Уже утром я чувствовал себя значительно лучше. Даже обнаруженное накануне сотрясение головы меня не смущало. Я отдохнул, виски почти не ломило, да и тошнота бесследно прошла. В первую очередь я справился о состоянии Скокова. Он, к счастью, был жив. Ранение оказалось не таким страшным, ему повезло – пуля прошла навылет, не задев ничего жизненно важного. Это радовало.

Ближе к одиннадцати появился Яр. Синяк у него на скуле потемнел, на губе белели швы. Но он был полон энергии, хотя и мрачен.

– Как самочувствие? – поприветствовал он меня, уселся на кровать и достал из кармана своего спортивного пиджака большой апельсин. – Я тебе принес… В больницу же обычно апельсины носят, верно?

Я попытался рассмеяться, но голова отозвалась резкой болью, так что смех превратился в фырканье.

– Точно, апельсины… Я уже отлично себя чувствую, сейчас оденусь и пойдем.

Гордеев покачал головой:

– Твой лечащий врач этого не одобрит.

– Ерунда. Сотрясение было легким. Ну и кулачищи же у этого молодчика! Одним ударом отправил меня в нокаут.

– Кулаки у него будь здоров. И мы ведь его почти взяли, если бы не этот герой, – Яр угрюмо сжал губы. – А теперь гадай, что он мог нам рассказать.

– Да уж. Паренек этот влез совсем некстати. Кажется, мне сказали, что он бухгалтер. Меткий бухгалтер.

– И хладнокровный. Не растерялся, хотя по виду слабак. Когда его милиция допрашивала, вел себя так, будто еще минута, и он хлопнется в обморок. Странный тип. Но вернемся к нашему налетчику. Я выяснил, кто он и что из себя представляет. Николай Хатынцев, в миру известен как Молот.

– Подходящая кликуха…

– И он был давним другом Романа Сысоева.

– Ого! Не думаю, что это совпадение! Они могли быть заодно.

Гордеев не ответил. Он рассказал, что на первом этаже музейного комплекса обнаружил охранника без сознания, а Скоков лежал у подножия лестницы. Рядом с ним был второй охранник.

– Возможно, ты заметил его вчера вечером, усатый такой. Егор Коровин. По его словам, он вышел из дежурки перекинуться парой слов с Павлом. И тут появился человечек с пистолетом. Он пригрозил им, и умело вырубил парой ударов по затылку. Вероятно, после этого налетчик наткнулся на Скокова, а тот оказался не из пугливых. Когда налетчик приблизился, Леня попытался отобрать оружие, но не вышло. Преступник выстрелил. Любопытно, что дальше налетчик направился не в залы с экспонатами, что было бы совершенно логично, а к кабинетам сотрудников.

Я только сейчас осознал странность этого выбора. В голове взметнулся миллион мыслей.

– Действительно, к кабинетам… Но зачем? Там нет ничего ценного. Яр, а что он тебе шепнул? Перед смертью?

Глаза Гордеева хищно блеснули:

– Он сказал всего одно слово.

– Всего одно слово? Не густо. И что же это?

– Одно, но какое. Крыса.

Я привстал на постели.

– То есть мы на правильном пути? Во всем этом замешана Крыса? Думаешь, он действовал по ее наводке?

Гордеев отрицательно покачал головой.

– Если бы он действовал по ее наводке, то пошел бы в сторону экспонатов. А он пошел к кабинетам. Я думаю, Роман посвятил его в какие-то детали дела, и, желая отомстить за друга, Молот пошел в единственное место, где мог найти Крысу.

Мне стал жарко. Я шумно сглотнул, отбросил одеяло в сторону. Задумчиво потрогал пострадавшую щеку. Гордеев молча подкидывал апельсин, наблюдая, как он вращается. Ждал, пока я переварю информацию.

– То есть Крыса не планирует вооруженного ограбления или проникновения с кражей? – мой возбужденный голос сорвался на шепот. – Она уже внутри! И она воспользуется тем, что сигнализация к витринам не подключена. Очень тихо и незаметно она подменит ожерелье. Нужно только обезвредить камеры, и дело в шляпе…

– Точно, – Гордеев спрыгнул с кровати и подошел к окну. – Крыса – сотрудник музея. И если бы Молот остался жив, он бы нам просто сказал, кто это. А теперь нам придется поломать голову. Это будет интересный ребус.

– Только на разгадку у нас всего два дня. Потом Крыса исчезнет. Не уверен, что у нас много шансов.

Гордеев усмехнулся:

– Андрей, я тебя не узнаю, ты ведь всегда был оптимистом.

Врачи были категорически против, чтобы я покидал палату. Но я был настроен решительно. Отлеживаться под одеялом, когда дело горит – это не по мне. Меня отпустили под расписку и с коллекцией рецептов. И даже любезно дали с собой обезболивающее, пообещав, что очень скоро я пожалею о своем решении встать с кровати.

Перед уходом мы навестили Скокова. Он был зеленоватого цвета, но вполне бодр. Правая половина груди и предплечье туго перебинтованы.

– Первое боевое ранение! – почти хвастливо сообщил он.

– Ты извини, что мы тебя в это втянули, – я пожал его здоровую руку, Гордеев ограничился кивком.

– Да ты что, Андрей. Это же моя работа. А я ведь, признаться, сомневался, что с этой выставкой что-то не так. Решил, что вы принимаете желаемое за действительное. Виданое ли дело, с бухты-барахты напасть на след Крысы! Но теперь очевидно – в этом историческом особнячке что-то не чисто.

– Ты отдыхай, приходи в себя, а мы попытаемся выяснить, что именно там нечисто.

Скоков обещал быстрее поправиться. Ему тоже хотелось действовать, и я его хорошо понимал.

– Если это, и правда, проделки Крысы, я обязан участвовать в расследовании. Мне тоже не помешает немного славы, – пошутил он напоследок.

У больницы нас ждало такси, и через сорок минут мы прибыли к знакомой двери особняка. На этот раз она была заперта. В ответ на наш стук, сначала дернулась занавеска в окне рядом, и только после этого дверь открылась. В проеме стоял наш мечтательный охранник, а за его спиной маячил паренек лет 20. Любитель кроссвордов поприветствовал нас как старых знакомых:

– Вы снова к нам. Ваш друг, Яр, я смотрю уже в строю.

– Добрый день, Павел. Верно. Не лежится ему в постели. Но и вы, я смотрю, тоже не любитель больничных.

– Я легко отделался. Ушиб только. А как ваш товарищ? Я видел, он был весь в крови.

Яр заверил, что Скоков должен скоро поправиться.

– А нам вот подкрепление прислали, – Павел кивнул в сторону паренька. – И дверь теперь запираем. А когда выставка откроется, обещали еще одного прислать, на подмогу. Перепугались.

В этот момент на лестнице появилась обаятельная Лена. Обтягивающие джинсы и легкая белая кофточка выгодно подчеркивали стройность ее фигурки. Мое сердце томительно сжалось. Девушка приветливо улыбнулась, и я ответил тем же. Но тут же вспомнил, почему мы здесь, и уголки моих губ сами собой поползли вниз. Так что, когда Лена приблизилась к нам, я был мрачен и угрюм. Девушка заметила резкую смену моего настроения, ее улыбка на мгновение дрогнула, но удержалась на месте.

– Рада, что вам лучше, Андрей. Я за вас очень переживала, не думала, что вы так быстро снова у нас появитесь, – ее синие глаза беспокойно бегали по моему лицу.

– Все в норме, – вежливо ответил я.

– У нас сегодня только и разговоров про весь этот ужас. Вы спасли нас. Неизвестно, сколько трупов оставил бы здесь этот сумасшедший, – я заметил, что, упоминая нас с Яром, девушка смотрела исключительно на меня. Это было удивительно. Обычно если рядом Гордеев, я для женщин превращаюсь в невидимку. Я почувствовал, как мрачная решимость быть сугубо официальным дает трещину под напором волны тепла и участия. Возможно, свою роль тут сыграла тайная любовь к той однокласснице, которую мне так напоминала Лена.

– Думаете, это был сумасшедший? – Яр так пытливо осматривал Лену, что мне захотелось заслонить ее хрупкую фигурку.

– А разве нет? Зачем же он пришел? Все ценности были в другой стороне, а в этой части здания только сотрудники.

– Вот именно, – многозначительно протянул Гордеев.

Лена непонимающе уставилась на него и предпочла сменить тему:

– Никита все еще в шоке. Мало того, что он сделал роковой выстрел, его еще вчера долго допрашивали. Сначала здесь, потом в отделении. Говорит, отпустили под подписку. На него жалко смотреть. Но он проявил себя. Никто из нас не ожидал от него такой решимости, всегда такой мягкий, интеллигентный, и вдруг… Извините, мне нужно идти. Меня в главном офисе ждут. Надеюсь, мы еще увидимся, – последнюю фразу она произнесла, глядя мне в глаза, а затем скрылась в темном зале гардероба, где висели немногочисленные крутки и пальто сотрудников.

– Она умеет расположить к себе, – тихо заметил Яр. Несмотря на положительный смысл фразы, тон был неодобрительным.

Я чувствовал, что краснею и поспешил в спасительный полумрак лестничного пролета.

Приемная и кабинет директора были пусты. Зато из комнаты рядом раздавались агрессивные выкрики. Мы заглянули внутрь.

– …И все равно надо работать, – услышали мы конец фразы Ольги Сергеевны. Она стояла посреди кабинета, а рядом замерли притихшие сотрудники. Широнова повернула к нам раскрасневшееся лицо, и резкость, уже готовая сорваться с ее губ, умерла на вдохе. Женщина опустила глаза, поправила прическу и уже гораздо тише попросила подчиненных:

– Работайте. Открытие должно пройти так, как было запланировано, и для этого нужно потрудится. Пообсуждать сплетни и пожаловаться на жизнь можно будет позже, – увещевал она и наконец обратилась к нам:

– Вы еще что-то хотели?

Я слегка опешил.

– А вас это удивляет? – Гордеев был само миролюбие. – Здесь произошло убийство, разве странно, что им интересуются?

– Мы уже пообщались с сотрудниками милиции. К которым вы, кажется, не имеете отношения? – Широнова взяла себя в руки и стремилась овладеть ситуацией.

– Ну почему же, – возразил я. – Я сотрудник милиции, московской… Мы тоже заинтересованы в расследовании этого дела, а Яр нам помогает. Вас что-то смущает?

Женщина пожала плечами:

– В общем-то, нет. Вы меня извините, я сегодня разнервничалась. Никто не хочет работать. Все только болтают, а у нас через два дня открытие, и сделать нужно еще массу всего. Если вам что-то понадобиться, я у себя, – директриса с поистине королевской осанкой проплыла в свой кабинет. Ершистая и колючая, но грации ей было не занимать.

Мы не успели сделать и шагу, как в конце коридора открылась дверь туалета и появилась взъерошенная Лиля. Она терла заплаканные глаза и шмыгала раскрасневшимся носом. Нас она обнаружила, только почти уткнувшись в меня.

– Ой, извините. Я вас не заметила, – она смущенно опустила глаза.

– Что с вами, Лиля? Расскажите, какой дракон вас обидел, и мы выщиплем ему все перья, – рьяно пообещал Гордеев.

Девушка робко хихикнула. В последний раз промокнула глаза и посмотрела на нас уже веселее:

– Еще раз извините, я как маленькая девочка… Но, знаете, иногда бывает так обидно.

– Кто же посмел вас обидеть?

Она украдкой взглянула на дверь директорского кабинета, помедлила секунду, и отмахнулась:

– Не берите в голову. Ольга Сергеевна сегодня просто не в духе. А я всего-то письма ей вовремя не принесла.

Гордеев приобнял Лилю за щуплые сутулые плечики и увлек подальше от взрывоопасного кабинета. Девушка покорно шла рядом с ним.

– Мы тоже заметили неважное настроение директора. Что ее так расстроило?

Лиля, увы, ничего не могла предположить. Широнова еще вечером с трудом сдерживала раздражение, даже на сотрудников милиции разок прикрикнула. Правда потом долго извинялась. Возможно, на нее так подействовал стресс.

– Лиля, я вижу, что вы – девушка умная и проницательная. Расскажите, нам, пожалуйста, о ваших коллегах, – промурлыкал Яр.

Секретарша бросила на него благодарный взгляд:

– Конечно, что вы хотите узнать? Мы вместе работаем совсем недолго. Буквально неделю, но я со всеми общаюсь, – гордо сообщила она и уже печальнее добавила. – К сожалению, не так много, как Лена. Она у нас— всеобщая любимица, хотя и появилась на два дня позже остальных. Но она классная, много знает, побывала в уйме всяких мест, про Китай интересно рассказывала.

– Про Китай? – выдохнул я, чувствуя странное покалывание в груди.

– Ага. Правда, я не поняла, была она там или только собирается поехать. Ну, про Ольгу Сергеевну вам самим все ясно. Я ее немного боюсь… Хотя у нас ее все боятся, кто-то больше, кто-то меньше. С ней сложно ужиться, но она умная… Ложь на раз раскусывает. Я как-то с подружкой в кино договорилась пойти и хотела пораньше с работы сбежать. А ей сказала, что мне нужно к врачу. Так она на меня только зыркнула и как отрезала: «Не морочьте мне голову – поразвлечься еще успеете. Идите и работайте!» Больше я с огнем не играю, – Лиля шмыгнула носом и ухватилась за жемчужную нить, которую не преминула сегодня снова надеть. Бусинки тихонько щелкали между ее пальцев. – Думаю, про нее хватит. Кто у нас еще есть? Вот Никита Санин, который стрелял в налетчика. Он немного странный.

Я отметил, что так характеризует этого парня не одна она. Всем он кажется не совсем нормальным.

– Однажды я видела, как он нечаянно рассыпал по полу стопку бумаги. И присел на корточки, чтобы все собрать.

– Что же в этом странного? – не понял я.

– Когда он присел, джинсы немного сползли сзади, и стали видны красные стринги. По-моему, это достаточно странно. Хотя я вполне толерантна к сексуальным отклонениям, если они никому не мешают. Нравится кому-то стринги носить или там лифчики, ну и пожалуйста. Это вполне безобидно, каждый сходит с ума по-своему. Никита явно родился не в том теле. Быть женщиной, мне кажется, ему было бы комфортнее. Удивительно, как это он не побоялся оружие в руки взять.

– А что это за рыжая девица с ним стояла? – хмуро поинтересовался я.

– Стояла? А, вчера. Слушайте, а зачем вам, вообще-то, все это надо? Преступник ведь убит, так к чему это? – вдруг насторожилась девушка.

– Видите ли, Лиля. Информацию, что вашу экспозицию могут ограбить, никто не отменял. И возможно, среди ваших коллег находится соучастник преступника.

– Не может быть! – девушка ошарашенно захлопала ресницами. – Среди нас? Невероятно. Да кто же это может быть? А с другой стороны, это может быть кто угодно. Ведь мы друг друга совсем не знаем. Иногда с человеком много лет живешь, и то не знаешь, на что он способен. Но Наташа, это которая рыженькая, пожалуй, вам не подойдет. Она очень религиозная. Не то, чтобы блаженная какая или с приветом, как это бывает. Никому душеспасительными разговорами особо не досаждает. Так, напомнит о заповедях. На службу в церковь предлагала с ней ходить. На столе у нее икона и молитва, рядом с компьютером. В общем, верующая. А ведь красть грешно.

– А кто-нибудь ходил с ней на службу? – поинтересовался Гордеев.

– Нет вроде. А что?

– Лиля, это все? У вас такой маленький коллектив? – привычно ушел от ответа Яр.

Девушка ненадолго задумалась и ударила себя по лбу ладошкой:

– Как я могла забыть. Есть же еще Настя Князева. Но это неудивительно, что я про нее забыла. Про нее все забывают. И на обед позвать, и на планерку пригласить. Она, похоже, к этому привыкла, даже не обижается. Просто она вся такая… никакая. Как будто специально старается быть незаметной. Слова из нее не вытянешь, тихая и безмолвная. Одевается невзрачно. Единственная яркая деталь – кольцо с шикарным бриллиантом. Даже не представляю, где она его раздобыла. А в целом, этакая серая мышка.

– Мышка? – тупо переспросил я.

Девушка кивнула головой:

– Но работу свою выполняет. Хотя пару раз наша директриса на нее ругалась. А той хоть бы что. Будто ей плевать на все руководство вместе взятое. Я так не могу. Новую работу найти не так-то просто. А с Насти как с гуся вода, живет в своем мире. Она вчера на весь этот переполох даже внимания не обратила. Уже когда милиция начала по кабинетам шнырять, на нее и наткнулись. Она сказала, что сидела в наушниках и ничего не слышала. Но она, и правда, часто работает в наушниках. Так что, может, действительно не слышала.

Нам показалось, что клацнула дверь. Мы разом обернулись к кабинетам, но никто не появился, а Лиля поежилась:

– Вот и все. Немного нас тут пока – еще работа толком не началась. Только подготовительный этап. Вот к открытию нам и смотрительниц пришлют, и еще кого-нибудь в помощь. А пока так справляемся.

– Лиля, вы нам безмерно помогли. Даже не знаю, как вас благодарить, Вы совершенно очаровательное и умное создание, – рассыпался в комплиментах Яр.

У той радостно блеснули глазки:

– Если я увижу что-то подозрительное, сразу вам сообщу, – прощебетала она, сцепляя и расцепляя пальцы с короткими ногтями без намека на маникюр.

– Может быть, не стоило ей говорить, что мы ищем кого-то здесь? – спросил я, когда девушка скрылась в приемной. – Она ведь всем разболтает. Можем спугнуть Крысу.

– Это не важно. Узнав о наших расспросах, Крыса уже поняла, что мы у нее на хвосте. Но если сегодня никто из сотрудников не пропал, значит, она не испугалась. И собирается довести задуманное до конца, несмотря ни на что, – Гордеев облокотился об подоконник, рассеянно облизнул разбитую губу.

Взгляд его блуждал где-то далеко. Я тоже задумался. Мне срочно требовалось разобраться в своих невеселых мыслях и приструнить чувства. Но в голове было совершенно пусто. Не получалось, а может, не хотелось ни о чем думать. Я слушал, как за окном шумят машины. Откуда-то снизу доносилась едва слышная музыка. Из кабинетов изредка долетали приглушенные голоса. Погружение в нирвану прервала распахнувшаяся дверь, из-за которой появился Никита Санин. Увидев нас, он застыл на пороге. Парень заметно осунулся: скулы и нос заострились, глаза очертили синие круги.

– На ловца и зверь бежит, – услышал я шепот Гордеева.

Жестом он подозвал парня к нам. Я тяжело вздохнул. Честно говоря, очень хотелось куда-нибудь присесть. Несмотря на две таблетки обезболивающего, голова снова начала болеть. Мне требовалась дополнительная опора, однако мешать удобному моменту пообщаться с Саниным наедине тоже не хотелось. Я плюнул на приличия и запрыгнул на подоконник, ощущая, как по телу разливается блаженная расслабленность. Так что Никиту я слушал вполне благосклонно, хотя он и показал себя круглым дураком, ухлопав важного свидетеля. А было ли это глупостью?

– Ваш выстрел вчера был очень удачным, Никита, – любезно отметил Яр. – А ведь могли и меня задеть.

Парень нервно сглотнул, но глаз не отвел:

– Отец учил меня стрелять. Я знал, что не промахнусь на таком расстоянии. Я хотел вам помочь. Тот парень… Он был просто зверь. Я считал, что спасаю вас.

– А драться ваш отец вас не учил? Любому было очевидно, что налетчик уже выбился из сил и вот-вот должен сдаться.

– Мне жаль, но я этого не понял, – твердо заявил Никита, складывая тонкие руки на груди. Его губы упрямо сжались. – Я хотел, как лучше.

– Вы знали человека, который был убит?

– Никогда его не видел.

– А у вас хороший загар, недавно из отпуска? – неожиданно сменил тему Яр.

Молодой человек ненадолго смешался, но ответил:

– Я иногда хожу в солярий. А что? Это запрещено?

– Ничуть. Никита, а как вы попали на эту работу? Любите музеи, исторические ценности?

– Мне просто нужна была работа. Я увидел объявление, прошел собеседование и меня взяли. Здесь почти всех берут. Не так много желающих идти на местную зарплату.

– А где увидели объявление?

Парень всплесну руками:

– Да разве я помню, где-то в Интернете…

– Странно, что вы не помните, – это было не так давно, не больше пары недель назад, – встрял я.

– Слушайте, кажется, я уже ответил на все вопросы в милиции, что вам от меня надо? Вы думаете я специально пристелил того бугая? Зачем? Я его даже не знал!

– Последний вопрос, если позволите, – примирительно сказал Гордеев, разгадывая маленькие модные замшевые ботинки нашего визави. – С кем вы живете в Питере? Родители, подружка?

Никита поглубже сунул руки в карман джинсов:

– Представьте себе, один. Мои родители живут в другом городе, и подружки у меня нет.

Я с трудом удержаться, чтобы не спросить про дружка. Но парень и так готов был взорваться.

– Я могу идти? – раздраженно поинтересовался он.

– Конечно, – голос Яра был тих и любезен, но в темных глазах плясали черти.

Никита вернулся к двери в свой кабинет. Постоял пару секунд. Видимо, вспомнил, зачем выходил и, глядя себе под ноги, направился в сторону туалетов. Зашел в мужской, на всякий случай отметил я про себя.

– У него удивительно маленький размер ноги, – быстро сказал Гордеев и поспешил к кабинету Санина. Стараясь не делать слишком резких движений, я слез с подоконника и направился следом. В комнате сидела соседка Никиты религиозная Наталья Жданова. Она бойко стучала по клавиатуре и, несмотря на большие очки в пластмассовой оправе на носу, почти вплотную приблизила лицо к монитору. Крашеные рыжие волосы, черные у корней, были забраны в неаккуратный хвост и придавали женщине неопрятный вид. Хотя присмотревшись, я понял, что слово «неопрятно» характерно для всей ее внешности. Никогда не любил таких людей. Да, у тебя может не быть денег на брендовые шмотки, но причесываться и гладить одежду не так уж трудно. А ведь она уже не девочка, чтобы не понимать таких простых вещей. Вероятно, ей за 30.

Гордеев присел на край стола. Я с удовольствием плюхнулся на ближайший стул. С нового ракурса я заметил на столе Натальи деревянную иконку, про которую говорила Лиля. И цветную картонку с крестом и несколькими абзацами текста – видимо, та самая молитва.

– Вы, наверное, из милиции? Расследование еще не закончено? Что-нибудь еще случилось? – первой затараторила девушка.

Яр достал из кармана уже знакомый мне апельсин:

– Наталья, что вы думаете про вашего соседа Никиту?

– Он очень переживает, что убил человека. Это случайность, он хотел только помочь, – девушка говорила, а сама, как зачарованная, следила за оранжевым шариком, прыгающим в сильных пальцах Гордеева.

– Скажите, вы общаетесь с Анастасией Князевой?

– С нашей серой мышкой? Так, иногда разговариваем. С ней сложно общаться. Она предпочитает отмалчиваться. Такая вся в себе. Мне иногда кажется, что она нас всех презирает. Но вообще, она неплохая. Позавчера помогла мне с приглашениями разобраться на открытие, хотя не обязана была, – Наталья отодвинулась от стола. У нее были довольно красивые стройные ноги, но их безнадежно портили колготки с многочисленными затяжками.

– Она вам случайно не говорила, откуда у нее кольцо с бриллиантом?

– С бриллиантом? Я думала, это фианит. По ней и не скажешь, что у нее могут быть бриллианты. В любом случае она не говорила…

– Понятно. Наталья, а вам нравится здесь работать?

– Здесь? Вполне. Работы, конечно, выше крыши. Я буквально зашиваюсь – народ еще не набрали, а столько всего навалили.

И женщина минут пять рассказывала, как тяжело ей трудится. Я подавил зевок. Жданова казалась очень заурядной и скучной. Такую легко изобразить, мелькнуло где-то на краю сознания.

– Вы нам очень, помогли, – Яр мужественно дождался конца тирады и протянул девушке апельсин. – Это вам.

Та смущенно заулыбалась и потянулась за фруктом. Но прежде чем отдать его, Гордеев поинтересовался:

– А не подскажите, нет ли где поблизости кафе для вегетарианцев? Вы, наверное, знаете, идет Екатерининский пост. И мы с другом решили его соблюдать. Больше из соображений здоровья, а не религии, и тем не менее…

Улыбка Натальи чуть померкла, но она ответила:

– Не знаю. Я еду из дома ношу, так что извините.

Уже за дверью я с недоумением спросил:

– Яр, что за Екатерининский пост? Я, конечно, не слишком религиозен, но у меня отличная память. Такого поста я что-то не припоминаю.

– Потому что его нет, – довольно ухмыльнулся мой друг. – А теперь навестим нашу мышку.

Соседний кабинет, где обитали Лена и Настя, был точной копией своего собрата – стандартная офисная мебель, серые жалюзи.

Из-за компьютера у окна торчала русая головка в мощных наушниках. Мне пришлось помахать рукой перед монитором, чтобы девушка обратила на нас внимание. Она оказалось миловидной, с правильными чертами лица, но относилась к той разновидности людей, внешность которых забываешь, едва отвернувшись. Неброская, типичная. В дополнение к этому она была одета в какой-то безразмерный серый свитер. Анастасия сняла наушники правой рукой, и я сразу заметил кольцо. Довольно простое: ободок из серебра, а может, из белого золота и один бриллиант примерно полсантиметра в диаметре. По мне, так это скорее бижутерия.

– Мы хотели бы узнать, что вы думаете о том, что здесь вчера произошло, – Гордеев подошел к столу девушки, подхватил с него какую-то пеструю керамическую фигурку и стал подкидывать ее на ладони. Эх, зря Яр расстался с апельсином.

Девушка чуть приподняла узкие брови:

– А что я могу думать? Я только скорую видела да ментов.

– А, по вашему мнению, что здесь нужно было вооруженному человеку? – не отступал Гордеев.

– Я согласна с Лилей, которая предположила, что он просто перепутал направление. Пошел сюда, хотя собирался обчистить витрины, – равнодушно отозвалась Настя.

– Да, такой вариант возможен. А не могли бы вы нам рассказать немного о своих коллегах? Что вы о них думаете?

– Ничего не думаю. Они меня не трогают, я их не трогаю.

Да, разговорить ее было непросто. Яр сменил тактику.

– Анастасия, нам бы очень пригодилась ваша помощь. Нам обещали показать основные экспонаты вашей коллекции, но вчера нам грубо помешали. Не могли бы вы нас проводить? Не хочется, тревожить вашего директора, она сегодня, кажется, не в духе.

На лице девушки отразилось легкое недовольство. Однако она, не раздумывая, встала и предложила следовать за ней. Гордеев поставил цветную статуэтку на место, и я наконец-то смог ее рассмотреть. Это был маленький китайский дракончик.

Мы гуськом спустились по лестнице на первый этаж. Настя подошла к охраннику и попросила открыть главный зал с экспонатами. Павел больше не разгадывал кроссворды, а бдительно посматривал по сторонам. Он велел новому напарнику приглядывать за обстановкой и присоединился к нашей троице.

В зале, где мы оказались, видимо, раньше проводили балы – он был гигантским. Под потолком сохранилась изящная лепнина, стены задрапированы зеленым шелком, несколько замысловатых многоярусных люстр освещали стеклянные витрины, большинство из которых стояло вдоль стен. Одна, самая большая, расположилась в центре. Мы медленно прошлись по залу, вызвав к жизни гулкое эхо. Среди экспонатов были пенсне, театральные бинокли, веера, чернильницы, многочисленные документы и фото. Наконец мы добрались до центральной витрины. В ней было разложено лежало несколько пожелтевших писем и конвертов, рядом – несколько орденов с эмалью и мелкими разноцветными, вероятно, драгоценными, камнями. Но это все терялось на фоне центрального экспоната – сверкающего ожерелья с крупными сочно-зелеными изумрудами и россыпью белых бриллиантов. В изумрудах, несмотря на их солидный размер, не было ни одного изъяна. Чистые и прозрачные. Искусно подсвеченные камни искрились и переливались так, что у меня зарябило в глазах. Я украдкой посмотрел на спутников. Все они любовались ожерельем. Даже Павел и Настя, которые, наверняка, видели его не раз.

– Очень эффектная вещь, – сдержанно отметил Яр.

Анастасия вскинул на него глаза. Былое равнодушие в них сменили возмущение и протест, как будто ее любимого породистого сенбернара назвали просто милым песиком.

– А вы знаете, что такие крупные изумруды насыщенного цвета ценятся дороже алмазов? – не удержалась она.

– Неужели? – деланно удивился Яр. – Поразительно. Вы хорошо разбираетесь в драгоценных камнях?

– Достаточно, – всплеск эмоций оказался кратким.

– А что это за письма? Такие же ценные, как и изумруды? – спросил я.

– Очень ценные, – голос девушки снова был холоден и равнодушен. – Это несколько посланий из переписки царя Николая II и его жены Александры Федоровны, которыми они обменивались в начале Первой мировой войны. Вот видите, – девушка ткнула пальчиком в один листок, исписанный красивым ровным почерком. – Это писал царь. А вот эти письма – от царицы. И все они полны удивительной нежностью и любовью.

– Я смотрю, вы хорошо знакомы с экспозицией.

– Я здесь работаю, так что не вижу в этом ничего удивительного.

– И давно вы работаете в сфере искусства? И надолго ли собираетесь здесь задержаться? – поинтересовался Гордеев.

– Не долго. А задержаться… – по лицу девушки скользнула едва уловимая тень лукавой улыбки. Она дерзко посмотрела на моего друга:

– Это как получится. Извините, меня ждет работа. Это все, что вы хотели увидеть?

Интересная девушка, думал я, глядя, как изящная фигурка в слишком широком свитере исчезает на лестнице. Такая равнодушная, отстраненная. Как будто все, что происходит вокруг, ее касается постольку-поскольку. Так чувствует себя человек, случайно забредший на чужую вечеринку. Он смотрит, как вокруг бегают, шумят, веселятся, но сам он – лишь зритель, который через пять минут уйдет по своим делам.

– Ну как? Выяснили, все что хотели? – окликнул нас Павел, уже занявший свое место за стойкой.

Гордеев почесал нос, несколько секунд покачался с пятки на носок, о чем-то раздумывая, и по его лицу пробежало хищное выражение. Я уже знал, что это предвещает очередную каверзу. Яр подошел вплотную к охраннику и доверительно сообщил:

– Павел, вы должны помочь следствию.

Парень несколько опешил, но с готовностью кивнул. У него тут же задергалось левое веко, но в глазах была готовность геройствовать. Нагнетая обстановку, Яр подозрительно огляделся по сторонам. Горизонт был чист.

– Елена Крупина еще не вернулась? Она вроде бы уезжала в офис.

– Нет еще.

– Ладно, будем работать с тем, что есть. У вас в дежурке есть компьютер, и в нем наверняка хранится общая база электронных адресов сотрудников?

– Есть, а что? Вы же уже с ними поговорили, зачем вам их адреса?

– У меня к вам просьба. Разошлите всем этот текст.

Яр что-то быстро начеркал карандашом на газете, лежавшей на стойке. Павел читал несколько минут, хотя там была всего пара предложений.

– А зачем вам это нужно? – наконец спросил он.

– Не могу вам всего объяснить, но вы нам очень поможете. Ну же, Павел, вы ведь хотите, чтобы преступник был пойман? И больше не угрожал вашему спокойствию? И вы ведь наверняка мечтали в детстве ловить преступников? Теперь у вас есть шанс помочь в благом деле.

Павел снова кивнул и неуверенно ушел в дежурку. Оттуда донеслось тихо переругивание. Очевидно, наш помощник не нашел должной поддержки у своих коллег.

Через пару минут Павел с победным видом появился в дверях и заверил, что все сделано. Гордеев поблагодарил и разместился на диван в холле.

– Что ты задумал? Что разослал наш новый друг? – спросил я, устраиваясь рядом и с наслаждением откидывая измученную голову на высокую спинку.

– Решил немного подразнить нашу Крысу. Не уверен, выйдет ли что-то стоящее, но вдруг.

Яр пояснил: в письме для всех говорилось, что из достоверных источников стало известно, что милиции планирует обыск сотрудников музея и их кабинетов. Павел просил всех мужаться и выражал надежду, что, может быть, все еще обойдется.

– Думаешь, Крыса носит с собой нечто запрещенное? И это предупреждение заставит ее что-то предпринять?

– Возможно. Даже фальшивое колье лучше держать под рукой. Никогда не знаешь, когда подвернется удобная возможность для подмены. Но если и не колье, то у нее при себе может нечто, что может навести сотрудников правопорядка на раздумья – какие-то бутафорские принадлежности, оружие, да мало ли. Мы ничего не теряем, просто попытавшись.

– Яр, а ты действительно в детстве мечтал ловить преступников?

– Я – нет. Я мечтал быть главным гангстером, чтобы держать в страхе всю округу, ни перед кем не отчитываться и каждый день рисковать жизнью, чтобы не было скучно, – Гордеев ухмыльнулся. – Но вот у Павла явно комплекс несостоявшегося героя.

Яр сидел в расслабленной позе, но зорко следил за проемом лестницы. Сперва мы услышали легкий стук каблуков, а затем в коридоре появилась Наталья Жданова. В пестрой юбке до колен и каких-то несуразных тяжелых ботинках. На руке у нее висело длинное грязно-зеленого цвета пальто. Мельком глянула на нас, но ничего не сказала. Зато проходя мимо Павла, пояснила:

– Я на встречу, сегодня уже не приеду.

Охранник явно не привык к отчетам сотрудников и даже не сразу придумал, что ответить.

– Я понял! – крикнул он вслед девушке.

– Я прогуляюсь, – быстро сказал Гордеев, поднимаясь. – Если появится кто-то еще, постарайся проследить за ним.

– Но… – возражать было уже некому – Яр скрылся в дверях.

Честно говоря, перспектива слежки меня несколько пугала. Я никогда этим не занимался и боюсь, меня несложно будет обнаружить. Оставалось надеяться, что больше наша маленькая шутка никого не вспугнет. Увы, на лестнице раздались торопливые шаги, и в холл стремительно ворвался Никита. Он схватил яркую оранжевую куртку в гардеробе и, не глядя по сторонам, почти выбежал на улицу. Я рванул следом. Оказывается, уже стемнело, так что оставаться незамеченным было не так уж сложно. Я отпустил парня на приличное расстояние, благо прохожих было немного, а его оранжевый пуховик был виден издалека.

На улице было слякотно, хотя и начинало подмораживать. Так что я пару раз с трудом предотвратил встречу мягких частей тела и твердого тротуара.

Никита шел быстро и уверено, ему с подошвами повезло явно больше, чем мне. Он повилял по тихим улочкам и выбрался на широкий проспект. Пробираясь за ним, я запыхался и проклял его нелюбовь к общественному транспорту. Скорее всего, парень идет по каким-то мелким личным делам, а я тут бегу за ним по пятам. Неожиданно он обернулся, и я, повинуясь инстинкту, нырнул за ближайший угол. Переждал пару секунд и осторожно выглянул. И здорово приложился своей многострадальной головой о стену, отпрянув назад. Санин все еще оглядывался кругом – похоже, заметил что-то подозрительное. Когда я выглянул в следующий раз, он уже почти скрылся из вида. Мне пришлось устроить небольшой забег, чтобы не потерять его. Заметил он меня или нет, сдаваться нет смысла. Нужно узнать, куда парень так неожиданно сорвался.

Мы свернули на какую-то совсем глухую улочку, и мне стало несколько не по себе. Санина я не боялся – я был раза в три крупнее его, и опасности он для меня не представлял. Но он мог меня завести в такое место, где будет отнюдь не один. Даже окна в домах здесь почти все были темными, и лишь пара фонарей освещала многочисленные трещины в штукатурке на стенах домов и глубокие рытвины в асфальте. Самое подходящее место для разбойных нападений. В моей голове роилось все больше сомнений в разумности моих действий, хотя ноги держали темп. В скупом свете низкого окна я взглянул на часы. Мы вышли всего 20 минут назад. Мне же казалось, что это гонка тянется уже часа два.

В непроглядной тьме мелькнула небольшая вывеска: кафе «Турка». Оранжевая куртка немного помедлила перед входом и нырнула внутрь. Я ускорил шаг, вдруг в кафе есть второй выход? Внутри царил полумрак. Красноватый свет, тяжелые стулья… Небольшой зальчик полон посетителей, что было странно, учитывая время и место расположения заведения. Тут я заметил, что многие посетители переговариваются с гостями за соседними столиками. Как будто все друг друга знают. Похоже, это какое-то клановое заведение. Может быть, здесь собираются айтишники или любители пончиков? Но никаких общих признаков у присутствующих я не заметил.

Оранжевая куртка маячила в самом дальнем углу. Я пробрался к барной стойке и стал усиленно изучать меню, отчаянно пытаясь рассмотреть, что происходит слева от меня. Никита сидел ко мне спиной, что было мне на руку. Я бегло осмотрел его приятеля. Невзрачный паренек в клетчатом свитере с прыщавым носом.

– Принес? – только и спросил он.

Никита под столом протянул ему что-то, завернутое в белый платок. Паренек быстро взял и заглянул в сверток. Мелькнуло блестящее дуло мелкокалиберного пистолета. Через мгновенье сверток скрылся в недрах потрепанной кожаной сумки клетчатого. Я огляделся, по-новому всматриваясь в посетителей. У многих оттопыривались пиджаки под мышкой, у одного из-под задравшей сзади кофты выглядывал курок. На одном из столов с интересом разглядывали длинный кинжал с красивой резной рукояткой. Это было какое-то гнездовье любителей оружия. Даже не знал, что такие бывают. При этом люди вокруг не походили на уголовников, скорее это коллекционеры. Но Никита… Зачем ему пистолет?

Между тем Санин уже направлялся к выходу. Я отбросил меню и, стараясь не смотреть на недовольного бармена, который так и не дождался заказа, слез с табурета. Я уже приготовился к очередному марш-броску, но, едва завернув за угол и оказавшись на людной улице, Никита запрыгнул в стоявший на остановке автобус. Я заметался в поисках попутки, но никто не желал останавливаться. Так что, когда синяя «Нива» наконец притормозила рядом со мной, мне уже оставалось ехать только в гостиницу. Собственно, все самое интересное я уже увидел. Неожиданно за пару кварталов до гостиницы движение оказалось перекрыто. Водитель предложил поискать объезд, но я решил, что проще дойти пешком. Однако расстояние оказалось больше, чем я рассчитывал. Подозреваю потому, что я пару раз не туда свернул. Так что, когда я наконец-то ввалился в вестибюль отеля, силы мои были на исходе.

Зато Гордеева искать не пришлось. Он был тут и что-то увлеченно рассказывал хорошенькой сероглазой девушке-администратору. Она то и дело очаровательно открывала аккуратный ротик, выражая удивление или восхищение.

– О, Андрей, вот и ты, – обернулся он. – А я описываю Алине странные обычаи китайских девушек.

– Неужели?

Думаю, Яр четко прочел на моем лице, что его ждут интересные новости, – он быстро свернул разговор с сероглазкой.

Еще в лифте я ему выложил историю с пистолем. Он присвистнул:

– А Никита-то не случайно был так уверен в своих силах, когда стрелял в налетчика. Явно опыт имеется и вовсе не из детских уроков с отцом.

– Это уж точно. А у тебя что?

– Увы, ничего интересного. Наталья приехала в их центральный офис – и все. В здании пропускная система, так что меня внутрь не пустили. Вполне возможно, там есть еще один выход или она могла выбраться в любое окно. В общем, если ей нужно было избавиться от чего-то, она могла сделать это с легкостью.