О короле Гасларке; и о явлении Демонам наслани в открытом море; а также о том, как лорд Юсс, подстрекаемый своими соратниками, поддался неблагоразумию и опрометчивости.

Наутро после той ночи, когда король Горайс XII, как уже было описано, воцарился в Карсё, Гасларк плыл по открытому морю, возвращаясь домой с востока. У него было семь военных кораблей, и они тесной колонной следовали на юго-запад. Самым большим и красивым из них был самый первый: огромная боевая ладья, выкрашенная в лазурный цвет летних морей. На носу ее высилась позолоченная змеиная голова, украшенная внахлест золотой чешуей, всем своим изгибом выражавшая вызов и презрение к опасности; на корме же поднимался вверх змеиный хвост. На этой ладье плыли семьдесят пять избранных гоблинландских воинов в пестрых рубахах и сверкающих кольчугах, вооруженные топорами, копьями и мечами. Их щиты, каждый со своей эмблемой, висели на фальшборте. На полуюте восседал король Гасларк, сжимавший своими сильными руками руль. Все, кто плыл на этом большом корабле, были хороши собой и ладно сложены, но король Гасларк в своей красоте, мощи и величии превосходил их всех. На нем была шелковая рубаха цвета тирского пурпура, на запястьях — широкие браслеты, сплетенные из золотых цепочек. Был он темнокож, словно проводил все свое время на жарком солнцепеке, с резкими чертами лица, чуть крючковатым носом, огромными глазами, белыми зубами и закрученными черными усами. Покой был чужд его позе и выражению лица: они полнились стремительностью и страстью; он выглядел диким и прекрасным, словно олень осенней порой.

Рядом с ним стоял Тешмар, шкипер его корабля.

— Разве это не одно из трех великолепнейших зрелищ на свете: грациозный и прекрасный как королева добрый корабль, бороздящий морские просторы и рассеивающий гребни волн сверкающим дождем? — произнес Гасларк.

— Да, повелитель, — ответил тот. — А каковы же два других?

— Одно я к несчастью пропустил, известия о нем слышали мы лишь вчера: созерцать такое противостояние великих бойцов и такую победу лорда Голдри, добытую над бахвалящимся тираном.

— Третье же, я думаю, нам еще предстоит увидеть, — подхватил Тешмар, — когда в вашем королевском дворце Зайё Закуло, в роскоши и празднестве, лорд Голдри Блусско женится на юной принцессе, вашей кузине. Счастливчиком станет муж той, кого по праву считают украшением земли, воплощением небесного ангела, королевой красоты.

— Да приблизят благие Боги этот день, — сказал Гасларк, — Ибо она и вправду прекрасная дева, а родичи из Демонланда — мои лучшие друзья. Если бы не помощь, что они не раз и не два оказывали нам в прошлом, Тешмар, где был бы сейчас я со своим королевством, где был бы ты, да и все вы? — король нахмурился, погрузившись в раздумья, но после паузы продолжил: — Я жажду более значительных дел. Все эти мелкие набеги, разграбление Неврии, охота на эзамосийских дикарей — пустые забавы, недостойные нашего великого и прославленного среди других народов имени. Прежде, чем замолкнуть навеки, я устрою нечто такое, что взволнует и изумит весь мир, как это удалось Демонам, когда они очистили землю от Вампиров.

Тешмар всматривался в южный горизонт. Потом он воскликнул, указывая куда-то рукой:

— Вон плывет огромный корабль, о король. И, по-моему, выглядит он странно.

Мгновение Гасларк разглядывал чужое судно, затем резко повернул руль и направил свою ладью к нему. Он правил молча, глядя прямо перед собой и замечая все больше и больше деталей по мере того, как расстояние между судами сокращалось. Шелковые паруса трепетали на реях, изодранные в клочья. Весла слабо шевелились, и корабль перемещался словно вслепую, едва не ложась в дрейф по ветру кормой вперед. Он колыхался на волнах, будто оглушенный мощным ударом, не зная, где его гавань и куда ему плыть, обуглившийся и закопченный, словно кто-то опалил его пламенем исполинской свечи. Его носовая фигура, также как и весь бак, была разломана, а резные шпангоуты полуюта и стоявшие на нем богатые сиденья обожжены и разбиты. Корабль давал течь, и с десяток матросов, видимо, беспрестанно вычерпывали воду, чтобы сохранить его на плаву. Из пятидесяти весел половина была сломана или потеряна; многие моряки лежали под скамьями израненные или убитые.

Подойдя еще ближе, король Гасларк заметил у руля на разрушенной корме лорда Юсса, а рядом с ним Спитфайра и Брандоха Даэй. Их украшенные драгоценностями доспехи, оружие и богатые одеяния почернели от смрадной сажи, и казалось, будто изумление, скорбь и гнев настолько переплелись в их душах, что ни одно из этих чувств не могло вырваться наружу и отразиться на их застывших лицах.

Когда они достаточно сблизились, Гасларк окликнул их. Не ответив, те лишь отчужденно взглянули на него, но корабль остановили. Подведя свою ладью вплотную, Гасларк перескочил на борт их корабля, поднялся на корму и поприветствовал их:

— Добрая встреча в недобрый час. Что случилось?

Лорд Юсс пошевелился, будто собираясь заговорить, но не произнес ни слова, лишь схватился за Гасларка обеими руками и, отвернувшись, со стоном осел на палубу.

— О Юсс, — промолвил Гасларк, — Много раз ты разделял со мной мои несчастья и поддерживал меня. Разве не должен я разделить твою беду?

— Говоришь, мою беду, о Гасларк? — ответил Юсс странным, сиплым, непохожим на свой голосом. — Что осталось моего в этом мире теперь, когда я лишился услады моего сердца, моего брата, мощи в руке моей, главного оплота моей власти? — тут он заплакал горькими слезами.

Руки лорда Юсса так сильно вцепились в руки Гасларка, что кольца на его пальцах врезались в плоть. Но он почти не замечал боли: такая душевная мука охватила его при известии о потере его друга, такая горечь и удивление при виде этих трех великих лордов Демонланда, рыдающих, словно перепуганные женщины, и всех моряков с их корабля, видавших виды опытных воинов, плачущих и причитающих рядом. И Гасларк понял, что их благородные души были взволнованы каким-то ужасающим событием, оставившим после себя то разорение, которое он опечаленно наблюдал теперь собственными глазами. Подробности пока были ему неясны, но он понимал, что им пришлось столкнуться с неким темным и неизъяснимым ужасом, что заставил бы спасовать любого.

После долгих расспросов он, наконец, узнал, что произошло: узнал, как днем ранее, в ясный полдень, они услышали шум, похожий на хлопанье крыльев, распростертых от одного края неба до другого. В мгновение ока спокойное летнее море взбурлило и заволновалось. Огромные волны с ревом вздымались и опадали вокруг, но корабль оставался на плаву. Их окружила непроглядная тьма, гремел гром, бушевали волны, и вспыхивал огонь. Внезапно все стихло, темнота рассеялась, а море стало пустынно, насколько хватало глаз.

— И нет никаких сомнений, — сказал Юсс, — что это была наслань короля Горайса XII, о котором все прорицатели говорили, как о величайшем некроманте из всех, когда-либо живших в этом мире. Это его месть за то зло, что мы причинили Витчланду на островах Фолиот. Предвидя такую опасность, я приготовил особые амулеты из камня алекториана, что растет в желудке у петуха, вылупившегося безлунной ночью, когда Сатурн пылает в человеческом знаке, а правитель третьего дома находится в ассенданте. Они уберегли нас от уничтожения, хоть мы и сильно пострадали, — уберегли всех, кроме Голдри. По какой-то дурацкой случайности он то ли позабыл надеть амулет, то ли цепочка, на которой он висел, порвалась, покуда корабль швыряло по волнам, то ли с ним приключилось что-либо еще. Когда вновь засияло солнце, мы стояли на корме втроем, хотя до того было нас четверо. Вот и все, что я знаю.

— О Гасларк, — произнес Спитфайр, — Похищен наш брат, и мы непременно должны отыскать его и освободить.

Но Юсс простонал в ответ:

— И с какой же звезды в недостижимых высях небес намерен ты начать наш поиск? С какого тайного течения в океанских пучинах, где последние зеленые лучи солнца вязнут во тьме?

Гасларк помолчал, а затем сказал:

— Наиболее вероятным кажется мне, что Горайс утащил Голдри Блусско в Карсё, где и держит его в заточении. Туда нам и следует отправиться, чтобы вызволить его.

Юсс не ответил, но Гасларк схватил его за руку.

— Благодаря нашей извечной дружбе и той поддержке, которую ты неоднократно оказывал Гоблинланду в былые времена, теперь это и мое дело тоже, — промолвил он. — Послушай же моего совета. Плывя с востока через Ринатские Проливы, я узрел могучую армаду парусных судов, числом сорок, и направлялись они на восток в Бештрийское море. Нам повезло, что они не заметили нас: уже смеркалось, и мы легли в дрейф за островами Эллиен. Ибо позднее, пристав к берегу в Норваспе в Пиксиланде, узнали мы, что это был Лакс со всем витчландским флотом, направлявшийся грабить мирные города на бештрийском побережье. Встреча с этими злодеями в открытом море, когда они настолько сильны, для меня с моими семью кораблями была бы подобна встрече антилопы с кровожадным львом. Однако взгляни, как широко теперь распахнута дверь к нашей цели! Лакс со своим флотом занят грабежами на востоке. Сомневаюсь, чтобы в Карсё осталось более двадцати десятков вооруженных солдат. Здесь со мной около пяти сотен моих людей. Никогда еще не предоставлялось лучшего шанса застигнуть Витчланд врасплох, и мы сможем как следует расцарапать ему морду, прежде чем он выпустит свои когти, — Гасларк засмеялся в предвкушении битвы и воскликнул: — О Юсс, неужто не по душе тебе этот мой совет?

— Гасларк, — произнес лорд Юсс, — Благородно с твоей стороны сделать мне такое предложение. Именно эти благородство и чистосердечие я всегда в тебе и ценил. Но так нам Витчланд не одолеть. Мы сможем это сделать лишь после многих дней тяжелого труда, составления планов, постройки судов и сбора войск, сопоставимых по размеру с теми силами, что имели мы в своем распоряжении недавно, уничтожая Вампиров.

И как Гасларк ни старался, ему не удавалось поколебать Юсса ни на йоту.

Но Спитфайр присел рядом с братом и тихо сказал:

— Что тревожит тебя, родич? Разве бесстрашие и решительность покинули Демонланд, оставив нам лишь никчемную выжатую кожуру? Ты не похож на себя такого, каким был всегда, и если бы король Витчланда узрел нас сейчас, то вполне мог бы подумать, будто постыдный страх овладел нами, раз мы, имея такое превосходство в силе, избегаем стычки с ним?

— Дело в том, — произнес Юсс на ухо Спитфайру, — что сомневаюсь я в стойкости Гоблинов. Эта их внезапная храбрость уж слишком похожа на пламя в опавшей листве; не стоит полагаться на нее в настоящем бою. Поэтому будет безрассудством в нападении на Карсё рассчитывать лишь на них. И то, что Голдри унесли в Карсё, — всего лишь безумная догадка.

Но Спитфайр вскочил с места, изрыгая проклятия, и выкрикнул:

— О Гасларк, тебе лучше отправляться домой в Гоблинланд. Мы же в открытую поплывем в Карсё и попросим аудиенции у великого Короля, умоляя разрешить нам лобызать его стопы, и признавая его нашим повелителем, а себя — дурно воспитанными и непослушными детьми. Тогда, покарав нас, он, возможно, вернет нам нашего брата и, если будет на то его воля, отпустит нас домой в Демонланд, дабы прислуживать Корсу или подлецу Коринию, или кого он там пошлет в Гейлинг наместником. Ибо вместе с Голдри из Демонланда ушло все мужество, остались лишь мы — сосунки, оплеванные и достойные презрения.

Пока Спитфайр произносил эти полные гнева и горечи слова, лорд Брандох Даэй все расхаживал по проходу туда и обратно, словно заключенная в клетку давно не кормленная пантера. Временами он хватался за рукоять своего длинного сверкающего меча, наполовину вытягивая его из ножен. Наконец он остановился подле Гасларка, взирая на того насмешливым взором.

— О Гасларк, — промолвил он, — Случившееся с нами породило в душе моей мучительное смятение, подняв бурю в моих мыслях и погрузив мое тело в печаль и безумие. Единственное лекарство от этого — сражение. А потому, если ты любишь меня, Гасларк, то доставай меч из ножен и защищайся. Сражаться мне надобно, или эта страсть убьет меня. Жаль, что приходится обнажать меч против друга, но раз нам не дозволено сражаться с нашими врагами, то что же нам еще остается?

— Нет уж, — рассмеялся Гасларк, шутливо ухватив его за обе руки. — Не стану я драться с тобой, сколь бы красноречиво ты меня об этом ни просил, о Брандох Даэй, спасший Гоблинланд от Витчей, — затем он снова посерьезнел и повернулся к Юссу: — О Юсс, возьми себя в руки. Сам видишь, в каком настроении твои друзья. Все мы, словно гончие, рвущиеся с привязи в стремлении напасть на Карсё в столь удачный момент, какой вряд ли еще когда-либо наступит.

Увидев, что все они против него и все жаждут предпринять эту попытку, лорд Юсс криво усмехнулся и сказал:

— О брат мой и друзья мои, неужели вы думаете приманить к себе мудрость, подражая ее голосу? Вы же просто сошли с ума, каждый из вас, и я с вами вместе. Сломай лед в одном месте, он треснет и в другом. И поистине, жизнь моя не заботит меня теперь, когда Голдри покинул меня. Бросим же жребий, кому из нас троих возвращаться домой в Демонланд на этом судне, от которого мало что осталось после этой наслани. И тот, кому выпадет возвращаться домой, соберет там могучий флот, дабы продолжить нашу войну против Витчей.

Так сказал лорд Юсс, и все они, лишь недавно не видевшие никакой надежды на изменения к лучшему, ощутили воодушевление, и, будто опьяненные, думали лишь о радости битвы.

Лорды Демонланда бросили жребий в шлем Гасларка, тот встряхнул его, и возвращаться выпало лорду Спитфайру. Он сразу пришел в ярость. Потом лорды Демонланда сняли свои доспехи и богатые одеяния, почерневшие от копоти, и велели почистить их. Шестьдесят солдат, которые не пострадали от наслани, перешли на борт одного из кораблей Гасларка, команда же того корабля разместилась на демонландском судне, Спитфайр взял в руки кормило, а раненые Демоны укрылись за бортами. Вместо уничтоженного паруса был поднят запасной, и лорд Спитфайр отплыл на запад, скрывая досаду за веселой улыбкой. А король Гасларк стал у руля своей боевой ладьи, и с ним лорд Юсс и лорд Брандох Даэй, подобный рвущемуся в битву коню. Нос корабля развернулся на север и затем на восток, а его расшитый лилиями парус хлопнул по мачте и наполнился западным ветром. Остальные шесть судов последовали за ним, подняв белые паруса и величественно бороздя необъятные морские просторы.