Ильина Нина

С образованием независимого польского государства Польская католическая церковь утратила функцию института национальной идентичности. Ее неспособность пересмотреть свою общественную роль ведет к росту антицерковных настроений в обществе

Попытка осквернения главной святыни польской нации — иконы Матери Божией Ченстоховской в начале декабря не увенчалась успехом

Фото: East News

У Дворца культуры и науки, сталинской высотки в Варшаве, стоит бесконечный ряд автобусов. По ним можно изучать географию польских провинций: Гданьск, Лодзь, Люблин, Катовице и так далее. Площадь заполнена старомодно одетыми людьми за сорок, не видно ни одного молодого лица. Многие несут над головами изображения Девы Марии и распятия. На мгновение я утрачиваю чувство реальности, и мне начинает казаться, что я очутилась в Польше тридцатилетней давности. Вот несколько мужчин в кепках несут большой крест, другие — огромные красно-белые флаги. Когда я пытаюсь пробраться сквозь толпу, похожая на кассиршу из железнодорожной кассы женщина с пробивающейся сединой протягивает ко мне руки и кричит: «Куда ты идешь? Мы делаем это для тебя! Присоединяйся!»

Мистификация заканчивается, когда я выясняю, что попала на марш в поддержку католических ценностей, на который автобусы из отдаленных городов и деревень привезли участников католического движения «Проснись, Польша!». Проходящая мимо молодежь с недоумением смотрит на шествие. Среди жителей больших городов Польши, еще недавно самой религиозной страны Европы, церковь теряет былую популярность, и по молодежи это особенно заметно.

Если двадцать лет назад более 60% молодых поляков регулярно ходили по воскресеньям в церковь, то сегодня таких только 40%. В обществе все чаще слышно недовольство избыточной активностью церкви, пытающейся контролировать каждое движение своих прихожан. Четверо поляков из пяти сегодня выражают беспокойство по поводу слишком активной роли церкви. «На протяжении столетий религия сплачивала нас, напоминала нам, что значит быть поляками. Но теперь необходимости в этом нет», — говорит Томаш, молодой юрист из Варшавы. В ответ католическая церковь жалуется на нравственную деградацию поляков и отход от традиционных ценностей.

На самом же деле падение популярности церкви в обществе связано не столько с духовным обнищанием современных поляков, сколько с тем, что католическая церковь, игравшая в советские годы роль института национальной идентичности и сопротивления Советам, выполнила свою функцию — Польша приобрела желанную независимость и вступила в Евросоюз. Востребованность церкви обществом естественным образом сократилась.

Вместо Большого брата?

На протяжении столетий католическая церковь имела большое значение для становления польской нации. В XVIII веке Польша была поделена между Пруссией, Российской империей и Австро-Венгрией, и именно польская церковь взяла на себя роль поддержания духовного единства разделенных между могущественными империями поляков и пестовала идею их объединения в будущем. Постепенно в сознании многих поляков приверженность католической вере и принадлежность к польской нации слились воедино.

Впервые мечта об объединении нации воплотилась лишь в краткосрочный перерыв между двумя мировыми войнами уже в ХХ веке. Идиллия, правда, оказалась неполной, так как в то время Польша была многоконфессиональным государством — на территории страны проживало множество иудеев, протестантов, православных; католиков было 60%. Лишь после трагических событий Второй мировой войны, когда еврейское население Польши было практически полностью уничтожено, а немцы-протестанты — депортированы на территорию Германии, страна стала практически однородно католической.

На время правления компартии в Польше пришелся расцвет социальной деятельности церкви по формированию польской национальной идентичности. Быть католиком тогда означало принадлежность к оппозиции режиму, церковь брала на себя роль защиты и представительства народа, режим называла «непольским» и впоследствии активно поддерживала движение «Солидарность».

Однако после смены режима и недолгой эйфории от обретения долгожданной независимости и вступления в семью европейских народов (Польша вошла в ЕС в 2004 году) церковь вдруг начала терять свои позиции в обществе. За короткий промежуток времени из оппозиционера церковь превратилась в глазах многих поляков в элемент системы, которая вместо советской идеологии стала вторгаться в жизнь граждан даже тогда, когда они этого не желали. В то же время потребность в церкви у вчерашних активных прихожан стала стремительно сокращаться, поскольку появились другие легальные возможности для выражения своих взглядов и реализации своего польского гражданства. Желающие стали вступать в партии и ходить на выборы, а в новой польской конституции была провозглашена свобода совести и вероисповедания.

Польская католическая церковь, однако, не смогла или не захотела пересмотреть свою общественную роль, многие поляки жалуются, что церковь сегодня, сама того не подозревая, начинает превращаться в Большого брата, от которого они так хотели избавиться.

Двойные стандарты

В результате в обществе сформировалось несколько открытых конфликтов с участием церкви. Горячую полемику вызывает официальный запрет на аборты. Несколько лет назад либеральные политики предложили поправку в закон, разрешающую женщине делать аборт в случае «тяжелого эмоционального или материального положения», однако Конституционный суд под давлением клерикалов отклонил поправку. Сегодня в прессе появляются душераздирающие истории о том, как из-за запрета пострадала или умерла та или иная женщина. Недавно, например, активно обсуждался случай: Алиса Тисяк выиграла дело в Страсбургском суде по правам человека после отказа врачей прервать ее беременность, в результате которой она фактически ослепла. Сильный удар по авторитету церкви наносят и заявления прихожан о случаях педофилии среди священнослужителей. Несмотря на то что эти дела практически никогда не доходят до судебных разбирательств, они бьют по репутации польской церкви.

Многие задаются вопросом, имеет ли церковь моральное право жестко вмешиваться в их личную жизнь, например в вопросе развода, и устраивать публичную выволочку на воскресной службе, если церковнослужители сами столь несовершенны. При этом к обычным преступникам польский закон суров: три года назад Польша стала первой страной Европы, которая разрешила химическую кастрацию педофилов, чья вина доказана в суде. «Священники являются гражданами этой страны и должны нести такую же ответственность за совершенные преступления, как и другие граждане. Люди не должны мириться с тем, что священники стоят выше закона, отчитываются только перед своим епископом и требуют прав и функций, которых у других людей нет», — заявил в прессе Якуб Спивак , глава Фонда защиты детей, учредившего горячую линию для пострадавших от насилия несовершеннолетних. Ему вторит польский журнал для католиков Wiez: «Главы религиозных общин в Польше в подобных случаях ведут себя по-разному. Порой дела втихаря разбираются в гражданских судах, а порой все обвинения полностью отрицают. Не стоит ли церкви, которая так много требует от верующих, быть более требовательной в первую очередь к себе самой?»

Негативным образом на влиятельности церкви в Польше сказались и объективные социально-экономические обстоятельства. После долгих лет изоляции и оседлости поляки получили возможность менять место жительства и работы. Это означает, что тесный мир церковного прихода разрушен. Еще до вступления страны в ЕС сотни тысяч молодых поляков уехали работать в Западную Европу и практически вышли из зоны церковного контроля. Многие получили возможность учиться и работать в другом городе. Вот, например, Антония учится на инженера, но каждый день ездит домой в деревню под Вроцлавом. По ее словам, жизнь их деревенской общины драматически изменилась в последние годы, ведь раньше «все друг друга знали, а любое незнакомое лицо на собрании общины бросалось в глаза и привлекало всеобщее внимание». По ее словам, в таком замкнутом пространстве церкви было легче влиять на прихожан. Теперь же все иначе.

На волне негатива

За отказ реагировать на изменения в обществе церковь платит потерей популярности и ростом антиклерикальных настроений. Результатом этого процесса стало появление в прошлом году Антиклерикальной партии Януша Паликота , которая с первого же захода заняла третье место на последних парламентских выборах. Каждый десятый поляк, пришедший на избирательный участок, отдал свой голос за партию, которая потребовала снять распятие со стены главной палаты сейма, убрать религию из школьной программы и прекратить субсидирование церкви.

«Бедные слои населения не получают необходимой материальной помощи, потому что деньги идут церкви. Например, налогоплательщики должны оплачивать нужды религиозного пенсионного фонда. А наличие распятия в главной палате сейма противоречит нашей конституции, которая провозгласила свободу вероисповедания», — говорит 23-летний Михал Кабасински , самый молодой член парламента и представитель партии Паликота. Партия также выступает за легализацию марихуаны и однополых браков. Среди 40 избранных по партийным спискам от Паликота впервые в польской истории присутствует транссексуал и депутат, открыто заявивший о своей нетрадиционной ориентации.

Треть избирателей Паликота составляют молодые поляки до 25 лет. «Крупные партии и католическая церковь отказываются даже поднимать такие темы, как права сексуальных меньшинств, аборты или легализация легких наркотиков, — говорит 29-летняя Магда Ковалевска , дизайнер компьютерной графики. — А партия Паликота открыто все эти темы обсуждает. Именно поэтому на последних парламентских выборах я решила отдать свой голос за них».