Когда мы закончили осмотр библиотеки, было уже поздно. Дженни сервировала нам легкий ужин, мы съели его прямо с подносов на кухне.

— Лучше я отвезу вас домой, пока ветер не усилился, — предложил Дункан и пошел за нашими пальто. Дженни и мисс Мелроуз уже легли спать. Я надел пальто и последовал за ним к двери.

Ветер значительно усилился. Пока мы сидели в библиотеке, на улице разыгралась снежная буря. На дороге лежал толстый слой снега, а в некоторых местах уже образовались сугробы.

— Если вы действительно хотите попасть домой, я вас довезу, — сказал Дункан. — Но, думаю, лучше бы вам остаться ночевать у меня.

Выбора у меня не оставалось. До города было не так уж далеко, да и в таком хорошем автомобиле, как у Дункана, мы наверняка сумели бы добраться до моего дома. Но при такой погоде, не говоря уже о том, что на обратном пути вполне можно было застрять, и я не имел права подвергать его риску. Я согласился, и мы вернулись.

Пришлось разбудить мисс Мелроуз, чтобы она приготовила постель. Мне отвели комфортабельную комнату, окна которой выходили на поляну, окаймленную высокими елями. Зажгли камин, подали грелки, чтобы согреть кровать. Это было настоящим приключением: будучи застигнутым непогодой, оказаться в загородном доме, с камином и слугами и с перспективой завтрака в старинной столовой. Я поблагодарил Дункана за любезность и удалился к себе с романом Скотта «Ламмермурская невеста», действие которого происходит недалеко от Пеншиел-Хаус.

Читал я недолго. Камин быстро согрел комнату до приятной температуры, а кровать с тяжелым одеялом и грелками представляла соблазн, по сравнению с которым все злоключения Равенсвуда и Люси Эштон были лишь милыми пустяками. Раздевшись, я нырнул в постель. Свет я выключил уже в полусне, а вскоре и глубоко заснул.

Когда я проснулся, было, должно быть, три часа ночи. Ветер затих. Огонь в камине давно погас, но в комнате, тем не менее, было слишком тепло и даже душно. Под теплым одеялом я сильно вспотел, по-видимому, от этого и проснулся. А может, меня разбудило что-то другое — быть может, шум? Я прислушался внимательнее, но ничего не услышал — ни внутри, ни снаружи дома.

Не знаю, почему, но сердце мое билось быстрее обыкновенного.

Маленький фонарь, работающий от батарейки, был оставлен на тумбочке возле моей кровати. Я включил его — в комнате стало чуть светлее. Откинув одеяло, я спустил ноги на пол. Прохладный воздух приятно освежал тело. Мне вдруг срочно понадобилось пройти в ванную комнату, и я отчаянно пытался вспомнить, где она находится.

Надев брюки и свитер, я прихватил фонарик и открыл дверь. Мне помнилось, что ближайшая ванная находится за коротким коридором, из которого к ней ведут вниз шесть или семь ступенек. Дункан показывал мне ее, когда мы направлялись в спальню.

Оставив дверь приоткрытой, я пошел по страшно холодному коридору, желая как можно быстрее осуществить задуманное и вернуться в свою комнату. Я с тоской вспомнил о теплой спальне: та жара, от которой я страдал лишь несколько минут назад, показалась мне в высшей степени желанной. Мне было не по себе в молчаливых темных коридорах незнакомого дома.

Ванная оказалась там, где я и предполагал. Это было старинное помещение с потрескавшимся белым фаянсом и деревянными панелями. Когда я спустил воду в туалете, вибрирующий звук, казалось, разнесся по всему дому. Бачок медленно вновь наполнился водой. Где-то вдали в водопроводной трубе громко стукнуло, потревожив ночную тишину.

Когда я пробрался в спальню, я уже пожалел, что остался здесь, а не уехал в Эдинбург до того, как испортилась погода. В доме было тихо, и в тишине этой ощущалась злая тоска. Ничто здесь не было тем, чем казалось. Среди завитков и гирлянд на тяжелых обоях прятались злобные лица и выглядывали любопытные глаза.

После холодного коридора комната моя опять показалась слишком жаркой и душной. Оставив фонарь на тумбочке, я подошел к окну и отодвинул занавески.

Небо очистилось, ярко светили звезды, и луна была полностью открыта. На земле лежал снег. Серебристый ландшафт, расстилавшийся перед моими глазами, заканчивался темной полосой деревьев, почти упирающихся в луну. Никогда еще я не видел такой яркой белизны, не ощущал такой полной тишины. Открыв шпингалет, я потянул вверх раму. Окно открылось беззвучно, и я высунулся наружу, хватая ртом холодный воздух.

Зачарованный, я сидел, не в силах пошевелиться. Фонарик погас, а я все не отходил от окна и не включал в комнате света. Луна двигалась по своей орбите над деревьями, огромная и дрожащая, похожая на ночное чудище, разгуливающее по небу. С тех пор, как уехал из Льюиса, я не встречал такого спокойствия, такой тишины. Мои предположения о Пеншиел-Хаус были в корне неверны. В месте, где царствовала красота, зла не могло быть по определению.

Я начал мерзнуть. Поднявшись, чтобы опустить раму, я вдруг краем глаза что-то заметил. Это, по всей видимости, уже было там некоторое время, просто я его не замечал, так как находилось оно чуть ниже линии деревьев, где поляна вплотную к ним подходила. А когда я стал закрывать окно, взгляд мой невольно упал вниз, и я смог рассмотреть эту часть ландшафта.

Думаю, внимание мое привлекло какое-то движение. Задержав дыхание, я подумал, что спугнул лису или белку, двигавшуюся по снегу. Но это существо было крупнее и белки, и лисы. Возможно, волк. Правда, сейчас в Шотландии волки не водятся.

Я смотрел, а существо двигалось по направлению к дому, по спускавшейся плавно поляне. У него были длинные ноги, и двигалось оно неуклюже, напоминая скорее паука или краба, чем привыкшее передвигаться на четырех лапах лесное животное. Я смотрел, а оно двигалось в мою сторону. Мне стало холодно — уже по другой причине. В этом столь неестественном существе было нечто от человека. Несмотря на ужас, меня охвативший, я не мог оторваться от окна. Существо двигалось медленно, но целеустремленно, волоча ноги через снег и оставляя за собой узкую борозду.

Время от времени оно останавливалось и поднимало голову, как бы принюхиваясь. Может быть, оно за кем-то охотится? Может, оно слепое и ищет пищу? Когда оно одолело половину пути, я смог разглядеть его получше, хотя, слава Богу, не во всех подробностях. Оно опять остановилось и оторвало от снега передние конечности, затем подняло голову, и я увидел длинные спутанные волосы, похожие на женские.

Существо, хоть и с остановками, продолжало двигаться к дому. Я почувствовал такое отвращение, что мне хотелось закрыть окно и залезть под одеяло. Но теперь снаружи было светло, а в комнате темно, а мне вовсе не улыбалось лежать в темноте. Существо продвигалось все ближе, конечности его шевелились, как у мерзкого насекомого.

Вдруг я увидел, что появился еще кто-то. Он шел из дома. Человек в длиннополой одежде шагал по направлению к существу. Через минуту я узнал в нем Дункана. Я чуть было не окликнул его, желая предупредить о пришлом существе, но тут я заметил, что он целенаправленно идет ему навстречу. Пробираться по глубокому снегу было довольно трудно. Подойдя, Дункан наклонился и помог существу встать на ноги. Сначала спина Дункана закрывала мне обзор, но потом он сделал шаг в сторону, и я увидел, что существо стоит прямо на двух ногах. И хотя оно было еще далеко от меня, я разглядел, что одето оно в длинное платье, а волосы его почти касаются земли.

Я опустил раму и занавесил окно. В темноте я слышал свое учащенное дыхание.

Спать я уже не мог. Утром, перед завтраком, я опять выглянул из окна. Небо было закрыто тяжелыми облаками, и снова валил снег. Если на поляне и оставались следы, то теперь они были завалены свежевыпавшим снегом.