За одним фургоном следовало четыре больших, взятых напрокат грузовика с названием компании-владельца, написанным на кузовах ярко-желтой краской.

Камински вынул револьвер из кобуры на левом бедре. Он помнил свой недавний опыт обращения с оружием и решил, что лучше было бы надеть перчатки.

У сидевшего справа капитана Карлсберга была винтовка М-16.

«Говорят, чертовски сложная», — подумал Камински. У сидевшего слева О'Брайена был пистолет.

— Что это за оружие, О'Брайен? — Камински нервничал, и ему нужно было поговорить.

— «Вальтер» Р-88, калибр девять миллиметров, — ответил несколько удивленный О'Брайен.

— Вижу, — кивнул Камински. Такого названия он, конечно, не слышал, но помнил, что именно из такого калибра поранил руку в прошлый раз. Почти незаметно для других он отстранился от О'Брайена.

— Когда они свернут с дороги сразу за изгородью, — говорил Карлсберг по рации, — подождите, пока последняя машина не заедет за угол. Слышите? Тогда ваши люди с ракетами перекроют им дорогу обратно. — Он положил рацию. Камински смотрел, как фургон обогнул изгородь, за фургоном последовал первый грузовик, затем второй, третий, четвертый.

Спустя секунду прогремел взрыв, похожий на оглушительный удар. Казалось, вся дорога за последним грузовиком скрылась в дыму.

Капитан Карлсберг открыл огонь из винтовки. Камински навел револьвер на шедший впереди фургон, целясь в ветровое стекло. Почти закрыв глаза и вытягивая руку вперед, он надавил на спусковой крючок.

Тот не двигался с места.

Камински поднял палец выше и нажал изо всех сил. Казалось, что его «смит-и-вессон» взорвался. В ушах слышался звон, винтовочные гильзы безостановочно падали рядом с ним. А кусочки горячего металла из чертового «Вальтера» О'Брайена падали на пиджак Камински.

Страшная боль пронзила ему правый указательный палец. Взглянув на руку, он понял, что порезал палец спусковым крючком. Взяв оружие другой рукой, Камински увидел струйку крови.

— Цельте этой долбаной пушкой во врага, Камински, — вопил Карлсберг, — а не мне в лицо. Слышите!

Камински пытался еще раз надавить на спусковой крючок, но тот не поддавался. А палец вновь стал болеть и кровоточить.

Новый взрыв.

Один из грузовиков разлетелся на части.

Вокруг стояла такая стрельба, что Камински не мог собраться с мыслями.

В отчаянии он убрал палец от револьвера и закричал от боли. Палец был залит кровью.

Шины фургона были прострелены, сама машина задымилась, очевидно, загоревшись изнутри. Оттуда выбежали двое: мужчина и женщина. Женщина сильно хромала. Наверно, ее ранило в ногу. Камински выронил револьвер, пытаясь левой рукой достать носовой платок, но сделать это было очень сложно, поскольку платок находился в правом кармане брюк, закрытом кобурой. Камински сдвинул пояс с кобурой.

Женщина упала. Мужчина, который, судя по всему, мог сейчас работать лишь одной рукой — тот самый дотошный радиокомментатор Лем Пэрриш! — стрелял из маленького пистолета в шестерых «ударников», ринувшихся за ним.

Один из «ударников» — убитый или раненый — упал. Палец Камински болел, словно зуб. Оставшиеся пятеро открыли огонь. Женщина выстрелила в ответ. Вся рубашка Лема Пэрриша покраснела от крови, и он осел на землю, а женщина, получив свою пригоршню пуль, рухнула замертво.

Камински наконец достал носовой платок.

Огонь стал еще интенсивнее, раздался новый взрыв, и он зажал уши руками.

Внезапно все прекратилось. Лишь слышался шум, напоминавший гул океанского прибоя. Камински огляделся. Раздавались крики.

Карлсберг и О'Брайен побежали. Подобрав револьвер левой рукой, Камински выскочил на насыпь, едва не уронив носовой платок, и устремился за ними.

Бой завершился.

Но трое «патриотов» были еще живы, хотя двое из них тяжело ранены. Их уложили на землю, одев на запястья наручники.

Капитан Карлсберг приставил винтовку к голове женщины:

— Где загородный лагерь «Патриотов»? Мы знаем, где ваша база в городе. Ее сейчас уничтожили, и последние ваши ублюдки подыхают. Так где другой лагерь?

Кровь шла у женщины изо рта. Она выплюнула выбитые зубы. Наверно, кто-то успел ударить ее. «На вид не больше двадцати», — подумал Камински.

— Где! — заорал Карлсберг и, приставив дуло винтовки к ее левому уху, повертел стволом. Женщина лежала ничком, и Карлсберг упал ей на спину, продолжая крутить стволом в ухе; оттуда начала литься кровь.

— Скотина, — бросил О'Брайен.

Карлсберг посмотрел на него.

О'Брайен направил «Вальтер» на капитана.

Камински шагнул назад. От того, что делали с девушкой, его стошнило.

— Угрожаешь мне, твою мать, — Карлсберг встал.

— Я не меньше ненавижу этих людей, чем вы, — почти зарычал О'Брайен, — но они — граждане Соединенных Штатов и они, черт возьми, имеют право предстать перед судом!

— Я думаю, вы правы, — Карлсберг улыбнулся. — Я погорячился. — Он убрал винтовку от уха девушки и отвернулся.

Потом наклонился над лежащей и прошептал:

— У вас есть право не отвечать на вопросы…

Камински начал говорить ему, что действие закона приостановлено, но капитан Карлсберг, резко обернувшись, пустил очередь в спину О'Брайену.

Пули прошили его насквозь, разрывая рубашку и заливая костюм и землю кровью.

Девушка вскрикнула, когда О'Брайен упал на нее.

— Вы хотели что-то сказать? — Карлсберг посмотрел на Камински.

— Нет… нет, капитан.

Капитан Карлсберг ударом ноги сбросил тело О'Брайена с девушки и поставил ее на колени:

— Хочешь того же, что и он, сука? Где этот чертов лагерь?

— Не знаю, — ответила она, посмотрев на него, — но если бы знала, то скорей умерла, чем сказала бы вам. — Она плюнула кровью, но не попала капитану Карлсбергу в лицо. Карлсберг, сделав шаг назад, выстрелил ей в голову, и ее тело повалилось на труп О'Брайена.

Мысли о боли в пальце исчезли. Кишки переворачивало.

Ральф Камински отвернулся, двинулся обратно, оступился и упал. Оглядевшись, он оказался лицом к лицу с Лемом Пэрришем. Тот, конечно, был мертв.

Но в этих широко открытых глазах виднелось что-то, пугавшее Ральфа Камински больше, чем кровь и смерть.

Там была вера в своей правоте.

Камински вырвало.