Фрост медленно двинулся вперед, опустив луч фонаря к полу. Он боялся того, что сейчас должен был увидеть. А из темноты по-прежнему долетал прерывистый голос, весьма отдаленно напоминавший голос человеческого существа.
— Убей меня, Фрост… Не смотри на меня… Убей сразу, прошу тебя…
— Извини, — хрипло сказал капитан.
Он понимал, что это звучит глупо, но ничего другого не пришло ему в голову. Капитан собрался с силами и вновь осветил фонарем сидевшую у стены женщину — вернее то, что когда-то было женщиной.
— Убей меня… — повторяла Марлен Штауденбрук.
Фрост подумал, что эти парни знают толк в пытках. Он видел следы ожогов — страшные черные пятна, он видел обезображенное до неузнаваемости лицо со сломанным носом и отрезанными ушами. Кожа с обнаженных грудей Марлен была словно содрана наждачной бумагой, на шее — мертвенно-синяя полоса. Ее руки были скованы цепью, вделанной в стену, причем левая рука явно была сломана — торчала белая кость.
Капитан удивился, что девушка еще раньше не умерла от шока, но потом заметил на ее шее и плечах следы уколов. Видимо, ее поддерживали при жизни с помощью стимуляторов.
Полковник Дашефик хотел вытянуть из Марлен важные для него сведения, но ведь женщина действительно ничего не знала. Однако вряд ли террористы могли поверить ее заверениям. И поэтому продолжали пытать. Зверски, изощренно…
Не в силах более выносить это зрелище, Фрост отвел глаза и опустился на корточки рядом с Марлен.
— Я не хочу заставлять тебя, — глухо заговорил он, — я могу только спросить. А потом я убью тебя, как ты и просишь. Ты должна знать — я ни в чем перед тобой не виноват. Обещаю, что убью этих скотов, сколько смогу. Ради тебя. Но мне очень важно знать… Помнишь, я говорил о взрыве бомбы в лондонском универмаге? Женщина, которую я любил, была там. А у нее было мое кольцо. Если бы она погибла тогда, кольцо не могло бы оказаться у немецкого террориста. Но именно так получилось. Я хочу…
Марлен слабо пошевелилась и застонала.
— Убери свет, — сказала она хрипло. Фрост отодвинул фонарь.
— Человек, у которого было кольцо, — вновь заговорил он, — ты его знала…
— Да, — прошептала Марлен. — У него была постоянная подруга — Карлотта Фляйш. Это она дала ему кольцо. Я видела своими глазами. Она тогда смеялась и говорила, что это очень забавная штучка. Но я не знаю, где она его взяла. А теперь убей меня.
— Где сейчас Карлотта Фляйш? Пожалуйста… — в голосе Фроста была мольба.
— В Шотландии, наверное. Да, в Шотландии… Больше я ничего не знаю. Ну, стреляй, не мучай меня… Горло Фроста сжал спазм.
— Хорошо, — еле слышно шепнул он и встал на ноги. Взял фонарь и опустил предохранитель автомата.
Но в следующий миг он замер, а потом наклонился ниже и взглянул в обезображенное лицо Марлен Штауденбрук. Ее глаза смотрели в одну точку. Ниточка пульса на шее больше не дрожала. Марлен была мертва.
Фрост стоял над телом, раздумывая, что он может для нее сделать в последний раз. Он не питал к этой женщине теплых чувств, но знал, что должен как-то отблагодарить ее. Пусть и после смерти.
Внезапно ноздри капитана уловили какой-то запах, которого раньше тут не было. Секунду он стоял неподвижно, а потом — уже зная, что это такое — бегом бросился к ступенькам.
— Ну что, Хэнк? — бросилась к нему Вероника. Стрельба все еще продолжалась, теперь она стала громче, словно бой уже шел в самом доме. И резко пахло пороховым дымом.
— Тебе не надо этого знать. Да, Марлен была там. Она умерла. Не спрашивай…
— Это ты…
— Нет. Она просила меня, но потом умерла сама.
— А Бесс?
— Есть один след. Немецкая террористка Карлотта Фляйш. Сейчас она в Шотландии. Я найду ее. А сейчас я хочу сжечь этот проклятый дом и убить каждого, кого встречу здесь. Кроме тебя, естественно.
— Сжечь?
— Да, иногда и каменные дома горят. Ну-ка, помоги мне.
Он бросился в кухню, девушка побежала за ним…
Спустя несколько минут Фрост вытащил из кармана свою старенькую “Зиппо”, которую ему удалось отыскать в кармане одного из левых террористов во время их памятной схватки в “народной тюрьме”, и огляделся.
Они проделали хорошую работу — по полу были разбросаны старые газеты, обломки деревянных ящиков, куски каменного угля — все обильно полито бензином из канистры, которую капитан присмотрел еще раньше.
— Ну, с Богом, — сказал Фрост, щелкнул зажигалкой, поджег кусок газеты, бросил его на пол и они с девушкой выскочили из кухни, захлопнув за собой дверь.
Из-за двери послышалось яростное гудение пламени и громкое потрескивание. Пожар начался.
Когда они оказались во дворе, Фрост сразу увидел группу людей — мужчин и женщин — которые бежали в их направлении, стреляя на ходу. Он криво улыбнулся.
— Ну, что ж, тем лучше. На ловца и зверь бежит.
А потом они с Вероникой укрылись за каким-то выступом и открыли убийственный огонь на поражение. Фросту было плевать, левые перед ним террористы, или правые. Какая разница? В его глазах все они заслуживали смерти. И его “Шмайсер” нес ее, разя без промаха. А рядом подпрыгивал АК—47 в руках Вероники Гутьерес.
Из окон дома уже вырывались языки пламени, патроны стремительно подходили к концу, а Фрост все стрелял и стрелял. Опорожнив магазины “Шмайсера”, он взялся за “Калашникова”, потом достал браунинг. Но вот наконец пистолет сухо щелкнул и выстрела не последовало. Вероника тоже г, бессилии смотрела на свои пустые револьверы.
Человек десять террористов — ободренные отсутствием ответного огня — все смелее приближались к ним, паля из своих автоматов.
Фрост с горечью подумал, что свалял дурака, и теперь ему никогда не добраться до Карлотты Фляйш. И в этот момент стрельба стихла словно по команде. Несколько секунд висела неправдоподобная тишина, а потом — все нарастая и нарастая — послышался гул двигателей и на гребни скал упали яркие лучи прожекторов.
— Это майор Карама, — воскликнула Вероника. — Мы спасены.
Фрост молча кивнул, глядя на приближающиеся вертолеты. А террористы — забыв о них и друг о друге — словно крысы разбегались в разные стороны, спеша укрыться в горах.
“Ну, вот и все, — подумал Фрост и тут же поправился. — Здесь все. А на очереди — Шотландия и Карлотта Фляйш”.
Вероника обняла его за плечи и заглянула в лицо.
— Ну, теперь ты чувствуешь себя лучше, sherie?
Фрост медленно покачал головой.
— Ничего подобного, дорогая, ничего подобного.
И он устало закрыл глаз.