Глава 8

Корона была первой ошибкой королевы Ислены. Она оказалась тяжелой и всегда вызывала у нее головную боль. Решение носить ее возникло у нее сначала из чувства боязни: ее пугали бородатые стражи в тронном зале Энхега, и она почувствовала потребность в каком-то зримом символе своей власти. И теперь она боялась появляться без короны. Каждый день она надевала ее со все меньшим удовольствием и входила в главный зал дворца Энхега со все большей неуверенностью.

Прискорбная правда заключалась в том, что королева Чирека Ислена была совершенно не готова к власти. До того дня, когда она, одетая в королевскую бархатную мантию малинового цвета, с золотой короной на голове, вступила в сводчатый тронный зал в Вэл Олорне, чтобы объявить о своем намерении править королевством в отсутствие мужа, самые важные решения Ислены касались платья, которое ей предстояло надеть, или прически, которую она собиралась сделать.

Теперь же казалось, что судьба Чирека висит на волоске всякий раз, когда Ислене предстояло сделать выбор.

Воины же, праздно сидевшие с кружками эля у большого открытого очага или бесцельно бродившие из угла в угол, никакой помощи оказать не могли. Каждый раз, когда Ислена входила в тронный зал, все разговоры сразу прекращались и воины вставали, чтобы посмотреть, как она проходит к украшенному знаменем трону. Но на их лицах не было даже намека на какие-то чувства по отношению к ней. Вопреки здравому смыслу Ислена пришла к заключению, что вся проблема заключается в бородах. Как можно узнать, что думает тот или иной человек, когда лицо его до самых ушей скрыто волосами? Только скорое вмешательство леди Мирел — рассудительной блондинки, жены графа Трелхеймского, — удержало ее от указа о поголовном бритье.

— Вы не можете этого делать, Ислена, — напрямик сказала ей Мирел, снимая перышко с руки королевы, когда она готовилась подписать наспех подготовленный указ. — Они привязаны к своим бородам, как мальчишки к любимым игрушкам. Вы не можете заставить их лишиться своей растительности.

— Но я же королева!

— Только пока они разрешают вам быть ею. Они принимают вас из уважения к Энхегу, вот и все. Если вы затронете их гордость, то они свергнут вас с престола. — И эта ужасная угроза решила вопрос раз и навсегда.

Ислена все больше и больше полагалась на жену Бэйрека, и довольно скоро обе они, одна в зеленых, другая в королевских малиновых одеждах, стали почти неразлучны. Даже когда Ислена начинала, от неуверенности, говорить запинаясь, ледяной взгляд Мирел подавлял любые намерения посмеяться над королевой, которые возникали время от времени — обычно когда эль разносился слишком усердно. В конце концов именно Мирел стала принимать решения, касающиеся жизни в королевстве. Когда Ислена усаживалась на трон, Мирел, с уложенными вокруг головы наподобие короны светлыми косами, стояла так, чтобы всегда быть в поле зрения королевы. Чирек управлялся выражением лица леди Мирел: слабая улыбка означала «да», нахмуренность — «нет», а едва видное пожимание плечами — «возможно». Все это срабатывало прекрасно.

Но был один человек, которого не пугал холодный взгляд Мирел. Гродег, высокий седобородый Верховный жрец Белара, в конце концов попросил личной аудиенции у королевы, и, как только Мирел покинула комнату совещаний, Ислена растерялась.

Несмотря на указ Энхега о всеобщей мобилизации, последователи культа Медведя все еще не приняли участия в этой кампании. Их обещания присоединиться к чирекскому флоту чуть позже производили впечатление весьма искренних, но их отговорки и отсрочки становились все более явными, а время шло. Ислена знала, что за всем этим стоит Гродег. Почти все крепкие, здоровые мужчины в королевстве уже находились на кораблях, которые теперь бороздили широкие просторы реки Олдур, с тем чтобы потом присоединиться к Энхегу в центральной Олгарии. Даже дворцовая охрана в Вэл Олорне состояла теперь из седых стариков да розовощеких мальчишек. Остались лишь последователи культа Медведя, и Гродег полностью использовал это свое преимущество.

Он был достаточно вежлив, кланялся королеве, когда того требовал этикет, и никогда не упоминал о ее прошлой связи с культом Медведя, но его предложения помочь становились все более настойчивыми. А когда Ислена сомневалась по поводу его предложений, Гродег спокойно осуществлял их, как будто ее колебание означало одобрение этих решений. Мало-помалу Ислена упускала власть, и Гродег, опираясь на вооруженную мощь поддерживавшего его культа, прибирал к рукам бразды правления. Все больше и больше членов культа заполняли дворец. Они отдавали приказы, располагались в тронном зале и открыто насмехались, видя попытки Ислены править государством.

— Вам придется что-то с этим делать, Ислена, — твердо заявила леди Мирел, когда однажды вечером они остались одни в личной опочивальне королевы. Мирел прохаживалась по устланной коврами комнате, ее волосы мягко отливали золотом, но в выражении лица не было ничего мягкого.

— А что я могу поделать? — пожаловалась Ислена, сжимая руки. — Он никогда не проявляет открытого неуважения, а его решения всегда кажутся отвечающими интересам Чирека.

— Вы нуждаетесь в помощи, Ислена, — сказала Мирел.

— К кому же я могу обратиться? — Королева Чирека чуть не плакала.

Леди Мирел пригладила свое зеленое бархатное платье.

— Думаю, что пришло вам время написать Поренн, — заявила она.

— И что же я ей скажу? — взмолилась Ислена.

Мирел показала на маленький столик в углу, на котором лежали, словно в ожидании, пергамент и чернила.

— Садитесь, — указала она, — и пишите, что я вам скажу.

«Определенно, посол Толнедры граф Брэдор становится все утомительней», — подумала королева Лейла. Маленькая, пухлая королева Сендарии целеустремленно направилась в комнату, где давала обычно аудиенции и где ее ждал посол с папкой, полной документов.

Когда она проходила по залам дворца, со слегка сдвинутой набок короной и стуча каблучками по отполированному дубовому полу, придворные кланялись ей, но королева Лейла не замечала их, что в общем-то было ей не свойственно. Но теперь не время для вежливого обмена любезностями или пустой болтовни. Сейчас нужно заняться толнедрийцем, она и так слишком долго откладывала это дело.

У посла были редеющие волосы, оливковый цвет кожи и нос крючком. На нем была коричневая мантия с золотой отделкой, которая означала принадлежность к Борунам. Он небрежно опустился в широкое мягкое кресло у окна в залитой солнцем комнате, где ему предстояло встретиться к королевой Лейлой. Когда она вошла, посол поднялся и поклонился с изысканной грацией.

— Ваше величество, — вежливо произнес он.

— Мой дорогой граф Брэдор, — с чувством сказала королева Лейла, придавая своему лицу самое беспомощное и растерянное выражение. — Пожалуйста, садитесь.

Уверена, что мы теперь достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы избежать всех этих утомительных формальностей. — Она опустилась в кресло, обмахиваясь веером.

— Становится жарко, не правда ли?

— Лето здесь, в Сендарии, прекрасно, ваше величество, — ответил граф, усаживаясь в кресло. — Я задаюсь вопросом, была ли у вас возможность подумать над теми предложениями, которые я вам передал во время нашей последней встречи?

Королева Лейла смущенно посмотрела на него:

— О каких предложениях вы говорите, граф Брэдор? — И она беспомощно хихикнула. — Извините, пожалуйста, но мой рассудок в эти дни, кажется, помутился. Так много дел. Удивляюсь, как мой муж мог все их держать в голове.

— Мы обсуждали управление портом Камаар, ваше величество, — мягко напомнил граф.

— Разве? — Королева взглянула на него недоумевающим взглядом и с тайной радостью заметила тень раздражения, мелькнувшую на лице графа. Это был ее лучший трюк. Делая вид, что забыла все предыдущие разговоры, она вынуждала посла начинать все с самого начала каждый раз, как они встречались. Стратегия графа, как она знала, заключалась в том, чтобы постепенно подвести ее к своему окончательному предложению, и ее напускная забывчивость искусно обрекала эти планы на неудачу.

— Что же привело нас к столь скучному предмету? — спросила она.

— Конечно, ваше величество вспомнит это, протестующе сказал посол с легкими признаками раздражения. — Толнедрийское торговое судно «Звезда Тол Хорба» продержали в гавани на якоре полторы недели, прежде чем для него наконец нашлось местечко у причала. Каждый день отсрочки при разгрузке судна обходится в целое состояние.

— Нынче везде такой беспорядок, — вздохнула королева Сендарии. — Как вы понимаете, все дело в нехватке рабочей силы. Всякий, кто не отправился на войну, занят снабжением армии. Тем не менее я сделаю очень суровое замечание управляющему портом по этому поводу. Что-нибудь еще, граф Брэдор?

Брэдор от неловкости закашлялся.

— О, ваше величество уже делали именно такое замечание, — напомнил он.

— Разве? — Королева Лейла изобразила удивление. — Прекрасно. Это же все решает, не так ли? И вы зашли, чтобы поблагодарить меня. — Она улыбнулась детской улыбкой. — Чрезвычайно любезно с вашей стороны. — Она наклонилась, чтобы как бы под влиянием порыва положить руку на его запястье, а сама совершенно намеренно выбила у него из руки свернутый в трубку пергамент.

— Какая я неловкая! — воскликнула она и быстро наклонилась, чтобы перехватить пергамент до того, как посол поднимет его. Затем королева Лейла снова села в кресло и стала рассеянно похлопывать свитком по щеке, будто в рассеянности.

— О-о! Действительно, ваше величество, наше обсуждение продвинулось несколько дальше, чем просто замечание управляющему портом, — сказал граф Брэдор, нервно следя за пергаментом, который она так ловко выудила у него. — Как вы, может быть, помните, я предлагал помощь Толнедры в управлении портом.

Полагаю, мы согласились с тем, что такая помощь могла бы восполнить нехватку рабочей силы, о которой ваше величество только что упоминали.

— Изумительная идея! — воскликнула Лейла и как бы в порыве энтузиазма ударила небольшим пухлым кулачком по креслу. По этому заранее установленному сигналу в комнату, громко споря, ворвались двое ее младших детей.

— Матушка! — оскорбленно завопила принцесса Гелда. — Ферна украла мою красную ленту!

— Не правда! — с возмущением отвергла это обвинение принцесса Ферна. — Она сама отдала ее мне в обмен на мои голубые бусы.

— Ничего подобного! — огрызнулась Гелда.

— Именно так! — ответила Ферна.

— Дети, дети! — упрекнула их Лейла. — Разве вы не видите, что матушка занята? Что подумает о нас дорогой граф?

— Но она украла ее, матушка! — запротестовала Гелда. — Она украла мою красную ленту!

— А вот и нет! — ответила Ферна и злорадно показала сестре язык.

За ними, широко раскрыв от любопытства глаза, вошел маленький принц Мелдиг, самый младший из детей Лейлы. В одной руке принц держал банку с джемом, а его лицо было обильно вымазано ее содержимым.

— О, это просто невозможно! — воскликнула Лейла, вскочив. — Вы, девочки, должны были смотреть за ним! — Она засуетилась вокруг разукрашенного джемом принца, скомкала пергамент, который держала в руках, и начала вытирать им его лицо. Внезапно она остановилась. — О боже! — воскликнула она, как бы осознав вдруг, что делает. — Это очень важно, граф Брэдор? — спросила она толнедрийца, протягивая ему скомканный, липкий документ.

Плечи Брэдора опустились в знак признания своего поражения.

— Нет, ваше величество, — ответил граф полным смирения голосом. — Не так уж важно. Кажется, королевский дом Сендарии превзошел меня числом. — Граф поднялся. — Может быть, в следующий раз, — проворчал он, кланяясь и собираясь уйти. — С разрешения вашего величества…

— Вы, должно быть, забыли это, граф Брэдор, — сказала королева Лейла, сжимая пергамент липкими руками.

Когда посол уходил, на лице у него застыло почти мученическое выражение.

Королева Лейла повернулась к детям, которые вопросительно смотрели на нее, и начала выговаривать им громким голосом, пока не убедилась, что граф уже далеко.

Тогда она стала на колени, обняла детей и принялась смеяться.

— Мы все сделали правильно, матушка? — спросила принцесса Гелда.

— Безупречно! — ответила королева Лейла, продолжая смеяться.

Евнух Сэйди потерял бдительность, убаюканный атмосферой вежливой учтивости, витавшей во дворце Стисс Тора на протяжении последнего года. И один из помощников Сэйди, воспользовавшись его неосторожностью, вознамерился его отравить, чего Сэйди, ясное дело, не хотел. Все противоядия имели отвратительный вкус, их последствия же сделали Сэйди слабым, а его голову пустой. Именно поэтому он воспринял появление элегантного посланца короля Тор Эргаса с едва скрытым раздражением.

— Тор Эргас, король мергов, приветствует Сэйди, главного слугу Бессмертной Солмиссры, — с глубоким поклоном произнес мерг, входя в прохладную, плохо освещенную комнату, где Сейди вершил большинство государственных дел.

— Слуга Змеиной королевы отвечает тем же правой руке бога-Дракона энгараков, — вымолвил Сэйди официальную фразу почти безразлично. — Не могли бы мы перейти прямо к делу? В настоящий момент я чувствую некоторое недомогание.

— Я был очень рад Вашему выздоровлению, — солгал посол, причем его покрытое шрамами лицо было лишено всякого выражения. — А что, отравитель уже схвачен? — Он подвинул кресло и уселся у полированного стола, который Сэйди использовал в качестве рабочего.

— Естественно, — ответил Сэйди, с отсутствующим видом поглаживая выбритый затылок.

— И казнен?

— Зачем казнить его? Этот человек профессиональный отравитель. Он просто выполнял свою работу.

Мерг с некоторым удивлением взглянул на него.

— Мы рассматриваем хорошего отравителя как национальное достояние, — пояснил Сэйди. — Если мы станем убивать их всякий раз, когда они кого-нибудь отравят, то очень скоро никого из них не останется, а вы никогда не узнаете, когда я захочу, чтобы кто-нибудь был отравлен.

Мергский посол скептически покачал головой.

— Ваш народ обладает поразительным запасом терпения, Сэйди, — сказал он со своим резким акцентом. — А что будет с его нанимателем?

— Это другое дело, — ответил Сэйди. — Его наниматель в настоящее время угощает пиявок на дне реки. Это ваш официальный визит, или же вы просто зашли, чтобы справиться о моем здоровье?

— И то, и это, ваше превосходительство.

— Вы, мерги, очень рациональны, — сухо заметил Сэйди. — Что же хочет Тор Эргас на этот раз?

— Олорны готовятся вторгнуться в Мишарак-ас-Талл, ваше превосходительство.

— Я знаю. А какое это имеет отношение к Найссе?

— У найсанцев нет причин восторгаться олорнами.

— Но причин нет также и для того, чтобы им нравились мерги, — ответил Сэйди.

— Но именно Олорния вторглась в Найссу после смерти Райвенского короля, — напомнил мерг, — и именно Ктол Мергос обеспечил Найссе рынок для ее основного товара.

— Дорогой мой, пожалуйста, переходите к делу, — сказал Сэйди, устало потирая виски. — Я не собираюсь действовать на основании давних оскорблений и забытых благодеяний. Торговля рабами больше не имеет такого значения, а шрамы, оставленные вторжением олорнов, зарубцевались несколько веков назад. Так чего же хочет Тор Эргас?

— Мой король желает избежать кровопролития, — заявил мерг. — Толнедрийские легионы составляют значительную часть армий, которые накапливаются в Олгарии.

Если вдруг возникнет угроза — поймите, просто угроза — недружественных действий на его незащищенной южной границе, император Толнедры Рэн Борун отзовет эти легионы. Их утрата убедит олорнов отказаться от своей авантюры.

— Вы хотите, чтобы я вторгся в Толнедру? — недоверчиво спросил Сэйди.

— Естественно, нет, лорд Сэйди. Его величество Тор Эргас просто желает получить у вас разрешение на переброску через вашу территорию некоторых сил, чтобы создать угрозу на южной границе Толнедры. И не потребуется никакого кровопролития.

— За исключением крови найсанцев, которая прольется, как только уйдет армия мергов. Толнедрийские легионы тут же налетят через Лесную реку, подобно рою рассерженных шершней.

— Тор Эргас более чем охотно оставит несколько гарнизонов, чтобы гарантировать неприкосновенность территории Найссы.

— Уверен, что так и есть, — сухо заметил Сэйди. — Но известите своего короля, что данное предложение совершенно неприемлемо в нынешнее время.

— Король Ктол Мергоса — могучий властелин, — твердо сказал мерг, — и он помнит всех, кто ему отказывает, даже лучше, чем своих друзей.

— Top Эргас — сумасшедший! — резко заявил Сэйди. — Он хочет избежать столкновения с олорнами, чтобы всеми силами ударить по Зарату. Однако, несмотря на свое умопомешательство, он не такой дурак, чтобы посылать свою армию в Найссу без приглашения. Армия нуждается в пропитании, а Найсса, как это не раз доказала история, плохое место для добывания продовольствия. Самые аппетитные фрукты имеют, как правило, самый кислый сок.

— Армия мергов возит продовольствие с собой, — жестко ответил посол.

— Тем лучше для нее. Но где вы рассчитываете найти питьевую воду? Не думаю, что мы далеко продвинемся в решении этого вопроса. Я передам ваше предложение ее величеству. Она, конечно, примет окончательное решение.

Подозреваю, однако, что вам следует предложить что-нибудь более привлекательное, чем захват мергами Найссы, чтобы убедить ее благосклонно рассмотреть это дело. Это все?

Мерг поднялся, покрытое шрамами лицо горело от гнева. Он холодно поклонился Сэйди и вышел, ничего не говоря.

Сэйди некоторое время думал над возникшей проблемой. Можно добиться значительных выгод при минимальных издержках, если сделать правильный ход.

Несколько тщательно продуманных депеш королю Родару в Олгарию поставят Найссу в ряды друзей Запада. Если армия Родара окажется победительницей, Найсса от этого только выиграет. И напротив, если станет ясно, что Запад близок к поражению, то предложение Тор Эргаса можно будет принять. В любом случае Найсса окажется на стороне победителей.

Все эти соображения чрезвычайно привлекали Сэйди. Он встал, шелестя переливающейся шелковой одеждой, и направился в расположенный рядом кабинет.

Там Сэйди вынул хрустальный флакон с темно-голубой жидкостью, аккуратно отлил немного густого сиропа в маленький стаканчик и выпил. Как только любимый наркотик возымел действие, Сэйди тут же охватила эйфория. Минуту или две спустя он почувствовал, что готов предстать перед лицом королевы. Он даже улыбался, выходя из кабинета в темный коридор, который вел в тронный зал.

Как всегда, покои Солмиссры слабо освещались масляными светильниками, свисавшими с темного потолка на длинных серебряных цепях. Хор евнухов в присутствии королевы все еще пребывал в коленопреклоненном положении, что должно было выражать обожание, но они уже больше не воспевали ее. Любой шум теперь раздражал Солмиссру, а ни один разумный человек не стал бы ее тревожить.

Змеиная королева покоилась на похожем на диван троне, стоявшем под огромной статуей Иссы. Королева постоянно дремала, шевеля своим свернутым кольцами крапчатым телом с сухим шелестом, который получался от трения чешуек друг о друга. Но даже в этой беспокойной дремоте язык Солмиссры нервно подрагивал.

Сэйди приблизился к трону, небрежно распростерся на отполированном каменном полу и стал ждать. Запах доложит о его прибытии огромной кобре, которая и являлась его королевой.

— Да, Сэйди? — наконец прошептала она — голос почти не отличался от шипения.

— Мерги хотят заключить союз, моя королева, — известил ее Сэйди. — Тор Эргас хочет пригрозить толнедрийцам с юга, чтобы заставить Рэн Боруна убрать свои легионы с границ Мишарак-ас-Талла.

— Интересно, — безразлично ответила королева. Глаза Солмиссры устало взглянули на него, а кольца тела громко зашелестели. — А ты что думаешь?

— Нейтралитет нам не будет стоить ничего, Божественная Солмиссра, — ответил Сэйди, — а союз с той или иной стороной был бы преждевременен.

Солмиссра повернулась, и ее пестрый капюшон засверкал, когда она посмотрелась в зеркало, расположенное рядом с троном. Корона все еще покоилась на ее голове, такая же блестящая, как и чешуя. Язык подрагивал, а глаза, пустые, как стекла, смотрели в зеркало.

— Делай как считаешь нужным, Сэйди, — сказала она безразличным тоном.

— Я займусь этим делом, моя королева, — сказал Сэйди, прижимаясь лицом к полу в знак готовности удалиться.

— Я сейчас не нуждаюсь в Тораке, — задумчиво сказала Солмиссра, не отрываясь от зеркала. — Полгара позаботилась об этом.

— Да, моя королева, — согласился Сэйди ничего не выражающим голосом и начал подниматься с пола. Солмиссра обернулась, чтобы взглянуть на него.

— Задержись немного, Сэйди. Мне одиноко. Сэйди тут же спустился на полированный пол.

— Иногда я вижу такие странные сны, — свистящим шепотом сказала она. — Очень странные сны. Мне кажется, что я вспоминаю те вещи… те вещи, которые случились, когда кровь моя была горячей, а сама я была женщиной. В этих снах мне приходят удивительные грезы… и диковинные желания. — Она посмотрела прямо на Сэйди, и капюшон снова сверкнул, когда ее головка потянулось к нему. — Разве я действительно была такой? Все представляется как в дымке.

— Это было трудное время, моя королева, — откровенно ответил Сэйди. — Для всех нас.

— А ты знаешь, Полгара оказалась права, — продолжала она тем же возбужденным шепотом. — Снадобья только горячили мою кровь. Я думаю, что так лучше — ни страстей, ни желаний, ни страхов. — Она снова повернулась к зеркалу.

— Теперь можешь идти, Сэйди.

Он поднялся и направился к двери.

— О Сейди…

— Да, моя королева.

— Если я заставила тебя поволноваться, то мне жаль.

Сэйди во все глаза смотрел на нее.

— Жаль, конечно, но совсем немного, — сказала она и вернулась к созерцанию своего изображения.

Сэйди дрожал, когда закрывал за собой дверь. Немного позже послал за Иссасом. Сгорбленный одноглазый убийца вошел в кабинет главного евнуха с некоторым колебанием, а на лице его читались признаки страха.

— Входи, Иссас, — успокаивающе сказал Сэйди.

— Надеюсь, что вы не держите на меня зуб, Сэйди, — взволнованно сказал Иссас, оглядываясь кругом, чтобы убедиться, что они одни. — Вы знаете, что в этом не было ничего личного.

— Все в порядке, Иссас, — заверил его Сэйди. — Ты делал только то, за что тебе заплатили.

— Как же вам удалось это обнаружить? — спросил Иссас с известной долей профессионального любопытства. — Большинство людей слишком поздно понимают, что их отравили, и поэтому противоядие уже не действует.

— Твое варево оставляет легкий привкус лимона, — ответил Сэйди. — А я обучен распознавать его.

— А-а, — сказал Иссас. — Придется мне поработать над этим. В других отношениях это очень хороший яд.

— Превосходный яд, Иссас, — согласился Сэйди. — Собственно, он-то и является причиной, по которой я послал за тобой. Существует человек, без которого, думаю, я мог бы обойтись.

Единственный глаз Иссаса расширился, и он стиснул руки.

— Плата обычная?

— Естественно.

— Кто же он?

— Мергский посол.

Лицо Иссаса на мгновение затуманилось.

— К нему будет трудно подобраться. — И он почесал в коротко стриженном затылке.

— Ты найдешь способ. Я целиком тебе доверяю.

— Потому что я лучший в нашем ремесле, — согласился Иссас без ложной скромности.

— Посол торопит меня с некоторыми решениями, которые необходимо отсрочить, — продолжал Сэйди. — Его внезапная кончина даст небольшую отсрочку этого дела.

— Вы ничего не должны объяснять, Сэйди, — сказал Иссас. — Мне не нужно знать, зачем вы хотите, чтобы он был мертв.

— Но тебе нужно знать, как это сделать. По ряду причин я хотел бы, чтобы это выглядело естественной смертью. Можешь ты сделать так, чтобы он, а возможно, и некоторые его домочадцы скончались от какой-нибудь лихорадки? От какой-нибудь подходящей заразы?

Иссас нахмурился:

— Это довольно опасно. Такая зараза может заразить всех по соседству, и только очень немногие выживут.

Сэйди пожал плечами:

— Иногда приходится идти на жертвы. Итак, ты можешь это сделать? Иссас мрачно кивнул.

— Тогда делай, а я составлю письмо с выражением моих соболезнований королю Тор Эргасу.

***

Королева Сайлар сидела за ткацким станком в большом зале Стронгхолда Олгаров, тихонько мурлыкая про себя, в то время как пальцы водили челнок то туда, то сюда с навевающим дремоту пощелкиванием. Через узкие, высоко расположенные окна проникали солнечные лучи, наполняя просторную, сумрачную комнату мягким золотистым светом. Король Чо-Хэг и Хеттар находились за пределами Стронгхолда, готовя в нескольких лигах от основных восточных укреплений огромный лагерь для объединенной армии олорнов, сендаров и толнедрийцев, которая спешным маршем двигалась с запада. Хотя Чо-Хэг не пересек границы своих владений, официально он передал власть жене, заручившись поддержкой всех руководителей кланов.

Королева Олгарии была молчаливой женщиной, и лицо редко выдавало ее чувства. Всю свою жизнь она обреталась в тени своего супруга и вела себя столь незаметно, что люди часто даже не отдавали себе отчет в ее присутствии. Однако ее глаза и уши оставались открытыми. Более того, муж доверялся ей: его спокойная темноволосая жена всегда точно знала, что происходит вокруг.

Эльвар, Верховный жрец Олгарии, преисполненный сознанием собственной значимости, одетый в белые парадные одежды, стоял перед королевой и читал ей целый свод тщательно подготовленных документов, согласно которым вся власть в королевстве фактически переходила к нему. Когда он стал объяснять их королеве, тон его стал снисходительным.

— Это все? — спросила она, когда Эльвар закончил.

— Так будет лучше всего, ваше величество, — сказал он надменно. — Весь мир знает, что женщины не могут удержать власть. Послать мне за пером и чернилами?

— Нет, пока еще нет, Эльвар, — спокойно ответила она, не выпуская из рук челнок.

— Но…

— Знаете, мне сейчас в голову пришла очень странная мысль. Здесь, в Олгарии, вы — Верховный жрец Белара, но никогда не покидали Стронгхолд. Не странно ли это?

— Мои обязанности, ваше величество, вынуждали меня…

— Ваша главная обязанность — люди, дети Белара, не так ли? С нашей стороны было бы ужасно эгоистично держать вас здесь, когда ваше сердце, должно быть, стремится к нашим кланам, чтобы давать религиозные наставления своим детям.

Верховный жрец Белара уставился на нее, и у него вдруг отвисла челюсть.

— Это касается также других жрецов, — продолжала Сайлар. — Они, кажется, все собрались в Стронгхолде, с головой погрузившись в административные дела.

Жрец слишком ценный человек, чтобы выполнять такие мелкие обязанности. Подобное положение должно быть немедленно исправлено.

— Но…

— Нет, Эльвар. Мой долг королевы совершенно ясен. Нужно позаботиться прежде всего о детях Олгарии. Я освобождаю вас от всех ваших обязанностей здесь, в Стронгхолде, с тем чтобы вы смогли обратиться к избранному вами пути.

— Сайлар вдруг улыбнулась. — Я даже сама продумаю ваш маршрут, — сказала она, сияя улыбкой, и, задумавшись на мгновение, добавила:

— Время сейчас беспокойное, так что, возможно, лучше обеспечить вас эскортом — несколькими доверенными воинами из моего клана. Тогда можно быть уверенным, что никто не прервет ваше путешествие и не отвлечет вас от ваших проповедей каким-нибудь срочным посланием. — Она опять взглянула на него:

— Вот теперь все, Эльвар.

Вам, вероятно, нужно собираться в дорогу. Как я представляю себе, несколько времен года сменят друг друга, прежде чем вы вернетесь.

Верховный жрец Белара издавал странные звуки.

— И еще одно. — Королева тщательно выбрала моток пряжи и поднесла его к солнечному свету. — Вот уже много лет никто не делал переписи поголовья скота.

Поскольку вам все равно придется ездить по стране, было бы желательно, если бы вы произвели точный подсчет телят и жеребят в Олгарии. Это даст вам возможность чем-то занять свой ум. Посылайте мне время от времени свои отчеты, хорошо? — Сайлар вернулась к прерванной работе. — Вы свободны, Эльвар, — безмятежно сказала она, не потрудившись даже взглянуть, как Верховный жрец, трясясь от ярости, заковылял прочь, чтобы заняться приготовлениями к своему вынужденному путешествию.

***

Лорд Морин, старший камергер его императорского величества Рэн Боруна XXIII, вздохнул, входя в сад к императору. Несомненно, предстоит услышать еще одну тираду, а Морин слышал все по крайней мере дюжину раз. Иногда император обладал исключительной способностью повторяться.

Рэн Борун, однако, был в странном настроении. Плешивый, с похожим на клюв носом император задумчиво сидел в кресле под тенистым деревом, слушая трели любимой канарейки.

— Она никогда больше не говорила, знаешь это, Морин? — сказал император, когда камергер подходил к нему по коротко подстриженному газону. — Только однажды, когда здесь была Полгара. — Он снова посмотрел на маленькую золотистую птичку. Глаза у императора были грустными, затем он вздохнул:

— Полагаю, я остался на бобах в этой сделке. Полгара дала мне канарейку, а взамен взяла Се'Недру. — Император оглядел залитый солнцем сад и окружавшие его холодные мраморные стены. — Это просто мое воображение, Морин, или же дворец действительно кажется теперь пустым и холодным? — И Рэн Борун XXIII снова погрузился в угрюмое молчание, невидящими глазами смотря на клумбу пурпурных роз.

Затем из горла императора раздался странный звук, и лорд Морин внимательно посмотрел на него, испугавшись, что с его господином вот-вот случится новый припадок. Но нет, вместо этого Рэн Борун стал хихикать.

— Ты видел, как она облапошила меня, Морин? Умышленно довела до этой истерики. Какой из нее вышел бы сын! Она могла бы стать величайшим императором в истории Толнедры. — Рэн Борун смеялся теперь открыто, неожиданно выдав свой тайный восторг перед умом Се'Недры.

— Но ведь она ваша дочь, ваше величество, — заметил лорд Морин.

— Подумать только, она могла собрать такую армию, а ведь ей едва минуло шестнадцать лет! — дивился император. — Какой замечательный ребенок! — Казалось, что императора вдруг покинуло угрюмое раздражение, которое угнетало его все время после возвращения в Тол Хонет. Но через несколько секунд смех Рэн Боруна замер, а его светлые маленькие глаза с хитростью прищурились. — Те легионы, которые она похитила у меня, вероятно, могут отбиться от рук без профессионального командования, — задумчиво произнес он.

— Я бы сказал, что это проблема Се'Недры, ваше величество, — ответил Морин. — Или Полгары.

— Ну что ж… — Император почесал ухо. — Не знаю, Морин. Известия оттуда не слишком ясны. — Он взглянул на своего камергера:

— А ты знаком с генералом Вэраной?

— Герцогом Анадильским? Конечно, ваше величество. Настоящий профессионал — твердый, скромный, чрезвычайно умный.

— Он старый друг нашей семьи, — поведал Рэн Борун. — Се'Недра знает его и прислушалась бы к его советам. Почему бы тебе не обратиться к нему, Морин, и не предложить, если он захочет, взять отпуск и, возможно, поехать в Олгарию, чтобы посмотреть, как там идут дела?

— Уверен, что он придет в восторг от этой идеи, — сказал Морин. — Гарнизонная жизнь в летнее время очень утомительна.

— Это просто предложение, — подчеркнул император. — Его присутствие в зоне военных действий должно быть абсолютно неофициальным.

— Естественно, ваше величество.

— А если ему доведется дать несколько советов или даже осуществить некоторое руководство, мы, конечно, ничего об этом не будем знать, не так ли? В конце концов, как частное лицо распоряжается своим временем — это его личное дело, не так ли?

— Совершенно верно, ваше величество.

Император широко улыбнулся:

— И мы будем держаться этой версии, так ведь, Морин?

— Как приклеенные, ваше величество, — степенно ответил лорд Морин.

***

Наследный принц Драснии шумно засопел в ухо матери, вздохнул и быстро уснул на ее плече. Королева Поренн улыбнулась ему, уложила обратно в колыбель и снова повернулась к тощему жилистому человеку в невзрачной одежде, который сидел развалясь в кресле. Изможденный мужчина был известен под именем Джэвлин.

Он возглавлял разведывательную службу Драснии и был одним из ближайших советников Поренн.

— Как бы то ни было, — продолжал Джэвлин свой доклад, — армия толнедрийской девчонки находится примерно в двух днях перехода от Стронгхолда.

Техники с подъемными лестницами опережают всех, а чиреки готовятся начать переправу на восточном берегу Олдура.

— Значит, все, кажется, идет в соответствии с планом, — сказала королева, вновь занимая свое место за полированным столом у окна.

— Возникли небольшие затруднения в Арендии, — заметил Джэвлин. — Обычные засады и стычки — ничего серьезного. Королева Лейла так неблагосклонно приняла толнедрийца Брэдора, что его, может быть, сейчас вообще нет в Сендарии. — Главный разведчик Драснии почесал свою длинную, выдающуюся вперед челюсть. — Странная информация поступает из Стисс Тора. Мерги пытаются вести о чем-то переговоры, но их эмиссары все время умирают. Мы пытаемся заполучить кого-нибудь из окружения Сэйди, чтобы точнее узнать, что там происходит. Так, что еще? О, Хонеты наконец объединились вокруг одного кандидата — напыщенного, невежественного болвана, который оскорбил почти всех в Тол Хонете. Они попытаются купить для него императорскую корону, но для императора он безнадежно некомпетентен. Даже обладая такими деньгами, им будет трудно посадить его на трон. Кажется, это все, ваше величество.

— Я получила письмо от Ислены, — сообщила королева Поренн.

— Да, ваше величество, — вежливо ответил Джэвлин, — я знаю.

— Джэвлин, ты опять читал мою корреспонденцию? — сказала она, порозовев от гнева.

— Просто пытаюсь оставаться в курсе всего, что происходит в мире, Поренн.

— Я же приказывала тебе прекратить это.

— Но в действительности вы не ожидали, что я подчинюсь, не так ли? — Джэвлин, казалось, был искренне удивлен.

Королева рассмеялась;

— Ты невозможен!

— Конечно. Мне и положено быть таким.

— Можем мы как-нибудь помочь Ислене?

— Я подключу к этому нескольких людей, — заверил Джэвлин. — Наверное, имеет смысл действовать через Мирел, жену графа Трелхеймского. Она, кажется, созрела для этого, вдобавок Мирел дружна с Исленой.

— Думаю, что нам следует также внимательно посмотреть на возможности нашей собственной разведывательной службы, — предложила Поренн. — Давай возьмем на заметку каждого, кто мог бы иметь хоть какое-то отношение к культу Медведя.

Когда-нибудь наступит такое время, когда нам придется предпринять соответствующие меры.

Джэвлин кивнул, соглашаясь. Послышался легкий стук в дверь.

— Да, — ответила Поренн.

Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова слуги.

— Извините, ваше величество, — сказал он, — но здесь находится недракский купец по имени Ярблек. Он говорит, что хочет сообщить вам о нересте лосося. — Слуга выглядел совершенно сбитым с толку.

Королева Поренн выпрямилась в кресле.

— Впусти его, — приказала она, — немедленно!

 

Глава 9

Все речи были произнесены. Упражнения в ораторском искусстве, которые довели принцессу Се'Недру до состояния, близкого к истерике, сделали свое дело.

Теперь она все меньше находилась в центре событий. Первые дни Се'Недра наслаждалась славой и свободой. Исчезла страшная тревога, которая наполняла ее всякий раз, когда ей предстояло по два или три раза на день выступать перед толпами мужчин. Нервное истощение прошло, и Се'Недра больше не просыпалась среди ночи, испуганная и дрожащая. Почти целую неделю она пребывала в блаженстве. Затем, разумеется, ощутила смертельную скуку.

Армия, которую она собрала в Арендии и северной Толнедре, затопила, словно огромное море, предгорья Алголанда. Впереди этого войска и позади него двигались мимбратские рыцари. Их доспехи сверкали под лучами яркого солнца, длинные многоцветные вымпелы развевались по ветру. Вслед за ними, обтекая зеленые холмы, шли плотные массы пехоты Се'Недры — сендары, райвены, астурийцы и некоторые из чиреков. А в самом центре войска, образуя основное ядро армии, маршировали строгие ряды легионеров Империи Толнедра с малиновыми штандартами и белыми бантами на шлемах, которые покачивались в такт их размеренным шагам. В первые несколько дней Се'Недру очень волновало и возбуждало то, что она ехала во главе этой огромной силы, которая по ее команде двинулась на восток, но довольно скоро новизна всего этого притупилась.

Постепенно принцесса Се'Недра отстранялась от командования, но в значительной степени это было ее собственной виной. Теперь решения все больше касались утомительных деталей относительно расположения лагерей и доставки продовольствия, а Се'Недра находила это скучным. А ведь именно эти детали определяли то, что ее армия продвигалась со скоростью улитки.

Ко всеобщему удивлению и совершенно неожиданно главнокомандующим армии Се'Недры стал король Сендарии Фулрах. Именно он решал, сколько им следует проходить за день, когда нужно отдыхать и где на ночь будет разбит лагерь. Его власть держалась на том, что снабжение армии находилось в его руках. Еще в самом начале похода через северную Арендию глуповатый на вид монарх Сендарии бросил всего один взгляд на общий план продовольственного снабжения войск, который составили олорнские короли, осуждающе покачал головой и взял в свои руки эту сторону кампании. Сендария была фермерской страной, и склады ее ломились от продовольствия. Кроме того, в определенные сезоны года все ее дороги и проселки начинали кишеть повозками. Король Фулрах издал несколько приказов, и вскоре целые караваны тяжело груженных повозок двинулись через Арендию к Толнедре, а затем поворачивали на восток, чтобы следовать за армией.

Темп продвижения армии диктовался этими скрипучими повозками с провиантом.

Армия провела всего несколько дней в предгорьях Алголанда, но власть короля Фулраха стала очевидной.

— Фулрах, — запротестовал король Драснии Родар, когда король Сендарии распорядился остановиться, — если мы не начнем продвигаться быстрее, нам потребуется все лето, чтобы добраться до восточных утесов.

. — Ты преувеличиваешь, Родар, — спокойно ответил Фулрах. — Мы продвигаемся довольно быстро. Повозки с провиантом очень тяжелы, и лошади поэтому нуждаются в отдыхе каждый час.

— Нет, это невозможно! — заявил Родар. — Я собираюсь ускорить наше движение.

— Конечно, дело твое, — бородатый сендар пожал плечами, холодно рассматривая огромный живот Родара, — но если сегодня обозные лошади устанут, то уже завтра нечего будет есть.

И это решило вопрос.

Продвижение через крутые перевалы Алголанда еще более замедлилось.

Се'Недра с опаской вступила в эту страну густых лесов и скалистых утесов. Она живо вспомнила сражение с элдраком Грулом и нападения олгротов, которые так испугали ее предыдущей зимой. На сей раз было всего лишь несколько встреч с чудовищами, которые скрывались в горах. Армия была настолько велика, что даже свирепые твари старались ее избегать. Мендореллен, барон Во Мендор, с некоторым сожалением сообщал лишь о коротких встречах с ними.

— Может быть, если бы я скакал во время дневного перехода впереди наших основных сил, я бы уже нашел возможность схватиться кое с кем из наиболее резвых чудищ, — громко пожаловался он однажды вечером, задумчиво глядя в костер.

— Вам всегда чего-то не хватает, не так ли? — многозначительно спросил его Бэйрек.

— Ничего, Мендореллен, — сказала Полгара знаменитому рыцарю. — Эти существа не причиняют нам вреда, а алгосский Горим будет доволен, если и мы не побеспокоим их.

Мендореллен вздохнул.

— Он всегда такой? — с любопытством спросил Бэйрека король Энхег.

— Трудно сказать, — ответил Бэйрек.

Медленное продвижение через Алголанд, как бы это ни раздражало Родара, Бренда и Энхега, способствовало, однако, сохранению силы армии, и она вышла на равнины Олгарии в поразительно бодром состоянии.

— Мы двинемся к Стронгхолду Олгаров, — решил король Родар, когда армия спустилась с последнего перевала и растянулась по плоской, поросшей травой местности. — Нам нужно немного перегруппироваться, вдобавок я не вижу смысла в том, чтобы двигаться к утесам, пока не подготовились наши техники. Кроме того, предпочитаю не сообщать о численности нашей армии всякому таллу, которому случится взглянуть на нас с вершины утеса.

И армия короткими переходами двинулась через Олгарию, оставляя за собой протоптанную в высокой траве полосу шириной в целую милю. Огромные стада скота переставали щипать траву, чтобы с кротким удивлением посмотреть на проходившие мимо орды, но затем продолжали прерванное занятие под наблюдением всадников-олгаров.

Укрепления вокруг возвышавшегося на юге центральной Олгарии Стронгхолда простирались на несколько миль, и горящие на них сторожевые огни по ночам казались россыпями звезд. Принцесса Се'Недра, с удобствами размещенная в Стронгхолде, обнаружила, что она еще больше отстранена от повседневного командования своей армией. Это не означало, конечно, что ей ничего не докладывали. В армии постарались ввести строжайшее расписание военных учений, отчасти потому, что значительную ее часть составляли не профессиональные солдаты, а новобранцы, но главным образом ради того, чтобы избежать безделья, которое ведет к развалу дисциплины. Полковник Брендиг, сендарийский баронет с грустным лицом, казалось, был совершенно лишен чувства юмора. Каждый день он с дотошной основательностью докладывал принцессе о ходе учений предыдущего дня. И делал он это наряду с описанием других утомительных подробностей, большинство из которых Се'Недра находила попросту противными.

Однажды утром, после того как Брендиг с достоинством удалился, Се'Недра в конце концов взорвалась.

— Если он еще раз упомянет слово «санитария», я, наверное, разрыдаюсь! — заявила она Адаре и Полгаре, бегая по комнате и всплескивая от злости руками.

— Но все это очень важно для армии таких размеров, Се'Недра, — спокойно заметила Адара.

— Но разве нужно говорить все время от этом? Это отвратительно!

Полгара, которая терпеливо обучала маленького Миссию завязывать ботинки, подняла глаза, с первого взгляда оценила настроение Се'Недры и внесла предложение:

— А почему бы вам, молодым дамам, не взять лошадей и не поехать на прогулку? Свежий воздух и небольшая физическая разминка определенно пойдут вам на пользу.

Понадобилось не много времени, чтобы найти белокурую мимбратку, Ариану.

Они хорошо знали, где ее искать. Чуть больше времени потребовалось для того, чтобы оторвать ее от восторженного созерцания Леллдорина Уилденторского. С помощью своего двоюродного брата Торазина Леллдорин пытался обучить стрельбе из лука группу арендийских крестьян. Торазин, молодой горячий астуриец, только недавно присоединился к армии. Как казалось Се'Недре, между этими юношами когда-то существовала неприязнь, но жажда славы наконец одолела Торазина.

Верхом на полумертвой от скачки лошади он догнал армию в западных предгорьях Алголанда. Его примирение с Леллдорином происходило очень эмоционально, и теперь они сблизились как никогда. Ариана, однако, смотрела на одного Леллдорина. При этом глаза ее светились таким безумным обожанием, что это даже пугало.

Итак, три девушки, облаченные в мягкие кожаные олгарские одежды для верховой езды, проехали легким галопом через укрепления и выехали под яркое утреннее солнце. Их сопровождали неизменный Олбан, младший сын Хранителя трона Райвенов, и отряд стражников. Се'Недра не знала, что делать с Олбаном. С тех самых пор, как в Арендийском лесу спрятавшийся в засаде мерг покушался на ее жизнь, молодой райвен назначил сам себя начальником ее личных телохранителей, и ничто не могло заставить его отказаться от этой обязанности. Он, казалось, благодарен за возможность нести эту службу, и Се'Недра была совершенно уверена, что остановить его можно, только применив физическую силу.

Стоял теплый, безоблачный день; голубое небо раскинулось над необъятными просторами Олгарской равнины, где высокая трава колыхалась под набегавшим ветерком. Как только девушки потеряли из виду крепостные укрепления, у Се'Недры сразу поднялось настроение. Ехала она на белой лошади, которую подарил ей король Олгарии Чо-Хэг. Это было терпеливое, кроткое животное, которое Се'Недра назвала Красавцем. Наверное, эта кличка не вполне ему подходила, поскольку жеребец оказался не в меру ленивой скотиной. Этому способствовало и то, что его новая хозяйка почти ничего не весила. Кроме того, от избытка привязанности Се'Недра безбожно баловала его, подкармливая при любой возможности яблоками и конфетами. В результате всего этого Красавец с каждым днем заметно толстел.

В компании двух подруг и в сопровождении бдительного Олбана принцесса скакала через покрытую травой местность верхом на своей упитанной белой лошади, наслаждаясь чувством свободы, которую принесла ей эта поездка.

Они остановились у подножия пологого холма, чтобы дать отдохнуть лошадям.

Дыша словно кузнечный мех, Красавец бросил через плечо укоризненный взгляд на свою хрупкую хозяйку, но та бессердечно проигнорировала безмолвную жалобу.

— Изумительный сегодня день для верховой прогулки! — с воодушевлением воскликнула она. Ариана вздохнула. Се'Недра рассмеялась над ней.

— Послушай, Ариана, ведь Леллдорин никуда не денется, а для мужчин неплохо поскучать немного без нас. Ариана слабо улыбнулась и опять вздохнула.

— Но для некоторых из нас поскучать без них, возможно, и не так уж хорошо, — безо всякой улыбки пробормотала Адара.

— Что это за прекрасный аромат? — спросила вдруг Се'Недра.

Адара подняла голову, чтобы вдохнуть легкий ветерок, а затем внезапно оглянулась, как бы желая понять, где они находятся.

— Поехали со мной, — сказала она с небывалой для нее решимостью в голосе и повела их вокруг холма к его дальнему краю. На середине травянистого склона росли низкие темно-зеленые кусты, покрытые бледными лиловыми цветами. В то утро появились из коконов голубые бабочки, и сейчас эти крылатые создания кружили над цветами в восторженном хороводе. Ни секунды не колеблясь, Адара остановила лошадь на склоне холма и соскочила с седла. Почти с благоговением она опустилась на колени и с легким криком обхватила руками ветки кустов.

Когда Се'Недра подъехала ближе, она удивилась, увидев, что из прекрасных серых глаз подруги текут слезы, хотя Адара улыбалась.

— Что случилось? — спросила Се'Недра.

— Это мои цветы, — ответила Адара дрожащим голосом. — Я не думала, что они так вырастут и разрастутся.

— О чем ты говоришь?

— Гарион создал этот цветок прошлой зимой именно для меня. Цветок был один, только один. Я видела, как он оживал прямо в руке Гариона. Я забыла о цветке и не вспоминала о нем вплоть до этого момента. Посмотри, как он разросся за одно только лето.

Се'Недра почувствовала внезапный укол ревности: для нее Гарион никогда не создавал цветов. Она наклонилась и сорвала с куста один из лиловых цветков, сделав это, возможно, несколько более резко, чем нужно.

— Он какой-то кривой, — фыркнула она, критически рассматривая цветок.

Затем прикусила губу, пожалев, что сказала это.

Адара бросила на нее обиженный взгляд.

— Я поддразниваю тебя, Адара, — торопливо сказала Се'Недра, несколько натянуто улыбаясь. Несмотря на то что ей хотелось обнаружить еще какие-нибудь недостатки, Се'Недра наклонилась к маленькому цветку. Его аромат, казалось, снял с ее души все заботы и чрезвычайно поднял настроение.

Ариана также сошла с лошади и вдыхала нежное благоухание цветов, хотя лицо ее оставалось хмурым.

— Я сорву несколько цветков, леди Адара? — поинтересовалась она. — Мне кажется, что они обладают какими-то особенными свойствами. Это может представлять интерес для леди Полгары: вдруг обнаружится какое-нибудь лечебное средство, слишком редкое, чтобы я могла определить его при моем ограниченном знании мазей и ароматических зелий.

Как и следовало ожидать, Се'Недра, намереваясь сделать одно, тут же решила другое.

— Превосходно! — воскликнула она, хлопая от восторга в ладоши. — Разве не чудесно, Адара, если твой цветок окажется прекрасным лекарством? Каким-нибудь чудодейственным средством? Мы назовем его «Розой Адары», и больные будут благословлять твое имя.

— Но он очень отдаленно похож на розу, Се'Недра, — заметила Адара.

— Ерунда! — Се'Недра махнула рукой. — В конце концов, предполагается, что я — королева, и поэтому если я говорю, что это — роза, то это действительно роза, и так тому и быть. Мы сейчас же нарвем цветов для леди Полгары. — И она повернулась к своему жеребцу, который лениво рассматривал цветы, как бы размышляя, не перекусить ли ими.

— Поди сюда, Красавец, — сказала принцесса с преувеличенным воодушевлением. — Мы поскачем обратно в Стронгхолд.

***

Полгара внимательно изучила цветы, но, к разочарованию принцессы и ее подруг, не признала сразу же их медицинской ценности. Несколько разочаровавшись, маленькая принцесса спокойно вернулась к себе в апартаменты и приступила к своим обязанностям.

Там ее уже ждал полковник Брендиг. По зрелом размышлении Се'Недра пришла к выводу, что полковник Брендиг самый практичный человек из всех, кого она встречала. Никакая тонкость не казалась ему малозначащей. Люди, занимавшие не такое высокое положение, как полковник Брендиг, подобное внимание к мелочам могли бы воспринять просто как суетливость. Но вера полковника в то, что большие дела складываются из малых, придавала его упорному вниманию к деталям определенное достоинство. В военном лагере он, казалось, находился повсюду: благодаря его вниманию веревки палаток были закреплены, разбросанные тюки с поклажей разобраны и сложены в аккуратные штабеля, а случайно расстегнутые дублеты быстро застегивались.

— Надеюсь, что прогулка верхом освежила и подкрепила ваше величество, — вежливо сказал полковник, кланяясь, когда Се'Недра вошла в комнату.

— Спасибо, полковник Брендиг, — ответила принцесса. — Мое величество осталось довольным. — У Се'Недры был своеобразный образ мыслей и капризный характер, поэтому ей всегда доставляло удовольствие поддразнивать этого сендара с грустным лицом.

Мимолетная улыбка тронула губы Брендига, но он тут же перешел к своему ежедневному докладу.

— Могу с удовольствием сообщить вашему величеству, что драснийские техники закончили возведение подъемников над утесами, — сообщил он. — Остается только установить противовесы, которые помогут поднять чирекские военные суда.

— Прекрасно, — сказала Се'Недра с отсутствующей глупой улыбкой, которая, как она знала, приводила полковника Брендига в бешенство.

Челюсти Брендига слегка сжались, но лицо его ничем не выдало других признаков короткой вспышки ярости.

— Чиреки начали снимать мачты и снасти со своих кораблей, готовя их к переправе волоком, — продолжал полковник. — Создание укрепленных позиций на верху утесов завешено за несколько дней до намеченного срока.

— Превосходно, — воскликнула Се'Недра, хлопая в ладоши и тем самым выражая свой детский восторг.

— Ваше величество, пожалуйста… — жалобно сказал Брендиг.

— Виновата, полковник Брендиг, — извинилась Се'Недра, нежно похлопывая его по руке. — Почему-то вы пробуждаете во мне самые суетные свойства характера. Вы когда-нибудь улыбаетесь?

Брендиг строго посмотрел на нее.

— Я стараюсь улыбаться, — ответил он. — О, к вам прибыл гость из Толнедры.

— Гость? И кто же это?

— Генерал Вэрана, герцог Анадильский.

— Вэрана? Здесь? Что он делает в Олгарии? Он один?

— С ним еще несколько господ из Толнедры, — отвечал Брендиг. — Они не в форме, но производят впечатление военных. По их словам, они прибыли сюда в качестве частных наблюдателей. Генерал Вэрана выразил желание засвидетельствовать вам свое почтение, как только это будет удобно.

— Конечно, полковник Брендиг, — сказала Се'Недра с энтузиазмом, который уже не был наигранным. — Пожалуйста, сейчас же пришлите его ко мне.

Се'Недра знала генерала Вэрану с раннего детства. Генерал был стройным мужчиной с седеющими курчавыми волосами и несгибающейся в колене левой ногой.

Вэрана обладал обостренным, но не часто проявляющимся чувством юмора, столь характерным для семейства Анадилов. Из всех дворянских семей Толнедры Боруны имели наилучшие отношения именно с ними. Оба семейства были уроженцами юга, и Анадилы обычно принимали сторону Борунов в их спорах с могущественными семействами севера. И хотя Анадил был только герцогством, в союзе его с великими герцогами дома Борунов никогда не было и намека на подчиненность.

Действительно, герцоги Анадильские весьма частенько с мягким юмором говорили о своих более могущественных соседях. Серьезные историки и государственные деятели давно считали несчастьем для империи то обстоятельство, что дом Анадилов не обладал достаточным богатством, чтобы претендовать на императорский престол.

Когда генерал Вэрана, хромая, вошел в комнату, где его с нетерпением ожидала Се'Недра, на губах его играла слабая улыбка, а одна из бровей была приподнята.

— Ваше величество, — с поклоном приветствовал он Се'Недру.

— Дядюшка Вэрана! — воскликнула принцесса, устремляясь, чтобы обнять его.

В действительности Вэрана не был ее дядей, но она всегда думала о нем именно так.

— Ну что ты на этот раз натворила, моя маленькая Се'Недра? — Вэрана рассмеялся, заключая ее в свои крепкие объятия. — Знаешь, ты перевернула весь мир вверх тормашками. Так что же делает представитель семейства Борунов в центре Олгарии с олорнской армией у себя за спиной?

— Собираюсь вторгнуться в Мишарак-ас-Талл, — проказливо заявила Се'Недра.

— Действительно? Но для чего? Разве король таллов Гетель нанес какое то оскорбление дому Борунов? Что-то я ничего об этом не слышал.

— Это касается олорнов, — беззаботно ответила Се'Недра.

— О, понимаю. Это все объясняет. Как я полагаю, олорнам не нужны причины для того, что они делают.

— Ты смеешься надо мной! — обвинила она.

— Конечно, Се'Недра. Анадилы смеялись над Борунами в течение тысячелетий.

— Но это очень серьезно, дядюшка Вэрана. — Се'Недра надулась.

— Естественно, — согласился генерал, нежно дотрагиваясь своим толстым пальцем до ее нижней губы. — Но нет причин не смеяться над этим.

— Ты невыносим! — беспомощно произнесла Се'Недра, рассмеявшись вопреки желанию. — А что ты делаешь здесь?

— Наблюдаю, — ответил он. — Генералам приходится часто заниматься этим.

Сейчас идет только одна война, так что некоторые из нас подумали, что стоило бы поехать и взглянуть, как дела. Это предложил Морин.

— Камергер отца?

— Да, думаю он занимает именно эту должность.

— Морин не стал бы этого делать… по собственной инициативе.

— Действительно? Поразительная новость! Се'Недра нахмурилась, рассеянно покусывая локон. Вэрана дотянулся и вынул локон у нее изо рта.

— Морин не сделает ничего подобного, пока ему не скажет отец. — Се'Недра в задумчивости снова поднесла локон к губам. Вэрана снова вынул его.

— Не надо, — сказала она.

— Почему? Именно таким способом я когда-то отучил тебя от соски.

— Это другое дело. А сейчас я думаю.

— Думай с закрытым ртом.

— Это была отцовская идея, да?

— Я бы не осмелился говорить, что читаю мысли императора, — ответил генерал Вэрана.

— Ну а я бы осмелилась. Что же задумал старый лис?

— Не очень-то уважительно по отношению к отцу, деточка.

— Ты говоришь, что прибыл сюда для наблюдений?

Генерал кивнул.

— И, возможно, для того, чтобы внести несколько предложений?

Вэрана пожал плечами:

— Если кто-нибудь захочет их выслушать. Я ведь здесь неофициально. Как ты понимаешь, имперская политика запрещает это. Твои претензии на райвенский трон формально не признаются в Тол Хонете.

Она краем глаза взглянула на генерала сквозь густые ресницы.

— Что касается твоих возможных предложений… Если тебе случится быть поблизости от толнедрийского легиона, который, кажется, нуждается в некотором руководстве, одним из таких предложений может быть «Вперед, шагом марш»?

— Да, такая ситуация вполне может возникнуть, — мрачно согласился генерал.

— И с тобой несколько офицеров генерального штаба?

— Я полагаю, что некоторые из них действительно время от времени появляются там. — Глаза генерала поблескивали от смеха.

Се'Недра опять взялась за свой локон, и опять генерал Вэрана отобрал его.

— А как бы ты посмотрел на встречу с королем Драснии Родаром? — спросила она.

— Для меня было бы честью встретиться с его величеством.

— Тогда бы почему нам не пойти повидать его?

— Почему бы нет?

— О, я люблю тебя, дядюшка! — Се'Недра засмеялась, обнимая его.

Они нашли короля Родара на совещании с другими командующими армией в большой комнате, которую предоставил в их распоряжение король Чо-Хэг. Эти люди уже не претендовали на официальность, и поэтому большинство их сидело развалясь в огромных креслах, смотря, как одетый в малиновые одежды Родар обрывком бечевы измерял расстояния на большой карте, которая закрывала всю стену.

— Мне это расстояние не кажется таким уж большим, — говорил он королю Чо-Хэгу.

— Это потому, что карта плоская, — отвечал Чо-Хэг. — А местность там очень холмистая. Поверь мне, это займет три дня.

Король Родар не очень-то деликатно фыркнул.

— Тогда, я полагаю, нам придется оставить эту затею. Мне хотелось бы сжечь эти форты, но я не собираюсь начинать заведомо неудачный поход. Скакать верхом три дня — это слишком.

— Ваше величество, — вежливо сказала Се'Недра.

— Да, дитя мое. — Родар все еще стоял, нахмурившись, у карты.

— Я хотела бы, чтобы вы встретились кое с кем. Король Родар повернулся.

— Ваше величество, — официально обратилась к нему Се'Недра, — могу я представить вам его светлость герцога Анадильского? Генерал Вэрана, это его величество Родар, король Драснии.

Мужчины вежливо поклонились, взглядом оценивая друг друга.

— Доброе имя генерала и его репутация известны всем, — заметил король Родар.

— Зато искушенность его величества в военном деле держалась в секрете, — ответил Вэрана.

— Вы думаете, что эти слова удовлетворяют требованиям придворного этикета? — спросил Родар.

— Если нет, мы сможем немного позже солгать, как исключительно вежливы были в отношении друг друга, — подал мысль Вэрана.

Король Родар ответил быстрой усмешкой.

— Ну хорошо, а что делает ведущий тактик Толнедры в Олгарии?

— Наблюдает, ваше величество.

— Вы собираетесь придерживаться этой версии?

— Естественно. По политическим причинам Толнедра должна сохранять в этом деле нейтралитет. Я уверен, что драснийская разведка поставила ваше величество в известность о реальном положении вещей. Пять шпионов, которых вы содержите в императорском дворце, — настоящие профессионалы.

— На самом деле шесть, — как бы мимоходом заметил король Родар.

Генерал Вэрана поднял бровь.

— Полагаю, мы должны были бы знать об этом, — сказал он.

— Положение время от времени меняется, — пожал плечами Родар. — А вы знакомы с нашей стратегической обстановкой?

— Да, я в курсе событий.

— И какова ваша оценка — как наблюдателя?

— Вы попали в затруднительное положение.

— Спасибо, — сухо сказал Родар.

— Соотношение сил требует, чтобы вы заняли оборонительные позиции. Родар покачал головой:

— Это могло бы сработать, если бы нам приходилось беспокоиться лишь о Тор Эргасе и о южных мергах. Но Зарат каждый день доставляет в Талл Зелик все больше войск. Если мы укрепимся и попытаемся отсидеться, он решит выступить против нас. И к осени сможет похоронить нас в Маллории. Ключ ко всей ситуации находится в руках короля Энхега. Его флот мог бы выйти в Восточное море, чтобы остановить переброску войск Зарата. Мы собираемся немного рискнуть, чтобы все сдвинулось с места. Вэрана изучал карту.

— Если вы собираетесь спуститься вниз по реке Марду, вам придется занять таллскую столицу. Она, подобно Тол Хонету, расположена на острове как раз посреди реки. Вам никогда не удастся провести мимо нее флот, пока она в руках врага. Придется вам приступом взять этот город.

— Это уже приходило нам в голову, — сказал король Энхег со своего кресла, где он развалился с неизменной кружкой эля в руке.

— Вы знакомы с Энхегом? — спросил Родар у генерала.

Вэрана кивнул.

— Благодаря моей репутации, — ответил он. — Ваше величество, — поздоровался генерал с королем Энхегом.

— Генерал, — в свою очередь ответил Энхег, наклоняя голову.

— Если же Талл Марду хорошо укреплен, штурм может обойтись вам в треть вашей армии, — продолжал Вэрана.

— Мы собираемся выманить оттуда гарнизон, — сообщил Родар.

— Каким образом?

— Этим придется заняться Кородаллину и мне, — спокойно заявил король Чо-Хэг. — Как только мы достигнем центра утесов, за дело возьмутся мимбратские рыцари. Они разрушат все большие и малые города в верхних землях. А солдаты моего клана вторгнутся в земледельческие районы, чтобы сжечь созревающий урожай.

— Они поймут, что это лишь диверсия, ваше величество, — отметил Вэрана.

— Естественно, — согласился громовым голосом Бренд. — Но для чего эта диверсия? Мы не думаем, что они до конца осознают, что нашей целью является Талл Марду. Мы постараемся придать нашим налетам характер войны, насколько это возможно. Потеря этих городов и урожая может показаться таллам поначалу не столь важной, но пройдет немного времени, и им придется предпринять меры по их обороне.

— И вы думаете, что они выведут свой гарнизон из Талл Марду, чтобы двинуться вам навстречу?

— В этом-то и заключается весь замысел, — ответил Родар.

Вэрана отрицательно покачал головой:

— Они подтянут мергов из Рэк Госка и маллорийцев из Талл Зелика. И тогда вместо быстрого налета на Талл Марду у вас получится настоящая бойня.

— Но ведь это сделали бы вы, генерал Вэрана, — не согласился с ним король Родар. — Но вы не Зарат и не Тор Эргас. Наша стратегия основывается на оценке этих двух людей. Ни один из них не приведет в действие свои войска, если не будет убежден, что мы представляем для него главную угрозу. Каждый из них хочет сберечь как можно больше сил. По их мнению, мы являемся лишь случайной помехой — и предлогом для того, чтобы вывести свою армию на поле боя. Для них настоящая война начнется тогда, когда они нападут друг на друга. Каждый из них будет воздерживаться от военных действий, и королю таллов Гетелю придется встречать нас одними своими силами при всего лишь символической поддержке со стороны мергов и маллорийцев. Если мы будем действовать достаточно быстро, то в Восточном море у нас будет флот Энхега и мы сможем стянуть все свои силы к утесам до того, как до наших противников дойдет, что мы уже здесь.

— А потом?

— А потом Тор Эргас останется в Рэк Госке, будто его ноги приросли к полу, — фыркнул король Энхег. — Я окажусь в Восточном море и буду топить корабли маллорийцев вместе с грузом, а он будет аплодировать каждому моему шагу.

— А Зарат не посмеет рискнуть потерей тех сил, которые он уже собрал в Талл Зелике, двинув их против нас, — добавил Бренд. — Если он потеряет слишком много людей, то Тор Эргас возьмет над ним верх.

Генерал Вэрана обдумал этот план.

— Значит, тупик, — размышлял он вслух. — Три армии в одном районе, и не одна из них не желает воевать.

— Это лучший способ ведения войны, — усмехнулся король Родар. — Никто не пострадает.

— В тактическом отношении единственная проблема заключается в том, каковы будут ваши рейды, которые вы совершите перед нападением на Талл Марду, — заметил Вэрана. — Они должны быть достаточно серьезны, чтобы выманить из этого города гарнизон, но не настолько опасны, чтобы встревожить Зарата или Тор Эргаса. Это очень хорошая тактика, господа.

Родар кивнул.

— Именно поэтому мы в восторге от того, что имеем в советниках наиболее выдающегося тактика Толнедры, — сказал он, кланяясь.

— Пожалуйста, ваше величество, — прервал его генерал Вэрана, подняв руку. — Наблюдатель может лишь высказывать мнение, а не советовать. Термин «совет» подразумевает участие, а это не соответствует позиции строгого нейтралитета, которую занимает император.

— Ага, — сказал король Родар и повернулся к королю Чо-Хэгу:

— Мы должны принять меры для обеспечения всеми удобствами имеющего свое мнение наблюдателя и его штабистов, — заявил он, широко ухмыляясь.

Се'Недра с тайным восторгом наблюдала, как между этими двумя блестящими деятелями возникло чувство, которое явно обещало перерасти в прочную дружбу.

— Я оставлю вас, господа, заниматься своими делами, — сказала она. — Обсуждение военных вопросов вызывает у меня головную боль. Поэтому я буду целиком полагаться на вас, дабы не попасть в беду. — Обаятельно улыбнувшись, она сделала реверанс и удалилась.

***

Два дня спустя из Алголанда прибыл Релг с отрядом своих соотечественников, присланных Горимом. Таиба, которая держалась в стороне с тех пор, как армия прибыла в Стронгхолд, теперь присоединилась к Се'Недре и леди Полгаре, которые приехали, чтобы приветствовать прибывших алгосов. На этой красивой марагской женщине было простое, даже строгое полотняное платье, но ее темно-синие, почти фиолетовые глаза светились. Релг, голову и плечи которого защищала кованая кольчуга, напоминавшая кожу ящерицы, вылез из передней повозки и небрежно отвечал на приветствия Бэйрека и Мендореллена. Его большие глаза искали кого-то в группе собравшихся у ворот людей, пока он не нашел Таибу, и только тогда успокоился. Не говоря ни слова, Релг подошел к ней. Их встреча происходила в молчании, они даже не притронулись друг к другу, хотя рука Таибы невольно тянулась к нему. Они стояли в золотистом свете солнца, встретившись взглядами, и совершенно не замечали присутствия других людей. Глаза Таибы не отрывались от лица Релга, но в них не было ничего от того пустого, безмятежного обожания, которое наполняло глаза Арианы, когда та смотрела на Леллдорина. В глазах Таибы скорее светился вопрос, даже вызов. Ответный взгляд Релга был обеспокоенным взглядом человека, которого разрывают противоречивые чувства. Несколько мгновений Се'Недра наблюдала за ними, но в конце концов была вынуждена отвести глаза.

Алгосы были размещены в темных, похожих на пещеры комнатах у основания Стронгхолда, где Релг мог бы познакомить своих соотечественников с болезненным процессом привыкания к дневному свету и приучить их не поддаваться необоснованной панике, которая охватывает всех алгосов, когда они оказываются под открытым небом.

В тот же вечер еще один небольшой отряд прибыл с юга. Три человека, двое из которых были одеты в белые наряды, а один — в грязные лохмотья, подошли к воротам и потребовали открыть их. Олгары у ворот немедленно их впустили, а один из стражников побежал в апартаменты леди Полгары, чтобы сообщить ей об их прибытии.

— Приведите их сюда, — сказала леди Полгара перепуганному, дрожащему посланцу, лицо которого приобрело пепельный оттенок. — Они очень давно не бывали среди людей, и вид толпы может заставить их нервничать.

— Сию минуту, леди Полгара, — кланяясь, сказал трясущийся олгар, но тут же заколебался. — А он действительно сделает со мной это? — выпалил стражник.

— Кто и что сделает с тобой?

— Тот уродец. Он сказал, что собирается… — Стражник умолк, вдруг осознав, с кем он говорит. Лицо его покраснело. — Не думаю, что мне следует повторять его слова, леди Полгара, но ужасно пугать человека такими вещами.

— О, — произнесла она, — мне кажется, я понимаю тебя. Это просто одно из его любимых выражений. Будь спокоен, тебе ничто не грозит. Он говорит это лишь для того, чтобы заставить обратить на себя внимание. Я не уверена даже, что он может с кем-нибудь сделать это и в то же время оставить его в живых.

— Я сейчас же приведу их, леди Полгара.

А чародейка обратила свой взор на Се'Недру, Адару и Ариану, которые пришли к ней на ужин.

— Милые дамы, — веско сказала она, — сейчас мы будем принимать гостей.

Двое из них — милейшие в мире люди, но третий немного не воздержан на язык.

Если вы очень щепетильны, то вам лучше уйти.

Се'Недра, вспомнив о своей встрече с этой троицей в Долине Олдура, немедленно поднялась.

— Нет, не ты, Се'Недра, — сказала ей Полгара. — Боюсь, что тебе придется остаться.

Се'Недра с трудом перевела дыхание.

— На вашем месте я лучше бы ушла, — посоветовала она подругам.

— Он что, на самом деле такой невыносимый? — спросила Адара. — Но я и раньше слышала, как ругаются мужчины.

— Но не так, как этот, — предостерегла ее Се'Недра.

— Тебе удалось возбудить мое любопытство, — улыбнулась Адара. — Наверное, я останусь.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждала, — проворчала Се'Недра.

Белтира и Белкира оказались столь же учтивы, какими их помнила Се'Недра, но уродливый Белдин стал еще безобразней и отвратительней. Ариана сбежала еще до того, как он закончил свои приветствия леди Полгаре. Адара мертвенно побледнела, но мужественно оставалась сидеть. Затем этот ужасный маленький человек повернулся, чтобы приветствовать Се'Недру. При этом он хриплым голосом задал ей несколько скабрезных вопросов, от которых принцесса покраснела до корней волос. При этом Адара благоразумно вышла.

— Что случилось с твоими девушками, Пол? — с невинным видом спросил Белдин Полгару, почесывая свою спутанную шевелюру. — Они, кажется, немного ошеломлены, а?

— Они воспитанные дамы, дядюшка, — ответила Полгара, — и некоторые твои выражения режут им слух.

— И это все? — грубо рассмеялся Белдин. — Эта рыженькая не кажется такой уж неженкой.

— Ваши замечания оскорбляют меня так же, как и моих подруг, мастер Белдин, — решительно возразила Се'Недра. — Но не думаю, что меня выведут из себя грязные изречения отвратительно воспитанного горбуна.

— Неплохо, — сделал он ей комплимент, неуклюже разваливаясь в кресле, — но тебе надо было бы научиться расслабляться. Оскорбления имеют определенный ритм и плавность, которых ты еще никак не уловила.

— Она очень молода, дядюшка, — напомнила ему Полгара.

Белдин бросил на принцессу хитрый взгляд:

— Разве?

— Перестань, — сказала ему Полгара.

— Мы прибыли для того, чтобы…

— …присоединиться к вам, — сказали близнецы. — Белдин предполагает…

— …что вы можете встретить гролимов и…

— …вам понадобится наша помощь.

— Как трогательно! — насмешливо заявил Белдин. — Они все еще не научились говорить по отдельности. — Он взглянул на Полгару:

— И это вся армия, которую вам удалось собрать?

— Чиреки присоединятся к нам у реки, — ответила она.

— Тебе следовало бы произносить речи побыстрее, — сказал он, обращаясь к Се'Недре. — Людей у вас явно не хватает. Южные мерги размножаются, как черви в тухлом мясе, а маллорийцы плодятся, как мухи.

— В нужное время мы объясним вам нашу стратегию, дядюшка, — обещала Полгара. — Мы не собираемся вступать в сражение с главными силами энгараков.

Будем проводить только отвлекающие рейды.

Лицо Белдина исказила отвратительная усмешка.

— Много бы я отдал за то, чтобы посмотреть на твое лицо, когда ты обнаружила, что Белгарат улизнул от тебя, — сказал он.

— Я не стала бы распространяться на эту тему, мастер Белдин, — посоветовала Се'Недра. — Леди Полгара была не в восторге от решения Белгарата, и благоразумнее не подымать снова этот вопрос.

— Я и раньше видывал эти небольшие приступы дурного настроения Полгары. — Он пожал плечами. — Почему бы тебе не послать кого-нибудь за свиньей или бараном, Пол? Я голоден.

— Как правило, их сначала жарят, дядюшка.

— Для чего? — спросил он с озадаченным видом.

 

Глава 10

Спустя три дня армия начала продвигаться из Стронгхолда к тем временным укреплениям, которые воздвигли олгары на восточном берегу реки Олдур. Солдаты каждого государства шли отдельными колоннами, оставляя за собой широкий след в высокой, до колен, траве. В центральной колонне с поднятыми штандартами четким, парадным шагом маршировали легионы Толнедры. Внешний вид легионеров заметно улучшился после прибытия генерала Вэраны и его штаба. Мятеж на равнинах около Тол Вордью предоставил Се'Недре большое количество людей, но не высших офицеров, и, как только миновала угроза проверок, в войсках воцарилась некоторая распущенность. Генерал Вэрана не упоминал ни о грязи на латах, ни о всеобщей небритости солдат. Достаточно было выражения легкого неодобрения на его лице. Видавшие виды сержанты, которые командовали теперь легионерами, посмотрев однажды на это лицо, немедленно предприняли меры. Следы грязи исчезли, регулярное бритье опять стало привычным делом. Конечно, на некоторых свежевыбритых лицах появились синяки — безмолвное доказательство того, что сержанты с тяжелыми кулаками сочли необходимым поэнергичнее убедить своих солдат, что каникулы кончились.

Сбоку колонны легионеров ехали сверкающие доспехами мимбратские рыцари, чьи многоцветные вымпелы развевались по ветру на поднятых копьях, а лица сияли восторгом. Се'Недра в глубине души подозревала, что их внушавшая страх репутация в значительной мере проистекала от полного отсутствия того, что хотя бы отдаленно напоминало мысль. Эти мимбратские части, если их чуть-чуть воодушевить, с восторгом бросились бы в атаку на зиму или на бурный поток, чтобы изменить его течение.

С другого фланга маршировавших легионеров шли облаченные в зеленые и коричневые одежды астурийские лучники, чье место в строю было тщательно продумано. Как и их мимбратские собратья, астурийцы тоже не блистали благоразумием, и потому во избежание неприятностей между двумя этими арендийскими силами предусмотрительно ставили другие воинские подразделения.

За астурийцами двигались угрюмые райвены, одетые во все серое. Их сопровождали чиреки, не занятые на флоте, который все еще готовился к перемещению на основную базу в районе утесов. Сбоку от Мимбратов шло сендарийское ополчение в униформе кустарного производства, а замыкали полчища скрипучие повозки с провиантом, которые длинной чередой растянулись до самого горизонта. Воины олгарских кланов, однако, двигались не колоннами, а небольшими группами, поскольку они гнали табуны лошадей.

Се'Недра в доспехах скакала на белой лошади рядом с генералом Вэраной, без особого успеха пытаясь объяснить ему суть своего предприятия.

— Мое дорогое дитя, — сказал наконец генерал, — я толнедриец и солдат. Ни одно из этих обстоятельств не способствует интересу к мистике. Моя основная забота в настоящий момент — как накормить такое множество людей. Ваши пути снабжения растянуты, пересекают горы и далее протянулись через всю Арендию. Это очень длинный путь, Се'Недра.

— Король Фулрах позаботился об этом, дядюшка, — ответила она самодовольно.

— За все время нашего продвижения его сендары поставляли продовольствие и снаряжение по Великому Северному пути в Стронгхолд, а затем на баржах перевозили их вверх по реке в лагерь. Там скопились уже целые горы снаряжения, поджидающего нас.

Генерал Вэрана одобрительно кивнул.

— Похоже, эти сендары прекрасные квартирмейстеры, — заметил он. — А оружие они поставляют?

— Кажется, об этом что-то говорили, — ответила Се'Недра. — Стрелы, копья для рыцарей и тому подобное. На мой взгляд, они знали что делали, а я не задавала слишком много вопросов.

— Глупо с твоей стороны, Се'Недра, — откровенно высказался Вэрана. — Когда командуешь армией, нужно знать все детали.

— Я не командую армией, дядюшка, — подчеркнула она. — Я возглавляю ее.

Командует ею король Родар.

— А что ты будешь делать, если с ним что-то случится?

Се'Недра почувствовала холодок страха.

— Ведь ты идешь воевать, Се'Недра, а людей на войне убивают и калечат.

Будет лучше, моя маленькая принцесса, если ты начнешь интересоваться тем, что творится вокруг. Если у тебя в голове сплошные грезы, когда ты собираешься воевать, то шансы на успех от этого не увеличиваются. — Генерал взглянул на нее в упор. — Не кусай ногти, Се'Недра, — добавил он. — Это не украшает.

Лагерь у реки оказался огромным, а в самом центре его находился главный склад — целый городок палаток и аккуратно сложенного снаряжения. К берегу реки была причалена длинная вереница плоскодонных барж, терпеливо ожидавших разгрузки.

— Твои люди весьма потрудились, — заметил король Родар коренастому сендарийскому монарху, когда они ехали по узкому проходу между вздымавшимися, как горы, кипами укрытого парусиной продовольствия и нагромождений крепко сколоченных ящиков снаряжения. — Как ты узнал, что нужно привезти?

— Я все брал на заметку, когда мы шли через Арендию, — ответил король Фулрах. — Было не так уж трудно выяснить, что нам понадобится: обувь, стрелы, мечи и тому подобное. Но в настоящее время мы доставляем в основном продовольствие. Олгарские стада обеспечат нас свежим мясом, но люди будут болеть, если их кормить одним мясом.

— Здесь теперь достаточно продовольствия, чтобы прокормить армию в течение года, — заметил король Чирека Энхег.

Фулрах покачал головой.

— На сорок пять дней, — скрупулезно поправил он. — Я хочу, чтобы здесь находилось продуктов на тридцать дней, и еще на две недели — в тех фортах, которые драснийцы возводят на вершине утеса. Это наш резерв. Пока баржи ежедневно пополняют запасы, у нас под руками всегда будет достаточно продовольствия. Как только цели определены, все остальное — дело простой математики.

— Но как ты узнаешь, сколько может человек съесть за один день? — спросил Родар, глядя на горы продовольствия. Ведь иногда я съедаю больше, чем обычно.

Фулрах пожал плечами:

— Выводятся средние показатели. Некоторые едят больше, другие — меньше, но в конечном счете получается нужный результат.

— Фулрах, иногда ты настолько практичен, что мне просто невмоготу, — сказал Энхег.

— Кто-то же должен быть практичным.

— Неужели вы, сендары, всегда столь рассудительны и никогда не рискуете?

Неужели вы никогда не делаете ничего, что бы не обдумали заранее?

— Нет, если можем избежать этого, — мягко ответил король Сендарии.

Вблизи склада были возведены несколько больших шатров для военачальников и их штабов. Где-то в середине дня, выкупавшись и сменив одежду, принцесса Се'Недра отправилась в шатер для совещаний узнать, как обстоят дела.

— Они стоят на якоре приблизительно в миле вниз по реке, — докладывал Бэйрек своему двоюродному брату. — Они здесь около четырех дней. Грелдик в некотором роде ими командует.

— Грелдик? — Энхег, казалось, был поражен. — Но у него же нет никакого воинского чина.

— Зато он знает реку, — пожал плечами Бэйрек. — В течение многих лет он плавал везде, где была вода и возможность получить какую нибудь прибыль. Он сообщает мне, что с тех пор, как стали на якорь, моряки довольно крепко выпивают. Они знают, что предстоит.

— Тогда нам лучше их не разочаровывать, — усмехнулся Энхег. — Родар, сколько еще пройдет времени, пока твои техники начнут поднимать мои корабли на утесы?

— С неделю или около того, — ответил король Родар, отрываясь от своей послеобеденной закуски.

— Этого вполне достаточно, — сделал вывод король Энхег и снова повернулся к Бэйреку:

— Сообщи Грелдику, что мы начнем перетаскивать суда завтра утром: морякам хватит времени, чтобы протрезветь.

Се'Недра поняла значение слов «перетаскивать суда», только когда прибыла к реке на следующее утро и увидела, как покрытые потом чиреки вытаскивают свои корабли из воды и перетаскивают их вручную, подкладывая под них бревна. Она пришла в ужас от тех усилий, которые требовались для того, чтобы передвинуть судно хотя бы на несколько дюймов.

В этом она оказалась не одинока. Кузнец Дерник бросил потрясенный взгляд на все это и тут же пошел искать короля Энхега.

— Извините меня, ваша честь, — почтительно сказал он, — но разве лодки от этого не страдают, как, впрочем, и люди?

— Суда, — поправил его Энхег. — Они называются судами. Лодки — это нечто другое.

— Как бы вы их ни называли — разве от того, что их волокут по этим бревнам, швы у них не разойдутся?

— Они все равно дают небольшую течь, — пожав плечами, ответил Энхег. — Вдобавок это всегда делалось именно так.

Дерник быстро убедился в тщете разговоров с королем Чирека. Тогда он направился к Бэйреку, который хмуро смотрел на огромное судно, которое на веслах шло вверх по реке ему навстречу.

— На плаву оно выглядит очень внушительно, — говорил этот крупный рыжебородый человек своему другу, капитану Грелдику, — но, думаю, оно станет еще более внушительным, когда нам придется вытащить его из воды и передвигать по суше.

— Ты один из тех, кто хотел, чтобы применялись крупнейшие военные суда, — широко ухмыляясь, напомнил ему Грелдик. — Придется тебе закупить довольно много эля, чтобы команда достаточно напилась, прежде чем тащить его. Я уже не говорю о том, что капитан, по обычаю, участвует в этом наравне с остальными.

— Глупый обычай, — кисло проворчал Бэйрек.

— Я бы сказал, что тебе предстоит плохая неделя, Бэйрек. — И ухмылка Грелдика стала еще шире.

Дерник отвел в сторону двух моряков и начал с ними серьезный разговор, рисуя палкой на речном песке какие-то схемы. Чем больше он говорил, тем больший интерес они проявляли.

После этого разговора на следующий день появилась пара низко сидящих повозок, имевших с обеих сторон по дюжине колес. Под презрительные насмешки остальных чиреков два судна были аккуратно водружены на повозки и крепко к ним привязаны. Насмешки прекратились, когда команды обоих судов начали катить повозки через равнину. Хеттар, которому случилось проезжать мимо, несколько минут с озадаченным видом наблюдал за ними.

— Почему вы толкаете их руками, — спросил он, — когда имеется самый большой в мире табун лошадей?

Глаза Бэйрека широко раскрылись, а потом на его лице появилась почти благоговейная улыбка.

Насмешки сыпались градом, когда суда Бэйрека и Грелдика устанавливались на платформы с колесами, но довольно скоро сменились сердитым ворчанием, поскольку повозки, которые тянули вереницы олгарских лошадей, без всяких усилий катились к утесу, мимо людей, напрягавших все свои силы, чтобы продвинуть свои суда хотя бы на несколько дюймов. Для пущего эффекта Бэйрек и Грелдик приказали своим людям праздно развалиться на палубе судов и лениво попивать эль, играя при этом в кости.

Когда большой корабль катился мимо Энхега, тот весьма сурово посмотрел на своего дерзко ухмылявшегося кузена, и лицо короля отразило крайнюю степень негодования.

— Это заходит слишком далеко! — взорвался он, срывая корону и бросая ее на землю.

Король Родар ответил, изо всех сил сохраняя на лице строгое выражение:

— Я бы первым признал, что этот способ не столь хорош, как передвижение судов волоком, Энхег. Уверен, что имеются глубокие философские причины для всего этого напряжения, воплей и брани, но ведь так на самом деле быстрее, не будешь же ты отрицать этого? И нам придется передвигать корабли именно так.

— Но это же противоестественно, — прорычал Энхег, продолжая смотреть на два судна, которые были уже теперь в нескольких сотнях ярдов от них.

Родар пожал плечами:

— Все кажется противоестественным, когда пробуешь в первый раз.

— Я подумаю об этом, — мрачно сказал Энхег.

— Но я не стал бы думать слишком долго, — посоветовал ему Родар. — С каждой милей твоя популярность как монарха будет падать, а Бэйрек такой человек, который на всем пути к утесу будет демонстрировать твоим матросам свое хитроумное изобретение.

— Неужели он действительно будет это делать?

— Думаю, ты можешь на это рассчитывать.

Король Энхег горестно вздохнул.

— Пойди приведи этого слишком умного сендарийского кузнеца, — с кислой миной приказал он одному из своих людей.

Позже в этот же день военачальники собрались для обсуждения стратегических вопросов.

— Сейчас главная проблема заключается в том, чтобы скрыть от противника нашу численность, — сказал король Родар. — Вместо того чтобы всем одновременно двигаться к утесу, а затем мельтешить у подножия, может быть, было бы лучше передвигать войска небольшими отрядами и посылать их по мере прибытия прямо в верхние форты.

— А не приведет такая постепенная переброска войск к нежелательной задержке? — спросил король Кородаллин.

— Отнюдь, — ответил Родар. — Мы сначала выдвинем твоих рыцарей и людей из клана Чо-Хэга, чтобы они начали жечь города и урожай. Тогда таллам будет не до подсчетов численности наших войск.

— А не развести ли нам ложные лагерные огни и тому подобное, чтобы казалось, что у нас больше людей? — предложил Леллдорин.

— Вся идея в том, чтобы наша армия казалась не больше, а меньше, — мягко объяснил Бренд своим низким голосом. — Мы не хотим раньше времени тревожить Тор Эргаса или Зарата, чтобы не заставлять их вводить в дело свои силы. Кампания будет легкой, если нам придется иметь дело с королем таллов Гетелем. Но, если вмешаются мерги или маллорийцы, мы будем втянуты в серьезную войну.

— А это именно то, чего мы определенно хотим избежать, — добавил король Родар.

— О, — немного смутившись, сказал Леллдорин, — я не подумал об этом. — И на его щеках стал медленно проступать румянец.

— Леллдорин, — сказала Се'Недра в надежде помочь ему преодолеть смущение. — Мне хотелось бы поехать и осмотреть войска. Не могли бы вы сопровождать меня?

— Конечно, ваше величество, — ответил молодой астуриец, быстро вставая.

— Неплохая мысль, — согласился и король Родар. — Вдохнови их немного, Се'Недра. Войска прошли немалый путь, и их настроение, возможно, несколько ухудшилось.

Двоюродный брат Леллдорина Торазин, одетый в свой обычный черный дублет и черные чулки, тоже поднялся.

— И я поеду с вами, если можно. — Он довольно дерзко посмотрел на короля Кородаллина. — Астурийцы прекрасные заговорщики, но довольно плохие стратеги, так что я вряд ли буду полезен.

Король Арендии улыбнулся замечанию молодого человека.

— Ты отважен, молодой Торазин, но думаю, ты не такой уж яростный противник арендийской короны, как представляешься.

Торазин, все еще усмехаясь, преувеличенно низко поклонился и, когда они вышли из палатки, повернулся к Леллдорину.

— Я почти мог бы полюбить этого человека, если бы не его обращение на «ты», — заявил он.

— Это не такой уж недостаток, если к нему привыкнуть, — ответил Леллдорин.

Торазин рассмеялся.

— Если бы я имел такого же хорошенького друга, как леди Ариана, он мог бы мне «тыкать» как ему заблагорассудится, — сказал он и лукаво посмотрел на Се'Недру. — Какие войска вы хотели бы осмотреть, ваше величество? — добродушно поддразнил он.

— Давайте посетим астурийских крестьян, — решила Се'Недра. — Не думаю, что смогла бы взять вас обоих в лагерь мимбратов, если только у вас не будут отобраны мечи, а на ваши рты не наложены повязки.

— Вы нам не доверяете? — спросил Леллдорин.

— Я знаю вас, — ответила она, слегка кивнув. — А где стоят астурийцы?

— Там, — ответил Торазин, — указывая в сторону полевого склада.

От кухонь сендаров ветер доносил запахи приготовляемой пищи, и эти запахи что-то напоминали принцессе. Вместо того чтобы бродить наугад среди астурийских палаток, она занялась целенаправленными поисками определенных людей.

Она нашла Леммера и Деттона, двух крепостных, которые присоединились к ее армии на окраинах Во Вейкуна, когда они заканчивали обед, сидя перед залатанной палаткой. Оба они выглядели пополневшими со времени той встречи в лесу и сейчас уже не были в лохмотьях. Завидя приближающуюся королеву, Леммер и Деттон неуклюже вскочили на ноги.

— Ну что ж, друзья мои, — сказала она, пытаясь развеять возникшую неловкость, — как вы находите армейскую жизнь?

— Нам не на что жаловаться, ваша милость, — почтительно ответил Деттон.

— Разве что на долгий путь, — добавил Леммер. — Я и не представлял себе, что мир настолько велик.

— Нам выдали башмаки, — сказал Деттон, вытягивая ногу, чтобы она могла увидеть его обувку. — Вначале они немного жали, но теперь уже все мозоли зажили.

— А достаточно ли вы получаете еды? — спросила Се'Недра.

— Очень много, — ответил Леммер. — Сендары даже готовят ее для нас. Вы знаете, миледи, в королевстве сендаров нет крепостных. Разве это не удивительно? Здесь есть над чем подумать.

— Действительно, — согласился Деттон. — Они все обрабатывают землю, и у каждого есть много пиши, и одежды, и крыша над головой, и во всем королевстве нет ни единого крепостного.

— Я вижу, что вам выдали также снаряжение, — сказала принцесса, заметив, что на них надеты конические кожаные шлемы и прочные кожаные латы.

Леммер кивнул и снял свой шлем.

— В нем имеются стальные пластины, чтобы из человека не вышибли мозги. Как только мы сюда добрались, всех нас построили и каждый получил шлем и эти жесткие кожаные нагрудники.

— И каждый получил также дротик и кинжал, — добавил Деттон.

— А вам показали, как пользоваться ими? — спросила Се'Недра.

— Еще нет, ваша милость, — ответил Деттон. — Нас в основном учили, как стрелять из лука.

Се'Недра повернулась к двум сопровождавшим ее мужчинам.

— Не могли бы вы приказать кому-нибудь заняться этим? Я хочу быть уверена, что каждый будет по крайней мере знать, как защитить себя.

— Мы проследим за этим, ваше величество, — ответил Леллдорин.

Невдалеке перед другой палаткой сидел, скрестив ноги, юноша. Он поднес к губам самодельную флейту и начал на ней играть. Во дворце Тол Хонета Се'Недра слышала исполнение лучших музыкантов мира, но звуки флейты крепостного мальчика проникли ей в сердце и вызвали слезы на глазах. Его мелодия подымалась к лазурному небу подобно песне вырвавшегося на свободу жаворонка.

— Как чудесно! — воскликнула она.

Леммер кивнул.

— Я не очень-то разбираюсь в музыке, — сказал он, — но мальчик, кажется, играет хорошо. Какой позор, что у него голова не в порядке.

Се'Недра пристально посмотрела на него:

— Что вы этим хотите сказать?

— Он родом из деревни в южной части Арендийского леса. Мне говорили, что это очень бедная деревня, а их господин весьма жесток со своими крепостными.

Мальчик — сирота, и в детстве ему поручили пасти коров. Как-то раз одна из коров заблудилась, и мальчик был избит до полусмерти. С тех пор он не может говорить.

— А вы знаете, как его зовут?

— Никто, кажется, этого не знает, — ответил Деттон. — Мы по очереди присматриваем, чтобы он был накормлен и чтобы у него было место для ночлега.

Больше мы ничего не можем для него сделать.

Леллдорин издал тихий вздох, и Се'Недра была изумлена, увидев, что по лицу молодого человека текут слезы.

Мальчик продолжал играть свою берущую за душу мелодию, а его глаза встретились со взглядом Се'Недры. В них сверкнуло какое то узнавание, но взгляд его не удержался на ней долго.

Принцесса знала, что ее звание и положение смущают обоих крепостных крестьян. Она уверилась, что с ними все в порядке, что обещание, которое она им дала, выполняется, а это было все, что имело значение.

Когда Се'Недра, Леллдорин и Торазин шли к лагерю сендаров, они вдруг услышали за одной из палаток голоса.

— Я сложу это там, где захочу, — воинственно говорил кто то.

— Но ты же перегородил улицу, — отвечал другой.

— Улицу! — фыркнул первый. — О чем ты говоришь? Это же не город, здесь нет никаких улиц.

— Друг, — терпеливо объяснял второй, — нам приходится именно здесь проезжать на своих повозках к складу. А теперь, пожалуйста, убери свое снаряжение, чтобы я смог проехать. Мне еще предстоит сегодня очень много дел.

— Я не собираюсь подчиняться приказам сендарского возницы, который нашел легкий способ улизнуть от сражений. Я же солдат.

— В самом деле? — сухо ответил сендар. — И во многих сражениях ты участвовал?

— Я буду сражаться, когда придет время.

— Это может случиться быстрее, чем ты думаешь, если не уберешь с моего пути свой скарб. Мне придется слезть с повозки, чтобы самому убрать его, а это может меня разозлить.

— Я уже похолодел от страха, — насмешливо сказал солдат.

— Так уберешь ты или нет?

— Нет.

— Я пытался предостеречь тебя, дружище, — сказал возница примирительным тоном.

— Если дотронешься до моих вещей, я проломлю тебе башку.

— Как бы не так!

Послышались звуки потасовки и нескольких тяжелых ударов.

— А теперь подымайся и убери свой скарб, как я тебе говорил, — сказал возница. — Я не могу стоять здесь целый день и спорить с тобой.

— Ты ударил меня, когда я не ожидал, — пожаловался солдат.

— Может, ты хочешь попробовать еще раз?

— Ну хорошо, не волнуйся, я уберу.

— Рад, что мы поняли друг друга.

— Часто ли случается такое? — тихо спросила Се'Недра.

Торазин, ухмыляясь, кивнул:

— Некоторые из ваших солдат хотят похвастаться своей силой, ваше величество, а у сендарских возчиков обычно нет времени, чтобы увещевать их.

Кулачные бои и уличные драки в крови у этих парней, и поэтому подобные перебранки с солдатами почти всегда кончаются одним и тем же. Это на самом деле очень педагогично.

— Ох уж эти мужчины! — сказала Се'Недра.

В сендарском лагере они встретили Дерника. С ним была пара молодых людей, разительно непохожих друг на друга.

— Это старые друзья, — сказал Дерник, представляя их. — Только что прибыли на баржах с провиантом. Думаю, вы встречались с Рандоригом, принцесса. Он жил на ферме Фолдора, когда мы заезжали туда прошлой зимой.

Се'Недра действительно помнила Рандорига. Высокий, неповоротливый молодой человек, вспомнила она, тот, кто собирался жениться на детской любви Гариона, Забретт. Се'Недра дружески приветствовала его и мягко напомнила, что они встречались раньше. Арендийское происхождение Рандорига способствовало тому, что соображал он довольно медленно. Его товарищ являл собой полную противоположность высокому аренду. Дерник представил его как Доруна, еще одного друга детства Гариона. Дорун был маленьким, жилистым молодым человеком с выдающимся вперед кадыком и слегка навыкате глазами. После нескольких минут смущения язык у него начал работать с такой скоростью, что понять все слова было трудно. Мысли Доруна перескакивали с одного на другое, а рот без умолку раскрывался, пытаясь поспеть за ними.

— Тяжеловато было взбираться в горы по эдакой крутой дороге, ваша милость, — ответил Дорун на вопрос принцессы об их пути из Сендарии. — Невольно приходит мысль, что, когда толнедрийцы строили там большую дорогу, им бы стоило выбирать более горизонтальные участки, но, по видимому, их больше прельщает двигаться по прямой, только это не всегда наиболее легкий путь. Интересно, почему они такие? — Казалось, Дорун совершенно не принял в расчет, что сама Се'Недра была толнедрийкой.

— Вы прибыли по Великому Северному пути? — спросила она.

— Да, пока не попали в город, называемый Стронгхолд. Но это было уже после того, как мы выбрались из гор, где на нас напали мерги. Вы никогда не видели такой битвы.

— Мерги? — резко спросила Се'Недра, пытаясь направить в нужное русло его скачущие мысли. Дорун энергично кивнул.

— Человек, который вел караван, — здоровенный парень из Мергоса, или, как мне кажется, он сказал, что не из Мергоса, а откуда? А может быть, это был Камаар? Почему то я их всегда путаю. Так о чем это я, бишь, говорил?

— О мергах, — пришел ему на помощь Дерник.

— О да. Как бы то ни было, этот парень говорил, что до войны в Сендарии мергов хватало. Они притворялись купцами, но никакими купцами они не были — это были шпионы. Когда началась война, все они скрылись в горах, а теперь выходят из лесов и пытаются нападать из засады на наши караваны с провиантом, но мы были готовы к этому, не так ли, Рандориг? Рандориг ударил одного из мергов, когда тот скакал за нашей повозкой, здоровенной дубиной и сшиб его с лошади.

Трах! Вроде этого! Начисто сбил его с лошади. Держу пари, тот был удивлен. — Дорун засмеялся коротким смешком, а затем его язык снова заработал, перескакивая с одного на другое, когда он описывал их путешествие из Сендарии.

Принцесса Се'Недра была необычайно тронута встречей с двумя старыми друзьями Гариона. Более того, она почувствовала огромное бремя ответственности, осознав, что ее предприятие затронуло жизнь почти каждого человека на Западе.

Мужья оставили своих жен, дети — отцов, и простые люди, которые никогда не бывали дальше ближайшей деревни, отправились за тысячу лиг и даже больше, чтобы вести войну, смысла которой они, вероятно, даже еще не начали понимать.

На следующее утро военачальники проехали несколько оставшихся лиг до основной базы, расположенной на утесе. Когда они закончили подъем, Се'Недра резко остановила Красавца и раскрыла от удивления рот, впервые увидев восточные утесы. Это было невероятно! Огромный черный утес вздымался наподобие громадной каменной волны, застывшей и навсегда отметившей границу между Востоком и Западом. Утес этот возвышался как каменный символ противостояния двух миров — противостояния, которое нельзя было уничтожить, так же как нельзя было сровнять с землей эту чудовищную скалу.

Когда они подъехали ближе, Се'Недра обратила внимание на весьма кипучую деятельность как у основания утеса, так и на его верхней кромке. Огромные тросы нависали над головами, а у подножия утеса Се'Недра увидела вороты сложной конструкции.

— Зачем нужны эти вороты внизу? — с подозрением спросил король Энхег.

— Почем мне знать? — пожал плечами король Родар. — Я же не техник.

— Что же, если ты намерен и дальше так поступать, то я не позволю твоим людям даже притронуться хоть к одному из моих кораблей до тех пор, пока кто нибудь не расскажет мне, почему вороты установлены здесь внизу, а не наверху.

Король Родар вздохнул и поманил пальцем драснийца, который тщательно смазывал огромный блок ворота.

— Есть у тебя под рукой чертеж этого механизма? — спросил тучный монарх у запачканного маслом рабочего.

Техник кивнул, вытащил из-под туники скатанный лист грязного пергамента и вручил своему королю. Родар взглянул на него и передал Энхегу.

Энхег стал рассматривать сложный рисунок, пытаясь определить, куда ведет та или иная линия и что они вообще означают.

— Я не могу ничего понять, — пожаловался он.

— Я тоже, — ответил Родар. — Но ты хотел узнать, почему вороты находятся здесь внизу, а не там наверху. Чертеж и показывает почему.

— Но я не могу разобраться в нем.

— Это уж не моя вина.

Невдалеке раздались восторженные крики, когда огромный валун, размером с полдома и опутанный множеством веревок, стал величественно подыматься, сопровождаемый громким скрипом и визгом тросов.

— Ты должен признать, Энхег, что это производит впечатление, — сказал Родар. — Особенно если обратишь внимание, что этот валун подымается вон теми восемью лошадьми, но, конечно, с помощью противовеса. — Он указал на другой валун, который так же величественно опускался с вершины утеса.

Энхег покосился на эти валуны.

— Дерник, — бросил он через плечо, — ты понимаешь, как все это работает?

— Да, король Энхег, — ответил кузнец. — Смотрите, этот противовес уравновешивает…

— Пожалуйста, не объясняй, — сказал Энхег. — Если кто нибудь, кого я знаю и кому верю, все понимает, то только это и нужно.

В тот же день первое чирекское судно было поднято на вершину утеса. Минуту или две король Энхег наблюдал за этим, а затем вздрогнул и отвернулся.

— Это противоестественно, — проворчал он, обращаясь к Бэйреку.

— Позднее вам придется много раз говорить это, — заметил Бэйрек.

Энхег бросил на кузена сердитый взгляд.

— Я не люблю перемен, Бэйрек. Они меня раздражают.

— Но мир не стоит на месте, Энхег. Перемены происходят каждый день.

— Что совершенно не означает, что мне это должно нравиться, — прорычал король Чирека. — Пойду-ка я в свою палатку, выпью немного.

— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — предложил Бэйрек.

— Я думал, что ты хочешь стоять и наблюдать, как меняется мир.

— Он будет меняться и без моего присмотра.

— Да, ты прав, — угрюмо сказал Энхег. — Ну хорошо, пойдем. Не хочу я больше смотреть на это.

И они ушли.

 

Глава 11

Мейязерана, королева Арендии, задумавшись, сидела за вышивкой в большой солнечной детской на верхнем этаже дворца в Во Мимбре. Ее маленький сын, наследный принц Арендии, радостно сопел в своей колыбели, играя ниткой ярких бус — подарком, сделанным от имени наследного принца Драснии. Мейязерана никогда не встречалась с королевой Поренн, но материнство роднило ее с маленькой блондинкой, сидевшей на троне в далекой северной стране.

Рядом с королевой расположилась в кресле Нерина, баронесса Во Эбор. Обе они облачились в бархатные одежды, темно-пурпурные — на королеве и светло-голубые — на баронессе; на голове у каждой был столь любимый мимбратским дворянством высокий конический головной убор белого цвета. В дальнем углу детской старик музыкант тихо играл на лютне печальную мелодию.

Баронесса Нерина казалась еще более грустной, чем королева. После отъезда мимбратских рыцарей круги у нее под глазами стали еще больше, а улыбаться она стала реже. Наконец баронесса вздохнула и отложила в сторону вышивку.

— Вздохи не облегчат печаль твоего сердца, Нерина, — мягко сказала королева. — Не думай об опасностях и разлуке, иначе совсем падешь духом.

— Научите меня, как избавиться от тревог, ваше величество, — ответила Нерина, — поскольку я крайне нуждаюсь в таком наставлении. Сердце мое гнетет бремя забот, а мысли мои, как бы я ни пыталась их обуздать, как непослушных детей, все возвращаются к страшной опасности, которой подвергаются мой отсутствующий супруг и наш с ним самый дорогой друг.

— Пусть тебя успокоит мысль, что это бремя разделяют все женщины в Мимбре, Нерина. Нерина опять вздохнула.

— Другие женщины, чьи чувства целиком посвящены одному любимому человеку, могут тешить себя надеждой, что он вернется невредимым с этой ужасной войны, но я, которая любит двоих, не могу найти оснований для подобных утешений. Я, должно быть, потеряю одного из них, а мысль о потере обоих убивает мою душу.

Спокойное достоинство чувствовалось в том, как открыто Нерина признала и приняла то, что в сердце ее тесно переплелись две любви, которые никак нельзя было разделить. В одно из тех редких мгновений понимания, которые, как яркой вспышкой, озаряют сознание, Мейязерана почувствовала, что причина и суть трагедии, которая сделала Нерину, ее мужа и Мендореллена персонажами печальной легенды, кроется в сердце баронессы. Если бы Нерина могла любить одного больше, чем другого, трагедии пришел бы конец. Но ее любовь к мужу и любовь к сэру Мендореллену как бы находились в равновесии, и Нерина не могла выбрать между ними двумя.

Королева вздохнула. Раздвоенность в сердце Нерины в какой-то степени казалась символом расколотой Арендии, но, хотя нежное сердце страдающей баронессы никогда, может быть, не превратится в одно целое, Мейязерана решила предпринять последнее усилие, чтобы положить конец вражде между Мимбром и Астурией. Для этого она призвала во дворец наиболее влиятельных руководителей восставшего Севера, и ее приглашения были подписаны титулом, которым она редко пользовалась, — герцогиня Астурийская. По ее распоряжению астурийцы сейчас составляли список своих обид, чтобы она их рассмотрела.

Позднее в этот же солнечный день Мейязерана сидела одна на двойном троне Арендии, до боли сознавая пустоту рядом с собой.

Главой и выразителем депутации астурийских дворян был граф Релдиген, высокий худой человек с седыми волосами и бородой, который передвигался опираясь на толстую палку. Релдиген был одет в богатый зеленый дублет и черные чулки. Как у всех других членов депутации, на поясе у него висел меч. И тот факт, что астурийцы предстали перед королевой вооруженными, вызвал во дворце ропот, но Мейязерана отказалась даже слушать настойчивые призывы отобрать у них оружие.

— Милорд Релдиген, — приветствовала королева астурийца, когда тот, хромая, подошел к трону.

— Ваша светлость, — с поклоном отвечал он.

— Ваше величество, — поправил его возмущенный мимбратский придворный.

— Ее светлость призвала нас в качестве герцогини Астурийской, — холодно сообщил придворному Релдиген. — Этот титул вызывает у нас большее уважение, чем другие, хотя он и скромнее.

— Пожалуйста, господа, — твердо сказала королева. — Давайте не будем заниматься склоками. Наша цель сейчас — рассмотреть возможности достижения мира. Умоляю вас, милорд Релдиген, говорить, имея в виду только эту цель.

Освободитесь от бремени злобы, которая так ожесточила сердце Астурии. Говорите свободно, милорд, не опасаясь какого-либо возмездия за свои слова. — Она весьма сурово посмотрела на своих советников. — Мы повелеваем, чтобы никто не подвергался брани за то, что он здесь скажет.

Мимбраты сердито смотрели на астурийцев, а астурийцы — на мимбратов.

— Ваша светлость, — начал Релдиген, — наша главная жалоба связана, я думаю, с тем простым фактом, что мимбратские дворяне отказываются признать наши титулы. Действительно, титул — пустой звук, но он накладывает ответственность, в которой нам отказывают. Большинство из нас, кто присутствует здесь, с безразличием относятся к привилегиям своего звания, но мы полны отчаяния от того, что лишены возможности исполнять свои обязанности. Самые талантливые из нас вынуждены проводить жизнь в безделии, и я обращаю внимание, ваша светлость, что это приносит Арендии больший ущерб, чем нам.

— Хорошо сказано, милорд, — пробормотала королева.

— Можно мне ответить, ваше величество? — поинтересовался пожилой седобородый барон Во Серин.

— Конечно, милорд, — ответила Мейязерана. — Пусть все мы будем непринужденны и открыты друг другу.

— Никто не лишал титулов астурийских дворян, — объявил барон. — В течение пяти веков корона ожидала всего лишь присяги на верность, чтобы подтвердить их.

Но ни один титул не может быть пожалован или признан до тех пор, пока его обладатель не поклянется в верности короне.

— К сожалению, милорд, — сказал Релдиген, — мы не можем присягать: клятвы наших предков герцогу Астурийскому все еще имеют силу, и мы связаны ими.

— Астурийский герцог, о котором вы говорите, умер пять столетий назад, — напомнил ему старый барон.

— Но его наследники живы, — подчеркнул Релдиген. — Ее светлость является прямым потомком герцога, и наши обязательства верности все еще остаются в силе.

Королева посмотрела сначала на одного, потом на другого.

— Прошу поправить меня, если я понимаю что-нибудь превратно. Неужели то, что здесь сейчас сказано, так важно, что Арендия из-за этого оказалась разделена вот уже пять веков?

Релдиген задумчиво пожевал губами.

— К этому можно было бы добавить еще кое-что, ваша светлость, но данный вопрос составляет самую суть проблемы.

— Пять столетий борьбы и кровопролития из-за простой формальности?

Граф Релдиген задумался. Несколько раз он начинал говорить, но всегда запинался с растерянным видом. И в конце концов рассмеялся.

— Это совсем уж по-арендийски, не так ли? — спросил он, внезапно улыбнувшись.

Старый барон Во Серин бросил на него быстрый взгляд, а потом и сам начал хихикать.

— Умоляю вас, милорд Релдиген, давайте забудем об этом открытии, чтобы мы не стали предметом всеобщего посмешища. Давайте не будем подтверждать мнение о том, что глупость является основной нашей чертой.

— Но почему же абсурдность всего этого не раскрылась раньше? — спросила Мейязерана. Граф Релдиген с грустью пожал плечами:

— Полагаю, ваша светлость, что это произошло потому, что астурийцы и мимбраты не разговаривают друг с другом. Мы сразу хватаемся за оружие.

— Очень хорошо, — чеканным голосом сказала королева. — Что же нужно, чтобы уладить это досадное недоразумение?

Граф Релдиген посмотрел на барона.

— Может быть, официальное воззвание? — предложил он. Старик задумчиво кивнул:

— Ее величество могла бы освободить вас от предыдущей клятвы. Это — не распространенная практика, но прецеденты имеются.

— И тогда все мы поклянемся в верности ей как королеве Арендии?

— По-видимому, это удовлетворит всем требованиям чести и правилам приличия… Да, удовлетворит.

— Но я ведь один и тот же человек, разве не так? — возразила королева.

— Формально — нет, ваше величество, — объяснил барон. — Герцогиня Астурии и королева Арендии — разные титулы. На самом деле вы — две личности в одном теле.

— Это весьма запутанно, господа, — заметила Мейязерана.

— Наверное, поэтому никто и не замечал этого раньше, ваша светлость, — сказал Релдиген. — И вы, и ваш муж имеете по два титула, следовательно, формально каждый представляет две личности. — Он улыбнулся:

— Я удивлен, что на троне оказалось место для стольких людей. — Затем лицо графа вновь стало серьезным. — Разногласия между Мимбром и Астурией укоренились столь глубоко, что понадобятся поколения, чтобы их разрешить.

— И вы также поклянетесь в верности моему мужу? — спросила королева.

— Как королю Арендии — да, но как герцогу Мимбратскому — никогда.

— Ну что ж, начнем, милорд. Давайте посмотрим, какую составить прокламацию. Давайте с помощью чернил и пергамента перевяжем самую кровоточащую рану нашей бедной Арендии.

— Хорошо сказано, ваша светлость! — сказал с восхищением граф Релдиген.

***

Рэн Борун XXIII почти всю свою жизнь провел в императорском дворце в Тол Хонете. Его нечастые поездки в другие города Толнедры по большей части совершались в закрытых каретах. Вполне вероятно, что Рэн Борун никогда в жизни не прошел пешком и мили, а человек, который не прошел милю, не знает, что это такое. А посему его советники с самого начала отчаялись объяснить ему само понятие «расстояние».

Совет, который в конечном счете помог решить эту проблему, пришел с неожиданной стороны. Бывший домашний учитель по имени Джиберс — человек, который прошлым летом едва избежал тюрьмы или даже кое-чего похуже, — робко выдвинул свое предложение. Доктор Джиберс теперь все делал с робостью.

Столкнувшись с почти открытым неудовольствием императора, он навсегда излечился от напыщенного самодовольства, которым ранее отличался. Некоторые из его знакомых с удивлением обнаружили, что теперь им даже нравится этот худой лысеющий человек.

Доктор Джиберс заметил, что, если бы император смог только увидеть вещи предметно, возможно, он их и понял бы. Как и другие хорошие идеи, которые время от времени возникали в Толнедре, эта тут же была принята к исполнению.

Императорский сад был превращен в точную уменьшенную копию пограничной области восточной Олгарии и находящихся напротив районов Мишарак ас-Талла. Чтобы нагляднее показать масштабность территории, из олова отлили несколько человеческих фигур высотой в дюйм, чтобы помочь императору наглядно представить себе происходящее.

Император сейчас же объявил, что для того, чтобы иметь представление о массах вовлеченных в дело людей, он хотел бы видеть больше оловянных фигурок, и так в Тол Хонете возникло новое производство. За одну ночь олово стало редким металлом.

Чтобы лучше обозревать поле боя, каждое утро император взбирался на тридцатифутовую вышку, которая в большой спешке была специально воздвигнута для этой цели. Оттуда с помощью горластого сержанта из императорской гвардии император передвигал свои оловянные полки пехоты и кавалерии в точном соответствии с последними сообщениями, поступавшими из Олгарии.

Многие сотрудники генерального штаба вскоре подали в отставку. Это были преимущественно пожилые люди, и для них было трудно каждое утро карабкаться на вышку вслед за своим императором. Все они в разное время пытались объяснить этому маленькому человечку с крючковатым носом, что они могли бы все это видеть и с земли, но Рэн Борун не хотел и слышать об этом.

— Морин, он хочет нашей смерти! — жаловался один тучный генерал камергеру императора. — Я бы лучше отправился на войну, чем по четыре раза на день взбираться по этой лестнице.

— Передвиньте драснийских копьеносцев на четыре шага влево! — приказал с вышки сержант, и дюжина человек на земле начали переставлять маленькие оловянные фигурки.

— Все мы должны выполнять то, что император требует от нас, — философски ответил Морин.

— Но я не видел, чтобы вы карабкались по лестнице, — сказал генерал.

— Наш император избрал для меня иное поприще, — весьма самодовольно заметил Морин.

В тот вечер уставший император вздыхал в своей постели.

— Это очень интересно, Морин, — сонно бормотал он, прижимая к груди обитую бархатом шкатулку, в которой были отлитые из чистого золота фигурки Се'Недры, Родара и других руководителей похода. — Но и очень утомительно тоже.

— Да, ваше величество.

— Мне всегда кажется, что я еще многое должен сделать.

— Такова уж сущность власти, ваше величество, — заметил Морин.

Но император уже заснул.

Лорд Морин взял шкатулку из рук императора и осторожно натянул одеяло на плечи спящего.

— Спите, Рэн Борун, — мягко сказал он. — Завтра вы опять сможете поиграть с вашими игрушечными солдатиками.

***

Евнух Сэйди тихо покинул дворец в Стисс Торе через потайную дверь, которая находилась позади комнат для рабов и открывалась на убогую, кривую улочку, которая, петляя, вела к гавани. Он дождался ливня, чтобы выйти под его покровом, и облачился в жалкую одежду докера. Его сопровождал одноглазый Иссас, на котором также было невзрачное одеяние. Принятые Сэйди меры предосторожности были обычными, но это никак не относилось к выбору Иссаса в качестве попутчика, поскольку Иссас не был ни членом дворцовой охраны, ни личным телохранителем Сэйди. Но сейчас Сэйди не волновали ни его наружность, ни приличия. Дворцовые интриги, в общем, не развратили Иссаса, и поэтому он имел репутацию человека, который безоговорочно предан тому, кто платит ему в данный момент.

Они отправились по омытой дождем улице к некоему пользующемуся плохой репутацией заведению, которое часто посещалось чернорабочими; вошли в довольно шумную пивную и пробрались к маленьким клетушкам в задней части дома, где предоставлялись другие удовольствия. В конце вонючего коридора высокая женщина с жестким взглядом, руки которой до самых локтей украшали дешевые безвкусные браслеты, молча показала им на исцарапанную дверь, затем резко повернулась и исчезла через другой вход.

За дверью, которую она указала, находилась грязная комната, всю обстановку которой составляла единственная кровать. На ней лежали два комплекта одежды, пахнувшей дегтем и морской водой, а на полу стояли две высокие пивные кружки с тепловатым элем. Не говоря ни слова, Сэйди и Иссас переоделись. Из-под грязной подушки Иссас вытащил пару париков и две накладные бороды с усами.

— Как они могут это пить? — спросил Сэйди, понюхав одну из кружек и зажимая нос. Иссас пожал плечами:

— У олорнов своеобразные вкусы. Но вам и не нужно это пить, Сэйди. Вылейте содержимое на свою одежду. Драснийские моряки проливают массу эля, когда ищут развлечений на берегу. А как я выгляжу?

Сэйди бросил на него быстрый взгляд.

— Ужасно! — ответил он. — Эти волосы и борода совершенно тебе не идут, Иссас. Иссас рассмеялся.

— А особенно не к лицу они вам. — Он пожал плечами и тщательно облил элем свою запачканную дегтем тунику. — Полагаю, что мы выглядим достаточно похожими на драснийцев, чтобы сойти за них, и уж точно, пахнем как драснийцы. Привяжите покрепче бороду, и давайте уйдем отсюда, пока не кончился дождь.

— Мы выйдем через черный ход? Иссас покачал головой:

— Если за нами следят, то черный ход находится под наблюдением. Мы выйдем так, как выходят простые драснийские моряки.

— Это как же?

— Я договорился, чтобы нас выбросили отсюда.

Сэйди никогда ниоткуда не выбрасывали, и посему он не пришел от этого в особый восторг. Двое здоровенных верзил, вышвырнувших его на улицу, обошлись с ним несколько грубовато, и в процессе этого Сэйди заполучил несколько царапин и синяков.

Иссас поднялся на ноги и стоял выкрикивая проклятия закрытой двери, а затем, пошатываясь, подошел и вытащил из грязи Сэйди. И они, изображая из себя пьяных, качаясь, двинулись в темноте к району, где жили драснийцы. Когда их с Иссасом выбрасывали из заведения, Сэйди заметил, что у двери напротив стояли двое, но они не последовали за ними.

Как только они оказались в драснийском районе, Иссас довольно быстро довел своего спутника до дома Дроблека, начальника драснийского порта. Их незамедлительно впустили и тотчас провели в комнату, где сидел чрезвычайно толстый Дроблек. С ним был граф Мелгон, посол Толнедры.

— Новый наряд главного евнуха при дворе Солмиссры, — заметил граф Мелгон, когда Сэйди стаскивал парик и бороду.

— Всего лишь маленькая хитрость, господин посол, — ответил Сэйди. — Я не очень-то хотел, чтобы эта встреча стала кому-нибудь известна.

— Ему можно доверять? — прямо спросил Дроблек, показывая на Иссаса.

На лице у Сэйди мелькнуло странное выражение.

— Тебе можно доверять, Иссас? — спросил он.

— Мне заплачено за это до конца месяца, — пожал плечами Иссас. — А после этого — посмотрим. Я могу получить более выгодное предложение.

— Видите? — сказал Сэйди двум своим собеседникам. — Иссасу можно доверять до конца месяца — по крайней мере так же, как можно верить любому в Стисс Торе.

Но я заметил у Иссаса одну черту: он простой, непритязательный человек. Если вы купили его, то купили со всеми потрохами. Думаю, это можно назвать профессиональной этикой.

— Вам не кажется, — раздраженно проворчал Дроблек, — что нам пора переходить к делу? Зачем вы пошли на такие сложности, чтобы организовать эту встречу? Почему просто не вызвали нас во дворец?

— Мой дорогой Дроблек, — приглушенным голосом сказал Сэйди, — вы знаете, какие интриги там плетутся. Я бы предпочел, чтобы все происходящее между нами оставалось более или менее конфиденциальным. Дело само по себе не сложное.

Эмиссар Тор Эргаса обратился ко мне с предложением.

Оба смотрели на него без всякого удивления.

— Полагаю, вы об этом уже знаете.

— Мы ведь не дети, Сэйди, — сказал граф Мелгон.

— А в настоящее время я веду переговоры с новым послом Рэк Госка, — заметил Сэйди.

— Уж не третий ли это посол за лето? — спросил Мелгон.

Сэйди кивнул:

— Мерги, очевидно, особенно подвержены определенным видам лихорадки, которыми изобилуют наши болота.

— Мы это заметили, — сухо сказал Дроблек. — А каков ваш прогноз относительно доброго здравия нынешнего эмиссара?

— Не думаю, что он обладает большим иммунитетом, чем его соотечественники.

Он уже начинает неважно себя чувствовать.

— Может быть, он окажется счастливее и поправится, — предположил Дроблек.

— Это маловероятно, — с отвратительным смешком сказал Иссас.

— Склонность мергских послов умирать неожиданно привела к тому, что переговоры продвигаются очень медленно, — продолжал Сэйди. — Я хотел бы, чтобы вы, господа, сообщили королям Родару и Рэн Боруну, что подобные отсрочки, вероятно, будут продолжаться.

— Почему? — спросил Дроблек.

— Я хочу, чтобы они поняли и оценили мои усилия в поддержку их нынешней кампании против энгаракских королевств.

— Но Толнедра никак не вовлечена в эту кампанию, — быстро сказал Мелгон.

— Конечно нет, — улыбнулся Сэйди.

— И как далеко вы собираетесь зайти, Сэйди? — с любопытством спросил Дроблек.

— Это почти целиком зависит от того, кто побеждает в каждый данный момент, — вежливо ответил Сэйди. — Если кампания Райвенской королевы на Востоке начнет испытывать затруднения, то, как я подозреваю, эпидемия лихорадки пойдет на убыль и мергские эмиссары перестанут так часто умирать. В этом случае мне почти наверняка придется пойти на соглашение с Тор Эргасом.

— Не находите ли вы это несколько недостойным, Сэйди? — кисло осведомился Дроблек. Сэйди пожал плечами.

— Мы недостойный народ, Дроблек, — согласился он, — но мы существуем. Это весьма неплохое достижение для слабой страны, лежащей между двумя сильными державами. Передайте королям Родару и Рэн Боруну, что я буду водить за нос Тор Эргаса до тех пор, пока события будут развиваться в пользу их королевств. Я хотел бы, чтобы оба они знали, чем обязаны мне.

— Вы поставите их в известность, когда ваша позиция начнет меняться? — спросил Мелгон.

— Конечно нет, — ответил Сэйди. — Я продажен, Мелгон, но не глуп.

— Вы никудышний союзник, Сэйди, — сказал ему Дроблек.

— Знаю, — улыбнулся Сэйди. — Это отвратительно, не так ли?

***

Королева Чирека Ислена была в полной панике. На этот раз Мирел зашла слишком далеко. Совет, который они получили от Поренн, только казался вполне надежным и здравым. Он подразумевал возможность нанести блестящий удар, который бы раз и навсегда утихомирил Гродега. Мирел рисовала в своем воображении ту беспомощную ярость, которая охватит жаждущего власти жреца, что уже само по себе доставляло ей немалое удовлетворение.

Мирел, однако, предпочитала действовать. Предложенный королевой Драснии план был хорошо продуман, но он страдал одним изъяном: у них не хватало людей, чтобы осуществить его. Тем не менее Мирел нашла союзника, у которого имелись средства для этого, и ввела его в ближайшее окружение королевы. Некоторые чиреки не последовали с Энхегом в Олгарию главным образом потому, что они не принадлежали к тому типу мужчин, из которых получаются хорошие моряки. По твердому настоянию Мирел Ислена неожиданно стала проявлять непреодолимую страсть к охоте. И именно в лесу, вдалеке от любопытных глаз, был разработан план действий.

— Когда убивают змею, ей отрезают голову, — сказал Торвик, егерь, когда он, Мирел и Ислена сидели под деревьями. А в это время люди Торвика рыскали по лесу, поднимая изрядный шум, чтобы казалось, будто Ислена проводит свой день преследуя лесных зверей. — Вы не достигнете многого, если будете по кусочку отрезать хвост, — продолжал широкоплечий охотник. — Культ Медведя на самом деле широко распространен. Если нам повезет, мы сможем одним ударом покончить со всеми его главными последователями, которые в настоящее время находятся в Вэл Олорне. Это приведет нашу змею в такое раздражение, что она высунет голову. И тогда мы просто отсечем эту голову.

Подобные слова заставили королеву содрогнуться. Она не была вполне уверена, что этот резкий и прямой знаток леса выражается так для красоты слога.

А теперь дело было сделано. Всю ночь Торвик и его охотники тихо ездили по темным улицам Вэл Олорна, хватали спавших членов культа Медведя и отправляли небольшими группами в гавань, где их запирали в трюмы поджидавших судов.

Благодаря многолетнему опыту охотники весьма умело проводили облаву намеченных жертв. К утру единственными членами культа Медведя, оставшимися в городе, оказались Верховный жрец Белара и десяток его подручных, живших при храме.

Королева Ислена, бледная и дрожащая, восседала на троне. На ней были пурпурная мантия и золотая корона, в руках она держала скипетр. Скипетр немало весил и в случае необходимости мог быть использован как оружие. Королева была уверена, что такая необходимость может у нее возникнуть.

— Это ты во всем виновата, Мирел! — горько упрекнула она свою белокурую подругу. — Если бы ты оставила все как есть, мы бы не оказались в таком неприятном положении.

— Мы оказались бы в еще худшем, — холодно отвечала Мирел. — Возьми себя в руки, Ислена. Дело сделано, и изменить ничего нельзя.

— Гродег приводит меня в ужас! — выпалила Ислена.

— Но у него не будет оружия. Он не сможет причинить тебе вреда.

— Но я же женщина, — сказала Ислена дрогнувшим голосом. — Он будет кричать на меня, и я совершенно растеряюсь.

— Перестань быть такой трусихой, Ислена! — оборвала ее Мирел. — Твоя робость могла окончиться для Чирека катастрофой. Каждый раз, когда Гродег повышал на тебя голос, ты делала все, что он хотел, — просто потому, что боялась неприятного разговора. Что ты, ребенок? Разве шум так пугает тебя?

— Ты забываешься, Мирел! — внезапно вспыхнула Ислена. — В конце концов, я — королева!

— Но тогда, во имя всех богов, будь ею! Перестань вести себя как глупенькая перепуганная служанка. Сиди прямо на троне, будто у тебя железный позвоночник, и… подкрась щеки. Ты бледна как мел. — Лицо Мирел посуровело. — Послушай меня, Ислена, — сказала она. — Если ты хоть раз намеком дашь понять, что сдаешься, я сделаю так, что Торвик вонзит копье в Гродега прямо здесь, в тронном зале.

— Ты не сделаешь этого! — задыхаясь, произнесла Ислена. — Ты не можешь убить жреца! — Он мужчина — такой же, как и все другие мужчины! — резко сказала Мирел. — Если вонзить копье ему в живот, он умрет.

— Даже Энхег не осмелился бы сделать этого!

— Я — не Энхег.

— Тебя проклянут!

— Я не боюсь проклятий.

В тронный зал вошел Торвик, небрежно держа в крепкой руке копье с широким лезвием, предназначенное для охоты на кабанов.

— Он идет, — объявил он лаконично.

— О боже! — воскликнула Ислена с дрожью в голосе.

— Прекрати! — прикрикнула на нее Мирел.

Когда Гродег вступил в тронный зал, он был вне себя от ярости. Его белое одеяние было в беспорядке, как если бы он в спешке набросил его, а седые волосы и борода взлохмачены.

— Я буду говорить с королевой наедине, — проревел он, идя по усыпанному тростником полу.

— Это надлежит решать королеве, а не вам, господин Верховный жрец, — сказала Мирел безучастным голосом.

— Жена графа Трелхеймского говорит от имени трона? — спросил Гродег у Ислены.

Ислена дрогнула, но тут увидела Торвика, стоявшего за спиной жреца. Копье для кабанов он держал в руке.

— Успокойтесь, преподобный Гродег, — сказала королева, внезапно осознав, что жизнь жреца зависит теперь не только от ее слов, но и от ее интонации. При малейшем ее колебании Мирел подаст сигнал, и Торвик вонзит свое широкое острое лезвие в спину Гродега с таким же спокойствием, с каким он убил бы муху.

— Я хочу остаться с вами наедине, — упрямо повторил Гродег.

— Нет.

— Нет? — недоверчиво прорычал он.

— Вы уже слышали меня, Гродег, — сказала ему королева. — И перестаньте кричать. Я довольно хорошо слышу.

Он разинул от изумления рот, но быстро опомнился.

— Почему арестованы все мои друзья? — требовательно спросил он.

— Они не арестованы, господин Верховный жрец. Все они поступили добровольцами во флот моего мужа.

— Возмутительно! — фыркнул он.

— Думаю, вам следует более тщательно выбирать выражения, Гродег, — сказала Мирел. — Из-за вашей наглости терпение королевы на исходе.

— Наглости?! — воскликнул он. — Да как вы смеете так говорить со мной?! — Он внутренне собрался и устремил суровый взгляд на королеву. — Я настаиваю на частной аудиенции! — сказал он ей громовым голосом.

Этот голос, который всегда пугал Ислену, теперь вдруг разозлил ее. Она пыталась спасти жизнь этому идиоту, а он продолжает на нее кричать.

— Милорд Гродег, — сказала она с необычной металлической ноткой в голосе, — если вы еще хоть раз повысите голос, я заставлю вас замолчать.

Гродег от изумления вытаращил глаза.

— Нам нечего обсуждать наедине, — продолжала королева. — Вам остается только получить инструкции, которым вы будете следовать до последней буквы. Мы повелеваем вам проследовать прямо в гавань. Там вы взойдете на борт судна, ожидающего вас, чтобы отвести в Олгарию. Вам нужно присоединиться к армии Чирека, выступившей против энгараков.

— Я отказываюсь! — резко возразил Гродег.

— Подумайте хорошенько, господин Гродег, — вкрадчиво сказала Мирел. — Королева отдала вам приказ. Ваш отказ может рассматриваться как измена.

— Я — Верховный жрец Белара, — процедил Гродег сквозь стиснутые зубы, явно с трудом удерживаясь от крика. — Вы не посмеете отправить меня на корабль, как какого-то деревенского оборванца.

— Интересно, почему Верховный жрец Белара не желает подвергать себя малейшему риску? — с напускным спокойствием сказал Торвик. Он уперся древком копья в пол, вынул из мешочка, висящего на поясе, камень и стал точить и без того острое как бритва лезвие. Звук стали явно охладил пыл Гродега.

— Вы сейчас отправитесь в гавань, Гродег, — сказала ему Ислена, — и сядете на судно. Если же не сделаете этого, то попадете в темницу, где и останетесь в компании крыс до возвращения моего мужа. Итак, можете выбирать: присоединяйтесь к Энхегу или идите на корм крысам. Вы начинаете надоедать мне, и, честно говоря, мне тошно от одного вашего вида.

***

Королева Драснии Поренн находилась в детской якобы для того, чтобы покормить своего маленького сына. Из уважения к королеве никто не мог присутствовать во время кормления. Однако Поренн была не одна. С ней находился Джэвлин, тощий шеф драснийской разведки. В целях конспирации Джэвлин был одет в платье и капор служанки, и выглядел он в этом наряде удивительно по-женски, что его ничуть не смущало.

— Действительно ли в разведывательной службе так много сторонников культа? — спросила слегка обескураженная королева.

Джэвлин из вежливости сидел повернувшись к ней спиной.

— Боюсь, что так, ваше величество. Нам следовало бы быть более бдительными, но наши головы были заняты другими делами.

Поренн некоторое время думала об этом, машинально покачивая сосавшего грудь ребенка.

— Ислена уже начала действовать, не так ли? — спросила она.

— Сообщение об этом я получил сегодня утром, — ответил Джэвлин. — Гродег находится на пути к устью реки Олдур, а люди королевы всюду хватают последователей культа, которые им попадутся.

— А не помешает ли каким либо образом нашей работе изгнание такого большого количества людей из Боктора?

— Мы справимся с этим, ваше величество, — заверил ее Джэвлин. — Возможно, нам придется ускорить выпуск последнего класса академии, закончив раньше времени практику, но мы справимся.

— Что ж, очень хорошо, Джэвлин, — решила Поренн. — Изгони их всех. Убери из Боктора всех последователей культа и изолируй их друг от друга. Я хочу, чтобы их послали на самые ничтожные должности, какие ты только сможешь для них подыскать, и я не хочу, чтобы они находились менее чем в пятидесяти лигах один от другого. Никаких отговорок, никаких внезапных болезней и никаких отставок!

Дай каждому из них какое нибудь дело и заставь выполнять. Я повелеваю, чтобы любой последователь культа Медведя, который оказался в разведывательной службе, был уже до сумерек выслан из Боктора.

— С удовольствием, Поренн, — сказал Джэвлин. — Да, кстати, тот недракский торговец, Ярблек, вернулся из Яр Недрака и опять хочет поговорить с вами о нересте лососевых. Он, кажется, одержим рыбами.

 

Глава 12

Подъем чирекского флота на вершину восточного утеса занял целые две недели, и король Родар был явно раздражен медленным осуществлением этой операции.

— Но вы же знали, что на это потребуется время, Родар, — сказала ему Се'Недра, когда тот, злой и потный, ходил взад-вперед, часто бросая мрачные взгляды на возвышающийся утес. — Почему же вы так расстроены?

— Потому что суда сейчас на виду, Се'Недра, — раздраженно ответил он. — При подъеме их нельзя ни спрятать, ни замаскировать. Эти суда — ключ ко всем нашим планам, и если кое-кто из наших противников начнет сводить все воедино, то, возможно, нам придется иметь дело со всеми энгараками, а не только с таллами.

— Вы слишком беспокоитесь, — ответила она. — Чо-Хэг и Кородаллин сейчас жгут там все, что попадет им под руку. Зарату и Тор Эргасу есть о чем подумать, кроме того, что мы подымаем на утес.

— Хорошо быть таким беспечным, — сказал он с сарказмом.

— Успокойтесь, Родар, — ответила Се'Недра.

Генерал Вэрана, одетый в свою толнедрийскую мантию, прихрамывая, подошел к ним с тем нарочито скромным выражением лица, которое указывало на его желание внести еще одно предложение.

— Вэрана, — раздраженно выпалил король Родар, — почему вы не надеваете военную форму?

— Потому что нахожусь здесь не вполне официально, ваше величество, — спокойно ответил генерал. — Как вы помните, Толнедра сохраняет нейтралитет в этой войне.

— Но это же фикция, и мы все знаем об этом.

— Необходимая, однако. Император все еще поддерживает дипломатические связи с Тор Эргасом и Заратом. Если кто-нибудь увидит здесь толнедрийского генерала, расхаживающего в полной военной форме, то отношения с ними станут натянутыми. — Он сделал короткую паузу. — Не соблаговолит ли ваше величество выслушать небольшое предложение? — спросил он.

— Все зависит от характера этого предложения, — ответил Родар, скорчил гримасу и извинился:

— Виноват, Вэрана. Эта задержка действует мне на нервы.

Так что у вас на уме?

— По моему мнению, вы могли бы подумать о том, чтобы уже сейчас перевести ваш командный пункт туда, наверх. К тому времени, когда сюда подойдет основная масса пехоты, вам захочется, чтобы все прошло гладко, но обычно требуется пара дней, чтобы уладить различные недоразумения.

Король Родар посмотрел на чирекское судно, которое с трудом подымали на утес.

— Я не собираюсь подниматься вверх на одном из них, Вэрана, — категорически заявил он.

— Но это же совершенно безопасно, ваше величество, — заверил его генерал. — Я сам несколько раз совершил эту поездку. Даже леди Полгара сегодня утром отправилась наверх таким образом.

— Полгара может улететь, если что-нибудь случится, — ответил Родар, — а я не обладаю ее возможностями. Представляете, какой колодец я сделаю в земле, если упаду с такой высоты?

— Другой способ потребует чрезмерных усилий, ваше величество. С вершины спускаются несколько троп. Их выровняли лишь настолько, чтобы наверх могли подыматься лошади, но они все же очень крутые.

— Мне не повредит немного попотеть.

— Как будет угодно вашему величеству, — пожал плечами Вэрана.

— Я составлю вам компанию, Родар, — с готовностью предложила Се'Недра.

Он бросил на нее подозрительный взгляд.

— Я тоже не очень-то доверяю механизмам, — призналась Се'Недра. — Пойду переоденусь, и мы сможем начать восхождение.

— Вы хотите проделать это сегодня? — Голос Родара прозвучал жалобно.

— А зачем откладывать? — Мне приходят в голову десятки причин.

Понятие «очень крутой» оказалось большим преуменьшением. К этому подъему больше бы подходило слово «отвесный». О езде верхом не могло быть и речи, но вдоль всей тропы были натянуты веревки, чтобы помочь людям карабкаться вверх.

Се'Недра, одетая в одну из своих коротких дриадских туник, цеплялась за веревки с ловкостью белки. Однако продвижение Родара было значительно более медленным.

— Пожалуйста, перестаньте стенать, — сказала ему Се'Недра после часа подъема. — Вы мычите, как больная корова.

— Не очень-то это вежливо, Се'Недра, — произнес он, тяжело дыша и останавливаясь, чтобы вытереть вспотевшее лицо.

— А я никогда и не обещала быть вежливой, — ответила она с ехидной усмешкой. — Пойдемте же, нам предстоит еще долгий путь. — И она вскарабкалась вверх еще на пятьдесят ярдов.

— А тебе не кажется, что ты одета не так, как следует? — неодобрительно фыркнул он, глядя на нее снизу вверх. — Приличные леди не выставляют напоказ свои ноги.

— А чем плохи мои ноги?

— Они же голые, вот чем.

— Не будьте таким педантом. Мне так удобней — вот и все, что имеет значение. Идете вы или нет?

Родар опять застонал:

— А не пора ли позавтракать?

— У нас же только что был завтрак.

— Разве? Я уже забыл.

— Вы всегда, кажется, забываете свое последнее блюдо — еще до того, как со стола смахнут его крошки.

— Такова уж природа толстяка, Се'Недра, — вздохнул Родар. — Последнее блюдо — это история. Важно то, что последует. — Он мрачно посмотрел на жесткий путь, который ему предстоял, и опять застонал.

— Это же была ваша идея, безжалостно напомнила ему Се'Недра.

Солнце уже склонялось к горизонту, когда они достигли вершины утеса.

Король Родар едва держался на ногах, а принцесса Се'Недра с любопытством осматривалась кругом. Фортификационные сооружения, возведенные на вершине утеса, выглядели внушительно. Стены, выложенные из земли и камней, вероятно, достигали высоты тридцати футов. Через открытые ворота принцесса увидела ряд других, более низких стен, перед каждой из которых находился ров, утыканный заостренными кольями и колючими ветвями ежевики. У основного вала возвышались внушительные блокгаузы, а внутри него тянулись ровные ряды помещений для солдат.

В ворота медленно въехал отряд олгаров. Всадники были все в пыли, а лошади едва переставляли ноги. А спустя некоторое время в другие ворота выехала кавалькада грозных мимбратских рыцарей. На их копьях, как всегда, развевались цветные вымпелы, подковы лошадей громко цокали по каменистой почве.

Огромные лебедки, установленные на краю утеса, скрипели под тяжестью чирекских судов, подымаемых из раскинувшейся внизу долины, а на некотором расстоянии от них увеличивающийся с каждым днем флот ожидал волока к верховьям реки Марду, протекавшей в пятидесяти лигах отсюда.

Полгара в сопровождении Дерника и Бэйрека подошла, чтобы поприветствовать принцессу и изнуренного короля Драснии.

— Ну и как подъем? — поинтересовался Бэйрек.

— Ужасно! — пожаловался Родар. — Есть у кого-нибудь что-нибудь поесть? Я думаю, что похудел на десять фунтов.

— Что то незаметно, — сказал Бэйрек.

— Такое напряжение действительно вредно для тебя, Родар, — сказала Полгара задыхавшемуся монарху. — Почему же ты настаивал на этом с таким упрямством?

— Потому что я не переношу высоты, — ответил Родар. — Я бы еще раз десять взобрался, лишь бы избежать подъема на утес с помощью этих приспособлений. От одной мысли, что подо мной пустота, у меня мурашки по всему телу.

Бэйрек усмехнулся.

— Пожалуйста, даст мне кто-нибудь поесть? — со страданием в голосе спросил Родар.

— Кусочек холодной курицы? — с готовностью предложил Дерник, подавая ему поджаренную ножку птицы.

— Где вы только нашли курицу? — воскликнул Родар, жадно хватая ножку.

— Таллы принесли с собой несколько куриц, — ответил Дерник.

— Таллы? — изумилась Се'Недра. — Что делают здесь таллы?

— Сдаются, — ответил Дерник. — Последнюю неделю они приходят сюда целыми деревнями, садятся на краю рвов, вырытых вдоль укреплений, и ждут, когда их возьмут в плен. При этом они проявляют большое терпение. Иногда проходит целый день, прежде чем у кого-нибудь найдется время заняться ими, но они, кажется, не возражают против того, чтобы подождать немного.

— Почему же они хотят, чтобы их взяли в плен? — спросила Се'Недра.

— Здесь нет никаких гролимов, — пояснил Дерник, — нет алтарей Торака и нет ножей для жертвоприношений. Таллы, очевидно, чувствуют, что для того, чтобы избавиться от всего этого, стоит пойти на некоторые лишения. Мы предоставляем им строительство укреплений. Они хорошие работники, если за ними надлежащим образом присматривать.

— А это безопасно? — спросил Родар, жуя. — Среди них могут оказаться шпионы. Дерник кивнул.

— Мы знаем, — сказал он, — но этим обычно занимаются гролимы. Таллам не хватает ума, чтобы быть шпионами, и поэтому эту работу вынуждены делать сами гролимы.

От удивления Родар чуть не выронил ножку цыпленка.

— Так вы что же, допускаете гролимов внутрь укреплений? — спросил он.

— Это не так уж опасно, — ответил ему Дерник. — Таллы знают, кто гролим, а кто нет, и мы предоставляем им самим справляться с этой проблемой. Обычно они отводят их на милю вдоль утеса и сбрасывают вниз. Сначала они хотели проделывать это прямо здесь, но некоторые из их старейшин указали, что было бы невежливо сбрасывать гролимов на головы работающих внизу людей. Так что теперь таллы ведут гролимов в такое место, где они никого не побеспокоят, когда упадут. Очень деликатные люди эти таллы. Некоторым они могут даже понравиться.

— У тебя нос обгорел на солнце, Се'Недра, — сказала Полгара маленькой принцессе. — Ты не хочешь надеть шляпу?

— Шляпы вызывают у меня головную боль, — Се'Недра пожала плечами, — а легкий загар мне не повредит.

— Тебе, дорогая, нужно заботиться о своем внешнем виде, — отметила Полгара. — Не очень-то величественно ты будешь выглядеть с облезлым носом.

— Не стоит об этом тревожиться, леди Полгара. Ведь вы сможете уладить это, не так ли? Вы знаете… — Се'Недра сделала определенный жест, видимо означавший магическое действие.

Полгара бросила на нее долгий холодный взгляд.

К ним подошел король Чирека Энхег в сопровождении хранителя трона райвенов.

— Ну как, приятное было восхождение? — весело спросил он Родара.

— А не хотелось бы тебе в нос получить? — спросил его Родар.

Король Энхег хрипло рассмеялся.

— Ой-ой-ой, — сказал он, — какие мы сегодня раздражительные! Ну ничего, я только что получил из дома кое какие известия, которые должны немного улучшить твое расположение духа.

— Депеши? — прорычал Родар, через силу вставая. Энхег кивнул:

— Их прислали снизу, пока ты лазал по скалам. Ты не поверишь, что там происходит!

— Говори.

— Нет, ты точно не поверишь!

— Говори, Энхег!

— Мы вскоре получим кое-какое подкрепление. Последние несколько недель Ислена и Поренн трудились не покладая рук.

Полгара сурово взглянула на него.

— Ты что нибудь понимаешь? — сказал Энхег, вытаскивая сложенную депешу. — Я даже понятия не имел, что Ислена умеет читать и писать, а теперь получаю вот это.

— Не говори загадками, Энхег, — сказала Полгара. — Чем же занимались наши дамы?

— Как я себе представляю, после нашего отъезда культ Медведя начал становиться несколько несносен. Гродег, очевидно, почувствовал, что, поскольку мужчин нет на его пути, он может взять верх. Вот он и пустился во все тяжкие в Вэл Олорне, а последователи культа всплыли на поверхность в штаб квартире драснийской разведки в Бокторе. Видно, они годами готовились к чему-то подобному. Как бы то ни было, Поренн и Ислена стали обмениваться информацией, и когда поняли, насколько близко оказался Гродег к тому, чтобы прибрать к рукам власть в обоих королевствах, то предприняли кое-какие меры. Поренн приказала всем последователям культа покинуть Боктор и послала их на самые жалкие должности, которые только могла себе вообразить, а Ислена собрала всех последователей культа Медведя в Вэл Олорне, посадила на корабли и направила в действующую армию.

— И они проделали все это?! — разинул рот Родар.

— Разве не поразительно? — Усмешка расплылась по лицу Энхега. — Вся прелесть заключается в том, что Ислена смогла сделать то, что не смог сделать я. Женщинам позволительно не знать тех тонкостей, которые связаны с арестами жрецов и дворян, то есть необходимость получения против них соответствующих показаний и так далее. Так что то, что считалось бы грубым нарушением законов и обычаев с моей стороны, в ее случае выглядит простым невежеством. Мне, конечно, придется извиниться перед Гродегом, но это уже будет потом. Последователи культа окажутся здесь, и у них не будет веских причин для возвращения домой.

Ответная усмешка Родара была такой же злорадной, как и у Энхега.

— Как же воспринял это Гродег?

— Он был вне себя от ярости. Догадываюсь, что Ислена лично все ему объяснила. Она поставила его перед выбором — либо присоединиться к нам, либо отправиться в темницу.

— Но Верховного жреца Белара нельзя заключить в темницу! — воскликнул Родар.

— Ислена не знала этого, а Гродег знал об этом ее незнании. Она бы приковала его к стене в самой глубокой яме, которую только смогла разыскать, прежде чем кто-нибудь сказал ей, что это незаконно. Можете себе представить, как моя Ислена предъявляет подобный ультиматум этому старому болтуну? — В голосе Энхега звучали гордые нотки.

На лице короля Родара появилось очень лукавое выражение.

— Рано или поздно во время кампании произойдут довольно жаркие сражения, — заметил он. Энхег кивнул:

— Культ Медведя гордится своим умением сражаться, не правда ли?

Энхег опять кивнул, усмехаясь:

— Они прекрасно подойдут для того, чтобы возглавить любую атаку, так ведь?

Усмешка Энхега стала торжествующей.

— Думаю, их потери будут весьма ощутимыми, — высказал предположение король Драснии.

— Но они сделают благое дело, — с благочестивым выражением лица ответил Энхег.

— Если вы оба уже перестали злорадствовать, думаю, пришло время увести в тень принцессу, — сказала Полгара развеселившимся монархам.

Строительные работы продолжались еще несколько дней. Даже когда последнее чирекское судно было поднято наверх, олгары и мимбраты не прекращали своих набегов на сельские районы таллов.

— На расстоянии пятидесяти лиг урожай уничтожен, — докладывал Хеттар. — Нам придется двигаться дальше, чтобы найти что-нибудь еще и сжечь.

— Много мергов вы обнаружили? — спросил Бэйрек олгара с ястребиным лицом.

— Нет. — Хеттар пожал плечами. — Время от времени то один, то другой попадаются на нашем пути.

— А что делает Мендореллен?

— Я не видел его уже несколько дней, — ответил Хеттар. — Но там, куда он отправился, поднимаются клубы дыма, так что, я думаю, он очень занят.

— Как там выглядит страна? — спросил король Энхег.

— Неплохо, как только вы минуете нагорную ее часть. Районы Мишарак ас-Талла вдоль утеса довольно непривлекательные.

— Что ты подразумеваешь под словом «непривлекательные»? Мне ведь придется перетаскивать через него суда.

— Скалы, песок, колючий кустарник и никакой воды, — ответил Хеттар. — И жарко, как в печке.

— Благодарю, — мрачно сказал Энхег.

— Вы же хотели знать, — ответил Хеттар. — А теперь прошу прощения. Мне нужны свежая лошадь и еще несколько факелов.

— Ты опять отправляешься? — спросил его Бэйрек.

— Нужно кое-что сделать.

Как только было поднято последнее судно, драснийские лебедки стали поднимать тонны продуктов и снаряжения. Бесценным приобретением оказались пленники-таллы. Они без колебаний или жалоб перетаскивали любые тяжести, которые на них взваливали. Их грубые лица светились такой благодарностью и желанием угодить, что Се'Недра не могла ненавидеть их, хотя фактически они были врагами. Мало-помалу принцесса узнавала о многом, что превращало жизнь таллского народа в несусветный ужас. Среди их пленников не было ни одной семьи, которая не пострадала бы от ножей гролимов. Мужей и жен, детей и родителей — всех приносили в жертву, и главной целью в жизни каждого талла стало любой ценой избежать подобной участи. Постоянная угроза ужасной смерти уничтожила в сознании таллов все чувства, кроме животного страха. Ненасытная страсть таллских женщин не имела ничего общего с отсутствием морали. Чтобы избежать жертвенного ножа, таллская женщина должна была ходить постоянно беременной. Ею руководили не страсть, не вожделение, а страх, и этот страх убивал в ней все человеческое.

— Как же они могут так жить? — взволнованно воскликнула принцесса, обращаясь к леди Полгаре, когда они возвращались в свои апартаменты, находившиеся в блокгаузе, который был сооружен для военачальников. — Почему они не восстанут и не прогонят гролимов?

— А кто бы возглавил восстание, Се'Недра? — невозмутимо спросила ее Полгара. — Таллы знают, что гролимы способны читать мысли так же легко, как ты читаешь книгу. Если бы талл только подумал о чем то подобном, он тут же оказался бы на жертвенном алтаре.

— Но их жизнь настолько ужасна! — возразила Се'Недра.

— Возможно, мы сумеем изменить ее, — сказала Полгара. — То, что мы пытаемся сделать, пошло бы на пользу не только Западу, но и самим энгаракам.

Если мы победим, они освободятся от гролимов. Вначале они, скорей всего, и не поблагодарят нас, но со временем, может быть, оценят это.

— Но почему же они не поблагодарят нас?

— Если мы победим, дорогая, это случится потому, что мы убьем их бога. А за это очень трудно благодарить кого-то.

— Но Торак — чудовище!

— И все же он их бог, — ответила Полгара. — Потеря бога — очень болезненная и страшная рана. Спросите у алгосов, каково жить без бога. Прошло уже пять тысячелетий, как Ал стал их богом, но они все еще помнят, какова была их жизнь до того, как он принял их.

— Но ведь мы победим, да? — спросила Се'Недра, и безотчетный страх вдруг захлестнул ее.

— Не знаю, Се'Недра, — спокойно ответила Полгара. — Никто не знает: ни я, ни Белдин, ни мой отец, ни даже Олдур. Мы можем только пытаться победить — вот и все.

— А что случится, если мы потерпим поражение? — спросила принцесса тонким, испуганным голосом.

— Мы будем порабощены точно так же, как сейчас порабощены таллы, — тихо ответила Полгара. — Торак станет королем и богом всего мира. Другие боги будут запрещены навсегда, а нами будут повелевать гролимы.

— Я не буду жить в таком мире! — заявила Се'Недра.

— Ни один из нас не захотел бы этого.

— А вы когда нибудь встречались с Тораком? — неожиданно спросила принцесса. Полгара кивнула:

— Раз или два. В последний раз это было в Во Мимбре перед его дуэлью с Брендом.

— Каков он из себя?

— Он — бог. Сила его ума подавляет. Когда он говорит, вы должны слушать его, а когда он дает распоряжения — должны подчиняться.

— Это, конечно, не относится к вам.

— Не думаю, что ты понимаешь меня, дорогая. — Лицо Полгары было мрачным, а взгляд ее столь же холоден, как далекая Луна. Она машинально взяла Миссию и посадила его к себе на колени. Ребенок улыбнулся ей и, как он часто делал, протянул ручку и дотронулся до белого локона над ее бровью. — В голосе Торака звучит приказ, которому нельзя не подчиниться, — продолжала Полгара. — Ты знаешь, что он коварный и злой, но, когда он говорит, приходится сопротивляться его разрушительной силе и ты вдруг становишься очень слабым и испуганным.

— Но вы-то, конечно, не испугались!

— Ты все еще не понимаешь. Конечно, я была испугана. Все испугались, даже мой отец. Молись, чтобы никогда не повстречаться с Тораком. Это не какой то ничтожный гролим, вроде Чемдара, и не какой нибудь старый колдун, вроде Ктачика. Он — бог. Его желания настолько проникновенны, что ни один человек не сможет это осознать. Но вот однажды он встретил отказ, и этот отказ или непринятие свели его с ума. Его безумие не похоже на безумие Тор Эргаса, который, несмотря ни на что, остается все же человеком. Безумие Торака — это безумие бога, который может воплотить в действительность все свои болезненные фантазии. Только Око способно противостоять ему. Я, наверное, могла бы сопротивляться ему некоторое время, но, если он направит на меня всю силу своей воли, я в конце концов сделаю все, что он хочет, а то, что он хочет от меня, слишком отвратительно, чтобы даже думать об этом.

— Я не совсем понимаю вас, леди Полгара.

Тетя Гариона мрачно посмотрела на девушку.

— Возможно, ты не знаешь этого, — сказала она. — Это имеет отношение к тому периоду прошлого, о котором не любят вспоминать толнедрийские учителя истории. Садись, Се'Недра, и я постараюсь все объяснить.

Принцесса села на неотесанную скамью, которая стояла в их тесной комнате.

У Полгары было необычное настроение: очень спокойное, почти мечтательное. Она обняла Миссию и прижалась щекой к маленькому мальчику.

— Существуют два Предначертания, Се'Недра, — объяснила она, — но наступает время, когда останется только одно из них. Все прошлое, нынешнее или будущее станут частью того Предначертания, которое одержит верх. У каждого мужчины, каждой женщины, каждого ребенка есть две возможные судьбы. Для некоторых людей различия между ними не так уж велики, для меня — очень существенны.

— Я не совсем понимаю.

— Согласно тому Предначертанию, которому мы служим и которое привело нас сюда, я — Полгара, чародейка, дочь Белгарата и наставница Белгариона.

— А согласно другому?

— Невеста Торака.

Се'Недра открыла рот от изумления.

— Теперь ты видишь, почему я боюсь, — продолжала Полгара. — Во мне Торак пробудил ужас еще тогда, когда мой отец объяснил мне все это, а была я в то время не старше, чем ты теперь. Я боюсь даже не за себя. Я знаю, что если дрогну — если Торак победит меня, — тогда потерпит поражение Предначертание, которому мы служим. Торак одержит победу не только надо мной, но и над всем человечеством. Он призвал меня в Во Мимбре, и я почувствовала — лишь на короткий миг — жуткое стремление пойти к нему. Но я воспротивилась этому. За всю свою жизнь мне не доводилось делать ничего более трудного. Однако именно мое сопротивление стало причиной дуэли с Брендом, и лишь во время этой дуэли сила Ока могла обратиться против Торака. Мой отец все поставил на силу моей воли. Старый Волк иногда бывает великим игроком.

— Тогда, если… — Се'Недра не смогла продолжать.

— Если Гарион потерпит поражение? — Полгара сказала это с таким спокойствием, что было очевидно: она и раньше много раз обдумывала такую возможность. — Тогда Торак придет требовать свою невесту, и нет на земле такой силы, которая сможет ему воспрепятствовать.

— Я бы скорее умерла! — выпалила принцесса.

— Так бы поступила и я, Се'Недра, но, возможно, не смогу это сделать. Воля Торака настолько сильнее моей, что он может лишить меня способности, даже желания умереть. Если же такое случится, то очень может быть, что я буду безумно счастлива быть его избранницей и любимой. Но в глубине души, я полагаю, какая-то частица моей души закричит от ужаса и будет кричать на протяжении множества веков до самого скончания дней.

Об этом ужасно было даже подумать. Не в силах сдерживаться, принцесса бросилась на колени, обняла Полгару и Миссию и разразилась слезами.

— Ну-ну, не нужно плакать, Се'Недра, — ласково сказала Полгара, поглаживая рукой волосы рыдающей девушки. — Гарион еще не достиг Города Вечной Ночи, а Торак пока дремлет. Времени осталось мало, и кто знает? Мы можем даже победить…

 

Глава 13

Как только чирекский флот был поднят наверх, темпы работ внутри фортификационных сооружений ускорились. Из лагеря на реке Олдур начали прибывать пехотные части короля Родара, чтобы совершить мучительное восхождение по узким тропкам на вершину утеса. Вереницы повозок доставляли продовольствие и снаряжение к основанию утеса, откуда огромные вороты и лебедки поднимали все это на головокружительную высоту. А мимбратские и олгарские отряды выступали, как обычно, перед рассветом на поиски не разоренных пока городов и жилищ.

Быстрое и жестокое уничтожение плохо укрепленных городов и деревень таллов, огонь, которому олгары и мимбраты предавали поля созревшей пшеницы, заставили наконец медлительных таллов попытаться организовать сопротивление. Таллы, однако, постоянно терпели в этом неудачи, и проходили целые часы, а то и дни, когда они с запозданием прибывали лишь для того, чтобы обнаружить дымящиеся развалины, мертвых солдат, перепуганных и лишенных крова горожан. Налетчики появлялись то тут, то там, а отчаянные попытки таллов перехватить или догнать их оказывались совершенно безрезультатными.

Мысль о том, чтобы напасть на форты, не приходила таллам в голову, а если и приходила, то тут же и отвергалась. Склад характера этого народа явно не годился для того, чтобы атаковать хорошо укрепленные фортификации. Они главным образом предпочитали рыскать вокруг да около, тушить пожары и плакаться своим мергским и маллорийским союзникам на отсутствие помощи с их стороны. Маллорийцы императора Зарата упорно отказывались покидать лесистые районы вокруг Талл Зелика. Мерги Тор Эргаса, однако, сделали несколько вылазок в южном Мишарак-ас-Талле, отчасти чтобы продемонстрировать энгаракам свою силу, но скорее всего, как подозревал король Родар, эти маневры имели цель занять лучшие позиции. Но в непосредственной близости от самих фортов время от времени появлялись мергские разведчики, и, для того чтобы очистить эту местность от любопытных мергских глаз, каждый день из фортов для прочесывания холмов направлялись специальные патрули. Дышащие зноем каменистые долины около фортов от случая к случаю осматривались драснийскими копейщиками и отрядами легионеров. Члены Олгарского клана, отдыхая, как считалось, от своих дальних рейдов, забавлялись импровизированной игрой, которую они называли «Охота за мергами». Из своих частых поездок они устраивали грандиозный спектакль и настойчиво утверждали, что жертвуют своим свободным временем, чувствуя ответственность за безопасность фортов. Но, конечно, своими заявлениями им никого не удавалось одурачить.

— Эта местность нуждается в патрулировании, Родар, — настаивал король Чо-Хэг. — Мои подданные, в конце концов, выполняют свой долг.

— «Долг»! — фыркнул Родар. — Посадите олгара на коня и покажите ему холм, который он не видел с другой стороны, и он всегда найдет предлог посмотреть, что там такое.

— Напрасно ты так о нас говоришь, — ответил Чо-Хэг с видом оскорбленной невинности.

— Знаю я вас!

Се'Недра и две ее ближайшие подруги взирали на периодические вылазки легкомысленных олгарских всадников со все более кислым видом. Хотя Ариана, подобно всем мимбратским женщинам, привыкла терпеливо ожидать, пока мужчины развлекаются, Адара, двоюродная сестра Гариона, острее всех переживала вынужденное заточение. Ее олгарская кровь требовала, чтобы ветер дул в лицо, а в ушах раздавался стук копыт. Через некоторое время она стала раздражительной и мрачной.

— Что будем делать сегодня, леди? — весело спросила их Се'Недра однажды утром после завтрака. — Чем будем развлекаться до обеда? — Это был вполне риторический вопрос, поскольку Се'Недра уже знала, чем заняться.

— Всегда есть рукоделие, — предложила Ариана. — Приятно занять чем-нибудь пальцы и глаза, в то время как уста и ум свободны для разговоров.

Адара глубоко вздохнула.

— Или, может быть, поедем посмотреть, как мой господин обучает своих крепостных военному искусству. — Ариана обычно находила повод наблюдать за Леллдорином хотя бы часть дня.

— Не уверена, что сегодня я расположена смотреть, как группа мужчин осыпает стрелами набитые сеном тюфяки, — довольно ядовито сказала Адара.

Се'Недра быстро вмешалась, чтобы предотвратить назревавшую ссору.

— Мы можем совершить инспекционную поездку, — игриво предложила она.

— Но, Се'Недра, мы уже десятки раз осмотрели все блокгаузы и хижины внутри этих стен, — сказала Адара несколько резко, — и если какой-нибудь старый вежливый сержант примется еще хоть раз объяснять, как действует катапульта, мне кажется, я взвою.

— Однако мы не осматривали внешние укрепления, не так ли? — задала лукавый вопрос принцесса. — Не будете же вы говорить, что это не входит в ваши обязанности?

Адара быстро взглянула на нее, а затем улыбка озарила ее лицо.

— Совершенно верно, — согласилась она. — Удивляюсь, почему мы не подумали об этом раньше. Мы допустили большую небрежность, не правда ли?

На лице Арианы появилось настороженное выражение.

— Я опасаюсь, что король Родар воспротивится этому.

— Родара здесь нет, — отметила Се'Недра. — Он уехал с королем Фулрахом осматривать склады снабжения.

— Леди Полгара наверняка тоже не одобрит это, — высказала предположение Ариана, но, судя по тону, ее возражения иссякали.

— Леди Полгара совещается сейчас с чародеем Белдином, — напомнила им Адара, причем глаза ее лукаво блеснули.

— Это дает нам возможность самим принимать решения, не так ли, леди? — улыбнулась Се'Недра.

— Нас по заслугам отчитают по возвращении, — сказала Ариана.

— И мы будем очень сокрушаться, не так ли? — хихикнула Се'Недра.

Спустя четверть часа принцесса со своими подругами, облаченные в черные олгарские одежды для верховой езды, легким галопом выехали через центральные ворота огромного форта. Их сопровождал Олбан, младший сын Хранителя трона райвенов. Олбану не нравилась вся эта затея, но Се'Недра не дала ему ни секунды для того, чтобы сообщить о ней кому нибудь, кто мог вмешаться и остановить их.

Вид у Олбана был встревоженный, но, как всегда, он сопровождал райвенскую королеву, не задавая вопросов.

Ощетинившиеся кольями рвы перед стенами выглядели очень внушительно, но все они были настолько похожи друг на друга, что редкому человеку доставило бы удовольствие рассматривать их.

— Очень мило, — весело сказала Се'Недра драснийскому копейщику, стоявшему на страже на самом верху земляного вала. — Прекрасные рвы, и вон там отлично заостренные колья. — Она бросила взгляд на пустынный пейзаж перед укреплениями.

— И где вы только разыскали деревья для их изготовления?

— Их привезли сендары, ваше величество, — ответил он, — откуда-то с севера, как я думаю. Мы заставили таллов ошкурить и заострить их. Таллы очень хорошо делают колья, если сказать им, что от них требуется.

— А не проезжал ли здесь с полчаса назад конный патруль? — спросила Се'Недра.

— Да, ваше величество. Лорд Хеттар из Олгарии со своими людьми. Они направились в ту сторону. — Стражник указал на юг.

— А а, — сказала Се'Недра. — Если кто нибудь спросит, скажи, что мы поехали с ним и вернемся через несколько часов.

Стражник с некоторым подозрением отнесся к этому, но Се'Недра быстро перешла в наступление, чтобы предвосхитить любые возражения.

— Лорд Хеттар обещал подождать нас за южным краем укреплений, — сказала она и повернулась к своим подругам. — Мы не можем заставлять его ждать слишком долго. Вам, леди, потребовалось слишком много времени, чтобы переодеться. — Она обаятельно улыбнулась стоявшему на страже солдату. — Ты же понимаешь, — сказала она. — Когда отправляешься верхом, то прическа должна быть уложена волосок к волоску. Иногда это занимает очень много времени. Поехали же, леди, надо спешить, а то лорд Хеттар рассердится на нас. — И с бездумной, легкой улыбкой принцесса пустила Красавца галопом и поскакала на юг.

— Се'Недра! — воскликнула Ариана возмущенно, когда солдат уже не мог их слышать. — Ты же солгала ему!

— Конечно.

— Но это же ужасно!

— Не более ужасно, чем целый день вышивать маргаритки на нижней юбке, — ответила принцесса.

Они отъехали от укреплений и миновали ряд низких, выжженных солнцем холмов. Широкая долина позади них выглядела огромной. Милях в двадцати от них возвышались темно коричневые, безлесные горы. Они окаймляли пустынную равнину, и этот ландшафт вызывал у человека чувство собственной ничтожности. Лошади на фоне его казались всего лишь муравьями, ползущими к равнодушным горам.

— Я и не представляла себе, сколь велика эта долина, — пробормотана Се'Недра, прищуривая глаза, чтобы рассмотреть дальние вершины.

Дно долины было плоским, как стол, и только кое-где зеленел низкий колючий кустарник. Земля была усыпана круглыми, размером с кулак камнями, а при каждом шаге лошадей подымалась мелкая желтая пыль. Хотя до полудня было еще далеко, солнце уже припекало, и по долине прокатывались волны жара, отчего покрытые пылью серо-зеленые кустарники, казалось, плясали в безветренном воздухе.

Становилось все жарче. Нигде не было и следа влаги, и пот с боков тяжело дышавших лошадей испарялся почти моментально.

— Думаю, что пора обратно, — сказала Адара, останавливая лошадь. — Нам не добраться до тех холмов на краю долины.

— Она права, ваше величество, — обратился Олбан к принцессе. — Мы и так заехали слишком далеко.

Се'Недра, натянув поводья, остановила лошадь, и Красавец опустил голову, сделав вид, что совершенно изнемог.

— Ну-ну, перестань жалеть себя! — выбранила она жеребца. Все шло не так, как она ожидала. Се'Недра оглянулась вокруг. — Хотела бы я знать, сможем ли мы где нибудь найти хоть какую-то тень, — сказала она. Губы ее пересохли, а солнце нещадно жгло непокрытую голову.

— Эта местность не предполагает таких удобств, принцесса, — сказала Ариана, оглядываясь на плоскую каменистую долину.

— Кто-нибудь догадался захватить с собой воду? — спросила Се'Недра, прикладывая ко лбу платок. Никто этого не сделал.

— Возможно, нам все-таки следует вернуться, — решила наконец принцесса, с сожалением оглядываясь вокруг. — Все равно здесь не на что смотреть.

— Всадники! — резко сказала Адара, показывая на группу людей, появившихся из лощины, расположенной у холма приблизительно в миле от них.

— Мерги? — судорожно вздохнув, спросил Олбан, и рука его моментально потянулась к мечу.

Адара подняла руку, защищая глаза от солнца, и внимательно посмотрела на приближавшихся всадников.

— Нет, — ответила она, — это олгары. Я могу определить их по посадке.

— Надеюсь, что у них есть с собой немного воды, — сказала Се'Недра.

С десяток всадников скакало прямо на них, поднимая за собой тучу желтой пыли. Адара вдруг открыла рот, и лицо ее побледнело.

— Что с тобой? — спросила ее Се'Недра.

— С ними лорд Хеттар, — вымолвила Адара сдавленным голосом.

— Как ты можешь узнать кого-нибудь на таком расстоянии?

Адара закусила губу и ничего не ответила.

Лицо Хеттара было строгим и злым, когда он остановил свою обливающуюся потом лошадь.

— Что вы здесь делаете? — жестко спросил он. Ястребиное лицо и черные волосы придавали ему грозный, даже пугающий вид.

— Мы думали прогуляться верхом, лорд Хеттар, — ответила Се'Недра веселым тоном, пытаясь отвлечь его.

Но Хеттар не обратил на это внимания.

— Ты совсем потерял рассудок, Олбан? — грубо спросил он молодого райвена.

— Почему ты позволил дамам покинуть форт?

— Я не указываю ее величеству, что ей делать, — покраснев, твердо ответил Олбан.

— О, послушайте, Хеттар, — вступилась за райвена Се'Недра, — кому может повредить наша маленькая верховая прогулка?

— Только вчера мы убили трех мергов менее чем в миле отсюда, — ответил ей Хеттар. — Если вы хотите физических упражнений, побегайте несколько часов внутри форта. Но не выезжайте из него без охраны — здесь вражеская территория.

Вы поступили очень неразумно, Се'Недра. Сейчас же возвращайтесь обратно. — Лицо Хеттара было мрачно, как зимнее море, а тон не располагал к спорам. — Мы сами только что приняли такое решение, милорд, — пробормотала Адара, опустив глаза.

Хеттар скептически посмотрел на их лошадей.

— Вы же олгарка, леди Адара, — сказал он укоризненно. — Как же вам не пришло в голову взять воды для лошадей? Вы же прекрасно знаете, что значит ездить на лошадях в такую жару.

Бледное лицо Адары стало совсем виноватым.

Хеттар осуждающе покачал головой.

— Напоите их лошадей, — отрывисто бросил он одному из своих людей, — а затем проводите дам в форт. Ваша прогулка закончена, леди.

Лицо Адары полыхало румянцем жгучего стыда. Она старалась не встречаться со строгим, непрощающим взглядом Хеттара. Как только напоили ее коня, Адара натянула поводья и ударила каблуками по его бокам. Испуганное животное высекло копытами искры из гравия и помчалось вперед по каменистому дну долины.

Хеттар выругался и погнал свою лошадь за Адарой.

— Что она делает?! — воскликнула Се'Недра.

— Взбучка, полученная от Хеттара, лишила нашу подругу самообладания, — заметила Ариана. — Его мнение дороже для нее самой жизни.

— Чье мнение, Хеттара? — остолбенела Се'Недра.

— Разве твои глаза не сказали тебе, в чем дело? — спросила Ариана с некоторым удивлением. — Ты до странности ненаблюдательна, принцесса.

— Хеттар? — повторила Се'Недра. — Я не имела об этом никакого представления.

— Может быть, это бросилось мне в глаза потому, что я мимбратка, — сделала заключение Ариана. — Женщины моего народа особенно тонко ощущают подобные отношения.

Хеттару пришлось, наверное, проскакать ярдов сто, прежде чем он нагнал мчавшуюся лошадь Адары. Одной рукой схватив поводья, он заставил ее остановиться и в то же время начал спрашивать у Адары, понимает ли она, что творит. Адара отворачивалась, стараясь, чтобы он не увидел ее лицо, а Хеттар тем временем продолжал упрекать ее.

Затем внимание Се'Недры было привлечено легким движением не более чем в двадцати шагах от этой пары. К ее удивлению, из песка между двумя низкорослыми кустами, отбросив кусок покрытого коричневыми пятнами полотна, под которым прятался, поднялся одетый в кольчугу мерг. И, когда он поднимался, его короткий лук уже был натянут.

— Хеттар! — отчаянно закричала Се'Недра, увидев, что мерг прицеливается.

Хеттар ничего не понял, но Адара увидела человека, нацелившего стрелу прямо в незащищенную спину олгара. Отчаянным движением она вырвала поводья из руки Хеттара. Конь Хеттара оступился и упал, сбросив не ожидавшего этого всадника на землю. В то же время Адара поскакала прямо на мерга.

Слегка вскрикнув от разочарования, мерг выпустил стрелу в мчащуюся на него девушку.

Даже на таком расстоянии Се'Недра могла отчетливо услышать, как стрела вонзилась в Адару. Этот звук она будет с ужасом вспоминать всю свою жизнь.

Адара резко наклонилась, ухватилась свободной рукой за стрелу, пронзившую нижнюю часть груди, но ее стремительный галоп ни на мгновение не замедлился, пока она не повергла мерга на землю. Тот упал и покатился под копытами ее коня, а затем, когда она на полном скаку пронеслась над ним, снова вскочил на ноги, хватаясь за широкий меч. Но над ним уже навис Хеттар, его сабля сверкнула на ярком солнце, и мерг, падая, испустил последний вопль.

С окровавленной саблей в руке Хеттар сердито повернулся к Адаре.

— Что за глупая выходка! — зарычал он, но тут же смолк. Лошадь ее остановилась в нескольких ярдах позади поверженного мерга, Адара склонилась в седле, черные волосы подобно вуали упали на бледное лицо, а обе руки были прижаты к груди. Затем она медленно соскользнула с седла.

С истошным воплем Хеттар выронил саблю и подбежал к ней.

— Адара! — застонала принцесса, закрыв от ужаса лицо руками, в то время как Хеттар осторожно переворачивал поверженную девушку. Стрела, все еще торчавшая в груди, вздрагивала.

Когда остальные подъехали к ним, Хеттар держал Адару в объятиях, глядя в ее бледное лицо взглядом смертельно напуганного человека.

— Ах ты, маленькая дурочка, — бормотал он срывающимся голосом, — маленькая дурочка… Ариана спрыгнула с седла еще до того, как остановилась лошадь, и подбежала к Хеттару.

— Осторожно, милорд! — резко сказала она. — Стрела пробила ей легкое, и, если вы будете ее трогать, острие стрелы лишит ее жизни.

— Вытащите ее, — сказал Хеттар сквозь стиснутые зубы.

— Нет, милорд. Вытащить стрелу сейчас значило бы принести больший вред, чем оставить пока все как есть.

— Я не могу видеть, как из нее торчит стрела! — почти всхлипывал Хеттар.

— Тогда не смотрите, милорд, — твердо сказала Ариана, опускаясь на колени перед Адарой и прикладывая холодную умелую руку к горлу раненой девушки.

— Она не умерла, ведь нет? — В голосе Хеттара слышалась мольба.

Ариана покачала головой:

— Ранение опасное, но жизнь еще бьется в ней. Прикажите вашим людям сделать носилки, милорд. Мы должны немедленно перенести нашу дорогую подругу в крепость и поручить ее заботам леди Полгары, иначе жизнь ее угаснет.

— А вы разве не можете что нибудь сделать? — прохрипел Хеттар.

— Не здесь, в этой залитой солнцем пустыне, милорд. У меня нет ни инструментов, ни лекарств, а рана, возможно, чересчур серьезна, чтобы я со своими знаниями могла справиться с ней. Леди Полгара — наша единственная надежда. Носилки, милорд, скорее!

***

Лицо Полгары было хмурым, а взгляд — твердым, как кремень, когда она появилась поздно вечером из комнаты раненой Адары.

— Ну как она? — спросил Хеттар. Он часами шагал взад-вперед по главному коридору блокгауза, часто останавливаясь, чтобы в бессильной ярости ударить по грубо сложенным каменным стенам.

— Несколько лучше, — ответила Полгара. — Кризис миновал, но Адара все еще очень слаба. Она спрашивает о вас.

— Но она ведь поправится, правда?! — В вопросе Хеттара прозвучала нотка страха.

— Возможно — если не будет каких-либо осложнений. Адара молода, а рана казалась более опасной, чем она есть на самом деле. Я дала Адаре снадобье, которое сделает ее очень разговорчивой, но не оставайтесь там слишком долго. Ей нужен отдых. — Глаза Полгары остановились на заплаканном лице Се'Недры. — Приходите в мою комнату после того, как навестите ее, ваше величество, — твердо сказала она. — Нам с вами нужно кое-что обсудить.

Личико Адары в обрамлении густых каштановых волос, разметавшихся по подушке, было очень бледно. Глаза ее ярко светились, хотя во взгляде чувствовалась какая-то рассеянность. Ариана тихо сидела на краю ее постели.

— Как чувствуешь себя, Адара? — спросила Се'Недра спокойным, но ободряющим тоном, каким она всегда разговаривала с больными.

Адара попыталась улыбнуться ей.

— Болит что-нибудь?

— Нет. — Голос Адары при этом чуть запнулся. Ничего не болит, но голова у меня какая-то очень легкая и чувствую я себя как-то странно.

— Зачем вы это сделали, Адара? — напрямик спросил Хеттар. — Вы не должны были мчаться прямо на мерга.

— Вы проводите слишком много времени с лошадьми, милорд Ше-Дар, Вождь лошадей, — сказала ему Адара со слабой улыбкой. — И разучились понимать чувства людей.

— Что вы имеете в виду? — Хеттар казался озадаченным.

— Только то, что я сказала, милорд Хеттар. Если кобыла восторженно смотрит на жеребца, вы тут же понимаете, что это означает, не так ли? Но когда это происходит с людьми, вы просто ни о чем не догадываетесь, правда? — Она закашлялась.

— С вами все в порядке? — резко спросил он.

— Я чувствую себя удивительно хорошо — принимая во внимание, что я умираю.

— О чем вы говорите? Вы не умираете!

Адара чуть улыбнулась.

— Пожалуйста, не надо, — сказала она. — Я знаю, что значит стрела в груди.

Поэтому-то я и захотела повидать вас, еще раз посмотреть на ваше лицо.

— Вы устали, — отрывисто сказал Хеттар. — Вы почувствуете себя лучше после того, как поспите.

— Да, я засну, — жалобно сказала она, — но сомневаюсь, что после этого буду что нибудь чувствовать. Ото сна, в который я погружаюсь, не пробуждаются.

— Глупости!

— Конечно, глупости, но тем не менее это правда. — Адара вздохнула. — Ну что ж, дорогой Хеттар, в конце концов вы улизнули от меня, не так ли? Хотя я изо всех сил преследовала вас. Я даже просила Гариона применить к вам магию.

— Гариона?

Адара слепка кивнула.

— Видите, какая я была отчаянная? Он, однако, сказал, что не сможет этого сделать. — На лице у нее появилась легкая гримаска. — Что хорошего в магии, если ее нельзя использовать, чтобы заставить мужчину полюбить себя?

— Полюбить? — повторил он изумленным голосом.

— А о чем же еще, вы думаете, мы говорим, лорд Хеттар? О погоде? — Она нежно улыбнулась ему. — Иногда вы бываете невероятно глупы.

Хеттар с изумлением уставился на нее.

— Не тревожьтесь, милорд. Скоро я перестану преследовать вас, и вы будете свободны.

— Мы поговорим об этом, когда вам станет лучше, — сказал он серьезно.

— А мне не станет лучше. Разве вы не слышали? Я умираю, Хеттар.

— Нет, — сказал он, — на самом деле вы не умираете. Полгара заверила нас, что с вами все будет в порядке.

Адара быстро взглянула на Ариану.

— Твоя рана не смертельна, милая, — мягко подтвердила Ариана. — Правда, ты не умираешь. Адара закрыла глаза.

— Как мне неловко, — пробормотала она, и слабый румянец, выступил у нее на щеках. Затем она снова открыла глаза. — Я извиняюсь, Хеттар. Я бы ничего такого не сказала, если бы знала, что мои несносные врачи собираются спасти мне жизнь.

Как только подымусь на ноги, я вернусь в свой клан. Больше я не буду надоедать вам своими глупыми излияниями.

Хеттар взглянул на нее, и его лицо было бесстрастным.

— Не думаю, что мне хотелось бы этого, — сказал он, нежно беря ее за руку.

— Есть вещи, о которых нам нужно переговорить. Здесь не время и не место. Но не пытайтесь делать себя недоступной.

— Вы просто слишком добры. — Она вздохнула.

— Нет. Вы заставили меня задуматься кое о чем другом, помимо охоты за мергами. Возможно, мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Но нам определенно нужно будет поговорить.

Адара кусала губы и пыталась спрятать лицо.

— Какую же глупую кутерьму я затеяла! — сказала она. — Если бы мне удалось посмотреть на это со стороны, я бы смеялась над собой. Действительно, было бы лучше, если бы мы больше не увиделись.

— Нет, — твердо сказал он, все еще держа ее руку в своей, — это не так. И не пытайтесь скрыться от меня, потому что я все равно найду вас — даже если для этого мне придется загнать всех лошадей Олгарии.

Адара удивленно посмотрела на него.

— Ведь я Ше-Дар, помните? Лошади делают все, что я прикажу им.

— Это нечестно, — возразила она. Хеттар чуть насмешливо улыбнулся ей.

— А пытаться привлечь меня магией честно? — спросил он.

— О дорогой! — Адара покраснела.

— Теперь ей нужно отдохнуть, — сказала им Ариана. — Вы сможете продолжить ваш разговор завтра.

Когда они вышли обратно в коридор, Се'Недра повернулась к олгару.

— Вы могли бы сказать ей что-нибудь более ободряющее, — отчитала она его.

— Это было бы преждевременно, — ответил Хеттар. — Мы довольно сдержанный народ, принцесса. Мы ничего не говорим просто ради того, чтобы что-нибудь сказать. Адара все понимает. — Хеттар выглядел таким же суровым, как всегда, а его похожие на гриву локоны разметались по облаченным в кожаные доспехи плечам.

Взгляд его, однако, слегка смягчился, а между бровей пролегла чуть заметная морщинка.

— Кажется, Полгара хотела видеть вас? — спросил он, тем самым вежливо намекая, что он отказывается продолжать разговор.

Се'Недра ушла, гордо выпрямившись, что то бормоча про себя о невоспитанности, которой отличается мужская половина рода человеческого.

Леди Полгара спокойно сидела в своей комнате, поджидая ее.

— Итак, — сказала она, когда принцесса вошла. — Не потрудитесь ли объяснить?

— Что объяснить?

— Причину дурацкой выходки, которая чуть было не стоила Адаре жизни.

— Конечно, вы не будете утверждать, что это моя вина, — запротестовала Се'Недра.

— Чья же еще тогда? Что вы там делали?

— Мы просто поехали на верховую прогулку. Ведь так скучно сидеть все время взаперти!

— Конечно, скучно. И это может быть оправданием смерти друга.

Се'Недра разинула рот, а лицо ее внезапно сильно побледнело.

— Начнем с того, Се'Недра, для чего, как вы думаете, возвели мы эти фортификационные сооружения? Для того, чтобы обеспечить себя некоторой защитой.

— Я не знала, что там появляются мерги, — возразила принцесса.

— А позаботились вы узнать об этом?

Внезапно все последствия свершенного ею предстали перед Се'Недрой. Она задрожала, а ее трясущаяся рука потянулась ко рту. Это ее вина! Как бы она ни изворачивалась, пытаясь избежать ответственности! Ее глупость чуть было не убила одну из самых дорогих ей подруг. Адара едва не заплатила жизнью за это детское безрассудство. Се'Недра спрятала лицо в ладони, слезы потекли градом.

Полгара дала ей несколько минут — вполне достаточно, чтобы осознать свою вину, — но, когда заговорила, в голосе ее не было и намека на прощение.

— Слезы не смывают кровь, Се'Недра, — сказала она. — Я думала, что могу наконец поверить в твое здравомыслие, но, очевидно, я ошиблась. Теперь можешь идти. Не думаю, что у меня есть что сказать тебе сегодня вечером.

И принцесса, рыдая, удалилась.

 

Глава 14

— Что ж, здесь вся местность такая? — спросил король Энхег, когда армия совершила утомительный переход по плоским, покрытым гравием долинам, окруженным голыми, раскаленными солнцем горами. — Я не видел ни единого деревца с тех пор, как мы покинули форты.

— Местность изменится лиг через двадцать, ваше величество, — спокойно ответил Хеттар. — Когда будем спускаться с высокогорья, нам станут попадаться деревья, похожие на низкорослые развесистые ели, они все же немного скрашивают монотонность пейзажа.

Следовавшая за ними колонна растянулась на несколько миль. Чирекские суда, спрятанные под парусиной, катились по каменистой почве на низких колесных платформах. Пыль нависала над ними подобно плотному одеялу.

— Многое я бы отдал за то, чтобы подул ветерок, — с тоской сказал Энхег, вытирая лицо.

— Пусть будет хоть так, — заметил Бэйрек. — Было бы хуже, если бы началась пыльная буря.

— Далеко ли до реки? — жалобно спросил король Родар, разглядывая унылый ландшафт. Тучный монарх жестоко страдал от жары: лицо его было ярко-красным, он задыхался и истекал потом.

— Все еще около сорока лиг, — ответил Хеттар.

Генерал Вэрана верхом на чалом жеребце легким галопом прискакал от авангарда колонны. На генерале была короткая кожаная юбочка горца и простые шлем и латы без всяких знаков отличия.

— Мимбратские рыцари только что расправились с отрядом мергов, — доложил он.

— Сколько же их было? — спросил король Родар.

— Двадцать или около того. Троим или четверым удалось удрать, но олгары преследуют их.

— А не выдвинуть ли патрули еще дальше вперед? — забеспокоился король Энхег, снова вытирая лицо. — Эти суда не слишком-то похожи на повозки. Мне бы не хотелось с боем пробиваться к реке Марду, если мы вообще туда доберемся.

— Наши люди уже добрались туда, Энхег, — заверил его король Чо-Хэг.

— А маллорийцы еще не появлялись? — спросил Энхег.

— Еще нет, — ответил Чо-Хэг. — Пока мы видели только таллов и мергов.

— Видно, Зарат решил остаться у Талл Зелика, — добавил Вэрана.

— Я хотел бы больше знать о нем, — сказал Родар.

— Эмиссары императора уверяют, что он весьма цивилизованный человек, — ответил Вэрана. — Культурный, любезный, очень вежливый.

— Уверен, что это не все его качества, — не согласился с этим Родар. — Недраки в ужасе от него, а напугать недрака не так-то просто.

— Пока он стоит у Талл Зелика, меня не волнует, что он за человек, — заявил Энхег.

От замыкавшей колонну пехоты и растянувшихся за ней повозок подъехал полковник Брендиг.

— Король Фулрах просит остановить колонну для отдыха, — доложил он.

— Опять? — возмутился Энхег.

— Мы двигаемся уже два часа, ваше величество, — отметил Брендиг. — При этой жаре и пыли переходы весьма утомительны для пехоты. В бою трудно ожидать чего-то от людей, если они измучены долгим маршем.

— Остановите колонну, полковник, — сказала Полгара сендарскому баронету. — В подобных делах мы можем полагаться на мнение Фулраха. — Она повернулась к королю Чирека. — Не будь таким сварливым, Энхег, — заметила она ему.

— Меня будто живьем поджаривают, Полгара, — пожаловался он.

— Попробуй пройтись несколько миль, — ласково сказала она. — Это даст тебе кое-какое представление о том, как чувствует себя пехота.

Энхег нахмурился, но промолчал.

Принцесса Се'Недра осадила своего жеребца, когда колонна остановилась. С тех пор как едва не погибла Адара, принцесса очень мало говорила. Ее чрезвычайно удручало чувство вины, и она замкнулась в себе, что было для нее совершенно несвойственно. Се'Недра сняла легкую соломенную шляпку, которую еще в форте сделал для нее пленный талл, и покосилась на яркое небо.

— Прикрой голову, Се'Недра, — сказала ей леди Полгара. — Я не хочу, чтобы ты получила солнечный удар.

Се'Недра послушно надела шляпку.

— Он опять возвращается, — сообщила она, показывая на появившееся высоко над ними пятнышко в небе.

— Надеюсь, вы извините меня, — сказал генерал Вэрана, поворачивая лошадь.

— Вы ведете себя нелепо, Вэрана, — сказал король Родар. — Почему вы все время отказываетесь признать, что он может делать то, во что вы верить не хотите?

— Это принципиальный вопрос, ваше величество, — ответил генерал. — Толнедрийцы не верят в волшебство, а я толнедриец. Поэтому-то я и не признаю, что оно существует. — Он поколебался. — Должен, однако, отметить, что его сведения, несмотря ни на что, всегда точны.

Крупный ястреб камнем упал с неба, распустил в последний момент крылья и уселся на землю прямо перед ними.

Генерал Вэрана демонстративно повернулся к нему спиной и с крайне заинтересованным видом уставился на бесцветный холм, находившийся в пяти милях от него.

Ястреб начал мерцать и меняться, еще складывая крылья.

— Вы опять остановились? — ехидно осведомился Белдин.

— Нужно дать войскам отдых, дядюшка, — ответила Полгара.

— Это не воскресная прогулка, Пол, — возразил Белдин и начал скрести под мышкой, оскверняя слух окружающих грязными ругательствами.

— В чем дело? — мягко спросила Полгара.

— Вши, — прорычал он.

— Откуда на тебе вши?

— Я навестил кое-каких птиц, чтобы спросить, не видели ли они чего-нибудь.

Думаю, что подхватил вшей в гнезде грифа.

— Что могло побудить тебя отправиться за советом к грифу?

— Грифы не так уж плохи, Пол. Они делают нужное дело, а их птенцы не лишены даже некоторой привлекательности. Самка грифа закусывала падшей лошадью в двадцати лигах к югу отсюда. После того как она рассказала мне об этом, я полетел посмотреть. Оттуда подходит колонна мергов.

— Сколько их? — быстро спросил генерал Вэрана, хотя и не обернулся.

— Примерно тысяча, — пожал плечами Белдин. — Спешат изо всех сил.

Вероятно, они преградят вам путь завтра утром.

— Тысяча мергов — это не так уж много, чтобы стоило беспокоиться, — насупившись сказал король Родар. — Это не армия. Но какой смысл тратить зря тысячу солдат? Чего надеется этим добиться Тор Эргас? — Он повернулся к Хеттару. — Вы не могли бы поехать вперед и попросить Кородаллина и барона Во Мендора присоединиться к нам. Полагаю, нам нужно посовещаться.

Хеттар кивнул и направил свою лошадь к сверкавшим во главе колонны рядам мимбратских рыцарей.

— С мергами были гролимы, дядюшка? — спросила Полгара горбуна.

— Нет, если только они не выставили защиту, — ответил тот. — Впрочем, я мозолил там глаза не слишком долго: не хотел выдавать себя.

Генерал Вэрана перестал изучать окружающие холмы и повернул лошадь, чтобы присоединиться к ним.

— Первое, что я предполагаю, так это то, что колонна мергов — демонстративный жест Тор Эргаса. Он, вероятно, хочет добиться расположения Гетеля. А поскольку маллорийцы не покинут Талл Зелик, он может получить некоторое преимущество, бросив немного войск на защиту таллских городов и деревень.

— В этом есть смысл, Родар, — согласился Энхег.

— Может быть, — с некоторым сомнением произнес Родар. — Но ведь Тор Эргас отнюдь не здравомыслящий человек.

К ним подъехал король Кородаллин в сопровождении Мендореллена и барона Во Эбора. Их броня блестела на солнце, но лица всех троих были красными и мокрыми от жары.

— Как вы только выдерживаете? — спросил их Родар.

— Привычка, ваше величество, — отвечал Кородаллин. — Доспехи причиняют некоторые неудобства, но мы научились переносить их.

Генерал Вэрана быстро обрисовал им создавшееся положение.

— Это пустяки, — пожал плечами Мендореллен. — Я возьму несколько дюжин своих людей и уничтожу этих наглецов.

Бэйрек взглянул на короля Энхега.

— Понимаете теперь, что я имел в виду, когда зашел разговор о нем? — сказал он. — Теперь вам должно быть ясно, почему я так нервничал все время, когда мы ехали через Ктол Мергос.

Король Фулрах присоединился к военному совету и, прочистив горло, спросил:

— Могу я внести предложение?

— Мы весьма многого ожидаем от житейской мудрости короля сендаров, — ответил Кородаллин с изысканной вежливостью.

— В действительности колонна мергов не представляет собой значительной угрозы, не так ли? — осведомился Фулрах.

— Да, ваше величество, — ответил Вэрана. — По крайней мере мы знаем, где они сейчас находятся. Мы думаем, что эта колонна — нечто вроде незначительной помощи, посланной для того, чтобы успокоить таллов. Ее присутствие рядом с ними, вероятно, чистая случайность.

— Тем не менее я не хочу, чтобы они оказались поблизости от моих кораблей, — твердо заявил Энхег.

— Мы позаботимся об этом, Энхег, — заверил его Родар.

— Любой из отрядов нашей армии мог бы с легкостью устранить столь небольшую угрозу, — продолжал Фулрах, — но, возможно, с моральной точки зрения победу нужно одержать всей армией?

— Я не вполне понимаю тебя, Фулрах, — сказал Энхег.

— Вместо того чтобы позволить сэру Мендореллену уничтожить эту тысячу мергов только силами мимбратов, можно создать отряд из всех частей армии. Это даст нам возможность не только попрактиковаться в координации наших действий, но и вдохнет в людей чувство гордости. Сейчас легкая победа укрепит их решимость, а это пригодится позднее, когда мы попадем в более трудные ситуации.

— Фулрах, иногда ты просто удивляешь меня! — заявил Родар. — Думаю, вся беда в том, что ты просто не кажешься таким умным.

Отряд, которому предстояло двинуться на юг для встречи с приближавшимися мергами, был создан с помощью жеребьевки, и это тоже предложил король Фулрах.

— Таким образом в армии не возникнет подозрение, что это какая-то элита, — заметил он.

В то время как основная часть колонны продолжала свой путь к истокам реки Марду, маленькая армия под командованием Бэйрека, Хеттара и Мендореллена направилась на юг, чтобы встретить отряд противника.

— С ними все будет в порядке, правда? — нервно спрашивала Се'Недра Полгару, когда они наблюдали, как отряд удаляется через бесплодную долину к сплошной цепи гор на юге.

— Разумеется, дорогая, — уверенно отвечала Полгара.

Принцесса, однако, в ту ночь не спала. Впервые солдаты ее армии отправились в настоящее сражение, и всю ночь она вздрагивала и вертелась, представляя всевозможные беды.

На следующее утро отряд, однако, возвратился. Было несколько бинтов и повязок и, возможно, около дюжины пустых седел, но на лицах воинов светился отблеск победы.

— Очень хороший маленький бой, — доложил Бэйрек, широко улыбаясь. — Мы атаковали их до заката. Они так и не поняли, кто мы такие.

Генерал Вэрана, который находился при отряде в качестве наблюдателя, несколько более педантично изложил собравшимся королям подробности того, что он назвал «стычкой».

— Как и ожидалось, общая задача была выполнена превосходно, — сказал он. — Сначала астурийские лучники осыпали колонну тучей стрел, а затем пехота части заняла позицию на верху пологого склона. Мы равномерно распределили по всему фронту части легионеров, драснийских копейщиков, сендаров и арендийских крестьян, а лучники расположились за ними, чтобы продолжать стрельбу. Как мы и ожидали, мерги атаковали нас. Когда это случилось, чиреки и райвены обошли их с тыла, а олгары стали теснить с флангов. Когда атака мергов начала выдыхаться, в контратаку бросились мимбратские рыцари.

— Это было просто восхитительно! — воскликнул Леллдорин, глаза его ярко блестели. Плечо астурийца было перевязано, но, казалось, он совершенно забыл об этом, поскольку бешено жестикулировал рукой. — Как раз в тот момент, когда мерги пришли в полное смятение, раздался звук, напоминающий гром, и, огибая холм, появились рыцари с копьями наперевес и развевающимися штандартами. Они ринулись на мергов, как стальная волна, подковы их лошадей сотрясали землю.

Мимбраты проскакали сквозь ряды врага, а потом подоспели мы, чтобы довершить дело. Славно было!

— Он обладает теми же качествами, что и Мендореллен, не так ли? — заметил Бэйрек Хеттару.

— Думаю, это у них в крови, — рассудительно ответил Хеттар.

— А удалось ли кому-нибудь улизнуть? — спросил Энхег.

Бэйрек мрачно усмехнулся.

— После того как стемнело, мы слышали, как немногие из них пытались уползти. И тогда Релг со своими алгосами навел порядок. Не беспокойся, Энхег, никто не побежит, чтобы доложить о случившемся Тор Эргасу.

— Он, вероятно, ожидает новостей, не так ли? — усмехнулся Энхег.

— Тогда я надеюсь, что он очень терпелив, — ответил Бэйрек, — потому что ждать ему придется довольно долго.

Ариана угрюмо бранила Леллдорина за неосторожность, даже когда обрабатывала его рану, и слова ее не казались дежурными упреками. Она стала красноречивой, и длинные, витиеватые фразы придавали ее увещеваниям такую глубину и убедительность, что чуть было не довели до слез молодого человека.

Его рана, правда пустяковая, стала символом беззаботности и отсутствия уважения к ней. Ее лицо становилось все более страдальческим, а его — беспомощным.

Се'Недра внимательно наблюдала, как искусно Ариана превращала любое оправдание молодого человека в еще большую вину, и заносила эти превосходные приемы в тайники своей памяти, чтобы использовать их в дальнейшем. Правда, Гарион был немного умнее Леллдорина, но этот прием, наверное, окажет свое действие и на него, если она немного попрактикуется.

Встреча Таибы с Релгом, напротив, прошла без слов. Прекрасная марагская женщина, которая избежала казематов в Рэк Ктоле, чтобы попасть в рабство иного рода, по возвращении алгосского фанатика безудержно устремилась к нему. С тихим криком, позабыв обо всем на свете, она обняла его. Релг отступил, но его машинальное: «Не трогай меня!» — казалось, замерло на устах, и глаза его широко раскрылись, когда она снова прижалась к нему. Затем Таиба вспомнила его неприязнь, и руки ее бессильно упали, но фиалковые глаза сияли, упиваясь его бледным лицом. И тогда Релг осторожно, будто касаясь огня, взял ее руку. На лице Таибы мелькнула тень недоверия, но почти тут же оно стало наливаться румянцем. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, а затем пошли, держась за руки. Глаза Таибы были скромно опущены, но на полных чувственных губах порхала легкая торжествующая улыбка.

Эта маленькая победа чрезвычайно подняла дух армии. Жара и пыль, казалось, больше не подтачивали ее силы, как это было в первые дни похода, а по мере дальнейшего неуклонного продвижения на Восток чувство товарищества между различными ее частями все росло.

Четыре дня заняло продвижение к истокам реки Марду, и еще день потребовался для того, чтобы найти место, где можно было бы спустить суда на воду. Олгарские патрули Хеттара проникли далеко вперед и сообщили, что остался всего лишь один порог, находящийся в десяти лигах, а после него река уже спокойно течет по таллской равнине.

— Мы можем переправить суда через эти пороги, — заявил король Энхег. — А сейчас давайте спустим их на воду. Мы и так уже потеряли достаточно много времени.

В этом месте берег был довольно обрывист, но солдаты энергично взялись за лопаты и мотыги и скоро сделали пологий спуск. Один за другим суда сталкивали по этому спуску на воду.

— Понадобится время, чтобы поставить мачты, — сказал Энхег.

— Оставьте это на потом, — возразил Родар. Энхег пристально посмотрел на него.

— Ты же все равно не собираешься ставить паруса, Энхег, а мачты торчат слишком высоко. Даже самый глупый в мире талл поймет, что происходит, если увидит целый лес корабельных мачт, двигающихся вниз по реке.

К вечеру все корабли были спущены на воду, и Полгара привела принцессу, Ариану и Таибу на борт судна Бэйрека. Дувший вверх по реке ветерок покрывал небольшой рябью поверхность воды и чуть замедлял движение судов. Покрытая травой таллская равнина простиралась под красноватым от заката небом, на котором одна за другой появлялись звезды.

— Далеко еще до Талл Марду? — спросила Се'Недра у Бэйрека.

Тот погладил бороду, устремив взгляд по реке.

— До порогов один день, — ответил он, — затем день, чтобы переправить через них суда, а потом еще около двух дней.

— Итого четыре дня, — сказала она тихим голосом.

Бэйрек кивнул.

— Хотелось бы мне, чтобы все это скорее закончилось, — вздохнула она.

— Всему свое время, Се'Недра, — ответил он. — Всему свое время.

 

Глава 15

Корабли были переполнены — несмотря на то что только половина армии могла там разместиться. Олгары и мимбратские рыцари патрулировали берега, когда чиреки направляли суда вниз по реке к порогам, а пехотные части, которым на кораблях не хватило места, ехали на запасных лошадях кавалерии.

По обеим сторонам реки тянулись холмы; длинные, пологие их склоны покрывала густая, выжженная солнцем трава. Невдалеке виднелись редкие купы низких, но пышных деревьев, которые обрамляли подножия холмов, а вблизи реки подымались заросли кипрея и ползучей ежевики. Небо оставалось ясным, и было жарко, хотя воздух пропитывала влага, тогда как от сухости на огромном каменистом нагорье в равной мере страдали и люди, и лошади. Но все понимали, что это вражеская территория, и всадники, продвигавшиеся вдоль берега, не выпускали из рук оружие.

А затем суда обогнули излучину реки, и корабелы увидели бушующие впереди воды порогов. Бэйрек схватился за штурвал своего большого корабля и пришвартовал его к берегу.

— Похоже, настало время прогуляться пешком, — проворчал он.

Но на носу судна возник спор. Король Фулрах громко протестовал против решения оставить повозки с провиантом за порогами.

— Я доставил их сюда не для того, чтобы бросать здесь, — заявил он с нехарактерным для него пылом.

— Но ведь они движутся медленно, — сказал Энхег. — А мы спешим, Фулрах.

Мне нужно провести суда через Талл Марду до того, как мерги или маллорийцы проснутся и поймут, что мы делаем.

— Вы не были против обоза, когда испытывали на плоскогорье голод и жажду.

— Это было тогда, а сейчас есть сейчас. Я должен позаботиться о своих судах.

— А я о своих повозках.

— С ними все будет в порядке, Фулрах, — примирительно сказал Родар. — Нам действительно нужно торопиться, а твои повозки будут помехой.

— Если кто-нибудь доберется до них и сожжет, придется голодать, прежде чем мы вернемся обратно в форты, Родар.

— Мы оставим людей охранять их, Фулрах. Будь благоразумен. Ты слишком беспокоишься.

— Нужно же кому-то это делать. Вы, олорны, по-видимому, забываете, что сражения — это лишь половина дела.

— Не будь бабой, Фулрах, — сказал Энхег. Фулрах побледнел как мел.

— Не думаю, что стоит обращать внимание на твое последнее замечание, Энхег, — зло сказал он, затем повернулся на каблуках и гордо удалился.

— Что это с ним? — с невинным видом спросил король чиреков.

— Энхег, если ты не научишься держать рот на замке, нам, возможно, придется надеть на тебя намордник, — ответил ему Родар.

— Я думал, что мы прибыли сюда драться с энгараками, — спокойно сказал Бренд. — Разве что нибудь изменилось?

Перебранка между военачальниками обеспокоила Се'Недру, и она поспешила к Полгаре.

— Это не имеет никакого значения, дорогая, — сказала леди Полгара, которая в этот момент мыла голову Миссии. — Предстоящее сражение сделало их слегка раздражительными, вот и все.

— Но они же мужчины, — запротестовала Се'Недра, — опытные воины.

— Ну и что нам с ними теперь делать? — спросила Полгара, протягивая руку за полотенцем.

Принцесса не смогла придумать ответ.

Уже к вечеру суда снова были спущены на воду ниже бурлящего потока воды.

От нервного напряжения Се'Недра к этому времени на самом деле заболела. Силы, которые она потратила на сборы армии и на поход на Восток, покинули королеву.

Через два дня они будут штурмовать стены Талл Марду. Правильно ли выбрано время? Действительно ли это необходимо? Разве нельзя перетащить суда по суше мимо города и тем самым избежать битвы? Хотя олорнские короли и заверили ее, что город обязательно нужно взять, с каждой пройденной милей сомнения Се'Недры все возрастали. А что если это ошибка? Принцесса продолжала мучиться, стоя на палубе судна Бэйрека и глядя на широкую реку, несущую свои воды через таллские степи.

Наконец вечером на второй день после прохождения порогов примчался Хеттар и остановил свою лошадь на северном берегу реки. Он поманил рукой, и Бэйрек, повернув штурвал, подвел свой большой корабль ближе к берегу.

— Город находится в двух лигах! — прокричал олгар. — Если будете двигаться дальше, вас увидят со стен.

— Значит, мы уже подошли достаточно близко, — решил Родар. — Передайте другим судам, что бы стали на якорь. Мы подождем здесь, пока стемнеет.

Бэйрек кивнул и дал знак одному из матросов. Тот быстро поднял высокий шест с небольшим ярко красным флажком на верхушке, и весь следовавший за ними флот замедлил движение. Раздался скрип лебедок, спускавших якоря, и корабли, качаясь, стали медленно разворачиваться по течению.

— Все же не люблю я это время суток, — угрюмо проворчал Энхег. — В темноте слишком многое может случиться.

— Мы же все просчитывали десятки раз, Энхег, — сказал Родар. — И все мы согласились, что это наилучший план.

— Но так никогда не делали раньше, — возразил Энхег.

— Но в этом-то и заключается весь смысл, не так ли? — высказал свое мнение генерал Вэрана. — Люди в городе не ожидают этого.

— Ты уверен, что твои люди справятся? — спросил Энхег у Релга.

Алгос кивнул. На нем была кольчуга с капюшоном, и он внимательно рассматривал лезвие своего кривого кинжала.

— Не беспокойтесь, — ответил он, — в темноте мы видим лучше.

Энхег сердито взглянул на опускающееся за горизонт солнце.

— Терпеть не могу первым пробовать что-либо новое, — объявил он.

Они ждали, пока тьма не воцарится на равнине. Из зарослей у кромки воды доносилось сонное чириканье птиц, да лягушки начали свою вечернюю симфонию. Под прикрытием сгущавшейся темноты на берегах стали сосредоточиваться всадники.

Впереди на своих огромных боевых конях построились мимбратские рыцари, а за ними подобно темному морю простирались отряды олгаров. На южном берегу командование взяли на себя Чо-Хэг и Кородаллин, на северном войска вели Хеттар и Мендореллен.

Постепенно становилось все темнее.

Облокотившись о перила, задумчиво глядя в сумерки, стоял молодой мимбратский рыцарь, раненный во время атаки на колонну мергов. У него были темные вьющиеся волосы и стройная, как у девушки, фигура, но плечи широкие, спина прямая, а глаза смотрели открыто и прямо. Но во взгляде ощущалась какая то меланхоличность.

Ожидание становилось невыносимым, и Се'Недра просто хотела с кем нибудь поговорить. Она облокотилась о перила рядом с молодым человеком.

— Почему вы так грустны, сэр рыцарь? — тихо спросила она.

— Потому что из-за легкого ранения мне нельзя участвовать в сражении нынешней ночью, ваше величество, — ответил он, касаясь своей забинтованной руки. Казалось, он не был удивлен ни ее присутствием, ни тем, что она с ним заговорила.

— Вы так ненавидите энгараков, что вам причиняет боль упущенная возможность их убивать? — Вопрос Се'Недры прозвучал несколько язвительно.

— Нет, миледи, — ответил он. — У меня нет неприязни ни к одному человеку, к какой бы расе он ни принадлежал. Я тоскую только о том, что не могу принять участие в турнире.

— В турнире?! Вы так называете войну?

— Несомненно, ваше величество. А как же еще? Во мне нет ненависти к энгаракам, вдобавок недостойно ненавидеть противника, с которым собираешься помериться силами. Несколько человек пали от ударов моего копья или меча на различных турнирах, но я никогда не испытывал к ним недобрых чувств. Напротив, когда мы сражались друг с другом, у меня возникало к ним чувство приязни.

— Но вы же пытались искалечить их! — Се'Недра была удивлена такой непоследовательностью.

— Это условие поединка, ваше величество. Настоящий турнир не может считаться таковым, если не существует опасности быть убитым или раненым.

— Как вас зовут, сэр рыцарь? — спросила она.

— Я сэр Беридел, — ответил он, — сын сэра Эндорига, барона Во Эндорига.

— Человека с яблоней?

— Его самого, ваше величество. — Молодой человек, казалось, был рад, что она слышала о его отце и о той странной обязанности, которую Белгарат возложил на него. — Мой отец сейчас скачет по правую руку от короля Кородаллина. Я тоже находился бы с ними этой ночью, если б не удар жестокой судьбы. — Он с грустью посмотрел на свою руку.

— Ну, будут еще и другие ночи, сэр Беридел, — заверила она, — и другие сражения.

— Это так, ваше величество, — согласился он, и лицо его на минуту вспыхнуло надеждой, но затем юноша вздохнул и опять погрузился в мрачные размышления.

Се'Недра отошла, оставив его наедине со своими горестями.

— Знаешь, не стоит тебе разговаривать с болванами, — сказал насмешливый голос у нее за спиной. Это был Белдин, уродливый горбун.

— Он, кажется, ничего не боится, — вздрогнув, сказала Се'Недра: чародей-сквернослов всегда действовал ей на нервы.

— Это же мимбратский дворянин! — фыркнул Белдин. — У него просто не хватает мозгов, чтобы бояться чего-либо.

— А все ли воины в армии такие же, как он?

— Нет. Большинство из них на самом деле боятся, но все же они пойдут в атаку — причин этому много.

— А вы? — не могла удержаться она от вопроса. — Вы тоже боитесь?

— Я боюсь другого, — сухо сказал он.

— Например?

— Мы занимались всем этим долгое время — Белгарат, Пол, близнецы и я — и я более озабочен тем, что что-то может пойти не так, чем своей собственной безопасностью.

— Что вы подразумеваете под словами «пойти не так»?

— Пророчество весьма туманно, и в нем о многом умалчивается. Насколько я могу судить, два возможных исхода все еще существуют и равны, и любая мелочь может нарушить это равновесие в ту или другую сторону. Этой мелочью может быть что-то, что я проглядел. Вот чего я боюсь.

— Нам остается только сделать все от нас зависящее, — ответила Се'Недра.

— Этого может оказаться недостаточно.

— Тогда что же еще мы можем сделать?

— Не знаю — и именно это меня и тревожит.

— Зачем тревожиться о том, чего вы не знаете?

— Теперь ты начинаешь говорить как Белгарат. Иногда он имеет склонность игнорировать мелочи и полагаться на собственную удачу. А я обращаю на мелочи несколько больше внимания. — Он устремил свой взор в темноту. — Будь сегодня ночью поближе к Пол, девочка, — сказал он через минуту. — Не отлучайся от нее.

Нужно, чтобы ты оставалась с ней вне зависимости от обстоятельств.

— Что это означает?

— Я не знаю, что это означает, — раздраженно ответил Белдин. — Я знаю только, что ты, и она, и кузнец, и этот ребенок, которого вы подобрали, должны быть вместе. Произойдет что-то неожиданное.

— Катастрофа? Мы должны предупредить остальных!

— Мы не знаем, что есть катастрофа, — ответил он. — Это целая проблема.

Катастрофа может быть нужной, а если это так, то не надо ничего делать. Но, думаю, пора кончать эту дискуссию. Отправляйся искать Полгару и оставайся с ней.

— Хорошо, Белдин, — кротко сказала Се'Недра.

Когда начали появляться первые звезды, якоря были подняты, и чирекский флот тихо заскользил по течению к Талл Марду. Хотя до города оставалось еще несколько миль, команды отдавались хриплым шепотом, а все солдаты соблюдали величайшую осторожность.

Посреди корабля Релг проводил для алгосов службу, бормоча на грубом, гортанном алгосском языке едва слышные молитвы. Бледные лица его соплеменников были вымазаны сажей, люди походили на множество коленопреклоненных теней.

— Они — ключ ко всему, — тихо сказал Родар Полгаре, глядя на алгосов. — А ты уверена, что Релг вполне пригоден для этого дела? Иногда он кажется немного неуравновешенным.

— Вполне, — ответила Полгара. — У алгосов еще больше оснований ненавидеть Торака, чем у олорнов.

Дрейфующие суда медленно обогнули излучину, и перед ними в полумиле вниз по течению появился окруженный стенами город Талл Марду, который возвышался на острове посреди реки. На его стенах мерцало несколько огней, а откуда-то из глубины подымалось слабое зарево. Бэйрек повернулся и на мгновение приоткрыл потайной фонарь, так чтобы его не увидели из города. Темноту озарила короткая вспышка света, и в темные воды реки при слабом скрипе канатов стали медленно погружаться якоря. Движение судов замедлилось, а затем они вовсе замерли.

Где-то в городе возбужденно залаяла собака. Затем раздался стук открывшейся двери, лай вдруг прекратился, а животное завизжало от боли.

— Я не стал бы иметь дело с человеком, который бьет собственную собаку, — проворчал Бэйрек.

Релг и его люди очень тихо перелезли через поручни и стали спускаться по канатам в лодки, ожидавшие их внизу.

Се'Недра наблюдала за ними, затаив дыхание и напрягая зрение, чтобы хоть что-то увидеть в темноте. При очень слабом свете звезд она заметила несколько теней, скользивших по направлению к городу. Потом тени исчезли. Позади послышался слабый плеск весел, потом раздался сердитый шепот. Принцесса повернулась и увидела цепочку небольших лодок, спускавшихся вниз по реке от кораблей. Передовой отряд нападавших тихо скользнул мимо, следуя за Релгом и его алгосами к городу.

— Ты уверен, что их хватит? — прошептал Энхег, обращаясь к Родару.

Тучный король Драснии кивнул.

— Все, что им нужно сделать, — это обеспечить место высадки для нас и удерживать ворота, когда их откроют алгосы, — пробормотал он. — Для этого их вполне достаточно.

Слабый ночной ветерок покрывал рябью поверхность реки, слегка покачивая суда. Не в силах больше сносить ожидание, Се'Недра вытащила амулет, который много месяцев назад дал ей Гарион. Как всегда, она услышала голоса.

— Яга, тор гохек вилта. — Это был шепот Релга. — Ка так. Веед!

— Ну что? — спросила Полгара, приподняв бровь.

— Я не могу понять, что они говорят, — беспомощно ответила Се'Недра. — Они разговаривают по-алгосски.

Вдруг раздался сдавленный стон, который, казалось, издал сам амулет, но стон этот мгновенно оборвался.

— Я… я думаю, что они убили кого-то, — дрожащим голосом сказала Се'Недра.

— Значит, началось, — пробормотал Энхег удовлетворенно.

Се'Недра отдернула пальцы от амулета. Она не могла больше слышать, как гибнут люди.

Они ждали.

Затем раздался чей-то вопль; вопль, полный ужасной муки.

— Вот! — объявил Бэйрек. — Это сигнал. Поднять якорь! — прокричал он своим людям.

Совершенно неожиданно за высокими темными стенами Талл Марду в двух местах вспыхнули пожары, и было видно, как вокруг них замелькали тени людей. В тот же момент внутри города раздался лязгающий грохот тяжелых цепей, и широкие ворота стали тяжело опускаться, чтобы образовать мост через узкую северную протоку реки.

— Налегайте на весла! — проревел Бэйрек своему экипажу и круто повернул штурвал, направляя судно к быстро опускавшемуся мосту.

На стенах замелькали огни, донеслись испуганные крики, где-то начали отчаянно звонить в железный колокол.

— Получилось! — закричал Энхег, радостно ударив по плечу Родара. — На самом деле получилось!

— Конечно, получилось, — ответил Родар, и в его голосе тоже звучало торжество. — Не бей меня так сильно, Энхег, у меня сразу появляются синяки.

Необходимость соблюдать тишину теперь миновала, и с многочисленных кораблей, следовавших за судном Бэйрека, раздались громкие крики. Зажглись огни, и их красноватый свет озарил лица людей, выстроившихся вдоль поручней.

Но вдруг в двадцати ярдах справа от судна Бэйрека раздался громкий всплеск, и на стоявших на палубе людей обрушился целый водопад.

— Катапульта! — прокричал Бэйрек, указывая на возвышавшуюся впереди стену.

Там, как огромное ужасное насекомое, балансировала тяжелая рама осадной машины.

Ее пусковое устройство уже было заряжено для того, чтобы обрушить еще один валун на приближавшиеся корабли. Но туча стрел смела со стены всех, кто там находился, и машина замерла. Толпа драснийских солдат, которых легко было опознать по длинным копьям, захватила эту позицию.

— Берегитесь там, внизу! — закричал один из них столпившимся у подножия стены, и катапульта, тяжело качнувшись вперед, с грохотом рухнула на скалы.

По опустившемуся мосту прокатился грохот копыт, и мимбратские рыцари ворвались в город.

— Как только мы причалим к мосту, я хочу, чтобы вы, принцесса и другие дамы перешли на северный берег, — коротко и выразительно сказал Полгаре король Родар. — Это может продлиться всю оставшуюся ночь, и нет смысла подвергать вас всяким случайностям.

— Очень хорошо, Родар, — согласилась Полгара. — Но и ты тоже не делай никаких глупостей. Как известно, ты представляешь собой довольно легкую цель.

— Все будет в порядке, Полгара, но я не собираюсь понапрасну рисковать. — И он засмеялся каким-то мальчишеским смехом. — Многие годы не доводилось мне так радоваться!

Полгара бросила на него быстрый взгляд.

— Ох уж эти мужчины! — заявила она тоном, которым все было сказано.

Охрана из мимбратских рыцарей проводила женщин и Миссию ярдов на тысячу вверх по реке до замеченной ранее пещеры на северном берегу, которая находилась достаточно далеко от пути следования всадников, скакавших к осажденному городу.

Кузнец Дерник и Олбан быстро соорудили палатку, развели небольшой костер, а затем отправились на берег, чтобы наблюдать за штурмом.

— Все идет по плану, — сообщил Дерник со своего наблюдательного пункта. — Чирекские суда выстраиваются борт о борт поперек южной протоки. Как только они займут свои места, в город смогут перебраться войска с другого берега.

— А можете вы сказать, захватили уже солдаты, ворвавшиеся в город, его южные ворота? — спросил Олбан, вглядываясь в даль.

— Наверняка сказать я не могу, — ответил Дерник, — хотя там тоже идет сражение.

— Многое бы я отдал, чтобы оказаться там, — жалобно воскликнул Олбан.

— Оставайтесь там, где находитесь, молодой человек, — жестко сказала Полгара. — Вы сами назначили себя телохранителем райвенской королевы и не можете убежать только потому, что где-то разворачиваются еще более интересные события.

— Да, леди Полгара, — внезапно смутившись, ответил молодой райвен. — Только…

— Что только?

— Я хотел бы только знать, что происходит, вот и все. Мой отец и братья находятся в гуще сражения, а мне приходится стоять здесь и смотреть.

Вдруг из за стен поднялся огромный столб пламени, осветив реку кроваво красным светом.

— И почему только всегда нужно устраивать пожары? — вздохнув, печально спросила Полгара.

— Полагаю, это увеличивает панику, — ответил Дерник.

— Возможно, — сказала Полгара, — но мне довелось видеть такое слишком часто. И всегда одно и то же. Не думаю, что мне хочется увидеть это еще раз. — Она повернулась спиной к горевшему городу и отошла от берега.

Ночь выдалась долгой. К восходу солнца, когда звезды стали уже бледнеть на розовеющем небе, принцесса Се'Недра, едва державшаяся на ногах, стояла на травянистом берегу около пещеры и с каким то болезненным волнением наблюдала, как погибает город Талл Марду. Целые кварталы его, казалось, были охвачены пламенем, и огромные снопы оранжевых искр взлетали к небу, когда проваливались крыши и рушились дома. То, что она с нетерпением ждала, на деле обернулось совершенно иным, и она почувствовала тошноту от того, что совершила. Тем не менее Се'Недра дотронулась кончиками пальцев до амулета, висящего у нее на шее.

Она должна знать, что происходит. Какими бы ужасными ни были события в городе, незнание того, что там творится, было еще хуже.

— Это вроде небольшой разминки, — услышала она слова Энхега. Король чиреков был где-то очень высоко, наверное, на городских стенах.

— Довольно обычное дело, — отвечал Бэйрек, граф Трелхеймский. — Гарнизон мергов сражался довольно хорошо, но таллы передрались между собой, стремясь сдаться в плен.

— И что же вы сделали с ними? — спросил король Чо-Хэг.

— Согнали, как стадо, на центральную площадь, — ответил Бэйрек. — Они забавлялись тем, что убивали гролимов, которых мы вытащили из храма.

Энхег вдруг зло усмехнулся.

— А как Гродег? — спросил он.

— Похоже, он будет жить, — сказал Бэйрек.

— Жаль. Когда я увидел, что у него из спины торчит топор, то подумал, будто кто-то решил за меня мои проблемы.

— Удар пришелся слишком низко, — мрачно сказал Бэйрек. — Сломан позвоночник, но не затронуты другие жизненно важные органы. Он больше не сможет ходить, но все еще дышит.

— Ни в чем нельзя полагаться на мерга, никогда ничего как надо не сделает, — с отвращением сказал Энхег.

— Но они ведь на самом деле весьма поубавили число приверженцев культа Медведя. Не думаю, что их уцелело больше двух дюжин. Но, однако, сражались они действительно хорошо.

— Для того они здесь и оказались. Сколько времени, по-твоему, осталось до рассвета?

— Может быть, полчаса.

— А где Родар?

— Они с Фулрахом прибирают к рукам товарные склады, — ответил король Чо-Хэг. — У мергов были здесь склады снабжения, и Фулрах хочет конфисковать их.

— Что он и сделает, — сказал Энхег. — Может быть, нам лучше послать кого нибудь за ними? Приходит время подумать, как выбираться отсюда. Как только рассветет, весь этот дым даст знать на двадцать лиг окрест, что мы здесь сделали. И пора уже привести флот в движение, ведь обратный путь к фoртам на вершине утесов довольно длинный.

— Сколько времени потребуется, чтобы добраться до Восточного моря? — спросил Чо-Хэг.

— Два дня, — ответил Энхег. — Плывя по течению, корабль может двигаться довольно быстро. А армии потребуется по крайней мере неделя, чтобы вернуться в форты, не так ли?

— Вероятно, — сказал Чо-Хэг. — Пехота не может передвигаться столь быстро.

А вот и Брендиг! Я посылал его, чтобы разыскать Родара. — И Чо-Хэг крикнул сендару. — Полковник Брендиг, если вам удалось найти Родара, попросите его присоединиться к нам.

— Что это? — спросил вдруг Бэйрек.

— Что «что»? — осведомился Энхег.

— Мне показалось, будто я что-то увидел там, на юге, где вершина холма.

— Я ничего не вижу.

— Что-то там вспыхнуло и погасло, что то движущееся.

— Возможно, это крался какой-нибудь разведчик мергов, — рассмеялся Энхег.

— Не думаю, что нам удастся долго держать в секрете то, что здесь произошло.

— Вот опять, — сказал Бэйрек.

— На этот раз я тоже что-то видел, — согласился с ним Чо-Хэг.

Наступило долгое молчание, а небо между тем незаметно светлело. Се'Недра затаила дыхание.

— Господи! — ошеломленно вскрикнул Энхег. — Они растянулись на мили!

— Леллдорин! — прокричал Бэйрек со стены. — Брендиг отправился за Родаром.

Найди их и скажи, чтобы немедленно шли сюда. Вся равнина на юге кишит мергами.

 

Глава 16

— Леди Полгара! — закричала Се'Недра, откидывая полог палатки. — Леди Полгара!

— Что случилось, Се'Недра? — раздался голос Полгары из темноты.

— Бэйрек и Энхег сейчас на стенах города, — сказала принцесса испуганно. — Они только что увидели армию мергов, подходящую с юга.

Полгара быстро вышла к костру, держа на руках спящего Миссию.

— Где Белдин? — требовательно спросила она.

— Я не видела его с вечера.

Полгара подняла лицо и закрыла глаза. Спустя минуту или около того послышался шум крыльев, и огромный ястреб уселся на песок недалеко от горящего костра.

Белдин отчаянно ругался, даже когда мерцал и сквозь туманные очертания принимал свой естественный облик.

— Как же они проскользнули мимо тебя, дядюшка? — спросила его Полгара.

— С ними гролимы, — прорычал он сквозь проклятия, сотрясавшие воздух. — Гролимы могли почувствовать, что я слежу за ними, и поэтому войска мергов передвигались только ночами, а гролимы укрывали их.

— Где же они скрывались днем?

— Очевидно, в таллских деревнях. Там десятки селений. Мне никогда и в голову не приходило уделять им большое внимание. — И Белдин опять стал ругаться, понося на чем свет стоит себя за то, что проглядел передвижение армии мергов.

— Теперь уже нет смысла браниться, дядюшка, — холодно сказала Полгара. — Что свершилось, то свершилось.

— Но, к сожалению, это не самое худшее, Пол, — сказал чародей. — Еще одна армия, по крайней мере такая же большая, подходит с севера. Это — маллорийцы, недраки и таллы. Мы оказались меж двух огней.

— Сколько времени в нашем распоряжении, прежде чем они дойдут до нас? — спросила Полгара.

— Немного, — пожал плечами Белдин. — Мергам понадобится около часа.

Маллорийцы окажутся здесь чуть позже.

Полгара зло выругалась сквозь зубы.

— Ступай к Родару, — сказала она горбуну. — Скажи ему, что мы должны отправить флот Энхега немедленно, иначе энгараки подтянут катапульты и уничтожат суда, стоящие на якоре.

Уродец кивнул и отступил на шаг, складывая руки словно крылья еще до того, как стал мерцать, меняя облик.

— Олбан, — обратилась Полгара к молодому райвену, — найди сэра Мендореллена и лорда Хеттара. Сейчас же пришли их сюда! Торопись!

Олбан всего лишь бросил на нее изумленный взгляд и, ничего не сказав, побежал к лошади.

По поросшему травой берегу к их маленькому пляжу, спотыкаясь, подошел кузнец Дерник. Лицо его было угрюмым.

— Вы и остальные дамы должны сейчас же уйти отсюда, мистрис Пол, — сказал он ей. — Здесь закипит сражение, а центр битвы — не место для вас.

— Я никуда не уйду, Дерник! — слегка раздраженно ответила она. — Я все это затеяла, и я останусь здесь до конца.

Ариана ушла в палатку, как только положение стало для нее ясным. Теперь она вышла опять, имея при себе крепкую холщовую сумку, где она держала медикаменты.

— Могу я просить разрешения покинуть вас, леди Полгара? — спросила она, и в голосе ее звучала холодная решимость. — В бою солдаты получают ранения, и я должна пойти, чтобы начать оказывать им помощь.

Полгара бросила на нее быстрый взгляд.

— Хорошо, — согласилась она. — Только постарайся не слишком подвергать свою жизнь опасности.

Таиба надела плащ.

— Я пойду с вами, — сказала она Ариане. — Я не слишком много понимаю в этом, но по пути вы можете научить меня.

— Проводи их, Дерник, — сказала Полгара кузнецу, — а затем возвращайся сюда.

Дерник мрачно кивнул и помог двум женщинам подняться на крутой берег.

С грохотом прискакал на своем боевом коне Мендореллен. Рядом с ним был Хеттар.

— Вы знаете, что случилось? — спросила Полгара. Мендореллен кивнул.

— Есть какая-нибудь возможность отойти до того, как прибудут вражеские силы?

— Нет, миледи Полгара, — ответил рыцарь. — Они уже слишком близко. Кроме того, наша цель состоит в том, чтобы обеспечить чирекским судам проход в Восточное море. Мы должны выиграть время, чтобы дать им возможность уплыть за пределы досягаемости машин энгараков.

— Я не хотела этого! — сердито сказала Полгара и опять начала бормотать проклятия.

На крутом берегу появились, чтобы присоединиться к Мендореллену и Хеттару, Хранитель трона райвенов Бренд, одетый в серый плащ, и генерал Вэрана. Они сошли с лошадей и спустились с обрыва на песок.

— Мы начали отступление, — глубоким голосом сказал Бренд, — а большая часть флота уже подымает якоря. Но мы оставляем достаточно кораблей, чтобы поддерживать переправу через южную протоку.

— Есть возможность сосредоточить всю армию на одном берегу? — спросила у него Полгара. Бренд покачал головой:

— Для этого не хватит времени, Полгара.

— Но нас будет разделять река, — сказала она, — и наши разделенные силы будут не в состоянии по отдельности противостоять идущим на нас энгаракам.

— Это тактическая необходимость, моя дорогая леди Полгара, — сказал генерал Вэрана. — Мы должны удерживать оба берега, пока не уйдет флот.

— Думаю, что Родар ошибся в своей оценке намерений энгараков, — сказал Бренд. — Он был настолько уверен, что и Тор Эргас, и Зарат захотят избежать потерь, что даже не рассматривал такую возможность.

Генерал Вэрана, заложив за спину мускулистые руки, шагал взад-вперед по песку, лицо его было задумчивым и мрачным.

— Мне кажется, я начинаю понимать, зачем понадобилась колонна мергов, которую мы уничтожили на плоскогорье, — сказал он.

— Ваша светлость?.. — недоуменно спросил Мендореллен.

— Это было испытание нашей решимости, — объяснил Вэрана. — Энгаракам нужно было узнать, когда мы сделаем свой главный ход. Одно из основных правил заключается в том, чтобы не дать себя вовлечь в серьезные операции, если вы осуществляете простую диверсию. Колонна мергов была приманкой. К сожалению, мы ее проглотили.

— Вы считаете, что нам не следовало нападать на эту колонну? — спросил Хеттар. Лицо Вэраны стало печальным.

— По-видимому, нет. Это выдало наши намерения: показало им, что данный поход не просто диверсия. Я недооценил Тор Эргаса. Он отдал тысячу солдат, лишь бы выяснить, что мы затеваем.

— Что же теперь? — спросил Хеттар.

— Готовиться к бою, — ответил Вэрана. — Желал бы я, чтобы для этого у нас были лучшие позиции, но, полагаю, придется нам обходиться теми, что имеем.

Хеттар посмотрел через реку, и на его ястребином лице появилось хищное выражение.

— Интересно, будет ли у меня время переправиться на южный берег?

— Этот берег, другой берег — какая разница? — озадаченно сказал Бэйрек.

— На том берегу мерги, — ответил Хеттар. — Против маллорийцев я на самом деле ничего не имею.

— Это не ваша личная война, лорд Хеттар, — отметил Вэрана.

— Это у меня в крови, — угрюмо произнес Хеттар.

— Мы должны позаботиться о безопасности леди Полгары и принцессы, — сказал Мендореллен. — Нужно выделить им охрану, чтобы препроводить обратно в форты.

Бренд покачал головой.

— Вероятно, весь район взят в кольцо, — не согласился он с таким предложением. — Это было бы небезопасно.

— Он прав, Мендореллен, — сказала Полгара рыцарю. — Кроме того, вам понадобится здесь каждый человек. — Она взглянула на северо-восток. — К тому же — вот. — И она показала на тяжелые тучи, которые появились в небе над самым горизонтом. Черные, как чернила, они разрастались и клубились, освещаемые изнутри судорожными вспышками молний.

— Буря? — с несколько удивленным видом спросил генерал Вэрана.

— Не в это время года и определенно не с той стороны, — ответила Полгара.

— Явно затея гролимов. А это уж мое дело. Выстраивайте боевые порядки, господа.

И если суждено быть битве, давайте приготовимся к ней.

— Корабли пришли в движение, — доложил Дерник, когда они с Олбаном вернулись в небольшую укромную пещеру, — а войска покидают город.

Подъехал король Родар. Лицо его было покрыто копотью и испариной.

— Энхег уходит, — сказал он, с ворчанием слезая с лошади.

— А где Фулрах? — спросил Бренд.

— Он переводит часть войск на южный берег.

— А не останется ли у нас в результате на этом берегу недостаточное количество людей? — вежливо поинтересовался Вэрана.

— Мост слишком узок, — ответил ему Родар. — Понадобилось бы несколько часов, чтобы перевести сюда достаточно людей, чтобы это имело какое-то значение. У Брендига уже имеется специальная команда для разрушения опор моста, так что мы сможем уничтожить его еще до того, как здесь появятся энгараки.

— А это зачем? — спросила Се'Недра.

— Талл Марду слишком хороший плацдарм, ваше высочество, — объяснил генерал Вэрана. — Мы не хотим, чтобы энгараки попали на этот остров. — Он посмотрел на короля Родара. — Подумали вы о тактике?

— Мы хотим дать Энхегу хотя бы полдня, если это будет возможно, — ответил Родар. — Примерно в двадцати лигах вниз по реке почва вокруг нее становится топкой, и как только Энхег доплывет туда, энгаракам не удастся подойти достаточно близко, чтобы докучать ему. Давайте построим обычную линию пехоты: копейщики, легионеры, сендары и так далее. В поддержку им мы поставим лучников, а олгаров используем для ударов с флангов. Я хочу оставить мимбратских рыцарей в резерве до тех пор, пока маллорийцы не начнут свою первую атаку.

— Это не приведет к победе, да простит меня ваше величество за такие слова, — сказал генерал Вэрана.

— Мы здесь не для того, чтобы побеждать, Вэрана, — возразил ему Родар. — Мы здесь для того, чтобы задержать энгараков на шесть часов, а затем отойти. Я не собираюсь тратить попусту человеческие жизни, чтобы победить в битве, в которой у меня нет никаких шансов. — Он повернулся к Хеттару. — Я хочу, чтобы вы послали своих людей прочесать берега реки вниз по течению. Поручите им истребить всех маллорийцев, которых они обнаружат на берегах реки. Зарат и Тор Эргас, может быть, все еще недооценивают значение флота. Энгараки никогда не были хорошими моряками и, возможно, не представляют себе, что сможет сделать Энхег, если попадет в Восточное море.

— Извините меня, ваше величество, — возразил Вэрана, — но вся ваша стратегия — даже флот — это всего лишь операция сдерживания.

— В этом и заключается весь смысл, Вэрана! — резко сказал Родар. — Все это на самом деле не имеет особого значения. А то, что действительно важно, произойдет в Маллории, когда Белгарион достигнет Ктол Мишрака. Пойдемте, господа. Маллорийцы скоро будут здесь, а ведь мы хотим быть готовыми к встрече с ними.

Оттуда, куда указала Полгара, надвигалась на них с внушающей тревогу быстротой клубящаяся тьма с багряными сполохами на изломанных ногах-молниях.

Горячий ветер, который, казалось, спасался от нее бегством, прижимал траву к земле, бешено трепал гривы и хвосты лошадей. Когда король Родар и другие отправились для сражения с маллорийской армией, Полгара, с бледным лицом и развевающимися по ветру волосами, взобралась вместе с Се'Недрой и Дерником по травянистому берегу и стояла, глядя на приближающуюся тучу.

— Возьми ребенка, Се'Недра, — сказала она абсолютно спокойно. — Не отходи от него, что бы ни случилось.

— Хорошо, леди Полгара, — ответила Се'Недра, протягивая руки к Миссии.

Ребенок тут же побежал к ней, на его серьезном маленьком личике не было и тени страха. Се'Недра подняла его и прижалась к нему щекой.

— Миссия? — сказал он, показывая на приближающуюся бурю.

Вдруг среди рядов их армии как из-под земли выросли темные фигуры. На них были черные одежды и полированные стальные маски, а в руках — короткие острые копья. Не раздумывая ни секунды, мимбратский рыцарь выхватил из ножен широкий меч и со свистом опустил его на одну из этих фигур. Но меч его прошел сквозь нее, будто это воздух. И в тот же момент шипящая стрела молнии поразила рыцаря, ударив в макушку его шлема. Судорожно вздрогнув, рыцарь застыл на месте, когда молния, подобно извивающейся змее, обвила его стальной шлем. Из-под забрала пошел дым — рыцарь горел в своих доспехах. Лошадь его упала на колени, и обоих поглотил мертвенно-бледный мерцающий свет. Затем молния исчезла, а человек и лошадь рухнули как подкошенные.

Полгара зашипела, а затем возвысила голос. И хотя, казалось, говорила она не очень громко, слова ее достигли самых отдаленных частей армии.

— Не трогайте эти тени! — предостерегла она. — Они — призраки гролимов и не смогут причинить вреда, если только их не касаться. Они здесь для того, чтобы притягивать к вам молнии, так что сторонитесь их.

— Но, мистрис Пол, — запротестовал Дерник, — солдаты не смогут сражаться, если им придется увертываться от теней.

— О тенях позабочусь я, — угрюмо ответила Полгара и подняла над головой обе руки, сжав их в кулаки. На лице ее отразилось страшное напряжение, а затем она произнесла единственное слово, разжав при этом руки. Тогда трава, которая под напором горячего ветра, предшествовавшего буре, склонилась в их сторону, неожиданно качнулась в противоположном направлении. Сила воли Полгары вырвалась наружу. И, когда эта сила коснулась каждого призрака гролима, фигуры начали бледнеть, потом съеживаться, а затем наконец беззвучно взорвались, разлетевшись на мельчайшие темные клочки.

Когда исчезла последняя тень, Полгара упала бы от изнеможения, если бы Дерник одним прыжком не оказался рядом, чтобы поддержать ее.

— С вами все в порядке? — тревожно спросил он.

— Только дайте мне минутку, — сказала Полгара, опираясь на него. — Это потребовало огромных усилий. — Она улыбнулась Дернику слабой улыбкой, а затем голова ее устало поникла.

— А они не вернутся? — спросила Се'Недра. — Я имею в виду то, что все это не нанесло вреда настоящим гролимам, не так ли? Только их теням.

Полгара слабо рассмеялась.

— О, это сильно повредило им, — ответила она. — У этих гролимов больше нет теней. Ни один гролим не сможет больше отбрасывать тень.

— Никогда? — раскрыла рот принцесса.

— Никогда.

Затем к ним присоединился Белдин, камнем упавший вниз — так что ветер свистел в крыльях.

— Нам нужно еще поработать, Полгара, — прокричал он, не успев еще, мерцая, принять свой нормальный, человеческий облик. — Нам нужно уничтожить бурю, которую насылают на нас с запада. Я уже разговаривал с близнецами. Они поработают на ее южной стороне, а мы с тобой на этой.

Полгара вопрошающе посмотрела на него.

— Их армия собирается наступать вслед за бурей, — объяснил Белдин. — Сейчас нет смысла останавливать ее. Буря набрала уже изрядную силу. Мы хотим разорвать ее край сзади и обрушить ливень, на энгараков.

— Сколько гролимов делают бурю, дядюшка? — спросила она.

— Кто их знает? — пожал плечами Белдин. — Но все их силы уходят на то, чтобы просто держать ее под контролем. Если мы четверо разом ударим сзади, то давление внутри самой бури доделает остальное.

— А почему не дать ей просто пройти? — спросил Дерник. — Наши солдаты — не дети, не испугаются. Да и не рассыплются от маленького вихря.

— Но это не просто «маленький вихрь», кузнец, — ледяным тоном сказал Белдин, и тут что-то огромное и белое с глухим шумом упало на землю в нескольких футах от них. — Если на макушку тебе упадет четыре или пять таких градин, тебя уже не будет интересовать, чем кончится сражение.

— Градины то — с куриное яйцо! — изумленно воскликнул Дерник.

— А будут, возможно, еще больше. — Белдин снова повернулся к Полгаре. — Дай мне руку. Я передам сигнал Белтире, и мы все ударим одновременно. Приготовься!

Все больше градин падало на топкую почву, а одна, особенно большая, со страшной силой врезавшись в огромный камень, разлетелась на тысячу осколков.

Оттуда, где была армия, доносился непрерывный грохот — это град обрушивался на доспехи мимбратских рыцарей и барабанил по высоко поднятым щитам пехоты.

А затем вслед за градом разразился ливень. Подгоняемые ветром стали накатывать бурлящие потоки воды. Невозможно было что-либо рассмотреть и почти нельзя дышать. Олбан прыгнул вперед подняв щит над Се'Недрой и Миссией. Один раз он поморщился от боли, когда большая градина ударила его в плечо, но рука, держащая щит, не дрогнула.

— Она ломается, Пол! — закричал Белдин. — Давай нажмем еще раз! Пусть сожрут кусочек своего же пирога!

Лицо Полгары кривилось от неимоверного напряжения всех внутренних сил, и она едва не упала, когда Белдин направил их совместную волю в клокочущее небо.

Когда столкнулись мощные силы, раздался неимоверный грохот, небо внезапно распорол огненный зигзаг. Две огромные, раскаленные добела молнии с ужасным треском ударили друг в друга, осыпав землю огненными шарами. Падали люди, мгновенно превращаясь в обугленные головешки, уносимые потоками ливня, но потери несла не только армия Запада.

Ужасная буря отступила, когда объединенная воля Полгары и Белдина на северном окоеме и близнецов на южном разорвала ее задний край, и наступавшие маллорийцы в полной мере ощутили на себе результаты этого. Завеса молний пронеслась обратно сквозь их сомкнутые ряды подобно огромной ослепительной метле, усеивая землю дымящимися мертвецами. Когда заклинания колдунов, которые направляли грозовой фронт к реке, оказались тщетными, свирепые ветры со свистом и завыванием внезапно повернули вспять, обрушив град и дождь на наступавших энгараков.

Из центра ужасной тучи к земле с отвратительным ревом стали протягиваться темные крутящиеся смерчи. В последнем судорожном броске одна из этих громадных воронок коснулась земли в самом центре толпы одетых в красное маллорийцев. И из этого кошмарного водоворота во все стороны стали разлетаться их разорванные останки. А смерч с ужасающей силой продолжал свое движение, оставляя после себя во вражеских рядах пустое пространство шириною в двести ярдов. Обломки доспехов, клочки красных туник — и кое-что похуже — обрушились на ошеломленных и перепуганных маллорийцев, оставшихся в живых по обе стороны этой смертельной напасти, неумолимо и безжалостно уничтожавшей их середину.

— Прекрасно! — ликовал Белдин, подпрыгивая от переполнявшего его восторга.

Неожиданно раздался громкий звук рога, сомкнутые ряды драснийских легионеров расступились, и из глубины их повел в атаку мимбратских рыцарей Мендореллен, с доспехов которого стекала вода. Они ринулись на потрясенных и напуганных маллорийцев, и ужасный треск наносимых ударов заглушался криками боли. Ряд за рядом атакующие крушили приведенных в ужас маллорийцев, которые сначала дрогнули, потом стали отступать и наконец пустились в бегство. Но тут с флангов по ним ударили воины олгарских кланов, сабли их засверкали под дождем.

При втором сигнале рога Мендореллена атакующие мимбраты остановились, развернулись и галопом поскакали обратно, оставляя после себя страшные свидетельства неудачи маллорийцев.

Порывы дождя слабели, хотя не так, как стихает обычный ливень, а затем среди туч появились голубые просветы. Буря гролимов была сломлена и рассеялась где-то над бескрайними равнинами Мишарак-ас-Талла.

Се'Недра посмотрела на южный берег и увидела, что буря там тоже прекратилась и что войска под командованием королей Чо-Хэга и Кородаллина теснят передовые ряды армии мергов. Затем принцесса бросила взгляд на южную протоку. Последние мосты, которые образовывали чирекские суда, были уничтожены жестокой бурей, разметавшей корабли, и теперь с той стороны острова не осталось ничего. Кое-кто из солдат покидал город по мосту через северную протоку. Одним из последних по мосту прошел высокий сендарский юноша. Как только он ступил на берег, то немедленно направился вверх по реке. Когда юноша подошел ближе, Се'Недра узнала его. Это был Рандориг, друг детства Гариона с фермы Фолдора, и он плакал, не скрывая слез.

— Достопочтенный Дерник, — всхлипнул он, подойдя к ним, — погиб Дорун.

— Что ты сказал? — спросила леди Полгара, вскинув вдруг усталое лицо.

— Дорун, мистрис Пол, — рыдал Рандориг. — Он утонул. Мы переходили на южный берег, когда буря порвала канаты, связывавшие корабли. Дорун упал в реку, а он не умел плавать. Я пытался спасти его, но он ушел под воду еще до того, как я смог до него дотянуться. — И юноша уткнул лицо в ладони.

Лицо Полгары стало абсолютно белым, а глаза наполнились слезами.

— Позаботься о нем, Дерник, — сказала она кузнецу, затем повернулась и ушла с поникшей от горя головой.

— Я пытался, Дерник, — продолжал Рандориг, все еще всхлипывая. — Я действительно старался добраться до него, но на моем пути оказалось так много людей, что я не успел. Я видел, как он тонул, и ничего не мог поделать Лицо Дерника было очень печальным, когда он обнял рыдающего юношу. Глаза кузнеца тоже были полны слез, но он ничего не сказал.

Се'Недра, однако, не могла плакать. Она бросила клич, обратилась к этим юношам, оторвала их от дома и потащила за собой почти через весь свет. А теперь один из друзей Гариона погиб в мутных водах реки Марду. Его смерть камнем легла ей на сердце, но она не могла плакать. Внезапно Се'Недру охватила страшная ярость. Она повернулась к Олбану.

— Убей их! — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Моя королева?.. — Олбан смотрел на нее, разинув от изумления рот.

— Иди! — приказала она. — Возьми свой меч и иди! Убей как можно больше энгараков — ради меня, Олбан! Убей их ради меня! — И только после этого Се'Недра смогла заплакать.

Олбан посмотрел сначала на рыдающую маленькую королеву, затем на остатки маллорийцев, все еще не оправившихся от яростной атаки мимбратов. На лице у него появилось ликующее выражение, когда он схватился за меч.

— Как прикажет моя госпожа! — прокричал он и побежал к лошади.

Но даже когда подгоняемые саблями олгаров передние ряды маллорийцев обратились в бегство, все большие и большие массы их соотечественников подходили к полю боя. Красные туники маллорийцев создавали впечатление, будто земля вся в крови. Но не маллорийцы начали следующую атаку. Вместо них передовые позиции с неохотой заняли коренастые таллы в покрытых грязью халатах.

За таллами надвигались маллорийцы, подгоняя их кнутами.

— В этом основная стратегия маллорийцев, — прорычал Белдин. — Зарат предоставляет возможность умирать таллам, а сам хочет сохранить свои войска для кампании против Тор Эргаса.

Се'Недра подняла залитое слезами лицо.

— Что же мы будем теперь делать? — спросила она горбатого чародея.

— Убивать таллов! — резко ответил тот. — Одна или две атаки мимбратов должны сломить их дух. Таллы — никудышные солдаты, и они убегут, как только мы предоставим им такую возможность.

Когда медлительные солдаты Мишарак-ас Талла подобно мутному потоку стекли с холмов навстречу стройным рядам копейщиков и легионеров, астурийские лучники, находившиеся сразу за пехотой, подняли луки и выпустили в воздух тучу стрел. И таллы дрогнули, когда их ряды стали таять под этим опустошительным потоком.

Крики маллорийцев у них в тылу стали еще более яростными, и воздух наполнился щелканьем бичей.

И тогда прозвучал рог Мендореллена. Ряды пехоты расступились, и покрытые броней рыцари Мимбра снова бросились в атаку. Таллам хватило одного взгляда на этих закованных в броню всадников, чтобы немедленно обратиться в бегство.

Маллорийцы с кнутами были смяты и раздавлены бежавшей в панике армией таллов.

— Ну и досталось же таллам! — удовлетворенно проворчал Белдин, наблюдая этот разгром, и на лице у него появилась дьявольская усмешка. — Представляю, какой разговор будет у Зарата с королем Гетелем!

Рыцари Мендореллена снова заняли свою позицию позади пехоты, и две армии стали обмениваться свирепыми взглядами через поле, усеянное мертвыми энгараками.

Се'Недра начала дрожать, потому что внезапно похолодало. Хотя солнце и проглядывало сквозь рваные облака, оно не грело. А затем от земли и с поверхности реки начали подыматься клубы тумана.

Белдин присвистнул.

— Полгара! — окликнул он охваченную скорбью чародейку. — Ты мне нужна!

— Оставь меня в покое, дядюшка, — печальным голосом ответила она.

— Можешь поплакать и позже, — грубо сказал он. — Гролимы вытягивают тепло из воздуха. Если мы не раздуем хороший ветерок, туман станет таким плотным, что по нему можно будет ходить.

Полгара повернулась к нему, но выражение ее лица было очень холодным.

— Ты хоть что-нибудь уважаешь? — ровным голосом спросила она.

— Кое-что, — признал он, — но это к делу не относится. Если гролимам удастся создать хороший туман, то вся эта вонючая маллорийская армия сядет нам на голову еще до того, как мы увидим, что она подходит. Пойдем же, Пол. Люди гибнут — случается и такое. Так что можешь отложить свои сантименты на потом. — И он протянул ей свою узловатую, покрытую наростами руку.

Клубы тумана стали густеть, превращаясь в небольшие облака. Покрытое трупами поле боя перед рядами пехоты начало скрываться за непроницаемой белой стеной.

— Ветра, Пол! — сказал Белдин, беря ее за руку. — Как можно больше ветра — столько, сколько сможешь!

Борьба, которая последовала вслед за этим, проходила в полном молчании.

Полгара и Белдин, взявшись за руки, соединили свою волю в единое целое и направили ее затем на поиски какого-нибудь слабого места в мертвенно-спокойном воздухе, из-за неподвижности которого по обоим берегам реки оказалась белая завеса. Слабые порывы ветра закрутились в клубящемся тумане, но затем так же быстро исчезли, как и возникли.

— Сильнее, Пол! — приказал Белдин. По его уродливому лицу струился пот — Белдин боролся с инерцией неподвижного воздуха.

— Так ничего не получится, дядюшка, — освобождая руку, заявила Полгара, лицо которой отражало ее собственное внутреннее напряжение. — Нам не за что уцепиться. А что делают близнецы?

— Иерархи из Рэк Ктола сопровождают Тор Эргаса, — ответил горбун. — Близнецы целиком заняты ими. Они не могут нам помочь.

Тогда Полгара выпрямилась.

— Мы находимся слишком близко от гролимов, — сказала она. — Каждый раз, когда мы подымаем небольшой ветерок, тут же вмешивается дюжина колдунов и подавляет его.

— Так, — согласился Белдин.

— Нам нужно отойти подальше, — продолжала Полгара. — Привести воздух в движение где-то за пределами досягаемости гролимов, и когда ветер долетит сюда, он обретет такую силу, что они не смогут его остановить.

Глаза Белдина прищурились.

— Это опасно, Пол, — сказал он. — Даже если мы сможем сделать это, то будем совершенна истощены. И если гролимы применят еще что-нибудь, ни у кого из нас не останется сил для борьбы.

— Это азартная игра, дядюшка, — признала она, — но гролимы упрямы. Они будут стараться держать эту завесу тумана до последнего, даже тогда, когда не останется никаких шансов удержать ее. И они тоже устанут. Может быть, устанут даже слишком, чтобы попытаться предпринять еще что-нибудь.

— Я не люблю этих «может быть».

— А у вас есть идея лучше?

— Нет, сейчас нет.

— Ну хорошо, тогда… — И они опять взялись за руки.

Принцессе показалось, что прошла целая вечность. С бьющимся сердцем наблюдала она, как двое чародеев, взявшись за руки и закрыв глаза, пытались мысленно достичь раскаленных плоскогорий Запада, чтобы изо всех своих сил направить горячий воздух в широкую долину реки Марду. И везде вокруг себя Се'Недра ощущала гнетущую силу гролимов, которая, казалось, всей своей тяжестью давила на неподвижный воздух, чтобы он не тронулся с места и противостоял всем усилиям чародеев рассеять клубящийся туман.

Полгара часто дышала, грудь ее вздымалась, а лицо исказилось от нечеловеческого напряжения. Белдин, выдвинув вперед бугорчатые плечи, походил на человека, пытающегося поднять гору.

А затем Се'Недра уловила слабый запах пыли и сухой, выжженной солнцем травы. Это длилось всего лишь миг, и она подумала, что ей почудилось. Но затем запахом повеяло снова, на этот раз сильнее, а туман судорожно взвихрился. Но опять слабый запах рассеялся вместе с дуновением ветра, который донес его.

Тогда Полгара тяжело вздохнула, издав какой-то приглушенный звук, и туман начал клубиться. Мокрая трава под ногами Се'Недры, покрытая капельками росы, слегка согнулась, и запах пыли таллских нагорий стал сильнее.

Гролимы боролись, пытаясь остановить все усиливающийся ветер, врывавшийся в долину с широких просторов Запада, и казалось, что покров силы воли, который они накинули на туман, чтобы тот даже не шелохнулся, отчаянно удерживается ими из последних сил. Но покров этот начал рваться и превратился наконец в лохмотья, когда наиболее слабые гролимы упали от изнеможения.

Ветерок становился все сильнее, превратившись в горячий ветер, который вызывал волнение на реке. Трава гнулась под ним, а туман начал дергаться, как огромное живое существо, и корчиться от соприкосновения с сухим жарким ветром.

Се'Недра смогла теперь увидеть все еще горевший город Талл Марду и ряды пехоты, выстроившиеся на равнине у реки.

Горячий пыльный ветер дул все сильнее, а туман, столь же бесплотный, как и мысль, которая гнала его, растаял. И утреннее солнце залило поле боя золотистым светом.

— Полгара! — закричал Дерник с внезапной тревогой.

Се'Недра успела повернуться, чтобы увидеть, как Полгара, бледная как смерть, медленно падает на землю.

 

Глава 17

Леллдорин Уилденторский нервно ходил взад-вперед перед рядами своих лучников, часто останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, доносившимся из тумана с поля, которое лежало перед ними.

— Ты слышишь что-нибудь? — настойчиво спрашивал он то одного, то другого толнедрийского легионера, оказавшегося рядом.

Толнедрийцы качали головами. Такой же шепот доносился из десятка разных мест.

— Слышишь что-нибудь?

— А ты?

— Что там делается?

Где-то перед строем раздалось слабое позвякивание.

— Ах! — крикнули все почти в унисон.

— Нет еще! — рявкнул Леллдорин некоторым из своих соотечественников, которые подняли луки. — Это может быть раненый талл. Поберегите свои стрелы!

— Что такое, неужели ветерок? — спросил драснийский копейщик. — Пожалуйста, Белар, пусть это будет ветерок.

Леллдорин вглядывался в туман, нервно теребя тетиву лука. Затем он почувствовал на щеке легкое дуновение.

— Ветерок! — ликующе закричал кто-то.

«Ветерок» — это слово пробежало по рядам армии.

Затем слабое движение воздуха замерло, и опять сгустился туман, который теперь казался еще гуще, чем раньше. Кто-то выругался.

Потом туман начал колыхаться и медленно таять. Это действительно был ветер.

Леллдорин задержал дыхание.

Туман пришел в движение и начал растекаться над землей.

— Там что-то движется! — крикнул толнедриец. — Приготовиться!

Туман стал растекаться быстрее, становясь все тоньше и тая от горячего пыльного ветра. Леллдорин напряженно вглядывался вперед. Там, не более чем в семнадцати шагах от пехоты, уже виднелись какие-то движущиеся силуэты.

И вот, как если бы его упорное сопротивление было разом сломлено, туман заколыхался и полностью исчез, а вместо него появилось солнце. По полю прямо на них двигалась сплошная стена маллорийцев, которая тут же остановилась, едва лучи солнца осветили ее.

— Пора! — крикнул Леллдорин, подымая лук. Все его лучники сразу последовали его примеру, и звук внезапно спущенной тетивы одновременно тысячи луков прозвучал, как громкое вибрирующее пение. Свистящий поток стрел, казалось, завис на мгновение в воздухе, а затем обрушился на тесные ряды маллорийцев.

Целые подразделения одетых в красное солдат с громкими, мучительными стонами упали там, где стояли, под градом астурийских стрел.

Рука Леллдорина потянулась к охапке стрел, воткнутых в землю у его ног. Он снова быстро натянул тетиву и спустил ее. А потом опять и опять. Поток стрел в воздухе напоминал какой-то огромный блестящий мост, дугой изогнувшийся над головами астурийской пехоты и поражавший маллорийцев там, куда он опускался.

Туча астурийских стрел неумолимо осыпала поле, и мертвые враги падали рядами, как скошенная трава на лугу.

А затем медный рог сэра Мендореллена протрубил свой могучий вызов, ряды лучников и пехоты расступились, и земля задрожала под копытами мимбратских рыцарей.

При виде этой безжалостной, неумолимой силы, надвигавшейся на них, уцелевшие под астурийскими стрелами маллорийцы дрогнули и бросились врассыпную.

Смеясь от восторга, двоюродный брат Леллдорина Торазин чуть опустил лук.

— Мы свершили это! — закричал он, все еще смеясь. — Мы опрокинули их! — Он стоял теперь вполоборота к усеянному трупами полю. В руках — лук, темные волосы откинуты назад, а на лице — ликующий восторг. Таким навсегда и запомнил его Леллдорин.

— Top! — закричал Леллдорин, но было уже поздно. Ответом маллорийцев на шквал астурийских стрел стала туча камней, выпущенная сотней катапульт из-за северных холмов. Валуны взметнулись в небо и обрушились на сомкнутые ряды астурийской пехоты, выстроившиеся вдоль реки. Один из камней, наверное, больше человеческой головы, ударил в грудь Торазина, опрокинув его на землю.

— Тор! — Крик Леллдорина, когда он бросился к поверженному брату, был полон отчаяния. Глаза Торазина были закрыты. Грудь размозжена.

— Помогите же мне! — крикнул Леллдорин группе стоявших поблизости крестьян. Те послушно двинулись помочь ему, но их глаза говорили яснее всяких слов, что Торазин уже мертв.

***

Лицо Бэйрека было унылым, когда он стоял на носу своего корабля. Под приглушенную дробь барабана гребцы налегали на весла, и судно летело вниз по реке.

Король Энхег стоял, облокотившись о перила и сдвинув шлем так, чтобы прохладный речной ветерок теребил волосы. Грубоватое лицо Энхега было так же угрюмо, как и лицо его кузена.

— Как думаешь, каковы их шансы? — спросил он.

— Сомнительные, — коротко ответил Бэйрек. — Мы никогда не думали, что мерги и маллорийцы нанесут нам удар у Талл Марду. Армия разделена рекой надвое и тем самым наполовину лишена своей мощи. Боюсь, им придется туго. — Он посмотрел через плечо на полдюжины небольших узких лодок, плывших в кильватере корабля. — Подтянуться! — гаркнул он на людей в лодках.

— Впереди маллорийцы! На северном берегу! — закричал впередсмотрящий на мачте. — В полумиле отсюда!

— Смочить палубу! — приказал Бэйрек.

Матросы бросили за борт ведра на длинных веревках, зачерпнули воды и вылили ее на палубу.

— Дайте сигнал остальным, — сказал Энхег бородатому моряку, стоявшему на корме. Моряк кивнул, повернулся и, подняв большой флаг, прикрепленный к длинному шесту, принялся яростно размахивать им, подавая сигнал идущим за ними кораблям.

— Осторожней с огнем! — закричал Бэйрек матросам, теснившимся вокруг платформы, наполненной гравием, поверх которого лежали тлеющие угли. — Если корабль загорится, придется вам вплавь добираться до Восточного моря.

Перед самой платформой стояли три тяжелые катапульты, заряженные и готовые к бою. Король Энхег посмотрел на маллорийцев, стоявших вокруг дюжины осадных машин на северном берегу.

— А лучше пошлите-ка сейчас лодки, — предложил он.

Бэйрек проворчал что-то и подал сигнал шести шедшим в кильватере лодкам, рубанув воздух рукой. Те вырвались вперед. На носу у каждой из них стояла метательная машина, заряженная пучками стрел. Длинные узкие лодки быстро промчались мимо корабля.

— Зарядить катапульты! — крикнул Бэйрек людям, стоявшим вокруг разведенного на гравии огня. — Да не пролейте мне ни капли смолы на палубу!

С помощью длинных железных крюков моряки вытащили из под углей три больших глиняных горшка, в которых находилась кипящая смесь дегтя, смолы и нефти. Эту смесь быстро перелили в бочки, которые потом обмотали пропитанным нефтью тряпьем. Затем эти зажигательные снаряды были помещены в корзины уже приведенных в готовность катапульт.

Когда лодки приблизились к берегу, где маллорийцы готовили свои катапульты, высоко в небо взлетели вдруг пучки стрел, выпущенные чирекскими метательными машинами. Стрелы рассыпались в разные стороны и, подобно смертоносному дождю, стали падать на одетых в красные туники маллорийцев.

Судно Бэйрека, следовавшее за лодками, тоже подошло ближе к заросшему кустарником берегу реки. Рыжебородый Бэйрек стоял, положив свои крепкие руки на штурвал, и пристально наблюдал за наводчиком катапульты, пожилым моряком с седой бородой и руками, будто вырезанными из мореного дуба. Наводчик, прищурившись, смотрел на линию зарубок, нанесенных на поручнях перед его катапультами. Над головой он держал длинный белый жезл, с помощью которого направлял движение судна, указывая то влево, то вправо. Повинуясь малейшему движению этого жезла, Бэйрек аккуратно поворачивал штурвальное колесо. Затем жезл резко опустился вниз, и Бэйрек железной хваткой вцепился в штурвал.

Тряпье, обернутое вокруг бочек, было подожжено заранее подготовленными факелами.

— Огонь! — рявкнул наводчик. С глухим грохотом метнулись вперед коромысла катапульт, швырнув горевшие бочки и их смертоносное содержимое по дуге в направлении все еще хлопотавших над своими осадными машинами маллорийцев. При ударе бочки опрокинулись, изрыгая из себя огонь. Маллорийские катапульты тут же охватило пламя.

— Прекрасная стрельба, — заметил Энхег.

— Детская игра, — пожал плечами Бэйрек. — В действительности береговые огневые точки не представляют большой опасности. — Он оглянулся. Подходили вооруженные стрелами лодки с судна Грелдика, чтобы осыпать маллорийцев еще большим количеством стрел, а катапульты на палубе у его бородатого друга были уже заряжены и готовы к бою. — Маллорийцы, кажется, не умнее мергов. Как им только в голову не пришло, что мы можем открыть ответную стрельбу?

— В этом-то и слабость энгараков, — ответил Энхег. — Она проявляется во всех их рукописях. Торак никогда не поощрял творческое мышление.

Бэйрек бросил на своего кузена вопрошающий взгляд.

— А знаешь, что мне пришло в голову, Энхег? Я думаю, что вся та шумиха, поднятая тобой в Райве, — насчет того, что Се'Недра возглавляет армию, я имею в виду, — представляется мне не вполне искренней. Ты достаточно умен, чтобы не упрямиться тому, что на самом деле не так уж важно.

Энхег лукаво подмигнул.

— Неудивительно, что тебя называют Энхегом-хитрецом, — усмехнулся Бэйрек.

— Зачем ты это сделал?

— Я опередил Бренда, — осклабился король Чирека. — Он единственный, кто мог остановить Се'Недру, если бы я предоставил ему такую возможность. Райвены ведь очень консервативны, Бэйрек. А я встал на сторону Бренда и вел все переговоры. Когда же я уступил, у него не осталось оснований стоять на своем.

— Ты был очень убедителен. Одно время я даже думал, что у тебя ум за разум зашел.

— Спасибо, — ответил чирекский король с шутливым поклоном. — Если бы у тебя было такое же лицо, как у меня, людям легко было бы думать о тебе самое худшее. Я обнаружил, что время от времени этим полезно пользоваться. Но вот подходят олгары. — Энхег указал на холмы позади горевших осадных машин. Через вершины холмов накатывала большая волна всадников, которая как волчья стая накинулась на растерявшихся маллорийцев.

Энхег вздохнул.

— Хотелось бы мне знать, что творится у Талл Марду, — сказал он. — Хотя, полагаю, мы никогда не узнаем.

— Весьма вероятно, — согласился Бэйрек. — В конце концов всем нам предстоит утонуть в Восточном море. — Но мы тем не менее прихватим с собой немало маллорийцев, правда, Бэйрек? В ответ Бэйрек скривил губы.

— Меня не очень-то пугает такая смерть, — сказал Энхег усмехаясь.

— А может, тебе повезет заполучить стрелу в живот.

— Спасибо, — кисло поблагодарил Энхег.

Через час или немного позже были уничтожены еще три засады энгараков, берега реки Марду стали болотистыми, покрытыми зарослями камышей и испещренными лабиринтом узких проток. По приказу Энхега к неподвижной коряге был привязан и подожжен плот с дровами. Как только огонь хорошенько разгорелся, в него бросили ведро зеленоватых кристаллов. Густой столб зеленого дыма начал подниматься в голубое небо.

— Надеюсь, что Родар увидит. — Король Чирека нахмурился.

— Если не увидит он, увидят олгары, — ответил Бэйрек, — и передадут ему.

— Я надеюсь только на то, что у него осталось время, чтобы отступить.

— И я тоже, — сказал Бэйрек. — Но, как ты говорил, мы, вероятно, этого никогда не узнаем.

***

Король Чо-Хэг, Вождь Вождей олгарских кланов, осадил лошадь около короля Арендии Кородаллина. Туман теперь почти совершенно исчез, осталась лишь слабая дымка. Невдалеке от них, прижавшись друг к другу, сидели на земле близнецы — чародеи Белтира и Белкира. Оба были истощены до предела, головы бессильно склонились, а дыхание было тяжелым. Чо-Хэг внутренне содрогнулся при мысли о том, что могло бы произойти, если бы не эти старики. Отвратительные призраки гролимов, которые поднялись из-под земли перед самой бурей, вселили ужас в сердца самых смелых воинов. Затем на армию обрушилась страшная буря, а вслед за ней пал беспросветный туман. Однако эти два симпатичных чародея с холодной решимостью встретили и отразили все атаки гролимов. А теперь наступали мерги — пришло время стальных клинков, а не волшебства.

— Я бы дал им подойти немного поближе, — посоветовал Чо-Хэг своим спокойным голосом, когда они с Кородаллином наблюдали, как целое море мергов приближается к боевым рядам драснийских копейщиков и толнедрийских легионеров.

— А ты уверен в своей стратегии, Чо-Хэг? — спросил арендийский король, тревожно нахмурив брови. — В обычае мимбратских рыцарей всегда было атаковать в лоб. Твое предложение атаковать фланги ставит меня в тупик.

— Она приведет к гибели большего числа мергов, Кородаллин, — ответил Чо-Хэг, устраивая поудобнее в стременах свои больные ноги. — Когда твои рыцари ударят с флангов, они уничтожат основные силы противника. Оставшихся мы сможем отдать пехоте.

— Мне кажется странным, что пешим войскам отводится именно такая задача, — признался Кородаллин. — Впрочем, я совершенно неискушен в боевых действиях пехоты.

— Не ты один, мой друг, — сказал Чо-Хэг. — Мне это так же чуждо, как и тебе. Но тем не менее было бы несправедливо не отдать пехоте хотя бы нескольких мергов, не так ли? В конце концов она ведь проделала большой путь.

Король Арендии мрачно поразмыслил над этим. Он явно был не способен воспринимать то, что можно назвать юмором.

— Я не подумал об этом, — признался он. — Было бы совершенно эгоистично с нашей стороны отказать пехоте в каком бы то ни было участии в битве. Сколько же мергов, по-твоему, будет их справедливой долей?

— О, я не знаю, — ответил Чо-Хэг с серьезным лицом. — Несколько тысяч или около того, как я себе представляю. Не хотелось бы казаться скупыми — но не стоит быть и слишком щедрыми.

Кородаллин вздохнул:

— Очень трудно соблюсти эту тонкую грань между бережливостью и глупым расточительством, король Чо-Хэг.

— Такова участь королей, Кородаллин.

— Так, Чо-Хэг, именно так. — Молодой король Арендии снова кивнул и целиком сосредоточился на том, сколько же действительно наступающих мергов он может позволить себе отдать пехоте.

— Не думаешь ли ты, что по два мерга на человека могло бы удовлетворить тех, кто сражается в пешем строю? — спросил он довольно неуверенно.

— Это кажется мне справедливым. Тогда Кородаллин улыбнулся и вздохнул уже с радостным облегчением.

— Именно такое число мы тогда и должны им выделить, — заявил он. — Мне до сих пор не приходилось делить мергов, но это совсем не так трудно, как я себе представлял.

Король Чо-Хэг принялся хохотать.

***

Леди Ариана обняла вздрагивающие плечи Леллдорина и тихонько увела астурийца от соломенного тюфяка, на котором лежало тело его двоюродного брата.

— Не могли бы вы сделать что-нибудь, Ариана? — умолял он, и слезы струились у него по лицу. — Может быть, какую-нибудь повязку… и припарку…

— Мое искусство врачевания ему уже не поможет, милорд, — мягко отвечала Ариана, — я всем сердцем разделяю вашу скорбь… но смерть неизбежна…

— Не произносите этого слова, Ариана. Торазин не может умереть.

— Извините меня, милорд, — просто сказала Ариана. — Он ушел, и никакие мои лекарства или мастерство не могут вернуть его.

— Полгара может сделать это! — внезапно заявил Леллдорин, и безумная надежда засветилась в его глазах. — Пошлите за Полгарой!

— Мне некого послать, милорд, — сказала Ариана, оглядывая переносную палатку, где она, Таиба и еще несколько женщин ухаживали за ранеными. — Раненые приковывают все наше внимание, им требуются забота и попечение.

— Тогда поеду я! — заявил Леллдорин, из глаз которого все еще текли слезы.

Он вскочил и выбежал из палатки.

Ариана горестно вздохнула и накрыла одеялом бледное лицо Торазина. Затем она снова вернулась к раненым, поток которых не иссякал.

— Не беспокойтесь насчет его, миледи, — сказал ей тощий крепостной, когда она наклонилась над телом его товарища. Ариана вопросительно посмотрела на говорившего.

— Он уже мертв, — объяснил тот. — Маллорийская стрела пронзила ему грудь. — Он посмотрел на лицо мертвеца и вздохнул. — Бедный Деттон! Он умер у меня на руках. Знаете, какие были его последние слова?

Ариана покачала головой.

— Он сказал: «По крайней мере я хорошо позавтракал». И умер.

— Почему же ты принес его сюда, если знал, что он уже мертв? — мягко спросила Ариана. Крестьянин пожал плечами.

— Я не хотел оставлять его лежать в грязной канаве, как дохлую собаку, — ответил он. — За всю его жизнь никто не обращался с ним как с человеком. Но он был моим другом, и я не хотел оставлять его там будто мусор. — Он издал короткий, горький смешок. — Я не думаю, что это имеет для него большое значение, но по крайней мере это придаст ему какое-то благородство. — Он неуклюже дотронулся до плеча мертвеца. — Извини, Деттон, но, думаю, мне лучше вернуться в бой.

— Как твое имя, мой друг? — спросила Ариана.

— Меня зовут Леммер, миледи.

— Так ли уж необходимо твое участие в битве?

— Сомневаюсь в этом, миледи. Я пускал стрелы в маллорийцев. Это у меня не очень получается, но предполагается, что именно этим я должен заниматься.

— Значит, ты нужен мне больше, — заявила Ариана. — У меня здесь много раненых и мало рук, чтобы о них заботиться. Несмотря на твое мрачное лицо, я чувствую в тебе большое сострадание. Не станешь ли ты мне помогать?

С минуту он рассматривал ее.

— Что вы хотите, чтобы я делал? — спросил он.

— Вон там Таиба кипятит материю для перевязок, — ответила она. — Прежде всего присмотри за огнем, а потом найди снаружи телегу с одеялами. Принеси их, мой добрый Леммер. После этого я дам тебе другие задания.

— Хорошо, — коротко ответил Леммер и направился к очагу.

— Что мы можем для нее сделать? — спросила принцесса Се'Недра у горбатого Белдина, напряженно всматриваясь в бледное, лишенное признаков жизни лицо Полгары. Чародейка лежала на руках кузнеца Дерника.

— Пусть спит, — проворчал Белдин. — Через день или два с ней все будет в порядке.

— А что с ней случилось? — спросил Дерник встревоженным голосом.

— Она устала, — бросил Белдин. — Разве не видно?

— Просто от того, что вызывала ветер? Я видел, как она делала веши, которые кажутся гораздо труднее.

— Ты не имеешь ни малейшего представления о том, о чем говоришь, кузнец, — прорычал Белдин. Горбатый чародей сам был бледен и покачивался от изнеможения.

— Когда имеешь дело с погодой, то противостоишь самым могущественным силам в мире. Я скорее попытался бы остановить прилив или обрушить гору, чем раздуть ветер в застывшем воздухе.

— Но гролимы же навлекли бурю! — сказал Дерник.

— Тогда воздух уже был в движении. А неподвижный воздух — это совершенно другое. Есть у тебя хоть малейшее представление, какую массу воздуха нужно сдвинуть, чтобы вызвать хотя бы слабый ветерок? Знаешь ли ты, сколько весит этот воздух?

— Но воздух ничего не весит, — возразила Се'Недра.

— Неужели? — ответил Белдин с ядовитым сарказмом. — Я рыдаю от счастья, что ты поведала мне об этом. Но не заткнетесь ли вы оба и не дадите ли мне восстановить дыхание?

— А как же получилось так, что она потеряла сознание, а вы — нет? — протестующе сказала Се'Недра.

— Я сильнее ее, — ответил Белдин, — и коварнее. Когда Пол волнуется, она вкладывает в дело все свое сердце. Она всегда так поступала. Она не экономит свои силы, и это ее изматывает. — И маленький уродец выпрямился, отряхнулся, как собака, выходящая из воды, мрачно оглянулся кругом. — Мне еще нужно поработать, — сказал он. — Думаю, что мы здорово попортили кровь маллорийским гролимам, но из соображений безопасности мне, пожалуй, лучше присматривать за ними. А вы двое оставайтесь здесь, с Пол, и присматривайте за ребенком. — Белдин показал на Миссию, который стоял на песке у реки, его маленькое личико было очень серьезным.

Затем Белдин пригнулся к земле, мерцая, превратился в ястреба и взвился в небо еще до того, как полностью появились крылья.

Се'Недра смотрела, как он кругами поднимался над полем боя, а затем снова обратила все свое внимание на находившуюся без сознания Полгару.

***

Мимбратские рыцари Кородаллина пошли в атаку в самый последний момент.

Закованные в броню люди на мощных боевых конях подобно исполинским железным косам, опустив копья, тараном врезались во фланги врага, который устремился к поджидавшим его копейщикам и легионерам. Армия мергов была разрезана на части.

Результаты этого оказались ошеломляющими. Воздух наполнился воплями и оглушительными звуками ударов стали о сталь. Там, где прошла волна атаки, пролегла полоса убитых мергов — след из человеческих останков шириною в сотню ярдов.

Король Чо-Хэг, сидевший на лошади на вершине холма, расположенного несколько в стороне, одобрительно кивал, наблюдая за кровавой резней.

— Хорошо, — сказал он наконец и оглянулся на нетерпеливые лица олгаров, теснившихся вокруг него. — Ладно, дети мои, — добавил он спокойно, — отправимся, чтобы отрезать резервы мергов, — и повел их галопом вниз по склону холма, легко обогнул плотные ряды наступавших мимбратов и ударил по частям мергов, подходившим с тыла.

Тактика быстрых ударов, которую использовали олгарские кланы, себя прекрасно оправдывала: олгары стрелой налетали то тут, то там, вызывая паническое смятение у перепуганных мергов. Король Чо-Хэг лично возглавил несколько атак. Его искусство владения саблей, ставшее уже легендой в Олгарии, наполняло следовавших за ним воинов заслуженной гордостью, когда они видели его удары, которые как смерч обрушивались на головы и плечи врагов. Упор в олгарской стратегии делался на скорость: внезапный налет на быстрых лошадях, молниеносные удары сабель и мгновенное отступление — до того, как враг сообразит, что к чему. Сабельный удар короля Чо-Хэга был самым молниеносным в Олгарии.

— Мой король! — прокричал один из его всадников, показывая в центр нескольких полков мергов, тесными рядами пробиравшихся по узкой долине в нескольких сотнях ярдов от них. — Там черное знамя!

Глаза короля Чо-Хэга вдруг блеснули — в них вспыхнула страстная надежда.

— Вынести мое знамя! — закричал он, и воин из его клана с красно белым знаменем Вождя Вождей олгарских кланов выехал вперед. — Поехали, дети мои! — закричал Чо-Хэг и направил свою лошадь прямо на мергов, сосредоточенных в долине. С саблей наголо вел калека-король своих людей на врага. Его воины рубили саблями направо и налево, но Чо-Хэг упрямо пробивался вперед, в самый центр; глаза его не отрывались от черного знамени Тор Эргаса, короля мергов.

И вот Чо-Хэг увидел кроваво-красные доспехи самого Тор Эргаса. Вождь Вождей взмахнул своей окровавленной саблей и звонко прокричал:

— Стой и сражайся, ты, мергская собака!

Пораженный этим криком, Тор Эргас поднял на дыбы лошадь и недоверчиво уставился на атаковавшего его короля Олгарии. Глаза короля мергов вдруг зажглись безумным огнем, а покрытые пеной губы исказила гримаса ненависти.

— Дайте ему приблизиться! — приказал он, скрежеща зубами. — Очистить дорогу!

Его личные гвардейцы-телохранители изумленно уставились на него.

— Дайте дорогу королю Олгарии! — визжал Тор Эргас. — Он мой! — И мерги расчистили путь Чо-Хэгу. Олгарский король привстал в стременах.

— И вот наконец этот час настал, Тор Эргас, — холодно сказал он.

— Действительно, Чо-Хэг, — ответил Тор Эргас. — Я ждал этого момента много лет.

— Если бы я знал, что ты ждешь его, я прибыл бы раньше.

— Но сегодня — твой последний день, Чо-Хэг. — Теперь глаза короля мергов стали совсем уж безумными, из уголков рта сочилась пена.

— Ты думаешь сражаться угрозами и заклинаниями, Тор Эргас? Или забыл, как держать меч?

С бешеным визгом Тор Эргас выхватил из ножен широкий меч и направил свою черную лошадь на олгарского короля.

— Умри, Чо-Хэг! — взвыл он, рубя мечом воздух. — Умри!

Это не было дуэлью, поскольку дуэль подчиняется определенным правилам. А два короля бились друг с другом, одержимые тысячелетней ненавистью, кипевшей в их крови. Тор Эргас, теперь уже совершенно обезумевший, всхлипывал и издавал нечленораздельные звуки, когда замахивался тяжелым мечом. Чо-Хэг, холодный как лед, рукой, быстрой, как язык змеи, орудовал своей саблей, отбивая удары мерга и нанося свои, которые иногда задевали то плечо, то лицо врага.

Обе армии, пораженные яростью этого противоборства, отпрянули назад, освобождая место для смертельной схватки королей.

Извергая непристойные ругательства, Тор Эргас рубил изо всех сил, но Чо-Хэг хладнокровно ускользал от ударов и парировал их, полосуя при этом своей сверкающей саблей залитое кровью лицо мерга.

Наконец, лишившись остатков разума, Тор Эргас с диким, животным криком бросил свою лошадь прямо на Чо-Хэга. Встав в стременах, он схватил меч обеими руками и поднял его как топор, чтобы навсегда сокрушить врага. Но Чо-Хэг заставил лошадь отскочить в сторону и, собрав все силы, сделал выпад как раз в тот момент, когда Тор Эргас начал наносить свой ужасный удар. Со стальным скрежетом сабля Чо-Хэга пробила кроваво красные доспехи мерга, его напряженное, как струна, тело и вышла из спины.

В своем безумии не сознающий, что ему нанесена смертельная рана, Тор Эргас снова занес меч, но силы оставили его, и меч выпал из рук. С явным недоверием он уставился, разинув рот, на саблю, торчавшую у него из груди, на губах появилась кровавая пена. Он поднял руки, будто пытаясь разодрать лицо врага, но Чо-Хэг презрительно отвел их и вытащил с легким свистом свой тонкий кривой клинок из его тела.

— Вот и все, Тор Эргас, — сказал Чо-Хэг ледяным тоном.

— Нет! — закричал Тор Эргас, пытаясь выхватить из-за пояса тяжелый кинжал.

Чо-Хэг холодно наблюдал за его усилиями. Вдруг из открытого рта короля мергов хлынула темная кровь, и он выпал из седла. Но все еще продолжая бороться, кашляя кровью, Тор Эргас, шатаясь, поднялся на ноги. Сквозь бульканье в горле он посылал проклятия человеку, который только что убил его.

— Добрая была схватка, однако, — сказал ему с мрачной улыбкой Чо-Хэг и повернул свою лошадь.

Тор Эргас упал, царапая в бессильной ярости землю.

— Вернись и бейся! — рыдал он. — Вернись! Чо-Хэг бросил взгляд через плечо.

— Извините, ваше величество, — ответил он, — но у меня срочные дела в другом месте. Я уверен, вы понимаете меня. — И с этими словами Чо-Хэг отъехал.

— Вернись! — стенал Тор Эргас, изрыгая кровь и проклятия и роя пальцами землю. — Вернись! — Затем уткнулся лицом в окровавленную траву. — Вернись и бейся, Чо-Хэг! — слабо прохрипел он.

Оглянувшись в последний раз на умирающего короля Ктол Мергоса, Чо-Хэг увидел, как тот кусает дерн и скребет по земле трясущимися пальцами.

Громкий стон прокатился по сплоченным полкам мергов, а из рядов олгаров раздались приветственные крики, когда одержавший победу Чо-Хэг прискакал обратно, чтобы присоединиться к своей армии.

***

— Они снова идут, — объявил генерал Вэрана, с холодным профессионализмом наблюдая за цепями надвигающихся маллорийцев.

— Но где же сигнал? — спросил Родар, внимательно осматривая горизонт на востоке. — Чем там занимается Энхег?

Передовые ряды маллорийцев уже вступили в сражение. Драснийские копейщики начали рубиться своими длинными мечами с широкими клинками, сея опустошение среди одетых в красное воинов, а толнедрийские легионеры поставили свои щиты так, что они образовали крепкую стену, неприступную для маллорийцев. После короткой, прозвучавшей как лай команды легионеры несколько сдвинули щиты, и в образовавшиеся между ними щели каждый из них выставил свою пику. Толнедрийские пики были не столь длинны, как драснийские копья, но они оказались не менее грозным оружием. Громкие вопли раздались из передовых рядов маллорийцев, и солдаты в красных туниках стали падать.

— Они прорвутся на этот раз? — спросил Родар, тяжело дыша. Даже не будучи непосредственным участником сражения, драснийский король начинал задыхаться при каждой атаке маллорийцев.

Вэрана тщательно взвесил силы атакующих.

— Нет, — весомо проговорил он, — только не сейчас. Кстати, придумали вы, как будете отступать? Довольно трудно отводить войска, когда они участвуют в сражении.

— Именно поэтому я берегу силы мимбратов, — ответил Родар. — Они сейчас дают отдых своим лошадям для последней атаки. Как только мы получим сигнал от Энхега, Мендореллен и его люди отбросят маллорийцев, а остальные наши части воспользуются этим и улизнут.

— Атака только задержит маллорийцев на некоторое время, — сказал Вэрана, — а затем они снова кинутся за вами.

— Мы опять выстроимся где-нибудь выше по реке, — ответил Родар.

— Вам придется потратить много времени на дорогу до фортов, если вы будете вынуждены останавливаться каждые полмили и вступать в сражение, — предостерег его Вэрана.

— Знаю, — раздраженно бросил Родар. — Может быть, у вас есть лучшие предложения?

— Нет, — ответил Вэрана, — я только обратил ваше внимание, вот и все.

— Так где же все-таки сигнал? — снова спросил Родар.

***

На тихом склоне холма, расположенного на некотором расстоянии от происходившей на северном берегу битвы, мальчик-крепостной из Арендии играл на флейте. Мелодия была печальной, но она поднималась к самому небу.

Мальчик сидел один на траве в теплых лучах утреннего солнца и вкладывал всю свою душу в игру на флейте.

Маллорийский солдат, который с мечом подползал к нему сзади, не разбирался в музыке. Он не понимал или его не волновало, что мелодия, которую играл мальчик, была самой прекрасной из тех, которые когда либо слышал человек.

Совершенно неожиданно звуки оборвались, чтобы никогда уже не начаться снова.

***

Поток раненых, которых приносили в полевой госпиталь Арианы, становился все больше, и молодая мимбратка скоро вынуждена была принять жестокое решение.

Лечению теперь подлежали только те раненые, которые могли выжить. Смертельно раненным сразу давали выпить настоенное на травах горькое лекарство, которое уменьшало боль, а затем оставляли их умирать. При каждом таком решении сердце Арианы сжималось, и она работала со слезами на глазах.

Потом в палатку с исказившимся лицом вошел Бренд, Хранитель трона райвенов. Кольчуга его была покрыта пятнами крови, а широкий круглый шит хранил следы яростных ударов мечей. Вслед за ним трое его сыновей внесли безжизненное, покрытое кровью тело своего младшего брата, Олбана.

— Можете вы осмотреть его? — хрипло спросил Бренд у Арианы.

Одного взгляда для девушки было, однако, достаточно, чтобы убедиться, что рана в груди Олбана смертельна.

— Я могу дать ему покой и утешение, — ответила она довольно уклончиво.

Быстро встав на колени у истекавшего кровью юноши, она подняла его голову и поднесла к губам чашу.

— Отец, — прошептал Олбан, выпив лекарство. — Я хочу кое-что поведать тебе.

— Для этого еще будет достаточно времени, — сиплым голосом ответил Бренд.

— После того, как тебе станет лучше.

— Мне не станет лучше, отец, — чуть слышно сказал Олбан.

— Глупости! — возразил Бренд, но в его словах не было уверенности.

— Осталось мало времени, отец, — сказал Олбан, слабо покашливая. — Пожалуйста, выслушай меня.

— Хорошо, Олбан. — Хранитель трона райвенов наклонился, чтобы лучше слышать слова сына.

— Там, в Райве, после появления Белгариона я почувствовал себя униженным, поскольку тебя сместили с должности. Я не мог вынести этого, отец. — Олбан опять закашлялся, и кровавая пена появилась у него на губах.

— Тебе следовало бы лучше знать меня, Олбан, — нежно сказал Бренд.

— Теперь я знаю, — вздохнул Олбан. — Но тогда я был молод и высокомерен, а Белгарион — никто, выскочка из Сендарии — оказался на твоем месте.

— Начнем с того, что это не мое место, Олбан, — сказал Бренд. — Оно принадлежит ему. Белгарион — райвенский король. Это не имеет ничего общего с положением или должностью. Это долг, этот долг его, а не мой.

— Я ненавидел его, — прошептал Олбан. — Я начал повсюду следовать за ним.

Куда бы он ни пошел, я был его тенью.

— Для чего? — спросил Бренд.

— Сначала я этого не знал. Но однажды он вышел из тронного зала в мантии и короне. Он казался таким напыщенным, таким важным, будто он действительно король, а не простой мальчишка с сендарийской кухни. Тогда я понял, что мне надо делать. Я вытащил кинжал и швырнул ему в спину.

Лицо Бренда внезапно застыло.

— После этого я долгое время пытался избегать его, — продолжал Олбан. — Я знал, что поступил не правильно, знал уже тогда, когда кинжал выскользнул из моих пальцев. Я думал, что, если буду держаться в стороне от него, он никогда не узнает, что это именно я решился на это. Но Белгарион способен узнать то, что не может узнать ни один человек. Однажды он разыскал меня и вернул кинжал, который я в него швырнул. И сказал, чтобы я никогда никому не говорил, что я натворил. Он сделал это ради тебя, отец, — чтобы скрыть от тебя мое бесчестье.

Бренд поднялся, лицо его было суровым и неумолимым.

— Пошли, — сказал он трем другим своим сыновьям. — Нам нужно сражаться, мы не можем тратить время на предателей. — И повернулся спиной к умирающему сыну.

— Я пытался служить ему верой и правдой, отец, — молил Олбан. — Я посвятил свою жизнь защите королевы. Разве это ничего не значит?

Бренд продолжал стоять, отвернувшись.

— Белгарион простил меня, отец. Неужели ты не можешь найти в своем сердце чувств, чтобы тоже простить меня?

— Нет! — резко ответил Бренд. — Не могу!

— Пожалуйста, отец, — молил Олбан. — Неужели у тебя не найдется для меня хотя бы одной слезинки?

— Ни одной, — сказал Бренд, но Ариана видела, что это ложь. Угрюмые, с серой поволокой глаза этого человека были полны слез, но лицо его оставалось подобным граниту. Не говоря больше ни слова, Бренд вышел из палатки.

Каждый из трех братьев Олбана молча пожал ему руку, и они ушли вслед за отцом.

Некоторое время Олбан тихо плакал, но затем все возраставшая слабость и лекарство, которое дала ему Ариана, отвлекли его от горестных мыслей. Он пролежал немного в забытьи, но потом вдруг приподнялся и кивком подозвал мимбратскую девушку. Она наклонилась к нему, поддерживая его за плечи одной рукой, и ей удалось услышать его последние слова.

— Пожалуйста, — прошептал Олбан. — Пожалуйста, расскажите ее величеству то, что я сказал отцу, и скажите ей, как глубоко я раскаиваюсь. — Голова его упала на грудь, и он умер.

У Арианы не было времени на сочувствие, потому что как раз в этот момент трое сендаров внесли в палатку полковника Брендига. Его левая рука висела как плеть.

— Мы сносили мост, который вел к городу, — сообщил один из сендаров. — Там была опора, которая не поддавалась, и полковник спустился сам, чтобы срубить ее. Когда она наконец переломилась, бревна моста рухнули на него.

Ариана с мрачным видом обследовала раздробленную руку Брендига.

— Боюсь, возможности для излечения нет, милорд, — сказала она. — Руку придется отрезать, иначе она омертвеет и унесет с собой вашу жизнь.

Брендиг грустно кивнул.

— Именно этого я и ожидал, — ответил он. — Тогда, полагаю, приступим.

***

— Глядите! — закричал король Родар, указывая вниз по реке. — Зеленый дым!

Это сигнал. Теперь мы можем начать отступление.

Генерал Вэрана, однако, смотрел на берега реки вверх по течению.

— Боюсь, что уже слишком поздно, ваше величество, — спокойно сказал он. — Колонна маллорийцев и недраков только что вышла на берег реки к западу от нас.

Весьма вероятно, что мы отрезаны.

 

Глава 18

Известие о смерти Тор Эргаса будто тяжелый стон прокатилось по армии мергов. Люди боялись Тор Эргаса, но его неукротимый нрав внушал солдатам чувство непобедимости. У них было ощущение, будто ничто не может преградить ему путь и будто они, как инструмент его жесточайшей воли, в какой-то мере также неуязвимы. Но с его смертью каждый мерг со страхом вдруг понял, что и он может умереть и что атака на армии Запада, находящиеся на южном берегу, захлебнулась.

Король Чо-Хэг с каким-то мрачным удовлетворением наблюдал, как убывала решимость мергов, а затем поскакал к рядам пехоты и гарцевавшим мимбратским рыцарям, чтобы посовещаться с другими военачальниками. Король Фулрах выехал верхом из рядов своих сендаров. Этот коренастый крепыш с каштановой бородкой выглядел почти комично в начищенных до блеска латах, однако на мече были видны зарубки. Клинок побывал в сече, а шлем был помят в нескольких местах — явное свидетельство, что король Сендарии принимал участие в битве.

— Сигнала Энхега еще не было? — нетерпеливо спросил Фулрах, приблизившись.

Чо-Хэг покачал головой.

— Теперь, однако, он может дать его с минуты на минуту, — сказал он. — А нам нужно пока разработать кое-какие планы. Видел ты Кородаллина?

— Им занимаются врачи, — ответил Фулрах.

— Он что, ранен? — Чо-Хэг был поражен.

— Не думаю, что это серьезно. Он пришел на помощь своему другу, барону Во Эбору, и мерг нанес ему булавой удар по голове. Шлем спас его. Немного идет кровь из ушей, но врачи говорят, что Кородаллин поправится. Барон же находится в худшем состоянии.

— Кто же тогда командует мимбратами?

— Сэр Эндориг. Он хорош в бою, но не блещет умом.

Чо-Хэг не удержался от короткой усмешки.

— Ты только что описал большинство арендийцев, мой друг. Все они хороши в бою и не блещут умом. — Чо-Хэг стал осторожно слезать с лошади, держась за седло, потому что не мог стоять на больных ногах. — По-моему, мы можем принять решение и без помощи Эндорига. — Он посмотрел на отступавших мергов. — Думаю, что, как только мы увидим сигнал Энхега, нам захочется как можно скорее убраться отсюда. В настоящий момент мерги растерялись, но они, вероятно, воспрянут духом через некоторое время. Фулрах кивнул.

— Ты действительно убил Тор Эргаса на дуэли? — спросил он.

Чо-Хэг кивком подтвердил это.

— На самом деле эта схватка не очень-то походила на дуэль. Он бредил и неистовствовал, нападая на меня, и даже не пытался защищаться. Как только Энхег подаст сигнал, нужно, чтобы мимбраты в лоб атаковали мергов. Те, вероятно, не выдержат и побегут. Я с людьми из моего клана начну преследовать их. Это должно дать время твоей пехоте начать отступление вверх по реке. Эндориг и я не дадим мергам вернуться, пока вы не очистите берег. Как тебе это?

Король Фулрах кивнул.

— Кажется вполне выполнимым, — согласился он. — А ты не думаешь, что они станут нас преследовать?

— Я постараюсь убедить их не делать этого, — усмехнулся Чо-Хэг. — А у тебя есть какое нибудь представление о том, что творится на другом берегу реки?

— Трудно сказать, но, судя по всему, дела идут не очень-то хорошо.

— Можешь придумать, как оказать им помощь?

— Сразу ничего не приходит в голову, — ответил Фулрах.

— Я тоже не могу ничего предложить, — сказал Чо-Хэг и стал опять карабкаться в седло. — Поеду дам распоряжения Эндоригу. Внимательно следи за сигналом Энхега.

***

— Белгарат! — молча взывала Се'Недра, сжимая амулет, висящий у нее на шее.

— Белгарат, слышишь ли ты меня? — Она стояла в нескольких ярдах от того места, где Дерник старался уложить поудобнее Полгару, которая все еще не пришла в сознание. Глаза принцессы были крепко зажмурены, и она пыталась максимально сосредоточиться, чтобы унестись мыслью в небеса на поиски старого чародея.

— Се'Недра? — Голос старика прозвучал так ясно, как будто он стоял рядом.

— Что ты делаешь? Где Полгара?

— О Белгарат! — Принцесса едва не прослезилась от облегчения. — Помогите нам! Леди Полгара без сознания, а маллорийцы снова атакуют. Мы погибаем, Белгарат! Помогите нам!

— Говори помедленнее, — кратко распорядился он. — Что с Полгарой? Где вы?

— Мы у Талл Марду, — отвечала Се'Недра. — Нам пришлось взять этот город, чтобы чирекский флот смог пройти вниз по реке. Но на нас навалились маллорийцы и мерги. Они атакуют нас с раннего утра.

Белгарат начал ругаться.

— Что там с Пол? — резко спросил он.

— Гролимы наслали ужасную бурю, а потом туман. Леди Полгара и Белдин вызвали ветер, а потом она просто упала без чувств. Белдин сказал, что она истощила себя и что мы должны дать ей поспать.

— А где Белдин?

— Он сказал, что должен следить за гролимами. Можете вы помочь нам?

— Се'Недра, я нахожусь в тысяче лиг от вас. Гарион, Силк и я уже в Маллории, едва ли не в двух шагах от Торака. Стоит мне только поднять руку, и он проснется, а Гарион пока еще не готов к встрече с ним.

— Значит, мы обречены, — прошептала Се'Недра.

— Прекрати! — рявкнул он. — Сейчас не время для истерик! Вы должны разбудить Полгару.

— Мы пытались, а Белдин говорит, что мы должны дать ей отдохнуть.

— Она может отдохнуть и позже, — сердито заметил Белгарат. — Есть там мешочек, который она носит с собой повсюду, тот, в котором она держит все эти травы?

— Я… Да, думаю, что есть. Недавно я видела его у Дерника в руках.

— Дерник с вами? Это хорошо. Теперь слушай, и слушай внимательно. Открой мешочек. Тебе понадобится шелковая сумочка. Не открывай никаких пузырьков или бутылочек: там она держит свои яды. В одной из шелковых сумочек найдешь желтоватый порошок, у него очень острый запах. Положи примерно ложку этого порошка в кружку с кипящей водой. Поставь кружку у головы Пол и накрой ей лицо плащом так, чтобы она могла вдыхать запах.

— И что будет?

— Это разбудит ее.

— Вы уверены в этом?

— Не спорь со мной, Се'Недра. Она проснется, поверь мне. Этот запах разбудил бы и мертвеца. Как только проснется, она поймет, что делать.

Се'Недра колебалась.

— А Гарион с вами? — выпалила она наконец.

— Он спит. У нас глубокая ночь.

— Когда он проснется, скажите, что я люблю его. — Она проговорила это так быстро, как если бы боялась, что стоит ей подумать о том, что она говорит, то не решится это сделать.

— Зачем его смущать? — спросил старик.

— Белгарат! — Голос Се'Недры прозвучал так, как будто ее ударили.

— Это я просто поддразниваю тебя. Я передам ему. А теперь — за работу, и больше не делай этого. Я пытаюсь неслышно подобраться к Тораку, а это довольно трудно, когда приходится кричать на кого-то, кто находится за тысячу лиг.

— Но мы же не кричим.

— О нет, мы кричим. Это особый вид крика, но все равно это крик. А теперь убери руки с этого амулета и принимайся за работу. — И голос его пропал.

Дернику, конечно, объяснять не имело смысла, поэтому все необходимое Се'Недра сделала сама. Она все перерыла, пока не нашла маленькую кружку, потом наполнила ее водой и поставила на небольшой очаг, который прошлой ночью соорудил кузнец. Затем открыла мешочек с травами Полгары. Миссия стоял рядом, с любопытством наблюдая за ней.

— Что вы делаете, принцесса? — спросил Дерник, все еще хлопотавший вокруг спящей Полгары.

— Готовлю кое-что, чтобы ее сон был глубже, — солгала Се'Недра.

— А вы уверены в том, что делаете? Некоторые из этих снадобий очень опасны.

— Я знаю, что ищу, — ответила она. — Поверь мне, Дерник.

Порошок, который Се'Недра обнаружила наконец, обладал таким острым запахом, что на глазах у нее выступили слезы. Се'Недра аккуратно отмерила небольшую дозу и бросила в кружку с кипятком. Поднявшийся пар вонял ужасно, и принцесса отвернувшись несла кружку к тому месту, где лежала Полгара. Се'Недра поставила ее около бледного лица спящей женщины, а затем набросила на нее плащ.

— Дай мне палку, — сказала она кузнецу. Дерник с сомнением протянул ей сломанную стрелу. Се'Недра аккуратно натянула на нее плащ образовав маленький тент над кружкой и лицом Полгары.

— И что теперь? — спросил Дерник.

— Теперь будем ждать, — ответила Се'Недра.

Затем на берегу, поблизости от их костра, появились раненые сендары. Их короткие куртки были все в пятнах крови. В отличие от большинства раненых, которые проходили в это утро, они несли с собой оружие.

Полгара начала кашлять под сооруженным над ее головой тентом.

— Что вы наделали?! — закричал Дерник, отбрасывая плащ.

— Это было необходимо, — ответила Се'Недра. — Я говорила с Белгаратом. Он сказал, что я должна разбудить ее, и объяснил, как это сделать.

— Ты причинила ей вред! — крикнул Дерник. С неожиданной для него злостью он схватил дымящуюся кружку и швырнул ее так, что она откатилась к кромке воды.

Веки Полгары задрожали, она продолжала кашлять. Затем глаза открылись, но взгляд их был еще пустым, непонимающим.

— Не дадите ли нам немного воды? — спросил один из сендаров.

— Там же целая река, — рассеянно ответила Се'Недра, продолжая внимательно наблюдать за глазами Полгары.

Дерник, однако, бросил на подошедшего удивленный взгляд, а затем потянулся к мечу.

Но люди в куртках сендаров уже окружили их. Понадобились силы трех человек, чтобы разоружить могучего кузнеца и скрутить ему руки.

— Вы не сендары! — воскликнул Дерник, продолжая сопротивляться захватившим его людям.

— До чего же ты умен, что заметил это, — сказал один из них с таким гортанным акцентом, что его почти невозможно было понять. Другой же вытащил меч и встал над изумленной Полгарой.

— Прекрати сопротивление, друг, — сказал он Дернику с отвратительной усмешкой, — или я убью эту женщину.

— Кто вы? — негодующе спросила Се'Недра. — Что вы делаете?

— На самом деле мы — Имперская гвардия, — любезно ответил человек с мечом.

— И мы находимся здесь, ваше высочество, чтобы передать вам приглашение его величества Зарата, императора Маллории. Его величество просит вас оказать ему честь и побывать в его шатре. — Лицо гвардейца стало строгим, и он взглянул на своих людей. — Ведите их, — приказал он. — Давайте поторопимся, а то еще придет кто-нибудь и станет задавать ненужные вопросы.

***

— Они окапываются, — доложил Хеттар королю Родару, показывая на запад, на отрезанную теперь дорогу к отступлению. — Они уже прорыли от реки линию окопов длиной примерно с полмили.

— А есть ли какая-нибудь возможность обойти их? — спросил Родар.

Хеттар покачал головой:

— Там весь фланг кишит недраками.

— Тогда придется нам прорываться напрямую, — решил король Драснии.

— Я не могу успешно атаковать окопы кавалерией, — сказал Хеттар.

— Ну что ж, станем штурмовать их пехотными частями, — заявил Родар. — У нас будет даже определенное преимущество. Астурийские луки стреляют дальше, чем те короткие, которыми вооружены маллорийцы. Когда будем наступать, выдвинем лучников вперед. Они могут сначала обстрелять окопы, а потом не дадут покоя маллорийским лучникам, стоящим позади их укреплений. Первыми двинутся копейщики. — Вспотевший толстяк посмотрел на генерала Вэрану. — Смогут ли ваши легионеры очистить окопы сразу же, как только мы сделаем для них коридор?

Вэрана кивнул.

— Их специально обучали этому, — доверительно сообщил он. — Окопы мы очистим.

— Вместе с армией мы вывезем и раненых, — сказал Родар. — Пусть кто-нибудь разыщет Полгару и принцессу. Пора уходить.

— А какую задачу ты ставишь перед лордом Хеттаром и мною? — поинтересовался Мендореллен. На доспехах прославленного рыцаря виднелись несколько вмятин, но он говорил с таким спокойствием, будто и не участвовал в тяжелом сражении.

— Я хочу, чтобы ты со своими рыцарями защищал тылы, — сказал ему Родар. — Не давай маллорийцам ударить мне в спину. — Он повернулся к Хеттару. — А тебе и твоему клану я поручаю недраков. Не хочу, чтобы они всей своей массой навалились на нас, когда мы будем драться в окопах.

— Это отчаянный шаг, король Родар, — серьезно сказал генерал Вэрана. — Атака даже на поспешно сделанные укрепления всегда обходится дорого, а вы собираетесь предпринять это в то время, когда другая армия подходит к вам с тыла. Если ваша атака будет отбита, вы окажетесь зажаты между превосходящими силами противника. Вас тут же изрубят на мелкие кусочки.

— Знаю, — мрачно признался Родар, — но наша единственная надежда спастись — прорваться с боем сквозь окружение. Нам нужно вернуться в верховья реки.

Скажите солдатам, что мы должны взять эти окопы с первой же атаки, иначе всем нам придется здесь же и умереть. Итак, господа, желаю удачи.

И снова Мендореллен повел рыцарей в атаку, и снова передовые ряды наступавших маллорийцев откатились под смертоносным напором мимбратов. На этот раз, однако, копейщики и легионеры свернули влево, оставив свои позиции, чтобы последовать за сендарами и астурийцами, которые уже уходили с поля боя на запад.

Но сдерживание атак противника дорого обошлось мимбратским рыцарям. Лошади без всадников метались по полю боя; то тут, то там среди красных туник, усеявших поле, виднелась одинокая фигура упавшего рыцаря. Снова и снова мимбраты бросались на красную волну наступающих, но сдерживать маллорийцев становилось все труднее.

— Это будет трудно, ваше величество, — говорил тем временем генерал Вэрана королю Родару. — Даже если мы и прорвемся, основные маллорийские силы будут висеть у нас на хвосте.

— У вас большой талант говорить очевидные истины, генерал, — ответил Родар. — Как только прорвемся, мы переместим лучников в тыл, пусть маллорийцы идут под дождем стрел. Это сдержит их.

— Пока у лучников будут стрелы, — добавил Вэрана.

— После того как мы прорвемся, я пошлю вперед олгаров. У Фулраха целые повозки стрел стоят у порогов.

— До которых два дня пути.

— Вы всегда смотрите на вещи с мрачной стороны?

— Просто стараюсь все предвидеть, ваше величество.

— А не могли бы вы предвидеть что-нибудь еще?

***

Олгары переместились на правый фланг отступавшей армии и собирались в небольшие группы, готовясь атаковать недраков, расположившихся на холмах у реки. Хеттар с развевающимся чубом и саблей наголо галопом вылетел вперед.

Взгляд его был тверд, как кремень. Недраки, казалось, ожидали его атаки, но затем, к удивлению наступавших, повернули и быстро поскакали к реке.

Вдруг от них отделились с полдюжины всадников и под недракским знаменем устремились к приближавшимся олгарам. Один из всадников размахивал короткой палкой с привязанным к ней белым флагом. Ярдах в ста от лошади Хеттара они резко осадили коней.

— Мне нужно поговорить с Родаром, — сказал один из недраков настойчивым тоном. Это был высокий изможденный человек с испещренным оспинами лицом и небольшой бородкой, с короной на голове.

— Опять какой-нибудь трюк?! — прокричал в ответ Хеттар.

— Конечно, идиот! — ответил увенчанный короной человек. — Но на этот раз он тебя не касается. А теперь немедленно доставь меня к Родару.

— Не спускай с них глаз, — сказал Хеттар стоявшему рядом вождю клана, показывая на недракские войска, устремившиеся к маллорийским окопам, преграждавшим путь отступавшей армии. — Я отведу этого сумасшедшего к королю Родару. — Хеттар повернулся и повел группу недракских воинов туда, где находилась пехота.

— Родар! — визгливо закричал тощий человек в короне, когда они приблизились к драснийскому королю. — Ты когда-нибудь отвечаешь на письма?

— Что ты здесь делаешь, Дроста? — прокричал в ответ король Родар.

— Перехожу на другую сторону, Родар, — отвечал король Дроста лек Тан с почти истерическим смехом. — Присоединяю свои силы к твоим. Я обмениваюсь посланиями с твоей королевой в течение нескольких недель. Разве ты не получил ее писем?

— Я думал, что ты просто играешь за двумя столами.

— Естественно, играю, — захихикал король недраков. — У меня всегда припасено кое-что в рукаве. Теперь моя армия открывает вам спасительный путь к отступлению. Ведь ты же действительно хочешь выбраться отсюда, не так ли?

— Конечно, хочу.

— Этого же хочу и я. Мои войска перебьют маллорийцев в их же окопах, а затем мы сможем убежать все вместе.

— Я не верю тебе, Дроста, — резко сказал Родар.

— Родар, — отвечал Дроста с наигранным огорчением, — как ты можешь говорить такое старому другу? — Он захихикал опять, голос у него был скрипучим и нервным.

— Я хочу знать, почему ты перебегаешь на другую сторону в разгар битвы, особенно когда ваша сторона побеждает.

— Родар, мое королевство наводнили маллорийцы. Если сейчас я не помогу вам победить их, Зарат попросту проглотит Гар Ог Недрак. Это слишком длинная и запутанная история, чтобы обсуждать ее сейчас. Принимаешь мою помощь?

— Я приму любую помощь, которую только смогу получить.

— Хорошо. Может быть, позже мы вместе выпьем и поговорим обо всем, но сейчас давай выбираться отсюда до того, как об этом услышит Зарат и прибежит лично за мной. — Король Гар Ог Недрака засмеялся тем же скрипучим, почти истерическим смехом. — Все же я сделал это, Родар, — ликовал он. — Я действительно предал Зарата Маллорийского и ускользнул.

— Но ты еще не ускользнул, Дроста, — сухо сказал Родар.

— Ускользну, если мы помчимся достаточно быстро, Родар. Сейчас я действительно чувствую себя беглецом.

***

Зарат, грозный император огромной Маллории, был человеком среднего роста с лоснящимися черными волосами и бледным, оливкового цвета лицом, черты которого казались правильными, почти красивыми, но глаза выдавали глубокую меланхолию.

По виду ему можно было дать около тридцати пяти лет, носил он простую холщовую одежду без каких-либо украшений, которые могли бы свидетельствовать о его положении.

Его шатер располагался в центре маллорийского лагеря — огромного моря палаток, раскинувшегося на равнине Мишарак-ас-Талла. Земляной пол шатра был устлан бесценными маллорийскими коврами, а полированные столы и стулья инкрустированы золотом и жемчугом. Горевшие свечи наполняли шатер ярким светом.

Где-то поблизости небольшая группа музыкантов исполняла заунывные мелодии.

Зарат с каким-то грустным интересом и печалью в глазах наблюдал, как молодая кошка подкрадывается к скатанному в шарик кусочку пергамента, причем лапы ее бесшумно двигались по ковру, а на мордочке застыло выражение пристальной сосредоточенности.

Когда принцессу Се'Недру и ее спутников привели в шатер, Зарат, сидевший на низком диване с подушками, предостерегающе поднял руку, требуя тишины. Глаза его все еще следили за кошкой.

— Она охотится, — пробормотал император лишенным всякой интонации голосом.

Кошка все ближе подползала к намеченной добыче, она припадала к земле и нервно перебирала задними лапами, Вдруг она прыгнула на пергамент. Шарик зашуршал, когда она схватила его, и удивленная кошка высоко подпрыгнула. Потом осторожно тронула шарик лапой и, найдя вдруг новую забаву, стала катать шарик по полу легкими ударами лапы.

Зарат грустно улыбался.

— Молодая кошка, — сказал он, — ей предстоит еще многому научиться. — Он грациозно поднялся и поклонился Се'Недре. — Ваше императорское высочество, — официально приветствовал он ее. Голос его был звучным, но каким-то безжизненным.

— Ваше императорское величество, — отвечала Се'Недра, склоняя голову в ответ.

— Пожалуйста, добрый человек, — сказал Зарат Дернику, который поддерживал все еще слабую Полгару, — пусть леди отдохнет здесь. — Он показал на диван. — Я пошлю за врачами, и они займутся ее недомоганием.

— Ваше величество слишком добры. — Се'Недра произнесла эту ритуальную фразу, но глазами прощупывала лицо Зарата, пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на его настоящие намерения. — Можно только удивляться, встретив при сложившихся обстоятельствах такую обходительность.

Зарат опять улыбнулся, но довольно криво.

— Конечно, считается, что все маллорийцы ярые фанатики — вроде мергов.

Обходительность — черта не их характера, ведь так?

— Мы мало знаем о Маллории и ее народе, — ответила принцесса. — Я не знала, чего следует ожидать.

— Удивительно, — заметил император, — а я наслышан о вашем отце и о ваших олорнских друзьях.

— В сборе сведений ваше величество пользуется помощью гролимов, — сказала Се'Недра, — в то время как мы должны полагаться на обыкновенных людей.

— Гролимов переоценивают, принцесса. Они, во-первых, прежде всего преданы Тораку, а во-вторых, своим собственным иерархам. Они говорят мне только то, что хотят сказать, хотя время от времени я ухитряюсь получить хотя бы от одного из них чуть больше сведений. Это заставляет быть честными остальных.

В шатер вошел слуга, упал на колени и уткнулся лицом в ковер.

— Да? — спросил его Зарат.

— Ваше императорское величество приказали привести сюда короля таллов, — ответил слуга.

— Ах да. Я почти забыл. Пожалуйста, извините меня, принцесса Се'Недра, всего одна минута. Это небольшое дельце, которое требует моего внимания.

Пожалуйста, располагайтесь поудобнее, вы и ваши друзья. — Он критически осмотрел доспехи Се'Недры. — После того как мы отобедаем, я попрошу моих придворных подыскать более подходящую одежду для вас и леди Полгары. Не нужно ли что ребенку? — Он с любопытством посмотрел на Миссию, который внимательно наблюдал за кошкой.

— С ним все будет в порядке, ваше величество, — ответила Се'Недра. Ее ум лихорадочно работал. Возможно, с этим вежливым, лощеным господином будет легче иметь дело, чем она предполагала.

— Приведите короля таллов, — приказал Зарат, устало прикрывая глаза рукой.

— Тотчас, ваше императорское величество, — сказал слуга, вскочил на ноги и попятился из шатра, согнувшись в три погибели.

Гетель, король Мишарак-ас-Талла, оказался полным человеком с гладкими волосами темного цвета. Когда его ввели, лицо короля было бледным, и он сильно дрожал. — В ваше императорское в-величество, — заикаясь, произнес он хриплым голосом.

— Вы забыли поклониться, Гетель, — мягко напомнил ему Зарат. Один из маллорийских стражников сжал кулак и ударил им Гетеля в живот. Таллский монарх согнулся пополам.

— Вот так значительно лучше, — одобрительно сказал Зарат. — Я пригласил вас сюда в связи с некоторыми прискорбными новостями, которые получил с поля боя. Мои командиры докладывают, что во время столкновения у Талл Марду ваши войска не вели себя должным образом. Я не солдат, но мне кажется, что ваши люди могли бы выдержать по крайней мере хоть одну атаку мимбратских рыцарей, прежде чем обратиться в бегство. Я получил, однако, сообщение, что они этого не сделали. Можете ли вы как-то объяснить это?

Гетель начал бормотать что-то невразумительное.

— Я думаю вот что, — сказал ему Зарат. — Судя по моему опыту, неспособность людей делать то, что от них ожидают, возникает из за плохого руководства. Видимо, вы не позаботились о том, чтобы поддержать в своих людях храбрость. Это серьезный промах с вашей стороны, Гетель.

— Простите меня, великий Зарат, — стонал король таллов, от ужаса падая на колени.

— Ну конечно, я прощаю вам, дорогой соратник, — сказал ему Зарат. — Как нелепо с вашей стороны думать, что я этого не сделаю. Но тем не менее какое-то наказание все-таки необходимо, вы так не думаете?

— Я целиком принимаю на себя ответственность, — заявил Гетель, все еще стоя на коленях.

— Прекрасно, Гетель. Просто великолепно! Я очень рад, что эта беседа проходит так хорошо. Нам удалось избежать всевозможных неприятностей. — Он повернулся к слуге. — Будьте так добры, возьмите короля Гетеля, и пусть его выпорют.

— Будет сделано, ваше императорское величество. Гетель вытаращил глаза, когда двое солдат рывком поставили его на ноги.

— Теперь, — задумчиво произнес Зарат, — что же мы будем с ним делать, после того как выпорем? — Он подумал секунду. — А, знаю. Есть поблизости какие-нибудь прочные доски?

— Это же голая степь, ваше императорское величество.

— Очень жаль. — Зарат вздохнул. — Я собирался вас распять, Гетель, но, думаю, придется мне отказаться от этого. Возможно, еще пятьдесят плетей послужат вам хорошим уроком.

Гетель начал реветь.

— О, мой дорогой соратник, так не пойдет. Вы же король, в конце концов, и должны непременно подавать хороший пример своим людям. Ступайте же, у меня гости. Есть надежда, что лицезрение вашей публичной порки послужит хорошим уроком вашим войскам и побудит их делать свое дело получше. Они сообразят, что если я сделал такое с вами, то, что я сделаю с ними, будет значительно хуже.

Когда вы поправитесь, помогите им утвердиться в этом заключении, потому что в следующий раз, когда это случится, у меня под рукой окажутся необходимые доски.

Уберите его! — приказал Зарат, даже не взглянув на короля таллов.

— Извините меня, что прервал нашу беседу, ваше высочество, — сказал он. — Эти маленькие административные дела поглощают так много времени.

Рыдающего короля таллов выволокли из шатра.

— Я распорядился насчет небольшого ужина для ваших друзей, принцесса Се'Недра, — продолжал Зарат. — Все блюда — деликатесы. Затем я распоряжусь, чтобы вас и ваших спутников поместили со всеми необходимыми удобствами.

— Надеюсь, мой вопрос не обидит ваше императорское величество, — смело начала Се'Недра, — но нельзя ли полюбопытствовать о ваших планах насчет нашего будущего?

— Пожалуйста, не тревожьтесь, ваше высочество, — ответил Зарат своим безжизненным голосом. — До меня дошло сообщение, что этот сумасшедший, Тор Эргас, мертв. Я никогда не смогу расплатиться с вами за эту услугу, и у меня нет в отношении вас совершенно никакого злого умысла. — Он бросил взгляд в угол шатра, где его кошка, исступленно мурлыкая, лежала на коленях Миссии, задрав все четыре лапы. Улыбавшийся мальчик нежно гладил ее пушистый живот.

— Прелестно, — пробормотал Зарат своим меланхоличным голосом.

Затем император беспредельной Маллории поднялся и подошел к дивану, куда Дерник усадил леди Полгару.

— Моя королева, — сказал он, кланяясь ей с глубоким уважением. — Ваша красота превосходит все, что о ней говорят.

Полгара открыла глаза и бросила на него спокойный взгляд. Сумасшедшая надежда охватила сердце Се'Недры: Полгара пришла в сознание.

— Вы очень любезны, милорд, — сказала ему Полгара слабым голосом.

— Но вы же действительно моя королева, Полгара, — проговорил Зарат, — и теперь я могу понять извечное стремление к вам моего бога. — И он опять вздохнул, очевидно, в очередном приступе свойственной ему меланхолии.

— Что вы собираетесь с нами делать? — спросил Дерник, все еще поддерживая Полгару. Зарат вздохнул опять.

— Бог моего народа не является хорошим или добрым богом, — сказал он кузнецу. — Если бы дело касалось только меня, то все могло бы сложиться иначе.

Меня, однако, об этом не спрашивали. Я энгарак и должен склониться перед волей Торака. Бог-Дракон энгараков просыпается, и я должен подчиняться его приказам.

Хотя это и причинит мне глубокую боль, но я должен передать вас и ваших спутников гролимам. Они доставят вас к Зидару, апостолу Торака в Ктол Мишраке, Городе Ночи, где именно Зидар и решит вашу судьбу.