Однажды Сестричке нездоровилось. Она лежала грустная и притихшая. На лице у неё выступили маленькие красные точки.
— У вас корь, сударыня, — сказал доктор, который всегда лечил меня и Сестричку. — Вам придётся побыть в постели несколько дней.
— Какая ещё корь? — капризничала Сестричка. — Не нужна она мне!
Сестричка ворочалась в постели, просила маму читать ей всё время сказки, отказалась пить молоко, затеряла где-то под одеялом носовой платок и хныкала без конца.
Когда маме понадобилось выйти за покупками, она пригласила миссис Джоунз посидеть у нас.
Миссис Джоунз пришла со спицами, клубком шерсти и, устроившись неподалёку от Шалуньи, стала вязать. Шалунья пыхтела, как паровозик, что-то ворчала, постанывала, а миссис Джоунз то и дело приговаривала:
— Ну, ну, детка, потерпи немного.
Шалунье надоело это слушать. Она натянула одеяло на голову.
— Уходите, миссис Джоунз, — вдруг раздалось глухо из-под одеяла.
Но миссис Джоунз, конечно, не ушла. Она знала, что у Шалуньи высокая температура, и поэтому осталась сидеть в кресле. Спицы тихонько позвякивали в её руках. Потом одеяло слегка приподнялось — это Шалунья краем глаза хотела посмотреть, не обиделась ли на неё миссис Джоунз. Заметив это, миссис Джоунз сказала:
— Что я вспомнила! Есть у меня одна штука. Она наверняка тебя развеселит.
Одеяло сползло ниже, и показалась Шалуньина голова.
— Когда я была маленькой, — начала миссис Джоунз, — наша бабушка завела особую коробочку-«неболейку». Бабушка прятала в неё всякие занятные вещицы, и, если доктор укладывал кого-нибудь из внуков в постель, бабушка давала поиграть «неболейку». Эта коробочка сохранилась у меня.
Шалунья впервые услыхала про «неболейку». Она перестала сопеть и вся превратилась в слух.
— А что там лежало? — спросила Сестричка.
— Чего только не было!
— Расскажите, пожалуйста, — попросила Сестричка.
— Нет, нет, не стану, — покачала головой миссис Джоунз, — ты сама всё увидишь. Вот придёт с работы мистер Джоунз и достанет её из сундука. А завтра я принесу тебе её пораньше.
Наутро Шалунья выпила всё молоко до капли, не отворачивалась от ложки с лекарством и тихонько ждала, когда на дорожке послышатся шаги миссис Джоунз. Она пришла, как обещала.
— Держи, — сказала миссис Джоунз и протянула Сестричке большую красивую коробку, обклеенную цветными обоями, с каждой стороны — разными.
Сестричка так долго разглядывала коробку, что поначалу даже забыла её открыть. Когда она сняла наконец крышку, сверху лежал лоскуток, расшитый цветными стеклянными бусинками.
— Из такой ткани было сшито платье для волшебницы в театре, — объяснила миссис Джоунз.
А потом Сестричка увидела много маленьких коробочек с разными рисунками на крышках, и в каждой что-нибудь да спрятано, в одной — нитка с ракушками и камешки, в другой — бумажный веер. А в самой крошечной коробочке смеялся клоун, которого вырезали из картона и приклеили на дно. Нашлась и коричневая, будто лаком крытая, еловая шишка, и ещё — цветные стёклышки, через которые было занятно разглядывать всё вокруг. А под грудой этого богатства лежала тонкая книжица с картинками…
Сестричка доставала из «неболейки» эти чудесные вещи, оглядывала со всех сторон и снова аккуратно убирала. Потом она закрыла коробку и ещё долго рассматривала её разноцветные стенки.
— Вот-вот! — улыбнулась миссис Джоунз. — Так и я в детстве часами играла с «неболейкой».
Когда Сестричке разрешили снова выйти гулять, миссис Джоунз унесла коробку домой и всё-всё выложила из неё жариться на солнце, как много лет назад делала её бабушка.
И Сестричке почему-то было особенно приятно знать, что давным-давно так делала бабушка миссис Джоунз.