На берег мать и сын сошли изрядно продрогшими и усталыми. У трапа какой-то мужчина подал им руку и помог подняться на причал.

Хульда и Сигги в нерешительности остановились. На мгновение им показалось, будто их выбросило на незнакомый берег. Но они тут же собрались с силами: главное, что они живы и, несмотря на все опасности, обрели теперь твердую почву под ногами.

Неподалеку от причала стояли автобусы. Кто-то сказал, что машины ожидают жителей, эвакуированных с острова Хеймаэй, чтобы доставить их в Рейкьявик.

— Тогда нечего стоять на холоде, — сказала Хульда. — Пойдем сядем.

— Конечно, а то и места не достанется! — Сигги поспешил вперед.

— Ну, по мне так можно и постоять. Да и о багаже нам не надо беспокоиться.

— У меня кое-что есть, — возразил Сигги, размахивая школьным ранцем.

— Невелико имущество для начала, но будем надеяться на лучшее, — грустно заметила Хульда. — Я всегда верю в хорошее, так легче жить.

Однако свободные места в автобусе еще были, и вскоре мать с сыном расположились на заднем сиденье большой светло-желтой машины. Такого просторного автобуса им еще не приходилось видеть, они только слышали, что в городе бывают машины с настоящий дом.

Когда все расселись по местам, водитель сел за руль, автоматические двери захлопнулись, и чудо на колесах тронулось в путь. Через некоторое время они выехали на шоссе.

Сигги не отрывал глаз от окна. Ему очень хотелось получше рассмотреть новые места, он ведь всегда жил на островах и никогда прежде не бывал в самой Исландии. Признаться, он был очень разочарован. В сером утреннем свете все здесь показалось ему таким скучным. Всюду бескрайние лавовые поля и такие же голые песчаные полосы, а вдали виднеются очертания округлых, покрытых снегом гор.

Сигги поудобнее уселся в кресле, смотреть в окно ему расхотелось. В голову лезли грустные мысли, на душе было неуютно, под стать холодному, грустному утру. Суждено ли ему еще когда-нибудь увидеть свой дом и места, где прошло его детство? Бедняжка Инга Стина, как жаль, что он не смог ей помочь. Каково-то теперь малышу Депилю? Он может погибнуть мучительной смертью. Ведь дом может загореться или будет погребен под раскаленной лавой.

Сигги провел рукой по лбу. У него явно был жар. Голова раскалывалась, глаза слипались от усталости. Позади долгая, бессонная ночь. Голова мальчика упала на грудь. Тяжелая дремота навалилась на тело, мысли куда-то уплывали. Сигги заснул.

Хульда, стараясь не разбудить сына, осторожно поднялась со своего места, достала одеяло с верхней полки и накрыла им Сигги. Хульда тоже смертельно устала, но беспокойные мысли не давали ей заснуть. Что-то сулит им будущее? Куда несет их бурный поток жизни? Близких родственников или друзей, к которым они могли бы прибегнуть, у нее не было.

По дороге в Рейкьявик никаких происшествий не было. Почти все пассажиры дремали.

Сигги проспал всю дорогу. Автобус миновал нагорье Хе́тлисхе́йди и спустился к лыжной базе Ски́даска́ули. Услышав слова «лыжная база», Сигги мигом проснулся: ведь он еще ни разу в жизни не видел лыж. На островке Хеймаэй лыж не было, во всяком случае, он никогда не видел, чтобы кто-нибудь на них катался. Сигги взглянул в окно и увидел диковинный дом. Крыша его была затейливо украшена резными досками и деревянными головами драконов. Рядом с домиком вверх по склону поднимался канат. Кто-то из пассажиров объяснил Сигги, что это лыжный подъемник.

Через полчаса автобус въехал в Рейкьявик. Вид некоторых домов поразил воображение мальчика: он никогда прежде не видел таких высоких зданий. Даже таких домов, как «Соульберг», поставить друг на друга, они окажутся ниже! А автомобили! По улицам неслись бесконечные вереницы машин, больших и маленьких, но среди них Сигги не заметил ни одного грузовика с рыбой. Какая же польза от этих автомобилей?!

Автобус остановился перед высоким зданием. Это было мореходное училище. Здесь было решено временно разместить беженцев с острова Хеймаэй, до тех пор пока им не подыщут более подходящее жилье.

В вестибюле училища толпилось множество народа. Автобусы то и дело подвозили людей. Но многие из прибывших здесь долго не задерживались — у них были друзья или родственники в Рейкьявике, к которым они и перебирались.

Хульда и Сигги пытались отыскать семью из дома «Соульберг», но не нашли. Вдруг старая Доумхильдур не перенесла полета и ее отправили в больницу? Впрочем, вероятнее всего, у госпожи Бьёрг и капитана Сигурстейна есть знакомые, которые предоставили им кров. Сигги очень огорчился, что не встретил Ингу Стину. Кто знает, придется ли им еще свидеться? У Хульды в городе никого не было. В таком же положении оказалось большинство людей, в то утро нашедших приют в мореходном училище. Но никто не роптал, напротив, все были благодарны за помощь и участие, которые им были оказаны.

Для беженцев приготовили еду в здании училища, а общежитие курсантов отвели для ночлега. Кому не хватало кроватей, разложили на полу надувные матрацы. И вскоре мореходка превратилась в гостиницу.

Все же многие беженцы устроились в городе. И не только потому, что у них нашлись родственники и друзья, — гостеприимные жители столицы предлагали разместить у себя тех, кому пришлось покинуть родной дом на острове Хеймаэй.

На второй день в училище оставалось всего несколько семей, и среди них Хульда с сыном. На жилье жаловаться не приходилось, оно было вполне удобным. Более того, у Хульды и Сигги были даже отдельные комнатки. Питание также было превосходным, особенно по сравнению с той пищей, какую они привыкли есть дома.

И все-таки матери и сыну было не по себе. Неуверенность в завтрашнем дне тяготила их, лишала душевного покоя. К тому же они не привыкли сидеть без работы. Особенно тяжело переживала безделье Хульда. Она не привыкла к такой жизни. Сигги пробовал читать учебники, но стоило ему открыть страницу, мысли его уносились далеко.

Во второй половине дня Хульду пригласили в канцелярию училища, где находился своеобразный центр по оказанию помощи эвакуированным. Сердце у Сигги радостно забилось. Что, если это Инга Стина разыскивает его? Она ведь умница, и вполне вероятно, что ей удалось обнаружить, где они находятся.

— Не понимаю, кому мы понадобились, Сигги, — сказала мама с грустной улыбкой.

— Может, это кто-нибудь из дома «Соульберг»? — спросил Сигги, стараясь скрыть волнение.

Но его ждало разочарование. В канцелярии их ожидала вовсе не Инга Стина, а незнакомый мужчина.

Руководитель группы помощи познакомил их с Фи́липпусом Никула́уссоном — так звали этого человека. У Филиппуса, сказал он, имеются две комнаты, которые он хотел бы бесплатно предоставить людям, вынужденным покинуть свой дом. Если они не возражают, то могут занять эти комнаты.

Хульда внимательно оглядела незнакомца. В ее взгляде отразилась настороженность, даже подозрительность. Филиппус был человек средних лет, невысокий, с обветренным лицом и большими, натруженными руками. У него были рыжеватые усы, а на подбородке — небольшое овальное пятнышко, словно здесь недавно сбрили бородку. Он был в праздничном костюме, к которому явно не привык, а потому чувствовал себя неловко.

— А там есть отдельный выход? — нерешительно спросила Хульда.

— Смотря как считать, — со смущенным видом ответил Филиппус, вертя в руках шляпу, будто штурвал. — На улице Гре́ттисгата у меня трехкомнатная квартира. Я живу там с тех пор, как в прошлом году умерла жена. Две комнаты свободны. Вы можете их занять.

Хульда вновь испытующе посмотрела на Филиппуса. Уж не кроется ли здесь чего дурного? Но лицо Филиппуса оставалось спокойным, он по-прежнему не знал, куда деть руки, и вертел шляпу от смущения.

— Ты, верно, хочешь, чтобы я убирала квартиру и готовила тебе еду? — спросила Хульда с подозрением.

— Нет, нет, пусть это тебя не волнует. Я ведь предложил жилье от чистого сердца, — кротко ответил Филиппус. — Я привык стряпать себе сам, а если ты хочешь готовить еду себе и мальчугану, то, пожалуйста, пользуйся кухней на здоровье.

— Большое спасибо за доброе предложение, — тихо ответила Хульда, но голос ее звучал нерешительно.

— Мама, пожалуй, лучше сначала посмотреть комнаты, прежде чем принять решение, — сказал Сигги, совсем как взрослый.

На том и порешили.

Матери и сыну не пришлось долго собираться — багажа у них не было. Они попрощались с теми, кто оставался в училище, сердечно поблагодарили за внимание и вышли вместе с Филиппусом.

На улице стоял небольшой серый фургон.

— Это, конечно, не «роллс-ройс», — заметил Филиппус. — Мальчугану придется примоститься сзади, рядом со мной только одно место.

— Не беспокойся, — в один голос сказали Хульда и Сигги.

А Хульда прибавила:

— У себя дома мы привыкли ходить пешком.

Они расселись, и фургон тронулся. Филиппус уверенно вел машину.

Перегнувшись вперед, Сигги жадно смотрел в лобовое стекло. Один за другим мимо пролетали дома, а машинам просто конца не было! По улицам мчались автомобили разной величины и разного цвета, и казалось, будто они соревнуются между собой в скорости. Кое-кто из водителей в отчаянной попытке вырваться вперед делал крутые виражи. Вот это жизнь! Не то что в мореходном училище, где Сигги изнывал от скуки и безделья.

Хульда тоже оживилась. Она радовалась поездке по столице. А в глубине души ей не терпелось посмотреть на новое жилье.

— Откуда это пахнет рыбой? — спросил Сигги, сморщив нос.

— Извини, это пахнет в машине, — ответил Филиппус. — Я работаю на фабрике, где разделывают рыбу, а весной и сам рыбачу в свободное время.

— Смотри-ка, а я ничего не чувствую, — заметила Хульда. — Да и не удивительно, я, можно сказать, выросла с запахом рыбы.

Хульда не подавала виду, но ее обрадовало, что Филиппус такой же рабочий, как и она. На душе у нее полегчало.

Вскоре машина остановилась у небольшого домика на улице Греттисгата.

— Ну, вот и наш дворец, — улыбнулся Филиппус. Он проворно вышел из машины и открыл Хульде дверцу. — Прошу в дом.

Одноэтажный дом с мансардой был выкрашен в желтый цвет. Его венчала красная крыша, а снаружи он был покрыт рифленым железом. Внизу был подвал, но, судя по размерам окон, в нем размещались только кладовая и помещение для стирки белья. Дом окружала большая, обнесенная зеленой сеткой лужайка. Вдоль дорожки, ведущей к парадной двери, выстроилось несколько березок.

Хульда и Сигги последовали за хозяином в дом. В прихожей их встретила серая полосатая кошка. Филиппус наклонился и нежно погладил ее.

— Это Йо́усефина, моя хозяйка, — с любовью сказал он. У Сигги сжалось сердце. Он вспомнил Депиля, который остался замурованным в доме на острове и теперь, может быть, погибал.

Хозяин провел Хульду и Сигги в комнаты, которые им предназначались, показал кухню. Комнатки были маленькие, но чисто прибранные. От белого потолка и стен, выкрашенных в голубой цвет, веяло холодком, однако повсюду в доме, куда ни погляди, чувствовался порядок.

Филиппус не отличался словоохотливостью, но явно ждал, чтобы гости высказали свое мнение.

— Комнаты мне нравятся, — сказала Хульда. — К тому же они с мебелью.

Лицо Филиппуса просияло.

— Они, правда, невелики, — сказал он. — Да и мебель нехитрая. Но пользуйтесь ею на здоровье.

— Большое спасибо, это нас очень выручит!

— А есть тут еще какие-нибудь животные, помимо Йоусефины? — поинтересовался Сигги.

— У меня есть еще Скья́лда, — улыбнулся Филиппус.

— Скьялда? — изумился Сигги. — Значит, ты держишь корову?

— Что ты, — рассмеялся Филиппус, — Скьялда — это маленькая черепаха, она живет внизу, в подвале.

— Это как раз для Инги Стины! Только бы она приехала! — воскликнул Сигги и взглянул на маму.

— Ну, пока нам следует подумать о другом, — сказала Хульда. — Скажи, сынок, тебе здесь нравится?

— Очень, — решительно ответил он.

Хульде и самой дом пришелся по душе, хотя она и не высказала своего мнения столь непосредственно, как сын.

Однако больше всех радовался Филиппус. Он получил возможность не только протянуть другим руку помощи, но и скрасить пустоту и одиночество, царившие в его маленьком доме. Уже не раз он совсем было решался сдать часть дома посторонним людям, но в последний момент отказывался от своего намерения. Вот почему ему было так приятно, что мать и сын решили принять его доброе предложение.

Но хозяину пора было отправляться на работу. Перед отъездом он показал Хульде, где находится продовольственный магазин. Там они могут купить все необходимое, а если сейчас у них нет при себе денег, то можно взять в долг.

Хульда сердечно поблагодарила Филиппуса за радушие и любезность. Им пока ничего не нужно, сказала она. Филиппус вручил ей ключи от дома.

— Значит, ты нам доверяешь, — сказала Хульда, и впервые за эти дни на ее озабоченном лице проглянула улыбка.

— Уж не прикажешь ли бояться, что вы уведете содержимое этого дворца? — рассмеялся Филиппус. — Конечно, я доверяю вам как самому себе.

— Какой добряк этот Филиппус, — произнесла Хульда, но так тихо, что хозяин не расслышал.

— Послушай, а можно спуститься в подвал и взглянуть на черепаху? — осторожно спросил Сигги.

— Разумеется, смотри только, как бы она тебя не укусила, — весело ответил Филиппус.

— Разве она кусается? — с некоторой опаской произнес Сигги.

— Нет, конечно, я пошутил. Ступай и посмотри на черепаху, — ласково сказал Филиппус. — Ну, я пошел. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома, — добавил он, закрывая за собой дверь.