Весна. Время, когда поют птицы и цветут цветы. Время мечты и надежды, но Марии было не до сказок. Сегодня, в законный выходной, ее попросили выйти на работу. Она была скромным и забитым тяжелой жизнью человеком, слабостью характера которой пользовались все, кому не лень. Пользовались и презирали ее одновременно за мягкотелость и робость, за неумение сказать «нет». И внешность у нее была соответствующая. Маша была красива той красотой, которую не могут испортить ни мода, ни косметика, ни время. Как хорошее вино, с возрастом становилась все благороднее. От природы была блондинкой, а знаете, какая кожа у блондинок? Нет, не конопатая, конопатая у рыжих. Кожа белоснежная и такая тонкая, что можно видеть голубые веночки. Волосы и ресницы светлые, словом, – «моль белая». Товар штучный, на очень изысканного любителя красоты.

Работала она в… Так точно, в музее, но не смотрителем, а в запасниках, подальше от редких посетителей, чтобы не пугала их своей эрудицией. Платили ей мало, то есть только официальную, «белую» зарплату, через банкомат. Вы представляете эти деньги? «Серую», же в конверте, которая была намного больше, нагло загребала себе директриса. Она понимала, что обижает «убогую» и грешит перед богом. Вот за муку осознания своего греха начальница больше всех и ненавидела Машу и всячески старалась устроить так, чтобы ей, Маше, жизнь не казалась медом.

Сегодняшний выход на работу – это ее проделки. Ну, ничего, стерпим. Маша медленно собиралась, не понимая, почему ей надо сегодня тащиться в музей. Он был закрыт на выходной.

Рядом с ее домом, на импровизированной автостоянке надрывно, не переставая, лаяла уже охрипшая собака редкой породы ротвейлер. Откуда она появилась там? Неизвестно. Теперь она, привязанная простой веревкой к забору, никак не могла смириться с таким ужасным поворотом в своей судьбе. Маша подумала, как непредсказуема жизнь в своем развитии. И ведь она была права на все сто.

В музее было темно и тихо. Только где-то на втором этаже поскрипывали половицы, – старинный особняк, в котором располагался музей, оседал, потому что рядом с ним вопреки всяким разумным доводам копали огромный котлован для нового элитного дома. По стенам уже поползли, словно паутина, трещины, которые недвусмысленно говорили, что жить особняку осталось всего ничего. Но это никого не волновало.

Вдруг послышались совершенно другие звуки. Чьи-то торопливые шаги направлялись прямо в зал, где сидела Маша. Она подняла голову и увидела в проеме двери здорового мужика, в руках он держал рулон. Ситуация была понятна без слов. Это вор, а в руках украденная картина. Маша в эту мизансцену не вписывалась. Мужик быстро оценил обстановку и мгновенно очутился около нее. Схватив за волосы, притянул к себе и, обжигая горячим шепотом, сказал прямо в ухо:

– Цыц. Если завопишь, прирежу. Поняла?

Маша молча кивнула головой. Кино-то она смотрела регулярно и поэтому знала дальнейшее развитие событий.

– Ты будешь моим прикрытием. Пошли на выход, – сказал мужик и потащил ее к служебному входу. Маше было страшно неудобно идти боком и быстро перебирать ногами, но она терпела, так как прекрасно знала, чем кончается сопротивление в таких случаях.

Они беспрепятственно дошли до машины и, сев в нее, поехали на большой скорости по вечернему городу в сторону от Центра.

– А зачем я вам? – робко спросила Маша. По киношной логике ее должны были уже или пристрелить, или, за ненадобностью, просто отпустить.

– Сиди и не вякай, – угрожающе пробасил грабитель. Они выехали за город и оказались на пустыре, где одиноко стояла роскошная машина. Солнце царственно уходило за горизонт, наплывали сумерки.

Это волшебное время суток, где грань между реальностью и вымыслом стирается. Грабитель остановил машину на почтительном расстоянии и, выйдя из нее, пошел к ожидающему его джипу. Перекинувшись несколькими фразами, он вернулся и, открыв дверь, сказал:

– Ну, давай, вылазь, и без фокусов.

Маша вышла и направилась к джипу. Она терялась в догадках и предполагала самое худшее. Когда поравнялась с машиной, дверь открылась, и из нее вышел очень красивый и элегантно одетый, чем-то похожий на любимого Машей актера, мужчина, который, поклонившись, сказал по-английски:

– Добрый вечер, княгиня Мария Александровна. Вот мы и нашли вас…

В этот момент громко и неприятно заверещал ненавистный будильник. Маша вздрогнула и проснулась. Хоть сегодня и выходной, но ее попросили выйти на работу в музей. Она начала медленно собираться. Неугомонный ротвейлер все лаял на импровизированной автостоянке около ее дома…