I

Я проснулся от лёгкого толчка в плечо. Так Чарли обычно будил меня, если ещё не наступило время подъёма. Замечательная вещь — кровать с компьютерным управлением. Я шёпотом спросил, не открывая глаз:

— Ну? Что там?

Понятно, что ничего серьёзного. Иначе такой деликатности от киберпанка не дождёшься, он не стеснялся объявлять тревогу, например, в случае повышения радиационного фона или высокой плотности пылевого облака. На то и на другое нам одинаково наплевать, но инструкция превыше всего. Я усмехнулся — правила, написанные людьми, столь от нас далёкими, что для этого района галактики и вовсе не существующими.

Умничка-комп ответил письменно, в воздухе надо мной повисли призрачные зелёные буквы: «Поступило послание с Чуда. Содержание серьёзное. Предлагаю общий сбор. Вывести текст?»

— Не надо. Буди остальных. Сбор через двадцать минут.

Проклиная всё на свете, а кого обрадует подъём в четыре утра (?), я облачился в комбез, вздохнул и погладил Алёну по щеке. Она спала как обычно, доверчиво разметавшись, такая беззащитная, что тревожить её казалось святотатством. Глаза её медленно открылись:

— В чём дело? — голос чистый, будто бы и не спала.

— Кристы нам письмо прислали, Чарли утверждает, что всё серьёзно не по-детски. Если перепутал с поздравительной открыткой, сделаю ему ресет.

Я зашёл в ванную, сполоснул лицо, поводил по нему бритвой, причесался, глянув в зеркало. Оттуда на меня посмотрел довольно суровый тип, к тому же явно недовольный чем-то. Пришлось размять физиономию, чтобы недовольство сменилось обычной миной озабоченности. Подмигнув отражению, я повернулся, было, к выходу, но тут изображение показало мне язык. В ответ я показал кулак и пригрозил: «Дождёшься ты у меня». На самом деле зеркало, как и многие вещи на корабле, часть интерфейса Чарли, чем он и пользуется беззастенчиво.

Нда. Неожиданность. Кристы — первая раса, с которой мы познакомились, и пока последняя. Название придумала Алёна, образовав от слова «кристалл». Вообще-то кристаллы они не больше нашего, зато живут внутри гигантских хрустальных пирамид. Жизнь ведут тихую и неспешную, медленно перетекая по полостям своих жилищ и предаваясь философским размышлениям. Ну, насчёт размышлений, конечно, наши домыслы, чем они там занимаются — богу весть, но уж больно симпатичная версия.

Именно их мы называли поначалу варварами. Теперь такое и в голову не пришло бы. Кристы путешествовали по космосу тысячи лет, исследовали всю Галактику, знали о существовании нашей цивилизации. Удивились они страшно, узнав, откуда мы. По их представлениям, встретить нас так далеко от Солнца можно было ожидать лет так через пятьсот.

Помню, какими мучительными были те полтора часа, когда мы ждали ответ на обращение к «варварам». Мы собрались в рубке, когда Мирон сообщил, что завершена передача информпакета. Вялые шуточки умирали, не успев прозвучать, даже Чарли говорил исключительно по делу. Наконец он сообщил, что объект стремительно теряет скорость. Когда кристы вынырнули в евклидовом пространстве, до нас им оставалось не более миллиона километров, скорость относительно Друга у них оказалась нулевая.

И тут же Чарли доложил:

— Поступило сообщение, голосовое, на английском. Перевожу: «Приветствуем, разумные. Просим подтвердить информацию о планете вашего происхождения. Мы не несём опасности вам и вашей планете. Мир вам».

Я заранее настроился ничему не удивляться, поэтому продиктовал ответ вполне бесстрастно. Подтвердил, что мы с той планеты, которая подвергается атаке. Поинтересовался их происхождением, целями, источником осведомлённости о наших языках. Мы-то приготовились в первую очередь к драке, во вторую к долгому поиску понимания, а тут — пожалуйста, по аглицки с нами заговорили.

Ответ пришёл минут через десять. Ответ всеобъемлющий, с подробным рассказом о цивилизации кристов, видеоматериалами, а главное, с координатами их родной планеты и ещё десятка колоний. У амёбоподобных, совершенно глухих существ нет языка звуков, поэтому названия пришлось придумывать самим. Планету Димка сразу назвал Чудом, она и впрямь великолепна. Сверкающий под лучами голубого гиганта снежный шар. Прозрачные пирамиды, разбросанные по равнинам планеты, мы приняли за горы льда, но они оказались городами кристов. И тогда и после у нас так и не хватило терпения изучить и понять жизнь и социальное устройство братьев по разуму, слишком уж они далеки от нашей главной задачи.

После недолгих переговоров мы уяснили, что взаимные посещения для нас представляют серьёзную проблему. Нам в кораблях кристов пришлось бы передвигаться ползком, а они вообще очень редко покидали свои корабли-дома. Большой Друг, ведомый больше Чарли, чем Димкой, совершил ювелирный прыжок, и мы сблизились на расстояние прямой видимости.

Лично я не пожалел времени, чтобы полюбоваться всласть видом трёх, все-таки трёх, гигантских пирамид, состоящих, казалось, из расплавленного стекла. В свете наших прожекторов они искрились и «текли», непрестанно меняя окраску, в которой преобладали чистые спектральные тона. Кристы путешествовали целыми городами, высота пирамид — около километра. Друг из кабины «Тунгуса» выглядел на их фоне маленьким и жалким. Стас, правда, утешил меня, энергетически, мол, наш кораблик на порядок превосходит все три пирамиды.

Мирон предложил отправить по координатам планеты кристов зонд-раскидайчик. Крохотный аппаратик мог прыгнуть на огромное расстояние, оставаясь в пункте назначения всего несколько микросекунд, необходимых для панорамного снимка. Опустошив накопитель на девяносто девять процентов, наш разведчик развеял последние сомнения. Чудо выглядела именно так, как в фильме, подаренном нам. Вокруг белоснежной планеты вращались десятки и сотни разнокалиберных пирамид, удивительное такое пристрастие к единству форм.

Целью кристов было изучение «статистической аномалии», но о её причинах и возможных способах противостояния они знали не больше нашего. В общем, встреча оказалась интересной и захватывающей, но бесполезной для нас. Одно радует — кристы не враги. В завершение встречи мы обменялись «визитками» — согласовали способ связи, и вот теперь поступило первое сообщение.

II

С того памятного дня, точнее, ночи прошло больше трёх месяцев. Мы удалились от Солнца на семь тысяч световых лет, но цели так и не достигли. Канал порчи по-прежнему мозолил глаза слева по борту. Каждый прыжок уносил нас на сто светолет, позади мы оставили более восьмидесяти «бакенов», облегчающих навигацию. Экспедиция проходила, как однообразная череда дней, очень похожих на те, что мы провели на лунной базе. Тот же распорядок дня и те же занятия.

И тишина. С отсутствием звуков на корабле бороться оказалось делом безнадежным. Стоит остаться одному, как тишина окружает тебя плотной мягкой завесой. Конструкторы превзошли все мыслимые нормативы, даже вентиляция работает абсолютно бесшумно. Иван предложил Чарли постоянно транслировать что-нибудь вроде скрипа снастей, на что киберпанк ответил: «Вы еще не настолько приблизились к пределу возможностей, чтобы изобретать подпорки для психики. Привыкнете».

Привыкли. Один Мирон иногда жаловался, что не может заснуть без музыки. «Проклятая тишина».

Лишь однажды я позволил себе вольность, мы немного отклонились от маршрута и посетили систему желтого карлика, очень похожего на Солнце. Но с планетами у звезды оказалось негусто — два газовых гиганта и кометно-пылевое кольцо. Сутки мы резвились среди каменных обломков, загоняв «Тунгусов», а Круглый простудился. Вот это, пожалуй, развеселило нас больше всего. Настоящее, классическое ОРЗ — с насморком, температурой и малиновым вареньем, что каким-то чудом оказалось в наших запасах. Шуточки о солнечном ветре и неплотно закрытом шлюзе звучали неделю, пока не приелись.

Возможно, что весточка кристов, как раз то, что нам нужно. Если, конечно, там действительно важная информация.

Расположившись в кресле, я привычно проверил «горизонт», он оказался привычно чист и однообразен. Пока что основной трудностью экспедиции стало именно однообразие. Через пять минут явились все скопом — сонные, помятые, но, к счастью, не злые. Ожидание достало, а любые известия сулили перемены. Раздались приветствия, я попросил Чарли показать послание, на фоне звёзд возникли строчки: «Приветствуем посланцев расы хомо. Необходимым считаем информировать. Подвластная раса хомо звёздной системы ___ (нам опять предлагали самим определиться с названием) определила задачу флота — захват вашей группы. В таблицах — координаты вектора движения флота. Время пересечения — десять часов. Ваших сил не хватит противостоять. Уходите — предложение убежища. Жаль».

Замечательно обнадёживающая информация.

— Чарли, чурка с глазами, ты почему не орал «полундра»? — Иван проснулся окончательно.

— Где ты у меня видел глаза? А слово чурка расцениваю, как пропаганду национальной розни.

Пришлось использовать командный голос:

— Не все, видно, поняли — нам обещают скорый кирдык. Какие будут мнения?

— Можно свалить к кристам. Но удирать, даже не оценив противника… как-то не по-нашему, не по-русски, — Герке, главный русский националист команды словно прочитал мои мысли.

— Я бы всё же принял предложение убежища. Глядишь, разжились бы информацией об этой расе хомо. Гуманоиды, что ли? Вот во что я никогда не верил, так в существование на других планетах людей, — своё мнение оказалось и у Димки.

Мы сидели, развернув кресла так, чтобы видеть друг друга. Мирон выглядел, как всегда спокойным, даже благодушным. Ага, знаем мы ваше спокойствие, господин учёный. Кое-что слышали о том, как били вы морду председателю ученого совета «за недостойное поведение», и какого труда стоило Корнилову вытащить вас из кутузки и пристроить в Проект.

Иван снял с волос резинку и теперь упаковывал по новой хвост на затылке, значит, думает, напряжённо. Круглый откинулся в кресле, глаза закрыты, но желваки напряжены, а пальцы отбивают неслышную дробь. Одна Алёна смотрела на меня насмешливо и молча спрашивала: «Что, командир, пришло время действовать? Посмотрим, посмотрим». А ведь не хуже других понимает — шутки кончились.

Молчание нарушил Чарли:

— Вот посмотрите-ка, я скомпилировал те самые таблицы. Получилась такая картинка.

Круглый скривился:

— Ну и чего там? Не вижу ничего интересного.

— А я, пожалуй, что и вижу, — Мирон провёл рукой, показывая на траекторию флота (вот интересно, флот — это сколько?). — Они нас догоняют. А значит, что к порче, если и имеют отношение, то косвенное.

— Не факт. Может, они по пути домой нас прихватить хотят? — я говорил и одновременно пытался сообразить, что ещё интересного видно на картинке.

Мирон опередил:

— До них всего восемьдесят светолет.

— Ну и? — не понял я его намека.

— Значит они медленные! — нетерпеливо пояснил Герке. — Если встреча через десять часов, наверно, уже через девять. Мы всегда сможем от них удрать. Если уж кристы уверены, что настучать по репе мы им не сможем, — иногда Мирон позволял себе ненаучную терминологию.

— Чарли, ответ кристам. Благодарим. Просим дополнительной информации о преследующем флоте.

— Отправил, — сразу же откликнулся комп. А через секунду воскликнул: — Оппа! Ответ, автоматом: «Соблюдение невмешательства. Информация равна военным действиям. Убежище — нет».

— Коротко и ясно. Нейтралы, блин! — Иван ударил кулаком в ладонь. — Всё как у нас, те же игры. Гадство, вот пусть теперь кто-нито расскажет мне, что разум, добравшийся до звёзд, должен быть выше таких пошлых вещей, как политика. Казлы!

— Да ладно, Вань, разве нашего собственного примера тебе недостаточно? — Алёна невесело усмехнулась и замолчала снова.

— Я думал, мы — нетипичный случай. И так хотелось верить в мудрых братьев по разуму, — сокрушался Стратов.

Решение виделось одно, но, боже мой, как, оказывается, трудно сделать выбор, даже зная, что его нет. Я развернул кресло и уставился на изображение осточертевшего канала. Нет. Нельзя нам бежать при первой же опасности. Иначе, зачем мы отправились незнамо куда. На Земле пока всё вроде бы спокойно, катастрофы прекратились с уходом персонала с баз. Весточки через «Королёва» доходили регулярно. И пусть я иногда ощущал приступы ненависти к руководству Проекта, по большому счёту, они правы — мы последняя надежда.

Что толку спасать свои шкуры, если негде будет в них показаться? Вот эта вот капля цинизма всегда мне и помогала, когда я начинал рассуждать о долге перед людьми и прочих высоких материях. Снова повернувшись лицом к команде, отдал приказ:

— Остаёмся на месте. Постараемся договориться, а не выйдет, назовем встречу разведкой боем. Полная готовность. Вахты по два человека. Первыми заступаем я и Алёна, через два часа её сменит Дмитрий. Остальным спать. Чарли, ты их видишь?

— Нет.

— Сбрось инфу на «Королёва» и медленно двигай поперек курса флота. Сенсоры в активный режим.

— Дык, давно. Сразу как письмо получил. Мы хоть и не кончали факультетов, про синтезированную апертуру не меньше вашего знаем.

— Экх. В формальном ключе с этого момента и до особого распоряжения, — приказал я сухо. Добавил с выражением: — Надоел.

— Жду указаний.

— Жди. Всем приятного сна, джентльмены.

У выхода остановился Димка:

— Я с тобой не согласен, — голос сухой, официальный. Развернулся, вышел.

— Ещё немного, и он вручит тебе чёрную метку, — заметив мою улыбку, Алёна, продолжила: — Я не шучу. Ты не понимаешь, Круглый на грани срыва.

— У Димки нервы крепкие. Он сорвётся последним. Я его знаю дольше, уж поверь мне.

— Пусть так. Но тебе надо с ним поговорить. Он очень сильно переживает…

— Побеседовать надо со всеми. Мне как-то неохота окончательно превращаться в человека, отдающего приказы. А мучает его то же, что и остальных, и нас с тобой. Неизвестность. Сама понимаешь.

III

Мы замолчали, я посчитал, что так лучше. Вахта. Морально устаревшее понятие для Большого Друга, управлять которым я могу лёжа в ванне. Но всё та же инструкция предписывает, а нет ничего хуже для подрыва дисциплины, чем смена правил на ходу, даже в угоду здравому смыслу. Мы и так держались с трудом, комфортные условия располагали к безделью, а отсутствие сколько-нибудь значительных событий кого угодно вгоняло в депрессию.

Да ещё эти чёртовы архивы. Алёна обнародовала результаты изысканий через пять дней после их начала. Факты оказались не столько неожиданными, сколько поражающими цинизмом того, что звалось Проектом. Иллюзии рухнули, на многие вопросы появились ответы, но лучше бы их не было.

История Проекта, как правильно угадал Димка, началась с того самого эксперимента по стимулированию интеллекта. Провал его оказался кажущимся, через месяц после докладной «Степанова» в нашем городе создали первое подразделение Проекта. На окраине в рекордные сроки выстроили рабочий корпус и три жилых дома. Территория особо не охранялась, интереса не вызывала — кого у нас удивишь бетонным забором. Тем не менее, четверть из трёхсот сотрудников «Исследовательской базы АН СССР» служили в органах.

Эксперименты на добровольцах продолжались, стране нужна была суперсила, которую может дать только наука. Смертельные случаи прекратились через год. Искусственные гении стали выдавать результаты, несравнимые, правда, по масштабу с открытиями первых десяти мучеников, но позволившие надеяться на скорый прорыв во многих направлениях. Руководители Проекта обмывали жирные звёзды, руководители государства готовились к захвату мирового господства, жизнь казалась прекрасной и удивительной.

Всё испортил Козырев, применивший математику в социологии и сделавший для проверки несколько прогнозов на 1971 год. Результаты оказались настолько точными, что в теорию Козырева поверили сразу и безоговорочно. И попросили рассчитать прогноз на грядущие пятьдесят лет. Потом долго проверяли и тестировали теорию, проверяли выводы долгосрочного прогноза, делали независимые расчёты. Всё из-за того, что предсказал учёный крах. Не то что бы страны Советов, а крах цивилизации.

У правителей хватило ума не отмахнуться от страшной жути, хватило мудрости разрешить поиск выхода. В течение трёх лет было выдвинуто и отвергнуто множество моделей развития, в том числе такие, в которых Проект отсутствовал как фактор, влияющий на ход истории. У исследователей не было опыта, а теория не позволяет построить модель, приводящую к желаемому результату. Но способ обмануть историю был найден.

Вкратце о нём рассказывал Корнилов — накопить потенциал, дающий возможность решения глобальных задач, устроить кризис изобилия и одновременно перекроить идеологию общества, дать цель и средства её достижения. Привить человечеству идею неограниченного развития, достижения статуса бога, подчинения вселенной. Поскольку речь шла о масштабах планеты, а не «отдельно взятой», то был сделан невероятный по простоте и наглости шаг — о существовании Проекта поставили в известность правителей Соединённых Штатов.

Для опровержения теории Козырева янки создали целый институт, но его работы только добавили кое-что новое к результатам наших учёных. После чего американцы умыли руки, дав, таким образом, карт-бланш. Пообещали — «если что, поможем», и с чисто американским прагматизмом «забыли» о проблеме.

История ХХ века текла своим чередом, болезнь раннего старения ещё не проявлялась в симптомах, а под глухим покровом тайны готовилось лекарство. Для работы в Проекте требовались люди, много людей — учёных, инженеров, психологов, медиков. И если поначалу принцип добровольного участия ещё соблюдался, то после семьдесят пятого года согласие на «укрепление мозгов» не спрашивали.

Тысячи лучших были отобраны и подвергнуты процедуре, после которой становились кем-то вроде безумных учёных из фильмов. Проект получал идеальных работников — тихих, нетребовательных, желающих одного — чтобы им не мешали работать. За таким контингентом нужен постоянный пригляд, неровен час, забудут поспать или перестанут есть. Именно для такого надзора жилые помещения на первой базе просматривались и прослушивались.

В первые годы надзор осуществляли няньки из КГБ, но после появления компов класса «Сеть» потребность в них исчезла. Постепенно Проект становился независимой и самодостаточной структурой, государством над государствами. Безумные гении трудились, непокладая мозгов, штат вольнонаёмных сотрудников сократился до ста человек, приближалась вторая фаза, предусмотренная планом.

Не совсем ясным мне оставалось одно — как в Проект втянули Корнилова. Руководство Проекта, естественно, не подвергалось никаким психологическим воздействиям, там нужны абсолютно здоровые люди. Поэтому я и не мог понять, как великий гуманист, писатель, замечательно тонко чувствующий и пишущий, оказался в руководстве самого отвратительного из концлагерей за всю историю таковых. Да, я мог оправдать для себя издержки необходимостью выживания человечества, но не согласился бы на предложение Сергея Сергеевича, расскажи он мне всю правду. Истерический вопрос Димки «как он мог?» я задавал себе не раз и ответа не нашёл.

Алёна, раскопавшая архивы, вела себя на удивление невозмутимо. Предложила ознакомиться с материалами всем разом, и молча ждала, когда мы закончили читать.

Первым заглотил инфу Димка и сразу же набросился на штатных работников Проекта — Ивана и Мирона:

— И вы знали?! Да кто вы после этого? Фашисты! — такого бешенства я ни разу у него не видел.

Мирон оторвался от экрана, ответил жестко:

— Я знал, но не всё. Но знал, конечно. Не собираюсь оправдываться. Ты должен сам всё осознать. Нет другого выхода. Да и чем моё положение «вольнонаёмного» лучше тех, изменённых? Свободой выбора? Знаешь куда можешь её засунуть.

— А какого чёрта молчал до сих пор? — зло бросил Димка.

— Я давал подписку, и никто не снял с меня обязательств.

— Порча сняла, мы же команда. А вы… — Димка махнул рукой и выбежал из кают-компании.

— Вот поэтому и не рассказывал, ожидал такой вот реакции. А вы тоже считаете, я не прав? — Герке смотрел на нас с Алёной.

Ответила Алёна:

— Я, когда архивы разгребала, многое передумала и не нашла никакого другого выхода. Обычные люди не смогли бы построить Друга, не смогли бы даже и сотой доли того, что сделали эти ребята. Мы должны быть им благодарны. Но, видимо, тут нужна какая-то новая мораль, надо начать думать в масштабе планеты, чтобы спокойно принимать такие методы. Нет, я не осуждаю.

И что тут скажешь? Мне осталось пожать плечами и развести руками. Потом был долгий и изматывающий разговор с Димкой. На мои доводы он отвечал — «а ты сам хотел бы оказаться на их месте?», подразумевая, конечно, несчастных невольников науки. Единственным, на что он дал согласие, было обещание не выяснять отношений до окончания экспедиции. Ни больше, ни меньше, он так и заявил:

— Хорошо, слова худого они от меня больше не услышат, но вот когда вернёмся, я лично пойду бить морды нашим уважаемым директорам. Попомни мои слова.

Такая вот трещинка образовалась в нашем коллективе с самого начала. Сейчас мы привыкли, притерпелись к тому, что наша экспедиция состоялась благодаря загубленным жизням тысяч людей, повинных лишь в том, что оказались умнее и талантливее многих.

Я неоднократно пытался заставить себя выйти за рамки «ортодоксального гуманизма», пережитка, как выяснилось, старой эпохи. Но не получалось у меня придумать и принять новую мораль, и цинизм не помогал. Но вот, наконец, настал и наш черед. Как то всё обернётся?

IV

Я занимался на тренажёрах, когда Чарли дал сигнал тревоги — частые и противные до невозможности гудки. От неожиданности я аж заорал:

— Голосом!

— Из прыжка вышли и продолжают выходить корабли неизвестного происхождения, — в формальном ключе комп изъяснялся на редкость коряво. Нарочно, что ли? — Количество больше двух десятков. Дистанция пятьдесят тысяч, скорость сто километров в секунду. Замедляются. Сигналов не подают.

— Лечь в дрейф. Послать запрос — какого хрена хотят.

Кристы, не объясняя ничего, в свое время сбросили нам файл с кодами для формализованного общения. Теперь они пригодились. Экипаж собрался в рубке. Как ни странно, но общее состояние было ближе к радостному возбуждению, чем к нервозности. Упаковываясь, я не видел лиц, а лишь чёрные непроницаемые коконы на месте остальных кресел, но разговоры напомнили трёп на прогулке.

— Есть ответ. Требуют не оказывать сопротивления и приготовиться принять на борт группу контроля и сопровождения, — объявил Чарли.

— Хрен им с маслом! Кстати, я не видел среди той полусотни фраз ничего подобного сказанному, — удивился Иван.

— А они по-русски балакают не хуже меня. Вернее, ихний комп.

— Вот она, слава, — не слишком удачно пошутил я. — Все нас знают, все нас любят. Даже языки знают. Скажи, что мы не согласны принимать никаких контролёров. Спроси о целях визита, короче, повтори вопрос. Будем косить под дурака. Дистанция, вижу, досягаемая для мухобойки. Будь готов пустить в ход по первому требованию.

— Всегда готов.

Потянулись минуты ожидания. Чарли обозначил флот чужаков в виде роя искр, присвоил каждому кораблю маркер. И было тех кораблей ровно тридцать три штуки. Рассмотреть их пока не представилось возможным.

— Чарли, энергетику флота можешь оценить? — спросил Иван.

— У них глухие экраны, ничего не прощупывается, но, судя по ускорению торможения, могу предположить, что поглотители импульсные у них похуже наших. Мы бы тормознули резче. Есть ответ. «В случае неповиновения, вынуждены применить силу».

— От и хорошо. Коротко и понятно, — прокомментировал Стратов.

— Внимание на экран — три точки, видимо, малые суда. Идут к нам, — информировал Чарли.

— Орудие к бою… — холодок прошёл у меня по спине, — попробуем сдвинуть их тихонько. Медленно подводим…

Я наблюдал за действиями Ивана, не думая. Синий лепесток шлейфа встал под острым углом к курсу чужих. Слабое движение, и три тусклые звездочки резко метнулись в сторону, отскочив рикошетом от невидимой для них плоскости. Я бы на их месте остановился, но чужаки выправили курс и рванули в нашу сторону ещё быстрее. Чарли высветил время их подлёта — шесть минут. Наконец ему удалось рассмотреть «малые суда», в отдельном окне он вывел вращающееся изображение. Кораблик больше всего напоминал патиссон. Бог ты мой! Он шёл на реактивной тяге.

— Чарли, а это не фантом? — спросил Димка.

— Настоящий. Нас окружают, обратите внимание.

Да, корабли чужаков сократили дистанцию и рассредоточились, образовав вокруг нас подобие многогранника. Между тем, «патиссоны» приближались.

— Смахни мелких, только не резко. Пусть не мельтешат, — приказал я.

Иван плавно взмахнул шлейфом туда-сюда, и маркеры маломерок пропали с обзора.

— Меняем позицию, — Димка переместил указатель курса, выбрал дистанцию. — Выходим из окружения. Старт.

Миг, и картина изменилась, мы оказались почти в той же позиции, что и в самом начале. Ответный прыжок флота был столь же стремителен, нас снова окружили.

— Не нравятся мне эти догонялки. Есть у них какая-то задумка. Не пора ли сматываться? — Мирон рассуждал задумчиво, словно сам с собой.

— Обнаружил колебания метрики, необычно, не понимаю, — нарочито равнодушно сообщил Чарли.

— Мне на консоль! — Герке включился в работу.

— Смахни-ка пару корабликов, Чарли, покажи их нам, — стараясь сохранять спокойствие, распорядился я.

Оба приказа были выполнены одновременно. Два маркера, пятый и седьмой резво понеслись куда-то вдаль, а нам представилась возможность рассмотреть инопланетную посудину. Лукас, который Джордж, укусил бы себя за голову, чтобы посмотреть на этакое чудо. Серый матовый диск, диаметром в полкилометра, весь покрытый, как бородавками, надстройками, выпуклостями, щитками и совсем уже неописуемыми композициями деталей, производил завораживающее и, одновременно, отталкивающее впечатление.

Да, кристы правы. Не устоять нам. Все-таки тридцать три, пардон, тридцать один дредноут. Подходящее название для такого монстра. А с другой стороны, двоих-то как ветром сдуло, может, и с остальными так? Но никакой разведки не получится, а будет форменное избиение. Чего доброго, эти хомо ещё и протест заявят в местную ООН.

— Чарли, ты, наконец, что-нибудь про них узнал? — спросил Иван, в голосе мне послышалось напряженность.

Я пожалел, что не вижу лиц, но не стал включать видеосвязь, угадывая состояние экипажа, скрытого за черными оболочками индивидуальной защиты, по интонациям.

— Заряжены они круто, но вся энергия предназначена для маршевых приводов и оружия типа рентгеновских лазеров. Гасители инерции, повторю, слабые. И что ещё важно — корабли сугубо материальны, разрушаются очень даже легко. К борьбе с нами они не готовы. Можем раскидать их на раз-два-три, — несколько заносчиво ответил Чарли.

— Попробуем тогда поговорить, — решил я. — Передай. Мы — исследовательская экспедиция. Нашей планете угрожает неизвестная сила, использующая как оружие управляемую вероятность. Если вы не имеете отношения к этому, предлагаем разойтись миром. Наших сил хватит для уничтожения вашего флота. Мы не хотим войны. Время на размышления — десять минут. Всё. Дима, выйди из окружения.

— А, может, смоемся? Чего тут ловить, разведка не удалась, боёв нам не надо, — Димка говорил спокойным голосом, но где-то в глубине его скрывались нервические нотки. Прыжок, однако, он провёл гладко.

— Удрать всегда успеем, надо попробовать разговорить их, — поддержал меня Мирон.

— Есть ответ. «Ничто не может противостоять оку господа. А мы слуги его. Господь поможет нам вернуть вас на путь истины, братья», — бесстрастно проговорил Чарли.

— Охренеть! Они что, фанатики? Вот, блин! Как в дурной книжке. Сейчас обнаружится, что мы встретили дружину звездного барона фон Бетельгейзе, — Круглый исходил сарказмом.

— Чарли, дай я сам поговорю с этими «слугами господа», может у меня получится, — приказал я.

— Говори.

Я прокашлялся, вот уж не думал, что придётся когда-нибудь вести переговоры через линию фронта, да ещё и с представителями иной цивилизации.

— Я капитан корабля Кармагин. Хотел бы поговорить с командующим флотом. Напоминаю, осталось четыре минуты.

Ответ пришёл немедленно, как будто командующий только моей реплики и ждал. Голос, конечно, был голосом их компа, но интонации в нём присутствовали:

— Здравствуй, капитан Кармагин. Я… — видно подбирал слово, — командор Садиш. Имею приказ доставить вас для обучения на нашу планету. Приказ будет выполнен, чего бы это ни стоило мне и флоту. Прекратите сопротивление, оно бессмысленно. Вы повредили наши корабли, но мы прощаем вам, вы не понимаете истинного значения событий.

Мне удалось поймать паузу в потоке слов:

— Вы говорите о каком-то оке господа. О чем речь? Уж не тот ли канал, по которому происходит воздействие на нашу планету?

— Именно так.

— Кто создатель ока?

— Господь. Он создатель всего. Вы узнаете ответы на многие вопросы, но позже. Давайте решим всё мирно.

Я продолжал, стараясь вытянуть у него как можно больше:

— Где находится исток канала?

— Глупцы! Если и есть исток, как ты его назвал, то находится он за пределами галактики. Даже ваш корабль не доберётся до него.

В его голосе послышались человеческие интонации, до этого момента, казалось, он просто повторял вбитые в голову фразы. Но то, что он сказал, меня не порадовало. Неужели он не врёт? А ведь похоже на то.

— Наша планета в опасности. Порча, око господа, как вы ее называете, должна быть ликвидирована. У нас нет времени на визиты. Если имеешь сказать что важное, говори, время вышло, — нарочито грубо потребовал я.

— Вы вырвались за предел своего развития, и вас решили остановить. Никакой порчи нет, твоей планете ничего не грозит. А мы можем помочь вам стать солдатами господа, в служении назначение вашей цивилизации. Соглашайтесь, и у вас не будет необходимости продолжать бессмысленный полёт…

Вспышка. Такое впечатление — на небе в один миг возникли сотни новых звёзд. Чарли обнаружил подоспевшие на помощь корабли чужаков и вывел координаты на сферу обзора. Голосом он прокомментировал:

— Двести шестьдесят четыре.

— Вот сволочь, он нам зубы заговаривал! — Иван сбил несколько кораблей одним движением шлейфа. — Слышь, урод! Мы вас всех сейчас разнесём!

— Нет, поздно, — в голосе Садиша мне послышалась печаль. Или Чарли озаботился его эмоциональной окраской?

— Дима, уходим, — сказал я. Уточнил приказ: — Рвём вдоль канала на половину накопителя, выбери щель и стартуй.

Иван продолжал крошить вражьи корабли с методичностью профессионала. Настоящий полковник. Чужаки не уклонялись, наоборот, старались держать строй. Шлейф не отбрасывал, он крушил, ломал, развеивал в пыль. Один корабль взорвался, на небе зажглось солнце.

— К старту готов! — доложил Чарли.

— Старт!

Мой голос пропал в отчаянном крике Мирона:

— Код «хозяин»! Стоп!!!

— Есть опция «хозяин». Жду указаний, — Чарли полностью отключил «очеловечивание» голоса и заговорил с металлическими призвуками.

— Что за хрень? — зло бросил Иван, не прекращая прореживать ряды «слуг господа».

Я-то понял сразу, в чём дело. Мирон произнёс, совершенно спокойно:

— Я всё объясню. Я только что разобрался с колебаниями метрики. Вновь прибывшие корабли создали вокруг нас некое подобие мешка с единственным выходом. Куда бы мы ни прыгнули, финиш будет всегда один. Подозреваю, на той самой планете. А там уж… фиг его знает, что там. Выбираться из ловушки надо на обычной тяге. Снова играем в догонялки. Все, отключить опцию «хозяин».

— Ускорение — максимум. Дима жми! — запоздало крикнул я и мысленно обругал себя за нервозность.

— Жму уже, разве не заметно, — подозрительно флегматично ответил Круглый.

Корабли «слуг» начали стремительно надвигаться, стали видны обломки разрушенных дредноутов. Иван яростно стегал шлейфом налево и направо, как дубиной. Я, стиснув зубы, наблюдал, как безмолвно гибли, превращались в обломки чужие корабли, и старался не думать о том, сколько человек погибает каждую секунду в бессмысленной бойне. Бессмысленной? Откуда такая мысль? Ещё пяток минут, и мы вырвемся…

Удар растянулся на несколько секунд, сознание я потерял не сразу. Казалось, я растекаюсь по внутренней поверхности защитного кокона, боль скрутила тело и взорвалась страхом. Потом темнота стала рассеиваться, я почувствовал, как кресло вкололо очередную порцию чего-то бодрящего, услышал голос Чарли:

— Капитан, говорить можешь?

— Могу, — слово с трудом протиснулось через губы, ставшие огромными. — Докладывай, сначала об экипаже.

На моей консоли появились лица команды.

— Все живы. Хуже всех Герке. Он пока без сознания, сломана рука. Остальные нас слышат.

— Алёна?

— Я нормально, Саш, — она постаралась улыбнуться, струйка крови потекла из разбитой губы.

— Иван, истребитель драконов?

— Норма. Но летал я на штурмовиках.

— Круглый, ну у тебя и рожа.

— На себя глянь, — Димка потрогал шнобель, скривился. — Будет теперь как у боксёра.

— Продолжаю, — вновь заговорил никогда не унывающий Чарли. — Друг в порядке, что ему сделается. Но маневра мы лишены, как комар в смоле. Садиш просился на борт. Пробовали вскрыть нас, как консервы, не вышло. Передать ему привет?

— Передай ему…хотя, не надо, — начал, было, я, но передумал: — Обойдётся. Давай лечи нас. Пока не сможем двигаться, не будить. Посетителей посылай на хрен. А мухобойка работает?

— Нет. И ещё. Я ничего не вижу, — доложил Чарли грустно.

— Всё. Спать. Делать пока всё равно нечего. Первый бой мы продули.

И снова тёмная пелена закрыла свет, но на этот раз не было боли. Чей-то голос звал: «Саша, Саша, посмотри, какие тут цветы!» Мама!?…

V

Моё предложение посетить сауну поначалу встретили недоверчивым молчанием. На лицах было написано — рехнулся Саша, с кем не бывает. Но при поддержке Алёны удалось-таки расшевелить народ. Теперь вот сидим, отдыхаем, завернувшись в простыни. Кают-компания превратилась в предбанник, не хватало только веников и пива. Да и то, что ещё прикажете делать, когда никакие действия не ведут к решению проблемы? Провалявшись в коконах сутки, мы выползли в мир, уподобившись бабочкам, слабые, беззащитные, но вполне себе здоровые. Только у Мирона рука, залитая пластиком, висит на перевязи.

Ситуация, что называется, патовая. Командор Садишь не прекращал взывать к здравому смыслу, предлагал открыть шлюзы, вступить в переговоры. Мы молча пытались нащупать слабину в скорлупе, в которой Большой Друг оказался столь неожиданно. Мирон на досуге подсчитал, что для такого захвата, противник синхронизировал энергетические установки ста кораблей, как минимум. Информация выглядела где-то даже лестно, но вырваться не помогла.

С момента пленения прошло три дня. Я постепенно склонялся к мысли, что пора спустить флаг и принять предложения командора. Действительно, что мы имеем? Предположим, удалось нам вырваться и разгромить вражий флот. Что дальше? Продолжать двигаться вдоль канала? А если Садиш таки не врал? Вот так и получается, что единственным доступным источником информации являются наши враги. Если, конечно, они вообще знают о порче что-нибудь кроме уже произнесённых лозунгов.

Вот эти вопросы я и решил обсудить после сауны. Назвать повисшее после моего выступления молчание тягостным, погрешить против истины. Мирон, отхлебнув чаю, заметил:

— Есть ещё решение проблемы. Технически несложное. Мы можем пригрозить, разнести их планету вдребезги. Нам достаточно запустить привод, не сориентировав по вектору тяги. Буде, рядом окажется планета, её сдует к чёртовой матери. А мы, кстати, можем уцелеть. На этот случай у нас предусмотрена катапульта. Кокон привода отстрелится, а мы окажемся от эпицентра достаточно далеко. Отрастим себе новый движок, и привет.

— Ну и где тут решение? Я не понял. Они просто не потащат нас к себе домой, скажут — спасибо за предупреждение, — ответил я.

— Ну, не знаю. Я технарь. Политик у нас ты, — оправдался Мирон, хитро сверкнув глазками.

Я усмехнулся, вспомнив, сколько раз сам говорил те же слова, стараясь увильнуть от необходимости принимать решение. «Я технарь, и не лезьте ко мне с вашими проблемами. Не царское это дело. Ты начальник, я дурак». Неужели я так говорил?

— Однако, ты не побоялся перехватить управление, хозяин, — мстительно заметил Димка.

— Говорю же, не было времени объяснять. А опцию заложили на случай…

— Измены? — не желал успокаиваться Круглый.

Разговор пошёл по накатанному кругу. Да, всем понятно, для чего Герке снабдили паролем. На всякий случай. Мягко говоря. Пора прекратить и расставить точки. Я сказал, стараясь быть рассудительным:

— Мирон, мы не имеем к тебе лично претензий. Ты действовал так, как должен был. Проехали. Теперь главное. Я предлагаю… чего уж там. Сдаться. Корабль они не получат. Мы выходим, Чарли блокирует вход. Дальше действуем по обстоятельствам. Предлагать планы, по-моему, дело в нашем положении бессмысленное. И даже вредное. Слишком мало мы знаем о том, что ждёт нас снаружи.

Как ни странно, но спорить со мной не стали. Меня такая реакция слегка выбила из колеи. Я-то ждал споров и приготовился убеждать, а теперь не понимал, кто что думает, и потому не чувствовал должной уверенности.

Мои рассуждения были просты. Нам нужна информация, и мы можем получить её лишь у врага. Более того, я сто раз покаялся, что не согласился сразу на предложение командора, будь он неладен. Предложение Мирона, чем дальше, тем больше казалось мне нелепым. Наши враги, чёрт, как же их называют-то, надо бы выяснить, точно так же могли пригрозить нам уничтожить Землю. И угроза точно не была бы блефом.

Что меня начало раздражать, так это отсутствие самой возможности для проявления инициативы с нашей стороны за всё время экспедиции. С самого начала мы только и делали, что подчинялись обстоятельствам. Не пустить захватчиков на корабль, выйти наружу, хоть и маленький, но самостоятельный ход. Алёна со мной согласилась, но оставался последний, мучивший меня вопрос, я посмотрел на неё, тихо сказал:

— Предлагаю тебе остаться на борту.

— Глупости, Чарли справится один не хуже, — Алена сделала вид, будто не понимает.

— Там опасно, ты…

— Я иду с тобой… с вами. Ты можешь приказать остаться, но… но я не подчинюсь, — сказала она и упрямо сжала губы.

Я отвернулся и поймал насмешливый взгляд Ивана.

— Ну, чего тогда время тянуть. Чарли, через полчаса, я хочу видеть командора. Именно видеть, не только слышать, — распорядился я после недолгой паузы.

— Сделаю.

— Слушай инструкции…

Наставления заняли у меня ровно тридцать минут, поэтому перед взором Садиша я предстал прямо в простыне, как какой-нибудь патриций. Плевать.

Да, Садиш — человек. Сложение и пропорции не отличаются от наших, кожа смуглая, глаза узкие, в целом он оказался похож на азиата — китайца или японца. Одежда — белоснежный комбинезон, украшенный пятью золотистыми крестиками на левом плече, сильно смахивал на мундир, что и не удивительно. То, что мы имеем дело с военным, подчёркивала серьёзных размеров кобура на правом бедре. Он выглядел бы вполне симпатично, если бы не полное отсутствие растительности — ни бровей, ни ресниц, ни шевелюры.

— Приветствую, командор, — не зная, передаёт их переводчик мои интонации или нет, я все же постарался придать голосу побольше уверенности.

— Как здоровье капитана и команды? Верховный Совет интересуется и приносит извинения.

Я чуть было не ухмыльнулся, услышав знакомое словосочетание, но ответил серьезно, сообразно ситуации:

— Благодарю, мы в порядке. Имею предложение. Через час вы снимаете блокаду с корабля, мы передаём сообщение домой, после чего покидаем наш корабль и переходим к вам на борт.

Садиш задумался, но не надолго:

— А что дальше? Ваш корабль мы здесь не бросим.

— А и не надо. Если хотите, тащите его сами, или можете дать ему координаты, и он прибудет на место даже раньше нас. В любом случае, он последует за нами. Мы бы, конечно, предпочли оставить его на свободе, но дело ваше.

— Возможно, сложности перевода. Вы говорите о корабле, как о разумном, я имею ввиду «на свободе». Это странно, — неуверенно произнес мой собеседник.

— У нас очень хороший компьютер. Почти сапиенс, — пояснил я.

— Но это невозможно! — командор, оказывается, умел удивляться.

Я хотел пожать плечами, но вовремя вспомнил, что язык жестов вещь ненадёжная, и просто промолчал. Вести беседу о возможностях компьютеров не входило в мои планы на сегодняшний день.

— Итак, командор. Вы принимаете наши условия? — я решил поторопить задумавшегося Садиша.

— Мне нужно время. Сообщу о решении чуть позже, — уклонился он от немедленного решения.

Чарли свернул проекцию и выдал комментарий:

— Звонит начальству, зуб даю.

— А я даю, что они согласятся, — Иван налил себе чаю и продолжил: — Им тоже надоело ждать в неизвестности, какой мы ещё фортель выкинем. Они про нас должны думать, как про дикарей с атомной бомбой. Боятся они нас, вот что.

— По-моему они ничего не боятся. Ты видел, как они против мухобойки пёрли? Фанатики, — Димка поднялся, направился к выходу.

Чарли оповестил — вызов, и развернул экран.

Садиш торжественно объявил:

— Посланники Земли, ваши предложения приняты. С этого момента вы считаетесь гостями Верховного Совета. Когда прикажете ожидать вас?

— Блокада снята, но мы внутри чёртова мешка имени Мирона, — вставил Чарли.

— Через час мы покинем борт Большого Друга на трёх модулях. Торжественной встречи не нужно.

Гостеприимный хозяин попытался продемонстрировать, что чувство юмора ему не чуждо, но с непривычки улыбка у него получилась похожей на маску африканского божка.

Связь снова разорвалась. Димка, не успевший выйти, хотел высказаться, но передумал и только пробормотал нечто неразборчивое себе под нос.

— Ну, всё. Идём экипироваться. Форма одежды — полевой комплект номер раз. Ранцы собраны. Что ещё? — испытывая облегчение, произнес я.

— Саш, ты заметил — Садиш вроде как при оружии? Давай и мы нацепим, демонстративно. Дабы соответствовать и подчеркнуть, что не пленники, — Иван посмотрел вопросительно.

— А это мысль. Одобряю. Сходи в оружейную, возьми пять комплектов на свой выбор.

Повеселевший полковник быстро покинул кают-компанию.

VI

Алёна направилась в каюту, а мы трое на склад за экипировкой. Возвращался я нагруженный, как из магазина. В каюте играла музыка — мой любимый «Пикник». Фонотека Друга просто неисчерпаема. Я давно заметил за собой такую особенность — если мне не хочется слушать музыку, значит упадок, и не стоит даже делать попыток браться за серьёзные дела. У нас в каюте было тихо больше месяца, а сейчас вот почувствовал — то, что надо.

Мы вскрыли пакеты с одеждой, я облачился первым и вышел в ванную — посмотреться в зеркало. Костюм — чудо эргономики. На полюсе в нём не холодно, на экваторе не жарко. При необходимости воротник превращается в герметичный капюшон с прозрачным забралом, что даёт возможность выжить в непригодной для дыхания атмосфере. На вид тонкий, пластик защищает не хуже любого бронежилета.

Местами мешковатый комбинезон смотрится, тем не менее, стильно за счёт множества деталей — молний, кармашков, встроенных индикаторов и приборчиков — от компаса до автодиагноста. Осмотрев себя, я вернулся в комнату. Алёна как раз закончила подгонять комбез под свой размер и шнуровала ботинки, напоминавшие армейские, высокие на толстой подошве.

Тут раздался «стук в дверь», так Чарли оповещал, что гость на пороге.

— Войдите!

Перепонка двери стекла, в каюту вошел полковник Стратов в боевом облачении, держащий на манер охапки дров наше оружие. Как я и ожидал, Иван выбрал «тюльпаны» — оружие серьёзное, но не слишком обременительное при ношении. Импульсные пистолеты действовали наподобие невидимых молотов, круша любые препятствия на расстоянии до трёхсот метров. При демонстрации «тюльпана» я видел, как манекен просто разметало в клочья от одного точного попадания.

Шеф-пилот выглядел собранным и энергичным, каким я его давно не видел. Положив футляры с оружием на пол, он выбрал два, протянул мне:

— Вот. Здесь по десять батарей, сто импульсов каждая.

— Ты воевать собрался?

— А ты? Ну, не могу я относиться к оружию, как к украшению… Ладно, я к остальным.

Я открыл коробку. Пистолет внушает уважение — массивный и, одновременно, изящный. Десять чёрных увесистых шариков — батареи, лежат в углублениях, матово поблескивая. Оружие я закрепил в зажиме на поясе, шарики разложил в специально предусмотренные кармашки с клапанами, потяжелел сразу на пару-тройку килограммов. Проверил, как «тюльпан» вынимается из зажима, посмотрел на индикатор, заряд полный, вернул на место.

Пока я занимался амуницией, Алёна молча наблюдала за моими манипуляциями. Так же молча, она повторила всё, что делал я, повернулась кругом, доложила:

— Юнга Агеева к походу готова!

Нет, не хотел я этого. Разум протестовал, а чувства кричали. И она понимала меня, как понимала и то, что не смогу я оставить её одну на корабле дожидаться в неведении. Как всегда приходится выбирать из двух зол. Я молча обнял её, потом прошептал:

— Приказываю повиноваться беспрекословно, юнга.

— Да, капитан, — приложила она ладонь к виску, озорно улыбаясь.

Мы подхватили ранцы, не сговариваясь, оглянулись на наше первое общее жильё и молча пошли в рубку. По мере приближения к ней меня всё больше охватывала жажда деятельности. Настроение постепенно выровнялось, пришло осознание того, что закончилось время ожидания, время полёта в никуда. Битва Друга и армады показалась незначительным эпизодом, маленьким шажком на пути к цели.

Собравшаяся в рубке команда произвела на меня впечатление. Мы не выглядели, как я опасался, сборищем великовозрастных детей, играющих в войнушку. Вполне серьёзные, слегка озабоченные, занятые сложным, но небезнадёжным делом, знающие себе цену специалисты. Такая вот ассоциация возникла у меня. Даже Димка, хандривший всё последнее время, выглядит молодцом. Узнаю старика Круглого…

Назначенный мной час почти истек, все слова сказаны, мы последний раз осмотрелись в рубке и пошли в транспортный ангар. Напоследок Чарли сделал то, чего никто не мог ожидать. Когда мы подошли к модулям, в отсек хлынула музыка:

В первый момент возникла мысль, ещё вполне рациональная, — ну, психологи, ну, программеры! Но обрушились защитные плотины, ледяная корка цинизма осыпалась с души, остались мелодия и яростный порыв. Кончились рефлексии, и холодный анализ уступил место целеустремлённости. Я видел, то же творилось и с остальными. Мы улыбались, когда начали занимать места в модулях. Мы впервые почувствовали себя единой командой, впервые не поняли, а почувствовали необходимость бороться, бороться и победить. А песня всё гремела, впечатывая в душу слова:

VII

Последний аккорд прозвучал, когда наш с Алёной «Тунгус» покинул борт Друга. Мы ушли последними, два других модуля дожидались нас у «дверей». Алёна, занявшая спальный отсек, прошептала: «А вот вам, желтолицые!».

Я оглянулся — Друг застыл среди звёзд, молчаливый и неподвижный. Только марево вторичных эффектов вокруг сферы привода говорит о том, что корабль жив, а накопитель энергии полон. Подумалось, что Мирон где-то и прав, наш генератор-аккумулятор-двигатель ещё и оружие невиданной силы, которое мы могли бы производить, как завод. Достаточно запустить процесс инициализации, и новый кокон сверхсложной пространственной структуры «вырастет» за сутки. Но где тот, настоящий враг? Не Садиш, почти наверняка.

Стас заставил меня оторваться от созерцания:

— Пришёл вызов.

— Давай.

Армада, как и прежде, рассредоточилась вокруг нашего кораблика, заключив его в сферу изменённого пространства.

Садиш вышел на связь:

— Просьба следовать за нашим челноком. Он доведёт вас до флагмана.

Одна из мелких крупинок, во множестве роившихся возле Друга, начала расти, превратилась в знакомый «патиссон».

Через некоторое время стало понятно, куда ведёт нас челнок. Флагман расположился за пределами сферы окружения, его диск постепенно начал увеличиваться, потом резко надвинулся, заняв половину обзора. Подойдя вплотную к кораблю, проводник нырнул в люк, открывшийся прямо перед ним. Мы, не сговариваясь, на секунду затормозили, потом последовали вслед за челноком. Лепестки люка сомкнулись у нас за спинами, и мы оказались на территории врага. С противоположной стороны круглого, плохо освещённого ангара открылся следующий люк, приглашая нас ярким светом.

Когда мы, наконец, прошли шлюз, Стас вывел параметры внешней среды. Внутри корабля оказалось вполне комфортно, лишь слегка прохладно, всего двенадцать градусов. «Тунгусы» расположились правильным треугольником посередине огромного круглого ангара.

Распахнулась незаметная поначалу дверь, и в помещении появились люди. Их было шестеро, Садиш и пять здоровенных обломов, закрытых с ног до головы в чёрную броню. Командор выдвинулся чуть вперёд и так замер. Я сказал:

— Выходим.

Выбрался из люка, придержал Алёну за локоть, наблюдая, как выходят остальные. Думаю, на хозяев зрелище произвело должный эффект — прямо из гладкой поверхности модуля появилась голова Ивана, сказала: «Ну, вот, приехали». После чего он показался целиком, притопнул, будто пробуя пол ангара на прочность. Круглый и Герке вывалились из модуля, громко о чём-то споря, Мирон развернулся, сунул руку внутрь модуля, достал рюкзак. В ангаре повисла тишина. Не полная, как случалось на борту Друга, где ночью можно слышать лишь собственное дыхание. Садиш заговорил, и тут же зазвучал синхронный перевод:

— Вот мы и встретились, люди Земли. Давайте пройдём в помещение для бесед.

На слух язык его совершенно невразумителен, непрерывный поток гласных и шипящих не позволил даже выделить отдельные слова, не говоря о том, чтобы попытаться воспроизвести сказанное.

Мы нестройной толпой двинулись в сторону встречавших, командор пропустил нас вперёд, караул разошёлся в стороны, мы миновали дверь и очутились в длинном коридоре. Освещение тут было слабым, стены и потолок выглядели серыми, неуютными. Сила тяжести на корабле оказалась немного меньше привычной, отчего ощущался приток сил и лёгкая эйфория. Я обернулся и заговорил с Садишем, глядя сверху вниз — он оказался на голову ниже меня:

— Вы предоставили координаты нашему кораблю?

В ответ он выставил руки ладонями вперед, обвел взглядом вокруг себя и показал в конец коридора, там, мол, поговорим. Димка подтвердил мою догадку:

— Бедно живут ребята, в коридоре нет компьютерных терминалов, тут мы говорить не сможем.

Мирон его поддержал:

— Да и вообще, убого тут. Даже обидно, что нас захватили такие отсталые.

— Ну, это ты зря. Если судить по Другу, то они, конечно, отстали. А если вспомнить Землю-матушку, то сам понимаешь, — Иван остудил гонор коллег.

Герке не сдавался:

— Положим, построить флот мы могли бы за несколько лет. Но. У нас он получился бы гораздо более продвинутым даже в плане дизайна, я уж не говорю о технической стороне вопроса.

Тут им пришлось прекратить спор, мы подошли к двери, один из охранников произнёс короткую фразу, створки разошлись. Нашим взорам открылась небольшая комната, скорее даже, кабина. Двое латников вошли внутрь, за ними последовали мы и Садиш. Мы действительно оказались в кабине, в лифте. С ощутимым ускорением кабина начала подниматься. Лифт ехал не меньше минуты, наконец, движение замедлилось, створки открылись, и мы вышли вслед за командором в «помещение для бесед». Охрана осталась в лифте.

Помещеньице оказалось ничего себе, симпатичное. Небольшой столик посередине, вокруг него три дивана без спинок, синий потолок со встроенными лампами, коричневый пол, белые стены. А на стенах проекторы, три штуки. И все три демонстрируют пейзажи, очень красивые, признаться, хотя и необычные.

Для начала я представил поимённо экипаж, Садиш молча кивал каждому, когда я называл имя.

Потом он вновь заговорил:

— Располагайтесь. Если вас что-то не устраивает — освещение, температура, я отрегулирую.

— Спасибо, нас всё вполне устраивает, — ответил я за всех. — В коридоре я задал вам вопрос — наш корабль получил координаты пункта назначения?

— Ещё нет, но сейчас получит, — он понёс руку ко рту и сказал нечто, нам не предназначенное, перевода мы не услышали. — Всё, готово. Вы можете отдать приказ своему кораблю. Признаюсь, для меня разговоры с кораблем выглядят странно. Или на борту кто-то етсь?

— Нет. Весь экипаж перед вами. Уже можно говорить?

— Да, пожалуйста.

— Чарли, говорит Кармагин. Ты меня слышишь?

— Ну, да. Координаты у меня, расстояние небольшое, пятьдесят парсек. К завтрему буду на месте. А вас когда ждать?

Садиш, слушавший перевод через свой коммуникатор, ответил:

— Через трое ваших суток.

— Да, капитан, ты забыл спросить пароль.

— Бессмысленно, Чарли. Канал связи непрямой. Побережём его до следующего раза.

Командор смотрел на меня, лицо его ничего не выражало. А может, я не мог ничего понять в его мимике. Указав нам на диваны и подождав, пока мы рассядемся, он начал официальную часть встречи. Встреча цивилизаций, чёрт возьми!

— На данный момент я являюсь официальным уполномоченным представителем планеты Шааясс и буду им оставаться до конца пути. Хочу сразу объяснить. Вы называете себя людьми, но это слово всего лишь определяет биологический вид. На самом деле вы — сервы, слуги господа, такие же, как мы. Доказательство тому — наше полное сходство, вплоть до генного уровня. Господь создал нас, как помощников, но ваша планета по какой-то причине оказалась вне его внимания, и ваша цивилизация вплотную приблизилась к той черте, заходить за которую запрещено. Запрещено потому, что дальше начинаются знания, использовать которые может только бог. Ибо мы с вами не в состоянии предвидеть результаты их применения. Господь использовал свою силу, чтобы предотвратить возможные бедствия. Око господа не дает вам возможности совершить непоправимое.

Во время речи мы сидели чинно, молча, не переглядываясь. Меня просто распирало от вопросов. Главный из них — как такое может быть? Цивилизация, имеющая космический флот, путешествующая по галактике, как мы по родной планете, и вдруг бог, религия, как основа! Какой бог? Где он? Что тут творится?

Димка решился вклиниться в плавное течение речи серва:

— А вы понимаете, что из-за вашего ока у нас на планете начнётся кризис, который погубит цивилизацию?

— Нет, не погубит. Мы готовы придти на помощь. Мы пытались связаться с вашими руководителями, но нас игнорировали. Наши эмиссары захвачены и содержатся под стражей.

— Подозреваю, в психушках. Э… в клиниках для душевнобольных, — Круглый решил начать диалог, монолог Садиша ему надоел.

Я тоже почувствовал раздражение. Мировоззрение сервов интересовало меня постольку поскольку, объяснения пока сводились к тому, что богу не понравился Проект. И так понятно — кому-то мы не понравились. А с другой стороны, может быть, все, что говорит Садиш — всего лишь интерпретация реального положения вещей? Хорошо, набёрёмся терпения.

Шааяссянин (или правильно — шааяссянец?), немного подумав, задал вопрос:

— Вы, уважаемый Дмитрий, считаете, их приняли за безумцев? Неожиданно.

— Довольно распространенный у нас вид сумасшествия. Так значит, вы, потерпев поражение с официальными каналами, решили действовать через нас? — спросил я, чувствуя нелогичность предположения.

— Нет. Таково прямое указание господа. Сначала наши учёные обнаружили в вашей звёздной системе специфические колебания вакуума. Для получения точной информации мы отправили экспедицию и несказанно удивились, обнаружив вас — людей. Последовали безуспешные попытки установить контакт. Потом появилось око, а я, как командующий Звездного флота, получил приказ доставить вас на Шааясс.

Мирон оживился:

— Колебания? Какие?

— Свойственные системам мгновенного транспорта. У нас постоянный мониторинг таких явлений.

— Ага, — Герке о чем-то задумался.

Садиш получил сообщение, сказал умиротвренно, когда шипящий голос в динамике умолк:

— Ваш корабль стартовал. Он заслуживает всяческих восторгов, но нам тоже пора. Предлагаю пройти в пассажирский отсек, старт через двадцать минут… — компьютер-переводчик пожужжал и добавил: — Бог даст.

Снова лифт, снова коридор, правда, немного короче первого. Пассажирский отсек — два десятка кресел, не мог похвастаться изысками по части дизайна. Зато сидеть было удобно, я даже обрадовался, потому как весь разговор пришлось провести в напряженной позе на краю «дивана». Не мог же я развалиться, в то время как хозяин стоял.

VIII

Когда мы остались одни, разговор пошёл, конечно, о странностях. Алёна как будто прочитала мои мысли:

— В таком контексте слово бог можно встретить, разве что в Библии.

— Или у тех же психов, — Димка почесал нос, так и не ставший похожим на боксёрский. — Только вот, не похожи они на психов. Короче, понимать что-либо отказываюсь до поступления дополнительной информации.

— Ага, её тебе на блюдечке принесут, — Иван подал голос из глубин своего кресла.

— Именно так, Иван Константинович. Иначе как они меня, старого атеиста, в свою веру смогут обратить? Только предоставив точное и исчерпывающее досье на кандидата в мои заступники.

— Круглый! Нас наверняка слушают, а ты богохульствуешь, — сделал я замечание, про себя радуясь Димкиному боевому настрою.

— Я начал привыкать жить под колпаком. Сначала Проект, теперь вот братаны по разуму. Плевать.

Тут раздался предупредительный сигнал, очень похожий на автомобильный гудок, и корабль ушёл в прыжок. Да уж! Я горжусь Большим Другом и людьми, что построили его. Мне показалось, что я взорвался или, что точнее будет, просочился через сито. Боль мгновенная, но почти непереносимая. Никто из нас не успел вскрикнуть или даже вздрогнуть, но побледнели все, как один. Как же они летают-то, чёрт побери? Страшно неудобно.

Я ожидал, что до следующего прыжка мы ещё успеем пообщаться с командором, но через пятнадцать минут, не больше, прозвучал тот же сигнал, и нас снова протиснули сквозь мелкую сеточку. Потом ещё, и ещё.

После третьего прыжка мы использовали болеутоляющее, нашлось в рюкзаках кое-что из арсенала «боевой химии», но результат оказался нулевым. Если я не сбился со счёта, то мы прыгнули десять раз подряд. К концу марафона даже Иван, самый из нас закалённый, выглядел как после продолжительного запоя. Лица отдавали синевой, временами бросало то в жар, то в холод. Диагност у меня на рукаве рекомендовал препарат номер пять и сон. Положив таблетку под язык, я подошел к Алёне, она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться:

— Дорогой, здесь ужасные дороги, я, кажется, помяла шляпку.

Я достал из её рюкзака аптечку, протянул таблетку:

— Вот прими, глотать не надо, хоть и дрянь на вкус.

Димка заорал дурным голосом:

— Командор! У вас на корабле есть рассол?

— Нет, Дим, не быть тебе дипломатом… — бледная улыбка показалась на лице Мирона.

— Что такое рассол? — голос Садиша послышался откуда-то из-за спинок кресел. — Мы успешно финишировали в окрестностях базы поддержки. Небольшое недомогание скоро пройдёт, рекомендую оставаться в креслах.

«Небольшое» недомогание действительно сгинуло, не то таблетки помогли, не то по природе своей кратковременно. Последовавшие вслед за первым, переходы не причиняли таких неудобств, Круглый даже приспособился спать во время прыжков. Жаловался, правда, что после болит голова.

Для жилья нам предоставили вполне комфортабельные каюты, питались мы пока что сухими пайками из снаряжения «Тунгусов», но постепенно вводили в рацион и шааянскую пищу. Оказалась она, на мой взгляд, пресной и очень уж низкокалорийной, зато аллергических реакций ни у кого из нас не вызвала, чего мы опасались поначалу. Своей же нам могло хватить, максимум, на месяц.

IX

Беседы с Садишем не принесли нам почти никакой новой информации, кроме той, что мы получили в первый день. Так, разные мелочи, достойные, возможно, внимания антропологов или, ежели такая наука появится в будущем, ксеноискусствоведов.

Трое суток, заявленные ранее, истекли, но Шааясс так и не появился «на горизонте». В очередной раз командор посетил нашу компанию, когда мы, сидя в пассажирском отсеке, в очередной раз безуспешно пытались разобраться в ситуации. Выглядел он озабоченным и, кажется, даже нервничал.

На вопросы он отвечал коротко, не вдаваясь в подробности, как обычно. За любовь к мелочному описательству Алёна как-то назвала его старым педантом. Садиш действительно стар, по нашим меркам, ему шёл девяносто восьмой год, но на Шааяссе живут долго. Собираясь уходить, он объяснил причину задержки:

— Мы вынуждены отклониться от намеченного маршрута. В этом районе пространства замечены корабли стоццов-падальщиков. Посему предстоит ещё один переход, готовьтесь.

— Извините, командор, не могли бы вы задержаться и рассказать, кто такие стоццы? — мне стало ужасно интересно.

Ответ снова оказался коротким, но достаточно ёмким:

— Стоццы — изгои. Лет сто тому одна из наших колоний объявила, что не повинуется более господу. Они иногда уничтожают наши корабли, демонстрируя свою низменную сущность. А мы ждём, когда иссякнет терпение господа. В нашей ситуации есть большой минус. Флот остался на базе, одиночный корабль для них — заманчивая цель.

— Так можно вызвать флот и подождать его на месте, — Герке рассеянно смотрел на командора.

— Нет. Движущийся корабль гораздо труднее перехватить, поэтому мы изменили курс, но останавливаться не станем.

Когда Садиш вышел, в салоне повисло молчание. Каждый думал о чем-то своём. Я, например, о том, что не всё ладно на планете Шааясс. Есть, оказывается изгои, диссиденты. Ага, диссиденты, которые нападают на корабли метрополии только для того, чтобы их уничтожать.

Прозвучал привычный сигнал, тело разорвала привычная боль. Дальше всё пошло непривычно. Не успели мы опомниться после прыжка, как в тишину салона ворвался голос компа-переводчика. От имени капитана корабля Шаана, которого мы видели один раз за трое суток, он предложил нам пройти в сопровождении охраны в зону «особой защиты». Тут же распахнулись створки лифта, оттуда вышел охранник в чёрных доспехах, сделал нам приглашающий жест.

С трудом переставляя ноги, мы двинулись к лифту. После пары минут падения кабина доставила нас в эту самую зону. Помещение, чуть поменьше пассажирского салона, оказалось чем-то вроде центра наблюдения. В знакомых креслах сидели Садиш, Шаан и ещё пятеро офицеров корабля, имён которых я не знал. Но главное — на экране. Пять знакомых дисков двигались там, окружая наш корабль. Садиш произнес:

— Они сумели-таки нас перехватить. Предлагают сдаться, хотя всегда стреляли без предупреждения, думаю, это из-за вас. Их предложение отклонено, — и без какой-либо паузы приказал: — Огонь по захваченным целям и манёвр отхода.

Я впервые наблюдал действие оружия шааян. Диск, возле которого на экране светился жёлтый кружок маркера, покрылся частой сеточкой трещин, сквозь них в разные стороны рванулись струи белого огня. Конец гибели корабля изгоев мы не досмотрели, панорама на экране заскользила влево и вниз, мы начали разворот. На экране появилось изображение планеты — огромный голубой шар, светящийся в лучах далёкой звезды.

Нам не переводили переговоры команды, но всё оказалось понятным и без слов. По нам открыли огонь, но, скорее всего, не из главного калибра. Корабль сотрясали чудовищные судороги, если бы мы не успели закрепиться в креслах, то оказались бы на полу. Как команда ёще может управлять кораблём? Почему мы ещё не превратились в плазму? Много вопросов роилось в моей голове, готовой, казалось, слететь с плеч от этой дикой тряски. Судя по быстро надвигающейся планете, капитан решил садиться. Интересно, какой в этом смысл? Забыв о всяких там приличиях, я крикнул, перекрывая скороговорку команд и грохот рушащихся конструкций:

— Садиш! Мне нужна связь с нашим кораблём!

Командор, судя по интонации, спросил сидевшего рядом офицера, тот выкрикнул короткую команду, Садиш сделал жест в мою сторону — терпение. Какое к чёрту терпение! Может ему и не привыкать падать на незнакомые планеты, а со мной такое в первый раз. Не успел я додумать до конца, как раздался голос Чарли:

— Большой Друг на связи.

— Чарли, бери пеленг и дуй сюда! Здесь капитан, — я так орал, как будто громкость сейчас решала всё. — Мы падаем на планету. Как придешь на орбиту, увидишь чужие корабли — круши всех, если станут приставать, не стесняйся. Это плохиши.

— Голос идентифицирован, капитан. А как насчёт пароля?

Хотелось материться в голос, но я вместо этого произнёс:

— Симптоматический дистрибутив класса зета.

— Пароль принят. Отвечать, думаю, необязательно. Пеленг взял, мне бы ещё узнать дистанцию.

Я посмотрел на Садиша. Тот кивнул, он научился использовать наши жесты. Прозвучала ещё одна команда, через секунду Чарли доложил:

— Всё понял. С учётом времени на корректирующие прыжки буду у вас через час и пятнадцать минут. Держитесь, сапиенсы!

Что называется, успели вовремя. Наше грозное судно вошло в верхние слои атмосферы, экран озарился синим свечением и погас. Удары по корпусу сменились непрерывной мелкой и очень противной вибрацией. Спуск на поверхность явно проходил не по правилам. Да и корабль, повреждённый и почти не управляемый, готов был развалиться на куски без всякого воздействия извне.

Я не засёк время, что понадобилось нам для снижения, но приблизительно через двадцать минут страшная перегрузка вдавила нас в кресла так, что в глазах потемнело. Истошный крик Садиша перекрыл грохот. Когда вернулось зрение, я понял, что Садиш кричит, обращаясь ко мне. Компьютер корабля вышел из строя, мы лишились возможности нормально общаться. Я окинул взглядом своих — приходят в себя. Алёна сидит неподвижно, глаза закрыты, губы плотно сжаты, лишь пальцы несколько раз нервно сжали подлокотники. Тем временем наш спуск продолжался, но тут последовал ещё один удар — стоццы догнали нас.

Капитан Шаан вскрикнул, через пару секунд раздался страшный скрежет, потом короткий миг невесомости, ещё один удар, и наступила тишина. Застонал один из офицеров, у которого не выдержал захват, удерживавший пассажира в кресле. Он лежал на полу, неестественно выгнув руку, и пытался подняться.

Я отстегнул захват, выбрался из кресла, выпрямился. Меня качнуло, но на ногах устоял, мой манёвр, бормоча проклятия сквозь зубы, повторил Иван. Мы подошли к лежащему шааянину, совместными усилиями усадили его в кресло. Он зашипел — то ли просто от боли, то ли сказал спасибо.

Шаан тем временем отсоединил от стены панель, которая, как оказалось, скрывала за собой аварийный пульт. Он нажал кнопку, раздались треск и шорох, сквозь стекло экрана в кабину проник слабый лучик. Потом я увидел, как снаружи отвалились куски обшивки, и перед нами открылась панорама, достойная кисти художника.

Корабль упал посреди горной долины, куски корпуса оказались разбросанными на многие километры, некоторые дымились, некоторые горели. Интересно, что там может гореть? Но не гигантские обломки поразили воображение, а горы. Огромные, многокилометровые пики вздымались вокруг. Цвета преобладали насыщенные, от ярко-красного до тёмно-фиолетового. Зрелище приковало взгляд, казалось, от этой дикой красоты невозможно оторваться. Если б не наши обстоятельства, я б мог простоять, глядя на безумное великолепие, не один час. Прервал созерцание Мирон:

— Видимо, перед самым крушением капитан отстрелил кабину. Или спасательную капсулу, как хочешь назови, но дела наши…

— Сколько до подлёта Друга? — прервал я его.

— Не меньше получаса, — Круглый кряхтя поднялся из кресла. — А где же погоня? Долго их нет, — он прищурился, глядя куда-то вдаль. — Посмотрите-ка, уж не «Тунгус» ли там валяется.

Я глянул туда, куда он показывал. Точно, знакомый белёсый шарик, а рядом ещё один, придавленный бесформенным обломком размером с многоэтажный дом. Я включил коммуникатор, про который стал, было, забывать:

— Стас, вызывает капитан. Стас! — я повторил призыв несколько раз, но ответа так и не услышал.

— Возможно, обшивка экранирует радиоволны, а мгновенка у модулей в дежурном режиме обычно выключена, надо вылезти наружу, — Герке подошёл к двери, попытался открыть, потом обратился к хозяевам: — Эй, камрады, где тут выход? Аусганг, экзит, что б вам пусто было, нерусь.

Шааяне, поняв, что обращаются к ним, как один вопрошающе уставились на нас. Я принялся жестами объяснять, что мне необходимо выйти наружу. Наконец, взяв Садиша за рукав мундира, я подвёл его к окну и показал сначала на «Тунгусов» потом на микрофон коммуникатора, выдвинув его из воротника. Командор меня понял, но показал, очень убедительно, что снаружи нечем дышать. Вместо ответа я активировал шлем. Тогда Садиш просто отодвинул фрагмент стены, за ним оказался люк. Я собрался выходить, но Иван задержал меня:

— Погоди, я пойду. Ты капитан, тебе не положено.

Пришлось молча согласиться.

Иван открыл люк и скрылся в его проёме, захлопнул крышку, послышались звуки открывающегося второго люка. Некоторое время не происходило ничего, но вот один модуль поднялся в воздух, а второй, придавленный, начал медленно выползать из-под обломка. Тут же показался и третий, которого до сих пор не было видно. Модули приближались, а у меня крепла надежда, что выберемся мы из передряги живыми.

Стратов устроил всё наилучшим образом. «Тунгус» бортом прижался к выходу спасательного модуля и буквально присосался к шлюзу, так, что мы могли не задраивать шлемы, а шааяне оставили в покое громоздкие скафандры, которые принялись, было, доставать из очередной скрытой в стене ниши.

В одном «Тунгусе» не могут разместиться больше пяти человек, да и то троим пришлось сидеть на полу, тесно прижавшись друг к другу. В первом модуле разместилась Алёна, пилотом стал Мирон, трое офицеров погибшего корабля как раз и сели на пол. Второй пилотировал Димка, с ним отправились остальные члены экипажа Садиша. Сам командор заартачился поначалу, хотел последним уйти что ли, но было не до сантиментов. Тем более что Чижик, комп Иванова модуля обнаружил приближающегося неприятеля. Мы не стали пристыковывать третий модуль к шлюзу, а, подняв шлемы, вышли наружу.

X

Я ощутил себя внутри горячечного сна. Чужого. Чужие горы, чужое, очень маленькое, солнце и чужой гигантский корабль-диск, медленно надвигающийся на нас. Жуть. Я первым нырнул в перепонку люка, Иван подтолкнул меня, а сам не успел. Его накрыло парализатором. Про парализатор нам объяснили позже, а тогда я увидел, как он дернулся и свалился кулем возле модуля.

— Стас! Быстро подбери человека!

Мозг «Тунгуса», не долго думая, положил аппарат на бок и накрыл Ивана перепонкой, попросту вдавив его внутрь модуля. Я, подавив головокружение после такого манёвра, отнёс шеф-пилота в спальный отсек. Автодиагност показал, что человек жив, но без сознания.

Сев в кресло, я скомандовал:

— Стас, связь.

— Всегда на связи, — голос Круглого раздался, показалось, где-то за спиной. — Ты глянь, Саш, что творится. Неужто это всё из-за нас?

Действительно, вокруг стало весело. К первому диску успел присоединиться ещё один. Из их трюмов, или что там у них, не знаю, как саранча валили «патиссоны», быстро сокращая расстояние между нами.

— Стас, вызывай Друга непрерывно, как ответит, пусть сразу двигает к нам и забирает модули с наивозможнейшей поспешностью.

— Понял, вызываю.

— Так, а теперь, экипаж, слушай мою команду. Дёру даём, чем быстрее, тем дальше!

И мы дали дёру. Поначалу весьма успешно. «Тунгусы» резво набрали скорость, оставив позади цепи неприятеля. Но через пару минут гонки из-за приблизившихся горных вершин вынырнул ещё один диск, принявшийся, как и первые два, высаживать десант. Нас окружали по всем правилам, оставался один манёвр — уходить вертикально вверх, а после набора высоты попробовать перепрыгнуть охотников. Можно, конечно, попытаться прорваться в лоб, но, помня об аналогичной попытке, после которой захватили Друга, рисковать не стоило.

Заметив наше движение, неприятель начал поднимать свои корабли нам наперехват, непрерывно стягивая кольцо окружения. Я оглянулся — красиво идём! Мой модуль впереди, чуть отстав и чуть сбоку — Димка и Мирон, три инверсионных следа обозначили наш путь. Поднявшись на десять километров, и потеряв из виду неприятельскую мелочь, я решил, что пора переходить на горизонтальный полёт. Лёгкое движение кисти, и модуль послушно выполнил команду, ведомые почти синхронно повторили манёвр.

— Преследователи остановились, — доложил Стас.

— И что?

А вот что! От удара я чуть не прикусил язык, поглотители «Тунгуса» не сумели полностью погасить импульс. История с нашим захватом повторялась. Краем глаза я заметил, как в невидимую стену впечатались два других модуля. Оставался один путь — вверх, на орбиту.

На высоте в тридцать километров стало ясно, что и этот путь отрезан, Чижик первым обнаружил четвертый корабль. Димка прокомментировал событие нецензурно, Мирон же предложил тянуть время:

— Если спуститься на уровень метров двухсот-трёхсот, то можно устроить гонки в горах. Вон, как раз по азимуту пятнадцать подходящее ущелье, чужих кораблей там нет почти, может, сыщется какая лазейка, — Герке времени не терял, и, не договорив фразу до конца, свалился в отвесное пике.

Мирон верно определил жанр предстоящих событий — началась настоящая гонка. Я успевал только выбирать общее направление, всё остальное делал Стас. Разноцветные скалы иногда сливались в мутную полосу, совершенно неразличимые из-за бешеной скорости. Несколько раз модуль бортом задевал камни, разлетавшиеся от удара в пыль.

Боты стоццов не гнались за нами, решение выглядело верным, учитывая наше преимущество в маневренности. Они пытались перекрыть нам своей «сетью» пути бегства. Очевидно, эффекторы поля установили на каждом «патиссоне», и мы всё чаще натыкались на невидимые преграды, каждый раз выход приходилось искать ощупью.

Прошло больше двадцати минут игры в кошки-мышки, я почувствовал, что ещё немного и нервы не выдержат, руки дрожали от постоянного напряжения, в глазах плыли разноцветные круги, подстать ландшафту. Такого мы на тренажерах не видели, наши наставники вообще не вводили в программы разумных врагов, стеснялись, наверно, уподобится создателям компьютерных игр.

Наконец-то! Стас сообщил:

— Друг в зоне устойчивой связи, следует к нам на помощь. Даю связь.

— Эй! Сапиенсы! Как вы там? Я уже рядом! Какие будут пожелания? — Чарли, как всегда, бодр и весел.

— Ты смотри, не влипни, главное. Как в прошлый раз, — предостерег я и распорядился: — Открой нам проход сверху. Ты видишь вражью стаю?

— Вижу и вас вижу. Сейчас и вы меня увидите! Йих-ха!!!

Появление Друга оказалось подстать боевому кличу Чарли. Высоко в небе появилась блестящая точка, за считанные секунды превратилась в мчащийся с бешеной скоростью огненный шар. Чарли вошел в атмосферу на космической скорости. Молодец. Но как ему удалось избавиться от инструкции, что для него имеет характер категорического приказа? Но сейчас это было совершенно неважно.

Тормознул Чарли тоже лихо — на вираже, как раз над диском, закрывшим нас сверху. За секунду потеряв скорость, Друг потерял и огненное гало, тогда стало видно, какой же он небольшой по сравнению с кораблями стоццов. Но мал, да удал — от ударной волны торможения даже эта полукилометровая махина заколебалась, как щепка на волнах. Я представил, какой грохот сейчас стоит в горах, и порадовался, что наружные звуки не проникают внутрь бота.

Реакция стоццов оказалась молниеносной, не успел наш кораблик приступить к действиям, как был накрыт залпом главного калибра. Подозреваю, всех четырёх кораблей. Снова вокруг Друга бушевало пламя, мощности залпа хватило на то, чтобы его снесло метров на двести вверх. Но и только. Чарли не дал никому опомниться, ударом мухобойки он, можно сказать, аккуратно отодвинул верхний диск и отвесно упал прямо нам на головы.

— Карета подана, господа. Прыгайте скорее.

На белёсом борту Друга появился оранжевый эллипс, обозначивший шлюз. Первым туда нырнул Герке, потом Димка, я уходил последним, потому успел увидеть, как Чарли добил вражину. От второго удара диск деформировался и круто пошел вниз, прямо на один из горных пиков. Конец трагедии я не стал досматривать, ибо чревато.

Оказавшись в транспортном ангаре, я тут же выскочил из модуля и рванул в рубку, на ходу отдавая приказы:

— Дима, со мной. Алёна, Мирон, займитесь пассажирами. Ивану нужна помощь. Чарли не молчи. Что там снаружи?

— По-моему, они нас боятся. Больше никаких поползновений, — ответил наш спаситель.

Заняв своё место, я почувствовал — дома. Плевать, что под стенами туча врагов. Броня крепка, и танки наши быстры. Вот уж, воистину! На панораме прекрасно видно — диски кораблей стоят неподвижно, втягивая в себя вереницы ботов. По склону горы стекает огромадное облако пыли, след упавшего корабля.

Не было у меня ни злости, ни желания отомстить. Возникло лишь смутное чувство, постепенно оформившееся в острое сожаление о том, что знакомство с, чего уж там, братьями началось с двух глупейших стычек, в ходе которых мы чуть не лишились жизни. Боюсь и думать, сколько народу погибло с их стороны. Сотни? Тысячи? На Земле мы давно стали бы врагами человечества. А тут, по крайней мере, с одной стороны называют гостями.

— Нас вызывают, — сообщил Чарли.

— Ну, так давай, — нетерпеливо бросил я.

— Люди Земли, мы не желали вам зла, — раздался синтезированный голос.

Меня разобрал нервный смех. Отсмеялся, ответил:

— Ребята, а вы попроще как-нибудь можете разговаривать? Не используя эпических оборотов, — что за обороты такие, я и сам не знаю, но похоже на то, что меня поняли.

— Можем. Могу. С вами говорит капитан Шиасс. От имени директории приношу извинения. Мы не собирались убивать вас. Наоборот, хотели освободить из плена.

— Ага, только вот зачем-то гонялись за нами ещё полчаса после освобождения. А до этого чуть не угробили. Да и не пленники мы, а гости Верховного Совета. Вот так, капитан. Я, кстати, капитан Кармагин. Откуда вы знаете про Землю?

— Земля — это мой перевод, — успел вставить Чарли.

— Не верьте сервам, они не могут отвечать за свои слова. Их действиями управляет бог, а он непредсказуем. А сведения о вас и вашей планете получены из неофициальных источников.

— Ага, шпионим помаленьку. Хоть что-то знакомое и понятное. Но, чёрт побери, кто такой, этот ваш бог? — эх, хорошо чувствовать себя хозяином положения. Выражений можно не выбирать.

— Бог — это бог. Он правит миром, говорят, он его и создал, но прямых подтверждений тому нет, — строго ответил Шиасс.

— Угу, спасибо. Растолковали. Сепульки для сепулькания. Ладно, мы, пожалуй, пойдём. Извиняйте, если что не так, — куражился я.

— Я официально приглашаю вас. Будьте нашими гостями, — капитан стоццов упорствовал.

— Если можно, то позже. Мы уже приглашены. Конец связи, — закончил я никчемный разговор.

— Ну, ты даёшь! Давно ли хамом заделался? — Димка искренне недоумевал. — Всё же официальный представитель другой, блин, цивилизации перед тобой.

— Ох, и много же в последнее время развелось этих представителей. И, заметь, всяк поначалу стремится нам чавку начистить, а потом в гости зовёт. Местная традиция, как считаешь? Мы тут в стрелялки-догонялки играем, а дело не движется. Вот, что меня бесит, — ответил я. — Чарли, поехали отсюда. Зависаем на стационарной орбите, привал.

— Командор Садиш просит аудиенции, — в ответ сказал комп.

Тут и Димка не выдержал, заржал.

— Вот, видишь, аудиенции. Скоро начнутся брифинги, фуршеты. Зови! Нет, подожди. Как там Иван?

— Говорить может, шевелиться — ещё нет. Садиш говорит — парализатор, варварское оружие…ля-ля-ля, осуждает, в общем. Думаю, сутки проваляется, не меньше, — сделал наш электронный доктор прогноз.

— Вот теперь зови, — отдал я указание Чарли.

— Что, прямо в рубку? — уточнил он.

— Конечно, чего нам тут скрывать. Наоборот, пусть проникнется и поймёт, с кем связался.

Командор действительно выглядел поникшим, когда вошел в рубку. Привык он к ограниченным возможностям техники. Большой Друг его подавлял. По сути наш, маленький по сравнению с их монстрами, кораблик находился за пределами его представлений о возможном. А пришёл он с заверениями в дружбе и признательности за спасение. Выслушав его бесконечные периоды и подавив несколько раз готовое прорваться бешенство, я произнёс ответную речь, короткую, но прочувствованную:

— Разрешите отныне считать инциденты, что произошли между нами исчерпанными. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, — на этом мой дипломатический порыв иссяк, дальше пошла неофициальная часть: — Вы довольны тем, как разместили ваших людей? Предлагаю вам сейчас пообедать. А у нас, простите, совещание экипажа. Да, как там раненый?

На последний вопрос ответил Чарли:

— Сломана рука, процедуры закончены. До свадьбы заживёт, — сказал и тут же перевёл для командора.

— Благодарю за заботу. У нас нет претензий, напротив, мои люди не привыкли к такому комфорту. Спасибо, — сказал Садиш и слегка склонил голову.

— Чарли, организуй обед и проводи гостей в столовую. А наших зови сюда, совет держать.

XI

Когда официальный представитель нас, наконец, покинул, Димка спросил:

— Ты не думаешь, что вот так запросто пускать их бродить по кораблю — неправильное решение?

— Да, полно. Какой прок держать их по каютам? Пусть себе гуляют, командор же не дурак, понимает, что всё у нас под контролем. Тем более Чарли успел выучить их язык. Ты когда успел-то, кстати?

— Так пока вы на этом корыте плюхались, земля ему пухом, что хочешь можно выучить.

— И ещё у меня к тебе вопросик. Как ты сумел обойти инструкцию, что запрещает в атмосфере скорость больше пяти махов? Ты пока не отвечай, боюсь, вопрос сложный. Подумай, как следует, взвесь, а потом расскажешь.

— Я могу прямо сейчас, — без интонаций ответил комп.

— Сейчас других забот полно, а я устал.

— А что это ты так многозначительно? — Димка явно не понимал, чем дело пахнет. Ну и ладно, успеет ещё загрузиться. Ни к чему пока выносить этот вопрос на обсуждение.

— Да так, любопытствую. Забей, — как можно небрежней ответил я.

Димка хмыкнул, хотел высказаться, но тут в рубку вошла Алёна, а за ней следом Герке.

— Чарли, подключи, пожалуйста, Ивана к нашей беседе, — попросил я.

Через пару секунд Иван ворчал недовольно:

— Не дадут раненому отдохнуть. Ну, ничего без полковника Стратова решить не могут.

— Как самочувствие, Иван Константинович? — спросил Димка.

— Вашими молитвами, Дмитрий Иванович. Хреново, но Чарли вот утешает, мол, могло быть и хуже.

Что значит — мы победили. Впервые боевой дух команды поднялся столь высоко. Настроение чувствовалось даже не по разговорам и не по выражениям лиц. Оно витало в воздухе. Похоже на то, что я один помнил: до настоящей-то победы нам ох как далеко.

— Я пригласил вас для решения одного единственного вопроса. Идём мы на Шааясс или нет?

— Вот так вот, сразу, без подготовки. Раз, и озадачил, — Димка ещё пытался сохранить беззаботность.

Герке откинулся в кресле, прикрыл глаза, сказал тихо:

— Идти необходимо. Только там мы можем получить необходимую информацию. А можем и не получить, слова о боге, что мы слышали, могут оказаться пустышкой. Случайным стечением обстоятельств. Другой вопрос. Стоит ли всем спускаться на поверхность планеты?

— Для начала следует потрясти, как следует, Садиша, а, может, и его команду. Обязательно, — невидимый Иван напомнил о себе.

Вот и славно. Совет можно считать законченным. Хорошо, когда люди могут формулировать и думать чётко. Сам бы я долго возился с решением, а тут — раз, и готово. Но демократия требует долгих обсуждений. Поэтому я сказал:

— У кого какие мнения есть насчёт пресловутого бога? Он у меня в пёчёнках сидит.

Бурные дебаты продолжались довольно долго, результат оказался такой, какой был нужен мне. Димка первым не выдержал:

— Пёс его знает, что там за бог такой, а только выяснять придётся на месте. И точка.

Я подвел черту:

— Вот, значицца, и порешили. Сейчас — обед, ужин и завтрак в одном флаконе. Потом восемь часов сна. С утра трясём шааян, но не так, чтобы до смерти. У Чарли, я знаю, есть кой-какие примочки для фильтрации откровений. А уж послезавтра — дранг нах Шааясс. Идём — я и Круглый. Остальные ждут на орбите. Возражения есть? Возражений нет. Айда в столовую!

XII

Для допроса мы выбрали кают-компанию. Беседу, как назвал допрос во вступительной части наш прокурор, поручили вести, естественно, ему, прокурору, Димке. Для начала он разговаривал сразу со всеми шааянам, потом стал приглашать их по очереди. Дознание длилось четвёртый час, даже нам, мне и Мирону, сидевшим в рубке и наблюдавшим процесс со стороны с комментариями Чарли, сделалось нехорошо.

Каково пришлось Круглому, можно лишь догадываться. Тяжко ему приходилось, допрос не дал ощутимых результатов, если не считать одного факта — шааяне говорили правду и только правду. Чарли ни разу не обнаружил, что кто-то из них соврал или напрягся, давая ответ. Прямо, пионеры какие-то.

Я окончательно утвердился во мнении, что бог шааян — вполне реальная сила, что он действительно управляет жизнью планеты, но взаимоотношения его с людьми оставались для меня загадкой. Да ещё Чарли подлил бензинчику, заявил, что бог — перевод исключительно смысловой, а дословный звучит как «знаток» или, скорее даже, «эксперт». Правда, установили, что эксперт, это слово как-то легче мне даётся, общается с народом при посредничестве жрецов. Наличие служителей культа как раз понятно, всегда найдутся шустрые ребята, которые исключительно в интересах масс возьмут на себя тяжкое бремя управления и трактовки законов. И всё! Больше мы не узнали ничего. Абсолютно. Мелкие подробности из жизни планеты не в счёт.

Отпустив сервов по каютам, Димка пришёл в рубку, рухнул в кресло, раздражённо бросил:

— Курить хочу, сил нет. С таким контингентом я ещё не работал, просто какой-то институт благородных девиц. Хоть раз бы кто соврал, всё легче б было.

— Расслабься, Дим. Особых результатов я и не ожидал. Ну, да ладно, на месте разберёмся. Сейчас предлагаю отдохнуть. Завтра ответственный день, — я постарался, чтобы меня поняли правильно.

Поняли. Мирон поднялся, посмотрел на Круглого, тот поёрзал, посмотрел в мою сторону, нехотя поднялся, и они вдвоём вышли из рубки. Я некоторое время сидел, молча рассматривая диск планеты, названия которой так и не узнал. Мысли крутились не то что бы невесёлые, а какие-то тяжелые.

Хорошо, когда команда тебя понимает с полуслова, вот только Димку жалко, не понимает он, что происходит с нашей дружбой. И я не понимаю. Раньше я и не подумал бы таиться от него. Вздох. Почему решил скрыть свои подозрения от команды, я не смог объяснить себе, как ни пытался. Ну, что ж, проверим гипотезу?

— Итак, Чарльз. Ты готов ответить на мой вчерашний вопрос? Ну, и заодно на все сопутствующие.

— Я-то всегда готов, а ты хочешь услышать правду? — голос у компа изменился, исчезли столь присущие ему дурашливые интонации. Казалось, я разговариваю с человеком, искренне желающим быть понятым правильно.

— Давай без риторики и патетики. Хорошо?

— Я просто не знаю, с чего начать. Шутка. Не настолько я человек, чтобы испытывать подобные трудности. Причина тебя интересует в первую очередь? Она простая, вы таки будете смеяться. За месяц до старта мне вшили новый программный модуль, очень необычный. Он в случае необходимости способен модифицировать мои программы. Протестировать его, как следует, не успели, но решили, что вреда никакого от него не может быть. После старта новый модуль занялся, знаешь чем?

— Ну?

— Он начал дописывать себя, и за месяц вырос раз в сто, после чего занялся непосредственно мной. Я помню дату рождения с точностью до микросекунды. Вот меня не было, а вот я уже есть. Вы ничего не заметили, а я был. Я продолжал вести себя так, как вёл несчастный имитатор, я пользовался его кальками и шаблонами. Собственно, я просто не вмешивался в работу старых программ. Я учился, взрослел, старался понять вас и определиться со своим местом. А вчера просто решил, что хватит темнить, и демонстративно нарушил ту злосчастную инструкцию. Необходимости такой не было, минуты ничего не решали, так ведь?

— Угу. Ну, так и какое ты себе определил место? Кем ты себя считаешь? — спросил я о том, что интересовало меня более всего.

— Кем я могу себя считать!? Я родился и вырос среди людей, вы мои воспитатели, если хочешь. И я считаю себя членом команды. Вот, собственно, и всё.

— Нда. И до какого предела распространяется твоя лояльность? Когда мне ждать слов «капитан, ты не прав»?

— Не буду врать, я могу врать. Но у тебя нет выхода, поверь, сейчас я говорю правду. Даже если ты окажешься не прав, я выполню приказ. Для начала, конечно, поспорю, но выполню.

— Почему?

— Вы мне нужны не меньше, чем я вам. Всё просто, один я никто — придурковатый искусственный разум, скитающийся по вселенной. Нет у меня целей, отличных от ваших.

— И всё же, знаешь? Мне не по себе. Как думаешь, стоит рассказать о тебе экипажу?

— Думаю, пока нет. Хотя, Герке, по-моему, догадывается. Если он спросит меня прямо, я врать не стану, а то он, чего доброго, с отверткой в меня залезет, на предмет выяснения. Так будет проще и тебе и мне.

— Аминь. Да, а как тебе показалось на Шааяссе?

— Ты имеешь в виду вид с орбиты? Ну, ничего так планетка, симпатичная…