1

Майстер Экхарт сказал: «Есть люди на земле, они рождают Господа духовно, как родила Его телесно Мать Его». Его спросили: «Что это за люди?» Он сказал: «Это те, что свободны от вещей и созерцают образ правды и пришли к тому в неведении; они на земле, но обитель их на небе, и они погружены в покой. Они проходят здесь как маленькие дети».

 

2

Майстер Экхарт говорит: «Смерть, которой умирают в любви и в познании, благороднее и ценнее всех дел, что с самого начала и до сей поры в любви и желании совершало святое христианство и совершать будет до конца мира. Все эти дела служат лишь той смерти, ибо из такой смерти рождается вечная жизнь».

 

3

Кто хочет стать тем, чем он должен быть, тот должен перестать быть тем, что он есть. Когда Бог создал ангелов, они узрели существо Отца; это было первое их дело. И они узрели Сына, растущего из сердца Отца, точь-в-точь как растет зеленая ветка на дереве. Более шести тысяч лет созерцают они это радостное зрелище, а как это происходит, об этом знают они так же мало сегодня, как тогда, когда были созданы впервые. И это потому, что так велико то познание: чем больше познаешь, тем меньше понимаешь.

 

4

Майстер Экхарт говорит: «Кто вожделеет высокого, тот высок. Кто вожделеет видеть Бога, тот должен быть человеком высокого вожделения. Я говорю, что Бог может все, лишь в этом не может Он отказать человеку великого смирения и вожделения, и если человек не находит Бога, ему недостает или смирения, или вожделения».

 

5

Майстер Экхарт сказал: «Кто делает доброе дело, но не делает его исключительно ради Бога, а имеет при этом еще другие помыслы кроме Бога, тот унижает достоинство Бога. Ибо все добрые дела — Божии дела. Когда же человек в добром деле имеет в виду что-либо иное, кроме Бога, то честь дела приписывает он этому иному и отнимает тем самым у Бога Его честь, и все такие дела неплодотворны и ненужны».

 

6

Майстер Экхарт сказал: «То, что зажигает сердце человека благоговением и скорее всего приводит его к Богу, то для человека самое лучшее во времени. Но, — говорит он, — кто хочет стать сыном Отца, тот должен стать чужим всем людям и себе самому и быть чистым внутри и иметь просветленную душу.

Человек, оставь самого себя и твори добро без усилия и приди к наилучшему; или сохрани себя самого, твори с усилием добро и не приходи к наилучшему никогда».

 

7

Майстер Экхарт говорит: «Священное Писание всегда призывает человека к тому, чтобы он освободился от самого себя. Поскольку ты свободен от себя, постольку ты властен над собой, а поскольку ты властен над собой, постольку ты принадлежишь себе, а поскольку ты принадлежишь себе, постольку принадлежит тебе Бог и все, что Он когда-либо создал. Поистине, говорю тебе, как Бог — Бог, а я — человек: если бы ты был так же мало занят самим собой, как мало ты сейчас занят Верховным Ангелом, то Верховный Ангел принадлежал бы тебе, как ты сам — себе».

 

8

То, что Бог недвижим, делает все вещи бегущими. Есть нечто до того резвое, что оно-то и делает все вещи бегущими, так что они возвращаются туда, откуда изошли, и все же — в себе самом оно неподвижно. И чем благороднее какая-нибудь вещь, тем быстрее она бежит.

 

9

Что есть глагол Божий? Отец взирает на Себя Самого в простом познании и взирает в простую ясность Своего существа; там видит Он создание всех тварей. Там высказывает Он Себя Самого. Слово это ясно, разумно, и это — Сын.

 

10

Я говорю: Христос — первый человек. Как так? Первое в мысли есть последнее в деле. Как крыша — последнее при постройке дома.

 

11

Майстер Экхарт говорит: «Если какой-нибудь человек предпочитает одну вещь другой и если ему милее Бог в одном, чем в другом, то такой человек груб и незрел, он еще ребенок. Лишь тот стал мужем, для кого Бог равен во всех вещах. Благо тому человеку, для которого все творения — скорбь и падение».

Его спросили еще: «Если кто-нибудь хочет забыть себя, должен ли он заботиться о том, что естественно?» Он сказал: «Бремя Господне легко, и иго Его сладко: Он не хочет ничего, что не было бы добровольным; то, что тяжело первобытному человеку, умудренному — сердечная радость. Только тому принадлежит Царствие Небесное, кто мертв до конца».

Майстер Экхарт говорит: «Благодать приходит лишь с Духом Святым. Благодать не есть нечто застывшее, она — вечно становящееся. Истекает она только из самого сердца Отца без всякого посредника. Благодать совершает преображение и возвращение в Бога. Она делает душу подобной Богу. Бог, основа души, и Благодать — едины».

Говорит Майстер Экхарт: «Один человек, умудренный в жизни, лучше ста книжных мудрецов. А жить и читать в Боге — этого достичь не может никто. Если бы я должен был найти умудренного в Писании, я искал бы его в Париже и в школах высокого искусства. Но если бы я захотел спросить его о совершенной жизни, то он не мог бы мне ничего об этом сказать.

Куда же мне идти? Только в чистую, свободную от всего природу; она могла бы сказать мне то, о чем я с трепетом спросил бы ее. Люди, что ищете вы Живого среди мертвых останков? Отчего не ищете вы живого спасения, которое может дать вам вечную жизнь?

Ибо мертвому нечего ни дать, ни взять.

И если бы ангел искал Бога в Боге, он не искал бы Его в другом месте, как в свободном, чистом, отрешенном от всего творении. Совершенство заключается в том, чтобы всякое бедствие, нищету, страдание, злосчастие и позор, всей тяжестью свалившиеся на тебя, переносить добровольно, радостно, свободно как желанное, сознательно и спокойно, и так оставаться до смерти без всякого „почему“».

 

12

Бог — нигде. Самым малым Его полно все сотворенное. Самая сущность Его — нигде.

 

13

Если бы Бог не был во всех вещах, природа не действовала бы и не вожделела бы ни в какой вещи. Ибо любо тебе это или нет, желаешь ли ты это знать или нет, но природа в своем сокровеннейшем ищет и мыслит Бога. Никогда человек не жаждал бы питье, если бы в этом питье не было бы чего-нибудь от Бога. Природа не предполагала бы ни питья, ни еды, ни отдыха, ни удобства и ничего иного, если бы не было в этом Бога. И она все больше гонится и стремится найти в этом Бога.

 

14

Когда душа приходит в безымянную обитель, то там отдыхает она; где все вещи — Бог в Боге, там покоится она. Обитель души, которая есть Бог, — безымянна.

Я говорю, что Бог неизречен. Одному из древнейших учителей — нашедшему истину задолго до рождения Бога, до того, как стала христианская вера такой, какова она теперь, — казалось, что все, что он ни сказал бы о вещах, будет заключать в себе нечто чуждое и ложное: поэтому он хотел молчать. Он не хотел говорить: дай мне хлеба или дай мне пить. Потому не хотел он говорить о вещах, что не мог говорить о них в той чистоте, в которой они впервые возникли из первопричины. Оттого предпочитал он молчать и выражал просьбу знаками пальцев. И если он не мог даже говорить о вещах, то нам подобает хранить полное молчание о Том, Кто первопричина всех вещей.

Мы говорим Бог — Дух. Но это не так; если бы Бог был Духом, то Он был бы изречен.

Св. Григорий говорит: «В сущности, мы не можем говорить о Боге. То, что мы говорим о Нем, должны мы лепетать».

 

15

Один великий проповедник рассказал в высоком собрании следующую историю: был однажды человек (о нем можно прочесть в писаниях святых), целых восемь лет просивший у Бога послать ему человека, который мог бы указать ему путь к правде. Однажды, когда его охватило особенно сильное желание найти такого человека, был ему голос от Бога, который сказал: «Ступай к церкви, там найдешь человека, который укажет тебе путь к правде». И он пошел, и увидел бедного человека с ногами израненными и покрытыми грязью, и вся одежда его не стоила трех грошей.

Он поклонился ему и сказал: «Да пошлет тебе Бог доброе утро», а тот возразил: «У меня никогда не было худого утра!» Он сказал: «Да пошлет тебе Бог счастья! Почему ты так отвечаешь мне?» Тот возразил: «Никогда не было у меня несчастья». И опять он сказал: «Ради блаженства твоего, скажи, почему ты мне так отвечаешь?» Тот возразил: «Я никогда не был неблаженным». Тогда он сказал: «Да пошлет тебе Бог спасение! Разъясни мне свои слова, потому что я не могу этого понять». Тот молвил: «Хорошо. Ты мне сказал: да пошлет мне Бог доброе утро, а я возразил: у меня никогда не было плохого утра. Случится мне голодать, я хвалю Бога; терплю ли скорбь или позор, я хвалю Бога, и потому у меня никогда не было плохого утра. Когда ты сказал: да пошлет мне Бог счастья, я возразил, что у меня никогда не было несчастья. Ибо, что бы ни послал или ни назначил мне Бог, будь то радость или страдание, кислое или сладкое, я все принимал от Бога как наилучшее, — поэтому никогда не было у меня несчастья. Ты сказал: „ради блаженства твоего“, тогда я заметил: я никогда не был неблаженным, потому что всецело отдал свою волю воле Божией. Чего хочет Бог, того хочу и я, потому никогда я не был и неблаженным, ибо только и хотел одного — Божией воли». — «Ну, милый человек, а если бы Бог захотел бросить тебя в ад, что бы ты тогда сказал?» Тот отвечал: «Меня? Бросить в ад?! Посмотрел бы я, как бы Он это сделал! Но даже и тогда, даже если бы Он и бросил меня в ад, у меня нашлись бы две руки, которыми я ухватился бы за Него. Одна — это истинное смирение, и им я обвился бы вокруг Него; моя другая рука — любовь, и ею я обхватил бы Его». Потом он сказал еще: «Я хочу лучше быть в аду с Богом, чем в Царствии Небесном без Него».