Глава 1

Моя спина ударяется о бетонную стену. Прежде, чем я могу двигаться, Стоунхарт прижимается ко мне. Он поднимает мои руки над головой, а затем другой рукой стягивает мое платье вниз. Грудь вырывается наружу. Стоунхарт рычит от удовольствия. Свободной рукой он обхватывает мою левую грудь и крепко сжимает.

Слегка заметный стон боли срывается с моих губ, но Стоунхарт не придает этому никакого значения. Его губы опускаются на мои, и он целует меня с шокирующей интенсивностью. Мое тело приникает к его. Давление его эрекции напротив моего живота разжигает мою потребность в нем.

Он отпускает мои руки. Они падают вниз, и я кладу их на бетонную стену для поддержки.

В темноте я не вижу ничего, кроме бледного очертания тела Стоунхарта. Он снова целует меня. Я поднимаю ногу и оборачиваю ею его бедро. Красное платье болтается у меня на талии. Благодаря правилам Стоунхарта на мне есть трусики. Гладкая ткань его брюк от Армани ощущается довольно грубоватой напротив моих бедер.

Он углубляет поцелуй. Его зубы крепко сжимают мою нижнюю губу и тянут, вызывая резкий укол боли. Но это нормально. Ему нравится, когда грубо. Особенно, когда он находится в одном из своих настроений.

- Я собираюсь жестко трахнуть тебя, Лилли, - хрипло говорит он.

Одной рукой он скользит вниз по моему телу и хватает за задницу. Он толкается в меня своими бедрами, прижимая спиной к холодной стене.

- Я поимею тебя так, как ты того заслуживаешь. Так, что ты будешь кричать всю ночь напролет. Чтобы, когда завтра мы встретимся с Фей, ты ни о чем не думала, кроме меня.

Его рука путешествует по моей ноге, задевая клитор. Я начинаю задыхаться, кога два толстых пальца погружаются внутрь меня.

- Ты ещё не влажная. Всё нормально. Мы изменим это.

Я стискиваю зубы, когда он начинает ласкать меня. Большим пальцем он расстирает мой клитор, а пальцы то и дело то входят, то выходят из меня. От его греховного прикосновения мое тело заполняет темное удовольствие, даже через стеснение, даже через боль.

Он может быть мягким, нежным и заботливым. Я видела эту его сторону. Тогда он Джереми.

Или он может быть жестоким, суровым и бескомпромиссным. Тогда он превращается в Стоунхарта. Две стороны одного человека. Они его Джекилл и Хайд: Один человек. Две личности. Один человек. Два имени.

Прямо сейчас, он определенно Стоунхарт. И если ему нужно взять контроль над моим телом, чтобы компенсировать неудачу с Талией, если ему нужно это, чтобы вывести весь гнев и вернуться к прежнему Джереми, я более чем готова дать ему это.

Кроме того, не похоже, что у меня есть выбор.

Без предупреждения он отдаляется. Я заваливаюсь вперед, с трудом пытаясь устоять на дрожащих ногах. Отступив назад, он начинает растегивать пуговицы на своем смокинге. Его глаза, сосредоточенные на мне, горят в лунном свете. Я словно олень, угодивший в ловушку охотника. Этот проникновенный, похотливый взгляд выражает всё то, что он намеревается сделать со мной сегодня.

Не нужно никаких слов. Одного взгляда на него достаточно.

Снимая пиджак, его широкие плечи натягивают ткань рубашки. Он выглядит таким мужественным и сильным.

Мое дыхание становится трудным и быстрым. Он начинает расстегивать  рубашку, обнажая великолепное тело. Мускулистые руки. Крепкая грудь. Никакого излишнего жира. Удивительно, что он находит время для поддержания тела в хорошем состоянии, учитывая его положение.

Я так уязвима прямо сейчас. Ничего не сможет его удержать. После стычки с Талией я знаю, он нуждается в выходе своей агрессии. И этим выходом, к лучшему или худшему, являюсь я.

Он снова атакует меня. Его губы опускаются на мои, и он жестко целует меня, зажимая между собой и стеной. Он прижимается ко мне своим телом и раздвигает ноги коленом. Непрошеный всхлип слетает с моих губ, когда он прокладывает путь к моей шее.

Он снова запечатывает мой рот своим и целует меня с невозмутимой страстью, гневом и яростью.

Я начинаю отвечать, отодвигая тревоги на задний план. Жар его поцелуя разжигает мое тело. Во мне оживают страсть и похоть, когда я возвращаю его поцелуй.

Давным-давно я пообещала себе, что больше не буду покорной жертвой Джереми. Хотя события после Портленда определенно изменили отношения между нами, я никогда не забывала об этом.

Просто не было необходимости выполнить это обещание. Но я сделаю это сейчас. Сегодня Джереми хочет пожестче. И именно это я и собираюсь ему дать.

Я целую его в ответ, запускаю руки ему в волосы и притягиваю к себе. Он ворчит, может от удивления, может в знак признательности. Меня не волнует. Я ускоряю темп. Я готова трахнуть его.

Грубые волосы на его груди царапают по моей обнаженной плоти, когда он углубляет поцелуй. Мои руки двигаются от его головы к спине. Я ногтями вцепляюсь в него, но его каменные мышцы не дают мне ухватиться. Я притягиваю его ближе, мне нужно, чтобы он держал меня крепче, я хочу его еще сильнее.

Без предупреждения он подхватывает меня на руки и оборачивает мои ноги вокруг своей талии. Я сцепляю лодыжки вместе, прижимаясь к нему.

Несколько быстрых шагов, и мы оказываемся в кровати. Джереми бросает меня.

Платье задирается у меня на талии. Я расставляю ноги, предоставляя ему доступ. Приглашая его. Его глаза загораются от желания, когда он смотрит на мою киску, что заводит меня еще больше.

Страха больше нет.

- Трахни меня, - хриплю я.

Я с трудом узнаю свой голос. И слова, что слетают с моих губ.

- Трахни меня, Джереми. Я не хочу, чтобы ты сдерживался.

Вспышка веселья мерцает у него на лице, но она тут же исчезает.

- До этого ты не просила, чтобы я тебя трахнул, - бормочет он, взбираясь на кровать.

Я извиваюсь под мощным желанием в его глазах. Через ткань брюк четко выделяется его член. Он подползает ближе, но не трогает меня.

- Ты хочешь меня сегодня, не так ли?

Смешной вопрос, я даже не знаю, как реагировать. Он был инициатором этого. Он припечатал меня к стене и начал целовать. И когда я лежу здесь совершенно уязвимая и открытая для него,  он собирается спросить хочу ли я этого?

Может быть он хочет, чтобы я умоляла. Это, конечно, ничего по сравнению с тем, чем мы занимались с ним раньше.

- Джереми..., - я произношу его имя, как забытую молитву.

Я не могу даже закончить предложение. У меня в голове всё перемешалось. Я зашла слишком далеко.

Моя грудь вздымается с каждым вдохом. Хоть он и не прикасался ко мне, возбуждающие импульсы пронизывают мое тело.

Матрас прогибается от его перемещений. Стоя на коленях, он все еще нависает надо мной, располагаясь у меня между ног. Ожидание убивает меня.

- Давай же, - говорю я. - О боже, Джереми, просто сделай это.

Зловещая улыбка появляется у него на лице. Он наклоняет голову и смотрит на меня.

- Я не ожидал, что ты будешь так восприимчива, - бормочет он, проводя пальцем по моей голени. - Какой сюрприз.

- Перестать валять дурака и трахни меня!

Слова вырываются прежде, чем я могу их остановить. Я в шоке закрываю рот рукой. Я никогда не пыталась командовать им.

Он усмехается.

- Ты знаешь, - говорит он, его голос низкий и опасный. - Я никогда не говорил тебе этого, но есть одна вещь, которую я ненавижу...

Он подносит мою ногу к рту и начинает посасывать пальцы, один за другим.

- ...когда мне говорят, что нужно делать в постели.

Это может пригодиться в будущем.

- Итак ты сказала, что хочешь быть оттраханной, - говорит он, продолжая дразнить своим языком. - Это не было бы проблемой, потому что я хочу трахнуть тебя.

Он опускает мою ногу и подползает еще ближе. Его руки касаются моих бедер. Прикосновение такое легкое и дразнящее, и так невыносимо близко к тому, где я на самом деле хочу, чтобы это было, что это делает ожидание невыносимым.

- Проблема, Лилли, - продолжает он, поглаживая мою голую плоть. - в том, что мы убрали напряжение из уравнения.

Я смотрю на него в недоумении. Он что издевается? Сексуальная энергия между нами настолько накалена, что я боюсь комната может загореться.

- Ты хочешь быть оттраханной. Я хочу трахнуть тебя. Это ставит меня в затруднительное положение.

- Нет, - говорю я.

Человек абсолютно невменяем!

- Мы оба хотим одного и того же. Так дай мне это, черт возьми!

- Какая быстрая, - бормочет он. - И всё ещё очень уязвимая. Помнишь первый раз, когда мы трахались, на полу в солярии?

Он улыбается.

- Было весело.

Я помню, как он напал на меня. Я помню, как боролась с ним и боролась на протяжении всего действия.

- Это..., - говорит он, наклоняясь вперед так, что его тело нависает над моим. - Так я представлял сегодняшний вечер. Но...

Его рука касается моей щеки.

- Думаю это невозможно, раз уж ты готова.

- Это глупо, - говорю я.

Мой голос напоминает что-то среднее между всхлипом и мольбой.

- Джереми, просто...просто трахни меня!

- Нет, - он проводит пальцем по моей шее. - Еще нет. Не сейчас. Ты хочешь немедленного удовлетворения, Лилли. Я же намерен...заставить тебя ждать.

Он наклоняется и кусает меня в шею.

- Для того, чтобы возбудить тебя, - его рот достигает моей ключицы. - Для того, чтобы ты стала влажной.

Он берет сосок в рот и кусает его. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Но, по какой-то извращенной причине, человек, кажется, снова против этой идеи.

Он смотрит на меня.

- Твоя грудь божественна на вкус, - говорит он.

Затем он продолжает прокладывать путь вниз по моему телу к воспаленной, очень чувствительной сердцевине.

- Но, уверен, здесь ты на вкус еще лучше.

Я стону и выгибаюсь, когда он проводит языком по клитору. Это мимолетное касание подобно электрическому току. Мои нервы уже на пределе, а он только начал.

Он раздвигает пальцами мои складочки и двигает языком в плавном, медленном темпе.

- Боже мой, - я закрываю глаза и откидываю голову. - Боже мой, Джереми! Я не могу принять это.

- Я знаю, как нужно баловать женщин, - говорит он.

Его язык продолжает ритмичное, медленное изучение моих складок. Божественно. Это совсем не похоже на то, что он делал со мной у стены. Всё происходит медленно и чувственно. Еще пару минут назад я бы не ожидала этого.

У Джереми быстро меняется настроение. Если он хочет быть медленным и заботливым любовником, мне не под силу это изменить. Меня это просто бесит, прямо сейчас я хочу жестко и быстро.

Из легких как-будто выкачали воздух. Я чувствую знакомое покалывание приближающегося оргазма.

К языку присоединяются пальцы. Он проталкивает один внутрь и вытаскивает, медленно и равномерно, чередуя с ритмичными движениями языком. Добавляется еще один, потом третий, заставляя чувствовать себя растянутой.

Кажется, меня ждет самый невероятный оргазм с этим мужчиной. Может быть он был прав. Может быть, я не знала, о чем просила, когда сказала ему, что хочу быть оттраханной. Может быть медленно, нежно и равномерно именно то, что мне нужно...

Я открываю глаза. Это не имеет ничего общего с тем, что там делает Джереми. Они открываются из-за последней мысли: Мог бы Джереми поставить мои потребности превыше его? Смог бы он сделать это прямо сейчас? Мог ли он из Стоунхарта превратиться в Джереми прямо передо мной по собственному желанию?

Меня настигает оргазм, отчего я перестаю связно мыслить.

Появление Стоунхарта в машине заставило меня поволноваться о том, как должно быть мы отдалились друг от друга. Но эта смена заставила меня поверить, что возможно я слишком легкомысленно отнеслась к признанию Джереми в ту ночь, когда он снял с меня ошейник.

Может быть, он действительно был искренен. Может быть он действительно открывается и признается в своих чувствах ко мне, раскрывая того человека, что находится глубоко внутри него.

Может быть. У меня нет времени, сил и желания копаться в этом сейчас. Возвращаясь обратно на землю, я просто знаю, как бы не сложились вещи в будущем, я смело встречусь с ними в лицо.

 

Глава 2

Джереми смотрит на меня. Похоть по-прежнему застилает его глаза. Как и должно быть. Я получила свой оргазм. Он же еще нет.

- Моя очередь, - говорю я, поднимаясь.

- Ляг обратно, - командует Джереми. - Я еще не закончил с тобой.

- О, нет! Ты повеселился. Теперь моя очередь вернуть должок.

Темный взгляд появляется на его лице. Я поднимаюсь, цепляясь за его плечи, и целую. Он садится, держась одной рукой за матрас. Я подползаю к нему на коленях и чувствую его эрекцию под собой. Пока мы целуемся, я начинаю тереться бедрами об него.

Джереми стонет. Я не против получить от этого небольшое удовольствие. У меня сейчас всё настолько чувствительное. Но есть в этом что-то озорное. Я готова даже проигнорировать дискомфорт.

- Черт, Лилли, - рычит Джереми. - Так...Черт!

Я улыбаюсь и прижимаю обе ладони к его груди. Он сильнее меня и может легко противостоять. Но он получает сообщение. Упершись спиной в спинку кровати, я сажусь на него.

Наши глаза встречаются. В его взгляде присутствует смесь агрессии и неожиданная мягкость. Когда он смотрит на меня, лежа подо мной, мне кажется, будто я замечаю...уязвимость.

Кто бы мог подумать, что я увижу это в Джереми Стоунхарте. Не после всего, через что он заставил меня пройти. Может быть, я слишком много прочитала в одном взгляде. Может быть я просто очень сильно этого хочу. Но где-то глубоко внутри, думаю, я могла бы пробиться сквозь его броню. Я могла бы - и это было непостижимо, даже неделю назад - действительно изменить его.

Или может быть во мне говорят гормоны. Вероятно мне просто нужно перестать думать и анализировать и потеряться в нем.

Но его глаза...его лицо...его сильные, мужские черты...я не могу отрицать того, что вижу в них.

Конечно, ничего не изменилось. Завтрашняя встреча с Фей и её матерью может иметь катастрофические последствия для меня.

Меня это не волнует. Всё, что я знаю и чувствую сосредоточено на том, как Стоунхарт прижал меня к стене, требуя от меня секса, сейчас же он нежно и тепло смотрит на меня. Джереми вернулся.

Изменение произошло у меня прямо перед глазами.

Его руки обвивают мою талию. Я продолжаю вращать бедрами, двигаясь в медленном, чувственном танце. Ткань его брюк немного грубовата напротив моей кожи. Я чувствую, как напрягается его член.

- Ты не спешил со мной, - говорю я, стреляя в него взглядом. - Теперь моя очередь.

Я наклоняюсь и целую его. Он отвечает мгновенно, ничего не утаивая. Его язык касается моего и танцует соблазнительный танец, превращая меня в своего раба.

Я спускаюсь вниз по его телу, исследуя языком его твердые мышцы. Поцелуй, поцелуй, укус. Вниз по его шее. Поцелуй, поцелуй, укус. По животу. Поцелуй, поцелуй, укус. Возвращаясь к груди, я сжимаю его сосок зубами и тяну, как он делал это со мной.

- Лилли.

Я поднимаю голову, так что волосы разлетаются в стороны. Джереми говорит хриплым голосом, пронизанный желанием.

Я ничего не говорю в ответ. Вместо этого, я продолжаю исследовать его тело, спускаясь всё ниже и ниже.

Мой рот достигает пряжки его ремня. Я прослеживаю его своим языком, а затем развожу ладони по обе стороны от его промежности. Опустив голову, я прижимаюсь лицом к его эрекции.

- Черт, женщина, - рычит Джереми. - Ты такая...блядь...дразнящая.

- На тебе слишком много одежды, - говорю я. - Но я знаю, как это исправить.

Я отошла от предыдущего оргазма, но уже готова к новому.

Пришло время получить то, чего мы так оба отчаянно хотели.

Я расстегиваю его брюки, отчего Джереми издает звук удовольствия и облегчения, когда его член вырывается наружу. Толстый, тяжелый и налитый кровью. Он так близко находится к моему лицу, что я могу почувствовать то тепло, что исходит от него.

Тело Джереми напрягается, когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Поддерживая зрительный контакт, я одариваю его застенчивой улыбкой...а затем облизываю его член.

Он вздрагивает и падает обратно на спину. Я никогда так охотно не брала его в рот. Он всегда принуждал меня делать это - либо в своем кабинете, либо в темноте, либо же в другом месте, где всё равно было унизительно.

Я провожу языком вдоль всей его длины. Достигаю головки и всасываю ее в рот, выводя языком круги и держа руками основу. Он стонет от удовольствия.

Я начинаю одновременно и сосать, и лизать, и поглаживать руками. Если бы Джереми только знал, что раньше я сдерживала себя...но он не идиот. Конечно, он знает, что есть разница между принудительным сексом и сексом по обоюдному согласию.

- Черт, женщина, - рычит Джереми.

Он зарывается руками в мои волосы, чтобы направлять движения. Раньше бы от его стонов я испытывала бы отвращение, но сейчас это возбуждает меня.

Член Джереми касается задней части моего горла снова и снова, и снова, но я продолжаю свою работу, не дрогнув ни на секунду. Я чувствую, как его член напрягается и становится больше. Должно быть он уже близко. Я хочу, чтобы он кончил мне в рот, хочу почувствовать тепло его спермы и знать, что это я довела его до кульминации. Что благодаря мне он потерял голову.

- Лилли, - задыхаясь говорит он. - Черт, Лилли...просто...блядь!

Он рычит и кончает. Его оргазм сопровождается дрожью. Обе его руки сжимают мои волосы, тем самым крепче держа мою голову.

Я поднимаю голову и смотрю на него. Все его тело блестит от пота. Убедившись, что он наблюдает за мной, я собираю пальцами сперму со своего подбородка и облизываю их.

Я глотаю. Новая волна возбуждения нахлынывает на меня, когда я вижу, как Джереми смотрит на меня.

Заниматься чем-то таким всегда было для меня своего рода табу, за пределами моей зоны комфорта. Я никогда даже и представить не могла, что буду делать это добровольно. Но сегодня с Джереми...что-то завладело мной, что я не смогла противостоять этому.

Я стала другой. Нет! Я стала другой, чего я никак не могла ожидать.

Человек с половыми извращениями? Пожалуй, нет. Ну, может быть, еще нет. Но если я когда-нибудь пойду по этому пути, этот вид удовольствия будет первым шагом.

И это мы еще не переспали.

Я опускаю лицо ему на бедро. Он гладит мои волосы. Мы остаемся так, каждый со своими мыслями.

Затем член Джереми снова начинает пробуждаться.

- Так скоро? - спрашиваю я, не в силах скрыть ухмылку.

- Если ты не против, - говорит он.

Но я знаю, что он не имел в виду.

- Черт, нет, - говорю я. - Но давай для начала разденемся как следует.

От этих слов в нас что-то вспыхивает.

Джереми карабкается вверх и прижимает меня к кровати. В воздухе витает страсть и возбуждение. Он целует меня, и я стону ему в рот, когда его член вдавливается в мою щель.

Как можно быстрее я тянусь вниз, чтобы снять его штаны, сжимая при этом его идеальную задницу. Он помогает мне, избавляясь от последней вещи, что осталась на нем с вечера. Подтянув меня вверх, я поднимаю руки, чтобы он мог стянуть мое платье через голову.

Наши губы вновь соединяются. Языки сталкиваются в пьянящей смеси страсти, желания и животной похоти.

Джереми падает на меня. Я скрещиваю ноги у него за спиной и пытаюсь перевернуть нас, чтобы я смогла оседлать его, но он сопротивляется.

- О, нет, - шепчет он мне на ухо. - Мы будем трахаться на моих условиях.

Последние два слова напоминают дикое рычание.

- Я собираюсь сделать тебя сильнее и выносливее, Лилли-цветочек.

Он наклоняет свои бедра под таким углом, что его член упирается мне в живот, отчего по моему телу разливается тепло.

Я кусаю губу.

- Да, - говорю я ему.

- Что да? - рычит он.

- Да, пожалуйста? - делаю я попытку.

- Недостаточно хорошо.

- Джереми!

Он щелкает языком. Одна рука сжимает мое горло. Он наклоняет мою голову в сторону и хрипит:

- Я хочу слышать, как ты просишь.

- Пожалуйста, Джереми, - я тяжело дышу.

Моя грудь, тяжелая и чувствительная, находится в ловушке между нашими телами. Этот тип доминирования я ждала от него. Этот тип доминирования я  страстно желала.

- Пожалуйста, трахни меня сейчас!

- Лучше, - говорит он. - Но я хочу знать, насколько ты готова для меня. Потому что, когда мы начнём, - он царапает щетиной мою щеку. - Ничто уже не удержит меня.

- Джереми, пожалуйста! Пожалуйста, просто трахни меня!

- Так-то лучше, - рычит он и глубоко входит в меня.

Я задыхаюсь от такого вторжения. Он толстый и горячий заставляет меня чувствовать себя восхитительно растянутой. Он начинает вколачиваться в меня, с каждым толчком посылая спазмы наслаждения по моему телу.

Он хватает одну мою руку, сжимает мою ладонь своей и сплетает наши пальцы. Тоже самое он проделывает с другой рукой, сжимая меня крепче и продолжая пульсировать во мне.

Мои вздохи и стоны вторят его соблазнительным хрипам. Толчки его начинают напоминать животную ярость, но наши сплетенные руки и дополнительная связь между нашими телами всё смягчает. Звуки превосходного грубого секса витают в воздухе. Его запахи ударяют мне в нос, во рту пересыхает.

Я двигаю бедрами в такт ее движениям, сжимая внутренние мышцы, чтобы таким образом увеличить трение между нами. Джереми рычит и начинает двигаться быстрее, безжалостно врезаясь в меня. Кровать скрипит. Такое ощущение, будто меня разделили на две части. От того, что я могу вызвать такую страсть в этом человеке, что я единственная, кто может вызвать в нем такую ​​сильную реакцию, заставляет меня чувствовать себя целиком и полностью...

Его.

Меня подчинили. Меня захватили. Я сдаюсь без сопротивления, без опаски и раскаяния.

Он выдыхает мое имя, когда кончает. Второй его оргазм за вечер. Я тоже близко. Слишком близко.

Джереми чувствует это. Он знает. Опустившись, он начинает работать рукой, призывая меня к моему собственному освобождению.

- Кончи для меня, Лилли-цветочек. Кончай сейчас!

Оргазм накрывает меня с головой.

Когда всё заканчивается, я задыхаюсь, истощена и полностью удовлетворена. Джереми прижимается лицом к моему уху, расслабляется и шепчет:

- Мне кажется, я влюбляюсь в тебя.

 

Глава 3

На следующее утро я просыпаюсь от звона будильника. Звук заставляет меня подскочить, а сердце бешено колотиться. Я не ставила его.

Я вообще не помню, когда в последний раз просыпалась от будильника. Должно быть до моего плена.

Плен. Я оглядываюсь в комнате и нахожу её пустой, думая над словом. Интересный выбор после прошлой ночи.

Как еще я могу относиться к своей жизни, будучи вырванной из Йеля? Нет подходящих эвфемизмов. Мне не нужны  эвфемизмы. Они подразумевают страх. Они не отражают истинного смысла этого слова.

И все же..."плен" - неподходящее слово. Уже нет. Не после того, как Джереми - да, Джереми, не Стоунхарт - будучи  агрессивным и доминирующим стал мягким и нежным прошлой ночью. Это произошло, когда никто этого не ожидал, когда эмоции вырвались наружу. Меня по-прежнему одолевает страх, а он до сих пор взволнован из-за встречи с Талией.

А затем мы занялись сексом...безумным, умопомрачительным сексом. Я думала это будет только ради его удовольствия, не давая ничего взамен.

Но всё было не так. Агрессия по-прежнему присутствовала. Это был своего рода выход всех наших эмоций, всех желаний, мыслей и страсти. Но секс прошлой ночью имел столько смысла, чего я никогда не ожидала. Он отличался от всего того, что было у нас раньше.

В прошлом секс со Стоунхартом мог быть жестким, быстрым и яростным. Он делал со мной всё, что хотел. Согласно контракта он насиловал мое тело. Он обращался со мной, как с пустым сосудом для своих извращенных фантазий.

Потом был секс с Джереми. В первый раз, когда это случилось (я не оценила перемену), он взял меня за руку и повел к себе в спальню. Той ночью, в самом начале моего пребывания с ним, он был мягким, нежным, и заботливым. Он показал мне ту сторону себя, которую я не видела в нем прежде. Сторона, о которой я и не подозревала, что у него есть, находясь в ловушке в солярии.

Далее секс строился исключительно на его настроении. Я могла заранее предугадать, какая его сторона будет превалировать сегодня. Я могла сказать это по тому, как он смотрел на меня, от того, как он действовал и реагировал на мои действия и комментарии.

Вот тогда всё стало ясно. Да, моя жизнь была окружена тревогой о будущем, о его намерениях, о том, что будет дальше. Но одно я знала точно. Если он был пьян, зол или в дурном настроении, я занималась сексом со Стоунхартом. Если он был спокоен, расслабен или беззаботен, я занималась сексом с Джереми.

Прошлой ночью линии были размыты. С тех пор, как я проснулась в спальне на том острове, с той ночи, когда он снял ошейник,  он был так нежен и добр ко мне. С тех пор я имела дело только с Джереми.

До встречи с Талией. По дороге к отелю он был задумчив. Я чувствовала, как в нем закипает гнев. Молчание пугало меня. Я думала, мы вернемся к старым отношениям. Я думала он передумал, и я снова стану его заключенной, его пленницей и рабыней. Я думала все свободы были стерты, словно всё это было иллюзией. Он снова стал Стоунхартом.

Стал Стоунхартом и останется им навсегда.

Я боялась, что появление кого-либо из моего прошлого послужит для него спусковым механизмом. Что это напомнит ему о причинах, почему он делает это со мной - о которых я до сих пор не в курсе - и мы снова вернемся к непростому существованию, где я была заперта в его особняке и брошена на произвол судьбы.

Но этого не произошло. Джереми был возбужден. Он был в настроении для насилия. Сомневаюсь, что грубый секс насытил бы его. Я ожидала, что он возьмет полный контроль над моим телом точно также, как он делал это, когда я находилась в кресле в темноте.

Вот как всё началось. Но в какой-то момент его настроение изменилось. Злость, господство и агрессия по-прежнему присутствовали. Ты не можешь просто взять и задушить в себе такие  эмоции в одиночку независимо от того, кто ты есть. Но он стал другим. И всё благодаря мне.

Или скорее благодаря его заботе обо мне. После вчерашней ночи у меня больше нет сомнений: на каком-то уровне Джереми Стоунхарт заботится обо мне.

Я тяжело вздыхаю и оглядываю комнату. Будильник давным-давно перестал звенеть. Должно быть я его выключила перед тем, как уйти с головой в свои мысли. Никаких признаков Джереми. Где он?

Я хмурюсь. Может именно ощущение того, что я одна проснусь в кровати, заставило меня подскочить, а не будильник. После тех слов, что он прошептал мне на ухо прежде, чем заснуть, я ожидала проснуться рядом с ним.

"Кажется, я влюбляюсь в тебя," - сказал он. Было ли это признание - его первое признание - любви?

Нет. Качаю я головой. Любовь и Джереми не совместимы также, как масло и вода. Он рассказал мне историю своей жизни. Всё, что он сделал, всё, что он создал для себя. Холодная, одинокая империя, что он построил, основана на точном отсутствии этого чувства. На полном его отрицании.

Интересно, сколько вреда ему причинили. Я мало что знаю о его детстве. Я знаю, что мать была важна для него. Я знаю, что он ненавидел своего отца и братьев.

Также я знаю, что глубоко укоренившиеся проблемы, которые проявляются в его поведении сейчас, должно быть берут свое начало именно оттуда. Чтобы понять Джереми...чтобы действительно понять человека...я должна точно знать, что произошло с ним в детстве.

Я заставляю себя подняться. Карибское солнце ярко светит сквозь окна комнаты. Прошлой ночью мне не удалось посмотреть, как высоко мы находимся. Но сейчас я замечаю красивый, сверкающий океан, величественные пальмы, выстроенные в ряд вдоль пляжа с белоснежным песком. Должно быть это один из самых высоких номеров в городе.

Я осматриваюсь вокруг в надежде найти хоть какую-нибудь одежду. Ничего не найдя, я заворачиваюсь в простыню и иду к окну. Касаюсь стекла. Оно холодное и гладкое под моими пальцами. Я даже чувствую, как тепло исходит от утреннего солнца. В комнате работает кондиционер.

Интересно, что случилось с остатками моего платья. Конечно, его уже не надеть, не после того, как Джереми разорвал его спереди. Но мне так оно понравилось.

Оно было дорогим не в денежном эквиваленте. В особняке Джереми я носила немало дорогих вещей. Дело даже не в его форме или разрезе.

Не поэтому оно мне нравилось. Думаю, всё дело в его значении. Это платье было первой вещью, которую я одела, когда вышла на публику с Джереми. Этого достаточно, чтобы сделать его особенным для меня. Если бы всё закончилось, как я думала, если бы ночь протекала по ожидаемому сценарию после того предупреждения в машине, я бы не хотела иметь ничего общего с этим платьем.

Но всё произошло иначе. И теперь, к лучшему или к худшему, я должна выяснить, где мы находимся с этим человеком.

Снова.

- Джереми? - кричу я, отворачиваясь от окна.

Я замечаю бетонный столб, где вчера вечером началось наше приключение, и подавляю смех.

- Джереми, где ты?

Я выхожу из спальни, напрягая слух. Может он в душе? После вчерашней ночи мне бы не мешало его принять. Ванная комната соединена со спальней, но я не слышу как льется вода.

Номер, конечно, впечатляет. Я не удивлюсь, если это самый дорогой в городе. Так живет Джереми. Комнаты просторные и с высокими потолками. Естественный солнечный свет добавляет ощущение пространства и высшей расточительности. Яркая деревянная мебель соответствует образу жизни на Карибах. На столиках и полках лежит по одному/два кокосу.

Мой желудок урчит, напоминая мне, сколько времени прошло с моего последнего приема пищи. Мне не помешал бы плотный завтрак, чтобы как следует подготовиться ко дню...

Черт. Я застываю на месте на полпути к холодильнику. Сегодня утром я должна встретиться с Фей и Талией. Мы со Стоунхартом должны встретиться с ними. Я понятия не имею, какие у него планы.

Мысли о еде забыты, я сажусь на стул и  опускаю ноги на мраморный приступок.

Где Джереми? Он организовывает встречу. Всё зависит от него. И он до сих пор не озвучил свои правила или не дал знать о своих ожиданиях.

Сейчас самое время это сделать, пока у нас есть несколько часов в запасе.

Тревога ползет вверх по моему позвоночнику и оседает булькающим шаром в желудке. Я увижу Фей. Как она отреагирует, когда увидит меня с Джереми. Её мать, очевидно, уже рассказала ей, с кем она меня встретила...а может и нет...в любом случае последнее, чего я хочу, так это, чтобы она подумала будто бы я отказалась от своих друзей, чтобы "улучшить" свою жизнь до уровня Джереми  Стоунхарта.

У меня есть некоторые предположения по поводу того, какие правила установит Джереми. Я не идиотка. Он попросит меня быть неконкретной и уклончивой. Он скажет мне, чтобы я не говорила о том, что происходило со мной после подписания контракта с Корфу.

Короче говоря, он скажет мне быть холодной и отстраненной стервой.

Коварная мысль проскальзывает у меня в голове. Смогу ли я обернуть эту встречу в свою пользу? Смогу ли я показать Фей, не дав тем самым знать Джереми, что мне нужна её помощь?

Но... дело в том...я не уверена, что мне нужна ее помощь. На самом деле нет. Не сейчас. Мои цели, желания и мотивы не так просты, чтобы взять и уйти от Джереми. Уже нет.

Если бы такая встреча подвернулась мне месяц назад, я бы сломала голову, но придумала, как попросить о помощи. Дать знать Фей истинную суть своей ситуации. Чтобы она сообщила куда надо о том, что Джереми Стоунхарт делает со мной.

Но мои планы на будущее стали намного коварнее. Я не забыла Пола. Одна ночь горячего секса не стерла из моего памяти всего того, что сделал Джереми Стоунхарт. Его привязанность ко мне не поколебит мою решимость.

Мне нужно как можно ближе подобраться к Джереми. Достаточно близко, чтобы он смог расслабиться. Достаточно близко, чтобы он начал чувствовать себя комфортно и в безопасности со мной.

Только в этом случае я смогу отомстить. Мне не нужно убегать. Мне нужно втереться в доверие.

И сейчас я нахожусь на правильном пути.

Это значит, что у меня есть единственный выбор касаемо того, как вести себя на встрече: Я должна притвориться зверюшкой Стоунхарта.

Я должна буду держать дистанцию с Фей. Я должна сделать это без правил Джереми. Может быть в какой-то степени её мать будет права. Должно быть это покажется, будто я бросила своих друзей, чтобы получить доступ к более привилегированной жизни.

Больно так поступать. Фэй и Соня были моими единственными верными друзьями. Я всегда была изгоем. Мы часто переезжали, меняли дома. Я не хочу сжигать мосты.

Но, в то же время, я должна верить в нашу дружбу. Надеяться и верить, что когда-нибудь в будущем, отомстив и заставив Джереми Стоунхарта опуститься на колени,  когда правда выйдет наружу, дружбы будет достаточно, чтобы Фэй простила меня.

Я не знаю, каковы шансы. Но я не в силах контролировать это. Я должна полностью посвятить себя осуществлению своей цели. Без колебаний. Не сейчас. Быть решительной, чтобы получить то, чего хочу.

Удручающее начало дня. Я слышу, как дверь позади меня открывается. Я поворачиваюсь и слышу голос Джереми.

- Да. Да, всё верно. Он будет наблюдать. Я хочу, чтобы он гарантировал, что не будет никаких задержек. Я не могу рисковать, черт побери! Ты лучше меня знаешь.

Он не злится, но категоричен. Джереми, как правило, гневается, когда имеет дело с кем-то еще. Единственный раз, когда я слышала гнев в голосе Джереми, было в лимузине, когда я рассказала ему о его секретарше.

- Да, - продолжает он. - Смотри за тем, что ты делаешь. Я не потерплю неудачу в этом деле. Внешний вид намного важнее, чем когда-либо. Мы должны поднять наши акции до открытия. Любые промахи будут иметь пагубные последствия для всего, что мы сделали. Собери своих лучших людей. У тебя один час. Пока.

Джереми входит в комнату сразу после того, как заканчивает разговор. В его глазах темнота, но она исчезает, когда он видит меня.

Он выглядит...безупречно, как всегда. На нем белые льняные шорты и светло-коричневые туфли лодочки, без сомнения одного из самых дорогих брендов. Каждый шаг подчеркивает твердые мышцы на его загорелых икрах, которые выделяются на фоне белого.

Ремень из змеиной кожи такого же цвета, что и обувь, подчеркивает его узкую талию. Рукава оранжево-розовой рубашки закатаны, наполовину расстегнута.

Если это то, что он намерен надеть на встречу, то он определенно знает, как одеться для этого случая. Цвет его рубашки придает мягкий оттенок женственности, намекая на чувствительную натуру. Лицо, как у Джереми, пугает людей. Одежда же скрывает это. Довольно повседневный наряд, но всё равно впечатляет.

Вот почему для него важен внешний вид. Нет ни одного человека, кто бы выглядел также эффектно, как Джереми Стоунхарт в деловой одежде. Его рост, лицо, телосложение, манеры...всё это складывается вместе, чтобы создать впечатляющую фигуру.

Может он и не родился таким. Но он создал себя за многие годы. И этого не изменишь. Но иногда, имея такое влияние на людей, не дает ожидаемого результата. Иногда необходимо сделать шаг назад и впустить внутрь тепло.

Встреча, без сомнения, неформальная. Наверняка Фей и её родители расценивают её именно так. Мы все здесь находимся на отдыхе. Но ни время, ни место, как сказал вчера вечером Джереми в машине, не помеха для того, чтобы выглядеть хорошо. Но опять же это не значит, что он должен появиться на встрече в одном из своих темных костюмов.

- Доброе утро, - говорит он.

Он поднимает бровь, когда видит простыню, накинутую на мои плечи.

- Я думал ты уже одета.

- А должна? - спрашиваю я, поднимаясь со стула, и подхожу к нему.

Я позволяю простыне растечься лужицей у моих ног.

- Лилли..., - рычит Джереми.

Уголком глаза я замечаю, как его член дергается в шортах, отчего коварная улыбка появляется на моих губах.

Я кладу руки на его плечи и прижимаюсь к нему. Одна рука путешествует к его волосам и притягивает его лицо к моему. Я заставлю его поцеловать меня.

Сначала он не решается, даже слегка напряжен, но затем смягчается, когда наши губы соприкасаются вместе. Поцелуй медленный, своего рода ознакомительный. Уже позже я понимаю, что не почистила зубы. Вот идиотка. Но Джереми, кажется, ни капельки не против.

Он отстраняется.

- Боже, я так тебя хочу, - шепчет он мне на ухо.

Он изо всех сил сдерживает себя.

- Но мы не можем. Не сейчас. Завтрак через пол часа.

- Завтрак?

- С Талией и Фей, - говорит он. - Я всё устроил, пока ты спала. Тебе нужно принять душ, сейчас же, Лилли. Нам нужно обсудить правила прежде, чем мы уйдем.

Он обнимает меня за талию, притягивая к себе. Эффект от нашего поцелуя упирается мне в бедро.

- Встреча продлится недолго, - говорит он мне. - Но важно, чтобы ты знала, как вести себя. С моей стороны требуется огромное доверие, чтобы отпустить тебя...

Он замолкает. Одной рукой он пробегает по моему позвоночнику, оставляя за собой мурашки.

- Без ошейника.

Я задерживаю дыхание и теряю самообладание. В этот момент Джереми набрасывается на меня с диким поцелуем. Он берет на себя контроль в момент моей слабости.

Затем он снова отпускает меня. Перед глазами всё кружится. В голове всё спутано, мысли рассеяны. Он считал, что я пойду на встречу в ошейнике? Я думала, он обещал снять его навсегда.

Просто от мысли о том, что эта гадость снова будет обвита вокруг моей шеи, даже в качестве отдаленной возможности, даже как угроза, которая уже прошла, мне становится дискомфортно.

- Что...что заставило тебя изменить свое мнение? - спрашиваю я, задыхаясь.

- Я не передумал, Лилли. Это был один из доступных вариантов для меня, чтобы гарантировать, что все будет проходить без сучка и задоринки. В конечном итоге я подумал, что эта встреча будет служить истинным проявлением моего доверия к тебе. Я был зол вчера вечером. Не буду отрицать этого. Я не люблю, когда вещи выходят из-под контроля. Я не хочу, чтобы ты с головой прыгала в этот мир. Не так скоро. Не так быстро. Я думал мы вместе сделаем ряд шагов, гораздо больших, чем в прошлом, строящихся на доверии. Твое поведение на каждом из этих шагов будет  определять, как мы будем двигаться дальше. Это нечто большее, чем шкала подарков.

Я вздрагиваю. Он это замечает.

- Я знаю, что тебе это не нравится, Лилли. Но для нас...для тебя и меня..., - он поднимает мой подбородок. - Чтобы иметь шанс двигаться дальше, нужно признать свое прошлое. Ты согласна?

- Я..., - я моргаю и отворачиваюсь.

Внезапно я жалею, что не одета. Я проклинаю себя за то, что поспешила сбросить простыню.

- Да.

- Хорошо, - Джереми отходит в сторону и отворачивается. - Теперь беги и быстро одевайся, моя Лилли-цветочек. Ты найдешь одежду на полотенцах в ванной. Я взял на себя смелость положить их туда. У тебя шесть минут. Не опаздывай.

***

Ровно через триста шестьдесят секунд я врываюсь в гостиную. Волосы еще мокрые.

Я нахожу Джереми прислонившегося к барной стойке. Его телефон лежит на столике, и он водит по экрану пальцем. Он замечает меня и расплывается в улыбке.

- Еще тридцать секунд, - говорит он. - Я впечатлен.

- У меня было много практики, когда ты оставил меня в темноте, - говорю я.

Слова не даются мне легко. Говорить о том, что он делал в прошлом, никогда не будет легко. Но я стараюсь не думать об этом, решив показать ему, что не буду обращать внимание на эти темы.

К такому решению я пришла в душе. Если он видит, что он может иметь больше, просто в силу того, что способен поднять темы, которые заставляют меня чувствовать себя некомфортно, его естественная склонность - не важно, какие у него другие желания - будет использовать это, чтобы подчинить меня.

Не думаю, что это когда-нибудь изменится. Джереми нравится быть властным. Если я покажу слабость, это поставит меня в невыгодное положение.

Я буду сильной и столкнусь лицом к лицу со своими страхами. Я столкнусь лицом к лицу с нашим общим прошлым и буду выкладывать в открытую всякий раз, когда возникнет необходимость также легко, как и он.

Его губы превращаются в твердую линию.

- Да, - говорит он.

Его глаза вспыхивают. Я вижу в них новый вызов.

- Я наблюдал за тобой каждый день. Я видел твои промахи. Хочешь кое-что знать, Лилли? Что-то больное и извращенное?

Волосы на затылке встают дыбом. Мне не нравится, каким голосом он задал этот вопрос. Это напоминает мне о Стоунхарте.

Но я расправляю плечи и с вызовом смотрю на него.

- Что? - говорю я.

- Ты думаешь тебе не хватало времени, чтобы добраться до кресла? - говорит он. - На самом деле у тебя оставалось еще сорок секунд.

Мои глаза расширяются. Я чувствую слабость. Я вытягиваю руку к стене, чтобы не упасть.

- Ты...лгал! - шепчу я.

Джереми плавно перемещается, как змея. Его глаза становятся черными, когда они останавливаются на мне.

- Да, - говорит он. - Видишь ли, Лилли, я не идеален. Несмотря на то, я стараюсь казаться таковым, особенно в твоих глазах, я всё же подвержен тому, чтобы совершать ошибки. Я грешен и у меня есть слабости.

Он останавливается в футе от меня. Воздух между нами потрескивает со странной смесью неприязни, настороженности и всегда сексуального напряжения.

- Ты возмущена этим? - спрашивает он.

- Тем, что поверг меня в шок? - начинаю я.

- Нет, - перебивает он меня. - За то, что лгал тебе, Лилли. Ты возмущена тем, что я лгал тебе?

Я смотрю на него и обдумываю вопрос. Мой разум сосредоточен исключительно на том, какую мучительную боль я чувствовала тем утром на полу. Когда ток проходил через мое тело. Тем утром я провалилась.

А может быть и нет. Я добралась до кресла вовремя. Просто Стоунхарт, наблюдая за мной через камеры, решил таким образом позабавиться.

- Ну? - давит он. - Ответь на вопрос, Лилли.

- Я..., - я качаю головой. - Я не знаю.

- Этого недостаточно, черт побери! - проклинает он.

Я подпрыгиваю, когда он ударяет кулаком в  стену.

- Джереми. Ты пугаешь меня.

Он щурит глаза.

- Хорошо, - рычит он. - Это хорошо. Ты должна бояться меня. Это конечный результат всего того, что я сделал, не так ли? Естественное продолжение всего. Не так ли, Лилли? Не так ли, моя дорогая Лилли-цветочек?

- Я не знаю, - шепчу я.

На самом деле мне страшно. Мне хочется опуститься на пол и съежиться, как маленькая девочка. Сейчас, Джереми заставляет меня чувствовать себя маленькой, беспомощной и ничтожной.

- Ты знаешь, Лилли, - говорит он. - Не ври мне. Посмотри на меня! Скажи мне, что ты видишь, когда смотришь в мои глаза. Скажи мне, что ты видишь в отражении моих зрачков, когда они смотрят на тебя? Скажи мне, черт возьми!

Он хватает меня за шею. Мой затылок соприкасается со стеной. Он начинает сжимать.

Я с трудом глотаю воздух. Я не была готова к такому. Ничто в поведении Джереми не говорило о том, что он способен на такое. Не этим утром.

- Ты делаешь мне больно, - шепчу я.

Он не ослабляет хватку. Вместо этого он шагает вперед и маячит передо мной в образе мстительного бога.

- Отвечай на чертов вопрос.

Его лицо находится в дюйме от моего. Его взгляд нацелен на меня. В его глазах бушует ураган. Откуда всё это берется?

- Что ты видишь?

- Я вижу...себя, - говорю я и ахаю, когда он ослабляет хватку.

Кровь приливает к голове.

Меня захлестывает эйфория, когда мозг начинает наполняться кислородом.

- Ты видишь себя, - усмехается Джереми. - Очень буквальная интерпретация моего вопроса, Лилли, но вероятно я этого заслуживаю. Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя этими же глазами?

Я сглатываю и пытаюсь отпрянуть, чтобы казаться невидимой на фоне белой стены.

- Я вижу...богиню, - говорит он мне.

Он не отступает.

- Я вижу такую силу. Такое великолепие. Такую чистую, невинную, неиспорченную богиню.

Он выдыхает. Плечи опускаются, и он смотрит вниз на свои руки. Он то сжимает, то разжимает кулаки.

- А когда я смотрюсь в зеркало...когда я смотрел на себя этим утром, знаешь, что я увидел?

Я качаю головой. Мой голос дрожит почти так же сильно, как и тело.

- Нет.

Он снова смотрит на меня. Когда он говорит, я слышу что-то несвойственное в его голосе: неопределенность.

- Не хочешь узнать?

Я сглатываю и киваю. Я хочу прикоснуться к горлу, где его пальцы без сомнения оставили след, но я не осмеливаюсь двигаться, чтобы не дай бог привлечь еще больше внимания к себе.

- Я вижу плохого человека. Недостойного человека. Человек, который относится к единственной женщине, которую когда-либо любил, как монстр.

Я падаю назад. У меня голова идет кругом от эмоций. Он...любит меня?

На глаза наворачиваются слезы. Мне хочется плакать. Но, я не хочу, чтобы он видел, как я плачу.

Джереми останавливается у окна. Он кладет обе руки на стекло над головой и прислоняется лбом.

Тишина затягивается.

- Ну? - говорит он, когда напряжение становится невыносимым. - Тебе нечего на это сказать, Лилли?

Я стараюсь собраться с мыслями. Еще раз прокрутить наш разговор в голове. Должно быть я что-то упустила. Проглядела какие-то нюансы. Где-то ослышалась. Что-то...что могло бы объяснить истинный смысл того, что Джереми только что сказал мне.

Но всё безуспешно. Слова прозвучали яснее некуда. Смысл их был ясен. Все понятно, черт побери. Я понятия не имею, что с этим делать!

- Этого не может быть, - шепчу я и морщусь.

Действия и слова Джереми могут иметь двойной смысл.

Он издает звук среднее между фырканьем и смехом.

- Всё так и есть, - говорит он, по-прежнему смотря в сторону. - Просвяти меня. Какая часть из того, что я сказал, вызывает у тебя недоверие? Та часть, где я сознаю, что я сделал и что вижу или..., - он смотрит через плечо на меня. - ...часть, где я сказал, что люблю тебя?

- Обе, - выдыхаю я и опускаюсь на пол.

Колени отказываются держать меня.

- Обе части, Джереми. Ты не имел в виду то, что сказал.

- Всё именно так, как я и сказал, - он снова смотрит в сторону.

Его плечи поднимаются и опускаются в огромном вздохе.

- Всё именно так, как я и сказал, и самое худшее, что я не знаю, что с собой делать. Я не знаю, что с этим делать.

- Когда ты это понял? - тихо спрашиваю я.

- Я носил это в себе несколько недель. Вот почему я сделал то, что я должен был, Лилли. Когда ты провалилась...я думал, что если накажу тебя, то это стабилизирует динамику отношений между нами.

- Какие отношения? Те, что изложены в контракте?

- Да, Лилли, - подчеркивает Джереми. - Да, это точно. Ты должна знать, что по этой причине я выбрал тебя. Конечно. Ты не дура. Я не раз намекал тебе. Газета, что я оставил тебе. Связь Стоунхарт Индастриз с  Корфу Консалтинг. Черт, даже премия Баркера, Лилли. Всё это организовал я.

- Нет, - говорю я.

Я качаю головой, отказываясь принимать его слова всерьез.

- Нет, ты не мог. Не премию Баркера. Не это.

Он медленно поворачивается ко мне. Увидев меня на полу, он делает несколько осторожных, но решительных шагов, чтобы сократить расстояние между нами.

Он становится передо мной на колени. Его глаза находятся на уровне моих. Он протягивает руку, намереваясь дотронуться до моего лица. Я вздрагиваю. Такое небольшое, слегка заметное движение. Но Джереми замечает. Его глаза ничего не пропускают.

Он на мгновение оставляет свою руку в воздухе, а затем опускает её на мое колено. Я не против этого.

- Я должен был добраться до тебя, - говорит он. - Премия Баркера была единственным способом. Для меня это был лучший способ. Всё, что случилось после, привело тебя прямо в мою ловушку.

Я моргаю сквозь слезы и поворачиваю голову в сторону. Я не могу смотреть на него. Не сейчас.

- Зачем ты говоришь мне это? - я запинаюсь на середине вопроса. - Тебе нравится мучить меня, Джереми? Тебе приносит удовольствие выставить всё так, будто мои достижения ничего не стоят?

Я никогда никому не рассказывала об этом. Я гордилась тем, что выиграла премию Баркера. Второе достижение после поступления в Йель.

Премия показала, что я достойна находиться в Йеле. В конце концов, я просто человек. Увидев блеск моих одногруппников, особенно в первый год, у меня стали закрадываться сомнения о том, занимаю ли я свое место. Сомнения в том, что в приемной комиссии могли допустить ошибку.

Эти тревожные мысли стали причиной, по которой я усердно трудилась. Я не хотела закончить, как моя мать. Любой, отучившись четыре года и получив диплом Йельского университета, мог иметь всё необходимое, чтобы избежать такого рода жизни. Я знала это. Но мучительное чувство недостойности, небольшая тень неуверенности в себе заставили меня сделать так много.

Выиграть премию Баркера было вторым подтверждением моих способностей. Это доказало мне, что я действительно была одна из лучших.

Так что да, неважно, куда это меня привело, премия была чем-то, чем я всегда дорожила. Я бы рассмотрела возможности Стоунхарта - когда он был еще Стоунхартом - так или иначе манипулирующим вещами, но всегда отвергала это, как глупую теорию заговора.

Но сейчас...услышав, как он напрямую говорит мне это...что теория заговора на самом деле была правдой...это больно. Больно, как я и представить себе не могла. Больно, потому что это убирает чувство независимости, которым я так дорожила. Его глаза расширяются. Его рука сжимается на моем колене. Это своего рода жест сострадания, но после того, как та же рука была обернута вокруг моего горла, эффект, несомненно, уменьшается.

- Всё не так, Лилли. Нет. Ты по достоинству выиграла премию. Не сомневайся в этом.

- Разве ты не подразумеваешь обратное? - спрашиваю я.

Я не решаюсь смотреть на него. Но, я чувствую силу в своем голосе. Проще говорить о таких обычных вещах... особенно по сравнению с той альтернативой, которую мы обсуждали. Особенно по сравнению с...любовью.

- Были и другие компании, которые хотели тебя. Принять на работу победителя премии Баркера является огромным достижением само по себе. Каждый год консалтинговые и инвестиционные фирмы пытаются заполучить победителя. Думаешь ты получила только одно предложение? Нет. Но я сделал так, чтобы Корфу Консалтинг стало твоим единственным выбором.

- Сколько было предложений? - спрашиваю я.

Я смотрю на него.

- Сколько предложений ты скрыл от меня?

- Пять, предлагающих сопоставимые условия к тому, что Корфу мог дать тебе.

- Пять, - говорю я. - Пять предложений, которые я никогда не видела. Пять предложений, благодаря которым я могла бы быть вдали от тебя.

- Да, - говорит Джереми.

Он наклоняется вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать притягательный мужской запах. Я стараюсь не обращать внимания, но он имеет естественное влияние на меня. Точно так же, как и его голос.

- Да, Лилли. Пять предложений. Но я убедил фирмы их отозвать. Это было нелегко. Я вынужден был заплатить большую сумму, чтобы сделать это, но это было необходимо...для меня, чтобы добраться до тебя.

- Сколько? - спрашиваю я.

 На этот раз настала очередь Джереми выглядеть смущенным.

- Сколько чего?

- Сколько ты заплатил, чтобы сделать меня своей?

Я сердито гляжу на него.

- Сколько я стою для тебя, Джереми? Как далеко ты готов зайти?

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - говорит он. - Потому что все, что я заплатил, меркнет по сравнению с тем, что ты значишь для меня сейчас. Ты, Лилли, и никто другой. Только ты. Не из-за того, кто ты есть, а из-за того, что ты сделала для меня. Ты изменила меня. Ты повлияла на меня так, к чему я не был готов. Чего я не ожидал.

- Ты спрашивала, сколько ты стоишь для меня? Ты бесценна. Всё, чем я владею, всё, что я построил, всё, чего я достиг...ничто по сравнению с тобой, - он протягивает руку и касается моей щеки. Его пальцы теплые на моей коже.  - Ты моя Лилли-цветочек. Ты стоишь больше, чем что-либо в этом мире для меня.

Я не знаю, смеяться мне или плакать. Независимо от того, сколько времени я провожу с этим человеком, я никогда не  привыкну к тому, как он способен вложить в разговор и столь ​​очевидную неподдельность, и в то же время враждебность. Я никогда не буду готова к его постоянной и внезапной смене настроения независимо от того, сколько я буду ожидать этого.

- Итак, ты выбрал меня, - говорю я, пытаясь уйти от темы чувств. - Почему? Почему меня, Джереми? Чего ты хочешь от меня?

- То, чего я хотел в прошлом, и то, чего я хочу сейчас, это две разные вещи, - говорит он.

- Еще один не-ответ.

- Смысл, который ты ищешь, не будет найден в ответе на вопрос "Почему?". Что более важно для меня, для тебя..., - он поднимает мой подбородок вверх. - ...так это то, что будет дальше.

Он снова смягчается. Его тело больше не натянуто, как лук. Он больше не похож на зверя, готовый к прыжку.

- И что же? - выдыхаю я.

- Не знаю, - признается он. - Но мы узнаем это вместе. Я не планировал этого, Лилли. Я не планировал влюбляться.

Он говорит слова с такой невозмутимой честностью, что я больше не могу  сомневаться в том, что они являются правдой. Нет даже ни капли сомнения в его заявлении.

Если он хочет услышать такие же слова в ответ, ему придется ждать в десять раз дольше срока контракта прежде, чем появится хотя бы отдаленная возможность этого. Как я могу полюбить человека, который сделал так много ужасный вещей со мной? Как я могу примириться со скрытым насилием, которое он прятал глубоко внутри себя за нежным и заботливым Джереми?

Я не могу. И я не могу лгать ему. Во-первых, он видит насквозь. Во-вторых, мы пообещали быть честными друг с другом.

Даже если я не люблю Джереми Стоунхарта, я не хочу обнадеживать его пустыми слова любви.

Святое дерьмо! Мое сердце замирает в груди. Неужели я забочусь о Джереми Стоунхарте? Я делаю глубокий вдох, пытаясь снять напряжение и беспокойство, которое растет внутри меня.

Я опускаю глаза и вспоминаю вчерашний секс. Для него был этот переломный момент? У него наконец-то что-то щелкнуло в голове?

- Ты не можешь любить меня, - говорю я, смотря на пространство между нами. - В противном случае, зачем бы ты делал все эти вещи со мной?

С губ Джереми слетает шипение. Он яростно встает и отворачивается.

Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на том же месте. Всё, что я вижу - это ноги Джереми. Он ходит назад и вперед, его шаги длинные и сердитые.

- Я не могу любить тебя, - повторяет он. - Я не могу любить тебя. Ты действительно так думаешь, Лилли, или это своего рода защитный механизм? Я не могу любить тебя. Ха! Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я могу и не могу делать? Кто ты такая, чтобы отрицать правду, которой я поделился с тобой?

- Джереми. Пожалуйста, - тихо говорю я. - Не сердись. Ты неправильно понял. Я не это имела в виду.

- Нет? Я думаю это именно то, что ты имела в виду. И я думаю ты боишься правды. В самом начале ты спросила меня, почему ты? На это я могу ответить. Но не буду. Ты спрашиваешь, почему ты, действительно ты, украла мое сердце? Этого мне никогда не узнать.

- Я не могу любить тебя, - он продолжает бушевать. - Ты хоть знаешь, что такое любовь, Лилли-цветочек? Ты когда-нибудь находилась в тисках этих мук? Да, ты молода. Это лишь малая часть того, что привлекает меня в тебе. Хочешь знать, что ещё? Я перечислю. Твое мужество. Твоя сила. Твоя решительность и стойкость. Твой блестящий ум. Я знаю всё, что нужно знать о тебе. Я знаю, что девичья фамилия твоей матери была Баррс. Я знаю, что она была замужем один раз, прежде чем появилась ты. Ты знала это, Лилли? Она когда-нибудь говорила тебе правду?

- Ты лжешь, - говорю я.

- Нет. Нет, моя дорогая. На этот раз я не вру. Я виноват лишь в том, что умолчал об этом. Но лучше поздно, чем никогда. Это был последний секрет. Это съедало меня последние две недели. Теперь ты всё знаешь. Теперь ты знаешь, как я облажался. Теперь ты знаешь все мои стороны. То, что я скрывал, и то, чем я одержим. Ты заставила меня поволноваться, когда ты чуть не утонула неделю назад. А да. Я нарушил свои собственные правила. Я нарушил их единожды. Я был в шоке, когда ты появилась вовремя. Я такой, какой есть. И я люблю тебя. Ты когда-нибудь любила, Лилли? По настоящему, глубоко, невероятно? Я знаю, что сейчас у тебя плохие отношения с матерью. Жаль. До встречи с тобой моя мать была самой важной женщиной в моей жизни. Это были единственные истинные отношения, которые были у меня с женщиной без какого-либо скрытого подтекста. Я рассказывал тебе о другой женщине, которая чуть не погубила меня. Ради которой я рисковал всем. Это была катастрофа. Я поклялся больше никогда не быть таким безрассудным. Но с тобой...с тобой, Лилли, меня это больше не пугает.

Он останавливается прямо передо мной, что я вижу носки его ботинок.

- Так что не смей говорить мне, что я не могу любить тебя, Лилли, - бесится он. - Ты еще мало всего повидала. Сколько школ в детстве ты поменяла? Помнишь ли ты их вообще? Ну?

Он повышает голос.

- Сколько?

- Я...я не знаю, - говорю я.

Он не кричит, но близок к этому.

- Это был не риторический вопрос, Лилли, - рычит он.

Он устремляется вниз и поднимает мой подбородок.

- Перечисли их!

- Я не могу, - говорю я.

Мой голос дрожит.

- Ты не можешь, - смеется он. - Ну что ж, тогда я. Святого Мартина, Риджуэй, Остелли. Марексон и Аргайл. Хэндсворт, East BayPark, Eileen’s          Mountainside.

Все эти названия...каждое из них...навевают давно забытые воспоминания. Он прав. Он перечислил их все.

- Я знаю, что ты пропустила выпускной, потому что кошка твоей соседки заболела. Я точно знаю, где ты была, когда получила письмо о зачислении в Йельский университет. Только я знал правду о твоем настоящем отце, пока не поделился этим с тобой несколько недель назад.

- Зачем...зачем ты рассказываешь мне это?

- Потому что, Лилли, ты могла бы подумать, что такая тщательность означает одержимость. Ты могла бы подумать, что, зная все это, преследуя тебя, я естественно влюблюсь в тебя.

- Я никогда бы так не подумала, - говорю я.

- И в очередной раз ты доказываешь, как молода. Есть разные виды любви, Лилли. Любовь, которую испытывает мать к своему новорожденному ребенку, очень сильно отличается от любви, которую испытывает сестра к своей двойняшке. Это отличается от любви сталкера к своей цели. Это всё разные виды, Лилли. И все они имеют место быть.

- Так вот о чем ты? Ты любишь меня, потому что следишь за мной уже довольно долго? И ты хочешь, чтобы я ответила взаимностью?

- Нет, - говорит он. - Всё совсем не так. Было столько всего, чтобы ты стала моей навязчивой идеей. Но я всё время сдерживал эмоции. Я знал о тебе всё, Лилли, но я не чувствовал привязанности к тебе. Поэтому мне было так легко делать с тобой все эти вещи. Поэтому я с легкостью заставлял тебя голодать. Держать тебя в темноте. Для того, чтобы научить тебя, что единственный человек, которому тебе суждено отдаться, это я. Но все изменилось. Ты вцепилась когтями в мое сердце. Я восхищался твоей силой и мужеством. Когда я наблюдал за тобой через камеры, я понял, что меня все больше и больше тянет к тебе. Я сожалею о том, что сделал. Но я должен был попробовать.

- Что ты сделал?

- Ударял током. Нарушал правила, которые сам же и установил. Я был напуган тем, что меня тянет к тебе. Я боялся стать жертвой...навязчивой идеи. Я бы не смог уважать себя после этого. Я должен был разорвать связь. Я пытался избавиться от той власти, что ты имела надо мной. Я пытался восстановить установленные мной границы, которые я поддерживал на протяжении многих лет. Но я был бессилен против этого. Я был бессилен против тебя. Почему ты думаешь я отказался от шкалы подарков, привез тебя в Портленд, сюда? Таким образом я пытался загладить свою вину. Я нарушил свои правила, так почему ты должна продолжать их соблюдать? Это было бы несправедливо.

Я чувствую отвращение.

- Значит, вот для чего все это? Таким образом ты пытаешься облегчить свою совесть?

- Да.

Джереми шагает ко мне, но я не отступаю назад. Я сталкиваюсь с ним лицом к лицу, направляя все силы, которыми обладаю.

- Всю дорогу до яхты. Черт, даже вино на пляже, в самом начале, даже тогда я пытался загладить свою вину, - он делает паузу, тщательно подбирая слова. - Но все изменилось в день, когда ты чуть не умерла. Несчастный случай... заставил меня осознать правду, которую я скрывал  так долго.

- Да? - бросаю я вызов. - И что за правда?

Он делает последний шаг ко мне и заключает в объятья.

- То, что я люблю тебя.

 

Глава 4

Мы опоздали на завтрак. После всего, что произошло, я чувствую себя растерянной.

Он скрывал свои чувства, но в то же время он мог активировать мой ошейник или ударить током Пола, и в последствии упиваться своей властью над нами.

Это он дал мне брошь, а затем нерешительно снял её с меня. Он снял ошейник гораздо раньше, чем я могла мечтать, чему свидетельствует тот факт, что прошлой ночью он хотел одеть его обратно.

Значит ли это, что он взял его с собой? Он до сих пор находится где-то у него? От этой мысли у меня бегут мурашки по спине.

Я смотрю на него через левое плечо. Он ведет машину. Никогда не видела, чтобы он это делал. Внутри арендуемого белого Бэнтли так же красиво, как и снаружи. Кремовая кожаная обивка соответствует светлой деревянной отделке. Джереми ведет машину, вроде бы такое обычное, каждодневное занятие, но он кажется уязвимым. Это делает его простым смертным. Что-то подсказывает мне, что за образом богатого, успешного бизнес-магната стоит обычный человек.

Конечно Джереми Стоунхарт кто угодно, но не обычный. Он замечает, что я смотрю на него, бросает на меня взгляд и подмигивает. Я так поражена этим жестом, что чуть не начинаю прыгать.

- Не волнуйся, - говорит он. - Я верю в тебя. Ты отлично справишься, Лилли, как и всегда.

 Его глаза темнеют на долю секунды.

- Ты знаешь цену ошибки, - затем он снова смотрит на дорогу. - Но я нискольку не боюсь, что есть хоть какой-то шанс, пока ты будешь соблюдать правила.

Правила. Правила. Всегда эти правила. Конечно, я знаю, что у него нет другого выбора. У него нет альтернативы. В ситуациях, которые он не может напрямую контролировать - как встреча этим утром - его правила гарантируют, что я не выйду за границы.

Опять же, он рассказал мне о них, прежде чем мы уехали. Всё просто и понятно. Сложность приводит к путанице, которая увеличивает вероятность несоблюдения, как он объяснил мне. А несоблюдение приводит к...я даже не хочу думать о тех вещах, которыми он мне угрожал.

Джереми сказал мне подойти к встрече, как будто это обычная ситуация. Не стоит бояться и нервничать. Единственное я не должна говорить о том, чем я занималась все эти месяцы, когда исчезла с лица земли.

Он придумал для меня историю, которую заставил повторить шесть раз, прежде чем мы вышли из отеля. Когда он попросил меня сделать это в последний раз, я была настолько расстроена, что закричала на него.

- Ты готова.

Как он и сказал Талии прошлым вечером, я была звездой в Корфу Консалтинг. Слухи о моем успехе над рекламной кампанией Зигтех дошли до президента материнской компании...которым оказался Стоунхарт. Он присутствовал на презентации нового потребительского технологического продукта Зилтех. Это произошло за несколько недель до Рождества. История проверена, даже есть фотографии с мероприятия, где он поздравляет команду с успешным запуском.

В это время я находилась в ловушке в кресле в темноте.

Конечно, консультанты, которые оказывали помощь в планировании кампании присутствовали на мероприятии в качестве гостей. Их нет на снимках. Подтверждение их работы выражалось не в гламурных кадрах и похвалах, а в довольно больших зарплатах от Зилтех.

Там мы и встретились с Джереми. Он поздравлял работников за их работу. Я произвела на него впечатление - как он бы сказал Фэй и ее родителям. Остальное было историей.

И как мне теперь объяснить моим бывшим друзьям, почему я оборвала все связи? И здесь он придумал отговорку: я была слишком занята. Корфу требовал полной самоотдачи. Для них было нормой сто десяти, сто двадцатичасовая неделя. Моя общественная жизнь вращалась вокруг фирмы, вокруг проектов, вокруг остальных партнеров. У меня просто не было времени на что-нибудь еще.

Но я должна была спросить Фей получила ли она мою рождественскую открытку.

- Что за открытка? - спросила я у Джереми в недоумении.

- Ту, которую я послал всем твоим старым знакомым, - сказал он мне в ответ. - С извинениями, что не выходила на связь последние месяцы.

- Ты сделал это? - сказала я. - И ты не подумал, что это может быть подозрительно? Я никогда в своей жизни не отправляла открыток!

- Конечно, нет, - ответил он. - Но это было, когда ты была еще ребенком. Теперь же, как новоявленная бизнес леди, ты стала ценить это. Все так делают в твоей фирме. Ты сделала это по их совету.

- Хорошо, - согласилась я, потирая руки.

Но больше меня беспокоила мысль о том, что Джереми или тот, кого он нанял, писал за меня открытку. Он знал мой почерк, подделал мою подпись?

По инструкциям Джереми я должна была сосредоточиться на Фей. После стольких месяцев нам надо было столько всего наверстать. Как прошел выпускной? Чем она занималась после окончания университета? Что-то в этом роде.

Также был запланирован побег, если ситуация выйдет из-под контроля. Если Джереми не понравится направление разговора или он посчитает, что Фей или я сказала что-то опасное, он предупредит меня, прикоснувшись к колену. Для того, чтобы вернуть разговор в безопасное русло, мне дается не так много времени. Если я потерплю неудачу, Джереми притворится, будто ему позвонил деловой партнер и известил его об импровизированной веб-конференции. Это будет наш выход.

Но это лишь мелочи. За большее нарушение, такое как упоминание или ссылка на то, что действительно случилось со мной за последние несколько месяцев - что ж, давайте просто скажем, что у Джереми был очень подробный план на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы предотвратить такие происшествия. Это также касалось Пола и его ошейника. У Джереми всегда есть связь с ним.

Одной угрозы была достаточно, чтобы заставить меня очень осторожно продумывать каждый свой шаг.

К тому времени мы подъезжаем к пляжному кафе, где Джереми договорился встретиться. Мои ладони вспотели. Я начинаю нервничать. Я не единственная, на кого может повлиять мое выступление перед Фей и её родителями. Но также и на моего отца.

Конечно, я не собираюсь подрывать доверие Джереми. Не так скоро. Я четко вижу свою цель. Признание в любви или то, что Джереми считает любовью, никак не повлияло на меня.

Никак, думаю я. Надеюсь, что никак. У меня должно быть четкое представление об истинных целях. Я не должна забывать их. И тем не менее, я до сих пор боюсь того, как ситуация может измениться, когда я вижу Фей.

Джереми паркуется и смотрит на меня.

- Готова? - спрашивает он.

Я сглатываю и пытаюсь придать себе храбрости.

- Готова, - подтверждаю я.

Он открывает дверь и выходит, затем помогает мне. Это часть острова, где стекаются все богатые отдыхающие. Я рада этому, поскольку наш дорогой автомобиль и одежда не выделяются.

Джереми предлагает мне руку, и я любезно принимаю её. Подняв меня с места, он оборачивает руку вокруг моей талии.

Уже через несколько секунд мы стоим на тротуаре среди других людей. Реально существующие живые люди. Я напрягаюсь, но Джереми наклоняется и шепчет мне на ухо:

- Расслабься, Лилли. Ты молодец. В конце дня тебя не будет ждать никаких сюрпризов, если ты будешь действовать в соответствии с правилами, которые я изложил.

Легко тебе говорить, думаю я. По дороге к кафе мы проходим вдоль витрин. Я мельком замечаю наше с Джереми отражение, и я поражена тем, что я вижу.

Мы смотримся...нормально. Джереми Стоунхарт в своих повседневных шортах и светло-розовой рубашке с этими очками выглядит, как и любой другой человек.

Любой другой человек, который владеет телом убийцы, красивым лицом и уверенностью в себе.

И я иду рядом с ним, как любая другая женщина. Любая другая свободная женщина, которая вышла на прогулку со своим мужчиной.

Ничто в нашем образе не дает даже намека на все те испорченные вещи, которые определяют нашу жизнь. Ничто в нашем отражении не показывает никаких признаков некогда оскорбленной.  женщины и мстительного человека. Ничто вообще не намекает на то дерьмо, что плавает под поверхностью.

Однажды Джереми сказал мне, что нужно следить за своей внешностью. Глядя на ту картинку, что видят другие люди, я бы сказала, что мы проделали хорошую работу.

Мы входим в кафе. Внутри меньше посетителей, чем снаружи. Бариста за стойкой встречает нас, Джереми кивает ему. Он ведет меня прямо через ряды столов к задней двери патио.

И там, сидя в тени большого пляжного зонтика, я вижу Фэй.

Внезапно на меня нахлынывают эмоции. Я теряю равновесие и чуть не падаю. Джереми усиливает хватку на моей талии.

- Уже легче, - говорит он себе под нос.

Фей до сих пор не заметила меня. Она с мамой. Они обе сидят отвернувшись от нас, смотря на океан. Что-то я не вижу её отца. И тут я вспоминаю нашу первую встречу под ивой. Все бессонные ночи, что мы провели во время учебы. Как мы с ней и с Соней смеялись над профессором психологии.

Я помню, как она присматривала за мной, когда у меня так болело горло, что я не могла говорить. Она ходила к каждому преподавателю, несмотря на свой собственный плотный график, чтобы убедиться, что я не отставала. Когда я обратилась в Совет, чтобы добавить шестой предмет на третьем году обучения, она пришла с Соней и поручилась за меня, что я справлюсь с ним.

Я помню, как мы пятничными вечерами вваливались в "Черепа и Кости" и другие тайные общества. Я помню, как она помогала мне отгонять агрессивных, пьяных мальчиков братства, а потом мы смеялись над этим. Я помню...

Так много. Я помню так много. Прежде всего, я помню, каким хорошим другом она была для меня - она и Соня. Они были первыми, с кем я действительно чувствовала связь.

А сейчас я собираюсь послать её после стольких месяцев отсутствия и остаться при этом холодной, апатичной и далекой?

- Еще не поздно повернуть назад, - говорит Джереми.

Его голос возвращает меня в настоящее.

- Мы еще можем развернуться, Лилли, если это слишком для тебя. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке. Я принесу свои извинения Талии, объясню, что я должен был...

- Нет, - говорю я, качая головой.

Последнее, что я хочу сделать, так это признать перед Джереми, что я слабая. Развернуться будет означать признать полное поражение.

- Нет, я в порядке. Мы уже здесь. Они ждут. Я готова.

- Помни, о чем мы говорили, - говорит он мягко. Его рука властно сжимает моё бедро. - Я не потерплю неудач.

- Этого не будет, - улыбаюсь я.

Я выдавливаю улыбку, чтобы успокоить  нервы.

- Посмотрим, - бормочет Джереми. - Не давай мне повода наказать тебя, Лилли. Твое поведение должно быть безупречным.

- Так и будет, - обещаю я.

Я делаю глубокий вдох.

- Пойдем?

- Давай.

Он ведет меня сквозь стеклянные двери. Талия, оглянувшись, замечает нас первой. Она взвизгивает, хлопает по руке Фей и указывает в нашем направлении. Фей тут же вскакивает, когда видит меня. Она мчится ко мне, чуть не сбивая с ног, и крепко обнимает меня. Хоть я и пообещала быть отстраненной с ней, я всё же обнимаю её сзади.

- Лилли, - говорит она. Её голос дрожит. - Поверить не могу, что это действительно ты. Я так по тебе скучала!

Она отступает назад и держит меня за плечи. Даже сквозь огромные, темные очки, я вижу, что у нее слезы на глазах.

- Я тоже по тебе скучала, - отгораживаюсь я, осведомленная о том, что Джереми наблюдает за мной.

Но что я должна была сказать? Нет, я не скучала по лучшей подруге, которая за более чем три года стала мне как сестра?

Она обглядывает меня с ног до головы.

- Ничего себе! - шепчет она мне чуть ли не в страхе. - Лилли, ты выглядишь великолепно. Это Hermès?

Я одергиваю себя.

- Что, это старье?

Уверена, что именно так и есть. Но, я даже не посмотрела на бирку, когда надевала эту блузку. Последнее, что мне нужно, так это обратить внимание на то, как дорого это может быть.

- Ни в коем случае. Я купила её в секонд-хэнде в комиссионном магазине.

Фэй смеется. Я чувствую, как у меня на губах расцветает улыбка. Боже! Я так давно не слышала, как она смеется. У нее тонкий, очень красивый смех, который всегда согревает меня изнутри.

Джереми тоже смеется. Его смех иного рода, богатый, глубокий и мужественный в сочетании с его соблазнительным голосом. Этот смех сразу же привлекает внимание всех окружающих женщин. Он проходит через всё моё тело.

Фей тоже не исключение. Она глядит на него и ей приходится наклонить голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она делает почти незаметный, крошечный вздох и запускает руку в волосы.

Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы сказать, что она ведет себя так только тогда, когда волнуется в присутствии чрезвычайно привлекательного молодого человека. Я видела, как это происходило с ней только дважды: в первый раз, когда её, Соню и меня познакомили с Лив Шрайбер, когда он нанес визит в университет, в котором учился; во второй, когда сенатор Скотт Вольф проводил частный семинар для десяти человек, на который нам с Фей посчастливилось достать билеты.

- Вы должно быть мистер Стоунхарт, - говорит она.

- Джереми, - исправляет он, протягивая руку. - Пожалуйста, зовите меня Джереми.

Фей принимает её. Но вместо того, чтобы пожать её, Джереми подносит её к губам и оставляет поцелуй на её костяшках.

- Вы так милы, как и описывала Лилли.

Обаятельный, самоуверенный ублюдок, думаю я с намеком на обиду.

- О, ничего себе, - бормочет Фей.

Я наблюдаю за тем, как кровь приливает к ее щекам. Она делает шаг назад, спотыкается об свои собственные ноги и чуть не падает.

По крайней мере, теперь я знаю, что я не единственная, кто реагирует таким образом на Джереми Стоунхарта.

Однако Фэй быстро восстанавливает свое самообладание. Она хватает меня за руку и  оттягивает меня от Джереми, поворачивая меня к столу. Талия же до сих пор сидит, тепло улыбаясь и потягивая маргариту.

- Я боялась, что больше не увижу тебя, Лилли, - говорит она, когда я сажусь. - Мы ждали около часа.

- Мама! - говорит Фей.

Она поворачивается ко мне лицом.

- Она не это имела в виду. Я бы ждала хоть весь день, чтобы снова увидеть тебя. О! Соня обзавидуется! - я слабо улыбаюсь.

Она бы весь день ждала меня? Это так...мило. И это так похоже на нее.

Жаль, что скоро мне придется притвориться холодной и отстраненной. Джереми садится рядом со мной.

- Здравствуйте, Талия, - говорит он.

Она с пренебрежением перемещается и удостаивает его небольшим кивком.

- Джереми.

Дерьмо! Не думала я, что мне придется волноваться о матери Фей, а не о ней. Кажется Талия зла на Джереми. Надеюсь, он не перегнет палку и обвинит в этом меня. Но, к счастью, на него это никак не повлияло. Он просто улыбается ей и берет меню.

- Вы уже поели? - спрашивает он.

Талия фыркает.

- Мы ждали так долго, конечно, мы поели!

- Тогда должно быть вы что-нибудь порекомендуете, - плавно говорит Джереми. Я ловлю себя на том, что очень горжусь тем, как хорошо он принимает отношение Талии к себе.

- Мы с Лилли ничего не ели с прошлого вечера. Мы оба очень голодные.

Джереми подзывает официанта, заказывает два ланча и дополнительнык напитки для всех.

Я смотрю на Фей.

- Где твой отец? - спрашиваю я.

- Папочка пришел с нами, но его вызвали перед тем, как вы приехали, - Фей виновато улыбается. - Он был бы очень рад видеть тебя. И мистера...Джереми.

- Кстати говоря, - вмешивается Талия. - Расскажите нам, как вы с Лилли познакомились.

Её взгляд фокусируется на Джереми, полный недоверия и что-то близкое к пренебрежению.

Ее поведение по отношению к Джереми заставляет меня волноваться. Почему она так неприветлива? Она не могла...она не могла ничего заподозрить, не так ли?

Я пытаюсь отогнать эту мысль. Нет, конечно она не могла ничего заподозрить. Никто, кроме него, Розы и меня не знает.

Тем не менее, она определенно что-то подозревает. Может это просто материнское беспокойство за мое благополучие или из-за моего выбора мужчины. Может быть она не одобряет нашу разницу в возрасте.

Джереми улыбается ей.

- Это на самом деле довольно увлекательная история, - говорит он и рассказывает придуманное алиби.

Я поражена тем, насколько он делает эту историю реальной. Услышав, как он описывает наше знакомство, наше первое взаимодействие и как всё развивалось, заставляет меня саму поверить в эту историю.

Джереми-опытный лжец. Слова слетают с его языка с такой легкостью, как и любая версия правды.

Когда он заканчивает, враждебность Талии улетучивается. И Фей, которая так сосредоточенно слушала его, говорит:

- Ничего себе. Жаль, что ты не рассказала мне об этом, Лилли! Почему ты не позвонила?

- О. Ээ..., - я смотрю на Джереми.

Мы обсуждали, что я должна ответить на вопрос вроде этого. Я открываю рот, чтобы ответить, и меняю слова.

- Фей, послушай, мне очень жаль. Я была занята. Но, очевидно, это не оправдание. Правда в том, что...

Я смотрю на Джереми еще раз. Я вижу, как у него играют желваки. Я чувствую, как его глаза сверлят меня. Это не то, что мы планировали.

- Правда состоит в том, что я не хотела с тобой говорить, - говорю я спешно.

Напряжение Джереми улетучивается. Фей ошеломлена моими словами. Я продолжаю.

- Не после того, как надолго пропала. С тех пор, как я начала работать в Корфу, у меня не было ни свободной минуту. Недели пролетали незаметно. Я хотела позвонить, Фей, но когда я познакомилась с Джереми, прошло уже столько месяцев, что я подумала..., - я смотрю вниз, надеясь, что моя ложь звучит также правдоподобно, как и Джереми. - В тот момент я подумала, что мы отдалились друг от друга. Я подумала тебе будет неинтересно. Я думала ты забыла обо мне.

Глаза Фей расширяются. Она наклоняется через стол и берет мою руку.

- О, Лилли, как ты могла так подумать? Несколько месяцев - это ничто. Забыла о тебе? Ты ебанутая? Упс, - Фей закрывает рот и смотрит на Талию. - Прости, мам.

Талия показывает рукой, что она может продолжать. Фей берет мою руку в свои.

- Я никогда не забывала о тебе, Лилли. Я поняла, что ты была занята, - она улыбается. - Похоже, что я была права. Я знаю, насколько ты сосредоточена, когда ты нацелена на желаемое. Я не раз видела это в Йеле. Помнишь, как нам с Соней чуть ли не пришлось похитить тебя, чтобы ты пошла с нами на игру?

Она смеется.

Но услышав это слово...похищена...у меня всё внутри падает. Именно это сделал со мной Джереми. А теперь я сижу со старой подругой и делаю вид, что всё в порядке?

Я поддалась стокгольмскому синдрому? Всего одно слово...одна мольба о помощи...и Фей, и Талия могли бы вытащить меня из этого кошмара. Я бы ушла от Джереми навсегда. Они привели бы меня в полицию, где бы я призналась во всем, что он сделал. Я бы описала каждую деталь его дома, его имущества, как он обращался со мной. Я бы рассказала им правду. И у них не было бы выбора, как поверить мне. Джереми бы арестовали. Его власти пришел бы конец. Его бы посадили...

Нет. Нет, его бы не посадили. Он бы нанял лучших адвокатов в стране. Мое слово против слова самого влиятельного бизнесмена в стране.

У меня не было бы ни малейшего шанса. Меня бы разгромили прямо в зале суда. Какого адвоката я могла бы себе позволить? Кого-то вроде себя, только что окончившего колледж? Это было бы смешно.

И какие доказательства я смогла бы представить? В руках Джереми сосредоточена вся власть. У него все козыри на руках. Я смогла бы лишь сказать о контракте, который он заставил меня подписать. Но смогла бы я предоставить им его копию? Нет. Я могла бы рассказать об ошейнике. Но смогла бы я показать его им? Нет. У меня даже нет ни шрамов, ни следов моего заключения.

Нет. Если я что-нибудь скажу сейчас...всё может закончиться катастрофой. Единственное, чего бы я хотела обязательно сделать, так это вызвать гнев Джереми. Он захотел бы вернуть меня. Он был бы беспощаден. И что он сделает? Я с содроганием думаю о том, что он сделает со мной потом.

Так что у меня не остается выбора, как продолжать играть свою роль. Черт, я знаю, что он сделал с Полом.

Нет! Я не могу сейчас сомневаться. Убегать - это не то, чего я хочу или в чем нуждаюсь. Просить о помощи - удел труса. Это не Стокгольмский синдром. Это я таким образом иду к своей цели. Ставки высоки. Моя жизнь может оказаться на грани.

Но моя жизнь уже крутится вокруг Джереми Стоунхарта. Так и будет всё продолжаться, пока не наступит момент, когда я смогу нанести ему удар. И я сделаю это на своих условиях, учитывая свои возможности. Я не буду полагаться на кого-то другого. Полицейские, адвокаты, судьи, зал суда... всё, чтобы привлечь других людей в осуществлении правосудия. Не это мне нужно. Единственный способ уладить дело между мной и Джереми находится на личном уровне. И единственный человек, который может знать, когда справедливость восторжествовала - это я.

Испытывая дискомфорт, я всё же улыбаюсь.

- Да, - говорю я. - Да. Спасибо за понимание, Фей.

- Эй, так поступают друзья, не так ли? Но теперь, когда мы снова встретились, и ты знаешь, что я о тебе не забываю, ты должна мне кое-что пообещать. Хорошо? Помнишь, прежде чем уехать в Калифорнию, я заставила тебя поклясться, что я буду первым человеком, которому ты позвонишь, когда всё будет плохо? Теперь же я хочу внести изменения. Ты будешь звонить мне по крайней мере раз в неделю, Лилли Райдер. Неважно по какому поводу. Ты поняла?

Я смотрю на Джереми, ожидая его разрешения. Он слегка наклоняет голову. Его губы плотно сжаты.

- Хорошо, хорошо, - не дождавшись моего ответа, говорит Фей. - Раз в неделю может быть слишком. Ведь я знаю, как ты занята. Но, по крайней мере, один раз в месяц. Ладно? И напиши мне, когда ты сможешь! Так, по крайней мере, я не буду удивляться, жива ты или нет.

- Хорошо, - улыбаюсь я. - Конечно, Фей, я так и сделаю.

Она достает свой телефон и протягивает его мне.

- Напиши свой новый номер, - командует она.

Я начинаю дрожать. У меня нет номера, и если я что-нибудь сделаю на телефоне без разрешения Джереми, его подозрения только увеличатся. Меморандум о новостях из внешнего мира до сих пор не снят.

Но тут Джереми протягивает руку и забирает у меня телефон.

- Я подарил Лилли новый телефон с международным тарифным планом, - говорит он. - Когда мы приехали сюда прошлым вечером. У нее не было возможности запомнить номер. Так ведь, Лилли?

- О. Нет, - говорю я. - Я понятия не имею, какой у меня номер телефона. Телефон так и остался лежать в коробке.

Фей и её мать обмениваются странным взглядом.

- К счастью, он есть у меня в контактах, - продолжает Джереми.

Он достает свой телефон, переносит номер с одного экрана на другой и передает обратно Фей.

- Спасибо, - говорит она, щуря глаза на меня в негласном допросе.

Я улыбаюсь ей и пожимаю плечами.

Ну это было не так уж подозрительно, думаю я.

Я замечаю обручальное кольцо у нее на пальце. Я была так занята, думая о том, как  мне лучше предстать перед ней, что забыла про Робина!

- Где твой жених? - ляпаю я.

- О, - хихикает Фей. - Робин не смог приехать с нами. Он получил предложение о работе от "The Economist" на следующий год. Я так счастлива за него.

- "The Economist" - престижная газета, - говорит Джереми. - Получить от них предложение, только выпустившись из колледжа, впечатляет. Я уважаю это.

- Спасибо.

Я вижу, как она излучает гордость.

- Вы еще не поженились? - спрашиваю я. - Только обручены?

- Свадьба - важное событие, - говорит Талия. - Две влюбленные пташки хотят сделать всё по-быстрому, прямо в конце лета. Но нам с её отцом удалось убедить их в обратном. Без ругательств не обошлось.

- Мама!

Талия тепло улыбается Фей.

- Я убедила их подождать год и сделать всё как полагается после окончания университета.

От любопытства я наклоняюсь вперед.

- Дату уже назначили?

- О, да, - отвечает Талия. - 23 августа 2014г.

- Ты ведь придешь? Верно? - взволнованно спрашивает Фей. - Я хочу, чтобы ты была...одной из подружек невесты. Но я не знаю увижу или услышу ли я тебя еще.

- Мы оба придем, - перебивает Джереми. - Если ей выпала честь быть одной из подружек невесты, я не позволю ей отказаться от этого.

Я поворачиваю свою голову к нему. Я крайне признательна ему за это.

- Конечно, - продолжает Джереми. - Быть подружкой невесты нелегкая задача. Вам она будет нужна на несколько недель. Если дата является окончательной...? - он замолкает, и Фей с Талией кивают. - ...тогда мы обязательно распланируем отпуск Лилли заранее. Талия, вы упомянули, что есть трудности в планировании свадьбы? Что ж, я знаю великолепного организатора мероприятий, который по счастливому случаю работает на меня.

Он достает визитку из кармана и пишет на оборотной стороне.

- Здесь её имя и контактная информация. Позвоните ей. Скажите, что вы мой друг.

- Спасибо, - говорит Талия. - Но как-то неудобно.

- Я настаиваю, - говорит Джереми и передает визитку. - Я прекрасно осведомлен о том, что свадьба - затратное дело. С моей девушкой вы не потратите ни пенни.

Он смотрит на Фей и говорит:

- Устраивайте всё так, как пожелаете. Расценивайте это как свадебный подарок одного из старых друзей Лилли.

- Ничего себе, - бормочет Фей. - Спасибо, Джереми. Вы очень любезны.

- Нет необходимости, - говорит Талия.

Она кладет руку на руку Фей, останавливая её.

- Спасибо, мистер Стоунхарт. Но я уверена, что мы с мужем сможем позаботиться о свадьбе нашей дочери.

- Не сомневаюсь, что сможете, - говорит Джереми. - Я осознаю свою вину за то, что Лилли была постоянно занята, что у неё не оставалось времени на старых друзей. Если вы примете моё предложение, это будет своего рода словами извинения. И ничего более.

Он направляет очаровательную улыбку в сторону Фей.

- Очень жаль, что сегодня мне не удалось познакомиться с Робином. Похоже, он очень опытный, умный молодой человек, что уже в начале своей карьеры его взяли в The Economist. В следующий раз, когда мы встретимся, я хотел бы с ним познакомиться.

- Уверена, он хотел бы встретиться с вами, - отвечает Фей.

Я заметила, что она взяла визитку, хоть Талия и не ослабила свою хватку.

- А если серьезно, - говорит Джереми. - Позвоните ей.

Он смотрит и улыбается мне.

- Увидев Лилли в платье подружки невесты, вдохновило бы меня.

***

Остальная часть завтрака прошла без сучка и задоринки. Раньше я ошибалась. Мне не обязательно было притворяться холодной и отстраненной. На самом деле, большую часть времени мы предавались воспоминаниям о былых временах.

Джереми сиял точно также, как и прошлым вечером на сцене. В конце концов неприязнь Талии испарилась.

Когда мы все попрощались, и я вновь пообещала Фэй поддерживать связь, я чувствую облегчение. Я провела великолепные пару часов со старым другом с Джереми Стоунхартом, и ничего не случилось. Всё прошло легко, оживленно и весело. Напрасно беспокоилась.

- Иди сюда, - говорит Джереми, когда мы подходим к машине.

Он притягивает меня к себе и удивляет теплым, страстным поцелуем.

- Ты была великолепна, - говорит он.

Он поднимает солнечные очки так, чтобы я могла видеть его глаза. Улыбка на его губах касается и их, показывая морщинки. Так он больше похож на человека.

- Ты тоже был неплох. Знаешь, было несколько раз, особенно в начале, когда я думала, что ты покажешь свой характер.

- Характер? - Джереми смешон. - Какой характер?

- Не передразнивай, - я шлепаю его по руке.

Солнце светит. Я восстановила отношения с Фей, и меня поцеловали, отчего мне стало неловко.

Вдруг какая-то тень застилает его глаза.

- Лилли, - говорит он серьезно. - Ты знаешь, что это было разовое явление. Даже если ты и была бесподобна, я не могу рисковать такими встречами, как эта.

Я падаю духом.

- Я знаю, - говорю я тихо.

- Это не...это не из-за тебя, - рычит он. - Ты доказала, что я могу доверять тебе. Всё дело во мне. Вчера вечером ты узнала, что Стоунхарт Индастриз становится публичной компанией. Я стараюсь делать всё тщательно. Мне удалось договориться, чтобы в кафе присутствовало достаточно моих людей, чтобы избежать проблем.

- Подожди? Что? - я останавливаю его. - Что ты имеешь в виду под "твоими людьми"?

- Охрана, Лилли, - хмурится он. - Ты же не думаешь, что я могу выйти в общественное место без охраны!

- За нами следили? - шиплю я.

- Да, - говорит Джереми. - Только не говори, что ты обиделась!

- Обиделась? Обиделась? Ха, - издеваюсь я.

Я осматриваю улицу, чувствуя себя как муха, пойманная в невидимую паутину.

- Конечно же я не обижаюсь, Джереми, - говорю я с сарказмом. - Зачем это вторжение в мою личную жизнь? Я и так  нахожусь, как на ладони.

- Лилли, прекрати, - командует Джереми. - Ты драматизируешь.

Я прохожу мимо него и открываю дверь машины. Я пришла, чтобы признать, что у меня нет никаких секретов от Джереми. Но как на счет конфиденциальности Фей и Талии? Это меня так взбесило.

- Давай выбираться отсюда, - выплевываю я и захлопываю дверь.

Джереми тоже садится. Я пытаюсь застегнуть ремень безопасности, но ничего не выходит. Пытаюсь снова, и снова, и снова, и снова.

- Давай я тебе помогу.

- Я сама! - взрываюсь я.

Я продолжаю пробовать, но всё бесполезно.

- Лилли, - Джереми берет меня за руку.

Я пытаюсь вырваться, но у него железная хватка.

- Таким образом ты вообще его сломаешь.

- Мне плевать! - кричу я.

Я чувствую, как подступают слезы гнева и разочарования. Почему я не могу этого сделать? Черт возьми! Такая простая, глупая вещь! Со всей силы я вырываю руку от Джереми, отчего боль проходит через плечо.

- Черт! - проклинаю я.

Похоже растяжение связок. Я начинаю растирать больное место, забыв о ремне. Настроение становится еще хуже.

- Лилли.

- Просто езжай! - говорю я. - Езжай. Отвези меня обратно в отель. Позволь "твоим людям" следить за нами. Мне всё равно.

Он просто смотрит на меня. Не заводит двигатель, чтобы отвезти обратно или что-то в этом роде.

- Ну? - хмурюсь я.

Боль проходит вверх по шее, а затем вниз по руке.

- Чего ты ждешь? Езжай! Отвези меня обратно в тюрьму, где я, по крайней мере, буду знать, что каждое мое действие не изучают невидимые наблюдатели.

- Ты преувеличиваешь.

Я начинаю истерически смеяться.

- Нет, Джереми. Я не преувеличиваю. Это ты индифферентно ко всему относишься. Не кажется ли тебе, что это немного неприлично сажать своих шпионов на встрече, которая должна была быть абсолютно случайной?

У него напрягается челюсть.

- Если бы ты знала, чего мне это стоило, - начинает он.

- И что ты хочешь, чтобы я сказала тебе за это спасибо? - выплевываю я. - Ты хочешь, чтобы я сказала "Спасибо, Джереми, за то, что твои жлобы следили за нами"? Сожалею. Ты не получишь этого от меня. Ни за что. Никак.

- Охрана в кафе была необходима на нашей встрече с Талией и Фей, - говорит он тихо.

В его голосе присутствует нетерпение, словно, если бы я разумно поразмыслила, то мне следовало бы прислушаться к нему.

Не хочу и не буду. Я впредь отказываюсь ползать перед Джереми на коленях.

- Если бы я не смог организовать всё вовремя, ты бы никогда не увиделась со своей соседкой по комнате в колледже. Я думаю, Лилли, - он подчеркивает слово с низким рычанием. - ...что я заслуживаю некую признательность за это. Такое дерзкое отношение заставляет меня задуматься о том, отпускать тебя на подобные мероприятия в будущем или нет.

- Мероприятия, где каждый мой шаг под наблюдением, каждое мое слово, вероятно, записывается, не так ли?

Я сдаюсь облегчить свою боль. Вместо этого я запихиваю руки подмышки и смотрю прямо перед собой.

- Даже без броши или ошейника я всё равно твоя пленница. Ты проделал прекрасную работу, напомнив мне об этом сегодня.

- Черт побери, Лилли! Не надо, -  предупреждает Джереми.

- Или что? Снова оставишь меня в темноте? Давай посмотрим, насколько ты привязан ко мне, Джереми. Говоришь, что любишь меня? Говоришь, что доверяешь мне? Я же скажу: "Докажи".

Я поворачиваю голову и смотрю в окно. Ловлю свое собственное отражение в зеркале. Поверить не могу, насколько я была зла. Я никогда не была вспыльчивой. Я никогда не была чрезмерно эмоциональной. Я никогда не поддавалась слезам на людях или взрывалась, увидев красную тряпку.

Будучи с Джереми всё изменилось. Я ненавижу себя за то, что стала такой чувствительной. Смены настроения Джереми достаточно, чтобы меня разозлить. Тот факт, что я беспомощна перед тем, чтобы остановить его, что я даже не знаю, почему это происходит, делает всё еще хуже.

Что случилось со старшекурсницей колледжа, которая гордилась тем, что понимает людей? Что случилось с  девушкой, которая умела решать все дерьмо, даже имея мать алкоголичку? Что случилось с решительной, амбициозной, со свежим взглядом, молодой женщиной, готовой изменить мир?

Джереми Стоунхарт случился. Вот что. Рядом с ним я не в состоянии контролировать свои эмоции. Я не в состоянии контролировать свое тело. Я не должна чувствовать ничего, кроме отвращения и ненависти к этому человеку. Это бы упростило вещи. Это бы помогло мне играть свою роль, чтобы разрушить его.

Но я не умею изображать безразличие. Я не чувствую ярости, направленной на него. В большей степени она направлена на ситуацию, в которой я нахожусь. Ситуацию, которую я не в силах изменить.

- Лилли..., - говорит Джереми.

Его голос становится мягче. Это зажигает нежелательные чувства теплоты в моем животе. Я пытаюсь отключить их, но безуспешно.

- Езжай, - говорю я.

Делаю заминку. Я не смотрю на него.

- Пожалуйста, Джереми. Просто убирайся отсюда.

***

Мы приезжаем в отель после того, как час простояли в пробке. Одной аварии достаточно, чтобы затормозить движение на дорогах, особенно когда на месте нет  системы экстренного реагирования. Всё это время мы не разговаривали.

Если всё это раздражает Джереми, то он не показывает этого. Думаю, технически, он все еще в отпуске. Он посвятил время, чтобы провести его со мной.

За это я должна быть ему благодарна. Я знаю, какая он важная и занятая персона. Несмотря на все то, что случилось, несмотря на обстоятельства жизни, которые свели нас вместе, я знаю, как ценно его время.

Стоит ли мне воспринимать всё это - деньги, одежду, роскошные гостиничные номера, частные самолеты и дорогие автомобили, как само собой разумеющееся? Начнут ли люди говорить, что я охотилась за этим богатством?

Нет. Нет, если бы они знали обстоятельства, которые привели меня сюда.

Джереми паркуется и провожает меня. Мы используем обычный лифт, как все нормальные люди. Вместе с нами заходит мужчина постарше с молоденькой девушкой. В какой-то момент я замечаю, что мужчина без зазрения совести пялится на меня, забыв о своей жене или подруге. Джереми тоже это замечает и усиливает  хватку на моей талии. Затем он шагает между нами, загораживая тем самым поле зрения. Он ничего не говорит. Но достаточно выражения его лица, чтобы напугать. Он нажимает кнопку следующего этажа и отходит от девушки.

- Эскорт, - говорит Джереми себе под нос, когда двери закрываются. - По всей видимости, он подумал, что и ты тоже.

Ты заплатил 180000 долларов, чтобы трахать меня. Думаю я про себя. Такая уж и большая разница?

Мы приезжаем на наш этаж. Двери открываются. Всего лишь несколько коротких шагов по коридору по направлению к номеру. Джереми прикладывает карту к двери, и тут нас встречает холодный воздух.

- Черт! Как же холодно, - ворчит Джереми. - Перед уходом следовало настроить  кондиционер.

Я не отвечаю. Вместо этого я иду в спальню. Всё, чего я хочу, так это лечь.

- Как твое плечо? - спрашивает Джереми.

- Я удивлена, что ты вообще заметил.

- Я замечаю всё, что касается тебя, - говорит он.

Если таким образом он пытается вернуть мою благосклонность, то впереди у него длинный и тяжелый путь.

- Я собираюсь вздремнуть, - объявляю я.

- Сейчас? - спрашивает Джереми. - Это наш последний день здесь, Лилли. Завтра мы уезжаем. Я надеялся провести его более продуктивно.

- Да, но я устала, - резко отвечаю я, закрывая подушкой глаза. - Ты можешь трахнуть меня, пока я буду спать, если хочешь. Раньше тебе это не мешало.

- ЧЕРТ, ЛИЛИ! - рычит он.

Звук его голоса заставляет меня подскочить.

- Что на тебя нашло? Я пытаюсь, черт возьми, держать себя в узде. Но, ты всё усложняешь.

Он отходит от меня к двери и стоит там секунду или две, а затем поворачивается обратно. На его лице присутствует маска ледяного спокойствия. Но в глазах - шторм.

Дерьмо! Думаю я. Я зашла слишком далеко. Я почувствовала себя слишком свободной.

- Я пытаюсь, Лилли, - подчеркивает он. - действовать так, как я задумал. Скажи мне, что я сделал не так.

- Ничего, - говорю я быстро. - Не ты. А я. Я веду себя глупо. Своевольно. Ты был прав.

- Ты лжешь, - говорит он. - Я знаю, когда ты говоришь неправду, Лилли. У меня большой опыт в чтении людей. Не играй со мной. Скажи мне, что на самом деле не так. Это всё из-за кафе? Из-за этого ты так взволнована. Или есть что-то другое? Что-то, что я сказал тебе сегодня утром?

- Это никак не связано с сегодняшним утром, - признаюсь я. Я кусаю губу. - Просто...в кафе за мной наблюдали. Разве это не чересчур? Разве это не кажется тебе несколько странным?

- Так вот в чем дело, - вздыхает он.

Он подходит и садится на край кровати. Спина прямая, плечи широкие, когда он разворачивается, чтобы посмотреть на меня.

- Послушай, Лилли. Ничего в том, кто я есть, и что я делаю, нельзя расценивать нормальным. Вещи, которые являются нормальными, как ожидается, регулярные для обычных людей не имеют никакого значения для меня. Моя жизнь строилась на конфиденциальности. Я тебе это говорил. Я рассказывал тебе о преследователях. О чем я тебе не говорил, о чем я никогда не хотел говорить тебе, по крайней мере, пока ты не будешь готова, были попытками оградить свою жизнь.

Я сажусь, внимательно слушая его.

- Кто-то пытался убить тебя? - спрашиваю я.

Он смеется.

- Более чем один раз. Но это в порядке вещей. Когда ты находишься в позиции силы, как я, всегда будут угрозы, с которыми обычные люди не сталкиваются.

- Когда? - спрашиваю я, почти задыхаясь.

- Последний раз? Почти два года назад. Нет, подожди. В начале марта 2012г. Я ездил в Бразилию, чтобы проверить  некоторые объекты недвижимости Стоунхарт Индастриз, которые сдавались в эксплуатацию. Проблема была в том, что эта земля раньше принадлежала влиятельному наркокартелю. Они использовали его в качестве вторичной базы для своих операций. Я с должным вниманием отнесся к этому и знал об угрозе. Но я не ожидал, что они нанесут удар на публике. Я был в машине с шофером и мэром, когда джип врезался в нас. Банда байкеров окружили машину и начали стрелять посреди оживленной улицы.

Я смотрю на него с новообретенным уважением.

- И ты выжил?

- Выжил и сделал так, чтобы каждого из этих чертовых ублюдков убили, - говорит он.

Джереми заказал их? Думаю, это не должно меня удивлять. Но он говорил, что он не убийца!

Может быть это нечто иное, когда кто-то другой делает это за тебя.

Он замечает мое внезапное беспокойство.

- Это не то, что ты думаешь, Лилли. Я выделил полиции средства, чтобы они отследили членов картеля. Все они были...как бы это тебе сказать...весьма сомнительными людьми. Налет полиции. Завязалась перестрелка. Были военные и национальные силы и... ну, я не буду утомлять тебя подробностями. Достаточно сказать, что справедливость в конечном счете торжествовала. Но вернемся к первой стрельбе. Как я уже сказал, я был не один в машине. Мэр города был там со мной. Его присутствия должно было быть достаточно, чтобы предотвратить инцидент. Преследовать правительственных чиновников - верный способ попасть в список очередности. Я выжил, Лилли, потому что находился внутри бронированной машины. Благодаря смекалке водителя и силам безопасности мы с мэром выбрались живыми.

- Ничего себе, - выдыхаю я. - Я никогда не...Джереми, я никогда не ожидала...

- Я знаю, - говорит он. - В любом бизнесе есть темная сторона, Лилли. Когда ты находишься на вершине, всегда найдутся те, кто захочет опустить тебя на дно. То, что ты слышишь в новостях - слияния, выкупы акций, иски...это только верхушка айсберга. Сначала следует враждебность, затем уже военные действия.

- Ты сказал, что это было не один раз, - спрашивает он.

- Ничего похожего на это. Несколько левых рабочих обвиняли мою компанию в экологическом преступлении. Все, конечно, безосновательные. Но это не останавливает их от попыток вынести свой гнев на мне. "Отрубить голову" думают они,  "а остальную часть тела четвертовать".

Он смеется.

- Даже если и кому-то удастся убить меня, Стоунхарт Индастриз будет продолжать работать без сучка и задоринки. У меня есть способные люди, готовые заменить меня в случае необходимости...преждевременно.

Я с трудом сглатываю. У него есть запасные варианты на случай его смерти? Есть ли у меня шансы разрушить его?

Он принимает мою бледность за беспокойство.

- Не волнуйся, - уверяет он меня. - Никто не подберется ко мне достаточно близко, чтобы нанести серьезный вред. На самом деле единственный человек, за которым мне нужно следить, так это ты.

 

Глава 5

Джереми смотрит на меня через экран своего ноутбука.

- Нам нужно поговорить о Фэй, - говорит он.

Мы парим высоко в воздухе в одном из его частных самолетов, направляясь обратно в Калифорнию. Наше время на солнце закончилось. Завтра или, черт возьми, может быть, сегодня Джереми вернется в реальный мир и Стоунхарт Индастриз.

Наш последний день на Карибах мы провели аналогично, как и предыдущие несколько дней. Всё это время у меня был только Джереми.

Я немного расслабилась после разговоров о покушениях на его жизнь. Возможно, это помогло мне понять, лишь немного, некоторые его причуды.

Мы никогда не доберемся до той точки, где я буду чувствовать жалость к Джереми Стоунхарту. Не после того, что он сделал со мной. Он безнадежен. Но ему ни к чему знать это. Он может подозревать, что он скорее всего и делает.

Чем это вызвано? Я не знаю. В игре присутствует два противоречащих друг другу желания. Первое - причина, по которой он выбрал меня, преследовал, похитил и заставил пройти через все ужасы.

Второе - его заявление о своей привязанности ко мне. Слово на букву Л. У меня не было достаточно времени или пространства, чтобы всё как следует обдумать. Это какая-то тяжелая хрень. Мне нужно поразмыслить долго и упорно о том, как я могу использовать это в свою пользу...когда мне предоставится передышка.

Может быть сегодня вечером или завтра. Когда мы приземлимся в Америке, его несомненно будут ждать дела. Несмотря на все новые свободы, которых я достигла за эту поездку, не думаю, что он захочет, чтобы я выходила из дома. Так, начиная с завтрашнего дня, в славный, огромный особняк возращается Лилли Райдер...которой некуда пойти и нечего делать.

Кроме, как думать. И может быть, поговорить с Розой. Я должна выяснить, какие у нее отношения с Джереми. Она сказала, что знает его на протяжении двадцати лет. Как они познакомились? Теперь я знаю о Джереми больше. Двадцать лет назад ему было двадцать три, и он жил в тени своего отца. Это было примерно в то время, когда он поднимал Стоунхарт Индастриз и создавал себе имя.

В самом начале он не был Стоунхартом. Он всё ещё был Джереми...

Джереми какой-то. Он никогда не говорил мне свою настоящую фамилию. Это значит, что Роза знает его от и до. Она видела, как он растет, взрослеет и побеждает.

Если я смогу поговорить с ней - на самом деле поговорить с ней, помогло бы мне дать первое истинное представление о прошлом Джереми. Я смотрю на него сквозь страницы книги, которую я читаю. Большая часть полета прошла в тишине - он работает на ноутбуке и планшете, я читаю книгу, которую нашла в сумке. Несомненно это Роза положила её туда.

- Что на счет Фей? - спрашиваю я.

- Предполагаю, ты захочешь продолжить общение с ней. Если ты снова пропадешь, это может вызвать подозрения, - он закрывает свой ноутбук и смотрит на меня. - А нам это не нужно.

- Хорошо, - говорю я. - Я слушаю. Что ты имеешь в виду?

- Ты должна понять, что я не могу предоставить тебе неограниченный доступ к твоим друзьям, - начинает Джереми.

Он извиняюще улыбается.

- Я доверяю тебе, Лилли...в большинстве случаев. И я сделаю всё возможное, чтобы продолжать демонстрировать это доверие, пока мы не достигнем предельного уровня, которого я хочу, или..., - он делает паузу, его глаза блестят. - ...ты сделаешь так, что я всё пересмотрю.

- Этого не будет, - начинаю я.

- Но всё равно это возможно, - заканчивает он. - Ты помнишь, как я упомянул, что подарил тебе телефон?

- Да, - говорю я.

Мое сердце начинает биться быстрее.

- Какой номер ты думаешь я вбил в телефон Фей?

- Предполагаю, свой, - говорю я колеблясь.

- Нет, - Джереми достает из кармана пиджака гладкий, черный, покрытый резиной футляр.

Он чем-то похож на футляр для очков, но гораздо тоньше и более изысканный.

- Я сказал ей правду. Я дал ей твой номер.

Он протягивает мне руку. Я тянусь к футляру. В этот момент я понимаю, что моя рука дрожит.

- Открой, - шепчет он. - Посмотри, что там.

Я смотрю сначала на него, затем снова на футляр. Провожу пальцем по краю. Переведя дыхание, я открываю. Внутри находится телефон. Никогда такого не видела. Во-первых, экран. Ободок вокруг края настолько тонкий, словно его и нет.

Я беру его в руки. Он легкий. На удивление очень легкий. Наверно футляр больше весит, чем сам телефон.

- Включи его, - говорит Джереми.

Найдя кпопку питания, я включаю его. Экран сразу же загорается и на нем появляется логотип Стоунхарт Индастриз. Он выглядит точно также, как и на их сайте, который я просматривала после первого визита у Джереми.

- Это прототип, - объявляет Джереми. - В дизайне использован лучший кремний Декстран, а также здесь представлена новая операционная система от Зилтех. Они говорят, что могут сделать его достаточно дешевым, быстрым и  сексуальным, чтобы соперничать с Apple или Google в ближайшие три года. В марте этого года мы официально начинаем выпускать этот телефон. То, что ты держись в руках, это самая первая модель.

- Ничего себе, - говорю я. - Джереми, спасибо.

Я не хочу забегать вперед. Но, уже, я чувствую волнение. Телефон означает доступ к информации. Доступ к внешнему миру. Он может предоставить мне преждевременную свободу. Но как бы то ни было, скорее всего всё будет ограничено, кроме основных функций.

 - Ну что? - он откидывается на спинку стула. - Скажи мне, что ты думаешь.

- Он действительно мой? - начинаю я. - Я имею в виду...

- Что на счет дизайна, Лилли. Думаешь этого будет достаточно, чтобы конкурировать с лучшими? Победить Apple? Покажи мне ту изюминку, продемонстрируй понимание потребительских желаний, которое ты в свое время показала в Корфу Консалтинг.

- Хорошо. Дай мне подумать. Хм..., - я осматриваю телефон. - В нем определенно присутствует сексуальность.

Говорю я через некоторое время. Я приближаю его к глазам и рассматриваю экран.

- Дисплей удивительный. Это как один из тех пейзажный бассейнов. Такое ощущение, будто я держу технологию будущего.

Джереми улыбается.

- Хорошо. Я рад, что ты смогла выделить его самые отличительные черты.

- Также он на удивление очень легкий, - продолжаю я.

Я чувствую себя в роли консультанта Джереми.

- Задняя сторона гладкая, но прочная. Холодная, как металл, но этого не может быть, правда? Это непомерно дорого в массовом производстве...особенно, если ты собираешься конкурировать в цене.

- Верно, - говорит Джереми.

Он наклоняется вперед, полный нетерпеливого желания.

- Я очень горжусь этим, Лилли. Потребовались годы, чтобы заполучить всех владельцев интеллектуальной собственности в Стоунхарт Индастриз. Задняя сторона представляет собой новый тип полиуглерода. Никогда не видел такого раньше. На самом деле этот телефон..., - он наклоняет голову к нему. - ...этот материал совсем недавно из лаборатории. Ты знаешь, что глянцевый черный пластик выглядит хорошо только тогда, когда он абсолютно новый?

Я киваю.

- Посмотри на заднюю часть.

Я переворачиваю телефон. Вся задняя часть чистая.

- Вау, - бормочу я, впечатленная.

Я провожу двумя пальцами, слегка надавливая. Ни единого пятнышка.

- Даже если телефон упадёт, - говорит Джереми. - Можно заработать миллиарды на патенте этого материала. Это маленький секрет, над которым работает Декстран, Боже, вот уже десять лет. Вот почему поглощение было так важно. Если бы во главе был Эстебан, это заняло бы еще пятнадцать лет прежде, чем они решили бы, что готовы показать это миру. К тому времени, возможности бы прошли мимо них. Декстран нуждался в мудром руководителе, настоящем лидере и Стоунхарт Индастриз.

Его взгляд устремляется ко мне.

- Так дадим ему это.

- Всё ещё я? - спрашиваю я неуверенно.

- По-прежнему ты, - заявляет он. - Без лжи, Лилли. Без обмана. Я хочу видеть тебя там...со временем.

- Что на счет батарейки, - спрашиваю я. - Наверняка у такого телефона она держится недолго.

- А вот здесь ты неправа, - Джереми одаривает меня самодовольным и торжествующим взглядом. - Не батарея, а смертельный удар. Одного заряда будет достаточно, чтобы щенок бегал на протяжении семьдесяти двух часов подряд - полная яркость, полный доступ, воспроизведение видео 1080р, что угодно. Это три дня, Лилли, с GPU и процессором, работающим на полной скорости. Если сравнить с нынешним IPhone, который признан лучшим, его батареи хватит менее, чем на шесть часов.

- Это абсурд, - говорю я. - Я не верю тебе.

- Ты должна, - говорит он. - Ты испытала силу этой батареи из первых рук.

Он прикасается к месту прямо под его челюстью.

- Именно на ней работал твой ошейник.

***

У меня сжимается горло. На мгновение становится трудно дышать.

В это мгновение...когда он сказал "твой ошейник"...он снова превратился в Стоунхарта.

- Я была твоим подопытным кроликом, - говорю я мягко.

Я передаю ему телефон обратно.

- Забери его. Он мне не нужен.

Он смотрит на меня. Неморгая. Равнодушно.

- Не будь глупой, - говорит он. - Мы не прячемся от прошлого. Помнишь? Поместив батарею тебе в ошейник, обеспечил идеальные условия для испытаний. Не могу сказать, что это произвело поразительный успех. Во всяком случае, ты должна гордиться, моя маленькая Лилли-цветочек. Теперь ты знаешь, что твои страдания были ненапрасными.

Отвращение взрывается внутри меня.

- Ты больной, - шиплю я.

Я чуть не швыряю телефон ему в голову. Затем я вспоминаю, что происходило, когда я что-то бросала в него.

- Как ты можешь говорить об этом так непринужденно?

- Потому что я не хочу, чтобы ты забывала то, что уже произошло, - говорит он, будто это какая-то глубокая мысль. - Я не хочу, чтобы ты стала жертвой нашего прошлого. Я знаю, что делал с тобой плохие вещи, Лилли. Когда-то ты была моей жертвой. Ты права. Ты была моей пленницей. Но уже нет. Все изменилось, Лилли. Сдвиг произошел. Ты по-прежнему мой самый драгоценный Лилли-цветочек. И последнее, чего я хочу, единственное, о чем я не могу думать, так это то, что ты носишь тяжелые эмоциональные шрамы от того, что я сделал. Я не жду, что ты простишь меня. Я не хочу, чтобы ты прятала голову в песок и делала вид, что этого никогда не было. Поэтому, Лилли, я время от времени поднимаю этот разговор. Мне нужно оценить твою реакцию. Я должен продолжать это делать, пока не буду уверен, что ты можешь смотреть на прошлое без влияния его на настоящее.

- Это приказ, - издеваюсь я.

- Но это можно сделать! - подчеркивает он. - Ты единственный человек, которого я знаю, достаточно силен, чтобы сделать это. Если не сможешь...если ты продолжишь носить всё это с собой...это будет подавлять тебя. Может быть не сегодня. Может быть не завтра. Прямо сейчас я знаю ты думаешь, что близка к этому. Они говорят, что время лечит все раны. Но они ошибаются. Раны, что я тебе нанес, не заживут. Если оставить в покое, они начнут гноиться. Подобно скрытой болезни, они укоренятся у основания твоей души и начнут воздействовать на твое сердце. Но ты не видишь этого. Ты думаешь, что в безопасности. Ты думаешь, что с достаточным количеством времени и расстояния у тебя выработается иммунитет. Здесь ты ошибаешься. Оставив без внимания, чувства продолжат нарастать. Они будут распространяться по твоему телу, как злокачественная опухоль, пока в один прекрасный день они не уничтожат тебя. Ты будешь страдать от рецидивов. Психическое состояние будет ухудшаться. Ты столкнешься с событием или воспоминанием, которое откроет шлюзы. Тогда уже ничего невозможно будет остановить.

- Ты так уверенно говоришь об этом, - говорю я.

Я пытаюсь оставаться равнодушной. Я не верю тому, что в его словах есть хоть доля правды...даже если это и не так. Поэтому вместо того, чтобы зацикливаться на этом - вместо того, чтобы вести себя, как взрослая женщина и сосредоточиться на вопросе - я решаю взять реванш.

- Потому что это то, что ты сделал с Полом?

Джереми, черт его подери...даже не моргает.

- Нет, Лилли, - говорит он. - Я сам столкнулся с этим.

 

Глава 6

- Что ты имеешь в виду? - выдыхаю я.

- Вот почему я такой, какой есть, - говорит он. - Вот почему даже тогда, когда я знал, что влюбляюсь, я продолжал обижать тебя. Это не оправдание.

Он морщится.

- Пиздец, это просто пережиток моего прошлого.

Это тот момент, которого я ждала? Это тот момент, когда Джереми мог бы поделиться некоторыми из его историй? Может быть. Но что-то еще привлекает мое внимание.

- Перестань. Говорить. Это! - восклицаю я.

Я зажмуриваю глаза и качаю головой.

- Не надо, Джереми. Просто не надо! Не говори того, чего на самом деле не имеешь в виду!

Похоже, он опешил.

- Не говорить чего? То, что я влюбился?

- Да, это! - я срываюсь со своего места. - Ты не можешь любить меня, Джереми.

Я отхожу от него.

- Ты не можешь! Ты просто не можешь!

- Почему? - бросает он вызов.

Слава богу он не сдвинулся с места. Я не смогла бы принять сейчас его близость.

- Потому что, Джереми. Ты не тот тип мужчины, который любит. Тебе нравится уединенность. Ты закрываешься от других, - я выдавливаю смех. - Я едва ли знаю тебя. Я даже не знаю твою настоящую фамилию!

- Ты знаешь всё, что нужно.

- Тогда я знаю, что ты садист и властолюбивый урод!

- Лилли..., - его голос холодный и предупреждающий. - Не надо.

- Хорошо, - говорю я. Я резко поворачиваюсь и иду обратно к нему. - У меня идея. Ты бизнесмен. Верно? И ты гордишься этим. Ты знаешь, как договариваться. Я заключу с тобой сделку. Я перестаю говорить тебе это...если ты пообещаешь не упоминать слово "любовь" рядом со мной.

Уголок его губ дергается в улыбке. Он спокоен и снова собран.

- Я не уверен, что ты находишься в том положении, чтобы выдвигать такие требования.

- Это не требование, а деловое предложение.

- Деловое предложение, - усмехается он. - Ты предполагаешь это происходит между нами? Своего рода сделки?

Я сердито смотрю на него.

- Ты передергиваешь мои слова, - говорю я. - Это не то, что я сказала.

- Но ты это имела в виду, - вздыхает он и встает.

Я не отступаю.

Он смотрит на меня. Его взгляд проходит по моему телу. По спине пробегает дрожь. У него такой проникновенный взгляд, что заставляет меня чувствовать себя голой, как будто заглядывает в самые глубины моей души.

Наконец, он фокусируется на моем лице. Я отвечаю ему взглядом, непоколебимым и бескомпромиссным.

- Помнишь, что я однажды сказал? - тихо спрашивает он. - В первый раз, когда мы встретились лично? В лифте я сказал тебе, что хочу...

Он подходит ко мне, заправляя прядь волос мне за ухо, и шепчет.

- Твой ум.

 Я борюсь с румянцем возбуждения, которое пробуждает во мне его голос. Мое тело реагирует на него. Я знаю, что лучше, чем ожидать чего-то другого.

- Так что, по рукам? - спрашиваю я, пытаясь сохранить свой голос ровным.

- Если ты действительно хочешь этого от меня? - он позволяет вопросу повиснуть в воздухе.

- Да, - утверждаю я.

- Тогда по рукам.

Он протягивает мне руку. Я принимаю её. Его хватка сильная и твердая. Впервые за всё время Джереми пожал мне руку.

- Тогда добро пожаловать в мир бизнеса, мисс Райдер, - говорит он мне официально. - У меня такое ощущение, что тебе здесь понравится.

 

Глава 7

Когда мы приземляемся, я чувствую себя вымотанной. После рукопожатия Джереми надел профессиональную маску.

Больше не было разговоров о чувствах,  отношениях или личных проблемах. Джереми был совершенно бесстрастным, когда рассказывал об условиях использования телефона и продолжении общения с Фей.

Телефон был устроен так, что все, что я делаю на нем, фиксируется и передается в реальном времени на виртуальный сервер, к которому только Джереми имеет доступ. Все мои действия записываются - от простого прикосновения к экрану с точностью до секунды до того времени, когда я его выключу на ночь. На нем нет никаких данных, только регулярный доступ к сети, и, конечно же, Wi-Fi постоянно отключен.

В списке контактов два номера. Только два. Ни один из них не может быть удален или перенесен. Другие номера не могут быть добавлены, по крайней мере не мной.

Первый номер - мой собственный. У него международный код, который я, к сожалению, не знаю. Джереми сказал, что это для того, чтобы телефон мог работать по всему миру. Он запрограммирован таким образом, что мне не нужно его запоминать, и я могу давать его другим.

Когда я получу возможность сделать это, я не знаю.

Второй номер я должна использовать, если хочу позвонить. Он связан с телефоном Джереми. Сначала я должна набрать его, а уже потом ввести номер, куда хочу позвонить. Это дает ему возможность подтвердить или отклонить вызов. И, конечно же, записывать и прослушивать все, что я скажу.

Телефон запрограммирован так, чтобы я не могла набрать любой другой номер, кроме его. Это не просто внедрение программного обеспечения. Это аппаратная вещь. Это гарантирует, как указал Джереми, мое полное соответствие его пожеланиям.

Поэтому, честно говоря, телефон не предлагает многого. Во всяком случае, это  напоминание о том, что Джереми контролирует мою жизнь.

Но кто бы мог подумать месяц назад, что я буду держать в руках телефон. Тут я ему благодарна. Это несомненный прогресс.

Очевидно, телефонные звонки Фей должны быть запланированы заранее. Лишь так я могу заставить всё это работать. Нужно состыковать это с его графиком.

В целом, это означает, что мой новый мобильный телефон - это не более, чем красивая, дорогая бумага. И будильник. Джереми указал это с понимающим блеском в глазах.

По крайней мере, теперь я могу отслеживать даты. Я открываю календарь и вижу, что сегодня 16 января.

Как только мы садимся в лимузин, Джереми одевает наушник и начинает звонить. Я слушаю вполуха. Я не особо понимаю, о чем идет разговор, ведь я слышу только одну сторону. Кроме того, я сомневаюсь, что Джереми позволил бы мне услышать то, чего я не должна знать.

Вместо этого, я смотрю в окно на проезжающие машины. Странно возвращаться в Калифорнию. Многое изменилось в последние несколько недель. И тем не менее всё осталось по-прежнему.

Я по-прежнему связана с Джереми. Будь то сила незаконного договора или по своей собственной воле быть здесь, это не имеет значения. Наши жизни необъяснимым образом связаны с будущим.

Мы приезжаем в поместье. Когда я уезжала, я была так взволнованна оказаться за пределами поместья, что даже не оглянулась. Но теперь, дожидаясь, когда откроются ворота, я вижу его во всей красе.

Даже с улицы, он выглядит великолепно - почти как в заповедной зоне. Черные ворота соединяются с высоким кирпичным забором, который исчезает в кустарнике. Я вижу верхушки всех деревьев и вспоминаю, насколько большая здесь территория. Чувство масштабности усиливается, когда лимузин прокладывает путь по извилистой дороге, ведущая к особняку.

Мы останавливаемся у самого порога. Уже темно. Свет в доме включен. Он пробивается через открытые окна, делая его похожим на один из тех особняков, что красуются в глянцевых журналах.

Я ожидала увидеть Розу, приветствующую нас. Но её нет. Когда Джереми выходит из лимузина, он открывает багажник и достает наши чемоданы. Я удивлена. Саймон, наш водитель, выходит, чтобы помочь с остальными. Он выставляет все сумки у двери и желает нам спокойной ночи. Джереми достает ключ и открывает дверь.

- Ты скучала по этому месту? - спрашивает он.

- Немного, - отвечаю я.

Честно говоря, я думала, что вернувшись в особняк, я буду чувствовать отвращение. Но, перешагнув через передние двери, у меня появляется такое ощущение, будто я вернулась домой.

Мы входим в вестибюль. Внутри тишина. Воздух прохладный и свежий.

Наши шаги эхом отдаются в коридорах.

Я смотрю на Джереми.

- Где Роза? - спрашиваю я у него.

- Я сказал ей, чтобы она нас не ждала, - говорит он. - Я хотел, чтобы мы побыли вдвоем. Только ты и я. И никто больше.

- О, - говорю я.

Это можно интерпретировать по-разному. Но, честно говоря, я слишком устала, чтобы думать об этом.

- Понятно.

Я тянусь за двумя сумками, но Джереми отдергивает мою руку.

- Оставь их, - говорит он. - Роза всё завтра сделает.

- Мне нужно взять кое-какие вещи, - говорю я. - Я хочу выложить их в солярии.

- В солярии? - смеется Джереми. - Нет, Лилли. Ты больше не будешь прозябать в этой яме. С сегодняшнего дня ты будешь спать в моей кровати. Со мной.

- О, - вот это сюрприз. - Я не ожидала этого.

- Я связан сделкой, которую мы заключили в самолёте, - говорит он, его глаза сияют. - Но ты знаешь почему. Проходи.

Он берет мою руку.

- Позволь я налью нам вина. Чтобы отпраздновать возвращение домой и это событие.

- Событие? - спрашиваю я. - Какое событие?

- День твоего приезда в мой дом. Не в качестве пленницы. Не в качестве заложницы, - он поворачивает меня и прижимает к себе. - А как ровня.

***

Я засыпаю за столом вскоре после того, как выпила вино. Наверняка у Джереми были другие планы на ночь...особенно после того, как он сообщил, что я буду спать в его кровати.

Но он не жалуется. Вместо этого он ведет себя очень мило, берет меня на руки и несет в свою комнату. Я смотрю на него, когда он опускает меня на кровать. Может быть всему виной алкоголь или наполовину сонное состояние, но если сейчас он скажет, что любит меня...я не стану протестовать.

Верный своему слову, он этого не делает. Убедившись, что мне удобно, он наклоняется и целует меня в лоб.

- Спи крепко, моя милая Лилли-цветочек, - тихо шепчет он. - Завтра нам придется вернуться к реальности.

Сейчас меня волнуют последствия этих слов. Я закрываю глаза и поддаюсь глубокому и прекрасному сну.

 

Глава 8

На следующее утро мне требуется дополнительная секунда, чтобы сориентироваться. Наконец я осознаю, что сплю в комнате Джереми, в особняке Джереми, и на меня обрушиваются чувства.

"Любовь". Он на самом деле имел это в виду, не так ли? Отрицая это, я не могу просто заставить это исчезнуть. Это просто так не скрыть. Зная теперь, когда я смотрю на него, что я смотрю в глаза человека, который испытывает такие сильные чувства ко мне, в корне меняет наши отношения.

Я знаю, что он не ожидает, что я полюблю его в ответ. Он не может. Он разумный и расчетливый человек. Было бы неразумно ожидать такого, учитывая всё то, что он сделал со мной.

Но это не облегчает ситуацию. Где-то в глубине души я чувствую...не вину, точно, но давление. Давление, что тянет меня вниз. Такое ощущение, что это давление не уменьшится, пока я не признаю, что его чувства не односторонние.

Я поворачиваюсь и кладу голову под подушку. Я не знаю, смеяться мне или плакать. Я никогда не смогу полюбить Джереми. Никогда. Не из-за того, в чем он повинен. Не за то, что он сделал со мной и моим отцом.

Я одна в спальне. Я встаю, иду в ванную и умываю лицо. При этом улавливаю запах Джереми. Верхняя часть зеркала до сих пор запотевшая. Он недавно вышел из душа. Я знаю он должен идти на работу, но может быть он всё ещё дома?

Я выбегаю из комнаты в коридор и выглядываю через перила. Может быть это из-за того, что я впервые за всё время провела спокойную ночь с ним в его доме, может из-за этого удивительного аромата, который делает со мной что-то невероятное. Я не уверена. Но, что бы это ни было, я хочу видеть Джереми.

- Джереми? - зову я. - Джереми, ты еще здесь?

Я напрягаю слух в нетерпеливом ожидании его ответа. Вместо этого другой голос приветствует меня...не менее знакомый.

- Мистер Стоунхарт уехал в офис около десяти минут назад, мисс Райдер, - я поворачиваюсь и вижу Розу. - Боюсь сказать, но кажется вы скучаете по нему.

- Роза! - восклицаю я и бегу к ней, чтобы обнять.

Может быть я и не застала Джереми, но встреча с Розой радует меня.

- Ой! - ворчит она, когда мы сталкиваемся.

Она хлопает меня по спине.

- Я тоже скучала по тебе, моя дорогая, - говорит она.

Я отпускаю её и отхожу. Столько всего произошло за последние несколько недель, что так или иначе, я ожидала Роза будет выглядеть по-другому. Нет. Она такая же, как и всегда, в черно-белой униформе горничной и седой пучок волос на голове.

Я чувствую внезапный укол вины. Я рада видеть Розу, также как и Фей?

- Загар вам к лицу, - говорит Роза. Она поднимает руки и касается моих волос. - И волосы стали светлее.

Она скромно улыбается.

- Неудивительно, что мистер Стоунхарт задержался на еще одну неделю.

Я внезапно краснею, а потом начинаю хихикать. Может быть, причина, почему я так рада видеть Розу состоит в том, что мне не нужно притворяться кем-либо с ней. Мне не нужно следить за своими поступками или что я говорю. Я могу вести себя...свободно. А свобода - понятие первостепенной важности для меня.

Вдруг хорошее настроение Розы улетучивается. Она хмурится, а потом сужает глаза.

- Что? - говорю я, улыбаясь. - Роза, что случилось? Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Она качает головой и смотрит в сторону.

- Ничего, - говорит она быстро. - Просто немного удивлена. Вот и всё.

- Удивлена? Чем?

Роза снова качает головой.

- Ни...ничем.

Она прочищает горло. Её глаза бросаются к тому месту, где она показывала мне скрытую камеру.

- Ничем. Пойдемте, - говорит она, взяв мою руку. - У Чарльза уже готов завтрак, и я умираю, как хочу услышать о вашей поездке.

***

За вкусным завтраком с вафлями и фруктами я рассказываю Розе все, что произошло после Портланда. Я не упоминаю о Поле и о том, что он мой отец. Если Роза знает о нем, так тому и быть. Но я не собираюсь пока добровольно раскрывать эту информацию.

Что-то изменилось в поведении Розы. Она пытается скрыть это, старается вести себя как обычно, но кажется, она...нервничает. Она улыбается и кивает, когда я говорю, комментируя в нужных местах. Но она постоянно переводит взгляд. Она ерзает на своем стуле, когда смотрит на меня, как будто находится в одной комнате с апатичной коброй. Если она останется сидеть на стуле и не побеспокоит её, не будет никаких проблем...но одно неверное, резкое движение, и она ужалит.

Я больше не могу это терпеть. Я прекращаю свою историю на званом ужине. Кладу вилку.

- Хорошо, Роза, - говорю я. - Скажи мне правду. Что случилось?

- Ничего не случилось, Мисс Райдер, - говорит она быстро. - Почему вы думаете, что что-то случилось?

- Ну, во-первых, ты нервничаешь как хор девушек перед священником. Что-то случилось пока меня не было?

- Нет, - она качает головой. - Всё по-прежнему. Ничего не изменилось.

- Что-то изменилось, - давлю я.

Она слегка вздрагивает и смотрит в сторону.

- Вот, видишь! - восклицаю я, указывая прямо на нее. - Ты снова это сделала. Это Чарльз? Что-то произошло между вами двумя?

- Нет, - говорит она, положив руки на колени.

Затем она встает.

- Я только что вспомнила, - начинает она. - Я оставила стиральную машину включенной, и мне нужно...

- Сядь, Роза, - говорю я.

Я не знаю, откуда взялась эта самоуверенность. Может быть это побочный эффект от столь большого количества времени, проведенного с Джереми.

- Я точно знаю, что тебе не нужно никуда идти. Тебе не убежать от меня. Мы находимся в одном и том же доме. Если тебе нужно постирать, - встаю я. - Я пойду с тобой.

- О, нет, - говорит она, качая головой.

Она очень нервничает.

- Мистер Стоунхарт будет очень зол, если я позволю вам делать хоть какую-то работу по дому.

- Я не это имела в виду! - с раздражением говорю я. - И с каких это пор ты боишься Джереми? По его словам ты заставила его вытащить меня из темноты.

- Я...я не знаю, о чем вы говорите.

Я еще никогда не видела Розу такой смущенной.

- Да ладно, - с недоверием говорю я.- Вы живете в поместье Джереми. Я видела вас в гостевом доме с Чарльзом. Очевидно, вы оба связаны с Джереми тем, чего я не знаю. Иначе зачем бы он доверял вам так много о себе? Однажды ты сказала мне, что Джереми не развлекается здесь - для этого у него есть квартира в городе. Я знаю, что ты больше, чем просто домработница, Роза. Джереми не держал бы тебя рядом на протяжении двадцати лет, если бы это было не так.

- Прекрати называть его так! - восклицает Роза.

Я подпрыгиваю от удивления. Впервые я слышу, как она повышает голос.

- Что? - говорю я, быстро вернув себе самообладание. - Джереми? Это его имя, не так ли?

- Не для вас, - шипит она. - Он не Джереми. Он мистер Стоунхарт. Мистер Стоунхарт и никак больше. Слышите меня?

Она тычет пальцем в меня.

- Вам понятно?

Её глаза расширяются. Она руками закрывает рот.

Ни сказав ни слова, она разворачивается и выбегает из комнаты. Я смотрю ей вслед, потеряв дар речи. Что, черт возьми, всё это значит? Я слышу, как ее быстрые шаги исчезают из поля моего слуха. Я не следую за ней, хоть мне и хочется этого. Ей нужно время, чтобы остыть.

Но я должна добраться до сути вещей. Она была такой сострадательной, такой заботливой, такой понимающей ко мне раньше. Но теперь, она как будто видит во мне другого человека. Я иду на кухню, чтобы найти Чарльза. Может быть он будет готов поговорить со мной.

Я останавливаюсь на полпути. Я и забыла, что Чарльз глухой. Хоть я и уверена, что он сможет прочитать по моим губам, я не знаю язык жестов. Будет ли он готов говорить, может ли он говорить? Или он немой?

Думаю, нет времени это выяснять. Было бы неплохо хотя бы поздороваться

Я брожу по огромному пространству. Один или два раза я ловлю себя на том, что готова назвать его имя, прежде чем останавливаю себя. Он не услышит меня. Это естественная вещь, когда хочешь кого-то найти.

Кухня, как всегда, выглядит абсолютно чистой. Приборы блестят в лучах утреннего солнца, нигде нет ни пятнышка грязи. Столешницы чистые, раковина пуста. Такое ощущение, будто я оказалась в выставочном зале.

Интересно, чем занимается Чарльз, когда он не готовит. Не так уж много времени требуется, чтобы приготовить для одного мужчины. И одной женщины, если считать себя.

Там что-то больше треугольника Роза-Чарльз-Джереми. Я всегда это подозревала. Только теперь, без ошейника, я нахожусь в достаточно сильной позиции, чтобы выяснить это.

Подождите. Я вздыхаю. Ошейник. Недостающий ошейник. Вот что имела в виду Роза!

Я вспоминаю, когда она встретила меня у перил. Она прокомментировала мой загар и волосы. Затем её взгляд упал на мою шею...и вот тогда она начала вести себя странно.

Вновь обретенная решимость пульсирует через меня, когда я возвращаюсь к поиску. Каждый раз, когда Роза отводила взгляд, я думала она смотрит в пол. Только сейчас до меня доходит, что она смотрела на мою шею.

Святое дерьмо! Значит, она знала! Лживая корова! Она знала всё, что со мной делал Джереми всё это время!

Она выражала фальшивое сочувствие? Она вела себя так, словно не имела ни малейшего понятия о моем плену?

Предательство причиняет большую боль, чем то, что делал со мной Джереми. Она была не просто покорной, ничего не подозревающей домработницей. Всё это время она работала с Джереми. Работала с человеком, который держал меня в плену.

Черт! Они, вероятно, сговорились как хороший и плохой коп.

Гнев растет внутри меня. На Розу и Джереми. Он устроил всё с ней так, чтобы я думала, будто у меня есть друг. Он устроил всё с ней так, чтобы я думала, будто у меня есть пособник.

По крайней мере Джереми был откровенен во всем том, что сделал со мной. Только Роза боялась показать своё невежество.

Блядь! Это означает, что мои первоначальные подозрения о ней были правильные. Блядь, блядь, блядь!

Я должна была доверять своему чутью. Я бы ни за что не стала жертвой своей потребности иметь друга, доверенного лица, кого-то, кому я могу доверять или кого-то, кому я думала могу доверять, когда в реальности за этим человеком нужно было следить.

Зная достаточно о Джереми, у него наверняка всё было спланировано, вплоть до самой крошечной детали. Конечно же, он не позволил бы какой-то случайной домработнице знать обо мне, общаться со мной, выносить такие страдания, чтобы контролировать каждый аспект моего существа.

Это единственное объяснение, почему отношение Розы изменилось. Она увидела меня без ошейника и взбесилась, потому что...потому что...

Потому что Джереми никогда не предупреждал ее.

Он не намеревался снимать ошейник в эту поездку. Он отклонился от своего плана. И Роза не ожидала этого.

Я снова останавливаюсь. Блядь! Мне нужно выпить! Я осматриваю кухню в поисках виски или вина, или чего-то достаточно крепкого, чтобы успокоить нервы. Я никогда особо много не пила. Тем не менее, время, проведенное с Джереми на вилле с обилием вина, кажется, подогрело мой аппетит для спиртных напитков.

Я нахожу то, что ищу на верхней полке огромного шкафа. Однако, я недостаточно высока, чтобы добраться до ряда бутылок. Я подумываю о баре в подвале рядом с бассейном, но какое-то движение заставляет меня повернуть голову.

Легок на помине. На кухню входит Чарльз с полным ящиком замороженного мяса.

Он останавливается, когда видит меня. Удивление мелькает на его лице, а потом он широко улыбается.

- Лилли, - говорит он через мгновение. - Приятно видеть тебя.

Он говорит хрипло и медленно. Мне требуется несколько дополнительных секунд, чтобы разобрать слова. Он говорит слишком громко. Но, по крайней мере, он говорит! От волнения я и забываю, что хотела выпить. Наконец, у меня есть с кем поговорить, с кем-то, кто знает, что происходит в поместье Стоунхарта!

- Чарльз! - восклицаю я. - Я как раз вас искала. 

Я смотрю на ящик.

- Почему у вас так много мяса?

Он улыбается мне, потом качает головой и указывает на свои губы.

- Я должен видеть твой рот, чтобы понять, о чем ты говоришь, - говорит он.

Он говорит так, словно у него рот полон супа. Я стучу по голове и чувствую себя идиоткой. Понятное дело.

- Простите, - говорю я, убирая волосы в сторону, чтобы он видел моё лицо.

- Я говорю я рада вас видеть. Я хотела поблагодарить вас за чудесный завтрак.

- Ну что ты, - говорит он мне. - Мне очень приятно готовить для такой красивой девушки.

На этот раз моя очередь краснеть от комплимента. Я застенчиво улыбаюсь ему и провожу рукой по волосам.

- Ты ищешь здесь что-то? - спрашивает он меня.

Он смотрит на открытый шкаф позади меня, свидетельство моего поиска спиртных напитков.

- Это всё столовые вина.

Столовые вина. Столовые вина! Конечно же на кухне будут столовые вина, а не настоящие напитки.

- Или ты не наелась? - продолжает он. - Джереми рассказал мне о твоем весе, но...

Он подмигивает мне.

- Думаю, я могу сделать исключение. Если ты сохранишь это в секрете.

- Здесь и без вас достаточно секретов, - бормочу я себе под нос.

Чарльз откашливается.

- Извини? - спрашивает он.

Я качаю головой и четко говорю:

- Ничего. Вы тоже называете его Джереми?

- Конечно, - Чарльз хмурится. - Он зовет меня Чарльз, я его - Джереми. Как ещё мне его называть?

- Не мистер Стоунхарт?

Брови Чарльза ползут вверх, а затем он начинает смеяться. Довольно странный звук для глухого. Как бы то ни было его честность успокаивает. Я улыбаюсь.

- О, нет, - говорит он мне. - Нет, нет. Я знаю этого парня с детства. Он был маленьким Джереми тогда, и хоть он и сильно вырос с тех пор...

Рука Чарльза медленно движется вверх, пока не парит над головой.

- Он всегда будет для меня маленьким Джереми, - он снова подмигивает. - Но не говори ему, что я упоминал об этом. Он ненавидит, когда его называют маленьким.

Я смотрю на Чарльза в изумлении. Он знал Джереми с детства? Значит, он наблюдал за тем, как он растет, видел, когда он все еще находился под влиянием своего отца. Черт, это значит, что он знает его дольше, чем Роза!

И он не скрывает этого. Неужели Чарльз та самая сокровищница информации, которая так мне нужна? Неужели он именно тот, кто сможет рассказать мне полную историю Джереми Стоунхарта?

- Чарльз, - говорю я осторожно. - Если я задам вам вопрос, вы готовы ответить честно?

- Честность - вот что я предпочитаю, - говорит он мне. - Поэтому я сделаю все возможное. Что бы ты хотела знать? Может быть, где я храню сахарное печенье?

Я смеюсь и качаю головой.

- Нет. Ничего подобного. Как вы стали работать на Джереми?

Чарльз выглядит оскорбленным.

- И на этот вопрос ты просишь меня ответить честно? Я был бы рад рассказать тебе все, что я знаю о Джереми. Ты была с нами достаточно долго, так что не думаю, что ты сбежишь. Он нанял меня от своего отца.

Его отец. Боже мой, я наконец-то узнаю о человеке, который имел такое влияние, такую власть над Джереми Стоунхартом?

- Вы знали его отца? - удивленно спрашиваю я. - Как его зовут? Каким он был?

- Ах, - Чарльз разводит руками и смотрит извиняющимся взглядом. - Об этом, к сожалению, я не могу говорить. Джереми не любит напоминаний о своей жизни, прежде чем он создал это...

Чарльз жестом указывает на чудовищную кухню.

- ...для себя. Мне жаль, Лилли.

- Ничего, - говорю я.

Черт, я знала, что будет не так легко.

- Что вы можете рассказать мне о Джереми? Он всегда был таким..., - я подбираю правильное слово. - Властным?

- О, нет, - усмехается Чарльз. - Он не всегда был таким. Все изменилось на первом году его учебы в колледже.

- Что вы имеете в виду? - спрашиваю я.

- Ну, - Чарльз откидывается на столешницу. - "Маленький Джереми" было его прозвищем до того, как он повзрослел. Потому что он был самым младшим. Ты знаешь о его братьях?

Я киваю.

- Он говорил мне.

- Было три мальчика. Его братья родились с разницей в два года. Они были неразлучны и блистательны. Они были удивительными спортсменами. Отец очень гордился ими. В школе они получали самые высокие оценки. Те задачи, что они ставили перед собой, они выполняли.

- Очень похоже на кого-то, кого я знаю, - говорю я. - Как их звали?

- Роберт, - говорит Чарльз. - И Кристофер. Роберт был старшим.

- И Джереми? - спрашиваю я. - Сколько им было, когда он родился?

Чарльз на секунду задумывается.

- Дай подумать...я помню Роберта взяли в престижную подготовительную школу, когда родился Джереми. Должно быть тринадцать или четырнадцать. Около того.

- Ничего себе, - говорю я. - Довольно большая разница в возрасте.

- Да, - соглашается Чарльз. - Они все выросли в одном доме, а затем между ними стало проявляться всё больше и больше презрения.

- Почему? - спрашиваю я. - Я знаю, что Джереми не ладил с братьями и отцом. Но я не знаю, почему.

Чарльз колеблется.

- Может, мне не следовало говорить тебе  это.

- Ой, да ладно, - дуюсь я.

Мне нравится Чарльз. Мне нравится его скромность. Его честность, как глоток свежего воздуха. Думаю, я ему тоже нравлюсь.

- Пожалуйста? - прошу я.

Он оглядывается.

- Ладно, - он наконец кивает. - Но ты должна пообещать, что ни слова не дойдет до Розы. Если она узнает, что я говорю...

- Я могила. Клянусь. Это будет только между нами, - я делаю паузу, вспомнив кое-что. - Но...вы знаете о камерах, не так ли?

- Меня не Джереми беспокоит, - говорит Чарльз, качая головой. - К тому же здесь нет камер.

Я моргаю.

- Что?

Он улыбается.

- Шеф-повар требует полной конфиденциальности, чтобы освоить творения. Иначе, как я смогу удивить вас?

- Вы серьезно? - говорю я с недоверием. - Здесь действительно нет камер?

Я помню, как Роза остановилась в пяти шагах от того места, где мы стоим, и посмотрела в угол потолка во время моей первой экскурсии по дому.

- Ну, ладно, - поправляет Чарльз. - Может быть и есть камеры. В целях безопасности в ночное время. Но когда я работаю, они выключены.

Он отходит от стойки и взглядом показывает следовать за ним.

- Хочешь увидеть?

- Увидеть что?

- Записи, - говорит он небрежно. - Пойдем.

Мы заходим за угол, где находится дверь в кладовую. Чарльз останавливается перед ней, подмигивает мне и открывает. Внутри всё ломится от продуктов. Я смотрю на него в замешательстве. Но затем он наклоняется, и спустя мгновение задняя стенка разделяется на две части. Слышен гул мотора.

Здесь гораздо меньше центр управления, чем я нашла в спальне у Джереми. У меня бегут мурашки по спине, когда я вспоминаю о наказании, которое я получила за то, что без разрешения зашла туда.

Чарльз с гордостью смотрит на меня.

- Отсюда можно увидеть всё.

Он заходит. Я колеблюсь прежде, чем последовать за ним. Это выглядит, как нарушение правил.

Тогда я вспоминаю, что на мне больше нет ошейника. Может быть правило "закрытых дверей" всё ещё действует, но я не нарушаю его. Двери открыты. Чарльз пригласил меня. Экраны мерцают, и тут я вижу весь особняк. Снаружи. Спальни. Мою старую ванную.

Я резко останавливаюсь. Если у Чарльза есть доступ к этому...значит ли это, что он видел меня голой? Он видел все, что делал  Джереми?

Он замечает, что я уставилась на экран солярия.

- Не волнуйся, Лилли, - говорит он. - Некоторые камеры настроены так, что они выключаются при нахождении человека в комнате. Например, в спальне.

Он указывает на кровать Джереми.

- И ванные комнаты и туалеты. Я не шпионю.

Я смотрю на него...и понимаю, что верю ему. У Чарльза такое честное лицо. Трудно представить, что он может врать.

- Мой доступ ограничен в определенные часы, - продолжает он. - Джереми может говорить, пока я здесь. Это все вполне безопасно, уверяю тебя.

- Сейчас я посмотрю, - он нажимает на клавиши клавиатуры. - Посмотри на главный экран, пожалуйста.

Я так и делаю. Все остальные выключаются, переходя на большой. Чарльз показывает туда, что показывает кухню.

- Ты видишь это? - спрашивает он.

- Да, - хмурюсь я. - Но она включена. Вы говорили, что она не работает.

Он улыбается, как ребенок, утаивающий большой секрет.

- Подожди здесь, - говорит он мне.

Затем он несется к двери и останавливается прямо там, где мы совсем недавно разговаривали. Он машет.

- Ты меня видишь?

Я смотрю на экран, но он пуст. На кухне никого нет.

- Она заморожена! - восклицаю я.

Чарльз бежит обратно. Он смотрит на меня, выжидая. Дерьмо! Я совсем забыла, что ему нужно видеть мой рот, чтобы знать, что я говорю.

- Я сказала, что она заморожена, - повторяю я.

- Не совсем, - говорит он. Он указывает на вращающийся вентилятор на кухне. - Это бесконечный цикл.

- Поэтому, когда мы там...когда мы разговариваем...она ничего не записывает?

Чарльз кивает.

- Да.

Мы выходим из кладовой и возвращаемся на кухню. Чарльз вытаскивает мясо. Я наклоняюсь, чтобы помочь ему, и он не возражает.

- Вы рассказывали мне о братьях Джереми, - напоминаю я ему.

- Верно, - говорит Чарльз. - Роберт с Кристофером были гордостью семьи. Джереми...Джереми был белой вороной. Его братья были высоки и красивы. А он был, как это сказать...тощим. Очень тощим.

Я моргаю. Я не могу этого представить.

- Правда? - спрашиваю я.

Чарльз кивает.

- Он изо всех сил старался быть похожим на своих братьев. Когда он повзрослел, он понял, что они делали, он хотел подражать им во всем. Он наблюдал за ними.

- Когда всё изменилось?

- Всё изменилось, - говорит Чарльз. - Когда он приехал домой.

Я хмурюсь.

- Приехал домой? Что вы имеете в виду?

- У Джереми были трудности в обучении, - говорит мне Чарльз.

- Что?

Я в шоке и опешила. Этого не может быть. Это не тот человек, которого я знаю.

- Ты не знала? - Чарльз с удивлением смотрит на меня. Затем он усмехается. - Ну, думаю, ты не думала об этом, когда видела его сегодня. Да, у Джереми всегда были проблемы с речью. И с чтением. Маленький Джереми немного шепелявил и заикался. Я никогда не мог говорить, но я знаю от других.

Вау! Это намного больше информации, чем я намеревалась получить. Джереми Стоунхарт - человек с возможно самым сексуальным голосом на планете, шепелявил?

Если ему пришлось это преодолеть...Иисус, это добавляет ещё больше глубины. Неудивительно, что контроль имеет для него важное значение. Он должен был  научиться контролировать свою речь, чтобы говорить так.

Держу пари, это было сознательно. Каково это всё время думать о каждом слове, вылетающем из твоих уст? Я помню его речь на званом вечере. Он был настолько уверен, на лице читалось выражение торжества...всё это было настолько естественно.

Но ничто из этого не было естественным. По крайней мере, не для мальчика Джереми, которым он был когда-то.

Мое уважение к нему возрастает.

- Его оценки были плохими. Они не были такими же, как у его братьев. Это, очевидно, расстраивало его. Отчего он стал позором для своего отца. Проведя полгода в средней школе, маленький Джереми уехал от туда. Отец не хотел, чтобы его успеваемость запятнала имя семьи. С тех пор он находился на домашнем обучении.

- И вот, когда это всё началось, - говорю я.

- Да, - говорит Чарльз. - Думаю, что так. Находясь на домашнем обучении, он не мог заниматься спортом. Он никогда не был спортивным. Но у Джереми всегда было большое сердце. Были и другие недостатки, которые он не мог преодолеть. У него не было габаритов и изящества, как у его братьев. Их достижения не могли быть достигнуты.

Кусочки головоломки встают на свои места. Неудивительно, что Джереми говорил с такой злобой о своих братьях и отце. Неудивительно, почему он принял решение опустить их на дно.

Я почти могу представить его сейчас, не как Джереми Стоунхарта, а как... как маленького Джереми. Всегда пытается соответствовать успехам своих братьев. И всегда ему это не удавалось.

Я знаю, что его отец был успешным человеком. Но судя по словам, он был согласен только на лучшее. Подрастая, Джереми не мог обеспечить его этим.

Таким образом, он был поднят нелюбимым  отцом. Джереми рассказывал мне, что он не замечал его. И теперь я знаю почему. Это было не только потому, что он был самым младшим. Это было потому, что он был признан неспособным и неполноценным.

Джереми говорил со мной о мести. Но это было куда больше, чем месть. Он сказал, что когда он отвоевал компанию отца в суде, это был самый замечательный день в его жизни.

Неудивительно, что он может быть настолько одержим навязчивой идеей. Неудивительно, что он горд тем, кем он является сейчас. Неудивительно, что он твердо намерен добиться чего-либо. Он действительно поднялся и создал империю для себя. Теперь я имею некоторое представление о мотивации.

- Вы сказали, что всё изменилось после первого года обучения в колледже? - спрашиваю я.

- О, - выдыхает Чарльз. - Это было что-то. Когда он ушел, он был просто маленьким мальчиком. Но когда он вернулся, спустя год, он стал мужчиной. Он прибавил в росте шесть или семь дюймов. Я никогда не слышал и не видел таких трансформаций. Я помню...

Чарльз хихикает.

- Помню, как мне всегда приходилось смотреть вниз при разговоре с ним. Но, когда он вернулся, в первое время мне приходилось смотреть вверх. Он был долговязым и высоким. Но, я думаю, вернувшись тем летом домой, с ним что-то произошло. Я помню, что он приехал на такси. Встречать его вышла только его мать. Но я наблюдал за всем этим из окна. Она ахнула и побежала к нему, когда он вышел из машины. Я едва ли поверил, что это он. Он так изменился. Я помню, как гордо он вошел в дом в тот день. Свобода жить без критики отца...свобода находиться вдали от всех...сделали чудеса для его психики. Он стоял с высоко поднятой головой, наконец, готовый быть самим собой. Думаю, Джереми ожидал, что будет более триумфальное возвращение домой. То, что он получил взамен, было, ну...

- Что? - давлю я. - Что произошло дальше?

Чарльз серьезно смотрит на меня.

- Знаешь, - признается Чарльз. - Я и так уже рассказал тебе больше, чем предполагал. Вероятно, даже больше, чем должен был. Но я никогда не мог отказать симпатичной девушке.

Я краснею. Это так мило. Никакого скрытого смысла.

- У меня будут из-за этого неприятности, - вздыхает он. - Но, иногда, оно того стоит. Джереми вернулся домой, чтобы искупить свою вину в глазах отца. Я знаю это, потому что он мне рассказал. Мы много с ним разговаривали, особенно, когда он начал изучать язык жестов. После аварии.

- В которую попала его мать? - спрашиваю я. - Что случилось?

- Этого я не знаю. Есть лишь один человек, который знает. Даже если бы я знал, - Чарльз перекрещивается. - Я бы не стал говорить об этом. Нужно уважать мертвых.

- Мне очень жаль. Я не должна была спрашивать, - я решаю поменять тему. - Итак вы с Джереми были близки? И сейчас близки?

- Его отец не был рад нашей дружбе, - говорит Чарльз. - Но да. Маленький Джереми много времени проводил на кухне. Он всегда крутился у меня под ногами. И когда он попросил научить его языку жестов, мы стали проводить ещё больше времени вместе. Знаешь, когда я думаю об этом, у Джереми не было никаких проблем с изучением языка. Он улавливал всё, как будто это его вторая природа.

- Возможно он был больше заинтересован в этом, - говорю я. - Это было на руку его матери. Разве не так?

- Да, - кивает Чарльз. - Он единственный из братьев решил научиться.

Мои брови взлетают вверх.

- Правда?

Чарльз кивает.

- Роберт с Кристофером в то время уже работали с отцом. Должно быть у них не было времени.

- Но Джереми же нашел, - говорю я.

Так что, несмотря на все, что я знаю про него, кажется, семья или, по крайней мере, один член его семьи был важен для него.

- Вы сказали, что возвращение домой было совсем не таким, каким он ожидал. Почему?

- Потому что его отец продолжал относиться к нему так же, как и раньше. Прошло несколько дней, и уверенности Джереми как не бывало. Он больше не гордился собой. Он ходил ссутулившись, стараясь выглядеть маленьким. Он выглядел так...будто все еще чувствовал себя маленьким. Он стал почтителен и кроток. От того гордого молодого человека, вышедшего из такси, ничего не осталось, - Чарльз вздыхает с тоской. - Все это язык тела. Я не могу слышать, но осанка человека, как он смотрит в глаза, как он позиционирует себя во время разговора...все это я вижу. И вся манера поведения Джереми в первую неделю дома была сведена к покорности.

- А потом?

- А потом...потом начались перемены. Но это уже не моя история. Я сожалею, Лилли.

Он выглядит грустным.

- Вы шутите? Не извиняйтесь! - восклицаю я. - Чарльз, вы столько мне рассказали! Я могла бы вас расцеловать!

Он расплывается в улыбке и указывает на щеку, глаза блестят. Намек понят. Я чмокаю его в щеку.

 

Глава 9

Еще час или около того мы разговариваем о пустяках. Затем я оставляю Чарльза. Думаю, я дала Розе достаточно времени, чтобы остыть после взрыва сегодня утром. Я хочу поговорить с ней, чтобы добраться до сути вещей, прежде чем Джереми приедет домой.

Но её нигде нет. Я ищу её и наверху, и внизу, даже стучусь в дверь кабинета Джереми, который, конечно же, закрыт, выкрикивая её имя. Ответа не следует.

Я нахожу Чарльза там, где я его и оставила, и спрашиваю видел ли он её. Он качает головой.

- Нет.

Я иду в одну из комнат с видом на океан и смотрю в окно. Облачный покров закрывает солнце. Такое ощущение, будто в любое время может пойти дождь.

Я брожу по солярию. Как же здесь устрашающе пусто после того, как всю старую мебель вынесли. С полки шкафа я достаю овчину. Ну, это больше похоже на супер дорогое пальто, чем овчину. Я не люблю уделять слишком много внимания таким вещам. Набрасываю его на плечи и выхожу.

Когда свежий воздух бьет мне в лицо, я ощущаю чувство свободы, чего и представить себе не могла. Свобода выйти на улицу без страха волнения или того, что сработает ошейник, переступив границу. Сколько людей принимают их возможность выходить из дома, как нечто само собой разумеющееся? После всего, что я пережила, я никогда не сделаю этого снова.

Я знаю, что Роза с Чарльзом живут здесь. Так что, если Роза прячется от меня, есть только одно место, где еще она может быть: гостевой дом.

Я не знаю, где точно он находится, потому что недвижимость настолько большая, что отклонившись на несколько градусов, я и вовсе его не найду. Но я решаю сделать всё возможное. Кроме того, тропинки дают мне некую зацепку.

Я прогуливаюсь по ним, наслаждаясь тишиной и красотой деревьев. У меня есть еще время до того, как вернется Джереми, так что некуда спешить. Он не сказал мне ждать его. Но после случившегося однажды, когда я не дождалась его, я не хочу испытывать судьбу.

Я выхожу на поляну и останавливаюсь. Это место, которое, в последний раз, вызвало  предупреждающее щекотание под ухом. Гостевой дом находился за границей. Почему? И почему я узнаю о границе, только почти переступив ее? Почему Джереми не сказал мне об этом?

Тайны, покрытые мраком, отчего становится только интереснее. Я касаюсь гладкой кожи на шее, улыбаюсь и иду в сторону входной двери. На своем пути я смотрю в окна, пытаясь заглянуть вовнутрь. Ничего особенного я там не вижу. Ну, ничего особенного для тех, кто привык к достатку и богатству. Мебель и картины такого же масштаба, что и в особняке. Их не купить на зарплату простой горничной, даже в совокупности с Чарльзом.

Я нажимаю на звонок и жду. Затем делаю это снова.

Ответа нет.

Вместо этого я начинаю стучать. В доме может никого не быть - насколько я знаю, Роза могла вернуться в особняк, пока я шла через лес - но я не сдамся.

- Роза? Ты здесь?

Единственный звук, который приветствует меня - это шелест ветра сквозь деревья.

Мое волнение возрастает. Почему женщина убегает от меня, как сегодня утром? Почему она прячется от меня?

Я нажимаю на звонок снова, и снова, и снова, так что этот звон доносится из самого дома. Если Роза там, а я подозреваю, что так оно и есть, она не может не слышать. Она безусловно прячется.

В качестве последней меры я кладу руку на ручку и толкаю. К моему удивлению, дверь открывается.

- Что за...? - я осторожно толкаю дверь вперед.

Я ошеломленно стою на пороге и вспоминаю правило Джереми: ты можешь проходить через любую дверь, что не заперта. Конечно, когда он говорил мне это, он подразумевал лишь двери в его особняке.

Я колеблюсь. Войти сейчас сюда будет расцениваться как нарушение границ. Я вторгаюсь в личное пространство Розы и Чарльза.

Внезапно я начинаю смеяться. Я беспокоюсь о вторжении в чью-то частную жизнь после всего того, что было сделано со мной? После всего того, в чем я теперь подозреваю Розу?

Я не могу найти её внутри. Но я знаю, что не перестану думать об этом доме, если не исследую его.

- Простите, Чарльз, - бормочу я себе под нос и шагаю вовнутрь.

Интерьер - копия особняка только в уменьшенной версии.

- Роза? - зову я её снова.

Мой голос эхом отдается по пустым коридорам.

- Роза, ты оставила входную дверь открытой. Не знаю здесь ты или нет, но я вхожу!

Я жду ответа, медленно считая до пяти. Ответа не следует.

Я прохожу через гостиную. Все аккуратно и опрятно. Никакого намека на беспорядок.

Здесь всё же есть признаки того, что здесь кто-то обитает. Возле дивана на кофейном столике я нахожу газету, сложенную вдвое, кабельная коробка на тумбе под телевизором с красной лампочкой для записи.

Гостевой дом...вполне обычный. Проходя через кухню, я стараюсь ничего не трогать, но всё равно чувствую разочарование.

Я не знаю, чего ожидала. Роза с Чарльзом, кажется, ведут нормальную жизнь, если брать во внимание их дом.

Я иду к лестнице. Кладу руку на перила и останавливаюсь перед тем, как подняться.

- Роза? - говорю я. - Последний шанс. Если ты наверху, тебе лучше сказать об этом сейчас.

Как и ожидалось, меня встречает тишина.

- Опять у меня ничего не выходит, - бормочу я и начинаю подниматься.

Слегка раздражает, что я не сталкиваюсь в доме ни с чем, что могло бы объяснить мое преступление предыдущих границ. Может быть объяснение такое же простое, как и Джереми не желает, чтобы я наткнулась на Розу с Чарльзом за пределами своих профессиональных обязанностей. Может быть он установил там границу, чтобы изолировать меня.

Может быть. Хотя зная Джереми, вещи могут быть не такими, какими кажутся. Меня одолевает тревога: исследование дома вслепую не привело меня ни к чему интересному или полезному. Может быть я ожидала слишком многого. Я не судебно-медицинский эксперт или кто-то в этом роде.

Я фыркаю от смеха. Нет! Определенно нет. Я даже не закончила колледж, чтобы кричать об этом.

Дерьмо. Мысль о колледже навевает тоску. Я сажусь посередине лестницы. Ностальгия по Йелю. Я скучаю по колледжу. Я скучаю по занятиям. Черт, я даже скучаю по зиме в Нью Хейвене.

Я скучаю по дискуссиям со своими сверстниками и преподавателями. Я скучаю - и я никогда не думала, что скажу это, когда была там - иметь реальную, заставляющую думать работу. Работу, которая раздвигает границы моего сознания. Работу, которая заставляет меня думать и оценивать, быть открытой к проблемам в самых разных областях.

Единственные умственные упражнения здесь - книги в библиотеке Джереми. И большинство из них являются вымыслом. Всё, что не классика, я прочитала.

Я не хочу просто читать. Не просто тратить время. Я хочу творить.

Оказавшись в отношениях с Джереми Стоунхартом...борясь с ним, в то же время сопротивляясь...строя план мести, позволив эмоциям к мужчине взять вверх...потеряв себя в нем, пережив взлеты и падения...всё это вызов. Все это определяет мою жизнь. Но мне нужно что-то еще.

Мне нужна отдушина. Не хобби! Это не значит, что я займусь черчением или скрапбукингом. Они предназначены для того, чтобы расслабиться. Мне нужно что-то стимулирующее. То, что заставит меня думать. Что-то, что на время отвлечет меня от мыслей о Джереми Стоунхарте.

Я знаю, что связана с ним на далекое, далекое будущее. Он должен заплатить за то, что сделал со мной; за то, что сделал с моим отцом. Все эти вопросы без ответов в моей голове. Такое ощущение, будто они никогда не уйдут. Не стоит на них  зацикливаться. Это безумие. Я хожу по кругу.

Я кусаю губу, всё больше и больше злясь на себя. Встреча с Фей - черт, я должна была подойти к ней по-другому. Я должна была поговорить с ней о Йеле, о её занятиях, обо всем том, что я пропустила. Даже в присутствии Джереми, это были бы безопасные темы.

- Боже! Я такая глупая, глупая, глупая! - кричу я, поднявшись на ноги.

Сколько упущенных возможностей у меня было? Сколько...

- Лилли? - женский голос раздается сверху. - Во имя Бога, что вы здесь делаете?

Я смотрю вверх и вижу белое полотенце на волосах у Розы. Кожа блестит так, словно она только что из душа.

- Ищу тебя, - говорю я, все остальное забыто.

Я поднимаюсь по лестнице.

- Роза, нам нужно поговорить.

Она пятится назад, как загнанный зверь в клетке.

- Что вы делаете в моем доме? - требует она. - Уходите, Лилли! Убирайтесь!

Я останавливаюсь.

- Роза, - говорю я спокойно. - Я просто хочу поговорить. Нет ничего...

- Убирайтесь! - кричит она. - Вон! Вон! Вон!

- Роза, я...

- Вон!

Она берет фарфоровую вазу и тянет её за голову.

- УБИРАЙТЕСЬ ИЗ МОЕГО ДОМА, ЛИЛЛИ! Сейчас же!

Когда я не двигаюсь, ваза проносится по воздуху. Я вовремя пригибаюсь, чтобы избежать удара. Она разбивается о стену с огромным треском.

- Вон! Вон! Вон! - вопит Роза.

Прежде чем она возьмет еще что-нибудь руки, я мчусь вниз по лестнице и выхожу через переднюю дверь.

 

Глава 10

Час за часом проходят в тревоге. Я нервничаю. Я не могу сидеть на месте.

Реакция Розы вывела меня из себя. Всё, чего я хотела - так это поговорить. Она вела себя так, словно я ворвалась в её дом, чтобы ограбить.

Я продолжаю ждать, что она придет и извинится, или, может быть, объяснит мне, какого черта происходит. Но я знаю, что надеюсь напрасно. Чарльз здесь. Однако, я не хочу беспокоить его этим. Несмотря на то, чем он со мной поделился, я не знаю, кому он верен: Джереми или Розе.

Мне нужно поговорить с Джереми. Он является хозяином этого имения. Лишь он может рассказать мне, что происходит.

Надеюсь на это.

Когда я слышу, что приближается лимузин, я бросаюсь к входной двери. Джереми выходит, одетый с иголочки, как всегда. Воплощение мужчины, контролирующего всё.

Его взгляд устремляется ко мне. Он наклоняется к машине, говорит что-то Саймону, а затем поднимается по ступенькам.

- Джереми, - говорю я. - Я так рада тебя видеть. Пока тебя не было...

- Я знаю, что случилось, - говорит он. - И я очень разочарован в тебе, Лилли.

Он обходит меня, больше ничего не сказав. Я смотрю ему в след в недоумении. Он знает, что произошло, и всё, что он может сказать - это то, что он разочарован?

Я бегу, чтобы его догнать.

- Если ты знаешь, что произошло, может быть ты мне скажешь...

- Я не намерен тебе что-либо говорить, - огрызается он. - Завтра вы с Розой проясните ситуацию. Мне не нужны беспокойства в моем доме. Роза отказалась прийти из-за тебя, а она нужна мне здесь, Лилли. Завтра ты всё исправишь. Ты поняла?

- Да. Но я не знаю, почему...

- Ты поняла меня, Лилли? - он останавливается и жестко смотрит на меня. - Я ненавижу повторять. У тебя не так много обязанностей. Надеюсь ты сможешь справиться с этим. Ты же не хочешь огорчать меня дважды в день. Ты меня слышишь?

Я покорно опускаю голову.

- Да, Джереми.

- Хорошо, - отворачивается он. - Я буду в кабинете оставшуюся часть вечера. Не отвлекай меня. Если ты мне понадобишься, я позову. Будь доступна в любое время.

Внутри меня бушуют разочарование и тревога. Но я подавляю эти чувства.

- Хорошо, Джереми.

Он кивает, двигаясь дальше.

- Умница, - говорит он.

***

Я провожу остаток вечера в библиотеке, рядом с кабинетом Джереми, чтобы быть всегда под рукой.

Он оставил дверь приоткрытой. Я слышу его голос из коридора. С тех пор, как он ушел туда, на него сваливается шквал телефонных звонков и конференций. Судя по раздражению в голосе Джереми, дела в компании идут не так уж хорошо.

Я улавливаю несколько важных моментов. Совет по-прежнему против того, чтобы акционировать компанию. Но это внутренние конфликты. Снаружи Стоунхарт Индастриз представляет единый фронт.

Джереми, конечно, обладает большей властью, поэтому совет существует только в качестве консультативного комитета. Когда компанию акционируют, это изменится. Руководители станут отчитываться перед акционерами. Джереми будет неполновластным хозяином.

Пожалуй, самое главное, что я обнаруживаю, так это то, что внутри компании образуются фракции. Некоторые из них намерены объединить ресурсы, чтобы попытаться обратно выкупить акции сразу же после публичного размещения акций на бирже.

Конечно, он знает о них. Сомневаюсь, что что-то происходит на верхних уровнях Стоунхарт Индастриз  без его ведома. От внутренней политики Джереми переходит к более важным вопросам, таких как улучшить позицию Стоунхарт Индастриз для максимизации стоимости акций перед их публичным размещении на бирже.

Я всё больше и больше понимаю, что не могу сосредоточиться на книге, которую читаю, как на тех вещах, о которых он говорит. Как и прежде, я слышу лишь одну сторону разговора. Но я чувствую, что некоторые вещи, о которых говорит Джереми...то, как он им говорит...излагая методику своего мышления шаг за шагом...сделано специально для меня. Чтобы я могла понять, что происходит. Ему необязательно объяснять им всё в мельчайших подробностях.

Это еще не все: теперь, когда появилось известие о предстоящем акционировании, Стоунхарт Индастриз сталкивается с всевозможными видами контроля и давления извне. Газеты и СМИ критикуют их скрытые операции и обливают грязью. Даже намеки на регулярное несоблюдение, или как тот журналист, который набросился на нас перед входом на торжественный вечер - нарушения прав человека были намеренно преувеличены.

Интересно, почему Джереми позволяет мне слышать всё это. Он знает, что его дверь открыта. Раньше я чувствовала, что существует четкое разделение между его работой и его...гм...личной жизнью.

Он никогда не говорил о внутренний работе своей компании.

Может быть, это проявление доверия, о котором он начал говорить?

- Лилли!

Я сижу пораженная тем, что прозвучало мое имя.

- Лилли, иди сюда.

Я быстро встаю и бегу по коридору. Я останавливаюсь у входа в его кабинет.

- Да? - спрашиваю я.

Джереми сидит за массивным столом. Он ослабил гастук и растегнул верхние пуговицы рубашки. Рукава закатаны, показывая мощные, загорелые предплечья.

- Я хочу, чтобы ты позвонила Фей, - говорит он.

Я моргаю, затем смотрю на время. Не этого я ожидала, когда услышала свое имя.

- Уже почти полночь, - говорю я. - А на Восточном побережье сейчас практически три утра. Слишком поздно.

- Я в курсе разницы часовых поясов. Учебный семестр еще не начался. Фей гостит в Орегоне в доме родителей Робина.

Я прищуриваю глаза.

- Откуда ты это знаешь?

- Просто знаю, - огрызается он. - Проклятье, Лилли! Не спрашивай меня. С меня достаточно сегодня этого дерьма. Люди повсюду пытаются предугадать мои решения, бросая вызов моей власти...

Он испускает низкое, злобное рычание.

- Клянусь Богом, если бы я знал, что акционирование вызовет такой резонанс, я бы никогда этого не сделал. Я бы никогда не имел дело с этими недовольствами.

- Тогда зачем делаешь это? - спрашиваю я тихо.

Он усмехается.

- Деньги, Лилли, - говорит он. - Всё дело в деньгах. Разве ты не знаешь? Деньги дают власть, а власть - влиятельность.

Я смотрю на него.

- Сколько денег тебе нужно? - спрашиваю я.

- Всегда больше, - говорит он. - Не имеет значения, сколько у меня есть. Дело не в их материальной ценности. Но деньги - это показатель прогресса. Успеха. Если ты не двигаешься вперед, ты стоишь на месте, а весь остальной мир проходит мимо. Нет понятия "достаточно". Деньги снабжают тебя амбициозностью и целеустремленностью.

Он останавливается.

- Хватит обо мне. Звони Фей.

- Хорошо, - говорю я.

Он должно быть слышит в моем голосе скептицизм, поэтому добавляет:

- Причина, почему я заставляю тебя сделать это сейчас, Лилли, потому что у меня не будет времени на неделе. Как я уже говорил тебе, внешний вид должен быть сохранен. Важно, что она услышит тебя.

- Ей может показаться странным, что я звоню так поздно, - говорю я. - Что ты хочешь, чтобы я ей сказала?

- О, Господи! Откуда мне нахрен знать? Скажи ей, что не могла заснуть и решила позвонить. Я не интересуюсь сплетнями, но слышал, что большинство женщин в этом преуспевают.

- Если ты еще не заметил, я не похожа на "большинство женщин", - говорю я, досадуя на обобщение.

- Ты справишься.

Я выдыхаю.

- Отлично. Что-нибудь ещё, что я должна знать?

- Те же правила, что и раньше. Я хочу отдохнуть после трудного дня. Я буду работать всю ночь, в 7 утра у меня встреча с правлением. Так что вперед. Отвлеки меня.

- Я чувствую себя танцующей обезьянкой, - бормочу я себе под нос.

- Что?

- Ничего. Мне нужно взять телефон. Он наверху в твоей комнате.

- Нашей комнате, Лилли, - исправляет он. - Помни это.

Его взгяд падает на дверь.

- Только быстро.

Я возвращаюсь спустя несколько минут, держа телефон в руке.

- Мне поставить на громкую связь или ....

- Нет, - отрезает Джереми. - Я уже рассказывал тебе, как это работает. Твой звонок будет перенаправлен через мой телефон. Я одобрю его, а потом буду слушать.

Он вставляет наушник в ухо.

- И помни, Лилли..., - он понижает голос. - Если мне не понравится то, что я услышу...не думаю, что нужно дальнейшее предупреждение. Ошейник или нет, ты всё еще находишься под моим контролем. Не давай мне повода, иначе тебе придется отказаться от свободы.

- Не буду, - обещаю я.

Как всегда, упоминание об ошейнике заставляет меня напрячься. Я смотрю на телефон в ладони, чувствуя себя канатоходцем, стоящем между двух концов. Повернуть назад и идти вперед - в любом случае придется пересечь одно и то же расстояние. Единственное отличие - я знаю, что стоит позади меня. Я не знаю, что находится на другой стороне.

Я смотрю на кожаный диван.

- Можно присесть?

Джереми протягивает руку.

- Пожалуйста.

Я сажусь и делаю глубокий вдох. Разве этим утром мне не хотелось поговорить с Фей? Хотела. Но я хотела сделать это на своих условиях. И к тому же Джереми ожидает бессмысленную болтовню, а это значит я не смогу поговорить о тех вещах, о которых хотела.

Я чувствую, как Джереми сверлит меня взглядом, наблюдая за каждым моим движением. И в нем присутствует собственничество.

Я ненавижу быть под микроскопом, но я вынуждена жить с этим. Я не могу этого изменить. Я набираю номер Фей, поглядывая на Джереми, и подношу телефон к уху.

Его телефон жужжит. Он проводит по экрану, и наконец слышу гудки. "Перейди на голосовую почту", - прошу я. - "Пожалуйста, перейди на голосовую почту".

Но этого не происходит. Фей отвечает на втором гудке.

- Алло, - говорит она. - Кто это?

- Привет, Фей. Это Лилли.

- Лилли! - выдыхает она. - О боже! Мне очень жаль. Я не узнала твой номер. Я думала это один из тех раздражающих специалистов по телефонным продажам. Твой телефон показывает код Венесуэлы. Ты знала?

Я смеюсь. Приподнятое настроение Фей так заразительно.

- Нет, - говорю я. - Он у меня всего-то несколько дней. Помнишь?

- Да, верно. Подарок от твоего красавчика-любовника. Как дела в раю?

Я смотрю на Джереми. Выражение его лица так же бесстрастно, как и всегда.

- Дела...хорошо, - я лежу, откинувшись назад. - Немного посложнее.

Я бросаю взгляд на Джереми.

- Но в целом хорошо.

- Что ж, приятно слышать, - говорит она.

Она понижает голос.

- Эй, теперь, когда мы не...ну ты знаешь...без моей мамы, я должна спросить..., - хихикает она. - ...как сексуальная жизнь? Мне всегда было интересно, каково это быть с человеком старше себя. Он должно быть опытный. Знаешь, у Робина я была первой.

- Что? Нет, ты никогда не говорила мне.

- Да, - вздыхает она. - Я люблю его. Но, иногда мне хочется, чтобы он был...ну, не знаю...понастойчивее что ли. Но Джереми Стоунхарт? Твой мужчина? Уфф! Можно сказать, что он полон сексуальной энергии, просто глядя на него.

Я осознаю, что Джереми слушает каждое наше слово. По-прежнему, выражение его лица остается пустым. Если его радует это или забавляет, то я ничего не вижу.

- Может он извращенец? - продолжает Фей. - БДСМ? Уверена, он берет на себя полный контроль в спальне.

Если бы я сейчас пила, я бы точно подавилась.

- Как ты сказала? - слабо спрашиваю я.

 Она мечтательно вздыхает.

- Он так на тебя смотрел. Такой чувственный взгляд, знаешь? Конечно ты знаешь.

Он должен как-то на это реагировать! Но у него по-прежнему этот покер фейс. Я отворачиваюсь от него.

- Как он на меня смотрел? - говорю я шепотом.

- Ну, это было немного похоже на то, как я иногда ловлю Робина за тем, что он смотрит на меня, когда думает, что я не обращаю внимания. Но куда насыщеннее. Более страстно. Всё в Джереми похоже на произведение искусства: то, как он держит себя. Его движения медленные и точные. Никаких лишних движений. Он всё контролирует. Кажется, он считает себя истинным зрелищем, чтобы быть его свидетелем. Такой тип внешности... черт! Это сексуально. Наверно именно это тебя привлекло в нем в первую очередь? Помимо того, что он мега богат.

- Поверь мне, - говорю я слабо. - Его богатство не имеет ничего общего с ситуацией.

- Хорошо, - говорит Фей с сарказмом. - Как скажешь, куколка.

- Куколка? С каких пор ты всех называешь куколками?

Она смеется.

- Я ходила в кино на классический фильм, пока Робин был в отъезде. Скукота. В начале века все называли друг друга куколками.

- Хах, - говорю я.

Я рада, что мы обошли опасную тему под названием "Джереми Стоунхарт".

- Ты в Орегоне сейчас, да? Как Робин?

- Как ты узнала, что я в Орегоне? - спрашивает она с удивлением. - Мы решили поехать туда в последнюю минуту.

Дерьмо! Я снова поворачиваюсь к Джереми. Его глаза потемнели. Он начинает хмуриться.

- Всего лишь догадка, - говорю я быстро. - Ты бы не взяла трубку так быстро, если бы ты спала.

Я съеживаюсь от того, как звучат мои слова. Я никогда не умела врать. Одно дело с Джереми. Но придумывая ложь на месте для друга? Ни за что.

- Это правда. Я здесь только на несколько дней, - говорит Фей беззаботно.

Я выдыхаю с облегчением. Она не зацикливается на деталях.

- Робин завтра возвращается из Южной Африки. Мы проведем остаток каникул с его родителями, а затем вместе вернемся в Йель.

- Остался один семестр, да? - говорю я.

Я смотрю на Джереми. Он кажется расслабился. Немного.

- Представить не могу, каково это.

- Да, печально, - говорит она. - Знаешь, я скучала по тебе. Я думала мы выпустимся все вместе. Ты, я, Соня, Робин, все в выпускных платьях. Наверно это прозвучит глупо. Но, я действительно с нетерпением ждала, что мы сфотографируемся в тот день. Но сейчас, когда ты уже работаешь, это уже не то. Фотографии будут лишены смысла без тебя.

Её слова задевают меня за живое. Обычной, веселой Фей не осталось и следа. Такое ощущение, будто она вот-вот расплачется.

- Эй, эй! Всё нормально, - говорю я тихо. - У вас скоро свадьба. Помнишь?

Я поворачиваюсь лицом к Джереми, встречаясь с ним взглядом.

- Мы с Джереми приедем. И обязательно сфотографируемся.

Джереми в знак согласия слегка кивает. Я расслабляюсь.

- Да, - говорит Фей. - Да. Звучит неплохо.

- Кроме того, свадьба важнее выпуска, - говорю я. - По крайней мере я так всегда думала. Практически у всех выпускников Йельского университета должны быть высокие оценки по экзаменам. Ты знаешь это. Даже футболисты как-то заканчивают с дипломом.

Фей смеется.

- Возможно ты права.

- Но сколько людей могут сказать, что они нашли кого-то, с кем они готовы провести остаток своей жизни? - спрашиваю я. - У вас с Робином нечто особенное. Я помню вас двоих вместе. Лучше пары и не придумать.

- Спасибо. Это много для меня значит. Знаешь, Лилли, не думаю, что когда-нибудь говорила тебе это. Ты, наверное, единственный человек в мире, чье мнение действительно что-то значит для меня, - я ошеломленно моргаю.

- Что? В самом деле? Почему?

- Всё дело в тебе. Всё, чего ты достигла. Какие у тебя результаты и как далеко ты зашла. Сколько студентов получают полную ставку в престижной фирме до окончания учебы? Должно быть ты действительно проделала у них выдающуюся работу прошлым летом. И выиграла премию Баркера за эссе, которое написала за ночь, а потом выбросила? - она вздыхает с завистью. - Знаешь, сколько детей убили бы за то, чтобы сделать что-то подобное? Не знаю, видишь ли ты это, Лилли, но ты...чертовски великолепна. Очевидно, эта работа не из легких. Но такое ощущение, будто ты вообще не прикладываешь никаких усилий.

Она переводит дыхание.

- Я пытаюсь сказать, что я всегда была в восторге от тебя. Твоя преданность делу, твоя напористость. Это, вероятно, звучит глупо. Но с тех пор, как мы встретились, я пыталась брать с тебя пример.

На том конце становится тихо. Я смотрю на Джереми, боясь, что он, возможно, закончил разговор, но потом я снова слышу голос Фей.

- То, что я действительно пытаюсь сказать, Лилли, так это то, что я...я скучаю по тебе. И что я...черт, я люблю тебя, девочка. Я просто надеюсь, что ты не забыла меня, пока ты живешь своей новой жизнью.

Джереми проводит рукой по горлу. Я знаю, что это значит.

- Фей, послушай. Я должна идти, - говорю я быстро.

Я стараюсь говорить ровно, но всё безуспешно. Её слова бередят мне душу. Я не думала, что она такого высокого мнения обо мне. Я...я не могу справиться с этим сейчас, не тогда, когда Джереми в комнате, не тогда, когда он смотрит, не тогда, когда он слушает.

- Я скоро тебе позвоню. Ладно? Привет Робину...

Линия прерывается, и я слышу гудки. На этот раз Джереми закончил разговор.

Я смотрю на него и не могу скрыть слезы в глазах.

- Твоя подруга уважает тебя, - говорит он холодно. - Похоже я не единственный, кто считает тебя привлекательной. Но Лилли? В этом звонке ты взяла на себя слишком много свободы.

Я касаюсь глаз. Я не хочу сейчас иметь дело с его дерьмом. Учитывая, какой день у меня был, и все те эмоции, что ожили во мне после исповеди Фей, все, что я хочу сделать, так это заползти под одеялом и покончить с этим.

- Ты сказала, что мы будем на свадьбе, - продолжает он. - Это допустимо сейчас. Но мы оба знаем, что всё может измениться. В любом случае. Это было приемлемо. Неприемлемым было то, с какой небрежностью ты разгласила информацию, которой я поделился только с тобой. А именно текущее местоположение Фей. Твое объяснение было смехотворным. К счастью, она не стала задавать вопросы. Если ты допустишь такую ​​небрежность в будущем, я буду вынужден поставить более жесткие ограничения в общении с ней.

- Дай мне передохнуть! - я поднимаюсь на ноги раздраженная, разочарованная и злая одновременно.

- Я не сказала ничего такого, дабы не подвести тебя. Я сохраню все твои секреты, Джереми. Все, что ты сделал со мной? Это останется внутри. Прямо здесь, - я ударяю себя в грудь. - И знаешь что? Я буду продолжать это делать! Так что не корми меня всякой брехней о жестких ограничениях. Не тогда, когда ты знаешь, что я не предала и не предам тебя.

Я поворачиваюсь и выхожу из его кабинета. А затем по наитию вновь оборачиваюсь к нему.

- И не смей прикасаться ко мне сегодня ночью, - добавляю я.

 

Глава 11

Вся ночь проходит в беспокойстве. Я не могу спать, потому что не знаю, когда  появится Джереми.

Я не знаю, что на меня нашло сказать ему те слова.  Это было опрометчиво и неразумно. Я сказала это сгоряча. Боюсь, он не был согласен с этим.

Но и с первыми лучами солнца Джереми не появляется. Потеряв всякую надежду на отдых, я встаю. Если Джереми даже не пришел сегодня вечером, я представить не могу, что будет, когда я его увижу.

Я с опаской вхожу на кухню. Насколько сильно я его вчера рассердила? Какое наказание меня ждет?

На кухне никого нет. Колеблясь я всё же иду по коридору в сторону кабинета Джереми. Может быть он всё ещё там.

По пути я бросаю взгляд на часы. 7:28. Это значит, что он уже уехал на заседание совета.

Черт. Мне придется провести весь день, опасаясь его возвращения. Ладно я. Спал ли он? Он выглядел измотанным, когда я видела его в последний раз. Сомневаюсь, что, не спав всю ночь, он будет находиться в хорошем расположении духа.

Благодаря Чарльзу теперь я знаю намного больше о Джереми. Он выглядит более человечным в моих глазах.

Я качаю головой. Он может казаться более человечным. Но я не могу позволить себе чувствовать к нему жалость. Никогда. Не после того, что он сделал.

Я возвращаюсь на кухню и делаю себе двойной эспрессо. Затем с кружкой в руке я иду в сторону библиотеки. Чтение - единственный способ скоротать время до возвращения Джереми...и всем тем, что будет дальше.

Но тут меня ожидает сюрприз. Дверь в кабинет Джереми широко открыта. Я останавливаюсь на пороге, колеблясь и касаясь шеи. Ошейника нет. Дверь открыта. Я могу войти.

Не думаю, что это упущение со стороны Джереми. Даже если он был усталым, когда уходил, он был самим собой. Он был по-прежнему Джереми Стоунхартом: контролирующий, навязывающий и совершенно уверенный в себе и своих действиях.

Разве это не то, чего я хотела: неограниченный доступ к его домашнему центру управления? Какую информацию я могу найти внутри? Сколько всего я могу узнать о нем? Сколько всего я могу узнать о Стоунхарт Индастриз из документов, хранящихся в его столе?

Я ставлю одну ногу и останавливаюсь. Нет. Нет! Там нет ничего, что мне нужно. По всему дому стоят камеры. Это должно быть своего рода тест. Должно быть Джереми таким образом заманивает меня запретным плодом.

Его кабинет был единственным местом, куда он четко сказал мне не входить. Это была единственная дверь, которая всегда была заперта. А теперь она не только не заперта, но и широко распахнута, так и  умоляет меня войти.

И всё же моя цель строится на доверии Джереми ко мне. Возможно, это еще одна демонстрация этого. Я не знаю, как он видит такие вещи. Но я знаю, если я войду и начну разнюхивать, я таким образом предам его доверие.

Я поворачиваюсь, что чертовски трудно сделать. Но я всё же делаю это. Я утешаю себя мыслью о том инциденте в его кабинете с секретаршей. Действительно ли я хочу провести больше времени на месте, которое вызывает такие воспоминания? Итак остаток утра я провожу за чтением.

***

Робкий стук в дверь заставляет меня поднять голову.

Роза. Она одета в свою обычную одежду. Но есть что-то в её языке тела и позе, отчего она выглядит разбитой.

Осторожно я закрываю книгу. В этой новой ебнутой реальности, которая стала моей жизнью, я никогда не могу быть слишком осторожной. Я не ожидала, что Роза найдет меня. Опять же в моей ситуации ни в чем нельзя сделать точные прогнозы.

Роза прочищает горло.

- Мисс Райдер, - говорит она, словно школьница отчитывается перед классом. - Я хочу выразить свои искренние извинения за то, как я вчера вела себя с вами. Неподобающее поведение. Я прошу прощения. Я прошу вас не держать на меня зла и надеюсь вы примите мои извинения.

Она отворачивается.

- Роза, - начинаю я. - Подожди...

- Я сожалею, Мисс Райдер, - говорит она, не оборачиваясь. - Но мистер Стоунхарт считает, что лучше свести наше общение к минимуму. Я должна уважать его желания.

С этими словами она оставляет меня одну еще больше в замешательстве.

***

День тянется медленно, как мигрень. Я волнуюсь. Смесь плохого сна, тревога по поводу возвращения Джереми, сомнения и путаница в отношении поведения Розы, а также миллион других небольших забот, которые способствуют этому. Пол, моя мать, Фей...

Кофеин не дает мне заснуть. Но и это не помогает мне расслабиться. Чтобы развеяться, я прогуливаюсь по скалам с видом на воду. День мрачный и тоскливый. С моря доносится ветер и пробирается мне под куртку. Снаружи также противно, как и внутри.

Слова Фей, сказанные вчера ночью, повлияли на меня. Я никогда не знала её истинного мнения обо мне. Я никогда не думала, что кто-то будет уважать меня.

Думаю, каждый из нас не уверен в себе. Каждый недостаток, который мы видим в себе, увеличивается в десять раз во внешнем мире.

 Может быть, верно и обратное. Все мои недостатки заставили меня быть лучше.

Думаю, это и увидели во мне Фей, Соня, а также те, кто находился рядом: девушка, которая добилась успеха.

Всё это было иллюзией. Моя жизнь в Йеле не была совершенной - даже если это было то, что я думала я хотела. Это было тем, что я думала я хотела, потому что это был единственный способ, чтобы не закончить как моя мать.

Действительно ли создаётся впечатление, будто я не прикладываю никаких усилий? Так думает Фей. Но это не так. Все часы работы, бешеный график, бесконечные ночи, проведенные за подготовкой к экзаменам, тестам или написанию статей... все это повлияло на меня.

И всё же до Джереми, до...этого...эта академическая жизнь была всем, что я знала.

Я была свободна. Но в тоже время нет. Я была вольна делать всё, что хочу. Однако, все мои цели были настолько узкими, что с таким же успехом я могла бы сидеть в тюрьме. Обучение в Йеле было иллюзией. Это дало мне иллюзию выбора. Иллюзию свободы.

Реально, какие варианты у меня были? Тяжелые студенческие кредиты обременяли бы меня в течение многих лет после окончания.

Забавно, я всегда завидовала Фей. Она всегда была такой беззаботной и счастливой. Родители оплачивали её обучение. Ей не о чем было беспокоиться, кроме как хорошо учиться и закончить с дипломом. Затем она могла делать всё, что захочет. Она говорила о волонтерстве в Teach for America (американская некоммерческая организация, привлекающая выпускников-педагогов для преподавания в районах США с низким уровнем доходов населения). Ей не приходилось беспокоиться о том, что банк будет требовать ее очередного платежа по кредиту.

Стоило просрочить платеж, и банк начинал звонить. Общая сумма долга составляла двести тысяч долларов: умопомрачительная сумма для тех, кто вырос с родителями, зарабатывавших меньше десятой части этого каждый год. Это был единственный путь, который в конечном итоге даст мне контроль и ту жизнь, которую я хотела.

Жизнь, которую я хотела. Или жизнь, как я думала я хотела.

Может быть я была слишком наивной. Может быть мои цели были слишком узкими. Несмотря на мой интеллект, я вела себя как ребенок.

Если моей целью было не закончить как моя мать, я действительно должна была сделать то, что я сделала? Стоили того жертвы, которые я принесла в средней школе и колледже, а также те, которые я планировала принести после окончания?

Вот как я себе это представляла: я упорно работаю в Йеле. Пашу как проклятая и всё это дерьмо. Окончиваю университет с отличием, надеюсь, и в теории этого будет достаточно, чтобы получить приличную работу. Я бы сражалась как женщина, пытаясь войти в мужской деловой мир. Тем не менее, я бы продолжала упорно трудиться, посвящая по крайней мере половину каждой зарплаты на кредиты. Шесть, восемь, десять лет и я, наконец, свободна от долгов с Йельским дипломом, надеясь на восходящую карьеру. Только тогда я бы остановилась и подумала о том, чего я действительно хотела от жизни.

Хах! Оглядываясь назад, я чуть не смеюсь. Думая об этом сейчас, я понимаю, какой бы жалкой и скучной была бы моя жизнь. Я бы превратилась в бездушного зомби, тратя свою молодость впустую, пытаясь таким образом избежать судьбы матери.

Сделало бы это меня счастливой? Не думаю. Я была бы удовлетворена тем, что достигла своей цели. Но куда бы это меня привело?

Девушка средних лет, одинокая, нелюбимая. Вот куда!

У меня никогда не было желания  освободить время для мужчины. Я видела, что все эти лузеры сделали с моей матерью...как они пользовались её великодушием снова и снова, пока она не сломалась, и её жизнь не превратилась в беспорядок. Так что это никогда не входило в мои планы. Брак, дети, семейная жизнь? Этого никогда не было на радаре.

Но затем пришел Джереми и отбросил все мои предположения в сторону. Сначала я ненавидела его за это. Я ненавидела его за то, что лишил меня самостоятельности. За то, что забрал мою свободу. За то, что лишил меня способности делать выбор.

Между нами была психологическая война. Он требовал мое тело, физического насилия... Я могла и сделала это - противостояла ему. Это был психический аспект, который заставил меня мстить.

Но...посмотрев на вещи сейчас...обдумав всё то, что произошло с тех пор, и поняв, что все это привело к этому моменту...может быть я ошиблась. Может то, что сделал Джереми - украв меня из прошлой жизни, вовсе не похищение? Возможно, это было...спасение?

Я вздыхаю и опускаюсь на стул. Я схожу с ума в этом большом, бездушном доме, раз начинаю думать, что то, что сделал со мной Джереми - спасение.

Теперь я вижу в нем что-то человеческое. Отчасти благодаря Чарльзу. Отчасти благодаря его глупому признанию в "любви". Я до сих пор отказываюсь признавать, что это чувство настоящее. Но я не в силах остановить его влияние на себя.

К тому же разве Джереми показал, что он изменился? Или что он...меняется?

Он не стал бурно реагировать на то, что я сказала ему не трогать меня. Он повлиял на то, чтобы Роза извинилась. Даже если извинение было вынужденным и совершенно бессмысленным, это все-таки то, чего никогда не произошло бы, если бы это было не для него. Роза не сделала бы это по своей воле.

Он снял с меня ошейник. Да, конечно, договор все еще маячит на заднем плане. Но он не упоминал об этом раньше. Он предоставил мне доступ ко всему, что у него есть - богатству, имуществу. К своему сердцу?

Стук в окно заставляет меня дернуться. Я смотрю...и мое сердце замирает.

На земле лежит маленькая, хрупкая птичка. В месте столкновения стекло испачкано. Птица не двигается. Думаю, она уже мертва.

Я сглатываю и отворачиваюсь. Я тут же вспоминаю о том голубе.

Голубь, которого Джереми заставил меня съесть.

Я вздрагиваю и потираю руки. До этого я сказала, что это было не физическое насилие, а оскорбление.

Может ли мужчина, заставивший съесть женщину своего домашнего питомца, действительно способен любить? Может ли он искупиться в глазах женщины?

Я качаю головой. Нет. Нет! Не может.

Мне пора перестать верить ему. Что если он ведет себя по-другому? Он по-прежнему тот же человек, который был способен на такие вещи. Просто потому, что я знаю о нем сейчас, потому что я увидела другую сторону Джереми Стоунхарта, не говорит о том, что он не способен сделать со мной вещи и похуже в будущем.

А тут еще Пол. Мой отец, Пол. Я практически не думаю о нем. Он все еще там, заперт в той маленькой комнате с ошейником на шее. Все из-за Джереми.

Нет ничего, что позволило бы мне простить его.

Будет лучше, если я буду думать об этом, когда он вернется домой.

 

Глава 12

Снаружи совсем темно, когда я вижу свет фар приближающегося автомобиля.

Я напрягаюсь. Джереми дома. Что же теперь будет?

Я напрягаю слух, ожидая услышать знакомый звук открывающейся входной двери. Я считаю до десяти. Потом до двенадцати. Когда он не появляется на тридцати, сорока и даже пятидесяти, мне становится любопытно. Я встаю, чтобы выяснить, что его задержало.

Я смотрю в окно. Машина уехала. Но Джереми не видно.

Я хмурюсь. Он не использовал входную дверь? Почему?

Я задерживаю дыхание. Меня окружает тишина. Это настолько удушающе, как и сама темнота. Ни кондиционер, ни вентилятор не работают. Никаких обычных бытовых шумов, которые придают жизнь месту. Только подавляющая, всепоглощающая тишина.

Такое ощущение, будто я попала в фильм ужасов.

Роза? Она где-то в другом месте. Вероятно, в своем доме. Чарльз? Он, несомненно, там с ней. Он обычно ведет себя тихо, как мышка. Даже если он где-то рядом, я об этом не узнаю.

Но где Джереми, и что его задержало?

Вдруг начинает играть музыка, отчего я подпрыгиваю, и сердце бешено колотится.

Похоже на вальс.

Я поворачиваюсь на пятках.

- Эй? Джереми? Это ты?

Музыка настолько громкая, что мои слова еле слышны.

- Что происходит? Эй?

И тогда я вижу его. Он выходит откуда-то из-за угла. Как он там оказался я не знаю.

В одной руке он держит букет цветов, каких я никогда не видела. Похоже на розы, вот только листья нежного, почти нереального голубого цвета. Присутствуют небольшие шишки, белые как снег. Вместе всё это представляет красивую смесь, которая выглядит экстравагантно, но очень тонко.

Другая рука Джереми свободна. Когда его взгляд встречается с моим, он улыбается. Эта улыбка заставляет мое сердце таять. Непринужденная и настоящая. Это отражается в его глазах.

Он протягивает свободную руку мне и манит меня к себе.

Я иду по коридору, погрузившись в транс. Музыка продолжает отдаваться эхом по особняку.

Когда я подхожу и вижу Джереми поближе, я снова поражаюсь тем, какой он красивый. Он просто мечта в блейзере из плотной замши, идеально заутюженных брюках и паре потрясающих голубых запонок. Тут до меня доходит, что запонки такого же оттенка, что и цветы.

Это не может быть ошибкой.

- Что всё это значит? - спрашиваю я. - Джереми, я не понимаю...

- Тсс! - он заставляет меня замолчать, положив палец мне на губы.

Он кладет большой палец мне под подбородок и ласково гладит по щеке.

Затем он наклоняет голову в сторону и смотрит на меня с таким обожанием, что у меня подкашиваются коленки.

- Я скучал по тебе, Лилли, - шепчет он.

Когда он говорит, музыка начинает угасать, почти как сон.

- Прошлой ночью мы расстались на плохой ноте. Я хочу всё исправить. Здесь, - он протягивает мне цветы. - Это тебе.

Я беру букет. Подношу к носу и глубоко вдыхаю. Они пахнут божественно.

- Они замечательные, - говорю я. - Спасибо.

- Они ничто по сравнению с тобой.

Я поднимаю бровь.

- Слишком слащаво?

- Возможно, - говорит он. - Но может быть и нет. Это не делает мои слова менее правдивыми. Скажи мне, Лилли, ты умеешь  танцевать?

От его слов громкость музыки увеличивается. Прежде чем ответить, Джереми кладет руку мне на поясницу и притягивает к себе. Букет находится между нашими телами. Я задыхаюсь.

Он наклоняется и целует меня. Этот  поцелуй полон страсти и желания. Запах цветов смешивается с его одеколоном, чтобы создать опьяняющий аромат, от которого я теряю голову. Меня поглощает тепло его губ, ощущение его тела, плотно прижатого ко мне.

А затем он отпускает меня, отчего мне слегка не по себе. Я забываю про цветы, и они падают на пол.

- Это..., - я прочищаю горло, пытаясь придать словам немного смеха. - ...был не танец.

- Нет, - говорит он. - Это был поцелуй. Чтобы доказать, как сильно я по тебе скучал. Вот это...

Он берет меня за руку и вытягивает наши руки в сторону.

- ...будет танец.

- Джереми, я никогда...я никогда не делала этого раньше.

Внезапно, я чувствую себя несовершенной. Вот идеальный образец мужчины, одетого с иголочки, блаженно пахнущий и божественно выглядивший. Вот мужчина, чей успех является всемирно известным.

А тут я: одетая в домашние тряпки и вдруг переживаю все ужасные воспоминания школьной физкультуры. Я полная недотепа.

Я никогда не танцевала. Я опозорюсь перед Джереми, если это сделаю.

Он улыбается.

- Это легко, - говорит он.

Он перемещает руку мне на спину и немного отступает, создавая пространство между нами.

- Я тебя научу. Всё, что тебе нужно сделать..., - он начинает вести меня. - ... это следовать моим указаниям.

Как только музыка убыстряется, мы начинаем. Джереми уверенно себя чувствует. Он словно плывет по паркету, не колеблясь и не останавливаясь.

Всё, что я могу делать - это пытаться не отставать. Но сделав несколько шагов, я понимаю, что мои страхи были напрасными. Джереми направляет мое тело своими руками, своими шагами, своим позиционированием. Он был прав: всё, что мне нужно - это следовать его указаниям.

Сначала мы начинаем с простого. Широкий шаг влево и поворот. Широкий шаг вправо и снова поворот.

Вскоре я уже начинаю двигаться увереннее. А потом и вовсе горжусь собой.

Я чувствую себя, как Белль в танцевальной сцене в "Красавица и Чудовище". Вот, что мне это напоминает. Я не знаю, где Джереми научился танцевать. Но, судя по легкости его движений, он не новичок. Он делал это раньше и не один раз.

Я чувствую себя особенной, что он поделился со мной этим. Я растворяюсь в музыке.

Наши шаги становятся все более сложными. Мы кружимся, и Джереми начинает двигаться быстрее. Музыка достигает своего крещендо. Мы вращаемся, и создаётся такое впечатление, будто я делала это раньше.

Музыка стихает. И мы останавливаемся прямо  посередине. Мое сердце колотится. Все, что я чувствую в данный момент - это радость. Настоящую радость. Кто бы мог подумать, что танцы могут сделать меня счастливой?

- Ты солгала, - говорит Джереми. - Ты сказала, что никогда не танцевала.

Он улыбается, чтобы показать, что в его словах нет скрытой злобы.

- Это всё ты, - говорю я. - Ты был самим собой от начала и до конца. Джереми, это было так весело!

- Надеюсь, тебе понравилось, - он гладит мое плечо. - Но я не уверен.

- Ты шутишь? Мне очень понравилось!

Эта неуверенность заставляет меня чувствовать себя еще более раскрепощенной.

- Мы можем повторить?

Было видно, что он приятно удивлен.

- Лилли, - говорит он мне. - Я бы с удовольствием повторил это.

Он тянется к карману, чтобы достать телефон. Через секунду начинает играть другая мелодия.

- Это  Ф.Легар. Веселая вдова. В исполнении оркестра Па́оло Мантовани, - говорит он. - Бальная классика. Сильная мелодия, но тонкая, и идеально подходит для кого-то вроде тебя.

Я отступаю.

- Кого-то вроде меня? Ты имеешь в виду для кого-то, кто не умеет танцевать? - говорю я, сердце уходит в пятки.

- Нет, - Джереми хмурит свое идеальное лицо. - Никогда не сомневайся в себе, Лилли. Не рядом со мной. Я запрещаю.

- Тогда что? - спрашиваю я.

Он снова улыбается.

- Разве это не очевидно? Для человека утонченного, но с непоколебимым духом. Ты как эта музыка. У тебя естественная, утонченная красота. Ты светишься, Лилли, но только опытные люди могут видеть это. Твои таланты...твой интеллект...твоя сила...были бы потрачены впустую, если бы ты опиралась на себя. Но со мной..., - говорит он вполне серьезно. - ...ты станешь той, кем заслуживаешь быть. И даже больше.

Он находится в нескольких шагах. Берет мою руку и опускается на одно колено. Я с удивлением смотрю на него.

- Я не причиню тебе больше вреда, Лилли, - говорит он.

У меня отваливается челюсть.

- Я клянусь. Я буду лелеять тебя и превращу в женщину, которой ты заслуживаешь стать.

Медленно он тянется к карману пиджака. Такое чувство, будто я сплю. Время ползет со скоростью улитки, пока я жду.

Кольцо? Это не может быть кольцо. Нет! Он не может сделать мне предложение. Не сейчас! Не так скоро...

Однако, когда дело касается Джереми, ничего нельзя предсказать. Страх превалирует над радостью. Если он достанет кольцо...я не знаю, что буду делать.

Вытащив руку, я выдыхаю с облегчением. Он держит маленький конверт, тонкий и незапечатанный. Там не может быть спрятано обручальное кольцо.

- Это, - говорит Джереми, держа сложенный лист бумаги между большим и указательным пальцем, и смотря на него с сожалением. - ...выражает всё то, кем ты когда-то была для меня. Это олицетворяет всё то, что ты значила каких-то полгода назад. Ты знаешь, что это, Лилли?

Я сглатываю. У меня есть подозрение о том, что это могло бы быть, услышав, как он сказал, что...но я не хочу прерывать.

Я медленно качаю головой.

- А я думаю знаешь, - говорит он. - Это не имеет значения. Я бы тоже сомневался, будь я на твоем месте.

Он кладет конверт. Его движения чрезмерные и преднамеренные. На заднем фоне по-прежнему играет музыка, отчего я чувствую себя как актриса в зарубежном балете. Стоя на одном колене, он заводит свободную руку за спину и сжимает в кулак.

- И это, - говорит Джереми, протягивая руку мне и медленно разжимая пальцы. - Олицетворяет начало нового начала.

На ладони у него оказывается одна спичка. Мое сердце начинает биться еще быстрее.

Джереми кладет её рядом с конвертом. Они создают идеальную пару.

- Я должен был сделать это раньше, - говорит он мне. - Но я ждал, Лилли. Ждал подходящего момента. Сегодня...

Он смотрит на меня, поймав мой взгляд.

- Наконец-то наступил подходящий момент.

Он снова берет конверт и протягивает мне.

- Открой его. Пожалуйста.

Мои руки дрожат. Я отгибаю край. Внутри находится именно то, что я и думала. Тонкая, похожая на пергамент бумага с мерзкими словами. КОНТРАКТ.

- Возьми его, - шепчет Джереми.

Я так и делаю. Я смотрю на свою подпись внизу. Это заставляет меня вспомнить отчаяние, которое я ощущала, когда сдалась и подписала его. Но это также заставляет меня вспомнить свои силы. Я подписала документ не просто так, а с конкретной целью. Даже если бы это означало отдать ему пять лет жизни, это всё равно поставило бы меня в такое положение, где нужно отомстить ублюдку, подвергшего меня худшим неделям моей жизни.

И теперь эта сволочь стоит на коленях передо мной, каясь в том, что он сделал.

- Держи его, - говорит Джереми.

Я делаю. Бумага дрожит в моих руках. Как жалко.

Он поднимает спичку, чиркает об ботинок и подносит пламя к углу контракта.

Бумага загорается. Мы оба зачарованные смотрим за тем, как распространяется пламя. Черный пепел падает на пол.

Джереми гасит спичку. А я до сих пор смотрю, потрясенная, на горящую бумажку, которую держу в руках.

Лишь когда пламя достигает пальцев и резкая боль проходит вверх по моей руке, я отпускаю. Остальные полосы падают на пол и сворачиваются. Огонь уничтожает слова, которые связывали меня с этим человеком.

Он медленно поднимается и перешагивает остатки. Я смотрю на него, задрав шею вверх, как всегда.

- Что теперь? - шепчу я.

- Сейчас, - говорит он, проводя рукой по моим волосам. - Мы займемся любовью.

 

Глава 13

Проснувшись на следующее утро, я и представить себе не могу, что это на самом деле произошло со мной.

Прошлой ночью Джереми был нежным. Он был заботливым. Он был нетороплив и просто...замечательным.

Это не было горячим и всепоглощающим времяпровождением. Мы это уже проходили. В спальне я испытала господство. Я пережила насилие против своей воли. Я испытала глубокую страсть и порыв необузданного желания.

Чего я никогда не испытывала прежде...чего у меня никогда не было с ним...занятий любовью.

И тем не менее мы занимались этим прошлой ночью.

Когда он скользнул в меня, мы оба были возбуждены от прелюдии...то, как он смотрел мне в глаза...то, как он владел моим телом...это было нечто особенное.

Особенное благодаря тому моменту. Я больше не была связана никакими документами. Меня не заставляли делать ничего против своей воли.

Больше не было ошейника. Контракта. Все, что было, и будет когда-либо в будущем, так это мужчина и женщина, занимающиеся любовью. Мужчина и женщина, оба свободные, оба находились на равных, оба принимали и отдавали все сразу.

Конечно же утром кровать была уже пуста. Джереми уехал на работу.

Я впервые так хорошо спала.

Я обнаруживаю записку, когда одеваю тапочки. Внизу указаны не инициалы Джереми, а его полное имя. Он никогда не делал этого раньше. В записке говорится:

Тымоесолнцеизвезды.

Тымойгрехимоёпокаяние.

Тымоя, Лилли. Яникогдатебянеотпущу.

Ноты, моядорогая, вольнапокинутьменя.

Еслитысделаешьэто, яброшувсёипоследуюзатобойнакрайсвета.

Язаставлютебясказатьмнеэтитрислова.

Нотысделаешьэтовкачествесвободнойженщины.

ЗавтраяофициальнопредставлютебяСимону, моемуводителю. Онвлюбоймоментбудетвтвоемраспоряжении. Тыможешьездитьсним, кудазахочешь. Ядоверяютебе.

Сегоднявечером, еслиявернусьвовремя, мыпозвонимФей. ТыдоговоришьсявстретитьсяснейвОрегоне, преждечемонисРобиномуедутнаучебу. Тысможешьвзятьмойчастныйсамолет. Янебудусопровождатьтебяинебудуслушатьваширазговоры. Тыможешьрассказатьейиликому-либоеще, чтопожелаешь.

Однакоянадеюсь, чтотыпреждехорошенькоподумаешьнадтем, какуюинформациюможнораскрывать. Сейчастынаходишьсявтомсостоянии, чтобынавредитьмне, Лилли. Яискренненадеюсь, чтотынебудешьэтогоделать.

ДжеремиСтоунхарт.

- Ничего себе, - выдыхаю я.

Это не похоже на человека, что похитил меня. Это писал кто-то другой. Либо он действовал так и раньше, либо он намеренно скрывал эту сторону от меня.

Я могу представить его в юности, а также как повлияли на него проблемы воспитания. Я могу представить, как окружающая среда повлияла на его черты характера.

Я также могу себе представить, и я вижу, как на протяжении всей своей жизни, Джереми должен был действовать, как...ну, как Стоунхарт.

Он не выносил слабость. Его отец не выносил слабость. Джереми не мог позволить себе ничего, кроме успеха. Личность, что он показывает миру и публике, всегда сильная, безупречная и уверенная в себе.

Таким я впервые встретила его. Он казался бесчеловечным. Машина, лишенная тепла, чувств и эмоций. Это был тот человек, который похитил меня.

Но затем его оборона потерпела крах. Стены были разрушены. Может быть это началось во время нашей поездки. Может быть это началось - я сглатываю - когда он впервые понял, что у него есть ко мне чувства. Когда он боролся с этими эмоциями. Результатом этой борьбы он удивил меня, когда снял с меня ошейник.

Но я не ненавижу его за это. Не за этот эпизод. Есть другие вещи, за которые я его ненавижу. Но теперь, когда я более или менее понимаю, что он сделал со мной...это имеет смысл.

Боже! Неужели я действительно думаю, что то, через что я прошла, имеет смысл? Этого не может быть. Так не должно быть. Он был жестоким, унижающим садистом и...

Дьяволом.

Это лучший способ описать Джереми Стоунхарта. Когда он был Стоунхартом. Теперь я начинаю понимать, что даже дьявол имеет свой первоисточник, своего рода зерно, которое проросло и взялось за душу человека.

Джереми не всегда был дьяволом. Дети не рождаются дьяволами. Он стал таким из-за воспитания. Его юношеские годы были наполнены чувством неполноценности и пренебрежения. Я хорошо разбираюсь в психологии, чтобы сказать, как это влияет на психику человека.

Так, Джереми стал человеком, каким он думал должен был стать. Он стал жестоким и мстительным. Он полностью сосредоточился на Стоунхарт Индастриз. Стоунхарт Индастриз был создан как способ мести, как способ отомстить и доказать себе и своему отцу.

Интересно, каким бы сейчас был отец Джереми, если бы был жив. Может он и жив, я не знаю. Интересно, чем занимаются его братья, как живут. В своем рассказе Джереми говорил мне, что он был решительно настроен опустить их на дно. И он это сделал. Но что случилось с ними дальше?

Дело не в том, чтобы перестать думать о семье Джереми. Я хочу сказать, что понимаю, действительно понимаю, что они являются причиной его бесчеловечного поведения.

Печально, что Джереми прожил большую часть своей жизни вот так. Более двадцати лет он создавал этот образ. Без каких-либо недостатков. Пуленепробиваемый и безупречный.

Но человек, который написал эту записку, не тот же самый человек, которого я впервые встретила. Это поразительно. Кажется мне удалось заставить Джереми убрать свою оборону.

Просто быть самим собой.

Это ошеломляет. Я думала, что мне придется действовать как кто-то, кем я не являюсь, что мне придется быть такой же расчетливой и решительной, как он, чтобы достичь цели. Чтобы таким образом навредить ему.

Но он же сам написал в записке: я уже там. И теперь, когда у меня есть власть сделать это, я понимаю, что не хочу этого.

- Время, - бормочу я. - Мне нужно больше времени.

Слишком много всего произошло за короткий промежуток времени. Ошейник снят, контракт сожжен. Завтра я собираюсь полететь и встретиться с Фей, сама. На несколько недель я смогу вырваться из этого кошмара в темноте. По-прежнему открыт вопрос о Поле, о его содержании в этой ужасной психбольнице...

Лучше сейчас будет подождать. Подождать, пока всё не уляжется. Джереми ведет себя по-другому. Но нужно посмотреть, как долго это продлится. Кроме того, мне не придется куда-либо ехать. Забавно. Теперь, когда все ограничения сняты, я не заинтересована в том, чтобы быть где угодно, кроме как...здесь.

 

Глава 14

Двадцать четыре часа спустя я на частном самолете, одна, одетая в дорогую шубу,  приземляюсь на небольшом аэродроме в штате Орегон.

Джереми был верен своему слову. Когда он пришел домой, он позволил мне позвонить Фей рассказать новость. Она была в восторге, когда услышала, и сразу же пригласила меня остаться с ней и Робином в доме его родителей.

Весенний семестр начинается на следующей неделе, так что время не совсем подходящее. Фей с Робином вылетают в Нью-Хейвен завтра рано утром. Я думала, что мой визит помешает им собирать вещи, но Фей заверила меня в обратном. Она хотела снова меня увидеть, и Робин тоже.

Я выхожу из самолета и ожидаю лимузин. Я ничего не знаю о родителях Робина. Мне кажется, что одетая по-богатому и в лимузине с шофером, может произвести неверное первое впечатление. Но я ничего не могу с этим поделать. Джереми внушил мне важность внешнего вида. Одежду и роскошь мне стоит принять в порядке вещей.

У водителя уже есть адрес. Он сообщает, что поездка составит час. На телефон до сих пор наложены ограничения. Так бы я смогла проверить местоположение на картах Google. Я понятия не имею, куда мы едем.

Мое сердце уходит в пятки, когда почти шестьдесят минут спустя мы проезжаем через причудливый, тихий горный склон. Это больше похоже на деревню, нежели на район. Ели и кедры по бокам гравийной дороги заставляют меня чувствовать себя неловко и не к месту.

Мы останавливаемся перед чем-то, что выглядит как смесь хижины и шалаша на дереве.

- Ничего не бойся, - бормочу я.

Выйдя из машины, ко мне подбежали три гигантские лайки и начали лаять и выть, как будто увидев добычу на охоте. Я напрягаюсь.

- Не бойтесь, они безобидные! - мужской голос кричит из гаража.

Через секунду появляется высокий, тощий человек. На нем старые рабочие джинсы и свитер от Л.Л. Бин (компания по производству повседневной и спортивной мужской и женской одежды, спортивного и походного инвентаря). Он скромен, трудолюбив и явно является любителем жизни на свежем воздухе. Он подносит два пальца ко рту и свистит. Собаки останавливаются. Еще чуть-чуть и у меня  был бы сердечный приступ.

Мужчина бежит к ним и гладит между ушами, выпрямляется и поворачивается ко мне.

- Хорошо, - улыбается он. - Ты, должно быть, знаменитая Лилли Райдер, о которой мы так много слышали.

Он засовывает руки в карманы и достает длинный, впечатлительных размеров свисток, как вдруг он замечает автомобиль позади меня.

- Ну и кортеж у тебя. Непривычно для этих краев.

Оправдались мои худшие опасения. Он уже осуждает меня.

Не такое первое впечатление я хотела произвести.

Водитель ставит мои чемоданы рядом со мной.

- О, - говорит высокий человек. - Позвольте мне. Как невежливо с моей стороны.

Он протягивает мне руку.

- Я Джейс, кстати. А эти три громилы позади меня - Брок, Эш, и Молли.

Я принимаю его руку, а затем он тянет меня к себе и обнимает, чем застает врасплох. Он смеется, когда отпускает меня.

- Я пошутил насчет машины, кстати. Здесь мы не судим людей по их внешнему виду.

- Лилли! О Боже мой! Ты действительно здесь!

За Джейсом я вижу Фей, бегущую через двор ко мне. Она одета в ту же фланелевую рубашку в стиле Джейса вместе с парой свободно облегающих джинс. Я никогда не видела её ни в чем подобном.

Она подбегает ко мне, и мы обнимаемся. Я смеюсь.

- Да. А вот и я.

- Я оставлю вас, дамы, - подмигивает Джейс.

Он берет мои чемоданы.

- Отнесу их в твою комнату. За мной Брок, Эш, Молли. Оставим девочек наедине.

Он отворачивается, и три собаки следуют за ним.

- Отец Робина? - спрашиваю я.

- Его дядя, - поправляет Фей. - Он живет через несколько домов отсюда, но проводит большую часть своего времени здесь. Они все одна большая, счастливая семья.

- Звучит хорошо, - говорю я немного тоскливо.

У меня такого не было. И находясь здесь, в окружении природы, навевают воспоминания о том лете в хижине Пола в лесу.

- Мистер Стоунхарт попросил меня напомнить о звонке, если я вам вдруг понадоблюсь, - водитель сообщает мне. - Я остановлюсь в мотеле. Если вам нужно будет куда-нибудь поехать, просто позвоните мне.

- Спасибо, - говорю я. - Но у меня нет вашего номера.

- Вот, - он передает мне карточку. - Если вы не позвоните, я приеду завтра в полдень, чтобы отвезти вас в аэропорт.

- Ты уезжаешь в полдень? - удивленно спрашивает Фей.

- Наш рейс в Йель примерно в это же время. Почему бы нам не поехать вместе? Родители Робина подвезут нас. Мы сможем побольше поболтать и...

- Боюсь мне придется настаивать, - прерывает водитель.

Фей останавливается. Я хмурюсь.

- Мистер Стоунхарт дал мне четкие указания на счет вас. Я должен доставить мисс Райдер в аэропорт вовремя.

- Доставить? - Фей недоверчиво повторяет.

Она поворачивается к нему.

- Она-человек, а не какой-то пакет FedEx! Если она хочет поехать с нами, она поедет. Неважно, какие указания вам дал мистер Стоунхарт.

Я кладу ей руку на плечо, чтобы успокоить.

- Фей, всё хорошо, - говорю я мягко.

Я смотрю на водителя.

- Я буду готова, - я возвращаю ему карточку. - Но раньше вы мне не понадобитесь. Уезжайте и делайте, что хотите. Только не задерживайтесь здесь.

Он пожимает плечами и возвращается в лимузин.

- Как скажете.

Когда машина отъезжает, Фэй поворачивается ко мне в недоумении.

- Доставить? - спрашивает она.

- Не волнуйся, - говорю я.

Кажется, кое-какой контроль со стороны Джереми всё таки остался.

- Где Робин? Я умираю, как хочу увидеть его.

Фей жует губу.

- Он внутри, - мнется она. - Работает над проектом для The Economist. Знаешь, они относятся к нему, как будто он уже является штатным работником. У него еще целый семестр учебы!

- Ему ведь это нравится? - спрашиваю я.

- О, да, - она закатывает глаза. - Он просто влюблен в свою работу. Знаешь, с тех пор, как он вернулся из Южной Африки, я провела с ним не более часа. Он заперся в своей комнате, всё время работая. Мы должны были провести наши последние зимние каникулы здесь.

- Жестоко, - говорю я.

- Вроде того, как водитель обошелся с тобой? - она поднимает брови. - Что всё это значит? Нахальство! Доставить. Гм!

- Действительно, Фэй! Большое дело, - говорю я, пытаясь её успокоить и перевести разговор на другую тему. - Просто неудачный выбор слов. Вот и все.

- А мне это показалось больше, чем это. Словно у тебя нет выбора.

- Фей, правда! Отвали, хорошо? Я сказала это не страшно, значит так и есть!

Она делает шаг назад.

- Лилли, ты в порядке?

- Да, я в порядке, - говорю я. - Я не хочу, чтобы ты обо мне беспокоилась. Всё хорошо. Понятно? Не вмешивайся.

- Я не...вмешивалась, - говорит Фей.

Внезапно я чувствую себя виноватой. Я не должна была срываться на ней. Она не сделала ничего плохого.

Я делаю глубокий вдох.

- Слушай, прости. Я не должна была срываться. У меня была тяжелая неделя. Я уже вернулась на работу, - лгу я.

Я ненавижу то, как легко слова срываются с моих губ.

- Да. Я понимаю, - мямлит Фей. - Моя мама говорила, что ты была другой в нашу последнюю встречу. Я не замечала. А сейчас вижу.

- Я не изменилась! - оправдываюсь я. - Почему ты так говоришь?

- Отношения с Джереми Стоунхартом изменили тебя, - говорит она. - Посмотри, что на тебе одето. Я никогда не видела тебя в мехах.

- Это просто одежда, - пожимаю я плечами.

- Да, но ты...я не знаю...стала сильнее. Ты никогда прежде не сердилась.

- Я не сержусь. Просто немного устала от полета. Ты знаешь, как это бывает.

- Да, - вздыхает Фей. - Понимаю. Сейчас все изменилось. Не так ли? Уже не будет так, как было в колледже.

- Ты не тоскуешь по мне? - дразню её я.

- Немного, - говорит она. - Ну, пойдем. Я познакомлю тебя с остальной частью людей, которые скоро станут моей семьей. Если повезет, мы даже увидим Робина.

 

Глава 15

Моя встреча с Фей идет не так, как я предполагала.

Я думала, что в ту минуту, когда мы увидим друг друга, всё будет как прежде. Так, будто мы никогда не теряли связь, просто начать с того, где мы остановились.

Конечно, это далеко от истины. Я чувствую, что между нами растет пропасть. Все началось с того, когда я рявкнула на нее снаружи.

Я улыбаюсь и веду себя довольно вежливо, когда знакомлюсь с родителями Робина. С ними легче вести разговор, ведь они ничего от меня не ждут.

Но, когда я оказываюсь наедине с Фей несколько минут спустя в комнате, куда Джейс принес мои сумки, атмосфера становится напряженной.

Она смотрит на свой телефон, когда ей приходит сообщение.

- Это Робин, - объясняет она. - Пишет, что вернется через час.

- Ты кажется говорила, что он в своей комнате.

- Нет, - говорит она. - Он улизнул в библиотеку, чтобы закончить задание. Говорит, там спокойнее. Меньше отвлекающих моментов, знаешь?

- Да. Предполагаю, что так.

Фей перемещается на кровати напротив меня. Я чувствую, что расстояние увеличивается. Она должно быть тоже это ощущает, потому так старается не встречаться со мной взглядом.

- Итак..., - начинает она, смотря повсюду, но только не на меня. - Как дела?

- Всё хорошо, - отвечаю я автоматически.

Наши взгляды пересекаются на секунду, а затем мы обе быстро отводим взгляд.

Наступает неловкая пауза.

- Ты...скучаешь по Йелю? - спрашивает Фей после долгой паузы.

Затем она фыркает.

- Что я говорю? Конечно же нет. Смотря на тебя сейчас.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты, очевидно, приспособилась к новой жизни, - говорит Фэй. - Ты выглядишь...я не знаю, более зрелой, я думаю.

Она указывает на мой наряд.

- Я просто не могу представить, как ты вернешься в кампус в чем-то вроде этого.

Я заставляю себя, чтобы не закатить глаза.

- Мы это уже проходили. Это просто одежда, Фей. Одежда не меняет человека.

- Нет, - говорит она. - Но к этому можно привыкнуть.

Опять молчание.

- Ты всё ещё злишься на меня. Не так ли? - наконец говорю я. - Слушай, я уже извинилась. Или ты хочешь, чтобы я сделала это ещё раз? Я сожалею, что накричала на тебя при встрече. Достаточно?

Фей вздрагивает и смотрит в сторону.

- Это не так, - говорит она тихо.

- Тогда что?

Я чуствую, как мой гнев растет. Попытка подавить его венчается неудачей.

- Что я сделала не так, Фей? Чего ты хочешь от меня?

- Хочу? - её взгляд устремляется ко мне. - Я не хочу ничего, чего ты не готова мне дать, Лилли. Кто я такая, чтобы требовать от тебя? Ты очевидно оставила в прошлом старых институтских друзей.

- О чем ты говоришь? - мое разочарование в ней всё растет и растет. - Я здесь, не так ли? Я прилетела сюда, чтобы увидеться с тобой, не так ли? Разве похоже, что я приехала ради кого-то другого?

- Что-то не складывается, Лилли. Полгода ни одного слова, ни одного телефонного звонка, и теперь ты просто хочешь начать от туда, где мы остановились? Без всяких объяснений?

- О, - говорю я. - Я понимаю. Вот о чем речь. Вот почему ты злишься на меня.

- Да! Вот о чем речь! - взрывается Фей. - Почему ты ни разу не позвонила, Лилли? Ни узнать как дела, ни сказать привет? Мы с Соней пытались тебя найти. Звонили в Корфу Консалтинг, когда начался осенний семестр, спрашивали тебя. Они сказали, что твой договор закончился, когда клиент вышел из дела, и не знают, где ты сейчас.

Она встает и старается отойти от меня как можно дальше.

- Я дала тебе возможность объясниться, Лилли. Я не давила на тебя, потому что думала, что ты сама мне всё расскажешь в свое время. Но теперь, как твой друг, думаю, я заслуживаю знать. Где ты действительно была эти шесть месяцев? Что делала? Как ты действительно познакомилась с Джереми Стоунхартом? Если конечно, - добавляет она. - Ты до сих пор считаешь нас друзьями.

- Конечно!

- Тогда ты должна мне объяснить, - она поворачивается ко мне. - Робин провел некоторые расследования. Он нашел список гостей, присутствующих на презентации продукта, где вы с Джереми якобы познакомились. Имя Джереми было в списке, но твоего - нет.

Она смотрит на меня глазами, полными ожидания.

Дерьмо. Шестеренки в моей голове крутятся миллион миль в минуту, пытаясь придумать возможные ответы. Я должна была подготовиться к чему-то подобному. Я должна была ожидать этого. Я этого не сделала.

- Фей, я...я не знаю, что тебе сказать, - бормочу я.

- Как на счет того, - говорит она. - Чтобы начать с правды.

- Правды? - я чуть не начинаю смеяться.

Как бы отреагировала Фей, узнай она правду? Как любой другой человек отреагировал бы? Стали бы они называть меня ненормальной, сумасшедшей за мое желание остаться с Джереми Стоунхартом после всего того, что он сделал со мной?

Я должна остаться - нет! Мне нужно остаться - потому что быть рядом с ним - это единственный шанс, чтобы осуществить свою месть.

- Ты знаешь правду! - говорю я ей. - Я работала все время. Да. Ребята Корфу расторгли мой контракт. Я не говорила тебе, потому что не хотела, чтобы ты волновалась. Это случилось сразу после окончания срока регистрации на осенний семестр.

Я сжимаю край матраса.

- Поэтому я не смогла вернуться. Примерно неделю я не знала, что буду делать. Но затем клиент, с которым я работала, Декстран, предложил мне штатную должность. Корфу не знал об этом. Вероятно, это не было законно. Переманивание сотрудников и все такое. Вот почему они ничего не смогли рассказать тебе обо мне, когда ты звонила.

- А список гостей?

- Я не знаю, - я пожимаю плечами. - Может быть кто-то допустил ошибку. Я действительно там познакомилась с Джереми. Робин тоже мог что-то напутать.

Глаза Фей расширяются.

- Робин, - фыркает она. - Никогда не ошибается. Особенно в своих исследованиях. За это The Economist ценят его. Он непревзойденный репортер.

- Тогда тот, кто составлял список, пропустил меня, - говорю я.

Фей смотрит на меня. Я пытаюсь понять верит она мне или нет.

Я смотрю ей в глаза твердо и непоколебимо, чтобы не дать ей шанса сомневаться во мне. Сейчас я полностью подвержена лжи. Нет пути назад.

- Итак Корфу расторг твой контракт? Сразу же после окончания срока регистрации? И я узнаю об этом только сейчас?

- Да, - говорю я. - Вот что случилось.

- Лилли. Только один вопрос.

- Конечно, - говорю я.

- Ты помнишь, - начинает она. - Обещание, которое ты дала мне в последний раз, когда мы виделись в Йеле? Прежде, чем ты сбежала в свое калифорнийское приключение? Сразу после предложения Робина?

Напоминание об этом заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Я отвожу глаза и смотрю на ноги.

- Конечно, - бурчу я.

- Можешь повторить его для меня?

Я сглатываю.

- Ты сказала..., - я прочищаю горло. - Ты сказала, что хочешь быть первой, кому я позвоню, если что-то пойдет не так.

- Угу, - подтверждает она. - И когда Корфу бросил тебя под автобус... когда ты осталась без места...почему я не узнала об этом сразу?

- Мне было...стыдно, - признаюсь я. - Я не хотела выглядеть неудачницей в твоих глазах.

И с этими словами все стены рушатся. Безразличие Фей улетучивается. Она бросается ко мне и берет за руку.

- О, дорогая, - говорит она мне. - Я когда-нибудь говорила тебе, что ты жалкая врунишка?

Мои внутренности сжимаются от страха. Поймала, думаю я.

- Но я верю тебе, - говорит она.

Она гладит меня по волосам.

- Не нужно делать вид, будто ты непобедима. Не для меня. Мы друзья, Лилли. Мы жили вместе почти три года. Ты мне как сестра. Тебе следовало позвонить.

Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.

Слова Фей так много для меня значат, что мне больше не хочется обманывать её.

- Ты мне тоже как сестра, - говорю я мягко.

Мы обнимаемся.

***

Робин вскоре приходит домой и находит время, чтобы поздороваться. За ужином присутствуют я, Фей, родители Робина и Джейс. Робин сидит в своей комнате, работает. Когда мне становится интересно, почему никто не принес ему тарелку, мне становится смешно.

- Когда эти дети прячутся там, - говорит Джейс. - Его не вытащить оттуда. Он был таким еще со школы. С ним бесполезно разговаривать.

Фей трогает меня за руку.

- Я тоже волновалась, но я научилась с этим жить. Он питается нерегулярно. Ужин вообще для него ничего не значит. Как и обед, и завтрак. Черт! Он может не есть несколько дней.

- Однажды, - продолжает Джейс. - В университете он заперся на целых три дня, не выходя.

- Фей права, - говорит мама Робина. - Мы не знаем ест он или нет. Он так сосредоточен на том, что делает. Казалось, он был так же удивлен, как и мы, когда мы спросили его об этом сразу же, как он появился. Он сказал, что просто забыл.

- Видишь, с чем мне приходится иметь дело со своим будущим мужем? - улыбается Фей.

Остаток вечера проходит спокойно.

Когда наконец наступает время расходиться, я удивляюсь, когда Фей следует за мной в мою комнату, а не к Робину.

- Не возражаешь, если я буду спать сегодня здесь? - спрашивает она.

Она смотрит на меня большими, невинными глазами.

- Будет своего рода девичник. Как будто мы вернулись в колледж.

- Конечно, - говорю я после минутного колебания.

Джереми попросил меня позвонить ему сегодня вечером. Я не хотела бы делать это в присутствии Фей. К счастью, он мне не приказывал. Думаю, это не будет конец света.

Когда гаснет свет, и мы забираемся под одеяла, я слышу тихий голос Фей:

- Лилли? - говорит она. - Ты не спишь?

- Да, - говорю я. - Едва ли. Что случилось?

- Я просто хочу сказать...как я счастлива за тебя. И как я горжусь тем, что ты сделала. Извини, что сомневалась в тебе. Выглядит так, будто ты поняла свою жизнь. На самом деле это просто потрясающе. Если кто-то и мог это сделать, так это ты.

Я чувствую себя виноватой. Если бы она только знала.

- Мне кажется я даже завидую тебе, - шепчет она. - Ты сделала это. Отличная работа. Потрясающий человек. Доступ к неограниченному богатству. Я просто надеюсь, что это принесет тебе счастье. Ты это заслужила.

- Моя жизнь не идеальна, - бормочу я. - Есть то, чего ты не знаешь.

Она садится.

- Что?

Пытаясь решить рассказать ей или нет то, с чем я боролась с тех пор, как Джереми сообщил мне, что я могу навестить ее. Это решение я была не в состоянии принять.

Но сейчас...сейчас я думаю, что могу доверять ей. И если и есть то, чем я могу поделиться с ней, не беспокоясь о последствиях, так об этом.

- Я видела своего отца.

- Что? - слышу, как она карабкается в темноте, чтобы включить лампу. - Когда? Как? Почему ты не сказала мне раньше?

- Несколько недель назад, - говорю я. - Джереми нашел его для меня.

- Ого! - восклицает Фей. - И? Кто он? Как это было? Почему он отказался от тебя, когда ты была еще ребенком?

- Самое смешное, - говорю я. - Он не был чужим.

- А? - спрашивает Фей. - Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что видела его раньше. Я просто не знала, что он мой отец. Я думала, что он из тех маминых парней. Когда мне было около двенадцати или...

И я начинаю рассказ о том, кто такой Пол, как он вытащил меня из ямы, почему он ушел и все остальное.

Фей слушает с пристальным вниманием. По мере того, как я продолжаю говорить, я чувствую, как же всё таки хорошо рассказать кому-то о своих проблемах.

Вопрос с Полом гложил меня с тех пор, как Джереми познакомил меня с ним. До сих пор я решила игнорировать его. Мне некогда было подумать над этим.

Но, он мой отец. И я хочу выяснить, как он вписывается во всё это.

Я рассказываю Фей о своей встрече с ним в психиатрической больнице. Конечно же я опустила часть об ошейнике. И то, что он называл Джереми "доктором". Но все остальное я говорю с абсолютной честностью.

- Вау! - выдыхает Фей, когда я заканчиваю. - Просто вау. Значит, он психически неуравновешен?

- Из того, что я увидела, да.

- И ты уверена, что он действительно твой отец? Он не придумал это?

- Нет. Зачем ему это делать? - говорю я. - Когда он назвал меня своей дочерью, Фей, он говорил правду. Я знаю. Даже судя по тому, как он на меня смотрел. Я знаю.

- Я не знаю, - говорит она, колеблясь. - Всё так неестественно...

- Ты думаешь он мне солгал?

- Ну, ты сама это сказала. Он сумасшедший. Посмотри, где его нашел Джереми. Ты говорила об этом со своей матерью?

Я качаю головой.

- Нет. Прошли годы с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. Я не собираюсь искать ее, даже ради этого.

- Может всё таки следует, - задумчиво говорит Фей. - Ты никогда не рассказывала мне всю историю о том, что произошло между вами.

Я выдыхаю.

- Это плохо, Фей. Я не люблю думать об этом. Она всё разрушила между нами, не я.

- Да, но теперь ты старше... умнее. Может быть сейчас самое время помириться с ней?

- Сейчас я живу в Калифорнии. Она бог-знает-где-то на восточном побережье. Я итак еле вырвалась на эти два дня, чтобы приехать сюда повидаться с тобой. Не думаю, что мой начальник будет рад, если я попрошу еще дней.

- Никто не говорит, что ты должна сделать это лично. Телефонного звонка будет достаточно.

- Думаешь у меня есть её номер? - смеюсь я. - Да даже, если бы он у меня был, я не хочу делать это таким образом. Если я когда-нибудь захочу снова с ней общаться, это произойдет лицом к лицу.

- Я просто размышляю вслух..., - говорит Фей медленно. - Но, если предположить, что Пол действительно твой отец, не объясняет ли это поведение твоей матери после их последнего разрыва?

Да, думаю я про себя. Да, и именно поэтому я так боюсь увидеть ее.

- Нет, - упрямо я качаю головой. - То, что сделала она, непростительно. То, что она сказала, как она меня называла...тебя там не было, Фей. Ты не знаешь, каково это.

Я двигаюсь по комнате.

- Ты видишь, какая семья у Робина. Они счастливы и ладят друг с другом. Ты выросла с двумя любящими родителями. Я никогда не слышала, чтобы ты хоть раз сказала про них плохое слово.

- Думаю, это правда, - признается она.

- Не пойми меня неправильно, но тебя всю жизнь укрывали под теплым крылышком. Никаких семейных драм, - вздыхаю я. - Чего не скажешь про меня. В средней школе я боялась прийти домой и обнаружить одного из маминых бойфрендов под кайфом. Лучшая часть. Ты даже не захочешь знать, какова худшая часть всего этого.

Фей дотрагивается до моей руки.

- Я сожалею.

- Так что я не вернусь к ней, - говорю я. - Если Пол - мой отец, а я верю, что это действительно так, это ничего не изменит. У меня нет желания снова с ним общаться и наверстывать упущенное время.

Я выдавливаю смех.

- Даже если бы я захотела, нельзя просто взять и прийти туда по своей прихоти. Процедуры. Да и вообще это заведение похоже на тюрьму.

- Разве ты не хочешь ему помочь? - спрашивает Фей. - Ты всегда была альтруисткой. Что если воссоединение с тобой помогло бы его психическому состоянию? Ты сказала, что он был в здравом уме, когда назвал тебя своей дочерью.

Я думаю об ошейнике на шее отца...и человеке, ответственного за это. Да, я хочу помочь Полу. Я хочу помочь ему больше, чем Фей может себе представить.

Я пожимаю плечами.

- Не думаю, что смогу что-то сделать. Он заперт там.

- Как вообще это место работает? - удивляется Фей. - Это похоже на частный объект. Это не государственная тюрьма. Но сюда по тому, что ты мне рассказала, не похоже, что обитатели могут просто уйти в любое время.

- Они не могут.

Я вспоминаю замки на окнах, высокий забор вокруг дома.

- Я не знаю, как там всё работает, Фей.

- Ты не думала об этом? Тебе не любопытно?

- Были дела поважнее, - говорю я. - Я сочувствую Робину. Как ты говоришь он работает? Я например работаю каждый день.

- За исключением, конечно, вечеров, когда ты с Джереми, - хихикает Фей.

- Да, - говорю я, испытывая грусть от того, сколько еще мне придется скрывать от нее.

 

Глава 16

На следующее утро я прощаюсь с Фей и даже мельком успеваю взглянуть на неуловимого Робина. Он выглядит истощенным, совершенно изможденным. Фей суетится вокруг него, чтобы показать свою обеспокоенность, а он просто отталкивает её.

Уверена, ночью он не смог сомкнуть глаз.

Когда за мной приезжает водитель, Фей одаривает его злобным взглядом. Но тем не менее она держит рот на замке. Мы обнимаемся, и она заставляет меня пообещать ей позвонить на следующей неделе. Что я и сделала.

Затем я снова оказываюсь в лимузине, направляясь к частному аэродрому, где меня уже ждет личный самолет Джереми. Я возвращаюсь в логово зверя.

Смешно. Вспоминая эту поездку, я не испытываю сильных эмоций. Всё это время мы держали дистанцию.

Мы не смогли до конца восстановить нашу дружбу так, как я на то надеялась. Отчасти это связано с тем, сколько всего мне пришлось скрывать. Наши жизни изменились. Она все еще учится в колледже. Я не думаю, что когда-нибудь вернусь. Мы уже не дети. После всего того, что я испытала с Джереми, я чувствую себя намного старше, чем на самом деле.

Сидя на заднем сидении лимузина, я получаю больше комфорта, чем от воссоединения с Фей. Это не просто привычка, когда ты возвращаешься в свой мир. Это своего рода мирное спокойствие, которое возникает от осознания того, что я тверда в своей позиции, и, эта позиция ставит меня в такое положение, что я должна выполнить свои цели.

***

После перелета я поднимаюсь по ступенькам в особняк и открываю незапертую дверь. Как я и думала, пустой дом встречает меня.

Но почему бы не попытать удачу?

- Роза? - кричу я. - Ты здесь?

Ответа нет.

Пожав плечами, я поднимаюсь наверх в спальню. По пути я смотрю на часы. Почти восемь. Джереми скоро должен быть дома.

Зайдя в спальню, меня сразу же привлекает белая папка на кровати. На черных простынях она представляет собой отражение полной луны на поверхности озера. Сверху лежит конверт.

Я подхожу и поднимаю его. На нем написано "Лилли".

Провожу рукой по папке. Не дешевый пластик, а что-то существенное и тяжёлое, прохладное на ощупь. Я не удивлюсь, если она покрыта белым золотом.

Я качаю головой. Шикарная папка. Не думала, что доживу до этого дня.

Сначала я открываю конверт. Знакомый мелкий, аккуратный почерк Джереми.

Две вещи, чтобы показать мои истинные намерения:

Первая, в папке - новое предложение работы. Я подготовил его, пока тебя не было. Об условиях мы еще поговорим. Я не давлю тебя подписывать. Но я был бы очень рад, если бы ты это сделала.

Вторая скорее подарок. Зайди в комнату наблюдения. Ты увидишь, что компьютер включен. Под клавиатурой есть бумажка с 16-значным PIN-кодом.

Я единственный в этом мире, кто знает этот PIN-код. До сих пор.

Цифры дадут тебе доступ ко всей системе наблюдения в доме, а также к архивам. Видеозаписи всего, что когда-либо происходило в моем доме.

Ты можешь делать с этими записями всё, что захочешь. Сегодня меня не будет дома, так что не будет никакого давления с моей стороны. У тебя есть доступ ко всему архиву. Сохранить или удалить. Решать тебе.

Я подумал, что устранение таких доказательств должно быть в твоих руках.

Джереми Стоунхарт

Я делаю глубокий вдох и откладываю записку. Джереми действительно показывает мне свои намерения. И они действительно - или, кажется, будто они отличаются от тех, что были, когда наши пути впервые пересеклись.

Я сажусь на край кровати и смотрю на скрытый вход в комнату наблюдения. У меня плохие воспоминания об этом месте. Но может быть сейчас я могу подойти к этому по-другому. Я могу пойти туда, как человек, который всё держит под контролем. А контроль всегда был моей конечной целью.

Но сперва предложение работы. Понятия не имею, что это может быть. Может быть должность в Декстран? Слишком скоро...

Мой телефон звонит так, что я чуть не подпрыгиваю. Я настолько отвыкла от технологий, что мне требуется дополнительная секунда, чтобы понять, что издает шум.

Я достаю телефон из сумки и смотрю на экран. Джереми. Нажимаю "ответить" и прижимаю к уху. Холодный, глубокий голос приветствует меня.

- Еще не подписала?

 По инстинкту мой живот сжимается. Слишком похоже на те слова, которые сопровождали первый контракт.

- Я...

Он начинает смеяться.

- Я шучу, Лилли. Я знаю, что ты его еще не смотрела.

- Откуда ты знаешь..., - я устремляю взгляд в потолок.

Камеры.

- Где ты? - спрашиваю я.

Я слышу разговоры на заднем плане.

- Развлекаюсь, - говорит он. - В моем пентхаусе в Сан-Хосе сегодня соберется немало гостей.

Женский смех раздается откуда-то издалека. Это вызывает у меня укол ревности.

- Почему ты не пригласил меня?

- Я думал, что ты устала с поездки. Более того я хотел дать тебе пространство, чтобы подумать над условиями, которые я изложил в новом предложении. Я не хотел, чтобы мое присутствие заставляло тебя делать что-либо.

- Но ты все еще следишь за мной через камеры, - говорю я.

В его голосе слышно веселье.

- Да. На данный момент. Может быть это будет моя последняя возможность.

- О чем ты?

- Ты прочитала мою записку? - спрашивает Джереми. - Вторая часть имеет определенное значение.

- Ты хочешь, чтобы я удалила записи, - говорю я.

И, следовательно, устранить последнюю цепь доказательств.

- Нет, - говорит он. - Я хочу дать тебе свободу сделать это. Ты полностью контролируешь свои действия, Лилли. Дни, когда тебе диктовали, что делать, прошли.

- Это действительно так?

- Да. Как доказательство, вот что я предлагаю. В тот момент, когда ты введешь шестнадцатизначный PIN-код, тебе будет предложено создать новый, который будешь знать только ты. Ты будешь иметь полный контроль над домом. Ты можешь выбрать, какие камеры будут включены, а какие выключены. Черт! Да ты можешь все их выключить. Я больше не буду управлять этим домом. Отныне все, чего я хочу, будет зависеть от тебя.

Я сижу изумленная.

- Я не понимаю, что это означает, - говорю я мягко.

- Если этого недостаточно, чтобы доказать мое доверие к тебе, - говорит он. - То это сделает предложение работы.

Я открываю папку и перелистываю страницы.

- Что это? - спрашиваю я.

Он посмеивается.

- Увидишь.

Затем его голос приобретает новую модуляцию. Более глубокую и полную тепла.

- Все эти женщины вокруг, - говорит он мне. - И всё, о чем я могу думать, это ты. Я бы хотел, чтобы ты была здесь сегодня, Лилли. Я бы трахнул тебя прямо сейчас. В ванной, в гардеробной, на верхнем этаже патио. Мы бы окрестили эту квартиру, ты и я. Я бы заставил тебя кричать так громко, что все гости услышали бы.

Мое сердцебиение учащается. Я скрещиваю ноги и прочищаю горло, пытаясь развеять внезапное возбуждение.

- Увы, - поправляет он. - Ты занята более важными делами. Еще одна причина, по которой меня нет дома. Я скучал по тебе. Если бы я был там, я бы не смог держать свои руки подальше от тебя.

- Значит, ты устроил вечеринку ради меня? - я стараюсь звучать скептически. - Как мило.

- Если бы ты знала мое душевное состояние, ты бы не шутила, - говорит он. - Я нахожусь на грани того, чтобы оставить свою роль в качестве хозяина и сбежать домой, чтобы жестко трахнуть тебя. Так что не искушай меня. Я должен идти, - говорит он. - Увидимся утром.

- Пока, - говорит он.

Я совсем не против его последнего предложения.

- О, и Лилли? - добавляет он перед тем, как повесить трубку. - Я рад, что ты дома.

 

Глава 17

Предложение работы оказывается всем, о чем я мечтала, когда вернулась в Йель.

Должность ведущего специалиста по маркетингу в Стоунхарт Индастриз в преддверии предстоящего публичного размещения акций. Конечно, у них уже есть команда. Эта будет дополнительная, созданная специально для этого случая. Моя команда будет работать в тандеме с ними.

Я буду отвечать за шесть маркетологов, уже знакомых с компанией. Наша роль будет заключаться в минимизации ущерба от негативных сообщений о Стоунхарт Индастриз. Нам необходимо хорошее положение компании для эффективного размещения.

Я бы подчинялась Джереми Стоунхарту и его правлению. В конечном счете, поскольку он все еще имеет контрольный пакет, я бы подчинялась только ему.

Довольно сжатые сроки. Размещение состоится менее, чем через месяц. Насколько я могу судить, хотя я не знаю, поскольку у меня нет достаточной информации, в адрес компании поступили довольно громкие обвинения.

Поведение Джереми с тех пор, как он вернулся, подтверждает, что в его компании не все в порядке. Если бы проблем не было, я сомневаюсь, чтобы он допоздна засиживался на работе. Я помню репортера, который набросился на нас перед входом на торжественный вечер. Такого рода истории...ну, думаю, у нашей команды будет много работы.

Если бы это было просто очередное предложение работы, я была бы на седьмом небе от счастья. Но это намного больше. Это именно то, что мне нужно, чтобы отомстить.

Да, я всё ещё думаю о мести.

После публичного размещения акций мои обязанности изменятся. К сожалению, здесь ничего об этом не сказано. Но я умею читать между строк: Джереми проверяет меня, смогу ли я справиться с должностью в Декстран.

Я больше не сомневаюсь в том, что он собирается это сделать.

Это суть того, что находится в папке. Также здесь есть соглашение о неразглашении и другие правовые нормы.

Зарплата - три тысячи долларов в год...не считая премии по результатам работы. Живя с Джереми, не похоже, что я нуждаюсь в деньгах. Милая сделка. А может быть всё не так. Роль определенно важна.

Тем не менее, удивительно, если я подпишу, у меня будет такой доход. Если бы я окончила Йельский университет, потребовались бы годы - десять, а может быть и больше - прежде, чем я смогла бы даже получить такой шанс. Если бы я закончила Йель и получила такую работу, я бы выплатила долг за год.

Я смотрю туда, где находится камера. Не думаю, что он наблюдает за мной. Не сейчас. Наконец, я могу расслабится, что за мной никто не следит.

Я поднимаюсь с кровати и иду в комнату наблюдения. Под клавиатурой я нахожу PIN-код.

Набрав его, система предлагает мне ввести новый пароль. У меня бегут мурашки по коже, когда я нажимаю клавишу “Enter”.

Теперь я имею контроль над этим домом. Первое, что я делаю, то, чего я так долго ждала, выключаю камеры. Все. Ни одна из них больше не будет использована.

Затем я выхожу. Сейчас не время думать о том, что делать с архивами. Сейчас даже не время, чтобы смотреть, что Джереми делал без моего ведома. Я хочу знать, был ли кто-то у Джереми помимо Анжелики или как именно Джереми впервые оставил меня у столба в солярии...помогал ли кто-то ему, может быть даже Роза...но не сегодня.

Сегодня, все, чего я хочу, так это подумать о новом контракте...и составить план, как я буду использовать эту должность, чтобы отомстить.

 

Глава 18

Неделю спустя мы с Джереми лежим на мягком ковре напротив камина в его квартире в Сан-Хосе. Моя голова у него на коленях. Он нежно гладит мои волосы, пока мы оба потягиваем поразительное вино.

Последние семь дней были сплошным вихрем событий. Подписав контракт, в понедельник Джереми лично познакомил меня с моей новой командой. Он сказал мне приходить к нему, если возникнут проблемы, а потом оставил меня делать свою работу.

Для того, чтобы снова приспособиться к окружению людей, мне потребовалось некоторое время. Но к середине недели я справилась с этим. Я поняла, насколько сильно некоторые люди хотели, чтобы размещение акций потерпело неудачу. Невозможно создать компанию, особенно таких размеров и влияния, как Стоунхарт Индастриз, и не нажить врагов. Когда компания была закрытой, мало, кто мог это сделать. Но теперь, когда Стоунхарт Индастриз готовится к публичному размещению, все волки вышли играть.

Вот она та умственная стимуляция, которой мне не хватало. Общение с Джереми куда лучше подготовило меня к работе, чем учеба. Некоторые ситуации, которые мне приходилось разруливать на рабочем месте, для многих показались бы напряженными. Но для меня это пустяки. Имея такой опыт, делает меня невосприимчивой к любой работе.

Каждое утро мы с Джереми  выходим в одно и то же время, но уезжаем в разных машинах. Это была моя идея. Сначала он был против. Ему было плевать, что кто-то будет шептаться у него за спиной. Но я убедила его в обратном в постели.

Также я попросила его уволить Анжелику. С Розой всё по-прежнему. Она всё так же избегает меня. С этим мне еще предстоит разобраться.

- Тост, - провозглашает Джереми. - За грандиозную первую неделю на работе. Ты звезда, Лилли. Я рад, что сделал правильный выбор.

Я улыбаюсь, сажусь и чокаюсь с ним. Мокрый снег и град стучат в окно. Но здесь, у камина, с ним, все кажется идеальным.

Мы потягиваем наши напитки. Отставив бокал в сторону, он смотрит на меня. Я вижу, как танцующие языки пламени отражаются в его глазах. Более того, я вижу такое необузданное обожание. Такая преданность заставляет мое сердце биться быстрее.

Я наклоняюсь к нему с лукавой улыбкой.

- Ложись, - шепчу я, прикладывая палец к его груди и надавливая.

Он отвечает без слов. Наши взгляды прикованы друг к другу.

Его спина прикасается к ковру. Я закидываю одну ногу поверх его и пробегаю руками от талии до плеч, а затем сжимаю его руки. Наши пальцы сплетаются. Прямо сейчас я ничего не хочу больше, чем раствориться в нем.

Наши губы соприкасаются. Это нежный поцелуй, неспешный и неторопливый. Завтра никуда не надо идти, вся ночь в нашем распоряжении.

Поцелуй углубляется. Это уже не ознакомительный поцелуй, а возбуждающий. Он скользит руками по бокам, крепко держа меня, прижимая к себе. Я чувствую, как его член становится твердым подо мной.

И тут звонит телефон.

- Блядь! - бормочет он.

Я отрываюсь от него. Я знаю, если ему звонят на личный телефон, значит это что-то важное.

Но как я уже сказала, нам никуда не нужно в выходные. Я позволю ему взять телефон, а затем мы продолжим.

Джереми тянется к пиджаку. На полпути он останавливается и хмурится.

- Это не мой, - говорит он. - А твой.

Он прав. Мое сердце замирает. Есть лишь один человек, у которого есть мой номер. Фей.

- Который час? - спрашиваю я.

Он смотрит на часы.

- Уже одиннадцать.

- Почти два часа утра на Восточном побережье, - говорю я.

Джереми кивает.

- Если она звонит сейчас, тебе лучше взять.

Я колеблюсь.

- Ты уверен? Я имею в виду мы...

Он улыбается мне.

- Возьми, Лилли, - тихо говорит он. - Я буду ждать тебя здесь, когда ты закончишь.

- Хорошо, - я достаю телефон из сумки и беру.

- Алло.

- Лилли, - говорит Фей задыхаясь. - Боже мой! Слава богу, ты взяла.

Я тут же сажусь и начинаю волноваться.

- Что случилось? Всё в порядке?

- Нет, говорит она мне. - Не в порядке.

- Что случилось?

- Робин, - говорит она. - Он...он...

Я встаю и отхожу от огня.

- Что с Робином? - спрашиваю я, опасаясь худшего. - Фей, что случилось? Он в порядке?

- Да, - говорит она быстро. - Да, с Робином все в порядке. Это касается того, что он нашел. Это касается тебя.

- Меня?

Мои чувства переходят в состояние повышенной готовности. Я бросаю взгляд через плечо на Джереми.

- Чо ты хочешь этим сказать?

- Ты одна? - спрашивает Фей. - Джереми. Джереми Стоунхарт. Он рядом?

- Нет, - лгу я. - Я одна, Фей. Ты должна успокоиться. Скажи мне, что происходит.

Она говорит так быстро, что я едва поспеваю за ней.

- После того, как ты рассказала мне о своем отце, я не могла выкинуть эту историю из головы. Что-то не давало мне покоя. Я рассказала Робину, и он со мной согласился. Ну, ты же знаешь, что он сейчас репортер? Покопался на работе.  Провел небольшое расследование. И он только что поведал мне, что ему удалось откопать.

Чувство страха накрывает меня.

- Что? - шепотом говорю я.

- Джереми Стоунхарт, - говорит она. - не просто проявлял к тебе случайный интерес.

Я оглядываюсь на мужчину, сидящего на ковре перед огнем. Он внимательно наблюдает за мной.

- Что ты имеешь в виду?

- Твой отец Пол и его мать - мать Джереми? Они знали друг друга, Лилли. Это произошло примерно в то время, когда ты родилась. Когда Пол ушел, он отправился в Калифорнию, гоняясь за наркотиками. Он был молодым, сильным и красивым, а также бедным. Ему нужны были деньги, чтобы финансировать свое пристрастие к наркотикам. Он встретил и соблазнил мать Джереми, Лилли. Он использовал ее, чтобы получить то, что ему нужно. У них был роман. Она была намного старше. Ее брак разваливался. Она была богата. У нее были деньги. Я не знаю, как они встретились. Но Пол использовал ее, Лилли.

Я чувствую, как меня охватывает холод. Моя рука дрожит, когда я протягиваю телефон Джереми. Я нажимаю кнопку, чтобы включить громкую связь.

Фей продолжает болтать.

- Пол использовал её, - повторяет Фей. - Она была очарована им. Она дала ему денег, чтобы помочь, но в итоге сама стала зависимой. А дальше всё как-то странно. Робин рассказал мне столько, сколько смог. Но всё это было тщательно скрыто. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы отыскать это. Очевидно, мать Джереми была глухой. Однажды она находилась в квартире Пола одна. Она заснула, пока ждала его. Что-то пошло не так. На кухне вспыхнул пожар. Сработала сигнализация, но она не могла услышать её. Она была единственной жертвой. К тому времени, когда дым разбудил ее, было уже слишком поздно. Она не смогла выбраться. Она сгорела.

Джереми абсолютно никак не реагирует на слова Фей. Он просто продолжает смотреть на меня. Он снова одел свою маску.

- Итак..., - выдыхаю я.

- Разве ты не понимаешь, Лилли? Ты была целью Джереми Стоунхарта. Подумай! Что мужчина, обладающий такой властью и богатством, хотел бы от двадцатитрехлетней девчонки, учащейся в колледже? Думаешь, он выбрал тебя из толпы только благодаря твоей внешности? Я говорю это не для того, чтобы обидеть тебя, Лилли. У тебя не модельная внешность. Секс? Он мог получить это от кого угодно. Это не должна была быть ты. Но месть за смерть матери? Вот это да. Он уже добрался до Пола. Я в этом уверена. Но, может быть, когда он нашел его и увидел, какое у него психическое состояние, этого было недостаточно. Итак, Джереми решил добраться до его дочери. Он решил добраться до тебя. Ты должна уйти, Лилли. Я тебя предупреждаю. Уезжай из Калифорнии. Оставь этого человека. Ты всего лишь пешка. Твоя жизнь в опасности. Разве ты не видишь? Разве ты не видишь, Лилли? Это месть. И ты находишься в самом центре. Тебе нужно уходить. Ты должна...

- Он идет, - прерываю я её. - Мне надо идти, Фей. Спасибо.

- Будь осторожна, - предупреждает она. - Я просмотрела вылеты. Мы можем с Робином тебя забрать.

- Нет! Не делай этого. Мне нужно время, Фей. Время, чтобы подумать. Время...

Я не заканчиваю. Телефон скользит сквозь пальцы и падает на пол. Линия прерывается.

Я вся онемела. Я смотрю на Джереми. Мне холодно.

- Это правда? - шепчу я.

Он медленно встает. Плавность его движений напоминает мне приближающегося льва. Я чувствую, что я должна бежать, я должна уйти. Но я стою как вкопанная. Он не подходит.

- Если я скажу, что это..., - он делает паузу. - Ты возненавидишь меня за это?

Я колеблюсь, пытаясь справиться с новой информацией. Этот ответ я искала? Является ли это причиной?

И зная об этом сейчас, зная, что это может быть...

Меняет ли это что-то между нами?

- Нет, - выдыхаю я.

- В таком случае...

Темные глаза Джереми сосредотачиваются на мне.

- Да.