Какой из нее к черту детектив! Она начинает с городского музея, ходит по старому зданию с туристами, которые с раннего утра уже на ногах: это пенсионеры, старающиеся наполнить свою жизнь содержанием. Елена долго стоит перед телом Толлундского человека, найденного в болоте. Она его уже видела раньше, в этом она уверена, поскольку узнает его. Она удивляется утрате памяти и ретроградной амнезии. Люди себя не помнят, забывают, что было с ними, но ясно помнят другое: всякие исторические события, Ватерлоо, Вторую мировую войну, Толлундского человека.

Она всматривается в экспонат: человеку более двух тысяч лет, а лицо такое живое, что Елена бы не удивилась, если бы он прямо сейчас открыл глаза и заговорил с ней. Оно излучает спокойствие. Как и другие посетители музея, она не может от него оторваться. Наверное, его повесили еще в эпоху железного века. Интересно, как у него может быть такое умиротворенное выражение после такой жуткой смерти? Неужели такое ждет и Елену? Неужели она обретет покой лишь после смерти? На ее лице будет написано облегчение или страдание?

Человек из Толлунда был повешен и брошен в одно из болот в этой местности. Как поступали две тысячи лет назад, так поступают и сейчас в этих местах. Отец Елены всего лишь следовал традиции: того, кто тебе не нравится, можно просто убить и бросить в озеро.

В конце концов она отходит от этого стенда и расспрашивает одного из работников музея о новейшей истории: о газетах и прочих экспонатах такого рода времен войны. Она пришла не туда, куда нужно. Ей следует пойти в библиотеку.

* * *

Городской архив расположен с тыльной стороны здания библиотеки. Здесь царят неторопливость и спокойствие. Полки с папками и книгами тянутся от пола и до самого потолка. Архивные шкафы, столы для чтения, компьютеры и какой-то седовласый мужчина, склонившийся над пожелтевшей газетой.

Это самое подходящее место для Йоахима, думает она. Место, которое может вдохновлять на проведение его исследований. Она чувствует себя виноватой. Все его проблемы с написанием книг начались, когда они стали жить вместе. Она не могла не заметить этого. Может быть, это с ней что-то не в порядке, раз она отравляет любовь.

Сотрудник архива, молодой человек, отрывает взгляд от своего рабочего стола в тот момент, когда заходит Елена. У него щеки еще как у мальчика, а вот на макушке уже редколесье.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Я бы хотела кое-что узнать о бывшем владельце «Таверны Юльсё», — отвечает Елена, явно нервничая.

— Вам знакомы наши системы поиска?

Елена напряженно качает головой. Она боялась этого взгляда. Она не знает, что будет делать, если они потребуют показать какое-нибудь удостоверение личности. Единственное, что у нее есть, это ее банковская карта, которую невозможно использовать, так как она заблокирована и, следовательно, считается украденной. Да и к тому же она вовсе не заинтересована называть свое имя. Но молодой человек ведет ее к свободному компьютеру и, к счастью, вовсе не просит назвать себя, а начинает пояснять ей принцип работы систем поиска.

— Многое доступно в режиме онлайн, но тем не менее есть еще кое-что, что можно найти только в нашем архиве на бумажных носителях. Вы можете начать с простого поиска информации по «Таверне Юльсё» и имени владельца. А если вам потребуется помощь, сразу же говорите.

Глубокие ямочки на щеках, появляющиеся во время улыбки, делают его еще моложе. Он настроен дружелюбно и готов помочь, и все-таки Елена косится в его сторону, когда он возвращается к своему столу. А что, если ее узнают! Не исключено, что Эдмунд и Каролина подали на нее в розыск. Нет, она может чувствовать себя спокойно благодаря своей новой внешности.

Она вводит слова «Таверна Юльсё» в поле поиска. Мгновенно вываливается масса информации. Заведению уже больше ста пятидесяти лет. Елена видит фотографии, бегло просматривает документы, читает о времени, когда на открытие этой придорожной таверны было получено королевское разрешение. Ничего из этого не представляет интереса.

У нее уходит еще немного времени на то, чтобы понять, как направить поисковую систему на тот период, который ей нужен, чтобы она нашла имя предыдущего владельца таверны, отца Мариуса Флинта. Наконец-то у нее это получается: Райнхольдт Флинт. Теперь она вводит его имя в поле поиска, и появляются документы совершенно другого рода: отсканированные газетные вырезки. Райнхольдт был явным коллаборационистом в период нацистской оккупации.

Она находит ссылку на более длинную статью и быстро ее прочитывает. Во время войны немцы были желанными гостями в таверне, и ни для кого не было секретом, что он сотрудничал с оккупационными властями. Но также считалось, что он принимал участие и в движении Сопротивления. Это удивляет Елену. Как он мог это совмещать?

Она просматривает следующую статью, в которой упоминается Райнхольдт. В ней идет речь о причинах, по которым люди становились доносчиками. Они зачастую не были известны. Поскольку некоторые занимались этим из-за страха, другие по корыстным соображениям, третьи были убежденными нацистами, действительно хотевшими помочь оккупационным властям. В этой статье Райнхольдта приводили в качестве примера коллаборациониста, мотивы которого не были ясны. Некоторые утверждали, что его сотрудничество с нацистами было всего лишь прикрытием помощи движению Сопротивления. А были и те, кто считал, что у него был карточный долг, но это так и не было доказано.

Елена пытается открыть интересные ей документы. Нетерпеливо щелкает мышкой, пока до нее не доходит, что они должны находиться в архиве для документов на бумажных носителях. В нерешительности она снова поглядывает на сотрудника архива. Она предпочла бы больше не обращаться к нему. В это самое время он тоже поднимает голову, и их взгляды встречаются. Может быть, он все-таки следил за ней?

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Да, — неохотно соглашается Елена.

Он быстро подходит к ее компьютеру и смотрит на экран.

— Вы должны кликнуть здесь, тогда в мою систему отправится ваш запрос, и я найду документы в архиве, — продолжает объяснять он. — Но для этого вам всего лишь следует залогиниться для начала. Вы здесь зарегистрированы как пользователь?

Елена мгновенно начинает нервничать. Сейчас он потребует от нее назвать имя. А может быть, ему понадобится и идентификация. Узнает ли тогда Эдмунд, что она здесь? А Каролина?

— Нет, — еле слышно отвечает она.

— Ничего страшного. Это не займет много времени. Вы должны только ответить на эти вопросы: ваше имя, адрес электронной почты, персональный идентификационный код, а потом вы сами выберете пароль для входа в эту систему, — договаривает он и нажимает на кнопку.

Елена рассматривает поля, которые следует заполнить. Что произойдет, когда она введет свой персональный идентификационный код? Появится ли эта информация в каком-нибудь другом месте? Нет, она может рискнуть.

Она вводит имя и длинный код, который, как ни странно, отложился в ее памяти. Теперь остался только пароль для входа в систему. Она на минутку задумывается, а потом пишет: «Йоахим». У нее тут же спадает напряжение только оттого, что она написала его имя. Ей следует как можно скорее найти телефон, чтобы позвонить ему и рассказать о том, что произошло.

— Так, ваш заказ быстро обработался, — бодрым голосом сообщает ей архивариус. — И похоже что все это есть в нашем здании.

Елена ставит отметки напротив тех документов, что ее интересуют: некоторые бумаги по строительству таверны, записи из тюрьмы, Государственной тюрьмы в Мёгелькэре, и есть еще кое-какие данные по одному судебному делу, которое рассматривалось вскоре после войны. Эти свидетельства вызывают у нее особое любопытство.

— Ну что ж, пойдемте за этими материалами?

Елена ошеломленно смотрит на него. Он что, имеет в виду, что она тоже должна пойти с ним? Елена спускается по лестнице вслед за архивариусом, а он рассказывает ей по пути, что здание архива когда-то было старым бункером, бомбоубежищем во времена холодной войны.

Он открывает тяжелую бронированную дверь, и они оказываются в помещении с низкими потолками и цементными стенами, вызывающем чувство клаустрофобии. Полки от пола до потолка. Здесь собрано все то, что было сказано, совершено и вообще произошло в истории Силькеборга. Всевозможные газеты, листовки и открытые письма, которые когда-либо издавались в городе, находятся в этих помещениях. Архивариус уверенно здесь ориентируется и быстро указывает ей на маленький столик.

— Большая часть того, что вы хотите увидеть, должна оставаться здесь, — говорит он и объясняет, как искать в компьютере другие документы, если ей понадобится еще что-нибудь.

На Елену произвело глубокое впечатление то, что она здесь является единственным посетителем и что архивариус рад оказаться ей полезным.

— Вы можете позвать меня, как только закончите. Несколько архивов из тюрьмы найти не так-то просто, но я поищу их.

— Благодарю.

Елена принимается за собранную для нее кипу бумаг. Первой из них стала местная газета 1929 года. В ней она не находит ничего, что бы ее заинтересовало, но все-таки рассматривает старые фотографии. На них люди того времени. Вот дом, в котором ее отец провел детство. Статьи о приютах для бедняков, детских домах и исправительных колониях. Так протекала жизнь Акселя. Да и Уильяма. Тяжелые условия жизни, никакой уверенности в завтрашнем дне. Читая эти страницы, Елена понимает, что было почвой для алчности. Все, чему Каролина научилась в борьбе за выживание. Она вздыхает и откладывает газету в сторону.

Быстро просматривает документы по строительству таверны. Разрешения на переделку исторического здания, а также на модернизацию и достройку. Все это не представляет для нее никакого интереса.

Потом она открывает папку с документами судебного дела. На первой странице черно-белая фотография, сколотая с газетными вырезками. Райнхольдт Флинт, мужчина среднего возраста с упрямым выражением лица в профиль и анфас. Вначале идут протоколы допросов. Елена внимательно вчитывается в них, но Райнхольдт не говорит в них ничего, что могло бы объяснить двойственные мотивы его отношений с немецкими оккупантами. Он ни от чего не отказывается. Он даже не пытается выглядеть более симпатичным. Подтверждено содействие Райнхольдта аресту нацистами по меньшей мере тридцати участников Сопротивления и двадцати евреев, многие из которых были убиты. Слухи о том, что он якобы помог некоторым евреям бежать, и о том, что он прятал оружие для бойцов Сопротивления, не помогли ему в деле, рассматривавшемся после войны. Райнхольдт Флинт был приговорен к смертной казни за убийства и измену родине. В 00: 33 восьмого октября 1946 года его расстреляли в Ундальслундской посадке под Виборгом.

Елена возвращается к компьютеру и запускает поиск послевоенных казней. Она находит страницу с описанием всех доносчиков и коллаборационистов Дании, осужденных на смертную казнь. Читает, как их расстреливали в Ютландии: под покровом ночи в большом лесу. В Копенгагене для этого построили барак, и расстрелы здесь тоже проходили ночью. Елена останавливается на фотографии этого маленького деревянного барака. Видны большие кожаные ремни с пряжками, которыми осужденных привязывали за руки, ноги и шею.

Пока рассматривалось дело Райнхольдта, он сидел в тюрьме, в Государственной тюрьме Мёгелькэр. Отсутствуют документы о пребывании его в тюрьме — как раз их сейчас и разыскивает архивариус.

Елена посматривает на дверь в архив, которая пока остается закрытой. Она пытается осмыслить эту новую информацию и связать ее с преступлением отца, убийством Уильяма Хирша. Еврея, который был партнером и другом Акселя. Елена не может себе представить, как люди жили тогда, во время войны, когда всякие обычные правила и законы теряли силу. Наконец возвращается архивариус, не принеся с собой ничего. Он с сожалением разводит руками.

— Я просто-напросто не могу понять. Документов нет там, где они должны быть, — сообщает он.

— Они пропали?

— Они в каком-то другом месте. В архиве ничего не пропадает, — отвечает он немного обиженным голосом.

Елена распрямляет спину. Она уже прошла тот период жизни, когда ставила под сомнение свои инстинкты, — никакие идеи больше не отвергаются ею как параноидальные. Тюремные документы есть, это понятно. А сейчас их, очевидно, убрали. Она делает глубокий вдох и приходит к выводу, что это, должно быть, очень важные документы. А иначе, зачем понадобилось бы трудиться убирать их?

— Я охотно поискал бы их еще… Я мог бы послать вам сообщение по электронке, как только они отыщутся, — предлагает архивариус.

Елена поспешно качает головой.

— Это не столь важно, — говорит она, поднимаясь.

— Вы уверены? — Его голос звучит почти разочарованно.

— Огромное вам спасибо за помощь.

Елена поворачивается к нему спиной, прежде чем он успевает ей еще что-нибудь сказать, и поспешно выходит на улицу из этого красного кирпичного здания.

* * *

Елена пересаживается на другой поезд на Сканнерборгском вокзале. В поезде из Силькеборга кондуктора не было; может быть, ей снова повезет. Она сидит возле входа в туалет. Она очень устала: если бы только можно было хотя бы на минуточку закрыть глаза и немного отдохнуть! Она ненадолго открывает глаза, когда какой-то мужчина садится напротив нее. Она смотрит на экран в вагоне с расписанием движения в нижнем углу. И когда уже хочет снова закрыть глаза, на экране появляется ее собственное фото. Она немедленно подскакивает, мужчина с испугом смотрит на нее.

— Вам нужно было выходить в Сканенборге? — спрашивает он.

Елена делает вид, что не замечает его, и выбирается в проход, глядя на экран. Правда, теперь уже рассказывают о погоде. Ожидается дождь. Сообщение о ее пропаже повторяется снова. Елена Сёдерберг, с любой информацией обращаться к…

Елена отворачивается и видит кондуктора. До туалета ей уже не дойти. Если он ее остановит без билета, то должен потребовать удостоверение личности — а его нет. И что тогда? Тогда она должна сообщить идентификационный код. Она знает только свой собственный. Елена обдумывает это, проходя вперед по поезду. Ее разыскивают? Это полиция переживает из-за того, что она исчезла: ее подозревают в совершении убийства. Но если ее сейчас задержат, то она никогда не узнает правды.

В следующем купе разместилась компания женщин ее возраста. Они тут уже сидят давно, и некоторые из них сняли обувь. В купе лежат печенье, крем для рук, журналы и марципан.

— Вы позволите мне посидеть с вами? — спрашивает, улыбаясь, Елена.

— Да, конечно, — отвечает одна из женщин, убирая ноги с сиденья напротив.

Елена садится. Сзади слышится голос кондуктора:

— Есть новые пассажиры?

Она закрывает глаза и снимает туфли, как и другие. Это школьные учителя, посещавшие курсы повышения квалификации. Елена вслушивается в их разговор, и в это время приближается кондуктор:

— Есть новые пассажиры?

Женщины продолжают свою беседу. Елена думает, что новым пассажиром является она сама. Она теперь въезжает в страну лжи и не покинет ее, пока не найдет истину.