— Ее нельзя здесь оставлять, — сказал Энгус Мактавиш.

Он с недоумением и жалостью глядел на дочь, без сознания лежащую на огромной кровати. Лэрд и Брайан Мактавиш стояли немного поодаль от женщин, хлопотавших вокруг леди Кэмпбелл. Знахарка осторожно ощупывала ее нижнюю челюсть, пытаясь определить, не сломана ли она, а Дженна на всякий случай придерживала ее руки.

Энгус перевел взгляд с бледного, изуродованного кровоподтеком лица дочери на суровое, с твердыми чертами лицо ее спасителя.

— И ты вернешь ее человеку, который это сделал? — спросил тот, всем своим видом выражая отвращение.

— Да. И мужу ее верну не я. Это сделаешь ты. — Это была не просьба, а приказ.

Брайан некоторое время молча глядел в глаза лэрда, потом повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Внимание Энгуса привлекло негромкое восклицание. Это знахарка, которая начала раздевать больную, отшатнулась, осеняя себя крестным знамением. Энгус шагнул к кровати и замер на месте при виде многочисленных кровоподтеков, покрывавших тело его дочери. Он долго смотрел на них, словно не веря собственным глазам, потом бесстрастно обратился к знахарке:

— Когда закончишь ее осматривать, доложишь мне. — Та согласно кивнула, а лэрд сделал знак Дженне следовать за ним. Он хотел поговорить с ней наедине.

Они остановились у дальнего окна. Дженна смотрела в лицо хозяину почтительно, но без страха.

— Как это случилось, что моя дочь подверглась такому оскорблению?

Дженна расправила плечи.

— Милорд, все это время, что я была при леди Бриттани в Англии, я писала вам каждый месяц и умоляла вас забрать дочь от этого безумного старика.

Лэрд Мактавиш взглянул на нее так, словно она сама только что потеряла рассудок.

— Ты писала, что в Англии ей живется как нельзя лучше, что она усваивает английские обычаи и что ее воспитывают как леди.

— После того как умерла бабка, за воспитание Бриттани взялся дед. И в каждом письме я просила вас забрать от него дочь.

Лэрд в задумчивости покачал головой, начиная прозревать правду.

— Нас обманули, — наконец проговорил он.

Дженна в недоумении уставилась на него.

— Как же это, милорд?

— Да очень просто. Уэнтворд перехватывал и подменял твои письма. — Он отвернулся от пораженной Дженны, и его глаза встретились с открытыми глазами дочери, глазами, полными смятения и боли.

Не сразу Энгус нашел в себе силы подойти к ней. В эти минуты он вспоминал Элизабет. Он не смог избавить от страданий жену, но тогда это было не в его силах. Теперь же случилось так, что от него зависело благополучие дочери.

Он подошел к постели с чувством тяжести и вины, с мыслью о том, какая горькая ирония заключается порой в обстоятельствах, в которые человека ставит судьба. Как отец он мог бы предоставить дочери убежище. Как мужчина он мог бы отомстить ее обидчикам, защитить ее от новых оскорблений. Но как лэрд Мактавиш он не мог сделать ни того, ни другого. Благополучие клана для него было важнее благополучия дочери.

Он протянул руку, ласково погладил Бриттани по щеке, и, только услышав сдавленный стон Дженны, он осознал, что точно так же он погладил по щеке малютку Бриттани, прежде чем отослать ее в Англию.

В глазах Бриттани вспыхнули зеленоватые искры — беспамятство отступило, и она догадалась, кто стоит у ее постели.

— Я не могу тебя здесь оставить. — Это было первое, что услышала Бриттани от отца.

Он произнес эту фразу намеренно жестко, предвидя возражения, слезы, упреки и мольбы. Но Бриттани поступила совсем не так, как поступила бы на ее месте любая другая женщина.

Она оттолкнула его руку, глаза ее гневно заблестели.

— Я и не просила у тебя помощи. — Она коснулась рукой головы и в смятении огляделась вокруг. — Я вообще не знаю, как здесь оказалась.

Ее глаза закрылись, лоб прорезала глубокая морщина. Бриттани изо всех сил старалась вспомнить, что с ней произошло, и, когда наконец вспомнила, она широко раскрыла глаза, а потом, неприязненно прищурившись, взглянула на отца.

— Где лэрд Кэмпбелл?

Услышав в ее тоне обвиняющую нотку, Энгус Мактавиш холодно ответил:

— Понятия не имею. Мне нет дела ни до кого из Кэмпбеллов.

Бриттани вздрогнула, как от удара.

— Я уезжаю, — сказала она и встала с постели. Она стояла перед отцом босиком, в ночной рубашке до полу и слегка покачивалась от слабости. Потом ее лицо приняло решительное выражение, она сделала два шага и потеряла сознание.

Лэрд подхватил ее на руки и бережно опустил на кровать, и в то же мгновение к ней бросились Дженна и знахарка.

— Она истинная Мактавиш, — улыбнулся лэрд. — Последите за ней. Ей нужно как следует отдохнуть, — приказал он и вышел из комнаты.

Алеку казалось, что голова у него стала в три раза больше обычного. Его люди нашли своего вождя лежащим на поляне, и, прежде чем он успел оправиться от удара, они уже во весь опор мчались к владениям Мактавишей. Алек успел разглядеть лицо нападавшего, и теперь его подгоняла мысль о том, что его жена в стане врагов.

От бешеной скачки боль в голове разыгралась еще пуще, но он не хотел ни сбавлять ход, ни сделать остановку для отдыха. Он должен был вернуть то, что ему принадлежит, и отомстить за нанесенное оскорбление.

Их заметили задолго до того, как отряд приблизился к замку Мактавишей, да Алек и не скрывался, он не стремился застать врага врасплох, наоборот, ему хотелось, чтобы Мактавиши подготовились. Он жаждал настоящего сражения.

Наружные ворота замка оказались открыты, мост опущен, на стенах Алек заметил вооруженных часовых, однако ему никто не препятствовал. Весь отряд в полном составе въехал во внутренний двор и остановился перед массивными входными дверями.

И почти в то же мгновение эти двери медленно открылись, явив взорам лэрда Мактавиша. Наступила напряженная тишина. В полном молчании, безоружный, лэрд спустился по ступеням и предстал перед врагами.

Алек впервые оказался так близко от убийцы своего отца. Сердце у него сжалось от ненависти, а рука сама собой потянулась к мечу.

— Вы взяли то, что принадлежит мне. И хотя эта вещь ценности не представляет, она моя. Я пришел за своей собственностью. Вы посмели увести овцу из моего стада, и, хотя она не из лучших, она моя.

Выражение лица лэрда Мактавиша не изменилось.

— Да, английская кровь подпортила породу.

Услышав этот спокойный ответ, Алек, одержимый стремлением к ссоре, почувствовал разочарование. Он вглядывался в бесстрастное лицо Мактавиша и гадал, как заставить того выйти из себя.

— Где человек, похитивший мою собственность? Пусть он выйдет ко мне, чтобы я мог с ним поквитаться.

— Это невозможно. Человек, о котором идет речь, не похититель. Он защищал члена своего клана.

— Защищал члена своего клана от мужа?

— Он не знал, что ты — муж этой женщины. Он видел только, что Кэмпбелл избивает женщину, принадлежащую к клану Мактавиш.

— Все равно — пусть он выйдет и посмотрит на меня, чтобы вновь не совершить той же ошибки.

Лэрд Кэмпбелл тем же ровным голосом произнес:

— Он в отсутствии.

В это мгновение за спиной лэрда появился Брайан Мактавиш. Он быстро вышел вперед, всем своим видом выражая непримиримую враждебность.

— Если бы ты назвал свое имя, когда мы встретились в первый раз, я не принял бы тебя за трусливого убийцу женщин.

— Обнажи свой меч. Мы сейчас проверим, так ли я труслив, как ты считаешь.

Бриттани слышала все, что происходило под окнами. Она потребовала одежду. Дженна принесла красное шерстяное платье.

— Ты в своем уме? — сказала Бриттани, указывая на материю. Цветом Мактавишей был красный, а клана Кэмпбеллов — ярко-синий. — Если я это надену, Кэмпбелл не оставит здесь камня на камне.

— Другой одежды нет — только мужские панталоны и камзол, который вы привезли с собой из Англии, — объяснила Дженна.

— Сойдет и это. Англию мой муж только презирает, а вот Мактавишей ненавидит. — С помощью знахарки она выбралась из постели, а Дженна побежала за одеждой.

Через несколько минут Бриттани, одетая как английский солдат, уже спускалась по лестнице, опираясь на плечо Дженны.

— Миледи, прошу тебя, не ходи туда. Ты еще слишком слаба, — умоляла ее Дженна.

У двери Бриттани выпрямилась и отпустила плечо Дженни.

— Если я сейчас там не появлюсь, прольется кровь. — Она набрала в грудь побольше воздуха и вышла наружу.

Невероятное зрелище заставило Кэмпбеллов позабыть о противниках. Перед ними появилась женщина, облаченная в обтягивающую фигуру мужскую одежду. Наступила полная тишина. Все глаза были устремлены на Бриттани, которая стояла в дверном проеме, прислонившись к надежной каменной опоре, но все равно покачиваясь, как пьяная.

Наконец она сделала шаг вперед, и сразу же ее взгляд скрестился со взглядом Алека.

— Ваша овца, хотя она и не из лучших, цела и невредима. — Бриттани повернулась к отцу: — Лэрд Мактавиш, благодарю тебя за гостеприимство.

Алек слез с лошади и подошел к ней. В тот миг, когда он протянул к ней руки, у нее подкосились колени, и она стала медленно оседать, из последних сил пытаясь уловить смысл слов, произносимых Кэмпбеллом. Потом темнота поглотила ее.

Сознание вернулось довольно быстро — она услышала конский топот, ощутила тошноту от тряски в седле. Она не падала только потому, что с обеих сторон что-то ограничивало ее движения. Не успела она понять, что это такое, как снова провалилась в забытье.

Алек бережно прижимал ее к груди. Вид ее бледного, изуродованного лица наполнял его душу раскаянием и презрением к себе. Он проклинал себя за то, что не смог предотвратить случившееся. Он показал себя варваром — варваром, каким она его и считает. Хуже того, впервые в жизни он из-за женщины подверг опасности благополучие клана. Похоже, он теряет способность управлять своей жизнью. Конечно, в этом легко винить Бриттани, но, по сути, она виновата лишь в том, что из-за нее он утратил трезвость ума. Необходимо прийти к какому-то разумному соглашению с женой, и тогда жизнь войдет в привычную колею.

Бриттани снова очнулась. В небе сияла полная луна, и на лице Алека были ясно видны следы удара. Бриттани неверным движением подняла руку, пальцы легко коснулись багрового рубца.

— Ты ранен, Алек.

Много раз его касались женские руки, но ни в одном из этих прикосновений не было такой нежности и заботы. Голова Бриттани упала на грудь, будто этот жест отнял у нее последние силы. Когда ее щека скользнула по грубой материи его рубахи, она слабо застонала. Все тщательно продуманные планы разом вылетели у него из головы, и он в отчаянии воскликнул:

— Бриттани, держись! — Ее ресницы слегка вздрогнули. — Мы скоро будем дома, — добавил Алек.

Его голос звучал так мягко, что Бриттани приоткрыла глаза.

— Я не сдалась, варвар, — еле слышно пробормотала она.

Алек ласково погладил ее по голове.

— Конечно, милая, ты не сдалась, — прошептал он и добавил про себя: «Ты едва не погибла, мой маленький воин».

Малкольм, оруженосец, нагнал предводителя и поскакал с ним бок о бок. Он неприязненно взглянул на Бриттани, потом заметил:

— Из-за нее могла вспыхнуть война.

Алек крепче прижал жену к груди.

— Она поехала с нами не по своей воле.

— Верно, — кивнул Малкольм. — Но все равно хлопот с ней не оберешься.

Алек хмыкнул:

— Я это понял сразу, как ее увидел.

Малкольм снова кивнул. Когда он заговорил, его голос был лишен всякого выражения — он просто констатировал факт:

— Этот год будет долгим.

Алек должен был согласиться. Что ни говори, он лэрд Кэмпбелл, а его жена отпрыск Мактавиша, и этот союз не может не быть временным. Малкольм вовремя напомнил ему об этом. Он не может позволить себе привязаться к этой женщине.

— Вряд ли ей понравятся распоряжения Алека. — Резкий голос Дженнифер прогнал остатки сна, а Бриттани так не хотелось просыпаться.

— Так не говори ей о его распоряжениях, — пожала плечами леди Бренна. — Пусть лэрд сам сообщит ей новость.

— Матушка, как жаль, что клан так настроен против нее. Ведь она предотвратила войну. — Дженнифер так горячо ее защищала, что Бриттани благодарно улыбнулась, однако улыбка тут же увяла, когда она услышала ответ леди Бренны:

— Но мужчины смотрят на это иначе. Они считают, что из-за нее война чуть было не началась.

— Матушка, ты же знаешь, что Бриттани была без сознания, когда ее увозили в замок Мактавишей.

— Знаю. Она действительно ни в чем не виновата, и все равно во всем будут винить именно ее.

Бриттани не могла больше притворяться спящей. Она потянулась и почувствовала, что голова еще болит, но тошнота и головокружение, слава богу, прошли.

— И что теперь будет? Меня накажут плетьми? — презрительно произнесла она.

При звуке ее голоса обе дамы вздрогнули и кинулись к постели.

— Бриттани, тебе еще рано вставать, тебе нужно как следует отдохнуть. — Дженнифер удерживала Бриттани, пытавшуюся сесть, за плечо.

— О чем вы говорили? Какие распоряжения? Какая новость? — Голос Бриттани звучал мягко, но требовательно.

Дженнифер в смущении взглянула на Бриттани, потом на мать.

— Бриттани, твой муж сам тебе все объяснит. Это не наше дело, — спокойно ответила вместо дочери леди Бренна.

В глазах немолодой женщины Бриттани видела участие. Она откинулась на подушки.

— Тогда пошлите за ним. Я хочу знать, что меня ждет. — Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но в голове царил хаос, а душа пребывала в смятении.

— А ты не думаешь, что тебе лучше было бы отдохнуть и набраться сил, прежде чем встречаться с моим пасынком? — ворвался в сознание голос леди Бренны.

Бриттани открыла глаза.

— Силы все равно не вернутся, пока я не буду знать точно, какое наказание меня ожидает.

— Хотелось бы, чтобы у тебя было столько же мудрости, сколько храбрости, — отозвалась леди Бренна, направляясь к двери вместе с дочерью.

— Мне тоже хотелось бы, — вздохнула Бриттани.

Дверь закрылась за дамами, и она осталась наедине со своими невеселыми мыслями. Она думала о том, что со дня ее замужества прошло совсем немного времени.

Лэрд Кэмпбелл вошел в комнату, как всегда, стремительно и бесцеремонно. Дверь сначала распахнулась до упора, потом захлопнулась со стуком.

— Ты хотела со мной говорить? — спросил он с некоторым сомнением, словно был не вполне уверен, что она достаточно оправилась. Под взглядом его прищуренных глаз Бриттани чувствовала себя совершенно беззащитной.

Она с трудом сглотнула и кивнула.

Алек прошел через комнату и сел на край кровати. Указательным пальцем он поднял ее лицо, заглянул в глаза. Бриттани было неловко и неуютно от его близости, она отодвинулась подальше, натянула одеяло до подбородка.

— Для начала, жена, нам надо установить несколько правил. Я хочу, чтобы жизнь в этом замке текла размеренно и упорядоченно.

Бриттани не перебивала, и он продолжал, не сводя с нее внимательного взгляда:

— Я думаю, тебе это будет трудно, но придется смириться.

От его безапелляционного тона ее страх мгновенно исчез. Бриттани подняла глаза, и он увидел в них знакомое непокорное выражение.

— Перед чьей волей я должна смириться? Перед твоей? Или перед волей господа? — Она смотрела прямо ему в глаза и вдруг с удивлением уловила в его взгляде нечто, похожее на восхищение.

— Для тебя это одно и то же. — Он твердо взял ее за руку. — Видишь это кольцо? Оно мое. Так же, как и ты.

— Мы уже обсуждали этот вопрос, милорд. — Она попробовала выдернуть руку, но Алек крепко держал ее и поднял к самым ее глазам.

— Да, мы обсуждали, но ты так ничего и не поняла. — Он указал на кольцо. — Что, по-твоему, означает обручальное кольцо?

Бриттани наконец выдернула у него руку, а глаза ее загорелись гневом.

— Милорд, неужели для тебя нет ничего святого? Ты же знаешь, что наш брак ненастоящий. Мы не связаны друг с другом вечными узами.

— Слава богу, нет. Но до тех пор, пока ты моя жена, ты будешь мне повиноваться. Это тебе ясно?

Бриттани вызывающе передернула плечами.

— А когда я не повиновалась тебе, милорд?

Глаза Алека расширились от негодования.

— Скажи лучше, был ли такой случай, чтобы ты мне повиновалась.

— Милорд, я готова служить тебе, если ты точно определишь круг моих обязанностей. Я не хочу, чтобы нашим отношениям мешало непонимание. Мое непонимание своего долга жены и твое — своего долга мужа.

Алек протестующе вскинул руку.

— Довольно, жена! Если я буду пытаться понять твою логику, у меня ум за разум зайдет.

У Бриттани вертелось на языке язвительное замечание, но в конце концов она решила оставить свое мнение при себе.

— Итак, сначала правила. Во-первых, ты не должна покидать пределы владений Кэмпбеллов без сопровождения.

Бриттани возмутилась до глубины души. Ведь она и не собиралась никуда уезжать, ее увезли насильно. Она попробовала сесть, но не смогла выбраться из-под плотно подоткнутого одеяла.

— Во-вторых, ты будешь вести себя как жена. Если ты не понимаешь, что это значит, то я объясню. Это значит, что ты должна во всем мне повиноваться.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но Алек быстро продолжал:

— Я не стану требовать от тебя полного подчинения, потому что хочу пощадить твою гордость. Можешь сражаться со мной один на один сколько твоей душе угодно. Но я не потерплю, чтобы ты проявляла неповиновение на людях.

Бриттани опустила глаза. Он просил о том, что она и сама намеревалась делать. Она не могла не признать, что в этом предложении была известная доля великодушия.

— Хорошо, я не стану противоречить тебе на людях, — согласилась она.

— И в-третьих. Ты не должна одеваться в необычную одежду. — Он с непонятным ей выражением взглянул на одеяние английского воина, перекинутое через спинку кровати, потом снова посмотрел на Бриттани и добавил: — Тоже на людях. Когда мы наедине, можешь надевать что угодно, а лучше не носи ничего, кроме улыбки.

Бриттани вспыхнула до корней волос. От взгляда Алека у нее забилось сердце, кровь застучала в висках. Она съежилась под одеялом.

Алек улыбнулся, очевидно, довольный результатами переговоров и ее смятением.

— Мы поняли друг друга? — спросил он.

Бриттани изо всех сил старалась взять себя в руки. Но близость лэрда Кэмпбелла, глядящего на нее с нежным лукавством и явным вожделением, представляла для нее большую опасность, чем близость целого отряда вооруженных врагов.

— Ответь мне, Бриттани, — мягко попросил Алек, продолжая глядеть ей прямо в глаза. Он ласково погладил ее по распухшей щеке. — Тебе больно?

Бриттани отвернулась. Ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать неподдельной нежности, звучавшей в его голосе.

— Нет, милорд, все в порядке. — Она быстро сменила тему, надеясь его отвлечь: — Я поняла ваши правила, милорд, и согласна выполнить ваши требования.

Алек продолжал гладить ее по щеке.

— Моей жене больше нравится ссориться с мужем, чем ублажать его в постели. Очень жаль. Но мне кажется, со временем мы станем лучше понимать друг друга. — Он склонился над ней, его горячее дыхание обожгло ей лицо. — Гораздо лучше.

Бриттани не могла больше противиться желанию, которое пробуждал в ней этот человек. Она подняла лицо, потянулась ему навстречу. Поцелуй был невинным и сладостным. Она нежно улыбнулась и подумала, что, каким бы волшебством ни объяснялось их взаимное притяжение и как бы ей ни хотелось, чтобы его не существовало, отрицать его бессмысленно.

Он обхватил ее руками, приподнял с постели, шепнул в ухо:

— Поцелуй меня еще раз, жена. Но на этот раз дай волю своей страсти, которая рвется наружу.

Ее губы раздвинулись под нажимом его губ, и, когда ее язык ощутил кончик его языка, поцелуй утратил нежность, он стал страстным, почти хищным. Все ее мускулы напряглись, как мускулы пантеры, готовой кинуться на добычу. Его руки скользнули под тонкую ткань ночной рубашки, и прикосновение к обнаженной коже шершавых, мозолистых ладоней было слаще прикосновения тончайшего шелка.

Когда его руки легли ей на грудь, она застонала. Она прижималась к нему, желая, чтобы он утолил жажду, которую пробуждало в ней его тело. Но его руки лишь дразнили, словно намекая на возможное свершение. Его пальцы скользили по ее животу, все ниже и ниже, остановились между ногами. Несколько умелых движений, и в ней запылал огонь, который он разжигал все сильнее.

А в это время его губы действовали так же, как и руки, — дразня и отступая. Он проводил языком по ее губам, а когда она пыталась захватить в плен его губы, он отступал, целуя ее в плечо или в грудь. Когда его голова оказалась между ее бедрами, она пыталась остановить его, но наслаждение, которое давали ей его губы и язык, ласкавшие ее мгновенно набухшую, увлажнившуюся плоть, было настолько острым, что ее руки безвольно разжались. Она стремительно приближалась к вершине, но, когда уже почти достигла ее, он оторвался от ее тела.

Бриттани открыла глаза и устремила на него отчаянный, безумный взгляд.

— Скажи, что ты меня хочешь. Скажи мне это, Бриттани. — Она снова застонала и попыталась его поцеловать, но он отодвинулся. — Скажи, что я тебе нужен.

— Алек, люби меня, — умоляюще прошептала она.

Он торопливо сорвал с себя одежду и закрыл ей рот поцелуем, сжал ее плечи со страстью, которая была под стать ее страсти. Его руки обладали волшебным свойством пробуждать жгучее, неутолимое желание. В яростном стремлении получить от нее все, что она может дать, он отдавал всего себя. Каждый дюйм ее тела горел от жгучих ласк — то утонченных, то почти грубых, и пламя страсти горело в ней все ярче.

Она перестала сдерживаться и отдалась на волю этой страсти. Ее руки скользили по его мускулистой груди и плечам, на его коже оставались едва заметные следы от нежных укусов. Вдруг Бриттани провела языком вокруг его соска, и Алека словно пронзила молния. Природа и страсть подсказывали ей, что надо делать, чтобы доставить ему наибольшее наслаждение, она с поразительной скоростью постигала тайны его тела и училась на ходу. Бриттани восхищалась его телом, оно было так великолепно, что она не могла перестать ласкать его. Когда ее рука обхватила и сжала его напряженную плоть, а рот приблизился к ней, она услышала, как Алек издал глубокий стон, и она стала дразнить и мучить его, как он дразнил и мучил ее.

— Бриттани, это выше моих сил, — еле слышно проговорил он.

Он обхватил ее за плечи и притянул к себе на грудь. Их губы слились в долгом поцелуе. Алек обхватил ладонями ее бедра, приподнял ее над собой и потом опустил, войдя в нее так глубоко, что заполнил ее целиком. И он и она уже утратили контроль над собой, исчезло все, кроме яростного стремления к свершению. Бешеный ритм возносил их все выше и выше — к вершине наслаждения, которой они достигли одновременно.

Бриттани медленно возвращалась к реальности. Она ощущала рядом тело мужа, который отчаянно сжимал ее в объятиях, словно боялся, что она убежит. Она устремила благодарный взгляд на человека, подарившего ей минуты немыслимого блаженства. Бриттани никогда не думала, что близость с мужчиной может быть так прекрасна. Ее пальцы легко коснулись едва заметных морщинок, разбегавшихся от уголков его смеющихся глаз.

— Ты настоящее чудо, варвар, — проговорила она.

Он накрыл ее ладонь своей.

— А ты настоящая ведьма. Когда я с тобой, я забываю обо всем — о моем клане, свободе, чести. — Вдруг он изменился в лице и резким движением отодвинулся от нее.

Бриттани в недоумении потянулась к нему.

— Алек?

Он окинул ее взглядом, полным ярости, и стал торопливо одеваться. Ошеломленная Бриттани пыталась понять, что могло вызвать подобную перемену, но не находила ее.

— Что случилось, милорд? Что я сделала? — В первый раз за всю ее жизнь ее голос выдал смятение, царившее в душе.

— Когда придет время, я расстанусь с тобой.

Итак, все вернулось к тому, с чего начиналось. Они могли делить наслаждение, но не могли разделить жизнь.

— Что ж, воин, когда придет время, я покину тебя и никогда о тебе не вспомню, — презрительно бросила Бриттани. Эти слова подсказывала ей уязвленная гордость. — Я снова выйду замуж.

Алек, который возился с застежками на своей одежде, замер. Он резко повернулся и направился к постели. Вид его спокойного, словно застывшего лица и размеренные движения вселяли страх. Бриттани сжалась в комочек в углу кровати. Он приближался — все так же неторопливо. Бриттани вскочила с постели, прихватив с собой простыню, неловко пытаясь на ходу в нее завернуться.

— Подойди ко мне, жена.

Она непокорно взмахнула головой, взметнулось пламя рыжих волос.

— Подойди ко мне, я сказал! — Алек стоял на месте. Его лицо ничего не выражало, палец указывал в пол прямо перед ним.

Его спокойный тон не обманул Бриттани. Под маской бесстрастия скрывалась необузданная ярость варвара.

— Я сказала правду, Алек. — Она сделала шаг по направлению к нему, и ее рука невольно поднялась в защитном жесте.

— Да, женщина, ты сказала правду. Но говорить любовнику, что ты собираешься найти ему замену, — это большая глупость.

Он наступал, Бриттани пятилась, тщетно придумывая способ смирить его гнев. Зажатая в угол, она оглядела комнату в поисках спасения, потом вдруг с облегчением выдохнула:

— Леди Бренна!

Когда Алек обернулся, она рванулась к двери, но его рука в змеином броске поймала прядь рыжих волос. Он притянул Бриттани к себе.

— Фокус не удался.

Бриттани повернулась к нему лицом. В светло-карих глазах мерцали зеленые искры, выдавая гнев и страх.

— Ты же сказал, что я могу противоречить тебе, когда мы наедине. Я лишь ответила оскорблением на оскорбление.

— В отличие от тебя я могу иметь любовницу. Сейчас. А ты, как моя жена, такого права не имеешь. Я уже не раз предостерегал тебя — не бросай вызова Кэмпбеллу. — Его губы искривились в жестокой усмешке.

В глазах у Бриттани стояли слезы.

— До конца этого года я тоже Кэмпбелл, и я буду вести себя так же, как и ты. Если у тебя будет другая женщина, у меня будет другой мужчина.

Она попыталась вырваться, потому что лицо у него стало мрачнее тучи.

Алек поднял ее на руки и бросил на постель. Бриттани глядела на него снизу вверх, боясь пошевелиться. Он сорвал простыню с ее тела.

— Скажи мне, Бриттани, неужели ты осмелишься взять любовника, пока носишь мое имя? — Он склонился над ней, пригвоздил ее плечи к постели.

Она всем своим существом ощущала клокочущую в нем ярость, и ее охватил настоящий ужас.

— Только если ты заведешь любовницу. — Слезы катились у нее по щекам. — Я не могу даже думать о том, что ты обнимаешь другую женщину.

Этот ответ ошеломил его. Он убрал руки, медленно выпрямился.

Бриттани свернулась клубочком и обхватила себя за плечи. Она чувствовала себя такой опустошенной и несчастной, что ей хотелось умереть. Потом кровать прогнулась под тяжестью тела Алека. Он лег рядом с ней.

— И я не могу вынести, когда кто-то касается того, что принадлежит мне. — Его голос прозвучал совсем рядом, и Бриттани почувствовала, как он осторожно утирает ей слезы. — Ты не похожа ни на кого из известных мне людей, ты совсем другая. Я все время забываю, что ты ничего не знаешь о том, как ведут себя мужья и жены. Если ты не хочешь пробуждать во мне гнев, никогда даже не упоминай о других мужчинах.

Бриттани коснулась его руки.

— Это еще одно правило, шотландец? Не слишком ли их много? Получается, что тебе можно все, а мне ничего.

— Какое ты странное существо, Бриттани. Мужчинами управляют одни законы, женщинами — другие. Так было всегда.

Бриттани задумалась, а потом сказала:

— Похоже, что шотландские законы нуждаются в исправлении.

При этом неожиданном заявлении Алек рассмеялся.

— Прежде чем критиковать наши законы, тебе следует их выучить. Так будет лучше.

— Но я могу критиковать их, когда мы наедине?

— Можешь.

— Это значит, что мы снова будем сражаться друг с другом, — мягко проговорила Бриттани.

— Так давай сразимся сейчас, — ответил Алек, целуя ее.