Закончилась весна. Наступало жаркое Нью– Иоркское лето. Уже целый год я находилась в статусе разведенной женщины. Отвратительный статус, скажу я вам. Чувствуешь себя брошенной в поле телегой: и крепка, и красива, и на многое годна, а нет коня, который бы впрягся и помчался по жизни, радуясь этому союзу.

Бывший муженек пошутить захотел, власть свою показать, значимость, а из этого только пшик и получился. Не ожидал он поворота крутого, а развод возьми и случись. Нельзя шутить с женщиной, если чувствуешь, что не любит тебя она. Свалилась одинокая жизнь на меня как снег на голову. Такая домашняя женщина и на тебе, одинокая. Первое время совсем страшно было и боялась не выжить, не выстоять в борьбе с выплатами квартирными, да заботами житейскими. Но мало-помалу привыкла и покатилась жизнь одиноким колесом от той повозки.

Тоска в сердце позвала в дорогу и я окунулась с головой во всемирную сеть, где плетут свою паутину тысячи одиноких мужчин, надеясь вырвать для себя лучший лакомый кусочек. Избранница должна быть и красавицей, и умницей и самой-самой лучшей и необыкновенной. При этом основная масса женихов-пауков в зеркало на себя смотрит редко, а то и совсем не смотрит, а уж о своих умственных способностях все до одного мужчины очччень высокого мнения.

Женщины же шелестят в сети своими крылышками, стараясь преподнести свои скромные, и не всегда скромные, способности и качества в лучшем свете, цитируют стихи и представляют алчным очам женихов несметное количество фотографий в томных и зазывных позах. Я тоже далеко не ушла от этих трудолюбивых пчелок, в надежде обрести женское счастье, которое грозило превратиться в миф.

На свой юбилей, желая доказать самой себе, что я еще хороша и гораздо лучше очень многих юных дев, договорилась с профессионалом и получила вожделенные фото. Данные шедевры вполне могли показаться какому-то мужчине его осуществленной мечтой, на что я и надеялась.

Май не принес ни одной интересной встречи, лишь разочарования. Мужчины писали прописные истины ни о чем и хотели быстрого секса. Один крепенький невысокий лысый мужчина, признавшийся сразу, что женат, несколько дней уговаривал встретиться, обещая горы золотые в виде спонсорской помощи. Поплакала, я поплакала, да и пошла на свидание, куда ж деваться. Тряслась листом осиновым на ветру. Подъехал на огромном джипе, похоже, что действительно не беден. Но как взглянула, поняла, что никакие деньги не нужны, если душа не встрепенулась. Уж как он уговаривал, и половину-то квартирной платы будет давать ежемесячно, и подарки-то дарить, и любовник-то он отличный. Хочешь, давай сейчас в отель съездим, я заплачу, предложил он без обиняков. Это поразило меня до глубины души, за кого– же он меня принимает. А потом рассудила, чего на мужика обижаться, сама согласилась, что спонсор нужен, так не за красивые же глаза.Съежилась вся, поговорили несколько минут и покинула я поле боя бесславно.

Мечтала о букете счастья, в котором была бы и большая любовь, и дружба, и горячий секс. Меня раздражали нудные разговоры водителей такси, норовивших затащить в кровать каждую встречную дамочку на одну ночь или мужчин, желающих пристроиться за счет женщины. Мужчины хваткого, не рассуждающего долго, а знающего, чего он хочет, пока не наблюдалось.

Я даже придумала себе идеал: умный, образованный, искренний и интеллигентный человек. Выше среднего роста, атлетического или худощавого телосложения, разведен, поддерживает с детьми связь редкими визитами, не курит, не жадный, сексуальный, но не реагирующий на каждую юбку. Он любит водить машину и проводить время на природе .

Вот, пожалуй, главное . Не многого же хочу…

Каждый впустую проведенный вечер у компьютера наносил удар по самолюбию и частица веры падала в колодец без дна.

В сайте знакомств появились бравые американские генералы, которые несли службу в дальних странах, но через несколько месяцев ждали возвращения на родину и обретение русской красавицы– жены. Я и попалась на удочку одному такому " дженералу". Он писал страстные письма, которые не подвластны перу заурядного мужчины, их иможно было читать вместо стихов для услады души.

Здравствуйте, мое сладкое сердце, Катя.

Детка, я люблю вас, я никогда не был любим так, как вы любите меня, я чувствую себя наполненным жизнью. Я люблю вашу манеру общения, ваше щедрое сердце, и я буду любить ваши прикосновения, когда мы будем наконец вместе, особенно, когда вы обнимете меня во время сна. Я люблю вашу подлинную доброту и доверие, я люблю ваше чувство собственной значимости, ваш спокойный характер. Я буду беречь вас всю жизнь, это мое обещание. Я хочу доказать вам, как огромна моя любовь к вам, каждый день, каждую ночь , каждое мгновение, всю мою жизнь. Я так вас люблю, Катя, я скучаю по вас ужасно, я чувствую себя очень одиноким без вас и хочу, чтобы вы были здесь со мной сейчас!

Я ищу женщину для хорошей беседы, интеллектуальную и нежную, Я люблю исследовать и делать новые вещи. Я люблю теплую погоду, тропические напитки и песчаные пляжи; Я люблю быть с другом и весело проводить время, а затем, возможно выйти на ужин при свечах в тихом ресторане с женщиной моей жизни, которой мне не хватает сейчас. Я хочу поменять место жительства, чтобы обеспечить основу для стабильных отношениях. Я люблю романтические вечера и разговор в спальне. Я хотел бы женщину, которая распознает маленькие услуги, что я делаю для нее, и знает, как быть благодарной. Например, если я принесу ей завтрак в постель или подготовлю ванну для нее, чтобы показать свою любовь, она поблагодарит меня, давая мне обнять или поцеловать ее. Или, возможно, посылая ей открытку без особого случая просто сказать мне в ответ "спасибо. Я очень благодарен за то, что моя женщина сделает для меня, и я буду награждать ее своими собственными маленькими способами. Для женщины это мелочи, но они очень много значат для меня.

Что на самом деле означает быть ласковым? Мне нравится показывать мои чувства моей женщине в любое время и в любом месте без стеснения. Потому что мне нравится быть ласковым. Мне нравится женщина, которая открыта для идей, всегда искренна и может помочь бедным. Женщина нечувствительная не для меня, мне будет трудно ладить с ней. Если мне грустно, я хотел бы, чтобы она была в состоянии успокоить меня и подбодрить, что будет более чем достаточно.

Я люблю ваш голос, который я услышал в записи, что вы прислали мне. Музыка вашего голоса превосходит наибольший оркестр громко исполняющий свою самую лучшую композицию. Я могу сказать, вы являетесь единственным утешителем , единственной, кто когда-либо брал боль понять меня. Вы высушили каждую слезу, которая текла по моим щекам. Любить вас это самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я буду вечно лелеять моменты, которые мы проводим вместе.

Вы мой ангел и навсегда им останетесь. Та, чьими воспоминаниями я буду дорожить всегда, пока не умру.

Какая из женщин могла бы устоять от столь прекрасных слов ? Вот и я внимала им и наслаждалась их музыкой.Он продолжал обольщать меня, обволакивая сладким туманом писем.

Бог благословил меня, чтобы я нашел вас после долгого пути, милая моя женщина. Я так счастлив, что вы пришли в мою жизнь, чтобы заставить меня чувствовать себя снова счастливым, я не знаю, как выразить реальные чувства, но я скоро покажу вам, что я чувствую, когда мы окажемся вместе.

Истинная любовь самая большая вещь, которую мы можем испытать; она может победить любой шторм. Трудно любить и трудно доверять; но найти любовь и найти доверие было подарком от вас. Доверие, преданность и уважение являются обязательными для вечного счастья. Независимо от того, как сильно вы любите кого-то, если у вас нет этих составляющих, вы никогда не будете удовлетворены.

Любить умеет далеко не каждый, но только единственный мужчина в вашей жизни, который будет особенным. Он будет всегда рядом с вами, лелеять вас, выполнять ваши мечты, чтобы поделиться с вами и, прежде всего, чтобы дать вам понять, насколько он действительно любит вас. Без романтики любовь становится сухой. Без уважения любовь теряется, без заботы, любовь становится скучной, без честности, любовь будет несчастной, и без доверия, любовь не может быть счастливой. Сердце уже знает, о чем ум может еще только мечтать. Доверяйте своему сердцу. Расстояние не сможет повредить связи между двумя людьми, которая основана на взаимном уважении, доверии, ответственности и любви. Ревность не признак истинной любви, это неуверенность, что приходит на пути, потому что в любви есть только один важный ингредиент: доверие.

Я так люблю вас, и я хочу, чтобы вы были моей единственный женщиной, my baby . Я хочу быть рядом с вами в моей жизни, и я сделаю все, чтобы это случилось , милая моя. Я люблю вас так сильно! Милая, всегда и навсегда, я благодарен поделиться этой невероятной любовью с вами, я люблю вас, мой ангел, Катя.

Твой навеки,

Рэймонд

Я отвечала не менее страстным языком чувств, так необходимых мне в тот период.

Я упражнялась в английском и переписку поддерживала больше месяца. Новый друг обещал золотые горы, строил воздушные замки о покупке дома и любви на всю оставшуюся жизнь. Я особо не обольщалась, но, признаться, гардероб пересматривала, нужно же соответствовать званию генеральской жены. Смеялась сама над собой при этом.

После месяца виртуальной любви новый друг пошел в наступление. Он сказал, что я должна встретить в аэропорту человека по имени Мохаммед и он передаст кейс с деньгами и драгоценностями, которые я сохраню до приезда жениха.

Тут– то я, наконец, и поняла, что имею дело с мошенником. Естественно отказалась иметь дело с любыми Мухамедами. Генерал продолжал увещевать и соблазнять сказочным будущим. Но я уже стояла на страже самой себя и когда пришло очередное любовное послание , я огорошила его словами :

– Милый, откуда и кому же ты все пишешь, если человек, чьим именем ты прикрываешься уже вернулся в Америку и вчера был на приеме у президента?

Любовь прошла в один момент, зато мой английский существенно улучшился. А самое главное, я была занята делом и не умирала с горя из-за случившегося развода.

Я еще надеялась на встречу с соотечественником, но претенденты не соответствовали даже близко желаемому образу. Тогда я ответила на письмо итальянца, американского происхождения, проживаемого в Калифорнии. Лоренцо расписывал какой он умный и удачливый мужчина, только в любви пока не везет. Однако он надеется.... Присылал фотографии дома, автомобиля и пейзажи местности. Немного смутило при этом его собственное фото, сделанное в узкой комнатенке, больше похожей на кладовку.

В один из дней он прислал мне огромный букет цветов , белого медведя с сердцем в лапах и три коробки конфет разных размеров.

Наученная горьким опытом, я не торопилась влюбляться. Написала, что теперь я непременно хочу услышать его голос. Это и стало началом конца. Раздался звонок и голос с явно арабским акцентом сладко запел о горячих чувствах.

– Почему у тебя такой странный акцент?– возопила я.

– Английский не мой родной язык, поэтому,– отвечал невинно он .

Хаха, – подумала тут же я, – я тоже не англичанка, но уж акцент итальянца не спутаешь с акцентом мусульманина.

– Дорогая, если мы хотим строить серьезные отношения, то и финансы у нас должны быть общими. Давай мой должник переведет на твой счет деньги, а потом ты перекинешь их на мой.

– Нет, милый, я в финансовых махинациях участвовать не собираюсь.

– Я столько времени потерял на тебя,– заорал он и бросил трубку.

Чувство растерянности и глубокой досады поселились в моем сердце. Мне хотелось крикнуть громко на весь белый свет:

– Милые женщины, ищущие любовь на сайтах, просите сразу позвонить вашего нового друга. Мошенник сделать этого не захочет, либо вы поймете , что он выдает себя за другого.

Захотелось все бросить, удалить свой профайл отовсюду и.... вот именно, что ииии. Реветь в подушку ночами, а днем ходить с независимым видом и реагировать на каждого мало-мальски приятного мужика вздрагиванием и принятием стойки… а вдруг?

Нет, потерплю еще.

Следующий поклонник оказался и того страшнее. Ему было всего 52 года, русский, программист с явно придуманным именем Ленни. На фото стоял крепкий мужчина, в очках и с огромной рыбыной в руках, рыбак значит. Я не общаюсь с мужчиной при большой разнице в возрасте, не вижу смысла. Но этот писал и писал, уговаривал и настаивал. Я решила поговорить по телефону и поставить точки над и. Он перезвонил сразу и начал разговор на тему зачем вам старый, а я вот какой бравый. При этом он постоянно жевал что– то.

– Вы что, обедаете?

–Да, я же работаю из дома, поэтому когда хочу, тогда и ем.

– Зачем же вы звоните в это время?

– А что тут такого?– откусывая, видимо, очередной кусок, ответил кавалер.

– Воспитанный человек не стал бы этого делать, – все больше раздражаясь, заметила я.

– Да кто ты такая, чтобы мне делать замечания,– заорал в полном смысле этого слова Ленни.

Я положила трубку и занесла его номер в черный список.

Когда вечером зашла на сайт знакомств , там меня ждало страшное послание от него.

Ты сдохнешь, старуха! Ты сдохнешь еще в этом году,– писал этот маньяк.

С чего я должна была умереть, находясь в добром здравии, не знаю. И на экстрасеанса он не похож, на предсказателя тоже. Но слова– то сказаны, сбивающие с ног. Я сходила в церковь, поставила свечи за здравие, умылась святой водой и постаралась не думать о плохом. Но год еще не закончится, а вспомнить его слова придется.

В среду восьмого июня я получаю письмо, которое заставило меня задуматься. Мужчина и раньше просматривал мою анкету уже много раз, но ничего не писал, вдруг проснулся, или надумал, или решился, не знаю. Он был недурен собой, можно даже сказать красив, подходящего возраста с разницей в пять лет и, похоже, неординарной личностью. В своем профайле он писал, что нужна только медалистка, согласен и на серебряную медаль. Указал, что его пододеяльник в крапинку и пэйчек 820 долларов. Живет в Бронксе, считай, что на другом конце света, так разве меня когда-нибудь останавливало расстояние? Нет, конечно, жены декабристов в Сибирь за любимыми шли.

Когда же я прочла его послание, то задумалась еще серьезнее.

Оно гласило « Хорошо бы сходить в ресторан «Little Italy», потом в отдел женского белья «Victoria Secret» , где он постоит в сторонке. Добавлялось, «джинсы положу в машину». Вот так, решайте, дама, кроссворд.

То, что человек в первую встречу зовет женщину поужинать в красивом, недешевом ресторане, это было приятно. Но непонятно зачем он потащится в магазин женского белья, посмотреть какой размер у дамы? Да я и не пойду туда с незнакомцем. А про джинсы чего? Зачем их в машине возить?

Ответила, что я еще не была в столь прекрасном месте и это действительно здорово. Написала и номер телефона. Товарищ ничего не ответил ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу. Вот тебе и на, испужался , видно мужичок, что погорячился и траты посчитал.

Субботний день протекал тоскливо и тягуче. В четыре часа раздался телефонный звонок и мягкий мужской голос твердо произнес:

– Во сколько я могу увидеть вас?

Я оторопела от такого натиска. Ни здрасте, ни до свидания, сразу с места в карьер. Был уверен, что никто другой не позвонит и я жду лишь его звонок? Уверенный, это то, что надо.

–Так вы же живете за сто верст, вам езды два часа,– только и нашлась что ответить я.

–Вот ровно через два часа я и буду у вас под окнами, говорите адрес.

Я не стала называть точный адрес, дала перекресток улиц. Он положил трубку, тоже без лишних слов. Я кинулась в душ, потом перебирать наряды и обувь, крутить бигуди, времени было в обрез. Решила одеться так, как на одном из фото в джинсовый брючный костюмчик, купленный в Париже, и такие же босоножки.

За пять минут до назначенного времени он перезвонил и сказал, что припарковался чуть дальше. Я вылетела на улицу взъерошенная, как если бы в мои внутренности попал вентилятор. Пришла на этот оживленный перекресток, народ снует туда-сюда, никто на меня не смотрит. Где искать его машину, их тут видимо-невидимо, нервничаю, лица нет. И вот поворачиваюсь под чьим-то взглядом и вижу мужчину глядящего в упор голубыми как утреннее небо глазами и седой головой. Он чуть кивнул головой, что могло означать «Здрасьте» или «Следуйте за мной» и пошел через дорогу. Я за ним быстрым шагом. Он оказался выше среднего роста, сутулый, одет в светлые брюки и белую рубашку. Приятный во всех отношениях, сказала бы я. А когда он сел за руль и я увидела профиль, мое сердце начало биться чаще и его громкий стук дал знать, что Амур уже кружит надо мной.

Машина неслась быстрой птицей.Я не большая любительница высоких скоростей, но терпела, понимая, что это коронный выход мужчины. Он спросил о детях, я ответила, что они уже взрослые, а дочь живет со мной. Он тоже доложил, что имеет сына и дочь, и четырех внуков. Сказал, что разведен давно, больше 20 лет и живет один.

– А ты закрыл дверь в прошлую жизнь?– задала важный для себя вопрос я.

Он задумчиво покачал головой– нет. Это расстроило меня, но не насторожило. Мне казалось, что если я полюблю этого человека , ему уже никто не будет нужен. Наивная.

– А какова была тема твоего диплома?– задал, казалось бы, странный, вопрос он.

–О, я делала проект колонны синтеза аммиака с пластинчатым теплообменником и радиальной насадкой, – гордо выпалила я, зная, что это сложная техническая задача и мне есть чем похвалиться.

– Я каждый раз задаю этот вопрос женщинам,– вдруг засмеялся новый знакомый.

Меня как током ударило. Плохо сказал, так ведь еще и засмеялся при этом. Сердце тревожно затосковало.

–Ты думаешь, это приятно слышать?– резко выпалила я.

–Обычный вопрос,– только и ответил он.

Я притихла. Потом он начал вспоминать свои студенческие годы, своих родителей. Говорил, что мама умерла рано и ему пришлось пожить в интернате несколько лет. Я снова была поражена, ведь у него был отец и две старшие сестры,да и другие родственники. Евреи не отдают своих детей в приюты. Его отдали. Моя душа сочувственно застрадала.

– Мой отец и дед были шутниками. Их любимой прибауткой было «Клопов тебе полон дом»,– и он снова засмеялся.

Я не знала, что думать. Все шло не так как хотелось.

–А ты сам-то когда–нибудь жил с клопами, знаешь какой это ужас? И как же можно такого желать ближнему? – поразилась я до глубины души.

Он и не собрался отвечать, просто перевел разговор на другую тему.

Я сообщила, что собираюсь в отпуск и улетаю в Россию через 20 дней.

–Кто тебе разрешил?– вдруг сурово спросил он.

По сердцу будто махнули мягким перышком, ласково и приятно. Так вот и доехали до Манхеттена в разговорах, которые бросали меня то в пропасть, то в негу.

Мое бедное сердце хотело любить и быть любимым, а женское естество кричало, чтобы я не придумывала себе трудности, а отдалась на волю судьбы в руки этого голубоглазого незнакомца.

Он припарковал машину в Китай-городе, дал мне свою кофту, которых в машине обнаружилось две и мы пошагали в неведомый район, оказавшийся чудным местом, похожим на Московский Арбат.

–У тебя не только глаза сияют, но и вокруг них, я такого ни у кого не видел. – восторженно заявил он.

Я нравилась самой себе в этот момент, и неудивительно, что сияли не только глаза.Его глаза илучали в ответ сотни голубых искристых флюидов.

Мы шли близко друг к другу и волны взволнованной энергии перетекали из наших сердец навстречу…

Свернули на очередную улицу и вдруг оказались в торговых рядах Китай– города. У меня загорелись глаза, ведь мне нужны были сувениры для поездки в отпуск.

– Можно я забегу в несколько лавочек?– попросила умоляюще.

– Иди,– улыбнулся он и мне показалось, что он свернул сюда целенаправленно.

Здесь все нравилось: я трогала фигурки, смотрела брелки, ручки и тарелочки с американской символикой, молодежные тканевые сумки .

– Ты выбирай, не стесняйся, я заплачу,– сказал он, видя мое замешательство в выборе.

Рейтинг мужчины подскочил на неимоверную высоту. Чтобы вот так в первую встречу тратить на женщину деньги, это дорогого стоило. В итоге он заплатил 80 долларов и мы оба счастливые прошествовали дальше.

– А что ты имел в виду, когда писал, что джинсы будут лежать в машине?– не удержалась от вопроса я.

–У тебя в анкете написано, что тебя возбуждают джинсы.

Мы посмеялись над привратностями анкет. Там действительно есть вопрос « Что вас возбуждает». Я ответила «запахи и нравятся мужчины в джинсах».

За очередным углом и оказалась та самая Little Italy. Арбат, только без назойливых торговцев, хотя и здесь были несколько лавочек. Но в основном народ гулял, сидел в ресторанах на улице или в залах, улыбался и наслаждался жизнью. Мы выбрали столик на улице и получили меню. Ресторан не из дешевых, поэтому я изощряться не стала, чтобы не ввести в разорение друга и заказала осетрину на гриле с овощами, а Лев мясо и по бокалу красного вина.

Усевшись за столик, постаралась привести свои вздыбленные чувства в порядок и рассмотреть мужчину, глядя глаза в глаза. Теперь его лицо было другим, похоже, что внутри скрывалась непростая судьба и личность. Иногда его взгляд становился тяжелым и неспокойным и это заставляло мое сердце трепетать и чувствовать себя маленькой птичкой, попавшей в силки охотника.

Во время еды мы разговаривали и я обратила внимание, что у него в уголке рта задержалась хлебная крошка. Он не замечал. Тогда я взяла салфетку и перегнувшись через стол, смахнула ее. Я даже не могла предположить, что такое обычное действие вызовет в его сердце бурю восторга.

– За мной никто и никогда так не ухаживал, – скажет он.

Потом он повез меня смотреть на корабли, на ночную реку Гудзон и пролетали часы, которые казались для нас минутами. Лишь в полночь мы оказались у моего дома.

Расставаться не хотелось.

Я что-то рассказывала и произнесла фразу:

–Я как порядочная жена....

–Повтори еще раз эту фразу,– вдруг попросил он. Я растерялась и повторила, не зная, что ждать в ответ. Некоторые мужчины не переносят разговоров о прошлой жизни женщины.

– Вот, вот, именно жена. Знаешь, ты совершенно не подходишь на роль подруги или любовницы, только на роль жены.

Сказано без улыбки. Каждая женщина мечтает услышать подобные слова. В мои уши вливался благословенный елей, которого я не слышала уже много лет. Надо ли говорить, что он растопил последние сомнения.

Я поблагодарила за чудесный вечер.

–А поцеловать?– улыбнулся он.

Я чуть придвинулась и он крепко прижался к моим губам закрытыми губами. Пионерский поцелуй. Слегка разочарованная, забрав пакет с подарками, пошагала домой. А он поехал к дочери и внукам в Нью Джерси.

На следующий день я была приглашена в ресторан на день рождения знакомой. В пять вечера раздался телефонный звонок, который я, как ни странно, услышала сквозь звуки музыки.

–Ты где? – без обычных приветствий спросил Лев.

–Я в ресторане на Брайтоне, празднуем день рождения приятельницы.

– Я через час буду, скажи, куда подъехать.

Адрес я, конечно, назвала, удивившись звонку, так как он говорил , что вернется домой лишь в понедельник. Значит изменил для меня планы, приятно.

Встретились, повез к океану неподалеку. Поставили машину и пошли по берегу. Я взяла его под руку и щебетала птахой весенней. Через час разгуливаний, он чуть отодвинулся и кивнув «нет», дал знать, что под руку он идти не хочет. Я то, дурища, подумала, что, возможно, он возбуждается от прикосновений, но все оказалось гораздо проще. Он вообще никогда не ходит за руку или под руку с женщиной. Я почувствовала себя стопудовой гирей, которая висела на нем целый час . И затосковала. Для меня чувствовать человека очень важно. Я и сама должна получать прикосновения, не зря ведь старинная русская поговорка есть «Баба щипком жива». Кому-то нужно, чтобы его все время хвалили и поддерживали, кому-то, чтоб помогал в домашних делах, а вот кому-то нужны прикосновения. Я читала статью-исследование счастливых пар, проживших более 50 лет вместе, так те признались, что они лишь тогда были удовлетворены жизнью, если муж или жена дотрагивались 8-10 раз в день. Где-то тронуть за плечо, где-то за локоток, прижаться во сне, чмокнуть утром. Вот и я очень нуждалась в этом . От Льва прикосновений мне не дождаться. Грустный вывод, но ведь еще не вечер, -снова успокаивала себя я.

Он отвез меня домой и мы расстались поцелуем в щечку. Я говорила, что очень занята на работе и прихожу никакая, подразумевалось, что встретимся в выходные. При таком дальнем расстоянии каждый день не наездишься.

Мы обменялись имэйлами и я уже с утра в понедельник настрочила ему письмо

Здравствуй милый.

 Как спалось? У меня все хорошо.

Тебе прекрасного настроения, хорошего дня

Целую...........

Когда же открыла почту в обеденный перерыв на работе, то все мое существо возликовало и я готова была броситься пешком за тридевять земель или растаять от нежности.

–Where are you?

My lips are dry!

I don't like it.– писал он.

А конце дня позвонил и сказал:

– Мне сказали, что тебя сегодня похитят.

Я растерялась, никак не могла привыкнуть к его мышлению.

–Прекрасно!– улыбалась я.

Итак, принц на сером авто подкатил к дверям офиса и женщина, ждущая любви, устремилась в новую жизнь, очертя голову.

–Знаешь, я приехал вчера к дочке весь в эмоциях и говорю, я сегодня, наконец, встретил женщину, которую искал всю жизнь.

–Ой, не обольщайся,– сказала она мне.

Я представила, как она нахмурилась и махнула рукой. Неприятно.

Мы приехали в Бронкс, район, где основная масса жителей темнокожие и белый человек на улице выглядит странно. Но прекрасные высотные здания, клумбы с цветами, красивое место. Двадцать четвертый этаж, страшно. Мы вошли. Квартира просторная, немного пыльная, много всяких полок и шкафчиков, с камнями, альбомами и книгами. Вообще обстановка меня удивила и насторожила, везде чувствовался аскетизм, полки и столы угловатые, словно школьная мебель лишь слегка покрытая лаком. Мне всегда казалось, что в доме с мебелью под старину жить гораздо теплее и уютнее.

Я прошла и села в кресло. Он из коридора, разглядывая, с улыбкой:

– Ты хорошо здесь смотришься.

Не знаю, как я смотрелась, но было действительно страшно. И незнакомый совсем мужчина с неординарным поведением, и район необычный. Но в воздухе кружила и властвовала химия, будто сошлись два полюса и скоро, сомкнувшись станут одним целым.

Лев принес початую бутылку коньяка, фужеры, коробку конфет и лимон на блюдце. Посредине комнаты стоял маленький квадратный столик из белого дерева, вокруг него мы и сели. Внутри меня бурлил вулкан, готовый снести все на своем пути. Мужчина был сдержан, лишь его совершенно голливудская улыбка рассказывала о его внутреннем состоянии.

Мы выпили за встречу буквально по капельке, потом за здоровье. И его руки потянулись за моими и нежное сильное объятие заставило забиться наши сердца в едином бешеном ритме.

–Идем,– резко сказал он и пошел в спальню. Это была просторная светлая комната, с

большой кроватью и комодом.

– Будь как дома,– сказал Лев и ушел в ванную, захлопнув дверь.

Я разделась в одно мгновенье, оставшись в белье, и легла в кровать, натянув простынь до подбородка. Пружины старого матраса больно впились в ребра гостьи.

Открылась дверь и вошел совершенно голый мужчина, на губах которого гуляла безумная счастливая улыбка. Я очень испугалась именно этой странной улыбки, и подумала, что тут и пришел мой конец, а дочь даже не узнает, где я .Но он прилег рядом, тоже укрывшись, и я понемногу успокоилась, видя, что никто меня убивать пока не собирается.

Поразило все: и то, что он так беззастенчиво появился перез незнакомой женщиной, хотя Апполоном не был, наоборот, весь его живот был искромсан швами, огромными и уродливыми, а сутулось, уже напоминала горб.

Он начал говорить, видя мое удивление, что перенес в прошлом году четыре операции по поводу рака аппендицита и еще чего-то.

–Если ты сумеешь меня восстановить, чтобы я навалился на женщину сам , это будет отлично.

–Господи, что это значит,– тряслась я осиновым листом.– Он что, еще импотент что ли? Ну куда меня занесло, мамочки родные.

Однако мало-помалу, тела наши слились, и нежность моя рекой потекла ему навстречу. Иногда он вдруг орал на меня, что я делаю не так и мне было стыдно за его хамство, и за себя, что не научилась к своим годам ничему , и хотелось спрыгнуть с кровати и убежать, куда глаза глядят. Но зерно любви уже посеялось в моем бедном сердце и привязало меня к этому мужчине крепким канатом.

Будильник прозвенел в шесть утра, я первая слетала в душ, оделась, кое-как привела себя в порядок, так как косметики с собой не было, а милый уже готовил завтрак на стол. Он вышел из душа, мы позавтракали, болтая как давно женатые супруги. Было легко на душе, в воздухе плавало ожидание большого счастья.

Перед выходом из дома он протянул мне ключи от квартиры

–Возьми ,– сказал он. Это был широкий жест доверия и сердце мое таяло и таяло, грозясь расплавиться совсем.

Лев отвез меня к станции метро, спросив:

–Что купить на ужин?

Я оторопела, никак не предполагая, что вечером увидимся вновь.

–Купи мяса, фарш, или рыбы, что хочешь, я приеду, приготовлю.

Чмокнув меня в щеку, он умчался на работу, а мне предстояло два часа трястись в вагонах метро еще и с пересадкой на другую линию. Народ ехал на службу, кто-то читал, кто-то наводил красоту, кто-то завтракал здесь же, яблоку было упасть негде. Хорошо, что это была конечная остановка и я успела занять место.

Ровно в девять, встрепанная как общипанная курница, я появилась дома, еще раз умылась, переоделась, подкрасилась и понеслась вприпрыжку на работу, благо офис находился в десяти минутах ходьбы.

Лев позвонил мне четыре раза за день, что меня несказанно радовало, хотя и отвлекало от работы. Сердце пело торжественную песню.

Еле дождавшись конца рабочего дня, я снова сидела в вагоне метро и отсчитывала станции-километры до встречи с милым.

Вечер был чудесным, совершенно семейным: с вкусным ужином, страстной ночью и ощущением нескончаемого медового месяца.

Помчались дни с телефонными звонками письмами, мы не могли дождаться вечера, чтобы быть вместе..

Лев жил страстью и не скрывал этого, так же как и я. Это мешало мне работать и пришлось отправить сдерживающее послание..

rabotai, miliy!!!!!!!!!!!!!!!please............

I am with you , in my heart, in my mind

have a great day,

till evening

Лев буквально после первой ночи стал говорить, что любит меня. Мне были непонятны его чувства, разве можно полюбить вот так сразу. Говорил, что искал именно такую и вот нашел, значит можно и сразу. Мои эмоции тоже били через край, я думала о том, что не помешало бы быть поскромнее и не набрасываться так на мужчину. Но одно думать, и совсем другое исполнять. Флюиды желания и любви летали пчелиными роями и притягивали нас друг к другу и было не оторваться.

Мне не хватало сна, я ходила с черными кругами под глазами, но зато с сияющими счастливыми глазами. Он стал называть меня женой и повторял это сладкое желанное слово часто, видно было, что оно радостно и для него.

Мы занимались любовью по два три раза в сутки будто были молодыми людьми, которые встретились после долгой разлуки. Он умел поразить меня неожиданным поступком, который кидал меня в агонию страсти. Собираясь рано утром на работу, он мог уже совершенно одевшись, вдруг резко обернуться ко мне и я падала в кровать от вида одетого мужчины с членом, дыбившимся из расстегнутой ширинки.

Однако вместе с безграничным счастьем, которое я получила, стрелы боли впивались в мое сердце буквально каждый день. Лев часто вспоминал свои прежние привязанности, и не стесняясь мог говорить даже об интимных моментах в их отношениях. Из-за одной из таких подружек он даже развелся со своей женой, чтобы любовница тоже смогла приехать в Америку. Имя Марина уже через неделю я слышать не могла. Сердце обливалось кровью, а он только посмеивался. Очень часто вспоминал в разговоре и в постели свою бывшую жену и сколько бы я ни просила забыть о других дамах и не упоминать их имена, его это не останавливало. Великого мачо несло по волнам . Наконец терпение мое кончилось и я заорала дурным голосом:

–Пусть твоя жена хоть сто раз будет святая, но при мне не смей больше произносить это. Зачем тогда я здесь?

Он притих. Потом выключил свет и жалобно сказал:

–Не бросай меня, Катюша.

Я и не собиралась этого делать, только сделала печальный для себя вывод, что безоблачного счастья здесь не жди.

Приехав вечером, я увидела в вазочке три чуть живые белые розы, его, одетого в черное и немой вопрос-ожидание в глазах. Пока я переодевалась, мыла руки, он ушел на балкон, сел в кресло-качалку и закурил, хотя уже много лет не далал этого. Страдание, вот что это означало. Я перемяла в душе будто тесто все его Марины, Валентины, Полины, Вики… и решила не думать о плохом. Постараться, по крайней мере. Мир был восстановлен.

Теперь я видела его непростой характер, его резкость и даже хамство, его эгоизм, но было поздно. Я влюбилась по уши.

И еще меня удивляли его замечания. Где бы мы ни гуляли, он вдруг указывал на человека, мужчину или женщину, вполне обычного вида и говорил, вот он(она) шизофреник.

–Как ты можешь так определить?

–Я вижу.– обычно отвечал он.

Это давало мне повод для размышлений невеселого характера. Он пояснил однажды, что имел многолетние отношения с дамой, которая оказывается состояла много лет на учете, а он даже не догадывался. Говорил, что все время нервничал с ней, а теперь ему так хорошо со мной, что даже не верится, что так бывает.

Говорят, скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты. Я спросила, есть ли у него друзья.

–Нет, в общем-то,– ответил он. Это тоже несказанно удивило меня, ведь он живет здесь уже 18 лет, работает, люди вокруг. Странно. В беседах и общении человек раскрывается и я хотела этого. Лев позвонил какому-то бывшему коллеге, поговорил, намекая на приглашение в гости, но тот товарищ вяло пообещал как-нибудь встретиться и все. Тогда я решила взять инициативу в свои руки. Позвонила своей приятельнице Танюшке, они с мужем имели дом в горах Поконо. Мы мило пообщались и я сказала, что теперь имею друга с машиной. Таня обрадовалась, потому что у них пока своего автомобиля не было, Саша не хотел садиться за руль. Таким образом мы были тут же приглашены на выходные в горы.

Лев тоже радовался предстоящей поездке. В конце рабочего дня пятницы он заехал за мной, потом за Таней с Сашей и, нагрузившись продуктами, мы помчались в горы. Трасса, как обычно, в пятницу была загружена и поездка заняла почти три часа, вместо полутора-двух ожидаемых. Ехали в разговорах, общение было приятным. Таня рассказывала, что когда они познакомились, Саша не сказал ей ничего о доме в горах. Уже после месяца знакомства предложил съездить в горы. Она подумала, что к друзьям. Стала собирать простыни, полотенца....

–Ничего не бери, там все есть, – сказал он без тени улыбки. Когда они подъехали к двухэтажному дому, Саша достал ключи и посветил фонариком на дощечку с именем владельца. Там стояла его фамилия. Таня чуть в обморок не упала.

–А почему ты мне раньше не говорил, что у тебя есть такой прекрасный дом?

–Я хотел видеть, что ты любишь меня, каков я есть, а не за то, что у меня есть дом.

Я от всей души порадовалась за Танюшку и чуть-чуть позавидовала белой завистью, потому что домик в горах был моей заветной мечтой.

Эти два дня и две ночи, проведенные на природе стали лучшими в моей жизни за последние много-много лет. Мы как-то сроднились с Левой и ночи были чудесными. Только теперь он вел себя раскрепощенно и я впервые почувствовала себя с ним дествительно удовлетворенной женщиной. Значит все будет распрекрасно, думала я.

Подошло и время отпуска, я улетала в Россию к сыну и внукам на две недели. Мы договорились, что он будет звонить и писать на имэйл. Дала все телефоны, где рассчитывала быть буквально по дням.

Полет прошел нормально: читала толстенную книгу, смотрела кино, думала о любимом. Я планировала побыть в Москве пару дней с подругой, потом ехать к внукам в Самару . При встрече Валя мне сказала, что был странныйй телефонный звонок сегодня. Мужской голос без всякого приветствия спросил:– Самолет из Нью-Иорка уже приземлился?

Она извинилась, что он ошибся номером и положила трубку, и лишь потом поняла, что, вероятно, звонил мой друг.

Да, Лева при столь строгом отношении ко мне, досадливо морщился, если я произносила слегка нелитературное слово, сам же никогда не здоровался. Пришлось изворачиваться и объяснять, что товарищ необычный, иногда может и не поздороваться.

Проболтали полночи, на другой день погуляли по Москве и я поехала поездом в Самару. Не люблю этот город, но деваться некуда, там живут мои дорогие человечки– внуки. История с телефонным звонком повторилась. Дочь сказала, что кто-то звонил и спросил, как там гости, можно ли их услышать. Она подумала, что ошиблись номером и вступать в разговор не стала. Тоже лишь потом поняла, кто это был.

Я поняла,что нужно предпринять меры, иначе эта песня так и будет меня сопровождать весь отпуск, и какое же мнение мои родные и друзья составят о моем друге. Так как звонок не повторился, а сама позвонить я не могла, я отправила письмо.

Левочка, пожалуйста здоровайся  и представляйся, что звонишь из Нью Иорка, и спрашивай Екатерину Ивановну, а то весь народ в легком шоке – и подруга из Москвы, и дочка. Ладно, мой родной? Такой разговор без приветствия понятен только нам с тобой........ мы не прощаемся и не здороваемся, потому что постоянно думаем друг о друге, а посторонние люди тут ни при чем, правила приличия существуют.

Пожалуйста не обижайся. Вчера плохо было слышно совсем.......Сегодня будем дома вечером, можешь позвонить на домашний ,как обычно в твой перерыв обеденный.

Целую тебя мой хороший и жду, когда смогу обнять тебя и увидеть твои сияющие глаза.

На следующий день он прислал ответ.

[битая ссылка] http://www.ismacs.net/singer_sewing_machine_company/manuals/singer-slant-shank-503-sewing-machine-manual.pdf

это описание  швейной машины

есть идея купить такую же на е-бай

она там в хорошей кондиции и полностью укомплектована

стол нужно отремонтировать и будет чем развлекаться перед сном зимой

Я ответила, а куда будем девать наши две существующие? или склад устроим, ласточка моя?

Так приятно, что ты думаешь о длинных зимних вечерах,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,Целуюююю

Значит он планирует совместную жизнь, если говорит о длинных зимних вечерах, я была счастлива.

Потом пришло еще письмо.

Сейчас бы набрал тебя но листок с телефонным номером остался в машине.

Был дождь июльский.

Наверно берегу себя  – для нас.

Моя Катя, родная.

Эти слова залили нежностью всю вселенную.

   Дни отпуска пролетали с быстротой космической ракеты. Деньги таяли также быстро. На карточке оставалось еще пятьсот долларов и я рассчитывала, что этой суммы как раз хватит для безбедного завершения отдыха. Но просчиталась. Банкомат отказывался выдавать купюры, и другой, и следующий. Счет заблокировали. Я пробовала звонить в Американский банк, но там сказали, что по телефону такие дела не решаются. Вот я растяпа, не прупредила, что уезжаю и буду снимать деньги в другой стране. Написала Левочке, попросила, чтобы он еще перезвонил им. На что он ответил, что звонить совершенно бесполезно и выслал 400 долларов. Я была ему безгранично благодарна..

Следом пришло письмо:

TAKE A REST

BECAUSE YOU SOON SHOULD DO CONTINUOUS MARRIAGE LIFE.

IT IS HARD WORK

Нет, мой хороший, для меня жить с тобой– очень хорошо и здорово, а совсем не трудно. Ухаживать за любимым человеком, готовить для него, стирать , помогать во всем – это радость.Какое счастье, что есть ты у меня. Что есть тепло в моем сердце и есть чем жить.

думаю о тебе, жду тебя, мой Лева.....

I'm in love with you. MY Katya,– ответил он.

Добрый вечер мой родной.

Как ты далеко!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!1

Хорошо так посидели с родственниками вчера, вот только проводили.. Завтра с утра снова в путь.

Что делаешь ты вечерами?

Я уже не верю, что ты где-то действительно есть..................Скучаю по твоему смеху и сиянию глаз

Целую, люблю тебя.

«I LOVE YOU» – IT'S WORDS ONLY FOR THE DARK TIME…

FOR ANOTHER TIME IT'S NOT TRUE

LET'S BELIEVE ME.

А что же говорят днем?

грустно.............. но ты мне и днем говорил...................а теперь будешь только ночью?

На этом, грустном для меня письме, мой отпуск и закончился. И летела я в самолете, улыбаясь и ожидая горячую встречу.

Милый встретил в аэропорту. Он всегда делал все не так, как обычные люди. Он не шел навстречу с букетом цветов и не улыбался и обнимал при этом. Нет. Он стоял в сторонке и наблюдал мои метания, и лишь потом позвонил и сказал ну, посмотри налево . Даже небритый, мда.

Поехали ужинать в итальянский ресторан в Квинсе. У меня было одно желание упасть спать, а он уплетал за обе щеки. Потом поехали к нему домой, решили, зачем везти вещи в Бруклин, все равно я практически живу с ним. Он рассказывал, что звонил сестрам в Германию и они настоятельно зовут его в гости. Лева сказал, что приедет со мной.

–Ну уж нет, -ответила средняя сестра,– нам никакие твои дамы не нужны, не собираемся тебя делить ни с кем.

Он говорил это с легкой улыбкой, может не осознавая как это ранит меня. Хотя вряд ли, он должен был это понимать, и его улыбка была защитной реакцией, я думаю. Еще он сказал , что хотел познакомить меня с дочерью, на что та ответила:

– Ну папа, как ты ее к нам приведешь, что мы скажем девочкам ( внучкам 10 и 12 лет) ведь к нам их бабушка приходит.

Странная позиция. Девочки уже большие, и должны понимать, что дедушка живет отдельно уже двадцать лет и имеет право на собственную личную жизнь. Сердце мое сжалось, неужели впереди меня ждут серьезные проблемы?

В один из дней, я положила ему на стол 400 долларов, за долг, что он присылал мне. Лева аж взвился:– Вот поэтому у нас ничего и не получается. Забери.

Что не получается и почему? Для меня это непонятно и это хуже всего.

Лева много говорил о чувствах, мне это не нравилось,  ну может просто соскучился, раньше сам не любил пустые разговоры.....

Говорил, что его никто никогда так не любил и если сложить вместе всех его любовниц и еще умножить на сто, то и то не получится одна Катя. Высокая оценка. Однако это не мешало ему вспоминать ту же Марину частенько.

Он предлагал составить резюме и поискать работу для меня в его районе. Я согласилась, но шагов никаких не предпринимала. Он так страстно горел, надолго ли этого огня хватит, а я потеряю хорошую работу и коллектив, что я буду делать тогда? Я могу надеяться лишь на саму себя. Говорил, что неподалеку есть медицинский офис с русскоговорящим врачом и нужно туда сходить насчет работы. Нужно бы, отвечала, но не шла. Страшно терять, то, что имеешь. Его семья меня не принимает, и все выходные он там, то у дочери, то у сына.

Он все также часто упоминал слово «шизофрения» и меня это беспокоило очень. Порой мне казалось, что он тоже не совсем нормален.

Дни, когда я ночевала дома редки, обычно это понедельник, когда возвращаться приходилось после восьми вечера. И тогда мы перезванивались или писали друг другу. На одном из сайтов увидела чьи-то чудесные нежные слова и не удержалась, чтобы не отправить их милому.

Левочка, это писала не я, но испытываю те же чувства.......

"Мне хочется что-нибудь приготовить для тебя, и только для тебя, с любовью. А потом смотреть как ты это ешь.

        Хочу сходить с тобой в баню. Я люблю смотреть как ты получаешь удовольствие. Такое оно у тебя настоящие и неповторимо оригинальное всегда. Что даже моей фантазии не хватит на то что бы представить тебя после бани. Хочу на это посмотреть – на тебя после бани. На твои затуманенные глаза от удовольствия.

         Хочу плавать рядом с тобой. Потому что вода доставляет тебе неописуемый кайф. Хочу услышать, как ты оказываешься в воде. Все возгласы и звуки поймать сразу и насладиться вместе с тобой.

         Хочу заняться с тобой сексом. Хочу утонуть не в тебе и не с тобой. Хочу утонуть в бесконечности, в  той в которую только ты меня можешь привести. А потом смотреть на тебя и удивляться, что ты такой есть.

         Хочу слушать, как ты разговариваешь по телефону, и думать, слава Бог,у что это не я на том конце провода. Слышать, как твой голос от холодного до безразличного, от делового до снисходительного, от мягкого до глубокого меняется и меняет всё вокруг, и скорее всех меня. И потом, чтобы ты улыбнулся и назвал меня по имени.

         Я хочу стоять в аэропорту и ждать тебя. И чтобы сердце стучало бешено, и  чтобы думалось только: ну, где же ты. А потом ты – такой единственный и больше никого рядом, а только твоё движение настолько легкое, отточенное, что кажется всё остальное нелепым. И твоя улыбка. И чтобы только для меня эта улыбка.

         Хочу идти рядом с тобой, и чтобы ты взял меня за руку. И эта теплота ладони и жесткость. И чтобы хотелось убрать руку, и было невозможно.

         Хочу уткнуться в твоё плечо. И просто подышать тобой. Настоящим, большим, спокойным, уверенным. И чтобы голова закружилось и не нужно было никуда идти. Ты пахнешь свободой. Хотя не думаю, что ты состоишь из неё.

         Хочу, чтобы ты подошел ко мне сзади, обнял, и просто стоять с тобой так. И чтобы ни слова, потому что нет ничего лучшего, как  слиться друг с другом,  не видя глаз.

         Хочу проснуться ночью и увидеть тебя рядом,  и не умереть от счастья, а дожить до утра.

        Хочу чтобы у тебя было в этой жизни всё, что ты захочешь.Так хочется, чтобы у тебя было всё, и я. "

Если бы мне сказали такие слова, я бы наверно растаяла в воздухе как предрассветный туман. Он не ответил ничего.

В конце месяца возвращалась дочка из отпуска. А в Нью Иорке объявили штормовое предупреждение и ждали ураган и может быть наводнение. Я решила уехать к Леве на 24-й этаж, а дочь к подруге. Правда при этом она бурчала громко, что я ее бросаю и еду к мужику. Мне такие заявления были непонятны , она взрослая 35-летняя дама, что ж я ее за ручку водить с собой должна. Это даже неприлично для нее. Расстались в очень натянутых отношениях.

За день до урагана аэропорты закрылись и  транспорт не ходил уже с 12 часов дня, Я ехала к Леве рано утром, Манхеттен стоял пустой, страшно, людей нет нигде, и проезд везде бесплатный, даже в автобусе где обычно 5,50. Будто война, не дай Господи.

Эвакуироваться предлагали нескольким районам и госпиталям. Не знали, что делать, наша квартира на Брайтон Бич, там океан рядом. Сообщили в новостях, что наш район только засыпало песком совсем немного. А в Бронксе выл ветер и лил дождь. Болело сердце, выпила корвалол, не помогло, пришлось принять валидол. Боялись, что будет отключено электричество. Мосты закрыты, как поеду на работу, и будем ли работать не знала. Мы с Левой смотрели кино в компьютере, одно за одним и занимались любовью, как перед концом света.

Все отделались легким испугом, шторм не состоялся, ураган пронесся мимо. Я поехала на работу. Дочь бастует, разговаривать не хочет. И с Левой тоже начало твориться что-то странное. По ночам он отодвигался от меня на самый край, я даже беспокоилась, как бы он не упал. Ходил задумчивый, неразговорчивый. Мне даже порой казалось, что я лишняя в его квартире. Но это ощущение приходило поздно вечером и никуда уже не уедешь из такого далека. Ощущение не из приятных. Дома с дочерью обстановка не лучше, я в западне, больно до слез. Плакала только в душе, там не слышно.

Однажды ночью проснулась от того, что он сильно трясется. Лежит на спине, вытянувшись в струнку и сильно трясется ногами в сторону-вместе. Ужас обуял меня. Я тихонечко позвала его по имени, но он не слышал. Тогда я начала читать про себя молитву Отче наш. Он глубоко вздохнул и притих. Потом повернулся на бок и засопел тихо. Кое-как успокоившись, уснула и я.

Ему нравилось будить меня, просто включив свет посреди ночи, и начиная шебуршать страницами. Я обычно просыпалась, прижималась к его боку и просила:

–Давай, слушаю.

А слушать я должна цитаты великого грузинского( армянского) философа древнего. Не знаю, но по-моему, этот философ был ненормальным. Я не могла понять практически ничего и никогда. Лев с выражением читал полстраницы, потом выключал свет, можно спать.

Следующие три дня я ночевала дома, он находился в депрессии.

–Ты приедешь сегодня полечить меня?– негромко спросил он по телефону.

–Приеду,– с облегчением отвечала я.

Вечером после ужина я спросила о его состоянии и почему он от меня шарахается и трясется ночью.

У него глаза округлились:

– Ты чего себе понапридумала? Ну, два дня  мне было нехорошо и все.

Говорил, что со мной нет проблем и нервов, есть озабоченность, как найти дорогу к его детям, в отношении меня. Сказал, что восхищается и удивляется мной,  как я веду себя дома, что у меня через две минуты могут появиться готовые котлеты на столе или отбивные за десять минут. Ты метеор, смеялся он. И еще говорил, что если бы ему раньше сказали, что существует женщина с такими качествами, как у меня, ни за что бы не поверил.

Ну и слава Богу, что все так.

В пятницу после работы встретились опять в Манхеттене и гуляли до ночи пешком, машину припарковали, там неделя высокой моды, так интересно все, да и вообще везде красота, и жизнь прекрасна.

В следующие выходные поехали в гости к его двоюродному брату. Дорога заняла более двух часов туда, а обратно и того больше. Я была расстроена новостью, полученной утром. Оказывается он едет вместе с внуками и бывшей женой в Доменикану. Я была в шоке, но он сказал, что путевки куплены еще в марте, когда мы были незнакомы. Я переживала и милый был тоже не в духе. Причина его мрачного настроения была мне совершенно непонятна. Он даже не разговаривал, что было совсем несвойственно для поездки за город. Машину гнал, будто она ракета, а не автомобиль, и сколько я ни просила сбавить обороты, он молчал и жал на газ. На обратном пути мои нервы не выдержали и я прямо на ходу перелезла на заднее сиденье.

Там сжавшись в комочек и молясь об успешном заверешении пути, задала вопрос, внезапно пришедший на ум..

–А вы в одной комнате спите с женой на отдыхе?

–Да,– коротко ответил он.

Его ответ был равносилен нокауту. Как же так?

Меня словно размазали по стене. Я вжалась в кресло и горе вместе с ужасом, превратившиеся в моем воображении в страшное существо, охватили меня своими щупальцами. Когда вошли в квартиру, я сразу ушла в спальню и не выходила. Через 10-15 минут он буквально ворвался с темным лицом и немым вопросом на нем. Я гладила его рубашки. Показала язык и отвернулась. Просветлев, вышел также молча. Может он подумал, что я собираю вещи? В тот момент таких мыслей еще не было.

За неделю острота новости о поездке сгладилась. Был вечер пятницы. После вкусного ужина Лев улегся на диван, места на котором для меня не было, а развернуть эту «книжку» он и не думал. Я подтащила поближе плетеное кресло-качалку и уселась рядом.

-Вот сколько мне дней рождений пережить нужно за год?– сам себе с улыбкой задал вопрос он. – Вроде бы все закончились.

И он начал перечислять эти даты  своих близких родственников,  начиная с марта, когда родился сам.

Вспомнил всех, потом, встрепенувшись, сказал:

– О, Валентину забыл.

Сказал, как пулю выпустил .

-Ты еще и Катерину забыл,– с горечью сказала я и, встав с кресла, ушла в спальню.

-Катюша, да с тебя все начинается,– пытаясь сгладить свой промах, прокричал он вслед.

Но стало ясней ясного, что  меня в его жизни нет. Все эти страстные объятия не стоили и ломаного гроша.

Я пыталась читать, буквы не хотели складываться в слова, пробовала вязать, рисунок сбивался ряд за рядом. Заболел зуб. Он ныл и ныл, как надоедливый соседский ребенок и не было никакого сладу.

Среди ночи он спросил:

–Ты спишь или болеешь?

–Сплю.

Короткий секс и он отвернулся, засыпая.

Рано утром попросила:

– Отвези меня к стоматологу.

-Может дотерпишь до понедельника и пойдешь к своему врачу?

-Не собираюсь мучиться еще двое суток, -буркнула я,чувствуя себя несчастной до глубины души.

Мы сели в машину и поехали туда, откуда я могла уже никогда не вернуться.

–Ты там надолго?– спросил он.

–Наверно час,– ответила я, понимая, что вопрос задан просто для проформы.

Несмотря на субботний день, клиника неподалеку от моего дома работала. Принимала доктор женщина лет 35 или чуть старше. Она переспросила :

– А может вы до понедельника дотерпите и пойдете к своему врачу?

Я удивилась странности задаваемого вопроса и ответила:

-Но вы ведь тоже врач, я доверяю вам.

Болело где-то под коронкой  в районе зуба мудрости. Врач обследовала область боли и ввела укол с анестезией. Предполагалось распиливание коронки, удаление моста, а там уж по ходу выявленной картины.

Спустя пятнадцать минут, выяснилось, что заморозка не действует совершенно и доктор ввела дополнительную дозу обезболивающего средства. Десна мгновенно превратилась в глыбу бесчувственного льда.

Доктор сломала уже пять буров, а коронка все не поддавалась. Хорошо была сделана, на совесть.  Доктор нервничала.

Внезапно у меня   резко потемнело в глазах, потек ручьями пот, жестокая судорога свела грудь. Махнув рукой, чтобы доктор прекратила пилить, я села и, налив в стаканчик воды, пробовала пить. Вода выплескивалась, руки тряслись, грудь разрывал страшный кашель.

-Зачем вы встали? Вот вам и стало плохо,– принялась отчитывать ее врач.

-Так я и встала, потому что у меня потемнело в глазах, возник какой-то сильный страх, и если бы я не встала, я чувствовала, что просто умру.

Мне дали понюхать нашатырный спирт, смочила лицо водой из того же стаканчика, стало чуть легче.

-Почему я кашляю?-испугалась я.

-Наверно вы простудились,– отвечала неприязненно врач.

-Да я пришла к вам совершенно здоровая. Мне очень жарко, я вся в поту, – пробуя снять кофту, сказала я.

-Оденьтесь, -закричала на меня медсестра, – у нас здесь мужчины ходят.

Испуганно поморгав, чувствуя себя совсем уж нахлебницей,пришедшей просить милостыню у богатой тети, я натянула кофту и присмирела.

-Что будем делать?– переждав приступ кашля, спросила врач.

-Не знаю, если вы считаете, что можно продолжать, то давайте. Мне уже лучше.

Я чувствовала себя виноватой в произошедшем

–Может я закрыла глаза, теперь не буду закрывать.

И доктор приступила к распиливанию вновь. Через несколько секунд темнота навалилась на меня и новый  страшный приступ вновь схватил меня в свои лапы. Хриплый громкий кашель рвал легкие. Обильный липкий пот покрыл все тело, руки ходили ходуном, в ушах звенел набат и хотелось вырвать.

Вот теперь испугались все. Доктор закричала :

– Срочно звоните 911, быстрее, быстрее!!!

Я, позвонила дочери,  попросила принести футболку, и  сказала, что наверно умираю. Раздеться мне так и не дали.

Дочь, жившая рядом прибежала так быстро, будто стояла за дверью, следом за ней вошли два крепких молодых медбрата. Они сняли кардиограмму, измерили давление и предложили немедленную госпитализацию.

Я сказала, что совершенно здорова и никогда не болею, что это все пройдет, но меня никто не слушал. Врач же, отведя дочь в уголок, убеждала в необходимости ехать в госпиталь.

Меня усадили в кресло-носилки и закатили в машину. Дочь поехала вместе со мной.Я позвонила Льву.

–Ты где?

–Далеко,– ответил он.

–Меня везут в госпиталь, мне совсем плохо.

–ОК, звони, скажешь куда отвезут,– ответил он.

*************

В приемном отделении долго выспрашивали, как это случилось, где тот доктор, который делал анестезию, что вводили. Я ответить по сути не могла, доктор со мной не приехала, что вливала– тоже покрыто мраком.

Подключили к аппаратам, брали кровь, заполняли бумаги. Снова кашляла на разрыв и тревожно выспрашивала медсестру:

– Леночка, почему же я так кашляю?

-Вы простыли наверно.

Никто не хотел услышать, что я пришла к дантисту совершенно здоровой.

Вся эта процедура тянулась достаточно медленно, так как приемное отделение было заполнено вновь поступившими под самую завязку.

Я попросила дочь, чтобы та сообщила Льву, где мы находимся. Сама боялась нервничать. Он выслушал, сказал, что сейчас приедет. Но сколько бы я не ждала, его следы затерялись до самого позднего вечера. Это мучило меня, так хотелось, чтобы он был рядом и сочувствовал мне также, как толстой старой соседке по кровати сочувствовал муж. Увы. Хорошо, что дочь рядом.

В госпитале пока делали разные измерения, я попросилась в туалет. Мне дали утку, но в конце «процесса» живот свело судорогой и я начала отключаться. Слышала только, как кричит дочка, что пульса нет. В глазах потемнело, навалилась страшная тяжелая темнота. В эту минуту мне хотелось только одного, что все быстрее закончилось. Запищал монитор, сердце остановилось.

Очнулась в окружении шести дюжих мужчин, одетых в странные желтые прозрачные халаты. Оказалось, реанимационная бригада.

В стороне стояла дочь, заплаканная и несчастная, еще толком не пришедшая в себя от картины смерти матери. Такое пережить нелегко. Она не знала, что переживать придется еще раз.

-Не плачь, видишь,мама жива. Да, была остановка сердца, теперь все хорошо,– успокаивали ее медсестры.

Я лежала безучастная ко всему. Чувствовала себя плохо и думала с безразличием, что видимо пришло время умирать. Вроде рано, ну что же, умирать все равно когда-то придется. Значит сейчас.

Присоединили еще какие-то капельницы, кашель не прекращался. Наконец, сделали рентген грудной клетки , увидев результат, врач закричал что-то и все бешено засуетились.

-Что там? Что со мной?– спросила я медсестру Лену, говорившую по русски и явно сочувствующую мне.

-У вас сильный отек легких.

Тут же стали вливать разные препараты.  Очень хотелось пить, но дали лишь тряпочку пососать, смоченную в воде.. Пить нельзя.

Прошло еще два часа. Я поняла, что меня сейчас повезут в реанимационную палату и очень испугалась.

– Я боюсь, там я умру, здесь вас вон сколько.

-Не бойтесь,– успокаивала медсестра,– там на одну сестричку два пациента всего,– за вами будет хороший уход.

Мне показалось, что я как-то сползла с каталки, и подтянулась на локтях, чтобы лечь удобнее на подушку. В то же мгновение та же тяжелая темнота, тянущая   в страшную глубину,   накрыла меня  и монитор снова запищал, извещая очередную остановку сердца.

Открыв глаза, будто вернувшись из дальнего путешествия, безучастная ко всему происходящему, я увидела ту же реанимационную бригаду, лицо полуживой дочери  и медсестру, в растерянности повторявшую:– Why? No reason!!!

Они спасали, но сами не знали отчего. И удивлялись, почему снова плохо, когда все должно быть хорошо, нет причины к смерти.

Наверно мне не пришел срок улетать с земли. Ангел – хранитель дважды возвращал меня назад. Но радости я не испытывала, как не испытывала вообще никаких чувств.

Потом я буду вспоминать свое состояние и удивляться. Мое страдающее сердце  волновал лишь один вопрос : где он, почему до сих  пор не пришел?

Измученная дочь лежала на кушетке, теперь приводили в сознание ее. Нервное потрясение оказалось непосильным для молодого  организма.

Не  дав нам попрощаться, каталку со мной быстро покатили в лифт.

**************

Палата действительно оказалась большая с огромным окном во всю стену. Кровать удобная с мягкой периной. Изголовье было слегка приподнято, чтобы лежалось комфортно.

Снова руки обмотали проводами, монитор тихонько  заурчал, измеряя в равные промежутки кровяное давление. Вставили катетер, а в  нос трубку с кислородом, дышать стало легче. Я находилась между явью и сном. Зуб болел нудно и противно, пришлось выпросить таблетку.

Очнувшись в очередной раз от засыпания, я позвонила домой, было уже 9-30 вечера.

-Мамочка, как ты себя чувствуешь,– закричала в трубку дочь,– я боялась тебе звонить , вдруг ты спишь.

-Не плачь, все нормально, Будем надеяться , что все плохое кончилось. А он звонил?– не услышав ничего нового,  поинтересовалась я.

-Да, звонил дважды, сказал, что не нашел нас и простоял у госпиталя до восьми вечера. Очень просил, чтобы ты позвонила, когда проснешься.

Я положила трубку. Значит звонил, где ж ты потерялся, милый ты мой, госпиталь не джунгли, и приемный покой один. Ну , ладно.

Набрала его номер, выслушала уже известную информацию и,пожелав спокойной ночи, с тяжелым сердцем, полным обиды и непонимания, положила трубку.

*****************

Утром ждал обход, чувствовала о себя никак, словно находилась в вакууме и вот-вот могла улететь. Врача осмотр  не удовлетворил, он хмурился, похоже, тоже не понимал, что делает здесь эта дамочка, у которой прекрасное сердце.

Назначили процедуру катетеризации и предупредили, что если найдут изменения, сразу увезут в другой госпиталь на операцию.

Было жалко, что мое здоровое доныне тело начнуть протыкать какими-то иголками и тащить этот катетер через ногу в самое сердце. Я даже заплакала тихонько, укрывшись простыней , чтобы не нервировать доктора.

Молодой крепкий санитар, ловко привязав меня к каталке, бодро покатил в другое отделение. Вся процедура заняла немного времени и мне даже разрешили смотреть на мониторе путь прохождения катетера. Было страшно и смотреть не хотелось, ждала окончания процедуры и результат. Медсестра доложила с улыбкой, что все замечательно, мое сердце здорово. Покатили обратно в палату.

Как только я легла в свою мягкую кровать, раздался  телефонный звонок. Оказалось, что про меня вспомнили работники зубоврачебной клиники. Интересовались состоянием, но не врач, или хозяин клиники, а регистратор. Заслали казачка на разведку, узнать жива ли пациентка или им грозят  большие неприятности.

К вечеру появился милый, принес обычный набор продуктов и уселся в сторонке. Он не подошел, не чмокнул, не взял за руку, чего я так ждала и желала. Дочь тоже была здесь, пыталась накормить меня, приободрить. Лев сидел безучастным монументом. Нужно было съездить за бумагами в офис, он даже бровью не повел при этом разговоре. Без машины туда добраться непросто и он это прекрасно знал. Выпутывайтесь сами, означало его молчание.

Дочь уходила угрюмая и похоже, хотела ему все высказать, но расстраивать меня побоялась.

На второй день дружок пришел взволнованный чем-то. Задал обычные вопросы о здоровье, не особо вслушиваясь в ответы, а потом, напыжившись, шутливо спросил:

– Как я выгляжу?

-Да красавец, а что это ты спрашиваешь? –Сказала я, чувствуя себя уродиной с трубочкой в носу.

-Да Маринку сейчас встретил. Сказал, ну хоть постой, поговорим, раз трубку брать не хочешь,– сказал и потом наверно сам понял, что этого делать не нужно, осекся.

-Так ты что до сих пор звонишь ей?– ужаснулась я. Это имя столько нервов стоило мне. Он упоминал ту даму часто и даже в интимные моменты. Похвалялся ее сексуальностью и даже разгульностью. Рассказывал, что она ему изменяла все время, но ведь вспоминал же столько лет. Значит любил, хотя и не признается. А теперь оказывается, встречаясь со мной уже не один месяц и, будучи так страстно вроде бы влюбленным, ищет встречи со старой пассией? Но ведь он же еще говорил, что если собрать всех его женщин и  еще умножить на сто и то ты все равно будешь лучше всех.

Я помолчала лишь несколько мгновений и не стала ждать ответа или оправдания. Натянула простынь на лицо и сказала,

-Уходи.

Он посидел еще какое-то время, делая вид, что ничего не произошло и потом ушел, не изменившись в лице. Просто как обычно сказал « пока» и все.

Человек меня предал на смертном одре. Больно, обидно, противно и гадко. Думала, что это конец.

**************

Так прошел второй и третий дни. Я лежала, ходить не могла, сил не было совсем.

Сделали тест на сканирование сосудов, снабжающих мозг кровью. И врач, проводивший анализ теста, сказал с улыбкой,

-Ваши сосуды можно показывать студентам, как образцовые.

Я знала это, но отчего же не выздоравливалось?

Друг звонил регулярно в обеденный перерыв и спрашивал, что привезти.

-Не приезжай, ничего не нужно,– отвечала я. Он и не приезжал.

Сердце болело от жгучей обиды и поправляться не хотело.

Пришла медсестра и сказала, что нужно сделать прививку от пневмонии, так как был сильнейший отек легких. Я пробовала отказаться, понимая, что прививка, это вакцина, с которой нужно бороться организму. На борьбу не было никаких сил. Меня никто не слушал, врач сказал– значит сделаем. Зачем было такому пациенту, который еле ползает, вливать еще и вакцину– неизвестно. Порядок , есть порядок. Правда они наверно забыли, что пациент лежит не с пневмонией, а с остановкой сердца.

На четвертый день меня выписали, сказав, что здорова и нет причин держать в госпитале. Возможно был какой-то стресс.

Я знала про свою личную боль, но сердце останавливалось из-за введенного лекарства, а не из-за стресса. Если бы это было так, в госпиталях бы лежали миллионы женщин, страдающих от черствости и изменчивости мужчин.

Приехала дочь, взяла под руку, и мелкими шашками, по-старушечьи передвигаясь, мы пошли на выход. Так началась моя вторая жизнь, которая была страшной для ранее здоровой, веселой оптимистки.

Вечером поднялась температура. Она была невысокой, но противной и мучительной. Это прививка давала о себе знать.

Дочь возмущалась, почему это ни в госпитале, ни в офисе никто не говорил, что произошел анафилактический шок и сердце остановилось именно из-за этого. Она влезла в интернет, нашла причины такого  шока, меры спасения пациента  и его посследствия.

 Информация была страшной, и мы поняли, что еще хорошо отделались, если последствия потом не дадут о себе знать. Огромный процент смертности в первые 20 минут, ужас. Спасибо Ангелу-хранителю.

Через два дня, превозмогая слабость и чувствуя себя буквально Зоей Космодемьянской, я вышла на улицу. В голове шумело, ноги не шли, пот заливал лицо и бежал струйками по спине и ложбинке меж грудей. Нужно было заставить себя идти, чего бы это не стоило. Я вцепилась за ограду дома и медленно пошла. Пятьдесят метров дались тяжело и наконец не в силах больше бороться со слабостью, я остановилась и заплакала. Прохожие шли мимо, кто-то взглядывал, кто-то равнодушно проходил мимо, но ни один человек не спросил, как я себя чувствую, чем помочь? И я снова начинала плакать, потому что сама была такой, что непременно подошла бы к такой женщине и предложила любую помощь. Бывало, что я и домой отводила незнакомую старушку, хотя та жила неблизко. И мужчину от приступа эпилепсии на улице спасала, чего не сделала собравшаяся толпа вокруг. Я всегда была готова прийти на помощь.. А вот наступило время помочь мне, и никого нет рядом.

*************

На следующий день вознамерилась пройти больший отрезок пути и попробовать дойти до этой зубной клиники, в которой чуть не отдала богу душу. Перешла дорогу и снова, держась за заборы медленно шла к цели. На пороге клиники стояла ресепшионист и курила.

-О, здравствуйте, заходите к нам.

-Я не могу подняться по ступеням. Дайте мне пожалуйста выписку, какое лекарство мне ввели, что я оказалась в анафилактическом шоке.

Та сходила в здание и вынесла бумажку, написанную на рецептурном бланке. Вместе с ней вышла врач, и, не спускаясь со ступенек, стоя на высоте, как на постаменте, сказала:

-Ну вот видите, вы уже ходите.

-Ну, если это называется хожу,– только и смогла ответить я и, отвернувшись, держась опять же за забор и скрывая слезы, поплелась к своему дому.

*************

Прошло две недели. Мое состояние немного улучшилось, но не на столько, чтобы можно было работать. Я не вытерпела мук молчания и позвонила Льву сама. Поговорили ни о чем, к себе не позвал.

–А с Мариной ты встречаешься?

-Ну что, ты, Катюша? Зачем мне это? – смеясь отвечал он.

Да, ему смешно, а я сколько выстрадала, может и правда на пустом месте построила драму. Он мне не муж, какие претензии я могу предъявлять, так я успокаивала себя, чтобы зарубцевать ту рану, которая кровоточила и не давала жить.

Еще через неделю утром он позвонил и сказал, что дает полчаса на сборы, машина уже под окном, а он идет в магазин за продуктами. Я будто предчувствовала, встала рано, привела себя в порядок и читала книгу.

Вышла на улицу и увидела его: он шел медленно, согнувшись больше обычного. Худой, маленький согнутый мужичок, в коротковатых брюках, если бы я его не знала, внимания бы на такого никогда не обратила.Да я и сама была наверно не лучше после госпиталя.

Он был сдержан, встреча получилась сухой и безрадостной. Чувствуя его состояние, я не проявляла обычной ласки , чтобы не показаться навязчивой, а он был где-то далеко в своем мире, куда мне пути сейчас не было.

А потом позвонил босс и предупредил, что если я не выйду на работу в ближайшее время, то им придется искать замену.

-Что вы, что вы,– испугалась я до дрожи в коленях,– вот завтра как раз и собиралась выходить.

Относительно завтра я слукавила. Здоровье оставляло желать лучшего, но другого выхода не было. Я вышла на работу, и работала полный день. Уходила  в туалет, плакала,  билась головой об стену в бессильи , потом, собрав всю волю в кулак, шла на свое рабочее место. Было тяжело, так тяжело, что хотелось только одного, чтобы отпустили домой и лечь в кровать.

Но этот путь вел в никуда. Кровать– это смерть, поддаваться слабости нельзя, – так думала я и была права.

В последнюю встречу я сказала Леве, что теперь буду жить головой а не сердцем, он засмеялся и сказал – не получится. Но как выяснилось, если в мою душу долго плевать, то чувства тоже уходят, к сожалению. Теперь он третий день звонит и жалобно спрашивает, почему не звоню, я отвечаю, ты же не звонишь. Может что-то поймет, не знаю. В последний вечер в воскресенье смеясь сказал:

– Катюш, мне и с тобой очень хорошо и без тебя очень хорошо........

Я тоже с улыбкой:

– А чего же позвал, разобрался бы уж.

Улыбается.... ну вот пусть теперь и живет один со своей свободой наедине, думала я злорадно.

Каждый вечер звонила его бывшая жена и он уходил в спальню разговаривать. Иногда общение длилось по полчаса, я в это время чувствовала себя пятым колесом в телеге и не знала, куда себя деть. Они готовились к отпуску, может она строит далеко идущие планы, кто знает. Ведь она больше так и не вышла замуж, а живет с семьей сына. Жизнь со снохой в любом случае не сахар.

Однажды при плохом настроении Лев сказал, что идеальный вариант был бы жить с ней

( еврейский брак, дети, внуки). Но с ней жить невозможно, тут же добавил он.

Тогда при чем тут я? Хочешь быть со мной, так береги отношения, не говори все подряд, кому нужна такая искренность? А он,скорее всего, даже не понимает, что со мной при этом происходит…Он считает,что доверяет мне самое сокровенное…

Терпеть такое долго просто невыносимо.

Он всю неделю каждый день сам звонил или просил, чтобы я позвонила, я не звоню, потом как-то ответила, что пусть он едет куда хочет и с кем хочет, при чем тут я …( когда он стал докладывать, что едет к сыну, а завтра к дочери) сказал, не кусайся. Потом через пару часов позвонил и попросил приехать, я вначале сказала нет, рано вставать, не поеду, он ответил, подумай пожалуйста. Для него это было наверно чем-то необыкновенным, чтобы я не хотела ехать. Я подумала, что объясняться все-равно нужно и поехала.

Последний месяц он даже с кресла не вставал меня встречать, я сама подходила, целовала, здоровалась. А тут прямо побежал, но я отклонилась от поцелуя. Замерзла, нервничала, вся трясусь( показываю, что я сильно продрогла), он дал рюмку выпить, укутал меня, ну я и понеслась по кочкам..... Сказала, что если ты устал от каждодневных встреч просто нужно было мягко сказать, давай, Катюша, побудем несколько дней врозь, чтобы соскучиться да и все. Относительно того, что со мной очень хорошо и без меня тоже– сказал, что я опять его не поняла. Говори без своих тяжелых шуток, раз видишь, что я их не понимаю, попросила я. И добавила, что если ПРОСТО ТАК встречаться, он перебил -ПРОСТО ТАК НЕ БУДЕМ ВСТРЕЧАТЬСЯ. Да мне секс без любви не нужен тоже. Потом сел ко мне на диван и начал меня ласкать и шепнул, что очень-очень любит меня.

Утром встала совершенно здоровая! Спрашивает, где сегодня спать будем? Хм…

Дочка моя его видеть не хочет, воюет смертным боем. Ну посмотрим.

Вечером он позвонил, что едет за мной и хотел зайти в дом, а дочь как давай орать на весь город: – Где он был, когда ты умирала?? Где он был и не звонил по четыре дня, когда ты лежала после госпиталя? А теперь выздоровела так опять люблю?– При этом она еще стучала кулаком по столу, не сдерживая эмоции.

Я страшно расстроилась, хотя и была полностью согласна. Боясь потерять его, тоже покричала, что это моя жизнь и ушла ждать его на улицу, решив о ссоре ничего не говорить.

Поехали в кафе поужинать, и тут звонит его бывшая жена( она каждый день в это время звонит) . Он ей докладывает: – Я ужинаю, – а потом сказал, что опоздал к зубному.

Значит он с ней и утром разговаривал, и планы на день доложил, и значит это они так плотно общаются, а не просто ОНА звонит. Как мне все это вытерпеть и звонки ее каждодневные и поездка на море.

– А она про меня знает?

–Не буду отвечать ,– говорит.

Смешно слышать об этом. Его дочь знает обо мне с первого дня знакомства, значит и мама в курсе. Ведь только замирились, только я начала отживать после болезни… как больно. Ночью объятия и ласки, но сердце трясется .

В ответ я сказала, что нужно бы тоже отдохнуть с бывшим мужем, тем более, что он все время звонит. Разрушительница!– ответил он. Ему можно, а мне нельзя, вот ведь как.

Утром Лев рано встал и ушел за компьютер в зал, а я проснулась, и давай реветь потихоньку. Он прибежал:– Что случилось?– перепуганный .

–Катя, нет причины , не нужно истерик.

А я и выложила,что просто на меня навалилось много за один вечер и дочкины слова сказала и что он оказывается практически женатый и нечего было мне голову морочить.

– Какой я женатый? –вскричал.

Получилось, что я ему испортила ТАКОЕ утро, перестал общаться, в 10 опять она позвонила, я хлопнула дверью и ушла на балкон, он пообщался – летит с вытаращенными глазами – куда это я делась, И так весь день, поехали на природу, молчали, вернулись , а мне даже уйти некуда, там дочка шипит, тут этот.

Вечером поставил мне фильм а сам ушел в спальню читать, а зачем мне фильм без него?

Ведь все уже было так хорошо и помирились, стало вообще замечательно, но почему все началось сначала? Так жалко, такие были сладостные отношения. Я даже насмотреться на него не могу, так люблю смотреть на его лицо.

Опять про смерть говорил, что ему мало осталось – несколько лет, самое большое десять и гробик маленький нужен будет, шутит.

А потом ночью   печально так:

– Сейчас посмотрел на себя в зеркало – старый, страшный, немощный мужик, куда мне в женихи?

–А четыре месяца было куда?

– Тогда были силы,– говорит.

Ужас. Прямо не знаю что делать. Пытаюсь успокаивать и убеждать, что здоровье наладится, нужно только соблюдать предписания врачей. Не слушает. Весь в себе. Пусть хоть спит с женой, лишь бы не болел, я на все согласна. Как он не поймет, ведь не за красоту и здоровье любят, а любят просто так, за то, что он есть и все, часто даже вопреки здравому смыслу.

Он уехал к внукам, я пошла домой. Начиналась рабочая неделя. Мы звонили друг другу в обеденный перерыв и вечером, если не виделись.

Сегодня Лева позвонил и тихо сказал:

– Мне как-то плохо.

–Что случилось? -спрашиваю.

– Тебя два дня не видел.

– А кто тебе меня не дает? Вот сейчас к зубному сходишь, а потом заберешь меня и все будет хорошо.

– Дай– то Бог – ответил он.

Я тоже еле ползаю, а с ним оживаю просто. Давление до100 на 60 и пульс 54. Он– моя жизнь.

Я решила собрать свои вещи.. Отношения заходили в какой-то тупик или лабиринт, из которого я не могла выбраться самостоятельно. На следующее утро, поставила чемодан у дверей.

–Ты что, обалдела?– спросил он, очень удивившись.

–Там практически только летние вещи, они уже не нужны,– на ходу придумала я, но его реакция оставила в душе тепло.

А потом осталась последняя неделя до его отпуска и моя нервная система дала полный сбой. Дома стоял открытый чемодан, в который складывались новые вещи, хотя и не новых было предостаточно в необъятных шкафах. Он готовился обстоятельно и лучше бы я этого не видела. Жена звонила беспрестанно. Может было бы лучше, если бы я не приезжала в эти дни? Но он звал, и я шла словно на голгофу. Похоже мое душевное состояние ему было непонятно. Я уговаривала себя, что они будут жить вместе с внуком в комнате и ничего страшного, но моим надеждам было не суждено сбыться.

–А внук едет с вами? – спросила я за три дня до его отъезда.

–Нет,– коротко ответил он.

Я даже задохнулась от горя.

– Поздравляю с новым медовым месяцем.

– Как ты добра, -был ответ.

Все понятно. Можно было доплатить пару сотен долларов и он бы жил в отдельном номере, но раз он этого не захотел, то что остается делать мне? Самоустраниться . Уйти с его дороги.

Эта ночь была черней всех ночей на земле. Утром Лев пытался разговаривать со мной, но я могла лишь коротко отвечать да или нет. Губы не разжимались, в сердце торчал нож.

–Может быть ты останешься, я недолго буду у дочери,– пытался задобрить меня он.

–Перед смертью не надышишься.– хмуро ответила я.

Он забыл, как я уже однажды просила остаться пока он будет у детей, придавленная ссорой с дочерью. Нет, ответил он тогда сурово, унизив меня до крайности. Я почувствовала себя нищенкой, которой отказали в крыше над головой.

Внутри меня все заледенело, я находилась в жестоком шоке. Возле дома я вышла из машины, достала ключ от его квартиры, бросила на сиденье и захлопнула дверцу.

Пошла, заплакала, он уехал...... Думала, что смогу что-то сказать, но боялась разреветься, а унижаться не хотелось

Не знаю что будет, наверно уже ничего. Не знаю чем жить и что делать дальше вообще, снова вести никчемную жизнь – работа, дом, старость и все.

Первые сутки без него пыталась вспомнить все самое плохое, в надежде, что возненавижу, получалось плохо. Думала о том, что его никогда не интересовала моя жизнь, моя семья. Только он и его дети и внуки. Никогда не спрашивал ни о чем, только пытался убедить, что моей дочери надо учиться, эта прописная истина известна и нам. Однако его сын отказался учиться наотрез, и никуда папа не делся, просто нашел парню работу хорошую не без его помощи опять же. И без образования деньги имеет очень приличные. У нас такого папы нет и бывшего мужа заботливого тоже.

Все больше думала о том, сколько и какого ужаса я натерпелась за это время. Слишком тяжелая плата за удовольствие любить даже, уж не говоря быть любимой.

Обидно, но я уже хорошее и не помнила, лишь равнодушный взгляд и сцепленные на груди руки – то есть не подходи.

Терзалась мыслью, что же дальше будет, скорее всего ничего. Если умный еврей, то на встречу позовет, сказала мне подруга. Был бы очень умный, так бы себя не вел, про отпуск наврал бы чего, я бы никогда и не узнала, кому нужна его «искренность»? А врать он умеет, это точно, пару раз говорил, что работать будет, а потом оказывался выходной обычный. То есть видимо вначале хотел какие-то свои планы осуществить, а оказывалось, что все равно со мной лучше

А зачем мне вообще мужчина, который меня не целует, не ласкает, не старается удовлетворить? Чтобы только его ласкать и облизывать?

Моя мягкость, терпимость, желание понять наверно только баловали и расхолаживали его, в том плане, что можно не надрываться особо для сохранения отношений.

Мужчин не хватает надолго на внимание к нам....а может у них это вовсе и не любовь?..и не было любовью…

А мы – романтики сочиняем сами себе красивые истории со счастливым концом.

Он как-то недавно после ссоры сказал:

– А та Катя целовала меня лучше.

– Ту Катю любили…

– А тебя?

– А меня бросили,– вот что ответила я . И он промолчал. Значит я все правильно сделала.

Звонить не буду, и почему-то уверена что и он не позвонит, по крайней мере до отъезда.

Но проходил день и второй, и тогда я поняла, что мое сердце разрывается еще больше, оттого, что не вижу его. Я просыпалась с его именем и засыпала. Собрала его рубашки, книги, тапочки, сложила все в пакет, думала, что отдам, если увижу.

Вот опять вспоминаю, это было кажется и не так давно. Прихожу вечером, не раздеваясь бегу к нему обнимать и поцеловать( он за компом, не встал даже) говорю:

– Ох, как я соскучилась, а ты?

А он опять, смеясь, отвечает:

– А я без тебя не могу.

Я, дура, опять допытываюсь:

– Чего не можешь?

Жду ответ – ЖИТЬ. А он говорит:

–Ну вот хоть семечки щелкать.

Он щелкал их в тот момент. Их нельзя доставать. Идеальная жена– точно слепо-глухонемая секс-рабыня.

Проходили дни, закончился и его отпуск, звонка не было. Я пробовала зарегистрироваться на том же сайте, где мы и познакомились. Но разве мог кто-нибудь сравниться с НИМ? Зря только нервы и время тратила. Я купила новые дорогущие сапоги, надеялась поселить в душе радость, ее хватило лишь на час. Только мысли о нем бились молотом в моей бедной, ничего ни понимающей голове. Прошло уже двадцать пять дней. Ревела днем, вечером и даже на работе. Больше я вытерпеть не могла.

Написала письмо с просьбой отправить мне папку с моими фотографиями, которые находятся в его компьютере и выбросить вещи в мусоропровод. Не хватало еще того, чтобы другая копалась в моих тряпках. Надеялась, что это подтолкнет его к каким-то действиям. Однако прошло целых долгих два дня, пока я в субботу утром не услышала его голос в телефонной трубке.

Резко и отрывисто сказал:

– Привет.

–Привет.

– Я буду у твоего дома через 10 минут, можешь выйти?

–Могу,– говорю.

Трясусь вся, как лист осенний, взяла два пакета с его вещами и пошла. В последний момент решила пакеты пока не нести, оставила их в коридоре внизу. Выхожу, надела новые сапожки, плащик( я в нем юная красотка, так он говорил). Увидел, сразу вышел из машины и открыл заднюю дверь, значит хочет отдать мои оставшиеся вещи. Сердце сжалось невозможно как. Подошла и говорю:

–Что, даже не хочешь поговорить?

Он, не отдавая мне сумку, говорит:

– Да я между двумя апойтментами( визиты к врачу, парикмахеру).

Встал напротив и !!!!!! У него столько любви было в глазах, они так сияли, что можно ничего не говорить и так видно. Не блядский взгляд, а любящий. Я спрашиваю:

– Как нос, как себя чувствуешь?

– Это неинтересно, -отвечает с улыбкой.

–Я ждала твой звонок,

– А почему сама не звонила?

-Лева, я тебя люблю и хочу быть с тобой.

– НЕ ВЕРЮ!

И раз пять потом это повторил. И сказал, опять же улыбаясь:

– Ты зачем ключи отдала, тебя просили?

Я говорю:

– Это ерунда, я надеялась вызвать тебя на разговор.

Рекции никакой.

– Ты мне изменяла?

–Не успела, я не думала об этом, а вот ты изменял.

На что он ответил:

– Да, с симфоническим оркестром.

Но как-то тоскливо сказал. И смотрит– не оторвется. Красивый,гад, загорелый, отдохнувший. Короче, стоим как два идиота и цветем глазами. Я говорю:

– Решила делом заняться, раз с любовью не повезло. А ты как? Я тебе мешала же.

–Да, -отвечает, улыбаясь,– мешала, я сейчас ХОЧУ что-то делать, вот вчера рубашку в ванную унес(то есть он вообще сидит сиднем в ступоре, ленится, я так понимаю).

-Когда заберешь меня?

Он упер взгляд в пол....... думает.

– У тебя было достаточно времени, чтобы решить этот вопрос.

– Я не об этом же думаю.

Потом подал сумку, я спрашиваю:

– Зачем ноутбук отдаешь?

– А зачем мне ТВОЙ? Вдруг прочту что-то там.

–Я давно хотела, чтобы ты прочел....Тогда подожди, я тебе вынесу пакет С ТВОИМИ вещами, книги там и еще что-то.

Он махнул рукой – не надо. Я ушла, он уехал.

Прошли выходные, заканчивался понедельник, звонка не было. Решила состроить из себя простушку и позвонить первой, потому что сердце снова рвалось на части и силы покидали меня.

–Привет, как дела, – стараясь говорить беззаботным голосом.

– А я ждал твой звонок,– отвечает.

–Что хотел?

–Узнай у Тани насчет поездки в горы на эти выходные.

Боясь заорать во весь голос от счастья, пообещала завтра перезвонить. Вечером поделилась с Танюшкой последними событиями, они с радостью пригласили нас в горы. Я позвонила милому и сообщила сию новость. Он воспринял спокойно и умиротворенно. Пожелали спокойной ночи и все. Я притихла. Следующий день тоже закончился безмолвием.В четверг я позвонила, сказав во сколько, где и кого он должен забрать. Угу, был ответ.Я снова не понимала его поведение. Если помирились, то нужно общаться, а если нет, то зачем тогда горы?

Итак, пятница. Я по заданию Тани уже накупила продуктов, собрала теплые и нетеплые вещи, упаковала сумку и сидела в тряске и ожидании. Давала себе слово, что не буду кидаться с нежностями, постараюсь быть сдержанной. Он подъехал, позвонил, чтобы я выходила.

–Зайди, я тебя покормлю, ты же с работы,– крикнула я в окно.

– А у нас есть время?– Спросил он.

–Есть полчаса.

Он тут же вошел, поцеловав в щеку, чего никогда не делал.

Начало хорошее, порадовалась я.

Он сел за стол, подивился, когда это я успела приготовить, ведь я только что пришла с работы. Глаза сияли будто зажженые голубым светом лампочки. Поблагодарив за еду, встал, резко обнял меня и потянул к дивану. Руки и все его тело тряслось мелкой дрожью будто он сто лет не видел женщину и теперь старался наверстать упущенное. Дурман накрыл нас с головой.

Кое -как придя в себя, мы схватили сумки и заторопились к машине.

Ехали в горы счастливой компанией. Мы с Левой светились любовью, а Таня с Сашей радостью за нас. Большой красивый дом ждал в свои объятия и обещал чудесные выходные.

– Иди, переоденься, – предложил Лев, лишь только мы вошли. Я удивилась этому предложению и даже слегка расстроилась, подумав, что ему в моей одежде что– то не понравилось. Задумчиво побрела на второй этаж в отведенную нам спальню, прикидывая в уме, что же надеть. Наряды были четко определены: для первого завтрака, для поездок, для ужина. Значит придется один раз повториться либо придумать новую комбинацию. Но не успела я закрыть за собой дверь, как услышала быстрые шаги на лестнице и стремглав ворвался Лев. Он обнял меня, крепко обхватив руками, и замер. О, это был самый желанный миг. Для меня объятие говорит больше чем слова, оно соединяет души. Так мы стояли несколько минут, не в силах оторваться.

– Пойдем, мой хороший, неловко перед хозяевами, – шепнула я. Он, с сожалением, разомкнул руки и пошел вниз.

Такая сцена повторилась еще раз, когда через некоторое время мне понадобилось взять из сумки сувенир для Саши. Левушка снова взлетел следом за мной в спальню и наши тела и души превратились в одно большое " Люблю". Вечер прошел в застолье и приятных разговорах. Ребята делились впечатлениями о поездке в Ригу, мы о своей страшной разлуке не упоминали. Мы были снова вместе и это главное.

Как только мы вошли в спальню, Лева сел на кровать, взял мои руки и очень серьезно, глядя мне в глаза сказал:

– Катюшенька, я тебя очень– очень люблю.

Передо мной сидел мужчина, каждая черточка лица его была дорогой и единственной. Волнение придавало свет его взгляду, тонкий орлиный нос, глубоко прочерченные складки на скулах делали его похожим на американского актера Омара Шерифа. Это был как раз тот момент, когда хочется остановить мгновение.

Ночь бурлила страстью так, что я закрыла на амбарный замок свои сомнения.

– Все, борьба закончилась, женюсь,– вдруг сказал он.

Я притихла и лишь прижалась крепче. Я ждала эти слова с самого первого дня нашего знакомства. Теперь же не знала, стоит ли развивать эту тему и выспрашивать что, где и когда. Подумала, может это только в пылу страсти сказал необдуманно, а завтра проснется и все пойдет по– старому.

Так и получилось. Позавтракав, мы отправились на прогулку на весь день, как это обычно делали. Открывали карту, выбирали любой городок, настраивали навигатор и в путь за новыми впечатлениями. Осмотрев город, попали в огромный красавец мол, с бутиками, ресторанами и кинотеатром. Уже через полчаса разглядывания всяческой всячины я поняла, что Лева все время пытается увильнуть в сторону и ходить один. Такого никогда не было, мы обычно ходили вместе, смеялись и шутили, нам было хорошо вдвоем. Теперь же я постоянно высматривала его седую голову, боясь затеряться в лабиринтах мола.

Мобильная связь здесь не работала и терять время на поиски друг друга оказалось бы не лучшим занятием. Последней каплей стало посещение туалетной комнаты. Помыв руки и подкрасив губы, я вышла и встала напротив в ожидании. Прошло 5-10-15-20 минут. Я так сильно испугалась, зная, что Левочка не совсем здоров и вдруг ему там плохо, а никто и не знает . Уже собравшись вызывать подмогу, увидела его вдалеке спокойно разгуливающим по магазину. Не ринулась навстречу, ошарашенно осмысливая его поступок. Уже на улице, когда шли к машине спросила:

– Я так понимаю, ты испугался своих вчерашних слов? Но ведь ты же расписывался после развода и даже дважды.

Он досадливо махнул рукой, мол это не женитьба была. Я знала, что он помогал двум дамам получить гражданство и государственную квартиру путем бракосочетания. В моем случае все было по– настоящему и оттого страшно. Я пережила за последние месяцы столько потрясений, что уже и не надеялась услышать столь желанные слова, поэтому и разочарования безграничного не почувствовала.

Следующей ночью Лева печально обмолвился:

–Катюша, я сильно больной человек.

– Что ж теперь делать, я полюбила такого, какой есть. Не думай об этом.

– Неужели действительно мне осталось только два года??

– С чего ты это взял? Не смей так думать!– заледенело все внутри.

– Есть предпосылки, Катя.

А днем мы поехали смотреть домик в горах. Он продавался всего за 30 тыс долларов: 4– комнаты, огромная территория, лес и горы вокруг, до Нью Иорка езды 2часа. Хотя неподалеку продается тоже домик не лучше, но уже 140 тыс. Каждый выставляет за сколько хочет. И он опять сказал:

– Вот я умру, ты тут меня рядом похоронишь, я буду ночью к тебе приходить пироги есть!

С ума можно сойти....

У меня есть дурная привычка винить себя во всем. Характер у Левы никудышный.

Ну болеет, ну плохо ему – так поделись ты с любимой женщиной, она еще больше любить будет – ан нет : надо и ей нервы попортить, здоровье подорвать своими заморочками (итак уже подорванное). Жизнь у нас одна и только мы ее делаем такой, какая она есть.

Плохо то, что он, возможно нехорошо болен и при этом не хочет остаток жизни прожить в счастии с любимой…не понимает шанса,который ему выпал. А я его любого люблю: и больного, и здорового.

Надо научиться не пускать в душу переживания, а так сквозь пальцы смотреть.Ах, если бы я могла.

Лева ездит легально и без зазрения совести с бывшей женой на отдых. И не надо оправдывать его болезнью…при чем тут она…Это не болезнь заставляет его ездить отдыхать на море не со мной!!!!Это неуважение ко мне! И уже не первый раз....

Ладно,пусть, но как же не зациклиться на нем? Вот почему я не родилась стервой? Было бы наверно десять мужиков и все бы друг друга терпели и грызлись из-за меня!!!))))).

Такие мысли нередко посещали мою заблудшую голову.

Прекрасно отдохнув, мы возвратились в город. Он подвез меня к дому, чмокнул в щеку и сказав" пока", укатил. Это тоже было не обычно. Раньше он вез к себе после отдыха и я уезжала лишь на следующий день. Видимо наступал какой– то новый этап в отношениях, который был мне неведом.

Через три дня я была у него, все было славно и он весь в любви, а как спросила ты в отпуск теперь со мной будешь ездить или опять с ней, он посуровел и кивнул что с ней! Я кое– как стерпела, он потом облизывал меня весь вечер и всю ночь и показывал чудеса в постели, что для него не характерно, он себя пуританцем считает. И спросил ночью:

– Скажи, ты веришь, что я тебя люблю?

– Честно сказать, нет. Я думаю что ты просто хочешь меня сильно и все. ООООООО!

Спрыгнул с меня в то же мгновение, отвернулся, и уж кое– как я его к себе повернула.

– Секс для меня дело последнее, -вот что сказал он. Ну что, может действительно поверить.

Шли дни за днями и я с грустью констатировала, что теперь мы перезваниваемся реже и встречаемся лишь раз в неделю. Чувствовала себя загнанной в угол или запутавшейся в силках. Я действительно попала в зависимость от этого человека и отчетливо понимала, что сама оттуда не выберусь, пробовала уже. Вместе с тем чувствовала себя виноватой, хотя таковой явно не была. Сожалела о выкинутых ключах, но мне их никто не возвращал, несмотря на прямые намеки и просьбы. Чувство вины заставляло меня быть первоклассницей, стоящей в углу за проказу на уроке. Это было неестественное для эмоциональной женщины состояние, которое тянуло за собой соответствующее поведение.

Вчера Левушкин коллектив отмечал рождество в ресторане, после чего он приехал за мной. Вошли в дом, он прислонился к косяку в спальне, я его обняла и пошел разговор ГЛАЗ!!!!! Я его легонько гладила через брюки по рукам в карманах, а он смотрел и смотрел....... Такой взгляд можно ждать всю жизнь. Потом указал на кровать и вперед..... ну вот и трижды за ночь был счастлив. Я спрашиваю:

– Как же ты неделю без меня живешь?

– Да, надо расписание установить,– смеется.

И всю ночь просил, чтоб я его обнимала, говорил, как хорошо спать с тобой

И так все было замечательно, в субботу ездили в мол прогуляться, посмотреть на оформление магазинов, послушать волшебную музыку рожества. А домой приехали, я хотела в лифте приласкаться ( у нас традиция на лифт), он засмеялся и отклонился:

–Нет, нет, свобода

– А, кстати, что значит для тебя свобода?

– А чтоб прийти домой, А ТЕБЯ ТАМ НЕТ!

Я ушла в спальню чтобы как-то собраться с мыслями, залетает, сразу стал маленький, несчастный.

– Это тебя не касается, Катюшенька.

– А что я вообще тогда здесь делаю?

Очень обидно.

Уж он включил комп и сидел потухший как мышь, пока я сама не подошла. Уж и трогал меня и обнимал ненароком, т.е. делал то, что я обычно ПРОШУ СДЕЛАТЬ. Вот ведь характер бяка! Я ему говорю, давай не будем обижать друг друга, – не получится, ты все равно будешь обижаться. Так если обижать – конечно буду

Вечером, когда уже была дома, он позвонил доложить, что ложится спать, я не преминула уколоть:

– Ну желаю тебе хорошей ночи, не забудь лечь, раскинуть руки и прокричать: ура, свобода, никто мне не мешает!

Разозлился.

– Ну еще раз скажи

На том и пожелали спокойной ночи друг другу

Как может человек быть таким непоследовательным? В одни сутки излучить столько любви и тут же наговорить обидных гадостей. Если бы мы встречались лишь на почве секса, это было бы понятно, но когда человек утверждает, что любит, а секс это дело последнее, чему верить?

Тем временем приближался Новый год. Я несколько раз спрашивала Лёву , как мы будем встречать его, на что он недовольно огрызался, откуда я знаю. Такие ответы наводили на мысли, что он еще и не знает С КЕМ он будет в праздничную ночь. Я не понимала его поведение снова. Зачем было мириться, объясняться в горячей любви и даже иметь мысли о женитьбе.

В один из вечеров он достал книжицу с текстами русских песен и романсов и мы вспоминали нашу юность и молодость. Он начинал читать, потом напевать, вступала я и так это было мило сердцу. Когда все песни были спеты, Лева перешел к воспоминаниям. Я знала, что обычно все воспоминания у него связаны либо с семьей, либо с бывшими любовницами, просто о себе, о своем восприятии жизни он не распространялся. И теперь он произнес фразу « ну и Маринка как прыгнула на корабле в мою кровать, так до сих пор оттуда не вылазит».

Я заплакала и ушла в спальню. У него был растерянный вид, но это не помешало ему остаться на месте и не кинуться с извинениями. В трудных ситуациях он все время будет прятать голову в песок, тогда я еще не могла в это поверить.

Я не удалила свой профайл из сайта знакомств. Наши вернувшиеся отношения казались зыбкими и любую минуту он мог пропасть навсегда, так мне казалось.

Оставалось всего 10 дней до новогодней ночи. Старый знакомый из сайта звал в гости в Таиланд, а другой живший в нашем городе – в Майями. Веря в примету, как Новый год встретишь, так его и проведешь, я не представляла, что могу сидеть дома одна. Даже в самые худшие одинокие годы запасные варианты с гостями были всегда. Но теперь я не хотела никаких вариантов, хотела быть только с ним. Кстати, его портрет тоже красовался на сайте и удалять он его, похоже не собирался, и, таким образом, он мог видеть, активна ли я и сколько человек интересовалось моей анкетой.

Однажды он взревел:

– Ты все еще ищешь кого– то на сайте?

–Нет, не ищу, но ведь и ты там.

– Нет, я не там,– парировал он.

Однажды рано утром раздался неожиданный звонок:

– Ну рассказывай......

Я начинаю щебетать, что вот любуюсь нашими фотографями и люблю тебя.

-Одного только?

-Конечно милый , только тебя.

-Не верю, у меня доказательства есть

-Расскажи мне их, и я развею все сомнения

-Я вышел в другую комнату, захожу, а ты с другим.... проснулся в холодном поту.....

Как я смеялась! Потом днем позвонил и говорит, спать хочу.

-А ты после моего звонка уснул или встал фото смотреть?

– МЫ  встали!

-Так надо со мной спать, чтобы плохие сны не снились, – опять похохотала я.

Странно, но Лева зациклился на ревности и измене. Говорит, что убьет, если узнает.

–Так тебя же посадят в тюрьму.

– Ну и что, мне незачем жить, если тебя не будет.

Говорит строго, в глазах страшное выражение, мороз по коже. Никогда я не думала об измене. Как он может об этом говорить, когда я вся до капельки принадлежу лишь ему.

Прочла стихи, они оказались так созвучны моей душе, что я тут же отправила милому.

Город проснулся, и вновь суета

Льётся по улицам, словно вода,

Глядя в окошко, я вдруг понимаю:

Как мне сегодня тебя не хватает.

Солнце поднимется чуточку выше,

Краем своим зацепившись за крышу,

Вряд-ли оно по лицу угадает,

Как мне ужасно тебя не хватает.

Небо, с глубинной своей синевою,

Кажется морем и свежей волною

Странную-странную мысль навевает:

Знаешь, тебя мне опять не хватает.

Ну и пусть, что не ответил, главное, прочел и почувствовал меня.

Совсем немного оставалось до Нового года. К празднику я хотела подарить ему перчатки для водителя. Часто утром, садясь в морозную машину, он смеялся, что руки могут примерзнуть к рулю. Перчатки не надевал, они были громоздкими. Я же выбрала из тонкой кожи и с дырочками на косточках, в таких ездят байкеры. Надеялась, что теперь каждое утро он будет чувствовать тепло, которое пришло от меня. Очень беспокоилась, что заказ придет поздно, металась в офис, находившийся за тридевять земель, на такси, но не безрезультатно. 28-го я имела подарок, красиво упакованный в замшевый мешочек.

А Лева готовился к операции на нос. Тихо страдал о последствиях, и тему эту старался в разговорах не поднимать. Я подбадривала и успокаивала его, говорила, что только потерпи немного и кончатся твои многолетние страдания. В строении его носа были отклонения и порой он не мог дышать, что его страшно мучило и пугало, думаю. Ведь если человек не может дышать, он может умереть .

В последний рабочий день перед новогодними праздниками уходила с работы с тяжелым сердцем. Дома чистота, маленькая елочка сверкает огнями и игрушками как в детстве, в холодильнике много вкусной еды, а что ждет меня дальше страдания– метания или счастливый праздник, я не представляла.

Дочь уехала в турпоездку, а я приду сейчас домой, сложу рученьки и буду сидеть ждать с моря погоду? Нет, буду как Мюнхаузен вытягивать себя из тоски и болота сама. Пойду сделаю маникюр, педикюр, может и настроение поднимется. Но в сумке затрезвонил телефон и голос Левы спросил:

– Ты где?

– Иду с работы.

– Где именно?

– На первом Брайтоне.

– Стой там.

Голос был неласковый. Не зная, чего ждать, остановилась. Вскоре подъехал он, я села, поехали ко мне домой. На заднем сидении лежали пакеты с вкусно пахнущей едой.

– Какие у нас планы?– отважилась спросить у дома.

– Сберись быстро и едем ко мне.

– Но я хотела сходить сделать маникюр …

–Нет, я не буду ждать.

Я знала, что его переубедить невозможно. Покидала в пакет вечернее платье, туфли, украшения и пошла вслед за пасмурным дружком.

Следующий день мы убирали квартиру, стирали, готовили еду, все практически молча. 31-го он тоже был молчалив и задумчив, не объясняя причины. Продуктов не было, я не знала что делать. Когда уже стемнело, он надел старую куртку, в которой можно было выгуливать собаку, если бы она была, буркнул, пошли. Оказалось, поехали в магазин. Купил шампанское «Мадам Клико» , я кое– какие овощи, фрукты и вернулись.

Изломала всю голову , что приготовить на праздничный стол. Лева никудышный едок, он ест медленно и как бы нехотя, только потому, что надо. Лук – не дай бог попадется, то не буду, это не буду. Придумала все– таки пару блюд, надеялась понравится. Захватила из дома свечи, салфетки красивые, еловую веточку. К полуночи переоделась в длинное вечернее платье, надела серьги, колье , накрыла на стол и позвала Лёву. Он лениво оторвался от монитора и прошел в кухню, в майке и спортивных штанах трехсотлетней давности, пузырившихся везде, где только можно.

– С Новым годом, здоровья тебе,– его тост был краток, как удар меча.

Я переминала в душе все плохое и держалась, держалась от слез, от непонятного его поведения, от ненужности самой себя в этой квартире.

– Выглядишь как королева,– с усмешкой сказал Лева.

А что я должна была тоже надеть трусы и майку в новогоднюю ночь?– хотелось мне задать вопрос.

Мы посмотрели вспышки салюта над Манхеттеном несколько минут и побрели спать , именно спать. Худшего праздника у меня не было.

Первого утром я собрала свои котомки и мы поехали в Бруклин. Танюша с Сашей, наши горные друзья пригласили на обед, но Лёва отказался: он ехал к детям.

Катя, дурища ты глупая, пойми уже раз и навсегда, что вас вместе не существует, есть ты, есть он и его семья, вот такая раскладка. И пусть он сто раз прокричит, какой он женатый.... Самый настоящий, только спит с бывшей женой лишь на отдыхе раз в год, а может и чаще, не нанимать же детектива для проверки.

Минут через пятнадцать раздался звонок.

– Ты знаешь, я обнаружил в кармане совесть. Может тебя отвезти?

Это было так необычно, что я сразу не нашлась, что ответить.

– Отвези, только сейчас рано, нужно через полчаса хотя бы.

– О'К,– туманно ответил он и отключился.

Через 20 минут я перезвонила и спросила, едет ли он.

– Нет, я уже далеко.

Картина Репина, приплыли, называется. Зачем звонил, потешил себя добрым поступком и снова карман застегнул? Он у него наверно с большой прорехой, куда совесть и высыпается постоянно.

Вызвала такси и поехала в печали. Я еще не догадывалась, что это только цветочки, ягодки ждали меня впереди.

Лениво перезванивались несколько дней, тревога нарастала, когда же его операция. И в ответ на мой повышенный тон, протянул:

–Позвонишь завтра, а я скажу тебе, что операция была сегодня.

Лев не умеет разговаривать обычным языком, его фразы нужно разгадывать и переосмысливать. Это не очень приятная задача, частенько чувствуешь себя беспросветной дурой. Итак операция уже завтра. Как могла пожелала не бояться и позвонить мне , как только почувствует себя нормально после наркоза. Вяло обещал, надежды на звонок было мало. В каком госпитале будет лежать тоже не сказал, надеялся на быструю выписку.

Я вспоминала свой госпиталь, сумеречное состояние, его холодность и отстраненность.... А ведь мне так не хватало касания его рук, о губах вообще говорить не приходилось. И теперь я страстно мечтала посидеть у его постели, погладить по руке, хотя бы, поцеловать.... Надежды были призрачны, лишь сплошные бесплотные мечтания.

Позвонил уже поздно вечером, сказал, что спит все время, последствия неизвестны. Умоляла разрешить приехать, безрезультатно, где лежит, так и не сказал. Я чувствовала себя ненужным довеском, который болтается у него на ноге и мешает шагать. Вспоминала его отношение в первые два месяца, оно ни шло ни в какое сравнение с чувствами последних месяцев. Думала о том, что наверно остыл и разлюбил, просто был всплеск эмоций после долгой разлуки и все. Хотелось вывернуть свою душу наизнанку, выполоскать в чистой воде, чтобы не осталось там и духа его. Сердце болело в полном смысле этого слова и лекарства для выздоровления никто еще не придумал.

Через два дня его выписали из госпиталя и дочь увезла к себе домой. Звонил слабым голосом, говорил, что он страшный, весь в повязках. На предложение помочь, варить, кормить, естественно отказался.

А моя дочь ругалась каждый день, говорила посмотри, на кого ты стала похожа и скоро сама упадешь. Потом договорилась с турагентом и принесла мне путевку в Доменикану на целых 10 дней в качестве подарка к дню рождения, отказаться нельзя. Надеялись, что солнце, теплый океан среди зимы сумеют поправить мое настроение.

В воскресенье Лёву привезли домой и он позвонил с просьбой, не могла бы я приехать

( наконец!) с утра в понедельник. Я не могла. Это самый напряженный день в офисе, персонал обычно уходит домой с последним пациентом в -8-9 часов. Пообещала, что попробую отпроситься хотя бы пораньше.

Купила продукты и уже в шесть вечера была в той светлой дали. Он открыл дверь и сердце мое съежилось от жалости. Повязка занимала поллица,сверкали лишь хмурые неприветливые глаза. Казалось, что здесь меня никто и не ждал. Приготовила ужин, он молчал, от рассказа про операцию отказался, досадливо махнув рукой. Спать мне было предложено на диване в зале.

Он ушел в ванну, слышно было как сильно высморкался, отчего моя душа ушла в пятки, затем зашумел душ. Вышел уже без повязки, и молча ушел в спальню. С отвратительным чувством пятого колеса в телеге, потопталась , не понимая, что дальше делать, пожелала спокойной ночи и пошла спать на свой одинокий, узкий холостяцкий диван, который раньше знал иные времена.

Утром никто не встал с постели, чтобы проводить меня до двери, она так и осталась незапертой.

– Не нужно приезжать вечером, я уже в порядке, – хмуро буркнул Лёв.

– Ну, конечно, а есть ты что будешь?– воспротивилась я.

Накупила мяса, рыбы, овощей и фруктов и больше похожая на тягловую лошадь понеслась в метро на двухчасовой марафон еще и с переходом на другую линию.

Дома меня ждал сюрприз: в холодильнике лежали ровно те же самые продукты, словно купленные по одному списку.

– Кто тебе это принес?

– Сам, конечно,– снова неприветливо пробурчал он.

– А что ты на улицу выходил? Тебе нужно лежать.

–Я уже на работе был и заодно купил.

И тон разговора был таков, что возражения не принимались. Я чувствовала себя лишней, уйти в ночь не могла. После ужина Лёв ушел в спальню молча, а я осталась сидеть на диване ошарашенная. Да в конце– то концов, кем он себя возомнил? Все эти загадки и тайны Мадридского двора достали меня вконец. Я вошла в спальню, присела на краешек со своей стороны постели и сообщила:

– А я еду отдыхать в Доменику через две недели, ты уже совсем окрепнешь.

– Что?– вдруг страшным голосом вскричал он, – это правда?

– Да, дочь купила мне путевку, говорят, я уже похожа на тень.

Он, будто став меньше ростом, со странным облегчением произнес:

– Ну и слава Богу.

Это прозвучало так, словно он рад, что освобождается от меня. С колом в сердце поплелась я спать на свой диван в зале. Его отношение ко мне было хуже некуда и ждать больше нечего. Нужно набраться сил и прекратить мучения.

Но уже к обеду меня снова потянули за веревочку, как куклу. Он позвонил и сладким голосом из прошлого тихо сказал:

– Катюша, у меня из носа кровь начала капать.

– Сейчас же звони в госпиталь, – приказала я, сразу вспомнив, с каким шумом он высмаркивается. Ведь в носу все еще очень нежно после операции и такие процедуры явно противопоказаны. Да кто ж меня слушал.

– Ничего, может пройдет, я в нос ватку заложил.

– Кровь пойдет внутрь, что ты делаешь?

Я не находила себе места. Мы перезванивались каждый час, кровь все капала, он просто менял ватку. Когда ехал домой в машине, кровь хлынула уже ручейком, никакие ватки не помогали. Он испачкался, испугался , но пришел домой и просто лег на диван.

Я звонила, молила и требовала вызывать скорую помощь, он отмалчивался. Я говорила, чтобы его хотя бы забрала дочь и увезла в госпиталь сама, никакой реакции.

Когда мое напряжение достигло предела и я готова была пуститься в двухчасовой путь, он позвонил и сказал, что находится в машине скорой помощи. Дочь сообщила, что скоро подъедет, он оделся и пошел вниз встретить ее . Выйдя из лифта упал без сознания и охранник вызвал скорую помощь. Да и немудрено, ведь кровотечение продолжалось уже восемь часов. Так он снова оказался в том же госпитале. На следующий день ему сделали еще одну операцию и уже не отпускали домой.

Я билась раненой птицей, порой казалось, что могу сойти с ума.

Еще через три дня стало понятно, что очередной операции не избежать. Лева испугался не на шутку, чувствовал себя загнанным в угол. Мне приснился сон, что к нему пришла бывшая жена и он пишет завещание, лежа в кровати. В ужасе, я проснулась.

Мой сон оказался вещим, приходила жена с сыном, и после этого он вел себя как человек, простившийся с жизнью.

Тихо говорил со слезами в голосе :

– Я боюсь, Катенька.

– Мой родной, я так люблю тебя, я молюсь за тебя, все будет замечательно. Ничего не бойся, у тебя еще сто лет жизни впереди.

Но все когда– то заканчивается, закончился и срок его пребывания в госпитале. Он не звонил сам, я справлялась о здоровье и на том разговоры заканчивались.

Не могла дождаться отпуска, хотя надеялась на веселье мало.

Чтобы хоть как– то поднять себе настроение иногда заходила на сайт знакомств. В один из дней пришло письмо от странного мужчины , анкета без фотографии. Человек говорил, что ищет именно жену, а не даму для развлечений, что он синеглазый и родом из Сибири. Надо же, как по заказу жених. Мы начали вести вялую переписку, я не имела душевных сил на новые чувства. Сказала, что скоро улетаю на отдых, он настаивал на встрече до отпуска. Я подумала, что иногда клин вышибается клином и может быть здесь мой душевный корабль обретет свою пристань. Я согласилась. Однако в назначенное время в условленное место он не пришел, сказав, что я просто не нашла его, он возвышался корабельной мачтой. Никаких великанов я не видела, шел дождь. Подходила к двум мужчинам, но они тут же сориентировавшись, предлагали свои услуги.

– Я тоже очень хочу женщину,– жалобно сказал один из них.

Такого позора я вынести не могла и убежала бегом домой.

Подруга сказала :

– А ты не думаешь, что это Лев тебя проверяет?

– Неужели он способен на такую подлость?– горячилась я.

Я была для него открытой книгой, ни одной тайны, вся нараспашку. Так как он этим похвалиться не мог в силу своего странного характера, вероятно и судил людей по себе. Может быть думал, что я с кем– то еще встречаюсь. Я не давала никогда ни малейшего повода, в любой момент готова была бежать, лететь, ехать к нему по первому зову, какие уж тут встречи.

Следующий день был пятницей и моим последним рабочим днем перед отпуском. Я позвонила Леве в надежде, что он позовет меня к себе, но он разговаривал сухо и отрывисто, и встречаться не собирался.

–Я так и уеду, не повидав тебя?– вопрос оказался риторическим.

Я шла по улице и громко ревела, потом зашла в переулок выплакаться. С распухшим носом и красными глазами заявилась домой. Так начинался мой отпуск.

Подруга вычитала в интернете всякие отговоры на милого, я сливала воду и молилась забыть его, ничего не помогало. Сила воли была сломлена чувствами, как ледоход на реке.

В самолете забилась в уголок у иллюминатора, но рядом села русская пара, которая, как оказалось, летела отдыхать в тот же ресорт. Я возблагодарила Господа за такой подарок и приободрилась.

Курорт встретил жаркой погодой и мелким дождем. Как только вдали показался океан, слезы потоком хлынули из моих глаз и удержаться не было сил. Я совсем забыла, что все лето мы с Лёвой ездили на океан и теперь себя одну у воды я не представляла. Что же я буду делать целых десять дней, проливать моря слез? Стало страшно, но что ждало меня впереди, я даже не могла представить.

Место отдыха оказалось прекрасным: милые двухэтажные домики на четыре номера, огромные рестораны, бары, чудесный пляж. Попутчики разместились по соседству в другом доме. Я вошла в номер: прохлада, чистота и покой, красивый интерьер. Почти счастливая, поставила чемодан в шкаф и собралась переодеться с дороги. Мелькнувшая мысль, что наверно в таком же номере совсем недавно Лев спал со своей женой, заставила меня поскучнеть. И в то же мгновение я увидела в комнате двух людей. Они ходили, разговаривали, но голосов слышно не было, как будто были за стеклом . Я испугалась до ужаса, подумалось, наверно я сошла с ума. Лев, одетый в майку и спортивные брюки что– то спрашивал у жены, она отвечала, что– то брала из тумбочки, уносила на балкон, возвращалась..... Я тихонько взвыла и метнулась в ванную. Горячо шепча молитву, какую только знала, молилась вернуть душу. Умылась ледяной водой и после третьего раза прочтения Отче наш, видения исчезли.

Что было делать? Я совершенно не представляла, как смогу уснуть здесь. Ушла на пляж, потом на ужин, на вечернее представление и пришла в номер после 10 часов. Заходила, страшась вновь увидеть привидения, но, слава Богу, обошлось без них. Приняв теплый душ и прочитав с десяток страниц Мартина Идена, смогла успокоиться и заснуть.

Итак нужно было забыть обо всех горестях, отдыхать и набираться жизненных сил. Я сходила в интернет– салон и написала Леве письмо, которое осталось безответным. На пляже пробовала вязать, чтобы не допускать в голову грустные мысли, удавалось плохо. Смотрела вокруг на отдыхающих и это тоже не прибавляло мне энтузиазма. Толстые, кривоногие или худые как щепки женщины имели своих мужчин, а я куковала одинокой гармонью, было от чего печалиться.

В пятницу во второй половине дня позвонила Леве на работу.

– Здравствуй, Левочка.

– Здравствуйте, – ответил он.

– Это я, Катя, – заторопилась я уточнить, подумав, может он не узнал голос.

Молчание, тишина, значит узнал, но почему на вы?

– Давай я завтра из аэропорта приеду к тебе на такси и сварю тебе, и уберусь.

– Дело в том, что меня не будет дома, – суровым голосом отказывают мне.

– А где же ты будешь? – все еще не веря в ужас происходящего, спрашиваю я.

– Аут,– то есть уезжает куда– то, отрывисто рявкнул он.

Куда же он может ехать, если он слаб, как ребенок после перенесенных операций и кровотечения. Честно сказал бы уж, отстань, не хочу тебя видеть. Да собственно он и сказал, я вот только не понимаю или не хочу верить в это.

– Извини, что побеспокоила, – ответила я и черная туча закрыла мой жизненный небосвод.

Выпила рюмку коньяка, обнаруженного в баре и пошла писать письмо сибиряку. Я боялась теперь за свой разум. Чем же так присушил меня Лев? Чем он лучше других? Совершенно ничем, просто один единственный раз мое сердце и женская сущность соединились в одно целое. Я любила его и душой и телом.

Написала сибиряку, что завтра прилетаю и сразу хочу встретиться, так как наступит рабочая неделя и будет не до свиданий . Он согласился и я назначила встречу. Ревела в аэропорту, в самолете, в такси, с ревом зашла домой.

Дочка испугалась, но разобравшись в чем причина, принялась ругать мучителя на чем свет стоит.

Оставалось 45 минут до свидания. Мы должны были встретиться у дома напротив, где я могла увидеть претендента в окно.

Зазвонил телефон , меня трясло как в лихорадке.

– С приездом, – голос звучал ласково, как в дальние времена.– Катюша, если бы у меня были силы, я бы забрал тебя к себе, но не могу сейчас,– шелестели долгожданные слова в трубке.

– Левочка, я тебя очень люблю, поправляйся быстрее,– пролепетала наивная я.

– Никаких сюсю мусю,– заорала дочь, -ты соберешься и пойдешь на свидание. Сколько он может дергать тебя за ниточки, гад такой.

Она выглянула в окно и закричала еще громче :

– Мама, смотри, какой дядька красавец.

Я тоже выглянула из– за шторы. Напротив по тротуару вышагивал высокий кучерявый мужчина, таких я в Бруклине не видела, уж очень хорош.

Ладно, пойду схожу, может оторвусь от своей тяжелой любви и обрету нормального человека, который не будет управлять мной как марионеткой.

Позабыв, что на улице февраль и, не успев акклиматизироваться, я надела коротенькую белую курточку, темные брюки и, вытерев слезы, но с распухшим носом отправилась на свидание.

Мы встретились, внешнее впечатление приятное, что будет дальше.

– Я хочу предупредить вас, что мне не нужна просто связь, ищу человека для жизни,– с первых слов знакомства заявила я. Сказано было резко и достаточно неприветливо.

– Да, да, я тоже ищу жену в свой дом, – заверил новый знакомый, словно и не заметив откровенного напора.

Имя Ричард никак не вязалось с его обликом.

– Вы знаете, из вас Ричард, как из меня Магдалина. Как ваше настоящее имя?– спросила я напрямик.

–ЮЮРий,– заикаясь, неуверенно ответил мужчина. На лице было написано смятение.

Похоже, что и Юрия из него не получится, Чтож, остается принять ситуацию, как есть. Мужчина слегка прихрамывал, сказал, что недавно из госпиталя, получил травму в аварии.

Он начал уговаривать пойти поужинать в ресторан. Это тоже насторожило: в первую встречу через две минуты общения редко кто приглашает даму на ужин, трата немаленькая. Я нервничала все больше. Пробежавшись по Брайтон Бич, зашли в "Сковородку". Полумрак, пустота, два посетителя на все кафе, теперь прибавились и мы.

Я не стала выбирать дешевые блюда, щадя платившего, заказала то, что нравилось, он тоже не смотрел на ценники. Стол получился обильным, будто за него расплачивался кто– то другой или хозяин принимал дорогого гостя. Все понятно станет позже.

Здесь я рассмотрела Юрия, глядя прямо в лицо. Да, глаза у него не хуже чем у моего мучителя: такие же ярко голубые да еще и с ореолом густых ресниц. Поджарый, высокий, сильные красивые руки, редкий экземпляр. Тем более странно, зачем ему дамочка старше его на три года, если смотреть в анкету сайта знакомств, а если на живую внешность, то и на 7-8 набежит.

Это не давало мне расслабиться. Чувствовала себя как замороженный до ледяного состояния фрукт.

Я снова высказала свою точку зрения относительно цели знакомства и попросила рассказать о себе. Он туманно начал изъясняться о разводе, совместном доме, который сейчас продают и тогда он купит себе отдельное жилье. Тоже как и я, предпочитает жить в доме, а не квартире. Была дочь, но умерла в 17 лет. Говорил бесстрастным голосом, а у меня дрожь по телу. Единственный ребенок ушел за облака, а у него, похоже, уже и сердце не болит.

Я рассказала о себе, о том, что переживаю за сына, который остался в России. И тут он предложил спокойным голосом аферу, которая была дикой для меня.

– А у тебя же у дочери другая фамилия? Ну вот. И пусть они с братом поженятся официально. А потом он приедет сюда, документы получит и разведутся.

–Нет, я аферами никогда в жизни не занималась, – в изумлении от предложенного, ответила я.

– А я по натуре авантюрист, мне это нравится,– с улыбкой отвечал претендент.

– Тогда вы точно не сибиряк, там такие не живут.

Он улыбнулся и пожал плечами, мол думай как хочешь.

– А когда у вас день рождения?– задала последний вопрос я.

– 25 марта.

– Интересно…практически тот же день, что и у моего бывшего друга. Слово " бывший" выговаривалось плохо, было чувство, что сдирают повязку с еще не зажившей раны.

Общение не доставило радости и я заторопилась домой. Холодный февральский воздух схватил нас в объятия.

– Вы, извините, холодно, я побегу домой.

– А где ваш дом?– удивился он.

– Там,– я махнула рукой в направлении места нашей встречи и унеслась бегом, акклиматизация давала себя знать.

Дома доложила дочери обстановку и мы решили, что это очередной аферист. Уснуть и забыть.

Следующим утром позвонил Лева. Я, счастливая от его звонка, начала тараторить , что наконец поняла, чего я боюсь, боюсь, что он сойдется с бывшей женой. На что он ответил:

– Как вчера вечер провела ?

– Нормально, – ответила я и продолжала что– то говорить.

Он снова задал тот же вопрос уже с нажимом в голосе.

– Обычный вечер, а почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что я знаю,– ответил он.

Я даже не растерялась и не почувствовала никаких угрызений совести, на мне греха не было.

– Ну раз имеешь сведения с одной стороны, так послушай теперь другую.

И рассказала всю эту историю и ее цель– потерять его. Эти ужасные слова "Потеряй меня" Лёв говорил мне неоднократно. Если бы я могла!

– Ну-ну,– только и ответил он.

Только теперь до меня дошел смысл происходящего. Значит он весь его жуткий январь, а может и раньше, готовил мне проверку на вшивость. Сам одной ногой был в небытии, мне не разрешал с ним видеться, ухаживать за ним, да просто быть рядом, а готовил гнусную вещь? Значит еще и приплатил тому аферисту, не зря же в ресторан меня водили.

Ужас, кому верить.

Неделю звонков не было. Я молчала тоже.

&&&&&&&&&&&&&&&&&

Наступал день моего рождения . Накануне вечером пришло несколько строчек от Льва, которые ввергли меня в ужас.

Катя, я старый больной человек. Я не могу взять на себя обязательства и нести ответственность за твою судьбу. Счастливых праздников.

Мало того, что он практически простился со мной, но решил это сделать в день моего рождения. Садизм какой-то. Ошалевшая от такого письма-поздравления, я настрочила полстраницы ответа. Я писала, что действительно люблю его, но не прошу брать меня в жены. Пройдет совсем немного времени, он выздоровеет и все равно нужна будет женщина, хотя бы просто чисто физиологически. Я соглашалась и на эту роль.

Одно дело, когда Я хотела его бросить, и совсем другое, когда от меня отказались. Все мои желания бросить тут-же и испарились. Сила нужна женщине, может только такой как я, чтоб в узде держали.

День рождения. Девчонки на работе поздравили и сказали, что вид у меня страшней атомной войны. Комплимент, дошла, ты, подруга. Весь день провела в напряжении, за пятнадцать минут до окончания рабочего дня ожил телефон.

– Ты во сколько заканчиваешь? – без приветствия и поздравлений, грубо рявкнул Лев.

– Я могу уже уходить.

– Приезжай в Манхеттен, где обычно, я подъеду.

Жизнь зацвела всеми красками сразу и я ринулась в метро. Приехала раньше его и стояла на перекрестке, дрожа от холода. Одежда, на долгое пребывание в статическом состоянии на морозном ветру, рассчитана не была. Минут через двадцать показалась его машина. Встретились.

– Здравствуй , – улыбаясь, поприветствовала я милого.

В ответ взглянули потухшие глаза. Куда– то едем. Молча. Рассматриваю его: бледный, похудевший, ссохшийся .

Жалко его, но и себя жалко тоже.

– Давай заедем в магазин, колготки тебе купим, холодно, как завтра поедешь?– предлагает Лева. Как он догадался, что под джинсами колготок нет, не знаю. Но делаю вывод, что меня оставляют на ночь. Наверно это и был способ дать понять, где буду ночевать, а вовсе не колготки.

– Ничего, ты же до метро меня довезешь.

Снова молчание. Я пробовала спрашивать о здоровье, он делал вид, что не слышит. Зачем тогда позвал? И где поздравление? В итоге мы приехали в небольшой недорогой ресторан в его районе. Сделали заказ, кроме блюд он заказал мне рюмку водки, а себе текиллы.

– За твое здоровье ,– вот таково было поздравление.

После рюмки спросил:

– И в каких ты кружевных трусиках на свидание ходила? Он тебя за попку цапал?

Разозлившись так, что хотела треснуть его по дурной башке, ответила:

– Я не собиралась перед ним раздеваться, поэтому какие были трусики, не помню. И попробовал бы он меня тронуть, схлопотал бы по первое число.

– Ну да,– не поверил милый, и продолжил,– а ты всегда такая красивая, когда в ресторан с мужиком идешь и после этого он ведет тебя трахать?

– Я по ресторанам с мужиками не хожу, только с мужем часто ходили ужинать и

ты это знаешь.

Он допил и мою рюмку, и, наконец, вышли на улицу. Я так сильно соскучилась, хотелось раствориться в нем и остаться там навеки, как река впадает в море. Прижалась, взяла под руку. Родной запах, родной человек. Все обиды улетучились в миг.

– Подожди немного,– усмехнулся он.

Я боялась как он поведет машину, было видно, что он еще слаб, и выпил немного. Вел машину аккуратно. Позвонили Саша с Таней, столько чудесных слов наговорили с поздравлениями, что я совсем растаяла. Узнали, что я с Лёвой, обрадовались, значит скоро в горы к ним приедем.

На подъезде к дому, милый откинул ремень безопасности, потом расстегнул пальто и брюки.

– Левочка, не надо, дорога сложная – зигзаги везде, потерпи, мы уже почти дома, – уговаривала теперь я.

Дома он коротко и сильно обнял меня и скомандовал: -В постель.

Там же лег, отвернувшись ко мне спиной со словами:

–Завтра рано вставать, спи.

Я чуть не скатилась с кровати. Зачем позвал-то? Скукожилась, униженная донельзя.

Выдержав паузу, он вдруг развернулся, откинул одеяло и, раскинув руки, ноги, вымолвил:

–Приступайте.

–Ты меня не спутал с девочкой по вызову?

Он засмеялся своим странным смехом Мефистофеля и крепко обнял.

Ласк много не понадобилось, мы сильно соскучились оба и торопились раствориться в любви. Его тело было чуть влажным, таким бываешь в минуты слабости или выздоровления после тяжелой болезни. Момент наслаждения наступил быстро, Лев застонал, откинулся и произнес:

– Ну вот я и умираю.

Он тяжело дышал, лицо белее мела.

– Даже и не надейся, – прикрикнула я и понеслась пулей в ванную . Смочила холодной водой полотенце и стала вытирать ему грудь, лицо, виски.

– Дыши, Левочка, дыши, носом вдыхай и ртом выдыхай, выравнивай дыхание.

Он показал на голову. Значит это спазм. Я схватила тонометр и измерила давление – как у космонавта .

– Все в порядке, давление отличное, это просто спазм сосудов, сейчас пройдет, успокойся.

Он поджал ноги, свернулся клубочком, дыхание выровнялось. Дала попить воды, укрыла.

Сама лежать не могла после пережитого. Решила прибраться в шкафу с бельем.

Что меня черт туда понес? Лучше бы в кухне уборкой занялась. Начала разбирать верхнюю полку и обнаружила под бельем глубоко засунутые две моих фотографии в рамках, и еще глубже мой махровый халат. Это было как удар молнии. Почему он сделал это? Потому что не хотел видеть меня больше или прятал от кого– то? И то, и другое было последней каплей в чаше моих страданий.

Я выкинула с грохотом фото под порог, он не шевельнулся, хотя прекрасно понял, что я нашла. Потом, поразмыслив, вынула фотографии из рамок и убрала в свою сумку, халат положила в шкаф. Ушла в зал. Подумала , что устраивать разборки больному человеку не стоит, да еще и в свой, так называемый, день рождения. Взяла кучу стираных носок и села разбирать их на пары. Мнут через пятнадцать из спальни раздался оклик:

– Ну, ты где?

– Лева, я сейчас приду, носки твои разбираю.

Легла тихонько на свою половину и уснула не обласканная и несчастная.

Утром милый суетился с завтраком сам, был в прекрасном настроении, чего нельзя было сказать обо мне. Я поняла окончательно, что мне тут больше делать нечего. Вместо цветов и подарка я получила выкинутые в темноту шкафа фотографии.

Когда ехали к метро, я задала мучавший меня вопрос:

–С чего ты решил сделать проверку, подослав мужика, я поводов не давала.

– Время пришло, – ответил не задумываясь. Потом, видимо спохватившись, добавил,– И не подсылал я никого.

Конечно, странный мужик с неба свалился, вранье не очень удачное.

У метро, чмокнул в подставленную щеку, улыбался и сиял начищенным пятаком . Мне сиять было не от чего.

В свой обеденный перерыв он позвонил , как ни в чем ни бывало, и весело пропел:

– Уже полдень, а ты еще ни разу не позвонила.

– А чего же звонить, я не понимаю, раз мои фотографии и вещи выкинули, чего звонить? – с горечью сказала я.

– Ну, раз не понимаешь,– ответил он, сникнув, и повесил трубку.

Вот так легко и просто. Зачем напрягаться, что– то выяснять, объяснять, легче порвать и все.

Я снова начала думать свою великую Думу, что смогу забыть его. Дума все также не давалась.

Отношения притихли, никто никому не звонил. Я не хотела быть больше бесхребетной рыбиной, которую можно лупить об стену головой и время от времени отпускать в воду для счастья. Однако прошла неделя, десять дней и я так сильно захотела услышать его, что просто не было сил терпеть. Тут как раз и 23– е февраля наступило, был повод написать несколько строчек. Написала , коротко поздравила бывшего солдата советской армии. Такой же короткий ответ из одного слова "Thanks"и получила. Значит общаться не хочет . Чтож, может таким образом и я смогу изжить свою страсть.

Каждый новый день , лишь только я открывала глаза, начинался с именем"Левочка", тем же именем он и заканчивался. Летели недели, ничего не менялось. В день восьмого марта пропустила звонок и услышала лишь звуковое сообщение. Шелковым голосом он поздравлял меня с женским праздником и желал всего наисчастливейшего. Я перезвонила, он таким же голосом повторил поздравление. На мой вопрос о здоровье ответил кратко– по– всякому. Я думала, что это начало нового витка отношений, зря думала. Снова наступила тишина.

Подождала неделю и в субботу позвонила. Услышала в трубке шум улицы.

– Ты где?– задала обычный вопрос я.

– Я езжу по магазинам , ищу костюм .

– А почему меня не взял с собой?

– Не женское это дело .

– Как раз и женское. Ты бы мерил, а я оценивала, со стороны виднее.

Он не ответил.

Я знала, что у его внучки скоро будет бармицва, попросту говоря бал в честь превращения девочки в девушку. Лев готовился к этому торжеству. Его отказ видеть меня подтвердил мои наихудшие опасения. Ждать действительно было нечего.

Прийдя с работы домой, я села за компьютер и пошагала по страницам сайта знакомств. Все равно я буду счастливой, твердила сама себе под нос.

В первые же минуты общения написал американец, да такие красивые слова, что заставили меня улыбнуться.

«Какая хорошая и игристая улыбка,– писал он.– Я не променяю эту улыбку ни на что. Я вас не знаю, но искал свою вторую половинку, когда наткнулся на ваш профиль. Я запутался в этой замечательной улыбке и не мог удержаться, чтобы не поздороваться. Я надеюсь, что мое сообщение встречает вас в хорошем настроении? Пожалуйста, всегда носите эту улыбку, а я просто бросил монетку в колодец желаний и помечтал, что вы напишите мне тоже, и это была моя последняя монета».

Следом написал письмо худенький мужчина, явно маленького роста, в очках. Письмо приятное, профайл интересный, внешность только не для меня, но в моей ситуации не до внешности, не сойти бы с ума.

Марк, так звали нового знакомого, оказался жителем того же дальнющего района города, где обитал и мой милый. Может быть Бронкс является рассадником холостых мужчин?

Мы обменялись электронными адресами и вышли на скайп сразу в этот же день. Я попросила не включать свою камеру, так как не в нужном настроении, Марк соглашался на все. Он чувствовал себя на седьмом небе, восторгался внешностью, данными, взахлеб рассказывал о себе. Работает в системе метрополитена, городская работа, соответственно и зарплата замечательная и бонусы всевозможные, короче, все, о чем мечтают многие жители мегаполиса. Через две недели у него был отпуск и он предлагал мне выбрать любую точку мира, чтобы лететь с ним, за его счет, разумеется. А если я хочу в Россию, то может ли он поехать со мной " прицепом?" Все говорило о серьезности намерений. Видно, что человек настрадался в поисках и теперь жаждал иметь семью.

Я смотрела на экран компьютера, видела холостяцкую комнату, очень похожую на спальню Левочки, похожая кровать, и столик с бумагами, и гладильная доска…

Слезы лились из моих глаз, вначале я плакала беззвучно, потом пришлось высморкаться, так как нос разбух. Мужчина испугался, что чем– то обидел меня, извинялся, был растерян.

– Это я должна просить у вас прощения, Марк. Видимо, я еще не готова к новым отношениям, слишком мало времени прошло после расставания.

–Ничего, ничего, я вас понимаю и не тороплю. Только не пропадайте, позвольте мне чувствовать вас. Может быть вы согласитесь сходить со мной в театр или в кино?

– Спасибо, но обещать ничего пока не могу.

Теперь каждое утро я получала приветствия по почте и пожелание спокойной ночи вечером.

Перебирала в памяти встречи с Лёвой, ясно осознавала, что этот человек далеко не лучший кандидат в мужья. Лишь большое чувство позволит женщине терпеть его странное непредсказуемое поведение. Он частенько повторял горделиво фразу. " Все женщины изменяли мне, но все потом и возвращались".

Это коробило меня и удивляло. Почему же он, так высоко ценящий себя, соглашался на уходы– приходы женщин. Где же самолюбие? А теперь стала думать, что возможно все эти измены он организовывал сам, такие мысли вызывали брезгливость. Я старалась вспоминать только плохое, но когда представила, что еду практически тем же маршрутом два часа на метро, вхожу в похожую квартиру, а там чужой маленький мужчина… Нет, не смогу.

На следующее утро позвонил Марк и пригласил в Метрополитэн опера.

Я очень сожалела, но извинилась и просила больше не писать, и не звонить, я все еще люблю другого.

Словно чувствуя мои метания, раздался звонок Левы, без приветствия, словно мы не закончили разговор:

–Я хочу тебе сказать, что у меня никого нет.

Не понимая, к чему это сказано, и что последует дальше, ответила:

–Ты же бросил меня, зачем тогда говоришь это?

–Хочу, чтобы ты знала это и не мучилась.

Все, положил трубку. Как будто от этого знания мне стало легче. С другой стороны получалось, что он дал какую-то надежду, надежду без времени. Может его высочество захочет увидеться, может еще год будет в депрессии, а ты сиди и жди, вдруг кликнут, свистнут, беги, ласкай, люби. Позволят быть рядом.Одна часть души просветлела, зато вторая омрачилась еще больше.

Проходили дни , недели, лишь глухая пустота окружала меня.

Наступил день рождения Левушки. Позвонила , поздравила, пожелала, спросила, как прошла бармицва. Все хорошо, спасибо. И все. Я положила трубку.

Весь день я металась, словно тигрица в клетке и вечером, прийдя с работы, написала длинное письмо на целую страницу. Писала о наших взаимоотношениях так, как я их видела и чувствовала.

Привет.

Конечно лучше было бы если бы я все это сказала, глядя тебе в глаза, но боюсь в очередной раз увидеть в них пустоту, безразличие, или того больше  услышать слова" Потеряй меня или Зачем пришла?"

Ты придумал подстроить эту встречу с мужиком, чтобы потом сказать,какая я подлая и пошла вон? Для этого нужно просто было сказать– Катя, я устал от тебя, не хочу ничего. А так поступать подло........ да ты это проделывал  с каждой своей бабой, не зря же ты так часто любил повторять, не знаю правда зачем, что все твои бабы изменяли тебе, но потом все равно возвращались. А ты их принимал.........дааааааа   А здесь вот не на ту напали.........и не изменяла  и не собиралась даже, а вот довел ты меня уже совсем до крайности, поэтому и пошла, думая что уж наверно скоро совсем с ума сойду с тобой.

Когда я в августе вернулась из отпуска и жила у тебя, когда еще длился тот золотой медовый месяц, я села за комп у тебя, чтобы проверить почту и увидела, что у тебя открыта страница сайта знакомств, и я увидела что ты писал ДО СИХ ПОР БАБАМ  и не одной, а нескольким. Вот это был шок. Читать я конечно не стала, не мне писано, но поняла, что даже в такие горячие дни и ночи ты был не верен мне и соответственно искал кого-то еще. То есть я для тебя не серьезная партия, а так просто очередная. А уж уверял в горячей любви. Ладно, ничего тебе не сказала, только боль в сердце поселилась крепко.

Потом были звонки от бывших при мне и ты уходил говорить в другую комнату

Потом вдруг резко отношения стали уходить на нет, я мучалась страшно, ты молчал и я стала чувствовать себя лишней в твоем доме. Но если бы ты жил ближе, я всегда бы могла уехать к себе, а так....... я как в западне......... особенно это чувствовалось под вечер........

Ты ничего не объяснял, стал шарахаться от меня...... что мне было думать? Одно только– что я тебе не нужна. Оставить тебя у меня не хватало сил, разыгрывать какие-то умные ходы я не умею, поэтому и продолжала мучаться.

Дальше хуже, ты даже заорал на меня однажды – «Не лезь в мои дела» – просто на предложение сходить на почту в субботу.

Однажды вечером, ты начал вспоминать дни  рождения, перебрал всех, потом сказал:– О, Валентину забыл– Ты еще и Катерину забыл, – ответила я. Вот тут ясно стало видно, что я действительно пустое место для тебя, хотя по ночам ты еще говорил, что любишь. Я ушла на кухню и у меня разболелся зуб и утром ты повез меня в больницу , спросив при этом сколько времени я там пробуду– ну вероятно не меньше часа и уехал. Раз ты спрашивал, значит( думала я) мы еще встретимся и ты приедешь за мной. Но совсем не так думал ты.

Потом было то, что было............. я тебе позвонила, ты ответил, что ты далеко,...... (где далеко, у кого далеко....... ) и потом каждую минуту я ждала тебя в госпитале. А ты пришел на другой день с пустыми глазами, не чмокнув меня не дотронувшись...... а уж на другой день вообще прилетел окрыленный от встречи с Мариной– Как я выгляжу?............ Я ей сказал постой хоть поговорим, раз трубку не поднимаешь. Как мог ты вообще женщине влюбленной в тебя до беспамятства, находящейся в реанимации промолвить такое? Да потому что я тебе была по фиг.

Потом был плохой октябрь с твоими странностями и когда я сказала – разберись в себ,е Лева...... Ты и не звонил потом три дня, а на мой звонок и слова я тебя очень люблю – ты засмеялся и сказал-СОЧУВСТВУЮ ТЕБЕ. как я все это вынесла, не знаю

Потом был ноябрь и твой отдых , это было уже свыше моих сил.......... я подумала, что теперь уж смогу тебя оставить и забыть как страшный сон.........но все равно ждала твой звонок...... увы.....  Потом когда ты приехал и я увидела твои сияющие глаза, я подумала, что ты тоже любишь меня( может это был обычный твой блеск на самку??????) и все завертелось снова.

Я КАЖДЫЙДЕНЬ И КАЖДУЮ МИНУТОЧКУ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ НАДЕЯЛАСЬ НА ЧУДО.  И вот мне даже показалось, что это чудо произошло. Когда в горах после разлуки ты сказал" Все, женюсь, бой окончен" . Это были сладкие слова, но я не кинулась уточнять когда на ком, ах ох. Я хотела, чтобы эти слова были осознанны, а не сказаны в порыве. Но уже на другой день ты начал говорить, что боишься потерять свободу. Значит это действительно было сказано лишь для красного словца

Может быть так можно себя вести со стервами? но уж никак с чистой открытой влюбленной женщиной.

Потом ты перешел на встречи один раз в неделю и то как из под палки. Что мне было делать? Что???????? Потерять тебя, как ты советовал?  Зачемы ты снова все начал? Сказал бы нет да и все.

Лева, ну как можно так обращаться с женщиной, которая просыпается с твоим именем и засыпает с ним же.

В один из таких вечеров я снова восстановилась в сайте, и потом несколько раз уходила и возвращалась. Мне подруга говорила, что ты можешь меня проверять, но я не верила....... если бы ты спросил я бы сказала, ты знаешь, ни с кем переписку не вела нормальную. В декабре меня нашел сибиряк из Иркутска, у которого дом в Таиланде, мы с ним переписыывались год тому назад. Вот он звал в гости на Новый год,   я ему  про тебя рассказала. И позвонил гробовщик, которого я видела 2 раза на танцах, приглашал на острова и встретить Новый год вместе. Он про тебя давно знал, летом звонил, ты же у меня дома был, при тебе разговор шел. Думал может теперь я свободна. Всем конечно отказала. Но когда ты тянул резину и не хотел похоже встречать НГ со мной, я и сказала о них. А что тут такого? Я что  согласилась что ли????? И,в итоге, значит ты решил мне подстроить козу и проверку на вшивость........ и это в то время, когда ты болел, а значит вместе с тобой болела и я, не меньше, а гораздо больше и труднее -ДУШОЙ. Я извелась, что ты не разрешаешь мне быть с тобой и ухаживать, я почернела вся просто, страшно было смотреться в зеркало. И дочь нашла через знакомую недорогой тур в Доменику чтобы я как-то пришла в себя и отвлеклась, тем более к 29-му ты должен был быть уже здоров.

Тут начал писать твой соблазнитель( и где ты только его нашел, такого афериста) писал мягко, но были нестыковки. Мне было не до любви, просто отвлечься. А секс...... какой к шутам секс, когда душа почернела вся по тебе.........

И ты еще утверждаешь, что никогда не обманывал меня? Ты лежал в больнице, а замышлял подлость, когда каждая моя клеточка болела за тебя!!!!!

Я была в ужасе, что ты обманул меня, сказав что будешь у дочери, а был, оказывается, дома и в итоге мы даже не увиделись перед отъездом. Жестокий удар.

Я тебе уже говорила про тот кошмар с глюками в комнате, где вы ходили и разговаривали с Валентиной, а я стояла и рыдала в ужасе. Это был конец, я поняла, что я срочно нуждалась в отдыхе и правильно сделала, что приехала туда.

Перед отъездом, еще какая-то маленькая надежда жила во мне на встречу.... но после жуткого разговора она пропала.

Я летела ревела, в такси ревела, домой зашла с ревом........ и твердо решила  начать искать человека ДЛЯ ЖИЗНИ а не для непонятно чего.

Ты вдруг позвонил, сказал ласковые слова, от которых я про все забыла и готова была улететь к тебе хоть пешком..... но увы… снова.....пока

А ты и позвонил прямо перед встречей, еще раз помучать меня– пойдет после таких слов или не пойдет. Эх, ты.

Вот пошла на встречу......... да я и знала, что мне никто не может понравиться, хоть Олен Делон, когда сердце занято. Тебе этого, видно, не понять.

Пришла домой с пустотой внутри, думала о тебе....... и вот потом узнала, что все это ты еще и подстроил. Это последнее дело, Лева.

Я пылала праведным гневом два дня, думала, как это низко с твоей стороны и зачем главное.... Грех на тебе – не изменяла тебе никогда даже в мыслях,  чиста душа моя, а то что была на сайте иногда, так это просто развлечение или спасение от тяжких дум просто.

Но потом вдруг пришли совсем другие мысли. А вдруг ты думаешь, что я просто охочусь за тобой, навязываюсь тебе, стелюсь перед тобой и что такая мягкая женщина не достойна любви и я во всем виновата, что я должна быть гордой и недоступной, чтобы ты бегал за мной. Я не должна день и ночь хотеть и ласкать тебя( Да сорвалась я с тобой как сумашедшая, это потому что всю свою сексуальную жизнь  я могу посчитать на пальцах, в отличие от твоей бурной).

Так вдруг стало страшно,неужели ты ничего не понял???????? Я так люблю тебя.

Я многое передумала и уверена, что теперь никогда уже не рассыплюсь  перед мужчиной.

Надо найти силы уйти, если тебя разлюбил мужчина. но и мужчина должен остаться им, а не устраивать заподлянки.

Так где же правда, что там у тебя в душе?

По-моему все плохое началось со ссоры моей дочери, когда она устроила дома мне бурю и не хотела тебя видеть в нашем доме. А ты приехал, мы ходили по бордвоку, я совершенно напрасно рассказала тебе все как было, ни слова не скрывая. Ты начал вдруг говорить, как хорошо  ты относишься к своим детям, что ты для них сделал, чего они достигли с твоей помошью. Во всем этом я услышала немой укор и упрек, что я плохая мать  не посвящаю свою жизнь детям, а прицепилась к мужику. Наверно с этого момента и пошло отторжение. ты сто раз повторял, что Валентина-святая женщина( наверно подразумевалось, что она посвятила свою жизнь детям, не то что я)

Так вот хочу тебе рассказать, что у меня такого мужа и отца у моих детей не было, который бы также как ты посвятил свою жизнь им, знал каждый их шаг, направлял и помогал. Который каждую неделю видел их и заботился о них.

Я разошлась с гулящим мужем ,когда мои дети были еще маленькие и поднимала и учила их ОДНА. Алименты курам на смех, даже не знаю как он умудрялся это делать, я не разбиралась. К детям он не приходил совсем, обидевшись видимо, что его такого замечательного бросили. Со мной рядом не было никого, ни одного родственника, все жили далеко и надеяться мне было не на кого. Я работала все время на двух работах без выходных, трудно и тяжело, не имея сама никакой личной жизни.

Я выучила детей, оба имеют высшие образования, музыкальные и художественные школы за плечами. По роду работы своей я не могла быть наседкой, как твоя святая жена, мне нужно было быть добытчицей, иначе  бы мои дети были голодными и неучами.

Если бы ты понакомился с моим сыном– ты бы зауважал меня до небес, потому что это интеллигентнейший, образованный молодой человек. А так ты увидел только негатив.

Это по вопросу о воспитании и отнощении к своим детям.

А по поводу того, что я все время была возбуждена.....тебя это тоже настораживало и ты даже имел нетактичность задать жуткий вопрос  о моем здоровье   в этой сфере. ИИИэх,

Имея от природы высокий эмоциональный потенциал, я никогда не могла его использовать– все были не те...... Вдруг ты– тебе все нравится , ну или по крайней мере разрешаешь ласкать тебя в любой ситуации и в любое время дня и ночи. Я как сорванная с цепи собака...... Однако, если собаке дать поесть, она ложится спать или отдыхать...... насколько ты себя знаешь– ты не утруждаешь себя тем, чтобы думать о женщине, хочется ли ей, чтобы ее поцеловали, нужно ли еще ее немного довести до состояния конца.......нет, главное чтобы ты кончил, а там хоть трава не расти. Хотя всего то и нужно было иногда руку протянуть на 20 секунд, если уж утруждаться не хотел.

И как не верила я тебе, начиная с 1 сентября,так и не верю, что ты любил меня. Так не любят.

Иногда правда, когда обижал меня и чувствовал свою вину, ты старался пожалеть меня, как-то погладить, подойти или просто дотронуться.  В любви кроме рук и сердца соприкасаются, а ты перестал и общаться со мной сто лет тому назад. Игра шла в одни ворота. Если бы мы встречались у меня, все бы кончилось сто лет назад, а так еще тянулось на моих чувствах.

  Ты  был так заботлив первые два месяца, помогал много, говорил чудные слова, старался облегчить мою жизнь всякими мелочами и подарками.

Я неслась тебе навстречу со скоростью именно ракеты, ты притягивал меня всем, хотя если разобраться…почему же я так присохла к тебе… я истосковалась без любви видимо,,,

А мужчины боятся больших чувств.

И вот теперь я может буду меньше мучаться и не думать, что я нехорошая, раз ты разлюбил меня так быстро.

ты мерил меня по себе и по своим бывшим бабам......... зря совсем....... я из другого теста, я другая

Я не жду никаких писем с твоей стороны, мне нужно было выговориться и понять что же было

Пооснувшись утром, я снова перечитала свое ночное послание и в очередной раз начала грызть себя.

Села строчить оправдательное сочинение.

Лева, ты прости меня за дурацкие письма, за поиск какой-то истины.#_0.jpg

Сейчас перчитываю Драйзера «Гений»и там описано состояние героя, котрый переусердствовал в любви,  в результате получил нервное и физическое истощение и массу проблем со здоровьем. Вот и мы стобой переусердствовали, вместо того, чтобы любить 2 раза в неделю, мы занимались этим 6-9 раз( молодцы конечно).

Не буду больше ничего выискивать, что было, то прошло.

Правда, справедливости ради, следует заметить, что герой Драйзера отношения своего к любимой женщине НЕ ИЗМЕНИЛ, даже в этой ситуации

Пришло письмо с ответом в одно слово: «маразм». Вот так. Я распинаюсь, пытаюсь объяснить свое поведение и содержание моей души, а он видит в этом ересь.

Я была ошарашена, но шли дни, недели и я снова находила оправдание его поступкам.

Прошел еще месяц. Я надеялась, что весенние краски разбудят моего милого, но не тут– то было. Он был в глубоком подполье. Моя чувственность и не замирала с наступлением зимы, но здоровье восстанавливалось настолько медленно, что я с ужасом думала, сумею ли вообще когда-нибудь быстро ходить или навсегда останусь тихой коровой с подгибающимися коленями. Кровь в венах текла теперь медленно, ритмы сердца еле слышались и давления не было, как факта.

Уже прошло больше чем полгода, с того страшного дня, когда сердце остановилось, а легкие заполнила жидкость. Я проходила одно обследование за другим, маститые кардиологи пожимали плечами. Результаты тестов были в норме.

Совершенно отчаявшись, пошла за вторым мнением врачу, широко рекламируему, которым обычно не доверяла. Но теперь терять было все равно нечего, и идти тоже некуда.

Мне произвели все необходимые исследования, и доктор, средних лет приятный, подтянутый мужчина, играя глазами,  сказал,

– Девушка (!)вы совершенно здоровы. Ваша болезнь у вас в голове, выкиньте ее и заведите себе 28-летнего любовника.

Когда я пулей вылетела на улицу и чуть не вприпрыжку поскакала на остановку автобуса, вдруг с безумной радостью поняла, что колени не подгибаются, слабости нет и жизнь снова прекрасна.

-Привет,– тут же позвонила я своему затворнику.

-И тебе.

-А помнишь, как мы ходили зимой на океан? – выпалила, не давая ему опомниться.

После небольшой паузы он ответил,

– Да, и зачем-то побежали под мост, как ненормальные.

-Мда, мда,– улыбаясь, промурлыкала я, вспоминая те жаркие объятия.

-Ты можешь приехать прямо сейчас? – резко и напористо вдруг спросил он, словно проснувшись от долгого сна.

– Нет, сегодня у меня кое-какие еще дела, завтра приеду после работы, хорошо? – Я могла бы прилететь, примчаться хоть темной ночью, но заставила себя сдержаться . Я больше не побегу по первому свистку. Как бы он не хотел этого.

– Ладно, только приезжай пораньше, – недовольно проворчал он.

Я летала.

Отпросившись в четыре часа, я была у него в шесть. Он не разделся после работы, ждал меня, сидел у компьютера в красивой рубашке, светлых брюках, милый мой, ненаглядный.

Был чудесный вечер с прекрасной ночью и сладким утром. Я уехала домой. Он пропал снова .

Еще целых две недели я метала икру, черную и красную, как говорила моя мама.

Девятого мая, выпив в одиночестве рюмку водки, злая, как сто чертей вместе взятых я настрочила послание:

Ты слабак!!!!!!!!!!!!!! Ты только и мог, что трахать баб всю жизнь, при  этом даже не заботясь об их удовлетворении

Ты слабак!!! Сто раз скажу я тебе!!!!!!!!!!!

Так раскиснуть! Ну и что, что тебе плохо, ты МУЖИК!!!!!!!!  Вспомни это!!!!!!!!!!!!!!

Мужики настоящие выходили ГЕРОЯМИ ИЗ ТРУДНЕЙШИХ СИТУАЦИЙ,

а ты даже не находишь себе сил позвонить женщине , которая волнуется о тебе, в  ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ ПОБЕДЫ.

СОБЕРИСЬ УЖЕ, НАКОНЕЦ, И НАЧИНАЙ ДЕЙСТВОВАТЬ, ОБСЛЕДОВАТЬСЯ И НЕ ЗАМЫКАТЬСЯ В КОКОНЕ, В КОНЦЕ КОНЦОВ.

С Днем Победы тебя!

 Пью в одиночестве  за погибших солдат, и моего отчима, славный был боец и человек!!!!!!!!!!

Я все надеялась, что  мне во втором браке повезет также как и моей маме........ увы.............

эх, ты!!!!!!!!!!

Ответа, естественно, не дождалась. Утром отправила смягчающее послание:

Мало ли чего может наговорить нетрезвая женщина............ но истина кроется где-то рядом.

Позиция страуса–  не лучшая. Не хочешь звонить– не звони, не буду тебе надоедать.

Второй период

. Душевное и физическое единение затянули меня в трясину его странной любви и не было человека, который бы протянул мне руку помощи.

Ангел-хранитель мой, видно, отчаялся уже от него отвадить. Но очередных испытаний я больше не хочу.Вот так и бывает – говоришь мужчине, какой он хороший,самый лучший,красивый и умный,как ты любишь.В конце концов он тоже начинает в это верить,что уже смотрит на тебя свысока, с Олимпийских вершин.

Лишь в конце мая он позвонил, сказал, что не обижается, что я права и он не боец. Предложил поехать на дальний берег океана. Позови с собой подругу, предложил он. Я оторопела. Мы так давно не виделись и зачем нам подруга, тем более с ее пышной грудью…

Я огрызнулась, но Ольге позвонила. Та тоже не поняла его фортель, но подчинилась. Ехали практически молча, мы еще изредка переговаривались, сидя обе на заднем сидении, он молчал. Зачем позвал?

На берегу он тоже вел себя так, словно был один, уходил далеко, приходил, сидел в кресле, без всякого общения. Искупавшись, я присела рядом.

–Где я буду вымаливать прощение, у тебя, у себя?– спросил он, улыбаясь. Вот и пойми его.

– У тебя,– злющая и ошеломленная, ответила.

Мне больше нравилось быть в его квартире, все начиналось там, и все лучшее было тоже там.

Тут же засобирался домой, отвез нас в кафе, поели пирожных и понеслись навстречу любви.

По дороге он весело смеялся над вопросом, зачем третье кресло купил.

–Увидел кресло с козырьком продают на улице да и купил, чтобы зонт не таскать.

Себя, любимого, спрятать от солнца только, а я уж напридумывала.

Так начался второй период наших отношений.

Снова была безудержная страсть, перезвоны, поездки в горы. Он покупал мне платья, туфли, шубку, куртки. Он готов был положить к ногам весь мир. Но только два раза в неделю. Жить к себе не звал и все также пропадал в выходные с внуками.

Я летала в отпуск к сыну. Он провожал, встречал, радовался и был счастливым. Я тоже.

В начале сентября в Америке длинный уикенд, естественно я была у Левы. Надеялась, что все четыре дня мы будем вместе. Но рано утром следующего дня милый ошарашил меня предложением собираться и быстро.

–Я еду домой?– напряженно поинтересовалась я.

–Да,– ответил он и через несколько секунд добавил,– будешь там в понедельник.

Меня вначале кинули в пропасть, потом волшебным образом вознесли на небеса.

Расспросы бы все равно ничего не дали, проверено временем. Я быстренько покидала вещи в сумку и мы поехали в неизвестном для меня направлении.

Выехали за город, уже проехали Нью Джерси, он иногда останавливался , один раз даже заходил в придорожный мотель, потом ехали снова. Я ничего не понимала. На следующей остановке, он пошел в отель и через несколько минут вышел.

–Выходи, забирай вещи.

–Зачем?– не поняла я.

–Мы здесь остановимся,– сохраняя серьезное лицо, ответил милый.

Это был такой сладкий подарок. Он подарил мне вожделенный отпуск вдвоем, пусть только на три коротких дня. Мотель, правда оказался не из лучших, комнатка маленькая, неуютная , и даже интернета не оказалось. Но все равно, я была безмерно счастлива. Дни пролетели в разъездах, купании в бассейне и наслаждении друг другом. В один из вечером мы потерялись и не могли найти дорогу к мотелю. Позвонили администратору, тот не очень разобравшись в чем дело, сказал, что сейчас подойдет и откроет нам дверь. Вот мы хохотали.

Однажды проголодались и обедали, разложив еду прямо на капоте машины, и это было так хорошо, по-домашнему. Ничего лучшего мне было не нужно. Правда Лева не мог обойтись без того, чтобы не всадить мне пулю в висок, не замечая этого. Выпив коньяк, снова услышала давно знакомое имя Маринка. Перевела разговор и не позволила себе омрачить свой праздник.

Мне хотелось верить, что прошлый год не повторится и отношения останутся ровными навсегда. Блажен, кто верует.

Прошло чудесное лето, закончилась золотая осень.

Уже неделю средства массовой информации начали рассказывать о надвигающемся шторме, которому дали название Сэнди.  Сообщалось много страшных подробностей, и предрекали подьем уровня воды до 3-х метров. А если еще воздушные потоки соединятся с  холодными потоками из Канады, то будет совсем плохо. Мы все это слушали, немного тревожились, но не предпринимали никаких действий, Наша беспечность объяснялась тем, что в прошлом году в конце августа тоже готовились к страшному урагану. Были закрыты мосты, отменено движение любого вида общественного транспорта, закрыты школы и учреждения. Но все обошлось. Немного  сильнее подул ветер и ничего больше. Как русский  Иван всегда надеется на авось, так понадеялись и мы.

В понедельник утром, я проснулась как обычно и начала собираться на работу, Мне позвонила Ритуля, ресепшионист,

-Катюшка, ты где, уже эвакуировалась?

– Да ты что, куда эвакуироваться, Я собираюсь на работу.

-Смешная, офис закрыт. Включи  телевизор, там говорят, что уже эвакуировано более 350 тысяч.

– Ну, я не знаю, – в замешательстве сказала я,  – Куда ехать, я не имею представления, Да может все и обойдется, ведь я живу на втором этаже.

Мы с дочерью вспомнили, что вчера вечером ездила  машина с громкоговорителем и о чем-то предупреждала . Не стали вникать и прислушиваться, ну проехали, и проехали.

Включили телевизор, по местным каналам шли репортажи из Манхеттена, Нью Джерси  и Бруклина. Везде уже был сильный шквалистый ветер и моросил дождь. Сообщали, что пока наиболее спокойное место Бруклинский бордвок, набережная , где живут и отдыхают русские. Здесь не открытый океан, а небольшой залив, поэтому, видимо, ветер малой силы,

От океана нас отделяют две улицы, тянущиеся параллельно ему. Было очень тревожно, но страшных мыслей старались не допускать. Я взялась за свое любимое занятие – вязание, дочь смотрела новости.

К вечеру ветер усилился, его порывы составляли уже 40 метров в секунду.  Ветки огромного дерева били в стену дома и, казалось, что вот-вот вылетят стекла из окон. Мы решили укрепить их, наклеили снежинками лейкопластырь, как от бомбежки в войну. Вдруг кровать, на которой я сидела, закачалась, вместе со стеной, Я вскочила и выбежала в комнату дочери, она уже стояла в уголке и с ужасом смотрела на меня.

-Ты почувствовала, как стены шевелились?

-Да, ужас, что делать?

Раздался телефонный звонок, звонила подруга дочери, Жанна,

– Наташа, собирайтесь с мамой и сейчас же приезжайте к нам, Сейчас ветер 40 метров в секунду, а скоро будет 140.

Мы испугались не на шутку, если при   такой скорости наш домик трясется и качается, то при большей, его просто снесет в океан. Выглянули в окно. Увидели, что начала прибывать вода, но как ни странно, не с океана, а с противоположной стороны. Ливня не было,  сливная канализация еще не заполнена, откуда же вода?

– Ничего,– снова успокаивала я дочь, – видишь ее совсем немного, она только – только затронула колеса стоящих машин.

Я позвонила Леве и сказала, что у нас трясется дом, очень страшно, он ответил, что у них все спокойно. Связь прервалась.

Дочь побежала собирать документы, я тоже.  Заморгал свет,  грозя вот– вот погаснуть.

Через пару минут, выглянув в окно, мы поняли, что пора бежать, и как можно быстрее. Вода уже поднялась на 50-60 сантиметров. Мужчины переходили улицу по колено в воде, и она все прибывала. Со стороны океана, мне,  казалось, было сухо.

Попробовали вызвать такси, служба не работала.

 Мы поняли, что промедление смерти подобно, Схватив документы, сумки, мы побежали вниз.  Сапог резиновых была дома лишь одна пара, ее надела я, дочь обула ботинки на высокой платформе, других не было.  Как только мы вышли на открытую улицу, первый же порыв ветра чуть не унес дочь, мы поймали друг друга, вцепились мертвой хваткой и бегом понеслись в сторону Брайтон– Бич. Мы бежали, вода бежала за нами. Мы неслись в надежде, что впереди еще сухо и можно уехать. Уже через 50 метров мы увидели поток, несущийся навстречу от океана. Пути были отрезаны. На оставшемся кусочке суши, где-то метров 10 стояла раздетая без верхней одежды девушка. Она просто стояла посреди дороги и вертела головой из стороны а сторону, видимо в шоке. Мы вылетели буквально на Брайтон Бич, там еще проезжали редкие автомобили. Я кинулась на дорогу, и сразу набрала воды в сапоги, дочь осталась стоять на тротуаре. Машины проезжали, не останавливаясь. Было очень страшно. Поток мутной воды с двух сторон, которая прибывала каждую секунду и ночь вокруг.

Прямо на нас по другую сторону улицы  выплыла машина такси. Ее колеса были уже полностью в воде. Я кричала, махала руками, но она  свернула от нас в сторону. Тогда я подумала, что сейчас просто кинусь под любую машину и все, тогда может, остановятся. Показался джип, я встала посредине дороги, махала руками и кричала. Машина остановилась, я открыла дверь и взмолилась,

-Помогите, пожалуйста, увезите нас отсюда..

Водитель мотнул головой,– Садитесь.

Дочка металась по тротуару в поисках перехода, но везде было уже глубоко.

Я сказала:– Иди ко мне на спину, я тебя перенесу.

-Мама, ну что ты, Я тяжелая.

-Садись быстрее.

Она прилегла мне на спину, Я шагнула в воду.

Надо сказать, что Наташа выше меня на 10 сантиметров и по весу не далеко отличается от меня.  Короче, ей было очень жаль меня, и когда она увидела, что на середине дороги вода уже не так глубока, решила спрыгнуть,  меня не предупредив. Я  потеряла равновесие, и мы тут же полетели в воду, Я так сильно испугалась, что водитель, увидев двух мокрых дамочек, уедет. Я пыхтела и старалась быстрее встать, но на мне лежала Наташа, которая тоже старалась высвободиться от моих пут.

-А вода-то соленая,– поднимаясь и пытаясь шутить, сказала дочь.

Наконец, мы вскочили и влетели в машину. С меня ручьем бежала вода, дочери как-то повезло больше. Водитель воззрился на мой внешний вид  в замешательстве.

– Едемте быстрее, я не испачкаю вам салон, я на пол сяду.

Он облегченно вздохнул, машина медленно тронулась, как вездеход по реке.  Дочь подстелила себе два пакета и уселась впереди. Я сидела сзади на резиновом коврике,   совершенно промокшая, но счастливая уже от того, что мы едем.

 Свернули на широкую улицу Оушенпарквэй. Это была уже не улица, это была широкая полноводная река. Мы ехали  медленно, ветер и дождь били нам в стекло. Водитель спокойный уверенный  молодой мужчина сказал, что он владелец салона красоты и приезжал посмотреть все ли там в порядке. Так что нам повезло. Мы горячо благодарили спасителя.

Ехали, как плыли. Вокруг стояли автомашины, наполовину скрытые водой, мутной и страшной. Проехали уже десять светофоров, когда поняли, что воды, наконец,  на дороге нет. Это было спасение. Водитель привез нас на нужную улицу, но точный адрес искать не стал, торопился домой.

-Да мы здесь уж сами найдем.

Я протянула шестьдесят долларов, все, что у меня было, он отказался категорически, не слушая возражений. Мы пожелали ему здоровья, счастья, удачи, благополучия и всего, чего только он сам хочет.

 На улице дул сильный ветер, моросил легкий дождь, но страшно уже не было. Где дом Жанны, мы не знали. У тротуара стояла машина, в которой сидел водитель. Дочь подбежала  и постучала в окошко, чтобы спросить адрес. Не открывая окна, он отрицательно покачал головой. Какие разные люди, один рискуя собственной жизнью, вывез нас из опасной зоны, а другой, сидя в теплой машине, в безопасном месте, даже не захотел разговаривать. Бог ему судья.

Мы снова вцепились друг в друга и побежали. Завернув за угол, увидели большое здание.

-Это здесь,– обрадованно закричала Наташа, она была здесь всего один раз и боялась не найти. Мы влетели в подъезд и нажали кнопку лифта. На шестом этаже нас уже ждала Жанна.

– Как же вы решились ехать на лифте, ведь могли отключить свет.

Мы об этом в своем состоянии даже не думали.

Вышла встречать мама Жанны, растерянная, молча взирающая на нас. Нам подумалось, что она не рада, но куда было деваться. Когда прошел первый шок, Светлана призналась, что не ожидала увидеть такое, была потрясена. С меня ручьем текла вода, в сумках и сапогах хлюпало. Нас переодели, напоили горячим чаем, развесили мокрую одежду, Уже была приготовлена постель. В доме тихо, спокойно, порывы ветра почти не слышны сквозь толстые стены старого здания.

Мы были бесконечно благодарны этим людям. Потом отключили свет, интернет, а мы все еще сидели при свечах и вспоминали всякие приключения, случавшиеся с нами и нашими знакомыми.

К утру ветер стих, на дорогах появились автомобили. Нужно было как-то узнать, что творится у нас на Брайтоне. Мы позвонили в службу такси, которая накануне не работала, Сейчас нам ответили и сказали, что в сторону Брайтона машины ходят, там вода ушла, но очень грязно. Грязно, это не страшно. Нас снова стали одевать, подбирая подходящие  вещи, потому что наши были мокры-мокрехоньки. Меня нарядили, как матрешку, ну и что, зато тепло и сухо.

Ехали, глядя по сторонам и ужасаясь. Везде поваленные огромные деревья, многие из которых упали прямо на автомобили. Вот стоит растерянный  парень  у своей машины с открытым багажником, полным воды и пытается вычерпать ее . Много  машин с выбитыми стеклами. Вот одну развернуло так, что она стоит задними колесами на лавочке . Какой же силы был ветер или напор воды, чтобы сотворить такое.

Проезжали по набережной Эманс. Это красивое место для гуляния со множеством ресторанов и кафе. Теперь здесь выбитые витрины, двери , поваленные деревья, перила моста вывернуты, мост закрыт. Водитель сказал, что уже в пять часов вечера лебеди плавали практически у  кромки тротуара, так высоко поднялась вода. Теперь вода спала до обычного уровня, но вид набережной внушает ужас.

Страшно.

На перекрестках не работают светофоры.  В центре  мечется мужчина, одетый в желтую куртку с сигаретой в зубах и флагом в руке. Глаза его совершенно безумны. Он не стоит как обычный регулировщик, а носится из стороны в сторону, помогая потоку машин двигаться. Наверно волонтер.

Подъехали к дому. Возле дома свален огромный трехметровой высоты забор, снова погребена очередная машина. Везде грязь, глина, ветки, мусор.  Мы смотрим на наши окна, они целы. Жизнь удалась!

Мы дома, очень рады. Правда, нет света, и не работает телефон, но это кажется уже мелочью.  Eсть вода, уже хорошо. Весь день и вечер шум на улице от моторов– везде выкачивают воду из подвалов. Соседи арабы и мексиканцы, живущие в полуподвалах, трудятся– выплескивают воду, выносят мокрые вещи. Эти жильцы пострадали очень сильно, вода стояла в доме наверно до потолка. На улице на заборах отметины– полосы глины, по ним люди смотрят уровень ушедшей воды. Проезжают, фотографируют. Возле нас стоял забитый, слегка сгоревший дом. Теперь все щиты отлетели, и дом стоит без стены совсем, как в кино про войну. Внутри видны холодильник,  поваленный стол , вешалка… кажется, что сейчас крикнут, – Камера, мотор! Но не крикнут, это жизнь, а не кино.

Зажгли свечи, что-то поели, дождались десяти вечера и легли спать. Связи  и света так и нет.

Город погрузился в ночное безмолвие, создавая тревожность в душах.

Моя душа ноет и болит еще и оттого, что Лева не торопится прийти на помощь. Связи нет и он спокойно сидит дома, а что со мной, вдруг я утонула или дом снесло, его не волнует. Больно думать об этом.

Утром понимаем, что ни о какой работе речи быть не может, раз не ходит транспорт. Приехала группа рабочих, начали поднимать и восстанавливать эту громадину– забор, даже тротуар почистили. На улицах печаль, жалко пострадавших. Навалены мокрые вещи, постель, мебель, книги. Тротуары все в глине, пройти невозможно, люди идут по дороге.

Магазины не работают, транспорт  тоже отменен. Часто проезжают полицейские машины, слышны звуки сирен. У нас электроплита, поэтому о горячей пище можно только мечтать. Телефоны не работают, заказать ничего нельзя. Ну , ничего, с голода не умрем, кое-что есть. Сосед собрался куда-то идти, спросил что нужно, Кофе хотим, горячего и так что-то поесть, вареного. Смеется, привезу.

Уже поздно вечером, когда дали свет, и мы сготовили быстрый горячий ужин, пришел сосед. Принес горячий кофе и супчик из ресторана. Припоздал, правда, часов на пять, да ничего, и на том спасибо.

Позвонила Ира, коллега по работе. Она живет в Нью Джерси, ехать через мост полчаса, может чуть больше до работы. Сказала, что у них тоже нигде света нет, что теперь проблемы с бензином . Еще переживала о новом  указе ,  в котором говорится, что проезд через Манхеттен возможен  только  при наличии не менее трех человек  в автомобиле. Неудобство большое. И еще рассказала, что силой волны в Лонг Айленде выбросило на берег большую акулу.

Прошла еще одна ночь. К сожалению, мало что изменилось. На Брайтоне произошли несколько пожаров, выгорело два здания из-за короткого замыкания. По-прежнему везде идет откачивание воды из подвалов. Мы не работаем, в офисе боятся включать свет, так как еще не проведено обследование кабелей.

Беспокоилась за судьбу своего знакомого Марка. Он торгует книгами у метро и живет в бейсменте на нашей же улице. Сегодня, наконец, я его встретила. Он покачал головой и произнес только одно слово, конец.

Я узнала, что они даже не могут открыть дверь дома из-за внутреннего напора воды. Будут открывать как-то сбоку. Книги и вещи пропали все. Просто нет сил сдержать слезы. Положила ему в карман пятьдесят долларов, пригодятся. Брать не хотел, но я, со слезами, ушла.

Решила поехать к Ольге. Она живет всего в 10 минутах езды на метро. У них прежняя жизнь, как будто в другом мире. Все блага присутствуют и свет, и связь, и интернет. До них вода не дошла.  Магазины работают, идет обычный день. Даже странно. Я же чувствую себя, вернувшейся с войны. Тоже немного свербит в душе, подруга не позвала к себе в трудную минуту.

Уехать невозможно, взяла такси. Немного оттаяла, походив по магазинам. Купила продуктов. Как ехать обратно, вопрос оказался сложным. Теперь  служба такси не работала из-за отсутствия  бензина. После  полуторачасового ожидания на остановке, кое-как втиснулась в автобус. В тесноте, да не в обиде. Едем бесплатно. Дорога к дому завалена  мокрыми вещами, оставлена лишь узкая тропинка, на протяжениии всей улицы.

На следующее утро была разбужена громким разговором под окном. Это люди занялись уборкой офиса. Хозяин построил себе новый шикарный офис, но в бейсменте. Они успели поработать там только год. Теперь все пропало, воды было под самый потолок, погибло все дорогостоящее оборудование. Они снова возвращаюся в старый офис, благо, что он выше уровня первого этажа и потери минимальные.

Вот что наделал этот ураган с красивым именем Сэнди.

Завтра, надеемся, начнется новый день, который будет приближать нас к обычному ритму жизни.

А сегодня вечером появилась, наконец, связь. Я позвонила Леве. Коротко рассказала свои злоключения. Выслушал, сказал, что если бензин найдет, завтра приедет, привезет продукты. Я отказалась. У него был бензин все эти три дня, почему же он не ехал и не беспокоился, что со мной. Оказывается, он слушал новости и там сказали, что в Бруклине все хорошо и жертв нет. А раз жертв нет, так нечего и ехать, это уже домыслила я.

Мучило и другое. Он снова улетал на отдых с семьей и женой через три дня. Уменя не было сил сопротивляться и устраивать сцены. Мы все это уже проходили и я знала, что изменить ничего не смогу, а нервы себе испорчу. Если хочешь быть с ним, молчи тогда уж, решила я.

Так мы с ним и не увиделись до отъезда. Он позвонил перед самым отлетом и сказал, что звонить неделю не сможет. Да я и не ждала, догадывалась, что так будет.

Однако через два дня его пребывания на отдыхе, позвонил с жалобным вопросом, ты меня еще не бросила? Нет. Хорошо, до встречи. И через два дня снова: ты меня не забыла? Нет. До встречи.

Я знала, что он прилетает в субботу, знала время прилета самолета. Рассчитывала, что может позвонит часов через пять, когда будет уже дома после душа и в постели. Однако он позвонил сразу, как вышел из аэропорта и примчался под окна, не заезжая домой.

Одетый в белое,он нелепо и дико смотрелся среди грязных улиц, тротуары которых были завалены мешками с мусором, промокшей мебелью. На нашей улице высота мусорных отвалов достигала двух метров. Печальные лица, перенесшие трагедию, многие потеряли машины и кров над головой. И он, загорелый, в белоснежных одеждах, человек с другой планеты.

Дома был нежен и заботлив, и растопить лед моей души ему не составило особого труда.

Потекли регулярные встречи, нежные, желанные, наполненные любовью. Как ни странно, его милая бывшая женушка резко охладела и перестала названивать по полчаса ежедневно. Иногда звонила и разговаривала коротко. Похоже, что Лева ее ожиданий не оправдал. Это радовало.

Ездили в горы к Тане с Сашей, прекрасно встретили католическое рождество, наряжали елку, пели песни, смеялись. Милый светился любовью, был предупредителен и ласков. Идеал просто, а не мужчина. Если бы так было всегда. Почему его настроение менялось из счастливого в грозовое, я никогда не могла понять. Он не высказывал мне свои проблемы, просто замыкался и уходил в молчание и раздраженность. Надо было становиться серой мышью и сидеть в уголке, не докучая вопросами и разговорами, что я и делала. Самое плохое в этой ситуации: я чувствовала себя лишней в его доме. Я открывала ему душу настежь, а он лишь маленькую щелку, дальше хода не было.

Перед Рождеством каждая солидная фирма устраивала для своих сотрудников праздничный ужин в ресторане. На такой ужин и собирался Лева пойти вечером. А рано утром у него были дела в Бруклине по ремонту машины. Я позвонила и позвала на завтрак, он согласился, на что я совсем не надеялась. Очень обрадовалась. Напекла оладушек, сырников и села у окна встречать.

Вскоре его автомобиль появился под окнами и я побежала встречать. Он вошел в квартиру, разделся, вымыл руки, улыбнулся накрытому столу, а потом крепко обнял и потянул на диван. Лева на время забыл о своем пуританстве и отдавался ласкам с безоглядной страстью. Это утро было одним из самых ярких в моей жизни.

Потом он позавтракал и уехал, предполагалось, что позвонит поздно, когда уже будет дома после ресторана.

Однако в 6-30 раздался звонок.

– Будь готова, через десять минут я за тобой заеду .

– А ты в ресторан не идешь?– удивилась я.

– Нет, – мягко ответил он.

Я знала, что расспросы он не любит, поэтому быстро оделась, кинула косметичку в сумку и вышла на улицу.

Села в машину и мы поехали в его светлую даль. На заднем сидении висело на вешалке его новое серое пальто, которое он купил, чтобы идти в театр, костюм и белоснежная рубашка. Все приготовления оказались ненужными.

– Левочка , что– то случилось?– решила добраться до истины я.

– Да передумал, лучше тебя увидеть,– не отрывая взгляда от дороги ответил милый.

Я была вне себя от нежности. Мы приехали домой, поужинали и вдруг я вспомнила, что не предупредила дочь, а ведь уже девять часов вечера и она не имеет представления, где ее шустрая мать. Оказалось, что мой телефон разрядился, а о зарядке я в спешке сборов и не вспомнила.

– Левочка , дай твой телефон позвонить дочке.

Он протянул аппарат. Я нажала на кнопку и высветилось табло с последними звонками соответственно. Меня обуял ужас. Два последних звонка были Марине и от Марины, один в 4-45 и второй в 5-05. вот тебе и прекрасный вечер. Это значит он подъехал к ее офису, позвонил и ждал, потом она вышла с работы и звонила, чтобы узнать где он стоит.

– Лева, как же ты мог, утром облизывать одну женщину, а вечером ехать к другой?– глаза мои были размером с блюдце.

– Просто мимо ехал и решил поболтать, потом домой отвез– негромко оправдывался он.

– Ничего себе мимо ехал, из Бронкса в Даунтаун мимо ехал?

– Прекрати,– сразу становясь строгим и грубым буркнул он.

Для меня померк свет. Ну как же так, у нас было все замечательно уже больше полгода, зачем она ему понадобилась снова?

Уже в постели на мои страдания он ответил :

– Тебе не понять, у нас есть еще нить, которая связывает .

Да где уж мне понять, есть нить, так и встречайся с ней, тем более верностью она никогда не отличалась ни тебе, ни другим мужьям. Я только здесь при чем, зачем все твои горячие уверения в пламенности чувств?

Но он знал, как растопить мою чувственность и сколько бы я не брыкалась и не сопротивлялась , после крепких объятий он был прощен. Однако осадок черным илом лег на мою душу.

Почему когда все так хорошо складывается и отношения теплые днем и горячие ночью, когда есть о чем поговорить, когда знаешь, что тебя любят и ты отвечаешь взаимностью,зачем выливать ведро грязи в эту бочку меда?

Всю последующую неделю он был нежен, предупредителен и заботлив.

Новогодняя ночь стала лучшей в моей жизни. Наконец, прожив так много лет, я получила то, что хотела: красиво накрытый стол, свечи, шампанское, красивого мужчину с голубыми глазами, излучавшими бесконечную любовь. Лев-пуританин канул сегодня в небытие и появился новый мужчина: ласковый и раскованный, думающий не только о себе, но и о своей женщине. Это было открытием, может и для него самого.

А первого января мы пошли на новогодний концерт в Линкольн Центр. Уж так Левочка смотрел на меня, уж так ухаживал, казалось весь мир готов был бросить к моим ногам. Я была счастлива уже оттого, что он впервые шел в театр со мной. Часто рассказывал о спектаклях в Мариинке, театры же Нью– Иорка будто и не существовали. Настроение было праздничным, после концерта еще немного погуляли, обновили его новое пальто и мою шубку, купили хорошего вина и умиротворенные от прикосновения с искусством, вернулись домой.

Я надеялась, что барьер будет разрушен и мы станем завзятыми театралами, о чем я давно мечтала. Ходить одной в театр не любила, чувствовала себя нищенкой, никому ненужной. Но мечты превратились в иллюзии, жизнь потекла обычным ходом.

Потом были чудесные посленовогодние вечера, когда мы смотрели интересные передачи, оперы и мюзиклы по компьютеру, и я хотела только одного, чтобы это никогда не кончалось . Душевное и физическое единение превратили нас в единое целое. Я была счастлива, спокойна, метания и страдания остались в прошлом, отношения, казалось, обрели наконец, прочность.

К дню рождения Левочка подарил мне совершенно необыкновенную вещь, о которой я почему– то не могла и мечтать: айпэд. В дополнение к этому мы поужинали в ресторане и меня ждала нежная ночь.

Наступило время зимнего отпуска и я пыталась уговорить милого съездить в Германию вместе. Он помалкивал, делая вид, что это его не касается. Странная черта характера, хочет разговаривает, хочет молчит и даже на вопросы не отвечает. Казалось, я уже привыкла к этому, но каждый раз сердце щемило от пренебрежения. Я решила лететь одна. Лева хоть и не очень обрадовался, но тем не менее давал советы и напутствия. Провожал, звонил каждый день, встречал. Держал руку на пульсе, смеялась я. Поездка в одиночестве в очередной раз не принесла желаемого отдыха, но я снова поселила в душе надежду, что вот уж в следующий отпуск мы поедем непременно вместе, наивная.

Когда отношения складываются и нет поводов к страданиям, время бежит быстро. В один из февральских дней Лева позвонил мне на работу и попросил выйти на улицу. Это было столь неожиданно, что я испугалась. Он жил далеко и оказаться рядом посредине рабочего дня означало форсмажорные обстоятельства. Утром он должен быть на приеме у врача, и мало ли что могли ему сообщить. Лева сидел в машине, скрестив руки на груди.

– Привет, милый, что сказал доктор? У тебя все хорошо?

– Со мной хорошо, а вот с работой плохо,– не разнимая рук, ответил он.

– Уволили?

Он качнул утвердительно головой. Я кинулась говорить утешительные слова, он скептически смотрел и слегка улыбался.

Так наступил новый трудный период. Лева замкнулся, убедил себя, что он теперь нищий и через полгода ему нечем будет платить за квартиру. Я приводила примеры нескольких знакомых, которые соединились без всяких чувств, просто вдвоем легче выжить и платить за квартиру и коммунальные услуги. Он делал вид, что не слышит.

Быть навязчивой прилипалой, унижаться и в открытую предлагать себя в качестве соседки по квартире больше не хотела. Теперь мы не встречались даже по выходным.

–Я хочу побыть один,– говорил Лева и все застывало на несколько дней, пока кто-то из нас не решался позвонить. Он рассылал резюме, но безрезультатно, работодателей не устраивал его возраст.

Тягуче прошли два месяца. Милый привык к существующему положению и понемногу оттаял. Мы начали встречаться. Часто шутили, что купим большую собачью будку и будем жить там вместе. Я согласна была и на это, лишь бы он был рядом.

Впервые за два года Лев ринулся в благоустройство моего дома. Приносил какие-то доски, рейки, железки и ремонтировал, все, что скрипело, стояло криво или просто было не на месте, по его мнению. Я чувствовала себя на седьмом небе. Дочь уехала в двухмесячный отпуск и Лева часто оставался ночевать у меня. Мы ездили загорать на океан в Нью Джерси, занимались домашними делами, ходили на фейерверки, ездили на природу за город и были счастливы. Догадываюсь, что сидеть в одиночестве 24 часа в сутки совсем не сладко и он отводил душу теперь.

В один из дней я встретила знакомую, которая давно зазывала в гости. Теперь она и ее муж в один голос заявили, что извинений и отказа не принимают и ждут меня в субботу на чебуреки. Майечка и Рафик люди с Кавказа, такая чудесная пара. В первый раз увидев Майю, я представила, что именно такой и бывают принцессы гор: кожа белее снега, глазищи огромные зеленые в черных пушистых ресницах, взгляд серны и все еще тонкая талия.

Я доложила Левочке о приглашении.

– Может ты пойдешь со мной?– совсем не надеясь на положительный ответ, спросила я.

– А кто ж тебя одну отпустит?– заявил он.

И слова эти были сладостны для моего сердца.

Нарядилась в короткое сексуальное платье, с глубоким вырезом на спине, надела босоножки на платформе и высоченном каблуке и пошла в гости с давно забытым чувством быть при муже.

Мы чудесно провели время в разговорах. Лева говорил мало, больше улыбался, и я перестала тревожиться, что разговор может свернуть на неудобную тему. Но тем не менее, это случилось.

–Лева, ты за Катюшей приезжаешь и потом ее отвозишь?– как само собой разумеещееся, спросила Майечка.

Он отрицательно качнул головой, не отвечая.

–Как же так? Ты же живешь очень далеко,– растерянно протянула хозяйка.

Тут я вступила в разговор, силясь выгородить друга.

–Я обычно на метро езжу, правда два часа пути, но что поделать,– развела я руками.

–Не ездить, вот что делать. Если ты нужна мужчине, он должен и увезти и привезти, а если нет, так и не нужно ехать.

Тему замяли, но видно осадок остался не только у меня. Теперь Лева если не приезжал за мной, то обязательно встречал у метро на конечной остановке. Лед тронулся.

А в середине сентября Лева нашел работу. Он воспрял духом, что уж было говорить обо мне. Мы снова регулярно встречались, радовались общению и осень пролетела как один миг.

Перед самым Новым годом я заболела. Квартира отапливалась слабо и приходилось даже иногда ходить дома в шапках. Мы смеялись с дочерью и фотографировались, для истории . Смеяться-то хорошо, но простыли обе не вовремя. Лева приехала за мной еще 28-го, я лишь прикашливала, предупредила, что заболела. Ничего, выздоровеешь, сказал милый и увез меня к себе. Но на следующий день поднялась высокая температура и я лежала красная и беспомощная. Левочка привез жаропонижающее, сварил бульон, кормил и ухаживал, даже не верилось.

Кашляла и чихала на всю квартиру и спрятаться было некуда. Очень боялась, что заражу Леву и это не преминуло случиться. В новогоднюю ночь за час до боя курантов, собрав последние силы, сходила в душ, привела себя в порядок и даже надела вечернее платье. Сели за стол, выпили по капельке и я пошла на свой одинокий диван, потому что боялась, что могу упасть лицом в тарелку, было плохо совсем. Я очень давно не простывала и совсем забыла какого это. Сбить температуру не удавалось ничем, 39 и не меньше. Впереди было еще четыре дня выходных, за которые я надеялась встать на ноги.

Рано утром Лева подошел ко мне и спросил:

–Ты когда поедешь домой?

Я потеряла дар речи.

–Никогда не поеду. Как я буду ехать в метро два часа в таком состоянии? – с негодованием воскликнула я.

– Я тебя отвезу,– безапеляционно ответил друг.

Я так разозлилась, не понимая причины его поведения. Пошла в ванную, разделась догола, и, приготовив смесь из водки, уксуса и воды, натерлась ею. Стояла голышом, пока совсем не замерзла. Помогло, температура упала до 37.8. Уже легче.

Быстро собралась, надела на себя побольше вещей, ведь нужно было еще дойти до гаража по холоду. Злющая и совершенно несчастная поплелась на улицу.

Вот так и начался третий период моей любви. Что опять случилось, мне не понять. Болела я, а он мог позвонить лишь через неделю и то не за тем, чтобы справиться о здоровье. Он тоже кашлял, но температуры не было. Встречаться не предлагал. Лишь в конце января он забрал меня к себе. Но мне показалось, что дом не принимает меня, там было скучно, темно и неприветливо. Скукоженное существование, вот как я чувствовала себя тогда. И потом снова на много дней тишина, ни звонка, ни письма.

И лишь в день рождения позвонил уже в конце дня и сказал, что не успеет забрать, будет ждать меня на конечной остановке метро. Я счастливая, как в первый день знакомства, понеслась на свидание. Он снова печальный и усталый, наверно и не очень здоровый встретил безмолвно, повез в ресторан. Поужинали в молчании, смотрел в сторону, я не знала зачем я здесь вообще. О поздравлении речи и не шло. Ночь тоже показалась напряженной. Лишь утром он, казалось, оттаял, и мы поехали по магазинам. Покупали продукты и даже маленький букетик цветов в вазочке мне было предложено взять. Я очень люблю цветы, он это знает, но дарил лишь трижды за три года. В воскресное утро мы уезжали, я – домой, он к внукам. На сумке я обнаружила конверт с деньгами, с надписью«К дню рожденья».

Конверт был пухлый. Я кинулась обнять, нет, отклонился. Не любит, когда благодарят.

Ну почему цветы и конверт нельзя было прподнести в день рожденья? Почему? Молчит.

Он отвез меня домой и все кончилось.

Он не звонил и не приезжал. Я пробовала первое время звонить хотя бы изредка, узнавать о здоровьи, потом тоже перестала.

Время от времени я не могла справиться с собой и восьмого марта набрала его номер. Не надеялась на поздравление, просто было одиноко, все женщины с цветами, Брайтон словно чудная оранжерея. Лев был в Нью Джерси. Говорил расслабленно, сказал, что «вчера даже не был на работе и было плохо совсем, а сегодня как будто ничего и не был». Я просила звонить хотя бы изредка, обещал. Но не звонил.

Наверно он не нуждается в моем общении, раз не звонит и не пишет сам. Хотя раз в месяц он кидал какую-нибудь фразу типа «Починил машину, ездит быстро. Понятно, почему ты боялась». И еще что-нибудь подобное, наверно, чтобы я не расслаблялась.

Я понимаю, что когда болеешь, ничего не нужно. Хочется просто лежать в нирване и ждать лучших времен.Но лично мне такое не подходит. Хоть как бы я ни болела или даже умирала, мне все равно нужен рядом ОН. Любимый мужчина дает мне силы выздороветь, жить, творить. Как же так сидеть в одиночку и страдать? Лев живет, как ему удобно: здоров –хочет чувств, вспоминает женщину, которой небезразличен. Вполне понятное естественное человеческое желание быть любимым. А прихворнул или в депрессию впал –пропадает и ничем его уже не пробьешь, никакими письмами и разговорами о любви.

Мне нужно каким-то образом научиться уводить в сторону грустные сердцеразрывающие мысли. Как только потянется рука к телефонной трубке или очередному написанию любовного послания с вымаливанием и выспрашиванием, что, да почему, так нужно бросаться тут же в какое-нибудь занятие, будь то генеральная уборка, или чистка ковров. А то еще ноги в руки и бегом на улицу. Пробежишь несколько километров в полную силу, глядишь и остынешь. Да, советовать легко, даже себе самой, вот выполнять трудно.

А в это время уже бурно зацветала весна, деревья нарядились в новенькие листочки, но океан еще посылал холодные ветра и по вечерам время от времени сыпал мелкий дождик, заставляя ежиться прохожих. В один из таких неприветливых дней я снова решилась испытать судьбу и восстановила анкету на сайте знакомств. В перый же вечер написал мужчина по имени Анатолий, 52 лет от роду, смутно похожий на маньяка Ленни и тоже с рыбиной в руках. Без очков, симпатичный, да наверно не он. И я попалась, как та рыба на его удочку. Просто было совсем уж плохо на душе и я готова была идти на свидание к кому угодно, лишь бы заглушить боль. Я не надеялась, что возникнет сильное чувство, откуда ж ему взяться, когда я вся истерзана, как после допроса в гестапо. Надеялась на тепло хотя бы. Хотела, чтобы за мной ухаживали, дарили цветы, водили в театр. Надежда покидает человека последней.

Договорились встретиться на пересечении двух главных улиц неподалеку. Было какое– то ощущение опасности. Решила, что в машину не сяду, походим пешком, дождик еле моросил.

Подойдя к назначенному перекрестку, увидела большую машину, Вэн, в таких мамаши пятерых детей возят. Водитель перегнулся через сидение и открыл дверь, жестом приглашая сесть. Как только я коснулась кресла, машина тронулась. Я захлопнула дверь и обомлела. На меня смотрели те страшные глаза из– под очков, Ленни!

– Куда мы едем? Давайте просто погуляем,– чуть живая предложила я.

– Там же дождик,– чуть усмехаясь отвечал водитель и продолжал крутить руль.

В машине противно пахло, задние сиденья были завалены мешками с неизвестным содержимым.

Мы выехали на скоростную трассу и я испугалась совсем.

– Давайте поедем на Эманс, там красиво,– решила я взять на себя инициативу. Сцепила руки, в любой момент готовая вылететь на дорогу даже на скорости.

– О'К , – согласился он, сворачивая.

К моей огромной радости, он припарковался и мы вышли на улицу. Дождик перестал, вода залива темнела серой пропастью. Смеркалось. Он собрался было взять меня под руку, но я так отпрянула, что он засмеялся, что же ты такая пуганая. Коротко рассказал о себе, в разводе, живет один, сын взрослый. Я тоже сообщила о количестве детей и внуков и сфере деятельности. Пригласил на чашку кофе. Какой мне кофе, бегом бы домой убежала, о чем и сообщила, что пора уходить, у меня еще есть дела. Удивился очень, но довезти настоял, а то я было собралась пешком идти. На том же перекрестке высадил, смеясь как над дурочкой– ну чмокни хоть в щечку. Я покачала головой и улетучилась в то же мгновение.

Несколько дней чувствовала себя серой мышкой, спасшейся от лап хитрой кошки. Наконец ожила, затосковала и написала несколько слов своему мучителю: фразу, прочитанную в интернете и понравившуюся мне «Одиночество–временные затруднения». Через два дня Лев высказал свою точку зрения «Одиночество и неодиночество – все временные затруднения». Ах ты, паразит такой. Неодиночество, это значит, когда мы вместе это было тоже временное затруднение для тебя? Ответила,что пора его начинать ненавидеть. На что он написал, что у него чувства ко мне есть и были всегда. Я не понимала и пыталась достучаться до истины.

– Если у обоих людей чувства, которые не погасли за три года, то они не бегают друг от друга, а берегут каждую минуту, отведенную богом, чтобы быть вместе.

– И ты права тоже, -был его ответ.

На мой вопрос, а что же теперь делать, никто отвечать не кинулся.

Мне не стало легче оттого, что у него остались чувства. С моими-то что делать? Я и не живу, а так существую в ожидании счастливой жизни, которая кстати, может и не наступить. Да, скорее всего это только иллюзия и я барахтаюсь в ней, не в силах выплыть на твердый берег.

Через три дня он позвонил рано утром и недовольным голосом заявил:

–Я же тебе говорил, что болен, чего обижаться. Я звоню из госпиталя.

–Что случилось?

–Я упал без сознания, разбился весь. И вот теперь здесь. Дочь рядом.

–У тебя был приступ? Что болит? Ты где лежишь, я приеду,-без надежды на ответ, спросила я.

–Не знаю. Приезжать не нужно, я думаю, меня завтра выпишут.

–Обещай, что позвонишь, как что-то будет известно.

–Обещаю.

Вечером он дествительно позвонил и сказал, что его просветили во всех местах и признали болезнь из четырех букв. Я такую болезнь не знала. Язва, еле выпытала, наконец, прободная с внутренним кровотечением. Господи, еще и это.

–Вот если бы твоя дочь не отговаривала тебя, жил бы ты со мной, как у Христа за пазухой, ел бы домашнюю пищу и никакая язва тебе бы не грозила,-нервно сетовала я. Промолчал, естественно.

Его отпустили на второй день. Открыв электронную почту, я чуть в обморок не упала, Лева прислал фото с больничной койки.Под глазами сине-фиолетовые набрякшие мешки от удара, лоб и нос зашиты и наложена повязка. Страшное зрелище. Даже моя дочь, никогда ранее не жалевшая его, и то посочувствовала от всей души. Но что толку, помощь он все равно не принимал. Я просила разрешения прийти, варить, убраться, нет, когда нужно будет, позову. Пока значит не нужно.

На работу вышел через два дня. Голова очень болела, работать тяжело. О том, чтобы полежать дома слышать не хотел, боялся увольнения, я так понимаю.

Звонила, спрашивала, что ест, как работается. Нормально, отвечал он. Потом даже прислал письмо с предложением помочь МНЕ по хозяйству. К нам приезжали гости и нужно было повесить новые жалюзи. Да какие тебе жалюзи, возмущалась я, ты нездоров. Он не слушал, съездил в магазин, купил сам и приехал . Худой и потерянный , он даже не присел ни на минуту. Сделал дело и ушел. Я вышла его проводить.

–Ты куда идешь?

–Тебя проводить до машины.

–Считай, что уже проводила,– с улыбкой демона на лице, сказал он.

Я подняла руки для объятия, скорее по привычке, ведь видела, что он не ждет этого. Он и не позволил обнять. Шарахнулся в сторону и засмеялся. Ушла.

Когда он уехал, я вспомнила, что не задала ему важный вопрос. Написала на почту.

–Лева, мне показалось, что ты иногда невнятно разговариваешь по телефону. У тебя микроинсульта не было?

–Был,– одним словом ответил он.

Сколько же на него свалилось за эти полгода.

Я понимала, что человек нездоров, не имеет мужских сил и это состояние для него является необычным. Он всегда считал себя великим мачо и вдруг на тебе, ничего не хочется , а может и не можется. Он закрыл дверь в отношения. Но вместе с тем я все еще лелеяла слабую надежду вытащить его из этого состояния, ведь не может же человек любить, желать, а в один момент прервать отношения, утверждая при этом, что чувства остались прежними. Надежда таяла с каждым днем.

Я старалась забыть его разными способами, ничего не получалось. Унижаться дальше не было сил.

Писала иногда короткие сообщения на телефон, чтобы узнать о его здоровье.

– Как здоровье?– писала я.

– Ищу,– отвечал он.

– А как лечишься?

– Утром таблетки и потом питание.

На этом разговор прерывался, тема была исчерпана.

Через две недели, я, злая как сто чертей, и несчастная, как бездомная собака, решила поправить свое настроение и мы двинулись с подругой на танцевальный вечер. У приятельницы был день рождения, та возжелала видеть нас в ресторане, заодно может и кавалеров найдем.

Настроение боевое, форма одежды – парадная, что в переводе означает короткое платье, обрисовывающее женские прелести и высокий каблук. В самом начале вечера подошел старый знакомый. Он улыбался, играл глазами, звал в гости, наговорил кучу комплиментов и несколько танцев с "выходами" я танцевала с ним. Отличный партнер по танцам, к моему большому сожалению и его большому расстройству, он совершенно не возбуждал меня. Я отвела душу в танце, выпила за здоровье и счастье приятельницы и вдруг резко затосковала. Прошел всего час, а мне хотелось зажать уши, закрыть глаза и сбежать на край света. Я нудила и нудила подруге, что хочу домой. Та уговаривала сначала, а потом и перестала. Через час сидения надутой уткой и не понимая своего состояния, я сбежала домой.

Чего мне не хватало? Плясала бы в кругу, развевая тоску. Открыла телефон и поняла причину своих страданий. Час тому назад как раз и звонил мой милый. Как он чувствует, что я развлекаюсь, не знаю , но я начинаю тосковать, вот в чем беда.

Я перезвонила, он не ответил. Через сорок минут, прислал смс.

– Не спишь?

– Нет, звони.

Он позвонил, и медленно растягивая слова и, словно смакуя их, задал очередной странный вопрос:

– А что значит любить сердцем? Я вот тут наткнулся на такую фразу в интернете и задумался. Ты знаешь как это любить сердцем ?

– Я– то знаю, а тебе этого никогда не понять, – пробурчала я.

– Внучки захотели сегодня посидеть у костра. Мы развели его за домом и так хорошо провели время, я даже сигарету выкурил,– умиротворенно рассказывал Лев, и продолжил ,– неужели действительно можно любить сердцем? Я всегда любил головой.

Мое же настроение было далеко неудовлетворенным, обида плескалась через край.

– Ты любил не одной головой , а обеими: и нижней , и верхней. Сердцем любить тебе не дано.

Он продолжал ровным мягким голосом счастливого человека :

– Может под конец жизни мне повезет и я смогу любить сердцем .

Меня раздражал весь этот разговор, его мягкий спокойный тон.

– Так чего ты мне звонишь? И звони той, которую любить сердцем собрался, я-то при чем?

Женщина всегда ждет разубеждения, ждет, что ей скажут, что я именно тебе и звоню, бестолковая ты, Маруся, что тебя я и люблю, непонятливая ты моя.

Но Лев ни разу не дал мне такой возможности услышать долгожданный ответ. Он просто замолчал на некоторое время и потом продолжал свою мысль.

Послушав его философские рассуждения на эту тему еще пять минут, я сказала, что уже поздно и распрощалась.

Хотелось реветь белугой, орать и кусаться, рвать и метать, но нужно было спать и забыть об этом изверге.

Несколько дней я упорно ждала новый звонок, надеясь на продолжение разговора об умении любить сердцем. Прошло две недели молчания, ждать перестала. Катерина, ты забыла , что он не мусолит тему, а говорит лишь один раз, не поняла– твои проблемы.

Если он нормальный человек и просто выражается заумно, то я должна была понять, что любить– то собираются меня, раз звонят. Но сил не было выуживать истину и выпрашивать встречи.

Мы не виделись уже полгода и просвета впереди не намечалось. Я в очередной раз попыталась броситься в омут сайта знакомств. Сходила даже на три свидания, но очень скоро поняла, что зря теряю время. Для того, чтобы в сердце поселилось новое чувство, оно должно быть свободным. Оказалось, что там все занято. Старания были напрасными. Один показался глупым, другой маленького роста, третий кроме нахальства и самоуверенности ничем больше не поразил. Четвертый и последний кавалер был образован, высокий, стройный, восторженно отзывался о моих качествах и мечтал «Мне б такую». Он даже уговорил меня зайти к нему домой, чтобы показать, как работать с нужной мне компьютерной программой. Напоив чаем, снял очки и придвинулся. Хорошо, что я сидела в кресле и тут же откатилась на пионерское расстояние.

– Катерина, вы меня обижаете, – насупился кавалер.

– А разве я дала вам повод?

– Конечно, раз согласились зайти к мужчине домой,– утвердительно и недовольно промолвил Влад и продолжил,– я хотел пофотографировать вас, я в этом профессионал.

–Это ваш обычный сценарий обольщения ? Сегодня он не сработал. Но никогда не говори" никогда", ссориться не будем, хорошо?

Он пожал плечами, и пошел провожать. На том свидания закончились. Я цеплялась из последних сил за надежду восстановить наши отношения с Лёвой.

Прийдя домой, написала нежное письмо милому, что ко мне приехали гости и мы приглашаем его на ужин. Лев существовал в замкнутом мире: его квартира, работа, где он ни с кем не общался, дом его дочери, подрастающие внучки и все. Раньше еще была я и мои друзья, теперь круг общения сузился до минимального. В конце письма поставила два главных слова, за которыми стояло все: твоя Катя.

Надеялась хотя бы на одно слово " спасибо", но не получила ничего. Каждодневно корила и ругала себя разными словами, что достала его своей заботой и чувствами, которыми он наверно тяготился, хотя уверял в обратном. Готова была откусить себе руки, если еще раз позвоню или напишу письмо. Вспоминала, как в один из дней, когда он в очередной раз обидел меня, не видя в этом ничего особенного, я сказала:

– Вот когда я брошу тебя, ты все локти обгрызешь.

– Еще как!– засмеялся он.

Думая об этом снова и снова надеялась на чудо.

Друзья из моей молодости прилетели из России и хотели увидеть одноэтажную Америку. Я взяла неделю отпуска и мы двинулись на экскурсию длиной целых шесть дней и много миль. Находясь в Вашингтоне, этом удивительном и красивейшем городе, я не пошла в музей, в котором уже неоднократно была. Ждала в сквере. Первые дни экскурсии я часто вспоминала милого, но многообразие впечатлений отвлекали меня от грустных мыслей. Теперь же, оказавшись в одиночестве, я тут же остро почувствовала необходимость общения с Лёвой. Я забыла, что злилась и ругалась еще несколько дней тому назад за его молчание в ответ на ласковое приглашение . Я все забыла.

– Живой?– отправила сообщение на телефон.

–Вторая аллея между пятой и шестой, третья могила слева.

– Вот ты собака!– не выдержала я такой шутки.

– Гав, гав, гав,– ответил он.

Подождала немного человеческого ответа, не дождалась. Меня понесло и было уже не остановить.

– Новую тетку выбираешь?

– Нет.Нет!!! ...... Старую

– Удачи, -только и нашлась, что ответить я.

– Слушай, в тумбе оказались твои бигуди, когда привезти?– не отставал он.

– Я тебя убью. Ты хочешь доставить мне очередную боль или радость?

–Бигуди, – ответил изверг.

– Накрути их на свою голову, может поумнеешь,– в сердцах на

строчила я и добавила,– Я в Вашингтоне, спасибо за хорошее настроение.

На той стороне притихли, а я, ошеломленная этим разговором, впала в стопор.

Мы уже договаривались, что он не будет привозить мне оставшиеся вещи, что доставило бы мне очередные страдания, а просто выбросит в ящик для бедных. Не внял мольбе. Может это предлог, чтобы прийти в гости, но его и " без бигудей" приглашали. Наверно я дошла до последней черты, когда уже не хочется разгадывать загадки на каждом шагу. Хочется жить и радоваться общению, а не ходить по лезвию бритвы каждый день.

Почему мы как два шизофреника рвем друг друга из стороны в сторону, не понимая состояния души. Неужели нельзя быть открытым, просто радоваться жизни и ценить то, что тебе досталось. Он носит все в себе, а я напрасно пытаюсь прорвать оборону. Но ведь его бывшая жена, по-моему, в курсе всех его проблем. Почему ей можно рассказывать, а мне нет. Ты для меня номер один в жизни, как-то сказал Лев. Он живет эмоциями, сегодня чувства сильны– говорит главные слова о любви, завтра приболел– можно вообще молчать и не реагировать даже на вопросы и просьбы. А как же живут пожилые люди вместе, неоднократно пыталась задать ему такой вопрос я. Они нездоровы, и немощны, но держатся друг за друга, помогают, находят радость и счастье лишь в общении. Сам же говорил, что секс дело сотое, так где же ты..........

Прошло еще две недели, ему видно стало скучно и я получаю письмо.

хорошо смотришься на улице рядом с гостями

по сторонам не глядишь, знакомых не узнаешь…

Значит он был где-то рядом и не подошел даже. Надо же, я,оказывается, перешла в разряд знакомых. Нет, я не собираюсь держать его в СВОИХ «знакомых». Уходя– уходи.

В ответ отправляю СМС «А где ты был», ответа, конечно нет.

«Ответь честно хоть перед самим собой, почему ты меня бросил».

Тишина. Меня этот вопрос страшно мучил и не давал покоя. Вечером, прийдя домой позвонила.

–Здравствуйте.

–Здравствуйте, кто это? – святым голосом, типа он шутит.

– Катерина Ивановна,– ледяным тоном отвечаю.

–А фамилия какая?– терзает дальше.

–Все такая же,– говорю.

Короткая пауза.

–Сказать нечего?– спрашиваю.

–Нечего,– почти весело сообщает он.

–Тогда ответь на тот вопрос, что я тебе задала.

–.....Следующий…– предлагает он.

–Других вопросов нет.

–Что же ты не подготовила,– словно вампир, наслаждаясь моими явными мучениями, говорит спокойно он.

–Тогда я прошу тебя об одном. Когда в следующий раз увидишь меня где-то, сделай так, чтобы Я не увидела тебя.

Мой голос прервался и я положила трубку. Готова была убить его и разорвать на мелкие кусочки. Этим разговором Лев подписал свой приговор. Он добился того, что получал все последние годы от своих женщин – ненависть.

Она поднялась страшной черной волной и смыла начисто все чувства и страдания последних лет, оставив зияющую бездонную пустоту.

Через две недели он снова прислал письмо и было это горячее признание в любви. Отрывок из старого американского фильма, где герой поет для своей возлюбленной . Ниже были приложены слова песни.

Oh, how we danced on the night we were wed

 We vowed our true love, though a word wasn't said

 The world was in bloom, there were stars in the skies

 Except for the few that were there in your eyes

 Dear, as I held you so close in my arms

 Angels were singing a hymn to your charms

 Two hearts gently beating, murmuring low

 Darling I love you so

 The night seemed to fade into blossoming dawn

 The sun shone anew but the dance lingered on

 Colud we but releive that sweet moment sublime

 We'd find that love is unaltered by time

 Dear, as I held you so close in my arms

 Angels were singing a hymn to your charms

 Two hearts gently beating, murmuring low

 Darling I love you so

 Darling I love you so

О, как мы танцевали ночью, когда мы поженились

  Мы поклялись в нашей настоящей любви,

хотя слова не были сказаны

  Мир был в цвету, были звезды в небе

  За исключением тех, что были в твоих глазах

  Дорогая, вы были близко в моих руках

  Ангелы пели гимн вашей красоте

  Два сердца мягко бились, тихо шепча

  Дорогая, Я так люблю тебя .

 Ночь, казалось, исчезла в цветущем рассвете

  Солнце светило заново, но танец задержался на

  Colud мы, но releive что сладкий момент возвышенного

  Мы бы найти, что любовь не меняется по времени

  Дорогая, вы были в моих руках

  Ангелы пели гимн вашей красоте

  Два сердца мягко бились, тихо шепча

  Дорогая, Я так люблю тебя .

Поздно. Зачем мне теперь романс, без встреч, отношений..... Твоя любовь сердцем больше не тронет Мое. Живи, как одинокий ветер, наслаждайся мнимой свободой. Прощай.

Выбор

Вспоминая давно прошедшие дни, я часто мучаюсь вопросом, а могло ли быть иначе? Могла ли я сама стать хозяйкой своей судьбы? И нахожу, что моя жизнь вполне могла пойти по иному, более счастливому пути…

Когда мне исполнилось десять лет, моя матушка, собрав в охапку двух дочек, большой чемодан, баул, сшитый из старой шали и швейную машинку, покинула суровый сибирский край и поехала в теплый Узбекистан с надеждой оставить горькую жизнь и  обрести новую долю.Восемнадцатилетний брат остался учиться в городе.

Поезд громыхал почти трое суток и за это время мы вдоволь насмотрелись на казахские степи, невиданных раньше верблюдов, попробовали копченого жереха, которого казашки носили по вагонам, дивились пуховым шалям, разноцветным беретам, связанным, казалось, из ваты, но уж никак  не из верблюжьей шерсти.

Новая жизнь не пугала меня.  Мы ехали не в пустоту, а к родному брату мамы. Однако по приезду все оказалось далеко не безоблачным. Только повзрослев, я поняла что причина моих комплексов и вечной неуверенности в себе кроются как раз в этом периоде. Новое место жительства, новые люди разных национальностей, новые обычаи часто заставляли мое детское сердечко замирать от страха.

Ташкент встретил нас ясной и теплой погодой, настроение было радостным, видимо организму, попавшему  из морозов в тепло было славно. Пересели на электричку и через два часа оказались в небольшом городе, в центре которого и жил наш дядя Федя. Приняли нас радушно, спать пришлось на полу, да в тесноте, не в обиде. Зато вскоре мы купили свой маленький домик, который в этих краях почему-то назывался кибиткой. Наверно потому, что был построен из глиняных кирпичей, а может потому, что считался временным жильем, не знаю.

Для нас вселение в этот домик было сущим счастьем. Мама чисто выбелила две комнатки, купили шифоньер, настоящий большой круглый стол и три кровати, вот и вся мебель. Зато мы знали, что никто больше не придет бить окна и гоняться за матерью. Разве двинулась бы женщина с двумя детьми в столь долгий путь среди холодной зимы и учебного года, если бы  крайние обстоятельства, не принудили ее к этому.

Мой отец, не смотря на образование к этому времени стал законченным  алкоголиком. Когда не пил,  то лучшего мужа и отца было не найти. Но с первой же рюмки в него вселялся бес и тогда он бегал по селу с ножом или вилкой за матерью, а мы ревели и синели от страха, сидя дома под кроватью или у сердобольных соседей.

И в одну из тяжелых ночей после битвы, в которой на этот раз выиграли мы, она приняла решение уехать. В тот вечер был сильный мороз. Я радовалась, что моей подружке разрешили заночевать у нас и мы болтали не умолкая.  Отца дома не было и все надеялись, что он не явится до утра и ночь будет спокойной. Но просчитались. В  восемь вечера раздался громкий стук в дверь, потом в окна. Отец орал и матерился, перекрикивая  завывания  январской метели и стало понятно, что в дом его пускать нельзя, иначе от нас не останется живого места. Хотя детей он не трогал никогда, но от этого нам было не легче. Страшно было за мать до ужаса.

Вся семья затаилась, выключили свет. Он понял, что ему не откроют и в ярости разбил окно. Разбил удачно, только одну четвертинку. Снег тут же завихрился в кухню. Мать метнулась к печке, набрала золы в алюминиевую миску и швырнула  в окно. Отец заорал, заматерился и побежал к другому окну. Мы с подружкой  тоже набрали в  чашки золы и встали у других окон.  Он разбил еще одно окно, где стояла Аня и тут же получил новую порцию золы в лицо. Сколь ни страшно нам было стоять с чашками у разбитого окна, но ужаснее было увидеть, как мать бежит по улице, а за ней отец, крича: «Курва ты с котелком». Кто такая курва и почему с котелком, ответ на этот вопрос я не нашла до сих пор. А дебошир удалился, грозя попомнить ей.

На следующий день у мамы было суточное дежурство. Мы боялись оставаться дома одни, и пришли ночевать к ней в больницу. В стационаре нашлись две свободные кровати и мы спокойненько улеглись спать. Среди глубокой ночи всех разбудил громкий стук в дверь. Это заявился отец, требующий немедленно открыть дверь. Больные сбились тесной кучкой, укрывшись одеялами. Дверь ходила ходуном и грозила вылететь. Решили подпереть ее сеткой от кровати, хорошо, что среди больных было двое мужчин. Отца пытались уговаривать, но тщетно. Он разбил одно окно, но влезть не смог, оказалось слишком высоко. Больные   заложили подушкой прореху, мороз стоял нешуточный. Побесновавшись  вволю, он убежал, изрыгая трехэтажный мат.

Наутро пришел участковый, собрал с больных показания и загремел наш разбойник в тюрьму на небольшой срок.

Вот тогда мать и решилась на развод. Однако он мало чему помог. Отец после освобождения никуда не ушел и также гонял ее по селу и спал за печкой, как так и надо.

Я никогда не могла понять зачем он гоняется за матерью. Зачем ему нужно бить ее, невинную овечку, тянущую тяжелый воз сельской семьи с тремя детьми, с хозяйством и огородом. Интеллигентную женщину, никогда не повышающую голоса, работающую от зари до зари на полторы ставки в больнице, успевающую при этом содержать огород и скотину.

Что он хотел? Кто его знает. Иногда он пропадал на месяцы или даже на полгода, потом появлялся, как будто и не уходил. И все начиналось сначала.

Теперь в новом городе  мы зажили спокойно и счастливо. Мать устроилась в регистратуру кожного диспансера с окладом в шестьдесят рублей. Другой работы для фельдшера с большим стажем не нашлось. Зарплаты хватало лишь на хлеб с маргарином и макароны. Летом будет чуть легче, мы посадим помидоры, перец, баклажаны и даже виноград, вишни и персики. Перейдем на подножный корм, как любила говорить мама.

Я пошла учиться в близлежащую школу, куда меня как отличницу приняли с распростертыми объятиями, чего нельзя  было сказать о сестре. Она оценками похвалиться не могла и ее взяли в другую школу, расположенную гораздо дальше от дома.

В новой школе как на другой планете. Класс состоял в основном из детдомовских ребятишек. Среди пяти  «домашних» оказалась и я. Меня усадили на первую парту в центре класса– коронное место отличников и уже к концу года мое фото красовалось на доске почета.

Лучшим воспоминанием той поры, остро врезавшееся в мою детскую память, был первый урок пения. Нас построили  и привели в другой класс, где стояло, о, чудо, пианино. Учительница заиграла веселый мотив и класс не совсем впопад запел ;

Фуражечка, фуражечка хвалить тебя не грех,

Наденешь так и кажется, что стал солидней всех,

Что стал солидней, стал нарядней, стал красивей всех.

О таком я даже не мечтала. Теперь выяснилось, что у меня красивый  звонкий голосок и учительница, задержав меня после урока, предложила ходить на занятия  в детский  хор Дворца Химиков. Это было настоящее большое детское счастье для девочки, приехавшей из сибирского села.

Тогда я поняла, что мои мечты, которые ранее казались несбыточными, могут осуществиться. Я хотела играть на фортепиано. Мои надежды были робки, как предрассветный туман. Было понятно, что мама не вытянет оплату еще и музыкальной школы. Но я знала, что не оставлю теперь эту мечту.

Учебный год подошел к концу и наступило жаркое необычное лето. Закончились наконец уроки, после которых обязательно какой-нибудь драчун из класса бежал за мной до самого дома, махая портфелем, а я неслась впереди, гонимая ужасом. Я не понимала, что таким образом мальчик пытался привлечь  мое  внимание. Думала, что он затащит меня куда-нибудь, изобьет и сделает что-то плохое. Видимо, сказывалась память о погоне отца за матерью.

Следующим чудесным  потрясением для меня стало предложение учительницы провести лето в пионерском городском лагере, расположенном в одном из парков. Стоимость путевки была лишь десять рублей. Я летела домой на крыльях. Мама одобрила эту затею. Чего ребенку маяться дома в жаре, пусть будет под присмотром. Мы собрали ватное одеяло вместо матраса, простыни, наволочку, покрывало и мама отвела меня в первый раз в лагерь сама. Это был дневной лагерь, после полдника дети возвращались домой. Все было новым для меня и вызывало радостное  волнение.

В один из дней наш отряд отправился во Дворец пионеров смотреть мультфильмы. В тот день главным героем фильмов был Котик–  Наплотик. Этот трогательный желтенький котенок путешественник стал моим любимцем на многие годы. После кино вожатая собрала нас кружком вокруг себя и спросила :

– Кто из вас умеет хорошо читать?

Меня этот вопрос очень удивил. Что значит хорошо читать? Мы же все умеем и конечно же подняла руку. Следом за мной подняли руки еще две девочки. Вожатая повела нас в комнату с надписью «Драматический кружок». Там нас встретила руководительница, сидевшая на стуле с поджатой ногой и глазами на выкате, похожая на какую– то птицу. Она представилась, я ничего не разобрала, поняла, что Юдифь, а дальше что неизвестно. Потом я прислушалась, как ее звали другие дети– Юдифь Лянна, Юлиановна оказывается, а Лянна сокращенно. Она попросила новеньких прочесть какое– нибудь стихотворение. Вот  оно что.  Не просто читать, а стихи читать! Мы прочли по отрывку и в итоге лишь меня пригласили стать участницей этого кружка, а других девочек поблагодарили и они ушли, расстроенные. С этого дня Дворец пионеров стал для меня моим любимым домом на всю оставшуюся жизнь. Так я впервые ступила на сцену.

Это был шестьдесят первый год, человек полетел в космос, чередой шли партийные съезды и конференции и наша задача была приветствовать их и давать клятвы верности ленинскому делу.

Лучшим залом города считался тот же Дворец химиков, куда я ходила  зимой петь в детском хоре. К концу учебного года там сменился руководитель и моя тяга к пению утихла . Теперь я загорелась театром. Сегодня была сводная репетиция и завтра мое первое в жизни выступление.

В приветствии участвовало четыре мальчика и шесть девочек. Некоторые из их учились в другую смену и поэтому я их видела первый раз. Последним пришел Гена,  которого ждали, не начиная репетиции .  Коллектив принял его с особым теплом, глаза Юдифь Лянны  засветились любовью.

Юноша был старше нас, учился уже в восьмом классе, но был невысокого роста, что позволяло ему участвовать в пионерских приветствиях и быть правофланговым.  Правда сегодня руководительница пообещала, что это в последний раз.

Я видела перед собой образец идеального мужчины. Тонкий прямой нос, уверенный взгляд, серо– голубые глаза,  прямые плотно сжатые губы, выдающие сильную личность, как я думала, красивый негромкий голос и крепко сбитая фигура повергли меня в смятение.

Когда мы встретились взглядами, в мое сердце словно вошел осколок раскаленного волшебного камня. Окружающий мир перестал существовать, а глаза и голос этого юноши на долгие годы стали моей путеводной звездой.

В следующий раз я увидела его лишь через два месяца на новогодние праздники. Естественно, я играла снегурочку, а он Деда Мороза. На мою долю выпало только  три спектакля вместе, снегурочек было несколько, но и это было истинным счастьем.  Мне казалось, что и Гена рад нашему общению. Он умел  смотреть долгим лукавым взглядом, манящим и завораживающим и от этого мое сердечко трепетало и рвалось из груди.

Так прошел год. Мы виделись лишь дважды, но каждая минуточка  моего свободного времени была наполнена мыслями о нем.

                                       Глава 2

Тем временем в нашей семье должны были произойти серьезные перемены. К нам приехал гость, наш будущий отчим. Оказалось, он жил в нашем же селе и работал директором РММ, ремонтно– механических мастерских. Я смутно припоминаю, что однажды старшая сестра водила меня смотреть телевизор, бывший большой редкостью в то время,   в директорский кабинет этого самого РММ, что повергло  меня в шок. Чего это мы пришли , кто нас звал, но сестра потащила, и я поплелась следом. Когда отчим переедет к нам совсем, я узнаю, что сестра была в курсе маминых встреч, которые продолжались более двух лет после маминого развода с отцом.

Любовь моей матери и отчима горела ровным пламенем до самой их смерти. А начиналось все так.

 Поздней осенью в наше  село прибыл новый директор РММ. Однажды он приболел и пришел в больницу, где и увидел маму. Я тоже играла рядом и это послужило поводом  к разговору.

– А почему у вас ребенок здесь?– пытаясь завязать  разговор, спросил он.

– Мне  так спокойнее, – отвечала мать, наверно улыбаясь своей мягкой улыбкой.

Так слово за слово они и познакомились, а потом и начали встречаться, для чего уезжали в город. Иногда брали сестру с собой, ей уже было одиннадцать лет и можно было не бояться, что она проговорится.

Так продолжалось и год, и два, и было понятно, что жить вместе им не дадут. Мама потихоньку продала дом и темной морозной январской ночью мы тронулись в путь. Несмотря на секретность всех приготовлений к  отъезду, все– таки  какая– то недобрая душа доложила отцу о продаже дома. Тот не поверил. Да куда она пойдет с двумя детьми, при ее зарплате.

 Старший  сын уже учился в городе и считался отрезанным ломтем. Брат рос тихим и спокойным.  Его и звали все Тося, по– девичьи, почему не Толя, как надо, не знаю. В дебоши отца  брат не вмешивался, укрываясь одеялом с головой.  Когда подрос, лишь один раз вышел из спальни с белым лицом и сказал громко:

– Если  еще раз тронешь мать, пеняй на себя.

 Эта тирада похоже несказанно удивила папеньку. И на какое – то время он притих.

А потом мы уехали.

 Отчим имел странное для меня имя, его звали Зуфар  Гумерович и оказался он татарином.

Когда мы жили в Сибири, там казалось все люди русские, в Узбекистане же грани делились четко, ты узбек, ты татарка или еврейка,  а ты русский . Теперь меня иногда спрашивали:

– Ты что, татарка?

– Нет, это отчим, неродной отец.

Этот образованный,  интеллигентный человек стал для меня настоящим отцом. Я прониклась к нему столь глубоким уважением, что потом одно лишь его слово уведет меня совсем на другую дорогу моего жизненного пути. Неверную, впрочем.

Он приехал вначале на неделю, а через полгода насовсем. Еще через полгода приехал брат, рано женившийся, с молодой женой вместе и наша  кибитка наполнилась звуками счастливой большой семьи. Брат хорошо играл на гитаре и прекрасно пел. Частенько мы пели все вместе и даже плясали вечерами, после чего соседка поутру обязательно спрашивала по какому поводу пировали. А мы и не пировали, просто радовались жизни без всякого повода. Из прилегавшей к кибитке мастерской сделали комнатку, в которой и поселили молодоженов.

Отчим любил оперетту и первой  крупной покупкой стала радиола. Теперь мы слушали на пластинках Сильву и Марицу, Принцессу цирка и Веселую вдову. Когда никого не было дома, я распевала выходную арию Сильвы и мне  казалось, что мой голос звучит не хуже чем у знаменитой  артистки.

Поздней осенью, когда наша молодая сноха была уже беременна, брата призвали в армию. Провожали громко , пили и гуляли целых два дня , так что  дружок  брата чуть меха не порвал на своем баяне.

Дом сразу опустел. И в моем сердце надолго поселилась тоска по брату. У нас десятилетняя разница в возрасте, и в Сибири я его мало видела. Теперь же полюбила всей душой и тянулась к нему. Сноха не захотела жить без мужа у нас и вернулась в родительский дом. И потом пройдет целых десять  лет, прежде чем мы снова увидимся в том жарком краю. Они приедут на мою свадьбу.

А пока я училась, ходила в драмкружок, вела активную пионерскую жизнь. Моей школьной подруге Валюше купили пианино. Она тоже по возрасту не могла уже учиться в музыкальной школе,  и поэтому учительница музыки приходила к ним на дом. Я смотрела на инструмент наверно так, как голодная корова смотрит на ведро воды. Мать Валюшки заметила и засмеялась:

-Оля, если хочешь, можешь тоже заниматься у нас, спроси у мамы, сможет она платить учительнице?

Вот так сбываются мечты, если в них искренне верить. Конечно, мама разрешила и была за меня рада. Я выучила ноты, уже играла  достаточно бойко в две руки. Однако счастье было столь недолгим… Екатерина Ивановна сломала ногу и не могла ходить. Занятия прекратились, так больше и не начавшись. Зато теперь  я знала ноты.

В шестом классе меня неожиданно избрали председателем совета дружины школы. Гордая,  я носила на рукаве целых три отличительных полоски ......

Ранней весной в Узбекистане на холмах зацветают тюльпаны. Мы собрали совет дружины и решили съездить нарвать этих чудесных цветов, чтобы отправить пионерам Ленинграда. Пионервожатая Римма,  бойкая и кокетливая девушка  с яркими голубыми глазами и ямочками на щеках,  тут же выпросила в подшефной воинской части грузовик и мы отправились в поход. Когда я впервые увидела холмы, переливающиеся оранжевым цветом, потеряла дар речи. Вначале мы просто смотрели, ошеломленные мощью цветения, потом кинулись рвать как в бой. Мы носили цветы охапками и складывали в кузов, пока вожатая не закричала «хватит».

Счастливые и усталые, с чувством исполненного долга мы возвращались с песнями домой. На следующее утро при содействии райкома комсомола цветы были упакованы и отправлены по назначению.

19 мая праздновался Всесоюзный день пионерской организации. В этот день пионерия всей страны подводила итоги работы за год: сколько хороших дел сделали, сколько металлолома и макулатуры собрали, скольким старушкам помогли, сколько сборов провели, чему научились. Радостный и торжественный день. В городских парках объявлялось массовое гуляние, играли духовые оркестры, повсюду звенели детские голоса.

В этот день было решено провести парад. Пионеры   всех школ выстроились на главной улице Ленина, прямо на проезжей части, которую на время перекрыли. По улице медленно двигался автомобиль с открытым верхом, в котором стоял почетный комсомолец, принимавший рапорт от председателей советов пионерских дружин. И надо же было случиться такому счастью, что этим почетным комсомольцем оказался Геннадий. Вообще наш Дворец пионеров ковал лучшие кадры и попал парень в главнокомандующие благодаря именно драматическому кружку.

Я стояла впереди на два шага от своей боевой дружины. Медленно подкатил автомобиль, я отдала честь и громко как на сцене отрапортовала. Сердце готово было выскочить из груди, юноша же был незыблем, как скала. И весь день потом я ходила в сладкой дреме воспоминаний тех счастливых мгновений.

В это же время я начала вести дневник, так как мыслям было тесно и я должна была выговориться, либо поведать бумаге.  Мы взрослели, мальчики тоже. Они уже не бегали за мной, лупцуя портфелем по спине, а смирно шли рядом домой из школы, вроде как сегодня по пути. Частенько этот путь был противоположным к их дому.

 В шестом же классе со мной случилась страшная трагедия. Однажды, проснувшись утром, я обнаружила на своих штанишках кровь, страшно испугалась и подумала, что скоро умру. Мама  была фельдшером  но я побоялась задать ей этот вопрос, чтобы еще и не волновать ее. Сестра тоже уже училась в медучилище, но и ей я постеснялась сказать. Что будет, то и будет. Начались черные дни моей жизни. Кровотечение и не думало прекращаться и я каждую минуту тряслась, что она станет последней. Не прошло это и на второй день, ужасу не было предела . И какой же счастливой дурочкой я себя почувствовала, когда поведала свое горе подружке. Похохотали вместе и порадовались, что становимся настоящими девушками.

Я все также увлеченно ходила в драмкружок, но играть с Геной в одних спектаклях не получалось, все еще была маленькой. А он играл уже Данилу– мастера в спектакле «Хозяйка медной горы». Ох, как же я завидовала Нелле, которая уже и грудь имела и была старше на год. Там даже была любовная сцена, о которой я  могла только безмолвно мечтать.

Однажды  во время репетиции чуть приоткрылась дверь и просунулась голова с яркими синими глазами. Голова оказалась Генкина.  Он кивком вызвал меня в коридор. Странно было все. Он учился в другую смену и значит сбежал с уроков. Я, не веря своему счастью, вышла. Мы присели на диван в конце коридора. Он подал мне квадратик, вырезанный из бумаги, заполненный цифрами, похожий на кроссворд и такого же размера сеточку, в которой кое– где были вырезаны клетки.

– Разберись  дома,– были его слова.

Он показал мне как пользоваться этим шифром и первые слова я смогла прочесть при нем.  …Оля ты…

Мы немного поговорили ни о чем и он ушел. Ответ он попросил тоже зашифровать.

Я не могла дождаться, когда останусь одна и смогу прочесть его послание . Наконец, мне это удалось. Текст гласил: Оля, ты мне  нравишься. Я хочу с тобой дружить.

Сердце замерло. Все звуки исчезли. Только бездонное счастье .

Конечно, я ответила « да» и стала ждать каких– то действий. Я думала может быть он будет приглашать меня в кино или просто приезжать в выходной погулять. Но зря думала. Мы дружили сердцами. Однажды он познакомил меня с двумя своими лучшими друзьями. Хорошие ребята, понравились мне, я им тоже и это было видно. Они позвали меня в кино, но сели все вместе, мое же место оказалось далеко впереди.  Я была уязвлена и разочарована. Так прошел мой седьмой класс, его десятый.

В следующем году Юдифь Лянна решила ставить сказку «Одолень– трава». Интересная волшебная история про сестрицу и пропавшего братца, про злющую и гордую красавицу принцессу Зобеиду, про гусей– лебедей и бабу Ягу. Я обычно играла всяких Аленушек, нежных и тихих, а сейчас попросила роль  принцессы  Зобеиды. Юдифь Лянна сказала, что это очень темпераментная роль и я ее не вытяну. Так я стала сестрицей Аленушкой. Однако я чувствовала в себе силы могучие, мой темперамент давно проснулся, нужно было только показать его. И такой случай представился.

В новогоднем спектакле я играла Единицу. Злая, коварная единица, подруга двойки делает массу гадостей ученикам, при этом носится по сцене в ярости. Параллельно я играла еще и жар– птицу, красавицу. В шикарном оранжевом оперении– костюме, изготовленном мастерами ИЗО кружка, я танцевала на пуантах и пела.  Пенье и танцы это хорошо, зал внимательно слушал, но, когда я вылетала Единицей на сцену и начиналась катавасия, дети орали и топали от восторга.

После первого же спектакля руководительница похвалила меня и сказала:

– Учи роль Зобеиды, она твоя.

И я стала бессменной и единственной исполнительницей этой роли. По ходу спектакля я превращалась в черную лебедь и танцевала красивый танец на мелодию Половецких плясок из оперы « Князь Игорь». Чудесным было и то, что танцевала я в настоящем костюме профессиональной актрисы, ранее игравшей роль черного лебедя. Это было настоящим счастьем и я мечтала, что тоже стану настоящей артисткой.

Приближалось время экзаменов, я заканчивала восьмой класс, Геннадий – одиннадцатый. Уже было известно, что он уезжает далеко в Россию поступать в военное училище. Меня это не очень расстраивало, здесь я его видела тоже очень редко, а вдали я могла надеяться хотя бы на письма.

При прохождении медкомиссии в военкомате у Гены обнаружили гланды и уложили в больницу на операцию. В Узбекистане уже буйно цвела весна. Перед тем как идти к нему в стационар, я зашла на базар и купила девять огромных кремово– желтых роз. Дивной  красоты, они благоухали нежнейшим ароматом. Меня немного смутил желтый цвет, но одернув себя, что все это предрассудки, я отравилась на свидание.

Придя в больницу, отыскала палату и вошла. Кровать  была пуста.

– А он где– то во дворе, к нему пришли,– сказал сосед.

Оставив на тумбочке розы, я поспешила на улицу. Оглядевшись, заметила в дальнем углу беседку. Когда подошла ближе, поняла, что небо рушится и земля уходит из под ног. Там сидел Геннадий рядом с незнакомой девушкой и его друг, которого я уже видела однажды. Мы поздоровались. Повисло напряженное молчание.

– Как  себя чувствуешь? Как прошла операция?– спросила я.

– Нормально, мороженое вот ем, чтобы быстрее зажило горло – чуть улыбнулся он.

– Ну, нам пора,– вмешалась вдруг в разговор девушка. Она встала и пошла. Мы шли с другом сзади и я со щемящим сердцем увидела, что она маленького роста и даже ниже моего милого. Вот тебе и пара. А я выше его уже наверно на полголовы. Однако я старалась не думать о плохом, ведь это была просто его одноклассница.

Потом наступило лето и я уехала в пионерский лагерь. Решено было проводы Геннадия отметить именно там спектаклем “Одолень– трава”, где и он играл роль царя, отца Зобеиды.

Я очень ждала этот день. Представление получилось замечательное, детворе очень понравилась эта сказка, нам хлопали так, что казалось горное эхо вторило им.

После праздничного обеда,  мы вдвоем пошли погулять по горной тропинке вверх. Жаркое солнце высушило траву и воздух был напоен зверобоем, мятой, душицей и еще какой– то сказочной смесью трав. Я и чувствовала себя в сказке.

– Ты писать– то мне будешь?– задал он вопрос, которого я ждала больше всего на свете, не надеясь на большее.

– Буду, конечно, адрес запиши.

– Я его итак знаю,–  удивил меня ответ и порадовал несказанно.

Они уехали, а я еще долго не могла прийти в себя от счастья . Прибежала в палату и плюхнулась спать. Чувства  распирали меня. На соседней кровати лежала девочка Вера. И слово за слово начала выспрашивать о кружке, о каждом, кто играл в спектакле. Сказала, что Генку  иногда видела в городе, оказывается он живет в ее районе. Это как– то сроднило меня с ней и я поведала ей всю историю моей любви.

           Закончилось лето, началась учеба. Я получила уже несколько писем от друга и даже фото в военной форме. Каждый день и каждую минуту я ждала весточку. Я писала письма,  аккуратно следя за словами, боясь явно высказать свои чувства. Не могла насмотреться на фотографию. Это был настоящий Андрей Болконский и не меньше.

Однажды на перемене ко мне подошла сестра моего одноклассника и спросила:

– Как у тебя с Генкой, Оль?

Я растерялась. Откуда она знает о нашей дружбе?  Он учился в другой школе и в другом районе города. И почему такой вопрос, и при чем тут она?

– Да,  нормально, – отвечала я.

Тогда она вздохнула, посмотрела сочувственно и, тронув за локоть, отвела в сторону:

– У Генки есть девчонка, он просил, чтобы она его ждала. Ты была в пионерлагере и кому– то рассказала о вашей дружбе, ей доложили.  Теперь она в гневе. Они узнали в какой школе ты учишься. Оказалось, что ее двоюродная сестра – моя соседка,  конечно, спросила меня о тебе. Я сказала, что знаю тебя. Так что делай выводы.

Я пошла на урок и уже не видела ничего и не слышала. Дома меня ждал еще более сильный удар, письмо. Оно начиналось словами «Ну, Оля, я от тебя такого не ожидал.»  Он писал,   что я там себе напридумывала и наговорила девочке в лагере? Писал, что любит эту одноклассницу и хотел, чтобы она его дождалась. Сетовал, что подружка не хочет ему писать и я рушу его судьбу.

Лучше бы я разрушила, если бы могла представить, что будет дальше.

Я кинулась писать покаянное письмо о том, что это мои фантазии, выданные за действительность и что я рассказывала лишь о СВОИХ чувствах. Желала ему и ей счастья и уверяла, что они помирятся. Написала письмо и ей, убеждая в том же и вернула его единственную фотографию.

Пришла в школу, нашла Веру и передала ей письмо для разлучницы. На следующий день она сказала:-“Ответа не будет".

Так, казалось, закончилась моя первая большая любовь.

                                      Глава 3.

          Девятый класс пролетел быстро в трудах и заботах. Я снова оказалась на «ответственном» посту теперь комсорга школы. Вечные собрания, городские и областные конференции, отчеты, дебаты, ко всему прочему нужно было оправдывать звание первой ученицы и не забывать свой любимый драмкружок. А тут еще меня пригласили участвовать в вокальном кружке нашего Дворца пионеров, о чем я втайне давно мечтала.  Всегда объявляла их в концертах и слушала с замиранием сердца, голоса у всех солистов были ангельские.

Проходила олимпиада по немецкому языку, где я выступала от своей школы и пела песенку  про сурка. В комиссии оказалась руководитель вокального кружка, которая конечно меня отлично знала, но никогда не слышала, как я пою. Она подошла к Юдифь Лянне и сказала:

-Чего это Оля  до сих пор свой голос скрывала? Пусть приходит ко мне.

Так я запела. Вначале пела эстрадные лирические песни: Рула-тэ-рула, Нежность, Я ищу человека, а потом и более серьезные произведения – Что так жадно глядишь на дорогу, Темно-вишневая шаль и другие.

          Десятый класс заставил все взоры обратить на учебу и получить золотую медаль, на которую я, так же как и учителя во главе с директором школы, рассчитывала. Однако это не стало поводом забросить свой Дворец пионеров, хотя возраст был далеко не пионерский. Все также пела-распевала теперь уже и вместе с курсантами танкового училища. У них готовился смотр художественной самодеятельности и они ходили к нам на репетиции. Соответственно девушки украшали их мужское «собрание» нежными голосами и стройными фигурками.

          Однажды на сцене ко мне подошел курсант, которого я раньше не замечала. Их так много, все одинаковые. Общалась же в основном с солистами. Слово за слово:

-Куда собираешься поступать?– Спросил он.

-Не знаю.

-Пора знать, осталось всего несколько месяцев  до выпускного, – напористо говорил он.

– У меня столько дорог и как правильно выбрать, не знаю. Руководитель драмкружка уверяет, что я должна непременно стать актрисой и ехать в Москву поступать в ГИТИС, руководитель вокального настаивает на консерватории, математик предлагает мехмат, а учительница немецкого только ин-яз. Вот и думай. А главное, отец, он предлагает политехнический институт.

– А я ушел со второго курса в это училище. Раньше учился на ИФФ, инженерно-физическом факультете. Может тебе стоит именно туда пойти учиться? За этим будущее.

-Ну, я не знаю, физику особо не люблю.

-Да, кстати, давай познакомимся. Я – Слава Белозеров, учусь на четвертом курсе, родом из Подмосковья. Тебя, конечно, знаю, да тебя и каждый курсант у нас знает по стихам и песням,– улыбнулся он, и на щеках заиграли ямочки.

Я смутилась. Парень был среднего роста, крепок в плечах, брюнет с черными нахальными глазами. Я таких побаивалась. Потом он оказался в провожатых, а в выходной день вдруг постучал в дверь и позвал погулять. Так начиналась эта странная дружба.

При очередных проводах Слава вдруг прижал меня к стене в подъезде и впился губами. Я ничего не понимала. Он открывал мне рот, толкал туда свой язык и зачем-то крутил им. Было не очень приятно, слюняво и странно. Потом он ушел, назначив очередное свидание.

На следующий день в школе я делилась своими ощущениями со своей подругой, которая тоже еще ни с кем не целовалась. Это что ли настоящий поцелуй? Удивлялись мы. Не очень-то и приятно.

          Потом наступили зимние курсантские каникулы и он уехал к родителям.

Вечером раздался телефонный звонок. Звонила Нина из драмкружка, кстати, Генкина одноклассница и просила зайти к ней завтра к пяти часам по срочному делу. Какому делу, не сказала. Странно, мы никогда тесно не общались с ней, только на репетициях и спектаклях.

Ничего не подозревая, ровно в назначенное время, я звонила в ее дверь. Открыли дверь двое– Нина и улыбающийся Генка. Вот тебе на.

-Здравствуй,  Оля, очень хотел тебя увидеть, боялся, что не придешь, поэтому попросил Нину посодействовать.

Мы прошли в квартиру, сели за стол чаевничать. Мое сердце вздрогнуло при встрече, но не горячей волной, а сжалось, помня прошлый удар.  Я знала, что он недавно женился на той своей однокласснице, ну и живите себе. Я теперь при чем? У меня есть друг, который, надеюсь, не отречется от меня, как это сделал ты.

Разговор не клеился, я сожалела о встрече.

– Скажи мне честно, ты счастлив? – не удержалась я от банального вопроса.

– Не знаю, – после паузы ответил он и, замявшись добавил,– Валентина все время болеет.

Так тебе и надо, -позлорадствовала я в душе.

– Ты меня извини, но я давал читать твои письма другу в училище. Он сказал, что я полный дурак, если не вижу, как сильно ты любишь меня. И он очень хотел познакомиться с тобой, – признался Геннадий.

-Зачем? Не вижу смысла.

Было грустно и обидно.

-Я хочу, чтобы мы остались друзьями,– сказал он на прощанье.

Эту фразу ты должен был сказать два года тому назад, а теперь она ни к чему,– подумала я.

Кончились каникулы, вернулся Слава и встречи продолжались. Но дружба действительно была странной. Мы никуда не ходили, ни в кино, ни на танцы. Он всегда был занят на тренировках и соревнованиях, прибегал в самоволку в трико, благо я жила близко от  училища. Мы целовались до беспамятства, и мне это нравилось теперь. Но каждый раз он жалобно глядя мне в глаза говорил:

-Олюня, я хочу…

– Чего ты хочешь? Есть? Давай я покормлю.

-Нет.

-А что? Пить?

-Нет.

-А что?

Он молчал. Я вся терялась в догадках, бестолковая девица семнадцати лет. И только когда он сказал открытым текстом «Хочу тебя», я страшно удивилась.

-Слава, но я не хочу замуж, я хочу учиться.

-Можно и без замужа,– засмеялся он.

-Нет, это не про меня, – твердо отмела я эту крамольную мысль.

Воспитана была правильно, романов начиталась тоже достаточно, так что прятаться по углам с семнадцати лет не собиралась.

После откровенного признания встречи стали реже, он иногда писал, что не может прийти, может придет через неделю. Мне особенно тоже было некогда, конец десятого класса, экзамены на носу, все силы на поступление.

Теперь я должна была сделать главный выбор в своей жизни, определиться с учебным заведением. Я  очень хотела петь, но совершенно не верила в себя.

-Я думаю, что ты должна поступать в консерваторию на факультет оперетты,– советовала мне руководитель Антонина Альбиновна. Женщина, которую я всем своим сердцем любила и уважала.

Но почему оперетта? – думалось мне, ведь я пою серьезные вещи, почему не опера? Значит я не способна на серьезную работу? Если бы она разъяснила мне тогда, что мой тембр голоса, моя способность танцевать являются главным залогом успеха в оперетте, я бы не раздумывая пошла учиться в консерваторию. Но раз я не тяну на оперную певицу, значит нечего и поступать, вот такой глупый вывод сделала я.

Ехать поступать в ГИТИС? Но там конкурс по 300-400 человек на место. И отец сказал:

-Оля, даже если ты талантливая, и даже если ты поступишь, и даже если закончишь, в театре жестокое соперничество и вдруг тебе придется играть лишь «Кушать подано».

Эти слова выбили почву из под моих ног. Я в очередной раз испугалась, разуверилась в своих талантах и закрыла вопрос о театральном институте. Уже осенью Юдифь Лянна тяжело вздыхая, скажет:

-Ты бы хотя бы попробовала, я думаю, что и поступила бы.

Ей было жаль своих трудов и надежд. Я чувствовала свою вину, но потерять год в случае неудачи не могла.

О

ставался Мехмат и Иняз. Мехмат все-таки для парней, справедливо рассудила , склоняясь больше к Инязу. Немецкий язык я любила также сильно, как и его преподавательницу Наталью Тихоновну, синеглазую, крутобедрую, темпераментную как сто чертей, которая могла пульнуть в двоечника чернильницей. Она говорила мне:

-Посмотрите на меня. Вначале я закончила политехнический и даже проработала конструктором два года, но поняла, что это не мое.  Я заводскую проходную видеть не могла. Потом снова училась несколько лет и вот теперь я на своем месте. Смотрите, чтобы вас не постигла моя участь.

Она почему-то звала меня на вы, это возвышало меня и давало силы и уверенность. Почему я не прислушалась   тогда к ее совету? Скорее всего тоже испугалась конкурса, ведь я жила в Узбекистане, где все продавалось и покупалось, дипломы, экзамены. Поехать же в Россию мысли не было. Родители боялись отпускать далеко, а я и не просилась.

Таким образом, что же у меня осталось? Предложенный Славой инженерно-физический факультет, за которым будущее? Такой факультет в Ташкенте был.

-Правильно, Оля будешь инженером всегда на кусок хлеба заработаешь,– посоветовал в итоге отец.

Я и решила, идти на этот кусок. Как же я ошиблась.

Теперь, когда прошло много лет, я отчетливо вижу, что свернула не на свою тропинку.

За несколько дней до вступительных экзаменов   появилось еще одно маленькое окошечко в другой мир, еще одна возможность, еще одна тропинка.  Позвонила любимая школьная подруга Любаша, отличавшаяся неординарным мышлением и поступками и сообщила, что сегодня вечером уезжает в Красноярск, решила поступать в институт там, где конкурс небольшой. Я кинулась на вокзал, проводить, расспросить, пожелать. И какого же было мое удивление, и даже не удивление, а смятение и боль, когда рядом с ней увидела с чемоданом другую одноклассницу–  Ларису. Значит они заранее договорились, видимо долго обсуждали, а я ее лучшая подруга ни сном, ни духом ни о чем не ведала. Видимо мое лицо выразило всю гамму чувств, поэтому замявшись, Люба промямлила:

– Ну,  хочешь, поехали тоже с нами. Просто я подумала, что ты уже подала документы и не захочешь что– то менять.

Я молчала, потрясенная. Собраться в пять минут и уехать в дальние края не составило бы для меня никакой трудности. Но предательство лучшей подруги подкосило. Зачем я поеду? Им хорошо вдвоем, я в любом случае буду чувствовать себя лишней.

Потом она прислала письмо, сообщавшее, что провалилась, а Лариса, гораздо лучше учившаяся, теперь студентка института цветных металлов. Скорее всего при моих знаниях и оценках я бы тоже поступила, но меня ждал суровый путь русской абитуриентки в Узбекистане.

Забегая вперед, скажу, что Люба так и не вернулась домой и на следующий год поступила. Потом они обе выйдут замуж за сибиряков: хороших, умных и порядочных парней без завихрений в голове.

                                  Глава 4.

Итак, я жду экзамены, готовлюсь, на душе смутно и тревожно. Не о таком поступлении я мечтала. Все десять лет школы надеялась заработать золотую медаль, а в итоге имею дырку от бублика, как говорил Глеб Жиглов. Медаль растворилась как утренний туман в желании моих любимых учителей помочь мне. На экзамене по математике учитель, заглянув в мою тетрадь, тихо сказал:

– Убери 4 Пи из знаменателя.

Я также тихо воспротивилась, но он был суров. Я убрала. Потом меня вызвал директор школы и сказал, что учитель признался в своей ошибке, но ничего сделать уже нельзя. Еще была надежда на серебряную медаль, но и она канула в небытие.

На экзамене по литературе обожаемая молодая учительница не разрешила писать на свободную тему, приказав писать по Горькому «На дне». Про этого несчастного Луку было писано– переписано, что нового можно было написать? Да еще к тому же я почти лежала на парте все часы сочинения. Страшно болел живот,   и спасения не было. Так я схлопотала три четверки в аттестате и рухнувшие мечты.

Подруга уехала, предав дружбу, медали нет, с юношей тоже не сладилось– все это не добавляло энтузиазма.

Потом я докажу своим учителям, что мечтала о медали не зря, получив на вступительных экзаменах пятерки по обоим предметам. Но получив три пятерки по алгебре, геометрии и русскому языку и литературе, по физике мне поставили тройку. Даже если у меня все было сделано на пять, я не имела шансов получить более высокий балл. Дело происходило в Ташкенте, конкурс десять человек на место, и без блата не мог поступить никто. Я замахнулась, но мяч улетел в пустоту.

 Потом предложу документы в два других факультета, где проходной балл был лишь пятнадцать в отличие моих восемнадцати, но и там меня будет ждать очередное потрясение.

-Вы  же хотели стать физиком, и значит у нас вам будет учиться неинтересно,– ответили мне.

В итоге предложили учиться на механическом факультете вечернего отделения. Я в очередной раз послушалась родителей, которые не одобрили идею отложить поступление на следующий год. Так лучшая ученица школы стала лишь «вечерницей».

Я знала свои силы, почему же позволила себе уплыть по течению, а не воспротивиться и настоять на своем?

Так началась трудная жизнь длиной в шесть лет, когда днем я работала, вечерами училась, а в выходные дни чертила бесконечные курсовые работы.

Прошло полгода. Я сдала первую сессию и была дома на каникулах. Позвонила дорогая Юдифь Лянна и попросила прийти на репетицию, ничего не объясняя. Она теперь вела занятия в самодеятельном молодежном театре и позвала туда. Я конечно,   помчалась, радуясь встрече. Встреча оказалась не только с руководительницей, но там восседал красивый военный, оказавшийся Геннадием.  Мы вышли на лестничную площадку. Молчали.

-Оля, у меня произошло несчастье.

– Что  случилось? Все здоровы?– забеспокоилась я.

– Моя жена изменила мне и родила ребенка....

Я потеряла дар речи.

– Как это? Когда она успела? ТЕБЕ изменить? Как она могла?– в ужасе вопрошала я.

– Когда  мы прошлой зимой поженились и я уехал заканчивать училище, вот тогда она и связалась с ним. К моему приезду летом была уже беременна, поэтому и болела все время. Аборт делать побоялась и дотянула почти до семи месяцев, договорилась об искусственных родах. Но она не успела все скрыть, я приехал чуть раньше, она еще была в роддоме.

Мы распрощались с Юдифь Лянной и вышли на улицу.  Он вдруг сказал:

– Проводи  меня, пожалуйста, а потом я тебя посажу на автобус и ты уедешь.

Мы ушли в темноту, пересекли две улицы и, оказавшись на железнодорожном полотне, пошагали по шпалам.  Дорога была неблизкой, длиной в пятнадцать автобусных остановок, но она была сладостной для нас. Теперь мы оба были уже взрослыми и вели разговор открыто выражая свои чувства. Костер, потухший было в моем сердце, вспыхнул с новой силой, будто и не было трех лет печали.

Когда мы дошли до конечной остановки автобуса, от которой ему ходу до дома пять минут, он взял меня за руку и сказал:

– Оля, пойдем к нам. Мои родители знают о тебе и будут счастливы принять тебя.

Мне было всего 18 лет, решиться на такой шаг сразу я не могла. Ясно понимала, что сейчас церемонии ни к месту и  стану женщиной в эту же ночь. Я была не готова.

Я уехала домой. Мы стали встречаться. Он приезжал каждый день и оставался до позднего вечера. Я ходила с синими, от крепких поцелуев, губами и блуждающим взглядом.  В один из таких вечеров, он сказал:

– Я так больше не могу, можно я останусь?

Как могла я позволить это, если в соседней комнате находились родители, которые остро переживали за мою судьбу и постель до свадьбы считалась в нашей семье позором.

Гена ушел. Его отпуск подходил к концу. Он сокрушался, что будет теперь с его воинской карьерой, ведь он комсорг полка и вдруг развод. Что я могла ему посоветовать? Он должен был все решить сам и сделать выбор. Он его и сделал: выбрал карьеру, а не меня. После отъезда  я получила  три  нежных письма, вслед за которыми повисла тишина. А потом позвонила та же его одноклассница Нина и сказала, что Валентина уехала к мужу.

Развод бы испортил его продвижение по служебной лестнице… А жить рогатым лучше?  Если она в самом начале пути сотворила такое, то где гарантии, что дальше она станет святой женой?

Было больно, но умный мозг заблокировал мое сознание и я несколько месяцев жила в каком– то коконе, где меня не касалась бегущая рядом жизнь.

Еще через полгода я познакомилась с молодым человеком, который через два года станет моим мужем.

Пройдет сорок длинных лет , прежде чем судьба даст  еще одну возможность общения с моей первой любовью....

А тем временем продолжалась жизнь. Я вышла замуж, закончила институт, родила дочку, потом уехала жить в Россию. Уже ждали второго ребенка, когда пришла страшная телеграмма, что умер мой брат. Это было невообразимо, ведь ему исполнилось лишь 39 лет. Я кинулась звонить маме, она подтвердила и просила не лететь на похороны. У меня был большой срок беременности, ребенок лежал вверх головой, роды предполагалось тяжелыми и рисковать было нельзя.

Случилось же вот что. Брат, редко ездивший на рыбалку, вдруг засобирался, два дня лежал под машиной приводя ее в порядок и, взяв двух друзей в компанию, укатил на Обь.

Один из приятелей уплыл на лодке на другой берег реки, завидев там двух женщин, которые косили траву. Познакомиться решил на природе.

Брату резко стало плохо с сердцем. Он сидел сжавшись и не мог пошевелиться. Второй приятель испугался, сел в машину и поехал в ближайшую деревню за лекарством или доктором. Когда он вернулся, брата нигде не было. Его нашли водолазы в реке только на третий день. Врачи констатировали смерть еще на берегу, видимо он хотел спуститься к реке, чтобы умыться или напиться и потом упал в воду.

На похороны полетела мама с отчимом. Рейс задерживался, нервы были на пределе. Стояло жаркое лето и откладывать церемонию прощания было невозможно. В последнюю минуту люди услышали шум над головой, там кружил вертолет.

– Наверно все– таки мать успела, – заметил кто– то.

Но вертолет улетел, а к дому подъехала машина. Мать действительно успела проводить сына в последний путь.

Потом они с похорон поехали в мой город, чтобы поддержать меня. Мама знала, чем могут грозить такие роды, когда часто тащат ребенка щипцами и повреждают все, что только можно. Но все обошлось. Я родила большого толстого мальчишку и все были очень счастливы. Сын правда шагнул в мир одной ногой вначале, словно попробовать, стоит ли выходить вообще на свет божий.

Я заорала дурным голосом:

– Что там?

– Лапа сорокового размера, – засмеялась акушерка, – давай держись, сейчас рожать будем.

У брата  осталось двое сыновей и жена Маша, которая сохранит свое чувство на всю жизнь и замуж уже больше никогда не выйдет.

Потом жизнь будет кружить и мотать меня. Ставить постоянно перед выбором, как наверно и каждого человека, и из– за неуверенности в себе выбор этот часто будет неправильным.

В возрасте 65 лет умрет мой дорогой отчим. Я разойдусь с неверным мужем. Пережив своего любимого на 17 лет, умрет моя мамочка. Потом вырастут мои дети. Волей судьбы опять же и, сделав выбор не сердцем, а разумом на этот раз, стану иностранкой.

И однажды снова захочу узнать, где и как живет моя первая любовь. Узнать правильный ли выбор сделал он много лет тому назад.

 Сейчас в социальных сетях можно узнать многое. Я нашла его с первого же клика по клавиатуре. Он мало изменился внешне: такой же самоуверенный взгляд, присущий военным и   немного седины Там же были фотографии жены и двух детей: сына с таким же именем как у моего, и дочки– точной копии матери.

Наверно давняя обида дала себя знать и заставила напечатать следующие строки:

– Привет. Как поживаешь со своей любимой женой?

Ответа ждала неделю, его не было. Пишу снова.

– Ты  что же это друзей по Дворцу пионеров не узнаешь?

Пришел ответ, неожиданный и жестокий для меня.

– Это ты дружить не умеешь, если задаешь такие вопросы.

Я поняла, что обидела его этим некорректным вопросом с неприкрытым намеком. Да я и не собиралась ничего прикрывать. Она наставила ему рога, я  же его преданно любила, но он выбрал ее и карьеру. Так чего он обижается.

Я извинилась за тот вопрос. В несколько слов рассказала о себе, хотя на сайте уже итак была видна вся моя жизнь, изображенная на фотографиях. Он ответил:

– Живу в России, на Сузуки не рассекаю и в Майями на отдых не летаю.

Что мне оставалось делать, как не написать следующее:

– Извини, Гена, в Америке Жигули – ВАЗ не выпускают и в Сочи лететь в отпуск очень далеко.

На том переписка закончилась, теперь уже навсегда.

И оглядываясь в прошлое, с сожалением понимаю, что госпожа судьба дает человеку всегда несколько шансов одновременно. От того, какую из дорог выберешь и зависит дальнейшая жизнь. Так что винить некого кроме себя за малодушие и неуверенность.

 Лишь Безумству храбрых слава.

-

Редактор

Вера, молодая писательница, но уже немолодая женщина, решила вручить свои творения в руки мастера. Надеялась, что он оценит, отредактирует и тогда можно будет представить свою книгу на суд серьезных издательств.

На эту мысль ее навело рекламное объявление, в котором маститый писатель предлагал услуги по редактированию и написанию текстов.

Взвесив все за и против, самодеятельная писательница решила воспользоваться подвернувшейся возможностью. Понимая , что это будет стоить немалых вложений, Вера с тоской констатировала, что зимнего отпуска ей не видать, как своих ушей. Но что такое отпуск, если от этого зависела ее судьба.

Она начала писать серьезно после страстного романа с печальным расставанием. Это занятие так увлекло ее, что теперь любую свободную минуту Вера придумывала сюжеты, вспоминала жизненные ситуации и была счастлива, что наконец нашла способ выражения своих эмоций.

Когда рассказов накопилось много, она отважилась принять участие в литературном конкурсе . Через месяц ей пришло письмо от ответственного секретаря с потрясающей новостью. Сообщалось, что одна из судей, представитель крупного издательства, заинтересовалась творчеством Веры и предлагает издать книгу.

Вера ликовала. Значит действительно она пишет хорошо. Кинулась формировать книгу, собрала все, что было написано: и повести, и рассказы, и даже миниатюры. Запас оказался невелик всего на 250 страниц, ну, да ничего, какие наши годы.

Отправила издателю и с трепетом ждала вестей. Тем временем решила ознакомиться с каталогом этого издательства. И с огромным огорчением увидела цены. 23-23-27$, это никуда не годилось. Книга заранее была обречена на провал и пыление на полках. Нет, уж лучше я издам книгу за свои деньги, но она будет доступна читателю.

Вера, долго не раздумывая, отправила издателю вежливое письмо с извинениями и объяснением причин. Договорились в любом случае поддерживать связь.

Скоро Вера нашла подходящего издателя и уже через два месяца новенькая книжка с яркой цветной обложкой стояла на полках книжных магазинов города. Городок был небольшим, читатели не горели тратить деньги на книги в век электронных изданий и продажи не радовали. Но женщину это не остановило. Через год она издала следующую книгу. У нее образовался круг читателей, в основном это были женщины разных возрастов. Книги Веры заставляли читательниц оглянуться на свою судьбу, вспомнить прошлое и задуматься о будущем. Они радовались , сочувствовали и плакали вместе с героинями рассказов. Ждали новых книг.

Вера мечтала стать любимой писательницей миллионов женщин. Она надеялась вселить в них веру в любовь и счастье, потому что верила в это сама.

Итак, она позвонила по объявлению. Трубку взял мужчина, разговаривал свысока и неприязненно. Назвав свою фамилию, выдержал паузу, однако ахов и восклицаний узнавания не дождался. Вере его имя ничего не сказало. Она объяснила ему задачу: прочесть две книги объемом в 600 страниц и выбрать лучшее для издания.

Редактор выставил цены, от которых у женщины встали дыбом волосы. Она твердо отказалась от услуг и тут же выяснилось, что работу можно выполнить и за цену в пять раз меньшую: одна тысяча долларов, таков итог договора.

И времени у него тоже было на все про все две недели: писатель улетал на отдых.

Назначили встречу в выходной день у центрального книжного магазина. Почему именно там, она поймет лишь при встрече.

В субботу, принарядившись и волнуясь, писательница пошла к назначенному месту. Предварительно просмотрев информацию о редакторе в интернете, она знала его визуально и имела представление, как о писателе. Впечатление составилось приятное. Теперь он шагал ей навстречу, чуть согнувшись, в черном пальто, вязаной шапке, никак не соответствующей длинному пальто и строгому портфелю. Они поздоровались и он предложил зайти в магазин. Вера удивилась, но вида не подала.

Пройдя до конца стеллажей, он развернулся и ткнул пальцев в одну из книг, стоявшую крайней на полке.

– Вот моя последняя книга,– гордо сказал редактор.

– А вот моя,– парировала Вера, указывая на рядом стоящую книгу.

Эффект был равносилен взрыву бомбы.

– Это судьба,– вскричал мужчина.

Вера молча улыбалась.

– А вы не замужем?– вдруг задал он вопрос, явно не относящийся к делу.

– Нет, я разведена,– ответила с досадой в голосе Вера.

– Я тоже не женат, это действительно судьба, – снова повторил он.

Они вышли из магазина. Вера передала конверт с авансом в размере пятисот долларов и две книги; вверила свою судьбу , так думала она.

На следующий день позвонил редактор , взволнованно говорил, что прочел уже несколько рассказов и уверен, что сделает" конфетку", которую потом опубликуют русские издательства. Еще говорил о каких– то « массе приятных часов, которые они доставят друг другу».

Вера искала творческую твердую руку, которая указала бы на ее ошибки и направила на верный путь, если она действительно достойна стать настоящим писателем. Ничего другого, тем более за ее же кровные деньги, она не желала.

Еще он обещал опубликовать некоротые ее рассказы в журнале, где работал сам и посодействовать изданию книги в России.

Через десять дней редактор доложил о завершении работы и открыто напомнил, чтобы Вера не забыла принести оставшуюся сумму. Они снова встретились у того же магазина. Теперь он был с другом, который поздоровавшись и бросив оценивающий взгляд, удалился.

– Верочка, давайте пойдем в какое– нибудь кафе, где можно спокойно поговорить,– предложил писатель.

– Хорошо, – согласилась Вера, готовая к разбору текстов.

Они выбрали маленькую забегаловку, где музыка гремела тише, чем в остальных уличных кафе. Заняли крайний столик и сняли пальто. Женщина отметила, что он сегодня имеет торжественный вид: гладко выбрит и одет в темно– синий пиджак и светлую рубашку. Только цветка в петлице не доставало.

– Верочка, вы прелестно выглядите, я с удовольствием впервые вижу вас без верхней одежды, – улыбался мужчина.

Женщине было не до улыбок, она ждала разбора произведений.

Он заказал по порции пельменей и по чашке кофе, встреча началась.

Женщина почувствовала себя сидящей за рулем автомобиля и на полном ходу, вдруг затормозившей. Пельмени и разборка произведений были из разных миров.

Редактор жевал пельмени и попутно рассказывал, что выбрал действительно стоящие произведения, много работал, потому что проза очень нежная и нужно было добавить жесткости.

– Зачем женской прозе жесткость? Ее пишет женщина и преимущественно для женщин, зачем жесткость?– еще раз переспросила Вера.

– Нужно, – безапелляционно заявил он.

Может быть ему виднее, ведь он монстр в своем деле, успокаивала себя женщина. Однако он не спешил передавать ей диск или флэшку, сказал, что перешлет ей тексты вечером на имэйл. Это заявление разочаровало Веру и она сникла, видя, что никаких нравоучений и поучений относительно написания не предвидится. Сдержав эмоции, она достала конверт с оставшейся суммой и передала через стол редактору. Быстрым движением он смахнул конверт в портфель, словно всю жизнь только и делал это.

– Вера, скажите пожалуйста, а прототипом героини являетесь вы сами?– задал странный для пишущего человека вопрос мужчина.

– Вы же прекрасно знаете, что в любом персонаже присутствуете вы сами, это прописная истина,– снова удивилась она.

– Тогда я буду говорить в открытую. Вы чудная женщина, только выбираете каких– то дураков, если не сказать хуже. Бросайте своего мужика, если он у вас есть и давайте встречаться или даже жить вместе.

Теперь прозвучал взрыв бомбы и для нее. Разве за этим она шла сюда?

Мужчина расхорохорился, накрыл ее руку своей холодной рукой и, склонившись чтобы быть ближе , начал читать душещипательное стихотворение.

Вера еле сдерживала раздражение и засобиралась домой. Она не понимала , как же можно взять у женщины деньги, а потом предлагать постель и любовь, но постель вперед.

– Верочка, я чувствую к вам влечение, я увядаю, мне нужен взрыв эмоций для написания нового романа . Вы моя муза. Я перееду в ваш район и мы будем прекрасно жить вместе, поверьте мне.

Увядает он, немудрено в его 72 года, подумала Вера, и смотреть на это увядание жизни чужого ей человека желания не было никакого. Ей хотелось стариться вместе с любимым мужчиной.

Они медленно шли по улице, он предложил руку, согнув свою в локте, она отказалась, извинившись. Он говорил и говорил, какой он энергичный и хороший любовник. Потом перешел от слов к действию, пытаясь обнять женщину с намерением поцелуя. При этом редкие прохожие его явно не стесняли. Вера оскорбилась . Она совершенно не давала повод к такому вольному обращению. Наскоро попрощавшись, заспешила домой.

– Верочка,– уже вслед крикнул редактор,– я буду ждать ваш звонок и в любой момент примчусь. У вас день рождения через три дня, я знаю, только шепните, и я у ваших ног.

Да, да, шепните, а конвертик– то взял. А ведь я даже работу не видела, чего он там наредактировал, печалилась женщина.

Лишь поздно вечером она получила долгожданный файл с текстами и впала в транс. Из 600 страниц он выбрал лишь 150. Тут понятно, ему некогда, он на моря– океаны улетает, а она при чем? Что это за книга? Брошюра да и только.

Но это было бы еще полбеды, хуже, когда она начала вычитывать рассказы.

В тексте появились слова, совершенно не присущие ей: давалка, завалились ( в гости), козел ( муж) и тому подобные. Здесь же присутствовало слово " споспешествовать", которого она, читая горы книг, никогда не встречала. Это были уже не рассказы о чистой любви, где веришь в искренность и ощущаешь свет в душе после прочтения. Это было другое чтиво, не ее. Были изменены окончания двух рассказов, которые в первом варианте при написании и были такими. И вставлены две длинные вставки, рассказывающие об истории города скучным энциклопедическим языком и развернутая картина венчания с описанием какую свечу куда ставили и куда водили новобрачных.

В расссказах впоявились новые отрицательные герои из числа руководящих работников, взяточники и хапуги.

Она только качала головой в ужасе.

Вера любила писать суть, чтобы читатель следил за каждой строчкой и не хотел пропустить ничего. Разного рода описания для наполнения страниц ее не прельщали.

Расстроившись вконец и, поняв, что ее деньги пропали навсегда и впустую, набрала номер, выдохнула и вступила в схватку. Разговор, как и следовало ожидать, оказался тяжелым и неприятным. Она тоскливо пыталась доказать свое, он с пеной у рта –свое. Женщина поняла, что не сможет оставить книгу в таком виде и работу придется переделывать, а это снова долгие часы труда. Она пробовала понять, почему были забракованы несколько сильных рассказов, имеющих массу прекрасных рецензий на литературном портале proza.ru Редактор мотивировал это тем, что выбирал рассказы местного значения. Ну при чем тут это? Ерунда просто какая-то и все.Они ни до чего ни договорились, да она и не ждала другого, ведь он улетал на отдых на две недели, ее деньги явно были потрачены и работать еще ктож будет.

Каждый остался при своем мнении и тяжестью в сердце. На следующий день она получила письмо.

Привет, Вера!

Последний телефонный разговор удивил и огорчил меня. Удивил потому, что ты, к сожалению, не нашла ни одного доброго слова по поводу моей кропотливой редакторской работы с твоими текстами. С места в карьер пошли претензии относительно “давалок” и с трудом выговоренного тобой “споспешествовать”. В сущности, мелочи, не хочется на них останавливаться, хотя я мог бы доказать, что эти слова вовсе не выглядят инородными в контексте…

А вот то, что ты “не заметила”, как повесть и рассказы приобрели стройность, ясность, логическую связь эпизодов, мотивированность поступков героев, чьи портреты стали отличаться одни от другого – вот это удивило. Огорчило же… Наметившаяся духовная близость, так называемая сhemistry, была мигом нарушена твоими упреками и какими-то детскими обидами. Как будто я виноват, что в России иностранных авторов печатают за их счет и тиражи книг не распространяют…

Понимаю: тебе хотелось выслушивать комплименты по поводу написанного. Конечно, это приятно, возвышает в собственных глазах. Но что поделаешь, если редактор оказался злыднем, подчеркнул своими правками литературные промахи авторши и “вывел за скобки” ее красоту и сексапильность… Приношу свои извинения.

Что делать дальше? Ты просишь выбрать другие рассказы на мое усмотрение и добавить в книгу. Я не смогу этого сделать – мне активно не нравится оставшееся “за кадром”. Сюжеты надуманные, сентиментально-наивные, и язык им под стать. Они не поддаются редактированию, во всяком случае, я ничего не смогу из них “вытащить”.

Есть два варианта. Первый – оставить в книге все как есть. Пусть объем ее невелик, зато она отвечает литературным кондициям. Мал золотник да дорог… Второй – ты сама добавляешь рассказы, какие захочешь, и выпускаешь пухлый том с теми же огрехами, что и в твоих предыдущих книгах.Вот, собственно, все, что хотелось сказать. Очень жаль, что между нами возникло недопонимание, отчуждение с твоей стороны и разрушилась “кемистри”…С днем рождения! Искренне от всего сердца желаю тебе радости бытия, благополучия и любви.Семен

Прочитав раз-другой сие послание, Вера написало ответ.

Здравствуй Семен.

К сожалению, это письмо тоже не будет сладким, как и твое, отправленное мне вместе с поздравлениями к Дню рождения.

Ты привык к лести людей, зависящих от тебя, поэтому ждал очередных дифирамбов. Увы.

Я могу тебе спеть  о книгах, которые ты подарил мне, хвалебные оды. Чудесные книги, молодец, хороший писатель.!!!!!!

Но редактировать женские истории, также как и читать их, это не твой удел. Я тоже тютя-матютя. Нужно было более жестко обговорить условия нашего сотрудничества. Если бы я посмотрела правку пары рассказов, от дальнейшей бы отказалась. Извини за прямоту. "Розовые сопли" пусть бы правила женщина. А так я платила за кота в мешке, придавленная твоим авторитетом.

Конечно, понятно желание любого человека заработать, но за твоей правкой я почувствовала циничного мужика( каковым, надеюсь, ты не являешься), который не проникся светом моих героев и  оттуда  слова "давалка, козлина, завалиться "и тп.

Мне повезло, что я общалась с порядочными людьми и среди моих друзей и сослуживцев не было воров и вязточников, хотя я была на руководящих должностях много лет.... поэтому и писать о таких – не мой удел, грязи хватает  у других авторов. Таким образом твою вставку о взяточнике-чиновнике принять не могу.

Ты изменил окончание в трех рассказах, хорошо, профессионально, одобряю. Кстати они раньше такими и были..... просто пожалела что-то людей, решила им устроить хэппи энд, оказалось зря. Ну и ладно.

И мне не понравилась твоя редакция рассказа о самоубийстве. Ты делаешь моих героев еще и нищими, это уж слишком. Это реальная история, они были состоятельными людьми, не хочу осквернять память.

Моя книга для РУССКОГО ЧИТАТЕЛЯ.  . Поэтому мне немного непонятно твое стремление к текстам "наиболее привязанным к местности, где мы живем"????

Относительно"Химии", этого новомодного слова, заменяющего влечение. Понятно твое стремление, также как и любого другого, стоящего на ступеньке старости, найти "своего" человека. Чего еще можно желать больше? Тем более писатель живет эмоциями. Разве могут какие-то книги или работа заменить теплое общение с любимым человеком? Никогда!

Но в случае со мной, наверно, лучше было бы не смешивать деньги с сексом. Как говорят, мухи отдельно, котлеты отдельно. Ранимая душа женщины уязвима.....Я бы поняла такое предложение, высказанное позже, через какое-то время, но не в момент передачи денег.

Я шла на встречу с надеждой на глубокую разборку текстов. Что не так и как надо..... ты  говорил, что "не научишь, но покажешь как...."

А получила взамен предложение лечь в постель, да еще и у себя дома…

Твое уязвленное самолюбие ткнуло меня носом в труднопроизносимое и не употребляемое  в разговоре и на письме слово. Это мелко для мужика.... Смею заметить…В ТВОИХ КНИГАХ таких слов нет.

И не так ужасно я пишу, если меня печатают в журналах, в альманахах «Избранное конкурса» «Писатель года» где судьи маститые писатели.... И в конкурсе "Последняя волна" я вошла в двадцатку лидеров из 353 авторов, и также была приглашена одним из судей  украсить их сайт, а изд-во "Альбион" предложило издать мою книгу  за их счет.... Я тебе рассказывала....

ТЕПЕРЬ ПО ДЕЛУ, хотя судя по тону твоего письма,ты общаться не имеешь желания. Но все же. Сейчас удобное время для издания в России, тк рубль обрушился.... Так печать тысячи экз  книги из 250 страниц в мягкой глянцевой обложке обойдется всего в 61 рубль, то есть где-то  1,65 доллара в Ульяновском Доме Печати.

Еще ты говорил, что сделать макет проще простого в твоем издательстве (журнала)… Если это так и стоит недорого, то смогу ли я обратиться по этому вопросу, если надумаю издаваться?

И последний вопрос. Ты говорил, что какой-то из моих рассказов возьмешь в свой журнал. Это было сказано для красного словца или…????

На сим свой опус, содержащий крик души , заканчиваю и

остаюсь в уважении к писателю Семену Ваенскому.

Вера

На этом печальный опыт редактирования и закончился. Вера пострадала и начала работать снова....

Случай в деревне

Мария сидела у окна, горестно подперев рукой подбородок, и всматриваясь в темноту. Ее избушка, по-другому такое строение было и не назвать, стояла на краю села. Неподалеку громыхала железнодорожная ветка, и днем, и ночью не дававшая почувствовать тишину и покой. Женщине частенько казалось, что ее жизнь также громыхает и куда-то вечно катится. «Наверно в тартарары»-горестно думалось ей.

Завтра ее день рождения, возраст Христа, расцвет жизни. А глянешь в зеркало, и видишь пожилую усталую, до смерти загнанную бабенку с потухшим, кажется навек, взором.

Она время от времени приникала к стеклу в надежде увидеть наконец силуэт мужа. Но завывала вьюга, кружила поземка, играя искристыми снежинками, изредка слышался звук мчавшегося состава и снова черная, густая тьма обволакивала поселок.

Кое-где раздавался короткий ленивый лай собак и тут же стихал, давал о себе знать сибирский морозец. Мария встала, сходила в спальню, укрыла сыновей и вернулась к окну. В доме было жарко натоплено, но к утру ветхая избенка выстынет и ступить  босой ногой на пол будет равносильно встать на ледовый каток. Все три сына часто болели, даже старший Виктор, которому уже исполнилось тринадцать лет. Да причина главная и понятна: дом холодный, еда скудная, одежонка бедненькая. А все почему? Потому что хозяин  и главный человек в доме отец– пьяница, лентяй и дебошир.

Женщина сносила побои молча, старалась не кричать, чтобы не пугать детей. Это не всегда удавалось. И вслед за глухими ударами раздавался вначале их тихий плач, а потом и громкий рев. Муж свирепел еще больше, и тогда в нее летели горшки с едой и все, что попадало  под руку. Потом орал на сыновей, те прятались в спальню, а он срывал белье и с остервенением насиловал жену. Она только глухо стонала в такт его движениям, закусив подушку. Утром он прятал глаза, молчал и уходил с глаз долой до позднего вечера.

Низко повязав платок, Мария собирала утром маленького в детский сад, старших в школу. Ребятишки притихшие, немой вопрос на лицах.Мать  гладила их, обнимала,– Не бойтесь, все нормально.Потом бежала на работу с горькими и даже страшными мыслями в ее бедной голове. Она находилась на опасной грани, которая отделяет человека разумного от убийцы или самоубийцы. Ей все чаще стали приходить мысли о смерти. Больше так жить она не могла. Другого выхода не видела.

Сегодня она в очередной раз несла свою обычную бессонную вахту у окна и сердце надрывалось от страха. Муж любил, чтобы она ждала и без него спать не ложилась. Иной вечер проходил тихо, а если стрелка времени перешагнула десять часов вечера, хорошего было не дождаться.

Мария уже и не могла вспомнить, когда он начал пить. Замуж вышла рано. Дождалась из армии и в первый же месяц после демобилизации  сыграли свадьбу. Жили дружно, сын родился, потом и второй через три года. Только стали поговаривать деревенские кумушки, что часто видят его в Буранихе, селе, которое славилось разгульными бабенками и добротным самогоном. А еще поговаривали, что умеют те женщины привораживать мужиков: добавляют какое-то снадобье в бражку и никуда уже тому не деться, будет как бычок на веревочке привязанный.Она пробовала поговорить с мужем, но столкнулась со злобой и даже ненавистью в его глазах. Вот с тех пор он и начал прикладываться к рюмке, а потом и распускать руки. И чем дальше,  тем хуже. Мария не допускала мысли о разводе, куда ей деваться с тремя парнишками?

Чем дольше женщина всматривалась в окно, тем темнее становилось на сердце..

 Наконец крепкая фигура мужа вынырнула из снежной круговерти. Он шел, чуть покачиваясь, и маленькая надежда на благополучный вечер затеплилась в ее душе.

Кинулась открывать дверь, включила в кухне свет. Он вошел, скинул бушлат и, расставив широко ноги, воззрился на жену.

-Есть будешь?– тихо спросила она.

-Подавись ты своей едой, сука проклятая,– заорал он и кинулся бить ее с такой силой, будто это был кулачный бой.

Мария вскрикнула и закрыла по привычке лицо руками. Теперь он бил и ногами, и когда его сапог впивался в ребра, она дико вскрикивала и тяжко дышала.

-Не тронь мамку!– раздался вдруг крик старшего сына.

Муж обернулся, на мгновение бросив свою жертву. Мальчик стоял, подняв над головой табуретку, в глазах слезы, лицо исказила гримаса боли.

-Ах, ты, щенок, на отца руку поднял?– взревел мужчина и быстрым движением схватил табуретку. Но мальчик держал ее намертво. Тогда отец схватил сына и вместе с табуреткой швырнул об стену. Подросток упал   как подкошенный. Пол окрасился кровью. Громко кричали младшие дети в спальне.

-Щенок, – еще раз устало процедил мужчина, слегка пнув мальчишку ногой и… упал замертво.

Мария отбросила топор, так удачно попавший под руку, и склонилась к сыну.Мальчик был в сознании, лицо в крови, рука неестественно вывернута. Он тихонько мычал с закрытым ртом, боясь заплакать, в  глазах плескалась невыразимая мука.

-Сыночек, сейчас, не плачь.

Мать кинулась за полотенцем, намочила, вытерла осторожно ему лицо. Из рассеченной губы и носа текла кровь. Рука висела плетью.  Мария схватила платок, сложила вдвое, завязала узлом на плече мальчика и тихонько вложила руку. Витя побледнел и даже заскрипел зубами. Потом она еще обвязала его шарфом вокруг туловища, чтобы обеспечить неподвижность локтю. Нашла лейкопластырь, заклеила губу и положила кусочки льда на нос.

-Сыночек, ты встань, пожалуйста тихонечко. Иди попробуй уснуть, а утром в больницу пойдем.

Поддерживая ребенка, отвела в спальню. Положила две большие подушки и полусидя уложила мальчика. Поцеловала всех троих, спите дети. Вышла на кухню, усталым взглядом  обвела место побоища и присела на лавку. Ее благоверный валялся у печки.Разуть его наверно надо, а то утром орать будет, подумала она и склонилась к сапогам. Неестественная тишина насторожила женщину. Она прислушалась. Еще не веря в происшедшее, тронула его за руку. Рука отвалилась в сторону, стукнув костяшками об пол и известив громко, что в дом пришла настоящая беда. Все еще надеясь на что-то, Мария наклонилась к груди, чтобы послушать биение сердца. Тишина была ей ответом.

Она не испугалась, безразличие, граничащее с безумием, охватило женщину.Снова села на лавку и тупо уставилась в черное окно. Вдалеке  загромыхал состав. Мария, будто очнувшись и в одну минуту поняв, что нужно делать, принялась действовать. Она быстро оделась сама, натянула бушлат на неподвижное тело мужа, шапку, и потащила волоком на улицу. Он был тяжелый и сделать это было нелегко. Сбегала в сарай,  принесла санки, завалила мужа, привязала ремнем и, сгибаясь под тяжестью этой страшной ноши, двинулась в темноту ночи.

Снег, так кстати валивший весь вечер, вдруг прекратился и на небо выплыла огромная красавица луна, освещая все вокруг. Мария торопилась. Она знала, что должна успеть до прибытия следующего поезда, потому что потом до самого рассвета поездов больше не будет.

Санки катились весело, но иногда груз вдруг заваливался на очередной кочке и ей приходилось останавливаться и выправлять  поклажу. Время неумолимо бежало. Совсем выбившись из сил, Мария все же успела затащить тело на насыпь и положить на рельсы. Потом, не оборачиваясь побежала домой. Санки тянулись следом.

Ранним утром раздался стук в дверь, пришел участковый.

-Мария, собирайся,– устало и печально сказал пожилой милиционер дядя Паша.

Она не стала спрашивать куда и зачем. Медленно оделась, потом, словно очнувшись, жалобно сказала:

-Витеньку к врачу надо, у него рука видно сломана.

-Да отведут, не волнуйся. Эх, девка, чего ж ты санки-то хоть не спрятала, ведь на снегу следы прямо к твоему порогу и привели.

Они вышли из дома и медленно пошли, каждый думая о своем. Дядя Паша от всей души жалел горемычную, его жена частенько костерила убиенного. Да и вся деревня сочувствовала Марии за его издевательства. Толку только от этих сочувствий не оказалось, а вишь, что получилось. Теперь ребятишек в детдом отдадут и кто из них вырастет, одному богу известно. И бабенка молодая ведь еще. Как ей теперь с этим жить. Эх, горе горькое.

В душе Марии звенела пустота, она вся была наполнена ею, а мысли застыли густым туманом. Страшный кусок жизни закончился и стало как-будто легче, но дальше снова была темнота и не будет ли она страшней прежней?

Прошло восемь месяцев.Марию выпустили из тюрьмы, признав убийство по неосторожности в целях самообороны, и дали лишь три года условно. Она забрала детей домой. На следующий же день собрав необходимые вещи, они  сели в поезд дальнего следования, уносящий их в южный город к тетке, в новую жизнь.

Пусть никто и никогда вокруг не будет знать, какое страшное прошлое было у моих  детей. Они начинают новую жизнь и вырастут добрыми, настоящими мужчинами, так думала Мария, с грустной улыбкой глядя на сыновей, дружно уткнувших носы в окно вагона.

Веселенький отпуск

Медленно тянулся январь. Обычное посленовогоднее состояние, когда надежды на загаданные желания еще не торопятся сбываться и неудержимо тянет покинуть сутолоку городской жизни и понежиться под ласковым солнышком. Долго не раздумывая, я обратилась в ближайшее турагентство и заполучив горяще-горячий тур, кинулась в сборы. Времени особого не было.

Произведя ревизию нарядов и купальников, осталась вполне удовлетворенной. Семь дней это не месяц, захочется что-нибудь новенького, куплю на месте.

Последней точкой в сборах была аптека, где проживали на полках зубные пасты, щетки, кремы для и от загара и еще масса необходимой на курорте мелочи.

Пролетела вихрем, сметая с полок баночки и тюбики, особо не присматриваясь к ценам и прочтению свойств и рекомендаций. Главное, чтобы тюбик был маленький. Никогда не понимала людей, загружающих полчемодана туалетных  принадлежностей, готовясь в недельную поездку. Один мой знакомый даже при полетах за океан возил с собой огромное махровое полотенце, объемом в небольшой чемодан. Любил им оборачиваться после душа. А догадаться купить подобное на месте  было слабо.А у меня крайность в обратную сторону –чем меньше груза, тем комфортнее себя чувствую, не лошадью запряженной, по крайней мере.

Итак, защитные кремы, зубная паста и щетка в сумке, к полету готова.

Ах, славный райский уголок Доменика, встречай жаждущих твоего тепла.

Уже в самолете встретила попутчиков, и обрадовалась, и почувствовала себя почти счастливой. Теперь одинокое гуляние под шум волн мне не грозило.

Разместились в соседних домиках. Везде чистота, красота, море беззаботных улыбок и ни одного сурового лица. Воздух густой влагой обволакивает словно покрывалом, море волнами заигрывает, не жизнь, а сплошное наслаждение.Ночь спала как убитая. В голове поселилась пустая безмятежность. Вот бы мне ее дома разыскать и подружиться. А то как ложусь спать, выключу свет и вот тебе словомешалка в голове заработала. Как стиральная машина включается.Будто все мысли за всю жизнь в один момент в гости пришли. И что интересно, частенько много хорошего приходит на ум, приходится  вскакивать и записывать, а то утром точно не вспомню. Обидно же будет, додумалась до чего-то стоящего и забыла, нет, уж, я лучше запишу.

Утро улыбалось, теплое море ждало в свои объятия. В прекрасном расположении духа я порхнула в ванную. Мурлыкая веселенький бодрящий  мотив, схватила новую зубную щетку и от широты души выдавила на нее большую колбаску пасты. Песенка застряла у меня в горле, когда я поняла, что во рту происходит что-то ужасное и непонятное. Было ощущение, что вместо пасты я запустила в рот алебастр или  клей вместе с цементом и теперь мне приходит каюк. Вытаращив от страха глаза, и открыв рот, насколько это было возможно, я схватила салфетки и принялась счищать, выцарапывать с зубов эту, так называемую, пасту. Изодрав все десны и язык, я, наконец, отдышалась и надев очки, взяла тюбик, чтобы прочесть свойства его содержимого. Правильно говорят, что спешка хороша при ловле блох. Это точно, теперь проверено на горьком опыте. Оказалось, что я купила действительно клей, а не зубную пасту. Клей для скрепления зубных протезов. Спасибо, что еще быстро среагировала, а то бы отдыхала с залепленным ртом. А с другой стороны, глядишь, похудела бы на пару килограмм, тоже неплохо.

Поиздевалась над собой перед зеркалом, даже пальцем погрозила и дала обещание этикеточки-то просматривать перед покупкой. Ладно, пусть это будет самое большое горе. А теперь на пляж.

Ах, вода, ах, солнце, песочек, чудо, а не место! Купальников привезла аж три штуки. Решила начать загорать в раздельном. Поплавала, побарахталась как тюлениха и выхожу на берег, чувствуя себя царицей морскою под взглядами отдыхающих мужчин. Собралась на лежаке поваляться. Наклонилась..... чпок.... Застежка на купальнике приказала долго жить, а топ взлетел на шею, оставив обалдевшую хозяйку в шоке, а грудь голяком. В смятении прикрылась полотенцем, потом накинула сарафан и пошлепала в свой домик.

Весело, как-то даже слишком начался мой отпуск. Облачившись в закрытый купальник, решила приукрасить себя легким макияжем для поднятия тонуса. Новая тушь вздыбила ресницы и попытка позагорать номер два успешно удалась.

Вечером решила никуда не ходить и выспаться после перелета. Новые друзья Любочка и Гриша тоже удалились на покой.Пошла в душ. Острые колющие струйки воды смывали морскую соль и все тело наполнялось такой легкостью, что я буквально парила. Взглянув в зеркало, поразилась очередной напасти. Ресницы торчали ветками и смываться не собирались. Тушь оказалась водостойкой. Тьфу на тебя.

Очередной этап отдирания высококачественной косметики с ресниц занял кучу времени, нервов, красных век и дурного настроения. Однако все когда-нибудь кончается, кончился и этот день, столь богатый на непредвиденные обстоятельства.

Утром, проснувшись, дала себе обещание, глядя в зеркало, что торопыгой не буду, а стану степенной дамой. Фокус не удался.

Уже на пляже Любаша заметила, что у меня в ухе только одна сережка. Да в конце-то концов, когда это все кончится. Я такая ловкая могла другую просто забыть надеть, но могла и потерять, и второе наиболее вероятно. Я пригорюнилась. Сережка была из белого золота и даже с маленьким бриллиантиком. Это как называется? Не жили красиво, не стоит начинать?

Ну и подумаешь, буду носить бижутерию. Тем более что модное белое золото с ходу от железки и не отличишь.

Вечером, когда повсюду зажглись фонари, я, облачившись в новое белое платье, которое не удержавшись купила в местном бутике, вышла на улицу. На пороге корпуса стоял пожилой мужчина. Весь его внешний вид выражал сомнение. Завидев меня, он кинулся навстречу.

-Мисс,я нашел женскую сережку. Как вы думаете, она что-то стоит или это дешевая безделушка?

Я взяла в руки запыленную сережку, похоже, что по ней прошлось стадо слонов. Вид был явно неприглядный. Что-то шевельнулось в моей душе… и, порывшись в сумке, я достала из кармашка точно такую же, только чистую и блестящую. По своей безалаберности я не убрала серьгу на место и теперь это оказалось как нельзя кстати.

-Это моя сережка, я потеряла ее утром,– мягко глядя незнакомцу в глаза и  прижимая серьги к груди, проговорила я.

-О!– его удивлению не было предела.– Если она действительно ваша, вы можете ее забрать.

Я радостно закивала, быстренько положила находку в сумочку и ринулась к выходу.

-Мисс,– снова окликнул меня незнакомец, – она действительно золотая?

-Да, сэр.

Его лицо выразило такую муку и сожаление, будто он проиграл в карты полмиллиона долларов. Не буду же я его успокаивать, что вещь из пары обычно ничего не стоит и идет как лом. Жадный, видно, дяденька попался. Теперь сколько ночей спать не будет. Жалко мужичка. Ладно, на чужом горе богатства  не сделаешь и на чужой каравай рот не разевай.

Почти счастливая, что жизнь налаживается, я побежала на вечернее шоу. Плюхнулась на свободный стул и воззрилась на сцену. Сегодня отдыхающих развлекал гипнотизер. Он как раз давал задание сцепить крепко пальцы обеих рук. Я сцепила тоже. Он посчитал медленно до пяти и затем дал команду пальцы расцепить. Но не тут-то было. Мои пальцы затекли, опухли и расцепляться не хотели. Мне стало страшно, а еще и очень больно. Гипнотизер громко закричал приказным тоном, что всех , у кого руки не расцепляются срочно бежать на сцену. Что я и сделала,прилетев туда быстрее ветра с вытаращенными глазами. Таких удачливых оказалось восемь человек.Наши лица выражали смятение и даже страх, я бы сказала.  Маг досчитал до трех, вскинул вверх обе руки и наши пальцы разжались.

Я стояла, разминая свои пальцы, не в силах тронуться с места. А трогаться как оказалось и не надо. Нас всех попросили остаться для проведения следующих экспериментов.

 Занятно, подумала я, фигушки я поддамся на ваши трюки, меня не обманешь.

И вот маг и его помощники рассадили нас на стулья и стали объяснять первое задание.

–Представьте, что вы находитесь на рабочем месте,– вот что приказал нам маг и отошел в сторону.

Смехота, думала яну и что что на рабочем месте, а дальше-то что?

А дальше я с ужасом увидела, что моя правая рука согнулась в локте, будто она лежала на столе и я вожу рукой, словно пишу, держа в руке ручку. Смех да и только. Рядом сидящий парень крутил баранку автомобиля очень рьяно, а девушка справа делала невидимому клиенту маникюр.Народ в зале хохотал, мне было не до смеха.

Снова просчитали – раз,два, три и мы  «отмерли».

-А сейчас моя ассистентка запишет ваши имена , но когда я буду спрашивать вас, вы назовете совсем другое имя,–  изрек маг.

Да, конечно, что я свое имя спутаю? И подыгрывать вам не собираюсь, бурчала я про себя.

Маг грозно собрал нас взглядом, произнес заветные три слова и пошел по очереди спрашивать наши имена. Когда он подошел ко мне, в моем затылке билась лишь одна мысль и это было имя Надя. Какая Надя, когда я Жанна? Но я, разведя от удивления руки, что все понимаю, но не могу справиться с собой, ответила – Надя.

Народ веселился и радовался, подопытные на сцене радовались не очень.

Наконец маг дал наиболее трудное задание, по его выражению. Меня вывели на середину сцены, магу завязали глаза платком, мне дали в руку булавку. Я должна была пройти в зал и спрятать эту булавку у кого-нибудь. А я еще когда только села, заприметила неподалеку одиноко сидящего мужчинку, приятный такой, и по возрасту подходящий. Вот я к нему и ринулась. Он расцвел голливудской улыбкой, даже руки раскинул. Мол прячь. Ну я и положила булавку в нагрудный карман его  спортивной  ветровки с капюшоном. Сама назад на сцену вернулась.После этого я  должна была идти на расстоянии вытянутой руки сзади мага и мысленно командовать в какую сторону ему идти.

Пошли. Я командую– прямо, прямо, налево, вперед, налево, вперед. И замолчала.

Здесь, командую. Что вы думаете? Останавливается мой маг прямо перед моим выбранным джентльменом, снимает повязку и спрашивает:– Он?

-Да,– отвечаю.

Повели и его на сцену. Там гипнотизер постоял перед мужчиной некоторое время, как бы раздумывая, а потом полез в его карман, предварительно извинившись. Мужчина побледнел. Через несколько секунд побледнел и гипнотизер, потому что в кармане ничего не было.

-Там,там,– заволновалась я, подсказывая.

Мой незнакомец начал мучительно шарить в этом кармане , затем расстегнул молнию и нащупав булавку под подкладкой, показал всем. Вздох облегчения издал маг вместе с залом.

Потом были бурные аплодисменты и шоу закончилось. Я спустилась со сцены и постаралась побыстрее умыкнуть  в свой домик. Но не тут-то было. Сквозь толпу ко мне пробирался мой избранник. Покраснев до корней волос, он вымолвил:

-Леди, я прошу простить меня за этот конфуз. Как получилось, что у меня оказалась дырка в кармане, ума не приложу. Позвольте мне искупить свою вину и предложить  бокал хорошего вина в баре.

-Ок,– мило улыбнулась я.

Вечер становился томным. Неужели он действительно отдыхает один,– возликовала я, но,как оказалось, совершенно напрасно.

Мы пошли в ближайший бар. Осведомившись о моих предпочтениях, кавалер, представившийся Стивом, заказал для меня фужер красного вина, себе– белого. Беседа не складывалась. Он лишь сказал мимоходом, что живет в Америке. Где именно, я не спросила, какая разница. Ждала расспросов или хотя бы рассказов, но он мямлил и похоже мечтал побыстрее отвязаться от меня. Да не очень– то и хотели! И не нужен мне такой тютя-матютя несчастный.

Допив вино, я сказала, что устала и пойду спать. Мы вежливо раскланялись.

После всех предсонных процедур, благоухающая свежестью я упала в просторную кровать с накрахмаленными простынями. Почитала несколько глав  «Мартина Идена» и унеслась в царство Морфея.

Новый день решила начать по-новому и потопала на завтрак в соседний ресторан, который был более «звездочным». Действительно, одна лишняя звезда себя оправдывала. Все чудесно за исключением одного: я как одинокое дерево в пустыне. Вокруг пары, маленькие и большие кампании и я одинокая гармонь. Ладно, хоть здесь и лучше, но буду ходить в свой ресторан, там  все же не одна, а с Любочкой и Гришей.

Так размышляла  я, подходя к своему домику. Ключ не хотел вставляться в скважину. Я уже было собралась выругаться, как дверь внезапно открылась. На пороге стоял мой вчерашний знакомый.

-Что вы здесь делаете?– в один голос возопили мы. И в тот же миг подтяжки на его брюках, видимо надетые впопыхах, щелкнули и штаны упали на пол. Оказалось, что трусы он носит до колен( наверно есть, что прятать....), беленькие, ситцевые в голубой цветочек.

-Черт,– заорал Стив и захлопнул дверь перед моим носом.

Знаете выражение «С дуба рухнула»? Вот это про меня. Я собралась орать и звать на помощь, как взгляд мой упал на номер квартиры… Это был не мой номер.Это был чужой домик, я видимо не дошла до своего и свернула раньше, да они все там одинаковые, шут бы их побрал.

О, ужас, меня как ветром сдуло.Посягательство на  чужое жилище это тебе не прогулка под луной. Притихла мышью серой и огородами, огородами поспешила на пляж…

А вообще зачем он в подтяжках ходит как старикан? Точно неадекватный дяденька.

Друзья уже загорали. Я рассказала им о моих вечерних и утренних приключениях.

Посмеялись – с тобой не соскучишься.

Да, да, я как тот Абрам, который каждый раз куда-нибудь вступает..

И кто бы  мог подумать, что совсем скоро мои слова сбудутся.

Наплавалась до дрожи в ногах и воя в желудке.

-Ребята, пойдемте скорее обедать или вам придется организовывать мои похороны,–  потребовала я.

Дружная кампания подхватила свои пожитки и в темпе вальса направилась в столовую, говоря по русски. Шведские столы, когда можешь набрать любую гору вкуснятины, не лучшее место для голодного человека, а тем паче для его фигуры.

Я схватила поднос и ринулась за едой. Руки уже тряслись, слюни тоже текли в буквальном смысле слова. Нагрузив все, что попадалось под руку, я развернулась уходить. Неудачно развернулась, надо сказать. Мой поднос резко уперся в живот подошедшего сзади мужчины и вся супно-салатно-мясная каша сползла на нас обоих. Конец моему любимому сарафану. Но это было не главное горе. Подняв глаза, я с ужасом увидела, что пострадавший не кто иной, как Стив. Мама дорогая, он меня убьет.

Я лихорадочно схватила кипу салфеток и с самыми глубокими извинениями сунула их ему в руки.   Мужчина стоял столбом, нелепо растопырив руки. Подлетевший как на крыльях уборщик в мгновение ока навел чистоту. А я пошла за своей сумкой, сходила в туалет, сняла сарафан и просто обмоталась парео, хорошо, что хоть купальник не успела снять. Бежать в домик переодеваться не пускал голод.

Еще раз я пошла за едой, теперь медленно и печально. Стив обедал в конце зала, низко наклонившись к столу. Вот бедолага, что он мне попадается под руку?

Следующие три дня прошли без приключений. Единственная странность этих дней оказалась в том, что куда бы я ни пошла, поблизости обязательно маячила фигура потерпевшего, так мысленно я окрестила Стива. Он, казалось был при своих делах и интересах, но почему все время в поле моего зрения? Я задумалась. Может он озабоченный? Или того хуже?

Тогда я решила проверить свои подозрения. Повертелась перед его носом, якобы рассматривая сувениры в киоске, а потом резко увильнула за угол. Достала из сумки парео скромненькое серенькое на все случаи жизни, обмоталась им с ног до головы, волосы упрятала под бандану и надела огромные очки, рыбий глаз я их называю. Преображенная за пару минут, надеюсь до неузнаваемости, снова вышла в люди.

Потерпевший стоял посреди тротуара буквально с открытым ртом и растерянно озирался вокруг. Тогда я пошла в наступление. Подойдя к нему совсем близко, я медленно сняла бандану, очки и парео. Краска залила его лицо до кончиков ушей.

-Жанна, простите, я считаю себя виновником ваших неприятностей и никак не

наберусь смелости попросить у вас прощения,– чуть даже заикаясь , произнес он.

-Я тоже слишком невнимательна,– промямлила я, оторопев от признания.

 Вот уж чего-чего, а такой реакции я никак не ожидала.После чего резко развернулась и практически сбежала с места разборки, оставив Стива в очередной непонятной ему ситуации.

Собственно на этом мой отпуск и заканчивался, завтра  последний день. Я снова бегала по сувенирным ларечкам, и нет-нет да и посматривала вокруг не видно ли друга моего сердешного-потерпевшего. Так где-нибудь вдалеке маячил, теперь близко не подходил, бедолага.

Любочка с Гришей улетали  позже, а меня ждала моя работа, ничего не поделаешь.  Собрала сумку и раненько утром  вышла из номера. Ну и что вы думаете? Забыла оставить чаевые за уборку в номере. А зачем мне проклятия горничной в дорогу? А тут как раз и она идет, каталку с полотенцами катит. Вот я счастливая сую ей в руки два доллара. Та ничего не понимает, буквально рот разинула, виданое ли дело, на улице тетка кидается и деньги дает, ненормальная наверно.  Ну да мое дело отдать, а там пусть разбирается.

Бегу, сумка на колесах шуршит следом. Ключи сдала, жду автобус в аэропорт. Откуда ни возьмись, на дорожке появляется спортсмен, бежит, полотенце на шее болтается, волосы тесемкой перехвачены. Вот тебе на, Стив-то оказывается еще и за здоровьем следит, меня не заставишь рано встать и надрываться с физическими упражнениями.

Увидел меня с сумкой и затормозил, будто кнопку «стоп» включил. Подошел и краснея спросил:

-Вы уже уезжаете? Так быстро?

-Да, время пришло,– улыбаюсь.

-Извините за вопрос, а где вы живете? –снова смущенно задает он вопрос.

-В Нью-Иорке.

-Ооо!!! – В его глазах такое удивление, будто он инопланетянина увидел.

А в это время подошел автобус и я двинулась на посадку, так и не выяснив , что же выражало его «Ооо».

Чуть поддержав меня за локоток, он вдруг тихо сказал:

-Если судьба, значит еще встретимся.

Я помахала ему рукой и он растаял в утренней дымке, как вчерашний сон.

Странный мужчина,-в последний раз подумалось мне,– где это мы может встретиться, ведь я не знаю даже в какой стране он живет, не говоря о городе. Пусть теперь отдыхает спокойно, никто его больше не обольет, не сконфузит, не введет в смятение.

Хотя с другой стороны, если бы не Стив, я может совсем бы заскучала.

Я села в самолет, еще раз выглянула в иллюминатор на зеленые холмы и клумбы цветов и понеслась навстречу январскому ветру домой.  Закрыла глаза и подумала:– Ничего, веселенький отпуск получился.

Прошло десять месяцев.

Когда я умирала, лишь одна мысль медленно и лениво всплыла в моей голове:

– Как будто еще рано....

Потом, не найдя ответа, обреченно констатировала:

– Ну и ладно, знать  пришло время.

          На этом сознание рассеялось вместе с последней мыслью и  тяжелый черный мрак навалился на меня медвежьей тушей.

          Очнулась от громкого голоса и увидела чужое лицо прямо перед моим носом. Мужчина, смутно показавшийся мне знакомым, видимо не в первый уже раз повторял:

– Посмотрите на меня, постарайтесь не закрывать глаза. Я вызвал скорую помощь. Сейчас вам помогут и все будет хорошо.

         Затылок нестерпимо болел, казалось, что голова вот– вот рассыплется кучей осколков. Стонать  было неловко и валяться на тротуаре тоже. Как никак мне оказывал помощь интересный мужчина.

– Мда, – удивилась я своим мыслям,– только умирала, а как появился приятный мужик, сразу и встрепенуться захотелось.

          Подъехала машина скорой помощи, оглашая сиреной окрестности. Оттуда выскочили  два высоких крепких молодца, как из ларца, и, перекинувшись несколькими фразами  с моим спасителем,  уложили меня на носилки. Подъехавшая полицейская машина осветила нас ярким прожектором. Дар речи пропал.

– Вы?– только и смогла пролепетать  я. Мужчина тоже выглядел весьма растерянным.

– Я знал, что снова увижу вас, но не думал, что в такой ситуации.

          Это был мой «Потерпевший» из зимнего отпуска в Доменикане. Значит мои приключения, теперь перешедшие в злоключения, продолжались.

Стив торопливо объяснял медикам, как он меня нашел и что я была без сознания. Сам же,  как я заметила, неотрывно следил за манипуляциями медбратьев, упаковывающих меня на носилки и задвигающих в пасть автомобиля скорой помощи.

         В госпитале расторопные медсестры быстренько превратили меня в без защитное существо в распашонке горошком и завязками на спине. Больничная одежда сняла все условности,  полученные уколы рассеяли  внимание, капли в глаза затуманили зрение и существовала я в подвешенном состоянии целые сутки.

          Организм оказался крепким, и я отделалась  лишь легким сотрясением мозга и небольшой гематомой. Предписали покой, не делать резких движений и вести спокойный  образ жизни.

          Приходил молодой полицейский, составлял протокол, откуда, куда и зачем я шла вечером. Не видела ли нападавшего, что пропало и тому подобные,обычные в таких случаях, вопросы.

Шла я, бедолага, с работы, автомобиль был в ремонте на профилактике два дня и я,  решив сократить путь, пошла через парк. В восемь вечера там обычно люди еще ходят. Однако погода к гулянью не располагала и лишь некоторые ненормальные, как я или Стив,  спешили в темноту мокрых аллей.

Пропал только кошелек с деньгами и карточками, сумка валялась неподалеку. Видимо воришку спугнули и не трудно догадаться, кто.

          Попрощавшись с медсестрой и получив бумаги, я побрела  на улицу. Стоя  на крыльце госпиталя, вызвала такси и уже вознамерилась присесть на скамью, как увидела высокого мужчину, резво спешащего явно ко мне навстречу. Это был мой потерпевший Стив.

– Здравствуйте, Жанна,– растерянно  обратился он, покраснев до корней волос.– Очень рад видеть вас здоровой. Я и не думал, что вас выпишут так скоро. Вот  вам цветы и фрукты,– добавил он, протягивая маленький букетик цветов,  похожий на букет невесты, и объемистый пакет.

– Спасибо за цветы, а фрукты оставьте себе,– улыбнулась я.

Лихо подрулило  такси и я, как в спасательный круг, нырнула в его объятия. Стив остался стоять стоять столбом, держа на вытянутой руке пакет с фруктами. Потом  рванулся за мной, видно поняв, что я снова пропаду в неизвестность .

– Позвольте мне проводить вас до дома, так мне будет спокойнее,– тараща глаза, как рыба без воды, произнес он.

– Хорошо,– подвинулась, давая место рядом.

Повисла напряженная тишина. Я сидела, вцепившись в букетик, Стив бледным монументом . Доехали быстро. Мужчина помог мне выйти из машины, дошел до подъезда и нерешительно произнес:

– Может быть вы дадите ваш номер телефона. Я бы хотел узнать о вашем самочувствии.

– Конечно,– улыбнулась я, – ну куда мы теперь денемся друг о друга,– это я уже додумала про себя.

Получив вожделенный номер, и тут же сохранив его в телефон, знакомый удалился.

          Голова при резких движениях кружилась и побаливала, поэтому решила устроить себе отпуск и взяла отгул, присовокупив его к выходным дням . Теперь можно было валяться в  кровати целых три дня.

          Вечером позвонил Стив, порекомендовал выпить снотворного и стараться больше спать. Я так и сделала.   На следующий день он позвонил в полдень и сказал, что его мама сварила для меня бульон из курицы и я должна непременно его съесть, чтобы выздороветь. Отнекиваться было бесполезно, чтобы не огорчать еще и его матушку. Мы договорились, что он приедет после работы в семь часов. Адрес он знал, номер квартиры я назвала, добавив, что живу на последнем этаже.

          Если у тебя сотрясение мозга, то это не лучшее время для свидания. Однако судьба дает шанс и его нельзя пропустить.

          К назначенному времени я взволнованно восседала на диване в ожидании гостя.  Потом решила встать у окна и из– за шторы посматривать на улицу. Без пяти семь к подъезду подъехал автомобиль, удачно припарковался на освободившееся место и вот я  вижу Стива. Он в нерешительности постоял немного  на месте, как бы раздумывая, потом задрал вверх голову, наверно стараясь  вычислить мое окно. Я шарахнулась в сторону.    Снова села на диван и даже руки сложила как смирная девочка. Часы отстукивали минуты, отдаваясь в моем сердце бухающим эхом. Прошло уже пять минут, потом и десять, звонка в дверь не было.

Я вышла на лестничную площадку, прислушалась, никакого движения.  Решила спуститься вниз и узнать, что случилось. Закрыв дверь, вызвала лифт, он послушно прошуршал и привез меня на первый этаж. Подъезд был пуст, куда подевался Стив,  неизвестно. За это время можно было десять раз сбегать туда  и обратно до шестого этажа.

Пока я раздумывала, лифт умчался вверх и теперь громыхая, возвращался.

          Кабина открылась и из нее вышел потерявшийся гость. Лицо его выражало смятение , волосы растрепаны. Увидев меня, Стив издал возглас, больше похожий на глас вопиющего в пустыне.

– Что случилось? Где вы были?– накинулась я с вопросом.

– Вы же мне сказали, что живете на последнем этаже....

– Да, так что?

– В лифте последняя кнопка была без указания этажа, я и подумал, что это как раз и последний. Когда лифт остановился, я открыл дверь, а там  кирпичная стена. Я подумал, что возможно  попал на чердак. Закрыл дверь и нажал на этаж ниже, но лифт стоял на месте. Значит я оказался в ловушке. Честно признаться, я даже испугался: лифт, видящий над бездной шести этажей и замурованная стена.

Я уже поняла в чем дело и смех поселился во мне, грозясь вырваться наружу, терпела изо всех сил. А гость продолжал:

– Я сел на корточки, посчитал до ста, чтобы успокоиться, потом даже молитву прочитал. Вспомнил эпизод из русского фильма, там тоже царь думал, что его демоны замуровали. Так вот, потом снова открыл дверь, убедился, что это не галлюцинации, а стена и, закрыв покрепче дверь лифта, снова нажал на кнопку первого теперь этажа. Вот так я и приехал к вам.

Стараясь не захохотать в голос, я разъяснила ситуацию:

– Во– первых, вы действительно попали на чердак. Его двери из нашего подъезда уже несколько лет заложены кирпичом. Лифт же не ехал, потому что вы, видимо, неплотно закрыли решетчатую дверь. Второй же раз вы закрыли плотно и лифт исправно вас привез на нужный  этаж.

– У вас какие– то стародревние двери. Зачем еще эта решетка, не понимаю,– раздраженно, но уже успокоившись,  бурчал гость.

 Мы поднялись в квартиру. Уже через полчаса оба весело хохотали, снова и снова припоминая мелочи из рассказа Стива.

– Вам не кажется, что мы с вами оба очень ловкие?  – смеялась я.

– О, да, мы похожи  – согласился смущенно Стив.

          Я поела  мамочкин бульон, действительно сваренный умелой хозяйкой. Пообещала, что угощу его своим фирменным пирогом. Он загорелся, видимо нашел повод для следующей встречи. И сказал, что придет его отведать завтра же, добавив тихо, если вы не возражаете. Я не возражала.

          Голова все еще болела, но я не позволила себе расслабиться и валяться в кровати. Напротив, я встала утром, навела блеск– красоту в квартире, перемерила кучу нарядов и за полтора часа до назначенного свидания, замесила пирог. Поставила его в духовку, засекла время  и, наконец,  расслабилась.

           Через двадцать минут решила проверить, как печется мой кулинарный шедевр. Включила свет в духовке, странно, через стекло ничего не видно. Зная, что открывать дверцу печки при выпечке не рекомендуется, я все– таки рискнула и заглянула внутрь . Увиденное повергло в шок. В духовке  формы с пирогом не было. Я в буквальном смысле обалдела. Испуганно огляделась по сторонам, может кто– то вошел в дом… Потом вышла на балкон, там тоже никого. Снова заглянула в духовку– ничего. Села на пол и уставилась на печку. Потом взгляд медленно переполз на соседнюю с печкой дверцу– посудомоечной машины. Подчиняясь внутреннему толчку, я открыла ее дверцу. На  полке машины смирно стояла форма с печально расплывшимся  пирогом.

          Не зная плакать или смеяться, я быстро схватила злополучный пирог и сунула в духовку, теперь– то, милый, ты от меня не сбежишь.

           Стиву пришлось подождать полчаса, пока сбежавшее угощение допекалось, зато было о чем поговорить и посмеяться.

Он снова принес милый букетик цветов и красиво запакованную коробочку, обвязанную алым бантом. Она сиротливо  стояла в сторонке на тумбочке и  угадать содержимое было невозможно.

          Когда же пирог был отведан и я получила массу комплиментов и, в подтверждение слов, счастливо– умиротворенное лицо гостя, он вдруг вспомнил о коробке.

– Жанночка, я с первой наши встречи не перестаю думать о вас. Уже долгих девять месяцев вы живете в моем сердце, я хочу, чтобы вы жили там всегда, выходите за меня замуж.

Это было настолько неожиданно, что я просто стояла столбом.

– Разверните,– попросил Стив, протягивая коробку.

Я в полуобморочном состоянии развязала бант, сняла обертку, коробка стояла, как пограничник на посту. Я надрывала слой за слоем, она уменьшалась в размерах, но подарок не показывался.  Стив занервничал. Наконец, отбросив уже десятую по счету бумажку, вынырнула маленькая резная шкатулочка.

– Откройте, – пересохшими губами произнес мужчина.

Я открыла шкатулку, она была пуста. Растерянный взгляд на гостя. Он заглянул  внутрь и побледнел.

– Как же так, куда же оно делось? Мне продавец сказала, что я вам так упакую подарок, что он станет незабываемым, я доплатил, и что же теперь ?

          Я задумалась. Может быть эта шкатулка с секретом? Начала вертеть ее со всех сторон и легонько нажимать на ребра и бока коробочки. Раздался щелчок, дно, оказавшееся двойным резко отскочило, заиграл марш Мендельсона, а на красном бархате заблестело кольцо с бриллиантом.

– Ты согласна?– спросил, незаметно для себя перейдя на ты,Стив.

– Да, мы с тобой одной крови, – рассмеялась я. Стив нежно обняв меня. Наш веселенький отпуск закончился так сказочно.

Знакомство

Лена работала заведующей технической библиотеки на крупном машиностроительном заводе. Работой была довольна и сложившейся жизнью тоже. Она вовремя вышла замуж и , как оказалось, очень удачно, что подтверждал 15-летний семейный стаж. Муж уже занимал должность начальника цеха и со дня на день ждал перевод на новую престижную работу. У них росла чудная дочка : умница и красавица, как принято теперь говорить, да еще и фигуристка, подающая большие надежды .

Лена в свои тридцать пять выглядела на 28, одевалась со вкусом, шла в ногу со временем. В их просторной квартире всегда было уютно, по выходным пеклись пироги и приходили гости. Дружили еще со студенческих времен, поэтому скучно не бывало. Муж брал гитару, Лена запевала и спать уходили далеко за полночь.

Сегодня был четверг. В пятницу Лена с семьей собирались за город и она торопилась домой после работы, планируя покупки. Но ее коллега никуда не спешила, ходила с надутыми губами и бурчала что-то себе под нос.

–Надя, ты чего не собираешься домой?– осторожно спросила Лена.

– А чего мне торопиться? Это вам Елена Ивановна бежать нужно, вас муж ждет, а меня кто?– грубовато огрызнулась подчиненная.

Лена несколько растерялась. Действительно, куда той торопиться? Семьи нет, хотя уже 32 года , живет с родителями до сих пор и красотой не отличается. Фигура больше похожа на прямоугольник, плечи мощные широкие, шея короткая, будто задумывался мальчик, а вот на тебе, получилась девочка. Лицо тоже грубое, губы большие, но не полные , которые вызывают плотоядный интерес у противоположного пола, а растрепанные , безвольные. И подбородок тяжелый, и даже голос грубый. Вот как тут жениха найти?

–А давай я с мужем поговорю, может у него какой парень холостой работает, познакомим тебя,– вдруг предложила Лена, сама удивляясь своему же предложению, нечаянно прозвучавшему.

Надя порозовела, утвердительно кивнула головой и сразу подобравшись, засобиралась домой.

Дома Лена весь вечер выбирала подходящий момент . Когда муж улегся на диван с газетой после сытного ужина, она высказала свою просьбу. Олег засмеялся, потом задумался, и, высоко подняв брови, сказал:

–А ты знаешь, ведь и правда у меня жестянщик работает холостой. Ему уже лет 35 наверно, но он не красавец и простой парень.

–Да Надежда тоже далека от идеала,– обрадовалась Лена,– поговори с ним, может все и получится.

На следующий день муж позвонил Елене на работу и сказал, что парень согласен и тоже будет рад знакомству. Свидание назначили на субботу. Волновались все: и невеста, и жених, и Лена с Олегом , оказавшиеся в роли сватов.

В понедельник, только открыв дверь библиотеки, Елена наткнулась на свирепый взгляд Надежды. Сердце упало.

–Что, Надюш, не пришел? –осторожно спросила начальница.

–Как же, пришел. Только что же вы мне такого убогого подсунули? Сами то вон какого красивого мужа заимели,– сердито бухнула девушка и ушла за стеллажи.

У Елены пропал дар речи. Она не могла отбить удар и сказать, что я ведь красавица с чудесной фигуркой и прекрасным образованием. Пришлось промолчать.

Через несколько минут раздался телефонный звонок, звонил Олег.

– Лен, ты знаешь, что сказал мне жестянщик? Вы, говорит, себе вон какую красавицу выбрали, а мне так и страшилу можно привести?

–Картина маслом…– растерянно ответила Лена.

Свидание с Кастанедой.

Вокруг разлилось темно-синее небо с разбросанными вокруг, словно электрические лампочки, звездами. Безмерная величественная даль окружала меня. Не было страшно, лишь одно желание быть здесь наполняло мое сознание радостью и удовлетворением.

Вдалеке показался летящий объект, который через несколько мгновений оказался рядом. Изумленная, я не могла оторвать взгляда от представшего передо мной зрелища.Буквально в метре от меня летел открытый гроб. В гробу лежал абсолютно голый мужчина и только огромная корона, похожая на головной убор вождя индейского племени, украшала его высокий лоб. Мужчина улыбался как простой смертный, внимая моему изумлению. Вдруг он подмигнул, а его посудина резко набрав скорость, унеслась в синее безмолвие.

Увиденное глубоко потрясло меня, и я вынырнула из утреннего сна словно из холодной проруби. Поудивлявшись странностям, я ступила в новый день.

Прошло полгода.

Судьба занесла меня в гости к московскому другу. Человек этот был высокообразованным и общение с ним являлось необыкновенным удовольствием. Пока друг суетился на кухне, я ушла в зал и с удовольствием перебирала книги, плотно стоявшие в огромном шкафу. Среди корешков резко выделялась книга с надписью «Кастанеда».

«О, вот тут-то я и узнаю, что же там такого страшного пишут»,– безмолвно возликовала я.

Дело в том, что мой умный сын запретил мне читать подобные книги, зная мою впечатлительную и эмоциональную натуру. Сам же он, обладая спокойствием и рассудительностью философа, знал основные теории выдающихся мыслителей современности.

Я открыла книгу и погрузилась в странный мир. Дойдя до описания мастера, мои руки затряслись и книга медленно сползла с колен на кресло.

Именно этого человека я видела летящим в вечности в моем сне.

Потрясение было столь глубоким, что я не могла сдвинуться с места и лишь настойчивый звук голоса друга, повторяющий мое имя, вернул меня в действительность.

–Что это было?-в сильнейшем волнении спросила я, рассказав об увиденном и прочитанном.

–Дорогая, тебе удалось попасть в один из параллельных миров,– с мягкой улыбкой ответил друг.

Внутри меня повисла тишина…

Кубинская любовь

Александр вернулся из недельного отпуска совершенно ошеломленным. За этот короткий срок с ним произошла история, в которую он теперь не верил, мучился неопределенностью, терзаемый желанием.

Мужчина в полном расцвете лет, красивый и высокий, умный и образованный, владелец собственного жилья в Торонто, он в свои 56 лет не имел семьи, хотя, как и каждый человек , надеялся ее создать.

Природная застенчивость, корни которой уходили в раннюю юность, мешала ему быть решительным и настойчивым, напористым и открытым. Его два брака давно рассыпались в пух и прах и уже восемь лет он жил одиноким волком, которого занимала лишь работа и великая цель– купить дом.

В силу природного ума, он достаточно быстро освоился в новой стране, эмигрировав из Белоруссии, знал язык в объеме, позволяющем работать конструктором. Работу свою любил, но долго не задерживался на одном месте, переходя из фирмы в фирму в погоне за новыми ощущениями и более высокой зарплатой.

Первое время ему казалось, что невесты будут роиться толпами, но оказалось, что те тоже не ищут чистую романтическую любовь, а больше настроены получить все в одном флаконе: и мужчину красивого и сексуального, но и обеспеченного к тому же. Он похвастаться обеспеченностью первые годы не мог.

Однажды ему показалось, что наконец ухватил жар– птицу за хвост. Но через полгода, та сбежала к бывшему мужу, оставив в его душе боль и разочарование.

Было интересное приключение длиной в одну ночь, которое и не могло по определению закончиться чем– либо серьезным, так как дама была старше на целых семь долгих лет, хотя и внешность имела привлекательную, и талантами бог не обидел. Но для Александра женщина старше его пусть даже на один год представляла собой лишь сестру или сокурсницу, но никак ни возлюбленную. Он не решился сказать это американке, приехавшей к нему за тысячу верст для встречи лишь на одни сутки. Он не задумался даже, какую боль может доставить женщине, которая была очарована им, и это было нельзя скрыть.

Потом снова показалось, что вот теперь– то уж точно он нашел то, что нужно. Она была моложе его на пять лет, раскована и сексуальна. Звала жить вместе, обещая, что он станет полноправным хозяином в доме. Переехал, делал ремонт и считал, что жизнь преподнесла ему подарок. Но снова через полгода, какой– то странный роковой период в его жизни, приехала с Украины ее мать и жизнь превратилась в сущий ад. Настоящей хозяйкой дома оказалась именно она и никакой чужак ей в совладельцы не был нужен. Пережив несколько скандалов, Александр покинул обетованное гнездо, которое с такой любовью обустраивал несколько месяцев.

Разозлившись на всех баб сразу и обвинив их во всех смертных грехах, решил купить квартиру: на дом не хватало средств, а жить по углам больше не было сил.

Теперь он имел за плечами недвижимость и знал, что может рассчитывать на хорошую партию. Но жизнь распоряжается по– своему. И теперь перед ним снова оказалась задача, решить которую он пока не мог.

Понимая, что бездействие не лучший способ устроить жизнь, он взял короткий отпуск и поехал на Кубу, поваляться на солнышке, поплавать в океане и полюбоваться на горячих кубинок. Он уже однажды бывал здесь и одна юная дева тридцати пяти лет клялась ему в любви, надеясь покинуть бедную страну Кубу и поселиться в богатой Канаде. Тогда ему хватило ума не попасть под очарование черных глаз и шоколадного тела. Однако что– то вновь тянуло его в этот солнечный край и не было сил отказаться .

Хороший отель, песчаный пляж и яркое солнце настраивали на безмятежность. На вторые сутки он заметил женщину, за которой стал внимательно наблюдать. Это была кубинка, милая, невысокая, хорошо сложенная, лет 45-47. Он подошел, заговорил. Она не знала английского, его испанский тоже не блистал. Но химия чувств уже начала свое действие и языковый барьер не мог стать преградой.

Они купались, ходили в бары, на танцы, снова в бар и уже поздней ночью, Александр взял Иветту за руку и привел в свой номер. Она стеснялась, он тоже не мог проявить рвение. Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки, типично мужское суждение сработало безотказно. И после нескольких рюмок виски женщина ему казалась королевой красоты.

Они целовались упоенно и ласкали друг друга. Интима не получилось, какого бы хотелось. Под утро он проснулся от трепетных прикосновений губ к его спине. Иветта чуть касаясь , целовала его спину и ее поцелуи были похожи на порхание маленькой птички. Никто и никогда не доставлял ему такого наслаждения. Сам он целовал женщин в спину перед массажем, но не думал, что это может быть столь сладостно.

Утром Иветта залилась слезами и сказала, что не хочет уезжать и хотела бы всегда быть с ним. Ему были странны ее слова, ведь только мужчина способен влюбиться с первого взгляда, но не женщина, ведь прежде ей нужно наговорить в уши массу ласковых слов и комплиментов. Он забыл о Ромео и Джульетте, забыл об американке, которая горела огнем с первого взгляда на его фото.

Он начал уговаривать Иветту остаться, предлагая продлить отдых еще на два дня. Предлагал оплатить отель и дорогу к ее дому, находящемуся в 100 километрах от места отдыха. Она плакала, отрицательно качала головой и что– то беспрестанно лопотала, пытаясь объяснить. Потом до него дошло, что она ожидала критические дни.

– Я не буду трогать тебя, не бойся, я буду только целовать,– пытался успокоить женщину Александр.

Длинные одинокие вечера и нерегулярная половая жизнь давали себя знать и мужская сущность рвалась и требовала восполнения утраченных лет и дней.

Обессиленные непониманием, они решили спуститься в бар и написать друг другу письма, он– на английском, она – на испанском. Потом кто– нибудь им обязательно поможет перевести. Помощница, знавшая два языка в отеле конечно нашлась и они облегченно вздохнули.

Александр написал ей массу красивых слов, какие только мог вспомнить. Как она хороша, как нравится ему, но он не хочет связывать ее никакими обязательствами. Может быть она встретит мужчину и создаст семью, он будет рад за нее.

Женщина клялась в любви до конца жизни.

Посоветовавшись с дочерью, отдыхавшей здесь же, она, наконец, согласилась остаться. Так в поцелуях, ласках и любви прошли еще три дня.

Он уезжал, она проливала реки слез. Сердце Александра щемило и тосковало.

Она говорила, что хотела бы быть всю жизнь только с ним.

По приезду его уже ждало письмо, наполненное любовью. Иветта звала его в гости, говорила , как вкусно она умеет готовить, какие прекрасные фрукты растут в ее саду. Она писала, что она не рвется в Канаду, ей хорошо живется и дома, лишь бы дети уехали и устроились.

Он отвечал, что они люди не только разноязычные , но вообще из разных миров.

Ты рассуждаешь, как школьница, писал он. И она соглашалась, что действительно чувствует себя девочкой, впервые познавшей свет настоящей любви. Ей бы только быть рядом с ним до конца жизни и больше ничего.

Может быть тебе нужна кухарка?– спрашивала она

Он же осознавал всю серьезность вопроса. Ведь даже если он решится забрать ее в Канаду, весь процесс займет не меньше года, и гарантий никто не даст, что она потом не бросит его, освоившись и получив документы или не привезет за собой детей и внуков ему на шею.

Он хотел бы еще раз съездить на тот солнечный берег, увидеть ее, искупаться в лучах ее нежности, но, наверно, не больше. Иветта же писала эсэмэски, стоившие по ее деньгам ощутимые траты и даже звонила, после чего, он перезванивал сам. Снова и снова он перебирал в памяти разговоры и письма. Вспоминал фразу о детях и думал , не главная ли это забота матери, любыми способами дать им счастье и спасти от бедности . Потом вспоминал ласки и впадал в задумчивость. Может быть она наскучит мне уже через месяц, жизнь без общения для цивилизованного человека – не жизнь. Потом вспоминал своих жен, с которыми обычно молчал часами и задушевных разговоров не вел, так как не особо в них и нуждался. Тогда чего он хочет для жизни? Если молчаливую послушницу, услужливую и ласковую, то нужно жениться на кубинке и подавать документы на соединение. Если женщину, с которой будет не скучно встречать старость, а она ох, не за горами, то Иветта тут ни при чем.

Шли дни за днями, и наконец один из них принес желанное решение. Он полетит к маме в Белоруссию, успокоится, посмотрит на всю эту кубинскую историю со стороны и, скорее всего, она тоже покажется простым приключением.

И впервые, за последний месяц, он улыбнулся, сладко потянулся и сказал вслух, жизнь прекрасна!

Предательница флора

          Люся торопилась домой. Должен был прийти компьютерщик установить новую программу и сразиться с вирусами. Но автобус показал ей хвост. Значит следующий лишь через 15 минут.

– Черт, – выругалась Люся, нервно вглядываясь в уличную перспективу в надежде на удачу.

Однако даже  в означенное в расписании время автобуса тоже не было. Терпение лопнуло, и Люся кинулась через дорогу к такси, которые  томились на стоянке неподалеку в ожидании пассажиров.  Кинулась неудачно: каблук подвернулся, и женщина, охнув, осела на бордюр.

Ну, вот, расселась я тут, коза, а ведь компьютерщик, наверно, уже стоит у дверей, удивляется, почему ему не открывают, и вот– вот начнет звонить на мобильный и бурчать. Очень знающий товарищ. Ценит себя, конечно, высоко, да ведь есть за что.

Эти мысли вихрем пронеслись в голове, и Люся беспомощно оглянулась.

– Are you OK?– задала смешной американский вопрос дама средних лет из очереди.

Ну, конечно,ОК, сижу на тротуаре с вывихнутой ногой, а все остальное ОК , слабо улыбнулась Люся своим мыслям и вопросу сочувствующей дамы.

– Здравствуйте, что случилось?– услышала она мужской голос и, повернув голову, увидела высокого, короткостриженого приятного мужчину лет 57– 60.

Он подал Люсе руку и, придерживая за локоть, помог встать.

– А вы доктор?– воззрилась на помощника Люся .

– Нет,– улыбаясь ответил он,– но, по– моему, вы моя соседка. Я часто вижу, как вы выходите из автобуса на остановке West 5.  У меня машина за углом, давайте я отвезу вас домой или, если хотите, в госпиталь.

– Нет, нет, в госпиталь не нужно, спасибо большое,– смешалась Люся от одной лишь мысли, что за ней, оказывается, наблюдали.

– Обопритесь на меня и пойдем потихоньку, здесь присесть все равно негде,– предложил мужчина и представился,– меня зовут Валерий.

– Я Люся, спасибо вам,– ответила она, торопясь достать из сумки требовательно звонивший телефон.

– Да, Боречка,– сказала она, собираясь оправдываться. Но, послушав звонившего, облегченно вздохнула и, ответив:"Хорошо", нажала отбой.

– Компьютерщик должен был прийти, я волновалась, что опоздаю. Оказалось, что и он не может сегодня. Зря только торопилась, ногу вот подвернула .

– Зато со мной познакомились, – широко улыбнулся Валерий.

Люся улыбнулась в ответ.

Он действительно оказался соседом из многоэтажки  напротив. Вежливо помог выйти из машины  и проводил до самого подъезда. Нога ныла, наступать  было больно. Одно успокаивало – крепкое плечо мужчины рядом.

    Люсе очень хотелось, чтобы этот высокий сероглазый Валерий зашел в ее квартиру, ходил, сидел, командовал, любил – в общем, чтобы БЫЛ с ней.  Однако пригласить в гости язык не поворачивался. После неожиданного и тяжелого развода она уже несколько лет жила одинокой жизнью.  Никогда не думала-не гадала, что может остаться одна на склоне лет.   Теперь годы резво катились под горку и стареть в одиночестве было горько и страшно. К тому же, выглядела она гораздо моложе своих 55 лет, и энергии было хоть отбавляй.

У подъезда мужчина взял обеими руками руку Люси… и она провалилась в давно забытое чувство расплавляющей  нежности. На мгновение ей показалось, что если он не отпустит ее, она  пойдет следом  куда угодно.

Валерий почувствовал смятение женщины и, улыбаясь,  заявил:

-Болеть долго запрещаю. Я так давно за вами наблюдаю, что, кажется, знаю вас всю жизнь. Поэтому приглашаю вас в гости завтра. И не вздумайте отказать, – тут же добавил он.

– Хорошо,– просто ответила Люся, чувствуя себя летящей к солнцу птицей.

Она забыла о боли в ноге и вспомнила лишь дома, когда стала снимать туфли. Что ж, раз поступил приказ «не болеть!», значит, будем усердно  лечиться.   Она вымыла ноги холодной водой, наложила холодный компресс и, туго обвязав ногу, улеглась на диван мечтать. Воображение рисовало сладостные картины, и, через полчаса грез, она видела уже и их счастливую старость, и все сбывшиеся женские мечты.

 К утру нога еще немного прибаливала, но чудесное душевное состояние оказало свое благотворное  влияние, обеспечив отличное самочувствие.

Люся не могла дождаться конца рабочего дня, все посматривала на лениво-медленно волочившиеся по циферблату стрелки часов. Наконец, еле сдерживая себя, чтобы не бежать, направилась к автобусной остановке. По дороге гадала, почему  Валерий не попросил номер телефона? Так все упростилось бы! А  где он теперь  ее найдет ? Он ведь и номера квартиры не спросил!

Завернув за угол, к остановке, она встала, как вкопаная, – ее взору предстала захватывающая душу картина: Валерий расхаживал там  взад-вперед, внимательно вглядываясь в толпу выходящих с работы женщин. Завидев Люсю, подошел быстрым, упругим шагом,  поздоровался, согнул руку в локте, приглашая опереться.

– Люсенька, как ваша нога? А я купил такой чудный торт, он вас сразу вылечит,– чуть прижав к себе ее руку, заявил он.

– Все хорошо, спасибо,– немногословно ответила она.

Сели в машину, стоявшую, как и вчера, за углом, и голубой туман мечты увлек ее куда-то, в неизведанные дали.

Квартира  соседа оказалась просторной, чистой, с красивой мебелью и картинами на стенах. За чаепитием и приятными разговорами пролетели два часа. Стемнело.

– Идемте на балкон, я покажу вам  кое– что, – предложил хозяин.

Накинул ей на плечи свою куртку, сам надел другую, и они вышли. Валерий жил на двадцатом этаже с видом на океан. Ей казалось, они летят в бесконечность… Женщина съежилась и потуже запахнула куртку.

– Не бойся,  Люсенька, – перейдя на ты, улыбнулся Валерий и обнял, сомкнув на ее груди руки.

Потом тихонько запел приятным голосом незнакомую песню о небе. Валерий в прошлой жизни, как именовали здесь доэмиграционный период, был летчиком, побывал во многих странах, но личное счастье не сложилась.

Ночь, песня, океан и звезды сблизили этих двух, жаждущих счастья, людей.

Не разнимая рук, они вернулись в комнату, скинули куртки прямо на пол и сладкий, долгий поцелуй возвестил о начале отношений. Потом был душ, ощущение прохладных простыней и горячие, слившиеся воедино тела.  Она кричала, иногда со слезами. Он волновался, но зря, ее организм остро реагировал на забытые ощущения!  Валерий желал ее жарко и ненасытно, переворачивал то на спину, то на живот, вонзаясь  в горячую плоть.

Лежали, раскинув руки.

– Как два самолета после  посадки, – пошутил мужчина. – Знаешь, Люся, у меня ведь тоже больше полугода не было женщины. Познакомился с одной по интернету, показалась милой и порядочной, а потом пришлось  лечиться. Я так разозлился, что решил: будет с меня, в интернет больше не хожу.

– Не  волнуйся, со мной тебе ничего не грозит, – успокоила женщина.

Они уснули, крепко обнявшись.

Люсе всю ночь снился противный сон: какие– то незнакомые женщины, сидящие с ней за одним столом,  обсуждали ее будущего мужа и отговаривали ее выходить замуж. Осадок остался даже после  пробуждения.

Валерий приготовил завтрак, выглядел счастливым и умиротворенным. А о Люсе чего уж говорить: она светилась!

Отвез домой.

– Ты чудо,– сказала на прощанье Люся.

– Да нет, это ты чудо,– эхом отозвался Валерий.

Вечером он шел на день рожденья к приятелю, а в воскресенье надеялись на новую встречу. Он прислал ей несколько нежных слов по электронной почте, и Люся почти воочию увидела белокрылого  Амура  с луком и стрелами.

Но ни в  субботу вечером, ни весь день воскресенья звонков и писем не было. Женщина заволновалась, но причин для плохих мыслей не находила. Ждала.

В понедельник, в середине дня, наконец, раздался звонок. Она выскочила на улицу, чтобы никто не мог помешать разговору.

– Да, Валерочка, здравствуй, – нежно поприветствовала друга Люся.

– Скажи, пожалуйста, – без обиняков начал разговор мужчина, – ты знаешь, что такое хламидиоз?

– Нет, – растерянно ответила Люся, холодея от предчувствия чего-то страшного.

– Так  я тебе скажу. Я был сегодня у врача, и он сказал, что я снова попал.  Иди и ты,  провериться  нужно срочно.

У Люси затряслись ноги от такой новости.

– Валер, это ерунда. Я тут совершенно ни при чем. У меня никого год не было после развода. И к гинекологу я регулярно раз в полгода хожу.

– Я тоже ни с кем не встречался после того случая, я тебе рассказывал. Но не ветром же надуло, – ровно отвечал он, – запиши адрес и телефон клиники. И он начал диктовать.

– Что же теперь будет с нами?– задала вопрос, на который страшилась получить ответ, женщина.

– Люся, ты же не маленькая и должна понимать, что с ТАКОГО, – он выделил это слово – отношения не начинают.

– Да я совершенно здоровая женщина, – пыталась достучаться до его разума Люся.

– Я  позвоню потом, – буркнул он, и в трубке раздались короткие гудки.

Люся стала лихорадочно набирать номерв злополучной клиники и попросила срочный визит к врачу. На следующий день рано утром помчалась по указанному адресу.

Осматривала ее женщина– врач, лет тридцати пяти– сорока, приятная и интеллигентная. Сказала, что 98 процентов за то, что она здорова, это видно и без анализов.

– А их результаты будут готовы через три дня. Не волнуйтесь, все будет хорошо, – успокоила она пациентку.

К обеду позвонил Валерий и спросил, какие новости. Она рассказала, повторив слова доктора.

– Подождем три дня, а я уже начал пить антибиотики, малоприятное занятие, знаешь ли,– пасмурным голосом проворчал он и отключился.

Люся весь вечер просидела в интернете – изучала эту страшную заразу, которая разверзла пропасть на пути двух людей. Узнала, что инкубационный период этой болезни, по крайней мере, 10– 14 дней, и она уж точно никак не может быть виновницей сего случая. Тем более, что она знала это на все сто. Но страшно было все равно – она ведь тоже могла стать инфицированной после близости. В душе царил холод. Еще жила где-то, в самом потаенном  уголке души, надежда на счастливый исход, но она была совсем крохотной.

В пятницу Люся отпросилась с работы и помчалась в клинику. К счастью, она никогда не имела дела с венерическими клиниками. Здесь стеснялась даже пациентов, сидящих в ожидании приема. Ей казалось, что они заразные, а если нет, смотрят на нее осуждающе.

Когда же доктор с улыбкой подтвердила чистоту анализов, Люся даже в ладоши захлопала – ура!

Она тут же позвонила Валерию сообщить радостную весть.

– Да, мои анализы тоже пришли и тоже отрицательные, я здоров. Извини,– просто сказал он.

– Но как же это  произошло?– не поняла Люся.

– Были какие-то выделения, и врач при  осмотре предположил такой диагноз. А теперь говорит: «Может, у вас просто флора несовместимая, такое бывает.»

– Твой врач вначале ошибся, где гарантия, что он сейчас ставит верный диагноз? Это снова лишь предположения," пальцем в небо" называется.

– Я понимаю это, но идти еще раз на эксперимент боюсь и не хочу.

– И ты действительно не хочешь встречаться со мной?– затихая спросила Люся.

– Очень хотел бы, но не могу.

Женщина шла по улице, шуршали осенние листья, накрапывал мелкий дождик. Она совсем пригорюнилась. Перебирала в памяти подробности  их единственной ночи, эмоции, ощущения…

Дома пыталась читать, потом села за компьютер и понеслась по волнам новостей, событий и умных мыслей. Будто подслушав ее  грустные думы, из дебрей интернета вынырнула притча. Она оказалась такой своевременной, что Люся не выдержала и послала ее Валерию.

"Приходит к отцу молодая девушка и говорит :

– Отец, я устала, у меня такая тяжелая жизнь, такие трудности и проблемы, я все время плыву против течения, у меня нет больше сил… Что мне делать?

Отец вместо ответа поставил на огонь 3 одинаковые кастрюли с водой. В одну бросил морковь, в другую положил яйцо, а в третью насыпал зерна кофе. Через некоторое время он вынул из воды морковь и яйцо и налил в чашку кофе из 3-й кастрюли.

– Что изменилось? – спросил он свою дочь.

– Яйцо и морковь сварились, а зерна кофе растворились в воде – ответила она.

– Нет, дочь моя, это лишь поверхностный взгляд на вещи. Посмотри – твердая морковь, побывав в кипятке, стала мягкой и податливой. Хрупкое и жидкое яйцо стало твердым. Внешне они не изменились, они лишь изменили свою структуру под воздействием одинакового неблагоприятного обстоятельства – кипятка. Так и люди – внешне сильные могут расклеиться и стать слабаками там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и окрепнут…

– А кофе? – спросила дочь

– О! Это самое интересное! Зерна кофе полностью растворились в новой, враждебной среде и изменили ее, – превратили кипяток в великолепный ароматный напиток. Есть особые люди, которые не изменяются под давлением обстоятельств, – они изменяют сами обстоятельства и превращают их в нечто новое и прекрасное, извлекая пользу и знания из ситуации…"

Женщина еще надеялась, что Валерий задумается и сделает правильный вывод. Целую неделю ждала она ответа. А потом вечером, придя с работы, налила себе рюмку коньяка, пожелала здоровья и счастья себе, любимой.

– Нам слабаки не нужны, да, Люсенька? -сказала она своему отражению в зеркале. – Наше счастье от нас не уйдет!

ПРОЙТИ СКВОЗЬ СМЕРТЬ

1.Перед войной

Рива медленно шла по тихой улице старой Риги. Она весь день ходила в поисках какой-нибудь работы, но молодая еврейская мама двух маленьких детей никому была не нужна. Муж собирался увезти их в Россию, в надежде на лучшие времена, однако и сам пропал в неизвестном направлении. Может решил, что одному выжить легче, может просто сгинул от рук плохих людей, которых теперь расплодилось великое множество.

В Европе уже началась война. Гитлер чувствовал себя великим и непобедимым. И в Латвии стали появляться националистические организации, которые приветствовали фашизм и истребление евреев. Слухи были один страшнее другого.

Женщина присела на лавочку в сквере, поставила рядом сумку, прижав ее к боку, и закрыла глаза, отдыхая. Она думала о том, как хорошо жилось здесь людям до прихода советской власти. Евреи, русские , латыши жили одной дружной семьей. Говорили каждый на своем языке и это не возбранялось. Кто умел скопить денег,открыл свои магазины, лавки, свое маленькое или большое дело и этим жили. А теперь все отобрали. Оказалось, что быть сытым это плохо, а поезжайте –ка вы теперь в далекую Сибирь, поживите там бедно. И погнали эшелоны с латышами и евреями 14 июня 1941 года в ту дальнюю холодную сторону света, которую здешний народ знать не знал, и не ведал никогда, даже в страшном сне, что может там оказаться.

Семья Ривы ничего не имела, отбирать было нечего, поэтому их эти события не коснулись. Еврейские организации тоже закрылись, Советская власть плохо относились к ивриту. И осталась эта маленькая страна Латвия в надежде лишь на себя саму, Советы оказались плохими помошниками и много страха нагнали, а от немцев хорошего ждать тоже не приходилось. Смутное время, страшное.Чего теперь ждать, неизвестно.

Она думала о своей не очень счастливой судьбе. Ее мать красавица, хотя и закончила восемь классов, никогда не работала и нигде дальше не училась. Рано выскочила замуж, родила трех девчушек, но семью сохранить не сумела. Подвернулся новый ухажер, позвал уехать в далекую Америку. Она не долго думая, оставила своей матери детей и была такова. И остались дети сиротами при живых родителях. Никогда уже не погладит мамочка по головке перед сном, никогда нельзя будет прижаться к ее мягкому животу, чтобы она пожалела и поняла детские горести. Никогда не посадит папочка ее на шею, не покачает на ноге.

Слово «никогда» станет понятно только потом, когда сестры подрастут. А маленькими они каждую минуточку ждали, что вот откроется дверь и придет мамочка, может даже с папочкой и заберут их от недоброй бабушки. А ведь теперь понятно, что не злая наверно была старушка, а просто замученная.Виданое ли дело, на старости лет снова детей поднимать. Ну и постаралась побыстрее девок с рук сбыть. Вот Риве жениха подыскали, когда ей только 18 и исполнилось. Привели как бычка на заклание. А он доволен был, помнится, аж лоснился от удовольствия. Конечно, девушка красоты редкой. Сама среднего росточка, тонкая талия, хоть одной рукой перехвати, глаза как ракушки огромные, цвета неба утреннего, и ресницы будто наклееные густые и длинные. А волосы, волосы отдельная песня: густые, черные, волнами вниз падают до самой талии.

Рива и не сопротивлялась, замуж, так замуж. Жених из хорошей семьи еврейской, значит будет все как надо. И дала себе слово невеста, что будет у нее настоящая семья, что будет она детей своих сильно любить и никогда не оставит их, что бы в ее жизни не случилось. Не могла матери простить бегство ее.

Зажили молодые дружно. Рива старалась хозяйству научиться и мужа полюбить. Детки народились, сыночек и доченька, красивые, любимые. Надышаться на них не могла. Теперь мальчику шесть лет, а дочке четыре, сладкий возраст.

Как только Гитлер напал на СССР, тысячи евреев устремились на Восток, тысячами и гибли в ходе военных действий, лишь потом станет известно, что 15-16 тысяч сумеет добраться до неокупированных территорий СССР, где и выживет в той страшной войне.

Риве и ее сестрам была уготована другая участь. Не могла она одна кинуться в дальнюю дорогу с двумя малышами на руках .

С мужем еще как нарочно поругалась. Он обычно тихий был, не прекословил, да и она командиршей не слыла. А тут все ему не так стало. Что жена не скажет, все мимо, все не так, как он думает. Сказал, что увезет их в Россию. А как начала спрашивать, куда, когда…сразу в крик. Так и уехал один. Утром встала, а его нет, и мешка заплечного нет. Ушла на улицу, ревела, ревела, а куда деваться. Второй раз в жизни ее бросили, сначала мать, теперь муж. Самые дорогие люди. Кому же верить теперь, как жить? И на что?

Женщина встала и тяжелой походкой направилась домой.

2. Оккупация

А первого июля в Ригу вошли немцы, спокойно, без выстрелов, как к себе домой. И с этого момента дружная жизнь латышей, русских и евреев перестала существовать. Рано утром Риву разбудил стук в дверь. Стучали какими-то дубинками. Она в испуге открыла дверь. На пороге стоял ее добрый сосед-латыш, который каждое утро кланялся ей, приподнимая шляпу.

–Собирайся, еврейское отродье, да выкормышей своих не забудь,– орал он замахиваясь на женщину прикладом винтовки.

–Пан Улдис, что с вами? Как вы можете так говорить? – попыталась возмутиться Рива.

–Пошла вон, говорю, жидовская подстилка,– грубо ударив , сосед стал выталкивать ее на улицу.

Дети ревели в два голоса, уцепившись за подол матери. Документы, вещи, все осталось в квартире, их забрали в чем те были. Погрузили в машины и увезли за город в крепость. Раньше в той крепости располагались казармы, где квартировали советские солдаты.

Теперь каждое утро Риву вместе с другими женщинами увозили в город, где они мыли, чистили и стирали на немецких солдат. Ночами она молилась, что молода и еще есть силы, поэтому может ее не убьют, работники нужны вермахту. Только бы спасти своих деточек.

Она слышала об ужасных страшных еврейских погромах. Знала, что уничтожены все двадцать синагог в Риге, что проводятся ночные акции, когда группы вооруженных людей врываются в еврейские квартиры, грабят, уводят мужчин, которых потом чаще всего расстреливают в Бикерниекском лесу. Шепотом рассказывали друг другу ,что 4 июля члены националистической организации «Перконкруст» сожгли здание синагоги «Гогол-шул» вместе с находившимися в ней 500 евреями, беженцами из Шауляя.

13 августа немецкие власти выпустили «Временные правила по обращению с евреями». Теперь евреи должны были носить на одежде шестиконечную желтую звезду, им запрещалось ходить даже по тротуарам, пользоваться любым транспортом, посещать общественные места, хранить радиоприемники и пишущие машинки.

И наконец 23 августа было создано Рижское гетто, в которое согнали более 29 тысяч евреев. Вначале его огородили колючей проволокой, затем шестиметровым забором.Здесь жила и Рива с детьми.

Среди жителей гетто было много детей, и совсем маленьких и побольше. Матери из последних сил старались , чтобы принести им любой кусочек еды. Если работали на прополке овощей, то могли припрятать морковку или луковицу. Но не дай бог ,если полицай замечал плохо прополотый рядок, виновный был расстрелян на месте.

Вчера Рива пережила ужасный шок. В их бараке заболела молодая мать и выйти на работу никак не могла. Ее спрятали,укрыли тряпьем вместе с грудным ребенком и уехали на работу. Вечером, вернувшись, она первым делом подошла к больной и отвернула тряпки. Ребенок сосал грудь давно умершей матери и тихонько попискивал.

Рива застонала и побежала в свой угол к своим детям. Она прижала их судорожно и тихо выла, словно волчица, потерявшая детеныша. Женщина не могла даже представить, что уготовлено ей самой.

3.Расстрел

Сегодня с самого утра в казармах был шум. Орали конвоиры, суетились люди. В гетто должны были переместить несколько тысяч евреев из европейских стран. Требовались места. Прозвучала команда построиться, старикам и больным отдельно, молодежи отдельно. Стариков заставили раздеться и погнали колонной на выход, объясняя переселением. Уже через 45 минут ходьбы люди увидели, что их привели в парк, который раньше был зоной отдыха Погулянка. Теперь здесь стояла длинная цепь измученных людей, которые рыли рвы.

Вдруг прозвучала команда «Пли», и все копавшие полетели словно комья земли в свой последний путь. Вновь прибывших стариков выстроили вдоль рва и автоматной очередью скосили их тела на родную землю.

В Румбульском лесу, в пригороде Риги тоже были вырыты три огромных ямы. Копали советские военнопленные, которые тут же и сложили свои бедные головы. Сюда-то и стали привозить евреев тысячами. У каждой ямы располагалось по четыре стрелка-эсэсовца. Людей заставляли раздеваться и ложиться лицом вниз. Двое гитлеровцев расстреливали каждую партию, а вновь прибывших обреченных заставляли ложиться сверху на погибших.Начальник полиции Риги Еккельн называл этот метод «пачка сардин».

26 ноября территория гетто было разделено на две части, в одной из которых содержали трудоспособных жителей, владеющих рабочими специальностями, без членов их семей.

Рива ничего не знала. Ее также увезли в город с раннего утра, и вечером полуживая от усталости, она возвращалась в барак. В лагере было необычно тихо и безлюдно. Она вошла в барак, ни одной живой души. Сердце женщины на мгновение перестало биться.

–Где мои дети? Господи, что с ними?

–Мамочка, мамочка,– вдруг раздался тихий голосок сына из под дальних нар.

–Сыночек мой, доченька, вы здесь, вы живы, о, я так счастлива,– говорила она, обливаясь слезами и обнимая вылезших детей.

–Мы так испугались, мамочка. Когда немцы забежали сюда и начали кричать и махать автоматами, мы и спрятались под нары,– докладывал сын.

–Молодцы, вы мои молодцы.

В барак уже набились люди, приехавшие вместе с ней с работы. Все улыбались, глядя на малышей. Они были последним теплом и напоминанием о настоящей жизни.

–Хальт!– раздался грубый окрик. В барак влетели два огромных эссесовца. Один из них дал вверх очередь из автомата и все упали на пол, лишь посреди комнаты остались стоять мать и два вцепившихся в ее подол ребенка. Они еще были в радости встречи и не успели отреагировать на команду.

Второй немец подскочил к Риве, схватил за ручки обоих детей и швырнул в сторону. Второй тут же разрядил в них автоматную очередь. От детских тел, остались только лохмотья.

Лежашие на полу одновременно издали стон и затихли. Мать же яростно кинулась на убийцу. Она хрипло выкрикивала какие-то слова, но получив прикладом в голову , упала без сознания на пол.

Очнулась женщина в машине, набитой такими же молодыми людьми. Их везли в концлагерь Кайзервальд (Саласпилс). Хорошо, что это оказался не лагерь смерти, а трудовой лагерь, где заключенные работали на крупные немецкие фирмы. Здесь размещался вермахт. И женщины должны были мыть, чистить и обстирывать солдат и офицеров.

Рива потерялась во времени, ее рассудок слегка помутился. Иногда вдруг среди работы, она подходила к охраннику вплотную и кричала ему в лицо:– Шис ми, шис ми, швайн.

Но солдаты не трогали ее, лениво отталкивали, как надоевшую муху. Она склонив голову также молча возвращалась к своей работе. Целых полтора года она жила в аду, не в силах забыть смерть детей.

Но одно из событий вернуло ей силы и веру в жизнь.

4. Любовь

В начале 42 года в Латвию и в основном в Рижское гетто было департировано около двадцати тысяч евреев из Германии, Австрии, Чехии и других европейских стран.

Ян, тридцатилетний молодой мужчина из Чехии сразу заприметил красавицу Риву, ее звали в лагере «Шварцер фогел», Черная птичка. И она действительно была диво как хороша, не смотря на изнурительный труд, скудную пищу и условия концлагеря. Он старался почаще оказываться рядом с ней. Приносил ей кусочек хлеба или свеклы, который не съедал за ужином. Она стала для него божеством, с тех пор, как узнал трагедию ее жизни. Настоящая любовь еще не успела тронуть его сердце и вот теперь она нашла его здесь, в концентрационном лагере, где каждый день мог стать последним.

Понемногу женщина начала оттаивать и потянулась к Яну с ответным чувством. Ее сердце, тоже не испытавшее иной любви кроме материнской, расцвело и открылось навстречу. Их любовь была нежной и страстной. Столь глубоко было уважение к Риве, что соседи по бараку решили устроить им свадьбу и даже первую брачную ночь. Они отдали им последние нары, отгородив их мешковиной. Две соседки стояли на страже в темноте, до тех пор, пока Ян тихо не выскользнул на улицу.

Для этих молодых людей открылись ворота рая. Им редко удавалось побыть наедине, но каждый знал, что рядом живет любимое сердце, преданное и единственно родное. Они мечтали, что когда закончится война, они поедут домой и у них будет много детей.

Но в начале 44 года в лагерь прибыл транспорт, в который погрузили всех иностранных евреев и отправили в Бухенвальд. Все до одного узника были истреблены в первую же неделю после прибытия. Однако Рива конечно ничего знать не могла и молилась длинными ночами о спасении любимого и будущей встрече.

6 августа 1944 года в связи с наступлением Красной Армии началась эвакуация заключенных в германский лагерь Штуттгоф.

В Кайзервальде было уничтожено 60 процентов узников. Рива в числе других узников была вывезена на грузовиках к реке. Первую партию погрузили на баржу, спустили на воду и взорвали. Стоящие на берегу поняли, какая участь ждет теперь и их. Неожиданно налетели самолеты и началась бомбежка. Все легли на землю и только молились о спасении души.

Когда рев самолетов и свист падающих снарядов затих, Рива подняла голову. Немцев нигде видно не было. Появились солдаты Американской и английской армий. Узники были освобождены. Женщина сидела , не в силах сдвинуться с места.

–Леди, позвольте я помогу вам,– к ней склонился высокий красавец Американский офицер. Рива непонимающе смотрела на него. Ее рассудок пытался понять происшедшее, но стресс был слишком силен.

Она подала руку, поднялась с земли и пошла в сторону леса. Офицер догнал ее и объяснил куда она должна идти. Женщина подчинилась. Офицер представился Стивеном Николсом и спросил как зовут ее.

–Рива, вы можете идти в город и брать еду и даже жить в любом доме. Местные жители предупреждены.

Рива вместе со своей лагерной подругой двинулись в город. Голод, державший их в ежовых рукавицах столько лет гнал их что было сил. Они постучались в первую же квартиру. Худая,испуганная немка без слов впустила их в комнату, указала на стул:-Битте.

Они сели в ожидании, тела сотрясала дрожь в предвкушении пищи. Хозяйка поставила на стол тарелки с кашей, хлеб и куски сыра.

Рива схватила сыр и откусила большой кусок. Подруга выбила у нее из рук сыр и закричала:

–Плюнь! Не смей, не ешь много, ты умрешь. Только маленький кусочек. Плюнь!

У Ривы потекли слезы, но страшным усилием воли она выплюнула сыр и откусила совсем крохотный кусочек. Она старалась не глотать его сразу, а пососать, но это не удалось. Потом они съели еще по ложке каши, выпили по большой кружке настоящего сладкого чая и поняли, что в жизни бывает счастье.

Пройдет много лет, но две подруги будут частенько вспоминать как уберегли друг друга от смерти. Многие узники, пройдя столько кругов ада умирали от обильной пищи тут же за столом. Желудок ссохшийся за годы не мог принимать пищу, она становилась ядом для человека.

На следующий день они пошли ..................... где ее нашел Стив.

–Доброе утро, пани Рива. Вижу, что ваши глазки немного повеселели.У меня есть к вам предложение. Я никогда не видел женщины красивее вас. Выходите за меня замуж и я увезу вас в Америку. У нас прекрасная страна и вы забудете ужасы войны скоро. А я буду любить вас всем сердцем.

Женщина молчала. Годы войны и плена многому ее научили. В таких условиях решительные действия были оправданы. Но она всем сердцем верила в то, что Ян жив и они встретятся.

–Спасибо, Стивен. Я не могу стать вашей женой, я люблю другого и надеюсь он жив.

–Я имел совсем слабую надежду на ваше согласие. Но я прошу вас взять мой адрес, возможно что-то изменится в вашей жизни и вы захотите написать мне письмо. Я буду ждать.

Он низко поклонился женщине, поцеловал ей руку и отошел.

Рива аккуратно свернула вчетверо листок и положила его в узелок в вещами.

Потом этот листок бесследно затеряется. Значит не судьба,-вздохнет женщина безнадежно.

5. Дорога домой.

Потом была длинная и тяжелая дорога домой. В Риге ее никто не ждал. Она узнала, что сестры Соня и Геня расстреляны. Рива осталась одна на всем свете. Каждый уголок напоминал ей о прошлой жизни и она порой не понимала, зачем вернулась сюда. Но лишь маленькая надежда дождаться Яна еще теплилась в ее обгоревшем сердце. Она встречалась с людьми, выжившими в концлагерях и каждому задавала вопрос видел ли он Яна Кожешника, чеха, который жил с ними в Рижском гетто. Все качали головой – нет, не видели. Но один из дней принес плохую весть.

–Да, я видел его мертвым в последней колонне в Бухенвальде.А мне повезло, я чудом выжил. Мне жаль, пани,– сказал ей изможденный мужчина, опустив глаза.

Последняя нить, которая связывала ее с жизнью была порвана. Все кончилось. Она пришла домой и легла на кровать, чтобы уже никогда не вставать. Дверь закрывать не стала, чтобы не стали выламывать.

Так она лежала уже двое суток, то находясь в забытьи, то выплывая из него. В ее голове стучали молотки и не давали покоя. Рива досадливо с трудом открыла глаза и поняла, что стучат в деверь.

–Открыто, – сказала она,– но голоса слышно не было. Ей казалось, что вот снова вломится сосед и погонит ее на новую каторгу. Она зажмурилась и приготовилась умереть.

–Хозяйка,почему у вас дверь открыта?– раздался приветливый мужской голос. – Напиться не дадите?

В комнату заглянул высокий худой мужчина. Разглядев на кровати молодую женщину, он обеспокоенно подошел к ней,– Что с вами? Вам плохо? Вы больны?

Рива открыла глаза, в которых был страх, боль и еще много всяких чувств, которые были понятны вошедшему.

Мужчина метнулся на кухню, налил стакан воды и протянул женщине. Она не шевелилась, глядя прямо перед собой.

–Нет, дорогая, так дело не пойдет. Давай я тебя немного приподниму и ты попьешь воды, вот увидишь, тебе сразу станет легче,– говорил он, не замечая, что перешел на ты.

Через несколько минут женщина сидела, опершись на подушки. На кухне вскипала вода в чайнике, в руках маленький кусочек черного хлеба, который незнакомец достал из кармана

–Как тебя зовут?

–Рива.

–А меня Яков. Расскажи, что с тобой.

– Двух моих маленьких детей расстреляли в гетто прямо на моих глазах. Мужчина, которого я надеялась дождаться, погиб в концлагере. Я не хочу больше жить.

–Послушай меня, я же живу, хотя пережил страшное: плен, лагеря, пытки, смерть жены и детей.

Он ссутулился, будто враз став меньше ростом, и тихо продолжил:

–Все страшные годы лагерей я жил лишь одной надеждой вернуться к своей семье. В минуты истязаний и пыток милое лицо моей жены вставало передо мной. Я видел ее светлую легкую улыбку, ее лучистые глаза и пушистые волосы. Она никогда не представлялась мне плачущей или страдающей. Нет, лишь мягкий взгляд и тихий голос, неразборчиво говорящий и успокаивающий. Она вливала в мое измученное сердце жизненные силы. Только ради моей жены, только ради моих чудесных деточек, я знал, что должен выдержать все выпавшие на мою долю ужасы, – он надолго замолчал.

Она не перебивала, ждала.

Мужчина сидел сгорбившись, худые, костлявые, большие руки лежали безвольно на коленях

Потом его взгляд потеплел и он продолжил рассказ:

–До войны я работал жестянщиком в Риге. Хорошая профессия, всегда на кусок хлеба с маслом можно заработать. И дед мой был жестянщиком , и отец. Снимал комнату вместе с таким же работягой и всю неделю вкалывал. В выходные ехал домой и это были самые лучшие дни в моей жизни. Моя жена не работала, у нее хватало забот по дому. Моей зарплаты с лихвой хватало на безбедное существование. Да тогда неленивые люди хорошо жили, хозяйство крепкое держали и в будущем были уверены.

Война застала меня в городе и мне нужно было во что бы то ни стало добраться домой.

Решил идти лесом, с надеждой, что туда немцы не сунутся. Ночи стояли холодные, одежда на мне легкая. Старался идти или даже бежать, чтобы согреться. В первую же ночь наткнулся на трех убитых советских солдат. Это были совсем дети, им наверно и по девятнадцать– то не исполнилось. Помню, сглотнул я комок в горле, стиснул зубы, а хоронить некогда, надо семью выручать. Попросил у ребят прощения, и снял шинель с одного. Согрелся, веселее идти стало.

Но уйти далеко не удалось. Началась облава и меня схватили как советского солдата. Кто там разбирался , моя это шинель или нет. Так я и оказалася в плену, дважды бежал. Был жестоко истерзан и отправлен в Саласпилс. Протянул там целый год, а уже в 42 году меня перегнали в Аушвиц, где работал на Игфарман индустри.

В сорок четвертом году я был послан на разгрузку автомашины с хлебом. Смотрю, через два ряда колючей проволоки гонят военных в непонятной форме. Мы тогда еще американцев и англичан не видели. Они что-то жалобно нам говорят, но непонятно же. Я на идиш сказал, что мол не понимаем вас. И тут же мне ответили тоже на идиш, что они американцы пленные и уже несколько дней ничего не ели. Что-то во мне сжалось и я быстро кинул буханку за проволоку, даже не успев послушаться голоса разума.

Хлеб тут же поймали, разорвали на кусочки и долго еще колонна кричала слова благодарности. Кричали даже те, кому ничего не досталось.

Но моя жизнь повисла в воздухе. Меня посадили в собачью конуру, забили досками и оставили до утра. А я знал, что будет утром, такие сцены были довольно часты. Громко включалась музыка и такая собачья будка прошивалась автоматными очередями или сжигалась с живым человеком внутри. За эту одну только ночь моя голова стала белой.

Скрюченный, я молился своей последней молитвой, просил прощения у жены и детей, что не дожил, что не увижу их, не поцелую и не обниму. Это было очень горько и страшно.

Но рано утром началась бомбежка. Немцы суетились и спешно выезжали из лагеря. Про меня все забыли. Никто из сидевших со мной бесконечные годы узников не вспомнил о бедном еврее и я уже перестал надеяться на спасение. Но помощь пришла оттуда, откуда я ее совсем не ждал. Меня освободили те ребята, которым я дал хлеба. Они нашли меня, разломали будку и выпустили. Потом мы вместе плакали , обнявшись.

Столько горя я насмотрелся за эти годы, не знаю, как мое сердце до сих пор не разорвалось. Однажды мы шли в колонне и среди нас было много детей. Фашистские ублюдки решили поразвлечься и специально приспособленными палками начали вылавливать из колоны матерей с детьми, вытаскивали их на край колонны и тут же убивали выстрелами в упор.

А разве можно забыть как выбрасывали из окон больных детишек?

Детская больница гетто тогда была переполнена и немцы выбрасывали детей через окна,

целясь попасть в стоявшие у больницы грузовики. Можете ли вы представить, что осталось

от тех несчастных крошек?

Я страшно переживал о своих детях и каждый раз моя душа сотрясалась от горя, видя ужасы, творимые фашистами. Ведь наверно все еврейские дети погибли в гетто при массовых расстрелах. Часто в гетто приезжали палачи ЦУКУРС и ДАНЦКОП. Поймав первого попавшегося ребенка, один из них бросал ребенка в воздух, а другой по нему стрелял. Кроме того, ЦУКУРС и ДАНЦКОП, схватив детей за ноги, размахивались и стукали головой о стену.

   У ворот гетто, там, где жила стража, полицейские бросали ребенка в воздух и в присутствии матери забавлялись тем, что подхватывали этого ребенка на штыки.

Матери падали замертво. Некоторые после таких страшных сцен травили своих оставшихся в живых детей, чтобы не подвергать их таким жестоким пыткам.

Я это лично видел, таких случаев вообще было много.

Он затих, в глазах стояли слезы. Рива смотрела безмолвно вдаль, ее взгляд остекленел и казалось, что это сидит не живой человек, а восковая фигура.

– Мне рассказывал один латыш, – продолжал он, сглотнув ком в горле,-что в конце декабря 1941 года утром , немецкие фашисты гнали на истребление три большие партии детей школьного возраста. В каждой партии было наверно человек 200 детей. Они страшно плакали. Кричали и звали своих матерей, вопили о помощи. Все эти дети были убиты в Румбульском лесу. Их не расстреливали, а убивали ударами автоматов и рукоятками пистолетов по голове и сваливали прямо в яму. Когда закапывали в могилу, то еще не все были мертвы, и колыхалась земля от тел закопанных детей, женщин, стариков.

Эти страшные люди, которых и назвать-то людьми нельзя, уничтожали последних свидетелей. Чувствовали, что эти дети их скоро обличат перед неизбежным судом.

А знаешь ли ты, женщина, что местные националисты больше всяких немцев охотились за евреями? Знаешь ли ты, что именно они уничтожили половину еврейского населения Латвии? Это настоящая правда. Что сделали мы им плохого? Мы мирно жили по соседству, работали на благо республики и все.

Ты вспомни, ведь убийствами занималась в основном «команда Арайса» или местная расстрельная команда. Как жить здесь теперь? Как смотреть латышам в глаза? Что можно ждать теперь от них?

Но я не могу уехать никуда. В этой земле покоятся мои дети, моя любимая жена.

А ты, ты хочешь уехать?-подняв голову, спросил он.

Женщина медленно покачала головой,– Нет.

Старая боль поднялась из груди и не давала вымолвить слово. Она смотрела на этого худого мужчину и что-то шевельнулось в ее душе. Он был таким же как она. Он пережил те же ужасы и гибель своих детей. Он был ее брат, он был ее глубокий родственник. Риве так сильно захотелось пожалеть его, что не обращая внимания на условности , она подняла ослабевшую руку и погладила незнакомца по щеке.

Этот жест разрушил все преграды. Он взял ее руку и прижался губами. По щекам у обих текли слезы.

–Пообещай мне, что ты встанешь и начнешь жить. Я завтра зайду тебя проведать.

–Обещаю,– слабо улыбнулась Рива.

На следующий день Яков зашел к ней, да так и остался там навсегда. У них не возникло чувства любви, из пепла невозможно возродить огонь. То были две травинки, прибитые штормом к берегу и нашедшие силу для жизни друг в друге. Но теперь каждый знал, что дома его кто-то ждет и рад его приходу. Начался новый этап в их жизни.

6. Семья

Через три года у них родилась дочка. Но как это ни странно, ни мать, ни отец не воспылали любовью и к ней. Каждый из них вспоминал СВОИХ детей, а это была просто девочка. Ничья девочка. Ее назвали Сонечка. Девочка росла без родительской ласки, что мучило ее страшно. Она тоже также как и мать, не зная того, давала себе обещание любить своих детей горячо.

Вышла замуж , зная своего избранника совсем мало времени, только чтобы уйти из дома. На день рождения тетушки ее родственник пришел со своим другом, который служил в этом городе. Они понравились друг другу с первого взгляда и совсем скоро поженились. Только в браке с этим милым юношей она обрела любовь и семью.

Через несколько лет Рива с мужем и Соня со Львом эмигрировали в Америку. Характер ее легкий и уступчивый в молодости, стал жестким и сварливым. Ничего не радовало ее

Яков умер в 78 лет, Рива  пережила его на пятнадцать лет и умерла в возрасте 85 лет в Нью Иорке.

Страшную жизнь, полную трагедий, бесконечных мук и испытаний вынесли эти люди. Светлая им память.

Из воспоминаний Семена Журавля.

ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ

Я медленно шел по Невскому проспекту. Больше двадцати лет эти улицы не слышали звука моих шагов… Но теперь я снова здесь, и запах родины, места, где я родился и прожил первые годы жизни, будоражил и волновал меня.

Мы уехали на Украину в сорок четвертом и с тех пор жили в  тех краях, которые помогли нам выжить в страшные годы войны и голода. Мать не хотела возвращаться, сознавая, что город, разрушенный до основания, будет отстраиваться и залечивать раны десятилетиями.

Дома мы редко произносили даже его святое имя: "Ленинград", но каждый из нас часто видел его во сне. Невозможно забыть довоенную радостную жизнь, но еще тяжелее вспоминать годы войны и блокады.

Блокада. Прошло уже двадцать лет, но до сих пор, когда я слышу это слово, мой желудок скрючивается, и рот наполнятся голодной слюной. Блокада, голод, смерть – слова эти целых 900 дней ходили рядом с каждым ленинградцем.

Теперь, повзрослев, я страстно захотел вернуться в детство.

Шум родного города вливался в мою взволнованную  душу ярким, живительным потоком.

Я не понимал, как можно было так долго не приезжать сюда. Взволнованный, я присел на лавочку в сквере, неподалеку от памятника Екатерине Великой.

Рядом бегал малыш лет четырех, мама на соседней скамейке наблюдала за ним. Мальчишка держал в одной руке булку, в другой – прутик. Он ни минуты не сидел на месте, успевая при этом жевать, – то гонялся за голубями, то размахивал прутом, будто дрался с невидимым врагом…

– Миша, сядь сейчас же, доешь булку, а то подавишься,– не в первый уже раз кричала мамаша.

– Не подавлюсь,– засмеялся мальчик и со всего размаха запустил остаток булки в кусты.

Меня будто током ударило . Мать же подошла к сыну, отряхнула штанишки, заправила рубашку и, подхватив нелегкую, видимо, сумку, вместе с сыном направилась  к автобусной остановке.

– Приезжие,– пронеслось в голове.

 Я встал и пошел к кустам. Нашел кусок булки, выброшенный малышом, стряхнул прилипшие  травинки  и, заприметив стайку голубей, направился к ним. Аккуратно раскрошив булочку, долго стоял и смотрел, как клюют птицы. Когда на асфальте не осталось ни крошки, вздохнул и снова присел на скамью.

Воспоминания унесли меня в сорок первый год…

Я был десятилетним парнишкой, когда началась война. Вначале это казалось мне большим приключением, но совсем скоро стало понятно, что пришла большая беда.

Отец ушел на фронт. Мать, работавшая на заводе, теперь устроила туда и старшую дочь, а мы с младшей сестренкой сидели дома.

Вскоре ввели карточную  систему на продукты. Сначала рабочему человеку полагалось 500 граммов хлеба в сутки, а иждивенцам и детям – по 250.  Но наступил тот страшный день, когда главные продовольственные Бадаевские склады сгорели, и  с этого дня Ленинград  погрузился в бесконечный, страшный туман под названием « ГОЛОД». Теперь наша семья из четырех человек  получала лишь 750 граммов хлеба в сутки.

Я все время хотел есть. В первый год войны мы еще ходили на поля выискивать капустные кочерыжки, потом не стало и этого.

Мы с мальчишками быстро привыкли к обстрелам, которые начинались каждый день ровно в семь часов вечера . Поначалу мы бегали в убежище, которое находилось в подвале школы, неподалеку от нашего дома. Люди приходили туда с посудой, иногда с одеялами, оставаясь там на ночь. Но однажды бомба попала в соседнюю школу, от которой нас отделял лишь бетонный забор. Было очень страшно, послышался шум льющейся откуда-то воды, и казалось, нас зальет совсем. Мы убежали домой и потом уже никогда не спускались в подвал при  бомбежках, полагаясь на судьбу.

Город нещадно бомбили. Фашисты старались смести с лица земли русскую  святыню. Пока не наступили зимние холода, мы с мальчишками дежурили на крышах домов, охотились за «зажигалками» – так назывались небольшие бомбы, вызывающие пожары. Во дворе   и на крыше каждого уцелевшего дома стоял ящик с песком, багор и щипцы. Вот этими щипцами мы хватали   «зажигалку» за оперение и бросали ее в ящик с песком или вниз, на пустую улицу. Когда удавалось не дать «зажигалке» совершить свое черное дело, чувствовали себя настоящими героями.

С наступлением холодов никто уже не выходил из дому. Все сидели по квартирам, лишь изредка, одевшись потеплее, рыскали по разрушенным зданиям в надежде раздобыть дров.

Люди завшивели, воды не было, за ней ходили на Фонтанку  или еще дальше, к колонке,  которая еще действовала.  Часто вечерами  старшая сестра садилась за стол и, склонив голову, вычесывала  гребенкой вшей. Они сыпались, как пшено, пытались убежать, она ловила их и давила . Этот звук щелчка, будто лопнул маленький шарик, теперь без содрогания вспоминать невозможно.

Как-то раз сестра собралась переварить  олифу, которую им в виде пайка выдавали на заводе.  Если ее долго томить  на огне, то она считалась съедобной. Сестра  поставила кастрюлю на керосинку и начала наливать олифу. Одна капля попала в огонь, и ее рыжие кудри тут  же вспыхнули. Я  лежал на кровати. Вмиг вскочил, схватил китайский таз с испражнениями, стоявший посреди комнаты,  и вылил ей на голову. Волосы были спасены.

Канализация не работала,   ванны у всех были заполнены фекалиями. А мы  для таких нужд приспособили этот чудный, красивый китайский таз, в котором до войны  варили варенье.

Все страшные дни войны, пока мать могла работать, мы получали на ее рабочую карточку еще и 500 граммов альбумина. В послевоенные годы даже упоминание этого месива вызывало у нас рвотные позывы. А в то время ели – ничего другого не было.

Мать с сестрой работали на заводе по производству фанеры. В лак для склеивания слоев добавляли тот самый альбумин. Из  чего он состоял, страшно даже вспомнить.  На мясокомбинате  забивали скот, сдирали шкуру и тащили туши по деревянным  сходням в разделочный цех. К концу смены кровь на сходнях засыхала и их тщательно очищали. Вот эта грязе– кровяная масса и называлась альбумин. Мать пекла из него пироги, для чего дома имелась форма с отверстием посередине в виде трубы. Под действием высокой температуры альбумин затвердевал и выглядел вполне съедобным.

Помню, приехал к нам с фронта на один денек мой дядя, брат отца, прямо под Новый год. Мать обрадовалась и  сразу выставила  пирог, который испекла утром к празднику. Дядя недоверчиво взял кусочек и, откусив, тут же выплюнул. Вытер разом вспотевший лоб и махнул рукой: « Убери со стола». Мать беспомощно развела руками – больше угощать было нечем.

– Не надо меня ничем угощать, я вам настоящее мяса привез. И он достал из

 рюкзака большой кусок конины. Невиданное счастье! Мясо  оказалось очень кстати. Мать уже совсем ослабела и работала из последних сил.

Мы жили в то время в коммунальной квартире, как и большинство ленинградцев, и занимали одну  комнату из восьми. Я схватил весь кусок и побежал на общую кухню. Здесь я достал мясорубку, порезал мясо на куски и перекрутил. Потом облизал .... И заметил какой-то шнурок, намотавшийся на шнек.  Я поднес его к лампе… вот это да! Это был мышиный хвост. Значит, мышь вместе с куском  мяса попала в мясорубку и смешалась теперь с мясом. «Ничего страшного», подумал я и положил хвост в карман, сам не знаю зачем.

Мать нажарила котлет, и получился грандиозный праздник! Развеселившись и впервые за много месяцев утолив голод, я вдруг спросил:

– А ел  кто-нибудь из вас мышей?

Все как– то перекривились и отрицательно помотали головами, удивляясь моему вопросу.

– Все ели!– торжествующе громко произнес я и вытащил из кармана хвост.

Мама отвесила мне подзатыльник. Дядя укоризненно покачал головой. И все!

Страшное было время. Люди пухли с голоду и умирали. Хоронить их было некому, и обессилевшие родственники просто выталкивали умершего на санках или в детской коляске на улицу. Потом городская служба забирала и увозила.

По городу ползли слухи один страшнее другого. Люди буквально сходили с ума от голода, появились случаи людоедства. Дальше – больше. Уже было принято постановление , по которому за каннибальство  полагался расстрел без суда и следствия.

Не могу изгнать из памяти страшную картину. Многие жильцы нашей коммуналки эвакуировались, осталось лишь три семьи. В конце коридора проживала семья: дедушка с бабушкой, мать и двое ребятишек – Юрка, мой ровесник, и его сестра Жанночка, родившаяся перед самым началом войны.

Как и все новорожденные, месяц или два ребенок иногда плакал. Потом плач прекратился.

– Как ваша Жанночка, не слышно ее что-то?– спросила сочувственно мать.

– Ослабла, вот и не слышно, – отвечала соседка, глядя  в сторону.

А еще через несколько месяцев к нам пришла соседка, жившая этажом выше.

– Вы знаете, мне так страшно! У ваших соседей, что живут подо мной, странные звуки в квартире, будто что– то таскают или пилят. Вы не знаете, что там?

Мать припомнила, что слышала звук пилы, но болела и подумала, что ей это показалось. И все сразу осознали, что  стариков давно никто не видел. Я как– то спросил Юрку, где его дед с бабкой. А он сказал: – В Ижоре, булки едят.

Это было странное заявление, потому что, если бы они действительно эвакуировались, мы бы увидели и услышали.

 Тогда решили идти к соседям все вместе. Долго стучали и, наконец, растрепанная женщина открыла нам дверь, сильно при этом удивившись. Не знаю, почему, но, видимо, наслушавшись от пацанов страшилок,  я кинулся в угол и заглянул под кровать. К нашему ужасу там лежали две головы: бабки и деда. Жанночки , естественно, тоже в квартире не было. Соседка стала белее мела и упала перед матерью на колени.

– Люди!Не  губите! Мне же как-то Юрку  спасти от голода надо! А они все равно бы не выжили, старые совсем были. – И она тихонько завыла, прижав ладони к губам.

Про ребенка умолчала. Мы  ушли ошеломленные увиденным.

Помню день, когда нам сказали, что в лесу немцы оставили склад с творогом. Это казалось невероятным, но тогда мы верили любому слуху, который касался еды. Трамваи изредка еще ходили, и я поехал, захватив с собой большую сумку. На конечной остановке весь народ вышел и цепочкой потянулся к лесу, я – за ними. Дошли до первых деревьев. И тут я не выдержал, спросил женщину:

– Ну, где тут творог– то?

– Да ты стоишь на нем,– ответила она устало.

Я наклонился и, взяв горсть почвы, попробовал на язык. Оказалось, вкусно, действительно похоже на творог, только совсем несоленый и коричневого цвета . Что это было?   Я не знаю до сих пор. Наелся сам и принес домой полную  сумку.

Помню, как стояли с матерью в очереди за хлебом. Как только нам завернули пайку, стоящая за нами старуха выхватила ее и сунула в рот. Глаза ее горели безумным, голодным огнем. Мать, не растерявшись, схватила ее одной рукой за горло, а второй пыталась разжать челюсти. Та, задыхаясь, выплюнула матери в ладонь драгоценный паек. Домой шли в молчании. И старушку ту жалко было, и сами-то день и ночь думали о хлебе.

Еще помню, как я шел в булочную и немного замешкался, разинув рот на дерущихся мальчишек. В это время пролетевший  снаряд попал прямиком в очередь, и несколько человек погибли на моих глазах. Среди них должен был быть и я. Спасибо тем драчунам, привлекшим мое внимание.

Вообще мысли о булочной постоянно крутились в голове. Так мечталось зайти туда и наесться до отвала! Когда отменили карточки, на меня свалилось  настоящее мальчишеское счастье – тетенька-соседка дала мне денежку. Я тут же побежал в булочную и собрался было уже купить белый батон… Но, сглотнув слюну, спрятал деньги в карман, справедливо рассудив, что теперь и мать сможет купить нам булку, а деньги мне пригодятся. Как быстро изменился предмет моих мечтаний!

Блокадная весна. Мы с мальчишками собрались в поле за крапивой и лебедой. У дома на лавочке сидел сосед, сильно исхудавший двенадцатилетний  Витька с  потухшим взглядом.

– Вить, пошли  с нами,– позвали мы его.

– Нет, ребята, идите одни, я, наверно, сегодня умру.

Мы не придали его словам значения, тогда многие говорили так. Но когда мы вернулись  домой, он лежал на дорожке возле дома уже мертвый. Его прозрачные глаза были открыты. Но меня до глубины души поразило другое: шедший по улице мужчина  перешагнул через умершего и пошел дальше, словно на дороге лежал не человек, а просто бревно. Чувства людей были настолько притуплены каждодневным присутствием смерти, что они уже не замечали ее.

          Мои воспоминания были прерваны резким гудком автомобиля скорой помощи, пронесшегося по проспекту. Я встал и медленно пошагал вперед. Как же мог я уехать отсюда так надолго!?

Теперь я с тобой навсегда, мой Ленинград!

Говорят дети

Мой сын Дима в 2 года:

-Mама, а как вода в твубу залазивает?

-Мама, когда я выласту, буду космонавтом. Ты мне поможешь в лакету залезть?

–

Пришла к нам в гости Димина подружка Юлька.... Поиграли.  Через некоторое время запросилась на горшок. А она  полненькая, спокойная. Села  важно на его горшок-стульчик, а сын кричит:

– Юлька, письку держи! ( так мы ему говорили, чтобы мимо не написал.)

–

Веду сына в садик. Раннее зимнее утро, еще темно и идет снег. Горят фонари на столбах.

-Ой, смотри, мама, снег из лампы сыпется.

Пришли в гости к незнакомым людям, они Димку раздевают и спрашивают:

– Ну, расскажи, как тебя зовут?

– Звездочка ненагъядная.

Ребята ошалели от ответа и дальше пытают:

– А чья звездочка-то?

– Мамина!

Приехали в гости к моей сестре. Лето, комаров туча. Готовимся ко сну. Заходит в нашу спальню моя сестра и спрашивает, роясь в ящике с лекарствами:

– Да где же «звездочка»?( мазь китайского производства)

– Да вот он зе я сизу,– отвечает мой сын с удивлением, сидя на кровати в своей шапочке"кулек".

–

Дочка Наташа росла необщительным ребенком, ходила за мной по пятам и не давала ничего делать, по сто раз в день говорила:

– Мама, я тебя либлю!

В очередной раз я не выдержала и говорю:

-Ну, иди играй уже, сейчас как дам, рассыплешься!

А она в ответ спокойно:

– А меня папа собелет!

–

Когда Наташа  болела (3-5 лет), приходилось оставлять ее у бабушки, моей мамы.

Она кричала дурным голосом, оставаться не хотела . Потом придумали такой метод: просто оставляли  ее в прихожей у двери в комнату, и все уходили. Она ревела, ревела, потом замолкала, сама раздевалась и  проходила в комнату.

 В один из  таких дней она вошла в комнату, посидела молчком , а потом и говорит деду:

-Я селый волк, бабу с дедом сем, мама пидет, домой поду!

А в другой день вдруг, войдя в комнату, влезла на колени бабушке и обняла ее. Мама сидит, не шелохнувшись, и думает: «Господи, в каком лесу волк сдох?»  – так это было необычно  для нее!

В такой же знаменательный для бабушки день пришла Наташа, разделась и говорит ей:

– Асиську хосю.

-Так нет у нас сосисок.

Та  давай орать:– Aсиську хосююююю! – и показывает рукой в сторону кухни.

-Да где ты ее видела?

Пришли в кухню, дочка села на коленки, открыла шкаф и показала на банку с лапшой. Асиська– лапшичка. Понимать же надо!

–

Мама рассказывала смешной случай уже со мной в детстве. Она много работала,  и у нас в доме жила няня. Однажды я проснулась и начала громко плакать и причитать:

– Сисиню! Сисиню!

– Какого тебе ночью киселю, кто наварил? – ругается няня.

А я орала все громче. Потом  добавила:-Сисиню питиляла-а!!!!!!!!

Тогда мама засмеялась и сказала:– Пана Ивановна, она соску потеряла, включите свет, пожалуйста.

–

Подруга рассказала. Ехала она на дачу рейсовым автобусом. Все с тяпками, лопатами, кое -как расселись, затихли, поехали. Автобус на дороге трясет неимоверно. На переднем сиденье  сидит мама с мальчиком лет 3-4, папа сидит в салоне чуть дальше.

 Вдруг малыш кричит:

– Папаааа!

– Что, сынок?

– А у меня писька тлясется, а у тебя тлясется?

Все пассажиры хохотали так, что водитель не мог ехать, смеялся тоже до слез. Пришлось остановить автобус.

–

Приехав в Америку, сначала работала в детском саду. Пришла в норковой шапочке, на макушке которой красуется звезда из чернобурки. Ребятишки обступили.

-Таня, у тебя волосы из шапки торчат.

-Таня, а у тебя как-будто гнездо в голове.

 Готовила наглядные пособия, все время что-то мыла, рисовала, вырезала и клеила.

Подходит ко мне Шэрон и говорит с укоризной:

-Таня, мы играем, рисуем,  кушаем, а ты цееелый день работаешь, это нехорошо.

–

Мой друг разговаривает со своим  шестилетним внуком.

– Беня, ты так любишь считать деньги, иди работать в банк.

– А что, там за это еще и деньги платят?

–

-Беня, хочешь быть доктором?

– Нет, у меня ничего не болит.

–

Маленький сын моего друга подошел к книжному шкафу , открыл дверцу и задумчиво спросил:

– На какой же  тут книжке деньги лежат?