Посещение Зюзинского ОВД ничего нового не принесло. Ничего дополнительно к тому, что мне рассказал Петров из пойманного барыги извлечь не удалось. Единственная польза от поездки — ювелир опознал доставленные Кость колье.

Так что на данный момент мне больше всего хотелось побеседовать со златокудрой Полиной. Но ее телефон категорически не отвечал. Пришлось ехать в контору. Знакомые серые стены действовали удручающе, но в то же время здесь было привычно и спокойно как в оке торнадо. Снаружи кипят страсти, происходят грабежи и убийства, но Петровка, 38 — оплот правопорядка, как бы пафосно это ни звучало. Я уже подходил к кабинету, когда меня перехватил Серега Горюнов. В очках и худой как щепка он выглядел старше своих 40 лет. Даже седина уже пробивалась в его черной шевелюре. Двигался он медленно и как бы неохотно, как будто только что отмахал 10 километровую дистанцию и дико устал.

— Адрюха, здорово! Зайдешь к нам, — он кивнул в сторону двери, за которой уже года три обитал вместе с Сашкой Зайцевым. Оба они были неплохими операми, но звезд с неба не хватали. Пару раз мы с ними пили пиво после работы, но дальше этого дружба не пошла. Я не мог и не хотел пить алкоголь в таких количествах, как предпочитали это делать они. К сожалению, работа у нас, мягко говоря, нервная, так что большинство расслабляется после тяжких будней горячительным. У меня же были несколько другие способы обретать душевную гармонию. В итоге общение с коллегами было не слишком активным.

— Случилось чего? — спросил я, перетупив порог кабинета и поздоровавшись с Сашей. Молоденький белобрысый паренек славился у нас почти маниакальной любовью к техническим

новинкам, особенно в сфере прослушки и «подглядки».

— Говорят, ты к делу Кость Гордеева подключил? Неужели, правда? — взгляд Горюнова сквозь узкие очки был тяжел и мрачен, как будто я предал всю свою семью до седьмого колена. Зайцев тоже выглядел хмуро, выражая полную солидарность с соседом по кабинету. Я легкомысленно пожал плечами:

— Правда, и что?

Ребята переглянулись. Их удручал факт того, что я не осознаю всю тяжесть своего преступления.

— Он наших ребят полными дураками выставил. И не один раз, и ты помогаешь этому подонку?

— Ха. Это он подонок, потому что наши ребята глупее его оказались? Интересная логика.

— Андрей, ты не зарывайся. Это не только нам не нравится, все не одобряют. Или хочешь, чтобы до начальства дошло? — Горюнов недобро прищурился.

— Аты мне не угрожай. Я делаю то, что мне позволит быстрее распутать дело. И если для этого мне нужно участие гражданского лица, то значит, будет участие. Начальство должен волновать результат, а не процесс. А вы бы свой интеллект поднимали лучше, чем чужому завидовать. А то вон, каким важными делами заняты, как я погляжу, — я кивнул на экран компьютера Горюнова, краешек которого был виден от двери. Там пестрели карты на зеленом фоне.

— Андрей, да ладно тебе. Мы же, как лучше хотим. Как бы ты тебе реально сверху не прилетело, — подскочил Саша.

— Спасибо, Санек. Ценю вашу заботу, но я как-нибудь сам справлюсь.

Уже в своем кабинете я пожалел, что был так груб, особенно с Зайцевым. Но очень уж я не люблю, когда мне указывают, что делать. Хотя доля истины в их словах есть. Начальство действительно может поднять бучу, узнав, что я подключил к расследованию частное лицо. Особенно если добрые коллеги «правильно» донесут до него эту мысль. Я тяжело вздохнул и плюхнулся на стул. Ну что ж, придется как-то отмазываться. Не в первый раз. Я включил компьютер, но еще до того, как он загрузился, в кармане завибрировал телефон. Я удивился, услышав в трубке манерный голосок Изольды.

— Андрей? Здравствуйте. Я бы хотела с вами поговорить. Может быть, вы могли бы подъехать? Ну или чтобы вам снова не выбираться далеко загород, можем встретиться в кафе где-нибудь в центре.

— Конечно. Давайте увидимся.

— И еще, — Изольда помолчала, — прихватите с собой вашего симпатичного спутника. Я бы хотела пообщаться с вами обоими.

«Старая лиса», — подумал я, но вежливо пообещал всеми силами способствовать присутствию Гордеева.

Названное Изольдой кафе оказалось довольно пафосным стейк-хаусом рядом с Пушкинской площадью. Вдова Кость уже была на месте и пускала в потолок сигаретный дым. В помещении был легкий полумрак, что было определенно на пользу даме. В джинсах и яркой свободной бирюзовой кофте она выглядела существенно моложе своих лет, картину не сильно портили даже голубые тени на веках. Мы вошли одновременно с Яром. Но плотоядная улыбка, скользнувшая по ярко-бордовым губам женщины, уверен, предназначалась только для него.

— Не удивлюсь, если ей совершенно нечего нам сообщить, и вытащила она нас, только чтобы с тобой повидаться, — процедил я по дороге к столику.

— Полезные сведения проще получать, вызывая у свидетеля симпатию, — заговорщицки прошептал он. — Очаровательно выглядите, я сперва подумал, какая-то студентка обедает, — галантно выдал он, поравнявшись с нашей визави.

Изольда игриво поправила волосы и подсунула нам меню:

— Заодно предлагаю и пообедать. Я страшно голодная, а здесь потрясающе готовят мясо.

Мы сделали заказ, но откладывать серьезный разговор до кофе, как это обычно делают герои в кино, я не собирался.

— О чем вы хотели с нами поговорить? Что-нибудь интересное вспомнили?

— В первую очередь, Андрей, я бы хотела сказать, что вы совершенно напрасно подозреваете в чем-то Женю. Он и мухи не обидит, — Изольда стала серьезной, но не забывала время от времени постреливать глазами в Яра. — Вы приехали, угрожали ему, с какой стати?

— Я угрожал? Очень смешно. Я лишь задал ему пару необходимых вопросов. И не нужно учить меня вести следствие. И подозреваем мы всех, у кого был хоть малейших мотив убить вашего бывшего мужа. В том числе вас.

— Меня? Вот уж глупости. Неужели у вас нет более подходящих кандидатур? Очевидно же, это был кто-то чужой. Не из семьи.

— С чего вы взяли?

— Ну, во-первых, никто из моих близких неспособен на убийство. Неспособен, поверьте мне! — я тут же вспомнил Полину и Дину, ага, неспособен. — И еще, я действительно кое-что вспомнила. В ночь убийства я слышала шум мотора. Окна моей комнаты выходят на центральную улицу нашего дачного поселка, и она довольно тихая. Наши дома, мой и Лени находятся почти в самом ее конце, так что мимо меня проезжает только один сосед, и я точно знаю, что в это время он отдыхал в Италии. Да и время было странное для обычного визита — около двух часов ночи. Мне не спалось, окно было открыто, и я услышала, как кто-то проехал мимо. А буквально минут через 10–15 протарахтел назад.

В этот момент статная официантка принесла наш заказ. Все выбрали по стейку, и выглядели они, надо сказать, отменно. В меру поджаристые, огромные и сочные. Запах просто сбивал с ног, я чуть не захлебнулся собственной слюной. Беседа продолжилась лишь после того, как первый голод был утолен.

— Может, вы не поленились выглянуть в окно и видели ночного гостя, — поинтересовался Гордеев, тихонько болтая льдом в стакане с водой.

— Увы, — разочарованно протянула женщина, отправляя в рот очередной аппетитный кусочек мяса, — но это был необычный шум мотора. Я хочу сказать, это не была обычная легковушка, звук был очень резким и громким, как у спортивной машины.

Спорткар. Мы с Яром переглянулись. Подозреваю, нас посетила одна и та же мысль.

— Думаю, срочно стоит побеседовать с Кезик, — заметил я, когда мы с Яром уже шли на поиски своих автомобилей. Увы, в центре нужное тебе место и место для железного коня могут находиться на довольно приличном удалении. — Только насколько госпоже Изольде можно верить? С чего вдруг такое рвение помочь следствию? А ведь ей во что бы то ни стало нужно отвести подозрение как от себя, так и от своего юного любовника.

— Андрей, у тебя весьма критичное отношение к показаниям свидетелей… — Гордеев надел темные очки с маленькой белой надписью Ray Ban и добавил, — и это совершенно правильно. Ничего не нужно безоговорочно принимать на веру, наша задача перепроверять полученную информацию. А сейчас предлагаю съездить к Полине. Ее домработница скинула мне смс, что девушка, наконец, дома.

Мои брови в удивлении взметнулись вверх:

— Слушай, Гордеев, ты умудряешься вербовать в шпионки женщин всех возрастов и профессий? Как тебе это удается? Поделись секретом!

— Все довольно просто. Не пытайся понравиться другому человеку. Вместо этого, сосредоточься на том, чтобы ему было с тобой хорошо. Чем комфортнее чувствует себя в твоем обществе человек, тем охотнее он будет общаться и проводить с тобой время. Правила общения весьма доступно излагает Высоцкий в роли Жеглова. «Место встречи изменить нельзя» смотрел? Вот главное проявлять к свидетелю искренний интерес, и он тебе ответит доверием и готовностью сотрудничать. А женщин это особенно касается. Прояви внимание, чуткость, и это не останется незамеченным. Но тут важно не перейти в навязчивость или деспотичность, а граница довольно тонкая.

Эту мысль я обдумывал всю дорогу к дому Кость. И чем дальше, тем очевиднее и правильнее она мне казалась.

— У нее страшный приступ мигрени! Она не может с вами разговаривать! — убеждал нас дежуривший в гостиной Баранов. Он нервно мял в руках газету «Ясновидец», из-за чего сильнее прежнего упал в моих глазах. На мой взгляд, подобную прессу можно читать только после пары литров водки, все-равно ничего не соображаешь. Не вступая в споры, мы молча прошли к лестнице.

Я вежливо постучал в комнату Полины. Ответа не последовало, и я бесцеремонно распахнул дверь. Нам открылось большое и светлое помещение, однако из-за обилия ярких цветов оно казалось душным и неуютным. Веселенькие розовые маки на бежевых шторах с многочисленными оборками и драпировками перекликались с красно-бардовыми цветочками на обоях и абажуре люстры. Пушистый светлый ковер простирался почти от стены до стены. Весь подоконник был заставлен разномастными плюшевыми игрушками, еще парочка сидела на этажерке красного дерева. Там же стояло несколько спортивных наград. На гигантской кровати под монументальным пестрым балдахином возлежала Полина. Она очаровательно изображала острый приступ головной боли. Изящно выгнув руку, девушка придерживала холодный компресс на лбу. Честно говоря, выглядела она действительно больной. Полина изрядно похудела, исчезла миленькая пухлость форм, и фигура стала угловатой, резко выдающиеся скулы делали ее старше. Даже в полумраке комнаты были видны круги под глазами и нездоровая бледность лица. Но волосы по-прежнему обрамляли ее голову великолепной пшеничной копной, маникюр на изящных пальчиках был безупречен, дорогому парчовому пеньюару позавидовала бы и принцесса. Хозяйка комнаты приоткрыла веки, тяжело вздохнула и едва слышно пробормотала:

— Ну и что вам надо? Вам разве не сказали, что я плохо себя чувствую? Есть у вас сострадание к несчастной девушке? — она томно закатила глаза.

— Мне очень жаль, Полина, но нам нужно с вами поговорить. Мы, конечно, могли бы вызвать вас в участок, но решили поговорить здесь, в привычной для вас обстановке. Пока что… — я постарался, чтобы мой голос был достаточно мягок, чтобы не слишком испугать ее, но и достаточно строг, чтобы показать, что у нее на поводу никто идти не собирается. — Ваша няня рассказала нам кое-что интересное.

Девушка подскочила как ужаленная. Компресс плюхнулся ей на колени, щеки залил нездоровый румянец. Негу и расслабленность в глазах сменили страх и агрессия. Сдаваться, а, точнее, каяться в чем-либо она не собиралась. Разговор предстоял долгий. Я прошел в глубину комнаты и сел на банкетку возле богато заставленного косметикой трюмо. Яр остался стоять у двери, лишь прислонился к стене.

— И что вы молчите? Говорите. Я знаю, что в последнее время няня не в себе. Так что от нее всего можно ожидать, — девушка поджала под себя ноги, выгнула спину. В ней чувствовалось напряжение как у пантеры перед прыжком. Сейчас, когда она забыла, что нужно следить за тем красиво ли лежат складки ее одежды, удачно ли причесаны волосы и правильно ли падает свет она стала почти такой же красивой, как ее сестра. Разве что Полине не хватало Лериной грации и внутренней силы. Я, не спеша, со всеми подробностями поведал ей историю убийства девочки Дины. Когда я дошел до кровавой сцены в детской, Полина не выдержала, вскочила и кинулась к двери, я даже привстал, уверенный, что придется ее догонять. Но постояв у порога, подумав несколько секунд, она вернулась к кровати и зажала уши как маленькая девочка, не желая слушать, но я безжалостно продолжил свой монолог.

— Я действительно убила ее, но я не хотела! — горячо заверила Полина, когда я замолчал. — Она меня ненавидела. За то, что у меня было все, а у нее ничего. И даже ее мать я фактически заполучила, отняла у нее. В тот день я не захотела давать ей свою куклу поиграть, а она схватила меня за волосы и стала дергать изо всех сил, она была старше и сильнее, мне стало страшно, я умоляла меня отпустить, но она только усиливала хватку. Она пятилась назад и тащила меня за собой. Было дико больно. Тут под руку мне попался кубок, и я ударила. Только чтобы она отстала. Но кубок оказался слишком тяжелым, уверена, ударить сильно я тогда не могла. Подумайте. Я ведь была ребенком, что я понимала? — девушка хлопала своими большущими глазищами, и заподозрить это невинное создание в намеренном убийстве было сложно. — Я старалась забыть это, стереть из своей памяти, но не могла. Дина регулярно приходила и до сих пор приходит ко мне в кошмарах. Сколько раз я просыпалась от собственного крика, вся в поту. Много бы я отдала, чтобы няня никогда не приводила в наш дом свою дочь.

Да, сложно теперь сказать, как тогда, много лет назад обстояло дело. Хватала ли кроткая, по словам Кучерук, Дина свою подругу за волосы или нет, кто знает. Но как неожиданно быстро Полина сориентировалась. История вполне правдоподобна и более чем жалостлива. Что это? Хорошая память с семилетнего возраста, или хорошая фантазия взрослой девушки? Это была неожиданная исповедь или она уже давно готовилась к подобному разговору? Несмотря на ее ангельски-невинный вид, я почему-то склонялся к последнему. Но в любом случае, срок исковой давности по этому делу истек, и ей ничего не грозило. Хотя даже если бы и не истек, и даже если бы мы могли доказать ее причастность к убийству девочки, не знаю, какое наказание могли ей присудить. 7-летние дети не несут ответственности за убийство. А вот в случае с ее отцом…

— От дел минувших перейдем к делам сегодняшним, — я оглянулся на Яра. Он весь ушел в созерцание семейных фото, выстроенных в шеренгу на комоде. — Во сколько вы пришли домой в день убийства вашего отца? Подумайте, прежде чем ответить.

Девушка опустила голову, пряча лицо в пушистых локонах, и плотнее закуталась в шелковый халатик. Даже ей хватило ума понять, что если уж ее няня поделилась историей об убийстве дочери, то вряд ли что-то другое она оставила в секрете. Я ждал, любуясь розовым лучом закатного солнца, который проник через щель в цветочных шторах и неровным прямоугольником упал на ковер.

— Хорошо я вам все скажу, — глухо произнесла Полина, не поднимая головы. — Только боюсь, вы мне, все-равно, не поверите. В тот вечер Максим проводил меня домой, но почти сразу как он уехал, я собралась на новую встречу. С одним человеком. Я только переоделась, дождалась такси и уехала. Было около одиннадцати.

— А почему не с водителем? — первый раз подал голос Яр.

— Он весь день ездил по делам отца, поэтому пришлось обходиться без него. Такое часто случалось. Вот у Лерки есть своя машина, так что для нее это не проблема. Но я до сих пор не научилась водить. Да и отец не особенно приветствовал желание женщин сесть за руль. Лера практически с боем отвоевала право водить автомобиль. Папа у нас был не подарок. Шаг вправо, шаг влево — расстрел.

— Поэтому вы его и убили? Мешал спокойно тратить его денежки? — не удержался я.

— Я его не убивала! — взвизгнула Полина, вскидывая голову. При этом в ее лице читались отнюдь не страх или уязвимость, которых я ожидал от милой девушки, а скорее ненависть и злоба. Попадись ей сейчас под руку спортивная награда потяжелее, и уверен, она, недолго думая, пустила бы ее в ход. — И вы на меня это не повестите. Да, я пришла в тот день позже, чем сказала. Но я солгала только потому, что знала, вы меня тут же обвините во всех грехах. Я приехала около половины второго. В доме было тихо, но в кабинете отца горел свет. Он не любил, когда кто-то из нас так поздно приходил домой, так что я не жаждала его видеть. Но мне хотелось пить, и я тихонько прокралась на кухню налить сока и пошла в свою комнату. Однако по пути решила все-таки заглянуть к отцу, я хотела свадьбу. Не с Кротовым так с другим… И не нужно на меня так смотреть! Именно так. Тот человек мне тоже весьма симпатичен. И я решила немедленно обсудить вопрос. Открыла дверь кабинета и едва удержала в руках стакан. Отец был уже мертв! Поверьте мне! Кровь текла у него из шеи прямо на ковер. Я ужасно испугалась, и, ничего не соображая, пошла к себе. Уже в дверях услышала Марьянин крик. Тут я осознала, я могу оказаться главной подозреваемой и решила скрыть, что я уже знаю о случившемся. Я накинула на платье халат, растрепала волосы и побежала вниз узнать, что за переполох.

— Но почему вы нам сразу этого не рассказали?

— Потому что я знаю, все это звучит не слишком убедительно. Но я не убивала его, поверьте!

— По возвращении вы закрыли за собой дверь? — Яр пытливо всматривался в девушку.

— О, я право не помню. Я часто забываю ее закрыть, так что вполне возможно, нет.

— Но когда вы пришли, она была заперта?

— Да, это я помню точно. Потому что достала ключи из сумочки и уронила их. Мне показалось, они так громко звякнули об плитки крыльца, что слышал весь дом. Но никто не появился. Я спокойно зашла. Но заперла ли я замок за собой… не помню.

— Сколько времени прошло с момента как вы вошли в дом и до того, как закричала ваша сестра?

— Эээ, я достала из холодильника сок, но пакет оказался пустой. Тогда я залезла в кладовку, порылась там и достала новую пачку. Открыла, налила в стакан, взяла пару конфет и…В кабинете отца я провела не больше минуты. Так, что думаю на все про все, мне понадобилось минут пять-семь, может быть, чуть больше.

История выходила складня, ничего не скажешь.

— Вы взяли пару конфет? — вдруг поинтересовался Яр. — Вы едите на ночь конфеты? А какие это были конфеты, если не секрет?

Девушка поджала губы и задиристо вздернула точеный носик:

— Вам то что? Строгий поборник диеты? Да, представьте себе, иногда ем. Это были мои любимые конфеты «Белочка». И что? Сладкое на ночь говорит о склонности к насилию?

— Я лишь хотел узнать, как вам удается сохранять такую чудесную фигуру. У меня вот каждая шоколадка ложится на теле тяжелым грузом, так что приходится себя ограничивать, — это было вранье. Уверен, даже килограмм конфет еженощно очень нескоро сказался бы на поджаром теле Яра. Полине объяснение тоже не показалось убедительным. Она критически оглядела фигуру Яра и фыркнула.

— Уверена, вам это нетрудно, — девушка отвернулась к зеркалу, подхватила расческу и стала медленно водить ее по своим золотистым локонам. Яр поинтересовался, на чем она добиралась до дома. Узнав, что на такси, выпросил телефон фирмы.

Внизу хлопнула входная дверь. Полина вздрогнула, расческа на мгновение застыла в воздухе и снова погрузилась в пучину волос. Послышались шаги на лестнице и на пороге возникла Валерия в безупречном сером пиджаке и юбке-карандаш соблазнительно, подчеркивающей ее идеальные бедра.

— Привет! — девушка смущенно одернула чуть задравшуюся от быстрой ходьбы юбочку. — Мне сказали у нас гости. Полина, что-нибудь случилось? Ты на себя не похожа.

— Ничего страшного. Просто вот эти господа пришли обвинить меня в убийстве нашего отца. Как тебе это нравится? — девушка надула губки, ее глаза тут же увлажнились, и она стала походить на обиженного ребенка.

— Тебя? Яр, Андрей, вы что? Полина и мухи не обидит.

— Ну да, мухи… — подтвердил я, глядя себе под ноги.

— Думаю, мы закончили. Лера, может, ты напоешь нас чаем? С конфетами. — предложил Яр, быстро засовывая что-то в карман.

Девушка явно обрадовалась:

— Конечно, пойдемте. Я как раз на днях купила очень вкусный китайский чай с чабрецом.

Выходя из комнаты, я бросил взгляд на комод. Одна из рамок была пуста.

К чаю нашлось печенье, вафли и даже почти целый торт «Прага». Конфет тоже оказалось в изобилии, самых разных, только вот ни одной «Белочки» в вазе не нашлось, сколько Яр не ковырялся.

— Вроде были. Но уже съели, наверное. Если хочешь именно «Белочку» могу Гошу послать в магазин, тут недалеко, — предложила Валерия.

— Не стоит. Мне хватит и «Маски», — заверил Яр, помахивая черно-золотым фантиком.

Я тихонько пристроился у края стола с дымящейся чашкой ароматного чая в руках и украдкой наблюдал за воркующей как голубка Лерой. На ее щеках играл легкий румянец и то и дело раздавался заливистый смех девушки. Она смеялась над оброненной ложкой, над тем как криво был порезан торт. Даже над часами Яра, которые она попросила посмотреть, и выяснила, что внутренняя крышка у них прозрачная и виден весь тонкий швейцарский механизм. Гордеев улыбался, поглаживал ее руку, замершую на столе рядом, поправлял выбившуюся прядь. Они выглядели влюбленными и полностью поглощенными друг другом. Хотя Яр не забывал и обо мне, пытался втянуть в общий разговор, рассказывал о новой захватывающей программе в Московском цирке и предлагал дружно идти смотреть на толстых слонов и стройных дрессировщиц.

Наше невинное веселье прервало появление Кезик. Он был несколько расстроен или раздражен. Владимир кинул влажную ветровку на стул и только тут я осознал, что уже давно слышу шум дождя за окном. А ведь только утром погода так и шептала.

— Вы не знаете, где Марсель? Я не могу найти ее со вчерашнего вечера.

— Неужели? — Яр заметно напрягся.

— Да, мы должны были сегодня встретиться, и я хотел немного сдвинуть время свидания. Звонил ей вчера, но она не ответила. Я не придал этому особого значения, мало ли. Но она не отвечает на телефон и сегодня, и ее трубка вне доступа. Это уже странно. Я и приехал сюда, думал, возможно, она все-таки дома и просто специально отключила сотовый.

— А зачем ей отключать телефон? — удивился я.

Кезик с трудом засунул мощные руки в узкие карманы джинс. Огромные бицепсы явственнее обозначились под легким джемпером.

— Мы вчера немного повздорили. Думал, дуется.

— Так может, она действительно обиделась и не хочет с тобой разговаривать? — резонно предположила Лера. — Хотя должна сказать, я ее не видела ни вчера вечером, ни сегодня утром. Даже не знаю, ночевала ли она дома.

Вызванная тут же домохозяйка, сообщила, что тоже не видела Марсель со вчерашнего дня. Валерия проводила нас в спальню француженки. Это была большая невзрачная комната с классической мебелью. Только широкие полукруглые окна придавали ей некий шарм. Там был изрядный хаос. На широкой кровати и на полу валялись вещи, шкаф открыт и из его недр высыпалось несколько сумок.

— На разгром не похоже. Скорее на то, что она в спешке куда-то наряжалась, — констатировал Яр, попутно заглядывая в распахнутый комод и под кровать.

— Но лучше ничего не трогать, — шикнул он на Кезик, который поднял вывалившуюся из одной из сумок бумажку, — на всякий случай.

Владимир скривил губы и демонстративно разжал пальцы, листочек выпорхнул и спланировал под стул.

— Вам лучше покинуть помещение, вдруг здесь есть какие-то следы, — я стал слегка подталкивать всех, кроме Гордеева в коридор. Когда мы остались вдвоем, я поднял с пола оброненный листок. Увы, это был всего лишь чек из химчистки. А чего ожидал Кезик?

— Что ты об этом думаешь? — спросил я, наблюдая, как Яр осматривает содержимое туалетного столика. Он ломился от избытка всевозможных бутылочек и тюбиков, на целый салон красоты хватило бы.

— Сложно сказать, но мне это не нравится, — Гордеев перешел к изучению содержимого, вывалившихся ридикюльчиков. Но они были практически пусты. Находилась то помада, то пара монеток, то пачка бумажных салфеток. Но последняя, удержавшаяся на полке маленькая театральная сумочка преподнесла сюрприз.

— Ты только посмотри, — Яр передал мне несколько листочков, на которых было размашисто написано «Расписка». Из бумаг следовало, что Владимир Кезик занял у Марсель Фурье в сумме около 15 млн рублей. — А у господина Кезик были довольно веские причины жениться на своей подруге.

— А я не видела, но слышала Марсель после ужина, — прозвучал вдруг тонкий голосок. Мы разом обернулись. На пороге стояла Марьяна, слегка осунувшаяся с тех пор, как я видел ее последний раз. В длинном цветастом сарафане она выглядела совсем ребенком. Хотя она в любом случае не выглядела на свои пятнадцать. Длинные по пояс русые волосы, что сейчас большая редкость, густая челка, падающая на наивные серо-голубые глаза, не слишком явные, но заметные веселые веснушки на щеках. Видя, что мы ее не прогоняем, она опасливо обернулась в коридор и шагнула в комнату.

— И что же ты слышала, — подбодрил ее Яр.

— Я проходила мимо комнаты Марсель после ужина, и слышала, как она говорит по телефону. Таким, знаете, голосом, как бы нежным, но от него как-то не по себе становилось. Будто удав мартышку приманивает, вроде ласков, а угроза чувствуется.

Гордеев с любопытством оглядел девчушку и предложил присесть. Марьяна мотнула головой и осталась стоять, поджав одну босую ногу, так что она скрылась под длинным подолом. Не знаю, как ей при этом удавалось удерживать баланс и не падать.

— Я, в общем, немного слышала. Она советовала собеседнику быть с ней повежливей и перестать препираться. Говорила, что она может доставить ему немало хлопот, если пожелает.

— Это все?

— Вроде да. А еще она предложила встретиться, а потом я уже прошла дальше по коридору, и ничего не слышала больше. Не думала, что это будет важно. А теперь… Я теперь свидетель, да? А меня не могут убить? Я люблю детективы, но только читать, а не участвовать, — девочка насупилась, лицо было не по-детски серьезным.

— Не могут, — заверил Яр. — К тому же мы без необходимости никому не скажем, что ты теперь свидетель. Договорились?

— Был должен и что, — на этот раз телефон нас поминутно не обрывал, хотя Кезик наверняка был бы рад небольшим передышкам. Он то и дело тоскливо поглядывал в окно гостиной, где мы расположились. — У меня было трудное время, я только начинал работать у Кость, и одновременно старался строить свой бизнес. Денег не хватало. Познакомился здесь с Марсель, и мы понравились друг другу. Она копила деньги на свой ресторан, уже не особенно надеясь дождаться его от Кость. Я уговорил ее вложиться в мой бизнес, я занимаюсь поставкой труб для нефтегазового комплекса. Пока не очень удается раскрутиться, но все впереди. Это очень перспективное направление. Я мог вернуть Марсель в три раза больше одолженного.

— А откуда у поварихи, пусть и элитной 15 млн рублей?

— Она в прошлом году получила небольшое наследство от какого-то родственника.

— И его вы тоже у нее выманили, — мрачно процедил я.

Кезик пожал могучими плечами.

— И этими деньгами Марсель вас шантажировала, вынуждала жениться на ней.

— Я бы не назвал это шантажом. Так скажем, она упоминала об этом в наших разговорах как лишний довод. Уверен, вы заметили, что это была весьма привлекательная девушка, так почему бы не жениться?

— Была? — встрепенулся Яр.

— Эээ, в смысле есть. Просто странное это исчезновение. В голову сразу лезут дурные мысли.

— Скажите, вам знакома эта вещь? — я достал увеличенное фото серебристой подвески.

— Первый раз вижу. Я не особо обращаю внимания на подобные вещи. Возможно, это даже принадлежало… то есть принадлежит Марсель. Она обожает всевозможные побрякушки. Я могу идти? У меня дел по горло, а я тут прохлаждаюсь.

И куда она могла деться, недоумевал я, провожая взглядом широкую спину бизнесмена. По словам домработницы, она видела ее около семи вечера. Как раз после ужина. Девушка шла в свою комнату, но, когда из нее вышла, не понятно. За дверью послышался голос Валерии. Она спрашивала у Кезик что-то про дела фирмы. Я навострил уши, но толком ничего не разобрал. Мне послышалось «хочу сама», «завещание» и «теперь главная». Через пару минут Лера заглянула к нам.

— Какой дальше план действий? — ее лицо светилось довольством собой и доброжелательностью. Очевидно, разговор с бывшим помощником отца закончился в ее пользу. А о Марсель, в этом доме, боюсь, никто особо переживать не станет. Разве что Баранов, который был не прочь сойтись с ней поближе.

— А сейчас мы идем ужинать! — провозгласил Яр. — Война-войной, а поесть тоже надо.

Гордеев встал и приобнял Леру за талию.

— Ты слишком восхитительна в этой юбке. Я за себя не отвечаю. Впрочем, ты всегда восхитительна. Думаю, это особый талант, блистать всегда и везде.

— Льстец, — девушка счастливо засмеялась. Я отметил, что улыбка ей очень идет. Теряется вся ее холодность и сосредоточенность, лицо становилось мягким и притягательным.

— Андрей, мы в стейк-хаус. Ты ведь хочешь отличный кровавый стейк, прекрасная дева? Я так и думал. Андрей, ты с нами?

— Идите, мне еще в управление надо.

— Если вдруг твои парни найдут какие-то следы Фурье, позвони, — и парочка, не расцепляя объятий, выплыла в коридор.

Француженку нашли ближе к вечеру. Прохожий гулял с собакой и наткнулся на ее труп в одном из заброшенных домов недалеко от Садового кольца. Мне всегда казалось, что подобные дома, которые не понятно, откуда берутся фактически в центре города, прямо созданы для преступлений.

Смерть уже успела изрядно обезобразить хорошенькое личико Марсель, и смотреть на нее без содрогания было сложно, да и просто дышать рядом трудновато. Даже при легком ветерке трупный запах уже был весьма устойчивым. На шее девушки отчетливо проступал тонкий синюшный след, там, где неизвестный сдавливал ее чем-то тонким. Глаза несчастной были открыты и устремлены в темнеющее небо. Фурье была в узеньких джинсах и белой блузе с глубоким вырезом. Два ногтя на правой руке оказалось обломано, девушка пыталась защищаться.

— Я сперва подумал, она пьяная и спит, но поближе подошел, сразу понял, что плохо дело. И моя Маркиза рычит и близко не подходит. Я ее даже трогать не стал, понял, что мертвая. Сразу стал в милицию звонить, — рассказывал собачник, поглаживаю симпатичного серебристого пуделя. Я в очередной раз поблагодарил мужичка и велел пойти к сержанту, оставить свои координаты. Конечно, он уже все сообщил, когда звонил на 02, но хотелось подумать спокойно без его трескучего голоса. А товарищ оказался страшно навязчивым.

Тем временем ночь стремительно вступала в свои права, все плотнее укрывая тьмой громады домов, почти голые деревья и припозднившихся горожан. Эксперты зажгли несколько мощных фонарей и копошились вокруг. Вдруг преступник был недостаточно осторожен. Но судя по их разочарованным лицам — поживиться было нечем.

— По предварительным данным смерть наступила вчера приблизительно между девятью и двенадцатью вечера, — отчитывался я уже глубокой ночью Яру. Дозвониться ему не удалось. Скорее всего из ресторана влюбленные перемесились в более интимное место. Даже жадному до работы сыщику иногда бывает не до звонков. — Ее сумочку так и не нашли. Хотя на всякий случай осмотрели все близлежащие урны. Ограбление?

— Сомнительно, — Яр, одетый по-домашнему, то есть в одни спортивные штаны, разлегся на диване и поигрывал внушительной связкой ключей. — Слишком это удачное совпадение для некоторых.

Я тоже это понимал. Совпадения, конечно, разные случаются, но мне всегда в них не особенно верилось. Очень хотелось знать, что у Яра на уме, а на уме у него что-то было, это читалось в его застывшем взгляде. Но спрашивать было бессмысленно, все равно не ответит, и я смолчал. Легкое бряцанье брелока, летающего в тонких пальцах Гордеева, в тишине квартиры напомнило мне звяканье цепи, с которой пытается сорваться деревенский пес. Я даже стал видеть этого пса, большая дворняга, белая с подпалинами, она не лаяла, но отчаянно рвала свою привязь, и одно из звеньев уже почти раскрылось, еще рывок и она на свободе, и вдруг я услышал гордеевский голос:

— Убийце повезло в ночь убийства Кость. Сначала повезло, а потом нет. Нужно успеть пока он еще не наворотил дел.

Я понял, что задремал, и, пытаясь подавить зевок, протянул:

— И ты знаешь кто он?

— А ты разве нет?

Я обозлился. Сон как рукой сняло:

— Слушай, кончай отвечать вопросом на вопрос.

— Друг мой, я предлагаю идти спать. Нужно набраться сил перед решительными действиями, — и он легко подскочил с дивана и, как всегда, по-кошачьи беззвучно порысил вверх по лестнице.

— Что вы ко мне пристали? Мне очень жаль Марсель. Но я непричастен к ее смерти! Я был в офисе до полуночи. Я работаю как проклятый, — увидев нас снова так скоро, Кезик растерял всю свою вежливость. Мне кажется, даже известие о смерти подруги потрясло его меньше, чем наш ранний визит.

— Охранник сказал, что вы уехали вчера в 11.25. Офис в центре, место преступления в 10 минутах езды. Может, хотите в чем-то признаться? — невинно поинтересовался я, подкидывая на ладони стеклянный кубик с вырезанной внутри нефтяной вышкой, который позаимствовал со стола. Никогда не понимал технологию производства этих хитрых штук. Как они делают рисунок изнутри?

Гордеев стоял у окна, скрестив руки на груди. С некоторых пор он начал экспериментировать с причёсками, и сейчас с помощью небольшого количества геля у него на голове был создан живописный хаос. Я сегодня с большим трудом открыл глаза в начале десятого, а он уже был бодр и свеж и со своей этой прической и требовал немедленного опроса подозреваемых на предмет алиби. Кезик возглавлял список, так что начать решили с него.

— Не говорите ерунды, — взвился он. — Я бы в ближайшее время мог спокойно расплатиться с Марсель. Даже если бы передумал на ней жениться. Мои дела идут в гору, мне не было смысла ее убивать.

— Неужели? — вмешался Яр. — А мы слышали, что буквально на днях ваша фирма проиграла очень выгодный тендер на поставку труб, хотя победа была почти в кармане. Понятия не имею, откуда Гордеев раздобыл эту информацию, но судя по обескураженному виду Кезик, это было правдой. По-моему, я явственно слышал скрежет зубов, но вслух он довольно легко парировал:

— Будут другие тендера. Где-то выигрываем, где-то проигрываем, это бизнес.

— Даа, бизнес, — угрожающе подчеркнул Яр, так что хозяин кабинета смущенно опустил глаза, но ничего добавлять не стал.

— Так куда вы направились вчера из офиса? — снова спросил я.

— Домой. Подтвердить это, к сожалению, никто не сможет, — Владимир извлек из кармана гигантский мятый носовой платок, промокнул им капельки пота на шее и одернул жесткие манжеты, слишком плотно сжимавшие кисти.

Я поставил стеклянный кубик на место, придвинул свой стул вплотную к столу и доверительно поинтересовался:

— Не сочтите за грубость, но как вы, вообще, попали в этот бизнес? Во все эти акции, контракты, фьючерсы?

Кезик осклабился, к нему вернулось все его самообладание.

— Извините, — он встал, с удовольствием скинул пиджак, ослабил галстук и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, — так-то лучше. Кондиционеры что-то стали барахлить, жарко. Я понимаю, моя внешность не совсем соответствует тому, что я делаю, — с досадой проговорил он. Подозреваю я не первый, кого интересовал вопрос его карьерного роста. — Но разве вас в милицию не учат, что внешность обманчива? Да, я люблю спорт, люблю свое тело и уделяю ему много внимания. Но я также люблю роскошь и у меня достаточно ума, чтобы на нее заработать. В отличие от многих своих товарищей я уделял достаточно времени не только тасканию железок в спортзале, но и учебе. И я прошел все ступеньки карьеры. Был и мелким клерком, и менеджером, и начальником отдела, и постепенно дорос вот до вицепрезидента. Уверен, Марсель составила бы мне отличную пару. Красивая, представительная, умеет себя преподнести. Что еще надо? — на мой взгляд, его голосу отчаянно не хватало убедительности.

— Вы как будто машину описываете, а не жену.

— Слушайте, вы хотите пофилософствовать или, может быть, пойдете, наконец, и поищите истинного преступника? — сверкнул глазами Владимир. — Знаете, если вы не собираетесь предъявить мне обвинение, думаю вам пора.

Предъявлять, увы, пока было нечего.

В коридоре мы неожиданно наткнулись на уже знакомого нам светловолосого юриста, Кирилла Сундукова. Он выходил из президентского кабинета. Его безупречный костюм и дорогу-щий галстук смотрелись в элегантных стенах нефтяного офиса гораздо гармоничнее, чем мои потрёпанные джинсы и клетчатая рубашка. Я крякнул и сунул руки в карманы. Лицо Яра было безмятежным как море в штиль. Неужели ему все равно? Я на его месте как минимум озадачился бы вопросом, что этот хлыщ делал в кабинете моей подруги, к которой явно неровно дышит.

— Добрый день, — поприветствовал нас Сундуков, чуть скло-нив голову с безупречной прической. Мелкие светлые кудри, вопреки своей природе, аккуратно лежали волосок к волоску. Уверен, он даже дома ходит в рубашке, застегнутой на все пуговицы. — Как продвигается расследование? Удалось найти убийцу Кость?

— Мы работаем над этим, — опередил меня Гордеев. — А вы пришли сообщить какие-то подробности завещания? Валерии Леонидовне?

Ой, не было ему все равно. В его вкрадчивом голосе чувствовалось напряжение, прикрытое легким сарказмом.

— Валерия Леонидовна решила привлечь нашу фирму для подготовки крупной сделки, которая планируется. Но мне кажется это не совсем ваше дело, — голубые глаза скрестились с карими, и на несколько секунд повисла тишина. — Извините, я очень спешу. Удачи в поиске преступника, — и Сундуков устремился к выходу. Мы молча проводили взглядом его чуть сутулую, но хорошо скроенную фигуру.

— Что, едем загород? Узнаем, где были наши герои вчера вечером?

— Подожди меня на парковке, я кЛере загляну, — несколько бесшумных шагов, и Яр постучал в массивную дубовую дверь президентского кабинета.

Стоя возле машины, я ежился от ветра, но залезать в салон не хотелось. Рядом был парк, и приятно пахло влажной листвой, большая часть которой уже не цеплялась к веткам деревьев, а устилала землю под ними. Пряча в карманах, озябшие руки, я жадно втягивал носом воздух, который еще не успел наполниться зимней холодностью.

— Лера, вчера около десяти уже была в постели, читала, — голос Яра донесся откуда-то сзади, так что я едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Ты у нее спросил? — удивился я. — Ты что, ее подозреваешь?

— Я думал тебе как представителю правопорядка положено знать алиби всех причастных к делу.

Увы, алиби у всех оказались примерно идентичны Лериному. Ни одного 100 %. Полина, которая встретила нас, полулежа в широком кресле с журналом в руке, сообщила, что тоже была уже в постели. Как раз в этот вечер она разругалась со своим женихом.

— Причем из-за какой-то ерунды — количества гостей на свадьбе. Он захотел, чтобы у нас был скромный банкет человек на 50, не больше, можете себе представить? Ведь это такое событие! Я хочу не меньше 300! Причем я ему уже говорила, что хочу пригласить всех и вся, а он вдруг заартачился. В общем, от всей этой ерунды у меня разболелась голова, и я легла спать пораньше, — поделилась проблемами Полина. Факт ссоры тут же подтвердил Кротов, мы поймали его в холле, когда он только вошел с гигантским букетом роз. «Пришел мириться» — пояснил он. Ссора произошла около восьми, после нее он поехал домой и сидел там один, читал Рабле. Может ли человек в здравом уме добровольно читать Рабле? Это кажется мне настолько неправдоподобным, что должно быть истиной.

— А вы в курсе, что ваша невеста сейчас одна из главных подозреваемых в убийстве Кость? — вкрадчиво поинтересовался Яр у половозрелого хиппи. Тот округлил глаза:

— Вы спятили?!

— Отнюдь. Мы приперли ее к стенке, и она сама призналась, что зашла в роковой вечер в кабинет своего отца, но он уже был мертв. Только действительно ли он был мертв?

— Вы понимаете, что вы говорите? Даже если Полина входила в тот злополучный кабинет, это ничего не значит. Что за ерунда, право слово, — разгорячился Кротов. — К тому же это, надо полагать, очень просто проверить. Наверняка на убийцу попали капли крови. В тот вечер Поля была в белоснежном платье, моем любимом. Его невозможно было бы отстирать, можно найти его и проверить. Это ведь будет достаточным доказательством?

— Возможно, — тихо прошелестел Яр, ковыряя носком туфли пушистый ковер на полу. — А может, она вам призналась, а Фурье что-то знала, и вы помогли возлюбленной избавиться от нежелательного свидетеля?

— Вы спятили, — повторил Кротов, едва не выронив из рук цветы. Было бы интересно посмотреть, какой допрос он теперь устроит своей возлюбленной.

Баранова мы нашли в гараже, где он возился с машиной.

— Много масла стала жрать, — мрачно пояснил он. — И вчера тем же самым занимался. Только подтвердить может разве что Люся, которая любезно составила мне компанию и развлекалась охотой на мух.

Только домработница и ее муж-садовник смогли подтвердить алиби другу друга. Они провели весь вечер у телевизора.

Изольда заверила, что была дома, подкрепляла силы парой-тройкой коктейлей. Ее протеже найти не удалось, но дама заверила, что он собирался ехать к родителям в Тверь и примерно во время убийства должен был выезжать из дома. Но опять же ничто не мешало ему по пути подъехать в центр и затянуть петлю на тонкой французской шейке. Кучерук до сих пор была в больнице. Врачи отпустили ее восвояси, но та всячески оттягивала свою выписку. Похоже, она не горела желанием вернуться в дом Кость.

После обеда позвонил патологоанатом, но ничего принципиально нового он нам не сказал:

— Смерть наступила между 11 вечера и часом ночи отудуше-ния тонким длинным предметом типа шнурка, — сообщил док.

После всех этих расспросов я чувствовал себя как выжатый лимон. А перед глазами стояло обезображенное лицо Марсель, призывающее наказать убийцу.