– Вот что так страшит твоих родителей, мой мальчик…

– Что с ними может случиться?

– Они уже потеряли работу. По новому закону Браз обязан был их уволить. Он больше не имеет права нанимать евреев. Твоих родителей могли арестовать в любую минуту. Да и вас тоже. В Париже сейчас творятся страшные вещи.

– Но где сейчас мама с папой? – растерянно спросил Саша. Его тревога росла. – Где Аннушка?

– Твои родители сейчас на юге, в свободной зоне. Они в надежном укрытии и ищут безопасное место для всех нас. О твоей бабушке мы пока ничего не знаем. Через несколько дней мы все отправимся в Лурд, как будто в паломничество. Мы спрячемся в Кос-дю-Ло. Твои родители как раз сейчас там.

– Что значит «все»? – переспросил Леандр.

– Мы все вместе отправимся в путешествие. Немцы угрожают каждому из нас, а этот замок дает нам только иллюзию безопасности. Немецкие полицаи получили приказ свозить всех умалишенных в приюты, где те умирают от голода. Настанет день, когда немцы решат проверить и наш пансион. Они явятся сюда и арестуют всех постояльцев, Жакоба, Сашу и… и вас.

– Но почему их? – спросил Саша, поворачиваясь к близнецам. – Вы что, тоже евреи?

– Нет, – ответила Мод. – Мы кочевники из народа мануш.

– Но вы совсем не похожи…

– На кого? На бродяг? – раздраженно переспросил Леандр.

– Простите, я не то хотел сказать. Но вы совсем не похожи на людей, которые выступают в цирке!

Взрыв хохота прервал Сашины рассуждения. Смеялся Шарли, успевший спуститься со второго этажа. Он присел рядом с Людовиком XIV, который за весь вечер не сказал ни слова.

– Мы из народа мануш. И нет, мы не работаем в цирке. Ты спутал нас с ярмарочными торговцами. Я вот развожу лошадей, а Мод плетет стулья.

– Простите…

– Всё в порядке, приятель. У нас еще будет время поговорить об этом!

– То есть нас всех могут арестовать?

– Да, в каждом из нас есть что-то, что не нравится нынешней власти! – посмеиваясь, сказал Шарли, пока все остальные хранили молчание.

– Кроме разве что тебя, Жан…

– Учитывая всё, чем я здесь занимаюсь? Я прячу семерых безумцев, четырех цыган и двух евреев. Да за такое меня депортируют в два счета. Но и это еще не всё. Ты же сам видел сегодня ночью…

– Что? Что ты видел? – хором воскликнули близнецы.

– Оно как-то связано с этим? – уточнил Леандр, показывая дрожащим пальцем на железную маску.

– Да, ты всё правильно понял. Сегодня ночью Саша пошел за мной следом. Я сопровождал Алана, англичанина, который здесь прятался. Мы дошли до поля и дали сигнал одному из наших товарищей из Сопротивления. Он должен был спуститься к нам на парашюте. На самом деле я уже два года помогаю Сопротивлению, а этот замок отлично подходит для того, чтобы укрывать здесь его участников.

– Ух ты! – проговорил Леандр, с завистью глядя на Сашу. – Ты видел парашютиста!

– На самом деле наш первый товарищ из Сопротивления прибыл сюда незадолго до приезда Жакоба и Саши. При приземлении он сломал ногу, и мне пришлось прятать его на третьем этаже. Шарли наложил ему гипс. Нам нужно было дождаться, пока он поправится и снова сможет ходить. Я попросил его носить днем эту железную маску на случай, если к нам нагрянут полиция или немцы. Мы и так в опасности, а если бы они обнаружили тут участника Сопротивления, нас всех просто расстреляли бы на месте.

– Расс… что? Расстреляли? – проговорили, запинаясь, побледневшие близнецы.

– Потом Джеймс покинул нас. И я спрятал в той комнате Алана. Когда Саша пошел за нами в первый раз, Алан как раз перебирался из одного убежища в другое. Он провел две недели в амбаре за починкой парашюта. И всё это, лишь бы вы его не нашли! Ведь с тех пор, как пропала Бастет, у нас сложилось впечатление, что вы стали всюду совать свой нос. И мы оказались правы: ведь вы пролезли на третий этаж!

– Да, но… Это не мы туда запрятали Бастет! – с возмущением ответил Леандр.

– Да, это мне известно. А еще, мне кажется, я знаю, кто спрятал статуэтку в той комнате, – сказал Жан, повернувшись к Людовику XIV.

– Да… это был я. Я хотел, чтобы вы нашли того типа, который забрал себе мою спальню. Он мог навлечь сюда волков! Я думал, если вы его найдете, все эти глупости прекратятся.

– Мой бедный Людовик, – ласково проговорил Жан. – Мы с вами живем во времена, когда люди творят колоссальные глупости, и это кончится еще не скоро. Нам придется смириться с мыслью, что наши жизни никогда не будут прежними. Как бы мы этого ни боялись и какие бы несуразности ни воображали, – добавил он, глядя на Сашу.

– То есть волки – это…

– Немцы, не так ли, Людовик?

Внезапно во дворе загоготала гусыня, подавая сигнал тревоги. Кто-то подходил к замку. В наступившей тишине стук в дверь прозвучал как удар грома…