Ну и как после этого заснёшь?

В конечном счёте Эллен страдает по моей вине. Припомните, кто та кумушка, что свела её с юным доктором Джекилем?

Выходит, до меня всё-таки дошла бесценная житейская мудрость о своём носе и чужих делах — но заплатила за это Эллен. Как бы она ни храбрилась, меня-то не одурачишь — наверняка она ужасно страдает (хотя, признаю, делать это молча — не её стиль). Я так расстроилась из-за племянницы, что напрочь забыла о печальном состоянии собственной личной жизни.

В ту ночь я почти не сомкнула глаз, разве что на часок. И когда зазвонил чёртов будильник, единственным моим желанием было проигнорировать его. Даже не знаю почему: то ли слишком устала и напереживалась, то ли попросту не хватало духа встретиться с воинственной Джеки. Ясное дело, она будет поджидать меня во всеоружии, вчерашняя прощальная реплика мне ещё отольётся. Но в последний момент я всё же решила избрать тернистый путь и подчиниться служебной этике.

* * *

Когда я добралась до конторы. Джеки на боевом посту не было, и мне удалось шмыгнуть в свой закуток, не столкнувшись с ней. Кажется, я не столько обрадовалась, сколько огорчилась. Говорят, неприятности надо встречать с высоко поднятой головой. Короче, будучи трусихой, я мечтала поскорей с этим покончить.

Я ещё пальто не успела снять, когда, подняв глаза, обнаружила на пороге сами понимаете кого — руки в боки, нос кверху.

— Для тебя сообщение, — процедила Джеки, упорно избегая моего взгляда.

Шагнув в комнату, бросила мне на стол розовую бумажку, а затем резко развернулась и направилась обратно. Ого, да тут пахнет войной! Собрав все свои жалкие запасы смелости, я окликнула её удаляющуюся спину:

— Джеки? — Она остановилась в дверях. — Надеюсь, ты не сердишься, что я вчера вела себя так… так…

— Гнусно, — обернувшись, с готовностью подсказала она.

— Да, ты права. И мне очень стыдно, но я была страшно расстроена. Знаю, что не имела права вымещать это на тебе, но… так уж получилось.

— Спорить не буду, — буркнула Джеки. Однако выражение её лица стало гораздо приветливее. — Хочешь поговорить? — предложила она, вслед за чем плюхнулась на стул рядом с моим столом.

Меньше всего мне хотелось распространяться о «предательстве» Стюарта. Но если не объясниться, то снова попаду в немилость, а дискомфорт от душевного стриптиза пережить куда легче, нежели враждебность Джеки, — по опыту знаю.

В общем, в течение десяти последующих минут я рассказала об ужине в среду, помянув и о давешних подозрениях относительно перемены в поведении Стюарта. А когда закончила, Джеки сказала всё то, что я сама себе говорила (в минуты здравомыслия, естественно). Что, мол, мы со Стюартом по-прежнему останемся друзьями и будем иногда встречаться и, дескать, не исключено, что я смогу подружиться также с Гретхен. Но затем Джеки высказала более чем свежую точку зрения на события:

— Может статься, это лучшее, что с тобой случалось за долгие годы.

— Неужели? Что-то не пойму…

— Дез, честно говоря, ты довольно инертна. И пока у тебя был Стюарт, чтобы водить тебя на ужин, в театр, выступать в роли эскорта по первому твоему требованию и оказывать прочие услуги… — тут она дерзко взглянула на меня, — ты даже не пыталась познакомиться с кем-то ещё. Иными словами, с человеком. с которым у тебя получилось бы что-то серьёзное.

— Ну а теперь что прикажешь делать? Подать объявление в газету?

— Некоторые так и поступают, между прочим. Не самый плохой способ знакомства.

— Да? И какой же тогда самый плохой? — огрызнулась я.

— Пойми, я вовсе не уговариваю тебя сделать именно это. Я предлагаю почаще бывать в местах, где можно встретить достойных мужчин. Если бы я не вступила в тот бридж-клуб, разве познакомилась бы с Дервином? — Упомянутый Дервин, джентльмен преклонного возраста в серебристом парике, в последнее время увивался за Джеки. — А если бы Жаннетта не отправилась на выставку искусства доколумбовой эпохи, разве встретила бы она Гарри? — На сей раз речь шла о разведённой адвокатше фирмы — ясное дело, фирмы Гилберта и Салливана — и её нынешнем кавалере. Нелегко было удержаться от саркастического замечания, как же повезло Жаннетте. Она привела этого красавчика Гарри на пикник, устроенный сотрудниками по случаю Дня независимости, где он мигом нажрался, упал в озеро, а поскольку не умел плавать, субтильной адвокатше пришлось его оттуда вытаскивать.

Кажется, эти вопросы не были риторическими.

— Ну так? — потребовала ответа Джеки.

— Нет, наверное.

— Конечно, нет, — поправила она. Потом встала: — Ладно, пора мне на рабочее место. А то, чего доброго, Эллиот Гилберт объявит меня в розыск. Но ты обязательно подумай над тем, что я тебе сказала.

Я пообещала, что подумаю. Что и сделала, как только за Джеки закрылась дверь. И тут же пришла к выводу, что предпочту встречаться со Стюартом, нежели с Гарри или Дервином. Пусть даже наши отношения будут ограничены жёсткими рамками дверного проёма моей квартиры.

Разобравшись с этим, я потянулась к розовой записке, которую Джеки оставили на столе. Сообщение было от бедной Эллен. (После нашего ночного разговора племянница для меня неразрывно слилась с этим эпитетом.) Она просила перезвонить ей в магазин. Надо же, вышла на работу! Я была поражена, как быстро девочка взяла себя в руки.

— Эллен Кравиц слушает.

— Привет. как дела? — Я постаралась произнести это как можно нейтральнее — то есть не слишком печально (она наверняка более чем достаточно настрадалась) и в то же время не слишком бодро (не те обстоятельства).

— Ой, тётя Дез! Хорошо, что позвонила, я за тебя волновалась. — Она волновалась за меня? — Я же знаю, как ты расстроилась, когда я рассказала тебе про Майка.

Чтобы советы Джеки не пропадали втуне, я переадресовала их племяннице:

— Нет-нет, Эллен. Я подумала и решила, что всё к лучшему. Пока рядом был Майк, ты даже не пыталась познакомиться с другими мужчинами. Я имею в виду, с мужчинами, за которых можно выйти замуж. Но теперь, когда он сошёл со сцены…

— Да нет же! — вскричала Эллен и уже тише добавила: — Не сошёл. Он просто хочет разобраться в себе, чтобы ни в чём не сомневаться, вот и всё. Но он вернётся, я знаю.

Хм. С прошлой ночи я всерьёз подозревала, что мою племянницу клонировали и я говорила не с настоящей Эллен. Среди всех её замечательных качеств никогда не значилась уверенность в себе. А сейчас — вы только послушайте! Однако если наука не имеет отношения к этой «новой» Эллен, значит, она всего лишь храбрится. И хотя жизненный опыт внушил мне серьёзные сомнения в возвращении Майка, я решила помалкивать. Но оставлять Эллен без присмотра было бы верхом легкомыслия.

— Я и так собиралась тебе позвонить, — перепрыгнула я на более безопасную почву. — Не хочешь поужинать сегодня у меня?

— Спасибо, тётя Дез, я бы с удовольствием, но уже договорилась с Клодеттой. Помнишь, я тебе ней рассказывала?

— Э-э… да… что-то припоминаю, — рассеянно отозвалась я.

После исчерпывающего описания Клодетты мы ещё пару минут поболтали и распрощались.

Бедная Эллен, снова подумала я, возвращая трубку на место.

* * *

Наскоро пообедав с одной из сотрудниц Гилберта и Салливана, я поспешила обратно в офис, где на час дня у меня была назначена встреча с потенциальным клиентом.

Надо сказать, за то время, что я работала на Эвелину Корвин, через мот руки прошло всего одно дело. Да и то на поверку оказалось плёвой работёнкой. От меня требовалось отыскать беглого мужа, чья жена желала найти его, дабы вручить документы о разводе. Каких-то пять-шесть телефонных звонков да один пропущенный ланч (который я с лихвой компенсировала позже) — и я выяснила, что мужичок обретается в штате Юта, где сожительствует со стриптизёршей.

Всё это я к тому, что не могла себе позволить воротить нос от дополнительного заработка. Поэтому с большой радостью восприняла вчерашний звонок некоего мужчины, выразившего желание прибегнуть к моим услугам. Даже прикинула, что, поскольку сейчас работаю на Эвелину Корвин, придётся попросить о помощи старого друга, Гарри Берджеса, полуотставного частного сыщика из Форт-Ли, штат Нью-Джерси.

Однако вышло не совсем так, как я рассчитывала.

* * *

Джону Флэннери было за шестьдесят, причём далеко. Высокий грузный мужчина с кустистыми бровями и румяными щеками; его плотное сложение, бычья шея, а также бицепсы, рельефно проступавшие под тесным синим свитером, наводили на мысли о профессии портового грузчика. Так что я изрядно удивилась, когда он обмолвился, что уже тридцать лет преподаёт в средней школе.

Флэннери был вдовцом и имел дочь сорока двух лет. Из-за неё-то он и пришёл. Судя по всему, она уже месяц встречалась с мужчиной гораздо моложе себя, и Флэннери хотел выяснить подноготную кавалера.

— Вы хотите прощупать его только потому, что он моложе вашей дочери?

— Не просто моложе. На тринадцать лет моложе. — Подавшись вперёд, Флэннери вперил в меня взгляд и с нажимом произнёс: — Послушайте, миссис Шапиро. Я волнуюсь за девочку. Она слишком доверчива.

Я попыталась развеять его сомнения:

— Немало женщин очень счастливы с мужьями, которые моложе их. — Он хотел было возразить, но я не дала: — Такие браки сейчас обычное дело. Позвольте задать вам вопрос, мистер Флэннери. Если бы всё обстояло наоборот — будь ваша дочь моложе своего бойфренда, — вас бы это тоже беспокоило?

— Ну… наверное, нет. Но не это главное. Вот, взгляните… — Он достал из заднего кармана потрёпанный кожаный бумажник, откуда, пошелестев, извлёк фотографию и положил на стол, прямо передо мной. я взяла снимок в руки. Изображённую на фото женщину нельзя было назвать хорошенькой. Или хотя бы привлекательной. Откровенно говоря, она была довольно невзрачной. Я вопросительно взглянула на мистера Флэннери, давая понять, что не пойму, куда он клонит.

— Айрин, моя дочь, сделала этот снимок для паспорта в прошлом году. Не сказать, чтобы красотка, верно?

Я смущённо отвела взгляд:

— Ну, по-моему, у неё приятное лицо. И потом, эти паспортные снимки всегда получаются ужасно. Свой я даже хотела сжечь, — добавила я с нервным смешком.

— Этот снимок скорее лестный.

— Послушайте, мистер Флэннери, — не без раздражения заметила я, — если ваша дочь не похожа на Хитер Локлир, это ещё не значит…

— Видели бы вы Картера. Его так зовут — Картер. Не кокай-нибудь там простенький Боб, или Джим, или Билл. — Флэннери с отвращением покачал головой. — Картер, — повторил он, будто выплюнул это имя. — Высокий блондин с ослепительно белыми зубами. Прямо кинозвезда.

— А кем он работает? — спросила я, ожидая услышать что-то вроде «Он занимается ценными бумагами», или «Он управляет недвижимостью», или «Он импресарио» — подобные занятия вполне могут быть законными, но, с другой стороны, самое ходовое прикрытие для мошенничества.

Вместо этого мне сообщили:

— Он микробиолог.

Нелегко говорить с отвисшей челюстью, но я ухитрилась:

— А ваша дочь — она кто по профессии?

— То же самое — микробиолог. Они вместе работают.

Я встала и в два шага пересекла свой кабинет (а больше шагов тут и не сделаешь). Потом сняла с вешалки на двери чёрный плащ Джона Флэннери и протянула ему:

— Держите. — Теперь уже челюсть отвисла у него. — Очевидно, этот Картер менее подвержен предрассудкам, чем вы думаете, и уж, без сомнения, куда меньше, чем вы сами. Советую вам, мистер Флэннери, присмотреться к своей дочери, оценить её незаурядный ум. Возможно, это поможет вам понять, что он видит в ней.

Прежде чем уйти, визитёр отпустил пару-тройку нелестных слов в мой адрес, чем только укрепил ту радость, которую я испытала, вышвыривая его. И пусть даже после завершения дела Корвин на моей тарелке не окажется ничего, кроме горы неоплаченных счетов, — плевать.

В этот момент я чувствовала, что защищаю не только неведомую мне Айрин, но также Эллен, себя саму и всех остальных женщин. Ну, по крайней мере тех из нас, кто не похож на Хитер Локлир.

Как ни странно, встреча с Флэннери помогла успокоить мою растревоженную совесть. Если уж я с лёгкостью отказалась от такого лакомого кусочка, то вряд ли стану подсознательно затягивать дело Кэтрин Корвин, дабы обеспечить себя источником доходов. а эта мыслишка в последнее время начала меня тревожить. Вероятно, возникла она как следствие полнейшего отсутствия прогресса, а затем укрепилась благодаря более чем прозрачным намёкам кое-кого из Корвинов и их домочадцев.

Однако Джон Флэннери помог мне покончить с сомнениями. Ясно как день — я продолжала расследование лишь потому, что не была на сто процентов уверена, что сделала всё возможное.

Через несколько минут я с новым рвением схватилась за свои записи. Надо как следует сосредоточиться. Если здесь есть хоть малейшая зацепочка, я её непременно отыщу. Однако когда пару часов спустя я захлопнула папку, плодом моих стараний была только резь в глазах.

А может, я и правда сделала всё, что в моих силах? Но сдаваться пока рано. Вдруг на меня снизойдёт откровение? В общем, денёк-другой подожду.

Перед самым уходом домой я позвонила Эвелине Корвин — просто так, отметиться, как и обещала. Сказала, что ничего нового не обнаружила, но продолжу изыскания.

а сама при этом подумала: а осталось ли где искать?