К концу XIX века едва прошло сто лет с тех пор, когда в Сейлеме, в Массачусетсе, перестали сжигать колдуний. К тому же часть населения отказалась от этого не без сожаления. В 1878 эта истеричка Мери Бейкер Эдди, основательница могущественной “Крисчен сайенс”, постоянно надоедала местным судам, стремясь возобновить средневековые обычаи под тем предлогом, что ее личные недруги вызвали смерть ее третьего мужа и ее собственные болезни, прибегнув к “пагубному животному магнетизму”, что было просто новым названием для упражнений в черной магии. Однако это не помешало тому, что в этом самом пуританском городе, где буква Библии имела силу закона, с 1867 года выходил прекрасный научный журнал — “Американский натуралист”.

Именно в номере этого периодического издания за 1873 год можно найти первые отголоски той невероятной эпидемии попаданий на мель, жертвой которой на побережье Ньюфаундленда, незадолго до этого, к нашему удовольствию, стали архитевтисы.

После изложения истории вопроса о гигантских кальмарах (недостаток точности которого мне, увы, уже приходилось подчеркивать), доктор Э.-С. Пакард-младший, главный редактор упомянутого издания, ссылался на многочисленные свидетельства, собранные им лично:

“Капитан Дж. Хаммонд из Сейлема, который плавал в течение сорока одного года между этим портом и Индией, сообщил мне, что на широте мыса Доброй Надежды он видел плававшие в воде останки кальмара, размером от 8 до 10 кубических футов (что соответствует размеру бочки объемом от 250 до 280 литров). На это животное, по всей вероятности, напали китообразные, которые съели его голову и щупальца”.

На последнем собрании Бостонского общества естественной истории почтенный капитан Н.-И. Этвуд сообщил о том, что видел, как кашалот изрыгал части кальмара, имевшие в диаметре 10 дюймов (25 см). Он отметил, что кашалотов считают пожирателями гигантских кальмаров.

Первый кальмар из Ньюфаундлендской банки

Все это не принесло ничего нового, а лишь подтвердило высказанное прежде доктором Шведиэром, Пьером Дени де Монфором и некоторыми другими. Самым важным в статье доктора Пакарда-младшего было напоминание о прошедшей незамеченной для зоологов публикации в газете “Кейп-Энн эдвертайзер”.

Согласно осеннему выпуску этого журнала за 1871 год, экипаж рыболовного судна из Глостера, плывшего по Ньюфаундлендской банке, обнаружил в воде труп кальмара, имевший в длину 15 футов (4 м 60 см), самые длинные щупальца которого были длиной 10 футов (3 м).

Главный редактор “Кейп-Энн эдвертайзер” подтвердил доктору Пакарду подлинность этого происшествия: действительно, мистер Джеймс Тарр из фирмы “Дог, Тарр и К"” из восточного Глостера поручился ему в этом.

Мистер Тарр, расспрошенный заинтересованными натуралистами, смог дать самые полные сведения об этом событии.

Примерно 20 октября 1871 года капитан Кемпбелл со шхуны “Б.-Д. Хаскинз” в то время, когда его корабль стоял на якоре в Ньюфаундлендской банке, обнаружил на поверхности волн студенистую массу.

Несколько человек спустили лодку, чтобы обследовать этот труп с близкого расстояния, и обнаружили гигантского кальмара. Пассажиры следующей лодки обмерили туловище кальмара и обнаружили, что он имел 15 футов (4 м 60 см) в длину и 4 фута (1 м 42 см) в окружности. Для своей длины он был, скорее, тонким. От его наполовину съеденных щупалец остались части длиной от 9 до 10 футов (2 м 75 см), объем их составлял 22 дюйма (56 см).

Несмотря на свою стройность, этот головоногий должен был весить около тонны!

Клюв кальмара был бережно сохранен одним из рыбаков судна “Б.-Д. Хаскинз”, однако этот человек не пожелал расстаться с ним ни за какие деньги. Доктору Пакарду удалось все же этот клюв сфотографировать. Фотографию он послал в Копенгаген профессору Стенструпу. По мнению этого датского специалиста, такой клюв должен был принадлежать, по всей вероятности, кальмару вида Architeuthis monachus.

Доктор Пакард представил также своему скандинавскому коллеге гравюру на дереве, изображавшую другой ключ, подаренный капитаном Этвудом из Провинстауна Эссекскому институту. Эта анатомическая деталь, имевшая 4,5 дюйма (11 см) в длину (одна из самых крупных), была найдена в желудке кашалота, загарпуненного, по всей вероятности, в Северной Атлантике. По мнению Стенструпа, этот клюв мог принадлежать кальмару вида Architeuthis dux.

Отец и сын Пикко в борьбе с кальмаром из Грейт-Белл-Айленда

Статья доктора Пакарда в “Американском натуралисте” не должна была долго оставаться без отклика.

10 ноября 1873 уважаемый человек из города Сент-Джонс в Ньюфаундленде, мистер Александр Меррей из Геологической комиссии Канады, написал письмо профессору Жюлю Марку с просьбой передать его крупному голландско-американскому ученому Луису Агассизу, который в то время являлся высшим авторитетом в области морской биологии. Этот последний успел только передать письмо главному редактору “Американского натуралиста”, прежде чем слег — 2 декабря, после конференции в Фитчберге. Через десять дней он скончался от переутомления и вызванного им приступа нервной депрессии.

В письме была описана схватка рыбака, по имени Теофиль Пикко, с действительно исключительным по размеру кальмаром, которая случилась около 25 октября к юго-востоку от острова Ньюфаундленд.

На этот раз речь не шла, как во времена Дени де Монфора, о том, чтобы отбросить историю, как цепь лжесвидетельств или нелепостей, ибо доблестный Пикко добыл в виде трофея одно из щупалец чудовища, отрубленное одним ударом топора. Фрагмент этой анатомической детали и несколько отделенных от нее присосок с зубчатыми краями были заспиртованы мистером Александром Мерреем в подарок профессору Агассизу.

По словам Пикко, щупальце было отрублено на расстоянии 10 футов (3 м) от того места, где оно прикреплялось к туловищу. Первый обрубок представлял собой часть внутренней поверхности щупальца, имевшую в длину 6 футов (2 м). Кроме этого, осталась часть щупальца, имевшая в длину 30–35 футов (9—10 м), и фрагмент, имевший в длину 19 футов (5 м 80 см), который пришлось укоротить до 2 футов, для того чтобы законсервировать в сильно концентрированном рассоле. Этот фрагмент заканчивался чем-то вроде узкого, лопатообразного, остроконечного и обтрепанного снизу весла, которое было 15-сантиметровым в своем самом широком месте. На конце оно было усеяно многочисленными розетками из мелких присосок, ороговевших по краям. В итоге одна лишь палица, которая венчала конец щупальца этого кальмара, была больше, чем обычный крупный кальмар!

Письмо мистера Александра Меррея было опубликовано журналом “Американский натуралист” лишь в феврале 1874 года. За это время событие достигло ушей публики посредством других периодических изданий, заинтересованных в сообщении последних известий в большей степени, чем научный журнал. Так, в номере за 6 декабря 1873 года можно прочесть рассказ об этой страшной схватке, принадлежащий перу преподобного Мозеса Гарвея из Сент-Джонса. Действительно, в этой очень верующей стране рыбаки после схватки с чудовищем отправились в первую очередь к священнику, и именно ему первому показали они отрубленное щупальце. Священник немедленно посоветовал своим прихожанам отнести этот трофей преподобному Гарвею, чей страстный интерес к естественным наукам был ему известен. В конце концов именно Гарвей сохранил то, что осталось от щупальца, и передал в музей Сент-Джонса.

Искушенному натуралисту немедленно стала понятна вся важность анатомической детали. Четверть века спустя он сообщал об этом все еще с волнением:

“И вот я завладел одной из самых редких достопримечательностей животного царства — настоящим щупальцем “рыбы-дьявола”, до сих пор почитавшейся мифом, животного, существование которого оспаривалось натуралистами на протяжении веков. Я знал, что держу в руках ключ к большой тайне и что новая глава должна быть вписана в Естественную историю”.

И все это случилось потому, что один одиннадцатилетний мальчик проявил исключительное хладнокровие.

Благодаря целому хору совпадающих между собой сообщений можно восстановить событие в мельчайших подробностях.

Двадцать шестого октября, после того как они забросили свои сети в море на широте Грейт-Белл-Айленда, рыбаки Дэниел Сквайр и Теофиль Пикко, которого сопровождал его маленький сын, увидели вдруг темную и бесформенную массу, плававшую невдалеке от их лодки. Думая, что это останки разбитого корабля, и надеясь на какую-нибудь драгоценную добычу, рыбаки приблизились, и один из них, стараясь зацепить предмет, ударил по нему гарпуном. От удара масса внезапно ожила и поднялась над водой, обнаружив довольно осмысленное лицо, на котором два бледных, выпученных глаза, казалось, яростно сверкали. Для того, чтобы увеличить ужас до пределов, животное с враждебностью, не оставлявшей сомнений в его намерениях, разинуло клюв, размером с бочонок на 6 галлонов (27 литров), похожий на гигантский клюв попугая.

Пораженные, окаменевшие от ужаса, рыбаки не в силах были пошевелиться. Прежде чем они успели опомниться, чудовище, находившееся теперь в нескольких футах от них, развернуло вокруг головы множество щупалец мертвенного цвета и протянуло их к лодке, стремясь схватить ее. Только два щупальца достигли лодки, вцепились в нее и благодаря своей длине полностью вокруг нее обвились.

Действовать надо было немедленно, огромное животное могло утащить лодку в пучину. С отчаянным усилием Том, сын Теофиля Пикко, схватил топор и одним ударом отрубил щупальце, потом набросился на руку. Лишенное, таким образом, драгоценного оружия, чудовище прекратило сражение и стало удаляться рывками, характерными для движения кальмаров. Постепенно оно исчезло из виду.

В течение короткого времени рыбаки могли еще видеть грязно-розовую массу его тела и хвост, который, поднимаясь над водой, разрезал ее поверхность как нос корабля. Мальчик предотвратил катастрофу.

Пикко, который видел щупальце животного, вытянувшееся вдоль борта его баркаса длиной в 20 футов (6 м 10 см), и мог, таким образом, судить о его размерах, предполагал, что туловище животного втрое длиннее щупалец. Что же касается ширины, в том месте, где к туловищу прикреплялись две головные лопасти, она, согласно Пикко, не могла быть уже 5 футов (3 м).

Кальмар, имеющий в длину 18 метров? Научные комментаторы того времени единогласно заявляли, что эти размеры преувеличены страхом. Однако истинность этого свидетельства не может вызывать сомнений, если судить по значительному размеру сохранившегося обрубка щупальца. Но, может быть, Пикко подразумевал под длиной животного общую длину тела и щупалец? Тексты говорят об этом двусмысленно. Принимая во внимание представленные Пикко размеры тела этого кальмара, надо признать, что оценка 60 футов не могла относиться к одному только телу, удлиненному короткими руками, иначе кальмар имел бы неправдоподобно вытянутую форму.

Вместе с щупальцами, имевшими в длину примерно 10 метров, кальмар Пикко, туловище и голова которого вместе составляли около 4 метров, мог бы иметь длину 14 метров. Это не так уж далеко от 18 метров, о которых сообщал смелый рыбак.

Кальмары следуют один за другим, но не походят друг на друга

В своем письме, адресованном профессору Марку, мистер Александр Меррей не только пересказал знаменитую авантюру отца и сына Пикко. Он упомянул также о двух случаях выброса на берег гигантских кальмаров, имевших место за несколько лет до этого:

“Преподобный Габриель, который теперь живет в Португал-Коуве, а раньше жил в местности, называемой Ламалин, на южном берегу острова, утверждает, что в течение зимы 1870/71 года два головоногих были целиком выброшены на местный пляж. Они имели в длину соответственно 40 и 47 футов (12 и 14 м)”.

Вскоре, в своем следующем письме, мистер Александр Меррей сообщил о поимке в заливе Лоджи, рядом с Сент-Джонсом в Ньюфаундленде, в ноябре 1873 года значительного по размеру кальмара, хотя он и уступал предшествовавшим. Его полная длина составляла 9 метров 70 сантиметров, из которых 2 метра 35 сантиметров приходились на голову и туловище и 7 метров 35 сантиметров — на щупальца. Длина рук кальмара составляла 1 метр 80 сантиметров.

Тело головоногого едва превышало 4 метра. Однако его не без труда удалось прикончить, когда он запутался в сетях для рыбы. Рыбаки, вооружившиеся топорами и большими ножами, вынуждены были сражаться с ним в течение получаса. Голова, глаза и двигательный сифон кальмара были превращены в лохмотья.

Останки кальмара были благоговейно собраны, измерены и сфотографированы преподобным Гарвеем. Затем пастырь-натуралист постарался законсервировать в рассоле сохранившиеся части кальмара. Но, убедившись, что они все же начали разлагаться, он должен был согласиться на то, чтобы их заспиртовать.

В другом месте второго своего письма мистер Меррей ссылается на трудно поддающиеся проверке, но гораздо более сенсационные свидетельства:

“Один уважаемый человек, по имени Пайк, сообщил мне, что видел много гигантских кальмаров на побережье Лабрадора. Один из них имел 80 футов в длину от клюва до хвоста. Этот человек утверждал также, что некий мистер Хаддон, инспектор образования в этом районе, измерил там одного кальмара длиной 90 футов (27 м). Он сообщил мне также, что эти чудовища съедобны”.

Это последнее сообщение могло бы показаться абсурдным и отвратительным в Америке, но не в Европе, где осьминоги, каракатицы и кальмары давно являются излюбленной пищей средиземноморских народов.

Но не ради кулинарных интересов эти сообщения были сохранены учеными, занятыми исследованием супергигантских кальмаров, в частности профессором Эдиссоном Веррилом из Йельского колледжа, главным специалистом. Его заинтересовали размеры, которые приписывали упомянутым головоногим. По размеру они далеко превосходили те образцы, которые были надлежащим образом сфотографированы или частично законсервированы. Они вчетверо превосходили колосса из Медревалле!

Конечно, можно понять это недоверие, высказанное с позиций позитивной науки, однако оно теряет всякую законность, когда приходится видеть того же ученого, который принимает не моргнув глазом множество других, по преимуществу недоступных для проверки свидетельств, относящихся к образцам меньшего размера по сравнению с теми, что уже были подвергнуты классификации.

Ибо, в конце концов, в силу какого научного принципа свидетельство более достойно доверия оттого, что оно совпадает с событием, уже имевшим место прежде, особенно в такой области, где все является необычным и фантастическим? Не слишком ли быстро забыто: существование “супергигантских” кальмаров отрицалось именно потому, что они не соответствовали “норме”?

Спор о приоритетах

Теперь, когда реальность существования крупных головоногих была доказана, зоологи торопились ввести в свои классификации кальмаров, выброшенных на берег или пойманных в районе Ньюфаундленда, чьими несомненными останками они теперь обладали.

Как всегда, это не могло обойтись без столкновений.

Как мы уже знаем, профессор Стенструп, увидев фотографию кальмара, который был найден мертвым в нижней части Ньюфаундлендской банки, узнал в нем вид животного, описанный им под названием Architeuthis monachus. Что же касается огромного клюва, обнаруженного капитаном Этвудом в желудке кашалота, он отнес его к виду Architeuthis dux.

Эти определения пришлось не по вкусу американскому натуралисту Уильяму Севиллу Кенту, бывшему помощнику консерватора в отделе естественной истории Британского музея. Он не колеблясь написал в 1874 году об образцах Architeuthis monachus и Architeuthis dux, которые послужили Стенструпу для составления его описаний:

“К несчастью, по-видимому, ни одного фрагмента этих животных, пригодного для научной идентификации, не сохранилось”.

Это, как мы знаем, было совершенно неверно. Изучение части головы “размером с череп ребенка”, снабженной клювом длиной 11 сантиметров, прекрасно подтверждало описание Architeuthis monachus. Описание Architeuthis dux, хотя и не было опубликовано, опиралось на исследование всех основных органов экземпляра животного, выловленного капитаном Хидомом в Атлантическом океане.

Севилл Кент отнесся к этому не менее формально:

“Действительно, два фрагмента, хранящиеся в Британском музее (знаменитое анонимное щупальце длиной 2 м 75 см и толщиной примерно 10 см) и в музее Сент-Джонса (щупальце, доставленное Теофилем Пикко преподобному Гарвею), составляют, по-видимому, единственный конкретный материал, которым в настоящее время мы располагаем и над которым можно работать”.

Это утверждение дает представление о неведении, в котором пребывали люди еще в ту эпоху относительно богатых коллекций останков кальмаров, которые хранились в иностранных музеях, а также относительно работ других ученых, написанных на эту тему. Но, возможно, иногда в этом неведении содержалась известная доля расчета.

В конце концов, Севиллу Кенту были хорошо известны работы доктора Хартинга из Амстердама. Но если он и цитировал эти работы, то лишь для того, чтобы подтвердить, что анатомические детали, которыми Стенструп воспользовался для создания вида Architeuthis dux, могут быть отнесены и к Ommastrephes todasus. В то же время английский биолог противоречил сам себе, поскольку признал, что описания его голландского коллеги были основаны на конкретных элементах, а именно на фрагментах кальмара, “пригодных для научного определения”.

Глухота господина Севилла Кента объяснилась внезапно, когда оказалось, что он предложил для гигантского головоногого с Ньюфаундленда новое видовое название, Megaloteuthis, которое должно было обеспечить ему бессмертие.

Господин Севилл Кент очень справедливо заметил, что щупальце кальмара Пикко было по всей своей длине покрыто присосками, которые характерны для Ommastrephes todasus, следовательно, его надо отнести к другому разряду, то есть к другому виду, для которого он предложил временное название Megaloteuthis harveyi. Но только этот другой вид был уже создан профессором Стенструпом, ибо описанные им анатомические детали не могли быть вопреки мнению господина Хартинга, отнесены к представителю вида Ommastrephes. Что и было подтверждено более тщательным исследованием материала.

Кальмар размером 15 м 85 см из Кумбс-Коува

Профессор Эдиссон Веррил из Йельского университета был справедливее своего британского коллеги и признал приоритет голландского ученого. Едва узнав об открытиях доктора Пакарда-младшего, он воспользовался первой же возможностью для того, чтобы поехать и посмотреть клюв большого кальмара, найденного мертвым на поверхности Ньюфаундлендской банки в 1871 году. В то же время он изучил в музее Сент-Джонса часть щупальца, отрубленного юным Томом Пикко в октябре 1873 года. И, наконец, благодаря любезности преподобного Гарвея он завладел различными частями небольшого экземпляра из бухты Лоджи.

Кроме этого профессор Веррил получил от своего коллеги профессора Бэрда из Смитсонианского института челюсти и две присоски кальмара длиной 10 метров, в неопределенное время выброшенного морем на берег залива Бонависта в Ньюфаундленде. Останки его были собраны неким преподобным Мьюрином. Впоследствии преподобный Гарвей сообщил ему также о том, что в декабре 1872 года в этом же месте на берег был выброшен еще один экземпляр Architeuthis. Профессор Веррил спрашивал себя, не шла ли в обоих случаях речь об одном и том же экземпляре. Но в этом случае один из “преподобных” должен был ошибиться в своей оценке размера кальмара. Преподобный Гарвей оценил длину тела кальмара в 4 метра 25 сантиметров. Согласно его оценке, руки кальмара, “толстые, как бедро мужчины”, имели в длину 3 метра, а щупальца были длиной 9 метров 75 сантиметров. Эти размеры были слишком крупными для кальмара, имевшего в целом в длину 10 метров. Самым удивительным из того, что подарил ему почтенный пастор, были крупные присоски рук кальмара, имевшие в диаметре два с половиной дюйма, что составляло больше 6 сантиметров! Такие присоски могли принадлежать экземпляру, имевшему в длину по меньшей мере 14 метров.

Самый длинный, хотя и не самый большой экземпляр, нашедший смерть у берегов Ньюфаундленда, профессор Веррил обнаружил, листая местные газеты. О нем в 1872 году сообщала статья некоего Р.-Т. Беннетта из Инглиш-Харбора:

“Три дня назад на побережье Кумбс-Коува выбросился кальмар действительно огромного размера. Некоторые жители завладели его останками. Длина его туловища, которое было толстым как бочка, составляла 10 футов (3 м 05 см). Одна из его рук была толщиной с кулак мужчины и имела в длину 42 фута (12 м 80 см) другие руки имели в длину лишь 6 футов (1 м 80 см), однако, они были толстыми и имели в диаметре 9 дюймов (23 см). Кожа и тело кальмара были толщиной 2 и 1/4 дюйма (около 6 см), как снаружи, так и изнутри они были красного цвета. Присоски в форме чашки были собраны на конце длинной руки, и каждая из них была окружена длинной бахромой, напоминавшей зубцы ручной пилы. Я предполагаю, что кальмар использовал эту руку как привязь, а присоски — как якорь, когда хотел подтянуться или схватить добычу. Это животное, когда почувствовало, что бурное море выбросило его на берег хвостом вперед, присосалось к скале и оставалось там в полной безопасности, пока люди не стащили его на землю”.

Когда почтенный мистер Беннетт сообщил все эти подробности в письме профессору Веррилу, этот последний более не колеблясь отнес этот экземпляр кальмара с непомерными щупальцами, происходящий из Кумбс-Коува, одного из ответвлений бухты Фортуны, к числу гигантских кальмаров из района Ньюфаундленда. В 1874 году он опубликовал в “Американском натуралисте” одну из первых посвященных им заметок. В этой заметке он отметил, что “эти останки свидетельствуют, что существует две разновидности гигантских кальмаров”. По его мнению, к первому виду принадлежали вытянутые индивиды, которые, несомненно, относились к Architeuthis monachus профессора Стенструпа. Более коренастые индивиды составляли вторую группу; на основании исследования формы одного из подобранных клювов этих кальмаров можно было отнести к описанному Стенструпом виду Architeuthis dux.

Прозаическая судьба кракенов из Ньюфаундленда

Однако наплыв гигантских кальмаров не прекращался. Поднятый вокруг них повсюду шум повлек новые свидетельства их поимки. Так, геолог из Галифакса (Новая Шотландия) доктор Ф. Хониман сообщил о том, что непосредственный свидетель рассказал ему о поимке экземпляра длиной 52 фута (15 м 83 см) в районе острова Белл-Айленд, но на этот раз на побережье Лабрадора. Однако он не помнил даты появления чудовища:

“Он мирно спал в воде, когда его разбудили ударом весла. Он рассвирепел и выбросил из сифона большую струю воды…”

Если общая длина этого кальмара совпадала с длиной экземпляра из Кумбс-Коува, то масса его тела в действительности была более значительной, самое длинное щупальце имело в длину 37 футов (11 м 27 см), тогда как тело было пятнадцатифутовым (4 м 58 см)!

Вскоре поступило сообщение о выбросе на берег в Харбор-Грейсе в течение зимы 1874/75 года гигантского кальмара, который, увы, был уничтожен без обмера.

Немедленное уничтожение было уделом большинства этих чудовищ. Небогатое население этих районов всегда находило им то или другое применение из наиболее прозаических.

Так, в декабре 1874 года экземпляр длиной 12 метров, включая длину восьмиметровых щупалец, был выброшен на берег в Ньюфаундлендской банке, в бухте Фортуны. Когда господин Дж. Симз, местный судья, осматривал его всего через несколько часов, животное оказалось совершенно искалеченным: рыбаки разрезали его на куски и значительную часть отдали собакам.

По словам капитана Дж.-В. Коллинза со шхуны “Хауард”, множество гигантских кальмаров появились в октябре 1875 года на поверхности Ньюфаундлендской банки. Большинство из них были мертвы, и несколько попорчены рыбами и чайками. Среди них были и очень крупные. Капитан Коллинз измерил одного из них, одна лишь мантия которого составляла 5 метров. Другой имел щупальца длиной примерно 11 метров. Пятьдесят или шестьдесят погибших кальмаров были выловлены рыбаками, которые превратили их в наживку для ловли трески.

Кальмару, который был обнаружен годом позднее, 20 ноября 1876 года, в Хаммер-Коуве, в заливе Норт-Дам, не пришлось ждать появления людей для того, чтобы быть растерзанным на части. Это сделали чайки и лисицы, превратившие его останки в груду истерзанного мяса.

Первый гигантский кальмар, который полностью избежал разрушений, был выброшен после сильного шторма на пляж Каталина, в заливе Тринити, 24 сентября 1877 года. Это был кальмар среднего размера.

Длина его составляла 12 метров. Тело было длиной 2 метра 90 сантиметров; 9 метров 15 сантиметров приходились на долю щупалец. Руки его тем не менее имели в длину 3 метра 30 сантиметров, в окружности у основания они имели 43 сантиметра — размер десертной тарелки! Предприимчивые люди демонстрировали его в течение нескольких дней в Сент-Джонсе. Затем, помещенный в солевой раствор, он был перевезен в Нью-Йорк. Там фирма “Райх и братья” приобрела его для Нью-Йоркского аквариума.

Возможно, я напрасно сказал, что кальмар этот совсем избежал порчи. Увы, он попал в руки несведущих изготовителей чучел, “которые плохо расположили руки, сифон и другие части тела, а также снабдили его двумя красными, плоскими глазами, расположенными слишком близко на конце головы” (Э. Веррил). Именно этим обезображенным чудовищем были призваны восхищаться отныне толпы ньюйоркцев.

Кальмар, который был выброшен несколько позднее, в октябре, в той же бухте, но на 25 миль севернее, чем предшествовавший, оказался новым объектом немедленного уничтожения. Он был расчленен на части в течение одного часа, для того чтобы послужить удобрением!

Третий кальмар был живым выброшен 21 ноября на побережье залива Тринити в Ланс-Коуве, в пяти милях южнее, чем его предшественник. Он тщетно старался освободиться, увлекаемый одновременно весенним приливом и мощным течением. Его общая длина составляла 13 метров 40 сантиметров, из которых 3 метра 40 сантиметров приходились на туловище и. 10 метров — на щупальца. Его руки были замечательно длинными, около 4 метров, и в основании были толще, чем бедро мужчины. Мощность потока воды, который животное выбрасывало из сифона, была так велика, что- им была вырыта в песке траншея значительной глубины и длиной в десяток метров. Жители этого района разрезали тело головоногого и, не зная о его ценности, оставили на пляже, откуда он был унесен отливом обратно в море.

Гигант из гигантов: 17 метров в длину

В следующую зиму два новых кальмара действительно гигантского размера вторглись на побережье Ньюфаундленда. Первый — 2 ноября 1878 года в Фимбл-Тикле, второй — 2 декабря в районе, называемом Три Руки. Последний обладал туловищем длиной 4 метра 60 сантиметров, толщина его была неслыханной, в окружности он имел 3 метра 70 сантиметров! Его руки, более толстые, чем бедро мужчины, имели в длину 4 метра 90 сантиметров. Ничего не было упомянуто о щупальцах, но можно представить себе колоссальную массу этого кальмара, вообразив нечто вроде ракеты длиной около 10 метров и имеющей в диаметре 1 метр 15 сантиметров.

Предшествовавший кальмар был еще больше, и гораздо больше! Одним словом, это был самый большой кальмар, существование которого было признано наукой (хотя он и был немного меньше того, что был выброшен морем на берег Северного острова в 1890 году).

Он заслуживает того, чтобы мы задержались на обстоятельствах его поимки, сообщенных преподобным Гарвеем в “Бостон трэвелер”, в письме, которое было опубликовано в этой газете 30 января 1879 года:

“Второго ноября сего года Стивен Шерринг, рыбак, живший в Фимбл-Тикле, вышел в море на лодке вместе с двумя другими рыбаками. Неподалеку от берега они увидели массивный объект и, предположив, что это могли быть обломки кораблекрушения, направились в его сторону, чтобы, к ужасу своему, обнаружить огромную “рыбу”, которая прилагала отчаянные усилия, пытаясь уплыть, и превращала воду в пену движением своих рук и огромного хвоста. Уплыть чудовищу не удавалось, и прилив начал спадать. Через сифон, расположенный на конце головы, оно выбрасывало огромное количество воды… Временами эта вода становилась черной как чернила.

Обнаружив, что животное уже почти выбилось из сил, рыбаки осмелились приблизиться и бросить с борта своей лодки гарпун, который погрузился в мягкое тело животного. Они закрепили гарпун на конце крепкой веревки, конец которой вынесли на берег и привязали к дереву, чтобы животное не было унесено отливом. Это было удачным решением, ибо “рыба-дьявол” оказалась таким образом прикованной к берегу. Судороги чудовища были ужасными, когда во время агонии оно обвивало все свои десять рук вокруг своего туловища. Рыбаки предпочитали держаться в это время на значительном расстоянии от длинных щупалец, которые время от времени извивались вокруг тела, как огромные языки. Со временем животное устало и, когда вода спала, скончалось.

Это был исключительно крупный кальмар, самый крупный из пойманных к настоящему времени. Длина тела от клюва до хвоста составляла 6 метров 10 сантиметров. Он вдвое превосходил нью-йоркского кальмара. Окружность его тела не была упомянута. Но одна из рук имела 10 метров 70 сантиметров в длину. Наверное, это было щупальце”.

На основании более полных измерений других кальмаров можно приблизительно вычислить размеры основных органов этого колосса. Надо представить себе чудовище с огромными, как барабаны, глазами, с клювом, имевшим в длину 20 сантиметров, с руками толщиной в тело человека (85 см в обхвате), самые крупные присоски на которых были шириной 10 сантиметров!

Разве этот титан не был способен на подвиги, приписываемые Пьером Дени де Монфором “колоссальной пульпе”? Во всяком случае, для неверующих настало время, когда они должны были подвергнуть свои убеждения серьезному экзамену.

Кальмары вытянутые и коренастые

После поимки кальмара длиной около 17 метров, масса тела которого превосходила 11 метров, выловленные в следующем году у берегов Ньюфаундленда кальмары не казались слишком крупными.

В октябре 1879 года после сильной бури на пляже в Бригесе, в заливе Консепшен были обнаружены две руки кальмара длиной 2 метра 45 сантиметров.

Наконец, в начале ноября “маленький” экземпляр (общей длиной 11 м 60 см, с туловищем длиной 8 м 85 см которое было продолжено щупальцами длиной 8 м 85 см), был пойман живым в Джеймс-Коуве и завершил список жертв этой странной эпидемии “выбросов” кальмаров на побережье Ньюфаундленда. Животное извивалось в воде подле борта, когда рыбак обратил на него внимание, внезапно задев веслом. Рассвирепевшее животное выбросилось на пляж. Люди воспользовались этим для того, чтобы обвязать веревку вокруг тела и вытащить его на землю. Затем, охваченные своего рода страстью к разрушению, они бросились на кальмара и растерзали его на части.

Таким образом, обладая более или менее полными результатами измерений примерно двадцати кальмаров сверхгигантского размера и значительного числа анатомических деталей, профессор Эдиссон Веррил подверг их тщательному исследованию в серии коротких заметок. В 1879 году он наконец опубликовал окончательные результаты своих исследований, посвященных виду Architeuthis с северо-восточного побережья Северной Америки. Эти последние подтверждали, что за пять лет до этого он предположил на основании первого ознакомления: следует различать два разных вида кальмаров; один имеет более вытянутую форму и руки такой же длины, как и туловище, другой — более коренастое туловище и более короткие руки.

К первому следует отнести, в числе других, экземпляры из Ньюфаундлендской банки, Каталины и Ланс-Коува, так же как и того кальмара, чей клюв был обнаружен капитаном Этвудом в желудке кашалота; к нему также, без сомнения, надо отнести кальмаров из залива Форчен, Три Руки, а также, по всей вероятности, и чемпиона из Фимбл-Тикле. Среди них один экземпляр, с особенно длинными руками, из Ланс-Коува, возможно, был самкой.

Ко второму виду, для которого характерным был “маленький”, могучий коротышка из бухты Лоджи, без сомнения, можно отнести экземпляр из Кумбс-Коува и кальмара из залива Бонависта.

На этот раз на основании тщательного описания профессор Эдиссон Веррил не отнес эти два типа к видам, описанным Стенструпом, а создал для них два новых вида: Architeuthis frinupus для удлиненных, и Architeuthis Larveyi, для коротких.

Это крещение должно было однажды заставить его сына, знаменитого натуралиста, путешественника и писателя А. Хайтта Веррила, сказать по поводу останков, собранных преподобным Гервеем, и сделанных им точных обмеров: “На основании этих данных мой отец, профессор Веррил, смог описать первого из известных науке гигантских кальмаров…”

Согласиться с этим значило бы недооценить кропотливый труд, которому профессор Стенструп посвятил большую часть жизни. Куда бы мы зашли, если бы сыновнее почтение могло повлиять на правила присуждения приоритета в области таксономии?

Архитевтисы в смертоносном тупике Ньюфаундлендской банки

Прежде чем идти дальше, позволительно ответить на интригующий вопрос: “Почему же все эти архитевтисы выбрали точно очерченный район Ньюфаундленда и расположенного напротив него побережья полуострова Лабрадор для своего абсурдного самоубийства?”

Ответ на этот вопрос надо искать в особенном расположении области Ньюфаундлендской банки по отношению к морским течениям. Почему в этом районе наблюдается одна из наиболее значительных в мире концентраций тумана? Потому, что здесь встречаются под прямым углом теплое течение Гольфстрим, идущее из Гвианы и Карибского моря, и холодное течение, идущее от Лабрадора. “Зимой, — отмечает по этому поводу Рейчел Карсон в книге “Море, которое нас окружает”,— смена температуры на границе двух течений является столь резкой, что, если корабль переходит из одного течения в другое, его носовая часть может находиться в воде, которая на 12 градусов теплее, чем вода за его кормой, словно некая стена является материальной преградой, разделяющей две водные массы. Перед “хвостом” Ньюфаундлендской банки эти два течения отличаются по цвету так же ясно, как две страны на географической карте: нетрудно узнать теплые воды цвета индиго, принадлежащие Гольфстриму, и холодное северное течение цвета бутылочного стекла!” Согласно Дж.-С. Робсону, большому британскому специалисту по головоногим, архитевтисы стремятся к оптимальной температуре 10 градусов Цельсия. Поэтому они никогда не встречаются у атлантического побережья Соединенных Штатов, где вода благодаря Гольфстриму имеет более высокую температуру. На широте этого побережья они должны находиться на определенной глубине, чтобы обитать в “климате”, который для них подходит.

Но что происходит, когда увлекаемый Гольфстримом гигантский кальмар поднимается к Ньюфаундленду? Прежде всего, когда поток воды мало-помалу становится холоднее, головоногие склонны приближаться к поверхности воды в поисках предпочтительной для них температуры. Если же, к несчастью, кальмар собьется с дороги и пересечет знаменитую “холодную стену”, он окажется в безвыходном положении. Единственным выходом для него было бы возвращение назад, но такая реакция была бы для кальмара необычной. Обычно, когда ему становится холодно, он просто поднимается, потому что знает из опыта, что температура нормализуется, когда он приближается к поверхности воды (холодная вода тяжелее теплой). Он будет вести себя как обычно и в этом случае, но холод течения, идущего от Лабрадора, так велик, что, поднявшись на поверхность, кальмар не находит привычной для него температурной среды. В этих анормальных условиях он погибает и полуживой оказывается во власти прилива, который выносит его на берег. Так по крайней мере профессор Робсон объясняет их частые выбросы на берег, но истина оказалась более сложной.

Одна вещь, однако, была отныне установлена. Чудесный архитевтис не совершает самоубийства, он погибает оттого, что, сбившись с дороги, оказывается в безвыходном положении.

Архитевтисы в четырех частях света

Если в 1871–1879 годах на побережье Ньюфаундленда обрушилась целая лавина гигантских кальмаров, то в это же время в других, часто удаленных друг от друга частях земного шара были также отмечены несколько отдельных выбросов на берег гигантских кальмаров.

Так, в майском номере докладов Германского общества естественной истории и этнографии стран восточной Азии за 1873 год, изданном в Иокогаме, доктор Ф. Хил-гендорф сообщал, что приобрел на рыбном рынке в Токио кусок кальмара необычно большого размера. Кроме того, ему представилась возможность в этом же городе приобрести выставленные для обозрения останки кальмара длиной 4 метра 28 сантиметров, из которых 1 метр 97 сантиметр приходились на туловище, 45 сантиметров — на голову и 1 метр 97 сантиметров — на самую длинную из сохранившихся рук. На первый взгляд натуралист принял этого кальмара за гигантский экземпляр Ommastrephes, но, поразмыслив, описал его в 1880 году как новый вид — под названием Megateuthis marteusii. В действительности это был Architeuthis, a это доказывало, что кальмары этого вида не ограничивали свое место пребывания Атлантическим океаном, как можно было допустить до этого момента.

Через пятнадцать лет, в 1895 году, два японских зоолога, Мицукури и Икеда, подтвердили присутствие этих головоногих в японских водах и объявили об открытии в Токийском заливе архитевтиса небольшого размера. Он оказался самым маленьким из когда-либо найденных: его мантия была длиной лишь 72 сантиметра, руки не превышали 1 метра 22 сантиметров, а щупальца — 2 метров 91 сантиметра.

Область распространения гигантских и супергигантских кальмаров год от года становилась все обширней. Из-за шума, поднятого вокруг выбросов кальмаров на побережье Ньюфаундленда, языки мало-помалу развязались.

Так, в 1872 году, побуждаемый недавними открытиями доктора Пакарда-младшего, другой американский натуралист У. Долл, сообщил о том, что в течение зимы 1871/72 года множество гигантских головоногих были выброшены океаном на берег в разное время на острове Уналашка, одном из Алеутских островов. Среди них, в числе прочих, был когтистый кальмар вида Onchoteuthis bergi, общей длиной 3 метра и весивший около 100 килограмм.

К тому же У. Долл сообщал, что есть различные свидетельства о кальмарах действительно гигантского размера из тропических и субтропических районов:

“Нет никакого сомнения в том, что в теплых морях некоторые головоногие достигают огромной массы и огромной длины. Капитан Э.-Э. Смит, опытный китобой и умный, кропотливый наблюдатель, сообщил мне, что видел, как агонизирующий кашалот изрыгал части рук кальмара огромного размера с присосками “размером с тарелку”!”

Господин Далл утверждал, что его коллега Генри Ханке из Сан-Франциско во время путешествия на торговом судне между островами в Южной части Тихого океана видел вблизи поверхности воды головоногого “размером со шхуну” (В целях уточнения отметим, что шхуна — небольшой корабль с двумя мачтами — может иметь в длину от 15 до 35 метров. Те шхуны, которые плавали в южных морях в конце прошлого века, должны были иметь в длину не меньше 25 метров).

“При всей неопределенности, — замечает господин Долл, — это указывает по крайней мере на то, что в этих районах существуют гораздо более крупные виды кальмаров, чем до сих пор было отмечено”.

В заключение он сообщал: “Мной был собран также ряд неопределенных сообщений о гигантском кальмаре, замеченном в Калифорнийском заливе”.

Эти различные комментарии и утверждения должны были несколько лет спустя вызвать сарказм знаменитого американского малаколога Джорджа Вашингтона Трайоне в первом томе его значительного “Учебника конхиологии” (1879–1891). Но, зная размеры, которых могут достигать архитевтисы, позволительно усомниться в правомерности его насмешек.

Уже давно среди рыбаков острова Сен-Поль, этого вулканического островка с затопленным кратером, одиноко расположенного посреди Индийского океана на полпути между оконечностью Южной Африки и Австралией, распространились интересные слухи. Эти смелые люди рассказывали всем, кто хотел их слушать, что каждый год в одно и то же время они замечали на рыбных отмелях огромного головоногого, который протягивал над водой две длинные руки, покрытые присосками. Эти истории, естественно, воспринимались с веселым скепсисом. Но по воле случая 2 ноября 1874 года один из гигантских кальмаров был выброшен морем на берег как раз в то время, когда на острове находилась французская научная миссия. Ее задачей было, под руководством капитана судна Муше, наблюдение за последним прохождением планеты Венеры по солнечному диску.

По возвращении во Францию господин Шарль Велэн, прикомандированный к этой миссии в качестве натуралиста, смог предстать 19 апреля следующего года перед Академией наук, чтобы заявить:

“В первых числах ноября сильный прилив выбросил на северную дамбу кальмара из группы Ommastrephes, который имел в длину не меньше 7 метров 15 сантиметров от конца туловища до окончания щупалец. Я имею честь представить Академии щупальце, клюв и сифон этого гигантского головоногого”.

В подтверждение этих заявлений, господин Велэн представил членам Академии фотографию всего животного, сделанную неким господином Казаном. Эта фотография, с которой был выполнен весьма неумелый рисунок, рассматривалась как первое верное представление о внешности Architeuthis. Удачно, что первый опубликованный в Европе портрет супергигантского кальмара соответствовал виду, форма которого была необычной. Это не могло не вызвать недоразумений.

Так, профессор Поль Гервэ из парижского Музея, который по крайней мере за десять лет до этого уже проявил страстный интерес к гигантским кальмарам из Средиземного моря (вида Ommastrephes) и который все еще преподавал в Монпелье, после исследования документов, представленных господином Велэном, заявил, что Architeuthis относятся к группе стреловидных кальмаров. Он, конечно, не высказал бы этого мнения, если бы видел изображение архйтевтиса из Атлантики, задний плавник которого имел форму червонного туза, а не форму бубнового туза, — как у Ommastrephes! Профессор Веррил должен был подчеркнуть, что новый вид, Architeuthis monchezi из Индийского океана, отличается от северных форм своим более узким и ланцетовидным плавником. Вот почему на неясной фотографии его можно было принять за ромбовидный!

Действительно, более ранний рисунок, выполненный офицером корабля “Алектон”, давал лучшее представление о форме Architeuthis, чем фотография господина Казана.

Два часа борьбы с умирающим титаном

Поскольку визиты архйтевтиса на Ньюфаундленд все множились, внимание натуралистов всего мира было приковано к этим невероятным гигантам. И каждый старался сообщить новые свидетельства о кракене, лишившемся наконец ореола таинственности.

Сначала оно появилось, как это и должно было быть, в стране кракена, в Норвегии. Действительно, в 1874 году труп архйтевтиса всплыл на поверхности фиорда Фольден на 65-й параллели. В этом районе не было отмечено ни одного появления супергигантских кальмаров с тех пор, как Понтоппидан сообщил о кракене, “молодом и беззаботном”, запутавшемся в 1680 году в скалах в проливе Ульнанген. Не следует делать из этого вывода, что в течение двух веков гигантские кальмары не выбрасывались на побережье Норвегии. В действительности редко когда на месте оказывался натуралист или даже любитель, способный сообщить об инциденте. Обычно событие проходило незамеченным.

Между 1877 годом и концом века в Норвегии случились еще три выброса кальмаров, детали которых нам совершенно неизвестны: два на крайнем севере, третий на уровне полярного круга.

Для того чтобы мы могли узнать об архитевтисе больше, он должен был обнаружиться в какой-нибудь более населенной области!

В 1875 году, к счастью, настала очередь ирландского зоолога сообщить о драматической поимке 25 апреля действительно колоссального кальмара. Инцидент произошел на широте острова Боффин, вблизи побережья Коннемара, на западе Ирландии. Сержант королевской ирландской полиции Томас О'Коннор составил об этом образцовый отчет:

“В последний понедельник экипаж кураки, некоего подобия байдарки, сделанной из деревянного каркаса, обтянутого пропитанным гудроном полотном, состоявший из трех человек, пережил странное приключение на северо-западе от острова Боффин. Забросив поутру сети, они заметили в открытом море большую плавучую массу, увенчанную чайками. Они подплыли к ней, предполагая, что это могли быть останки кораблекрушения, но, к своему большому удивлению, обнаружили, что это головоногий колоссального размера, совершенно неподвижно, словно он грелся на солнце, покоившийся на поверхности воды. Нож был единственным имевшимся на борту оружием. Мясо кальмара очень ценится в качестве наживки для рыбы, поэтому экипаж решил добыть хотя бы часть этого кальмара. Ввиду размеров чудовища и мощи его щупалец и силы присосок рыбаки выбрали стратегию, отличную от прямого нападения. Они осторожно приблизились на веслах и мгновенно отрубили одно из щупалец. Спокойное до сих пор животное стало опасно активным и поспешило в открытое море, поднимая брызги и разрезая поверхность воды с изумительной скоростью. Лодка бросилась в погоню и настигла противника снова лишь через четыре мили. Рука, которая тянулась позади животного, была снова атакована, люди употребляли все свое искусство, для того чтобы держаться на расстоянии от присосок.

Сражение продолжалось два часа, рыбакам удалось избежать прямого столкновения, и животное постепенно оказалось лишенным всех своих орудий нападения. Углубившись на пять миль в открытое море, рыбаки в утлой байдарке все еще преследовали свою жертву и с удивительной смелостью и настойчивостью стремились вымотать ее. К этому времени кальмар был уже частично побежден и байдарка могла беспрепятственно его преследовать. То, что сохранилось от десяти больших рук, тщетно молотило воду и воздух. Туловище истерзанного животного плыло рядом с лодкой, из своего окончания оно последовательно извергало жидкость, которая окрашивала море в темный цвет. Наконец голова животного была отрублена. Она как камень опустилась на дно моря. Из различных фрагментов моллюска, которые были доставлены на землю, две большие руки, сохранившиеся целиком, имели в длину 8 футов (2 м 45 см) и в окружности у основания — 15 дюймов (38 см). Два щупальца достигали в длину 30 футов (9 м 15 см). Челюсти имели в диаметре около 4 дюймов (10 см). Голова, лишенная всех своих щупалец, весила более 38 килограммов, и глаза имели в диаметре около 15 дюймов (38 см)”.

Останки этого кальмара, по всей вероятности умиравшего уже с самого начала сражения, были изъяты сержантом О'Коннором у рыбаков и отправлены в музей Королевского общества в Дублине. Э. Мор счел, что это должен быть Architeuthis dux, но профессор Эдиссон Веррил, который имел больше возможностей для сравнения, узнал в нем крупный экземпляр A. Rarweyi. На основании размера сохранившихся останков можно предположить, что он должен был иметь размеры, близкие к размерам 14-метрового кальмара из залива Бонависта.

Э. Мор воспользовался случаем поимки кальмара в окрестностях острова Боффин для того, чтобы на основании старых хроник заявить, что этот случай поимки кальмара не является первым в Ирландии. Так, миру известна наконец история “животного с двумя головами из Дингл-Ай-Кош, которую мы подробно рассказали в предыдущей главе. Припоминают, что этот головоногий имел в длину около 6 метров, не считая общей длины щупалец.

В Ирландии вот уже два века как имелись доказательства существования подобных титанов, но до тех пор никто об этом не догадывался.

С некоторым опозданием Мор, однако, предпринял научное описание кальмара из Дингл-Ай-Кош, но он поступил неправильно, придав растяжимому хоботу кальмара (его второй голове!) столь большое значение, хотя это и оправдывало в его глазах создание нового вида, Dinoteuthis proboscideus, что значит “страшный кальмар с хоботом”.

Как рассудительно заметил Трайон, “растяжимый хобот характерен для всех огромных головоногих из Северной Атлантики”. В действительности он свойствен всем кальмарам, какого бы размера они ни были. Животное с двумя головами из Дингл-Ай-Кош было не кем иным, как обычным архитевтисом.

В октябре 1880 года третий кальмар сверхгигантского размера был выброшен морем на западное побережье Ирландии, в Килке, графство Клэр. На этот раз, как и в случае с кальмаром из залива Дингл, потребовалось немало времени для того, чтобы событие стало известно ученому миру. В 1918 году, почти сорок лет спустя, шотландский натуралист Дж. Ритчи сообщил об этом впервые в научной публикации.

Танивхе народа маори

Сообщение о том, что море постоянно выбрасывает на побережье Ньюфаундленда супергигантских кальмаров, вызвало отклики на другом краю света. В 1879 году новозеландский натуралист Т.-В. Керк, помощник препаратора в Колониальном музее, ободренный, без сомнения, открытиями профессора Веррила, сообщил о том, что море иногда выбрасывает гигантских головоногих на побережье Новой Зеландии. Конечно, легенды о их существовании были уже давно распространены среди маори, но белые поселенцы, по-видимому, не слишком им доверяли.

Узнав о том, что гигантский головоногий был выброшен на отмель в Ваймараме, на восточном побережье острова Южный, и что клюв его хранится у человека по имени Ф. Мейнерцхаген, Керк обратился к нему с просьбой о более полных сведениях. 27 июня 1879 года тот переслал ему клюв и сообщил, что кальмар был выброшен на берег в то время, когда сам он находился в Англии. Но один из его друзей, вполне достойный доверия, осмотрел и измерил чудовище и сохранил для него клюв кальмара. В письме, написанном в то время, когда случилось это происшествие, он изобразил, хотя и не слишком научный, однако, выразительный портрет животного, которое Мейнерцхаген назвал “мертвым осьминогом”:

“Животное имело восемь щупалец, у основания по толщине равных бедру мужчины и снабженных на внутренней поверхности страшными присосками размером от шара весом в унцию до маленькой горошины на самом конце. Его ужасные глаза были как колеса лото. Мощный клюв располагался у основания рук. Его голова, казалось, выглядывала из чехла. В целом это было совершенно отвратительное животное”.

Письмо сопровождалось некоторыми результатами измерений. От конца хвоста до основания рук животное имело в длину 3 м 20 см. По середине туловище его в окружности превосходило 3 метра. Руки достигали длины 1 м 70 см.

Также имелся эскиз выброшенного на берег чудовища, сделанный пером. Но и на основании одного только текста можно догадаться, что речь шла не об осьминоге, а о кальмаре, лишившемся, без сомнения, двух своих щупалец.

Друг Мейнерцхагена добавил также несколько интересных деталей, касавшихся отношения маори к этому животному:

“Все местные жители побросали свои дела, чтобы прийти взглянуть на него. Старики говорили, что это танивха, так как они никогда не видели вехе такого размера. Они говорили, что подобный танивхе напал и потопил пирогу, направлявшуюся в Отаго; они с уверенностью утверждали, что животное напало первым! Они говорили также, что эти крупные вехе вполне способны схватить человека и выпотрошить его. Что касается меня, то я больше не купаюсь в море!”

Ученые специалисты могут утверждать, что никогда ни один головоногий не нападал на лодку. Лично мне трудно поверить, что идентичные слухи, сообщенные чернокожими обитателями Анголы, индейцами Британской Колумбии, скандинавскими рыбаками, мореходами Индийского океана и, наконец, народом Маори, изолированным посреди Тихого океана, могут быть полностью лишены всякого основания или даже основываться на единственном, исключительном происшествии, которое со временем было преувеличено. С другой стороны, для того чтобы найти общий исток этих слов в легендах столь удаленных друг от друга народов, следовало бы поискать в фольклоре каменного века, когда люди еще не должны были быть знакомы с навигацией…

Ужасный танивхе отнюдь не был единственным. В Колониальном музее в Новой Зеландии находился еще один клюв гигантского кальмара, подарок некоего М.-А. Гамильтона. Этот последний получил его рт натуралиста по имени К.-Х. Робсон, который жил на мысе Кэмпбелл. К.-Х. Робсон, расспрошенный Т.-В. Керком, сообщил 19 июня 1879 года, при каких обстоятельствах он получил этот клюв.

Действительно, он уже не однажды находил на побережье мыса в большей или меньшей степени разрушенные экземпляры крупных моллюсков. Один из них оказался неповрежденным, и именно от него был отделен тот внушительный клюв, который натуралист сохранил в виде сувенира. По воспоминаниям господина К.-Х. Робсона, тело животного имело в длину 2 метра 10 сантиметров, руки его были длиной 2 метра 40 сантиметров, а щупальца — 3 метра 65 сантиметров. Он был уверен, что общая длина кальмара приближалась к 6 метров 10 сантиметрам.

Керк узнал также, что совсем небольшой экземпляр, длиной 2 метра 40 сантиметров, был пойман рыбаками около Булдер банки в Нельсоне, в районе пролива Кука, и что другой экземпляр, размер которого не был уточнен, был найден неким господином Муром около Флат-Пойнта на Западном побережье.

В действительности за несколько недель до этого с Кирком случилось происшествие, побудившее его заинтересоваться гигантскими головоногими. 23 мая 1879 года достопочтенный архидиакон Сток предупредил нашего натуралиста о том, что трое мальчиков этим самым утром обнаружили в бухте Лайалл труп “очень крупного” головоногого.

Керк" поспешил прибыть на место, твердо решив доставить этот экземпляр полностью в Колониальный музей. Каково же было его удивление, когда он обнаружил кальмара, длина которого приближалась к 5 метрам и который должен был, таким образом, весить более тонны!

От конца хвоста до окончания мантии чудовище имело длину 2 метра 80 сантиметров, и его руки имели в длину 1 метр 30 сантиметров. Длина головы кальмара составила 1 метр 20 сантиметров. Щупальца, от которых, без сомнения, сохранилась лишь половина, имели в длину лишь 1 метр 87 сантиметров.

Все имена сверхгигантского кальмара

В 1881 году наш новозеландский натуралист описал кальмара из бухты Лайалл под именем Steenstrupia stockii, желая таким образом почтить одновременно профессора Стенструпа и архидиакона Стока. Но это крещение было дважды неудачным, так как упомянутое животное оказалось архитевтисом. Но даже если бы он действительно принадлежал к новому виду, название Steenstrupia не могло быть подходящим, так как Форбзу уже пришла в 1846 году мысль назвать так одного кишечнополостного!

Никто не гарантирован от такого рода неудач! В том же году, когда гигантские кальмары вошли в моду, знаменитый британский зоолог сэр Ричард Оуэн внезапно вздумал окрестить того кальмара, чья рука, длиной 2 метра 75 сантиметров, уже давным-давно хранилась, законсервированная, в банке, в одном из самых дальних подвалов Британского музея. Он изобрел для него имя Plectoteuthis grandis, которое оказалось мертворожденным. Эта анатомическая деталь принадлежала, как вы уже догадались, архитевтису.

В июне 1880 года архитевтис длиной 6 метров, не считая щупалец, был выброшен на побережье в районе пролива Кука, по-прежнему в Новой Зеландии. Тело и голова его имели в длину 2 метра 80 сантиметров, чрезвычайно вытянутые руки достигали 3 метров 15 сантиметров. Клюва кальмара обнаружить не удалось, его забрали рыбаки, увлеченные, без сомнения, собиранием сувениров. Это не помешало тому, что Т.-В. Керк счел себя обязанным создать новый вид, Architeuthis verrilli, основываясь лишь на том, что сохранилось от этого кальмара.

Несколько лет спустя, 30 июня 1886 года, другой Architeuthis, гораздо более массивный и коренастый, был найден живым на мысе Кэмпбелла. Его туловище имело в длину 3 метра 15 сантиметров, руки — 2 метра, щупальца — 5 метров 75 сантиметров. На этот раз, головоногий был описан К.-Х. Робсоном, который уже сообщал о нескольких кальмарах, выброшенных морем на берег в этом районе. Робсон утверждал, что редкий год обходится без того, чтобы море не выбросило на берег гигантского кальмара в период южной зимы (в июне или июле). Однако чаще всего головоногий бывал уже растерзан акулами, этими морскими собаками, и останки его имели небольшую ценность для натуралиста.

Обнаруженный живым экземпляр кальмара получил имя Architeuthis kirkii.

В 1887 году прославленный таким образом натуралист Керк снова прославился в связи с тем, что странный экземпляр кальмара был выброшен на Биг-Бич в бухте Лайалл. Рыбак по фамилии Смит принес в музей его клюв и утверждал, что измерил это живртное, имевшее общую длину 19 метров!

Не теряя ни минуты Керк, сердце которого сильно забилось, поспешил к Биг-Бич, для того чтобы собственными глазами увидеть это чудовище рекордного размера. На побережье его ожидало двойное разочарование. Прежде всего, он нашел головоногого, имевшего в длину лишь 17 метров 35 сантиметров. Это вовсе не значило, что рыбак обманул его. Эластичные щупальца легко могли сократиться при высыхании!

Другое разочарование заключалось в том, что почти вся длина моллюска приходилась на щупальца. Самое длинное из них имело в длину 15 метров! Длина тела, включая голову, не превосходила 2 метров 35 сантиметров; вместе с руками, имевшими в длину 2 метра 40 сантиметров, это составляло 4 метра 75 сантиметров. Однако от кальмара длиной более 17 метров можно было ожидать большего. Вспомним, что у гиганта из Фимбл-Тикле, общая длина которого равнялась 16 метрам 80 сантиметрам, тело было в два с половиной раза длиннее. Это еще раз показывает нам, что включение в длину кальмара длины его эластичных щупалец не позволяет дать представление о его истинном размере.

Исходя из этих особенностей, Кирк наделил этого нового кальмара с Биг-Бич именем Architeuthis longimanus.

Несомненно, можно было бы удивиться тому, что с тех пор, как ученый мир признал реальность существования сверхгигантских кальмаров, почти при каждом появлении такого кальмара находился натуралист, наделявший этот экземпляр новым названием, а наиболее дерзкие требовали создания нового рода.

Мы уже знаем, что из всех родовых названий, которые были предложены, в живых осталось только одно, самое первое. Действительно, мало-помалу стало ясно, что все сверхгигантские кальмары являются близкими родственниками. Что касается видовых названий, то вероятно и даже правдоподобно, что некоторые из них являются законными, но можно сказать, что в большей части описания были слишком поспешными, так как оригинальные черты отдельных экземпляров могли быть результатом индивидуальных или половых различий, а также географических вариаций, которые оправдывают самое большее лишь учреждение определенного подвида.

В данном случае произошла ошибка. Но надо признать, что с таким скромным животным, как знаменитый архитевтис, другого выбора не было.

Для того чтобы избежать надоедливой синонимии, следовало бы потребовать от зоологов публикации лишь анонимных описаний животного в ожидании того времени, когда наконец будет собрана коллекция, достаточно значительная для того, чтобы сделать возможным таксономическое определение. Но просить их об этом было бы абсурдно.

Тщательно рассмотрев вопрос, профессор Пфеффер предложил предварительно объединить экземпляры гигантских кальмаров на основании районов, где они были пойманы или выброшены на берег. Таким образом, он с осторожностью выделил североатлантические, северотихоокеанские и южные формы.

Надо признать, что рассмотренные зоны очень обширны, но в случае таких путешественников, как кальмары, это необходимо, ибо, следуя за морскими течениями, они, без сомнения, совершают длинные кругосветные путешествия. Для того чтобы животные такого размера чувствовали себя хорошо, необходим аквариум размером с океан.