Четверг, 10 сентября

Прогулка вдоль Страндвэген — привычный ритуал, пробуждавший в нем желание жить. Он невольно расправил плечи, чего давно не делал. Жест победителя. После всех лет страха перед смертью он придумал гениальное решение, не требующее особых усилий. Впрочем, так будет только поначалу, со временем лгать близким людям станет все сложнее. Хотя он готов к этому: другого выхода, чтобы спасти собственное будущее, нет.

Долг чести — что может быть достойнее и важнее в жизни человека?

Педер Армсталь, сколько себя помнил, всегда осознавал этот долг. Выбор сделал не он, и поэтому не нужно ничего никому объяснять. Но если бы кому-то и взбрело в голову спросить его мнение, то Педер ответил бы: да, для него это честь.

К сожалению, до недавнего момента исполнить долг чести не представлялось возможным: каждая попытка завершалась неудачей, и это приводило Педера поначалу в замешательство, а потом стало раздражать. Особенно бесили друзья и родственники, которые на очередных крестинах неустанно интересовались, когда наконец ему и Эмили так же повезет. Дрожащей рукой Педер резал праздничный торт, стараясь скрыть злость: ну неужели нельзя промолчать? И только то, что Эмили держала его сторону, мешало любопытствующим спросить напрямик, в чем проблема. С прямой спиной и гордо поднятой головой, Эмили терпеливо сносила удары судьбы, и Педера восхищали ее мужество и преданность. Поддержка укрепляла в нем решимость доказать всем в один прекрасный день, на что он способен.

Однако, как узнал Педер, сбыться его планам не было суждено. Это вызвало беспредельное чувство разочарования и чувство стыда. Теперь, как он знал, остались только два пути: или продолжать самобичевание, или, взяв себя в руки, решить эту серьезную проблему.

Неожиданно перед ним открылся третий — спасительный — путь.

Педер точно помнил, как это случилось, помнил каждую деталь: запахи, звуки…

Все произошло в начале августа. Семья поехала в Туреков, а он задержался в городе по делам работы. В пятницу вечером отправился на лодке в Свальшер и нашел там Луизу. Она была одна.

Вместе они подстригли лужайку и покрасили скамейку под кустом сирени. Педер заменил пару сгнивших досок в заборе у малинника и поднял лодку для просушки. Этот примитивный труд показался ему чем-то роскошным: давно не держал он в руках молоток и не пропалывал на клумбе сорняки. Потные и грязные, они, сбросив одежду, прыгнули в море, чтобы освежиться, а потом сидели на мостках и болтали ногами в воде, наслаждаясь холодным пивом.

Природа казалась роскошными декорациями к волшебному спектаклю. Солнце садилось, и последние лучи вспыхивали золотыми искрами в темной воде. Эхо их голосов разносилось далеко вокруг: акустика была потрясающей. Мошки танцевали вокруг их загорелых рук и ног. То и дело приходилось прерывать разговор, чтобы прихлопнуть назойливое насекомое. Каждый шлепок вызывал у обоих взрыв хохота, совсем как в детстве. Волшебный летний вечер. Вечер, который невозможно забыть. Казалось, что он с Луизой не в шхерах под Стокгольмом, а где-то на другом конце планеты.

Педер чувствовал себя на седьмом небе от счастья.

В эту минуту Луиза положила голову ему на плечо, и ее лицо приняло серьезное выражение. Педер понял: сейчас будет сказано что-то важное, и он единственный, кому Луиза может открыть чувства.

Волшебство вечера рассеялось.

Педер не сразу понял суть ее слов: это казалось слишком хорошим для правды, а кроме того, Луиза только сообщила о своих планах, не спросив, согласен ли он в них участвовать. За какую-то пару секунд состояние полусонного блаженства сменилось возбуждением, и Педер почувствовал, как вспотела рука, державшая банку пива. Он фальшиво рассмеялся, чтобы не показать, насколько важен этот разговор для него. Поразительно, но чуткая Луиза ничего не заметила и поэтому не подозревала, какой эффект произвели ее слова.

Остаток лета Педер занимался выработкой стратегии: нужно вызвать к себе доверие, мягко надавить, подвести к желаемому. Он не сомневался в правильности своих действий и успехе задуманного, потому что вся ответственность, в конце концов, ложится на Луизу, и рано или поздно она это поймет. Цель важнее выбранных средств.

Есть какая-то причудливая логика в том, думал Педер, что Луиза станет его оруженосцем: она не витает в облаках и знает, чего ждет от того и другого. Луиза — человек практичный и очень проницательный, в уме ей не откажешь.

Педер решил не посвящать Луизу в свой план. Пару раз ему приходило на ум, что скажет Луиза позже. Не повернется ли к нему спиной? Поймет ли, что у него нет другого выхода? Педеру хотелось в это верить, ведь речь идет о спасении.

Он провел пальцами по густым светлым волосам, согретым осенним солнцем. Тепло напомнило ему о Свальшере и придало уверенности в силах. Что-то в кармане кольнуло в бок, и Педер выпрямился, чтобы расправить карман: ни в коем случае нельзя было раздавить пластиковый флакон. Там же — пакет одноразовых шприцов. Педер не знал, отдаст ли он Луизе флакон. А что, если он зашел слишком далеко? Лицо его невольно вспыхнуло.

— Педер, старина, что ты здесь делаешь?

Он вздрогнул при упоминании своего имени так, будто его застигли за неприличным занятием. По-мальчишески размашистым шагом, без тени грации, обычно присущей женщинам, она пересекла аллею Нарвавэген и протиснулась между припаркованными у тротуара автомобилями. За спиной виднелся футляр для виолончели, на рослой девушке казавшийся не больше рюкзачка. Педер обернулся и положил руку на железные перила — ему нужно сейчас на что-то опереться. Как она может выглядеть такой расслабленной, тогда как он чуть не лопается от нетерпения? С трудом подняв другую руку, он помахал Каролине.

В субботу Педер присутствовал на ее концерте. Он сел сбоку от сцены, чтобы тайком рассматривать Каролину. Роскошные темные кудри по плечам, кожа светится юностью и здоровьем, на лице ослепительная улыбка — ему нравилось видеть девушку такой. Сверкающие изумрудные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, придавали ей сходство с русалкой. Алый, словно после поцелуев, рот. Пухлая нижняя губа. Пара веснушек на носу, которые так и хочется лизнуть. В этой девушке таится что-то загадочное, непостижимое, смесь робости и пылкости, которая будоражит мужское воображение.

Играла Каролина просто божественно, и порой он так погружался в музыку, что забывал дышать. Это вызвало приступ сухого кашля. Каролина подняла глаза, посмотрела в ту сторону, где сидел Педер, но его не заметила. При этом играть на виолончели не перестала.

Еще пара шагов, и она перед ним. Приветственный поцелуй в щеку. Педер уловил аромат канифоли, которой натирают струны.

— Входи, — сказал Педер, придерживая тяжелую дверь парадного. В подъезде слышались звуки скрипки, приглушенные толстыми стенами. Лишь самые верхние ноты, вырвавшись из плена каменных стен, разлетались по этажам.

Дверь с грохотом захлопнулась у них за спиной.

— Столько раз говорила Никлассону, чтобы починил дверь, — пробормотала Каролина и закинула футляр выше на плечо. Каблучки застучали по ступенькам. Педер на некотором расстоянии следовал за девушкой, чтобы видеть ее облегающие джинсы, низко сидящие на бедрах, и очертания груди под кожаной курткой.

Скоро ее фигура изменится. Совсем скоро.

Чем выше они поднимались по лестнице, тем слышнее была скрипка. Седьмая соната для скрипичного соло Исайи Билле. Он знал это произведение наизусть: в молодости Луиза постоянно его играла. Но с тех пор прошло, наверно, лет тридцать, и странно снова слышать эту мелодию. Странно и грустно. Своей эмоциональностью музыка словно ставила Педера на место.

Между вторым и третьим этажами Каролина стала искать ключи: проверяла карманы куртки, джинсов, издавала стоны раздражения и, чтобы удобнее искать, перед дверью сняла футляр. Педер, замедлив шаг, встал прямо за ее спиной. Он слышал учащенное дыхание девушки. Неужели она не видит, как он смотрит на нее? Или нарочно ведет себя так, словно ничего не происходит, чтобы не ставить их обоих в неловкое положение?

Педер сделал шаг в сторону, чтобы не мешать Каролине. Хотелось таких отношений, чтобы можно было положить Каролине руку на плечо и пошутить, какая она растеряха: никогда не помнит, где что лежит. Погладить по руке, поцеловать в щеку и поцеловать по-настоящему, а не только из вежливости, провести кончиками пальцев по белой коже ее затылка… Но он не может себе этого позволить. Не сейчас.

— Вы пришли вместе?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась худощавая женщина со скрипкой и смычком в руке.

— Вот где они! — воскликнула Каролина, вытаскивая из кармана связку ключей, и, со вздохом подобрав футляр, вошла в квартиру. Луиза, посторонившись, пропустила Педера и дала обнять себя.

— Спорим, она перепутала время, — смущенно сказала Луиза. — Я просила вернуться к семи.

— Скажи спасибо, что хоть день правильный, — пошутил Педер и посмотрел Луизе в глаза.

Из ванной комнаты донесся шум льющейся воды. Спустя некоторое время Каролина, обернутая белой простыней, появилась в гостиной, и комната наполнилась ароматом пены для ванны. Даже в простыне девушка смотрелась элегантно, а белый цвет придавал ей целомудренный вид. Педер почувствовал волнение.

— Ты похожа на статую Микеланджело, — заметил он и обернулся к Луизе, ища у той поддержки.

— Что? — фыркнула Каролина. — На черепашку-ниндзя?

Луиза расхохоталась, Педер обнял ее.

— Я чертовски устала. Репетировала целый день. Ничего, если я приму ванну? — спросила Каролина, переводя взгляд с Педера на Луизу.

— Милая…

Луиза высвободилась из объятий Педера, подошла к Каролине и, положив руки ей на бедра, легко поцеловала в губы. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.

— Ты совсем забыла, так? — спросила Луиза.

— Забыла что? — удивилась Каролина, уловив в голосе Луизы недовольство.

Склонив голову набок, Луиза наморщила брови и изобразила улыбку:

— Ладно, полежи пока в ванне, а я обговорю все детали с Педером.

Луиза посмотрела Каролине прямо в глаза, и та вдохнула:

— Ах да, я совсем забыла… и как я могла забыть? Ума не приложу.

Каролина поправила простыню. Взгляды женщин встретились. В глазах Луизы светились любовь и надежда.

— Да, я полежу в ванне, а ты пока выставь Педера, — прошептала Каролина, поднося пальцы Луизы к губам и целуя палец за пальцем. — Чтобы мы остались только вдвоем.

В гостиной Педер налил приличную порцию шерри и выпил в несколько глотков. Крепкий алкоголь обжег горло. Встав в нишу у окна, он стал задумчиво вертеть кольцо с гербом-печаткой на мизинце левой руки. Когда Каролина стояла перед ним в простыне, с кожей белой и гладкой, как мрамор, с упрямыми локонами, спиралями закрученными у висков и волной ниспадающими на плечи, она напоминала знаменитую Зарю. А имя Микеланджело он произнес просто потому, что хотел сказать что-то нейтральное.

Заря. Почему он вспомнил о ней после всех этих лет? Просто безумие сравнивать их, смешно. Но почему-то нахлынула тоска, в груди защемило, и Педер ощутил себя пятнадцатилетним подростком, который проводит лето у кузенов в Сконе. В то лето Заря принадлежала ему. Просыпаясь на рассвете, он тайком пробирался в конюшню и гладил лошадь по теплой гладкой коже. Проводил пальцами по выпуклым мышцам, вдыхал ее запах. Когда касался пальцами живота, Заря вздрагивала и инстинктивно поднимала копыто: ей было щекотно. Но когда он вонзал в то же самое место шпоры, лошадь воспринимала это как приказ. Она подчинялась наезднику, становясь с ним единым целым.

Отец Эмили, которого в поместье все почему-то называли Конюшим, хотел, чтобы Педер научился ездить верхом как настоящий мужчина. Эмили, а также ее братьев и сестер отец научил верховой езде еще в детстве.

Педер целыми днями упражнялся, и обучение шло успешно. После занятий его с Эмили отпускали покататься в свое удовольствие. Они устраивали соревнования на въездной аллее — кто быстрее доскачет до ворот. Эмили выиграла девять раз из десяти, и Педер подозревал, что один раз она ему специально уступила.

Только ей, кроме отца, дозволялось ездить на Юпитере, мощном жеребце. Педеру кровь бросалась в голову всякий раз, когда Эмили с триумфом в глазах срывала шлем и, тряхнув тяжелой гривой волос, соскальзывала с коня. Она шла впереди него в конюшню, и там Педер наказывал ее за свой страх: отказывался целовать, когда, подобно героине пьесы Стриндберга, фрёкен Жюли, с плеткой в руках за спиной, она опиралась о стенку стойла.

На последний день лета была назначена случка. Хлопнув Юпитера по крупу, Конюший выпустил его в поле, где Эмили сдерживала Зарю. Педер встал у ограждения, чтобы не мешать. Он хорошо помнил выражение лица Эмили: сосредоточенность уступила место радости, когда жеребец взгромоздился на Зарю, а потом — разочарование, что все закончилось слишком быстро. Педер тоже представлял все по-другому, а происходящее больше походило на акт сделки, чем на любовный акт.

Зарю продали той же осенью. Двенадцатью годами позже Эмили стала его женой.

И вот теперь он стоит в гостиной Луизы со шприцами во внутреннем кармане и чувствует, что настало время взять реванш за все годы бездействия.

Паркет заскрипел. Вошла Луиза. Педер допил шерри и пошел ей навстречу:

— Я ухожу. Запри за мной дверь.

Когда в прихожей Педер смотрел на улыбку Луизы, немного натянутую и приоткрывающую неровные зубы, на него нахлынула нежность. Педер заключил Луизу в объятия:

— Для меня большая честь разделить с тобой эту радость.

— Пудде, я благодарна тебе за то, что ты делаешь для меня. Но как ты сможешь потом смотреть Эмили в глаза?

— Мы уже об этом говорили. Это лучшее решение. Предоставь Эмили мне. Я за нее отвечаю, и вам с Каролиной не нужно переживать. Я сам решился на это. Ради тебя, Луиза. Мы будем неразрывно и прочно связаны, это нас сблизит. Все будет хорошо, не волнуйся.

Она попыталась возразить, но Педер ее опередил:

— Да, я знаю, что это будет нелегко, но надо надеяться на лучшее.

Луиза выпрямила шею — едва заметный жест. Но Педер внезапно занервничал и резким тоном спросил:

— Что с тобой, Лусс?

Потом погладил ее по плечу, чтобы смягчить эффект. Женщина замерла:

— Ничего… ничего… — Луиза пыталась улыбаться, но это оказалась слишком тяжело. Левой рукой она инстинктивно потянулась к мозоли на шее, образовавшейся за долгие годы игры на скрипке. Она словно искала утешения в привычном. — Я просто нервничаю. Это такая ответственность! Вся моя жизнь изменится. Столько всего поставлено на кон.

— Естественно.

— Меня поражает смелость того, что мы задумали. Чем я заслужила такое счастье? Имею ли на него право?

— Конечно имеешь, Лусс. Ты его заслужила.

Педер почувствовал раздражение: не только она хочет быть счастливой! Он тоже мечтает об этом, поэтому продумывает каждый шаг. Но только бы Луиза ничего не заметила, нельзя утратить ее доверия. Педер вспомнил, как тщательно он подбирал слова для разговора, чтобы не возбудить подозрения кузины. Сумел сделать все так, чтобы та первой высказала его желание как собственное. Педер сделал вид, что воспринял слова Луизы в шутку. Сначала. А потом нельзя давать ей повод о чем-либо догадаться, пока не появится результат. Когда пути назад уже не будет! Этот шанс, подумал Педер, слишком хорош, чтобы его упустить.

— Я чувствую себя немного… — Луиза опустила глаза с несчастным видом, — не пойми меня неправильно, но я чувствую себя лишней.

— Лишней? Да ты самый важный человек! Не забывай этого. Без тебя ничего вообще бы не происходило. Разве ты не понимаешь?

В этой лжи была и доля правды, которая помогла Педеру заглушить угрызения совести. Луизу тронули эти слова: на глазах выступили слезы, она часто заморгала:

— Пудде, ну что бы я делала без тебя!

Это уже слишком, пора заканчивать. Педер сунул руку в карман и, вытащив банку, протянул Луизе:

— Держи. Здесь наш маленький Готфрид.

— Готфрид? Я вообще-то рассчитываю на Леонору.

— А вдруг нам повезет и родятся близнецы?

Педер поцеловал Луизу в лоб и вышел из квартиры.

Каролина лежала в ванне неподвижно, сложив руки на груди, как изваяния на надгробиях в церкви Риддархольменчурка. Жарко и влажно. Голоса из прихожей здесь почти не слышались. Мелкие пузырьки воздуха собрались ожерельем по краям ванны. В висках покалывало, предвещая головную боль, но Каролина отказывалась ее впускать. Кудри, обрамляющие лицо, напоминали щупальца медузы.

Входная дверь хлопнула — девушка резко поднялась из воды и глубоко вдохнула, не заметив при этом, что ароматная жидкость из опрокинутого ненароком флакона полилась в воду.

 

Пятница, 2 октября

Сон у Каролины был крепким: в эти часы ослабевала мощная жажда деятельности, присущая девушке днем. Луиза быстро привыкла к этому и, просыпаясь раньше, часто разглядывала Каролину. Даже спустя год после их сближения Луизе с трудом верилось в счастье жить вместе с женщиной, так не похожей на других.

Луиза осторожно убрала прядь волос, упавшую Каролине на глаза. Губы девушки дрогнули, словно желая что-то сказать, но она не проснулась. Луиза с восхищением смотрела на четкий профиль подруги. Спящая мадонна, подумала она, и вдруг почувствовала такое волнение, что на глазах выступили слезы. Как бы хотелось остановить это мгновение, мгновение безграничного счастья! Словно почувствовав настроение Луизы, девушка проснулась. Открыла глаза и почувствовала, как всегда по утрам, страх. Но едва Луиза провела кончиками пальцев по ее щеке, как страх отступил.

Рядом с ухом Каролины что-то зашуршало, и она повернула голову: около подушки лежала продолговатая коробка, завернутая в бумагу с нарядным рисунком и перевязанная блестящей ленточкой. Девушка подняла глаза на Луизу и увидела на ее лице ребяческую радость. Сев в постели и взяв коробку в руки, с любопытством спросила:

— Что это? У меня сегодня не день рождения.

— Да, не твой день рождения, — ответила Луиза. — И не сегодня.

Каролина закусила губу. Развязывая ленточку, она чувствовала на себе пристальный взгляд подруги.

— Надеюсь, ты не купила ничего дорогого, Лусс? — спросила она смущенно.

— Открой, и узнаешь.

— Это тот браслет, который я хотела?

— Открывай!

В нетерпении Каролина разорвала бумагу и вытащила коробочку, но, увидев содержимое, подавила радостный возглас. Луиза притянула подругу к себе и заключила в объятия.

— Нравится? — прошептала она на ухо девушке.

Улыбка на губах Каролины угасла. Она сглотнула, нервничая.

— Давай же! У меня больше не осталось сил ждать!

Луиза выпустила Каролину из объятий и резко поднялась с постели. Накинув халат и сунув ноги в тапочки, удалилась в кухню.

Оставшись одна, девушка устремила неподвижный взгляд на потолок. Она чувствовала себя уставшей, хотя только что проснулась. Все тело было словно налито свинцом. Каролина сделала вялую попытку встать, но не нашла сил и осталась в постели. Спустя некоторое время попробовала сесть, но почувствовала приступ тошноты. Желудок скрутило.

— Как ты? — донесся голос Луизы из кухни.

Каролина бросилась в ванную и едва успела добежать до раковины: ее вырвало. Ноги дрожали, и девушка опустилась на крышку унитаза, прижалась лбом к коленям, с трудом дышала.

Будто сквозь пелену до нее донеслись шаги Луизы. Выпрямившись, как струна, Каролина заперла дверь.

— Секундочку, — делано бодрым голосом крикнула она, услышав шуршание халата подруги.

— Милая, — раздался обеспокоенный голос Луизы. — С тобой все в порядке?

Больше медлить было нельзя, и Каролине пришлось открыть подаренную коробку. Привычным движением она достала тест-полоску, подержала под струей мочи и, не посмотрев на результат, швырнула на полочку под зеркалом. Рванула щеколду, распахнула дверь — за дверью стояла Луиза. Они взглянули друг другу в глаза.

Луиза первой прервала молчание:

— Ну и что там?

Каролина отступила на шаг, пропуская подругу в ванную комнату. Взяв с полки полоску, Луиза поднесла ее к свету и внимательно рассмотрела:

— Одна черта…

Каролина посмотрела через ее плечо: на полоске обозначилась синяя линия, но чуть погодя медленно проступила вторая, и с каждой долей секунды синий цвет становился все интенсивнее, а контуры — все четче. Никаких сомнений в том, что линий на тест-полоске две, не осталось.

Луиза радостно вскрикнула и закружилась по комнате в победном танце. Оказавшись рядом с Каролиной, она увидела бледное как мел лицо девушки. Обняла ее и не отпускала из объятий, пока та не расслабилась и на щеках не показался румянец.

— Дорогая, я вижу, как ты нервничаешь, а ведь сегодня такой важный день! Поверить не могу, что это случилось! Ну не волнуйся, все будет хорошо. Иди в постель, а я приготовлю завтрак. Позволь о тебе позаботиться. Еще рано, мы все успеем. Я подброшу тебя на репетицию.

Каролина побрела в спальню и упала на постель. Подняла глаза к потолку… и вдруг почувствовала в теле неестественную легкость, словно душа, не желая участвовать в том, что происходило с ней, отлетела прочь. Все мысли испарились, и уже не верилось, что это именно она минуту назад с бьющимся сердцем разглядывала тест на беременность. В комнату проник дразнящий аромат тостов, но Каролина лежала неподвижно, ее взгляд был прикован к гипсовым розам, окружавшим хрустальную люстру. Солнечные лучи, отражаясь в подвесках люстры, разбегались по зеленым обоям стен, и это создавало иллюзию весеннего леса.

Постепенно Каролина обрела ясность мыслей.

Все будет хорошо. Все будет хорошо. Ведь это то, чего мы обе хотели.

Из кухни донесся голос Луизы, то переходящий в шепот, то в смех: она разговаривала по телефону.

Каролина провела рукой по телу, изучая его, попыталась представить вместо плоского живота нынешнего набухший, круглый. Зажмурившись, даже смогла увидеть маленькую девочку с кудряшками на сцене детского сада. Вот под аплодисменты растроганной публики она протягивает Каролине букет цветов. Вот Луиза прячется за кулисами. Их малышка. Конечно, это вызовет скандал в избранном обществе, но они переживут эту неприятность.

* * *

Нагруженные сумками и музыкальными инструментами, подруги спускались по лестнице. Луиза вызвалась также нести тяжелый чемодан Каролины, набитый под завязку. Чтобы застегнуть молнию, пришлось даже сесть на него. Каролина взяла четыре платья для выступлений: неприлично показываться на публике в одном и том же на разных концертах.

— Осторожно, не делай резких движений! — то и дело повторяла Луиза.

Каролина склонила голову ей на плечо, и Луиза, переложив чемодан из одной руки в другую, обняла подругу за талию.

Тайна. В ее теле скрыта их общая тайна.

Каролина усмехнулась своим мыслям и толкнула тяжелую дверь. Она собралась ухватиться за дверную ручку, но сумка выскользнула из пальцев и упала. Дальше все произошло за считаные доли секунды: Каролина нагнулась за сумкой, Луиза, не заметив этого, прошла вперед; дверь захлопнулась. Услышав вопль, Каролина резко выпрямилась и ударилась головой о подбородок Луизы. Крик боли эхом заметался по лестничным пролетам подъезда.

Каролина нервно рассмеялась и тут же умолкла: к лицу, искаженному мукой, Луиза поднесла дрожащую левую руку, указательный и средний пальцы которой начали стремительно опухать.

— Не может быть!

Луиза второй рукой коснулась прищемленных пальцев, но тут же отдернула, как от обожженного места. На смену резкой боли пришла тупая, пульсирующая. Распухшие пальцы походили на сосиски, и любое движение причиняло боль. Луиза зажмурилась, затем открыла глаза и опустила руку, из приоткрытого рта стекала слюна. Она вытерла подбородок здоровой рукой. Каролина переводила взгляд с руки Луизы на ее рот, искаженный болью, и не находила слов. Наконец спросила:

— Позвонить в «скорую»?

Луиза посмотрела на Каролину.

«Скорая» не приезжает из-за прищемленных пальцев. Но медицинская помощь все равно нужна.

Подавив раздражение от случившегося по вине девушки, она попросила:

— Отвези меня в больницу.

Каролина стала лихорадочно рыться в сумке в поисках ключей от машины. Уронила сумку, подняла, снова уронила. Встретившись глазами с Луизой, прочитала в них осуждение, как будто причиной несчастья стали ее несобранность и небрежное обращение с собственной сумкой.

Подхватив виолончель и чемодан, Каролина наконец открыла дверь, при этом дверная ручка болезненно вонзилась в кожу. А когда она пропускала Луизу в дверь, на рубашке от напряжения оторвалась пуговица и вся спина вспотела.

Оставив Луизу у подъезда, Каролина отправилась за машиной. Ей хотелось подышать свежим воздухом, чтобы прийти в себя. Красная Spitfire Луизы как нельзя кстати оказалась припаркованной довольно далеко, у Радиохюсет, поскольку на улице Нарвавэген сделать это было невозможно, а гараж ремонтировали.

Чемодан в багажнике уместился, а виолончель в двухместной машине пришлось положить на сиденье Луизы. Она покачала головой:

— Ты не могла бы инструмент оставить, а заехать за ним потом?

— Мне надо отправляться в турне, ты же знаешь! Я могу что-нибудь забыть. На репетицию я уже опоздала. Позвонила и попросила отложить мою часть программы.

— Тогда езжай, Каролина, я возьму такси.

— Садись, Луиза. Не надо сцен.

— Садись? Куда?

Сжав зубы, Луиза все-таки втиснулась в машину, поставив футляр между ног. Руку она держала высоко перед собой, чтобы не задеть больные пальцы.

Они тронулись в путь.

Каролина вела машину по оживленным улицам, но то и дело бросала испуганные взгляды на Луизу, которая мученическим видом и стонами выражала свое неудовольствие неудобной позой. Кроме того, виолончель мешала обзору.

Наконец они подъехали к отделению службы «Скорой по мощи».

— Открой же дверь, черт побери. Я не могу вылезти из-за твоей виолончели, — прошипела Луиза.

Каролина выскочила из машины, но забыла переключить передачу: мотор фыркнул и заглох. Луиза выругалась. Подъехавшая машина «Скорой помощи» резко затормозила, чтобы не задавить ненароком суетившуюся девушку. Каролина растерянно крутила головой, не зная, что предпринять: отогнать машину или выпустить из нее Луизу. Та ухитрилась сама открыть дверцу машины и теперь пыталась выбраться, помогая здоровой рукой.

Попытка поймать взгляд Луизы не увенчалась успехом: она отвернулась.

— Я справлюсь сама. Поставь машину и возвращайся сюда.

Машина «Скорой помощи» нетерпеливо просигналила. Сев на водительское сиденье и чуть не плача, Каролина в зеркале заднего вида несколько секунд наблюдала, как Луиза плелась в приемное отделение.

Припарковав машину, она вернулась и услышала, как ее подруга разговаривает на повышенных тонах с медсестрой за стойкой регистрации. Каролина замедлила шаг.

— Да ты знаешь, кто я такая? — истерично кричала Луиза. — Мне плевать, что у вас не хватает персонала. Я хочу видеть главного врача! Хочу рентген, слышишь? Немедленно. У меня сломаны пальцы, и есть риск, что я никогда больше не смогу играть на скрипке. Или ты сейчас же вызовешь хирурга, или я подам на тебя в суд за халатность!

В глазах медсестры вспыхнула злость, но она не поддалась на провокацию. Агрессивное поведение женщины ее не задело, и она еще раз медленно и четко повторила:

— Заполните анкету и верните мне вместе с удостоверением личности. Доктор скоро будет.

— И как же я заполню анкету со сломанными пальцами? — выкрикнула Луиза и повернулась к другим пациентам, ища поддержки, но встретила только равнодушные взгляды. Увидев Каролину, она приказала: — Позвони Хелене! Попроси, чтобы нашла мне врача.

Каролине хотелось тотчас провалиться под землю. От стыда. Столь бесцеремонно вести себя в больнице нельзя, и с ней — тоже. Но Луизу, как знала Каролина, уже не остановишь, так что придется смириться с последствиями.

Девушка улыбнулась медсестре, рассчитывая на ее участие, но безрезультатно: глухая оборона. Зато Луиза посмотрела на подружку пристально, так, словно разгадала замысел Каролины избежать конфликта и уже презирала ее за эту слабость.

Каролина подхватила Луизу под локоть — та позволила ей это сделать — и усадила на диван:

— Посиди здесь, а я посмотрю, что можно сделать.

— Начни с заполнения этих чертовых бумажек, без которых меня отказываются лечить. А потом позвони своей сестре Хелене, пусть она кого-нибудь вызовет.

Каролина покорно принялась заполнять анкету. Открыв сумку Луизы, чтобы достать удостоверение личности, она заметила в углу пакет из дорогого стокгольмского магазина, в котором лежал красный шерстяной беретик с этикеткой.

— Что это? — спросила Каролина, доставая и рассматривая его.

Луиза не ответила на вопрос.

— Ты что, уже начала покупать детскую одежду?

Покачав головой, Каролина вернула пакет с беретом в сумку и склонилась над анкетой. Она так сильно нажимала на стержень, что чуть не порвала бумагу, а заполняя графу «Личный номер», трижды ошиблась. Достала сотовый, но медсестра застучала по стеклу. Подняв глаза, Каролина увидела знак с перечеркнутым мобильным телефоном.

— Я выйду на улицу. Пожалуйста, присмотри за виолончелью.

— Еще и твои вещи должна караулить? Я поволоку инструмент с собой на осмотр, так что ли?

Каролина потянулась за виолончелью.

— Да оставь, — сказала Луиза. — Здесь ее никто не возьмет.

Молча Каролина прошествовала к выходу, громко стуча каблуками. Швырнула анкету в окошко регистрации.

С улицы через стекло, прижав телефон к уху, она разглядывала Луизу, и внезапно ее охватило чувство отвращения ко всему происходящему, к смене ролей в прочном, как казалось, любовном дуэте. Тогда Каролина напомнила себе, что в приемном отделении сидит ее любимая женщина. С больной рукой, жалкая и раздраженная.

Луиза так погрузилась в свои мысли, что не заметила возвращения Каролины. Ее терзал страх. Никогда прежде так страшно не было. И не потому, что она жила беззаботной жизнью, она — единственный ребенок требовательных родителей, а потому, что такое произошло впервые. До этого случая ей приходилось решать много проблем — и личных, и профессиональных. Умение рационально мыслить и смелость ей всегда помогали. Но сейчас она беззащитна, слаба, это и пугает. Надо взять себя в руки, думала она, еще не поздно изменить ситуацию. Но ужасно, что годы тяжелой работы, амбициозные планы могут провалиться из-за двух сломанных пальцев.

Каролина нагнулась к подруге. Луиза вскинула голову:

— Ты дозвонилась?

— Да. Хелена поговорит с хирургом, и он придет в отделение «скорой», как только сможет.

— Надеюсь, Хелена выполнит обещание, потому что здесь можно сидеть хоть целую вечность, никто и пальцем не пошевелит. Ненавижу систему шведского здравоохранения.

— Карро, ну что мне делать!

Луиза не хотела выдавать своего отчаяния, слова вырвались помимо воли. Но с Каролиной она хотя бы может быть искренней. Каролина ей поможет.

— А если я никогда больше не смогу играть на скрипке? Боже мой, Каролина, мне так страшно!

Каролина не слышала слов подруги: всплеск адреналина пошел на спад, и волнение уступило место нервозности перед предстоящими концертами. Достав из сумки ноты Гайдна, она повторяла свою сольную партию. Музыка звучала в голове, руки шевелились ей в такт.

— Ау! Ау! — повысила голос Луиза, чтобы быть услышанной.

— Что?

Каролина оторвалась от нот и мельком взглянула на Луизу.

— Сначала сделаешь рентген, — пробормотала она и вернулась к нотам. — Не надо спешить с выводами.

Луизу задели эти слова.

— Как ты можешь так говорить? Разве не видишь: это серьезно! Я работала круглые сутки, чтобы достичь успеха, а в результате стоило зажать пальцы этой чертовой дверью, и все кончено.

— Это не повод, чтобы изливать свою злость на меня.

— Хелена сказала, когда придет врач?

Каролина пожала плечами и снова углубилась в ноты.

— Я позвоню Раулю, — сказала Луиза с агрессией в голосе. — Он должен помочь, он меня заменит. Если, конечно, свободен. Я-то столько раз его заменяла…

Каролина почти простонала, услышав это имя:

— Только не этот надменный…

Луиза резко прервала подругу:

— Не надо ярлыков. Ты делаешь это, чтобы досадить мне. Ты его не знаешь, Каролина. Как ты можешь судить человека? Ты просто-напросто вбила себе в голову, что он плохой. Но что ты имеешь против Рауля? Ты видела его пару раз!

— Он придурок. И все время пялится на мою грудь. А он пытался узнать меня лучше?

Луиза поморщилась:

— Каролина, не все от тебя без ума. И если бы ты одевалась приличнее, у Рауля не было бы повода пялиться на твою грудь.

Девушка демонстративно захлопнула ноты и с иронией спросила:

— Так что Луизе не нравится в моей одежде?

— Я все равно ему позвоню. Точка.

Каролина откинулась на спинку стула. Начала внимательно рассматривать больничную стену.

— Каролина, успокойся. Если Рауль согласится помочь с записью, это будет идеально. Ради меня, ради себя согласись потерпеть его. Рауль — гениальный скрипач и столькому может тебя научить! Он привнесет в квартет новую энергию. Умоляю, смирись!

Каролина, сложив руки на груди и продолжая изучать стену приемного отделения, молчала. Луиза положила руку на ее колено, но тотчас отдернула, задев больные пальцы.

— Черт, как больно! — вырвалось у нее. — Ну почему ты не обошлась аккуратнее с этой дверью?

Каролина вздернула подбородок:

— Хочешь сказать, что это моя вина?

Луиза издала горький смешок.

— Ага, значит, ты действительно так думаешь! И я, по-твоему, должна отвечать за то, что ты не успела поймать дверь? Кто тебе раз сто говорил: попроси Никлассона починить ее!

— Поразительно, как тебе удается навлекать неприятности на свою голову и на головы окружающих! Конечно, ты не специально повредила мне пальцы. Но ты, девочка, никогда не видишь дальше собственного носа! Идешь по лестнице, роняешь сумку, тянешься за ней, ни на секунду не задумываясь о том, что я иду следом за тобой.

— Что ты несешь? — вспылила Каролина и почти прокричала: — Да если бы ты ко мне не липла как пиявка…

Луиза замерла от нелестного сравнения и спустя секунду процедила сквозь зубы:

— Ради бога, думай, о чем говоришь. И не кричи так.

Но взгляды присутствующих уже были прикованы к импровизированному спектаклю. Публика ждала следующей реплики в этом захватывающем представлении.

У Каролины вспыхнули щеки. Луиза поняла, что надо спасать ситуацию: сначала медленно обвела взглядом ожидающих, заставив их отвести глаза, потом шепотом сказала Каролине:

— Возьми себя в руки. Мне не нужны здесь сцены.

Каролина эмоционально произнесла:

— Подумайте, ей сцены не нужны! Да минуту назад ты изображала примадонну у стойки регистрации. За собой ничего плохого не замечаешь, а я всегда нехороша!

Она тряхнула волосами и с удовлетворением отметила, что попала в больное место.

— Прекрати. У меня больше нет сил.

Луиза положила голову Каролине на плечо и прошептала:

— Милая, ну не будем ссориться. Ты права: спешить не надо. Давай подумаем о приятном. Даже если моя карьера закончена… — Луиза сглотнула, замолчала. Потом сжала пальцы девушки в своей руке и доверительно сказала: — Даже если я никогда больше не смогу играть, у нас есть повод для радости: малыш в твоем животе. Скоро мы станем семьей. Ты будешь мамой, Карро. Это самое прекрасное, что может случиться в жизни, настоящее чудо. А все остальное неважно. Я тебе завидую: мне-то ведь так и не удалось зачать. — Она вздохнула. — Эти мировые турне переоценены, согласись. Номера отелей выглядят одинаково и в Берлине, и в Лос-Анджелесе. Моя мечта сыграть Бетховена сбылась, а большего мне не надо.

Луиза, кажется, забыла о больной руке и увлеченно рассуждала о детях, но Каролиной ее речь воспринималась как неразборчивое словесное месиво, а внезапный эмоциональный подъем подруги раздражал и злил.

Наконец прозвучала фамилия Луизы, и она сразу вспомнила, зачем сидит здесь:

— Как раз вовремя. Мне нужен рентген.

Резко выпустив руку Каролины, которую только что с нежностью сжимала, она вскочила, подхватила сумку и, не взглянув на возлюбленную, пошла навстречу врачу.

Каролина смотрела подруге вслед. Внезапно все поплыло перед глазами, на коже выступил холодный пот. Сделав глубокий вдох, она прижала руки к животу и нагнулась вперед. Промелькнула мысль, что выносить это больше невозможно. Виски пульсировали, заглушая внешние звуки. Желудок болезненно скрутило.

Подхватив виолончель, она выбежала на улицу. В киоске неподалеку от приемного отделения купила три большие плитки шоколада по цене одной и, сорвав упаковку, откусила большой кусок. Карамельная начинка захрустела на зубах. За минуту было съедено все, но тут же возник новый приступ тошноты.

Каролина бросилась в туалет. Забыв, что за спиной футляр, склонилась над раковиной и ударила им по зеркалу. Кто-то сзади открыл дверь, но тут же захлопнул, услышав звуки рвоты. Освободив желудок, Каролина открыла кран и умыла лицо ледяной водой. Телом овладела такая слабость, что она с трудом подняла голову и выпрямилась, опираясь рукой о кафельную стену.

В кармане пикнуло, мокрыми дрожащими руками Каролина выудила оттуда телефон и взглянула на экран, покрытый капельками воды. Сообщение от Луизы: «Две фрактуры. Пройдет за месяц. Может, сможем выступать в Гамбурге. Где ты?»

Она сунула телефон в карман, оставив эсэмэску Луизы без ответа.

Ну как та может думать сейчас о концерте в Гамбурге? Разве не сама сказала, что спешить некуда? И тут же: сможет она в пятый раз сыграть скрипичный концерт Берга или нет? Концерт, который ей никогда не нравился! Она часто говорила, что дирижер в Гамбурге никуда не годится и что комнату в отеле ей дали прямо над баром, так что все ночь она, бедная, не могла заснуть. Ну почему эта чертова карьера так важна Луизе? Она, значит, будет там блистать в платье из ламе на сцене, а ей, Каролине, только и остается, что поглощать шоколад на диване перед телевизором с огромным животом. И не только живот, все распухнет: ноги, пальцы, лицо… Она станет толстой и страшной, неуклюжей и беспомощной.

Каролина пошла к выходу. Ритм стучащих по каменной плитке каблуков усиливал раздражение и навевал мрачные мысли. Давление подскочило, и голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли круги. Она ускорила шаг: скорее на свежий воздух! Вылетев из дверей, подбежала к колонне и прислонилась к ней, чтобы не упасть.

— Черт, черт, черт!

Поймав на себе встревоженные взгляды охранников, Каролина поняла, что говорит вслух. Зазвонил телефон.

Опять она!

Каролина вытащила мобильник из кармана. Ага, Хелена. Не дав сестре сказать и слова, она закричала в трубку:

— Ты должна помочь мне, Хелена! Должна! Я больше не выдержу! Скажи, что поможешь.

— Милая, да что случилось?

— И этот чертов Рауль, представь, будет записывать пластинку вместо Луизы!

* * *

Медицинская сестра Майкен постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, резко ее распахнула:

— Вы должны принять следующего пациента. В приемной уже не хватает свободных стульев, пациентов все больше.

— Не смейте входить в мой кабинет без спросу!

Лицо медсестры покрылось красными пятнами, на мгновение она замешкалась, но быстро нашла что сказать:

— Как вы со мной разговариваете? Мы обе работаем, но я не могу выполнять свои обязанности, если вы не выполняете свои.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Хелена откинулась на спинку стула, прижала ладонь ко лбу и сделала глубокий вдох. Старалась дышать ровно, чтобы снять напряжение. С каждым вдохом, однако, грудь все сильнее сдавливало железным обручем. Она со злостью ударила кулаком по столу так, что подставка с ручками опрокинулась, а другой рукой смахнула на пол кипу бумаг.

Настроение у Хелены было ужасным: в голове вертелся разговор с Каролиной. Ну зачем она поддалась на уговоры и согласилась помочь, не подумав о том, чем это грозит ей самой? С Каролиной так всегда, потому что она не признает границ дозволенного и под предлогом своей шаткой психики вынуждает Хелену выполнять немыслимые просьбы. Но отказываться поздно.

Неохотно Хелена нагнулась к компьютеру и открыла форму выписки рецепта. Прошлась по списку лекарств, проверила дозировку и побочные эффекты. Некоторые препараты были ей знакомы: вольтарен и дексофен она выписывает очень часто, цитотект от язвы желудка — тоже. Но некоторые названия она видела впервые. Да при таком количестве лекарств, что принимает Каролина ежедневно, есть риск несовместимости.

Хелена начала вносить данные Каролины в компьютер, но в дверь постучали. Она поспешно закрыла окно.

— Хелена, вы здесь? — спросил главврач.

Это Майкен успела наябедничать. Какое бы оправдание придумать?

Она поправила прическу, наложила на губы помаду и открыла дверь. Шестидесятилетний глава больницы, как всегда в эти часы, был в белом халате с именным беджиком на лацкане, из карманов торчали скомканные бумаги, рецепты, ручки, рация. Хелена, поздоровавшись, изобразила на лице страдание:

— Простите, шеф. В школе эпидемия, наверно, и я от детей подхватила желудочный грипп. Я терпела все утро, но больше нет сил.

Шеф ободряюще улыбнулся и сказал усталым голосом:

— Хелена, советую пойти домой и полечиться.

— Спасибо. Это будет разумно, — виновато улыбнулась Хелена. — Не стоит врачу поневоле инфицировать пациентов.

Едва за главврачом захлопнулась дверь, как улыбка испарилась с лица Хелены. Она подобрала разлетевшиеся бумаги, собрала ручки и поставила в стакан. Спустя пару минут рабочий стол выглядел безупречно, и Хелена вернулась к компьютеру. Да, неприятно выписывать лекарства, в которых ты не разбираешься, да к тому же собственной сестре. Одно дело — выписать антибиотики или микстуру от кашля для членов своей семьи, но совсем другое — сделать то, о чем просит Каролина.

Хелена нахмурилась, вспомнив о просьбе, но, в конце концов, сестра сама должна отвечать за свое здоровье. Ей же остается только выписать рецепт и надеяться, что негативных последствий не случится. В глубине души, признавала Хелена, ее обрадовало решение Каролины: Луизу следует поставить на место. Хоть раз в жизни.

Она вышла из кабинета и направилась по коридору к лифту, стараясь не привлекать внимания. Однако Майкен, болтающая с другими медсестрами в комнате отдыха, не преминула наградить проходившую мимо открытой двери Хелену презрительным взглядом. Да пусть говорит что хочет. В понедельник она позвонит на работу и скажет, что заболела. Так у нее появится время порепетировать свое соло и морально подготовиться к встрече с Раулем.

Дома Хелена сразу прошла в свой кабинет и достала ноты Стенхаммара. Прижав скрипку к подбородку, застонала: натертая инструментом шея отозвалась болью, несмотря на подложенный шелковый платок. В музыкальной школе, помнится, у нее была мозоль на шее, как у профессионалов, но в последние годы Хелена мало играла. «Потому что старею, — подумала она, — вон и пальцы утратили гибкость».

Хотя для разогрева полезнее было бы сыграть что-то легкое, Хелена предпочла перейти от упражнений к самым сложным пассажам. Вскоре пальцы скрутило судорогой, плечи онемели. Она выругалась, но не отступила: снова и снова проигрывала мелодию. С каждым разом все хуже.

Хелена никак не могла избавиться от привычки анализировать свою игру, и вот теперь она воспринималась ею как насмешка над музыкой. Игра слишком технична, в извлекаемых из скрипки звуках нет жизни.

Но все-таки два часа подряд она репетировала, насилуя свои уши.

От взрыва ярости Хелену спас зазвонивший телефон. Увидев имя Луизы на дисплее, пропустила пару сигналов, прежде чем взять трубку. С явной фальшью в голосе спросила:

— Как ты, бедняжка? Профессор помог? Он сказал мне, что сам спустится в отделение «скорой». Узнав от меня, кто ты, просил заменить его на все утро, чтобы заняться твоими пальцами.

— Мне сделали рентген и наложили повязку. Через месяц смогу играть, так что концерт в Гамбурге состоится. Если повезет, буду в форме. Но что делать с записью диска?

— Не думай о диске. Мы подождем, пока ты поправишься.

— Нет, нельзя, иначе не успеем к летнему турне. Я буду сводить записи с Яном.

Хелена кашлянула: нужно изобразить удивление, будто она не в курсе. Луиза не заметила повисшей паузы:

— Знаешь, что я сделала? Позвонила Раулю. Он меня заменит. Перешлю ему ноты факсом вечером. Он уже играл шестой концерт Стенхаммара и быстро его вспомнит.

Хелена, хотя и была готова услышать имя Рауля, почувствовала, как по спине пробежал холодок:

— Рауль! Как здорово!

Хелена надеялась, что слова прозвучали искренне.

— Согласна, что это фантастика? Просто чудо, что у Рауля нашлось время: эта неделя лекционная, поэтому занятия можно перенести. Понимаешь, как нам повезло? — Не дожидаясь ответа Хелены, Луиза продолжала кричать в трубку: — Я уже поговорила с Анной. Для нее это не проблема. Да и много лет прошло. Мне даже показалось, что она обрадовалась предложению встретиться. И нашему диску это на пользу. Было бы глупо не записать диск сейчас: потом все разъедутся на гастроли. Выпустим диск под нашим названием — квартет «Фуриозо», а Рауля обозначим как приглашенного исполнителя. Это сделает нам рекламу. Представь, имя Рауля Либескинда на обложке!

— Великолепная идея, Луиза, просто великолепная. Играть с Раулем одно удовольствие. Он гениальный скрипач, и работа с ним поднимет наш уровень исполнения.

Все, достаточно!

Врать Хелене всегда плохо удавалось. Подавив истерические нотки в голосе, она постаралась, чтобы следующий вопрос прозвучал исключительно как вопрос из вежливости:

— А как дела у Каролины?

— Ну, как сказать… — вздохнула Луиза. — У нее сегодня ужасное настроение. Но тому есть естественное… объяснение…

— Вот как?

— Три концерта в Сконе и Дании. Ей впервые предстоит исполнять Гайдна. Так что нервозность вполне понятна. — Луиза усмехнулась. — Я уже привыкла к выходкам Карро. Знаю ее как облупленную.

Нет, Луиза, ты совсем не знаешь Каролину!

Когда разговор завершился, Хелена отправилась в погреб и взяла с полки бутылку шабли. Штопор лежал на своем месте, но вот бокала не было, хотя обычно она держала здесь даже несколько штук. Пришлось торопясь пить прямо из горлышка, пока Мартин или дети не застали ее за этим занятием.

Прохладное вино лилось в горло, но вкуса Хелена не ощущала. Ну и пусть: важно не это, важен эффект. Привычный ритуал обещал, что скоро наступят блаженство и покой. Она медленно сползла по каменной стене и села на пол, прижавшись лбом к бутылке, зажатой между колен.

Рауль… Почему Рауль? Почему из всех чертовых скрипачей в мире Луиза выбрала именно Рауля? Разумеется, расспрашивать об этом не стоит.

Любой другой музыкант сейчас ликовал бы от радости, но Хелена не могла представить себе ничего хуже. Последний раз они виделись в конце августа в Нью-Йорке: она приехала туда на врачебную конференцию. Хотя конференция, конечно, служила только прикрытием для встречи с Раулем. После того как полгода она ждала встречи, а Рауль не давал о себе знать, ей хотелось увидеть его и выяснить, почему после двадцатипятилетнего романа она должна чувствовать себя выброшенной из его жизни, как ненужная вещь.

…Любовная интрига придавала жизни Хелены остроту. Рауль Либескинд. Всемирно известный скрипач. Журнал «Элль» назвал его, восемнадцатилетнего, одним из десяти самых сексуальных музыкантов в мире. Рауля знали все. Но никто не догадывался, что он и Хелена любовники.

Хелена познакомилась с Раулем еще в то время, когда начинала альтом в квартете «Фуриозо»: как лучший друг Луизы, он часто приходил на их концерты в Швеции. Рауль тогда учился в «Джуллиарде» — престижной музыкальной школе в Нью-Йорке, а жил на Манхэттене, в квартире, которую ему нашли родственники. Кстати, когда Луиза отправилась в это музыкальное заведение на два года по обмену, Рауль предложил ей свою квартиру. Анна тоже жила там какое-то время. Анна… с Раулем они встречались около года, они даже обручились, но вскоре расстались. Во всяком случае, когда Хелена приехала в Нью-Йорк навестить Луизу, Анны в квартире уже не было.

Как-то вечером Хелена оказалась с Раулем вдвоем. Оба много выпили, занялись любовью, после чего он вдруг заявил, что не намерен так скоро после разрыва с Анной заводить новые серьезные отношения. Музыкальная карьера Рауля была на взлете, он собирался посвятить все время репетициям, но не возражал против секса, который бы ни к чему их не обязывал. И Хелена согласилась на роль любовницы.

Пять лет после того вечера они не виделись.

Хелена начала забывать о красивом скрипаче, когда на свадьбе кузины ее познакомили с другом жениха Мартином Андермуром. Их специально посадили рядом за праздничный стол. Высокий, светловолосый, загоревший, с чуть неровными зубами, с ослепительной улыбкой, Мартин словно сошел с рекламы яхты. Он был красив и в выгоревших парусиновых шортах, и в костюме от Армани. Единственно, чего ему, генеральному директору компании «Андермур Инвестментс», не хватало, так это элегантной и умной женщины, с чувством стиля, хорошей репутацией. Поэтому неудивительно, что уже спустя полгода они обручились: на Барбадосе, под водой в масках. За обручением последовала свадьба в замке Укстахольм, а потом — совместная жизнь в четырехкомнатной квартире в Эстермальме. Чуть позднее они перебрались в особняк начала прошлого века на Юрсхольме. Рождение Юханны. Пять лет стабильности и социального благополучия, настоящего семейного счастья — на этом фоне карьера супругов складывалась весьма удачно.

Хелена снова встретила Рауля на домашней вечеринке у Луизы. Модный скрипач, дававший концерты в Хельсинки, приехал как раз на пару дней в Стокгольм, чтобы навестить родителей и Луизу. Флейтистка Джой, его возлюбленная, которой предстояло стать третьей по счету женой, увлеченно занимаясь собственной карьерой, не сопровождала жениха на гастролях. Так что в тот вечер Рауль оказался временно одиноким, а Мартин смотрел дома футбол и нянчился с Юханной.

Все сошлось.

Хелена вела себя сначала надменно. Внимания знаменитого скрипача искали все приглашенные, и только Хелена не удостоила его даже взглядом. Помахав кольцом с бриллиантом перед носом Рауля и уверившись в том, что к бывшему любовнику ничего не чувствует, она начала флиртовать с приглашенными на вечеринку учениками Луизы. Столь вызывающее поведение задело Рауля и разбудило инстинкт охотника: он загорелся и бросал в сторону некогда желанной женщины жаркие взгляды. Когда это не помогло, стал вставлять реплики в разговор Хелены со скрипачами. На это она отвечала едкими комментариями, давая понять, что в компании звезды мирового масштаба чувствует себя уверенно. Молодые музыканты не могли скрыть восхищения оттого, что оказались на вечеринке вместе с именитым скрипачом, да еще участвуют в разговоре двух блестящих собеседников. Хелена видела это и охотно демонстрировала незаурядный ум, острый язык и эффектную внешность.

Рауль, не выдержав, стал флиртовать. Хелена не сразу, но ответила ему на тайном языке любовников, недоступном для посторонних. Собеседникам их фразы казались обычными, но Рауль и Хелена таким образом договорились о свидании. Она специально ушла с вечеринки пораньше и прямиком направилась в отель, где в баре — со стаканом виски — стала ждать Рауля. Он пришел почти тотчас же.

В шесть утра Хелена, освеженная душем, села в такси.

Растворяться в его поцелуях, чувствовать тяжесть его тела на себе, испытывать экстаз… это стало их тайной. Тайной, которая скрашивала Хелене серую повседневную жизнь. Ни с кем ей не доводилось испытывать таких сильных эмоций, как с Раулем. Это не описать словами! Она поняла, что на свете нет такого мужчины, как Рауль. И каждый раз, покидая номер в отеле, знала, что вернется по первому зову.

Встречались они несколько раз в год. Хелена выдумывала конференции, Рауль навещал родных в Стокгольме или Луизу на Свальшере, ее частном острове. Хелена приезжала туда, оставив семью. Сауна, сарай, ателье, спальня, чердак… как много тайных мест для свиданий влюбленных!

С годами, однако, даже тайные свидания превратились в рутину. Рауль и Хелена отреагировали на это по-разному: она начала мечтать о разводе с Мартином и новом замужестве, а он, почувствовав усталость от однообразных отношений, все реже предлагал встретиться.

* * *

Хелена отказывалась верить, что все кончено. Да, их отношения по большей части состояли из примитивного секса без обязательств. Да, оба руководствовались негласным правилом не говорить друг другу «я тебя люблю», «я по тебе скучаю». Но хотя Хелена и сумела убедить себя в том, что стабильным браком с Мартином довольна, а с любовником желает только страстных отношений, все чаще ее мучил вопрос: как назвать испытываемое к Раулю чувство? Любовь? Хелена постоянно ждала, что он вот-вот произнесет эти слова. Скажет, что любит ее. Часто она представляла, как желанная фраза витает в воздухе, когда они вместе. Но потом осознавала: эта мысль призвана лишь спасти от боли, которую может причинить реальность.

Хелена не могла избавиться от чувства стыда, с которым каждый раз возвращалась домой. Она спрашивала себя, как долго сможет это выносить. Стыд переполнял душу, когда ее встречал улыбающийся муж и добродушно расспрашивал о конференции, когда она переступала порог детской спальни, чтобы поправить Юханне одеяло и поднять с пола любимого мишку или погладить по темным кудряшкам, поцеловать в щеку спящего Давида.

О, если бы речь шла о банальной супружеской измене, то Хелена могла бы найти в себе силы прекратить связь, но все оказалось гораздо серьезнее. Подозрения, которые появились у нее пару лет назад, со временем только усиливались. Не исключено, конечно, что это только плод богатого воображения. А если нет? Тогда это обстоятельство, думала Хелена, может дать шанс забыть стыд и планировать совместное будущее.

Она купила билет в Нью-Йорк, чтобы напрямую поговорить с Раулем, рассказать правду. Всю дорогу мучимая противоречивыми мыслями, она не знала, надеяться ей на лучшее или плакать.

Рауль встретил Хелену холодно. Дважды переносил встречу из-за простуды, пока наконец не дал согласие увидеться в кафе. После короткого приветствия заявил, что перед репетицией в его распоряжении двадцать минут, не больше. Говорил мало и без особого энтузиазма, как будто со случайной знакомой. Это злило Хелену.

Выбирая подходящий наряд для встречи, она пропустила половину конференции. Перемерив все содержимое чемодана, срочно отправилась в «Блумингдейл» и купила «откровенное» платье от Донны Каран стоимостью больше тысячи долларов. Рауль же явился на встречу в старых джинсах и застиранной футболке с эмблемой какого-то фестиваля. Сделав вид, что ей все равно, Хелена как можно небрежнее произнесла:

— Нам нужно поговорить. Тема непростая, но надеюсь, мы найдем решение, которое устроит обоих.

У Рауля в этот момент зазвонил телефон. Увидев номер, он откликнулся, и Хелену поразила мгновенная перемена: глаза засверкали, простуду как рукой сняло, он смеялся и шутил. Заметив изумление Хелены, Рауль виновато улыбнулся, но разговора не прекратил. Ей ничего не оставалось, как изобразить улыбку, якобы разделяя радость от звонка.

Наконец, убрав телефон и сказав «извини», ее любимый мужчина улыбнулся той ослепительной улыбкой, перед которой никто не мог устоять. Потом спросил небрежно:

— Так о чем ты хотела поговорить со мной?

Хелену это задело за живое.

* * *

С чего начать?

— Я думала, что хорошо тебя знаю… после всех лет… у нас много общего. Но мы выбрали разные дороги в жизни, и это нас разделяет. Есть другие люди, которые от нас зависят: Мартин, мои дети, твоя жена. Рауль, так больше нельзя. Мне нужно знать правду.

Хелена устремила взгляд в кофейную чашку, боясь встретиться с Раулем глазами, но все-таки заметила: он отправляет эсэмэску. Поймав взгляд Хелены, он убрал телефон.

— Как ты можешь писать эсэмэску, когда я говорю о нас? — с досадой сказала Хелена.

Рауль нахмурил брови, словно не понимая, чем она недовольна:

— О нас? Что ты имеешь в виду?

Хелена почувствовала, как шею заливает краска:

— Да, именно о нас. А иначе зачем, по-твоему, я здесь?

Еще не договорив фразу до конца, она успела пожалеть о своих словах: неуклюже как-то получилось. И почувствовала, что мужество ее покидает.

Рауль сидел с недовольным видом.

— Так больше не может продолжаться. Ты должен признать, что у нас роман. Мы столько лет встречаемся, и мы…

Хелена запнулась: фраза «занимаемся любовью» не шла с языка. Но она могла и не выбирать выражений, потому что Рауль не слушал, он сидел с отсутствующим видом. Душевные силы Хелены иссякли. Она поняла, что может сейчас сколько угодно ругаться, кричать, умолять — все бесполезно.

Наконец Рауль взглянул на нее с жалостью. А может, и с отвращением.

— Хелена, Хелена…

Потом неожиданно склонил голову набок и улыбнулся, словно разговаривая с капризным ребенком. Не получив ответа, улыбнулся шире и, не отрывая от нее взгляда, закинул голову назад. Красивые черты лица, выразительные глаза заставили ее мгновенно забыть все обиды.

В самом деле, Хелена не могла назвать его бессовестным эгоистом, она тоже виновата, что все зашло столь далеко. Доля ее вины даже больше, ведь Рауль всегда играл в открытую. И сейчас она отказывается смириться с тем фактом, что сексуальные отношения закончены. Старая любовница, одна из многих, — вот кто она для Рауля. И занять место в сердце любимого мужчины уже не удастся. Ну почему у нее не нашлось сил с достоинством вынести унижение и принять разрыв? Ну почему она решила, что оба готовы к разговору?

Хелена изобразила вежливую улыбку, натренированную годами. Рауль с облегчением подумал, что она успокоилась, и отеческим жестом накрыл ее руку своей. Молниеносно отдернув руку, Хелена вскочила и схватила сумочку. В спешке опрокинула чашку, и холодный кофе забрызгал дорогое платье. Рауль что-то прокричал вслед, но женщина расслышала только два слова: «климакс» и «истеричка».

Шум машин на улице оглушил ее. Пробежав вдоль фасада здания, Хелена завернула за угол и прижалась к стене. Сердце бешено билось, и она инстинктивно прижала сумку к груди. Тяжело дыша, вспоминала идиотскую сцену в кафе.

Кое-как справившись с чувством отчаяния, Хелена выглянула из-за угла: Рауль как раз выходил из кафе. Ей захотелось проследить за ним. Смешавшись с толпой, она пошла следом. Рауль ни разу не обернулся.

Через пару кварталов он достал телефон и позвонил. По телодвижениям Хелена догадалась, что это разговор любовников. И действительно, вскоре она увидела девушку лет двадцати со скрипичным футляром за спиной, опиравшуюся на перила у входа в метро: джинсы на бедрах, майка, потертая кожаная куртка до талии, длинные светлые волосы, развеваемые ветром. Девушка разговаривала по телефону, а когда Рауль неожиданно возник перед ней, рассмеялась. Да, они звонили друг другу! Раскинув руки, Рауль пошел ей навстречу. Секунду спустя и девушка бросилась ему в объятия. Целовались долго, забыв обо всем на свете, словно актеры на экране.

 

Среда, 14 октября

Анна Юнгберг проснулась с ощущением, что горло пересохло. Кошка терлась о руку, свесившуюся с постели и онемевшую за ночь. Звонок будильника все глубже вонзался в уши, но сердце, не желая просыпаться, билось в замедленном ритме. Анна потянулась за будильником, но мышцы не слушались, и лишь с третьей попытки ей удалось его выключить.

Не стоило пить в час ночи «Розовый рай» со смешной трубочкой и зонтиком. Ну и что, что в баре устроили happy hour — счастливый час? Таким ли счастливым он оказался?

Анна увидела, что на полу разбросана одежда, значит, вчера она скидывала ее по пути к постели. На блузке виднелись следы бурной ночи: пятна от розовой помады, пива, винного соуса, кофе по-ирландски и огромное пятно справа на рукаве — привет от «Розового рая». Оставалось только надеяться, что коктейль, до того как оказаться на блузке, не побывал у нее в желудке.

Вернулась Анна домой на рассвете. Спать не хотелось. Она вошла в Интернет и минут двадцать чатилась на сайте знакомств под ником Anniechance с Mike39. Сообщила, что ей тридцать семь, и это было единственной ложью. Написала, что разведена, живет одна, есть кошка, зарабатывает на жизнь игрой на скрипке. Mike39 представился юристом из Сиэтла и добавил, что увлекается прыжками с парашютом.

После многих лет виртуального флирта Анна научилась распознавать ложь сразу. Ей казалось, что в Интернете сделать это проще, чем в реальности: можно анализировать слова, не отвлекаясь на выражение лица и прочее. Пока Mike39 не внушал подозрений, и она с удовольствием поболтала о книгах и фильмах. Общение так понравилось Анне, что она решила внести данные нового знакомого в адресную книгу. Но не успела: Mike39 беззастенчиво спросил, большая ли у нее грудь.

Ничего не ответив, Анна вышла из чата. Обсуждать эту тему с незнакомцем не хотелось. Грудь — часть тела, и Анна не стеснялась глубокого выреза. Ей очень повезло, что правую молочную железу не пришлось удалять. Но с тех пор, как врач заявил, что опухоль под мышкой придется оперировать, ей все время хотелось защитить грудь от посторонних. Так что говорить с Mike39 о своем, глубоко личном она не желала.

Когда Луиза позвонила и сказала, что Рауль заменит ее при записи диска, Анна хотела бросить трубку, забиться в угол и плакать. Но Луиза так долго болтала, ничего не замечая, что первый шок от услышанной новости бесследно исчез. Десятью минутами позже, положив трубку, Анна испытала чувство как при выигрыше в лотерею. Но спустя еще десять минут ее охватило отчаяние.

К счастью, почти все ее время до отъезда на Свальшер поглотила ответственная работа в филармонии, не позволявшая Анне расклеиться, да еще в самый неподходящий момент. Но за день до отъезда мысли о встрече с Раулем не оставляли Анну: хотелось снова увидеть любимого человека. Или нет: хотелось прищемить пальцы дверью, чтобы не пришлось играть в квартете. Вот почему она согласилась отправиться с музыкантами оркестра в бар и напилась в стельку.

Анна поздно поняла, что веселье до глубокой ночи скажется на ее внешности на следующий день не лучшим образом. Позвонив Лине, пыталась отказаться от вечеринки, но Ингрид уже заказала стол в «Принце». Так что пришлось без желания встречаться с подругами в семь вечера и таскаться по питейным заведениям.

Последняя мысль перед сном и первая утром — мысль о встрече с Раулем. До нее оставалось несколько часов. На непослушных ногах Анна проковыляла в душ и минут пятнадцать неподвижно стояла под мощной струей горячей воды. Потом почистила зубы.

В дверь позвонили. Анна набросила халат и с полотенцем на голове, уложенным наподобие тюрбана, поспешила к двери. Маленькая девочка с тугими косичками и щелью между зубов вежливо спросила:

— Анна, пожалуйста, можно забрать Беби? Мама сказала, что уже десять часов, так что можно звонить. Где она?

Пушистая белая кошка уже проскользнула за дверь и терлась о ноги ребенка.

— Беби, Беби, какая же ты милашка! Пойдем со мной.

Анна выставила за дверь приготовленные вещи:

— Вот переноска, туалетный лоток, песок и еда на неделю. Скорее всего, детка, я вернусь в субботу. Желаю вам хорошо провести время. Пока, Беби.

Опустившись на корточки, Анна хотела погладить кошку на прощание, но та увернулась от ласк хозяйки и побежала в открытую дверь квартиры напротив. Анна хотела обнять и ребенка, но девочка скрылась за дверью следом за пушистой красавицей.

Что ж, теперь пора заняться собой. Открыв чемодан, заменила пару блузок, добавила лифчик с поролоновыми прокладками, а потом почти все утро в гардеробной выбирала дорожный наряд. Остановилась в конце концов на облегающих джинсах, блузе с глубоким вырезом и сапогах на высоком каблуке.

Три дня Анна проведет в обществе Рауля. Они будут сидеть рядом в квартете, как на фестивале в Каннах четыре года назад. Тогда, помнится, Рауль пригласил Луизу дать несколько камерных концертов, а поскольку один скрипач заболел, то Луиза позвонила Анне и предложила заменить музыканта. Они должны были исполнять секстет Брамса и два квартета для флейты Моцарта.

Анна немедленно согласилась, хотя у нее уже был подписан контракт с Ховкапеллет (Придворная капелла) на два спектакля «Женитьба Фигаро». Заплатив десять тысяч крон из собственного кармана, она уговорила коллегу сыграть вместо нее. Предупреждать руководство о рокировке времени не осталось. Начальник, разгневанный поступком Анны, вызывал ее потом для серьезного разговора. Тысячу раз пришлось извиняться и пообещать тридцать пять концертов для детей в следующем сезоне.

Конечно, она пошла на этот риск ради встречи с Раулем. За возможность играть вместе с любимым Анна готова была пожертвовать всем, отдать последний эре и пойти на любое унижение. Поездка в Канны того стоила: четыре дня на Средиземноморском побережье вернули ей радость существования. Нет, в отношениях с Раулем ничего не изменилось, но к ней вернулась желание жить. Они вместе работали, ужинали и гуляли в компании музыкантов вечерами по пляжу. Здесь была и Джой, жена Рауля, наполовину японка, наполовину американка, всемирно известная флейтистка. Анна впервые видела ее, но именно такой и представляла: холодная и элегантная. Джой поражала тем, что могла играть в шелковом платье при сорокаградусной жаре и не вспотеть.

Еще в самолете, в самом начале поездки, Анна дала себе слово не выказывать ревности, а стать подругой Джой. Расчет оказался верен: Рауль при встрече обнял Анну и поцеловал в щеку, она таким же образом поздоровалась с его женой. Конечно, Джой ничего не знала о прошлой связи Анны с Раулем, поэтому все получилось. Во время вечерних прогулок, когда Луиза и Рауль оживленно беседовали, Анна с Джой шли сзади, непринужденно болтая. Не раз ей доводилось ловить оценивающий взгляд любимого: уступая Джой в стройности, она превосходила ее размерами бюста. Анна видела восхищение в глазах Рауля, но делала вид, что ничего не замечает, и всякий раз, прежде чем удалиться в свой номер, целовала и обнимала на прощание только Джой.

* * *

Роскошный осенний день. Красно-желтые листья резко выделяются на ярко-голубом небе. Солнце, правда, почти не греет, а в воздухе чувствуется приближение зимы. Сидя на чемодане, Анна подставила лицо солнечным лучам, приоткрыв губы, аккуратно подкрашенные алой помадой. Зажмурившись под темными очками, она почувствовала наконец, что похмелье отступает.

За спиной послышались стук каблучков и скрип чемоданных колесиков по неровной мостовой. Повернув голову, Анна разглядела высокую блондинку с футляром для скрипки в одной руке и с ручкой чемодана — в другой: уверенная походка, из прически не выбился ни один волосок, лицо светится красотой и здоровьем, от природы стройная фигура, одежда словно льнет к телу.

И как ей удается все время выглядеть безупречно? Даже после тяжкого похмелья!

Когда Хелену от Анны отделяла всего пара метров, Анна сняла очки и поднялась, раскрыв объятия:

— Привет! Как дела? — Анна надела на лицо дежурную улыбку и, окинув взглядом приятельницу с головы до ног, добавила: — Выглядишь усталой, милочка. Репетировала всю ночь?

Хелена не успела достойно ответить на колкость: рядом с ними остановилось такси. Из машины вышла Каролина с виолончелью, а за ней — Луиза. На Каролине, как на вешалке, болтался старый мужской свитер, купленный в пятидесятые прошлого века бароном аф Мельхиором, длинный серый вязаный шарф обвивал шею, потертые джинсы с дырами на коленях и черные мужские ботинки завершали наряд. Луиза была в куртке «Барбур» с клетчатым воротником, черных просторных штанах и резиновых сапогах. На руке — белая повязка.

Сумки и ящики со снедью и вином из багажника машины водитель перенес на борт яхты марки «Тарген». Хелена и Анна с чемоданами в руках поднялись на борт яхты и устроились на верхней палубе — надели солнцезащитные очки и подставили лица теплым солнечным лучам. Каролина сразу удалилась в каюту и захлопнула дверь.

— Ждем только Рауля, — сказала Луиза и взглянула на часы. — Шель с Яном прибудут завтра на своей яхте и привезут оборудование для записи.

Спустя минут двадцать на пристани появилось такси, резко затормозившее у сходней яхты. Сверху было видно, как пассажир одной рукой прижимал к уху телефон, а другой протягивал водителю кредитку. Водитель вышел, чтобы достать из багажника сумку, а еще спустя пару минут и мужчина выбрался из машины, сжимая в руках скрипичный футляр, в котором покоился бессменный «Соловей» Гварнери дель Джезу 1743 года. Никому этот инструмент Рауль не доверял.

С палубы яхты его внимательно рассматривали.

Среднего роста. Кудрявые черные волосы с проседью убраны со лба. Густые черные брови над карими глазами. Очки в тонкой, едва заметной оправе на кончике носа, покрытого веснушками. Губы красивой формы, но сухие и чуть потрескавшиеся. Под серым пиджаком тонкий темно-красный кашемировый свитер, на шее серо-зеленый полосатый шарф. Помявшиеся за пятнадцать часов пути коричневые вельветовые брюки. В облике не просматривается ничего шведского, а темная щетина и золотой зуб придают сходство с пиратом. Скорее это парижанин, завсегдатай шикарного кафе в квартале Маре.

— О, как он постарел, — негромко сказала Анна. — Не ожидала…

Хелена призналась себе, что Рауль выглядит лучше прежнего: стильный, красивый, желанный. Годы его не портят. Она вздохнула и сделала вид, что читает SMS-сообщения.

Луиза бросилась навстречу приятелю, заключила его в объятия и расцеловала. Заметив повязку на руке, Рауль нарочито громко произнес слова сожаления и ободряющие в таких случаях фразы. Луиза сделала мученическое лицо и получила новую порцию объятий.

— Он выглядит расслабленным, — заметила вслух Анна.

— Не понимаю, зачем понадобилось звонить Раулю? Луиза могла бы найти скрипача и в Стокгольме. Тащить его сюда из Нью-Йорка, раздувая из-за нескольких прищемленных пальцев драму, смешно, — с иронией в голосе сказала Хелена. — Согласна?

— Конечно. И я немного нервничаю. — Анна поправила волосы. — Слишком много грустных воспоминаний нас связывает…

Она закурила и картинно вздохнула, сделала затяжку и выпустила дым.

— Зачем только я пила вчера этот чертов коктейль!

Увидев на борту Хелену с Анной, Рауль помахал им. Анна посмотрела на Хелену:

— Знаешь, не уверена, что смогу выдержать.

И внезапно резко поднялась со скамьи. Перегнувшись через перила палубы, послала Раулю поцелуй.

— Как здорово, что ты смог приехать, Рауль! — крикнула она громко, стараясь перекричать шум ожившего мотора. — Как дела у Джой?

— Как обычно, — коротко ответил Рауль.

— Передай от меня привет.

Хелена отошла в сторону, уступая место поднимающимся на палубу Раулю и Луизе. Чтобы отложить встречу с Раулем, принялась закреплять канат и просто кивнула в знак приветствия. Он ответил тем же.

Каролина уже встала за штурвал, и ее поза ясно говорила: не беспокойте меня. Но для Хелены это был знак того, что сестру нельзя оставлять одну. Она огляделась, убедилась, что на нее не смотрят, и вошла в рубку. Каролина не обернулась на звук шагов, но спина ее напряглась.

— Каролина, — спросила Хелена, — все хорошо?

Каролина не отозвалась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно.

Хелена покачала головой:

— Ты очень бледная.

— Отстань!

Хелена погладила сестру по спине, и Каролина словно застыла.

— Все прошло хорошо?

— Да ни хрена!

— Но я же выписала тебе рецепт!

— Спасибо большое, сестрица. А теперь представь, как неловко мне было в аптеке! Ни о чем тебя нельзя попросить.

— Что такое?

Каролина откинула со лба волосы. В ее голосе чувствовались раздражение и злость.

— Не хочу об этом говорить, поняла? Ни с тобой, ни с Луизой. Ни с кем!

Хелена поймала ее взгляд и твердо сказала:

— А теперь послушай меня, сестренка. Все куда серьезнее, чем ты думаешь. Ты впутываешь меня в очень опасное дело. Я тебе выписала не витамины! Ты и понятия не имеешь, как велик риск для твоего здоровья.

Каролина тряхнула волосами:

— Ты мне не мать, Хелена.

— Дорогая, ты еще не поздоровалась с Раулем! — раздался позади них голос Луизы. Она протиснулась к Каролине и обняла ее за талию. Хелена отступила на пару шагов и вышла из рубки: после стычки с сестрой ей захотелось на свежий воздух.

Каролина даже не взглянула на Луизу.

— Он сам может со мной поздороваться, — отрезала она.

— Попробуй все-таки быть с ним милой. Хотя бы ради меня! — Луиза прижалась головой к плечу подруги. — Знаю, что ты расстроена, но у тебя будет еще возможность сыграть Гайдна. Забудь о том, что произошло. Самобичеванием делу не поможешь. Думай о чем-нибудь приятном! — Луиза поцеловала ее в щеку и добавила: — Мамочка!

Каролина стремительно вырвалась из кольца рук Луизы и повернулась к ней спиной. Послышался глубокий вздох, и в рубке наступила тишина. Луиза ушла.

Достав морскую карту, Каролина положила руки на штурвальное колесо. Осторожно отчалила от пристани и направила яхту по течению. Другие суда, кроме паромов на Юргорден и между Шепсбруном и Грёна Лундом, здесь не ходили. Она решила, что увеличит скорость, когда яхта минует Фьедерхольмарн. Пыталась сосредоточиться на мыслях по управлению судном, но это оказалось нелегко: последние события мелькали в памяти, как в калейдоскопе, душу теснили эмоции. На Каролину нахлынуло внезапно чувство отчаяния, и потекли слезы. Слава богу, никто не видит ее сейчас.

Войдя в каюту, Луиза поджала губы и сказала: «Давайте ни слова о Гайдне при Каролине, хорошо? С тех пор, как она вернулась, почти не вставала с постели. Чертовы музыкальные критики! С ней это впервые».

Рауль похлопал рукой по подушке рядом, приглашая Луизу сесть между ним и Анной.

— Мы все через это прошли, Лусс. То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.

Вошла Хелена, дольше всех сидевшая на палубе, пока осенний ветер не заставил присоединиться к остальным. Рауль подвинулся, освобождая Хелене место, но при этом даже не взглянул на нее. Закинув ногу на ногу, он склонился к Луизе с Анной: они обсуждали счетчики в стокгольмских такси. Хелена тоже вставила пару фраз, надеясь на ответ именно Рауля, но он промолчал и вообще вел себя отчужденно.

Анна, заявив, что устала, ушла в свою каюту, откуда вскоре донеслось ритмичное похрапывание. Хелена с Луизой обменялись взглядами и улыбками, Рауль тоже улыбнулся. Достал телефон и вышел на палубу, но спустя пару секунд вернулся и пояснил:

— Не ловит.

Луиза отправилась к Каролине. Сзади осторожно обняла за плечи подругу, и та, немного расслабившись после слез, положила голову ей на плечо.

На диване остались сидеть лишь Хелена и Рауль. Он посмотрел наконец на нее, во взгляде читалась усталость.

— Как дела дома? — спросил он сухо.

Хелена небрежным жестом открыла сумку и достала книгу:

— Тебе действительно интересно это знать, Рауль?

Ответа не последовало. Хелена уткнулась в книгу, чтобы не видеть его глаза, но строчки расплывались, смысл прочитанного оставался не понятым. Украдкой она стала наблюдать за Раулем: он, полностью уйдя в себя, что-то подчеркивал в нотах.

* * *

Спустя три часа на горизонте показался Свальшер. Солнце давно исчезло за серыми тучами, моросил дождик, ветер швырял в иллюминаторы яхты сухие листья.

Судно причалило к берегу острова, площадь которого не превышала квадратного километра. На северной стороне росли сосны, в центре возвышался холм, на котором и был возведен дом, окруженный с юга и запада голыми скалами. Неподалеку, в березовой рощице, стояла баня на сваях, от ее порога к бухте были переброшены мостки. Завершал ансамбль «деревянного зодчества» трамплин с пружинящими на осеннем ветру досками.

Хелена, спрыгнув на причал, привязала канат: сильное прибрежное течение запросто могло унести в море незакрепленное судно. Каролина заглушила мотор. Тишину нарушали только крики чаек, шум ветра в соснах и плеск волн, облизывающих борта яхты.

В сгущающихся сумерках пассажиры перенесли вещи в дом, и вскоре в камине гостиной запылал огонь. За окнами уже не стало видно ни неба, ни моря, и если бы не крошечные огоньки на соседнем острове Мойя, то можно было бы подумать, что они сейчас на краю мира.

* * *

Виллу на Свальшере в конце XIX века построил прапрадед Луизы и Педера Туре-Габриэль, и каждое лето потом семья Армсталь проводила на острове. Здесь их навещали друзья и родственники: они добирались до Свальшера на шлюпке. Только в конце шестидесятых годов XX столетия большие яхты тоже смогли подходить близко к берегу, но для этого пришлось взорвать скалу. Собственную большую яхту владельцам острова, впрочем, вскоре пришлось продать, чтобы сэкономить на ее содержании.

На то, чтобы привести столетние постройки в порядок, потребовалось четыре года, но когда отремонтировали и модернизировали кухню, провели канализацию и электричество, на вилле стало комфортно жить круглый год. К настоящему времени дом, однако, снова нуждался в ремонте, и это не могли скрыть ни антикварная мебель, ни многочисленные картины на стенах.

В комнатах теснилась мебель, привезенная из поместий и замков, с которыми семьи рода Армсталь время от времени расставались, чтобы поддержать свое существование или оставить наследство детям. Массивные шкафы из орехового дерева в стиле барокко соседствовали с изящными густавианскими стульями, бюро из красного дерева — с мраморными столешницами и аляповатыми люстрами.

Туре-Габриэль, как и все представители рода Армсталь, любил искусство и был меценатом, поэтому в северной части острова приказал построить ателье для художников. В благодарность за это он получал живописные холсты, стоимость которых в разы превышала средства, потраченные на ателье. Но к настоящему времени некоторые работы, краска на которых потрескалась и местами облезла, требовали реставрации, а тяжелые позолоченные рамы, покрытые пятнами, утратили парадный вид.

Свальшер со всеми постройками перешел по наследству к кузенам Луизе и Педеру, которые были единственными детьми в своих семьях. Кстати, на портретах, украшавших главную гостиную, нельзя было не заметить фамильного сходства: и на портретах XVII века, и на детских портретах Педера и Луизы обращали на себя внимание общие черты представителей рода Армсталь: гордый орлиный нос и глаза навыкате.

Разница в возрасте кузенов составляла два месяца, и они были очень дружны. Каждое лето оба проводили на Свальшере: купались, удили рыбу, охотились за сокровищами, обменивались секретами. В березовой роще еще остались полусгнившие доски от домика на дереве, в котором они играли подростками. Тогда-то Луиза впервые доверила Педеру секрет: ей нравится одноклассница. Он не удивился, так как давно заметил, что мальчики кузину не интересуют. И хорошо! Ему теперь будет с кем обсуждать девчонок.

Дружба кузенов подверглась серьезному испытанию только однажды: Эмили четыре года назад потребовала от Педера продажи своей доли, потому что предпочитала отдыхать летом в Турекове. Луиза выкупила долю кузена, но спустя год Педер захотел купить хотя бы «морскую избушку» — домик для гостей. Не раздумывая, Луиза подписала с ним контракт на символическую сумму, хотя цены на недвижимость в шхерах тогда резко возросли. Кровные узы, как говорила Луиза, были для нее важнее денег, и она счастлива, что Педер решил вернуться. Эмили, разумеется, пришла в ярость и обвинила Луизу в том, что та привязала к себе Педера. Педер, выслушав эти обвинения, только рассмеялся и купил быстроходную моторку.

Ухаживать за постройками на Свальшере кузенам помогала семья Юханссон с острова Мойя. Вот уже четвертое поколение дружественной семьи — Стуре и Мэрта — приезжали на остров, чтобы подстричь лужайку и привести дом в порядок. Иногда Луиза звонила им и просила подготовить виллу к ее приезду: включить отопление или завезти дрова.

В течение нескольких столетий семьи рода Армсталь получали доходы от лесной и горнорудной промышленности, но к XX веку запасы руды истощились, леса вырубили, и это не могло не сказаться на финансовом благополучии всех представителей рода, привыкших к роскошной жизни. Педер все-таки выбрал для себя привычную графскому роду стезю: большую часть времени посвящал фехтованию, парусному спорту. К рутинной и напряженной работе душа у него не лежала. Закончив кадетскую школу, получив юридическое образование, он два года вел светскую жизнь, пока не встретил подружку юности Эмили Гамильтон. Она родила ему четырех дочерей-погодок: Агату, Эльсу, Шарлотту и Ульрику. Ну а Луиза без колебаний посвятила жизнь игре на скрипке: давала сольные концерты или играла в квартете, преподавала в музыкальной школе Стокгольма. Полученного ею наследства хватило только на то, чтобы оборудовать студию звукозаписи на Свальшере.

В начале карьеры Луизе льстили предложения крупных звукозаписывающих компаний, но работать по их жесткому расписанию оказалось почти неразрешимой задачей, а кроме того, нельзя было контролировать результат. Негативные рецензии на якобы низкий уровень исполнительского мастерства заставили Луизу разорвать все контракты и дать себе слово, что связываться с этими монстрами никогда больше не станет. Полученное наследство поэтому оказалось как нельзя кстати: она оборудовала собственную студию звукозаписи и зал для репетиций на Свальшере. Уединенность острова, отсутствие посторонних шумов при записи, хорошая акустика, а также мастерство звукорежиссера Яна Свободы и звукооператора Шеля Нильссона позволяли добиваться высокого качества звучания. Луиза и ее друзья успешно записали здесь свыше тридцати дисков.

И сейчас музыкантам «Фуриозо» предстояло записать диск. Благодаря связям Луиза получила несколько интересных предложений, включая выступления в Зальцбурге и Люцерне. Участникам квартета предстояло самое крупное турне, к нему следовало хорошо подготовиться. Прошедшей зимой и весной музыканты записали пять струнных квартетов Вильгельма Стенхаммара. Работа заняла больше времени, чем планировалось, и шестой квартет сыграть не успели, отложили запись на осень, поскольку лето — пора гастролей. Так что теперь предстояло записать материал, обработать, выпустить диск и продать, и все это до начала турне, в котором квартеты Стенхаммара будут их ключевым номером.

* * *

Хелена повесила одежду в шкаф из красного древа со скрипучими дверцами. Приезжая на Свальшер, она всегда селилась в зеленой комнате западного флигеля, сухой и прохладной. Здесь, как и в каждой комнате, кроме батарей стоял камин, а рядом — корзина с дровами. Положив пару поленьев в камин, она зажгла длинную щепку, но рука так тряслась, что та упала на каменный пол. Чертыхнувшись, Хелена подняла щепку, швырнула в камин и помахала обожженными пальцами, чтобы унять боль.

Да, придется стиснуть зубы и сделать то, ради чего музыканты собрались на Свальшере, думала Хелена, и чего бы это ни стоило. Она самая слабая исполнительница в квартете. Никто не говорил ей такого напрямую, но она чувствует: все думают именно так. Да она и сама собственный исполнительский уровень знает.

Окончив музыкальную школу, Хелена решила посвятить себя медицине, получить профессию врача. В отличие от Луизы и Каролины, она не стремилась стать солисткой: большого таланта, чтобы сделать карьеру скрипачки, в себе не ощущала, готовности жертвовать всем ради занятий музыкой тоже не было. Анонимная скрипка в большом оркестре — это вообще смешно. Играть в квартете — пожалуйста, но с возможностью зарабатывать на жизнь медициной. К сожалению, врачебная деятельность отнимала у Хелены много времени, и совершенствовать технику исполнения, как другие участницы квартета, не хватало времени. Кроме того, Хелена единственная из всех была замужем и имела детей. Луиза и Каролина, например, и играли вместе, и жили под одной крышей. Анна после развода с Бенгтом вообще жила одна. Поэтому Хелене, чтобы совсем не утратить навыков игры на инструменте, приходилось отрабатывать самые сложные пассажи с Луизой накануне каждой репетиции.

В последние годы Хелена работала на полставки в Дандерудской больнице. И хотя ей было за сорок, степени не имела, не носила гордого звания доцента или профессора. Многие бывшие однокурсники стали главными врачами, но и к этому Хелена относилась спокойно, зная, что при желании может перейти на полную ставку. Подлинное удовольствие все эти годы доставляла игра на альте, и она мечтала играть в «Фуриозо» еще лет десять — пятнадцать.

Итак, Хелена знала свое место в квартете и свои возможности. Но теперь ей придется играть с Раулем! Впервые. Это пугало. Рауль Либескинд — музыкант с мировым именем, профессор музыкальной школы «Джуллиард», записавший более пяти десятков дисков. Интересно, как он воспримет ее, Хелену, в роли коллеги? Одно дело быть любовниками, и совсем другое — работать вместе. Прежде они не музицировали вместе, хотя, конечно, иногда говорили о музыке. Но никогда Рауль не интересовался Хеленой как альтисткой: слишком разные уровни мастерства. Он воспринимал ее как любительницу, а она ненавидела быть в невыгодном положении.

Вспоминая годы связи с Раулем, Хелена отметила, что превосходила любовника по двум позициям: первая — интеллект, вторая — страсть. Иногда Рауль так сильно скучал по ней, что преодолевал половину земного шара, чтобы увидеться. Приглашая к себе, оплачивал билеты и отель. Хелена, выдумав предлог, мчалась на встречу с Раулем и там терпеливо ждала в постели, пока он отрабатывал очередную сольную партию. Что касается интеллекта, то Хелена понимала: ее ум и образованность пугают и возбуждают Рауля, который даже гимназию не закончил. Это давало ей власть над любовником.

Так было до катастрофической встречи в Нью-Йорке.

Сейчас ее пугала перспектива выслушивать критику Рауля, если она сыграет плохо. Притворится, что не заметил? После репетиции по-дружески укажет ей на ошибки? Устроит разнос при всех музыкантах? А что, если он выберет слишком быстрый темп? Какой позор придется на ее долю, если она не успеет за остальными!

* * *

Из панорамных — от пола до потолка — окон студии, выходящих на запад, открывался великолепный вид. Сегодня — хмурое небо и серое море, струи дождя беззвучно стекают по стеклам окон.

На стуле посреди студийного зала Каролина играла на виолончели, яростно водя смычком по струнам. Темные кудри подпрыгивали в такт ее движениям, и с началом каждого нового пассажа с губ срывался стон. Хелена, вошедшая в зал последней, не могла не заметить, что при виде девушки Рауль застыл на пороге, и в глазах появилось хорошо знакомое ей особое выражение. Он достал скрипку и защелкнул футляр, проверил инструмент тремя решительными движениями смычка. Каролина перестала играть и устремила глаза в потолок, плотно сжала губы, грудь бурно вздымалась от учащенного дыхания.

— Какая красота, Карро! — похвалила Луиза и, подойдя к подруге, положила руки ей на плечи. Белая повязка резко контрастировала с темными локонами девушки. — Начнем?

Анна подала стул Луизе и села к пюпитру рядом с Хеленой. Все были готовы, кроме Рауля, который долго рылся в портфеле: не мог отыскать ноты своей партии.

— Наверно, забыл в комнате! — раздраженно пояснил он и, отложив скрипку, направился к двери.

— Возьми мои, Рауль! — крикнула Луиза вслед, но он уже вышел из зала.

Минут пятнадцать спустя Рауль вернулся с телефоном и, не обращая внимания на присутствующих, минуту-другую разговаривал, устремив взгляд на пюпитр. Хелена зажмурилась, чтобы подавить раздражение и успокоиться. Анна принялась наигрывать свою партию, намекая этим на то, что разговор пора заканчивать. Каролина, отставив виолончель, стала собирать волосы в узел. Не замечая прикованных к ней взглядов, подняла руки, отчего короткая блуза натянулась на груди и открыла серебряное колечко в пупке. Рауль захлопнул крышку телефона и взял в руки скрипку.

— Начинаем, — сказала Луиза. — Проиграем квартет целиком и посмотрим, как пойдет.

Рауль начал первым, и остальные стали подстраиваться под него. Когда подошла очередь вступать альту, он неожиданно тепло улыбнулся Хелене и приподнял брови, как делал всегда, когда что-то хотел заполучить от нее. Хелена чуть было не улыбнулась в ответ, но вовремя остановилась. Он думает, что она на это купится! Да ни за что! Хелена чувствовала себя снова уверенно: накануне много репетировала, знала ноты наизусть. Но мгновение спустя ощутила страх: в квартете сложно скрыть непрофессионализм, потому что все инструменты обязаны звучать четко и дополнять друг друга. Конечно, альт не самый главный, особенно в старых музыкальных произведениях, с ним экспериментировали меньше, чем с прочими инструментами. Но от Рауля с его абсолютным слухом ничто не ускользнет! Уже по первым аккордам понятно, каков его исполнительский уровень. Мирового класса! Даже Луизе с ним не сравниться.

Хелена украдкой оглядела остальных: Анна улыбается Раулю с блаженным видом, выражение лица Каролины отсутствующее, более того, она откинулась на спинку стула и прижалась виском к головке виолончели, чтобы лучше слышать звучание струн. Волнуется только она, Хелена. Ей нельзя допустить ни единой ошибки! Нельзя показать, что она на самом деле думает и чувствует! Боже, больше всего на свете ей хочется сейчас бросить инструмент, умчаться домой и запереться в винном погребе. И если она хочет играть в квартете и дальше, то нужно держаться подальше от Рауля, избегать любого с ним контакта. Как это сделать?

И тут Рауль, словно слыша мысли Хелены, снова посмотрел на нее, заговорщически подмигнул и тронул смычком струны. У нее вспотели руки. Достаточно было этого взгляда, чтобы последние силы и остатки воли улетучились. Оставалось только довериться мышечной памяти и заставить пальцы работать. Хелена играла, не различая среди других инструментов голоса своего альта, пока вдруг Каролина не произнесла резко:

— Подождите! Мне кажется, не стоит играть этот пассаж одним движением смычка, лучше сделать паузу в середине и вести потом снизу вверх.

Рауль посмотрел на нее поверх очков:

— Но в этом весь смысл! Старина Стенхаммар набросал ноты не от балды, он хотел, чтобы мы играли именно так, а не иначе.

Каролина повернулась к Луизе:

— А ты как думаешь, Лусс?

Луиза кашлянула несколько раз, чтобы выиграть время.

— Мне кажется, Раулю лучше знать…

— Я тебя спрашиваю! Ты что бы сделала?

Луиза рассмеялась и переглянулась с Раулем, который тоже едва сдерживал смех.

— Карро, я всецело полагаюсь на мнение маэстро.

Раздраженная тем, что никто не воспринимает ее предложение всерьез, Каролина пожала плечами и, изобразив на лице полное равнодушие, вернулась к нотам:

— Хорошо. Попробуем еще раз.

Они снова повторили фрагмент. Каролину опять прорвало:

— У меня не хватает дыхания! — Она с вызовом посмотрела на Рауля. — Мы можем попробовать мой вариант?

Рауль покровительственно согласился:

— Давай попробуем твою маленькую затею.

Они проиграли фрагмент, но Рауль демонстративно переиначил ноты.

— Что ты, черт подери, делаешь? — вспылила Каролина.

Рауль сделал вид, что не понял:

— Я играл так, как ты хотела. Мы попробовали. А теперь продолжим репетицию?

Видя, что напряжение угрожает перерасти в конфликт, Луиза поспешила вмешаться:

— Давайте доиграем вещь до конца и посмотрим, что у нас получается.

Каролина нервно откинула голову, притопнула ногой, но подчинилась. Анна и Хелена промолчали.

— Каролина, — обратился к девушке Рауль без тени волнения в голосе. — Здесь ты задаешь тон?

— Нет, не я.

— Тогда для начала научись играть по нотам, а потом будешь изображать из себя Моцарта!

— Да ладно! Я всего-то предложила другую интерпретацию, а ты давай изображать скрипичного фашиста!

Ее резкие, громко сказанные слова эхом прокатились по залу. Рауль слушал Каролину с таким видом, словно получал удовольствие от каждого ее слова, а потом ткнул смычком в ее сторону.

— Смести центр тяжести смычка вперед, — менторским тоном велел он. — А теперь играй. Одна. Я послушаю.

Каролина, явно обозленная, повторила пассаж.

— Не так, девочка. Это никуда не годится.

Каролина взмахнула смычком:

— Совсем слетел с катушек? Думаешь, я не знаю, как играть vanligt nerstrak?

— Похоже, что не знаешь.

Каролина вскочила со стула. Луиза положила руку на плечо Раулю:

— Давай закончим на этом, Рауль.

Но он проигнорировал просьбу подруги.

— Еще раз, Каролина! — приказал он.

Демонстративно вздохнув, она плюхнулась на стул.

— Веди, веди рукой, — командовал Рауль.

Он ткнул своим смычком в место сгиба руки, заставляя Каролину вести смычок вниз с нужной скоростью.

— Вот так лучше. Чувствуешь разницу?

Каролина залилась краской и старалась не смотреть на Рауля. А он еще раз ткнул смычком в руку, показывая верное направление движения.

Как хотелось Каролине сейчас отшвырнуть от себя ненавистный смычок! Но она не могла осмелиться даже дотронуться до него: эта трость с волосом стоила дороже ее виолончели. Рауль, как показалось Каролине, все хладнокровно просчитал. Он просто хотел ее унизить. Унизить при всех.

— Повтори еще раз весь пассаж.

Каролина, сжав зубы, подчинилась. Их взгляды встретились.

— Теперь доволен? — спросила она, откидывая локон со лба.

Рауль сузил глаза:

— Тебе еще нужно потренироваться, девочка. Но с годами придет опыт.

Прежде чем Каролина успела резко ответить, в разговор вмешалась Луиза:

— Чудесно, Каролина, просто чудесно! Думаю, можно продолжать.

Неожиданная пауза, да еще такая длинная, пошла Хелене на пользу: страх отступил, дышать стало легче, руки дрожать перестали. Молодец, думала она, быстро удалось успокоиться. Пока Хелена была довольна даже своей игрой.

Когда музыканты снова достигли критического пассажа, Рауль посмотрел на Каролину и театрально прошептал:

— Теперь твой шанс.

Но Каролина не соизволила поднять головы от нот. Было заметно, как у нее подрагивает веко. Луиза, нервничая, то и дело что-то записывала в блокнот, желая этим занять руки.

Когда растаял последний звук, Каролина достала ноты Шумана, демонстративно положила их на пюпитр и начала играть, словно в зале никого не было.

* * *

Когда Рауль вошел в гостиную, Луиза смотрела из окна на море.

— Налей мне виски, — попросила она и, присев на полосатую софу в стиле рококо, положила ноги на табурет с резными ножками. Забинтованную руку, как младенца, пристроила на коленях.

Рауль налил виски в два бокала из богемского стекла и сел рядом.

— Скрипичный фашист, — усмехнулся он. — Это что-то новенькое.

Луиза вздохнула.

— Прости Каролину, — попросила она.

— Тебе не стоит извиняться, Лусс. Она очень талантливая девчонка. Работать с ней одно удовольствие! Но любой талант нужно совершенствовать, и я дал это понять. А вообще у нее настоящий дар. Поздравляю!

Луиза засияла.

— Ты и не подозреваешь, какие у нее еще есть таланты, — усмехнулась она.

Рауль с любопытством посмотрел на подругу.

— Я за нее переживаю, понимаешь? Она сейчас легковозбудима, да к тому же ненавидит, когда ее к чему-то принуждают. Скоро у Каролины дебют в Лондоне: концерт для виолончели Шумана. Понятно, почему она нервничает. С тобой она играет впервые, и я допускаю, она нервничает из-за того, что предстоит работать со всемирно известным маэстро. Это пройдет, когда вы узнаете друг друга ближе.

— Насколько ближе, Лусс? — С коварной улыбкой Рауль поднес к губам бокал с виски.

Луиза живо ухватила его за шиворот и резко притянула к себе:

— Вот только попробуй!

Казалось, она изображала ревность. Или уже ревновала.

Отпустив Рауля, принялась его щекотать. Он захохотал:

— Прекрати, прекрати, Луиза!

— Пообещай, что вы подружитесь! Это важно, Рауль, ведь ты мне как брат! И я безумно люблю Каролину!

Луиза прижалась к плечу друга, и Рауль обнял ее:

— Она настоящая злючка, но раз ты ее выбрала, Лусс, значит, что-то в этой девчонке есть.

— Каролина — самое прекрасное событие в моей жизни! Мы… у нас так много планов на будущее! Не буду пока ничего рассказывать, Рауль. Хочу, чтобы она тоже присутствовала, когда стану делиться новостями.

Рауль вопросительно посмотрел на Луизу:

— Ты меня заинтриговала…

Луиза промолчала, хотя ее и распирало от желания все рассказать приятелю. Рауль нежно погладил ее по больной руке.

— Я вот о чем подумал… — В голосе явственно прозвучали тревожные нотки, отчего Луиза напряглась. — У твоего квартета хороший потенциал, и особенно теперь, когда с вами Каролина. Ее игра придала «Фуриозо» новое звучание. Но понимаешь…

— Да в чем дело?

Сложив руки на груди, Рауль сделал глубокий вдох.

— Очень советую тебе заменить альтиста. Хелена никуда не годится.

Луиза закусила губу, не зная, как ответить.

— Хелена — прекрасная женщина, — начала она, но Рауль перебил:

— Играет ужасно. Я не подозревал, что все настолько плохо.

— Уверен, что Хелена безнадежна? — Луиза почти прошептала эти слова. — Конечно, играет не так хорошо, как раньше. Она много работает в больнице, у нее не остается времени репетировать.

— Не согласен. Если хочешь быть музыкантом, время найдется. Камерная музыка, Лусс, не может быть хобби. Понимаешь, что я хочу сказать?

— А еще у нее семья… — пыталась смягчить удар Луиза. — У нее двое детей и муж, которых надо обслуживать. Гости, званые ужины. Не представляю, как она все успевает. Это сказывается на качестве исполнения.

Рауль молчал.

— Я не могу ее выгнать: Хелена — одна из моих лучших подруг. Она этого не переживет.

— Знаю. Но взгляни правде в глаза, Лусс. Если хочешь, чтобы о «Фуриозо» говорили и писали как о лучшем квартете — а это возможно, — рано или поздно тебе придется принять это нелегкое решение. Ты сама, как успешный музыкант, это понимаешь. Каролина с Анной тебе в этом не помощники, ты сама должна все взвесить! И я верю, ты найдешь в себе силы сделать это. — Рауль сделал глоток виски. — Конечно, когда представится удобный случай.

Луиза кивнула:

— Я поняла, Рауль. Подумаю. Но сначала нужно записать диск.

Рауль поцеловал подругу в макушку, и они обменялись понимающими взглядами.

* * *

В гостиной кто-то был. Хелена прислушалась: входить или незаметно уйти? Да с чего она взяла, что это Рауль? Сделала несколько шагов к двери — навстречу вышел он. «Все-таки это Рауль, — подумала Хелена, — я точно вычислила его здесь. Что ж, самое время начать игру по моим правилам. Дуэтом».

Сделав вид, что удивлена встрече, Хелена развернулась и пошла к входной двери.

— Хелена… — окликнул Рауль.

Она окинула взглядом помещение: никого, кроме них.

— Не сейчас, — прошептала она.

Подойдя к вешалке, начала одеваться, но в спешке надела сапог не на ту ногу. Ускользнуть от Рауля не удалось.

— Хелена, — повторил он завораживающим голосом и подошел к ней совсем близко. — Не хочешь сходить за дровами? Видела сарай? Очень впечатляющее сооружение.

Произнес все фразы таким тоном, словно это он стоял в верхней одежде и собирался выйти из дома, а не она.

— Отстань от меня.

Рауль стоял так близко, что в любую секунду они могли соприкоснуться телами. Это произошло, и он провел по руке Хелены кончиками пальцев. Хотя на ней и была надета шерстяная кофта из толстых ниток, помимо воли она вздрогнула от удовольствия.

— Хелена, — снова чувственно прошептал он, — ты почему такая упрямая?

Нет-нет, не надо встречаться с ним взглядом, предупреждала она сама себя. Самое лучшее — быстро исчезнуть отсюда, но это слишком похоже на бегство. Тогда что? Одеваться, не торопясь.

Хелена потянулась за курткой и с ужасом увидела, как Рауль тоже надевает пальто и ботинки. Говорить, что она передумала идти за дровами и хочет остаться в доме, слишком поздно: он догадается, что его избегают.

Хелена вздохнула, взялась за ручку двери, и в этот момент та открылась сама. На пороге стояла Анна.

— Привет! — обрадовалась она. — Куда это вы?

Хелена взяла инициативу в свои руки:

— За дровами. А не хочешь пойти с Раулем вместо меня?

— Конечно, — расплылась в улыбке Анна. — Там чертовски холодно, и камин надо затопить как следует.

Подхватив Рауля под локоть, Анна открыла дверь. Он обернулся на Хелену, и она отметила: взгляд незнакомый, странный, отчужденный.

Первые владельцы Свальшера в ненастную погоду обедали в просторной и богато отделанной столовой, а если было тепло и солнечно, стол накрывали в беседке среди зарослей сирени. Но спустя столетие, когда на остров приезжали не более десяти человек, трапезничали за дубовым столом в просторной кухне. Пожелтевшая настенная плитка не портила внешнего вида, а тяжелые медные кастрюли, висевшие на крючьях, хоть и нуждались в полировке, но свидетельствовали о преемственности поколений, традициях и солидности хозяев. Столы и стулья, очаг, плита, кухонная утварь — все было тяжелым, массивным и напоминало декорации к сказочным фильмам о принцах и принцессах. Каролина, которая крошила ароматные травы — тимьян и базилик, тоже сейчас смахивала на сказочную героиню Золушку. Пламя от зажженных свечей отбрасывало блики на стены и усиливало впечатление волшебства и нереальности происходящего.

Луиза, наблюдая за Каролиной, любовалась ею. Анна расставляла на столе тарелки, приборы, бокалы. Хелена, прислонившись к посудному шкафу с бокалом шардоне в руке, следила за точными движениями рук Анны. Как отметила с внутренним раздражением Хелена, у Анны отчего-то умиротворенный вид, на губах блуждает улыбка. Отойдя к окну, Хелена сделала глоток вина. За дверью раздались шаги Рауля. Хелена резко обернулась и почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Это нервы.

— Ах, так вы еду готовите, девочки? Я покорен, — с порога заявил Рауль.

При слове «девочки» Каролина фыркнула и пробормотала нечто вроде «чертов шовинист». Ее слова услышала Анна.

— Иди к нам, дорогой шовинист, — сказала она с улыбкой и скорчила рожицу Каролине, за что получила от Рауля поцелуй в щеку.

— Стенхаммар написал прекрасную музыку, ты согласен? — продолжала Анна. — Кто бы мог подумать, что ты согласишься играть с нами? Мы не выступали вместе тысячу лет!

— Разве?

— Ты забыл? Мы играли вместе на фестивале в Каннах. Луиза там была, твоя жена тоже. Мы завтракали каждое утро в беседке, увитой глицинией, с видом на Средиземное море… такая роскошь…

В кастрюле на плите что-то закипело, и, выпустив руку Рауля, Анна бросилась уменьшать огонь. Он встал с Хеленой у окна так, что сбежать ей не удалось:

— У тебя все в порядке?

Несмотря на нейтральный тон и возможность однозначного «да», она не торопилась с ответом. В слова нужно вложить двойной смысл. Рауль поймет, о чем она хотела сказать на самом деле.

— Все чудесно. Я рада играть с тобой. Это как витаминная инъекция всему квартету. Спасибо, что ты так щедро делишься с нами мастерством.

Хелена с удовольствием отметила, что лицо его помрачнело. Однако Рауль сделал вид, что не понял намеков, и попытался перевести разговор на нейтральную тему:

— Как вино? Кислит? — Взяв из рук Хелены бокал, пригубил вино и скривился: — Что за пойло, однако!

— Это шардоне, Рауль, и его вкус определяет твой pH-баланс в организме. У тебя нет проблем со здоровьем?

Рауль зло посмотрел на Хелену:

— Почему ты такая раздраженная сегодня?

— Не раздраженная, а разочарованная.

— Я знаю, что тебе поможет.

— Сомневаюсь. Если бы ты это знал, то после всех лет любви мы не гавкались бы сейчас.

Желая ответить побольнее, Рауль мягко задал вопрос:

— У тебя ПМС?

Эту фразу он произнес почти шепотом, чтобы возникшую словесную перепалку не смогли подслушать остальные.

— А что, у женщин право быть раздражительными появляется только при постменструальном синдроме?

— Но ты не просто раздражительна!

Хелена дерзко посмотрела Раулю в глаза:

— И у меня есть на то основания!

К ним подошла Луиза с бокалом.

— Держи, — протянула она бокал Раулю и поцеловала его в щеку. — О чем вы тут болтаете?

Хелена с нарочито небрежным видом ответила:

— Обсуждаем вкус вина. Он говорит, что слишком кислое, но на вкус и цвет, ответила я, — Хелена скосила взгляд на Рауля, — товарища нет…

— Вино должно сочетаться с едой, этим ценность его вкуса и определяется, — сказала Луиза.

— Разумеется, — согласилась Хелена. — Что у нас на ужин?

— Рыбный суп, — крикнула Анна.

— Рыбный суп, — с улыбкой повторила Хелена. — И нам повезло, что готовит его Анна, а не Каролина.

— Я все слышу, Хелена! — бросила Каролина, продолжая резать зелень на салат.

Луиза подошла к Каролине и обняла ее за бедра, а та прижалась головой к ее голове. Они постояли так около минуты, затем Луиза опустилась на стул рядом, не отводя восхищенного взгляда от рослой девушки с темными кудрями и осиной талией.

Хелена отвлекла Рауля, наблюдавшего за Луизой и Каролиной, фразой с двойным смыслом:

— Сестрица выбрала бы камбалу — рыбу плоскую, приготовить которую проще простого.

Она взглянула на Рауля поверх бокала, проверяя, правильно ли понята суть сказанного ею.

— А я обожаю камбалу, — отрезал он.

Он все понял.

— Вот уж о тебе этого бы не подумала, — парировала Хелена.

— Ничего не имею против, если возбуждает аппетит.

— А мне казалось, ты ценитель хорошего бифштекса с кровью. Правда, когда мы виделись в последний раз, у тебя появился вкус к мясу более нежного свойства.

Рауль сузил глаза, пытаясь понять, к чему Хелена клонит:

— Иногда от тебя очень устаешь.

Он произнес эти слова со вздохом и скрестил руки на груди.

— Взаимно, — ответила она коротко, но, не удержавшись, добавила едко: — Мне сейчас хотелось бы оказаться далеко отсюда, я бы предпочла с тобою не работать. Конечно, играешь ты божественно. Но мне-то что с того?

Спорить с Хеленой Рауль не собирался, зная, что последнее слово она все равно оставит за собой. Больше всего сейчас ему хотелось дать ей затрещину, прижать к стене, увидеть растерянность в глазах и заставить сказать, что ей нужно на самом деле. Рауль чувствовал какой-то подвох. Никогда прежде он не пускал в ход кулаки, но в постели с Хеленой часто вел себя жестко, потому что знал: она лучше умрет, но не покажет, что слабее его физически или морально. А он — мужчина! Превосходство должно быть за ним, так определено природой. И будет так, сколько бы Хелена здесь ни кичилась своим интеллектом.

Анна, опустив ложку в кастрюлю, поискала взглядом Рауля: ага, стоит у окна. Подставив ладонь под ложку, подошла к нему:

— Рауль, попробуй.

С улыбкой на губах Анна ждала оценки. Рауль с удовольствием принял эту игру, чтобы отвлечься от неприятного разговора с Хеленой:

— Превосходно!

Он причмокнул губами.

— Не пересолила? — спросила Анна.

— Нет! Вкус отменный! Очень аппетитно! — Рауль демонстративно притянул Анну к себе и добавил: — Прямо как ты.

Захихикав, Анна обняла его за шею:

— Знала, что тебе понравится.

Хелена отошла к противоположной стене, давая понять обоим, что соперничать за внимание мужчины ниже ее достоинства. Правда, следила за происходящим и видела, как Рауль обнял Анну.

— Анна, сегодня ты угощаешь нас рыбкой!

— Суп из лосося, морского черта, мидий и креветок.

— Ты знаешь путь к моему сердцу. — Рауль ущипнул Анну и театрально произнес: — Да ты у нас поправилась, девочка!

Анна обиженно ответила:

— Как ты можешь говорить такое, Рауль?!

— Это тебе идет, поверь! Видишь, не могу рук оторвать!

— Кто тут еще смеет укорять за лишний вес? — игриво произнесла Анна, ткнула Рауля ложкой в живот, и тот мгновенно втянул его. — Чувствую, что ремень тебе жмет, дорогой. Не пора ли заняться бегом по парку вместо шикарных ужинов с дирижерами и конферансье? Играя на скрипке, много калорий не потратишь. Я уже жалею, что приобрела «Advanced Violin Scales Systems»: думала, это как новая диета.

Со смехом Рауль снова обнял Анну и подтолкнул к плите.

— Так ты ешь морепродукты? — спросила Каролина.

— Да, хотя это не кошерная пища. Но я питаю такую слабость к морепродуктам, что никогда не стану ортодоксальным евреем. А свинину действительно не ем.

— Конечно, ты же не людоед, — пробормотала Хелена, раскладывая салфетки, чтобы привести в порядок мысли.

— Готово! — прокричала Анна.

— Тебе помочь? — вызвался Рауль.

Анна отрицающе покачала головой и сама донесла кастрюлю до стола:

— Я всю жизнь поднимаю кастрюли. Но за желание помочь говорю тебе: спасибо.

Луиза здоровой рукой стала подавать Анне тарелки, а та наливала в них ароматно пахнущий суп.

— Завтра Рауль с Каролиной готовят обед. И так по очереди все, кроме меня, — объявила Луиза. Каролина бросила на нее недовольный взгляд, который, однако, та демонстративно проигнорировала и как ни в чем не бывало продолжала: — Так все лучше узнают друг друга с иной стороны, не музыкальной. Вы для меня люди важные, и я хочу, чтобы вы ладили между собой.

Каролине все это явно было не по вкусу. Рауль усмехнулся:

— Будем друзьями, Каролина?

— Будем, — небрежно ответила она.

— И ты обещаешь, что не убьешь меня сковородкой?

Каролина вопросительно посмотрела на Рауля, но его уже интересовала полуобнаженная грудь Анны в откровенном вырезе платья. Каролине оставалось только пожать плечами.

Анна заняла за столом место, некогда предназначавшееся только главе семьи, а теперь отсюда оказалось удобнее всего подавать еду. Хелена села напротив Луизы и Каролины, и Раулю ничего не оставалось, как устроиться рядом с Хеленой. Правда, он развернул стул так, чтобы не разговаривать с ней, но демонстративно отодвинуться на другой край стола не мог. Рауль чувствовал кожей близость Хелены, и в нем кипела ненависть за власть, которую эта женщина имела над ним. Внезапно он ощутил теплое дыхание.

— Не подашь чесночный майонез?

В голосе не слышалось прежней издевки, но Рауль был начеку. С Хеленой всегда так: только начинает казаться, что понимаешь ее, как вдруг она демонстрирует новые качества. От себя нечего скрывать, подумал Рауль, эта женщина самая восхитительная и вопреки здравому смыслу желанна до сих пор. Но он не смог бы жить с Хеленой, нет и нет! Жениться на Хелене — значит до конца жизни играть вторую скрипку. Женщина, превосходящая его интеллектом, запросто забрала бы власть, а этого он допустить не может. И не хочет, чтобы Хелена догадалась о его страстном желании обладать ею всегда. Поэтому он давным-давно дал себе зарок не обсуждать с ней любовных чувств и не давать надежды на то, чтобы жить вместе. Безопаснее держать ее на расстоянии вытянутой руки во всем, кроме постели. Да, Хелена тоже любит его, но слепо, с животной страстью. А узнай, каков он на самом деле — поверхностный и недалекий человек, быстро бы разочаровалась. Так что самое лучшее — прекратить невыносимую связь и выкинуть Хелену из головы. Вот только как, если она сидит рядом за столом?

Стараясь отогнать мучительные мысли, Рауль посмотрел на Анну: светлые вьющиеся волосы, обрамляющие лицо в форме сердечка, голубые глаза, излучающие нежность и доброту. С Анной как любовницей он давно расстался, но просто встрече был рад. Ощущение, что она — любимая мягкая игрушка, которую можно прижать к груди, а потом снова убрать в ящик, не покидало Рауля. Анна не вызывала сексуального желания, но пышное тело хотелось обнять, прижаться к нему. Совсем не то — тело Хелены, тощее и жесткое, как доска. Но легкая добыча — добрая и доступная Анна — ему, как и всякому настоящему мужчине, неинтересна. Он — охотник, и царственная холодность, атлетическое сложение Хелены притягивают больше, чем пышные груди Анны.

— Просто объедение! — воскликнула Луиза. — Да ты просто волшебница, Анна.

— Спасибо поварихам! — отозвался Рауль и устремил долгий взгляд на Каролину.

Каролина отвела глаза первой:

— Благодари Анну, это она готовила.

Каролина как будто злилась, и Рауль обратился по-дружески к Анне:

— Ты настоящая богиня кухни! Твоя еда сводит с ума ароматами, и ради твоих соусов мы готовы умереть. От наслаждения.

Польщенная дифирамбами, Анна расплылась в улыбке. Каролина, словно не заметив, что Рауль общается уже не с ней, сказала тихо:

— А я ничего не делала, только нарезала ароматные травы… — И тут же воскликнула: — Боже, какая же я дура! Я забыла подать травы!

Она сорвалась с места, бросилась к рабочему столу и взяла базилик и тимьян в ладони, соединенные лодочкой. Луиза, восхищенно следившая за Каролиной, не дала ей сесть на стул: схватив девушку за талию, усадила на колени.

— Ай, я же уроню! — начала сопротивляться Каролина, но подруга успокоила ее поцелуем в плечо.

В ответ Каролина выгнулась и повернула голову, чтобы найти губы Луизы, при этом всем остальным показалось, что соединенные руки девушки будто скованы невидимыми наручниками. Каролина, зажмурившись, отдалась французскому поцелую, завершив его чувственным стоном. Открыв глаза, поймала на себе взгляд Рауля. Он смотрел на происходящее как загипнотизированный. Пойманный на месте преступления, Рауль смущенно отвел глаза, а рука инстинктивно потянулась к губам, чтобы вытереть их после поцелуя.

Каролина улыбнулась, заметив этот непроизвольный жест Рауля, и встала с колен подружки. Теперь она уверена в своей привлекательности для него. Неторопливо подойдя к Анне, высыпала травы в кастрюлю. Анна помешала суп половником и спросила:

— Хочешь добавки, Рауль?

Не дожидаясь ответа, добавила в тарелку порцию супа. Но Рауль не поблагодарил: потрясенный увиденным минуту назад, он забыл о существовании Анны. И о существовании Хелены тоже. Все как в дешевой мелодраме: любовь с первого взгляда. Рауль и не знал, что так может быть. Смешно, но этот горячий вихрь настиг его после стольких лет общения с женщинами!

Поделать с собой, однако, он ничего не мог: в висках гудело, мышцы напряглись, в горле пересохло. Торопливо схватив бокал с вином, Рауль осушил его в несколько глотков, и тепло разлилось по телу, немного снимая напряжение. Нет, он не готов к тому, что случилось. Конечно, Каролину доводилось видеть и раньше, она действительно красавица. Но красивые женщины не редкость в окружении успешного музыканта, и он привык, что они готовы на все ради его внимания. Однако это неинтересно: важнее охота, чем ее результат. Добившись своего от женщины, Рауль легко говорил «прощай». Но чтобы испытывать прежде такие сильные эмоции, как минуту назад, глядя на целующуюся Каролину? Нет, это с ним впервые.

Каролина и Луиза флиртовали: Каролина стащила креветку с тарелки подруги, со смехом Луиза окунула кусочек хлеба в чесночный майонез и намазала им губы, которые недавно целовала.

Каролина, высунув кончик розового языка, стала слизывать соус с губ, глядя при этом на Рауля в упор. Эффект налицо: он нервно закашлялся. Но и ее щеки внезапно залил румянец. Каролина опустила глаза, а когда мгновение спустя взглянула снова на Рауля, он аккуратно складывал салфетку.

Луиза, чтобы отвлечь подругу, рассеянно крошившую кусок хлеба, прошептала ей что-то на ухо. Каролина залилась смехом, откинув голову и тряхнув кудрями. Но стоило Луизе отвернуться к Хелене, как она опять устремила глаза на Рауля. Он моментально почувствовал на себе пристальный взгляд и, не стесняясь больше, принялся жадно рассматривать красавицу виолончелистку, не упуская ни единой детали: волосы, глаза, нос, рот, шея, грудь, бурно вздымавшаяся под мужским взглядом…

Луиза, ничего не замечая, взяла Каролину за руку, и та судорожно схватила ее и сжала. Держала так крепко, что Луиза даже обрадовалась, услышав о внезапном желании возлюбленной пойти репетировать в студию. И внутренний голос, обычно чуткий ко всем нюансам любовных отношений, не подсказал Луизе, что держаться так за руки им больше не суждено. Беззаботно кивнув Карро в знак согласия, Луиза продолжала беседу за столом.

* * *

Поставив виолончель меж колен, Каролина взяла смычок, но тут же отложила: она не могла заставить себя играть. Ее мучил стыд. Зачем она смотрела на Рауля? Зачем таяла под его взглядом? Не найдя никаких резонных доводов для оправдания, Каролина все-таки поднесла смычок к струнам, и он сам выбрал нужное именно сейчас: сонату для виолончели Золтана Кодая соло.

Руки взялись за работу, а душевное смятение рождало в голове вихрь мыслей, беспорядочно крутившихся вокруг одной, главной: это ошибка! он — ошибка, и только! Но Каролина отказывалась признать, что ошибка эта намеренная. Она очень устала от всего и всех. И ей хочется, чтобы произошедшее за ужином принесло облегчение.

Каролина чувствовала, как в душе зреет жажда перемен — почти забытое чувство. Пусть перед ней, образно говоря, закроется одна дверь, но зато откроются сотни других. Так уже не раз было, так произойдет и в этот раз. Она не в силах сопротивляться свежей волне чувств и ощущений, сколько бы слез и мук это ни доставило другим.

Вместе со звуками музыки таяло чувство вины, и сделанный полчаса назад выбор уже казался единственно верным. То, что раньше пугало Каролину, теперь казалось заманчивым, волновало кровь. Предвкушение и жажда нового охватили душу. Но и отступление пока возможно — словно идешь к манящей луне по тропе, обрывающейся у пропасти.

В дверь постучали. Каролина сразу поняла, кто это. Кровь забурлила, как шампанское, руки задрожали и похолодели: она поняла, что хочет видеть Рауля. Страшно и стыдно? Стыд только обострит ощущения. Страх рассеется, едва она перестанет думать о мифических обязательствах перед кем-либо. Надо расслабиться и плыть по течению, тогда желаемое само придет в руки.

Рауль вошел, не дожидаясь ответа. Решительным шагом спустился по лестнице в зал и сел на стул. Каролина продолжала играть, делая вид, что не заметила его прихода. Спустя минуту-другую будто невзначай подняла глаза — он в упор смотрел на нее. Во взгляде горела жажда, которая сжигала и Каролину.

Последняя нота сонаты растаяла.

— Я оценил твой выбор трав, — сказал Рауль мягко.

— Как я могла про них забыть? Но с ними, конечно, совсем другой вкус.

— Суп с ними превратился в настоящий любовный напиток.

Каролина смущенно улыбнулась. Она не готова к откровенным признаниям после нескольких пылких взглядов. Сначала между мужчиной и женщиной должна быть игра. И пусть он прямо выражает свои желания, она не собирается рассказывать, что чувствует то же самое.

— Да? В любовный напиток?

Рауль наклонился к ней и пояснил:

— Любовный напиток, как ты, наверно, помнишь, выпили Тристан и Изольда. Они мгновенно влюбились друг в друга, хотя Изольда была обещана в жены королю Марку.

Каролина склонила голову, пытаясь скрыть волнение, и начала играть сонату Телемана. Никто еще с ней так не говорил: любовный напиток, Тристан… Да она бы только рассмеялась, произнеси эти слова кто-то другой! Но Рауль придает им столь глубинный смысл, что хочется плакать. Она вдруг почувствовала себя взрослой — новое, незнаемое прежде чувство. Ах, Рауль!

Волнение Каролины было заметно по шумному дыханию, сверканию глаз при обмене взглядами, оно слышалось в звуках музыки, и Рауль прямо-таки впитывал эту живописную красоту, наслаждался ею.

— Это опасная игра, Каролина. Пути назад не будет.

Она прикусила губу, ресницы дрогнули, но прерывать спектакль не хотелось. Известно, что в искусстве соблазнения Раулю нет равных, она просто ягненок в сравнении с ним, волком. Этот охотник, избалованный победами, конечно, знает, как заманить ее в любовные сети. Но откуда все-таки у Рауля непоколебимая уверенность, что она сдастся? В конце концов, Луиза — ее партнерша, а для него — лучший друг. Что, и это не остановит охотничьего азарта?

Каролина решила сделать вид, что не понимает смысл сказанного о безвозвратности пути. А еще надо изобразить холодность. Но нет, холодность с ним разыгрывать бесполезно. Тогда как себя вести? Страх выбрать неверный тон в разговоре, обещающем так много, заставил Каролину почти шепотом произнести:

— Это так внезапно…

Безыскусная откровенность произвела на Рауля неотразимое впечатление, и он тоже прошептал, волнуясь:

— Да, внезапно, неожиданно, но неизбежно, Карро. Это должно было случиться. Как ты считаешь?

Каролина ласкала смычком струны, а глаза были прикованы к Раулю. Вот он провел кончиками пальцев по нижней губе — ее сердце остановилось, кровь прилила к лону.

Несмотря на прохладу в зале, обоим казалось, что здесь нечем дышать.

Следующий шаг должен сделать он. Шаг решающий, продуманный. Странно, но впервые он волнуется, будучи наедине с женщиной. Спешить не надо. Хочется наслаждаться каждым мгновением встречи. Ах, Каролина! Дрожь в голосе выдала его волнение.

— Тебе нравятся звезды, Каролина?

— Настоящие или фальшивые?

— А есть разница?

— Тебе лучше знать.

— Это можно легко проверить.

— Каким образом?

— В северной части острова звезды видны лучше всего.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Что, уже любовался когда-то там звездами?

— Это профессиональная тайна. К тому же ни одна звезда не похожа на другую. Все время находишь новые, а предыдущие меркнут…

— Или открываешь заново для себя старые.

— И такое бывает.

— А что, если начнется звездопад?

— Риск, конечно, есть. Но я бы рассматривал звездопад не как угрозу, а как приятный бонус.

— Приятный бонус?

— Именно так.

Каролина медленно провела смычком по струне и отложила виолончель:

— Тогда веди к звездам.

Оба бесшумно вышли на террасу. В окнах виллы не было ни огонька, и ничто не мешало разглядывать звезды, усеявшие небосвод. Они отправились к скалам. Рокот волн слышался все громче. Сухая трава хрустела под ногами.

Каролина скрестила руки на груди и поежилась.

— Тебе холодно? — спросил Рауль.

— Немного.

Он тут же снял пиджак и накинул ей на плечи. Руки скользнули вниз в ласкающем жесте. От пиджака пахло одеколоном с нотами жасмина, корицы и бергамота, шерстью. А еще Каролина уловила едва заметный, но весьма характерный запах — запах Рауля.

 

Четверг, 15 октября

Когда Хелена спустилась в кухню, кофе уже дымился на плите.

— Сегодня записи не будет.

Луиза захлопнула дверцу духовки и поставила на стол корзину с хлебом и булочками.

— Что так?

— Шель сказал, что не хватает каких-то проводов. Вернется только вечером. Так что сегодня репетируем. Все к лучшему: быстрее потом запишем.

Хелена налила кофе. Ее мучило похмелье после возлияний за ужином. Всю ночь она ворочалась в постели, взбивала подушку, проветривала комнату, но заснуть не могла. Когда открывала окно, услышала голоса. Чьи — не поняла, да и не хотела знать, поэтому сразу вернулась в постель.

— Хорошо спала?

Рауль мимоходом провел рукой по затылку Хелены, прежде чем взять кофейник. Она прижалась к его руке, но едва в кухне появилась Каролина, как рука была отдернута. Каролина, кажется, еще не совсем проснулась. Обняла Луизу за плечи, и та повернулась, чтобы поцеловать девушку:

— Извини, Карро, что я рано вчера заснула — устала.

— Ничего странного, — зевая, ответила Каролина.

Опустившись на стул, она подтянула колени к груди и обеими руками поднесла ко рту чашку. Сквозь дымку пара от кофе Каролина смотрела на Рауля, но тот боялся встретиться глазами с ней.

— Это ты испекла? — спросил он Хелену как можно беззаботнее, беря булочку.

— Ты хорошо меня знаешь, — ответила Хелена. — Я встала на два часа раньше всех, чтобы у тебя к завтраку были свежие булочки.

Но Рауля ее едкий выпад не остановил.

— Кто тебя знает? Ты женщина с сюрпризами.

— Хелена? Да она самый предсказуемый человек из всех, кого я знаю, — вырвалось у Каролины. — Прости, Мелкерссон, но это так. Ты живешь обычной предсказуемой жизнью в особняке на Юрсхольме. В этом нет ничего плохого, правда.

— Посмотри лучше на себя, Каролина, — холодно парировала Хелена. — Ты только и делаешь, что постоянно устраиваешь всем нам сюрпризы!

Рауль перевел взгляд с одной сестры на другую:

— Трудно представить, что вы сестры. Даже фамилии у вас разные: Мелкерссон и аф Мельхиор.

— Мама второй раз очень удачно вышла замуж, — пояснила Хелена. — Поехала на врачебную конференцию, встретила в баре барона и вернулась домой уже баронессой аф Мельхиор. Но вообще-то я двенадцать лет ношу фамилию Андермур. Ты должен это знать. А Карро обожает подчеркивать сословное различие между нами. Думает, что титул оправдывает ее ребяческие выходки.

Вошла Анна. Блуза с глубоким декольте почти не скрывала пышной груди. Рауль послал ей воздушный поцелуй, и алые губы Анны расплылись в улыбке.

— Знаете, что я нашла в шкафу? Ноты! Второй струнный квартет Брамса! Давайте сыграем, когда будет время…

Анна подошла вплотную к Раулю, положила ему руку на плечо и обвела взглядом приятельниц:

— Это первый квартет, который я играла вместе с Раулем. Правда, это было тысячу лет назад. — Она взлохматила Раулю волосы. Он наклонил голову. — Посмотрим, не забыл ли ты ноты…

— Брамс? Забудь! — выкрикнула Каролина и замахала руками.

Анна повернулась к Раулю, явно рассчитывая на его поддержку.

— Я не хочу! — заявила Каролина, заметив его все понимающую улыбку.

— Почему ты сегодня выглядишь усталой? — спросила Луиза у Каролины. Взяв ее за руку, тут же перешла на шепот, чтобы остальные не услышали: — Ты что, всю ночь репетировала? Тебе нужно заботиться о себе, Карро.

— Мамочка, перестань, — процедила сквозь зубы Каролина.

Анна все-таки расслышала слова Луизы и пошутила:

— Не стоит злоупотреблять игрой на виолончели, еще натрешь мозоль между ногами. — Увидев, что Каролина вспыхнула, Анна поспешила объясниться: — Да я пошутила! Ты юмор перестала понимать?

Рауль следил за схваткой двух женщин, и ему больно было видеть внезапную вспышку отчаяния Каролины. Рауль впервые в жизни почувствовал, что такое нежность: эта девочка такая слабая, такая беспомощная и бесконечно желанная…

— Что ты имеешь против Брамса? — спросила Хелена сестру. — Слишком мало сольных партий?

Каролина честно ответила:

— Никогда его не играла. Давайте возьмем Гайдна.

— Ты никогда не играла второй Брамса, Карро? — изумилась Луиза. — О, он просто невероятен! Ты должна попробовать. А как Рауль его исполняет! Ради меня, милая, соглашайся! Это сделает меня счастливой.

— Брамса играть не буду, не проси.

— Ты же любишь Брамса! — Луиза приложила руки к груди. — Зачем это упорство? Сыграй для меня. Как жаль, что я играть не могу.

Луиза удалилась в студию, чтобы оставить последнее слово за собой. Анна с Хеленой последовали за ней. В кухне остались Рауль с Каролиной.

Каролина никогда не играла знаменитые квартеты Брамса, поэтому, приберегая их для особого случая, любила помечтать о долгожданном моменте, так дети берегут последнюю шоколадную конфетку в коробке, растягивая удовольствие. За Брамса она возьмется, когда будет внутренне готова, чтобы наслаждаться каждой нотой. Но этот момент еще не настал, так почему она должна идти у других на поводу?

Однако Каролина понимала: играть придется. Она представляла, как Анна уже настраивает скрипку, Луиза с мечтательным видом листает ноты, а сестра достает смычок…

— Ты идешь, милая? — позвала Луиза, заглянув в кухню.

Каролина сделала шаг к лестнице, но, поймав на себе взгляд Рауля, замерла.

— Я не смогу, — прошептала Каролина.

Ее страх вызвал у Рауля новую волну нежности: такая юная, такая наивная, с ней невозможно быть серьезным. И не надо.

— Успокойся, все образуется.

— Ты не понимаешь, Рауль, я не могу играть Брамса из-за тебя… из-за нас… ты знаешь, что я имею в виду…

Рауль хотел рассмеяться, но сдержался, чтобы не смущать Каролину. Боже, а он уже успел забыть, что такое юношеский максимализм, когда молодая кровь, как вино, кипит в жилах.

— Но именно поэтому музыканты и играют Брамса, Каролина.

— У меня не получится, вот увидишь.

Каролина, огорченная ответом Рауля, хотела пройти мимо него к ступеням, ведущим из кухни, но он схватил ее за плечо и крепко сжал. Нагнувшись близко к лицу, прошептал:

— Я буду смотреть на тебя в моменты самых чувственных пассажей. — Он слегка коснулся губами ее губ. — Я буду смотреть, как ты борешься со смычком и как твои щеки покрываются румянцем, как твоя грудь приподнимается от волнения, Каролина…

Поцеловав девушку, Рауль первым отправился в студию.

В зале уже все уселись на свои места, ждали только их. Появление сначала Рауля, а потом Каролины было встречено вздохами облегчения.

Поставив виолончель между коленей, Каролина слушала скрипку Рауля. Он полностью отдался музыке, и пианиссимо под его пальцами звучало как меццо-форте или даже форте. Казалось, он играет Брамса не по нотам, а сам сочиняет музыку в дар любимой — ей, Каролине.

В некоторые моменты она боялась, что от напряжения он вот-вот потеряет сознание: каждая нота давалась с трудом. Каролина даже сомневалась, водит ли смычком по струнам. Мировое признание скрипача Рауля Либескинда ничего не доказывало категоричной молодой виолончелистке до тех пор, пока они вместе не исполнили Стенхаммара. И вот теперь его страсть в сочетании с мастерством приводили девушку в восторг, и сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Каролина надеялась, что Анна или Хелена первыми прервут его игру, но обе наслаждались чувственной музыкой, на губах блуждали улыбки. У Луизы в глазах стояли слезы умиления. Да, Рауль — само коварство, подумала Каролина: соблазняет ее подружку музыкой на виду у всех. Похоже, он делает это нарочно, чтобы продемонстрировать свою власть и мужскую силу. От этих мыслей у Каролины пересохло во рту, казалось, что в просторном зале не хватает кислорода. Луиза и Рауль… Рауль и Каролина…

Анна и Хелена, конечно, играли Брамса сотни раз, свои партии прекрасно знали. Рауль тоже знал ноты наизусть и не сверялся с ними. И только Каролина — единственная из всех — вынуждена была внимательно следить за черными значками, прыгающими перед глазами. И если ее взгляд случайно пересекался со взглядом Рауля, она вынуждена была тут же опускать глаза к пюпитру.

Когда Каролина сбилась в очередной раз, Анна резко сказала:

— Держи темп, Каролина!

— Ты все время смотришь в ноты, дружок, — попыталась спасти ситуацию Луиза, — но зрительный контакт с другими музыкантами очень важен.

— Я стараюсь.

— Соберись, Каролина, — приказал Рауль.

Луиза тотчас же сделала замечание:

— Рауль, милый, будь с ней помягче.

Тот не преминул воспользоваться случаем и подал тайный знак Каролине:

— Я всегда сама нежность с неопытными музыкантами!

Каролина смущенно отвела глаза. Анна поторопила:

— Попробуем еще раз.

— Сейчас будет очень сложный фрагмент, — предупредил Рауль. — Требую полной концентрации внимания и гармонии между музыкантами. Смотри на меня, Каролина, когда будешь играть. Сможешь?

Она посмотрела ему в глаза:

— Так? Доволен?

— Именно так.

Анне все меньше нравилось, что Рауль концентрирует внимание на Каролине.

— Рауль, хватит командовать! Давайте играть.

— Каролине нужна строгая дисциплина, — парировал Рауль и обратился к Луизе: — Ты ее слишком распустила, Лусс.

Он послал Луизе улыбку, и та рассмеялась:

— Рауль, как ты можешь такое говорить!

Но Рауль уже откинулся назад, скрестив ноги, скрипка в его руках смотрелась как нечто сродное его естеству.

— Дисциплина, Каролина, и еще раз дисциплина — вот на чем строится струнный квартет, — менторским тоном произнес Рауль, но его слова явно расходились с тем, что излучали глаза, смотревшие на Каролину.

— Ты мне не учитель! — пробурчала Каролина, боясь выдать волнение, вызванное многозначительным взглядом Рауля.

— Правильно! Посмотри в ноты, запомни их и потом смотри на меня.

— Хватит! — топнула ногой Каролина и чуть не выронила смычок. Это был перебор, и Рауль вопросительно посмотрел на девушку. — Я сойду с ума! — эмоционально пояснила Каролина.

Хелена демонстративно вздохнула:

— Дай девочке шанс.

— А я и даю, — усмехнулся Рауль, поднимая смычок. — Каролина, приготовься: начинаем.

Скрипка отозвалась мелодией на движение рук маэстро, выбравшего темп более спокойный, чтобы виолончель успела подстроиться к остальным инструментам и звучать в квартете уверенно. Каждый раз, встречаясь с Каролиной взглядом, Рауль приподнимал одну бровь, вызывая у нее улыбку. Он делал все, чтобы обладательница виолончели и его сердца эмоционально раскрылась в своей партии. Одновременно он наслаждался гармоничной игрой музыкантов, над которыми взял абсолютную власть. Рауля все это возбуждало и заставляло играть на пределе возможностей.

Луиза, восхищаясь красивой, слаженной игрой квартета, радовалась за Каролину: наконец-то она с Раулем перестала ругаться, нашла общий язык. А вдруг они даже станут друзьями? Эта мысль была Луизе особенно приятна.

Рауль напрягся — смычок запорхал по струнам. Каролина склонилась над виолончелью, словно уговаривая ее. Чувство страха исчезло и уступило место уверенности в том, что она справится. Пальцы и смычок слушались Каролину беспрекословно. Когда пассаж казался особенно трудным, с губ девушки срывался вздох, но она упорно преодолевала препятствие за препятствием, понимая, что пути назад нет. Рауль совершенно прав. Ну а Луиза сама виновата в том, что заставила ее играть Брамса вместе с ним, виновата в собственной недальновидности. Каролина тут ни при чем.

* * *

На материке разразился шторм, но в небе над Свальшером не было ни облачка. Осенний воздух, чистый и холодный, заставил вышедших отдохнуть на террасу женщин завернуться в пледы. Луиза блаженно вдохнула морской воздух и устремила взгляд к горизонту:

— Люблю осень на Свальшере — здесь спокойно, тихо. Только небо, море и чайки…

— Вам не кажется, девочки, что Рауль ведет себя странно? — спросила Анна, желая развеять зародившиеся подозрения.

— Рауль… почему?

— Иногда посреди разговора он замолкает, а мыслями витает где-то далеко. Знаете, его что-то гнетет. Я чувствую, потому что мы с Раулем всегда понимали друг друга без слов. И теперь мне тревожно, я переживаю: Рауль такой ранимый!

Хелена расхохоталась:

— Ранимый? Да он непробиваем! Советую тебе не тратить нервные клетки впустую.

Анне эта реплика не понравилась, она хотела, чтобы и остальные высказали свои подозрения.

— Прости, конечно, Хелена, но ты не знаешь его так хорошо, как я. Мне кажется, он несчастлив в браке.

Луиза поддержала Анну:

— Да, мне тоже показалось, что он напряжен. Скорее всего, поссорился с Джой.

— С Джой? Правда? — В глазах Анны вспыхнула радость. — А я думала, что они очень счастливы вместе.

— Они уже давно пытаются завести детей, — пояснила Луиза. — Третий раз пробуют искусственное оплодотворение, но безуспешно. По-моему, проблема в Джой. Рауль последнее время часто повторяет, что пора менять жизнь. Но не исключено, что это просто кризис среднего возраста.

Хелена попыталась скрыть волнение за небрежным тоном:

— Что-то не верится в отцовские чувства Рауля. Думаю, ребенок — затея только Джой. Он никогда не проявлял интереса к детям. И потом, кризис среднего возраста — это осознание того, что смысл жизни в детях? Чепуха какая!

— Иметь детей — естественное желание всякого нормального человека, — степенно произнесла Луиза.

Хелена снисходительно посмотрела на нее:

— Уж кто бы говорил! Почему ты не заводишь семью и не рожаешь детей?

Луиза не нашлась что сказать и промолчала. Хелена наступала:

— Так ты хочешь иметь ребенка, Лусс?

— А почему бы мне не хотеть ребенка?

Луизу так и подмывало рассказать о своем плане, но она сдержалась.

— А Каролина хочет ребенка? — продолжала допрашивать Хелена.

Поняв, что о Рауле больше не вспоминают, Анна не дала Луизе ответить.

— Как мне надоели эти вечные разговоры о семье: семья — благо, семья — ценность, семья — долголетие, — почти простонала она и зажгла сигарету. — А эти мамаши в коротких топиках, гордо выставляющие свои животы? Ну что такого сексапильного в беременности, скажите мне!

Хелену рассмешил протест Анны.

— Дети, дорогуша, это радость. Конечно, от них навалом хлопот, но хлопоты радостные! Поймешь ли ты… никогда не жалела, что родила двоих. Они наделяют жизнь взрослых смыслом.

Анна не собиралась сдавать позиции. Если уж не о Рауле, то о счастье одиночества.

— Об этом я и твержу. — Она затянулась и выпустила ароматное облачко дыма. — Стоит завести детей, как жизнь резко меняется. Ты отдаешь всю себя детям. Ты жертвуешь собой ради них, потому что так велит инстинкт. Ты превращаешься в пещерного человека, которого не волнует ничего, кроме продолжения рода. Современные люди должны отвергать это.

— Уймись, Анна, жизнь не заканчивается с появлением детей.

— Ты сама говорила, что у тебя нет времени на себя и живешь ты только ради детей.

— Ты неправильно поняла меня тогда. Но объяснить, что такое материнство, невозможно — этим надо жить.

Почувствовав проигрыш, Анна разозлилась:

— Не надо меня жалеть, ладно? Не у всех такая идеальная жизнь, как у тебя. Муж, дети, особняк на Юрсхольме. Не всем дано.

Хелена взяла сигарету из пачки Анны и закурила:

— У каждого своя жизнь. И ты сама выбрала дорогу.

— Разве дело в выборе? — кипятилась Анна. — Неужели ты действительно веришь, что можно заказать себе жизнь, как вещь по каталогу?

— Да. А почему нет?

— Думаешь, я бы отказалась выбрать себе семью, роскошный особняк, если бы имела такую возможность?

— Это именно то, чего ты хочешь? — усмехнулась Хелена.

— Не важно. Вопрос: как получить желаемое? Мы сами решаем или судьба решает за нас?

— Ты же не веришь в судьбу, Анна. О чем речь?

— А как назвать то, что выше нашего понимания?

— Стечение обстоятельств. Удача. Случай.

Не заметив, что сигарета потухла, Анна попыталась сделать затяжку:

— По твоей теории стоит только захотеть стать счастливым, как счастье принесут на блюдечке.

— Каждый должен стремиться к счастью. Наше счастье в наших руках, а не в чужих. Но смириться с тем фактом, что мы не можем управлять всем в жизни, придется. Наверно, это и называют мудростью. Каждый несет свой крест.

— Какой еще крест?

Хелена выпустила сигаретный дым через ноздри и усмехнулась:

— Ну, от Лакруа у меня в гардеробе кое-что есть.

Луиза поняла тонкую игру слов: на французском фамилия всемирно известного кутюрье Кристина Лакруа означает «крест». Анна шутки Хелены не поняла и разозлилась еще больше. Луиза поняла, что пора менять тему беседы.

— Как прошло прослушивание, Анна?

Пожав плечами, та ответила равнодушно:

— Мне предложили работу.

— И ты молчала! — воскликнула Луиза. — Дала согласие?

Анна коротко кивнула и изобразила на губах улыбку: снисходительный тон Луизы ей не понравился. Сняв плед, она потянулась:

— Я хочу есть!

Готовить обед сегодня предстояло Раулю и Каролине. Рауль объявил, что, пока участницы квартета будут отдыхать на террасе, он отправится на кухню готовить пасту. Вместе с Каролиной, разумеется.

* * *

Перед тем как спуститься по ступеням в кухню, Анна привычным жестом поправила волосы, кончиком языка увлажнила губы и приготовилась открыть дверь. Дверь была открыта.

Анна вошла.

Они стояли у плиты. Рукой Каролина обнимала шею Рауля, а он, откинув голову назад, пытался поймать ртом макаронину, свисавшую с вилки высоко над ним. Когда Каролина позволила макаронине приблизиться к его губам, Рауль со свистящим звуком втянул ее. Кончиком пальца девушка провела по его губам, вытирая влагу, затем облизнула палец.

Анна, потрясенная увиденным, бесшумно попятилась за дверь. Сердце болезненно сжалось.

— Так когда же будет обед? — раздались неподалеку голоса Луизы и Хелены.

Анна огляделась: пожалуй, ей придется войти в кухню, чтобы не вызывать вопросов. Она буквально влетела туда, чуть не сбив с ног Каролину, которая как ни в чем не бывало расставляла тарелки и приборы. Изумленно посмотрев на раскрасневшуюся Анну, она получила в ответ улыбку. Рауль, насвистывая, добавлял в готовую пасту соус и брокколи.

— Присаживайтесь! Il pranzo e servitor — обед подан! — приветливо встретил женщин Рауль, ставя кастрюлю посреди стола и вытирая руки полотенцем.

Каролина принялась раскладывать порции спагетти, а Рауль разливал по бокалам минеральную воду. Анна следила за каждым их движением. Они ведут себя как хозяин и хозяйка, как муж и жена, подумала она. Интересно, что на это сказала бы Луиза? Анну так и подмывало рассказать Луизе на ухо о том, чему несколько минут назад была невольной свидетельницей. А с другой стороны, что она от этого выиграет?

— Иди сюда, дорогая! Я тебя съем! — шутливо выкрикнула Луиза.

Притянув Каролину к себе, стала целовать ее в губы. Французский поцелуй, который так любила Луиза, затянулся, и девушка вырвалась из объятий со словами:

— Мне нечем дышать, Лусс!

Рауль замер с бутылкой в руках, в глазах читалась тревога. Хелена язвительно сказала:

— Спасибо, я тоже хочу воды.

Ее тон вернул Рауля к реальности. Увидев, что бокал Хелены пуст, он небрежно плеснул туда воды. Присел на соседний стул.

— Привет! — подмигнул он Хелене.

— Привет! — сухо отозвалась она и принялась за еду.

Рауль ел с аппетитом: ловко накручивал спагетти на вилку и закидывал в рот. Каролина ела медленно: нанизывала кочешки брокколи на вилку и чувственно откусывала маленькие кусочки. Доев порцию, Рауль откинулся на спинку стула и следил за Каролиной, сидевшей напротив. От Анны это тоже не ускользнуло. И когда Каролина, вызвавшаяся мыть посуду, что-то напевала, явно пребывая в хорошем настроении, Анна подошла к ней.

— Что ты творишь, а? — спросила она шепотом, вдыхая дорогой парфюм Каролины.

— Мою посуду, — рассмеялась Каролина. — Могу рассказать: мыльной губкой…

— Не держи меня за дуру, девочка. Ты знаешь, о чем я.

Каролина посмотрела на Анну холодно, и та почувствовала, как кровь прилила к лицу. Гордячка! Ей с этой девчонкой всегда не по себе. Так высокомерна, словно лучше всех в мире. Анна едва удержалась, чтобы не высказать Каролине в лицо все, что она думает.

— Я не понимаю твоих намеков, Анна.

— Своим поведением ты можешь причинить боль Луизе. И Раулю, между прочим. Ты хоть знаешь, через что он прошел с Джой? Третий выкидыш!

Каролина ничего не ответила, но плечи ее опустились.

Чувствуя моральную победу, Анна более решительным тоном продолжила:

— А ты и не знала? Он поэтому почти постоянно разговаривает по телефону. Но тебе, вижу, на это наплевать. Ты считаешь, что можно ворваться в чужую жизнь, можно делать с ней все, что хочется тебе: флиртовать с Раулем, изменять Луизе. Каролина, тебе должно быть стыдно за свое поведение!

Каролина швырнула кастрюлю в мойку, оттолкнула Анну и выбежала из кухни. Послышался дробный стук каблучков по лестнице. Анна была довольна и даже горда тем, что нашла в себе смелость поставить гордячку на место.

— Анна, захотела сама помыть посуду? — раздался за ее спиной голос Рауля.

Резко обернувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

— Шшш… — прошипела она.

Он явно ждал, что она скажет на обычном языке.

— Как я рада тебя видеть, Рауль.

— Аналогично, Анна.

— Как у тебя дела?

— Все нормально. За время, пока я готовил для вас обед, ничего не случилось плохого.

— Луиза рассказала, что вы пытаетесь завести детей с Джой.

— Ага, рассказала. У нас ничего не получается.

— Тебе, наверно, тяжело.

— Джой гораздо тяжелее. Она верила, что на этот раз все удастся, но на двенадцатой неделе случился выкидыш.

— А ты? Что ты чувствуешь?

Анна хотела погладить Рауля по плечу, но он отвел ее руку:

— Знаешь, мне не хочется об этом говорить.

— Ты так хочешь ребенка? — спросила Анна едва слышно, не теряя надежды вернуть его дружеское расположение.

Рауль вздохнул:

— Да, теперь мечтаю о семье, где меня ждут любящая жена и дети.

— Ах, Рауль! — произнесла с сочувствием Анна и повторила попытку обнять его.

На этот раз он позволил сделать это. Анна преисполнилась надеждой.

— Я часто думаю о нас, Рауль… — прошептала она.

— Анна, мы были очень молоды и глупы…

— Еще не поздно завести семью.

— Нет, не поздно. Я верю, что у меня есть шанс.

— Ты заслуживаешь счастья. Я уверена, что оно придет к тебе гораздо быстрее, чем думаешь.

Рауль улыбнулся:

— Правда?

— Только ты должен понять, чего действительно хочешь в жизни. Не бойся, рискни.

— Ты и вправду так думаешь, Анна?

Анна просияла, поняв, что и здесь одержала победу: Рауль готов довериться ей.

— Я уверена в этом!

* * *

Свальшер купался в лучах солнца. Луиза приводила в порядок розы, растущие перед домом. Из студии доносились звуки виолончели, и она напевала себе под нос, подрезая секатором увядшие цветки. Краска на стенах кое-где облупилась, но хозяйка виллы старалась этого не замечать. Дом давно пора покрасить и поменять черепицу: летом крыша над кухней протекла. Стуре Юханссон заделал дыру, но предупредил, что крыша прохудилась во многих местах и без серьезного ремонта не обойтись. А у Луизы, как назло, накопилось много дел. На ее плечах, например, ответственность за наследство семьи Армсталь, а в одиночку нести эту ношу нелегко. Луиза вздохнула: никто ей не помогает, но все, в том числе престарелая мать, ожидают, что дом будет содержаться в идеальном состоянии. Ладно, до зимы время еще есть. Стуре, возможно, найдет рабочих — каких-нибудь поляков, — они быстро и дешево все подлатают. А поселить на время ремонта их можно в домике для гостей.

Из дома вышел Рауль и присел на ступеньки:

— Спасибо, что ты меня пригласила, Лусс. Мне было необходимо отвлечься от своих неприятностей.

— Что вы станете делать дальше? Еще одна попытка?

— Все, с меня хватит. У Джой тоже не осталось ни сил, ни желания это продолжать.

— Ты имеешь в виду детей или ваши отношения?

— Наш брак на грани краха, а попытка зачать ребенка — просто ад. Я так больше не хочу.

— Представляю, каково сейчас Джой.

Рауль криво улыбнулся:

— Лусс, не нужно притворяться. Мне прекрасно известно, что Джой никогда не нравилась тебе, да и она тебя не переваривает. Мы скоро разведемся, и я уже сообщил об этом Майлзу.

— Развод тебе дорого обойдется?

— Не думаю. Это же не первый мой развод. Кэти когда-то получила изрядную сумму денег всего за пару лет замужества со мной, и этого ей хватило не только на образование, но и на концертный рояль «Стейнвей». Одной ошибки мне хватило, чтобы установить правило: без брачного контракта не жениться. Наверно, поэтому с Марселиной мы долго не протянули, а Джой на контракт согласилась.

— Значит, тебе не придется продавать «Соловья»?

Рауль рассмеялся:

— Джой не получит от меня ни эре: она их не заслуживает. И мне все равно, если ей придется играть в метро, чтобы заплатить за квартиру.

— Ну, это вряд ли…

Луиза отрезала еще несколько засохших бутонов и села рядом с Раулем:

— Вот все и закончилось, Рауль.

Он обнял Луизу:

— Не знаю, Лусс, почему мне так не везет.

— Ты выбираешь не тех женщин.

— Да я перепробовал всевозможные сорта женщин, но разбираться в них не научился, — с горечью сострил Рауль.

— Скажи, чего тебе хочется иметь в браке?

— Спокойной семейной жизни. И чтобы ты знала: я этого очень хочу. Мечтаю.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Турне больше не доставляют мне удовольствия. Надоели постоянные разъезды, надоела нервотрепка. Каждый раз перед выходом на сцену — стресс. Раньше такого не замечал за собой. На прошлой неделе играл пятый скрипичный концерт Моцарта. Знаешь, сколько раз я играл его до того? Не меньше сотни! Но руки дрожали так, что я растерялся. И теперь каждый раз, просыпаясь в Северной или Южной Америке, мечтаю изменить жизнь. Я не хочу больше собой жертвовать. Я хочу жить обычной жизнью. Надеялся, что получится с Джой, но ошибся… — Рауль замолчал, а потом словно выдохнул: — У Джой есть другой.

Луиза вздрогнула:

— А как же искусственное оплодотворение?

— Похоже, они встречаются уже полгода. Дирижер, моложе ее на десять лет. Джой собирается к нему переехать, так она сказала вчера по телефону.

— Рауль, бедный мой! — Луиза обняла друга. — Как тебе, наверно, плохо сейчас! Как Джой могла так поступить?

Рауль молча смотрел на море.

— Но я тогда не понимаю Джой: пытается родить от тебя ребенка, хотя брак на волоске.

— Есть вопрос. Но знать на него ответ не желаю.

— Почему?

— Так. Все уже в прошлом. Надеюсь, мне не придется больше ее видеть.

— Рауль, ты еще сможешь создать семью. А что касается подружек, то с ними у тебя никогда проблем не возникало.

Рауль усмехнулся:

— Не знаю, Лусс. Я чувствую, что старею, что время уходит. Не хочу, чтобы меня принимали за дедушку собственного сына.

— Анна свободна…

— Нет, это не мой вариант, — не раздумывая, ответил Рауль. — Анна милая женщина… пусть у нее все будет хорошо.

— Ты знаешь, что у нее рак груди?

— Да, она рассказывала.

— Операцию сделали удачно, но она продолжает лечение.

— Да, ей пришлось нелегко. Надеюсь, Анна еще встретит хорошего человека. Она заслуживает счастья.

Открылась дверь, и вышла Каролина.

— Привет, милая! Закончила упражняться? Садись с нами.

Каролина замерла на пороге, не зная, принимать ли приглашение, но Луиза, отодвинувшись от Рауля, освободила место. Девушке ничего не оставалось, как, едва заметно кивнув Раулю, сесть между ними. Луиза обняла ее за плечи.

Каролина коснулась бедром Рауля, их руки соприкоснулись. Ее бросило в жар.

— Я пытаюсь уговорить Рауля вернуться к Анне.

Луиза заговорщически подмигнула Раулю.

— Да? И получается?

— Но это плохая идея, — сразу отозвался Рауль. — Мы расстались с Анной в далекой молодости. Она заслуживает лучшего, чем я, мужчину.

— Рауль, не прибедняйся! Ты у нас парень хоть куда! — Луиза погладила руку Каролины. — Ты бы видела его фантастически красивую квартиру на Манхэттене! Представляешь, с террасой на крыше! Мы с тобой как-нибудь его там навестим.

— С удовольствием, — сказала Каролина, чувствуя в голосе фальшивые ноты.

— Ты сейчас работаешь фрилансером? — поспешно сменил тему Рауль.

Каролина молчала, и тогда Луиза легко подтолкнула девушку в бок со словами:

— Расскажи, Карро. У твоего агента телефон оборвали: все хотят Каролину.

Рауль резко втянул воздух.

— А кто у тебя агент? — спросил он.

— Луиза, — тихо сказала Каролина, кивнув в сторону подружки.

— Да, я устроила Карро в мое агентство, это очень удобно: всегда есть уверенность, что она в хороших руках. — Не дождавшись от Каролины ни слова, Луиза добавила: — Но ты бы и без моей помощи нашла агента: играешь ты просто божественно!

Рауль посоветовал:

— Только не позволяй агентам все решать за тебя. Никогда не соглашайся на первое предложение, тщательно изучи сначала все и выбери лучшее. И всегда, слышишь, тщательно готовься к выступлениям. Работай над движением смычка. — Каролина напряженно слушала его. — Не жадничай и не халтурь. Осторожно подходи к выбору концертов: только ты знаешь, что тебе лучше всего подходит. Не трать время на пустяки. И не забывай, что для агента ты всего-навсего источник дохода. Это капитализм, Каролина. Но, зная правила игры, ты сможешь добиться своих целей.

Рауль давал советы, проверенные на практике. И было заметно, что Каролине льстит внимание успешного музыканта. Ей казалось, что это волшебный сон: она запросто сидит на ступеньках между двумя великими музыкантами, и они планируют ее прекрасное будущее. Мысленно она уже рисовала радужные картины — все ее самые сокровенные желания исполняются.

Рауль, глядя на точеный профиль Каролины, не мог не отметить, что со всеми без исключения молодыми и амбициозными музыкантами работать просто. Бросить пару-тройку комплиментов, и юные создания готовы на все, чтобы исполнилась заветная мечта о славе. Да они и так бы достигли желаемого, имей больше уверенности в себе. Сколько молодых скрипачек возлагало надежды на Рауля! Каждая мечтала, как маэстро выберет именно ее и поможет достичь признания и успеха. Иногда он это делал. Но с Каролиной ему не хотелось пользоваться этим грязным трюком. Чтобы не запачкать ее.

— А конкурсы? Сколько ты их выиграла?

Рауль имел полное право открыто рассматривать Каролину: он же дает важные советы на будущее. Но вместо этого хотелось сейчас покрыть нежное, красивое лицо поцелуями, ощутить ее нагретую солнцем кожу. Нет, нельзя. Придется в присутствии Луизы разыгрывать профессиональный интерес к молодому дарованию.

— Я выиграла только конкурс «Шведский солист» два года назад, — смущенно призналась Каролина.

Она знала, что это жалкая победа. А жалкой в глазах маэстро выглядеть не хотелось. Хотелось, чтобы Рауль восторгался ее талантом. Восхищались же другие музыканты ее исполнением! Но никто из тех, кто не скупился на комплименты, и рядом не стоял с Раулем, мысленно Каролина даже окрестила их деревенскими музыкантами. А вот похвалы из уст знаменитого скрипача дорогого стоят! Поэтому Каролина так жаждала услышать от Рауля, что она талантливый музыкант. И если пришлось бы выбирать его похвалы по рангу, то первое место — таланту, а второе — красоте. Как хочется, чтобы Рауль ценил ее именно как музыканта.

— Не хочешь подать заявку на конкурс Чайковского в Москве следующим летом? — спросил Рауль так нежно и мягко, что у Каролины защемило сердце.

Луиза не замедлила вставить слово:

— Рауль получил золотую медаль в двадцать два года. А я выпала из конкурса еще в первом туре.

Каролина боялась поднять глаза на Рауля. Она волновалась. Боже, какая юношеская непосредственность, подумал Рауль. И осмелился похлопать ее по бедру:

— Я могу помочь в подготовке к конкурсу, если захочешь.

Волнение перешло в нервозность из-за избытка эмоций. Рауль! Конкурс Чайковского! Неужели возможно получить то и другое? Она взглянула на маэстро:

— Ты, случайно, не член жюри?

— Маленькая карьеристка!

Рауль рассмеялся, Луиза тоже расхохоталась.

— Я не это имела в виду.

— Недооценил я тебя сначала, Карро, — продолжал шутить Рауль. — Но должен огорчить: скрипачи обычно не сидят в жюри на конкурсах виолончелистов.

Каролина смутилась: ее реплика не удалась! Хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Луиза пришла на помощь:

— Не думай пока о конкурсах. Тебе следует больше отдыхать, разве нет? — Она прижала руку Каролины к губам. — Ты должна заботиться о себе, Карро. И не только о себе.

— Лусс, давай не будем об этом говорить, — поспешила предупредить Каролина.

— Почему об этом нельзя рассказывать? У меня такая хорошая новость!

— Я не хочу, поняла?

— Рауль — мой лучший друг, от него секретов у меня нет.

Каролина искоса посмотрела на Рауля:

— Вот как? Не знала.

Но Рауль, увлеченный созерцанием красоты Каролины, не вникал в суть легкой перепалки и с отстраненным видом сидел рядом. Он наслаждался чувством влюбленности.

Хелена, вышедшая в этот момент из дома и чуть не споткнувшаяся о них, невольно прервала диалог сестры с Луизой:

— А я и не знала, что вы здесь!

Каролина резко вскочила и схватила сестру за руку:

— Хелена, привет! Пройдемся? Я, кажется, ноги отсидела.

Она потянула сестру за собой к причалу. Рауль и Луиза смотрели им вслед: почти одного роста, манера ходьбы схожа. Рауль ощутил, как сжалось сердце. Обе, словно почувствовав эту боль, обернулись, но пару мгновений спустя продолжили разговор. Рауль напряг слух, но не мог разобрать ни единого слова. Луиза пристально следила за ним.

— Рауль, тебя что-то тревожит? Не хочешь об этом поговорить со мной?

Он опешил. Рассказывать что-то Луизе? А ведь следовало быть готовым к такому вопросу. Забыв о многолетней дружбе, в которой никогда не возникало даже облачка неискренности, и о морали, он влюбился в женщину, в которую влюбляться нельзя. С чего он взял, что любовь между женщинами менее значима, чем гетеросексуальная любовь? Луиза так привязана к этой девочке! Вот именно: девочке. Как можно было потерять голову от любви к Каролине, которая вдвое моложе его, да и вообще мало похожа на женщину: у нее еще по-детски нежная кожа и пара прыщиков на лбу. Хотя сложена, конечно, как греческая богиня.

Он бесстыдно соблазнил ее, обманув лучшего друга. Что может быть подлее? Ему нет прощения.

Но как побороть искушение? Ни в кого он не влюблялся так — молниеносно, до боли в сердце, — как в Каролину. Она сразу заняла все его мысли. В ней есть что-то особенное: пошла с ним смотреть на звезды по первому зову, разрешила поцеловать себя под звездным небом, позволила отвести себя в ателье. Там, кстати, было ужасно холодно, пришлось разжечь камин и расстелить одеяла перед огнем. Эта девочка отдалась с такой страстью, о которой он только мечтал. А как она призналась, что боится играть с ним, знаменитым скрипачом, Брамса? Трогательно до слез! Никогда еще не доводилось получать такого удовольствия от игры в квартете. Хотя сердце кровоточило при виде мук Каролины, но он не опустил смычок: в звуки скрипки он вложил объяснение в любви.

Он чувствует: Каролина душой и телом принадлежит ему одному. Он благодарен ей за то, что снова обрел вкус жизни! И эта девушка — единственная, с кем отныне он хочет быть вместе, она не из тех, кто хладнокровно и рассудительно меняет любовь на достижение видимых благ.

Все время, пока Рауль предавался этим мыслям, он не отваживался смотреть на Луизу, которая часто догадывалась обо всем по глазам.

— Бывают моменты, когда события вдруг предстают в новом свете, — прервала затянувшееся молчание Луиза, желая подтолкнуть друга на откровенность. Она уже не сомневалась в правдивости слов Анны — что его гнетет какая-то тайна.

«Неужели она все знает? — задал себе вопрос Рауль. — Возможно, Луиза все знала и молчала, пока обсуждали карьеру Каролины». Ему стало не по себе: эта женщина способна на что угодно. Луиза маскировала истинные черты своей натуры — расчетливость и хладнокровие — под показным дружелюбием и добросердечностью.

Сделав вид, что приглаживает волосы, он закрылся от Луизы рукой.

— Догадываюсь, что ты на меня зла, Лусс. У меня не было никакого права. Но и для меня это неожиданность!

Луиза пнула камешек:

— Я пока не говорила с Хеленой. Но понимаю, что она действительно тянет квартет ко дну. Хелена — слабое звено. А я, представь, поняла это только сейчас, когда стала слушать музыкантов со стороны.

О, да она ничего не знает! Рауль почувствовал, как вспотел. Но тут же его радость омрачила новая проблема: Хелена и Каролина — родные сестры. Как он мог забыть этот факт! С каким лицом он станет рассказывать Каролине, что был любовником Хелены? А сколько лет Каролине? Неужели столько лет он и Хелена вместе?

Рауль уже не знал, что хорошо, а что плохо, где правда, а где ложь. Он перевел взгляд на женщин, сидящих на мостках у моря. Они тесно прижались друг к другу и оживленно разговаривали. Что, если они обсуждают сейчас его? Смеются над его любовью?

Мысли теснились в голове, и он инстинктивно прижал руку ко лбу.

Хелена… Эта женщина всегда его пугала. Себя-то он сумел убедить, что чувства к Хелене остыли, но заставить поверить и ее в это не удалось. Потому он получал извращенное удовольствие от того, что пользовался ее любовью, унижал, заставляя умолять о свиданиях. Да, с Хеленой он был так жесток, как ни с одной другой женщиной. Но она сама виновата! Зачем демонстрирует свое интеллектуальное превосходство? Почему не хочет быть милой и покорной, как другие его подружки? Он столько раз пытался сломить ее гордыню — безрезультатно. После всех унижений Хелена поднималась с колен и с гордо поднятой головой уходила, оставляя его мучиться и переживать. Конечно, он бы давно ее бросил, признайся она хоть единожды в своей слабости. Но она ни разу не дала такого повода.

Луиза встала со ступени лестницы и снова взялась за обработку розовых кустов, размышляя о судьбе «Фуриозо» без Хелены. Рауль устремил взгляд то ли на море, то ли на сестер.

Почему его неумолимо влекло к Хелене все годы знакомства? Необъяснимо. В самые неожиданные моменты тоска по ней вдруг охватывала так сильно, что справиться было невозможно. Он звонил. Она приезжала. Вот и сейчас ему хочется дарить Хелене наслаждение, смотреть, как она жмурится от удовольствия, чувствовать ее гибкое тело в своих объятиях. Хотя нет, больше не хочется…

Рауль вдруг почувствовал ожесточение, которое в последнее время возникало всякий раз при мыслях о Хелене. Даже при самых чувственных воспоминаниях. Пора воздать ей по заслугам, проучить гордячку, нанести такой удар, от которого она не сможет оправиться. Например, прошептать в постели с Хеленой имя Каролины и пояснить: вот истинная любовь. Она не переживет того, что он предпочел ей младшую сестру. Страшный удар. Хелена, пожалуй, может убить Каролину.

Ощутив смесь страха и возбуждения, Рауль тут же отогнал крамольные мысли: даже для Хелены это чересчур жестокая казнь. Она не виновата, что в его сердце возникло потрясающее новизной чувство к Каролине. Гордиться тут нечем.

Рауль мысленно призвал себя успокоиться, собраться и навести порядок в жизни. Пока там царит хаос. Но появились и ростки хорошего: он испытывает к Каролине настоящее чувство, чистое и глубокое, которое никому не даст запачкать.

Луиза издали наблюдала за Раулем. «Теряю друга, — подумал он, поймав ее взгляд. — Когда она узнает правду о моих отношениях с Каролиной, сочтет это предательством. Нужно оттянуть этот момент. Но сначала нужно сделать Каролине ребенка».

— Лусс, — крикнул он, — не говори пока с Хеленой. Еще не время. Сперва нужно выработать стратегию.

— Ты так спокойно это говоришь, — сказала, подходя к нему, Луиза. — Но я не могу просто сказать «уходи». Хелена не переживет. Нужно постепенно готовить ее к этому. Думаю, сама-то она понимает, что играет хуже всех, но не хочет в это верить. И потом, она так старается! Я вижу, какое наслаждение ей доставляет игра в квартете. Рауль, она — одна из лучших моих подруг. И я не хочу ее огорчать.

— Знаю. Давай подождем. Хелена и так вся на нервах.

— Да? А я не заметила.

— Нет? У нее дрожат руки во время игры.

— Хотя да, видела. Ее тоже что-то терзает. А может, ей трудно играть с тобой.

— Почему?

— Хелена так перед тобой преклоняется, ты — маэстро.

— Серьезно?

Луизе показалось, что Рауль польщен.

— Конечно. А вот на Каролину не так-то легко произвести впечатление. С ней вообще непросто. Может, за это я и люблю Карро.

Раулю хотелось привести мысли в порядок. Обдумать ситуацию. Наметить тактические шаги. Накинув пиджак, он спустился к морю. Солнце еще пригревало, легкий ветерок гнал волны, облизывавшие прибрежные камни. Низко по небу летели пушистые, как вата, облака, исчезая на горизонте. Туман, поднимавшийся от воды, медленно наползал на остров, и Рауль зачарованно следил за происходящим. Никогда раньше ему не доводилось видеть ничего подобного.

Незаметно его окутало молочным облаком. Рауль вдруг почувствовал, как тело пронизывает холод. По коже побежали мурашки. Молочно-белая бесформенная масса быстро поглотила и дом, и мостки, и деревья.

Пора спасаться, решил Рауль, но едва сделал шаг, как поскользнулся на мокром камне. Чтобы не упасть, ухватился рукой за выступ скалы, пальцы погрузились во влажный мох. Он осторожно направился туда, где, кажется, стоял дом.

Внезапно из тумана донеслись звуки виолончели, и сердце тотчас отозвалось перебоями от волнения. Рауля охватило желание идти на эти звуки, призванные спасти его от смертельного холода. Но, ускорив шаг, он опять поскользнулся, упал на колени. В душу, как туман, вполз леденящий страх. Где он? Почему ничего не видно? Передвигаясь на ощупь по мокрым скалам, он рисковал разбиться насмерть.

Осознав, что паника не поможет спасению, Рауль замер и сделал глубокий вдох. Да что с ним? Почему его испугал обычный туман? Самое разумное — подождать, пока туман рассеется.

И в самом деле, налетевший вскоре ветерок сдул белую вуаль с ног Рауля, а спустя пару секунд он увидел, что стоит прямо перед домом. Слева виднелось ателье, возведенное на острых скалах. Рауль с ужасом увидел, что один неверный шаг — и он рухнул бы в море.

Он поспешил к студии, где Каролина играла на виолончели, ее хорошо было видно сквозь панорамное окно. Звучала четвертая сюита Баха для виолончели. Раулю показалось, что музыка приветствует его, заключает в радушные объятия. Как чудесно Каролина играет Баха! Этот композитор лучше всего подходит ей для исполнения, потому что отражает характер: игривость, пылкость, молодой задор. Жаль, что музыканты излишне серьезно относятся к произведениям Баха.

С этими мыслями Рауль остановился, наблюдая за девушкой через стекло. Как же сильно он влюблен!

Дождавшись паузы, Рауль осторожно постучал по стеклу: сначала легонько, потом громче, — но девушка не обернулась. Рауль прижался губами к стеклу и выкрикнул ее имя. Каролина не обернулась Либо не слышит, либо не хочет отвлекаться, решил Рауль.

Пошел дождь. Струйки воды стекали по лицу за воротник, и через пару секунд одежда промокла насквозь. От холода стучали зубы. Но Рауль не уходил: не мог отвести глаз от Каролины. Стоял и слушал, обхватив себя руками за плечи, машинально отмечая исполнительские промахи. Но вот красивая музыка, указавшая ему путь из тумана, стала жестче. Не его ли присутствие отвлекает Каролину от музицирования? А если опять постучать в окно, отложит инструмент, бросится в его объятия? Не исключено, что сейчас она ждет его.

С тяжелым сердцем Рауль отправился к дому, отметив, что дождь за пару минут устроил на Свальшере всемирный потоп.

Струи воды так хлестали по крыше виллы, что эхо разносилось по всему дому. Луиза сновала между чердаком и подвалом в поисках протечек. Сняв мокрый пиджак, Рауль вытер лицо рукавом и услышал шаги в кухне. А что, если это Каролина, чудом оказавшаяся в доме? Но в дверном проеме появилась Хелена. Встрепенулась при виде Рауля, рассчитывая на разговор, но он коротко извинился и поспешил в свою комнату.

Плотно закрыв дверь, он упал на кровать. Взглядом зацепил скрипичный футляр и внезапно почувствовал, как грудь сдавила тоска. Скрипка показалась Раулю олицетворением долга и обязательств. Двадцать пять лет он провел с L’usignolo — «Соловьем» — своей драгоценной Гварнери дель Джезу, и только эти отношения оказались долгосрочными. Скрипка стала частью его самого. Она определяла его жизненный путь, потому что профессия — это и была его подлинная жизнь. Но то, что в начале карьеры казалось великой радостью, превратилось теперь в тяжелую ношу. Слава и успех — постоянные спутники Рауля — внезапно утратили силу притягательности. Да, он выступал на самых прославленных сценах, получал самые восторженные рецензии, соблазнял самых красивых женщин… Чего еще желать? К чему еще стремиться?

Жизнь музыканта ему давно наскучила, превратилась в рутину. Рауль пока не до конца готов был признать, что его восприятие жизни и творчества изменилось, но начал понимать коллег, которые внезапно уходили со сцены, жалуясь на душевный излом. Конечно, утратить интерес к музыке — это самое страшное, что может произойти в судьбе исполнителя, ибо равнодушие убивает артиста. Рауль боялся этого. И вот сегодня, играя старый добрый квартет Брамса, он испытал почти стершиеся в памяти чувства — восторга, страсти, гармонии! Исцеляющий любовный напиток! Волшебница Каролина пробудила в нем желание жить. Но проснулась и тоска. Тоска по настоящей жизни. Жизни с Каролиной.

Внезапно Рауль испытал огромное желание выкинуть скрипку из окна прямо в море, избавиться от этой чертовой штуковины. Вышвырнуть пять миллионов долларов! Король выпускает «Соловья» на свободу! «Господи, какое было бы облегчение!» — подумал он. Но это невозможно: всемирно известный скрипач себе такого позволять не должен. Да и чем он станет заниматься, расставшись с инструментом? Ничего другого делать он не умеет.

Рауль поджал колени к груди, чтобы согреться. Спать не хотелось. Мысли о грядущих переменах теснились в голове, но только одно решение могло дать ему силы продолжать жить: Каролина.

Почему она избегает его? Рауль, прокручивая в памяти все, что сказал и сделал, не понимал, где совершил ошибку. Хотя, возможно, ей просто хочется побыть одной. Когда-то он сам, молодой и амбициозный, любил одиночество. Да… остается только Бога молить, чтобы Каролина не устала от него и чтобы молодое прекрасное тело, возбуждавшее его плоть, дарило энергию жить.

Рауль заворочался на постели. Холод и любовная тоска не давали покоя. Не выдержав нервного напряжения, он вскочил и взял скрипку. Смычок залетал по струнам: первое каприччио Паганини. Красивые сильные звуки боролись за пространство с однообразным шумом дождя. Выплеснув тоску, он стал успокаивать себя двадцать первым каприччио.

У двери стояла Анна. Сюда ее привели звуки любимых пьес Паганини. Скрипка уже умолкла, и что теперь делает Рауль? Прижавшись ухом к двери, женщина услышала шорох: ага, в комнате он один. Хотела постучать, но передумала: Раулю это может не понравиться, еще вообразит, что она подслушивает. Хотя это правда.

В комнате раздались решительные шаги, и Анна, испуганная своими мыслями, поспешила постучать в дверь. Дверь тут же распахнулась.

— Привет, Рауль!

На лице у него появилось сначала удивление, а секунду спустя — разочарование. Рауль сделал шаг в сторону, приглашая войти:

— Входи, Анна. Извини, хотел вот побриться.

Расстегнутая рубашка открывала темную поросль на груди. Анна робко вошла в комнату. На стуле возвышался футляр от скрипки, и пришлось сесть на краешек постели. Она наблюдала в зеркало, как Рауль снял рубашку и обнажил мускулистый торс. Их глаза встретились, и Анну бросило в жар: последний раз она видела его обнаженным в нью-йоркской квартире. Как давно это было… С нежностью Анна оглядела его спину с родимым пятном под левой лопаткой. В мечтах она уже подошла к любимому, поцеловала родимое пятно и проторила дорожку из нежных поцелуев к затылку. Анна слушала, как Рауль встряхивает флакон с пеной для бритья, смазывает ею щеки и подбородок. Потом раздались характерное поскрипывание, с которым бритва срезала щетину, шум воды в раковине. Вернулось ощущение, что они живут вместе, — обычная жизнь обычной семейной пары.

— Что у нас на ужин, Анна?

Рауль вопросительно смотрел на нее из зеркала.

— Куриное рагу с чили и чесноком.

— Ты знаешь, чем меня соблазнить.

Анна фыркнула и получила в ответ улыбку.

— Рассказывай! Я хочу знать все о твоих горячих любовниках!

Анна напустила таинственный вид.

— Они намного моложе меня?

— Их нет, Рауль.

Он со смехом смыл остатки пены с лица:

— Эти дураки сами не знают, что теряют.

— Это ты не знаешь, что теряешь, — прошептала Анна, проведя рукой по покрывалу.

Рауль присел рядом с ней, и матрац прогнулся под тяжестью тел. Их лица оказались так близко, что она увидела мелкие капельки воды на коже Рауля. Анна призывно улыбнулась.

— Ты так же голоден, как я? — кокетливо спросила она, намекая на голод сексуальный.

— Голоден? Да я чертовски голоден! — прорычал Рауль и сделал вид, что хочет ее съесть.

— Пошли в кухню. Пора.

Он резко встал, отчего Анна упала на спину. С трудом поднявшись с кровати, она увидела, что Рауль надевает свежую рубашку. Он был абсолютно спокоен. Анна поняла, что не возбуждает его как женщина.

— Помоги мне, Анна! — попросил он.

Протянул вперед руки и позволил ей защелкнуть запонки и расправить манжеты. Анна делала это медленно, наслаждаясь каждой секундой. Как в прекрасном прошлом! Сколько раз она помогала Раулю одеваться перед концертами, подбадривала и успокаивала перед выходами к публике, а потом наслаждалась блестящей виртуозной игрой за кулисами.

— Вот так, Рауль, — произнесла Анна, поправляя воротник и модулируя интонации из счастливого прошлого.

Она пошла дальше: спрыснула ладони туалетной водой и похлопала Рауля по щекам, а тот, как десятилетия назад, поцеловал Анну в лоб и подставил щеку для ответного поцелуя. Анна покорно поцеловала любимого в указанное место.

Насвистывая, Рауль спустился вслед за Анной в кухню. Вместо лампы — десятки свечей: на столе, на полу, на подоконнике. Мерцание язычков пламени и отражение их на кухонной утвари делало все окружающее таинственным, волшебным.

— Идите скорее сюда! — крикнула Луиза, увидев Анну и Рауля. — Отпразднуем новую работу Анны.

Она протянула бутылку с шампанским Каролине:

— Открой, Карро.

— Попроси Хелену, — отмахнулась Каролина. — У меня нет желания что-то праздновать.

— Да что с тобой? — удивилась Хелена. — Благодаря Анне у нас прекрасный повод устроить праздник.

Каролина демонстративно повернулась к ней спиной и уставилась в окно. Лучше смотреть на море, чем на Анну с Раулем вместе, подумала она — и тут же осознала: ее пугают новые ощущения и эмоции, которые проснулись после близости с Раулем. Такое она испытывала впервые.

Каролина потерла заледеневшие руки, хотя в кухне было тепло. Злость на Рауля искала выхода, и на щеках предательски выступил румянец. Как найти предлог, судорожно думала она, чтобы уйти отсюда и проверить, имеет она над Раулем власть или только ему удалось покорить ее?

От Луизы не укрылось, что Каролина в возбужденном состоянии. Что случилось? Она обвила руками талию подружки и прижалась к ее спине:

— Ты сегодня в плохом настроении. Тебя что-то беспокоит?

— Ничего! — солгала Каролина и вполоборота стала наблюдать за Раулем.

Он подошел к их живописной группе.

— Доверьте мне шампанское, — попросил он, подмигнув Луизе и даже не взглянув на Каролину.

Пробка выстрелила в потолок, и Анна с Луизой бросились ловить пенящийся напиток бокалами. Рауль подошел к Хелене, наполнил ее бокал и попытался поймать взгляд, но упрямица демонстративно смотрела сквозь него. Тогда с бутылкой и бокалом Рауль поспешил к одиноко стоящей Каролине. Не желая выдавать своих чувств, он старался не смотреть на девушку, но руки с бокалом задрожали, и шампанское пролилось на пол. Каролина наблюдала за этим молча.

Рауль, тоже не говоря ни слова, вернулся к Анне и подал руку, их пальцы переплелись. Он поцеловал руку — на лице Анны засияла блаженная улыбка — и поднял бокал, чтобы чокнуться:

— Выпьем за замечательную музыкантшу! Поздравляю, Анна! Уверен, ты будешь играть великолепно! Режиссер от удивления выпрыгнет из штанов.

— Хотела бы я на это посмотреть, — рассмеялась Анна, не удержавшись. — Хорошо, что женщин-режиссеров не так много.

Луиза скривилась. Анна смущенно добавила:

— Извини. Можешь забрать их всех себе.

— Спасибо за заботу, — усмехнулась Луиза и послала улыбку Каролине, но та никак не отреагировала.

— Поздравляю, Анна! — вставила свое слово Хелена, и их бокалы, сблизившись, звякнули.

— Давайте ужинать, — сварливо потребовала Каролина и склонилась над кастрюлей с рагу.

Она услышала позади себя звуки раскладываемых приборов, неразборчивую болтовню Хелены с Анной, Луизы с Раулем.

Помешивая содержимое кастрюли, Каролина унеслась мыслями далеко от кухонной плиты. После того как они втроем сидели на лестнице, Рауль не обменялся с ней ни единым словом. Действительно решил, что ей от него что-то надо? «Маленькая карьеристка» — хлесткое определение. Думает, что она рассчитывает на помощь в карьере? Или согласилась на близость, чтобы получить его голос на конкурсе? Тогда она от отчаяния заперлась в студии и проиграла шесть сюит Баха. Конечно, стук в окно студии она слышала, но не могла от страха подняться с места, не хватило сил отложить инструмент. Сделала вид, что увлечена: в правой руке смычок, левая сжимает головку виолончели.

Каролина машинально попробовала рагу. Еще не готово.

Ей страшно от непонимания того, что произошло. Почему вдруг такое охлаждение? А если Рауль скажет, что раскаивается в близости, и, дружески похлопав ее по плечу, попросит вычеркнуть это недоразумение из памяти? Вот поэтому она не открыла дверь: боялась услышать горькие слова.

Каролина поймала себя на том, что изнывает от желания близости. Как же он нежно касался лона, какими теплыми были губы, каким пьянящим — аромат его кожи. Но чем сильнее тело жаждало Рауля, тем отчаяннее Каролина убеждала себя в том, что он только хотел переспать с молодой женщиной.

Ах, если бы сейчас взять и прочитать его мысли! Неужели он так эгоистичен, что готов на все ради собственного удовольствия? Неужели уверен, что любая ляжет с ним в постель из-за того, что он всемирно известный скрипач?

Однако ощущение, что она совершила чудовищную ошибку, усиливалось. И даже не одну ошибку, а несколько! Их невозможно исправить, потому что невозможно забыть близость с Раулем. Оставаться любовницей Луизы Каролина больше не хотела: это связь без будущего.

Нет-нет, Луиза ей больше не нужна. Да и вообще никто не нужен, кроме Рауля. Но остается только сжать зубы и заставить себя забыть о нем. Забыть о пережитом унижении. Ну как она могла допустить такую ошибку, в самом деле?

Каролина привыкла к восхищению мужчин и всегда получала то, что хотела. Стоило ей обратить внимание на какого-нибудь красавца, как тот, образно говоря, уже лежал у ног. Ей ничего не стоило соблазнить понравившегося мужчину. Но вчера, считала Каролина, она вела себя с Раулем неправильно — как легкодоступная женщина. Неудивительно поэтому, что сегодня он не смотрит в ее сторону. Каролина казнила себя, что опустилась так низко, но готова была на все, чтобы вернуть близкие отношения. Каким образом? Прежде всего — не показывать своего отчаяния, чтобы не охладить опытного в любовных делах Рауля. Она знала это и из собственного опыта: стоило поклоннику признаться, что любит и не может жить без нее, как всякий интерес тут же пропадал.

Случившееся вчера — ошибка! Она позволила чувствам взять верх над разумом.

Каролина вдруг осознала, какие сильные эмоции, какая страсть присущи ее натуре. Об этом она даже не подозревала. Но как больно с ними жить! Внутренний голос подсказывал, что связь с Раулем, даже такая кратковременная и такая унизительная, — это не случайная любовная интрижка, а та самая большая любовь, о которой она мечтала. Только подлинная любовь отмечена страданиями и муками.

Каролина подумала, что глупо было отказываться выпить за Анну. Но ревность! Она проснулась при виде Рауля рядом с Анной и заставила сделать то, что уже произошло. Смотреть, как он обнимает свою бывшую пассию, как целует, — зрелище невыносимое.

— Все хорошо, Каролина? — раздался голос за ее спиной.

Она вздрогнула.

— А… Рауль… — прошептала девушка, боясь повернуться.

Каролине было стыдно произнести его имя вслух: а вдруг это скомпрометирует ее? Рауль мгновенно понял, в каком состоянии Каролина. Ему не лучше. Но собственные эмоции он давно научился сдерживать и теперь не терял головы, хотя любовное чувство к этой юной красавице просто зашкаливало.

— Возьми себя в руки! — приказал Рауль без тени нежности в голосе.

Каролина взглянула на него: выражение лица совсем не такое, как во время исполнения Брамса. Она вздохнула.

Анна, довольная, с бокалом в руках, оглядывала компанию. Вечер удался на все сто! Рауль произнес прекрасный тост и не раз чокался с ней. Обнимал за плечи. Целовал руку. До сих пор она ощущала на коже прикосновение губ Рауля. Каролина в дурном настроении — тоже хороший знак. Пусть не задается и не думает, что все мужчины теряют от ее красоты голову. Только не Рауль! Неважно, насколько она хороша или талантлива, все равно Каролина — эгоистичная, избалованная девчонка. Давно пора ее проучить. Теперь она не угроза: зачем бы Раулю расспрашивать дотошно ее, Анну, про любовников, если сам не мечтает занять это место?

Рауль вернулся к Анне и закружил в танце, она радостно хихикала, прижималась к нему грудью. Присев на стул отдохнуть, Рауль пригубил шампанское.

— Что нового у вас в консерватории, Анна? — спросил он.

— Новый солист приедет в феврале. Постоянно на гастролях, очень занят, но нашел время выступить в Стокгольме. Прибудет из Берлина, даст вечерний концерт и отправится в Токио.

— Я его хорошо знаю. Честно говоря, очень много воображает, а играет не так хорошо, как думает.

Анна рассмеялась на высказывание Рауля о себе самом и добавила:

— Жаль, что ты приедешь только на один день!

Она шутливо ткнула его в грудь. Рауль поймал светлый локон, накрутил на палец и отпустил — локон подпрыгнул, как пружинка.

— Но кофе-то в перерыве мы успеем выпить? — тая от блаженства, спросила Анна.

— И даже пропустить рюмочку после концерта, — ответил Рауль и подмигнул.

Анна провела кончиком пальца по виску любимого.

— У тебя пена на лице осталась, — прошептала чувственно.

Но в этот момент телефон Рауля завибрировал: пришло сообщение. Читая его, Рауль незаметно следил за Каролиной, которая все еще стояла у плиты. Нежность прилила к сердцу, разбудила желание. Ему захотелось подойти к Каролине, обнять, прижать к себе и никогда больше не выпускать из объятий. Но сейчас это исключено: сначала оба должны разобраться со своими партнерами. К тому же Каролине пойдет только на пользу, если он немного помучит ее ожиданием. Пусть пока сгорает от страсти и нетерпения, тогда легче привязать ее к себе надолго. Опытный соблазнитель, Рауль применял эту тактику тысячи раз, и всегда она срабатывала. И хотя жаль так мучить Каролину, он сумеет потом утешить девушку. Подходящий момент придет, надо только немного потерпеть. В делах любви, напомнил себе Рауль, очень важно выбрать правильный момент: ни секундой раньше, ни секундой позже, как в контрапункте.

В музыке и любви Раулю не было равных. Он об этом знал.

Каролина страдала, и ей не удавалось взять себя в руки. Тревога за будущее с Раулем лишала ее способности ясно мыслить. Оглядевшись по сторонам, Каролина заметила подставку для ножей, и сразу возникла мысль: взять один из них и провести острым лезвием по ладони. Но нет, это может навредить ей как музыканту. Да и другие, увидев такой экстрим, подумают, что у нее не все в порядке с головой. Ладно, тогда она прикусит язык до крови: раны во рту незаметны и быстро заживают.

Каролина вонзила зубы в язык — во рту появился металлический вкус крови, а на душе стало спокойнее, мысли прояснились.

Стоит ли самой делать первый шаг? А если он откажет?

Впервые Каролина не знала правильных ответов на эти вопросы и испытывала неуверенность. Одна мысль о том, что любовных объятий Рауля может больше не быть, бросала ее в бездну глухого отчаяния. Лучше умереть! Каролине эта простая мысль показалась приятной. Смерть — это, пожалуй, лучший выход из ситуации: испытать неземное блаженство, смириться с тем, что это никогда больше не повторится, и проститься с жизнью. Встретить смерть без страха, с улыбкой на губах!

Онемевшей рукой Каролина помешала рагу и принялась внимательнейшим образом разглядывать капельки жира, поблескивающие на ложке.

— Карро, иди к нам!

Голос Луизы отвлек ее от мыслей о смерти. Каролина опустилась на стул. Справа оказался Рауль. Анна демонстративно обняла его за плечи, прошептала что-то на ухо, и оба расхохотались.

— Как дела, милая? — спросила Луиза с тревогой и прошептала Каролине на ухо: — Ты не забыла выпить таблетку?

Каролина вспыхнула, но сдержалась и только покачала головой, а затем стала рассеянно ковырять вилкой половинку авокадо, которое кто-то положил на ее тарелку. За столом вели оживленный разговор, но девушка не могла разобрать ни слова, она кивала и улыбалась механически, делала вид, что слушает внимательно.

Луиза попыталась вовлечь Каролину в беседу и объявила:

— Каролина будет участвовать в конкурсе Чайковского.

Ох, черт бы побрал эту Луизу! Каролина молниеносно пришла в боевую готовность.

— Нет, не буду, — дрожащим от злости голосом возразила она.

— Почему? Будешь, — гнула свое Луиза. — У тебя, дорогая, есть все шансы на победу. И потом, так приятно участвовать в конкурсе: все время репетируешь, стремишься к совершенству, работаешь над техникой исполнения. Я помню, как уставала в начале карьеры. Неудивительно, что и ты сейчас такая нервная.

Луиза несла и несла эту чушь, все ее слушали и кивали, но Каролина снова выпала из общего разговора. Хорошо, что больше не надо ничего говорить, а о том, что Луиза и прежде не видела дальше своего носа, Каролина знала.

Внезапно чья-то рука погладила Каролину по бедру, потом еще и еще, продвигаясь к лону, словно ласкающими движениями водила смычком по струнам. С губ Каролины непроизвольно сорвался легкий стон вожделения, Луиза резко обернулась к ней и встретилась глазами с Раулем. Рауль глаз не отвел. Они так и сидели, глядя друг на друга, а Каролина боялась даже пошевельнуться. Наконец Рауль шутливо похлопал девушку по бедру и дружески улыбнулся Луизе.

Анна и Хелена ничего не заметили. Или не поняли, в чем дело.

Луиза молча поднялась и пошла к плите, у нее подкашивались ноги.

Что это творит Рауль? Что пару минут назад произошло под столом? Абсурд! Ей показалось. Нет, не показалось! Рауль задел бедро Каролины рукой не случайно, а намеренно: гладил, почти касаясь промежности. Но и это не самое неприятное. Хуже всего, что Рауль поймал ее, Луизы, взгляд, но руки не убрал, извиняться или оправдываться не стал. Специально оставил руку на бедре Карро, желая, чтобы она увидела, чтобы знала. Но что именно ей предлагалось узнать?

Все годы дружбы Луиза защищала Рауля — опровергала слухи, распускаемые, как она считала, завистниками и недоброжелателями. Особенно непримирима была к тем, кто рассказывал, что именитый музыкант — бабник: не пропускает ни одной юбки. Теперь Луизу грызли сомнения: а если все, что рассказывали о нем, правда? если он действительно крутой ходок по бабам?

А Каролина-то хороша: сидела тихо и молча. Она же не выносит Рауля! Почему не вскочила, не плеснула в лицо шампанское, не выругалась, наконец, как она частенько себе позволяет? Эта девчонка позволяла лапать себя под столом… и получала… удовольствие! Нет, только не Каролина! Пусть Рауль делает со всеми все что вздумается, но не трогает Каролину. А если и сейчас он лапает Каролину, а она получает от этого удовольствие?

Луиза поняла, что боится обернуться к столу и увидеть подтверждение своих подозрений. Нарастающий гнев лишал ее способности ясно мыслить.

— Перейдем к основному блюду? — предложила Анна и принялась собирать десертные тарелки со стола. Звон фарфора резал Луизе уши.

Рауль наклонился к Каролине и прошептал на ухо:

— Я надумал, как можно улучшить твою манеру исполнения. Можем обсудить это после ужина.

Не дожидаясь ответа, Рауль поднялся и, нагнувшись, прошептал едва слышно:

— Я хочу тебя, Каролина. Я схожу с ума по тебе.

Он отправился к плите, чтобы поднять тяжелую кастрюлю с рагу. И — оказался лицом к лицу с Луизой. Она отвела взгляд.

С тяжелым сердцем вернулась Луиза к столу. Посмотрела на профиль Каролины и, набравшись мужества, спросила:

— Карро, девочка, я что-то упустила?

— О чем ты? Не понимаю.

Рауль раскладывал рагу по тарелкам и украдкой следил за Луизой и Каролиной: обе сидели молча, устремив взгляды в тарелки. Анна и Хелена тоже ели молча. За столом воцарилась тишина.

Рауль положил себе порцию рагу и сел поодаль от женщин. Внезапно он закашлялся. Уронив вилку, вцепился в край стола.

— Попало не в то горло? — спросила Луиза.

— Слишком много перца? — встревожилась Анна.

Рауль с выпученными глазами ловил ртом воздух.

— Неужели так невкусно? — хихикнула Анна.

Она подошла к стулу Рауля и шутливо толкнула его в бок. Но толчок не встретил сопротивления: Рауль медленно сползал со стула на пол. Каролина закричала, но тут же зажала рот рукой. Хелена и Луиза переглянулись.

Рауль лежал на полу неподвижно.

— У него инфаркт! — завопила Анна.

— Хелена, сделай что-нибудь! — выкрикнула Каролина и встала на колени перед Раулем.

Хелена бросилась к нему, оттолкнула Анну в сторону.

— Что ты себе позволяешь? — истерически завопила та.

— Подвинься, мешаешь! — Хелена нащупала пульс и похлопала Рауля по щекам. — Рауль! Рауль, очнись! — крикнула она.

Он не отвечал. Лицо посерело. Губы приобрели синюшный оттенок. Веки стремительно припухали.

— У него аллергический шок, — сделала вывод Хелена.

— С чего ты взяла? — гневно спросила Анна, сжимая руку Рауля.

— Ты забыла, милочка, что я врач? Кто знает, на что у него аллергия?

— Я вызову «скорую»! — Луиза достала телефон и чертыхнулась: — Черт, нет связи.

— На что у Рауля может быть аллергия? — громко повторила Хелена вопрос. — Думайте! Яйца? Орехи?

— Арахис! Лусс, вроде у него аллергия на арахис? — спросила Анна, но Луиза только пожала плечами.

— Но в рагу не было арахиса, — прошептала Каролина.

— Каролина, беги в комнату Рауля и принеси его лекарства! — приказала Хелена.

Девушка бросилась к двери.

— Это должны быть ампулы со шприцами! — крикнула ей вслед сестра.

Каролина вернулась в слезах:

— Я ничего не нашла. Нет никаких ампул!

Хелена взяла из ее рук несессер. Зубные щетки, дезодорант, кондомы, пластырь. Всё, ничего больше.

Каролина закрыла лицо руками и зарыдала, не в силах скрыть горе. Лицо Рауля тем временем побелело, вслед за веками припухли щеки и губы.

— Лусс! Нужен адреналин, что-нибудь от укусов змей. Домашняя аптечка есть? Соображай быстрее! — торопила Хелена.

— Сейчас посмотрю.

Луиза бросилась к лестнице, сбив Каролину с ног, и та ударилась о край стола локтем.

Анна, всхлипывая, гладила Рауля по щекам. Хелена, оттолкнув ее, села на него.

— Что ты делаешь, ненормальная? Совсем с ума сошла? — выкрикнула со злостью Анна, хотя понимала: Хелене лучше знать, что делать. Но эта Хелена, как и ее сестрица, задавака, так пусть получит свое.

Хелена, не отвлекаясь на перепалку с Анной, принялась хлестать Рауля по щекам, и с такой силой, что голова билась об пол, как в театральном спектакле.

— Да что ты творишь! Рауль и так страдает!

Анна попыталась сначала стащить Хелену с Рауля, а потом обхватила ее сзади, не давая рукам свободы.

— Да отпусти меня, идиотка! Я пытаюсь ему помочь!

Высвободив руку, Хелена ударила Анну локтем под ребра. Та ответила ей ударами кулаков по спине. Вмешалась Каролина:

— Анна, отпусти ее! Хелена помогает Раулю!

Анна с удовольствием дала младшей сестрице хлесткую пощечину, но тут же почувствовала страшную боль: Каролина вцепилась ей в волосы и потянула куда-то в сторону.

— Больно! Прекрати, маленькая дрянь! Отпусти меня!

— Ты совсем с ума сошла! Хелена — врач, и знает, что делает.

Каролина отпустила волосы Анны и с ужасом увидела несколько крашеных прядей в руке. Анна тем временем подползла к Раулю и сжала ему руку, не решаясь больше протестовать против действий Хелены. А Хелена хлестала и хлестала Рауля по щекам, прося силы небесные помочь ему очнуться.

Наконец ее действия возымели эффект: лицо Рауля стало обретать краски, из полуоткрытого рта потекла струйка слюны. В кухню влетела Луиза со шприцем. Хелена вскрыла упаковку и вонзила шприц Раулю в бедро прямо через брюки. Эффект оказался мгновенным: он вдохнул, выдохнул и открыл налитые кровью глаза. Отечность и мертвенная бледность лица стали исчезать.

Рауль увидел склоненное над ним лицо Хелены и ощутил тяжесть ее тела. Тяжело дыша, она считала пульс. Их глаза встретились. Пальцы Хелены скользнули по его руке, будто лаская. Смена ролей, непривычная для обоих. Она провела языком по пересохшим губам. Хелене хотелось успокоить любимого, сказать что-то ласковое, но язык не слушался. Она поднялась с тела Рауля и вышла из кухни.

Над Раулем склонилась Луиза:

— Как ты себя чувствуешь? — Ее голос прозвучал неприятно резко, и Рауль поморщился. — Я не могла дозвониться до «скорой». Попробовать еще раз?

Он покачал головой в знак отрицания и приподнялся, опираясь на локоть:

— Я уже в порядке, не беспокойся.

— Ты уверен? — спросила Анна.

Рауль кивнул головой, протер глаза.

— Думаю, тебя нужно доставить в больницу, — настаивала Луиза.

— Слышишь, Рауль? Давай вызовем вертолет «Скорой помощи», — предложила Анна и погладила его по руке. — Испугалась, что это инфаркт.

— Нет, это аллергия. — В голосе слышалась непривычная хрипота. — Но последний приступ был так давно, что я и забыл о ней.

— А на что у тебя аллергия? — спросила Каролина дрожащим от волнения голосом.

— Арахис! — опередила ответ Рауля Луиза. — Вспомнила: у тебя же аллергия на арахис.

— Кто положил в рагу арахис? — Анна бросилась к кастрюле с рагу, затем посмотрела с ненавистью на Каролину: — Ты положила? Признавайся!

— Я? — удивилась Каролина. — Я ничего туда не клала. Да здесь и нет арахиса.

Луиза открыла буфет красного дерева, методично прошлась по полкам, приподнимая бутылки и поворачивая коробки.

— Может, арахисовое масло? — предположил Рауль.

— Арахисовое масло? — переспросила Луиза, крутя бутылки с соевым и ворчестерским соусом. Она достала из закоулков буфета замасленную стеклянную бутылку: — Кто брал это?

Анна нахмурилась и поджала губы:

— Не помню… может, добавила чуточку… правда, не помню…

Каролина напряглась:

— А может, это я добавила? Я ведь совсем не умею готовить и кладу в кастрюлю все, что под руку попадет. Какой кошмар, Рауль!

Он с трудом поднялся на ноги. Его пошатывало.

— Мне нужно полежать, — сказал он и вышел из кухни, давая понять жестом руки, что помогать не надо.

Луиза опустилась в изнеможении на стул:

— Ну и вечерок!

Каролина схватила тарелку с рагу и поспешно стала его поглощать.

— Такое ощущение, что сюда яд подложили, — сказала она.

* * *

Хелена сидела в кресле гостиной без сил. Увидев входящего нетвердой походкой Рауля, отвела взгляд. Рауль подошел к дивану, лег на него, прижав руку ко лбу, затем глубоко вздохнул. Спустя минуту произнес с хрипотцой:

— Хелена, спасибо.

Она промолчала.

— Что бы я без тебя делал.

Он протянул руку к Хелене, но рука так и осталась висеть в воздухе.

— Не стоит благодарности. Я делала свою работу, не более того, — холодно произнесла она и уточнила: — Вторую работу. Я чуть не забыла, что не только альтистка, но и врач.

Хелена удивилась тому, что совершенно спокойна, хотя Рауль первым делает ей шаг навстречу, — решила, что это последствие пережитого шока.

Рауль коснулся ее колена — Хелена быстро убрала ногу.

— Да что с тобой? В чем дело? Я хочу сказать, что ты фантастический человек, но ты ведешь себя так, словно я тебя оскорбляю. Скажи, за что ты так зла на меня?

— В этом-то и проблема, Рауль, ты не понимаешь, какую боль причиняешь другим. Не замечаешь, что используешь близких людей в своих целях.

Рауль старался понять, к чему Хелена клонит. Мысли еще путались после приступа, сознание не прояснилось до конца. Он счел за лучшее взять паузу.

— Я думала, что знаю тебя, — продолжала Хелена. — Но это не так. И я не понимаю, как человек может быть таким холодным и равнодушным. — Рауль продолжал молчать, и она раздраженно добавила: — Мне больно думать об этом, но иногда ты ведешь себя как психопат…

Рауль, собравшись с силами, резко оборвал Хелену:

— Хватит. Я чуть не умер, а ты называешь меня психопатом. Если кто из нас и страдает психическим расстройством, так это ты.

— Я? С чего ты взял?

— Я понимаю, ты злишься на меня, наверно, даже испугалась, что я умру. Но ты действовала энергично, профессионально и спасла мне жизнь. За это и хочу поблагодарить тебя.

Хелена сделала вид, что поняла слова Рауля иначе:

— Я готова на все ради тебя, Рауль: играю в квартете, хотя знаю, что для тебя пытка слушать мою игру, спасаю тебе жизнь, лгу и предаю. — Рауль пытался понять смысл сказанного Хеленой — и не знал, какой реакции та ожидает в ответ. Вечные недоговоренности! Но она продолжала: — Когда ты был без сознания, я действовала инстинктивно. Для меня ты был просто человеком, которому нужно спасти жизнь. Теперь я знаю, что со мной происходит в чрезвычайной ситуации: действую на автопилоте. — Хелена запустила пальцы в волосы. — Только потом пришло осознание, что это ты лежишь на полу. Ты, а не кто-то другой. Твоя жизнь в моих руках! Несколько минут ты был в моей власти! Никогда в жизни, Рауль, мы не были так близки, как в момент между твоей жизнью и смертью. Анафилаксия связала нас навсегда. Я столько хочу сказать тебе! Я больше не могу лгать и притворяться, что нас ничего не связывает. Все притворство кончится презрением друг к другу. Почему мы не можем все обсудить, как нормальные люди?

Рауль взял руку Хелены, и она почувствовала, какие у него ледяные пальцы. Она стала рассеянно поглаживать его ладонь большим пальцем, как когда-то в минуты близости, и это придало Раулю смелости задать вопрос, терзавший его с того самого момента, когда он открыл глаза:

— Ты в самом деле не знала, что я аллергик? Мы столько раз ужинали вместе.

Но она не успела ответить: дверь гостиной распахнулась, и доверительная атмосфера улетучилась. Хелена отдернула руку от руки Рауля. Вошла Луиза с подносом, на котором стояла чайная чашка и лежал бутерброд. За ней показалась Анна с бутылкой красного вина и бокалами.

— Как наш больной? — спросила Луиза, присаживаясь на диване рядом с Раулем.

— Лучше, — ответил он тихо.

Рауль чувствовал тошноту то ли от аллергии, то ли от недосказанного Хеленой. Что она бы ответила на вопрос? Что за двойной смысл таится в ее словах? Он посмотрел на Хелену: скрещенные на груди руки, словно защищается от всех, и напряженное выражение лица. Как всегда…

Внезапно Рауль понял, что и не хочет знать никаких тайн Хелены. Пусть оставит их себе. Он приподнялся и взял протянутую Луизой чашку.

— Ты же должен что-то съесть, — заботливо сказала Луиза. — Не хочу, чтобы меня сочли плохой хозяйкой.

Каролина, позже всех вошедшая в гостиную, присела на диван рядом с Луизой.

— А если это я добавила арахисовое масло? — почти простонала она.

Рауль криво улыбнулся:

— Хотела отомстить за критику? А откуда узнала, что я аллергик?

Отдав Луизе чашку, он взял Каролину за руку и незаметно для всех погладил кончиками пальцев ее ладонь. Луиза демонстративно обняла девушку.

— Уверен, что тебе не нужен врач? — спросила она. — Думаю, тебе стоит поехать в больницу.

Хелена ответила за него:

— Успокойся, Луиза, с ним уже все в порядке. Именно так протекают аллергические приступы.

Какая же она жесткая, подумал Рауль, какая бездушная.

— Но почему у тебя в несессере нет шприца с адреналином? — спросила Хелена. — Я послала за ними Каролину, но она ничего не нашла.

— Так ты рылась в моем несессере, Каролина? — с притворной строгостью произнес Рауль, глядя на девушку.

— Да, и нашла кучу «виагры», — осмелилась пошутить Каролина, но тут же ее лицо залила краска смущения. Она поспешно схватила бокал с вином, чтобы скрыть румянец.

— На случай если вы еще раз решите меня убить, то шприцы в кошельке.

— Чтобы всегда носил с собой! — шутливо произнесла Хелена, почувствовав, как на смену шоку пришло облегчение, а с ним и желание заботиться о больном.

Рауль с удивлением наблюдал за ее оживившимся лицом. Он обрадовался такой перемене — ему и прежде хотелось, чтобы Хелена была с ним… милой. Другого слова он подобрать не мог.

— Хелена, ты настоящий герой! — Рауль поцеловал ей руку. — Большое спасибо!

Глаза его заблестели, Хелена стыдливо улыбнулась.

— Как я рада, что ты жив! — поспешила вклиниться Анна. — Если мы так будем расправляться с музыкантами, то диск никогда не запишем.

Все рассмеялись. Рауль притянул Анну к себе и поцеловал в губы. Хелена отвела взгляд и потянулась к бутылке с вином. Не рассчитав, пролила вино на пол и пошла в кухню за салфеткой. Там, склонившись над раковиной, сделала глубокий вдох и заморгала, чтобы прогнать набежавшие слезы.

Рауль запустил пальцы в волосы и, опуская руку, будто случайно задержал ее у Каролины на плече. Они переглянулись, Рауль улыбнулся. Луиза отреагировала немедленно: притянув Каролину к себе, стала ее целовать. Почувствовав приступ икоты, девушка вырвалась из объятий:

— Постой, Лусс, мне нужно что-нибудь выпить.

Оглянувшись, Каролина увидела, что сестра наполняет бокал.

Поспешно взяв бутылку из рук Хелены, она тоже налила себе вина и поднесла бокал к губам. Луиза ее остановила, накрыв бокал ладонью:

— Карро, девочка моя… — Луиза склонила голову набок. — Понимаю, что тебе хочется забыться, но ты уже сегодня выпила два бокала.

Каролина покраснела, убрала руку Луизы, но бокал отставила.

— Луиза, плиз, — прошептала Каролина и состроила подруге гримаску, демонстрируя, что сыта по горло запретами.

Выражение лица Луизы не предвещало ничего хорошего, и Каролина догадалась, что та задумала.

— Расскажем всем, Карро? — Луиза подмигнула девушке.

— О чем? — встрепенулась Хелена.

— Нет, Лусс, сейчас неподходящий случай, — резко отреагировала Каролина.

— Но я не могу больше ждать, дружок! — Луиза сделала театральную паузу и продолжила: — У нас с Каролиной есть секрет!

— Какой, девочки? — изобразил любезность Рауль.

— Сказала же: нет! — отрезала Каролина, строго глядя на Луизу и подавляя страх.

— Вы меня заинтриговали! — протянула Анна. — Рассказывайте, если начали!

Но ответ Луизы заставил Анну пожалеть о своем любопытстве.

— Мы ждем ребенка!

В гостиной воцарилась тишина. Каролина опустила голову, чтобы не видеть реакцию сестры. Да и всех остальных тоже. Что сказать сейчас Луизе, которая выдала ее секрет? Как объяснить произошедшее несколько месяцев назад Раулю? Себе самой, в конце концов?

Хелена откинулась на спинку кресла:

— Извини, Каролина, но я не понимаю, о чем речь.

Каролина, скрыв лицо в растрепавшихся локонах, молчала.

Хелена повернулась к Луизе:

— Это правда?

Луиза перевела взгляд с Каролины на Хелену, не зная, стоит ли продолжать. Хелена нервно рассмеялась:

— Прямо какой-то вечер чудес сегодня. Сначала воскрешение из мертвых, а теперь непорочное зачатие! — Она сделала глоток вина. — Почему бы не продолжить библейскую серию и не превратить воду в вино?

Луиза решила, что пора продолжать. Она не отдаст Каролину никому. Никому!

— Карро уже сделала тест. Седьмая неделя. Мы использовали надежного донора с хорошими генами.

Рауль снова почувствовал дурноту. Казалось, сознание вот-вот оставит его.

— Донора? Кого?

— Любопытно, Рауль? — со злорадством в голосе поинтересовалась Луиза.

Рауль почувствовал угрозу в ее интонации.

— Я серьезно, Лусс. Кто отец ребенка Каролины?

— Ребенка моего и Каролины, дорогой. Извини, но этого я сказать не могу. Да и зачем тебе это знать? Но если будешь хорошо себя вести, то мы разрешим тебе стать крестным малышу.

Рауль все яснее осознавал коварство Луизы. Решил, что надо обыграть ситуацию, чтобы узнать правду. Да и так ли это? Он еще сомневался.

— А я-то думал, мы друзья, Лусс. Почему не обратились ко мне? Я разочарован!

— Извини, не догадалась, — холодно ответила Луиза. — Теперь место уже занято.

Она демонстративно перевела взгляд на живот подруги.

— Прекрати! — выкрикнула Каролина, сдерживая слезы.

Анна залпом опустошила бокал и с видимым удовольствием сказала:

— О, мои поздравления! Это просто потрясающе! Я правда так думаю. Рада за обеих. Каролина, ты станешь мамой, это же прекрасно!

Каролина вскочила и побежала к двери, но Луиза схватила ее за руку. Каролина резко высвободила руку, достала из бара бутылку имбирного эля, сделала несколько глотков и объявила:

— Я иду в студию.

Луиза обиженно спросила:

— Девочка моя, почему ты убегаешь?

— Мне нужно репетировать. И не жди меня! — крикнула Каролина из-за двери.

Хелена, глядя вслед сестре, заметила вслух:

— Думаю, Луиза, вы поторопились. Ребенок — это преждевременно.

— Знаю, — внезапно со вздохом согласилась Луиза. — Я не смогла удержаться.

* * *

Каролина не притрагивалась к смычку. Сгорбившись, словно от тяжелой ноши, она сидела перед виолончелью не в силах извлечь из инструмента ни единой ноты. Вглядывалась в темноту, стараясь найти там ответ… На какой вопрос? Она не знала. Мысли блуждали.

Невыносимо оставаться здесь даже на один день, думала Каролина, а сидеть на острове придется до тех пор, пока не будет записан диск. Но ведь они даже не приступали к записи!

Каролине хотелось умереть.

Воспользоваться бритвой? Резать надо вдоль, а не поперек. Вены — это не так больно. Если набраться смелости и перерезать их быстро на обеих руках, то сознание отключится скоро. А можно принять пару упаковок снотворного, но агония займет больше времени. А что, если выпить снотворного и спрыгнуть со скалы в море? Вариант.

Погруженная в размышления, Каролина вздрогнула от внезапного писка телефона. Сообщение. Она прочитала его, и сердце бешено забилось. Ответила и отодвинула виолончель от себя. Встав и бесшумно открыв стеклянную дверь, вышла. Ее обнял холодный осенний ветер.

 

Пятница, 16 октября

Проснувшись, Анна спустилась в кухню за кофе. Там уже сидела Хелена.

— Ну и ссора! — сказала вместо приветствия Анна.

— О чем ты? — ответила Хелена, не одарив приветствием и Анну.

— Ты не слышала, как Каролина ругалась с Луизой на рассвете? Кажется, Карро не на шутку разозлилась на Луизу за рассказ о ребенке.

Хелена сделала пару глотков крепкого горячего кофе. Помедлила с ответом секунду.

— Нет, я ничего не слышала.

Анна пожала плечами и открыла прошлогодний номер газеты:

— Думаешь, что у них с Луизой все хорошо?

— Луиза — это Луиза. Она четко знает, чего хочет. А вот Каролина… Я люблю сестру и желаю ей всяческих благ. Но прежде ее партнерами были только мужчины, много мужчин. С чего ей вдруг вздумалось заводить семью с женщиной, не понимаю.

Блажь. Это не укладывается у меня в голове. Для Каролины связь с Луизой — очередное развлечение. И ее беременность… — Хелена покачала головой и иронично добавила: — Это все равно что купить модную безделушку из весенней коллекции. О чем только Луиза думала? Загадка! — Хелена не торопясь отрезала кусочек сыра. — Но я же не могу сказать Луизе: «Что ты наделала? Каролина сама еще ребенок!» Не могу.

— Но Каролина сама пошла на это, ее никто не заставлял. Не снимай с нее ответственности, Хелена. Она — взрослая женщина. Посмотри на нее.

В душе Анна ликовала: Рауль теперь будет принадлежать ей!

— Я ее не оправдываю, а просто реалистически рассматриваю происходящее с Луизой и моей сестрой.

— А что говорит Каролина? Ты с ней говорила?

— Пока не было подходящего случая.

— А ты не думаешь, Хелена, что материнство ее изменит к лучшему? Может, она втайне мечтает о детях! Вы же нечасто видитесь, ты всего не знаешь. Я, например, могу представить их счастливой семьей: Луиза, Каролина, малыш.

— Я хорошо знаю Каролину. Она не самый эгоистичный и амбициозный человек из всех, кого мне доводилось встречать, но…

В кухню вошел Рауль:

— Доброе утро, девочки!

— О, воскрешение из спящих! — с облегчением прервала неприятную семейную тему Хелена.

Выглядел Рауль, как и всегда, безупречно. И красив тоже как всегда.

— Мне теперь придется вечно это выслушивать, Хелена?

— А ты как думал? Отныне ты мой вечный должник.

— И чем же мне откупиться? — улыбнулся Рауль.

— Придумай сам что-нибудь оригинальное, — ответила Хелена, выходя из кухни.

Анна следила за Раулем: вот он наливает кофе, намазывает масло на хлеб, кладет в рот кусочек сыра, делает бутерброды с сыром и апельсиновым джемом. Ах, Рауль по-прежнему предпочитает на завтрак бутерброды с сыром и джемом. Рубашка не заправлена. Волосы завиваются колечками на затылке. Обычное утро. Изысканная простота существования.

Сердце Анны затопила нежность.

Почему он не завтракает каждое утро в ее кухне? А лучше — в их общей кухне в красивом особняке!

Рауль обратился к Анне:

— О чем вы говорили?

— О наследном принце, естественно, — усмехнулась она.

— А… — протянул Рауль. — Жаль фигуру Каролины. Такая красавица!

Анна горько вздохнула. Допила кофе и поплелась в студию. Вскоре оттуда послышались звуки ее скрипки.

Рауль посмотрел в окно: чайки беззаботно кружили в синем небе, издавая гортанные звуки. Решив позавтракать на свежем воздухе, он вышел из кухни, но тотчас же остановился, услышав шаги на лестнице. Показались сначала длинные ноги, потом — плоский живот, затем — длинные кудрявые волосы, ниспадавшие на грудь, наконец — лицо Мадонны.

Рауль улыбнулся.

— Доброе утро, Каролина! Хорошо спалось?

Она отрицательно покачала головой. Рауль кивнул в сторону двери:

— Иду завтракать на крыльцо. Там солнечно и тепло. Присоединяйся.

— Я не голодна.

— Ну и что? Составишь мне компанию.

Каролина вопросительно посмотрела на Рауля.

— Пойдем, Карро. Если будешь хорошо себя вести, угощу кофе.

Они вышли на крыльцо. Утро выдалось на редкость теплое. Остров купался в солнечных лучах, хотя вдали, над материком, скопились тяжелые серые тучи. Здесь они могли говорить спокойно: из окон их не видно, а если кто-то выйдет из двери, они сразу заметят.

— Все так запуталось, — печально сказала Каролина и добавила: — Но это и твоя вина!

— И моя, конечно, тоже.

Рауль, играя локоном Каролины, подумал, что легко признавать свою вину, когда по-настоящему влюблен. Каролина, сидевшая ступенью ниже, откинулась ему на грудь.

— А ты не думала, что это судьба… что нам суждено встретиться и влюбиться друг в друга?

— Судьба? Это что-то серьезное… мистическое…

— Какое это счастье — обнимать тебя! Когда ты, прижавшись ко мне, заснула, я гладил твою нежную кожу. Очень осторожно, чтобы не разбудить. Ощутил тонкий шрам на животе и подумал: «Тут у Каролины вырезали аппендицит». Потом провел пальцами по соскам — они цвета лесных орехов — и подумал: «Грудь у Карро очень красивая». Я коснулся кольца в твоем пупке и подумал, что, наверно, было ужасно больно делать прокол. Мне хотелось бы вытирать тебе слезы во время прокола, раз уж ты решилась на него…

Каролина улыбалась и щурилась от солнца. Казалось, она дремлет.

— Потом я погладил твой плоский живот и спустился ниже. Сердце забилось быстрее, когда подумал о ребенке…

Каролина открыла глаза, Рауль положил руки ей на грудь:

— Как бы мне хотелось быть отцом твоего ребенка, Карро! Как бы мне хотелось, чтобы это был наш ребенок! Знать, что ты принадлежишь только мне. Какое это было бы счастье!

Он не замечал ее слез, пока одна слезинка не обожгла руку.

— Мне тоже этого хочется, — едва слышно прошептала Каролина.

С нежностью Рауль отвел локоны к затылку и поцеловал девушку в ухо. Потом легкий поцелуй в висок. Волна удовольствия охватила тело Каролины. Губами он прикоснулся к ее губам, сначала нежно, потом страстно. Каролину бросило в жар. Она высвободилась из объятий и почти простонала:

— Господи, что нам теперь делать?

Затылком она чувствовала горячее дыхание Рауля.

— Ты не понимаешь, что происходит, Карро?

— Я не знаю, что нам делать дальше.

— Есть только один выход, любимая, — уверенно сказал Рауль.

Она обернулась к нему и посмотрела в глаза:

— Ты серьезно?

— Всерьез ли говорю, что люблю тебя? — Каролина замерла от этих слов, а Рауль рассмеялся: — Ой, прости! Я вдруг понял, каким счастливым меня делают эти слова. Да, Каролина, я люблю тебя. Люблю больше жизни. Сможешь ли ты вынести столько любви?

Каролина как будто сомневалась в истинности услышанного и переспросила:

— Ты сказал, что любишь меня? Хотя… то есть несмотря ни на что?

Вместо ответа Рауль крепко прижал Каролину к себе. Ощутив блаженство, она отдалась ему. Но спустя пару минут сказала, волнуясь:

— Я должна кое в чем признаться. После этого можешь меня презирать. Да я и сама себя презираю. Рауль, я никому этого не рассказывала, но с тобой хочу быть честной.

* * *

Все ждали возвращения на остров Яна и Шеля: запись шестого квартета Стенхаммара назначили на послеобеденное время. А эти утренние часы решили посвятить репетиции. Хелена что-то помечала в нотах, Анна разыгрывалась, а Луиза задумчиво сидела в кресле. Отсутствовали первая скрипка и виолончель. Ни Анна, ни Хелена не испытывали особого желания разговаривать с Луизой по этому поводу.

Отсутствие Каролины и Рауля Луизу угнетало. Она предпочла бы для собственного спокойствия видеть их все время, чтобы не давать волю мрачным фантазиям. Ночью Луиза не сомкнула глаз из-за Каролины, а та явилась под утро. Когда девушка забралась под одеяло, Луиза с надеждой ждала, что подруга прижмется к ней, обнимет, положит голову на плечо, как всегда делала раньше, но Каролина повернулась спиной и сразу заснула. Луиза убеждала себя, что это от усталости: девочка всю ночь репетировала, да и первые месяцы беременности сопровождаются упадком сил. Об этом Луизе поведала «Настольная книга молодой мамы». После турне, впрочем, Каролина все время выглядела уставшей, равнодушной и даже не скрывала, что ей неприятны прикосновения Луизы.

Обиженной невниманием Луизе удалось заснуть на рассвете, но ненадолго. Открыв глаза, посмотрела на спящую Каролину: спокойное, красивое лицо, длинные ресницы отбрасывают тени на нежные, как персики, щеки. И тут Каролина улыбнулась во сне! Что ей снилось? Будущий ребенок? Это объяснение показалось Луизе настолько прекрасным и романтичным, что тут же она приняла его за истину и решила отбросить подозрения. Не надо задавать Каролине неприятных вопросов! Но стоило той открыть глаза, как у Луизы невольно вырвалось:

— Где ты была ночью?

Улыбку Каролины как рукой сняло. И только Луиза протянула к ней руку, желая смягчить резкость вопроса, как Каролина скрылась в ванной комнате.

Вспоминая эти события, Луиза старалась не смотреть на Хелену и Анну: они мешали анализировать случившееся.

Побег в ванную комнату не на шутку испортил Луизе настроение: она почувствовала неладное, закрутились черные мысли в голове. Рано или поздно, Луиза это понимала, придется взглянуть правде в глаза. Но так унизительно признавать свое поражение! И если есть хоть один шанс на спасение близости с Каролиной, все остальное она готова отрицать. Луиза знала: она не из породы сильных людей, просто никому не показывает слабости. А беспомощность, которая делает ее жалкой, ненавидит.

Луиза поймала на себе взгляд Хелены, и та улыбнулась ей. Луизе стоило огромных усилий ответить на улыбку. Она тотчас же проанализировала: в улыбке Хелены иронии нет. Да и быть не может, поскольку она не понимает, в какой сложной ситуации оказалась Луиза. Прежде все проблемы с Каролиной удавалось снять беседами.

Конечно, Хелена — женщина разумная, давняя хорошая подруга, поэтому могла бы дать дельный совет. Но есть одно «но»: Хелена — сестра Каролины. К тому же Луизе известно, что Хелена всегда возражала против ее близости с Каролиной. Луиза взглянула на Анну. Тоже нет: кроме Рауля, никого и ничего не замечает. Луизу всегда удивляло, как можно так хорошо играть на скрипке, оставаясь в остальном полной дурой. Анна настолько тупа и глупа, что не замечает, как Луиза, да и не только она, использует ее. Всегда усердна, всегда услужлива и настолько не уверена в себе, что радуется любому проявлению интереса к своей персоне. Всеми своими проблемами, подвела итог размышлениям Луиза, она может поделиться только с Педером.

* * *

Луиза вышла на террасу и устремила взгляд на серое море. Ветер шуршал осенней листвой. Внезапно в кустах раздался треск, и Луиза вздрогнула от неожиданности. Дрозд — сразу пришла в голову мысль, но, к ее изумлению, из зарослей сирени показался Рауль. Увидев Луизу, он резко остановился, и Каролина, идущая следом, ткнулась ему в спину.

— Ой, привет! Я не знал… — начал Рауль, но его одолел приступ смеха. Каролина тоже рассмеялась.

Луиза переводила взгляд с одного на другого: причину внезапного безудержного веселья она не понимала, но чувствовала себя третьей лишней.

— Знаете, тут есть и другой вход, не обязательно топтать клумбы, — отрезала она и вернулась в студию.

Вошли Каролина и Рауль.

Луизе меньше всего хотелось выставлять себя скучной моралисткой или показывать, как ее обижает столь несдержанное поведение обоих. Жалея о сказанном на террасе, она попыталась поймать взгляд Рауля, но тот взял в руки смычок, а его мысли, похоже, витали где-то далеко. Каролина, пританцовывая и что-то насвистывая, достала виолончель из футляра, установила ее в углубление в паркете и начала настраивать.

Хелена наблюдала за вошедшими. С утра было время репетировать, но не хотелось. Мысленно она то и дело возвращалась к вчерашним событиям. Трудно представить сейчас, что всего несколько часов назад она приводила Рауля в сознание: сидела на его груди и хлестала по щекам. Хелена усмехнулась: это было, наверно, похоже на акт садомазохизма, поэтому Анна так бурно отреагировала. Хелене судьба на этот раз отвела роль госпожи. Но вообще-то все напоминало тот бурный секс, которым они занимались в гостиницах по всему миру. Воспоминания о близости с Раулем нахлынули на Хелену: она представила его обнаженное тело, ощутила, как ногтями вонзается в гладкую кожу.

Погруженная в воспоминания, она не заметила, что остальные расселись по местам и выжидательно смотрят на нее.

— Хелена, ты не будешь настраивать скрипку? — раздался голос Луизы над ухом.

Хелена выпрямила спину, поспешно взялась за смычок и стала подлаживаться под тон, задаваемый Раулем.

Начали с середины. Рауль сидел положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, но играл безупречно. Пальцы и смычок летали над скрипкой. При этом умудрялся слушать остальных участников квартета и отмечать малейшие ошибки. Неудивительно, подумала Хелена, что он добился таких прекрасных успехов в музыке. Время от времени Рауль прерывал игру, чтобы мягко и вежливо сделать замечания остальным. Хелена гадала, куда подевался его менторский тон. Спустя час, почувствовав, что напряжение спало, она начала получать удовольствие от игры с Раулем. Перед ней сидел по-настоящему одаренный музыкант, в совершенстве владеющий техникой исполнения и обладающий безграничной фантазией, без которой немыслим хороший скрипач. Но Хелена все равно не могла понять, как в Рауле, которому удается извлекать из инструмента божественные звуки, уживаются два человека: один — яркий и многогранный, второй — разочарованный и уставший от жизни.

С появлением Каролины Луиза позволила себе немного расслабиться: девочка здесь, она спокойна, играет на виолончели. Лицо и волосы Каролины сияли в лучах солнца, льющего теплые лучи в окна студии. Любуясь красотой подруги, Луиза забыла обо всех недавних горестях и подозрениях. Для нее сейчас существует только Каролина, которой она готова любоваться целую вечность.

В перерыве Каролина вышла из студии подышать свежим воздухом. Достала сигарету, закурила. Луиза выбежала следом. Захлопнула дверь, чтобы их не подслушивали. Остальные участники квартета наблюдали немую сцену из зала студии. Произошел короткий обмен репликами, и Каролина демонстративно выдохнула дым Луизе в лицо. Потом стала жестикулировать рукой с сигаретой, зажатой между пальцами. Луиза пыталась положить руку девушке на плечо, но та сбросила ее.

— Даю пять: Луизе не нравится, что мамочка курит, — сказала Хелена, потягиваясь.

Стоявшая рядом Анна тоже любовалась немым спектаклем.

— Надо же, и слова не нужны, — усмехнулась она.

Анна повернулась к Раулю, но тот спешил к выходу с телефоном, прижатым к уху. Открыл дверь студии и вздрогнул от криков Луизы и Каролины. Резко развернулся и удалился в сторону кухни. Анна и Хелена проводили его взглядами, а потом переглянулись, но комментировать его действия не стали: не знали, что сказать. Обе вернулись к своим инструментам. Луиза и Каролина все еще продолжали спектакль: в студию доносились обрывки слов, произнесенных на повышенных тонах.

— Trouble in paradise, — пробормотала Анна и перевела: — Неприятности в раю. Как это неприятно!

За стеклом послышался звонок телефона Луизы, и она отошла от Каролины. Затушив сигарету сапогом, та немедленно вернулась в зал.

— Идиотка, — бормотала Каролина себе под нос, беря виолончель.

Она проиграла несколько сложных пассажей, чтобы успокоиться. Появилась Луиза. Убрав телефон в карман, объявила: в проливе буря, так что сегодня звукорежиссер и оператор не появятся.

— Будем рассчитывать на завтрашнее утро — или придется забыть о записи, — почти равнодушно подытожила Луиза.

* * *

Свальшер — маленький остров. По тропинке вдоль берега его можно обойти за полчаса, и то потому, что надо карабкаться по скалам и перепрыгивать расщелины.

К ателье, построенному на скалах в северной части острова, вела тропинка, выложенная досками. Пятьдесят лет назад на остров занесло семена жимолости каприфоль, и южнее от тропинки лианы образовали заросли с ароматными цветками. Дом был построен в рыбацком стиле: необработанные доски, простая черепичная крыша. В помещении — дощатый пол и выкрашенные в белый цвет стены. Панорамные окна выходили и на север, и на запад, где скалы резко обрываются в море.

Для художников здесь поставили когда-то кухонный стол и газовую плиту. На конфорке красовался старый эмалированный чайник, на полках — кружки, стаканы и тарелки. У стены стояла скромная кровать, перед камином — два кресла марки «Бруно Матссон». Остальное пространство занимали мольберт и стол для черчения. Сюда провели электричество, и только воду приходилось приносить в канистре с виллы.

Когда-то ателье не пустовало: здесь жили художники, любившие работать на пленэре. В последние годы в доме иногда останавливались друзья семьи и прочие гости, но уже много лет мольберт воспринимался как экзотическая деталь интерьера. Впрочем, как и железный рукомойник — ровесник ателье.

В детстве Луиза часто запиралась в доме для художников, чтобы побыть одной. Анна пришла в ателье, со скрипкой под мышкой, тоже в поисках уединения.

Мирная репетиция быстро переросла в ссору, и атмосфера в студии стояла напряженная. В перерывах Каролина хлопала дверью и кричала на Луизу. Рауль вообще ушел к себе. Хелена нашла утешение в баре. Налила себе щедрую порцию джина с тоником и заявила: «Мы же все равно не будем сегодня больше играть». Потом, сняв туфли, улеглась на диван. Анна тоже налила себе бокал бургундского, а потом зачехлила скрипку и решила, что пойдет в ателье.

В помещении стояла прохлада, хотя в камине лежал свежий пепел. Анна положила в топку поленья. Спички нашла в стеклянной банке. Щепка для растопки быстро вспыхнула, но отсыревшие дрова только дымили. Она вспомнила, что в футляре завалялись ноты скрипичного концерта, сыгранного ею пару лет назад, — пришлось использовать их. Спустя пару минут в камине разгорелся огонь. Анна протянула замерзшие руки к огню. Куртку снимать не стала. В холодной комнате, как она знала, играть вредно, так что самое время выпить вина из принесенной с собой бутылки. Прошлась по комнате, чтобы согреться. Через стекла огромных окон было видно, как по небу летят тяжелые облака, отбрасывая тени на остров и море. Внизу свинцовые волны бились об острые камни.

Зазвонил телефон. Луиза.

— Я хочу, чтобы мы еще раз прошлись по квартету.

— Это действительно необходимо? — спросила Анна, наливая вино в стакан.

— Да. Чем лучше мы подготовимся к записи, тем быстрее ее закончим. А я хочу закончить как можно быстрее, да и Раулю нужно быть в понедельник в Нью-Йорке. Мы и так затянули процесс. К воскресенью все должны закончить. Кстати, не знаешь, где Каролина? Сказала, что будет репетировать, но ее нигде нет. И виолончель лежит в студии.

— Понятия не имею. Позвони ей.

— Уже звонила. Она не берет трубку, а потом включается автоответчик.

Анна увидела, что по тропинке кто-то идет. Рауль. Он направлялся к ателье.

— Я репетирую, Луиза. Позвоню тебе позже, — заторопилась Анна и оборвала связь.

Сердце забилось быстрее. Оконное стекло, к которому она прижалась вплотную, холодило разгоряченный лоб. Анна поправила волосы и облизала губы. Рауль идет к ней! Эта мысль вызвала улыбку.

Она не ошиблась: между ними существует притяжение — не обжигающая страсть, что раньше, но пьянящая нежность. Им о стольком нужно поговорить! Рауль ясно дал понять: он доверяет ей настолько, что готов обсуждать глубоко личное. А на чем еще основывается любовь, как не на доверии?

Анна постучала по стеклу, чтобы привлечь внимание Рауля, но он не отреагировал: наверно, ветер заглушил стук. Достал из кармана телефон. Не отводя взгляда от Рауля, Анна достала из кармана свой. Как мило: звонит ей, не зная, что их отделяет всего-навсего двадцать метров. Телефон, однако, молчал, а Рауль уже с кем-то разговаривал. Радость угасла. Кому он звонит? Своей чертовой жене? Или… Анна пролистала записную книжку в телефоне, нашла номер Каролины и после секундного колебания дрожащим пальцем нажала на зеленую кнопку: занято.

Разговаривая по телефону, Рауль улыбался. Вот он рассмеялся, закинув голову, и пошел по тропе прочь от ателье. Вскоре исчез из виду. Анна бросилась к двери, открыла ее — в комнату ворвался холодный ветер, растрепал волосы. С крыльца она увидела, как Рауль подходит к бане над мостками. Оглядывается по сторонам, словно проверяя, не следят ли за ним, и входит туда. Анна не без изумления отметила, что из трубы поднимается тонкая струйка дыма.

* * *

Устроившись на диване рядом с баром, Хелена дегустировала марки джина и успела выпить уже четыре стакана джина с тоником, хотя на часах не было еще и трех пополудни. В дверях гостиной показалась Луиза.

— Входи! — радушно пригласила ее Хелена. — И захвати оливок или орешков… или еще чего-ничуть вредного и калорийного, на что бывает аллергия.

Рассмеявшись над собственной шуткой, Хелена сделала глоток. Луиза опустилась в кресло напротив, закинула ногу на ногу:

— Да ты пьяна, Хелена!

— Не-е… только чуточку навеселе, — заверила ее Хелена. — А почему у тебя такой кислый вид?

Луизе не терпелось поделиться своими подозрениями, но она вспомнила, что с Хеленой слова нужно подбирать осторожно. Впрочем, все настолько очевидно, что притворяться, будто отношения с Каролиной прекрасные — значит выставить себя на посмешище. Луиза вздохнула и вместо ответа на вопрос взяла бокал у Хелены, опрокинула в себя остатки джина и пересела на диван рядом с приятельницей. Хелена от неожиданности — такого ей видеть еще не приходилось — почти протрезвела.

— В холодильнике есть еще тоник, — сказала Луиза и прикрыла глаза. — Кстати, где Каролина?

— Понятия не имею, Лусс. А не у себя в комнате? Кажется, я слышала стук каблучков по лестнице, а потом грохот входной двери.

— Я такой ее раньше не видела, честное слово.

Хелена усмехнулась:

— Это беременность, Луиза. Добро пожаловать в девятимесячную поездку по американским горкам.

Хелена столько лет скрывала свой алкоголизм, что, даже будучи пьяной, могла играть рассудительную и умную женщину. Хотя, конечно, с каждым разом делать это становилось все труднее. Но теперь, когда Хелена внезапно обрела ясность мысли, она сразу приняла приглашение Луизы участвовать в разборе полетов с сестрой. Ну уж нет! Тем более что Хелена — сообщница Каролины против воли. И когда сидящая рядом всезнайка Луиза потирает виски, изображая жертву, со стоицизмом принимающую страдания, уготованные судьбой, это вызывает не жалость, а смех. Нет, пусть сама разбирается со своей жизнью.

— Каролина беременна, не так ли? — спросила Хелена. — Ты в этом на сто процентов уверена?

— Да, на все сто, — с каменным лицом подтвердила Луиза.

Другого ответа Хелена и не ожидала. Луиза могла ответить:

«Почему ты спрашиваешь?» или «Она тебе говорила что-то другое?», но нет, своих мыслей ничем не выдала. Она всегда такая: скрытная, холодная, расчетливая. А в подружки выбрала непредсказуемую, закатывающую истерики по малейшему поводу Каролину. Удивительно!

Хелена устала от выходок сестры: вечно из одной крайности в другую! То она мрачнее тучи и жизнь ей не мила, то сияет, как солнце. Каролина не только эмоционально незрелый человек, она психически нестабильна, хотя давно не ребенок. Хелена в общем-то смирилась: у сестры своя жизнь, у нее своя. Любой психолог скажет, что разумнее всего предоставить Каролину самой себе.

Но ужасно то, подумала Хелена, что сестре удается втягивать ее в свои ребяческие выходки. Так что никакого посредничества между Каролиной и Луизой! Хватит. Пора серьезно поговорить с Каролиной.

— Но почему она злится, Хелена? — Луиза добавила джина в бокал. — Что я делаю не так? Не понимаю! А Карро отказывается говорить.

— Наверно, гормоны бушуют. У нее сейчас самый пик фертильного возраста. Со мной было то же, когда мы ждали Юханну.

Дверь скрипнула.

— Входи, баронесса! Вспомнишь дурака, а он и появится! Что, под дверью подслушиваешь?

В комнату вошла Каролина с пакетом сырных колец. Покрасневшие глаза говорили о том, что она плакала. Упала в кресло и перекинула ноги через ручку. Зачерпнув горсть колец, отправила их в рот, при этом к губам прилипли рыжие крошки.

— Гормоны, Хелена? — с иронией спросила Каролина. — У тебя уже климакс начался, Мелкерссон? То-то в последнее время ты стабильно в хорошем настроении.

Хелена рассмеялась и протянула руку к пакету с сырными колечками.

— Как ты можешь есть такое каждый день и оставаться худой? — спросила она. — Но скоро все изменится, Каролина. Беременные всегда полнеют, не знала?

Каролина снова запустила руку в пакет. Несколько колец упало на пол, и Луиза нагнулась, чтобы поднять их.

— Знаешь ли, — ответила Каролина, — это последнее, что меня сейчас волнует.

Она посмотрела на Луизу. Та, растроганная неожиданным вниманием, улыбнулась любимой. Каролина отвела глаза.

— Ты не представляешь, как я рада это слышать, — сказала Луиза. — Я уж испугалась, что ты передумала иметь ребенка. Но нервничать в первые месяцы беременности — естественно. Это ново и для тебя, и для меня, Карро.

Каролина вытерла губы. Хелена улыбнулась:

— Как мило вы смотритесь вместе, дорогие мои.

Луиза благодарно подмигнула ей. В коридоре раздался смех Анны и возглас:

— Тихо как в могиле. И куда все подевались?

— Мы здесь! — крикнула Луиза.

В дверях возникла Анна, разрумянившаяся, словно от долгой прогулки на свежем воздухе, влажные волосы заплетены в две тонкие косички. Следом за ней появился Рауль, тоже румяный.

— Сыграем, девочки? — предложил он.

Каролина подбросила пустой пакет вверх. Он опустился Хелене на грудь, а потом соскользнул под ноги Анне.

* * *

Все пошло не так, как надо: у Рауля порвалась струна. Он порылся в футляре в поисках запасной, но не нашел. Анна протянула свою:

— Пожалуйста, милый!

Сказано было негромко, но Хелена с Луизой услышали и удивленно переглянулись. Каролина не отреагировала: она сосредоточенно раскручивала смычок. Рауль кивнул Анне в знак благодарности, сделав вид, что все в порядке вещей. Пока он менял струну, настраивал инструмент, Каролина, демонстративно достав из сумки книгу, погрузилась в чтение.

Но вот Рауль выпрямил спину, взял скрипку и обвел глазами женщин, давая понять, что готов начать репетицию. Каролина книгу не отложила. Устремив на нее взгляд, Рауль выдержал паузу. Каролина читала. Тогда он нагнулся к ней и тихо сказал:

— Мы сейчас будем играть. Возьми инструмент, будь добра.

Каролина даже бровью не повела.

— Я прошу тебя, — с тревогой в голосе попросил Рауль, но девушка невозмутимо продолжала читать.

Повисла напряженная тишина.

— Каролина! — повысил голос Рауль.

Луиза хотела что-то сказать, но внезапно послышался визг первой скрипки: Рауль буквально набросился на инструмент и заиграл в таком быстром темпе, что Анна с Хеленой едва поспевали. Каролина по-прежнему сидела, погруженная в чтение. И только когда первая часть была отыграна, она, не отрывая глаз от страницы, потянулась к сумке. Неторопливо убрав книгу, взяла смычок и начала играть: в ускоренном темпе, на полтакта опережая остальных, громко и невпопад, с отсутствующим видом.

Рауль опустил смычок и вопросительно взглянул на Каролину. В ответ получил равнодушный взгляд. Луиза кашлянула и преувеличенно любезно предложила:

— Начнем сначала? Постарайтесь найти общий темп.

Рауль, откинув волосы со лба, начал играть, но не с начала.

Каролина избрала новую тактику: виолончель была едва слышна, а исполнительница хихикала себе под нос. Хелена посмотрела на Анну, но та играла закатив глаза.

Рауль вновь резко остановился. Все, кроме Хелены, заметившей это не сразу, тоже опустили смычки. Луиза опять хотела что-то сказать, но Рауль ее опередил:

— Почему ты так себя ведешь? — Он в упор посмотрел на Каролину и процедил сквозь зубы: — Что не так?

Видно было, что Рауль не на шутку зол.

— Рауль, Каролина, пожалуйста… — залепетала Луиза.

Каролина пожала плечами:

— Не понимаю, о чем ты…

Теперь она не сводила глаз с Рауля, словно испепеляя его взглядом. Наконец, кокетливо улыбнувшись, спросила:

— Что, я фальшивила?

Рауль молча взял скрипку и начал играть с того же места, где остановился, но механически, бездушно. Закончив партию, он так резко вскочил, что стул опрокинулся. Убрал скрипку в футляр и стремительно вышел из студии. Анна и Хелена, отложив инструменты, тоже вышли из зала.

Каролина достала ноты Шумана и начала репетировать концертную программу. Подошла Луиза и положила руки ей на плечи. Каролина никак не отреагировала.

— Это было так уж необходимо, Карро?

Ответа не последовало.

— Умоляю, поговори со мною, — взмолилась Луиза, но слышались только звуки виолончели.

Тогда Луиза здоровой рукой крепко ухватила Каролину за плечо; девушка вздрогнула и прекратила играть, затем ледяным тоном сказала:

— Будь добра, не мешай репетировать.

Луиза отпрянула. С невозмутимым видом Каролина продолжила играть, но присутствие Луизы мешало сосредоточиться: пальцы соскальзывали, приходилось несколько раз начинать сначала. Тогда Каролина в ярости топнула ногой, отбросила виолончель и вскочила, лицо ее побагровело. Они принялись буравить взглядами друг друга. У Каролины по щекам стекали слезы.

Она сдалась первой: опустила глаза и хотела отвернуться, — но Луиза крепко схватила ее за шею.

— Отпусти меня, Луиза!

— Я хочу, чтобы ты объяснилась. Не имеешь права так со мной поступать, слышишь!

В голосе Луизы не было и тени нежности.

— Да отпусти же!

— Повторяю: я не потерплю такого обращения.

— Отпусти, черт тебя побери!

Луиза разжала пальцы только после того, как поняла: мучить Каролину, которая сильнее ее и на полголовы выше, долго не удастся. Во взгляде молодой подруги она уловила презрение.

— Что с тобой, Карро? Расскажи!

Луиза попыталась погладить девушку по руке, в которой был зажат смычок, но Каролина ее резко отдернула. Рукав блузы открыл красную царапину на внутренней стороне руки. Луиза сделала шаг назад.

— Что это? — выдохнула она.

Каролина молчала.

— Что ты сделала с рукой? Опять взялась за старое?

Луиза рванула рукав — открылась едва затянувшаяся рана длиной сантиметров в десять.

— Поранилась о проволоку, — дрожа от злости, ответила Каролина.

— Неправда. На Свальшере нет проволоки.

— Тогда о забор. Я не разглядела, что это было.

— Я тебе не верю. Что на тебя нашло, Карро? Ты все время в дурном настроении, все тебя раздражают. Не знаю, чем я тебе не угодила. Объясни! Мы должны снять все недоразумения, чтобы идти дальше.

— Ты тут ни при чем.

— Как это понять? Мы с тобой любовная пара.

Каролина рассмеялась.

— Почему ты так ведешь себя? Почему смеешься мне в лицо? Я спрашиваю: что случилось, Карро?

— Ничего не случилось. Все просто супер!

Луиза скрестила руки на груди:

— Ты была отвратительна на репетиции. Выставила себя идиоткой перед всеми. Ты хоть понимаешь, как это унизительно? Зачем так поступаешь? Зачем сжигаешь все мосты? Я тебя не понимаю.

— И не надо понимать. Забей.

— Прекрати!

— Не надо пытаться меня понять. Ты все время ко мне придираешься. Я чертовски устала от тебя.

— Как ты можешь так говорить?

— А почему нет? Могу.

— Карро, я тебя люблю. Не хочу ссориться и ненавижу ссоры. Но я нервничаю, когда ты так себя ведешь.

Луиза постаралась вложить в слова все чувства, которые испытывала к Каролине.

— Каролина, любимая… — взмолилась она, — давай помиримся! Хочу…

— Вот так всегда: хочу, хочу, хочу! Все вертится вокруг тебя. А как же мои желания?

Луиза протянула руку, чтобы погладить Каролину по щеке, но та резко отвернулась и выпалила:

— Не прикасайся ко мне, грязная старая лесбиянка!

Луиза едва сдержалась, чтобы не ответить на эти слова пощечиной и не закричать. Дыхание словно остановилось, сердце как будто перестало биться.

— Что ты такое говоришь?!

Каролина сделала шаг навстречу Луизе, но та отпрянула.

— Прости, Луиза, у меня просто вырвалось. Я сказала не подумав.

Луизе с трудом удавалось сдерживать рыдания. Она пятилась к двери, и когда Каролина сделала несколько шагов навстречу, выставила вперед руку.

— Нет, не подходи! — истерически выкрикнула она. — Не подходи ко мне! Я не понимаю… ничего не понимаю!

— Лусс, прости, — взмолилась Каролина.

Но Луиза уже скрылась за дверью.

* * *

Анна варила кофе. Мокрые косички прочертили темные влажные дорожки по лиловой тунике. Хелена сидела за столом и молча наблюдала за Анной. Вошла Луиза, белая как мел.

— Присядь, Лусс, — предложила Хелена, поняв, что снова произошла ссора.

Луиза бессильно опустилась на соседний стул. Она едва могла говорить.

— Не понимаю… что… с ней.

Хелена накрыла руку Луизы своей.

— Каролина такая, какая есть. Порой с ней очень трудно. Но это пройдет, — стала утешать подругу Хелена, но чувствовала, что говорит неубедительно.

— Даже не знаю… — прошептала Луиза, — пара ли мы теперь. Она не разрешает до себя дотрагиваться.

— Конечно пара! — с наигранной уверенностью произнесла Анна, ставя перед Луизой чашку с кофе. — Не обижайся на Карро из-за репетиции. Ты же знаешь, она импульсивная натура. Иногда перебарщивает, но не позволяй вас поссорить. У вас прекрасные отношения, вы ждете ребенка…

— Нам, пожалуй, не стоит вмешиваться в их отношения, — поспешила перебить Анну Хелена.

— Почему? Я же стараюсь помочь.

— Анна, не глупи, они сами разберутся. У Каролины сейчас трудный период. — Хелена погладила Луизу по руке. — Я хочу сказать, что у Каролины сложный характер, и решение завести ребенка было необдуманным. С ее стороны. Не обижайся, Лусс, я сейчас никого не критикую, но ты должна понимать: для Каролины это огромная перемена в жизни — завести ребенка. Тем более в любовной паре с женщиной.

Луиза закрыла глаза руками, рот исказила мученическая гримаса. Она больше не могла сдерживаться и дрожащим голосом произнесла:

— Иногда мне кажется, что у нее есть другой… Я чувствую, что это… — Она хотела закончить фразу и рассказать о подозрениях, но губы не слушались. Покачав головой, Луиза прижала к векам пальцы, чтобы не расплакаться. — У меня язык не поворачивается, чтобы сказать. Потому что это безумие.

Хелена снова погладила ее по руке:

— Не делай поспешных выводов. Дай Каролине время. Не дави. Это только озлобит ее.

— Хелена, ты же сама просила не вмешиваться в их отношения! — со злорадством напомнила Анна.

— Да, помню. Но Каролина — моя сестра, и я знаю наверняка ее лучше, чем ты.

— Разве я это сказала?

— Тогда что ты хочешь сказать?

За считаные минуты дружескую атмосферу в кухне сменила враждебная. К Луизе вернулись самообладание и способность к наблюдению. Она поняла, что ее беды с Каролиной — только повод для ссоры Хелены с Анной. Тут кроется что-то другое. Но что? Переводя взгляд с одной подруги на другую, Луиза пыталась прочитать их мысли, но помешал Рауль: он стремительно пронесся через кухню в студию.

— Рауль! — крикнула Анна, но тот уже захлопнул за собой дверь.

— Да оставь же его в покое хоть на минуту! — зло сказала Хелена и тут же почувствовала, как лицо залила краска.

Анна бессильно опустилась на стул и начала нервно растирать пальцами крошки на столе.

— Пусть Каролина и Рауль между собой разберутся сами, — делано ровным тоном произнесла Хелена. — Оба ведут себя странно. Что, впрочем, неудивительно: на свете, наверно, не найти двух других таких непохожих людей. Они как вода и масло. Каролина вообразила, что не выносит Рауля, а тот постоянно к ней придирается. Не знаю, кто начал первым, но это мешает нашей работе. Мечтаю скорее записать этот чертов диск и вернуться домой.

В студии стихли звуки виолончели. Анна напрягла слух, но ничего не услышала. Поймав на себе взгляд Хелены, поправила косички и сказала:

— Мы с Раулем здесь сблизились.

Анне трудно было скрыть довольную улыбку. Она напустила на себя загадочный вид, будто скрывала важный секрет. Хелена почувствовала, как волосы на затылке зашевелились: она не хотела знать этот секрет! Она чувствовала, что это будет болевой шок. Но вопрос сам собой сорвался с языка:

— То-то вы оба пришли раскрасневшимися. В бане, что ли, парились вместе? Или еще чем занимались?

Слова и голос Хелены были язвительными и резкими.

— Все произошло так быстро, — щебетала Анна, словно не слыша вопросов Хелены. — Но я рада…

Анна хихикнула, ее лицо опять приняло загадочное выражение, хотя ее распирало от желания рассказать кое-что интересное всем. Хелена предостерегла ее:

— Анна, что ты задумала?

— Послушай, Анна, — сказала Луиза. — Мне кажется, Рауль знает, чего хочет.

— Да откуда тебе знать! — с внезапной злостью выкрикнула Анна. — И в бане он точно знал, чего хочет, уж будьте уверены. Знаю, Луиза, что вы друзья, но и мы с ним раньше были близки. И теперь на острове обо всем поговорили: и о Джой, и о будущем. Как я поняла, Рауль давно мечтает о детях, и, наверно, так он сказал… — Анна театральным жестом пригубила кофе из чашки, — они разведутся. Они почти не разговаривают. И секса у них нет.

Хелена, глядя с иронией на важничающую Анну, подумала, что секс у Рауля есть, но не с Джой. Анна поставила чашку на стол.

— Они так долго пытались завести детей, что секс превратился в механическую процедуру. А в последнее время они вообще практиковали искусственное оплодотворение из пробирки, хотя Джой нет еще и сорока. Не понимаю, почему ей так сложно забеременеть. У меня куча знакомых подруг, которые родили в сорок пять.

Хелена поняла, что пора прекратить этот пустой разговор.

— Фертильность резко снижается после тридцати пяти, Анна, это общеизвестно. Прости, если для тебя это чувствительная тема.

Анна покачала головой и погрустневшим голосом сказала:

— Да нет, с чего ты это взяла?

Она отправилась мыть посуду. Луиза сидела с кружкой в руках, и мысли ее, как показалось Хелене, витали далеко. Усталое постаревшее лицо, короткая стрижка… Луиза все больше походила на ворчливую и далеко не молодую тетку. Анна подошла к ней и обняла за плечи:

— Не сдавайся, Лусс! Все будет хорошо, не сомневаюсь. Когда закончим запись, вы с Каролиной уедете с острова, держась за руки.

Луиза почувствовала, что опять готова расплакаться.

— Я на это надеюсь. Очень. Я так люблю Карро!

Хелена решила отложить свои аргументы «против» до более подходящего случая. Говорить сейчас с Луизой — все равно что поворачивать нож в ране. Но рано или поздно ей придется узнать истину.

Из студии показалась Каролина. Она вытирала глаза. Хелена поняла, что сестра опять плакала, и у нее сжалось сердце. Вид у Каролины был виноватый, и Хелена решила, что той стыдно за поведение на репетиции. Она отметила, что у сестры влажные вьющиеся пряди прилипли к вискам, от тела шел запах пота, лицо и шея были красными.

Каролина молча села поодаль и налила кофе. Из студии послышались звуки скрипки Рауля.

— Пойдем готовить ужин, — предложила Луиза Хелене, стараясь не смотреть на Каролину.

— Сейчас принесу картошку из чулана. Там еще осталось сколько-нибудь?

— Да, должен быть мешок. Приготовим гратин.

Хелена, надев грубое мужское пальто Каролины, резиновые сапоги, вышла на крыльцо. Небо затянуло серыми тучами, дул сильный ветер. Прижимая к груди одной рукой кастрюлю, другую руку Хелена сунула в карман, чтобы согреть. Среди монеток нащупала прямоугольный предмет — телефон Каролины. Внезапно он завибрировал под пальцами: пришло сообщение. После секундного колебания Хелена достала телефон сестры. Прочитать сообщение? Она не решилась на этот поступок из страха, что Каролина устроит скандал. Впрочем, и читать необязательно: сообщение пришло от абонента, номер которого Хелена знала наизусть.

* * *

Масло шипело в сковороде. Анна стояла у плиты и нарезала антрекоты, незаметно подглядывая за Каролиной, которая нервно вертела в пальцах кружку из-под кофе. Желание узнать, о чем Рауль и Каролина говорили в студии, распирало Анну, но спросить напрямую об этом казалось немыслимым: за столом сидела Луиза, время от времени поднимавшая печальные глаза на Каролину.

Вот и сейчас она попыталась завести с девушкой разговор в дружелюбном тоне:

— Вы поговорили с Раулем?

Каролина, не глядя на Луизу, пробурчала:

— Да, поговорили.

— Теперь вы снова ладите? — вклинилась Анна как бы небрежно, хотя ее виски пульсировали от напряжения.

Каролина повернулась к Луизе спиной и пробормотала что-то неразборчивое. Как показалось Анне, на лице Каролины промелькнуло чувство отвращения, поэтому она сочла за лучшее отвести взгляд и вернуться к своему занятию.

— Какой тупой нож, — процедила Анна сквозь зубы.

Луиза, исчерпав вопросы, замолчала. Каролина приняла это как знак к действию, но мешало присутствие Анны. Но все-таки она решилась и сказала без тени искренности в голосе:

— Прости меня, Луиза. Забудь, что я сказала. Сама не знаю, как это вышло.

Луиза всхлипнула:

— Думаю, что знаешь. Такое не говорят без причины.

— Да я не имела ничего такого в виду. Я не желаю тебе зла.

— Спасибо хоть на этом, — отозвалась Луиза со слезой в голосе и, бросив взгляд на Анну, которая явно подслушивала, предложила: — Не хочешь пройтись перед ужином?

— О’кей, — согласилась, пожав плечами, Каролина.

Луиза обхватила себя руками, словно ей стало холодно, и обе вышли из кухни. На пороге они столкнулись с Хеленой:

— Извини, я брала твое пальто.

— Да ладно, — отозвалась Каролина.

Она накинула пальто и инстинктивно вытащила из кармана телефон. Бросив взгляд на дисплей, вопросительно посмотрела на сестру. Хелена отвела глаза.

Встряхнув кудрями, Каролина сильно толкнула дверь, так что вихрь холодного воздуха ворвался в помещение, и вышла на улицу. Луиза, натягивая на ходу шапку, поспешила за ней. Сделав несколько шагов, Каролина достала телефон и поднесла близко к глазам, чтобы Луиза не смогла прочитать текст на экране. Прочитав сообщение, улыбнулась и сунула телефон в карман.

* * *

Хелена вошла в гостиную. Налила двойную порцию коньяка — достойного спутника обеденного джина с тоником — и подошла к окну. Солнце садилось, окрашивая небо и море в лиловые, розовые и золотистые тона, что указывало на приближение шторма. Ветер усиливался, и старинный особняк содрогался под его ударами. Гостиную освещало только дрожащее пламя камина. Хелена специально не стала зажигать лампу: никому не надо знать, что она здесь. Ей хотелось собраться с мыслями в одиночестве.

Новость, полученную во время вояжа за картошкой, Хелена охарактеризовала одной фразой: «Это уж слишком». И тут же почувствовала, что привычный и уютный мир рушится, разбиваются семейные и дружеские связи, а остаются одиночество и тоска. Теперь непонятно, кто твой друг, а кто враг.

Неожиданно Хелена почувствовала запах Рауля. Она узнала бы его из тысячи других: мускусный, сладкий, смешанный с нотками его любимого одеколона. Возникла мысль: скрыться, затаиться. Но как и где? Впрочем, поздно: Рауль стоял за спиной, согревая дыханием ее затылок. Хелена отдалась пьянящему ощущению: годы не уменьшили его власти над ее телом. Ей хотелось обернуться, поцеловать его, но нет, это будет неправильно.

— Хелена, — мягко позвал он, — милая Хелена…

Сколько раз он звал ее так наедине! Всегда это было прелюдией, приглашением к наслаждению. Сердце Хелены сжалось от боли и тоски.

Рауль положил руки на ее плечи. Он знал это тело наизусть, и знал, как доставить Хелене удовольствие. Наверно, в этом мы похожи на старых супругов, подумала Хелена. Движения рук были такими знакомыми, такими милыми и потому такими пугающими, что Хелена вцепилась пальцами в бокал. Сделала глоток, чтобы успокоиться. Тепло распространилось по телу и притупило острую душевную боль, но физическое желание нарастало. Хелена взмолилась:

— Хватит, Рауль.

Его руки застыли на мгновение, но потом опять стали ласкать предплечья, соскользнули на тонкую талию, прижали девушку к себе. Кончики пальцев проникли под рубашку и гладили живот.

— Ты все время причиняешь мне боль, — не сдавалась Хелена. — И не только мне.

— Неправда! Это ты меня отталкиваешь!

— И что это за история с Анной? Ты и вправду решил к ней вернуться после стольких лет?

— Анна? — удивился Рауль. — Она именно так и сказала?

— По крайней мере, вообразила, что вы опять сблизились. А если принять во внимание, чем вы занимались в бане, то не сомневаюсь, кто дал ей такую светлую надежду.

— Ничего себе!

— Ой, прекрати! Разве не видишь, что она до сих пор тебя любит? И с ума сойдет, если ты поддашься на ее флирт, а потом бросишь. Раскрой глаза!

— С Анной меня ничего не связывает, она — давнее прошлое. Кстати, это ей хорошо известно, и она не строит иллюзий. В этом нет никаких сомнений. Да, Анна флиртует со мной, а я подыгрываю — такая вот манера общения. Это ничего не значит. По крайней мере, с моей стороны.

Их глаза привыкли к темноте в гостиной. Оба знали, что с улицы ничего не видно. Столько лет они скрывали свою связь и столько раз устраивали любовные свидания на Свальшере, что знали самые тайные и безопасные места и время. Хелена откинула голову на грудь Рауля.

— Ты женат. Как ты можешь так поступать?

— К старости ты становишься моралисткой. Забыла, что сама замужем? Раньше тебе это не мешало, — усмехнулся Рауль. — А мой брак обречен, я уже поручил адвокату подготовить бумаги на развод. Их нужно только подписать.

Рауль поймал себя на том, что оправдывается. Хелене всегда удавалось заставить его чувствовать неловкость, а это вынуждало его снова и снова демонстрировать свою власть над ней. Рауль прошептал:

— Я уловил нотки ревности в твоем голосе. Так?

Хелена вместо ответа попыталась вырваться, но Рауль сильнее прижал ее к себе.

— Признайся, ты хочешь за меня замуж! Ты, я, вилла, «вольво» и куча ребятишек. Именно об этом ты и мечтаешь.

Он ожидал услышать едкий ответ, но Хелена молчала и не пыталась вырваться из объятий. Рауля поразило новое это качество — беспомощность, а еще — потребность в нежности. Куда же подевались острословие и едкий юмор? Он знал: Хелена умна, у нее всегда готов ответ на любой вопрос. Соперничество в искусстве словесной перепалки каждый раз заканчивалось для Рауля провалом: он не мог найти подходящих слов, чтобы достойно ответить на остроумные выпады. И вот Хелена вдруг открылась с новой — так некогда желанной — стороны: нежность и женская беспомощность. Впервые Раулю показалось, что он способен понять Хелену. Как человек человека. И — покорить ее, сломить, образно говоря, двумя пальцами. Наконец-то эта гордячка в его руках! Но победа, которой он добивался столько лет, не радовала.

Что за извращенная жажда ненависти заставляла его пытаться покорить эту женщину? Унижение для них обоих, и больше ничего. И как сильно он любит Хелену такой, какая она в действительности: нежная и беспомощная. Нет, любит — это не совсем удачное слово. Любовь он испытывает к другой женщине. Но Хелена тоже нужна, как воздух: без нее жить невозможно. Как все усложняется! А ведь он решил, что отныне будет честным с окружающими людьми.

— Прости, Хелена, я сказал, не подумав.

— Так больше не может продолжаться! Есть вещи, о которых ты не знаешь. Я боялась тебе сказать. Но видимо, время пришло. Я должна тебе рассказать… — Хелена почувствовала, что дрожит. Рауль провел кончиками пальцев по ее губам, и она поцеловала каждый палец. — Нам нужно серьезно поговорить, Рауль.

Покрывая легкими поцелуями ее щеку, Рауль прошептал:

— Да, нужно.

— Вчера, когда мы сидели вдвоем в гостиной, я подумала, что аллергический приступ нас сблизил. Критическая ситуация: на весах жизнь и смерть. Появилось ощущение, что мы перешли на новый уровень отношений, не имеющий ничего общего с тем, что было раньше.

— Я чувствую то же самое, — ответил Рауль осторожно и после небольшой паузы добавил: — Моя жизнь скоро изменится. Последние дни действительно стали поворотным моментом. Если бы ты только знала, как я мечтаю о спокойной, счастливой жизни. — Рауль усмехнулся и смущенно спросил: — Ты мне не веришь? Но я хотел бы жить спокойной и скучной повседневной жизнью с любимой женщиной. Я мечтаю о стабильном браке, о детях, о доме… обо всем, что у тебя уже есть.

— Ты серьезно, Рауль? Ты и вправду этого хочешь?

Хелена вглядывалась в его лицо: каждую складочку, каждую морщинку она знала наизусть и все равно не могла налюбоваться. Лицо любимого — подтверждение того, что она всегда знала в глубине души, от чего зависело ее будущее. Рано или поздно Рауль узнает правду.

Он погладил Хелену по щеке, и она смущенно отвела глаза. Растроганный тем, что Хелена наконец открыла свои истинные чувства, Рауль обнял ее.

— Рауль, — с бьющимся сердцем начала Хелена, — ты, конечно, разозлишься, когда узнаешь…

— Да с чего мне злиться? Рассказывай. Лучше обсудить старые обиды сейчас, чтобы не вспоминать о них в будущем.

Хелена хотела сделать глубокий вдох, но в кольце рук Рауля это не получилось. Возникшее чувство несвободы напомнило: оба в опасной близости от правды. В душу вкралась неуверенность.

— Это касается моей семьи. Знаю, ты недолюбливаешь Мартина, но…

— Мартин тебя не заслуживает, — перебил ее Рауль.

Зачем он это сказал? Ведь собирался сегодня говорить с Хеленой о другом! Пусть он не хочет больше любовных отношений с этой женщиной, но неприятно думать, что кто-то другой будет ее касаться. Хотя бы даже собственный муж. Что поделать, у него сильно развито чувство собственничества.

Рауль приказал себе сосредоточиться. Важно в таком разговоре взять на себя инициативу. Но с чего начать?

— Но ты права, Хелена, семья это очень важно. И я хочу узнать твою семью лучше.

— Правда?

Сердце Хелены готово было выпрыгнуть из груди. Какой неожиданный поворот!

— Да. Я уже познакомился с твоей сестрой. Почему бы не продолжить?

— Каролина? — Хелена рассмеялась. — Она принадлежит к безумной части нашей семьи, но остальные родственники много спокойнее. Не обращай внимания.

Рауль задержал дыхание.

— Мне кажется, у Каролины много достоинств. Она очаровательная девушка.

Раулю показалось, что тело Хелены напряглось помимо ее воли. Но отступать от задуманного он не хотел.

— Вы такие разные, Хелена. Но обе — потрясающие. Мне повезло, что я с вами познакомился.

— Она на двадцать лет моложе тебя. Хватит пускать слюнки, — пошутила Хелена. — Будь осторожен с Каролиной: эта девушка способна на все что угодно.

Рауль рассмеялся:

— Каролина — очень чувствительная. Она хочет казаться сильной, но под вызывающим поведением скрывается неуверенность.

— Поразительно, что ты это заметил, вы же все время ссоритесь. — Хелена потерлась щекой о его щеку. — Прости, Рауль.

Я относилась к тебе несправедливо. Потребовалось столько лет, чтобы научиться понимать друг друга! А что касается Каролины, то ей недостает в жизни стабильности. И если ты захочешь стать ее другом, я буду только рада.

Рауль почувствовал облегчение и заликовал: все получилось намного проще, чем он предполагал.

— Как приятно говорить с тобой по душам, Хелена. Я не знал, как рассказать тебе, что переживаю сейчас, о своих чувствах, но, кажется, зря волновался. Ты умная женщина, Хелена, и все поняла раньше меня. Очень ценю это. Знаешь, после всех лет нашей близости расставаться с тобой навсегда тяжело. Да и нужно ли? — Рауль сузил глаза, как он делал в моменты напряженного размышления. — Когда находишь то, что искал долгие годы, когда появляется возможность выбирать, то доверяешь интуиции, что и как делать. Никогда еще я не чувствовал себя таким живым, как сейчас. Никогда не испытывал таких сильных чувств к женщине. Никогда так не был уверен, что поступаю правильно. Но я все еще поверить не могу, что на меня обрушилось столько счастья!

Как долго Хелена ждала этих слов! Наконец-то он произнес их.

Растроганная, она не могла произнести ни слова. Рауль тоже умолк, удивленный своей искренностью с Хеленой и тем, что она слушала, не вставляя, как обычно, едких замечаний. Что ж, надо идти до конца.

— Я ничего не планировал, и все получилось так, как получилось. Наверно, поначалу это будет выглядеть странным, будет трудно, но я ни за что не откажусь от такого подарка судьбы.

Рауль замолчал, увидев в окно двух женщин. Они шли неторопливо, не касаясь друг друга. Подняв воротник пальто, Каролина наклонила голову, чтобы защититься от ветра, трепавшего кудри.

— Моя любовь так сильна, Хелена. Я безумно влюблен. Я готов пожертвовать всем ради…

Дверь скрипнула и отворилась. Хелена и Рауль резко обернулись. На пороге стояла Анна.

— А… это ты… — Хелена высвободилась из объятий Рауля.

Он сунул руки в карманы и широко улыбнулся Анне:

— Привет, дорогая!

Рауль снова надел маску дамского угодника.

— Я только хотела сказать, что ужин готов, — пробормотала Анна и густо покраснела.

Она не решалась войти в гостиную и продолжала стоять на пороге. Хелена решительно направилась к двери:

— Прекрасно. Каролина с Луизой скоро будут, мы их видели из окна. Принести бутылку вина? — Хелена повернулась к Раулю и одними губами прошептала: — Договорим потом.

Он едва заметно кивнул в ответ.

* * *

Стол был накрыт по-праздничному: подсвечники, украшенные зеленым мхом, гратин на серебряном блюде. В кухне стоял дразнящий запах жареных антрекотов.

— Очень мило, — похвалила Хелена усердие Анны, открывая бутылку бордо.

Рауль подошел к Анне, стоящей у плиты.

— Что тут у нас? — спросил он, заглядывая в кастрюлю.

Но Анна не захихикала, как прежде, польщенная вниманием Рауля, а демонстративно отвернулась от него. Хелена вопросительно приподняла брови, но в ответ Рауль пожал плечами, давая понять, что пока решить проблему не удалось. Послав Хелене воздушный поцелуй, он развернул Анну и погладил по щеке. Анна вспыхнула и через пару секунд расслабилась.

— Выглядит потрясающе! — похвалил Рауль и украдкой взглянул на Хелену. Она подняла большой палец: все в порядке.

Хелена потягивала вино из бокала, чтобы снять напряжение последних минут: Анна чуть было их не застукала. Еще не хватало! Но как хорошо, что они, в конце концов, поговорили по душам.

В кухню вошла Каролина, румяная после прогулки, локоны падают на лицо. Вытянув губы трубочкой, Каролина сдула их со лба.

— У Луизы мигрень, так что она будет ужинать у себя в комнате, — беззаботно объявила Каролина и отщипнула кусочек гратина.

— Давай отнесем ей ужин в комнату, — предложила Хелена.

— Отнеси, если хочешь, — равнодушно сказала Каролина, пожав плечами.

— Я? А не лучше это сделать тебе?

Каролина промолчала. Рауль наполнил тарелку картофельной запеканкой — гратином, бокал — вином, поставил их вместе с приборами на поднос и заявил:

— Я отнесу Луизе ужин.

Каролина накрыла его руку своей. Рауль что-то хотел сказать, но передумал и, убрав руку девушки, вышел с подносом из кухни.

Дверь в комнату Луизы была закрыта. Рауль постучал и услышал сказанное приглушенным голосом «войдите». Его подруга лежала в кровати и разговаривала по телефону. Глаза покраснели от слез, то и дело она сморкалась в носовой платок. Не прерывая беседы по телефону, показала Раулю на прикроватный столик. Он поставил поднос, и Луиза состроила гримаску благодарности. Раулю ничего не оставалось, как сразу удалиться. Поговорить с подругой не удалось.

— Как там Луиза? — спросила Анна.

— Разговаривает по телефону.

— А ты ей что-нибудь сказал? — поинтересовалась Каролина, нервно покусывая палец.

Рауль отрицательно покачал головой и сел рядом с ней. Отметил, что Каролина ест без аппетита и то и дело подливает вино в бокал.

— Думаю, не стоит столько пить вина, дорогая. Ты же беременна, — сказала Хелена и накрыла ладонью бокал.

— Отвали от меня! — завопила Каролина так, что тарелки зазвенели.

Она вскочила со стула. Хелена скрестила руки:

— Что с тобой? Почему ты так злишься?

— Сядь, Каролина, — негромко попросил Рауль и плеснул в ее бокал вино.

Каролина покорно опустилась на стул.

— Рауль, зачем ты это делаешь? — удивилась Хелена.

— Уверен, еще полбокала вина большого вреда Каролине не причинит.

— Прости, кто тут врач: ты или я? — резким тоном спросила Хелена.

— Хватит уже о беременности! — закричала Каролина и швырнула вилку. — И раз уж ты врач, то какого черта сама столько пьешь?

Хелена почувствовала, что сестра победила. Но сказать что-то надо.

— Ты права, Карро, алкоголь вреден. Но это мои собственные клетки. И мой собственный выбор. В первые десять недель беременности нужно быть особенно осторожной. И это говорю не для того, чтобы позлить тебя, а чтобы ты знала. Хочу помочь, вот и все.

Рауль взял Каролину за руку. Насупленная, с обиженным видом, она стала ковырять вилкой картофельную запеканку. Ужин прошел в тишине. Хелена то и дело поглядывала на Рауля, но он не смотрел в ее сторону. Значит, еще не время для продолжения разговора, подумала Хелена.

После ужина Каролина сразу убежала в студию, крикнув с лестницы, что больше так не может. Хелена вызвалась мыть посуду. Анна запротестовала, но Хелена мягко выставила ее за дверь.

— А вы с Раулем проверьте, все ли в порядке на причале после шторма. Канаты хорошо бы закрепить, — посоветовала Хелена и тайком погладила Рауля по спине.

Рауль удивленно взглянул на нее и получил в ответ улыбку. Покачав головой, он отправился вслед за Анной. Обнял ее на крыльце:

— Пошли. Нам есть о чем поболтать.

Все время, пока Хелена мыла посуду, она мысленно молилась, чтобы Рауль не обидел Анну. Ей не терпелось пойти в гостиную, чтобы ждать там любимого. Хелена в душе ликовала: наконец Рауль решился жить с ней открыто, начинается совсем другая жизнь. Годы лжи закончились, и она сможет признаться во всем Мартину, снять с души камень. Вместе они решат, как поступить, чтобы развод не нанес детям душевной травмы. Хелена готова нести ответственность за принятое решение и сделает все, чтобы ее близкие страдали как можно меньше. Да, поначалу им будет больно. Но боль пройдет, а будущее станет счастливым.

Мысли о близких напомнили Хелене, что она еще ни разу не звонила домой. Достала телефон. Два пропущенных звонка: один — от Мартина, другой — от Анн-Мари. Хелена набрала домашний номер. Ответил Давид.

— Привет, сынок, это мама.

Хлопнула входная дверь, и послышались голоса Анны и Рауля. Заскрипела лестница. Затем все стихло.

Хелена говорила с домашними полчаса, затем в приподнятом настроении вышла из гостиной. Звуков виолончели слышно не было; значит, решила Хелена, сестра отправилась спать. Стараясь не шуметь, она поднялась по ступеням. Проходя мимо комнаты Луизы и Каролины, Хелена не удержалась и прижалась ухом к двери: оттуда доносилось ровное дыхание. Довольная, она проследовала дальше, к комнате Рауля, и тихо постучала. Никто не отозвался.

Хелена почувствовала разочарование: Рауль лег спать, не пожелав спокойной ночи! Придется отправляться в свою комнату. Надеясь, что Рауль придет, какое-то время она пыталась читать в постели, но сосредоточиться на чтении не могла. Без сна Хелена ворочалась в постели, вслушиваясь в шум ветра, сотрясающего дом.

* * *

Луиза открыла глаза: только удалось заснуть после таблетки обезболивающего, как разбудил стук двери. Рука мучительно ныла, и она закусила губу, чтобы не заплакать. Каждая мышца болела от недосыпания. Обнаружила, что заснула прямо в одежде. Взглянула на часы на руке: до полуночи всего тридцать минут. Повернув голову, увидела то, о чем знала наверняка: подушка рядом была пуста.

Задержав дыхание, Луиза вслушалась в тишину. Только вой ветра.

Но что это? Или ей послышалось?

С трудом поднявшись, она, не зажигая лампы, подошла к окну, выходящему на причал. Внизу на волнах качалась яхта, глухо ударяясь о сваи.

Сквозь сосны поблескивал свет в ателье. Там кто-то есть! Сердце сразу перестало биться. Дышать стало трудно.

Каролина! Там Каролина!

Накинув шерстяную кофту, Луиза поспешно спустилась с лестницы. Сунув ноги в сапоги, выскочила на крыльцо; ледяной ветер обжег кожу. Темно. Небо затянули облака, и свет луны едва просачивался сквозь них. Ничего страшного, она прекрасно знает остров, а к темноте глаза привыкнут уже через пару минут. Вот тропинка, деревья, скалы.

Проходя мимо студии, Луиза бросила взгляд на окно, лелея надежду, что Каролина там. Но в студии было пусто и темно.

В десятке метров от ателье Луизу остановили доносившиеся оттуда звуки: стоны, вскрикивания, тяжелое дыхание и слова, которые не разобрать, но и нельзя спутать с остальными.

Что делать? Ворваться в ателье? А что, если там не Каролина?

Одно окно выходило на крыльцо, остальные — на море. Первое окошко располагалось высоко, и Луизе было до него не дотянуться. К тому же оно небольшое: что там разглядишь? К окнам, выходящим на море, не подобраться: отвесные скалы с острыми выступами.

Повернуть назад, не узнав, кто там и что происходит? Ну уж нет!

Луиза огляделась в поисках ящика, на который можно было бы встать, и увидела розовое ведро в зарослях малинника. Достав его, осторожно поставила под окно и взобралась, цепляясь за доски стены. Вытянула шею и заглянула в комнату.

От увиденного Луиза едва не закричала, внутри все сжалось от боли, рука снова нестерпимо заныла. Казалось, земля уходит из-под ног. Как она могла унизиться до того, чтобы подглядывать в окно? С трудом спустившись с ведра и сгорбившись, Луиза поплелась по тропинке. Отойдя от ателье подальше, дала волю рыданиям. Подозрения оправдались, и теперь эта ужасная картина стояла перед глазами, вызывая мучительную боль в душе. Какой стыд!

Луизу вытошнило. Выпрямившись, едва держась на дрожащих ногах, она услышала заливистый смех Каролины. Смеется надо мной, подумала Луиза. Но нет, не стоит себя обманывать: смех не издевательский или циничный, это смех влюбленной женщины. Безудержный, счастливый, словно искрящийся. Сколько раз Луиза слышала этот смех, когда Каролина лежала в ее объятиях и в целом мире были только они одни.

Луиза застонала: она не сможет жить без этой женщины! Она поняла это, поцеловав Каролину в первый раз. О, она хочет засыпать каждый вечер и просыпаться каждое утро в одной постели с Карро. Она будет любить ее до самой смерти.

Снова послышался звонкий, искрящийся смех.

Каролина влюблена. Карро влюблена в мужчину! Как она, Луиза, могла быть такой наивной? Как могла верить, что удастся изменить девчонку, которая считает: жизнь — это одно большое приключение! Пора признаться, что Каролина никогда не любила ее так, как женщина любит женщину. Рано или поздно эта красавица ее бы бросила. И ничто ее не остановило бы: ни мольбы, ни упреки, ни жертвы. Потому что на самом деле Карро нравятся мужчины! Она бросила бы ее, Луизу, ради мужчины.

Это и произошло.

Но почему выбор пал на Рауля? И почему Рауль выбрал Каролину? Разве многолетняя дружба двух известных музыкантов ничего не стоила, чтобы так легко предать ее ради интрижки с девчонкой? Как же она, Луиза, ошибалась в Рауле! Считала своим другом, думала, что знает его душу. А он все разрушил в одно мгновение! А ребенок Карро… да, ребенок!

Луизу охватила бессильная ярость. Несмотря на холод, она легла прямо на влажную траву и вытянула руки вдоль тела. В ноздри ударил запах сырой земли и полусгнившей листвы. Она глубоко вдохнула, чтобы избавиться от горького привкуса тошноты. Над головой простиралось темно-серое небо, но ненадолго тучи расступились, открыв черный бархат, усыпанный сверкающими звездами. Луиза смотрела на звезды, а по щекам катились слезы. Руки и ноги потеряли чувствительность от холода и сырости.

В памяти опять всплыла ужасная сцена: волосатые руки Рауля обнимают молочно-белое обнаженное тело Каролины, его узкие ягодицы — между ее широко раздвинутых бедер. Но страшнее всего то, что глаза Каролины полуприкрыты от удовольствия, пересохшие губы искусаны до крови, а она, охваченная страстью, этого даже не замечает.

 

Суббота, 17 октября

Хелену разбудил шум мотора, и она выглянула в окно: спокойное море с блестками солнца на волнах, к берегу направляется лодка, за штурвалом которой мужчина в желтой штормовке. А вот и Луиза на причале, в вязаной кофте и сапогах, как будто сгорбленная. Похоже, у нее плохое настроение с утра.

Хелена открыла окно, впуская прохладный ветер, пахнущий морем и прелой листвой, чтобы слышать, о чем говорят на причале. «Зачем ты приехал?» — это Луиза. Мужчина — а это Педер — заглушил мотор, привязал лодку и спустился на мостки. Ага, обнимаются.

Закрыв окно, Хелена стала одеваться к завтраку. День обещал пройти нестандартно.

В кухне уже сидели Рауль и Каролина. Сестра выглядела на удивление бодрой и довольной, ее рука лежала на плече Рауля.

— В корзине горячие сконы! — сообщила она Хелене.

— Каролина, ты сама их пекла?

— Нет, конечно! — рассмеялась Каролина. — Эти булочки — дело рук Анны.

Послышался писк телефона из студии, и Каролина отправилась за ним. Рауль поцеловал Хелену в знак приветствия и потянулся за соком. Хелена налила кофе.

— Хорошо спала?

— Ммм… — ответила Хелена, погладила Рауля по спине, а он в ответ улыбнулся.

Намазывая скон маслом и джемом, Хелена поглядывала на Рауля.

— А ты вчера рано лег?

— Что? Да, я вчера очень устал, — ответил Рауль, отводя глаза.

В кухню вернулась Каролина.

— Мой агент, — сообщила она. — Мне предлагают играть Дворжака в Штутгарте в следующем году.

— Ты примешь предложение? — спросила Хелена.

— Почему бы и нет?

— Потому что выступать в оркестре на последнем месяце беременности очень тяжело!

Каролина внезапно вырвала пакет с соком у Рауля из рук и, допив содержимое, бросила пакет в мойку:

— Как мне все это надоело! Ты не можешь без комментариев?

— Успокойся! — погладил Каролину по плечу подошедший к ней Рауль и обернулся к Хелене: — Мне надо с тобой поговорить.

— Конечно, Рауль, я этого жду.

Каролина стояла, скрестив руки на груди и глядя в пол, но когда Рауль сел за стол, тут же опустилась рядом. Под столом нашла его руку и так крепко сжала, что обручальное кольцо врезалось в кожу.

Зазвонил таймер, и Анна влетела в кухню, чтобы достать еще один противень булочек из духовки.

— Выпечка сегодня очень кстати, Анна. У нас гости, — сказала Хелена.

— Шель и Ян вернулись? Давно пора, — произнесла Каролина.

— Нет, приплыл Педер, — пояснила Хелена.

— Он-то что тут забыл? — с возмущением воскликнула Каролина и с грохотом поставила чашку на стол, расплескав кофе по скатерти.

Хелена внимательно посмотрела на сестру:

— Тебе не нравится Педер?

— Никому не нравится Педер, — вставила реплику Анна.

— Не понимаю, девочки, почему.

Каролина взяла Рауля за руку, и это задело Хелену. Она взглянула вопросительно на Рауля, но в этот момент вошли Луиза и Педер.

— Поставь еще кофейник! — приказала Луиза Анне, ни с кем не здороваясь.

— Педер, чем обязаны? — приветствовал его Рауль.

Держа руки в карманах, Педер молча переводил взгляд с Рауля на Каролину.

— Я хочу поговорить с Каролиной, — сказал он наконец. — Мы можем поговорить после завтрака, Карро?

— О чем?

Каролина явно нервничала.

— Об этом ты узнаешь, когда мы останемся наедине, — сухо ответил Педер и сел за стол.

Каролина фыркнула. Рауль буравил Педера взглядом. Они были ни в чем не похожи: Рауль — в кашемировом джемпере, с темными кудрями и легкой щетиной, а Педер — в полосатой рубашке поло и с безупречно подстриженными светлыми волосами.

— Мне здесь не нужны сцены, — строго сказала Луиза. — У нас много работы. Честно говоря, Педер, не знаю, стоит ли сейчас обсуждать что-то. Думаю, лучше сначала записать диск, а потом…

Педер нахмурился и хлопнул ладонью по столу:

— О’кей, Лусс, я могу и подождать.

— Тебе что, деньги считать надоело? — спросил Рауль с издевательской улыбкой, на что Педер ответил гневным взглядом:

— На острове у меня тоже есть определенные интересы. Ясно?

— Никаких сцен, я же просила, — напомнила Луиза и вышла из кухни.

Хелена поспешила следом:

— Погоди, Лусс!

Луиза присела в ожидании на ступеньку лестницы.

— В чем дело? Что Педер здесь забыл?

Луиза отвела взгляд:

— Я бы не хотела это обсуждать.

— Ты просила его приехать?

— Мы вчера созванивались, и Пудде настолько хорошо меня знает, что сразу понял: что-то не так.

— Имеешь в виду отношения с Каролиной?

— А что еще?

— Да, вы все время ссоритесь. Думаешь, Педер поможет делу?

Луиза вздохнула, на глаза навернулись слезы.

— Я его не звала. Он сам приехал.

— Сам так решил?

— Да. Я уговаривала Пудде не приезжать, но он настаивал. И как запретить, если он — владелец домика для гостей.

— Все равно странно, что приехал против твоей воли. Зачем ему это? Что он от этого выиграет?

Луиза не ответила. Ее разозлили столь бесцеремонные вопросы. Но Хелена сама догадалась. И тут же постаралась отбросить эту мысль: «Нет, не может быть, на это Лусс не согласилась бы». По спине, однако, побежал противный холодок, и через секунду Хелену охватила дрожь от отвращения. Луиза прошептала:

— Хелена, только никому не говори. Не знаю, что делать. Мне нужно с кем-то поделиться, нужен совет. Я схожу с ума.

Хелена обняла Луизу, и они пошли в гостиную. Закрыв плотно дверь, сели рядом на диван. Хелена ждала откровений Луизы.

— Я и не представляла, что может так получиться. Думала, что в будущем, когда ребенок подрастет и начнет задавать вопросы…

Луиза едва сдерживала слезы, и Хелена пожалела стареющую несчастную подругу:

— Расскажи, Лусс, только то, что считаешь нужным. А я постараюсь понять.

Луиза прошептала Хелене на ухо:

— Педер — биологический отец ребенка.

У Хелены перехватило дыхание: все-таки ее догадка правильна. Опять возникло чувство отвращения.

— Я должна была догадаться, — после паузы сказала Хелена и добавила: — Не беспокойся. Если Педер был только донором, то прав на ребенка у него нет. Это ведь ты и Каролина собираетесь стать родителями.

— Таков был план, — дрожащим голосом ответила Луиза.

— А что думает Эмили по этому поводу?

Луиза только покачала головой. Но Хелена ждала развернутого ответа на принципиальный вопрос.

— Она об этом знает?

— Мы решили никому не рассказывать.

— И теперь он приехал, чтобы помирить тебя с Каролиной?

Луиза подняла глаза на Хелену. В них читалось отчаяние.

— Хелена, ты слепая? Не видишь, что происходит у тебя под носом?

— О чем ты?

В гостиную вбежала Анна:

— Они приехали! Ян и Шель приехали. Привязывают лодку. Я сварю кофе, и можно начинать запись.

— Кофе варит Каролина, — ответила Луиза как можно спокойнее. — Пойду встречу их.

Анна и Хелена остались в гостиной. По лицу Анны видно было, что ей не терпится что-то сказать. Решившись, она положила Хелене на плечо руку со словами:

— Прости, ладно?

Хелена, мысли которой все еще были заняты странным разговором с Луизой, удивилась:

— За что?

Склонив голову набок, Анна доверительно улыбнулась:

— Когда я вошла в гостиную и увидела тебя с Раулем, то… но потом мы поговорили, и все прояснилось.

— Вот как, — уклончиво ответила Хелена, не понимая, к чему клонит Анна.

— Ты знаешь мои чувства к Раулю. Увидев вас, подумала, что вы любовники. Ужасно расстроилась, естественно, потому что не мыслю жизни без него. Мы ведь очень друг другу подходим, Хелена! Но Рауль объяснил, что вы просто друзья, что он хотел тебя утешить. Ты, конечно, расстроена тем, что происходит между нами. Такой вот Рауль человек. На вид почти жестокий, но внутри очень добрый. Он мечтает о семье и детях. И я смогу все это дать любимому. — Хелена в изумлении смотрела на Анну. Но та ничего не замечала и продолжала сладкую песню: — Меня тронуло, как Рауль заботится об окружающих. Посмотри на Каролину. Она вела себя все эти дни просто отвратительно, а он все равно старается расположить ее к себе. И все ради Луизы! Видишь, какой он хороший человек. На все готов ради друзей.

Хелена чувствовала себя неловко: откровенность Анны раздражала, а беседы Рауля с ней казались выдумкой. С какой стати ему обманывать Анну? И кому верить: Раулю или Анне?

— Ты права, Анна, — улыбнулась Хелена и отправилась в студию.

* * *

Луиза забыла записи в комнате. Поднявшись по лестнице, она завернула за угол и наткнулась на Рауля. Он отступил, на мгновение их глаза встретились.

— Луиза, — пробормотал он и отвел взгляд.

Луиза смотрела на Рауля, надев на лицо маску спокойствия. Несколько секунд они стояли так, пытаясь оттянуть неизбежное. Луиза не выдержала первой.

— Как ты мог? — всхлипнула она.

— Что я должен сказать, Луиза?

— Ты не думаешь, что нужно хотя бы извиниться?

Рауль тянул с ответом. Вздохнул, скрестил руки на груди:

— Я понимаю, что ты чувствуешь, но не стану извиняться. Просить прощения — это, значит, признать ошибку. Но я уверен, что поступил правильно. У меня… у нас не было другого выбора.

— Сколько тебе лет, Рауль? Ты ведь не подросток, который не умеет держать себя в руках! Ты — взрослый человек, и обязан отвечать за свои поступки. Ты сделал выбор осознанно, и это — цена нашей дружбы. Низко же ты ее оценил.

— Луиза, я понимаю, что ты расстроена, тобой сейчас владеют эмоции. Но со временем ты успокоишься и поймешь, что я смогу сделать ее счастливой. Я по-прежнему твой друг, Луиза, и всегда буду им.

— Друг? — Луиза словно выплюнула это слово. — Это ты называешь дружбой? Разве друзья так поступают: предают, обманывают, причиняют боль, думают только о себе? Да лучше иметь врагов, чем таких друзей. Как ты мог… ради минутного удовольствия… — Луиза покачала головой и сказала сквозь слезы: — Отвратительно. Седина в голову — бес в ребро. Польстился на молоденькую.

— Луиза, мы с тобой почти ровесники. — В голосе Рауля послышались жесткие нотки. — Так что высказывание «бес в ребро» я комментировать не хочу, ты и сама правду знаешь. Но сейчас, как видно, ясно мыслить ты не в состоянии, да я и не требую этого. Но знай: что бы ты ни сказала, это не изменит моего решения.

Луиза посмотрела на Рауля: и этот человек когда-то был ее лучшим другом! На глаза опять набежали слезы, и она поспешила уйти, не желая показать свою беспомощность. Однако Рауль схватил Луизу за руку. Рука оказалась по-старчески костлявой, с сухой кожей.

— Не смей! — прошипела она.

— Мы не можем так расстаться, — произнес Рауль, еще крепче сжимая руку. — Разве ты не чувствуешь: я тоже страдаю.

— Мне больно! Отпусти!

Рауль разжал пальцы:

— Лусс, ты должна отпустить Каролину. Должна. Я никогда не расстанусь с ней. Каролина — моя. Я люблю ее больше всего на свете.

Луиза чуть не вцепилась ему в горло и почти прорычала:

— Твоя? Отпустить? Да она беременна! Она ждет нашего ребенка! А ты используешь ее, как шлюху, на одну ночь! Мысль, что ты спал с ней, вызывает у меня отвращение. Меня тошнит от обоих! — Луиза перевела дыхание. Сердце бешено билось. — Что ты вообще знаешь о Карро? Красивая, талантливая… но ты и понятия не имеешь о ее недостатках. — Внезапно она произнесла на удивление спокойным голосом: — Никто не ранил меня так, как ты, Рауль. Даже Каролина — не так. После отъезда с острова мы больше не увидимся, дорогой.

* * *

В студии Шель Нильссон настраивал микрофоны. С телосложением, как у портового грузчика, он и вел себя соответственно: жевал снюс и ругался. Поздоровавшись, Хелена достала скрипку и стала наблюдать через стекло за Раулем и Каролиной. Сестра курила, а Рауль стоял рядом, опустив голову. Слов Хелена разобрать не могла, но, судя по виду, оба были чем-то обеспокоены. Хелена гадала, в чем дело.

— Ужасный шторм был, — сказал Шель.

— И не говори, — рассеянно ответила Хелена, вглядываясь в лицо Рауля.

— Мы с Яном думали, что придется отменить запись.

Хелена заметила, как сестра что-то прошептала Раулю на ухо.

Он взял ее локон и поднес к губам.

— Отменить?

У Хелены бешено забилось сердце. Он целует ее волосы! Что происходит? Ей казалось, что это кадры фильма, а не реальность. Верить в такую действительность не хотелось.

Каролина тем временем подняла лицо к Раулю, а он скользнул рукой по груди. Большим и указательным пальцами, судя по реакции сестры, сжал сосок. Вздрогнув от боли и вспыхнувшего желания, она выгнулась к нему.

Хелену словно окатили ледяной водой, и она следила за происходящим с нарастающим ужасом.

Вот Каролина отстранилась, Рауль повернулся к окну и заметил ее. Кивнул в знак приветствия. Хелена отвела глаза. Дышать, казалось, было нечем.

— Начнем! — сказала Луиза, входя в студию.

Затушив сигарету, Каролина вошла в зал, следом — Рауль. Он достал скрипку и коснулся руки Хелены.

— Все в порядке? — спросил как ни в чем не бывало.

— Не трогай меня! — зло прошептала Хелена, отдергивая руку.

Только присутствие Яна и Шеля в студии, казалось, спасало квартет от массовой истерии. Занимаясь привычными делами, звукорежиссер и оператор напоминали остальным о том, что где-то течет нормальная жизнь нормальных людей. Их работа успокаивала остальных: подключение микрофонов, проверка звука, настройка пульта — все проходило в обычном режиме, спокойно и по-деловому.

Все расселись по местам. Когда Ян подошел к Анне, чтобы приподнять на стойке микрофон, та расплылась в улыбке. Звукорежиссер казался ей интересным мужчиной: высокий, худощавый, с седеющими светлыми волосами. Не старше пятидесяти. Невольно он заглянул за глубокое декольте, и Анна покраснела, довольная вниманием к ее пышной груди.

Хелена сидела, тупо уставившись в ноты, едва удерживая инструмент в потных руках. Дрожащие пальцы отказывались сжимать смычок. Скрипка издала жалобный дребезжащий звук.

Рауль, услышав его, улыбнулся. Тогда Хелена крепко сжала пальцами смычок, но звучание стало еще хуже. Отложив скрипку, она вытерла потные руки о джинсы.

— Нервничаешь? — участливо спросила Анна.

Хелена не ответила.

— Все будет хорошо, попробуй еще.

«Глупая ты, Анна, — подумала Хелена, — хорошо больше не будет».

— Сыграем начало каждого квартета, чтобы войти в ритм, — предложил Рауль, обращаясь к Луизе, и та кивнула в ответ.

Сыграли на удивление хорошо, осознав, вероятно, что именно ради этого все приехали на остров. Шель еще раз выставил микрофоны и объявил, что можно начинать запись.

Хелена играла, словно в трансе: пальцы механически выполняли свою работу, мысли о Каролине и Рауле вызывали нестерпимую боль в сердце. Хелена даже не смотрела в их сторону, зная, что может потерять остатки самообладания. В обеденное время, скрывшись в своей комнате, она легла на кровать и устремила взгляд в потолок. Никогда еще Хелена не чувствовала себя такой старой.

Как она могла поверить, что Рауль способен измениться? Как можно быть такой наивной? Он постоянно лжет. Да он всегда был таким: много красивых слов, чтобы скрыть правду. Вот и в гостиной: почему она решила, что Рауль говорит искренне? И ведь чуть не раскрыла тайну!

От мысли об этом Хелену бросило в холодный пот. Стыд жег душу.

Каролина и Рауль. Рауль и Каролина. Только не Каролина! Любая другая, но не она! Как это произошло? Как это вообще могло случиться!

В дверь постучала Луиза:

— Хелена, как ты себя чувствуешь?

Хелена отозвалась не сразу:

— Пора начинать?

— Если хочешь, перекуси. Мы начинаем через пятнадцать минут.

— Спасибо, Лусс.

Хелена с трудом поднялась с кровати, подошла к зеркалу и стала расчесывать волосы, сначала осторожно, прядями, потом энергично, до боли. Зажав рот подушкой, чтобы никто не слышал, Хелена издала крик отчаяния, потом опять подошла к зеркалу. Попытка улыбнуться своему отражению не удалась: рот скривился в гримасе. Тогда дрожащими пальцами она подкрасила губы и вышла из комнаты. Спустилась в кухню. Анна разливала кофе в чашки.

— Для Рауля, — прошептала она Хелене и улыбнулась.

В ответ Хелена выхватила кружку у Анны и с такой силой швырнула, что осколки разлетелись по всей кухне. Анна, потрясенная вспышкой гнева, смотрела, как кофе стекал по белому кафелю стены.

— Что с тобой?

Хелене хотелось ударить Анну за этот вопрос, и она едва сдержалась.

— Какая ты тупица! — с презрением выкрикнула Хелена. — О, кофе для Рауля! Не видишь разве, что ему на тебя наплевать?

Рухнув на стул, Хелена зарыдала. Почувствовав руку на спине, подняла глаза. Анна смотрела на нее с участием:

— Хелена, дорогая, я не предполагала, что ты будешь так остро реагировать. Ни я, ни Рауль не хотели причинять тебе боль. Я понимаю твою ревность и знаю, каково тебе сейчас.

В кухню вошла Луиза.

— Хватит, Хелена, соберись, — ледяным тоном произнесла она. — И запомни: мы на Свальшере для того, чтобы записать диск. И я не позволю тебе или кому бы то ни было испортить дело. Возьми себя в руки.

— Но… подожди…

— Делай, как я сказала: сейчас пойдешь в студию и сыграешь свою партию. Не желаю слышать о ваших проблемах.

Не дожидаясь ответа, Луиза развернулась и вышла. Анна отправилась следом и картинно вздохнула, давая понять, что с Хеленой дела плохи.

Хелена встала, но ноги не слушались, и она опять опустилась на стул. Вытерла слезы, поправила волосы. Надо идти. Скорее уехать отсюда. Скорее!

Войдя в студию, Хелена включила свою железную волю.

— Продолжим! — твердо произнесла она, ни на кого не глядя.

Рука со смычком больше не дрожала.

* * *

Им удалось записать квартет целиком. Луиза, надев наушники, села за режиссерский пульт с Яном, чтобы проверить качество звучания.

— Завтра перезапишем слабые фрагменты, — пообещал Ян, — но набирается их совсем немного.

Каролина, пританцовывая, вышла на террасу, Рауль — следом. Желающие могли видеть, что, направляясь к дому, за руки они не держались и только чуть соприкасались плечами. Но скрывшись из поля зрения наблюдателей, Рауль схватил Каролину и, прижав к стене бани, стал целовать. Каролина ответила со всей страстью, а руки проникли под рубашку и гладили его кожу. Рауль смущенно улыбнулся: кожа далеко не так упруга, как в молодости. Спустя мгновение, однако, эта мысль уступила место другой: разница в возрасте — не помеха для настоящего чувства.

— Люблю тебя, девочка моя, — прошептал он нежно.

— Я тоже тебя люблю! — подтвердила между поцелуями Каролина. — Я так хочу тебя!

Рауль огляделся:

— Пока нельзя, любимая! Здесь — нельзя. Подожди немного.

На лице его появилась довольная улыбка, а Каролина почти простонала:

— Ты не представляешь, как я хочу скорее убраться с этого острова и быть только с тобой! Не хочу ни на минуту расставаться!

Рауль погладил Каролину по волосам и поймал ее взгляд:

— Послушай, я не хочу больше притворяться и прятаться. Ты заметила, как Хелена нас сверлила взглядом? Бессмысленно разыгрывать дальше спектакль, и я хочу показать всему миру, что ты — моя!

— Вот как? — Каролина сделала вид, что серьезно думает над его словами. — А ты говоришь как взрослый мужчина!

Рауль улыбнулся в ответ. Молча убрал ее непослушный локон со лба, погладил девушку по щеке, затем по губам, едва сдерживая желание:

— Как же сильно я люблю! Даже думать не хочу, что придется провести еще одну ночь без тебя. Я запрещаю моей Каролине спать с Луизой в одной комнате! Никакой общей постели! Не хочу, чтобы она тебя касалась. Я ревную, Карро.

Каролина улыбнулась, польщенная словами Рауля.

— А мне не нравится, что Анна постоянно на тебя вешается.

— Но мы же с тобой об этом говорили, — напомнил Рауль, — когда-то давно мы были любовниками. Я не могу изменить прошлого. А она — забыть меня.

— Но трогать-то ее необязательно! Зачем к ней прижимаешься?

Рауль улыбнулся от мысли, что молодая и красивая девушка, которую он боится потерять, сама его ревнует.

— Ревнуешь, Карро?

— Нет. — Она как бы равнодушно пожала плечами. — А нужно?

— Разве я не говорил, что люблю тебя до безумия? Только тебя! — Он сжал руками ее плечи. — Сколько еще раз это повторить, чтобы ты поверила? Каролина, ты самая большая любовь в моей жизни!

В голосе Рауля, во взгляде было столько искренности и страсти, что Каролина залилась румянцем от смущения.

— Я тебя еще не простила за вчерашнее, — прошептала она.

Рауль покачал головой:

— Милая, я не ожидал такого и очень растерялся! Поворачиваюсь — она стоит в дверях. Совершенно голая. Зачем мне назначать тебе свидание в бане, а потом приглашать туда Анну?

— И ты устоял, не поддался на ее сексуальный призыв?

— Сотый раз повторяю: нет! Польщен, конечно, что ты видишь во мне неуемного плейбоя, но вынужден разочаровать: я был физически не способен на измену. И возраст не тот, и желания спать с чужой теткой нет. Зачем мне другая, если есть ты, Карро? Для меня существуешь только ты одна! — Рауль заглянул ей в глаза и страстно добавил: — Хочу, чтобы ночью мы спали вместе. Ты и я. Давай поселимся в ателье, чтобы не видеть никого. Ваша… то есть комната Луизы прямо под моей, и это раздражает безумно… и…

Он остановился, не решаясь продолжить мысль.

Каролина склонила голову набок:

— И?

Рауль кашлянул. Вид у него стал серьезный.

— Я должен тебе кое-что сказать, но успокойся сначала. Есть вопросы, которые нужно решить, чтобы планировать общее будущее. Это касается прошлого, о нем я тебе еще не рассказывал. И я хотел бы…

Каролина перебила затянувшуюся прелюдию Рауля:

— Говори же, в чем дело! Чего ты хочешь? Чтобы я нарядилась горничной и заковала тебя в наручники?

Она рассмеялась, представив, как это будет выглядеть.

— Каролина! — остановил ее Рауль, но вместо продолжения серьезного разговора стал покрывать лицо и шею девушки поцелуями, пальцами зарылся в шелковых кудрях.

Раулю все время хотелось касаться Каролины и вдыхать аромат ее тела. Она игриво подмигнула:

— А ты не хочешь нарядиться горничной?

Рауль рассмеялся:

— Как ты догадалась, дорогая? Именно этого я и хочу! — Голос его опять стал серьезным. — Пожалуйста, побудь серьезной пару минут. Я скажу тебе что-то важное. — Рауль намотал шелковистый локон на палец. — Ты так молода…

— А ты такой старый… — в тон ему ответила Каролина и принялась целовать любимого в щеки и глаза, доказывая этим, как сильно ее чувство.

— Да, вдвое старше. Скажи, это смущает тебя?

— Вдвое, ты сказал? Больше чем вдвое, Рауль! Да ты мне в отцы годишься!

Неприятно было слышать такое, сказанное даже в шутку: настоящая жизнь, как считал Рауль, у него только начиналась.

— Хватит! Не говори так! Не надо сравнивать меня с твоим отцом. Не давай воли больной фантазии. Могу заверить, что испытываю к тебе отнюдь не отцовские чувства. Да и дочери у меня нет. Я понятия не имею, каково иметь детей.

— Пока понятия не имеешь, — улыбнулась Каролина. — Не исключено, что через девять месяцев ситуация изменится.

— Ты серьезно? Только представь, какой красивый ребенок родится у самой красивой женщины в мире… — Рауль положил руку на живот Каролине. — Мальчик или даже близнецы!

Каролина нашла его губы. Поцелуй за поцелуем, они становились все настойчивее, жарче. Рауль погладил нежную кожу промежности, Каролина ответила тем же и почувствовала твердое под пальцами.

— Каролина, — хрипло сказал Рауль, — я готов сделать тебе ребенка прямо сейчас. Если, конечно, не сделал раньше.

— Пойдем куда-нибудь, — сдавленно прошептала Каролина, чувствуя жар во всем теле.

Зазвонил телефон Рауля. В ярости он выхватил его из кармана и отшвырнул. Ударившись о камни, телефон упал в море. Мелодия стихла. Проследив последний путь телефона, они переглянулись и рассмеялись. Рауль выпустил Каролину из объятий и уперся руками в стену. Каролина стала поправлять одежду:

— Так что ты хотел сказать? До того, как зазвонил телефон, и до того, как ты хотел меня трахнуть…

Рауль застонал:

— Каролина, тебе нравится шокировать других? Сальности тебя возбуждают?

— Ладно, проехали. Давай говори!

— А как ты думаешь, что я хочу сказать?

Каролина, задетая замечанием Рауля, смотрела на него исподлобья. Локоны снова упали ей на лоб.

— Да откуда мне знать!

Момент, однако, был упущен, и Рауль молчал. Каролина повторила:

— Да говори же! Ты хотел мне предложение сделать? — Рауль удивленно посмотрел на девушку. Каролина рассмеялась и вызывающе сказала: — Извини, пошутила!

На самом деле она чувствовала себя как школьница, которую застукал за курением около спортзала директор. Ей стало стыдно за свою прямоту. Рауль, интуиция которого была обострена до предела любовным чувством, понял ее смущение и обнял.

— А ты этого хочешь, Карро?

Каролина немного успокоилась:

— Чего именно?

— Выйти за меня замуж?

Каролина с улыбкой спросила:

— А ты хочешь на мне жениться?

— Да. Хочу провести с тобой всю жизнь.

— Тогда поженимся.

Над ними простиралось голубое небо без единого облачка.

* * *

Хелене хотелось побыть наедине со своими мыслями, и она отправилась к причалу. Сияло солнце, согревая землю и заставляя распускаться последние цветочные бутоны; на воде, отражающей голубое небо и солнечный свет, мерно покачивались суда. Казалось, на Свальшер вернулось лето.

Но Хелена ничего не замечала и ничего не чувствовала: ее словно парализовало. Она не могла забыть постыдную сцену в кухне с кружкой кофе. Как она опустилась! Хелену пугало, что в ней таятся такие сильные и не подвластные контролю эмоции. Если бы ей стали предрекать такое хотя бы пару недель назад, то рассмеялась бы с презрением. Но теперь… Казалось, кто-то управлял ею в кухне, как марионеткой.

Садясь на теплые доски причала, Хелена почувствовала, что ее качнуло: бессонные ночи и алкоголь. Глядя на сильное течение под мостками, Хелена думала, как было бы хорошо броситься в воду, опуститься на дно и забыть о боли и жизни. Погруженная в размышления, она не заметила Педера в паре метров от нее. Он сидел на скамье.

— Вы закончили запись?

— Да, закончили. Скоро поедем домой.

— Что ж, пора поговорить с Каролиной, — сказал, поднимаясь, Педер.

— А я не советовала бы этого делать. И ты знаешь, почему я это говорю.

— Как бы мне хотелось дать по морде этой мерзкой свинье, — процедил сквозь зубы Педер.

— Так дай! Это решит все наши проблемы.

— Я его не выношу, Хелена!

— Педер, зачем ты приехал? Ради Луизы тебе следовало быть осторожнее.

— Кто-то должен поставить этого чертового донжуана на место, — вздернул подбородок Педер. — Ты согласна?

— Ты говоришь ерунду.

— А ты у нас святая.

— Не тебе меня судить, — усмехнулась Хелена. — Ты-то, надеюсь, не втюрился в Каролину?

— Не мели чушь, — отрезал Педер.

— Признайся, что влюбился. Но ей ты не нужен. Наша красавица без ума от Рауля.

Педер сжал губы, сдерживая злость.

— Каролина меня не интересует. Верь или нет, но такие женщины, как ты и твоя сестра, меня не возбуждают. Мне только жаль Луизу, доверие которой вы обманули.

— На твоем месте я бы осторожнее подбирала выражения.

— Не знаю, что тебе нужно, Хелена, но не вмешивайся в наши дела. Заливай свое горе спиртным в другом месте.

Хелена разглядывала кузена Луизы с нескрываемым чувством отвращения, зная, что это человек настроения, не способный контролировать свои эмоции. Но сейчас, как она заметила, Педер был просто в бешенстве. Она догадывалась, что в таком состоянии этот человек способен на все.

Хелене вдруг показалось, что Педеру хочется поговорить с ней. И хотя он успел наговорить оскорбительных слов, она дала понять, что вся внимание: иметь Педера в числе врагов опасно.

— Я знаю, зачем ты здесь, Педер. Луиза мне все рассказала.

Сделала паузу, давая ему время осознать смысл сказанного, и добавила:

— Я дала слово, что никому не скажу. И сдержу его, конечно.

Педер с обидой в голосе, не глядя на Хелену, отозвался:

— Тогда ты понимаешь, что я чувствую. — Потом посмотрел на нее подозрительно: — А что именно рассказала Лусс?

— Что ребенок у Карро от тебя.

Педер резко выпрямился:

— Да, она ждет ребенка от меня.

— В биологическом смысле отцом являешься ты, но Луиза и Каролина собираются заявить себя родителями.

Педер помимо воли скривился и ухмыльнулся. От Хелены это не укрылось.

— Я вчера разговаривал с Луизой по телефону: она шокирована поведением Каролины и чувствует себя преданной лучшим другом Раулем. Можно представить, каково ей сейчас.

— В этой истории много предательств, Педер, — сухо ответила Хелена. — Взять тебя, например: вряд ли Эмили обрадуется, узнав, что ты одарил беременностью подружку Луизы.

— Не вмешивай в это Эмили! — взорвался Педер.

— Луиза просила тебя вчера приехать? — опять повторила вопрос Хелена.

— Она мне как сестра, и я готов поддержать Лусс во всем. Тем более сейчас, когда она растеряна и расстроена. Луиза пока не в состоянии понять, что ей нужно.

— А ты в состоянии?

Педер пнул ногой старый ящик у скамьи:

— Повторяю, не суй нос в наши дела!

Он вскочил и почти побежал по тропинке к дому.

Когда Хелена вошла в дом, то увидела: двери в гостиную закрыты. Впрочем, кое-что можно разглядеть через небольшую щель. Она приникла к двери, чтобы понять, кто и о чем там разговаривает.

* * *

Педер сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Было сразу видно, насколько он породист, этот аристократ, чья кровь в течение столетий не смешивалась с плебейской. Хотя Педер был намного выше кузины, их близкое родство подчеркивали орлиный нос, тонкая кость, изящное сложение. Длинная челка, выстриженная по-модному, падала Педеру на лоб, почти закрывая глаза; тонкие красные губы контрастировали с белой кожей, не тронутой загаром. Когда он улыбался, становились видны кривые резцы, превращавшие улыбку в подобие звериного оскала.

У окна, скрестив руки на груди, словно защищаясь от докучливых собеседников, стояла Каролина. На Педера она старалась не смотреть.

— Не понимаю, что тебе надо, — послышался голос Каролины.

Педер хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла. Медленно подошел к ней. Близко до неприличия. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Я хочу поговорить с тобой, Карро.

— Нам не о чем разговаривать.

На лице Педера промелькнула недобрая ухмылка, но в следующую секунду он заботливо спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Каролина подозрительно посмотрела на него:

— С какой стати тебя это интересует?

— Ты знаешь, о чем я.

— Не твое дело! — отрезала Каролина.

Этот грубый ответ только рассмешил его. Педер, не скрывая усмешки, рассматривал девушку.

— Я вообще не понимаю, что ты забыл на острове, — злилась Каролина.

Педер еще минуту рассматривал девушку, а потом произнес:

— Ты поразительно красива, Каролина. Я никогда тебе этого не говорил, но когда злишься, то становишься еще красивее.

Каролина покраснела и отвела взгляд. Несмотря на мягкие интонации в голосе, она чувствовала исходящую от него опасность. Каролине хотелось уйти, но Педер встал так, чтобы она не смогла убежать.

— Я постоянно думаю о тебе с тех пор, как ты и Луиза… с тех пор, как вы предложили участвовать в вашем маленьком проекте…

Ответить Каролине помешал комок в горле.

— Ты и не представляешь, девочка, как много значит то, что ты ждешь нашего ребенка. Это я и ты зачали новую жизнь.

— Педер… — глядя в пол, начала было Каролина, но он не дал себя прервать:

— Луиза так давно мечтала о ребенке! Встретив тебя, она сразу поняла: ты можешь стать лучшей мамой на свете. Надеюсь, Карро, и ты чувствуешь то же самое. Более того, надеюсь, что ты осмысленно решилась родить ребенка. Дети — большая ответственность. К этому нельзя относиться легкомысленно. — Каролина опять хотела что-то сказать, но Педер не дал ей высказаться. — Мне известно, что твои отношения с Луизой трещат по швам. Лусс мне все рассказала.

Педер умолк наконец, и Каролина спросила:

— Так что же тебе рассказала Луиза?

— Вы расстаетесь. И мы знаем, кто стал причиной.

Напоминание о Рауле придало Каролине сил. Она вспомнила, что час назад получила предложение руки и сердца. В глазах вспыхнула радость. Педер заметил оживление на лице девушки, но истолковал это по-своему:

— Не переживай, все совершают ошибки. Рауль сбил тебя с пути истинного, воспользовавшись наивностью и молодостью. Соблазнил, старый ловелас, чтобы доказать себе, что он еще мужчина. Но с ним, Карро, никакого будущего у тебя не получится.

Педер, как и Каролина, скрестил руки на груди. Так они и стояли друг против друга со скрещенными на груди руками.

— Педер, да ты и понятия не имеешь о том, что происходит между мной и Раулем. И все слова твои бессмысленные. И потом, кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

— Это касается и меня тоже. Не забыла? — Педер хотел взять Каролину за руку, но та не позволила. — Ему просто хотелось с тобой переспать. Рауль — известный бабник. Он меняет любовниц и жен, не стыдится даже совращать беременных. Это так низко… грязно…

— Это относится и к тебе! — гневно ответила Каролина. — Я люблю Рауля, а он любит меня.

— Конечно, конечно! Классический прием бабника: пообещать все, чтобы только соблазнить.

— Педер, ты не в себе.

— А ты слепа и глупа.

Каролина выставила вперед ладонь:

— Знаешь, что Рауль мне предложил? Не знаешь. Потому что ты и Луиза все себе придумали.

— Так что же он мог предложить нашей девочке?

Каролина поняла, что лучше промолчать. Но чувство самосохранения отступило перед переполнявшей ее радостью.

— Рауль сделал предложение. Да, ты правильно расслышал. Я переезжаю к нему в Нью-Йорк. Рауль женится на мне, я уже ответила согласием.

На лице Педера промелькнула злость.

— И ты поверила?

— А почему бы мне не поверить? Да и какое твое дело!

Каролина хотела уйти, но Педер крепко ухватил ее за руку и прошипел:

— Послушай, он обыкновенная свинья. Настоящая свинья.

— Это ты свинья! Зачем ты сюда приехал? Изображаешь тут средневекового рыцаря, защитника слабых. Моя жизнь тебя не касается!

— Постой! Очень даже касается! Твои решения влияют на мою жизнь, ведь ты носишь ребенка! От меня!

— Замолчи! Не хочу этого слышать!

Педер оскалился:

— Держись подальше от Рауля! Ради твоего же блага, Каролина. Мне больно видеть, как он обманывает тебя.

Резким движением Каролина сбросила его руку со своего плеча и пошла к двери. Услышала, как Педер сказал вслед:

— Я не хотел рассказывать… но ты не единственная в квартете, с кем Рауль переспал.

Каролина обернулась. Педер понял, что ему удалось привлечь внимание девушки. Ледяным тоном, картинно прислонившись к стене, он заявил:

— Возможно, ты испытаешь шок, но раз отказываешься смотреть правде в глаза — я обязан помочь. Делаю это исключительно ради твоего блага.

Каролина прервала Педера:

— Я прекрасно знаю, что он был любовником Анны, и вижу, как она бросается на него, словно сучка в течке. Не дает проходу с первого дня на острове.

Педер широко улыбнулся, показав хищные резцы:

— Я говорю не об Анне, а о Хелене, дорогая моя.

Каролина подняла брови.

— Ты что, не знала? Сначала облапошил старшую сестру, а потом взялся за младшую.

— Ты лжешь! Это неправда!

— Этот гнев напрасен, милая. Рауль не так уж честен, как тебе хотелось бы думать. Хелена и Рауль — любовники более чем с двадцатилетним стажем. Ты тогда еще на горшке сидела.

— Но она же замужем за Мартином! А Юханна, а Давид?

Педер выразительно пожал плечами и добавил:

— А Рауль был женат на Джой. Женат третий раз, заметь. Я понимаю: ты чувствуешь себя преданной собственной сестрой. Но она не виновата. — Педер позволил себе сполна насладиться произведенным эффектом. — Ты всего лишь одна из многих, Каролина.

Каролина подняла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но Педер перехватил руку, занесенную для удара. Крепко зажав запястье, он заглянул девушке в глаза и медленно поднес пальцы к ее губам:

— Никогда так не делай! Я твой друг. — Видя, что Каролина едва сдерживается, чтобы не расплакаться, Педер сменил тональность: — Я ведь приехал сюда, чтобы предложить тебе помощь. Я возьму на себя ответственность за тебя и ребенка. — Он хотел погладить Каролину по щеке, но она резко отвернулась, и Педер успел только коснуться нежного подбородка. — Этот ребенок свяжет меня с тобой… с тобой и Луизой. Не обижай мою кузину, она не заслужила такого горя. Подумай о будущем. Мы решим все проблемы. Ты помиришься с Лусс, и она забудет обиду. Мы будем как одна семья. Как она была счастлива, узнав, что ты беременна! Как благодарна была тебе и мне за то, что мы подарим ей ребенка! К сожалению, ей самой такого счастья не дано, ты знаешь. Со временем ты забудешь Рауля, поверь, Карро. Оставь его — так будет лучше для всех. И для нашего малыша лучше.

Он положил руку Каролине на живот, она вздрогнула и закатила ему хлесткую пощечину. Щеку Педера словно обожгло. Он округлил глаза и хотел что-то сказать, но в дверь вошла Луиза:

— Что здесь происходит?

— Входи, Лусс, — радушно предложил Педер, сделав вид, что все спокойно. — Мы как раз обсуждаем будущее.

Каролина решительно направилась к двери:

— Я отказываюсь продолжать этот разговор.

Луиза преградила ей путь.

— Почему? — вспыхнула она. — Мы должны обсудить последствия твоих поступков. Это не только твое дело, это касается и меня. Ты взрослый человек и должна отвечать за свои поступки. И нечего держаться за Рауля.

— При чем тут Рауль?

Луиза дала понять, что разочарована слепотой Каролины.

— Ты считаешь меня полной дурой? Думаешь, я ничего не замечала? Не знаю, дорогая, что заставило тебя изменить мнение о Рауле — его ты прежде ненавидела. А теперь словно подменили: Рауль, Рауль, Рауль. В один день ты его не выносишь, в другой — по уши влюблена.

Луизе трудно было сохранять достоинство. Голос то и дело выдавал ее гнев. Каролина поглядела на обоих с ненавистью.

— Меня от вас тошнит, — сказала, как выплюнула, и направилась к двери, а на пороге, обернувшись, добавила: — Ты хоть понимаешь, что твой любимый кузен — лицемер? Ему на тебя наплевать, Луиза, он жаждет иметь ребенка от меня и готов заявить потом права на него. — Каролина скопировала интонации Педера: — Я все время думаю о тебе и о том, что ты носишь моего ребенка! — Она посмотрела с усмешкой на Педера: — Не надейся, что я воспринимала тебя как мужчину и отца!

Педер опустился в кресло, стараясь не смотреть на кузину.

— Карро! — крикнула Луиза, желая продолжить разговор даже на повышенных тонах.

Каролина посмотрела на нее:

— Даже не мечтайте о том, чтобы я родила ребенка Педеру или тебе! Можете об этом забыть навсегда. А с Раулем у меня будет семья. Мы поженимся! И никто не сможет нам помешать!

Каролина вышла из гостиной, хлопнув дверью. На лестнице сидела Анна. Она почти все слышала и теперь терла виски, чтобы унять головную боль. С трудом поднявшись со ступеней, отправилась в кухню и так хлопнула дверью, что картины на стенах закачались.

Каролина вошла в студию. Открыла футляр. Пальцы левой руки сжали деку, смычок стал насиловать струны. Инструмент то и дело выскакивал из ямки в полу, которую Каролина использовала для упора. Она со злостью возвращала туда виолончель.

Первая сюита для виолончели соло Баха была сыграна в совершенно сумасшедшем темпе: медленные фрагменты преувеличенно замедлены, быстрые — излишне ускорены, гармония и ритм нарушены. Закончив первую сюиту, Каролина взялась за следующую, но с той же злостью в душе.

В дверь постучали. Каролина инструмент не отложила, хотя догадывалась, кто это.

— Каролина!

Прижавшись ухом к двери, Рауль ждал ответа, но слышал только какофонию звуков. Тогда он сам открыл дверь, но Каролина, склонившись над виолончелью, не удостоила его и взглядом.

— Милая, что с тобой?

Рауль подошел и обнял ее за плечи. Каролина стряхнула его руки. Тогда, взяв стул, Рауль сел на него, положил руки на спинку и стал смотреть на Каролину. Дождавшись последнего аккорда, положил руку на смычок. Струны взвизгнули.

— Отложи смычок. Нам нужно поговорить.

Каролина не смотрела на Рауля и виолончель из рук не выпускала.

— В чем дело? — спросил Рауль. — Недавно мы целовались и признавались друг другу в любви. А теперь… что произошло после этого?

Каролина молчала, на глазах показались слезы.

— Я вижу, что-то случилось. И подозреваю, что Педер к этому причастен. — Рауль хотел поймать взгляд Каролины, но безуспешно. — Каролина, милая, скажи, в чем дело.

— В тебе.

— Во мне?

— Ты должен был мне сказать.

— Что именно?

Раулю стало не по себе, когда он увидел заплаканное лицо Каролины и ее загнанный взгляд. Дрожащими губами она прошептала:

— Ты спал с Хеленой?

Он мысленно призвал себя к спокойствию и ровным голосом спросил:

— Это Хелена тебе сказала?

— Так ты не отрицаешь? Значит, это правда! Ты — с Хеленой! Какая мерзость…

Каролина разрыдалась.

— Постой, Каролина! Это очень давняя история, я с тобой даже не был знаком тогда.

— Прекрати! Это же моя сестра! Не хочу ничего слышать!

— Эта связь ничего для меня не значит, — тихо произнес Рауль. — Ничего.

— Думаешь, меня успокоит то, что для тебя не имеет значения, с кем ты спишь? Моя родная сестра… И ты молчал!

— Милая…

— Что еще забыл рассказать мне? Кого еще из наших общих знакомых ты трахал?

Рауль молчал.

— Что, сосчитать не можешь? Я тебя ненавижу!

— Каролина, подожди… давай поговорим спокойно.

— Ты все уничтожил — все чистое, прекрасное и то, что могло бы еще быть между нами. Это твоя вина, Рауль!

Он положил руку на плечо девушке, но она ее сбросила:

— Не трогай меня!

— Но ты ведешь себя…

— И что мне теперь с этим делать? — Каролина выпрямилась и кулаком ударила себя в живот. — Что прикажешь делать с этим?

Рауль заметил, что девушку охватила дрожь, руки, державшие инструмент, тряслись, и было слышно, как стучали зубы за плотно сжатыми губами. Она смотрела в одну точку, почти не мигая. Рауль вскочил со стула, выхватил виолончель из рук Каролины, обнял ее и позвал по имени, но она отозвалась своеобразно: из груди вырвались рыдания, слезы потекли ручьем — таким образом тело выводило скопившиеся негативные эмоции, с которыми в сознательном состоянии Каролина не могла справиться.

— Любимая, ты меня слышишь?

Рауль еще крепче обнял дрожащую, сидевшую с отсутствующим видом Каролину, гладил по плечам и спине, прогоняя боль.

Наконец приступ истерии подошел к концу. Увидев, что слезы иссякли, а дрожь тела унялась, Рауль посмотрел в глаза возлюбленной и улыбнулся. Опять обнял девушку, поцеловал, но она сидела как мраморная статуя.

— Каролина, умоляю, не поступай так со мной! Не наказывай за ошибки прошлого! То, что у нас было когда-то с Хеленой, ничего не меняет! Абсолютно ничего! Я по-прежнему тот же Рауль, в которого ты влюбилась!

Каролина посмотрела на него покрасневшими от слез глазами. Этого Раулю было достаточно, он взял ее ледяные руки в свои и ласково сжал:

— Послушай меня! Не знаю, что на тебя нашло, но такое поведение вызывает тревогу. Эти приступы меня пугают. Надо что-то делать. Понимаешь? Нельзя с этим жить. Я хочу тебе помочь, но ты должна доверять мне, Карро, слышишь?

Каролина вздернула подбородок:

— Да, папа!

Рауль сделал вид, что его не задело такое обращение, и продолжал:

— С тобой случаются приступы даже во время игры. Это серьезно. Резкие перепады настроения, неадекватные реакции… Я должен был бы обратить на это внимание сразу… Кстати, ты принимаешь какие-нибудь лекарства?

Горькая улыбка на заплаканном лице словно доказывала Раулю его догадку. «Она нездорова», — с тревогой подумал он.

— Каролина, о чем ты думаешь?

— Ну и кто из нас лучше, папа?

— Хватит, — поморщился Рауль.

— С тобой она была такой же стервой, как с остальными? Готова побиться об заклад, что она привязывала тебя к постели и хлестала плеткой!

— Прекрати! Сколько можно? — закричал Рауль.

— Так все это лишь моя больная фантазия? И я придумала, что ты спал с моей сестрой?

Рауль вскочил. Сунув руки в карманы, он сделал несколько шагов по залу, потом обернулся к Каролине:

— Зачем ты так себя мучишь? — Он протянул девушке руку. — Разве нельзя оставить прошлое в прошлом? Двадцать лет назад! К тому времени мы с Анной уже расстались, а Хелена и Мартин не были знакомы. О твоем существовании я даже не подозревал! И откуда же мне было знать, что десятилетия спустя полюблю Каролину? Хелена — это секс на одну ночь. Все давно в прошлом.

Каролина холодно посмотрела на Рауля:

— Какое везение: мы не будем чувствовать себя неловко за семейным столом!

— Думаю, нам не стоит продолжать этот разговор.

— Потому что ты испуган! И что за страхи по поводу моего психического состояния? И что ты должен был заметить раньше? А если бы заметил, то не стал бы со мной спать? Так, дорогой мой?

Рауль повернулся к ней спиной и тихо произнес:

— Это ошибка.

— Ошибка? — переспросила Каролина тревожно.

— Я не знаю.

— Мы с тобой, наша любовь — ошибка? Ты всерьез так думаешь? — Рауль пожал плечами, и его молчание заставило Каролину почти кричать: — И теперь, значит, раскаиваешься? Вчера горел желанием жить со мной, пока смерть не разлучит нас, хотел иметь от меня детей, но стоило спросить о связи с сестрой, как сразу — спиной ко мне! Потому что не устраивает, видите ли, моя реакция на новость. А как мне себя вести? Ты ждал, что я обрадуюсь этому известию?

Рауль молча смотрел на море, окрашенное в золотистые тона заходящим солнцем. Вот так же на закате они целовались за баней и были как одно целое. Тогда Рауль хотел рассказать всю правду о Хелене, чтобы не примешивать в новые отношения ложь, а Каролина решила, что он делает предложение руки и сердца. Правду о сестре, таким образом, она узнала от других. И теперь думает, что он намеренно скрыл свой роман с Хеленой. Ситуация вышла из-под контроля. Но надо ли что-то делать?

Рауль чувствовал: он на распутье. Что за странная семья? Обе сестры заставляют его ощущать себя слабаком, хотя и заверяют в любви.

Каролина ждала ответа, но он не торопился оправдываться и дальше.

— Ты думал, Рауль, что я никогда не узнаю? Ну, признайся же! Ты надеялся построить наши отношения на лжи.

Рауль почувствовал, как он устал на этом острове. И постарел.

— А ты хотела об этом узнать? Скажи правду! В глубине души ты не хотела ничего знать! — Каролину поразил его взгляд: впервые Рауль смотрел на нее не с любовью и восхищением, а снисходительно. Она почувствовала себя маленькой и беспомощной. В голосе тоже послышались новые интонации, указывающие на то, что им овладели усталость, скука и презрение. — Честность, говоришь. А что в ней хорошего? Зачем всем непременно нужно быть честными друг перед другом? И что за глупость думать, будто достаточно признать ошибку, повиниться в ней, попросить прощения — и все будет тип-топ! На самом деле люди признаются во лжи только потому, что груз вины слишком тяжело нести в одиночку. Нет, я не считаю, что всегда нужно быть честным. Но за свои поступки нужно нести ответственность. Я готов отвечать за свой роман с Хеленой: да, мы встречались. Но все кончено. Я не обязан отчитываться перед тобой за свое прошлое. Иначе свою ответственность я бы переложил на тебя, а это трусость, понимаешь? Я намного старше тебя, Каролина, и имел связи со многими женщинами. Тебе это должно быть понятно. К тебе это не имеет никакого отношения. Я влюбился в тебя ради тебя, и только по чистой случайности ты и Хелена оказались сестрами. Возможно, мне нельзя было проявлять своих чувств, потому что двадцать лет назад я спал с твоей сестрой. Я должен был держать себя в руках ради Хелены, а также ради Луизы, поскольку пришлось выбирать между ее дружбой и твоей любовью. Но я пожертвовал лучшим другом и выбрал тебя. Луиза сказала, что будет ненавидеть меня до смерти. Но я сгораю от любви к тебе, Каролина. Не могу жить без тебя. Вот и все объяснения.

— А ты понимаешь, что каждый раз, обнимая тебя, я буду думать о Хелене? — всхлипнула Каролина.

Рауль усмехнулся:

— Карро, ты моложе, но тоже не ангел. Однако я не выспрашиваю, сколько мужчин у тебя было и сколько — женщин.

Каролину это задело.

— Для тебя все просто, Рауль, и тебе наплевать, как я страдаю!

Рауль прикрыл глаза и вздохнул: он действительно очень устал.

— Ты закончила?

— А ты?

— Думаю, сейчас не самое лучшее время обсуждать будущее. Что бы я сейчас ни говорил, все будет истолковано тобою превратно.

— Я хочу услышать, что ты больше не любишь Хелену.

— Я больше не люблю Хелену.

— А когда-нибудь любил?

— Я же сказал: она ничего для меня не значит. Но ты разозлилась! Не могу сказать, что Хелена мне совершенно безразлична. Конечно, переживаю за нее, как и за всех друзей. И я не могу ни с того ни с сего ее ненавидеть, потому что тебе так хочется. Хелена ни в чем не виновата. Нам нужно вместе решить, что делать дальше, потому что она никуда не денется и всегда будет рядом: это твоя сестра и моя давняя знакомая.

— Ты по-прежнему ее любишь!

— Нет. Если бы я хотел быть с ней вместе, то не стал бы этого скрывать.

— Но именно это вы и делаете: скрываете свою любовь от всех.

Рауль с грустью посмотрел на Каролину:

— Подумай хорошенько — кто лжет и скрывает свои отношения? Ты и я! Мы лгали Хелене, Луизе и Анне. Обманывали всех вокруг. И я думаю, что пора рассказать правду: мы любим друг друга и хотим создать семью. Тебе не нужно никого бояться, Каролина. Я рядом. А Педер может убираться к черту.

Заметив, как Каролина сжалась при упоминании Педера, Рауль подошел к ней и погладил по щеке. Каролина прошептала:

— Педер хочет, чтобы я бросила тебя и родила ему ребенка.

Лицо Рауля исказилось от ярости.

— Что за сволочь! Ты сказала ему правду?

— Луиза тоже была там.

Рауль велел себе успокоиться. Поцеловал Каролину в висок. Переплел ее пальцы со своими:

— Наконец-то мы обо всем поговорили. Теперь можно думать о совместном будущем без оглядки на прошлое. Я сам поговорю с Луизой и Педером. Не хочу, чтобы они тебя расстраивали.

Увидев, как на лице любимой промелькнула тень сомнения, Рауль добавил:

— Я действительно люблю тебя. И ты, знаю, любишь меня. Именно поэтому так остро переживаешь.

Каролина всхлипнула и прижалась к Раулю, давая понять, что верит ему и любит. Он чувствовал только усталость.

Да, он уже не в том возрасте, чтобы выдерживать подобные припадки ревности. Да и вообще он приехал в Швецию, чтобы записать диск с подругой и ее квартетом, а не влюбляться! Тем более в такую неподходящую девушку, как Каролина. Все, что начиналось как красивая любовная история, теперь напоминает дешевый роман. Что делать?

Рауль бессильно опустился на стул. Последняя попытка.

— Я хочу быть с тобой, Каролина. Мы решим все проблемы и будем вместе. На Свальшере осталось провести только одну ночь, а потом для нас начнется новая жизнь. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— Я тоже этого хочу, Рауль! Но я оказалась такой ревнивой! Сама себя не узнаю.

Каролина села Раулю на колени, он нежно обнял девушку, она положила голову ему на грудь. Внезапно перед глазами Рауля промелькнула забытая картина: Хелена, обнаженная и мокрая от пота, на сбившихся простынях. Он тряхнул головой, прогоняя видение, и прошептал:

— У тебя нет никаких причин для ревности. Нас с Хеленой ничего не связывает. Во всяком случае, ничего сексуального.

— Не произноси слово «сексуальный», когда говоришь о моей сестре.

— Каролина!

— Ладно, прости меня! Я так люблю тебя, Рауль, но не знаю, что делать.

Рауль крепче прижал девушку к себе:

— Я тоже люблю тебя, Карро. Так сильно…

Каролина потерлась щекой о щетину на его щеке:

— Рауль, но я не выношу неизвестности. Я с ума схожу от неизвестности. Мне хочется доверять тебе. На все сто.

— Ты можешь мне доверять.

— Создать семью — это очень серьезный шаг.

— И я так считаю. Но все будет чудесно! Представь, как здорово мы заживем в Нью-Йорке: купим новую квартиру, заведем детей, поженимся сразу, как только я получу развод. Ты будешь давать концерты, я — преподавать, будем вместе воспитывать детей. По воскресеньям прогулки в парке с пакетиками жареных каштанов…

Грудью Каролина касалась его груди, запах ее тела, сладкий и терпкий, возбуждал желание. Он нежно погладил ее лоб, щеки, ткнулся носом в подбородок. В ответ — холодность, как с Хеленой. Это насторожило Рауля.

— Каролина! Что опять?

— Прости, но я не могу так быстро забыть, что ты спал с сестрой. Для тебя это история из далекого прошлого, но для меня — нет, если речь идет о родной сестре. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Нужно все понять.

— Все в порядке, — успокоил ее Рауль. — Чем я могу помочь?

— Сколько времени вы встречались?

— Я уже говорил: секс на одну ночь.

Каролина недоверчиво покачала головой:

— Клянешься?

— О чем ты? Какие клятвы?

— Я хочу знать правду, — упрямилась Каролина. — Только после этого я смогу продолжать наши отношения.

— А я не уверен, что тебе надо знать все подробности! Хелена, любимая, не думай о прошлом…

— Ты назвал меня Хеленой!

— Нет, что ты!

— Да! Ты сказал «Хелена, любимая»!

Рауль почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он сжал Каролину в объятиях с такой силой, как утопающий хватается за спасательный круг.

Она высвободилась из кольца его рук.

— Извини, но это чертовски неприятно. — Каролина насмешливо посмотрела на Рауля. — Вот, значит, как ты ее называешь. У тебя это очень естественно получилось… и красиво.

— Каролина, ну хватит же!

Оттолкнув Рауля от себя, девушка встала, а когда заметила, что он готов идти с ней, сказала:

— Мне нужно побыть наедине. В хорошенькую заварушку я попала, Рауль. И в нее мы втянули всех остальных! И мне неприятно, что ты обнимаешь меня, а думаешь о сестре. Ты должен понимать, что я чувствую: я и сестра пользуемся одним…

Рауль вскипел:

— Не говори так! Наши отношения принадлежат только нам, понятно? И нас связывает не просто секс.

— Опять это слово!

Рауль махнул рукой и направился к лестнице. Каролина крикнула ему в спину:

— Ты уходишь и оставляешь меня одну?

Рауль обернулся:

— Доиграй сюиты Баха, а потом увидимся в ателье. Надеюсь, к тому времени ты уже успокоишься. Тогда и поговорим.

* * *

С тяжелым чувством Рауль спустился в кухню и сел за дубовый стол. Сквозь запыленные окна пробивались лучи заходящего солнца, в столбе света плясали пылинки. Рауль вздохнул: он почувствовал себя старым. Страсть, эмоциональное выяснение отношений, примирение — все это забавы молодых. Если он станет продолжать в том же духе, то инфаркт неизбежен.

Рауль пришел сюда, чтобы в одиночестве помечтать о прекрасном будущем с Каролиной, но вспоминались только встречи с Хеленой. Вот они идут по Манхэттену, держась за руки. Вот Хелена лежит с ним в постели, он обнимает гибкое тело, ее волосы взлетают, когда они сливаются в единое целое. И ведь ни разу за все годы он не назвал ее любимой! Хелену! Рауль грустно усмехнулся: Каролина ревностью к сестре открыла ему глаза на истину — подлинное чувство любви он испытывает только к Хелене.

Невеселые размышления прервали звуки третьей сюиты Баха. Скоро Каролина выйдет из студии, подумал Рауль, а он еще не решил, что делать дальше. Во время звучания четвертой сюиты он вышел в неосвещенный холл. Каролина взяла безумный темп и пассаж, который всегда казался Раулю радостно-безмятежным, превратила в агрессивный и неприятный для слуха. Двери в гостиную были закрыты, но Рауль слышал, как Педер и Луиза разговаривают на повышенных тонах. Неинтересно.

Рауль велел себе сосредоточиться, чтобы обдумать дальнейшие шаги, но мешала усталость: слишком много эмоций потрачено в последние дни. Ему казалось, что началась новая жизнь, а все свилось в клубок лжи, интриг и угрызений совести.

Анна. Почему все твердят, что он ранит ее чувства? Она ведет себя как абсолютно счастливый человек! Она прежде тоже была открытой и жизнерадостной. Эти качества и привлекли его в свое время. Он и она флиртуют… что в этом плохого? Анна охотно откликается на эту игру.

Луиза. Холодная и правильная… Он ранил Луизу, предал их дружбу, поступил как подлец. Он виноват и должен заслужить ее прощение. Луиза уже пообещала забыть об их дружбе навсегда.

Послышались звуки прелюдии к пятой сюите Баха. Рауль вслушался: тяжелая и мрачная музыка, но беспредельно красивая в своей строгости. Внезапно раздались шаги. Чтобы ни с кем не встречаться, Рауль надел пиджак, сунул ноги в ботинки и тихо вышел из дома. Пожалел, что без пальто, но возвращаться не стал — обхватив себя руками, направился к ателье. Холодный воздух обжигал легкие и прояснял мысли. Рауль шел все быстрее. Да, существует только один выход из создавшейся ситуации. И как раньше он не догадался об этом?

В ателье Рауль разжег огонь в камине. Нашел блузку Каролины, поднес к лицу и вдохнул ее запах. Сразу стало грустно. С блузкой в руках лег на кровать и задремал, а когда открыл глаза, то почувствовал облегчение. Присев на кровати, посмотрел на смятые простыни и внезапно заметил темно-красные пятнышки на белом полотне: кровь. Испытывая жажду, Рауль обошел помещение в поисках напитков, но не было даже воды.

Тем временем стемнело. Было слышно, как море глухо бьется о скалы, ветер шуршит березовой листвой в рощице и заставляет скрипеть стволы высоких сосен. Рауль увидел в окно освещенную электрическим светом студию и приоткрыл дверь, чтобы убедиться, там ли Каролина, но разглядеть толком ничего не удалось. Тогда он напряг слух, и показалось, что к трепетанию флага на ветру, плеску волн и стуку лодок о причал примешиваются звуки виолончели. В окне верхнего этажа виллы мелькнул силуэт, затем свет погас. На причале Рауль как будто заметил движение и затаил дыхание, пристально вглядываясь в темноту. Появилось неприятное ощущение, что там точно кто-то есть и этот кто-то следит за ним. Пару раз окликнув Каролину, но не получив ответа, Рауль поспешил вернуться в ателье.

Здесь стояли наготове чемодан и футляр со скрипкой. Внезапно вспомнился отец, которому тоже когда-то пришлось покинуть дом с одним чемоданом и скрипкой, и после этого Раулю не суждено было увидеть родителей и братьев.

В порыве чувств Рауль открыл футляр, достал «Соловья», и зазвучала мелодия для скрипичного соло — кадиш, — написанная Гидеоном Кляйном, скопированная на бумажку ранним сентябрьским утром 1944 года и хранимая под полом в Терезиен-штадте верным другом Леонардом Либескиндом на случай, если Гидеон не переживет войну. Помнится, ноты тринадцатилетнему Раулю торжественно вручил отец после праздника бар-мицва — достижения совершеннолетия у евреев. Мелодия далекой юности, прекрасная в свой простоте, напоминала молитву человека, который не хотел умирать молодым только потому, что его существование оказалось не по вкусу другим.

Погруженный в медитативную музыку, Рауль не услышал шагов. А когда в дверь постучали, вздрогнул и чуть не выронил скрипку. Стук повторился, и Раулю стало не по себе.

— А… это ты… — разочарованно сказал Рауль, открыв дверь.

 

Эбба наслаждалась музыкой, закрыв глаза. У нее было лучшее место в партере, но смотреть на муки актеров на сцене не хотелось. Она скептически восприняла перенос действия оперы Моцарта «Дон Жуан, или Наказанный развратник» на Майорку и в шестидесятые годы двадцатого столетия. Эбба не считала себя противницей новаторства в искусстве, но от оперы ждала достоверности. Кому, например, пришло в голову обрядить актеров в старомодные купальные костюмы? Пели они, конечно, прекрасно, молодой дирижер виртуозно управлял дворцовой капеллой, но предпенсионный возраст Донны Анны и неуклюжесть Мазетто, который толком не мог обнять Церлину, портили впечатление. В этом смысле единственным, кто радовал на сцене достоверной игрой, являлся Командор, выглядевший как заправский мертвец.

В сумочке завибрировал телефон. Эбба осторожно расстегнула молнию, и руку обжег холодный металл. Она посмотрела на подруг и убедилась, что никто из них не заметил в вышитой сумочке от Гуччи пистолет. Марианна, Эва и Шарлотта увлеченно следили за происходящим на сцене. Но зачем она вообще взяла с собой пистолет, если он, во-первых, тяжелый, а во-вторых, не осталось места для косметички? Обычно Эбба хранила свой SIG-Sauer в сумке классического стиля «шанель» на золотой цепочке, которую прятала в шифоньере в спальне, но для выхода в оперу она никак не могла выбрать сумку и несколько раз перекладывала содержимое из одной в другую, забыв о времени. Только когда часы в гостиной пробили пять, Эбба поняла, что опаздывает на встречу с подругами. В спешке схватила сумку, в которой лежал пистолет.

Эбба медленно провела кончиками пальцев по гладкому стволу оружия: чувственное ощущение и волнение возникали каждый раз, хотя пистолет — ее спутник многие годы. Положив палец на курок, она с раздражением наблюдала, как Донна Анна и Дон Оттавио «плавают» вперед-назад по сцене. Огромное искушение положить конец этому фарсу двумя точными выстрелами! Этот поступок, подумала Эбба, просто ничто в сравнении с преступлением, которое совершил режиссер по отношению к шедевру Моцарта. Ее поступок можно было бы рассматривать даже как акт милосердия! А вообще убийство в Стокгольмской опере — это классика. Правда, шведского короля Густава Третьего смерть настигла не здесь, а в старом здании оперы.

Телефон снова завибрировал. Два сообщения: одно — от шефа с приказом немедленно ехать в участок, второе — от коллеги Магнуса Скуглунда, дежурившего сегодня. Так-так: «Эбба, извини! Перепутал наши дежурства и уже изрядно выпил пива. Замени меня. Спасибо! Магнус».

Эбба закрыла сумку.

К черту Магнуса с его пивом! Она давным-давно запланировала вечер с тремя близкими подругами, и уже заказан столик в одном из лучших ресторанов Стокгольма. Магнус Скуглунд, видимо, забыл, что поменялся с ней дежурством три недели назад, чтобы отправиться на рыбалку. Нет, она не собирается жертвовать террином из утки и компотом из ревеня ради безответственного коллеги, который ни дня не может обойтись без пива.

Эбба быстро набрала язвительное сообщение Магнусу, а потом написала и Карлу-Акселю Нордфельдту, что она в опере, поэтому приехать не сможет. Занавес тем временем опустился, представление закончилось.

Когда Эбба собралась сунуть телефон и программку в сумку, та вдруг раскрылась, и пистолет выскользнул на паркетный пол. Публика, устремившаяся к выходу, мешала его поднять. Не отрывая взгляда от поблескивавшего на полу пистолета, Эбба протиснулась сквозь толпу и нагнулась, чтобы поднять его, но в эту минуту пожилая дама наступила на SIG-Sauer каблуком.

— Простите, — сказала Эбба, — но вы наступили на мою вещь.

Дама опустила глаза и побелела от ужаса. Она застыла от страха, не в силах пошевелить ногой.

— Поднимите немного ногу. — Эбба пыталась вытащить оружие из-под каблука. — Вот так. Спасибо. Можно подумать, что мы сегодня слушали «Золушку».

Она улыбнулась даме, но та побледнела еще больше и дрожащими пальцами вцепилась в спинку кресла, чтобы не потерять сознание. Убрав пистолет в сумку и проверив, застегнута ли молния, Эбба еще раз улыбнулась даме и как ни в чем не бывало направилась к выходу. Забирая пальто из гардероба, она почувствовала чью-то руку на плече: ее разыскала Эва.

— Время пить шампанское, Эбба.

— Согласна. А может, что-то покрепче, чтобы забыть оперный кошмар?

— Напрасно. Мне спектакль понравился, — отозвалась Марианна, подходя к ним.

Эббу это возмутило.

— И такое говорит судья? То, что сделали с оперой Моцарта, — настоящее преступление. Не хотела бы я оказаться среди твоих подсудимых, Марианна.

Подруги, обсуждая увиденное на сцене, не торопясь спускались по лестнице. Эбба снова ощутила вибрацию в сумке, но решила не доставать телефон: сегодня вечером она работать не намерена, так что Карлу-Акселю придется искать другого сотрудника для замены Магнуса. Неподалеку от ресторана стоял полицейский автомобиль, и ей пришлось ускорить шаг, чтобы остаться незамеченной.

Только за столиком с видом на Королевский дворец Эбба почувствовала себя свободной. С бокалом шампанского в одной руке и меню — в другой, она гнала прочь мысли о последнем непрочитанном сообщении и уговаривала себя не испытывать угрызений совести. Сегодня она никому ничего не должна и может вместе с подругами спокойно наслаждаться роскошным интерьером, сияющей хрустальной люстрой, картинами в позолоченных рамах и видами ночного Стокгольма за окнами. Эбба пробежала глазами меню: для начала террин из утиной печени, к нему бокал сухого вина, например рислинга.

Взглянув на спутниц, она почувствовала, как настроение поднимается: Шарлотта Мартин и Эва Бьёрнквист — подруги со школьной скамьи. Будучи старшеклассницами, они организовали в Юргордене одну из первых групп в стиле панк под названием «Черная Эбба». Эва играла на гитаре, Шарлотта — на бас-гитаре, а Эбба — на барабанах. Записав три песни, они услышали по радио сингл «Вооружайся», посвященный анархизму, из текста которого поняли, что принадлежат к буржуазному сословию. Их рок-идолы призывали расправиться с буржуазией. Когда же группа «Рогведсбандет» решила переименоваться в «Зеленую Эббу», подруги в знак протеста распустили «Черную Эббу» и основали клавишное трио. В кожаных куртках с металлическими заклепками и драных чулках, они играли Равеля и Бетховена, потому что скрыть свое происхождение, как и парням со стокгольмских окраин, оказалось трудно.

Эбба посмотрела на Шарлотту: сейчас они по вторникам и пятницам плавают в бассейне. Эва на какое-то время покидала страну, но однажды они встретились на хоккейной площадке, куда привели сыновей, и старая дружба возобновилась. С Марианной Форсс Эбба познакомилась в полиции и затем свела ее с остальными приятельницами. С тех пор как Марианна работает в Верховном суде, они видятся реже, но вместе ходят в оперу, театр или на концерты. Шарлотта замужем, Марианна и Эва в разводе, а сама Эбба потеряла мужа несколько лет назад.

За воспоминаниями Эббе удалось забыть про телефон, но вернуться в «здесь и сейчас» ее заставил ритм тяжелой поступи. Конечно, это был не официант: официанты почти бесшумно скользят между столами. К ним приближался человек грубый, хоть и с добрым сердцем. Эбба, догадавшись, не отваживалась обернуться, но по лицам подруг поняла, что отступать уже некуда.

— Как вы думаете, Свен, — начала она, не оборачиваясь, — если я возьму жареного морского окуня с артишоками, ризотто с фасолью, желе из гибискуса с кремом из лука порея, то лучше заказать легкое красное вино или белое сухое? А… вижу, здесь есть жевре-шамбертен две тысячи шестого года, которое я люблю. Вопрос в том, как это вино сочетается с рыбой.

Ей было слышно, как человек за спиной переминается с ноги на ногу. Наконец, прокашлявшись, он отважился окликнуть ее:

— Эбба! Добрый вечер.

Эбба захлопнула меню и обвела глазами ресторан: разговоры в зале стихли, все смотрели на нее. Что ж, придется устроить представление.

— Да, констебль, можете забрать меня в участок, — покорно отозвалась она, а потом прошептала приятельницам: — Простите, но вынуждена вас покинуть. Что делать: в начальники мне достался бездушный камень, отказывающий сотрудникам в праве на личную жизнь.

Эва пожала ей руку, а Шарлотта обняла подругу.

— Сегодня твое угощение — хлеб и вода, Эбба, — пошутила Марианна. — Держись! Мы за тебя выпьем.

Эбба выходила из зала под обстрелом любопытных взглядов посетителей ресторана. Дама, наступившая в опере на ее пистолет, пряталась за винной картой. Эбба вопросительно подняла бровь, и та почти сползла со стула.

Перед рестораном их ждала полицейская машина. Эбба опустилась на заднее сиденье:

— О’кей, Свен. Что произошло?

— Смертельный случай в шхерах, — ответил он, поворачивая ключ зажигания. — Нордфельдт настаивает, чтобы именно ты возглавила предварительное расследование.

Пожав плечами, Эбба достала телефон: теперь самое время, чтобы прочитать сообщение. Увидев на экране хорошо знакомое имя, Эбба резко выпрямилась, и недовольное выражение на лице исчезло. Это невероятно! Пистолет в сумочке на оперном спектакле — плохой знак.

* * *

Дверь в кабинет начальника была открыта, и Эбба сразу увидела его: седоволосый, галстук болтается над впалым животом, складки на брюках говорят о привычке заправлять рубашку в кальсоны. Она постучала о дверной косяк. Карл-Аксель поднял глаза и знаком пригласил войти, а сам пересек кабинет, чтобы закрыть дверь. Возвращаясь к столу, уловил аромат духов, напомнивших о том, что Эбба — женщина, и поежился. Женщинам-полицейским, сердито подумал он, следует быть осторожнее с дамскими штучками: они так отвлекают коллег-мужчин от работы!

Нордфельдт повернулся лицом к окну:

— Эбба, есть задание: час назад нам сообщили о смертельном случае в шхерах. Все это время мы пытались с тобой связаться, но не получалось. Спасибо, что хоть сообщила, где находишься.

— И ты тут же меня выследил! — Эбба скрестила руки на груди. — Но почему Дандерудский участок? Шхеры не входят в зону нашей ответственности.

— Перегруз. В Рослагском участке не хватает людей.

— А у нас, значит, с этим полный порядок? Я сегодня не на дежурстве! Тебе прекрасно известно, что я уже отработала за Магнуса Скуглунда. Посмотри график.

— Мы обсудим это позже. Тебе выплатят компенсацию.

— А разочарование моих подруг как ты собираешься компенсировать?

Эбба подумала, что начальнику, конечно, проще вызвать на дело ответственную сотрудницу, чем пьяного бездельника Магнуса.

— Я в курсе твоих культурных интересов и твоего образования, — невозмутимо продолжал шеф. — Женщины твоего возраста вечно придумывают себе всякие странные занятия. Вот поэтому я хочу, чтобы расследование вела ты.

Не удержавшись, Эбба улыбнулась: у Карла-Акселя явно клишированные представления об образованных и культурных женщинах, которых, судя по всему, он знает мало.

— Погибший — сорокасемилетний мужчина, швед по происхождению, жил в Нью-Йорке, талантливый музыкант. Рауль Либескинд.

Нордфельдт поправил очки.

— Талантливый? — Эбба усмехнулась. — Да он был лучшим скрипачом нашего времени! А может, всех времен. Это звезда мировой величины. Я сама много раз ходила на его концерты. Нет, не могу поверить, что он мертв. Такой молодой! Я ужасно расстроена.

Нордфельдт поправил очки:

— Ты знала покойного лично?

— К сожалению, нет.

Эбба и Рауль встречались только раз — на рождественской вечеринке в американском посольстве, куда она пришла с Грегором. Эбба успела лишь представиться и сказать, как ей понравился Сибелиус в его исполнении. Маэстро тогда очень мило поблагодарил свою поклонницу, и в памяти остались его рукопожатие и улыбка. А теперь по иронии судьбы придется расследовать причину смерти знаменитого скрипача. Личный интерес к Раулю Либескинду подстегнул желание Эббы скорее начать расследование.

— Как он погиб?

— При сомнительных обстоятельствах. Кое-что указывает: смерть была неестественной.

— Убийство?

Карл-Аксель заерзал в кресле: почему Эбба никогда не может спокойно дослушать до конца? Этой женщине дай палец, так она и всю руку откусит.

— Я советовал бы быть осторожнее с выводами. Мы пока не знаем, как истолковать полученную информацию. Сначала надо провести предварительное расследование, а уж потом выдвигать гипотезы.

— Что Рауль Либескинд делал в шхерах в это время года?

— Работал на острове, принадлежащем Луизе Армсталь. Это она заявила о смерти.

— О, Луиза Армсталь!

Карл-Аксель наморщил лоб: Эбба излишне эмоциональна, слишком уверена в себе, в своих аналитических способностях, в физической силе, а уважения к старшим слишком мало. Пожалуй, Эббы Шрёдер всегда слишком много! Но как отрицать тот факт, что у нее самый острый ум? Она всегда превосходно выполняет свою работу. И на этот раз Эбба с ее познаниями в области музыки и жизни высшего сословия — идеальный кандидат на расследование. Послать Магнуса — значит только время потерять. А время — это деньги.

Нордфельдт кивнул Эббе, побуждая ее рассказать все, что та знает. Этим простым приемом он часто скрывал собственную неосведомленность. Эбба, разумеется, попалась на удочку:

— Луиза Армсталь — тоже известная скрипачка. Основала квартет «Фуриозо», в котором играют Анна Юнгберг и Хелена Андермур. Появился там и новый виолончелист, но я не помню имени.

— Ян Свобода? — с иронией спросил Карл-Аксель.

— Нет, — ответила Эбба, не реагируя на ироничный тон шефа.

Она сомневалась, что Нордфельдт знает о главном условии «Фуриозо»: в квартете только женщины.

— На острове находились также Шель Нильссон и Каролина аф Мельхиор.

— Тогда виолончелистка — это она. Я слушала «Фуриозо» на фестивале камерной музыки летом. Другими словами, весь квартет находился на острове, плюс Рауль Либескинд и двое неизвестных мужчин.

— Судя по всему, так, — ответил Карл-Аксель, поправляя бумаги на столе.

— Рауль Либескинд мертв! Поверить не могу, — повторила Эбба. — Какая огромная потеря для музыки!

— Именно так и напишут журналисты. Не хочу, чтобы информация просочилась в прессу раньше времени. Никаких интервью, никаких комментариев, Эбба. Возьми дома все необходимое и немедленно отправляйся на остров, другие сотрудники уже в пути. Вертолет «Скорой помощи» дождется их прибытия, потом доставит тело в отдел судебной медицины. В гавани тебя заберет полицейский катер и доставит на Свальшер — это остров к северо-западу от острова Мойя.

— Значит, все-таки подозрение на убийство? Иначе ты не посылал бы столько сотрудников.

— Мы получили информацию от бригады «Скорой помощи» о драке и агрессивном поведении людей на острове.

Карл-Аксель протянул ей фотографии и текст предварительного отчета врача. На снимках — мужчина в джинсах, свитере и пиджаке, на левой ноге не хватает носка и ботинка, на правой все в порядке, бледное оплывшее лицо, спутанные мокрые волосы.

— Кто будет моим ассистентом? — спросила Эбба, надеясь, что шеф назовет имя Венделы Смит-Флеминг, с которой они неплохо сработались.

Эбба ценила то, что с Венделой можно общаться на равных, хотя та никогда не переходит границ профессионального общения и не претендует на особое место.

— С тобой поедет Вендела, — словно прочитал ее мысли Карл-Аксель, — а Якоб уже в пути.

Эббе это не понравилось: лично против Якоба она не имела ничего, но он всегда сначала говорил, а потом думал, раздувая конфликты на пустом месте. Ни времени, ни желания воспитывать его у Эббы не было.

— Вы можете жить на катере, там же питаться. У техников своя лодка.

— А кто ими руководит?

— Сванте обещал заняться этим делом, Кай тоже в твоем распоряжении. Но не забудь: у Сванте через неделю отпуск.

Эбба подумала, что и тут ей повезло наполовину. Сванте Мелиндер — сотрудник отдела судебной медицины в Сольне, но чаще занимается убийствами в Дандерудском участке. Он один из немногих коллег, которым она доверяет, отличный профессионал и друг. Когда-то их отношения, после смерти мужа Эббы, чуть не переросли в нечто большее, но Сванте не захотел бросить жену и четверых детей. Так что он первым положил конец флирту, грозившему перерасти в настоящее чувство. Постепенно сексуальное влечение сошло на нет, уступив место дружеским отношениям.

Кай Бергваль претендовал на должность комиссара еще семь лет назад и смириться с тем, что она досталась Эббе, не хочет до сих пор, хотя уже занимает пост руководителя группы криминальных экспертов. Она знала: коллеги Кая недолюбливают, часто жалуются на него начальству, и это создает напряженную атмосферу в коллективе. Стараясь общаться с Бергвалем исключительно на деловой почве, Эбба никогда полностью ему не доверяла, зная его человеческие качества. Меньше всего ей хотелось расследовать убийство знаменитого музыканта вместе с Каем Бергвалем.

— Кто-то покинул остров? — спросила Эбба.

— Нет. Мы просили всех дождаться твоего приезда. Ты сама решай, кого и на сколько задержать, но не затягивай: знаешь ведь, во сколько обойдется ваше присутствие на острове. Я хочу через пару дней получить результат. Думаю, ты быстро разберешься со смертью этого пианиста.

— Скрипача! — поправила Эбба шефа.

— А я что сказал? — пробурчал Карл-Аксель Нордфельдт, листая бумаги на столе. — Ладно, это все. Позвонишь из машины.

Эбба вышла из кабинета, и каблучки застучали по коридору. Карл-Аксель проводил подчиненную взглядом и в очередной раз отметил достоинства ее фигуры: тонкая талия, округлые бедра.

Кабинет Эббы Шрёдер располагался в старом здании полицейского участка. Кстати, заступив на должность комиссара, она сразу потребовала просторный кабинет. У широкого письменного стола стояли два жестких дубовых стула, специально выбранных ею, чтобы посетители не задерживались надолго. Визит к полицейскому комиссару не должен быть комфортным. С украшенного лепниной потолка свисала тяжелая люстра начала прошлого века, стену справа от двери украшали две картины, унаследованные от дедушки: кисти норвежского художника Эдварда Мунка и шведского — Нильса Крюгера. Вместо того чтобы застраховать живописные шедевры на миллионы или хранить их в сейфе банка, Эбба разместила полотна там, где риск кражи минимален: в собственном кабинете. Так она могла любоваться картинами каждый день, отдыхая от компьютера или собираясь с мыслями.

Женщин в полиции, да еще на должности такого уровня, как комиссар, крайне мало, а Эбба к моменту назначения была еще и самым молодым сотрудником. Теперь, спустя годы работы, приходится конкурировать с молодыми мужчинами. К счастью, они уважают женщину-комиссара за профессионализм и относятся к ней с почтением. Но о разговорах, которые могли вестись за глаза, Эбба только догадывалась.

Бросив пальто на стул, она включила компьютер: в отчете ничего полезного не нашлось. Полчаса работы, потом домой, чтобы собрать вещи, оттуда — в порт. Раньше четырех утра на сон можно не рассчитывать.

Эбба набрала в поисковике имя жертвы, и тотчас нашлись тысячи сайтов. Открыла на весь экран недавнее фото Рауля Либескинда для прессы на сайте его агентства. Музыкант сидел, подперев подбородок рукой и устремив взгляд в камеру. Какой контраст этого благородно-красивого лица с тем безжизненным и одутловатым, которое она видела в отчете врача! Эбба поцокала языком: какой был мужчина! Ему не исполнилось и пятидесяти. Кто же мог желать маэстро смерти? Напечатав портрет на принтере, Эбба стала искать в Интернете информацию о других музыкантах, собравшихся на острове, и спустя полчаса составила досье почти на каждого участника дела. Никакой информации не было только о Шеле Нильссоне.

Сложив бумаги в портфель, Эбба набрала эсэмэску дочери Ловисе: «Сможешь забрать Минну и Косиму на пару дней? Мне нужно уехать. Обнимаю, мама». Подумав секунду, добавила: «Или отвези их в отель для собак, который держит Щештин в Тэбу. С меня ужин!» Да, при ненормированном рабочем дне заботиться о двух доберман-пинчерах нелегко, особенно сейчас, когда сын Маттиас уехал по обмену учиться в Москву. Постоянно приходится пристраивать питомцев у друзей или родственников.

Эбба попросила секретаря подать машину. Когда она устроилась на заднем сиденье, часы показывали половину двенадцатого ночи. По пути в Юрсхольм она задремала, но когда открыла дверцу машины, чтобы выйти, холодный ночной воздух ее взбодрил.

Ловиса уже забрала собак, и в доме было темно и тихо. Каждый звук, когда Эбба щелкала выключателем и стучала каблучками по паркету, эхом разносился по комнатам, напоминая об одиночестве: муж умер, а дети, повзрослев, уехали. Отсутствие голосов и движения в доме действовало на Эббу угнетающе, и она поспешила в гардеробную. Шелковое вечернее платье следовало поменять на кожаные брюки и свитер. Эбба замерла, поймав свое отражение в большом зеркале: это она, это ее тело. Я человек, а не робот, подумала Эбба, и заслуживаю лучшей жизни.

* * *

Море казалось черным и неподвижным, линия горизонта почти не просматривалась. Ночное небо, на котором поблескивали звезды, то и дело затягивали серые облака. Эбба отметила, что на Свальшере гораздо холоднее, чем на суше, и порадовалась, что взяла пальто. Кожаные брюки защищают от ветра, но не от холода, и хороши только в качестве рабочей одежды: с них легко удалять пятна.

Тишину ночи спугнул шум моторной лодки. На палубе, в зеленой непромокаемой куртке и вязаной шапке, из-под которой виднелась рыжая коса, стояла Вендела Смит-Флеминг, уголовный инспектор.

— Она приехала! — крикнула Вендела капитану.

Эбба поднялась на судно, держа в одной руке дорожную сумку, а в другой — ноутбук.

— Можем отчаливать!

Вендела обняла начальницу, и та уловила сладкий, с пряной нотой запах духов.

— Как ужасно, что Рауль Либескинд погиб! — Эбба опустила сумку на палубу. — До сих пор поверить не могу, что маэстро больше нет. Я слушала его исполнение в прошлом году.

— Да, это настоящая трагедия.

В каютах было жарко, и женщины сняли верхнюю одежду. Заглянув в свое временное жилище, Эбба увидела на кровати чистое постельное белье. Отлично! Она успеет до приезда на остров хоть немного отдохнуть.

— Поездка займет часа два, и мы прибудем на Свальшер около трех утра. Что тебе известно, Вендела, о происшедшем?

— Пока то же, что и тебе.

— Вопросы есть?

— И много! Но пока их рано задавать.

— Тогда предлагаю лечь спать.

Каюта Эббы, расположенная в носовой части судна, была самой большой, с двумя иллюминаторами, двуспальной кроватью, а еще здесь уместились стол и шкаф для одежды. Снова оказаться в море на судне было и грустно, и приятно: это напоминало о муже и счастливой семейной жизни. В молодости она с Грегором много времени проводила на яхте в шхерах и даже знала местонахождение Свальшера.

Стоило Эббе лечь в постель, как нахлынули воспоминания: детей Ловису и Маттиаса они устраивали в каюте на корме, а их супружеская каюта, как и эта, располагалась в носовой части. Эбба перевела взгляд на подушку рядом: гладкая несмятая ткань наволочки. Ей стало одиноко на широкой двуспальной кровати.

Ритмичный стук мотора и покачивание волн все-таки сумели усыпить Эббу, а разбудили спустя пару часов голоса на палубе. Катер доставил команду на остров. У небольшой пристани уже качались на волнах три судна: полицейский катер, средних размеров яхта устаревшей модели и простая деревянная лодка.

Покидать теплую постель у Эббы не было никакого желания, но все-таки она быстро натянула брюки, надела теплую кофту и вышла из каюты. Постучала к Венделе, но из-за двери донеслось только сонное бормотание. Улыбнувшись, Эбба напомнила себе, что потребность во сне у молодых всегда большая.

На палубе ее встретил промозглый ветер, на горизонте виднелись огни. Наверно, остров Мойя, предположила Эбба. Причал освещали фонари, висевшие на деревянном сарае, к дому вела тропинка, освещенная факелами. В столбах света не было видно ни единого насекомого — верный признак, что лето закончилось.

На первом этаже дома горел свет. Эбба услышала стук входной двери: кто-то вышел и направился к причалу.

— А вы не спешили, — услышала Эбба голос с соседнего судна.

Повернувшись, она увидела Кая Бергваля и без энтузиазма сказала:

— Я тоже рада тебя видеть, Кай.

— Тогда приступим к работе, коллега.

На причале появилась невысокая женщина в мужском пальто, которое делало ее еще более хрупкой. Она протянула Эббе руку через перила:

— Полагаю, вы комиссар Эбба Шрёдер. Я — Луиза Армсталь.

Эбба смело встретила взгляд серо-стальных глаз и ответила на рукопожатие, оказавшееся на удивление крепким для такой хрупкой женщины. Мышцы натренированы игрой на скрипке, мелькнуло в голове у Эббы, но все равно рука как куриная лапка. И тут она заметила повязку на левой руке:

— Вы поранились, Луиза? Когда?

— Еще до приезда на остров. Прищемила пальцы. В Дандерудской больнице «Скорой помощи» мне наложили повязку.

От Луизы Армсталь веяло холодной сдержанностью. Эбба знала: в стрессовых ситуациях люди изо всех сил стараются вести себя как обычно, чтобы не поддаться страхам и панике. Но она также хорошо знала, что первое впечатление о человеке всегда самое достоверное, а главное, может рассказать о его виновности или невиновности.

— Мы расследуем причину смерти Рауля Либескинда, — сказала Эбба. — Это ведь именно вы сообщили в полицию о трагедии?

Она внимательно смотрела на известную скрипачку: та оставалась внешне спокойной, но внезапная бледность при упоминании причины визита полицейских на остров бросилась Эббе в глаза. Луиза пробормотала:

— Да, это была я.

— Завтра я проведу опрос присутствующих на острове. Кай Бергваль уже говорил с вами и передал мне отчет. — Эбба бросила взгляд на мужские часы марки «Омега». — Сейчас три часа. Подождем до утра.

Луиза кивнула и плотнее запахнула пальто.

— Где остальные ваши гости?

— Спят, — ответила Луиза, — или пытаются заснуть. Кроме Шеля и Яна, живущих в домике для гостей, — она махнула рукой в сторону постройки у причала, — все на вилле.

— Полицейский будет охранять виллу, гостей попросим не покидать своих комнат ночью.

— Понятно, — ответила Луиза спокойным тоном, но подняла бровь: Эбба поняла, что находиться под домашним арестом на собственном острове Армсталь неприятно.

— Позвольте задать вопрос, Луиза. Известно ли вам что-нибудь такое о кончине Рауля Либескинда, что вы хотите сообщить полиции прямо сейчас?

— Его нашли в воде. Хелена Андермур, альтистка квартета, констатировала смерть. Она врач по профессии.

— Как он погиб?

— Мы думаем, что он поскользнулся и упал в воду.

— Свидетели есть?

— Нет, никто не видел, как это произошло. Какое-то время его не было, а потом увидели в воде тело между причалом и ателье.

— Есть еще что-то, о чем вы хотели бы сообщить полиции для расследования причин смерти Рауля Либескинда?

Луиза покачала головой в знак отрицания. Эбба отметила, что она выглядит уставшей.

— Я так расстроена случившимся! Не могу поверить, что Рауля больше нет.

— Тогда договорились, — Эбба протянула хозяйке острова руку, — увидимся завтра. Я приду на виллу в девять и сообщу всем, как будет проходить допрос. А сейчас спокойной ночи.

Луиза, уловив сигнал об окончании беседы, направилась по тропинке к дому, а Эбба повернулась к Каю:

— Пройдемся по тому, что имеем на данный момент, Кай. А ты, Вендела, будь добра, поставь чайник.

Они спустились в каюту, и Эбба открыла компьютер:

— Время смерти?

— Будет установлено не раньше вечера: ждем отчет Сванте Мелиндера. Врач-анестезиолог из бригады «Скорой помощи», прилетевшей на вертолете, констатировал, что смерть наступила между восемью и девятью вечера.

— По причине утопления?

— Возможно.

— Или он попал в воду уже мертвым?

— Возможно.

— Сколько времени он пробыл в воде?

— Недолго, не больше получаса.

— Значит, в воду он попал где-то около половины девятого, — констатировала Эбба и задала следующий вопрос: — Место нахождения?

— Его нашли к северу от причала. Я покажу где именно. Когда прибыл вертолет, тело уже лежало на траве. Скалы — я их осмотрел — действительно очень скользкие, так что он мог поскользнуться во время прогулки. А может, он был нетрезв.

— Кай Бергваль, твое дело сообщить все подробности происшествия, а сценарием событий займусь я сама.

— Нельзя собственное мнение высказать?

— Нежелательно, коллега.

В каюту вошла рыжеволосая Вендела; из чашек с горячим чаем поднимался пар.

— Осторожно, не обожгитесь, — предупредила она, ставя поднос на стол.

Поблагодарив, Эбба снова углубилась в работу:

— Есть улики, указывающие на преступление?

— Пока ничего не найдено. Труп лежал на траве. Что касается следов… там, во-первых, было натоптано, во-вторых, прошел дождь.

Кай протянул Эббе протокол.

— А ботинок? Вы нашли левый ботинок?

— Нет. Наверно, он в море. Завтра водолазы поищут.

Эбба углубилась в чтение протокола.

— Вопросы еще есть?

— Подожди.

— А хочешь узнать, кто нашел тело?

— Тебе, смотрю, не терпится рассказать! — заметила Эбба, продолжая чтение.

— Тело нашел Шель Нильссон, звукооператор.

— Рауль Либескинд записывал на острове диск?

— Именно так. Шель рассказал, что квартет записывал здесь альбом, но хозяйка острова Луиза Армсталь повредила руку и попросила этого парня заменить ее.

Эбба подняла глаза от протокола, и Кай Бергваль поспешил этим воспользоваться, добавив:

— Но не понимаю одного: зачем ехать так далеко, чтобы записать альбом?

— Я спрошу об этом завтра.

— Не нужно уведомлять меня о твоих планах, Эбба.

— Мы работаем вместе, и я вправе рассчитывать на твою лояльность и достоверные отчеты.

— Расслабься, пожалуйста, не будь злюкой.

Кай подмигнул Венделе.

— Осмотрим место происшествия? — предложила Вендела.

Кай вышел на палубу, Эбба и Вендела задержались в каюте.

— Не старайся сглаживать острые углы, Вендела, — предупредила Эбба. — Это не нужно прежде всего тебе. Ясно?

Они поднялись на палубу. Кай, успевший спуститься с трапа, протянул руку, чтобы помочь Эббе, но та, словно не заметив жеста приличия, спрыгнула на причал. Сделав пару шагов, споткнулась, не разглядев в полутьме наступающего утра лежащий на земле трос. Кай улыбнулся Венделе и беззвучно произнес «ой». На улыбку она, однако, не ответила, хотя приняла руку помощи.

Лента с надписью «проход запрещен» тянулась от причала вдоль северной части острова, обвивая стволы деревьев и столбы. Они пошли вдоль ленты.

— Здесь находилось тело, когда прилетел вертолет, — указал Кай на освещенное место, где работали криминалисты в специальных комбинезонах. — Считаем, что скрипач ночевал в ателье. Сейчас помещение и прилежащую территорию осматривают.

Вскоре на возвышенности показалось деревянное строение с ярко освещенными окнами, что создавало резкий контраст с темнотой уходящей ночи. Вендела оглянулась на виллу — там тоже в комнатах горел свет. Эбба, заметив движение ассистентки, подумала, что вряд ли кто-то из обитателей острова спал этой ночью, и тут же призналась себе: идти на виллу не хочется. Что-то мрачное и тяжелое нависло и над старинными зданиями, и над всем островом, изолированным, словно во время чумы. Очень вероятно, что среди тех, кто сейчас ворочается в кровати и не может уснуть, есть убийца.

Эбба надела резиновые перчатки и открыла дверь. В ателье криминалисты осматривали мебель.

— Не будем мешать, коллеги, — сказала Эбба, остановившись на пороге. — Нашли что-то интересное?

— Да, — поспешил ответить Бергваль. — Чемодан, скрипку Либескинда. Женскую одежду — блузку, футболку, а также резинку с несколькими темными волосками. Все уже отправлено на экспертизу. — Кай снова не удержался и высказал предположение: — Создается впечатление, что Либескинд планировал тут ночевать. Простыни не чистые, уже использованные. Мы нашли волосы и другие следы. — Он сделал паузу, чтобы привлечь внимание Эббы. — На блузке есть пятна. Кажется, служила для подтирания…

— Кому — ей или ему? — спросила Эбба.

— Обоим, судя по всему.

— Еще мы обнаружили в постели кровь.

— Много? — спросила Эбба и наградила руководителя группы экспертов-криминалистов долгим взглядом.

— Небольшие пятнышки.

— Покажите.

Кай Бергваль попросил достать пластиковый пакет с простыней. Надев резиновые перчатки, он осторожно достал ее и показал Эббе и Венделе.

— Похоже на кровотечение при половом акте, — предположила Эбба.

— Или у одной из барышень в квартете была менструация, — добавила Вендела.

— Или кровь покойного. Скоро мы это узнаем.

— Пошлите на анализ немедленно, — приказала Эбба.

— А зачем тогда мы упаковали простыню в пластиковый пакет?

Кай ухмыльнулся, довольный.

— Остановимся пока на этом, остальное — после рассвета, — сказала Эбба, вышла из ателье и отправилась на катер.

В салоне судна высокий худощавый мужчина в полицейской форме, стоя на коленях, что-то искал в холодильнике. Эбба улыбнулась: светлая челка, падающая на лоб, ярко-голубые глаза под длинными ресницами делают его моложе, чем на самом деле.

— Ты нашел пиво? — спросила она.

Мужчина резко выпрямился и захлопнул дверцу холодильника. Двигался он тоже по-мальчишески резко.

— Нет, прости.

— Ничего страшного. Нам рано вставать. Начинаем в девять.

— Значит, на сон осталось только часов пять.

— Три. Я хочу, чтобы в семь ты сменил полицейского на вилле. Ни с кем не разговаривай и ничего не рассказывай. Я хочу, чтобы всю информацию живущие на острове получили от меня на допросе. Спокойной ночи, Якоб.

Якоб кивнул и переключил внимание на Венделу, снимавшую пальто. Следил за каждым движением, пытаясь поймать ее взгляд, но та ничего не заметила.

— Спокойной ночи, — пожелала Эбба с улыбкой Якобу.

Вендела увидела на столе диск:

— Это их альбом?

— Поставь, — попросила Эбба.

— Кое-что еще, — раздался голос Якоба.

— Слушаю тебя, — обернулась Эбба.

— Вчера, прибыв на остров, мы заметили нечто странное.

Эбба показала ему на стул.

— Можно мне встать на час позже завтра?

— Забудь.

— На полчаса?

— На пять минут.

Якоб подмигнул Венделе.

— Приятная музыка, — отметил он с улыбкой, кивая в сторону колонок, из которых доносились звуки скрипичного квартета Туре Рангстрёма, и явно удивленный тем, что ему может понравиться классическая музыка.

— Ты знаком с творчеством квартета «Фуриозо»? — усмехнулась Вендела, наливая чай.

— Моя любимая группа, — подтвердил с улыбкой Якоб.

— Рассказывай, что случилось, когда вы приехали на Свальшер.

— Мы приплыли в двенадцать. Вертолет бригады «Скорой помощи» ждал нашего прибытия, чтобы мы осмотрели тело. Шель Нильссон рассказал, что он вытащил тело из воды и пытался сделать искусственное дыхание. Покойника нашел в воде лежащим лицом вниз и в паре метров от берега. Ветер дул с запада, и волны ударяли тело о скалы. Дул бы ветер в другом направлении, мы могли бы его и не найти.

— Шель был один, когда нашел тело?

— Не знаю. Я его не спрашивал.

— Продолжай, — попросила Эбба и открыла ноутбук.

— Вскоре появились три женщины и затеяли драку.

— Кто именно?

Якоб достал из кармана блокнот:

— Каролина аф Мельхиор, Анна Юнгберг и Хелена Андермур.

Он улыбнулся.

— Наверно, были вне себя от горя, — предположила Вендела.

Якоб пожал плечами:

— Не знаю. Но драться у мертвого тела… как-то странно это.

— Кто оставался у тела до прибытия вертолета?

— Не знаю.

— Ничего, выясним это завтра. Ложись спать, Якоб.

Кивнув, Якоб спрятал блокнот в карман и вышел из салона.

Вендела демонстративно вздохнула, но Эбба заступилась:

— У него свои методы работы. Все люди разные, и иногда полезно смотреть на ситуацию с разных точек зрения.

— Да я ничего и не сказала, — пожала плечами Вендела.

— Но хотела!

Музыка заполняла пространство салона, придавая ему домашний уют. Эбба поднесла обложку диска к глазам, чтобы разглядеть участников квартета. Впереди других — Луиза Армсталь со скрипкой в руке. Взгляд, устремленный на видеообъектив, излучает уверенность в себе. Справа женщина с короткой стрижкой «паж», неброским макияжем и серьезным лицом — Хелена Андермур. Эбба вспомнила, что пару раз они встречались на мероприятиях, и это не очень хорошо для расследования. Уже в который раз приходится испытывать неловкость оттого, что живешь и работаешь в одном районе с теми, кого потом приходится допрашивать. Допрашивать соседей не очень приятно. Слева от Луизы стояла Анна Юнгберг; откровенный вырез платья на груди, золотистые локоны и ярко-красные губы привлекали к себе внимание. Сбоку от Анны стояла неприметная женщина с виолончелью. Андреа Карлссон. Прочитав имя, Эбба посмотрела на дату записи альбома: десять лет назад. Значит, они поменяли ее на виолончелистку Каролину аф Мельхиор. Все участницы квартета, отметила Эбба, имели благородное происхождение. Хорошо это или плохо, она пока не знала.

 

Воскресенье, 18 октября

Было все еще темно, когда Эбба проснулась. Через стену услышала, что Якоб в кухне готовит завтрак. Взглянула на часы: еще нет и семи. Довольная тем, что Якоб не пытался уклониться от работы, перевернулась на другой бок и снова заснула. А спустя час, когда открыла глаза, почувствовала себя совершенно выспавшейся.

Приняв душ в узкой ванной комнате, Эбба надела кожаные брюки и мохеровый свитер лилового цвета с воротником-хомутом. Края век, как всегда, подвела черным карандашом и наложила серые тени. Такой макияж она считала своим фирменным знаком примерно с пятнадцатилетнего возраста. Но если поначалу ярко подведенные веки были вызовом девушки-панка буржуазному обществу, то теперь, считала Эбба, этот макияж стал визитной карточкой элегантной дамы. Она была даже уверена, что, не подкрась она однажды веки, ее никто не узнает. Да Эбба и не собиралась расставаться с черным карандашом, так ее украшавшим.

Телефон пискнул. Сообщение от Сванте: «Первые анализы показали высокое содержание морфина в крови. Позвоню после двенадцати. Сванте».

* * *

В кухне у окна стояла Хелена, держа в руках кружку с горячим кофе. Тепло нагретого фарфора медленно проникало в ее озябшие пальцы. Не торопясь, сделала глоток. Дверь внезапно открылась, и Хелена, рассеянно смотревшая в окно, вздрогнула так, что кофе выплеснулся.

Вошла Луиза. Не говоря ни слова, подошла к плите и налила кофе.

Хелена снова отвернулась к окну с мыслью, что только Луиза может одним взглядом заставить человека чувствовать себя полным ничтожеством. С бьющимся сердцем она стала искать подходящую для начала разговора фразу, но Луиза ее опередила:

— Я все знаю. Но это то же, что поворачивать нож в ране…

Хелена посмотрела на немолодую женщину, которую когда-то считала подругой. Теперь она — чужой человек.

— Знаешь, о чем я думаю, Луиза? Знаешь? Потому что я сама не знаю! Я думала об этом всю ночь, но так и не пришла ни к какому выводу… — Луиза отвела взгляд. Хелена продолжала: — Вчера на причале…

— Нет, Хелена, — оборвала ее Луиза, — будь осторожна со словами. И дважды подумай, прежде чем что-то рассказать полиции. Среди нас есть человек, который не выдержит атаку журналистов, если правда выплывет наружу. Ты знаешь, о ком я.

— Ты говорила с ней?

— Я? — фыркнула Луиза. — Ты и вправду думаешь, что она станет со мной разговаривать? — И приняла мученический вид. — Она слушает только тебя, Хелена.

— Ха-ха! Да она меня никогда не простит. Никогда!

Луиза вопросительно взглянула на Хелену.

— У меня нет сил обсуждать это сейчас. И так придется всю оставшуюся жизнь с этим жить. И не только с этим!

— Тогда какой в этом смысл? То, что случилось, уже случилось, это нельзя изменить: Рауль мертв. А нам нужно продолжать жить…

Хелена замолчала, услышав звук открывающейся двери. В кухню вошла Каролина. Бледная как мел, с пустыми глазами и спутанными волосами. На ней была несвежая одежда, в которой, судя по складкам, она и спала. Если вообще ей удалось заснуть этой ночью.

— Каролина, — позвала сестру Хелена. — Каролина, иди сюда. Садись.

Но Каролина словно ее не слышала. Она упала на ближайший стул, по-прежнему глядя в пустоту прямо перед собой.

Луиза склонила голову набок:

— Каролина, тебе стоит принять душ и переодеться. Твоя одежда… — Она остановилась, не зная, какие слова подобрать, чтобы не обидеть ее.

— А что не так с моей одеждой? — проговорила Каролина, оглядывая себя.

— Ее бы надо постирать на случай, если…

Луиза повернулась к Хелене, ища у нее поддержки. Но Хелена только покачала головой.

Каролина, сглотнув, перевела взгляд на Луизу:

— На случай, если что? Если они найдут на моем теле следы Рауля? Это ты хотела сказать?

Луиза молчала.

— Я никогда больше не буду мыться, — взвилась Каролина. — И переодеваться не буду. Чтобы чувствовать его запах.

— Но Каролина… — взмолилась Луиза.

Карро не дала ей закончить:

— Больше нет никаких «но», Луиза. Больше ничего нет. Я ничего не хочу. Ничего. Неужели ты не понимаешь? — Каролина была похожа на сумасшедшую. — Только я одна виновата в том, что случилось вчера. Моя жизнь кончена. Не важно, что теперь со мной будет. Мне все равно. Теперь мне ничего больше не страшно…

Хелена решительным шагом направилась к сестре. Наклонившись над ней, она взяла Каролину за плечи и встряхнула:

— Карро, прекрати! Ты сама не знаешь, что говоришь. Возьми себя в руки. Слышишь? Скоро сюда придет полиция. И если ты будешь так себя вести, ты подставишь всех, и в первую очередь себя, поняла?

Каролина непонимающе покачала головой, словно слова сестры до нее не дошли:

— Как ты можешь быть такой бесчувственной, такой холодной, Хелена? О ком угодно я могла бы это подумать, но только не о тебе.

Хелена недоуменно заморгала глазами и взяла сестру за руку. Луиза напряженно следила за обеими.

— Я не хочу сейчас об этом говорить. Понятно? — Каролина, с выражением обиженного ребенка на лице, вырвала руку и прижала к губам.

— Ты считаешь меня бесчувственной, Каролина. — Хелена пристально смотрела на сестру. — Но это не так. Внутри у меня все пылает, как… — Голос подвел ее, но она нашла в себе силы продолжать: — Мне тоже больно. Я тоже страдаю. И тебе это прекрасно известно. Но я не показываю свое горе другим. Ты понимаешь, о чем я? — Она сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и продолжила: — Каролина, это серьезно. Ты не должна никому рассказывать то, что ты узнала вчера. Это мое дело, и только мне решать, кому и что рассказать. Если полицейские тебя спросят, ты теперь знаешь, что отвечать, не так ли?

— Прекрасно знаю, — пробормотала Каролина, отстраняясь.

Вцепившись в сиденье, она начала медленно раскачиваться на стуле. Рот был открыт в беззвучном крике.

Луиза сделала шаг вперед:

— Нет, Каролина, не делай так! Не вини себя! Мы рядом. Ты не одна. Мы тебе поможем. Прошлое не вернуть. Все, что мы сейчас можем сделать, это стиснуть зубы и продержаться эти несколько дней.

Хелена удивленно взглянула на Луизу.

Та не сдавалась:

— То, что я сейчас скажу, может тебе не понравиться, но я все равно это скажу.

Каролина перестала качаться на стуле и молча уставилась на Луизу. Луиза набрала в грудь воздуху:

— Я люблю тебя, Каролина. Я люблю тебя, как и прежде. И я на все готова ради тебя. На все, понимаешь?

На глаза Каролине набежали слезы.

— Не говори так, Луиза. Ты причиняешь мне боль.

Хелена запустила руки в волосы, приказывая себе успокоиться. Выражением лица она дала Луизе понять, что думает о ее последней реплике. Луиза хотела было продолжить, но Хелена ее опередила:

— Хватит. С нее достаточно.

Стиснув зубы, она грозно посмотрела на Луизу. Та сделала вид, что ничего не замечает.

— Оставьте меня в покое, — прошептала Каролина. — Луиза, я не заслуживаю такого великодушия с твоей стороны. Мне от этого плохо. Я столько натворила. Причинила такую боль. Но мне не нужна твоя забота… мне от нее только хуже…

Снова открылась дверь, и в комнату вошла Анна. Луиза с Хеленой переглянулись. Каролина уставилась в пол.

— Что? — как во сне спросила Анна. — О чем вы говорите?

Ей никто не ответил.

Воспользовавшись моментом, Каролина встала и пошла к выходу. Луиза протянула было руку, чтобы ее остановить, но Каролина увернулась.

Анна налила себе кофе. Больше заговорить она не пыталась. Присев за стол, женщина уставилась в чашку. Хелена по ее удрученной позе поняла, что Анна полностью погружена в свои невеселые мысли. Хелена налила себе еще кофе и потянула Луизу к окну. Та напряглась, но покорно пошла за ней. Нагнувшись, Хелена прошептала ей на ухо:

— Я знаю, что я видела, но не понимаю почему… Почему, Луиза?

Луиза медленно повернулась к Хелене лицом:

— Ты думаешь, на свете есть только два цвета — черный и белый? Думаешь, что все на свете имеет свое объяснение? Тогда спешу тебя обрадовать новой информацией. В любви все не так однозначно. И если ты этого не понимаешь, значит, не знаешь, что такое любовь. Когда любишь по-настоящему, готова на все, а любовь толкает людей на безумные поступки.

— Луиза, ты не настолько хорошо меня знаешь, как думаешь.

— Ты права, Хелена. Потому что ты многое скрываешь. И уверена, что знаешь, что именно ты видела вчера. Но гораздо важнее то, что никто не видел. Где ты была вчера? Что ты делала? Кто-нибудь кроме тебя и Рауля знает об этом? Что подсказывает тебе совесть? Твои тайны сведут тебя с ума, Хелена. Какой такой страшный секрет ты хранишь, что им нельзя ни с кем поделиться?

Хелена наклонилась еще ближе:

— Рауля убили. Он не сам упал в воду. И ты прекрасно это знаешь. Как долго ты намереваешься лгать себе и другим?

— Ты мне угрожаешь?

— Я все знаю.

— Ничего ты не знаешь. Я вижу это по тому, как отчаянно ты пытаешься отвести от себя все подозрения. Что ты скрываешь, Хелена?

— Не меняй тему!

— Сколько ты вчера выпила?

— Не цепляйся к мелочам. Я прекрасно все помню. Но мне больно видеть, во что ты превратилась.

— А ты у нас белая и пушистая, как первый снег. Какое лицемерие!

— Когда это я была лицемерной по отношению к тебе?

— Сейчас!

В дверь постучали, и вошел полицейский. Это был Якоб. Хелена тут же вышла из комнаты, едва удостоив его кивком. Анна взяла себя в руки и встала, чтобы предложить ему кофе.

— Скоро комиссар Шрёдер приступит к допросам, — сообщил полицейский, принимая чашку кофе из ее рук.

Луиза вздохнула и покорно кивнула.

* * *

Утро было серым и пасмурным, каким обычно и бывает октябрьское утро, и холод пробирал до костей, несмотря на свитер и пальто. Море было неспокойным: волны то и дело неистово бились о скалы. Эбба с Венделой поднялись по крутой тропинке к дому. Воздух был таким холодным, что от их дыхания образовывались белые облачка.

Вендела толкнула тяжелую дубовую дверь и сразу же уловила звуки виолончели. Играли, растягивая каждую ноту, меланхоличную, надрывную мелодию. Вендела замерла на пороге.

— Бенджамин Бриттен, — произнесла она.

— Надо же, как хорошо ты знаешь классическую музыку. — Эбба взглянула на коллегу с восхищением. — Я сама с детства играю на виолончели, но сюиты Бриттена мне никогда не давались. Хотя ноты дома есть.

Якоб вышел им навстречу с чашкой кофе в руке.

— Кто дал тебе кофе? — резко спросила Эбба.

— Анна, — ответил Якоб.

— Я дала четкие указания ни с кем не разговаривать.

Якоб взмахнул рукой:

— Ну не отравлен же он!

— Кто знает. Такое раньше случалось.

Вендела хотела грозно взглянуть на него, но у нее не очень-то получилось.

— Эбба, — начал Якоб, — ночью случился небольшой инцидент…

Эбба подошла ближе.

— Уффе, который охранял дом, рассказал, что в пять утра вниз спустилась брюнетка, Каролина аф Мельхиор. У нее была истерика. Она бросилась на кухню за ножом. Уффе успел перехватить ее в коридоре, когда она возвращалась с резаком для мяса. Девицу всю трясло. Не знаем, что она собиралась делать с этим ножом — вены вскрыть или убить кого, — но, слава богу, Уффе удалось уговорить ее отдать нож. В эту минуту появилась Анна Юнгберг в ночной сорочке. Вид у нее был заспанный. Она обняла Каролину, и та успокоилась, а потом Анна отвела ее наверх и уложила в постель.

— А почему мне никто не сообщил? — выразила недовольство Эбба.

— Наверное, не хотели тебя будить. Это произошло всего пару часов назад, и охрана все время была на месте, — смутился Якоб. — Надо было сообщить?

— Якоб прав, — прошептала Вендела, боясь, что сейчас разразится буря, но Эбба сдержалась.

— Доброе утро, — раздалось у них за спиной.

Эбба повернулась и увидела Луизу; женщина была в точно таком же свитере, как у нее, но только бежевого цвета. Эббе стало не по себе, но она этого не показала. Тем не менее решила сразу сгладить возникшую неловкость.

— Вижу, у нас одинаковый вкус в том, что касается выбора одежды.

— Вы приехали не моду обсуждать. Давайте сразу приступим к делу.

Эбба изобразила улыбку:

— Давайте. Это уголовный инспектор Вендела Смит-Флеминг. Она будет участвовать при нашем разговоре.

Вендела протянула руку.

— Смит-Флеминг — как любопытно… — проговорила удивленная Луиза, пожимая Венделе руку.

Их глаза встретились, и Вендела поразилась тому, какую бурю чувств вызывал в ней этот взгляд.

Ее бросило в жар, и лицо залилось краской. Вендела стояла не в силах отвести от Луизы взгляда. Луиза первой оправилась от смущения. Повернувшись к Эббе, она сказала:

— Так вы ведете расследование…

Эбба была по меньшей мере на голову выше Луизы, но из-за ее холодного высокомерия чувствовала себя рядом с ней ничтожным карликом. Это было неприятное чувство, к которому Эбба не привыкла. Эта хрупкая сухощавая женщина излучала абсолютную уверенность в себе и полнейшую способность контролировать ситуацию. «Интересно, почему меня это так нервирует?» — подумала про себя Эбба.

— У меня есть одно предложение, которое, как мне кажется, значительно облегчит процесс работы в этой непростой ситуации, — сказала Эбба. — Поскольку мы вынуждены здесь работать на лодке, я прошу вас предоставить в наше распоряжение комнату для допросов. Что вы на это скажете?

— Самой собой разумеется. Мы все тоже заинтересованы в том, чтобы все закончилось как можно быстрее.

— Благодарю вас.

— Пойдемте за мной.

Луиза провела полицейских в новую пристройку к дому. Новой ее можно было назвать только условно: в последний раз дом расширяли пятьдесят лет назад. В коридоре было прохладно. Видимо, эту часть дома редко используют, подумала Вендела и поежилась. За зеркальной дверью оказался светлый кабинет, обставленный типичной мебелью двадцатых годов. В комнате стоял удобный рабочий стол из орехового дерева. На окнах висели светлые занавески, расшитые тюльпанами. На побеленных стенах — два пейзажа маслом в тяжелых позолоченных рамах, которые не совсем вписывались в простой дизайн комнаты.

Луиза включила батарею.

— Это рабочий кабинет моего отца, — объяснила она. — Он работал даже в отпуске.

И с тех пор здесь никто ничего не убирал, подумала Вендела.

— Подойдет? — спросила Луиза.

— Да, спасибо, — ответила Эбба.

Между женщинами возникла неловкость, когда Эббе и Луизе надо было поменяться ролями и Эббе взять командование в доме Луизы в свои руки.

— Могу я попросить вас задержаться? — спросила Эбба как можно любезнее. — Мне нужна информация, чтобы спланировать наши дальнейшие действия.

Кивком она попросила Венделу подвинуть стул.

Луиза опустилась на стул, а Эбба заняла свое место за столом. Вендела присела немного в стороне.

— Начну со стандартных для такого рода случаев вопросов. Я уже задавала их вчера, но это было не официально, поэтому сейчас я их повторю. Что вам известно о гибели Рауля Либескинда? — приступила к допросу Эбба.

— Шель нашел его в воде. Я полагаю, он утонул.

— Вы сообщили о смертельном случае, так? — продолжила Эбба. — Когда вы заметили, что покойный отсутствует?

— Мы все были в разных местах вчера. Я работала с Яном и Шелем и не сразу заметила, что его нет.

— Сколько времени прошло с того момента, как было обнаружено тело, и до звонка в полицию?

Луиза задумалась.

— Минут десять или двадцать.

— Что происходило в этот промежуток времени?

— Узнав, что Рауль мертв, я бросилась вниз — убедиться, что это действительно так. Это было ужасно — увидеть его таким… Я испытала сильный шок… Мы дружим больше тридцати лет. Он так много значил для меня.

— Вы встречались?

— Конечно нет… — Луиза усмехнулась одними губами. — Это было бы трудно, потому что Рауль был на сто процентов гетеросексуален…

Вендела сглотнула и отвела взгляд. Сделав паузу, Луиза продолжила:

— Мы были близкими друзьями. Даже больше. Как брат с сестрой. Но между нами не могло быть любовных отношений, потому что в этом плане мужчины меня никогда не интересовали.

— Значит, его смерть стала для вас большим ударом?

— Разве я только что вам не объяснила? Один из самых близких мне людей скончался. Но я не могу позволить себе горевать, потому что полиция ведет расследование в моем доме.

— Понятно, — кивнула Эбба.

Луиза откинулась на спинку стула и изучающе смотрела на комиссара.

— Один вопрос. Зачем вообще все это расследование? Я мало в этом разбираюсь, но предполагаю, что дело заводится, когда есть серьезные основания полагать, что смерть наступила… неестественным путем…

— Мы рассматриваем любой смертельный случай как подозрительный, пока не будет доказано обратное.

— Что вы имеете в виду?

— То, что я сказала. И пока мы не располагаем информацией, достаточной для того, чтобы снять подозрения.

Луиза моргнула. Эбба отметила, насколько хорошо ей удается сохранять спокойствие. Она ожидала чего угодно — от затрудненного дыхания и заламывания пальцев до нервных приступов и истерик. Но Луиза оставалась совершенно спокойной.

— Я хочу спросить, как другие гости отреагировали на смерть Рауля Либескинда? — спросила Эбба. — Были ли с чьей-то стороны проявления агрессии? Гнева? Фрустрации?

— Вам же приходилось сталкиваться с подобными случаями раньше. Так что вы сами прекрасно знаете, какое впечатление они производят на окружающих. Конечно, все были в шоке, и это естественно при таких обстоятельствах. Все хорошо знали Рауля. Мне он был как брат, Анна когда-то с ним встречалась. Хелена… Хелена тоже хорошо с ним ладила… и, разумеется, для Каролины его смерть стала шоком. В последние дни мы тесно работали вместе. И никто и предположить не мог, что такое произойдет. Еще вчера мы вместе играли в квартете, а сегодня одного из нас больше нет…

Эбба молчала, давая Луизе высказаться. Луиза заметила это и придала своему лицу страдальческое выражение.

— Конечно, все рыдали. Отчаянно рыдали. Вам этого достаточно? Я за ними не следила, потому что сама была в состоянии шока. Так что вам лучше спросить остальных, что они испытали в тот момент.

— Кто вам сообщил о смерти Рауля?

— Шель прибежал в дом и позвал меня. Я лежала в своей комнате с мигренью. У меня случаются приступы мигрени. Но за секунду до этого меня разбудил вопль с улицы.

— Кто кричал?

— Каролина, как я потом узнала…

Эбба кивнула.

— Я поняла, что что-то не так, и поспешила вниз. Я увидела, что входная дверь открыта, и на лужайке рядом с баней виднеется неподвижное тело, освещенное фонарем.

— И вы все собрались там у причала?

— Да.

— Чем вы занимались до прибытия вертолета?

— Я вернулась в свою комнату.

— Но вы ведь говорили с другими, перед тем как уйти?

— Я… — Впервые в голосе Луизы послышалось сомнение, но уже через секунду она взяла себя в руки и спокойно продолжила: — Конечно, мы говорили. Это естественно в такой ситуации. Но разные люди реагируют по-разному, и мне в тот момент больше всего хотелось побыть одной.

— Вас никто не хотел утешить? Или вы никого не хотели утешить?

— Говорят же, что есть время горевать и время утешать. Для меня тогда время утешения еще не настало.

А эта Луиза прирожденный дипломат, подумала Эбба, сделав пару пометок в своих бумагах. В задумчивости она покрутила ручку, зажатую между указательным и большим пальцами.

— Мне нужно прояснить один момент. Почему весь квартет «Фуриозо» находился на острове вместе с командой звукозаписи и Раулем Либескиндом?

— Потому что мы собирались записывать новый альбом. У меня на острове своя студия звукозаписи. Ян и Шель отвечают за техническую сторону. Как вы видите, у меня повреждена рука. Я не могла участвовать в записи, и Рауль меня заменил.

— Вы не могли отложить запись?

Луиза рассмеялась:

— Найти время, которое подходило бы всем музыкантам, практически невозможно. Мы задолго до приезда на Свальшер запланировали эту запись. Все участники освободили место в своем гастрольном расписании. И перенеси мы запись — велик риск, что этот альбом вообще никогда бы не вышел. Мы записывали последний из шести струнных квартетов Стенхаммара, который должен войти в двойной альбом, приуроченный к нашему летнему турне в следующем году.

— Почему вы обратились именно к Раулю Либескинду? Он ведь жил в Нью-Йорке. Нельзя было найти кого-нибудь поближе?

— Рауль был моим лучшим другом. Мы всегда заменяли друг друга, когда возникала такая необходимость. Поэтому для меня было вполне естественно в первую очередь обратиться к Раулю с просьбой помочь. И он, не колеблясь, согласился. Расстояние между Нью-Йорком и Стокгольмом не играет большой роли, когда ты привык гастролировать по всему миру, как мы с Раулем.

— Вы успели закончить запись до смерти Рауля?

— Да, вчера.

— Как удачно.

Эбба гадала, как долго Луизе удастся сохранять спокойствие и что может вывести ее из равновесия.

Но Луиза и глазом не моргнула:

— Удачно? Вам не кажется, что это слово при сложившихся обстоятельствах звучит как-то странно? И потом, альбом еще не готов. Мы даже не приступили к обработке звукозаписи. Остается только надеяться, что мы сможем воспользоваться уже готовым материалом и нам не придется все начинать заново.

— Я поняла. Тогда на этом пока закончим. Я буду со всеми общаться по очереди и попрошу вас сегодня не покидать дом без моего разрешения.

Их глаза встретились. Луиза горько усмехнулась:

— Вы хотите сказать, что мы по-прежнему под домашним арестом? В моем собственном доме? На моем острове?

— У меня нет другого выхода, — ответила Эбба, набрасывая список на листе бумаги.

— Я поражена тем, к каким экстремальным мерам вы прибегаете в деле, которое касается несчастного случая. Скалы на Свальшере очень скользкие. У меня нет никаких сомнений в том, что Рауль поскользнулся на камнях и упал в воду, но вы почему-то обращаетесь с нами как с преступниками.

— Я не использовала это слово по отношению к вам. Я следую правилам, установленным для полицейских в этой стране. В этом нет ничего необычного или странного. А что странно, так это ваш страх быть заподозренной в чем-то. Из этого я делаю вывод, что вам есть чего опасаться.

Луиза крепко сжала зубы, стараясь скрыть свое раздражение.

— Не приписывайте мне ваших слов. Я делаю все, чтобы помочь вам в расследовании, хотя это и нелегко.

— Спасибо за то, что уделили мне время. — Эбба протянула Луизе список и открыла компьютер. Не отрывая взгляда от экрана, добавила: — Будьте так добры, повесьте список в прихожей, чтобы все знали свое время. После того как я пообщаюсь со всеми, я сообщу дальнейший план действий. Обед у нас с двенадцати до часа.

* * *

После ухода Луизы Вендела дождалась, когда хлопнет дверь в конце коридора, и повернулась к начальнице:

— Какая она холодная.

— Дворянская кровь, — улыбнулась Эбба.

— Уффф!

— На себя посмотри, Смит-Флеминг. Луиза Армсталь сразу вычислила твою родословную. Прости, я плохо разбираюсь в британской аристократии. Даже не подозревала, что ты происходишь из такой знатной семьи.

— Господи боже мой! Только не британской! С пятнадцатого века в нашем роду течет исключительно шотландская кровь.

— Гм… десять раз подумаешь, прежде чем менять такую фамилию, выходя замуж. Если мужа, конечно, зовут, не Маунтбеттен или Гогенцоллерн.

— Конечно.

Эбба улыбнулась. Сама она взяла фамилию мужа — Шрёдер. Ее собственная фамилия была Каплан: ее отец приехал в Швецию из Ленинграда в тридцатые годы. Эбба всегда гордилась своим происхождением и чувствовала себя частью культурной Европы. Но по прошествии пятидесяти лет после окончания войны родственники вдруг стали недоумевать, почему она предпочла простую немецкую фамилию. Эбба напомнила им, что вообще-то Шиллер и Гёльдерлин тоже носили не еврейские, а немецкие фамилии. После замужества ее жизнь стала похожей на жизнь всех остальных женщин на Юрсхольме. И Грегор не имел ничего против ее еврейских корней. Она сама заменила звезду Давида на звезду адвента, просто потому что так получилось. И хотя временами Эбба тосковала по своей девичьей фамилии, она так любила Грегора, особенно в начале их отношений, что с гордостью носила его фамилию. Когда же три года назад Грегор скончался, не было смысла менять фамилию, которую коллеги только недавно научились произносить правильно. К тому же ей всегда казалось, что Эбба Шрёдер хорошо звучит. Даже лучше, чем Грегор Шрёдер.

Вендела подошла к окну и отдернула шторы, подняв облако пыли, закружившейся в лучах солнца, проникавших в комнату.

— Думаешь, она специально выделила нам именно эту комнату? — спросила она, жмурясь от пыли и яркого солнца.

Окно никак не поддавалось. Старая рама разбухла, и Венделе с огромным трудом удалось потянуть ее на себя. На пол посыпались засохшие мухи и куски облупившейся побелки. Наконец окно резко растворилось, и Вендела чуть не упала.

— Осторожно, юная фрёкен! Нам хватит и одного несчастного случая на острове, — послышался голос снизу.

На лужайке она увидела Кая, который с любопытством следил за происходящим. Вендела улыбнулась.

— Я нечаянно, — объяснила она.

— Так всегда со старыми окнами. Называется «эффект кетчупа».

Эбба резко вскочила и подошла к окну. Высунув голову, крикнула:

— Кай, отчет мне нужен к обеду?

— С кетчупом или без?

Раздался заливистый смех Кая. Эбба поспешно закрыла окно.

— Как насчет курса по гендерным различиям вместе с Каем этой осенью? — спросила она Венделу и получила в ответ гримаску отвращения. — Следующая на очереди Анна Юнгберг. Позови ее, пожалуйста.

В ожидании Анны Эбба прочитала свои записи, касавшиеся второй скрипки квартета. Она разглядывала фото, когда Анна вошла в кабинет. Эбба привстала, здороваясь. Ее поразило, какой ледяной и вялой была протянутая ей рука. Контраст между сексапильной блондинкой на обложке диска и женщиной, стоявшей перед ней, не мог не поражать. На Анне не было никакой косметики, кроме небрежно нанесенной алой помады, ярко выделявшейся на бледном как полотно лице. Эббе уже случалось видеть такое раньше. Женщины, привыкшие сильно краситься, в чрезвычайных ситуациях, без макияжа, выглядят бледными и беззащитными. Волосы были еще влажные после душа; светлые пряди падали на велюровую толстовку. Джинсы на Анне были на размер меньше положенного: они обтягивали так сильно, что, когда она хотела закинуть ногу на ногу, ткань опасно натянулась, и Анна вынуждена была вернуть ноги в прежнее положение.

— Как вы знаете, мы пытаемся внести ясность в обстоятельства смерти Рауля Либескинда, — заговорила Эбба, наблюдая за реакцией женщины, сидевшей напротив. Сзади Анны чуть наискосок расположилась Вендела, внимательно слушавшая разговор.

— Как долго вы знали покойного?

— Двадцать пять лет.

Анна отвечала едва слышно, словно каждое слово давалось ей с трудом.

— Вы были близкими друзьями?

— Мы… мы какое-то время были помолвлены…

— Когда это было?

— Вскоре после того, как я закончила музыкальную школу в Стокгольме. Я переехала к Раулю в Нью-Йорк.

— Сколько вы жили вместе?

— Только полгода. Потом мы расстались…

— Почему?

Анна пожала плечами, устремив взгляд к окну.

— Расстались, и все. Такое случается. Но мы продолжали поддерживать отношения.

— Дружеские?

Анна облизнула губы. На ее лице появилась улыбка.

— Вообще-то в последние дни мы особенно сблизились. Но это было так давно… Неважно… чувства никуда не делись… будто этих лет и не было…

— Взаимные чувства?

Анна вздрогнула и посмотрела на Эббу:

— Почему вы спрашиваете?

— Вы снова возобновили отношения?

— Я не назвала бы это отношениями. Но это было похоже на начало чего-то большего… Рауль вообще-то был женат… так что все не так просто…

Эбба сделала запись в ноутбуке, давая Анне передохнуть. Мысленно она пыталась угадать характер женщины, сидящей перед ней. Пока что она могла констатировать, что Анна выглядит гораздо старше своих сорока с небольшим лет. И дело тут не только в макияже. Взгляд у нее был отсутствующий. Может, она пьяна? Все возможно. Когда твой бывший жених внезапно погибает чуть ли не у тебя на глазах, рука сама потянется к бутылке.

— Как вы восприняли смерть Рауля?

Этот вопрос лишил Анну последних сил. Плечи опустились, из глаз полились слезы. Анна закрыла лицо руками. Эбба достала из сумки пачку бумажных носовых платков и протянула ей: в таких случаях Эбба всегда держала платки при себе.

— Не торопитесь, — сказала она.

Вендела сидела молча. Работая с Эббой, она привыкла к ее методам допроса, одним из которых было выжидание. Эбба никогда не торопилась. Опрашивая свидетелей и подозреваемых, она всегда терпеливо ждала ответа, используя это время для изучения поведения человека. Она делала это незаметно для окружающих, но Вендела знала, что ничто не ускользает от внимания Эббы. В расслабленном состоянии люди могли рассказать гораздо больше, чем в стрессовом. Но состояние Анны трудно было назвать расслабленным. Женщина явно была не в себе. Наверное, последствия шока, подумала Вендела. Наверное, не может поверить в то, что Рауль мертв.

— Мне все еще не верится в это… — Ощущение было такое, словно Анна произносит свои мысли вслух. — Я ощущаю такую пустоту внутри… Никогда еще мне не было так плохо…

Эбба наклонилась к ней ближе:

— Вы видели, как это произошло?

Анна уставилась в стол и покачала головой:

— Он был жив… мы разговаривали… а потом я увидела его уже мертвым.

— Когда вы разговаривали?

— В последние дни мы много общались. Если бы я прочитала о его смерти в газетах или узнала от Луизы, мне, наверное, не было бы так больно. То есть было бы, но присутствовать при этом… это так ужасно…

Руки у нее затряслись.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее?

Анна говорила тихо, не глядя на Эббу:

— Он лежал на траве… весь мокрый… И хотя я видела своими собственными глазами его тело, я все равно не могу поверить в то, что он умер. Вы тут сидите и задаете мне вопросы… значит, это правда. Но в моих мыслях он все еще жив. Он просто вышел в другую комнату, но скоро мы вместе пойдем ужинать. И он, как обычно, будет подшучивать надо мной… — Анна покачала головой. — Нет, не будет. Потому что его больше нет. Рауль больше не вернется… — Спохватившись, женщина посмотрела на Эббу, а потом на Венделу: — Вы, наверное, думаете, что я совсем спятила?

— Не переживайте, — заверила ее Эбба. — Я многое повидала.

Анна набрала воздуха, чтобы что-то сказать, но зашлась в кашле. Сигареты и пыль, констатировала Вендела, которой это было знакомо.

— У меня была своя жизнь после нашего разрыва, — продолжила Анна. — Конечно была. Я была замужем… у меня были другие мужчины… но я не могла забыть Рауля. Потому что он особенный. Не знаю, как это объяснить. Он не был похож на других… — Женщина потерла лоб. — Некоторые люди светят ярче, чем другие. И уходя, оставляют после себя мучительную пустоту. Я не знаю, как мне пережить это горе.

Эбба кивнула и, сделав паузу, продолжила:

— Как он умер?

Анна снова погрузилась в одной ей ведомые мысли, но Эбба решила, что на этот раз нужно ее встряхнуть. Повысив голос, она позвала:

— Анна!

Их взгляды встретились.

— Он утонул… разве нет? Должно быть, гулял ночью и поскользнулся в темноте…

Зрачки Анны расширились. Она вглядывалась в лицо Эббы, желая найти подтверждение своим словам, но, не получив его, автоматически переключилась на Венделу.

— Так ведь и было? — спросила она с истерическими нотками в голосе. На глаза снова набежали слезы.

Вендела вопросительно взглянула на Эббу.

— Еще один вопрос, — произнесла Эбба. — Ночью вы вставали. Что произошло?

Анна сглотнула:

— Меня разбудили звуки из кухни. Я спустилась вниз и увидела Каролину и полицейского.

— Расскажите о Каролине.

— Что рассказать? Что вы хотите знать?

— Что Каролина делала ночью на кухне?

— Она была расстроена… очень расстроена…

— Смертью Рауля?

Анна кивнула.

— И что вы сделали?

Анна задумалась. Видно было, что она подбирает слова. Что-то явно ее беспокоило. Эбба демонстративно наклонилась вперед, но Анна поразительно спокойно произнесла:

— Каролине нужно было, чтобы кто-то ее утешил. И я чувствовала, что должна хотя бы попытаться… Это было нелегко. Мы с Каролиной не очень ладим. Но когда я увидела, что она в отчаянии, мне стало ее так жаль. И единственное, что я могла сделать, это обнять ее. Ей это было необходимо.

— Как она отреагировала на объятие?

— Позволила мне это. — Анна высморкалась. — А потом я отвела ее наверх и уложила в постель. Она хотела спать в постели Рауля. И я ей разрешила.

Эбба бросила взгляд на часы:

— Спасибо. На этом и остановимся. У нас еще будет время поговорить, и если у вас возникнут вопросы — обращайтесь ко мне или к Венделе.

Кивнув, Анна поднялась со стула. Движения у нее были замедленными. Кофта задралась с одного бока, открыв складку жира над поясом джинсов. Вендела отвела взгляд, чтобы не быть свидетелем этого жалкого зрелища.

* * *

В прихожей Анна столкнулась с Луизой. Взяв Анну под руку, Луиза доверительно прошептала:

— Пойдем, Анна! Я думаю, нам не помешает чашечка чая.

Анна не ответила. Только сглотнула, прогоняя рыдания. Усадив Анну за стол, Луиза начала готовить чай. Поставила чайник на плиту, выложила печенье на блюдо. Анна сидела с опущенной головой и даже не смотрела на блюдо, хотя в любой другой ситуации не смогла бы удержаться от искушения съесть хотя бы парочку печеньиц. Закрыв дверь в прихожую, Луиза присела рядом с Анной и погладила ее по спине:

— Ты смогла хоть немного поспать ночью?

— Ах, Луиза… — У Анны не было сил продолжать. Она отвела взгляд.

Луиза снова погладила ее по спине:

— Ну-ну, Анна. Мне тоже до сих пор не верится.

Анна закрыла лицо руками. Круговыми движениями она массировала виски, чтобы прийти в себя.

— Когда она там стояла с резаком в руке… Мне показалось, что она меня им зарежет, — прошептала Анна и прокашлялась.

— Но ты же уговорила ее убрать нож. Очень смело с твоей стороны.

— Она могла убить меня. Но я не боюсь смерти. Я хочу умереть. Мне так больно, что я хочу умереть. Ты не представляешь, как я по нему скучаю…

— Анна, нет, у тебя сейчас шок, и поэтому в голове крутятся такие мысли.

Анна недоуменно посмотрела на нее:

— Как ты можешь быть такой спокойной? Несмотря на все, что случилось…

— Это только кажется, что я спокойна. Внутри я глубоко переживаю.

— Ты прошла через ад.

Луиза поднялась снять чайник с плиты. Налив чаю в кружки, она вернулась к Анне.

— Да, — ответила она, садясь за стол. — Ад — это подходящее слово. Моя жизнь летит ко всем чертям. Мне казалось, я знаю людей, которые меня окружают, но это не так. Вокруг одна сплошная ложь.

— Луиза, у меня нет сил… — всхлипнула Анна.

— Хватит, — неожиданно жестко оборвала ее Луиза. — Ты должна быть сильной. Бери пример с меня. Истерики делу не помогут. Нам всем нужно собраться с силами и вернуться к нормальной жизни. И нам нужно найти в себе смелость нести ответственность за то, что произошло.

Анна в ужасе посмотрела на нее:

— Ты хочешь, чтобы я рассказала полицейским о том, что случилось?

Луиза усмехнулась.

— Послушай меня, Анна, — сказала она, четко выделяя каждое слово. — Не надо ничего никому рассказывать. Поняла? Ни одного слова, которое может повредить нашей дружбе и нашей работе, под которой я подразумеваю квартет. Мы все любили Рауля, несмотря на его недостатки, не забывай об этом. Сохрани в памяти светлые моменты, связанные с ним, и постарайся вычеркнуть из памяти его предательство. Думаю, Рауль был не в себе. То, что он сделал, это поступок психически ненормального человека. Рауль, которого я знала, никогда бы так со мной не поступил, и я отказываюсь верить, что он действительно планировал то, что говорил.

Повисла тишина.

— Луиза, ты обманываешь сама себя. Потому что правда слишком невыносима, — сказала Анна без тени сочувствия в голосе.

— А ты сможешь вынести правду?

Их лица были совсем рядом. Анна потупила взгляд.

— И о какой правде ты говоришь? — продолжала Луиза, беря Анну за подбородок и заставляя посмотреть себе в глаза.

Анне стало страшно. Она дернула подбородком, стряхивая руку Луизы.

— Что такое правда? — шепнула Луиза. — Что такое справедливость? Разве справедливо, что я должна страдать из-за поступков Рауля? Неужели мы все должны отвечать за последствия его неразумных и эгоистичных поступков? Так ты считаешь, Анна?

— Ты говоришь так, словно он заслуживал смерти.

— Он не заслуживал смерти. Но с нами он поступил плохо. — Луиза сделала паузу и добавила: — Хелена тебе что-нибудь говорила? Что-нибудь важное?

Анна покачала головой.

— Уверена? Я думаю, тебе не стоит с ней много разговаривать, — продолжила Луиза. — И с Каролиной тоже. У вас может возникнуть недопонимание, а нам это сейчас ни к чему.

Тут Анна резко повернулась к Луизе и дрожащим от волнения голосом выпалила:

— Какое недопонимание, Луиза?

Луиза не успела ответить, потому что дверь в кухню распахнулась и на пороге появилась Эбба Шрёдер.

— Так вот где кухня, — констатировала она.

Позади нее маячила Вендела.

— Если хотите, могу устроить вам обзорный тур, — предложила Луиза, поправляя прическу. Интересно, услышали ли полицейские, о чем она говорила с Анной.

— Спасибо, с удовольствием, — ответила Эбба.

Пройдясь по кухне, она остановилась перед окном, выходящим на берег, через которое в кухню проникали лучи утреннего солнца.

— Красивый вид, — кивнула Эбба, поворачиваясь к Луизе.

Луиза промолчала. Она бросила взгляд на Венделу и заметила, что та пристально ее разглядывает. Вендела потупилась. Ей стало стыдно за то, что она так откровенно разглядывает человека. К тому же происхождение Луизы было гораздо более благородным, чем у Венделы, и это ставило ее в невыигрышное положение.

— Что у нас тут? — спросила Эбба, спускаясь по лестнице вниз и толкая дверь.

Она оказалась в просторном помещении с окнами во всю стену. Посреди комнаты мужчина в потрепанных джинсах и застиранной футболке сворачивал кабели. Увидев Эббу, он кивнул в знак приветствия.

— Шель Нильссон, наш звукотехник, — представила ее Луиза, собравшаяся было спуститься следом за ней.

— Вендела, будь добра, закрой дверь, — попросила Эбба.

Луиза развернулась и решительным шагом направилась прочь из кухни. Анна осталась в одиночестве пить чай.

В студии Шель продолжал скручивать кабели, не обращая внимания на присутствие полиции. Эбба протянула ему руку для рукопожатия, чтобы отвлечь его от этого занятия.

— Это вы нашли тело Рауля Либескинда? — спросила она и услышала в ответ вздох. — Как вы его нашли?

— Я шел домой… мы остановились в домике у причала, Ян и я, чтобы взять пива… и увидел, как что-то бьется о скалы. Большое и темное. Поразительно, как я вообще его заметил в темноте.

— Продолжайте.

— Я решил сначала, что это мусорный мешок, и подошел поближе. И тут увидел человеческие руки. Тогда я бросился вниз его вытаскивать. Было чертовски скользко. Я сам чуть шею не сломал, пока пытался его ухватить. А какой он был тяжелый! Мне пришлось подтянуть его к месту, где скалы были более пологими, и вытащить на берег.

— Что вы подумали, когда поняли, что это Рауль Либескинд?

— Подумал?.. Я удивился, конечно.

— Вы хорошо ладили?

Шель скривился:

— Ладили? Что вам сказать? О покойниках ведь или хорошо, или никак… Но честно говоря, я его терпеть не мог.

Вот как, подумала Эбба. Первый человек, который не заливается дифирамбами Раулю Либескинду. Интересно.

— Почему же?

— Мы пару раз работали вместе, и он был просто невыносим. До него никак не доходило, какой это тяжелый труд — подготовить все необходимое для звукозаписи. И благодарности от него век не дождешься.

— Он был с вами груб?

— Да не то чтобы… скорее вечно был недоволен нашей работой и заставлял переделывать по сто раз… Ну и мог ляпнуть что-нибудь, не подумав… но это все от незнания… Звукозапись — это дело такое… Иногда лучше сделать паузу или сыграть другой кусок, чем по сто раз пытаться сыграть проблемный…

— Вы пытались сделать искусственное дыхание?

— Какое дыхание? Он же был мертв-мертвешенек.

— Когда появились другие?

— Каролина как раз искала его по всему острову, звала… Она прибежала первой. А за ней появилась Анна. Она бросилась на тело, а Каролина ее оттащила… и они начали драться… — Шель покачал головой и улыбнулся: — Как они дрались! Просто женский бокс какой-то. Я пытался их разнять. Но Анна упиралась, и сдвинуть ее с места было не так-то просто. Каролина его все целовала. Не знаю, может, пыталась сделать искусственное дыхание. Потом пришла Хелена и тоже начала их разнимать. Так что ей тоже попало от Каролины. Но Хелена оказалась стойкой. Прорвавшись к телу, она проверила, жив он или мертв. А потом отошла метра на два к скалам и просто стояла там и смотрела на море. — Шель потянулся за бутылкой колы на полу. — А последней спустилась Луиза. Она была белой как мел. Тело она не трогала. Только стояла и смотрела. А потом набрала сто двенадцать на мобильном.

— Его кто-нибудь искал?

— Не знаю, да и знать не хочу.

— Почему?

— От него бабы шалели…

Эбба вопросительно изогнула бровь.

— Они мне все уши этим мужиком прожужжали. Я их знаю много лет. С Луизой записал кучу пластинок, да и других в квартете тоже знаю. Кроме, Каролины, конечно. Она новенькая. Но это они постоянно ругались.

— Рауль и Каролина?

— Нет, Каролина и Луиза.

— В присутствии Рауля?

— Эээ… вы, наверно, не в курсе…

— Просветите меня.

— Не хочу совать нос в чужие дела, но Луиза… Она лесбиянка…

— Это нам известно. Продолжайте.

— И встречалась она с Каролиной, насколько мне известно… Около года…

Вендела закашлялась. Эбба бросила вопросительный взгляд в ее сторону, но Вендела только покачала головой.

— И какое отношение это имеет к Раулю?

— Я не знаю, когда это началось, потому что мы с Яном приплыли позже из-за шторма. Мы приехали вчера утром. И нашли тут змеиное гнездо.

— А именно?

— Каролина с Луизой не разговаривали. И сразу было понятно, у кого рыльце в пушку… и не только рыльце…

Шель рассмеялся собственной шутке, но резко замолчал, сообразив, что смеется он один. Другие шутку не оценили. Строго взглянув на него, Эбба спросила:

— Если я поняла правильно, то отношения между Луизой и Каролиной ухудшились из-за присутствия Рауля Либескинда?

— Рауль с Каролиной делали вид, что ничего не происходит. Но видно было, что они без ума друг от друга.

Эбба скрестила руки на груди:

— Как, по вашему мнению, погиб Рауль Либескинд?

Шель вздохнул:

— Вопрос по существу, комиссар. Но если вы думаете, что я вам сейчас покажу убийцу, то ошибаетесь. Все, что я знаю, это то, что я нашел тело Рауля в воде вчера вечером. И мне уже одного этого хватило.

— Вы сами произнесли слово «убийца», — серьезно заметила Эбба. — Это сильное слово.

— А зачем тащить сюда половину состава полиции из Стокгольма, если это не убийство? Кто же тогда будет стеречь футбольных фанатов?

Эбба усмехнулась:

— Если вы думаете, что уголовная полиция должна заниматься футбольным хулиганством, то следует провести внеочередное заседание министерства юстиции. — И она протянула ему руку: — Спасибо за разговор.

Шель пожал протянутую руку и вернулся к своему занятию. Когда Эбба с Венделой вернулись в кухню, Анны там уже не было. У Эббы раздался сигнал мобильного, и она достала его из кармана, чтобы прочитать сообщение.

— Итак, — взмахнула руками Вендела, — у нас тут просто какой-то Эдем в стокгольмских шхерах. У нас есть Адам и Ева… ой, прости, Ева и Ева… и тут появляется Адам и искушает запретным плодом.

— Змей-искуситель, — согласилась Эбба, набирая ответное сообщение, — и слово еще не стало плотью, а с неба уже падают саранча и черепахи.

— Черепахи… Ммм… будем обедать или сначала еще кого-нибудь допросим? — поинтересовалась Вендела.

У Эббы соскочил палец, и эсэмэска отправилась недописанной.

— Как надоели эти игрушечные телефоны! Как взрослый человек может пользоваться таким аппаратом! — раздраженно воскликнула она и снова начала набирать эсэмэску. — Иди покури, а потом займемся Хеленой Андермур.

— Андермур… Это имя о многом говорит…

— Не всем повезло, как тебе, родиться в семье Смит-Флемингов.

— Да, но разве не смешно менять фамилию с Андерссон на Андермур? Тогда уж лучше оставить Андерссон, или Свенссон, или как там тебя зовут, а детей окрестить Еустасия и Оноре.

Открыв бедром дверь, Вендела вышла из кухни. В прихожей она столкнулась с Луизой, выходившей из салона. Луиза тепло улыбнулась Венделе. Взгляд ее опустился на пуговку, расстегнувшуюся на блузке Венделы, в вырезе которой виднелся лиловый лифчик. Вендела инстинктивно застегнула блузку. Приподняв бровь, Луиза продолжила путь в кухню. Вендела залилась краской. Она поспешила на улицу, на ходу нащупывая в кармане пачку сигарет. Привычным жестом зажгла сигарету и сделала затяжку. И тут же зашлась в кашле. Дверь открылась, и показалась Луиза с банкой в руке.

— Пожалуйста, выбрасывайте окурки сюда, — попросила она, ставя банку на траву.

Потом подошла и встала рядом с Венделой. Вместе они разглядывали желто-красную листву, резко выделяющуюся на фоне синего октябрьского неба. Вендела подумала, что ее собственные рыжие волосы лучше всего смотрятся именно осенью. Осенью она чувствовала себя красавицей. Может, еще и потому, что жара спадала и не нужно было больше потеть и задыхаться. И именно такой по-осеннему привлекательной ей хотелось быть в глазах Луизы Армсталь, чье пристальное внимание к своей персоне она не могла не заметить. И ей было приятно. Расстегнув пальто, Вендела открыла взгляду Луизы свое самое главное достоинство — грудь, хоть и прикрытую застегнутой на все пуговицы блузкой. Грудь вздымалась и опускалась при каждом вдохе. «Почему я так себя веду?» — спросила себя Вендела, но у нее не было ответа на этот вопрос. Ее тело реагировало так помимо ее воли на то мощное поле сексуального притяжения, которое создавала вокруг себя Луиза.

— Полагаю, вы должны собрать вещи Рауля, — сказала Луиза.

— Да, мы этим занимаемся.

— Вы должны быть очень осторожны со скрипкой Рауля.

— Разумеется, — ответила Вендела, и, не удержавшись, добавила: — Я сама играю на струнных.

— Неужели?

На губах у Луизы появилась довольная улыбка.

— Тогда я могу рассчитывать на то, что вы лично позаботитесь о его скрипке?

В эту секунду открылась дверь, и высокая брюнетка одного с Венделой возраста вышла на улицу. Увидев Луизу, она остановилась, словно передумала выходить, но тут ее взгляд упал на Венделу, и она все-таки сделала шаг вперед.

Луиза повернулась к девушке:

— Карро, у нас нет никаких причин избегать друг друга. Тем более что мы все находимся под домашним арестом и нам нельзя покидать дом, можно только выходить на террасу. Но если тебе так мучительно видеть меня, можешь курить в доме.

— Мне здесь больше нравится, — процедила Каролина хриплым прокуренным голосом.

Чтобы разрядить обстановку, Вендела протянула ей руку для приветствия:

— Вендела Смит-Флеминг, уголовный инспектор Дандерудского участка.

— Каролина аф Мельхиор.

Каролина неуверенно пожала руку Венделы, но потом вдруг неожиданно так сильно затрясла ее, что Вендела чуть не упала.

— Вы сюда весь участок, что ли, пригнали? — сухо спросила она.

В манерах Каролины были решимость и неуверенность одновременно. Губы подрагивали, как при сильном стрессе. Она поднесла сигарету к губам и стала рыться в карманах в поисках зажигалки. Вендела достала свою и протянула ей.

Нагнувшись, она уловила аромат духов Луизы, а ее прядь волос упала Луизе на плечо.

Вендела щелкнула зажигалкой, разглядывая длинные пальцы Каролины с обкусанными ногтями и желтыми пятнами от никотина. На правом большом пальце — мозоль от виолончели. Вендела давно уже так много не играла, чтобы получить мозоль. И никогда ее собственные пальцы не были в таком состоянии, как у Каролины. Она заглянула в зеленые глаза девушки. В ее глазах было отчаяние.

— Каролина, окажи нам всем и себе услугу и возьми себя в руки. Поспи. Тебе это необходимо. Пусть полиция занимается своей работой. У них достаточно для этого опыта и возможностей. Они сами сделают все необходимые выводы.

— Оставь меня в покое, Луиза! Почему тебе всегда нужно всех учить? Почему?

Луиза ничего не ответила.

— Рауль умер, Луиза! А ты стоишь здесь и болтаешь с полицейскими, как будто это обычная вечеринка! — встряхнула головой Каролина.

Волосы упали ей на глаза, но она не пыталась их убрать. Она поднесла сигарету к губам и сделала глубокую затяжку.

Повернувшись к Венделе, она спросила:

— Что вы делаете? Почему не оставите нас в покое?

Очень высокая, она возвышалась над Венделой, и это подавляло. Вендела машинально выпрямилась, но это не сделало их положение равным.

— Мы опрашиваем всех на острове. Встреча с вами назначена на час, если я правильно помню.

— Встреча со мной? — фыркнула Каролина. — Черт возьми! Вы же не думаете, что… что кто-то из нас… — И она взмахнула рукой с зажатой между пальцами сигаретой.

— Убил Рауля Либескинда? — закончила за нее Вендела, и Каролина заметно побледнела. — Это пока не подтверждено. Вы считаете, что его убили?

Силы покинули Каролину, и она только слабо покачала головой. Сделав последнюю затяжку, она швырнула окурок на клумбу с розами и вернулась в дом. Как только дверь за ней захлопнулась, наверху открылось окно, и показалась Эбба.

— Позови Хелену Андермур, — крикнула она Венделе.

Затушив сигарету и бросив окурок в банку, Вендела кивнула Луизе на прощание и направилась к двери. Но по дороге она случайно задела рукой грудь Луизы и тут же стремительно отдернула руку, чем только подчеркнула свое смущение. С губ Венделы сорвалось «Ой!». Луиза понимающе улыбнулась.

В прихожей уже стояла Хелена, кивком давшая Венделе знать, что готова. Вендела проводила ее в кабинет.

— Привет, Эбба, — протянула Хелена руку комиссару. — Мы уже встречались раньше.

Вендела про себя отметила, что обе женщины чем-то похожи. У обеих аккуратная прическа — паж, только одна блондинка, а другая брюнетка.

— Именно так. На ужине у Карла-Адама и Адриенны Лундблад два года назад. И пару раз пересекались в Юрсхольме. Присаживайтесь, Хелена.

Хелена присела на стул напротив. Ей с легкостью удалось закинуть ногу на ногу, что ранее не получилось у Анны.

— Я решила сразу упомянуть это, чтобы потом не возникло никаких неловкостей.

Эбба дипломатично улыбнулась и откинулась на спинку стула:

— Боюсь, неловкости нам избежать не удастся. Мне придется задавать вам личные вопросы. Но наш разговор останется конфиденциальным.

Хелена скривилась:

— Звучит так, словно вы многого ждете от моего рассказа, Эбба.

Эббу раздражало, что Хелена обращается к ней по имени, все-таки она комиссар полиции. И они не подруги. Хелена ведет себя так, потому что считает себя старой знакомой Эббы или просто надеется таким образом снять с себя все подозрения в причастности к смерти Рауля Либескинда?

— Давайте приступим к вопросам. Где вы были вчера вечером в районе половины девятого?

— Читала в гостиной. День был трудный, и мне нужно было отдохнуть.

— Как вы узнали о том, что он мертв?

— Услышала крики с улицы, а когда вышла в прихожую, то дверь была открыта, и я увидела, как Анна бежит к причалу, у которого Шель с Каролиной склонились над тем, что, как я потом поняла, было телом Рауля.

— Почему вы не позвонили в «скорую»?

— Я не знала, нужно ли это. Все, что я видела, это то, что Рауль лежит на земле, и поспешила к остальным.

— Вы врач. Какой вывод вы сделали, осмотрев тело?

— Я сразу поняла, что он мертв.

— Вы пытались сделать искусственное дыхание?

— Нет, у меня не было сомнений в том, что он мертв.

— И у вас не было желания даже попробовать?

— Эбба, было слишком поздно. Он уже был мертв какое-то время. Я поняла это по зрачкам.

— Сколько времени?

— Сложно сказать. Тело было холодным, но ведь его вытащили из ледяной воды. Окоченение пока не началось, но, судя по состоянию кожи, можно сказать, что он скончался минут двадцать назад. Или полчаса. Может, даже час. Я говорила с врачом, когда они забирали тело, и сообщила им свои выводы.

— Вам известно, принимал ли Рауль какие-нибудь лекарства?

— Вроде бы нет.

— Когда вы видели его живым в последний раз?

— За пару часов до этого. После записи.

Эбба сделала пометку.

— В каком он был настроении?

— Гм… как обычно. — Хелена нахмурила брови, стараясь припомнить.

— А обычно это как?

— Расслабленный, общительный… Конечно, Рауль порой бывал надменным. Но у всех есть как достоинства, так и недостатки, не так ли?

— У него не было признаков депрессии?

— Вы думаете, он покончил с собой?

— А вы?

Хелена рассмеялась:

— Не стоило мне распускать язык, если вы вопросы превращаете в утверждения. Простите за этот смех, Эбба. Я слишком нервничаю. Еще раз простите. — Хелена сделала паузу и сосредоточенно продолжила: — Отвечая на ваш вопрос, считаю ли я, что Рауль покончил с собой… нет, не считаю. Это, конечно, возможно, но весьма маловероятно. Рауль никогда бы не стал лишать себя жизни только потому, что у него были проблемы.

— А у него были проблемы?

— Как тогда вы считаете он оказался в воде?

— У меня нет никакого мнения по этому поводу. Наверно, упал. Скалы очень скользкие, и в темноте трудно разобрать, куда идешь.

Скользкие скалы — это мы уже слышали, подумала Эбба и пристально вгляделась в Хелену. Вид у женщины был усталый.

— Какие у вас были отношения?

Хелена ответила чересчур быстро:

— Вы имеете в виду, кем мы приходились друг другу?

— Да, расскажите, пожалуйста. Вашими словами, — добавила Эбба.

Моргнув пару раз, Хелена спокойно продолжила:

— Я знаю Рауля много лет. Несколько раз встречала его и его жену Джой здесь, на Свальшере. И разумеется, на разных музыкальных мероприятиях. Наш мир тесен.

— Вы позвонили жене Рауля и сообщили о произошедшем?

— Я… нет… я решила, что Луиза позвонит…

Кивнув, Эбба сделала пометку в компьютере. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Хелены, словно та через металлический корпус пыталась прочесть все, что написала Эбба.

— Можете рассказать, как люди отреагировали на случившееся?

— Мы все горюем, разумеется. Я до сих пор не верю, что его больше нет. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Другие тоже в состоянии шока.

— У вас были разногласия?

— Что вы имеете в виду? Какие разногласия?

— Я имею в виду ссору у тела погибшего.

— Значит, вам что-то сказали и вы уже сделали собственные выводы.

— Будьте любезны, ответьте на вопрос.

Хелена тяжело вздохнула:

— Все реагируют по-разному на такое. Кто-то становится агрессивным. Это их способ преодолеть боль. В состоянии шока люди ведут себя неадекватно. Сами рассудите: посреди ночи на острове в шхерах случается такое. Легко впасть в панику. Особенно если потом еще приезжает полиция и начинает допрашивать всех подряд…

Хелена остановилась.

— Кто ссорился, Хелена? — спросила Эбба, воспользовавшись паузой.

Покачав головой, Хелена ответила:

— Никто не ссорился. Просто у Анны с Каролиной случилась истерика, когда они увидели Рауля мертвым. Они, наверно, вообще никогда раньше не видели покойника, не забывайте.

В отличие от тебя, подумала Эбба. Ты не впадаешь в панику при виде мертвецов.

Только темные круги под глазами говорили об усталости. В остальном Хелена Андермур выглядела очень свежо и элегантно для своих лет. События минувшей ночи на ней практически не сказались. Интересно, дело в генах или просто смерть Рауля ее не слишком тронула?

— Я должна задать несколько вопросов, касающихся вашей сестры.

Хелена выпрямилась, но волнения не показала.

— Каролина… — произнесла она, — Каролина моя единоутробная сестра. У нас разные отцы.

— Вы близки с сестрой?

— Между нами двадцать лет разницы. Когда она родилась, я уже съехала от родителей, так что меня часто просили посидеть с ней в качестве няньки.

— Это означает «нет»?

— Нет, это не так. Я просто хочу сказать, что наши отношения, если учесть такую большую разницу в возрасте, мало похожи на обычные сестринские. Но между нами существует особая связь, которая может быть только у кровных сестер.

— Связь, о которой вы говорите, не всегда так безусловна. Вот почему я спрашиваю…

Хелена перебила Эббу:

— Каролина — моя единственная сестра. Естественно, я люблю ее. На что вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю. И не подвергаю ваши родственные связи сомнению. Я только пытаюсь составить картину взаимоотношений между людьми, находившимися на острове в последние дни.

— Мы с Каролиной слишком разные люди. Тому много причин… мы выросли при разных обстоятельствах. Я не знала моего отца. Или, точнее сказать, отец бросил нас, когда мне было два года, и с тех пор я его не видела. Нет, я о нем не вспоминаю. Я нашла в себе силы смириться с этой ситуацией. Мама растила меня одна на скромную зарплату медсестры. А когда я заканчивала гимназию, она познакомилась с Магнусом аф Мельхиором. Ему тоже не довелось сыграть роль отца в моей жизни, потому что было уже поздновато. Мы вместе обедаем на Пасху и Рождество, но я с ним общаюсь редко. Да и с мамой тоже. Всех это устраивает. Карро родилась через год после того, как они с Магнусом начали встречаться. За это время они успели пожениться и съехаться. Для моей мамы это стало началом новой жизни. Она столько страдала, а тут появляется мужчина, который хочет о ней заботиться. Мужчина, который к тому же любит ее и готов на ней жениться. Недолго думая, мама сменила фамилию Мелкерссон на благородную аф Мельхиор, над чем родственники не устают потешаться. — Хелена улыбнулась и продолжила: — Карро стала плодом их любви. Ей покупали все, что она ни попросит, и она выросла… как бы это сказать… очень избалованной юной дамой, привыкшей получать абсолютно все. Все, что доставалось мне упорным трудом, Каролине подавалось на серебряном блюде. Нет, я не отрицаю, что у Каролины есть талант. Она необыкновенно одаренный музыкант и могла бы добиться больших успехов, если бы… не вредила сама себе и другим… Но она слишком подвержена перепадам настроения…

Сделав паузу, Хелена посмотрела на Эббу, чтобы проверить ее реакцию на свои слова. Эбба смело встретила ее взгляд.

— Как реагировали окружающие — друзья, родственники — на сексуальную ориентацию Каролины?

Хелена усмехнулась:

— Так вы…

— Ей сложно было признаться родным в том, что она лесбиянка?

Хелена склонила голову набок:

— Это случилось на ежегодной вечеринке в честь адвента на улице Риддаргатан. А на эту вечеринку у аф Мельхиоров приглашают только графов и баронов — весь цвет шведского дворянства, которое, скажу я вам, часто внешне не блещет. В отличие от Каролины. У меня же в жилах течет крестьянская кровь. В общем, важные гости собрались выпить глёга, а тут заявляется Каролина с пирсингом в носу, держа Луизу за руку, и целуется с ней на глазах у всех. Мама выронила корзину с шафрановыми булочками, а Магнус пролил глёг на ботинки графу Мёрнеру. Весь вечер мама с Магнусом пытались спасти вечеринку. Этот глёг гости точно не забудут. Когда все разошлись, мама ушла рыдать на кухню. Она так долго ждала, что Каролина встретит подходящего мужчину, выйдет замуж и заведет семью. И нельзя сказать, что в кандидатах был недостаток. Единственное, что утешало, — решив стать лесбиянкой, Каролина выбрала Луизу себе в партнеры, а Луиза, как вам известно, столь же благородного происхождения, как и Каролина, а может, даже и благороднее.

Эбба почесала бровь:

— Понятно. Так никто не удивился, что Каролина начала встречаться с женщиной? Вы и раньше замечали у нее подобные тенденции?

— Конечно, потом мы стали думать, как могли упустить такое. Но с Каролиной всегда довольно трудно. Она постоянно посылает много противоречивых сигналов, так что непонятно ни что она думает, ни что чувствует.

— С кем она встречалась до Луизы? У нее были мужчины? Или женщины?

— У нее было много бойфрендов.

— Они состояли в сексуальных отношениях?

— Определенно.

— Значит, вы удивились, узнав, что она встречается с женщиной?

— Я понимаю, к чему вы клоните, Эбба, так что позвольте мне конкретизировать понятия, чтобы не возникло недоразумений…

Эбба кивнула.

— Каролина не их тех, кто отличается целомудренностью. Я говорю это не для того, чтобы оскорбить сестру. Я не моралистка — и считаю, что женщины свободны выбирать, с кем и как им спать. Поэтому, когда она представила Луизу как своего партнера, я не удивилась, но расстроилась.

— Потому что она украла у вас подругу?

— Нет, потому что я знала, что не пройдет и года, как Каролина ее бросит. Каролина ни с кем не встречалась больше года и всегда бросала первой. Я знала, что на этот раз это не только разобьет сердце Луизе, но и разобьет наш квартет, потому что нам придется искать нового виолончелиста. И это могло повлиять и на мое место в квартете.

— А вы не думаете, что Луиза умеет разделять работу и личную жизнь?

— Луиза без ума от Каролины. Но я не думаю, что это чувство взаимное.

— Почему?

— Потому что я не верю, что она лесбиянка. Я думаю, Каролине хотелось попробовать что-то новое. Но это мое личное мнение.

— Так вы не удивились, когда Каролина поменяла партнера?

— Вы имеете в виду…

— У Каролины был роман с Раулем до его смерти?

— Почему бы вам не спросить об этом Каролину?

— Мне нужна информация из разных источников для полноты картины.

— Тогда я могу сказать только, что не знаю, насколько далеко зашел их флирт. Мы провели на острове всего несколько дней.

— То есть у Рауля с Каролиной не было отношений до приезда на остров?

— Насколько мне известно, нет.

Эбба сделала еще несколько пометок. Спокойная в начале беседы, Хелена стала жестче. На лбу появилась жилка, свидетельствовавшая о сильном напряжении. Интересно, если на нее надавить, как она отреагирует? И что случится, если пробить эту оборону?

— Вы характеризовали их отношения как флирт…

— Эбба, что еще это могло быть?

— Каролина продолжает встречаться с Луизой?

— Я не в курсе.

Эбба изобразила удивление:

— Вы работаете вместе, живете вместе — и вы не в курсе, вместе ли еще ваша сестра с Луизой или нет?

— Дорогая Эбба, столько всего случилось за последние дни. Когда речь идет о смерти человека, все остальное отходит на второй план. И я не могу отвечать за свою сестру. Она совершеннолетняя. У нее своя жизнь. Она может делать что хочет.

Сохранив файл, Эбба закрыла крышку ноутбука и холодно улыбнулась:

— Закончим на этом. Спасибо. Остальные вопросы я задам позже.

Хелена поднялась со стула. Она слегка раскраснелась. Когда Вендела, проводив Хелену, вернулась в кабинет, Эбба уже убирала ноутбук в сумку.

— Ну и что мы думаем? — спросила Вендела.

— Мы думаем, что стоит копнуть глубже в обстоятельства смерти Рауля Либескинда, — серьезно ответила Эбба, но через секунду с улыбкой спросила: — Как насчет ланча?

* * *

Подкрепившись тремя разогретыми в духовке рыбными запеканками с креветочным соусом, они все еще были голодны. Наверно, потому что от креветок в запеканке им попались только хвостики. Но к всеобщей радости, Якоб достал пакетик с чипсами, которые они высыпали в миску.

— Как работа? — спросил он.

— Узнали много интересного, — сообщила Эбба, закидывая в рот горсть чипсов. — Самое любопытное — это то, что Рауль Либескинд…

Ее прервал звонок телефона.

Эбба отошла в сторону ответить, а когда вернулась, миска с чипсами уже была пуста.

— Звонил Сванте. Они установили, что Рауль не утонул. Причина смерти — аллергический шок, вызванный обезболивающим. Легкие перестали работать. Они определили дозу и не сомневаются, что именно это стало причиной смерти.

— Что за таблетки?

— Судя по всему, дексофен. В сочетании с алкоголем вызывает остановку дыхания. В желудке нашли следы красного вина.

— Передоз? — предположила Вендела.

— У него было столько дексофена в крови, что можно было убить слона.

— По ошибке столько не примешь. Тогда речь идет о самоубийстве.

— Или убийстве, — вставил Якоб.

— Не спешите! — подняла руку Эбба. — Якоб, нельзя думать только в одном направлении.

Но было поздно. Слово «самоубийство» уже было произнесено, и перед их командой встал важный вопрос: что делать дальше? В дверь постучали, и в проеме показалась голова Кая.

— Кай, я как раз о тебе думала, — улыбнулась Эбба. Кай усмехнулся. — Я как раз хотела пройтись по тому, что у нас набралось на данный момент. Ты свободен?

— Конечно.

— Вот и замечательно. Только чашку кофе налью. Хочешь?

— С удовольствием. — Кай глянул в сторону Венделы, наливавшей кофе, и добавил: — Если Вендела мне размешает сахар мизинчиком.

— Размечтался, — отрезала Вендела и всучила ему кружку со словами: — Надеюсь, он горчит.

Кай рассмеялся и нисколько не обиделся. Вендела послала Эббе взгляд, говоривший: «Ну что с него возьмешь!» Эбба приподняла бровь.

— Ну да, конечно, у нас же Эбба всеми делами заправляет.

— Помешать тебе указательным пальцем кофе? — безразлично спросила Эбба.

Кай зашелся смехом. Успокоившись, он открыл свою папку и достал пару стандартных формуляров криминалиста. Эбба быстро пробежала по ним глазами.

— Первая встреча по делу смерти Рауля Либескинда, — начала Эбба. — Вендела ведет протокол.

Кай протянул компьютер Венделе.

— Во-первых, констатирована причина смерти — нехватка кислорода. Сванте предполагает, что покойный принял большую дозу медицинского препарата дексофен с действующим веществом декстропропоксифеном. Доза была смертельной. Другими словами, шансов выжить у него было мало. В сочетании с алкоголем этот препарат вызывает паралич дыхательных путей.

Эбба сделала глоток кофе, ожидая, пока Вендела допишет.

— Рауль Либескинд был уже мертв, когда оказался в воде. Если он, конечно, не умер прямо в ней, что маловероятно. Таким образом, он либо находился на самом берегу в момент смерти, либо кто-то сбросил мертвое тело в море.

— Октябрь не лучшее время для купания, — пробормотала Вендела.

Эбба продолжила:

— На теле обнаружены следы насилия. Рана и синяк на правой части лица и след от удара по затылку тупым предметом. Также имеются следы от инъекций в правое и левое бедра.

Якоб встрепенулся:

— Это уже интересно.

— Наркоман? Диабетик? — высказала мысли вслух Вендела.

— У нас нет такой информации. Помимо обезболивающего в крови обнаружен адреналин. Инъекции адреналина сделаны уже после остановки сердца.

Якоб провел рукой по подбородку:

— Слишком много странностей для самоубийства.

Он говорил сам с собой, но достаточно тихо, чтобы не вызвать нареканий со стороны Эббы.

— Нельзя исключать, что он сам мог принять повышенную дозу препарата, — строго заметила Эбба.

— Прощальное письмо? — спросила Вендела. — В котором он бы объяснял свой поступок…

— Если он сам принял таблетки, то где-то должны были остаться упаковки. Или стакан от воды, которой он их запивал, — высказал предположение Якоб.

— Если, конечно, он не хотел обставить все как убийство и не выбросил все перед смертью, — сказала Вендела.

— Какая у вас богатая фантазия. Пока что единственное, что можно утверждать, это что он умер от передоза лекарственных препаратов в сочетании с вином или что ему подсыпали декстропропоксифена. Пока рано строить теории. У меня осталось еще много вопросов. Так что если ты допил кофе, Якоб, сходи пригласи всех троих в гостиную справа от входа. — Она повернулась к Каю: — Твоя очередь рассказывать.

Кай почесал голову:

— Не знаю, с чего и начать. Пока что мы нашли отпечатки жертвы и еще пары человек, но, судя по всему, в ателье за эти дни успели побывать все. — Он протянул Эббе список вещей, принадлежавших Раулю: обычное содержимое мужского чемодана.

— Луиза попросила меня позаботиться о скрипке Рауля, — сообщила Вендела.

— Вот как? — приподняла бровь Эбба.

— Это Джузеппе Гварнери, по прозвищу дель Джезу, восемнадцатый век, — пояснила Вендела, — Луиза боится, что с ней что-нибудь случится. Это бесценный инструмент.

— Еще один инструмент? — удивился Кай. — У нас среди его вещей только скрипка.

Вендела рассмеялась:

— Гварнери — это и есть скрипка. Бешено дорогая скрипка.

— Да, у этого Рауля Либескинда куры деньги не клевали. Он себе мог позволить дорогую скрипку. Наверно, стоит запереть ее в сейф, когда вернемся в полицейский участок, — задумчиво произнесла Эбба и посмотрела на Венделу: — Как тебе удалось вызвать доверие Луизы, Вендела? Она даже обращается к тебе с личными просьбами, — поддразнила она.

Вендела уловила издевку, но никак не отреагировала.

Эбба снова повернулась к Каю:

— Вы нашли таблетки? Или пустые упаковки? Например, от дексофена?

— Эбба, мы и так работаем не смыкая глаз. Мусор еще не успели проверить, — раздраженно ответил Кай.

Эбба сделала вид, что ничего не заметила, и продолжила официальным тоном:

— Еще мы ищем шприцы. Пустые шприцы.

— Пока не нашли.

— Проверьте все камины, компостную яму и все места на острове, где можно избавиться от мусора. Хорошенько осмотрите весь дом. Если мы не найдем упаковки, значит, кто-то сознательно от них избавился. А это уже подозрительно.

— О’кей.

— Письма, записки, черновики?

— Пока ничего. Только его ежедневник, но там только расписания концертов, встреч и докладов. На три года вперед.

— Занятой парень, — прокомментировал Якоб.

— У него блестящая карьера, прекрасное будущее, звездный статус, жена и любовница. Зачем кончать с собой? — озвучила свои мысли вслух Эбба и повернулась к Каю: — Вы нашли предмет, которым был нанесен удар по голове?

— Как он должен выглядеть?

— Спроси у Сванте. Мы пока не знаем, когда он получил эти травмы.

— Эбба, это же может быть все что угодно, — недовольно воскликнул Кай, но сдержался и уже спокойнее добавил: — Но мы поищем. Водолазы сейчас осматривают дно в том месте, где нашли тело. Мусора там за последние двести лет накопилось немало. Можно искать хоть тысячу лет, если там вообще что-то есть.

Эбба надула щеки:

— Я тебя поняла, Кай. Посмотрим, удастся ли нам что-нибудь выяснить в ходе допросов.

— Честно говоря, мне кажется, что Рауль не мог сам принять таблетки, запить их вином, а потом спрятать упаковки. Это как-то не в его стиле.

— Он не тот человек, который лишит себя жизни только потому, что у него проблемы, — процитировала Хелену Эбба.

— А у него были проблемы? — поинтересовался Якоб.

— Судя по всему, да, — ответила Эбба.

Зазвонил мобильный Кая. Выслушав звонившего, он сказал:

— Положи в пластиковый пакет и принеси сюда.

— О чем речь? — спросила Эбба.

— Нашли мобильный телефон под водой и левый ботинок.

— Где он был?

— В тридцати метрах от причала.

Эбба задумалась.

— Как он там оказался? — задался вопросом Якоб.

Эбба задумчиво помешивала кофе.

— Надо будет подумать, — произнесла она и добавила: — Я пока допрошу Яна и Каролину. Вендела мне поможет. А Якоб пока пусть соберет личную информацию и отпечатки пальцев всех людей на острове. Я рассчитываю, что они добровольно согласятся на пробу ДНК. Команда Кая тебе поможет. Если будет время, пройдитесь с Венделой по расписанию звукозаписи и отчету «скорой». Но сперва соберем всех в большом доме, чтобы знать, в каком направлении двигаться дальше.

— Как ты думаешь, насколько нам придется здесь задержаться? — спросила Вендела.

— Пока сложно сказать. Посмотрим, у нас все равно нет права задерживать свидетелей дольше положенного, не имея конкретных доказательств их причастности к преступления.

— Думаешь, они в курсе?

— Пока не будем их просвещать. Посмотрим, кто первым захочет уехать с острова.

* * *

Все собрались в гостиной. В солнечном свете, проникавшем в окна, кружилась пыль. Эбба стояла спиной к большому шкафу в стиле барокко, ожидая, пока все рассядутся. На диване сидели Анна с Шелем и Яном, Луиза с Хеленой предпочли стулья, а Каролина опустилась в кресло рядом с сестрой. Все сидели, погруженные в свои мысли и не пытаясь общаться. Любопытно, подумала Эбба. Она еще потянула время, чтобы посмотреть, как долго они выдержат тишину. У Анны по-прежнему был отсутствующий взгляд. Голова чуть не падала Яну на спину. Ян отеческим жестом похлопывал ее по плечу. Шель сидел скрестив руки на груди. Ему явно не хватало места на узком диване. Хелена успел привести себя в порядок. Помада была в тон кофточке из тонкого кашемира. Темные джинсы и дорогие кожаные сапоги на каблуке подчеркивали стройные ноги. Темные круги под глазами исчезли. Кожа свежая и гладкая как персик. Вид у нее был абсолютно спокойный. В отличие от Каролины та подтянула колени к груди и закрыла лицо волосами. Ее поза напомнила Эббе спящую Данаю Густава Климта. Глаза у нее были красные от слез, губы потрескались. Короткая куртка задралась, открыв худую спину с выпирающим позвоночником. Низко сидящие джинсы, перехваченные кожаным ремнем с массивной пряжкой, еще больше подчеркивали ее худобу. Впрочем, она ее не портила, только делала еще привлекательнее. Луиза выжидательно поглядывала на Эббу. На лице у нее явно написано было желание, чтобы все это поскорее закончилось. Эбба сфокусировала взгляд на точке между ее бровей, чтобы создать видимость пристального взгляда и заставить Луизу понервничать. В гостиную вошел Якоб. Эбба кивком попросила его закрыть дверь.

— Позвольте мне начать с общей информации. С некоторыми из вас я уже успела поговорить об обстоятельствах смерти Рауля Либескинда.

При последних словах Каролина закрыла глаза рукой и беззвучно всхлипнула. Все тело ее сотрясала дрожь, но никто не сделал попытки утешить девушку.

— Я приняла решение подробнее расследовать этот случай. У нас осталось еще много вопросов без ответа, и постоянно поступает новая, противоречивая информация, — продолжила Эбба. — Я понимаю, что для вас это неприятная новость, но это единственный способ выяснить, как именно погиб Рауль Либескинд. Поэтому я прошу вас набраться терпения и детально и честно отвечать на наши вопросы, чтобы помочь расследованию.

Эбба сделала паузу, ожидая реакции, но все молчали. Тогда она достала пластиковый пакет с найденным мобильным телефоном и показала собравшимся:

— Кто-нибудь в курсе, кому он принадлежит?

Она обошла всех присутствующих, демонстрируя каждому пакет, но отреагировала только Каролина. Причем неожиданно. Она вся встрепенулась. На глаза набежали слезы.

— Боже мой! Это же мобильный Рауля! Как вы его нашли?

— В смысле?

— Он же выбросил его в море! — рассмеялась Каролина.

— Когда?

Девушка задумалась.

— Вчера, после записи.

— Во сколько?

— Не знаю… — Каролина повернулась к Яну.

— В половине четвертого, — помог тот.

Каролина кивнула.

— Почему он бросил его в воду? — спросила Эбба.

— Устал от постоянных звонков. Ему вечно звонили.

— Он сказал, кто звонил на этот раз?

— Нет, но он был в ярости и швырнул мобильник в море, чтобы он не мешал.

— Чему не мешал?

Взгляд Каролины метнулся к Луизе. На лице у нее появилось мученическое выражение. Закусив губу, Каролина всхлипнула:

— Мы… мы разговаривали…

— Где?

— Внизу у причала.

Кивнув, Эбба повернулась к остальным:

— Вам известно, принимал ли Рауль какие-нибудь лекарства?

Анна дернулась.

— У него была аллергия на арахис, — сообщила она абсолютно безразличным голосом.

— Что он принимал против нее?

— Шприцы… у него в кошельке были шприцы… — пробормотала Анна, ища подтверждения своих слов у Хелены, но та молчала.

— Как вы об этом узнали? — спросила Эбба, обращаясь к Анне.

После недолгой паузы Анна глухо ответила:

— Он сам сказал. — И снова посмотрела на Хелену.

На этот раз та уже не могла проигнорировать этот взгляд и, выпрямившись, произнесла:

— У Рауля здесь, на острове, случился приступ аллергии.

— Как это произошло?

— Несчастный случай, — вступила в разговор Луиза. — В его еду попало арахисовое масло.

— И он сделал укол?

В комнате повисла неловкая тишина. Эбба поняла, что нащупала больное место. Луиза тут же взяла инициативу в свои руки:

— Нет, он не мог сделать его сам. Нам пришлось сделать укол адреналина — средства от змеиных укусов, которое было в аптечке.

— Кто сделал укол?

Она автоматически перевела взгляд на Хелену и получила в ответ кивок. Какая же она спокойная, удивилась Эбба.

— Я, — сказала Хелена. — Я сразу поняла, что это аллергический шок, и послала Каролину в его комнату искать лекарства.

— Вы их нашли, Каролина?

Каролина покачала головой.

— Тогда я сделала укол адреналина.

— Вы не нашли его шприцы?

— Мы не знали, где он их хранит. Он только потом рассказал, что держит их в кошельке.

— Почему вы не упомянули этот факт, когда я спросила, принимает ли Рауль лекарства?

— Выражение «принимать лекарства» обычно подразумевает принимать их постоянно в случае хронического заболевания. Рауль же пользовался шприцами в исключительных случаях, когда у него случался приступ аллергии. Это все равно что иногда принять таблетку от головной боли.

Эбба продолжала пристально смотреть на Хелену, но та даже не моргнула.

— Каким он был после приступа?

— Конечно напуганным. С оплывшим лицом. Так обычно и бывает.

— Как отреагировали остальные?

Хелена повернулась к остальным, давая понять, что закончила говорить.

— Я думала, у него случился инфаркт, — сказала Луиза.

— А я так боялась, что он умрет… — Анна схватилась за голову, — а он потом умер по-настоящему…

Эбба молниеносно повернулась к Анне:

— По-настоящему? Что вы имеете в виду? Почему вы выбрали именно это выражение?

Анна удивленно посмотрела на нее:

— Я имею в виду, что позднее он умер… и это было ужасно, что он сначала чуть не умер, а потом действительно умер…

Эбба наклонилась ближе:

— Так был риск, что он мог умереть в результате аллергического приступа?

Раздался недовольный голос Хелены:

— Да, мог, при аллергии на арахис можно умереть.

— И если бы вы не вмешались, он мог бы умереть, так? — спросила Эбба.

— Сложно сказать, — без всякого выражения ответила Хелена, — но да, такой риск был.

— Кто еще знал о его аллергии?

Женщины переглянулись.

— Я знала, но забыла, — ответила Анна. — Я давно не общалась с Раулем.

— Я, наверно, тоже знала, — сообщила Луиза, — но не подумала об этом. И мы не знаем, как масло попало в рагу. Кто угодно мог его подлить. Когда готовишь рагу, кладешь туда все подряд.

Вендела посмотрела на Каролину. Так обкусывала ноготь на большом пальце. Эбба обвела взглядом собравшихся в комнате и задала следующий вопрос:

— Как Рауль отреагировал на произошедшее? Его поведение изменилось после этого инцидента?

Хелена вздернула подбородок:

— Не ходите вокруг да около, Эбба. Скажите прямо, что вам надо. Вы хотите обвинить нас в том, что кто-то сознательно добавил в рагу масло, так?

Эбба холодно улыбнулась Хелене:

— Спасибо, Хелена.

— Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышала, — взъелась Луиза. — За кого вы нас принимаете? За сумасшедших? — Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Как вам не совестно обвинять нас в этом. Да что вы вообще знаете?

Хелена остановила ее рукой:

— Луиза, пожалуйста, прекрати. Возмущением ты делу не поможешь. Полиция делает свою работу. Это их работа — задавать неприятные вопросы. Просто отвечай на вопросы, Луиза, и не пытайся читать между строк.

— Рауль пользовался шприцами на острове?

— Не знаю, — ответила Луиза.

— Мы после того случая к арахису не притрагивались, — сказала Анна.

— Кто-нибудь видел шприцы из его бумажника?

Все напряглись. Никто не хочет отвечать, поняла Вендела.

— Так вы точно не знаете, что у него в бумажнике были шприцы? — спросила Эбба.

— Нет, — протянул Шель, решивший, что должен ответить за других.

— Вы видели, чтобы Рауль принимал другие лекарства, таблетки? — спросила Эбба.

Все только покачали головой. Эбба вышла в центр комнаты и громко сообщила:

— Мне нужна бутылка с арахисовым маслом для снятия отпечатков. Луиза, покажите ее криминалистам, но не прикасайтесь к ней. Якоб Свэрд — ответственный.

Она перевела взгляд на Якоба с Венделой и получила кивки в ответ.

Каролина пришла в себя. Руки вцепились в кресло так, что костяшки пальцев побелели. Но, заметив пристальный взгляд Эббы, она заставила себя разжать пальцы.

— Как вы понимаете, этой информации мне недостаточно. Ситуация становится все серьезнее. И пока мы обследуем дом, вы не можете находиться в тех комнатах, где работают криминалисты. Кай Бергваль покажет вам места, закрытые для посещения. Но с этого момента вы можете свободно передвигаться по острову.

— Но вы же не можете запретить нам уехать? — раздраженно сказал Ян. — Вы не имеете никакого права держать нас взаперти.

Эбба сделала вдох:

— Ситуация складывается так, что мне придется еще задать много вопросов. Смерть Рауля Либескинда кажется весьма подозрительной. Я, как и вы, хочу закончить расследование как можно быстрее. И то обстоятельство, что вы все находитесь в одном месте, значительно ускоряет процесс. Поэтому, чтобы сэкономить время и избавить вас от лишних волнений, я предлагаю вам пока задержаться на острове и помочь полиции в расследовании… Речь не идет о задержании или аресте, — продолжила Эбба. — Это происходит только в том случае, если свидетель уклоняется от допросов. Или если у нас есть серьезные основания подозревать его в совершении преступления.

— Для меня это уже настоящее расследование убийства, — заявил Шель. — Почему бы вам прямо об этом не сказать?

— Очень любопытно, что именно вы это говорите, — хладнокровно ответила Эбба.

— Убийство? — спросила Анна. Щеки у нее вспыхнули.

— Шель… — вставила Луиза, — я бы попросила тебя держать себя в руках. Мы все заинтересованы в том, чтобы полиция сработала быстро и оперативно.

— У меня нет времени торчать здесь, — пробурчал Шель и упрямо добавил: — Я хочу домой…

Хелена не дала ему закончить:

— Сколько вы планируете держать нас здесь, Эбба? — И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Мне завтра надо быть в больнице. Я не могу вот так просто покинуть свой врачебный пост, только потому что вам так удобнее.

— Не усложняйте ситуацию, — спокойно произнесла Эбба. — Один звонок прокурору, и я смогу держать вас здесь хоть целую вечность. А до этого звонка я имею право удерживать вас в течение шести часов.

Собравшиеся засуетились. Только одна Каролина молчала. Она словно погрузилась в себя, не реагируя на происходящее.

Эбба взмахнула руками, призывая к молчанию, и спросила:

— Рауль Либескинд мог покончить с собой?

Все сразу замолчали.

— Убийство… — продолжила Эбба, — это слово мы употребляем, когда нет никаких сомнений в том, что человека намеренно лишили жизни… — Сделав паузу, Эбба продолжила: — Но собранная на данный момент информация заставила нас сделать вывод, что за этим происшествием может скрываться что-то еще.

Взгляды всех собравшихся были обращены на нее. Всех, кроме Каролины. Девушка, опустив голову, что-то бормотала себе под нос. Почувствовав на себе взгляд Эббы, Каролина подняла глаза. Взгляд ее остановился на Луизе. Луиза тревожно взглянула на нее и протянула к ней руку, но Каролина резко отстранилась.

— Что произошло? — медленно спросила Эбба. — Вы были здесь. Вы последние видели Рауля Либескинда живым. Если кто-то знает хоть что-то, что может пролить свет на обстоятельства его гибели, то немедленно сообщите нам. Чем дольше вы будете утаивать информацию, тем больше шансов, что мы сделаем собственные выводы на основании того, что нам удастся выяснить.

— Вы должны были произвести вскрытие. Каковы результаты?

С этими словами Каролина вскочила и вылетела из комнаты словно в знак протеста. Луиза проводила ее взглядом.

— Отчета пока нет, — ответила Эбба. — Рано еще делать выводы.

Знаком она велела Якобу следовать за Каролиной.

— Кто занимается вскрытием?

— Врача зовут Сванте Мелиндер, — ответила Эбба. — А пока продолжим допросы. Я попрошу вас всех сделать отпечатки пальцев и предоставить необходимые сведения инспектору Свэрду.

И, кивнув Яну Свободе, Эбба вышла из гостиной.

Ян вышел за Эббой, и вместе они направились в кабинет. Пожав ему руку, Эбба предложила присесть за стол. Она отметила выражение беспокойства на добродушном лице, а по его нервным движениям было понятно, что ему не терпится отсюда уйти.

— Так не может продолжаться, — начал он. — Вы держите нас заложниками на острове только потому, что человек умер. Я не понимаю, как это может быть убийством или самоубийством. Это звучит неправдоподобно.

— Так вы не верите, что его могли убить?

Ян покачал головой:

— Кому нужно его убивать? Я ничего не понимаю. Когда кто-то хочет убить человека, то это потому, что ему невыносимо видеть его живым. Это сумасшедшие, маньяки или жертвы насилия, мстящие за себя. А у нас тут только струнный квартет, собирающийся записать альбом, и музыкант, прилетевший из Нью-Йорка, чтобы помочь старым друзьям.

— Насколько хорошо вы знали Рауля?

— Нас познакомила Луиза. Я записывал его игру с Венской филармонией и Бамбергским симфоническим оркестром. Фантастический скрипач. Он вкладывал в игру всю душу.

— Вы тесно общались?

— Нет. Конечно, мы здоровались и болтали. Например, здесь, на острове, мы записали пару дисков, но общались мы только по работе.

— Что вы думаете о его смерти?

— Ничего. Я работал, когда это произошло. Конечно, я не знаю, когда он умер, но весь вечер я провел в студии звукозаписи.

— С вами кто-нибудь был?

— Шель, разумеется, и Луиза.

— Ее удовлетворил результат?

Ян кивнул:

— Да, она сразу сказала, что все прекрасно и больше записывать не надо. Мелочи всегда можно поправить и потом. Мы работали в спешке, потому что и так приехали на остров на два дня позже. Сегодня мы планировали вернуться домой. Во вторник меня ждут в Истаде, а мне еще надо за ехать домой к семье.

— Мы делаем все, что в наших силах. Я только что это объяснила, — скрывая раздражение, сказала Эбба, которой надо ело все время быть любезной с подозреваемыми, из которых клещами приходилось вытягивать информацию.

Эбба поднялась, прошлась по комнате, потом присела на край стола:

— Позвольте спросить прямо. Какие отношения сложились между участницами квартета?

Ян провел рукой по подбородку:

— Сложно сказать. Я мало их знаю. Но… четыре женщины и один мужчина на острове… Мы сразу по прибытии заметили, что между Раулем и Каролиной что-то происходит. Естественно, другие тоже не могли этого не заметить. У меня создалось впечатление, что между участницами квартета были постоянные ссоры. Мы все время слышали, как они хлопают дверьми, швыряют чашки об стены и рыдают. И по игре это тоже было видно. Руки дрожали, перебои с ритмом. Честно говоря, я вообще удивился, что нам удалось записать диск. Но думаю, этим мы обязаны Раулю. Он потрясающий музыкант и может даже в самой сложной ситуации вытянуть игру.

— Вы хотите сказать, что роман Рауля и Каролины отражался на работе?

— Пожалуй. Но хуже всего дело было с Педером.

Эбба замерла:

— Педер?

— Да… как там его? Педер Армсталь, кузен Луизы. Я его раньше встречал на острове. Немного заносчивый, но неплохой парень. Но на этот раз он был вне себя от ярости. Они всегда с Раулем друг друга недолюбливали, но никогда не выказывали этого так явно.

Сделав глубокий вдох, чтобы скрыть свое возмущение, Эбба спросила:

— Когда приехал Педер?

— Как я понял, вчера утром, прямо перед нами.

— Зачем он приезжал?

— Ну, ему принадлежит домик на причале. Но приезжал он поговорить с Луизой и Каролиной. Еще я видел, как он разговаривал с Хеленой. Но у меня появилось ощущение, что Луиза недовольна его приездом, хотя они и очень близки.

— Как он выражал свое недовольство Раулем?

— Ссорился с ним постоянно. Причем именно Педер затевал ссору. Это сразу было заметно. Рауль долго сдерживался, не поддаваясь на провокацию, особенно в присутствии остальных. Мне все это было не по душе, так что я старался оставаться в студии. Но и оттуда слышно было, как они собачатся.

— Почему они ссорились?

— Понятия не имею. Они в нашем с Шелем присутствии постоянно подкалывали друг друга. Вели себя как два быка на арене.

Как можно небрежнее Эбба задала следующий вопрос:

— И когда Педер уехал?

Ян напряг память:

— Когда он уехал? Понятия не имею. Когда нашли тело Рауля, его уже не было. Во всяком случае, я его не видел.

Из сумки Эббы раздался звонок мобильного. Доставая телефон, она протянула руку:

— Спасибо за беседу.

— Мы закончили?

— Пока да.

По дороге из комнаты Ян столкнулся с Якобом Свэрдом и Венделой.

— Шприцы лежали на расстоянии четырех метров между причалом и ателье, — сообщил Якоб. — Судя по всему, это шприцы Рауля.

— Хм… Отпечатков мы на них не найдем, — протянула Эбба. — Но кто-то явно не хотел, чтобы мы их обнаружили.

— Потому что Рауль не мог сам сделать себе укол.

— Нет, он уже был мертв.

— Зачем колоть мертвого?

Эбба пожала плечами:

— Не знаю… Я получила новую информацию на допросе. Вендела, позвони Педеру Армсталю и скажи, что нам нужно с ним поговорить. А ты, Якоб, возьми у всех отпечатки пальцев.

Вендела широко раскрыла глаза:

— Кто такой Педер Армсталь?

— Кузен Луизы.

— А он нам зачем?

— Выясним. Судя по всему, он вчера находился на острове.

Глаза Венделы округлились.

— И мы узнаем об этом только сейчас?

— Вот именно. Чудесно, ты не находишь? Интересно, что он нам расскажет.

— Почему никто о нем не упомянул раньше?

— Слишком много вопросов. Назначь ему время в участке, Вендела. Тебе придется поехать вечером и допросить его. Но сперва приведи ко мне Каролину.

Якоб с Венделой вышли. Эбба уставилась в окно. Ей казалось, что если все подозреваемые собраны на острове, то это облегчит ей работу, но теперь удаленность места происшествия превратилась в проблему.

В дверь вяло постучали.

— Входите, — сказала Эбба.

Вошла Каролина. Поверх толстовки она накинула шерстяную кофту. Не говоря ни слова, она присела на стул и прижала руки к себе, словно желая защититься от окружающего мира.

— Он сильно страдал? — вдруг спросила она, не глядя на Эббу, будто боялась ответа.

Но Эбба молчала, поджав губы. Плечи у Каролины опустились. Ее затрясло.

— Боже мой! Боже мой! — все повторяла она.

Эбба выжидала. Видно было, что девушка сильно страдает. Но это было видно и по Анне тоже. Что отличало Каролину, так это ее нервическое состояние. Тело сотрясала дрожь. Пальцы судорожно сжимались и разжимались. Глаза были полны слез.

Наконец девушка сделала вдох и произнесла:

— Не понимаю, как он мог поскользнуться на скалах и утонуть!

— Вы думаете, именно это с ним и произошло?

— А что еще это могло быть? Другое было бы немыслимо! — воскликнула Каролина.

Этот допрос будет сложным, поняла Эбба.

— Давайте разберем все по порядку, — как можно спокойнее предложила Эбба. — Мы никуда не спешим. Но мне нужна ваша помощь, чтобы найти ответы на все вопросы. Вы же этого хотите, не так ли?

Каролина сглотнула и кивнула. Вид у нее был напуганный.

— У Рауля на острове были враги?

— Конечно были.

— Правда? Тогда не могли бы вы сказать, кто это был? Даже если речь идет о близких вам людях.

Каролина молчала, пальцем выводя круги на джинсах.

— Каролина, — настаивала Эбба, переходя на доверительное «ты», — если тебе известно, что произошло вчера, то лучше нам все рассказать.

Но Каролина не делала попыток заговорить. Из дыры на джинсах она вытянула нитку и сосредоточенно наматывала ее на палец. Пауза затягивалась. Эбба продолжила:

— Не спеши. Я понимаю, как тебе плохо…

— Нет, — отрезала Каролина, — это невозможно понять. Вы не можете представить, каково мне сейчас.

— Из-за того, что ты не можешь предать других?

— Из-за того, что у меня разбито сердце.

Продолжить разговор им помешал стук в дверь. Эбба резко встала и подошла к двери, за которой оказалась Вендела.

— Простите, — пролепетала она, увидев грозный взгляд Эббы. — Я дозвонилась до того человека, как вы просили… он сказал, что едет сюда…

— Сюда?

— Да, он будет через час.

— Это я называю быстрой доставкой. Интересный у нас получится разговор. Входи, Вендела.

Вендела кивнула Каролине.

— Инспектор по уголовным делам Смит-Флеминг тоже примет участие в нашем разговоре, — пояснила Эбба. И снова повернулась к Каролине: — Я слышала, ночью ты не могла заснуть.

Каролина не ответила.

— Что ты тогда делала?

Дрожащим голосом девушка ответила:

— Я ворочалась в постели без сна. Я слышала, как вы приплыли. Врачи сказали, что вы приедете… И я лежала там в кровати Рауля… одна, и в голове у меня все перепуталось. И вдруг меня охватила паника. Я не могла принять собрил, потому что он остался в комнате Луизы, а мне не хотелось туда идти. И я… не знаю, что я думала… я просто побежала в кухню, чтобы покончить со всем этим.

— Покончить с чем?

— Не знаю. У меня в голове был туман. Я по-прежнему не могу ясно мыслить. Я знаю только, что я хотела умереть. Потому что жизнь не имеет смысла.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что мне больно. Мне ужасно больно… — Каролина спрятала лицо в ладонях, но тут же дернула подбородком, словно в отчаянной попытке вдохнуть воздуха. — Я так по нему скучаю!

— Расскажи мне о романе с Раулем, — попросила Эбба. — Когда это началось?

Каролина запустила пальцы в волосы, убирая их с лица. Впервые ее лицо было открыто полностью, и у Эббы перехватило дыхание. Каролина была потрясающе красива. Даже в горе. Она была похожа на Мадонну с ренессансных полотен.

Сделав вдох, она начала рассказывать:

— Я не помню, когда это точно случилось. Сначала я думала, что Рауль настоящий придурок. И я не понимала, почему все считают его таким неотразимым. — И девушка горько усмехнулась.

— Кто считает?

Каролина расплылась в улыбке. Она уставилась на Эббу:

— Да все! Все думали, что он ужасно сексуален. Руку даю на отсечение, вы, как и все остальные, сидели в Бервальдене и облизывались на него. Вы выглядите как типичная тетка — любительница филармонии. Дворянское происхождение, хорошее образование, приличное состояние.

Эбба испытала шок. Кровь прилила к щекам. Как эта девчонка, у которой еще молоко на губах не обсохло, смеет так говорить? Ее слова Эббу оскорбили, наверно, потому, что она попала в самую точку: Эбба тоже считала Рауля привлекательным. Но назвать ее филармонической теткой — это было уже слишком.

Эбба сменила тему:

— Вы встречались до приезда на остров?

— Нет. Вообще-то мы как-то флиртовали на вечеринке. Я была чертовски пьяна, да и он на ногах не держался. Это было на летних курсах камерной музыки. Он был нашим преподавателем. Мне тогда было семнадцать. А ему, наверно, уже за сорок. Но на следующий день он все забыл и звал меня Каролой. Я решила, что никогда больше не буду разговаривать с этим типом. А потом выяснилось, что он лучший друг Луизы. При встрече он меня не узнал, а я не стала ему напоминать. Решила забыть о том происшествии. Тем более что мы тогда были пьяны и не соображали, что делали. Я сама плохо помню тот вечер. Помню только, что он поцарапал язык о мои зубные скобы. И потом все уроки сидел и трогал его. Выглядело омерзительно.

Оставалось только поражаться, какое богатое эротическое прошлое у этой девицы, несмотря на ее юный возраст.

— И все-таки у вас завязался роман… Как это случилось?

— Нас просто потянуло друг к другу. Любовь с первого взгляда, о которой пишут в сказках. Когда вдруг понимаешь, что он тот самый, единственный, и что такое бывает лишь раз в жизни… — Каролина замолчала. — Но я не планировала влюбляться в Рауля. Я старалась его избегать, потому что понимала, что стоит мне оказаться с ним наедине, и все пропало. Меня всегда привлекали опасные мужчины. К тому же мне не привыкать отшивать парней. Они ходят за мной толпами.

Вендела кашлянула и получила строгий взгляд от Эббы.

Каролина повернулась к Венделе:

— Скажите спасибо, что у вас нет таких проблем, констебль.

Вендела стиснула зубы и потупилась. Эббе с трудом удалось сдержать смех. Как тонко Каролине удалось поддеть ее коллегу.

— Пожалуйста, продолжай, — попросила Эбба, привлекая ее внимание. Эта история становилась все любопытнее. Каролина повернулась боком, и Эбба могла любоваться ее точеным, как на старинных камеях, профилем.

— В первый вечер я упражнялась в студии поздно вечером, когда все легли. И пришел Рауль. Я знала, что он придет. Нет, он этого не говорил, но это было очевидно. Мы оба чувствовали, что будем вместе. — Каролина улыбнулась своим воспоминаниям. — Он пришел в студию. Мы поболтали. Потом он предложил пойти посмотреть на звезды. Вы только подумайте! Не мог ничего другого придумать. Конечно, у меня были сомнения, но я была зла на Луизу и подумала: черт с ним, почему бы и не посмотреть на звезды?! И я пошла с ним. Мы отправились к ателье. Там было очень красиво. Все небо было усыпано звездами. Но было холодно. Я замерзла, и Рауль предложил мне свой пиджак. Такой старомодный джентльменский жест. А потом обнял меня, заглянул в глаза и спросил, можно ли меня поцеловать. Я ушам своим не поверила. Неужели такие мужчины еще существуют? И я по уши в него влюбилась.

Она замолчала. Глаза ее увлажнились.

Она права, подумала Эбба, такого мужчину в наше время трудно встретить. Каролина достала из кармана мазь и намазала потрескавшиеся губы.

— Я знаю, это звучит по-идиотски. Как можно вот так внезапно влюбиться? Но это случилось. Впервые в жизни я влюбилась по-настоящему. Я люблю Рауля. Люблю всем сердцем. И скучаю по нему. Без него моя жизнь пуста. Я не знаю, как мне дальше жить… что мне делать… — всхлипнула Каролина, утирая слезы кончиками пальцев. — Я знаю, что это была настоящая любовь… пока смерть не разлучит нас… и так и произошло…

Каролина горько рассмеялась. Губы у нее задрожали. Видно было, как ей тяжело.

— Когда так влюбляешься, бесполезно сопротивляться, бесполезно взывать к разуму… Все, что тебе остается, это следовать зову сердца…

Эбба кивнула. Каролина напомнила ей о пустоте в ее собственной жизни. Никогда Эбба не испытывала того чувства, которое сейчас описывала Каролина. И ей странно было видеть, как столь молодая женщина с такой уверенностью говорит, что встретила любовь всей своей жизни. Как бы Эббе хотелось, чтобы и с ней произошло такое.

— И ваши чувства были взаимны?

Каролина сделала вид, что вопрос ее шокировал:

— Он сделал мне предложение! Сказал, чтобы я переезжала к нему в Нью-Йорк. Он хотел, чтобы мы завели детей. Вам этого мало? — Каролина подбирала слова. — Я должна была бросить Луизу. Рауль — развестись. Мы были созданы друг для друга.

— Семья? Дети? Не слишком ли быстро?

— Это была страсть! — воскликнула Каролина. — Так и надо заводить детей! А не…

Силы оставили ее. Ноги задрожали. Каролина схватилась за них руками, вонзила ногти в ткань джинсов. Видно было, что ей стоило больших усилий унять дрожь. Постепенно ее лицо стало принимать обычный цвет.

— Все в порядке, Каролина? — Эббу встревожило ее состояние.

— Да, — ответила девушка.

— Если хотите, можем взять паузу и продолжить позднее.

— В этом нет нужды, — резко ответила Каролина, которую раздражало их сочувствие. Она приняла безразличный вид.

— Итак, Каролина, если я правильно поняла, то у вас на острове случился страстный роман. Как отреагировали другие на это?

— Нам пришлось быть осторожными… Все было слишком сложно.

— Так вы скрывали ваши отношения?

Каролина моргнула:

— А как же иначе! Я приехала на остров в качестве девушки Луизы, о чем вы уже наверняка знаете. И я не стала гетеросексуалкой в один день. Нет, раньше я встречалась только с парнями, и, кроме Луизы, других женщин у меня не было. Что касается Рауля… так он мировая знаменитость… к тому же он был женат, а в прошлом обручен с Анной, которая постоянно на него вешалась.

— Как воспринимал Рауль ее интерес к своей персоне?

— Он говорил, что это у них такая манера общения.

— Значит, он позволял Анне вешаться на себя, как вы выразились, поощряя ее поведение.

— Да, я не понимаю, зачем он так себя вел. Однажды я затопила баню, чтобы мы могли с Раулем попариться. Мы договорились встретиться там, но когда я пришла, то услышала из парилки их голоса. Я очень разозлилась. Как он мог разрешить ей париться с нами!

— Вы спрашивали его об этом?

— Он ответил только, что она появилась неожиданно и неудобно было просить ее уйти. Мы поссорились, и я потом испортила репетицию, чтобы ему отомстить. Я была очень зла.

Щеки у девушки раскраснелись от возмущения. Она больше не выглядела равнодушной.

— Но сегодня ночью Анна вас утешала.

Каролина потупилась. «Может, ей стыдно?» — подумала Эбба.

— Да, мило с ее стороны.

— Вас это удивило?

Девушка кивнула.

— Да, я думала, она меня ненавидит, — прошептала она.

— А Хелену?

Каролина уставилась на Эббу:

— Откуда вы знаете?

— Рассказывай, — воспользовалась ситуацией Эбба.

Каролина заморгала, не зная, с чего начать. Видно было, что такого поворота она не ожидала.

— Я сама узнала об этом только вчера.

— Сестра вам сама рассказала?

— Нет, Педер. Хотел причинить мне боль.

— Зачем ему это?

— Он ужасный человек. Он… — Каролина замолчала. Эббе показалось, что она чего-то недоговаривает. — Он считает, что имеет право решать за всех, но на самом деле он полное ничтожество.

Каролина поежилась.

— Зачем он тебе это все рассказал?

— Хотел выставить Рауля бабником, который спит со всем, что движется, чтобы я с ним рассталась.

— Какая ему выгода от вашего разрыва?

Каролина заколебалась, и Эбба пометила в компьютере, что Педером нужно будет заняться вплотную: слишком много вопросов с ним связано.

— Он кузен Луизы, — вяло ответила Каролина, — и он хотел разлучить нас с Раулем ради Луизы.

— Где Педер был вчера?

— Понятия не имею. Я играла Баха в студии.

— У тебя была связь с Педером Армсталем?

— Конечно нет, — выплюнула Каролина.

— Когда твоя сестра встречалась с Раулем?

Каролина дернулась:

— Рауль говорил, что это случилось много лет назад.

— Так ты спросила его напрямую и он признался?

— Да.

— Что ты почувствовала?

— А как вы думаете? Мое сердце было разбито. Я чувствовала себя преданной, обманутой. Только представьте: мужчина, за которого вы собираетесь замуж, спал с вашей сестрой. Я так расстроилась, что…

— Что?

Каролина вскочила. Внезапно она превратилась в фурию. Возвышаясь над Эббой, она закричала:

— Вы думаете, я желала ему смерти? Да как вы только смеете? Неужели до вас не доходит, что я любила его? И Рауль любил меня. Мы не могли жить друг без друга. А теперь он мертв. Мертв!

Эбба не удостоила ее ответом. Склонив голову, Каролина упала обратно на стол. Лицо у нее раскраснелось.

— Где ты была, когда Рауль погиб?

Каролина подняла глаза:

— Я только что сказала. Играла в студии. Мы должны были встретиться позже. Но он не пришел.

Сжав губы, она снова опустила голову.

— Где вы должны были встретиться?

— В ателье. Мы поссорились. Мне нужно было побыть в одиночестве.

— Из-за чего вы поссорились?

— Из-за Хелены, — сглотнула Каролина. — Я только что узнала о том, что они спали…

— Как отреагировала Хелена на то, что ты отобрала у нее любовника?

Эбба специально задала вопрос в провокационной форме, чтобы развязать Каролине язык. Это оказалось несложно.

— Он не был ее любовником! Они просто переспали один раз.

— А Луиза? Как она восприняла тот факт, что ты бросаешь ее ради Рауля?

— Конечно, ей было больно. Но не ей одной. Я тоже ужасно страдала из-за того, что предала ее. Луиза бывает порядочной стервой, но это не значит, что меня не мучила совесть…

Каролина замолчала. Кончиками пальцев она потерла виски.

— Вы же не думаете, что Луиза что-то натворила? Она на это не способна. Луиза прекрасный человек.

И порядочная стерва, про себя добавила Эбба. Любопытное описание бывшей любовницы.

Эбба нагнулась и заглянула Каролине в зеленые, как изумруды, глаза:

— У меня еще несколько вопросов, Каролина. Когда ты в последний раз видела Рауля живым?

Каролина нахмурила брови, вспоминая:

— Наверно, часов в пять или шесть. Точно не помню. Я была слишком возмущена. А когда я в таком состоянии, только музыка может меня успокоить. Поэтому я пошла в студию и сыграла все сюиты Баха. Когда я вышла, уже стемнело. В ателье свет не горел. Дверь была не заперта, но ее никогда не запирают. Рауль перенес туда все вещи. Я тоже пошла домой за сумкой.

— То есть после ссоры ты Рауля не видела?

— Нет.

Каролина ответила слишком поспешно, и Эбба поставила в компьютере восклицательный знак.

— А кто-нибудь видел?

— Нет.

Создавалось ощущение, что на оба вопроса у Каролины были заготовлены ответы. Эбба столько раз сталкивалась с ложью на допросах, что научилась мгновенно ее распознавать. К тому же Каролина не была опытным лжецом. Но Эбба чувствовала, что рано или поздно Каролина сломается. Она постоянно что-то недоговаривала, спохватываясь в последнюю секунду, — было очевидно, что она что-то скрывает. Немного надавить на нее — и она признается во всем. Но пока делать это рано. Эббе нужно было собрать больше информации, чтобы составить правильные вопросы, прежде чем прижать Каролину к стенке. Зазвонил телефон. Эбба выругалась про себя. Звонил Якоб. Поднеся телефон к уху, Эбба встала и обошла стол:

— Черт… ладно… спасибо, Якоб.

Вендела приподнялась:

— Что случилось?

— Звукотехники покидают остров.

— Но… у них же не было такого права… — прошептала Каролина.

Эбба ничего не ответила. Убирая компьютер, она украдкой изучала Каролину. Допрос забрал все силы, но в зеленых глазах полыхало волнение.

— У тебя сейчас месячные, Каролина?

Эбба задала вопрос обычным тоном, но Каролина была шокирована:

— Что?

— Что тебя смущает? — спросила Эбба, застегивая молнию на сумке для компьютера. — Это простой вопрос. Да или нет?

Каролина заморгала. Эбба не дала время на раздумья:

— У тебя есть кровотечение?

Видно было, что Каролина пытается найти правильный ответ.

— Я не знаю…

Девушка сама поняла, как глупо это звучит, и потупилась.

— Мы нашли на кровати в ателье пятна крови, — пояснила Эбба.

Странно, что такой банальный вопрос вызвал столь причудливую реакцию. Тем более что, скорее всего, речь шла о банальном кровотечении во время полового акта. Каролина не производила впечатления скромницы. Она довольно открыто говорила о своих отношениях с мужчиной. Нет, здесь кроется что-то другое, решила Эбба и замедлила движения, сосредоточившись на девушке перед собой.

— Что тебя так беспокоит? Мы все равно пошлем простыню на анализ. Сравним образцы ДНК и узнаем правду. Ты же занималась с Раулем сексом в ателье?

— Да, — ответила Каролина. — Эта моя кровь.

Эбба схватилась за затылок. Интересно, почему вопрос так смутил Каролину?

На улице Эббу встретил холодный ветер. В шхеры пришла осень. Последняя листва осыпалась с берез. Ян с Шелем загружали черные ящики с оборудованием в лодку. Мотор уже работал. Якоб высматривал Эббу. Увидев ее, он энергично закивал. Ян с Шелем заметили это и обернулись — они ждали, когда она подойдет.

— Вы никуда не уедете без моего разрешения, — сообщила Эбба, подойдя к причалу.

— Мы собирались вам сообщить, — смущенно произнес Ян.

— Надеюсь. — Эбба посмотрела на него долгим взглядом. Потом, указав на лодку, произнесла: — Скатертью дорога. Но помните, что я в любую секунду могу вызвать вас на допрос. И мне плевать, в Каликсе вы или в Истаде. Надеюсь, это до вас дошло.

— Мы уже сделали отпечатки пальцев и оставили адреса и телефоны полицейскому, — сообщил Ян.

— До встречи, — отрезала Эбба.

Шель собирался уже отчаливать, когда сверху раздались крики. Это была Анна с сумкой и футляром за плечом. За ней показалась Хелена. Но если Анна была вся красная и вспотевшая, то Хелена выглядела абсолютно спокойной. Ни один волосок не выбился из безупречной прически. Увидев Эббу, она опустила сумку:

— Я понимаю, что вы предпочли бы, чтобы мы остались на острове, но я уже рассказала вам все, что знаю. Разумеется, я готова ответить и на другие ваши вопросы, если они появятся.

— Будьте готовы прийти на допрос в следующие дни. Это не несчастный случай. Много факторов указывают на то, что Рауль умер не своей смертью. И вам лучше рассказать нам все, что вы знаете, — сказала Эбба и, сделав паузу, добавила: — Особенно если учесть тот факт, что вы намеренно утаили от нас информацию о ваших отношениях с Раулем Либескиндом.

Хелена побледнела. Губы вытянулись в тонкую линию. Она ничего не ответила.

— Поговорим сейчас или в понедельник утром в полицейском участке? — спросила Эбба.

Хелена моргнула. Плечи у нее опустились.

— Сейчас. Я позже вызову морское такси.

В голосе звучало разочарование.

— Так вы не поедете домой вместе с Луизой?

— Не думаю, — фыркнула Хелена.

Кивнув, Эбба готова была уже отвести Хелену в дом, как за спиной раздался голос Анны:

— А со мной вы не хотите говорить? Я не могу ничем помочь?

В голосе звучало нетерпение. Почему-то Эббу это раздражало. Свидетели, всячески старавшиеся помочь, всегда казались ей подозрительными.

— Спасибо, но пока у меня нет к вам вопросов. Но вполне возможно, что мы вызовем вас на допрос в ближайшие дни. Полагаю, вы оставили номер контактного телефона.

— Конечно, и мобильный тоже, — ответила Анна. Но Эбба уже повернула к дому.

Женщины шли молча. Эбба чувствовала напряжение со стороны Хелены и гадала, что в этом мужчине, Рауле Либескинде, было такого, что все женщины хотят сохранить свои отношения с ним в секрете. Войдя в дом, Хелена уронила сумку на пол, отчего та перевернулась, но Хелена не стала ее поднимать. Скрипичный футляр она осторожно положила рядом.

— Хотите стакан воды? — спросила Вендела, но Хелена покачала головой:

— Нет, я предпочла бы двойной виски.

Вендела рассмеялась, думая, что это шутка, но резко остановилась, увидев серьезное выражение лица Хелены. Решительным шагом Хелена прошла в гостиную к барной стойке. Через минуту она вернулась с бокалом в руке и пошла за Эббой и Венделой в кабинет.

— Вы хотите, чтобы ваш адвокат присутствовал при разговоре?

— Зачем? Да, я утаила от вас кое-что, но это не преступление, — ответила Хелена, присаживаясь на стул. — К несчастью, для вас.

— Лично я бы предпочла, чтобы смерть Рауля была несчастным случаем, — произнесла Эбба, — но это маловероятно.

— Как он умер? — спросила Хелена.

Эбба ничего не ответила. Хелена покачала головой.

— Кто на острове принимает декстропропоксифен? — спросила Эбба, ожидая, пока компьютер включится.

— Не я, во всяком случае. Полагаю, именно он стал причиной смерти? — Хелена крутила бокал с виски.

Эбба посмотрела на Хелену:

— Как вы считаете, знал ли Рауль о том, что в сочетании с алкоголем этот препарат смертельно опасен?

— Нет, иначе бы он не принял его. Он же не идиот.

Хелена глубоко задумалась. Одной рукой она вытерла со лба невидимые капельки пота. По скованности движений видно было, что она нервничает. Вендела вопросительно изогнула брови, но внимание Эббы было приковано к Хелене. Хелена огляделась вокруг. В ее глазах что-то промелькнуло. Но непонятно было, насколько сильно услышанное ее тронуло. И Эбба решила надавить на нее, пока она еще не успела прийти в себя:

— Вы ничего не хотите мне рассказать, Хелена?

Хелена ничего не ответила. Она была погружена в свои мысли.

— Кто из вас знал, что опасно мешать дексофен с алкоголем?

Однако было уже поздно. Хелена успела взять себя в руки. Ничего не выражающим тоном она ответила:

— Это вопрос не ко мне.

Эбба пристально уставилась на женщину. Хелена выдержала ее взгляд. Лицо ее ничего не выражало.

— Что вы хотите знать о Рауле и обо мне? — спросила она таким тоном, словно они обсуждали погоду.

«Как ей это удается?» — подумала Эбба.

— Как начался ваш роман?

Хелена сделала глоток виски:

— Боже, это было так давно. Лет двадцать пять назад. Я тогда только закончила музыкальную школу и поехала навестить Луизу и Анну в Нью-Йорк. Они жили все вместе. Вам уже известно, что Анна с Раулем были обручены. Но к тому времени, как мы начали встречаться, они уже расстались.

Она рассказывала все это спокойно, без тени сентиментальности. Как будто заранее готовилась.

— Как развивались ваши отношения?

— Не могу сказать, что они развивались. Мы никогда не были парой.

— Почему вы раньше этого не упомянули?

— Потому что не сочла эту информацию необходимой, — пожала плечами Хелена. — Полагаю, это Каролина вас просветила.

Эбба задумалась, стоит ли использовать Каролину, чтобы вытянуть информацию из ее сестры. Сестры обычно соперничают во всем, так что это может быть ей на руку.

— Ваша сестра была очень возмущена тем, что вы занимались сексом с ее будущим мужем.

Реакцию мог заметить только тот, кто ее ждал. Кожа вокруг глаз Хелены натянулась, лицо побледнело. Но она ничего не ответила.

— Насколько я помню, вы назвали отношения Рауля с вашей сестрой флиртом. Но Каролина утверждает, что они любили друг друга, планировали пожениться и завести детей. Меня смутили столь разные точки зрения.

Хелена подбирала слова:

— Что я могу сказать? Если Каролина так утверждает, то мне нечего добавить. Только ей одной известно, что там на самом деле произошло между ними.

— Кто еще из квартета знал о вашей связи с Раулем?

— Ну, я сама никому об этом не рассказывала. И мне кажется, Луиза была не в курсе. Во всяком случае, она об этом не упоминала… Анна… Анна бывает временами туповата…

— Вы доверяли Раулю?

— Странный вопрос. Доверяла в чем?

— Вы считаете его человеком, которому можно доверять?

Хелена опрокинула в рот остатки виски и поставила стакан на стол, не обращая внимания на то, что он оставляет пятно на красном дереве. Вендела с трудом удержалась, чтобы не сделать ей замечание.

— Нет.

— Значит, не считаете. Почему?

Трудно контролировать себя с таким количеством алкоголя в крови. Дыхание Хелены стало прерывистым.

— Рауль, — начала она, хватая ртом воздух, — по натуре был капризным и эгоистичным человеком. Для него не было ничего важнее его собственной персоны. Он шел к вершине славы по головам и точно так же вел себя в личной жизни. Благодаря своему звездному статусу он мог выбирать самых красивых женщин. Так он и делал. Брал все что хотел. Никто не мог перед ним устоять. Рауль кружил женщинам головы. Не я одна попалась в его сети. Рауль вел счет своих любовниц на тысячи, — улыбнулась Хелена. — Не говоря уже о женах. Он был страстным любовником. Любил и играл с одинаковой страстью. Знаю, это звучит банально, но так и было. Женщины были от него без ума. И я не исключение.

— Так вы были его любовницей?

— Он был моим любовником.

— Вы мечтали о большем?

Хелена перевела взгляд на окно:

— Теперь это уже не важно. Он мертв.

— Каким был ваш роман?

Хелена медлила с ответом.

— Типичный роман на стороне. Только затянувшийся. Мы виделись нечасто, обычно в его отеле. В последний раз это было полгода назад в феврале, после его концерта в концертном зале «Грюневальд».

Эбба помнила тот концерт. Она была там, среди сотен других поклонниц музыки Брамса. Рауля вызывали на бис пять раз, прежде чем он соизволил вернуться на сцену и исполнить еще одно произведение, каприччио Паганини. Но и на этом слушатели не успокоились. Аплодисментам не было конца. Неудивительно, что Рауль и в постели был столь же страстен, как на сцене, а под маской Снежной королевы Хелены тоже скрывается страстная женщина. Но всем известно, что страсть легко переходит в ярость.

— А на острове? Какие у вас были отношения? Как у любовников?

Ее слова Хелену рассмешили.

— В последние дни столько всего произошло. Я знаю, что всегда сохраню в своем сердце хорошие воспоминания о Рауле. Я любила его. И я уверена, что он тоже испытывал ко мне чувства. Иначе бы наша связь не длилась столько лет… — Хелена вздохнула. — Мне нужна добавка. Две секунды.

— Вендела вам принесет, — сказала Эбба, — щедрую порцию.

Она смотрела на Хелену, сидевшую перед ней. Сколько раз она сталкивалась с ней в магазине, на вечеринках, в очереди к банкомату. Кто бы мог подумать, что они окажутся в ситуации, когда ей придется копаться в грязном белье Хелены и задавать неприятные вопросы. Их роли изменились, и нужна была предельная искренность или полное лицемерие, чтобы справиться с этой переменой.

Вендела вернулась с бокалом, наполненным до половины. Хелена ледяной рукой приняла бокал. Сделав глоток, она продолжала:

— В последнее время я все больше думала о будущем. Мне больше не хотелось лгать и прятаться. У меня ведь есть семья: двое детей и любящий муж, который ни о чем не подозревает. У нас очень счастливый брак. Наверно, потому что Рауль всегда был за пределами нашей повседневной жизни… Он был тем, с кем я встречалась время от времени ради секса… Но в последнее время у меня появилось чувство, что нужно сделать выбор. Нет, я не хотела жертвовать своей жизнью ради Рауля. Он этого не заслужил. И я сама заслуживаю больше, чем только сидеть и ждать, когда он позвонит, украдкой пробираться в его номер и покидать его на рассвете. Я так от всего этого устала. — Хелена уставилась в стакан. — Но мне было очень сложно с ним расстаться. Рауль был феноменальным любовником, лучшим в мире…

Эбба облизнула губы и подавила желание сглотнуть. Атмосфера в комнате просто вибрировала от сексуального напряжения, напоминая Эббе о полном отсутствии секса в ее собственной жизни. Она почувствовала, что ей не хватает кислорода, и встала, чтобы открыть окно. В комнату проник холод.

— Как я понимаю, Рауль открыто флиртовал с Анной. Как вы считаете, какими были его намерения?

— У него не было никаких намерений.

— Как вы можете быть в этом так уверены?

— Я знала Рауля. Лучше чем кто бы то ни было на этом острове, смею я утверждать. Включая Луизу. И как бы сильно я ни любила Рауля, не могу отрицать тот факт, что в интеллектуальном плане я превосходила его во сто крат. Не сочтите это за хвастовство, Эбба, я только сообщаю факты. Я видела, как он поощряет флирт Анны, и спросила его, в курсе ли он, что она по-прежнему в него влюблена. Но он только отмахнулся, сказав, что и не собирался давать ей надежду. Но именно это он и делал. Поощрял ее. Таким Рауль был человеком.

— Вы поэтому думаете, что с Каролиной это тоже был просто флирт?

— Я не могу говорить за Каролину, потому что не знаю, что между ними происходило. Но я боялась, что он причинит ей боль. И так и получилось. Я никогда не видела, чтобы она была такой несчастной, как после его смерти. Она любила его и не смогла бы пережить его измену.

— Вы боялись за Каролину?

— Каролину… — Хелена тщательно подбирала слова. — Каролина кажется сильной, но на самом деле она очень хрупкая. Ее детство нельзя назвать легким… У нее диагностировали анорексию, были приступы паники. Мы очень сильно переживали за нее. Врачи не могли сразу поставить диагноз. К счастью, она нашла в себе силы жить нормальной жизнью. Но у нее все далеко не так благополучно…

— Это понятно.

Порыв ветра распахнул окно. Эбба привстала, но Вендела ее опередила:

— Как вы считаете, она может быть причастна к его смерти?

— Безусловно нет. Зачем ей лишать его жизни? Из ревности? Это абсурд. Каролина могла орать на меня, ругаться, закатить мне пощечину… Но никто из нас не желал зла Раулю.

Эбба кивнула:

— Спасибо за вашу помощь. Я понимаю, что вам нелегко было держать эти отношения в тайне столько лет.

Хелена кивнула, поднося к глазам бокал.

— Еще кое-что! — сказала она, поднимаясь и разглаживая складки на брюках. — Я знаю, что не вправе вас об этом просить, но не могли бы вы сохранить то, что узнали, в тайне от моей семьи? Больше всего я не хочу причинить им боль.

Эбба посмотрела на Хелену и впервые увидела в ней мать и жену, заботящуюся о своей семье.

— Я ничего не могу обещать. Но без особого на то повода мы не будем распространять эту информацию.

— Спасибо.

Эбба протянула Хелене руку. Пожимая ее, та произнесла:

— Если мы закончили, то я хочу как можно скорее покинуть остров. Вы знаете, где меня найти. Но, как вы понимаете, мне невыносимо оставаться здесь.

«Коварство и любовь», трагедия Фридриха Шиллера, подумала Эбба, надевая пальто и выходя на улицу. Венделу она послала на катер распечатать заметки. После нескольких часов допросов Эббе нужно было проветриться. Она пошла к скалам, о которые бились волны свинцового цвета. Солнце затянуло тучами, и сразу похолодало — скоро зима.

Даже после стольких лет на посту комиссара полиции Эбба продолжала испытывать усталость после тяжелого допроса, как будто подозреваемые вытягивали всю ее энергию. Болезненные признания, которые она вынуждала их делать, оставляли следы и в ее душе тоже, не потому, что шокировали, а потому, что открывали людей с самых неприглядных сторон, делая их слабыми и беспомощными перед правосудием. Даже преступников.

Рауль Либескинд заставлял женщин терять голову от любви и страсти. И годы не сделали его ни спокойнее, ни рассудительнее. Почему такая умная и хладнокровная женщина, как Хелена, была не в состоянии избавиться от этой одержимости Раулем? Потому что она — законченная наркоманка, которая прячет свой недуг под маской верной жены и безупречной хозяйки? В отличие от своей сестры, которая не стыдится выставлять напоказ свои неврозы и не боится публичных проявлений страсти. Кто из них более искренен? И насколько хрупка в действительности Каролина? Есть люди, которые умело используют слабость в своих целях, и тогда она становится опаснее любого оружия. Эбба перевела взгляд на горизонт. Быстрая моторка приближалась к берегу. Чем ближе она подходила, тем громче становился звук мотора. Вскоре моторка уже причалила рядом с полицейскими катерами. Мужчина средних лет в парусной куртке и синей шапочке спрыгнул с лодки и привычным движением закрепил канат. Потом двумя руками поправил лодку, чтобы она не мешала другим. Борта были отделаны резиновым кантом, так что царапины ей были не страшны. В эту минуту раздался звонок мобильного. Поднеся телефон к уху, Эбба чуть не оглохла от громкого визгливого голоса в трубке, который на английском протараторил:

— Это Джой Либескинд. Я говорю с комиссаром Эббой Шрёдер?

— Да, могу я перезвонить?

— Почему вы мне не сообщили?

— Мне сейчас сложно говорить, я перезвоню.

Отключив связь, Эбба направилась к новоприбывшему. Манера пожимать руку у него была такая же, как у кузины.

— Педер Армсталь.

— Комиссар Эбба Шрёдер.

— Я узнал от Луизы о смерти Рауля и решил, что вы хотите со мной поговорить.

— Это мы вас искали, но хорошо, что вы приплыли. Это сэкономит нам время. Но мне интересно, почему вы сами приняли решение вернуться на остров.

Педер усмехнулся:

— А почему бы и нет? Я тоже хочу узнать, как умер Рауль. Ужасно, что это случилось на моем острове.

— Разве вам принадлежит не только домик у причала? — спросила Эбба.

— Может, мы присядем? — предложил Педер и с улыбкой добавил: — Могу я пригласить вас в мой домик у причала?

— Мне нужно позвонить. А вы пока оставьте отпечатки пальцев и пробу ДНК инспектору Якобу Свэрду.

Эбба поднялась на катер. В кухне она набрала последний звонивший номер. Ожидая, пока Джой ответит, она выглянула в иллюминатор. Педер остался на причале. Он подошел к маленькой деревянной плоскодонке, которая покачивалась на волнах у причала, и попробовал ее ухватить. Это у него не получилось. Тогда он забрался на нос лодки и багром подтолкнул ее ближе к причалу. Спустившись обратно на пристань, он отбуксировал ее к месту, где скалы не были такими отвесными, подцепил крючком и вытянул на берег. Потом Педер сходил за тележкой к домику, погрузил на нее плоскодонку и, отвезя к дому, прислонил ее к стене, где уже стояли два весла. Спустя десять минут Эбба постучалась в дверь домика у причала. Дверь открылась сразу. Без куртки яхтсмена Педер был больше похож на танцора. Худой и жилистый, как Луиза. При улыбке видно было кривые зубы. Он предложил Эббе присесть на диван. Сам он опустился на табурет.

— Так вы кузен Луизы.

— Это так. Но мы гораздо ближе, чем обычные кузены. Ни у нее, ни у меня нет братьев и сестер, поэтому Луиза мне как родная сестра.

— А вы ей как брат?

Педер кивнул.

— Очень странно. Луиза говорила, что Рауль Либескинд был ей как брат. Интересно получается. Значит, вы с ним тоже были как братья.

Педер рассмеялся, но без тени веселья в глазах:

— Ну, это было бы преувеличением. Я не испытывал к нему тех же чувств, что Луиза.

— Что вам известно о смерти Рауля, Педер?

Педер ответил сразу:

— Ничего не известно. Когда я уезжал, он был еще жив.

— С какой целью вы прибыли вчера на остров? Насколько я понимаю, вы не участвовали в записи альбома.

— Мне нужно было поговорить с Луизой.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, дернули за ручку. На пороге показалась Каролина.

— Ой, простите! — воскликнула она. — Я не знала, что вы здесь.

— Педер Армсталь или я? — спросила Эбба.

Каролина промолчала.

Педер запустил пальцы в волосы. На пальце блеснуло кольцо с печаткой. На губах появилась вопросительная улыбка. Он пытался встретиться глазами с Каролиной, но та только моргала глазами.

— Вы что-то хотели сказать друг другу? — поинтересовалась Эбба.

Вопрос повис в воздухе.

— Судя по всему, да, — констатировала она, не получив ответа.

— Нет, я только… хотела… — начала Каролина, глядя на Педера.

Он едва заметно покачал головой. Каролина моргнула. Эбба сидела неподвижно, дожидаясь, пока напряжение в комнате достигнет критической точки. В тот момент, когда Каролина готова была выйти из домика, Эбба ее остановила:

— Присаживайся, Каролина. Думаю, твое присутствие сделает эту беседу более информативной.

Каролина топталась на пороге в нерешительности. Педер снова опустился на табурет. Эбба кивнула Каролине. Неуверенно девушка выпустила дверную ручку и, не снимая обуви, прошла к дивану. Эбба подвинулась, освобождая ей место. Теперь ей было видно их обоих.

— О чем ты хотела поговорить с Педером?

Каролина не ответила, только облизала пересохшие губы. Тогда Эбба повернулась к Педеру:

— Или это вам нужно было что-то обсудить с Каролиной?

Каролина поежилась. Она обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь спрятаться, и опустила голову. Педер снова попытался встретиться с ней взглядом, но девушка замкнулась в себе.

— Что вам обоим так сложно произнести вслух? — спросила Эбба.

Педер поднялся и прошелся по комнате. Облокотившись о подоконник, он устремил взгляд на море за окном. Судя по всему, усиленно думал, как спасти ситуацию. Наконец он повернулся и обратился к Каролине:

— Расскажем, Каролина?

Каролина подняла голову и попыталась что-то сказать, но все, что ей удалось выдавить, было:

— Это действительно необходимо? Я имею в виду, это касается только нас…

Каролина уставилась в пол, нервно сплетая пальцы. Педер окинул ее восхищенным взглядом. Только восхищение ее красотой? Или страсть? — спросила себя Эбба.

— Нас? Да, конечно, — ответил Педер, поменяв локоть, словно не зная, где ему искать опоры.

— Но это уже ни для кого не секрет. Хелена знает. Анна, думаю, тоже. Не говоря уже о Луизе…

— Нет никакого… — пробормотала Каролина. Бросив взгляд на Эббу, она поняла, что больше тянуть нельзя, набрала в грудь воздуха и выпалила: — Луиза мечтала иметь со мной детей. Но нам нужен был донор спермы. И Луиза предложила Педера, потому что он был ее родственником. Так гены Армсталей передались бы потомкам. Как-то сразу было решено, что рожать ребенка буду я. Я согласилась, потому что думала, что у нас с Луизой все серьезно.

— Так вы прибегнули к искусственному зачатию?

Каролина покраснела и сменила позу. Педер отвел взгляд.

— Когда это было? — спросила Эбба.

— В начале сентября, — ответила Каролина, прикусив губу. Видимо, ее саму поразило, как мало времени прошло с того момента.

— Ты забеременела?

Каролина медлила с ответом. В комнате слышно было только ее прерывистое дыхание. Видно было, что она пытается успокоиться, но с каждой секундой нервничала все больше. Педер склонил голову набок.

— Вы же сделали тест на беременность, Каролина? И получили положительный результат?

Каролина кивнула и подняла глаза на Эббу:

— Да, я забеременела.

— Значит, оплодотворение прошло успешно, — подытожила Эбба. — А приехав на Свальшер, ты влюбилась в Рауля.

— Да.

— Ему было известно о ваших с Луизой планах завести ребенка?

— Он был в курсе, — ответила Каролина. — Луиза не умеет держать язык за зубами.

— Когда он узнал?

— В тот вечер, когда у Рауля случился приступ аллергии. Мы сидели в гостиной. Она нарочно всем рассказала, хотя знала, что я против.

— Зачем она это сделала? — нейтрально спросила Эбба.

Каролина испуганно взглянула на нее. Эбба успокаивающе улыбнулась девушке.

— Она была так горда собой, — прошептала она.

Эбба повернулась к Педеру:

— Когда вы узнали, что Луиза с Каролиной расстались?

— Луиза позвонила мне. Она была ужасно расстроена. Это случилось позавчера.

— Она упоминала Рауля?

— Да, она сказала, что подозревает, что Рауль флиртует с Каролиной, — кивнул он. — И она была права в своих подозрениях.

— Вас эта новость удивила?

— Я знаю Рауля около тридцати лет. Он был близким другом Луизы. И всегда был бабником. Луиза этого не замечала. Или не хотела замечать. Может, ее собственная сексуальная ориентация позволяла ей закрывать глаза на его похождения. Их интересы в этом плане никогда не пересекались.

До последнего времени, отметила про себя Эбба.

— Так это вы рассказали Каролине о связи Рауля с Хеленой?

— Да, — отведя глаза, ответил Педер.

— С какой целью?

Он медлил с ответом.

— Я хотел, чтобы Каролина поняла, с каким негодяем она связалась.

Каролина вскочила:

— Педер, какое ты имеешь право так о нем говорить?

Ее агрессивность лишила Педера последней выдержки. Гнев, так долго подавляемый, вырвался наружу.

— Что говорить? Я говорю правду! На себя посмотри! Ты законченная эгоистка. Как ты могла так поступить с Луизой? Я говорю как есть. Открой глаза, Каролина, и посмотри, какую кашу ты заварила.

Каролина опустилась обратно на диван.

— Так вы хотели, чтобы Каролина вернулась к Луизе? — спросила Эбба.

Педер задумался. Опустившись на табурет, он уперся локтями о колени, положил подбородок на руки и заговорил:

— Я приехал сюда поддержать Луизу. И помочь Луизе с Каролиной сохранить отношения. Ведь они ждали ребенка.

Каролина смахнула слезы.

— Вчера это звучало по-другому, — отметила девушка.

— Вчера я пытался образумить ее. Когда Луиза вошла в комнату, Каролина объявила, что планирует начать новую жизнь с Раулем. Можете представить, каким шоком это было для Луизы. Так не поступают с людьми. Нужно отвечать за свои поступки и не прятаться от ответственности. Но этот мужчина вскружил Каролине голову. Она обезумела от любви к нему и не желала никого слушать. Я был вынужден принимать решения в этой ситуации.

Я предложил Каролине свою поддержку. Поскольку она ждет от меня ребенка, я готов был нести за нее ответственность независимо от того, встречается она с Луизой или нет.

— Сама доброта! Какой ты лицемер, Педер! — фыркнула Каролина.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросила Эбба, нейтральный тон которой резко контрастировал с истеричными выкриками остальных.

Каролина словно забыла о ее присутствии. Все ее внимание было приковано к Педеру.

— Ты сам-то заметил, что постоянно говоришь «мой ребенок»? Ты использовал ситуацию Луизы, чтобы заиметь ребенка со мной! Я могу только представить, что она чувствовала, когда поняла это!

— Дорогая Каролина, ты все это себе вообразила. Зачем мне предавать Луизу? Или Эмили и моих четверых детей?

— Да это же очевидно! Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Ты все рассчитал. Решил, что если у нас будет ребенок, то позднее ты сможешь заполучить и меня тоже. Потому что ты меня хочешь. Меня все хотят. Ты понятия не имеешь, как я устала от всех этих мужчин, которые думают, что имеют на меня право только потому, что у них на меня стоит! — Педер хотел что-то сказать, но Каролина повысила голос: — Не смей плохо говорить о Рауле! Это тебе нельзя доверять, а не ему!

Педер сделал глубокий вдох в попытке успокоиться. Он попытался улыбнуться, но видно было, что ее слова его задели.

— Каролина, я всегда останусь твоим другом. Я знаю, что ты расстроена. Но я люблю свою жену. В отличие от Рауля, мне нет нужды самоутверждаться за счет женщин. Я точно знаю, что никогда не оставлю Эмили ради тебя, что бы ты ни думала. Я связался с тобой только потому, что хотел помочь Луизе осуществить свою мечту. Я пошел на это осознанно, прекрасно зная, что когда-нибудь ребенок захочет знать, кто его отец. И я никогда не отрекусь от своей плоти и крови. Но изначально вы двое планировали быть родителями для малыша. Ты говоришь, что мне нельзя доверять. Но что тогда можно сказать о тебе? Ты предала Луизу с ее лучшим другом! Как можно было вот так просто изменить человеку, который любит тебя больше всего на свете?

Каролина молчала. Педер покачал головой.

— Я понимаю, что ты сейчас расстроена, — продолжил он, — и это неудивительно, если учесть то, что случилось с Раулем. Сейчас ты не в состоянии мыслить ясно. Ты пытаешься найти виноватого, хотя в том, что произошло, никто не виноват. Но я прощаю тебя, Каролина.

Педер протянул руку, чтобы погладить девушку по щеке. Но стоило кончикам пальцев коснуться ее щеки, как Каролина взорвалась:

— Ты ревновал меня к Раулю!

— Каролина, успокойся!

— Признайся! Признайся, что ты хотел избавиться от него, чтобы ничто не мешало мне родить тебе ребенка!

— Что ты несешь, Каролина?!

— Тебе плевать на Луизу! Ты законченный лицемер.

— Кто бы говорил? А кто тайком от нее сделал аборт?

В комнате повисла тишина. Педер с Каролиной смотрели друг на друга, онемевшие от гнева.

— Откуда ты…

— Это ведь так, Каролина?

Каролина сглотнула и отвернулась. За спиной раздался голос Эббы:

— Когда ты сделала аборт, Каролина?

Силы покинули девушку. Каролина рухнула на диван и схватилась руками за голову. Подняв глаза, она обнаружила, что Педер с Эббой ждут ее ответа.

— В тот же день, когда узнала, что беременна, — прошептала она.

Педер выдохнул. Рука дернулась, словно готовая к удару.

— В тот же день, когда Луиза позвонила мне и сообщила радостную новость, — процедил он сквозь зубы. — В тот же день, когда она прищемила пальцы, рискуя навсегда лишиться возможности играть на скрипке. В тот самый день ты идешь и делаешь аборт! Как будто нет ничего проще!

— Проще? Ты думаешь, это было просто? Я чувствовала себя ужасно. И ни с кем не могла поделиться…

— Но ты быстро нашла утешение в объятиях Рауля. Какой жестокий и эгоистичный поступок. — Педер покачал головой. — Тебе должно быть стыдно, Каролина.

Каролина больше не могла сдерживать рыданий, рвущихся из груди. Плечи затряслись, она начала всхлипывать. Слезы хлынули из глаз. На этот раз Педер не пытался ее утешить. Вид у него был усталый.

— Такая красивая… и такая испорченная… — пробормотал он.

Каролина вскочила и вылетела из домика.

— Педер, я думаю, вы сами понимаете, что информация о беременности и аборте проливает новый свет на события. Очевидно, что пребывание Рауля на острове вызывало отрицательные эмоции у других по целому ряду причин… — Эбба внимательно посмотрела на него: — Как и ваше, Педер.

Педер молчал.

Эбба подошла ближе:

— Вы вчера разговаривали с Раулем Либескиндом? Лучше если вы сами нам все расскажете.

— Я видел его за ужином. После ужина я поговорил с Каролиной, а потом с Луизой и поехал домой.

— Значит, после ужина вы его больше не видели?

— Нет, — покачал головой Педер, отводя глаза.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Не знаю. Я же не знал, что мне нужно будет алиби. Кто мог предположить, что Рауль умрет и на остров нагрянет полиция?

— Во сколько вы отплыли с острова?

— Не помню. В семь…

— Вы уверены?

— Нет, может, в половине восьмого.

— Или позже?

— Не думаю.

— Куда вы направились?

— Домой, в Бископсудден.

— Кто-нибудь видел, как вы приплыли?

Педер задумался:

— Мне нужно подумать. Все это так неожиданно.

— Да неужели? Я думала, вы приехали сюда рассказать нам все, что знаете.

— Но я не предполагал, что мне придется отчитываться за каждую минуту.

— Почему не предполагали?

Педер пожал плечами:

— Потому что Луиза сказала, что это несчастный случай.

Эбба, подхватив сумочку, направилась к двери. На пороге она обернулась:

— У меня сейчас дела. Я попрошу вас задержаться на острове для продолжения разговора.

Выйдя на улицу, Эбба достала мобильный и начала набирать текст эсэмэски. Пройдясь по причалу, присела на скамейку с видом на море. Перед ней на волнах покачивалась моторная лодка Педера. Если бы не якорь, сильное течение унесло бы ее далеко прочь. Краем глаза Эбба заметила Каролину. Девушка направлялась к дому. Но в этот момент дверь открылась, и вышла женщина в куртке. Каролина резко остановилась и, не желая встречаться с Луизой, развернулась. Но в ту же секунду из домика у причала вышел Педер. Каролина беспомощно завертела головой, выбирая меньшее зло, и, так и не сделав выбор, осталась стоять на месте, ожидая, пока Луиза сама к ней подойдет. Судя по их позам, дискуссия была жаркой и закончилась тем, что Каролина пожала плечами и позволила Луизе взять себя под руку и отвести в дом. Педер последовал за ними. Эбба повернулась, чтобы получше все разглядеть. При этом взгляд ее упал на плоскодонку, прислоненную к стене сарая. С нее на причал натекла вода. Рядом виднелись весла. Эбба достала мобильный и позвонила Якобу.

Через четверть часа ее вывел из задумчивости хлопок двери. На тропинке показался Педер с сумкой в руках.

— Вы собираетесь домой? — спросила Эбба, когда он подошел к причалу.

— Да, мы с Луизой уезжаем в Стокгольм. С вашего на то позволения. Хелена с Каролиной запрут дом и уедут на «Таргане».

Он пошел к лодке, но Эбба его остановила:

— Педер, подойдите сюда на минутку.

Поколебавшись, он присел на скамейку. Оба устремили взгляды на море.

— Быстроходная лодка, — заметила Эбба.

Педер усмехнулся.

— За сколько на ней можно добраться до города?

— Ну… это зависит от погоды. И от ветра, конечно. Но наверно, часа за два-три.

— Вы хорошо управляете лодкой?

— Я за штурвалом с самого детства. Только больше люблю парусные лодки, моторку использую лишь тогда, когда надо поехать на остров.

— И это ваше место у причала?

— У нас нет своих мест, — ответил Педер. — Но я обычно оставляю ее здесь. По старой привычке.

Эбба кивнула и скрестила ноги:

— Лодка как новая. Сколько ей?

— Новая? Нет, ей лет десять. Что-то около того…

— Значит, вы хорошо о ней заботитесь. Когда вы в последний раз ее мыли?

— Мыл? — Педер напрягся. — Почему вы спрашиваете?

Веселье как рукой сняло.

На палубе полицейского катера показался Якоб с заградительной лентой в руках. Спустившись на палубу, он начал разматывать ленту. Педер застыл:

— Но… что вы делаете?

— Нам придется обыскать вашу лодку, Педер.

Он сглотнул. Взгляд его был прикован к Якобу.

— Что теперь? — злобно спросил он, поднимаясь. Потом взялся руками за голову с таким видом, словно он не верит своим ушам.

Эбба продолжала спокойно сидеть.

— Ответьте на вопрос, Педер. Когда вы в последний раз мыли лодку?

— Почему вы это делаете? В чем вы меня подозреваете?

Якоб продолжал свое дело.

— Хотим убедиться, что там нет ничего подозрительного, — ответила за него Эбба.

— Подозрительного? О чем вы? Если вы ищете отпечатки пальцев, то найдете только мои.

— Скорее нас интересует кое-что другое. Но вряд ли мы что-то найдем, если лодку недавно помыли. Осмотр займет некоторое время, так что вам придется найти другой способ добраться домой. Лодка пока останется у нас. — И она повернулась к Якобу: — Якоб, пожалуйста, заклей весь причал.

Якоб протянул ленту дальше, обведя сарай и плоскодонку. Педер словно окаменел. Взгляд его был прикован к плоскодонке.

— Но лодка… зачем она вам? — На лице его было написано немое отчаяние.

— Почему весла были уже на суше? — спросила Эбба.

Педер ничего не ответил.

— Это вы их туда положили?

Он дернулся:

— Я хотел убрать лодку на зиму.

— Но успели убрать только весла…

Разглядывая его лицо в профиль, Эбба затаила дыхание. Так всегда было, когда она нащупывала верный след. Педер долго смотрел на лодку, прежде чем ответить:

— Боже милостивый! Вы же не верите, что я убил Рауля? Только потому, что…

Он схватился за лоб.

— А вы его убили?

— Нет! Конечно нет, — голосом, полным обиды, воскликнул Педер.

— Но вам известно, кто это сделал?

Педер покачал головой, погруженный в свои мысли:

— Нет… Вы говорите, что это убийство? Боже мой! Это какое-то безумие! Кому нужно убивать Рауля? Мы же не дикари. Никто из нас на это не способен.

— Скажите, мы найдем в вашей моторке следы Рауля Либескинда? — с вызовом спросила Эбба.

— Это абсурд! — воскликнул Педер, в гневе поворачиваясь к Эббе. — Что вы такое говорите? Думаете, я сознаюсь в том, что существует только в вашем воображении? С какой стати быть следам Рауля в моей лодке? Да он никогда даже близко к ней не подходил… Это совершенно недопустимо.

Он резко выхватил телефон из кармана и набрал номер. Эбба следила за выражением его лица, пока он говорил по телефону.

— Это я, — сказал Педер нарочито громко, словно показывая Эббе, что ему нечего скрывать. Выслушав собеседника, ответил: — Нет… мы не можем взять мою моторку, потому что полиция ее конфисковала. Они, похоже, думают, что я причастен к смерти Рауля… да, я знаю, это невероятно… Нам придется ехать на твоей яхте… Пусть делают что хотят. Либо едут с нами, либо ищут другой способ добраться до дома. Я жду тебя здесь. — Закончив разговор, он сложил руки на груди. — Я разговаривал с Луизой, если вам интересно. Мы вернемся домой на «Таргане», если вы, конечно, ее тоже не конфискуете.

Эбба холодно улыбнулась ему, не поддаваясь на провокацию.

— Присядьте, — предложила она, показывая на место рядом с собой.

Педер оглядел лавку. Он тяжело дышал открытым ртом. Прежде чем сесть, он провел рукой по скамейке. Золотые кольца царапнули дерево. Оглядев ладонь и быстро вытерев ее о другую, он присел рядом с Эббой. Что за жеманство, подумала она, боится куртку испортить?

— Зачем вы приехали сегодня на остров, Педер?

— Чтобы помочь вам с расследованием. И поддержать Луизу. Ей нужна поддержка. Даже у сильного человека бывают моменты, когда ему нужна помощь друзей и близких. В последние дни ей пришлось многое пережить.

— У меня сложилось впечатление, что она была против вашего приезда вчера.

— С чего бы это?

— Думаю, вам лучше знать. — Эбба внимательно вглядывалась в его лицо. Он не ответил, и Эбба продолжила: — Из-за чего вы с Раулем поссорились?

— Мы не ссорились, — ответил Педер, берясь за подбородок.

— Мне известно о ссоре между вами. У вас были свидетели.

Педер молчал.

— И ссора плохо закончилась, так?

Педер смотрел прямо перед собой. По сморщенному лбу видно было, что он усиленно думает. Покачав головой, он подтвердил ее подозрения:

— Мне нужно позвонить адвокату…

— Да, — холодно ответила Эбба. — Думаю, это хорошая идея.

Это было уже слишком для Педера.

— Я отказываюсь отвечать на вопросы до консультации с адвокатом. Мне это позволено?

— Пожалуйста, звоните, — невозмутимо ответила Эбба. — Можете сразу назначить встречу в участке завтра в час дня.

— В половине первого я обедаю с женой. Можно перенести на три часа?

Обескураженная Эбба сделала паузу, прежде чем ответить:

— Педер, боюсь, вы не совсем понимаете, что мы здесь расследуем убийство, и меня не волнует, какие у вас с женой планы на неделю. Кстати, ваша жена в курсе событий? — Не дав ему времени на ответ, Эбба продолжила: — Ах да, она же наверняка понятия не имеет, что вы предоставили свою сперму подружке вашей кузины. Рано или поздно она все равно это узнает. Но пока это только ваша проблема. Но если вы не появитесь в моем кабинете завтра в час дня, я арестую вас по подозрению в убийстве Рауля Либескинда.

— У вас нет никакого права… я невиновен… — Голос его дрожал от обиды и гнева.

— Вы оставили номера ваших телефонов? — спросила Эбба.

— Вот вам моя визитка.

Педер вытащил бумажник и достал визитку, напечатанную на плотной белой бумаге изящным шрифтом.

Подумав, он достал из левого кармана ручку, зачеркнул номер и написал другой:

— Лучше звонить напрямую, а не через секретаря.

Педер протянул Эббе визитку и поднялся со скамьи. Подхватив сумку, он пошел к «Таргану». На палубе полицейского катера Вендела докуривала сигарету. Завидев Луизу на тропинке, она бросила окурок в воду и быстро поправила прическу. Дыхание ее участилось. Луиза шла прямо к ней, не отрывая от Венделы взгляда.

— Я поеду с Педером в Стокгольм, — объявила она. — Хелена с Каролиной закроют дом.

— Они остаются?

— Они вызвали морское такси.

— Понятно, — прокашлялась Вендела. — Комиссар Шрёдер хочет поговорить с вами до вашего отъезда. Будьте любезны, поднимитесь к нам на борт.

— Без проблем, — ответила Луиза.

Вендела протянула руку, чтобы помочь ей подняться. Луиза сжала ее руку, и у Венделы перехватило дыхание. Она сглотнула. Луиза поднялась на борт и с невозмутимым видом прошла внутрь. Вендела пошла следом. В салоне она предложила Луизе присесть. В ответ на это Луиза окинула ее долгим взглядом, отчего Венделу бросило в жар. Она опустила глаза от смущения. Это с ней случалось уже не в первый раз. И хотя Вендела была неопытна в таких вещах, она понимала, что сейчас не лучшее время выяснять свою сексуальную ориентацию. Во всем виновата Луиза. Это она своими жаркими взглядами пробудила в ней запретные мысли о женщинах. Вендела боялась поднять на нее глаза, потому что ей было страшно. И внезапно Вендела поняла, чем Луиза смогла заинтересовать Каролину. Несмотря на внешнюю строгость и мальчишескую фигуру, Луиза Армсталь обладала мощным сексуальным притяжением. Вендела не готова была к такой прямой эротической атаке, особенно на работе. К счастью, Вендела точно знала, что нужно делать. Вести себя профессионально, как и подобает сотруднику полиции. Потому что сексапильная скрипачка перед ней вполне может оказаться хладнокровной убийцей. Подняв глаза, Вендела увидела улыбку на лице Луизы.

— Не надо так переживать. Обнаружить в себе новые стороны — это еще не самое страшное, — произнесла она.

Вендела потеряла дар речи. В голове было совершенно пусто. С трудом оторвав взгляд от Луизы, она уставилась в окно. На лестнице раздались шаги. Выпрямив плечи, Вендела робко улыбнулась Эббе, прекрасно зная, что от зоркого глаза начальницы ничего не скроется. Эбба видела ее насквозь. Луиза же вела себя как ни в чем не бывало. Эбба присела и открыла ноутбук. Ожидая, пока он включится, она взглянула на руку Луизы:

— Как ваша рука?

— Все так же. Пока не могу ею пользоваться.

— Да, поднимать тяжести с ней сложновато, — согласилась Эбба. Лицо Луизы осталось непроницаемым. — Вам прописали обезболивающее?

Луиза улыбнулась:

— Хелена прописала мне лекарство.

— Какое?

— Вольтарен.

Эбба кивнула.

— Как вы, наверно, в курсе, мы получили информацию о том, что вы планировали завести детей с Каролиной.

Видно было, что Луиза ждала этого вопроса.

— Полагаю, Педер просветил вас о своей роли в этом.

— У Педера были на это свои причины… — многозначительно ответила Эбба.

Луиза вздернула подбородок:

— Педер согласился помочь нам с Каролиной. Я ему полностью доверяю.

— В таком случае у меня два вопроса. Почему вы не упомянули ранее ни о беременности Каролины, ни о том, что ваш кузен вчера был на острове?

— Когда вы приехали, я была уверена, что Рауль погиб в результате несчастного случая. Даже если у нас и были некоторые разногласия, это еще не значит, что кто-то из нас способен на… преступление… И я по-прежнему не понимаю, какое отношение Педер или моя личная жизнь имеет к тому, что случилось с Раулем…

— В таком случае почему вам было так сложно сообщить нам, что Педер находился на острове в день смерти Рауля? Вы ведь должны были предвидеть, что рано или поздно мы все равно все узнаем.

— Может, и не сложно. Но откуда мне знать, какая информация вам нужна, а какая нет? Я ответила на все ваши вопросы. Это вас, полицейских, учат видеть во всем связь, а не нас.

— Так вы не сознательно утаили от нас этот факт, чтобы воспрепятствовать расследованию? Вы не специально скрыли от нас, что ваша подруга была беременна, когда бросила вас ради Рауля Либескинда? Луиза, вам известно, что это ставит вас в весьма невыгодное положение. Ваш близкий друг предает вас, уводит у вас девушку, — и тут же погибает при таинственных обстоятельствах. Естественно, что все подозрения падают на вас. Я удивлена тем, что вам самой это не пришло в голову.

Вид у Луизы был совершенно невозмутимый. Она даже продолжала улыбаться.

— Кто говорит об утаивании? О беременности вам должна была рассказать Каролина. Мы с ней, как вам известно, больше не общаемся. Но судя по всему, Каролина вам ничего не сказала. Я предполагаю, что это Педер вас просветил. Что только доказывает, что он настроен помогать полиции во всем.

Эбба откинулась назад:

— Что еще меня удивляет, так это то, как активно вы подчеркиваете, что никто из вас не способен на убийство.

Луиза приподняла брови:

— А что в этом странного? Я действительно не представляю, кто в нашем квартете мог так сильно ненавидеть Рауля, что решился пойти на преступление.

Эбба подалась вперед:

— А что, если несколько изменить ваши слова? Несмотря на то, что ни у кого не было причин убивать Рауля, и несмотря на то, что все, кроме вашего кузена, испытывали к нему нежные чувства, кто-то из вас все-таки лишил его жизни… Что вы на это скажете?

Луиза молчала. Дыхание ее оставалось спокойным. Аспирант из криминологического отдела вошел в салон с кофейником и тремя кружками. Кивнув ему, Эбба отложила ноутбук в сторону:

— Когда вам стало известно о том, что Каролина сделала аборт?

Луиза сглотнула:

— Вчера.

— Это, должно быть, было тяжело.

— Естественно. — Сделав вдох, она собралась с мыслями и добавила: — Было очевидно, что Каролина больше не хочет быть со мной. Я должна была догадаться раньше. Дело было не только в Рауле. На самом деле она не хотела иметь со мной детей. Это я настояла на ребенке. Я столько лет мечтала о детях и заставила Карро пойти на то, к чему она еще не была готова морально. Каролина не злой человек, просто ею часто руководят чувства. И это не плохо для музыки, но может повредить любовным отношениям.

Эбба налила кофе в кружки и предложила женщинам.

— А Рауль был злым человеком?

Подумав, Луиза ответила:

— Конечно нет. Но Рауль был легкомысленным. К сожалению, в этом они с Каролиной похожи. Оба привыкли получать все что хотят, невзирая на желания и чувства других людей.

— Рауль был женат на Джой. У них были дети?

— Нет. Они пробовали искусственное оплодотворение несколько раз, но безрезультатно. Может, именно поэтому их брак распался.

— Вы с его женой ладите?

— Не особенно. Мне кажется, она все время боялась, что я уведу у нее Рауля, словно не верила, что я лесбиянка. Думала, что я только притворяюсь. Ей было сложно принять тот факт, что лучший друг ее мужа — женщина. И я могу ее понять. Мы с Раулем были очень близки, а такая близость обычно бывает только между супругами.

— Но и с Анной он тоже был близок…

— Анна с Раулем всегда оставались хорошими друзьями. Кроме разве что первых лет после разрыва. Анна забеременела, но сделала аборт. Они оба были слишком молоды и только начинали свою карьеру. Но это не могло не сказаться на их отношениях. К тому же Анна быстро поняла, что Рауль не самый легкий человек для брака. Они очень разные люди. Но это не мешало ей все эти годы продолжать любить его. А Рауль… он был… — у Луизы на лице промелькнула легкая брезгливость, — импульсивной и страстной натурой… Ему не стоило поощрять ее интерес, раз он уже решил, что не будет с ней вместе.

— Не проще ли было бы найти другого скрипача, поближе к Стокгольму… и который не спал бы с половиной вашего квартета?

— Половиной? Что вы имеете в виду? Руководить квартетом безумно сложно. Это отнимает много сил и времени. Естественно, я не могу следить за личной жизнью участников ансамбля. И в экстренной ситуации я не могу обращать внимания на личные разногласия. Я профессионал, и делаю свою работу. Я знала, что могу рассчитывать на помощь Рауля, и пригласила его, потому что верила, что он выведет наш квартет на новый уровень. К тому же с ним мне было бы легко записывать альбом, потому что у нас схожие взгляды на качество записи.

— Не говоря уже о том, что стоимость этого альбома возрастет в разы. Последняя запись великого скрипача. Интересно, каким шрифтом будет набрано его имя на обложке? Таким же, как «Квартет „Фуриозо“»? Или крупнее? — не удержалась от издевки Эбба.

Луиза отреагировала весьма резко:

— Как вы смеете утверждать, что я собираюсь нажиться на его смерти? Я требую извинений.

Атмосфера в комнате изменилась. Глаза Луизы потемнели от гнева. Эбба окинула ее взглядом. Именно этого момента она и ждала.

— Что вы чувствовали, Луиза? Когда поранили руку, рискуя никогда больше не играть на скрипке? Когда Рауль соблазнил Каролину? Или когда пытался сделать ей ребенка, после того как она убила вашего и ничего не сказала? Что стало для вас последней каплей?

Луиза ничего не ответила, но вся ее поза излучала агрессию. Подбородок подрагивал. Глаза ничего не выражали. У Венделы комок застрял в горле, но она не отваживалась даже вздохнуть. Только Эбба сохраняла невозмутимость. Взгляд ее был прикован к Луизе, по щекам которой стекали слезы. Луиза моргнула, но не попыталась вытереть лицо. Подбородок перестал дрожать. Сделав глубокий вдох, она заставила себя успокоиться.

— Я не убивала Рауля, — сказала она, поднимаясь.

Она ждала, что Эбба с Венделой тоже встанут.

— Я уезжаю в Стокгольм с Педером. Вы знаете мой адрес, и у вас есть мой номер телефона. Позвоните, если у вас будут еще вопросы. Я рассказала все, что знаю, чтобы помочь вам выполнить вашу работу. Мне больше нечего добавить. Я слишком расстроена.

С этими словами она вышла из каюты, не попрощавшись. Вендела вышла за ней на палубу. Педер уже завел мотор «Таргана».

Педер помог Луизе подняться на борт. По нему видно было, что ему не терпится что-то сказать. Он поманил Венделу к себе, и та подошла ближе.

— Если вам интересно, с кем Рауль говорил перед смертью, то спросите Хелену, что она делала в ателье вчера вечером!

— Когда это было?

— Часов в семь или в половине восьмого. Я как раз отчаливал.

— И вы сообщаете это только сейчас? Почему вы ничего не сказали раньше?

— Если бы я знал, что вы расследуете убийство, я бы лучше подготовился.

— Педер, вы же юрист. Разве вас не учат этому в университете?

— Торговое право, а не уголовное, — бросил Педер, поворачиваясь к женщине спиной.

Эбба успела незаметно подойти и встать рядом с Венделой. Вместе они проводили глазами яхту.

— Хелена встречалась с Раулем вечером в ателье.

— Я слышала, — ответила Эбба. — Пытается снять с себя подозрения.

— Вот именно. Хочет переложить вину на другого. Он так трясется перед завтрашним допросом и разговором с женой, что решил таким образом отвлечь наше внимание.

— Смотри, как они охотно сотрудничают, стоит только упомянуть адвоката и задержание, — прокомментировала Эбба и продолжила: — С другой стороны, нам стоит проверить эту информацию. О чем могли Хелена с Раулем разговаривать? И какого рода был этот разговор? Судя по тому, как Педер это сказал, разговор мог иметь и эротический характер. Что-то мне подсказывает, что Хелена нам не все рассказала о своих отношениях с Раулем.

Венделе стало холодно, и она вернулась на катер, где рухнула на диван и закинула ноги на стол.

— Что, если никто не убивал Рауля Либескинда? — спросила она. — Слишком запутанная получается история. У всех были мотивы его убить, но непонятно, кому он насолил больше всех. Ты только подумай, все женщины в квартете были без ума от него и никак не могли поделить. Но достаточная ли это причина, чтобы кого-то убивать?

Эбба присоединилась к ней на диване:

— Видимо, атмосфера на острове накалилась до предела, и кто-то просто утратил контроль над собой. Я видела Рауля Либескинда пару раз на сцене и должна сказать, что он обладал невероятной харизмой. Только представь себе, гениальный скрипач и при этом превосходный любовник. Ни одна женщина не смогла бы устоять. Вспомни Ференца Листа. Говорят, после его концерта можно было сразу определить, на каких стульях сидели женщины.

Вендела расхохоталась:

— Эбба, ты же моя начальница. Не смущай меня.

— Да ладно тебе. Видела бы ты себя десять минут назад. Вся красная как рак.

Этого достаточно было, чтобы Вендела снова вспыхнула и отвела взгляд.

Эбба с любопытством разглядывала коллегу, крутя ручку между пальцами.

— Только не стоит смешивать работу с личной жизнью, Вендела. Луиза Армсталь умная и расчетливая женщина. Не поддавайся на ее флирт. И не позволяй ей вскружить тебе голову. По крайней мере, пока расследование не закончилось. Будем надеяться, ее не посадят.

— Не надо, я прошу тебя, — скованно ответила Вендела. — Это произошло слишком неожиданно. Я была не готова. Но я не позволю этому обстоятельству повредить моей работе. Взамен я прошу тебя уважать мое право на личную жизнь.

— Личную жизнь? Ни о какой личной жизни не может быть и речи, пока мы не закончим расследование убийства. И если ты с этим не согласна, тебе стоит еще раз задуматься о выборе своей профессии. А пока попрошу тебя быть в первую очередь полицейским, а потом уже женщиной.

Только краска на щеках выдала возмущение Венделы. Но она знала, что Эбба права и спорить с ней не стоит. Открылась дверь, и вошел Якоб. Его появление сняло напряжение в каюте.

Небрежно скинув куртку, он тоже присел на диван.

— Криминалисты осматривают моторку, — сообщил он.

— Когда произошла ссора Педера с Раулем? До или после обжиманий с Хеленой?

— Обжиманий? — удивился Якоб.

— Хелена с Раулем были любовниками. Вчера вечером они встречались в ателье.

— Когда?

— Часов в семь или в половине восьмого, если верить Педеру. С Хеленой мы пока не говорили. Но информация может нам пригодиться.

— Посмотрим, что она нам скажет, — вздохнула Вендела.

— Крепкий орешек?

— Скорее кусок льда.

Эбба захлопала, чтобы привлечь ее внимание:

— Давайте пройдемся по подозреваемым. Я пока исключу Шеля с Яном, потому что они внушают мне меньше всего подозрений. Но это не значит, что они невиновны. Если что, можете потом надо мной смеяться. Но пока начнем с нашей юной вдовушки Каролины. Во всяком случае, она себя таковой считает. С законной женой Джой Либескинд я говорила сегодня по телефону. Она была недовольна тем, что я не позвонила ей и не отчиталась о ходе расследования. Кроме того, она потребовала как можно скорее вернуть тело. По иудейской традиции хоронить следует как можно скорее после смерти. Она звонила даже Сванте и Карлу-Акселю, но они сказали, что смогут вернуть тело родственникам не раньше чем на следующей неделе. Джой была очень возмущена тем, что та «шлюшка» Каролина аф Мельхиор вскружила голову ее мужу. Оказывается, он по телефону потребовал развода. Но если я правильно поняла, то они уже давно не живут вместе, так что развод был бы простой формальностью.

— Это означает, что он не скрывал своей любви к Каролине и действительно планировал жениться на ней, как она утверждает, — сказала Вендела.

Эбба кивнула.

— Что мы думаем о Каролине?

— Лакомый кусочек, — причмокнул губами Якоб.

— Это еще что за сексистский комментарий? — возмутилась Вендела.

— Почему? Я говорю, как оно есть. Каролина очень красивая девушка. Меня бы ей не пришлось долго уговаривать.

Эбба не дала Венделе продолжить:

— Мне кажется, Якоб прав. Каролина сама утверждает, что мужчины без ума от нее и постоянно надоедают своими приставаниями… — И весело добавила: — Думаю, и ты согласна с тем, что она весьма привлекательна.

Вендела послала ей грозный взгляд:

— А зачем она так откровенно одевается, если не хочет, чтобы к ней приставали?

— И кто тут отпускает сексистские комментарии? — уколол ее Якоб.

— Да ладно тебе. Она сама во всем виновата. Все время ноет, как трудно быть красавицей, а сама меняет мужчин как перчатки.

— Может, именно это поведение и провоцирует столько конфликтов, — подхватила ее мысль Эбба. — Она привлекает и мужчин, и женщин. Смотрите, даже вы с Якобом чуть не поссорились из-за нее. К тому же она очень амбициозна и возлагает большие надежды на свою музыкальную карьеру. Всего за пару лет ей удалось стать известной виолончелисткой и даже получить место в квартете. А ведь ей нет еще и двадцати пяти. Если посмотреть со стороны, у Каролины есть все: карьера, внешность, любовь… и ранимая психика, как утверждает ее сестра.

— Ранимая психика? Ты имеешь в виду, что она не совсем нормальная?

— Возможно.

— Вы видели ее руки? — спросил Якоб серьезно. Эбба покачала головой, и он продолжил: — Наверно, нет. Она специально носит кофты с длинными рукавами, так что это сложно заметить. Но когда она оставляла отпечатки пальцев, я заметил раны у нее на руках.

— Какие раны?

— Я думаю, Каролина аф Мельхиор — одна из тех девушек, что режут себя бритвой, когда им плохо. Раны были совсем свежие.

Вендела поежилась.

— Вполне возможно. Хелена утверждает, что у нее проблемы с психикой. И это вполне сочетается с ее поведением. Видимо, музыка помогает ей справиться с внутренним напряжением. Но когда нет возможности играть, она берется за бритву. И она не в состоянии контролировать свою личную жизнь. Мужчины и женщины теряют от нее голову. Но Каролина не знает, кто из них действительно ее любит, а кто просто хочет с ней переспать. Это незнание сводит ее с ума.

— Ее состояние настолько серьезно? — спросила Вендела.

— Ты имеешь в виду, способна ли она в состоянии аффекта убить своего возлюбленного? — переспросила Эбба. — Этого, разумеется, нельзя исключать, хотя мне этот сценарий кажется маловероятным. Судя по всему, всю агрессию Каролина направляет на себя.

Но с Педером она вела себя довольно агрессивно, добавила про себя Эбба.

— Я тут вот о чем подумала, — начала Вендела, глядя на Эббу, — судя по твоему разговору с Луизой, Рауль с Каролиной пытались сделать ребенка.

— Именно так, — подмигнула Венделе Эбба, отмечая ее хорошую память.

— Но… разве у нее не месячные? Она же призналась, что это была ее кровь в постели в ателье.

— Кровь, да. Но она не призналась, что у нее были месячные. А это важно. Зато она призналась, что Рауль хотел сделать ей ребенка. В порыве страсти, как она выразилась. Аборт она сделала три недели назад, так что, скорее всего, у нее была овуляция. Но мне неизвестно, как быстро восстанавливается способность к зачатию после аборта.

— Я знаю, — процедила Вендела.

Якоб с Эббой повернулись к ней, удивленные такой откровенностью.

— Я сделала аборт в двадцать два года. Это было ужасно. У меня все время шла кровь. Я думала, что умру. Но я сразу после аборта начала принимать противозачаточные таблетки.

Эбба погладила ее по плечу:

— Тогда я попрошу тебя разобраться в обстоятельствах, при которых Каролина сделала аборт. Это было в Дандерудской больнице. Проверь, так ли это, и узнай все детали.

Вендела сделала запись в блокноте. Плечи у нее подрагивали. Видно было, что воспоминания причиняют ей боль.

— Все равно странно. Сначала она хочет завести ребенка с Луизой, но делает аборт, потом спит с Раулем без контрацепции… это как-то не серьезно.

— Ей нужно доказательство, что ее любят, — пояснила Эбба. — Вряд ли она вообще хочет детей. Скорее семья и дети для нее гарантия любви и заботы.

— Может, она раскаялась в аборте, — высказал свое мнение Якоб. — И решила искупить грех, родив ребенка Раулю.

— И не важно, кто отец, — добавила Вендела.

— Возможно, — сказала Эбба и сознательно сменила тему: — Но меня больше интересует, насколько серьезными были отношения между Хеленой и Раулем? В течение двадцати пяти лет они украдкой встречаются в номерах отелей по всему миру, и Хелена надеется, что в один прекрасный день они станут официальной парой. Но вместо этого Рауль предлагает руку и сердце ее младшей сестре, которую он знает всего пару дней. Представьте, какой удар это для женщины.

— И еще вопрос: кому было известно об их отношениях?

— Судя по всему, Луиза по-прежнему не в курсе, — ответила Вендела.

— Зато Педер все знал, — вставил Якоб.

— У Педера в этом деле свой интерес. И он не горит желанием посвящать нас в то, что знает, — прокомментировала Эбба и высказала свои мысли вслух: — Педер и Хелена… Интересно, что их связывает…

— Каролина, очевидно, поверила, что у Рауля с Хеленой был секс на одну ночь много лет назад. Видимо, Рауль тоже не сказал ей всю правду, — ответила Вендела. — Но его можно понять.

— Рауль планировал продолжать видеться с Хеленой? Педер намекал на свидание в ателье в тот вечер. Зачем ему продолжать встречаться с Хеленой, если он решил жениться на ее сестре?

— Может, она их застукала? И убила Рауля в приступе ревности?

— Отца своего ребенка?

— Ну, она могла сделать еще один аборт, — отрезала Вендела.

Эбба нагнулась вперед:

— Хватит домыслов на пустом месте. Будем оперировать фактами. Меня, например, интересует, как его тело оказалось в море. Ведь Рауль уже был к тому моменту мертв. Кому понадобилось кидать его в море?

— И почему один ботинок оказался в тридцати метрах от берега? — вздохнул Якоб. — Если только тело не вывезли в открытое море и не выбросили там.

— Тут в дело вступает моторная лодка. Посмотрим, что нам скажут криминалисты.

Вендела почесала голову:

— И что там с ядом? Как там он назывался?

— Декстропропоксифен, — пояснил Якоб. — Чье это было лекарство? Его либо привезли на остров, либо оно уже было здесь.

— Что, если убийство было спланировано заранее?

— Если это так, то тогда история с аллергическим шоком тоже предстает в новом свете, — ответила Эбба. — Я об этом много думала, но пока не пойму, как она связана с другими событиями. Вряд ли это простое совпадение, что в один день Рауль чуть не умирает от аллергии, а спустя два дня умирает по-настоящему.

Нам нужно найти связь между двумя этими событиями. Бутылку мы отправили в лабораторию, но я не удивлюсь, если на ней найдут тысячи отпечатков.

Эбба подошла к запотевшему иллюминатору и посмотрела в сторону дома. Вендела вышла покурить. Якоб присоединился к ней на палубе.

— Интересно, что планируют делать сестры? — спросила Вендела, зажигая сигарету. — Сама я бы в такой ситуации отправилась домой даже вплавь.

— Да, любопытно было бы послушать, о чем они там разговаривают, — протянул Якоб, прикуривая от сигареты Венделы.

— Наверно, спорят, кого Рауль больше любил.

— Или гадают, кто его убил.

Такси пришвартовалось между полицейскими катерами. Вскоре открылась дверь дома, и Хелена вынесла на крыльцо чемодан. Ветер трепал ее волосы.

— Иди же! — крикнула она.

Ожидая сестру, Хелена разглядывала катера. На причале Вендела Смит-Флеминг разговаривала с высоким полицейским, чье имя выпало у нее из памяти. Теперь они повернулись к ней. Вендела крикнула что-то людям на катере. Хелена чувствовала себя загнанным в ловушку зверем. Им придется пойти к полиции сообщить, что они уезжают. Меньше всего ей сейчас хотелось снова отвечать на вопросы. Хелена хотела как можно скорее вернуться в Стокгольм и сделать наконец то, что больше нельзя откладывать. Каролина тоже вышла на крыльцо и встала рядом с сестрой. В руках у нее был чемодан, за плечом — виолончель. Завидев Эббу, она застыла.

— Я больше не могу, — прошептала она.

Хелена заперла дверь.

— Каролина, мы скоро будем дома. Потерпи немножко, — со сдерживаемым раздражением ответила она.

— Что, если она снова захочет со мной поговорить? Я не вынесу этого, Хелена, не вынесу.

— Успокойся, Каролина.

— Может, нам потребовать адвоката?

— Лучше не упоминать адвоката в разговоре в полиции. Это полицейских всегда только раздражает, и к тому же они сразу начинают думать, что тебе есть что скрывать.

Каролина опустила глаза. Здесь, на крыльце, они болтали с Раулем. Здесь он обнял ее, поцеловал и сказал, что ему хотелось бы, чтобы это был его ребенок в ее животе. Каролина зажмурилась, прогоняя набежавшие на глаза слезы. Здесь, на Свальшере, она пережила самые счастливые моменты в своей жизни. И самые горькие. Никогда больше ее нога не ступит на этот остров.

— Умоляю тебя, Каролина, соберись. Ради нас обеих… — Она погладила Каролину по плечам, но слишком равнодушно, чтобы это можно было принять за ласку.

— Прости, Хелена, — всхлипнула девушка. — Когда комиссар спросила про тебя с Раулем, это звучало так, словно она уже все знает.

— Ничего страшного, — процедила Хелена. — Это был вопрос времени. Все равно все бы узнали. Ничего не поделаешь. Прошлое не исправить. Но не нужно делать людям еще больнее, понимаешь? Никому не рассказывай об этом. Особенно о том, что ты услышала в ателье. И если нас снова остановят, то молчи и позволь мне говорить с полицейскими. Так будет лучше, Каролина.

Каролина кивнула.

— Каролина, — продолжала Хелена с нежностью в голосе, — если бы только ты могла доверять мне. Мы с тобой в одной лодке, и будет только хуже, если ты отгородишься от родной сестры.

— Это ужасно, — сглотнула Каролина. — Я больше не могу.

Сделав глубокий вдох, Хелена обняла Каролину рукой за плечи:

— Мы постоим тут, пока ты успокоишься.

Но Каролина ее не слушала. Тихим голосом она продолжала говорить:

— Это наказание, Хелена. Я не заслужила такого счастья. Я плохо поступила с Луизой, и за это Бог наказал меня, отняв самое дорогое, что у меня было, — Рауля.

— Достаточно, Карро. Ты говоришь глупости. Не надо так себя мучить. Ты же сама не веришь в то, что говоришь.

— Нет, я знаю. Ты ничего не понимаешь, Хелена. Мне легче, когда я знаю, что сама во всем виновата, словно чувство вины приглушает боль от утраты Рауля.

Хелене с трудом удавалось сдержать раздражение. В первую очередь нужно было успокоить Каролину, пока у нее не возникло желания рассказать еще что-нибудь пикантное полицейским. Во-вторых, надо было как-то усадить ее в лодку и доставить домой.

— Я не знаю, что тебе сказала Луиза, но я видела, как вы разговаривали в гостиной до ее отъезда. Каролина, взгляни на меня.

Хелена обхватила лицо сестры ладонями и заставила посмотреть на себя. Взгляд у девушки был отсутствующий. У Хелены по спине побежали мурашки — этот взгляд был ей хорошо знаком.

— Каролина, милая, — осторожно начала она, — я с тобой, я твоя сестра. Поговори со мной. Мы сейчас поедем в город. А там ты можешь переночевать у нас. Тебе не стоит оставаться одной. И не стоит общаться с Луизой. Ты же понимаешь, что она сейчас в не лучшем состоянии? Все, что произошло, сильно на нее повлияло. Но в этом нет твоей вины. Луиза взрослый человек и сама отвечает за свои поступки. Она справится. Тебе не нужно за нее переживать. Я знаю ее много лет. Луиза — сильная женщина. — Сделав паузу, Хелена ждала от Каролины хоть какой-нибудь реакции, но, не дождавшись, продолжила ее утешать: — Тебе нужно позаботиться о себе самой. Взять себя в руки. Ты тоже должна быть сильной, Каролина. Ради себя и ради Рауля. Он тоже хотел бы этого, Каролина.

Глаза Хелены наполнились слезами. Она крепко обняла сестру, чтобы не выдавать своего отчаяния.

* * *

Эбба следила за тем, как сестры шли по тропинке к пристани. Внезапно Каролина выронила виолончель и чемодан и бросилась бежать в сторону ателье. Хелена отреагировала немедленно. Опустив вещи на землю, она бросилась догонять сестру и поймала ее через пару метров. Каролина пыталась вырваться, но Хелена была сильнее. Она крепко обняла сестру, и через несколько минут Каролина расслабилась и прекратила сопротивляться. Хелена гладила ее по волосам, что-то шепча на ухо. Потом отстранилась и что-то сказала. Каролина ответила, и обе они повернулись лицом к причалу, где на палубе полицейского катера стояли Эбба, Вендела и Якоб. Хелена сжала руку Каролины. Каролина кивнула. Взяв вещи, они продолжили спуск.

Эбба достала мобильный и набрала номер. Ожидая ответа, велела Якобу:

— Приведи сюда сестер. Рано еще их отпускать.

Она спустилась на причал и отошла, чтобы было не слышно разговора. Когда она вернулась на катер, Хелена с Каролиной молча сидели на диване. Вендела предложила им остывший кофе, но они только покачали головой. Эбба внимательно разглядывала сестер, ища сходство. Глаза и рот были немного похожи, как и рост. Обе очень привлекательны. Каждая по-своему. Хелена — классическая холодная блондинка, Каролина — романтическая красавица с пышными кудрями, зрелая не по годам. Их можно было принять за мать и дочь.

— Чем мы можем помочь? — спросила Хелена.

Эбба тянула с ответом, чтобы усилить напряжение. Каролина нервно водила прядью волос по губам. Взгляд у нее был отсутствующий. Девушка словно утратила контакт с реальностью, ушла в свой внутренний мир, полный страхов и тревог. Хелена же сохраняла спокойствие. Только по напряженному лицу видно было, что ей не по себе.

— Ранее я спрашивала, принимает ли кто-то из вас дексофен. Вы ответили, что нет, — начала разговор Эбба, — хотя были в курсе, что Луизе выписали дексофен в Дандерудской больнице. У меня есть подтверждение.

— Это правда, — кивнула Хелена так, словно ждала этого вопроса.

— Тогда почему вы раньше мне этого не сказали?

Хелена улыбнулась:

— Вы спрашивали, принимает ли кто-то дексофен. Откуда мне было это знать? Луизе я выписала вольтарен.

— Это она просила?

— Я спросила, какое обезболивающее ей выписали. Она ответила, и я предложила ей более безопасный для здоровья вариант. К тому же вольтарен в малых дозах продается без рецепта.

— Так, значит, вы обе были в курсе, что Луизе прописали дексофен. Любопытно, Хелена. Это уже что-то. — Эбба повернулась к Каролине: — А ты тоже была в курсе?

Каролина дернулась:

— Я? В курсе чего? Лекарства? Я понятия о нем не имею.

Эбба пронзила ее взглядом:

— Но ты знакома с этим препаратом…

Каролина молчала.

— Тебе самой его прописали три недели назад, — продолжила Эбба. — После аборта.

В каюте повисла тишина. Хелена опустила глаза. Каролина отодвинулась дальше от нее.

— Что, впрочем, тоже для вас обеих не новость, потому что дексофен тебе выписала Хелена.

Женщины были в шоке. В каюте повисла тишина. Эбба внимательно наблюдала за реакцией. Она никак не могла избавиться от ощущения, что сестры по-разному восприняли эту информацию.

— Вендела, дай мне рецепт, пожалуйста, — протянула руку Эбба. Надев очки, она зачитала: — В пятницу, второго октября, Каролина аф Мельхиор получила в аптеке при Дандерудской больнице лекарства по рецепту, подписанному доктором Андермур: вольтарен 50 мг, альведон 1 г, дексофен 100 мг, торекан и цитотек. В списке еще значился мифегин, но он не был приобретен.

Сняв очки, Эбба повернулась к сестрам. Хелена нашлась первой:

— Я выписала этот рецепт, но… — Она бросила взгляд на Каролину, но та только покачала головой. Сглотнув, Хелена продолжила: — Я не знала, что ты воспользовалась этим рецептом…

Она посмотрела на Эббу. Эбба вопросительно подняла брови.

— По просьбе Каролины я выписала ей лекарства для самостоятельного аборта. Должна признаться, я впервые делаю что-либо подобное, так как знаю, насколько это опасно. Но Каролина была в истерике, и я не смогла отказать ей.

— Не самое разумное решение.

— Легко говорить тому, кто сам с этим не сталкивался, Эбба. Но дело в том, что… — Хелена повернулась к Каролине: — Дело в том, что я решила, что ты отказалась от этой мысли.

Все в комнате уставились на Каролину. Тишина затягивалась.

— У меня ничего не получилось, — протянула Каролина хриплым голосом. — Мне не продали мифегин. Как ты могла не знать, что его так просто не выписывают. Я себя чувствовала полной идиоткой в аптеке, когда старуха допрашивала меня, кто и зачем мне выписал этот препарат. Оказывается, медицинский аборт делается только в клинике, и такие таблетки частным лицам не продают.

— А мне почему ты ничего не рассказала? — взорвалась Хелена.

Каролина пожала плечами.

— И что ты сделала, когда не получила таблетки? — спросила Эбба.

— Что сделала? А что я могла сделать? Пошла в женскую консультацию и села ждать своей очереди. Два часа там сидела, — вздохнула Каролина. — Пропустила репетицию перед концертом. Но я только хотела избавиться от него как можно скорее. Одной проблемой меньше. Когда Луиза прищемила пальцы… я… я запаниковала… она так разозлилась… все твердила о своей музыкальной карьере, как будто в мире, кроме нее, никого больше нет… жалела себя… а на то, что я угроблю свою молодость на этого ребенка, ей было плевать. Нет, я совсем не этого хотела.

— Так ты сделала аборт в больнице, — констатировала Эбба. — И там тебе дали те же лекарства, что выписала сестра. Медицинский аборт заключается в том, что нужно принять ряд препаратов, но первый, мифегин, принимается в клинике под присмотром врача.

— Если вы уже все знаете, то зачем спрашиваете? — пробурчала Каролина.

— Потому что ты не горишь желанием нам все сообщить, Каролина. И мне нужно, чтобы ты подтвердила этот факт. — Эбба сопроводила свои слова улыбкой. — Например, ты не рассказала, что в женской консультации тебе выдали новую порцию обезболивающих, — закончила она.

Каролина вздрогнула.

— Ты приняла все таблетки?

— Конечно.

— А что ты сделала с полученными в аптеке?

Хелена скрестила руки на груди. Каролина укоризненно посмотрела на нее и снова повернулась к Эббе.

— И у тебя на руках оказалась двойная доза таблеток, в том числе и дексофена, — подытожила Эбба.

— Я приняла их все. Сама. Не сразу. Пока была в турне. Вы понятия не имеете, что такое аборт. Для меня это уже в третий раз, и я знала, что мне предстоит. Недели боли и кровотечений.

И при этом нужно еще выступать. Но я не могла отказаться от возможности сыграть Гайдна. Каждый виолончелист душу отдаст за такую возможность. Я надеялась, что это поможет мне в карьере. И посмотрите, как все закончилось.

Выговорившись, Каролина крепко стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.

Эбба дала ей передохнуть. Каролина продолжила:

— Это был просто кошмар. Я боялась, что потеряю сознание. Не могла сконцентрироваться на музыке. Я так долго ждала этого концерта, столько готовилась, и все пошло насмарку. Мне было стыдно за то, как плохо я играла. Другие музыканты шептались у меня за спиной. Я была совсем одна. А кровь все текла и текла. Как часто бы я ни меняла прокладки, они были мокрые насквозь, — покачала головой Каролина. По щекам ее текли слезы. — Слава богу, у меня несколько платьев, и я все время надевала черные. Но все равно боялась, что встану, когда будут аплодисменты, а стул весь в крови… — всхлипнула девушка. — Не то чтобы мне много аплодировали… но все в оркестре увидели бы пятна крови…

Хелена молча слушала. Найдя пальцы Каролины, она нежно сжала их:

— Но почему ты мне не позвонила?

— Ты бы только решила, что я надоедаю тебе своими проблемами, — вырвала руку Каролина. — Я знаю, что ты так думаешь. С тобой я всегда чувствую себя круглой дурой. Ты меня не принимаешь всерьез, потому что я младше и не умею держать себя в руках.

— Это неправда, — прошептала Хелена.

Подняв глаза на Эббу, она одними губами сказала, что не хочет продолжать этот разговор в присутствии полиции.

— Так вы не знали об аборте, Хелена?

— Что вам сказать? Сначала я думала, она его сделала. Но я же не знала, что мифегин нельзя получить по рецепту. Я же смогла его выписать с помощью нашей компьютерной программы. Я терапевт, а не гинеколог. — Хелена покачала головой. — А когда Луиза рассказала о беременности, Каролина не стала ничего отрицать. И я решила, что она передумала. Это вполне… в ее стиле. — Она посмотрела на Каролину. — Так что я не знала об аборте, — заключила Хелена.

— Когда ты рассказала об аборте Луизе?

Каролина уставилась на Эббу. Видно было, что она о чем-то усиленно думает.

— Я не рассказывала, — пробурчала она.

— Нет? Но ты же была там, когда Педер мне это сообщил. Как же он узнал об аборте, если не ты ему рассказала?

— Педер! — фыркнула Каролина. — Я должна была сказать ему это, когда он поучал меня в гостиной.

Эбба наклонилась вперед:

— Кто, кроме Рауля, знал, что ты сделала аборт?

— Никто.

Эбба скрестила руки на груди. Они с Венделой украдкой переглянулись.

— Перейдем к другому вопросу. Он касается куриного рагу.

— Это был несчастный случай, — устало ответила Хелена.

— Я знаю, что вы спасли Раулю жизнь, — продолжила Эбба, — но меня интересует, что предшествовало этому.

Хелена посмотрела на Каролину.

— Каролина? — позвала Эбба.

— Я не знаю, — прошептала девушка.

— Что могло произойти? Зачем Луизе вдруг понадобилось срочно оповещать всех, что вы ждете ребенка?

— Не знаю, — моргнула Каролина. — Ей так хотелось.

— Ей, но не тебе?

Каролина опустила голову:

— Мне хотелось только умереть.

Хелена грозно посмотрела на Эббу:

— Эбба, не могли бы мы сделать перерыв? Моя сестра плохо себя чувствует. Она сильно переживает из-за того, как поступила с Луизой. Не нужно расстраивать ее еще больше. А что касается куриного рагу, то кто угодно мог налить арахисового масла в кастрюлю.

Эбба никак не отреагировала на эту просьбу.

— Не спеши, Каролина, — сказала она. — Ты давала Луизе повод для ревности? Что произошло за ужином?

— Луиза тут ни при чем, — ответила Каролина. — Это меня мучила ревность.

— Почему?

— Потому что Рауль постоянно лапал Анну. И причем у меня на глазах. Смотреть было противно. — Каролина поднесла большой палец к губам и начала обкусывать ноготь.

— Анна только что получила новую работу. Мы праздновали, — пояснила Хелена.

Каролина демонстративно уставилась в иллюминатор.

— Тебе, должно быть, было тяжело видеть их вместе, — заметила Эбба. — И что ты тогда сделала?

Каролина закрыла лицо руками и покачала головой.

— Эбба, — попросила Хелена.

— Луиза не добавляла арахисового масла, — прошептала Каролина.

— Откуда ты знаешь, Каролина?

— Ты видела, кто это сделал? Или ты сама добавила масло? — спросила Эбба, переводя взгляд с одной сестры на другую. — Как вела себя Анна, когда с Раулем случился приступ аллергии?

Каролина фыркнула:

— Она совсем обезумела, пыталась оттащить Хелену, которая делала все, чтобы спасти ему жизнь.

— Мне пришлось хлестать его по щекам, чтобы привести в чувство. Но Анна все не так поняла. — Хелена покрутила пальцем у виска, показывая, что она действительно думает об Анне. Но тем не менее добавила: — Но ее нельзя винить, она была в состоянии шока. Все знают, как сильно Анна любила Рауля. Она боялась его потерять.

Эбба пристально посмотрела на Хелену:

— И тем не менее мешала его спасать.

Хелена только пожала плечами.

— А что в это время делала Луиза?

Каролина откинулась на спинку дивана:

— При чем тут Луиза? Почему вы думаете, что у нее были плохие намерения? Вы ее совсем не знаете. Я больше не могу. Все это так ужасно… так ужасно. Я предала Луизу, я сделала аборт, я изменила ей с Раулем. Я предала ее любовь. Я чудовище… и никогда себя не прощу. — Сморгнув слезы, Каролина добавила: — Бесполезно искать виноватых, потому что это был несчастный случай. Я до сих пор не могу поверить, что Рауля больше нет. В это невозможно поверить… — рыдая, закончила она.

— Каролина, я бы тоже хотела в это верить, — начала Эбба, — но, судя по всему, Рауль был убит. Одним из тех, кто вчера находился на острове.

Хелена попыталась обнять Каролину, но та отстранилась. Наспех вытерев слезы, она выпрямилась.

Эбба уперлась локтями в колени:

— И я выясню, кто это был. И виновный понесет наказание. Кто-то вколол в уже мертвое тело шприц. Кто-то сбросил мертвое тело в море. Кто-то вовремя не вызвал «скорую». Но самое ужасное, что все вы утаиваете от полиции важную информацию и искажаете факты, что само по себе уже является преступлением.

Повисла тишина.

Каролина пристально всматривалась в лицо Эббы, словно выискивая в нем ответ. Мысли путались у нее в голове, но никак не могли вылиться в слова…

— Вы хотите сказать, что он… — дрожащим голосом начала девушка, отводя глаза, но Хелена не дала ей закончить:

— Вы на нее давите! Пытаетесь заставить признаться в том, чего она не делала. Это все только ваши домыслы, которые не вернут Рауля к жизни.

— Но неужели вы не хотите узнать имя человека, ставшего причиной смерти Рауля? Неужели вы хотите остаток жизни гадать, кто из ваших друзей и близких мог совершить это чудовищное преступление? Неужели вы не хотите, чтобы справедливость восторжествовала?

— Это ничего не изменит… — Хелена была непреклонна.

— Вы понимаете, что я говорю о даче ложных показаний, Хелена? У вас всех были причины желать Раулю смерти. И мои выводы зависят от степени вашего желания сотрудничать, как и мой отчет для прокурора. Так что подумайте хорошенько. Не хотелось бы ошибиться. Каково вам будет, если ваша невиновная сестра или коллега окажется за решеткой.

Хелена, борясь с раздражением, ответила:

— Вам не удастся нас запугать. Даже если мы в чем-то и сознаемся, это будет признание под давлением. А такое признание ничего не стоит.

Встав, она протянула руку сестре, побуждая ту тоже встать. Каролина поднялась на ноги. Высокие и стройные, они возвышались над Эббой, которая судорожно продумывала следующий шаг.

Отпусти она их сейчас, следующего допроса придется ждать очень долго.

— Я изучу всю полученную от вас информацию и, если обнаружатся несостыковки, снова вызову вас на допрос.

— Вы утверждаете, что мы лжем? Так это надо понимать? — прищурившись, спросила Хелена.

— Спросите вашу совесть. Мы все время узнаем новые факты, которые вы — сознательно или нет — от нас скрыли.

Хелена пожала плечами с таким видом, будто этот разговор ей безумно наскучил.

Не реагируя на ее выходки, Эбба продолжила:

— Я вот что еще хочу спросить у вас, Хелена. Вы можете сами решить, хотите ли вы, чтобы сестра присутствовала при этом разговоре. Вопрос касается ваших отношений с Раулем.

Видно было, что под маской высокомерия скрывается паника и что Хелене недолго удастся ее сдерживать. Чем дольше Хелена медлила с ответом, тем больше нервничала Каролина. Эбба же демонстративно молчала, ожидая продолжения. Наконец Каролина не выдержала:

— Хочешь, чтобы я вышла, Хелена? Хочешь? Или ты боишься, что я услышу что-нибудь ужасное? Но что может быть хуже того, что уже произошло?

Схватив пальто, Каролина выбежала из каюты. Хелена попыталась ее остановить, но не успела. Дверь захлопнулась, и в каюте стало тихо. Дрожащим голосом Хелена произнесла:

— Спасибо за то, что не посвятили Каролину в наши с Раулем отношения.

И Хелена облизала пересохшие губы.

— Не стоит воспринимать это как заботу, — холодно заметила Эбба.

— Это только вопрос времени… когда все раскроется… — пробормотала Хелена, опускаясь на диван.

Скрестив руки на груди, Эбба задала вопрос:

— Когда вы в последний раз видели Рауля живым?

Хелена задумалась. Видно было, что она понимает, что ее молчание только усиливает подозрения, но все равно ничего не могла с собой поделать и продолжала молчать. Эбба нагнулась вперед:

— Хелена, ответьте на вопрос. В прошлый раз вы сказали, что это было сразу после записи.

— А что, кто-то утверждает обратное? — спросила Хелена с нарочитой небрежностью.

Эбба проигнорировала вопрос:

— Насколько хорошо вы знаете Педера, Хелена?

— Педера? — переспросила та, удивленная таким поворотом. — Педера я знаю много лет.

— Почему он был в курсе ваших отношений с Раулем?

Губы Хелены вытянулись в тонкую линию.

— Педер — это ничтожество, которое постоянно сует нос в чужие дела, чтобы придать себе значимости.

— Поясните.

— Педер — кузен Луизы. До того как я вышла замуж за Мартина, а он женился на Эмили, Педер за мной ухлестывал. Но я не ответила на его чувства, что его, судя по всему, оскорбило. Но тогда я была увлечена Раулем. И Педер обо всем догадался. Он сказал мне, что все знает, но я не обратила на это внимания, потому что тогда мне нечего было опасаться. Но я чувствовала, что он затаил на меня злобу. Все эти годы он ненавидел меня и Рауля. Мы были осторожны, но кто ищет, тот всегда найдет. А вчера я узнала, что Педер участвовал в планах Луизы и Каролины завести ребенка.

— Педер утверждает, что видел вас в семь или в половине восьмого — за час до смерти Рауля.

Вместо того чтобы ответить, Хелена начала рыться в сумке в поисках бальзама для губ. Смазав губы, она произнесла одно слово:

— Да…

Якоб, Вендела и Эбба переглянулись.

— Так это правда? — спросила Эбба, и Хелена кивнула. — Вы встречались с Раулем в ателье?

— Да, — прошептала Хелена.

— Тогда почему вы солгали?

— Не хотела привлекать к себе внимание. Но это не означает, что я убила Рауля, — сказала она. — Позвольте мне объясниться.

Я не хочу, чтобы вы считали меня лгуньей. Я действительно была с Раулем в это время, но он был жив. Мы только разговаривали.

Видно было, как тяжело ей дается каждое слово.

— У Рауля была на лице царапина, когда вы видели его в последний раз живым?

Хелена нахмурилась, словно не понимая вопроса. Потом подняла глаза и встретилась с Эббой взглядом:

— Нет, не припоминаю. Я бы такое запомнила.

— О чем вы говорили?

Хелена набрала в грудь воздуха:

— О наших отношениях. Точнее, о наших прошлых отношениях, потому что мы оба понимали, что все кончено. Рауль сказал, что любит Каролину и хочет начать с ней новую жизнь в Нью-Йорке.

— Что вы на это сказали?

— А что я могла сказать? Что он волен сам решать.

— Вы сами понимаете, что дали нам две противоречивые картины отношений Рауля с Каролиной. Раньше вы утверждали, что это был просто флирт, а теперь признаетесь, что знали о его планах жениться на вашей сестре. Почему такой резкий поворот?

— Я понимаю, как это выглядит, но…

— Вы пытаетесь защитить Каролину? Или выгородить?

— Разумеется, я пытаюсь ее защитить. Любыми способами. Но все, что я могу, это только быть рядом. Однако не стоит делать неверных выводов. Я не покрываю сестру и не считаю ее виновной. Я уже это говорила.

— А вы понимаете, что своими поступками вы поставили себя в весьма невыгодное положение?

— Да. — Голос изменил ей. Губы задрожали. — Но если бы я хотела убить Рауля, то не стала бы спасать его двумя днями раньше.

И тут хлынули слезы. Беззвучные рыдания сотрясали Хелену. Вендела закусила губу, чтобы не выказать сочувствия. Даже у Эббы мурашки побежали по коже при виде такого отчаяния. Эбба заставила себя сконцентрироваться на допросе, потому что у нее осталось еще много вопросов. К тому же слезы могли быть прекрасно разыгранным спектаклем, чтобы манипулировать следователем.

— Я больше не могу… не могу, — всхлипнула Хелена. — Вы не понимаете, как мне тяжело. Я любила Рауля больше двадцати лет. И мне даже нельзя открыто оплакивать его. Это ужасно больно. И эту боль невозможно унять. Мне хочется кричать, но я не могу. Я боюсь встретиться с мужем лицом к лицу, но знаю, что придется…

Снова Хелена перешла на доверительный тон, как будто разговаривала с подругами. Может, действительно разыгрывает спектакль? Хочет вызвать к себе сочувствие? Отвлечь их от важных вещей? Это слезы отчаяния или страха? Все это время она держала себя в руках и вдруг устраивает истерику. С другой стороны, ее отчаяние выглядит искренним. Эбба почувствовала, что не может больше оставаться равнодушной и отрицать то, что слезы Хелены ее тронули. Сглотнув, она задала следующий вопрос:

— Сколько времени вы провели в ателье?

Хелена выпрямилась, вытирая слезы с лица:

— Минут пятнадцать. Потом я вернулась в дом. Вскоре Рауль тоже вышел. Уже было за восемь.

— Вы расстались врагами?

На заплаканном лице появилась улыбка.

— Нет, вовсе нет. Мы расстались как возлюбленные. Возлюбленные, решившие разойтись, но остаться друзьями, сохранив хорошие воспоминания о времени, проведенном вместе.

* * *

Каролина с Хеленой поднялись на борт морского такси, и катер тут же сорвался с места и направился в сторону Стокгольма. Не самый дешевый способ добраться домой, подумала Эбба, но, видимо, сестры готовы были заплатить любые деньги, лишь бы не возвращаться в город в одной лодке с Педером и Луизой.

Эбба смотрела вслед катеру. Когда он исчез из виду, комиссар повернулась к дому, который теперь выглядел пустым и заброшенным. Можно было легко подумать, что здесь вообще больше никто не живет. Погода стояла безветренная, отчего остров казался безжизненным. Вендела встала рядом с начальницей.

— Якоб с Каем изучают результаты обыска. Скоро будет готов отчет. Пройдемся еще раз по тому, что у нас есть? — спросила она.

Коллеги молча пошли по мокрой траве. Несмотря на теплую одежду, женщинам было холодно. Осень не самое приятное время года в шхерах. Это летом острова залиты солнечным светом, осенью и зимой здесь серо и мокро. Они поднялись к ателье, обтянутому полицейской лентой. Эбба и Вендела подлезли под ограждение и вошли в дом. Тут было теплее. Дверь женщины оставили открытой, чтобы внутрь проникал свет. Осмотрев помещение, они вышли наружу и спустились к тому месту, где нашли тело Рауля. В двадцати метрах был причал. Криминалисты как раз поднимали моторку Педера Армсталя из воды, чтобы осмотреть днище. С киля стекала вода.

Эбба сунула замерзшие руки в карманы. Пальцы от холода утратили чувствительность. Она взглянула на свою молодую коллегу, с которой порой бывала излишне строга. Но это ради ее же блага. Чтобы сделать карьеру в полиции, нужно стать жесткой. У Венделы было все необходимое для этого: острый ум, наблюдательность, смелость. Она была похожа на Эббу в молодости. Но ей не хватало жесткости. Вендела поймала на себе ее взгляд и недоуменно изогнула брови:

— То ли у них случилось что-то ужасное, в чем все замешаны, то ли каждый совершил что-то постыдное, в чем теперь боится признаться, и пытается переложить вину на другого.

— Это напоминает мне трагедию «Вакханки», — задумчиво произнесла Эбба. — Но в твоих словах есть резон. Думаю, правда где-то посередине. Что-то, разумеется, их связывает, но что-то они делали и поодиночке. В любом случае, нам не хватает информации о том, что происходило в день убийства. Жаль, что от Яна с Шелем толку не было.

— У них нет причин скрывать правду. Как и нет причин выгораживать кого-то из участниц квартета. К тому же Ян восхищался Раулем, он бы указал на убийцу, если бы знал, кто это, — сказала Вендела.

— Но все же странно, что они ничего не видели и не слышали…

— Вполне может быть, что они знают больше, чем сами думают. Так что не повредит допросить их еще разок.

— Вендела, — Эбба повернулась к морю, — представь, что здесь ночь. Темнота хоть глаза выколи. Шум волн заглушает все звуки. Сложно что-то разглядеть или услышать. Тем более если ты сидишь в наушниках в студии и занимаешься работой.

— Если подумать, хорошее алиби для убийцы.

— Или убийца знал, что звукотехники ему не помешают.

— Тоже вариант.

Эбба пнула камень:

— Но маловероятный. Они могли в любую минуту выйти покурить или размять ноги. Мне вообще кажется маловероятным, что убийца заранее спланировал преступление. Мне кажется, обстоятельства сложились так, что он решился на этот шаг в последний момент. Вопрос только в том, какие это были обстоятельства…

Вендела присела на скамейку и плотнее укуталась в куртку:

— Похоже, никто из участников квартета не в курсе, чем их товарищи занимались в тот роковой вечер. Может ли быть так, что они знают, кто убийца, но не хотят рассказывать, несмотря на то, что рискуют сами попасть под подозрение.

— Либо наоборот: они ничего не знают и потому молчат, боясь навлечь на себя подозрения. А может быть, боятся узнать правду, потому что она слишком нелицеприятная.

Вендела подняла глаза на Эббу:

— Ты ведь уже решила для себя, кто это мог быть, не так ли?

— Любопытно? Ну могу сказать только, что есть два человека, которые не вызывают у меня ни капли доверия. Мне кажется, они нарочно пытаются сбить нас со следа… — Эбба сделала паузу и с улыбкой продолжила: — Но убийцей может быть кто угодно.

Заиграла мелодия сальсы. Эбба выудила мобильный из кармана и ответила под любопытным взглядом Венделы. Та сразу поняла по лицу начальницы, что разговор очень серьезный. Эбба отошла в сторону, чтобы продолжить разговор. Через две минуты она вернулась к Венделе:

— Отгадай, что произошло? Одна из наших подозреваемых позвонила Сванте.

— Кто же?

— Отгадай. Ты же полицейский.

— Не знаю. Луиза хочет проткнуть Раулю сердце осиновым колом?

— Нет.

— Анна хочет проститься с покойником наедине?

— И снова не угадала.

— Хелена требует сама проводить вскрытие.

— Вендела… Вендела… С третьей попытки, но ты почти угадала. Это Хелена.

— И что ей было надо?

— Спрашивала, сколько времени они будут держать тело у себя. Судя по всему, родители Рауля тоже требуют похоронить его как можно скорее. И Сванте обещал отдать им тело на следующей неделе, если больше не возникнет вопросов.

— Как это не возникнет? У нас этим вопросам конца нет.

— Но Сванте знает свое дело и возьмет все необходимые пробы. Но вот что еще любопытно: Хелена спросила, сколько времени будут храниться пробы. Зачем ей это?

— Она объяснила причину Сванте?

— Нет. К тому же она позвонила прямо с лодки. Значит, ей не терпелось.

— Что, интересно, ей так не терпится выяснить? — спросила Вендела. — Она что, не знала, что Сванте нам все доложит?

— Конечно знала. Видимо, хотела выиграть время. Она понимает, что раньше или позже мы все узнаем, но до этого ей нужно что-то сделать. Вопрос — что? И на это ей нужно время.

Небо низко нависало над горизонтом, почти сливаясь со свинцово-серым морем. Тонкие березки теряли последнюю листву под натиском холодного ветра, поднявшегося над островом. Полицейский катер отчалил. Эбба стояла на палубе и смотрела на остров, где Рауль Либескинд провел свои последние дни. Нелегко было расследовать преступление, когда жертва вызывает у тебя столько эмоций.

Вендела тоже вышла на палубу. Ветер трепал рыжие волосы. Не поворачиваясь, Эбба произнесла:

— Что бы ты сделала, если бы ждала ребенка, а его отца внезапно убили? Ты бы сделала аборт? Или выносила бы ребенка, чтобы он напоминал тебе о нем?

Вендела медлила с ответом.

— Боюсь, я не тот человек, который может ответить на этот вопрос. Дети меня мало интересуют.

— Смогла бы Каролина стать матерью-одиночкой в таких обстоятельствах?

— Иногда трагедии делают людей сильнее. Она вполне могла решить полностью изменить свою жизнь ради ребенка от человека, которого любила.

— Ты говоришь так, словно у нее был выбор. Словно в ее силах расстаться с вредными привычками и начать жизнь с чистого листа. Но ведь у нашей Каролины серьезные психические проблемы…

— Я не совсем это имела в виду. Но я не думаю, что Каролина настолько уж беспомощна. Она просто не стесняется демонстрировать всем вокруг свои слабости. Может быть, таким образом ей удается избавиться от фрустрации и агрессии и продолжать нормально функционировать в обществе. Все время подавлять эмоции вредно для здоровья.

— А кто у нас все время их подавляет?

— Луиза.

— Вот именно.

— И Анна с Хеленой тоже.

Начал накрапывать дождик. Эбба знаком показала, что пора вернуться в каюту. В салоне Якоб изучал записи Кая. Он подвинулся, освобождая место женщинам.

— Ну, что ты обнаружил, Якоб? — спросила Эбба.

Якоб откашлялся и собрал бумаги в стопку:

— Немного. С мобильным все понятно. Рауль сам бросил его в воду, если верить показаниям Каролины.

— В результате чего он не смог вызвать помощь, когда ему стало плохо, — констатировала Эбба. — Ладно. Идем дальше.

— Что касается следов, то здесь у нас проблемы, потому что пока неизвестно место смерти.

— И не факт, что будет известно, — заметила Эбба. — В ателье, полагаю, все успели наследить.

— Хелена призналась, что была там вчера, — заметила Вендела.

— Все там были. Кроме, наверно, Педера, но он мог бывать там раньше. Но пока подождем результата осмотра моторки.

— Я предполагаю, что он вывез тело Рауля в море и сбросил за борт, чтобы его не сразу нашли. Вопрос: он сам убил Рауля и решил избавиться от тела или его кто-то попросил об этом?

— Тогда это могла быть только Луиза. Они с кузеном заодно, — сказал Якоб. — Тем более что с больной рукой она сама не могла бы это сделать.

— Так Луиза — убийца? — спросила Вендела.

— Тогда каков мотив? Зачем ей было убивать Рауля, если она уже знала, что во всем виновата только Каролина?

— Да, с Луизой не все понятно. Как она узнала об аборте Каролины? Каролина утверждает, что сообщила об этом только Раулю. Хелена тоже вроде была не в курсе.

— Как и Педер.

Вендела кивнула:

— Значит, ей или Педеру рассказал Рауль. Вопрос — когда он это сделал?

— Оба мечтали о детях… Но у того, кто уже знал об аборте, было меньше причин убивать Рауля.

— Он мог сделать это из мести.

— Отличный мотив, — заметил Якоб.

— Все-таки это мне кажется маловероятным, — возразила Эбба. — Луиза не кажется импульсивным человеком. Она расчетливая карьеристка, холодная и практичная женщина, которая знает, чего хочет. Какая ей выгода от убийства Рауля, кроме как отомстить ему. Неужели она действительно готова была пожертвовать своей свободой и репутацией ради минутного удовлетворения?

— А вот Педер у нас парень горячий, — сказала Вендела. — Кстати, зачем ты забрала у него лодку?

— Моторка Педера меня мало волнует. Но я предполагаю, что именно на причале Рауль с Педером поссорились. Вполне возможно, Педер был последним, кто видел Рауля живым. Я пока не уверена, но такой вариант тоже возможен. Педер видел, как Хелена пошла в ателье к Раулю. Она утверждает, что находилась там четверть часа, а потом вернулась в дом, а Рауль тоже куда-то пошел. Но куда? В доме его не видели. Значит, он был где-то на улице. Например, разговаривал с Педером на причале. Педер как раз собирался убрать плоскодонку на зиму. Но успел убрать только весла. Потому что кое-что ему помешало закончить и пришлось срочно сматываться.

— Ты имеешь в виду, что он сбежал?

— Вот именно.

— Сбежал, убив Рауля?

— Необязательно. Но что-то произошло, что помешало ему закончить работу.

— Меня интересует, как тело оказалось в воде. Если кто-то хотел избавиться от него, то почему он не подумал о грузе, который утянул бы тело на дно? Или о том, что течением его все равно прибьет обратно?

— Но убийца, вполне возможно, хотел обставить все как несчастный случай, поэтому и не воспользовался грузом. Ведь сначала все решили, что Рауль поскользнулся на скалах и утонул.

— Значит, мы имеем дело либо с холодным расчетом, либо с неуклюжестью неопытного убийцы. Но Рауль уже был мертв, когда его сбросили в воду. Это же легко вычислить при вскрытии. Все об этом знают, — заметила Вендела.

— Все ли? И в состоянии ли человек думать, когда совершает убийство?

Эбба подняла руку:

— Есть еще одно обстоятельство. В воде легче уничтожить все следы. Может, кто-то хотел таким образом избавиться от улик? Какие еще у нас есть зацепки?

Якоб порылся в бумагах:

— Немного. Никаких отпечатков пальцев на теле. Пробы из ателье пока еще не проверили. Каролина призналась, что кровь на постельном белье ее. Но это не означает, что там нет других следов. Еще у нас есть шприцы. Но и их достали из воды. Упаковку от декстропропоксифена мы не нашли. Ее могли уничтожить. Вряд ли нам вообще удастся ее найти. Кай говорит, что мы не располагаем ресурсами для таких поисков.

— Это не Кай решает.

Вендела нагнулась вперед:

— Шприцы… Возможно, один и тот же человек сбросил в море тело и потом выкинул в воду шприцы.

— Возможно, — согласилась Эбба. — Но мы не знаем, где именно его сбросили. Это невозможно определить. Мы можем только утверждать, что шприцы бросали с берега, потому что их нашли всего в четырех метрах.

— Это недалеко. Можно бросить даже больной рукой, — заметил Якоб.

— Вот именно, — устало сказала Эбба, чувствуя, что ей нужен отдых, чтобы переварить всю полученную информацию.

Но Вендела еще не закончила:

— Меня смущает поведение Хелены. Зачем ей понадобилось узнавать про пробы? Может, она знает что-то, чего не знаем мы? Например, о других лекарственных препаратах?

— Тогда ей не стоило привлекать к себе внимание подобными звонками, — ответил Якоб.

— Хелене нужны результаты вскрытия… Как далеко она готова зайти, чтобы завладеть ими? Она работает в больнице. Способна ли она на кражу? — рассуждала вслух Эбба. — Но ведь это только вызовет еще больше подозрений. Она не может этого не знать — и все равно звонит Сванте. Значит, у нее есть очень веская на то причина.

Вендела перевела взгляд на иллюминатор:

— А что, если предположить такой вариант… Я знаю, что это безумие, но если подумать…

— Не томи, — вздохнула Эбба.

— Ладно, о’кей, это… — протянула Вендела, — что, если между Каролиной и Хеленой есть особая связь? Чисто гипотетически…

— Ты сама, похоже, в этом не уверена, — перебила ее Эбба и потянулась за отчетом. Вслух зачитала содержимое мусорного контейнера в кухне: упаковка от кофе, пакеты от молока, муки, винные бутылки, фильтры для кофе, картофельные очистки, пластиковые пакеты от курицы и мяса, раковины от мидий, сырные обрезки…

— Вам неинтересно? — фыркнула Вендела.

— Давай уже говори, — сказала Эбба, продолжая изучение списка мусора из ванной: старая упаковка альведона, просроченная микстура от кашля, ватные шарики, тупой бритвенный станок, полупустой флакон салубрина, коробка от норлево, пустой тюбик от ксилокаина, флакон от шампуня, баночка из-под крема против морщин марки «Биотерм», две коробки от пластыря, ампула от адреналина… ага, это его использовали, когда откачивали Рауля от аллергического шока… — Я жду, Вендела.

— Эбба, как ты меня иногда бесишь.

Эбба улыбнулась, а Вендела продолжила:

— О’кей… Хелена с Каролиной… Вы заметили, как они похожи? Блондинка и брюнетка, но одного роста, и губы и глаза у них одинаковые. Даже характеры у них похожи. Обе очень решительные и уверенные в себе особы. Двадцать лет назад у Хелены начался роман с Раулем. Сколько лет Каролине? Двадцать с небольшим?

— Двадцать четыре.

— А вы заметили, что Рауль с Каролиной тоже похожи. У обоих темные волнистые волосы и веснушки на лице. У обоих взрывной темперамент. Луиза тоже сказала, что они похожи. Короче, моя гипотеза заключается в том, что…

— Рауль — отец Каролины? — догадался Якоб. — Какой неожиданный поворот.

— И что мы получаем в результате? Кровосмешение? Комплекс Электры? — прокомментировала Эбба, которую гипотеза Венделы развеселила.

— Думаешь, в этом нет никакого смысла? — разочарованно спросила Вендела.

— Ну почему же?.. Когда Хелена познакомилась с Раулем? Когда она успела родить ребенка?

— Но она могла солгать нам. Мы только с ее слов знаем, что она начала встречаться с Раулем после того, как он расстался с Анной.

— Могла Хелена стать причиной разрыва? — спросил Якоб.

— Не спешите. Подождите минуточку. — Эбба вышла взять ноутбук. Открыв файл, она зачитала: — Хелена Андермур, в девичестве Мелкерссон… сорок пять лет… а тут у нас Каролина аф Мельхиор… Кстати, вот что любопытно: фамилии-то у них похожие… но у одной аристократическая, а у другой — крестьянская… Итак, Каролине двадцать четыре. Прибавим девять месяцев и получим, что Хелена могла забеременеть в двадцать. В музыкальную школу она поступила в девятнадцать, беременность на первом году обучения была бы ей некстати…

Эбба посмотрела на Якоба и Венделу, которые с замиранием сердца ждали подтверждения своей догадки. Начитались бульварных газет, подумала Эбба. Но чтобы не разочаровывать их так сразу, когда им плыть еще несколько часов, Эбба решила еще немного подыграть им. К тому же ей не хотелось напрягать свой мозг после такого тяжелого дня. Ему тоже нужен был отдых, пусть и в такой форме. Немного креативности никогда не повредит, улыбнулась про себя Эбба. Но, чтобы игра получилась интересной, не стоит забывать про правила.

— Позвольте мне задать один вопрос, — Эбба снова заговорила. — Вы серьезно думаете, что двадцатиоднолетняя умная женщина решает родить ребенка, не сказав об этом его отцу и поставив тем самым под угрозу свою будущую карьеру? А потом отдает ребенка на воспитание своей матери и отчиму, чтобы девочка выросла, так и не узнав, кто ее настоящие родители?

На лице Венделы написано было разочарование, но она нашлась с ответом:

— Все это, конечно, так, но, может, нам расследовать обстоятельства рождения Каролины? Сама подумай: Бритт-Мари было за пятьдесят, когда она родила дочь, а шансы родить ребенка в таком возрасте не так уж и велики. К тому же во сколько она тогда должна была родить Хелену?

— Например, в восемнадцать. А Каролину в сорок два, — вставил Якоб.

— Вот, — протянула Эбба мобильный коллеге, — позвони Бритт-Мари аф Мельхиор и спроси, во сколько лет она родила Каролину.

Неохотно Вендела взяла телефон, вглядываясь в лицо Эббы. Потом решительно набрала номер. Эбба с любопытством ждала продолжения.

— Алло… что ты говоришь? Нет, это Вендела… можешь мне помочь с одним делом? Мне нужно знать, что написано в свидетельстве о рождении Каролины аф Мельхиор. Да, именно так. Его же нельзя подделать? Ладно, спасибо.

Вендела протянула телефон обратно.

— И что? — нетерпеливо спросил Якоб.

— Подождем ответа.

Через пару минут раздался звонок мобильного. Эбба передала его Венделе и повернула ноутбук так, чтобы девушке было удобнее записывать.

Разговор был коротким. Вендела посмотрела на Эббу с Якобом и открыла было рот, но Эбба остановила ее, подняв палец в знак того, что хочет что-то сказать:

— Прежде чем ты начнешь, Вендела, я хотела бы сказать, что ценю твою креативность и фантазию. Ты не боишься выдвигать самые смелые гипотезы и давать волю своей фантазии. Можешь продолжать.

Вендела усмехнулась:

— Смеется тот, кто смеется последним. Сванте, которому я только что позвонила, не смог мне помочь. Он не дозвонился до нужного человека. Так что с обстоятельствами рождения Каролины придется подождать.

— Хорошо. Тогда давай предположим, что твоя теория верна, Вендела. Каролина — плод тайной любви Рауля и Хелены. В таком случае, что может быть хуже кровосмесительной связи отца с дочерью, которая к тому же привела к беременности?!

Каролина с Раулем достаточно долго скрывали свои отношения, чтобы Хелена могла вовремя их остановить и предотвратить беременность. Что она в таком случае сделала бы, узнав об этом?

— Тогда у нас есть новый мотив для убийства. Начнем с Хелены. У нее шок. Она столько лет держала связь с Раулем в тайне, отдала дочь на воспитание родителям, но продолжала надеяться на то, что они с Раулем снова будут вместе. Но вместо этого он влюбляется в собственную дочь и пытается сделать ей ребенка. Хелена в ярости. Она убивает Рауля, чтобы положить конец своим страданиям и этой противоестественной связи…

У Якоба перехватило дыхание. Эбба задумчиво подперла подбородок рукой.

Вендела продолжила:

— Еще у нас есть Каролина. Представьте: она узнает, что спала со своим собственным отцом и, возможно, ждет от него ребенка. Она чувствует себя обманутой, преданной. Как это жестоко — встретить настоящую любовь, и узнать, что в этого человека нельзя было влюбляться. Она испытывает отвращение. Добавим к этому то обстоятельство, что Каролина психически неуравновешенный человек, способный подмешать отцу в вино немного амбидекстера…

— Дексофена, — поправил с улыбкой Якоб.

Вендела не обратила на это внимания и продолжила:

— А что Анна и Луиза? Тогда у них нет мотива.

— Но есть у Педера, — вставил Якоб. — Он узнает, что Каролина убила его ребенка и вступила в связь со своим собственным отцом. И тогда он убирает Рауля с дороги, потому что сам мечтает завладеть ею.

— Что подразумевает, что он был в курсе аборта.

— Гипотеза смелая, Вендела, — заметила Эбба, — но плохо доказуемая.

— Не спеши с выводами. Я лишь хочу сказать, что между этими женщинами могут быть связи, о которых мы и не подозреваем. Тайные конфликты. Прошлые обиды. Незажившие раны. Каролина просто стала катализатором всей этой негативной энергии, вырвавшейся наружу на Свальшере. Нужно копать глубже.

— Мы и так уже заглянули под каждый камень на этом проклятом острове, — вздохнул Якоб.

— Нужно искать ответы на вопросы в прошлом. У этих женщин есть секреты, которые они не хотят раскрывать. И не стоит полагаться на то, что они нам все рассказали.

— Ты права. Всю полученную от них информацию следует воспринимать скептически. Надо делить факты на разные категории: очевидные и поддающиеся проверке факты, к которым они сами хотят привлечь наше внимание, и факты, которые они хотят замолчать, но, возможно, расскажут под давлением. И последнее — то, в чем они никогда не признаются.

Вендела замолчала.

— Есть человек, которому мы уделили недостаточно внимания. Мне любопытно — почему? Может, потому что она самая заурядная из всех, — вступила в разговор Эбба.

— Ты имеешь в виду Анну? — спросил Якоб.

Эбба кивнула:

— Именно ее. Вам она тоже показалась такой? Почему, как вы думаете?

Вендела ответила первой:

— Она такая жалкая… все никак не может забыть прошлую любовь… твердит, что на острове они снова обрели друг друга, в то время как Рауль польстился на молодую девчонку.

— И она какая-то бесцветная… — вставил Якоб.

— А теперь давайте вспомним, как ее описала Луиза. Общительная, жизнерадостная женщина, с которой всегда приятно находиться рядом. Прекрасная скрипачка. Только что получила место в филармонии, и явно не за свои прекрасные глаза.

— Может, играет она и хорошо, но интересным человеком назвать ее трудно. Да и внешне она не очень, — протянул Якоб.

— Да, все это странно. Талантливая скрипачка. Опытная карьеристка. Почему же она производит на нас впечатление жалкого и невзрачного человека?

— Потому что она хочет, чтобы ее видели такой, или потому что в ней живут два разных человека. Любопытно, не так ли? — сказала Эбба.

— Вызовешь ее снова на допрос?

— Я хочу видеть ее завтра в участке в десять. А после обеда у нас Педер с адвокатом.

Вендела вздохнула:

— А я надеялась, нам завтра удастся поспать подольше. Мы же работали все выходные.

— Забудь про сон. Мы расследуем убийство. Ты должна быть в офисе в девять. — Эбба потянулась. — А сейчас я пойду отдохну. Якоб, вызови Анну на допрос. И запиши время в календарь.

Якоб достал телефон и позвонил Анне. Ожидая ответа, он открыл файл на компьютере.

Увидев, как Якоб управляется с телефоном и компьютером, Эбба воскликнула:

— Черт!

Якоб от удивления отключил компьютер и поднял глаза на Эббу, которая подбежала к иллюминатору.

— Сколько мы проплыли? — крикнула она. — Это же Мойя, да?

Вендела вышла спросить у капитана и вернулась.

— Да. К югу от Гринды, — сказала она.

— Черт, поздно поворачивать назад. Но Кай же еще на острове?

Не дожидаясь ответа, Эбба достала мобильный и набрала номер. Она нервно постукивала кончиками пальцев по крышке стола, пока ждала ответа.

— Кай, — произнесла она в трубку, — опечатай весь причал и обыщи каждый сантиметр вокруг лавки. Там могут быть частицы кожи, волосы или следы крови. Посмотри также доски причала. Да, я знаю, что мы там натоптали, но сделай это!

Захлопнув телефон, Эбба скрылась в своей каюте. Она легла на постель, но, сильно разволновавшись, никак не могла расслабиться. Мысли метались в голове. Она достала из сумки мобильный и визитку Педера, но передумала и снова легла. Пусть ее визит будет неожиданным. Эбба позволила усталости взять над собой верх, и вместе с ней пришло сожаление. Сожаление о том, что одного из самых одаренных скрипачей в мире больше нет с ними. Не только талант выделял его из сотен других талантливых музыкантов. Как выразилась Каролина, от него исходила мощная сексуальная энергия.

На сцене Рауль Либескинд творил что-то невероятное. Перед таким мужчиной просто невозможно было устоять. То же самое сказала и Хелена.

Как бы поступила сама Эбба, представься ей такая возможность? Поддалась бы искушению и завела тайный роман с Раулем Либескиндом или устояла бы? Нет, она бы бросилась ему в объятия, готовая на все ради этого мужчины.

 

Понедельник, 19 октября

Хотя Свальшер находится совсем недалеко от Стокгольма, ощущение было, словно они вернулись из-за границы. Город казался таким привычным и успокаивающим. Люди сновали по улицам. Голубые автобусы подъезжали к остановкам. Фонари и светофоры оживляли серое осеннее утро, вселяя в жителей Стокгольма надежду.

На рассвете Эбба заехала за собаками к дочери. На дорогах еще было свободно, когда Эбба ехала домой к себе на Юрсхольм. Минна и Косима носились по паркету, радуясь тому, что они наконец дома. Эбба дала им еды и вернулась в машину. Дожидаясь зеленого на светофоре, бросила взгляд на первые полосы газет в киоске.

«Всемирно известный музыкант найден мертвым в шхерах…» И фото Рауля. Лицо человека, привыкшего к вниманию. Взгляд устремлен прямо в камеру. Эбба не могла отвести глаз от фотографии, но сзади начали сигналить, и пришлось ехать дальше. Оставив машину на парковке на улице Биргер Ярлсгатан, Эбба быстрым шагом пошла по направлению к площади Нормальмсторг. Зайдя в бывшее здание Кредитбанка, она поднялась на лифте на этаж, где, согласно табличке, располагался офис адвокатского бюро «Зильберштейн, Армсталь & Сёдерквист», и сообщила на ресепшн, что Эбба Шрёдер хочет видеть Педера Армсталя. Секретарь, молодая женщина в темно-красном костюме и кремового цвета блузке, смерила Эббу оценивающим взглядом и профессиональным тоном сообщила, что Педер Армсталь на телеконференции и велел его не беспокоить.

— Думаю, ко мне это не относится, — спокойно ответила Эбба.

Поколебавшись, секретарь подняла трубку и набрала внутренний номер. Она описала ситуацию и, получив короткий ответ, положила трубку. Холодно улыбнувшись, она сказала, что Эбба может пройти. Третий кабинет слева.

Педер Армсталь сидел за тяжелым столом из дубового массива, обитого кожей по краям. Книги были сложены аккуратной стопочкой справа. На стенах висели портреты работы художников семнадцатого века и батальная сцена в массивной позолоченной раме. Перед столом стояли два кресла, обитые темно-красной парчой.

— Входите, — сказал хозяин кабинета, выглядывая из-за компьютера, — и, пожалуйста, прикройте за собой дверь.

Эбба села лицом к Педеру.

— Я думал, мне назначено после обеда, — начал Педер напряженно.

На нем был темный костюм. На шее — стильный серый галстук в огурцы на пару тонов светлее. Из рукавов выглядывали манжеты с дорогими запонками с золотыми якорями. Его нынешний вид резко контрастировал со спортивной одеждой на острове. Видно было, что на работе Педер предпочитает классику.

— Вы правы, — сказала Эбба. — Наша договоренность остается в силе. Когда вы записывали номер вашего телефона на визитке, я заметила, что вы левша.

— Да, это так, — ответил Педер. — В наше время это нормально.

— Разумеется. Поэтому я и не обратила на это внимания. Но, когда потом изучала отчеты, мне в глаза бросилась одна вещь, которая может иметь решающее значение в деле о смерти Рауля Либескинда.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, — нетерпеливо произнес Педер.

— Все участницы квартета «Фуриозо» правши. Иначе и не может быть, если ты играешь в оркестре. Но для фехтовальщика это большое преимущество. А вы были мастером фехтования в юности.

— Да… и что? — напряженно улыбнулся Педер.

— Вы в хорошей спортивной форме, Педер. У вас быстрая реакция и точный удар, — пояснила Эбба. — Особенно когда чувства берут над вами верх.

— Ближе к делу.

Эбба откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу:

— После того вечера у Рауля Либескинда осталась на лице ссадина, ставшая результатом точного удара, нанесенного левшой. — Сделав паузу, чтобы до Педера дошло все сказанное, она продолжила: — Это ведь вы ударили его?

Педер резко вскочил со стула и оперся обеими руками о крышку стола:

— Вам прекрасно известно, что я не буду отвечать на ваши вопросы без моего адвоката. Так что вам придется подождать до обеда, а пока избавьте меня от ваших абсурдных инсинуаций.

— Нас ждет долгий и интересный разговор в час дня, Педер. А пока меня интересует ваше кольцо на левом мизинце. То самое, с родовым гербом, которое обычно используется как печатка. Я подозреваю, что вы использовали его совсем в других целях. И раз вы считаете мои инсинуации абсурдными, то наверняка не будете иметь ничего против того, если я одолжу кольцо, чтобы сравнить его с конфигурацией раны на щеке Рауля.

Педер ничего не ответил. Стиснув зубы, он достал телефон и набрал номер, который явно знал наизусть. Повернувшись спиной к Эббе, он сказал:

— Сёрен, привет! Тут кое-что случилось. Комиссар Шрёдер за явилась в мой офис без предупреждения. Да, она сейчас сидит прямо передо мной и требует, чтобы я отдал свое фамильное кольцо, чтобы она могла сравнить печатку с формой ссадины на щеке Рауля Либескинда… да, она считает меня причастным к преступлению… конечно нет… нет, я не могу вдаваться в детали… о’кей… рассчитываю на тебя.

Положив трубку, Педер обошел вокруг стола и сел на краешек, нависая над Эббой. Это дало ему возможность смотреть на нее сверху вниз.

— Надеюсь, теперь вы довольны, — процедил он.

Эбба смело встретила его взгляд. Одно веко у мужчины едва заметно подрагивало, но взгляда Педер не отвел.

— Мне также нужно ваше обручальное кольцо, поскольку оно на соседнем пальце, — сообщила Эбба.

Педер фыркнул:

— Это какой-то бред. Мне нечего скрывать.

— Вам их вернут после экспертизы, — добавила Эбба.

Взяв его левую руку, Эбба поднесла ее ближе к глазам, чтобы рассмотреть кольцо. Это было широкое золотое кольцо-печатка с вырезанным на ней гербом. Эбба почувствовала дрожь собеседника. Где же хваленая рыцарская отвага, подумала она, разглядывая древний герб.

Педер наклонился ближе. Эбба ощутила на своем лице его прерывистое дыхание. Решительным жестом он взялся указательным и большим пальцами за кольцо.

— Стойте! — Эбба стремительно перехватила его руку. — Позвольте мне. — И она достала из сумки резиновые перчатки.

Под пристальным взглядом Педера Эбба начала снимать кольцо. Было что-то запретное в этом жесте. Женщина снимает кольцо с мужчины. Обычно это мужчина надевает кольцо женщине. А наличие резиновых перчаток вообще лишало этот ритуал всякой интимности. Обручальное кольцо легко соскользнуло с пальца, но кольцо-печатка крепко засело на мизинце, и ей пришлось долго тянуть его, прежде чем оно поддалось.

С губ Педера сорвался вздох.

Страх ритуальной кастрации, подумала Эбба, убирая кольца в пластиковый пакет.

Без четверти десять она была в полицейском участке, что для нее было даже рано. В приемной Эббы из мебели были только продавленный диван и журнальный столик, покрытый оранжевым лаком, облупившимся по краям, — наследие семидесятых. Мало кто знал, что столик за эти годы приобрел статус культовой вещи. Что не помешало, когда пришло время, заменить его черной софой в цветочек, которая совершенно не сочеталась с красно-серо-черным ковром и металлическим журнальным столиком со стеклянной столешницей. Но на корпоративной вечеринке пьяные полицейские умудрились привести мебель в такое состояние, что ремонту она уже не подлежала. И тут вспомнили про столик и диван в кладовке.

Сейчас на продавленном диване сидели Якоб с Венделой, потому что это было единственное место в помещении, куда можно было присесть. При появлении Эббы они с трудом поднялись с этого неудобного предмета мебели. Эбба без извинений за опоздание прошла прямо в кабинет и села за стол. Якоб сел напротив, Вендела рядом с ним.

— Что у нас на сегодня? — спросила Эбба. — Разговор с Анной. Потом… — Она перевела взгляд на Венделу: — Ты выяснила, как наша Каролина появилась на свет?

Вендела помрачнела:

— Нет, у меня пока нет информации. Единственное, что мне удалось выяснить, это то что Каролина аф Мельхиор появилась на свет в больнице Каролинска третьего апреля двадцать четыре года назад. Если ее мать действительно Бритт-Мари, то ей на момент родов было сорок три года. Хелену она родила в девятнадцать. Молодая мать-одиночка. Ей, наверно, пришлось тяжело, — покачала Вендела головой. — Не могу представить, чтобы у меня сейчас был семилетний ребенок.

— Можно понять ее радость от знакомства с бароном в баре, — отметила Эбба, доставая ноутбук. — Кстати, Вендела, у меня для тебя с твоей развитой интуицией будет подходящее задание.

Вендела с Якобом переглянулись.

— Нам нужно больше знать о прошлом Луизы и Педера. Подготовь для меня отчет. Скажи мне, если тебе нужен будет доступ к базам данным. — Получив в ответ кивок, Эбба продолжила: — И еще я попрошу тебя уточнить временные рамки. Нужно набросать схему событий, предшествовавших смерти Рауля, и расписать, где в это время находились все подозреваемые. Начнем отсчет с конца, то есть с того момента, когда нашли тело. Шель нашел тело около девяти. В воде оно находилось максимум час. Рауль, скорее всего, скончался в восемь или четверть девятого. Вскоре после этого кто-то вколол в него два шприца с лекарством. Потом тело сбросили в воду. Учитывая тот факт, что один ботинок был найден в тридцати метрах от берега, я могу заподозрить, что тело вывезли на лодке и сбросили там, где поглубже, но течением его прибило обратно…

Достав пластиковый пакетик с кольцами, Эбба протянула его Якобу.

— Что это? — удивился он.

— Кольца Педера Армсталя. Поезжай к Сванте, пусть сравнит с раной на левой щеке Рауля. Ответ мне нужен как можно скорее.

— О’кей! — Якоб взял пакет и поднялся.

В дверях он столкнулся с Карлом-Акселем Нордфельдтом. Эбба откинулась на спинку стула и помахала ему рукой.

Вид у Карла-Акселя был усталый. Лицо имело нездоровый серый оттенок, а ведь он, в отличие от Эббы, отдыхал все выходные.

— Добро пожаловать обратно, — поприветствовал начальник. — В одиннадцать прибудут родители и супруга Рауля Либескинда. Мы примем их вместе. Еще нужно подготовиться к пресс-конференции.

— Пресс-конференции? — переспросила Эбба.

— В половине третьего. Ты ее ведешь. Но сперва… — Карл-Аксель сверился с запиской. — Леонард и Рут Либескинд, — объявил он и вышел из кабинета.

— Это была последняя капля, — пробормотала Эбба себе под нос и снова обратилась к Венделе: — Интересная новость. Неужели нельзя было сообщить мне заранее.

— Но разве у нас есть что сказать журналистам?

— Конечно есть. Эти стервятники будут рады любой информации. Кстати, ты не представляешь, что происходит с подозреваемыми, стоит подробностям расследования оказаться на первых полосах газет. Они как ужаленные начинают рассказывать все, что знают, направо и налево, лишь бы снять с себя подозрения.

В кабинет вошла Анна. Со свежевымытыми волосами, в стильном костюме в тонкую белую полоску, в тонком свитере под пиджаком, она выглядела свежей и отдохнувшей. На этот раз губы были аккуратно подкрашены помадой на тон светлее, чем вчера.

Контраст с женщиной, которую они видели на острове, бросался в глаза. Эбба попросила ее присесть.

— Спасибо за то, что вы пришли, Анна, — начала она. — Мне кажется, у нас не было возможности как следует поговорить на острове. И у нас по-прежнему много вопросов, касающихся обстоятельств смерти Рауля Либескинда.

— Я понимаю, — ответила Анна, усаживаясь.

Она обвела Венделу с Эббой взглядом.

— Сперва я хотела бы спросить о ваших с Раулем отношениях. Вы можете рассказать о том, как вы общались все эти годы и что происходило между вами в последние дни на острове?

Кивнув, Анна начала:

— Как я уже рассказывала, мы долгое время были помолвлены. Мне следовало раньше понять, что мы слишком разные. Рауль всегда был амбициозным. У меня же не было такой потребности в славе, как у него.

— Что произошло после разрыва? Как сильно изменились ваши отношения?

— Рауль всегда оставался для меня очень дорогим человеком. Думаю, я никогда не переставала его любить, несмотря на то что мы совсем не подходили друг другу. Я вышла замуж за Бенгта, а Рауль менял женщин как перчатки, если можно так выразиться. Его первой женой была пианистка из «Джуллиарда», ей тогда было двадцать лет, а ему — двадцать восемь… Он был еще женат, когда в самолете в Буэнос-Айрес познакомился со стюардессой-француженкой, которая стала женой номер два. Их брак не продлился и года. Джой — его третья жена. Их брак продержался десять лет, но и он был на грани распада к моменту прибытия Рауля на остров.

Эбба не ожидала такой откровенности и вынуждена была сменить стратегию допроса.

Как Анна могла так быстро превратиться из тряпки в уверенную в себе деловую женщину? Эббе эта метаморфоза показалась подозрительной.

— Во время вашей помолвки вы забеременели, — продолжила Эбба, ожидая реакции.

Но Анна только кивнула, демонстрируя полное равнодушие:

— Да, это так. Я сделала аборт.

— Это было ваше общее решение?

— Да, но это Рауль не хотел ребенка.

— Какой была ваша реакция?

Анна пожала плечами:

— Решиться на аборт было нелегко. Рауль выдвинул мне ультиматум. Либо я делаю аборт, либо мы расстаемся. Я пошла на это, чтобы спасти наши отношения. — Анна приподняла бровь. — Но мы все равно расстались.

В глазах у нее блеснули слезы.

— Вы говорили, что сами расстались с Раулем. Но у меня есть информация, что инициатором разлуки стал Рауль. Вы, должно быть, расценили это как предательство. Что вы почувствовали, когда он сказал, что расстается с вами?

Видно было, что вопрос задел Анну, но не настолько, чтобы лишить самообладания.

— Да, конечно, для меня это было шоком. Я чувствовала себя преданной. Другим словом это и назвать нельзя. Я была в отчаянии, потому что все еще любила Рауля, и вернулась в Швецию, чтобы его забыть. С тех пор он всегда был в моем сердце. Разумеется, я сожалела об аборте, ведь это, возможно, был мой единственный шанс родить ребенка. Тогда я была молодой и неопытной и ничего не понимала. Я так больше и не забеременела. И мне пришлось с этим жить… — Анна замолчала. — В этой жизни нельзя иметь все, что хочешь, — добавила она шепотом.

Эббе стало жалко эту женщину, которой пришлось столько пережить. Наверно, первый шок прошел, и поэтому она сейчас выглядит такой спокойной. Но Эбба все равно не могла оставить ее в покое, потому что никак не могла понять, когда Анна показала свое истинное «я» — вчера или сегодня.

— На острове вы сказали, что в последние дни вы сильно сблизились с Раулем.

Анна сделала глубокий вдох:

— Я неправильно выразилась. Я не имела в виду, что мы снова собирались встречаться. Нет, мы просто стали ближе друг другу. Нам всегда было весело вместе. Ни с кем у Рауля не было такого, даже с Луизой. Но конечно, в глубине души я надеялась, что он ко мне вернется. Разумеется, этого не произошло. Это не меня он любил. И все это понимали.

— Я просила вас вспомнить, что происходило в день смерти Рауля. О чем говорили ваши коллеги? Что-нибудь припоминаете?

Видно было, что Анна ждала этого вопроса. Выпрямив спину, она решительно произнесла:

— В тот вечер много всего произошло. Я слышала, как Рауль с Каролиной ссорились в студии. Она играла Баха, когда Рауль пришел. Я была в кухне и слышала, что они ссорятся, но не могла разобрать слов. Должна признаться, меня их ссора обрадовала. Я надеялась, что они расстанутся. Но подслушивать чужие разговоры неприлично, так что я оделась и пошла пройтись. Мне о многом нужно было подумать. Я присела на скамейке в зарослях сирени, но, поскольку листва уже облетела, мне было видно, как Рауль вышел из дома и пошел в ателье. Чуть позже туда же вошла Хелена. Они были внутри какое-то время. Наверно, о чем-то говорили. Потом из дома вышла Каролина и тоже пошла в ателье. Минут пятьдесят никто не показывался. А потом началось такое! Они кричали, хлопали дверями! Каролина вся в слезах выбежала из ателье и бросилась в дом.

— Во сколько это произошло?

Анна отпила воды из стакана, поставленного перед ней Венделой:

— Думаю, около восьми.

— Вы в тот вечер не ужинали вместе?

— Нет, как-то атмосфера не располагала. Никто даже не пытался всех собрать за столом, так что мы перекусывали бутербродами. Мы все равно собирались уезжать на следующий день. Ян с Луизой сказали, что записали достаточно материала для диска, так что, к счастью, нам не пришлось возвращаться в студию. Боюсь даже подумать, что бы из этого вышло. Луиза с Каролиной были на ножах. Хелена ни с кем не разговаривала. Стоило Раулю появиться в комнате, как начинались ссоры. Нам оставалось только одно — уехать домой.

Эбба сочла момент подходящим, чтобы задать главный вопрос. Ей нужно было застать Анну врасплох, когда она меньше всего ждет атаки. А Анна была на удивление спокойной.

— Когда вы в последний раз видели Рауля?

К этому вопросу она тоже подготовилась. Прокашлявшись, Анна сразу ответила:

— Я замерзла и пошла обратно в дом. Луиза с Яном и Шелем работали в столовой: я слышала их голоса через дверь, — так что я пошла на кухню перекусить. Тем временем в дом вернулась Хелена. Она сразу направилась в гостиную. Выглянув в окно, я увидела Рауля. Он шел прочь от ателье…

Эбба кивнула.

— Хотя было уже темно, я заметила Педера на причале. Я думаю, он позвал Рауля, потому что тот свернул с дорожки к дому и спустился на берег поговорить с Педером. Разговор быстро перерос в ссору. Они начали размахивать руками. Но я так устала от всех ссор, что не стала смотреть дальше и поднялась в свою комнату, чтобы почитать.

— Вы видели, как они дрались?

Анна задумалась.

— Нет, не видела. Но это меня бы не удивило. Потому что это был явно не дружеский разговор.

Эбба почувствовала знакомое тепло внутри: она на верном пути — и быстро сменила тему:

— Как вы считаете, как Луиза восприняла поступок Каролины?

— Луиза, — ответила Анна, — не из тех, кто делится с другими своими переживаниями. Нет, она не холодная, просто никогда не показывает другим, что она действительно думает или чувствует. По крайней мере, со мной она такая. А ведь я одна из ее лучших подруг. Только за день до смерти Рауля она высказала свои опасения. А в последний день она была такой расстроенной и всем грубила. Видимо, к тому моменту она уже все узнала. Для Луизы очень важно было записать эту пластинку, поэтому она не подавала виду, как сильно страдает. Даже Хелена сорвалась. Она запустила в меня кружкой с кофе. И я могу ее понять. Я думаю, она очень сильно любила Рауля. Даже не думаю, а знаю. Рауль мне об этом рассказал. Никогда раньше я не видела Хелену в таком состоянии. Обычно она такая спокойная и рассудительная. — Анна отпила воды и опустила глаза. На губах появилась улыбка. — Конечно, я ревновала. Мне было больно от того, что меня променяли на красотку моложе на двадцать лет. Но что мне было делать? Рауль потерял от нее голову. Я поняла, что у меня нет никакой надежды, потому что она такая красивая, молодая и талантливая.

Лицо женщины исказилось от боли, но Анна держалась молодцом. Кончиками пальцев она аккуратно вытерла слезы, чтобы не размазать тушь.

— Никакой надежды для вас или для ваших отношений?

— Какая разница? — пожала она плечами. — Рауль для меня закрытая глава. Просто надо было осознать это пораньше. Конечно, тяжело смотреть правде в глаза, но зато помогает вернуться к реальности и идти дальше.

Анна вздохнула, показывая, что ее исповедь закончена. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, которую первой нарушила Эбба:

— Вы можете рассказать мне, как умер Рауль?

Анна уставилась на нее во все глаза. Эбба тщательно следила за ее реакцией, но в очередной раз Анне удалось быстро взять себя в руки:

— Если бы я только знала. Я лежала в комнате и пыталась заставить себя не думать о Рауле. А потом нашли его тело, и я почувствовала себя обманутой. Как будто меня снова бросили. И я предпочла бы не знать, что он любил Каролину. Предпочла бы помнить его таким, каким он был, когда мы встречались. Сохранить только хорошие воспоминания.

Как-то гладко все получается, подумала Эбба и тут же задала следующий вопрос:

— Вы пили вино в тот вечер, Анна?

Неожиданный вопрос поставил ее в тупик.

— Вино?

— Да, какое вино вы пили в тот вечер?

Минуту Анна выглядела ошарашенной. Пара минут ушла у нее на то, чтобы подобрать слова:

— Какое это… было вино… понятия не имею… Красное… В кухне была открытая бутылка, я просто налила себе бокал и пошла в комнату.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, Нордфельдт толкнул дверь:

— Родители и жена прибыли, Эбба!

Стараясь не показывать своего раздражения из-за того, что начальник так бесцеремонно прервал допрос, Эбба кивнула ему и протянула Анне руку:

— Анна, спасибо за то, что вы пришли. Боюсь, нам придется еще раз встретиться, чтобы договорить.

Анна пожала протянутую руку. На лице было написано облегчение от того, что допрос закончился.

— Вы, наверно, гадаете, почему я раньше ничего не рассказала на Свальшере? Но я была не готова.

— Не готовы к чему?

— Морально не готова.

И с этими словами Анна вышла из кабинета. У Эббы появилось плохое предчувствие. Может, Вендела в чем-то была права.

— Анна, подождите!

Анна обернулась.

— Еще один вопрос. Вам он может показаться странным, но, пожалуйста, ответьте прямо… Вы сделали аборт в Нью-Йорке, не так ли?

Анна медлила с ответом:

— Да, это так.

— Вы действительно избавились от ребенка?

— Я хочу забыть об этом.

— Ответьте на вопрос.

Но в этот момент в дверях возник пожилой мужчина и привлек Анну в свои объятья. Она переводила взгляд с мужчины на Эббу, и по щекам у нее текли слезы. Мужчина был полностью седым, но сохранил до самой старости пышную шевелюру. На нем были темный костюм и серая рубашка. За ним виднелась его жена, небольшого роста, пухленькая. Кожа у нее была нежная как персик, а темные глаза обрамляли длинные черные ресницы. Темные волосы с проседью собраны в узел на затылке. Эбба сразу поняла, что это мать Рауля. Сердце у нее сжалось, как всегда было, когда она встречалась с родителями жертвы, даже если жертвой был взрослый человек. Потому что это самое страшное, что может случиться с родителями, — потерять своего ребенка. Такая утрата вызывает ненависть к убийце и желание отомстить, которые не утихают даже после того, как преступник пойман и наказан. Ничто не может смягчить боль от утраты ребенка.

Увидев Анну, мать Рауля тоже распахнула ей свои объятия. Анна позволила себя обнять, а потом сердечно расцеловала родителей Рауля в обе щеки. Лицо у нее было мокрое от слез. Слова давались с трудом:

— Леонард и Рут, мне так жаль. Это ужасно…

Рут вытирала ей слезы:

— Да ужасно. Так ужасно, что не верится, что это правда, Анна, милая… — Она прижала Анну к груди. — Мы должны быть сильными. Ради Рауля. Мы все любили его. И ты тоже. Я знаю.

— Мы надеемся, что ты придешь на похороны, Анна, — сказал Леонард, сморкаясь в клетчатый платок.

— В четверг в час на кладбище Норра Бегравнигплатсен, — добавила Рут, обнимая ее.

Эбба наклонилась к Нордфельдту:

— Ты дал им разрешение забрать тело, не проинформировав меня?

Ответ шефа был коротким:

— Вскрытие произведено. Разве ты не получила протокол? А если у тебя остались вопросы, можешь задать их Сванте сегодня.

— Вот уж спасибо. Не премину воспользоваться этой возможностью, — процедила Эбба и собралась уже пригласить новоприбывших войти, но шеф ее опередил:

— Мы поговорим в моем кабинете.

Эбба вернулась за компьютер. Проходя мимо окна, она вздрогнула. На парковке стояла высокая темноволосая женщина, неподвижная как статуя. Только рука время от времени подносила ко рту сигарету, и темные волосы развевались на ветру.

— Иди вперед, Вендела, — сказала Эбба. — Я сейчас приду.

Накинув куртку, она поспешила к выходу. Каролина стояла на том же месте, где Эбба увидела ее из окна.

— Привет, Каролина, — улыбнулась она. — Ты ко мне?

Каролина ничего не ответила. Докурив сигарету до самого фильтра, она бросила бычок на землю и растоптала сапогом. Она была не накрашена и выглядела усталой. Под покрасневшими глазами залегли темные круги.

— Знаешь что, — продолжила Эбба бодрым голосом, — мы можем выпить кофе у меня в кабинете, а потом ты решишь, что мне рассказать. Я понимаю, что тебе со мной некомфортно, но я вижу, как тебе плохо. Я не буду на тебя давить.

По крайней мере, не сегодня, добавила про себя Эбба.

Эбба проводила Каролину в свой кабинет и пошла за кофе, оставив дверь открытой, чтобы Каролина не чувствовала себя взаперти и чтобы у нее не возникло искушения рыться в ее бумагах, так как дверь хорошо просматривалась из коридора. Но она не ожидала, что Джой Либескинд тоже будет проходить мимо. Эбба уже шла назад с кофе, когда увидела ее, и замедлила шаг, чтобы понаблюдать ее встречу с Каролиной. Невысокая хрупкая азиатка, с прямой спиной и высоко поднятой головой, не колеблясь, вошла прямо в кабинет. Ее черные волосы ниспадали на шелковую блузку кремового цвета, которая в сочетании с черной юбкой-карандашом и высокими черными сапогами на каблуке создавали безупречный силуэт.

— Я тебя узнала, — сказала она по-английски с нью-йоркским акцентом. — Я видела твое фото.

Каролина отвлеклась от своих мыслей. Она поднялась со стула и выпрямилась так, что Джой пришлось задрать голову, чтобы видеть ее глаза. Даже на каблуках вдова Рауля была на голову ниже Каролины.

— Ты хоть понимаешь, что наделала? Это ты во всем виновата, — продолжала Джой. — Мой муж был бы жив, если бы ты не попыталась его соблазнить. Ну что, это стоило того?

Эбба наблюдала за происходящим, готовая броситься в комнату разнимать соперниц. Но сначала она хотела посмотреть, как Каролина выйдет из этой ситуации.

— Мы с Раулем любили друг друга, — хриплым голосом на корявом школьном английском начала Каролина, странно смотревшаяся рядом с хрупкой японкой, которая, при невысоком росте, выглядела очень решительно. — Он сделал мне предложение, и я приняла его. Мы собирались создать семью.

Произнеся эти слова, Каролина осознала всю их тяжесть. Лицо исказилось от боли. Она выглядела так, словно готова зарыдать. Джой же пошла в атаку:

— Есть вероятность, что ты беременна?

Каролина открыла рот, но губы ее так сильно дрожали, что невозможно было произнести ни слова. Глаза наполнились слезами.

— Отвечай! — рявкнула Джой. Всего за пару секунд она успела прийти в ярость. — Ты забеременела от моего мужа? Уличная потаскуха!

Но в следующую секунду Каролина ударила Джой по лицу. Та вскрикнула и отшатнулась, а затем бросилась на Каролину и вцепилась ей в волосы. Каролина завопила от боли.

Молниеносно Эбба поставила чашки на пол и бросилась в кабинет разнимать соперниц.

— Достаточно! — крикнула она, перехватывая руки Каролины. Повернувшись к Джой, Эбба решительно произнесла: — Я вынуждена попросить вас пройти в кабинет полицмейстера Нордфельдта. Я скоро буду.

Джой злобно откинула назад волосы и провела ладонью под носом. Увидев на руке кровь, она вздохнула. Не говоря ни слова, Джой развернулась и вышла из комнаты. Эбба с Каролиной остались одни. Каролину, которую Эбба по-прежнему держала за руки, всю трясло от возмущения. Эбба позволила себе сжать ее пальцы, прежде чем выпустить руку девушки.

— Каролина, присядь, — сказала она как можно спокойнее и сама опустилась на соседний стул. Письменный стол создавал дистанцию, а ей нужно было вызвать доверие Каролины.

Полицейские, прибежавшие на шум, сунули головы в открытую дверь.

— Закройте дверь, будьте так добры, — попросила Эбба.

В кабинете стало тихо.

Каролина сидела, закрыв глаза рукой и время от времени всхлипывая. Эбба собиралась было заговорить, но в эту минуту зазвонил телефон. Она потянулась, чтобы отключить его, и увидела на экране имя Нордфельдта. Эбба решительно нажала на красную кнопку.

— Давай поговорим спокойно, — сказала она Каролине. — Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с женой Рауля и что все так получилось.

Но Каролина снова замкнулась в себе, как это уже было с ней на Свальшере. Придумать, как вывести ее из этого состояния, Эббе не дал новый резкий звонок телефона, и она отключила его. Каролина подняла голову.

— В тот вечер, когда Рауль умер… — едва слышно прошептала девушка. — Я не могла рассказать, потому что я ничего не знала…

— Чего не знала?

Каролина подняла глаза к потолку, словно ища там ответ. Она уже открыла рот, чтобы заговорить, но вдруг передумала и покачала головой.

— Ты сама пришла сюда. Значит, что-то не дает тебе покоя. Это очень смело с твоей стороны. Что бы это ни было, в мои задачи входит помочь тебе найти ответы на все вопросы.

— Вы не сможете мне помочь, — сказала Каролина.

— Каролина, — начала Эбба, — я уже знаю, что вечером ты была в ателье и разговаривала с Хеленой и Раулем.

Поколебавшись, Каролина кивнула:

— Да!

— О чем вы говорили?

Каролина встала со стула и подошла к окну.

— Я вижу, что тебе есть что рассказать, но ты не осмеливаешься, — сказала Эбба.

Каролина прокашлялась. Рукой она начала наматывать локоны на палец. Внезапно она резко повернулась к Эббе. Та от неожиданности вздрогнула. Глядя прямо ей в глаза, Каролина сказала:

— Это ошибка. Я не могу. Мне не следовало приходить.

В дверь постучали. Эбба мысленно выругалась. Если это снова Карл-Аксель, я за себя не отвечаю, подумала она и, улыбнувшись Каролине, добавила:

— Одну минутку…

Знаком попросив Каролину подождать, она открыла дверь. Это была Вендела.

— Эбба, поторопись! Карл-Аксель…

Схватив Эббу за руку, она потащила ее в кабинет Карла-Акселя.

Не успела она открыть дверь, как ее ожидал новый сюрприз. Карл-Аксель поднимался из-за стола. В широко раскрытых глазах застыл страх. В следующее мгновение он уже упал грудью на стол, опрокинув стул. Рут в шоке вскочила и осталась стоять, парализованная страхом. Леонард наклонился вперед и потряс его за плечи. Джой беспомощно взирала на Эббу.

— Карл-Аксель! Черт возьми! — воскликнула Эбба, бросаясь к столу. Она быстро стащила его на пол, уложила на бок, ослабила узел галстука и расстегнула рубашку. По дыханию определила, что он жив.

— Вызывайте «скорую»! — крикнула она.

Леонард настолько быстро, насколько ему позволил возраст, подбежал к телефону и набрал номер «скорой».

«Набери полицию. Ноль!» — металась в голове Эббы старая цитата из Хичкока. Этого ей не хватало. Только она начала нащупывать верный след, как у начальника случился удар. Что не удивительно, когда люди в таком возрасте продолжают держаться за руководящий пост. И сейчас, глядя на посеревшее лицо Карла-Акселя, Эбба поражалась своему хладнокровию в такой момент. Она думала не о том, что будет с Карлом-Акселем, а о том, что будет с его должностью и кто станет его преемником. И Эббе не стыдно было признаться в том, что она сама хочет занять эту должность. Словно прочитав ее мысли, Карл-Аксель дрожащей рукой схватил ее за руку и пробормотал:

— Эбба, ты поедешь со мной на «скорой».

Эбба покачала головой:

— Нет, так не пойдет. Я не могу все бросить. В кабинете меня ждет Каролина аф Мельхиор.

— Пусть Вендела ею займется. Нам нужно поговорить.

— Карл-Аксель, — едва сдерживаясь, сказала Эбба, — именно для таких случаев существуют заместители начальника участка, но эта должность вот уже несколько лет как вакантна. Так что сейчас вы поедете к врачу, а я займусь расследованием. Так больше не может продолжаться. Наши рабочие обязанности должны быть строго разграничены.

Особенно твои, добавила про себя Эбба. Тебе место на Канарах с другими пенсионерами.

Она поднялась с колен и скомандовала Венделе:

— Ты останешься здесь! Мне нужно возвращаться к Каролине. — И повернувшись к шефу, она добавила: — Я скоро вернусь.

Но когда Эбба вернулась в кабинет, там было пусто. А в коридоре валялись две опрокинутые кружки в луже кофе.

«Скорая» приехала через пару минут. Пока они клали Карла-Акселя на носилки, Эбба позвонила его жене и попросила приехать в больницу, а сама отправилась к больному начальнику.

Карл-Аксель показал Эббе на место рядом в машине «Скорой помощи», и Эбба с чувством неловкости присела около него — там, где должны были сидеть родные. Такая близость с начальником ей была ни к чему. Врач уже собирался накрыть шефу лицо кислородной маской, когда тот притянул Эббу к себе и прошептал:

— Послушай меня, не упрямься! Ты должна замещать меня до моего возвращения.

Чувство вины за свои мысли до этого нахлынуло на Эббу. Она надеялась, что на ее лице не заметно той радости, которую она испытала при этой новости.

— Но расследование… Я только начала нащупывать след…

— Плевать на расследование. Им займется Магнус Скуглунд. Вендела с Якобом ему помогут. Кто-то же должен управлять участком. И я знаю, что ты справишься.

Этого она не ожидала от своего начальника и была тронута. Напоследок Карл-Аксель прошептал:

— Передай мои слова Ёрану. Он против меня не пойдет.

* * *

«Скорая» доставила Нордфельдта в отделение интенсивной терапии, где уже ждала его жена Моника с расстрепанными волосами и в наспех накинутом пальто. Глаза ее были красными от слез, но, увидев мужа, она выдавила из себя улыбку, не показывая, как сильно переживает. Повернувшись к Эббе, она кивком выразила свою благодарность. Наконец Эбба смогла расслабиться, и усталость за все последние дни в шхерах накатила на нее. «Кофе, — подумала она, — мне нужен кофе», — и огляделась по сторонам в поисках кафе. Кафе обнаружилось рядом с главным входом. Стоя в очереди в кассу, она набрала номер Каролины, но наткнулась на автоответчик. Эбба оставила сообщение, попросив Каролину перезвонить ей.

С горячим бумажным стаканчиком с кофе в руках она пошла к выходу, чтобы вернуться в участок на метро, когда из лифта вдруг вышли двое знакомых ей людей. Женщиной была Хелена Андермур, в белом халате поверх брюк, который нисколько не портил ее фигуру, а, наоборот, придавал ей строгий и профессиональный вид. Красная же помада на губах подчеркивала ее женственность. Хелена не боялась даже на работе оставаться женщиной. Рядом с ней шел высокий мужчина постарше Эббы с растрепанными седыми волосами и высоким лбом. На крупном носу сидели очки в черепаховой оправе. Губы в любую секунду готовы были расплыться в улыбке, отчего ямочки на щеках со временем превратились в морщинки. Одет он был в полосатый свитер, застиранные джинсы и синий пуховик. Через плечо была перекинута старая охотничья сумка из потертой кожи.

Первой мыслью Эббы было поздороваться, но она быстро отказалась от нее. Хелена и Сванте стояли слишком близко друг к другу. Видно было, что они на короткой ноге. Сванте радостно смеялся. Хелена улыбалась во весь рот. Сванте заметил ее первый. При виде Эббы он замахал рукой. Хелена обернулась. Улыбка на ее лице померкла. Интересно почему? Испугалась, что ее застали за флиртом с врачом, проводящим вскрытие жертвы, в убийстве которой ее подозревают?

— Смотрите-ка, кто здесь! — воскликнул Сванте. — Эбба, что ты здесь делаешь?

Он дружески обнял Эббу.

— У Карла-Акселя инфаркт. Мне пришлось поехать с ним в больницу, — ответила Эбба.

— Да что ты говоришь! Как он?

— С ним Моника. Положение стабильное. Он все время был в сознании. — Эбба окинула Хелену взглядом: — Так вы с Хеленой Андермур работаете вместе?

Сванте обезоруживающе улыбнулся:

— Нет, нет, терпеть не могу пациентов, которые способны мне возразить.

Он перевел взгляд с Хелены на Эббу.

— Вы двое тоже знакомы. Правда, знакомство было не самым приятным.

— Да, это так, — лаконично ответила Эбба. — И раз уж я вас встретила, могу я задать вам пару вопросов?

Сванте всплеснул руками и виновато улыбнулся женщинам:

— Сорри, мне нужно бежать. Пока! — Он обращался главным образом к Хелене, но потом повернулся к Эббе и добавил: — Мы же можем потом созвониться, Эбба?

Хелена положила руку Сванте на плечо, и тот потянулся было обнять ее, но передумал и вместо этого слегка похлопал по руке. А как же прощальный поцелуй? — подумала Эбба. Она скрестила руки на груди и ждала, когда Сванте исчезнет в толпе.

— Очень… — Хелена усмехнулась, — приятно вас снова видеть, Эбба. Но боюсь, меня тоже ждет работа. И мой пациент не самый терпеливый на свете.

— Как я только что сказала, мне нужно с вами поговорить.

— Нельзя отложить этот разговор? — Хелена повернулась в сторону лифта.

— Вы предпочтете, чтобы двое полицейских в униформе сопроводили вас на допрос?

Хелена застыла. Склонила голову, словно в раздумье, потом выпрямила спину и ответила:

— Давайте выйдем в парк.

Быстрым шагом она пошла впереди Эббы по направлению к черному входу. Стоило им выйти за дверь, как ледяной ветер ударил в лицо. Хелена обхватила себя руками, спасаясь от холода. Они пошли в сторону Эдсвикена.

— Я буду говорить прямо. Вы в тот вечер встречались с Раулем в ателье. И обсуждали вы Каролину.

— Мы уже об этом говорили.

— Да, но вы не сообщили нам, что к вам позже присоединилась Каролина. У меня есть свидетели, так что лгать бесполезно.

Хелена сжала губы и провела пальцами по волосам. Вид у нее был озабоченный, но Эбба чувствовала, что ее вопросы тут ни при чем. Почему она так торопилась обратно в кабинет? Не потому ли, что надолго ее не хватит?

— Лгать? Я пошла в ателье поговорить с Раулем. Потом пришла Каролина. Она была в бешенстве. Она только что узнала, что мы с Раулем встречались. Так что ее можно было понять.

— Чем закончился этот разговор? — спросила Эбба. — Что между вами всеми произошло? Чьи слова или поступки накалили ситуацию до предела?

— Вы хотите сказать, что могло заставить меня убить Рауля?

Эбба не поддалась на провокацию, но вынуждена была переформулировать вопрос:

— А вы его убили?

— Нет.

А у нее стальные нервы, подумала Эбба. Эта женщина способна на что угодно. Она может откровенно лгать вам в глаза, а вы и не заметите. Но Эбба раскалывала и не таких. Она снова повторила вопрос:

— Что было в ваших отношениях с Раулем такого, что привело Каролину в ярость? Что вы от меня скрываете, Хелена?

По лицу женщины пробежала тень. Тревога? Страх? Эбба пристально вглядывалась в ее лицо в поисках ответов, но выражение лица Хелены не поддавалось расшифровке. Может, ей это только показалось?

— Рауль признался ей, что продолжал спать со мной до недавнего времени.

— И это все?

— А вам этого мало? Каролине этого было достаточно, чтобы прийти в ярость.

— Мне кажется, есть что-то еще, что вы недоговариваете.

— Вы обвиняете меня во лжи? — улыбнулась Хелена.

— Я обвиняю вас в попытке запутать следствие. Говорите по существу, Хелена. И желательно правду.

На лице Хелены появилось игривое выражение, когда она сообразила, что преимущество в этом разговоре за ней. Чтобы не дать ей расслабиться, Эбба задала следующий вопрос:

— Тогда мне придется вызвать Каролину на допрос и вытянуть из нее всю информацию. С учетом ее психического состояния, это не займет много времени. Полдня допроса — и мы будем знать все и даже больше.

Но даже это не подействовало. Хелена выглядела совершенно спокойной.

— Пожалуйста, — улыбнулась она. — У нее будет нервный срыв, после которого бедняжку отправят в психушку, а все ее показания признают недействительными. — Хелена явно развлекалась. — А знаете что? Самое разумное сейчас свалить всю вину на Каролину. Мне достаточно только сказать, что я видела, как она подмешала Раулю в вино дексофен, чтобы вы посадили ее за решетку. Она, конечно, будет все отрицать. Адвокат достанет историю болезни, психиатрическая экспертиза признает ее ненормальной и нуждающейся в принудительном лечении. После этого ее запрут на пару месяцев в психушку, что Каролине только пойдет на пользу. Она отдохнет и прочистит мозги. И все будут довольны. — Хелена презрительно улыбнулась и, вздернув подбородок, добавила: — Так что флаг вам в руки, Эбба.

Эбба спокойно встретила ее взгляд:

— Что вы с Раулем сказали ей, отчего она выбежала из ателье вся в слезах? Что могло быть хуже, чем правда о ваших отношениях?

К удивлению Эббы, Хелена ответила:

— Я не могу вам сказать. Вам это покажется странным, но я сама жду результаты анализа, которые подтвердят или опровергнут мои подозрения.

— Что за анализ?

— Я не могу вам сказать, пока сама не получу результат, чтобы не вызывать у вас еще больше подозрений.

— Как мило с вашей стороны, но предоставьте мне самой решать, кого подозревать, а кого нет. Вам лучше самой мне все рассказать. Все равно я буду говорить со Сванте.

— И я не могу вам помешать. Полагаю, такая вещь, как врачебная тайна, не имеет никакого значения, когда ведется расследование преступления и я одна из подозреваемых?

— С вами очень трудно иметь дело. Полагаю, для вас это звучит как комплимент, — сказала Эбба, стремясь шуткой снять напряжение.

Однако Хелена оставалась серьезной.

— Уверяю вас, Эбба, вы подозреваете не того человека. Скоро я сообщу вам результаты анализов. После стольких лет я наконец узнаю правду. И если все так, как я думаю, то вы поймете, что я не имею никакого отношения к смерти Рауля. Конечно, все, что у вас есть, это мои слова, которым, как я вижу, вы не слишком доверяете, что естественно, если учесть вашу профессию, но больше я пока сказать не могу.

Эбба сделала глубокий вдох.

— Когда вы с Каролиной расстались по возвращении в город?

— Она ночевала у меня. Утром, когда я ушла на работу, она еще спала. Я не удивлюсь, если она до сих пор еще спит.

Эбба изучала ее лицо.

— Полагаю, у вас было время поговорить по дороге домой. О чем вы говорили?

Хелена пнула камешек мыском ботинка. Эбба поняла, что коснулась щекотливой темы. Впервые за этот разговор Хелена тщательно подбирала слова для ответа. Но она произнесла только одно слово:

— Обо всем.

Пейджер Хелены запикал в кармане. Она запустила руку в карман и отключила сигнал. Она явно испытала облегчение от того, что их разговор прервали.

— Зачем мне его убивать? Потому что он влюбился в Каролину? — покачала она головой. — У Рауля после знакомства со мной было много женщин. У меня не было бы свободной минуты, если бы я убивала направо и налево всех, с кем он спал. И кстати, его бы я, наверно, убила в первую очередь.

— Но никто из них не провоцировал вас так, как ваша сестра. Вы испытали шок, когда он предпочел вам Каролину. Это ее он выбрал в матери своих будущих детей. Кто знает, может, она уже беременна от него.

Лицо у Хелены вытянулось. Она хотела что-то ответить, но передумала и отвела взгляд. Больное место, подумала Эбба. За это она Рауля никогда не простит.

* * *

Спустившись на платформу, Эбба сразу увидела Сванте. Поезд как раз подъезжал, и она поспешила войти в один с ним вагон.

— Почему ты сбежал от меня в больнице? И что это за тайные анализы? — спросила Эбба, толкнув его в спину сзади.

Не дожидаясь ответа, она пошла дальше, высматривая свободное место.

— Подожди! Не так быстро! Я вчера потянул ногу на теннисе.

Опустившись рядом с ней, Сванте посмотрел на Эббу. Та его проигнорировала.

— Ты недолюбливаешь Хелену?

Эбба закусила губу.

— Хелена — законченная лгунья. И дело не в том, нравится она мне или нет.

— Вот оно как. А мне показалось, ты ее боишься.

— Чушь! Просто я не выношу людей, которые не воспринимают полицию всерьез. И информацию из нее приходится вытягивать клещами.

— Ну, ее можно понять. Ты же подозреваешь ее в убийстве.

— Послушай меня, Сванте. Тебе следует быть осторожнее с Хеленой. Не позволяй ей запудрить тебе мозги. Этой женщине нельзя доверять.

Но Сванте только рассмеялся и, нагнувшись, прошептал Эббе на ухо:

— Эбба, не смеши меня. Я знаю Хелену гораздо дольше тебя.

Эбба прикусила язык, чтобы не высказать все, что она думает.

— Только не говори, что вы встречались, — процедила она.

— Ревнуешь? — усмехнулся Сванте и поцеловал ее в щеку.

Эбба попыталась уклониться.

— Нет, не имел удовольствия покувыркаться в постели с Хеленой Мелкерссон, как ее звали, когда мы познакомились. Ты не так все поняла, Эбба. Хелена у меня защищалась. Она была моей студенткой. А я не сплю со студентками.

— Но хотел бы.

— Мало ли чего я хотел бы, — улыбнулся Сванте.

Эбба нахмурилась:

— Еще один вопрос, Сванте. Можно ли зачать спустя две недели после медицинского аборта?

— Ну, гинекология — это не моя специализация, но мне кажется, что теоретически это возможно. Конечно, аборт обычно сопровождается обильным кровотечением, но это не должно влиять на способность к зачатию. Ну и конечно, это зависит от времени овуляции у женщины.

Они приехали. Выйдя на платформу, Эбба отвела Сванте в сторону, чтобы их никто не слышал:

— Спасибо. У меня есть еще один вопрос, имеющий отношение к этому расследованию. Ты говорил, что Хелена интересовалась пробами тканей Рауля Либескинда. И она ждет результатов еще какого-то анализа. Не от тебя ли?

— От меня, — ответил Сванте. — Он как раз у меня в сумке. Анализ крови. Хелена только что мне его дала. Я пошлю его в лабораторию и узнаю ответ через пару дней.

— Что это за анализ?

— На отцовство.

* * *

Элегантно закинув ногу на ногу, Педер Армсталь сидел на клетчатом диване, ожидая прихода Эббы. На нем был тот же костюм, что и утром. Рядом сидел мужчина одних с ним лет, одетый так же стильно и дорого. На полу между начищенными до блеска ботинками стоял черный кожаный портфель. Эбба сперва подала руку Педеру, а потом его адвокату. Вендела уже ждала в кабинете. Включив диктофон, Эбба произнесла:

— Девятнадцатое октября, понедельник, тринадцать ноль-ноль. Допрос Педера Армсталя. Присутствуют: уголовный инспектор Вендела Смит-Флеминг, адвокат Сёрен Ярлевик. Пожалуйста, назовите ваши имена для записи.

Закончив стандартные процедуры, Эбба облокотилась локтями о стол, собираясь с силами перед предстоящим допросом. Сделав вдох, она опустила руки на колени и начала:

— Педер Армсталь, вечером в субботу, семнадцатого октября, у вас с Раулем Либескиндом состоялся разговор на причале на острове Свальшер. Разговор перешел в ссору, в результате которой вы ударили Рауля по лицу. Рауль упал и ударился затылком о скамейку.

Педер покачал головой. Вместо него ответил адвокат:

— Какие у вас есть доказательства?

— Свидетель сообщил, что видел, как вы ссорились с Раулем Либескиндом на причале в тот вечер. Мы изучили ваше кольцо с печаткой и сделали вывод, что его форма и размер соответствуют очертаниям раны на щеке жертвы. Вам есть что сказать на это?

— Моему клиенту не нужно ничего говорить. Мы хотим взглянуть на доказательства.

— У вас будет такая возможность, — стараясь быть как можно более убедительной, ответила Эбба.

В комнате повисла тишина.

Педер вопросительно взглянул на адвоката, но тот знаком приказал ему молчать, и Педер откинулся на спинку дивана. Выражение лица у него было мученическим. Видимо, ланч с Эмили был не самым приятным, подумала Эбба. А ночью его наверняка мучили кошмары.

— Позвольте нам взглянуть на отчет.

— Он пока не готов. Мы как раз над ним работаем.

— Тогда незачем было вызывать на допрос моего клиента и тратить мое время впустую, — заявил адвокат, рассчитывая тем самым смутить Эббу.

Но не успела она отреагировать, как Педер вдруг спросил:

— Откуда вы знаете, что это след именно моего кольца?

— Делаем анализ на ДНК. Результат не заставит себя ждать, — быстро ответила Эбба. — Поразительно, сколько ни мой руки или лодку, а от всех следов все равно не избавиться. — Она откинулась на спинку стула и хлопнула ладонями по крышке стола. — Педер, вы сами видели, как мы конфисковали вашу лодку. Ею сейчас занимаются специалисты.

— Вы не найдете там ничего, что указывало бы на мою причастность к смерти Рауля, — высокомерно перебил Педер.

Эбба никак не прокомментировала этот выпад.

— Ваша ссора с Раулем имела неожиданный финал. Вы были злы на Рауля. И не только из-за Луизы. Вы были злы на Рауля, потому что он украл у вас Каролину, и единственный способ вернуть ее был избавиться от Рауля. Не так ли?

— Это полная чушь! — воскликнул Педер. — Каролина меня никогда не интересовала. Спросите Луизу. Спросите, приставал ли я когда-нибудь к ее подружке.

— Каролина — очень красивая девушка. Перспектива завести с ней ребенка выглядела очень привлекательно.

— Ее внешность меня не волновала. Все, что я хотел, это помочь Луизе претворить в жизнь ее мечту. Луиза не может иметь детей. Наверно, проблема в возрасте. Иначе я бы…

Видно было, что Педер не осмеливался произнести эти слова, и Эбба сделала это за него:

— Как ни странно, двоюродные братья и сестры не считаются близкими родственниками и могут заводить детей. А в дворянской традиции такие браки и вовсе не редкость.

Педер открыл было рот, но адвокат знаком велел ему молчать. Через секунду Педер произнес:

— Каролина и Луиза должны были стать родителями.

— Но какой в этом смысл? Ведь речь идет о генах рода Армсталь. И если вы не признали бы отцовство, этого ребенка никогда не признали бы законным потомком рода Армсталей?

— У меня уже есть четверо детей. Больше мне не нужно.

— Четыре дочери, Педер. Графский титул переходит по наследству только к мальчикам.

— Откуда мне знать, что родился бы именно сын.

— Ну, иногда приходится рисковать, чтобы получить желаемое. Вы могли скрывать свои истинные намерения до рождения ребенка. Вопрос только в том, согласилась ли бы Луиза с вашим планом…

Педер потупился. Эбба испытала чувство удовлетворения от того, что ей удалось поставить его на место. Может, из этого допроса еще и выйдет какой-нибудь толк. Вендела успела подготовить подробное досье на Педера.

Эбба спокойным голосом продолжила говорить:

— Если вы умрете, не оставив наследника мужского пола, род Армсталей прервется. Герб снимут со стены в Риддархусет и разобьют о гроб последнего графа в роду… или как там у вас поступают. Семьсот лет чести и достоинства коту под хвост только потому, что вы оказались не способны зачать наследника. Это тяжелый удар.

Педер напрягся. Эбба сознательно сделала паузу, дав ему возможность высказаться, но адвокат накрыл руку Педера своей, призывая того сдержать свой гнев.

— Какой смысл был ехать на Свальшер? — продолжила Эбба. — Чтобы увидеть, что Каролине и Раулю на вас наплевать? Чтобы убедиться в том, что вас презирают, Педер? Интересно — почему?

Педер дернулся.

— Вы понятия не имеете, о чем говорите! — воскликнул он, сбрасывая руку адвоката.

Сёрен Ярлевик отреагировал мгновенно. Он прижал палец к губам, показывая Педеру, что ему лучше помолчать.

— Так просветите меня, Педер! Что произошло на острове? Что такого сказал вам Рауль, что вы пришли в ярость и ударили его в лицо? Вы сами расскажете или мне изложить свою версию?

— Мы не разговаривали! — вырвалось у Педера.

Адвокат закатил глаза.

— Я этого не говорил. Это все нервы, — забрал свои слова назад Педер.

— Вы нервничаете? — спросила Эбба и, не дав ему возможности ответить, продолжила: — Когда вы узнали, что Каролина сделала аборт?

— Когда Луиза мне позвонила.

— Когда это было?

— Вечером, часов в десять.

— Только тогда? Жаль. К тому времени Рауль уже был мертв. Это ставит вас в невыгодное положение. Потому что у вас были все причины желать Раулю смерти. Ведь вы думали, что он соблазнил женщину, ждавшую от вас ребенка.

— Нет…

Адвокат Ярлевик схватил Педера за руку. Эбба сделала вид, что ничего не заметила.

— Что — нет?

— Позвольте мне переговорить с моим клиентом, — заявил адвокат.

Эбба кивнула, и мужчины вышли из комнаты. Они вернулись через пару минут. С лица Педера сошла вся краска.

— Рауль сам рассказал мне, что Каролина сделала аборт, — сообщил он, присев на стул. — Во время разговора на причале. Вот так.

— Продолжайте.

Адвокат кивнул.

— Рауль оскорблял меня, но этого можно было ждать. Знаю, что о мертвых не принято говорить плохо, но я всегда считал Рауля ничтожеством и не собираюсь менять своего мнения. Когда ему представился случай меня унизить, Рауль не преминул им воспользоваться. Естественно, я разозлился. Не понимаю, как Каролина могла бросить Луизу ради него. Но она так молода, а Рауль всегда был бабником. Легкомысленным эгоистом. Ему плевать было на чувства других людей. Естественно, я вмешался. Ради Луизы. Но с ним бесполезно было разговаривать, потому что Раулю непременно нужно было доказать свое мужское превосходство надо мной. Я знаю, это звучит примитивно, и мне стыдно за то, что я в этом участвовал. Но кто же знал, что в тот вечер Рауль умрет?

— Бабник, говорите? Возможно, Рауль таким и был. Но разве это не мечта каждого мужчины — иметь много женщин? Просто не у всех есть такая возможность. А кому-то мешает мораль. Вы ведь наверняка ему завидовали, Педер. Вам ведь не так везло, как Раулю. Двадцать лет назад Хелена дала вам от ворот поворот. С Каролиной тоже ничего не вышло. Они обе предпочли вам Рауля. Любой на вашем месте пришел бы в ярость и захотел отомстить. Ничтожество, бабник, эгоист, но Рауль заполучил то, о чем вы и мечтать не могли.

Педер выпрямился:

— Я не пытался соблазнить Каролину, сколько еще раз вам говорить? И я не виноват в том, что Рауль предал дружбу Луизы, украв у нее девушку. Я счастлив в браке, и меня не интересуют другие женщины, тем более на двадцать лет моложе меня.

— Так вас интересовал только ее ребенок…

Педер закинул голову и хлопнул себя руками по коленям. Зажмурившись, он медленно открыл глаза и посмотрел на Эббу. На лбу у него поблескивали капельки пота. Педер вытер лоб рукой и поднес к глазам посмотреть, не осталось ли на манжете грязи.

— Вы понятия не имеете, как тяжело нести ответственность за будущие поколения и страдать каждый раз, когда у вас рождается дочь, — едва слышно прошептал он.

Впервые Эббе показалось, что она видит истинного Педера Армсталя.

— Вы можете понять, во что превратился наш брак из-за того, что моя жена не смогла родить мне сына? Ее последняя беременность закончилась выкидышем. Эмили сорок три, и она больше не хочет пытаться. И я не могу ее принуждать. Я не могу и не хочу разводиться с Эмили. Единственный шанс для меня — завести сына с другой женщиной. Я бы сделал все, чтобы его признали моим законным наследником. Каролина тоже благородного происхождения, так что это было бы мне на руку. Но как вы знаете, незаконные и усыновленные дети не наследуют титул. И все равно я надеялся, что для меня сделают исключение ради продолжения рода Армсталей.

После исповеди Педера в комнате повисла тишина. Собравшись с силами, он поднял глаза на Эббу. В его взгляде не было притворства или холодного расчета. К своему удивлению, Эбба поняла, что и ее мнение о нем изменилось. Теперь она смотрела на него с симпатией. Педер приоткрыл рот, обнажив кривые зубы, но ничего не сказал. А он не так плох, как кажется, подумала Эбба. Под его высокомерной маской кроется человек, которому есть что рассказать. Интересно, что еще он расскажет, если на него надавить, подумала Эбба и устыдилась своих мыслей. Не стоит злоупотреблять своей властью комиссара и вынуждать его делать новые, все более унизительные для него признания.

Адвокат Ярлевик кашлянул и сменил позу — видимо, чтобы напомнить о своем присутствии. Эбба невольно улыбнулась. Но ее следующий вопрос разрушил возникшую в комнате атмосферу доверия.

— Педер, — спросила она, — вы убили Рауля Либескинда?

— Нет, — ответил он без всякого выражения.

— Но вы хотели его убить?

— Не отвечай! — шепнул адвокат.

— Но вы признаете, что ударили его?

— Не отвечай, — повторил адвокат и добавил: — Мы пока не видели доказательств.

— Позвольте вам напомнить то, что ваш адвокат уже наверняка вам сообщил: вы можете рассчитывать на смягчение приговора в обмен на добровольное признание.

— Мне не в чем признаваться.

— А я так не думаю, — не согласилась Эбба. — Я верю, что вы не убивали Рауля Либескинда, но…

Видно было, что Педер на мгновение расслабился, но при слове «но» тут же напрягся.

Эбба сделала паузу.

— Маловероятно, что вы могли заставить Рауля проглотить декстропропоксифен. И я сомневаюсь, что Рауль стал бы пить что-то, предложенное вами. Это как-то не укладывается в характер ваших отношений. Но я верю, что вы его ударили. Ударили в ответ на оскорбление. И это еще не все. Вы о многом умалчиваете, не так ли?

Педер выпрямился.

— Наверно, вы решили, что убили его случайно, когда ударили по лицу. Он упал, ударился головой о скамейку и потерял сознание. Но не умер. Тем не менее вы испугались и бросили его на причале. Вскоре вам звонит Луиза — впервые за вечер — и сообщает, что Рауль мертв. Вы либо прячетесь на острове, либо уже отплыли от острова, но после звонка возвращаетесь обратно. Там вас ждет Луиза. Вас мучает совесть. Вы обещали помочь ей создать семью, умолчав о ваших истинных намерениях. И так и не отважились признаться ей в предательстве. Но Каролина все просекла и сообщила Луизе о вашем тайном плане. Только вначале этот план казался таким простым и гениальным, а теперь превратился в запутанный клубок, состоящий из обид. Но вы же граф, Педер, и у вас есть четкие моральные принципы, которыми вы руководствуетесь в критической ситуации. Родственники должны помогать друг другу, и у вас нет другого выхода, как помочь кузине, когда она вас об этом просит. Не стоит также забывать о вашем страхе, что жена, не посвященная в ваши планы по зачатию, все узнает. Так что когда Луиза просит вас положить тело в лодку и выбросить в открытое море, вы соглашаетесь. Нелегко поднять мертвое тело и закинуть в лодку незаметно. Но вам удается бесшумно отплыть от берега. Мотор у таких дорогих лодок, как ваша, это позволяет. Опытный моряк и морской офицер в запасе, вы умеете быть осторожным. В осенней темноте никому не видно, как вы отплываете от острова на приличное расстояние и сбрасываете тело за борт. Вы все рассчитали. Ветер дует с моря, и течением тело скоро прибьет обратно к острову. Так и получается. Вы хотели представить это как несчастный случай, и вам это удалось. Все считают, что Рауль поскользнулся на скалах и утонул. Что вы не предвидели, так это то, что начнется полицейское расследование. Вы думали, вода смоет все следы, дело закроют и забудут. Вы отправляетесь в Стокгольм. Но тут Луиза снова звонит вам и сообщает, что на остров прибыл целый отряд полиции. Вы понимаете, что рано или поздно ваше имя всплывет, и добровольно возвращаетесь на остров на следующий день, делая вид, что вы тут ни при чем.

Эбба сделала глоток воды прямо из бутылки, украдкой изучая реакцию Педера.

Он сидел, уставившись прямо перед собой. Лицо его казалось усталым. У адвоката Ярлевика напряглись челюсти.

— У вас есть недостатки, Педер, но вы преданы своей семье. Вы не хотели ранить Луизу. Просто на какое-то время потеряли контроль над собой. Может, кризис среднего возраста тому виной? Это случается со многими. Вот почему вы сделали так, как она хотела. Избавились от тела. Выполнили свой долг. Рауль представлял собой угрозу счастью — вашему и Луизы.

Педер набрал в грудь воздуха.

Ярлевик попытался его остановить, но у него ничего не вышло.

— Одно дело презирать человека, и совсем другое на самом деле желать ему смерти. Я не способен на такое. И если бы я действительно был виноват, стал бы я признаваться вам в том, что ненавидел Рауля.

— Педер, вас не обвиняют в убийстве. Но вам не стоило связываться с мертвым телом. Луиза сама должна отвечать за свои поступки. Вам не стоило жертвовать своим будущим и своей почти безупречной репутацией ради кузины. Кстати, в вашем досье отмечены уклонение налогов, а также штраф за превышение скорости. Но закоренелым преступником вас, конечно, не назовешь.

— Я не выбрасывал тело Рауля в море! — воскликнул Педер, игнорируя знаки адвоката. — И Луиза его не убивала.

— Вы так в этом уверены? — цокнула языком Эбба. — Рауль ее предал. Ранил в самое сердце. Он заслужил наказание. Разве в вашем роду споры решались не на дуэли? За стенами Лувра в пять часов. Пистолет или шпага. Жизнь или честь. Старые привычки умирают медленно. Благородные представления о том, что человек имеет право защищать свою честь и бороться за справедливость. Правда, сегодня трудно найти шпагу. Ваша собственная наверняка заперта в шкафу дома. Но вот выписать упаковку дексофена не составляет особого труда.

Сёрен Ярлевик повернулся к Эббе:

— Полиция не имеет права обвинять моего клиента в убийстве за отсутствием прямых доказательств. Я настаиваю на окончании допроса.

Эбба приподняла бровь и показала на дверь:

— Пожалуйста, Педер. Вы свободны. Пока еще.

* * *

Вендела закрыла дверь за Педером и оперлась о нее:

— Эбба, ты просто невероятна.

Эбба пожала плечами:

— Это комплимент?

Сама она была недовольна результатами допроса. Как она ни пыталась распутать этот клубок секретов, нитка только еще сильнее запутывалась. Озвученная ею версия событий была вовсе не столь очевидной, но адвокат Ярлевик ничего не заподозрил. Значит, Педер все-таки причастен к преступлению и ему есть что скрывать. Иначе бы адвокат так активно не затыкал ему рот. Им есть чего бояться.

— Мы уже получили результаты экспертизы? — спросила Вендела.

— А где Якоб? — вопросом на вопрос ответила Эбба. — Я поручила ему заняться кольцом. Наверно, ждет, когда у Сванте появится время. Черт, надо было напомнить ему при встрече о кольце, но это совершенно выпало у меня из головы.

Достав телефон, Эбба позвонила Якобу. Ожидая ответа, она сказала:

— Я была вынуждена солгать. Иначе мы бы ничего из него не вытянули. А так мы хотя бы добились признания в том, что он ненавидел Рауля.

Оставив сообщение для Якоба, Эбба раздраженно повернулась к Венделе:

— Меня смущает лодка Педера. Что-то не так во всей этой истории. Как могло тело оказаться в тридцати метрах от берега, если его не отвезли туда на лодке? Или же кто-то просто выбросил его ботинок в море. Но зачем?

Вендела молчала, не уверенная в том, что начальница ждет ее ответа. Эбба потерла лоб:

— Педер не сомневается, что в моторке мы ничего не найдем. Значит, скорее всего, там ничего нет. Только впустую потратим время.

В таком состоянии Эббе лучше было не мешать. Венделу как-то раз угораздило высказать свое мнение, и она долго потом раскаивалась. Но пассивная роль ее тоже не устраивала.

— Как ты узнала, что Луиза звонила Педеру после убийства? — спросила она.

— Получила распечатки телефонных разговоров. Едва успела просмотреть их до начала допроса. — Эбба достала файл с документом и показала Венделе: — Луиза звонила Педеру в двадцать тридцать три. Разговор длился две минуты. Второй звонок в двадцать два десять. Они говорили четырнадцать минут.

— Но мы не знаем о чем.

— Конечно нет. Но можно же пофантазировать. А иначе зачем ей звонить Педеру в тот момент, когда Каролина мечется по острову в полной уверенности, что Рауль мертв? Чтобы пригласить их с Эмили на бранч? Что-то я сомневаюсь.

— Думаешь, Луиза убийца?

Эбба покачала головой:

— Вполне возможно. Я пока ни в чем не уверена. Но у Луизы был мотив, и многое указывает на нее. Например, распечатки телефонных разговоров. И кое-что еще.

— Что именно?

— Аллергический приступ, когда в рагу подмешали арахисовое масло.

— Думаешь, это было покушение на убийство?

— Весьма вероятно. Луиза утверждает, что звонила в «Скорую помощь», но в распечатках этого звонка нет. Может, она только сделала вид, что позвонила, и симулировала разговор?

Вендела опустилась на стул. Эбба вытянула губы в трубочку:

— Тебе удалось дозвониться до нее, Вендела?

— Да, удалось, — ответила Вендела. — Она придет завтра в одиннадцать.

— Хорошо. Позвони и Каролине тоже. Она может быть дома у Хелены. Назначь ей встречу как можно раньше. Будь с ней помягче и скажи, что столкнуться с женой Рауля ей не грозит.

В дверь постучали, и показался Свен:

— Эбба, через пять минут у нас пресс-конференция. Куча журналистов собралась. Даже с телевидения. Видимо, тот скрипач был крутым чуваком.

— Спасибо, Свен. Сейчас приду, — ответила Эбба, подавляя смех. Было очень забавно видеть, как Свен в его возрасте пытается быть крутым, употребляя модные молодежные словечки. Даже в правильном контексте они звучали так смешно, что оказывали прямо противоположный задуманному эффект.

Из ящика стола Эбба достала косметичку и расческу. Подойдя к зеркалу, она подвела карандашом глаза. Вендела проследила за ней взглядом. Ни разу она не видела Эббу в полицейской форме. На пресс-конференции она всегда ходила в гражданской одежде и туфлях на каблуках. Вендела восхищалась тем, как Эббе удавалось сочетать профессионализм с женственностью и сексуальностью, и немного завидовала ей.

— Полицейский всегда должен выглядеть прилично, — вырвалось у Венделы.

Обычно она старалась держать язык за зубами, но, к ее удивлению, сегодня начальница ответила на ее ироничный комментарий улыбкой:

— На журналистов мне наплевать, Вендела. Но Рауль заслужил немного помады.

* * *

Вечером того же дня Эбба устроилась у себя дома на диване с бокалом красного вина в руке. У ног ее лежали Минна и Косима, утомленные долгой прогулкой по набережной.

В восьмичасовых новостях ничего про Рауля не сказали, и Эбба переключила на «Отчаянных романтиков» — цикл передач о прерафаэлитах — в ожидании девятичасового выпуска. Рядом с собой она положила мобильный — на случай, если Ёран позвонит. Она оставила ему сообщение на автоответчике о том, что Карла-Акселя увезли в больницу. Но он так и не перезвонил. Начались новости. Новостью дня номер два шло известие о смерти Рауля Либескинда, но Эббе пришлось просмотреть репортаж о финансовом кризисе, заседании Европарламента, посвященном нелегальной эмиграции и плохой гигиене в сельских школах, прежде чем пришел ее черед.

«…Комиссар Эбба Шрёдер из Дандерудского участка…»

В эту минуту пискнул телефон: пришла эсэмэска.

Не отрываясь от экрана, Эбба потянулась за мобильником. Сообщение было от Венделы. Она писала, что Каролина придет на допрос в десять утра. Со вздохом Эбба отложила мобильный в сторону.

Увидев свое изображение на экране, Эбба инстинктивно хотела переключить канал, но сдержалась. Ей нужно было узнать, какую версию событий предпочтет пресса. «С этой черной подводкой я похожа на пугало…» — отметила Эбба. Но представить, как она общается с журналистами без макияжа, она не могла. Подведенные черным карандашом глаза были ее непременным атрибутом, и если бы можно было сделать такую татуировку, чтобы не надо было каждый день красить глаза по утрам, она бы давно уже ее сделала. Но нельзя было отрицать, что она ее старила. Почему это произошло так быстро? И как Эбба не заметила, что так сильно постарела? И вообще, почему ее так волнует, как она выглядит на экране, когда гораздо важнее, что она говорит?

 

Вторник, 20 октября

По дороге на работу Эбба поставила в машине квинтет Брамса для фортепьяно. Это был по-настоящему звездный концерт, и не струнного квартета с приглашенным пианистом, как это часто бывает, а пятерых солистов, собравшихся вместе сыграть одно из самых любимых своих произведений. И невозможно было не заметить, как каждый из них старается затмить остальных. Результатом этого соперничества стала новая интерпретация — такая мощная, что Эбба каждый раз слушала ее с замиранием сердца. Диск она купила десять лет назад из-за имен на обложке. На черно-белой обложке диска были изображены лица артистов. Они словно светились на темном фоне. Рауль Либескинд смотрел прямо на нее. Эбба хорошо помнила, как выбирала диски в магазине и как предпочла этот более старой записи с Давидом Ойстрахом. Сейчас как раз играла первая скрипка. Эбба полностью отдалась музыке. От того, с какой страстью Рауль играл на скрипке, Эббу бросило в жар. Эффект присутствия был ошеломляющим. Музыка словно звучала совсем рядом, и Эбба кожей чувствовала, как скрипач и инструмент превратились в единое целое, а микрофоны улавливают каждую ноту. Музыка продолжала звучать у нее в голове, когда Эбба поднялась к себе в кабинет и села за стол, на котором лежал коричневый конверт формата А4 от Сванте. Эбба уже знала, что там внутри, и не спешила его открывать.

Сделав глубокий вдох, она достала фотографии со вскрытия. Музыка в голове стихла. На фото — бледный, безжизненный Рауль. Черные с проседью кудри облепили череп. Руки с длинными пальцами музыканта вытянуты вдоль тела. На щеке — лиловый синяк. Этот человек создавал своими руками такую красоту, вызывал столько эмоций. Это сердце вмещало столько любви. Следующее фото запечатлело сердце во вскрытой грудной клетке. Она увидела и его член, маленький и обмякший, почти невидный из-за черных волос в низу живота. Перед ней были фотографии тела человека, который сводил с ума Анну, Хелену, Каролину… Эббу затошнило, и она спрятала снимки. Достав протокол вскрытия, она быстро пробежала по нему глазами, чтобы утвердиться в том, что она уже знала. Ответ на вопрос, кто убийца, нужно искать не здесь. В дверь постучали. Эбба выпрямилась. Вендела открыла дверь и просунула голову.

— Пришла Каролина, — сообщила она.

— Одну минутку, — попросила Эбба и быстро убрала фотографии в ящик стола. Каролине не стоит этого видеть. У нее и так слабая психика.

Задвинув ящик, она сделала Венделе знак пригласить гостью и открыла почту на компьютере. Сванте писал, что рана на щеке весьма вероятно осталась от кольца Педера. Ей также прислали результаты анализов предметов, собранных на острове. Ее зрачки расширились, когда она дошла до описания бутылки с арахисовым маслом. Три раза ей пришлось перечитать фразу, чтобы убедиться, что ей это не померещилось. Эбба вздохнула.

На этот раз Каролина аф Мельхиор пришла в сопровождении адвоката. Интересно, кто ее надоумил, подумала Эбба, и решила, что на этот раз не будет с ней церемониться.

— Добро пожаловать, Каролина. Присаживайся, — сказала она.

— Эбба! — протянула ей руку спутница Каролины в тонком твидовом костюме.

В свои шестьдесят лет она была похожа на маленького бульдога с химической завивкой. На шее вместо ошейника висело несколько золотых цепочек. Поразительно, но при такой бесформенной фигуре у нее были на редкость изящные лодыжки.

— Рада снова тебя видеть, Регина, — ответила Эбба. — Как я понимаю, ты представляешь Каролину аф Мельхиор.

— Я уже тридцать лет как семейный юрист аф Мельхиоров. Еще отец Кристины пользовался моими услугами.

Так это благородный папаша снабдил дочку адвокатом. Ну что ж! Не самый худший выбор. С Региной Альбрехтссон можно было работать. Она, в отличие от других адвокатов, не старалась все время затыкать рот своим клиентам, а это всегда заканчивается плохо.

На Каролине было сшитое по фигуре красное пальто с меховым воротником. Темные волосы распущены. Под пальто Эбба разглядела хлопковую рубашку и джинсы на бедрах, подхваченные ремнем. На ногах — как обычно высокие сапоги на каблуках, поднимавшие ее на высоту почти два метра. В таком виде Каролина была похожа на рок-звезду. Интересный выбор одежды для допроса в полиции, подумала Вендела.

Она включила диктофон. Все присутствующие назвали себя, и допрос официально начался. Но прежде чем Эбба начала задавать вопросы по существу, она решила проверить одно свое подозрение, имеющее отношение к письму, которое она только что получила.

— Каролина, — начала Эбба, — я знаю, что ты жила у Хелены по возвращении с острова. Ты встречалась с Анной или Луизой после этого?

— С Анной — нет. Но Луиза звонила и предлагала выпить кофе, — ответила Каролина. — Она звала вчера, но у меня не было сил. Тогда она предложила пойти сегодня. Ее же будут допрашивать после меня. Я согласилась, но сказала, что в квартиру к ней не пойду. Слишком много воспоминаний. Но рано или поздно мне придется вернуться туда за вещами, — всхлипнула Каролина. — На самом деле мне не хочется ее видеть, но думаю, нам обеим будет лучше, если мы обо всем поговорим. Я должна сделать для нее по крайней мере это.

— Должна?

— Мне стыдно за то, как я поступила с Луизой. Она этого не заслужила. Луиза очень много для меня значила.

— Ты хотела бы искупить свою вину перед ней?

Каролина ничего не ответила. Закусив губу, она уставилась на свои пальцы. Эбба секунду раздумывала, стоит ли развивать эту тему, но решила, что ей не хватает информации, чтобы припереть Каролину к стенке.

— Когда мы виделись вчера, Каролина, — продолжила она, — ты сказала, что была вечером семнадцатого октября в ателье с Раулем и Хеленой.

— Да.

— Таким образом, ты меняешь свои свидетельские показания.

— Да.

Эбба взглянула на Регину. Та сидела спокойно. Эбба продолжила:

— Тогда я попрошу тебя рассказать, о чем вы говорили.

— Об их отношениях.

— Как ты отреагировала, узнав правду?

Каролина занервничала. Закинув ногу на ногу, она обхватила лодыжку руками:

— Вы меня уже об этом спрашивали. Естественно, я расстроилась. Хелена вам тоже все рассказала.

Эбба ничего ей не ответила.

— Вы с сестрой договорились о том, что будете отвечать на вопросы о событиях на острове?

Регина подняла руку в знак протеста:

— Вопрос прозвучал так, словно моя клиентка сознательно утаивает от вас информацию.

Но Эбба уже получила ответ. Каролина совершенно не умела врать. Это было написано у нее на лице. Потупив взгляд, она обкусывала ноготь на большом пальце. Заметив ее взгляд, Каролина убрала руку.

— Что произошло в ателье?

Этого было достаточно, чтобы вызвать у Каролины слезы. Она закрыла лицо руками и сделала глубокий вдох:

— Вы хоть представляете, каково мне было видеть их вместе? Нет, они не целовались и не обнимались, но между ними было притяжение, которого я раньше никогда не замечала. Или не хотела замечать. А ведь это видно невооруженным глазом. Как они смотрят друг на друга. Как говорят друг с другом на языке тела. Ощущение такое, словно они вместе лет пятьдесят. Я хотела закрыть глаза на их связь, потому что Рауль сказал, что это случилось только один раз. Но он мне соврал. Они встречались много лет. Больше двадцати лет они были любовниками, обманывали своих супругов. До сих пор не могу поверить, что это возможно. И мне не хочется в это верить. Но перед глазами у меня постоянно возникают картинки. Хелена с Раулем… Если он спал с моей сестрой, то зачем я ему понадобилась? Он что, собирает женщин как трофеи?

Эббе хотелось заверить ее в искренности его чувств, но, к сожалению, она сама не была уверена в том, что эти чувства действительно у Рауля были. Хотя при виде такой эффектной девушки не возникало никаких сомнений в том, что в нее можно было влюбиться без памяти.

Каролина откусила кусочек ногтя и сплюнула прямо на пол. Потом выпрямилась и, собравшись с силами, произнесла:

— Я не могла больше выносить этого и сбежала.

Одна нога у Каролины начала подрагивать.

— Значит, Рауль обманул тебя. И ты была зла на него, а не на сестру? А что чувствовала Хелена?

— Она расстроилась от того, что он бросил ее ради меня, разве не ясно?

— Так вы обе были злы на Рауля?

Каролина фыркнула и топнула обеими ногами по полу:

— Этого вы добиваетесь? — Она пальцами изобразила в воздухе газетный заголовок. — Сестры убили любовника из ревности.

— А это так? Вы с сестрой убили Рауля?

— Нет, я уже тысячу раз говорила. Как вы только можете думать, что я хотела убить Рауля? Это полная чушь. Я любила его! Я просто расстроилась и вернулась в дом, чтобы не видеть их вместе. Я думала, он побежит за мной. Потому что так и должен поступать настоящий мужчина. Вымаливать прощение на коленях. Но он так и не пришел.

Каролина замолчала. Адвокат воспользовалась паузой, чтобы обратиться к комиссару:

— Эбба, я хотела бы попросить вас быть помягче с моей клиенткой. Думаю, так будет лучше для всех. Каролина утверждает, что она невиновна и что она не убивала Рауля Либескинда.

«Я бы не была настолько в этом уверена», — подумала Вендела.

Эбба продолжила:

— Во сколько ты вернулась в большой дом?

— Не знаю. Но было уже темно.

— Что ты делала дома?

— Я не пошла в студию, чтобы ему было сложнее меня найти. Я хотела, чтобы ему пришлось попотеть, прежде чем я его прощу. Поэтому я пошла в его комнату и легла в постель.

— Ты что-нибудь ела? Пила?

Каролина недоуменно взглянула на Эббу:

— Бокал красного вина и пару бутербродов. Кажется, с паштетом.

— Ты открыла новую бутылку?

— Да, а что.

— Ничего, продолжай. Что случилось потом?

Каролина сжала губы. Видно было, что ей хочется излить все, что у нее накопилось на сердце, но что-то ее останавливает.

— Я так расстроилась, что он не стал меня искать. Решила, что ему на меня наплевать, раз он не пришел меня утешить. Лежа на кровати, я услышала, как хлопнула входная дверь. Казалось, весь дом затрясся. Я напрягла слух, думая, что это Рауль пришел уверять меня в своей любви. Но это была Хелена. Я слышала, как она с кем-то говорила. Думаю, с Анной. Потом голоса стихли. Я продолжала ждать. Дверь снова хлопнула, но на этот раз тише. Я снова решила, что это Рауль.

Эбба чуть не подпрыгнула на стуле от радости, но сдержалась. Как можно спокойнее она задала следующий вопрос:

— Каролина, подумай хорошенько. Дверь хлопнула, потому что кто-то вышел или вошел?

— Вошел, так мне кажется. Я решила, что это Рауль.

— А ты слышала шаги в коридоре?

Каролина моргнула:

— Нет, не слышала.

— Значит, кто-то не вошел, а вышел?

— Может быть.

— Ты слышала, чтобы дверь снова хлопала потом?

На лице Каролины появилось выражение сосредоточенности.

— Не знаю. Понятия не имею. Может, и хлопала. Если подумать, то скорее да, чем нет. Или… нет, я не знаю. Не помню.

Вендела вопросительно подняла брови, но Эбба сделала вид, что не заметила:

— Постарайся вспомнить, Каролина. Если что-нибудь вспомнишь, сразу позвони мне. Обещаешь?

Каролина кивнула.

— Ты слышала знакомые голоса?

— Нет, не знаю. Не помню. Я об этом тогда не думала…

— Сколько прошло времени между тем, как ты вернулась домой, и вторым хлопком двери?

На лице Каролины появилось выражение усталости.

— Не знаю, — снова повторила девушка. — Я же не знала, что это важно. Минут десять?

— О’кей, что было дальше?

— Мне удалось успокоиться. Я решила все-таки вернуться в ателье и пошла в комнату Луизы собирать вещи.

— Луиза была у себя?

— Нет, она в столовой занималась записью альбома.

— Сколько времени ты была в комнате?

— Может, минут пятнадцать — двадцать? Я плакала, собирая вещи, — так мне было плохо. Но мне не хотелось, чтобы Рауль видел меня такой, поэтому я умылась и привела себя в порядок. Потом пошла его искать. Решила, что злиться не имеет никакого смысла. Я пошла в ателье, но там его не было. И тогда стала искать по всему острову.

Дыхание Каролины участилось. Регина накрыла ее ладонь рукой.

Сделав вдох, Каролина продолжила:

— Рауль лежал на причале. Я подумала, он потерял сознание. Я подбежала к нему и позвала по имени, но он не отвечал. Я начала трясти его, но он лежал неподвижно. Я вспомнила, что делала Хелена, когда с ним случился тот приступ, и начала хлестать его по щекам. И тогда он зашевелился. Открыл глаза и назвал мое имя. Я почти уверена, что все расслышала правильно. И я поцеловала его, прижала к своей груди и обняла крепко-крепко…

Слезы хлынули у нее из глаз, и Каролина начала покачиваться на стуле, обхватив себя руками.

— Я снова поцеловала его, но он был совсем обмякший в моих объятьях. Мне пришлось приподнять ему голову, чтобы заглянуть в глаза. Но взгляд у него был совершенно невидящий. Рот приоткрылся. Я впала в панику. Начала трясти его и хлестать по щекам, но ничего не действовало. Я решила, что у него снова приступ аллергии, и первое, что пришло мне в голову, это шприцы с лекарством, которые он держал в бумажнике…

Каролина убрала с лица волосы, мешавшие ей сосредоточиться.

— Он сам мне об этом сказал. И я начала искать бумажник, но его нигде не было. Ни в пиджаке, ни рядом на траве. Я собралась бежать в ателье за ним, но вдруг увидела его на земле в метре от Рауля. Понятия не имею, как он так оказался. Наверно, выпал из кармана пиджака. Я рванулась к нему, вытряхнула шприцы, но пальцы меня не слушались, и я никак не могла открыть их. Я никогда раньше не делала уколов — и не знала, как и куда колоть, в вену там или как, поэтому я просто вколола шприц ему в ногу. Ничего не произошло. Тогда я на всякий случай вколола шприц в другую ногу. И снова ничего. Тогда я попыталась найти пульс, но не нашла. И он не дышал…

Девушка замолчала и крепко зажмурилась, прижав стиснутую в кулак руку ко рту. Лицо у нее было мокрое от слез.

Эбба подождала, пока она немного успокоится, и спросила:

— Ты решила, что убила его уколами, Каролина?

Каролина кивнула и едва слышно прошептала «Да». Ей стоило больших усилий поднять голову и открыть глаза.

— Но я не могла вам сказать, понимаете? Я не хотела лгать. Я решила, что перепутала шприцы или сделала укол неправильно. И я ужасно испугалась, что вы подумаете, что я хотела его убить.

Она сжала голову руками, словно пытаясь таким образом привести мысли в порядок, и продолжила:

— Иногда я словно… выпадаю из реальности… Не могу понять, где реальность, а где моя фантазия… Это сводит меня с ума. Я знаю, что это болезнь, но ненавижу себя за это. Мне приходится все время принимать лекарства — у меня нет другого выбора. И тогда… мне казалось, что я схожу с ума…

Регина накрыла руку Каролины своей. Другой рукой она погладила девушку по щеке:

— Все будет хорошо, Каролина, все будет хорошо.

Но Каролина ее словно не видела. Девушку сотрясала дрожь.

— Постарайся успокоиться и рассказать, что было дальше, — попросила Эбба, взглядом прося у Регины разрешения продолжить.

Та кивнула.

— Не хочешь стакан воды, Каролина, или, может быть, чаю? — предложила Вендела и, к своему удивлению, получила в ответ улыбку:

— Спасибо. Как мило с вашей стороны. Если можно, с медом.

С каких это пор у них в полицейском участке подают чай с медом, подумала Вендела, но решила хотя бы попытаться выполнить ее желание. Щеки Каролины порозовели, девушка словно вновь обрела силы.

— Когда у меня не получилось привести Рауля в сознание, я бросилась в дом за помощью. В гостиной я нашла Хелену и рассказала ей, что Рауль мертв. Она была сильно пьяна и сначала мне не поверила. Но мне удалось вытащить ее из дома. Но когда мы пришли туда, где лежал Рауль, его там больше не было… Его не было там, где я его оставила.

— Ты рассказала Хелене про шприцы?

— Нет, я не осмелилась. Я сказала только, что нашла его на земле без сознания.

— А потом вы об этом говорили?

Каролина кивнула:

— Да, и Хелена сказала, что я не могла бы убить его… Напротив, она сказала, что укол мог ему помочь, если бы он уже не был мертв. Вот почему я приходила вчера. Хотела вам все рассказать. Снять груз с плеч. Но встреча с Джой выбила меня из колеи.

— Когда ты прибежала в дом и сказала Хелене, что Рауль мертв, как она отреагировала?

— Трудно сказать. Она была пьяна в стельку. Хелена слишком много пьет. К сожалению.

— Кроме того, что она была сильно пьяна, ты ничего больше не заметила?

Каролина покачала головой:

— Я не могла думать ни о чем, кроме Рауля.

Эбба нагнулась к ней:

— Каролина, ты не помнишь, видела ли кого-нибудь, когда второй раз искала Рауля, уже вместе с Хеленой?

Каролина переглянулась с Региной Альбрехтссон. Видимо, разрешение от адвоката она получила, но все равно на лице у девушки были написаны сомнения.

— Я увидела Луизу. Она спускалась с яхты. Она сказала, что ей нужно было там что-то забрать. Я ей все рассказала, и она помогла нам искать Рауля.

Эбба постаралась, чтобы ее вопрос звучал как можно спокойнее:

— И все?

— Да, — потупилась Каролина.

— А как Луиза восприняла эту новость?

Каролина заерзала:

— Как вам сказать. Она так странно посмотрела на меня, когда я сказала, что убила его, и попыталась меня утешить, но я не хотела, чтобы она меня касалась. Тем более что у нее был такой осуждающий взгляд, что мне стало стыдно. Стыдно за то, что я стольким людям испортила жизнь.

Вендела вошла с кружкой чая и протянула ее Каролине. И снова Каролина благодарно ей улыбнулась. Наверно, потому, что Венделе удалось наскрести немного меда из полупустой банки из шкафа на кухне для персонала. Дрожащей рукой Каролина поднесла чашку к губам и сделала губы трубочкой, чтобы подуть, но губы у нее тоже дрожали. Ей с трудом удалось пригубить чай. Тем не менее этой паузы ей было достаточно, чтобы найти силы продолжить свой рассказ:

— Мы искали везде, но так и не нашли Рауля. Мы обыскали весь остров, но его нигде не было. Хелена с Луизой спросили, не вообразила ли я себе всю эту историю, но я поклялась, что видела его без сознания на причале.

Каролина тяжело дышала, и Регина одной рукой обхватила ее за плечи и легонько сжала.

— Не волнуйся, Каролина, — сказала она.

Эбба добавила:

— Да, Каролина, не надо так переживать. Мы уже констатировали, что смерть не была вызвана инъекциями. Лучше расскажи, чем все закончилось. Что ты сама подумала?

— А что я могла подумать? Хелена сказала, что если он и лежал на причале, то, значит, пришел в себя и ушел. Мне так хотелось верить, что так оно и было, потому что мне страшно было даже подумать, что он погиб по моей вине. Потом Хелена с Луизой вернулись в дом. Наверно, решили, что я совсем рассудок потеряла. А я осталась искать Рауля. Я бегала по острову и выкрикивала его имя. А потом Шель пошел за пивом и увидел его тело в воде у берега.

— Когда вы с Хеленой вышли на причал, ты не слышала шум мотора в море?

Подумав, Каролина покачала головой:

— Нет, не припоминаю.

— Значит, вы втроем с Луизой и Хеленой искали Рауля? А где были остальные? Анна? Педер? Ян с Шелем? Они ничего не слышали? Вы же, наверно, выкрикивали имя Рауля, когда искали?

— Конечно, мы кричали. Но был очень сильный ветер и начался дождь. И я не видела никого, кроме Шеля, но уже позже. А потом, когда он уже достал тело Рауля из воды, появилась Анна. А за ней и Хелена с Луизой. У Анны был заспанный вид… или она была пьяна в стельку. Анна бросилась на тело Рауля — она была вне себя от горя. Рауль был мертв. Но я не могла в это поверить. Хотя все эти слова о том, что невозможно перепутать спящего человека с мертвым, оказались правдой. Он как оболочка без души.

— А Педер?

— Педера там не было.

Эбба сцепила руки перед собой. Регина восприняла это как знак, что допрос закончен, и потянулась за сумкой. Но Эбба подняла руку, прося ее не спешить.

— Еще один вопрос, — начала она с улыбкой, желая приободрить Каролину, у которой был усталый вид. — В субботу ночью, когда ты не могла спать… — продолжила Эбба и сделала паузу, чтобы привлечь внимание Каролины. — Ты спустилась на кухню.

Каролина кивнула. На ее лицо набежала тень.

— Ты сказала, что хотела покончить со всем и искала нож, не так ли?

Каролина отвела взгляд.

— Что еще ты делала на кухне? — спросила Эбба.

Каролина не ответила, но по ее напряженной позе было видно, что она понимает, о чем говорит Эбба.

— Ты искала бутылку с арахисовым маслом?

Каролина ничего не ответила, но часто заморгала блестящими от слез глазами. Регина судорожно соображала, в чем дело. Значит, она была не в курсе истории с бутылкой. Регина наклонилась к Каролине и прошептала ей «Подожди», после чего повернулась к Эббе:

— У вас есть отпечатки пальцев?

— Да, у нас есть улики. — И Эбба обратилась к Каролине: — Карро, бутылка была вытерта начисто. Как ты понимаешь, на заляпанной бутылке от масла из кухонного шкафа не может не быть ни одного отпечатка. Тем более что нам известно, что ею недавно пользовались. Потому вывод может быть только один: кто-то сознательно вытер все отпечатки. И мы думаем, что этот человек ты.

Регина отреагировала немедленно:

— Это только ваши подозрения, Эбба. У вас нет доказательств, что это сделала Каролина.

Эбба ничего не ответила. Ее взгляд был прикован к Каролине, которая боролась с рвущимися из груди рыданиями.

Тишину в комнате нарушало только ее прерывистое дыхание.

— Я… — прошептала она.

— Тебе не нужно ничего говорить, — оборвала ее Регина, хватая девушку за руку, но Каролина отдернула руку и скрестила руки на груди.

— То, что я подозреваю, что это ты вытерла бутылку, Каролина, — спокойно продолжила Эбба, — не означает, что я думаю, что это ты подлила в еду масло.

Она надеялась, что эти слова успокоят Каролину, но получилось как раз наоборот. Видно было, что девушка чувствует себя загнанной в угол, что только утвердило Эббу в ее подозрениях.

— Я считаю, что ты вытерла бутылку, потому что хотела защитить другого человека. Защитить того, кого могли обвинить в убийстве, если бы ты не уничтожила доказательства.

Каролина сломалась:

— Я не видела, как она наливала масло, не видела!

— Но ты решила, что это Луиза, не так ли?

Каролина сжала губы и опустила глаза. Другого ответа и не надо было. Эбба кивнула:

— На этом и закончим. Нам придется еще с тобой пообщаться, Каролина. Спасибо, что пришла сегодня. И спасибо, что поделилась с нами тем, что знаешь.

Эбба не хотела вкладывать в последнюю фразу иронию. Это вышло само собой. Каролина вскочила и первой прошла к двери, где остановилась подождать адвоката. Регина пожала Эббе руку на прощание.

— Еще увидимся, — пообещала Эбба и получила в ответ вежливую улыбку.

* * *

Луиза Армсталь сидела на диване с красной сумкой «Келли» на коленях. Черный костюм обтягивал фигуру как перчатка. Воротничок блузки буквально ослеплял своей белизной. В ушах у нее были бриллиантовые сережки. Увидев Каролину, она с трудом поднялась с просевшего дивана. Одна рука у нее по-прежнему была забинтована. Каролина, метнув в ее сторону тревожный взгляд, поспешила прочь по коридору. За ней едва поспевала Регина Альбрехтссон в туфлях на шпильках от Кристиана Диора. Вендела поздоровалась с Луизой через порог и добавила:

— Подождите минутку, пожалуйста, сейчас мы вас пригласим.

Прикрыв дверь, Вендела пошла менять кассету в диктофоне, а Эбба открыла новую бутылку минеральной воды «Рамлёса» и налила шипучую жидкость себе в стакан.

— Сложно иметь такую внешность и при этом ранимую психику. Мы привыкли думать, что красота означает здоровье и душевную гармонию, но, видимо, в случае Каролины природа не все предусмотрела.

— Думаешь, Каролина выдумала историю со шприцами, чтобы сбить нас со следа?

— Нет, не думаю, — ответила Эбба. — Мне кажется, сегодня мы впервые услышали более или менее близкую к правде версию произошедшего тем вечером. Я говорю «близкую к правде», потому что сомневаюсь, что Каролина рассказала нам все как было. Она вполне могла утаить тот факт, что именно она подсыпала Раулю в вино яд.

— Тем не менее ее рассказ соответствует показаниям Анны.

— Не во всем. И это меня смущает.

Вендела вопросительно уставилась на нее.

— Странно, что у наших девушек вдруг начал развязываться язык. И Анна, и Каролина щедро поделились с нами всем, что знали. Или не всем. Вопрос заключается только в том, насколько серьезно то, что они от нас утаили. В любом случае пока они чувствуют себя в безопасности, потому что думают, что сняли с себя все подозрения.

— А Хелена с Луизой продолжают защищаться, — ответила Вендела. — Какая им от этого выгода?

— Значит, выгода есть, иначе бы они давно уже все рассказали. Им было бы проще нам все рассказать, чем продолжать испытывать наше терпение, вызывая все больше подозрений. Но рано или поздно им придется все нам выложить. Мне кажется, они пытаются выиграть время. Только вот зачем им это?

Вендела покачала головой:

— Как ты узнала, что это Каролина вытерла бутылку?

— Это было сделано очень неуклюже. И по-детски. Наверно, начиталась книжек Агаты Кристи. Никто, кроме нее, не пошел бы на такой отчаянный поступок. Тот, кто добавил в еду арахисовое масло, был уверен в том, что его никогда не вычислят, потому что множество людей оставили на бутылке свои отпечатки. Луиза хладнокровно сказала бы, что трогала бутылку уже после того, как у Рауля случился аллергический шок. Выбрасывать в море она тоже не стала бы — это только вызвало бы подозрения. Нет, она постаралась бы выдать это за несчастный случай. То обстоятельство, что Каролина вытерла бутылку, говорит как раз об обратном.

— Да уж… оказала подруге медвежью услугу, — прокомментировала Вендела. — Так ты думаешь, это Луиза подлила масла, чтобы убить Рауля?

Эбба пожала плечами:

— Кто знает. Может, это не Луиза. А может, она не хотела убивать его, а хотела только напугать, показав, что может ему грозить, если он не изменит свое поведение.

— Или это был несчастный случай, как они и утверждают.

Эбба отметила надежду в голосе помощницы.

— Может, и так, — заметила она. — Но Каролина почему-то подумала, что Луиза хотела убить Рауля, и, чтобы загладить свою вину, попыталась уничтожить все улики…

Потянувшись за мобильным, Эбба нажала кнопку быстрого набора:

— Якоб, у меня для тебя есть задание. Жду тебя в своем кабинете.

Вендела достала расческу и привела в порядок свои пышные рыжие волосы, словно облаком обрамлявшие ее бледное лицо. Эбба решила над ней подшутить:

— Прихорашиваешься перед встречей с Луизой?

— Прекрати.

— Вендела, — серьезно сказала Эбба, — может, мне отстранить тебя от этого дела?

— В этом нет необходимости, — отрезала Вендела, убирая расческу в сумку.

— Тогда я рассчитываю на твой профессионализм. Что бы там ни говорили психологи про то, что надо следовать зову сердца и реализовывать все свои желания, в этом офисе я такое не приветствую.

— Я знаю, Эбба. Но легко говорить тому, кто фригиден и вообще не способен ни на какие чувства, — не глядя на начальницу, пробормотала Вендела и пошла за Луизой Армсталь.

Когда они обе уселись перед ней, Эббе в голову закралась странная мысль. Ей вдруг показалось, что они сговорились против нее. Нет, ничто не говорило о том, что их что-то связывает, но Эббу не покидало ощущение, что она лишняя в своем собственном кабинете. Знаком она велела Венделе включить запись. Вендела подчинилась. Эбба видела, как Луиза проследила взглядом за ее движением. Она буквально пожирала Венделу глазами. В комнате сразу изменилась атмосфера. Сексуальное напряжение, возникшее между уголовным инспектором и подозреваемой в убийстве, заметно было невооруженным взглядом. На губах Луизы появилась улыбка. Она даже немного расслабилась. Эбба уже усиленно размышляла, как ей использовать эту столь неловкую ситуацию в своих целях. Нельзя допустить, чтобы Луиза решила, что ей все сойдет с рук только потому, что кто-то из полицейских не смог устоять перед ее шармом. Нет, нужно срочно что-то придумать. Чтобы выиграть время, Эбба сделала вид, что просматривает документы. Вендела так торопилась вызвать Луизу, что Эбба не успела подготовить вопросы. Нет, нужно срочно вернуть себе контроль над ситуацией. Эбба выпрямилась и встретилась глазами с Луизой. Взгляд у женщины был холодный, как металл.

— Луиза Армсталь, у меня к вам несколько вопросов. Мы получили информацию, которая противоречит тем свидетельским показаниям, которые вы дали ранее. Вам есть что сказать по этому поводу?

— Я жду своего адвоката, — спокойно ответила Луиза.

Только сейчас Эбба сообразила, что, в отличие от Каролины и Педера, Луиза пришла без адвоката. Как она раньше не подумала, что это совсем не в стиле Луизы. Конечно же она тоже позаботилась о защите.

— И ваш адвокат?

— Юнас Кронспарре, — ответила Луиза.

Юнас Кронспарре, прозванный «Спарринг-партнер» теми преступниками, которых он защищал, только успела подумать Эбба, как дверь без предварительного стука распахнулась и вошел мужчина лет пятидесяти. Он был больше похож на хоккеиста, чем на адвоката. Широкие плечи и бритая лысеющая голова довершали сходство. Одет он был неожиданно для юриста — в темно-зеленый свитер и фланелевые брюки, что сразу выдавало его характер. Вендела уступила юристу свой стул и пересела на табуретку у стены. Эбба протянула адвокату руку, утонувшую в его медвежьей лапе.

— Юнас, сколько лет, сколько зим, — поприветствовала его Эбба, — так ты представляешь Луизу Армсталь?

— Именно так, — сказал он поразительно тонким для такого крупного человека голосом.

Эббе вспомнился Марлон Брандо в роли Крестного отца. Эбба повернулась, возобновляя допрос:

— Луиза, вы сообщили нам, что не видели Рауля Либескинда после окончания записи. Вы по-прежнему настаиваете на своих словах?

— Да.

— Так вы не разговаривали с ним на причале?

— Луиза Армсталь уже ответила на вопрос, — вставил адвокат.

В дверь постучали, и показался Якоб:

— Эбба, ты что-то хотела?

— А… это ты, Якоб, — воскликнула Эбба и, повернувшись к Луизе, добавила: — Извините, я на минутку отлучусь.

Вернувшись в кабинет, она поймала на себе взгляды Луизы и Венделы. И снова ее поразила та невидимая связь, которая возникла между женщинами. Отогнав эту неприятную мысль, она вернулась на свое место:

— Ранее вы утверждали, что лежали в комнате с мигренью, когда нашли тело Рауля. Пожалуйста, расскажите нам снова, чем вы занимались в период между окончанием звукозаписи и моментом, когда было найдено тело?

— Разумеется. Мы с Яном и Шелем сразу сели прослушать материал. Если вам интересно, то это всегда делается в наушниках. Мы сидели в столовой рядом с гостиной.

— Вы выходили из столовой?

— Да, один раз. После третьей части. Работа шла тяжело, и я предложила сделать паузу и перекусить. Ян с Шелем остались в столовой, а я спустилась на кухню приготовить чай. Поскольку я не могла сама донести поднос из-за поврежденной руки, я попросила Шеля помочь мне.

— Во сколько это было?

— Не знаю точно. В семь-восемь вечера.

Вид у Луизы был совершенно спокойный, что Эббу не устраивало.

— Не могли бы вы уточнить?

— Моя клиентка уже ответила на ваш вопрос, — вставил адвокат.

Эбба сделала вид, что ничего не заметила. «Посмотрим, удастся ли мне пробить эту стену?» — подумала она.

— Обработка записанного материала… полагаю, сегодня больше не нужно сидеть с лентой и ножницами. А цифровые файлы всегда хранят данные о последних сохраненных записях. Значит, мы можем по ним узнать точное время. — Она перевела взгляд на Венделу: — Займешься этим?

Вендела кивнула и сделала запись в блокноте.

Эбба снова повернулась к Луизе, в глазах которой успела поселиться неуверенность. Видно было, что она пытается предугадать следующий вопрос. Она явно не подумала о том, что с помощью современной техники можно узнать практически все что угодно.

— Приготовить чай и бутерброды, — с иронией продолжила Эбба. — Сколько это может занять времени? Тут компьютер нам не поможет.

Луиза, холодно улыбнувшись, медлила с ответом. Интересно, догадывается ли она, что чем дольше тянет с ответом, тем больше подозрений вызывает у полиции? Луиза — умная женщина. Она наверняка просчитала, что могла нам сообщить Каролина, и будет действовать соответственно продуманному ею сценарию.

— Разумеется, я расскажу вам все подробности, — произнесла Луиза, глядя Эббе прямо в глаза. — Пока я готовила чай, я вспомнила, что забыла свою нотную тетрадь на яхте. В ней остались мои пометки, которые нужны мне были для работы.

— Вот как, — заметила Эбба. — А Раулю вы ноты не посылали?

Луиза улыбнулась еще шире:

— Копию по факсу.

— И она ни разу не понадобилась вам во время репетиций или записи?

— Нет, тогда я использовала свою партитуру.

— А Рауль? Разве не было логично использовать его партитуру, поскольку вы записывали его прочтение музыкального текста?

Луиза склонила голову набок:

— А вы в теме. Может быть, вы даже музыкант-любитель, судя по вашей информированности. Но, к сожалению, здесь вы имеете дело с человеком, который двадцать пять лет профессионально занимается классической музыкой, и вам меня не переспорить.

Эббу такое хвастовство рассмешило. Тем более что это был явный блеф со стороны Луизы. Да, Эбба не была профессиональным музыкантом. В юности она подумывала о классе игры на фортепьяно в Высшей музыкальной школе, но все же выбрала психологию и потом Полицейскую академию, но это не мешало ей знать музыкальные азы.

— И что вы сделали, обнаружив, что забыли ноты на яхте?

— Пошла за ними, разумеется.

— И что вы увидели по дороге, Луиза?

— Увидела? Было слишком темно, чтобы что-то увидеть.

— Вы видели по дороге Каролину?

Луиза, поколебавшись, ответила:

— Нет, тогда нет. Я пошла прямо на яхту.

— Вы нашли то, что искали?

— Нет, к сожалению.

— Как любопытно. И как долго вы отсутствовали?

— Ну, у меня заняло какое-то время приготовление чая, а потом поиск нот. Я же могу пользоваться только одной рукой. Надо подумать. Наверно, минут двадцать или двадцать пять на все про все.

— И вы сообщаете нам об этом только сейчас, Луиза? Вы нарочно скрыли от нас эти двадцать минут?

— Мой клиент выказывает готовность сотрудничать, — вступил в разговор адвокат.

— А мне так не кажется, — ответила Эбба. — Вы видели Рауля?

— Нет.

Эбба откинулась на спинку стула и окинула взглядом эту поразительно спокойную женщину. Как она может оставаться такой бесстрастной? Почему она так уверена, что ее не обвинят в убийстве? Или она человек без стыда и совести, способный на хладнокровное убийство?

— Тогда я спрошу так: кого вы встретили по дороге назад?

— Каролину и Хелену. Они искали Рауля. Каролина была в истерике. Впрочем, это обычное ее состояние. Неудивительно, если учесть, сколько всего произошло за последние дни. Она утверждала, что видела Рауля лежащим без сознания на причале, но теперь он исчез. Мы вместе стали искать, но ничего не нашли. Тогда мы с Хеленой решили, что Каролине это померещилось. Я вернулась в дом и легла в кровать, потому что у меня болела голова.

— Вы приняли обезболивающее?

Луиза криво улыбнулась:

— Две обычные таблетки.

Эбба нагнулась вперед:

— Расскажите нам, зачем вы звонили Педеру в двадцать тридцать три.

Луиза вздрогнула, но это заметила только Эбба. Юнас Кронспарре отреагировал мгновенно. Подняв руку, он сказал:

— Вопрос не имеет отношения к делу.

— Как раз напротив, — спокойно возразила Эбба.

Вендела навострила уши. Эбба снова обратилась к Луизе:

— Будьте добры, ответьте на вопрос.

Луиза повернулась к адвокату:

— Юнас, я могу ответить. — Потом снова посмотрела на Эббу: — Я позвонила Педеру спросить, о чем они спорили с Раулем. Их ссору слышно было даже в доме.

— Я думала, на вас были наушники? — удивилась Эбба.

— Не все время. Мы снимаем их, когда говорим. Обработка звукозаписи подразумевает и коммуникацию между техниками тоже.

— Но столовая не выходит окнами на причал. Неужели вы правда слышали голоса с улицы?

— Луиза Армсталь уже ответила на этот вопрос, — процедил адвокат.

Луиза оставалась совершенно спокойной.

— Пока я искала ноты, я позвонила Педеру. Мы часто звоним друг другу. Иногда просто для того, чтобы перекинуться парой слов.

— Где находился в тот момент Педер?

— На пути в Стокгольм.

— Вы попросили его вернуться?

— Нет, зачем мне это?

— Чтобы выбросить тело Рауля в море.

Луиза рассмеялась и сделала вид, что не верит своим ушам.

— Не могли бы вы перестать обвинять мою клиентку и задавать вопросы только по существу? — спросил Юнас Кронспарре.

Эбба его проигнорировала:

— Луиза?

— Я согласна с моим адвокатом.

— Тогда я переформулирую вопрос по-другому. Вы попросили Педера избавиться от тела Рауля?

— Нет.

— Вы убили Рауля Либескинда намеренно?

— Нет.

— Вы убили его в результате случайности?

— Вопрос, не имеющий отношения к делу, — прошипел адвокат, но Луиза его остановила:

— Я могу ответить, Юнас. Я должна признать, что с моей стороны было чудовищной ошибкой организовать запись альбома на Свальшере. Но я и представить не могла, что Рауль там погибнет. Я это говорю на случай, если вы думаете, что я случайно дала ему дексофен, чего я, разумеется, не делала.

Эбба не поддалась на провокацию:

— Вам известно, кто его убил?

— Нет.

Эбба внимательно посмотрела на Луизу. Интересно, что может вывести ее из себя? Но Луиза была похожа на Снежную королеву.

— Вы утверждали, что звонили в «Скорую помощь» в четверг, когда у Рауля случился приступ аллергии. Но мы не смогли найти информацию об этом звонке.

Луиза пожала плечами:

— Я попыталась, но не было связи. Наверно, они фиксируют только входящие звонки, когда разговор состоялся.

— Когда вы звонили в субботу, чтобы сообщить о смерти Рауля, проблем со связью у вас не было.

— Вы плохо знаете шхеры. У нас здесь часто перебои со связью. Иногда она есть, иногда нет. Или в одном месте острова звонки проходят, а в другом нет.

— Поскольку вы так много времени проводите на Свальшере, вам должны быть хорошо известны места, где телефон ловит. Почему же вам не пришло в голову побежать в одно из этих мест, чтобы вызвать «скорую»?

Луиза всплеснула руками:

— Я же была в шоке. В состоянии шока невозможно думать ясно. С вами этого не случалось?

— По моему опыту в критической ситуации сознание проясняется и человек действует на автомате, что часто помогает найти выход, — ответила Эбба и, обращаясь к Юнасу, добавила: — Да, я вижу твою руку, Юнас. И я не обвиняю Луизу Армсталь в том, что она сознательно не вызывала «скорую».

Юнас Кронспарре опустил руку.

— Очень любопытная история с куриным рагу, — продолжила Эбба. — Я много думала о том, как эти две истории связаны между собой.

— Они никак не связаны, — резко возразила Луиза. — Это был несчастный случай. Кто-то по незнанию добавил в рагу арахисовое масло. И это чистой воды совпадение, что Рауль через пару дней скончался.

Эбба откинулась на спинку стула и подперла подбородок пальцем:

— Разве?

— А вы так не думаете?

— Нет, я думаю, что это была генеральная репетиция.

Луиза открыла рот, чтобы ответить что-то резкое, но адвокат ей помешал.

— Что вы увидели… осознали сразу после того, как приступили к тому роковому куриному рагу, Луиза?

Луиза молчала.

— Молчите? Я вам помогу. Вы поняли, что Каролина ревнует Рауля к Анне и что она больше не в силах скрывать свои чувства к нему? Или вы еще раньше узнали, что Рауль с Каролиной любовники?

Юнас Кронспарре набрал в легкие воздуха и медленно выпустил, показывая Луизе, что лучше ответить.

— Мы с Каролиной тогда еще были парой. По крайней мере, я так считала. Никто из них не набрался смелости признаться мне в измене. Я вам уже об этом говорила.

— Да, но вы не говорили мне, что в тот вечер объявили всем собравшимся, что ждете с Каролиной ребенка. Несмотря на то что Каролина ясно дала понять, что не хочет, чтобы вы это делали. Почему вы так поступили?

— Я не знала, что она против. Откуда мне было знать, что она бросит меня и убьет нашего ребенка? Это был только второй вечер на острове. Если бы я знала, что так все будет, я не стала бы рассказывать о беременности.

— Значит, вы не пытались пригрозить Раулю, чтобы он держался подальше от вашей подруги?

— Я не подливала масло в рагу, — ответила Луиза.

— Вы ведь не рассчитывали на то, что он так быстро оправится от аллергического шока? И вынуждены были рассказать о ребенке, чтобы он понял, что Каролина принадлежит вам и вы ждете ребенка. Ребенка, о котором всегда мечтал Рауль. Вы хорошо знали Рауля, и вам было известно, что он всегда берет то, что хочет.

— Моя клиентка… — начал было Юнас, но Луиза его остановила, заявив:

— Я не убивала Рауля и не имела намерения его убить. Я никогда не желала ему смерти и не подливала арахисовое масло в рагу. И я устала от ваших постоянных обвинений.

— Я не обвиняю вас, Луиза, а просто задаю вам вопросы. Очень странно, что вам они настолько неприятны. Ведь я только пытаюсь узнать правду. В мою задачу входит найти убийцу Рауля, и вам это хорошо известно. — Скрестив руки на груди, Эбба продолжила: — Думаю, этот вопрос не вызовет у вас возражений. Вы получили дексофен по рецепту, который вам выписал врач в Дандерудской больнице?

— Да, получила. — Луиза еще не оправилась от шока, вызванного обвинениями, на что Эбба и рассчитывала.

— И что вы сделали с коробкой?

— Выбросила по дороге из больницы.

— Как предусмотрительно.

Юнас Кронспарре поднял руку в знак предупреждения:

— Пожалуйста, воздержитесь от подобных комментариев.

Эбба как ни в чем не бывало продолжила:

— Вы уверены, что выбросили ее по дороге домой, а не на острове?

— Моя клиентка четко сказала, что выбросила ее по дороге из больницы.

— Юнас, я понимаю, что ты делаешь свою работу, но то же касается и меня. И я уверена в том, что Луиза Армсталь скрывает от меня правду.

— Тогда предоставьте доказательства, — возразил адвокат.

— У меня еще один вопрос к вам, Луиза, — сказала Эбба после некоторой паузы. — Когда вы узнали, что Каролина сделала аборт?

Луиза застыла. Она надеялась, что я не задам этот вопрос, поняла Эбба. А теперь усиленно думает, как на него ответить так, чтобы снять с себя подозрения.

— Педер мне об этом рассказал, — выдохнула Луиза.

Интересно, что она так тщательно пытается скрыть от нас, подумала Эбба.

— Когда он вам рассказал?

— Когда мы говорили по телефону.

— Когда вы искали ноты на яхте?

Луиза кивнула.

— После того, как Рауль исчез… умер?

Луиза заморгала. Тень набежала на ее лицо. Но она быстро взяла себя в руки.

— Тогда я об этом еще не знала, — уверенно произнесла она.

— Тогда у меня больше нет вопросов. Спасибо. — Эбба протянула Луизе руку для рукопожатия и добавила: — Вы с Каролиной виделись по возвращении в Стокгольм?

Кронспарре с Луизой переглянулись, и она ответила:

— Я только что видела ее у вас в приемной.

— Вы планируете увидеться с ней?

— Я, наверно, последний человек, которого она сейчас хочет видеть. К чему вы клоните?

Эбба только покачала головой. Адвокат поднялся и вышел из кабинета, не дожидаясь своей клиентки. Луиза повесила на плечо сумочку и протянула руку Венделе.

— Мне жаль, что не смогла вам помочь, — сказала она, глядя Венделе в глаза.

— Вам правда жаль? — спросила Вендела холодно.

Так они и стояли рука в руке, не сводя друг с друга глаз. Вендела первой убрала руку. Потупившись, она поспешила прочь из кабинета. Луиза погладила ее по ладони или ей это только показалось? Не оглядываясь, Вендела пошла прямо к туалету в дальнем конце коридора. Там она открыла холодную воду и умылась, чтобы успокоить дыхание.

— Врет и не краснеет, — констатировала Эбба, когда Вендела вернулась в кабинет.

— Нам ее не расколоть, — согласилась Вендела.

— Да, и это чертовски меня раздражает. Она даже не призналась, что привезла с собой таблетки на остров, хотя могла бы сказать, что выбросила их там. Мы все равно знаем, что убийца — один из них. Зачем нас так раздражать? Может, потому, — задумчиво произнесла Эбба, — что она прима. Она руководит этим квартетом. Она первая скрипка, и она отвечает за всех. Подумай-ка, она ни разу не попыталась переложить вину на другого или сбить нас со следа. Луиза чувствует себя в ответе за всех, даже за Каролину, бросившую ее ради Рауля. И за Педера, который является ее родственником. Она покрывает всех, рискуя самой оказаться главной подозреваемой в убийстве. Ну что ж… в верности ей не откажешь.

— А может, она и правда виновата? И покрывает только себя? Может, это она налила арахисового масла в рагу?

Эбба пожала плечами:

— Этого мы никогда не узнаем. Зато мы знаем, что Каролина решила, что это сделала Луиза, и вытерла бутылку, чтобы защитить ее и загладить свою вину перед бывшей подругой. Это означает только одно: Каролина считает Луизу способной на убийство. Что, в свою очередь, снимает подозрения с самой Каролины.

— Но Каролина не в себе. Она сама не знает, что делает.

— Знаешь, в этом деле есть несколько типично женских черт и несколько типично мужских.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Вендела. — А я-то все гадала, когда всплывет гендерная тема!

Различия между полами были ее любимой темой для разговора. Эбба рассмеялась.

— Убийство с помощью таблеток — это легкий и бескровный метод убийства, не сравнимый с ножом или веревкой. Убийце даже не обязательно видеть лицо жертвы в момент смерти.

— Так ты считаешь, что таблетки — это женский метод, а нож — мужской? Или наоборот? — спросила Вендела, наливая себе минералки.

— Я лишь хочу сказать, что некоторые женщины в квартете наделены от природы ярко выраженными мужскими качествами.

— Но то, что Луиза лесбиянка, не значит, что она выберет мужской метод убийства.

— Я говорю не только о Луизе. Хелена тоже обладает мужскими качествами. Как и я. В отличие от тебя, Вендела. И это не имеет никакого отношения к сексуальной ориентации.

Вендела фыркнула, убирая с лица волосы:

— Так ты не веришь, что они убийцы, только потому что метод не соответствует?

— Нет, вовсе нет. Кто-то из них вполне может быть убийцей. Таблетки — это мягкий способ, но вот сбросить тело в воду — вполне себе жесткий. А это мог быть один и тот же человек. Необязательно, но возможно. И если мы имеем дело с одним человеком, то тут нужны железные нервы, чтобы откровенно лгать полиции, и полное отсутствие моральных принципов.

— А железные нервы — это, конечно, мужская черта? — улыбнулась Вендела.

— Сильные моральные принципы и хладнокровие — качества, превозносимые среди высшего сословия.

— Кстати, кто мог украсть дексофен из комнаты Луизы?

— Думаешь, она взяла таблетки с собой на остров?

— Конечно взяла.

Эбба нагнулась к ноутбуку:

— Давай посмотрим сюда. Кто-то подмешивает дексофен Раулю в вино. Каролина находит его тело на причале. Он еще дышит. Или ей так кажется. Потом умирает у нее на руках, если верить рассказу Каролины. Она делает уколы в бездыханное тело и бежит за помощью, в это время тело исчезает. Вернувшись на причал с Хеленой, Каролина сталкивается с Луизой, которая якобы искала на яхте ноты.

— Думаешь, Луиза избавилась от тела?

— С помощью Педера.

— Но зачем ей это?

— Чтобы представить все как несчастный случай и избавиться от улик?

— Каких улик?

Женщины уставились друг на друга. Эбба покачала головой:

— Пока не знаю.

— Кто напоил Рауля дексофеном?

— Да кто угодно, — зевнула Эбба.

Вендела не удержалась и тоже зевнула.

— Иди домой, Вендела, — велела Эбба. — Увидимся завтра.

Оставшись одна в комнате, она набрала номер Карла-Акселя, но передумала и отложила телефон. Не стоит тревожить человека, у которого случился инфаркт, подумала она. Но что ей делать дальше? Кто-то должен заменить Карла-Акселя на время болезни, и она самый подходящий для этого человек. Настало ее время. Семь лет она проработала комиссаром. Настала пора двигаться дальше по карьерной лестнице и стать начальником отделения. Никто не справится лучше нее. Нужно только хорошо показать себя перед начальством, пока должность не окажется вакантной официально.

Набравшись мужества, Эбба позвонила Карлу-Акселю на мобильный. Трубку подняла Моника.

— Привет, Моника, это Эбба. Хотела только узнать, как там наш больной.

— Эбба, спасибо за твою помощь вчера! Карл-Аксель так тебя хвалил.

Эбба немного успокоилась.

— Не преувеличивай, — ответила она. — С ним можно поговорить?

— Знаешь, он сейчас разговаривает с Ёраном. Ёран принес цветы в больницу. Давай он перезвонит тебе попозже.

Эбба подавила разочарование в голосе:

— Хорошо, пусть перезвонит на мобильный попозже.

Накинув пальто, она, болтая сумочкой, вышла из кабинета и хотела уже пойти к выходу, когда взгляд ее упал на дверь в кабинет Карла-Акселя. Она не удержалась и открыла дверь. Ей просто необходимо было зайти в его кабинет.

Кабинет Карла-Акселя был намного просторнее, из панорамного окна открывался вид на Эдсвикен. Заходящее солнце окрашивало небо в оранжевый цвет, отражавшийся в морской глади. А мне бы тут понравилось, подумала Эбба, присаживаясь на место начальника. Покрутившись на стуле, она обвела стены глазами. В своих мечтах она уже обставила кабинет по собственному вкусу. Выкинула бы фанеру, стекло и металлические рамки. Избавилась бы от этого синтетического ковра и портретов прежних полицмейстеров в золотых рамках на стенах. Двенадцать штук в ряд. Какой кошмар. И скоро портрет Карла-Акселя добавится к их числу. Ну уж нет. Она их все выбросит. Или… Может, перевесить их в другое место, где они бы лучше смотрелись? Может, в туалет?

Закинув ноги в сапогах прямо на стол, она подложила руки под затылок и закрыла глаза. Телефон не звонил. Эбба бросила взгляд на часы: со времени разговора с Моникой прошло всего восемь минут. Она встала со стула, еще раз окинула комнату взглядом и вышла, прикрыв за собой дверь. По вторникам она плавала в бассейне со своей подругой Шарлоттой Мартин. Значит, ей не придется сидеть дома в ожидании звонка. В бассейн она с собой мобильный брать не будет. После сорока заплывов Эббе удалось успокоиться, и они с Шарлоттой отправились в сауну. Карл-Аксель в тот вечер так и не перезвонил.

 

Среда, 21 октября

В среду утром Эбба позволила себе роскошь встать на полчаса позже. До обеда у нее не было назначено встреч, и она решила остаться дома и просто подумать. Подумать, не делая никаких заметок. Попытаться обдумать всю полученную информацию и прийти к логическому выводу. После завтрака, состоящего из двух чашек кофе, стакана свежевыжатого апельсинового сока, тостов с сыром из Вэстерботтена и мармеладом из инжира и утренней газеты, Эбба была готова к прогулке с собаками. Завидев, как Эбба достает поводки, собаки начали радостно крутиться вокруг нее, подпрыгивая и повизгивая. Карл-Аксель так и не позвонил. Ёран — тоже. Но, достав телефон, Эбба обнаружила, что за ночь он разрядился. Выругавшись, Эбба, злясь на себя за глупость, поспешила поставить его заряжаться и пошла выгуливать собак. Это был один из тех осенних дней, когда солнце еще согревало щеки прохожих своими бледными лучами, но люди уже мысленно готовились к долгой и снежной зиме. Подняв лицо к небу, Эбба вдохнула осенний воздух, напоенный запахами: пряными — влажной листвы и земли, и кислыми — яблочной падалицы. Спустя десять минут, когда Минна с Косимой перестали натягивать поводок и смирно поплелись рядом с ней по дорожке, у Эббы появилась возможность погрузиться в свои мысли. События и люди медленно вставали на свои места. Перед глазами у нее возникла картина того, где участники событий находились в тот роковой вечер. Одних она видела четко, других — словно в тумане. Педер невольно оказался катализатором событий и хорошим источником информации. Если бы не его ревность и подозрительность, она бы никогда не узнала, какими сложными были взаимоотношения участников квартета, собравшихся на острове. Но один момент по-прежнему оставался под вопросом. Аборт. Педер знал о нем до кончины Рауля. Возможно, и Луиза тоже. А раз Каролина больше не ждала ребенка от Педера, то не было причин избавляться от Рауля. Зачем лишать человека жизни? В этом не было никакого смысла. Сложно представить, что Луиза могла вообразить себе, что, избавившись от Рауля, сможет вернуть Каролину и снова уговорить ее завести ребенка. Луиза — женщина разумная и должна была понимать, что ничто на свете не заставит Каролину снова быть с ней. В таком случае остаются Каролина, Анна и Хелена. Либо же аборт настолько вывел Луизу из себя, что она была не в состоянии контролировать свои поступки.

Рауля убили. Вероятно, вином с дексофеном его угостил кто-то, кому Рауль доверял. Кстати, необязательно это был один человек, таблетки он мог получить от одного, а бокал с вином — от другого. Зачем они пили вино? В знак примирения? Или чтобы отметить что-то? И почему тот, кто пил с ним, так тщательно это скрывает? Пообедав, Эбба направилась в участок. В машине у нее играл один из последних струнных квартетов Бетховена, опус 127. Это была безупречная запись. Две скрипки играли в унисон с виолончелью и виолой, рождая божественные звуки. Такой эффект мог возникнуть только тогда, когда каждый музыкант готов был пожертвовать собой ради единения с другими участниками квартета. Эббе вспомнился тот прием, на котором она познакомилась с Хеленой Андермур. Хелена тогда рассказывала о квартете «Фуриозо» и о том, что у них ушло несколько лет на то, чтобы выработать собственное звучание, отличавшее их от всех других квартетов, — звучание, которое возникает только тогда, когда все участники начинают чувствовать друг друга. Упорная работа, стремление к успеху, готовность брать и давать, музыкальный талант и понимание между участниками квартета — вот залог успеха в мире музыки. Но такая жертвенность не могла не привести к конфликтам внутри квартета. Вынужденные постоянно подлаживаться друг под друга на сцене, в обычной жизни женщины старались общаться как можно реже и даже отказывались делить один номер в гостинице во время гастролей. Как выяснилось, участникам музыкального ансамбля нет нужды любить друг друга, чтобы слаженно играть вместе. Напротив, дружба может даже мешать игре. Значит, вопрос не в том, кто ненавидел Рауля, а в том, насколько его присутствие нарушало привычную гармонию в квартете. В участке она сразу столкнулась с Венделой. Вместе они прошли к Эббе в кабинет.

— Ну, Вендела, какие у тебя новые сплетни?

— Как ты догадалась? — удивилась Вендела. — Я узнала, что в рождении Каролины нет никакой тайны. Ее действительно родила Бритт-Мари. Так что моя теория инцеста провалилась.

— Зато мы хорошо повеселились. — Эбба обняла Венделу, чтобы приободрить ее. — Но сегодня будет еще веселее. Позвони Яну и Шелю и пройдись с ними еще раз по очередности событий. Узнай, как долго не было Луизы в столовой и что они слышали, пока работали. Думаю, с небольшой помощью с нашей стороны они многое могут вспомнить. И будь с ними построже. Пусть понервничают. Спроси, в каком состоянии Луиза вернулась в столовую.

Эбба присела за стол и включила компьютер. В ожидании, пока он загрузится, она повертелась на стуле.

— А я пока поработаю. Приходи, когда дозвонишься до звукотехников. На два у меня назначена встреча с Леонардом и Рут Либескинд. Мы же так и не успели поговорить с ними позавчера.

— А жена?

Эбба вздохнула:

— Да, знаю, что должна и с ней встретиться тоже, но мне так не хочется. Сначала еще немного подумаю над вопросами. И так придется с ней общаться завтра на похоронах. Кстати, ты тоже должна присутствовать. Надень что-нибудь черное и неброское.

Вендела пошла выполнять задание. Эбба потянулась к телефону и набрала номер Ёрана Ларссона. Никто не ответил. Тогда она позвонила Агнете на ресепшн:

— Агнета, ты не знаешь, где Ёран Ларссон?

— Сейчас гляну. В командировке. Вернется в пятницу.

Аккурат под выходные, отметила Эбба, и пошла за кофе к автомату. По дороге она заметила, что дверь в кабинет шефа приоткрыта, а внутри горит свет. Эбба подошла к двери, распахнула ее и увидела мужчину, склонившегося над экраном компьютера. Он показался ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, где видела его раньше. Невысокий, жилистый, он был одет в мятую темно-зеленую рубашку, расстегнутую на груди, такой же мятый черный пиджак, сшитый на гораздо более мускулистого человека, и черные растянутые джинсы. В давно не стриженных рыжих волосах мелькала седина. На щеках и подбородке золотилась трехдневная щетина. Курносый нос придавал ему хит рый вид. Не поворачивая головы, мужчина на звучном финляндском шведском поздоровался с ней:

— Привет, Эбба!

Она судорожно рылась в памяти, но никак не могла вспомнить, кто он такой. Глаза под пышными рыжими бровями были зеленого, как мох, цвета, а на кончике носа сидели старомодные очки в пластиковой оправе. Но самой яркой его чертой были даже не глаза, а губы. Улыбался он как-то криво, словно посмеиваясь над собеседником. Тем не менее взгляд у него был открытый, и видно было, что он весьма уверен в себе.

— Простите меня, — усмехнулась Эбба, — но я не помню, где мы…

— Лет десять — двенадцать назад. Ты читала лекции в полицейской школе и проводила семинар, посвященный теме сексуальных преступлений. Мне хорошо запомнились твои подведенные черным глаза. И ты была такая… — Сделав паузу, он протянул Эббе руку. — Понтус Стриндберг!

Эбба не могла отвести взгляда от его чувственных губ, так четко артикулирующих каждый звук. Они словно гипнотизировали ее. Эбба смотрела на его губы и не могла думать ни о чем другом. Пожав протянутую ей руку, она ощутила, как тепло проникает ей под кожу. Разумом она понимала, что пора выпустить руку, и заставила себя сделать это. Эбба отступила на шаг назад:

— Боже, двенадцать лет назад… в полицейской школе… Я должна была тебя запомнить. Я хочу сказать…

Эбба смущенно замолчала. Возникла пауза, но Понтус просто стоял и улыбался, ни выказывая признаков неловкости. От волнения сердце Эббы забилось быстрее, и она не знала, как дальше себя вести. В голове у нее сделалось совершенно пусто. Наконец, после паузы, которая показалась ей вечностью, но на деле длилась секунды четыре, Эбба нашла что сказать. Ее слова прозвучали неожиданно громко:

— И чем мы обязаны такой чести? Ты пытаешься взломать компьютер Карла-Акселя? Уверяю, занятных компьютерных игр там не найти.

— О, как жаль! — причмокнул губами Понтус. Запустив пальцы в волосы, он, прищурившись, уставился на Эббу. — Ты случайно не знаешь пароль? Или где его можно взять? Кстати, как насчет чашечки кофе?

Эббе удалось успокоиться, и она с улыбкой произнесла:

— Понтус, Понтус, так дешево меня не купить. Но я могу тебе показать, где автомат с кофе.

Он пошел за ней, стуча по полу ковбойскими сапогами. Эбба чувствовала на спине его взгляд. Но, дойдя до автомата и обернувшись, Эбба с раздражением обнаружила, что он отошел в сторону отправить эсэмэску.

— Эй, смотри сюда! Выбираешь «кофе», «крепость» и потом «чашку». Воспринимай это как конфиденциальную информацию и будь готов проглотить кипяток и сжевать пластиковый стаканчик, если кто-нибудь застукает тебя за несанкционированным использованием полицейской кофемашины.

Понтус расхохотался и нажал на указанные кнопки. Пока он нажимал, Эбба разглядывала его кривую улыбку.

— Позволь предложить тебе стаканчик кофе.

Эбба согласилась.

— Так какое у тебя дело в Дандерудском участке? — спросила Эбба и, набравшись смелости, посмотрела ему в глаза.

— Вчера вечером мне позвонил Ёран Ларссон. Он сказал, что у Карла-Акселя инфаркт и им нужна замена. Я раньше уже заменял начальника участка в центре и сразу согласился. От такого предложения не отказываются.

Эббу словно ударили кулаком в живот. Но внешне она не выказала никакого удивления. Только приподняла брови и выдавила из себя улыбку. Отпивая кофе, она усиленно обдумывала ситуацию.

— Поздравляю! Рада за тебя, — сказала она.

Но Понтус уловил напряжение в ее тоне и быстро сменил тему:

— Слышал, ты сейчас ведешь расследование по делу о смерти Рауля Либескинда?

— Да, это так. Значит, тебя уже проинформировали.

— Нет, просто смотрел новости.

Черт, подумала Эбба, а вслух проговорила:

— Мы уже близки к результату. Завтра похороны жертвы.

— Да, я знаю, Еврейская часовня на кладбище Норра Бегравнигплатсен. Я думаю пойти. Хочешь, поедем вместе?

— Да, я не против. Я все равно собиралась поехать на машине. Вендела тоже едет.

— О’кей. Тогда я с вами, если Вендела не возражает, — сказал Понтус. — Кстати, я учился в одном классе с Луизой Армсталь в школе «Адольф Фредрик».

— Вы продолжаете общаться? — спросила Эбба, быстро подсчитав, что он на четыре года моложе ее.

— Нет. Я не видел ее много лет. Мы только пару раз здоровались, и все, — ответил Понтус. — А Рауля я видел зимой в концертном зале «Грюневальд».

Это после того концерта у Хелены с Раулем было свидание в его номере.

— Я тоже была там.

— Правда? Как же я тебя упустил?

Эбба почувствовала, что краснеет, но ее спасло появление Венделы.

— Понтус! Что ты тут делаешь?

Вендела подбежала к Понтусу и тепло обняла его.

— Вендела, сколько лет, сколько зим!

— Понтус — наш новый шеф, — пояснила Эбба. — Он заменит Карла-Акселя.

Вендела не скрывала своей радости:

— Правда? Как здорово! Мы будем работать вместе!

Она шутливо толкнула его локтем в бок и послала игривый взгляд.

Понтус любезно улыбнулся ей, но потом демонстративно сложил руки на груди, чтобы ясно дать понять девушке, что теперь между ними совсем другие отношения, чем в полицейской школе.

— Понтус был моим руководителем в школе, — восторженно сообщила Вендела.

— И был тебе как отец… — добавила Эбба. — Какое совпадение. А я была его преподавателем. Забавно, не правда ли?

Эбба почувствовала его смущение. Да, добром все это не кончится, подумала она.

— Я бы хотела поговорить о деле Рауля Либескинда. Не мог бы ты зайти ко мне в кабинет, Понтус? — спросила она и поспешила добавить: — Ты тоже Вендела.

В своем кабинете Эббе было гораздо комфортнее, и, присев за стол, она уверенно спросила:

— Так ты знаешь Луизу Армсталь? Может, и Рауля тоже знал?

— Только Луизу, — ответил он.

— И какого ты о ней мнения? Ей можно доверять?

— Она подозреваемая?

— Типа того.

Типа того? — обругала она себя. Она же никогда не употребляет такие слова.

Понтус потер подбородок:

— Странно. Это меня удивляет.

— Почему?

— Я всегда воспринимал Луизу как открытого и искреннего человека. По крайней мере, такой она была в школе. К тому же она не способна на подлость. Благородные, они все такие.

— Да неужели? — запротестовала Вендела, имитируя финляндский шведский Понтуса.

Тот криво улыбнулся:

— Извини, хотел тебя поддразнить.

— Ты ничуточки не изменился, — ответила Вендела.

— Лучшее — враг хорошего, — улыбнулся Понтус.

— Вернемся к Луизе, — перебила их Эбба. — Как ты считаешь, Луиза способна на убийство?

Понтус задумался.

— Сложно сказать. Разве не каждый способен на убийство? Когда у него есть мотив.

В дверь постучали.

Вендела встала, чтобы открыть. За дверью оказались господин и госпожа Либескинд в сопровождении практиканта. Эбба предложила им присесть. Понтус представился, дипломатично избегая встречаться с Эббой взглядом, и вышел из кабинета. Эбба снова выразила свои соболезнования и поблагодарила родителей Рауля за то, что они смогли прийти.

— Вы, разумеется, хотите узнать, как идет расследование. Я могу вам ответить, что у нас наконец-то начинает складываться картина произошедшего, но пока нет главного подозреваемого. Мы должны быть полностью уверены, прежде чем укажем на кого-то пальцем.

— Значит, подозреваемые у вас есть? — спросила Рут, заглядывая ей в глаза.

— У меня есть кое-какие соображения, но я хотела бы услышать вашу точку зрения. То, что я сейчас скажу, может вас шокировать, но, к сожалению, мне придется это сказать. Я не знаю, как смягчить свой вопрос, и заранее прошу у вас прощения за боль, которую он вам причинит. Вы лучше всех знали Рауля, он был вашим сыном… — Она кожей ощущала тревогу родителей скрипача. — Как вы считаете, что стало причиной смерти Рауля? У кого были мотивы убить его? Нет, конечно, Рауль не заслужил такого ужасного конца, но, может, он был замешан в чем-то, что могло вызвать у кого-то желание убить его…

Она замолчала и посмотрела в сторону, чтобы не давить на стариков. В том, что ее вопрос вызвал у родителей шок, не было никаких сомнений.

— Знали ли мы своего сына?.. Конечно знали, но он был взрослым человеком, а взрослые дети не все рассказывают своим родителям… — робко начал Леонард.

Рут всплеснула руками:

— Он был среди друзей! Как такое возможно! Анна часто бывала у нас в гостях, когда они были помолвлены. А Луиза нам как дочь…

Старики говорили на безупречном шведском, но все равно с легким славянским акцентом, указывавшим на то, что приехали они из Восточной Европы: Леонард, возможно, из Польши, а Рут, скорее всего, из Венгрии. Много евреев перебрались в Швецию во время Второй мировой. Может, они даже назвали сына в честь Рауля Валленберга.

— Ваш сын был очень харизматичным человеком. Я сама видела его выступления, и у меня дома есть его записи. Такой человек, как он, не может оставить людей равнодушными. Я думаю, Рауль вызывал самые разные эмоции в своем окружении. И нельзя добиться успехов в карьере, не нажив врагов в профессиональных кругах. Многие наверняка ему завидовали. И я должна добавить, если вы простите мне это выражение, что Рауль был невероятно сексуальным мужчиной. Женщины сходили по нему с ума.

— Да-да, — с гордостью ответил Леонард. — Рауль был дамским угодником. Мы это знали. Но он не был эгоистом. У него было доброе сердце, у нашего мальчика. Он заботился о других.

— А что вы скажете о его браке с Джой? Они были счастливы?

Супруги переглянулись, и Леонард предложил жене ответить.

— Джой и Рауль женаты уже больше десяти лет, — сказала Рут. — Вначале они были очень счастливы. По крайней мере, нам так казалось. Но в последние годы им пришлось нелегко. Они пытались завести ребенка, но у них ничего не получилось. Мне кажется, именно это разрушило их брак.

— Но они были по-прежнему женаты на момент смерти Рауля?

— Да. Джой теперь его вдова. И нам они ничего о разводе не говорили, — ответила Рут.

— Но мы бы не удивились, если бы у них были такие планы, — вставил Леонард.

— Мы очень переживали из-за того, что Раулю не везло в любви. Это был уже третий его брак.

— И внуков мы так и не увидели.

Эбба кивнула.

— Мне придется задать вам еще один неприятный вопрос, но я надеюсь, вы мне это позволите. Мне нужно знать ответ, чтобы вести дальнейшее расследование.

Рут с Леонардом понимающе кивнули.

— Вам известно, что Рауль изменял жене?

Леонард снова повернулся к жене за советом, но отвечать пришлось ему:

— Мы подозревали это. Но нам он ничего об этом не рассказывал.

— В ложе после концерта его всегда ждали девушки, — добавила Рут.

— Какие девушки? — спросила Эбба.

— Всякие. Скрипачки, ученицы, коллеги, преподавательницы, журналистки, модели и актрисы…

— Вы кого-нибудь из них знали лично?

— Среди них были известные музыканты. Их лица смотрели со страниц всех газет и журналов.

— Среди них были участницы квартета «Фуриозо»?

— С Анной он был помолвлен. Но это было давно. Она вышла замуж за пианиста, — рассказал Леонард. — Анна нам нравится. Жаль, что они не поженились. Она была бы ему хорошей женой.

— Интересно, как она там? Вчера она выглядела такой несчастной, — протянула Рут. — Надо пригласить ее к нам поужинать, Лен.

— Только с ней он встречался?

Рут кивнула:

— Ну да. Луиза мужчинами не интересуется. Ту блондинку, что играет на альте, я видела всего пару раз. Она вроде замужем. А та юная девушка… — Леонард закатил глаза, а Рут шутливо толкнула его в бок: — Не воображай тут! Ты ей в дедушки годишься…

Через некоторое время она снова обратилась к Эббе:

— Мы с ней никогда раньше не встречались. Только видели на концертах. Очень красивая юная дама. И фантастически играет на виолончели. Я сама виолончелистка… и могу сказать, что у нее настоящий талант.

— Да, — смущенно добавил Леонард, — она добьется большого успеха. Потрясающая девушка. Это я вам точно говорю.

Эбба улыбнулась про себя при мысли о том, какая новость о Рауле и Каролине их ждет. Интересно, как они на это отреагируют?

— У меня есть еще один вопрос. Он касается денег. Каким было финансовое положение Рауля на момент его гибели?

— Мы не в курсе, — ответила Рут. — На следующей неделе у нас назначена встреча с его адвокатом. Вместе с Джой. В Нью-Йорке. Судя по всему, Рауль оставил завещание.

— Могу я получить его имя и контактные данные?

— Конечно. — Леонард достал потрепанную записную книжку. — Но думаю, с деньгами у сына было все в порядке. Конечно, он давал в последнее время меньше концертов, но у него была еще профессура в «Джуллиарде».

— Как вы предполагаете, сколько достанется Джой?

— Думаю, состояние Рауля оценивается по меньшей мере в десять миллионов долларов. Одна квартира в Вест-Энде чего стоит.

Эбба кивнула и встала, давая понять, что с вопросами покончено. Протянув руку Рут и Леонарду, она добавила:

— Хотела вам только сказать, что планирую завтра присутствовать на похоронах. Понимаю, что вам не хотелось бы видеть там полицию, но я прошу вас понять, что расследование еще не закончено и нам необходимо быть там.

Как она и ожидала, родителей Рауля эта новость не обрадовала. Они только коротко кивнули. Перед выходом Леонард обернулся:

— Вы правда не знаете, кто это сделал? Разве нет никаких улик — отпечатков пальцев, других следов?

— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы как можно скорее завершить расследование. Вы должны доверять нам, — ответила Эбба, провожая их до двери.

Закрыв за ними дверь, Эбба повернулась к Венделе. Она стояла у окна и в солнечном свете была похожа на лесную фею. Ее волосы на солнце переливались всеми оттенками золота. Влюбленная фея. Запутавшаяся фея. Испытав приступ материнской нежности, Эбба положила руку ей на плечо.

— Что теперь будем делать? — спросила Вендела.

— Ну… мы копнули очень глубоко… но так и не нашли убийцу…

— Убийцу… Как ты думаешь, кто его убил?

— Кто-то из женщин. Каролина, Анна, Хелена или Луиза. Возможно, Каролину мы можем исключить.

Вендела покачала головой.

— Вендела, — начала Эбба, — только не…

— Даже говорить об этом не хочу. — Она подняла глаза на Эббу. — Я тебе нужна? Мне нужно сделать несколько звонков.

Эбба не стала ее задерживать:

— Иди. Я еще поработаю.

Перед дверью Вендела обернулась:

— Как здорово, что Понтус будет начальником отделения. Он совсем не похож на Карла-Акселя.

— Только не забывай, что мы теперь в его подчинении.

— Что ты имеешь в виду? — раздраженно отозвалась Вендела.

— Ничего. Сообщи, когда поговоришь с Яном и Шелем, — попросила Эбба.

Вендела вышла. Эбба подождала пару секунд, пока Вендела отойдет подальше, и повернулась к компьютеру. Она очень редко пользовалась базой данных СЭПО — тайной полиции, потому что у нее не было законного к ней доступа. Логин и пароль ей сообщил коллега на пенсии, когда она работала над делом, требовавшим доступа к секретным данным. Она пообещала никогда не злоупотреблять этой информацией. Впрочем, это и так было понятно. С тех пор Эбба пару раз пользовалась базой данных. Она делала это только в самых экстренных случаях. Или, по крайней мере, так себе говорила. Но если бы кто-то узнал об этом, это могло бы плохо закончиться. И все равно Эбба казалась себе очень смелой, когда нарушала этот запрет, и нисколько не стыдилась своего поступка. И на этот раз интуиция ее не подвела. База данных выдала все, что ей было нужно, по первому запросу: Понтус Харальд Луве Стриндберг. Луве — неужели кого-то могут звать Луве? Там была и фотография тоже. Эбба раздраженно ее закрыла и сосредоточилась на резюме. Увидев дату рождения, она констатировала, что он был не на четыре, а на пять лет моложе ее, а значит, пошел в школу уже в шесть лет, раз они с Луизой учились в одном классе. Место рождения — Токио. А говорит на финляндском шведском? Сын дипломата, он провел детство в самых разных странах. И быстро поднялся по карьерной лестнице. Она отметила и его образование — доктор юриспруденции. Ну что ж, хоть что-то у них общее. Она тоже доктор, но психологии. Два года работы полицмейстером на Готланде. Затем остров ему явно надоел, и он снова вернулся в мегаполис. В центральном участке замещал начальника участка два года, а в последние два месяца находился в учебном отпуске. Но свой пост в СЭПО сохранил. Так вот как оно получилось. У Карла-Акселя случился инфаркт, и начальство увидело в этом прекрасную возможность пристроить одного из своих заслуженных сотрудников. Вероятность того, что Карл-Аксель вернется на свою должность, теперь равна нулю. Зато у Понтуса есть все шансы занять это место, чем он не преминет воспользоваться, когда должность официально будет объявлена вакантной.

О чем Карл-Аксель только думал? Что достаточно поговорить с Ёраном и ее сделают его заместителем? А она чего себе навоображала? Эббу охватила злость. Она снова уставилась на экран. На этот раз ее внимание привлекла графа «Личная информация»: женат на Фаре Стриндберг, двадцати девяти лет, уроженке Бостона. Значит, наш Понтус имеет слабость к молоденьким. Дети: Николас, Нур, четырех лет, и Зол, семи месяцев. Кликнув на имя супруги, она открыла фотографию женщины модельной внешности с азиатскими чертами лица. Одетая в белую рубашку и джинсы, она расслабленно улыбалась в камеру. Ветер трепал темные волосы. Никаких сомнений в том, кто укладывает детей спать, пока муженек работает, подумала Эбба и закрыла картинку. Потом снова открыла фото Понтуса и, проведя стрелочкой по его губам, поставила ее в центр лба, губами изобразив «Паф», после чего быстро закрыла снимок и вышла из базы.

За окном уже начинало темнеть. Эбба обнаружила, что сидит в темной комнате. Сколько она тут просидела? Бросив взгляд на часы, Эбба увидела, что скоро пять. Она открыла официальный сайт полиции и, зайдя в раздел «Вакансии», узнала, что ищут полицмейстера в Норботтене. Минуту Эбба наслаждалась мыслью о том, сколько домов в Лулео она могла купить, продав свою виллу в городе.

Может, даже целую деревню? А может, даже весь Лулео? Тогда она могла бы стать мэром. А может, лучше продать половину виллы и купить ферму во Франции, чтобы проводить там отпуск? Можно в теплое время года работать в Швеции, а в холодное — во Франции. Полет фантазии прервал стук в дверь. Эбба быстро закрыла раздел «Вакансии» и сказала: «Войдите!»

— Как у тебя темно! — Вендела щелкнула выключателем.

Эбба невольно моргнула и спросила:

— Ты дозвонилась до звукотехников?

— Да. Они подтверждают слова Луизы, но точно не помнят, когда она выходила. Но Шель помогал ей внести поднос.

— Что они сказали о ее эмоциональном состоянии? Она была спокойна или взволнованна?

— Они ничего особенного не заметили.

— Они же не знали, что им придется быть свидетелями по делу об убийстве. А у нашей Луизы железные нервы. Уж что-то, а чувства она скрывать умеет.

— У меня для тебя есть хорошая новость.

Эбба просияла:

— Какая же?

— Во время работы в столовой у Луизы все время была при себе партитура со всеми комментариями и пометками. И ни разу она не упомянула, что ей нужна еще и партитура первой скрипки.

— Хм… попахивает лжесвидетельством, — пробормотала Эбба себе под нос.

— Что?

— Нет, ничего.

Вендела устало прислонилась к двери:

— Я могу теперь пойти домой?

— Иди, я тоже скоро пойду. Не забудь завтра прийти в черном. Мы выезжаем из офиса в двенадцать.

Нью-Йорк, подумала Эбба, оставшись одна, там сейчас время обеда. Она потянулась было к телефону, но в этот момент зазвонил ее мобильный. Это был Якоб.

— Как все прошло?

— Они полчаса разговаривали в кафе «Стурекаттен».

— Мирно?

— Вначале все было мирно, потом Каролина пару раз порывалась зарыдать, но Луиза ее утешила.

— Что-нибудь еще?

— Все кончилось тем, что Каролина убежала вся в слезах. Луиза еще немного посидела и тоже ушла.

Закончив разговор, Эбба достала записку с номером адвоката Рауля, Майла Розенберга.

 

Четверг, 22 октября

Эбба предпочла бы свои любимые черные кожаные брюки и вязаный свитер, но для похорон больше подходили черная юбка и туфли на каблуках: Эбба не хотела привлекать к себе лишнее внимание. Какой высоты каблук лучше всего? Порывшись в шкафу, она нашла на самом дне коробку с туфлями на трехсантиметровых каблуках, в которых была на похоронах Грегора. Большего он и не заслуживал, подумала она, убирая коробку обратно. Со стуком она упала на другую коробку, в которой лежали совсем новые черные лаковые туфли на шпильке, которые Эбба купила на прошлой рождественской распродаже, но так ни разу и не надела — не было подходящего случая. Эти туфли подчеркивали ее стройные лодыжки и делали походку сексуальной. Эбба надела их перед зеркалом и убедилась в правильности выбора. И почему она только раньше их не надевала? Эбба дополнила наряд черными прозрачными колготками, узкой черной юбкой до колен и белой блузкой, подчеркивающей грудь. Верхнюю пуговку она оставила незастегнутой. Затем посмотрела на свое отражение в зеркале, и ее взгляд упал на шкатулку с драгоценностями. Внезапно она испытала искушение открыть ее и достать ожерелье с брелоками, которое носила в юности. На одном из золотых брелоков выгравировано было слово Chai, что на иврите означает «жизнь». Эбба надела его и вышла в коридор, куда раньше выставила пакет с рабочими папками. Утром она просмотрела все отчеты криминалистов — страницу за страницей. Там было просто море информации, но ничего особенно важного. С пакетом в руках Эбба вышла из дома и села в свой «мерседес». Подъезжая к участку, она увидела, как Вендела с Понтусом оживленно болтают на крыльце. Наверно, вспоминают старые добрые времена. Оба рыжеволосые, оба веселые. Эбба опустила окно:

— Залезайте!

Вендела по привычке села назад, а Понтус — на пассажирское сиденье, рядом с Эббой. Видно было, что он оценил ее утренние старания. Особенно долго его взгляд задержался именно на туфлях. Сам Понтус побрился и надел скромный темный костюм, светло-серую рубашку и черно-белый тонкий свитер.

— Предполагаю, что весь наш квартет сегодня будет в сборе, — начала разговор Эбба, встречаясь с Венделой глазами в зеркале заднего вида. — Нас ждет любопытный спектакль. Наши дамы против Джой, плюс запутанные отношения внутри квартета: ссоры, сплетни, ревность. Впервые после убийства все соберутся вместе.

— Может, нам стоит рассредоточиться? — предложила Вендела.

— Неплохая мысль. Только незаметно. Все-таки это похороны.

Понтус не удержался и еще раз взглянул на туфли Эббы. На губах его появилась улыбка. Эбба сделала вид, что ничего не замечает. Они приехали очень рано, но у часовни уже начали собираться люди. Эбба узнала нескольких знаменитых музыкантов и режиссеров, поразившись тому, сколько раз видела их на сцене в черном. Сегодня здесь не было ни света рампы, ни благодарной публики, но им все равно пришлось надеть черное. Кто-то из них жарко обсуждал что-то с фотографами, которые стояли в сторонке. Эбба сразу увидела Луизу в окружении коллег. Вновь прибывшие здоровались с ней и постепенно перемещались в часовню. Эбба видела, как к кладбищу подошли родители Рауля. Рут шла медленно, опираясь на руку мужа. Леонард успокаивающе гладил ее по руке. Когда они подошли ко входу в часовню, все собравшиеся обернулись поприветствовать их. Эбба, Понтус и Вендела встали в стороне. Эбба невольно подумала, что родители должны были бы гордиться таким вниманием журналистов к похоронам своего сына, но Рут с Леонардом отнеслись к вспышкам камер совершенно спокойно.

— Сегодня мы хороним нашего единственного сына. Его больше нет с нами, а мы вынуждены продолжать жить, — сказала Рут, пожимая руку Эббе.

В этот момент из-за угла показалась Каролина. За спиной у нее была виолончель. Девушка была во всем черном. Черные сапоги, черные чулки, черное пальто — и черные распущенные волосы. На бледном лице резко выделялись вишнево-красные губы. Леонард рассказал, что Каролина сегодня исполнит «Fantasia sopra Laudi» Ингвара Лидхольма.

— Священник не смог устоять перед ней, когда она вызвалась играть. Произведение выбирала Джой.

— А Джой в курсе, что Каролина аф Мельхиор будет играть? — спросила Эбба, чувствуя на себе пристальный взгляд Венделы.

— Мы ей еще не успели сказать. А что, это проблема?

Подумав с секунду, Эбба добавила:

— Думаю, вам лучше переговорить с Каролиной или Джой до начала церемонии. Выбирайте сами.

Рут не успела ничего ответить, потому что Леонард схватил ее за руку и крепко сжал. Пожилая женщина вздрогнула и завертела головой. Эбба тоже повернулась и увидела, что их так взволновало. Подошедшая женщина выглядела очень элегантной в черной норковой шубке и черных кожаных сапогах на шпильке. В ушах — изящные золотые сережки. Аккуратная прическа. Она вела за руку мальчика лет восьми. У него были миндалевидной формы карие глаза и темные кудрявые волосы. Нос был усыпан веснушками.

Рут тяжело вздохнула. Колени у нее подкосились, и, если бы Леонард не подхватил ее, она рухнула бы на землю. Понтус среагировал немедленно и помог Леонарду поставить Рут на ноги. Пожилая женщина растерянно огляделась.

Увидев, какую реакцию вызвало ее появление, Хелена замерла и крепко сжала руку своего сына. Ребенок удивленно уставился на мать, потом оба повернулись к Рут. Хелена нагнулась и что-то прошептала малышу на ухо. Мальчик кивнул и улыбнулся. Потом робко направился к родителям Рауля.

На лице у Рут отразилась целая гамма эмоций. Из глаз ее брызнули слезы. Леонард смотрел на мальчика открыв рот, его грудь сотрясалась от беззвучных рыданий. Опустившись на корточки перед ребенком, он, чтобы не пугать его, выдавил из себя улыбку:

— Привет! Меня зовут Леонард. А тебя как зовут?

— Давид, — ответил мальчик, оглядываясь на мать.

Хелена кивнула. На губах ее была улыбка, но в глазах стояли слезы.

— Давид очень красивое имя. Моего папу звали Давид Симон, а меня зовут Леонард Давид. И знаешь, у меня был сын по имени Давид. Рауль Давид Либескинд.

— Какая странная фамилия! — удивился Давид, возвращаясь к маме.

— Ты знаешь, что она означает? — спросил Леонард дрожащим голосом.

Давид покачал головой.

— По-немецки это означает «дитя любви».

Произнеся эти слова, Леонард заплакал и закрыл лицо руками. Давид спрятался у мамы за спиной.

— Кто еще об этом знает? — спросила Эбба.

— Вы одни из первых, — ответила Хелена.

— Как давно вы догадались?

— Я пока не получила результаты анализов, но у меня все время было чувство, что это его сын. — Хелена вытерла рукой слезы, не выпуская руку Давида из своей. — И похоже, чувства меня не обманули.

— Кто вы? — выдохнула Рут, подбегая к Хелене. — Вы скрипачка из квартета «Фуриозо», не так ли?

Хелена кивнула:

— Меня зовут Хелена Андермур. А это мой сын Давид Андермур. У меня еще есть дочь, Юханна. Моего мужа зовут Мартин. И у него и у Юханны светлые волосы и голубые глаза.

— А маленький Давид точная копия Рауля в детстве. — Рут не могла насмотреться на мальчугана.

— Глазам своим не верю. Передо мной мой сын, хотя я знаю, что он мертв, — сглотнул Леонард.

— Они с Раулем виделись? — спросила Рут, не стесняясь слез.

— Однажды они виделись на празднике середины лета. Как раз на Свальшере. Давиду тогда было полтора года. Но Джой и Мартин тоже были там, так что это нельзя назвать полноценной встречей.

— Он так никогда и не узнал, что у него есть сын? — спросил Леонард.

— Узнал, — ответила Хелена. — Я дала Раулю фото Давида в тот вечер, когда он умер. Это было старое школьное фото, которое я всегда носила с собой. Рауль очень обрадовался. И хотя я сказала, что не знаю наверняка, его ли это сын, у него не было никаких сомнений в том, что это его плоть и кровь. Он сказал, что Давид похож на него самого в детстве как две капли воды. Он же знал, как выглядит Мартин, и сразу понял, что Давид нисколько на него не похож. Мы долго разговаривали, плакали и обнимались. И Рауль сказал, что хочет как можно скорее познакомиться с Давидом и признает его своим сыном. Еще он сказал, что хочет о нем заботиться.

— И что ты ответила?

— Что все не так просто… Мы с Раулем были тайными любовниками в течение двадцати пяти лет. Да, я знаю, что это звучит невероятно. Но мы оба состояли в законном браке, и в моем случае этот брак был счастливым. Давид обожает своего папу, потому что другого он не знал. А Мартин понятия не имеет, что он не настоящий отец Давида.

— Но как вы могли столько лет держать это в тайне? — в отчаянии воскликнула Рут.

— А как мог Рауль так издеваться над моими чувствами? — В голосе Хелены появились жесткие нотки. — Он был таким, ваш сын. Он играл моими чувствами. Я любила его всем сердцем, а он постоянно держал меня на расстоянии. Я никогда не забуду Рауля, но не могу отрицать тот факт, что он был бабником. Менял женщин как перчатки. Как я могла ему доверять? Как я могла рисковать счастьем своего сына? Нет, у меня не было никаких гарантий, что Рауль способен создать семью со мной и стать Давиду хорошим отцом.

Хелена сделала паузу, чтобы успокоиться.

Видно было, что ее слова потрясли родителей Рауля.

— Я сама выросла без отца. И это было грустно, могу вам сказать. Моя мама так стыдилась того, что он бросил нас, что предпочитала вообще не упоминать его имя. — Хелена вздохнула и уже мягче добавила: — Я не хотела, чтобы и моему Давиду пришлось это пережить. Он заслуживает отца, который всегда рядом, отвозит его на футбол и читает сказки на ночь. Мартин прекрасный отец.

— Сегодня самый тяжелый день в моей жизни, — сказал Леонард, хватаясь за лоб. — А ведь я пережил Терезиенштадт — нацистский концентрационный лагерь. Это в Чехии, на берегу реки Огрже.

— Ах, не вспоминай Терезиенштадт! — воскликнула Рут. — Да, сегодня грустный день, но и радостный тоже. Мы потеряли сына, но приобрели внука. Жизнь продолжается. И в ней есть смысл.

Леонард покачал головой. Потом снова опустился на корточки и попытался выманить испуганного мальчика из-за спины матери.

— Вначале я не знала, что и думать, — продолжала Хелена. — Конечно, Давид был более темным, чем Юханна, но в нашем роду много генов намешано. Например, моя сводная сестра брюнетка, а ведь ее отец тоже блондин. Скоро будут готовы результаты теста на отцовство, тогда мы и узнаем правду.

— И что вы тогда будете делать?

— Я много об этом думала в течение последних нескольких лет. С того момента, как начала замечать сходство Давида с Раулем. Черты лица… привычки… Рауль всегда щурил глаза, когда напряженно думал. Давид тоже так делает.

Хелена улыбнулась своим воспоминаниям. Рут же снова зарыдала.

— Нам стоит встретиться в другой раз и в спокойной обстановке все обсудить. Если вы, конечно, хотите. Я чувствую, что назад пути уже нет. Но мой муж пока ничего не знает. Мне придется все ему рассказать. А Давид… — Она понизила голос, чтобы ребенок не слышал: — Давид думает, что он на похоронах маминого приятеля. Он никогда еще не был на похоронах и немного боится. Но я не могла не взять его с собой сегодня. Сейчас я не могу ему ничего объяснить, но в будущем он вспомнит этот день. Я не могу ему сказать, что его папа не его папа, в день, когда мы хороним Рауля. Я должна думать о его чувствах.

Рут кивнула и нагнулась к Давиду. Он застенчиво выглянул из-за маминой шубки, и Рут ему улыбнулась. Взяв внука за подбородок, она сказала:

— Какой красивый мальчик! Я уже тебя люблю, — прошептала она с нежностью. — Пора заходить внутрь…

Хелена уже хотела обернуться, когда Рут схватила ее за руку:

— Ты сядешь рядом с нами.

— А как же Джой?

— Она тоже будет сидеть там. С другой стороны, — сказал Леонард.

Все пошли внутрь. Эбба с Венделой и Понтусом шли сзади. Рут шепнула:

— Но почему именно сейчас? Почему ты рассказала только в день его смерти?

Эбба нагнулась вперед, чтобы лучше слышать. Хелена прокашлялась и тихо сказала:

— Мне нужно было сказать это Раулю… Больше нельзя было оттягивать.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Леонард.

Хелена оглянулась и заметила Эббу. Повернувшись к родителям Рауля, она спросила:

— Вы знакомы с моей сестрой, Каролиной аф Мельхиор?

— Высокой темноволосой виолончелисткой? — сказал Леонард. — Она будет играть во время церемонии.

Эбба нагнулась к Понтусу и шепнула:

— Это будет любопытное зрелище. На еврейских похоронах принято рвать на себе одежду и выдирать волосы.

Понтус был так близко, что она уловила аромат его туалетной воды — смесь сандалового дерева и цветков апельсина.

— Но никто не говорил, что это должны быть твои собственные волосы, — добавила Эбба.

Эбба улыбнулась, а Понтус достал из кармана кипу и надел. Очередь продвигалась медленно. В часовне яблоку негде было упасть. Вендела ткнула Эббу в спину. Она обернулась к помощнице.

— Я тут подумала… Хелена сказала, что дала Раулю фото.

— Ну?

— Криминалисты его не нашли.

— Ты абсолютно права.

— А ведь самое естественное было положить фото в бумажник.

— Бумажник, который Каролина открыла, когда искала шприцы. Видела ли она фото?

— Она не могла не узнать своего племянника. А дальше оставалось только сложить два и два. А на это даже наша Каролина с ее девятью классами школы способна. Но кто забрал снимок?

Двое мужчин из «Хевра Кадиша» шикнули на них. Эбба с Венделой перешли на шепот. Эбба оглянулась по сторонам. В последний раз она была здесь пять лет назад на похоронах отца. Но не помнила, чтобы в часовне было так холодно. В центре стоял гроб, накрытый черным покрывалом, на котором лежала звезда Давида. Странно, но там не было цветов, за исключением венка из красных роз (вроде это против еврейских традиций). Эбба попыталась прочитать надпись на ленте, но это было невозможно. Очки из сумочки она доставать не стала.

Вместо этого женщина нагнулась к Понтусу и шепнула:

— Я кое-что должна проверить. Скоро вернусь.

Извиняясь, она протиснулась через толпу и спросила одного из организаторов похорон:

— У меня вопрос. Там есть венок…

— Цветы у нас не приняты.

— Я знаю. От кого венок и что написано на ленте?

— Я узнаю.

Вскоре мужчина вернулся:

— Там написано «Твоя навеки».

— Отправитель?

— Анна Юнгберг.

Эбба поблагодарила и встала у входа. Она оглядела зал. Луиза разговаривала с директором Симфонического оркестра Шведского радио. Эбба подошла к ней и положила руку на плечо:

— Вы не видели Анну?

— Анну? Нет.

— Она собиралась на похороны?

— Не знаю. Мне она ничего не говорила.

Все собрались, а Анны по-прежнему нигде не было видно. Понтус беспокойно озирался, пытаясь отыскать Эббу взглядом. Она вернулась на свое место.

— В чем дело? — спросил Понтус.

— Анны Юнгберг нет. Она прислала венок с надписью «Твоя навеки».

— Вот как. Найди ее! — немедленно отреагировал Понтус. — Я останусь здесь и расскажу, как все прошло. Вендела тебе нужна?

— А тебе? — процедила Эбба и пошла прочь.

Выйдя на улицу, она позвонила по мобильному Анне домой, никто не ответил. Она набрала номер мобильного. Включился автоответчик. Эбба прижала мобильный к подбородку и задумалась. Потом позвонила в полицию и спросила, не получали ли там информации об Анне Юнгберг. Пять минут ушло у сотрудницы на просмотр списков потерпевших, но Анны в них не было. У Эббы возникло нехорошее предчувствие.

Она решила позвонить Сванте на мобильный:

— Мне нужна твоя помощь! У тебя компьютер под рукой?

— Погоди секунду… да.

— Найди мне номера всех приемных отделений «Скорой помощи» в Стокгольме. Пришли эсэмэской. А первый можешь назвать сразу.

Эбба позвонила в больницу Каролинску. Анна Юнгберг к ним не поступала. Пришла эсэмэска от Сванте. Эбба снова набрала номер. Ее подозрения оказались верными. В больнице Сёдершукхюсет ей ответили, что у них есть пациентка по имени Анна Юнгберг. Эбба представилась, назвала свою должность и попросила медсестру узнать подробности и перезвонить ей на мобильный.

— Анна Юнгберг, сорок четыре года.

— Когда она поступила?

— Десять минут назад.

— Причина?

— Попытка самоубийства.

— О’кей! Если она захочет что-то сказать, все выслушайте и запишите. Поняли? Я скоро буду.

Эбба поспешила к машине, на дороге набирая сообщение Венделе. Но на бегу это делать было неудобно, да и новые туфли начали жать, так что получился какой-то бред. Эти туфли предназначались для того, чтобы сидеть в них, закинув ногу на ногу, в дорогих ресторанах, а не бегать сломя голову по гравию. Эббе пришлось остановиться, чтобы отправить эсэмэску.

В приемной «Скорой помощи» было неожиданно тихо и спокойно для рабочего дня. Эбба назвала себя на ресепшн, и к ней тут же вышел дежурный врач, молодый человек чуть старше Якоба, но уже с мешками под глазами. Интересно, чем они вызваны — тяжелой работой или ночными вечеринками? Может, и тем и другим? В руках у него был формуляр, который он ей зачитал:

— Анна Юнгберг поступила в двенадцать сорок. Подозрение на попытку самоубийства. Она бросилась в воду рядом с Сёдер Мэларстранд. К счастью, ее заметили спортсмены, вышедшие на пробежку. Они и вызвали «скорую». Женщина была в сознании и сообщила, что приняла дексофен, запив бутылкой шампанского. Мы взяли пробы. Дексофен в сочетании с алкоголем смертельно опасен. Но мы успели сделать промывание желудка. Пациентка находится под наблюдением, и скоро мы переведем ее в отделение интенсивной терапии. Если вы немного подождете, сможете поговорить с ней.

— Конечно, я подожду. Скажите, когда можно будет зайти.

— Хорошо. — Доктор ушел.

Присев в кресло. Эбба достала мобильный, чтобы позвонить Венделе.

Кто-то коснулся ее руки, и, подняв глаза, Эбба увидела медсестру, которая показывала на знак с перечеркнутым мобильным телефоном. Эбба вышла в коридор и обнаружила один пропущенный звонок и пять новых сообщений. Первое было от Сванте, который интересовался, все ли у нее в порядке. Вендела спрашивала, нужно ли ей присоединиться. Третье было от Луизы. Она интересовалась, удалось ли Эббе найти Анну и все ли с ней в порядке. Эбба задумалась. Как она и предполагала, Луиза чувствует себя ответственной за членов своего квартета и хочет постоянно контролировать их. Но зачем информировать об этом Эббу? Следующее сообщение было от дочери, которая предлагала поужинать вместе. Видимо, у нее снова кончились деньги и надоело жить на одних макаронах. Последнее сообщение было от ее нового шефа, Понтуса Стриндберга: «Каблуки выдержали пробежку? Как там наша самоубийца? Жду рапорта. П.». Сама Эбба никогда бы так не написала — грубо и неуважительно. Или написала бы? Вдруг Вендела с Якобом тоже считают ее плохим начальником? А другие коллеги? Может, поэтому ее решили не повышать по службе? Мужчине позволительно быть жестким и грубым, но от женщины ждут совершенно другого. Или во всем виновато ее женское тщеславие и не стоило надевать эти туфли утром?

Эбба решила не отвечать Понтусу. Хочет получить рапорт — подождет, пока она вернется в участок, если ему лень тащиться в больницу. Вместо этого она послала сообщение Венделе. Эбба вернулась в приемную и присела на диван. Откинувшись на спинку, она попыталась расслабиться. Закрыла глаза и сама не заметила, как заснула. Она проснулась от того, что кто-то осторожно тряс ее за плечо. Эбба открыла глаза и в ужасе поняла, что храпела. Она провела рукой по лицу и почувствовала слюну в уголке рта. Какой кошмар! Она храпела и пускала слюни во сне. Оставалось только молить Бога, чтобы это не Понтус Стриндберг сейчас пытался разбудить ее.

Это оказалась Вендела. Она хихикнула.

— Боже мой! Сколько я спала? — спросила Эбба, вытирая рот.

— Не знаю. Я только что пришла.

— Сколько времени? — Эбба взглянула на часы на стене.

Она спала сорок пять минут.

— За работу! — Эбба поднялась с дивана. Но она забыла, что на ней туфли на каблуках, и чуть не шлепнулась обратно.

Так, не ровен час, можно и шейку бедра сломать, подумала она.

— Комиссар Шрёдер, — представилась Эбба дежурной медсестре. — Мне нужно поговорить с Анной Юнгберг. Она в состоянии принимать посетителей?

— Сейчас узнаю, — ответила медсестра, миловидная девушка лет двадцати, и вышла.

Вскоре она вернулась с новым дежурным врачом, на этот раз молодой женщиной.

— Вы спрашивали Анну Юнгберг? Могу я увидеть ваше удостоверение?

Эбба показала удостоверение. Вендела сделала то же самое.

— Анна Юнгберг находится в отделении интенсивной терапии. Можете пройти со мной.

В палате была только одна кровать. Рядом с Анной дежурила медсестра. Она читала бульварный роман в мягкой обложке, от которого с трудом оторвалась при появлении посетителей.

— Спасибо. Не могли бы вы оставить нас наедине? — спросила Эбба.

Медсестра переглянулась с врачом и, получив разрешение, вышла из палаты.

— У вас десять минут, — сказала врач и тоже вышла.

Анна неподвижно лежала на кровати. К ее носу была подсоединена прозрачная трубка, а рядом с кроватью была укреплена капельница. Вид у женщины был усталый и очень несчастный. На Эббу с Венделой она даже не взглянула.

— Я кажусь вам жалкой, да? — шепнула она.

Эбба кивнула.

— Да, конечно, грустно видеть человека, которому не удалось покончить с собой, — ответила Эбба. — Зачем вы это сделали?

Анна медлила с ответом.

— Я хотела убить себя еще на острове. У меня с ним связано столько хороших воспоминаний… еще с той поры, когда мы с Раулем были вместе. Мне было очень больно сознавать, что все закончилось и мы должны пойти каждый своей дорогой. Точнее, своей дорогой пошел Рауль, я же так и осталась топтаться на месте. И я так устала от всего… Я пыталась взять себя в руки. Пыталась быть сильной, пыталась мыслить позитивно…

Анна замолчала. Эбба не стала ее перебивать.

Анна снова заговорила:

— И дело не в том, что Рауль выбрал Каролину. И не в том, что он бросил меня. Это случилось так давно. Целых двадцать пять лет назад. И даже не в том, что я не нашла свою дорогу в жизни. Хотя в сорок четыре года я по-прежнему живу, как студентка.

Анна отважилась открыть глаза и взглянуть на Эббу и Венделу. Первое, что бросилось в глаза, была черная одежда на обеих.

— Вы пришли прямо с похорон? — спросила Анна. Эбба кивнула. — Мне так жаль… — пробормотала Анна. — Все было так запутано. Я хотела бы вернуть время назад…

Лицо ее исказилось страданием, но глаза оставались сухими.

— Я бы хотела, чтобы вы нам все рассказали, Анна, — начала Эбба. — Я понимаю, что вы устали, но считаю, что вам станет легче, если вы снимете с души этот камень.

— Мы записали квартет Стенхаммара — то, ради чего мы и приехали на Свальшер. Больше ничего нас там не держало. И видимо, именно это и стало катализатором событий. Хелена вела себя как помешанная. Она запустила в меня чашкой. Каролина впадала в истерику, стоило ей завидеть Луизу или Педера. А Рауль только скользил как угорь между всеми нами. Я пыталась поговорить то с одним, то с другим, но каждый раз такая попытка заканчивалась катастрофой. Все были слишком заняты своими проблемами. И у меня появилось ощущение, что меня словно исключили из этого круга, что я стою на улице и заглядываю внутрь через окно… словно я никому не нужна и мне здесь не место. Мне и раньше приходилось испытывать такое. Но на этот раз у меня не было сил бороться. Я решила покончить со всем этим.

— Вы имеете в виду только себя или себя и Рауля?

Анна зажмурилась. Она не стала отвечать на вопрос и продолжила рассказ:

— Я пошла на кухню, налила бокал вина, потом растолкла таблетки дексофена и высыпала порошок в вино. Коробку с таблетками я нашла в аптечке у Луизы, когда брала там альведон от головной боли. Мой кончился, и Луиза разрешила взять ее. Она была занята с Яном и Шелем и не могла сходить за ним сама. Открыв ее несессер, я обнаружила невскрытую упаковку дексофена. Я знала, что его нельзя мешать с алкоголем: мама мне об этом говорила — она была медсестрой. В прошлом году, когда я праздновала Рождество в Муре с семьей, она рассказала о пациенте, который умер от этого. Он хотел отметить удачно сделанную операцию и забыл прочитать инструкцию к препарату. Мама сказала, что он умер практически мгновенно. С тех пор я старалась не принимать это лекарство. Но когда нашла его в несессере Луизы, не смогла удержаться…

Анна сделала паузу и продолжала:

— Когда я размешала порошок в вине, получилась редкостная гадость. Но мне было все равно. Я только боялась, что кто-нибудь другой отравится, если я плохо помою ступку. В окно я видела, как Педер с Раулем ссорились, как я уже рассказывала. Но я не пошла в комнату. Я видела, как Педер ударил Рауля и тот упал. Педер уплыл на моторке, а Рауль остался лежать на земле. Я испугалась и пошла к нему прямо с бокалом. Когда я спустилась на причал, он уже поднялся и сидел на лавке. Я присела рядом и отпила немного вина. Мне была приятна мысль, что я умру рядом с ним. Я стала что-то ему говорить, но он меня не слушал. Внезапно Рауль взял бокал у меня из рук и поднес к губам. Моим первым порывом было остановить его, но потом я решила, что это прекрасно — умереть вместе. Как Ромео и Джульетта! Такой прекрасный конец нашей истории…

Анна закашлялась.

— Так мы и сидели. Я продолжала говорить. Рауль положил голову мне на плечо. Я решила, что он устал. К тому времени он выпил все содержимое бокала, ничего не оставив мне. Такой он был, Рауль, даже самоубийство он у меня отнял. — Анна отвернулась к стене: — Я ткнула его в бок, но он соскользнул с лавки на причал и остался там лежать…

Анна замолчала. В палате стало очень тихо.

— У меня началась паника! Я тоже начала чувствовать на себе действие дексофена. В голове был сплошной туман, и я не осознавала, что делаю.

— Так вот почему у вас был такой отсутствующий вид на следующее утро, — вырвалось у Венделы.

Анна кивнула. Эбба незаметно накрыла руку Венделы своей, прося девушку не мешать. Анна продолжала:

— Сначала я не знала, что мне делать. Рауль лежал там неподвижно, и мне вдруг стало так одиноко и холодно. Я вернулась в дом, помыла бокал, прибралась на кухне и пошла в свою комнату умирать. Я правда думала, что умру. Но оказалось, что я только заснула… и проснулась через час от криков Каролины. Она звала Рауля. Позднее я узнала, что она искала его по всему острову. Она кричала прямо под моим окном, но я не могла пошевелиться. Руки и ноги будто свинцом налились. Через некоторое время мне удалось подняться и выйти на улицу. К тому времени Каролина уже была в истерике — Шель только что нашел тело. Мне сказали, что Рауль упал в воду, поскользнувшись на скалах. И я решила, что он, как и я, пришел в себя и, когда шел к дому, упал в море. Что мне еще оставалось думать? Как иначе он мог оказаться в воде?

Ничего себе Ромео и Джульетта, подумала Эбба.

— Рауль был жив, когда вы его оставили?

Анна судорожно сглотнула:

— Не знаю. Я была словно в тумане. Так что я не лгала, когда сказала, что думаю, что он утонул.

— Но вы сознательно утаили от нас события того вечера… — возразила Эбба.

— Мне было стыдно… Так стыдно… Единственное, что мне оставалось, — попытаться еще раз покончить с собой. Вино, дексофен и море… Как у Рауля. Я думала, что после смерти мы сможем воссоединиться. И эта мысль была как освобождение.

Наступила тишина. Невысказанные слова о том, что и вторая попытка ей не удалась, повисли в воздухе. Это было бы комично, если бы не было так трагично.

— Что вы сделали с упаковкой от дексофена?

— Сожгла в камине. А потом собрала пепел и выбросила.

— А где вы взяли новый дексофен, который приняли сегодня?

— У меня был свой дома.

— Был дома? Вы же сказали, что боялись принимать его. Когда вам выписали дексофен?

Губы у Анны задрожали.

— У меня был рак груди, — прошептала она.

— И вам выписали дексофен? Мне нужно имя вашего врача, — заявила Эбба. — Вы нарочно так все подстроили, чтобы мы вас сегодня нашли, Анна?

Анна молчала.

— Это из-за венка, да? — спросила она наконец. — Конечно из-за него. Но я правда хотела умереть.

— Но не умерли. Вы виновны в смерти Рауля. Думаю, вы в курсе. Насколько велика ваша вина, решит прокурор. В мою задачу входит только собрать улики и назвать подозреваемого. Как тело Рауля оказалось в воде? — строго спросила Эбба.

— Я не знаю.

— Тогда я повторю вопрос. Лгать дальше не имеет смысла. Мы знаем, что Каролина пыталась вернуть его к жизни при помощи шприцов. И знаем, что после этого тело исчезло. Кто его убрал, Анна?

— Я же говорю вам, что не знаю.

— Вы видели Луизу на пути в дом?

— Нет.

— И вы не говорили ей, что Педер убил Рауля?

— Зачем мне говорить такое?

— Чтобы снять с себя подозрения.

Анна не отвечала. Она жадно хватала ртом воздух.

— Не хватает кислорода? — спросила Эбба, наклоняясь ниже. — Хороший знак. Вижу, вам больше не хочется себя убивать. Что произойдет, если мы отключим вам кислород? — спросила она.

Анна судорожно вцепилась в руку Эббы.

— Какая хватка, Анна! Видимо, не так много дексофена вы приняли. Если вообще принимали. Вы же на самом деле не хотели умирать, не так ли? Поэтому вы так охотно рассказали врачам в «скорой», что и сколько вы приняли. Вы только хотели избежать тюрьмы.

Вендела закусила губу.

— Эбба, — прошептала она, поражаясь тому, что Эбба может быть такой жестокой.

Эбба убрала руку от кислородной трубки, подошла к окну и приоткрыла его. Полностью открыть окно было нельзя: мешала цепь.

— Как жаль! — процедила Эбба. — А я-то хотела дать вам еще один шанс. Тут, конечно, невысоко, но если выброситься головой вниз, вполне можно сломать себе шею.

Эбба закрыла окно.

— Я подам на вас жалобу.

— Жалобу на что? На превышение полномочий? Я же только хочу вам помочь, Анна. Разве вы не хотели умереть?

Вендела переводила взгляд с Эббы на Анну.

— Я не хотела, чтобы Рауль умер.

— Ну конечно. Вам нужен был другой Рауль, не такой, каким он всегда был. Вы вообразили себе романтическую смерть вдвоем. Но когда выяснилось, что у него серьезные намерения по отношению к Каролине, то передумали умирать вместе с ним. Вы оставили его умирать, чтобы они с Каролиной никогда не смогли завести ребенка, которого он не позволил иметь вам. И у вас все получилось. Но у Рауля уже был ребенок. К сожалению, преисполненный отцовской гордости, он, не подумав о последствиях, показал вам фото Давида. Полагаю, оно было у него в бумажнике. Но вы, прежде чем вернуться в дом, забрали фото и отшвырнули бумажник в сторону. Что вы сделали со снимком? Порвали? Или сожгли вместе с упаковкой от дексофена?

Анна плюнула Эббе в лицо.

— Вот оно как, — фыркнула Эбба, вытирая лицо краешком одеяла Анны. — Даже лучше чем признание.

Присев на край постели, она ждала, пока Анна успокоится.

— Анна, — твердо начала Эбба, — у вас были мотивы желать Раулю смерти. Он был любовью всей вашей жизни. Он сделал вам ребенка, а потом потребовал избавиться от него. Он поставил вам ультиматум: или ребенок, или он. Вы пожертвовали ребенком, чтобы остаться с ним. Но он все равно вас бросил. Вы не смогли вернуть его, но продолжали любить. И все эти годы, что вы продолжали его любить, Хелена была его тайной любовницей. Она родила от него ребенка. И Рауль, узнав о его существовании, пришел в абсолютный восторг. Он рассказал вам об отцовстве, и вы поняли, что жестоко ошиблись, сделав аборт. Но теперь уже слишком поздно. Рауль по уши влюблен в Каролину. Каролину, которую вы презираете, считая поверхностной и эгоистичной девчонкой. Такая, как она, не заслуживает быть рядом с Раулем. Но он мечтал иметь от нее детей… — Эбба сделала паузу. — С вами он детей не хотел. Ни тогда, ни сейчас. Несмотря на то что вы столько лет терпеливо ждали его. И вы решили убить его. Вы могли позвать Хелену, когда Рауль пил вино с дексофеном, могли попытаться его остановить. Но вы сознательно оставили его умирать на причале.

Анна уставилась в потолок. На ее ресницах блестели слезы.

Эбба поднялась:

— Позвоним медсестре и попросим сделать анализ крови.

— Анализ крови? — удивилась Вендела.

— Чтобы узнать, принимала ли Анна вообще дексофен. А то жаль тратить деньги налогоплательщиков на респиратор и палату для человека, выпившего пару бокалов шампанского посреди дня.

— Пожалуйста! — процедила Анна. — Зовите медсестру.

Эбба нажала на кнопку вызова и снова повернулась к Анне:

— Мы возьмем кровь на анализ, чтобы определить содержание дексофена. Если он там окажется, вам повезло. Но Рауля это не вернет. И как-то же он оказался в воде. Вам придется нам это объяснить.

— Я клянусь, что не знаю. Тело исчезло. Я его в воду не бросала.

— Тогда кто? Кто оказал вам такую услугу. И почему?

— Понятия не имею! — В голосе Анны прорезались истерические нотки.

В коридоре послышались шаги.

— Я этого не хотела. Почему вы мне не верите?

— Потому что, если бы вы хотели умереть с Раулем, вы бы это сделали. Есть много способов убить себя. Нож, в конце концов. Но почему-то вы этого не сделали.

— Нет, — всхлипнула Анна, — я испугалась.

— И вы спрятались в своей комнате. — Анна повернулась лицом к стене. — А чтобы мы не подумали, что это вы убили Рауля, вы решили еще раз симулировать попытку самоубийства.

— Я пыталась…

Открылась дверь, и вошла медсестра. Эбба подозвала ее к себе:

— Нам нужен анализ крови вашей пациентки. Мы не успеваем послать за криминалистами, но, может, вы нам поможете?

— Я не знаю. Мне нужно спросить врача.

— Конечно, — согласилась Эбба.

Медсестра вышла и вернулась с врачом, на этот раз полной женщиной лет шестидесяти, в очках в толстой оправе.

Эбба объяснила, что им нужно, и после телефонного звонка Сванте врач пошла ей навстречу. Пока медсестра брала кровь, Эбба повернулась к врачу:

— Я бы хотела, чтобы у постели больной постоянно кто-то дежурил. Женщина склонна к суициду, и скоро будет выдан ордер на ее арест. Уголовный инспектор Вендела Смит-Флеминг останется здесь. Потом ее сменит другой полицейский. Сообщите, когда ее можно будет перевезти, — мы пришлем полицейский эскорт.

Анна зажмурилась.

— Она правда склонна к суициду? — прошептала Вендела.

— Это я ей польстила, — шепнула Эбба в ответ. — Я пришлю сюда какого-нибудь сотрудника тебя сменить.

Когда она уже собиралась уходить, Вендела ее остановила:

— Понтус сказал, что мы должны собраться и обсудить дело.

— Подождет до завтра, — отрезала Эбба. — Сегодня мы достаточно поработали.

Она вышла на воздух. Зазвонил мобильный.

— Почему ты не отчиталась, Шрёдер?

Это был Понтус. Кровь ударила Эббе в голову.

— Послушай меня, ты, маленький…

— Я выше тебя.

— А я старше.

— Тут ты права, Эбба.

Повисла тишина… Эбба судорожно размышляла, что еще сказать.

— Ты закончила?

— Да.

— Окажи нам всем услугу: закрой рот и приезжай в «Гондолу». Я так уж и быть тебя подожду. — И он бросил трубку.

Да, с Карлом-Акселем его не сравнить.

Парковка перед больницей опустела. «Мерседес» Эббы поблескивал рядом с ржавым «ниссаном». Она осторожно открыла дверцу, чтобы не поцарапать лак, и опустилась на сиденье. Вместо того чтобы вставить ключ в зажигание, Эбба достала расческу и тщательно расчесала волосы. Потом подправила подводку глаз и обновила помаду. В косметичке нашлась и пара нарядных серег с янтарем, которые она не осмелилась надеть утром на похороны. Сменив серьги, Эбба позвонила в участок и попросила прислать кого-нибудь, чтобы сменить Венделу. Она уже собралась завести машину, как ее взгляд упал на открытую папку с делом Рауля. На странице с надписью «Мусор» ее внимание привлекло одно название. По спине пробежал холодок. Эбба достала телефон и позвонила Каролине. Потом завела мотор и поехала в направлении Слуссен. Ей досталось последнее свободное место на парковке, и она поднялась на лифте в «Гондолу». В лифте Эбба снова подправила помаду и улыбнулась своему отражению в зеркале. Выглядела она хорошо. Скромный макияж — самое то для вечернего освещения, — эффектные серьги. Двери разъехались в стороны, и она чуть не врезалась в Ёрана Ларссона и Нильса Бьёрка из полицейского управления. За ними стоял Кай.

— Привет, Эбба! — поприветствовал Ёран, хлопая ее по плечу.

— Ёран? Неужели? — спросила Эбба. — Поездка на лифте тоже считается командировкой?

Ответом ей был только сдержанный смешок. Видимо, не понял смысла шутки.

Нильс Бьёрк вообще ее не видел: он слушал Кая, рассказывавшего какой-то смешной анекдот, над которым больше всех смеялся он сам. Эббе Кай едва кивнул.

«Только посмотрите на меня, — подумала Эбба, — что я забыла в этом детском саду?»

Подавив раздражение, Эбба решительным шагом направилась к бару.

Видимо, она прошла мимо, потому что кто-то вдруг схватил ее за запястье. Эбба резко обернулась, и Понтус ослабил хватку:

— Присаживайся! Я заказал тебе «Кровавую Мэри». Мне кажется, это в твоем стиле.

— Я так тронута, Понтус, — ответила Эбба, садясь напротив.

Она чувствовала на себе его взгляд.

— Сегодня у джентльменского клуба очередное заседание? — пошутила она.

— Тебе придется научиться общаться с этими придурками, — ответил Понтус, закидывая в рот арахис.

— Зачем мне учиться общаться с придурками?

— Тебе придется. Иначе ты и дальше будешь растрачивать свой интеллект впустую и позволять им выезжать за твой счет. Если бы ты пришла четверть часа назад, ты бы могла с нами выпить. Но ты упустила свой шанс.

— Я не вижу смысла самоутверждаться в глазах людей, которых я презираю.

— Тогда ты знаешь, почему это работу получил я, а не ты.

Эбба вздрогнула. В ярости она вскочила со стула, чуть не опрокинув поднос с коктейлем, который официантка как раз собиралась ставить на стол.

Понтус улыбнулся:

— Сядь.

— Слушай, ты, маленький… — процитировала она сама себя.

— Я сильнее тебя.

— А у меня член больше.

Понтус расхохотался. Потом нагнулся и прошептал:

— Согласен, Эбба. Ты больше мужчина, чем все они, вместе взятые.

Он взял ее руку в свою. Дружеский жест, который можно было бы расценить как флирт. Или как желание показать, кто тут главный. У Эббы заныло под ложечкой. Убрать руку или оставить?

— Умоляю тебя, сядь!

Эти два предложения как-то не состыковывались в ее сознании, но глупо было убегать сейчас. Вместо этого Эбба убрала руку. Понтус вернулся к своему бокалу, а Эбба опустилась обратно на стул. В ту секунду она пожалела, что не курит: можно было бы снять напряжение сигаретой.

— Ну, давай рассказывай. Вы нашли убийцу? — спросил Понтус.

Эбба прокашлялась:

— Да. Я как раз из больницы, куда доставили Анну Юнгберг после попытки самоубийства, если она, конечно, действительно хотела себя убить. Сейчас мы делаем анализ крови. И я добилась признания. Это она угостила Рауля коктейлем из красного вина и дексофена, — ответила Эбба. — Смертельная комбинация, не так ли? Выпьем? — Она чокнулась с ним. — Анна утверждает, что это было двойное самоубийство, просто у нее не получилось умереть.

— Ни тогда, ни сейчас?

— Она говорит, что боится.

— Нет, просто не хочет умирать.

— Или сильно хочет жить.

— А тело?

— Анна утверждает, что не знает, куда оно подевалось. Думаю, она не врет. Я считаю, что тут руку приложила Луиза.

— Луиза избавилась от тела… но зачем ей марать руки в чужой грязи?

— Потому что она чувствует себя ответственной за квартет… этакой заботливой матерью…

Эбба всматривалась в его лицо, пытаясь прочитать мысли Понтуса.

— Зачем это Луизе?

— Хороший вопрос. Как прошли похороны? Драка была?

— Да, представление было на славу, — ответил Понтус. — Увидев Хелену и дитя любви на одной скамье с родителями Рауля, Джой пришла в ярость.

— Бедняжка Джой. Она догадалась, что это сын Рауля?

— Не знаю. Но она была в курсе, что Хелена спала с ее мужем. Кстати, родственников на похоронах было мало. Только дальние родственники из Нью-Йорка. Так что никто, кроме родителей, не видел Рауля в детстве и не мог отметить сходства с мальчиком. Как я понял, Рут с Леонардом приехали сюда после Второй мировой войны. Их семьи погибли то ли в гетто, то ли в концлагерях. Один бог знает, сколько им пришлось пережить, а тут еще и сын умер… Леонард родился в Праге, а Рут родом из бывшей Австро-Венгрии. Между собой они общаются на идише.

— Братья, сестры, кузены?

— Насколько я понял, нет. Были друзья, в основном музыканты еврейской национальности. Довольно много знаменитостей. Готов поспорить, со многими у него были романы. Они всю церковь залили слезами.

— Да, его многие любили…

— Но никто так не горевал, как Каролина.

Эбба с удивлением подняла глаза:

— Правда? Рассказывай. Что она делала? Играла?

— О, да! — ответил Понтус. — Это зрелище я никогда не забуду.

— Опля! — улыбнулась Эбба. — Я хочу знать все детали.

— Каролина вышла с виолончелью к стулу. Джой вся кипела от ярости, но не могла ничего поделать. Не могла же она затеять драку на похоронах собственного мужа? Каролина заиграла. Она играла очень красиво, и слезы лились по ее щекам. Могу сказать, что ее игра проникала в самое сердце. Люди в церкви слушали затаив дыхание, а, закончив, она подошла к гробу, подняла покрывало и поцеловала Рауля — и выпрямилась, гордая и прекрасная.

— Да, Раулю бы это понравилось. Быть захороненным с ее поцелуем на губах.

— Или ногах. Кто знает.

— Как отреагировали Леонард и Рут?

— Они были в восторге.

Понтус без причины накрыл ее руку своей и слегка сжал. Его рука была теплой. Эбба, затаив дыхание, ждала, когда он уберет руку.

— А как дела у сестер? — спросила она невозмутимо.

— Можно сказать, что хорошо… конечно, с учетом сложившихся обстоятельств. Хелена уже рассказала Каролине о Давиде, так что это не было для девушки новостью.

— Вот оно как… — протянула Эбба. — Так я и думала.

— О чем ты?

— Вечером в день убийства Хелена пошла в ателье, чтобы рассказать Раулю о ребенке. Каролина тоже приходит в ателье и, обнаружив там Хелену, приходит в ярость. Она только что узнала, что у ее сестры был роман с Раулем. Полагаю, тогда-то они и рассказали ей о ребенке. Возможно, у Рауля в руках был снимок. Маленькому Давиду всего восемь лет, значит, его не могли зачать в то время, когда, как утверждает Рауль, у них с Хеленой был секс на одну ночь. Каролина требует рассказать ей правду.

— Она узнает, что Хелена и Рауль были любовниками на протяжении двадцати пяти лет и что у них есть сын, — продолжил Понтус.

— Теперь понятно, почему она была в отчаянии. И понятно, почему она не могла говорить с Хеленой. Она решила, что убила отца Давида, когда сделала ему уколы. И ее раздражает, что Хелена, такая понимающая и заботливая, делает все, чтобы помочь своей младшей сестренке.

— Получается, что не Каролина родит Раулю первого ребенка.

— Ну, он же не знал, что он отец Давида.

— Наверное, так Каролина и думала, когда решила продолжать отношения с Раулем…

— Это что-то меняет?

— И да и нет, — ответила Эбба.

— Если бы мы знали об этом с самого начала, то подозревали бы Каролину. Хелена очень долго скрывала правду.

— Она делала это, чтобы защитить свою сестру. Железная женщина. И это несмотря на то, что ей было очень больно. Когда она просила сделать анализ на отцовство, то знала, что время поджимает и рано или поздно мы все узнаем и сделаем соответствующие выводы.

— И если бы Анна не совершила попытку самоубийства, мы бы так и пошли по ложному следу.

— Вот именно.

— Вопрос в том, — сказал Понтус, — кто еще в квартете в курсе всего?

— Это нам и предстоит выяснить.

— Не то чтобы это было так важно. Главное, что мы нашли подозреваемого. Нам осталось только узнать, как тело оказалось в воде и почему.

Понтус отпил мартини и зажал оливку в зубах.

Эбба посмотрела на него. Давно она так не сидела с мужчиной в баре. Оставалось только наслаждаться моментом и разглядывать его во все глаза. Может, все-таки лучше уволиться и уехать на север? Эбба опустила глаза на его руки, лежавшие на столе. Кожа была светлой, почти прозрачной, и слегка усыпанной веснушками. Кольцо в виде лаврового венка было надето поверх обручального.

Тишина становилась гнетущей. Нужно что-то сказать, желательно дерзкое.

— У твоего попугая недержание? — спросила Эбба, показывая на пятно у него на плече.

Понтус взглянул, куда она показывала, но не попытался стереть пятно.

— Я поражен тем, как тебе удается вести машину в туфлях на таких высоких каблуках, Эбба. Боюсь, их можно расценить как служебное оружие, — пикировал он.

Эбба сделала глоток «Кровавой Мэри», поставила бокал на стол и уперлась ладонями о крышку стола. Игра началась. Это было неизбежно. Посмотрим, кто выйдет из нее победителем.

— Не пора ли тебе ехать домой к Фаре и детишкам? Или она укладывает их спать каждый день одна, потому что у тебя много работы?

Понтус усмехнулся.

— Так ты наводила обо мне справки, — довольно причмокнул он губами. — Разве ты не знаешь, что на пользование секретными базами данных нужно разрешение начальника? — Эбба вздернула подбородок. — Мне показалось, что в жизни ты выглядишь лучше, чем на фото в своем досье, — продолжил Понтус. — Но мне все равно было бы любопытно посмотреть, как ты выглядишь без черной подводки на глазах. С ней ты похожа на Зорро. Никто не знает, кто он, хотя на нем всего лишь черная маска.

— Гадай дальше. — Открыв кошелек, Эбба швырнула стокроновую купюру на стол и поднялась.

— Ты уходишь? Сейчас, когда началось самое интересное? — приподнял брови Понтус.

— Если ты собирался поужинать в «Гондоле», позвони жене.

— Ты с ума сошла? Это на зарплату полицейского?

— Ты действительно получаешь полную зарплату? А я-то думала, тебе полагается только жалованье временного заместителя…

— Важно знать себе цену… Тогда можно обо всем договориться.

— И какая же у тебя цена?

Понтус только улыбнулся.

— Я ухожу.

Эбба сделала шаг, но он снова схватил ее за запястье. Эбба демонстративно посмотрела на свою руку, нагнулась и прошептала Понтусу на ухо:

— Не ты ли спал на моих лекциях в полицейской школе?

Понтус ослабил хватку. На коже остались следы его пальцев.

Эбба скрестила руки на груди.

— Это не личная встреча, — сказал Понтус. — Не понимаю, что ты себе вообразила. Я жду звонка от Луизы Армсталь. Мы договорились с ней встретиться.

— В участке?

— Эбба, — вздохнул Понтус, — тебе прекрасно известно, что в участке после пяти нет ни души. Зачем создавать проблемы?

Понтус снова превратился в того рубаху-парня, каким предстал перед ней в первый день их знакомства. Но Эббу было не провести. Он уже показал ей свое истинное «я». Эбба прислушалась к своей интуиции. Перед ней очень непростой человек. У него в жизни есть секреты, о которых лучше не знать. Интересно, почему он так себя ведет? Проверяет, как она будет действовать в стрессовой ситуации?

— Луиза хочет поговорить… Как любопытно. Интересно, что ей вдруг развязало язык…

— Если учесть признание Анны, то это вряд ли серьезно.

— Луиза послала мне эсэмэску, в которой спрашивала, как Анна. Это ты ей сообщил, что Анна в больнице?

— Разумеется нет. — Понтус откинулся на спинку кресла и провел указательным пальцем по подбородку. — Но Луиза… — Внезапно он поменял позу и наклонился над столом: — Луиза отвела Хелену в сторону после похорон. Вид у них обеих был подозрительный.

— В каком смысле?

— Я не могу описать словами. Но у Луизы был такой вид, словно ей было неловко. Они говорили недолго, потом Давид начал звать маму, и они ушли.

— Вот как, — проговорила Эбба, обдумывая услышанное. — Что они такое могли обсуждать?

— В каких они отношениях?

Эбба задумчиво жевала арахис.

— Хелена знает больше, чем говорит. Но ей нет нужды рассказывать, потому что все знают…

— Луиза определенно знает. И ты тоже?

Эбба загадочно улыбнулась:

— Я разбудила твое любопытство?

— Эбба, — протянул Понтус, но Эбба не дала ему закончить:

— Где мы с ней встречаемся?

— Я еще не знаю. Она должна позвонить. Думаю, в городе. Сомневаюсь, что она захочет пригласить нас к себе домой, но, может, нам удастся заманить ее сюда. Кстати, ты пробовала их коронное блюдо? Филе барашка? Тебе должно понравиться.

— Я надеюсь, у тебя столь же хорошие контакты в службе собственной безопасности, как и среди моих подозреваемых.

— Ты и не представляешь, какие хорошие… — Он отпил мартини и посмотрел Эббе прямо в глаза. Эбба моргнула. — Ужин — это неплохая инвестиция, чтобы узнать, что Луиза нам расскажет. Тем более что пора бы уже закрыть это дело.

— Слушай, Понтус, ты правда думаешь, что мы можем получить хоть сколько-нибудь ценную информацию за этим ужином? Я считаю, что лучше вызвать Луизу на допрос в участок завтра утром.

— Одно не исключает другое.

— В таком случае можешь сам отужинать с графиней. Я не собираюсь…

— Ты останешься. Это приказ.

Эбба не удержалась:

— Давно ты заготовил эту реплику?

— Ты правда думаешь, что я мягкотелый папаша троих детей, с отрыжкой на плече? На самом деле я самый злобный босс на свете.

Эбба расхохоталась:

— И как же тебе удалось заманить Луизу на этот допрос?

— Она, разумеется, выдвинула свои условия.

— А именно?

— Что очаровательная рыжеволосая женщина — уголовный инспектор тоже будет присутствовать.

— И ты готов пожертвовать собственными подчиненными?

— Не переживай за Венделу. Она не против. Думаю, ты в курсе.

— О’кей, Понтус. К слову о баранине. Давай поговорим прямо. У тебя был роман с Венделой? Конечно, ты ей в отцы годишься, но мужчин это редко останавливает. Знаю, это не мое дело, но это может затруднить рабочий процесс.

— Боже, конечно нет. Вендела совсем не мой тип. Она, конечно, милая девушка, но где ты видела, чтобы двое рыжих встречались? Это же все равно что инцест.

Зазвонил мобильный Понтуса. Он ответил, не отрывая глаз от Эббы.

— Графиня Армсталь…

* * *

Луиза закрыла мобильный телефон и убрала его в сумочку. Повернувшись на стуле, она встретилась взглядом с женщиной, направлявшейся к бару. Женщина, тряхнув рыжими кудрями, опустилась на стул рядом с ней. Светлые ресницы и брови подчеркивали изумрудный цвет глаз, ярко-красные губы четко выделялись на бледной коже. Кроме золотых серег, других украшений на ней не было. Рядом с субтильной Луизой женщина казалась настоящей Венерой. Черное платье облегало тело как перчатка, выгодно подчеркивая каждый изгиб. Платье было то же, что и днем, но без черного пиджака оно смотрелось совсем иначе.

— Я заказала по бокалу шампанского. Полагаю, ты пьешь шампанское, Вендела? Мне кажется, эта сволочь Рауль достоин того, чтобы мы проводили его шампанским.

Она смахнула слезы с глаз.

— Шампанское не повредит, — ответила Вендела, принимая бокал.

Они чокнулись. Стекло зазвенело. Вендела облизнула губы и поднесла к ним бокал. Луиза не сводила с нее глаз. Венделу бросило в жар. На бледных щеках вспыхнул румянец.

— Все в порядке? — спросила Луиза, ставя бокал на место.

— Конечно, — ответила Вендела. — Я только… как это сказать… взволнована происходящим…

— Это понятно, — ответила Луиза. — Румянец тебе очень идет.

— Я смущаюсь.

— Не стоит.

Луиза пригубила шампанское:

— Знаешь, Вендела, меня интересует одна вещь… У полицейских всегда при себе табельное оружие?

— Мой SIG-Sauer не поместился бы в этот клатч, — ответила Вендела с улыбкой, — но вот наручники у меня всегда при себе.

— Серьезно?

Вендела загадочно улыбнулась.

— Можно посмотреть?

Вендела открыла клатч и вынула металлические наручники. Она потрясла ими перед носом у Луизы, а та провела кончиками пальцев по металлическому браслету:

— Ты ими пользовалась?

— Неоднократно.

— А это не больно?

— Зависит от того, как туго защелкивать, — ответила Вендела. — Но думаю, стоит подождать, пока твоя рука заживет.

— Вендела, ты читаешь мои мысли, — заговорщицки прошептала Луиза.

Она взяла наручники у Венделы и взвесила их на ладони, наслаждаясь тяжестью. Люди по соседству обернулись.

— Она из полиции, — успокоила их Луиза. — Так что никаких наркотиков, ребятки.

Вендела расхохоталась:

— Они тебе не поверят.

— Конечно, ты совсем не похожа на полицейского.

— А как должен выглядеть полицейский?

Луиза задумалась, а потом сказала:

— Если бы на работу в полицию брали только красивых рыжеволосых девушек, другие меры борьбы с преступностью были бы не нужны.

— Какая интересная мысль, — протянула Вендела. — Но это невозможно. Ты же знаешь, какой у рыжих темперамент. Мы бы перегрызли друг другу глотки.

— Я никогда не видела рыжеволосого полицейского с такой фигурой, как у тебя.

— А у меня был секс со скрипачом, — возразила Вендела и тут же испугалась, что зашла слишком далеко.

Но Луиза только откинулась назад и окинула ее взглядом:

— Готова поспорить, это был мужчина.

— Да, или скорее юноша. Нам было по шестнадцать. Мы оба играли в Скандинавском молодежном оркестре в Лунде. Он был моей первой любовью. Теперь он играет в Берлинской филармонии.

— Первая любовь не забывается, — сказала Луиза. — Так ты у нас благородного происхождения, музыкант и полицейский. Такое сочетание не может не интриговать. На чем ты играешь? На скрипке?

— Вынуждена тебя разочаровать, — ответила Вендела. — На виолончели.

— Вот как, — опустила глаза Луиза.

Внезапно между ними будто возникла стена, и Вендела пожалела, что испортила атмосферу своей откровенностью. Словно прочитав ее мысли, Луиза улыбнулась:

— Ничего страшного. На моей совести много виолончелисток. Правда, никто из них не ранил меня так больно, как Каролина. Я правда ее любила. И по-прежнему люблю. Мне понадобится много времени, чтобы забыть ее.

— Есть шанс, что вы помиритесь?

— Теперь, когда Рауль мертв? — прищурилась Луиза. — Это вряд ли… Ответ на этот вопрос интересует полицию или тебя лично?

Вендела не поддалась на провокацию:

— Просто нельзя знать наверняка. Тебе же нужна интрига… иначе бы ты меня не пригласила сюда сегодня. В том, что мы делаем, есть что-то запретное, и это возбуждает нас обеих. Я пью шампанское с женщиной, которую подозревают в убийстве, а ты пытаешься соблазнить сотрудника полиции, который обязан быть беспристрастным.

— Невероятно возбуждающе! — улыбнулась Луиза.

— Смертельно опасно, — добавила Вендела, допивая шампанское.

Раздался стук шагов, и в ресторан вошли новые посетители. Вендела выпрямилась и автоматически натянула платье на колени. Луиза погладила ее по плечу:

— Нервничаешь?

Вендела покачала головой, но дыхание у нее участилось. Грудь вздымалась и опускалась.

Луиза нагнулась к ней, обдав ароматом своих слегка приторных духов:

— Я только хочу, чтобы ты знала, как ты красива, Вендела. Если бы ты не была на службе, я бы пригласила тебя к себе домой сегодня. Но это было бы неправильно. Я пока не готова к новым отношениям. Мне очень жаль.

Она быстро поцеловала ее в губы, и Венделу словно током ударило.

Пока она приходила в себя, Луиза повернулась к вновь прибывшим. С Понтусом они расцеловались, Эбба же протянула Луизе руку.

— Луиза, — сразу приступила к делу Эбба, — мы докопались до истины. Вы будете продолжать покрывать преступника?

Луиза сделала глубокий вдох.

— Преступницу. Анна в больнице, — сказала она и, заметив взгляд Эббы, устремленный на Венделу, поспешила пояснить: — Это Хелена мне рассказала, а не инспектор Смит-Флеминг. Хелена пыталась ей дозвониться, но не смогла. Мы все встревожились, увидев венок на похоронах… Хелене не составило труда узнать, в какой Анна больнице…

— Я бы хотела подчеркнуть, что расследование еще не закончено. Мы собираемся продолжить его, пока не будет собран весь необходимый для прокурора материал. Поэтому все, что будет сказано сегодня, будет подшито к делу. Это понятно?

Эбба с вызовом уставилась на Луизу, но та только покачала бокалом в руке.

— Эбба, может, нам стоит позвонить Юнасу Кронспарре и попросить присоединиться к нам? Тогда все, что вы получите, — это короткие и однозначные ответы. Потому что вам прекрасно известно, что у меня есть алиби и мне вообще не нужно ничего вам объяснять.

— Тогда зачем эта встреча?

— Чтобы вы узнали правду. Вы ведь хотите узнать правду?

— А вы готовы нам ее рассказать?

— Я могу описать вам ход событий, а выводы вы сделаете сами.

— С чего бы это?

— Я, как и вы, хочу, чтобы эта история поскорее закончилась. А привычными методами сделать это невозможно. Я же считаю, что нужно забыть обо всех трагических событиях и идти дальше. Все равно Рауля уже не вернуть, да и нам с Каролиной никогда не быть снова вместе. Я только надеюсь, что она сможет справиться с этой травмой. А Анна… о ее будущем мне ничего не известно.

— А Хелена?

Луиза покачала головой:

— Хелена, судя по всему, быстрее всех оправится от этой трагедии. Как я понимаю, у нее была интрижка с Раулем в прошлом, но это не то, из-за чего нужно расстраиваться. У нее стабильный брак, устроенная жизнь. Я даже ей немного завидую.

Эбба с Венделой переглянулись. Эбба подмигнула Венделе, приказывая молчать. Понтус прокашлялся и подозвал официантку:

— Мы хотели бы столик где-нибудь в отдалении.

Официантка усмехнулась:

— Это невозможно. Весь зал забит.

— Я уверен, что вы что-нибудь найдете. — Понтус что-то шепнул официантке на ухо.

Девушка нервно сглотнула:

— Я поняла. Конечно, мы все устроим. Дайте мне пять минут.

Она исчезла. Эбба подозрительно посмотрела на Понтуса:

— Ты уверен, что не симулируешь финляндско-шведский акцент, чтобы скрыть свое сицилийское происхождение?

— Некоторых вещей лучше не знать…

Официантка вернулась с менеджером и проводила их к столу. Пока они шли, Эбба шепнула Венделе:

— Что ты творишь?

Но Вендела ничего не ответила. Вместо этого она помогла Луизе присесть. Понтус отодвинул стул для Эббы. Не благодаря, та села. Пока официантка раздавала меню и карты вин, Эбба изучала атмосферу за столом. Интимность жестов Луизы и Венделы не укрылась от ее внимания. Вендела взяла на себя инициативу и вызвалась сделать заказ. Наверно, влияние Луизы.

— Мы возьмем каждому по половине лобстера и еще бутылку шампанского Deutz. И графин воды, пожалуйста. — Она вернула меню и улыбнулась Понтусу: — Как мило, что ты нас сегодня приглашаешь, Понтус.

— Кто я такой, чтобы отказать дамам в такой мелочи, как шампанское и лобстеры? — пошутил он.

— Ты же у нас полицмейстер, Понтус, — подначила его Луиза. — Скаредность тебе не к лицу… — Она остановила официантку: — Можно мне лобстера без панциря, пожалуйста?

— Ой, прости, я забыла, — шепнула Вендела.

Луиза с улыбкой погладила ее по щеке. Эбба украдкой наблюдала эту сцену. Поведение Венделы ее тревожило. Но Понтус прав, оно может развязать Луизе язык.

— Ты раздразнила мое любопытство. Каким Понтус был в школе? — спросила Вендела.

— Понтус очень хорошо пел. Когда он пел Шуберта, нам хотелось плакать. И я никогда не забуду, как мы ставили «Тоску». Мы не умели петь оперу, но очень хотели поставить «Тоску». Я дирижировала оркестром, если его можно было так назвать, а Понтус пел партию Каварадосси. — Она повернулась к Эббе. — Все были уверены, что он станет тенором.

— Ну, до тенора я не дотягивал. Но если бы мне позволили петь партию Скарпия в «Тоске», я бы сейчас стоял на сцене Метрополитен-оперы, вместо того чтобы ездить с мигалкой по городским улицам и играть в детектива.

— Какая все-таки чудная штука — жизнь. Когда-то мы учились в одном классе, а теперь ты подозреваешь меня в убийстве, — произнесла Луиза.

Подали шампанское и предложили Понтусу оценить его качество первым.

— Предложите сначала моей даме. Я хочу услышать ее мнение.

Официантка подчинилась и налила шампанского Эббе. Та демонстративно сделала глоток и пробормотала:

— Годится.

Понтус улыбнулся. Официантка наполнила бокалы и поставила бутылку в ведерко.

Не предлагая чокнуться, Эбба продолжила разговор:

— Если я правильно понимаю, то свидетельствовать в суде вы не собираетесь, но так уж и быть поделитесь с нами тем, что вам известно.

— Да, вы правильно все понимаете, Эбба. У меня есть на то причины, и вам меня никогда не переубедить.

— Какие же это причины?

— Каролина, разумеется.

— А… — протянула Эбба. — Вам не удалось спасти ее из лап Рауля, но вы сделали все, чтобы спасти ее от тюрьмы.

— Каролина была уверена, что убила Рауля своими инъекциями.

— Но мы ее ни в чем не подозреваем. Анна во всем созналась, как вы знаете.

— Я же тогда не знала, что это дело рук Анны. Я поверила, что Каролина во всем виновата. Вы бы видели, в каком она была состоянии в тот вечер… — Луиза пригубила шампанское. — Мы с Яном и Шелем прервали работу в столовой, чтобы перекусить и размять ноги. В окно я увидела Каролину с Раулем. Рауль лежал на причале, а Каролина изо всех сил хлестала его по щекам, а потом вонзила ему что-то в ногу. Я испытала шок. А когда она в истерике бросилась в дом, оставив его лежать на причале, я решила, что она ударила его ножом. Я знала, что нужно пойти узнать, что с ним, но мне было страшно. Я испугалась, что Каролина действительно его убила. Чтобы не встречаться с ней, я вышла через студию и побежала вниз к причалу… Рауль был мертв, но крови я не заметила, и непонятно было, от чего он умер. Тут открылась входная дверь, и я инстинктивно столкнула Рауля в воду. Я хотела спасти Каролину. Я решила, что если полиция не сможет найти ее отпечатки пальцев на теле Рауля, то никто не обвинит ее в убийстве. Может, все даже решат, что это несчастный случай. Рауля больше нет, какой смысл искать козла отпущения? Прошлого все равно не вернуть. И ничто не сотрет ту боль, которую он причинил нам. Вот почему я столкнула его ногой в воду. Я боялась, что будет громкий всплеск, но Рауль просто тихо ушел под воду. Под причалом глубина метра два. Нам пришлось взрывать скалы, чтобы лодки могли подходить близко к острову.

— Хелена вас видела, не так ли? — спросила Эбба.

Глаза Луизы заблестели, но на вопрос она не ответила. Сделав глоток шампанского, она продолжила:

— Хелена с Каролиной бежали к причалу, и мне пришлось быстро соображать, что делать. Я поднялась на борт яхты и спряталась там. Какое-то время я просто сидела и пыталась собраться с мыслями.

Луиза рассказывала о событиях того рокового вечера совершенно спокойно, как будто все, что она сделала, было в той ситуации абсолютно естественным поступком. Вендела напряглась.

Эббу тронула такая забота о подозреваемой, но она понимала, что придется серьезно поговорить с Венделой о том, что нужно уметь разграничивать личную жизнь и работу.

— А потом я услышала крики Хелены и Каролины и спустилась на берег. Я притворилась, что ничего не знаю. Тем более что я испугалась, что Каролина сошла с ума, потому что минуту назад я видела, как она убивала Рауля, а теперь просит Хелену спасти его. Каролина билась в истерике и кричала, что нашла Рауля на причале и что он был жив. Но Хелена ей не поверила. Она была сильно пьяна. Я предложила помочь им искать Рауля и повела их прочь от причала. Разумеется, мы его не нашли, и через какое-то время мы с Хеленой вернулись домой, а Каролина продолжала бегать по острову и звать его. Я вернулась на кухню и, как и собиралась, приготовила чай. Руки у меня тряслись, но я заставила себя успокоиться, и пошла в столовую, чтобы попросить Шеля помочь мне занести поднос.

— А когда вы сообразили, что произошло на самом деле?

— О том, что это сделала Анна, я тогда понятия не имела. Каролина утверждала, что убила Рауля, и я после всего увиденного легко ей поверила. Только когда вы сообщили, что Рауль погиб от дексофена, я вспомнила об Анне.

— Поясните.

— Я видела, как она что-то сжигала в камине в гостиной. Это было вскоре после того, как мы нашли тело. Только потом я поняла, что, наверно, это была упаковка от таблеток, которую вы везде искали, потому что Анна вела себя крайне странно. Я эти таблетки даже не открывала — сразу решила, что буду принимать вольтарен. Но взяла упаковку с собой на остров, а потом она исчезла из аптечки.

— Почему вы решили, что Анна на это способна?

— Анна была такой талантливой. Она закончила учебу с отличием, и все прочили ей блестящее будущее. Мы думали, она сделает карьеру солистки. Она получала приглашения от ведущих оркестров мира. Но потом все изменилось. Я думаю, она не выдержала напряжения. Слишком многого ждали от нее учителя и друзья. Слишком высокие требования она предъявляла к себе сама. И постепенно она начала играть все хуже и хуже.

— Какую роль сыграл Рауль в этой перемене?

— Мне сложно поверить в то, что их разрыв мог так на нее повлиять. Это же было так давно.

— Может, аборт гораздо сложнее пережить, чем вам кажется?

— Я не знаю. Но она так и не завела детей. Если бы она хотела детей, то могла бы завести их с Бенгтом.

— Тогда в чем же дело?

— Мне кажется, она просто разочарована в жизни. Ведь все получилось совсем не так, как она мечтала. В начале музыкальной карьеры мечты о блестящем будущем тебя переполняют, но потом на смену им приходит суровая реальность.

— Такова жизнь. Все люди рано или поздно понимают, что нельзя получить все то, что хочешь.

— Но не все люди отдают всех себя работе, как это происходит с музыкантами.

Подали лобстеров.

— Что-то верится с трудом, — сказала Эбба после того, как распробовала лобстера. — Вы же это пережили. И Рауль тоже. Почему же Анна оказалась такой слабой? — Луиза улыбнулась. — Вы не хотите, чтобы вас сравнивали?

— Мы очень разные.

— Да, и вы отдали ей роль второй скрипки.

— Но ей же дали место в лучшем оркестре страны. Разве этого мало?

— Возможно… Анна разочаровалась в жизни, не состоялась ни в личном, ни в профессиональном плане, не завела детей… что и сделало ее способной на убийство, хоть и непредумышленное. Вы так хотите все представить?

Луиза не ответила. Но за нее вступилась Вендела.

— Никогда не знаешь истинную сущность человека, — сказала Вендела. — Кому-то кажется, что разрыв с Раулем, аборт, неудавшаяся карьера, одиночество ничего не значат, но для Анны этого было достаточно, чтобы утратить желание жить.

— Думаю, лучше спросить об этом у самой Анны, — предложила Эбба, пнув Венделу ногой под столом.

Вендела сердито на нее посмотрела.

— Кроме того, — добавила она, раскалывая лобстера, и тут же остановилась, потому что кусочек скорлупы отлетел и попал Понтусу прямо в лоб.

Вендела с Луизой разразились хохотом. Понтус же только смахнул скорлупу и, нагнувшись к Эббе, с притворной обидой произнес:

— В следующий раз будешь есть тост.

— Кроме того, — повторила Эбба, не обращая на него внимания, — меня интересует роль Педера во всем, что случилось.

Луиза улыбнулась:

— Совершенно зря. Педер тут ни при чем. Он уже был на полпути в Стокгольм, когда Рауль утонул, и в ту ночь не возвращался. Так что вы сделали неправильный вывод. Но если бы вы знали характер течений вокруг острова, то поняли бы, что тело сначала отнесло волнами в море, а потом прибило обратно к берегу… В тот вечер Педер ударил Рауля по лицу, и только. Они поссорились, но ведь это не преступление.

— Вы правда считали, что вам удастся выдать это за несчастный случай?

— У меня не было времени подумать. Я считала, что это Каролина убила Рауля.

— Вы говорили с Каролиной о своих подозрениях?

Луиза отпила шампанского:

— С Каролиной все непросто. Я не могла рассказать ей правду. Ей, конечно, стало легче, когда она узнала, что Рауль отравился дексофеном, но это произошло намного позже.

— Почему вы не рассказали нам правду, когда уже было ясно, что Каролина невиновна? Юнас Кронспарре придумал бы вам отличную стратегию защиты с кучей смягчающих обстоятельств, — спросила Эбба.

— Я чувствовала, что должна дать Анне шанс объясниться. Я не хотела быть той, кто укажет на нее пальцем. Рауль мертв. Его не вернуть. Но жизнь продолжается. Какая разница, кто его убил? В какой-то мере мы все виноваты в том, что произошло. Как и сам Рауль.

— Так вы играли роль заботливой матери, которая готова ради своего квартета пройти огонь и воду и медные трубы?

Луиза пожала плечами.

— Верная и преданная до самого конца, — констатировала Эбба.

Луиза подняла на нее глаза. Вендела украдкой бросила на нее встревоженный взгляд и получила в ответ теплую улыбку.

— Я столько лет жизни отдала этому квартету. И никто не сказал мне спасибо. Мой агент устраивал нам концерты и гастроли, я сама всех кормила, поила и принимала на Свальшере. Квартет «Фуриозо» — дело всей моей жизни. Я не могла повернуться к коллегам спиной.

— Неужели вы смогли бы продолжать выступать после такой трагедии? — изумился Понтус. — Сидеть рядом, зная, что один из вас виновен в смерти Рауля? Как такое возможно?

Луиза залпом допила шампанское.

— Речь шла о выживании, — ответила она. — Рауль причинил нам много вреда. Было бы глупо позволять ему разрушить и наш квартет тоже.

— Я вот о чем подумала… — вставила Эбба. — Меня всегда поражала ваша сила воли. Вы невероятно сильная женщина. Вас только что предала любимая девушка, вы потеряли надежду иметь ребенка и лишились лучшего друга… не говоря уже о травме руки. Хотя я не сомневаюсь, что ваши руки застрахованы на круглую сумму. Это ведь ваш главный источник дохода. Без пальцев вы не сможете зарабатывать деньги. Могу только представить, во сколько вам обходится содержание собственного острова и квартиры в центре города. Я изучила ваши финансовые дела, Луиза, и они отнюдь не в идеальном состоянии.

Луиза после некоторой заминки ответила:

— На жизнь мне хватает. И скоро я снова смогу зарабатывать.

Понтус незаметно подлил всем шампанского и попросил официантку принести новую бутылку.

Эбба ловко разделала своего лобстера и, положив в рот солидный кусок, довольно вздохнула:

— С лобстером ничто не сравнится, Понтус. Прекрасное завершение тяжелого дня. — И она улыбнулась шефу.

На лице того появилось удивление.

Затем Эбба снова повернулась к Луизе:

— Наслаждайтесь лобстером, пока можете, Луиза. Потому что скоро вам придется довольствоваться ливерной колбасой на фарфоровой тарелке.

Луиза промолчала.

— Меня радует, что Каролина нашла в себе силы встретиться с вами, — продолжила Эбба.

Отломив клешню, она смачно высосала ее содержимое. Луиза к тому времени уже отложила приборы и молча сидела на стуле.

— Так о чем вы разговаривали? — поинтересовалась Эбба.

Луиза медленно взяла салфетку, промокнула губы и положила на стол. Вздернув подбородок, она решительно произнесла:

— Я хотела поддержать Каролину. Ей необходимо было мое прощение, чтобы справиться со своим горем.

Эбба потянулась за бокалом.

— Да, я догадываюсь, что ей приходится тяжело. Каролина ведь так сильно мучается из-за того, что предала вас.

— Я не хочу говорить о Каролине. Я рассказала вам все, что знала. Оставьте нас теперь в покое.

— К сожалению, я не могу этого сделать, Луиза. Это несправедливо по отношению к Каролине. Я согласна, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. Это непросто — потерять сразу двух детей за такое короткое время.

Луиза помрачнела. Вендела вопросительно взглянула на Эббу. Та едва заметно кивнула помощнице.

— У нее был выкидыш? — спросила Вендела.

— Ну выкидышем это сложно назвать. Скорее прерыванием беременности на раннем сроке, вызванным специальными таблетками.

— Таблетками, которые пьют после небезопасного секса? Чтобы не забеременеть? А я думала, она сделала аборт…

— Да. В первый раз. — Эбба оставила свой бокал и посмотрела на Луизу: — Как вы думаете, она приняла эту таблетку ради вас?

Луиза побледнела. Вендела выдохнула и допила шампанское.

Официантка открыла новую бутылку. Хлопок вылетевшей пробки резко контрастировал с мрачной атмосферой за столом.

Луиза медлила с ответом, но чувствовала на себе взгляды всех собравшихся.

— Я понятия не имею, о чем вы, — сказала она наконец.

— Каролина конечно же ударилась в слезы, но как она могла отказать вам в этой маленькой просьбе? Избавиться от ребенка Рауля? Она же до этого скрыла от вас правду об аборте. Ее вам пришлось узнать от Педера, который разозлился так, что даже избил Рауля. Рауля, который не упустил возможности сделать ребенка Каролине и не постеснялся сообщить об этом Педеру во время ссоры. После всего, что пришлось пережить, это такая малость — выполнить вашу просьбу. Ведь это вы помогли бедняжке скрыть следы ее преступления…

Луиза скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла.

— Действовать нужно было быстро, не так ли? Пока Каролина не в себе. Потому что очень скоро она узнала бы, что не виновата в смерти Рауля… И что ей не в чем винить себя. — Эбба смотрела на нее прямо, не моргая. — А я-то все думала, почему Педер так торопился на Свальшер, чтобы встретиться с нами. Он ведь мог подождать, пока его вызовут на допрос. Но у него были причины вернуться на остров в воскресенье, не так ли? Вы его об этом попросили. И он не мог вам отказать.

Луиза взмахнула руками:

— Беспочвенные обвинения. Я уже сказала, что Педер тут ни при чем. Вы должны быть рады, что он сам приехал на остров, чтобы помочь с расследованием.

— Да, невероятно любезно с его стороны. Но боюсь, Педеру куда важнее было замести следы своего участия в вашем хитроумном плане обзаведения наследником. Каролина помогла вам узнать его истинные намерения. И вы воспользовались этим знанием, чтобы заставить его сделать то, что было нужно вам.

Эбба опустошила бокал и поставила на стол. Понтус, Вендела и Луиза забыли о еде. Все их внимание было обращено к Эббе. Ну что ж… теперь ее время выступать соло.

— В воскресенье утром Педер пошел в дежурную аптеку и купил упаковку таблеток, которую он и доставил вам на остров. Их продают без рецепта. Вот мы и узнали причину его спешки. Нет, он вовсе не хотел поговорить с нами. Он хотел как можно скорее доставить вам эти таблетки, потому что принимать их нужно не позднее чем на следующий день после полового акта. А Рауль с Каролиной занимались сексом постоянно.

Луиза фыркнула:

— Это полная чушь.

— У нас есть улики. В мусорной корзине нашли упаковку.

Луиза открыла рот, чтобы возразить, но Эбба ее опередила:

— Кому еще на острове нужны были такие таблетки? Хелене? Вряд ли. Анне? Маловероятно. И определенно не вам, Луиза.

Эбба вскрыла упаковку с одноразовой салфеткой, чтобы вытереть липкие пальцы. В воздухе запахло лимоном.

— Вы общались с адвокатом Рауля, Луиза? — спросила она как бы невзначай.

— Зачем мне это? — улыбнулась Луиза.

— Потому что вы значитесь в его завещании. При отсутствии детей его состояние достается его родителям и вам. Джой же придется довольствоваться деньгами на карманные расходы. После двух неудачных браков Рауль заставил третью жену подписать брачный контракт. Ей даже квартира не достанется. Жены приходят и уходят, а друзья остаются. Вы были его другом, Луиза. Даже больше. Вы были ему как сестра, которой у него никогда не было.

Луиза пожала плечами:

— Я знаю, что Рауль включил меня в свое завещание. Он мне об этом говорил. Но меня это не волнует.

— Не волнуют девяносто миллионов крон, из которых вам достались бы миллионов тридцать? Плюс скрипка. Вендела, как думаешь, сколько она стоит? Ты же наверняка не удержалась, чтобы не открыть футляр и не полюбоваться на нее.

Вендела прокашлялась. Не глядя на Луизу, она ответила:

— Ну… это Джузеппе Гварнери дель Джезу… подлинный… — Она запнулась и продолжила: — Думаю, его можно оценить в несколько миллионов…

— Сорок миллионов, — равнодушно отозвалась Луиза. — Вам наверняка адвокат об этом сказал.

Эбба кивнула:

— Да, и это только квартира и скрипка. А у Рауля наверняка были и другие доходы. Но к тому времени, как завещание вступило бы в силу, Каролина уже успела бы родить ребенка…

Вендела открыла рот от удивления.

Луиза дрожащим голосом пробормотала:

— Я не убивала Рауля. Я никогда не желала ему смерти.

— Нет, конечно нет. Но вам была ненавистна мысль, что их с Каролиной ребенок получит все эти денежки.

Луиза попыталась встать, но Эбба ее остановила:

— Сядьте, Луиза. Я еще не закончила.

Луиза неохотно опустилась на стул:

— У вас нет никаких доказательств.

— Даже если Каролина и потеряла ребенка, вам все равно не достанется ни эре.

У Луизы отвисла челюсть.

— У Рауля уже есть ребенок. Чудесный мальчик, который унаследует все его состояние, несмотря на то что видел своего отца всего пару раз. Грустная история, Луиза, не так ли?

— Что вы сказали?

— Знаете ли, бывает такой пунктик в завещании, что ребенок наследует все состояние. Обычная клауза в документах такого рода. И ни один судья в мире не откажет ему в праве наследования. Но вы ведь хорошо об этом знали, Луиза, иначе не стали бы призывать Каролину избавиться от ребенка.

— Кто его сын?

— Это вам пока не нужно знать. Будет о чем подумать перед сном, — ответила Эбба. — Вы пытались помешать нашему расследованию, сообщив нам эту вашу так называемую правду. Ну что ж, попытка не удалась. Вам нужно было время, Луиза. Время, чтобы убедить Каролину принять таблетки, сыграв на ее чувстве вины и ложной вере в то, что она убила Рауля. Вы ведь сразу поняли, что она тут ни при чем. Но вам во что бы то ни стало нужно было помешать ей унаследовать деньги Рауля. Ваша так называемая забота о ней заключалась в том, чтобы довести бедную девушку до безумия и самой заграбастать денежки. А наивная Каролина даже не подозревает об этом. Она считает, что вы рисковали своей свободой ради нее, когда избавлялись от тела. Благородная Луиза защищает меня, несмотря на то что я ей причинила столько боли, думает Каролина. Но как вы сами сказали, Рауля не вернуть, а имя убийцы уже известно. И Каролину бы эта беременность убила: она же такая хрупкая…

Эбба вытерла губы салфеткой. На ней остались следы от красной помады.

— Как насчет того, чтобы встретиться у меня в кабинете завтра в десять? Думаю, мне не нужно напоминать вам взять с собой адвоката.

Луиза поднялась и взяла сумочку. Не говоря ни слова, она вышла из ресторана Гранд-отеля, цокая каблучками.

Плечи Венделы опустились. Она тоже потянулась за сумкой.

— Вендела! — позвала было Эбба, но девушка отмахнулась.

— Не говори ничего, — сказала она, поднимаясь. — Увидимся завтра на работе.

С поникшей головой, она удалилась.

Эбба с Понтусом остались вдвоем.

Понтус разлил оставшееся шампанское и чокнулся о ее бокал, чтобы привлечь внимание коллеги:

— Эбба…

— Самое странное, что мне ее все-таки жаль…

— Венделу? — пошутил Понтус.

— Нет, Вендела это переживет.

Понтус улыбнулся:

— Да, этого я не ожидал… но в ней всегда это было… высокомерие.

— В Венделе?

Понтус улыбнулся:

— Луиза не сильно изменилась с тех пор, как я ее знал. Но она стала такой холодной.

— Луиза — расчетливая карьеристка и прирожденный лидер, — заметила Эбба. — У нее есть принципы… Но ради денег она готова их нарушить.

— Как же сильно она возненавидела Рауля после его предательства!

— А Каролину?

Эбба откинулась на спинку стула и потянулась за бокалом.

— Каролина мне вчера рассказала, что это Луиза убедила ее принять таблетку.

— И она приняла?

Эбба кивнула, а потом покачала головой:

— Хотя кто знает. Может, она так боится Луизу, что отказывается говорить правду.

— Если она ее приняла, денег ей не видать. Интересно, как это отразится на их отношениях с сестрой?

— Может, нам приставить охрану к Луизе? — предложила Эбба.

— Интересно, а Хелена знала о наследстве? Ведь в таком случае у нее был мотив. Несколько миллионов крон — прекрасное пособие на ребенка.

— Но Рауль же сказал, что признает его. Зачем убивать отца своего ребенка? Хелена получила, что хотела… Рауль готов был взять обязательства по отношению к их сыну. Вряд ли она настолько хотела ему отомстить. Хелена не такая бездушная, какой кажется. Она выросла без отца. Она не захочет, чтобы с ее сыном случилось то же самое. К тому же денег ей хватает. Конечно, речь не идет о сотнях миллионов, но и паперть ей не грозит.

Понтус откинулся на спинку стула:

— А ты? — Во взгляде его было что-то, что волновало Эббу. — Что бы ты выбрала, Эбба, — любовника или деньги?

Эбба опустила глаза:

— А как ты сам думаешь, Понтус? Разве ответ не очевиден?

Понтус ждал продолжения, но Эбба решила его помучить. Допив шампанское, она поправила прическу и взяла сумочку.

— Я тобой восхищаюсь, — выдохнул Понтус.

Эбба повернулась и посмотрела на него. На мгновение их глаза встретились. Губы сами собой растянулись в улыбке. Понтус сглотнул:

— О’кей, наши члены равны.

— Не забудь это, когда в следующий раз будем обсуждать зарплату.

Перед Гранд-отелем выстроились в ряд такси. Моросил дождик. Понтус сказал Эббе:

— Я пришлю кого-нибудь за твоим «мерседесом» завтра, Эбба. А штрафные квитанции порву.

Эбба благодарно кивнула и вручила ему ключи от машины. Шофер такси вышел открыть ей дверь. Прежде чем сесть, Эбба повернулась к Понтусу и игриво спросила:

— Шуберт?

С загадочным видом он улыбнулся и начал напевать мелодию из его вокального цикла «Прекрасная мельничиха».

Сделав паузу, Понтус протянул к Эббе руку, призывая подпевать, но та покачала головой:

— Ох, я не помню слова. Столько лет прошло с тех пор, как…

Понтус подошел ближе…

С бешено бьющимся сердцем Эбба села в машину и, не оборачиваясь, велела шоферу отъезжать. Откинувшись на кожаную спинку, она зажмурилась и долго еще сидела с закрытыми глазами, пока автомобиль уносил ее по залитым дождем стокгольмским улочкам прочь от отеля.