Элиза быстро отыскала подругу Питера Одольфа. Женщина сидела на скамье в коридоре, закрыв лицо руками. От рыданий у нее сотрясались плечи.

— Мне так жаль, — произнесла Элиза, неуверенная, стоит ли беспокоить плачущую женщину, но оставить ее наедине с горем она просто не могла. Элиза достала из сумочки упаковку бумажных платочков и подала женщине. — Вот, возьмите.

Подруга Одольфа отняла руки от лица и посмотрела на Элизу красными от слез глазами:

— Спасибо. Я всегда думала, что смогу быть сильной, смогу ухаживать за ним, но это так тяжело. И я никак не могу привыкнуть видеть его в таком состоянии.

— Я вас понимаю, — сказала Элиза и присела рядом с женщиной. — Меня зовут Элиза.

— Ирина, — тихо ответила женщина. — Я его Подруга по Крови.

— Я знаю, директор Кун сказал нам.

Женщина вынула из упаковки платочек.

— Вы из Америки?

— Из Бостона.

— Как далеко. Директор Кун предупредил меня, что кто-то собирается навестить Питера, но не сказал зачем. Что вы от него хотите?

— Мы хотим задать ему несколько вопросов. Только и всего.

В глазах Ирины мелькнуло беспокойство.

— Но тот мужчина… он не из Темной Гавани.

— Нет. Тиган — воин Ордена.

— Воин? — Ирина заметно напряглась и нахмурилась. — Но Питер никому не причинил вреда. Он хороший. Он ничего противозаконного не совершал…

— Все в порядке, — заверила ее Элиза, положив ладонь на дрожащую руку женщины. — Уверяю вас, Тиган приехал не предъявлять ему какие-либо обвинения, а просто поговорить.

— О чем?

— Нам нужно кое-что выяснить о его семье и предках. Показать ему дермаглиф древней линии Рода, возможно, он его узнает.

Ирина вздохнула и покачала головой:

— Он даже меня не узнает. Не думаю, что он сможет вам чем-нибудь помочь.

Элиза сочувственно улыбнулась:

— Мы попытаемся. Это очень важно.

— Вы даете мне слово, что это не причинит Питеру никакого вреда?

— Да, я даю слово, Ирина.

Ирина долго испытующе смотрела в глаза Элизе.

— Я верю вам, — наконец произнесла она.

Элиза сжала ее руку:

— Вы с Питером давно связаны узами крови?

— Этим летом будет пятьдесят семь лет, — с гордостью и любовью сообщила Ирина. Но затем в ее голосе зазвучала печаль. — Его содержат в этом… в этом месте… уже три года.

— Мне очень жаль, — сказала Элиза.

— Я думала, Питер не поддастся слабости, сгубившей его отца и братьев… Знаете, я думала, что моя любовь убережет его. Но его мучили какие-то неведомые демоны, мне трудно было это понять. Три года назад, за несколько недель до того, как болезнь окончательно сразила его, Питер стал совсем другим.

— Каким? — осторожно спросила Элиза, не желая причинять женщине лишнюю боль, заставляя ее вспоминать прошлое.

— Он сильно изменился после того, как его старший брат превратился в Отверженного и умер. Может быть, Питер знал, что скоро придет день и с ним случится то же самое. Мне кажется, его что-то тяготило. Он от всех отдалился, даже от меня. Стал замкнутым, все время сидел у себя в кабинете и что-то писал, а потом сжигал. Однажды мне попала в руки страница его записей — какой-то бред, бессмыслица, которую он не мог… или не хотел мне объяснить. — Ирина пожала плечами и опустила голову. — По ночам, когда я спала, Питер начал уходить на охоту. Временами он возвращался просто в безумном состоянии. Однажды в приступе Кровожадности он набросился на меня, и я поняла, что пришло время нам расстаться.

— Должно быть, вам было очень трудно, Ирина.

— Да, — прошептала женщина. — Кровожадность — это страшно, это затягивает. Я знаю, Питер никогда больше не вернется домой. Из этого места редко кто выходит. Но я продолжаю надеяться. — Ирина смахнула покатившиеся но щекам слезы. — Простите, я совсем расклеилась. Мне нужно снять с себя эту ужасную больничную одежду и ехать домой. Спасибо, что поговорили со мной. И спасибо за это. — Ирина достала еще один платочек и вытерла глаза.

— Не за что.

Элиза встала вместе с Ириной и обняла ее на прощание. Ирина двинулась к выходу, Элиза развернулась и направилась к камере Питера Одольфа. Навстречу ей вышел Тиган, его вид не внушал оптимизма. За ним следовал директор Кун и говорил что-то об обеспечении комфорта пациентов и идеально подобранных дозах.

— Ну что?

Тиган провел ладонью по волосам.

— Он так напичкан лекарствами, что практически невменяем. В таком состоянии от него ничего не добиться.

— Дополнительная доза седативных средств совершенно необходима во время кормления, этого требует безопасность пациента и его Донора, — заявил Кун.

— А зачем нужны остальные лекарства, которыми вы его накачиваете? — возмущался Тиган.

— Это обычный курс лечения, он гарантирует пациенту комфортное состояние.

— Тебе вообще не удалось с ним поговорить? — спросила Элиза у Тигана, не обращая внимания на Куна.

— Когда я вошел, он был почти без сознания.

— Хорошо, давай придем завтра, — сказала Элиза и повернулась к директору центра. — Я уверена, что в следующий раз, когда мы его навестим, директор Кун проследит, чтобы Питер Одольф был более вменяемым, не так ли директор?

— Сокращать дозы пациентам — огромный риск. И если мы сделаем это по вашей просьбе, мы снимаем с себя всяческую ответственность за те неприятности, которые могут с вами произойти.

Элиза посмотрела на Тигана, тот кивнул.

— Отлично. Завтра в это же время мы будем здесь. Позаботьтесь, чтобы Питер Одольф был в сознании.

Кун поджал губы и склонил голову:

— Как угодно, мадам.

Всю дорогу до машины Тиган молчал, но Элиза ощущала на себе его взгляд. Напряжение, возникшее между ними вчера вечером, не исчезло. Элиза чувствовала, как в присутствии Тигана ее тело начинает пылать.

Виной этому была не только односторонняя кровная связь, соединявшая их, но и обычное сексуальное влечение. И это особенно беспокоило Элизу, потому что, после того как Тиган повел себя вчера, она считала, что он не отвечает ей взаимностью.

Воин был холоден и молчалив, отступил в сторону, когда водитель открыл для них заднюю дверцу «роллс-ройса». Элиза удивилась, обнаружив, что в машине никого нет.

— А где Андреас?

Водитель вежливо склонил лысеющую голову:

— Прошу прощения, мадам, но ему позвонили: возникли какие-то срочные дела в городе. Он просил меня сообщить ему, как только вы с джентльменом освободитесь, и заехать за ним.

— Все понятно, Клаус. Спасибо.

Элиза устроилась на пассажирском месте роскошного лимузина. Тиган сел напротив, вызывающе широко расставив ноги, откинувшись назад и положив руку на спинку сиденья. Он молча, испытующе смотрел на Элизу, и она не знала, куда деться.

Несколько минут езды до центра Берлина показались ей вечностью. И чем дальше они углублялись в город, тем мощнее становился поток отвратительных человеческих мыслей, обрушившийся на Элизу. Она отвернулась к тонированному стеклу, ощущая, как ее боль начинает сдавливать виски.

«Господи, скорее бы уже приехать». Она желала побыстрее забраться в постель и забыть обо всем, что случилось с ней в последнее время.

— …хорошо справилась.

Низкий голос Тигана вырвал ее из водоворота паники и боли. Из-за рассеянности Элиза не сразу поняла, что Тиган обращается к ней.

— Прости, что?

— В реабилитационном центре ты была на высоте. Отлично справилась с Куном, да и со всем остальным. Я впечатлен.

Похвала согрела ее. Это было особенно приятно потому, что исходило от Тигана. Он не принадлежал к тем, кто щедро расточает комплименты, и всегда говорил только то, что действительно думал.

— Жаль, что не удалось поговорить с Одольфом.

— Завтра получится.

— Будем надеяться.

Элиза рассеянно потерла ноющие виски, Тиган взглядом проследил за ее движениями:

— Ты в порядке?

— Все хорошо, — сказала Элиза, поморщившись, когда машина остановилась на светофоре, пропуская многочисленных пешеходов. Их мысли раскатами грома загрохотали в голове Элизы. — Будет еще лучше, как только мы выедем из города.

Тиган внимательно посмотрел на нее.

— Тебе нужна новая порция крови, — без особой радости в голосе сказал он. — После столь длительного перерыва одного раза недостаточно, чтобы вернуться в норму.

— Я в порядке, — продолжала настаивать Элиза. — Тиган, я больше у тебя не возьму.

— А я и не предлагаю.

Элиза почувствовала себя униженной:

— Если помнишь, ты и в первый раз не предлагал. Я тебя практически вынудила, прости.

— Забудь. Я переживу, — ответил Тиган, закрывая тему.

В действительности он казался более озабоченным и раздраженным, чем обычно. Элиза видела, какое неприятное впечатление произвели на Тигана применяемые центром меры реабилитации. Видела, какими глазами Тиган смотрел на Питера Одольфа, оплетенного ремнями, лихорадочно возбужденного, потерявшего рассудок от Кровожадности. Тиган, всегда такой бесстрастный и хладнокровный, испытывал к Отверженному некоторую долю сочувствия. Невероятно, но можно было подумать, что Тигану знакомо состояние несчастного.

Элиза с трудом могла представить нечто подобное, учитывая, какой железной волей обладал этот воин и как жестко он контролировал себя. Или его самоконтроль был таким жестким именно потому, что он знал, что произойдет, если его ослабить?

Элиза продолжила бы размышления, если бы в этот момент ее не захлестнула новая волна головной боли.

Переместившись незаметно, как призрак, Тиган опустился на сиденье рядом с ней:

— Иди сюда, я с помощью транса сниму твою головную боль.

— Нет. — Элиза отодвинулась от него, не желая, чтобы он ее жалел. — Нет, я должна сама с этим справиться. Это моя проблема, как ты верно заметил. И я хочу решить ее сама.

К счастью, машина наконец тронулась с места и свернула за угол, покидая оживленную магистраль. Элиза почувствовала себя немного лучше, хотя ей все еще приходилось бороться с болью. Голова напоминала сломанный радиоприемник, который улавливал самые разрушительные шумы, грозящие взорвать мозг изнутри.

— Сосредоточься на чем-то одном, — произнес сидевший рядом Тиган. Элиза ощутила его теплое дыхание, почувствовала, как он деликатно, но вместе с тем властно взял ее за руку, нежно погладил большим пальнем, успокаивая, — Только на одном, Элиза. Из общего потока выбери один голос, остальные пусть проходят стороной.

Низкий густой голос Тигана действовал гипнотически. Закрыв глаза, Элиза попыталась сделать так, как он сказал. В какофонии звуков она выделила один и зацепилась за него. Медленно, шаг за шагом, она отметала наиболее мучительные голоса, оставляя самый безобидный.

— Сосредоточься на одном, — повторил Тиган, продолжая держать ее за руку, направляя голосом и успокаивая прикосновением. — Удерживай его, не обращай внимания на другие, даже если они носятся вокруг и отвлекают. Они не собьют тебя, Элиза, ты способна подчинить свой талант. Твоя сила в тебе.

Элиза чувствовала, что все происходит так, как он говорит. Она знала, что Тиган абсолютно прав. Его крепкая рука и тихий рокот голоса над ухом заставляли ее поверить, что она сильная, что она в состоянии справиться…

— Почувствуй свою силу, Элиза, — направлял ее Тиган. — Паники нет, только спокойствие. Твой талант тобой не управляет… ты управляешь им.

Это действительно было так, но Элиза только сейчас это осознала. Тиган открыл дверь в ее подсознание, показал ей ее собственную силу.

Для Элизы это стало откровением. Виски все еще ломило от боли, но она уже была не такой разрушительной, она подчинялась ее воле. Элиза готова была работать над собой дальше, оттачивать самоконтроль, но практика отнимала много сил. Тот голос, на котором она сосредоточилась, стал ускользать, сливаясь с общим потоком звуков.

Элиза почувствовала, что машина остановилась, послышались приближающиеся шаги.

Как только дверца открылась, Тиган убрал руку.

Элиза заморгала, повернула голову и увидела стоявшего у машины Райхена. Он быстро поцеловал в губы женщину с роскошными черными волосами. Женщина куталась в серебристую шубку, под которой, насколько Элиза могла судить, практически ничего не было. Сбоку на изящной шее женщины виднелось розоватое пятно с двумя набухшими точками — поблекший след, оставленный клыками Райхена.

— Как всегда, я получил массу удовольствия, моя дорогая Хелен, — сказал он, отходя от женщины. — Ты меня балуешь.

«Срочное дело» оказалось сугубо личным.

Любезность Райхена вызвала обольстительную улыбку на ярко накрашенных губах женщины. Она не стала ждать, когда машина отъедет, развернулась и, пошатываясь на невероятно высоких каблуках, направилась к красной двери, на которой не было никакой вывески.

— Спасибо, что заехали за мной, — сказал Райхен, забираясь в лимузин и садясь напротив Элизы и Тигана. — Полагаю, вам не пришла в голову мысль, будто мне наскучило ваше общество. Просто я подумал, что ваш визит затянется. Но вы быстро закончили.

Тиган усмехнулся:

— Похоже, ты тоже.

Райхен рассмеялся, нимало не смутившись, и, когда машина тронулась с места, откинулся на спинку сиденья. Немца окутывал аромат дорогих духов, крови и секса. Но как отметила Элиза, его это не заботило. Довольная улыбка Райхена свидетельствовала о том, что он пребывает в своем привычном, счастливом состоянии.

Андреас Райхен был очень привлекательный мужчина, загадочный и утонченный, но даже его изощренная чувственность меркла на фоне необузданной страстности Тигана. Его бедро, как бы невзначай касавшееся Элизы, обжигало. Тиган сидел молча, опустив голову, прикрыв глаза и скрестив на груди руки. Элиза отчаянно желала прикосновений этих сильных рук. Особенно когда машина ехала по многолюдным улицам вечернего города и злобные мысли людей тревожили Элизу, заставляя искать укрытия. Но она старалась подавить свои желания и вместо этого пыталась воспользоваться тем, чему он научил ее, и справиться со своей слабостью.

Господи, как ей хотелось схватить руку Тигана и почувствовать его силу.

Но он отстранился от нее. А как только они въехали в поместье Райхена, Тиган тут же выскочил из машины, едва Клаус успел затормозить.

— Мне нужно доложить о наших делах, — бросил Тиган, не глядя на Элизу.

— Только о делах и думает, — качая головой, заметил Райхен. — Ты, должно быть, голодна, Элиза. Не желаешь ли чего-нибудь перекусить?

Элиза действительно умирала с голоду, поскольку в последний раз ела в обед.

— С удовольствием, Андреас. Спасибо.

Опираясь на руку Райхена, она вышла из машины и вместе с ним направилась к входу. Но все ее мысли были о Тигане. Она думала о том, как подавить вспыхнувшее к нему влечение, которое, очевидно, осталось без ответа.