Алан Берт Эйкерс

Воин Скорпиона

Дрей Преcкот: 3

Посвящается Элси Уоллхейм

краткое примечание к кассетам из Африки

Хотя эта книга представляет собой третий том хроники, излагающей странную и завораживающую историю Дрея Прескота, благодаря работе издателя каждый том этой хроники можно читать как отдельное и самостоятельное произведение.

Готовя к публикации первые два тома1 повести о приключениях этого замечательного человека на планете Креген под солнцами Скорпиона в четырех сотнях световых лет от нас, я совершенно не представлял себе, как их примут читатели. Рассказ Прескота покамест попал к нам в виде кассет записанных им на магнитофон Дэна Фрезера. Этот человек встретил Прескота в охваченном голодом и эпидемиями районе Западной Африки, а мне выпала честь отредактировать эти "Кассеты из Африки". Я сдержал обещание, данное Фрезером Дрею Прескоту, и уже писал о глубоком впечатлении, которое произвел на меня спокойный уверенный голос Прескота. Порой он начинал говорить быстрее, воспламененный картинами воспоминаний, которые вставали перед его взором. И тогда его воодушевление передавалось и мне - словно я сам оказывался в водовороте этих головокружительных приключений.

От читателей пришло на удивление много хвалебных отзывов и у меня не нашлось ни малейшей возможности адекватно ответить на их письма. Мы искренне считаем, что за таким ответом нужно обращаться к самому Дрею Прескоту. Ценность этого рассказа о жизни на Крегене поистине безгранична и утрата нескольких кассет с частью повествования - поистине трагическая потеря. В ответ на мои настойчивые расспросы мой друг Джеффри Дин, которому Дэн Фрезер доверил кассеты из Африки и от которого я получил их в Вашингтоне, сообщил мне печальную и потрясшую меня новость.

Дрей Прескот неожиданно объявился в охваченном голодом районе Западной Африки, где ему оказал помощь молодой местный сотрудник Дэн Фрезер, а Прескот, в свою очередь, помог ему справиться с положением. И теперь, сообщил мне Джеффри, Дэна Фрезера не стало. Он погиб - нелепой, жестокой, бессмысленной смертью в случайной автокатастрофе.

Со смертью Дэна Фрезера мы утратили нашу единственную прямую связь с Прескотом, поскольку только Фрезеру доводилось когда-либо видеть этого человека собственными глазами. Дэн описывал его как человека ростом выше среднего, шатена с прямыми волосами и карими глазами. Его глаза светились острым умом. Странная повелительность в его взгляде удивительным образом сочеталась с суровой честностью, присущей этому человеку. А при виде его широченных плеч у Дэна глаза на лоб полезли. И теперь с гибелью Фрезера местонахождение недостающих кассет, возможно, так и останется неизвестным.

Однако мы должны быть благодарны и за то, что у нас имеется. Редактируя расшифрованный материал, я постарался делать как можно меньше исправлений и купюр, но кое о чем все же следует упомянуть. В первую очередь, это произношение слова "Креген". Прескот произносит "р" раскатисто и делает резкое ударение на первое "е" - Креген, с твердым "г". Несмотря на свое долгое пребывание на Крегене, он зачастую употребляет выражения характерные для любого землянина и которые не могли появиться на этой планете. Например, он говорит "солнечный свет", когда имеет в виду "свет солнц", поскольку Креген вращается вокруг двойной звезды Антареса. Однако слова "солнечный свет" куда легче сходят с его языка.

Совершенно очевидно, что поскольку Дрей Прескот записал эти кассеты еще в 70-е годы, то теперь мог бы сообщить куда больше сведений о Крегене чем в том объеме в каком владел ими во времена о которых рассказывает. За это время мог измениться характер всей планеты и складывается сильнейшее впечатление, что если именно такое и произошло, то сам Прескот наверняка сыграл немалую роль в этих переменах. Но те давно минувшие дни, наполненные бурными приключениями, ярко запечатлелись в памяти Прескота. Также ярко и отчетливо предстают они теперь и перед нами, когда он бесхитростно повествует о них с теми же чувствами какие испытывал переживая те события. Но тем не менее мы должны помнить при чтении, что в этом повествовании есть два уровня. Я обратился за советом к одному маститому автору с большим опытом писательской работы, который оказал мне неоценимую помощь; мудрые советы этого доброго друга получат в один прекрасный день заслуженное признание. Мы с ним пришли к единому мнению. Как нам кажется, некоторые сцены и впечатления помнятся Дрею Прескоту живее - так, словно он говоря в микрофон, заново переживает эти события.

Дрей Прескот представляет собой загадочную фигуру. Он родился в 1775 году, но благодаря погружению в Бассейн Крещения на реке Зелф обрел гарантированную возможность прожить тысячу лет, также как и его возлюбленная, Делия Синегорская. Именно из-за того, что он помог ей приобщиться к бессмертию, Саванты впервые изгнали его обратно на Землю. Мне представляется очевидным, что Прескот долго и усиленно размышлял над тем чего же именно будет означать для него тысячелетняя жизнь, но в конце концов он свыкся с этой мыслью и принял свою судьбу. Спустя некоторое время Звездные Владыки - о которых он часто упоминает, но не сообщает ничего конкретного - вернули его на Креген в качестве своего рода межзвездного аварийного монтера. В тоже время Дрей Прескот находит себе место в крегенском обществе. Он поднимается до положения зоркандера среди кланнеров Фельшраунга в Сегестесе, а затем становится князем анклава Стромбор в городе Зеникке. На этом этапе, Звездные Владыки, очевидно, не найдя ему дальнейшего применения, снова вернули его на Землю.

Прошло некоторое время, прежде чем Дрея Прескота опять вызвали на Креген под Антаресом. На этот раз он оказался на континенте Турисмонд, в тысячах миль от Сегестеса, - и по горло в проблемах. Он стал свидетелем бесчинств магнатов Магдага, попал в рабство и сумел освободиться, стал корсаром и капитаном свифтера (крегенской галеры) на внутреннем море, в Оке Мира. Здесь мы утратили некоторые части его повести, из-за прискорбной пропажи тех недостающих кассет. Однако мы узнаем, что его приняли в таинственный и воинственный рыцарский орден крозаров Зы, и он пуром Дреем. Вернувшись в Магдаг, он организовал и возглавил восстание рабов. Оно было на гребне успеха, который однако сделался проблематичным ввиду вмешательства Звездных Владык.

Дрей Прескот вел в бой фалангу рабов, когда его окружило голубое сияние, которое, вместе с появляющимся иногда силуэтом гигантского скорпиона, сопровождает всякую переброску с планеты на планету. В данном случае ему снова грозило унизительное возвращение на Землю. Однако этому человеку однажды уже удалось усилием воли, которой мы можем лишь дивиться, свести на нет непосредственные воздействия переброски и остаться на Крегене.

С этого момента и начинаются события, о которых повествует этот том "Воин Скорпиона". Их описание почти полностью исчерпывает имеющийся у нас запас кассет. Лишь небольшой объем материала еще ждет издания.

Если Дрей Прескот не сможет каким-то образом сообщить нам продолжение своей истории - а это, конечно же, предполагает, что у него каким-то образом появится возможность увидеть уже выпущенные тома, - то эту невероятную сагу о блистательных подвигах и головокружительных приключениях, леденящей кровь жестокости и восхитительной смелости, придется считать завершенной.

Джеффри Дин позвонил мне из-за океана и сообщил о трагической смерти Дэна Фрезера.

- Я твердо убежден, что Дрей Прескот сам захотел обнародовать свою историю, - сказал мне по телефону Джеффри. - Если это вообще в человеческих силах - или сверхчеловеческих, учитывая вмешательство Звездных Владык - то я верю, Алан: он найдет способ снова связаться с нами и продолжить свой рассказ.

Даже если эта повесть будет последней - а я почему-то я верю, что Джеффри прав в своем анализе, и жду подтверждения его правоты, которым будет новое послание от Дрея Прескота - меня все равно не покидает убеждение, что в четырех сотнях световых лет от нас, на планете Креген, Дрей Прескот, пур Дрей, князь Стромбора, ков Дельфонда, крозар Зы, будет продолжать историю своей жизни.

Алан Берт Эйкерс.

Глава Первая

Пешка Звездных Владык

- Я останусь на Крегене!

В ноздрях у меня стояла вонь от крови и пота, смазанных маслом кож и пыли, а в ушах звенел шум боя. Вокруг меня лязгали и клацали мечи, пики протыкали кольчуги, а арбалетные болты вонзались в латников. Звуки и запахи еще достигали меня, но видел я только сияющую вокруг беспредельную голубизну, а моя рука сжимала пустоту, тогда как ей полагалось стискивать рукоять меча.

- Я не вернусь на Землю!

Голубое сияние сгустилось, ревущий водоворот крутился у меня в голове, заполняя глаза и уши. Меня крутило и бросало в голубом ничто.

- Я останусь на Крегене под солнцами Скорпиона! Останусь!

Я, Дрей Прескот, с Земли, выкрикнул это в муках и отчаянии.

- Я останусь на Крегене!

Ветер взъерошил мне волосы, и я понял, что вместе с мечом исчез и старый шлем из черепа вуска с заменяющей ему султан желтой краской.

Я лежал распластавшись на спине. Шум боя стих где-то вдали. Крики умирающих людей и раненных сектриксов, хриплое дыхание и крякание сотрясаемых боевыми страстями воинов, лязг и скрежет оружия - все это сгинуло. А пелена голубого света вокруг меня заколебалась, и я почувствовал что-то вроде волн напряжения, которые пробегали в ней. Неясные силуэты двигались, сливаясь и разделяясь, за пределами поля моего зрения. Я ощущал спиной твердую почву - но была ли то почва Крегена или Земли?

Тот последний бой против магнатов Магдага был жестоким, эмоциональным и преобразующим бойцов. Однако нежданное вмешательство Звездных Владык разом выбило из меня всякий налет упоения боем или боевого безумия. Признаться, иногда мной овладевает жажда схватки, но это случается нечасто. И я не расположен слушать тех, кто болтает о кровавой пелене, что встает перед глазами, и указывает на нее в качестве оправдания самых варварских и жестоких действий. О да, алая пелена перед глазами - не вымысел, но тот, в ком сохранилось человеческое начало, никогда не допустит, чтобы алое безумие взяло верх над его волей.

Слушая эти записи на маленьких вращающихся кассетах, вы узнаете, как часто я, к стыду моему, поддавался ревущему кровавому приливу боевого упоения.

Вот потому-то когда я поднялся и занял сидячее положение на плотно утрамбованной земле, рассудок мой уже освободился от вызванной боем жажды крови, но тело все еще лихорадочно требовало действовать, и действовать немедленно. И тут, когда я сел, ожидая сам не знаю чего, огромный ком грязной вонючей соломы обрушился на меня и снова опрокинул на спину.

Меня завалило навозом пополам с соломой. Эта омерзительная на вкус масса набилась и мне в рот. Отплевываясь и моргая, я приподнялся и попытался хоть что-нибудь разглядеть. Мне удалось смутно различить дверь хлева оказавшуюся, когда рассеялась голубая мгла, черной. И тут куча грязной соломы снова опрокинула меня, шлепнувшись прямо в лицо. Я сплюнул. Моргнул. Выругался. И с рычанием вскочил на ноги. Трудно сказать, чем в большей степени была порождена моя ярость - возмущением или ощущением смехотворности моего положения.

На сей раз мне удалось увернуться от летящего с вил кома унавоженной соломы.

Злой как сто чертей, я ринулся к двери хлева. Как и ожидалось, я оказался совершенно голым. Я не знал, куда Звездные Владыки забросили меня, выдернув из Магдага. Но прежде, чем выяснять это, мне требовалось заняться чуть более срочным делом - расправой с нахалами кидавшими мне в лицо унавоженную солому.

И тут до меня дошло, что мне что-то кричат. Слов я не разобрал. Но хотя меня все еще переполняло желание разделаться с швыряльщиками навоза, я с облегчением понял, что говорят не на земном языке. В голосе кричавшего слышалось то особое звучание присущее Крегенским языкам, и услыхав его я ощутил прилив благодарности.

В дверном проеме показался человек.

К этому моменту в глазах у меня прояснилось, и я увидел этого человека залитого смешанным струящимся светом двух солнц Антареса. Это рассеяло последние сомнения. Звездные Владыки оставили меня на Крегене - вместо того чтобы пренебрежительно вышвырнуть обратно на Землю. Да, именно пренебрежительно. Ибо я знал, что каким-то образом подвел их, не добился того, ради чего они перенесли меня на Креген и направили в Магдаг.

Глядя во все глаза на этого человека, в свою очередь глядевшего на меня, я чувствовал только огромную всепоглощающую благодарность. Я по-прежнему находился в том же мире, что и моя Делия! Меня не разлучили с единственной для меня женщиной на двух планетах, разделенных четырьмя сотнями световых лет пустоты. Где-то у себя в Вэллии, но на одной со мной планете, на этой планете Креген, жила, дышала, смеялась и, как я надеялся и молился, не отчаялась увидеться со мной, моя Делия Синегорская, моя Делия из Дельфонда.

Человек этот держал вилы, с которых все еще свисали остатки унавоженной соломы. Из-под гривы черных как смоль волос, падавшей на лицо, мерцали ярко-голубые глаза. Нрав у него, похоже , был самый бесшабашный, и действовал он, не думая о последствиях. Я решил, что рабом он пробыл недолго. Высокий и худой, он с самой нахальной и насмешливой улыбкой взирал на меня - голого, облепленного вонючей соломой, с волосами, которые превратились настоящее помело.

А затем наши взгляды встретились.

Улыбка мигом слетела с его лица. Не опуская глаз, он быстрым автоматическим движением взял вилы наперевес. Меня остановила только мысль о Делии. Памятуя о том, что я все еще ступаю по той же земле, что и моя принцесса - этот субъект получил от меня пощаду на достаточно долгий срок, давший ему возможность заговорить.

- Ллахал, - произнес он универсальное приветствие, с которым на Крегене обращаются к незнакомцам. Будь мы друзьями, он сказал бы "Лахал". И, не дожидаясь моего ответа или совершения паппату, проговорил:

- Ну и видок у тебя, дэм!

И рассмеялся. Рассмеялся непринужденным смехом без всяких следов издевки лично надо мной. Любой, кто не способен посмеяться над собой просто живой труп. Но, думается, вам известно, я, Дрей Прескот, не без труда смеюсь на людях, а тем более вслух.

Я снова ринулся к нему c намерением завязать вилы у него на шее, а потом уже решать, что делать с их зубцами.

По-прежнему смеясь, он ловко увернулся.

- Ты, дэм, должно быть, из новых рабов, - несколько озадаченно проговорил он отсмеявшись. - Я - Сег Сегуторио. Если тебя послали помочь мне, лучше сразу берись за дело, пока мы оба не попали в беду и не отведали "старого змея".

Зубцы его вил выглядели чрезвычайно острыми. И этот жгучий брюнет, этот раб, держал данное сельскохозяйственное орудие, как воин копье. Он уже оправился от первого шока при виде выражения моего лица, которое, как я слышал, многие называли "маской дьявола" и непринужденно стоял направив на меня фермерское оружие, уверенный в собственной силе. Я остановился, уже готовый вывести его из этого заблуждения.

Мы с ним стояли во дворе фермы, окруженном низкими зданиями, на том участке близ стойл, где в воздухе висел тяжелый деревенский запах - запах навоза и соломы, мочи и пыли. Повсюду струились сияющие лучи двух солнц Скорпиона заливая эту пасторальную картину опалиновой смесью цветов. Всего несколько мгновений назад я вел в бой фалангу рабов в старых черепах вусков, а перед нами сверкали кольчуги магнатов Магдага. И вот теперь, в моих ушах снова зазвучали крики яростно дерущихся людей, вопли раненных, пронзительное ржание сектриксов и громкий лязг мечей.

Через двор фермы пробежал пес, скуля и поджав хвост.

Вслед за псом во двор хлынула толпа замызганных перепуганных рабов в серых набедренных повязках. Они толкались и гомонили; кто-то оступился, упал в пыль и, шатаясь, поднялся на ноги. Толпа эта представляла собой смесь людей и полулюдей разных рас. От их воплей и панических криков моя рука сама потянулась за оружием. На Крегене человек, не имеющий наготове под рукой оружия, стоит одной ногой в могиле.

За хлевами и стойлами вспыхнуло пламя, и я догадался, что горит сама большая усадьба. Вслед за рабами во двор выбежала, спотыкаясь, кучка окровавленных ратников в разодранных кольчугах и помятых шлемах, а иные - в шлемах набекрень или вообще без них. Среди этих наемных ратников бежали и люди, и рапы, и чулики. Некоторые бросили оружие, чтобы бежать быстрее.

- Набег! - Сег Сегуторио вскинул вилы. Мне не понравилось выражение его лица. - Эти покинутые Фройвилом расты сорзарты!..

Вот тут я и увидел этих созданий, когда те высыпали из-за стойл. Приземистые, с чешуйчатыми ногами, увешанные броскими монистами из позвякивающих бронзовых и медных дисков, с пернатыми петушиными гребнями на шлемах, эти свирепые, хищные воины выкрикивали во всю глотку свой боевой клич повергавший в полнейший ужас бегущих людей с мирной фермы. Вооружение их составляли метательные копья наподобие узких ассегаев и длинные мечи, клинки которых явно укоротили под рост сорзартов. Воинственный вид этих полулюдей, их экипировка, боевой клич, разносившийся над разоренной фермой, - все было рассчитано на то, чтобы нагнать страху на противников-крестьян при первом же сверкании клинка. А охранявшие ферму немногочисленные воины-наемники никак не могли дать им должный отпор.

Хотя я кое-что слышал об этих сорзартах, прежде мне никогда не доводилось с ними не сталкиваться. Физиономии этих зверолюдей, широкоскулые и почти лишенные лба, отдаленно напоминали морды ящеров, но тусклые, глубоко посаженные глаза совсем не походили на рептильные. Сорзарты населяли скопление островов у северо-восточной оконечности внутреннего моря и служили предметом бесконечных споров среди других народов Ока Мира по вопросу о том, кто начнет против них большую карательную экспедицию и кто и когда встанет под ее знамена; но покуда сохранялась жестокая вражда между зеленым севером и красным югом сорзартов оставляли в покое.

Как обычно бывает в критические моменты, все происходило с головокружительной быстротой. К тому времени, когда Сег вновь схватил вилы наперевес и пустился бежать, сорзарты в большинстве уже пересекли двор и исчезли за хлевом напротив нас. И тут я увидел женщину, которая бежала, прижимая к груди ребенка. Увидев трех задержавшихся во дворе сорзартов, она изменила направление бегства, увидала Сега Сегуторио и что-то прокричала ему. Ее голые ноги так и мелькали, взбивая подол лавандового платья и быстро покрывали разделявшее нас расстояние, но всякому было ясно, что бросившиеся ей наперерез сорзарты настигнут женщину прежде, чем она добежит до нас.

- Помогите! - несмотря на ужас и отчаяние, ее крик прозвучал скорее приказом, чем просьбой. Эта женщина явно привыкла командовать. - Сег! Помоги мне!

- Госпожа. - Сег снова рванулся вперед. - Она купила меня десять дней назад, и никакой любви я к ней не питаю, но - но она все-таки женщина.

В культуре, где постоянно общались друг с другом многие разновидности зверолюдей и человекозверей, подобная мысль попросту противоречила здравому смыслу .

Теперь я понял, ради чего Звездные Владыки снизошли до того, чтобы оставить меня здесь на Крегене, а не выкинули через межзвездную бездну обратно на Землю, где я родился. Они попросту нашли для меня другую задачу. И как обычно, бросили меня голым и беззащитным в самое пекло. Я знал, что в этот самый миг где-то в Магдаге мои собратья-рабы в покрашенных желтым старых черепах вусков с оружием в руках - оружием, которое я для них создал и которым научил их пользоваться, - сражаются, с жестокой целеустремленностью, против всей мощи магнатов. И, вероятней всего, после моего исчезновения проигрывают теперь сражение. Но меня вырвали из их рядов и, в обмен на неизгнание на Землю, предоставили разобраться с этой кризисной ситуацией.

Я подхватил с земли две пригорошни вонючей унавоженной соломы и рванул вслед за Сегом. Без труда обогнав его, я оказался затем за спиной у женщины с ребенком и лицом к лицу с сорзартами. Эти злобные и свирепые на вид создания держали оружие как умелые воины с большим опытом.

Ближайший ткнул в мою сторону своим кургузым мечом. Другой сорзарт уже поднял с досадой ассегай готовый метнуть его в меня, но я побежал так, что мой противник загородил ему обзор мешая броску. Я остановился, привстал на цыпочки и со всей силы швырнул унавоженную солому прямо в лицо ближайшему налетчику. Тот достаточно ловко увернулся, но это движение отняло у сорзарта несколько драгоценных мгновений, а в следующий миг я уже набросился на него. Хребет его сломался с чавкающим хрустом. Я выхватил меч из его лапы и тут же вскинул клинок, отбивая летящий в меня ассегай. Древко звякнуло о железо. Я наслаждался ощущением меча в руке. Длиннее гладиусов, которые так любят мои кланнеры, этот клинок имел странный баланс. Но свою роль он выполнил. Когда я высвободил лезвие, испачканное кровью сорзарта, настало время принять вызов третьего. Тот заколебался.

- Хай! - крикнул я.

Он настороженно глядел на меня своими глубоко посаженными глазами. Внезапно все его тело напружинилось, и в меня полетел ассегай. Его движение точь-в-точь повторяло бросок ящерицы. Все бронзовые и медные диски, которыми был увешан чешуйчатый разбойник, забренчали. Мой меч сбил ассегай на лету. Сег избавил меня от необходимости делать последний выпад, так как покуда я дожидался, когда сорзарт выхватит меч, мимо моего уха просвистели вилы, и два их центральных зубца глубоко вонзились в чешуйчатую шею.

- Чего ты тянул? - возмутился тяжело дыша Сег. - Ты же знаешь: эти сорзарты - самые вероломные твари, каких только свет видел.

Я вытер клинок о коричневый передник сорзарта.

- Как-то раз я убил человека прежде, чем тот успел выхватить меч, и смог защищаться, - уведомил я Сега, - и, чтоб я потоп, несомненно поступлю так снова, да простит меня Зар, если возникнет надобность. В данном случае ее не было.

Он странно посмотрел на меня. Хотя этот Сег Сегуторио действительно был таким, каким показался мне с первой минуты - бесшабашным и диким, его представление о ведении боевых действий отличалось тем не менее крайней практичностью.

Из-за хлева до нас донеслись неприятные звуки грабежа - сорзарты уже разбойничали там вовсю. А ветер нес нам в лицо со стороны горящей усадьбы клубы жирного дыма. Женщина задержала дыхание. Я мельком бросил на нее взгляд и принялся за дело. На своем веку я повидал более чем достаточно рыдающих женщин, прижимающих к себе детей - в мокрых от слез платьях, с безумными лицами, бегущих куда глаза глядят от преследующих их жадных разбойников всех мастей. Только поэтому я отношусь к подобным сценам с неизменным спокойствием. Люди много болтают о ценности человеческой жизни, о том, что все на свете надо рассматривать через призму человеческой деятельности, а на Крегене через нее волей-неволей приходится рассматривать и всяких полулюдей-полузверей. И все же мне всегда хотелось знать: часто ли те, кто провозглашает подобные академические постулаты, сами попадали в положения, где их действия должны были соответствовать словам. Конечно, я не остался бесчувственным глядя на разбитые в кровь босые ноги этой женщины, на текущие по ее щекам слезы, на грязные разводы вокруг рта и носа ребенка, который захлебывался плачем до красноты в глазах. Но бандиты вроде сорзартов отлично знают слабость мужчин, лишившихся мужества при виде женских страданий.

- Мы должны убираться отсюда, - сказал я. - Сейчас же. Идемте.

Не трудясь дождаться их ответа, я содрал с убитого сорзарта кусок коричневой ткани - самый чистый кусок - обмотал его вокруг талии, продел конец между ног и подоткнул его, соорудив что-то вроде набедренной повязки. Прикинув баланс всех трех обрезанных мечей, я выбрал тот какой счел наилучшим. Пояс и ножны были аккуратно сшиты из зелено-коричневых шкурок маленьких ящериц, которых, кажется, называют "тико". Когда Сег тоже подобрал себе меч и ассегай, я сунул избранный мной меч в ножны, и взял еще один меч и три оставшихся ассегая. Шлемы я проигнорировал. Все эти операции заняли несколько минут. Пока мы занимались оружием, женщина стояла, переминаясь с ноги на ногу и успокаивая ребенка. Она то и дело косилась на меня, и ее взгляд выражал сомнение, по поводу которого у меня в тот момент не было времени беспокоиться. Ей так и так достаточно скоро станет ясно, что я не из числа ее рабов.

Мы двинулись курсом уводящим резко прочь от горящей усадьбы.

Я был совершенно уверен, что Звездные Владыки послали меня сюда спасти в тяжелую минуту именно эту женщину и ее ребенка. Не знаю, откуда взялась такая уверенность. Порой мне трудно понять, где говорят мои природные инстинкты, а где - рассудок, с его более мрачными и менее внятными доводами. Когда я в третий раз оказался на Крегене, на берегу Великого Канала, то спас там Гахана Ганниуса и Валиму. Те и не подумав поблагодарить меня тут же отправились восвояси. Сейчас, глядя на эту женщину, я предполагал, что данная парочка должна сыграть какую-то роль в запутанной игре судеб, которую веками вели Звездные Владыки - с помощью Савантов и при их вмешательстве. Вы еще услышите, как подтвердились эти догадки и как повлияло на будущее Крегена мое собственное вмешательство.

Мы разговаривали мало. В тот момент меня заботило одно - где найти какую-нибудь скотину, на которой могла бы ехать женщина. Стойла пустовали воины отправились в экспедицию, и поместье осталось уязвимым именно для такого внезапного набега какой и устроили сорзарты. Но чем быстрей мы найдем сектрикса - так назывался один из видов шестиногих животных для верховой езды, которых разводили в прибрежных районах Внутреннего моря, или калсания, или даже осла, тем лучше. Когда Сег спросил как меня зовут, я без колебания выбрал из массы имен, которыми уже успел обзавестись в этом мире, свое собственное - честно говоря, я находил такое количество прозваний пожалуй даже забавным.

- Я - Дрей Прескот, - представился я. А потом добавил: - Из Стромбора.

Это имя для них ничего не значило.

Положим, они вряд ли могли знать о Стромборе. Ведь пока я не воскресил этот анклав в Зеникке в подарок тете Шуше - которая, как я должен помнить, мне не тетя - название "Стромбор" на сто пятьдесят лет заслонил дом Эстеркари. Но раз ни Сег, ни его хозяйка никогда не слышали имени пура Дрея, князя Стромбора, крозара Зы, прославленного корсара Ока Мира, то это было верным признаком того, что они живут крайне замкнуто. Я уже убедился, что должно быть по прежнему нахожусь в сфере поселений вокруг внутреннего моря, о чем свидетельствовало наличие тут сорзартов, и потому не слишком тревожился из-за такого неведения. Будь у меня склонность открыто веселиться, я мог бы даже посмеяться над тем какой надменный прием встретило бы подобное незнание прославленных и благородных имен, окажись эта госпожа в обществе некоторых знакомых мне капитанов свифтеров, крозаров и братьев из орденов.

- Это - госпожа Пульвия на-Упалион, - представил женщину Сег Сегуторио. Хотя он явно не был в восторге от своего положения раба, в его словах определенно звучало некоторое уважение. А ведь ситуация вроде бы не располагала к тому...

Я посмотрел на госпожу Пульвию. Ничто в ней не произвело на меня столь сильного впечатления, как то, как она подняла голову и расширила глаза, встречая мой взгляд. Конечно, никому не пришло бы в голову назвать ее прекрасной - ни в каком смысле этого слова. Она была скорее крепко сбитой женщиной с сильными руками и ногами, привыкшей командовать, осознающей свое положение. И, при нормальном положении дел, несомненно немного впадающей в отчаяние из-за начинавшего темнить ей верхнюю губу намека на усики.

- Давайте мне ребенка, - сказал я, протягивая руки.

Она инстинктивно прижала младенца покрепче к груди, где лавандовая ткань ее платья пошла пятнами от слез и соплей ребенка. На шее у госпожи Пульвии висел на тонкой золотой цепочке драгоценный амулет из рубина и золота.

Я нетерпеливо ткнул пальцем вниз, указывая на ее босые ноги. Она по-прежнему смотрела мне в лицо, и я заметил, что глаза у нее потемнели от пережитых потрясений. Затем, не нарушая молчания, она позволила мне взять мальчика. Он был легким, как пушинка.

Наша маленькая группа покинула скотный двор. Сразу же за ним начиналась плантация неубранных блойнов. Высокие зеленые стебли, обступившие нас, были отягощены золотыми плодами - казалось, вокруг беззвучно качается миллион безъязыких колоколов. Мы затерялись среди них.

Временами нас накрывала тень. Это черный маслянистый дым поднимался над усадьбой и расползался по всей округе, затмевая свет двух солнц Скорпиона.

Если поначалу у меня и могла возникнуть мысль, будто Звездные Владыки поставили передо мной не особенно сложную задачу, то эта иллюзия быстро рассеивалась. Засунув подмышку левой руки, на которой я нес ребенка, три запасных ассегая, с обнаженным вторым мечом в правой руке, я пристроился в арьергарде, поставив в авангарде Сега.

Сорзарты, должно быть, высадились со своих пиратских кораблей -они обычно не любили пускаться в одиночные плавания и наверняка пригнали целую маленькую флотилию - и отправившись в набег вглубь страны. Они обрушились на первое же поместье, которое оказалось у них на пути. Поместью Упалион, как я уже успел заметить, принадлежало много акров плодородной земли, приносившей хороший урожай. Оно располагалось на некотором отдалении от моря, и его владельцы считали себя в безопасности, о чем свидетельствовала малая численность наемных ратников.

Позади раздался шум: сорзарты ворвались в гущу золотых блойнов, явно жаждая нашей крови.

- Иди вперед, Сег, - сказал я, бесцеремонно протолкавшись мимо женщины и вручая ему ребенка, - а я задержу их.

- Ребенка может взять и хозяйка, - возразил Сег. Его стремление остаться и погибнуть вместе со мной просто удивляло.

- Чтоб я потоп! - воскликнул я пусть и не сердито, но раздраженно, хотя ситуация меня забавляла - ну умею я находить забавное в странных ситуациях. - Она и идти-то едва способна, не говоря уж о том, чтобы нести ребенка. Ради доброго Зим-Зара, Сег, ты должен увести ее. Не спорь!

- Клянусь занавешенным Фройвилом... - начал было Сег, тряхнув нечесаной черной гривой, которая то и дело задевала золотые плоды.

Я оборвал его крепким ругательством, помянув Макки-Гродно.

- Иди!

Признаться, мой голос в тот момент должно быть сделался куда резче и в нем зазвучал неприятный скрежет. Таким вот властным, почти повелительным тоном я автоматически заговариваю в ответ на возражения. Этот тон выработался у меня за те долгие годы, когда ходил по ютам судов королевского флота, был зоркандером и вавадиром у кланнеров Сегестеса и капитаном-крозаром пиратствующего сануказзского свифтера. Сег принял во внимание и мой тон, и выражение моего лица. И принял ребенка.

- Примерно в дуабуре к югу отсюда есть развалины строений народа заходящего солнца, - сказал он. Вот и все.

Я почувствовал, что мне, возможно, стоит поближе познакомиться с этим переменчивым и в то же время практичным человеком.

Сег и госпожа Пульвия исчезли среди золотых колоколов.

Как я уже говорил, клинки, которые я сейчас держал в руках, некогда были стандартными длинными мечами. Сейчас им оставили длину всего двадцать четыре дюйма2, а остриям придали клинообразную форму. На очень краткий миг я испытал приступ ностальгии, вспомнив о тех превосходных мечах Савантов, с которыми мы, одетые в савантские охотничьи кожанки, столь беззаботно покидали Афразою, Качельный Город, отправляясь на бескровную охотой на грэнта.

Может быть, эти сорзарты понимают в фехтовании куда больше, чем мне представлялось - даже больше, чем крозары Зы, хотя такое при моей гордыне казалось почти немыслимым. Ну что же, скоро выясним.

В воздухе раздались хриплые крики. Золотые колокола блойнов сгибавшие с такой изящной красотой черенки на прямых зеленых стеблях, заколыхались и закрутились там, где мы только что шли, когда сквозь них стали прокладывать себе дорогу гибкие чешуйчатые тела.

Жизнь воина скроена из будоражащих кровь происшествий - алых заплат на сером однообразии будней, и мой опыт научил меня, что на Крегене алого куда больше, чем серого. Я вспомнил о моей Делии Синегорской и молился об одном: чтобы она пребывая в своей внушающей трепет Вэллии не отчаялась увидеться со мной.

А затем с оружием в руках я приготовился лицом к лицу встретить те опасности какие и обеспечивали мне пребывание на Крегене под Антаресом. И ой как много понадобилось бы мечей, чтобы заставить меня бежать от того, что позволит мне остаться на Крегене под солнцами Скорпиона.

Глава Вторая

Сег Сегуторио

Именно в этом и состоит суть жизни на Крегене. В постоянной готовности принять вызов и вступить в сражение. Но как раз это-то и разгоняет кровь у меня в жилах, заставляет чутко реагировать на окружающий мир, позволяет чувствовать себя человеком. Всего несколько минут назад, покрытый пылью и потом, я сражался в фаланге рабов против магнатов Магдага. А затем - из-за того, что я каким-то непостижимым образом подвел Звездных Владык - меня перебросили в совершенно иную обстановку. Ну - я осторожно заткнул второй меч за пояс из шкур ящериц и взял в руку ассегай - ну что же, теперь окажись передо мной кто угодно, хоть сами Звездные Владыки, хоть Саванты, хоть эти чешуйчатые твари, все они столкнутся с моим вызовом распределенным на всех с беспристрастием крепко держащимся только за один идеал - пробить себе дорогу к моей Делии Синегорской. Тогда мне и в голову не приходило, что в простоте этой идеи может таиться какая-то ирония.

Золотые плоды заколыхались, стебли раздвинулись, и передо мной появился первый человеко-ящер.

Я ждал.

За ним последовал другой, затем третий. Я по-прежнему ждал. Они пока не видели меня, и я стоял не шевелясь, скрытый темно-зелеными стеблями блойнов. Первый подошел теперь совсем близко, настолько близко, что я даже смог разглядеть как его чешуйки достигая шеи становятся все мельче и мельче, превращаясь на лице во что-то вроде псевдокожи. На этом лице под глубоко посаженными глазами торчали свинячий нос и рот. Смешанный красно-зеленый свет падал на медно-бронзовые украшения, которыми он был увешан, и сиял золотом на высоком шлеме, увенчанном надменным бронзовым гребнем. Он занес ассегай над плечом, держа его чуть наклонно, готовый к броску.

Этого я решил приберечь для моего меча.

Миг - и трое его спутников с визгом рухнули наземь, пронзенные моими ассегаями, и в предсмертных судорогах забили ногами среди ломких твердых стеблей блойнов.

Ассегай, брошенный первым сорзартом, полетел мне в грудь. Мой меч молниеносно вылетел из-за пояса и с вибрирующим звоном отбил его в сторону. Таким вот быстрым вращательным движением запястья, мы, крозары Зы, часто защищались от стрел на тренировках. Не трудясь поднять ассегай, я бросился на врага. На сей раз я мог отбросить сомнения насчет того, допустимо ли убивать человека или получеловека прежде, чем тот успеет выхватить меч. При тех нравственных нормах какие еще действовали в данной ситуации такое представлялось вполне приемлемым. Едва я уложил своего противника, появились другие сорзарты. Мимо меня просвистело три-четыре ассегая. Я выдернул меч из тела, отпрыгнул назад, успешно избежав нового града ассегаев.

Покамест я не допустил никаких ошибок. Я дрался молча. Воздух был наполнен сладким ароматом золотых колокольчатых плодов, причудливо смешанным с запахом крови и пыли, и эта густая смесь, казалось, поглощала звуки. Пыльный треск стеблей ломающихся, когда сорзарты пытались лишить меня жизни, доносился до моего слуха словно сквозь золотое полуденное марево. Я не знал, сколько сорзартов рыщет сейчас по плантации. Но сколько б их там ни ползало, в мои планы не входило остаться лежать здесь, зарубленным их мечами или проткнутым ассегаями. Мне было некогда задерживаться, если учесть для чего меня забросили сюда Звездные Владыки, и чем я собирался занятьтся ради себя самого. Еще миг - и я исчез с глаз долой людей-ящеров среди безмолвно покачивающихся золотых колоколов блойнов.

Убегать просто следом за Сегом Сегуторио и госпожой Пульвией не имело смысла. Женщина и ребенок наверняка не дадут ему двигаться быстро. Через некоторое время сорзарты их догонят, и Звездные Владыки вряд ли одобрят то, что за этим последует.

Поэтому я заставил этих смелых налетчиков внутреннего моря гоняться за мной, петляя среди золотых блойнов, а потом - с несколько большими трудностями для себя - в саду, где росли самфроны с искривленными стволами. Сочные плоды этих деревьев, покрытые глянцевой пурпурной кожурой, почти созрели; скоро их будут собирать и давить для получения ароматного масла.

Второй меч вскоре сломался во время очередной яростной стычки, но я вынес из нее другой, ничуть не хуже предыдущего, и пару ассегаев, которым почти тут же нашлось удачное применение.

Кровь залившая всю мою правую руку по счастью принадлежала не мне. А при работе двумя мечами, как я обнаружил, получалась интересная комбинация, довольно-таки похожая на избыточную пару -чересчур короткий меч в правой руке , и чересчур длинный мэнгош в левой. Сорзарты вероятно укорачивали длинные мечи, отбитые в качестве трофеев, приспосабливая их под свой несколько маловатый рост. Впрочем, последнее не мешало им быть проворными и умелыми бойцами.

Меч, конечно же, вещь ценная и дорогостоящая. Его появления трудно ожидать в культуре, где нет развитой металлургии - хоть бронзовой, хоть железной. Исконным природным оружием сорзартов были ассегаи - спешу добавить, не настоящие африканские ассегаи, а оружие в целом более легкое и с более узким лезвием. Далеко не все люди-ящеры обладали мечами. Прежние владельцы многих увиденных мной сорзартских мечей легко устанавливались по клеймам арсеналов; оружие из Ганца и Зульфирии, из Санурказза и далекого Магдага.

Два солнца Скорпиона продолжали свой путь по небесам, и свет, струящийся на землю, становился все печальнее. Скоро, после не слишком продолжительного периода сумерек, наступит темнота. Однако сорзарты, несколько поразив меня, продолжали гнаться за мной. Я уже перестал считать убитых мной полулюдей и поэтому не знал, сколько своих они еще потеряли в ходе той долгой и очень напряженной погони. Только когда оба солнца ушли наконец за отдаленный горный кряж, тянувшийся к внутреннему морю из глубины материка, я почувствовал в них какое-то нежелание продолжать охоту.

Один за другим они принялись перекликаться, издавая резкие грассирующие крики. Последний, кого я успел прикончить - без сожалений, поскольку он задел меня ассегаем и без колебаний отправил бы на тот свет, дай я ему довести до конца удар мечом - рухнул головой в ручей. Этот неглубокий поток какое-то время петлял вдоль границы последнего сада, а дальше убегал по открытым лугам к морю. Сгущались пурпурные тени, и вода блестела словно сталь. Вскоре совсем стемнело; подняв глаза, я посмотрел в ночное небо Крегена, где над моей головой вели хоровод эти странные и все же благословенно знакомые созвездия.

Когда глядишь на далекие огненные точки, прихотливо слагающиеся в фигуры животных, людей и чудовищ, на тебя поневоле нисходит умиротворение. Но эти крошечные огоньки способны образовать осмысленные очертания лишь в воображении человека. Его ум требует привычных форм, и находит их даже в бесконечном хаосе, наполненном звездами.

Засмотревшись на созвездия, я споткнулся о терновый куст и выругался. После чего уже постоянно глядел на тропу и лишь изредка посматривал для ориентировки на небо.

Всякая горячка боя покинула меня. Я не дрожал поскольку температура тут ночью стояла умеренная, однако меня снова охватили мрачные раздумья о том, как бессмысленны, в сущности, слепые убийства. Сколь часто - помнится размышлял я следуя на юг и двигаясь навстречу судьбе, уготованной мне Звездными Владыками - мне доводилось видеть людей, которые похоже действительно наслаждались, причиняя боль другим. Эти люди в мундирах, с дубинками и кнутами, потакая своим извращенным желаниям, издевались над несчастными. Наслаждался ли я сам теми чувствами какие испытывал, разрубая кого-нибудь мечом? Трепетал ли от возбуждения, когда мой клинок вонзался чей-то живот? Да простит меня Бог, если это так, - но такого не бывало тогда и не бывает по сей день. Наверно, в этом и состоит мое наказание - в ситуации, где надо либо убивать, либо быть убитым, я выбираю более легкий путь и убиваю, чтобы спасти свою жизнь и жизнь тех, кого люблю.

Предаваясь таким вот раздумьям, я шел и шел вперед. Мое мрачное душевное состояние объяснялось просто: я так сильно тосковал по моей Делии Синегорской, что такой тоски не в силах выдержать ни один смертный, или так мне во всяком случае казалось. Погруженный в подобные думы я и не заметил как вышел развалинам. Тут и там громоздились груды камней, среди которых попадались перекрученные колонны, сломанные арки и обвалившиеся купола озаренные розоватым светом первой из еженощной процессии крегенских лун.

Небольшой ручеек, сопровождавший меня все это время, здесь заметно расширился и омывал источенные ступени лестницы-причала. В зарослях среди усеченных колонн, казалось, затаились враждебные тени. Я мельком отметил странные образчики языческой скульптуры - змеевидные фигуры, извивающиеся по поверхности каменных блоков. Эти изваяния намекали на демонологию более древнюю, чем любая из нынешних цивилизаций процветающих на этом континенте Турисмонд.

Народ рассвета (или, если переводить крегенское название буквально, "народ восходящего солнца") некогда выстроил свои города по берегам внутреннего моря. Ныне эти берега почти на всей своей протяженности лежат в запустении. Лишь в некоторых местах мощный замок, укрепленный поселок или город предоставляет окрестным территориям хоть какую-то защиту от пиратских набегов. Я сам устраивал подобные набеги на северный берег - берег божества зеленого солнца Гродно; и слышал ужасающие рассказы о схожих набегах на южный берег, преданный Зару - божеству красного солнца Зим. А сорзарты грабили и северный, и южный берег, а также восточный берег, принадлежащий Проконии - там, где я, похоже, находился сейчас - с безразличием истинных атеистов. Я коснулся рукояти одного из мечей, с симпатией вспомнив внушающий уважение арсенал Хэпа Лодера и своих кланнеров Фельшраунга - и двинулся дальше.

- Стой и назовись - не то ты покойник!

Окликнувший меня голос казался твердым, уверенным и бесшабашным. Он явно принадлежал Сегу Сегуторио, хотя не мог разглядеть его самого.

Выходит он несомненно опытный воин.

- Дрей Прескот, - отозвался я, не останавливаясь.

Сег и госпожа Пульвия ждали на краю облицованного камнем неглубокого бассейна в форме раковины. Вода одного из рукавов ручья, переливаясь розовым и серебром при свете луны, втекала в него непрерывной струйкой. Над ними отбрасывала остроконечную тень оббитая статуя женщины. Время стерло ей лицо, но пощадило потрескавшиеся мраморные крылья за ее узкими плечами.

- Ты цел, Дрей?

- Цел, Сег. Как видишь.

Вот так просто мы начали тогда называть друг друга по имени.

- Ну тогда, слава занавешенному Фройвилу!

- А вы ... госпожа Пульвия?

Услышав мои слова, она подняла склоненную над ребенком голову и устремила на меня пустой невидящий взгляд. Я понял: какое б там путешествие нам ни понадобилось предпринять, ей не обойтись без нашей поддержки. Через минуту она снова опустила голову и стала тихо и монотонно напевать, баюкая ребенка. Младенец крепко спал, засунув в ротик пухленький палец.

Какой-то миг я не мог вспомнить, когда я сам спал последний раз. Настороженность и бдительность начали покидать меня. Все кости ныли; это означало, что я устал не на шутку. Но офицер королевского флота вынужден рано овладеть навыком поддерживать силы, подолгу обходясь без сна. Я еще мог какое-то время продержаться на ногах, но с учетом нашего положения всерьез подумывал об отдыхе. Сон позволил бы восстановить и накопить силы, которые мне еще пригодятся - ибо действовать, возможно, придется в чрезвычайных обстоятельствах.

Как бы я ни был измотан, мой глаз мгновенно уловил какое-то движение в пурпурных тенях под потрескавшимися крыльями статуи. В моей руке тут же оказался меч. Но Сег засмеялся и успокоил меня:

- Полегче, Дрей, дикий ты лим! Это же Кафландер, писец, один из слуг госпожи.

Тот, кого назвали Кафландером, вышел из тени. Теперь луна ярко озаряла его высокую, очень сутулую фигуру. Скудные волосы блестели на том розоватом свету. Идущий по краю белого балахона писца узор из расположенных в шахматном порядке красно-зеленых клеток, признаться, на какой-то миг привел меня в замешательство. Ведь в голове у меня все еще отдавалось эхо яростных столкновений приверженцев красного и зеленого. Лицо Кафландера несколько напоминало морду безобразных птицеголовых рап. Однако имелись и значительные различия: на мой взгляд человеческого в его чертах явно наблюдалось куда больше той малости людского какая еще оставалась у рап. Это был релт. Эти создания в большинстве своем отличаются мягким нравом. Многие из них, попав рабство, вскоре чахнут и едва не умирают, другие же находят смысл жизни в служении своим хозяевам. Обычно их используют в качестве писцов, библиотекарей и бухгалтеров. Релт стоял ко мне вполоборота, изучая меня взглядом блестящих, как у птицы, глаз. По этой его позе я догадался - тот глаз, который был мне не виден, успел подвергнуться не самому приятному воздействию.

- Ллахал! - поздоровался он и замер в ожидании ответного приветствия. Его согбенная поза, казалось, выражала полную покорность.

- Ну? - грубо осведомился Сег.

Кафландер-релт сник.

- Все сгорело, - сообщил он. - Все убиты. Я видел такое...

- Значит, возврата нам нет. Владетель Упалиона вернется из своей экспедиции к праху, пеплу и трупам.

Тут у меня мелькнула мысль, что Сег не слишком переживает из-за катастрофы, разразившейся над его хозяевами - людьми, для которых он был всего лишь рабом.

- Неужели для этой женщины не найдется никакого безопасного убежища, Сег?

Он задумчиво посмотрел на нее и пожевал нижнюю губу.

- Город - вот единственное безопасное место. Но пешком нам сейчас до него ни за что не добраться. Сорзарты, скорее всего, устроили набег крупными силами.

- Настал день нашей погибели, - Кафландер произнес это с видом полной покорности, словно безоговорочно принимал свою участь.

- Не думаю, что погибель мне принесет кучка чешуйчатых ящеромордых зверолюдей, - возразил я. - До города можно добраться не только пешком.

- Всех сектриксов забрали...

Я поднял голову и втянул носом прохладный ночной воздух. Густые, сочные ароматы ночной растительности, говорили мне о множестве вьющихся среди развалин тех знакомых упивающихся лунным светом цветов. Но в эти ароматы вкрадывался словно спиртное на похороны другой столь хорошо знакомый мне запах, острый и терпкий.

- Море недалеко. Этот город...

- Хаппапат, - подсказал Сег.

- Этот Хаппапат - город портовый?

- Да.

-Тогда пошли.

Мы добрались до побережья. Сег нес ребенка, а я - его мать. Она лежала у меня на руках, бессильно обмякшая, словно тюк. Я поймал себя на том, что даже не воспринимаю ее как женщину - это человеческое существо заботило меня лишь потому, что этого требовали Звездные Владыки - кто бы они ни были. Остаток ночи мы отдыхали в каменной пещере, которую обнаружили в средней части одного из утесов.

С рассветом, посвежевшие и проспавшие несколько буров, мы снова принялись строить планы. По-моему, Сег Сегуторио уже тогда понимал, что мной движет нечто иное, нежели просто забота о безопасности его хозяйки. Его соплеменники возможно и отличаются буйством и бесшабашностью, и вечно горланят песни бренча на арфах, но при этом обладают практической жилкой, благодаря которой им и удается сохранять независимость.

Когда золотой свет первых лучей Зима разлился по спокойным водам внутреннего моря, мы выглянули из пещеры и увидели внизу корабли сорзартов.

- Одиннадцать штук, - сказал Сег и сплюнул. Я же не стал зря тратить слюну на подобных тварей. - Им приходится плавать стаями - иначе они неспособны встретиться с паттелонским свифтером в честном бою.

Корабли были вытащены на изогнутый пляж небольшой бухты кормой вперед. С рассветом спустили трапы, и якорная вахта уже готовилась радостно встречать товарищей с добычей, золотом и пленниками. Моя рука сжала рукоять одного из мечей. Мы могли подождать здесь, пока сорзарты не уплывут...

Можете назвать меня дураком. Можете назвать меня пустозвоном, надутым бахвалом, гордецом - мне наплевать. Я знаю одно: в то время, как моя Делия разыскивала меня, рассылая по всему миру всадников и аэроботы, а мной владело лишь одно желание - заключить в объятия мою ненаглядную принцессу, я не мог так вот смиренно сидеть, укрывшись в пещере. На рукояти попавшего мне в руки меча виднелся вензель из крегенских букв "ГГН". Это означало, что служивший Гахану Ганниусу наемный воин погиб какое-то время назад, а его меч стал боевой добычей сорзартов. Я праздно гадал, что же произошло с самим Гаханом Ганниусом, которого мне довелось спасти при последнем своем возвращении на Креген. И улучшились ли манеры у него самого и той девицы по имени Валима.

Требовалось хорошо составить план - и столь же хорошо его выполнить.

Те одиннадцать кораблей на берегу за ближайшей обветшалой стеной деревни паттелонских рыбаков не относились ни к свифтерам, ни к широкопалубным "купцам". Это были дромвилеры.

Сорзарты предпочли высадиться прямо в рыбацкой деревне - такие деревни, видит Зар, достаточно редкое явление на побережье внутреннего моря - дабы обеспечить судам надежную пристань. Берег здесь круто сбегал в море. Обычно жители деревни выставляют сторожей именно на случай таких набегов. Но на этот раз их, похоже, перехитрили, так как множество рыбацких лодок - знакомых мулдави с рейковым парусом3, характерным для Внутреннего моря - все еще лежало вдоль стены на берегу. Значит, уйти не удалось никому.

Но эти сорзартские корабли... Я, конечно, слышал о них, когда был крозаром и пиратствовал на просторах Ока мира. Но так далеко на восток я никогда прежде не проникал. Дромвилеры представляли собой, вольно говоря, нечто среднее между галерой и парусником, хотя их нельзя было отнести к галеасам. Больше всего они походили на те классические корабли, о которых упоминают писатели древности, или на весельные суда средних веков, на которых перевозили товары и паломников в Святую землю и обратно.

Шире свифтеров, но уже широкопалубных, они имели одиночные ряды весел, по двадцать на борт, рассчитанных вероятно на трех-четырех гребцов, и две мачты. Я был довольно уверен, что на мачтах могли поднимать марсели, и ощутил невольное уважение к мореходному искусству сорзартов, ибо из марселей могло развиться все пышное парусное вооружение - лисели, трюмсели и прочее.

Мне пришла в голову еще одна отрезвляющая мысль. При таком числе гребцов - где-то от ста двадцати до ста шестидесяти, плюс солидное число запасных - сорзарты явно не сажали на весла рабов. При необыкновенно тщательной организации дела большой военный свифтер мог нести тысячу гребцов-невольников, и в какой-то мере поить, кормить и мыть их. Но торговый корабль вообще-то существует для перевозки товаров. На борту сорзартских кораблей не было места для рабов. Значит, грести приходилось свободным - то есть сорзартам, которые сражались вместе с экипажем. Возможно, сорзарты не такие уж дикие варвары, какими их считали приверженцы Гродно и Зара.

- Я хочу пить, - нарушила молчание госпожа Пульвия, - и мой сын тоже. К тому же мы проголодались.

- Также как и я, - отозвался я. - Я добуду вам и пищу, и воду, как только это будет возможно.

- И когда же это случится? - поинтересовался Кафландер. Он соединил ладони, переплетя длинные тонкие пальцы. На них выступили вены с зеленовато-голубым отливом.

Я проигнорировал его вопрос.

С какой стати мне уничтожать этих сорзартов? Во мне росло странное чувство уважения к ним. Они были маленькими людьми - полулюдьми - и все же дрались весьма умело. И они применяли марсели. А в гребцы набирали себе свободных людей. Но я ясно видел обманчивость этих материалистических доводов. У викингов гребцы тоже были свободными - и все же в подобной ситуации я без малейших колебаний уничтожил бы все шнеки викингов, какие только смог.

Ребенок захныкал. И плакал все сильней пока, вопреки всем стараниям матери, плач не превратился в громкий рев. Он проголодался, хотел пить и реагировал на это так, как предписывала ему природа.

Я тоже сталкиваясь с какой-либо проблемой зачастую реагировал сообразно своей природе. Тем скорпионом и той лягушкой двигали силы помощнее их самих. Ну, я похвалялся, что способен обуздать свои инстинкты но иной раз эта похвальба кажется мне пустой.

Я встал.

- Кафландер, ты останешься здесь. Сделай все, что сможешь, для госпожи Пульвии и ее сына. Сег, будь любезен, пошли со мной.

Не дав им возможности ответить или заспорить, я вышел из каменной пещеры и принялся взбираться на вершину утеса.

Глава Третья

Я ныряю обратно в Око Мира

Сег Сегуторио посмотрел на лук, который держал в руке, и его подвижные губы растянула кривая усмешка. Лук тянул примерно на двенадцать земных дюймов4. Сег смастерил его с быстротой, выдающей истинного умельца. Материалом для лучка послужила ветка тонкого, похожего на иву дерева туффа, в тени которого мы стояли. Тетиву он столь же проворно сработал из сплетенных полосок содранного лыка. Я посмотрел вниз с края утеса, чуть щурясь от пылающего в море отражения двух солнц Антареса.

Мы завершили свои приготовления. Осталось только разжечь огонь.

Мне пришлось подавить в себе всякое отвращение какое я как моряк испытывал к задаче, которую сам перед собой поставил.

Сег издал тяжкий вздох и повертел передо мной своим лучком.

- Будь у меня мой старый большой лук, - сокрушенно покачал головой он, - то ручаюсь тебе: я попротыкал бы этих растов-сорзартов, как подушечки для булавок - прежде, чем первый из них упал на палубу.

Его слова удивили меня. Вы, слушающие мою повесть под шорох пленки в вашей машинке, должны иметь в виду две вещи. Несмотря на черные волосы Сега, я поначалу принял его за проконца, хотя те в большинстве своем светловолосы. Но сделанные мной ранее замечания о его соплеменниках подразумевают конечно же тот народ, к которому Сег на самом деле принадлежал. Однако, замечания эти сделаны задним числом; думаю, подобный проступок простителен для человека, который столько прожил на свете.

- Большой лук? - переспросил я.

Он рассмеялся.

-Наверняка даже ты - чужеземец из чужеземцев - слышал о больших луках Лаха?

- Так ты - из Лаха?

Он снова засмеялся.

- И да, и нет.

На лице у него проступила гордость своей кровью - то древнее как мир надменное, горделивое выражение, часто возникающее на лицах тех, кто прослеживает свою родословную вплоть до самой зари их культуры. Я могу понять это чувство, но во многих отношениях рад, что не разделяю его, ибо именно эта гордость очень часто порождает уйму нелепых бесхребетных созданий, столь отравляющих жизнь на нашей родной Земле. Однако в Сеге Сегуторио, как вы еще убедитесь, пламя гордости своей расой и предками горело более ровно и истинно.

- Я - эртир, из Эртирдрина.

Об Эртирдрине, длинном мысе на северной оконечности Лаха, я и впрямь слышал немало. Он далеко вдавался в Кифренское море между восточным Турисмондом и Вэллией и представлял собой причудливое скопление гор и долин. Когда я организовывал восстание рабов против магнатов Магдага, в моей армии было особое подразделение снайперов, набранное из лахвийских стрелков с их большими луками. У кого-то из них были рыжие волосы, у кого-то - нет, но все они были превосходными лучниками. Однако ни один из них не вел происхождение из Эртирдрина, хотя все они упоминали об этой стране - кто-то с долей трепета и уважением, а кое-кто - весьма желчно.

Я испытывал немалое искушение вступить с Сегом в небольшую дискуссию относительно сравнительных достоинств изогнутых составных луков из рога и стали, которыми пользовались мои кланнеры, но предпочел отложить ее до лучших времен. Ветер дул именно так, как требовалось. Подходящие деревья выбрали, согнули и закрепили в таком положении. Траву собрали.

Теперь оставалось только разжечь огонь.

- Спускайся к госпоже Пульвии, Сег. Проследи, чтобы все было готово. Где взять лодку, ты знаешь. Если я задержусь - не ждите меня.

- Но...

-Да ступай же...

Он с видом крайнего раздражения всучил мне лучок.

- При более подходящих обстоятельствах, Дрей Прескот, мне видно придется поучить тебя уважительному отношению к воину Эртирдрина.

- Охотно, мой друг. Надеюсь, добрый Зар поможет нам в этом...

-Языческие боги! - фыркнул он проявив на миг язвительность. - Горные вершины, откуда занавешенный Фройвил шлет божественную музыку, играя на своей арфе из золота и резной кости, быстро открыли бы тебе истинные ценности, мой мрачный несчастный друг.

- А что до этого, - ответил я, забирая у него лучок и принимаясь за работу, - то я не добиваюсь никаких особых права для Зара - кроме тех, на которые притязают его последователи. А они, - добавил я внезапно подняв голову, - как известно выражают свои притязания лезвием меча.

Он довольно сердито фыркнул и поспешил спуститься к пещере.

Я покачал головой, глядя ему вслед. Судя по всему слышанному мной об Эртирдрине, Сег Сегуторио был истинным сыном своего народа. Тамошние жители стяжали себе славу диковатых и бесшабашных людей, которые постоянно горланят свои сумасшедшие песни и бренчат на арфах. И все же я знал и о присущей им жилке практичности. Этот реализм делал их характер более уравновешенным и всегда вносил элемент рассчитанного риска в те их действия, который другие назвали бы безрассудными.

Значит, Сег - мастер большого лука. Это может оказаться интересным.

Крошечный лучок быстро заходил взад-вперед, вращая сверло из твердой древесины стурма. В дырочке, пробитой в куске того же дерева, ждали первой искры щепки и сухая трава. Затлел огонек, и я стал раздувать его - сперва осторожно, а затем все смелее. Вы, привыкшие добывать тепло, свет и голое пламя одним движением пальца, должны помнить, что я с детства привык пользоваться кремнем и кресалом и наверно поэтому мог добыть огонь таким способом гораздо быстрее и ловчее, чем любой из ваших современников. Впрочем... это не так уж важно.

Вскоре в моем распоряжении оказался хорошо разгоревшийся скрученный из травы факел. Его пламя казалось в свете двух солнц бледным и колеблющимся. К этому времени Сег, по моим расчетам, уже добрался до скальной пещеры и забрал наших спутников. И теперь он, если я не ошибся в нем, должен осторожно спускаться ползком к берегу, укрываясь за всем, за чем только можно. Я подошел к первой из наших импровизированных катапульт. Она представляла собой молодое деревце с развилкой на конце, прижатое вершиной к земле и закрепленное в таком положении. В развилке лежал камень, обмотанный и обложенный сухой травой. Я предоставил Сегу самостоятельно наводить эти орудия на цель и лишь потом проверил его работу. Судя по всему, он превосходно справился с этим делом. Свои познания в баллистике я приобретал у казенной части двенадцатифунтовой пушки, а позже освоил и другие калибры - от четырехфунтовой до тридцатифунтовой, с одним лишь исключением. Я не мог не морщиться, вспоминая неуклюжие старые сорокадвухфунтовые пушки. Вдобавок я управлял вартерами на борту санурказзских свифтеров. А если добавить к этому врожденную способность довольно точно на глаз оценивать дистанцию, угол возвышения и траекторию, то я без ложной скромности мог считать себя первоклассным стрелком и артиллеристом. Перерезав веревки, удерживающие деревца и проследив полет камня, обмотанного горящей соломой, я убедился, что Сег Сегуторио тоже отличный снайпер.

Тот первый пламенеющий снаряд прочертил дугу в пронизанном солнечными лучами воздухе, оставляя за собой короткий дымовой след, а через несколько секунд ревущий обширный и всепоглощающий огонь взметнулся ввысь и охватил всю палубу первого сорзартского судна.

Я пустился бегом вдоль строя туфф, изогнувших свои стволы изящными дугами и казалось почти физически ощущал все напряжение этого изгиба и пружинистый рывок, когда они, освобожденные мной, снова выпрямлялись. Как мне казалось, в этих гибких стволах заключалась самая суть природы данных деревьев.

Один за другим мои импровизированные снаряды взлетали, оставляя дымовой шлейф, и врезались в палубы сорзартских дромвилеров. Внезапно я понял, как же у меня легче на душе оттого, что к скамьям этих кораблей не прикованы рабы. Пламя уже злобно лизало мачты и оснастку, рвалось из весельных портов. Огонь, этот самый страшный враг моряка, пожирал деревянные суда. Я не мог не испытать укола совести, так как видел: теперь уже ничего нельзя поделать. Дромвилеры сгорят до самой кромки воды - а все они лежали кормой на берегу...

Мне не требовалось задерживаться глядя на подобное зрелище. Я вообще не желал видеть это пиршество огня. Меня тошнило от него.

Лишь необходимость данного действия могла заставить меня поджечь корабль. На полдороге к пещере, спускаясь по утесу, я остановился и посмотрел на берег. Пылали все одиннадцать кораблей, хотя на стоявшем дальше других, до которого нам пришлось добираться снарядом поменьше, борьба с огнем давала какие-то результаты. Стаи сорзартов носились с ведрами как сумасшедшие и заливали пламя морской водой. Другие стояли на помпах, извергавших потоки воды. Однако я сомневался, что они справятся с пожаром. Коль скоро огню удалось захватить плацдарм на борту, спасти деревянный корабль, со всей его смолой, краской, парусиной и высохшим в сердцевине деревом, уже практически невозможно.

У пещеры я снова задержался - просто с целью удостовериться, что мои спутники ушли. Об их пребывании уже ничего не напоминало. Теперь - снова вниз, держась вне поля зрения возможных наблюдателей, стоящих на берегу. Моей целью был последний выступ утеса за рыбацким молом.

Там, внизу, три фигуры медленно двигались к выбранной нами лодке. Госпожа Пульвия упала, и Сег, сунув ребенка Кафландеру, подхватил хозяйку и перекинул ее через плечо - должно быть, так он носил на ее ферме мешки с кормовым овсом. Я было с облегчением подумал, что они доберутся до лодки целыми и невредимыми. И тут мое внимание привлекла группа сорзартов, спасающихся от жара и дыма их же подпаленных стоп.

Я прикинул расстояние до берега.

Путь немалый - сто пятьдесят футов5, если пользоваться земными мерами. Голубое море выглядело спокойным и мирным. Ветер уносил клубы дыма, и их тени пробегали по его поверхности. Два солнца сияли во всем своем великолепии. И где-то там, в далекой Вэллии, меня ждала моя Делия Синегорская...

Вы, вероятно, читали об экспериментах, в ходе которых выяснялось, с какой высоты человек может без опаски прыгать без парашюта. Есть данные о замечательных случаях. Человек может остаться в живых при падении со скоростью порядка ста футов6 в секунду - а насколько этот человек окажется цел, в значительной степени зависит от угла столкновения с твердой поверхностью или вхождения в воду. Тогда я ничего об этом не знал. Я знал лишь одно - мне надо очень быстро оказаться на берегу. Если я задержусь и не смогу сделать то, что требуется, это навлечет на мою смертную голову гнев Звездных Владык.

Без долгих размышлений я сложил руки над головой и прыгнул в воду.

Даже сейчас я помню те ощущения.

Затяжной прыжок с самолета - вид спорта, появившийся не так давно.

Я им занимался и получил большое удовольствие.

Но тогда, на утесе в Проконии, над пантелонской рыбачьей деревней, мимо которой бежали с обнаженными мечами сорзарты, я просто прыгнул и нырнул, вручив свою судьбу в руки игравших мной сил.

Прошу заметить, я совершенно не задумываясь принял соответствующую стойку и вошел в воду "солдатиком". В голове у меня пронеслись воспоминания о прыжке в громадный ревущий водопад на священной реке Аф, а потом мне показалось, будто все тело сжало в каких-то гигантских тисках. Затем я рассек воду и заскользил все глубже и глубже, видя, как тускнеет дневной свет. Сопротивление воды стало возрастать, я рванулся наверх - все выше и выше пока моя голова оказалась на поверхности. Я тогда не смог даже смахнуть волосы с глаз и оглянуться на берег.

Как же сладок был тот первый глоток воздуха!

Госпожа Пульвия и Кафландер с ребенком уже забрались в лодку. Сег как раз в тот момент метнул ассегай и завалил одного из шайки мстительных сорзартов, который в пылу погони вырвался вперед. Я поплыл к берегу.

К тому моменту, как я вылез из воды, Сег уже записал на свой счет еще четырех сорзартов и скрестил мечи с шестым.

Должен признать, что мне необыкновенно повезло. Ни Звездные Владыки, ни Саванты не приложили руки к сохранению моей жизни, хотя и тем и другим от нее на их взгляд могла быть какая-то польза. Однако я вошел в воду целым и невредимым, а дальше никакого риска уже не было. Здесь, на побережье, утесы почти отвесно обрывались в море; это указывало, что вода достаточно глубока, а места хватало, чтобы я не рисковал расшибить голову о дно. Помогло также и нависание утеса над водой. Мне лишь пришлось обогнуть вплавь короткую намывную стрелку, после чего я живо добрался до берега и присоединился к Сегу и остальным моим спутникам.

- Хай, джикай! - заорал я и, выхватив меч, кинулся на людей-ящеров.

Сег крутанул мечом, сделал выпад, затем выпрямился и крикнул:

- Где ты так застрял?

Шутка, порицание, просто бравада - не знаю. Я так никогда и не удосужился спросить. Но я ощутил, как согревает и взбадривает меня присутствие этого бесшабашного черноволосого человека из Эртирдрина.

В том бою миндальничать было некогда. Нам требовалось избавиться от этой банды сорзартов - их оставалось около восьми. Это следовало сделать как можно быстрее - пока их товарищи не прекратили свои малодейственные попытки залить горящие корабли, выплескивая на них ведра воды, и не поспешили на подмогу. А потому - нечего миндальничать. И значит - драться яростно, упорно и не слишком заботясь о честности. В ход пошло все: и всевозможные хитрости, которым я научился на Земле, беря на абордаж окутанные пороховым дымом линейные корабли, и уловки, позаимствованные мной у кланнеров, и даже некоторые выпады, которые я усвоил в те времена, когда дрался как боец-брави в Зеникке. Искусство фехтования, которым я овладел, обучаясь у крозаров Зы, граничило с волшебством. Это давало мне значительное преимущество перед любым противником, хотя от некоторых моих финтов иной фехтовальщик-рапирист из английского колледжа просто позеленел бы.

На пару с Сегом мы очень быстро очистили берег от сорзартов.

- Три лодки с твоей стороны, Сег! - прокричал я.

Он без единого слова выполнял мои указания. Одну за другой мы продырявили днища лодок, вытащенных на мелководье. Самая большая из них, пятидесятифунтовая, лежала чуть в стороне, ближе к причалу, где, изрыгая дым и жар, полыхали гигантскими кострами дромвиллеры.

Я бросился туда, знаком приказав Сегу возвращаться к выбранной нами лодке.

Госпожа Пульвия на-Упалион встала на носу лодки, выпрямившись в полный рост.

- Брось эту лодку! - крикнула она. - Эти твари приближаются! Смотри! Скорей сюда, сталкивай лодку в море! Скорей!

Действительно, от горящих кораблей к нам бежала по пляжу еще одна группа сорзартов. Вероятно, их встревожило, что предыдущая группа, посланная на разведку, не вернулась. Лучи двух солнц отражались от бронзовых и медных украшений, играли на высоких позолоченных шлемах и обнаженных клинках. Я обернулся к госпоже Пульвии.

- Выбирайтесь и помогите Сегу и Кафландеру столкнуть лодку! Пошевеливайтесь! Скорее!

А затем прежде, чем она успела дать волю своему гневу и возмущению, я крикнул Сегу:

- Спускай лодку на воду, Сег! Заставь помогать ее и релта. Я доберусь вплавь! - и припустил по направлению к уцелевшей лодке, навстречу приближавшемуся отряду сорзартов. Увидев меня, они издали свой пронзительный и устрашающий боевой клич - но на таком расстоянии одни лишь крики пока не могли причинить мне вреда.

Добежав до пятидесятифутовой7 лодки, я четырьмя быстрыми ударами продырявил ей дно - опять-таки, не без укола совести. Мне не доставляло никакой радости уничтожать имущество бедных рыбаков, которое к тому же обеспечивало их куском хлеба.

После этого, бросив взгляд на море, я прикинул каким курсом мне выгодней всего плыть.

А между тем лодка моих спутников не сдвинулась ни на дюйм. Госпожа Пульвия по прежнему стояла на носу и оживленно жестикулировала, обращаясь к Сегу и Кафландеру. Те тщетно пытались спихнуть лодку в воду, но киль завяз в песке.

Я сдержал мгновенно вспыхнувшую во мне ледяную ярость. Для нее найдется время позже - если я сочту нужным.

Подбежав к нашей лодке, я бегло осмотрел ее. Толстое дерево, из которого она была изготовлена, казалось наощупь весьма твердым. А сорзарты того и гляди подбегут на расстояние броска ассегая.

- Раз, два, взяли!

Мы навалились со всей силы. Лодка накренилась, киль заскрежетал по камням и песку, лодка застряла. Согнувшись, мы с отчаянной силой снова толкнули ее. Лодка вздрогнула и свободно заскользила по воде. Обхватив Кафландера за пояс, я буквально швырнул в лодку. Сег перелез через другой борт. Сделав еще один яростный толчок, от которого наше суденышко заколыхалось на мелких волнах, я прыгнул следом за ним.

Сег уже приготовил весла, и я сразу ухватился за них. Греб я длинными взмахами и теперь все те ужасающие дни галерного рабства на борту магдагских свифтеров принесли наконец изрядную пользу. Лодка так и рассекала воду, брызги перелетали через борт. Непрерывно сгибаясь и разгибаясь, я лишь краем глаза заметил, как Сег вырвал вонзившийся в транец ассегай, встал и, неумело сохраняя равновесие, метнул его назад - однако попал точно в горло одному из беснующихся на берегу сорзартов.

Еще несколько ассегаев пролетели вдоль бортов, а потом они стали вонзаться в воду у нас за кормой.

Я выровнял ритм гребли и прожег госпожу Пульвию на-Упалион взглядом, исполненным самого немилосердного гнева.

Она увидела этот взгляд и вздернула подбородок; затем ее щеки залил густой румянец и она, неровно дыша, опустила глаза.

- Когда в следующий раз я отдам приказ, - сказал я, прекрасно осознавая, что в моем голосе снова звучит тот адский скрежет, - вы его выполните, понятно?

Она не ответила.

- Понятно, госпожа Пульвия? - повторил я.

Кафландер начал было что-то бухтеть насчет уважения к хозяйке, но Сег велел ему заткнуться. Наконец она снова подняла взгляд. Очевидно, леди решила ответить язвительно, властно и презрительно. Но тут она увидела выражение моего лица. Ее решимость и, вне всяких сомнений, тщательно приготовленная речь сели на мель. Она только приоткрыла рот.

- Выполните приказ - понятно? - еще раз повторил я, не прекращая грести.

-Да.

- Отлично.

Тут я взял простой длинный ритм, и наша лодчонка заскользила по залитым светом двух солнц водам Ока Мира.

Глава Четвертая

Рашуны определяют наш курс

Признаться, эта сцена не доставила мне ни малейшего удовольствия. Напротив, я порядком стыдился сделанного. Тоже герой, напустился с угрозами на женщину, всего лишь справедливо озабоченную спасением своего ребенка. К тому же, не взирая ни на что, она пыталась сохранить достоинство и не поддаваться страхам, которые вероятно грозили превратить ее в жалкий комок, рыдающий от слабости и беспомощности. Но, как я убедился на горьком опыте, капитан на корабле может быть только один.

И - она была из рабовладельцев, то есть представительницей наиболее отвратительного мне класса власть имущих после всего, что я испытал в далекой Зеникке, и в более недавние времена в Магдаге.

Наша посудина - мулдави с рейковым парусом - без приключений доплыла до города Хаппапат, с его портом, арсеналом и крепостью, где мы и передали госпожу Пульвию на-Упалион в объятия родных. Те немедленно раскудахтались над ней и ребенком и умчали их в свой дворец.

Когда же их стражники, светловолосые проконцы в железных кольчугах, какие носят на всем побережье внутреннего моря, и с длинными мечами (разумеется, не укороченными ни на дюйм), препроводили нас в местный эргастул - загон для рабов - я ничуть этому не удивился.

Похоже, такое обращение со стороны рабовладельцев - неотъемлемая часть их природы, одинаково ненавистной и мне и Сегу.

Мы не стали терять времени даром и дали тягу. Наделав шуму и проломив по пути несколько черепов, мы прихватили пару бурдюков вина, а также зажаренный копченый окорок вуска, необыкновенно вкусный, и кое-как добрались до порта. Рыбацкая мулдави, захваченная нами для спасения госпожи Пульвии, ее ребенка и Кафландера, все еще покачивалась на волнах, привязанная на том самом месте, где мы ее оставили. В ней, как я знал, имелся полный анкерок пресной воды. Мы побросали в лодку наши скромные пожитки, оборвали фалинь - весьма вызывающий жест - и отчалили в море. Прежде чем изрядно помятые стражники успели собраться с рассеянными под ударами наших кулаков мыслями, мы подняли рейковый парус и заскользили, вспенивая волны, на закат солнц.

- Итак, Дрей Прескот, - обратился ко мне Сег, - что теперь?

Я с искренней симпатией посмотрел на этого взбалмошного человека с худощавым загорелым лицом, глядевшего на меня проницательным и все же бесшабашным взглядом. Он оказался достойным товарищем по оружию. Внезапно мне вспомнились прежние боевые товарищи, и ностальгическая горечь на миг перехватила горло. Я ведь по сути своей одиночка, одинец. Удержусь я на ногах или упаду, зависит только от моих собственных качеств, и я не люблю быть кому-либо обязанным. Есть у меня такой недостаток. Я вспомнил Ната и Золту, моих товарищей по веслу, двух мошенников, неспособных пройти мимо выпивки и женщин. Вспомнил, как Нат откидывался на спинку стула и осушал полную кружку, а затем, вытерев блестящие губы предплечьем, рыгал и говорил: "Матерь Зинзу благословенная! Именно это мне и требовалось!", и как Золта, смеясь, усаживал себе на колени самую хорошенькую девушку в трактире. А также подумал о Зорге из Фельтераза, еще одном собрате по веслу, и о принце Вардене Ванеке, равно как и о Глоаге с Хэпом Лодером.

Отдыхая от работы на веслах, я с пробуждающимся пониманием разглядывал Сега Сегуторио - как вы поймете, я не могу подробно останавливаться на этом моменте - вспоминал товарищей, и - и - помните, по меркам Крегена я был тогда еще очень молод, - гадал, как такое могло случиться: этот Сег Сегуторио сидит на банке, весело поглядывает на меня и говорит самым прозаическим тоном: "Ну, Дрей Прескот, и что теперь?"

Эти воспоминания о товарищах на меня подействовали, да и устал я признаться, и меня тогда охватывало гнетущее ощущение поражения. Для вас будет простительно сделать на основе всего услышанного до сих пор вывод, что Креген - по сути дела мужской мир. Несмотря на огромную власть в руках женщин вроде принцессы Натемы Кидонес, принцессы Сушинг и прочих высокородных дам - в этот список, думаю, можно включить и госпожу Пульвию на-Упалион, только что спасенную нами и доставленную родне в целости и сохранности - вы вполне можете подумать, что на Крегене господствует мужской принцип и там все решают сила, мускулы и умение драться.

И будете, конечно же, неправы.

Предаваясь этим мрачным раздумьям и воспоминаниям о старых товарищах, я тем не менее ни на миг не забывал о двойственности моей судьбы на Крегене под солнцами Скорпиона.

Какие бы там планы не строили на мой счет Звездные Владыки, взявшись использовать меня в качестве своего аварийщика, я не забывал и о собственных целях. Прежде всего, я найду свою возлюбленную - Делию Синегорскую. А после этого отправлюсь путешествовать по миру, и найду дорогу в Афразою, Город Савантов, Качельный Город - ибо там, как я полагал, меня ждет рай. Меня по прежнему радовало, что эти простые и первобытные чувства и устремления не омрачает жажда мщения.

Мы уплывали все дальше по водам внутреннего моря и Сег всецело предоставил управление мулдави мне. Его это похоже вполне устраивало. Как он со смехом выразился:

-Мы, эртиры, горцы. Море для нас вовсе не второй дом.

Вокруг нас тихо дышала ночь. Море оставалось спокойным и чуть заметно покачивало лодочку. Над нами сверкали звезды. А ветер тянул лишь на зефир.

Я посмотрел в ночное небо. За годы жизни на Крегене я научился великолепно ориентироваться по звездам. Ночь за ночью я изучал звездное небо с палубы свифтера, когда мы неожиданно для всех отправлялись в набеги на магнатов Магдага - или любого из городов северного побережья, где поклонялись божеству зеленого солнца. Этими ночными набегами я зачастую повергал в шок не только врагов, но и свой экипаж: по их представлениям, выходить в море следовало только днем, а по ночам отдыхать в безопасном месте на берегу.

Я правил на запад.

Мне было необходимо как можно скорее вернуться в Магдаг. Оттуда, еще до начала восстания, я отправил там вэллийца Вомануса обратно на его родной остров, где ему предстояло передать сообщение для Делии, а затем вернуться за мной. Он вернется - я был в этом почти уверен. Однако стоит Воманусу сейчас высадиться в Магдаге, и его ждет немедленная смерть - ведь он приходится другом самому страшному преступнику, пуру Дрею Прескоту из Стромбора, крозару, исчадию ада, смертельному врагу Магдага.

Мы только что выровняли курс на запад, когда внезапно налетевший порыв ветра сильно наклонил мулдави. Вода вспенилась и начала перехлестывать с подветренной стороны через планшир. Так продолжалось пока я не дал лодке чуть увалить под ветер. Я нахмурился. Тем временем ветер сменил направление и усилился. Звезды теперь целыми скоплениями пропадали в стремительно сгущающихся тучах. Небо расколол яркий огненный зигзаг. Когда гром докатился до нас, от его грохота заложило уши, и в ту же секунду на нас с оглушительным шумом обрушился ливень. В течение нескольких мгновений мы промокли насквозь, волосы у нас слиплись и спутались. Сег бросился вычерпывать воду. Ветер дул прямо с запада.

Я все понял.

Этот шторм был наглядным подтверждением моих страхов. Звездные Владыки не позволят мне вернуться в Магдаг. И он к тому же укрепил мои подозрения насчет судьбы восстания. Вероятно после того как меня окончательно выдернули из того боя, когда моя фаланга рабов в выкрашенных желтым черепах вусков ринулась разорвать в клочья облаченных в кольчуги магнатов Магдага, битва закончилась отнюдь не в нашу пользу. Возможно, я изрядно превысил свои полномочия, превратив невольников и рабочих "нахаловки" в силу, которая реально могла уничтожить власть магнатов? Возможно, Звездные Владыки не хотели, чтобы магнатов Магдага сокрушили и изгнали? Может быть, по их планам зароненному мной семени полагалось пребывать какое-то время в спячке, подспудно собирать силы, тлеть подобно огню под пеплом - до тех пор, пока не наступит какой-то назначенный Звездными Владыками в составленных для Крегена планах срок, и дух, воспламененный моими делами и речами Пророка, не вспыхнет с новой яростью. Я не знал.

Я знал одно - добраться до Магдага мне не дадут.

Ладно ж тогда... Постепенно у меня в голове выстроился план, как перехитрить Звездных Владык - если это и вправду дело их рук, а не рук Савантов - смертных, но обладавших сверхчеловеческими силами. Так или иначе, но я апеллировал, и в последний раз получил отсрочку исполнения приговора: мне разрешили остаться на Крегене. Примерно на тот же лад как и в тот раз, когда я находился в Ахраме. Зародившееся у меня подозрение начало крепнуть: если я не стану активно оспаривать распоряжения Звездных Владык - Эверойнай - то смогу заниматься на Крегене под Антаресом и собственными делами.

Да - ладно ж тогда. Я переложил руль налево, и мы легли на правый галс. Итак, мы отправимся в Паттелонию. Если мне повезет, то там я встречу Вомануса и смогу помешать ему вернуться в Магдаг. А потом - потом мы полетим через Враждебные Территории к Порт-Таветусу, откуда сможем отплыть прямо в Вэллию.

И тогда... Делия!

Едва наша лодка развернулась на восток и чуть на юг и мы взяли курс на Паттелонию, ветер сразу спал, а дождь прекратился. Среди последних ворчаний грома я услышал хриплый каркающий крик гигантской птицы. Я поднял голову. Конечно, я не разглядел бы в темноте Гдойная - но у меня не возникало ни тени сомнений, что над нами описывал широкие охотничьи круги великолепный ало-золотой орлан Звездных Владык.

- Во имя самого занавешенного Фройвила! - воскликнул Сег, оглядываясь по сторонам. - Что это было?

- Морская птица, - ответил я, - попала в шторм. Похоже, друг Сег, нам придется плыть в Паттелонию - скорее уж в главный город на восточном побережье Проконии чем в любой иной, верно? Не дрейфь, мы достигнем его целыми и невредимыми. Ты же спрашивал меня, что теперь - вот тебе и ответ. Что скажешь?

- Паттелония... - Сег произнес это слово, будто плюнул. - Может это и главный город, но от тамошних бойцов меня тошнит.

- Вот как?

Он достал бурдюк с вином и поднес горловину к губам - невзирая на сильную качку, он проделал это очень метко, даром что не считал себя моряком. Отхлебнув и утерев рот, он проговорил:

- Клянусь Матерью Зинзу Благословенной, это согревает мне душу!

Какая боль пронзила меня при его словах! Точно также говорил когда-то мой приятель Нат!

- Я служил наемником в паттелонской армии во время одной из этих адских войн, - пояснил Сег. - Ты что-нибудь слышал о них?

- Конечно, - кивнул я.

История его была банальной, безобразной и болезненной. Жители Лаха обычно могли без труда найти себе службу в качестве воинов-наемников, поскольку славились по всему известному Крегену как отличные лучники. Сег попал на западное побережье внутреннего моря, добравшись туда через Великий Канал, мимо Дамбы Давних Дней. Я невольно позавидовал ему: он смог увидеть это колоссальное сооружение, а мне так и не довелось. Но я предпочел не заикаться об этом, во избежание лишних расспросов. Воинская карьера Сега продвигалась обычным путем, монотонно и обыденно, от боя к бою. Когда же паттелонцы потерпели поражение от объединенных войск нескольких проконских городов, получивших поддержку Магдага, Сег попал в плен и был продан в рабство.

- Так значит, Паттелония пала, - заключил я.

- Может быть. Я слышал, что нам на помощь шел Санурказз. Но я угодил в ту проклятую терновую яму и какой-то чертов магнат выудил меня оттуда прежде, чем мне от этой помощи вышла хоть какая-то польза.

Я выразил положенное в таких случаях сочувствие.

- У меня есть друзья в Паттелонии, Сег, хотя сам я никогда там не бывал. А оттуда мы вернемся в Вэллию.

Это была ложь. Вернуться в Вэллию я никак не мог - поскольку вообще никогда там не бывал. Однако, как я сказал кову Тару из Винделки, я считал Вэллию, при всей ее пугающей репутации, своей родиной - просто потому, что там жила моя Делия.

- В Вэллию? - Сег снова глотнул вина. Его фигура выделялась на фоне звездного неба темным выразительным силуэтом. - Сюда я приплыл на пандахемском корабле. Проезд на вэллийском слишком дорого стоит. Но Вэллию я знаю. Вэллийцы держат большую крепость на самой северной оконечности Эртирдрина. Мои соплеменники не раз стучались в ее ворота.

- Ты не любишь вэллийцев?

- Так это ж когда было-то, - рассмеялся Сег. - А с тех пор, как Вальфарг развалился на части, точно гнилой самфрон, вэллийцы стали проявлять заметно больше дружелюбия. Мы теперь терпим их крепость, и она разрослась в приличный город. Ну а мы торгуем с ними, так как они по существу народ торгашей.

Вальфарг, название могучей империи, распавшейся в давние времена, мне уже доводилось слышать то тут, то там. Она зародилась на территории нынешнего Вальфарга, одного из лахвийских государств, и некоторые рассказы о Лахе были неразрывно связаны с его ныне поблекшей славой. Ныне на континентах и островах Крегена расположено множество государств. Насколько мне известно, только Вэллия может похвалиться тем, что в ее империи крупная часть суши окруженная водой находится под властью единого правительства.

И эта похвальба, как вы услышите, обходилась ей очень дорого.

- Так значит, ты за курс на Паттелонию?

- Жаль, Дрей, что твои друзья не могут подождать тебя где-нибудь поближе к Дамбе Давних Дней. Из Паттеллонии нам придется плыть... не уверен насчет расстояния, пятьсот дуабуров, да?... прежде чем доберемся до внешнего океана. А потом надо будет плыть на юг мимо голых берегов Доненгила, дальше сделать круг по Зимстриму и так до Кифренского моря - а там у нас на пути Эртирдрин!

На данный момент я решил не переубеждать Сега. Пусть верит, что так оно и будет.

- Ты ведь не вэллиец? - его голос прозвучал неожиданно резко.

Среди жителей Вэллии, как я знал, много шатенов вроде меня достаточно вспомнить восхитительные волосы моей Делии. Поэтому в Магдаге я без труда мог выдавать себя за кова Драка, вэллийского герцога. Но врать без нужды Сегу Сегуторио мне не хотелось.

- Я Дрей Прескот из Стромбора.

- Именно это ты и говорил. Но... Стромбор. Где такой?

Конечно, он не мог знать. Анклав, что ныне носил имя Стромбор, на протяжении всей жизни Сега назывался Эстеркари. Со свирепой радостью я вспомнил о моих кланнерах, кочующих по Великим Равнинам Сегестеса и о том, как с помощью верных друзей мы взяли мою крепость-анклав в городе Зеникке.

- Стромбор, Сег, находится в Зеннике...

- А! Сегестянин... ну, даже это вызывает у меня сомнение. Я ведь назвал тебя чужеземцем из чужеземцев и знал, что говорю.

- И что же ты знаешь, Сег?

Но он не ответил. Может быть его чутье и обострили способности к ясновидению, которые часто приписывают горцам - но вряд ли ему удалось догадаться, что моя родная планета находится в четырех сотнях световых лет от Крегена.

Сег однако отвлекся от рассуждений о моем происхождении, тогда как мулдави, вспенивая носом волны, рассекала ночное море, а над нами вновь показались звезды. Над горизонтом проплыла пара меньших лун Крегена, которые вращались вокруг друг друга, двигаясь по орбите вокруг планеты. Еще две луны побольше пересекали зенит. В их розоватом сиянии усиленном присутствием еще двух из семи лун Крегена я увидел, что Сег смотрит на меня с замкнутым и сдержанным выражением на худощавом лице. Он провел рукой по своим черным волосам.

- Отлично, Дрей Прескот из Стромбора, я отправлюсь с тобой в Паттелонию, - он хохотнул. - Хоть армия, в которой я служил и проиграла сражение, но проконцы должны мне мое законное жалование. И они мне его заплатят.

- Хорошо, Сег, - вот и все, что я счел нужным ответить.

- И, клянусь всеми щитами[тарчами], разбитыми на горе Хлабро, я отказываюсь снова становиться рабом.

Ночью мы время от времени позволяли себе погрузиться в сон. Когда же два солнца взошли и выжгли редкие клочья тумана, там прямо по левому борту лежал один из многочисленных островов, что усеивают внутреннее море. Проплывая мимо него я вырулил так, чтобы оставить нам побольше пространства для маневра, ибо эти острова издавна приобрели славу убежища пиратов и корсаров - и я сам неоднократно ими пользовался. Вот тогда-то Сег и заметил ту деталь пейзажа, которую я уже увидал и, как подобает морскому офицеру, тут же мысленно взял на заметку - подобным делом всякий моряк занимается едва только выберется на палубу.

Он указал за корму. Там на фоне блистающей голубизны неба снова заклубилась низкая черно-лиловая туча, смахивавшая на массивный синяк.

- Рашун!

В эту минуту меня, правда, гораздо больше волновало опознание свифтера, который выскочил с подветренной стороны острова. Я сразу определил, что это довольно крупное судно. Когда же на мачте и флагштоках взвились флаги, я увидел их цвет и плотно сжал губы.

Сплошь зеленые флаги!

- Магдагский свифтер! - сообщил я Сегу. - Держись, сейчас будем лавировать довольно причудливо.

В этот миг рашун подхватил нас. Мы с трудом спустили люгер, и теперь я кое-как мог управлять мулдави на визжащем и завывающем ветру. Море вокруг нас вздымалось и вспучивалось. Двигаясь галсами, мы вскоре оставили свифтер барахтаться в волнах далеко позади. Даже тогда я отметил, как умело шкипер развернул его, и рванул обратно укрыться за островом. Все двойные ряды весел свифтера ожесточенно врезались в волны, вздымаясь и падая ровными параллельными линиями. Нас в это время уже несло мимо острова в море, кидая с волны на волну. Когда рашун истощил свою ярость, и наше суденышко перестало качаться из стороны в сторону, мы снова поднять парус. И тут я обнаружил, что на лице на лице Сега застыло странное выражение, а на щеках проступила зеленоватая бледность. Это зрелище породило во мне странную смесь сочувствия и злорадства.

Я отрезал от окорока толстый сочный кусок и предложил Сегу.

Тот отказался.

Вспоминая теперь, как скверно я обходился с Сегом Сегуторио, когда наша лодка ползла по волнам Ока Мира в Паттелонию, мне становится больно.

Мы заходили по пути на острова, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия - по большей части фруктами и овощами - и тщательно избегали мест, населенных людьми и полулюдьми. За это время Сег немало рассказал мне о своей родине, Эртирдрине. Когда понадобится я перескажу его слова. Однако один упомянутый им факт заставил меня призадуматься.

- Стрелы со стальными наконечниками?! - переспросил он однажды, когда мы бороздили море, а над нашими головами раскинулось прозрачное небо. - В Эртирдине ты не найдешь ни одного лучника, который ставит на стрелы сталь. Ей Фройвил, Дрей! Сталь в моей стране достать трудно.

- Так из чего же вы их делаете? Из бронзы?

- Ни в коем случае, - рассмеялся он. - Конечно, бронза - красивый металл, он мне нравится. Но мы используем только кремень - хороший, честный эртирский кремень. Да у нас трехлетний мальчонка уже вытешет тебе из кремня такой отличный наконечник, какой только пожелаешь! И, заметь, кремневый наконечник даже ленковую доску пробьет вернее, чем любой другой. Возможно, твоя сталь лучше, - но не медь, не кость, не рог, и даже не железо.

Я взял это на заметку, думая о граде стрел который обрушивали на врага мои кланнеры. Но впрочем, город Зенника контролировал предприятия являвшиеся по существу крупнейшей металлургической промышленностью. Да к тому же при богатейших залежах железа по соседству с лесами, древесина которых пережигалась на уголь. А здесь на внутреннем море в столь же выгодном положении находились как Магдаг так и Санурказз.

Диктуя свою повесть на ваш маленький кассетный магнитофон, в помещении, за стенами которого - только голод и отчаяние, я иной раз испытываю затруднения, пытаясь внятно описать Креген. Эта планета реальна. Она - живой, дышащий, исправно работающий мир населенный настоящими живыми людьми - мужчинами и женщинами, а также зверо-людьми обоих полов, помимо всевозможных чудовищ. Как и на Земле, происходящие события и порожденные ими нужды побуждают людей изобретать и совершенствовать уже сделанные изобретения. Длинных хрустящих буханок, или скорее батонов, крегенского хлеба не было бы без полей пшеницы, расстилавшихся под лучами двух солнц. Но этого мало. Кто-то должен в поте лица пахать, сеять, полоть и собирать урожай. Необходимы плуги и серпы, мельницы для перемалывания зерна, печи, в которых пекарь выпекает хлеб. Ни один человек, если он действительно сколько-нибудь ценит свою жизнь, не станет считать все предлагаемое жизнью чем-то само собой разумеющимся. Он станет заботиться даже о воздухе, которым дышит - иначе загрязнение окружающей среды, которое так беспокоит вас здесь, на Земле, приведет к отравлению беззаботных толп.

Вот так мы с Сегом и болтали о том о сем приближаясь к Паттелонии, главному городу Проконии, к городу, куда меня направили в бытность капитаном боевого санурказзского свифтера, прежде чем я отправился в то злополучное путешествие, которое должно было закончиться в Вэллии, но завершилось опять в Магдаге - городе, который был исконным врагом Санурказза на протяжении многих поколений. Кто правил сейчас в Паттелонии, я не знал. Ясно одно: он правил по праву меча - красного, зеленого или проконского.

Навигация не представляла трудностей. Солнца и звезды не давали мне сбиться с курса на морях по которым я никогда раньше не плавал. Вскоре я вычислил, что мы вот-вот войдем в воды, где следует ожидать более оживленного судоходства.

К этому времени Сег освоил науку управления рулевым веслом. Он-то и правил нашей мулдави, когда снова закружился и завыл ветер, а море начало тяжко вздыматься. На нас налетел еще один из этих нечутких к людям рашунов.

Я мгновенно метнулся к мачте и с грохотом сбросил рею, сохранив лишь задний нок-бензельный угол, чтобы не оставаться вовсе без управления. Через борт уже вовсю хлестали вспененные волны. Схватив черпак, я начал вычерпывать воду. Качка стала поменьше, и я оглянулся на Сега Сегуторио. Свирепо вцепившись в рулевое весло, он отважно боролся с волнами. Должно быть, с той же неукротимой силой он вступал в схватку с диким зверем, охотясь в своих любимых горах Эртирдрина. При виде того как он сражается с новой для него стихией у меня потеплело на душе.

Как вы знаете, я редко улыбаюсь и еще реже смеюсь - разве что в каких-то нелепых или опасных ситуациях. Но сейчас я смотрел на Сега Сегуторио, и губы мои раздвинулись в насмешливой улыбке, иронической гримасе, на которую Сег ответил жестоким рывком рулевого весла и раскатистым каскадом богохульств, слившийся у меня в ушах со свистом и воем рашуна.

Нас качало и болтало. Я вычерпывал воду, а Сег висел на рулевом весле, не давая нашему суденышку изменить курс и выводя нас из зоны рашуна. И снова я печалюсь, вспоминая, как несправедливо обходился с бедным Сегом Сегуторио. Этот человек радовал мне сердце.

Когда мы наконец выбрались из рашуна, Сег шумно выдохнул и бросил на меня испепеляющий взгляд, после чего вообще перестал обращать на меня внимание. Я тогда не рассмеялся и жалею теперь об этом, так как он этого ожидал.

После этой недолгой, но буйной бури - рашуны различаются как по названию так и по характеру - море совсем успокоилось, если не считать единственного длинного вздымающегося вала.

На некотором расстоянии от нас в воду глубоко осел покалеченный рашуном широкопалубный корабль со снесенными за борт мачтами. По его палубам в панике бегали люди. Спустя миг нашим взорам предстала и причина их тревоги.

К широкопалубному кораблю - как сообщил мне Сег, рассмотревший его вымпел, это был "купец" из Паттелонии - поворачивал, рассекая воду, свифтер. Его низкий злобный силуэт надвигался в абсолютном и убежденном сознании собственной мощи. На глазах у нас он поднял свои флаги. Все они были зеленого цвета.

Свифтер из Магдага! Он явно собирался атаковать паттелонского "купца". Значит, Санурказзу удалось отбить город. При всем драматизме наблюдаемой нами ситуация, я почувствовал прилив радости.

Так вот, если из моего предыдущего рассказа вы не поняли, что несмотря на жилку практичности Сег Сегуторио был до крайности бесшабашным, то значит, я неверно обрисовал этого человека. Сейчас он сверлил взглядом разукрашенный зеленым свифтер, и ноздри его сжались. Затем он резко повернул руль и взял курс на те два судна.

- Что, Сег? Ты никак собрался самолично напасть на магдагский свифтер?

Он смотрел на меня и словно не слышал моих слов.

- Он ведь большой, Сег. Судя по очертаниям, я бы сказал, что это "семь-шесть-шесть", сто пятьдесят весел.

Легкий ветерок-зефир нес нас вперед.

- У нас нет даже ножа, Сег. Не говоря уж о мече.

Нос нашей лодки рассекал воду.

Ах, как я жалею, что дразнил Сега Сегуторио!

Наверное, всего лишь наверное, дело было в том, что я тогда был молод и все еще не мог забыть того шмякнувшего мне прямо по лицу кома соломы пополам с навозом.

- Они из Магдага, - бросил Сег. - Это они продали меня в рабство.

Мы продолжали скользить вперед. До нас уже долетали вопли, крики и грозный звон металла о металл. Я был крозаром Зы, посвятившим себя борьбе с ложным зеленым божеством Гродно - и никакой иной курс мне и в голову не приходил.

Глава Пятая

Бой на борту свифтера.

- Это самый старый, самый замшелый прием, который только существует, Сег, - говорил я, в то время как мы скользили по водной глади по направлению к двум кораблям - широкопалубному паттелонскому "купцу" и магдагскому свифтеру. - Но нам просто больше нечего пустить в ход. Это срабатывало в прошлом и, несомненно, не раз сработает в будущем. Нас сейчас должно волновать только одно - сработает ли этот способ на этот раз в нашем исполнении.

- Сколько там человек, Дрей? - вот и все, что спросил Сег.

- Свифтер этот типа "семь-шесть-шесть, сто пятьдесят". И значит у него три ряда весел по каждому борту, по двадцать пять весел в ряду. На верхней палубе по семь гребцов на каждом весле, а на двух нижних - по шесть человек на весло. Это около тысячи человек - а может, и больше, учитывая запасных гребцов в трюме.

- И все рабы?

- Все рабы.

- Похоже, ты разбираешься в этих делах, Дрей.

- Разбираюсь.

- А воинов?

- Это по-разному. Все зависит от цели плавания свифтера. Опять же, на мой взгляд их будет не меньше двух сотен. А если цель намечалась значительная, то намного больше, - я вспомнил дни своего рабства на борту магдагских свифтеров. - Гребцов у них очень много, Сег. Их держат прикованными к веслам, кормят всякой бурдой на сырой воде, луком и заплесневелым сыром. А дважды в день окатывают морской водой. Когда же у кого-нибудь иссякнут силы - выкидывают за борт или запарывают до смерти.

- А мы неплохо идем, - с коротким смешком заметил Сег. - Об одном жалею - при мне нет моего большого лука, лука, который я сделал своими руками из священного дерева ертир, что росло на земле Кэка Кэкуторио. Он чуть не поймал меня в тот день, когда я срезал палку для лука. Мне тогда было двенадцать. Я готовил этот лук, чтобы стрелять из него, когда вырасту - и, когда вырос, у лука оказался именно такой баланс, какой мне требовался. Древесина у дерева Кэка была почти черной, и его зелень почти такой же темной и хранила тайны. Он чуть не поймал меня...

Сег замолчал. Я увидел, как ссутулились его плечи. Та самая жилка практичного здравого смысла навалилась всей тяжестью на его бесшабашный дух и он отчетливо понял, во что мы собрались ввязаться. Его действиями руководила ненависть к поклонникам зеленого божества и обычная бесшабашность. А мной - мои собственные обеты, мрачные воспоминания о долгих месяцах рабства и то, что я был крозаром Зы.

Честь принадлежать к ордену крозаров Зы значит для меня очень много. Да, они - маленькая группа преданных своему делу людей, обитающих где-то там в глуши на внутреннем море планеты, что расположена в четырехстах световых годах отсюда. Да, их связывала фанатичная вера в вымышленное божество красного солнца и беспредельная ненависть к столь же мифическому божеству зеленого светила. Но это ни в коем случае не умаляет ценности их мистической философии, содержащей в себе беспредельные глубины мысли, их поразительного искусства владения мечом. Трудно не восхищаться силой духа, доблестью и самоотверженностью, которые они воспитывают в себе, равно как и их смелостью и прямодушием. Иногда кажется, что на Земле, где вы живете, ныне можно встретить лишь слабое подобие этих качеств.

Сег Сегуторио ненавидел рабство и рабовладельцев - также как и я. И все же не так давно, в бытность капитаном санурказзского свифтера и крозаром, я тоже использовал труд рабов. Они гребли у меня в условиях не намного лучше тех, в которых мне довелось настрадаться, когда я ишачил на магдагских кораблях. Это само по себе должно показывать какую власть имели надо мной крозары Зы. Когда же я попробовал освободить рабов и нанять на их место свободных гребцов, то наш экипаж оказался настолько близок к жестокой и страшной гибели, что эти события до сих пор преследует меня в кошмарах.8

Предаваясь таким вот размышлениям, я ждал, пока наша мулдави преодолеет последний отрезок чистой воды, отделявший нас от кормы свифтера. Внимание всех находящихся на борту было поглощено последними мгновениями борьбы за широкопалубный корабль. Как мне показалось, "купец" тонул. Однако капитан свифтера несомненно рассчитывал успеть разграбить судно и захватить пленных прежде, чем "купец" пойдет ко дну. Теперь перед нами вырос высоко вознесшийся изгиб кормы корабля.

Мы покачивались на зыби. Я встал на носу. Свифтер действительно был велик. Его постис - прямоугольный гребной каркас - выступал далеко за пределы плавных обводов бортов, нависая над водой, и гребные скамьи, судя по всему, были расположены по системе "скалоччио" - под острым углом к борту. Гребцы все еще держали весла на весу, а все лопасти образовывали идеальную линию. Время от времени барабанный дельдар подавал сигнал, дважды ударяя по басовому и теноровому барабанам. И тогда все весла то с правого, то с левого борта дружно и четко погружались в воду и совершали короткий резкий толчок, удерживая свифтер рядом с паттелонским кораблем. Выдвинутый шпирон свифтера нависал над бимсом "купца".

Я поднял взгляд на надменно задранную корму и... предпочел отбросить инстинктивно родившуюся ассоциацию с равно надменно задранными хвостами скорпионов.

Благодаря покрывавшим корму сложным завиткам резьбы и всяким, как сказали бы у нас на Флоте, мишурным украшениям, я без труда нашел, за что можно ухватиться и на что опереться. Как только мои босые ноги нащупали первую опору, и я сделал шаг наверх, за мной последовал и Сег. Мы оба лезли на борт совершенно безоружными. На мне по-прежнему была только полоса коричневой ткани, снятая с сорзарта, а Сег носил серую набедренную повязку раба. Действуя теперь со всей возможной осторожностью я коснулся рукой палубы под поручнями. Прямо у меня над спиной торчало одно из рулевых весел. Я тихо вылез на палубу и огляделся.

Рулевой дельдар всем телом навалился на свой валек, готовый на пару со своим коллегой с другого борта одним движением удержать нос свифтера вплотную к "купцу". В крайнем случае им на помощь должны были прийти гребцы на веслах. Барабанный дельдар, скорее всего, сидит, подняв барабанные палочки, а весельный начальник находится в своем маленьком табернакле под срезом юта. Офицер, блистающий зелеными шелками и золотыми кружевами, с довольным видом прогуливался по палубе. Я беззвучно пробормотал проклятье этому магдагскому мерзавцу.

И столь же осторожно спустился назад.

Сег смотрел на меня. Его лицо сморщилось, выражая крайнее отвращение.

- Оттуда воняет, - сообщил он.

- Разумеется.

Свифтеры строятся по планам разработанным корабельными инженерами различных талантов. Схема этого образчика была мне знакома. Я довольно точно представлял, где что расположено на борту, зная это и как раб, и как капитан. Мы проникли в нижнюю кормовую каюту - на земном семидесятичетырехпушечном корабле она называлась бы кают-компанией младших офицеров - и не обнаружили там ни одной живой души. За дверьми, которые вели к нижнему, или таламаксному, ряду весел, и находилась та живая сила, в которой мы нуждались. Эта галера представляла собой разновидность катафракта - и потому, даже верхние, транитные, ряды гребцов защищал ограждающий фальшборт. Существует еще открытый тип гребных судов, или афракт. На таких кораблях фальшборта нет, и это обеспечивает свободную циркуляцию воздуха. Зато на катафракте гребцы по крайней мере хоть как-то защищены от стрел. Я тогда еще не решил, что лучше, также как не сделал выбор между теориями длинного и короткого киля. Как бы то ни было, сейчас, когда мы приступили к своей задаче, фальшборт укрывал не только гребцов от оружия, но и нас от чужих глаз.

Едва раскрыв двустворчатые двери, я увидел перед собой кнутового дельдара. Прежде чем тот успел хотя бы обернуться, я зажал его в захват, и он безжизненно осел на куршею.

Рабы тупо смотрели на меня. Живой блеск в их глазах давно потух. Волосы отросли и свалялись, что наглядно свидетельствовало о длительности пребывания свифтера в море. Ведь как только корабль покидает магдагский мол, головы рабов выбривают до такой гладкости, что это сделало бы честь ядрам двадцатичетырехфунтового погонного орудия.

Сег кинулся во всю прыть к другому кнутовому дельдару. Здесь, внизу, в тесноте и вони, кнутовые дельдары дежурили по очереди. Зачастую дежурство на таламитной палубе назначалось в качестве наказания.

На поясе у парня, которого я свалил, висел нож. Мне потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы отомкнуть замок на главной цепи, на которую надевались все другие цепи.

Ближайший ко мне раб озадаченно разглядывал меня. Его спина красноречиво говорила о роде его занятий. Сидящий рядом с ним тоже поднял голову, его рот бессмысленно открылся. Толстые слюнявые губы обнажили неровный ряд сломанных, испорченных зубов. Меня на мгновение охватило настоящее отчаяние.

Этих рабов, похоже, полностью сломили. Восстанут ли они, как д о л ж н ы восстать если мы хотим преуспеть?

Никто тут не отшвыривал главную цепь, не стискивал свою в мстительно сжатых кулаках. Здесь не было и речи о немедленном забвении всех рабских привычек. Им еще предстояло понять, чего они в состоянии добиться.Но - на нижней палубе ведь, как правило, держали непокорных, смутьянов, которых было не так легко сломить.

Неужели я допустил просчет, который грозил теперь катастрофой?

И тут из двойного ряда поднятых глядя на меня голов вылез, волоча за собой цепь, грязный бородатый человек. И уставился на меня во все глаза.

- Пур Дрей!

Я не узнал его. Но он знал меня. И я тут же ощутил, как в воздухе что-то изменилось. Кто-то громко произнес:

- Крозар!

Я поспешно поднял руки.

- Тихо! Освобождайтесь от основной цепи. Весла пока надо держать в ряд - сами знаете. Мы освободим наших товарищей на верхней палубе... а потом... т и х о !

Конечно, сохранять тишину они не могли.

Как только их шарахнуло по мозгам травматической дубиной освобождения, как только они поняли, что быть рабами им больше незачем, удержать их стало невозможно.

Исполосованные кнутами голые тела хлынули на куршею, где сквозь щели виднелось небо и длинные ряды голых ног гребцов двух верхних палуб. Один из кнутовых дельдаров взглянул в разделяющую палубу узкую щель и заорал. Я метнул нож, как метал некогда терчики - женское оружие моих кланеров, - и он повалился, захлебнувшись криком и собственной кровью. Наступив ногой на его тело, я высвободить нож из горла убитого. Мне порядком претило разбрасываться оружием.

Рабы уже взбирались по опорному шпангоуту верхних палуб, переваливались через набортные концы вальков, там где те лежали в положении "ровно" на задающих им пределы гребных рамах. Они голосили как безумные и размахивали цепями. Я догадывался, что немногим придет в голову освободить своих товарищей; их потрясенное сознание было охвачено теперь единственным желанием - перебить всех магнатов, что попадутся им на пути. Прошу заметить, такое желание представлялось мне тогда вполне достойным - да простит меня Зар.

Я сам лез наверх, точно какой-то горный грундал, сжимая в зубах окровавленный нож. Признаться, это один из немногих случаев, когда мне довелось скалить зубы.

Бросившись к замкам большой цепи зигитов, я пробежал по захрустевшему у меня под ногами телу кнутового дельдара, измолоченному чуть ли не в фарш. Острие ножа потыкалось в замке, раздался отчетливый щелчок, слышный даже сквозь весь этот гвалт, а затем зигиты, уже подготовленные к восстанию поразительным появлением своих товарищей снизу, заревели и забушевали с цепями в руках.

Засвистели стрелы, и один из рабов закричал и упал навзничь, пронзенный стрелой навылет. Экипаж свифтера среагировал быстро.

Иного я и не ожидал.

Только подавляющее численное превосходство позволяло нам захватить судно.

Трудно представить себе весь тот гам и то неистовство которые царили в те мгновения. Шпангоуты от палубного настила отделяло лишь узкое пространство, почти щель, и в этой тесноте голые заросшие люди выли и дрались, прорываясь к свету. Мы лезли наверх. И с нами взбирался Сег Сегуторио. Завладев кнутом, он так огрел им по голеням кнутового дельдара, что тот с воплем рухнул прямо в безжалостные когти рабов, которые растерзали его в клочья.

На верхней палубе с ее куршеей и решетками по обоим бортам над нижними рядами, словно бьющее об утесы море, бушевали рабы. Добраться до замков главной цепи транитов будет нелегко. Со стороны носа свифтера уже бежали обратно магдагские солдаты в длинных железных кольчугах. В воздухе все чаще свистели стрелы. Мне предстояло добежать до табенакля весельного начальника, а это был неблизкий путь. Барабанный дельдар издал единственный затяжной визг и бросился улепетывать на корму. А там виденный мной ранее магдагский офицер уже выхватил длинный меч.

Вот этот-то меч мне и требовался для полного счастья.

Но прежде все-таки следовало заняться замками. И тут рядом весьма кстати оказался Сег. Один вид кнута у него в руках поверг весельного начальника в такой ужас, что тот заорал, словно его резали. Я нагнулся к первому замку, и возле меня в палубу тут же впилась стрела. Офицер, пригибаясь, уже бежал к нам, выкрикивая что-то угрожающее. Загорелая обветренная физиономия магдагца так побагровела от ярости, что ему явно грозил апоплексический удар.

Замок щелкнул, раскрылся, а я выпрямился и метнул нож.

Офицер невнятно кулдыкнул что-то и упал на палубу, как тряпичная кукла.

Я поймал на лету вращавшийся в воздухе длинный меч, схватив его за костяную рукоять. Признаться, не люблю костяные рукояти, но для первого раза это отличный улов.

- Вперед! - закричал Сег. - Эти расты нас ждут!

И в самом деле, команде было уже не до захвата широкопалубного. Экипаж и солдаты свифтера разворачивались теперь дать отпор взбешенным рабам. Мы специально начали с нижних палуб, желая подольше оставалась незамеченными. Теперь, когда все рабы были освобождены, ничто не мешало нам с Сегом и самим вступить в бой.

- Хватай сперва меч, Сег! - крикнул я.

- Будь у меня лук... - проорал он в ответ.

Я бросился по заваленной телами куршее, прорываясь сквозь плотную толпу. Сотни рабов сгрудились впереди размахивая цепями, свистя ими над головой, описывая смертоносные круги. Но лучники свифтера работали быстро и профессионально. Они стреляли по настильным траекториям, и то и дело кто-то из рабов падал, убитый или раненый.

Мне пришлось изрядно потрудиться, проталкиваясь вперед. Однако спустя несколько мгновений я отбросил в сторону тело раба, сраженного при взмахе цепями ударом меча в живот, и занял его место, приняв боевую стойку крозаров Зы.

Клинки скрестились. Стрела просвистела рассекая мне волосы, но я не обратил на это внимания. Несмотря на костяную рукоять, этот меч оказался превосходным оружием и я почувствовал как он сокрушительно ударил по грудной клетке первого магдагца и пробил кольчугу насквозь. Солдат упал. На его место встал другой, которому я немедленно вмазал по лицу над наустником. Мимо пролетело еще несколько стрел - и тут я с удивлением заметил, что некоторые летят в обратную сторону. Противостоявший мне магнат внезапно вскинул руки, выронил меч и упал. Из его правого глаза торчала стрела.

Сег Сегуторио наконец-то заполучил оружие с которым умел обращаться и пустил его в ход.

Теперь сказалась чистая масса рабов. На борту находилось наверно целых триста магдагцев - магнатов первого и второго классов, солдат и матросов. К тому моменту, когда я добрался до входного трапа на нижний шпирон, в живых из них похоже оставался только капитан свифтера. Само судно представляло собой фантастическое зрелище. На всех надстройках теснились голые рабы, которые выли и орали, словно безумные - да нет, какое там словно, они ведь и правда обезумели.

Я вполне понимал их чувства.

Длинный шпирон свифтера нависал над накренившейся к воде палубой "купца". Неровные пеньки - все, что осталось от двух его мачт - торчали из груд обломков. Выходит это было довольно крупное судно. Вартеры магдагского свифтера установленные на носу - по моему мнению, чуть выше, чем следовало - и предназначенные для метания камней, изрядно раздолбали бак широкопалубного - именно бак, а не полубак. Кормовую надстройку "купца", внушительное двухпалубное сооружение, завалило грудой хлама, рухнувшего с грот-мачты. Повсюду валялись мертвые тела.

Капитан свифтера прожег меня взглядом. Это был рослый тип, и из под кольчуги у него выпирали бугры мускулов . И меч у него был исключительных размеров. Вокруг него среди убитых рабов растянулись и тела в кольчугах и колонтарях принадлежавшие по видимому наемным солдатам, которые находились на борту "купца".

-Хай! - крикнул он.

И махнул мечом. Этот жест не допускал двух толкований: "Давай сюда, и я изрублю тебя на куски".

Он прекрасно понимал, что в одиночку против толпы разъяренных рабов ему не устоять.

Это был магдагский магнат - но тем не менее храбрый воин. Даже в то время, когда я был молод и в груди моей горела ненависть ко всему зеленому, у меня хватало объективности признать в человеке мужество.

И я спрыгнул к нему.

Вся моя одежда состояла из набедренной повязки. Против магната в великолепной кольчуге я оказывался в невыгодном положении. Но его сознанию своей обреченности и отчаянной решимости дать при этом жестокий бой и умереть достойно, я мог противопоставить собственное умение и решимость.

Вот с каким раскладом красное выступало против зеленого.

Наши клинки тут же скрестились, и я оценил силу его руки.

"Купец" накренился у нас под ногами, когда пробоину хлынула вода.

- Ты умрешь, раб, - процедил сквозь зубы капитан, - и присоединишься к своим собратьям!

Я не ответил. Наши клинки скрестились вновь и, когда они расцепились, я быстро нанес удар, но даже тут в тесноте палубы капитан сумел ловко уйти от моего выпада. И тут же сам напал на меня, стремясь покончить со мной и прихватить с собой на ледники Сикки как можно больше врагов.

И тут один из рабов громко и ликующе заорал с палубы:

- Джикай! Руби его, пур Дрей, князь Стромбор, крозар!

Клинок в руке капитана дрогнул. Он сделал шаг назад. На его лице появилось выражение такой ярости и отчаяния, что мне стало не по себе.

- Ты... - поперхнулся он, - Ты - князь Стромбор... крозар!

Я не потрудился ответить. Палуба "купца" ходила ходуном, и я понимал, что корабль вот-вот пойдет ко дну. И потому просто прыгнул вперед. И теперь наши клинки залязгали и зазвенели с тем свирепым визгом стали по стали. Капитан дрался хорошо и отличался изрядной силой, но я теперь спешил и после быстрого обмена смертоносными ударами он пал.

- Корабль тонет! - закричал кто-то.

Под восторженные крики освобожденных рабов, наконец-то увидевших гибель ненавистного магдагского магната, я ловко запрыгнул на шпирон свифтера. И в этот момент сквозь толпу рабов прорвался человек с багровым, но просмоленным морем лицом. Судя по его иссеченному голубому наряду, это был капитан "купца".

Сег уже был здесь. С помощью нескольких рабов, явно пользовавшихся некоторым авторитетом среди своих собратьев по несчастью, он расчистил для нас свободное пространство. Шкипер, захлебываясь словами благодарности, стиснул мне левую руку, поскольку в правой я все еще держал меч. Его корабль утонул, но сам он остался в живых. Тем временем широкопалубный погружался в воду, а чанки, акулы внутреннего моря, предвкушая добычу, плавали вокруг его кругами дожидаясь своей страшной жатвы. Их жестко торчащие вертикально вверх двойные плавники рассекали морскую гладь.

- Да воссияет над тобой Та'темск, князь Стромбор! - Он наконец выпустил мою руку, так как я принялся стаскивать с бедер перемазанную кровью коричневую тряпку. - Мы сражались как могли, но рашун лишил нас мачт. Мои матросы, сами видите, дрались как демоны... даже мои пассажиры сражались... эх, как они сражались...

- Пассажиры?

Я как раз обнаружил отрез красной ткани обмотанный вокруг тела убитого парня - очевидно одного из упомянутых шкипером пассажиров - и обернул его вокруг талии, а конец просунул между ног и подоткнул. Этот прекрасный алый цвет приободрил меня.

- Да - странный народ. Они дрались словно одержимые. Взгляните, пур Дрей - вот этот умирает, но ему по-прежнему кажется, будто он сражается.

Умирающий, о котором говорил капитан, лежал оттащенный в сторону под вартером. Сказанное шкипером соответствовало действительности. Он то и дело повторял одно и то же движение - как будто широко раскрывал объятия и смыкал их. Эта экзерция называлась "цветок" и выполнялась с рапирой и мэнгошем. Раненый не замечал, что его правая рука уже пуста. У меня захолонуло сердце, когда я увидел его наряд: он был одет в высокие черные сапоги и приталенную желто-коричневую куртку, очень широкую в плечах и бедрах. Голова его оставалась не покрытой, но я догадывался каким был бы у него головной убор. В левой руке он сжимал усеянный драгоценностями мэнгош, которым и совершал свой трудоемкий непрерывный поток фехтовальных приемов.

Я опустился на колени рядом с ним.

-Ты плыл с Воманусом? - спросил я, пытаясь говорить как можно мягче, но при всем при том в моих словах звенели резкость и нетерпение.

- Вэллийцы, - повторил за моей спиной капитан "купца". - Странный народ.

- На корме, - выдохнул умирающий. Изо рта у него вытекала тоненькая струйка крови. Я поднял голову и посмотрел на капитана.

- Увы, мой князь. Вэллийцы настаивали, чтобы об их пассажирах позаботились самым серьезным образом, и потому по моему приказу их ради безопасности заперли в кормовой надстройке. Но... упала грот-мачта, и нападавшие атаковали столь яростно... мы были не в состоянии их выпустить. Боюсь, они обречены.

Это озадачило меня. Если Воманус плыл на борту этого судна, которое сейчас погружалось в кишащее чанками море, то я не мог понять почему еще не увидел его. Он ни за что не согласился бы отсиживаться в безопасном месте, если поблизости затевалась драка.

Раненый вэллиец - красивый молодой шатен с длинными усами и аккуратно подстриженной бородой - снова попытался заговорить, сплюнул кровь, попытался опять и сумел наконец выпалить:

- Их надо спасти!

- Теперь уже никого спасти, - проговорил капитан, мрачно дернув головой в сторону палубы своего готового вот-вот уйти под воду корабля и на двойные плавники кружащих рядом чанков. - Моя старая посудина станет для них могилой, да поможет им Та'темск.

Умирающий вэллиец открыл глаза. Взгляд его был вполне осмысленным. Он прекратил свое страшное фехтование с призраками, и я мягко и с уважением забрал, вернее, принял у него кинжал. Тут кровь хлынула у него изо рта, когда он издал предсмертный крик.

- Ты должен спасти ее! - страстно прокричал он, словно вкладывал в этот крик всю душу. - Она в западне... она тонет, обречена.... ты должен! Принцесса-магна Вэлии! Принцесса...

Он захлебнулся кровью. Я почувствовал... я подумал... я...

Делия! Моя Делия! Делия!

Глава Шестая

Мы с Делией купаемся в море

С этого момента я решительно ничего не помню до той самой минуты, пока не очутился перед дверьми в кормовую надстройку торгового корабля. В памяти задержался лишь один момент: как я с зажатым в зубах обнаженным кинжалом разгребаю голыми руками обломки, образовавших перед дверьми настоящую баррикаду.

Все эти драматические события происходили давным-давно, в четырех сотнях световых лет отсюда, на далеком море, под зловещим сиянием двух солнц Антареса. И все-таки... и все-таки!

Вода уже плескалась на уровне моих бедер и прибывала перехлестывая через планшир все более обильным потоком. Я отбросил в сторону кусок рангоута, рассек кинжалом промокшие насквозь канаты и наконец добрался до двери. Со свифтера донеслись крики:

- Слишком поздно!

- Вернись!

- Утонешь!

- Князь, чанки!

Я проигнорировал их.

Один брус упорно не поддавался. Я уперся него плечом и попытался поднять. Сколько раз мои широкие плечи приводили в отчаяние мать, не успевавшую перешивать мне одежду! Поднатужившись, я сумел-таки поднять этот брус. При этом казалось будто вся кровь прилила у меня к голове, совершенно раздавила мозги, и грозила хлынуть из ноздрей и глаз. Мышцы вздулись и напряглись до дрожи. И тут я толкнул - и как толкнул!

Внезапно раздался звук, похожий на визг, брус соскользнул в сторону, и я, потеряв опору, полетел прямо в дверь и всей своей тяжестью врезался в створки. Послышался треск ломающегося металла. Поднявшись на ноги, я обнаружил, что вода уже поднялась мне до талии. Корабль дрожал всем корпусом и кренился все сильнее, словно нетвердо держащийся на ногах выпивоха, выбирающийся из трактира "Стриженый поншо" в Санурказзе.

Я пинком распахнул двери, и в моих объятиях тут же оказалась разъяренная женщина. Ее темные волосы хлестнули меня по лицу и груди, точно мокрым бельем, и она повисла на мне, истошно голося и царапаясь, как бешеная кошка.

- Передавай ее сюда! - проорал кто-то над самым моим ухом.

- Держи, Сег.

Я сразу узнал его голос, но времени рассыпаться в благодарностях не было. Сег ведь не моряк, и плавать вероятно умел только по собачьи, а потому, находясь на палубе тонущего корабля, рисковал куда больше моего.

Я нырнул в каюту.

В этот момент корабль содрогнулся всем корпусом, и победоносный рев тысяч хлынувших в него галлонов воды, сообщил мне о его гибели. Поток подхватил меня, потащил вперед, и я закрутился во внезапно наступившем зеленом мраке.

Я снова сжимал в зубах кинжал и едва успел задержать дыхание.

А потом...

Делия! Моя Делия Синегорская, моя Делия из Дельфонда - она оказалась в моих объятьях. Здесь, в затопленной каюте тонущего корабля, я снова обнял ее, и нежно прижал ее к себе. Обхватив ее одной рукой за талию - все такую же стройную и гибкую как мне помнилось - я развернулся и рванулся вместе с ней к выходу. Кругом, точно спруты, плавали обломки рангоута, такелаж, обрывки парусов, норовя вцепиться в нас своими хваткими щупальцами и уволочь с собой в глубину. Но нам все же удалось пробиться к двери и мрак сделался не столь кромешным. Поток света хлынул сверху. Я с яростным ликованием оттолкнулся от палубы, и мы всплыли к поверхности.

Я видел всю палубу корабля со всеми злосчастными последствиями битвы. Из разбитых люков поднимались редкие пузырьки воздуха. И среди этих скрюченных трупов уже рыскали словно вампиры гибкие, длинные силуэты собравшихся со всех сторон чанков.

Мы поднялись на поверхность.

Проэмболион свифтера оттолкнул тонущего "купца". Расстояние между нами и свифтером увеличивалось; куда ближе находилась маленькая мудлави, на которой мы с Сегом сбежали из Хаппапата. Нам требовалось добраться до нее раньше, чем чанки доберутся до нас.

Я посмотрел вниз.

Слишком поздно... Один из чанков уже приближался к нам и переворачивался на спину, как это делают земные акулы, показывая белесое, как у трупа, брюхо. Я оттолкнул Делию и взял кинжал, который до сих пор держал в зубах, в правую руку.

- Плыви к людке, Делия! Скорее!

Я втянул воздух в свои опаленные легкие. И нырнул. Чанк увидел как я приближаюсь к нему тут же начал разворачиваться в мою сторону, заваливаясь на бок, и я в точности повторил его движение. За его шкуру, покрытую псевдочешуей, хвататься не стоило: она ободрала бы мою всего лишь человеческую кожу не хуже рашпиля.

Когда чанк перевернулся бросаясь в атаку, я опять-таки повторил его маневр и увильнул в сторону, предоставив его оскаленной морде бестолку разрезать воду. И в тот момент, когда он проносился мимо меня, я с со всей силой и быстротой, на какую только был способен, вонзил в него кинжал. Кровь, стремительно растекаясь, как туча, замутила воду. Какое-то время чанк по инерции скользил вперед, а потом принялся переворачиваться, водя хвостом туда-сюда. Я быстро огляделся, но ни одного зловещего силуэта поблизости не наблюдалось. И тогда, усиленно заработав ногами, я устремился вслед за Делией.

Вода была прозрачна и чиста. С глубины ее поверхность казалась фантастическим серебряным небом, сплошь покрытым рябью и играющим цветовыми контрастами.

Я обхватил Делию за талию и одним толчком забросил ее в мулдави.

Мне требовалась полная уверенность.

Я снова ушел под воду. Мои подозрения подтвердились: в глубине сужал круги еще один чанк. Зазевайся я - и он отхватил бы мне ноги, как бритвой, прежде чем я успел бы забраться в лодку. Нырнув, я поплыл прямо на него. Огромная тварь посторонилась, разинув свою здоровенную пасть, а затем устремилась ко мне, пытаясь перевернуться на бок. Чанкам необходимо переворачиваться на спину для хватания зубами добычи только когда та находится над ними, скажем, на поверхности воды. В иных случаях они вполне способны проглотить жертву из любого положения.

Я повторил маневр чанка. А затем, лихорадочно заработав ногами в неистовом взрыве энергии, обогнул прущую на меня как таран морду чанка, и шесть раз воткнул кинжал ему в брюхо. Растекающаяся кровь потянулась за ним, словно шлейф. Чанк проплыл по инерции дальше и принялся медленно разворачиваться. Я бросил взгляд вверх, на сияющую рябь. Изогнутый клинообразный силуэт днища мулдави казался дирижаблем на фоне серебристого неба, водной ряби. Резко выпрямив ноги, я рванулся наверх, выскочил из воды, зацепился рукой за планшир и перевалился внутрь. До последней секунды мне представлялось, как гигантские челюсти чанка со щелчком смыкаются на моих бедрах, и в лодку я втяну лишь безногий торс.

Удар подошвами о доски днища показался мне легким и приятным, как дружеский хлопок по спине. Напряжение спало, голова пошла кругом. Только сейчас до меня дошло: задержись я под водой еще немного, и чанк успел бы перевернуться и напасть прежде, чем я окажусь на поверхности.

И тут мулдави подпрыгнула и закачалась от резкого толчка.

Чанк - то ли этот раненный, то ли другой - вернулся и пытался перевернуть наше суденышко.

И тут я поднял взгляд на Делию. Гибкая и прекрасная, она стояла в своей короткой голубой юбке и тунике подняв над головой анкерок с водой. Вот она напряглась, а затем "вжик" - анкерок полетел за борт и треснул чанку по морде. Хищник вильнул хвостом и убрался восвояси.

Делия обернулась. Она стояла надо мной, глядя мне в глаза, и улыбалась - улыбалась!

- Дрей!

Тут мы заключили друг друга в объятья. Думаю, если б сейчас мулдави перевернулась, скинув нас в кишащее чанками море, мы бы этого даже не заметили.

Когда к нам в какой-то мере вернулось ощущение реальности, я услышал приветственные крики. Свифтер разворачивался и медленно двигался к нам. Почти все весла были втянуты, и только двадцать-тридцать неуклюже плескали по воде.

- Вы целы? - прокричал Сег.

Я помахал рукой и что-то крикнул в ответ.

- Тогда - хвала занавешенному Фройвилу!

- Тельда! - вдруг ахнула Делия, и выражение ее милого личика мгновенно стало тревожным и озабоченным.

- Если ты о той полногрудой адской кошке, которая мне чуть глаза не выцарапала там в каюте, - откликнулся я, - то Сег, как настоящий друг, вырвал меня из ее когтей. Хвала Черному Чункре, - добавил я, прибегнув к божбе моих кланнеров.

- Что ж, я рада, - ответила Делия. - Так как Тельда всегда хочет как лучше.

И она рассмеялась. Когда я слышу ее смех, меня неизменно охватывает волнение и восторг. Какая же несравненная женщина - моя Делия Синегорская!

Мулдави подняли на борт свифтера. Тельда бросилась к Делии и немедленно сгребла ее в охапку, перемежая воркование со вздохами и рыданиями. Волосы нашей новой знакомой уже высохли на солнцах. Шатеновые, как у Делии, они были чуть темнее и не обладали тем чудесным рыжеватым отливом. Она была явно склонна к пышности - я не буду заходить столь далеко, чтобы сказать "к полноте". Тельда просто из кожи вон лезла, стараясь угодить Делии. Ее сочные красные губы то и дело расплывались в улыбке. Я заметил, что все внимание Сега обратилось на эту пышногрудую даму, и вздохнул, так как здесь его, на мой взгляд, не ждало ничего, кроме проблем. Тут, как вы услышите, я к сожалению недооценил всей правды.

Несмотря на свою склонность к пышнотелости, Тельда была сложена великолепно. Правда, полные лодыжки несколько мешали ей играть роль томной красавицы - когда она об этом вспоминала и переставала демонстрировать свой неуемный пыл. Поймите, я не хочу быть слишком жесток к Тельде, так как Делия явно переносила ее навязчивую опеку вполне добродушно.

Порядок на свифтере понемногу восстанавливался. На борту было столько мужчин, более не прикованных к скамьям, что я начал беспокоиться за безопасность наших дам. Но эти бывшие рабы знали, кто я такой. Имя пура Дрея, князя Стромбора, прославленного крозара Зы, грозного корсара, заставлявшего трепетать половину Ока Мира, вне всякого сомнения произвело впечатление на бывших рабов. Они с большой охотой согласились вернуться на свои гребные скамейки -теперь уже в качестве свободных людей - и плыть в Санурказз. Я обменялся рукопожатиями со многими из них, и не слишком удивлялся, если ответом мне служил тайный знак крозаров. Среди них попалось также много воинов из Красной Братии Лизза, крозаров Заму и других знаменитых рыцарских орденов, посвятивших себя служению Зару. Но ни один из этих орденов - как я узнал даже прежде, чем сам стал крозаром, - не отличался столь строгим уставом и не был столь знаменит и прославлен, как орден крозаров Зы.

Покуда я наводил порядок на свифтере, Сег взял на себя заботу о девушках.

Один из бывших рабов, подавший мне тайный знак - человек с превосходной мускулатурой, какой и должен обладать всякий, кто хочет выжить на весле, с роскошной черной бородой и шапкой кудрявых черных волос, выдававших санурказзца - стиснул мне руку и сказал:

- Неужели не узнаешь меня, пур Дрей?

Я оглядел его, покачал головой - и тут же одернул себя:

- Ей Зим-Зар! Пур Мазак! Пур Мазак, джерну Френтозза!

Мы снова крепко пожали друг другу руки.

- Помнишь, пур Дрей, как мы с тобой устроили набег на Гофоренг? Ты на своем "Зорге", а я - на "Сердце Зара". Помнишь?

- Как я могу забыть! Мы захватили - сколько там было? - двенадцать "купцов" и потопили по ходу дела три больших свифтера! Славные были деньки, пур Мазак.

- Да, славные деньки.

- Ну... Они еще вернутся.

Я окончательно решил возвращаться в Санурказз. Теперь когда Делия снова со мной, мы могли провести немного времени на внутреннем море. Здесь еще многое требовалось сделать.

Но как только мы легли на курс зюйд зюйд-вест, налетел этот проклятый ветер, море вздыбилось, небо стремительно заволокло грозовыми тучами, забушевали и загрохотали громы и молнии.

- Правь на восток! - крикнул я.

Штурвальные - ребята с гребных скамей, бывшие до пленения рулевыми дельдарами - удивились, но выполнили приказ. И ветер, не являвшийся рашуном, сразу же начал стихать - столь же чудесно быстро, как и поднялся.

- В Паттелонию, - бросил я - и увидел, как при этих словах лицо Делии озарилось радостью.

Организовали все очень быстро.

Звездные Владыки явно хотели, чтобы я убрался с Внутреннего моря. Ну, меня это тоже устраивало - хоть и не вполне, но в достаточной мере. Я искренне сожалел о том, что мне теперь уже неведомо когда доведется снова встретить моих старых товарищей по веслу, этих мошенников Ната и Золту, а также пура Зенкирена и милую Майфуй. Мне очень хотелось, чтобы Делия и Майфуй встретились, так как я никак не мог в достаточной мере выразить благодарность, которую питал к вдове моего товарища по веслу и друга, пура Зорга.

Что же касается Делии, то она преданно согласилась сопровождать меня в Санурказз, но не скрывала своей радости, узнав, что мы отправляемся прямо в Паттелонию, а оттуда - в Вэллию.

Вопроса о том, кто будет командовать трофейным свифтером - он назывался "Меч Генодраса" - не возникло. Я снова пожал руку пуру Мазаку.

- Это прекрасное судно, хотя постис у него, на мой вкус, малость великоват, - сказал я. - Я бы поставил на верхней палубе еще несколько скамей ... но это уже в другой раз.

Мазак мотрел на меня спокойным твердым взглядом истинного брата ордену и я понимал - приз был в хороших руках. Я дал ему указания, чтобы "Меч Генодраса", если позволит король Зо, купили для службы под эгидой Фельтераза. Так я надеялся отблагодарить Майфуй.

- В любом случае, - сказал я, - моя доля пойдет джерне Фельтераза, Майфуй. Поговори с моим фактором, Шалланом. Это самый честный жулик, насколько им вообще может быть любой фактор. А теперь... Да пребудет с тобой Зар, пур Мазак.

- Рембери! - разнеслись по воде крики с удаляющегося свифтера.

Делия, Тельда, Сег и я смотрели ему вслед с мулдави, спущенной за борт с полным запасом провианта и воды.

- Рембери! Рембери!

Осматривая добычу и прочее добро, сваленное в кормовых каютах, я отобрал несколько отличных санурказзских мечей, а также несколько отрезов прекрасного шелка из Пандахема, санурказзкие кожи и плащи из чистейшей шерсти кудрявого поншо с Влоклефа. А напоследок, как подобает законченному мерзавцу, прихватил также крепкую кожаную суму, туго набитую серебряными и золотыми "веслами" Магдага, равно как и различной валютой южного берега. Сег тоже себя не обидел. Помимо всего прочего, он разжился добрым десятком маленьких луков. Конечно, он ворчал, называя их жалкими, и я был с ним вполне согласен. Тем не менее... не знаю, насколько позволительны были такие чувства теперь, когда под моей защитой находилась Делия, но я чувствовал себя куда спокойнее с лучником из Эртирдрина на борту.

Когда мы подняли рейковый парус и взяли курс на Паттелонию, я услышал наконец историю Делии. Что характерно, она умолчала о некоторых обстоятельствах, которые, как я догадывался, вызвали у нее наибольшие затруднения.

Воманус, которого я отправил с доброй вестью в Вэллию, передал своей принцессе все, что требовалось. А потом император, отец Делии, нашел для него какое-то неотложное поручение. В итоге вместо того, чтобы возвращаться за мной с аэроботом, Воманус полетел в противоположном направлении, в Сегестес. Для моего возвращения никто ничего не предпринимал. Это-то я вполне понял, так как знал, какой яростный протест вызывало в вэллийских политических кругах решение принцессы-магны выйти замуж за мало кому известного кланнера, чуть ли не варвара, хоть тот и называл себя князем Стромбора. И потому - Делия тут же решила лететь сама. Она взяла с собой несколько доверенных воинов из своей личной охраны и Тельду, свою фрейлину. После долгого и опасного перелета через страшные горные хребты, собирательно именуемые Стратемском, которые отделяют внутреннее море от восточного Турисмонда, Делия и ее спутники достигли Паттелонии. Там, не встретив никаких препятствий, они сели на торговый корабль, рассчитывая позже сделать пересадку и таким путем добраться до Магдага. Я содрогнулся от мысли о том, что могло случиться с моей любимой в этом гнусном городе, попади она в руки принцессы Сушинг или ее подлого братца, Гликаса. А именно так наверняка и случилось бы, так как я все больше приходил к убеждению, что Звездные Владыки гарантировали поражение восстания моих старых вусковых черепов.

Делия болезненно переживала гибель своих телохранителей. Она нуждалась в утешении, и я как мог старался поддержать ее, хотя, наверно, получалось у меня грубовато.

- Но, Дрей... - проговорила она, - ты в безопасности! Иногда я чувствую себя таким чудовищем, когда подумаю, что не могу по настоящему сожалеть о чьей-либо смерти, если та поможет тебе остаться в живых. Мои бедные мальчики погибли ни за ов... но ты жив!

Она не была чудовищем. Я знал - и не испытывал по этому поводу ни тени раскаянья, - что пролил бы моря крови, лишь бы ни один волос не упал с головы моей Делии. Креген - чудесный мир. Жизнь в нем бурлит, как полноводный поток. Этот мир полон жестокости и уродства, но также красоты и любви.

Осуждайте меня сколько угодно. Я знаю, чему я предан.

Тельда окружила меня суетливой заботой. Она все суетилась и суетилась, не останавливаясь ни на минуту, и в конце концов я почувствовал, что меня ставят в смешное положение. Бедный Сег, так и не сумевший добиться ни малейшего успеха у этой полногрудой леди, какое-то время бросал на нас сердитые взгляды, а потом убрался на нос и стал возиться со своими луками.

Делия, похоже, немало забавлялась, глядя как я чувствую себя не в своей тарелке. А я жаждал одного - заключить ее в объятия и недвусмысленно показать ей, чье именно внимание мне требовалось.

И потому наша маленькая компания, должно быть, представляла собой странное зрелище, плывя через восточную оконечность Ока Мира к проконскому побережью и городу Паттелонии.

До этого островного города мы добрались без происшествий. Увидев множество красных флагов, развевающихся над стенами, башнями и длинными молами, я почувствовал, как меня охватывает радость. Значит, Санурказз все еще удерживает город. Подплывая к городу, мы пребывали в очень даже праздничном настроении.

Глава Седьмая

Тельда обрезает мне волосы, а Сег срезает палку для лука

Это Тельда настояла на том, чтобы немного привести в порядок мою лохматую гриву, длинные свирепые усы и бороду, прежде чем мы войдем в порт. Волосы у меня обычно совершенно прямые и отрастают почти до плеч. А усы из тех какие топорщатся с самым надменным видом, и их непокорный нрав иногда приводит меня в отчаяние. Борода же подстрижена на манер эспаньолки, и сразу наводит на мысли о кавалерах, кружевах и шпагах. На Земле я, как и подобало морскому офицеру конца восемнадцатого века, конечно же ходил чисто выбритым. Здесь, на Крегене, я время от времени я возвращался к привычке регулярно бриться, но поклялся никогда больше не носить косы.

Обычай отращивать копну длинных волос, которые можно заплести в косу и уложить вокруг головы, создав нечто вроде защитной подкладки под шлем - это пережиток первобытных времен. С тех пор доспехи претерпели длительную эволюцию, становясь все более совершенными. Я предпочитаю обычный шлем с подкладкой или "салад", стальной шлем с забралом. Еще больше мне нравится бургундский шлем, или "бургиньот". Но при этом - аккуратно подстриженные волосы.

Все то время пока Тельда чикала вокруг моей головы длинным кинжалом, и клочья шатенистых волос сыпались на доски днища, Сег с мрачным видом восседал напротив на банке. Бойцам стрижка требуется как и всем прочим смертным. Если полагаться лишь на гайтан9, то такое щегольство может оказаться роковым в бою, когда хитрый удар рассечет эту налобную повязку, и все твои роскошные космы упадут тебе на лицо и загородят обзор. И тогда у тебя есть все шансы очнуться уже в какой-нибудь райской парикмахерской на небе и увидеть в зеркале как кровь все еще сочится из раны нанесенной сталью врага покуда ты смахивал волосы с глаз.

Делия поймала мой взгляд. Она сидела откинувшись к корме, держа в своих умелых ручках вставленное точно в свою выемку рулевое весло. Ее прекрасное лицо застыло в неподвижности. Смеялись только глаза. Она от души наслаждалась моим смущенным видом. Должно быть, я и впрямь представлял собой забавное зрелище - ерзая на банке, бурча, ворча и вздрагивая всякий раз, когда кинжал проходил в опасной близости от моего уха. Я прожег ее взглядом и скорчил гримасу, на что она прыснула и расхохоталась. Любой отказался бы от райской жизни, лишь бы услышать такой смех.

- Очень мило со стороны Тельды подумать о твоих волосах, не правда ли, Дрей Прескот?

- Ха, - отозвался я, но тут же быстро добавил: - Конечно. Да. Спасибо, Тельда.

Та опустила глаза, и щеки ее зарделись.

С этим надо было как-то покончить.

- А теперь очередь Сега...

Однако Сег отказался.

- Я доволен собой и таким - лохматым, как тиррикс.

Делия снова весело рассмеялась. Ей доводилось видеть меня, когда я и сам выглядел таким же всклоченным как горный тиррикс, тот столь же проворный как грундал зверь, обитавший в родных горах Сега. Я знал: она примет меня таким, каков я есть, главное для нее - лишь бы мне самому удалось остаться целым и невредимым.

- Как человек, желающий жениться на принцессе-магне, - еще раз проявила свое обычное настойчивое рвение Тельда, - ты, Дрей Прескот, должен больше гордиться своей внешностью.

Мол приближался. По мере того, как мы подплывали к городу, я с облегчением обнаруживал все новые приметы обычной портовой суеты. Здешний маяк уступал по высоте санурказзскому добрых сто футов10. Тем не менее дым, клубящийся днем на его вершине, и льющийся ночью свет были видны далеко в море. И значит кто б здесь ни командовал, будь то проконец или санурказзец, он наверняка чувствовал себя уверенно. Похоже, магдагских магнатов сумели отогнать и нанести поражение как им, так и их проконским союзникам - по крайней мере на какое-то время. Вмешиваться в междоусобицы всегда не очень-то приятное дело. Обычно Санурказз строго держится правила не встревать в непрерывные внутренние конфликты проконцев; но коль скоро там появился ненавистный зеленый Генодрас, красный Зар не мог не принять вызов.

Когда мы причалили к пирсу, я выскочил из лодки первым.

Я привык так поступать; но на этот раз это было ошибкой - Тельда у меня за спиной так и ахнула. Обернувшись, я наклонился к лодке, схватил Делию подмышки и высоко вскинул в воздух, и лишь затем поставил на каменные плиты.

- Вот! - заявил я; кажется, мне удалось неплохо прикрыть свой промах. - Может, я и не выгляжу, как подобает будущему супругу принцессы-магны Вэллии, но умею помочь даме выйти из лодки.

Делия, конечно же, все поняла и рассмеялась в ответ. Пригнувшись ко мне поближе, так что у меня закружилась голова от ее опьяняющего запаха, она прошептала мне на ухо:

- Бедная Тельда!... ты не должен ее осуждать, милый. Она хочет как лучше.

Мы нанесли необходимые визиты портовым властям, и нам разрешили войти в порт. Народы Внутреннего моря относятся к соблюдению правил карантина более чем наплевательски. Понятия о таможне и пошлинах у них тоже довольно своеобразные: они либо совершенно варварские - если платить приходится вам, либо на удивление умеренные - если вы, скажем, вознамерились построить для города молы.

Вскоре мы добрались до гостиницы, где Делия не так давно останавливалась со своей маленькой свитой. Повсюду вперемешку с паттелонскими солдатами гуляли вооруженные и облаченные в доспехи санурказзцы. Воины обеих армий братались, шатались по улицам, хохоча и обнявшись за плечи, ухлестывали за девушками с обычной для воинов южного берега тактичностью, а в тавернах устраивались дружеские состязания "Кто кого перепьет". Очевидно битва произошла недавно и закончилась победой.

Гонец прибыл в гостиницу как раз когда я осушал кувшин хремсонского вина. Оно пришлось мне по вкусу и почти не уступало зондскому, столь любимому Натом.

Новость, которую нам принесли, оказалась потрясающим сюрпризом. Мне предстояла самая радостная встреча с другом.

Возле гостиницы уже ждали четыре сектрикса в богатой сбруе. Гонец провел нас по улицам-террасам, мимо дворца и виллы, мастерской и склада. Наконец мы добрались до величественной громады губернаторского дворца. На соседнем холме, отчетливо видимом в прозрачном воздухе, вывесил множество проконских флагов дворец правителя Паттелонии. Там же, где мы стояли, самый воздух, казалось, рдел от реющих на ветру красных знамен Зара.

С этой высоты нам открывался вид на побережье острова, обращенное к материку, где белизну кварталов прорезали черные шрамы пепелищ. Битва за Паттелонию была жестокой, и как я без труда догадался, захватить, а затем отбить город противникам удалось лишь пролив немало крови. С высоты холма мы могли полюбоваться и на гавань военного флота, спокойные воды которой тревожили заходящие и выходящие свифтеры. Длинные галеры выстроились в ряд вдоль причалов, и колонны людей сновали взад-вперед, точно муравьи, перенося на них припасы.

Я узнал некоторые стоявшие там свифтеры - и неожиданно подумал, что мне вряд ли в ближайшее время понадобится пересчитать их, проверить, в каком они состоянии, и запомнить все это. Услышав твердую поступь по каменным плитам, я быстро обернулся протянув руку в жесте приветствия.

- Лахал, пур Дрей!

- Лахал, пур Зенкирен!

Наши руки встретились и сомкнулись в твердом рукопожатии дружбы братьев по ордену крозаров Зы.

Он совсем не изменился за это время, Зенкирен из Санурказза - все такой же высокий и гибкий, с тем же бронзовым бесстрашным лицом, с теми же свирепо щетинящимися черными усами под крючковатым носом, с той же сияющей черной массой кудрявых волос. На белой тунике у него сверкал герб в виде колеса со спицами без ступицы, вышитый ослепительно сияющими шелками голубыми, оранжевыми и желтыми. Он тепло и с симпатией улыбался мне. У меня вновь дрогнуло сердце. И хотя я не ответил ему улыбкой, думаю, мое рукопожатие сказало ему, как я рад нашей встрече. Он знал меня - или того меня, который сражался в Оке Мира в качестве крозара и капитана свифтера, этот пур Зенкирен, крозар Зы, адмирал королевского флота, будущий Великий Архистрат крозаров Зы.

Я представил всех друг другу и заметил, как вежлив и почтителен Зенкирен с моей Делией. Наши возвышенные чувства не прошли для него незамеченными, и поэтому когда я спросил о Майфуй; он ответил, что она здорова, что ее сын и дочь преуспевали, и что она по-прежнему оставалась вдовой, замуж вновь не выходила, и что она скучает, расставшись со мной. Нат и Золта, к моему разочарованию, отправились разбойничать на борту свифтера на западную оконечность внутреннего моря. Значит, мне не суждено испытать радость встречи с этими двумя мошенниками.

Тут я обратил внимание на Сега. Пока мы беседовали, он ведь наверно ощущал себя тут четвертым лишним. Я почувствовал себя неловко и уже собирался обратиться к нему, но Сег опередил меня:

- Возможно, ты увидишься с ними по пути через Великий Канал, когда мы последуем мимо Дамбы Давних Дней.

С миг я ошеломленно смотрел на него. Затем Делия ткнула меня локтем в бок, я что-то пробормотал в ответ и вернулся к разговору с Зенкиреном. Я поведал ему обо всем, что со мной произошло с тех пор, как мы поремберились в Санурказзе. Пур Зенкирен провел нас во дворец. Мы разговаривали, пили, закусывали палинами, громоздившимися на серебряном блюде - словом, коротали время самым приятным образом. Я настойчиво твердил Зенкирену, что сейчас самое время ударить по Магдагу. Выслушав мои доводы, он согласился и тотчас же отправил сообщение королю Зо в Санурказз.

- Долг велит мне оставаться здесь, Дрей, - сказал Зенкирен. - Нашим проконским союзникам не одолеть своих врагов и магдагских демонов без нашей помощи. И я настоятельно прошу тебя: теперь, когда ты нашел свою Делию Синегорскую, не уезжай отсюда. Тут многое требуется сделать. Мы тесним врага, наша армия идет от победы к победе. Скоро раздастся призыв, которого мы все давно с нетерпением ожидаем, и все воины Зара подымутся и выступят против зла Гродно.

- Мне б очень хотелось именно так и поступить, Зенкирен. Но ...

Два солнца скользили по небу, приближаясь к западному горизонту. Я убедил Зенкирена выйти в море на флотской либурне. Мы стояли на полуюте юта на ней не было - и наблюдали, как единственный ряд весел поднимается и опускается в воду, словно подчиняясь ритму невидимого метронома - мерно, как и должно быть на образцовом свифтере. Я ждал полный мрачных предчувствий.

Ждал и все же надеялся, что они не оправдаются и то, чего я ожидаю, не произойдет.

Но оно произошло.

Заревел ветер, волны вздыбились, вокруг нас загрохотали и зашипели громы и молнии. Однако стоило нам повернуть к порту, как ветер стремительно спал.

- Я не люблю слишком дотошно вникать в подобные вещи, - промолвил Зенкирен, сохраняя привычную степенность, с какой всегда говорил о важных делах. - Пур Зазз, несомненно, смог бы докопаться до их причин. Но я понял твой довод. Тебе суждено путешествовать на восток - через Стратемск, через Враждебные Территории. Что ж, желаю тебе всего наилучшего, брат. Ибо, видит Зар, путь этот труден.

- Пур Зазз рассказывал мне о многих чудесах и дивностях, которые встречаются на Враждебных Территориях. Рад слышать, что Великий Архистрат все еще жив.

- Зар хранит его, Дрей. Я молюсь, чтобы он дожил до тех дней, когда я завершу здесь свое дело.

Я знал, что он хотел этим сказать.

- Когда ты станешь Великим Архистратом, Зенкирен, и придет зов, на который должны откликнуться все крозары Зы - я не подведу.

Пур Зенкирен склонил голову в знак признания. Он не скрывал своей печали. Несомненно, ему хотелось бы видеть меня в числе участников той последней экспедиции против сил Магдага брошенных на борьбу с нами в восточной оконечности Ока Мира.

Как мне представляется, Делия воспользовалась возможностью поговорить с Зенкиреном наедине, и я догадываюсь о некоторых вопросах насчет моей жизни в Оке Мира, которые она задавала ему. Она наверняка расспросила о Майфуй, и я рад, что, когда мы говорили об этом друг с другом, то могли быть абсолютно честны. Майфуй, вдова моего друга Зорга из Фельтераза чудесный человек и славная девушка, но в моей жизни может быть только одна единственная женщина - моя Делия, моя Делия на-Дельфонд.

Как бы то ни было, я попросил Зенкирена удостовериться, что мой фактор Шаллан получит самую высокую цену за мой приз, "Меч Генодраса", и все, что мне причитается, выплатят Майфуй.

- В конце концов, Зоргник скоро повзрослеет, и он должен командовать самым лучшим свифтером, какой только можно предоставить, - сказал я. Зорг был моим товарищем по веслу, и я не допущу, чтобы его вдова или дети понесли какой-то ущерб - если мне открыт способ это предотвратить. Я не сомневался, что двое моих шалопаев, Нат и Золта, вполне разделяли эти чувства.

Мы позволили себе провести в Паттелонии несколько дней, устроив небольшую передышку перед следующим этапом нашего путешествия в Вэллию. Почти все это время Сег держался особняком, сам по себе. Он так и не оставил своих бесплодных попыток добиться расположения Тельды. Однако та не обращала на его ухаживания ни малейшего внимания. Зато она продолжала преследовать меня своей навязчивой суетливой заботой, что сильно раздражало меня и весьма забавляло эту насмешницу Делию.

Однажды Сег вошел держа в руках большую деревянную палку, которую я в первый момент принял за какой-то чудовищного вида посох. Древесина была темно-зеленого, почти черного цвета.

- Это не настоящий ертир, - сообщил он, помахивая в воздухе этим странным дрыном. - Дерево ертир смертельно ядовито для здешних слабых животных, вот люди и не любят его сажать. А в Эртирдрине наши ловкие тирриксы способны переварить и древесину, и кору, и листья - у них для этого есть второй желудок, - Сег старался придать своему тону этакую презрительную небрежность, но физиономия его так и сияла.

- И?..

- Из этой палки войдет недурное древко для лука, после того как я с ним немного повожусь, - он прогладил поверхность древесины большим пальцем, определяя на ощупь ее годность. - Но будь у меня здесь мой большой лук эх, Дрей Прескот, вот тогда б ты увидел!

В этот момент в дверях поднялась суматоха. По любезному приглашению Зенкирена мы съехали из гостиницы и расположились в просторных покоях губернаторского дворца. Санурказзский часовой - юный паренек в новенькой длинной кольчуге и с новеньким сверкающим мечом, прощальным подарком отца отскочил, и в помещение влетел горластый, пышущий гневом и яростно жестикулирующий проконец. Оранжевый и зеленый свет солнц чертил косые линии на внутреннем дворике за дверьми, а с белых стен свисали на побегах экзотические цветы.

- Варвары! Пираты! Воры! - орал брызгая слюной проконец. Это был маленький рыхлый толстяк с кольцами на руках, судя по багровому пористому носу - большой любитель спиртного. Меча он не носил. Одежды так и развевались на нем от яростно-порывистых движений.

- Простите, пур Дрей, - оправдывался часовой. - Он так настаивал... его было никак не остановить. Разве только зарубив на месте...

- Ладно, Фазмарл, - согласился я, отворачиваясь от Сега с его заготовкой для лука. - Впусти этого господина.

А "этот господин" подскочил ко мне, размахивая кулаками у самого моего носа. Потом он увидел Сега и издал пронзительный вопль.

- Вот он - грабитель, разбойник, варвар! Он держит в руках мое имущество, пур Дрей - и он уничтожил прекраснейшее дерево, которое росло на женской половине моего дома!

- Ого! - только и промолвил я и посмотрел на Сега. Тот вцепился в свою деревяшку так, словно того и гляди выпадет за борт аэробота.

- Я всего-навсего срезал самый лучший ствол, пригодный для лука.

Толстяк запрыгал, брызгая слюной и потрясая кулаками.

- "Всего лишь!" Он выдрал сердцевину - самую сердцевину! - дерева, дающего тень моей любимой жене!

Проконцы придерживались странного обычая заводить трех жен. Что ж, этим людям вообще нравится самим себя наказывать.

- Дерево повреждено безнадежно, сударь?

- Безнадежно! Оно получило рану, которую ничто не может исцелить. Мое дерево - любимое дерево моей любимой жены!

- Тогда, если для спасения дерева ничего нельзя сделать, то думаю, лучше всего его выкорчевать и посадить другое.

В ответ на это разумное предложение паттелонец захлебнулся словами, вытер лоб, нашел взглядом кресло и рухнул в него. Я кивнул Сегу, и у этого бесшабашного балбеса хватило ума наполнить до краев гравированный серебряный кубок благородным хремсонским вином и поспешно поднести нашему незваному гостю. Проконец вытер губы, сделал глоток, ахнул и весь задрожал от радости. Приложив руку к сердцу, он пригубил еще малость.

- Отличное вино, - оценил он, с любовью глядя на кубок. - Добыча из Хремсона, как я понимаю?

Я вежливо склонил голову, но слово "добыча" заставило толстяка вновь вспыхнуть гневом.

- Грабители, разбойники - вот кто вы, все красные налетчики из Санурказза! Срезаете мое лучшее дерево, кромсаете его, оставляете обломки и щепки на моем мозаичном полу, так что моя вторая жена обдирает свои прекрасные ноги! Бедняжка содрала целую пядь кожи!

- Полноте, сударь, - сказал я. Зар свидетель, металлические нотки в моем голосе прозвучали лишь намеком. - Вы все еще не оказали мне любезности назвать свое имя. Мне неизвестно, ваше ли это дерево. Может, вы выдумали всю эту историю, дабы добиться от меня сочувствия... и вина!

Он качнулся, выпрямился, опираясь на подлокотники, и попытался заговорить, но его толстые губы только шлепали, с них срывалось сопение, а щеки побагровели от натуги. Наконец он открыл рот, и тут точно шлюз прорвало:

- Клянусь светлыми волосами самого Примаса Прока! Я - Юппиппу из Нижней Паттелонии! Я уважаемый человек, меня все знают в этом городе! У меня обширные владения на материке за Перитией, десять широкопалубных кораблей и три жены, самые восхитительные, какими только может похвастаться мужчина! А теперь они гонят меня взашей, оттого что их тенистый сад разорен!

Сег не смог больше сдерживаться, и пролил вино, давясь утробным хохотом. Я же оставался суров и невозмутим.

- Отлично, Юппиппу из Нижней Паттелонии. Я не желаю человеку страданий, особенно от трех жен. Не беспокойтесь, я добьюсь полного возмещения убытков, - мне пришла в голову одна мысль. - А нельзя ли достать другое дерево?

Юппиппу впал в своего рода тихое бешенство.

- Недоумок! Эти деревья растут сто лет!

На Крегене это примерно полжизни.

- В таком случае... Мой друг прибыл из Эртирдрина и вскоре вернется в свою страну. Я знаю, что он немедля предпримет шаги к поиску и отправке вам нового дерева. Вот, сударь, что может быть справедливее этого?

Юппиппу раскрыл рот и лишь пялился то на меня, то на Сега.

- Ну а пока, если вы примете в качестве возмещения немного заурядного золота, конечно же не идущего по романтичности ни в какое сравнение с деревом, то сможете купить большой тент с разноцветными полосами и таким образом защитить от солнца своих очаровательных жен.

И я вынул из пояса пригоршню монет и осторожно выложил на стол. Здесь, в городе, я волей-неволей был вынужден одевался как горожанин, а посему носил тунику, передник и кожаную сбрую.

Юппиппу посмотрел на золото, потом на меня.

- Э... тент?

- Ну да.

- Тент... - его лицо отражало напряженную работы мысли. - Но ведь дерево живое, оно красиво на вид, оно шелестит на ветру, а его листья создают великолепную игру света и тени на каменных плитах и моем мозаичном полу. Между прочим, он известен на всю Паттелонию, пур Дрей.

- Не сомневаюсь. Возьмите золото. Купите тент или новое дерево, другой породы. Но, Юппиппу, теперь я бы хотел, чтобы вы удалились. Вы меня понимаете? По-моему, золото - справедливая плата за причиненный вам ущерб.

Юппиппу в первый раз взял на себя труд внимательно посмотреть на меня, вместо того, чтобы бушевать, реветь, пыхтеть и метать испепеляющие взгляды на Сега и на оскорбляющую его взор отсеченную конечность дерева своей жены. И он увидел мое лицо. Я не заметил, чтобы выражение лица у меня изменилось, но фырканье, крики и пустые угрозы оборвались, словно Юппиппу схватили за горло.

Он сделал шаг назад. Затем осторожно нагнулся, протянул руку и быстро взял со стола золото. Снова попятился. Его выпученные глаза не отрывались от моего лица, а язык то и дело пробегался по толстым губам.

- Фазмарл! - крикнул я. - Господин уходит, проводи его.

Юный часовой посторонился и пропустил пятящегося задом проконского джентльмена.

Стоило тому разглядеть как следует мою страхолюдную рожу - и с того момента он не произнес ни слова.

Сег застонал и упал в кресло. Его трясло от хохота.

- А что касается тебя, Сег Сегуторио, то тебе следовало бы стыдиться самого себя. Срезать с дерева палку - это же ребячья шалость.

- Да! - радостно заржал он. - Именно ее-то я и совершил, когда срезал заготовку для лука с дерева Кэка Кэкуторио! Хай! Я чуть не умер от смеха!

Должен признаться, мне бы тоже хотелось позволить себе посмеяться.

После этого происшествия с заготовкой для лука Сега и тенистым деревом жён Юппиппу я понял, что о Сеге Сегуторио можно особо не беспокоиться. Он по-прежнему сохранял задор и чувство юмора, невзирая на полное отсутствие успеха у Тельды.

Делии не терпелось отправиться в путь, и теперь, когда стало понятно, что я не смогу принести никакой пользы во время кампании, меня ничто здесь не удерживало. Я сказал Сегу - боюсь, несколько грубо, - что у него не будет времени проморить свой новый лук. Сег рассмеялся, но на этот раз в его смехе зазвучали мрачновато-сардонические нотки заставившие меня пристально посмотреть на него.

- Плохого же ты мнения об эртирдринских лучниках, если думаешь будто они не способны обработать древко для лука где угодно на этой земле - да, а также и проморить его. Засунь меня с заготовкой для древка по пояс в трясину Болот Малара, и я сработаю тебе лук, способный выбить глаз чункре.

Слова у него не расходились с делом. Он смастерил себе длинную трубку из дубленой кожи, которая плотно затыкалась с двух концов. Поместив в нее свою драгоценную деревяшку, Сег налил туда варево собственного изготовления - вонь от него подымалась до самого Зима - и помахал этой штукой посмотрев на меня довольным и вызывающим взглядом.

- К тому времени, когда мы минуем Дамбу Давних Дней, она будет готова.

Даже тогда я не мог сказать моему приятелю, как именно мы отправимся в Вэллию, хоть и ни к чему было это скрывать. Делия точно знала, где спрятан аэробот, на котором она прилетела из Порт-Таветуса, расположенного на восточном побережье Турисмонда за Враждебными Территориями. Тайник тот помещался у подножья гор, темневших синеве-оранжево-лиловым цветом на материковом горизонте. Такая скрытность была вынужденной: жители Хавилфара, где изготовлялись аэроботы, не любили, чтоб их продукцию показывали на внутреннем море. Кроме того, как я выяснил, аэроботы могут доставить немало хлопот, в чем у меня уже был случай убедиться. Тельда по-прежнему ворковала, крутясь вокруг меня, и не обращала ни малейшего внимания на Сега. Так мы и провели последние дни перед отлетом. Снова настало время порембериться с пуром Зенкиреном.

К отъезду все уже было готово. Свои вещи мы тщательно упаковали в сумки и кожаные мешки, поскольку Делия, как опытная летчица, решительно не желала иметь на борту никакой тары с острыми краями. Поклажу взвалили на калсаниев и повезли на причал. Прощаясь с Фазмарликом я увидел у него на лице странное выражение. Похоже наше расставание опечалило его, хотя он и старался это скрыть. Я похлопал его по плечу. Парнишка замер и посмотрел на меня с благоговейным трепетом - для юного воина Санурказза такой жест со стороны капитана свифтера и крозара был великой честью - и я почувствовав, что, похоже, все-таки старею, спустился с Зенкиреном и Делией к причалу. Тельда отправилась вместе с багажом - верхом на калсании - якобы с целью присмотреть за вещами, хотя мы все понимали, что она просто не очень-то любит ходить пешком. Сег маршировал позади со своей вонючей кожаной трубкой на плече.

На причале мы все погрузились в лодку. И на сей раз не в нашу старую мулдави: я договорился с кем надо, чтобы ее при первой же возможности вернули владельцам вместе с подобающей суммой золотом в возмещение ущерба за продырявленные лодки. Нам предоставили ни много ни мало баркас, принадлежавший адмиралу, и на весла рьяно налегало двадцать крепких молодцов. Когда мы миновали дамбу и баркас повернул к материку, Сег оглянулся на меня. Я молча сидел рядом с Делией.

- Я не вижу нашего корабля, Дрей, - озадаченно сказал Сег. - И зачем мы направляемся к материку?

И я понял: он не уловил связи между внезапно налетающим штормом и нашими попытками выруливать на запад. Я вообще не обсуждал с ним этой проблемы и лишь намекнул на нее Зенкирену. Мистическое знание крозаров Зы защищало Зенкирена от такого рода чудес, как броня. Но теперь пришло время честно сообщить Сегу Сегуторио о цели и средствах нашего дальнейшего путешествия.

И я рассказал.

С минуту он глядел на меня разинув рот, в то время как баркас рассекал бликующую на солнцах воду.

- На аэроботе, - повторил он наконец, удивляя меня. - Ну, их-то мне доводилось видеть . И я рад случаю полетать на таком. Но...

- Но что, Сег?

- Стратемск! Враждебные Территории! Дружище, ты хоть понимаешь, что делаешь? Это же верная гибель!

- Мы отправляемся домой, в Вэллию, - сказала Делия, - а ты, Сег, если пожелаешь - в Эртирдрин. Конечно, мы хотели бы, чтобы ты летел с нами, но если ты откажешься, мы поймем, - и лукаво добавила: - Во всяком случае, мы с Тельдой добрались сюда именно так.

Глава Восьмая

Через Стратемск

Оссу на древний Олимп взгромоздить, Пелион многолесный.

Взбросить на Оссу они покушались, чтоб приступом небо

Взять, и угрозу б они совершили11.

Это честолюбивое стремление Алоадов, Ота и Эфиальта, всегда казалось мне похвальным. Ведь я и сам вскарабкался на ют с нижней палубы через клюзы, а потом со времени своего первоначального прибытия на Креген отвоевывал себе место под солнцами Скорпиона, пробивая дорогу к различным высоким с виду постам и званиям. Однако я всегда считал честолюбивую деятельность великанов-близнецов не более чем голой риторикой. Образ гор, действительно громоздимых друг на друга всегда казался мне лишь фигурой речи, плодом воображения. Я видел Гималаи - никакой горный хребет на свете не сравнится с ними ни высотой, ни пугающим величием. Они произвели на меня подобающее впечатление и вызвали во мне подобающий трепет.

Но Стратемск... Кабру, взгроможденная на Нандадеви, а та - на Канченджангу, а та - на Аннапурну, а та - на Нангапарбат, с брошенной к их подножью в качестве предгорья Чимборасо с Анд и вдобавок Годвин-Остеном и Эверестом12 с их умопомрачительной высотой... Да, хотя Стратемск и не самый высокий и протяженный горный хребет на Крегене под солнцами Скорпиона он совершенно потрясает своей внушающей трепет грозной силой и красотой неистовой природы, раскрывающейся во всей своей горделивая мощи. Стратемск велик, обширен и высок. При виде этих гор ум заходит за разум. Снег окутывает их верхние склоны и вершины мантией вечной ненарушаемой белизны. Тучи парят у их подножья. На тех его хребтах какие пониже обитают прожорливые дикие твари, а над долинами и ущельями вечно кружат в поисках добычи гигантские птицы и летающие звери с грозными когтями и клыками.

Мы, - Делия, Сег, Тельда и я - летели на нашем хрупком аэроботе над этими парализующими ум пропастями и ледниками, рассекая ледяной воздух, от которого резало легкие.

Мы тесно прижимались друг к другу, кутаясь в одежды из шелка и кожи, специально сшитые для полетов, и накрывшись огромными меховыми одеялами.

Аэробот был всего лишь деревянной скорлупкой на металлическом каркасе. Форма лепестка обеспечивала ему достаточно неплохую обтекаемость, несмотря на лобовой щиток, кожаные ремни и деревянные поручни по краю. Если аэробот откажет - а аэроботы славились ненадежностью - мы обречены. Даже в случае удачной посадки нас ждала верная смерть.

Эта смерть могла наступить от холода, голода или безумия. Мы могли найти ее в прожорливой пасти какого-нибудь полумифического чудовища, обитающего на верхних склонах, где полоса лесов редела и каменистые осыпи тянулись на много миль, пока не достигали границы вечных снегов с их льдом и пронзительным холодом.

Или же - ее могли принести клыки и когти гигантских птиц или летающих тварей, которые во множестве кружили по ущельям и долинам в поисках добычи которую у них хватит сил унести. Они поджидали жертву в своих гнездах, на неприступных скалах, а потом камнем падали вниз. Глаза их засекали самую маленькую цель на таком огромном расстоянии, что разобрать какое там под ними животное или зверь мог только тот, кого природа щедро одарила самым отличным зрением. Мы не раз замечали кружащие вдалеке зловещие крошечные силуэты. Я сжимал рукоять меча и клялся, что если что-нибудь случится, если какое-то чудовище нападет на нас, то буду защищать мою Делию, покуда не погибну сам или не уничтожу всех ополчившихся на нас тварей.

Угольно-черные импитеры, корхи, кси - крылатые ящеры с радужной чешуей, обитатели тонущих во влаге джунглей, что заполняют горные долины, бисби, зизилы, желтые орлы Виндхая, и много других летучих тварей можно встретить в великих горах Стратемска - но, по правде говоря, лучше с ними не встречаться.

Прежде чем мы начали подниматься в поисках самых легкодоступных для нас перевалов, наш путь лежал вдоль крутых горных склонов, где во множестве лепились примитивные стойбища зверолюдей. Эти различные племена, населяющие внешние пределы Стратемска, собирательно называют кроферами. Дикие, необузданные, жестокие и подозрительные, они предпочитают промышлять набегами, обрушиваясь с горных склонов, как лавина. Именно разводимых ими поншо и норовят унести огромные летающие твари - если тем дают шанс. Да, жизнь на склонах Стратемска - это и впрямь непрерывная и тяжелая борьба за выживание.

Головокружительная высота неприступных хребтов, беспрестанные набеги кроферов и грозные крылатые твари сделали Стратемск непреодолимым барьером, что век за веком отделял окрестности Ока Мира от восточного Турисмонда.

А моя Делия Синегорская не побоялась этих ужасов и опасностей ради того, чтобы вновь сжать меня в своих объятиях!

Не удивительно, что моряки внешних океанов предпочитали проделывать долгий утомительный путь в обход по Кифренскому морю мимо Доненгила и у пустынных берегов, чтобы войти во внутреннее море через Дамбу Давних Дней. Ибо, кроме опасностей Стратемска, нас ждали впереди неизвестные ужасы Враждебных Территорий.

Не встретив никаких препятствий, мы миновали первые перевалы, пролетев между величественных горных пиков. Делия установила рычаги управления в крайнее положение и смотрела вдаль. Неожиданно она обернулась и тронула меня за руку:

- Смотри, Дрей...

Над нашими головами, растопырив смертоносные когти, лениво описывал охотничьи круги великолепный ало-золотой аккипитер. Я узнал его. Гдойнай, посланник и наблюдатель Звездных Владык, издал резкий крик - то ли угрозы, то ли вызова, то ли прощания - и уплыл прочь. Как мне думалось, вряд ли какой-нибудь корх, зизил или иная летающая тварь отважится напасть на этого блистающего оперением орлана Звездных Владык.

Время в полете тянулось медленно. Мы питались умеренно - не особо налегая на еду и питье - в то время как под нами дуабур за дуабуром расстилался Стратемск. Воздух оставался разреженным и холодным, так как Делия не желала спускаться туда, где теплее. Ведь там в окутанных тучами долинах, выискивая добычу во влажных джунглях, кружили радужными силуэтами кси.

Через какое-то время мы постепенно миновали эти высокие пики. Мало-помалу все могучее нагромождение вонзающихся в небо на головокружительную высоту серебряных пиков Стратемска осталось позади. Но пройдет еще не один день, прежде чем эти великолепные вершины скроются за горизонтом. И мне мало-помалу и постепенно начало казаться, что первое серьезное препятствие на нашем пути успешно преодолено - или наконец-то пересечено.

И тут нас атаковали импитеры.

Они налетели всей массой с отдаленного уступа и теперь носились вокруг нас. Воздух дрожал от взмахов широких крыльев этих чудовищ. Импитеры пытались схватить нас и утащить в свои гнезда. Огромные когти вытянулись, словно ковши какого-то мощного земного экскаватора, а в клыкастых пастях трепетали раздвоенные языки. По всей видимости, это зрелище и хриплые крики должны были запугать нас, парализовав, как взгляд удава парализует кролика. Аэробот закачало. Да, эти импитеры показали себя диким и жестоким врагом но я защищал Делию из Дельфонда, и проявил ничуть не меньшую дикость и жестокость в бою. И взял верх.

Мой длинный меч вращался, густо залитый кровью. А Сег выпускал стрелы одну за другой с такой быстротой, с какой только мог натягивать и отпускать тетиву. Воистину, на его счету было куда больше импитеров, хотя мне приходилось расправляться с представлявшими для нас более серьезную угрозу. Я рубил тех, которые пытались проткнуть нас своими кнутобойными хвостами, или растерзать когтями, или схватить разинутой пастью и утащить куда подальше.

Несмотря на гигантские размеры, эти массивные импитеры маневрировали в разреженном воздухе не хуже земного сокола. Мускулы моей правой руки, державшей меч, свело от напряжения, но я разил и разил, по мере того как они налетали на нас. И вдруг аэробот качнулся, клюнул носом, нырнул и стал падать.

- Он не слушается! - закричала Делия.

Тельда визжала и мешала мне драться пытаясь повиснуть у меня на шее. Я сшиб ее на дно аэробота и заорал:

- Держи ее, Делия! Ей голову отхватят, если она высунется!

Лук Сега выплевывал стрелы. Мой меч рубил и сек направо и налево. Но импитеры продолжали атаковать, а наш аэробот спускался все ниже и ниже. У меня не было ни малейшей возможности разглядеть, куда мы падаем; все мои усилия уходили на то, чтобы определить, как будет атаковать следующая тварь, и угадать, ударит ли она когтями или развернется, норовя хлестнуть смертоносным шипастым хвостом. Один такой удар пришелся по ограждению борта. Щепки полетели во все стороны. Шипы не застряли; похоже какой-то мускульный механизм тотчас же втягивал их как только импитер осознавал свой промах. Почти не раздумывая, я ударил мечом и отсек этот живой бич.

Не знаю, сколько продолжалась эта безумная воздушная битва. Грудь мою теперь пересекали крест-накрест красные рубцы - следы ударов шипастых хвостов, и кровь - моя кровь - заструилась по животу и бедрам. Тем не менее я продолжал биться. Аэробот качало, но я без особых усилий сохранял равновесие - долгая моряцкая выучка давала себя знать и приносила хоть такую пользу. Но и Сег тоже не прекращал выполнять свою задачу. Он посылал стрелы мощно и часто, словно из какого-то легендарного механического арбалета, какие, по слухам, были в древности у людей восхода.

Внезапно днище аэробота коснулось крон деревьев. Одна ветка, хлестнув, чуть не выбросила меня за борт, совершив то, чего не удалось сделать импитерам. Я резко пригнулся и только-только сумел взмахнуть мечом, четко на перехват пасти импитера. Тот завизжал и отшатнулся. И тут - неожиданно, словно по волшебству - над кронами взвился, окружив нас, густой рой желто-розовых силуэтов.

Крошечные птицы!

Их были тысячи.

Желто-розовые пичуги, размером не больше воробья, с пронзительным писком набросились на огромных импитеров, вонзая длинные острые клювы в самые уязвимые места - туда, где крылья соединялись с телом, в хвостовое сочленение, в горящие, налитые кровью глаза. Импитеры заметались, обезумев от боли и ярости.

Я бросил меч на дно аэробота - он хорошо послужил мне, но все мое воинское мастерство не могло помешать мне поступить так, как требовалось. И притом самым быстрым известным мне способом. Я сгреб Делию в охапку и чуть ли не силой затолкал под кучу шелков и кожи.

- Сег! - заорал я. - Накройся! Хватай эту дуру Тельду! Скорее!

Вся наша четверка съежились там под шелками и мехами, предоставив мириадам крошечных птиц изводить и мучить могучих импитеров, пока те не обратились в позорное бегство. Звуки этого сражения еще долго разносились по широкой долине, куда мы спускались. Визг и писк еще некоторое время оглашали воздух, но постепенно стихли вдали. Я осторожно высунул голову из укрытия. Несколько летучих чудовищ, тяжело взмахивая крыльями, таяли в вышине, окруженные желто-розовым облаком.

Тельда вся тряслась и истерически рыдала.

Это была нормальная реакция, и я не волновался из-за этого. Сег попытался было утешить ее, но она вытерла глаза и без слов продемонстрировала ему свое округлое плечико. На гладкой коже у нее проступил яркий рубец.

- Ну, - промолвила моя Делия. - Я всю жизнь буду благодарна этим крошкам. Интересно, как их называют?

Названия наших маленьких спасителей никто из нас не знал и даже никогда о таких не слышал. На Крегене есть много неведомого, и многое, о чем я сейчас вам рассказываю, мне довелось узнать позже. Но тогда я еще долго пребывал под впечатлением от увиденного и просто не могу теперь испортить эффект вызванный появлением этих тысяч маленьких птичек, испытывающих столь лютую ненависть к импитерам. Мы были потрясены, покрыты синяками и ссадинами... но живы.

Обследовав аэробот, Делия сочла его более не пригодным для полета, о чем и сообщила нам с Тельдой и Сегом.

Мы не знали в чем тут причина: то ли флайер привели в негодность удары импитеров, то ли наше не слишком мягкое приземление, или же его вообще сделали некачественно. Ясно было одно: если мы желаем добраться до Порт-Таветуса, нам придется идти дальше пешком.

На западе, вдоль всего горизонта, на север и на юг протянулась громада хребтов Стратемска.

А перед нами расстилалась долина, и за ней - открытая местность с проблесками рек и группами деревьев среди трав.

- Пойдем пешком, - сказал я.

Мы напились и поели. Тельда уже вполне оправилась от шока. Услышав мое предложение, она состроила недовольную гримаску.

- Никогда не любила ходить пешком. Это не подобает даме.

Поначалу мы готовились к путешествию с размахом.

По настоянию Тельды, нам полагалось прихватить с собой массу "совершенно необходимых", по ее словам, предметов.

Я бросил в траву красивое зеркало в серебряной оправе.

- Чистейший балласт, Тельда. Если тебе охота почистить перышки посмотрись в пруд.

Она принялась было спорить, а Делия попыталась было убеждать ее, но я просто заявил:

- Если хочешь захватить все это барахло - неси его сама.

Это решило вопрос.

Мы взяли мечи, луки и стрелы, кинжалы и ножи, а также спальные принадлежности. Кроме того, я решил захватить небольшой запас пищи: она могла нам пригодиться, пока не удастся поохотиться. Взяли мы и фляги с водой - большие баклаги из санурказзской кожи. Нигде на внутреннем море не выделывают кожу так хорошо, как в Санурказзе. Хотя наверное магдагцы, сгнои их Зар, изготавливают из нее куда более изящные на вид вещицы.

По предложению Делии мы закопали все золото, драгоценные камни и роскошные украшения. Если мы когда-нибудь снова пройдем этой дорогой, то откопаем их, а если какой-то неизвестный воин, бродя в этих краях, найдет отмеченное нами место - что ж, он тогда внезапно разбогатеет, и да сопутствует ему удача. Что же касается обуви, то мы захватили всю, какая у нас имелась. Сам я, правда, предпочитаю ходить босиком, но остальные хорошо понимали какие неудобства поджидают нас в пути. Сег-то вероятно привык охоться босым у себя в горах Эртирдрина, а Делия - как мне случилось убедиться, когда мы сбежали из сада на крыше дворца принцессы Натемы и провели несколько чудесных недель на равнинах Сегестеса - тоже могла неплохо обходиться без обуви. Нет, забрав всю обувь мы просто хотели таким способом сказать, что Тельде, по нашему общему мнению, без обуви далеко не уйти.

Бедная Тельда!

И бедный Сег!

Он совершенно смирился с тем, что в случае необходимости ему придется ее нести.

Что же до меня, то должен признаться, я вообще не видел причин для беспокойства. Мы приземлились оставшись целыми и невредимыми. У нас есть оружие и еда, мы так и лучимся здоровьем, и перед нами лежал незнакомый континент. Вэллия никуда не денется, и когда-нибудь мы доберемся и до нее. Я не спешил попасть в пределы этой таинственной, могущественной и грозной островной империи и встретиться лицом к лицу с ее императором - отцом девушки, на которой хотел жениться. Будущее само позаботиться о себе; значение имеют только "здесь и сейчас".

Ибо разве не шагала столь легко и свободно рядом со мной моя Делия на-Дельфонд?

Глава Девятая

На Враждебных Территориях

Делия пела.

Мы шли походным строем, и Делия пела.

А грудь у меня горела огнем.

Едва оправившись, Тельда обратила внимание на рубцы у меня на груди. И тут же заворковала, поджала свои полные губы, отошла и вскоре вернулась с пригоршней каких-то ярко-лиловых диких цветов, которые она растерла и смешала в вязкую массу. Пока Тельда готовила мазь, совершенно поглощенная этим процессом, Делия подошла, наклонилась, внимательно посмотрела на цветы и, украдкой улыбнувшись мне, отошла, мурлыча песенку.

После этого Тельда размазала эту бледно-лиловую мазь по моей многострадальной груди, приговаривая:

- Она прекрасно поможет тебе, Дрей! Это старое вэллийское средство цветы вилми. Оно просто чудодейственное! Твои раны затянутся в мгновение ока!

И вот теперь эта мазь жгла так, словно мне в грудь впился целый улей пчел.

А Делия шла во главе нашего маленького каравана и пела.

Пела она чудесно. Веселые, разухабистые песенки помогали нам шагать быстрее по травянистой равнине. А слушая печальные короткие жалобные песни или плачи я лично мысленно переносился во времена всех тех великих и могущественных людей, которых, как я знал, больше не существовало. А иной раз Делия заводила какие-то дурацкие, но привязчивые куплеты, и мы все дружно подхватывали припев - и Тельда, которая явно гордилась своими вокальными данными и осознавала производимый ею эффект, и Сег, чей мощный певучий тенор приводил меня в искренний восторг, и я сам, хотя мой дикий рев заставлял Тельду подпрыгивать, а Делию - петь дальше еще чудесней.

Но эта проклятая мазь саднила и жгла, и в конце концов я уже не мог этого терпеть.

- Черный Чункра ее побери! - заорал я. И, содрав всю клейкую бледно-лиловую массу пластыря, швырнул ее в траву и начал с остервенением топтать. - У меня вся грудь огнем горит!

- Нет, ну самом деле, Дрей! - Тельда печально вздохнула, до боли удрученная моей неблагодарностью. - Ты должен немного потерпеть. Надо дать ей время сотворить свое волшебное исцеление.

- Какое там волшебное исцеление! - заорал я. - Сама попробуй! Налепи ее на свою роскошную грудь и увидишь, как это приятно!

- Дрей Прескот!

- Ла-адно...

Журчание струившегося неподалеку, под сенью развесистых салитасов, ручейка, дало мне предлог не позориться еще больше. Подбежав к нему я бросился в воду, и если бы все зубастые и когтистые чудовища из книги мифов под названием "Легенды о Спитце и его заговоренном мече", пользовавшейся популярностью во время моего пребывания в Зеникке, накинулись на меня, я бы все равно не покинул ручья, пока дочиста не отмылся. Ни в каком чудесном снадобье я не нуждался. Погружение в священный бассейн на реке Зелф в далекой Афразое - далекой! Да никто ведь не знал, где расположена эта Афразоя, Город Савантов! - дало нам с Делией не только продолжительность жизни в тысячу лет и стойкое здоровье, но и такой ценный атрибут как способность примечательно быстро оправляться от ран. К тому же, с тех пор мы похоже никогда не болели.

Искупавшись, я вновь присоединился к своим спутникам и услышал как Делия задумчиво-так говорит разглядывая сорванный голубой цветочек.

- Какой красивый, Сег! Посмотри, лепестки, тычинки - и смотри, какой любопытный серебряный узор на каждом лепестке, в точности как сердечко...

- Ой! - воскликнула Тельда и зажала рот ладонью.

- Тебе нехорошо, Тельда? - встревожился Сег.

- Ой! Как глупо... Ох, Дрей, что ты обо мне подумаешь!

- Теперь, когда у меня на груди нет этой треклятой мази, я ничего не думаю, - буркнул я. Но тут я увидел лицо Делии, раскрасневшееся и сияющее, и понял: Что-то Случилось.

- Ой, Дрей! - взвыла Тельда. - Я сорвала совсем не вилми! У них нет такого серебряного сердечка... я забыла! Это был фаллими, мы употребляем его для очистки баков, а я наложила его тебе на грудь! Ой, Дрей!

Я ошарашенно поглядел на нее, не в силах произнести ни слова.

Она спрятала лицо в ладонях и разразилась рыданиями.

- Глупая девчонка! Это не имеет значения! - рявкнул я на нее не желая терпеть еще и бабьи слезы. - Добро бы я был смертельно ранен... Ох, ради самого Зим-Зара, прекрати этот адский вой!

- Скажи... скажи, что ты... прощаешь... меня! Я такая... такая глупая!

- Ну, полно, полно, Тельда! - сказала Делия, куда резче, чем я ожидал.

Сег попытался было положить руку на плечо нашей спутницы, но она каким-то образом увернулась. А в следующую секунду бросилась мне на шею, орошая слезами мою многострадальную грудь.

- Я такая глупая девчонка, дорогой Дрей! Что ты обо мне должен думать... но...

- Тельда!

Делия подняла свой тюк и кивнула Сегу.

- Пора в путь!

Я от души согласился. Сумев взвалить Тельду на левое бедро - она вцепилась в меня крепко - я пустился следом за Делией и Сегом.

Ах, как моя Делия радовалась этому путешествию! Она вам не какой-нибудь там белокожий дряблый ком свиного сала, который только и делает, что валяется на спине не шевеля ни мизинцем. Нет, моя Делия была совсем другой. Легкая и гибкая, живая и насмешливая, как фея, и в то же время бесконечно самоотверженная, честная, бесстрашная и верная нашей любви. Мы встретились и полюбили друг друга, и с этого момента стали как бы единым существом. Мы были полностью созвучны друг другу, телом и душой нет, ни одна женщина, ни на Земле, ни на Крегене, не сравнится с моей Делией Синегорской.

Вскоре местность начала меняться. Теперь нас окружали выпуклые округлые холмы и мы проследовали среди них вдоль берега речки. Холмы покрывала густая растительность, но мы нашли звериные тропки рядом с рекой и продвигались довольно быстро, хотя и постоянно остерегаясь встречи с теми, кто их проложил. Поначалу нам сильно досаждали насекомые, но Делия нарвала какой-то бледно-зеленой нежной травки, истолкла ее и сделала прозрачную жидкость, похожую на сироп. Пользы от нее вышло куда больше, чем от бледно-лиловой мази бедной Тельды. Стоило намазать ей кожу, как насекомые тут же оставили нас в покое, а запах ее мне очень понравился.

Потом холмы кончились, местность снова стала открытой, и вдали опять показались горы. Конечно, они не шли ни в какое сравнение со Стратемском; но именно через эти горы нам и требовалось найти дорогу, да притом пешком.

На равнине паслись многочисленные стада диких оленей. Я вздохнул. Как бы я желал сейчас оказаться в седле, верхом на быстроногом зорке! Ну, а так, раз уж приходилось обходиться без одров, Сег довольно ловко подкрался к стаду и с одного выстрела обеспечил нас ужином. Места для привалов приходилось выбирать с большой осторожностью. В памяти все еще были свежи леденящие кровь рассказы об опасностях, поджидающих путников на Враждебных Территориях. Правда, пока нам не встретилось ничего такого подтверждающего эти слухи. Вот так мы и следовали по равнине мало-помалу приближаясь к горам. Дважды мы замечали дым над отдаленными возвышенностями, но держались от подобных мест подальше.

Мы не знали, кто или что это могло быть, и не испытывали ни малейшего желания познакомиться с местными обитателями.

Мудрость этого решения подтвердилась следующим утром, когда солнца Скорпиона уже пламенели в небе, и косые лучи падали сквозь разрывы причудливых пушистых облаков. Мы свернули лагерь, нагрузили на себя наши пожитки и тронулись в путь. Тропа, по которой мы шли до сих пор, нырнула в ущелье, и поэтому мы, само собой, двинулись в обход по невысоким горам, петляя среди кустов тернового плюща. Негоже вести любимую девушку по дороге, столь удобной для устройства засады.

- Смотрите! - вдруг тихо сказал Сег.

Впереди, по склону горы до самого ущелья тянулась расселина. Там что-то блестело. Мы стали подкрадываться бесшумно, как на охоте - Сег научился этому в горах Эртирдрина, а я - среди своих кланнеров в Сегестесе.

Наши предосторожности, похоже, оказались излишними. Среди кустарника лежали двое мертвецов. С первого взгляда стало ясно, что это не люди. Не относились они, если уж на то пошло, и ни к одной из рас полулюдей Крегена, с которыми я к тому времени успел познакомиться - ни к фрислам, ни к ошам, ни к рапам, ни к чуликам, ни к сорзартам, ни к прочим. Никто из моих спутников тоже никогда раньше не встречал такого народа. Это были существа среднего роста, с двумя руками и двумя ногами. При виде их физиономий мне вспомнились охотничьи собаки, которых разводили в некоторых кочевых кланах Сегестеса: так могли выглядеть эти псы, если бы их скрестили с лимами. Меня поразила огромная, выдающаяся вперед нижняя челюсть и отвислый подгрудок. Тела явно лежали давно и, естественно, разлагались. Мухи - от них и на Крегене нет спасения - облепили их и роились вокруг. Девушки отступили, чтобы не чувствовать вони. Но мы с Сегом - воины-профессионалы, и знали чего именно нам требовалось выяснить.

Первым делом оружие: короткие мечи, предназначенные скорее для колющих, чем для рубящих ударов, наподобие гладиусов моих кланнеров. Длинные и тонкие копья с зазубренными наконечниками. Топоры похожие на томагавки. Ножи. Металл: частью сталь, частью бронза. Значит, этот народ находился примерно на том же уровне развития, что и народы внутреннего моря: они использовали сталь, только если ее удавалось достать, а если не удавалось - в ход шла бронза. Доспехи: практически никаких - только наручи, шапки и нагрудники из кожи, с нашитыми на последние полосами из весьма твердого материала. Сег предположил, что это кость или рог какого-то неизвестного зверя. Одежда: минимальная - набедренные повязки, какие носят по всему Крегену, да войлочный жилет под нагрудником. На ногах - ни сапог, ни сандалий. Личное снаряжение: обычные кожаные перевязи и сумки.

После этого мы осмотрели то, что убило этих зверолюдей.

Причина была очевидна: у каждого из морды торчала длинная стрела. Необычайно длинная стрела. Осторожно работая ножом, Сег извлек их, а затем хмыкнул и продемонстрировал мне наконечники.

- Кремень, - его загорелое лицо наморщилось. - Похоже, здесь побывали мои соплеменники.

Он быстро промерил древко пядями и присвистнул.

- А стрелял настоящий мастер.

Я знал, что лук и всевозможные связанные с ним премудрости занимали в жизни Сега едва ли не главное место. Он мог говорить о них часами. Каждая разновидность лука, каждая деталь, каждое действие, каждая функция и все степени их проявления имели свое название. Необходимость в подобных тонкостях очевидна. За то время какое мы провели вместе Сег научил меня многим хитростям лучников Эртирдина. А я, в свою очередь, подробно рассказал ему о составных луках моих кланнеров и арбалетах, которые с моей подачи появились в армии "вусковых черепов". За время пути он смастерил себе множество больших луков - хотя конечно не из древесины ертира. Мы частенько устраивали дружеские состязания. Как и следовало ожидать, поначалу он побеждал меня с большим преимуществом. Но спустя некоторое время я освоился с большим луком не хуже, чем с изогнутым составным, с которым, как уже упоминалось, успел хорошо познакомиться. И тогда уж Сегу приходилось попотеть ради выигрыша. Говорят, что начинать обучение стрелка из большого лука надо с его деда. Однако, коль скоро уже есть общество, где стрельбой из лука занимаются почти все, а к обучению приступает человек вроде меня - имеющий в избытке время для упражнений с этим оружием и обладающий необходимыми для стрелка качествами - то из него можно сделать отличного лучника. Моя жизнь на Равнинах Сегестеса тому пример.

- Ты узнаешь оперение, Сег?

Он покачал головой.

- Как и следовало ожидать, оперение выдает мастера. - Тут Сег пустился в технический жаргон, описывающий то, как обрезаны перья, под каким установлены углом, способы их прикрутки и нарезки канавок. - Кто бы не выпустил их, он знал свое дело.

- Кем бы там ни был тот стрелок, он попал в засаду и разделался с этими двумя.

- И весьма лихо.

- У этих зверолюдей нет никакого метательного оружия. Должно быть, они пытались им отбиваться.

- Если и так, много им с этого вышло толку, - хмыкнул Сег Сегуторио. Ничто не может устоять при столкновении с лахвийским большим луком.

Мы тронулись дальше. Из оружия мы взяли лишь эти две стрелы. Прочее стало бы просто обременительным лишним грузом, хотя оставлял я его не без сожаления.

Этот случай показал, как важно сохранять бдительность. Но внимание и настороженность нисколько не мешали нам общаться. Думаю, вы поймете: оказавшись рядом с Делией, я освободился от мучительного напряжения и снова почувствовал себя свободно и раскованно. Я не раз с изумлением ловил себя на том, что смеюсь - искренне смеюсь над шуткой, остроумным замечанием или забавной ситуацией. Вот так вот мы болтали, шутили и пели шагая к восточному побережью Турисмонда и Порт-Таветусу, откуда нам предстояло отплыть в Вэллию.

Тельда сносила одну пару обуви, а затем вторую. Она трещала как сорока и продолжала донимать меня своей навязчивой заботой. Но рядом со мной упруго и легко шагала моя Делия, и я мог стерпеть и кое-что похуже надоедливой женщины. С Сегом мы тоже сблизились в ходе постоянной совместной охоты для обеспечения пропитанием нашей маленькой экспедиции. До сих пор я с теплотой и грустью вспоминаю эти дни, когда мы ровным шагом шли от Стратемска на восток, через восточные равнины Турисмонда. Мои поиски завершились, Делия снова была со мной. Вэллия может подождать; что же касается Афразои, Качельного Города, куда я собирался непременно однажды вернуться, то это произойдет в отдаленном будущем. Меня же сейчас волновало только настоящее. А само путешествие - это ведь приключение, радость, веселье и вообще нечто придающее остроту пресным будням.

Сег рассказывал об Эртирдрине, своей стране. Как я уже говорил, она находилась на северной оконечности Лаха. Там, среди нагромождения скалистых гор, прорезанных лабиринтом ущелий и долин, жили гордые и независимые люди, превыше всего ценившие неповторимость личности. В долинах звенели арфы, а звуки песен долетали до самых горных пиков. Вершины скал венчали крепости. Иногда это были всего-навсего одиночные каменные башни; другие разрослись в цитадели из четырех-пяти башен, соединенных зубчатыми стенами. Ни одна крепость не повторяла другую. А их обитатели все как один отличались ярой самостоятельностью и защищали свои посевы и стада от набегов соседей. Юноши Эртирдина часто становились наемниками в иностранных армиях, так как их большие луки, которые появились столетия назад и первоначально служили для охоты, оказались могучим и непобедимым оружием. Деревья ертир ценили как раз из-за того, что каждое давало несколько великолепных заготовок для луков, но для мужчины считалось делом чести срезать себе самую лучшую ветку с дерева, где бы он его не обнаружил. Листья дерева ертир содержали смертельный яд, и только тирриксы, по словам Сега, не боялись поедать их. Двойной желудок этих животных каким-то образом позволял им избежать отравления.

- Мы, жители Эртирдрина, были становым хребтом армий Вальфарга, говорил Сег. - Не сомневаюсь, что лучник, чью работу мы видели, родом из Эртирдрина. Вальфарг был могучей империей. Он до сих пор могуч - но в дни своего величия он правил империей, которая включала в себя весь Лах и Пандахем на востоке и юге, Котмир с Лашендоной и восточную часть Турисмонда. Лахвийская империя стремительно расширялась на запад, и только Стратемск остановил ее.

- Выходит, все эти так называемые Враждебные Территории были некогда частью Лахвийской империи?

- Да. Но я, знаешь ли, не испытываю никаких особенных чувств к этой стране. У них не вышло потому, что не вышло. Потом начались нашествия варваров из северного Турисмонда, людей и полулюдей, с каждом разом все более и более жестокие, и Лах оказался отрезан от земель на востоке, которые сейчас называются Враждебными Территориями. Теперь для народов с внешнего океана открыты только отдельные города и торговые фактории на восточном побережье, - он обвел кругом рукой. - Ну, а что сейчас происходит на Враждебных Территориях... кто знает?

Сег Сегуторио любил петь о прежних днях Лаха, точно также как и о своей родной стране с ее более чем оригинальной культурой. Мне не хочется пересказывать содержание его баллад по-английски. Эти звучные, громовые песни до сих пор у меня на слуху. Я даже сейчас смог бы спеть некоторые из них - но они принадлежат Крегену.

В них повторяются глухие раскатистые звуки "ой" и "ум", гремит барабанный бой и резонирующие гласные, заставляющие голос звучать подобно фаготу, а твердые слоги напоминают стук града по туго натянутому парусу. Одна из песен, которую Сег особенно любил, чем-то сразу напомнила мне "Лорда Рэндэла."13 Думаю, пограничные культуры в обоих мирах имеют много общего.

Иногда мы видели охотничьи партии, которые бродили по широким равнинам; в таких случаях мы неизменно залегали, пока те не проходили дальше. Странные звери верхом на странных зверях - как напоминали мне эти слова о другом времени и месте! - сейчас не наша забота. Хотя я и чувствовал, как в Делии растет желание двигаться быстрее. Ей не терпелось вернуться в Вэллию.

- Я не могу вступить в законный брак за пределами Вэллии, Дрей, как-то сказала она. - Понимаю, все это глупо, но я все-таки принцесса-магна, и с этим ничего не поделаешь... сам понимаешь.

- Я могу подождать, моя милая Делия. Но только чуть-чуть.

- Мы должны поскорей оказаться там, - она вопросительно взглянула на меня. В это время мы пробирались по просекам через лес, который вырос будто нарочно для того, чтобы преградить нам путь. Обойти его было невозможно. Если у тебя есть какие-то... - она оборвала себя и начала опять: - Если ты чувствуешь что-то... - и снова замолчала.

- Я мало что знаю о твоей стране, Делия. Могу сказать лишь одно: я желаю, чтобы ты могла гордиться нашим союзом. Я знаю, что твой отец император и наслышан о могуществе его островной империи. Может быть...

- Никаких "может быть"! Ты будешь моим мужем и принцем-магнаром! Поверь, Дрей, это будет не таким уж страшным испытанием.

- Ну что до того, - отозвался я, как стало ясно впоследствии, несколько легкомысленно и необдуманно, - то нам еще надо туда добраться.

- Мы доберемся, милый! Обязательно доберемся!

Наш путь продолжался. Всякий раз, завидев в небе темные точки, мы немедленно прятались, не теряя времени на размышления; это стало почти рефлексом.

Но в этом лесу нам вряд ли могли угрожать импитеры или корхи и поэтому мы продвигались более уверенно. Тем временем наступил вечер. Топазовый огонь двух солнц, опускающихся к горизонту, пробивался сквозь сплетенные ветви. В поисках места для ночлега мы вскоре наткнулись на обрыв и обнаружили в нем несколько земляных пещер. Из обрыва выпирали кривые древесные корни, голые и блестящие. Я не заметил, чтобы листья поблизости были утоптаны, не нашел и следов на тропинках. Мы с Сегом переглянулись, он кивнул. Теперь можно было освободиться от груза, разбить лагерь и заняться сбором хвороста.

Мои мысли то и дело возвращались к разговору с Делией. Я не мог избавиться от легкого беспокойства. Делия могла подумать, будто я боюсь появиться в пределах ее прославленной родины и встретиться с этим могущественным человеком, ее отцом-императором. Ну, мне придется это проделать, если я претендую на ее руку и желаю отстаивать это право перед всем миром. И раз я обещал именно так и поступить, то этого достаточно. Ничто не помешает мне сдержать слово - ничто...

На ночь мы устроились в спальных мешках, которые соорудили из мягкой санурказзской кожи с несколькими слоями роскошных шелков в качестве подкладки. Лежа на спине, я какое-то время, по давней привычке, предавался перед сном размышлениям. Желание Делии вернуться домой представлялось мне вполне понятным. Что же до меня, ну, мой дом - на Крегене, там где Делия. Но тем не менее я все же лишь в одном месте действительно чувствовал себя как дома - на Великих Равнинах, среди моих диких кланнеров. И признавался себе: да, эта дикая и вольная жизнь вызывала у меня прилив варварского наслаждения. Сег упомянул варваров нахлынувших из северного Турисмонда, опустошивших, а потом и уничтоживших остатки созданной Вальфаргом империи. Интересно, гадал я, могут ли они быть более дикими и неистовыми, чем я с моими кланнерами....

Уже погружаясь в дремоту, я услышал, как в глубине пещеры что-то еле слышно скребется.

Прежде чем какой-нибудь земной горожанин, с его заторможенной реакцией, успел бы разлепить веки, и зевнув вопросительно посмотреть туда, откуда донесся звук, я выскочил из спального мешка и, с обнаженным мечом в руке, мгновенно принял боевую стойку и начал вглядываться в темноту, готовый отразить любую угрозу таившуюся там в пещере.

- Что такое? - тихо спросил меня Сег. Он уже стоял рядом со мной, с мечом наготове.

- Ни звука, Тельда, - донесся шепот Делии, и я услышал как ее рука захлопнула ей рот с этими полными красными губами.

В углу снова заскреблись, а затем вся задняя стенка пещеры выпала наружу. Мы тщательно осмотрели пещеру, прежде чем занять ее, но такого сюрприза не ожидали. Призрачный розовый свет крегенских лун заливал все отраженным жутковатым сиянием.

В этом розовом свечении я разглядел приземистый овалообразный силуэт чего-то движущегося. И увидел две полусогнутых коротких ноги вносящие в пещеру объемистое тело, с дугообразных плеч которого пучками свисали то ли щупальца, то ли руки. Существо, похоже, пригнулось и подробно разглядеть его в темноте не удавалось. Как и положено в таких случаях, на миг возникла мысль, будто у этой твари вообще нет головы.

Она двигалась, издавая сипящие звуки. Они больше походили на свист неисправной палубной помпы, чем на змеиное шипение, но тем не менее от них мороз по коже пробегал.

- Хай! - крикнул Сег и бросится в атаку, высоко занеся меч.

Он ударил сплеча, словно мясник, разрубающий тушу. Одно из щупалец размоталось и схватило его выше кисти и дернулось вверх. Длинный меч неподвижно завис над пучком щупалец. Еще два щупальца схватили Сега за талию, подняли его и поволокли в розоватые тени.

Я без единого звука бросился вперед, пригнув голову, чтоб не удариться о потолок, и обрубил щупальца, схватившие моего друга.

Они упали на пол пещеры и уползли в трещины меж камней, словно змеи.

Тварь завизжала - не знаю, от ярости или от боли. Сег наконец сумел высвободить руку с мечом.

- Острием, Сег! - заорал я и, снова подбежав к ним, по рукоять вонзил свой клинок в тело твари. Все произошло быстро. Теперь я знаю, что эти создания враждебны большинству живых существ, и эта тварь затеяла застать нас врасплох при помощи своего фокуса с задней стенкой пещеры. Морфанги создания квазиразумные, проворные, коварные и невероятно сильные. Когда пронзенная моим клинком туша растянулась перед нами на земле, мы увидели в струящемся свете крегенских лун разинутую пасть с рядами зазубренных конических клыков, крошечные злобные глаза, тонкие черные губы и щели ноздрей там, где полагалось быть носу. Тварь еще долго шипела, пока не издохла. Позже мы узнали об этих морфангах побольше - а вот тогда и не подозревали об их привычке охотится обычно стаями.

Со стороны освещенного более тускло входа, где отбрасывал тень нависший обрыв, неспешно и целеустремленно приближались темные силуэты. Я метнулся к проему. С одного взгляда я насчитал шесть тварей со щупальцами. Тельда билась и стонала, а Делия удерживала ее. Но сейчас мне было не до Тельды. Моя Делия подвергалась смертельной опасности.

- Сег! Собери все нужное. Хватай девушек! Живо!

Я быстро огляделся. На месте задней стенки пещеры зиял проход, откуда и появился нежданный гость. Эти твари, как я уже сказал квазиразумные, но дьявольски хитрые. По идее нам полагалось при его неожиданном появлении с воплями броситься к выходу и попасть прямо в щупальца поджидавшей там стаи. А задний ход, выводивший в залитый светом лун небольшой туннель, оставался свободным.

- Сег! - снова - резко и властно скомандовал я. - Выводи девушек задним ходом... живо...

Он попробовал было спорить, но я зарычал и бросил на него свирепый взгляд, мигом оборвавший его возражения.

Тельда обхватила себя руками, раскачивалась и стонала. Сег подхватил ее подмышки и наполовину понес, наполовину поволок. Делия взяла было наше снаряжение, но выходя быстро оглянулась и остановилась, готовая отшвырнуть спальники, продукты и лекарства и кинуться мне на помощь. В ее руке сверкал длинный кинжал, с изукрашенный самоцветами рукоятью.

- Ради меня, Делия! Ступай... Спрячься, а потом устрой небольшой шум не сильный, только чтобы отвлечь их... понимаешь?

- Да, Дрей - о, мой...

Я не дал ей времени договорить, а махнул рукой, веля уходить, бросив на нее притом самый грозный свой взгляд. А затем повернулся лицом ко входу в пещеру.

Глава Десятая

Воздушные гиганты

Шум, доносившийся из пещеры, явно не походил на тот, какой ожидали услышать эти чудовища со щупальцами. И они всей стаей двинулись ко входу.

Розовый лунный свет ярко освещал листву и земляные осыпи, дробился о ветки деревьев, переплетался с пурпурными тенями в свернутых, как щупальца, корнях.

Я стоял у входа. И чувствовал, как мои ноги попирают землю Крегена, почву планеты находящейся на расстоянии в четыреста световых лет от той, где я родился. Чувствовал, как ровно бьется мое сердце в ожидании боя. Навыки, выработанные усердными и тяжелыми тренировками у крозаров Зы, не давали ему учащенно колотиться от страха. Чувствовал вес меча в своей руке, его баланс, и в голове у меня уже складывался образ первых движений, которые превратят эту полосу холодной стали в мертвенно-бледную молнию, разящую без пощады - до тех пор, пока сверкающая чистотой сталь не померкнет и не потускнеет от крови.

Вероятно, стоя там я представлял собой дикое и устрашающее зрелище. Держался я вызывающе, ясно показывая - опасность, которая угрожала моей возлюбленной не заставит меня сломаться. А моя страхолюдная физиономия приобрела то самое выражение, которое, уверен, помешало бы мне побриться, вздумай я в такой момент посмотреться в зеркало. Я чувствовал, как упруго разминались мои пружинистые мышцы, готовые мгновенно напрячься привести в действие всю ту чудовищную силу на какую они способны - иной раз к немалому моему стыду.

Эти морфанги, как я позже узнал, существа квазиразумные. Но вот, что они определенно не вполне разумны стало очевидным уже тогда. Будь они достаточно умны, то с воплями бросились бы от меня наутек.

Но и напрочь лишенными разума их тоже не назовешь - едва завидев меня они остановились, шипение стало громче. Одна тварь нагнулась, подняла камень и швырнула в меня. Я отбил камень мечом - тем движением, каким парируют колющий удар в живот. Звонкий лязг подействовал на тварей, словно сигнал гонга. Полдюжины морфангов, шипя и визжа, бросились вперед, и над моей головой взвился целый лес хлестких щупалец, пытающихся схватить меня и уволочь в усаженные клыками щелеобразные пасти.

Я разил направо и налево. Мой клинок вонзался в тела наседающих на меня тварей, лезвие рассекало хищные щупальца. Если я и мог испытывать какую-то жалость или сострадание к этим прожорливым тварям, то эти чувства без следа сгорели в пылу боя. Спасти меня мог только меч. Их намерения не вызывали сомнений и не сулили ничего кроме скорой и жестокой смерти. Эти щупальца, упругие и могучие, извивались вокруг меня густой массой стремясь утащить в острозубые пасти. Я знал: без оружия, мне не протянуть и пяти минут.

Мне и так-то приходилось рубить, отскакивать, прыгать вперед и снова разить, словно я какой-то дровосек-призрак из легенды, обреченный вечно прорубать себе дорогу сквозь двигающийся оживший лес. Свистящее шипение не затихало ни на минуту, и било по нервам. И к тому же, эти твари, похоже, визжали от гнева и ярости, а не от боли. Ведь их отрубленные щупальца конвульсивно свертывались в петли и извивались, словно разъяренное содержимое перевернутой корзины со змеями. Да еще вдобавок не уползали прочь, как это случилось в первый раз там в пещере, а цеплялись мне за ноги и пытались забраться вверх. Я чувствовал, как холодные петли сдавливают мне мышцы. А когда я отступал и, разрубив их, сбрасывал с себя, то каждый из обрубков, извиваясь и разбрасывая листья, немедля устремлялся ко мне.

Если я желал спастись, мне оставалось только одно.

Я со всей силы обрушил меч на голову ближайшей твари. Череп раскололся, мозги и сукровица брызнули во все стороны, а меч углубился дальше, мимо похожих на платяную вешалку плеч с пятью хлещущими щупальцами на каждом конце, врубаясь в овалообразное тело. Тварь опрокинулась на спину, и мне пришлось приложить изрядное усилие, чтобы выдернуть из ее тела меч.

Вот в этот-то короткий миг задержки щупальца и обвили мне шею.

Моя левая рука мгновенно вскинула мэнгош, и острая как бритва сталь острая как бритва поскольку я нашел этому оружию полезное применение в борьбе со своей щетиной - рассекла сжавшиеся петли, оставив заодно тонкую алую черту на моей собственной шее.

Долго так продолжаться не могло.

Теперь уже две твари пали, а третья заковыляла прочь на единственной ноге. Я сделал несколько глубоких вдохов, синхронизируя их со взмахами меча. Один из морфангов атаковал меня слева, и мэнгош вошел ему в глазницу. Слишком глубоко: я снова задержался высвобождая лезвие, и едва-едва успел вскинуть над головой меч рассекая щупальца. А сзади меня обвили другие щупальца и я почувствовал, что теряю равновесие и опрокидываюсь назад.

- Хай! - заорал я.

Совершенно напрасная трата сил, но тем не менее - психологическое воздействие. Падая, я извернулся и выставил меч так, что морфанг пытаясь навалиться на меня напоролся вместо этого на клинок. Навершие эфеса с силой вдавилось в землю.

Выпутавшись из щупалец и встав я мотнул головой. Осталось только двое - конечно, если остальные и в самом деле вышли из боя - да еще уйма обрубленных щупалец. Казалось, у меня под ногами настоящая адская змеиная яма. Я все еще отнюдь не сравнял силы.

И тут я услышал крик - крик Сега:

- Хай!

Оставшиеся в живых твари заколебались. Они ведь существа квазиразумные, и понимают, когда надо прекратить бой, а когда драться с неразумной злобностью не на жизнь, а на смерть. Будь они вооружены....

- Хай! Джикай! - откликнулся я.

И прыгнул вперед.

Мой меч замелькал с такой скоростью, что стал невидимым. Налево направо - налево - направо... Теперь я разил с бесстрастным усердием человека знающего, что с этим пора кончать, и побыстрей.

Наконец те двое морфангов пали и я выдернул из мертвого тела окровавленный меч. Теперь со смертью двух последних все змеевидные обрубки щупальцев уползли в омытый лунным светом лес. Тогда у меня и родилась догадка, которая позже подтвердилась: из любого обрубка мог вырасти новый морфанг.

Спустя несколько минут я идя на голоса опять присоединился к своим товарищам и смог успокоить их. Я нашел их, ориентируясь по голосам. Мы сразу же тронулись в путь не дожидаясь восхода солнц, стремясь как можно скорее покинуть пределы этого проклятого леса.

Этих тварей было только шесть. Но они причинили мне больше хлопот, чем дюжина вооруженных людей. Одна из причин заключалась в этих вешалкообразных плечах, с пятью хлещущими щупальцами на каждом. Даже с учетом наличия у большинства - хотя далеко не у всех - человекоподобных обитателей Крегена двух рук, можно считать, что против меня стояли разом тридцать противников. Я провел ладонью по рукояти меча. Выходит, я жил мечем своим. Эта мысль неприятно тяготила меня,14 и все время, пока мы шли сквозь пронизанный розовым лунным светом ночной лес, я молчал.

После этого случая мы удвоили бдительность, и лишь благодаря необыкновенному везенью избежали новых столкновений с местными тварями. Морфанги и прочие подобные создания бродили здесь почти повсеместно и мы продолжали путь постоянно опасаясь разных чудищ. Продвигаясь дальше на восток, мы наткнулись на тянущийся с юга широкий язык бесплодных земель, и, не желая пересекать его, начали забирать дальше под косым углом на ост норд-ост. Глядя кругом Делия только качала головой. Она не помнила, чтобы по пути из Порт-Таветуса они пролетали над такой местностью. Я не спорил. Чутье морского офицера к навигационному направлению подсказывало мне, что во время перелета через Стратемск мы отклонились на север, а нападение импитеров еще больше сбило нас с курса. Ощущалось это, правда, едва-едва, но все же заметно.

Но я ничем не выказал озабоченности. Нам стоило благодарить судьбу за то, что мы все еще живы и способны продолжать путь. Тельда заметно окрепла, а Делия просто светилась здоровьем и радостью. Свежий воздух и движение явно пошли ей на пользу.

Высотная тень Стратемска осталась теперь далеко позади. На это указывали хотя бы встреченные нами леса. А перемежающие их бесплодные участки, должно быть, появились из-за выветривания или сильного засоления почвы. Тысячи лет бесплодная земля, не скрепленная корнями растений, подвергалась эрозии. Мы миновали горный хребет, названия которого не знали и, скорее всего, так и не узнаем. Он был жалок по сравнению со Стратемском, но пересекать эти горы пешком все равно оказалось нелегким делом. Местами они были достаточно круты, и пару раз мы едва не замерзли. А на восточной стороне хребта, характер всей местности резко изменился.

Теперь нам стало весьма трудно избегать пахотных земель, обходить деревни и города, держаться в стороне от большаков, связывающих поселения и воинские посты. Все эти признаки ясно указывали на сравнительную густонаселенность этого края.

Мы постоянно вели разведку, уделяя самое пристальное внимание мельчайшим деталям лежащей впереди местности. Свой курс мы прокладывали поднимаясь на каждую возвышенность, на какую только могли забраться. Некоторые из поселений, которые мы заметили издали и обошли стороной, походили скорее на небольшие города. Не раз нам приходилось лежать, затаившись, за колючими изгородями, и дожидаться, пока по мощеной дороге проследует кавалькада вооруженных всадников или караван фургонов. Дороги здесь и впрямь были просто чудо. Они напоминали мостовые древних инков или римлян, и я подозревал, что своим отменным состоянием они обязаны только искусству строителей. У нынешних обитатели этой страны были, похоже, другие заботы. Они производили впечатление созданий суровых, грубых и корыстных, презирающих труд и думающих только о наживе и удовольствиях.

- Они походят на моих соплеменников, когда те переживали тяжелые времена, - заметил Сег. - Эти города и городишки, должно быть, постоянно воюют друг с другом.

- Верно, - согласилась Делия. - Их связывают дороги, но между окружающими соседние города пахотной землей лежат пустоши.

Нам не раз случалось видеть высоко в небе каких-то крылатых тварей, и мы всегда прятались, так как знали, чего от них ожидать.

Теперь мы начали лучше понимать, почему весь континент между Стратемском и восточным побережьем Турисмонда окрестили Враждебными Территориями. Истинная враждебность исходила от людей, а не от природы или диких животных.

Я по прежнему слегка тревожился, видя как мы отклоняемся от курса и смещаемся на север. Но, видно по закону подлости, все происходящие с нами события с доводящим до бешенства упрямством как нарочно вынуждали нас еще больше забирать к северу. Я знал, что полуостровная часть Турисмонда выдается далеко в Кифренское море и, шагая встречь солнцам, мы могли пройти на восток лишние пятьсот миль, тогда как море будет к югу от нас. Но я не желал встречаться с обитателями этих многобашенных городов и крепостей с зубчатыми стенами. Наблюдая за ними, я все сильнее убеждался: они слишком отличались от обитателей Крегена, которых мне прежде доводилось встречать.

Не раз мы обходили города, населенные зверолюдьми, полулюдьми принадлежащих к незнакомым нам расам. Но в силу странности человеческой природы я испытывал забавное чувство облегчения, узнавая в их обитателях чуликов или рап, хотя сильно не доверял первым и презирал последних - эти чувства, спешу заметить, были в то время весьма уместны. Ведь как-никак они помогли мне продолжить свое бренное существование, независимо от того насколько изменили мои взгляды долгая жизнь и приобретенный с ней немалый опыт.

Мы все без малейших колебаний обошли стороной крупный многолюдный город, населенный чуликами, на который чуть не наткнулись выйдя из лощины в широкую долину.

Волей-неволей нам пришлось податься обратно в горы. Когда же я попытался потом свернуть на юг, путь нам преградила река, по берегам которой понастроили цепь сторожевых башен. Вот и осталось только снова двигаться на север.

Вообще весь этот край оказался расколотым на города-государства. Историки античности утверждают, что в эпоху древнеминойской цивилизации на Крите насчитывалось девяносто городов-государств. По всей вероятности, они были очень маленькими. А здесь города-государства занимали огромную площадь или теснились в долине вокруг стоящей на холме естественной крепости-акрополя. О состоянии дикости на землях разделяющих их лучше всего можно судить по тому сколько раз нам с Сегом приходилось разделываться с внезапно нападавшими лимами. Эти шестиногие злобные мохнатые твари с клиновидными головами из семейства кошачьих - настоящие демоны, а их клыки способны пробить насквозь ленковую доску. Встречались нам также и грэнты, звери на диво жизнеспособные и упрямые. С ними я сражался в окрестностях Афразои; правда, тогда я, как и другие охотники, был вооружен волшебным мечом Савантов, который не убивал, а лишь оглушал. Лимы, грэнты и другие подобные дикие животные обычно избегают появляться вблизи жилья людей и полулюдей.

- По моим расчетам, - сказала мне Делия, когда мы расположились на отдых в пологой лощине среди поросших травой холмов и подкреплялись пряным мясом подстреленного Сегом и приготовленного девушками оленеобразного животного, - между Стратемском и Порт-Таветусом будет, по-моему, что-то около двухсот дуабуров.

- Да.

- Нам давно пора одолеть их - мы идем уже целую вечность.

- Верно, Делия. Но мы сильно отклонялись от курса к северу...

- О да, я знаю, это беспокоит тебя... - Она задумалась; затем, оживившись, вызывающе вскинула подбородок в своей излюбленной манере: - Ну да ладно. Аэробот пронес нас довольно далеко, потом мы немало прошли пешком. Похоже, повернуть на юг не удастся - значит, надо и дальше идти по прямой. Думаю, ближайший вэллийский порт, который нам встретится будет Вентруза-Толе. Еще есть портовые города Пандехема, но их нам, думается, лучше обойти.

Пандахем, как я знал, активно соперничал с Вэллией в сфере торговли и бизнеса на внешних океанах. Но меня поразила некая тихая враждебность в тоне Делии.

- Выходит ты их так сильно ненавидишь, моя Делия?

- Ненавижу? Да, в общем-то, нет. Мы с ними одинаково стремимся обогатиться за счет остатков лахвийской империи. И одинаково основываем поселения на восточном побережье Турисмонда. И одинаково пытаемся расширять свои деловые связи дальше на запад...

- И много с этого толку! - вмешалась, приподнявшись на локте, Тельда. За время нашего путешествия она похудела, и ее фигура начала приобретать некую величавую красоту. По мере того как она все больше теряла вес, бедняга Сег все больше терял покой. - Вокс побери! - довольно сильно выразилась она. - Я от души желаю всем этим пандахемским демонам упокоиться в водяной могиле!

- Не шевелись! - отрывисто скомандовал вдруг Сег.

На худощавое лицо эртирдринца падал зеленый свет Генодраса, делая его похожим на череп вставшего из могилы вурдалака с осыпающейся могильной плесенью.

Мы немедленно превратились в статуи.

Теперь и я услыхал биение множества крыльев. Зловещий пульсирующий шорох плыл с небес, и от этого звука захватывало дух.

По травянистым холмам пробежали тени, сдвоенные тени из-за двух солнц, сперва одиночные и парные, а потом все гуще и гуще, пока все небо не потемнело. Мы лежали не подымая голов.

Делия по-прежнему смотрела на меня, а я на нее, и лицо ее оставалось спокойным, а глаза лучились теплой насмешкой. В этот момент я желал только одного - заключить ее в объятия. Но мы лежали застыв и не шелохнувшись.

И тут я услышал, как к шороху и хлопанью огромных крыльев присоединяется странный лязг.

Шум спал, и мелькающие тени снова поплыли парами и тройками. Сег коснулся моей руки, В отличие от меня он мог наблюдать за всем происходящим.

- Улетели.

Мы поднялись и увидели, как огромная стая летающих зверей, похожая на низкое облако, исчезает за далекими холмами.

Лицо Сега оставалось мрачным и серьезным, несмотря на оживленную болтовню облегченно переведшей дух Тельды.

- Что это было, Сег? - спросила Делия.

- Я слышал кое-какие истории... да все жители Лаха слышали рассказы о нашей великой империи, сколоченной Вальфаргом на Турисмонде. Легенды, потрескавшиеся от древности и заросшие паутиной. Но... - Сег поднял лицо и прежде, чем он вытер ладонью лоб, я увидел бисеринки пота. - Но я никогда не думал, что увижу собственными глазами как оживут эти легенды!

- Что ты хочешь сказать?

- Это были импитеры. Но... они несли на спинах людей!

Я сразу вспомнил слова пура Зазза, Великого Архистрата крозаров Зы, сказанные им, когда мы поремберились друг с другом: "Я был бы очень рад, пур Дрей, услышать новости о твоих приключениях и о том, что ты там встретишь. Говорят, что за горами, на Враждебных Территориях, есть целые племена, которые летают верхом на всевозможных зверях".

Так оно и оказалось.

Конечно, на Земле люди приручили лошадей, верблюдов, ослов и испокон веку ездят на них, считая это совершенно обыденным явлением, а на Крегене люди и полулюди точно также используют зорок, вавов, сектрисов, юланк и многих еще более удивительных животных. Если принять во внимание, что импитеры и корхи, которых мы видели, достаточно велики, чтобы удержать в воздухе вес человека, было бы удивительно, если б никакие люди не летали верхом на зверях и птицах, и было бы просто чудом если б никому не пришло в голову сформировать из них воздушную кавалерию.

Вот потому-то я ни чуточки не удивился словам Сега Сегуторио.

- Благодаря острому зрению Сега, - сказал я, - они нас не заметили. Но, клянусь Зим-Заром, будь у нас четверо таких летучих зверей, мы бы сумели добраться до Порт-Таветуса или Вентруза-Толе, не сбивая себе ноги.

Делия пристально посмотрела на меня. Удивление ее было понятно, ведь она знала как много для меня значило это наше неспешное путешествие. Потом ее лицо расцвело радостной улыбкой. Мои слова означали, что я действительно хочу отправиться в Вэллию. Но я знаю, она не меньше моего тревожилась за нашу судьбу, зная характер своего отца.

- Да! - Сег возбужденно вскочил на ноги. - И учиться летать на этих зверушках, наверно, несложно. Они должны быть хорошо вышколены.

- Разумеется, - согласился я. - Иначе всадники либо то и дело валились на землю, либо висели на ремнях вверх тормашками между ног этих зверюг.

За разговорами мы собрали наш скарб, взяли оружие и продолжили свой путь.

Спустя некоторое время мы поднялись на гребень горы, чтобы осмотреть местность.

Под нами, в долине, походным строем двигалась армия.

Мы сразу же скатились обратно за гребень. Осторожно выглянув оттуда, мы увидели пехоту, кавалерию и артиллерию - с вартерами и катапультами незнакомого мне типа - и я услышал, как Сег тихо присвистнул сквозь зубы.

- Что скажешь, Сег?

- Впечатление такое, словно я снова в Лахе, - сказал он, глядя на марширующих рядами людей голодными глазами мистика. - И такое ощущение словно передо мной раскатан старинный разрисованный свиток моего народа, ибо говорю тебе, Дрей Прескот, эта марширующая тут армия - армия из прошлого!

Из уважения к овладевшим им чувствам я промолчал. Сег много рассказывал мне об этих свитках, на которых при помощи ярких картинок записывались легенды и истории. Такие предметы - обычное дело в странах, где грамотность распространена слабо, а уровень ее невысок. Тысячи картинок располагались одна за другой, и отдельные свитки в скатанном виде оказывались толще бедра чункры. Многие люди посвятили всю свою жизнь и содержимое своих горшочков с краской созданию этих произведений. Многие из них были ценны сами по себе, благодаря своей удивительной красоте. На них можно было просто любоваться, независимо от содержания рассказываемой ими повести.

Сег теперь с трудом перевел дух.

- Армия из прошлого, армия Лаха, марширующая во всем блеске величия империи Вальфарга!

Я видел немало армий на марше - и на Земле, и на Крегене. Наметанный взгляд всегда определит силу и слабость армии, наблюдая ее передвижение. Численность этой армии составляла, наверно, около десяти тысяч бойцов. Солдаты маршировали размеренно, в ногу, стройными шеренгами, держа копья под одним углом. Кавалерия ехала дозором. Артиллерия - странные на вид вартеры, по крайней мере для меня, привыкшего к баллистам внутреннего моря - располагалась в аккуратном симметричном построении. Я внимательно присмотрелся к тому как движется эта армия и пришел к определенным выводам. Но самое важное наблюдение сделала Делия, следившая вместе со мной за этой армией.

- Мне хочется выругаться точь-в-точь как Тельда! - сердито проговорила она. - Потому что... видишь?... они движутся именно в том направлении, куда собирались пойти мы!

И - как я выразился, по старой привычке помянув крепким словцом Макки-Гродно - именно так все и обстояло.

Нам ничего не оставалось делать, кроме как подождать, пока все построения странной армии не пройдут, а потом следовать за ними, соблюдая осторожность - ибо, как заметил Сег, их разведчики их действовали очень хорошо.

- Хотя, - добавил я с оттенком сомнения, - похоже они действуют чуточку слишком хорошо.

- Как так?

- Ну... разведчики двигаются впереди, проверяя каждый бугор и лощину, и развертываются по флангам. Но по моему все это делается как-то заученно, словно каждый солдат держит в руке устав.

По-английски я сказал бы просто: "механически".

- К примеру, если б я командовал этой армией, то не преминул бы узнать, не таятся ли на соседней горе четверо отчаянных головорезов. Ведь могут быть и другие.

Глаза Тельды на миг испуганно расширились, а затем она рассмеялась.

- Ой, Дрей! - она коснулась моего бицепса. - Ты имеешь в виду... н а с ?!

- Да, Тельда, - ответил я совершенно серьезно.

Мы пристроились в хвост неторопливо продвигающейся армии. Пока мы шли следом за ней, Сег, уже преодолевший первоначальную тревогу смешанную с недоверием, сообщил нам, что такие мундиры, как на этих солдатах, были в ходу лет этак триста назад, и я был готов поверить. Военная форма на Крегене как правило весьма нарядна, но при этом отличается практичностью и мало меняется с течением времени. Жизнь и культура на Крегене отличается изрядным разнообразием. Но в общем-то культуры там ориентированы на экспансию. Кажется, их переполняет бурлящая энергия, им тесно в изначальных границах, и они стремятся расширить свое влияние, занимая новые земли, возвышая новые королевства, образуя новые империи. На обломках лахвийской империи поднялось немало новых народов. И вот здесь на Враждебных Территориях мы наткнулись на армию, которая словно перенеслась из прошлого.

- В какой-то момент мне подумалось, - сказал Сег со смехом, показавшимся мне неискренним, - что это армия духов!

Дело конечно заключалось в другом. После нашествия варварских орд и краха старой империи некоторые уцелевшие островки рухнувшей цивилизации сохранили осколки лахвийской культуры, лахвийские традиции и обычаи. Эта армия явно принадлежала городу-государству сохранившему свой лахвийский характер. Могу теперь признаться, эта мысль меня приободрила. Среди цивилизованных людей, мы могли бы найти убежище, отдохнуть и расслабиться, позабыв на миг об этом безумном лоскутном одеяле именуемом Враждебными Территориями.

Почему же тогда, спросите вы, я не побежал и не представился командующему армией?

Друг мой, кем бы ни были вы, слушающий эту кассету: если эта мысль посетила вас - значит, вы плохо слушали мою повесть о Крегене.

Со времени затмения зеленого солнца Генодрас красным солнцем Зим события связанного для меня в далеком Магдаге со страшными последствиями зеленое солнце теперь и восходило и закатывалось раньше красного. Когда мы тем вечером разбили лагерь в стелившихся наискось по земле янтарных лучах Зима, то видели бивачные костры армии казавшиеся миниатюрными пламенеющими отражениями звезд, которые уже загорались у нас над головой.

Утром поднялся настоящий сумбур вызванный щелканьем множества каблуков, когда армия строилась четкими правильными шеренгами. Но, как выяснилось, она пока еще не собиралась трогаться с места. Солдаты отрабатывали парадный шаг, салют и повороты на месте, а потом мы стали свидетелями настоящего военного парада перед развевающимися знаменами. Мои подозрения насчет судьбы этой развернувшейся перед нами армии окрепли - и потрясающее подтверждение этим подозрениям пришло, когда в поле зрения над гребнем, в дуабуре от нас, внезапно показалась та зловещая низко нависшая туча.

Мы завороженно следили за происходящим.

Это была не наша битва. И потому, не желая иметь к ней никакого касательства, мы укрылись на подветренной стороне гребня, сидели и наблюдали. Мы только что напились из небольшого горного озера, набрали палин. Какое нам дело до столкновения лахвийской армии и ордой крылатых зверей и их свирепых всадников? А тем временем летучая армада неслась на лахвийские войска, точно туча, гонимая ветром. Войска прореагировали на это нападение со строгой упорядоченностью людей покорных уставу. Вот тут-то я и увидел воочию ту заподозренную мной слабость. Их построение великолепно подходило для отражения воздушной атаки, но я видел, как растерянно и с каким замешательством солдаты выполняли приказы.

Летучие звери и правда оказались импитерами. Возможно, это была та же стая, которую мы видели вчера, а может быть, иное племя. Сидевшие у них на спинах всадники находились слишком далеко, чтобы как следует рассмотреть их, но, как мне представлялось, наряду с очевидной звериностью они обладали по меньшей мере некоторыми отличительными чертами людей.

- Смотрите, смотрите! - закричала Тельда, и Сегу пришлось оттащить ее обратно за гребень. От волнения она высунулась настолько, что это могли заметить с воздуха.

Летучие звери камнем падали вниз, а их всадники пускали стрелы или метали дротики. Затем они резко взмывали вверх, разворачивались и снова пикировали. Лахвийцы отстреливались, и многие летучие звери оказались сбиты. Но армия рассыпалась. Боевой порядок нарушился, и осколки войска беспорядочно бежали кто куда. Кое-кто еще держался, и по всему полю завязались сотни разрозненных стычек.

- Нет, нет, нет! - вновь и вновь повторял Сег. Его лицо все еще оставалось бесстрастным, но глаза расширились от волнения, а руки непрестанно сжимались в кулаки и разжимались опять, сжимались и разжимались. Он уже встал и держал в руках свой большой лук.

- Сег? - тихо окликнул я его.

Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом, очень часто дыша, словно одурманенный.

- Они же из Лаха!

- А ты - из Эртирдрина, Сег. Впрочем, если ты так хочешь...

Я начал было натягивать собственный лук, и тут:

- Н е т! - вскрикнула Делия. - Не надо, Дрей! Это безумие! Самоубийство!

- Ой, Дрей! - взвыла Тельда.

Только одна женщина в двух мирах может надеяться поколебать меня в принятом мной решении, верном или неверном.

И я, Дрей Прескот, заколебался....

А затем над нами пронеслась темная тень и закружила дюжина крылатых гигантов. Но охотились они не на нас, а за маленькой кучкой ошеломленных всадников, которые пришпоривали своих скакунов, надеясь взобраться на гору и укрыться за ней.

Скакали же они верхом на нактриксах. Это родичи уже знакомых мне сектриксов, тоже шестиногие и с тупыми мордами. Однако нактриксы шире в груди и повыше, да и вообще покрепче на вид. Их более густая чем у сектриксов серо-голубая шерсть выглядела ухоженной и аккуратно подстриженной.

По роскошным седлам и парчовой одежде я сделал вывод, что всадники были офицерами. Их скакуны отличались столь же пышным убранством, как и они сами. Некоторые пытались отстреливаться, но были слишком озабочены своим спасением, и стрелы летели мимо цели.

Тельда завизжала.

Сег выругался. Он натянул лук, и его стрела метко вонзилась в одного из воздушных гигантов.

Прежде чем замер вопль и огромное тело рухнуло на землю, моя стрела уже устремилась к своей цели.

Мы с Сегом сразу же оказались в центре боя. Над нами со всех сторон били массивные крылья импитеров, сверкающие и тяжелые. Когда тварь снижалась, я видел, как ее перья трепещут на поднятом ее же крыльями ветру. Мы крутились, перебегали, пригибаясь, с места на место, уклоняясь от дротиков и стрел, которые так и сыпались вокруг нас. А наши стрелы вонзались точно в крыло и в брюхо, в грудь и в голову. Я видел как трое воздушных варваров один за другим, опрокинувшись, с воплем соскользнули высоких седел и качались на пристяжных ремнях, в то время как их звери пытались остаться в вышине.

- Сзади, Дрей!

Это был голос Делии.

Я развернулся пригибаясь, и увидел как чудовищные когти прочертили воздух у меня над головой. Импитер качнулся в воздухе, его когти устремились к иной цели и, сомкнувшись на голове и плечах воина верхом на нактриксе, вырвали его из седла и поволокли ввысь. Истошный вопль несчастного замер вдали. Сег выстрелил, но порыв ветра, поднятый взмахом крыла, сбил стрелу с курса. И тут я увидел еще одного летучего монстра, камнем падающего на нас, и существо у него на спине - злобное, с плоским лицом, близко посаженными глазами и плотно сжатым широким ртом. Грива волнистых волос, выкрашенных в блестящий цвет индиго, развевалась на ветру как султан. Я увидел, как в его нешироко расставленных глазах блеснул злобный огонек, увернулся от брошенного дротика, схватил его на лету и метнул обратно так, что кремневый наконечник пробил шкуру лима и медно-бронзовые украшения на груди воина. Импитер завалился на крыло и ушел в сторону, но я успел заметить, что его всадник дернулся, широкий рот раскрылся и исторг яркий поток живой крови.

Мимо меня галопом проскакал обезумевший нактрикс, внутренности вывалились из распоротого брюха и волочились по земле. Его всадник упал с седла и растянулся у моих ног. Я нагнулся и едва успел поднять его, как рядом с нами в траву вонзилась стрела. Он был бледен как полотно, но в сознании. Молодое лицо лахвийца блестело от пота; один глаз распух и закрылся сине-лиловым кровоподтеком, а огненно-рыжие волосы слиплись от крови на пересекавшей скальп глубокой ране.

Я поставил юношу на ноги и слегка встряхнул.

- Бери меч и отбивайся!

Глаза его расширились, потом выражение запредельного ужаса исчезло и вернулось к чему-то близкому к норме. Встав в некое подобие боевой стойки, юноша выхватил свой клинок, который по сравнению с нашими длинными мечами выглядел зубочисткой.

Тельда визжала не умолкая.

Я увидел как Сег выпустил еще три стрелы - с такой быстротой, что какое-то время прежде чем поразить цели все три находились в полете одновременно. Еще трое воздушных налетчиков с индиговыми волосами вскрикнули и повисли на пристяжных ремнях.

Тут запел и мой лук. Индиговолосый, уже занесший свой дротик, дернулся и, страшно корчась, выскользнул из седла, оказавшись под шеей своего зверя. Импитер с трудом пытался набрать высоту, его крылья безжалостно били по висящему на ремнях телу.

Дерн вокруг нас был пропитан кровью. Убитые накриксы лежали вперемешку с телами своих всадников. Но юноша, которого я вырвал из пропасти безумия, уже пришел в себя и размахивал мечом, глупо выкрикивая что-то храброе, суетное и вызывающее. Утренние солнца играли в его рыжих волосах.

Сег, тяжело дыша, снова выстрелил. Развернувший крылья импитер скользил по воздуху, когда стрела вонзилась ему в глаз и вошла в мозг. Он продолжал лететь по прямой - пока не врезался в землю.

Я кинулся к нему, собираясь разделаться с седоком. Тот очень ловко соскочил наземь и выхватил длинный тонкий меч. Его одежда из меха лима так и пылала от обилия яркой краски, а надраенные до зеркального блеска бронзовые пряжки и пуговицы ослепляли меня отражая блеск солнц. Не выпуская из левой руки лука, правой я выхватил меч. Индиговолосый решительно двинулся ко мне, понимая, что ему требуется только отбиться от меня, а потом подоспеют на выручку его товарищи . Я увидел, как один такой летящий позади сбитого натягивает поводья и, сжимая одетыми в кожу ногами бока своего летучего зверя, разворачивает на меня эту чудовищную тушу. И приготовился столкнуться сразу с двумя врагами.

- Хай! - заорал мой противник и бросился в атаку.

Я жестко парировал его клинок, а потом совершил захват и закрутил эту стальную лучину. После чего сделал выпад одновременно и сам бросаясь на него. Спустя секунду я уже выпрямлялся, выдергивая клинок из живота индиговолосого, который, корчась, катался по земле. И тут в воздухе забили огромные крылья, и на меня обрушился порыв ветра. Мне почти удалось уклониться, но когти импитера скребанули меня по боку, вышибая воздух из легких и опаляя мучительной болью.

Я способен принять боль и справиться с ней. Пошатнувшись, хватая воздух открытым ртом, все еще сжимая меч, я повернулся и увидел, как Делия уносится ввысь в безжалостных когтях импитера.

Увидев увлекаемую в небо Делию я закричал - что-то, сам не знаю что. Нападавшие уже отступали, не желая больше терять людей. Слишком грозным оказался враг, с которым они столкнулись внизу. Затем откуда-то на мою голову с хрустом обрушился удар, и я рухнул на окровавленную траву.

И медленно покатился по ней. А потом не мог больше двигаться. Я лежал там, видя, как упал Сег, когда едва ли не последний брошенный сверху дротик впился ему в ногу. Лежал и смотрел, как этот проклятый импитер уплывал, унося крепко стиснув в когтях мою Делию. Тварь у него на спине размахивала копьем и издавала насмешливый пронзительный крик, полный мстительного торжества.

Моя Делия пропала, похищенная самым мерзким и безжалостным существом, какое я только видел. Пропала и исчезла моя Делия из Дельфонда, пропала и исчезла.... Надо мной сомкнулась чернота, но куда темнее было полное и беспредельное отчаяние.

Глава Одиннадцатая

Убийцы на корходроме

Представление под названием "Сутенна и ее двенадцать женихов", которое давали в крытом театре, вызвало бурный восторг зрителей. Вообще-то я очень любил эту трагедию, сюжет которой был известен почти по всему цивилизованному Крегену, однако сегодня она просто раздражала меня. Слова казались банальными, а произносимые нараспев фразы напоминали рифмовки уличных попрошаек. Трещина у меня на черепе зажила так же быстро, как и любая другая рана, нанесенная моему телу - весьма полезный побочный результат погружения в бассейн на реке Зелф, даровавшего мне возможность прожить тысячу лет.

Но какой толк, прок или благо от тысячи лет, если их не разделит со мной моя Делия Синегорская?

Я впал в странное психическое оцепенение. Сег был ранен, и сейчас его заботливо выхаживали. Здоровье и силы быстро возвращались к нему. Однако город Хикландун, где мы оказались волей судьбы, вызывал у него, похоже, странные чувства. Представьте, что почувствовал бы мой современник, обитатель глухого Корнуолльского захолустья, попади он в воссозданный кем-то Лондон времен Чосера.15

Что же касается Тельды, мне приходилось хитрить и изворачиваться, чтобы хоть немного отдохнуть от ее постоянных сетований и слез. В данный момент она пребывала в убеждении, что я крепко сплю на вилле, в отведенных нам покоях. Это здание из красного кирпича и белого камня, прелестный образчик традиционной лахвийской архитектуры, располагалось на южном склоне города всего в десяти мурах ходьбы от его стен, что было весьма удобно.

Суттена, этакая крегенская Пенелопа, и тысячи уловок, к которым она прибегала, чтобы обмануть буйных скандалистов-женихов, утомляла меня не меньше Тельды. Дикий гнев, бушевавший во мне первые дни, усох и съежился, не находя цели обращения. Оглушенный болью, я страдал от бессмысленности существования. Без Делии вся вселенная ничего не значила.

Если вы удивляетесь, как это мы, трое безвестных бродяг, никого не знавших в этом городе, так удачно вышли из трудного положения и получили в безраздельное пользование уютную виллу - значит, вы понимаете мои тогдашние чувства. Юноша, которого я подобрал во время боя, занимал высокий пост в армии Хикландуна. Мне следовало понять это по его роскошному мундиру и высокомерным манерам, но тогда мне было не до того. Юный Хуан - так его звали, если отпустить все совершенно необходимые добавления в виде множества звучных титулов, званий и названий владений - приходился племянником царице города-государства. Нас познакомили с ней с соблюдением всех формальностей и церемоний, полагающихся по обычаю, но она все еще оставалась для нас чужим человеком. И все же именно царица отдала приказ, чтобы с нами обращались хорошо - судя по всему, из благодарности.

Сег морщил нос при упоминании об этой женщине, но отказывался объяснять почему, а Тельда бранила его за это.

В том, что случилось, нет ничего чудесного. Любой боец знает, что оказав на поле боя более или менее серьезную услугу человеку в великолепном мундире или с какими-то иными знаками высокого отличия, он может ожидать весомой благодарности и выгод за этот поступок - ceteris paribus16. Мы спасли племянника царицы. Нас щедро вознаградили.

Впрочем, я с радостью спровадил бы всех племянников всех крегенских цариц на ледники Сикки, лишь бы вернуть себе Делию.

Чья-то ладонь коснулась моей руки.

- Это представление нагоняет на тебя скуку, Дрей Прескот?

- Я хорошо знаю эту пьесу, Хуан, и восхищаюсь ее сюжетом. До меня доходили слухи, что фрагменты этого текста находили на глиняных табличках пятитысячелетней давности. Но нет, дело не в пьесе. Дело во мне самом.

Несмотря на свои несколько фатоватые манеры и полную неспособность сохранять самообладание на поле боя, Хуан был милым юношей, из которого могло выйти не просто что-то дельное, но действительно стоящее, дай только шанс.

- Если желаешь, - он рассмеялся, - можно найти развлечения погорячее.

Такого рода предложение я уже отклонял прежде в Зеникке.

- Спасибо, но не надо. Я немного прогуляюсь.

Мы покинули театр. Дева-с-множеством-улыбок - самая большая луна Крегена - выплыла из облаков, и город лежал, купаясь в ее розовом свете. Вскоре взойдут близнецы, две меньшие луны, вечно вращающихся вокруг друг друга, и добавят сцене свой блеск. Когда мы вышли, озаренные потоком лунного сияния, от глубоких теней, скрывающих ниши в стене, неслышно отделились темные фигуры и пристроились нам в хвост. Это были телохранители Хуана, приставленные царицей - залог того, что ее род не прервется, и источник адской досады для человека вроде меня, который желает побыть один.

Я заметил, что ни в одном из зданий в Хикландуне не было открытых двориков. Даже над маленькими висячими садами каждую ночь раскрывались своего рода раздвижные крыши. Над крышами натягивали тонкую, почти невидимую проволоку; ее изготовление требовало от кузнеца многих часов кропотливой работы, в течение которых она вручную протягивалась и проковывалась. Карнизы и выступы ощетинились безобразными веерами зазубренных металлических кольев. Каждая деталь архитектуры была спроектирована так, чтоб не оставить ни одной незащищенной позиции на высоте. Всюду поднимались высокие тонкие башни-колонны, похожие на тюльпаны. На их вершинах располагались укрепленные наблюдательные пункты с островерхими крышами. Луковицы, купола, шпили изобиловали повсюду, но плоских крыш я не встретил ни разу. Никаких навесов с позолоченными верхушками столбов и тентами, какие встречались повсеместно в городах, где мне довелось побывать. Одним словом, ничего, что способно послужить насестом.

- Танцовщицы в "Шлин-ферэо" удивительно хороши, - заметил Хуан. Я отлично понимал, что он еще не раскусил меня и не знает, как со мной обращаться. Но даже если бы его мнение меня волновало, я все равно не потрудился бы его просветить.

- Спасибо, Хуан. Но сегодня я не в настроении любоваться танцовщицами, как бы они ни были красивы.

В свете луны роскошные волосы Хуана, густые и вьющиеся, отливали необыкновенным цветом. Это был добродушный молодой парень, изумительно дружелюбный, несмотря на свое воспитание. Право же, сезон-другой с Хэпом Лодером и моими кланнерами Фельшраунга в Великих Прериях Сегестеса пошел бы ему на пользу.

Именно он рассказал мне историю этого города - настоящего живого анахронизма, пережитка цивилизации в диком краю варварства. Когда империя, выкованная Вальфаргом, пала из-за внутрисемейных распрей лахвийских правителей, города восточного Турисмонда стали оплотом культуры и как могли сопротивлялись захватчикам-варварам, ползущим из-за северных отрогов Стратемска. Некоторые из этих городов были разграблены и покинуты, и сейчас среди их руин обитали лишь лимы, степные волки и рисслаки. Другие существовали по-прежнему, но ныне их заселяли варвары - зверолюди и полулюди. И все же уцелели города, которые сохранили лахвийскую культуру и цивилизацию. Они развивались дальше, каждый своим путем, как острова света среди тьмы.

Но и они почти утратили память о прежнем Лахе.

Только легенды и сказки, да искаженная временем история, а иногда путешественник-авантюрист, обеспечивали хоть какую-нибудь связь с их древней родиной.

Рискну предположить: Вэллия и Пандахем - молодые державы, жадные, энергично расширяющиеся, утверждающие свою власть на восточном побережье, найдут, что эта страна - отнюдь не легкая добыча, а их проникновения не станет лишь делом меновой торговли и меча.

Хуан, надо отдать ему должное, как мог пытался развеселить меня и вывести из моей непроглядной депрессии.

- Если тебе не по вкусу танцовщицы, пойдем со мной в стойло нактриксов. Мне надо купить новых скакунов, - он оборвал себя и закашлялся. Я слишком хорошо знал, зачем они ему понадобились.

- Спасибо, Хуан... но...

Он остановил меня, подняв руку. Его телохранители замерли позади нас в тени.

Повседневная жизнь была для лахвийцев Хикландуна настоящей драгоценностью. Они научились ценить ее в постоянной борьбе с волнами варварства, которые, подобно морю о причал, бились о древние стены их цивилизации. Одежды, которые мы сейчас носили - старые, но сшитые из отлично сотканной ткани и благодаря бережному хранению до сих пор не потерявшие вида, - являлись частью этой традиции. Сейчас Лах утратил свои позиции. Даже пожелай эти люди оставить свои родные дома и очаги и вернуться на родину предков - путь через Враждебные Территории, занятые зверями и варварами, был им заказан. Поэтому я не проявлял в отношении Хуанчика той суровости, какую мог выказать имея дело с кем-то другим. В то время в моей черепной коробке оставалось очень немного места для каких-либо мыслей, кроме гнетущих страхов, а когда они исчезли - мучительных воспоминаний о Делии из Дельфонда.

- Тогда, - предложил с юношеской настойчивостью Хуан, - пойдем посмотрим, что за корхов пытается мне всучить этот мошенник Нат.

При его последних словах я вскинулся, но миг спустя чувство реальности возобладало. "Нат" - весьма распространенное имя на Крегене. На тот период моего пребывания на Крегене я уже познакомился с Натом-вором из Зенники и моим старым товарищем по веслу, Натом из Санурказза. И в будущем мне наверняка предстояло встретить множество их тезок.

Этот Нат оказался толстым, но веселым малым с курносым носом и прозрачными глазами. Голову толстяка украшало подобие тюрбана, намотанного кое-как и сдвинутого на одно ухо, а в мочке качалось похожее на пагоду сооружение, по сравнению с которым любая нормальная серьга показалась бы крошечной. Его новая, с иголочки одежда была расшита на лахвийский манер изображениями змееподобных рисслак и деревьев, увитых лунными цветами. А вот туфли его - простые, тупоносые, напоминающие банки из-под селедок вызвали у меня разочарование. С подобным нарядом на мой взгляд полагалось носить какие-нибудь щегольские шлепанцы с необыкновенно длинными и загнутыми кверху носками.

- Лахал, Дрей Прескот, - поздоровался он по завершении того, что сходило тут за паппату - мне не требовалось драться с ним или принимать у него ови, как водится в иных, не менее цивилизованных, странах.

Затем Нат снова взгромоздил свои колышущиеся телеса на кучу из покрывал, подушек, одежд и летных шелков. Хуан уже изучал корхов, надежно прикованных за крыло и за ногу к насесту под сводчатой крышей корходрома.

- Одна пара мне приглянулась, Нат, - заявил он, нисколько не пытаясь торговаться.

Нат и Хуан заговорили о ценах, а я подошел рассмотреть поближе этих летучих тварей, родственники которых угрожали нам во время перелета через Стратемск.

Корх больше похож на птицу, чем импитер, хотя будет помельче размерами и не отличается такой свирепостью. Вообще, я считаю, что на Крегене есть только два летучих зверя лучше импитера. Корх способен нести одного, может быть, двух пассажиров, но широкая грудь и огромные крылья делают этих тварей выносливыми летунами. Ноги у них короткие и сильные, и породы различаются степенью их оперенности. Сейчас корхи переваливались с боку на бок и чуть склоняли головы, покрытые короткими плотно прилегающими перьями, поглядывая на меня то одним глазом, то другим. Глаза у них были большие и круглые. Оперение переливалось всеми цветами радуги, и пятна складывались в рисунок, придававший могучим телам этих созданий изрядную красоту. По сравнению с черными как уголь клыкастыми и шипохвостыми импитерами корхи и впрямь выглядели просто прекрасными.

Я задал торговцу вопрос, который считал вполне закономерным. Нат рассмеялся так, что затряслись все его подбородки и объемистый живот.

- Великие духи, ну конечно нет! Мы никак не можем оставить наших прекрасных корхов снаружи! Ведь варвары сразу налетят и убьют их, да еще и задаром получат насест. Мы в Хикландуне всячески затрудняем летунам посадку.

- Я заметил.

Корходром венчал собой высокое здание, стоящее на том же холме, что и наша вилла. Я подумал о постепенно поправляющемся Сеге и о Тельде, которая бдительно несла ночную вахту у постели больного - по крайней мере, она была в этом искренне убеждена. Хорошие все-таки у меня товарищи. Тем временем Хуан расплатился, Нат-корховод прохрипел, позванивая новенькими золотыми монетами в кошельке: "Рембери, Дрей Прескот!", и я был готов пойти спать.

Едва мы покинули здание, Хуан остановил меня. Лицо его застыло в напряжении. Мы стояли на верхней площадке длинного лестничного пандуса, спускавшегося к улице - каждая секция из двадцати ступеней, с отдельной боковой стеной, прорезанной бойницами. Белый потрескавшийся камень мерцал в лунном свете розовым и пурпурным, ибо следом за девой-с-множеством-улыбок в небе уже следовали, кружась в неспешном танце, близнецы. Посмотрев вниз, я увидел отряд вооруженных людей, которые подымались к нам. Неожиданно Хуан тихо рассмеялся, и я заметил, что его телохранители поспешно убрали свои большие луки.

Два отряда встретились.

- Поздно гуляешь, Хуан.

Хуан пал ниц.

- Да, ваше величество, - сказал он, поднимаясь.

В Зеникке высокопоставленных особ приветствовали так же. Мне этот обычай никогда не нравился, поэтому я, как и раньше, ограничился поклоном. Царица Хикландуна Лила пристально смотрела в мою сторону, приглядываясь ко мне в смутном розовом свете лун.

- Похоже, я проткнула одной стрелой двух импитеров. Я собралась приобрести у этого толстяка Ната корхов - и вот имею удовольствие встретиться с тобой, Дрей Прескот. Я намечала более торжественную встречу. Боюсь, я недостаточно отблагодарила тебя за спасение злополучной шкуры моего глупого племянника.

Вынужденный выслушивать всю эту вежливую чепуху, обычный морской офицер и боец как правило чувствует себя не в своей тарелке. Я всего лишь снова поклонился и сказал:

- Пустяки, заверяю вас.

Не знаю, долго ли еще продолжался бы этот бессодержательный разговор. Эта царица Лила отличалась очень высоким ростом - ее темные глаза находились на одном уровне с моими карими. А рыжие волосы были уложены высокой башней, блистающей самоцветами и нитками жемчуга. Синее платье, густо расшитое бисером и жесткое от золотой и серебряной канители, не давало даже намека на очертания ее фигуры. Но на лице с гладкой, ослепительно белой кожей выделялись густо подведенные глаза и яркие губы, очерченные, как лук Купидона. За все время нашего разговора она не отрывала от меня пристального взгляда и я в какой-то мере воспринял окружающую ее ауру силы и величия, которую безусловно должны были ощущать окружающие. Лицо царицы, белизну которого не могло нарушить даже розовое сияние крегенских лун, словно излучало гипнотическую силу. Это впечатление усиливали тени под скулами, приподнятые к вискам брови и треугольный выступ рыжих волос над лбом. У меня на родине, в Англии, он считается приметой, предвещающей раннее вдовство...

Тут в разговор вступил стоявший рядом с царицей элегантный мужчина в темно-зеленой одежде - темно-зеленой! - с сильным бородатым лицом и выразительными руками. Ухоженные пальцы были унизаны многочисленными перстнями. Несколько дней назад по его указанию отрядили группу разведчиков. Им поручили найти лагерь племени, летучий отряд которого нанес столь сокрушительный удар армии Хикландуна и похитил Делию. Но от этих разведчиков не поступило пока никаких известий.

- Через день-два они должны вернуться, - заверил человек в зеленом. Я вспомнил: это был некий Орпус, советник, пользующийся большим доверием царицы. - И тогда станет ясно, что делать дальше.

- Нисколько не сомневаюсь, что их наняли эти расты из Черсонана. Но скоро наши планы будут готовы, и тогда...

Царица не закончила фразы. А я только-только навострил уши: разговор выходил за рамки светской болтовни и начинал касаться вещей, небезынтересных для меня. Черсонан был весьма могущественным городом-государством, владения которого граничили с Хикландуном. Как и следовало ожидать, между ними происходили постоянные трения. Но, прежде чем Орпус успел сказать еще что-либо важное, в ушах у нас засвистел град стрел и произошла внезапная и совершенно неожиданная бойня.

В тот же миг на нас набросился отряд бойцов в темных одеждах. В следующую секунду я мог думать лишь о том, как бы отбиться.

- Держитесь! - проревел хикдар и, вскрикнув, упал с метровой стрелой в груди. Еще одна стрела просвистела мимо меня и вонзилась в спину телохранителю, который повернулся навстречу убийцам. Хуан орал что-то нечленораздельное и тащил царицу за рукав. В розовом сиянии бледное лицо царицы вдруг показалось мне осунувшимся и больным, хотя не утратило прежней силы и твердости. По уголкам накрашенного рта залегли резкие складки, похожие на скобки. С неожиданной остротой я понял, какое бремя она несла на своих плечах, как безоговорочно и непреклонно выполняла то, что считала своим долгом.

И тут - нападающие, наверно, сочли это нашим смертным приговором - с неба свалилась туча всадников на импитерах и, пронесясь над обнесенной стенами лестницей, стремительно обрушилась на нас, словно атакующий чункра.

Если мы хотим выбраться отсюда живыми, нельзя терять ни секунды. Хуан все еще не мог заставить царицу сдвинуться с места. Она стояла в своем тяжелом парчовом платье, выпрямившись во весь рост. Телохранители вокруг нее падали один за другим. Становилось совершенно очевидным, что ночные налетчики задумали это нападение ради ее похищения.

- Царица! - заорал кто-то.

- Насмерть! - вызывающе выкрикнули в ответ телохранители.

Маленький меч Хуана так и мелькал. Юноша оказался куда более опытным воином, чем я думал. Мой меч, показавшийся вдруг неуклюжим в благопристойной компании изящных тонких клинков, тем не менее смел трех нападавших, отсекая им головы и руки. Но врагов было слишком много и они теснили меня. Вскоре мы с Хуаном оказались отрезаны от остальных и прижаты к стене, ограждающей лестницу. Царица возвышалась у нас за спинами.

Я чувствовал себя зажатым, ограниченным в пространстве и загнанным в угол. Давно уж я не пользовался рапирой и мэнгошем как парой - джиктаром и хакдаром, - а все преимущества длинного меча пропадали для меня втуне.

- Мы должны прорваться и добраться до корходрома! - крикнул я Хуану. Если бы только здесь был Сег! Я свалил воина, пытавшегося пырнуть меня мечом, не задумываясь увернувшись от сверкающего острия. Эти навыки давно вошли в мою плоть и кровь. - Ты должен заставить царицу...

- Им никогда не взять меня живой, - в руке царицы сверкнул кинжал, усыпанный самоцветами, но при этом острый как игла.

Я знал, этот кинжал вонзится ей в сердце, когда она поймет, что конец неизбежен. И почему-то - это было как-то связано с моими муками из-за Делии - испытал странное чувство возмущения тем, что еще одна прекрасная женщина должна умереть.

Я прыгнул вперед, описывая мечом широкие круги, как это делают члены клана Виктрик; правда, они орудуют не мечами, а секирами типа викингских. Мне удалось расчистить путь к отступлению, оставив на земле страшно изрубленные тела и отсеченные головы моих противников. Двигаясь теперь крайне стремительно даже для меня, я подхватил царицу левой рукой и буквально сунул себе подмышку. Она настолько опешила, что даже не сопротивлялась.

- За мной! - гаркнул я, обращаясь к Хуану, и мы во весь дух понеслись вверх по лестнице.

Двух, трех, четырех убийц в темных одеждах я уложил уже на бегу. Мое дыхание снова стало равномерным и ритмичным. Сейчас меня остановило бы только одно - стрела в спину. Хотя, пожалуй, нет: я был настолько обхвачен гневом, что сумел бы подняться по лестнице, к видневшимся наверху дверям корходрома, даже если бы мне всадили в спину полный колчан стрел.

Мы только успели добраться до этих сводчатых дверей, когда мимо прошмыгнула какая-то фигура, и двери начали закрываться. Еще несколько секунд - и их захлопнут прямо у нас перед носом. А звериный рев, стремительный топот и лязг стали ниже по лестнице красноречиво говорили о том, какая участь ожидает нас там.

Издав бешенный, атавистический крик ярости, я взлетел по последнему маршу, врезался плечом в смыкающиеся створки и со всей силы навалился на них.

Изнутри кто-то испуганно взвизгнул, а затем мы проникли внутрь, и Нат-корховод и трое-четверо его рабов снова отчаянно надавили на туго закрывающиеся двери. Хуан бросился им помогать.

- Да поставь же ты меня, болван здоровенный!

Я совершенно забыл про царицу, которую все еще прижимал подмышкой. Не успел я поставить ее на ноги, как она скомандовала самым повелительным тоном:

- Засов, болваны! Задвиньте засов! Ей Хло-Хли, живей!

Нат-корховод прыгал вокруг нас и рыдал, ломая руки:

- Мои прекрасные корхи! Эти варвары заберут их всех или убьют! О, мои летающие чудеса небес!

- Прекрати кулдыкать, крамф, а не то уши обкорнаю!

Нат закивал и рассыпался перед царицей в поклонах. В это время мы, напрягая все силы, пытались закрыть двери. Наши ноги скользили по мозаичным плитам, дыхание комом вставало в горле.

В щель между створок просунулись кремневые наконечники копий, потом пролетело несколько стрел. Мы слышали снаружи крики, кто-то резким, как щелканье бича, голосом отдавал приказы. Варвары по-звериному кряхтели, пытаясь распахнуть двери. Корхи позади нас беспокойно зашелестели крыльями, издавая громкие щебечущие звуки с присвистом. В воздухе разнесся странный запах пыли и перьев. Я посмотрел вверх. Задолго до того как мы сможем отковать какого-нибудь корха и открыть частично раздвигающиеся потолочные створки, убийцы добьются своего.

Мы с Хуаном ринулись к дверям. Царица Лила стояла позади нас, высокая и величественная. Ее расшитое платье отвесно ниспадало до пола, лицо отливало восковой бледностью, как свеча, поставленная по обету. Свет факелов на стенных подставках отражался на кинжале в ее руке и, дробясь, заливал сцену странными и тревожными цветами.

- С этой лестницы убрали защитную проволоку,- произнесла она. Голос ее был резок и тверд, как клинок фальшона. - Убийцы устроили засаду и поджидали нас. Ох, Орпус, несчастный ты человек! Если ты уцелел, то лучше уж тебе погибнуть!

Если верховный советник участвовал в заговоре, то он не станет болтаться в Хикландуне, а если нет, то плавает сейчас в собственной крови на лестнице.

Каждый толчок заставлял двери стонать, бронзовые петли издавали противный визг. Мало-помалу рабов, Хуана и меня теснили назад. Еще несколько минут - и убийцы ворвутся на корходром.

Все мои природные инстинкты побуждали меня широко распахнуть двери и броситься с мечом в руке на этих зверолюдей.

Такой курс действий - сам по себе скверный - часто кажется мне самым естественным в подобных обстоятельствах, будь то на корходроме в Хикландуне или в любом другом месте на Земле или на Крегене. Я могу подождать, пока нападающий откроется, а потом нанести контрудар. Могу и ринуться очертя голову вперед, навязывая ему бой. Но сейчас такой курс означал бы неизбежную смерть Хуана и царицы Лилы. Я обернулся и окинул взглядом внутреннее помещение корходрома.

Факелы освещали ряды насестов под сводчатой крышей, на которых верещали и возились встревоженные корхи. За ними, вдоль внутренней стены, тянулась узкая лестница, ведущая к небольшой ленковой двери. Как я догадывался, за ней должна была находиться комната с воротом, барабанами, рычагами и прочими необходимыми устройствами, позволяющими открывать крышу.

- Хуан! - крикнул я. - Не спорь! Бери царицу - и живо наверх!

Прежде, чем Хуан успел ответить, Лила топнула ногой и с ледяным высокомерием отвергла это предложение.

- Если ты не пойдешь, я снова суну тебя подмышку, - пообещал я. - И на этот раз отшлепаю за упрямство.

- Ты не посмеешь! - ее глаза полыхнули ярким пламенем. - Я царица!

- Да - и ей Зим-Зар, ты станешь покойной царицей, если не сделаешь, что я говорю! А теперь - х о д у !

Она посмотрела на мое лицо, ярко освещенное факелами. Должно быть, на нем снова появилось то прежнее страхолюдное выражение прямо-таки демонической мощи, которое преобразует мои черты в маску дьявола, ибо она содрогнулась и повернула к лестнице.

- Ходу!

Лила издала короткий звук - то ли проклятье, то ли всхлип. Подобрав тяжелый парчовый подол платья, она пробежала между насестами и начала подниматься по лестнице. Расшитые туфельки на ее ногах, конечно, не были предназначены для таких восхождений. Ее легкие со свистом втягивали воздух.

- За ней, Хуан!

- Но как же ты?!

- Если я погибну, то это будет хорошая смерть, не хуже любой другой.

Он повиновался. Двери заскрипели, открываясь еще шире.

- Когда я отпущу вас - сказал я рабам в серых набедренных повязках, бегите и прячьтесь! Эти изверги охотятся не на вас!

- Да, господин, - взвыли они. Их худые голые руки из последних сил упирались в дверь, по морщинистым лицам струился пот.

Я буквально сорвал с себя великолепную лахвийскую одежду. Покрытая тяжелой вышивкой, она только сковывала движения, зато ее обрывки можно было намотать на левую руку. Против тяжелого меча вроде моего даже самый толстый слой ткани совершенно бесполезен, но эти летуны сражались длинными тонкими мечами - это были именно мечи, а не рапиры. Их удары я наверно мог парировать, по крайней мере в достаточной степени для нанесения ответного удара. Я остался в ярко-алой набедренной повязке, которую носил и здесь, из вполне естественного чувства ностальгии. Признаться, я ощутил дрожь знакомой гордости этим цветом, который придавал мне храбрости - суетные юношеские мысли и чувства, к стыду моему!

Элегантные сандалии, предоставленные мне гостеприимными лахвийцами, тоже полетели в угол. Во время наших странствий нам случалось обзаводиться оружием отнятым у врагов, но ни один из трофейных мечей не был похож на большие мечи, принятые у крозаров. Однако в Паттелонии Зенкирен любезно подарил мне на прощание настоящий крозарский меч. Его рукоять была длиной в целых четыре кулака, идеально сбалансирована для работы одной рукой и действовала как рычаг, превращая его в настоящее орудие смерти, когда я перехватывал его и левой рукой чуть выше навершия. Наверно, в руках тренированного и опытного фехтовальщика он был даже быстрей одноручного - я знал это, и все же поначалу мне требовалась некоторая защита для левой руки, а двумя руками я мог держать меч даже при намотанной на предплечье расшитой ткани.

- А теперь - сматывайтесь!

Рабы с испуганными криками бросились врассыпную и исчезли в тенях.

Я принял стойку, приготовившись к бою. Как всегда в такие мгновения, чувства мои обострились. Я ощущал, как ночной ветерок холодит голую кожу на груди и бедрах, ощущал твердые каменные плиты у себя под ногами и сжатую в руке крепкую рукоять крозарского меча.

Да... моя Делия, моя Делия Синегорская... если мне суждено погибнуть, то уйду я на тот свет именно так.

Двери с треском распахнулись.

Убийцы хлынули в помещение, словно индиговый поток, и я со звериным рыком бросился им навстречу, отчего те на миг застыли на месте. Прежде чем индиговолосые опомнились, я очутился среди них, кроша и коля направо и налево, и они отшатнулись, словно от какого-то мифического чудовища.

- Хай! - рычал я, прыгая и рубя, - Хай, джикай!

В помещении было слишком тесно, чтобы они смогли пустить в ход свои могучие лахвийские луки. Теперь я наносил удары экономно и прицельно вколачивая врагов в пол. Дважды мне удавалось, вывернув руку противнику, вырвать у него меч, в прыжке схватить его левой рукой за горло и, задушив, швырнуть обратно в толпу его собратьев.

Не знаю, как долго я смог бы продолжать в том же духе. Не вечно - это уж наверняка. Но тут я услышал из глубины корходрома резкий пронзительный голос.

- Д р е й !

Хуан и царица добрались до двери в помещение с воротом.

Пора было выходить из боя. Я кинулся на ближайшего врага, поднял его над головой и швырнул в толпу убийц, которые, теснясь, лезли в дверь прямо по окровавленным телам своих товарищей. А затем быстро, ибо подобные маневры не доставляли мне удовольствия, повернулся и побежал. Я, Дрей Прескот, князь Стромбора, повернулся и побежал. Но побежал я с определенной целью. Прежде, чем они успели оправиться, я добрался до подножия лестницы и кинулся наверх гигантскими прыжками. Прыжки эти наверняка приводили в замешательство тех жителей Крегена, которые никогда не видели как мускулы землянина реализуют всю свою мощь в условиях чуть меньшей силы тяжести их планеты. Одолев полпути, я рассудил, что сейчас должен наступить опасный момент, и крик Хуана подтвердил это.

Вовремя. В меня полетели стрелы. Я резко развернулся и, вскинув меч, принялся отбивать их, как нас учили во время суровых тренировок на острове Зы в Оке Мира.

Снова наверх, поворот, опять уклоняться от стрел или отбивать их мечом или одеждой - и снова наверх.

Теперь индиговолосые добрались до подножья лестницы и рвались следом за мной. Свет факелов играл на клинках. Им нужно было захватить царицу, и ради этого они были готовы на все.

На вершине я отбил стрелу летевшую прямо в грудь Хуану, а затем мы проскочили за низкую ленковую дверь.

Я захлопнул ее и задвинул засов. Дышал я глубоко и легко, чувствуя, как вздуваются мускулы и пот струится по груди и бедрам. Мой меч был окровавлен по рукоять, а волосы у меня на груди слиплись от сгустков крови.

- Ты... - проговорила Лила, царица Хикландуна, и запнулась.

За запертой дверью раздался новый, еще более громкий рев. Удары о прочные ленковые доски внезапно оборвались. Мы отчетливо расслышали крики бойцов и лязг стали.

- Стража! - воскликнул Хуан. Его лицо внезапно вновь стало излучать уверенность. - Мы спасены!

Я хмыкнул.

И положил руку на засов.

Царица Лила стояла рядом, и я видел, как вздымается от волнения ее грудь, поднимая жесткую парчу.

- Дрей... - начала было она, прервалась - и снова повторила: - Дрей Прескот?

Я посмотрел на нее. Прямо в эти глаза на одном уровне с моими.

- Вы стали свидетелями зрелища, которое доводилось видеть очень немногим, - сообщил я ей; не осознавая тогда тяжелой иронии своих слов. Вы видели, как Дрей Прескот убегал от своих врагов. А теперь я вернусь и разберусь с ними.

Конечно же... тогда мной полностью завладела злость и жажда крови.

Я отодвинул засов.

Царица положила мне на предплечье свою маленькую белую ладонь.

- Нет, Дрей Прескот. В этом нет необходимости. Стража разделается с этими растами-убийцами. Но... я не желаю, чтобы тебя сейчас ранили... или, наверно, даже убили.

- Ты хочешь, чтобы я прятался за запертой дверью?

Она сердито покачала головой. Свет факелов отразился в ее темных глазах, наполнив их ослепительным и восхитительным сиянием.

- Я хочу, чтобы ты жил, Дрей Прескот... и не забывай, я - царица! Мое слово - закон! Ты не очень-то правильно поступишь, переча мне, Дрей Прескот ... чужеземец!

- Согласен - и поступлю еще лучше, подчинившись собственным желаниям!

И, отодвинув засов, я открыл дверь и сбежал вниз по лестнице.

Глава Двенадцатая

Царица Боли

- Ох, Дрей Прескот! - посетовала Тельда. - Просто не знаю, что с тобой делать!

Мы с ней стояли в малой гостиной нашей виллы. Вся комната была залита ярким солнечным светом. Тельда смотрела на меня, склонив голову на бок, поджав свои спелые красные губы и подбоченившись. Она нарядилась в алую набедренную повязку - похоже, надеясь сделать мне приятное - и простую блузку из серебристой ткани, по сути, совершенно прозрачной. Одна из домашних рабынь, которых нам пришлось принять - у нас не было власти освободить их, как немедля поступили бы мы с Сегом - тщательно причесала ее темно-шатеновые волосы, и пышные косы, уложенные вокруг головы, искрились самоцветами и жемчугом. Ногти на руках и ногах она покрыла лаком приятного алого цвета. Лицо ее получало в эти дни такой уход и внимание, какого наверняка не знало с тех пор, как Тельда покинула Вэллию. Спору нет, выглядела Тельда куда как привлекательно. Она приобрела порядком манящий и чувственный вид - теперь, когда скинула вес благодаря долгой ходьбе, и глазам открылась данная ей от природы фигура Юноны. И вот сейчас она стояла передо мной, уперев руки в бока, и смотрела на меня, как рисслака на кролика.

- Ну сам посуди, Дрей Прескот. Ты еще толком не оправился от ужасной раны - и шлындаешь по городу в глухую ночь, ввязываешься в драки, спасаешь царицу... ах, Дрей... берегись ее! Это хитрая бестия. Я знаю. Сег рассказывал мне об этих печально известных королевах Лаха...

- Знаю, - ответил я. - Сам слышал. Ее называют Царицей Боли. Но только за глаза.

- Они были ужасны, эти царицы Лаха! Сег только намеком упоминал об их делах, и то у меня желудок выворачивало наизнанку. А эта - их прямая наследница. Мне и спрашивать-то не хочется, сколько мужей - мужей! вот смех-то! - сколько бедных глупых доверчивых мужчин стали ее игрушками! А потом, когда они надоели ей, их вышвырнули вон и замучили до смерти.

- Тельда! А шлындаешь-то теперь ты, а не я.

- Но ведь ты наверняка понимаешь, почему я так беспокоюсь о тебе, Дрей.

- Нет. С тех пор как вальфаргская империя сократилась до своих первоначальных размеров, здесь сохранилась только часть лахвийской культуры остались одни воспоминания. Сама же видела, женщины здесь даже не носят газовых покрывал17, как это принято в тех скрытых за стенами таинственных садах Лаха.

- Ты бывал в Лахе, Дрей?

- Нет. Но наслышан о нем...

Она все еще стояла прямо и твердо, но что-то внутри нее, казалось, растаяло и потекло. Я заметил, как ее бедра, лодыжки и плечи расслабляются. Она плавно нагнулась, придвинулась вплотную ко мне и прижалась к моей груди. Я только-только вышел из ванной и был в одной набедренной повязке из простой белой ткани, а волосы еще не высохли. Совершенно очевидно, Тельда ожидала, что я обниму ее, ответив на ее объятия. И глядела на меня, откинув голову. Эти полураскрытые губы, влажные и готовые прильнуть к моим, могли свести с ума любого мужчину, способного хоть что-то чувствовать. Я держал руки подальше от нее.

- Ох ты, милый, глупый-преглупый мужчина! Неужели ты не понимаешь, почему я так беспокоюсь за тебя - так, что сердце у меня, кажется, вот-вот вырвется из груди? - она сжала мне запястье. - Прикоснись, Дрей, ты почувствуешь, как страстно оно бьется...

Я решил, что с меня хватит. И, попросту не дав ей согнуть мне руку и привлечь ее к своей груди, я мягко попытался перевести разговор в другое русло:

- По-моему, Сег уже встает и прогуливается. Рана у него заживает хорошо...

Она освободила меня от объятий и отодвинулась. Губы ее на миг сжались в ниточку. Но, как я заметил, Тельда была не лишена силы воли. Вместо того чтобы оскалить зубы, она заставила себя скорчить очаровательную гримаску.

- Нет смысла думать о Делии, Дрей...

- Что?!

Теперь ее уже было не удержать.

- Как - разве ты не видел? Я думала, ты знал...

Я мигом очутился рядом с ней, схватил ее за плечи, комкая серебристую ткань, и приподнял ее так, что она оказалась стоящей на цыпочках. И прожег взглядом ее запрокинутое лицо, и глупая обиженная гримаска сменилась выражением неподдельного страха и изумления.

- Что знал, Тельда?

Мои пальцы впились ей в плечи и она охнула.

- Дрей... мне больно...

Я слегка ослабил хватку.

- Говори!

- Делия... принцесса-магна... она упала с импитера, Дрей... Я думала, ты знаешь! Импитер сбросил ее в озеро - знаешь, в одно из маленьких озер, какие мы видели в горах... и я закричала... отчего, по-твоему, я закричала, Дрей, из-за себя? - она заизвивалась в моих руках и провела языком по губам. - Я поняла, что Делия погибла, и кричала, страшась за тебя, Дрей!

Я выронил ее. Тельда упала, серебристая ткань и прекрасная алая набедренная повязка взметнулись, а девушка неловко растянулась на спине и перевернулась.

- Я не видел, чтобы Делия упала с импитера! - раздался возглас Сега. Клянусь занавешенным Фройвилом - она не могла погибнуть! Духи не допустили бы этого!

Сег вошел в гостиную. Выглядел он почти таким же бесшабашным как раньше. Хромота его почти исчезла. Он чувствовал себя лучше, и снова стал прежним Сегом, способным беззаботно смеяться и плевать на все на свете.

- Да, - произнес я внезапно охрипшим голосом. - Да... это было бы немыслимо... этого не могли бы допустить. Моя Делия... она не погибла...

Я резко повернулся к Тельде. Она приподнялась, опираясь на руки, серебристая ткань, прикрывающая ее грудь, вздымалась и опадала в такт дыханию.

Что это было за озерцо, Тельда? Я отправлюсь туда и сам посмотрю!

Меня ничто не остановит.

Когда Хуан начал перечислять ожидающие меня опасности - что путешествие между городами в этой местности сопряжено с риском, что поблизости все еще может кружить крылатая орда, что меня растерзают дикие звери - я только отмахнулся от всей этой ерунды. Я снова облачился в алую набедренную повязку, пристегнул длинный меч, прихватил скатанное одеяло и кое-какие продукты. Кроме того, я взял с собой новый большой лук и повесил через плечо колчан со стрелами. Покончив с этими недолгими сборами, я оседлал нактрикса и отправился в путь.

Вскоре, как я и ожидал, со мной поравнялся, пришпоривая нактрикса, Сег.

К тому времени, когда мы достигли места битвы, где под солнцами Скорпиона белели выгоревшие кости людей и животных - на самом деле, конечно, это была не битва, а банальная резня - за нами уже усердно следовал по пятам Хуан со своим личным полком кавалерии. Племянник царицы раскрыл мне кое-какие обстоятельства той катастрофы в долине. Как оказалось, воины свято следовали традиции и сражались, строго держа строй, соблюдая освященные временем правила. Но вероломный советник Форпачен завел войска в долину, где противник просто изрубил воинов на куски. Именно из-за его злоумышленных и противоречивых приказов построение сломалось, и армия была разбита. Царица ошибалась, подозревая в измене Орпуса. Кстати, попав в засаду на лестнице, тот чудом спасся. Теперь, сказал Хуан, из остатков войска и новых рекрутов выковалась новая армия, и она не повторит прежних ошибок.

Ближе к вечеру мы нашли озеро, о котором говорила Тельда. В лучах двух солнц его поверхность отливала зловещим черным блеском.

Я нырял вновь и вновь. Погружался в озеро и плавал под водой, пока не начинали гореть легкие, а перед глазами не вспыхивали все солнца Вселенной - но не нашел мою Делию.

Воспоминания о том времени слились во что-то неразборчивое. Помню, как люди обращались ко мне и уговаривали остановиться, как делал глубокие болезненные вдохи, разрезал темную воду озера - и плыл, плыл, неотступно преследуемый одним и тем же кошмаром: что мои шарящие вслепую руки вот-вот сомкнутся на непристойно раздувшемся, пропитанном водой, полуизъеденном теле моей Делии на-Дельфонд.

Изнурению нет места в моем порядке вещей.

Я обыщу каждый квадратный дюйм на дне этого озера, и каждый кубический дюйм его вод, и если не найду Делию, то начну все сначала. Видит Бог, я боялся найти ее - но и не хотел оставить дело незаконченным и мучиться потом до конца своих дней.

Наверно, под конец меня спасло от безумия только прибытие Орпуса и еще одного вооруженного отряда. Видит Зар, для моих притупившихся чувств они показались достаточно молодцеватыми. Потом мой взгляд остановился на человеке с волосами, выкрашенными в темно-индиговый цвет.

Я вскочил, в моей руке непонятно откуда появился меч, и я ринулся на индиговолосого. В тот же миг Сег вскрикнул, и его рука схватила меня за предплечье.

- Нет, нет, Дрей! Он из Хикландуна... а волосы выкрасил потому, что был в разведке...

- Шпион, - тупо произнес я.

- Да, да... и слушай! Как ему думается, он обнаружил, где держат Делию!

Когда я несколько пришел в чувство и мне растолковали все новости, следующий мой шаг был очевиден.

Имя на котором я теперь сосредоточился со всей целеустремленностью ненависти и граничащей с одержимостью жаждой мести, звучало так: Умгар Стро.

Шпион, некий Нагхан - еще одно обычное для Крегена имя - показал неплохой ум и явно отличался смелостью и изобретательностью. Он получил задание узнать, кто спланировал ночное нападение на царицу, и для начала отправился в Черсонан - как я говорил, этот город-государство давно соперничал с Хикландуном. А проникнув туда лазутчик обнаружил, что политическая ситуация изменилась самым коренным образом. В этом районе на Враждебных Территориях появилась новая сила. С каких-то дальних краев на северо-западе, на юг устремилась новая орда варваров - как случилось и много веков назад, когда в Лахе пала Вальфаргская империя. Они прилетели с обдуваемых ветрами высот за Стратемском на своих импитерах, корхах и зизилах, с целью завоевать себе новые земли, и захватили территорию, населенную стервятникоподобными рапами. Перебив тысячи этих созданий, захватчики стали полновластными властителями той местности. Вот там-то их вождь, тот самый Умгар Стро, и склонил к измене Форпачена, щедро заплатив ему за предательство. Однако теперь... Умгар Стро объявил о своих намерениях покорить все государства, расположенные вокруг его новой столицы, Пликлы, а затем установить свое господство над всеми Враждебными Территориями и восточным приморьем с его разрозненными поселениями народов с внешнего океана. Но этим его замыслы не ограничивались. Он нагло заявлял о своих планах переправиться через Стратемск и напасть на все, что лежит за этими хребтами.

Конечно же, эти варвары ничего не знали о внутреннем море, Оке Мира. До них доходили только самые смутные мифы и легенды.

- А Делию держат в башне в Пликле. Да сохранит ее занавешенный Фройвил и убережет от вреда! - закончил Сег.

- Ты уверен? - спросил я Нагхана, когда тревожные слова Сега смолкли.

- Я не могу утверждать наверняка, что попавшая в плен девушка - это и есть разыскиваемая вами принцесса, - ответил Нагхан, опуская предписанные этикетом подобострастные обороты. - Увидеть ее мне так и не удалось.

Это был невысокий сильный человек. Несомненно, он устал, под глазами у него залегли круги. При помощи глины с маслом он попытался придать своим чертам грубую сглаженность, но при любом сколь-нибудь приличном освещении никто не принял бы его за одного из получеловеков Умгара Стро. Он поставил на карту свою жизнь, чтобы добыть эти сведения, и я невольно испытывал к нему благодарность.

- Я могу рассказать вам все, что знаю об этой башне - то есть, о видимом снаружи, - сказал Нагхан. - Коль скоро вы окажетесь внутри... - он развел руками.

Умгар Стро.

Как я уже говорил, между Стратемском и восточным приморьем располагалось настоящее лоскутное одеяло из множества мелких королевств. На так называемых Враждебных Территориях обитало множество народов, и каждый следовал своим путем. В одних районах местные жители обитали испокон веков, из поколения в поколение. В других кочевали варвары. Существовали города полулюдей и зверолюдей, а также города, сохранившие многое из наследия Лаха. В общем, там образовался колоссальный калейдоскоп непрерывно враждующих культур.

Умгар Стро.

Вальфарг оставил богатое наследство - длинные, хорошо спроектированные мощеные дороги, единую денежную систему, традиции изготовления и применения оружия, общее право - естественно подорванное варварами. Из Вальфарга происходила и религия, основанная на поклонении женскому началу; кстати, это имело весьма интересные последствия. Но все это, по иронии судьбы, скорее помогало, чем препятствовало развалу страны и завоеванию ее по частям. Прекрасные дороги обеспечивали армиям быстрое продвижение при набеге, но при этом они становились уязвимыми для нападения в заранее известном месте летающих орд.

Умгар Стро.

- Коль скоро я окажусь внутри башни Умгара Стро, - ответил я Нагхану-шпиону, - то буду вполне доволен.

Он посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд, нервно сжимая рукоять меча.

- Как называется этот варварский народ, летающий на импитерах, который угрожает Хикландуну?

- Они прибыли из Уллардрина, что где-то на севере Стратемска, и называют себя улларами.

- Нам придется лететь, Дрей, - заметил Сег.

- Да, - согласился я. - Как я слышал, жители Хикландуна, в общем-то, не любят летать - корхи в городе большая редкость.

Это было правдой. Полеты на корхах по самой своей природе являлись развлечением знати и верховных советников. Простой народ и солдаты всей душой ненавидели летучих зверей - и легко понять почему. Их предки вели непрерывную войну против варваров, нападавших с воздуха, и эта война продолжалась по сей день. В ходе нее было создано особое оружие, изобретены тысячи уловок, которые позволяли успешно отражать атаки импитеров и корхов. Хуан не сильно преувеличивал, когда говорил, что в тот роковой день армия была перебита только из-за измены Форпачена.

Мы поспешили вернуться в город.

Тельда пыталась помешать моему отлету, заливаясь слезами и приводя самые разные доводы. Она твердила, что своими глазами видела, как Делия упала в озеро, и если я отправлюсь в башню этого ужасного Умгара Стро, то наверняка погибну. Но я не стал ее слушать.

Мне предстояло многое узнать о полетах на корхах. Хуан настоял на том, чтобы в наше распоряжение предоставили двух лучших птиц. Я кликнул Сега, и мы отправились к толстому Нату-кофроводу, научиться у него всем летным премудростям, каким только возможно.

Все обращались с нами точно с сумасшедшими, которым, как известно, лучше не перечить. Каждая деталь разжевывалась в подробностях, объяснения повторялись по сто раз. Вдобавок каждый, кто находился на корходроме, счел своим долгом вежливо и с чувством порембериться с нами прежде чем мы расстались.

Когда мы вернулись на виллу, я сказал Сегу, что не хочу тащить с собой и его.

Он рассмеялся.

- Допускаю, что мне никогда не доводилось видеть такого фехтовальщика, как ты, Дрей - не доводилось и вряд ли когда доведется! Но я знаю еще кое-что: как бы ты ни был искусен в обращении с большим луком, со мной тебе не сравняться. А луки нам понадобятся, вот увидишь. Следовательно - я отправляюсь с тобой.

Он поглядел на меня с выражением, от которого потеплело на душе. Его голубые глаза, сиявшие на загорелом худощавом лице под нечесаной гривой черных волос, светились пониманием и решимостью.

- И, - добавил он небрежно, - мне тоже дорога твоя магна Делия.

На какой-то миг я просто лишился дара речи и мог только стиснуть ему руку. Я был не настолько глуп, чтобы произнести слова, которые готовы были вот-вот сорваться у меня с уст. Мол мне казалось, он будет только рад случаю уединиться с Тельдой, чье поведение все сильнее тревожило меня. Я искренне надеялся, что она, наконец, обратит свои взоры на Сега - хотя ни за что в мире (любом мире) не пожелал бы своему товарищу подобного бедствия... если б, он сам себе того не желал.

Вокруг меня царила политическая сумятица. Царица Лила искала силы и союзников в борьбе против улларской угрозы. Но я видел перед собой только одну цель: добраться до великой башни Умгара Стро и вернуть мою Делию целой и невредимой.

Я называл ее "моя Делия", а она меня - "мой Дрей", но говоря так ни я, ни она не рассматривали эти слова как заявку на право обладать друг другом, как собственностью. Скорее, тем самым и я и она признавали, что мы - две половинки единого целого.

Помимо своего обычного вооружения и снаряжения, мы взяли с собой летные меха и шелка. А также дополнительные колчаны со стрелами и пару тяжелых копий с кремневыми наконечниками. Кроме того, я захватил полный комплект одежды для Делии. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений.

Тем вечером я направился во дворец, с целью засвидетельствовать свое почтение царице. Это здание выглядело весьма внушительно. Однако жестокая необходимость не предоставлять никакого места для посадки летучих тварей делала этот чертог каким-то бесцветным и лишенным той архитектурной фантазии, на которую обычно так щедры крегенские строители.

Лила приняла меня в небольшой гостиной. Пламя светильников позволяло полюбоваться роскошной мебелью, мехами и коврами. На стенах было развешано оружие, хрусталь мерцал и сверкал, золото пылало, а серебро сияло совершенной роскошью. Люди не даром за глаза называли Лилу Царицей Боли. До меня уже дошли некоторые темные слухи о ее своенравном обращении со своими любовниками - о том как она использовала их, а потом бросала, как надоевшие игрушки. Как я тогда думал, мне уже доводилось сталкиваться с женщинами такого типа. Во всяком случае, легендарные царицы Лаха, эти печально известные жестокие садистки, обрели преданную последовательницу в лице этой высокой женщины с "вдовьим клином" темно-рыжих волос на лбу, скошенными кверху бровями, оттененными скулами и маленьким твердым ртом. Она тепло приветствовала меня и мы выпили пурпурного хикландунского вина, и закусили палинами. Сегодня царица красовалась в сетчатом платье, унизанном самоцветами, и ее кожа белела сквозь дырочки ткани. Прекрасная и желанная, и одновременно строгая и недоступная - да, она выглядела истинной царицей, чьи дела и заботы выше чувственных плотских удовольствий. У меня мелькнула мысль, что какой бы великой империей ни стала однажды править моя Делия, она никогда не будет выглядеть этаким суровым, лощеным, безжалостным деспотом.

- Ты спас мне жизнь, Дрей Прескот, - проговорила царица. - И теперь снова готов рисковать своей жизнью, столь драгоценной для меня, из каприза послужить другой женщине.

- Не всякой женщине, Лила.

- И я тоже не всякая женщина! Я царица. И я говорила тебе: мое слово закон. Ты пренебрег моими желаниями - там, в воротной корходрома. Многие умерли бы и за меньшее.

- Может и так. Но я не намерен из-за этого умирать.

Она втянула в себя воздух, и по ее унизанному самоцветами платью пробежала сверкающая волна. Грациозно протянув руку, она подняла свой кубок. Вино на миг окрасило ее губы пурпуром, словно кровью.

- Мне нужен человек вроде тебя, Дрей Прескот. Я могу дать тебе все, что пожелаешь - как ты уже видел. Сейчас, когда нас теснят уллары, мне нужен настоящий боец, который встанет во главе моих полков. Они хорошо обучены и дисциплинированы, но сражаются плохо. Варвары нас презирают.

- Воины охотно станут сражаться, если будут верить в то, за что сражаются.

- Я верю в Хикландун! И верю в себя!

Я кивнул.

- Сядь рядом со мной на трон, Дрей! Я умоляю тебя... нас может ждать великое счастье - больше, чем ты можешь вообразить.

Теперь она дышала чаще, рот ее приоткрылся, она была вся во власти страстей. А я... что я думал в тот миг, когда всеми фибрами души желал только одного: скорее убраться отсюда и кинуться на поиски моей Делии Синегорской.

- Ты оказываешь мне честь, Лила. Ведь ты и в самом деле прекрасна.

Прежде, чем я успел продолжать, она бросилась на меня, обвив мне руками шею, и я почувствовал, как драгоценные камни продавливают ткань моей белой одежды. Ее губы, горячие и влажные, искали мои. Я отшатнулся.

- Дрей! - простонала она. - Будь я истинной царицей, то велела бы четвертовать тебя за то, что ты сделал! Так храбро, так безрассудно, так нечестиво... ты оказал открытое неповиновение мне, царице Хикландуна! И все же ты жив - и я распростерта у твоих ног. Умоляю тебя...

- Пожалуйста, Лила!

Я сумел вывернуться из ее объятий. Она осела на пол, на великолепные ковры, и пожирала меня страстными взглядами. Ее дыхание стало глубоким и прерывистым, а тело корчилось от страсти.

- Пожалуйста... Ты - действительно царица, великая царица. Тебе предстоит свершить чудесные деяния для своего города, и я помогу тебе... клянусь в этом...

- Ты...?

- Я должен отправиться в башню Умгара Стро, Лила. Если я не смогу этого сделать, то не сделаю ничего другого.

Она вскочила на ноги. Ее глаза метали молнии, и я знал, что могу через мгновенье упасть сраженным, и моя голова покатится по этому ковру, брызгая кровью на ее прелестные босые ноги.

Она приоткрыла рот... и тут в дверь сунулась кудрявая головка, и в гостиную проскользнула одна из дворцовых рабынь. Это была хорошенькая девушка в серой набедренной повязке, отороченной золотыми кружевами. При виде открывшейся ей картины огромные темные глаза на миг изумленно расширились, а затем она смущенно потупилась.

- Госпожа Тельда из Вэллии ... - начала было девушка, но тут ее оттолкнули в сторону, и в комнату строевым шагом вошла Тельда собственной персоной.

Возникла немая сцена. Признаться, она тянулась до тех пор пока меня, хотя по природе своей я отнюдь не смешлив, при виде этих особ не начал разбирать неудержимый смех.

Ведь обе эти женщины стояли в совершенно одинаковой позе выпрямившись во весь рост, выпятив грудь и задрав подбородок. Дрожащие руки упирались в бока, а глаза их сверкали и метали молнии, словно скрещивались рапиры. Дам переполняли эмоции. И все из-за здоровенного неотесанного верзилы со страхолюдной рожей и широкими плечами, которых вполне хватило бы на них обеих! И более того, из-за человека, который ничего так сильно не желал, как избавиться от той и другой разом и улететь в ночь на поиски своей настоящей возлюбленной.

Вот они каковы, вспышки ярости красавиц!

Они не дрались, не фыркали, не царапались - это была бы неравная битва - но в тишине, казалось, было слышно, как между ними с треском проскакивают искры лютой ненависти - пока что безмолвной.

Царица Лила казалось приняла прибытие Тельды с безупречным самообладанием. Полагаю, она могла, если бы только пожелала, немедленно бросить нас обоих в какую-нибудь сырую подземную тюрьму и замучить до смерти, а сама наблюдала бы за этим проводя языком по губам.

Но вместо этого она обратилась ко мне с одним-единственным вопросом все так же величественно, хотя в голосе я уловил чуть заметную нотку угрозы:

- Эта... женщина... что-нибудь значит для тебя, Дрей?

Вопрос этот совершенно отличался от схожего по смыслу заданного мне когда-то принцессой Натемой в саду на крыше Опалового Дворца анклава Эстеркари в Зеникке. Тогда я солгал, чтобы спасти жизнь моей Делии. Теперь мне не требовалось лгать ради спасения Тельды. Однако, она действительно кое-что значила для меня - хотя и не то, чего хотела и что имела в виду Лила.

- Я питаю глубочайшее уважение к госпоже Тельде, - сказал я грубо и официально. Перед моим мысленным взором уже стоял образ ночного неба, пронзительного ветра и башни Умгара Стро. Я не мог больше ждать.

- Я испытываю к ней такую же глубокую и нежную приязнь, как и к твоей почтенной и царственной особе, Лила. Не больше... и не меньше.

- О, Дрей!

Этот вой могла издать любая из них.

- Мне пора в путь.

Я положил руку на рукоять меча. Из-за этого почти инстинктивного жеста бледное лицо Лилы залилось краской. В ее цивилизованном дворце явно не знали такого хамского поведения. Тельда подошла и взяла меня за руку. И надменно посмотрела на царицу.

- Теперь, когда погибла невеста князя Стромбора, принцесса-магна Вэллии,- заявила она, - за его жизнь и безопасность в ответе я.

Больше я не дам ей произнести ни слова. Я отпустил меч, стиснул руку Тельды, улыбнулся царице Лиле и сказал твердо, но без тени враждебности:

- Я в вечном долгу перед тобой, Лила - за твою доброту ко мне и моим друзьям. Теперь я должен отыскать Умгара Стро и, если понадобится, убить его. Делая это, я, как мне думается, оказываю услугу и тебе, Лила. Поэтому не трогай Тельду и не препятствуй мне. Я знаю цену дружбе... и не желаю, чтобы ты узнала цену моей вражды.

Вся эта речь прозвучала донельзя напыщенно, но она произвела должное впечатление.

Словно приняв какое-то решение, царица кивнула, и ее поза стала чуть менее напряженной. Фигура у нее была хороша, разве что чуточку худощава, но это лишь прибавляло царственности ее осанке.

Она положила ладонь на грудь, напротив сердца, и прижала ее. И я отчетливо увидел, как гигантский бриллиант, переливающийся и сверкающий в пламени светильников, врезался ей в тело.

Но охнула она от боли подымающейся с психических и душевных глубин совершенно неведомых ее телу.

- Отлично, Дрей Прескот. Отомсти Умгару Стро. Я не забуду. И буду ждать твоего возвращения. А потом мы опять поговорим, ибо я искренне желаю того, о чем сказала тебе.

- Я уверен в этом.

- Что же касается вас, госпожа Тельда... то я бы посоветовала вам выражаться поосмотрительней. Вы меня понимаете?

Прежде чем Тельда, у которой при этих словах вскипела кровь, успела ответить, я так стиснул ей руку, что она вздрогнула. А затем поспешно выволок ее прочь.

Лила, высокая и великолепная, смотрела мне вслед. Драгоценные камни на ее платье горели и переливались в пламени светильников.

- Желаю тебе всего хорошего, Дрей Прескотт! - крикнула она прощаясь. Рембери!

- Рембери, Лила! - откликнулся я.

Когда мы очутились за дверью, Тельда вырвала руку и сплюнула.

- Крамфиха! Глаза бы ей выцарапала!

И тут я негромко рассмеялся, хотя и, признаться, не без некоторого смущения.

Глава Тринадцатая

Я приземляюсь на башню Умгара Стро

Наконец-то стала явью картина темной ночи и бьющего в лицо ветра, что возникла у меня перед глазами в благоухающей гостиной дворца Лилы.

Близнецы, две вечно вращающиеся вокруг друг друга меньшие луны Крегена еще не появились над горизонтом, а дева-с-множеством-улыбок только начала свой путь за западную грань мира. В ее меркнущем свете мы смотрели вниз, на спящий город, вонзивший в небо свои сторожевые башни. В них несли свою долгую стражу не знающие сна воины - но лишь сочившееся из бойниц слабое свечение фонарей говорило о наличии там жизни.

Мы летели над кварталами ремесленников, где в домах с глухими внешними стенами и внутренними двориками, напоминающими перистили древнего Рима, спал рабочий люд. Все длинные переулки между этими домами лежали под звездами безмолвные и пустынные. Там, внизу, остывали, покрываясь серой золой, горны, безмолвствовали молоты, стихли раздуваемые рабами меха. Бронза, медь и железо для орудий труда и оружия войны, серебро, золото и натий для дешевых побрякушек и произведений искусства - все тихо лежало на стеллажах, дожидаясь утра и возобновления работ. Царица покровительствовала ремеслам, и они процветали, вопреки разрушительным приливам варварства.

Дальше лежали кварталы кожемяк, гончаров и стекольщиков. Большие города не могут существовать, будучи лишь комплексом дворцов, вилл, улиц и храмов. Им необходимы те, кто обеспечивает их. С первыми лучами Генодраса ворота откроются, и в город устремятся телеги селян, влекомые осликами или калсаниями. Селяне, вечно страшащиеся набегов варваров, будут въезжать или входить пешком, едва волоча ноги, а на концах длинных гибких туффовых шестов, лежащих у них на плечах, будут болтаться тяжелые вьюки. Толкаясь и споря, они будут делить места на крытых рынках, где можно повыгоднее продать свой товар. Но сейчас город спал - не спали только стражи на башнях и стенах. Утром он пробудится для нового дня и новой жизни и возблагодарит своих все еще уцелевших языческих богинь.

Я гадал, а доживем ли мы до рассвета, чтобы приветствовать это утро?

Впрочем, я опасался больше за Сега, нежели за себя.

Хуан предоставил нам корхов, отпустив изрядную толику самых язвительных сарказмов в адрес Ната-корховода. Это были послушные и крепкие звери. Их могучие крылья ритмично рассекали воздух, и мы покачивались в ночном воздухе вверх-вниз. Это мерное покачивание не столько убаюкивало, сколько успокаивало. Вышколили их на славу - как и следует дрессировать любую тварь, на которой предстоит летать человеку. И мы не сомневались они выполнят любую команду, какую им подадут.

Хотя эти твари, как я уже говорил, могут нести двоих, мы все же взяли запасного корха. Длинный повод, на котором он был привязан, я прикрепил к своему седлу. Тепло одетые в шелка и меха, мы лежали, полураспростершись, у самого основания головы и вытянув ноги вперед - только в такой позе всадник не рискует получить удар крылом от собственной птицы. Любая летучая тварь, которую человек хочет использовать в качестве верхового животного, обязательно должна обладать длинной и сильной шеей. Лететь верхом на птице с телом как, скажем, у сокола или ястреба, было бы трудно, если не невозможно.

Несмотря на баюкающее покачивание, ощущение полета и свист ветра вокруг взбодрило меня. Оно совершенно отличалось от того, какое испытываешь, плывя по воздуху на хавилфарском аэроботе. И я невольно подумал, а не стоило ли нам пересекать Стратемск на каком-нибудь воздушном чудище вроде корха или импитера - зверя куда более крупного, свирепого и могучего.

Путь нам указывала слабо поблескивающая внизу дорога, прямая, как стрела. Указания мы получили самые подробные - как вы сказали бы, прошли предполетный инструктаж - и могли не опасаться, что не сможем найти Пликлу, город рап, ставший теперь городом Умгара Стро.

Пликла располагалась среди массы невысоких гор и долин - хорошая местность для полетов, потому что она изобилует восходящими потоками, хотя внезапно возникающие воздушные завихрения создают немалую опасность. Основали этот город рапы, пришедшие в этот край давным-давно. Попадали они сюда в качестве рабов или наемников лахвийцев, равно как и их противников. А теперь эти птицеголовые объединились и создали собственное государство.

Умгар Стро со своими улларами положил конец его существованию.

И вот наконец нашим взорам предстали высокие башни и массивные стены Пликлы, которые, казалось, вырастали из скалистых утесов и тянулись к самому небу. Подозрительные, вонючие и неприятные создания эти рапы, так думал я в те дни, когда был еще молод, мало прожил на Крегене и судил о них только на основании собственного малоприятного опыта общения с ними,. Ярость и ловкость этих птицеголовых созданий делали их ценными стражниками и наемниками - не менее ценными чем рабами. И глядя на их город, я гадал, какими же они предстали бы в качестве простых граждан собственного государства.

Из естественной осторожности ни одно государство не прибегало к услугам наемников лишь одной расы. Когда правительство одновременно нанимало на службу чуликов, рап, ошей, фрислов - из тех кого я уже встретил на Крегене, - и всех прочих странных на вид полулюдей и зверолюдей, то могло не тревожиться и спать спокойно. Потому как знало: любое отдельное подразделение наемников вряд ли позволит подбить себя на мятеж вместе с любым другим подразделением иного расового состава. Взаимная подозрительность не даст наемным солдатам объединиться. А у одного-единственного подразделения никак не хватит сил для свержения нанявшего его правительства, когда все остальные ринутся в бой при первом же намеке на бунт. И потому, на Крегене, в общем, вполне можно рассчитывать на то, что наемники отработают свое жалование.

Но... всегда бывают исключения. И я, Дрей Прескот с Земли, получал извращенное удовольствие, находя эти исключения и оборачивая их к всеобщему благу.

Теперь в Пликле, городе рап, правил Умгар Стро и его индиговолосые уллары из Уллардрина.

Нагхан-шпион дал нам точные сведения.

Мы, конечно же, не могли разговаривать. Нас разделяло изрядное расстояние - размах крыльев у корхов весьма немал, - а вокруг свистел ветер. Но когда я сделал жест копьем, Сег кивнул, и мы сделали этими примитивными поводьями то, чему нас обучили на корходроме, направив наших птиц вниз.

По мере того как мы подплывали к башне, она, казалось, становилась все выше и шире.

На севере мы различали каменные ограды, обсаженные ертирами, дабы отваживать от города животных.. Сег много рассказывал мне о качестве деревьях Хикландуна. Куда бы нас не занесло в наших странствиях, я неизменно отмечал, как опытный оценивающий взгляд Сега мигом разбирается с особенностями местных зарослей. Хикландунские ертиры, по словам Сега, были превосходными деревьями. А предоставленные нам сделанные из них луки вызвали на губах Сега восторженную улыбку.

Этот первый быстрый облет играл роль рекогносцировки. Наши корхи, которых никто и никогда не спутал бы с импитерами или юэлши, имели не больше возможностей совершить посадку на башню или зубчатые стены с куртинами по обеим сторонам, чем улларские импитеры - приземлиться на крыше в Хикландуне. Здесь действовали те же самые правила элементарной тактики. Мой корх - великолепное создание с ярко обведенными глазами и тянущимися от них пигментными полосами, как у земных бакланов - непринужденно и мощно описал круг мимо башни, издавая характерный шорох гигантскими крыльями, и снова ушел под покров темноты. В это время по ночному небу стремительно двигалась пара малых лун, но близнецы пока не взошли, и полутьма надежно укрывала нас.

На мой взгляд одновременное существование более чем одного вида похожих созданий отнюдь не противоречит закону эволюции. Эволюция протекает медленно. Наличие многих сотен видов гарантирует выживание по крайней мере некоторых. И потому если бы на Крегене за все долгие годы эволюционного процесса сложился только один вид летучих животных или птиц, то такое можно было бы и впрямь считать необыкновенным явлением. А памятуя, как разнообразен мир птиц на Земле и учитывая крупные размеры крегенских летунов - частично вызванные, как мне представляется, чуть меньшей силой тяжести, - было бы немыслимым, чтобы на Крегене существовал только один вид летучих тварей.

Скоро близнецы должны выкатиться из-за горизонта и залить своим розоватым светом острые зубцы гор и мрачные башни Пликлы. Сег хорошо знал свою задачу. Я уступил настояниям моего товарища взять его с собой только при одном условии - согласии полностью подчиняться моим указаниям. Я знал он все равно увяжется за мной; просто мне не хотелось, чтобы мой товарищ погиб понапрасну.

Я сделал ему знак. Он кивнул в ответ, и его черная грива взметнулась на фоне звездного неба.

Вновь направляя корха к башне Умгара Стро, я приступил к последним приготовлениям. Никакая нормальная посадка здесь невозможна. И потому стала необходимой ненормальная.

Все мои старые матросские навыки словно ожили, когда я связывал кожаные ремни. Жители Хикландуна делали хорошую кожу, хотя я по-прежнему отдавал предпочтение санураззской. Крепко держась в седле, я выпустил поводья во всю длину. А затем отвязал от своего седла уже приготовленные ремни и сбросил их. Они бешено заболтались в вихревой струе позади корха. Трапеция и петли на концах ремней выглядели не особенно привлекательно. Я сделал глубокий вдох, а затем отстегнул ремни, удерживавшие меня в седле, и соскользнул вниз. Пару секунд мои ноги дико дрыгались в пустоте. Затем я овладел положением и смог спуститься, пока не оседлал трапецию, просунув руки в петли над головой и держась за концы длинных поводьев, протянутых через грубые блоки на луке седла.

Мной вдруг овладел прилив ностальгических воспоминаний. Я мысленно перенесся в Афразою, Город Савантов, и на тамошние качели. Как я наслаждался тогда, привольно перелетая от ствола к стволу! Теперь я снова переживал такой полет - правда, на этот раз мои импровизированные качели раскачивались под брюхом гигантской крылатой твари, которая в этот момент неслась по воздуху, и делал я это не ради удовольствия, а ради спасения жизни любимой девушки.

Меня пронизал жестокий холод, но я не обратил на него внимания.

Башня Умгара Стро шаталась и раскачивалась у меня перед глазами. Я изо всех сил пытался привести свои ощущения в порядок, убеждая себя в том, что она неподвижна, и это я, Дрей Прескот, раскачиваюсь из стороны в сторону. И борюсь с тошнотой. Меня тогда спас большой многолетний опыт прогулок по качающимся нок-реям брамселей. Я смог прикинуть расстояние и заставить свои чувства успокоиться.

Сбоку приближался, заслоняя небо, корх Сега. Я увидел, как похожие на пальцы перья на концах крыльев изменяют свой угол и кривизну. Эти превосходные воздушные рули заставляли большую птицу подстраиваться к моему корху и запасной птице. Сегу предстояло перехватить поводья этой твари - я не вполне представлял, как он будет это делать. Затем все время, пока я буду находиться в башне, ему придется держать второго корха наготове для нашего последующего отбытия.

Крыша башни, устремленная в небо, точно копье, стремительно понеслась мне навстречу.

Я осторожно потянул за поводья, и мир накренился. Затем башня превратилась в перпендикуляр, и я разглядел ощетинившийся веер железных кольев, натянутую проволоку и косые окаты черепицы, не дающие нигде удобного насеста.

Я чуть переместился вперед на трапеции. Ветер ревел у меня в ушах, развевал мне волосы, сек по глазам и щекам.

Ближе... ближе... неужели эта тварь никогда не наберет высоту?

В последний момент я сделал жестокий рывок поводьями. Широко распростертые крылья птицы внезапно затрепетали. Передняя часть ее тела приподнялась в воздухе, подставляя воздушному потоку нижнюю часть крыльев, а ноги с растопыренными когтями рывком вытянулись, помогая удержать равновесие. Трапеция с громким стуком ударилась о черепицу, я спрыгнул с нее и покатился по крыше.

Лишь несколько секунд отделяли меня от того момента, когда я сорвусь вниз и полечу на камни. В эти несколько секунд я успел увидеть, как корх замахал своими огромными крыльями и взмыл вверх. Запасной корх последовал за ним, и обе птицы, описывая круги, начали удаляться. У меня не оставалось времени подумать, успеет ли Сег их поймать.

Край скошенной крыши надвигался с устрашающей быстротой. После того, как я перелечу через него, то для меня в этом мире уже не будет ничего - ни Делии, ни Вэллии, ни Афразои.

И тут моя рука врезалась в веер железных кольев, онемев от боли. В тот же миг пальцы сами сомкнулись вокруг одного из толстых прутьев. Спуск прекратился. Распластавшись на крыше, я застыл, обдуваемый ветром. Какое-то время я мог различать только мелькающие смутные тени да россыпи звезд в небе.

Еще миг - и я уже достаточно отдохнул, чтобы принять менее приметную позу. Люк, через который, должно быть, караульные выбирались проверить защитную проволоку на крыше, открылся - после того, как я воспользовался своим мечом. И я провалился вниз, согнув ноги, с мечом в руке. На чердаке не обнаружилось ничего кроме пыли, мусора и паутины....

Нащупав в темноте лестницу, ведущую с чердака, я спустился вниз. Вот тогда-то я впервые и удивился царящему в башне безмолвию.

Покамест сведения, полученные от Нагхана-шпиона, были верны. Но ведь внутрь-то он не проникал. Значит, отсюда начиналась зона неведомых опасностей. Не такой уж необычный риск для меня, Дрея Прескота.

Мне показалось, что каменная стена и пол помещения башни все еще сохраняли следы мерзкого запаха, источаемого рапами. Почти догорающие факелы оставляли лужи света на полу, и я бесшумно перебирался от одной до другой. Крадясь я отчаянно стремился убедить себя в том, что моя вылазка все-таки не напрасна. Но атмосфера этого места явно говорила о его заброшенности. И тут я непроизвольно напрягся.

Впереди звучали голоса.. Кто-то лениво переговаривался, в их ворчливых голосах звучало и недовольство и покорность судьбе. Все мои нервы разом напряглись, и я стал подкрадываться к караульным-улларам.

- Клянусь фиолетовой требухой пораженного снежной слепотой фейстер-филта, у меня в горле пересохло хуже, чем в самом гнилом южном краю! Нат! Притащи-ка мне ковшик хремсонского18.

Голоса принадлежали уларам - свирепые, звучные голоса людей, привыкших переговариваться во время полета на импитерах, перекрикивая свист ветра. Но... Нат!

- Ага, - ответил тот, кого назвали Натом. - И выпью с тобой, Барго, глоток в глоток. И увидишь, кто первым свалится под стол.

Под покровом мрака я подкрался поближе. Караулка располагалась в опоясывавшем башню круглом эркере. Из этого орлиного гнезда караульные могли вести наблюдение, имея ничем не заслоняемый обзор. Я по прежнему крепко сжимал в руке меч. Однако бульканье вина в кожаной баклаге подействовало на меня успокаивающе.

- Нам здорово подгадили оставив в карауле, мой тряпкоголовый дэм, - на этот раз вино переливалось в чей-то рот. - А ведь я не пропустил ни одного грабежа, с тех пор как мы покинули Уллардрин.

- И я тоже, Барго, и я тоже.

Снова послышалось бульканье, а затем звучное рыганье. К этому моменту я добрался до угла и был готов коршуном налететь на них. Через полуоткрытую ленковую дверь я мельком увидел караульных, или во всяком случае, одного из них: ниспадающие по обеим сторонам плоского лица длинные волосы, выкрашенные в цвет индиго, и широкий рот, приникший к ковшику. Другого скрывал дверной косяк, я видел только ручку ковшика - она поднималась, когда уллар делал глоток, а затем опускалась. Они были очень похожи на людей и стояли к человеческому роду куда ближе, чем изгнанные ими из этой башни рапы. Одеждой им служили кожанки с бронзовыми и медными заклепками. Желая иметь в поле зрения их обоих, я продвигался вперед все медленнее и осторожнее, и увидел, как они похожи друг на друга - свирепые, воинственные, привычные покорители и властелины неба. У каждого вокруг талии был обмотан хитро завязанный пук кожаных ремней. Тогда я еще плохо разбирался в искусстве полетов, но тем не менее сразу догадался, что это клеркетер - сбруя, которой они пристегивались к импитерам. Уллары хранили ее как зеницу ока, потому что именно от нее во время полета зависела жизнь всадника.

- Еще вина, Нат! Клянусь ледяными иглами Улларкора! Еще вина!

Я пускал стрелы в людей вроде этих и видел, как они с воплями повисали болтаясь на летной сбруе, этих самых клеркетерах.

Оба они - и Нат и Барго - уже изрядно выпили и держались весьма развязно. Уж это-то сомнений не вызывало. Рядом с ними на скамье валялись шкуры лимов, позволявших сохранять тепло во время полета. Длинные узкие мечи, предназначенные для нанесения скорее колющих, чем рубящих ударов, висели в ножнах. Это было важное для улларов оружие, предназначенное запугивать и производить впечатление своим видом. Представьте себе узкое лезвие, мелькающее вокруг коренастой фигуры с плоским лицом и роскошной гривой индиговых волос, из-под которой сверкают близко посаженные узкие глаза.

Как я рассудил, момент настал.

Я влетел в караулку и обрушил рукоять меча на эту самую гриву индиговых волос Ната. Тот рухнул на каменный пол, из ноздрей у него хлынула кровь. Еще шаг, и острие моего меча уперлось в грудь того, которого звали Барго - прямо напротив сердца. Нажми я чуть-чуть - и меч пронзил бы и кожанку, и его собственную кожу. Резко очерченный широкий рот Барго сжался. Он зло уставился на меня. На моем лице был написан смертный приговор. Он прочел его там и по дикарски вызывающе нахохлился.

- Где пленники, Барго? - я говорил грубо, но все же вполне спокойным тоном. По-моему, это напугало его еще больше.

Наши взгляды встретились. Затем он не выдержал моего и, опустив окрашенные в индиго веки, буркнул:

- Внизу...

Я с трудом успокоил безумно заколотившееся сердце....

Больше в караульной никого не оказалось. За открытой дверью стояли два прислоненных к стене тунона - копья с бамбуковым древком, и наконечником, похожим на необоюдоострый гладиус. Им работали в колющей технике. Это было личное оружие улларов, и в воздухе они предпочитали его любому другому. Каждое бамбуковое древко достигало в длину двенадцати футов19 и имело удобные захваты для рук. Мысль размахивать в воздухе гладиусом справедливо представлялась улларам нелепой, и потому они вместо этого насадили короткий меч на такое вот удлиненное древко, подкрепили его для верности узким и круто изогнутым топорищем, и тем самым обеспечили себе какую-никакую возможность фехтовать верхом на птице. Хотя по сути дела, они сконструировали нечто вроде алебарды.

Узкие, глубоко посаженные глаза Барго сфокусировались на острие моего меча, которое упиралось ему в грудь. Талию уллара обвивал красивый кушак с золотыми кружевами. Высокие сапоги из ткани и кожи, сшитых вместе, защищали его ноги во время полета. Сейчас колени у него дрожали. Однако я знал стоит мне хоть на секунду ослабить бдительность, и он кинется на меня, как лим с равнин.

- Показывай, Барго, - я снова говорил почти нормальным тоном.

Прежде чем переместить острие меча так, чтобы Барго мог выйти из караулки впереди меня, я предпринял только одну меру предосторожности: отнял у него меч. Сделанный из отличной стали, с длинным и тонким клинком, гибкий и острый, этот меч прекрасно подходил для таких ударов, какие и должен наносить человек летя верхом на импитере. Я отшвырнул этот меч в угол. Как мне представлялось, никакой улларский клинок не сравнится с моим крозарским мечом. Факел Барго трещал и отбрасывал красные отсветы.

Чем ниже мы спускались по винтовой лестнице, тем яснее доносился с нижнего яруса не долетавший ранее шум - отдаленный смех, крики, завывание одиночной волынки, и более буйные меланхоличные аккорды выжатые из волынки строенной. Время от времени мне даже казалось, будто я слышу звон бутылок, стук игральных костей в стакане и позвякивание монет. Мы спускались по лестнице ровным шагом, в полнейшем безмолвии. Думаю, Барго догадывался: его жизнь для меня ничего не значит.

Я был настолько уверен в успехе, что мог теперь подумать и о Сеге. Я беспокоился за него и надеялся, что моему другу удастся избежать встречи с кружившими около Пликлы улларскими патрулями на импитерах.

Старые камни все еще хранили характерный запах рап. Мы вошли в коридор. Густой слой пыли в центре нарушала цепочка темных следов. У всех дверей камер пыль выглядела не потревоженной, у всех - кроме одной!

И Барго без колебаний вел меня именно к ней.

- Открой ее, Барго.

Барго повиновался, не говоря ни слова. Он потянулся к ключам, висевшим у него на поясе - большим, неуклюжим деревянным ключам, искусно вырезанным из ленка, каждый длиной добрых девять дюймов20. Дверь со скрипом отворилась. Изо всех сил сдерживая охватившие меня чувства, я заглянул в камеру.

С грязной соломенной подстилки поднялся старик, подслеповато моргая глазами и пытаясь разглядеть нас в едва рассеиваемом слабым пламенем факела мраке. Его почти безгубый морщинистый рот вяло зашевелился.

- Я же говорил тебе, говорил, - его голос дрожал столько же от возраста, сколько от страха. - Я не могу этого сделать... ты должен мне поверить, Умгар Стро... для лахвийских чародеев есть вещи запретные и невозможные.

Я схватил Барго за грудки кожанки и приподнял над полом. Острие моего меча коснулось его горла. Думаю, он догадывался, насколько близок его смертный час.

- Где она, болван? Пленница, девушка... говори, живо!

Тот закулдыкал, а потом исторг:

- Да это и есть пленник, клянусь пораженным снежной слепотой фейстер-филтом!

- Другой пленник, раст! Пленница, девушка - прекрасней которой ты в жизни не видел. Где она?

Уллар слабо покачал головой. Его тупая морда сморщилась от страха. Он втянул голову и индиговые патлы обвисли ему прямо плечи.

- Никаких других нет!

Я швырнул его на пол, и мой меч ударил, словно рисслака. Только в последний момент я повернул лезвие и стукнул его по голове плашмя. Уллар рухнул навзничь и лежал не шевелясь, умолкнув надолго.

- Ты не из улларов, джикай.

Старик стоял передо мной почти прямо, придерживая свои лохмотья. В его глазах то и дело вспыхивал отраженный свет факела, и тогда они ярко горели на морщинистой карте его лица с безгубым ртом словно пролитые капли вина. Длинный узкий нос и хохолок рыжих волос на макушке выдавали в нем лахвийца.

- Ты видел другую пленницу, старик? Девушку, такую чудесную девушку...

Он покачал головой, и я подивился, как это она не заскрипела, словно несмазанная дверь.

- Тут только я, Лу-си-Юон21. Ты знаешь, как сбежать из этой проклятой башни, джикай?

- Да. Но я не уйду без девушки, за которой пришел.

- Тогда ты проведешь здесь вечность.

Мысли с грохотом перекатывались у меня в голове. Но я все же смог уразуметь, что Делии здесь действительно нет.

- Ты долго здесь пробыл, старик?

- Я - Лу-си-Юон. И обращаясь ко мне, говори "сан".

Я кивнул. "Сан" - древний титул, знак заслуженного почтения, родственный по значению таким понятиям как "мастер", "господин", "мудрец". Похоже, этот лахвийский чародей не только считал себя важной персоной, но и в самом деле таковой являлся. Я не против употребления титула, когда это заслуженно.

- Пожалуйста, сан, скажи мне, - попросил я, - знаешь ли ты что-нибудь о девушке, взятой в плен Умгаром Стро и привезенной в эту башню?

- Из всех пленников пощадили одного меня. Уллары знают о способностях лахвийских чародеев и думали воспользоваться моими услугами. Всех других пленников перебили.

Я, Дрей Прескот, стоял там и слушал тонкий голос этого старого мудреца, а он шептал слова, означавшие конец всего, что имело для меня значение в обоих мирах.

Мне хотелось наброситься на этого старого лахвийца и вырвать из его безгубого рта отрицание, стиснуть его горло с набухшими жилами и выдавить те слова, какие я должен был от него услышать. Думаю, он понял мое состояние.

- Я не могу помочь тебе в этом, джикай, - снова заговорил он. - Но сумею помочь... в иных делах... если ты спасешь меня...

Прошло несколько секунд, прежде чем я смог ему ответить, смог как-то откликнуться. Моя Делия... наверняка ведь ее не могли так бессмысленно убить? Это не имело смысла - кто мог быть столь бесчувственным, чтобы уничтожить такую красоту?

Сан Юон снова что-то зашептал, потом с трудом нагнулся и поднял факел Барго.

- Сегодня они пируют, внизу. Их там много - свирепых, наглых варваров, спускающихся с небес. Пробить дорогу сквозь их ряды, джикай - задача не для простых смертных, тут сверхчеловеческие силы надобны...

- Мы пойдем наверх, - коротко отозвался я.

Все мои инстинкты столкнулись между собой там, в той заросшей паутиной камере, в башне Умгара Стро, и меня терзали муки сомнения, нерешительности, безумной и бессильной ярости. Она должна быть здесь! Должна! Но все убеждало меня в обратном. Этот чародей - с какой стати ему лгать? Разве только с целью убедить меня спасти его самого!

Я посмотрел ему в лицо. Похоже, сан Юон полностью восстановил самообладание. Его согбенная спина выпрямилась. Свет факела озарял его худое лицо с темными, как вино, глазами, почти безгубым ртом и длинным носом, придававшим ему высокомерный и важный вид. Судорожно придерживая свои лохмотья, он пристально смотрел на меня. Наверняка старик прекрасно знал, с каким благоговением и суеверным ужасом относится простой народ к лахвийским чародеям.

Его и в самом деле окутывала аура какой-то странной силы, это всякому бросалось в глаза. Лахвийские чародеи не раз свершали такое, что любой нормальный человек назвал бы невозможными. А в чем могут заключаться их тайны мне и по сей день неизвестно. Они требуют от простого народа немедленного повиновения - и народ подчиняется им. А ведь среди народа, слава Зару, есть много сильных и стойких духом людей. А к мирским владыкам они относятся со своего рода спокойной, бдительной, циничной и не лишенной веселья терпимостью сторонних наблюдателей. Эти отношения напоминают вооруженное перемирие, когда ситуация под контролем и достигнут баланс интересов. Умгар Стро, например, мог пытать этого старика добиваясь от него каких-то услуг. Может его воины и роптали, но эти варвары воспринимают многое совсем не так, как жители Вальфарга, и потому их ропот ничем ему не угрожал.

А добившись своего, Умгар Стро должен был немедленно уничтожить старого чародея. Ибо в противном случае - судя по всем слышанным мной рассказам - на него пало бы страшное возмездие, столь же неотвратимое, как восход Зима и Генодраса.

Вот потому-то этот лахвийский чародей, этот Лу-си-Юон, и полагал будто он теперь мог без опаски диктовать как именно надо действовать.

Неровный свет факела освещал грязное и все же бледное лицо чародея. Какое-то время он глядел мне прямо в глаза. Потом отступил на шаг.

- Послушай меня, сан, - проговорил я. - Если ты говоришь правду, если здесь нет никакой пленницы, то поклянись в этом всем, что для тебя есть святого в Лахе. Потому что, если ты лжешь мне, Лу-си-Юон, то умрешь - столь же верной смертью, как все, что ты знаешь в своем мире!

Язык лахвийца прошелся словно рашпиль по наждачной бумаге его морщинистых губ.

- Это правда. Клянусь самой Хло-Хли и ее семью аркадами. Я здесь единственный пленник.

Мы стояли, глядя друг на друга. И простояли так, как нам обоим казалось, целую вечность. Я едва осознал момент, когда острие меча опустилось, убравшись от его впалой груди.

- Отлично.

Я не мог сломаться. Только не сейчас. Я не мог позволить себе впасть в отчаяние и предаваться горю. Только не сейчас, когда верный Сег кружил снаружи, поджидая меня, подвергаясь смертельной опасности.

- Идем, старик. Молись всем своим языческим богам, чтобы твои слова оказались правдой. И все же... как бы я желал, чтобы ты солгал!

Мы покинули камеру, прошли по протоптанной в пыли тропинке и поднялись по винтовой лестнице мимо караульной на чердак. Право, это было недостойно меня, Дрея Прескота - красться вот так, обходить своих врагов стороной. Мне куда привычней вступать с ними в открытый бой.

Тельда сказала мне, что Делия упала в озеро и утонула. Сан Юон сообщил, что здесь ее нет. Неужели и она и он лгали?

Я велел Лу-си-Юону подождать и, вернувшись в караулку, взял оба тунона. Их древки делали не из настоящего бамбука, а из похожего на него растения, произрастающего в болотах Барранакла. Я гадал, что скажет об этом оружии Сег. Мой мозг снова заработал.

Сег крайне обрадовался, увидев нас. Он с изяществом настоящего мастера подвел к нам корхов, и я взгромоздился на трапецию, держа подмышкой тщедушного чародея. Мы качнулись, уносясь от башни в крегенскую ночь. Свет выкатившихся из-за восточного горизонта близнецов уже озарял мрак, покрывая розовой глазурью башни, зубчатые стены и крыши рапской Пликлы.

Могучие похожие на ястребиные крылья корхов били по воздуху, мерно подымаясь и опускаясь, унося нас сквозь воздушный океан, прочь от крепости Умгара Стро. Так мы и летели пока не смогли приземлиться на поляне среди туффовых зарослей, где и приготовились лететь обратно в Хикландун уже не на трапеции, а в седлах.

Сег держался очень тихо и отмалчивался.

- Я был бы рад встретить врага, - проговорил он наконец с неожиданной яростью. - Нам нужна хорошая драка, Дрей.

- Да, - согласился я. И закрыл на этом тему.

Я не верил, что моя Делия погибла. Только не сейчас, после всего, что мы преодолели. Только когда я схвачу за горло Умгара Стро, и выжму из него правду - только тогда и поверю. И даже тогда... даже тогда, я буду по-прежнему надеяться....

Глава Четырнадцатая

"Это из-за моего Дрея! Ты домогаешься моего Дрея Прескота!"

В туффовой роще, где мы давали отдых корфам и пересматривали программу полета, я стал свидетелем проявления одной из странных и, если уж говорить правду, просто сверхъестественных способностей лахвийских чародеев. Ни словом не предупредив ни меня, ни Сега, Лу-си-Юон уселся на землю, и его лицо приобрело умиротворенное выражение. Прикрыв глаза руками с набухшими венами, он откинул голову назад и безмолвно застыл в такой позе, озаренный розовым сиянием лун-близнецов.

- Дрей, - прошептал Сег,- по- моему, он пребывает в лупу.

- О? - откровенно говоря, меня это мало волновало.

- Да. Говорят, так лахвийские чародеи могут прозреть будущее.

- Простая сказочка для простаков. Доверчивые простофили поверят в любую колдовскую чушь, а ловкие обманщики положат себе в карман пару медяков.

Сег искоса взглянул на меня. Челюсть у него отвисла. Потом он прикрыл рот и снова посмотрел на Юона. Он не произнес вслух того, что явно подумал, но его вид был красноречивее слов. У меня возникла мысль выражаться при нем поосторожнее - ведь он как-никак был уроженцем Лаха. Но я не стал. Делия! Я вспомнил муки которые испытал живя у кланнеров Фельшраунга, среди шатров, фургонов и стад чункр. Тогда я считал Делию погибшей. Мне вспомнилась моя тогдашняя решимость остаться в живых и стойко драться. Ведь если она не погибла - а в тот раз моя вера в это оправдалась! - я смог бы помочь ей всем, чем только будет мне по силам. И теперь, глядя на лахвийского чародея, занятого своим шаманством, я повторил ту торжественную клятву.

- Из башни я сегодня убрался, Сег, - тихо объяснил я товарищу, - и у меня были на то причины. Но я не могу поверить, что Делия действительно погибла. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока не найду Умгара Стро, где бы он ни находился. Сегодня его не было дома. Его счастье... и в тоже время, тем больше ему не повезло.

- Как так, дэм? - без выражения спросил Сег.

- Сегодня я убил бы его сразу. Но чем дольше мне придется его искать, тем больше гнева во мне накопится. Равно как и решимости заставить его заговорить и... поплатиться!

Сег, до сих пор смотревший мне в лицо, отвел взгляд.

И тут Лу-си-Юон задрожал. Сначала содрогнулись его худые плечи, потом дрожь начала сотрясать все его тело, едва прикрытое лохмотьями. И, наконец, он медленно отнял ладони от глаз. Глазные яблоки у него закатились, показывая белки, а дыхание стало совсем незаметным. Сейчас он напоминал загаженную птицами мраморную статую.

- Это и есть лупу? - поинтересовался я.

- Да, Дрей. Он сейчас пребывает в лупу. Его посещают видения. Кто знает, где сейчас бродит его душа...

- Возьми себя в руки, Сег!

Сейчас в Сеге Сегуторио ожила вся склонность к мистике, присущая его расе. Темные тайные сказания гор Эртирдрина, его родины, пробудились, откликаясь на колдовскую ауру этого старика, этого сана, этого лахвийского чародея.

Струящийся розовый свет лун заливал запрокинутое худое лицо старика, и его невидящие глаза казались безумными желтыми провалами. Я обвел взглядом окружающую меня туффовую рощу. Три корха беспокойно копались в своих перьях. И я, Дрей Прескот с Земли, подивился пока еще невиданным мной граням Крегена.

Из горла Юона вырвался нечленораздельный вой. Дрожь прекратилась. Пошатываясь, он поднялся на ноги, распростер руки крестом, растопырив застывшие в каменном напряжении пальцы. И завертелся, словно сорванное ураганом пугало, словно кощунственная пародия на распятие, словно кружащийся дервиш, который вот-вот истощит последние силы. А затем, столь же внезапно, осел на землю и вновь принял позу созерцания. Несколько мгновений он пребывал в неподвижности, потом оперся ладонями о землю, открыл глаза и посмотрел на нас.

- Ну как, заглянул в будущее, старик? - осведомился я.

- Дрей! - возмутился Сег, но я проигнорировал его гневный возглас.

Сан Юон склонил голову набок и посмотрел на меня. По-моему, даже тогда он не мог понять, что я собой представляю; я вряд ли подходил под какой-либо тип людей, с которыми он привык иметь дело. Теперь-то я знаю, и признаюсь в этом не слишком стесняясь своего тогдашнего состояния - что в тот момент я должно быть все еще пребывал в шоке и слабо контролировал свои слова и поступки. Так или иначе, но Юон решил быть со мной поосторожней. Позже я оценил это и ощутил немалую благодарность, а в то время лишь отметил про себя, что на моей физиономии, должно быть, опять появилась "маска дьявола" - и что я радуюсь этому, помоги мне Зар, радуюсь, невзирая на свою боль.

- Будущее меня в данную минуту не волнует, друг мой. Когда настанет подходящее время, я отблагодарю тебя за мое спасение, как подобает. Я открыл, как буду принят царицей Лилой...

- Тебя-то она точно не винит за поражение своей армии, - отозвался я. - По крайней мере, она не упоминала твоего имени - ни в связи с той бойней, ни с чем бы то ни было вообще.

- Она бы и не стала.

- Что же тебе открылось, сан?- спросил Сег.

- Грядет нечто, из-за чего царице понадобятся мое руководство и советы. Но она холодна - далека и холодна. Там есть женщина, другая женщина. И они яростно ссорились...

- Тельда!- воскликнул Сен и с тревогой посмотрел на меня.

Я был заинтригован. Неужели этот старик и правда видел, что происходило в Хикландуне - причем, судя по всему, прямо сейчас? Невозможно! Но помните, тогда я был молод и мало знал об особенностях Крегена и уж тем более о премудростях чародеев Лаха.

- Царица заточила эту женщину, Тельду, в тюрьму, и та плачет, потому что потеряла своего возлюбленного. - Юон многозначительно склонил голову, и его высокомерный нос нацелился мне в правое плечо. - Быть может, она мечтает о тебе, джикай?

- Если и так, - ответил я, - то она делает это без моего разрешения.

- А с каких это пор деве требуется разрешение сохнуть по мужчине?

Я не хотел продолжать разговор на эту тему при Сеге. И потому отошел к своему корху и проверил его сбрую.

- В путь, - предложил я. - Если Лила бросила Тельду в тюрьму, придется вызволить ее. Уж по крайней мере это-то мы обязаны для нее сделать.

Сег взлетел в седло. Сжав в одной руке узел поводьев, он сделал другой быстрое привычное движение, удостоверяясь, что большой лук под рукой и может быть выхвачен в любую минуту, а оперение стрел торчит из колчана за правым ухом.

Я видел в этой ситуации настоящую иронию судьбы; и больше чем иронию откровенную насмешку над всем, чем я дорожил. Ведь в путь-то я отправился с целью вырвать мою Делию из когтей злобного чудовища, а вместо этого спешу обратно к нашим друзьям, собираясь выручить женщину, чьи домогательства мне уже изрядно надоели.

Как же ржали бы мои кланнеры оценив юмор ситуации - пока я не заставил бы их замолчать, показав меч!

Мелко вибрируя крыльями, корхи поплыли над самой землей, набирая скорость, после чего заложили вираж, и мы воспарили ввысь. Я обозревал пространство на все триста шестьдесят градусов, как сделал бы на Земле, едва ступив на ют "Роскоммона". Только теперь мне приходилось окидывать взглядом еще и просторы как ниже, так и выше нашего летного горизонта. И я испытал почти сожаление, когда не увидел никаких преследующих нас мстителей на импитерах или корхах, и везущих на себе вартеры юэлши.

Будь я скроен из того же материала, что и романтические герои крегенских легенд - сплошное мужество, гордость, стоицизм и высокомерное безразличие к собственной боли - то не испытывал бы тех чувств, какие раздирали меня тогда. Не чувствовал бы всех тех грызущих и терзающих меня мук и сожалений. Но как бы то ни было, я знал одно: надо идти дальше... неведомо как и куда.

Мы приземлились на окраине Хикландуна.

- Если Лила и впрямь заточила Тельду в тюрьму, то будет глупо просто прилететь обратно, когда наступит утро, - рассудил я.

- Да, - согласился Сег.

Я догадывался о его чувствах. Со мной он был неизменно весел; это подбадривало меня и одновременно печалило. Бедняга самым отчаянным образом пытался привлечь к себе внимание Тельды, но чем больше он старался, тем более жестокая неудача постигала его.

Корхи сопели и ерошили перья, недвусмысленно требуя отдыха. Я посмотрел на Юона.

- Скажи мне, сан: ты можешь снова унестись мыслью прочь и найти женщину, которую я ищу?

- Выражайся яснее, джикай. Ты имеешь в виду Тельду, которую ты собрался вызволять из тюрьмы царицы - или женщину, которую любишь?

Я сильно вздрогнул.

Дурак! Почему я сам не подумал об этом - и чуть раньше!

Я вцепился в костлявое плечо Юона. Чародей не дрогнул, а лишь безмятежно посмотрел мне в глаза. Он недолго слушал меня и прервал, покачав головой.

- Женщина, которую ты любишь, так прекрасна, как ты говоришь?

- Да.

- Она, конечно, невероятно прелестна?

- Да.

Он убрал мою руку с плеча. Я не препятствовал ему.

- Я не могу найти ее тебе. Тельду я обнаружил лишь потому, что она находилась рядом с царицей. А здесь мне не за что зацепиться.

Мое непроизвольное движение заставило его отпрянуть. Яркое розовое сияние лун освещало его лицо, и каждая морщинка казалась словно прочерченной резцом.

- Но если она и впрямь так прекрасна, как ты говоришь... Думаю, она жива. Умгар Стро ценит красивые вещи.

- Делия Синегорская - не вещь!

- Для Умгара Стро любая женщина - вещь.

Я отвернулся. Как бы ни был он стар и самоуверен, какими бы там сверхъестественными способностями не обладал, это был для меня единственный способ удержаться и не уложить его ударом кулака.

- Ей занавешенный Фройвил, Дрей! -воскликнул Сег. - Идем!

Сан Лу-си-Юон снова разыграл свою пантомиму. Я называю это пантомимой, поскольку в то время воспринимал его действия именно как спектакль. Ведь как-никак я тогда был в безумном напряжении, до крайности взвинчен, полон отчаянья, устал и жаждал мести. Однако Юон играл с нами честно.

-Тельда и сейчас с царицей, в Палиновой Беседке...

- Я знаю это место! - прервал его Сег.

- Пожалуй, вы меня уговорили, - продолжал Юон. - Я войду в лупу утром, когда откроют ворота, и мы сможем войти в город.

Сега так и передернуло.

- Не думаешь же ты, что мы с Сегом будем смиренно стоять здесь и дожидаться, пока нам откроют ворота, а? - осведомился я.

Чародей кивнул. В его угрюмых глазах цвета темного вина плясали искорки озорного злорадства, что, вкупе с этим тощим и безгубым лицом, делало его похожим на странного ехидного гнома.

- Что же вы тогда сделаете, джикай? - спросил он.

Сег рассмеялся.

Как уже не раз говорилось, смеюсь я неохотно. И потому я просто встал, подошел к своему корху, с которого еще не снял трапецию и ремни, и начал готовить зверя к полету. Сег последовал за мной.

Когда все было готово, я обернулся к Юону.

- Тебе лучше лететь с нами - здесь бродят лимы...

Он покачал головой.

- Нет, джикай. Если вы одолжите мне одно из этих устаревших копий с кремневыми наконечниками, я обойдусь достаточно неплохо.

- Как пожелаешь. Нам-то эти копья в конце концов не понадобились. Никакого от них проку. Впрочем, от моих планов тоже.

- Дрей! - вмешался Сег.- Еще не все потеряно.

- Вперед!- грубо оборвал я его.

Так мы и оставили лахвийского чародея, сана Лу-си-Юона, вооруженного улларским копьем, ждать восхода обоих солнц Скорпиона и открытия ворот Хикландуна.

В нашу короткую экспедицию мы отправились вдвоем на одном корхе. И оба по очереди спрыгнули с трапеции на крышу дворца царицы, защищенную натянутой проволокой и веерами кольев, после чего отпустили нашего летуна на все четыре стороны. Мне все время мнилось, будто чьи-нибудь острые глаза, вглядываясь в розовый свет лун-близнецов с одной из многочисленных сторожевых башен, обязательно заметят нас. Но это меня пока не волновало. Мы неслышно спускались по стурмовой лестнице, и вскрывали ленковые двери мечами. А попадавшихся нам часовых не убивали - в конце концов, мы ведь были здесь в гостях.

Когда мы бесшумно крались так по дворцу мимо часовых, происходящее вовсе не казалось мне каким-то несообразным повторением совершенного в Пликле. Ведь на этот раз я не ощущал ни сильного трепета надежды, ни страха за мою Делию. Сейчас мы просто выполняли свой товарищеский долг. Тут я вспомнил, какие чувства испытывал бедолага Сег к этой черствой и пустой женщине, и вздохнул, гадая чего же я собственно желаю для этого своего сбитого с толку товарища.

Но по правде говоря, куда больше я переживал за Юона. Ведь я какой-то мере отвечал за него. Как мог хрупкий лахвиец устоять против страшного в своей свирепости дикого лима - хоть с копьем, хоть с голыми руками!

Нам попался молодой хикландунский стражник, одетый чрезвычайно нарядно. Богатый мундир, выдававший в нем копьеносца царицы, был украшен серебряными и золотыми пуговицами и пряжками. Он весьма любезно согласился нам помочь, когда Сег приставил кинжал к его горлу. Нас провели через дверной проем в длинный узкий проход, покрытый пылью и паутиной. В стенах там имелись отделенные друг от друга равными промежутками узкие щели, сквозь которые на пол падали лучи света. Увидев такое я мигом понял куда мы попали. Подобные помещения, похоже, являются неотъемлемым атрибутом иных дворцов - место для наблюдения, спрятанное за стенами покоев. Я и сам много раз пользовался этими галереями для слежки и, несомненно, еще не раз воспользуюсь ими в будущем По какой-то причине многие правители на планете Креген одержимы настоящей страстью к секретности и обожают припрятать в укромном месте наблюдателей, готовых в любой момент выскочить из укрытия и расправиться с тем, в чьем поведении промелькнет малейший намек на измену или готовность совершить убийство. Я сам много раз пользовался этими галереями... но не для той цели, для какой их строили.

Когда парень указал нам нужный глазок, Сег слегка стукнул его по голове, а я поймал его в объятия и бесшумно опустил на пыльный пол. Затем мы - Сег снизу, а я сверху, - припали к щели.

Нашим взорам предстало небольшое помещение, именуемое Палиновой Беседкой, которое удобно расположилось в одном из крыльев дворца. Первое, что привлекло мое внимание - раньше чем любая из женщин - это гравированное серебряное блюдо с кучей палин, ароматных, зрелых, сочных, освежающих. Я жадно облизнул губы.

- У царицы в руке кинжал! - прошептал Сег.

Мягкий свет заправленных самфроновым маслом светильников сиял сквозь тонкие, как облатка, абажуры из выскобленной кости и отражался от драгоценных камней в рукояти кинжала. По всей беседке ползали многогранники отраженного света. Острие кинжала мерцало, точно звезда. И эта ослепительная звезда парила над грудью Тельды.

Я ощупывал щель, очерчивающую закрытую дверь. Сег громко пыхтел, почти задыхаясь от волнения.

Тайная комната была обставлена с небрежностью непоказной роскошью. Низкие ложа покрывали меха лингов, то тут, то там валялись покрывала и подушки из пестрого шелка и атласа.

- Ты забываешь, что я царица!

- А ты забываешь, что я высокородная дама родом из Вэллии!

- Из Вэллии! Плевала я на твою Вэллию!

- Да что такое эта несчастная куча навоза, называемая Хикландуном? Моя страна - великая держава, объединенная под властью всемогущего императора! Мощь Вэллии - все равно, что лим по сравнению с жалким растом!

- Клянусь Хло-Хли! Ты поплатишься за эту наглость!

Я вздохнул. Девочки опять взялись за свое. Но бедняга Сег просто изнывал от переживаний.

На сей раз Лила нарядилась в длинное алое платье, очень обтягивающее в лифе и с разрезами по бокам, открывавшими ее длинные ноги. Волосы, грудь и руки усыпали драгоценные камни. Треугольник волос на лбу, приподнятые у висков брови и тени под скулами, как всегда, придавали ее лицу нечто сатанинское, но тут это не так бросалось в глаза. Во всяком случае сейчас, когда она спорила и вздорила с Тельдой. А Тельда... бедная Тельда... будь на моем месте другой человек, он, наверно мог бы посмеяться над ней сейчас, зная все известное мне об этих двух дамах. Тельда стояла перед царицей, ее запястья были связаны за спиной золотым шнуром. Короткая драная сорочка коричневого цвета, криво висевшая у нее на плечах, оставляла голыми ее полные бедра. И все же она вызывающе подняла голову, и я невольно восхитился ей, несмотря на все произошедшие между нами нелепые сцены.

- Я знаю, почему ты стала такой крамфихой! - бросила теперь Тельда в лицо Лиле. Лицо же у нее самой раскраснелось, глаза ярко горели, а грудь вздымалась и опускалась, словно море в Оке Мира, после того как пройдет рашун. - Это из-за моего Дрея! Ты домогаешься моего Дрея Прескота!

- ТВОЕГО Дрея?!

- Да! Знала бы ты, что мы друг для друга значим! Я люблю его! И теперь, когда принцессы-магны больше нет, он тоже полюбит меня! Я знаю...

- Да что ты можешь знать, растиха?! Что ты можешь предложить ему? Я царица! Царица во всем блеске, царица великого города и великой страны...

- Окруженной врагами, жаждущими вырвать тебе сердце!

- Они могут этого желать... но никогда не добьются. Я могу предложить Дрею Прескоту все - а ты ...

Тельда откинула назад свои темно-шатеновые волосы, и с ее пухлых губ сорвался самый презрительный смех.

- Ты! - выдавила она сквозь смех. - Тощая драная растиха вроде тебя! Дрею Прескоту нужна женщина, настоящая женщина!

Рука Лилы задрожала. Кинжал рассыпал огненные искры по стенам покоев.

- Ты - просто большой толстый ком сала! Дрею нужна женщина, полная огня и страсти, способная встретить его грудь грудью, дух на дух!

Сег положил руку на потайную панель. В эти минуты я искренне сострадал своему товарищу.

Резкий стук в дверь напротив заставил Лилу обернуться. Она на миг застыла с занесенным в руке кинжалом, похожая на разъяренную кошку. Этот же стук остановил и Сега, который уже был готов толкнуть панель. Дверь открылась, маленькая рабыня в серой юбке с золотыми полосками прошмыгнула внутрь и немедленно преклонила колена. Вслед за ней вошел советник Орпус. Его могучее бородатое лицо выражало крайнее воодушевление. Колыхнув своими роскошными одеждами, он отвесил глубокий поклон. Озаренные пламенем светильников, перстни на его пальцах так и рассыпали искры.

- Прости за вторжение, о царица! - извинился он, выпрямившись. - Но... важные новости! Как мы полагаем, нам удалось установить местонахождение Умгара Стро.

- Что значит - вы полагаете?

Лила вложила кинжал в ножны на поясе и шагнула к Орпусу. Казалось, она готова броситься на него и растерзать, словно лимиха. Теперь она вновь стала царицей - воплощенное величие, высокомерие, холодность, требовательность и беспощадность к неудачникам.

- Разведчики докладывают...

- Погоди, - Лила сделала знак. - Стража! Отведите это злополучное создание в камеру. Пусть гниет там, пока не станет известно, что я соблаговолю решить. Идем, Орпус. Мы должны отправиться в палату совещаний. Вызвать разведчиков, полководцев и советников. Надо составить план действий - сейчас же!

Орпус посторонился, пропуская вперед царицу, и та стремительно прошла мимо него, между низко склонившими головы в шлемах стражниками. В каждом ее шаге чувствовалась сила, длинное алое платье развевалось, обнажая стройные ноги. Когда она удалилась, а вслед за ней и Орпус, стражники вошли в помещение. Их дельдар подтолкнул Тельду острием копья. Наконечник у этого копья был стальной, как и подобает для копьеносца гвардии царицы.

- Вперед, малютка! Мы любим поиграть в камерах с куколками вроде тебя!

Стражники сомкнулись кольцом вокруг Тельды и уволокли ее. Бедная женщина вырывалась и кричала так жалобно, что разрывалось сердце.

Сег наконец положил руку на потайную панель, но дверь открылась от моего сильного пинка.

Мы с Сегом одновременно ворвались в пустое помещение, сжимая в руках мечи. И плечом к плечу двинулись к выходу.

Глава Пятнадцатая

Сег, Тельда и я предстаем перед царицей Лилой

По пути к двери я не преминул загрести левой рукой целую пригоршню палин. Сок заструился у меня меж пальцев.

- Вот, Сег, угощайся...

- Нет времени, Дрей! Неужели ты не понимаешь, что они собираются сделать с Тельдой?

Я силком сунул ему в руку палины.

- Держи, Сег! Они тебе просто необходимы!

Я уперся в него взглядом, глаза в глаза. Свирепо выругавшись, он протолкался мимо меня, сгреб пригоршню палин и набил ими рот. Вот тогда - и только тогда - я побежал к двери.

Стражники как раз добрались до следующего поворота коридора. Мы быстро и бесшумно побежали к тому углу за который они свернули. Я остановился у поворота рядом с гипсовой статуей, изображавшей вцепившихся друг в друга рисслаку и лима, и осторожно выглянул из-за нее. Сег за моей спиной буквально подпрыгивал от нетерпения. В коридоре, по которому стражники проворно тащили Тельду, почти никого не было. Лишь изредка проходили рабы и чиновники. Начиная с этого места коридор расширялся. Посередине его разделял ряд толстых парных колонн, поддерживающих потолок. Недавние посещения дворца пошли мне на пользу: я получил некоторое представление о его планировке, хотя и довольно смутное. Большинство известных мне крегенских дворцов первоначально были довольно компактны. Однако пристройки, число которых со временем все росло, превратили их в непрерывно расползающийся во все стороны лабиринт переходов, внутренних дворов и анфилад. Дворец Лилы, построенный в центре города и окруженный другими зданиями, счастливо избежал этой участи.

Мы вышли из укрытия и четким строевым шагом направились по коридору.

Встреченные нами рабы поглядывали в нашу сторону, но рабы есть рабы, и они обратили на нас, двух воинов, не больше внимания чем требовала необходимость вовремя посторониться. Я ненавижу и презираю рабство. И в этом тупом покорном поведении отчетливо проявилась еще одна его грань.

Стражники с Тельдой снова свернули. Когда и мы добрались до того угла, где огромная ваза из пандахемской керамики - а насколько древняя, я и гадать не хотел - пробудила во мне кое-какие воспоминания, я увидел перед собой двойной коридор и узнал его по характерным лепным украшениям. В конце этого коридора находилась палата совещаний, где сейчас царица Лила принимала разведчиков, принесших сведения о местонахождении Умгара Стро.

Я без колебаний двинулся вперед по этому самому коридору.

- Дрей! Они же свернули в этот....

Я обернулся. Сег в упор смотрел на меня и мне никак не удавалось понять какие же чувства выражает его загорелое лицо. На голубые глаза упал случайный отсвет факела и они сверкнули огнем.

- Умгар Стро..., - произнес я.

- Стражники тащат Тельду сюда, в темницу!

Его слова подействовали на меня как ушат холодной воды. Ведь это же Сег Сегуторио, без колебаний последовавший за мной в Пликлу, к башне Умгара Стро, ради спасения Делии. И теперь, мой долг - отправиться с ним и спасти Тельду. Конечно. Как я мог думать иначе? А потом доберемся и до Умгара Стро... не дрейфь, парень. Так думал я, когда бежал за Сегом по коридору, который сворачивал под прямым углом то вправо, то влево. Наконец мы распахнули в конце его обитые бронзой ленковые двери и по голой каменной лестнице вбежали в подземную тюрьму Царицы Боли.

Произошло все далеко не так легко, как может показаться с моих слов. Каждая клетка моего мозга мучительно кричала, что я должен искать Делию, мою Делию Синегорскую. Я даже не думал тогда, был просто не в состоянии думать о том, что с ней могло в это время происходить. Но допусти я гибель бедной Тельды и Сега - и мои муки только усугубились бы. Я знал, что моя Делия поняла и одобрила бы мое решение; и знал также, что ее молчаливое согласие служит мне лишь предлогом.

Тем временем к стражникам присоединились личности в одеждах, недвусмысленно указывающих на принадлежность к известному ремеслу. По контрасту с голыми мускулистыми руками, блестящими при свете факелов, их черные фартуки и маски казались пятнами тьмы. С Тельды сорвали жалкие коричневые тряпки, и она прижалась к каменной стене, где уже разинули пасть вделанные в стену железные кольца. Чуть дальше на таких же кольцах висел скелет, на котором еще виднелись полуразложившиеся лохмотья мяса и кожи.

Один из этих субъектов схватил Тельду и поднял ее руку к железному кольцу. Даже маска не могла скрыть отвратительного веселого удовольствия, написанного на его мясистой роже.

Сег бросил меч в ножны.

Прежде, чем я ворвался в камеру с обнаженным мечом в руке, стрела Сега со смачным звуком вонзилась в широкую спину, обтянутую черной кожей. Палач завизжал, словно распотрошенный вуск, и рухнул навзничь. А затем я очутился среди стражников. Лупил я мечом вокруг себя исключительно плашмя. Как бы ни сжигали меня отчаяние и гнев, у меня все же хватило здравого смысла попытаться хоть как-то смягчить ярость царицы. Одного палача она еще могла простить, но большее число трупов создаст нам с Сегом весьма серьезные затруднения.

- Не убивай их, Сег! - крикнул я, свалив дельдара и резко разворачиваясь. Его спутник, получив клинком плашмя по животу, согнулся пополам, и тогда я для верности стукнул его рукоятью по голове.

Сег охнул, выругался и, оставив свой любимый большой лук, обрушил на стражников большой меч. Наше нападение оказалось таким внезапным, таким злобным и таким бешенным, что стражники никли и опадали, как скошенные колосья. Только двое успели пустить в ход свои копья со стальными наконечниками. Копья эти мы тут же разрубили мечами, а потом накаутировали и их владельцев - аккуратно и с молниеносной быстротой.

- Я еще сделаю из тебя фехтовальщика, Сег! - пообещал я. Оживленная схватка разгорячила мою застоявшуюся кровь.

Но Сен Сегуторио уже подхватил на руки Тельду. Он прижал к себе ее обнаженное тело и что-то тихонько и неразборчиво шептал ей на ухо.

- Ах, Дрей! - завопила Тельда, едва придя в себя и отстраняя обескураженного Сега. - Я знала, что ты появишься! Знала, что ты спасешь меня!

- Благодари Сега, - буркнул я резким тоном, для чего мне вовсе не требовалось притворяться.

- Но... Дрей... - Тельда высвободилась из объятий Сега и стояла разведя руки, бурно дыша, румяная и раскрасневшаяся. - Эта Лила... эта царица... крамфиха! Я ненавижу ее! Но ты, Дрей... ты спас меня!

Я старался не смотреть на Сега.

- Пора уходить, - твердо отчеканил он. - Сейчас же. Пока не очухались эти спящие красавицы.

- Накинь что-нибудь, Тельда, - бросил я. - И уходите отсюда оба - чем скорее, тем лучше.

На валявшемся без чувств дельдаре красовался длинный плащ с обильной вышивкой. Я ухватил за край и дернул, так что несчастный страж покатился, тыкаясь носом о грязный каменный пол.

- Надень и его, вместо накидки. Вы сможете спокойно выбраться из дворца, дорогу вы знаете.

- Дрей! А разве ты не с нами?

- Мне надо обсудить с Лилой одно дело, - ответил я без тени улыбки.

Тельда отпрянула так, словно я ее ударил.

- Ты... Дрей... ты... и царица?! Н е т !

Несмотря на все ее смелые слова при столкновении с Лилой, Тельда, знатная вэллийская дама, все-таки изменилась. Она порядком утратила свою отвагу. Я помнил, как она кричала, когда стражники волокли ее по коридору. Тогда она считала себя обреченной. Темные страхи и воспоминания наверняка будут, как я ожидал, преследовать ее до конца дней. Теперь она выглядела более изможденной, присущая ей полноватость исчезла, а глаза потускнели.

- Нет, не Лила и я, Тельда... не в таком смысле, в каком ты думаешь. У нее есть новости об Умгаре Стро. И я тоже должен узнать эти новости.

- Если ты собираешься предстать перед царицей, - сказал Сег, - то я пойду с тобой и мы предстанем перед ней вместе.

- Сег...

- А я? - взвизгнула Тельда. - Я не могу...

- Не думаю, Тельда, что царица посмеет тебя тронуть, если Дрей вступится за нас всех.

Сег говорил с таким спокойствием, с такой уверенностью, словно за ним стояла вся сумрачная мудрость его родных гор Эртирдрина. Я был потрясен до глубины души. Воистину, Лах - таинственный континент.

- Я боюсь... - Тельда и выглядела не на шутку напуганной.

Я направился к выходу из камеры и принялся подыматься по каменной лестнице.

- Царица выслушает меня, - сказал я. - Пошли.

По пути к палате совещаний царицы Лилы нас никто не тронул.

Как ни странно, но у меня сохранились лишь самые смутные впечатления об этом помещении. Помню только, что оно было весьма просторным, а высокий потолок поддерживали массивные колонны в классическом хиклангутском стиле с гирляндами рисслак и змей и фронтонами в виде корхов. Палата пестрела броскими красками и ярко освещалась факелами. Там присутствовало множество людей самых разных званий я помню почему-то только высокую фигуру Лилы в алом платье. Ее пышную прическу украшала россыпь самоцветов, "вдовий клин" рыжих волос ярко выделялся на фоне белого лба, темные глаза под приподнятыми к вискам бровями казались бездонными, под скулами залегли тени, а маленький, твердый, но все же чувственный рот окрашен алым.

- Значит, ты вернулся ко мне, Дрей Прескот.

Перед глазами у меня встала недавняя картина - как она, распростершись передо мной, умоляла меня занять место рядом с ней на троне, предлагала мне все. Она вскинула подбородок, словно прочла мои мысли.

- Если у тебя есть новости об Умгаре Стро, о царица, то сообщи мне их, чтобы я мог взять его за горло и сжимать, пока он не станет безжизненным, как тряпичная кукла.

- Полегче, полегче, мой князь Стромбор! Пока ведь еще ничего не известно наверняка. По мнению разведчиков, такие сведения есть. Мы ожидаем подтверждения.

- Скажи мне, где его искать - и я подтвержу...

- Не так быстро, - Лила посмотрела на Тельду. Стражники уже окружили нас, блестя стальными остриями копий. Сег держал в левой руке лук с надетой тетивой и небрежно помахивал стрелой в правой руке. Я знал, что он вполне успеет в случае чего натянуть тетиву и пронзить этой стрелой насквозь сердце Царицы Боли задолго до того, как его прирежут ее копьеносцы. - Не так быстро. Что она делает с тобой эта... женщина?

Я вызывающе посмотрел в упор на Лилу, глаза в глаза.

- Она ни в чем не виновата, о царица, - я говорил жестко, словно вбивая в ее сознание каждое слово. - Мы застали ее... при обстоятельствах, которые мне бы очень не понравились, сочти я их делом твоих рук.

Она ответила на мой взгляд таким же. Наши глаза сцепились.

- Понятно.

- Есть один человек, лахвийский чародей, сан, некто по имени Лу-си-Юон...

- Что с саном Юоном? - ахнула она.

- Мы с Сегом Сегуторио вытащили его из башни в Пликле. Он был там единственным пленником. Сейчас он ждет, когда на рассвете откроют ворота. Осмелюсь предположить, он будет благодарен, если ты пошлешь стражу и впустишь его прямо сейчас. Там за воротами бродят лимы.

- Да. - Она сделала короткий повелительный жест, и хикдар бросился выполнять ее молчаливый приказ. - Сан Юон для меня бесценен. Я сильно горевала, когда он пропал во время той резни. И ты спас его!

- Вместе с Сегом Сегуторио.

- Да. - Она, казалось, пребывала в некоторой растерянности. И произнесла следующую фразу уже куда менее властным тоном,- Похоже, я опять в долгу перед тобой, Дрей Прескот.

- Ты знаешь, кого я ищу. Умгара Стро. Скажи мне...

- Как только мне передадут последние сведения о местонахождении этого негодяя, тебе сообщат. Но я подброшу тебе одну мысль, мой князь Стромбор. Мы считаем, что он в Черсонане.

Черсонан был соседним городом-государством, который уже не одно поколение враждовал с Хикландуном. Я предвидел, что меня ждут немалые трудности.

Лила сидела на троне, и чуть подалась вперед, опираясь алебастровым подбородком о белую ладонь, и задумчиво глядя на меня.

- Я брошу на Черсонан против Умгара Стро всю свою армию. На мой взгляд, мы сможем сломить и его и их, одним ударом. Вот тут тебе Дрей Прескот и представится хорошая возможность отыскать желанную женщину. Я предлагаю тебе стать во главе моей армии и вместе с моими полководцами выступить против Умгара Стро. У тебя будет большое и сильное войско. Ну, что скажешь?

Тельда рядом со мной ахнула.

Стражники теперь окружили нас еще тесней.

Мне не требовалось обсуждать с собой свой ответ.

- Благодарю тебя за предложение, Лила. Это щедро с твоей стороны. Но я не могу ждать. Я отправляюсь в Черсонан сейчас же. Со сном придется обождать.

- Ты глупец!

Я повернулся к выходу, а рука Сега взметнулась со стрелой в пальцах, но тут мой приятель споткнулся о подставленное копье и растянулся перед троном. Мой меч уже наполовину вышел из ножен, когда что-то - не то тупой конец копья, не то меч плашмя - обрушилось мне на голову, и я покатился по этому длинному гладкому склону в черное забытье.

Глава Шестнадцатая

Армия Хикландуна выступает в поход

Если вы сочтете мои действия в тот период - и, на самом-то деле, даже за некоторое время до того - иррациональными, то я не могу с вами спорить.

По правде говоря, я теперь думаю, что мысль о смерти моей Делии буквально свела меня с ума. Я действовал в совершенно несвойственной для себя манере, и в то же время, как мне говорили, на типичный для меня лад. Пример тому - тот буйный миг, когда я оказал открытое неповиновение Царице Боли на корходроме, покинув наше укрытие и бросившись на индиговолосых приспешников Умгаро Стро. Должно быть, я пребывал в состоянии шока. Оно позволяло мне ходить, говорить и действовать, но все это время я не выходил из своего рода психического ступора.

Говорят, древние китайцы довели до совершенства искусство пытки водой. Ожидание капли, готовой вот-вот упасть на лоб жертвы, превращала ее в гирю, крошащую мозг. Сама по себе маленькая капля не могла этого добиться. Эффект достигался ожиданием и нарастающим ужасом перед неизбежным, перемежающимся с пассивными интервалами унизительного страха. Нечто подобное переживал и я. Сперва я думал, что Делия погибла, потом услышал, что она, возможно, жива, потом ее смерть опять стала почти неоспоримой истиной, а теперь, она снова возможно пропала без вести, и наверно лучше ей было бы погибнуть. Чистое прерывистое давление, кошмарный раскалывающий голову ритм всех этих событий, сделали из меня животное совсем не похожее на человека, перелетевшего через Стратемск.

Я мог быть уверен только в одном. Живая она или мертвая, Делия горячо и настойчиво требовала от меня продолжать жить, не переставать упорствовать и никогда не сдаваться.

Мы с Сегом понемногу приходили в себя. Нас поместили в роскошной, комнате в глубине дворца, обстановка которой могла удовлетворить самый взыскательный вкус. Однако окон в ней не было. Повсюду неподвижно возвышались охранники - личные копьеносцы царицы в расшитых мундирах. В светильниках горело самфроновое масло, источая слабый аромат, и их пламя играло на сверкающих шлемах и стальных наконечниках копий. Нас оставили нагими. И без оружия.

- Да, Дрей... - протянул Сег, - мы с тобой могли бы запросто поотнимать копья у этих разряженных болванов!..

- Могли бы, - согласился я. - Вместе мы пробили бы себе дорогу. Но... как насчет Тельды?

При виде его лица мне сделалось больно.

- Тельда, - повторил он и уронил голову. Грива черных волос совершенно скрыла его мускулистые руки.

Так мы сидели и взвешивали свои шансы вырваться на волю, прихватив с собой нашу пухленькую даму из Вэллии.

Всякий раз, когда мы требовались во дворце, нас сопровождал внушительный эскорт - вернее сказать, конвой - состоящий из копьеносцев и лучников. Эти последние, как мы прекрасно понимали, весьма действенно пресекли бы любую попытку побега на рывок. И все же мы знали, что даже сейчас нас нельзя считать пленниками в любом обычном смысле этого слова.

Мы чувствовали как в Хикландуне нарастает решимость отомстить за поражение. По коридорам дворца то и дело строевым шагом проходили солдаты. Шла подготовка к походу и Сег снизошел до того, чтобы хоть и мрачновато, но горячо одобрить то, как держались воины.

- Они не забыли унижения, которое заставил их пережить Умгар Стро. Из-за измены одного человека, этого Форпачена, нанесли страшный удар по их чувству самоуважения, - Сег сделал многозначительный жест. - Ну, теперь они заново сплотили ряды, вспоминают старые традиции. Больше они не испытают такой участи.

Как-то нас пришел навестить Хуан, племянник царицы. Он глубоко переживал из-за того, что Лила была вынуждена с нами сделать - для нашего же блага, как он выразился.

На лице у юноши было написано выражение, как у ребенка, который осознает свой проступок, но исполнен желания нагло его отрицать. Он нетерпеливо пнул полы своей расшитой одежды, попавшей ему под ноги, и уселся. Сег гостеприимно налил вина - как сейчас помню, это было пурпурное вино превосходного урожая, крепкое и все-таки не слишком сладкое, с западных склонов горы Сторр - и Хуан взял кубок так, словно приготовился отхлебнуть и забыть обо всем с чем пришел.

- Я только что из "Шлин-ферэо", от танцовщиц. Они мне наскучили.

- Умгар Стро, - напомнил я.

- Да, Дрей Прескот, - кивнул Хуан. - Ты все правильно понял.

Дальше уже пошел разговор профессионалов о вооружении и тактике армии Хикландуна. Особенно увлеченно это обсуждал Сег. В другой компании, в другое время, лишенное забот и тревог, я, наверно, позабавился бы, наблюдая, с какой страстью Сег заботится о перспективах этого убогого обломка славной империи Вальфарга. Позже я многое узнал о родной стране Сега, этом таинственном крае гор и долин, именуемом Эртирдрином. Но ничто не могло угасить горящую в Сеге гордость, находившую отклик в Хуане гордость тем, что древние доблести Лаха сохранятся и возродятся, и что он, уроженец Эртирдрина, будет в полной мере причастен к этому увековечиванию их. Наверное уже тогда, во время этой беседы в нашей роскошной темнице, я хоть и мельком, но увидел то разрушение национальных барьеров, которое так сильно повлияло на мою жизнь на Крегене.

Прежде, когда мы, коротая время, болтали о том и о сем, Сег не раз рассказывал мне о том, какой страх наводили горцы Эртирдрина на другие народы Лаха. А теперь он твердо вознамерился помочь лахвийцам сокрушить их неизвестных врагов.

А враги эти оставались неизвестными, поскольку ни я, ни Сег ничего не знали о жителях Черсонана. Да и Умгар Стро явно еще не показал всю свою мощь и, следовательно, оставался неизвестной величиной для Хуана и армии Хикландуна.

- Ты поступил мудро, Дрей Прескот, не пытаясь сбежать, - сказал Хуан, улыбаясь и делая жест кубком в мою сторону. - Я думаю, такой человек, как ты, мог бы сбежать, если бы захотел. Но и царица, и я в долгу перед тобой, и мы это помним...

- Вы мне ничем не обязаны.

- Я, лично, считаю тебя своим другом. И рад, что ты выступишь против Умгаро Стро с армией, а не в одиночку.

- Ха! - произнес Сег Сегуторио.

Хуан склонил голову и искоса посмотрел на свой кубок.

- Разумеется, Сег. Говоря "в одиночку", я имел в виду всего лишь "без моей армии".

- Командовать будешь ты? - спросил я.

- В каком-то смысле. А также Орпус и другие полководцы. Мы надеемся, что ты присоединишься к нам, Дрей Прескот, и поможешь нам мудрым советом.

- Сегу вполне привычно командовать солдатами в бою.

Хуан посмотрел на моего товарища с выражением странной симпатии.

- Да. Сег ведь из Эртирдрина, и мы, недостойные наследники былой славы Вальфарга, помним о его народе. Было некогда время.... Ну, ладно, - он осушил кубок, - не имеет значения.

Хуан встал, собираясь уходить.

- Да, вот еще, - произнес он, глядя на нас с высоты своего роста. Провожая его я не встал, так как пребывая в положении пленника, не особенно уважал протокол. - Прибыл гонец от Нагхана. Помнишь Нагхана, нашего лазутчика?

- Да.

- Он должен вот-вот вернуться. В его докладе - а он как и положено для шпиона, составлен в самых осторожных выражениях - утверждается, что есть новости о твоей Делии...

- Что?!

Я схватил Хуана за плечо, и моя пылающая страхолюдная рожа оказалась у самого его лица.

Его перекосило. Я выпустил юношу и перевел дух, сердито глядя на него.

- Когда Нагхан явится, я приведу его поговорить с тобой.

- Приведи, Хуан. Молю Бога, в смысле Зара, тудыт меня, чтобы он принес добрые вести!

По нашему настоянию нам разрешили тренироваться. Начальник стражи препровождал нас в просторный зал, и там мы с Сегом бегали, прыгали и колотили друг друга посохами, пока оба не падали - потные, в синяках и основательно измотанные. Нет, не могу сказать, чтоб мы всерьез уставали. Эти шутливые драки были лишь легкой разминкой для людей, чьи мышцы привыкли к настоящим трудностям, ожидающим в походах и сражениях.

Наконец Нагхан-лазутчик вернулся в Хикландун.

Вместе с ним в нашу роскошную камеру явились царица Лила, Орпус и Хуан. Как всегда, их сопровождала группа мрачных копьеносцев из личной охраны царицы, вооруженных до зубов. Нам явно давали понять, что не потерпят никаких глупостей. К моему великому удивлению, вслед за ними привели Тельду, одетую в прежнее коричневое платье с короткой юбкой. Как и в последний раз, ее руки были связаны за спиной золотым шнуром. Наша дама вся раскраснелась, выпятила грудь и держала голову надменно и прямо. Она презрительно огляделась кругом - и тут увидела нас с Сегом. Все ее самообладание рухнуло в один момент. И мы, хоть и всего на миг, увидели одинокую испуганную девушку, какой она была на самом деле. Затем Тельда быстро взяла себя в руки и вновь приняла тот высокомерный патрицианский вид, который оставался для нее единственной защитой от безумия.

- Говори, Нагхан, - приказала Лила.

Лазутчик не оробел. Он с любопытством посмотрел меня. На нем была очень простая одежда почти без вышивки. Но немногие на Крегене решились бы посмотреть на меня таким взглядом, каким смерили меня бесцветные глаза этого невысокого малого.

Он открыл рот и начал было докладывать:

Теперь мне точно известно, что принцесса Делия Вэллийская...

Но тут Лила коротким жестом остановила его.

Она повернулась ко мне. После той драматической встречи в ее личных покоях, где мы пили вино и она лежала у моих ног, вся усыпанная мерцающими самоцветами, мы ни разу не оставались наедине. Я догадывался, что она чувствует себя неуверенно и боится говорить со мной без присутствия придворных, полководцев и телохранителей. Только так она могла держать себя в железной узде своего обычного поведения.

- Разреши ему говорить, Лила, - попросил я.

- Сначала я хочу поговорить с тобой, Дрей Прескот.

- Тогда покороче.

- Я желаю, чтобы ты выступил вместе с моей армией против Умгара Стро. - произнесла царица. - Ты будешь возглавлять ее, вдохновлять ее. С тобой во главе моя армия атакует и победит.

- Это достаточно просто - и может хватить для мести. Но смогу ли я найти в Черсонане, Лила, нечто большее чем возможность отомстить?

Она нахмурилась. Треугольный клин рыжих волос, казалось, сползал ей на глаза, когда она сводила брови и это придавало ее лицу какой-то мрачный, почти дьявольский вид. По странной прихоти - возможно, случайно - Лила оделась сегодня во все зеленое. И хотя этот цвет нисколько не походил ни на зеленые цвета Магдага, ни на зеленые цвета Эстеркари, тем не менее он вызывал у меня странные чувства. На ней была простая изумрудная туника, и короткая юбка поверх кожаных ноговиц. Тонкую талию царицы стягивал золотой пояс - и только этот штрих подчеркивал ее женственность. Но расшитые наряды и драгоценности были забыты, и только на ножнах и рукояти ее меча, висевшего на поясе, сверкали самоцветы. В левой руке царица держала хлыст. Все время, пока мы говорили, часть моего внимания как-то сама собой сосредотачивалась на этом хлысте.

- Я хочу, чтобы ты дал мне слово и поклялся священным именем Хло-Хли или любой языческой богини, которой ты поклоняешься, что не покинешь моей армии, пока не приведешь ее к победе.

- А что если одержит верх орда Умгара Стро?

- В таком случае этот вопрос уже ни для кого не будет иметь значения.

- На войне ничего нельзя знать наверняка.

Вся ее поза говорила о неуверенности. Но это не мешало ей заниматься со мной словесным фехтованием. Она по-прежнему оставалась царицей.

- Дай мне слово...

- Я сделаю все возможное для твоей армии. Я поведу ее против Умгара Стро, потому что, волей случая, это совпадает с моими желаниями, Лила. Большего не сможет сделать даже твоя Хло-Хли. А теперь дозволь Нагхану говорить.

Ее маленький рот сжался, а кончик хлыста непроизвольно поднялся. Но она достаточно спокойно повернулась к Нагхану и приказала ему докладывать.

- Теперь я почти наверняка знаю, что пленницу, на чьи розыски я потратил немало времени, зовут не Делия Вэллийская...

Я застыл столбом. И не мог ни говорить, ни двигаться. Я просто смотрел горящими глазами на этого спокойного деловитого человека по прозвищу Нагхан-шпион. И он, этот мрачный смелый человек, поймал мой взгляд и сглотнул.

- Как и сказал сан Юон, - продолжал он, - в Пликле перебили всех пленных, кроме него. Но я побывал в Черсонане. Там действительно есть пленница. Может быть, это принцесса Делия Вэллийская, а может быть, и нет. Я выяснил только то, что держат ее все время в темнице и никуда не выводят. Мне не представилось возможности поговорить с ней, но у нее есть служанки и рабыни. Ходят слухи, что Умгар Стро сейчас слишком поглощен своими захватническими планами. А вот когда он выиграет битву, то соблаговолит испытать на ней свой пыл.

- Судя по тому, что я слышала об этом презренном Умгаре Стро, это вполне в его характере, - фыркнула Лила. - Ему по вкусу покорные женщины, одурманенные страстью, жаждущие ласк. Он не станет терять времени, борясь за женщину - он требует, чтобы они отдавались ему с радостью, пусть даже и притворной.

- Я знаком с подобными недочеловеками, - бросил не глядя на меня Сег.

- И что же, мужчина, берущий девушку силой, чем-то лучше подобного недочеловека? - выпалила Тельда, прежде чем кто-то успел ее остановить.

Орпус огладил бороду. Что бы он ни сказал, этот жест неизменно придавал его словам вес.

- Отнюдь. И в том, и в другом случае мы видим пример страсти низменной и противозаконной. Но... скажем так: женщину нельзя изнасиловать, если она сама того не желает.

Тельда, явно шокированная, ахнула, а Лила задумчиво улыбнулась. Я вспомнил слухи о ее отвергнутых любовниках, выкинутом за ненадобностью отработанном материале Царицы Боли.

- Когда мы выступаем? - спросил я.

- С рассветом, - Орпус кивнул. Вид у него был весьма довольный. - На мой взгляд, план кампании превосходен. Ты поедешь во главе войска, Дрей Прескот. Полководцы царицы спланировали все очень тщательно...

- А как же Делия? - прервал речь Орпуса, весь пылая от негодования, Сег Сегуторио.

Нагхан не ответил. Лила поигрывала хлыстом, но тоже молчала.

- Возможно, та женщина и есть Делия, - продолжал Сег, - мы не знаем...

- Мы с Сегом поедем впереди всех, - перебил я его. - И будем сражаться. Если армия Хикландуна сможет следовать за мной - прекрасно. Но думаю я прорвусь к Умгару Стро - или же меня изрубят на куски.

Орпус живо закивал.

- Превосходно. Для наших планов как раз и требуется такая сокрушительная атака, которая превратит черсонанских крамфов в грязь у нас под ногами. Это ведь всего лишь харфнары...

- Да, харфнары, -перебил его ровным голосом Хуан. - Но сражаются они очень даже неплохо. А Умгар Стро со своими улларами вымуштровал и укрепил их. Может, они и полулюди, но драться будут еще как.

Орпус разразился раскатистым басовитым смехом.

- На этот раз, когда на нас налетят уллары, в наших рядах не будет изменников. Мы научились защищаться от импитеров и корхов. Когда проклятые харфнары увидят, что их новые союзники бегут, окровавленные и растерзанные, то будут сражаться отнюдь не так, как дрались в прошлом.

В словах Орпуса явственно звучало эхо многовекового соперничества между Хикландуном и Черсонаном. Взаимная ненависть и вражда много лет тлели подспудно, никогда не угасая и время от времени вспыхивая пламенем военных столкновений. Теперь в этом раскладе появился новый фактор в лице улларов. В том, что сказал Орпус, был смысл - смысл и смертельная опасность, которой не видели эти лахвийцы.

И таким вот образом на рассвете наша гордая армия, полная энтузиазма, выступила в поход. Царица Лила ехала во главе войска вместе со мной и Сегом, поверх вчерашней зеленой туники на ней сверкал позолотой роскошный панцирь. За нами верхом на нактриксах рысил полк кавалерии Хуана. Эта тяжелая конница в доспехах, с длинными пиками и захватывающим дух великолепием блистающих вышивкой шелковых знамен, ехала надменно, уверенная в собственной мощи.

Стройными рядами маршировали полки пехоты. В промежутках между ними грохотали вартеры. На повозках везли также множество странных приспособлений, назначение которых я в последующие годы понял довольно хорошо. А в то время мне лишь раз довелось видеть их в действии, и это произвело на меня сильное впечатление.

Тельда ехала вместе с нами. Похоже, Лила хотела держать ее в поле зрения. Мы с Сегом скакали в полулатах, состоящих из бронзового панциря и наплечников, изготовленных с изумительным мастерством. В жизни любого народа наступает время, когда доспехи делают такими великолепными, что самая красота их достигается в ущерб боевым качествам. Внутренние проблемы послужили причиной падения империи Вальфарга не в меньшей мере, чем вторжение варваров. Симптом этой древней болезни я наблюдал и сейчас собственными глазами. Наши доспехи выглядели как настоящее произведение искусства. Кроме того, они были удобны - прекрасно подогнаны, снабжены мягкой подкладкой и хитрыми застежками. Однако между отдельными частями зловеще зияли щели, соблазняя противника нанести удар по шее и плечам.

Но меня это мало волновало.

На душе у меня становилось легче. Еще недавно я сидел в прочной золотой клетке, и не мог вырваться на волю. А теперь я опять ехал под солнцами Скорпиона, и мне предстояло опять участвовать в очередной крегенской войне. Я не знал, жива ли Делия. Но... Выясним. Уж в этом-то я был уверен.

Вся эта блистательная процессия решительно маршировала к Черсонану, а за нами следовал огромный обоз. Лахвийцы, ведя кампанию, не желали лишать себя удобств. В любом случае, мы провели бы в походе всего несколько дней, прежде чем пересекли бы границу и приблизились к самому городу Черсонану.

Воспользовавшись тем, что Лила отвлеклась, Тельда, ехавшая между мной и Сегом, наклонилась ко мне.

- Ты понимаешь, Дрей, зачем эта лимиха заставила тебя вести эту армию? - прошипела она. - Она хочет, чтобы ты первым бросился в атаку и проторил дорогу остальным ее лакеям. Ты ведь не имеешь права определять стратегию, не так ли?

- И да, и нет, Тельда, - ответил я. - Я более-менее пообещал ей. Думаю, ты должна понимать, почему я согласился.

-Но в этом не было никакой необходимости! - она закусила губу.

Сег бросил на ехавшую между нами Тельду быстрый взгляд. Отправляясь в поход она надела подходящее платье наподобие амазонки и перчатки. В этом наряде Тельда снова выглядела высокородной дамой. В руке она держала хлыст.

- О?

Направив своего нактрикса почти вплотную к моему, она протянула мне руку. Лицо у нее сделалось каким-то странным: оно выражало сочувствие, тщетно подавляемую страсть, раскаяние - и даже неуверенность. Тельда никогда не принадлежала тем, кто сомневается в себе; даже случай с цветами вилми и фаллими не надолго ее обескуражил.

Как раз когда я уже собирался обратить внимание на ее терзания, раздались протяжные пронзительные звуки хикландунских труб, этих легендарных серебряных труб Лаха. И сразу все пришло в движение.

- Смотрите!

Низко над горизонтом, почти над самой землей, подымаясь и опускаясь над купами деревьев, к нам стремительно неслись мириады темных силуэтов. Сперва они казалось роем мошек, но через несколько секунд ускоренно сокращающееся расстояние превратило их в клыкастых ширококрылых импитеров. Свирепые всадники на их спинах потрясали копьями, предвкушая сокрушительную атаку.

Между разбросанными тут и там небольшими рощами расстилалась всхолмленная местность, поросшая высокой травой. Этакое застывшее в вечности море; волны колышущихся трав создавали неповторимое сочетание неподвижности и бесконечного движения. Уллары мчались на крылатых тварях прямо на нас, даже не пытаясь подлететь незаметно и зайти со стороны солнца. Ровные ряды хикландунской пехоты мгновенно рассыпались, меняя построение. Я увидел как разом поднялся лес левых рук, натянулись большие луки, и солнце заиграло на зазубренных наконечниках стрел.

- Больше им нас не взять! - заорал Сег.

Он поднялся на стременах, выхватив свой длинный меч. Неистовый порыв охватил все его существо.

Странные хикландунские изобретения открыли теперь свое назначение. Когда орда импитеров обрушилась на нас, в небо взвилась туча стрел. Оперенные древки глубоко вонзались в грудь, крылья и брюхо зверей. И вместе со свистящим градом стрел в небо взмыли, описывая спирали и кувыркаясь, цепи, болы и сюррикены, в воздухе разворачивались скатанные сети. Немало улларов погибло в тот день, когда армия Хикландуна свела с ними счеты, и показала летунам Умгара Стро, как она встретит всякую лихую воздушную атаку.

Воин на летающей твари, даже такой свирепой и мощной, как импитер, неизбежно оказывается в невыгодном положении, когда против него сражается пехотинец с дальнобойным оружием. Нелегко попасть в цель, стреляя на скаку с коня - равно как и с зорки, или с сектрикса - но куда трудней, если ты несешься по воздуху на корхе или импитере. Опытному стрелку это, конечно, не помеха, и среди индиговолосых полулюдей Уллардрина такие снайперы имелись. Но им было далеко до стрелков Хикландуна, вооруженных большими луками. Летучие твари и их всадники все чаще и чаще падали на землю.

Я увидел, как два импитера запутались в наброшенной на них сети. Они били крыльями, изо всех сил пытаясь порвать путы, но тщетно. Спустя несколько мгновений они разбились, врезавшись в землю. Вокруг нас повсюду рушилась наземь летучая орда. Иной раз рядом с улларами на землю падали и воины Хикландуна. Дротики и копья находили путь к незащищенному телу между шеей и ключицей. Но крылатые агрессоры встретили достойного противника. Дисциплина, выучка, владение оружием и ни малейшего намека на измену принесли победу.

Наблюдая за тем как те полулюди там в воздухе бесцельно кружат над нами, вопя от ярости и ненависти, потрясая оружием и пытаясь обстреливать нас из луков, я живо вспомнил бесплодные атаки французской кавалерии, свидетелем которых я стал при Ватерлоо. И тут в моей голове начала выстраиваться схема, позволяющая более эффективно применять эту воздушную кавалерию, а также переносить по воздуху пехоту.

Во всей этой горячке боя, я не выпустил ни одной стрелы.

Сег, несмотря на переполнявшую его энергию, тоже не стрелял. Мы оба сидели на нактриксах с полными колчанами за спиной.

Тут мы увидели, как к нам скачет царица Лила. Клин волос на лбу придавал ее лицу тот вид одержимой, рот раскрыт в торжествующем крике. Вся ее осанка, блестящие глаза и несдержанность жестов указывали насколько велика одержанная нами победа. И верно, все холмы вокруг усеянные трупами импитеров и улларов, наглядно свидетельствовали о том как жестоко поплатились полулюди Уллардрина, и как воины Хикландуна смыли их кровью свой позор.

- Ты видишь это, Дрей Прескот! - крикнула подлетая к нам Лила.

- Вижу, Лила.

- Теперь ничто не сможет устоять перед нами!

Я указал в сторону высившегося впереди холма.

На его гребне появилась длинная темная полоса. Я увидел блики солнц на остриях мечей и копий, на бронзовых шлемах и панцирях. Один за другим полки, уже развернутые в боевом порядке, скатывались по склону холма. А затем с флангов россыпью понеслась кавалерия на нактриксах, эскадрон за эскадроном. Всадники улюлюкали, привстав на стременах, ярко сверкая оружием.

Лицо Лилы исказилось. Хлыст, коротко свистнув, опустился на бок нактрикса.

- Вот твой враг, Дрей Прескот! - крикнула она, стремительно уносясь прочь. - Харфнары Черсонана! Атакуй! Уничтожь их всех!

Но было уже слишком поздно.

Кто бы ни организовал эту кампанию, будь то Орпус, или Хуан, или сама Лила, в плане ее допустили роковой просчет. Принятое лахвийцами построение позволило им разбить летучие войска Умгара Стро, но совершенно не годилось для отражения внезапной и губительной атаки армии Черсонана. Миг спустя головные части врага обрушились на нас. И едва ряды воинов Хикландуна сломались и побежали, как меня окружили злобно разящие полулюди. В одно мгновение армия царицы Лилы превратилась в беспорядочно бегущую, охваченную паникой толпу. А мы с Сегом и Тельдой оказались островком в жестоком и смертоносном море вражеских клинков.

Глава Семнадцатая

Разгром и плен

Я сражался.

О да, я сражался. Снова видеть перед собой осязаемого врага, чувствовать, как сшибаются клинки, взмахивать мечом и переживать непередаваемое потрясение, когда мой клинок врубается в его плоть, а энергия этого удара пробегает по руке, как электрический ток. Делая и ощущая все это я испытывал огромную мрачную радость. Да, теперь я готов признаться: я тогда испытывал радость в той битве, какую редко испытывал прежде, всего лишь сражаясь и убивая. Каждый мой противник казался мне Умгаром Стро, хотя здравый смысл подсказывал, что он командует сражением из какого-то безопасного места в тылу. Меня гнала в бой личная ненависть ко всем и каждому из улларов и харфнаров. Ведь разве не они, все вместе взятые, отняли у меня мою Делию на-Дельфонд?

Харфнаров я видел впервые. Выглядели они странно, но куда больше походили на тех людей какие известны здесь на Земле, чем уже знакомые мне рапы, или оши, или фрислы, и вовсе не выглядели такими жуткими.

С Хикландуном они враждовали уже не одно поколение. Эта вражда восходила к тому дню, когда харфнары захватили город Черсонан, после того как оттуда вывели войска Вальфарга. Эти полулюди были сильны и дьявольски хитры. Их плоские носы казались комично расплющенными, потому что ноздри находились точно над уголками рта. Круглые и блестящие, как у лемуров, глаза придавали их плоским физиономиям курьезный ящикообразный вид, еще более усиливаемый квадратными подбородками и лбами. Одевались они в яркие развевающиеся одежды из отороченных мехом шелка, атласа и хумспака. А под этой пестротой тускло поблескивали зловещим сверканьем бронзовые панцири и оплечья лат.

Вот так мы с Сегом и сражались, стремясь защитить Тельду и прорваться к небольшой изолированной группе хикландунских кавалеристов. Они укрепились на гребне одного из тех невысоких холмов, стойко отбиваясь от наседавших на них врагов. Это были остатки полка Хуана.

Воздух вокруг нас потемнел от стрел. Дерн источал отвратительную резкую вонь недавно пролитой крови. Копыта наших нактриксов выбивали неровную дробь, когда мы дергали поводья то в одну, то в другую сторону. Большой лук Сега пел вновь и вновь, и каждая стрела находила цель. Он стрелял назад, гибко поворачиваясь в седле, пуская стрелы презрительной небрежностью. А всякий, кому удавалось подобраться ближе и оказаться в пределах досягаемости моего большого меча - умирал.

Наконец, со скачущей впереди низко пригнувшейся в седле Тельдой, мы пробились к остаткам воинства Хуана.

Ряды воинов расступились, пропуская нас, и тут же сомкнулись вновь. Все хикландунцы прекрасно понимали: их ждет гибель. Я отчетливо видел это понимание на их лицах и в глубине глаз. Но они стояли, сражались и погибали не отступая ни на шаг.

Мы остановили скакунов и спешились. Хуан приветствовал нас с мрачным кладбищенским юмором, происхождение которого я узнал ощутив при этом укол боли. Но для Тельды его невозмутимая мина стала последней каплей.

- Армия бежит! - выкрикнула она и опустилась наземь, рыдая от ярости.

Сег попытался утешить ее, и - к моей радости и изумлению - она уже не оттолкнула его. Я увидел, как ее ладонь легла ему на руку. Он не оглянулся в мою сторону, но я увидел, как выпрямилась его спина и то, как он склонил голову набок. Они разговаривали друг с другом, тогда как вокруг бушевала битва. У Сега будет еще уйма времени выпустить свои оставшиеся стрелы.

- Похоже, и правда все пропало, Дрей? - спросил Хуан.

- Мы еще не погибли.

- А царица? Ты видел ее? Она в безопасности?

- Не знаю.

Я оглядел ряды его бойцов. Они стреляли метко и с выбором, отражая атаку за атакой. Солдаты-то у Хикландуна отменные. Если бы все зависело только от них... Но в прошлый раз дело погубила измена, а сейчас бездарная стратегия. Армия Черсонана устремилась в погоню, преследуя беспорядочно бегущие войска, и вскоре те и другие исчезли за холмами. Время еще есть...

- Если ты пойдешь сейчас на прорыв, Хуан... Такой полк, как твой, сможет прорваться, прорубить себе дорогу.

- Наверно.

Состояние Хуана меня не удивляло. Такое много раз происходило со многими людьми, когда битва внезапно проиграна.

- Не прыгай от радости жертвуя собой, - посоветовал я. - Лучше погибни яростно сражаясь. Если твой полк можно спасти, то твой долг - спасти его. Это неоспоримо.

- Наверно.

- И если ты намерен это сделать, надо начинать прежде, чем уллары соберут рассеянные войска, вернутся и ударят всеми своими силами. В окружении, без вартеров, вам будет не так просто устоять...

В дерн у наших ног вонзилась стрела.

Раненных сносили к шеренге нактриксов. Встревоженные звери грызли удила и фыркали, но их держали в узде надежные руки. Я точно не знал, как обстоит дело с провиантом и оружием, но полагал, что в армии, являющейся изощренной частью цивилизации происходящей от великой империи, должна быть масса предписаний на этот счет. Запаса стрел пока хватит, хотя воины постоянно бегали к обозу и возвращались с большими пуками к рядам стрелков. Порядок, эффективность, действия по уставу - все эти несомненные достоинства демонстрировались в изобилии - но...

- Вы должны прорываться, Хуан, пока вас всех не изрубили в куски!

Он начал было снова говорить "наверно", когда приблизился Сег, а следом за ним и Тельда. Выглядела она ужасно, на щеках сверкали слезы. А вот Сег выглядел злым и раздраженным.

- Вам нельзя здесь оставаться, - сразу же начал он. - Нас всех перебьют. В седла и рысью! Большие луки Лаха прорвутся и сквозь гранитные стены!

Хуан перевел взгляд на меня и снова на Сега. И взял себя в руки. Я от души сочувствовал его положению. Что же касается меня самого, то я знал, что должен сделать, и был этим вполне доволен. Покуда Сег и Хуан, горячо споря, отошли посовещаться со штабными офицерами, Тельда воспользовалась случаем и взяла меня за руку.

- Дрей!

Я нашел клок ткани и вытер ей лицо.

- Ты обязательно выберешься отсюда, Тельда. Сег позаботится об этом.

- Милый Сег!..

- Он самый прекрасный человек, какого ты когда-нибудь встретишь, Тельда - будь то в Вэллии или вообще на всем Крегене.

- Знаю. А я так плохо обращалась с ним. Но, Дрей, меня вынудили! Ты ведь наверняка понимаешь это?! Меня вынудили!

- Нет, не понимаю.

На шеренги бойцов Хуана, увенчанные рядами согнутых луков и колышущихся плюмажей, снова и снова накатывались бушующими волнами атаки харфнаров. И тогда длинные пики кололи с вымуштрованной четкостью, словно на учениях, а тонкие мечи выпускали кишки, и бешеный натиск опять сменялся отступлением. Но с каждым минувшим муром ряды хикландунских солдат редели. Если Хуан в самом ближайшем времени не пойдет на прорыв, то конец наступит очень скоро.

Тельда, с трудом сглотнув, стискивала и ломала руки. Казалось, силы ее на пределе.

- Но я должна была так делать! Мне приказали!

- Приказали?

- Да, Дрей. Ты знаешь, как смотрят в Вэллии на предполагаемый брак между тобой, простым князем Стромбора, и принцессой-магной? Даже Президио не мог согласиться на полное одобрение. Все его члены точат собственные рапиры.

Я не улыбнулся ее словам - мы бы сказали "сами зубы точат на лакомый кусок", в смысле: "преследуют собственные интересы",- но уже догадался, что она скажет дальше. В самом деле, только доверчивый идиот вроде Дрея Прескота способен проморгать давно видимые безошибочные признаки.

- Продолжай, Тельда, маджена22 Вэллии.

- Ах, Дрей! Пожалуйста скажи, что ты не ненавидишь меня!

- У меня нет к тебе ненависти, Тельда.

Она смотрела на меня страдальческим взглядом. В ее глазах стояли слезы.

- Когда Делия настояла на самоличном отлете, я, ее фрейлина, должна была отправиться вместе с ней. И тогда партия рактеров дала мне указания... а они очень сильны, Дрей, и страшно могущественны!

Я кивнул.

- У них есть собственные кандидаты на руку принцессы. И они твердо решили, что ты никогда не женишься на ней...

- И поэтому тебе велели отвлечь меня от мыслей о Делии... переключив их на себя.

Бедная Тельда! Как она могла вообразить, что какая-либо женщина на обоих планетах сможет заставить меня хоть на миг забыть о Делии? Этого не смогла сделать даже Майфуй - милая, верная, чудесная Майфуй.

Особо долго эта битва продолжаться не могла. Число раненных возле шеренги нактриксов росло. Я был уверен, что Хуан не бросит товарищей, уже не способных сражаться, а ему понадобится каждый, способный держать оружие. Я протянул руку, желая погладить Тельду по плечу и успокоить ее, но она схватила меня за запястье и прижалась щекой к моей руке. Я почувствовал на ладони ее слезы, горячие и липкие.

- Я получила указания, и пыталась следовать им. И, по правде говоря, Дрей, я полюбила тебя. Думаю, любая женщина на моем месте полюбила бы. Но Сег... он...

- Ради самой себя, Тельда, забудь обо мне. Волнуйся о Сеге Сегуторио. Он даст тебе всю любовь и защиту, какую только может пожелать любая женщина.

Она подняла на меня глаза. К ним подступили слезы, серебристые и сверкающие.

- Но, Дрей... я была так глупа, а меня с детства приучили слушаться старших. Рактеры же требуют немедленного и безоговорочного повиновения. Но, Дрей...

Она пыталась добавить что-то еще, нечто такое, чего ей приходилось буквально выдавливать из себя. Но тут я услышал оклик Сега и обернулся. Он махнул рукой. Среди гама, криков и визга, воплей раненых людей и зверей, в беспрестанном лязге стали о сталь и стали о бронзу, я уловил только конец его фразы:

- ... сейчас и не теряя ни мгновения!

Бойцы Хуана перестраивались четко, точно английские гвардейцы. Теперь на нас сыпались стрелы с кремневыми наконечниками. Но у них хватало твердости пробить насквозь сверкавшую на нас бронзу и достать до сердца сквозь те самые щели в наших доспехах, таких щегольских красивых на вид.

- Уходим, Тельда! Залезай в седло. И помни, держись поближе к Сегу!

Она безвольно упала в мои объятия, вся дрожа и явно теряя силы.

- Но, Дрей... я должна тебе сказать! Я должна!..

Я держал ее в объятиях, а вокруг нас гремела и бушевала битва.

- Дрей... Делия не падала в озеро. Я этого не видела. А сказала это, чтобы заставить тебя забыть ее...

Никакой грохот и шум не мог оглушить меня сильнее, чем эти слова. Эта выдумка, эта ложь о падении Делии в озеро была главным и единственным источником всех моих страхов и терзаний. Если Делия не погибла тогда, то и сейчас наверняка по-прежнему жива. Я знал это. Я чувствовал это всеми фибрами души. Теперь уж никакой цинизм не мог удержать меня. Жизнь вновь обретала смысл. Делия жива - я верил в это. Она жива!

Лахвийские солдаты Хикландуна четко, как на учениях, подбежали к шеренгам нактриксов и вскочили в седла. Подразделения прикрывали отход, непрерывно осыпая неприятеля градом стрел. Ощущая прилив сил, подобный половодью при весенних оттепелях на севере, я вскинул Тельду в седло и сам вскочил на нактрикса. Сег уже гарцевал рядом.

Хуан громко выкрикивал приказы. На опустевшие обозные телеги погрузили раненых. Полк быстро построился клином. Я протолкался на его острие - с иронией думая, что именно на этом месте и желала меня видеть царица Лила, на месте где моя безрассудная храбрость будет воодушевлять и вдохновлять ее армию. И теперь я подчинился ее желаниям, в стремлении спасти жалкие остатки армии Хикландуна.

Мы устремились по травянистому склону, подобно сверкающей молниями грозовой туче. Гремели копыта нактриксов. Стрелы сталкивались в воздухе, сбивая друг друга. Нактриксы взвивались на дыбы и падали, увлекая за собой всадников, воздух дрожал от воплей людей, полулюдей и животных. Но мы рвались и рвались вперед, и тряска бешеной скачки не мешала невероятной меткости стрельбы, которой заслуженно гордятся лахвийцы.

Сег скакал рядом со мной. Его лук плавно и с неизменной ритмичностью сгибался и выпускал стрелы. Нактриксом он правил коленями, как и большинство жителей Эртирдрина; хотя некоторые хикландунские кавалеристы предпочитали собирать поводья в руку, которая держала лук. Я следовал примеру Сега, хотя мои навыки вели свое происхождение из тех далеких дней, когда я скакал с Хэпом Лодером и моими кланнерами по Великим Равнинам Сегестеса. Будь у меня сейчас за спиной фаланга вавов - мы бы раздавили этих харфнаров Черсонана, как бог черепаху!

Сег обернулся ко мне, его загорелое лицо раскраснелось. Все в нем дышало инстинктивной жаждой битвы. Но тут я увидел как его лицо изменилось, черты исказило выражение безграничного ужаса - и тут же сменилось фанатичной решимостью. При виде этого я сразу догадался, что случилось и мне не требовалось лично убеждаться.

Со страшным криком Сег развернул скакуна, сунул лук в сагайдак, жестоко пришпорил нактрикса и понесся назад.

А там позади, нактрикс Тельды получил стрелу в брюхо.

Девушка растянулась на траве чуть в стороне от следующего за нами клина кавалерии. В воздухе свистели стрелы. Стрелы вонзались в людей и зверей. Вслед за кавалерийским клином неслись, подскакивая на рытвинах, телеги, и лежащие на них раненые вскрикивали в такт точкам. Вздымалась пыль. Но я знал - во всей этой безумной сумятице, Сег видел только Тельду.

В тот самый миг, когда он добрался до нее, на нас обрушилось летучее крыло черсонангской кавалерии. Я увидел, как мелькнул обагренный кровью меч Сега, а затем они с Тельдой исчезли в свалке.

И где-то в этой мешанине из зверолюдей, топчущих нактриксов, рубящих мечей и колющих копий лежали Сег и Тельда.

Я подумал о царице Лиле и о своем месте на острие клина... но мы же отступали, а не атаковали видя уже близкую победу. Вонзив не менее жестоко чем Сег шпоры в бока нактрикса я погнал обезумевшего от боли зверя назад, туда, где только что исчез мой друг.

А на моем пути уже вставали, сверкая оружием, ряды харфнаров.

Стрелы срезали плюмаж с моего шлема. Кремневые наконечники стрел с лязгом отскакивали от моих доспехов. Я продолжал мчаться вперед - и тут одна глубоко вонзилась в шею моего нактрикса. Он по инерции сделал прыжок, перекувырнулся, и я вылетел из седла. Сделав кувырок, не выпуская меча, я поднялся на ноги и огляделся. Ни Сега, ни Тельды я в этом водовороте варварской свирепости не увидел.

А затем на какое-то время мир для меня утонул в черноте, пылающей огненными сполохами.

В этот период неясных движений и притупившегося восприятия я ощущал лишь адскую боль, заполнявшую все мое существо. Иногда сквозь этот красный туман пробивались отдельные образы. Помню голос, говоривший на общем языке Крегена; и потому понял, что это какой-то индиговолосый уллар говорит с черсонанским харфнаром:

- Подберите его. Этот нас немного поразвлечет.

Потом я почувствовал, что меня куда-то несут, затем холод ветра и звук бьющих по воздуху огромных крыльев. Боль у меня в голове стала хоть и едва-едва, но терпимой, и я пришел в себя. И оказался скованным по рукам и ногам цепями , прикрепленными к гранитной стене подземной темницы.

Как я уже отмечал, тюрьмы - всегда тюрьмы, правда, бывают такие, которые хуже других. Данный конкретный образчик сочетал в себе все неприятные черты тюрем, устроенных людьми, плюс кое-какие сугубо харфнарские изобретения - а культура зверств у этого народа достигла больших высот.

Стоны и стенания говорили о том, что поблизости находились другие воины Хикландуна. Похоже, им сохранили жизнь ради удовольствия вдоволь поиздеваться над ними. Чтобы понять, какая судьба ждет нас всех долго думать не требовалось. По большому счету, все культуры приходят к похожим вещам, достаточно лишь придать им первоначальный мрачный толчок служащий зародышем дальнейшего.

К тому моменту, когда первая группа тюремщиков распахнула ленковую дверь и спустилась к нам по скользкой лестнице, я успел высвободить левое запястье и частично порвать звенья цепи, сковывавшей правое. Полагая что вопрос стоит - сейчас или никогда, я вложил в рывок все свои силы. Природа наградила меня не только широкими плечами, но и мощными мускулами, которым я и сам порой дивлюсь. И последнее звено со звоном разлетелось.

Ослепленный хлынувшим в камеру светом из открытой двери, я зажмурился. Мои глаза еще не привыкли к свету, а тело уже действовало. Я схватил за горло двух тюремщиков-харфнаров - одного правой рукой, другого левой, сжал пальцы, ломая им гортани, и швырнул обмякшие тела в толпу их приятелей. И все это время тюрьму оглашал низкий и разъяренный звериный рык. Харфнары кое-как поднялись, нестройно заорали и, выхватив мечи, двинулись на меня, правда, с некоторой опаской. Мои ноги все еще оставались надежно скованными. И потому, отгоняя харфнаров взмахами цепей, я то и дело нагибался и лихорадочно пытался освободиться, но атаки тюремщиков заставляли меня снова выпрямляться и хлестать цепями, вынуждая их держать дистанцию.

- Положь цепи хикландунский крамф!

- Я распорю тебе брюхо до самой глотки, раст!

Я сперва не удостаивал ответом их бесполезные крики и продолжал себе трудиться над своими оковами, да взмахивать цепями. И все это время в темнице гремел и громыхал тот мрачный звериный рык.

- Отвлекай их и дальше - крикнул один из хикландунских кавалеристов.

Судя по звукам, другие пленники тоже взялись за свои оковы, но, увы, не смогли с ними справиться. Я сам до сих пор не понимаю, как мне хватило сил разорвать цепи.

- Врежьте ему по голове! - завизжал начальник стражи.

Тюремщики снова бросились ко мне. Один тут же рухнул с ободранным лицом; затем двое-трое уцепились за обрывки цепей, свисавшие у меня с рук. А другие занесли копья, готовясь исколошматить меня от души.

- Давайте, расты! Черный Чункра побери, подходи, кому жить надоело!

И, когда я выкрикнул эти слова, тот оглашавший темницу звериный рык прекратился. Вот только тогда до меня и дошло, что это я, Дрей Прескот, грозно рычал тут как дикий зверь.

Шок отрезвил меня.

В этот миг, лившийся в дверь свет загородил входя крупный получеловек и стражники наконец потеряли терпение. Один из них сделал довольно решительный выпад, и острие его копья метнулось к моей груди.

Отбив удар, я схватил этого смельчака левой рукой за горло и поднял в воздух. В то время как он извивался и брыкался, я развернул копье и выпустил кишки ближайшему харфнару, а затем швырнул того, которого держал, в их толпу и снова взмахнул копьем.

- Ну, чего ждете, падаль, пожиратели навоза?

Стражники заколебались. Они были обрызганы кровью своих товарищей, которые сейчас валялись на полу, убитые и страшно искалеченные. И все это дело рук человека, прикованного за ноги!

- Болваны тупоголовые! - выкрикнул резко, громко и гневно новоприбывший, вне себя от ярости. - Клянусь порченой Хло-Хли! Я вас запорю, всех до одного! Взять его! ВЗЯТЬ ЕГО СЕЙЧАС ЖЕ!!!

Оказавшись между двух огней, харфнары бросились на меня всем скопом. Брошенная кем-то веревка спутала мне левую руку; они с силой рванули за другой конец и почти свалили меня. Я охнул, но заставил себя подняться. Наконечник копья обрушился мне на макушку и я сумел лишь наполовину смягчить удар. Но теперь у меня снова было оружие. Я рассек веревки кремневый наконечник будет поострей любой дешевой стали - и выпрямился во весь рост. Кровь заливала мне глаза, а ноги были стиснуты так, словно попали в пасть чанку, грозе внутреннего моря.

Отдававший приказы получеловек придвинулся ближе, присматриваясь ко мне в струящемся с лестницы свете. Он уперся руками в бока и выпятил подбородок. Его крашенная в индиго борода торчала, словно таран свифтера.

- Ты, должно быть, тот, кого зовут Дреем Прескотом, князем Стромбора.

- А если и так, много тебе с этого толку! - крикнул я и метнул копье ему прямо в живот.

Закулдыкав, уллар отшатнулся, вцепившись в себя руками, словно пытаясь остановить темный поток крови, хлынувшей вокруг четких полукружий кремневого наконечника.

Он попытался завопить, но из его открытого рта исторглась только кровь.

Уллар упал.

И тогда я, Дрей Прескот, рассмеялся.

После этого дело продолжалось недолго.

Прочих пленных выводили одного за другим. Когда пришла моя очередь, меня буквально спеленали цепями и веревками и понесли из темницы по лестнице наверх. Квадратные ящикообразные рожи моих конвоиров выражали неприкрытое злорадство. Они знали какие мучения мне уготованы и на свой угрюмый лад радовались тем ужасам, которые я должен буду испытать. Индиговолосые уллары встретили кортеж - весьма подходящее слово, помнится подумал я, с кривой усмешкой - у сводчатого кирпичного входа. День был в разгаре, и раскаленные солнца Скорпиона заливали все вокруг ослепительным топазовым и опаловым светом.

Мы вышли на открытую площадку, весьма похожую на театр или арену древнеримского цирка. С всех сторон ее окружал амфитеатр. Средства защиты от атак с воздуха теперь скатали и развесили в сетях по периметру. Примерно так в древнем Риме поступали с веларием23 не оплаченным устроителем ближайших гладиаторских игр. В таком виде этот навес дожидался следующего представления, устроенного более щедрым спонсором.

Эта напоминающая древнеримский амфитеатр атмосфера проявлялась и в многоярусных трибунах, до отказа забитых зрителями. Темная кровь впитывалась в песок. Повсюду назойливо сновали уллары. Я искал взглядом Умгара Стро. Как мне представлялось, он должен быть где-то среди сановников и знати, которые сидели развалясь в затененной балдахином ложе над лестницей и глазели на арену.

В воздухе висела знакомая вонь свернувшейся крови, пыли, песка и пота, но сквозь нее пробивался какой-то иной и странно тревожный запах, вызвавший у меня скверный привкус во рту. Я огляделся в поисках источника этого запаха.

На противоположном конце арены возвышалось чудовищное строение из красного кирпича. Спереди его ограждала решетка. За ней смутно угадывалось какое-то движение, похожее на шевеление извивающихся щупальцев, да еще мигание злых глаз.

И тут... и тут!

Я увидел врытый в песок деревянный кол, Его венчало нечто вроде треугольника из связанных ремнями горбылей. И на нем...

Она стояла там нагая.

Совершенно обнаженная и белокожая под лучами солнц.

Прочные и толстые веревки привязывали ее к этому треугольнику из горбылей, и шершавая кора царапала ей нежную кожу. Ее тело пылало на солнцах ослепительной белизной. Веревки скрещивались на ее распяленных ногах, жестоко врезались в бедра, живот, руки и горло.

Выставленная на всеобщее обозрение, она висела там, нагая, под насмешливыми взглядами улларов и харфнаров. Висела там по недвусмысленному приказу Умгара Стро, жаждавшего не только садистских удовольствий. Он рассчитывал удовлетворить и свою страсть к чувственной капитуляции, но не добился своего.

Там висела Делия, моя Делия на-Дельфонд, светлая и чистая, висела ожидая мучительной гибели, которая уже приникла к железной решетке. А я стоял перед ней как дурак, связанный по рукам и ногам, бессильный и беспомощный.

Глава Восемнадцатая

Тогда, значит, на своих двоих

На песке передо мной прыгал и вопил какой-то низкорослый уллар с крашеными в дурацкий голубой цвет волосами, но я не обратил на него большого внимания, даже когда он ткнул меня копьем в живот. Я все смотрел и смотрел на Делию. Она висела там на путах, привязанная к тому кощунственному треугольнику из неошкуренных горбылей, вызывающе вскинув подбородок, и ее великолепные шатеновые волосы сияли в лучах солнц Скорпиона этим возмутительным золотисто-каштановым отливом.

И тут Делия увидела меня.

Она не закричала.

Мы смотрели друг на друга, Делия и я, смотрели и между нами возникло безмолвное понимание: если нам суждено погибнуть здесь и сейчас, то, по крайней мере, мы погибнем вместе.

Тот коротышка-уллар все орал, и его копье с кремневым наконечником решительно начинало причинять мне неудобство.

Хоть меня и опутывали цепи, я сумел повалиться на бок, падая на уллара справа от меня. А когда его руки автоматически[машинально] обхватили меня удерживая на ногах, я так и повис на нем. А затем согнулся в цепях пополам, словно складной нож, и резко выбросил ноги вперед, врезав коротышке пятками по морде. Уллар взвыл и рухнул на песок, и я услыхал ответный рев толпы зрителей.

Да, мы были зрелищем, устроенным на арене для удовольствия полулюдей Черсонана. И разделялись эти полулюди, как я заметил, весьма четко: уллары сидели направо от меня, а харфнары налево, нигде не смешиваясь. Над этим сборищем мрачно нависала покрытая изукрашенным балдахином ложа Умгара Стро. Уллар поднялся, зажимая разбитый нос. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Он бы тут же и разделался со мной одним ударом копья, но повелительный окрик Умгара Стро остановил коротышку, и тот убрался с арены.

По всей окружности стадиона на стенах сидели гигантские импитеры. Их черные как уголь оперенья выглядели четкими арабесками высеченными на фоне яркого неба. Стояла удушливая жара, пот заливал мне глаза. Я продолжал работу со своими цепями, проверяя их на прочность, выискивая слабое звено, напрягая мышцы.

Вот это звено, может оно потоньше других, более податливое? Я исподтишка потянул и погнул, чувствуя, как то более тонкое звено поддается моим усилиям.

Все это время нас - пленников, предназначенных на заклание - кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.

Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые[членораздельные] слова, которые скандировал весь амфитеатр:

- Улл- ги- шо- а! Улл- ги- шо- а!

Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.

К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли ее с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.

- Улл- ги- шо- а! Улл- ги- шо- а!

По пропитанному кровью песку бежали обрадованные полулюди с развевающимися индиговыми волосами. Мчались они уверенно и целеустремленно, и это странно контрастировало с внезапно выказанной ими совершенно неподдельной осторожностью. Одним толчком уллары откинули железную решетку и тут же бросились врассыпную к стенам арены, словно листья, которые разметал порыв ветра. Теперь клетка зияла открытой пастью.

В недрах ее возникло движение - скользящее, крадущееся, какое-то непристойное. Затем уллгишоа вытек из клетки, перевалившись через железный край, и упал на согретый солнцами песок. Я бросил туда единственный взгляд, а затем накинулся на свои цепи с безумной яростью сумасшедшего.

Тварь эта была огромной, чешуйчатой и покрытой слизью. Чешуйки тянулись только по ее верхней части в виде полусферической спины, а нижняя часть состояла из массы извивающихся щупальцев. Но каких щупальцев! Каждое из них волновалось, колыхалось и извивалось, словно манящий к себе палец. Будучи у основания с лодыжку человека, оно утончалось к кончику до толщины большого пальца и оканчивалось мясистым наростом, с которого, блестя алочерным, капала отвратительная жидкость, похожая на сукровицу.

Уллгишоа дюйм за дюймом полз по песку. Я видел, как единственный желто-красный глаз без века, расположенный в центре как раз под чешуйчатой спиной, пялясь, как перископ, безошибочно сфокусировался на белоснежной фигуре связанной Делии. Я понимал, что сделает эта тварь, как только ее щупальца смогут дотянуться до тела моей Делии.

Я рвался из пут, как черт в дантовом аду. Если ад существует, то он взял себе за образец именно эту сцену.

Я почувствовал, как слабеет выбранное мной звено. Почувствовал как оно слегка гнется, и теперь мне пришла на помощь самая технология Крегена. Как я уже говорил, культура на Крегене неизбежно весьма разнится от места к месту. Вследствие этого различается и уровень технологии и науки. И явно нереалистично воображать себе мир, где все страны развиты одинаково - если только весь этот мир не находится под властью единого центрального правительства. Таким может быть, например, мир далекого будущего, куда любят устремляться в мечтах наши утописты. Вот потому-то длинные тонкие мечи улларов и хикландунцев приходилось ковать из железа невысокого качества. Я знаю это наверняка, так как Хуан часто жаловался, что залежи железа вокруг его города не шли по качеству ни в какое сравнение с рудами древнего Лаха. Большинство мечей переходило от отца к сыну, как драгоценное наследие туманного и величественного прошлого.

Но на оружие попроще и на инструменты жителям Враждебных Территорий приходилось пускать железо из местных руд. И сейчас я от души благословлял низкое качество этого железа. Я почувствовал, как нащупанное мной звено деформируется, уступая моим усилиям. Зрителям на трибунах было сейчас не до меня. Они восторженно выли, наблюдая за ползущей по песку тварью. Меня мутило от вони, испускаемой уллгишоа и я пытался думать о технологии производства железа, а не о том, что сделают с моей Делией эти непристойно извивающиеся щупальца.

И это же отсутствие высококачественных местных руд обернулось для меня, как вы услышите, еще одним удивительным, но не таким уж неожиданным благом.

А тварь уже подползла совсем близко к Делии.

Делия же висела на путах, с вызывающим видом, не опуская головы, со спокойным лицом.

Я рискнул сделать более заметное движение - напряг руки и потянулся. Эти мои широкие плечи дали мне требуемый рычаг, а мышцы напряглись и вздулись, словно канаты, и...

Щелк!

Звено распалось.

Теперь мне требовалось двигаться с необыкновенной быстротой.

Я сорвал с себя цепи. Их лязг потонул в неистовом гуле криков тысяч полулюдей, сидевших на трибунах. Я побежал, и двойные тени от солнц Скорпиона мчались вместе со мной. Уллары должно быть пытались остановить меня. Почти не замедляя бега, я отмахивался от них связками цепей. Уж чего-чего, а махать цепями я навострился преизрядно, благо приобрел в этом деле большой опыт. Я бежал, оставляя за собой след в виде крови, разбрызганные мозгов и разбитых черепов.

Мир вокруг меня заволокло алым туманом. Я видел перед собой только мою Делию - и уллгишоа, ползущего к ней.

Его щупальца сворачивались в петли и спирали, вытягивались и сокращались, словно их переполняло предвкушение отвратительного пиршества. А со всех ало-черных наростов капала мерзкая сукровица. Я бежал во весь дух.

Делия смотрела на меня.

Когда я подбежал совсем близко к уллгишоа, то увидел, как глаза моей любимой расширились.

- Джикай, Дрей Прескот!

Я взмахнул цепями. Цепи высоко взвились в воздух и я вложил всю свою силу в тот злобный и варварский удар. Весь утонченный лоск цивилизации разом слетел с меня. Слетел и внешний слой джентльменского поведения. Я был простым варваром, до краев переполненным лютой ненавистью к этой твари, которая так непристойно стремилась уничтожить любимую мной женщину.

Вся эта первозданная дикая ненависть не только сообщила моим рукам звериную силу, но и прибавила мне хитрости, безошибочно подсказав наиболее уязвимое место моего врага. Мои цепи обрушились на единственный глаз чудовища, по которому постоянно текла очищающая его от пыли слизь, и он взорвался, забрызгав все вокруг желто-алой массой. От страшной вони мне стало тошно - и все же сейчас ничто не могло вызвать у меня тошноты. Только не теперь, когда Делия Синегорская смотрела как я сражаюсь за ее жизнь!

А угрожавшее ей чудовище все еще не погибло.

От визга уллгишоа заложило уши. Щупальца конвульсивно метнулись в разные стороны, пытаясь схватить меня. Я ловко отпрыгнул в сторону и мимо просвистела стрела. Тут я снова принялся перемещаться, постоянно меняя позицию, покуда прозрачный воздух рассекали все новые и новые стрелы. Многие из тех стрел вонзились в тушу уллгишоа... и я рассмеялся!

Ухватив обеими руками связывавшие Делию путы, я рванул их и толстые жесткие веревки лопнули, распушившись на концах.

Делия упала в мои объятия, прижавшись ко мне всем телом, и мое лицо утонуло в ее волосах.

Но сейчас не было времени ни для приветствий, ни для передышки.

Весь амфитеатр был охвачен смятением. Уллары и харфнары орали и жестикулировали, на нас сыпались стрелы, а по песку к нам во весь дух бежали воины, и смешанный свет солнц Антареса горел на их мечах и копьях.

- Умгар Стро! - я поднял взгляд на изукрашенную ложу.

Отстранив Делию, я встретил первого из улларов. Сломав ему шею, я вырвал у него меч, снес полчерепа другому, выпустил кишки третьему. Делия подхватила меч и заняла место слева от меня, готовая бесстрашно вступить в бой. Я ощутил жуткий страх за ее безопасность, но она подбодрила меня крикнув:

- Джикай!

Мы побежали неровными зигзагами через арену, уворачиваясь от летящих в нас стрел и дротиков. Меч в моей руке сломался, и я забрал себе другой у первого же уллара, у которого хватило глупости попытаться преградить мне путь.

Кремневый наконечник стрелы прочертил на моей спине кровавую линию. Еще одна содрала мне кусок кожи с лодыжки. Я продолжал бежать. Делия мчалась за мной, ее волосы развевались по ветру. Мы бежали прямо к той убранной тентом ложе, и бедлам все нарастал, катясь по амфитеатру постоянной оглушительной звуковой волной.

Умгар Стро встал и стиснул позолоченные перила той царской ложи. Это был рослый уллар, явно массивней и крупней меня. Крашенные в индиго волосы спутывались у него над головой в фантастические вставшие дыбом силуэты. Узкие, близко посаженные глаза мрачно взирали с плоского лица на его воинов, тщетно пытавшихся остановить мое наступление. Роскошный позолоченный доспех украшали выбитые на нагруднике изображения рислаки и лима. Его толстая шея выпирала над панцирем, изборожденная шнурами мускулов и набухших вен.

- Остановите его, дураки! - проревел он. - Зарубите его!

Но я уже увидел то, что мне требовалось.

На боку у Умгара Стро висел на ремне большой длинный меч по сравнению с которым длинные тонкие мечи этих варваров казались лишь жалкими зубочистками. Этот меч был крозарским длинным мечом. Пур Зенкирен подарил его мне в Паттелонии перед тем как мы отправились в полет через Стратемск и Враждебные Территории. И я прекрасно понимал сколь высоко оценит подобное оружие воин вроде Умгара Стро.

Стрела с коротким свистом вошла в песок у моих ног. Я прыгнул в сторону, и увернулся, а следующий залп разорвал пустой воздух.

Делия почти не отставала от меня. Кровообращение у нее восстанавливалось и наверняка причиняло ей мучительную боль, но все же не сковывало ее движений. Я знал какие страдания она испытывала, и, будь такое вообще возможно, это еще больше ожесточило мое сердце против Умгара Стро, и его улларов и этих черсонанских харфнаров.

Только этот получеловек помешал нам продолжить наш путь. Именно он стал причиной того, что Сег и Тельда погибли под копытами кавалерии его союзников. Он изрядно задолжал мне, этот получеловек, этот скот, этот Умгар Стро.

Я бежал к нему, без всяких криков, и он увидел как я приближаюсь к нему. Он выхватил меч - мой же меч! - и принял оборонительную стойку, кляня на чем свет стоит свое окружение.

Да, он, несомненно, был надменным, самодовольным и чванливым, подобно многим земным политикам, но не испытывал недостатка ни в смелости, ни в воинском умении.

На его массивном теле болтались и звякали золотые украшения, а варварски раскрашенные меха лимов щеголяли самыми причудливыми цветами. Он возвышался там в пылающих лучах солнц Скорпиона, и крашенные индиго волосы волновались при каждом его движении, а на руках играли могучие бугры мускулов.

- Если тебя не могут убить эти мои крамфы, - проревел он, перекрывая крики толпы, - то, клянусь фиолетовыми потрохами пораженного снежной слепотой фейстер-филта, я сам отправлю тебя в ад!

Он перемахнул через позолоченные перила и очень ловко приземлился на песок, сразу же принимая защитную стойку. Да, он явно был превосходным фехтовальщиком. Я не пытался скрестить с ним мечи. Уж кто-кто, а я-то хорошо сознавал качество крозарского меча у него в руках; что же касается клинка, отнятого мной у уллара, то насколько я представлял, тот вообще мог сломаться при первом же ударе.

Внезапно воцарилось напряженное молчание. Все взгляды были прикованы к драме разворачивавшейся на арене перед царской ложей. Тишину нарушали только зловещие крики и ножовочный скрежет импитеров доносящиеся с насестов по всей окружности амфитеатра. Один из них, настоящий воздушный гигант, распушил свои перья прямо над тентом.

Тут не было времени для изысканного фехтования, для всяких там финтов и ответных ударов, для выпадов и парирований. Было пространство для схватки на мечах - той грубой колюще-рубящей разновидности, которую я так хорошо знал и которая пока сохраняла мне жизнь - пространство, но не время.

Крупные рубленые черты Умгара Стро исказил грубый смех. Он расхохотался размахивая тем великолепным мечом, и его острие описало ленивую восьмерку24 прямо у меня перед глазами.

- Умри, мелюзга! Умри и выплюни свои кишки на ледяные иглы Улларкора!

В ложе у него за спиной угодливо подхватили смех - ведь он же держался так уверенно. Там сидели надушенные и раскрашенные женщины, харфнарки и улларки, усыпанные самоцветами придворные, солдаты, мастера гонять на импитерах и биться на мечах. И еще один человек с рыжими волосами лахвийца. Тот сидел не улыбаясь - напряженный, одетый во все синее и выглядевший очень несчастным. Должно быть, догадался я, это и есть Форпачен. Его я тоже взял на заметку. Ведь именно из-за его козней произошел разгром армии Хикландуна, во время которого похитили мою Делию.

Мой большой крозарский меч со свистом рассек воздух. Удар шел прямо мне в голову!

Я достаточно легко увернулся, но не ответил. Делия стояла немного в стороне, подняв свой меч-зубочистку, грудь ее бурно вздымалась, но лицо выражало ту же твердую решимость, которую я так хорошо узнал за время пережитых нами вместе напастей.

Умгар Стро закричал, топнул и сделал выпад. Я рискнул немного побряцать оружием и, уворачиваясь, одновременно парировал его удар. И в итоге меч, который я держал, обломился точно у рукояти.

Взрыв смеха правителя улларов был подобен прорвавшемуся на поверхность пустыни нефтяному фонтану - темный, хлещущий и маслянистый.

- Дрей! - вскрикнула тогда Делия - и, подняв свое оружие, метнула его мне рукоятью вперед.

- Держись, моя Делия! - успел крикнуть я.

Увертываясь от ударов, я метнулся налево, потом направо. А затем, прежде чем Умгар Стро успел сориентироваться, я одним прыжком перемахнул через вожака улларов и оказался у него за спиной. Приземлившись, я тотчас развернулся, словно лим. Моя левая рука, точно когтистая лапа, скребанула его по правой руке и вцепилась в бицепс. А правой рукой я обхватил его могучую шею и изо всех сил запрокинул ему голову. И сжал обе руки.

Он попытался что-то прокулдыкать.

Мои пальцы левой руки впились и впрямь не хуже когтей, и его правая рука постепенно разжалась, а крозарский меч упал на песок. Умгар Стро обмяк, а затем рванулся с отчаянной силой. Я выгнул ему шею на себя. Без пощады, без жалости и, теперь, когда пришло его время, без ненависти, я тянул на себя до тех пор, пока не сломался, с громким и резким хрустом, позвоночник уллара.

Я с усилием оттолкнул от себя труп.

Вокруг сразу же засвистели стрелы. Я нагнулся, поднять свой меч - и в этот миг ширококрылый силуэт заслонил свет солнц.

Импитер Умгара Стро! Прилетел мстить за смерть хозяина!

Это было настоящее чудовище - с оперением цвета антрацита, с широкими крыльями и свирепо растопыренными когтями. В разинутой пасти сверкали тусклым золотом редкие конические зубы. Мощный шипастый хвост злобно хлестнул по песку, метя в меня. Я едва успел отпрыгнуть назад. Но...

- Делия! - крикнул я. - Вот наш скакун... приготовься, милая...

- Я всегда с тобой, милый!

Я не собирался терпеть никаких выходок от этого свирепого зверя. Одним прыжком я схватил поводья поближе к клыкастой пасти и рывком натянул их, а потом, развернув меч плашмя, со всей силы огрел импитера по узкой злобной голове.

- Вот тебе, теперь будешь знать, кто здесь хозяин!

Я потянул за поводья, пригибая голову импитера к земле, наматывал их на руку и снова бил, заставляя его согнуть шею. Едва мне это удалось, как Делия в высшей степени уверенно оседлала крылатого зверя - зрелище, от которого у меня перехватило дыхание. Когда она обвязалась летными ремнями и приладила клеркетер для меня, я уселся перед ней и потянул поводья на себя. Импитер поднял голову. Этот зверь явно отличался скверным нравом. Стрела скользнула по черному блестящему оперению, не причинив никакого вреда. Импитер заскрежетал, как ножовка, трижды тяжело ударил крыльями и взял разбег, а затем тяжело маша массивными крыльями поднялся в воздух под свит поднятого им же ветра. Мне пришлось отбить еще всего три стрелы, прежде чем мы полностью оторвались от земли и, проплыв над средствами противовоздушной обороны, полетели прочь от цирка - в сияющем небе, пронизанном светом двух солнц Крегена.

Мы увидели, какая невероятная суматоха поднялась в амфитеатре. Уллары свистели, подзывая своих импитеров, харфнары бессмысленно носились взад и вперед, стреляя вверх, и видя лишь как их стрелы падают, не долетая до цели. Наш импитер мерно обрушивал на воздух удары своих могучих крыльев. Надо отдать должное Умгару Стро: покойный хорошо вышколил своего воздушного коня. Возможно, сейчас этот импитер обезумел, рассвирепел, сбит с толку но он отлично понимал, что именно означало упертое ему в бок острие моего меча. Крылья его работали мерно как метроном. Ветер развевал нам волосы и заставлял наши нагие тела дрожать от холода. Но мы летели все выше и выше, все быстрее и быстрее, уносясь прочь от Черсонанга и всего этого гноища отвратительного варварства.

Какое-то время у меня в ноздрях, казалось, еще стояла легкая вонь от растекшегося по песку трупа уллгишоа.

А позади нас из города Черсонана поднялся черный рой воинов верхом на импитерах. Они поднялись словно столб дыма, подровнялись, и, подгоняемые ветром, устремились следом за нами. Я ткнул своего импитера острием меча, и заставил его махать крыльями почаще.

Два солнца Скорпиона заливали нас своим смешанным светом. Расстилавшиеся под нами пахотные земли уступили место пустошам и дебрям, которые пересекали великолепные каменные дороги времен старой империи. Пустившуюся за нами в погоню орду улларов на импитерах, вероятно было видно за много дуабуров во всех направлениях. Но наш зверь знай хлопал себе крыльями, мча нас вперед, и расстояние между нами и преследователями все увеличивалось. В полном соответствии с могуществом и славой Умгара Стро, равно как и с его массивной тушей, этот импитер был настоящим королем среди летучих зверей.

Однако при долгом полете двойной груз рано или поздно, но скажется. И эта летучая немезида в конце концов настигнет нас.

Если существует такая штука, как Судьба, то она иногда приходит мне на помощь - также как наносит мне много тяжелых ударов. Я непривычен к полетам, и должен признаться, что именно Делия первая заметила вдали точку и вскрикнула от радости. А затем вскрикнула и в тревоге, когда ей пришли в голову и другие причины присутствия здесь, над Враждебными Территориями, какого-то аэробота.

Однако выбора у нас не было. Тот далекий аэробот изменил курс и понесся в верхних слоях атмосферы прямо к нам.

Мы напряженно вглядывались в его очертания. Вскоре я разглядел поджарый силуэт, напоминающий лепесток, с высокой кормой. Это судно было куда больше, чем то, на котором мы перелетели Стратемск, и даже больше аэроботов Савантов в неведомой Афразое. На надстройках развевались флаги. Делия прищурилась. Я почувствовал, как ее теплое тело прижалось ко мне, словно она искала защиты и поддержки, и обнял ее покрепче.

- По-моему, милый, по-моему... - колеблясь произнесла она. А затем уже уверенно: - Да! Это так! Он из Вэллии!

- Слава Зару за его милость! - откликнулся я.

Должно быть, на аэроботе давно заметили вдали рой импитеров, так как у вэллийцев, как я знал, имелись подзорные трубы. Я мигом догадался, и ни чуточки не сомневался в правильности своего вывода, насчет того, почему здесь появился вэллийский аэробот, и почему он сразу повернул навстречу крылатой орде, чувствуя, что цель его поисков где-то рядом. Я заставил импитера подняться повыше и посмотрел вниз.

Аэробот развернулся бортом. Судно выглядело компактным и образцово подтянутым. Оно живо напомнило мне о порядке и дисциплине на королевском фрегате или на тех свифтерах, которыми я командовал в Оке Мира. Прицелы вартеров незнакомой мне модели уставились на нас совиным глазом. При первом же признаке вероломства - или при первом же ложном шаге с нашей стороны нас живо смахнули бы с неба. На корме собралась группа людей. Они стояли, подняв головы, и я увидел на одних знакомые костюмы вэллийского кроя, а на других - нарядные синие мундиры, принятые, как я понял, у воинов вэллийской авиации.

- Прыгайте, принцесса! - крикнул один из них, массивный субъект, чей мундир украшали широкие эполеты. Броский оранжевый плащ развевался у него за плечами, как язык пламени, позволяя разглядеть рапиру на одном боку и мэнгош ей под пару на другом. На тулье шляпы со скатанными полями и хохолком оранжевых перьев горела золотая кокарда. Обветренное лицо, изборожденное морщинами, и особенно "лучики" в уголках глаз, говорили о долгих днях, которые он провел в воздухе, постоянно вглядываясь вдаль.

Я осторожно подвел импитера поближе. Люди на палубе пригнулись и прижали руками шляпы, чтобы их не унес ветер, поднятый его крыльями. Делия спрыгнула первой, я последовал за ней, и нас немедленно подхватили сильные руки. Импитер Умгара Стро, освобожденный от докучливой ноши, развернулся, взмыл и исчез в сиянии неба.

- Принцесса-магна! - воскликнул человек в оранжевом плаще. Он носил звание чуктара - это высокий чин в любой сухопутной армии и на флоте, или, с чем я столкнулся впервые, в военно-воздушных силах.

- Джен Фаррис! - обрадовалась Делия. Ее уже закутали в оранжевый плащ, укрывший ее с головы до пят. Впрочем, моя возлюбленная сохраняла гордую осанку, хотя на лице у нее явственно проглядывало сильное облегчение. - Как я вам рада!

Джен Фаррис, чуктар, отвесил глубокий поклон. Он не стал падать ниц, здесь видать не придерживались этого порочного обычая, что меня порадовало. Как я узнал чуть позже, именно джен Фаррис командовал этим аэроботом, которые носил имя "Лорензтоун".

- А это...? - он указал предельно вежливым жестом на меня.

Делия улыбнулась.

- Это Дрей Прескот, князь Стромбора, ков Дельфонда и мой нареченный.

Фаррис склонил голову в церемонном, но изысканно официальном легком поклоне и снова повернулся к Делии.

- Император, ваш отец, узнал, что вы взяли аэробот и... - он заколебался, и я без труда догадался, какие сцены последовали за этим открытием. - На ваши поиски отправили множество аэроботов, принцесса, и я крайне рад, что честь найти вас выпала именно мне и "Лорензтоуну".

- Я тоже довольна, Фаррис. Но...

На носу аэробота пропел рожок вахтенного.

Все как один обернулись. Импитеры казалось заполонили все небо.

Фаррис выглядел очень довольным. Он улыбался и потирал руки.

- Сейчас эти выродившиеся последыши упадочной империи увидят, на что способна молодая держава!

И принялся отдавать приказы приободрившим меня спокойным, сухим голосом. Во время боя, когда на нас обрушилась крылатая орда Умгара Стро, на меня произвело сильное впечатление то, как держались эти бойцы вэллийской авиации. Вартеры на турелях безостановочно изрыгали снаряды. Судорожно колотя крыльями, сраженные импитеры падали вниз. Не остались без дела и стрелки. Их луки, хоть и правда поменьше лахвийских, собрали щедрую дань. А любого уллара у которого достало смелости и удачи приземлиться на палубу, тут же рубили на куски. В подобного рода воздушном бою вэллийцы не пренебрегали и абордажными пиками. И применяли их очень эффективно. Я присоединился к ним, пустив в ход свой длинный меч, на который вэллийцы смотрели со своего рода насмешливым благоговением. Да и вообще вся эта битва представлялась мне, в некотором смысле, лишенной драматизма. Ведь Делия теперь в безопасности, и впереди нас ждал перелет в Вэллию, а потом встреча с ее отцом, с этим властным, беспощадным, внушающим трепет человеком, императором всея Вэллии.

Наконец импитеры и их всадники-уллары сдались. Остатки летучей армии развернулись и исчезли вдали.

Мы потихоньку летели дальше. Под нами расстилался ландшафт Враждебных Территорий. Оба солнца Скорпиона, Зим и Генодрас, постепенно утонули за горизонтом. Я критически осмотрел этот вэллийский аэробот. "Лорензтоун" был длиной все пятьдесят футов25, а самый широкий его бимс, находившийся примерно в двух пятых расстояния от кормы, достигал двадцати футов26. Поджарость его очертаний происходила от почти отвесного носа и широкой кормы, где высился ахтеркастль. Вдоль фальшборта выстроились вартеры почти также, как ставят пушечные батареи на столь хорошо знакомых мне земных кораблях. Где-то под палубой, в безопасном месте, скрывался таинственный механизм,- таинственный для меня в то время - благодаря которому эта махина держалась в разреженном воздухе.

Рисунки на большинстве флагов удивили меня своей функциональной формальностью. Но на некоторых трепещущих на ветру стягах фигурировали вышитые разноцветными нитями лимы и рисслаки, грэнты и жантилы, а также чанк и сектрикс.

Один любезный член экипажа нашел мне отрез ткани. И вручил его мне, ожидая, что я прикрою им свою наготу. Отрез был зеленый. Я всего лишь тщательно вытер об эту тряпку окровавленный клинок - вспомнив, как юный сорвиголова Воманус с таким же тщанием вытирал свою изукрашенную рапиру - и отдал назад. Из большой груды летных шелков я выбрал отрез, пылающий алым. Пережив, как всегда, укол ностальгии, я обмотал шелк вокруг талии, продел между ног и подоткнул конец, а Делия принесла мне широкий пояс с массивной серебряной пряжкой. Я не знал тогда, что эта за кожа, но она мне понравилась - мягкая, гибкая и прекрасно выделанная.

- Ножен для твоего большого меча не нашлось, Дрей. - извинилась она. И не найдется пока не сможем сшить их для тебя.

- Не имеет значения. Повисит у меня на боку и обнаженным, обернутым в ткань чтоб не порезаться...

После боя наступила реакция - мы с ней не разговаривали, а скорее просто издавали звуки. Аэробот мчался, рассекая воздух. Делия смотрела на меня, чуть склонив голову на бок, и лицо ее было серьезно.

- А Сег? И... Тельда?

Я покачал головой.

Она тихо охнула, но тут же затихла, и опустила голову, с этой копной великолепных сияющих в закатном свете шатеновых волос, и положила свою милую головку мне на плечо. Так мы и простояли некоторое время там на палубе аэробота. Два солнца опускались в закатную дымку, и на ночном небе проступали те чужие и все же знакомые созвездия. Низко над горизонтом проносились три меньшие луны Крегена.

Вскоре нас позвали на ужин. В каюте на корме устроили отличный воздушный пир. Чуктар Фаррис, джен Вомансуара, представил мне своих офицеров и других высоких сановников, определенных на судно для поисков дочери императора. Прислушиваясь к разговорам, я старался угадать скрытый смысл слов, пытаясь разобраться, кто из присутствующих не возражает против моей женитьбы на Делии, а кто решительно против. Я не думал, что во всей Вэллии найдется хоть один человек, активно желающий, чтобы принцесса стала моей женой - к их числу, если хорошо подумать, я не мог отнести даже Вомануса.

Среди всех этих новых лиц я выделил одного молодого человека, с гривой белокурых волос и честным открытым лицом, которое украшал типично вэллийский крючковатый нос - такой характерный нос присущ и мне самому. И особо его взял на заметку после того, как он сказал с легким смехом:

- Никогда не видел такого большого меча в такой умелой руке, князь Стромбор. Рискну предположить, что полк кавалеристов, если их хорошо обучить и дать такие мечи, разнесет даже самый лучший пехотный строй.

Звали его Тил Каркис, и он, похоже, не был дженом, то есть по-вэллийски лордом чего-либо, и уж одно это радовало в таком обществе. Этот молодой человек носил звание хикдара. Возможно, его образ в моем описании покажется вам плоским и стереотипным, но именно таким он казался тогда, когда я впервые его встретил. Я нагнулся над столом, загреб пригоршню палин и, прежде чем бросить в рот сочный ароматный плод, осведомился:

- И на каких же скакунов вы посадили бы этих ваших предполагаемых кавалеристов, хикдар Каркис?

Он вновь рассмеялся - пусть не так легко, но вполне непринужденно.

- Я слышал, ваши кланнеры, князь Стромбор, скачут по Великим Равнинам Сегестеса на вавах. Думаю, эти животные вполне подойдут.

Я кивнул.

- Надеюсь, - сказал я с привычной для культурного вэллийца вежливостью, - что в один прекрасный день вам представится возможность нанести нам визит и стать нашим гостем.

В этот момент "Лорензтоун" дрогнул и накренился. Чуктар Фаррис, пролив вино, вскочил из-за стола.

- Вокс подери! - выругался он. - Хотел бы я научить этих хавилфарских растов строить, как положено честным людям!

Человек, на лицо которого я при первом знакомстве почему-то не обратил внимания - и уже одно это должно бы по идее насторожить меня - разразился бранной тирадой. Впрочем, эта брань представляла собой просто причудливое пустословие и вполне годилась для ушей дамы, даже для ушек принцессы императорской крови. Это был некий Нагхан Ванки, джен владений на одном из островов у побережья Вэллии. В отличие от чинов авиации, солдат и придворных сановников, он носил простое черно-серебряное одеяние, выдержанное в вэллийском стиле. И не одно только имя в этом человеке напоминало мне о шпионе Нагхане из Хикландуна.

Мы все вышли на палубу.

Аэробот неуклонно снижался, и никакие усилия экипажа не могли заставить его снова набрать высоту. Оставалось только одно - идти на посадку. Вот потому мы и разбили лагерь у ручья среди кустов тернового плюща, не испытывая, впрочем, особых неудобств. Нас с Делией, как и полагалось, расквартировали на солидном расстоянии друг от друга. Готовясь ко сну, мы все вполголоса ворчали на этих жадных хавилфарских торгашей. Поминался в нашем разговоре и Пандахем - обычно в сочетании с крепкими ругательствами типа "Вокс подери!".

Развели костер и мы уселись вокруг него выпить по последней чаше подогретого вина. Нагхан Ванки продолжал небрежно отпускать язвительные замечания по адресу варваров, и неких неотесанных личностей, и на все лады расхваливал цивилизацию Вэллии. Едва он раскрывал рот, Делия начинала ерзать. Ей было явно не по себе. Я прекрасно понимал, что камешки-то в мой огород, но меня это не волновало. Разве мы с моей Делией на-Дельфонд не были снова вместе, на пути в Вэллию? Пусть даже случилась эта досадная задержка - но это лишь на время, пока чинят аэробот. И разве будущее рисовалось не сплошь в розовых тонах?

- Император горы своротил, разыскивая вас, принцесса, - с улыбкой проговорил Фаррис. О да, теперь он вполне мог себе это позволить, ведь задание было успешно выполнено. - Вы очень много значите для него и для всего народа Вэллии.

- Я благодарна вам, Фаррис. И я также знаю, что очень много значу для князя Стромбора, как и он для меня. Помните об этом.

- И все же, - брякнул, явно не подумав, юный Тил Каркис, - нелегкое это будет испытание - предстать перед императором, - он развел руками. - Не хотел бы я перечить ему...

- Хикдар! - резко оборвал его Фаррис. Каркис бросил на своего чуктара короткий смущенный взгляд, залился краской и замолк.

Но семя не требовалось сеять. Всем и без того было известно, что за испытание мне предстоит. И, как я полагал, многие из этих знатных особ втайне гадали, хватит ли у меня храбрости пройти его.

Воистину, все, что я слышал о Вэллии, подсказывало мне, что от этого места надо держаться подальше.

Подогретое вино, которое мы пили, было хорошего урожая. Я это хорошо помню. Как мне сказали, этот виноград выращивали в провинции Гремивох, и в воздушных войсках Вэллии тамошнее вино пользовалось большой популярностью. Вино было сладкое, но содержало незнакомый мне горький привкус.

Как раз перед тем как отправиться спать, Делия придвинулась ко мне и тихо спросила:

- Ты и правда желаешь отправиться в Вэллию, милый?

- Как ты можешь спрашивать! - я взял ее за руку. Отблески костра зажигали в ее роскошных волосах неяркие блики. - Не дрейфь, я отправлюсь в Вэллию, и встречусь с твоим отцом.

- Но... - начала было она. А затем поправилась: - Да, дорогой, знаю, именно ты так и поступишь.

Наверно, подумал я тогда, возвращение в среду соотечественников, поколебало ее веру в меня. А может, моя неотесанность потрясла ее и заставила увидеть меня в новом свете. Я попытался отогнать эти мысли, но они не исчезали.

Я заполз под одеяла и шелка и зевнул. Мне хотелось спать, удивляться тут наверно нечему, день выдался насыщенный, но... ах, если б мы умели предсказывать будущее, тогда бы...!

Проснулся я утром, когда оба солнца Скорпиона стояли уже высоко и вонзали огненные кинжалы сквозь веки прямо мне в мозг. А проснувшись оказался закатанным в яму под терновым кустом.

Кляня на чем свет стоит колючки, я, шатаясь, вылез из ямы и огляделся вокруг.

Аэробот исчез.

Я стоял один среди кустов тернового плюща, и вокруг расстилались бескрайняя равнина Враждебных Территорий. И тут сверху раздался крик.

Я поднял голову. Там, наверху, парил, описывая широкие охотничьи круги, великолепный ало-золотой орлан Звездных Владык, неумолимо следивший за мной блестящим глазом.

Я погрозил Гдойнаю кулаком.

Миг спустя в поле моего зрения появился и белый голубь Савантов, но на сей раз птицы проигнорировали друг друга. Несколько минут они кружили, наблюдая за мной, а затем развернулись и улетели. Выходит, в какой бы переплет я ни попал, это мало интересовало как Звездных Владык, так и Савантов.

Положение мое было до крайности скверным. Голова раскалывалась от жуткой боли, да вдобавок невыносимо болел живот. Вот тут-то я - болван этакий! - и сообразил наконец, в чем дело. Вчера меня отравили подсыпав что-то то ли в пищу, то ли вино. Должна ли была эта доза быть смертельной или нет, я не знал. Я встал, полный мрачных чувств, и огляделся.

Невдалеке мой взгляд уловил нечто алевшее, как огонь. Я двинулся туда.

Остатки бивачного костра и выброшенный мусор показали место, где мы вчера разбили лагерь. Оставленные аэроботом следы были еще свежими. Очевидно, техники экипажа, протрудившись всю ночь, отремонтировали судно. Я подошел к алому пятну.

Оно оказалось отрезом алого шелка, в котором был завернут мой длинный меч, а также рапира и мэнгош. Там же я обнаружил лук с колчаном стрел, флягу воды и сумку с провизией.

Я был не настолько глуп, чтобы поверить, будто их оставили, заботясь о моем благополучии.

Кто бы ни был тот, кто опоил меня и бросил здесь, он не случайно взял на себя труд оставить этот набор предметов. Ведь здесь как раз те вещи, которые непременно возьмет с собой человек, если хочет выжить на враждебной территории. И это должно было создать впечатление, что я ушел добровольно и тайком. И замысел удался. Люди на борту "Лорензтоуна" наверняка сочли, будто я сбежал, боясь встретиться лицом к лицу с их императором.

А в число тех кто на борту входила и Делия - моя Делия из Дельфонда!

Поверила ли она, что я добровольно покинул ее? Могла ли она поверить?

Мне не хотелось так думать - но... Но ведь столь многое указывало на мое желание уклониться от поездки к ней на родину. Я изо всех сил старался убедить себя, что мои страхи беспочвенны, что она сохранит веру в меня, но сомнения терзали все сильнее. На какой- то миг я пал духом. Каждая клеточка моих внутренностей стонала от боли, в голове стучало, словно там билось свежевырезанное сердце грэнта, руки и ноги мои дрожали, в глазах стоял туман.

Я схватил свой крозарский длинный меч.

Я верил в одно - я стал жертвой жестокой несправедливости. У меня отняли возлюбленную, и не ее вина, если она поверит самому худшему, что обо мне можно подумать. Я отлично представлял себе, как будет выглядеть ситуация, и какое на нее окажут давление, чтобы заставить отказаться от любви ко мне.

Ну, Звездные Владыки тут явно ни причем. Саванты тоже в этом не замешаны. И те, и другие всего лишь удостоверились, что я по-прежнему жив. Несомненно, они готовы снова бросить меня в водоворот своих планов, когда потребует случай. Но до той поры моими врагами были люди - люди из Вэллии, вознамерившиеся отнять у меня мою Делию. Ну, что ж, значит, я отправлюсь в Вэллию. Я пройду весь путь до восточного побережья Турисмонда, сяду на корабль и сам приду во дворец этого грозного императора Вэллии, этого отца Делии. И, в доказательство моей любви к Делии, я встречусь с ними всеми лицом к лицу и брошу им вызов, потребовав у императора руки его дочери.

Я поднял оставленное снаряжение и нацепил его на себя. Глубоко вздохнул. И посмотрел на далекую линию холмов на востоке.

А затем, с мечом в руке, сделал первый шаг к горизонту.

Надо мной горели солнца Скорпиона, а вокруг расстилалась земля Крегена, суля опасности и ужасы, красоты и страсти. Я не мог потерпеть неудачу. Никак не мог, потому что видел перед собой мою Делию.

И я ровным шагом двинулся на восток навстречу тому, что там ни уготовила мне судьба.

ОГЛАВЛЕНИЕ:

1. Пешка Звездных Владык

2. Сег Сегуторио

3. Я снова ныряю в Око Мира

4. Рашуны определяют наш курс

5. Бой на борту свифтера

6. Мы с Делией купаемся

7. Тельда обрезает мне волосы, а Сег вырезает палку для лука

8. Через Стратемск

9. На Враждебных Территориях

10. Воздушные гиганты

11. Убийцы на корходроме

12. Царица Боли

13. Я приземляюсь на башню Умгара Стро

14. "Ты домогаешься моего Дрея Прескота!.."

15. Мы с Сегом и Тельдой предстаем перед царицей Лилой

16. Армия Хикландуна выступает в поход

17. Разгром и плен

18. Тогда, значит, на своих двоих...

ГЛОССАРИЙ

ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ, ТОПОНИМОВ И ВЕЩЕЙ

В

САГЕ О ПРЕСКОТЕ С АНТАРЕСА

Ссылки на книги серии обозначены:

ТС - "Транзитом до Скорпиона"

СС - "Солнца Скорпиона"

ВС - "Воин Скорпиона"

А

Архистрат - магистр любого ордена рыцарей посвятивших себя

служению Зару.

Аскинард - страна, славящаяся своими пряностями.

Атвар, Арк - джиктар клана Фельшраунг.

Аф, река - огромная река по течению которой Прескот плыл в свое

первое посещение Крегена.

Афразоя - Качельный Город. Построен среди гигантских растений

на реке Аф и населенный Савантами.

Ахрам - замок и обсерватория на восточной оконечности

Великого Канала в котором занимаются своей работой

тодалфемы Ахрама.

Б

баласс - древесина схожая с эбеновым деревом, из которой делают

балассовые палки, символ власти низших надсмотрщиков

над рабочими Магдага.

Бассейн Крещения - на реке Зелф в Афразое.

бенг - святой.

бенга - святая.

Бенга-Деста - горячие источники и место паломничества в

Западном Сегестесе.

Бенг-Киши - эти знаменитые колокола, говорят, звонят в черепе

любого, кого хорошенько стукнули по голове. На Крегене

такое бывает часто.

бисби - летучий зверь Враждебных Территорий.

блойн - культурное растение с высоким и ломким зеленым

стеблем с которого свисают плоды похожие на золотые

колокола.

боккерту - дело юридического характера, законное оформление

чего-либо.

Болота Бурранакла - район топей на севере Враждебных

Территорий.

букс - мелкое колючее животное с равнин Сегестеса.

бур - крегенский час, приблизительно сорок земных минут.

В

вав - крупное и исключительно свирепое восьминогое верховое

животное Великих Равнин Сегестеса, оснащенное клыками

и рогами, гнедой масти. Более мелкая разновидность,

лишенная клыков и рогов, называется полував.

вавадир - вождь кланов (как минимум - четырех) в Сегестесе.

Вальфарг - государство на континенте Лах, некогда - центр

великой империи, ныне впавшее в апатию.

Ванек, принц Варден - из Дома Эвард. Верный товарищ Прескота.

Ванки, Нагхан - джен одного из островов близ Вэллии.

вартер - баллиста стреляющая камнями и дротиками по

настильной траектории.

Великий Архистрат - духовный и светский глава крозаров Зы.

Великий Канал - пролив шириной в пять миль, соединяющий

внутреннее море с внешними океанами.

верстинг - злая четвероногая охотничья собака со шкурой в черно

белую полосу.

"весла" - серебряные и медные монеты Магдага.

Виккены - Дом в Зеникке.

Виктрик - клан на Великих Равнинах Сегестеса.

вилми - голубой цветок с серебряным сердечком на каждом

лепестке; из его мяты приготовляют лечебную мазь для

утишения боли.

Винделка - провинция и ковнат к северо-западу от столицы

Вэллии.

Влоклеф - большой остров близ западного побережья Турисмонда,

славящийся густым и кудрявым руном своих поншо.

Вокс побери - вэллийское ругательство.

Вомансуар - провинция и ковнат в центральной Вэллии.

Воманус - молодой аристократ ставший ковом Винделки. Верный

товарищ Прескота.

вуск - толстое свиноподобное шестиногое животное с маслянисто

гладкой беловато-желтой кожей и атрофировавшимися

клыками, достигает шести футов27 в холке. Используется

как тягловое животное, но чаще - как мясной скот.

вусковые черепа, или вускошлемы - рабочие и невольники из

магдагской "нахаловки", обученные Прескотом

сражаться построившись фалангой получили то или иное из

этих прозвищ из-за того, что надевали вместо шлемов

толстые и прочные черепа вусков.

Вэллия - один из Девяти Островов расположенный между

Сегестесом и Лахом.

Г

Ганск - город на северном берегу внутреннего моря.

Гдойнай - гигантский ало-золотой орлан, посланец и шпион

Звездных Владык.

Генодрас - зеленое солнце Антареса.

герна - гроднимская форма слова джерна, то есть - леди.

герну - гроднимская форма слова джерну, то есть - лорд.

"Гимны Города Роз[Розограда]" - цикл мифов по меньшей мере

трехтысячелетней давности повествующих о

полулегендарном-полуисторическом человеко-боге по

имени Драк.

Гифимеда - бессмертная возлюбленная снискавшего милость

Гродно.

Гликас - принц Магдага.

Глоаг - мезтянин, раб в Доме Эстеркари, освобожденный

Прескотом и ставший ему верным товарищем.

Голда - высокопоставленная дама в Афразое.

гоны - раса существ, которые, стыдясь своих белесых волос,

обычно наголо бреют головы.

Гофоренг - город-крепость северного, гроднимского, побережья

внутреннего моря.

Гох - крегенский континент.

Гракки-Гродно - магдагское небесное божество вьючных

и тягловых животных.

грегариан - крегенский фрукт.

гроднимы - поклонники Гродно.

Гродно - божество зеленого солнца.

Гродно-Гаста - богохульственно-оскорбительный эпитет

употребляемый по адресу поклонников Гродно.

грундал - горная обезьяна внутреннего моря, с шестью по паучьи

тонкими лапами, серой шкурой; большой рот в закрытом

виде прячется в складках кожи, а в открытом - круглый и

вооруженный концентрическими рядами похожих на иглы

зубов. Злобен, труслив и смертельно опасен, когда

охотится со стаей.

грэнт - упрямый зверь похожий на медведя, но с восемью ногами

и мордой как у крокодила вытянутой на восемнадцать

дюймов28.

Д

Дамба Давних Дней - колоссальная плотина регулирующая во

время приливов приток вод через пролив соединяющий Око

Мира с внешним океаном.

Дева-с-Множеством-Улыбок - самая большая из семи лун

Крегена.

Делия - принцесса-магна Вэллии, Делия Синегорская, Делия на

Дельфонд.

Делийский цикл - первые пять книг в Саге о Прескоте с Антареса.

дельдар - командир десятка. На борту корабля такое звание

обычно носят судовые старшины состоящие при барабане,

кнутах и руле.

Дельфонд - вэллийская провинция расположенная на южном

побережье, богатая, праздная, беззаботная и счастливая

страна. Предана Делии.

джерна - зарянский титул эквивалентный земному "леди".

джерну - зарянский титул эквивалентный земному "лорд".

джикай! - слово сложного значения; употребляемое в разных

формах оно означает: "Бей!", "Рази!", "Воин", "Доблестный

подвиг", "Браво!" и много других родственных понятий,

связанных с честью, гордостью и воинским статусом.

джикайда - настольная игра соединяющая в себе ходы

характерные для шахмат, шашек и уголков. В эту военную

игру играют на прямоугольной клетчатой доске.

джикайдировать - сечь кнутом крест-накрест.

джиктар - командир тысячи.

Дин, Джеффри - получатель "Кассет из Африки" от Дэна Фрезера,

передавший их А.Б.Э.

Дипру Ловкопалый, побери, ей - ругательство и клятва воров.

Длинный меч, крозарский - идеально сбалансированный

двуручный длинный меч, похожий по внешнему виду на

японскую катану, но немного подлиннее, с широко

размещенными захватами для рук. Может применяться и как

одноручный. Мастерство владения им требует тяжелых и

упорных тренировок и мистических упражнений. Страшное

оружие уничтожения.

Доненгил - прибрежные земли и острова Южного Турисмонда.

допа - дьявольский напиток гарантированно делающий выпившего буйным пьяным, крегенский эквивалент водки.

Драк - имя, которым иной раз пользовался Дрей Прескот.

дрин - крегенский суффикс, означающий "земля", "страна".

дромвиллер - судно внутреннего моря, движителями служат

частью паруса, а частью - весла. Применяется главным

образом сорзартами.

дуа - два

дуабур - мера длины, приблизительно пять миль или около восьми

километров.

дубр - сокращение от дуабур.

дэм - крегенский эквивалент английского mate, американского pal

и русского "приятель", "кореш".

Е

ерир - очень темно-зеленое ядовитое дерево Эртирдрина из

которого вырезают заготовки для больших луков высшего

качества.

Ж

жантил - великолепное дикое животное, крупнее лима, с

массивной передней частью, пышной золотистой гривой и

шкурой в тигровую полосу темно-коричневого и рубинового

цвета.

З

Зазз, пур - Великий Архистрат крозаров Зы (СС).

Закатное море - или, если переводить буквально, "Море

Заходящего Солнца", океан раскинувшийся между

Сегестесом и Турисмондом.

Заму - город зарян, база крозаров Заму.

Зантристар Милостливый, ей - санурказзская клятва.

Зар - божество красного солнца.

заряне - поклонники Зара.

Звездные Владыки - Эверойнай.

зеленое солнце - кроме Генодрас у него есть еще много тысяч

названий; Кокимур, Ры-уфрайзон, Муж-с-Зеленым-Копьем и

Хавил - только четыре из них.

Зелф, река - сливается около Афразои с рекой Аф.

Зеникка - огромный город с миллионным населением состоящий

из многих анклавов на западном побережье Сегестеса.

Зенкирен, пур - крозар Зы, предполагаемый следующий Великий

Архистрат (СС/ВС)

зизилы - гигантские летучие животные Стратемска..

Зим - красное солнце Антареса. Носит и много других названий.

Зим-Зар, ей - крозарская клятва.

Зимстрим - теплое течение устремляющееся на север через

Кифренское море.

зимаки - братья-миряне крозаров Зы.

Зистерия - небольшой остров в дне удобного пути от Санурказза.

Зо, король - король Санурказза.

Золта - товарищ по веслу Дрея Прескота, Зорга и Ната. Занимал

место у самого постиса. О своем прошлом подробно не

рассказывает; большой бабник. В конечном итоге сделался

зимаком.

Зонд - производит самое лучшее вино на южном берегу

внутреннего моря.

Зорг - сын Зорга и Майфуй (СС).

Зорг на-Фельтераз - товарищ по веслу Прескота, Золты и Ната.

Крозар Зы. Умер под кнутом на скамье для гребцов

невольников магдагского свифтера "Милость Гродно".

"Зорг" - название обычно даваемое Прескотом тем свифтерам,

которыми он командовал.

зорка - быстроногое верховое животное с коротким корпусом,

четырьмя крайне длинными и тонкими ногами. Во лбу у него

единственный витой рог.

зоркандер - вождь кланов.

Зульфирия - город на южном берегу внутреннего моря.

Зуллия - деревня кюгу от Санурказза, где разводят поншо. Родина

Ната, товарища по веслу Прескота.

Зы - остров образовавшийся из потухшего вулкана, у входа в море

Мечей. Штаб-квартира крозаров Зы.

И

иб - дух покойника.

импитер - гигантский, черный как уголь, летучий зверь

Турисмонда, служит главной силой воздушной кавалерии

различных рас, в качестве верхового животного.

К

каласбрюн - строительный материал большой ценности.

калсаний - вьючное животное.

качели - платформы соединенные с усиками гиантских растений и

используемые в Афразое в качестве транспорта.

Качельный Город - Афразоя.

Кидонес - князь и глава Дома Эстеркари, кодифекс Зеникки.

Кифренское море - море отделяющее Турисмонд от Лаха.

клеркетер - кожаные ремни безопасности пристегивающие седока

к седлу импитера, корха или любого другого летучего зверя

или птицы Турисмонда.

клиш - крайне неприятный, отталкивающий, вонючий

оскорбление.

князь Стромбора - Дрей Прескот.

ков - крегенский аристократический титул, приблизительно

"герцог".

ковнат - владение или провинция кова.

ковнева - герцогиня.

Ковно, Рав - джиктар клана Лонгуэльм (ТС).

Кодифекс - председатель Собрания в Зеникке, избираемый из

числа князей и глав Домов Зеникки.

корх - крупная верховая птица с роскошным разноцветным

оперением.

Котмир - некогда являлся частью Лахвийской империи.

крамф - бранное слово.

Красная Братия Лизза - боевой орден Санурказза , посвятивший

себя служению Зару.

кроферы - дикие, неукротимые, жестокие и подозрительные

зверолюди, обитающие на внешних отрогах Стратемска.

Креген - планета вращающаяся вокруг Антареса. Прилагательное

- крегенский. Универсальный язык - крегенский, но

существует и много местных наречий.

крозар - член ордена рыцарей посвятивших себя служению Зару.

крз - сокращение для обозначения крозара.

Крзы - сокращение для обозначения крозаров Зы.

кси - крылатые ящеры с радужной чешуей; водятся во влажных

джунглях долин Стратемска.

Ксолтемб - караван-баши на равнинах Сегетеса родом с Ксунтала

(ТС).

Ксунтал - остров близ южного субконтинента Сегестеса.

Л

лахал - универсальное приветствие при встрече друга или

знакомого.

лайпом - плод вроде персика ненасыщенного светло желтого

цвета, изысканный на вкус.

Лах - крегенский континент.

Лахвийская империя - правильнее, Вальфаргская империя.

Империя сколоченная Вальфаргом и включавшая в свой

состав весь Лах, Пандахем, Восточный Турисмонд,

Хоболингские острова и другие области. Ныне полностью

распалась, хотя в различных странах остались ее следы

дороги, религии,

культура, моды.

Лахвийские Чародеи - колдуны и маги, обладающие большими и

по всей видимости сверхъестественными способностями.

Лашенда - некогда являлась частью Лахвийской империи.

ленк - очень твердая древесина схожая с дубом.

лестен - высококлассная кожа идущая на пояса, кошели и т. д.

Лила - царица Хикландуна (ВС).

Лим - хищный зверь встречающийся в том или ином виде почти

по всему Крегену. Восьминогий, покрытый мехом, злобный

хищник из семейства кошачьих, с клинообразной головой

вооруженной клыками способными насквозь пробить

толстую дубовую доску. Внешне похож на ласку, но

величиной с леопарда. Может раздробить человеку голову

одним ударом лапы. Существуют различные подвиды, такие

как морской лим, снежный лим, пустынный лим, болотный

лим и горный лим, с соответствующей защитной окраской.

линг - шестиногое животное величиной с собаку породы колли

(самка - линга). Выпускает когти в четыре дюйма29длиной,

способные вспороть шкуру чункры. Живет среди кустов и

камней малой прерии Сегестеса. Обладает великолепным

легким, длинношерстным и шелковистым белым мехом.

ллахал - универсальное приветствие при встрече с незнакомцем.

"логуэттер", сыр - первоклассный сыр.

Лодер, Хэп - был джиктаром клана Фельшраунг, когда дал ови

Прескоту. Назначен зоркандером в отсутствие Прескота,

но остается в высшей степени преданным и приверженцем

Прескота. Верный товарищ (ТС).

Локу - хикдар клана Фельшраунг (ТС).

Лонгуэльм - клан Великих Равнин Сегестеса, состоящий в союзе с

кланом Фельшраунг под началом единого зоркандера - Дрея

Прескота.

"Лорензтоун" - флаер вэллийской авиации.

лумины - лилово-белые цветы.

лунные цветы - цветы с двойным кольцом лепестков, днем

раскрываются оба, а внешнее - ночью, когда на небе луны.

луны - У крегена семь лун. Самая крупная, Дева-с-Множеством

Улыбок, почти вдвое больше земной луны. Следующие две,

близнецы, вращаются вокруг друг друга. Четвертая это

Покровная. Три самые маленькие луны стремительно

проносятся по небу чуть ли не над самой поверхностью

Крегена.

лупу - состояние транса вызываемое лахвийскими чародеями.

Лу-си-Юон - лахвийский чародей (ВС).

М

Магдаг - главный город поклонников Гродно (гроднимов) на

северном берегу внутреннего моря.

магнаты - магнаты Магдага, хозяева северного берега внутреннего

моря.

магока - магдагская черная птица питающаяся падалью.

Мазак, пур, джерну Френтозза - крозар Зы и капитан свифтера

(ВС).

Майфуй - вдова Зорга. Яркая и прекрасная, джерна Фельтераза.

Макки-Гродно - основа большого числа колоритно-разнообразных

непристойных ругательств употребляемых последователями

Зара.

Макку-Гродно - магдагский злой дух.

Маларские Топи - болотистый прибрежный район в Эртирдрине.

Марлимор - довольно цивилизованный город славящийся

прекрасными легендами.

Масперо - гражданин Афразои, один из Савантов, наставник

Прескота.

Матерь Зинзу Благословенная, ей - любимая клятва выпивох

Санурказза.

ма фарил - переводится как "мой дорогой", "мой милый".

машкера - материал идущий на изготовление тентов.

Мезта - один из Девяти Островов. Расположен близ восточного

побережья Сегестеса.

мезтяне - раса очень сильных людей с покрытыми щетиной

круглыми головами, толстой шкурой мышастого цвета, и

короткими жилистыми ногами. Жители Мезты.

"Меч Генодраса" - магдагский свифтер захваченный Прескотом и

Сегом.

"Милость Гродно" - магдагский свифтер.

мискилы - крошечное, хрупкое печенье, которое так и тает во рту.

миссал - дерево с бело-розовыми цветами.

момоламы - маленькие круглые желтые клубни, которые едят с

жареным поншо.

Море Лайд - южный залив внутреннего моря за Санурказзом.

Море Мечей - меньший залив внутреннего моря южнее острова

Зы.

морфанги - чудища с Враждебных Территорий, приземистые, с

овалообразными телами, выгнутыми словно вешалки

плечами, на каждом из которых по пять длинных

кнутовидных щупальцев. Если эти щупальца отрубить, из

них вырастут новые чудовища. Квазиразумные, проворные,

коварные и невероятно сильные.

Мраморные Карьеры Зеникки - именно на этих печально

известных карьерах, где добывали черный мрамор, и ишачил

рабом Прескот (ТС).

мулдави - небольшая лодка внутреннего моря, как правило - с

обшивкой внакрой и рейковым парусом.

мур - крегенская минута, в одном буре пятьдесят муров.

Мурн-Чем - область западного Лаха.

мусчафы - кусты из числа культурных растений с которых

собирают урожай.

мушк - пахучее желтое растение применяемое для защиты от

ветра, привлекательно для пчел.

мэнгош - кинжал для левой руки часто называемый "хикдар".

Н

на - "из", но больше соответствует французскому "де".

Употребляется обычно для указания края или провинции

откуда происходит названная личность, и, таким образом, на

принадлежность оной личности к титулованной знати.

Иногда передается как "нал".

нактрикс - близкий родственник сектрикса.

Народ Восхода - или, буквально, "Народ Восходящего Солнца".

Древний народ от которого ныне остались только

возведенные им монументы. Именно этот народ построил

Дамбу Давних Дней и Великий Канал. Его называют также

Народом Заката.

Натема - принцесса Натема Кидонес из Знатного Дома Эстеркари

в Зеникке. Вышла замуж за принца Вардена Ванека (ТС).

Нат - иногда зовется Нат из Санурказза, а иногда - Нат ти-Зуллия,

по своей родине. Товарищ по веслу Прескота, Зорга и Золты.

Сын неграмотного фермера-поншовода. Рослый выпивоха, в

высшей степени преданный Прескоту. В конечном итоге

сделался зимаком.

Нат-вор - помогал кланнерам в Зеникке (ТС).

натий - драгоценный металл идущий на изготовление побрякушек

и произведений искусства.

Никресанд - острова близ восточного побережья Лаха.

О

ов - один.

ови - среди кланнеров его дают и принимают, при первой встрече,

с боем или без боя, как уж понадобится, для определения

положения в иерархии общества. Подразумевает

ответственность со стороны принявшего, также как

обязательства со стороны давшего. В иных местах на

Крегене действуют системы, где насилие применяется в

меньшем объеме.

Око Мира - внутреннее море континента Турисмонд.

онкер - бранное слово типа нашего "осел".

оши - полулюди[халфлинги], не выше четырех футов30ростом, с

шестью конечностями, центральная пара которых

используется как придется - то в качестве рук, то в качестве

ног. Лимонообразные головы с одутловатыми лицами и

высовывающимися резцами. Служат в качестве наемных

солдат практически по всему Крегену.

П

палец - приблизительно 4,2 дюйма, т. е. примерно 10,5 см.

палины - желтые похожие на вишни ягоды похожие по своему

вкусу на выдержанный портвейн. Кусты с ними

произрастают на Крегене почти повсюду. Превосходное

средство от похмелья.

Пандахем - один из Девяти Островов, близ восточного побережья

Лаха. Жителей его называют пандахимами.

папишим - листья идущие на кровли жилищ.

паппату - совершить паппату - значит представиться друг другу.

Паттелония - главный город Проконии.

Перития - район на материке у восточной оконечности

внутреннего моря.

Писец - имя присвоенное Прескоту в "нахаловке" Магдага.

Пликла - город рап на Враждебных Территориях.

Покровная - четвертая луна Крегена.

полулюди[халфлинги] - общее название применяемое для

обозначения зверо-людей и человеко-зверей Крегена.

Понтьё - Дом в Зеникке.

поншо - одомашненное животное, дающее шерсть и мясо.

поншо-траг - крегенская овчарка.

Порт-Парос - небольшой порт в Сегестесе к юго-востоку от

Зеникки.

Порт-Таветус - колониальный город Вэллии в Восточном

Турисмонде.

Працек, князь - из Дома Понтьё, притязал на руку Делии (ТС).

Президио - правительство Вэллии подчиненное императору.

прейсаний - особо породистый калсаний используемый в качестве

верхового животного.

Прокония - страна у восточной оконечности внутреннего моря,

населенная людьми отличающимися от народов северного и

южного берега.

Пророк - вождь-вдохновитель в "нахаловке" Магдага (СС).

Пугнарсес - надсмотрщик с балассовой палкой в "нахаловке"

Магдага.

пур - не звание, и не титул (хотя явно употребляется в таком

качестве), знак рыцарства и чести, залог того, что его

носитель истинный крозар. Ставится перед именем

обладателя, например: пур Дрей.

пурун - ценная резная кость из клыков и бивней.

Р

Разбитыми щитами[тарчами] на горе Хлабро, клянусь всеми

эртирская клятва.

рактеры - самая могущественная политическая партия в Вэллии.

рапы - серые полулюди[халфлинги] с головами стервятников.

Проживают по всему Крегену, как невольники, рабочие,

наемные охранники, или же в собственных городах.

рапира - часто называется "джиктар". "Точить рапиру"

эквивалентно земному "точить зубы", в смысле

"преследовать своекорыстные интересы".

рарк - сильная охотничья собака Сегестеса.

расты - отвратительные шестиногие грызуны кишащие в навозных

кучах.

Рейнманы - Дом в Зеникке.

релты - более мягкие сородичи рап.

рембери - универсальное прощание при расставании.

рисслака - динозавр.

С

Салитасы - развесистые деревья в Восточном Турисмонде.

сах-лах - кусты из числа культурных растений со сладкими

розово-белыми цветами.

Саванты - смертные, но обладающие сверхчеловеческими

возможностями жители Афразои.

самфрон - куст из числа культурных растений, из плодов которого

получают масло.

сан - древний титул, употребляемый при обращении к мастеру,

господину, мудрецу.

Санурказз - главный город зарян.

свифтер - многорядная галера внутреннего моря.

сектрикс - шестиногое верховое животное, с тупорылой головой,

свирепым взглядом, острыми ушами и серовато-голубой

шкурой покрытой редкими жесткими волосами.

Сегестес - крегенский континент.

Сегуторио, Сег - лахвийский лучник родом из Эртирдрина.

Сбежал из дому подавшись в наемники. В высшей степени

предан Прескоту и верный товарищ.

серебряные трубы Лаха - прославленные трубы ведшие в бой

армии Вальфарга.

Синегорье - небольшой, хотя и высокий, горный массив

возвышающийся наподобие амфитеатра в Западной Вэллии.

Предгорья и равнина в кольце гор входят в состав провинции

и славятся своими зорканниками и разводимыми там

зорками. Наследное владение Делии.

"Сиреневая птица" - свифтер, которым командовал пур Зенкирен

(СС).

со - три.

сорзарты - ящеро-люди с группы островов на северо-востоке

внутреннего моря.

Сторр, гора - виноградники неподалеку от Хикландуна.

Страй - остров к северо-западу от Зеникки, который обеспечивает

мастодонтов дешевой травой.

Стража - выделяется всеми Домами Зеникки для полицейской

службы и защиты со стороны моря.

страт - брат-крозар, как правило, несущий постоянную службу в

любой из крепостей своего Ордена.

Стратемск - громадная горная цепь Турисмонда.

стригико - сильное и быстрое шестиногое плотоядное животное, у

которого передняя часть - полосатая, а задняя - покрыта

красными и коричневыми пятнами.

стром - крегенский аристократический титул, приблизительно

соответствующий земному "граф".

Стромбор - Знатный Дом в Зеникке.

стурм - дерево, древесина которого находит на Крегене много

разных применений.

"Сутенна и ее Двенадцать Женихов" - хорошо известная на

Крегене театральная трагедия.

Сушинг - принцесса Магдага (СС).

Счастливого Качания - традиционное прощание в Афразое.

Т

тайлины - ало-оранжевые овощи размером с горошины. Хорошо

идут с вусковиной.

талу - восьмирукий танцор (возможно мифический).

Тару на-Винделка - ков отправленный Делией найти Прескота на

внутреннем море (СС).

Та`темск - дух-хранитель на внутреннем море.

Тельда - фрейлина Делии.

терновый плющ - неприятное растение с острыми колючками.

терчик - метательный нож, часто называемый "дельдар"

ти - "из". И тоже соответствует скорее французскому "де". Но, в

отличие от "на", употребляется обычно для обозначения

мелкого городка или поместья откуда происходит носитель

этой приставки, не принадлежащий к титулованной знати.

тико - маленькая зелено-коричневая ящерка.

тиррикс - ловкое горное животное Эртирдрина.

тодалфемы - астрономы и математики.

Тремзо - зарянский город.

Туманные Равнины - Страна Счастливой Охоты у кланнеров, то

есть, по их представлениям - рай.

тунон - гладиус насаженный на бамбуковое древко, воздушное

оружие улларов.

Турисмонд - крегенский континент.

туффа - тонкое и гибкое как ива дерево.

У

Уллардрин - страна в Северном Турисмонде.

Уллары - варвары из Уллардрина, с нешироко расставленными

глазами, широкими плотно сжатыми ртами, плоскими

лицами и крашенными в цвет индиго волосами. Целые

племена этих варваров традиционно путешествуют верхом

на прирученных импитерах.

уллгишоа - принадлежащее улларам страшное чудовище (ВС).

Умгар Стро - предводитель улларов (ВС).

Упалион - богатое поместье в Проконии. Там Прескот спас по

приказу Звездных Владык госпожу Пульвию и ее сына (ВС).

Уртадо, дон, де Окендо - испанец научивший Прескота драться на

рапирах.

Ущелье Утоптанных Листьев - в Сегестесе, там где кланнеры

Прескота подожгли фургоны своих врагов.

Ф

фаллими - голубой цветочек, из которого делают мяту для чистки

водосборников. Тельда наложила ее Прескоту на грудь в

качестве припарки.

Фаррис, джен Вомансуара - чуктар вэллийской авиации.

Фельтераз - порт, городок, крепость и поместье в нескольких

дуабурах к востоку от Санурказза. Исключительно красивое

место. Родной дом Майфуй.

Фельшраунг -клан кочевников, бродящий по Великим Равнинам

Сегестеса. Прескот принял у них ови и поднялся в их среде

до зоркандера.

фиолетовыми потрохами пораженного снежной слепотой фейстер

филта, клянусь - улларская клятва, больше похожая на

ругательство.

Флахи - группа островов близ побережья Восточного Турисмонда.

флахиане - проживающий на Флахи народ, отличающийся

замечательным телосложением.

Форпачен - вероломный хикландунский советник продавшийся

Умгару Стро.

фрислы - мохнатые и усатые кошко-люди, свирепые и коварные,

часто нанимаются служить солдатами. Традиционное

оружие их расы - шамшер.

Фуймай - дочь Зорга и Майфуй из Фельтераза.

Х

Хавилфар - крегенский континент.

Хавилфарский цикл - второй цикл Саге о Прескоте с Антареса.

хавилфарцы - народ любого государства в Хавилфаре.

харфнары - полулюди из Черсонана, с плоскими носами столь же

широкими у ноздрей как и их рты, блестящими глазами как

у лемуров, квадратными подбородками и лбами. Исконные

враги Хикландуна, они имеют в своем арсенале хорошее

оружие и доспехи выполненные в упадочном лахвийском

стиле.

хикдар - командир сотни.

Хикландун - город на Враждебных Территориях, где правила

царица Лила.

Хлабро, гора - пик в Эртирдрине.

Хло-Хли - лахвийский дух, к ней взывают и ее именем клянутся.

Храм на-Приагс - священные покои в одном из колоссальных

мегалитов Магдага (СС).

Хрунчук - идол в храмовых садах за запретным каналом в

Зеникке. С тремя глазами из до крайности драгоценных

камней.

хумспак - ткань, идущая на одежду.

Ц

Царицы Боли - печально известные правительницы Лаха.

Ч

чам - сочный и вязкий как резина плод. Его часто жуют рабочие.

чанки - акулы внутреннего моря.

Чем - влажные тропические леса центрального Лаха.

чемзит - очень дорогой драгоценный камень.

Черный Чункра побери - ругательство кланнеров.

Черсонан - город на Враждебных Территориях, противник

Хикландуна

чуктар - командир десяти тысяч. Воинские звания на Крегене

стали теперь неконкретными и не обозначают

действительное число бойцов которыми командует

командир того или иного звания. У четырех основных

званий есть много степеней. А точнее - у каждого по десять.

Чулики - крайне свирепая и похожая на людей раса с маслянисто

желтой кожей, выбритыми головами при единственной

оставленной косичке, двумя торчащими из уголков

жестокого рта кабаньими клыками и круглыми черными

глазами. Обучение всех мужчин у них с рождения

направлено на производство высококачественных наемных

солдат; они служат по всему Крегену и получают обычно

более высокое жалование чем другие расы.

чункра - очень крупный рогатый скот, широкогрудый, свирепый, с

красновато-коричневой шкурой, основное богатство

кланнеров Сегестеса.

Ш

Шаллан - фактор Прескота в Санурказзе (СС/ВС).

Шуша, тетя - знатная дама Стромбора, вышедшая замуж в Дом

Эвардов, от которой Прескот получил Стромбор.

шуш-чиф - одежда, похожая на саронг, надеваемая девушками по

праздникам.

Э

Эвард - Знатный Дом в Зеникке. Во время пребывания там

Прескота, князем Дома Эвард был Ванек (ТС).

Эверойнай - Звездные Владыки.

Эртирдрин - страна гор и долин на самой северногй оконечности

Лаха, славится своими лучниками, лучшими в Лахе. Родина

Сега Сегуторио.

Эртир Лук - Высшее Существо Эртирдрина.

Эстеркари - Знатный Дом в Зеникке. Во время пребывания там

Прескота, князем Дома Эстеркари был Кидонес (ТС).

Ю

юланка - гигантский летучий зверь Враждебных Территорий.

юлши - вьючная птица на Враждебных Территориях.

Множественное число - юэлши.

1 "Транзитом до Скорпиона", "Солнца Скорпиона".

2 Ок. 60см

3 Рейковый парус - прямой парус, который подвешивается не на большом рее (поперечная балка на мачте), а на небольшом "рейке". Реек можно опускать и поднимать за середину, потому такой парус часто ставят на шлюпках. - прим ред.

4 36 см.

5 ок. 45м

6 ок. 30м/сек

7 ок. 15м

8 Еще одно упоминание о сведениях с утраченных кассет, как уже сообщалось в "Солнцах Скорпиона" (А.Б.Э.)

9 Головная повязка в виде широкой полосы кожи или ткани.

10 Ок. 30 метров.

11 Гомер, "Одиссея", стих 315, песнь 11 (пер. Жуковского).

12 За исключением Чимборасо все эти горы находятся в Гималаях. Годвин-Остен (Чогори) и Эверест (Джомолунгма) - самые высокие горы на Земле (8611 и 8848м).

13 Шотландская баллада, переведена на русский. См. сборник "Воды Клайда", Л. 1987.

14 Неприятные ощущения у Дрея Прескота вызваны, видимо, ассоциациями с библейскими героями. Те, кто "живет мечем своим", обрисованы в "Библии" без особого почтения (например, Исав).

15 Корнуолл - полуостров на юго-западе Англии, по местным понятиям самый что ни на есть медвежий угол. Чосер - английский поэт XIV века.

16 Ceteris paribus (лат.) - при прочих равных условиях.

17 Примечание сугубо для редактора: я лично думаю, что слово veils следует переводить именно так. Ведь как-никак, а упоминаемый в "Евангелии" танец девяти покрывал (древний стриптиз) именуется в английском переводе Dance of Nine Veils. И, кстати, тоже относится к часто поминаемому Сегом Фройвилу. Называя его veiled автор скорей всего имеет в виду, что на идола этого божества всегда наброшен п о к р о в, как, скажем, на статую Изиды. В.Ф.

18 Интересно получается, тоже самое вино Дрей пил на внутреннем море, где про него четко сказано "добыча из Хремсона". Следовательно, этот город находится в Оке Мира. Так как же такое вино могло попасть к улларам, если те в район Ока Мира пока не залетали, а никакой экспорт оттуда невозможен из-за Стратемска?

19 ок. 3,5м

20 22см

21 Прескот произносит имя "Лу-си-Юон" по буквам и очень щепетилен относительно верности его написания и произношения. Столь же тщательно он выбирает слова говоря о знаменитых лахвийских чародеях вообще, и не забывает употреблять титул "сан". Слово "джикай" здесь явно употребляется в его номинальном смысле, и означает вероятно, общее обращение - "воин". А.Б.Э.

22 ма - моя, джена (вэллийск.)- леди, т.е. миледи (примечание переводчика).

23Веларий - полотняный навес в древнеримском цирке, защищавший зрителей от солнца.

24 Так англосаксы иногда называют знак бесконечности.

25 15м

26 6м

27 ок. 1м 80см

28 45см

29 10см

30 ок. 1м 20см