У подъезда стояла полицейская машина, а вокруг, в надежде на зрелище, которое, возможно, несколько отвлечет их от повседневной скуки, собрались любопытные. Как только из дома вышел Комптон с чемоданчиком в руке и в сопровождении Картрайта, по улице пополз слушок, что арестован важный преступник. И не успела машина тронуться с места, как несколько человек уже начали оживленно обсуждать, какое преступление совершил молодой человек, хотя никто не знал даже его фамилии.

Не обращая внимания, куда его везут, Гарри думал лишь о своей печальной судьбе.

— Наверное… очень трудно не… упасть духом, когда наступает… решительный момент?

— О, знаете, это вопрос личной философии.

— Вы… вы так думаете?

— Несомненно… и еще, конечно, вдохновения!

Теперь уже Гарри нисколько не сомневался, что полицейский садистски издевается над ним. Чувство собственного достоинства приказывало молчать, но это оказалось выше его сил. Он должен узнать всю правду!

— Говорят, самое страшное — дни перед… самой… церемонией?

— Вы хотели сказать, самые приятные?

— Приятные?!

— Естественно! Вы еще не знаете, как все сложится, так что есть основания для оптимизма.

— Оптимизм в подобных обстоятельствах? Если вы думаете, что это очень остроумно, то жестоко заблуждаетесь!

К счастью, в это время машина остановилась, и разговор, который начал было принимать дурной оборот, прекратился. Увидев, что они подъехали к дому Пенелопы, Комптон хотел спросить, почему его сюда привезли, но Картрайт взял его за руку и подтолкнул вперед:

— Довольно болтать, нас ждут.