Как вы поймете, что попали в страну Редактирования?

Никак.

Поехали дальше.

Стойте, здесь что-то не так!

Нам нужны указания – список из 14 действий, возле которых мы будем ставить галочки, только так мы убедимся, что идеально подготовились к следующим событиям.

Но вы не достанете этот список, и я не достану. Карта устроена не так. И жизнь тоже.

Это все равно что спросить: «Когда мальчик становится мужчиной?» Очень надеюсь, что не тогда, когда овладевает умением самостоятельно делать мебель. В фильме «Красный рассвет» этот момент наступил, когда Томас Си Хауэлл застрелил оленя и выпил его кровь. А в ремейке – когда Зак Эфрон застрелил единорога и стащил его хвост (я не видел ремейк, но думаю, что там была такая сцена).

Невозможно провести совершенно четкие границы между этапами, потому что они плавно переходят друг в друга, скорее как цвета радуги в природе, а не как обособленные секторы на цветовом круге в магазине хозтоваров.

И когда вы думаете, что предыдущий этап уже точно позади, может оказаться, что вы вдруг вернетесь в него или окажетесь на следующем этапе, думая, будто остаетесь на предыдущем. Например, я надеюсь, что даже в стране Передачи опыта вы не перестанете узнавать что-то новое о вашей конкретной версии незаурядности. И если у вас появится шанс помочь другому человеку в стране Обучения, вы не заявите: «Я бы с удовольствием помог, но я еще не дошел до страны Передачи опыта, так что…»

Чтобы понимать, оставили ли вы уже страну Обучения и вступили на территорию Редактирования, лучше всего провести параллель с математическими действиями.

Суть обучения – в сложении, а редактирования – в вычитании.

В стране Редактирования вы возьмете те пятнадцать или тысячу пятьсот вещей, которые обнаружили в ходе обучения, и разберетесь, какие из них хранить при себе. Какие увлечения, мечты, надежды и призвания вы возьмете с собой в дальнейшее путешествие? А какие оставите на обочине, чтобы их подобрал кто-то другой? Они не разбиты и не испорчены: просто они вам не подходят. Но годятся для определения незаурядности кого-то еще.

Редактирование – тот этап путешествия, когда Микеланджело стоит перед глыбой мрамора, которую он придирчиво выбрал в карьере. А теперь, с помощью резца и молотка, он будет удалять ненужные куски, чтобы из этой глыбы наконец появился Давид.

 

Не напускайте туману

Мой друг Тим, который живет в Атланте, часто не является на наши встречи за завтраком.

В этом нет злого умысла; он ведь один из самых добрых и сознательных людей, которых я когда-либо встречал. После ужинов у нас дома он посылает нам написанные от руки благодарственные письма; жена показывает их мне и говорит: «Видишь? Видишь? Вот как ведут себя джентльмены!»

Но ему трудно успеть к завтраку.

Один раз это было потому, что iPhone разрядился и будильник в нем не сработал.

В другой раз он не услышал будильник, потому что iPhone остался в соседней комнате.

В третий – потому что звук был слишком тихий.

В четвертый… ну вы поняли.

Решить эту проблему совсем нетрудно, и для этого не нужно устраивать мозговой штурм.

Достаточно купить обычный будильник за 10 долларов.

Это проще простого. Так одним махом решаются все проблемы с будильником в iPhone. Почему же Тим не применил это простое решение, когда в первый раз проспал из-за iPhone?

Потому что мы обожаем сложные проблемы, а простые решения приводят нас в ужас.

Мы обычно усложняем свои задачи: если проблему легко решить, то нам самим придется меняться. А изменения пугают. Поэтому, столкнувшись с задачей, которую мы на самом деле не хотим решать, мы склонны усложнять ситуацию. Мы обвиняем iPhone в том, что он нас не разбудил. А как мы вообще жили до появления мобильных телефонов с будильниками?

Именно в этом – сильное искушение, возникающее на этапе Редактирование. Вместо того чтобы редактировать свою жизнь, то есть начать принимать решения, мы принимаемся хитрить: напускаем туману на свою тропу и притворяемся, будто нам очень трудно. Разве можно вообще двигаться вперед в такую погоду? Да в такой вечер и из дому опасно выйти. Может, мое стремление к незаурядности было ошибкой и нужно вернуться на знакомый, посредственный путь?

И мы отступаем, возвращаясь на давно проторенную дорогу. В этом всем есть нечто комфортное, но разве вы не чувствуете, что задыхаетесь? Некоторые вещи непросто выбросить из головы. По телевизору иногда показывают барахольщиков, которые заполняют свое жилище всяким хламом (например, старыми газетами), и кошатниц с кучей хвостатых питомцев; но даже они не в состоянии переплюнуть тех, кто копит надежды и мечты. Ведь кучи хлама и кошки, от которых те чудаки отказываются избавляться, постоянно у них перед глазами и не позволяют себя игнорировать.

Давние мечты, которые вы отказываетесь осуществлять, накапливаются исподволь; вы можете их не замечать, если не заставите себя это сделать. Те надежды, которые вы отказываетесь редактировать и воплощать, загнивают не так заметно – по крайней мере, сначала.

Ваши родные могут не догадываться об этих мечтах много десятилетий, но потом с вами случится то же самое, что с моей пожилой соседкой в самолете, о которой я рассказал в первой главе.

В вечер нашей встречи она, по сути, произнесла ту же фразу, которую воскликнул я сам в детском саду во Вьетнаме. Как я оказалась в такой ситуации? Как я дожила до семидесяти двух лет, не осуществив и части того, о чем мечтала?

Как я оказался в такой ситуации?

Вы, как и все люди, рано или поздно произнесете эти слова. В разгар нездоровых отношений или в ходе карьеры, которая, по-вашему, лишь крадет годы вашей жизни, вы скажете: «Как я оказался в такой ситуации?»

В первый раз, когда местные журналисты будут брать у вас интервью о вашем безумно успешном бизнесе или читатель попросит подписать вашу книгу, вы скажете: «Как я оказался в такой ситуации!»

Заметили различие? Оно – в знаке препинания.

Если вы решаете добиться незаурядности, то стремитесь к тому, чтобы употребить гораздо больше восклицательных и меньше вопросительных знаков. Вы точно произнесете эти слова – вопрос в том, с какой интонацией. Какой знак будет стоять в конце.

Восклицательный – как у ошеломленного блогера в горах Вьетнама?

Или вопросительный, как у пенсионерки в самолете над Балтимором, оставившей позади десятилетия жизни?

Потом я не смог найти ее – возможности интернета все-таки ограниченны; но теперь я знаю, как ответил бы на ее вопрос. Я сказал бы ей то же самое, что и вам.

Начните сегодня, сколько бы вам ни было лет. Не надо напускать туману. Осуществлять мечты, о которых вы узнали в предыдущей стране, не сложно. Зайти дальше в страну Редактирования не так трудно, как пытаются вам внушить страх и сомнения. На самом деле путешествие начинается всего с одного вопроса.

 

Самый важный вопрос, который вы можете задать

Однажды утром владельцы булочной попросили меня помочь им найти свой путь к незаурядности.

У них не было поварских колпаков и корзин с местными сортами хлеба, и я был несколько разочарован – впрочем, ненадолго. Они обратились ко мне в фойе отеля во время мероприятия для предпринимателей. Эта супружеская пара поделилась со мной своей историей:

«Техас нам надоел, мы хотим снова жить в таком месте, где есть разные времена года, холмы и деревья. У нас здесь в городе небольшая, но популярная булочная. Мы делаем различные виды хлеба и бутербродов. Наше дело растет, и уже есть постоянные покупатели. Но мы хотим переехать в Айдахо и не знаем, как нам лучше поступить: снова открыть булочную? Или печь и продавать хлеб оптовым покупателям? Или заняться кейтерингом? А может, открыть небольшой ресторан?»

Пока мы общались, мне стало ясно, что в своем путешествии по стране Редактирования они рассмотрели длинный список вопросов:

• На чем можно заработать больше всего?

• Что нужно потребителям в том городке в Айдахо?

• Какой тип бизнеса они могут развивать быстрее всего?

• У какого бизнеса будут самые низкие накладные расходы?

• Для какой идеи понадобится меньше всего оборудования?

Но среди этого множества вопросов не было самого важного для страны Редактирования. И я задал его там же, в фойе: «А что радует вас больше всего?»

Вопрос явно застал их врасплох. Они много недель обсуждали переезд в Айдахо, работали над этой задачей, изучали все аспекты и вели споры. На момент нашей встречи они были на эксклюзивном мероприятии для предпринимателей с высокими результатами. Они успели рассмотреть проблему со всех возможных ракурсов, кроме одного – радости.

Большинство из нас так и не доходит до этого. Мы никогда не задаемся вопросом: «Что радует меня больше всего?»

Я думаю, некоторые из нас чувствуют себя виноватыми, даже когда произносят эти слова вслух. Есть мнение, будто думать о том, что тебя радует, – суть проявление крайнего эгоизма. Как будто радость допустима только в редкие моменты отдыха – по выходным или во время отпуска, когда вы, например, любуетесь невероятно красивым закатом, но в реальном мире ей места нет. Согласно такой точке зрения, эгоистично думать, что нам не помешало бы больше радости. (На самом деле коренные изменения в жизни и радость от выполнения своего истинного предназначения всегда ведут к бескорыстию, а не к эгоизму.)

Некоторые из моих друзей-христиан из принципа воспротивились бы этой идее. Мы по горло сыты идеологией процветания и поэтому бросаемся в другую крайность: думаем, что для служения Богу обязательно быть несчастным. Но вспомним притчу о блудном сыне: молодой человек требует у отца свою часть имущества, тратит его на распутную жизнь, а затем возвращается домой, ожидая, что глубоко разочарованный отец сделает его слугой. Вместо этого сына встречают с ликованием и устраивают пир в его честь. На его месте некоторые христиане отказались бы участвовать в веселье: «Нет-нет, это уж слишком. Может, я могу как-нибудь пригодиться в хозяйстве? Мыть людям ноги? Этот пир приносит мне слишком много радости».

Но независимо от того, христиане мы или нет, нам, разбираясь со своей жизнью, как-то неловко думать о радости.

И вместо вопроса «Что меня радует больше всего?» мы спрашиваем что-нибудь попроще, например: «На чем я больше всего заработаю?» Это не плохой вопрос; его очень полезно задать через некоторое время. Я вовсе не возражаю против зарабатывания денег. Эта книга была написана на ноутбуке, приобретенном за деньги. Я любитель денег.

Но деньги – не призвание, а следствие.

В этом и заключается проблема: мы в большинстве своем задаем вопросы, связанные с результатами.

На чем я заработаю деньги?

Какие вакансии сейчас есть на рынке?

Какая отрасль растет?

В какой сфере у меня больше всего практического опыта?

Это прекрасные вопросы, но их не надо задавать в первую очередь, потому что они не помогут вам найти свою незаурядность.

Есть миллион способов зарабатывать, при этом оставаясь несчастными. В этом нет ничего незаурядного.

Может быть, в дипломе у вас написано «Морские перевозки», но самую большую радость вам принесла бы специальность «Психология».

Если в вашем городе есть вакансии на сталелитейном заводе, а на рынке труда непростая ситуация, это не значит, что вы непременно добьетесь незаурядности в производстве стали.

Или вы уже тридцать лет как пастор, а ваша незаурядность до сих пор подсказывает: «Давай-ка займемся еще и пчеловодством».

И это не выдуманные примеры, а реальные истории, случившиеся с людьми, которых я знаю. Все они осмелились задать вопрос: «Что меня радует больше всего?»

Наберитесь и вы смелости, чтобы спросить себя об этом.

 

Не делайте скамейки, если вам нравится фрисби

Вполне естественно занервничать, наткнувшись в лесу на двух мужчин с молотком, особенно если вы, в отличие от меня, не способны усмирить противника голыми руками. Но в тот субботний день мы с отцом столкнулись не с опасностью, а с незаурядностью.

Там, на прогалине в большом парке рядом с нашим домом в Атланте, мы увидели отца с сыном-подростком. У отца, кажется, была борода (а может, я ее дорисовал в воспоминаниях, как часто со мной бывает). Он держал столб с указателем, а сын медленно вбивал столб молотком в ямку, вырытую ими в твердой земле.

Оказывается, они не закапывали труп (спасибо телеканалу CBS, из-за чьих сериалов у нас сразу возникла эта идея), а расставляли указатели на поле для игры во фрисби-гольф. Корзины для игры были расставлены по разным местам парка, и их было трудно найти, плохо зная поле. И эта пара энтузиастов устанавливала один за другим 18 различных указателей.

Не выпуская из рук столба, отец пояснил: «Сыну нужно получить значок “Скаут-орел”. А ставить указатели точно полезнее, чем делать очередную скамейку для парка». Потом он широко улыбнулся (в бороду?) и вернулся к работе.

Сам я не был скаутом-орлом, но в детстве у меня был такой знакомый. Помню, мама предлагала мне подумать об этом достижении, рассказав, как мой приятель добился присвоения ему звания скаута-орла. Знаете, что он сделал?

Почистил и перекрасил пожарные гидранты в нашем городе. Я допускаю, что он мог увлекаться пожарными гидрантами. Может, их обслуживал его отец, или дед, и передал ему любовь к гидрантам. Но, скорее всего, на самом деле он их не любил.

Я полагаю, он подумал: чтобы заслужить честь стать скаутом-орлом, нужно сделать нечто неслыханное. Стать мучеником и совершить то, чего не сделал бы ни один «обычный» мальчик.

Редактируя свою жизнь и перебирая свои увлечения, не стоит сколачивать скамейку, если вы втайне увлекаетесь фрисби. Не верьте, будто для изменения мира непременно нужно делать что-то неприятное или страдать; это ложь. Наберитесь смелости, чтобы получать радость от тех увлечений, которые вы решите сохранить.

 

Незаурядность не зависит от профессии

Однажды на конференции в Оклахоме один из слушателей попытался поставить меня в тупик. Где-то в задних рядах поднялась рука, и слушатель спросил: «Если все найдут работу своей мечты, кто тогда будет работать мусорщиком?»

Я бы отделал его, как заправский каратист, но он был старый, и я даже на таком расстоянии понял, что у него хрупкие кости. Вместо этого я, запинаясь, дал какой-то нелепый ответ, прекрасно понимая, что идеальный ответ придет ко мне через несколько часов, когда я буду в одиночестве ехать в аэропорт. Так и произошло. Вот этот идеальный ответ:

«Вы путаете незаурядность с названием профессии. Незаурядность – это стержень вашего “я”; ваше сердце, душа, то, что делает вас личностью. Название профессии – всего лишь последствие того, что вы живете согласно своей незаурядности. Я не предлагаю никому менять профессию, я предлагаю избавляться от посредственности».

К тому моменту я уже начал бы потеть (признак того, что я собираюсь пуститься в долгое рассуждение). И если бы у меня не вырвали микрофон, вот что я рассказал бы дальше.

Однажды мне пришлось позвонить в службу поддержки Apple, потому что из-за сбоя в сервисе Cloud пострадала моя учетная запись iTunes. Я завис в стратосфере и в результате потерял всю музыку, приобретенную за последние десять лет. Поэтому я позвонил в Apple и час общался по телефону с представителем службы поддержки.

Мы разговорились, ожидая, пока она получит информацию из другого отдела. Я спросил: «У вас трудная работа? Мне доводилось находиться рядом с отделами обслуживания клиентов, и мне показалось, что там сложно работать».

Я думал, что вряд ли ошибусь с этой догадкой. Я считал, в ее работе есть что-то неприятное: она общалась только с недовольными клиентами. Ей не звонили, чтобы поблагодарить или сказать: «Я в восторге от нового ноутбука! Он прекрасно работает! Просто хотел вам об этом сообщить!»

Клиенты звонили ей только тогда, когда у них ломался телефон, отказывал жесткий диск или батарея в ноутбуке перегревалась и устраивала мини-пожар у них на коленях. (Или – я уже фантазирую – они проливали кофе на клавиатуру и надеялись, что какая-нибудь комбинация клавиш включит насос, откачивающий жидкость из глубин ноутбука. Может, Control + Alt + 3?)

Вспомните свой самый неприятный телефонный разговор на работе за прошлую неделю, умножьте его на сорок часов – и вы получите четкое представление о ее работе. По крайней мере, так я представлял ее ответ – но ошибся.

– Я люблю свою работу! – заявила она.

– Правда? А за что? – поинтересовался я.

– В основном по двум причинам: я узнаю что-то новое и помогаю людям. И я делаю это целый день!

Она с увлечением продолжила рассказ о своей работе:

– Каждый день мне удается помогать людям решать их проблемы. Это так здорово! И я узнаю что-то новое. Технология меняется так часто, что дни не похожи один на другой, и мне удается узнавать все об этих изменениях.

Закончив разговор, я понял, что стал свидетелем применения незаурядности на практике.

Незаурядность этой девушки заключалась в том, чтобы помогать людям и узнавать что-то новое. Обнаружив это, она могла применять свою незаурядность миллионом способов. Она могла выбрать профессию, о которой многие сказали бы: «Наверное, это трудно», и находить в ней большую радость. Она уже прошла страну Редактирования и вместо поиска конкретной профессии, обнаружила, что доставляет ей радость: узнавать новое и помогать людям. А потом стала искать, где можно чаще применять эти умения.

Она поняла, что стать незаурядным означает найти суть своего «я», обнаружить, что придает вам новые силы. Узнав это, вы сможете выбирать из миллиона разных профессий.

Возьмем, к примеру, меня, потому что я единственный автор этой книги. Отредактировав свою жизнь и осознав, что для меня по-настоящему важно делиться идеями, я внезапно увидел, что мне доступно множество профессий моей мечты. Я мог стать блогером, писателем, автором подкастов, оратором, ведущим радиопередачи, консультантом (в том числе консультантом-психологом) или копирайтером.

Мир профессий моей мечты открылся передо мной, когда я добрался до сути своего любимого занятия – отсек все ненужное от мраморной глыбы, найденной в стране Обучения, и обнаружил в своей душе статую Давида. После этого моя профессия стала лишь одним из способов применения этого открытия.

Большинство людей поступает наоборот: не желая тратить время на страну Редактирования, они, побыв немного на территории Обучения, заявляют: «А теперь мне нужно найти идеальную профессию». Но так как на этом этапе люди редко знают, что именно любят делать, правильно найти профессию невозможно. И обычно они остаются недовольными и решают, что работа будет для них всего лишь источником финансов.

Моя нынешняя профессия называется «архитектор инсайтов». Я признаю, что название немного претенциозное. Печатая его, я даже задумался: «Приятель, а не зазнался ли ты?» (Ответ – да, но мы вернемся к этому позже.) А теперь представьте себе, что после путешествия по стране Обучения я заявил бы: «Я не буду искать в себе незаурядность, а поищу компанию, которой нужны архитекторы инсайтов. Разве это будет трудно? В стране наверняка куча таких вакансий».

Не ищите профессию, а ищите незаурядность. Разобравшись, в чем она для вас заключается, вы сможете быть незаурядным, даже работая оператором центра телефонного обслуживания.

 

Не поддавайтесь давлению внешних результатов

Мне иногда говорят: «Вы считаете, что любой может найти свою мечту и быть незаурядным. А если моя мечта – получить “Грэмми”, но я ужасно пою? Что тогда?»

Это достойный вызов и возражение, которое часто бросают в лицо тем, кто заявляет: «Вы можете стать кем угодно, если захотите». Если я паршиво пою, как вы можете говорить, что я выиграю «Грэмми»?

Краткий ответ: Аuto-Tune.

Более длинный и честный ответ: скорее всего, вы не выиграете эту награду.

Вы не можете стать «кем угодно, если захотите», но есть более привлекательный вариант: вы можете улучшить себя настолько, насколько возможно. Это всегда приятнее, чем заставлять себя идти против природы (пример – мои мечты попасть в команду Национальной баскетбольной ассоциации). Вы хотите выиграть «Грэмми», не имея способностей к музыке? Наверное, этого не случится. Но это нормально, потому что выиграть «Грэмми» – не значит достичь незаурядности. Это относится и к вам, и ко всем остальным людям. Эта премия – лишь внешний результат.

А что если ваша незаурядность – в том, чтобы петь? Позволить проявиться энергичному певческому таланту, который жаждет вырваться наружу, хотя вы сдерживаете эти порывы так много лет? Что если вам не нужны премии «Грэмми» для подтверждения того, что ваша мечта имеет право на существование?

Что если настоящее определение незаурядности – просто-напросто «сегодня петь больше, чем вчера»?

Это может прозвучать нелепо, но я уверяю вас, что такое определение эффективно.

С помощью этого определения вам удается достигать успеха каждый раз, когда вы поете – когда раскрываете свое сердце и даете проявиться таланту, который изнемогает от желания вырваться на волю.

Именно это происходит с группой Seryn из Дентона.

Она чем-то напоминает мне Mumford & Sons, только у Seryn больше инструментов и меньше британского акцента. Каждый участник Seryn играет примерно на 37 инструментах и переключается с одного на другой во время песен.

В первый раз я увидел их выступление на конференции перед аудиторией в 13 тысяч человек. Меня потрясла энергия, которой они смогли заполнить зал. Их энтузиазм был неукротимым, как будто они не могли поверить, что им повезло исполнять свою музыку перед людьми.

Я написал им в Facebook, а через несколько дней получил по электронной почте письмо от Ларри – жителя соседнего города. Ларри написал: «Я увидел, что вам понравилась группа Seryn. Они дадут концерт у меня в гостиной. Вы с женой не хотите приехать?» Конечно, хотим.

Мы приехали в гости к Ларри, а через час из Нью-Йорка прибыли участники Seryn и установили все упомянутые инструменты в гостиной Ларри, настроили их, выпили воды и начали играть.

Если бы незаурядность измерялась по шкале от 1 до 10, то до концерта я предполагал бы, что они сыграют на 3 или 4. Каким еще может быть уровень выступления на уголке серого ковра рядом с двухместным диванчиком? Но я ошибался.

Выступая в гостиной перед восемьюдесятью собравшимися, Seryn искрились такой же радостью, как на сцене перед аудиторией из 13 тысяч человек. Казалось, группа просто не умеет играть по-другому. Они выплескивали то, что было у них в сердце. В тот момент я усвоил простой урок о незаурядности: всегда играйте так, как подсказывает вам сердце, а не количество слушателей.

Незаурядность не позволяет размеру аудитории определять качество выступления. Незаурядность одинаково проявляется и перед двумя людьми, и перед двумя сотнями. Незаурядность пишет выдающиеся книги, даже если их никто не прочитает. Незаурядность подметает в магазине и те участки пола, где никогда не ступит нога человека.

Незаурядность просто не может иначе.

У незаурядности огромное сердце, и она всегда следует его зову.

Неважно, сколько у вас зрителей.

Неважно, аплодируют ли они.

Неважно, сколько денег вы зарабатываете пением.

Поймите меня правильно: я надеюсь, у вас будут огромные аудитории, орущие фанаты и гораздо больше денег, чем у Скруджа Макдака в его хранилище. Но еще больше я надеюсь, что, если ваше определение незаурядности – петь, вы будете делать это часто. И на этом пути поймете, что в реальности самое важное – часто петь.

Если вы будете так жить, внешние результаты станут соусом к основному блюду – радости, а не его недостающим ингредиентом. Усвоив эту идею, вы сможете начать незаурядную жизнь прямо с этой секунды. Чтобы подтвердить право своей версии незаурядности на существование, вам не нужно завоевывать «Грэмми», хотя иногда такое случается. Например, мой друг Дэйв Барнс написал песню, которую выдвинули на премию «Грэмми», и мы все были очень рады за него. Но еще удивительнее было то, что он целых десять лет сочинял именно такую музыку, какую хотел писать каждый день. Номинация на «Грэмми» стала замечательным последствием незаурядной жизни, которую он вел, а не подтверждением ее незаурядности. И это важнейшее различие, кем бы вы ни были: музыкантом, мамой, владельцем бизнеса или человеком, сочетающим все эти роли.

 

Алмазное месторождение

В этой книге не предлагаются схемы быстрого обогащения, но на дороге к незаурядности в стране Редактирования есть алмазное месторождение, которое вам нужно посетить.

Вы когда-нибудь добывали драгоценные камни?

А я добывал. Только те драгоценные камни – на самом деле не драгоценные, а их добычу правильнее было бы назвать «промывкой гравия». Но тогда туристы в горных районах вряд ли захотели бы этим заниматься.

Вот как это происходит:

На обочине дороги в городке у гор, например в Буне, вы покупаете ведро из смеси гравия с грязью из «месторождения драгоценных камней». Потом высыпаете гравий с грязью в небольшой контейнер и держите его под тонкой струей воды, которая течет по желобу. Вымывая грязь, вы начинаете видеть «драгоценные камни» – аметисты и «золото дураков». Вы отбираете лучшие камни, чистите их и несете в один из местных ювелирных магазинов, владелец которого превозносит ваши находки до небес. Потом вы приклеиваете их к рамке для картины, превращая ее в самый острый и опасный предмет в вашем доме.

Посещая родителей жены прошлым летом, мы поехали добывать драгоценные камни. В конце дня мы сидели за столом, слушая объяснения геолога о том, что означает каждый камень. Этот студент из местного университета знал невероятно много о каждом камне. Он бережно переворачивал его, описывая каждую характеристику, и объяснял, какие силы природы создали его в недрах земли. Карманным фонариком он светил в глубину камня, чтобы показать скрытый внутри зеленый оттенок изумруда.

Он смывал присохшую к камню грязь и показывал таившийся под ней аметист.

Камни были красивые; благодаря переливам и искрам света они казались не хуже более дорогих рубинов и алмазов, но все равно оставались полудрагоценными камнями. Геолог положил их в старый полиэтиленовый пакет, написал на нем имя моей дочери и отдал ей.

Пока мы ехали домой, я размышлял: почему из одних кусков породы получаются обычные камни, а из других – алмазы?

Конечно, есть физические свойства, придающие алмазам ценность, но их цена совершенно не отражает их реальной стоимости. Есть драгоценные камни, которые встречаются гораздо реже алмазов1. Почему же алмаз – это алмаз, а другие камни – просто куски горной породы?

Потому что кто-то решил, что так надо.

Алмаз – всего лишь камень, которому мы все вместе присвоили наивысшую ценность. Поэтому его запасы так тщательно охраняются и отслеживаются, и алмаз достоин высокой цены, а другой камень – места на рамке для картины.

Попав на месторождение в стране Редактирования, вы должны решить, что в вашей жизни будет алмазом, а что – простым камнем.

Это решение – на ваше усмотрение. Вы сами будете присваивать ценность различным вещам в вашей жизни. Присвоенная ценность радикально изменит ваше с ними взаимодействие.

Ученые называют это «атрибуцией ценности». Ценность, которую мы присваиваем вещам, обладает огромным, колоссальным влиянием. В некоторой степени она управляет нашим восприятием всего мира. Газета Washington Post однажды доказала это, проведя эксперимент со скрипачом в метро, получивший широкую известность.

По их просьбе в эксперименте принял участие один из величайших скрипачей мира Джошуа Белл. Однажды утром, в самый час пик, он сел в вестибюле метро, одетый в повседневную одежду. Этот виртуоз держал скрипку стоимостью 3,5 миллиона долларов, созданную Антонио Страдивари в 1713 году. Белл сыграл несколько сложных, потрясающих музыкальных произведений. Вы можете представить, сколько людей остановилось по пути на работу, чтобы насладиться концертом, который обычно стоит сотни долларов в одном из лучших концертных залов мира? Семь человек.

Мимо играющего Белла прошло более тысячи человек, а остановились послушать всего семь2.

Лишь семь человек на минуту остановились, чтобы отдать должное искусству музыканта. А та тысяча людей, которые прошли мимо? Как полагают авторы книги «Шпаргалка для счастливчика», они заранее присвоили ценность этому музыканту в метро. Прекрасные звуки музыки, заполнившие вестибюль, не смогли изменить этой оценки. Ее не поколебала ни скрипка стоимостью в несколько миллионов долларов, ни несомненная виртуозность музыканта.

«Проходя мимо Белла, – пишут авторы Ори и Ром Брафман, – большинство пассажиров метро даже не удостоили его взглядом. Они слышали не выдающийся концерт, а уличную музыку»3. Они заранее решили, что в метро полно простых камней, и появление одного из величайших алмазов мира не смогло изменить их мнения.

Когда я стал разбираться, как обстоят у меня самого дела с атрибуцией ценности, полученные результаты меня не обрадовали. Здорово было заявлять: «Мои наивысшие приоритеты – дети, жена и работа писателя»; но я обнаружил, что иногда обхожусь с ними как с простыми камнями.

Как я это понял? Дело в том, что я не отдавал им самую ценную свою валюту – время.

Я был вынужден спросить себя: что я отдаю жене, детям и писательской работе: лучшее свое время и лучшие творческие силы? Или время и силы, которые остаются после других занятий? Правильно ли я определил, что в моей жизни – алмазы, а что – просто камни? А может быть, я ошибался?

В этом – цель всего нашего пребывания в стране Редактирования. Здесь мы не только должны, но и можем решить, что будем называть алмазами, а что – простыми камнями. Приняв это решение и постоянно возвращаясь к нему, чтобы убедиться, что мы его выполняем, мы способны изменить свои взгляды на весь мир.

Сложность редактирования собственной системы ценностей в том, что мир постоянно будет пытаться убедить вас, будто вы ошибаетесь. Когда вы уходите с месторождения, сжимая в руке свои алмазы, все окружающие могут пытаться внушить вам, что это простые камни. Не слушайте их. Никогда не стремитесь к незаурядности, определение которой дал кто-то другой.

 

Как найти свои алмазы

Не будем чрезмерно усложнять вопрос.

Найти свои алмазы на самом деле очень легко. Они спрятаны на самом виду – в вашем ежедневнике. Ведь время – единственный верный показатель того, что для нас действительно важно.

Намерения – лгуны с амбициями. Если вы спросите у своих намерений, что за алмазы у вас сейчас, намерения дадут вам ответ, который вы хотите услышать. Поэтому вместо этого мы быстро сверимся с ежедневником.

На какие действия вы тратили время за последние сутки? На что ушла наибольшая часть времени за последнюю неделю? Вероятно, на работу; но сколько времени вы на самом деле ей уделили? И на что ушло остальное время вашей недели?

Я покидал алмазное месторождение в уверенности, что мои приоритеты – дети, жена и писательская работа, но когда сверился с ежедневником, то сразу же выяснил, что на работу я тратил по 50–60 часов в неделю. А затраты времени на жену и детей оказались намного меньше – лишь около одной десятой того показателя.

Мои намерения как всегда твердили мне: ты замечательный муж! ты такой прекрасный отец!

Но ежедневник свидетельствовал об ином.

Когда я это понял, знаете, что я сделал? Стал работать с 7 часов утра до 4 часов дня. Это не было обычной практикой, и мне пришлось тщательно продумать такой режим и защищать его. Но я не мог игнорировать жену и детей и относиться к ним, как к простым камням, лицемерно называя их алмазами.

Вы хотите узнать, что в вашей жизни – камни, а что – алмазы? Загляните в свой ежедневник. Результаты вам не понравились? Редактируйте свой расход времени. Не вы ему подчиняетесь, а он вам. Отредактируйте его так, чтобы алмазы смогли оставаться алмазами.

 

Проблема с избытком увлечений

Я дружу с одним пастором по имени Мэтт. Однажды они с женой написали книгу. Как ни странно, на это ушло больше одного дня (ведь думаешь, будто другие авторы способны писать именно с такой скоростью).

Он с радостью ожидал выхода книги, но столкнулся с дилеммой. Церкви по всей стране приглашали его выступить с рассказом о своей книге, но он не мог, потому что по воскресеньям работал. (Мой отец был пастором; хотите узнать, что пасторы делают в остальные дни недели? Играют во фрисби. По сути, эта профессия требует работы только раз в неделю. Теплое местечко!)

Мэтт спросил меня, не взять ли ему полугодовой отпуск в церкви после выхода книги, чтобы он мог разъезжать с выступлениями о ней. Я дал ему длинный и довольно бессвязный ответ и пошел домой.

Я рассказал жене, в каком сложном положении оказался Мэтт. Дженни послушала меня полминуты и решила его дилемму одним вопросом.

«А кем он стремится быть, пастором или писателем? Если его долгосрочная цель – писать книги, ездить по стране и выступать в сотне церквей, то пусть берет этот отпуск. А если он хочет быть пастором в церкви, то он не должен брать отпуск, ведь он и так уже достигает своей цели. Отсутствовать в собственной церкви целых полгода – это провал».

Черт побери, Дженни, твоя краткость – сестра мудрости!

Жена была права: дилемма Мэтта решалась довольно просто. Нужно было ответить на вопрос: как выглядит успех? Если бы Мэтт зашел в наблюдательную башню у дороги через страну Редактирования, что бы он увидел вдали?

Если через лес вели две тропы (два его увлечения) и он мог выбрать одну и идти по ней, то которая из них приводила его к желательному пункту назначения – тому, что приносило ему больше всего радости?

Точно те же вопросы я задал бы и вам за чашкой кофе с корицей.

Если перед вами сейчас – куча возможностей, а мысль об их редактировании приводит вас в трепет, поднимитесь на наблюдательную башню и загляните в страну Уборки урожая. Какой пункт назначения кажется вам успехом?

А какой производит впечатление хорошего, но не замечательного?

Какой пункт кажется приемлемым, но незаурядным его не назовешь?

Выполнение этого упражнения заставило меня осознать: следующий карьерный шаг в компании, где я работал копирайтером, – стать креативным директором. Я управлял бы проектами и людьми, а на писательскую работу оставалось бы меньше времени. Довольно скоро я понял, что этот пункт назначения меня не привлекает.

Если перед вами десять троп (занятий), это простое упражнение поможет вам достаточно быстро исключить несколько из них, особенно те, которые даются вам просто хорошо. Деятельность, которая вам хорошо удается, не обязательно приведет вас к незаурядности. Допустим, вы великолепный стоматолог: стоит вам просто посмотреть на зубы пациента, вы тем самым излечиваете его. Но скажите честно: если бы у вас не было этой медицинской практики, если бы вы не слышали постоянных похвал в свой адрес, если бы уже не отдали значительную часть своей жизни стоматологии, признались бы вы: «Я не люблю эту профессию»?

Это произошло с одним моим знакомым, который написал мне такое письмо:

«Мне 28 лет, я недавно окончил институт стоматологии и работаю по специальности. Казалось бы, все хорошо, особенно с точки зрения финансов. Но в разгар учебы в институте я обнаружил, что профессия стоматолога меня совсем не увлекает. У меня нет надежд и мечтаний, связанных с будущим: я не хочу приобрести собственную практику или что-то в таком роде. Я не рад, что работаю стоматологом, но мне приходится терпеть. С каждым днем становится только хуже, а ведь я работаю всего восемь месяцев. Что же будет через несколько лет…

На работе я ощущаю тоску и бессилие. Я чувствую, будто плыву по течению и упускаю более важные и выгодные возможности. Поймите меня правильно: работа у меня очень хорошая, с прекрасной зарплатой и хорошим соцпакетом, но я несчастен. Пока я не собираюсь увольняться, но сделал бы это, если бы не огромный кредит на обучение, который нужно выплачивать, и диплом, который позволяет мне лишь одну роскошь – практиковать как стоматолог».

Представьте, в каком напряжении живет этот человек! Поставьте себя на его место: вы просыпаетесь в 28 лет с кредитом на обучение в 200 тысяч долларов и понимаете, что занимаетесь не своим делом. Все, ради чего вы так тяжело трудились, все ваши решения, все изученные в ходе учебы предметы, все, к чему вы стремились, привело вас к моменту «Как я оказался в такой ситуации?» Это вопрос, а не восклицание.

Мой знакомый еще в институте стоматологии знал, что не хочет оказаться в том пункте назначения, который маячил на горизонте. Почему же он не остановился? Почему продолжил учиться на стоматолога? По той же причине, по которой мы с вами оказываемся там, куда никогда не собирались попасть.

Мы сделали тысячу шажков.

Прошли в колледже подготовительные медицинские курсы. Летом подали заявку на получение кредита на обучение. Отучились на первом, втором и третьем курсе института стоматологии. А однажды утром проснулись и поняли, что не хотите быть стоматологом (или юристом, или кем-то еще). И тут в вас начинает кричать страх: «Слишком поздно!»

Теперь слишком поздно меняться. Вы уже приняли столько решений – слишком поздно исправлять их или менять направление своей жизни.

«Слишком поздно быть хорошим отцом (или матерью)».

«Слишком поздно вернуться к учебе».

«Слишком поздно осваивать другую профессию».

«Вам уже слишком поздно стать кем-то другим».

В эти моменты страх, сомнения и стыд связывают нас по рукам и ногам. Мы так досадуем сами на себя, что сдаемся.

Мы заканчиваем учебу в институте стоматологии, наш долг за обучение удваивается, и мы отдаем страху еще несколько лет жизни.

Я не знаю, что привело к этому моменту именно вас, какие увлечения вы принесли в наблюдательную башню и что увидели в подзорную трубу, сколько препятствий стоит на вашем пути. Но одно я знаю точно: еще не слишком поздно.

Стартовать никогда не поздно.

«Уже слишком поздно» – это ложь, которая вцепится в вас мертвой хваткой, если вы ей позволите. Так что гоните ее от себя!

Посмотрите в подзорную трубу, и вы увидите, как именно выглядит ваша незаурядность. Вполне вероятно, что она ближе и гораздо возможнее, чем вы думаете.

Означает ли это, что нам нужно игнорировать неоплаченные счета или взятые ранее обязательства и хвататься за новые возможности? Нет! Ни в коем случае. Такая мысленная установка – верное средство угробить свои мечты. Возводя свою мечту на фундаменте из невыполненных обещаний и обязательств, вы не построите ничего незаурядного.

Мы обязательно выплатим свои долги.

Мы отсечем сковывающие нас ненужные куски мрамора, а затем поспешим в нужном направлении.

Подходя к стране Мастерства, мы будем трудиться еще упорнее, чем раньше.

Если мы увидим в подзорную трубу определение незаурядности, которое нас не увлекает, то откажемся от этой мечты, даже если цена этого отказа выглядит очень высокой.

Именно такое нелегкое решение принял когда-то Билл Уоттерсон, создатель комиксов «Кельвин и Хоббс». Он мог получить десятки миллионов долларов, если бы продал лицензию на использование своих комиксов на различной продукции. Тут кружка, там открытка, календарь, шорты – список товаров, на которые можно было поместить работы Уоттерсона, был практически бесконечным. Несомненно, это принесло бы ему целое состояние.

Почему же он отказался это делать? Вот его собственное объяснение:

«С практической точки зрения при таком лицензировании требуется нанять штат ассистентов, которые и будут делать эту работу. Сам автор комиксов должен стать неким бригадиром – делегировать обязанности и следить за производством того, что он не создает сам. Некоторые художники не возражают против этого; но я занялся комиксами, чтобы рисовать их, а не управлять бизнес-империей. Если бы я так предал собственных персонажей, то отказался бы от редкой привилегии – получать деньги за выражение собственных идей, чтобы стать заурядным торговцем и наемным иллюстратором» 4 .

Стоя в наблюдательной башне, Уоттерсон увидел нежеланный урожай и отказался от лицензирования, хотя на кону стояли миллионы. Радость от создания комиксов и очарование историй, которые ему удавалось рассказывать, стоили больше, чем перспектива стать мастером в непривлекательном для него деле. Но ведь Уоттерсон уже стал состоятельным человеком благодаря комиксам? Несомненно; но, читая статью о нем, помните: это человек, который рисовал бы комиксы и бесплатно, потому что в них была его незаурядность. А потом, получив предложение обменять их на то, что многие назвали бы успехом, он отказался. Я желаю всем нам так же сильно любить свое дело.

 

Увлечений все равно слишком много?

Надеюсь, вы оставили ряд увлечений в наблюдательной башне. Вам нравится вязать, но идея открыть магазин принадлежностей для вязания вас не привлекает. И вязание останется всего лишь хобби, а не вашей дорогой к незаурядности.

Но еще у вас могут быть идеи, которые, по вашему мнению, обладают потенциалом незаурядности. И это нормально. В 2010 году, пока я шел по стране Обучения, мне пришлось подать в налоговую 26 бланков отчетности. Ведь в дополнение к работе на полную ставку я попробовал свои силы как фрилансер в 14 проектах написания различных текстов: от сценариев видео до презентаций в PowerPoint. В стране Обучения я экспериментировал. Именно в этом суть обучения: вы различными способами испытываете свои силы в ряде начинаний.

Но настала пора редактирования, а вы, возможно, не знаете, какие увлечения для вас важнее всего. Мне часто говорят об этом. «У меня несколько увлечений, и я не знаю, с какого начать». Слишком многое в вашей жизни приносит вам радость? По-моему, это незаурядная проблема. Ура! Поздравляю. Но в этом кроется одна опасность. Когда люди с избытком увлечений заявляют: «Не знаю, с какого начать», на самом деле это означает: «У меня слишком много увлечений, и я вообще не начну ими заниматься». И они снова откладывают мечты в долгий ящик – на неделю, месяц или десятилетие.

Если у вас тоже слишком много увлечений и вы не знаете, на каком из них сосредоточиться, выберите одно и начинайте им заниматься.

Не пытайтесь расставить приоритеты в списке увлечений. Оказывается, я ошибался, когда давал людям совет: «Составьте список всех своих увлечений, от самых интересных до наименее, а потом начинайте заниматься самым интересным».

Этот совет казался разумным, но на самом деле приносил вред. Попытка расставить приоритеты среди своих увлечений неизбежно создавала препятствие на пути к незаурядности. Я мог пятьдесят раз повторить: «Не пытайтесь составить совершенный список. Составьте его быстро. Он не должен быть идеальным». Но люди все равно пытались расставить приоритеты как можно тщательнее и заходили в тупик.

Попытки составить такой список только расстроят вас и зря отнимут время. Вместо этого просто выберите одно увлечение и начните им заниматься.

Если все эти занятия увлекают вас, что может случиться в худшем случае? Вы потратите время на занятие, которое доставляет вам радость, но поймете, что не оно вам нравится больше всего.

Разве это неудача?

Это редактирование. Если вы будете тянуть время, потому что сначала хотите идеально расставить свои увлечения по ранжиру или просто не знаете, с какого из них начать, то вам гарантировано ноль процентов радости, потому что вы занимались нулем процентов своих увлечений. Математика дается мне ужасно плохо, но даже я знаю: лучше немного, чем ничего.

Начните с одного из увлечений; отбросьте его, если оно не ведет вас к незаурядности. И переходите к следующему.

 

Ваши увлечения на весах

Однажды мой друг Престон пришел ко мне в кабинет и спросил: «А кем ты хочешь быть: писателем, который произносит речи, или оратором, который еще и пишет?»

Я сначала подумал, что это какая-то загадка в духе буддизма, и он может стукнуть меня бамбуковой палкой, если я замешкаюсь с ответом. К счастью, он этого не сделал, потому что я понял суть его вопроса только через полгода.

Кем я собирался стать: писателем, который пишет книги, а потом рассказывает о них на разных мероприятиях? Или оратором, который пишет речи? Если я хотел стать писателем, нужно было спросить себя: что делают писатели?

Ответ на это короткий, и поэтому я его повторю: они… пишут. Произнесу эту поразительную фразу еще раз: они пишут.

Писатели пишут, правда? Это их главный приоритет. Они не планируют миллион выступлений в течение года, потому что это помешало бы им писать.

Они отчеркивают целые периоды в ежедневниках и пишут.

Они собирают нужные материалы и пишут.

Они посещают конференции писателей, чтобы оттачивать свои навыки, и пишут.

Что же делают ораторы?

Они находят как можно больше возможностей выступить и произносят речи.

Они составляют как можно больше речей и выступают с ними.

Они посещают конференции по ораторскому искусству и произносят речи.

Как только я разложил все это по полочкам, мне стало легко соглашаться на одни действия и отказываться от других.

В большинстве случаев мы пытаемся идеально уравновесить чаши весов, на которых лежат наши увлечения. Мы боимся сделать неправильный выбор и поэтому поддерживаем равновесие чаш вместо того, чтобы позволить одной из них перевесить.

Но, как ни странно, мой выбор писательской работы не означал, что я никогда не буду произносить речи. В прошлом году я выступал больше, чем когда-либо. В этом году мне предстоят десятки выступлений, и это прекрасно. Мне не пришлось навсегда отказаться от одного из своих увлечений; я всего лишь должен был решить, какое из них станет победителем – самым незаурядным из незаурядных. Если два этих увлечения – писать книги и произносить речи – некоторое время шли рядом, одно из них все равно должно было выйти победителем.

И конечно, у них есть нечто общее; это характерно для большинства наших увлечений. Вряд ли вас одновременно увлекают перспективы стать морским биологом, пастухом-бедуином и трейдером на Уолл-стрит. Обычно редактирование вашего списка не мешает вам заниматься другими своими увлечениями. Более того, сосредоточенность на одном увлечении обычно помогает еще успешнее заниматься другим.

Когда я сконцентрировался на карьере писателя, то стал лучше сочинять речи и презентации. Я не отказался от выступлений; наоборот, мне стало даже легче произносить речи. Просто они не стали моим пунктом назначения на дороге к незаурядности: я хотел быть писателем.

 

Альпинист

Однажды я узнал кое-что очень интересное у одноногого альпиниста.

Он потерял ногу, занимаясь альпинизмом, но до сих пор живет на горе. Он сотрудничает с разными журналами как фотограф, а в перерывах карабкается по скалам.

Мы познакомились на одном мероприятии, и я сказал ему то единственное, что пришло мне в голову в связи с альпинизмом:

«А вы видели обложку последнего National Geographic? Там, где человек стоит на узеньком выступе, прижавшись спиной к отвесной скале. Вот безумие, правда?»

И все. Больше я ничего не мог сказать об альпинизме.

К счастью, у него историй было хоть отбавляй.

«Это Алекс Хоннольд, мой друг. Он потрясающий человек».

Алекс Хоннольд – один из лучших в мире скалолазов без страховки. Это означает, что он покоряет горы без веревок и другого снаряжения, кроме мешочка с мелом и iPod. Он взбирается на 300 метров по скале, осторожно цепляясь мозолистыми пальцами за трещины шириной в пару сантиметров, чтобы не разбиться насмерть.

Мой новый знакомый рассказал, что национальные СМИ начинают проявлять большой интерес к Алексу. Однажды днем несколько фотографов закрепились на разных местах горы, чтобы запечатлеть восхождение Алекса. Но он двигался так быстро, что фотографы за ним не успевали. И ему пришлось каждые пару сотен метров находить выступ в несколько сантиметров и делать там остановку, пока фотографы перемещались со своими веревками и оборудованием.

«И как Алекс справляется с этой славой, которая на него свалилась? – поинтересовался я. – Попасть на обложку National Geographic – не шутки».

Подумав несколько секунд, фотограф ответил: «Я думаю, Алекс говорит себе: я буду и дальше взбираться на горы, потому что это мое призвание, я альпинист. Если вы хотите приехать, сфотографировать меня и заплатить мне за это деньги – прекрасно. Я в любом случае намеревался это делать».

Алекс собирался и дальше взбираться на горы: это его призвание и сущность. Его дорога к незаурядности такая же, как у вас, только она идет вертикально. А если вы увидите его на видео, то сразу поймете, что он занимается своим делом. На земле он чувствует себя как-то неловко; похоже, что он не в своей тарелке. Но в горах он преображается.

Он в любом случае будет подниматься в горы.

А вы? Чем вы будете заниматься в любом случае?

У нас всех есть одно или два таких увлечения, как у Алекса. Для меня это создание идей. Я в восторге от того, что зарабатываю деньги, когда пишу книги и консультирую компании. И то и другое – очень интересно. Но я делал бы это в любом случае, вне зависимости от денег.

Потому что я писатель. Делиться идеями – призвание писателей.

 

Кем вам нужно быть, вступая в страну Мастерства?

Ответ дал мне мой друг, музыкант Тед Кокрелл.

Несколько месяцев назад он запустил новый проект под названием Leagues. После успешной сольной карьеры он решил отправиться в новое приключение, создав группу с нуля.

Перед тем, как начать запись альбома, он обзвонил гитариста, барабанщика, клавишника, звукоинженера и всех, кто хотя бы отдаленно имел отношение к этому проекту, и сказал им, кем они должны быть.

Своим потайным «я».

Он говорил им: «Мне нужно, чтобы в этом альбоме вы были своим потайным “я”. Тем, кем вы в глубине души стремились стать, но боялись. Человеком, которым вы всегда мечтали стать. Этот человек нужен мне для этого альбома. Мне нужно ваше потайное “я”.

Вот чего я хочу от вас, когда мы вступаем в страну Мастерства».