Однажды соседские ребята позвали меня на рыбалку. Они взяли с собой сачки для рыб и пустые банки. А ещё бутерброды и лимонад. Мама сказала:
— Хорошо, иди и ты!
Она принесла мне из сарая сачок и завернула несколько кусков хлеба с сыром. И тут мы все услышали:
— Я тоже хочу! Я тоже хочу! — Это была Сестричка. Мама и ей позволила. Она дала дочке корзинку собирать камешки на берегу и строго-настрого велела не подходить близко к воде! В мою сумку погрузили теперь ещё бутылку лимонада и два яблока.
— Смотри, — мама взглянула мне прямо в глаза, — не подпускай её к воде.
— Ладно, мама, — кивнула я, и мы пошли.
У реки все скинули сандалии, носки, девочки подоткнули платья, чтобы не замочить подолы. На берегу выстроились банки с речной водой. В банки мы хотели выпускать рыбок из сачков. Было весело — мы шлёпали по воде босыми ногами, брызгались, хохотали, и все рыбки, наверно, тут же удрали с испугу. Ни одна даже самая глупая рыбка не попалась в наш сачок. Вдруг кто-то крикнул:
— Смотрите, где Сестричка!
Я оглянулась: Шалунья, как была в носках, сандалиях, забрела в речку и черпала воду своей корзинкой.
— Марш из реки! — рассердилась я.
А Шалунья подняла корзинку и стала разглядывать, как вода тонкими струйками бежит изо всех щёлок.
— Быстро на берег! — скомандовала я и кинулась к Сестричке.
Она от меня. Но в воде бежать нелегко. Шалунья шлёпнулась, и платье на ней вздулось пузырём.
И как она ещё упиралась!
Уже на траве мы стали снимать с неё одежду. Не только платье и бельё, но даже и ленточки в волосах были совсем мокрыми. Мы завернули её в чью-то шерстяную кофту и усадили на тёплый бугорок. А носки, туфли и всё остальное развесили сушить по кустам. Хорошо, что был солнечный день!
А Шалунья ещё и плакать начала. Да так горько. Это мне надо было плакать, а не ей!
Я достала Шалунье хлеб с сыром. Она, всхлипывая, съела всё, что лежало в нашей сумке. А бутылку с лимонадом она опрокинула, как только её открыли. Чтоб утешить Шалунью, кто-то из ребят протянул ей яблоко, ириски. И пока она грызла угощение, мы поснимали её вещи с кустов и стали бегать по полянке, размахивая ими, словно флажками, — только б они скорее высохли…
Едва мы переступили порог нашей калитки, мама тут же обо всём догадалась.
— Ну что ж, молодцы! — огорчённо сказала она.
— Как ты узнала? — удивилась я. — Ведь мы всё просушили.
— Верно, да только утюга для вас никто в кустах не припрятал, — ответила мама.
В тот же вечер я осталась без пирожного за ужином, а Сестричку тут же отправили в кровать, напоив горячим молоком.
— Хорошо купаться в туфлях? — спросила мама у Шалуньи.
— Очень неудобно, — пожаловалась та.
А когда мама стала вынимать камешки из сестричкиной корзинки, она увидела на дне ее крохотную рыбку.