Первым, кого увидела Имоджин, вернувшись в наш грешный мир, оказался Герберт Флутипол — он стоял перед ней с тяжелой дубинкой в руке, как бы подстерегая момент ее воскрешения. Она попыталась было изобразить саркастическую улыбку, снисходительно подумав о полицейских, которые ни за что не хотели ей верить, когда она клялась, что нападал на нее тогда именно валлиец. Потом пожалела, что даже не в силах оставить им никакой записки — пусть бы до конца жизни мучились угрызениями совести, — но быстро взяла себя в руки. Дочь солдата, она была готова умереть в безвестности, защищая далекие аванпосты, и, собравшись с духом, крикнула Флутиполу:
— Ну добивайте, чего же вы ждете?
— Да я в общем-то… у меня и в мыслях не было… Наоборот, уверен, мы с вами сможем отлично договориться…
Имоджин была не такая дура, чтобы клюнуть на ату удочку. Все понятно, он боится, как бы она не закричала, и просто избрал другую тактику, которая куда больше подходит его двуличной натуре. Сейчас он попытается придушить ее — разумеется, при том условии, что она допустит такое бесчинство, к чему, откровенно говоря, у нее не было ни малейшей склонности.
Намереваясь помочь ей подняться, Герберт прислонил к дереву дубинку. Имоджин потупила взор, дабы убийца не заметил зловещего блеска в ее глазах. Поднявшись на ноги, она лицемернейшим образом попросила валлийца на минутку отвернуться, ей бы нужно немного привести себя в порядок. И, о чудо, этот кретин взял и вправду отвернулся! Тогда мисс Мак-Картри твердою рукой схватила дубинку и, испытывая дикую радость мщения, что было мочи огрела Флутипола по голове — и тот немедля занял ее место в зарослях вереска. Имоджин немного пожалела, что на противнике была все та же неизменная шляпа, но, не набравшись храбрости прикончить врага, оставила все как есть и поспешила по дорожке, ведущей в Калландер.
Уже добравшись до первых домов, она вдруг остановилась как вкопанная, вспомнив про пакет. Где бы он мог быть? Наверное, остался в кармане Флутипола. Как же это она, дура, не догадалась его обыскать? Даже под угрозой новой потасовки — в случае, если враг очухается, — она не могла дать себе поблажку и бросить на произвол судьбы важные документы, поэтому не раздумывая повернула назад, но, прежде чем углубиться в лес, обзавелась толстенной палкой.
Крадучись, поминутно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к любому шороху, она добралась до театра своих недавних военных действий. Но все усилия оказались напрасны: Флутипол исчез и пакет вместе с ним. Скорей всего, валлиец пришел в себя и счел за благо тут же убраться, или же сообщники решили, что он уже все равно ни на что не годится, и просто выкинули его в озеро… Полагая, что теперь ей придется вести борьбу с другими противниками, которых она даже не знает в лицо, и предвидя вскорости новые осложнения, мисс Мак-Картри даже слегка погрустила о Флутиполе — что ни говори, а к нему она уже вроде как-то привыкла…
* * *
Арчибальд Мак-Клоста решил пойти на крайнюю меру и, отступая от святой, неукоснительно соблюдаемой традиции, немного сплутовать, дабы в три хода — как того требовал ведущий шахматную рубрику в «Таймсе» гроссмейстер — расправиться наконец с этими непобедимыми черными. Он уже было протянул руку к доске, но вовремя появившийся Тайлер уберег сержанта от столь постыдного поступка.
— Шеф…
Арчи оторвал взгляд от доски и посмотрел на подчиненного.
— Шеф, она там!
Мак-Клоста даже не стал спрашивать, о ком идет речь, — убитый вид Сэмюеля был достаточно красноречив. Появление мисс Мак-Картри сержант рассматривал как наказание, которое небеса ниспослали на него за какое-то, должно быть, особо тяжкое прегрешение. Впрочем, ему не пришлось долго размышлять, за что именно, ибо перед ним, не дожидаясь приглашения, уже стояла Имоджин.
— К вам, Арчибальд Мак-Клоста, трудней попасть, чем к премьер-министру Ее Королевского Величества. Может, вы стали очень важной шишкой?
— Просто мне, мисс, всегда казалось, что я возглавляю калландерский полицейский участок, — только и нашел что возразить сдавшийся без борьбы блюститель порядка. — И, как всякий гражданин Соединенного Королевства, пользуюсь у себя правами хозяина. Но, похоже, я просто заблуждался, потому что теперь сюда уже заходят как в пивную, даже и не подумав спросить у меня разрешения. Спасибо хоть Тайлера попросили сообщить о своем приходе, только это были совершенно бесполезные хлопоты. Полагаю, вы собираетесь заявить мне о каком-нибудь новом убийстве?
— Не угадали!
— Не может быть!..
— Сразу двух!
Тайлер издал какой-то болезненный хрип и рухнул на стул. Арчи побледнел как мертвец. Видя их реакцию, Имоджин сочла за благо уточнить:
— Правда, насчет второго я не вполне уверена, покойник куда-то исчез.
— Плохо работаете, мисс Мак-Картри. Впрочем, не сомневаюсь, что и этому бедолаге тоже от вас далеко не уйти… Позволительно ли мне будет полюбопытствовать, как имя того господина, которого вы сочли необходимым отправить на тот свет?
— Эндрю Линдсей. Он жил в «Черном лебеде».
— Нет, не может быть… Так не бывает… — тупо повторял, уставившись в одну точку, Сэмюель.
— Вот видите, — нежно попенял Мак-Клоста, указывая посетительнице на констебля, — старина Тайлер все никак не может свыкнуться с этими новомодными нравами. Но вы не беспокойтесь, мисс, он постепенно закалится, тем более что предрассудки констебля никак не мешают вашей кипучей деятельности…
Он взял в руки карандаш, достал блокнот.
— Значит, говорите, Эндрю Линдсей, постоялец «Черного лебедя». Вы что, повздорили с Джефферсоном Мак-Пунтишем?
— Нет, с чего вы взяли?
— Просто, похоже, вы задались целью лишить его постояльцев… Так, и где же находится тело?
— В озере.
— Отлично. Тайлер, позаботьтесь о том, чтобы выловить беднягу… А теперь, мисс, не будет ли с моей стороны чрезмерным нахальством спросить вас, с помощью какого же оружия вы расправились с вышеупомянутым господином?
— С помощью камня.
— О, подумать только, прямо как Давид Голиафа… И надо полагать, потом вы его на всякий случай утопили, не так ли?
— Вовсе нет! Утонул он вполне самостоятельно. Просто, когда я ему размозжила череп, он потерял равновесие, почему-то попятился и угодил прямо в воду.
— Оказывается, все действительно очень просто объясняется. Ну а другой?
— Я же сказала вам, что насчет другого я не вполне уверена.
— Что ж, подождем… Ах да, если позволите, хотелось бы уточнить еще одну малозначительную детальку… Я нисколько не сомневаюсь, мисс, что раз уж вы прикончили этого мистера Линдсея, то у вас на то были самые веские причины. Однако не откажите в любезности поделиться со мной своими соображениями.
— Он украл у меня письмо и…
Тайлер чуть не свалился со стула, но шеф резко одернул слабонервного констебля:
— Что это с вами, Сэмюель, держите себя в руках! Просто у мисс Мак-Картри свои методы забирать адресованные ей письма, вот и все. Не понимаю, чего так волноваться! Вызовите-ка мне из соседней комнаты Эдинбург, надо поставить их в известность. Пусть они берут на себя ответственность, а я умываю руки.
Потребовалось целых два часа, прежде чем Эдинбург наконец удостоил их ответом, что они уже извещены и просят Арчибальда Мак-Клосту закрыть на все глаза, так как, похоже, и эта новая жертва на самом деле вовсе не носила имени Линдсей, а была совершенно не известна властям; скорей всего, речь идет о крупном шпионе, за которым уже много месяцев охотится контрразведка. В заключение на другом конце провода добавили, что если все и дальше пойдет столь успешно, то в конце концов мисс Мак-Картри очистит Великобританию от всех проживающих на ее территории вражеских агентов.
* * *
День уже клонился к вечеру. Вернувшись домой из полицейского участка, где Мак-Клоста, отпуская ее на свободу, молил принять самые искренние его поздравления, Имоджин почувствовала легкую усталость. В результате всех злоключений у нее разыгралась отчаянная мигрень. Она уже решила лечь спать без ужина, но прежде ей хотелось непременно черкнуть пару слов Нэнси Нанкетт — должна же подружка узнать о последних событиях.
Нэнси, дорогуша,
Благодарю Бога, что я так и не поддалась этой новой моде на короткую стрижку, потому что если я и осталась в живых, то только благодаря верности шиньону. Представьте себе…
На рассвете рыбаки выловили труп злосчастного Эндрю Линдсея и сразу же побежали докладывать Тайлеру, которого для этого пришлось поднять с кровати. Вслед за констеблем вытащили из постели доктора Элскотта — ведь надо было еще освидетельствовать покойного, уже доставленного к Корнуэю. Тот не мог скрыть ликования, перешедшего в настоящий восторг, когда узнал, что и этим новым клиентом он обязан все той же самой мисс Мак-Картри.
Эскулап заявил, что осмотренный им тип был уже мертв, когда упал в воду. Свое письменное заключение он направит потом непосредственно Мак-Клосте, а теперь пусть все катятся к черту и оставят его в покое, он хочет еще пару часов вздремнуть, ведь по закону он тоже человек и имеет право на отдых, как и все прочие подданные Ее Величества королевы. Едва врач отбыл, коронер не смог отказать себе в удовольствии незамедлительно позвонить мэру, дабы сообщить ему новость и предупредить, что допрос свидетелей назначается на два часа того же дня в зале мэрии. Он оповестил Мак-Пунтиша, втайне радуясь, что отравил врагу утро, и, насвистывая игривую песенку, приступил к выбору материала для изготовления гроба.
Тем временем констебль направился в «Гордый хайландец», чтобы немного привести в порядок расшатанные нервы, и, воспользовавшись случаем, поделился последними новостями с Тедом Булиттом. Потом официант Томас, которого послали в бакалейную лавку за куском хозяйственного мыла, рассказал обо всем бакалейщице. Элизабет Магру тут же по секрету сообщила новость подвернувшемуся под руку мужу, но сочтя аудиторию явно недостойной столь серьезного происшествия, побежала по соседям. Так что Имоджин еще спокойно спала в своей постели, а весь Калландер был уже в курсе ее последних подвигов. Хотя, по правде сказать, прежнего энтузиазма новость не вызвала. Большинство единодушно сошлось во мнении, что, пожалуй, мисс Мак-Картри все-таки чересчур увлеклась, а наиболее рассудительные, те вообще заявляли, что их родные края вполне могли бы обойтись без подобной рекламы, которая вряд ли вызовет многочисленный приток туристов. Короче говоря, громкая слава доблестной дочери капитана индийской армии мало-помалу сменялась осуждением, и, хотя об этом еще только несмело шушукались, ропот неодобрения постепенно набирал силу — об этом позаботилась миссис Магру, так и не простившая мисс Мак-Картри шумного успеха у нее в лавке.
Не подозревая о развернувшихся вокруг ее персоны бурных дискуссиях, Имоджин спокойно пробудилась от сна, и, как обычно, первым, что предстало ее взору, оказался бюст сэра Вальтера Скотта. Она послала ему дружелюбную улыбку, все больше и больше ощущая себя родной сестрой его славных героинь. Потом, сочтя, что после вчерашних событий вполне может позволить себе немного понежиться, мисс Мак-Картри еще чуток повалялась в постели. При мысли об Эндрю Линдсее в ее душу на миг закралось легкое сожаление — ведь было время, когда она думала, что он мог бы стать ей неплохим мужем… Но не в ее характере было подолгу предаваться грусти. К тому же ведь это ничтожество, прежде чем попытаться ее убить, признался, что не имел никакого отношения к любовной записке, которую она обнаружила тогда у себя в сумке.
Но если не он, то кто же?
Альтернатива теперь стала до крайности проста: либо Гоуэн, либо Аллан. Сердце мисс Мак-Картри страстно желало, чтобы автором послания оказался красавчик Аллан, но здравый смысл возвращал с небес на землю: скорее всего, тайным воздыхателем окажется Гоуэн. Перед глазами снова всплыл зал мэрии и полное, круглое как луна, добродушное лицо, на котором, как она сразу заметила, отражались настоящие, непритворные переживания. Конечно, он не прекрасный принц, но Имоджин была реалисткой и вполне отдавала себе отчет, что в ее возрасте нельзя требовать слишком многого.
Умываясь и одеваясь, мисс Мак-Картри не без тщеславия представляла, что, должно быть, весь Калландер уже с гордостью обсуждает новый подвиг той, кому суждено стать самой знаменитой из его дочерей. Надо будет непременно доставить себе удовольствие и снова наведаться в лавку к Элизабет Магру. Вот в таком-то радужном настроении Имоджин и появилась на кухне, где ее сразу же отрезвил неприветливый голос миссис Элрой.
— Похоже, вы тут вчера опять набедокурили? — проворчала почтенная экономка, даже не пожелав ей доброго утра.
— Вы уже знаете?
— Еще бы мне не знать! Во всей округе только об этом и говорят! Люди слетаются на меня, точно мухи на сладкое, подавай им подробности!
Польщенная всеобщим вниманием к своим подвигам, мисс Мак-Картри приняла скромный вид и заметила:
— Вы правы, мне действительно очень повезло…
— Может, у вас там в Лондоне это и считается везением, а у нас тут говорят, что убивать направо-налево себе подобных — ничего в этом хорошего нет!
— Но ведь они же враги Англии!
— Ну и что из того? Вот пусть бы ими и занимались те, кому за это деньги платят! Ну на что это похоже, я вас спрашиваю, чтобы девушка из приличной семьи… Сперва из револьвера палит, а теперь уж вообще камнем человеку голову расшибла… И где только вы гадости подобной нахватались? Вас ведь совсем по-другому воспитывали, уж за это я ручаюсь!
Раздраженная таким непониманием, Имоджин не нашла слов, чтобы поставить старую дуру на место, и замкнулась в глухом молчании. Вступать в дискуссии с женщиной столь недалекой и так слабо разбирающейся в патриотических чувствах ниже ее достоинства. Миссис Элрой же, приняв молчание за признание вины, решила закрепить победу.
— И вообще, откровенно вам скажу, не пристало почтенной женщине, о которой сроду никто дурного слова не сказал, марать свою репутацию. Невелика честь быть в прислугах у девицы, коли о ней судачат ничуть не меньше, чем о лохнесском чудовище! Значит, мисс Имоджин, я как думаю, так и говорю: если вы и дальше собираетесь продолжать эти ваши хулиганские бесчинства, уж лучше мне так прямо и скажите. Я тогда поскорей уберусь подобру-поздорову, пока вам тут дом не спалили!
Настойчивый звонок в дверь освободил мисс Мак-Картри от необходимости отвечать на обличения миссис Элрой. Это оказался почтальон, и Имоджин на миг почудилось, что она стала жертвой галлюцинации: среди газет и рекламных проспектов лежал драгоценный конверт с надписью «Т-34»! Что бы все это могло значить? Ведь не убийца же, в самом деле, вдруг решил вернуть ей добычу! Тогда кто же? Совершенно сбитая с толку, Имоджин перестала прислушиваться к ворчанию миссис Элрой, и старушка наконец замолкла, сердито поджав губы.
Машинально, не отдавая себе отчета, что делает, мисс Мак-Картри поднялась к себе в комнату, мучительно пытаясь разрешить эту новую загадку. Можно ли допустить, чтобы валлиец, опасаясь ареста, решил переправить ей компрометирующий пакет в надежде украсть его снова, когда все утихнет? Но в таком случае он должен был знать об отъезде сэра Уордлоу… Ведь был же в курсе этого Линдсей… В конце концов сдавшись перед почти неразрешимой головоломкой, мисс Мак-Картри сунула конверт за корсаж, который носила, дабы создать иллюзию округлостей, исчезающих с возрастом. Потом, слегка успокоившись, решила пойти прогуляться по Калландеру. Надо же вкусить хоть малые крохи той популярности, аромат которой заранее кружил ей голову.
* * *
Элизабет Магру доверительно сообщила мужу и покупателям: узнай ее бедные родители, что она ведет себя как эта бессовестная мисс Мак-Картри, они бы точно перевернулись в гробу! А может, даже встали бы из могилы и пришли, чтоб забрать ее к себе? Если миссис Плери, миссис Фрейзер и миссис Шарп эта мрачная перспектива привела в неописуемый ужас, то, похоже, перед Уильямом Магру она, напротив, открыла весьма заманчивые перспективы. Сидя за кассой, он задумчиво заметил:
— Что ж, по крайней мере, единственный раз в жизни они бы сделали для меня хоть что-нибудь путное!
От такого неслыханного оскорбления у Элизабет Магру даже дыхание перехватило. Но она быстро справилась с волнением и твердым, исполненным невыразимой горечи голосом обратилась к супругу:
— Вы, Уильям Магру…
Однако Богу, видно, было угодно, чтобы бакалейщице так и не удалось при всем честном народе одержать над мужем сокрушительную победу, поскольку в этот самый момент в лавке появилась Имоджин и семейная ссора четы Магру как-то сразу отошла на второй план.
— Добрый день, дражайшие дамы… Здравствуйте, мистер Магру.
— Рады видеть вас, мисс Мак-Картри, — за всех ответил бакалейщик. — Ходят слухи, что вы опять внесли кое-какое оживление в скучную жизнь нашего маленького городка, а?
Однако тут поторопилась вступить в разговор и первой высказать свою точку зрения бакалейщица.
— Вы что, действительно еще одного прикончили? — ехидно поинтересовалась она.
Польщенная всеобщим вниманием, смысл которого до нее еще не дошел, Имоджин тут же пустилась живописать все драматические перипетии своей битвы с Эндрю Линдсеем, но Элизабет, сразу почуяв опасность — лица покупателей уже загорелись болезненным интересом, — грубо перебила героиню:
— Я вовсе не хочу вас обидеть, мисс Мак-Картри, но если вам интересно знать мое мнение, то, по-моему, с порядочной женщиной такое дважды не случается… если, конечно, она сама этого не захочет!
— Интересно, на что это вы, миссис Магру, намекаете, позвольте вас спросить?
Военные действия начались, и покупатели уже облизывались, предвкушая небольшую потасовку.
— А я, мисс Мак-Картри, вовсе и не намекаю, я вам прямо говорю, что когда женщина без стыда и совести бегает за мужчинами и даже не боится встречаться с ними по всяким укромным уголкам, то, если с ней что-нибудь этакое случается, пусть пеняет только на себя!
— И вы смеете, миссис Магру, говорить мне подобные гадости?!
— А что же здесь, мисс Мак-Картри, такого особенного?.. Кто же этого не знает? Когда калландерской девице хочется наедине помиловаться с дружком, она выбирает местечко подальше от людских глаз. Правда, обычно этим занимаются особы помоложе…
Реплика получилась ехидней не придумаешь и заслужила полное одобрение публики. Сам вид Имоджин, растерявшейся от неожиданного удара, толкал зрителей на сторону победительницы, и та, чувствуя моральную поддержку, с упоением продолжила:
— …И уж совсем непонятно, зачем их после этого убивать-то?!
— Что?.. Да вы, миссис Магру, просто обыкновенная нахалка!
— А вы, мисс Мак-Картри, бесстыжая, вот вы кто… И позвольте вам наконец сказать вслух то, о чем здесь каждый думает про себя: непонятно, почему это Арчибальд Мак-Клоста до сих пор еще не засадил вас за решетку?
— Все дело, миссис Магру, в том, что вы мне просто завидуете!
— За-ви-ду-ю?! С чего бы это, к примеру?
— Да хотя бы с того, что в вашу сторону мужчины никогда даже и не смотрели!
— Ха-ха!.. — победоносно бросила бакалейщица. — Может, они на меня и не смотрели, зато вот один взял и выбрал меня в жены!
— Может, потому и взял, Элизабет, что не посмотрел хорошенько… — вполне миролюбиво пояснил Магру.
Возмущенная предательством супруга, миссис Магру решила одним ударом убрать с поля боя новоявленного союзника противницы.
— Вам бы лучше заткнуться! — презрительно бросила она мужу и снова занялась Имоджин. — А на вас, мисс Мак-Картри, может, они и смотрят, да только вот обниматься с женщинами такого сорта у них что-то нет ни малейшего желания… И если поглядеть хорошенько, то они очень даже правильно делают!
Тут, преодолев трусость и решившись наконец внести свой вклад в окончательную победу над общим противником, подло выступила миссис Фрейзер.
— Оно и понятно, — ехиднейшим голоском пропела она. — Кому охота помирать раньше времени!
Как некогда англичане, застигнутые врасплох новой тактикой шотландцев, поддались панике и бежали с места битвы при Баннокберне, так теперь мисс Мак-Картри, ошеломленная неслыханным вероломством, вконец потеряла почву под ногами и, бессвязно бормоча под занавес какие-то презрительные слова, поспешно и бесславно покинула бакалейную лавку. Уже закрывая за собой дверь, она услышала, как опьяненная победой Элизабет налетела на мужа:
— А теперь, Уильям Магру, объясните-ка мне, что это вы там такое городили про мою покойную матушку?
* * *
Когда Имоджин добралась до дому, миссис Элрой была все еще там. Не желая, чтобы Розмари догадалась о ее поражении (о чем — увы! — ей, конечно же, не замедлят донести), мисс Мак-Картри сразу же прошла к себе в комнату и закрылась на ключ. При всем своем непокорном нраве, который не позволял ей отступать ни перед какой опасностью, она была человеком бесхитростным и становилась беззащитной как малое дитя всякий раз, когда сталкивалась с мелкими интригами своих земляков. Только сейчас она начала по-настоящему осознавать все величие миссии, которую добровольно взвалила на свои отнюдь не хрупкие плечи. Да, непонимание, презрение и даже злоба обывателей — вот удел безвестных героев британских секретных служб. Когда миссис Магру донимала ее своей подлой завистью, она с трудом сдержалась, чтобы не крикнуть в лицо этим безмозглым кретинкам: убивая человека, покушавшегося на ее жизнь, она защищала не только себя, но и всех их, многие-многие миллионы жителей Соединенного Королевства! Но она все же сдержалась, потому что не могла нарушить клятвы. Никто не должен знать, что она тайно борется за честь Короны. Это мысленное восхождение к заоблачным высям бескорыстной самоотверженности вернуло агенту Икс чуть было не утраченную уверенность в своих силах, и, полностью придя в себя, Имоджин приблизилась к гравюре Роберта Брюса, пристально вгляделась в знакомое до каждой черточки лицо и прошептала:
— Только теперь, Роберт, я по-настоящему поняла, что герои всегда обречены на одиночество…
В этот момент в комнату постучали; однако мисс Мак-Картри, жаловавшая теперь миссис Элрой не более всех прочих калландерских дурех, была вовсе не в том настроении, чтобы снова вступать со старой нянькой в какие бы то ни было беседы. Поэтому она весьма неприветливо спросила через дверь:
— Кто там еще?
— Вас тут хочет видеть какой-то джентльмен, — ответил голос миссис Элрой.
— Он что, не представился?
— Вроде бы его зовут Росс.
— Пусть подождет в гостиной, я сейчас спущусь!
Послышались тяжелые шаги: это престарелая Розмари с трудом преодолевала ступеньки. Гоуэн Росс? Что ему надо? Может, явился укорять Имоджин в смерти друга? Или и сам он сообщник убитого шпиона? А если, наоборот, Росс, как и она, по своей наивности даже не догадывался о его преступных маневрах? Среди всех этих вереницей пронесшихся в голове вопросов она все-таки явственно различила слабый голосок. Голосок нашептывал ей, что Гоуэн, когда исчез тот, кого он считал своим соперником, решился признаться, что это он написал ей любовную записку, и сказать об обуревающих его чувствах. Появившаяся минуту спустя в гостиной гордая, самоуверенная дама уже ничем не напоминала ту поникшую, сраженную неблагодарностью калландерцев Имоджин, какой она совсем недавно крадучись пробиралась к себе в спальню.
При виде ее Гоуэн Росс заерзал, пытаясь вызволить свое дородное тело из кресла, в которое усадила его миссис Элрой. Приняв наконец вертикальное положение, он сразу же, широко раскинув руки, заспешил к хозяйке дома.
— Мисс Мак-Картри, дорогая… я только утром узнал… какая ужасная новость… Даже не знаю, как выразить свое возмущение… Какой негодяй!.. А я… я даже и подозревать не мог…
От волнения он путался в словах, и Имоджин, растрогавшись, сразу же взяла весьма доброжелательный тон.
— Успокойтесь, любезный мистер Росс, ну зачем так волноваться. Давайте-ка лучше присядем.
— Да-да… разумеется… с превеликим удовольствием… Я так счастлив, что вижу вас в добром здравии!
Тут Имоджин еще раз повторила драматическую историю с Линдсеем. На сей раз она превзошла самое себя и рассказ получился таким захватывающим, что Гоуэн, с вытаращенными глазами и разинутым ртом, буквально упивался каждым ее словом. Когда она дошла до сцены с вероломным нападением Флутипола, Росс, не в силах более сдерживать возмущение, вскочил с места и, размахивая короткими ручками, завопил:
— Ах, мисс Мак-Картри, позвольте мне набить морду этому типу!
— Успокойтесь, дорогой друг. Он не по зубам для вас… для нас… во всяком случае сейчас нам с ним не справиться… Надо действовать осторожно, ведь хитрость можно одолеть только хитростью… У меня нет свидетелей, так что он способен наплести с три короба…
— Вот каналья!
— А вы, мистер Росс, что вы думаете о покойном Эндрю Линдсее?
В ответ Гоуэн поведал, что познакомился с Линдсеем у себя в клубе, а взаимная симпатия между ними родилась благодаря общему пристрастию к рыбной ловле. Больше Росс ничего о нем не знает; мог ли он подозревать, что под несколько суровой, но не лишенной известной приятности внешностью скрывается такой негодяй! Гоуэн попросил у Имоджин извинения, что невольно оказался как бы сообщником этого подлого Эндрю, — да простит его Господь! — и признался, что, похоже, в пятьдесят два года ему еще многое предстоит узнать о мужском коварстве!
— Следует ли мне понимать, — шаловливо проворковала мисс Мак-Картри, — что о женщинах вам уже известно решительно все?
— Нет… ну что вы… Конечно, нет… И вот вам доказательство: в моем возрасте у людей уже внуки, а я все еще по-прежнему холостяк…
— Может, вы нас, женщин, просто-напросто ненавидите?
— Помилуйте, мисс Мак-Картри! Как вы могли такое подумать? Нет, просто я, поверите ли, очень застенчив — уж не знаю, заметили вы это или нет? И рта не решаюсь раскрыть, боюсь, что надо мной все непременно смеяться станут…
— Ага… И поэтому предпочитаете писать, не так ли? — на лету подхватила Имоджин.
Похоже, намек был слишком явным, и на какое-то мгновение мисс Мак-Картри показалось, что гость не выдержит и лишится чувств.
— Выходит… вы… вы обо всем догадались? — с трудом выговорил он.
— Ну, это было не так уж трудно, — не моргнув глазом соврала Имоджин.
— Должно быть, вы считаете меня ужасным невежей?
— Знаете, женщина, которой делают столь сокровенные признания, не очень-то заботится о том, насколько они соответствуют правилам хорошего тона…
— Так, значит, я могу надеяться?..
— Дорогой мой мистер Гоуэн… Прежде чем я смогу думать о себе и своем будущем, мне надо выполнить одно важное дело…
— Ах да! Я уже слышал, что вы пытаетесь разыскать какие-то документы, которые у вас вроде бы украли…
— Слава Богу, они уже опять у меня!
— Уф-ф… Очень рад за вас! А вы не боитесь, что их у вас снова похитят?
С очаровательным смущением мисс Мак-Картри дала понять, что драгоценные бумаги запрятаны так надежно, что завладеть ими можно не иначе, как сперва убив ее, а потом раздев донага. Похоже, эта последняя деталь бесконечно разволновала целомудренного Гоуэна Росса.
— Дражайшая мисс Мак-Картри, теперь я не успокоюсь, пока не узнаю, что вы довели до конца это ваше ужасное дело. А мне разрешите быть вашим телохранителем. Если вы не против, то я мог бы завтра за вами зайти и мы бы устроили небольшой пикничок где-нибудь в Троссахских скалах. Ну как, согласны?
Имоджин с откровенным энтузиазмом приняла предложение, и они уговорились, что Гоуэн наймет завтра автомобиль и заедет за ней около десяти утра. Расстались они наилучшими друзьями, поклявшись отныне называть друг друга только по имени.
* * *
Визит Росса и его нежные полупризнания придали Имоджин мужества и помогли выдержать ту почти нескрываемую всеобщую ненависть, которая царила на допросе свидетелей. Корнуэй сообщил, что покойный Эндрю Линдсей на самом деле вовсе никакой не Эндрю Линдсей, а скорей всего вообще иностранец и по решению вышестоящих властей будет похоронен на калландерском кладбище за счет общественных средств. Единственным интересным выступлением были свидетельские показания доктора. У всех даже мурашки забегали от ужаса, когда он рассказывал, как треснул череп Эндрю Линдсея, когда его кокнула булыжником мисс Мак-Картри. Сограждане с явным укором устремили взгляды на Имоджин, а некоторые даже позволили в ее адрес крайне нелестные выпады, правда вполголоса.
После показаний Имоджин вызвали Герберта Флутипола. Тот заявил, что наблюдал за событиями издалека, поэтому кто именно напал на мисс Мак-Картри, в точности сказать не может. Зато головой готов поручиться, что это его, Флутипола, крики спасли даму от неминуемой смерти. Потом свидетель, к большому удовольствию публики, добавил: он-де позаботился о том, чтобы подобрать палку, которой орудовал потенциальный убийца, понятно, обернув ее своим носовым платком, — а вдруг там остались какие-нибудь отпечатки пальцев? Однако констебль Тайлер слегка разочаровал публику, подняв на смех тех праздных отпускников, которые начитались на досуге детективных романов и теперь строят из себя доморощенных сыщиков. Ясное дело, никаких отпечатков на дубине обнаружено не было — если верить тому, что именно эта самая палка и лежала на столе у коронера. И Герберт Флутипол, весь красный от смущения, вернулся на свое место. Корнуэй вынес вердикт: непредумышленное убийство в целях самообороны, однако на сей раз, опасаясь подмочить свою репутацию, благодарить мисс Мак-Картри уже не стал.
При выходе из зала мэр весьма нагло заметил Имоджин, что если она поставила себе целью окончательно разорить городские власти, то лучше сказать ему об этом сразу и откровенно, потому что тогда муниципальный совет должен заранее позаботиться о разумном займе. Вернувшись домой, мисс Мак-Картри обнаружила у себя коробку шоколада, которую прислал ей Корнуэй.
Вечером того богатого событиями дня констебль Тайлер, как обычно, зашел в «Гордый хайландец». Когда он приступил к своей традиционной партии в дартс, хозяин заведения Тед Булитт вдруг поинтересовался: почему это вот уже два дня не видно его шефа Арчибальда Мак-Клосты. Сэмюель положил свои стрелки и, повернувшись к нетерпеливо ждавшим ответа игрокам, начал:
— Представьте себе мирного человека, который ненавидит всякую суету. И вот однажды он находит идеальное место, где можно без хлопот дожидаться пенсии. Представили? Ну так вот, а теперь вообразите, что в этом самом спокойном городке, где вообще никогда ничего не происходило, вдруг появляется одна рыжая шотландка…