Небо на востоке розовело, когда фургон через ворота, оснащенные всевозможными охранными устройствами, въехал на территорию поместья, расположенного на окраине Берлина.

Это была Темная Гавань Рода, которой управлял Андреас Райхен. Он относился к гражданским лицам, но после того, как зимой оказал Ордену значительную помощь в уничтожении Марека и в поисках пещеры, стал воинам надежным союзником. Рио мельком виделся с ним в феврале, но немец, открыв заднюю дверцу фургона, приветствовал его как старого друга.

— Добро пожаловать в Берлин, — сказал он, бросая тревожный взгляд на небо. — Вовремя успели.

На Райхене был безупречно сшитый костюм и белоснежная рубашка с расстегнутым воротом. Густые темно-каштановые волосы волнами падали на плечи. Казалось, Андреас Райхен только что сошел с обложки модного журнала.

Его черная бровь едва заметно выгнулась, когда он скользнул взглядом по грязной одежде Рио, но вслух немец ничего не сказал. Приветствуя, он кивнул Рио и протянул ему руку, когда тот выбрался из фургона.

— Надеюсь, в дороге проблем не возникло?

— Нет. — Рио коротко пожал Андреасу руку. — На немецкой границе пришлось остановиться, но внутрь фургона никто не заглядывал.

— За хорошую цену они не смотрят куда не надо, — сказал Райхен, вежливо улыбаясь. Он заглянул в фургон, где на полу, поджав ноги и положив голову на рюкзак, мирно спала Дилан Александер. — Полагаю, она в трансе?

Рио кивнул. Он погрузил ее в сон через час после того, как они тронулись в путь. Рио почувствовал, что больше не в состоянии выносить ее бесконечные вопросы. К тому же мерное раскачивание фургона плохо на него действовало. Несмотря на то что он успел немного подкрепиться, после длительного голодания этого было недостаточно и тело еще не очень хорошо слушалось. Всю дорогу, почти пять часов, Рио боролся с тошнотой и головокружением и не мог допустить, чтобы журналистка, воспользовавшись его слабостью, попыталась сбежать.

— Довольно привлекательная женщина, — сказал Райхен, бросив беглый взгляд на пленницу. — Предлагаю перенести ее в дом. Я приготовил для нее комнату наверху. И для тебя, конечно, тоже. Третий этаж, в конце коридора направо.

Рио начал было благодарить, но Райхен жестом прервал его:

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Если что-то потребуется, просто скажи, и все будет сделано. Я возьму ее вещи, но прежде я должен сказать спасибо моему чешскому другу за столь деликатную услугу.

Немец направился к водителю, чтобы расплатиться, а Рио взял на руки спящую пленницу, вытащил ее из фургона и, быстро преодолев несколько ступенек крыльца, вошел в роскошный холл особняка.

Ни одного из обитателей Темной Гавани не было видно — нетипично для поместья, населенного вампирами и их Подругами по Крови. Вероятно, Райхен позаботился о том, чтобы к приезду Рио в коридорах и на лестнице не было любопытных. И самое главное — чтобы никто не попался на глаза Дилан Александер.

«Проклятая журналистка!»

Рио стиснул зубы, понимая, какую большую опасность представляет для Рода эта мирно спящая у него на руках женщина. Один росчерк ее пера, а вернее, несколько нажатий компьютерных клавиш — и над этой Темной Гаванью, как и над сотнями других в Европе и Америке, нависнет ужасная угроза. Все накопленные средства гонения, порабощения и уничтожения пустят в ход люди, если узнают, что среди них живут вампиры. Вопреки многочисленным легендам никто из представителей человеческой расы всерьез не верил в их существование. Благодаря этому в течение нескольких столетий Роду удавалось выживать. Строжайшее сохранение тайны являлось главным условием этого.

И вот сейчас в результате оплошности Рио — его слабости — все может раскрыться. Он должен исправить положение, чего бы это ни стоило.

Рио пронес пленницу через пустой холл, поднялся по широкой лестнице на третий этаж, прошел по коридору, отделанному панелями из орехового дерева, и толкнул дверь гостевой комнаты в гамом конце справа. Внутри царил полумрак. Как и во всех Темных Гаванях, окна были оснащены жалюзи, которые защищали от солнечных лучей, смертельных для любого вампира.

Рио опустил пленницу на широкую кровать.

Лежа на шелковом покрывале, женщина выглядела совершенно безобидной, ангельски невинной. Молочно-белая кожа с крошечными крапинками веснушек на щеках и маленьком аккуратном носике; длинные огненно-рыжие волосы, ниспадавшие па плечи. Не сдержавшись, Рио убрал с лица полыхающую прядь. Шелковистые волосы цеплялись за его шершавые пальцы, выглядевшие грубыми и грязными.

Он не имел права прикасаться к ней. У него не было причин склонять голову над женщиной, спокойной только потому, что он усыпил ее, и вдыхать манящий аромат. Рот мгновенно наполнился слюной, Рио застыл, едва не касаясь губами шеи женщины. В нем проснулись жажда и сексуальное желание.

«Madre de Dios».

Как ему могло прийти в голову, что она безобидна?

«Я снова ошибся».

Ресницы женщины дрогнули, она просыпалась. Транс перестанет действовать, когда Рио выйдет из комнаты и прекратит поддерживать его.

Женщина пошевелилась, и Рио поспешно отскочил. Сейчас ему лучше уйти, чтобы удлинившиеся клыки не выдали его истинной природы.

Он посмотрел в сторону открытой двери и увидел стоявшего в проеме Андреаса Райхена.

— Как комната, Рио? Устраивает?

— Да. — Рио подошел к Андреасу и взял у него из рук сумку и рюкзак женщины, — Вещи я возьму с собой.

— Делай, как тебе нужно. — Андреас отступил в сторону, пропуская Рио, который вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Райхен протянул ему ключ и сказал: — Жалюзи закрываются автоматически, оконное стекло снабжено сигнализацией. Территория поместья огорожена, повсюду стоят датчики движения. Охранная система защищает поместье от вторжения извне, но не от тех, кто хочет его покинуть. Если женщина в этом смысле ненадежна, я могу поставить охрану у двери...

— Не стоит, — сказал Рио, поворачивая ключ. — Чем меньше лиц она увидит, тем лучше. Достаточно меня одного. Я один несу за нее ответственность.

— Хорошо. Твоя комната рядом; в шкафу целая коллекция новой мужской одежды, выбирай, что понравится. В комнате есть ванная, если тебе захочется освежиться.

— С удовольствием, — ответил Рио. После длительной тряски в фургоне в висках у него стучало. Тело было напряжено и горело, но вовсе не от утомительной дороги. Рио все еще ощущал давление удлинившихся клыков. — Душ — это то, что мне сейчас очень нужно.

«И лучше ледяной».

Дилан была ошеломлена всем тем, что произошло с ней в Праге, но, когда похититель привез ее куда-то, предположительно в окрестности Берлина, к голове у нее все смешалось окончательно. Проснувшись на большой кровати, покрытой шелковым покрывалом, в мягком полумраке комнаты, больше похожей на люкс дорогого европейского отеля, Дилан в первое мгновение подумала, что все это ей приснилось.

Где она, черт возьми, находится? И сколько времени она провела здесь?

Ощущения были какими-то странными — Дилан казалось, будто голова обернута толстым слоем ваты.

Может быть, она все еще спит?

Может быть, она по-прежнему в Праге и ничего этого не было? Дилан включила лампу на прикроватной тумбочке, встала и подошла к одному из больших окон: роскошные портьеры, а за ними жалюзи. Дилан огляделась в поисках шнура, но ничего не нашла. Жалюзи не двигались, словно были намертво припаяны.

— Не откроешь — электронное управление.

Вздрогнув, Дилан быстро обернулась на голос — низкий мужской голос... и хорошо ей знакомый.

Это был он, сидел в противоположном конце комнаты в антикварном кресле. Дилан безошибочно узнала густой, с легким акцентом голос, но мужчина, смотревший на нее из полумрака комнаты, не был похож на полубезумного бродягу в грязных лохмотьях, которого она ожидала увидеть.

Он успел помыться и переодеться: черная рубашка с закатанными рукавами, такого же цвета брюки и легкие кожаные туфли, вероятно итальянские и очень дорогие. Его темные волосы были еще влажными и чуть заметно поблескивали, они уже не падали на лицо тусклыми неопрятными прядями, а были зачесаны назад, выгодно оттеняя его выразительные карие глаза.

— Где я? — спросила Дилан, шагнув к нему. — Что это за дом? Сколько ты уже тут сидишь и наблюдаешь? Что ты сделал со мной, если я не помню, как здесь оказалась?

Он улыбнулся, но его улыбку трудно было назвать дружеской.

— Едва проснулась и уже забросала меня вопросами. Когда ты спала, с тобой легче было иметь дело.

Его слова почему-то показались Дилан оскорбительными.

— Если я так сильно тебя раздражаю, почему же тогда ты меня не отпускаешь?

Его улыбка стала теплее, смягчив мрачное выражение лица. Господи, если бы не его обезображенная левая половина, он был бы умопомрачительно красив. Несомненно, он и был таким, пока с ним не случилась какая-то трагедия.

— Этого я желаю больше всего, — сказал он. — Но, к сожалению, не я принимаю решение, что с тобой делать.

— А кто? Мужчина, с которым ты разговаривал в коридоре?

Она не настолько крепко спала, чтобы не слышать мужские голоса: один принадлежал сидящему в комнате незнакомцу, второй, судя по акценту, немцу. Дилан окинула взглядом комнату: дорогая антикварная мебель, живописные полотна на стенах, высокие потолки с лепниной — все свидетельствовало о том, что это очень богатое поместье. И окна заблокированы, как в Пентагоне.

— Что это за дом? Штаб-квартира секретной спецслужбы? — Дилан нервно рассмеялась. — Может, ты скажешь, что состоишь в хорошо финансируемой террористической организации?

Мужчина подался вперед и поставил локти на колени:

— Нет.

— Что «нет»? Не террорист или не скажешь?

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, Дилан Александер. — Уголки его губ приподнялись, и он покачал головой. — Дилан — разве это женское имя?

Дилан сложила руки на груди и пожала плечами:

— Я его себе не выбирала. Это безумие времен хиппи, рок-фанатов и всяких там защитников окружающей среды. — Мужчина никак не отреагировал на ее объяснение, просто смотрел на нее из-под густых черных бровей. Вероятно, он ее не понял. Казалось, он никогда не слышал о поп-культуре, все это каким-то чудесным образом прошло мимо него, словно он был занят куда более важными делами. — Мама назвала меня Дилан в честь Боба Дилана. Слышал о таком? В молодости она была от него без ума. Мои братья тоже были названы в честь музыкантов: Моррисон и Леннон.

— Забавно, — усмехнулся мужчина.

— Ну, могло быть и хуже. Это же были безумные семидесятые, и я вполне могла получить куда более замысловатое имечко, например Клэптон или Гарфанкел.

Мужчина не засмеялся, а только пристально смотрел на нее своими карими глазами.

— Имя очень важно. Оно формирует мир ребенка, а потом и всю его дальнейшую жизнь. В имени должен быть заложен глубокий смысл.

Дилан недоверчиво посмотрела на него.

— И это говорит человек по имени Рио? Да, я слышала, как тебя называл твой немецкий друг,— добавила она, в ответ на его прищуренный взгляд. — Если хочешь знать мое мнение, это не намного лучше Дилан.

— Меня не интересует твое мнение. К тому же оно только часть моего имени.

— А как оно полностью звучит? — спросила Дилан с искренним интересом, это не было попыткой выудить как можно больше информации о похитителе.

Она смотрела на него — наполовину обезображенное, но красивое лицо, мускулистое тело под дорогой одеждой — и действительно хотела знать о нем больше: его имя, секреты, которых у него наверняка было много. Он представлял собой загадку, которую ей хотелось разгадать. Дилан не могла не признать, что интерес к нему не был связан ни с пещерой, ни со статьей, ни даже с ее собственной безопасностью.

— Я просмотрел твою почту, — сказал он, не ответив на ее вопрос, впрочем, как она и ожидала, — Я знаю, что ты отправила снимки пещеры нескольким людям, включая твоего работодателя, — Он спокойно назвал имя ее босса, затем имена ее спутниц и, наконец, имя ее матери, — Нам не составит большого труда разыскать их, но, думаю, все будет гораздо быстрее, если ты сообщишь мне их адреса и места работы.

— Даже не рассчитывай, — ощетинилась Дилан, возмущенная тем, что в ее личной переписке бесстыдно рылись. И несмотря на то что Дилан была заинтригована этим мужчиной, она не собиралась выдавать ему и его сообщникам своих знакомых и близких. — Если я создала тебе проблему, разбирайся со мной и не жди, что я втяну в эту историю кого-то еще.

— Ты уже втянула, — произнес он с мрачно-непроницаемым выражением лица.

И от этой убийственно-спокойной констатации факта, в которой слышалась холодная угроза, у Дилан оборвалось сердце. Она не нашлась, что ответить. Тем временем мужчина поднялся, — господи, он был огромным, каждый мускул вибрировал нечеловеческой силой.

— Ну, поскольку ты проснулась, — сказал он, — принесу тебе что-нибудь поесть.

— И подсыплешь яда? Нет уж, спасибо. Я лучше поголодаю.

Он хмыкнул:

— Я принесу еду. Будешь ты есть или нет — дело твое.

Дилан разозлилась, потому что при мысли о еде почувствовала дикий голод. Она не хотела ничего принимать из рук этого мужчины или его сообщников и в то же время опасалась, что проглотит даже холодную, комковатую кашу, если он ее принесет.

— И не пытайся сбежать, — предупредил ее мужчина. — Я закрою дверь на ключ. Попробуешь открыть ее силой — мне сразу же станет об этом известно. Далеко убежать не успеешь, — ты лее знаешь, я в любом случае тебя догоню.

Дилан знала. Она подспудно ощущала, что, кем бы ни был этот мужчина, она полностью в его власти. Дилан это не нравилось, но она была не настолько глупа, чтобы не понимать всю серьезность происходящего. Любопытство женщины и в не меньшей степени журналиста побуждало ее выяснить как можно больше, и не только о создавшейся ситуации, по и о загадочном мужчине.

О Рио.

— А что... э-э... случилось с твоим лицом?

Если все ее предыдущие вопросы вызывали у него усмешку или раздражение, этот вопрос разозлил его не на шутку. Она заметила, как он инстинктивно повернул голову чуть влево, чтобы скрыть обезображенную сторону лица. Но Дилан уже видела его шрамы, она решила, что это боевые раны. Полученные в самом пекле страшного боя.

— Мне очень жаль, — сказала она, не отдавая себе отчета, о чем именно сожалеет — о том, что спроса ша, или о том, через что ему пришлось пройти.

Он провел рукой по левому виску, убирая волосы, словно желая продемонстрировать полное безразличие к тому, видит она его уродство или нет. Однако первый бессознательный порыв выдал его, и, несмотря на мрачный вызов в его взгляде, Дилан догадалась, что этот изъян причиняет ему боль.

И еще она заметила татуировки на его руках — необычные, сложные узоры бледно-алого и золотистого цвета, чем-то напоминающие боевую раскраску воина древнего племени. Вначале Дилан подумала, что это метки наподобие тех, которые используют американские гангстеры для распознавания своих.

«Нет, не похоже, — решила она, рассмотрев их повнимательнее. — Совсем не похоже».

Татуировки на руках Рио очень напоминали странные символы на стенах пещеры.

Заметив ее интерес, он опустил руки и угрожающе посмотрел на Дилан, но это не остановило ее.

— Что они значат? — спросила она, глядя ему в глаза. — Татуировки. Почему они повторяют рисунки, которые я видела на стенах пещеры?

Он не ответил. Молча стоял и в чистой дорогой одежде внушал еще больший страх, чем в грязных лохмотьях. Дилан знала, что он высокий, широкоплечий и мускулистый, но этот мужчина показался ей еще более огромным, когда она приблизилась к нему, исполненная решимости получить ответ на свой вопрос.

— Что значат эти рисунки, Рио? — Дилан взяла его за руку. — Скажи мне.

Он посмотрел на ее руку:

— Тебя это не касается.

— Черт возьми! Касается! — выкрикнула Дилан. — Почему на твоем теле точно такие же символы, как на стенах пещеры и на саркофаге?

— Ты ошибаешься. Ты не понимаешь, что ты видела тогда и что видишь сейчас.

Он попытался прекратить разговор, и это разозлило Дилан.

— Я ошибаюсь? — Она запустила руку под длинные распущенные волосы и откинула их на сторону. — Посмотри! А теперь скажи, что я ничего не понимаю и меня это не касается.

Она наклонилась вперед, чтобы он мог разгляди ее родимое пятно сзади на шее.

Пауза затянулась.

— Черт возьми! — наконец прошипел он.

— Ну, что это значит? — спросила Дилан, выпрямляясь.

Но и на этот раз Рио ничего не ответил. Он ютился, словно не желая оставаться с ней рядом отныне ни на секунду.

— Ответь, Рио. Пожалуйста! Что все это значит?

И снова пауза. Он смотрел на нее пристально, не моргая, сдвинув брови.

— Скоро узнаешь, — тихо произнес он и направился к двери.

Он вышел в коридор и закрыл дверь на ключ, оставив Дилан одну, в полном недоумении и растерянности. И с непонятной уверенностью, что с этого момента ее жизнь изменилась навсегда.