Само собой, это было не настоящее имя — я просто не хочу создавать лишних проблем ее родителям. И она не была дамой полусвета в широкоупотребительном смысле этого слова.

Решив посвятить свою жизнь наказанию и истреблению тех, кто продавал свою плоть мужчинам ради грязной прибыли (я упоминал об этом раньше?), теперь я пребывал в несколько затруднительном положении. В тупике. Своими приключениями на Д-стрит я, так сказать, уже выскоблил бочку до дна, и в городе больше не было домов с дурной репутацией. По крайней мере — публичных.

Я вынужден признать, что если полицейские и не обладают большими талантами, то, по крайней мере, отличаются упорством и методичностью. Если какой-то объект в городе и оказался бы под наблюдением виджиланте в синем, это был бы тот самый притон потрахушек на Д-стрит, где я впервые встретился с прекрасной Лолой. Чудесной хрустящей Лолой. И для того чтобы сделать это вдвойне неизбежным, чтобы заставить прислужников закона сбиваться с ног, имелось письмо Паразита (гррр!) в «Санди Пост».

Позабавленный собственной теорией, я решил проверить свои домыслы и, ради эксперимента, пройтись по улице. Солнце наносило один из своих неожиданных визитов в город, стоял приятный теплый вечер. Так почему бы горожанину-обывателю не размять ноги и не прогуляться по Д-Стрит? Мы ведь живем в свободном обществе — так, кажется, гласит теория? Один тот факт, что некий человек гуляет по некоей определенной улице не делает его безумным извращенцем, вы согласны? Я бы хотел надеяться, что нет. Прогулка — это официально признанный вид физических упражнений, и прохожий может иметь массу причин находиться в определенном месте в определенное время…

Само собой, в тот конкретный вечер великое множество людей нашли причины слоняться по Д-стрит и в ее окрестностях. Мойщик окон на лесенке фальшиво насвистывал, изничтожая въевшуюся грязь. Серьезный юноша с озабоченным видом катил на велосипеде. Деревенского вида парень и его дородная подружка бродили под деревьями, которые казались мне очень похожими на дубов из республиканской партии Данди. Фонарщик размахивал своим факелом над давно покойными кожухами газовых фонарей. Все, что требовалось для завершения фарса, — французский пудель, семенящий рядом с человеком на высоких каблуках и в блондинистом парике… Ах, вот как раз и они — проходят мимо дома номер двадцать два. Теперь картина обрела целостность: типичный сонный вечер на Д-стрит.

Нарушала идиллию лишь дурно замаскированная полицейская команда. Некоторые из них и в самом деле позабыли оставить каски в участке. Будто бы специально для того, чтобы еще более усугубить ситуацию, часть ищеек бросила свои дела, обернулась и воззрилась на меня, когда я задержался возле дома дурной славы. Это было патетично.

Переполненный своеобразной эйфорией, которая, думаю, овладевает всеми убийцами, возвращающимися на место преступления, я продолжал свой путь. Ладно-ладно, придира, Д-стрит не была местом преступления как таковым, но вы ведь понимаете, о чем я. Начинающие убийцы должны время от времени чувствовать эйфорию — и не имеет значения, где удастся ее обрести.

Однако вернемся к моему затруднению. Я пообещал, что в скором времени умрет потаскуха, и мир должен понять, что Пронзатель не угрожает попусту. Вместе с тем большинство сыщиков Данди в настоящий момент дефилировали возле единственного городского борделя. Так где же мне найти жертву?

Для интеллекта, который блистает сейчас с печатной страницы перед вашими глазами, ответ был так же прост, как научить вашу бабушку высасывать яйца всмятку. Я обратил свой могучий разум к «желтым страницам». Отмечая, что в Данди имеется лишь одно место обитания шлюх, я сказал только то, что сказал. Существовало только одно заведение, где секс можно было получить за деньги и в специально отведенном для этого помещении. Во всяком случае, единственное известное мне заведение. Однако я знал, что есть и другие способы. Человек обедает в ресторане, если того пожелает, но с тем же успехом он может купить еду и унести с собой, верно? Или правила изменились с тех пор, как я последний раз ощущал вкус свободы?

Прикажете на вынос, сэр? Разумеется, сэр. Рад служить, сэр. Приходите к нам еще, сэр. Никаких проблем.

Миллионы возможностей искушали меня со страниц желтой прессы. Высококлассные проститутки прятались под разнообразными заголовками в замечательных и необычайно информативных средствах массовой информации. «Сопровождение», остеопатия на дому (развращайтесь, не выходя из квартиры), профессиональные «компаньонки»… Одно из объявлений даже гласило: «фотографии кошек». Завуалированные «обнаженные киски».

Столкнувшись со столь широким ассортиментом, Пронзатель поступил просто: закрыл глаза и ткнул в газету наобум. Мой первый выпад, отданный на волю случая, пронзил четную страницу. Я открыл глаза и увидел, что я ловко проткнул «Чанг и сын. Иглоукалывание», и это не было случайным стечением обстоятельств, вы же не настолько глупы, чтобы так решить?

А успех поджидал меня на обратной стороне страницы, и трудно было пожелать более удачного прокола. «Лучшие спутницы в Данди». Что может быть прекраснее? Женщина с тремя ушами?

Я позвонил по номеру, выбранному острием иглы, из телефонной будки… Послушайте, даже у Диккенса иной раз проскакивали похожие фразочки, так чего же вы хотите от бедного юноши из глубинки? И в любом случае, вы отлично поняли, что я имел в виду, так что давайте оставим это, ладно? И не будем терять время — как сказала королева бутылке джина. On y va!

На самом деле ее звали Мэгги, и она была немного похожа на популярную киноактрису, так что мне не стоило большого труда подогнать ее под мои мемуары. Мисс Джин Броди. И боже мой, увидев ее прайс-лист, я обрадовался, что не собираюсь платить. Так обрадовался, что не описать словами.

Предполагалось, что «Лучшие спутницы в Данди» занимаются сопровождением мужчин в пределах города. По официальной версии, клиент просто приглашал девушку, чтобы, к примеру сказать, скрасить одинокий ужин женской компанией. Ха-ха! На самом деле, разумеется, это была высококлассная лапша, которую они вешали на уши вымогателям-властям.

Впрочем, это не значило, что вы обязывались выхаживать даму (я вас стукну, если вы скажете еще хоть слово о моей грамматике), о нет! На самом деле от вас вовсе не требовалось выводить леди в свет и кормить ужином. Вы встречались в любом условленном месте, отправлялись в любое другое и делали что хотели. Разумеется, мои склонности и жизненные обстоятельства наложили отпечаток на наше свидание. Я принял меры к тому, чтобы встреча произошла в «Граундлингс», на фешенебельной улице в центре города. Войдя в полуподвальный бар, я уныло смирился с тем фактом, что, кажется, мне навеки суждено ассоциировать проституток с подземными локациями. Средний человек как-то машинально помещает шлюх и духовно-физический упадок в одни же грязные корзины морального разложения и регресса. Честное слово, если я не получу за это Новую Шотландскую Литературную Премию, я сойду с ума! (Ах, вы хотите мне напомнить, что я и так уже считаюсь сумасшедшим, да? Прелестное заблуждение.)

Да, насчет цен. Как я уже сказал, мисс Броди была отличной штучкой. Она пила «Шивас ригал роял салют» — разве это не рисует вам лучшую картинку, нежели тысячи слов? Попробуйте заказать его ближайшей стюардессе, и посмотрим, чем кончится дело. Уже попробовали? И? Она послала вас подальше? Думаю, да. И не говорите, что я вас не предупреждал.

У мисс Джин Броди имелся акцент, который можно было есть серебряной ложкой от «Харродс», а слива у нее во рту, вполне возможно, была вручную изготовлена Генри Муром. Она была кусочком фешенебельного мира роскоши и шика со всеми вытекающими последствиями, но — с лихвой возмещая все это — обладала ушами, ради которых кто-то там построил Тадж-Махал. Спутница, покрывающая все. Сладкая сливка из сливок общества… (Где моя премия за каламбур дня?)

Разумеется, совершенство стоит недешево — даже если выставляется на продажу. Вы никогда не пытались купить оригинал вангоговской «Улицы в Овере»?

После обычной ничего не значащей болтовни (о том, как прелестно выглядят мои потертые манжеты и блестящий пиджак, и т. п.) мисс Броди перешла к прагматической части. Поговорим о бумажках, украшенных знаком фунта… который я почему-то никак не могу найти на своей пишущей машинке. Какого черта? Проклятые японцы, что они себе позволяют? О, это он? Ясно. Исправился.

Небольшой добрый совет для ваших друзей, буде они окажутся в сходной ситуации. Вот он: никогда не торгуйтесь с проститутками — даже самого высокого класса. У вас все равно ничего не выйдет, это невозможно, они так же тверды и несгибаемы, как любая низкопробная шлюха. Девушка, падшая социально, эмоционально и морально и продающая свое тело незнакомцу с вытертыми манжетами, никогда не поддержит разговора о скидках. Ночные бабочки — даже самого высокого полета — неизбежно испытывают страдания от унижения чувства собственного достоинства, но это крайне мало отражается на их расценках.

Мисс Джин засмеялась своим аристократическим смехом, едва услышав мое предложение.

— Кредит? — сказала она скептически. — Это что-то новенькое. Ха-ха-хар. — (Извините, у меня проблемы с этим смехом. Предполагалось, что у него было ломкое и острое окончание, похожее на разбитый хрустальный бокал.) Так называемый «базовый гонорар» едва ли был базовым по любым известным мне стандартам. Я не спорю, речь шла о пустяковых деньгах, которые Эдвард Кеннеди не поморщившись пожертвовал бы на локальное общество реставрации мостов, но они не были пустяковыми для меня — около сотни футов. Я никогда не шучу с суммой более десяти и знаю цену пенсам, друг мой.

Итак, на сотню фунтов вы купили себе выход в свет в компании Джин Броди. «Все остальное, — деликатно объяснила она, потягивая «Шивас», — имеет свои цены, кратные пятидесяти». Услышав эту новость, я широко раскрыл глаза и осторожно поинтересовался (до меня долетал ветерок от ушей бармена — так тщательно они хлопали), какого рода утехи могут стоить, скажем, три сотни бумажек со знаком фунта? «Какие скоротечные удовольствия, — спросил я, — могли бы, предположительно, оправдать подобные затраты?»

Мисс Джин поджала губы, прежде чем ответить. (Все в этой девушке имело привкус мамоны.)

— Сегодня могу предложить четыре трехсотенных развлечения, — объявила она тоном секс-коммивояжера. — Хотя лично я рекомендовала бы метод, который базируется на технике, созданной женщинами Калахари.

Все это звучало необычайно заманчиво (пусть даже я говорю от имени ушного фетишиста), и я попросил подробностей.

— Вот что происходит, — начала она. — Сперва женщина кладет свои… Но этого я вам не скажу! Идите и выясняйте сами. Или гоните триста фунтов.

Наша беседа закончилась тем, что я озвучил свои собственные предпочтения. Тогда Джин извлекла карманный калькулятор и принялась считать, бормоча и хмыкая себе под нос. До сих пор никто не бормотал и не хмыкал в моем присутствии, так что я слушал с интересом.

— Эти нетрадиционные удовольствия всегда сложно оценить, — пробормотала Джин, знаком приказывая мистеру Большие Уши принести еще виски. — Секс с головой может оказаться опасным.

Она не подозревала, насколько опасным, — верно, ребята?

В конечном итоге было решено, что мне дозволяется ласкать ее уши за пятьдесят фунтов, брать их в рот — по пятьдесят каждое, но проникновение в них будет стоить дополнительную сотню. За каждое. За каждый раз. Эта женщина была истинной еврейкой в габардине от дизайнера. Пол Гетти на высоких каблуках. Симон Легре в прозрачных чулках, хотя она их не носила. Никакой дополнительной суммы не было назначено за то, чтобы отрезать ее уши.

Мисс Джин объявила, что у нее имеется небольшая съемная квартира неподалеку отсюда, если мне угодно, — или же мы можем поехать в отель. Я остановился на квартире, полагая, что в настоящий момент будет неполиткорректно сообщать ей, кто я таков на самом деле. «Безумный Поджигатель Отелей» и «Извращенный Расчленитель Тел», недавно вызвавший огромный газетный ажиотаж. Поджигатель, ну надо же! Пожар был самым невинным из всех преступлений.

Джин оказалась великолепной компанией — позвольте мне быть первым, кто это признал. Должен признаться, что под влиянием этого эффекта я даже написал письмо ее родителям, и мне кажется, что несколько добрых слов из уст подобного человека утешат их несравненно лучше, чем любые соболезнования, сказанные профессиональными доброхотами.

«Ваша милая дочь, — писал я, — которую я, к сожалению, знал очень недолго, показалась мне чудесным и обаятельным человеком. Она обладала редким умением мгновенно создавать непринужденную, раскованную обстановку. У нее был заразительный смех (думаю, вы и сами это знаете), и она часто ободряла друзей веселыми остротами и добрым словом. Думаю, вам будет отрадно узнать, что она умерла смеясь. В заключение осмелюсь сказать, что она умерла необычайно легко и не страдала ни на йоту дольше, чем это было необходимо. С наилучшими пожеланиями на все времена…» и т. д. и т. п.

Сейчас я, разумеется, уже не могу воспроизвести текст буквально, но вы поняли суть и смысл. Я утешал несчастных родителей. В конце концов, я не являюсь «неизлечимым чудовищем, без единой позитивной черты», как сказал некий толстый адвокат. Я могу быть мягок и сентиментален, как Озерный Поэт — если захочу, конечно.

Само собой, все, что я сказал родителям, было полнейшей чушью. Когда я применил свой инструмент копуляции к ее слуховому отверстию, их очаровательная дочка выдала очередь грязных ругательств, которые, скорее всего, заставили бы залиться пунцом самую что ни на есть калахарскую женщину. Признаюсь, я и сам несколько покраснел. Теперь, когда эмоции утихли, я объективно могу сказать, что отнюдь не был очарован эпитетами вроде «долбаный хер» и «грязная гнида». В конце концов, человек может заплатить значительную сумму за подобное обращение, если он не является (думаю, теперь уже можно говорить прямо) безумным серийным убийцей, свободным от всех моральных долгов и обязательств.

Что же касается легкой и безболезненной смерти мисс Джин… ну…

Попробуйте сами — и тогда сможете судить объективно.