Я открываю глаза, когда чувствую чье-то присутствие в комнате. Тень движется по стене. Мое сердце выпрыгивает из груди. Меня одолевает страх.

Кровать прогибается под чьим-то весом. Кровь гремит в ушах, заглушая все остальные звуки. Меня поглощает ужас кошмаров.

А потом я слышу его голос. Низкий, глубокий и мужской.

— Лилли.

Паника исчезает, но нельзя сказать того же об адреналине.

— Джереми, — выдыхаю я. — Что ты здесь делаешь?

— Выполняю свое обещание, — говорит он. — Прийти увидеться с тобой.

В комнате достаточно света, чтобы увидеть отражение его глаз.

— Как ты сюда попал? — спрашиваю я.

Он наклоняет голову в сторону.

— Разве это не очевидно? — говорит он, поворачиваясь ко мне. — Это мое здание. У меня есть ключ.

Ну ладно. Думаю я.

Я пока не очень хорошо соображаю из-за недостатка или избытка сна. Я не понимаю, что он здесь делает, пока его руки не оказываются под одеялом и не скользят по всей длине ноги.

— Я скучал по тебе, — говорит он. Рука останавливается всего в нескольких дюймах от моего естества. — Я скучал по…этому.

Он проводит пальцами по моей киске. Я дрожу от его прикосновений. Он лежит рядом со мной. Его рука продолжает двигаться вверх, задевая живот, проходит по бедру. Это легкое прикосновение. Это делает его все более эротичным.

— Расслабься, — шепчет он. — Ты так напряжена.

— Я ничего не могу поделать с собой, — говорю я.

Кровь все еще стучит в моих венах от того, что так резко проснулась.

— Я могу, — говорит он.

Рука опускается. Его прикосновение так грешно на моей коже.

Он вставляет в меня один палец, отчего я задерживаю дыхание. У него холодные пальцы. Я беру его запястье обеими руками и пытаюсь оттолкнуть его.

— Джереми…не сейчас.

— Да, сейчас, — рычит он. Он начинает тереть клитор. — Сейчас, потому что я пришел ради тебя, Лилли. Сейчас, потому что я здесь. Сейчас, потому что я так сказал.

Я жажду его прикосновений. Но зачем бороться? Нет смысла сопротивляться. У меня нет желания воевать с ним. Должно быть виной всему воспоминания, когда он оставлял меня в темноте.

Он начинает работать рукой между ног. Конечно, настойчиво и непрерывно. Он точно знает, чего я хочу. А еще лучше, он знает, как мне это дать.

Его пальцы двигаются вверх/вниз. Мое тело начинает таять от ощущений. Я выгибаю спину, теряясь в чувствах, которые он вызывает. Я теряю дар речи. Нирвана берет верх.

Дыхание Джереми углубляется, когда он гладит мою киску. Я смотрю на него. Он сфокусирован и напряжен, пытаясь облегчить мою участь.

— О, Джереми.

Я закрываю глаза и касаюсь своей головой его. Мой лоб лежит у него на плече. Я извиваюсь, сжимая ноги вместе, чувствуя первые намеки на приближающийся оргазм.

Джереми гладит меня сильнее, быстрее, глубже. Я подношу руку к его лицу, пробегая пальцами по щетине, покрывающей его мощную челюсть. Мои пальцы запутываются в его волосах. Я толкаю его голову к себе.

— Поцелуй меня, — говорю я между вздохами.

— Кончи для меня. Сначала кончи для меня.

Грубая сила, непримиримая команда в его словах открывает что-то внутри меня. Чувство пустоты, которое держали взаперти и блокировали в сознании всю мою жизнь.

Его голос достигает и вытаскивает это из меня. Как лучи солнца, спрятанные за крепостью облаков.

Лучи солнца проглядывают сквозь них. В один миг на меня нахлынывает кульминация, подстегнутая словами Джереми.

Затем он целует меня. Прежде чем я спускаюсь с небес, которую мне принесли его пальцы, мой рот поглощает его ядовитой смесью страсти и непоколебимой ярости.

Он отстраняется. Его рука оказывается между нашими лицами.

— Пробуй, — командует он.

Я сосу его указательный палец и кольцо, облизывая свои соки. Он медленно вытаскивает руку изо рта и делает то же самое.

— Вкусно, — комментирует он.

Затем, не сказав ни слова, он скатывается с кровати и встает.

— Подожди, — говорю я. — Куда ты?

— Обратно на работу, — говорит он мне, поправляя костюм.

Трудно сказать в темноте. Но я почти уверена, что вижу выпуклость его впечатляющей эрекции, натягивающей его идеально подобранные брюки.

— Считай, что это…часть обучения, которое я хочу дать тебе. Ты молодец, Лилли. Скоро увидимся.

С этим он уходит.

— Подожди! — кричу я снова. — Ты не можешь вот так просто уйти! Так скоро, так внезапно! Пожалуйста!

Бесстыдно умоляю я.

— Еще несколько минут…

— О, ты меня искушаешь, — усмехается он.

Он открывает дверь. Форма его тела очерчена проникающим светом.

— Спокойной ночи, мой милый Лилли-цветочек.

И с этим, он оставляет меня в темноте.

* * *

Наступает утро. Меня будит стук в дверь.

Я открываю глаза. После того, как Джереми оставил меня прошлой ночью, я провалилась в глубокий сон.

Я смотрю на входную дверь. Тогда я понимаю, что стуки идут от двери, соединяющей мою комнату с Фей.

— Эй, Лилли! — кричит Фей через стену. — Ты уже встала? Уже почти одиннадцать!

Боже! Черт. Я протягиваю руку к лицу и убираю волосы с глаз.

— Да, я встала, — кричу я в ответ. — Только что. Дай мне минутку.

Я осматриваю комнату на наличие доказательств визита Джереми. Ничего нет. Хорошо. Я не хочу, чтобы Фей или Робин знали.

Я иду к двери зевая и открываю.

Фей свистит.

— Боже, посмотри на себя. Тяжелая ночь?

— Нет, вообще-то, — говорю я, подавляя зевоту. — Я спала очень даже хорошо. Но ты помнишь, какая я по утрам.

Она смеется.

— Да, знаю. Ты монстр. Тогда я оставлю тебя в покое, чтобы ты полностью проснулась? Мы с Робином уже спустились вниз и позавтракали. Мы принесли тебе несколько булочек.

— Спасибо, — говорю я.

— Конечно. Не проблема, — она делает паузу на секунду. — Слушай, Лилли. Мне жаль, что…ну знаешь…все это на тебя свалилось. Мы с Робином поговорили. Он убедил меня, что может быть я слишком много вмешиваюсь. Но, черт возьми, я беспокоилась о тебе.

— Не знаю, — продолжает она. — Когда ты была в Калифорнии с Джереми на прошлой неделе, а я была в Нью-Хейвене с Робином, и я прослушала твое сообщение, а потом не смогла дозвониться до тебя, мой разум начал строить ужасные сценарии. Полагаю, у меня гиперактивное воображение. Но когда я увидела тебя снова лично, во плоти, теперь это не так уж плохо. В смысле, я волнуюсь. Но ты все еще…ты. Ты знаешь? Я не должна была сомневаться в тебе. Ты все еще Лилли. Ты по-прежнему под контролем. Ты все та же девушка, которую я очень уважаю.

— Спасибо, Фей, — говорю я. — Это много для меня значит.

— Конечно, — улыбается она. — Робин ждет меня внизу. Он хочет пойти посмотреть город. Мы собирались пригласить тебя. Но, думаю, будет лучше, если ты побудешь одна.

— Да, — говорю я. — Мне нужно принять душ, поесть и прочее.

— Ладно, — говорит она. — Я оставлю тебя. Мы вернемся через час или около того.

— Не торопитесь, — говорю я. — Я никуда не собираюсь.

Наедине я смогу собраться с мыслями.

— Ладно, — говорит Фей. — Увидимся.

— Пока.

Фей уходит. Я иду в ванную, запираю дверь и включаю душ. Но я не вхожу в него. Вместо этого я смотрю на себя в зеркало…и думаю над тем, что происходит. Фей сказала, что я все тот же человек, которого она встретила в Йеле. Слава Богу. Это означает, что все может пройти чуть более гладко, когда произойдет неизбежная встреча с Джереми.

Интересно, спал ли он прошлой ночью или сразу отправился на работу. Для меня деньги находятся на последнем месте.

Человек может превращаться в машину, когда ему нужно.

Фей также сказала, что Робин убедил её. Может ли он быть тем союзником, который мне нужен? Забота Фей привела меня сюда, а не его. Я имею в виду, он, очевидно, встал на ее сторону. Но у него нет рычагов воздействия на меня, чтобы вытянуть меня сюда. Фей знает. И она сделала это.

Ее мнение имеет значение. Она единственная, кого я должна убедить, что я в безопасности с Джереми. Все ее страхи должны быть похоронены. Не может быть никаких затяжных сомнений, которые поставят ее в положении, чтобы сделать что-то столь же опрометчивое, как это неожиданное появление в Калифорнии, ища меня.

Также я хочу побольше узнать о том, что Робин нашел о Стоунхарт Индастриз. Он намекнул на теневые сделки. Однако он так и прямо не сказал об этом. Это может показаться неуместным. Но это не так. Стоунхарт Индастриз является продолжением Джереми. Это не похоже на генерального директора без эмоциональной привязанности. То, чем занимается Стоунхарт Индастриз, является полным отражением Джереми Стоунхарта как человека. В принципе всё это путешествие не было напрасным.

Я принимаю душ за несколько минут. Затем я иду в комнату, оставляю на двери знак «Не беспокоить», делаю то же самое с Фей и Робином и застилаю постель. Бессмысленные хлопоты, как эти, занимают время, пока я жду того, что будет дальше.

Покончив с делами, я пью кофе и ем холодный завтрак. Я жду, когда вернутся Фей с Робином. Мне хочется что-то сделать, куда-то пойти, но я не хочу, чтобы они вернулись в пустые комнаты и взбесились.

Мой мобильный телефон? Я не притрагивалась к нему с момента получения последнего сообщения от Джереми. Не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь снова. Пока Джереми не поклянется, что он больше не будет следить за моими звонками.

Я включаю телевизор. Однако мой быстрый просмотр ток-шоу и комедий прерывается, когда я слышу стук в дверь.

Я напряжена. Я точно повесила знаки на обе двери. У Робина с Фей есть свои карты-ключи. Они бы не стучали. Они бы просто вошли в свою комнату. Кто это может быть? Стук снова повторяется. Уже более…настойчиво.

Я встаю. Конечно, мне разрешено развлекать посетителей сейчас, как свободной женщине. Но довольно длительное время жизнь была связана с правилами Джереми, которые, естественно заставили меня опасаться неожиданных ситуаций.

Стук продолжается. Встав, я иду к двери, останавливаюсь перед ней и смотрю в глазок. Это Хью. Черт! Я поворачиваюсь и прижимаюсь спиной к двери. Хью.

Что он здесь делает? Отец Джереми! Зачем он пришел? Он стучит еще раз. Каждый удар проходит по моему телу. Хорошо.

Я делаю глубокий вдох. Мне нужно разобраться с Хью, пока Фей с Робином не вернулись. Независимо от того, насколько нежелательным является его появление, я не хочу, чтобы знакомство с Хью осложнило ситуацию еще больше.

Я открываю дверь, не убирая цепочку, и выглядываю через щель.

— Лилли! — Хью улыбается мне.

Странно, что такой низкий мужчина произвел на свет такого высокого сына как Джереми.

— Что вы здесь делаете? — шиплю я. — Я вас не приглашала!

— Прошу прощения, — говорит он. — Где мои манеры? Впрочем…

Своеобразная улыбка появляется у него на лице.

— …а где твои? Похоже, моему сыну еще стоит подучить тебя правильному этикету.

Я начинаю закрывать дверь. Нет причин стоять здесь и выслушивать это дерьмо.

Он вставляет ногу в щель, останавливая меня.

— Прости, — говорит он еще раз быстро. — Это было грубо. Мистер Стоунхарт не будет рад, если узнает, что я говорил.

Он смотрит на меня, и я вижу что-то новое в его взгляде. Вызов?

— Почему вы так его называете? — спрашиваю я. — Он ваш сын, не так ли?

— Биологически…да, — соглашается Хью. — Но на самом деле все сложнее. Могу я войти?

— Зачем? — спрашиваю я. — Чего вы хотите?

Он лезет в карман пальто и достает небольшой запечатанный конверт. Я достаточно имела дело с конвертами, чтобы подозрительно относится к таким вещам.

— Что это? — спрашиваю я.

— Открой и узнаешь.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда ты откажешься от информации; которая может быть жизненно важной в твоей ситуации.

— Какой ситуации? — спрашиваю я.

— О, ты знаешь, — он оглядывает коридор и обводит руками. — Все это.

Я не беру конверт.

— Джереми послал вас? — спрашиваю я.

— Видишь? Больно осознавать, когда я слышу, как другие обращаются к моему собственному сыну по имени, и все же мне запрещено это делать.

— Насколько я поняла, это ваша вина, — выплевываю я. — То, как вы воспитывали Джереми, вызывает презрение.

— И что ты знаешь об этом, Лилли? Ты была там?

Я сужаю глаза.

— Вы издеваетесь надо мной? Конечно меня там не было.

— Ах. Понимаю. Нет, я не издеваюсь над тобой, Лилли. Мне просто нужно было устное подтверждение. Кажется, я начинаю терять разум в своем возрасте.

Устное подтверждение? Я слышала, как Джереми использовал этот термин. Ничего в человеке передо мной не говорит о слабоумии. Фактически, ничто в нем не вызывает в нем уважение. Я начинаю верить в то, что Хью гораздо более зловещий и чертовски опасный, чем я подозревала.

— Итак. Мистер Стоунхарт рассказал тебе, каким было его детство?

— Нет, — говорю я.

— Значит ты даешь предпочтение сторонним источникам. Хм.

— Я хочу, чтобы вы ушли, — говорю я. — Я не хочу разговаривать с вами без Джереми.

— Почему? Ты боишься того, что может раскрыться благодаря этому разговору? Посмотри на меня, — он смотрит на свой костюм. — Я безобиден. Сомневаюсь, что я смогу заставить тебя против твоей воли.

Он смотрит на меня проницательным, хитрым взглядом, который убеждает меня в том, что он имеет в виду сына.

— Это не то, о чем я беспокоюсь, — бормочу я.

— Ах, — тихо говорит он. — Понимаю. Ты боишься того, что я скажу. То, к чему это может привести.

— Это то, что вы думаете вы делаете? Помогаете мне? — спрашиваю я. — Мы не союзники, Хью. Мы не друзья. Я помню тот трюк в кабинете, где вы вытащили фотографии и ошейник.

— Всё это организовал мистер Стоунхарт, — говорит он. — Если ты думаешь, что в этом есть моя вина, ты глубоко ошибаешься.

— Мне все равно. Вы были частью этого! Вы были вовлечены. Не смейте действовать так, будто вы пассивная партия во всем этом! Я не знаю, на чьей вы стороне, Хью, но я собираюсь выяснить.

— Я думаю, — говорит он, — что твои намерения могут быть достигнуты, если ты просто пригласишь меня вовнутрь.

— Я не хочу этого.

— Может быть в комнате твоих друзей? — он смотрит на соседнюю дверь. — Мы можем поговорить там.

Я ненавижу его пассивную агрессивность. От этого его еще труднее прочитать. На самом деле в манере Хью нет ничего, что мне нравится.

— Боюсь, — говорю я, передразнивая его слова. — Что вы ошиблись во мне. Думаете, я буду развлекать вас, появись вы у моей двери? Ну что ж я не собираюсь делать этого. Я не хочу с вами разговаривать. Я ничего от вас не хочу слышать. Я даже не хочу видеть вас, даже если это произойдет на моих условиях, в мое собственное время. И я определенно не хочу никаких подарков от вас.

Я смотрю на конверт в его руках.

Хью вздыхает и убирает его.

— Жаль, — говорит он. — Я пришел сюда с надеждой на то, что мы сможем помириться. Впервые встретившись с тобой, я почувствовал необходимость в этом. Я не могу не думать о том, что, возможно, кое-что из того, что ты испытала от рук…

Он понижает голос.

— … моего сына, это отчасти моя вина.

— Слишком поздно, — оживленно говорю я. — Мы уже обсудили это с Джереми.

— О вещах, которые произошли в прошлом, да, — говорит Хью. — Но не о том, что ждет впереди.

— А вы хотите сказать, что знаете, что будет в будущем? — смеюсь я. — Не льстите себе.

Он качает головой.

— Уверяю тебя, это никогда не было моим намерением. Я беспокоюсь за твое благополучие, Лилли.

Я слишком много раз слышала это за ​​последние несколько недель, чтобы воспринимать это, как правду.

— Уходите, Хью, — говорю я ему, начиная опять закрывать дверь. — Уходите! Когда вам снова придет мысль посетить меня, помните, что вы получите от меня тот же прием.

Хью подставляет ногу.

— Если это то, чего ты хочешь, — говорит он тихо.

Он начинает идти по коридору. Сделав несколько шагов, он останавливается и смотрит на меня через плечо.

— Но Лилли, — добавляет он. — Если бы я был на твоем месте, я бы не отвергал предложение о помощи так опрометчиво. Не подумав. Боюсь, ты окажешься совсем одна и одумаешься.

Он невинно улыбается.

— Но что я знаю?

* * *

После того, как уходит Хью, мой мозг начинает усиленно работать. Чего он хотел? Затем он пришел? Что было в конверте? И, самое главное: что он имел в виду под своим прощальным высказыванием?

Звучит, как предупреждение. Но мне не нужны советы Хью, чтобы понять все последствия ситуации, в которой я нахожусь. Я знаю, что всё это неустойчиво. Я знаю, что настроение Джереми может измениться по щелчку пальца. Я знаю, что любое представление о том, что я думаю у меня есть: о Джереми, о себе, о нашем месте в мире, может быть совершенно неточным.

Я провела все это время с этим человеком, и все же у меня есть лишь небольшое представление о том, кто он такой. Хью намекнул на то, что я не знаю всей правды воспитания Джереми. Не сомневаюсь. Все, что я знаю, мне рассказал Чарльз. У которого были благие намерения, но как бы то ни было, он не видел всего.

Вот почему важно разобраться с Фей и Робином и отправить их обратно. Я хочу, чтобы они оба были полностью удовлетворены и абсолютно уверены, что я в порядке. Мне нужно знать, что они не будут вмешиваться. Я должна преследовать свои цели, не отвлекаясь ни на что.

А потом…я думаю о Джереми и его визите прошлой ночью и содрогаюсь в памяти от удовольствия. Я стала настолько беспечна в своих мыслях о мести. Иногда я забываю, что человек, к которому я стремилась вернуться, тот же, что и может довести мое тело до такого уровня. Он также может довести меня до подлого падения. Но я отношу эти ситуации к Стоунхарту. Не Джереми.

Я слышу, как дверь в другую комнату открывается. Я инстинктивно напрягаюсь, а затем расслабляюсь, когда слышу легкий смех Фей.

Я подхожу, чтобы поприветствовать её. У них с Робином в руках небольшие сумки.

— Лилли. Бостон такой красивый! Почему ты никогда не говорила об этом?

— В прошлый раз, когда мы были здесь, — говорю я, вспоминая нашу поездку в Гарвард на игру. — Ты не придерживалась такого мнения.

Она смотрит на меня.

— Это потому что я страдала от похмелья, меня всю ночь напролет выворачивало наизнанку.

Робин издает звук, сигнализирующий о беспокойстве.

Фей смотрит на него и гладит по руке.

— Не волнуйся, детка. Это был последний раз, когда я напивалась. Я обещала себе, что этого больше не повторится.

— Надеюсь, — бормочет он, а затем идет, чтобы положить сумки на кровать.

— Что это у вас? — спрашиваю я.

— О, да всякая всячина.

Она роется в одной из сумок, и следующее, что я вижу, как что-то черное и пушистое летит прямо на меня.

С криком я ловлю это. Оказывается, это русская шапка ушанка.

— Что это? — говорю я.

— Примерь, — хихикает Фей.

Я скептически смотрю на нее, а затем со всей грацией, что у меня есть, одеваю меховой предмет на голову. Она заливается смехом.

— Тебе идет!

Я поднимаю бровь. Даже Робин начинает смеяться.

— Посмотри! Посмотри, — говорит она.

Я подхожу к зеркалу. Шапка сидит криво у меня на голове. Но даже так, я похожа…

— Полная сука, — бормочу я, покачивая головой.

— Что? — спрашивает Фей.

— Я сказала, что если я хочу выглядеть как ледяная королева, то, да, мне идет! — говорю я, смеясь.

Я снимаю её с головы и бросаю Робину.

— Твоя очередь, — говорю я.

— О нет! — говорит он. — Шапки всегда плохо смотрятся на мне.

Он начинает складывать её обратно в сумку.

— О, нет, ты этого не сделаешь! — визжит Фей.

Она прыгает на него, и вместе они борются на кровати, Фей пытается взять верх, Робин сопротивляется и всё время смеется.

На мгновение я чувствую себя третьим колесом. Потом, когда Робин начинает щекотать ее, она кричит мне:

— Лилли! Лилли! Помоги мне! Ах!

Смеясь я прыгаю к ним. Все притворство забыто. Все эмоции отпущены. На несколько минут я забываю, где нахожусь. Я снова чувствую себя обычным ребенком в колледже. Мы с Фей сражаемся с Робином, в конце концов одолев его нашей объединенной женской силой, и прижимаем его к матрасу. В итоге я сижу на одной из его рук, мои ноги переплелись с его телом, держа его руки подальше, пока она пытается одеть шапку ему на голову.

— Всё! — объявляет она. — Теперь ты выглядишь как ходячая катастрофа.

Она смеется. Я тоже. Мне хорошо с двумя моими лучшими друзьями. Я не могу сделать этого с Джереми. Он сложный, слишком пугающий, даже когда мы близки.

Так или иначе, эта мысль огорчает меня.

Фей улавливает мою смену в настроении.

— Эй, — спрашивает она. — Эй, Лилли, с тобой все в порядке?

— Да, — говорю я. — Да. Прости. Ничего страшного.

Я тру глаз рукой.

— Просто ресница попала в глаз. Вот и всё.

— Хорошо, — скептически говорит Фей.

Она слезает с Робина, и я делаю то же самое.

— Джереми звонил? Когда мы встретимся с ним?

— Скорее всего он будет работать до полуночи, — говорю я. — Может быть он будет свободен завтра. Может быть.

— Может быть? — Фей искоса смотрит на меня.

— Я не знаю его расписания! — говорю я. — Все, что я знаю, я сказала тебе. Здесь мы все на одной стороне.

— Итак, что мы будем делать, пока ждем? — спрашивает Робин.

Я достаю кошелек и кручу черной кредитной картой Джереми перед лицом Фей.

— Как на счет того, — предлагаю я. — Если мы сходим по магазинам.

Подмигиваю я.

— Как в старые добрые времена?

* * *

Остаток дня проходит быстро. Мы бродим по Ньюбери-стрит, в основном рассматривая витрины, но заходим за несколькими вещами, которые действительно бросаются в глаза.

Тем не менее, Робин, который находится с нами с самого начала, с каждым днем становится всё тише. Я чувствую, что в нем происходит сдвиг, как будто он ожидает, что какая-то трагедия обрушится на нас в любой момент. К тому времени, когда солнце садится, он становится тихим. Созерцательным. Меланхоличным.

Фей тоже это замечает. Может быть потому, что все мы знаем, что эта маленькая экскурсия по городу не может длиться долго. Скоро все мы трое встретимся с Джереми. Скоро все мы трое вернемся к нашей обычной жизни. Надеюсь.

Когда мы возвращаемся в наши комнаты и распаковываем вещи, Робин говорит впервые за несколько часов:

— Лилли, — говорит он серьезно. — Есть кое-что, что меня беспокоит. Ты меня выслушаешь?

Я сижу за столом и смотрю на него через всю комнату. Фей перестает двигаться и наблюдает за нами.

— Конечно, Робин, — говорю я, в моем голосе присутствуют нотки опасения. — Что случилось?

— Я не хотел говорить об этом таким образом, — начинает он. — И я до сих пор не говорил об этом Фей. Я ждал, когда ты это сделаешь. Я хотел посмотреть сможешь ли ты.

Он неловко трет бедра, а затем продолжает.

— Но, думаю, в данный момент можно с уверенностью предположить, что ты не сможешь.

Я настороженно наблюдаю за ним. Фей смотрит с меня на Робина и обратно возвращается ко мне, ее взгяд полон подозрений.

— О чем ты говоришь, Робин? — спрашиваю я. Паника нарастает.

— Я…, - выдыхает он. — Знаю, кому принадлежит это здание.

Слова словно удар под дых. Комната начинает вращаться. Я рада, что сажусь.

— Я узнал сегодня утром, — продолжает он, глядя на Фей. — И вдруг твоя настойчивость прошлой ночью обрела смысл.

Чувство страха накатывает на меня.

— Что ты говоришь, Робин? — спрашивает Фей. — Ты же не хочешь сказать, что…оно принадлежит Джереми Стоунхарту? Да?

Фей издает потрясенный возглас. Возмущение мерцает на ее лице. Она поворачивается ко мне.

— Вся сеть принадлежит дочерней компании Стоунхарт Индастриз, — продолжает Робин. — Было бы невозможно проследить эту связь еще несколько недель назад. Но в скором времени компания станет открытой, появились некоторые документы, подробно описывающие правовую структуру всех компаний под эгидой Стоунхарт Индастриз. Я сам проследил связь. Это неоспоримо.

— Лилли, — спрашивает Фей медленно. — Ты знала об этом? Это правда?

Она набрасывается на Робина, когда он пытается ответить.

— Пусть она ответит! Я хочу дать ей возможность объясниться. Откуда она может знать все компании, которыми владеет Джереми Стоунхарт, — она смотрит на меня, и ее голос становится умоляющим. — Или может?

Я кусаю губу, как всегда, когда я нерешительна и нервничаю. Я вру? Могу ли я смотреть своему другу в лицо и отрицать то, что я знаю? Или я должна набраться смелости, чтобы сказать им правду? Признаюсь ли я в своем обмане? Должна ли я сказать им: «Да, я привезла вас сюда, потому что хотела быть ближе к Джереми. Я хотела иметь возможность поговорить с ним один на один, без вашего ведома!»

Должна ли я рассказать им, что он был здесь прошлой ночью? Ну, последнюю часть никто не должен знать.

— Лилли? — Фей перебивает меня. Я понимаю, что прошло достаточно времени. — Ты знала?

Я смотрю на нее. Я встречаюсь с её взглядом. Плечи назад, сажусь прямо и отвечаю ей с полной уверенностью.

— Да, — говорю я.

Ее глаза расширяются, челюсть падает. Она смотрит на меня, как на кого-то другого. Как будто видит совершенно другого человека.

— Я поверить в это не могу! — почти кричит она. — Лилли, я поверить не могу, что ты сделала это! Разве ты не знаешь, что он за человек? Ты не знаешь, в какой опасности мы находимся, просто находясь здесь?

Она выхватывает сумочку и идет за Робином.

— Давай. Мы уезжаем. Мы не проведем здесь ни минуты. Я итак поставила себя под удар, приехав в Калифорнию. Ради её пользы, — она обращается ко мне так, словно меня и нет в комнате. — Всё, что мы делали, ты и я, все эти выходные было ради её пользы. И так она отплачивает нам? Так она говорит нам: «Спасибо, Фей, спасибо, Робин, за то, что присматриваете за мной!» Заманив нас в эту чертовую ловушку!

Дерьмо.

Фей никогда не ругается. Эти слова она говорит только тогда, когда она по-настоящему сердится.

— Мы слишком мало для нее значим, Робин, чтобы она так рисковала ради нас!

— Фей, — начинает он, слегка колеблясь, но твердо стоя на своем. — Успокойся. Мы не в опасности, иначе я бы позволил нам вернуться? Может у Лилли есть веская причина не говорить нам. Мы столько на нее навалили. Мы не можем отступить сейчас, даже не предоставив ей возможности объяснить.

«Спасибо, Робин» — думаю я. — «Ты хоть немного доверяешь мне».

— О, да, мы можем! — восклицает Фей. — Мы можем и сделаем это! Ты не можешь поступать так, Робин! Она лгала нам. Тебе повезло, что я так зла на нее, что не могу злиться на тебя. Ты знал об этом с утра, и ты только сейчас говоришь мне? Что случилось с партнерами на всю жизнь, Робин? Что случилось с тем, чтобы не скрывать друг от друга секреты?

— Я не скрывал этого от тебя, — тихо говорит Робин. Под натиском Фей он сникает. — Я просто…отложил, вот и всё. Ради Лилли.

— Тебе повезло, что я люблю тебя, детка, — говорит Фей, несколько смягчаясь. — Потому что больше ни от кого не последовало объяснений.

Она смотрит на меня.

— От нее, например. Думаешь, она просто отложила это? Или она никогда не собиралась нам говорить?

— Фей, я здесь, — восклицаю я, сердясь и поднимаясь на ноги. — Ты можешь говорить со мной напрямую!

Она поднимает подбородок.

— Я не разговариваю с лжецами, — объявляет она.

— Фей, — Робин дергает её за руку. — Сядь. Давай послушаем Лилли. Может мы что-то упустили? Может у нее была веская причина сделать это.

— О, я искренне сомневаюсь в этом, — издевается Фей, но она садится рядом с Робином.

Она скрещивает руки и ноги и отводит свое тело от моего. Робин смотрит на меня.

— Ты можешь объяснить сейчас, если хочешь.

Я начинаю расхаживать по комнате. Объяснить? Как мне объяснить?

Причина, по которой я привезла их сюда, та же самая причина, по которой я не могу сообщить им: я не хочу, чтобы они участвовали в чем-либо между мной и Джереми. Это больше, чем это. Я вырыла себе яму. Одна ложь несет за собой еще больше лжи, обмана, противоречивых желаний и враждующих между собой эмоций.

— Правда освободит тебя, — говорят они.

Вот что я чувствую сейчас. Если бы я могла наплевать на всё и рассказать всё Робину с Фей. Было бы намного легче. Не могу. Я не дура. Во всем мире нет ни одной души, которой я могла бы доверить правду. Едиственный человек, который ближе всего находится к этому — это Джереми. Но только лишь потому, что он испытывал все эти вещи со мной.

И все же, у меня есть от него секреты. Секреты о моей конечной цели. Планы моей будущей мести. Нет, я должна полагаться только на себя. Так было всегда. И так будет всегда. Я не могу это изменить. И действительно, если бы я могла, я бы хотела бы этого? Это все, что я когда-либо знала.

Так что сейчас мы находимся на переломном этапе. Я чувствую это. Есть два выхода. Либо я признаю некоторые из вещей, в которых я виновата, и попытаюсь спасти отношения с Фей и Робином. Или же я добавлю жара в огонь. Спровоцирую Фей еще больше и буду надеяться, что таким образом, этого будет достаточно, чтобы заставить ее уехать…по собственному желанию.

Второй вариант не подходит. Тогда мне придется полностью разрушить отношения с другом.

Но иногда нужно просто стиснуть зубы. Время для любезностей давно закончилось. Фей ясно дала понять, что не доверяет мне. Она сама так сказала, когда мы уехали в Бостон: что мое объяснение отстой, и что она не оставит меня в покое, пока не будет абсолютно уверена, что я в безопасности. Это то, что я думала я должна сделать, прежде чем предоставить ей окончательный вывод. Это то, к чему я стремилась, когда согласилась, чтобы они с Робином встретились с Джереми.

Очевидно, это было предпочтением. Я бы сохранила ее дружбу, в то же время оставаясь твердой, зная, что мне больше не нужно беспокоиться о ее вмешательстве.

Но таким образом…разжечь ссору…может быть так мне будет проще достичь цели. Если она разозлится настолько, чтобы сбежать и поклясться никогда не беспокоить меня снова, может быть, это то, что я должна сделать.

Потому что я устала кормить её и Робина ложью. Если бы я могла просто устранить ее — ее и Робина, и то, и другое из уравнения, было бы намного проще.

Так что, к лучшему или к худшему, я решаю это сделать.

— Я знаю, что Джереми владеет этим зданием, — признаю я.

— Видишь! — восклицает Фей. — Она снова это признает.

— Я никогда не отрицала этого, — противостою я.

— Так зачем ты это сделала, Лилли? — спрашивает Робин. — Почему ты так хочешь, чтобы мы оставались в его здании?

— Потому что это его, — говорю я. — Потому что я доверяю Джереми. Потому что я бы хотела увидеть его, чтобы никто из вас не знал об этом перед тем, как мы встретимся все вместе.

— Ой, да ладно, — рычу я. — Такой уж это сюрприз? Вы двое вмешиваетесь во все, что я делаю, вмешиваетесь во всё, где вас не хотят. Неужели это так шокирует, что я хотела свободы, чтобы поговорить с Джереми без вашего участия в каждом слове? Что я хотела уединения?

— И как, удалось? — тихо спрашивает Робин.

— Он приходил ко мне вчера ночью. Мы…поговорили. И даже больше.

У меня краснеют щеки.

— И даже больше, — передразнивает Фей. — Вот к чему все сводится ради нее, Робин! Видишь? Она привязана к Джереми.

Она подчеркивает его имя.

— И она дает нам понять снова и снова, как мало мы для нее значим.

Она поворачивается ко мне. Ее лицо — ужасная маска ярости и гнева.

— Отлично, Лилли, — выплевывает она, обращаясь ко мне впервые с тех пор, как все это началось. — Отлично! Ты хочешь, чтобы мы тебя оставили в покое? Ты получила то, чего хотела. Твое желание сбылось. Мы с Робином уезжаем. Я подумала может мы сможем разобраться с этим. Но ты ясно дала понять своими действиями, больше, чем своими словами, что мы здесь не нужны.

Она поднимает Робина.

— Ты не услышишь и не увидишь нас когда-либо снова. Не утруждай себя звонками. Я не буду отвечать. Не тогда, когда я знаю, что ты все еще рядом…с…с ним!

Она вытаскивает Робин из моей комнаты.

— О, и Лилли? — добавляет она, оборачиваясь перед тем, как захлопнуть дверь между нашими комнатами. — Не приходи на свадьбу. Твое приглашение официально отменено.

В тишине я падаю на кровать. Миссия выполнена, думаю я устало.