«Таинственный склеп открывает секреты древней цивилизации!»

Дилан нахмурилась и стерла строчку с экрана ноутбука. «Надо придумать другое название, — решила она, — более будоражащее. Я же пишу не для „National Geographic"». Дилан предприняла вторую попытку сочинить нечто, не уступающее кричащим заголовкам, которыми пестрят первые полосы газет с душещипательными историями из жизни голливудских старлеток, с неизменной регулярностью попадающих в реабилитационные центры.

«Останки жертв графа Дракулы найдены в его поместье!»

Ну вот, это уже лучше, хотя и с большой натяжкой. Румыния, где проживал кровожадный граф, расположена в нескольких сотнях миль от Чехии. Но это только начало. Дилан, сидевшая на кровати в номере отеля, вытянула ноги, устраивая ноутбук поудобнее, и начала печатать обещанную боссу историю.

Кое-как она выдавила из себя два абзаца. Прочитала и все удалила. И вновь перед ней была чистая страница.

В голову ничего не приходило. Дилан никак не могла сосредоточиться. Ее растревожил призрак, явившийся ей в горах, но особенно расстроил звонок в Нью-Йорк матери. Шерон старалась говорить весело и непринужденно. Она сообщила Дилан, что горит желанием отправиться в речной круиз, организованный в благотворительных целях.

После того как недавно из Центра помощи сбежала одна из девочек, у Шерон, предполагавшей, что Тони это сделает, родилась идея новой программы, которую она хотела изложить директору учреждения мистеру Саса. Шерон очень надеялась на личную встречу с ним — этот мужчина немного вскружил ей голову, чему никто не удивился, в особенности ее дочь.

Шерон была очень влюбчивой, в то время как Дилан в этом являлась ее полной противоположностью. У нее было несколько романов, но ничего серьезного, она не позволяла себе завязывать длительные отношения. Циничная сторона ее натуры сомневалась в существовании вечной любви, хотя мать неустанно убеждала Дилан, что однажды она встретит именно такую любовь, и именно в тот момент, когда меньше всего этого ожидает.

У Шерон было большое сердце, но она часто выбирала недостойных мужчин. Однако женщина не сдавалась под предательскими ударами судьбы. Она со смехом призналась Дилан, что купила новое платье для круиза, выбрав его из-за роскошного декольте и потому, что оно подходило по цвету к глазам мистера Саса. И хотя Дилан шутя просила мать не слишком отчаянно флиртовать с несомненно, очаровательным и, разумеется, неженатым филантропом, ее сердце разрывалось от жалости к ней.

Шерон старалась сохранять бодрость духа, но Дилан слишком хорошо ее знала. Время от времени голос матери прерывался, и дело было вовсе не в плохой линии связи в маленьком городке Йичин, где Дилан и ее спутницы остановились на ночь. Дилан говорила с матерью не более двадцати минут, но, прощаясь, почувствовала, насколько та утомлена.

Дилан тяжело вздохнула, закрыла ноутбук и отложила его в сторону. Может быть, отправиться с Дженет, Мари и Нэнси в паб выпить пива с колбасками, а не сидеть на узкой гостиничной кровати и сочинять всякий бред? Сейчас Дилан не особенно жаждала общества — впрочем, как и всегда, — но чем дольше она оставалась в тесном гостиничном номере, тем острее чувствовала свое одиночество. В тишине она не могла думать ни о чем другом, кроме как о пустоте, которая ее ожидает, если мать все-таки...

О господи.

Дилан не готова была даже произнести это ужасное слово.

Она встала и подошла к окну. Оно было открыто, но Дилан ощущала невыносимую духоту, ей не хватало воздуха. Она подняла раму повыше и глубоко вдохнула. С первого этажа хорошо была видна улица и неторопливо прогуливающиеся по ней туристы и местные жители.

И черт возьми, эта женщина в светлой одежде тоже была там.

Она стояла прямо на проезжей части, машины проносились мимо, не задевая ее. В густых сумерках она была полупрозрачной, ее очертания расплывались, и, казалось, она сейчас исчезнет. Но ее взгляд был прикован к Дилан. На этот раз призрак молчал и только смотрел на нее, не моргая, с душераздирающей мольбой.

— Уходи, — прошептала Дилан. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. И мне сейчас совсем не до тебя.

Про себя Дилан усмехнулась: учитывая специфику ее работы, наверное, неблагоразумно прогонять гостей с того света. Ее босс, Коулман Хогг, задохнулся бы от счастья, узнав, что сотрудница его газеты запросто общается с призраками. Этот ублюдок наверняка захотел бы заработать на этом. Но ничего подобного никогда не будет.

Однажды она позволила использовать свой странный дар и знала, чем это может обернуться. В последний раз Дилан видела своего отца в двенадцать лет. Уезжая навсегда, Бобби Александер на прощание с нескрываемым отвращением осыпал ее бранью, дав понять, что она полное ничтожество.

Тот период был самым тяжелым в жизни Дилан, но она извлекла из него хороший урок: очень немногим людям стоит доверять, и, если хочешь выжить, лучше рассчитывать только на себя.

Дилан строго придерживалась этой философии, делая единственное исключение для своей матери. Только на нее она могла положиться, только с ней могла поделиться самым сокровенным. Шерон знала все ее секреты, мечты и планы. Знала о всех ее печалях и страхах... кроме одного. Дилан старалась сохранять бодрость духа, не желая давать волю отчаянию, охватившему ее, когда болезнь матери вернулась.

— Черт, — пробормотала она, ощущая, как от навернувшихся слез защипало глаза.

Усилием воли, которую она закаляла с детства, Дилан подавила слабость. Дилан Александер никогда не плакала. Не плакала с того самого дня, когда обиженным и преданным ребенком наблюдала, как машина отца растворяется в ночи.

Нельзя раскисать от жалости к себе. Злость куда полезнее. Ну а там, где злость не помогает, остается только одно — отрицать очевидное.

Дилан отошла от окна и сунула ноги в поношенные кроссовки. Не желая оставлять компьютер в номере, она опустила тонкий серебристый ноутбук в сумку, взяла кошелек и отправилась на поиски своих спутниц. В конце концов, возможно, приятная компания пойдет ей на пользу.

С наступлением сумерек нескончаемый поток туристов, ползавших по горным тропинкам, иссяк. Снаружи стало так же темно, как и в пещере, поблизости не было видно ни одной живой души, так что взрыва, который Рио собирался произвести внутри пещеры, никто не услышит.

В его распоряжении было достаточно С-4, чтобы все здесь разнести и навсегда завалить вход, хотя маловато для того, чтобы сровнять с землей эту чертову скалу. Николай позаботился об этом, когда воины оставляли Рио завершить операцию. И слава богу, что Николай все рассчитал, потому что Рио больше не доверял своему помутившемуся разуму.

Он зло выругался, когда провод детонатора выскользнул из плохо слушавшихся пальцев. Перед глазами все поплыло. Падавшие на лицо длинные пряди волос взмокли от пота. Яростно пытаясь сосредоточиться на работе, Рио зарычал и провел по лицу рукой, уставившись на лежащую перед ним взрывчатку.

Он уже вставил взрывные капсюли?

Рио этого не помнил...

«Сосредоточься, идиот!» Рио ненавидел себя за то, что так бесконечно долго возится с работой, которую когда-то — до того злополучного взрыва на старом складе в Бостоне — делал за считаные минуты.

Последствия тяжелого ранения и длительное голодание ослабили его тело настолько, что он ощущал себя беспомощной рухлядью. Никчемное существо — вот кем он стал.

В неистовом раздражении Рио засунул палец в брусок С-4, с виду похожий на брикет замазки, и рывком открыл его.

«Ну, слава богу, капсюль внутри, как и должно быть».

Не важно, что он не помнил, как его туда засунул, главное — капсюль на месте. Рио сгреб все бруски и направился к выходу. Разложил взрывчатку по углублениям, как велел Нико, затем вернулся вглубь пещеры за детонатором.

«Вот черт!»

Все провода спутались в клубок.

Когда и как он успел это сделать?

«Сукин сын!» — взревел ослепленный яростью Рио.

От вспышки гнева голова закружилась и ноги подкосились. Рио рухнул на каменный пол пещеры и услышал стук упавшего детонатора. Тело налилось свинцом, сознание уплывало, словно пыталось освободиться от немощной плоти.

Слабость придавила его к полу, и Рио понимал, что если в следующую секунду не соберет волю в кулак и не поднимется, то окончательно лишится чувств.

Он совершил глупость, когда несколько недель назад прекратил охотиться. Как представитель Рода, Рио нуждался в человеческой крови для поддержания жизненных сил. И сейчас она помогла бы ему заглушить боль и ослабить приступы помутнения рассудка. Но Рио не был уверен, что способен охотиться, не убивая. С тех пор как он поселился в этой горной местности, он много раз оказывался на грани. Очень часто, обезумев от голода, он терял бдительность и едва не попадался на глаза людям из близлежащих деревень. Это было тем более опасно, потому что взрыв не только обезобразил его лицо, но и сделал излишне запоминающимся.

«Maldecido»,— донеслось откуда-то издалека. Но не из ночного мрака за пределами пещеры, а из глубин его памяти. На испанском, родном языке его матери.

«Manos del diablo».

«Comedor de la sangre».

«Monstruo».

Хорошо знакомые слова прорвались даже сквозь туман, застилающий его сознание. Рио слышал их с раннего детства. Они продолжали преследовать его даже сейчас.

«Злодей».

«Руки дьявола».

«Кровопийца».

«Монстр».

Таким он и был, сейчас еще больше, чем когда-либо. Он начал свою жизнь как дикий зверь, скрываясь среди лесистых холмов, и по иронии судьбы должен был закончить ее так же...

«Madre de Dios  — прошептал Рио, сделав безуспешную попытку дотянуться до детонатора. — Пожалуйста... дай мне силы покончить со всем этим».

Не успела Дилан поставить на стол пустой пивной бокал, как на его месте возник новый — наполненный. Это был уже третий за то время, что они сидели в таверне, — его, широко улыбаясь, принес молодой бармен.

— От заведения, леди, — произнес он на ломаном английском. Парень был одним из немногих жителей городка, кто кроме чешского и немецкого мог хоть как-то изъясняться по-английски.

— О, Горан, большое спасибо! — смеясь, воскликнула Дженет и поменяла свой пустой бокал на пенящийся янтарным пивом. — Ты так любезен: вначале рассказал нам о своем городе, а теперь еще и пиво принес бесплатно. Мы тебе так благодарны.

— К вашим услугам, — пробормотал парень.

Дружелюбный взгляд его карих глаз дольше всех задержался на Дилан, которой, безусловно, польстило бы это, не будь ее спутницы столь преклонного возраста. Любезный бармен был моложе Дилан лет на пять-десять, но она не сочла это препятствием и решила воспользоваться его расположением.

Ее интересовала не выпивка или флирт, а информация о местных горах и пещерах. Горан вырос здесь и в детстве облазил немало склонов, — вероятно, и тот, на котором сегодня днем побывала Дилан.

— Здесь так красиво, — сказала Нэнси. — Рекламный буклет не обманул. Мы словно в раю побывали.

— Тут такие необычные горы, — добавила Мари. — Чтобы все осмотреть, потребуется, думаю, не меньше месяца. Жаль, что завтра утром нам нужно возвращаться в Прагу.

— Да, очень жаль, — подхватил Горан, глядя на Дилан.

— На нашей карте обозначено несколько пещер, — осторожно начала Дилан, стараясь не выдать своего интереса, но в то же время собрать как можно больше сведений для своей статьи. Она подозревала, что местным жителям может не понравиться, если она начнет обследовать горы самостоятельно, пренебрегая привычными туристическими маршрутами. — Но полагаю, их здесь значительно больше. И даже есть такие, о которых знают очень немногие.

— Да, конечно, — кивнул парень. — Пещер здесь, наверное, больше сотни. Есть и пропасти. Многих из них еще нет на картах.

— Сегодня Дилан видела в одной из пещер каменный саркофаг, очень древний, — отхлебнув пива, простодушно сообщила Дженет.

Горан недоверчиво усмехнулся:

— Что вы видели?

— Точно не знаю, — небрежно пожала плечами Дилан, не желая выдавать лишней информации на случай, если она действительно обнаружила нечто важное. — Внутри было так темно, а от жары мне могло померещиться все, что угодно.

— В какой пещере вы были? — спросил парень. — Возможно, я ее знаю.

— Да я и не вспомню сейчас. Все это ерунда.

— Дилан говорила, что ей почудилось, будто внутри кто-то был, — вновь подставила ее Дженет. — Ведь так, дорогая? Тебе показалось, что кто-то там спал, а потом проснулся и зашевелился.

— Я уверена, мне все это померещилось, там никого не было. — Дилан многозначительно посмотрела на не в меру разговорчивую Дженет.

Но та лишь подмигнула ей в ответ и покосилась в сторону Горана, который наклонился к Дилан.

— Знаете, поговаривают, что в этих горах живут чудовища, — произнес он, заговорщически понизив голос. — Об этом сохранилось много легенд.

— Правда? — с притворной серьезностью удивилась Дилан.

— Да, эти ужасные твари похожи на людей, но они совсем не люди. Жители деревень утверждают, что время от времени встречают этих монстров.

Дилан слегка усмехнулась, поднимая бокал.

— Я не верю в монстров, — сказала она.

— Я тоже, — подхватил Горан. — А вот мой дед верит. Верил и его дед, и все мои предки, которые в течение многих столетий живут на этой земле. У моего деда дом стоит у самого леса. И он утверждает, что пару месяцев назад он собственными глазами видел одного из этих монстров. Он напал на его работника.

— Неужели? — Дилан смотрела на бармена в ожидании развязки.

— Мой дед рассказывал, что это случилось поздно вечером. Они с Матеем заносили инвентарь в сарай на ночь. Дед замешкался в сарае и услышал странные звуки, доносившиеся снаружи. Он вышел посмотреть и увидел Матея лежащим на земле, а какой-то мужчина пил у него из горла кровь.

— О господи! — испуганно воскликнула Дженет. — Этот Матей остался жив?

— Да, он выжил. Дед побежал в сарай, чтобы чем-нибудь вооружиться, а когда вернулся, Матей был один, совершенно невредимый, только пятно крови осталось на рубашке, и он ничего не помнил о нападении. А того человека или, возможно, монстра — если верить в них — больше никто не видел.

Дженет прищелкнула языком:

— Ну и слава богу! А то просто фильм ужасов какой-то.

Нэнси и Мари тоже были потрясены рассказом бармена. Все три женщины попались на удочку и поверили в эту байку. Дилан отнеслась к истории довольно скептически, но тем не менее задумалась о том, можно ли как-нибудь связать обнаруженный ею в пещере пустой саркофаг с нападением этого вампира. Не важно, что предполагаемая жертва ничего не помнила и не могла представить никаких доказательств. Коулман Хогг не станет подвергать сомнению свидетельства подслеповатого суеверного старика, живущего в лесной глуши, и обязательно это напечатает.

— А можно поговорить с вашим дедушкой о том, что случилось?

— Дилан — журналистка, — поспешила пояснить Дженет. — Она живет в Нью-Йорке. Ты был когда-нибудь в Нью-Йорке, Горан?

— Нет, не был, но очень хочу как-нибудь побывать, — сказал парень, вновь посмотрев на Дилан. — А вы правда журналистка?

— Не совсем. Возможно, когда-нибудь стану. А пока я пишу всякие истории, которые интересны людям. — Дилан улыбнулась и посмотрела на бармена. — Ну так что, можно поговорить с вашим дедушкой?

— Мне жаль, но он умер. Месяц назад во сне с ним случился удар, и он больше не проснулся.

— О, — выдохнула Дилан, искренне сожалея о смерти старика, — Примите мои соболезнования, Горан.

Парень напряженно кивнул:

— Он был счастливым человеком. Дай бог каждому дожить до девяноста двух лет.

— Да, счастливая судьба, — согласилась Дилан, почувствовав на себе сострадательные взгляды подруг матери. — Жаль, что не всем такая уготована.

— Новые посетители, — сообщил парень, когда в таверну зашла небольшая группа туристов. — Я их обслужу и вернусь. Возможно, вы мне расскажете о Нью-Йорке, Дилан.

Не успел он отойти, а Дженет развить идею о том, как Горан приедет в Штаты, они с Дилан поженятся, нарожают детишек и заживут счастливо, как Дилан широко и сладко зевнула:

— О-у... Думаю, это от избытка свежего воздуха. Меня что-то клонит в сон. А мне еще нужно немного поработать, проверить свой почтовый ящик. Так что пора возвращаться в гостиницу.

— Ты правда устала, дорогая? — спросила Дженет.

Дилан кивнула:

— Да. Сегодня был длинный день. — Она встала, сняла висевшую на спинке стула сумку с ноутбуком и выложила на стол свою долю чешских крон, включая щедрые чаевые для гостеприимного Горана. — Увидимся позже.

Таверна находилась рядом с гостиницей, и всю короткую дорогу Дилан сгорала от нетерпения поскорее взяться за статью. Она закрылась в номере, включила ноутбук и принялась поспешно набирать сложившуюся в голове историю. По мере работы на лице Дилан расцветала удовлетворенная улыбка. Это был уже не сухой рассказ об обнаруженном в пещере старом саркофаге и человеческих костях, присыпанных пылью веков, а леденящее душу повествование о чудовище-кровопийце, которое обитает в глухой горной местности неподалеку от тихого европейского городка.

К почти готовому материалу оставалось добавить несколько фотографий этого монстра.