Коридор, на удивление, оказался пустым. Наугад он толкнул первую попавшуюся дверь и не ошибся. Он оказался в нужном месте. Кто бы мог подумать, что у него начнется морская болезнь? От этого он не был застрахован. Побороть подступающую к горлу желчь он смог лишь тогда, когда услышал, как за ним захлопнулась дверь уборной. Небрежным движением он снял пиджак, расстегнул запонки и закатил рукава белоснежной рубашки. Мужчина подошел к овальной раковине. Оперся руками по обе ее стороны. Холод мрамора под ладонями немного привел его в чувства, но ожидаемого эффекта не последовало.
Включил воду. Звук текущей воды подействовал на него успокаивающе. Он подставил под струю холодной воды ладони, которые почему-то горели как при ожоге. Легче стало всего лишь на несколько минут. Тошнота опять начала подкрадываться. Мужчина набрал в ладони воды и окатил ею лицо. Третья горсть подействовала. Руки больше не горели. Тошнота отступила.
Мужчина выпрямился. Теперь ему надо было привести себя в порядок. Никто не должен догадаться, что у такого высокомерного гада, как он, могут быть слабости. Он вытащил галстук-бабочку из кармана и начал завязывать его.
Его взгляд был сосредоточен полностью на шее. Он старательно пытался избегать прямого взгляда на свое отражение, но про себя отметил, что выглядит бледнее обычного. Одной мысли о неприятных позывах хватило для того, чтобы тошнота опять подступила к горлу. Это было для него, привыкшего все держать под контролем, нонсенсом. От неожиданного, неконтролируемого позыва, мужчина поднял взгляд выше своей шеи. Под изогнутыми в изумлении бровями его взгляд наткнулся на пару глаз с радужкой цвета обсидиана…
В камере было холодно и сыро. Холод пробирался через ткань одежды, вгрызался под кожу, растворялся в крови. Невозможно было понять, как в таком холоде может быть хоть что-то живым, но плесень была жива. Ее заросли были на стенах, полу, даже потолке. Только одно место плесень еще не захватила: почти под самым потолком было окно с решеткой, через которое пробивался источник света. Полная луна не жалела света для узника. Мужчина сидел на полу, спиной прислонившись к стене. Сидел неподвижно уже несколько часов. Лишь облачко пара, вырывавшееся из груди, говорило о том, что человек еще жив. Скрещенные на груди руки и закрытые веки – на лице полное умиротворение. Есть еще несколько часов до рассвета…
Из оцепенения заключенного вывел скрежет ключа, поворачивающегося в замочной скважине. Заключенный открыл глаза. Когда дверь в камеру отворилась, мужчина уже был на ногах. На пороге стояли два надзирателя.
– Чем обязан?
Его не удостоили ответа.
– Подсудимый 9258, на выход.
Мужчина подошел к двери и завел руки за спину. На запястьях звякнули наручники. Его повели по коридорам. Когда они достигли места назначения, заключенному пришлось зажмуриться от дневного света. Глаза за время заключения отвыкли от него. После холода и темноты камеры этот свет казался ему обжигающим. Его провели через массивные двери, обитые железом. Теперь он понял, где он – зал суда…
Из бездны воспоминаний его вытащил настырный стук в дверь.
– Эй, вы там скоро!?
Мужчина одернул манжеты рубашки, оглядел себя в зеркале и не найдя изъянов в своем внешнем виде, открыл дверь. На пороге стоял молодой человек, который поправлял съехавшие набекрень очки. «Видно усердно стучал», – подумал мужчина и обратился к настырному нахалу:
– Чем обязан?
Молодой человек недоуменно посмотрел на говорившего.
– Вообще-то, я тут минут десять уже стучусь. Это не ваша частная собственность. Я, между прочим, не к вам домой ломлюсь. Это место общественного пользования…
Мужчина изогнул бровь и елейным голосом сообщил: «Ну надо же!» – и вышел прочь из уборной.
Пройдя в банкетный зал, он обнаружил, что за время его отсутствия в нем ничего не изменилось. Хозяйка вечера еще не прибыла. Зная ее привычки, это его не удивило, но разозлило до безобразия. И теперь, он до неприличия изящным жестом отодвинул накрахмаленный манжет и взглянул на часы. «Даже учитывая распущенность Вальбранд, это – уже слишком! Надо все-таки объяснить этой невоспитанной особе, что так опаздывать, даже ей, неприлично!» Он прошелся по залу, несколько раз растянул губы в улыбке, пару раз кивнул головой встречным гостям и вышел на палубу. Свежий воздух немного улучшил его состояние. Он достал из кармана телефон и набрал номер. Номер оказался «вне зоны действия сети». Он еще пару минут задумчиво повертел телефон в руках, а потом покинул яхту. Что-то ему подсказывало, что опоздание не входило в планы хозяйки торжества и сейчас ему надо быть в совершенно другом месте.
α
Он приступил к поискам. Для начала нашел подходящий для него, но, к сожалению, не для слежки автомобиль. Он не привык себя в чем-либо ограничивать: его любимый цвет – красный, и есть подходящая модель – так почему бы и нет? Угнать понравившийся автомобиль, так же, как и выйти на след жертвы, было для него делом считанных минут. Что-что, а находить он умел. Он легко узнал, где именно на данный момент находится его жертва: незримая, тончайшая нить ее следа привела его к отелю класса «люкс», расположенному в центре города. Он припарковался недалеко от выезда и стал следить за выходом из отеля. Ждать ему пришлось недолго. Через полчаса его жертва вышла из отеля, а еще через пару минут выехала за пределы стоянки на шикарном черном автомобиле. «Что-что, а вкус у этой дряни отменный! – он поймал себя на мысли, что заинтересован ею. – Нет, так не пойдет! Она – моя цель! Я должен с нею покончить! Нельзя давать поблажек. Какой может быть у нее вкус? У трупа, которым она через некоторое время станет, вообще не будет жизни, так о каком вкусе может идти речь?»
Через несколько минут езды, когда они пересекли черту города и выехали на трассу, он понял, что жертва его заметила. Она увеличила скорость в разы.
О, так даже интересней! Игра со смертью началась! Он всегда чувствовал себя за рулем вполне комфортно, но сейчас – это было просто великолепно – он наслаждался ощущением скорости!
Он ехал за черным зверем, чуть уступая ему, не ставя перед собой цель догнать или обогнать свою жертву, просто держался на таком расстоянии, чтобы она ощущала его присутствие. Он даже не ожидал, что его месть превратится в такую увлекательную охоту. Предвкушение расправы доставляло ему удовольствие. Он летел за ней, как голодный зверь летит на запах крови, а она даже на крутых поворотах не сбавляла скорость, мчалась так, словно за ней гнался сам дьявол. Адреналин в его крови бушевал диким, всепоглощающим огнем, еще чуть-чуть и зверь вырвется на свободу…
«Да, водит она неплохо и если бы она не затеяла эту смертельную гонку, я бы не получил от нее такого умопомрачительного… Стоп!» – он опять поймал себя на мысли о том, что думает о жертве не в том русле.
Вдалеке, в небе он увидел, как промелькнул сполох молнии. А после, с опозданием в несколько секунд, до него донесся раскат грома. «Только этого мне еще не хватало», – он поморщился. Он не очень любил дождь и на это у него были свои веские причины.
Тем временем, его жертва дала по газам, и тем самым начала еще больше увеличивать расстояние между ними. Похоже, его действия начали приносить плоды: «Она совсем от страха рассудок потеряла!» Эта мысль его развеселила, его губы растянулись в хищной ухмылке и он подмигнул своему отражению в зеркале.
В какой-то момент, от огромной скорости, черного зверя начало сильно заносить.
«Что эта идиотка делает? Она что, спятила?» – шкала, измеряющая его хорошее настроение, резко упала.
Он прибавил газу: решил обогнать машину жертвы. Настала пора заканчивать с этой погоней и покончить с ней. Но он не успел осуществить свой план. Сквозь туман, опустившийся густой ватой на дорогу, он все же смог увидеть, как автомобиль его жертвы занесло на мосту, и на полном ходу он врезался в ограждения.
Он не был готов к такой развязке. Кузов черного автомобиля был скомкан в лепешку так, словно большой ребенок, обладающий огромной силой, просто взял и смял надоевшую игрушечную машинку. Он прекрасно понимал, что для той, которая была за рулем, было неосуществимо выжить после такого удара. Большой ребенок по имени Судьба не оставил ей шанса на спасение. Ему оставались секунды, чтобы долететь до места аварии. А за эти секунды остатки от искореженного автомобиля сорвались с моста и упали в реку, тем самым стирая последние брызги надежды на жизнь. Со скрежетом колес по асфальту он почти взлетел на мост, который стал точкой в ее жизни. Он выскочил из машины и подбежал к месту, где был разорван металл, а вместо перил зияла огромная дыра. Он глянул вниз – только терпкий осадок, как послевкусие от дешевого вина, останется с ним – все остальное поглотили воды реки.
Адреналин от погони еще бушевал в его крови, и он не мог понять, что именно чувствует в этот момент.
Это было Разочарование. Вселенское Разочарование, то, которое могут испытывать только Высшие… Перед волей норн даже он оказался бессилен. Вот кто действительно сейчас мог насладиться моментом его слабости, так это они. Они всегда все знают и все видят. Кто-то из них сыграл с ним злую шутку. У него отобрали его игрушку, а он только вошел в азарт. Интересно, кому из этих трех барышень он так насолил? Может Урд расскажет ему об этом? Она вроде бы более или менее сговорчива, с ней можно найти общий язык…
Он присел на корточки. От ощущения собственной слабости он начал злиться. Первым его естественным желанием было разрушить и сжечь этот мост, а вместе с ним и город. Со всего размаху он ударил кулаком по покрытию дороги. На асфальте осталась внушительная вмятина.
В порыве гнева он был и не на такое способен! Однажды, еще в юности, он хорошо покуролесил – разрушил в порыве ярости парочку населенных пунктов, а вместе с ними стер с лица земли и сопутствующие им цивилизации. Но сейчас, хоть про него и говорят, что он совсем не управляем, он стал более спокойным и терпимым.
На мгновение ему показалось, что ветер донес до него запах духов жертвы. Ведь этот запах ни с чем не спутаешь…
Он понял, что в то место, которое последнее время называл домом он не вернется, а отправится в необитаемый край и уже там спустит с привязи свой гнев, хотя… Ведь он научился заметать следы? Действовать так тонко и врать так сладко, что сможет отвести от себя любые подозрения. Тем более это не составит ему большого труда, потому что он смог найти общий язык почти со всеми стихиями. Со всеми кроме одной, пятой…
Может и на этот раз создать какой-нибудь чудо-катаклизм, землетрясение, например? Он опять выругался, еще раз ударил кулаком по бетону и уже собрался встать и вернуться к машине, как вдруг почувствовал холод металла на своем горле…
Поединок начался. Этот танец смерти был восхитителен, потому что оба противника были уверены в своей победе…
Пламя танцует, нежно облизывая свою жертву. Его вихри то почти затухают, то, вдруг, как будто собрав в последнем рывке всю свою ярость и мощь, всю свою нерастраченную силу, обрушиваются яркой вспышкой. Огонь манил, кружил, завораживал. Он был настолько притягателен в своей необузданности, в своем беснующемся танце. Уже стерты все грани, сожжено все, что способно гореть – все брошено в костер, принесено в жертву этому пламени. Но ничто не способно утолить его жажду, и оно опять рычит, требуя крови…
Пламя своим жаром охватывало лед, нежными языками заставляло таять, но чем больше таял лед, тем меньше становилось жара от огня. Дождь начал усиливать свои слезы. Слезы неба оплакивали будущую жертву.
Лед притягателен. Так красив в своей холодности и неприступности! Он для тебя тайна, которую ты желаешь постичь. Он заманивает тебя своим богатством. Ты никогда не видел подобного. Лед холоден, но ты веришь, что где-то в его глубине таится тепло. Ты веришь, что в этом куске холода есть сердце. Ты сжимаешь его в своих руках, пытаешься отогреть и радуешься как дитя, когда под твоим дыханием глыба льда начинает таять и оживать. Ты держишь в своих руках застывшие слезы неба. Ты надеешься, что растаяв, они смоют с тебя все грехи и ты возродишься. Но лед утекает сквозь пальцы водой и ты не замечаешь, как каплей за каплей вытекает из тебя твоя же жизнь. Этот ледяной монстр тянет тебя к себе и ты уже готов пропасть в его проклятой стуже. Ты смотришь на него и гадаешь: что же скрывается за этой маской? Ты пытаешься разгадать его тайну. Если ты не очнешься, то погибнешь. Но ты не желаешь бороться, тебе так притягательна эта погибель. Ты в восторге от того, что ледяной истукан ожил и ты готов отдать свою жизнь за одно мгновение в глубине его глаз…
Противники были так увлечены друг другом, что даже не заметили, что на мосту они не одни. Кто-то незримый был с ними рядом. Он наблюдал во все глаза и слушал во все уши. Нельзя было понять, что или кого именно он видит. Ему было все равно до деталей и мелочей, он смотрел в самую суть, в само естество обоих. Что он видел? Что мог рассказать о них? Отчаяние. Боль. Ненависть. Все едино, когда ты одинок. Кто разделит с тобой ад твоего одиночества? Кто прыгнет следом за тобой в пучину твоего огненного льда? В безграничные просторы твоей свободы, свободы от всего, в свободу хаоса…
Поверженный, теряя сознание, почувствовал, как погружается во что-то холодное и липкое. Он уже не мог понять, что это – реальность или вымысел его угасающего сознания.