Когда Елена впервые села за руль собственного авто, Эдмунд, оказавшийся на пассажирском месте, сильно нервничал. Она попыталась успокоить его, рассказывая, что все время водила машину на Борнхольме. И чуть было не упомянула старый «вольво» Йоахима, но вовремя сдержалась.

Как это странно! Она не должна говорить о том, что помнит. Зато все время следует обсуждать то, чего не помнит: как росли дети, как она встретилась с Эдмундом на конференции фирмы «Сёдерберг» в Сингапуре. Постоянно… о том, чего для нее не существует. И Эдмунд ясно дал ей понять, что он категорически не желает, чтобы она сама водила автомобиль в ближайшие шесть месяцев. Это совершенно не понравилось Елене: она не может ходить и чувствовать себя хрупкой фарфоровой вазой. Но переубедить Эдмунда не удалось. К счастью, он уехал по делам. Она поцеловала его и стояла до тех пор, пока его машина не скрылась из виду. А потом взяла ключи от маленького «мерседеса» из шкафчика возле входной двери.

И вот наконец она едет в автомобиле сама. Он совсем новый, чистый, ничей, не такой, как у Йоахима. «Вольво» был почти продолжением Йоахима и ее самой. Они забили эту старую машину всем, чем только можно: его книгами, кофейными чашками, посудой для кафе, которую оттуда никогда не доставали.

Елена медленно едет через безмолвный город, пытается восстановить или хотя бы заново запечатлеть его в своей памяти: центр города, «Йейлен», пришвартованный бок о бок с другими туристическими судами, старые дома, мосты над лодками.

Парковка бумажной фабрики расположена напротив большого фитнес-центра. Много лет назад здесь делали бумагу, думает Елена. Теперь делают мускулы — она может это констатировать по двум мужчинам, выходящим оттуда. Она бросает пятикроновую монетку в паркомат и получает билет. Нажимает кнопку для получения квитанции: это точная копия той, которую Елена нашла у себя в пиджаке, только дата другая. Она была здесь за три дня до своего исчезновения. За три дня до того, как села верхом на Самира, поскакала через лес, спешилась у ручейка, побежала через густой ельник, продираясь сквозь тысячу маленьких сухих веточек. И вышла на другую сторону. Другой женщиной, изменившейся, без жесткого диска.

И вот… Росенберг сказал, что память Елены указала ей дверь, через которую готова впустить. Она осматривается. Совсем рядом ресторан стейков с ковбойскими шляпами в окне, где все по 139 крон. Что ей там могло быть нужно? Пообедать? Нет, ей это не по вкусу, ни в то время, ни теперь. Кроме того, она же бросила только пять крон в паркомат, то есть планировала стоянку не более чем на пятнадцать минут. А этого недостаточно ни для фитнес-тренировки, ни для стейка, ни для латте в кафе. Что же тогда? Это могла быть встреча на парковке? Нет, она бы не потратила на это деньги. Если Елена такая… вернее, если она была такой скрягой, как утверждает Эдмунд, она смотрела бы в оба, чтобы не появился инспектор по парковке, пока проходила бы встреча.

Елена идет дальше. Хорошо, что Эдмунд ее не видит. Он бы… огорчился? Возможно, переживал бы. А сама она нервничает? Думает ли Елена о том, что могла бы снова все забыть и исчезнуть? Она себе этого не представляет, как не представляет, кто она на самом деле. Сейчас она смотрит на людей, находящихся вокруг нее: две женщины ее возраста заходят в фитнес-центр. Они-то знают, кто они. Все вокруг нее: таксист, садовник, расхаживающий по территории и собирающий брошенный мусор, инспектор по парковке, выписывающий штраф, — все знают, кто они. Все за исключением Елены. Ради этого-то она сюда и приехала, улизнув из дома.

Отсюда можно идти только в одном направлении: вверх вдоль реки. Второе ведет в сторону дороги с интенсивным движением. Елена заходит в кафе. Там за стойкой стоит женщина и делает сердечки на молочной пене в двух чашках с латте. Елена дожидается, пока обе посетительницы уходят со своими чашками.

— Что я могу вам предложить? — Барменша даже не поднимает глаз.

— Я хочу задать вам несколько странный вопрос… Э-э… Вы меня видели раньше?

Барменша наконец с удивлением поднимает взгляд и улыбается:

— Только на страницах газет.

— Это ваше кафе?

— Да.

— Как давно оно стало вашим?

— А в чем, собственно, дело?

— Я… это трудно объяснить, — теряется Елена, благодарит женщину за то время, что она ей уделила, и выходит.

Так ничего не получится. Наверняка так действуют полицейские. Ходят по квартирам, расспрашивают людей. Но их много, а Елена одна.

Она уже возвращается назад к своему автомобилю, как вдруг замечает двоих сотрудников в форме «Скандинавских авиалиний», проходящих мимо нее к гостинице, расположенной чуть в стороне. Перед гостиницей есть только два парковочных места, и оба они заняты темно-синими гостиничными минивэнами. Некоторое время она раздумывает, потом кивает сама себе. Да, в этом что-то есть. Возможно, тогда у нее было какое-то дело в гостинице, но автостоянка была занята. Поэтому она припарковалась немного дальше и заплатила за пятнадцать минут стоянки, чтобы встретиться с кем-то в гостинице. Стеклянные двери разъезжаются перед ней в стороны, и она заходит в холл.

— Фру Сёдерберг?

Елена оборачивается. Навстречу нерешительно идет какой-то мужчина в костюме и при этом пристально смотрит ей в лицо. Мужчина зрелых лет, выглядящий, возможно, несколько женственно, седой, с ухоженной короткой стрижкой. По-видимому, директор гостиницы.

— Вы даже не представляете, как я рад вас видеть… сегодня, — поспешно начинает он.

Елена догадывается, что он хотел добавить «живой».

— Очень мило с твоей… вашей стороны, — отвечает Елена.

— А чем я могу быть вам полезен? — спрашивает ее директор гостиницы, отмахиваясь от своего подчиненного, подошедшего с какими-то бумагами.

— Я проходила мимо, да… ты… Вы, вероятно, знаете, что со мной произошло?

Выражение лица директора гостиницы не меняется: участливое, открытое, озабоченное.

— Амнезия, — шепчет Елена, не понимая, почему ей так мучительно выговаривать это слово.

Директор поспешно оборачивается. Группа бизнесменов стоит чуть поодаль от них, а их багаж все еще в минивэне. Он, несомненно, занялся бы другим делом, но все-таки приглашает Елену пройти к себе в кабинет и усаживается напротив нее. Серьезный и участливый.

— Я просто хотела спросить, бывала ли я здесь ранее? — интересуется Елена напрямую и с напряжением ожидает, что он ответит.

— Мы предоставляли нашу гостиницу для многих конференций группы «Сёдерберг». Да. Разумеется, фру Сёдерберг. Ваши сотрудники всегда были нашими уважаемыми гостями, — говорит он, кивая головой и откашливаясь.

— Но… была ли я здесь? Сама? Незадолго до того, как я исчезла? Двадцать третьего марта три года тому назад. Вы тогда здесь работали?

— Тогда я был заместителем директора, фру Сёдерберг. Но я не помню, был ли я на работе именно в тот день. Все-таки это было несколько лет тому назад.

— У вас есть видеонаблюдение?

— Да, фру Сёдерберг. — Он смотрит на нее слегка испуганно.

— А пленки сохраняются?

— Это не пленки, а файлы. Да. Мы их сохраняем. Но вы же не собираетесь… — говорит он и резко замолкает.

Елена замечает, что он не сказал ей фру Сёдерберг.

Она откашливается, встает.

— Я бы хотела их посмотреть, — заявляет она и кладет маленькую помятую квитанцию из паркомата на стол, добавляя: — Это не отнимет много времени. Нам нужно будет посмотреть лишь пятнадцатиминутный фрагмент того дня.

* * *

Записи видеонаблюдения черно-белые, кадры не совсем четкие. Особенно когда сотрудник охраны ускоряет просмотр кадров того утра 23 марта. При такой скорости кажется, что люди запрыгивают и выпрыгивают из холла в совершенно неестественном темпе.

— Пятнадцать сорок три, — уточняет Елена для него.

Она видит цифры, показывающие время внизу экрана. Охранник останавливается на времени пятнадцать сорок одна и включает нормальную скорость воспроизведения. Директор стоит чуть позади Елены и тоже смотрит запись. Он видит, как заходит какая-то пожилая супружеская пара, берет свою карточку-ключ от номера, потом идет к лифту. Затем наступает пятнадцать сорок три. Горничная вывозит тележку с постельным бельем. Пятнадцать сорок четыре. Елена вздыхает. Директор откашливается. Вот уже пятнадцать сорок семь. По-прежнему ничего. Сколько нужно времени, чтобы дойти от парковки до гостиницы? Меньше минуты.

— Я сожалею, — говорит директор, когда наступает пятнадцать пятьдесят.

— Спасибо за то, что уделили мне время. — Елена поднимается.

— Позвольте проводить вас.

Они уже идут по коридору к выходу, как вдруг слышат слова сотрудника охраны:

— Подождите минутку!

Елена с директором быстро возвращаются к экрану и видят на записи, как она заходит в холл. Елена снова садится у компьютера. На записи видно, как она целенаправленно и решительно подходит к администратору. На ней тот самый синий жакет, в котором она нашла квитанцию, брюки в тон к нему и темные лакированные туфли. Ей непросто узнать саму себя в жесткой и бескомпромиссной женщине, вошедшей в холл. Дальше Елена видит, как она что-то достает из своей сумочки и протягивает администратору. Какую-то фотографию, карточку? Рассмотреть невозможно. Администратор качает головой, лица его не видно, так как камера видеозаписи расположена за его спиной. Елена настойчиво протягивает бумажку вперед, ближе к администратору, но он пожимает плечами и с сожалением разводит руками. Она еще некоторое время продолжает стоять на месте, потом прячет бумажку назад в сумочку и выходит. Вот и все. Больше на записи ничего нет.

— Можно мне просмотреть это еще раз? — спрашивает Елена.

Охранник перемещает запись назад. Она просматривает тот же самый короткий фрагмент еще три раза. Но от этого ясности не прибавляется. Наоборот. Понятно только, что в кадре именно она и что она пытается что-то выяснить.

— Нельзя ли поговорить с тем администратором?

— Давайте подойдем к стойке и посмотрим график смен за тот период.

Они возвращаются в холл. Директор просматривает графики смен в компьютере, выбирает дату двадцать третье марта.

— Это Мартин. Это вы с ним говорили тогда. Его можно пригласить. — И девушке за стойкой: — Где Мартин?

— Он больше у нас не работает.

Директор с сожалением смотрит на Елену.

— Он жив?

— Да… Надеюсь, что да, — улыбается директор.

Тут вмешивается администратор.

— Он работает в «Маленьких рыбках», — уточняет она на ужасном диалекте, сияя от радости.

— В «Маленьких рыбках»? — переспрашивает Елена.

Девушка не в силах скрыть удивление:

— Ну да, это возле одного из озер.

Она достает карту для туристов, кладет ее перед Еленой и отмечает на карте крестиком. Елена терпеть не может карты. Определением местоположения и маршрутом всегда занимался Йоахим. Где же он теперь, когда он ей так нужен? Сидит и пишет, снова счастливый, наверняка с одной из своих бывших обожательниц.

— «Маленькие рыбки» здесь, — говорит администратор. — Это школа дайвинга. Я больше чем уверена, что вы сможете его там найти. Мартин — инструктор по дайвингу.

Инструктор по дайвингу. Елена задумывается: помнит ли Мартин, инструктор по дайвингу, о ком или о чем она его спрашивала три года назад?