Наутро Имоджин проснулась с таким же самочувствием, как после бессонной ночи, проведенной в одном купе с попутчиками, предпочитающими скорее вдыхать все микробы, созданные природой, чем хоть чуточку приоткрыть окошко. Язык распух, во рту была какая-то горечь, а голову, словно тяжеленной каской, сдавила отчаянная мигрень. Мисс Мак-Картри попыталась вспомнить, что же это такое она выпила накануне, однако, кроме чаю… Господи, не хватало еще заболеть, когда в доме гостит ее жених! При этой чудовищной мысли к ней мало-помалу начали снова возвращаться былые силы. Имоджин вскочила с постели, но все вокруг вдруг с бешеной скоростью закружилось-эавертелось, и она чудом не грохнулась на пол.
Звать на помощь она не решалась — ведь ясно, что первым на зов примчится Аллан, а ей вовсе не хотелось предстать перед ним в таком плачевном виде. Цепляясь сперва за кровать, потом за стол и спинку кресла, она добралась наконец до шкафа, где в ящике на случаи болезни всегда хранилась бутылка виски. Имоджин открыла пробку и, приладив к губам горлышко, сделала долгий глоток, который в первый момент произвел впечатление потока раскаленной лавы, потом же наполнил ее несказанным блаженством. Целебное виски, вот испытанный друг!.. Разомлев и расчувствовавшись, она смотрела на спасительную бутылку, уже готовая вот-вот запеть какую-нибудь из песенок Роберта Брюса. Но потом, поразмыслив, поняла, что рискует разбудить Аллана, вряд ли привычного к такого рода утренним развлечениям.
В доме царила полнейшая тишина. Должно быть, гости еще крепко спали. Имоджин уже решила снова лечь в постель, как вдруг у нее возникло какое-то странное ощущение, коему, как ни старалась, никак не могла найти название. Будто что-то было не так в ее привычном маленьком мирке. Внезапно ей пришло в голову, что тишина в доме никак не сообразуется с явно дневным освещением. Томимая неясными предчувствиями, Имоджин схватилась за часы и, не веря глазам, приставила их к уху. Четкое «тик-так» с неопровержимостью доказывало: часы совершенно исправны — но показывали они полдвенадцатого дня! Еще никогда в жизни Имоджин не валялась до этого часа в постели! Что подумают о ней Аллан и Нэнси? И почему они не подают никаких признаков жизни?
Чувствуя глубокий стыд от непростительной лени, которая никак не вязалась с ее привычками, Имоджин поспешно накинула халат, с тысячью предосторожностей выскользнула из комнаты, бесшумно прокралась в ванную и со вздохом облегчения заперлась там на ключ. Невзирая на поздний час, она провозилась с утренним туалетом куда дольше обычного — ей все-таки хотелось предстать перед женихом во всем блеске своей несколько увядшей молодости. Помятое отражение в зеркале привело ее в неописуемый ужас: ведь рядом ей постоянно мерещилось гладкое, молодое лицо Аллана. Как ни крути, приходилось признать, что день начинался отнюдь не наилучшим образом, — если, конечно, можно говорить о начале дня, когда уже пробило двенадцать. Тщательно наведя марафет и выбрав платье, которое, на ее взгляд, было более всего к лицу, Имоджин постучалась к Нэнси. Не получив ответа, вошла и обнаружила, что спальня пуста. То же самое разочарование ждало ее и в комнате, отведенной Каннингхэму. Спустившись в сад, она попыталась позвать:
— Алл-а-а-н!.. Нэ-э-н-си-и!..
Но голос ее затерялся в шорохе листвы. Не дождавшись ответа и весьма заинтригованная, Имоджин заглянула на кухню… Ну конечно, зная, что она спит, и не желая нарушать ее отдых после всех утомительных злоключений последних дней, Нэнси с Алланом просто отправились прогуляться. И правильно сделали.
Желая наказать себя за непростительную лень, мисс Мак-Картри решила приготовить гостям сногсшибательный обед — для них, утомленных прогулкой, это будет самый приятный сюрприз, а для нее — самый милый способ извиниться за нерадивость. Вооружившись своей тетрадкой с рецептами, Имоджин погрузилась в изготовление сложного сливового торта, который намеревалась подать после доброго «bubble and squeak» и бараньей лопатки (лопатку эту мясник мистер Натчмори доставил ей на дом лично). Пожалуй, обед получался несколько тяжеловат, но разве истинного шотландца когда-нибудь останавливали подобные мелочи?..
Когда, истекая потом, с растрепанными от усердия волосами, Имоджин наконец завершила приготовления, то с удивлением обнаружила, что уже почти два часа, а Аллан и Нэнси так и не объявились. Вот тут-то она начала по-настоящему беспокоиться. Наплевав на подгорающий торт, пересыхавшую баранью лопатку и превратившуюся в бесформенную массу «bubble and squeak», Имоджин решила подождать еще от силы полчаса. Теперь она уже не сомневалась, что Аллан стал жертвой нападения со стороны мерзавцев, попытавшихся похитить у него документы. И зачем она только послушалась совета этой Нэнси?! А сама Нэнси, что с ней? К стыду своему, Имоджин только сейчас отдала себе отчет, что даже не подумала о бедняжке… В четверть четвертого она отважилась на отчаянный шаг, который весьма дорого ей обошелся, но дальше играть в прятки с реальностью было уже нельзя…
* * *
До отправки в «Таймс» разгадки шахматной головоломки у Арчибальда Мак-Клосты оставалось всего двадцать четыре часа. Снова, уже в который раз, расставив фигуры в исходные позиции, он размышлял, изо всех сил напрягая усталый мозг. Тут-то и появился Тайлер, чтобы сообщить, что с ним желает говорить мисс Мак-Картри.
— Нет! Нет! Только не это! — завопил сержант, подскочив, словно его ужалила ядовитая змея.
— Она не такая, как обычно… — настаивал Сэмюель.
— Да будет вам!..
— Да нет, правда, она вся какая-то поникшая, подавленная, прямо на себя не похожа…
— Такого не бывает!
С выражением полной безысходности Мак-Клоста указал на шахматную доску:
— Все будто сговорились помешать мне раскусить этот крепкий орешек!
И тут эта бестолочь Тайлер, совершенно никчемная личность, констеблишко несчастный, взял в руки белого коня, потом слона той же масти, продвинул вперед две черные фигуры и невозмутимо изрек:
— Ну вот, шеф, черные сделали мат в три хода… Теперь-то можно позвать мисс Мак-Картри?
Но Арчи застыл с вытаращенными от изумления глазами и был не в состоянии выдавить из себя ни единого слова. Сэмюель счел, что молчание знак согласия, и отправился за Имоджин. Она — то и вернула шефа полиции в чувство. Увидев прямо перед собой несчастье своей жизни, (Ж мрачно проворчал:
— Значит, явились не запылились!..
— Послушайте, Мак-Клоста, вам тут случайно утром не заявляли ни о каком убийстве?
— Да нет, слава Богу, обошлось… А что, по-вашему, должны были?
— Нет… не знаю… Понятия не имею…
— Может, мисс, вы боитесь конкуренции?
Слишком подавленная, чтобы вступать в пререкания, мисс Мак-Картри дрожащим голосом изложила обстоятельства исчезновения Аллана и Нэнси.
— Ну и ну! Да с чего это вы взяли, что их непременно должны убивать? Ведь нормальные калландерцы — народ совсем не кровожадный, и в прежние времена здесь с гостями обходились по-человечески! Они что, молодые?
— Кто?
— Да этот мистер Каннингхэм с мисс Нанкетт!
— Да, молодые…
— Ну, тогда точно можете не волноваться. Просто милуются себе где-нибудь на природе, вот и потеряли счет времени!
От такой тупости Имоджин чуть было не взорвалась и не принялась объяснять этому идиоту, что они с Алланом теперь соединились на всю оставшуюся жизнь… Но потом подумала — к чему терять время, ведь старому дураку все равно не понять! И предпочла удалиться, напоследок — бедняга полицейский так и не догадался, за что, — еще раз обозвав Арчибальда Мак-Клосту кретином.
Сколько бы она ни делала вид, будто замечание Мак-Клосты насчет Аллана с Нэнси оставило ее совершенно равнодушной, мысль эта прочно засела в голове и доставляла страдания. Поднимаясь к дому, Имоджин постоянно повторяла себе, что Мак-Клоста совсем не знает Каннингхэма и судит о нем как о любом заурядном юноше. Только она одна знает, какой он замечательный! Ну а уж Нэнси!.. Милая Нэнси, которая, жертвуя отпуском, примчалась из Лондона, чтобы помочь подруге, — разве можно заподозрить ее в таком вероломном предательстве?! Чушь, и больше ничего! И хватит морочить себе голову из-за всякой ерунды! А в памяти все-таки всплыло отражение ее собственного лица, каким она увидела его нынче утром в ванной, и ей было трудно не сравнивать эти поблекшие черты со свежим миловидным личиком Нэнси. Предавшись невеселым мыслям, мисс Мак-Картри чуть не сшибла с ног коронера Питера Корнуэя.
— О, мисс Мак-Картри, как я рад вас видеть!
— Как поживаете, мистер Корнуэй?
— Во всяком случае, мисс, намного лучше своих клиентов!
Эта шутка была известна всей округе и уже давно не смешила никого, кроме самого автора. Имоджин кое-как изобразила улыбку и собралась было попрощаться, но коронеру явно хотелось поболтать.
— Что это ваши друзья так быстро от нас уехали?
Шотландка вдруг почувствовала какую-то невероятную слабость — так бывает, когда вот-вот ждешь удара, хоть еще и не знаешь, с какой стороны.
— Какие друзья, мистер Корнуэй?
— Ну, тот молодой человек с той девушкой, вы еще вчера гуляли вместе с ними… Разве они не у вас жили?
— У меня…
— Похоже, жених и невеста, а?
У мисс Мак-Картри возникло малоприятное ощущение, будто кровь застыла в жилах, а сама она превратилась в какое-то каменное изваяние. Питер же, ничего не подозревая, продолжал:
— Я видел, как сегодня утром, часов этак в девять, они вместе садились на эдинбургский поезд. Под ручку, прямо ни дать ни взять парочка влюбленная… Вам нездоровится, мисс?
— Да нет, просто со вчерашнего дня я что-то не в себе… Вы уж извините меня, мистер Корнуэй, но я лучше пойду…
Глядя на удалявшуюся от него неверными шагами Имоджин, озадаченный коронер тоже подумал, уж не унаследовала ли дочка от папаши предосудительную страсть к бутылке…
* * *
Как же они посмели так с ней поступить? Значит, посмели… Но почему? Зачем понадобилось так жестоко над ней насмехаться? Что означала вся эта чудовищная игра? Зачем надо было подбрасывать ей в сумку ту любовную записку? Просто потехи ради? Да и то правда, разве может быть что-нибудь потешней старой девы, которая все еще верит в любовь? Нэнси… Ведь Нэнси-то знала о чувствах Имоджин, как же могла она стать сообщницей в этом кошмарном фарсе? Или, может, девушка просто не сумела устоять перед чарами Аллана? Должно быть, теперь ее уже мучает стыд при мысли о своем предательстве… Бедняжка Нэнси…
Сделав над собой усилие, разом постаревшая мисс Мак-Картри тяжело поднялась с кресла, где пыталась переварить свое горе. Она заставила себя подойти к зеркалу, безжалостно изучила отражение и пожала плечами. Конечно, где уж ей соперничать с молодостью Нэнси?! Все правильно. Молодые должны быть с молодыми, а старые… а с кем же быть старым? Она обратилась к глуповато улыбающемуся капитану индийской армии:
— Ну а мне-то с кем, папочка?
Роберт Брюс… Вальтер Скотт… Нет, теперь она знала, что отныне их общества ей уже будет недостаточно… Ах, выходит, и она тоже способна предать испытанных друзей?
Уже направляясь на кухню, Имоджин вдруг застыла на месте, сраженная страшным подозрением: интересно, как они догадались, что сегодня утром она встанет так поздно, ведь обычно она вскакивает с постели ни свет ни заря? И тут ей вспомнился странный вкус чая, что приготовил ей Аллан… почти бесчувственное состояние, в котором она буквально повалилась на кровать… А эта горечь во рту при пробуждении и ужасная мигрень… Снотворное! Значит, они ее чем-то напоили! Но тогда… Сердце Имоджин вдруг перестало биться. Пакет! Она бросилась к лестнице, распахнула дверь в комнату Аллана и радостно вскрикнула, увидев прямо на виду, на камине, знакомый конверт… От волнения ноги подкосились, она осела на стул. По крайней мере хоть не воры… Просто сбежавшие влюбленные… А тебе, Имоджин, пусть это послужит хорошим уроком. В другой раз как следует подумаешь, прежде чем забывать про свой возраст! Интересно, с какими глазами появится перед ней Нэнси там, в Адмиралтействе? Дрожащими руками она схватила драгоценные документы. Должно быть, сэр Генри уже вернулся к себе на виллу «Вереск»… Надо не медля покончить с заданием и поскорей назад, в свою привычную квартирку в Челси… И больше ей в жизни ничего не надо… ничего!..
Сменив платье на старомодный твидовый костюм, а кокетливые туфельки на солидные башмаки без каблуков и снова став той Имоджин, какой ее привыкли видеть, мисс Мак-Картри вышла из дому и направилась к вилле, где обитал сэр Уордлоу…
* * *
Сэр Генри принял Имоджин без малейших проволочек. Увидев ее изможденное лицо, он было подумал, не переборщил ли его друг Дэвид Вулиш, взвалив на нее такое тяжелое бремя?
— Присаживайтесь, мисс Мак-Картри… Что, нелегко вам пришлось?
— Да, нелегко… Вот чертежи самолета «Кэмбелл-777».
— Я не сомневался в вашем успехе.
— Благодарю вас.
Сэр Генри взял разрезной нож и вскрыл пакет. Оттуда выпала стопка чистых листов бумаги. У него не хватило духу поднять глаза на гостью, он слишком хорошо представлял себе, какой это для нее удар. Когда он наконец решился на нее взглянуть, его поразило, как сильно за несколько секунд изменилось лицо шотландки. На нем не осталось и следов смятения, лишь твердость и какая-то неукротимая решимость, придававшая всему облику этакий молодой задор. Мисс Мак-Картри первой прервала молчание:
— Так, значит, он все-таки их сообщник…
— Не понял?
— Да нет, просто раньше у меня не было оснований ему мстить, теперь совсем другое дело… До завтра, сэр Уордлоу.
— Куда вы?
— За чертежами «Кэмбелл-777».
— А вы что, знаете, где они находятся?
— Я знаю, у кого они в руках.
— Будьте осторожны!
— Зачем? Мне ведь уже нечего терять…
Значит, Линдсей, Росс, Каннингхэм — трио в комплекте. Все стремились отнять у нее пакет, но у каждого были свои, особые методы. Неужели простодушная дуреха Нэнси поверила обещаниям этого подонка! Да, теперь ей предстоит не только вернуть украденное, но и вырвать Нэнси из лап проходимца. «Роза без шипов»… Имоджин прекрасно помнила, что говорил ей об этом заведении Гоуэн Росс. В чемодан она положила свой револьвер.
* * *
Прибыв около десяти вечера в Эдинбург, мисс Мак-Картри остановилась в отеле «Рутланд», прямо у вокзала. Слегка приведя себя в порядок после дороги, она сунула в сумочку оружие и, не теряя ни минуты, спустилась вниз, где чуть не довела до обморока весьма элегантного молодого человека, дававшего справки постояльцам. В конце концов адрес «Розы без шипов» он ей назвал, но счел своим долгом предостеречь:
— Позволю себе заметить, мисс, что это заведение не для дам вашего круга…
— Заметить-то вы можете, только это ничего не изменит, я все равно туда поеду.
И она вышла размашистым шагом, который составил бы честь любому гренадеру Колдстримского гвардейского полка. Шофер такси, который по свистку швейцара подъехал к дверям отеля, тоже опешил, услыхав, как клиентка произнесла:
— В «Розу без шипов», пожалуйста!
— Вы меня извините, мисс, но мне показалось, будто вы назвали «Разу без шипов», или я ослышался?
— Нет, мне надо именно туда.
— Видите ли… даже не знаю, как сказать… в общем, там не место порядочным женщинам!
— Догадываюсь!
Больше шофер не настаивал, однако у него возникли серьезные опасения за будущее Соединенного Королевства, если теперь даже дамы, похожие на учительниц, предпочитают проводить вечера в самых сомнительных притонах.
Но ни изумление служащего «Рутланда», ни удивление шофера такси не шли прямо-таки ни в какое сравнение с настоящим шоком, который испытал швейцар «Розы без шипов», когда понял намерение Имоджин войти в ночное заведение.
— Прошу прощения, миссис…
— Я не замужем!
— Вы уж простите, мисс… но у нас здесь не кино!
— Что ж, молодой человек, откровенность за откровенность. Я тоже не английская королева. Мне нужно видеть Аллана Каннингхэма.
— Кого-кого?
— Я сказала — Аллана Каннингхэма.
— Весьма сожалею, мисс, но этот джентльмен к нам сюда не заходит.
— Вы что, смеетесь, друг мой, да он тут у вас вроде бы один из главных боссов!
После чего она набросала подробный портрет презренного Аллана.
— Так ведь это ж наш патрон, — расплылся в улыбке швейцар, — мистер Освальд Фертрайт!
Значит, и он такой же Каннингхэм, как те двое — Линдсей и Росс… Вот подонки!
— Мне нужно немедленно его увидеть!
— У вас назначена встреча?
— Он провел со мной сегодня ночь, в Калландере…
— Не может быть!
Но мисс Мак-Картри была слишком неискушенной, чтобы догадаться, что крылось за этим изумленным «не может быть!», и, вдоволь позабавившись, швейцар пропустил ее внутрь. Одетая в бюстгальтер и едва доходившую до колен юбчонку девушка-гардеробщица при виде незнакомки с трудом проглотила смешок, однако не удержалась от вопроса:
— Вы кого-нибудь ищете, мадам?
Имоджин смерила ее с головы до ног презрительным взглядом и весьма сухо посоветовала:
— На вашем месте, милочка моя, я бы лучше пошла оделась, разве можно показываться на людях в таком виде! Ведь на моем месте мог бы оказаться мужчина!
Это замечание повергло девушку в полное оцепенение. Когда к красотке вернулась способность соображать, она так и не смогла понять, то ли ей все это померещилось, то ли просто кто-то решил над ней подшутить… Что же до мисс Мак-Картри, то, благополучно преодолев некоторое расстояние, она была вскоре снова задержана директором — распорядителем. Как ни много перевидал он на своем веку всякого, что не вполне в ладу с законом и порядком, все же не смог сдержаться и не вздрогнуть, вдруг увидев выросшую перед ним Имоджин. Наметанный годами глаз не обманул его:
— Что вы желаете, мисс?
— Мне нужно видеть мистера Освальда Фертрайта… Он ждет меня!
Директор-распорядитель поклонился, уверенный, что женщины такого сорта не лгут.
— Соблаговолите следовать за мной, мисс.
Потом, будучи, несмотря на свой чопорный вид, большим любителем пошутить, директор-распорядитель бросился к телефону и набрал номер шефа. Трубку взял телохранитель Билл, которому и было сообщено, что к ним направляется одна препотешная куколка.
Когда, постучав в дверь, Имоджин услышала голос того, кого в душе все еще упорно величала Алланом, она на мгновение почувствовала слабость в коленках, но туг же взяла себя в руки и переступила порог. Лже-Каннингхэм старательно укладывал в чемодан какие-то папки и поначалу не обратил внимания на вошедшую. Билл же сразу вперил в нее вытаращенные от изумления глаза и ошарашенно пробормотал:
— Ничего себе куколка…
Настороженный тоном телохранителя, Аллан поднял голову и даже присвистнул от удивления.
— Какого черта!.. Эй, Билл, скажи Майку, что он уволен, я же предупреждал, чтобы без моего разрешения никого не впускали!
— Слушаюсь, патрон.
Затем Каннингхэм повернулся к мисс Мак-Картри.
— Что, любовь моя, явились устроить мне сцену? — с насмешкой поинтересовался он.
— Вы ведь… не шотландец? — вся дрожа от ярости, выдавила Имоджин.
— Только этого не хватало!
— Прошу немедленно ответить, что вы сделали с Нэнси Нанкетт, и вернуть мне документы, которые вы у меня украли!
— Как тебе это нравится, Билл? — засмеялся так называемый Аллан.
— Я бы сказал, патрон, довольно нахальная дамочка, а?
— Так вот, дорогая моя мисс Мак-Картри, что касается Нэнси, то можете за нее не волноваться, она в прекрасной форме. Теперь о документах, которыми вы почему-то так сильно дорожите. Тут я вынужден с большим сожалением сообщить вам, что мне придется оставить их у себя.
И он с каким-то вызовом презрительно помахал перед Имоджин конвертом с надписью «Т-34».
— Освальд Фертрайт, вы просто вор!
— Ну-ну… Зачем же так сердиться, Имоджин!
— Ничего у вас не выйдет, я этого просто не допущу, подонок несчастный!
— А вы, милая, уже начинаете мне всерьез надоедать… Закрой-ка дверь, Билл.
Подручный запер дверь на ключ.
— Так вот, моя кроткая Имоджин, я вовсе не вор, во всяком случае, в том смысле, какой вкладывают в него эти господа из Скотленд-Ярда… Просто мы с вами, если угодно, работаем на разных хозяев!
— Вы предаете свою родину!
— У меня нет родины… Так, знаете ли, удобней, избавляет от угрызений совести… Был искренне рад познакомиться, мисс Мак-Картри, с этаким экзотическим фруктом… Право, будь все англичане похожи на вас, вы стали бы первой нацией в мире. Жаль только, что вы чересчур сентиментальны…
— Я шотландка, а не англичанка, и прошу немедленно вернуть мне то, что вы у меня украли!
Двое сообщников переглянулись, явно развлекаясь.
— Примите мои извинения, дражайшая Имоджин, но мы с присутствующим здесь моим другом Биллом вынуждены вас покинуть, ведь не можем же мы из-за вас опоздать на самолет… А поскольку я вовсе не хочу, чтобы вы своими эксцентричными выходками снова навлекли на себя какие-нибудь неприятности, то буду вынужден запереть вас до завтра тут по соседству, в небольшом уютном чуланчике, а утром уборщица придет и выпустит вас на волю. Ну как, сами пойдете или попросить Билла вас проводить?
— Не торопитесь, Освальд Фертрайт, сначала я хочу вам кое-что показать…
— Неужто?
Имоджин открыла свою сумочку и, делая вид, будто что-то там разыскивает, сняла с предохранителя свое испытанное оружие и крепко зажала в руке, потом мгновенно вытащила револьвер и направила на Освальда.
— Ну так что, вернете пакет добровольно или мне придется для этого вас прикончить?
От неожиданности у обоих перехватило дыхание, а Билл, не веря своим глазам, признался:
— Послушайте, патрон, сроду не видывал такого оружия… Это атомная пушка, что ли?
— Все, Имоджин, шутки в сторону! — повысил голос Фертрайт. — А то я уже устал от смеха!
— Ничего, Освальд Фертрайт, вам уже недолго осталось смеяться… Мне достаточно нажать на курок…
— Ну, хватит! А ну-ка, Билл, отними у нее пушку!
Подручный стал медленно приближаться к мисс Мак-Картри.
— Эй, бабулька, пора кончать эти игры! Даже несерьезно, в твои-то годы… Или, может, ты еще не знаешь, что с огнестрельным оружием шутки плохи, это даже запрещено законом?
— А ты, холуй, лучше стой, где стоишь, и не двигайся!
Билл замер и с беспокойством посмотрел на хозяина.
— Послушайте, патрон, а вдруг она и правда пальнет?
— Идиот! Да разве из такой хреновины стреляют? Огреть по башке — еще куда ни шло…
— Так-то оно так… Только что-то тетенька эта мне не нравится, взгляд у нее какой-то нехороший…
— Пусть попробует! Я ей так выстрелю, она у меня тысячу раз пожалеет, что ввязалась в эту историю!
— Только мне, шеф, от этого уже будет не легче…
— Еще слово — и можешь считать себя безработным!
Угроза подействовала, и верзила решительно направился к Имоджин, протягивая к ней руку.
— А ну-ка, бабулька, отдай внучонку игрушечку.
И когда между ними оставалось уже не более метра, мисс Мак-Картри выстрелила. Промахнуться можно было разве что с завязанными глазами. Пуля попала прямо в грудь. От удара Билл застыл как вкопанный. Комнату сотряс оглушительный грохот. Телохранитель с недоумением посмотрел на руки, которые он только что прижимал к ране. Между пальцев струилась кровь. У него еще хватило сил с возмущением упрекнуть патрона:
— Я же говорил — выстрелит…
После этих слов он рухнул лицом вниз.
Мисс Мак-Картри пришлось посторониться, чтобы ее не задело это массивное тело, от падения которого пол заходил ходуном. На лестнице послышался топот, потом кто-то начал со всего размаху ломиться в запертую на ключ дверь. Побледневший как полотно от страха и ярости, Освальд торопливо закрыл чемодан, сунул в карман конверт и побежал к потайному ходу, прямо мимо мисс Мак-Картри. Но Имоджин еще раз подняла револьвер и выстрелила в спину вот-вот готового скрыться Освальда, буквально пригвоздив его к дверной панели. Какую-то долю секунды он продержался, прислонившись к двери, затем медленно осел на пол. Лже-Аллан Каннингхэм отправился туда, где его уже ждал лже-Эндрю Линдсей. У мисс Мак-Картри еще хватило мужества перевернуть тело, вытащить из кармана конверт и сунуть себе за пазуху. После чего она направилась открывать сотрясавшуюся под мощными ударами тяжелую дубовую дверь.
Директор-распорядитель и сопровождавшие его трое служащих заведения чуть не растянулись посреди комнаты. Потом какое-то мгновение они молча постояли, остолбенев от открывшегося их взорам зрелища. Майк первым пришел в себя и тут же направился к Имоджин.
— Твоих рук дело? Ах ты… — прошипел он с горящими от ненависти глазами и, не дав шотландке опомниться, со всего размаху залепил ей пощечину. Мисс Мак-Картри слегка пошатнулась. Управляющий уже занес руку, готовясь нанести еще один удар, но…
— Избивать дам?! До чего вы докатились, Майк! — послышалось вдруг с порога.
В комнату входили двое полицейских, и у Имоджин вырвался вздох облегчения.