Проведя большую часть утра взаперти в своей комнате – делая записи в дневнике и осмысливая события прошлого вечера, – Белинда внезапно появляется на террасе. Она источает ту псевдопозитивную продуктивную энергию, которая всегда отличает человека, твердо решившего отомстить. Правда, она еще не совсем уверена, какое именно направление примет месть. Она объявляет о своем появлении Мэри, которая довольно медлительно убирает посуду и остатки завтрака миссис Честер. Проходя, машет рукой майору. Потом решает позвонить Дереку и получить полный отчет о вчерашнем вечере.

– Pronto, Дерек. Pronto! – щебечет она, когда он подходит к телефону. – Это Контесса.

– А-а, – говорит Дерек, голос его звучит необычно сухо. – Здравствуй, Белинда.

– Как дела, Дерек, дорогой?

– Чувствую себя немного вымотанным, Белинда, должен признать.

– Вымотанным? – Она выражает некоторое сомнение. – Кто бы мог подумать! Мне вечеринка показалась несколько скучной.

– Скучной? – Дерек закашлялся. – Ты так думаешь? По-моему, было так весело.

– Ты действительно так думаешь? – вопрошает Белинда, и брови ее взлетают вверх от негодования. – Честно говоря, Дерек, если бы ты побывал на стольких вечеринках, – или, скажем лучше, если бы ты устроил в своей жизни столько вечеринок, сколько устроила их я, – ты бы понял, что Лорен не знает даже азов науки о приеме гостей.

– А-а, – отзывается Дерек.

– Я хочу сказать, что прежде всего там было слишком много итальянцев. Свою собственную английскую речь невозможно было расслышать. – Дерек не отвечает. – Итак, – продолжает Белинда, выдержав паузу и сев на подлокотник любимого кресла своего бывшего мужа, – рассказывай, что произошло после того, как я ушла.

– Ну-у-у, – отвечает Дерек, колеблясь, – после твоего… гм… твоего ухода… черт… гм… дай-ка вспомнить…

– Не говори мне, что тебе так трудно вспомнить что-нибудь! Конечно, Хоуард плохо себя вел? Обычно так и бывает.

– Нет-нет, – поправляет ее Дерек, – я просто размышлял, что нужно сказать первым делом.

– А-а.

– Да, ну так вот, – продолжает Дерек, прочистив горло. – Хоуард плохо себя вел в конце вечера, он танцевал на столе. Но впрочем, еще несколько человек танцевали на столах.

– О Боже! – говорит Белинда. – Я знала, что случится нечто непристойное – вроде этого.

– Лорен подавала им пример.

– Да?

– О да! – Дерек начинает смеяться. – Она действительно знает, как устроить вечеринку, эта женщина. Тебе следовало остаться. – Он все еще улыбается. – В смысле, я хотел бы, чтобы тебе не пришлось уходить. Кайл достал свой саксофон и играл вместе с оркестром, а все танцевали. Это было так забавно! Сцена как раз в твоем духе, по правде сказать. Твоя дочь была королевой бала.

– Что? Мэри? Танцевала? – Белинда отпрянула от телефона.

– Да, – говорит Дерек. – Так хорошо, дорогая, как только это возможно.

– Как забавно. Ты уверен?

– О да, – подтверждает Дерек. – Когда она вернулась вместе с Кайлом после осмотра участка и обнаружила, что ты уехала, то собиралась последовать за тобой. Но Кайл убедил ее остаться и потанцевать с ним еще немного, и под конец она неожиданно стала танцевать перед всеми гостями.

– Но Мэри не умеет танцевать, – упорствует Белинда.

– Ну, теперь умеет.

– Так. Что еще случилось? – спрашивает Белинда, пытаясь скрыть свое раздражение за невозмутимыми интонациями.

– Ты была там, когда устраивали фейерверк?

– Фейерверк? – Белинда резко выпрямляется.

– Я забыл, когда именно ты уехала, – говорит Дерек.

– Ты сопровождал меня к моей машине, – сообщает Белинда.

– Это было рано, не так ли?

– Не так уж и рано, – говорит Белинда. – Примерно в половине одиннадцатого.

– Ну, для этой вечеринки рано, – смеется Дерек. – Мы с Барб добрались до дому после четырех.

– Четырех?! – Белинда не в силах сдержать свое удивление. – Что вы там делали до четырех часов?!

– Мы развлекались. Я поверить не могу, что ты пропустила фейерверк. Ты не видела его со своей стороны долины?

– Нет, – заявляет Белинда. – Я слышала какие-то довольно раздражающие хлопки, но, к счастью, окно моей спальни выходит на шоссе.

– О, – говорит Дерек, – под конец там было выложено «Добро пожаловать!».

– «Добро пожаловать»? «Добро пожаловать» к кому? «Добро пожаловать» во что? «Добро пожаловать» куда? – ехидничает Белинда, выстреливая один вопрос за другим.

– В ее дом. В долину, я полагаю, – говорит Дерек. – Я не спрашивал.

– Господи! Как это все а-ля нувориш!

– Нувориш?

– Богачи в первом поколении, Дерек. Отвратительно.

– Я знаю, что такое нувориш, Белинда, – отвечает Дерек, в голосе его звучит растерянность, – но я думал, что это просто способ повеселиться.

– Дерек, теперь ты говоришь глупости, – говорит Белинда умиротворяюще. – Есть способы тратить деньги, про которые не скажешь, что это – показной блеск или свойственно нуворишам… гм… твои кипарисы, например. Я знаю, ты говорил мне несколько раз, что посадить их стоило десять тысяч евро. Но они вовсе не то, что называют стилем нуворишей.

– Правильно, – говорит Дерек, в голосе его звучит смущение. – Как насчет моего мозаичного плавательного бассейна?

– Не-е-ет, – настаивает Белинда.

– Перестройки моего сарая?

– Не-е-ет.

– Моей люстры из «Хэрродс» ? – спрашивает Дерек, перебирая весь свой список самых больших финансовых вложений.

– Дерек, а теперь серьезно. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – лукавит Белинда. – Я звоню, просто чтобы пригласить тебя и Барбару заглянуть ко мне на вечеринку. Я подумала, что мне следует вроде как ответить за всю долину и поприветствовать Лорен в наших краях – после ее скромного торжества. Тебе так не кажется?

– О, это было бы очень мило с твоей стороны, – говорит Дерек.

– Я знаю, – отвечает Белинда, проводя рукой по волосам.

– Ты права, – говорит Дерек. – Я хочу сказать, что единственный человек, который, возможно, умеет принимать гостей так, как Лорен, – это ты.

– Я знаю, – снова соглашается Белинда.

– Несомненно, – поддакивает Дерек.

– Ты прав, – говорит Белинда, соглашаясь с собой и с Дереком. – Действительно, больше никого нет. – Она оборачивается и пытается поймать свое восхищенное выражение лица в зеркале, но вместо этого сталкивается нос к носу с Джулией, которая терпеливо ждет, пока Белинда закончит разговор. – Господи Иисусе! – восклицает она удивленно, спрыгивая с подлокотника кресла своего бывшего мужа.

– Что? – спрашивает Дерек.

– Да нет! Не ты, – говорит Белинда. – Послушай, Дерек, боюсь, мне надо идти. Рядом со мной стоит прислуга и ждет указаний.

– Да, ты права! – говорит Дерек.

– Arrivadeary, – прощается Белинда.

– Arrivadeary, – отвечает Дерек.

– Джулия, – говорит Белинда, обмахиваясь рукой, как веером. – Я и понятия не имела, что ты тут. Ты меня ужасно напугала. – Она трагически бьет себя рукой в грудь. – Ты чуть не убила меня.

– Buon giorno, синьора, – говорит Джулия, улыбаясь в ответ на увещевания Белинды.

– Да-да, – говорит Белинда, хватая Джулию за плечи. – А теперь поторопись давай…

Белинда ведет Джулию к шкафу под раковиной, где та держит желтую корзинку с моющими спреями и полирующими жидкостями, а также пару супермаленьких карамельно-розовых резиновых перчаток.

– Так, сегодня у нас molto, molto laboro , – говорит Белинда, протягивая Джулии ведро и пару баночек моющего средства. – Molto laboro.

– Molto lavoro, – кивает Джулия. Она мать двоих маленьких мальчиков, ей уже за тридцать, но выглядит она моложе. Она изящна и стройна, у нее большие темные глаза, длинные темные волосы всегда собраны сзади в конский хвост. Она хорошо работает и всегда в хорошем настроении. Белинда ценит ее гораздо больше, чем свою предыдущую служанку Марту. Эта угрюмая славянка работала у нее в Тиллинге; она устраивала вокруг себя трагедию, куда бы ни шла, и всегда носила черное, словно была в пожизненном трауре. Но несмотря на очарование и прилежание Джулии, Белинда все же чувствует себя обязанной следовать за ней по всему дому – на случай если она что-нибудь да пропустит. Почему-то ни у кого другого так не наметан глаз на пыль, на мелочи и на непорядок, как у Белинды, – она сама это признает. Возможно, в ней говорит художник. Или же хозяйка дома. Так или иначе, но когда бы Джулия ни приходила убираться в доме, Белинда тоже занимается уборкой. Хотя надо отметить, что на самом деле Белинда ничего не трогает: она просто стоит рядом с Джулией, пока та чистит все вокруг, и указывает ей, что она упустила. Поначалу Джулия находила присутствие такого соглядатая необычным и слегка раздражающим, но уже давно привыкла, что Белинда дышит ей в затылок.

– Primo ванную комнату гостей. – Белинда ведет ее вниз, на половину постояльцев. – Эй, привет, – кашляет она, спустившись на первый этаж. – Это всего лишь я! – объявляет она. – Есть тут кто-нибудь? – Она громко стучит в дверь. – Не хочу застать никого врасплох, – смеется она, прежде чем открыть дверь в ванную. – Есть тут кто-нибудь ?

Комната пуста. Белая, немного душная, она спроектирована преимущественно из практических соображений и почти полностью в теории. Поэтому ванная такая маленькая, и в ней пахнет мокрыми полотенцами и зубной пастой. Белинда велит Джулии войти и жестами объясняет, откуда надо начать и где можно закончить, указывая места (такие, как раковина и ванна), которые могут потребовать особого внимания. Джулия принимается за работу. Она задирает черную юбку и наполняет желтое ведро теплой водой. Пролив немного себе на ноги, она наклоняется, чтобы вытереть коричневые пластиковые шлепанцы и накрашенные коричневым лаком ногти. Она льет на белый кафель «Сиф» и начинает тереть. Все время, пока она трет, Белинда замирает в дверном проеме, скрестив руки на груди, и смотрит, не допустит ли Джулия какую-нибудь ошибку.

– Un po'pui , – говорит Белинда, поболтав розовым пальчиком в направлении задней части кранов. – Qui, qui и вон qui

. – Она делает энергичное движение кулаком, как будто скоблит. – Molto, molto.

Пока Джулия оттирает грязь, Белинде постепенно становится ужасно скучно. Она смотрит себе через плечо. Соблазнительно приоткрытая дверь в спальню Честеров – чересчур большое искушение.

Белинда считает досмотр владений приезжающих гостей одной из немногих прерогатив своей работы. Это увлекательное и полезное занятие в значительной степени помогает ей, когда возникает необходимость быстро оценить людей. Как еще она может узнать, с кем надо быть любезной, кого держать на расстоянии вытянутой руки, а кого пригласить снова на следующий год?

Например, в прошлом году Белинду склонили на сторону майора и миссис Честер вовсе не занятия акварелью и даже не притязания Белинды на майора, а то, что у Пэт Честер нашелся один весьма приятный крем для лица. Вид, или, скорее, запах, этого снадобья очень понравился Белинде, а через три дня она заметила, что благодаря ему морщины разгладились. В этом году ей до сих пор не удавалось проникнуть внутрь их комнаты. С этой акварельной прогулкой с майором и травмой, нанесенной прибытием americana, все прелести копания в ящиках и кремах Пэт Честер вылетели у нее из головы.

– Molto, molto, – повторяет она куда-то в сторону Джулии и ванной и толкает дверь.

Ее сердце бьется сильно и быстро. Она входит в комнату. Действовать надо молниеносно. Она видела, как Пэт утром спускалась к бассейну, но по поводу точного местонахождения майора уверенности нет. Окна балконных дверей открыты. Белые занавески колышутся на легком ветру, в комнате стоит смешанный запах какого-то мужского одеколона и сладкого аромата герани, доносящегося с террасы. Кровать убрана, комната выглядит опрятно. На ночном столике с одной стороны лежит стопка романов на военную тему в бумажных обложках, покрытых эмблемами. Золотыми буквами вытиснены кричащие псевдомужественные названия: «Последний выстоявший», «Предельные усилия», «Дополнительный ущерб». На столике с другой стороны лежит пухленький роман Барбары Тэйлор Брэдфорд обложкой вниз на стекле.

Белинда опытным взглядом оглядывает комнату, направляется прямо к комоду и открывает верхний правый ящик. Там лежат щипчики для ногтей, щетка для волос, несколько тюбиков крема после бритья «Куро» и стопка выглаженных носовых платков. Ничего особенно интересного, поэтому она двигается дальше и выдвигает верхний левый ящик: большой рулон ваты, розовая пластмассовая щетка для волос, бледно-розовая с белыми пятнами косметичка. Она вытаскивает ее из ящика.

– Ага, – говорит Белинда. Косметичка – это победа. Она выуживает помаду и морщится, видя ее яркий розовый цвет. Вынимает коробочку с косметическим набором – большая часть надписи «Ланком» стерлась с крышки. Внутри масса ватных палочек, тушь для ресниц, румяна, пинцет и пудра. Наконец на дне косметички она находит крем. – Ура, – заявляет она, .вынимая его и поднося к свету. – Мм, – говорит она, откручивая золотисто-белую крышечку и принюхиваясь. – О, как приятно! – кивает она. – Правда, очень приятно. – Потом, боясь, что это может стать ее единственной возможностью своровать крем, начинает покрывать свое лицо чрезмерно щедрым слоем. Вниз, вдоль носа, по подбородку, она наносит его вокруг глаз и размазывает по лбу. Лицо становится белым. Она похожа на Пьеро.

– Белинда! – доносится голос с террасы.

– Майор! – отвечает Белинда, пряча баночку за спиной и оборачиваясь.

– Что вы тут делаете? – спрашивает он и по-хозяйски делает шаг к ней навстречу.

– Майор, майор, майор, – говорит Белинда, закручивая у себя за спиной крышечку на банке. – Майор, майор, – повторяет она, – я так рада, что поймала вас. Где вы были?

– Что? – говорит майор, лицо его перекошено от смущения, глаза вращаются. – Где я был? Читал возле бассейна. Что вы тут делаете ?

– Что я делаю тут? – Белинда улыбается. – Вас ищу, майор! Я хотела выяснить, не хотите ли вы заняться акварелью. Могу я предложить вам совершить несколько небольших прогулок, пока вы здесь?

– А-а, – говорит майор, – хорошо.

– Очевидно, что посмотреть Сан-Джимми совершенно необходимо, – говорит Белинда, подталкивая его впереди себя из комнаты, и, выходя, ставит баночку с кремом на столик. – Не помню, вы были там в прошлом году?

Пока Белинда сопровождает ошеломленного майора вверх по лестнице в гостиную, уверяя, что хочет одолжить ему книгу, звонит телефон.

– Мам! Телефон! – кричит Мэри с кухни.

– Иду! – отвечает Белинда, однако она слишком напугана, чтобы уйти с половины майора.

– Pronto, – говорит она, рысцой подбегая к телефону. – «Casa Mia»!

– А-а, алло, – звучит голос с американским акцентом.

– Si, pronto, – продолжает Белинда, глядя на свое отражение в окнах балкона и пытаясь втереть крем в кожу лица.

– Миссис Смит?

– Si, – говорит Белинда.

– Здравствуйте, миссис Смит, это Кайл.

– Кайл?

– Да, Кайл. Ну, знаете, с той стороны долины.

– А, – говорит Белинда, – этот Кайл.

– Как делишки, мэм ? – спрашивает Кайл.

– Делишки нормально, – отвечает Белинда, поджимая губы.

– Было очень приятно увидеть вас на вечеринке вчера вечером, – говорит Кайл.

– Д-да, – говорит Белинда. – Что именно ты хочешь, Кайл?

– А-а, – говорит Кайл. – Гм… на самом деле я хотел поговорить с Мэри.

– С Мэри?

– Да, с Мэри. Ну, знаете, с вашей дочерью, – объясняет Кайл.

– Я хорошо знаю, кто такая Мэри, – говорит Белинда. – Я просто удивляюсь, что ты хочешь с ней поговорить.

– А-а, – говорит Кайл, – гм… ну, если все в порядке, то хочу. Она дома?

– Да, но… – мнется Белинда, пытаясь собраться с мыслями. Возможно, шок, испытанный ею в тот момент, когда ее застали густо намазанной чужим кремом, заставляет ее ослабить оборону. А может быть, Белинда просто слишком устала, чтобы лгать. – Мэри! – кричит она. – Это тебя!

– Меня? – удивляется Мэри, выходя из кухни и вытирая руки о деним своих брюк.

– Да, тебя, – говорит Белинда. – Это Кайл.

– Кайл? – Мэри останавливается на полпути, ее щеки наливаются розовым. – Что? Американец Кайл?

– Ну, я знаю только одного человека с таким неудачным именем, – говорит Белинда, размахивая телефонной трубкой в воздухе. – И поторопись. Мне нужно выйти в Интернет и отправить несколько писем.

Мэри поспешно подходит к телефону, заправляя волосы за уши и одергивая юбку.

– Алло? Кайл? – осторожно говорит она в трубку, не уверенная, что мать сказала правду.

– Мэри, – говорит теплый голос с американским акцентом. – Как дела?

– Хорошо, – отвечает Мэри, наматывая телефонный провод на палец. – Как у тебя?

– Замечательно, – говорит Кайл. – Просто замечательно… Замечательно. Я правда получил большое удовольствие от вчерашнего вечера. Мне очень понравилось, как мы с тобой танцевали.

– О Боже, мне тоже, – говорит Мэри, пожалуй, с некоторым воодушевлением. – Это было… гм… мило, – поправляется она, запоздало стараясь казаться беспечной.

– А-а, хорошо, – говорит Кайл. – Хорошо. Это здорово. Гм… я просто хотел узнать…

– Да?

– Не хочешь ли сходить сегодня вечером куда-нибудь поужинать? – спрашивает он.

– Поужинать? – спрашивает Мэри, и голос ее взлетает вверх на целую октаву. – Сегодня вечером?

– О Боже мой! – вскрикивает Белинда из своего кресла. – Не могу поверить. Не могу поверить. Черт возьми, я не могу поверить! – Она встает и отшвыривает журнал «Спектейтор» в стену. – Над нами. Над нами! Как она оказалась над нами?

– Извини, Кайл, – говорит Мэри. – Тут что-то случилось, можешь подождать секундочку?

– Конечно.

– Что? – спрашивает Мэри, закрывая рукой трубку. – Он всего лишь пригласил меня поужинать вечером. Это все.

Я не об этом, – шипит Белинда. – Мир не крутится вокруг тебя и твоих горемычных дружков. Я не об этом говорю! – говорит Белинда, поднимая «Спектейтор» и несколько раз подряд тыча в него пальцем. – Смотри! Эта глупая корова разместила свою рекламу в том же журнале, что и мы, и – и – они поместили ее выше, чем нас! Она начала свое объявление с артикля «а»: «Тосканское гнездышко», впереди – артикль «а», – и вот, она на вершине списка. Как это типично! Американское дерьмо! – Она резко откидывается в своем кресле.

– Мэри? – звучит в трубке голос Кайла. – Ты все еще там?

– Погоди секунду, Кайл, – говорит Мэри, убирая руку с трубки, а потом снова накрывая ее ладонью. – Мам?

– Что? – Белинда оборачивается, ее блестящее от крема лицо выглядит ошарашенным.

– Кайл пригласил меня сегодня вечером поужинать с ним. Можно мне пойти?

– Что? Поужинать? Э-э… хорошо. Гм… я полагаю… – Белинда кажется ужасно смущенной. – Ну, я не думаю… – Потом медленно, но верно выражение ее лица меняется. – Вообще-то да. Конечно, ты должна пойти, – говорит она, поднимаясь со своего кресла. – Иди, – прогоняет она дочь. – Я хочу, чтобы ты выяснила все, что там творится. Кто забронировал у них номера, какие запросы они получают, стоимость. Поторопись, – добавляет она. – У меня много дел.

Мэри принимает приглашение на ужин. Решено обставить все попросту и встретиться в неформальной обстановке – у Джованны.

***

Белинда отсылает дочь в сад – позагорать или заняться чем-нибудь полезным. Ей нужно полное уединение у телефона и компьютера.

Первое, что она делает, когда Мэри поворачивается к ней спиной, – звонит в «Спектейтор», чтобы аннулировать объявление Лорен.

– Я знаю, – говорит она, – это ужасно печально, но из-за пожара мы не можем продолжать свою работу.

Я позвоню снова, когда что-нибудь узнаю.

Потом, выждав надлежащие пять минут, она перезванивает, чтобы внести некоторые изменения в собственное рекламное объявление.

– Так, вы записали? – спрашивает она. – «А-а, это Тоскана!» С двумя «а» в начале ? Хорошо. Замечательно, – улыбается она, весьма довольная собой. – Очень мило с вашей стороны.

Аннулировав объявление Лорен и поместив собственное в начало списка, Белинда приступает ко второй части своего плана. Она обращается к компьютеру и открывает засекреченную папку писем «Отвергнутые», помещенную в директорию «Экстра-личные». В ней полно запросов от людей, которым по той или иной причине было отказано в проживании в «Casa Mia». Лонгуорты из Корнуолла были отвергнуты, потому что он вегетарианец; Паркеры – потому что задали неуместный вопрос о гольфе. Мистеру и миссис Дэйви был дан от ворот поворот просто потому, что ее звали Сандра и Белинде показалось, что это «снизиттон происходящего». Салавэры из Франции хотели привезти с собой ребенка; какие-то американцы интересовались наличием кондиционера, два лондонца просили забрать их из аэропорта на такси, а ирландская пара астматиков спрашивала, не слишком ли высока лестница. Теперь Белинда улыбается, палец ее завис над кнопкой «Ответить всем». Она собирается передать их Лорен.

«Дорогие предполагаемые постояльцы, – начинает Белинда свое письмо. – Не знаю, будет ли полезна вам эта информация, но поскольку я, увы, не смогла принять вас, то подумала, что всем вашим требованиям будет отвечать маленький пансионат, открывшийся недавно в той же долине, что и всегда полная гостями «Casa Mia». Это маленький домик, его содержит американка, которая может удовлетворить все ваши запросы. Не стесняйтесь воспользоваться контактной информацией:…» – Белинда копирует подробности из объявления в «Спектейторе» и нажимает «Отправить». Слушая, как потрескивает телефонный кабель, она радостно поеживается от сознания собственной гениальности и решает отметить ее довольно большим стаканом шерри.

***

Пока мать внизу замышляет интриги и пьет не слишком хороший шерри, Мэри наверху сидит на узкой постели в маленькой белой комнатке, уставившись на свое отражение в зеркале платяного шкафа. Она качает правой ногой и вертит на пальце левой руки дешевое серебряное колечко с бирюзой. Надевает его, снова снимает и прокручивает в памяти события прошлой ночи.

Кайл подошел и пригласил ее на танец. Одетый в свободную белую рубашку и джинсы, он смело приблизился к ней на глазах у матери и у всей долины. И, Боже, как этот мужчина двигался! Она никогда раньше так не танцевала. Она просто переминалась с ноги на ногу на дискотеках и в ночных клубах, раскачивалась, оставаясь прочно приклеенной к полу… Нет, это был настоящий танец! Его рука в ее руке. Его рука вокруг ее талии. Это былконтакт. Это было романтично. Сердце так сильно билось в груди, что она едва могла дышать.

Потом он спросил, не хочет ли она выпить, и они пили «Просекко» и разговаривали, и он пару раз заставил ее рассмеяться, а потом предложил прогуляться по саду. Он взял ее за руку и повел мимо столика Дерека и Барбары, и Хоуард подмигнул ей (впрочем, возможно, он уже не очень-то контролировал мышцы своего лица, и это было просто от ветра). Но потом, по мере того как болтовня и смех и звуки джаза таяли, а тяжелый запах жасмина становился сильнее, Мэри все менее и менее беспокоило, кто их видел и что скажут завтра. Кайл указал на мягкую лужайку, окруженную старыми кустами лаванды и жасмина, посаженными предыдущим владельцем. Он лег, она легла рядом, стараясь не подвигаться к нему слишком близко, и он предложил смотреть на звезды.

Луна стояла высоко, трещали сверчки, темно-синее небо было неподвижно, а звезд в нем было столько, что казалось, будто кто-то вылил на небеса банку с белой краской.

– Это одно из моих любимых мест среди всех, которые я до сих пор тут обнаружил, – сказал он, опираясь на локоть. Отблески праздничных огней танцевали на его темных волосах. – Не то чтобы я тут долго пробыл, – улыбнулся он, – но здесь действительно хорошо.

– Я думаю, просто прекрасно, – согласилась Мэри. Голова у нее кружилась от «Просекко», запаха жасмина и близости такого красивого мужчины.

Кайл нагнулся и стал рыться в заднем кармане брюк. Наконец он вытащил нечто, похожее на очень тонкую, очень плотно свернутую сигарету.

– Хочешь ? – спросил он, вытянув руку с сигаретой вверх, к звездам, так, чтобы Мэри могла видеть.

– Это удивительно маленькая сигарета, – улыбнулась Мэри.

– Это удивительно сильная штучка, – ответил Кайл, премило рассмеявшись.

– Ой, – сказала Мэри.

– Хочешь?

Он закурил самокрутку, затянулся и задержал дыхание. Не в силах говорить, протянул ее Мэри, ободряюще кивая. Глаза его наполнились влагой. Она зажала папироску между пальцами. Кончик не был мокрым и измятым, как у папиросы Франко, а лишь слегка влажным в том месте, к которому прикасались его губы.

– Фьють, – присвистнул Кайл и кашлянул, высвобождая струйку дыма. – В отличие от Билла Клинтона я покуриваю. Давай, – поторопил он ее. – Просто кури ее, как сигарету.

– Почему бы и нет? – сказала Мэри. Неожиданно она стала вести себя очень по-английски. – Все нужно в жизни попробовать.

– Точно, – ухмыльнулся Кайл.

Мэри очень сильно затянулась, очень сильно закашлялась и взмахнула руками возле лица.

– О Боже! – наконец выдавила она. – Оно ударило мне прямо в голову.

– Не может быть, – усмехнулся Кайл.

– Так и есть, – подтвердила Мэри. – Я чувствую себя немного странно.

– Как именно странно? – спросил Кайл, его черные глаза смотрели снизу вверх в ее глаза. – Расскажи мне точно.

– Что точно ? – спросила Мэри, и неожиданно слово «точно» показалось ей ужасно забавным. – Ну, если «точно», то я чувствую себя невесомой, ужасно веселой, слегка непослушной, а мир вокруг кажется намного ярче.

– Тебя накрыло, – кивнул Кайл, явно довольный ее описанием. – Тебя определенно накрыло.

– Да? – рассмеялась Мэри.

– Ага. – Он затянулся.

– Ну, я – легкая добыча, – хихикнула она.

– Очень легкая, – согласился Кайл.

– Мэ-эри! Мэ-эри! – Она села, выпрямившись, как только услышала свое имя. – Мэ-эри! Мы уходим – прямо сейчас.

– О Боже! – сказала Мэри, пытаясь встать на ноги. – Мне лучше пойти.

– Почему? – спросил Кайл.

– Это моя мать меня зовет.

– Пусть зовет, – сказал Кайл, пожимая плечами. – Давай просто скажем, что ты не слышала ее. Что такого плохого могло случиться?

– Гм… – сказала Мэри, пытаясь размышлять.

– Она поедет домой и оставит тебя здесь, и это всего лишь означает, что я отвезу тебя домой позже.

– Мэри! Мэри! – доносились крики.

– Ш-ш-ш, – сказал Кайл, пригибаясь.

– Ш-ш-ш, – сказала Мэри, делая то же самое.

– Вообще, – спросил Кайл, – что такое с твоей матерью?

– Что ты имеешь в виду? – прошептала Мэри.

– Она приводит мою мать в бешенство.

– Правда? – спросила Мэри.

– О да, – подтвердил Кайл, еще раз затянувшись. – Она знает, что твоя мать донесла на нас полиции по искусству и что она все время клевещет на нас в городе.

– А-а, – протянула Мэри.

– Ага, – сказал Кайл. – Лично мне все это по фигу. Но моя мама – настоящая ведьма с Уолл-стрит, она раньше специализировалась на недружественных поглощениях конкурирующих компаний. Она холодная, расчетливая и не берет пленных, а твоя мама у нее перед глазами маячит. Я просто подумал, что надо предупредить тебя.

– Правда? – снова сказала Мэри.

– Ага, – сказал Кайл. – Почему, ты думаешь, вас не пригласили? Я действительно очень рад, что вы здесь, – ухмыльнулся он, – но мама – нет. – Он засмеялся. – А ну их всех в задницу! Эй! Потанцуем?

Кайл и Мэри побрели обратно на вечеринку. К тому времени как они добрались до танцевальной площадки, джаз обрел ритм, и плечи Кайла двигались туда-сюда, когда он прижал Мэри в танце.

– Здорово, – улыбнулась она.

– Я знаю. Это даже лучше теперь, когда мы под кайфом, как думаешь?

Мэри чувствовала себя замечательно. Музыка была замечательной. Вечеринка была замечательной, а Кайл был еще замечательнее. Она танцевала, и все смотрели на нее, и впервые в жизни это не было неприятно. Она не хотела прятаться на заднем плане – для этого ей было слишком весело. Кайл на короткое время отпустил ее, а она все продолжала танцевать. Он вернулся бегом, неся в руках уже не особенно блестящий и, очевидно, очень любимый саксофон,

– Смотри сюда, – сказал он, подмигнув, а потом присоединился к оркестру.

Первые сыгранные им ноты привели на танцевальную площадку всю публику с вечеринки, они высоко подняли руки в воздух и одобрительно хлопали в ладоши. И больше всех – Лорен, которая обладала слухом летучей мыши и могла бы узнать музыку своего сына, даже если бы он играл в соседней долине. Прервав разговор, она появилась на террасе, хлопая в ладоши высоко над головой и повизгивая, как рейнджер с Юга.

– Давай, милый, давай! – кричала она, сложив руки рупором вокруг рта; светлые волосы обрамляли ее лицо. – Покажи им!

Она пошла к танцевальной площадке, но, обнаружив, что там слишком много народу, залезла на один из столов, чтобы танцевать под музыку своего сына. Через некоторое время Хоуард и один из юношей Бьянки сделали то же самое. Дерек, раскрасневшийся от веселья и алкоголя, задорно притоптывал носками ботинок где-то рядом, а Мэри тем временем кружилась и танцевала прямо перед Кайлом и оркестром.

Какая ночь! Какая вечеринка! Какой финал! Как раз когда Кайл отвозил Мэри домой, начался фейерверк. Зеленые и красные салюты взрывались в ночном небе. Охи и ахи толпы были слышны с гравийной дорожки. Хлопки, и треск, и огни провожали их на ту сторону долины. Кайл, как и обещал, ловко высадил Мэри у входной двери и даже не пытался поцеловать ее. Она стояла, прикрыв глаза и сложив губы, ожидая, когда он приблизится. И только услышав, как хлопнула дверца машины, поняла, что он уехал.

Она провела бессонную ночь, возбужденная и смущенная, слушая глубокий храп матери, который доносился сквозь стену. А теперь он позвонил – когда Мэри уже утратила всякую надежду. Когда она начала думать, что, может быть, он просто пытался быть милым и дружелюбным и вовсе не рассматривал ее в таком свете. Он позвонил и пригласил ее поужинать. И мать, которая никак не могла сосредоточиться, сказала, что Мэри может пойти.

Вечереет, и Мэри спускается по лестнице, одетая в черную юбку с оборками и плотную белую майку, открывающую тонкие загорелые руки. Мать спит на диване. Слишком много шерри и коварных планов: она осела, как жидкий пудинг, и переливается через диванные подушки. Ее тело расслаблено, ноги слегка раздвинуты; от каркающего храпа дрожат дряблые щеки. Мэри закрывает окна на террасе, из соображений надежности. Дверь хлопает на ветру.

– Что? – говорит Белинда, резко садясь. – Что ты делаешь?

– Закрываю окна.

– Правильно. Ох, – говорит Белинда, пересохший язык не слушается. – Почему? Почему ты так одета?

– Я иду ужинать.

– Ужинать?

– Да, ужинать. С Кайлом с той стороны долины, – говорит Мэри обеспокоенно. – Ты сказала, что я могу сегодня пораньше уйти.

– Я так сказала?

– Да-да, – подтверждает Мэри. – Это все – часть твоего великого плана: выяснить, что собой представляют постояльцы «Casa Padronale» и какие есть заказы, и вообще что там происходит.

– Ах да, – говорит Белинда, убирая затекшие ноги с дивана и болтая ими в воздухе. – Майор ушел?

– Не знаю, – говорит Мэри. – Думаю, да. Я большую часть дня провела в своей комнате.

– А-а, – говорит Белинда, слегка зевая. – Надеюсь, что так. Я предложила ему и его жене как-нибудь иначе организовать свой вечер сегодня, поскольку мы не готовили.

– Хорошо, – отзывается Мэри.

– Ага… Он был не очень доволен. Он напомнил мне, что заказывал на сегодня ужин и заплатил за него. – Белинда ежится. – Я сказала, что найду какой-нибудь способ компенсировать ему расходы. Но, откровенно говоря, – улыбается она, – мне в общем-то все равно. В этом году мне не слишком понравилось заниматься с ним Искусством. Раньше он был гораздо более любезным. – Она вздыхает. – Не думаю, что стану хлопотать о том, чтобы они приехали снова на будущий год. А ты?

– Как хочешь, – отвечает Мэри. – Мне надо идти. Я не хочу опаздывать.

– Конечно. – Белинда постукивает пальцем по кончику носа. – Используй все свои чары, какие только есть, и помни, что мне нужны детали, детали, детали.

– О'кей.

– Ты разве не надевала эту юбку вчера вечером?

– Гм… да.

– О Боже! – говорит Белинда, слегка дергая плечами. – Будем надеяться, что он не заметит! Приятного вечера. Возвращайся не поздно.

Мэри идет вниз по склону холма, оставив Белинду в компании с бутылкой вина, пачкой чипсов и видеофильмом «Гордость и предубеждение», в котором сцена «Дарси-мокрые-брюки» утратила звук и цвет.

Когда Мэри добирается до траттории Джо-ванны, мелькание табличек «riservado» сообщает о том, что вечер будет оживленным. Она входит под приветствия тучного Роберто, но Кайла еще нет.

– Buona sera! – говорит он, обнимая ее, прижимая ее носом к своей подмышке. – Come va?

– Vabene, grazie, Roberto, e lei?

– Tutto bene. – Он отводит ее к маленькому столику на двоих рядом с группой из четырех светловолосых розовых туристов, которые, кажется, уже приступили к пудингу. – Va bene cosi?

– Si, si, – говорит Мэри, присаживаясь.

– Эй, там, привет, Мэри! – кричит кто-то через всю террасу.

– О, привет, Хоуард, – говорит Мэри. – Хорошо повеселился прошлым вечером?

– Отличный вечер, – отвечает он, поднимая руку в рубашке из денима и отхлебывая красного вина из широкого бокала. – Ты не с матерью?

– Нет, – говорит Мэри.

– Хорошо.

– Гм… как продвигается твоя книга? – спрашивает Мэри. – Уже вытащил своего героя из кровати?

– О Господи! – выдыхает он. – Да, я это сделал… Вся беда в том, что у меня нет ни малейшего представления, что делать с ним дальше.

– О Боже! – смеется Мэри.

– Можно сказать и так, – говорит Хоуард. – У тебя свидание? – спрашивает он, указывая на вход, где стоит Кайл, одетый в темно-синюю рубашку и джинсы.

Гм… спасибо, – отвечает Мэри, краснея, и смотрит, как подходит Кайл в сопровождении матери. – Привет, Кайл, – говорит она. – Здравствуйте, Лорен.

– Привет, – говорит он. – Ты выглядишь прекрасно! – Он целует ее в щеку. – Не беспокойся, моя мать к нам не присоединится. Не так ли, мама, дорогая?

– Я скорее вырву себе глаза, – улыбается Лорен. – Привет, Мэри. Как дела?

– Хорошо, спасибо, – говорит Мэри. – Спасибо за чудесную вечеринку. Это был великолепный вечер.

– Хорошо, – говорит Лорен, оглядывая ее с головы до ног. – Ты разве не в этой юбке была вчера вечером?

– Уходи, мам, – говорит Кайл, подталкивая ее по направлению к Хоуарду. – Извини меня за нее. Она просто не может ничего с собой поделать. Стоит мне заинтересоваться какой-нибудь девушкой – и она выходит из себя, – смеется он. – Да и твоя мать не лучше.

– Давай не будем говорить о матерях!

– Согласен, – говорит Кайл, нагибаясь через стол, чтобы потрогать прядь волос у Мэри за ухом. – А ты сегодня выглядишь сногсшибательно.

– Спасибо, – отзывается Мэри, вцепляясь в салфетку, ее щеки наливаются темно-пунцовым цветом.

– Давай закажем немного вина! – говорит он с радостным воодушевлением. – Я думаю, у нас с тобой будет чудесный вечер.

***

На другой стороне террасы, рядом со столиком, за которым сидят четыре женщины, к Хоуарду и Лорен присоединились Дерек с Барбарой. Атмосфера радостная. Хоуард делится с соседями по столику своими творческими проблемами. Барбара признается Лорен, как завидует она ее фигуре, и говорит, что американцы всегда лучше следят за собой, чем англичане. Дерек с энтузиазмом описывает курьезы, случившиеся на вечеринке Лорен, как будто никого из присутствующих там не было. А Лорен улыбается, слушает и говорит очень мало. Никто бы не сказал, что ей скучно. Женщина, привыкшая работать в мужском мире, хорошо умеет скрывать свои чувства и всегда думает о будущем. Этот вечер для нее достаточно приятен и ненамного более скучен, чем многочисленные обеды на Уолл-стрит и бесконечные коктейли с клиентами, на которых ей приходилось присутствовать.

Но по мере того как разворачивается беседа, когда вслед за макаронами подают мясо, а одно вино сменяется другим, Лорен наконец переводит разговор на собственные дела.

– Итак, Дерек, – говорит она, – расскажи мне о Festa di Formaggio . Звучит очень весело. Как в этом можно поучаствовать?

– О, Festa di Formaggio, – говорит Дерек, потирая руки. – Это лучший вечер в году, не считая пантомимы, – или, может, он даже лучше пантомимы, – во всяком случае, этот вечер запоминается. – Он хихикает. – Ну, мы все собираемся вместе – знаешь, британцы, экс-паты, итальянцы, пара немцев – и устраиваем огромную вечеринку. Каждая группа готовит собственную еду за столиками на траве. Потом мы начинаем соревнования по катанию сыра.

– По катанию сыра? – смеется Лорен.

– О да, – кивает Дерек. – Это очень серьезно – с призами, все по-настоящему. Это большие, просто огромные куски пекорино, которые мы катаем вниз по склону холма.

– Этот праздник чертовски трудно организовать, – вмешивается Барбара.

– А, понятно, – говорит Лорен. – Может, я могу помочь?

– Ах, Дерек, это хорошая идея, – говорит Барбара. – Лорен могла бы использовать все эти человеческие навыки, о которых она нам рассказывала. Должно же время, проведенное ею в Нью-Йорке, принести плоды!

– Да, это верно, Барб. Какая замечательная идея! Я думаю, – Дерек откидывается назад, как будто на него снизошло откровение, словно это вовсе не результат медленного воздействия шампанского на подсознание, – почему бы тебе не организовать его в этом году? Почему бы нам не сделать ее Большим Сыром?

– О Дерек! – восклицает Барбара. – Ты так считаешь?

– Сказать по чести, я не могу, – отказывается Лорен – сама скромность.

– Нет-нет, давай, – говорит Дерек, слегка похлопывая Лорен по элегантному плечу. – Белинда была Большим Сыром многие годы. Она не будет возражать.

– Что ты думаешь по этому поводу, Хоуард? – спрашивает Барбара.

– Избавьте меня от всего этого, – говорит Хоуард, поднимая руки вверх. – Я пришел сюда лишь для того, чтобы тихонько выпить чего-нибудь.

– Ну, я думаю, это отличная идея, – говорит Барбара.

– Вы, ребята, очень милые, – говорит Лорен. – Но знаете что? Не стоит слишком сильно раскачивать лодку, в которой находится Белинда: ведь мы все знаем, какой тяжелой она может быть. – Она разражается легким смехом, который тут же воспроизводит Барбара. – Я лучше предложу обществу свои услуги и все навыки, которыми обладаю. Это лучше, чем предпринимать всякие дерзкие выходки вроде попытки над кем-либо восторжествовать.

– О, Лорен, ты такая умная! – разражается комплиментами Барбара. – Какой прекрасный компромисс! Не правда ли, это так умно, Дерек?

– Разумеется, – подтверждает Дерек. – Будем здоровы.

– За что мы все пьем?

– Ой, Белинда! – восклицает Дерек, подпрыгивая на стуле от неожиданности и смущения. – Я думал, ты дома.

– Так оно и было, Дерек, – говорит она. – Но я позвонила домой тебе и Хоуарду и не получила никакого ответа. Я подумала, что вы все, вероятно, сидите здесь. Хотя, – она пристально смотрит на Лорен, – я не ожидала увидеть здесь тебя, Лорен… дорогая. Какой сюрприз!

– Мы отмечаем присоединение Лорен к команде Festa di Formaggio, – лепечет Барбара. – Вот увидишь, все ее навыки с Уолл-стрит окажутся бесценными.

– Отлично, – говорит Белинда. – Все может быть.

– Но ты в любом случае все еще приделе, – добавляет Лорен. – Я не собираюсь отбирать твои привилегии.

– Твой пансионат уже открыт? – спрашивает Белинда, стараясь переменить тему.

– Да, во все дни, – кивает Лорен.

– Как с заказами? – улыбается Белинда, хватаясь руками за спинку стула Дерека в поисках опоры.

– Отлично, – отвечает Лорен. – Правда, сегодня утром возникла небольшая проблема со «Спектейтором».

– Правда? – говорит Белинда.

– По странной случайности они подумали, что у меня был пожар и что я собираюсь аннулировать свое объявление. Какая удача, что они перезвонили, чтобы все проверить! – говорит Лорен, уставившись на Белинду, ее белокурые волосы развеваются. – Но, не считая этого, все идет просто великолепно. Ко мне скоро приезжает один исполнительный продюсер из Лос-Анджелеса. Он забронировал комнату на пару недель, чтобы закончить сценарий к фильму.

– Как гламурно! – с воодушевлением подхватывает Барбара. – Ты должна нас ему представить.

– Постоялец-писатель, – добавляет Хоуард. – В каждом фешенебельном заведении должен быть такой.

– У тебя когда-нибудь жил писатель, Белинда? – спрашивает Дерек.

– Не считая меня самой, а я ведь у себя постоянный постоялец, – говорит Белинда и слегка посмеивается, – что-то не помню.

– А-а, – говорит Дерек.

– Ну, это не важно, – тараторит Барбара. – Да, Лорен, Белинда подумывает организовать вечеринку в твою честь!

– Правда? – спрашивает Лорен, внешне довольная этим сообщением.

– Да, но… – говорит Белинда, хлопая глазами со страшной скоростью, – эта идея посещала меня… Но знаешь…

– Как мило с твоей стороны! – восклицает Лорен.

– Да, но… – снова говорит Белинда.

– Только у меня такое ощущение… – продолжает Лорен, наполняя всем бокалы и оставляя Белинду стоять, причем определенно без выпивки.

– Да? – спрашивает Белинда, нагибаясь.

– …что со всеми этими гостями из Голливуда я, должно быть, буду очень… очень… занята.

Mercoledi: среда

Clima:fanuvola

108 .

Сегодня в «Casa Mia» странный облачный день. Здесь, в краю палящего солнца, так необычен подобный день в середине лета. Есть одна особенность в Тоскане, отличающая ее от других, менее глазурных курортных направлений, таких, как Прованс во Франции или всякие вульгарные места вроде Испании: здесь нет гарантии на солнце. Но это и придает здешним местам особую изюминку, не так ли? Мы не играющие в гольф солнцепоклонники, мы культурная группа экспатов, которые любят искусство и еду также, как хорошую погоду. Так или иначе, возможно, позже наступит жара. Кто знает?

Вчера вечером у меня был легкий ужин со знаменитым писателем Хоуардом Оксфордом. Мы говорили и говорили об интересных и умных вещах, пока не перевалило далеко за половину одиннадцатого. Это был хороший интеллектуальный вечер. Дерек и Барбара не смогли к нам присоединиться из-за какой-то партии в бридж yamericana. Я всегда думала, что мы для того и покинули Соединенное Королевство, чтобы избежать таких провинциальных развлечений, но, по-видимому, не все.

Прежде чем я позволю себе углубиться в дискуссию о буржуазных хобби, должна сказать, что, как это ни грустно, сегодня от меня уезжают мои постоянные постояльцы. Замечательные майор и миссис Честер уезжают. Какая радость была снова принимать их, правда. Я чувствую себя весьма опечаленной. Мы смеялись, мы рисовали, мы обсуждали так много культурных вещей. Когда ведешь такой чудесный дом, как мой, так мило, что в конце концов постояльцы становятся твоими друзьями. Видите ли, в отличие от других, более нахальных гостей Честеры знают, как развлекаться самостоятельно, и не спрашивают постоянно моего совета по тому или иному поводу. Иногда так утомительно все время быть источником информации! Сегодня ко мне приезжают шотландки, с которыми, как я подозреваю, будет не так легко. В обычных обстоятельствах я не взяла бы их к себе, но они останутся только на две ночи, и к тому же они, кажется, ужасно стремятся остановиться у меня. В конце концов, кто я такая, чтобы вставать между человеком и радостями тосканских окрестностей?

Рада сказать, что Мэри пристрастилась к прогулкам. Так мило, что она нашла себе хобби. В конце концов, нехорошо, когда девушка все время висит на матери, как глупый щенок, верно? А после прогулок она всегда кажется такой радостной, посвежевшей и разговорчивой, и это тоже своего рода облегчение. Когда я предложила ей прекратить дружбу с этим ужасным сыном americana, я беспокоилась, что, возможно, она не найдет себе другого занятия.

Кстати, об americana: сегодня у меня с ней встреча в ее маленьком домике. Когда я говорю «встреча», я имею ввиду, что организую ее я. Как глава Festa di Formaggio, я назначаю встречи, а не мне их назначают. Мы обычно устраиваем эти встречи у Джованны или же в « Casa Mia», но в этом году по какой-то причине в дело вторглась americana. Бедняжка, полагаю, не знает лучшего способа времяпрепровождения, и, полагаю, женщина моего положения должна пытаться быть снисходительной.

Салат с макаронными изделиями «Casa Mia» Ничто так не придает сил, как салат с макаронными изделиями. Плотный, питательный – и все же салат! После тяжелого дня, проведенного в лавке сапожника на рынке или в работе по саду, требуется именно тарелка холодных, изысканно приправленных макарон! Это также одно из блюд, ужасно удобных в приготовлении: я как хозяйка постоянно ищу такие. Время готовки минимально, и еда может храниться в стенах холодильника пару дней, пока вы не снизойдете до нее.

Странно, но итальянцы не столь привержены к макаронному салату, как мы, британцы. Но я уверена, что если мы будем постоянно заказывать его в их ресторанах, то со временем они вновь займут лидирующие позиции в приготовлении этого поистине интернационального блюда. В конце концов, сотня перелетов или около того – и «Белла паста» попадет по назначению. Порция на шестерых или на четверых post-mercato 109 !

одна пачка макаронных изделий фузилли (это до сих пор лучшие макаронные изделия для салата; забавно, что кто-то может использовать что-то другое!)

заправка – оливковое масло и красный винный уксус с ложкой перченой горчицы

каперсы

один тонко нарезанный красный перец

одна банка тунца (убедитесь, что тунец был пойман и приготовлен в соответствии с законами о защите животных: давайте спасем планету и в то же время будем хорошо питаться!)

одна банка сладкой кукурузы

Хотя на первый взгляд это блюдо совсем простое и соблазнительно лишь минимумом прилагаемых усилий, истинное искусство его приготовления заключается в правильном порядке добавления ингредиентов. Сначала сварите фузилли, полейте заправкой и дайте остыть. Сверху выложите нарезанный перец и каперсы. По очереди откройте банки: сперва тунца, потом кукурузу. В прошлом я позволяла кукурузе высохнуть, прежде чем выложить ее на макароны. Убедитесь в том, что вы не совершаете той же ошибки! Заправьте, перетряхните и несите к столу. Снова и снова встряхните блюдо.

Подавать на изысканных тарелках.