С тётей Тамарой никому скучно не было. Однажды она говорит:

— Нет, без постоянной связи с Генеральным штабом военных пенсионеров мне жить как-то неудобно. Поеду я в районный центр телефон устанавливать.

«Мы сто раз пробовали, — подумал про себя Матроскин. — У нас ничего не получилось. Пусть теперь наша танковая тётя попробует».

Тамара Семёновна надела все свои награды, пошла на остановку автобуса и с утра пораньше уехала. С нею вместе, разумеется, уехал Иванов-оглы.

Как только они уехали, все жутко обрадовались.

Во-первых, все спали, сколько хотели.

Во-вторых, завтракали целый час.

В-третьих, после завтрака в карты играли и в лес ходили гулять. И никого не «бросали» на дрова, на рыбу, на педагогику и на пианино.

Шарик решил образованием Хватайки заняться. Он стал его новым словам учить.

Сидит он рядом с Хватайкой и тарабанит: «Сам ты! Сам ты! Сам ты! Сам ты!»

Дядя Фёдор спрашивает:

— Это зачем?

— Как зачем? — отвечает Шарик. — Я тут недавно пришел из леса, вижу у окошка мальчик городской стоит, племянник профессора Сёмина. Стоит и Хватайку дразнит: «Курица ты, курица!» Хватайка в ответ только спрашивает: «Кто там?» да «Кто там?». А если бы он умел «Сам ты!» говорить, он бы ответил: «Сам ты — курица».

— Ладно, — говорит дядя Фёдор, — учи его этим словам. Любое учение в жизни пригодится.

Потом всей семьёй ходили гулять. А когда с прогулки пришли, папа взял самую лучшую фотографию тёти Тамары, наклеил её на лист бумаги и квадратными буквами написал:

«Кандидат в городскую Думу Т.С.Ломовая-Бамбино».

Мама была потрясена:

— Мою сестру Тамарочку выдвинули! Когда же это случилось? Было собрание избирателей? Где?

— Было, — ответил папа. — У нас в погребе. Собиралась инициативная группа.

Он стал дальше писать:

— «Она — военная пенсионерка. Закончила службу в армии в звании полковника. Строга и выдержанна». Правильно?

Все согласились, что это правильно. Папа продолжал:

— «Имеет колоссальный опыт хозяйственной работы. Уверена в себе».

— Как танк! — сказал дядя Фёдор.

Папа дописал:

— «Уверена в себе, как танк. В Думе будет представлять интересы сельских жителей».

— И женщин, — добавила мама.

— «Сельских жителей и женщин», — добавил папа.

— Клянётся, что будет уважать собак, — вставил Шарик.

— И других домашних животных, — предложил Матроскин.

Папа подумал и дописал. Получилось так:

— «Уверена в себе, как танк. В Думе будет представлять интересы сельских жителей и женщин. Клянётся, что будет уважать собак и других домашних животных». Что ещё?

— Надо добавить про личную жизнь, — сказала мама. — В детстве она много читала. На танцульки не ходила. Поэтому замуж и не вышла.

— «В детстве она много читала, — добавил папа. — Поэтому не вышла замуж». Что ещё напишем?

— О правительственных наградах надо, — подсказала мама.

— А какие у неё награды?

— У неё одних значков килограмма три, — говорит Шарик. — Она ими может Хватайку с головой завалить.

Папа так и написал. А потом добавил:

— «Все на выборы тёти Тамары!»

Кажется, получилось неплохо.

— Теперь я всё сначала прочту, — сказал папа.

Он прочитал:

— «Кандидат в городскую Думу Т.С.Ломовая-Бамбино.

Она — военная пенсионерка. Закончила службу в армии в звании полковника. Строга и выдержанна. Имеет колоссальный опыт хозяйственной работы. Уверена в себе, как танк.

В Думе будет представлять интересы сельских жителей и женщин. Клянётся, что будет уважать собак и других домашних животных.

В детстве она много читала. Поэтому не вышла замуж.

Имеет правительственные награды. У неё одних значков военных килограмма три. Можно ими с ног до головы небольшую ворону завалить.

Все на выборы тёти Тамары!»

— Теперь всё правильно? — спросил папа.

— Теперь всё правильно, — сказали все.

Папа взял ведро с клеем, которое от шариковской будки осталось, ушёл на почту и там на входную дверь эту листовку приклеил.

Через час почтальон Печкин прибежал.

— Знаете, какая новость! Нашу тётю Тамару в городскую Думу выдвинули.

— Кто выдвинул? — спрашивает папа.

— Не знаю, — отвечает Печкин. — Может, народ, а может, президент Ельцин. Только её фотография во всё лицо у нас на двери почты висит. Еле-еле двери хватило.

— И что там написано? — спросил папа.

— Написано, что она умная, как танк. И будет защищать домашних животных. И ещё, что много в детстве читала, поэтому её никто замуж не берёт.

Умная тётя Тамара в это время в районном центре на телефонном узле выбивала телефон.

Начальник телефонного узла говорил:

— А что мы можем поделать? У нас точек не хватает.

— У вас, товарищ Фёдоров, не точек не хватает, — объясняла ему Тамара Семёновна, — у вас шариков не хватает. Вы первым делом должны пенсионеров обслуживать, а вы коммерческие ларьки обслуживаете.

«Какая противная тётка с медалями! — думал про себя товарищ Фёдоров. — Откуда она всё знает?»

А тётя Тамара оттуда всё знала, что она первым делом разведку среди старушек в очереди провела. Старушки ей всё и доложили.

Товарищ Фёдоров пробовал сопротивляться:

— А у меня главный телефонист Куценкович в отпуск ушёл. Работать некому.

Но тётя Тамара была не промах. Она всё знала:

— Это верно, главный телефонист Куценкович в отпуск ушёл. Зато запасной телефонист Косолапченко из запоя вышел. Есть кому работать. И ученик Савельев простую работу может выполнить.

На это товарищ Фёдоров просто глазами похлопал, но ничего сказать не мог.

— В общем, я военная пенсионерка, — объяснила ему тётя Тамара, — и с вами чикаться и чирикаться не собираюсь.

Товарищ Фёдоров не очень ясно представлял, что такое «чикаться и чирикаться», но понимал, если с ним не будут «чикаться и чирикаться», то ему будет плохо. Уж лучше бы с ним «чикались и чирикались».

— Итак, мы ждём! — сказала Тамара Семёновна.

— Сделаем всё, что в наших силах! — пообещал товарищ Фёдоров.

Тётя Тамара пожала руку товарищу Фёдорову. От её рукопожатия он присел и потом целых полчаса не мог свои пальцы расклеить.

Тихо и хорошо в Простоквашине. За окном первые снежинки пролетают. Поздний вечер то надвинется, то опять отойдёт, чуть-чуть за окном посветлеет. Сидят за столом папа, мама, дядя Фёдор, Матроскин и почтальон Печкин — в лото играют.

Галчонок Хватайка им сильно мешается. То одну фишку схватит, то другую. И все за ним бегают, отнять хотят.

Вдруг раздаётся страшный шум, и входит в дом разгневанная тётя Тамара с дверью от почты в руках.

— Смотрите, что творится! Меня без моего ведома куда-то выдвинули! Это же катастрофа!

Она так дверью размахивала, что почтальона Печкина чуть-чуть с ног не сбила.

Тут Печкин возмутился:

— Что вас куда-то выдвинули без ведома — это пустяки. А то, что почта без двери осталась, — это по-настоящему ужасно! Там одних конвертов рубля на четыре лежит. А клей канцелярский! А скрепки!

Он дверь у тёти Тамары выхватил и упал с ней.

А когда он упал, все увидели, что с другой стороны двери другой кандидат наклеен:

«Господин Толстов А.С. — президент объединения „МННГ“ („Мыло-Нефть-Нафталин-Гуталин“). Образование высшее техническое, правительственных наград не имеет».

Все сначала прочитали про нефтегуталинного кандидата, потом подняли почтальона Печкина, и он с Ивановым-оглы пошёл дверь на место ставить.

Мама с папой стали тётю Тамару успокаивать.

— И чего ты переживаешь, — говорит мама. — Ну выдвинули тебя. Это же хорошо. Значит, люди в тебя верят.

— Да, — говорит тётя Тамара, — а почему они пишут, что я много читала, а потому не вышла замуж. Я не потому не вышла замуж, что много читала, а потому, что мужчины совсем измельчали.

— Так чего же ты удивляешься, — объясняет папа, — что тебя в Думу выдвинули. Неужели этих мелких мужичков выдвигать? На тебя вся надежда.

После таких слов тётя Тамара успокоилась и даже развеселилась немного:

— А что? Я им всем в Думе покажу! Пожалуй, я в городе наведу порядок.

«Вот и хорошо, — подумал про себя Матроскин. — Пусть там всем показывает. А мы здесь немного отдохнём от её показательных выступлений».

Иванов-оглы и Печкин шли и дверь тяжёлую несли. На улице ещё немного стемнело. Совсем немного. Но от этого так темно стало, что, если дороги не знать, можно совсем в другую сторону уйти, например в лес.

Снежный дождик накрапывал. Капли дождя на тётю Тамару падали. Тогда они дверь перевернули тётей Тамарой вниз. Пусть тётя Тамара сохнет. Пусть Толстов А.С. промокает.

Иванов-оглы-Писемский опять истории рассказывал про военную жизнь:

— Как сейчас помню, зима, метели, мороз. Местами на дорогах гололёд. И вдруг телеграмма приходит: «Смотр на плацу провести, новичков начальству показать. Как они маршировать научились». Интересно?

— Захватывающе, — отвечает Печкин.

— Только как их показать, когда гололёд в городе. А на плацу особенно. Шаг шагнёшь и катишься, — говорит Иванов.

— Надо плац песком посыпать, — предложил Печкин.

— Можно, — согласился оглы. — Только нельзя. Этот плац катком был одновременно. Офицерские дети там катались. И хоккей проводился.

— Как же быть? — спросил потрясённый Печкин.

— А так. Хоть плачь. Нельзя же учебный марш на коньках проводить. Или там босиком.

— Ну и что вы придумали?

— А то. Тамара Семёновна дала указание всем солдатам наждачную шкурку на сапоги приклеить наждаком вниз. Они и приклеили. Никакой лёд им стал не страшен. Прошли они перед строевой комиссией, как по асфальту. Никто не скользнул даже. Ну как? Интересно? — спрашивает Иванов.

— Поучительно, — отвечает Печкин.

— А один член комиссии по маршированию был недоволен. Он на лёд выскочил и как закричит: «Как вы ходите? Кто ж так ходит? Эх вы, военные солдаты! Вот как ходить надобно!» Два шага шагнул и как шлёпнется! Другие члены комиссии к нему побежали на выручку, и тоже все вмиг свалились. Пришлось их со льда крючками доставать и баграми учебными.

— И что комиссия: осталась довольна? — спросил Печкин.

— Да, она всё поняла, — ответил Иванов-оглы. — И вынесла товарищу полковнику благодарность в виде значка и Почётной грамоты.

Тут они на почту пришли и дверь на место поставили.