Кредиторы вдвойне

Редакционная статья

В офшорах сегодня хранится финансовых активов на сумму от 20 трлн до 30 трлн долларов (оценка британской организации Tax Justice Network) — сумма, эквивалентная примерно половине общемирового ВВП. Самое же удивительное в том, что существенную часть этих активов (до 9 трлн долларов) составляют средства, выведенные из сравнительно бедных стран. Причем обычно эти страны имеют существенные внешние долги, а сумма выведенных в офшоры активов примерно в два раза превышает объем долга — парадокс, но бедные кредитуют богатых. Это объясняет, почему развитые страны борются с офшорами избирательно — давят на те, через которые капиталы бегут от налогов из развитых стран, и смотрят сквозь пальцы на те, в которых прячутся деньги стран развивающихся. В случае с Россией ситуация еще более вопиющая — мы и внешний долг имеем незначительный, и деньги в офшоры от нас бегут немалые. Фактически мы кредитуем внешний мир вдвойне, поэтому и борьба с офшорами имеет для нас первостепенное значение. Как нам переломить ситуацию?

Прежде всего зафиксируем, что массовое развитие офшорной индустрии стало результатом постоянно увеличивающегося разрыва в ставках налогов в офшорах и обычных странах. За последние двадцать лет, по данным МВФ, соотношение госрасходов и ВВП по миру выросло с 30–40 до 40–50%. То есть налоги в развитых странах — и Россия тут не исключение — постоянно росли, а бизнес при этом все больше стремился к «оптимизации». Постепенно развитый мир начал осознавать проблему и пытаться что-то сделать с утечкой капиталов в офшоры. Так, США все больше ужесточают требования к открытию американскими банками счетов для офшорных компаний. Однако если борьба «за прозрачность» идет более или менее успешно, то возврат денег в родные юрисдикции буксует практически везде.

В России курс на деофшоризацию вызвал чуть ли не негодование. Хотя это совершенно очевидная вещь — национальная экономика не может работать в России и при этом числиться на Кипре или Британских Виргинских островах, иначе это уже не национальная экономика. Пока первые шаги российских властей будут тоже сводиться к тому, чтобы максимально раскрыть имена держателей офшорных компаний с российскими активами. Но что дальше?

Основная задача, разумеется, вернуть в свой бюджет недополучаемые налоги, но в российском случае самое главное — вернуть владение активами в Россию. У нашего бизнеса на островах находятся не только «дочки», но и «мамы» — из числа 50 крупнейших частных российских компаний почти половина зарегистрирована за рубежом или же управляется офшорной компанией. Сделать это в приказном порядке практически невозможно — целая юридическая отрасль кормится на том, чтобы обходить все новые препятствия для офшорных операций. Но можно попробовать договориться.

Офшоризирован в основном крупный бизнес. Крупных бизнесменов не так уж много — убедить их взять курс на возврат активов в Россию можно, к примеру, в обмен на разумные налоговые послабления. Приведем в пример налог на дивиденды. Поскольку дивиденды выплачиваются с чистой прибыли, то налог на них представляет собой пример двойного налогообложения. Сейчас основной поток дивидендов крупнейших компаний сразу уходит на Кипр, то есть налогов от них российский бюджет так и не получает. Возможно, есть смысл обнулить ставку налога на дивиденды (ведь дивиденды выплачиваются из чистой прибыли компаний, которые уже уплатили налоги) — сделать маленький шаг в сторону того, чтобы владеть активами в России было проще.

То же имеет смысл сделать и с остальными налогами — просчитать, что выгоднее: удерживать ставки на текущем уровне или поступиться какими-то в обмен на возврат денег и активов из офшоров. Сделаем грубую прикидку: предположим, что те 32 млрд долларов, которые за 2011 год были зафиксированы ЦБ как отток по сомнительным операциям, — это прибыль организаций, уведенная в тень. Если бы она осталась в стране в качестве легальной прибыли, то в виде налога в бюджет с нее поступило бы 7,7 млрд долларов, или 230 млрд рублей. Это вполне компенсировало бы снижение НДС с 18 до 16%. Выгоду от исправления структуры экономики посчитать сложнее, но и она тоже важна и может оказаться не меньше, чем от собственно возврата капиталов.

 

Пора возвращаться с островов

Евгения Обухова

Евгений Огородников

Прозрачность офшоров — мировой тренд, а теперь еще и российский. Несмотря на то что офшоры считаются совершенно необходимыми для российского бизнеса, экономике страны они уже нанесли огромный ущерб

Фото: Reuters

У кофеен сети Starbucks в Великобритании месяца два назад прошло более 50 акций протеста. Активисты выступали против того, что международная компания «оптимизирует» свое налогообложение с помощью офшорных юрисдикций и избегает уплаты налогов в Великобритании.

Скандал вокруг Starbucks не только вызвал массовые волнения, но и положил начало парламентскому расследованию деятельности ведущих мировых корпораций, работающих в Великобритании. Под подозрение в уводе средств в юрисдикции с более мягким налогообложением попали такие гранды, как Amazon, Google, Facebook и eBay.

По данным Налоговой и таможенной службы Британии, за первое полугодие 2012 года крупные компании скрыли от налогов до 1 млрд фунтов стерлингов. На фоне ВВП страны в 1,4 трлн фунтов стерлингов и расходов бюджета в 0,63 трлн кажется, что это не много. Тем не менее британцы обеспокоены, начинают давить на бизнес и требовать объяснений.

Starbucks объясняла свои небольшие налоговые отчисления в казну острова убытками британского подразделения. Но при этом декларируемые убытки не мешали подразделению все это время перечислять значительные средства другим отделениям сети в странах с более мягким налогообложением.

Возмущение общественности заставило Starbucks пойти на уступки. Компания обещала увеличить налоговые отчисления в ближайшие годы. Но к тому времени деятельностью Starbucks заинтересовались власти Германии и Франции, обещав проверить ее на предмет уплаты налогов.

В России возмутить общественность уводом денег и активов в офшор практически невозможно. За последние два месяца российские власти сделали несколько заявлений и шагов, пытаясь начать деофшоризацию. Сначала президент Владимир Путин в послании Федеральному собранию сказал о необходимости деофшоризации экономики и предложил начать с повышения прозрачности офшоров. Позже МЭР выступило с предложением включать прибыль офшорных «дочек» в налогооблагаемую базу российских компаний, затем выяснилось, что мерами по деофшоризации занимается рабочая группа помощника президента Эльвиры Набиуллиной . Ни одно из этих предложений не получило поддержки и одобрения — не только массовой, но и со стороны аналитического сообщества. Между тем взять под контроль офшоры и их резидентов пытаются во всем мире, это совершенно нормальный процесс пополнения собственной экономики деньгами. И тем более актуальна деофшоризация для России, где офшоры аккумулируют очень серьезную долю прибыли и активов. «В России создана уникальная офшорная экономика, — сказал “Эксперту” заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яков Миркин . — По объему вывода собственности и капитала мы в мире одни из первых. При этом ключевой вопрос не текущие налоговые потери, а вывод собственности. Доля офшорного держания у нас такова, что страна фактически превращается в операционный центр с минимизацией прибыли, где ключевое владение активами — за рубежом, финансирование тоже за рубежом, а внутренние держатели активов и внутреннее финансирование относятся прежде всего к бизнесу средней и малой капитализации и к населению». Не знаем, удастся ли нам впечатлить читателей этой цифрой, но у 25% компаний с выручкой более 30 млрд рублей — офшорные владельцы.

Верните деньги

На текущий момент в мире идет полномасштабная война с офшорными юрисдикциями. Наиболее агрессивную борьбу за деофшоризацию помимо Великобритании ведут Франция, Германия и США. За 2010 год власти Франции и Германии сумели вернуть с зарубежных счетов 1 млрд и 4 млрд евро соответственно. Основные проблемы европейских стран — так называемые белые, респектабельные офшоры, такие как Кипр, Гибралтар, Люксембург или Мальта. Эти юрисдикции раскрывают всю информацию о своих резидентах, а налоги там просто ниже, чем в других европейских странах (а не стремятся к нулю, как в серых и черных офшорах).

Основным способом борьбы с офшорами Германия и Франция избрали путь обмена налоговой информацией.

В октябре 2010 года министры внутренних дел и юстиции стран Евросоюза приняли решение о создании Eurofisc — общеевропейской системы по борьбе с уклонением от уплаты налогов. Члены ЕС будут своевременно получать данные о появлении новых схем уклонения от уплаты налогов, то есть главное в новой структуре — информационный обмен.

В США официальный старт борьбе с офшорами был дан в 2008 году после публикации доклада «Международное налогообложение крупных корпораций США и федеральных подрядчиков». В докладе говорится, что 83 из 100 крупнейших корпораций США имеют «дочек» в офшорах, у некоторых число таких «дочек» доходит до 400. Кроме того, отмечается в докладе, с офшорами практически невозможно бороться, поскольку в американском законодательстве нет четких характеристик налоговой гавани.

Ведет личную борьбу с офшорами и действующий президент страны Барак Обама . Несколько лет назад он выступил одним из соавторов законопроекта о борьбе со злоупотреблениями налоговыми гаванями. Стало знаменитым высказывание Обамы об офисе юридической фирмы Ugland House на Каймановых островах, в котором зарегистрировано более 18 тыс. компаний: «Либо это самое большое здание в мире, либо величайшая в истории налоговая афера».

Каймановы острова, офис юридической фирмы Ugland House. Здесь находится 18 тыс. компаний

Каймановы острова, офис юридической фирмы Ugland House. Здесь находится 18 тыс. компаний

В ответ, правда, представитель островов обратил внимание на офис, находящийся в штате Делавэр (во внутреннем американском офшоре), в котором числится 285 тыс. компаний, в том числе «дочки» Google, General Motors, Coca-Cola и Deutsche Bank.

Но США еще не самая «офшоризированная» страна в мире. Например, из 100 крупнейших компаний Великобритании только две не имеют офшорных «дочек». А в России кроме «дочек» в офшорах находятся и материнские компании, владеющие местными активами. То есть речь идет не только об экономии на налогах, но и о выводе активов в зарубежную юрисдикцию.

Давить на прозрачность

В 2011 году увидела свет книга Николаса Шексона «Острова сокровищ: налоговые гавани и люди, которые обокрали мир». Автор достаточно подробно рассмотрел в ней историю офшоров и их роль в мировой экономике.

Первое подобие офшоров появилось несколько веков назад в Великобритании. Да и сам лондонский Сити на протяжении многих столетий оставался офшором — зарегистрированные там банки пользовались налоговыми льготами. Однако золотое время офшоров наступило в середине XX века. Сначала это были британские колонии, которые находились в юрисдикции империи и могли давать налоговые льготы компаниям, открывающим там представительство. Очередной стимул офшоры получили в 1963 году, когда появились еврооблигации. Эти вновь изобретенные инструменты представляли собой облигации на предъявителя, то есть были анонимными, и выпускались в офшорах. Банк, штаб-квартира которого находилось в Лондоне, эмитировал их в амстердамском аэропорту Схипхол, уклоняясь от британского гербового сбора, а выплаты по купонам производились, например, в Люксембурге, чтобы избежать британских подоходных налогов.

Казалось бы, именно тогда можно было остановить зарождающийся бум офшорных схем, но политики и регуляторы решили закрыть на это глаза. «Какое бы сильное отвращение ни вызывал у нас спекулятивный капитал, мы не можем… отказываться принимать эти деньги», — говорится в одном из писем Центрального банка Великобритании того периода.

Офшоры работают в интересах американских и английских банкиров и бизнесменов до сих пор. Сейчас только в британской юрисдикции 12 офшоров. У США есть «внутренние» офшоры (Делавэр, Вайоминг) и островные.

В целом же мир покрывает плотная сеть небольших государств, которые специализируются на оказании финансовых услуг. Большинство из них стали офшорами не от хорошей жизни: такие территории, как правило, находятся на периферии, не имеют ни финансовых, ни производственных, ни людских ресурсов. Оказавшимся в таких условиях государствам, чтобы стать офшорами, нужно выполнять три правила: максимально снизить налоги, обеспечить неприкосновенность собственности и стараться хранить банковскую тайну, не вмешиваясь в дела банкиров. Например, до 1990-х годов Ирландия была одной из беднейших стран Евросоюза. Страна снизила налоговые ставки для компаний. В итоге американские высокотехнологические корпорации из IT-сектора и фарминдустрии облюбовали Ирландию и использовали ее юрисдикцию как трамплин для дальнейшего движения на европейские рынки. К 2000-м в Ирландии наблюдался высокотехнологический бум, а сама страна стала одной из богатейших в Евросоюзе.

Пользу от офшоров научились извлекать также Япония и Китай. Согласно докладу Центра ситуационного анализа (ЦСА) Российской академии наук, японцы при этом видят в офшорах не средство минимизации налогов, а плацдарм для обслуживания зарубежной сети и иностранных клиентов, выпуска ценных бумаг, покупки активов, слияний и поглощений, валютных операций за границей. К оттоку капитала через офшоры в Японии относятся как к аспекту глобализации. Законы Японии не ограничивают отток капитала из страны в офшорные юрисдикции, но ограничивают приток оттуда.

Подобное отношение к офшорам и у китайцев: офшоры используют как китайские компании, так и государство для своих внешних инвестиций. Но при этом вывести деньги из китайской экономики относительно сложно. Китай ведет контроль за валютными операциями, и пока либерализации на этом фронте не ожидается. К тому же Китай имеет более 120 соглашений об обмене налоговой информацией, в том числе с основными офшорными территориями. Это позволяет достаточно успешно выявлять схемы уклонения от налогов.

Опыт китайцев здесь не уникален. Ведущие мировые экономики уже давно заставили офшоры раскрыться. В 2009 году Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) создала три списка налоговых юрисдикций: «черный», «серый» и «белый», в зависимости от прозрачности. Однако черный список быстро опустел. Офшоры начали активно подписывать двусторонние соглашения со странами-«донорами» об обмене налоговой информацией. Сейчас офшоры сосредоточены в «сером» списке ОЭСР — на текущий момент это около 40 государств, и они все больше «обеляются». Из последних новостей: Каймановы острова собираются раскрыть имена всех управляющих и номинальных директоров. «Почти во всем мире сейчас идет давление на институт номинальных директоров и бенефициаров, — рассказывает председатель совета директоров АКГ “Градиент Альфа” Павел Гагарин . — Так, США используют административные методы, постоянно ужесточая требования к банкам в отношении открытия счетов офшорных компаний, ужесточая контроль за подозрительными операциями таких компаний. Сюда же можно отнести и деятельность международной комиссии ФАТФ по борьбе с отмыванием денег». По словам Гагарина, пока вне этой тенденции только небольшая группа офшорных юрисдикций Карибского бассейна: Ямайка, Пуэрто-Рико, Барбадос, Доминикана, Сен-Китс и Невис и т. д.

Лишились целого ВВП

Помимо ОЭСР свою борьбу с офшорами ведут и независимые организации и эксперты. Например, британская организация Tax Justice Network в 2012 году опубликовала большую работу о роли ведущих мировых банков и «большой четверки» аудиторов (PricewaterhouseCoopers, Deloitte, Ernst & Young, KPMG) в офшоризации планеты. На Западе доклад наделал много шума. Эксперты Tax Justice Network также подсчитали, что за постперестроечное время из России было выведено — большей частью в офшоры — активов на 800 млрд долларов (для сравнения: ВВП России за 2012 год должен составить 2 трлн долларов — окончательные данные пока не опубликованы). В абсолютных числах больше потерял только Китай. Из него было выведено активов на 1,2 трлн долларов, но за сорок лет.

Колоссальные потери России на первый взгляд кажутся нереальными. Но если посмотреть на объем российских активов, контроль за которыми находится за рубежом, то оценка в 800 млрд долларов не покажется завышенной. Как уже упоминалось выше, согласно оценкам Якова Миркина, сделанным на основе данных «СПАРК—Интерфакс», до 25% компаний с оборотом выше 30 млрд рублей имеют материнский холдинг в иностранных юрисдикциях. Эти данные согласуются с выборочными оценками, произведенными журналом «Эксперт». Из 50 крупнейших российских компаний рейтинга «Эксперт-400» с совокупной выручкой 16 трлн рублей, принадлежащих частному капиталу и не являющихся дочерними структурами иностранных корпораций, 46% (то есть 23 компании) либо зарегистрированы за рубежом (главным образом в офшорных зонах на Кипре, в Нидерландах или на Британских Виргинских островах, при этом за офшорами числится от 40 до 90% акций таких компаний), либо там находится центр прибыли или центр принятия решений. Совокупная выручка таких компаний составляет 3,7 трлн рублей (23% данной выборки).

Несколько патриотичнее средний бизнес. Не более 40% акций компаний с выручкой от 1 до 30 млрд рублей хранится в офшорах, а материнскую структуру или центр консолидации прибыли в налоговых гаванях имеет только каждая десятая из них. У мелкого бизнеса офшоры владеют 5–15% компаний, считает Миркин. Эти оценки подтверждаются и бизнесом. «Девяносто процентов крупных российских компаний имеют офшоры; что же касается компаний более мелких, скажем так, не из первых сотен, то они, как правило, офшоры не используют — для бизнеса такого размера, как у них, это слишком дорого и не актуально», — сказал «Эксперту» внутренний аудитор офшорной компании, обслуживающей потоки крупного российского транспортного холдинга Тимур Касимов .

Россия находится в уникальном, стратегически уязвимом положении. Хребет экономики — предприятия ТЭКа, порты и аэропорты, связь, доменные печи, объекты электроэнергетики — все это контролируется из офшоров.

Но мало того, что российские предприятия принадлежат зарубежным компаниям, они еще и перекачивают туда средства. Можно выделить два денежных потока от нашего бизнеса в офшоры — относительно «белый» и «серый».

«Белый» — это дивиденды. Компания получает здесь прибыль и выплачивает дивиденды, которые получает материнский офшор. Налог на дивиденды он платит по своей ставке. Российские получатели дивидендов платят налог по ставке 9%, а на Кипре, например, эта ставка составляет 5%.

Относительно «белой» является схема с кредитами: структура из офшора выдает кредит компании в России. Проценты по этому кредиту позволяют уменьшить прибыль к налогообложению.

Но некоторые компании прибегают к «серым» схемам. Так, знаменитое дело «Мечела» 2008 года возникло из-за того, что до 80% российского угля уходило в офшоры по заниженным ценам — на 30–50% ниже мировых. Соответственно, офшор перепродавал уголь конечному получателю по рыночной цене, и прибыль от такой операции оседала сразу в налоговой гавани. Аудиторская проверка сравнивала цены «прямых» и «кривых» (через офшор) аналогичных контрактов и выяснила, что всего за счет трансфертного ценообразования из-под налогообложения было выведено от 2,4 до 4 млрд долларов.

«По объему вывода собственности и капитала мы в мире одни из первых. Россия фактически превращается в операционный центр с минимизацией прибыли, где ключевое владение активами за рубежом, финансирование тоже за рубежом», — говорит завотделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яков Миркин

Фото: Сергей Михеев / Коммерсантъ

Так обстоит дело не только с углем. Российский флот в 1992 году насчитывал 1080 судов, в 2000-е их было меньше 200. 80% флота ушло в офшорные юрисдикции.

Через офшоры проводится примерно 80% сделок по продаже на фондовом рынке российских активов. По оценкам экспертов Boston Consulting Group, стоимость принадлежащих российским миллионерам финансовых активов, которые размещены в офшорах, в 2009 году составляла 38% общей стоимости всех их активов. У американских миллионеров этот же показатель равнялся примерно 3%, у японских — 2%.

Даже официальная российская статистика Центрального банка (см. «Бухгалтерский отток» , «Эксперт» № 3 за 2013 год) говорит о том, что лишь за 2011 год из России по сомнительным операциям утекло 32 млрд долларов, а за весь постперестроечный период, по оценке генерального директора «Интерфакс-ЦЭА» Михаила Матовникова , 500 млрд долларов.

«Еще одна проблема в том, что наш крупнейший центр держания активов, Кипр, относится к офшорам второго-третьего порядка, с серьезными финансовыми рисками, с крупной экспозицией на Грецию, — добавляет Яков Миркин. — Ситуация была бы не столь опасной, если бы официальное держание было переведено в традиционные европейские центры прямых инвестиций и холдингов — Нидерланды, Люксембург, — где хотя бы можно капитализировать активы, привлекать средства в крупнейших денежных центрах, заниматься трансграничной экспансией».

Мягкое возвращение

Итак, мы теряем огромную налогооблагаемую базу, не говоря уже о возможных инвестициях. 800 млрд долларов, вложенные в инфраструктуру и бизнес, могли бы сделать ВВП России выше на десятки процентов.

Однако реакции российского общества нет. В Великобритании неуплаченный налог в размере нескольких десятков миллионов долларов вызвал бойкот кофеен Starbucks. В России выведенные в офшоры сотни миллиардов долларов и неуплаченные десятки миллиардов долларов налогов ни у кого не вызывают ни малейшего интереса.

Свою роль, естественно, играет исторический контекст: российский бизнес уходил в офшоры не только для того, чтобы сократить налоги, но и чтобы спастись от рейдерства, а также сделать операции с активами более удобными (это касается в первую очередь наследования и передачи прав на активы с использованием траста; разговоры о необходимости создания института траста в России идут уже довольно давно).

«Если правительство намерено искоренить офшоры у госкомпаний — это логично, но деофшоризация всего рынка — это маловероятно», — считает старший партнер консалтинговой группы «Минфин» Александр Волков . Он призывает определиться с тем, что именно будет подразумеваться под деофшоризацией — контроль над бенефициарами, контроль над денежными потоками или еще что-то. «Если речь идет о том, чтобы открыть бенефициаров, это сразу повышает риски рейдерских захватов активов, — категоричен Волков. — Если задача — пресечь сокрытие в офшорах прибылей, то это не согласуется с задачей построения финансового центра, который предполагает, вообще-то, миллионы транзакций и использование тех налоговых режимов, которые предпочтительнее для капитала. Если же говорить о мерах, то не надо придумывать ничего нового, достаточно тех, которые предусматривает ФАТФ».

Скорее всего, в российском варианте деофшоризация начнется именно с повышения прозрачности владения активами. «Сейчас в первую очередь важно, чтобы госструктуры видели движение собственности за рубежом. Прежде всего важно предотвратить потерю контроля за пакетами госкомпаний», — сказал «Эксперту» директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Дынкин . Необходимые меры здесь тоже известны: это уже подписанное в конце прошлого года дополнительное соглашение с Кипром о предоставлении информации (после чего Кипр был исключен из черного списка офшоров, составленного Минфином), а также международное сотрудничество по линии ОЭСР и ФАТФ.

Допсоглашение с Кипром означает, что теперь его чиновники будут предоставлять информацию российским налоговым органам не только по судебному, но и по административному запросу. Правда, не факт, что наши налоговые органы сразу все узнают: «Процесс получения информации от кипрских чиновников довольно сложен и требует от запрашивающей стороны стольких документов для подтверждения оснований такого запроса, что в реальности получить информацию нашим налоговым органам будет по-прежнему очень непросто, по крайней мере на текущий момент», — полагает Тимур Касимов. Возможно, свои плоды даст и международное сотрудничество: ведь для того, чтобы офшорная компания могла открыть счет в европейском банке, она должна раскрыть своих бенефициаров. Так что все русские владельцы активов, «упакованных» в кипрские офшоры, в Европе хорошо известны.

Прозрачность владения уже может служить фундаментом для того, чтобы попытаться вернуть деньги, а главное, активы в Россию. Но вот этого административными мерами уже не добиться. О том, что для этого необходимо улучшить инвестиционный климат, говорят практически все экономисты (такие рекомендации есть и в разработках рабочей группы Набиуллиной). Хорошо бы все же создать в России аналог траста — фонда, в который помещается имущество. Такой фонд находится под управлением доверительного управляющего, но собственника у фонда нет (есть лишь бенефициары, которые получают от имущества доход). Имущество в трасте очень сложно «отрейдить», на него нельзя обратить взыскание.

Отдельный вопрос с налогами. К примеру, на Кипре сделки купли-продажи акций не облагаются налогами, напоминает Касимов, тогда как в российской юрисдикции они подлежат налогообложению: для юридических лиц это в большинстве случаев 20% дохода, для физических — 13%. Речь не идет о том, чтобы снизить налоги в России до уровня офшоров, но можно активно использовать налоговые стимулы — например, для развития того же рынка акций.

Наконец, очень важна широкая инвестиционная база, избыток капитала, чтобы не было смысла идти за ним за рубеж.

«Лучшее средство для деофшоризации — настройка экономики на рост, резкое расширение налоговых стимулов, ориентированных на инвестиции, модернизацию, длинные деньги; снижение регулятивной нагрузки и связанных с ней рисков внутри России, рост финансовой глубины экономики. Массовый импорт технологий на основе нового контракта с Западом. Все остальное — просто инструменты, которые могут либо косметически подправить картину, либо лишь подтолкнут к выводу капитала и активов», — констатирует Яков Миркин.             

Карта

Классификация офшоров по прозрачности по версии российского ЦБ

 

О русском цирке в Давосе

Александр Привалов

Александр Привалов

Основным блюдом для пленарного заседания Всемирного экономического форума, на котором обсуждались «развитие России и её роль в мировой экономике», стал доклад «Сценарии для России», приготовленный Международным экспертным советом ВЭФ во главе с экс-министром Кудриным. В докладе описываются три возможных для нашей родины пути, один другого хуже. Дело привычное: разного рода международные группы поставляют нам доклады и сценарии третью декаду — и всякий читатель газет (то есть, как сказано в памятном стихотворении, глотатель пустот) уже и сам без труда сымпровизирует синопсис такого доклада. Известно же наизусть, что в нём должно быть: Россия сегодня стоит на важнейшем в своей истории перепутье; проведение радикальных реформ непростительно откладывается; надо работать над институтами и улучшать инвестиционный климат (или наоборот). Иногда в изготовленных по такому рецепту текстах бывало чуть больше отношения к реальности, иногда чуть меньше, но такого лихого экземпляра, как нынче, и не упомнишь.

На этот раз Кудрин — не один, понятно, а во главе «350 топ-менеджеров, чиновников и исследователей» — сообщил миру, что России так и так кранты. Если упадут цены на энергоносители, нам будет скверно общеизвестным образом, а если не упадут, нам будет скверно образом, доселе нами не испытанным: доходы населения будут расти, а его удовлетворённость жизнью — ужасно падать. Давно я не видел Кудрина таким счастливым, как в нынешних репортажах из Давоса. Ещё бы: он в присутствии отборной публики успешно провёл спектакль, из которого как дважды два следует острая необходимость не только неуменьшения, но даже увеличения доз кудринщины в российской политике — причём не только экономической. Что подавляющая часть участников Давосского форума привычно проголосовала за радикализацию институциональных реформ как наилучший выход для России, не удивительно. Удивительно, что для т. н. либеральных чиновников и экспертов всё никак не наступит этап, который Бендер предсказывал Балаганову как неизбежный: «Дальше ваши рыжие кудри примелькаются, и вас начнут просто бить». Сколько ещё десятилетий они собираются чуть не одними и теми же словами рассказывать нам, что вся суть в необходимости радикальных преобразований, которые они — и только они — готовы совершить? Ведь все три разнообразно скверных варианта развития России, представленные в Давосе, едины в очень важном обстоятельстве: все они предполагают, что единомышленники Кудрина остаются во власти. Что предрешено продолжение «либеральной» экономполитики — пусть и не настолько либеральной, как им самим бы хотелось. Что они так и будут в одном и том же спиче, одним и тем же ртом, не меняя интонации, говорить и что структура экономики совершенно неудовлетворительна — и что экономика получает денег ровно столько, сколько нужно при её структуре. Так может быть, варианты без них у руля получились бы не такими мрачными?

Положение отечественной экономики действительно нерадостное. И темпы роста недостаточны, и структура всё более тяжёлая, и так далее, и так далее — всем всё известно. Насколько поменяли бы ситуацию ускоренные институциональные реформы, вопрос сложный (хотя бы потому, что эти сладкие звуки могут иметь очень разные смыслы), но нескончаемые разговоры о них вместо реальных дел уже сослужили для страны сквернейшую службу. Вот только что «Эксперт» напечатал статью о проблемах одной выдающейся компании. Так там её президент как бы между прочим выдал прекрасную формулу: «У западных игроков есть естественное преимущество — дешёвые деньги». Многолетние нескончаемые мантры — докудринские, кудринские и послекудринские — втемяшили даже самым разумным людям в голову, что немыслимая дороговизна денег в России есть дело естественное . Институты — штука замечательная, но сколько и каких нужно реорганизовать институтов, чтобы забылась эта бредовая максима? И кстати — как их реорганизовывать? Как — если всерьёз, а не для доклада в Давосе, говорить, например, о независимости судов — добиваться этой самой независимости без роста реальной независимости субъектов права? и как юрлицам становиться всё более независимыми, если у них хронически, до запечатления в стереотипах, нет денег ? Я понимаю, что деньги тут далеко не достаточное условие, но необходимое же!

«Ведомости» рассказывают примечательный анекдот. Академик Глазьев подал Путину записку, где, в частности, указал на такой риск: «В условиях наращивания эмиссии мировых валют возникает угроза поглощения российских активов иностранным капиталом». Мол, денежные власти ведущих держав рефинансируют свои банки под отрицательные процентные ставки в реальном выражении; эмитированные за последние два года триллионы направляются на кредитование долговых пирамид и используются для скупки реальных активов по всему миру. Иностранных заемщиков банки загоняют в долговые ловушки, по Глазьеву, «с целью последующего присвоения реальных активов и принуждения к политическому подчинению». Так вот, когда корреспондент пересказал это «высокопоставленному федеральному чиновнику», тот растерялся : «Это какое-то недоразумение. Вы же пошутили?» Газете кажется очевидным, что смешон в этом анекдоте замшелый и посконный Глазьев. Растерявшийся чиновник им не смешон.

Хотя, пожалуй, они правы: ни в нём, ни в его высокопоставленности уже нет ничего смешного . Как нет ничего смешного в повторённом в Давосе обещании ускорить продажу госпакетов акций крупных компаний (во всех отношениях реальных ) единственно потому, что это «либерально» и, надо думать, институционально. Зачем вам ещё десяток миллиардов? Вы и имеющиеся не знаете куда девать — продолжаете скупать всё более весёлые американские фантики. Кудринцы любят подавать дело так, что альтернативой им станет безумное транжирство и чуть не гиперинфляция. Это ложь: альтернативой одному безумию является не другое безумие, а здравый смысл. Именно к нему надо сделать хотя бы первый шаг: перестать разыгрывать Плюшкина, когда соседи по планете разворачивают гонку печатных станков.      

 

Рассвета не ждите

Иван Рубанов

«Газпром» терпит поражение в европейских судах: один из них недавно отказался взыскивать с потребителя штрафы за недобор газа. И ситуация будет только ухудшаться

Фото: ИТАР-ТАСС

«Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой» — так шесть лет назад начал свое выступление перед европейскими коллегами глава «Газпромэкспорта» Александр Медведев . Представители газовой индустрии и еврочиновники, заполнившие зал на энергетической конференции в Берлине, где побывал автор, песни Арманда, конечно, не знали. Однако напряженность, возникшая в диалоге европейцев и «Газпрома», тогда стала очевидна всем. Песня, кстати, посвящена революционному бойцу Шадрину, который защищал родную страну от наступавших немцев. Для Александра Медведева, судя по выступлению, агрессорами стали еврочиновники, а их злобной армией — законодательные инициативы, нацеленные на либерализацию европейского рынка энергоносителей, в частности на ликвидацию практики долгосрочных контрактов, которой придерживается «Газпром». Эти предчувствия оказались верными. Все последние пять лет тучи над компанией только сгущались, а в последнее время стали шарахать и молнии. Одна из них угодила в «Газпром» неделю назад.

Поруганный договор

Европейские суды предвзято относятся к «Газпрому» и выносят нелогичные решения — таков смысл обнародованных на днях официальных заявлений компании. Причиной возмущения российского монополиста стало решение Торгового суда Вены по спору с работающей в Чехии газораспределительной компанией RWE Transgas. Это один из крупных контрагентов «Газпрома», который ежегодно должен закупать порядка 9 млрд кубометров российского газа на 3–4 млрд долларов.

«Газпром» пытался взыскать с партнера 500 млн долларов штрафных санкций, накопившихся за 2008–2011 годы в соответствии с принципом «бери или плати» (take-or-pay), который фигурирует во всех газовых контрактах. Его суть в следующем: покупатель должен оплатить основную (обычно это 80–90%) часть законтрактованных поставок независимо от того, будет отобран газ или нет. Собственно, так и гарантируется исполнение обязательств потребителем.

Начиная с 2008 года, когда на европейском рынке обозначился локальный переизбыток предложения, местные оптовики российский газ стабильно недобирают и работать по этому принципу им, естественно, уже не хочется. Первый раз венский суд ответил на требование «Газпрома» отказом еще в октябре прошлого года, теперь он вынес свое окончательное, опять негативное и, можно сказать, знаковое решение. Принцип «бери или плати» оно полностью не отменяет, но открывает пространство для маневра, чтобы избежать его применения.

Благодаря активной позиции еврочиновников местные газораспределительные компании получили возможность реэкспортировать закупленный у «Газпрома» продукт в другие страны (раньше это прямо запрещалось контрактами). В договорах появились положения, в соответствии с которыми та самая планка обязательной выборки, прописанная в условии «бери или плати», могла быть снижена на объем, эквивалентный реэкспорту газа. Такую возможность «Газпром» предоставил RWE Transgas, еще в 1995 году подписав так называемое Приложение № 1 к основному контракту. RWE отказалась выплачивать штраф, ссылаясь именно на него, в чем компанию и поддержал венский Торговый суд. Все выглядело бы логично, если бы не одно «но». В приложении присутствует симметричный пункт, но уже в пользу «Газпрома»: в случае прямых поставок газа в Чехию российской компанией планка обязательной выборки, напротив, увеличивается. Но вот его-то суд применять уже не позволяет. Таким образом, условия коммерческого договора европейскими судами используются избирательно, а именно в той части, в которой они выгодны контрагентам «Газпрома».

Логику европейцев отчасти помогает понять комментарий главы East European Gas Analysis Михаила Корчемкина , который отмечает экономическую нелогичность положений, играющих на руку «Газпрому». «Запрет на реэкспорт в газовых контрактах со странами ЕС был отменен еще десять лет назад, причем без всяких условий. “Газпром” хочет сохранить принцип “бери или плати” в действующих чешских контрактах и одновременно продавать напрямую дополнительные объемы газа. Но теоретически он может предложить более низкую цену и заменить уже законтрактованный свой же газ». По сути, просто конкурируя сама c собой, компания может нарастить объем обязательств «бери или плати». Однако в «Газпроме» соглашаются, что само приложение не соответствует нынешнему европейскому законодательству о конкуренции, более того, компания и требовала его полной отмены в суде, в чем ей отказали. Газпромовцы, на наш взгляд справедливо, отметили, что принятое венским судом решение не способствует конкуренции на чешском рынке. В нынешних условиях «Газпрому» просто невыгодно напрямую работать на местном рынке и составлять конкуренцию RWE.

На самом деле австрийская столица была едва ли не худшим местом для противостояния с европейскими газоторговцами (см. «Атака на грани конъюнктуры» ), но, как сообщили в «Газпроме», место судебных разбирательств было жестко прописано в контракте.

Последствия гарантированы

На европейском энергетическом рынке продолжаются неблагоприятные для «Газпрома» изменения. Несколько лет назад местные чиновники приняли Третий энергетический пакет законодательных инициатив, предполагающий юридическое разделение видов деятельности в энергетическом секторе и либерализацию торговли газом. В конце прошлого года Еврокомиссия инициировала антимонопольное расследование в отношении «Газпрома», который там воспринимается исключительно как нечто враждебное, вроде инструмента влияния Кремля. Уже несколько лет европейские контрагенты «Газпрома» активно подают на него в суды.

Как уверены аналитики, решение венского суда станет прецедентным — не в юридической плоскости, а в том смысле, что подтолкнет контрагентов «Газпрома» к отказу от оплаты штрафных санкций и несоблюдению объемов выборки газа с одновременным поиском лояльных судов и юридических лазеек. За последние несколько лет оптовые покупатели газа из Европы судились с российской компанией из-за того, что считали ее контрактные цены сильно завышенными, несправедливыми, и наш монополист часто улаживал дело в рамках мировых соглашений. Теперь эти же компании станут атаковать «Газпром» с другой стороны. Это не единственное грозовое облако, которое теперь нависло над монополией.

В конце прошлого года крупнейшие западноевропейские контрагенты компании — немецкие Wingas и WIEH, французская GDF Suez и австрийская Econgas — направили «Газпрому» сообщение о необходимости пересмотра газовых цен начиная с 2013 года. В декабре с требованием предоставить скидку на газ, аналогичную той, которую получили западноевропейские компании, выступила Польша, пригрозившая в противном случае подать в суд. Та же RWE Transgas сообщила, что продолжит судиться с «Газпромом» по вопросу цен. Надо заметить, что в 2012 году объемы экспорта российского газа в Европу достигли локального минимума. И, похоже, высокопоставленные отечественные чиновники тоже сомневаются в перспективах нашего энергогиганта на европейском рынке: 23 января на экономическом форуме в Давосе премьер Дмитрий Медведев заявил, что «Газпром» может лишиться монопольного права на экспорт газа.               

 

Разгулялись

Софья Инкижинова

Цены на зерновом рынке бьют все рекорды. Остудить ценовую конъюнктуру позволят изменение политики государственных интервенций, активизация импорта и позитивные прогнозы на новый урожай

Надежды на хороший новый урожай могут остудить рынок зерна

Фото: EPA

На зерновом рынке — исторический максимум цен. И речь идет не о пиковых значениях, а о самом высоком уровне среднерыночных цен за последние пять-десять лет. Особо выделяется пшеница: цена за тонну еженедельно прибавляет по 200–300 рублей. За последние полгода пшеница подорожала почти вдвое — до 12 тыс. рублей за тонну.

Главная причина сложившейся ситуации — низкий урожай зерновых из-за засухи в ряде регионов России. По данным Росстата, валовой сбор зерна в 2012 году составил 70 млн тонн — это на 25% меньше, чем в прошлом сезоне. Текущий результат близок к худшим показателям 2010 года — тогда в стране из-за засухи собрали порядка 64 млн тонн зерна, и правительство приняло решение запретить экспорт.

В нынешнем сезоне экспорт отменять не стали, поэтому уже с июля новый урожай активно вывозился за пределы страны. Впрочем, из-за роста цен на внутреннем рынке экспорт начал притормаживать уже с октября. Сейчас вывоз зерна почти прекращен — цены российских зернопроизводителей впервые превысили мировые. Всего в текущем сезоне из России ушло чуть менее 14 млн тонн зерна, притом что весь экспортный потенциал без ущерба для внутренних потребителей оценивался в начале сезона в 9,5 млн тонн.

Для крестьян текущий рост цен — благоприятный фактор: они наконец смогут  отдать кредиты и спокойно провести сев. Однако для основных потребителей зерна — животноводов и мукомолов — такие цены могут привести к катастрофе. Уже сегодня мелкие птицеводческие компании не в состоянии приобретать вздорожавшие корма и уничтожают поголовье. Их положение осложняется вступлением России в ВТО. Большинство даже крупных предприятий уже работают на грани рентабельности и снижают объемы производства, а те, кто не успел модернизироваться, могут разориться.

Кто мудрее?

Сегодня аналитики разнятся в своих прогнозах: одни считают, что находиться целый сезон в растущем тренде невозможно, поэтому в ближайшие неделю-две цены стабилизируются, а к середине февраля начнут снижаться. Другие, напротив, уверены, что факторов, сдерживающих цены на зерно, нет и не будет вплоть до нового урожая.

По данным компании «ПроЗерно», на прошлой неделе активно росли цены на пшеницу в Сибири (там они были ниже, чем в других регионах). Прежде всего сказались нехватка зерна в перерабатывающих районах и возросшие затраты на логистику. В европейской части страны, напротив, наблюдалось не только снижение темпов роста, но и стабилизация цен, например на фуражный ячмень. Это объясняется тем, что с достижением максимальных ценовых уровней заметно выросло предложение — даже в южных областях России, где до этого продавцы наличие зерна вовсе не декларировали.

Президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский уверен, что цены должны снизиться: «Если бы на рынке была реальная физическая нехватка зерна, то импорт бы рос, а он не растет. Это значит, что в стране достаточное количество запасов. Мы уже видим: кто помудрее, почуяв близость пика, начинает предлагать зерно внутреннему рынку. В феврале подобное предложение подрастет, и цены на зерно начнут падать». Г-н Злочевский сравнивает зерновой рынок с рынком муки. Там цены достигли такого уровня, когда импорт с учетом логистических издержек оказался сопоставим по цене с внутренними закупками, поэтому сейчас цены на муку не растут.

Другая точка зрения заключается в том, что цены будут расти и это не так уж плохо. «Цены на зерно должны остаться высокими, — считает руководитель и автор информационного ресурса “Агроспикер” Виталий Шамаев . — Если цены на внутреннем рынке будут снижаться, то зерно снова потечет на экспорт, создавая дефицит в России».

По мнению исполнительного директора компании «СовЭкон» Андрея Сизова , говорить о снижении цен на зерновые не приходится: «В перспективе ближайших недель, а возможно, и дольше, будет укрепление цен, и довольно серьезное. Факторы, которые могут сдержать рост, — товарные интервенции, возможный импорт (здесь многое зависит от решения правительства об отмене действующей пятипроцентной пошлины) и ожидание нового урожая. Пока ни один из них не проявил себя в должной мере».

Факторы снижения цен

Товарные интервенции, пожалуй, самый основной фактор, который может оздоровить ценовую конъюнктуру. В текущем сезоне продажи зерна из государственного фонда начались с конца октября. Основная часть зерна сосредоточена в Сибири. В настоящее время торги проходят дважды в неделю, за один торговый день реализовывается примерно 60–65 тыс. тонн. В среднем стоимость интервенционного зерна составляет 8,5–10,1 тыс. рублей за тонну.

Отношение к интервенциям у участников рынка разное. «Мы участвуем в госинтервенциях, и они нам помогают — такое зерно обходится нам на 1–1,5 тысячи дешевле, чем на рынке», — рассказывает коммерческий директор Ленинградского комбината хлебных продуктов Елена Бурова . С другой стороны, есть целый ряд предприятий, которые считают существующие интервенции неработающими. «Сначала мы хотели участвовать в интервенциях, но, все подсчитав, отказались. Во-первых, предлагаемое зерно было низкого качества, так как реализовывалось зерно прошлых лет, — рассказали в компании “Евродон”. — Во-вторых, была необходима стопроцентная предоплата. Мы уже давно не работаем по такой схеме. В-третьих, шла нагрузка по логистике. Зерно требовалось самостоятельно доставить на свое предприятие, что влияет на конечную цену. В результате мы пришли к выводу, что выгоднее покупать зерно на рынке».

Отдельные участники рынка объясняют, что в предыдущие годы интервенции действительно можно было назвать инструментом выравнивания рынка — цены были ниже рыночных и после торгов не росли. Нынешние же интервенции больше похожи на инструмент пополнения казны, а цены реализации близки к рыночным, притом что закупалось зерно по 5–6 тыс. рублей.

По планам Минсельхоза, с февраля-марта продажи зерна из интервенционного фонда должны активизироваться. Сейчас в госфонде осталось не более 3,3 млн тонн зерна. «До июля, когда планируется завершить интервенции, этого объема вполне хватит, чтобы нивелировать высокие цены на рынке», — обещает заместитель министра сельского хозяйства РФ Дмитрий Юрьев . Однако на практике изменить подобным образом ценовую ситуацию вряд ли удастся. В ходе интервенций продано уже 1,4 млн тонн зерна, и это никак не повлияло на замедление темпов роста цен.

Следующий фактор, который может сдержать рост цен, — новый урожай. Прогнозы можно будет делать только ближе к весне. По подсчетам г-на Злочевского, потребность в финансировании посевов в 2013 году выросла на 20%, а доступность кредитных средств снизилась на 15%. Государство, в свою очередь, приняло решение о докапитализации Россельхозбанка в размере 42 млрд рублей. Это решает вопрос плохих кредитов для банка, но не обеспечивает большей их доступности для заемщиков. Для регионов, которые в этом году получили хороший урожай, это не проблема, дефицит денежных средств будет покрыт за счет высокой стоимости зерна. Пострадают те регионы, которые попали под засуху и сидят без зерна, им нечем компенсировать прошлые убытки.

Что касается импорта, то пока официально он идет только из Казахстана, а ввиду отсутствия границ с ним точные объемы ввезенного зерна определить трудно. Трейдеры считают, что из Казахстана к нам уже пришло от 280 до 500 тыс. тонн. Что касается европейского, американского и прибалтийского зерна, которое потенциально может поступать к нам через порт в Санкт-Петербурге, то пока его привлекательность для трейдеров и потребителей не очевидна. «Мы подсчитали, что везти сюда зерно бессмысленно, — рассказывает президент Союза мукомольных и крупяных предприятий Аркадий Гуревич . — К примеру, американская пшеница в родном порту стоит сейчас порядка 290 долларов. При доставке ее на крупнотоннажном судне в Санкт-Петербург нужно прибавить 45 долларов, потом отдать поставщикам еще 10 долларов. Теперь к этой контрактной цене добавьте 5 процентов ввозной пошлины и 10 процентов НДС. Получается, зерно еще не выгрузили из судна, а оно уже стоит 397 долларов. Чтобы поместить пшеницу в зерновозы, нужно увеличить цену до 404 долларов, так как с января железнодорожные тарифы повысились на 7 процентов, а с дополнительными услугами — на все 10 процентов. Довезти зерно до Москвы и выгрузить на мукомольный комбинат стоит уже 438 долларов. В результате импортная пшеница третьего класса выйдет нам по цене 13,3 тысячи рублей, притом что российское зерно пока продается по 12 тысяч».

Кроме того, по словам президента Национального союза зернопроизводителей России Павла Скурихина , российские порты в основном ориентированы на экспорт. Например, порты Юга страны просто не могут принять импортное зерно без изменения технологии. Что же касается северо-западных ворот страны, то, по слухам от трейдеров, владельцы Санкт-Петербургского морского порта (97% акций принадлежит компании UCL Holding, контролируемой Владимиром Лисиным) скептически относятся к перспективе перевалки импортного зерна через свой порт. Основные потоки в порту ориентированы на экспорт, возможность ввоза импортного зерна там готовы рассматривать факультативно — если будут простаивать мощности.

Эксперты сходятся во мнении, что ключевым основанием для ценовых прогнозов все же является интервенционная политика. «Если государство не снизит цены на интервенционное зерно, то никаких причин для снижения цен не будет до марта, скорее, сохранится возрастающий тренд. Если текущая ситуация продлится две недели, то активизируется импорт из Казахстана, хотя его экспортный потенциал на Россию — не более 2 миллионов тонн. Затем на рынке могут появиться запасы крестьян. А если будет не очень хорошо с озимыми, то причин снижения цен и вовсе не станет, мы достигнем нового уровня и с ним войдем в новый урожай», — комментирует директор по торговле и заготовке зерновых компании «Бунге СНГ» Борис Товалев .

График 1

Текущий сезон является рекордным по среднерыночным ценам на зерно

График 2

Урожай и экспорт зерна в этом году ниже среднего уровня

 

Еда без компромиссов

Наталья Литвинова

Ажиотаж вокруг качества еды и продуктов питания, охвативший потребителей в последние годы, открывает для бизнеса новые ниши, например создание кафе и ресторанов здоровой еды. Сеть кафе «Хэлси фуд» третий год удваивает обороты и пока не видит границ своего роста

В кафе «Хэлси фуд» продается готовая еда, которую привозят ежедневно из производственного цеха

Фото: Алексей Майшев

Избыточный вес — одна из самых распространенных проблем современной цивилизации. По мнению ВОЗ, ожирение — это глобальная эпидемия. Сегодня лишний вес имеют 25% трудоспособных россиян, ожирением страдают 30%, а через десять лет, по прогнозам медиков, диагноз «ожирение» будет поставлен 40% населения страны. В большинстве стран Запада ситуация еще более угрожающая, западные диетологи активно изучают проблему и называют две основные причины переедания, в итоге приводящие к ожирению. Во-первых, индустрия питания создает провоцирующие переедание продукты и блюда, что способствует возникновению второго фактора — серьезным изменениям в пищевом поведении. Другими словами, пищевая индустрия и общественное питание выработали у миллиардов людей условный рефлекс постоянно переедать. Американские диетологи раскрыли общественности эту «страшную тайну» чуть больше двух десятилетий назад, и с тех пор там начался бум здорового питания. Сначала в Америке, а потом в Европе стали появляться рестораны и кафе, в том числе сетевые, специализирующиеся на так называемой здоровой еде. Лет пять-шесть назад эта мода дошла и до нас — во всех крупных городах можно найти вегетарианские, аюрведические, сыроедческие и тому подобные заведения, пытающиеся привлечь посетителей здоровой едой. В 2005 году в Москве открылась первая сеть кафе по продаже готовой здоровой еды «Прайм», созданная по образу британских сетей быстрого питания Pret a Manger и Aroma Eat. Позже сеть вошла в Группу компаний Аркадия Новикова, которая также развивала собственный сетевой проект ресторанов здоровой еды. Сегодня в сети «Прайм-стар» 26 кафе. В меню — «натуральные продукты, приготовленные по гастрономическим рецептам без использования фритюра, консервантов, пищевых красителей и улучшителей вкуса». Компания называет себя «первым оператором в премиум-формате кафе быстрого обслуживания, предлагающим здоровую, полезную, быструю еду».

В январе 2009 года на рынок вышла сеть «Хэлси фуд», насчитывающая сейчас 16 кафе и 30 вендинговых аппаратов. «Хэлси фуд» позиционирует себя как первую сеть, предлагающую по-настоящему здоровую еду — их принципы «полезности» гораздо строже, чем у той же «Прайм-стар». Никаких майонезных соусов, копченостей, промышленной ветчины, колбасы, сахара, жира, кроме того, что присутствует в изначальном сыром продукте. Ничего жареного, лаваш бездрожжевой, минимум соли и, конечно, никакого алкоголя, а также сладких кремовых десертов, каковые позволяет себе «Прайм-стар».

И этот очень «диетический» проект, не пытающийся поймать потребителя на «яркий вкус», оказался весьма успешным и востребованным на рынке. Обороты компании удваивались ежегодно и по итогам прошлого года достигли 122 млн рублей при операционной рентабельности 14%. По утверждению владельцев и управляющих партнеров «Хэлси фуд» Марии Колосовой и Дмитрия Пронина , сегодня они легко могли бы открыть еще 20 кафе, что и намереваются сделать в ближайшие месяцы, и поставить еще 30–40 вендинговых аппаратов, за которыми выстроилась очередь из крупных российских и зарубежных компаний. В наступившем году «Хэлси фуд» планирует вновь удвоить оборот — до 250 млн рублей. Темпы экспансии сдерживаются только финансовыми возможностями компании — развиваться приходится на свои, без залогов банки кредитов не дают. Вообще же, по мнению Колосовой и Пронина, сейчас только Москва легко могла бы поглотить и 300 подобных кафе. Ниша практически пуста, а работы — непочатый край.

Территория здоровья как личная ценность

«Я выросла в семье, где никогда не покупалась колбаса, — рассказывает Мария Колосова, — и до сих пор не съела ни кусочка, как и четверо моих детей. В моей семье всегда был культ здорового питания как часть общего культа здорового образа жизни. Все очень серьезно занимались спортом. Каждое утро я пробегала пять километров, даже отец, мастер спорта по лыжам, которому за семьдесят, с искусственными суставами, продолжает бегать и на лыжах, и без лыж каждый день». Именно любовь к спорту и здоровому образу жизни поспособствовала созданию общего проекта Колосовой и Пронина в середине 2000-х. Колосова, имеющая три высших образования (психологическое, МГУ, экономическое и управленческое), к тому времени бизнес-консультант в собственной компании, была приглашена в девелоперский проект «Уралсиба», развиваемый Дмитрием Прониным, для разработки стратегии. Вот тогда-то Колосова и Пронин решили создать общий бизнес-проект, через который могли бы транслировать свои личные ценности.

Изначально задумывался девелоперский проект «Территория здорового образа жизни» — некие рекреации рядом с городами-миллионниками для постоянного или временного проживания, подходящие и пожилым, и молодым, и семьям с детьми. Там были бы идеальные условия для занятий спортом (беговые дорожки, корты, хорошие тренеры и т. п.), оздоровительные пансионаты, свой радиоканал (эфир был расписан на год), агентство экотуризма и, конечно же, кафе и рестораны здорового питания. Запатентовали товарный знак, начали подыскивать места для строительства, собирались в Питер на конкурс региональных программ Минрегионразвития — под проект можно было получить еще и госфинансирование, — но все спутал начавшийся финансовый кризис 2008 года. Стало понятно, что на такой масштабный проект финансирования не найти, поэтому из всего задуманного выбрали для реализации кафе, поскольку эту часть смогли бы потянуть на собственные средства. Всего пришлось вложить около миллиона долларов.

Сначала Пронин отправился по европейским столицам и привез оттуда, в частности из Лондона, два чемодана с образцами еды из сетевых заведений здорового питания. «Я разбирала каждую порцию, смотрела, из чего она сделана, и почти везде были копчености, промышленная ветчина, майонезные соусы, консервированные овощи и тунец и тому подобное, — рассказывает Мария Колосова. — Все это, конечно, не очень здоровая еда, поэтому меню мы придумали сами».

Владельцы и управляющие компанией «Хэлси фуд» Дмитрий Пронин и Мария Колосова мечтают расставить свои кафе напротив «Макдоналдсов», чтобы отвлечь россиян от нездорового фастфуда

Фото: Алексей Майшев

У «Хэлси фуд» действительно очень жесткие стандарты приготовления блюд. Ничего жареного (плиты в производственном цехе просто нет), только запеченное или приготовленное на пару в конвекторе, никакого жира, сахара, минимум соли. «В наших блюдах нет ничего, что заставило бы вас съесть больше, чем требует природный аппетит, то есть переесть, что провоцируют в основном жир, соль и сахар, — уверяют Колосова и Пронин. — Сегодня ни одна сеть общественного питания не соблюдает все принципы по-настоящему здоровой еды. Некоторые себя позиционируют таким образом, но позиционировать и являться не одно и то же. Наших строгих внутренних правил в бизнес-среде практически никто не понимает. Не раз приходилось слышать снисходительные замечания: “Ну и сколько вы зарабатываете? Хоть бы хороший алкоголь в свои кафе поставили”. Недавно мы участвовали в одном очень известном конкурсе молодых бизнес-проектов, вышли в финал, но победителями не стали. Звездой там был проект разработки и продажи игр для мобильных устройств, в которые дети играют с утра до вечера, он зарегистрирован за рубежом и деньги держит подальше от России. Вот такой бизнес точно не про нас».

Что ж, строгие принципы социальной ответственности не мешают Марии Колосовой и Дмитрию Пронину выстраивать успешный бизнес.

Две сотни диетических блюд

В ассортименте «Хэлси фуд» почти 150 блюд, а с учетом постного меню, которое вводится на период православных постов, — под 200. Одних сырников 22 наименования. Рецепт прост: на килограмм творога (никаких муки, манки, сахара) одно яйцо. Разнообразие вкусов достигается с помощью натуральных добавок — фруктов, апельсиновой цедры, молотого кофе, зелени и т. п. Готовят сырники на пару в конвекторе при 120–140 градусах, и они получаются пышными и не опадают после остывания. Есть рулеты (рапы) с различной начинкой, запеченные в горшочках каши на основе свежевыжатых соков, супы, бутерброды, выпечка, фруктовые десерты. Из мяса — только диетические куриные и индюшачьи грудки. Рыба — только нежирная. Каждое утро в производственный цех доставляется около 3 тонн продуктов — свежие овощи, фрукты, творог, сыр, охлажденное мясо, рыба; никаких полуфабрикатов, соусов, приправ. Заправку для салатов и мясных рулетов готовят сами — из голубого сыра. «По цене, конечно, не сравнить с майонезом», — отмечает Колосова. Себестоимость продуктов за счет строгого соблюдения рецептуры, само собой, повыше, чем в обычном фастфуде, хотя цены вполне среднерыночные: филинг (бутерброд с соусом и начинкой) и рап — от 110 рублей, салат — от 80. При правильно выстроенных бизнес-процессах такие цены позволяют иметь среднюю рентабельность 14%.

Выбор поставщиков продуктов часто вызывает трудности. Поставщики творога меняются почти каждые два-три месяца — пока еще никто не смог долго выдерживать стабильно хорошее качество. «Через какое-то время в творог начинают добавлять гидрогенизированные растительные жиры, мы это обнаруживаем моментально — сырники просто не поднимаются. Когда мы говорим об этом поставщикам и просим их еще раз показать нам производство, часто получаем отказ. Причем это касается и довольно крупных производителей, делающих продукцию для очень известных брендов», — рассказывают Колосова и Пронин. Поэтому процесс отбора поставщиков идет беспрерывно, их должно быть не меньше трех-четырех по основным продуктам, особенно по творогу, ведь сырники — фирменное блюдо «Хэлси фуд».

К середине дня уже готова и порционно упакована в картонные коробочки первая партия полного ассортимента блюд (количество определяется территориальными управляющими, отвечающими за несколько точек). Но предварительно еду остужают до комнатной температуры — чтобы не образовался конденсат, ускоряющий появление плесени. Эту шишку в «Хэлси фуд» набили на собственном лбу, после чего и ввели в технологию правило остужать горячее. А также взяли за правило оставлять из каждой партии одну контрольную упаковку на складе — чтобы всегда в случае нареканий можно было разобраться, из-за чего возникла проблема.

Еда от «Хэлси фуд» никак не стремится подстегнуть аппетит — ни вкусом, ни видом. Владельцы компании исходят из того, что современный человек переедает

Фото: Алексей Майшев

Во второй половине дня начинается развозка. Примерно две трети точек (наиболее оборотистых) требуют дневной доставки — для клиентов, покупающих ужин. Ранним утром по всем точкам развозится еда, приготовленная накануне вечером. Срок хранения еды установлен контролирующими органами — от 48 до 120 часов (для разных наименований), но, как уверяют Колосова и Пронин, ни в кафе, ни в вендинговых аппаратах продукция столько не лежит. Основная часть продается в первый же день, 20–30% — на следующий, а совсем небольшой остаток возвращается в офис и съедается персоналом. По сути, это скорее концепция магазина готовой еды — в кафе лишь заваривается чай, отжимаются соки, разогреваются бутерброды (в микроволновке или в тостере, если у клиентов есть предубеждение против микроволн).

Чем меньше, тем прибыльнее

Один из главных секретов успеха сети — размещение кафе в бизнес-центрах высокого класса (А и А+). «Культура здорового питания, как ни крути, идет к нам с Запада, поэтому все точки, расположенные в местах работы иностранных компаний, — сразу прямое попадание, — говорит Мария Колосова. — А вот когда мы открылись в комплексе “Мега”, рядом с ледовой ареной, где проходимость сумасшедшая, продаж не было вообще. Несколько месяцев мы бились, ремонт сделали — не пошла точка, нет там нашей аудитории. Руководство комплекса долго уговаривало нас остаться, сделать другую концепцию — какой-нибудь вкусненький бургер или хотдог поострей, да поаппетитней, да пивка, да кофейка. Никак не могли понять, что здоровое питание для нас — мировоззрение, образ жизни, чего мы и другим желаем, и наживаться на чужом нездоровье не будем ни за какие деньги».

Поиск аудитории занял почти год. Пытались работать в формате уличного кафе — были две точки, но не пошли. Зато в бизнес-центрах проколов почти не было — закрыли лишь два кафе. Подобные точки гораздо дешевле уличных. Для организации одного кафе требуется порядка 450 тыс. рублей (для уличной точки — в 4–5 раз больше): туалет не нужен, посетители постоянные, с ними легко наладить общение и объяснить, почему еда «Хэлси фуд» полезнее любого другого, даже премиального, фастфуда. Сроки выхода точки на окупаемость — от двух месяцев до года. Для стратегических мест и года не жалко — в «Хэлси фуд» уверены: клиентуру они наработают.

Фото: Алексей Майшев

Спустя год, в январе 2010-го, на очередной стратегической сессии (они проводятся четыре раза в год для всего управленческого персонала, обсуждаются результаты работы за прошедший период, выявляются ошибки, ставятся новые цели) по финансовым результатам стало ясно: чем точка меньше, тем она прибыльнее. Так какой может быть минимальная площадь точки? Ответ нашелся скоро — это вендинговый аппарат. «Купили сразу пять аппаратов с холодильниками специально под размер наших коробочек, поставили на пяти точках — ни одного попадания, — смеются Колосова и Пронин. — Слишком самоуверенные были, ничего не понимали про вендинг. Пришлось быстро учиться опытным путем: какие позиции могут быть востребованы, как должна работать техническая служба в случае неполадок, как продвигать идею покупки в аппарате для работников бизнес-центра». Теперь при установке каждого нового аппарата проводятся обязательные презентации, дегустации — чтобы аудитория привыкла. Регулярно обновляется меню — одни и те же блюда приедаются. Придумали проморяд — типа «все за 50 рублей», в том числе более дорогие блюда (бутерброды, рапы), ассортимент каждый день разный.

Сегодня у «Хэлси фуд» уже 30 аппаратов, да еще как минимум 30 заказов на установку, — но быстрое развитие вендинга невозможно, средств не хватает, а стоит аппарат 200 тыс. рублей. Развивается компания на свои — кредиты небольшому бизнесу под оборот без залогов банки не дают. Чуть больше года назад получили беспроцентный заем от фонда «Наше будущее», помогающего социальным бизнес-проектам. На эти деньги и поставили большую часть аппаратов.

Поскольку прошлый год для «Хэлси фуд» был финансово успешным, появились деньги на быстрый рывок — за полгода компания хочет все-таки установить 30 аппаратов и открыть еще 10 кафе. «Можно бы и двадцать установить — подходящие точки есть, да управленческого ресурса не хватит», — сетуют Пронин и Колосова. Партнеры планируют вернуться и к уличному проекту. «Мы учтем все свои ошибки — уже подобрали по городу двенадцать подходящих точек с правильной аудиторией, несколько изменим концепцию в сторону молочной кондитерской, что-то типа “Двадцать два сырника”. Поставим самых сильных территориальных управляющих, которые будут четко и грамотно формировать ассортимент, с чем были проблемы в первую попытку», — говорят Колосова и Пронин. Есть и другие идеи — создать еще одну сеть кафе с условным названием «Горшочек, вари!»: запеченные в печи каши на базе свежевыжатых соков с фруктами и орехами. «Вкуснотища — ум отъешь», — уверяет Колосова. И печи закупили для обжига горшочков — они будут одноразовыми, посетители могут забирать их с собой. Желающие разместить у себя такое кафе уже есть — крупная турецкая компания с собственным бизнес-центром.

Фото: Алексей Майшев

Текучка кадров — ноль процентов

Кропотливая работа с персоналом — одно из ключевых условий успешного развития бизнеса, уверены партнеры. «Все наши администраторы (в кафе обычно один, реже два) проходят обязательный недельный мини-курс по здоровому питанию. Потому что те, кто эту ценность не понимает и не разделяет, никогда не смогут обслужить гостя, который тоже эту ценность не понимает и не разделяет», — объясняет Колосова. Во время прохождения курса каждый новый сотрудник приходит к пониманию, разделяет ли он эту ценность и хочет ли заниматься ее продвижением. Если остается — уже не увольняется. С каждым членом команды ведется регулярная работа. Каждые выходные — корпоративный тренинг со специально приглашенными тренерами: по культуре речи, стилю, прическе и макияжу, позитивному общению, а также танцы, аэробика, просто пробежки и спортивные занятия. За каждый тренинг в качестве стимула для посещения сотруднику доплачивается по 500 рублей. «Было очень приятно, когда недавно после очередного тренинга ребята сказали: самое главное, что мы получаем от компании, — это даже не зарплата выше рыночной (средняя зарплата линейного персонала за прошлый год — 38 тыс. рублей), а то, что мы открыли для себя новую жизнь: мы больше никогда не сможем жить по-другому», — рассказывает Колосова. Поскольку большинство администраторов — приезжие из российских регионов («Москвичи ленивые, не хотят работать»), компания снимает для них жилье (платит половину, примерно по 8 тыс. на человека), помогает с меблировкой, оплачивает заочное или вечернее обучение для тех, кто хочет учиться. Всего в «Хэлси фуд» около 100 сотрудников. «Конечно, люди разные — кто-то с удовольствием ходит на все тренинги, кому-то даже за 500 рублей не хочется с дивана подниматься, — говорит Пронин. — Есть несколько человек, с которыми мы нянчимся почти год: никак не удается объяснить, как следует одеваться, разговаривать, с ними, возможно, придется расстаться. С этого года введем дифференцированную систему оплаты — больше будут получать те, кто имеет высший балл по сервису и посещает основные тренинги. Так мы хотим показать сотрудникам, чего мы от них ждем».

Модный спрос

Сегодня повышенное внимание к здоровому питанию больше напоминает моду. «Кого ни спроси, все скажут, что здоровье для них очень важно, но кто готов последовательно вести здоровый образ жизни? Далеко не все. А когда мы голодны, мы думаем только об утолении голода. Именно поэтому наш девиз звучит так: “Здоровье — ценность. Человек не думает об этом, когда голоден. Мы думаем об этом за вас”», — объясняют Пронин и Колосова.

Примерно такой же прием используют и другие заведения, позиционирующиеся в нише здорового питания. Они рассчитывают на то, что потребитель выберет их за «здоровую еду», — и не ошибаются. Но до осознанного понимания аудиторией, что именно полезно и как это следует есть, еще далеко. По словам Наталии Кудричевой , генерального директора «Прайм-стар», интерес к здоровому питанию растет очень быстро — большая часть их кафе открылась в последние два года: 12 в прошлом и 7 в позапрошлом, и все они успешны, проблем с заполняемостью нет. «Прайм-стар» нацелена на агрессивное развитие: 20 точек будут открыты в текущем году, 30 — в следующем, 40 — в 2015-м, причем если поначалу кафе открывались в основном в бизнес-центрах, то теперь предпочтение отдано уличному ритейлу. Основные планы компании на ближайшие три года — открыть 100 кафе в Москве и начать развивать сеть в Санкт-Петербурге. За развитием конкурентов, «Хэлси фуд», в «Прайм-стар» наблюдают внимательно, но серьезной угрозой их не считают: в некоторых бизнес-центрах компании представлены одновременно и совсем не мешают друг другу. «Ниша достаточно свободна, места всем хватает», — говорит Наталия Кудричева. Дмитрий Пронин и Мария Колосова тоже не видят пока границ ниши: «В Москве как минимум 300 бизнес-центров класса А и А+, все это потенциальные места присутствия нашего формата. У нас уже появилось предложение разместиться в Санкт-Петербурге — один из крупнейших фитнес-центров хочет видеть у себя именно наши продукты, надеемся развиваться в регионах и дальше, через франшизу, сейчас готовим пакет».

Споры о том, какая еда более здоровая и полезная, для рыночного спроса пока несущественны. Общей точки зрения нет даже у диетологов. Многим ограничения «Хэлси фуд» способны показаться чрезмерными, в их принципах есть некий налет дидактики, который может вызывать раздражение. Больше того, многим их еда кажется не очень вкусной, но ведь вкусная еда и полезная еда — разные вещи. Мария Колосова уверяет, что современный человек практически отвык от настоящего вкуса продуктов. У «Хэлси фуд» есть даже специальный тренинг (пока только для компаний), который среди прочих принципов здорового образа жизни позволяет научиться чувствовать и ценить натуральный вкус еды, не усиленный никакими добавками. Андрей Кривенко , управляющий сетью «Молочные продукты “Избенка”», рассказывал «Эксперту», что введение в продажу натуральной колбасы исключительно из мяса, без добавок и консервантов и с коротким сроком хранения, оказалось не очень успешным решением: она плохо раскупалась — потребители находили ее невкусной. Впрочем, те, кто распробовал, становятся ее ярыми приверженцами. Что же, любое повышенное внимание к тому, что мы едим, — первый шаг к здоровому питанию и образу жизни. Со временем дойдем и до сути.              

График

Компания "Хэлси фуд" ежегодно удваивает свои обороты

 

Опять ничему не научились

Ольга Рубан

Проект, предполагавший создание платформостроительных мощностей на Дальнем Востоке, пришлось заморозить из-за отсутствия источников долгосрочного финансирования и неспособности госкорпораций объединять усилия для реализации стратегических инициатив

Фото: Legion Media

«Такое ощущение, что этот проект никому не нужен», — с горечью говорил нам Игорь Мосолов , экс-гендиректор «Восток-Раффлс», совместного предприятия, которое в 2009 году создали Объединенная судостроительная корпорация (ОСК) и сингапурская Yantai Raffles Shipyard Limited. ОСК, инициатор проекта, планировала развернуть на Дальнем Востоке современную верфь и с помощью зарубежных специалистов впервые в постсоветской истории строить морские платформы целиком.

Это была очень здравая и своевременная инициатива: для освоения месторождений углеводородов на арктическом шельфе потребуются десятки платформ, и нужно учиться строить их самостоятельно, а не отдавать заказы на эти суперсложные высокотехнологичные сооружения зарубежным судостроителям. Освоение производства платформ позволит сразу нескольким подотраслям отечественного хайтека — от композитных материалов и спецметаллургии до нефтехимического машиностроения — совершить технологический рывок.

И сам проект был задуман на удивление верно. У него имелись и иностранный партнер — носитель компетенций, и профессиональная команда, и портфель предварительных заказов. Однако истории успеха не случилось: «Восток-Раффлс» пополнил список нереализованных крупных индустриальных проектов.

Энтузиаст из Сингапура

Во-первых, ОСК правильно выбрала зарубежного партнера. Сингапурская корпорация Yantai Raffles входит в число ведущих мировых производителей платформ. Она строит эти сложные и дорогостоящие сооружения поточным методом и обладает всеми необходимыми в этой области компетенциями — как технологическими, так и управленческими. Ни у одного игрока судостроительной отрасли России подобных компетенций на сегодня нет. «У нас такие сооружения строить не умеет никто, — утверждает Игорь Мосолов. — В России мало кто понимает саму процедуру — как именно их нужно строить. Помимо организации внутренних бизнес-процессов нужно еще координировать тысячи фирм-подрядчиков, поставляющих комплектующие, ведь процентов восемьдесят технологического оборудования на платформах будет импортное, по крайней мере поначалу. Нужно очень хорошо знать, как с этим оборудованием работать, что и как устанавливать, как это все интегрировать, как испытывать. У нас в полном объеме никто не понимает, как это делать. Поэтому без партнерства с опытным иностранным производителем нам самим технически сложные платформы в настоящее время не построить».

Yantai Raffles (владелица 25-процент-ной доли в капитале СП) была готова в процессе совместной работы передавать опыт российской стороне. Особо «Восток-Раффлс» повезло с основателем корпорации Брайаном Чангом , который стал председателем совета директоров СП. Этот 66-летний предприниматель имеет колоссальный опыт в судостроении. Под его руководством было осуществлено более 600 проектов строительства сложных судов и платформ, создано нескольких верфей.

Настоящий профессионал и большой энтузиаст своего дела, Чанг был искренне заинтересован в успешной реализации проекта в России. Во многом благодаря именно его опыту и энергии проект на начальном этапе продвигался достаточно быстро. Это был идеальный партнер — при желании у него можно было научиться всему. «Брайан — очень инициативный человек, с ним было интересно работать, — рассказывает Игорь Мосолов. — Он принимал самое активное участие в проекте, часто приезжал и много нам помогал, в том числе когда мы искали место для будущей верфи. Мы вместе ходили по берегу бухты, месили грязь, он говорил, где пробурить контрольные скважины, что проверить. На этапе проектирования он с готовностью участвовал как эксперт, к нему всегда можно было обратиться за советом. Он очень хотел реализовать этот проект».

Сингапурских судостроителей привлек в Россию масштабный и долгосрочный спрос на платформы. Когда мировая экономика только начинала выходить из финансового кризиса, российские власти объявили, что Россия приступает к освоению своей части арктического шельфа. Из сделанных заявлений следовало, что компаниям-операторам, которые будут разрабатывать шельфовые месторождения, в ближайшие десять-пятнадцать лет понадобятся десятки платформ — от 20 до 40 штук. Иными словами, в России открывался рынок внушительного объема — 30–60 млрд долларов.

Впрочем, прийти в Россию корпорацию Yantai Raffles и лично Брайана Чанга подвигла не только перспектива заработать.

Обещания Большой Медведицы

Вторая составляющая, которая должна была обеспечить проекту успех, — портфель предварительных заказов, позволявших окупить создаваемое с нуля производство. Еще не приступив к строительству верфи, «Восток-Раффлс» сумел получить два крупных контракта.

В 2009 году «Роснефть» заказала российско-сингапурскому консорциуму полупогружную буровую платформу «Большая Медведица» для разработки месторождений на шельфе Баренцева, Охотского и Карского морей.

Любая морская платформа представляет собой очень сложное сооружение, буквально нашпигованное тысячами единиц технологического оборудования и обвязанное сотнями километров трубопроводов. «Роснефти» же требовался уникальный арктический экземпляр, способный работать в экстремальных условиях — при трехметровой толщине льда и штормовых ветрах. Такой «экземпляр» удалось спроектировать голландской фирме Huisman Equipment BV, которую нашли благодаря контактам Брайана Чанга.

Игорь Мосолов, экс-гендиректор «Восток-Раффлс»: «Основная проблема этого проекта — отсутствие денег»

Фото: Юлия Лисняк / Grinberg Agency

Разработка концептуального проекта платформы, по некоторым данным, обошлась фирме Huisman и Брайану Чангу почти в 1,5 млн евро. Стоимость же самой «Большой Медведицы» на 2011 год официально оценивалась в 1,2–1,4 млрд долларов. При этом отраслевые эксперты утверждают, что в реальности ее итоговая стоимость могла достигнуть 2 млрд долларов. Другими словами, «экземпляр» мог оказаться вдвое дороже самой верфи.

Еще один крупный контракт СП «Восток-Раффлс» выиграло в 2011 году, обойдя на тендере именитые проектировочные фирмы Technip France (Франция) и Daewoo Shipbuilding & Marine Engineering (Южная Корея). Российской компании Alltech, владелице лицензии на газовые месторождения на Ямале, требовалось сооружение платформенного типа, на котором необходимо было разместить мощности по сжижению газа, хранилище сжиженного газа и причалы для его отгрузки. Фактически предстояло построить полноценный газоконденсатный завод, но в компактном платформенном исполнении. Этот завод-платформу заказчик намеревался поставить вблизи берега и с него загружать сжиженный газ на газовозы. Помимо неприветливого климата Крайнего Севера осложняющими факторами в этом проекте выступали сильные течения и толстый лед.

Прототипа подобного сооружения не нашлось ни у кого. И команда «Восток-Раффлс» придумала собственное оригинальное инженерное решение — ледостойкую платформу гравитационного типа. Корпус этой платформы, включая емкости для газа, и ее технологическую часть по заказу российской стороны рассчитали фирмы TGE (Германия) и Aker Solutions (Норвегия). Было даже изготовлено несколько макетов этого сооружения. В итоге заказ на его концептуальное проектирование достался российско-сингапурскому СП. Стоимость завода-платформы целиком на тот момент оценивалась примерно в 1,4 млрд долларов.

Возможность поучаствовать в строительстве эксклюзивных по своей сложности платформ — таков был второй мотив, побудивший Брайана Чанга пойти на союз с ОСК. Как любому настоящему профи, ему нравилось решать трудные задачи. Этот драйв г-на Чанга был важным ресурсом проекта: корпорация Yantai Raffles вложила бы в российские платформы весь свой богатый опыт и знания, а значит, наши инженеры могли быстро перенять хай-енд мировых платформостроительных технологий.

Важно, что в сумме материальные и «драйвовые» выгоды от партнерства с Россией перевесили в глазах сингапурской стороны и значительные издержки, и большую головную боль — все то, чем для зарубежных судостроителей обычно оборачиваются российские заказы. «У нас в России бытует мнение, что стоит только нам свистнуть, как все производители сразу бросятся что-то для нас поставлять. Это не так, — утверждает Игорь Мосолов. — Если платформа строится для России, каждый зарубежный поставщик комплектующих, а их тысячи, должен сертифицировать свое оборудование в соответствии с российскими стандартами. Это стоит денег и занимает не один месяц: нужно изготовить изделие, пригласить представителей сертифицирующего органа страны — конечного заказчика, провести испытания и, может быть, даже разрушить образец. Кроме того, под российские стандарты придется менять и всю документацию. Далеко не все зарубежные производители оборудования готовы проходить через эти сложности ради единичных заказов. Многие попросту отказываются поставлять оборудование для платформ, предназначенных для России». Заботы по поиску других, более покладистых поставщиков легли бы на плечи сингапурской стороны.

Наши из «Самсунга»

Третий фактор успеха — профессиональная команда проекта с российской стороны.

В первую очередь следует отметить выбор компетентного специалиста на роль управленца. Игорь Мосолов с 2006‑го по 2010 год занимал позицию General Manager в южнокорейской судостроительной корпорации Samsung Heavy Industries (в табели о рангах мировой судостроительной индустрии эта верфь на второй строчке), руководил строительством арктических танкеров, газовозов, буровых платформ и проч. «На “Самсунге” мы строили по шесть-восемь платформ в год, — рассказывает Мосолов. — Я участвовал, в частности, в строительстве двух буровых ледостойких платформ — “Полярная звезда” и “Северное сияние” — для “Газфлота” (дочерняя структура “Газпрома”. — “ Эксперт” ). Они предназначались для разведочных работ на Штокмановском месторождении. Понтоны и нижние строения (ноги) для них делал Выборгский судостроительный завод, а верхнюю — технологическую — часть, на которой сконцентрирована подавляющая доля оборудования, мы строили в Корее. Там же, в Корее, соединяли верхнюю и нижнюю части в единое целое».

Когда Мосолова назначили генеральным директором «Восток-Раффлс», он пригласил в проект русских специалистов, с которыми вместе работал на Samsung Heavy Industries, и нескольких профессионалов, которых знал в России. Так удалось собрать небольшую, но очень квалифицированную команду судовых инженеров, проектировщиков, финансистов и маркетологов. Этих людей, как и Брайана Чанга, привлекла возможность поучаствовать в сложном, интересном проекте, к которому в полной мере применимы слова «впервые в России». Они поверили в идею, оставили насиженные высокооплачиваемые места и приехали работать на Дальний Восток. По замыслу Мосолова, эти специалисты должны были стать ядром коллектива будущей верфи, именно им предстояло перенимать опыт у сингапурцев начиная уже с первых заказов. «Это была команда профессионалов своего дела. С ними было вполне реально реализовать то, что задумывалось», — утверждает Игорь Мосолов.

Брайан Чанг, основатель сингапурской корпорации Yantai Raffles Shipyard, был готов научить Россию строить морские платформы

Помимо производственного и управленческого опыта, полученного в том числе за рубежом, важным активом этой команды был реестр надежных российских поставщиков судового оборудования и компонентов. Этот реестр в течение нескольких лет формировали менеджеры Samsung Heavy Industries специально для того, чтобы при строительстве судов и платформ для России максимально задействовать российских производителей, техника которых отвечает российским стандартам. В этом реестре, в частности, значатся Балтийский завод и северодвинское предприятие «Звездочка», которые делают отличные гребные винты; Ижорские заводы и череповецкая «Севсталь», выпускающие высококачественную судовую сталь и прокат. Эти и другие проверенные предприятия, способные выпускать комплектующие мирового уровня, должны были стать подрядчиками верфи «Восток-Раффлс» — поставщиками оборудования для первых отечественных платформ. В перспективе долю отечественных комплектующих в платформах предполагалось довести минимум до 50%.

Денег охотникам не подвезли

Увы, этот правильный во всех отношениях проект далеко не продвинулся — средств на строительство верфи, которую первоначально предполагалось ввести в эксплуатацию в 2012–2013 годах, не нашлось. Цена вопроса — 1 млрд долларов (для сравнения: стоимость возведения стадиона «Зенит» в Санкт-Петербурге — примерно 1,4 млрд долларов).

Единственным источником финансирования проекта «Восток-Раффлс» с момента его запуска был уставный капитал СП, позволивший сделать лишь начальные шаги. Были, в частности, проведены инженерно-геологические и экологические изыскания побережья и акватории, выбрана подходящая площадка в бухте Пяти Охотников и выкуплен участок земли под строительство.

На следующем шаге нужно было делать проект верфи. Уже здесь проявилась нехватка средств. Чтобы сэкономить, ОСК настояла на том, чтобы отдать решение этой задачи принадлежащему госкорпорации институту «Востокпроектверфь» (в советское время он был филиалом отраслевого проектного института «Союзпроектверфь», занимавшегося проектированием верфей). Однако «Востокпроектверфи» не хватило опыта и компетенций, чтобы сделать проект современной верфи в полном объеме; особенно в том, что касалось ее водной части — стапеля, причальной стенки, достроечной набережной и проч. «Восток-Раффлс» потеряло время и спустя год было вынуждено передать разработку проекта «Союзпроектверфи». Но средств уставного капитала на оплату проекта целиком уже не хватало, а других источников финансирования у российско-сингапурского СП так и не появилось.

Возможность пополнить оборотный капитал СП за счет авансовых платежей по двум уже заказанным платформам тоже оказалась перекрыта. «Роснефть» в 2011 году свой заказ фактически заморозила. Предлогом стало то, что госкорпорации необходимо посоветоваться с очередным новым иностранным партнером, с которым она на тот момент вела переговоры о совместной разработке своих участков шельфа. А компания Alltech сама пребывает в подвешенном состоянии — ждет решения государства, которое должно открыть независимым производителям газа возможность экспортировать его в обход «Газпрома».

В итоге окончательный проект верфи так и не был сделан.

Главы южнокорейской судостроительной корпорации Daewoo и сингапурской Yantai Raffles в декабре 2009 года представляют Владимиру Путину проекты строительства на российском Дальнем Востоке двух верфей — «Звезда» и «Восток-Раффлс». Ни один из этих проектов не был реализован так, как планировалось

Проекты такого масштаба, как «Восток-Раффлс», везде в мире реализуются при поддержке государства и финансируются из заемных средств. Однако в случае с «Восток-Раффлс» государство в лице ОСК не пожелало давать гарантии по кредитам. А госбанки к реализации этого стратегического для судостроительной индустрии проекта подключены не были. Как результат, за три с лишним года с момента старта проекта страна ни на шаг не продвинулась к овладению платформостроительными компетенциями. «Основная проблема проекта “Восток-Раффлс” — отсутствие денег, — утверждает Игорь Мосолов. — Я неоднократно обращался в ОСК, просил решить вопрос. Мы даже подготовили бизнес-план и подали документы в ВЭБ, но было такое ощущение, что это никому не нужно. В итоге проект фактически умер».

Строить собственные морские платформы России по-прежнему негде.

Звезду пропустят вперед

Реализация проекта «Восток-Раффлс» отложена на неопределенное время. Если ОСК и вернется к идее развертывания в Приморье платформостроительных мощностей, то случится это не скоро.

После смены руководства ОСК (в июне прошлого года Романа Троценко на должности президента Объединенной судостроительной корпорации сменил Андрей Дьячков ) госкорпорация пересмотрела свои планы относительно развития Дальневосточного судостроительного кластера. Приоритетом для ОСК сейчас является достройка верфи «Звезда» (она находится в бухте Большой Камень, по соседству с тем местом, где должна была располагаться верфь «Восток-Раффлс»). «Звезда» будет специализироваться на строительстве крупнотоннажных судов, нефтеналивных танкеров и газовозов водоизмещением до 300 тыс. тонн.

Первоначально «Звезду», как и «Восток-Раффлс», предполагалось создавать совместно с иностранным партнером — южнокорейской судостроительной компанией Daewoo Shipbuilding & Marine Engineering, однако летом 2012 года корейцы фактически вышли из совместного с ОСК проекта. Сейчас ОСК достраивает эту верфь своими силами (объем инвестиций оценивается в 40–45 млрд рублей). Первую очередь «Звезды» — строительство и оснащение блока корпусных цехов — планируется завершить в нынешнем году. На втором этапе должен быть возведен тяжелый стапель для крупнотоннажных судов, на третьем — сухой док. И только после этого, то есть ориентировочно в 2017–2020 годах, возможно, придет очередь «Восток-Раффлс».

Такие проволочки погубят проект окончательно. По крайней мере, в том «правильном» виде, в котором он законсервирован сейчас. «Восток-Раффлс» потихоньку утрачивает свой основной капитал — человеческий: кооперация профессионалов уже начала разваливаться. Игорь Мосолов ушел с позиции гендиректора СП еще в 2011-м, когда понял, что продвижения вперед в обозримой перспективе не будет. Вслед за ним из Владивостока уехала бо́льшая часть его команды — специалисты такого уровня без дела сидеть не привыкли. Угасает энтузиазм и у Брайана Чанга. Г-н Чанг предпочел не комментировать ситуацию, но судя по всему, и он теряет веру в то, что русские и вправду хотят научиться строить платформы.

Сланцевый газ попутал

«Восток-Раффлс» отодвинули так далеко из-за того, что после заморозки проекта разработки Штокмановского месторождения для него якобы не удалось собрать портфель твердых заказов. По официальной версии ОСК, виной всему американская «сланцевая революция», следствием которой стали рекордные для Штатов объемы добычи нефти и газа, и связанная с этим неопределенность на мировом рынке энергоносителей. В ОСК рассчитывают, что ясность в сланцевом вопросе появится до конца текущего года. Тогда, говорят в ОСК, и прояснятся перспективы проекта «Восток-Раффлс».

Между тем у «Восток-Раффлс» и без Штокмана вполне мог быть очень серьезный заказчик. Весной прошлого года «Роснефть» и американская ExxonMobil, в партнерстве с которой госкорпорация намеревается осваивать шельф, объявили, что только для работы в Карском море им понадобится 15 буровых платформ (чтобы окупить создание верфи, достаточно построить одну-две сложные платформы). Партнеры изъявили готовность разместить заказы на эти платформы на мощностях ОСК, о чем с госкорпорацией был подписан соответствующий меморандум. Однако в ОСК нам дали понять, что подобные заявления они всерьез не принимают, а записывают их в категорию «обещать не значит жениться».

До 2015 года «Роснефть» и «Газпром» собираются инвестировать в разработку шельфа порядка 500 млрд рублей. Эту цифру назвал глава «Роснефти» Игорь Сечин . Если отечественные платформостроительные мощности в обозримой перспективе созданы не будут, российские инвестиции уже во второй шельфовый мегапроект (первым был Сахалин) пойдут на развитие зарубежного судостроения.

Так будут у России свои платформы или нет? Ответ во многом зависит от того, сумеет ли верховная власть подействовать на то, чтобы договорились между собой четыре госкорпорации — «Газпром», «Роснефть», ОСК и, например, ВЭБ.

Первые претенденты на роль посредников в переговорах уже есть. В этом амплуа решил выступить вице-премьер Дмитрий Рогозин . В сентябре прошлого года он заявил о намерении собрать расширенное совещание с участием всех заинтересованных сторон и таким образом сформировать портфель заказов для «Восток-Раффлс». Остается надеяться, что на этом проекте наши власти научатся наконец устанавливать четкие правила игры для всех желающих поучаствовать в освоении нашей Арктики, в том числе для мейджоров с иностранной пропиской: хотите добывать энергоносители на российском шельфе — заказывайте платформы в России (см. «Есть повод сделать это самим» , «Эксперт» № 41 за 2012 год). Только при таком условии разработка шельфа потянет за собой развитие отечественной высокотехнологичной промышленности.    

 

Приземленная мечта

Алексей Хазбиев

Из-за серии технических неисправностей власти США приостановили полеты новейшего американского самолета Boeing 787 Dreamliner. Если дефекты не удастся устранить в ближайшее время, американский авиагигант рискует потерять не только миллиарды долларов, но и свою долю на мировом рынке

Boeing 787 Dreamliner, выполнявший рейс из Убе в Токио, через 15 минут после взлета совершил экстренную посадку в аэропорту Такамацу из-за возгорания аккумулятора

Фото: AP

Нынешний год может стать самым трудным в истории корпорации Boeing. Ее главный инновационный проект — Boeing 787 Dreamliner — столкнулся с беспрецедентными проблемами. Только с начала января на авиалайнерах этой модели произошло семь серьезных инцидентов, а за неполный год коммерческой эксплуатации — не менее двух десятков. И все они напрямую связаны с техническими неисправностями, возникшими по вине производителя. Причем как минимум в двух случаях производственные дефекты лишь чудом не привели к трагедии. Это обстоятельство вынудило авиационные власти всех стран, где эксплуатируются Boeing 787, издать экстренные директивы о полном прекращении полетов всех воздушных судов данного типа до выхода особого распоряжения. Такая мера исключительна во всех отношениях. Например, в США Федеральная авиационная администрация (FAA) последний раз вводила подобный запрет более 30 лет назад. Он касался самолетов DC-10, на которых были обнаружены повреждения крыла, похожие на те, что привели к катастрофе 1979 года в Чикаго, унесшей 271 жизнь. Тогда дефекты удалось устранить всего за несколько дней. В нынешней ситуации о такой оперативности можно только мечтать. Технические специалисты из Японии и США пока не могут не только разработать план устранения неполадок, но и просто выяснить, что же, собственно, стало причиной их появления. Это честно признал замминистра транспорта Японии Ясуо Иши . «Мы все еще не знаем, чем именно вызваны неполадки и как их устранить, поэтому рассматриваем любые версии», — заявил чиновник. Это означает, что все 49 самолетов Boeing 787 Dreamliner, принадлежащие восьми авиакомпаниям, еще очень долго не смогут подниматься в воздух. Более того, Boeing уже официально объявил о том, что вынужден приостановить на неопределенный срок поставки Dreamliner своим заказчикам. Правда, при этом корпорация намерена продолжать их производство. Но уже сейчас ясно, что американского авиагиганта ждут многомиллионные убытки и компенсационные выплаты. И это лучший из всех возможных вариантов развития событий. В худшем случае нынешняя ситуация рискует обернуться полным крахом программы Boeing 787 Dreamliner, что кардинальным образом изменит расстановку сил на авиарынке.

То утечка, то пожар

Роковая серия летных происшествий с Boeing 787 началась 14 декабря прошлого года, когда авиакомпания Qatar Airways вынуждена была экстренно посадить один из трех своих Dreamliner в Лондоне из-за неполадок в электрогенераторе. Точно такие же неисправности, только на земле, уже были зафиксированы ранее у Boeing 787 United Airlines. В связи с этим FAA тогда распорядилась провести проверку всех самолетов данной модели на предмет возможной утечки топлива из-за неисправности электрогенератора. Но проверка ничего не дала, и «лайнеры мечты» продолжили летать как ни в чем не бывало.

Новый инцидент произошел 7 января в аэропорту Бостона, где загорелся Boeing 787 авиакомпании Japan Airlines (JAL), только что прибывший из Токио. Возгорание возникло уже после того, как пассажиры и экипаж покинули лайнер. Пожар заметили поднявшиеся на борт уборщицы. Они почувствовали запах дыма и вызвали пожарных, которые справились с огнем в течение получаса. Как потом выяснилось, причиной пожара стала расположенная в хвостовом отсеке аккумуляторная батарея. А уже на следующий день в этом же аэропорту произошло ЧП с еще одним Boeing 787, также принадлежащим JAL. На самолете, который уже находился на взлетной полосе, обнаружилась утечка топлива — ее случайно заметил экипаж другого лайнера. На землю вылилось почти 200 литров керосина. С самолета пришлось спешно эвакуировать 181 пассажира и 11 членов экипажа, аэропорт на время закрыть. Через четыре часа неполадки устранили, и лайнер отправился в Токио. А еще через день, но уже в Японии, из-за неисправности тормозной системы не смог вылететь Dreamliner авиакомпании All Nippon Airways (ANA). Наконец, сразу два инцидента с «лайнерами мечты» этой авиакомпании произошли 11 января. На самолете, выполнявшем рейс из Токио в Мацуяму, в кабине пилотов треснуло стекло. Как заявили в ANA, трещина возникла лишь на одном из пяти внешних слоев композитного стекла и никакой угрозы не представляла. Чего нельзя сказать о другом происшествии с Boeing 787, случившемся в этот же день. Сразу после приземления лайнера в аэропорту Миядзаки технические службы вновь зафиксировали утечку топлива. Подробности этого инцидента не сообщаются. Известно только, что из-за неисправности клапана для слива авиакеросина, расположенного в левом крыле, вытекло не менее 150 литров топлива. И хотя никто не пострадал, обратный рейс в Токио ANA все-таки отменила.

Это происшествие переполнило чашу терпения чиновников FAA, и они официально объявили о намерении провести «всестороннюю и объективную проверку ключевых систем Boeing 787». Тональность их заявлений, однако, никакой надежды на то, что расследование действительно будет объективным, не оставляла. «Ничто из увиденного нами не указывает на то, что этот самолет небезопасен. Но мы должны четко понимать, что же все-таки происходит, поэтому будем разбираться», — заявил глава FAA Майкл Гуэрта . Примерно в том же духе высказался и министр транспорта США Рэй Лахуд . «Это абсолютно безопасный самолет, я без всяких разговоров готов подняться на его борт и принять участие в полете», — сказал он. Такая бравада американских чиновников легко объяснима. Именно FAA два года назад выдала сертификат летной годности на Dreamliner, а минтранс США это решение полностью одобрил.

Но уже на следующий день стало ясно, что формальной проверкой «лайнеров мечты» дело не ограничится. 13 января в международном аэропорту Нарита близ Токио на Boeing 787 вновь обнаружили утечку топлива. А 16-го с Dreamliner произошел самый серьезный инцидент, после которого FAA и приняла решение приостановить их эксплуатацию. Экипаж самолета ANA, выполнявшего рейс из Убе в Токио, через четверть часа после взлета почувствовал странный запах в кабине и принял решение совершить экстренную посадку в аэропорту Такамацу. Как потом выяснилось, произошло возгорание аккумуляторной батареи. На борту лайнера находилось 137 человек. Все они были эвакуированы по надувным трапам, некоторые пассажиры получили серьезные травмы. Министр транспорта Японии Акихиро Ота заявил, что инцидент мог закончиться трагедией. «Это очень серьезное происшествие, и его надо тщательно расследовать. Японцы очень обеспокоены тем, что они изо дня в день слышат о проблемах Dreamliner», — подчеркнул министр. А через несколько часов минтранс Японии выступил с официальным заявлением, в котором говорилось, что страна отказывается от эксплуатации Dreamliner на неопределенный срок.

Крылатая электростанция

Несмотря на то что на самолетах Boeing 787 было зафиксировано множество самых разных неисправностей, наибольшую тревогу у специалистов FAA вызывают те, что связаны с возгоранием аккумуляторных батарей. И понятно почему. Эта проблема, в отличие, например, от утечки топлива, пока не имеет объяснения. Утечка вызвана, судя по всему, ошибками при сборке, а именно — недостаточно плотно скрепленными деталями. Иное дело — аккумуляторы. Вместо обычных никель-кадмиевых батарей Boeing решил использовать в своем новом самолете литиево-ионные: они меньше весят и имеют в несколько раз большую энергоемкость. Это обстоятельство имело принципиальное значение для инженеров Boeing. Дело в том, что Dreamliner потребляет впятеро больше электроэнергии, чем самолеты предыдущих поколений. За это его иногда в шутку называют даже «крылатой электростанцией»: заряда аккумуляторов самолета хватит для обес­печения электропитанием нескольких сотен жилых домов на целые сутки.

На Dreamliner установлены две ли­тие­во-ионные батареи. Первая — в отсеке под кабиной пилотов — обеспечивает питанием бортовое радиоэлектронное оборудование, а вторая — в центре фюзеляжа — отвечает за подачу энергии в систему управления вспомогательной силовой установки. Беда в том, что эти батареи слишком часто самовозгораются. Но выявить какую-то причинно-следственную связь происшествий не удается. Например, в аэропорту Бостона загорелась батарея в центре фюзеляжа, а на рейсе в Токио — та, что находится под кабиной пилотов.

Литиево-ионный аккумулятор весом 30 кг — ключевой элемент всей архитектуры Boeing 787

Фото: AP

Все аккумуляторы для Boeing 787 производит японская корпорация GS Yuasa. Эта же компания выпускает батареи для Honda и Mitsubishi. Именно ее заводы в Киото первым делом и начали обследовать специалисты FAA, Национального совета по безопасности на транспорте США (NTSB) и японские спецслужбы. Это сразу же привело к обвалу акций GS Yuasa — за несколько дней они упали почти на 30%. Проверяющих интересовало только одно — были ли на производстве GS Yuasa какие-либо сбои. Как только выяснилось, что сбоев не было, акции GS Yuasa начали восстанавливаться. Тем не менее результаты проверки дали повод минтрансу Японии предположить, что причиной возгорания аккумулятора могла стать неправильная эксплуатация, в частности перезарядка батареи. По словам инспектора по авиационной безопасности Хидео Косуги , осмотр сгоревшего аккумулятора показал, что батарея набухла и разгерметизировалась, в результате чего образовалась утечка электролита, а сам аккумулятор стал легче на 5 кг. Такое часто случается при неправильной перезарядке. Но эксперты NTSB эту версию быстро отвергли. По данным NTSB и FAA, ни одна из сгоревших батарей не превышала максимально допустимого напряжения в 32 вольта. Сейчас специалисты NTSB просвечивают сгоревшие батареи с помощью рентгена и томографов как в целом, так и в разобранном виде. Но пока каких-то видимых результатов это не дало.

Между тем скандал с Boeing 787 уже докатился до Сената США. Комитет по науке и транспорту официально объявил о проведении сначала слушаний, а потом и собственного расследования инцидентов с Dreamliner. Прежде всего сенаторов интересует вопрос о правомерности действий FAA, которая выдала разрешение Boeing использовать в своих самолетах легковоспламеняющиеся литиево-ионные батареи. Известно, что несколько лет назад с похожей проблемой столкнулась корпорация Cessna, которая первой из авиастроительных компаний решилась использовать эти аккумуляторы на своем бизнес-джете CJ4. Однако после самовозгорания аккумулятора в 2011 году Cessna не без участия экспертов FAA вынуждена была вернуться к никель-кадмиевым источникам питания и перепроектировать свой самолет. Случаи непроизвольного возгорания литиево-ионных аккумуляторов нередко фиксировались не только при их работе, но и при обычной транспортировке в качестве груза. Это обстоятельство даже вынудило Международную организацию гражданской авиации (ICAO) ужесточить с 1 января нынешнего года правила их перевозки.

Растущие потери

В том, что специалисты NTSB и FAA в конечном итоге все-таки найдут причину возгорания литиево-ионных аккумуляторов на Dreamliner, сомнений нет. За более чем полувековую историю работы этих ведомств еще не было ни одного случая, чтобы расследование авиационного происшествия, прямо связанного с безопасностью полетов, не было доведено до конца. Весь вопрос в том, как быстро это произойдет и чем обернется для Boeing. Если регуляторы потребуют внести технические изменения в устройство батарей, то потери Boeing будут относительно невелики. Эта операция вряд ли займет более полугода. Если учесть, что крупнейшие эксплуатанты Boeing 787 — ANA и JAL — из-за простоя своих самолетов теряют около 2 млн долларов в день, можно предположить: прямые убытки Boeing почти наверняка не превысят 1 млрд долларов. Но если FAA потребует от Boeing заменить литиево-ионные батареи «лайнеров мечты» на никель-кадмиевые аккумуляторы, финансовые последствия могут быть непредсказуемыми. Дело в том, что просто так взять и заменить одни батареи на другие не получится. На литиево-ионных аккумуляторах базируется вся архитектура Boeing 787 начиная от авионики и заканчивая программным обеспечением. Более того, именно применение этих батарей вкупе с широким использованием композитных материалов на основе углепластика обеспечивает Dreamliner огромное конкурентное преимущество по сравнению с самолетами прошлых поколений. Напомним, что Boeing 787 в отличие от своего предшественника потребляет на 30% меньше топлива. Таким образом, простая на первый взгляд операция неизбежно приведет к тому, что едва ли не все системы и подсистемы самолета придется проектировать заново, а возможно, менять и всю конструкцию лайнера, включая планер и фюзеляж. А это уже чревато многомиллиардными убытками и потерей существенной доли рынка на долгие годы.

Пока положение Boeing на мировом рынке пассажирских самолетов выглядит просто блестящим. По итогам прошлого года американская корпорация получила контракты на 1203 самолета, а общий портфель твердых заказов вырос до 4373 лайнеров (второй показатель за всю историю существования компании); заказчикам в прошлом году было поставлено 601 воздушное судно.

Успехи главного конкурента американской корпорации — концерна Airbus — выглядят скромнее. Но не намного. Европейцы поставили своим заказчикам в прошлом году 588 самолетов, на 10% больше, чем в 2011-м. При этом концерн получил новые контракты на 914 машин. А вот общий портфель заказов Airbus увеличился до 4682 самолетов. То есть уже стал больше, чем у Boeing. И в ближайшее время эта тенденция будет только усиливаться. Прежде всего из-за проблем с Dreamliner.

Несмотря на то что пока ни одна авиакомпания, заказавшая эти лайнеры у Boeing, не аннулировала контракт, перспектив сохранить лидерство на мировом рынке у американцев нет. Уже ясно, что при любом раскладе на планах авиакомпаний использовать Dreamliner в качестве самолета с высокой топливной эффективностью, способного летать на большие расстояния без посадки, можно поставить крест. Такие планы были у авиаперевозчиков из Австралии, Новой Зеландии и некоторых государств Океании. Например, Qantas и Air New Zealand хотели поставить Boeing 787 на рейсы из Мельбурна и из Окленда в Хьюстон. Протяженность этих рейсов порядка 12–13 тыс. км, но по большей части они проходят над океаном. А для того, чтобы их выполнять, самолет должен иметь разрешение удаляться от возможного аэропорта посадки (так называемого резервного аэродрома) на 330 минут. Так вот, Boeing 787 такое разрешение с самого начала не получил. Этот самолет, несмотря на заявленные характеристики, имел право летать только на расстояние, не превышающее 180 минут от резервного аэродрома. Одно это уже резко ограничивало рынок сбыта Dreamliner. Теперь же подобное разрешение FAA самолету не выдаст, наверное, уже никогда. А значит, текущий портфель заказов Boeing на модель 787, насчитывающий 799 самолетов, почти наверняка увеличиваться не будет.

Эта ситуация так или иначе играет на руку Airbus, и он обязательно ею воспользуется. Глава компании Фабрис Брежье уже поспешил выразить свое сочувствие американцам и пожелал «коллегам всего наилучшего». Брежье особо отметил, что «никогда не делал ставку на трудности конкурента». Но на следующий день стало известно, что Airbus неожиданно для всех вновь повысил цены на свои самолеты, в среднем на 3,5%. Теперь европейский конкурент Boeing 787 — A 350 — стоит аж 278 млн долларов. Для сравнения: каталожная цена Dreamliner 206,8 млн долларов. И это при том, что скидки у американцев доходят до 50%, тогда как у европейцев очень трудно получить даже 20-процентный дисконт. «Мы не видим угрожающего эффекта для A 350 после запрета полетов Dreamliner из-за возгорания батарей, — говорит Фабрис Брежье. — У нас другой поставщик аккумуляторов. Кроме того, A 350 находится на стадии разработки, поэтому при необходимости мы можем внести некоторые изменения в модификацию лайнера».               

 

Кому обрыв, а кому и хлеб с маслом

Сергей Костяев, эксперт Центра по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, кандидат политических наук

Даже в законе о фискальном обрыве, провал которого грозил США и миру очередным витком рецессии, американским корпорациям удалось провести ряд специальных налоговых льгот

Американские банки Goldman Sachs и Bank of America неплохо заработали на налоговых льготах, выделенных для восстановления центра Нью-Йорка после терактов 11 сентября 2001 года

Фото: EPA

Палата представителей американского Конгресса утвердила временное — до мая 2013 года — повышение предельного размера госдолга. Это несколько отодвигает угрозу фискального обрыва, но не устраняет ее полностью. Все последние месяцы мир следил за ходом переговоров по закону о фискальном обрыве между Белым домом и Конгрессом США. Провал диалога грозил Штатам повышением налогов и секвестром федерального бюджета, что вылилось бы в рецессию и обернулось бы негативными последствиями для мировой экономики.

Это не первое временное решение проблемы — предыдущий компромисс был достигнут перед Новым годом, суть его известна. Повышены налоги на физических лиц с доходом свыше 400 тыс. долларов в год и на семьи с доходом 450 тыс. долларов. Налоги с операций на фондовом рынке для лиц указанной категории увеличиваются до 20%, для всех остальных остаются на прежнем 15-процентном уровне. Налог на имущество стоимостью свыше 5 млн долларов устанавливается в размере 40%.

Однако самое интересное осталось за кадром. А именно — даже в таком горячо обсуждаемом документе, как закон о фискальном обрыве, корпорации позаботились о своих интересах, проведя ряд довольно специфических налоговых льгот, из-за которых федеральный бюджет недосчитается 77 млрд долларов. Отметим лишь несколько вопиющих поблажек.

Корпорация General Electric и банк J. P. Morgan Chase лоббировали продление налоговой льготы по «активному финансированию», введенной еще в 1997-м. Она будет стоить федеральному бюджету 9 млрд долларов в год. Эта мера позволяет корпорациям не платить федеральный налог на прибыль с доходов от зарубежных активов, если сделки проводились с помощью специальной процедуры так называемого активного финансирования.

Обоснованием такой льготы служила необходимость жестко конкурировать с другими транснациональными корпорациями, находящимися в налоговых юрисдикциях других стран с более низкими ставками. В результате американские корпорации снижают издержки на рабочую силу путем перемещения производств в развивающиеся страны, вдобавок получая за это налоговую поблажку в США. Эта льгота никогда не рассматривалась в качестве постоянной статьи Налогового кодекса, но благодаря активной лоббистской деятельности ее регулярно продлевают.

В 2010 году вокруг General Electric разразился скандал, когда предварительные данные показали: корпорация так структурировала бизнес, что не подпадала под федеральный налог на прибыль. После шумихи в либеральной прессе General Electric выпустила пресс-релиз, где говорилось, что после тщательной проверки вскрылась необходимость заплатить «некоторую сумму». Федеральный налог на прибыль корпораций в США составляет порядка 35%, однако реальная ставка с учетом всех мер оптимизации налогообложения вдвое ниже, а General Electric в глобальном масштабе платит около 7%.

Еще один финансовый гигант, Goldman Sachs, пролоббировал продление не облагаемого налогом строительства в районе «зоны свободы» (Liberty Zone) — квартале Нью-Йорка вокруг той территории, где стояли башни Всемирного торгового центра. Эту налоговую льготу ввели, чтобы быстрее восстановить часть города, пострадавшую после терактов 11 сентября 2001 года. В марте 2002-го Конгресс США учредил программу векселей для «зоны свободы» стоимостью 8 млрд долларов. Фактически же бенефициарами стали упоминавшийся Goldman Sachs и Bank of America, которые получили через эту программу 1,5 млрд и 650 млн долларов соответственно (еще около 3 млрд долларов достались одному из крупнейших нью-йоркских девелоперов Silverstein Properties). Могли ли эти компании обойтись без налоговых льгот при строительстве новых зданий штаб-квартир? Наверное, да. Даже мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг в ходе бурных обсуждений программы заявлял: «Сбор денег для того, чтобы их просто растранжирить, не самый разумный подход к вещам. Не начинайте с программы векселей для “зоны свободы”. Начните с рассмотрения потребностей штата, города, региона и лишь затем придумывайте способ финансировать эти нужды».

 

«Бракованный» рост

Марк Завадский

Китайская экономика вновь ускоряется, но былой радости китайцам это уже не приносит

Сорок четыре китайских города с населением более миллиона человек не имеют метрополитена, перебиваясь автобусным сообщением

Фото: AP

Государственное статистическое управление КНР отчиталось об успехах китайской экономики в 2012 году. Как и ожидалось, в КНР был зафиксирован самый медленный рост ВВП за последние 13 лет — экономика расширилась на 7,8%, медленнее Китай рос лишь в далеком 1999 году. Замедление было отмечено по всему спектру экономической активности — инвестиции в основные активы увеличились на 23% (худший показатель с 2002 года), экспорт— на 7,9% (хуже было лишь на пике кризиса в 2009-м), розничные продажи — на 14,3% (худший результат с 2004 года).

Впрочем, в четвертом квартале 2012 года был зафиксирован рост в 7,9%, что дает надежду на дальнейшее ускорение экономических процессов в 2013-м. Кроме того, в декабре цены на жилье в 70 крупнейших городах КНР поднялись на 0,31% — это самый быстрый рост за последние два года. Большинство экономистов полагают, что угроза обвала китайской экономики, вполне реальная еще полгода назад, сегодня практически миновала, а в целом нынешний год будет удачнее предыдущего. Так, китайский Bank of Communication прогнозирует рост ВВП на 8,5%, а Royal Bank of Scotland — на 8,4%. «Эпоха двузначных темпов роста закончилась», — заявил на пресс-конференции в Пекине глава Госстата КНР Ма Цзяньтан . Но и устойчивый рост на 8–9% в год по меркам второго десятилетия XXI века — это очень хорошие показатели.

Но могут ли нынешние вполне приличные темпы роста китайской экономики служить поводом для радости? Нет. Есть старый анекдот про «бракованные» воздушные шарики, которые точно такие же, как настоящие, только «не радуют». Примерно то же самое произошло за последний год с Китаем. Высокие цифры экономического роста уже не имеют должного психологического эффекта, в первую очередь для тех, кто живет в самом Китае.

Да, китайские власти доказали, что сохраняют контроль над количественными показателями экономики, но при этом стремительно теряют контроль за качеством — и экономического роста, и принятия экономических и политических решений. В начале года в Пекине были отмечены рекордные уровни загрязнения воздуха, а редакция одной из ведущих газет на юге Китая провела забастовку в знак протеста против политической цензуры. Китайское общество достигло состояния развития, при котором качество процесса на пути к цели не менее (а то и более) важно, чем сама цель. Быстро уже не нужно, нужно хорошо, а c этим в Китае пока проблемы.

Цель — консолидация

Нынешний год может стать очень важным для китайской политики и экономики. В марте в Пекине пройдет сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), на которой формально завершится передача власти политикам пятого поколения, начатая на XVIII съезде КПК в ноябре прошлого года. Команде Си Цзиньпина и Ли Кэцяна предстоит взяться за решение сразу нескольких серьезных проблем, которые предыдущие лидеры последовательно откладывали.

Одним из главных трендов ближайших трех лет станет консолидация внутри важнейших отраслей экономики — именно такие цели ставит перед китайской промышленностью Госсовет КНР. Так, в 2015 году в Китае должно появиться от пяти до восьми электронных компаний с ежегодными продажами свыше 16 млрд долларов США (в 2012 году таких было всего две). На десять крупнейших сталелитейных компаний должно приходиться 60% всего выпуска сталепроката, при этом в КНР через три года рассчитывают на три-пять компаний, которые могли бы эффективно конкурировать и на международных рынках. Похожие процессы должны пройти и в сфере редкоземельных металлов, число владельцев шахт резко сократится. Наконец, ожидается, что в автомобильном и алюминиевом секторах на десять крупнейших компаний будет приходиться 90% производства, а на десять крупнейших судостроителей — 70% всех произведенных судов.

Китайские власти надеются, что консолидация поможет хотя бы частично решить экологические проблемы — вводить экологические стандарты на десяти крупных холдингах в теории проще, чем работать с десятками и сотнями средних и мелких компаний. Впрочем, здесь не все так однозначно. «Крупные корпорации, особенно с высокой долей государственного капитала, очень плохо поддаются контролю и давлению. Во многих городах от этих предприятий зависит очень многое», — говорит профессор Гонконгского университета Джон Лай .

По оценкам экспертной группы при Нанкинском университете, в период с 2005-го по 2010 год вредные выбросы сталелитейных и чугунных производств выросли на 39%, при этом загрязнение от электростанций и легковых автомобилей уменьшилось на 25%. В любом случае экологические проблемы необходимо решать в самое ближайшее время. В начале января в воздухе Пекина уровень мелкодисперсных взвешенных частиц PM2,5 (один из ключевых показателей чистоты окружающей среды) в 70 раз превысил норму, и такое положение сохранялось в течение нескольких дней. Экология становится одной из причин отъезда из Китая высококвалифицированной рабочей силы и вывода активов, и эти процессы ускоряются с каждым годом.

Поделить иначе

2013 год может стать первым, в котором экономический рост будет в большой степени достигнут за счет внутреннего потребления — в 2012-м располагаемый доход домохозяйств в Китае рос быстрее, чем другие экономические показатели. Однако, как доказывают исследования, мало наполнить карманы потребителей, необходимо еще более или менее равномерно распределить доходы между ними. Официальные и неофициальные оценки имущественного неравенства в Китае сильно разнятся. В начале января руководитель Госстата КНР Ма Цзяньтан заявил, что коэффициент Джини в Китае в 2012 году составил 0,47, что ставит страну по этому показателю на один уровень с США. Ряд независимых экспертов, впрочем, говорят о других цифрах. Так, по оценке экономиста Техасского университета A&M Ли Гана , коэффициент Джини в КНР достигает 0,61, что сопоставимо с показателями многих африканских государств.

По данным Ли Гана, 10% самых богатых китайцев откладывают 60% своих доходов, что составляет 74% всех китайских сбережений. Иными словами, снижение уровня имущественного неравенства важно не только с точки зрения гармонизации общества: оно также имеет большое значение для увеличения внутреннего потребления в КНР — такую цель китайские власти ставят перед собой каждый год.

Впрочем, и у быстрого наращивания потребления есть серьезные риски. В июле 2011 года после эпидемии среди свиней цены на свинину выросли на 57%, а ведь на Китай приходится 50% мирового потребления данного вида мяса, то есть быстро восполнить недостачу на внутреннем рынке за счет импорта практически невозможно.

Меньше рабочих рук

В минувшем году КНР официально вступила в новую фазу своего развития — трудовые ресурсы, увеличивавшиеся последние 20 лет, начали сокращаться. В 2012 году число работников в Китае сократилось на 3,5 млн человек — до 937 млн. В стране началась дискуссия о возможности отмены политики «одна семья — один ребенок» — в ноябре открытое письмо с таким призывом подписали более 30 известных специалистов в этой области. Китайские власти с гордостью утверждали, что благодаря их политике с 1977 года в Китае не родилось 400 миллионов человек — кажется, скоро об этом будут говорить с сожалением.

Впрочем, даже отмена или облегчение режима ограничения рождаемости (он, кстати, и так был отменен для целого ряда категорий граждан в последние годы) даст эффект лишь через 15–20 лет. Так что пока трудовые ресурсы в Китае будут сокращаться, что неминуемо приведет к дальнейшему удорожанию рабочей силы и ухудшению позиций страны в качестве «всемирной фабрики» на глобальном рынке разделения труда.

Снижение доли экспорта в ВВП будет компенсироваться ростом внутреннего потребления и сохранением значительных инвестиций в основные активы. Несмотря на 20-процентный ежегодный рост данного показателя на протяжении последних 20 лет, Китай по-прежнему отстает от других государств в развитии инфраструктуры. В стране, к примеру, всего 452 аэропорта — против 713 в Бразилии и 5194 в США. По данным McKinsey, 44 китайских города с населением более миллиона человек не имеют метрополитена и опираются на автобусное сообщение.

Устойчивое развитие внутреннего спроса невозможно без создания новой транспортной инфраструктуры, причем львиная доля расходов ляжет именно на центральные власти. Многие китайские города опираются на доходы от продажи земли — в ряде случаев они составляют от 30 до 50% от доходов местных бюджетов. А запасы свободной земли подходят к концу, да и цена на нее начинает падать, особенно в тех районах, где наблюдается снижение производственной активности. Уже скоро многие китайские города не смогут сводить концы с концами без помощи Пекина.

Но нет худа без добра. В условиях нехватки финансовых ресурсов есть надежда на то, что деньги будут выделяться на действительно нужные проекты, а контроль над расходованием средств ужесточат. В этом смысле инфраструктурные программы новых китайских властей должны отличаться от того, что строили в 2008–2009 годах во время последнего «инфраструктурного рывка» в рамках пакета антикризисных мер. Тогда китайским властям было важно потратить деньги, создав новые рабочие места и простимулировав внутренний спрос на ресурсы, сегодня речь идет о строительстве инфраструктуры для реальной жизни. Экономика не для статистики, а для жизни — такой должна быть программа нового, пятого поколения, китайских политиков.

Гонконг

График

Рост ВВП Китая устойчиво снижается

 

Кибербитва за Родину

Баулин Александр

Реализация указа президента РФ, предусматривающего создание системы противодействия компьютерным атакам, может кардинально поменять климат в рунете. Пока ФСБ не раскрывает, как будет выполнять указ, мы решили рассмотреть возможные варианты защиты пользователей

Рисунок: Константин Батынков

В 2012-м тема управления интернетом часто оказывалась в центре внимания — у ряда государств находились причины усилить контроль над сетью. В начале года США пытались протолкнуть у себя законопроект SOPA, позволяющий правообладателям жестко контролировать контент, потребляемый пользователями, и наказывать их, практически отменяя презумпцию невиновности. Заокеанским законодателям помешали собственная общественность и крупные местные компании (такие, как Google), активно протестовавшие против этого закона. Во время «арабской весны» Сирия отключила у себя доступ в интернет, желая предотвратить организацию повстанцев с помощью социальных сетей.

Россия, Китай и арабские государства стремятся усилить контроль над сетью внутри своих стран. Для этого они решили добиться изменения регламента Международного союза электросвязи — документа, определяющего полномочия государств по формированию правил работы интернета. В декабре им это удалось, но перемены оказались незначительными: главная роль в управлении мировой сетью по-прежнему принадлежит международной организации Internet Corporation for Assigned Names and Numbers (ICANN). Формально независимая, эта некоммерческая структура находится под влиянием США.

Однако российское правительство не отступилось от планов контроля над интернетом: на прошлой неделе был опубликован президентский указ № 31с «О создании государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак на информационные ресурсы Российской Федерации». В нем ФСБ предписывается создать подразделение, которое должно выполнить практически полный спектр работ по киберзащите российских ресурсов. В указе упоминаются все аспекты: от методики защищенности ресурсов до мониторинга состояния сети и разработки средств устранения последствий. В первую очередь обращается внимание на защиту ресурсов госорганов, а также на взаимодействие с операторами и компаниями, лицензированными на оказание услуг по информационной безопасности. По желанию владельцев в эту программу могут быть включены и другие информационные ресурсы.

После «Красного октября»

Насколько страшны кибератаки? Согласно отчету Symantec Cyber Crime Report — 2012, объем потерь мировой экономики от компьютерных преступлений составляет 110 млрд долларов в год. Если в стоимостном выражении доля России еще невелика, то по частоте атак мы в начале списка. А ведь не всегда хакеры портят данные и крадут деньги через интернет, они воруют государственные данные и блокируют доступ к сайтам — в таких случаях потери оценить сложно. Наталья Касперская , генеральный директор компании InfoWatch, специализирующейся на защите информации от утечек, связала появление указа с раскрытием сети зараженных компьютеров «Красный октябрь». Напомним: 14 января «Лаборатория Касперского» выявила сеть ПК в госорганах нескольких государств, включая Россию, с которых отсылалась информация в неизвестном направлении. И почти сразу появился указ президента № 31с (в компании Евгения Касперского утверждают, что к его разработке отношения не имеют).

Возникает вопрос: не является ли реальной целью указа не борьба с хакерскими атаками, а построение системы контроля за интернетом, в первую очередь за распространением оппозиционных настроений в соцсетях? Игорь Ашманов , управляющий партнер компании «Ашманов и партнеры», специалист в области искусственного интеллекта, разработки программного обеспечения и управления проектами, так не считает: «К построению “Великого русского брандмауэра” это отношения не имеет. У всех провайдеров уже лет десять стоит СОРМ-2* от ФСБ, и кому из “отцов русской демократии” он повредил? Мне кажется, возбуждающий фактор тут — само название спецслужбы. И никого не волнует, что, например, антивирусы — это замечательное средство не просто для контроля за гражданами, а хоть для захвата мира. Эта программа сидит в вашем устройстве на очень низком уровне и может сделать с операционной системой и железом что угодно. Добавим, что антивирус скачивает по закрытому протоколу сотни обновлений в день — не только данные, но и фактически самостоятельные программы». Правда, на наш взгляд, сам же Игорь Ашманов и упоминает причину, по которой при наличии СОРМ-2 требуется контроль за интернетом. Отвечая на вопрос, можно ли контролировать спам в западных соцсетях, он говорит: «Национальному государству может быть интересно душить в соцсетях какие-то массовые вбросы, призывы к беспорядкам или вражескую пропаганду. Однако сделать это можно только частично, блокированием всего сервиса целиком или сетевого протокола. Дело в том, что поисковики, социальные сети и твиттер быстро переходят на шифрованную связь с пользователем, на протокол HTTPS. Собственно, уже на 80–90 процентов перешли. Это значит, что в канале ничего увидеть нельзя, даже адреса конкретной страницы — вся жизнь социальной сети происходит в толстом клиенте, общающемся с сервером по закрытому протоколу. В результате можно либо запретить HTTPS, либо разрешать его до часа Х, а потом выключать. Гипотетической альтернативой может стать установка следящих программ на пользовательском устройстве. Но это очень сложно логистически и технически».

Методы IT-борьбы

Как же бороться с информационными опасностями? Наиболее типичные компьютерные атаки: DDoS (перегрузка запросами сайтов с целью ограничения доступа к ним остальным пользователям), спам (почта и сообщения, не запрошенные пользователями и имеющие рекламный или агитационный характер), фишинговые ссылки и вредоносные программы, портящие и крадущие информацию, устанавливающие контроль за ПК пользователя.

Что касается DDoS, то Игорь Ашманов советует: «Если говорить об отражении DDoS-атаки, то эффективно с ней бороться не на атакуемом сайте, где канал узкий и производительность сервера ограничена, а, например, у провайдера, имеющего более широкий канал. Специальных продуктов для реализации такого подхода много — например, “Лаборатория Касперского” продает его уже несколько лет. В результате мы имеем большей частью техническую проблему: надо использовать надежные, пусть и дорогие, сетевые устройства, правильно настраивать сеть, применять специальное ПО». Ашманов подчеркивает, что важно не просто отразить атаку, а найти исполнителей и заказчиков: «Можно ли будет отследить источники атак? В принципе соответствующая инфраструктура, может быть, уже установлена у многих провайдеров. Гораздо интереснее, предполагается ли в рамках ФСБ выделить структуру для оперативно-разыскных действий: поиска и правового преследования хакеров после их выявления. Давно бы пора — мне кажется, что сетевой андерграунд слишком распоясался. И сетевые атаки не главная беда, больше урона приносят спам, трояны (программы, контролирующие ПК пользователя. — “ Эксперт” ), ботнеты (сети ПК, управляемые злоумышленником. — “ Эксперт” ), блокирование операционки, списывание денег».

От фишинговых ссылок, вредоносных программ, портящих информацию, и почтового спама защищают стандартные антивирусы в полных версиях класса Internet Secutity. Установив их, пользователь может вести вполне беззаботное существование.

А вот переписку в западных социальных сетях контролировать невозможно — выше мы уже упомянули, что весь трафик в них шифруется, посторонний не может прочитать сообщения. Если возникает необходимость противостоять политическому спаму, Игорь Ашманов наиболее логичным видит такой вариант: «Скорее всего, бороться в социальных сетях можно, только создавая “белковые средства”: специальные пропагандистские батальоны и автоматизированные рабочие места для них». Примеры таких подразделений, добавляет Ашманов, в мире уже есть.

Видимо, скоро появится еще один вид ПО, рассчитанный на борьбу с вредоносными программами, ворующими данные пользователя (в том числе номера и пароли кредитных карт или документы государственной важности) и отсылающими их хакеру. Если антивирус не смог остановить их, то могут пригодиться модифицированные системы типа DLP. «Еще год назад системы предотвращения утечек информации, DLP, разработкой которых занимается компания InfoWatch, не входили в список решений, предназначенных для защиты от кибератак, но с появлением “Красного октября” ситуация изменилась, — рассказывает Наталья Касперская. — Мы сейчас работаем над системой мониторинга, способной обнаруживать аномальную активность в сети, в том числе связанную с несанкционированным шифрованием конфиденциальной информации. Такая система призвана дать сигнал о соответствующем инциденте офицеру безопасности сети. Это уже не DLP в чистом виде, предстоит придумать название такой системе, которая может быть использована в том числе и для защиты информации в госструктурах». Современные антивирусные решения (имеются в виду системы полной защиты класса Internet Security), говорит Касперская, подобны стенам, возведенным вокруг компьютерной сети организации. Но если раньше можно было полностью довериться стене, то теперь, когда вредоносные программы стали технически более сложными и совершенными и могут незаметно для внешней защиты проникнуть в сеть, необходимо научиться обнаруживать последствия их действий внутри периметра, ведь ущерб может быть колоссальным. А вот идея спрятать все госорганизации в закрытом сегменте сети Наталье Касперской кажется бесполезной: «Не думаю, что предложение некоторых экспертов выделить госорганизации в закрытую подсеть поможет. Наверное, это защитит от угроз определенного вида, но непременно будут созданы специализированные вредоносные программы для проникновения в этот изолированный периметр. Тем более что у каждого госучреждения свой набор аппаратных средств и программ — очень дорого обойдется стандартизировать такой зоопарк».

Можно предположить, что в будущей системе вышеперечисленные элементы будут объединены. Сайты защищены от DDoS-атак системами анализа трафика. Если хакеры попытаются обрушить их, заразив вирусами, то их атака будет предотвращена с помощью антивирусов класса Internet Security, которые будут установлены на персональные компьютеры сотрудников и серверы госорганизаций. Если же вредоносным программам удастся преодолеть антивирус до личных данных, то при попытке украсть файлы поднимут тревогу модифицированные системы DLP, которые сейчас разрабатываются. Единые стандарты для всех госорганизаций упростят организацию их защиты (за счет единообразности ПО) и понизят общую стоимость такой системы.

Внешняя или внутренняя защита?

Насколько реализуема такая система и есть ли ее аналоги в других странах? Илья Сачков , генеральный директор компании Group IB, помогающей МВД вычислять хакеров и собирать доказательства их преступлений, категоричен: «Очевидно, что подразумевается не техническая или не только техническая система. Половина пунктов указа говорит об организационных мерах, без которых создавать чисто техническую систему информационной безопасности в принципе неэффективно. По крайней мере зарубежная практика показывает, что так никто не поступает». Один из экспертов по информационной безопасности, пожелавший остаться неназванным, отметил: «В указе речь идет о защите любых информационных ресурсов, находящихся на территории России. Это положение может относиться и к ресурсам, например, Министерства обороны, но они находятся вне компетенций ФСБ. Было бы логично создать при ФСБ уполномоченный орган, отвечающий за обеспечение национальной информационной безопасности в целом и координирующий данное направление в других организациях. Это поможет избежать возможного конфликта интересов. В США существует подобная система, и в каждом ведомстве есть структура, которая отвечает за свой участок».

Отметим, что в ФСБ уже есть структура, которая могла бы взять на себя такие функции — ЦИБ (центр информационной безопасности, занимается антитеррористической деятельностью и защитой госинтересов в виртуальном пространстве), зачем же создавать новую? Наш источник в кругах, близких к ФСБ, сообщил, что указ был инициирован 8-м управлением ФСБ (бывшая служба ФАПСИ, отвечающая за безопасность каналов связи) и стал сюрпризом даже для других управлений этой организации. Однако есть и эксперты, считающие логичным создание единого надведомственного центра управления борьбы с киберпреступностью. Наталья Касперская отмечает: «Мера очень своевременная, такие органы противодействия киберугрозам на государственном уровне в других странах существуют уже давно. В частности, я знаю, что в Китае создан центр противодействия киберугрозам CNCERT. Компании, поставляющие в Китай продукцию для защиты от различных киберугроз, должны сертифицировать ее в CNCERT. Получившие сертификат обязуются предоставлять центру информацию обо всех совершенных на территории страны кибератаках».

Касперская полагает, что это правильный подход: хочешь защищать — докажи, что твоя продукция адекватна задачам. «Если бы я создавала систему противодействия, то сделала бы ее похожей на применяемую в Китае и Малайзии. Есть некий центр, который принимает вторичную информацию сразу от нескольких антивирусных компаний. В результате снижается вероятность ложных срабатываний на вредоносные программы. Кроме того, анализ первичного потока сообщений потребовал бы вовлечения в процесс сотни вирусных аналитиков, практически пришлось бы организовать еще одну антивирусную компанию. А если будет создан центр, достаточно парочки экспертов, которые станут анализировать и обобщать полученную информацию, и нескольких специалистов, занимающихся непосредственно поимкой киберпреступников. Учитывая, что такие функции уже в большой степени выполняются соответствующими ведомствами в МВД, можно использовать и имеющиеся ресурсы».

Спецы по пиковым нагрузкам

Но любые технические и организационные меры окажутся бесполезны, если инженеры не смогут реализовать систему, а пользователи не будут соблюдать меры безопасности. Поэтому в качестве главного средства борьбы с компьютерными атаками эксперты видят повышение профессионального и образовательного уровня. Так, Игорь Ашманов уверен, что DDoS-атаки случаются, но к «падениям» они приводят только при неграмотной настройке сайтов. И сайт ФСБ, и сайт госуслуг подвергаются атакам, а падает только ЖЖ (Livejournal.com), говорит Ашманов. Справедливости ради отметим, что и желающих зайти в ЖЖ больше, чем посетить сайт ФСБ, но вернемся к нашему разговору с Игорем Ашмановым. На вопрос, хватает ли России специалистов по пиковым нагрузкам, он ответил: «У нас мало всех ИТ-специалистов. Нам не хватает сотни ИТ-кафедр, десятков тысяч программистов и сисадминов в год. Так что и людей этой специальности тоже остро не хватает».

Илья Сачков видит еще одну проблему: часто хакеры уходят от ответственности, потому что судья не обладает соответствующими знаниями, позволяющими понять всю суть преступления. «С точки зрения взаимодействия с Управлением К — проблем нет, это оперативное подразделение, и они работу свою выполняют отлично, — говорит он. — Трудности начинаются, когда дела передаются в прокуратуру, суды. Хорошо было бы повысить уровень необходимых технических знаний сотрудников судов и прокуратуры, так как сейчас приходится очень много времени тратить на составление документов, поясняющих технологические термины, а то и суть самого компьютерного преступления, ведь юристы оперируют совершенно иными понятиями и терминами. Не хватает целевой программы и центров, которые обучат азам ИТ. Эксперты, конечно, могут разъяснить суть дела, но важен психологический момент: решение принимает судья. Он должен полностью разобраться в уголовном деле и сам принять обоснованное решение, а не полагаться только на заключение криминалиста. Если речь идет не просто о технической системе, а о национальной информационной безопасности, включающей необходимые правовые изменения, то это очень поможет».

* СОРМ-2 - система технических средств для обеспечения функций оперативно-разыскных мероприятий. Предусматривает возможность прослушивания разговоров граждан и протоколирования их деятельности в интернете.

Схема

Схема DDoS-атаки и ее предотвращения

 

Творческий кризис кипения

Ирик Имамутдинов

Академик Накоряков уверен: России необходимо опережающее развитие самых разных видов энергетики, а все технологические проблемы при желании могут быть решены

Академик РАН Владимир Накоряков

Фото: Антон Уницын / Grinberg Agency

Академик Владимир Елиферьевич Накоряков  — ученый с мировым именем, корифей в теплофизике. Встретиться с Накоряковым в его родном Академгородке в Новосибирске почитают за честь самые именитые ученые. Здесь, в стенах Института теплофизики им. С. С. Кутателадзе Сибирского отделения РАН, которым академик руководил долгое время, прошла большая часть его творческой жизни. Здесь написаны почти пять сотен его работ, многие из которых и сейчас лидируют в списках по цитируемости.

Научная деятельность отражает широту интересов ученого — от фундаментальных проблем до конкретных технологий и технической реализации их в различных установках. Исследование процессов тепломассопереноса и гидродинамики при неизотермической абсорбции в двухфазных бинарных системах, образования гидрата метана при ударно-волновом воздействии на газожидкостную смесь, волновых процессов в многофазных средах, теория и эксперименты для топливных элементов и генераторов водорода — все эти направления работы академика Накорякова относят к научным исследованиям высочайшего класса.

Совместно с академиками Яковом Зельдовичем и Самсоном Кутателадзе и рядом других ученых Накоряков впервые экспериментально обнаружил существование ударных волн разрежения в однородной среде, зарегистрированное в качестве открытия.

Сам ученый говорит: все, что ему выпадало делать, находило отражение в нормах расчета или законах, по которым проектируются все агрегаты современной энергетики. В тяжелые для науки 1990-е годы Накоряков создает Институт перспективных исследований, нацеленный на коммерциализацию научных идей, и оказывается еще и вполне успешным предпринимателем (подробнее см. «Акулы академического бизнеса» в «Эксперте» № 16 за 2000 год). Владимир Елиферьевич живо участвует во многих общественных дискуссиях, посвященных проблемам науки, российской экономики и энергетики. Нам показалось интересным поговорить с академиком на темы энергетики, связанные с его научными интересами.

— Владимир Елиферьевич, несколько лет назад вы стали лауреатом премии « Глобальная энергия», « нобелевки» по энергетике, за достижения в области исследований физико- технических основ теплоэнергетических технологий — гидродинамики, теплообмена, нестационарных и волновых процессов в многофазных средах. Поясните не очень искушенным читателям, как ваша наука связана с этой премией?

— Пожалуй, я начну с того, что скажу банальность, — развитие любой энергетики в конце концов всегда упирается в эти самые теплотехнику и теплофизику. Вот простой пример. Если взять обычный металлический чайник, заполненный водой, и начать его нагревать, то при очень большой тепловой нагрузке он может быстро расплавиться еще даже до закипания воды. Почему? А дело тут в том, что быстрое превращение воды в пар образует границу — паровую пленку очень низкой теплопроводности — между стенками посуды и основной массой воды. В результате, из-за того что тепловой поток подается, а отвести его в воду мешает паровая пленка, стенка перегревается и сгорает. А ведь все электроэнергетическое оборудование, по сути, и состоит из похожих «чайников».

Самый яркий пример — атомная энергетика. На заре ее возникновения, в 40–50-х годах прошлого века, все мечтали, что вскоре за счет нее будут решены все энергетические проблемы человечества. Появился источник ядерной тепловой энергии огромной мощности. Казалось, все просто: нагрели воду, превратили в пар, пустили в турбину, получили электричество. Но буквально через четыре года, через пять лет атомная энергетика превратилась в науку о теплофизике.

— Надо было научиться нагревать новые большие « чайники» так, чтобы они не плавились?

— Вот именно. В 1950-х создание атомных энергетических установок острейшим образом потребовало понять физику кризиса кипения. Что, к примеру, происходило в топливных трубках первых блоков РБМК (реактор большой мощности канальный — первый тип атомных энергоблоков, которые начали осваиваться в СССР. — « Эксперт» ). Когда к экранам — ТВЭЛам, тепловыделяющим элементам реактора, — стали подводить воду, образующийся пар, по идее, должен был тепло от них отводить, но тем не менее этого не происходило, и ТВЭЛы начали гореть. Привычная форма пузырькового кипения, которое каждый из нас наблюдает у себя на кухне, в этом случае сменялась пленочным кипением, когда на твердой поверхности появляется сплошная пленка пара. Поэтому отвод тепла от поверхности резко ухудшался, и, несмотря на то, что нагреватель, казалось бы, был полностью погружен в охлаждающую жидкость, он разрушался. И мой гениальный учитель Самсон Семенович Кутателадзе предложил рассматривать начало пленочного кипения как особый гидродинамический кризис, возникающий тогда, когда образующийся у поверхности нагрева пар полностью взвешивает прилегающие к поверхности массы жидкости и отделяет их от поверхности нагревателя. Он придумал такую простую модель, по которой происходила замена потока этого пара от поверхности нагрева потоком газа, вдуваемым через пористую поверхность в холодную жидкость. И вот отсюда возник раздел науки — кризис кипения, и была построена знаменитая формула, она очень простая, сначала полученная как раз на основе чисто умозрительного анализа гидродинамического процесса взвешивания газа, а теперь прописанная в каждом учебнике. Но для того, чтобы все это начало в РБМК надежно работать, десятки тысяч экспериментов проведены, в тысячах статей проанализировано, как та же вода кипит, высыхает, циркулирует, как она ведет себя на ТВЭЛах, как происходит теплообмен.

— Подмывает спросить, как же при столь детальной теплофизической просчитанности у нас именно с РБМК случилась такая беда?

— В Чернобыле-то? Аварию, которая там произошла, несмотря на весь ее трагизм и последующий героизм людей, я считаю совершенно идиотской. Просто абсолютная глупость. Сверхглупость людей, ничего не смысливших в теплофизике реакторов и, видимо, решивших классику переписать. Вот представьте, у вас тысячи трубок внутри реактора, внутри них течет вода. Тепловой поток везде одинаковый. Вот я выбрал базовый режим работы реактора, так как мне нужно, чтобы в каждую трубку входило одинаковое количество воды. Когда скорость воды большая на входе и большое давление обеспечивается повсеместно, то существует и гарантия, что большой перепад давления обеспечит повсеместно равномерный расход воды и соответственно теплосъем с ТВЭЛов. А что сделал человек, который стал «науку делать»: он придумал, что надо научиться работать на пониженных режимах реактора, чтобы меньше нагружать при необходимости турбинный цех. Вот и стали пробовать уходить на более низкие режимы работы реактора, а раз более низкое тепловыделение — давление воды меньше, перепад меньше. В некоторые трубки стало попадать меньше воды — и все. Вода испарилась, теплу деваться некуда, трубка расплавилась, вода пошла в корпус, а там взаимодействие с графитом — получился водород. Водород взорвался, и вот она — идиотская совершенно, непоправимая беда. Его, «ученого» этого, под суд надо было сразу отдать, как только он начал с этой идеей носиться.

— В последнее время все больше говорят о ядерных энергоблоках с так называемой внутренне присущей естественной безопасностью, о реакторах на быстрых нейтронах с металлическим теплоносителем.

— Да, такие реакторы — это мечта, которая красива и безупречна с теоретической точки зрения. Безупречна абсолютно. Но как сделать сам реактор с жидким металлическим теплоносителем — это практическая проблема, тут много еще надо науки и уж без инженерного творчества никак не обойтись. В этой области сейчас необходимо решать проблемы теплофизики уже с другими материалами, и их решение должно показать реализуемость этих реакторов, работающих несколько на других принципах, чем привычные РБМК или ВВЭРы.

Для войны и космоса мы похожее делали, но там была совсем другая энергетика: в космосе 100–150 киловатт, а для Земли надо много больше — десятки мегаватт, и проблемы, конечно, другие. Еще в 1960-х годах в институте мы кипятили смесь калия и натрия, изучали это дело. Под руководством Кутателадзе был выполнен цикл теоретических и экспериментальных работ по исследованию теплоотдачи и гидродинамики движения жидких металлов в трубах и различных каналах. Вы знаете, теплообменники ядерных реакторов спутников, которые летают в космосе, работают на расплаве калий—натрий. Сейчас возобновляется работа со свинцом. Вот был проект прекрасный БРЕСТ (быстрый реактор естественной безопасности со свинцовым теплоносителем. — « Эксперт» ), я начинал в нем работать. Я уверен, что можно сделать на свинце такой реактор, и сейчас говорят о похожем проекте «Прорыв», но против него, уже вижу, ополчаются противники.

— Мы брали у руководителя этого проекта Евгения Адамова интервью и написали статью о том, что есть красивая идея за десять лет создать работающий образец такого реактора с попыткой замыкания ядерного топливного цикла ( см. « Как в августе сорок пятого» в № 45 « Эксперта» за 2012 год). Нам стали звонить, говорить, что мы потакаем новым « Панамам», рассчитанным на коррупционное освоение бюджетных денег.

— Панама-то в результате работает, слава богу. А преимущества такого реактора очевидны: новое топливо, воспроизводящее плутоний, сам свинец — идеальная радиозащита. Физически очевидно, что ядерная безопасность у такого реактора должна быть гораздо выше, чем у реакторов предыдущих поколений. Опасность теплового взрыва меньше, потому что нет больших объемов воды, как у тех же ВВЭРов. Деньги на все это, конечно, потребуются большие — около 4 миллиардов долларов.

А что касается мнений, то была похожая дискуссия в этой самой комнате, в которой мы с вами разговариваем. Я одному такому известному критикану сказал: «Ты руками-то не маши, ты подумай, ведь все можно сделать, все можно». Если взяться по-настоящему, получится проект. Вот там, на быстром свинцовом реакторе, например, одно из основных препятствий — это то, что свинец окисляется с материалом любым. А я много работал когда-то с ракетчиками, с их нитями угольными, они же держат 1500–1700 градусов, причем в окислительной среде. Их, например, можно использовать в быстрых реакторах. Они не окисляются, они страшно прочные. Движки-то ракетные, их же никто не делает сейчас полностью из металла. Они все наматываются из тоненьких углеродных нитей. Впервые это начал делать академик Виктор Протасов в подмосковном Хотькове (почти все композитные конструкции для ракетных комплексов «Темп-2С», «Пионер», «Тополь», «Д19» и других были созданы на «фирме» Протасова — в Центральном НИИ специального машиностроения. — « Эксперт» ). Сейчас корпуса двигателей больших и маленьких ракет мотают из этих нитей. Они суперлегкие, суперпрочные и легко держат нужную температуру. Там, конечно, возникает проблема пластичности, но с помощью новых материалов, специальных прокладок можно решить и ее. Сейчас в мире много работают с похожими нитями. Мы заказали подобные «чулки» для имитатора быстрого реактора, они будут держать эту температуру в свинце. Я уверен: еще пару лет, и главная проблема — окисление — будет решена.

Мой любимый философ Герберт Спенсер утверждал, что прогресс — это рост разнообразия качеств. Потому я считаю, что должна развиваться разнообразная энергетика: и атомная, и тепловая, и ветряная, и приливная

Фото: Антон Уницын / Grinberg Agency

— В этом проекте есть, видимо, и ваш профессиональный интерес — изучить процессы теплообмена свинцового теплоносителя в новом реакторе.

— Как я говорил, по калию и натрию мы провели у нас в институте тысячи опытов, а по свинцу пока мало что сделано. Со свинцом исследований гидродинамики течения совсем мало, а там течение турбулентное, перемешанное. Как происходит турбулентность в тяжелых металлах, никто толком не знает. Не решена главная проблема — неравномерность распределения тепловых потоков по периметру ТВЭЛов жидкого свинца, у которого очень большая теплопроводность. Технические трудности, разумеется, и другие будут: разрушение ТВЭЛов, использование нового топлива — все это еще только предстоит изучить. Но все эти трудности возникали и при работе с другими реакторами — и проблемы были решены. А вот в людях, в кадрах трудности будут. Потому что за это вот безвременье в науке люди разбежались, особенно в Москве. Я постараюсь Адамову помочь в мобилизации Сибирского отделения академии. У нас в новосибирском Академгородке ученый народ крепче сидит, и я прикинул, кто может принять участие в проекте. Согласились три сибирских академических института: Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера, Институт катализа имени Борескова; ФГУП ФНПЦ «Алтай», разработчик МБР, боеголовок и взрывчатых веществ, во главе которых стоят такие известные академики, как Александр Николаевич Скринский , Валентин Николаевич Пармон и Геннадий Викторович Сакович. Без таких проектов как расти науке? Американцы, французы — все равно рано или поздно сделают свинцовый проект на быстрых нейтронах.

Вот вы спрашивали, как связана моя научная деятельность, работа моего института с «Глобальной энергией», а ведь у меня есть и прямой ответ. В формулах для норм расчетов котельных агрегатов, созданных в 50–70-х годах прошлого века, половина принадлежит Кутателадзе и его коллегам, еще часть — Институту теплофизики СО РАН. Невозможно ведь делать новое энергооборудование, не имея норм расчетов. Для создания энергетических машин инженерам нужна пища, вот мы ее и даем — и будем давать дальше. Станем исследовать турбулентность жидких металлов, теплообмены разные, там же никто толком не мерил, и потому неожиданности могут открыться фантастические. Помимо того, глядишь, и у нас самих может получиться какая-нибудь прикладная разработка.

— Владимир Елиферьевич, Институт теплофизики курировал проект первой в мире бинарной Паратунской геотермальной станции. Пишут, что вы лично заложили основы теории абсорбционных тепловых насосов и выпускаете уже четвертое их поколение, разработали еще ряд направлений экологически чистой энергетики и энергосберегающих технологий.

— Первую бинарную станцию, Паратунскую ГеоЭС, поставили на Камчатке Самсон Кутателадзе, профессор Розенфельд и их ученики Москвичева и Петин. Действительно это была первая в мире станция, где геотермальным теплом разгонялся фреон, и он уже крутил турбинку. Потом наши ребята-инженеры, ту станцию проектировавшие, переехали из Харькова в Тель-Авив и создали известную фирму «Арманд», она сейчас выпускает турбины на озонобезопасных фреонах. Все от нас пошло, забегая вперед, я подумываю такую технику и наши тепловые насосы в комплексе с водородными топливными элементами использовать. С геотермальной энергетикой я, в свою очередь, вплотную столкнулся, когда занимался теми же тепловыми насосами, и сейчас понимаю, что ничего нельзя идеализировать из таких технологий: где-то это пойдет, где-то просто невозможно использовать. Не потому, что не выгодно, а, например, из-за экологии. Как устроен тепловой насос? Он перекачивает тепло низкого потенциала в тепло более высокого. Ты берешь более теплую воду из-под земли, греешь фреон, а охлажденную в системе воду возвращаешь обратно в землю. У нас на Байкале работают две маленькие станции. Они берут воду с температурой 6 градусов, а сбрасывают в озеро с температурой 3 градуса, и за счет этой разницы тепловой насос отапливает помещения. Путин был там, видел и удивлялся, но там есть куда сбросить воду. Мы много ставили таких насосов и в других местах. Берешь подземное тепло, — а в Новосибирске много мест, где вода под землей с температурой 30 градусов, бери да радуйся, — а сталкиваешься с бедой. И мы поняли это после пяти-семи лет эксплуатации. Воду-то ты отработал и качаешь ее назад в скважину, а она забивается внизу, некуда ее деть, мы и не подозревали, что воду грунт отдает легко, а принимает назад ее очень долго и тяжело, а в какой-то момент совсем перестает. Выливать в реки? Выливали мы в Чергу на Алтае, ну и сразу лучшая река района стала портиться. Пришлось ту станцию закрывать.

— Вы как- то рассказывали нам, что технологии электроэнергетики развиваются таким образом, что стремятся к использованию все большей доли водорода из состава горючего, что сам водород — идеальное топливо. Но, похоже, и традиционные источники энергии проживут еще не один десяток лет.

— У водородной энергетики и экономики в конечном итоге, я думаю, лет так через тридцать, громадное будущее. И уже элементы этого будущего наметились: бегают разные водородные автомобили, разрабатываются и испытываются технологии различных топливных элементов. Конечно, все будет двигаться в этом направлении. Смотрите, жгли древесину как топливо, водорода там совсем немного, стали жечь уголь — водорода в нем побольше, стали жечь газ — в метане еще больше доля водорода. Соединенные Штаты Америки с населением в пять процентов от мирового потребляют 25 процентов мировой энергии или что-то около того. При достижении 95 процентами населения Земли уровня потребления энергии, уже существующего в США, будут использованы все углеродсодержащие топлива в мире, и человечество окажется на пороге практической гибели в результате необратимой гибели природы. Потому-то сейчас выходят на использование самого водорода, это уже вопрос выживания. Потом, самое выгодное — водород жечь. Это ясно, потому что техника станет намного компактнее. Сравните паровой угольный котел и топливный элемент — это уже совсем другая машина. Если говорить языком теплофизики, в чем главное преимущество водорода? При сжигании любого органического топлива работает термодинамика обратимых процессов, где максимальный теоретический КПД, определяемый как разница верхней температуры пара минус температура окружающей среды, деленная на нижнюю температуру, для комбинированного цикла газ—пар составляет 55 процентов максимум. А при использовании водородных топливных элементов работает совсем другая термодинамика — необратимых процессов, тут уж КПД может достигать 95 процентов. Но водород — все же дело будущего. Другое направление — это миниатюризация элементов традиционной тепловой энергетики: так, благодаря новым материалам и более тщательному изучению различных термодинамических процессов диаметр трубок котельных агрегатов можно уменьшить с 20 до 5 миллиметров. Представляете себе масштаб революции, которая ожидает привычную нам теплоэнергетику!

Мой любимый философ Герберт Спенсер утверждал, что прогресс — это рост разнообразия качеств. Потому я считаю, что должна развиваться разнообразная энергетика: и атомная, и тепловая, и ветряная, и приливная. Разные станции надо строить, единственное, против чего я категорически возражаю, — это биоорганическое топливо.

Все это найдет своего потребителя. Пример: сейчас человечество стало стремиться жить в небольших городах, в маленьких поселках; зачем в какую-нибудь глушь линию передачи тянуть — там будет небольшая локальная энергетика. Вот у меня домик в тайге, там у меня печка на дровах, которая без всяких двигателей вырабатывает электроэнергию, просто используя устройство с ячейками Пельтье — телевизор работает, свет горит. Или топливный элемент водородного автомобиля можно к домашней сети подключить. Но не надо только это к большому заводу пытаться пристроить.

— Вы призываете развивать энергетику, а многие требуют умеренности в ее наращивании, раз нет взрывного роста экономики.

— Чем электроэнергия отличается от обычного рыночного продукта? У нее нет разнообразия качеств, разве что одно — частота должна поддерживаться на определенном уровне. Там нет бренда. Электроэнергия — нерыночный в общепринятом смысле продукт, потому что ее нельзя запасти. Запас на будущее — это когда ты вводишь новую мощность. Не надо верить тем, кто говорит, что плановое развитие энергетики в стране преувеличено, что надо строить в меру, так как наш валовой продукт маленький и останется небольшим. Они не понимают, что рост валового продукта — явление нелинейное, и я верю, анализируя то, что у нас сейчас с экономикой происходит, что Россию ожидает очень бурный подъем, промышленный бум, и у нас при умеренном подходе может просто не хватить электроэнергии. У нас уже сейчас за счет бурного строительства подушевое потребление электроэнергии выше, чем в лучшие советские годы. И поэтому я считаю, что энергетику, электроэнергетику надо развивать. Это продукт высокого качества, высокотехнологичный, спрос на него будет расти — и экспортный, и внутренний. Поэтому нужно строить и гидростанции, и тепловые станции — и большие, и маленькие. Угольную энергетику надо быстро развивать, линии передачи, локальные станции строить, ни в коем случае не ограничиваясь только наращиванием энергетики ядерной.

— Владимир Елиферьевич, как получилось, что академический Институт теплофизики стал одним из немногих научных заведений, которые начали заниматься проблемами — и научными, и практическими — оборудования для энергетики? Это перетекло из военных программ как- то?

— Нет-нет, вы представляете, когда мы только начинали работать, нам до 1967 года запрещалось даже заключать хоздоговоры. Нам давали в громадном количестве бюджетные деньги и говорили: «Делайте, ребята, что хотите». И вот за те годы, я сейчас удивляюсь, сколько мы понаворотили в науке здесь в Сибирском отделении Академии наук и у нас в институте.

— А как спрашивали? Мало ли на что вы эти деньги потратите? Это не может на одной совести держаться.

— Может, и держалось, но не только на совести. Есть люди, которые любят саму науку, любят думать, спрашивать у природы, почему и как, таких на контроле держать было не нужно, тогдашние руководители страны это хорошо понимали. Ну и мне повезло, у меня так голова устроена, что я все время задаю вопросы: а почему, что будет, если? Вот не так давно задался вопросом — уж отвлекусь, — что будет, если я возьму и жидкий азот под воду вспрысну. Если на воду — ясно, что будет, каждый видел — кипит там, замерзает. А если под воду? Взяли бутылочку с азотом, кинули в ведро, грузик привесили. Она взорвалась с эквивалентом тротиловым, мы там подсчитали, 0,8. Разнесло ведро, лаборанты успели убежать, увидев, как расширяется этот пузырь. Сейчас мы что делаем? Мы под воду при большом давлении вгоняем жидкий азот. Правда, к сожалению, оказалось, опередили нас чуть-чуть американцы — в 2010-м они проводили похожие эксперименты в попытках создания реактивного двигателя на азотно-водяной смеси. В воду вгонять азот, тот вскипает и выталкивает струю — вот и двигатель. Мы для другой цели совсем изучаем: для получения газогидратов необходим сильный источник давления. И вот буквально на днях обнаружили, что давление может быть доведено до 600 атмосфер взрывом азота в воде в камере. Будем изучать — как растет этот пузырь, как идет волна.

Настоящий ученый не может не искать. Петр Леонидович Капица , очутившийся под домашним арестом за то, что отказался участвовать в атомном проекте, увидел, как по оконному стеклу стекает пленка дождевой воды. Он заметил волны, бегущие по этой пленке, и написал для них уравнение. На это открытие Капицы ссылок в литературе, наверное, не меньше, чем на его нобелевские работы по сверхтеплопроводности, так как эти волны значительно усиливают процесс передачи тепла, играют колоссальную роль в энергетических установках и в установках химических производств. И знаете, я сумел завершить эту работу великого ученого: Капица думал, что те волны капиллярные, а я доказал, что они кинематические.     

 

«Я считаю свою позицию глубоко нормальной»

Станислав Кувалдин

Вячеслав Никонов отстаивает запрет на усыновление российских сирот американцами: мы нанесли удар по рынку белых детей, в России хватает своих усыновителей, противники запрета одержимы «бесовством»

Вячеслав Никонов

Фото: Александр Иванюк

Депутат Государственной думы Вячеслав Никонов стал «крестным отцом» так называемого закона Димы Яковлева. Именно он предложил дать закону, появившемуся в ответ на принятие в США Акта Магнитского, имя усыновленного ребенка из России, трагически погибшего в Америке. Впоследствии в этот закон были включены поправки, запрещающие американцам усыновление российских детей. В качестве политолога и политического консультанта Вячеслав Никонов чаще всего комментировал особенности различных политических комбинаций и рационально понимаемые интересы государств, правительств и иных влиятельных сил в традициях Realpolitik. Закон Димы Яковлева, за принятие которого он ратовал в парламенте, в нынешнем его виде затрагивает слишком чувствительные понятия — сиротство и возможность обретения семьи, шансы на излечение конкретных детей, — чтобы рассматривать его в категориях абстрактного межгосударственного противостояния. В процессе интервью мы попытались выяснить, какими мотивами руководствовались сторонники закона в своих действиях. И не считают ли они, что острая общественная реакция на закон свидетельствует о допущенных ошибках.

— Насколько я знаю, когда вы представляли закон, который с вашей легкой руки стал называться законом Димы Яковлева, в нем не было поправок, предполагающих запрет на усыновление детей гражданами США. Знали ли вы тогда, что эти поправки будут внесены, и почему поддержали закон, в том числе с этими существенными поправками?

— Почему-то в сознании многих людей, прежде всего в «белоленточном» сознании, слились две темы: реакция на список Магнитского и вопрос об усыновлении. Это два разных вопроса. Когда вносился законопроект об ответе на список Магнитского, я предложил назвать его законом Димы Яковлева, потому что считал необходимым включить в этот список убийцу Димы Яковлева и судей, которые его отпустили. Вот это был ответ на список Магнитского. Его результатом сейчас стало, например, появление списка Гуантанамо, который в итоге подготовило Министерство иностранных дел. А вопрос о запрете усыновления в США — это отдельный вопрос. Он был порожден не списком Магнитского, а издевательствами над российскими детьми в США — убийствами, массовыми избиениями, передачей в рабство, изнасилованиями, нарушением российско-американского соглашения об усыновлениях со стороны США.

— Почему же эти разные, по вашему утверждению, вопросы появились в одном федеральном законе?

— Очень часто в законах объединяются разные темы. В том числе в США, где закон Магнитского, как известно, был объединен с законом об отмене поправки Джексона—Вэника. Часто бывает так, что в принимаемый закон вносятся дополнительные поправки, потому что это просто ускоряет дело. Запрет на американские усыновления не является ответом на список Магнитского. Кто говорит об обратном, просто не понимает многого в ситуации.

— Есть данные ФОМа: 56 процентов поддерживают запрет на усыновление и 21 процент против. При этом подчеркивается, что, как правило, в число осуждающих запрет на усыновление входят жители крупных городов, люди, имеющие доход выше среднего и высшее образование. С социологической точки зрения это важный раскол.

— В любом нормальном обществе, в любой нормальной стране на вопрос, поддерживаете ли вы продажу своих детей за рубеж, отрицательно ответили бы 99 процентов. Это свидетельство некоего нездоровья нашего общества, это слишком маленький процент. В значительной степени это объясняется тем, что принятие закона о запрете детских усыновлений оказалось довольно неожиданным.

— То есть люди не отреагировали на этот закон именно потому, что им заранее ничего не объяснили. В чем же тогда задача политиков?

— Да, закон появился на некоторой эмоциональной волне, и на этой волне он был поддержан практически всеми депутатами Государственной думы, за исключением двух или трех, а позже подписан президентом. Потому что это правильно. То, что это было сделано без подготовки, — ну, вероятно это был политический просчет. Но проголосовать против этого закона не мог никто, кто хоть немножко уважает себя, свою страну, будущее своих детей и себя самого. На самом деле речь идет об очень простой вещи, которую всем давно пора понять. В мире существует огромный рынок детской торговли, в основном контролируемый крупными международными преступными синдикатами. И сейчас по этому рынку нанесен очень серьезный удар. Потому что в мире остался только один крупный легальный рынок торговли белыми детьми — Россия. Своих сирот, в том числе белых, в США не усыновляют, потому что в Америке физические родители сохраняют право на ребенка даже после усыновления. А где вы можете получить белого ребенка, на которого никаких прав у родителей нет? В Канаде зарубежные усыновления запрещены, в Австралии запрещены, в Англии, в Испании, в Италии, в Скандинавии — запрещены. В мире не осталось заповедных зон, где можно купить белых детей. И поэтому, конечно, борьба за Россию будет отчаянная.

— Это был бы хороший аргумент, если бы запрет не был принят только в отношении США в одном пакете с « антимагнитским» законом...

— Я думаю, что это первый шаг, который надо было сделать, потому что США, во-первых, самый крупный усыновитель, во-вторых, самый наглый. И США являются одной из двух стран на планете (вторая — Сомали), которые не ратифицировали международную конвенцию «О правах ребенка». Это страна, где погибло наибольшее количество наших детей. Это страна, где зафиксированы случаи передачи наших детей в рабство. Это страна, где зафиксирована ферма, замечательная ферма в Монтане, где находится 65 детей, из них 36 русских. Причем ферма абсолютно незаконная, но зарегистрированная как религиозная организация, куда нет доступа ни местным властям, ни нашим властям — никому. И там 36 наших детей, которых продали туда так называемые чайлд-брокеры. Это новая профессия в США, эти люди пристраивают бесхозных русских детей, с которыми наигрались и бросили. Если их просто передать куда-то в патронатную семью, то в этом случае родителям надо платить алименты. А за четверть этой суммы чайлд-брокер возьмет этого ребенка и вывезет на такую ферму.

Сейчас сложилась вот какая ситуация: рынок белых детей в нашей стране сужается. Потому что из тех 650 тысяч сирот, которые у нас есть, более полумиллиона уже находятся в патронатных семьях. Есть реально люди, которые за ними ходят и которых они называют своими родителями. Осталось 129 тысяч, и из этих 129 тысяч у 85 процентов есть родители, они просто лишены родительских прав. Часто, кстати, искусственно лишены родительских прав, потому что кто-то в СИЗО находится, кто-то запил. Из этих 129 где-то 29 — это дети до десяти лет, собственно, за них и ведется борьба. Пока количество желающих усыновить кого-то в нашей стране, тех, кто уже оформляет документы, по официальным данным, больше 20 тысяч. Тех, кто написал хоть что-то, но пока ничего не делает из-за того, что их футболят, — 100 тысяч. А по опросам, количество желающих усыновить ребенка — больше четырех миллионов. Но есть мафия, которая кровно заинтересована в том, чтобы, во-первых, существовал пул детей, которых можно продавать, а во-вторых, чтобы впереди очереди на усыновление всегда стояли люди, платящие бабки. Они не отдадут ребенка никакой российской семье, уже много лет не отдают. Просто потому, что всегда впереди окажется кто-то, кто заплатит, представители вот этих самых синдикатов, щупальца которых протянулись у нас вплоть до каждой службы опеки.

— Вы считаете, что практически каждая служба опеки коррумпирована международным спрутом?

— Да, это давно уже.

— Что же произойдет, если запрещаются усыновления лишь в одну из стран? При том что сами службы остаются в прежнем виде?

— Здесь речь идет о щупальцах этих усыновительных синдикатов. Если вы будете точечно бороться с коррупцией, то нанесете лишь игольные удары. Щупальца надо обрубать, способ обрубания один — запрет на внешнее усыновление. Потому что сам спрут за пределами, это глобальный рынок, с которого нам надо уходить, потому что мы последняя белая страна, которая позволяет себе продавать своих детей на сторону. Это позорище, и нам надо избавляться от сиротства и от этих внешних усыновлений. Проблему сиротства внутри страны мы не решим. Потому что коррумпированная опека заинтересована в том, чтобы матери отказывались от своих детей в роддомах. Они заинтересованы в том, чтобы суды как можно чаще лишали родителей родительских прав. Вы знаете, что почти в 60 процентах случаев лишения родительских прав эти родители затем добиваются их восстановления? Но только в том случае, если дети еще здесь. А детей могли уже продать.

— Можно обратиться к мировой практике запрета на усыновление, к мерам, которые принимали разные страны, в том числе Румыния, Камбоджа, Киргизия, из- за опасения в коррумпированности собственных органов опеки. Во всех этих случаях все- таки речь шла о полном запрете на усыновление иностранцами. Наш закон направлен адресно против одной страны.

— Я согласен, что он действительно слегка беззубый и надо будет его поправить.

— Последний московский марш свидетельствует, что закон вызвал очевидный политический кризис. Если сравнивать с протестами прошлого года, у этого марша очень сильно изменилась риторика по отношению к властям. То есть, грубо говоря, если раньше говорили о жуликах и ворах, то теперь — о подлецах и людоедах. Как вам кажется, имеет ли это какое- то значение для политической атмосферы в стране? И не было ли все же ошибкой включение запрета на усыновление в « антимагнитский» закон?

— Я считаю, что произошло уникальное событие в истории человечества — впервые на площадь вышли люди добиваться права продажи собственных детей за границу. Говорить о том, что это нормальное состояние умов, по меньшей мере странно. Как бы я это интерпретировал? Я бы всем, кто давно читал и забыл, и тем, кто никогда не читал, рекомендую прочитать роман Достоевского «Бесы», где этот феномен описан очень хорошо, он называется «бесовщина». Этот феномен не связан с политикой, с политическими взглядами, это не связано с идеологическими убеждениями. Это определенный психоз на антироссийской почве. Как писал Достоевский, бесчестилась Россия, и как можно было этому не аплодировать. Вот я думаю, что протестное движение действительно качественно изменилось: оно было движением в основном политическим, а сейчас стало просто бесовским, в интерпретации Достоевского.

— С одной стороны говорят о людоедах, с другой — о бесовщине. Не кажется ли вам, что сейчас политическая риторика с обеих сторон уходит в некую иррациональную сторону? И это тоже свидетельство кризиса?

— Нет, абсолютно. Во всех уважающих себя странах внешние усыновления запрещены, и это нормальное, обычное поведение человека. Но, естественно, тот, кто стоит на позиции Ставрогина из романа «Бесы», этого не поймет. Поэтому я считаю свою позицию глубоко нормальной для любого цивилизованного человека в любой цивилизованной стране, который уважает себя, свой народ, свою нацию, свою расу.               

 

Политшансон

Емелин Всеволод

В Москве так много стало кадиллаков,

Куда ни плюнешь — всюду кадиллак.

В Москве так много стало автозаков,

За угол глянешь — увидишь автозак.

Девчонки любят тех, кто в кадиллаках,

Тех, кто начальник, мент или бандит.

А Юлька любит тех, кто в автозаках,

Кто за свободу родины сидит.

Она любила храброго мальчишку,

Она связала с ним свою судьбу.

Он не читал бессмысленные книжки,

А выходил отважно на борьбу.

Когда на марш собрались миллионы,

Он шел вперед, сжимая крепко флаг.

За что был взят бойцами из ОМОНа

И беспощадно брошен в автозак.

Прощай, любовь, прощай, моя свобода,

Меня не жди и горьких слез не лей.

Вот суд идет, дают четыре года

Далеких зауральских лагерей.

Он уважаем был у каждой масти,

Он у блатных имел авторитет.

Но вдруг зовет начальник оперчасти

И предлагает пачку сигарет.

Вы, говорит, решили взбунтоваться,

Ты расскажи об этом от и до,

А мы поощрим источник информации,

И через месяц выйдешь по УДО.

А если нет, то мы не виноваты,

Ему начальник дальше говорит,

Но ты получишь пару дней пресс-хаты,

Остаток жизни будешь инвалид.

Мальчишка взял из пачки сигарету,

Затылок бритый грустно почесал

И так ответил куму он на это:

Кончай, начальник, свой гнилой базар.

Перетерплю мучения и пытки,

Но на друзей своих не настучу.

Зашью я рот суровой прочной ниткой,

Но не скажу ни слова палачу.

Когда на бунт поднялась эта зона,

В нее ввели уфсиновский спецназ.

Ударил выстрел, прянули вороны,

И у мальчишки свет в глазах погас.

Что натворила ты, тупая пуля?

В холодный цинк запаивают труп,

В Москве рыдает безутешно Юля —

Не целовать ей больше милых губ.

Там, за Уралом, мало кадиллаков,

Там еще моды нет на кадиллак.

Там только иней на еловых лапах

Да хриплый лай сторожевых собак.

 

Почему у нас ничего не получается (часть 2)

Третьяков Виталий, журналист, политолог. Декан Высшей школы (факультета) телевидения МГУ им. М.В.Ломоносова

России требуются реформы, революционные в своей фундаментальности, а не в темпах сокращения нашего реального, а порой и мифического отставания от Запада

Виталий Третьяков

Фото: photoxpress.ru

Реформ у нас не просто много, а опасно много. Они длятся вот уже четверть века, десяткам миллионов людей большинство из них не приносит никакого облегчения. Общество устало от реформ. Переходный период явно затянулся.

На ближайшие пять лет необходимо выделить несколько областей, где реформы действительно неизбежны и необходимы или уже проводящиеся реформы принесли положительные результаты. Прочие области жизни и деятельности общества надо пока оставить в покое и стабильности. К следующему пятилетию — готовить список, концепции и планы реформ в других областях. Но это тактическая задача. Стратегическая — понять, в каких реформах в первую очередь нуждается Россия.

Основ такого анализа три: понимание сущности России и реалий современного мира; выделение кричащих проблем нашей страны; вычленение реформ, которые нужны России, а не самим реформаторам, а также полный отказ от тех реформ, импульсом для которых является только одно: сделаем так, как на Западе.

Кричащие проблемы

Бесспорно, главная причина недовольства, царящего в обществе, — социальная несправедливость. У каждого слоя общества свое понимание этой несправедливости, но есть и доминирующие (объединяющие всех или большинство общества) моменты. Браться сразу за всё — значит нигде и ни в чем не добиться успеха. Нужно выделить ключевые проблемы, решение которых, во-первых, является определяющим для решения всех остальных проблем, а во-вторых, произведет наибольший эффект на общество, особенно на самые ущемленные его слои. А соответствующие реформы проводить так, чтобы сразу снимать или минимизировать то, что проблему создает. А это означает, что главные реформы должны быть не технологическими, а сущностными. И три таких я в этой статье назову.

А пока несколько примеров того, что в ныне существующей парадигме реформ (даже с учетом того, что Путин в последнее время ее несколько переформатировал) никаких, даже временных, успехов мы не добьемся.

Проблема элиты. Элита не хочет отказываться от своего образа жизни, от своих привычек, от своих мыслей. Она нигде и никогда этого не хочет, а сегодняшняя российская (частично антироссийская) элита тем более. Но власть имеет возможность назначать на государственные и иные значимые посты и должности только тех, кто демонстрирует пристойный и не раздражающий общество образ жизни. И сделать это легко. Нужно лишь начать с представителей власти высшего уровня. Вроде бы все просто, и я сам многократно за это выступал. Выступал потому, что это необходимо. Необходимо, но совершенно недостаточно. Ибо нет сомнения, что в сегодняшнем открытом мире и в сегодняшнем российском открытом обществе элита всегда найдет способ вывернуться из-под норм и ограничений, накладываемых такой реформой.

Проблема демократии. Тут мы вообще имеем дело с ложно трактуемой проблемой. Ибо проблемы демократии у нас нет вообще. А что есть?

Есть проблема неэффективного сочетания двух принципов управления — командно-административного (иерархического) и демократического (ныне его можно и нужно бы называть сетевым). А суть проблемы в том, умеет ли данная власть, данный правящий класс сочетать наиболее непротиворечивым и эффективным на данный исторический момент и для данной конкретной страны образом иерархический и сетевой методы управления. Вот и все.

Регулярная армия в норме иерархична, а не демократична. Партизанский отряд в норме строится по преимуществу по сетевому принципу. Но в определенных ситуациях подразделение регулярной армии (но не вся армия) должно функционировать как сеть, а партизанский отряд в конкретном бою действует на основе командного принципа.

Демографическая проблема. Вот она реальна и относится как раз к числу тех трех главных, о которых я скажу отдельно. Но методы решения этой проблемы должны подбираться не по принципу «демократично или не демократично», а исходя из ее сути (в данном случае и природной) и остроты. Разумному человеку должно быть понятно, что нельзя выстраивать эффективную демографическую политику и ставить целью естественный прирост населения, отдавая детей в другие страны. Одно исключает другое. Если только, конечно, у вас не переизбыток детей и вы не хотите просто от лишних избавиться.

Сегодняшняя Россия как реальность

Поведение отдельных, но типичных по своему общественному поведению лиц в первой половине 2012 года показало, что лидеры и активисты так называемой непримиримой оппозиции почувствовали не только «вкус свободы», но и «вкус власти» и даже «вкус крови», на которую они готовы пойти ради власти. Конечно, митингующей толпе власть все равно не достанется. Она будет узурпирована (если Россия при этом не распадется вообще) кланом лиц, среди которых ораторам с Болотной площади места не найдется — разве что в Общественном совете при Министерстве культуры.

Во второй половине 2012 года власть (точнее, та ее часть, которая связана непосредственно с Путиным) перешла в наступление и сумела, в том числе используя внутренние слабости самой непримиримой оппозиции, минимизировать ее активность и влияние. Но этот тактический успех не стоит преувеличивать, а тем более выдавать за стратегический. Разгромлена (и то не полностью) лишь сценическая часть оппозиционной тусовки, но даже не она сама. Тем более не ее идеологи и не ее идеология.

Кроме того, ради достижения своих целей активисты, особенно скрытые сторонники Болотной-Сахарова, давно уже разделились на две группы. Одна продолжает жестко и крикливо ругать Путина, а другая предлагает ему в качестве добрых советов по выходу из кризиса свои идеи и вместе с ними самих себя.

Наконец, и это главное, «Болото» непримиримой оппозиции, может быть, отчасти и осушено, но все леса вокруг него, особенно подлесок — политическая поросль страны, остаются недовольными. Чем? Да всем.

Радикальное кадровое обновление стране (и лично Путину) необходимо как воздух. Прежние фигуры и лица надоели и массам простых людей, и активной части элиты, особенно московской интеллигентско-богемной тусовке, определяющей через телевизор и интернет и отношение к высшим кадрам широких масс.

Рисунок: Валерий Эдельштайн

Понятно, что необходимо менять и тех, кто просто плохо работал все последние годы или стал раздражителем для общественного мнения. Список таких людей известен и очевиден. Но в нем, судя по всему, есть и люди, к замене которых Путин не готов. Политика — это, конечно, искусство возможного. Однако высший класс политики — искусство невозможного, то есть проведение в жизнь того, что не умеют или боятся делать другие. Но что императивно необходимо стране, которую нужно буквально за волосы вытянуть не только с Болотной площади, но и из болота вообще — болота прозябания большинства в интересах меньшинства и прозябания страны в цело м.

Между меньшинствами и большинством

Митинговая активность — нормальная характеристика общественной жизни. И в этом смысле никакой спокойной жизни России уже никогда не видать. Но проблема в том, что теперь, когда разговорами о правах человека и гражданина народные массы уже приучены к тому, что такие права есть и должны соблюдаться, а в любом более или менее сложном по составу (например, этническому) обществе всегда найдутся группы, считающие, что их права и свободы ущемлены, долго поддерживать стабильность реактивными действиями, как раньше, уже невозможно в принципе. Слишком много теперь в обществе активных меньшинств, склонных обнаруживать ущемление их прав и интересов даже там, где, с точки зрения большинства, эти ущемления и справедливы, и разумны.

Это хорошо видно по все усиливающейся борьбе так называемых сексуальных меньшинств за совершенно абсурдное, противоестественное и прямо грозящее европейской цивилизации гибелью право приравнять так называемые однополые браки и семьи к нормальным бракам и семьям. И ведь большинство общества, а прежде него власть, постепенно этим требованиям поддаются. Резон ясен: откупиться уступками. Но за первой уступкой следует вторая, за второй — третья... А там уже меньшинство полностью побеждает, заставляя большинство подчиниться своим правилам, а затем и своей власти. Иного ни в жизни, ни в политике не бывает.

Но, откупаясь от активных меньшинств, правящий класс не желает терять своих богатств и своей власти. А аппетиты и агрессивность активных меньшинств растут. Откупного требуется все больше.

Где его взять, если своего правящий класс отдавать не хочет? Естественно, у большинства. Вот мы и оказываемся в ситуации, когда при общем постоянном росте богатств, создаваемых в мире и у нас, происходит относительное обнищание большинства населения. Конечно, это путь в никуда. Точнее, к грядущим социальным бунтам.

Но кто возглавит эти бунты? Один из наиболее вероятных вариантов — именно активные меньшинства, которые всегда умели, а особенно преуспели в этом сегодня, ставить протестную энергию масс под свой контроль и направлять ее в нужном себе направлении. А ведь сегодня эти меньшинства имеют под рукой средства обмена информацией и влияния на общественное сознание такой мощности и всеохватности, которые не то что не снились всем заговорщикам и революционерам во все предшествующие времена вместе взятые, но которыми сто лет назад и правительства-то не располагали.

Наконец, и это принципиально, весь мир живет сегодня по законам массовой культуры. В том числе политика. А эти законы требуют постоянного обновления по крайней мере внешних декораций и прыгающих на сцене (эстрадной или политической) фигур. И еще один закон массовой культуры прямо отражается в современной политической активности: отказ от традиционного и классического в пользу маргинального и экстремального. Посему сегодня благом становится не поддержка нового («прогрессивного»), а сдерживание его. Поддерживать нужно как раз консервативное, которое лучше бы называть классическим.

Общественно-политическая экспансия меньшинств развивается по нарастающей. Понятно, какой гигантской проблемой является это как для нынешней мягкотелой и идеологически бесхребетной (уже без религиозного стержня) Европы, так и для крайне инерционной и чрезвычайно многосоставной России. Да еще с таким ненасытным правящим классом, буквально впавшим в безумие алчности, безыдейности, аморальности и прогрессизма.

Где выход? Во всяком случае, не там, где видят или ищут его в большинстве своем наши и не наши политики и особенно экономисты. Вся их активность в конечном итоге так или иначе сводится к совершенствованию системы финансовых спекуляций и играм с налоговыми льготами или репрессиями. То есть меняются (совершенствуются?) надстроечные, а не базисные элементы общественного благополучия.

Вот почему я и утверждаю, что России требуются реформы, революционные в своей фундаментальности, а не в темпах сокращения нашего реального, а порой и мифического отставания от Запада. По меньшей мере три такие реформы я считаю самыми неотложными — конечно, не в смысле скорейшего занесения в повестку дня правительства.

Реформа-1: конституционная

Конституционная реформа и иные политические реформы нужны, но они ни в коем случае не должны проводиться «под давлением непримиримой оппозиции» и уж тем более в том направлении и того содержания, которое неопы (непримиримая оппозиция) предлагают. Конституционная и иные политические реформы должны готовиться специально созданным и максимально легитимным органом, состав которого не может определяться Болотной площадью, как, впрочем, и любой площадью вообще. Проводить эту реформу обязательно нужно. По трем фундаментальным, а не конъюнктурным причинам.

Причина первая. Наша Конституция, бесспорно, демократическая. И это хорошо. Но сама демократия западного типа находится сегодня в глубочайшем содержательном и институциональном кризисе. Следовательно, наш парламент должен формироваться демократически (избираться), но не на партийной, а на сословной основе. Впрочем, это тема отдельного разговора, к которому я готов, если редакция «Эксперта» сочтет этот разговор на своих страницах необходимым.

Причина вторая. В России никогда не возникнет развитой многопартийной системы, если будут запрещены национальные партии, а разрешать их создание нельзя. Следовательно (и по ряду других причин), никакой реальной и эффективной и не разрывающей страну многопартийности в России создать не удастся (даже если бы институт западной демократии и находился в идеальной форме). А потому и отказаться от системы управляемой демократии, пока сохраняется догма многопартийной демократии, не получится. Да и опасно. Нужно просто перейти к другой системе. Кстати, гораздо более демократической.

Причина третья. И главная. Дело даже не в том, что Конституция 1993 года плоха или списана с устаревших образцов. В ней много хорошего, хотя и полно изъянов. Просто эта Конституция, как мне уже приходилось говорить и писать, есть инструкция для другого агрегата, не для России.

Если вы купили в магазине холодильник, а приехав домой, обнаружили в нем инструкцию от стиральной машины, то что вы станете делать? Повезете холодильник назад и возьмете ненужную вам стиральную машину? Или попросите прислать вам другую инструкцию-конституцию? Вот вам и ответ.

Кто-то скажет, что автор, явный последователь Победоносцева, мечтает Россию подморозить. Потому у него и вырвалось подсознательное сравнение России с холодильником. А сравнение России со стиральной машиной, для которой сочинена нынешняя инструкция, ничего из реальности не напоминает? Или вы хотите сохранить Россию именно как стиральную машину?

Рисунок: Валерий Эдельштайн

Реформа-2: «золотая корзина» гражданина России

Все согласны с тем, что экономика, политическая система и общественные отношения России нуждаются в модернизации, но большая часть общества не верит в то, что правящая элита России и даже власть намерены справедливо распорядиться плодами этой модернизации. На многое способен, что не раз было доказано историей, русский народ, но когда он видит, что список отечественных миллиардеров растет гораздо быстрее, чем его, народа, благосостояние, то в лучшем случае замыкается в круге собственных материальных интересов, а в худшем посылает все, включая модернизацию, к черту. И уж тем более странно ждать в наше время, когда потребительство фактически стало национальной идеологией России, а правящий класс даже не пытается умерить или скрыть свой гедонизм, а, напротив, открыто демонстрирует презрение не только к неимущим, но и к обществу и России в целом, что кто-то принесет в жертву национальным интересам страны свой комфорт и сиюминутное спокойствие.

Как уж там удается в США или Западной Европе под маркой «национальных интересов» непротиворечиво соединить интересы правящего класса и остального общества, вопрос отдельный. Но в России в последние десятилетия сделать это явно не удается. Да и попыток серьезных, кажется, не было. Пора предпринять такую попытку, ибо очевидно, что наличие у России колоссальных природных богатств при отсутствии единства цели и воли у общества, правящего класса и власти рано или поздно приведет к тому, что страна будет разорвана на части. Инициатором разрыва станет, конечно, правящий класс, но общество не захочет или не сможет сопротивляться. Ну а власть будет просто куплена правящим классом. Отечественным, если его еще можно так назвать, или правящими группировками других мировых игроков.

Итак, что же должна сделать российская власть, пока она более или менее дееспособна, чтобы доказать обществу искренность своих деклараций устроить, в том числе с помощью модернизации, процветание в России не только для элиты, а для всех? Ответ оригинальным быть не может, ибо он один-единственный. Это справедливость. Но материально явленная справедливость . То есть соучастие каждого во владении тем, что является общим достоянием всех граждан России: ее природными богатствами.

В принципе это вроде бы то же, что в свое время провозгласили и сделали большевики. Но в реальности при них произошло отчуждение этих богатств от основной массы населения, поскольку управление этими богатствами постепенно было передано тогдашнему правящему классу — партийной бюрократии. Но и сейчас отчуждение происходит — сразу после того, как перед телекамерами прочитывается текст Конституции. Обладающие властью и/или капиталом просто берут себе то, что считают нужным, оставляя всем остальным постыдную по содержанию минимальную потребительскую корзину.

Коллективное управление собственностью неэффективно, да в принципе и невозможно. Но и фактическая приватизация общенациональных богатств под прикрытием якобы лишь управления ими ни к чему хорошему не ведет. Так как же установить реальную справедливость, которая подвигнет общество к соединению с властью?

Нужно отдать каждому его законную часть национальных природных богатств , не создавая при этом соблазна немедленно проесть полученное. Алгоритм, мне кажется, должен быть таким. Каждый гражданин России при рождении или при получении гражданства автоматически приобретает право на конкретно исчисленную долю национальных богатств России, называемую, допустим, годовой индивидуальный доход (ГИД), а еще лучше « золотая корзина» гражданина России . Эта доля включает в себя (единицы исчисления условны): 10 кв. м земли, 1 кубометр питьевой воды, 10 кубометров древесины, 1 тонну нефти, 100 кубометров газа, 10 граммов золота, 1 карат алмазов в год. По истечении каждого года жизни эта собственность зачисляется на персональный счет каждого гражданина России. Она является неотчуждаемой и не передается по наследству. Сам гражданин может воспользоваться своей собственностью или ее денежным эквивалентом в любой момент после наступления его 18-летия. При выходе из гражданства России право на ГИД автоматически пропадает. Институт двойного гражданства ликвидируется. И не потому, что стране требуется больше авторитаризма и меньше свобод , а как раз потому, что именно к нему, к факту гражданства, прикрепляется постоянно умножающаяся индивидуальная и персонифицированная доля, созданная природой национального достояния.

Рисунок: Валерий Эдельштайн

Что дает такая схема, изложенная мною как принцип?

Во-первых, каждый гражданин России реально, а не конституционно-теоретически получает свою долю совокупных национальных природных (то есть не созданных другими людьми) богатств страны. Между прочим, при этом будет значительно снижена межнациональная напряженность в стране, ибо этот алгоритм есть материальное воплощение христианского принципа национального равенства, при котором нет ни эллина, ни иудея, ни русского.

Во-вторых, власть, вводящая такую систему распределения национальных природных богатств, автоматически вынуждена резервировать часть этих богатств за гражданами страны на случай предъявления ими своих прав, а потому не может отдать соответствующие природные ресурсы под полный контроль частных, тем более иностранных, компаний. А частные компании вынуждены считаться с тем, что не весь объем природных ресурсов страны контролируется ими. Ибо если, например, 100 млн граждан России захотят в каком-то году получить причитающиеся им за этот год 100 млн тонн нефти, государство обязано будет им эту нефть выдать — из своих запасов или из запасов частных нефтяных компаний, неважно. Предполагаю, что одно это радикально изменит экономическую политику в стране. Ведь предъявление такого счета к государству возможно только в случае обнищания людей или даже просто постоянного получения ими за свой труд зарплаты, недостаточной для поддержания достойного уровня жизни.

В-третьих, мне кажется, что после введения такого механизма вообще можно будет отказаться от нынешней неэффективной, несправедливой и, кажется, уже бесперспективной системы начисления пенсий по старости, ибо часть накопленного людьми ГИД будет использоваться как раз во время старости.

В-четвертых, само гражданство России станет материально выгодным, в то время как сейчас оно слишком многим представляется невыгодным, прежде всего материально. Это очень важно, ибо, хоть это часто и не вполне справедливо, понятия «Россия» и «бедность» превратились в синонимы в сознании как наших граждан, так и жителей других стран.

Но главное, конечно, ощущение необделенности, справедливости и вера в то, что страна наконец принадлежит и тебе, а власть встала на службу и твоих интересов. Теперь я верю, что все это не только для них . И чем больше высокотехнологичной продукции мы будем производить — по призыву власти производить, — тем больше будет сохраняться мое богатство и богатство моих детей. А в другой стране мне ничего подобного не дадут.

Реформа-3: демографическая

Это единственное направление, по которому наша власть — после того как Владимир Путин перестал наконец ориентироваться на советы и рекомендации некоторых экспертов в этой области, — решительно (но не до конца) двинулась в нужном направлении. Просто потому, что осознала: Россия вымирает! И если и дальше следовать советам упомянутых экспертов (а их главный совет — ничего изменить нельзя, разве что только побольше рабочей силы из-за рубежа завозить), вымирать будет и дальше. Прямо по научно выверенным предначертаниям этих демографов.

Сделано еще очень мало. Но поскольку даже то малое, что сделано, сделано правильно и в правильном направлении, то положительный результат проявился стремительно и ощутимо. Теперь нужно сделать еще несколько смелых и радикальных шагов в решении этой проблемы. Часть из них — весьма деликатные, о которых нужно говорить отдельно и детально. Но часть очевидна. Например, налог на бездетность. Внешне такой налог недемократичен, а потому введен может быть только командным путем. Но по сути он справедлив (и в этом смысле как раз демократичен, то есть отвечает всем принципам сетевого управления), а посему должен быть. Тем более что он очевидно поставит в привилегированное положение тех, кто способствует умножению населения страны, и ущемляет тех, кто (вольно или невольно — в данном случае это абсолютно неважно) на эту в буквальном смысле слова жизненно важную цель не работает.

И еще много умных реформ для России

России нужна четко разработанная новая стратегия реформ. Стратегия, гармонизированная внутри себя и отвечающая фундаментальным национальным интересам. Вот некоторые (далеко не все) основные ее составляющие.

Прежде всего нужно понять, что модернизировать нужно не Россию, а политику власти, ибо Россия есть константа нашей истории и политики, изменить которую невозможно и не нужно.

Россия есть самостоятельная и самодостаточная часть евроатлантической (христианской) цивилизации. Россия есть альтернативный Запад — и в этом смысле она представляет наибольшую ценность как для мировой цивилизации вообще, так и для самого Запада в частности. Никто и никогда не сделает из России страну адвокатов (по американскому образцу) или страну с западноевропейским (образца 70–80-х годов ХХ века) типом и уровнем потребления и общественного конформизма.

Россия развивается в истории эволюционными скачками, иногда совпадающими с социальными и политическими революциями. Сегодня Россия нуждается в таком эволюционном скачке, который не нужно путать с политической революцией как государственным переворотом и с социальной революцией как общественным бунтом и анархией. Однако без такого эволюционного скачка (революции в высшем смысле) дело может дойти и до революции политической, до бунта или распада страны.

Нужно решительно отказаться от идеологии и политической и экономической практики догоняющего (Запад) развития для России. К настоящему моменту Россия исчерпала весь набор заимствования западных моделей развития, ни одна из которых так и не позволила России «догнать Запад», но зато всякий раз максимально истощала ресурсы страны. Следовательно, Россия нуждается в новой идеологии собственного развития.

Цивилизационное своеобразие России выражается, в частности, в том, что у нас, по моему убеждению, существует своя собственная русская политическая система и своя собственная организация власти — русская власть . Ни то ни другое не описывается заимствованными у Запада политическими доктринами, а потому и не отражено в ныне действующей Конституции. Именно поэтому отечественная конституционная теория все больше расходится с реальной политической практикой. И скрыть это уже невозможно.

Одна из особенностей русской политической системы (вообще-то их список довольно обширен) — стремящаяся к абсолюту суверенность, то есть внешнеполитическая независимость и внутриполитическая самодержавность (не путать с банальным монархизмом). Россия не может (не приспособлена к этому) входить в союзы с кем-то в качестве подчиненного члена такого союза. Это еще одна причина, по которой наша страна никогда не сможет жить по чужим правилам. Россия сама есть союзообразующее государство.

Русская политическая система сначала должна быть честно описана (что не трудно, ибо именно с ее помощью и происходит реальное управление страной), а затем честно прописана в новой Конституции. Институты этой системы должны быть легализованы в этом документе или созданы как политическая реальность.

Русская православная церковь остается одним из важнейших государствообразующих институтов России как страны и нации. Осознать это особенно важно, ибо современный западный секуляризм (точнее, неоязычество) сам по себе стремительно подтачивает фундамент евроатлантической цивилизации. Только Русская православная церковь (и еще классическое русское искусство) являются сегодня хранителями моральных кодов России как цивилизации. Пока не найдем (если вообще найдем) замену тому или другому, обе эти ценности нужно беречь и (желательно) укреплять.

Судя по всему, существует и русская экономическая модель, вполне позволяющая — если не подменять ее постоянными заимствованиями — обеспечить и техническую (технологическую) модернизацию, и достаточный (но не гедонистический) уровень потребления для большинства населения. Справедливое (в интересах всех жителей) использование колоссальных природных ресурсов страны — вот цель экономической политики России. Обеспечение чьей-либо энергетической (или любой иной) безопасности, кроме как нашей собственной (и наших искренних союзников), не является обязанностью России. Должен быть наложен мораторий на вывоз за рубеж некоторых природных ресурсов страны. В числе первых я бы назвал два: лес и вода.

Выход из спирали бездумного потребительства невозможен без решительного отказа от доминирования массовой культуры, уничтожающей высокое искусство. Следовательно, нужна и новая культурная политика (отнюдь не отрицающая поисков нового — но прекрасного или, по крайней мере, не безобразного нового). В частности, нужно спасать русский язык.

***

Отказ от догматики догоняющего развития и разработка собственной стратегии реформ позволит России перейти к более серьезной метафизической революции — к отказу от исчерпавших себя теории и догматики бесконечного прогресса. Это будет означать революционный по своей значимости для выживания нашей страны и всего мира переход к практике разумного консерватизма, в которой сбережение, имеющее цель, важнее развития, цели не имеющего или непредсказуемого.         

Часть 1 опубликована в № 2 за 2013 год

 

Невыполненный, но успешный

Светлана Погорельская

Франция и Германия пытаются адаптировать свои двусторонние отношения к изменившимся реалиям, однако получается это у них пока плохо

Нынешняя фаза германо-французских отношений осложнена личным фактором. Консерватор Меркель и социалист Олланд никак не могут наладить конструктивный диалог

Фото: EPA

22 января Франция и Германия отмечали юбилей договора, который положил начало франко-германскому сотрудничеству. Договор, подписанный пятьдесят лет назад Шарлем де Голлем и Конрадом Аденауэром , был выполнен вовсе не так, как задумывалось его создателями, однако празднуется его заключение на самом высоком уровне. В неспокойные времена экономических разногласий и политических споров о судьбах Европы ей хотят продемонстрировать, что мотор интеграции — франко-германский тандем — по-прежнему исправен.

Пятьдесят лет назад Шарль де Голль, воодушевленный идеей континентальной Европы, предложил немцам тесную кооперацию в вопросах внешней и оборонной политики в ущерб атлантическому компоненту. Генерал не хотел усиления Англии и США в начавшемся общеевропейском процессе. Однако Западная Германия, страна с ограниченным по результатам войны суверенитетом, живущая в американской военной тени, не обладала в те годы ни экономической, ни политической, ни духовной силой, необходимой для того, чтобы не только принять такое партнерство, но и вести его на равных. Поэтому она предпочла разыграть многостороннюю партию — при ратификации в бундестаге договор снабдили преамбулой, в которой подчеркивалась верность Германии атлантическому курсу и ее ориентация на Великобританию и США. После этого договор утерял свою стратегическую душу и превратился в «символ немецко-французского примирения».

Активные французы, осторожные немцы

Сегодня оба двигателя европейской интеграции сильны — каждый на свой лад. Реалии послевоенных десятилетий наложили отпечаток на их политические культуры. Франция мыслила в категориях державной политики, Западная же Германия, будучи политически ущемленной, утешалась экономикой. Поэтому и представления о выходе еврозоны из кризиса у Франции и Германии различны: Франция демонстрирует государственное мышление, Германия — рыночное.

Президент Франции Франсуа Олланд говорит о «солидарной интеграции», что подразумевает обобществление долгов и увеличение количества государственных программ. Внутри страны государственные программы широко задействуются для преодоления безработицы. Достаточно сказать, что во Франции на 1000 жителей приходится 90 бюджетников (каждый пятый работник), в Германии — только 50. Канцлер Ангела Меркель связывает понятие «европейская солидарность» с повышением конкурентоспособности Евросоюза в мире, а значит, с усилением контроля над бюджетной и налоговой политикой его членов. Чтобы продвинуть свои представления о фискальной дисциплине в еврозоне, ей необходимо еще больше интеграции и координации, а значит, нужен новый общеевропейский договор. Франция разговоры о новом договоре пока откладывает, в то же время давая понять, что в ответ на свое согласие ожидает от Германии согласия на «перераспределительный союз».

Германия еще в канцлерство социал-демократа Герхарда Шредера покончила с мягким «рейнским капитализмом», не функционировавшим в воссоединившейся стране, и жестко, но успешно реформировала свою социальную систему и политику занятости, приспособив их к суровым экономическим реалиям глобализирующегося мира. Франция же до последнего времени сохраняла верность своей старой социальной политике, благодаря которой в стране сложилась хорошая демографическая ситуация, но выросли безработица и государственный долг. После того как осенью 2011 года статус Франции был понижен рейтинговыми агентствами, а СМИ окрестили ее «больным человеком Европы», страна, преодолев сопротивление своих левых сил, приступила к структурным реформам, в первую очередь в сфере либерализации рынка труда.

Именно непростая экономическая ситуация, как полагают немецкие эксперты, толкает руководство Франции к активизации на внешнеполитической арене. Германия же, «экономический великан» Европы, давно уже отказалась от старой роли «политического карлика». Впрочем, отказалась только там, где ей самой это кажется необходимым.

В первую очередь немцы утверждают свою новую политическую силу внутри Евросоюза. В проблематичных же и опасных случаях, не сулящих стране выгоды, они предпочитают ссылаться на свое непростое историческое прошлое «страны-агрессора» и вместо участия в военных акциях открывают союзникам свой кошелек. Такую позицию Германия заняла и в ливийском кризисе, не желая ввязываться в спорную с точки зрения международного права военную операцию. У Франции это вызывает раздражение. «Что мешает Германии играть более значительную роль в военных акциях сообщества? Она могла бы стать настоящей державой, мирной, но не пацифистской, а полезной», — говорит советник Олланда в вопросах внешней политики, социалист Юбер Ведрин .

Германия сдержанно относится к действиям Франции в сирийском конфликте и не вмешивается в отношения со странами франкофонной Африки. Интервенция французов в Мали, направленная на поддержку законного правительства, нашла ее (скромную) поддержку, поскольку условия интервенции определены четкой резолюцией Совета Безопасности ООН. Германия берет на себя «логистику», предоставляет в помощь солдатам Западноафриканского экономического союза (ЭКОВАС) два самолета транспортной авиации и жертвует миллион евро на гуманитарные нужды. В то же время немцы уверены, что события в Мали не приобрели бы такого размаха, не начни Франция в 2011 году военной акции против Ливии. Ведь именно оружие из арсеналов Каддафи, которым вооружились туареги и исламисты, позволило им завоевать север Мали.

После возвращения Франции в 2009 году в структуры НАТО открылись новые перспективы для усиления военной кооперации европейских стран. «Мы приглашаем к ней каждого, — заявил министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле . — Но тот, кто не хочет идти с нами вместе, не должен мешать другим». Однако и здесь Германия и Франция по-разному понимают свою роль. Франция критикует Германию за ее конформистскую позицию и ожидает от нее поддержки в создании европейского военного вектора в рамках НАТО. Правда, пока неизвестно, как воспримут такие планы американцы.

Стабилизируя ось

В последнее десятилетие традиционное распределение ролей во франко-германском тандеме начинает меняться, хотя и той и другой стране кажется, что именно она приносит наибольшие жертвы на алтарь сотрудничества. В прежние времена за поддержание дружбы платили главным образом немцы. Союз с Францией был важнейшим постулатом западногерманской политики в Европе. Постепенное изменение ролей началось с воссоединения Германии, а окончательный разрыв с прошлым произошел во времена Ангелы Меркель и Николя Саркози .

В европейском дуэте «Меркози» французский президент, несмотря на его эгоцентричность и волюнтаризм, занимал вторую роль. На родине критики дразнили Саркози «таксой Меркель». Меркель же иной раз была вынуждена оправдываться перед немецкими политиками за те уступки, которые она якобы делала французам. Франции казалось, что Германия хочет единолично править еврозоной, Германия скептически смотрела на заигрывания Франции с Южной Европой и на ее попытки совместно с Италией и Испанией создать внутри ЕС «латинскую ось» — в противовес немцам и экономически сильным странам европейского Севера.

Нынешняя фаза германо-французских отношений осложнена личным фактором. Консерватор Меркель и социалист Олланд не могут похвалиться взаимопониманием. Фаворитом Меркель на французских президентских выборах был консерватор Саркози, что она и продемонстрировала в ходе его предвыборной борьбы. Олланд платит ей сейчас той же монетой, откладывая разработку новых двусторонних инициатив до исхода выборов в германский бундестаг осенью 2013 году, на которых, как он вслух надеется, победят социал-демократы.

Однако сколько бы ни критиковали друг друга два «двигателя» интеграции и сколько бы ни пытались они привлечь в свою упряжку других членов ЕС, их сотрудничество по-прежнему определяет общеевропейский процесс. Растет также понимание, что своих целей они могут достичь лишь вместе, охлаждение их дружбы может привести к созданию новых осей и союзов внутри ЕС и в конечном счете — к смене общеевропейской политической парадигмы.

И та и другая страна понимают важность Великобритании для европейского процесса, но в то же время осознают, что Европа никогда не достигнет требуемой степени интеграции с ней. Ведь у Англии, как говорил в свое время лорд Пальмерстон, «нет ни вечных друзей, ни вечных врагов, а только вечные интересы». В последние два года своего европейского самоутверждения Германия с горечью констатировала, что, несмотря на ее многолетнее миролюбие и открытый кошелек, в Европе ее боятся и не любят, если она выступает без Франции.

В современном ЕС с его разветвленной системой многосторонних договоров и соглашений, двусторонний Елисейский договор сохранил лишь символическое значение, стабилизируя ось Берлин—Париж. Отмечая его пятидесятый юбилей, Германия и Франция обратились в ЮНЕСКО с просьбой включить этот документ в список наследия в рамках программы «Память мира». От разработки же и принятия его нового варианта они отказались. «Кому это нужно, — поясняет немецкий политолог Альфред Гроссер , — когда даже старый Елисейский договор, краткий и четкий, так и остался невыполненным».

Бонн

Симпатия и уважение

"Договоры - как розы и девушки: они действуют, пока действуют", - печально заключил Шарль де Голль, разочарованный тем, что немцы не разделили его представлений о Европе, на что Конрад Аденауэр галантно заверил: "Роза немецко-французской дружбы будет цвести всегда". Цвела эта роза, впрочем, лишь там, где она политически никому не мешала. Там же, где сотрудничество могло затронуть атлантические интересы, ей жилось скудно. Предусмотренная договором разработка совместной внешней и оборонной политики не состоялась ни во времена де Голля с его особыми представлениями о взаимоотношениях Франции и НАТО, ни позже.

Заключенный в 1988 году дополнительный протокол о совместной разработке основ бюджетной политики до сих пор не нашел практической реализации. В 1989 году была создана Немецко-французская бригада числом около 6 тыс. солдат, которая была задействована в Боснии, в Афганистане и в Косово, однако существенной роли в этих операциях не играла. В 2003 году был создан германо-французский совет министров, заседающий два раза в год, однако никаких значимых решений он не принял. В целом же договор жил регулярными, но ни к чему не обязывающими консультациями правительственных чиновников, то есть постоянным политическим диалогом, а главное - сотрудничеством на общественном уровне.

Именно "народная" сторона договора, задуманная сначала лишь как сопровождение военного и внешнеполитического сотрудничества, и определила в конечном счете его характер. С 1963 года более 8 млн молодых людей из обеих стран стали участниками более 300 тыс. программ обмена, более 2200 городов и регионов заключили отношения партнерства, 180 немецко-французских высших школ предложили студентам 135 совместных учебных программ. Связи между гражданскими обществами двух стран, образовавшиеся за пятьдесят лет, свободны от повседневной политики. В проведенном в декабре 2012 года опросе более 85% граждан в обеих странах подтвердили, что испытывают положительные чувства к соседней стране; большинство опрошенных немцев назвали это чувство симпатией, большинство французов - уважением.          

 

Выбирать не обязательно

Николай Силаев

Отказ от прямых выборов губернаторов позволит оставить под ковром конфликты между влиятельными группами интересов в регионах. Возможностью не выбирать губернаторов могут воспользоваться не только на Северном Кавказе

Государственная дума нашла способ сгладить прямоту выборов

Фото: ИТАР-ТАСС

В среду Государственная дума приняла в первом чтении закон о праве регионов отказаться от прямых губернаторских выборов. Представлял законопроект в Думе зампред комитета по конституционному законодательству и государственному строительству депутат от Дагестана Ризван Курбанов , один из его авторов. Посыл понятен: вероятно, именно Дагестан в Кремле рассматривается как первый кандидат на «непрямые» выборы главы региона, и важно продемонстрировать поддержку этой идеи в политической верхушке республики.

Всю прошлую неделю президента Дагестана Магомедсалама Магомедова отправляли в отставку. «Коммерсантъ» со ссылкой на источники в республике утверждал, что первый замглавы администрации президента Вячеслав Володин потребовал от Магомедова написать заявление об уходе по собственному желанию. На следующий день была отменена встреча главы Дагестана с премьер-министром Дмитрием Медведевым , на которой должно было обсуждаться празднование 2000-летия Дербента. Как утверждала газета, поводом для отставки стало заявление Магомедова, что Дагестан готов провести прямые выборы губернатора. До конца рабочей недели об уходе главы республики объявлено так и не было, но известно, что в среду ему удалось встретиться с Владимиром Путиным . Теперь в Дагестане говорят, что отставки не будет, а в Москве «источники в Кремле» рассказывают прессе, что решение о ней уже принято.

На фоне этой истории глава Ингушетии Юнус- бек Евкуров , ранее готовившийся к выборам в своей республике, предложил и вовсе вернуться к назначению губернаторов. Правда, с характерной оговоркой: по всей стране. Это и станет главной проблемой принятия, а потом исполнения закона: регионы официально разделят на способные и не способные избирать своих глав. Возможно, Дагестаном и другими северокавказскими республиками географическая область применения закона не ограничится.

Партийные тройки

Законопроект предполагает, что регионы могут сами принимать решение, сохранять ли им прямые выборы губернаторов или переходить к избранию региональных начальников парламентами. Второй вариант получает не лишенную тонкостей процедуру. Сначала партии, имеющие представительство в региональном законодательном собрании или в Государственной думе, выдвигают кандидатов и представляют их президенту. При выдвижении они обязаны консультироваться с партиями, у которых есть в регионе отделение, но нет парламентского представительства, — модный в сезоне тренд диалога с непарламентской оппозицией. Каждая партия должна представить президенту трех кандидатов, причем они не обязательно должны быть членами партии. Затем президент из представленных кандидатур тоже отбирает три и вносит их в региональный парламент. Тот голосует, и регион обретает губернатора.

От прежнего порядка назначения губернаторов это отличается тем, как будет распределена ответственность за выбор кандидатуры. Раньше победившая на выборах в заксобрание партия представляла три кандидатуры, из которых президент выбирал одну. Соответственно, борьба шла сначала за включение в список, а затем за выдвижение одной из кандидатур. Сейчас кандидатов может представлять не только партия, получившая большинство, а президент может не останавливаться на одной кандидатуре, препоручив окончательный выбор парламенту. С другой стороны, ключевые решения по отбору кандидатур остаются за федеральными властями.

Как пройдет возвращение прямых губернаторских выборов на Северном Кавказе, было одной из самых интригующих сторон прошлогодней реформы. Тем более что в Дагестане первое лицо не избиралось ни разу: до реформы республиканской конституции главу региона избирал Госсовет, после — парламент утверждал внесенную президентом кандидатуру. Теперь интрига получает разрешение.

Осенью появился доклад Института социально-экономических и политических исследований, в котором предлагалось разрешить регионам отказываться от прямых выборов. В декабре Владимир Путин на пресс-конференции высказался в поддержку таких поправок, ссылаясь как раз на Северный Кавказ. Президент упомянул о конфликте в Карачаево-Черкесии в 1999 году, когда карачаевец Владимир Семенов и черкес Станислав Дерев спорили о том, кто выиграл президентские выборы, и в республике шли многолюдные митинги в поддержку одного и другого. Вспомнил Путин и о Дагестане, где действовала — и отчасти действует до сих пор — система этнических квот на те или иные должности. «У нас многонациональный состав везде, но титульная нация одна — допустим, в основном русское население. Не надо отбирать у людей это право; надо все это пообсуждать и, безусловно, за такими субъектами, как ваш (вопрос был от журналистки из Омска. — “ Эксперт” ), сохранить это право. Но дать возможность и людям в национальных республиках в соответствии с их традициями и с их культурой принимать такие решения, которые будут оптимальными и избавят нас от национальных и межэтнических религиозных конфликтов», — сказал на пресс-конференции Путин. Опасностью межэтнических столкновений на почве предвыборной борьбы обосновывал законопроект и Ризван Курбанов, когда представлял его в Думе. Если судить по тому, как развивается сюжет с президентом Дагестана, после принятия закона некоторые регионы получат неформальное указание отказаться от прямых выборов губернаторов.

Смешавшиеся квоты

Система этнических квот в Дагестане последний раз громко дала о себе знать в начале 2009 года, когда новому начальнику управления налоговой службы по республике Владимиру Радченко не дали приступить к работе. Пока неизвестные вооруженные люди выводили налоговика из его кабинета, под окнами управления шел митинг, участники которого требовали отдать пост главы УФНС этническому лезгину, ссылаясь на традиционную квоту.

Лукавство в том, что Радченко считался креатурой миллиардера Сулеймана Керимова , этнического лезгина. Пытались доставить нового налоговика на рабочее место люди тогдашнего главы Кизлярского района, а ныне главы Пенсионного фонда по Дагестану Сагида Муртазалиева , этнического аварца. А против его назначения выступал тогдашний президент Дагестана Муху Алиев , тоже аварец. Кандидатурой президента был глава налоговой службы Дербентского района лезгин Рамазан Рамазанов . Этническая принадлежность участников конфликта была тут явно вторичной, хотя о ней и вспоминали, если это было полезно для публичного эффекта. Первичным был сам конфликт между влиятельными людьми и группами интересов за важный пост.

В Дагестане и сейчас вспомнят об этнических квотах, когда понадобится аргумент в борьбе за власть. Но сама по себе борьба будет вестись по иным фронтам. Считается что в республике есть несколько наиболее влиятельных групп и раскол между ними не совпадает с этническим делением. Есть даргинцы отец и сын (бывший и нынешний главы республики) Магомедовы. Есть лезгины Сулейман Керимов и мэр Дербента Имам Яралиев . Есть аварец — мэр Махачкалы Саид Амиров . Есть глава управления федерального казначейства по Дагестану Сайгидгусейн Магомедов , тоже аварец, к нему близок Сагид Муртазалиев. Есть братья Зиявудин и Магомед Магомедовы , глава Группы «Сумма» и сенатор от Смоленской области, также заметные в дагестанской политике.

Понятны опасения Кремля по части того, что получится, если все эти солидные и решительные люди вступят в борьбу за должность президента Дагестана на прямых выборах. Но вряд ли дело тут именно в опасности межэтнических конфликтов. Вопрос в другом — то ли пустить соперничество между группами интересов в Дагестане в русло публичной политики, то ли оставить его под аппаратным ковром. Похоже, Кремль предпочел бы, чтобы сор из избы не выносили.

Карачаево-Черкесию система назначения губернаторов не спасла от противостояний на этнической почвы. Несколько лет черкесская община в республике боролась сначала за передачу ее представителю поста премьер-министра (на этот счет, как в Дагестане, в республике сложилась традиция), потом за выдвижение сенатором этнического черкеса Вячеслава Дерева . Прежний президент Борис Эбзеев на эти требования давал отказ. Но черкесам пошел навстречу назначенный главой республики в феврале 2011 года Рашид Темрезов , показав тем самым, что «проклятые вопросы» этнического представительства во власти могут быть разрешены путем переговоров.

Однако довод о прямых выборах как о катализаторе межэтнических трений все же не лишен оснований. Есть регионы, где при солидной доле русских в составе населения уровень их представленности во власти сравнительно невелик. Из лежащих на поверхности примеров — Татарстан, Башкирия, Адыгея. В Татарстане положение осложнено тем, что изучение татарского языка по республиканской школьной программе обязательно для всех, и многих русских школьников и их родителей это не устраивает. Если такого рода вопросы окажутся в повестке выборов глав региона, резонанс будет едва ли не больше, чем от кавказских споров об этническом представительстве. На Кавказе такие споры, при всей их эмоциональности, стали частью политической культуры. В Поволжье со времен парада суверенитетов их успели забыть.

 

Российский Помпиду

Ирина Осипова

Первый в России музей современного искусства федерального уровня на базе ГЦСИ все-таки будет построен. Но не там, не так и не тогда, как планировалось изначально

Как долго еще будет ютиться ГЦСИ в здании на Зоологической улице — неизвестно

Фото предоставлено ГЦСИ

Если бы не вошедшее в привычку «разрушим до основанья, а затем...», большой музей, представляющий международное искусство второй половины XX — начала XXI века, в России уже бы строился. Идею его создания Государственный центр современного искусства (ГЦСИ) вынашивает больше десяти лет, но последние четыре месяца отодвинули реализацию этого масштабного проекта на неопределенный срок. Впрочем, в таких ситуациях принято говорить: «Все к лучшему». В результате бурных дебатов в профессиональном сообществе, частично выброшенных в СМИ и социальные сети, будущий музей получил максимум внимания, новую территорию и международный архитектурный конкурс.

Искусство и власть

О принципиальной необходимости создания в России серьезного форпоста актуального искусства спорить глупо — музеи, исследующие современность, а не только почитающие искусство прошлого, есть уже почти в каждой уважающей себя стране. Причем не только в столицах, но и в сотнях провинциальных городов. Нью-йоркский МоМа, парижский Центр Помпиду, лондонская галерея «Тейт Модерн» знамениты не меньше, чем Метрополитен, Лувр или Эрмитаж. Вокруг главных мастодонтов постоянно множатся новые и новые государственные и частные институции, занятые собирательством и представлением искусства последних десятилетий. Опутавший своей сетью полмира Музей Гуггенхайма (с отделениями в Нью-Йорке, Венеции, Берлине и Бильбао) достраивает филиал в Абу-Даби. Только за последние пять лет открыли двери римский MAXXI, New Museum в Нью-Йорке, Astrup Fearnley Museet в Осло и десятки других. У нас, если не брать отделы новейших течений Третьяковки, Русского музея и Эрмитажа, за современность отвечают лишь столичные ММСИ и Мультимедиа-арт-музей. Оба ведут активную выставочную политику, но необходимости полноценного музея с постоянной экспозицией это не отменяет.

О создании такого музея еще в 2009 году объявил тогдашний министр культуры Александр Авдеев . Отдать его в руки ГЦСИ было логичным шагом — основанный Минкультом в 1994 году, центр планомерно (по мере скромного финансирования) собирал, изучал, показывал, образовывал, награждал, поддерживал — в общем, выполнял все необходимые функции. Но главное — обрастал сетью филиалов в регионах (сегодня их пять, и готовится к открытию шестой, в Томске), охватывающих почти всю Россию. С 2004 года ГЦСИ прописан на Зоологической улице, где архитектурное бюро Михаила Хазанова перестроило под его нужды корпус бывшего лампового завода. Проект его расширения (ввысь, с учетом тесноты московских переулков) ГЦСИ начал разрабатывать практически сразу после переезда — для амбициозных планов здание объективно мало. В 2009 году Минкульт пообещал музею 3 млрд рублей, но с мертвой точки дело сдвинулось только весной 2012-го, когда сумма увеличилась до 5 млрд, а сам музей решили перенести на Бауманскую улицу, на место бывшего Басманного рынка.

Но тут в сюжете случился резкий поворот: сменился министр культуры, и проект нового музея попал на «съедение» созданному при министерстве Общественному совету. В сентябре на заседании комиссии по современному искусству глава департамента культуры Москвы Сергей Капков заявил, что проект (уже одобренный градсоветом при Москомархитектуры) никуда не годится и реализовать его невозможно. Претензии заключались в том, что проект перенесли с Зоологической на Бауманскую почти без изменений, стоимость работ завышена, как содержать в будущем гигантское здание непонятно, да и концепция какая-то невнятная. Вывод из этого, однако, был сделан странный: Капков предложил не доработать проект, а объединить ГЦСИ с ММСИ. А потом вспомнил существующие площадки, включая «обновленный» Манеж, и заявил, что на развитие современного искусства строительство нового здания никак не повлияет и лучше подобрать для музея какое-нибудь из уже существующих. Будто все, что строилось в Москве в последние два века, идеально приспособлено для показа и хранения искусства. Отмашка была дана, и началось. Другие «советчики» переживали, что проект создавался еще при мэре Лужкове, а значит, не соответствует духу времени; заявляли, что ГЦСИ не закупал произведения в московских галереях, а значит, хорошей коллекции у него быть не может (еще один пример неочевидной логики — госмузей должен поддерживать художников, а не частный галерейный бизнес). Вменяли также непрозрачность и намекали на некие личные интересы директора ГЦСИ Михаила Миндлина (его участие в проектировании, похоже, особенно раздражало оппонентов). Он отбивался как мог, но этот проект все же похоронили.

Новая страница истории началась неожиданно — на брифинге Минкультуры в конце прошлого года министр Владимир Мединский объявил, что для строительства музея выделено место на Ходынском поле. «ГЦСИ станет стержневым корнем, вокруг которого будет формироваться вся застройка района», — отметил он. «Выселяют искусство на окраины», — сразу же заворчали в кулуарах. Однако децентрализация, при которой отдаленные и неблагополучные районы обретают новое лицо, историю и лоск за счет культурных учреждений, давно стала обычным делом во всем мире. Да и в музеи ходят ради экспозиции и выставок, а не потому, что он где-то рядом. Некоторые мечтатели все еще пытаются представлять себе новый музей на пустующем пятачке в Зарядье, на месте разобранной гостиницы «Россия», но ответом им только старый анекдот «съесть-то он съест, только кто ж ему даст».

Музей будущего

На прошлой неделе ГЦСИ провел открытые слушания с участием российских и международных экспертов (архитекторов, кураторов, музейных директоров и хранителей), обсуждавших концепцию будущего музея, который должен стать «музейно-выставочным, научно-информационным и образовательным комплексом» — в общем, форпостом современной культуры, ориентированным даже не на сегодняшний, а на завтрашний день. Воинствующие оппоненты из Общественного совета на слушания не пришли (из комиссии по современному искусству присутствовал только Иосиф Бакштейн ), благодаря чему разговор получился конструктивным.

На Ходынском поле построят многоэтажный центр площадью 46,5 тыс. квадратных метров, что сопоставимо с зарубежными аналогами. В нем разместится основная экспозиция, выставочные, театрально-концертные и лекционные залы, будут созданы условия для показа всех типов современного искусства, включая перформанс, продуманы зоны отдыха и учтены интересы разной аудитории. По крайней мере, так обещают. На деле есть план города с обозначенной территорией и множество устных идей. Построить вместо одного большого здания комплекс с поэтапной сдачей объектов предложил архитектор Сергей Чобан , отрабатывающий эту идею в Сколкове. Забыть на время об архитектуре и тщательно продумать функции каждой зоны музея призывали практически все, а представитель минкульта Франции Бланш Гринбаум- Сальгас призывала не повторять ошибок парижской Библиотеки Миттерана: четыре отдельные башни, составляющие комплекс библиотеки, выглядят красиво, но книг приходится ждать по полдня.

«Главная задача сейчас — сформировать очень точное и четко артикулированное техническое задание на архитектурное проектирование. Думаю, до конца февраля оно должно быть нами разработано. Следующим этапом будет проведение международного архитектурного конкурса, Минкульт вместе с Москомархитектуры сейчас занимается выбором оператора на его проведение, и уже по результатам будет выбран генпроектировщик и начнется разработка проекта», — рассказал Михаил Миндлин. Сколько времени это займет и когда наконец появится сам музей, пока не ясно, но директор департамента культурного наследия Министерства культуры Наталья Самойленко оптимистично предположила, что при нормальном развитии экономики музей откроется года через три-четыре.

Самым острым вопросом для музея остается сама коллекция. Что в ней должно быть: набор топовых имен, ретроспектива художественных тенденций за определенный период или эксперименты молодых авторов? Завсектором современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков напомнил, что во многих городах мира есть музеи со сходной архитектурой и одинаковыми коллекциями, составленными из работ признанных звезд. А у ГЦСИ есть шанс сделать экспозицию пусть спорную, но принципиально новую. Сейчас в собрании центра более четырех тысяч экспонатов, среди которых работы российских художников нескольких поколений (от Эрика Булатова до Ирины Кориной) и зарубежных мэтров (братьев Чепменов, Херста, Маккарти, Вурма и других). Масштаб коллекции представить себе трудно, поскольку целиком ее никто, кроме хранителей, не видел. По словам Миндлина, сегодня в Москве просто нет площадки, которая позволила бы показать все собрание, но в конце 2013-го — начале 2014 года ГЦСИ обещает сделать выставку самых ярких работ.

Собрание должно пополняться и дальше, хотя, как рассказал Миндлин, средства на закупки государство выделяет очень неравномерно — в один год ничего, в другой — крупные суммы, до нескольких миллионов рублей. По данным «Эксперта», проблема закупок у всех музеев часто решается самым неудобным образом — деньги выделяются в самом конце года по остаточному принципу (буквально — что осталось от других статей расходов) и должны быть потрачены в короткие сроки, чтобы соблюсти отчетность. А это не оставляет музеям времени ни на вдумчивые поиски, ни на собственно покупку в серьезных западных галереях. По словам Натальи Самойленко, в формировании коллекции музею в любом случае придется прибегать к помощи меценатов: «Мы можем мечтать возложить эту задачу на государство, но так никогда не было и не будет. Конечно, мы помогали и будем помогать музею. Например, в конце прошлого года мы провели закупку для ГЦСИ произведений Ильи Кабакова. Но у музея должны быть разные источники средств для пополнения коллекции». Во всем мире таким источником служит институт «друзей музея» — меценаты участвуют в покупке дорогих работ, получая за это налоговые и прочие льготы, — но у нас он до сих пор не разработан и все подарки музеям являются личной милостью коллекционеров и художников.

Впрочем, главная проблема лежит еще глубже. Сколько бы ни говорили о необходимости музея в профессиональном сообществе, само это сообщество и власть, принимающая решения, страшно далеки друг от друга. На слушаниях это наглядно проиллюстрировал советник министра культуры Алексей Кучеренко . Он появился в зале через полтора часа после начала обсуждений, примерно четверть часа наблюдал за происходящим с улыбкой — так взрослые присматривают за возней детей в песочнице — и отправился в музейное кафе. «У всего современного искусства очень слабая пиар-составляющая, — говорил в это время член Общественного совета культуролог Даниил Дондурей . — На телеканале “Культура” нет современного искусства в прайм-тайм, даже о Родченко нам будут рассказывать только после 23 часов. В списке ста фильмов, рекомендованных Минкультом для просмотра в школе, есть только один, снятый после 1988 года. Современного кино нет, современных архитекторов никто не знает, современные пьесы в наших театрах не ставят. Нет понимания того, что не иметь государственного музея современного искусства в пятнадцатимиллионном городе стыдно. Музея кино нет уже десять лет — и ничего. А ведь что такое с финансовой точки зрения музей современного искусства, о котором мы говорим? Это всего два футболиста “Зенита”, их ежегодная зарплата. Ни один политик не думает, что можно показать мощь государства с помощью искусства». Это тенденция последних лет, о которой кричат работники разных областей культуры, по большей части безуспешно. Появившийся новый тип руководителя — «менеджер культуры» — хорошо справляется с первой частью собственного определения (главная задача менеджера — быть эффективным), только вторая часть — культура — при этом часто теряется.    

 

Игра по правилам и без

Шимадина Марина

О масштабе личности Константина Станиславского, о его режиссерских и преподавательских методах сегодня вспоминает весь мир

Василий Ефанов. Портрет Константина Станиславского

Источник: РИА Новости

В МХТ имени Чехова громко отпраздновали 150-летие его основателя — Константина Сергеевича Станиславского . Юбилейные мероприятия начались еще в прошлом году, когда в Художественном театре прошел фестиваль актерских школ мира «Станиславский продолжается», — туда приехали театральные институты со всего света. На прошлой неделе в МХТ состоялась конференция «Станиславский и мировой театр», на которой выступили режиссеры с мировым именем — Тревор Нанн и Деклан Доннеллан из Великобритании, Люк Бонди из Франции, Мюррей Абрахам из США. Питер Брук, Робер Лепаж и Роберт Брустин прислали свои видеоприветствия, в которых говорили, что даже за океаном от мощной фигуры Станиславского никуда не денешься, если ты занимаешься театром, — так много он открыл и сделал в этом искусстве.

Но, пожалуй, гвоздем праздничной программы стал спектакль «Вне системы», поставленный Кириллом Серебренниковым по пьесе Михаила Дурненкова, основанной, в свою очередь, на документальных материалах, письмах и воспоминаниях современников юбиляра. Показательно, что почтить память отца-основателя МХТ пригласили людей, максимально далеких от охранительных позиций, тех самых «варваров», «губителей и разрушителей» русского психологического театра, как их называют поборники традиций. Но вот парадокс: на исходе вечера, в котором нынешние театральные деятели, Дмитрий Черняков, Михаил Угаров, Константин Райкин, Евгений Миронов и другие, играли своих коллег — Мейерхольда, Немировича-Данченко, Вахтангова, Михаила Чехова, — а современные писатели Владимир Сорокин и Захар Прилепин говорили за Чехова и Горького, выяснилось, что они не так уж далеки друг от друга. Бунтари и радикалы расписались в уважении к великому новатору, а сам Станиславский в спектакле оказался живым, мучающимся и ошибающимся человеком, совсем не похожим на тот бронзовый памятник, в который его стали превращать еще при жизни.

Кокося и домашний театр

Как часто бывает, революции в искусстве делают самоучки, которые не знают готовых рецептов, самозабвенно «изобретают велосипед» и в итоге приходят к гениальным открытиям. У главного реформатора русской сцены тоже не было профессионального образования, он пришел из любительского театра. Его отец, промышленник Алексеев, владевший золотоканительной фабрикой (сейчас в этом историческом здании поселилась Студия театрального искусства Сергея Женовача), не жалел денег на домашние спектакли. Для развлечения многочисленных детей (а их было десять) в подмосковном имении Любимовка был даже построен специальный театральный зал. А когда Кокося, как звали его домашние, вырос, он забросил работу в отцовской фирме и полностью посвятил себя театру. В 1888 году, в возрасте двадцати пяти лет, он вместе с певцом Федором Комиссаржевским и художником Федором Соллогубом основал Московское общество искусства и литературы и начал играть под псевдонимом Станиславский. Но вскоре выяснилось, что таланты, которыми юный Костя блистал в домашнем театре, на большой сцене совершенно не годились. Столкнувшись с настоящими актерами и режиссерами, он понял, что ничего не умеет и что его представление об искусстве очень примитивно.

Свой новый путь Станиславский искал ощупью, методом проб и ошибок, делая шаг вперед и два назад. Он пропадал в Малом театре, изучая игру великих стариков, проводил часы перед зеркалом, познавая возможности своего тела, не спал ночами, занимаясь вокалом, запирал себя в темном подвале среди крыс, пытаясь вжиться в роль скупого рыцаря. Он пытался научиться вызывать в себе ощущение творческого подъема, вывести формулу вдохновения, которое дает актеру на сцене необыкновенную свободу и власть над зрителями.

Мария Андреева в роли Юдифи и Константин Станиславский в роли Акосты в трагедии Карла Гуцкова «Уриэль Акоста» в постановке театра Общества литературы и искусства. 1885

Фото: РИА Новости

Важной вехой для Станиславского стал приезд в Москву в 1890 году труппы герцога Мейнингенского, показавшей совсем другой, режиссерский театр, где свет, костюмы, декорации и мизансцены были так же важны, как работа актеров. В России ничего подобного тогда еще не видели. Станиславский был заворожен этими новыми возможностями, открывающимися перед театром, и начал применять методы мейнингенцев в спектаклях Общества литературы и искусства. В том числе он перенял и жесткую, диктаторскую манеру режиссера Кронека, о чем потом сам сожалел: «Я подражал ему и со временем стал режиссером-деспотом, а многие русские режиссеры стали подражать мне... Создалось целое поколение режиссеров-деспотов. Но — увы! — так как они не обладали талантом Кронека, то сделались постановщиками, превратившими артистов наравне с мебелью в бутафорские вещи и вешалку для костюмов, в пешки для передвижения их по своим мизансценам».

Начало Художественного

Вот тут-то на горизонте и появился Владимир Немирович-Данченко, известный драматург и педагог, руководивший школой Московского филармонического общества. В 1897 году у него подобрался особенно удачный выпуск, который было жаль распускать: Ольга Книппер (будущая жена Чехова), Маргарита Савицкая, Всеволод Мейерхольд... И Немирович решил соединить своих талантливых учеников с лучшими актерами Общества литературы и искусства. Он послал Станиславскому записку с предложением встретиться и поговорить об одном деле. Историческая встреча в ресторане гостиницы «Славянский базар» длилась восемнадцать часов. За это время основатели МХТ успели обсудить не только художественную эстетику будущего театра, но и состав труппы, репертуар, устройство гримуборных и туалетов, а также четко разграничили сферы влияния: Немирович-Данченко получил право литературного вето, а Станиславский — сценического. Впрочем, это не спасло их от постоянных споров и конфликтов. Вечное противостояние двух директоров Булгаков потом очень смешно опишет в «Театральном романе».

Но это все впереди, а сначала — небывалый подъем и энтузиазм. Артисты все лето живут коммуной в подмосковном Пушкине, по очереди несут дежурство по кухне и уборке, репетируют при сорокаградусной жаре в раскаленном сарае, а в свободное время купаются и веселятся. В общем, это был лучший, как сказали бы в наше время, корпоративный тренинг для создания команды из разномастных актеров, среди которых были и опытные мастера, поначалу с недоверием относившиеся к тридцатипятилетнему самоучке, который отвергал все их годами наработанные приемы и правила.

Основатели Московского Художественного театра Константин Станиславский (справа) и Владимир Немирович-Данченко. 1923

Фото: РИА Новости

Чтобы понять новаторство Станиславского и Немировича, нужно представлять себе, как выглядел русский театр до них. В труппах, собранных антрепренерами на один сезон из случайных артистов, давали по новой пьесе каждую неделю, так что актеры едва успевали выучивать роли. В основном это были оперетки, водевили и трагедии плаща и шпаги, изредка — Гоголь и Островский. Декорации представляли собой павильоны в стиле ампир с нарисованными окнами и площадью с фонтанами на заднике. Мизансцены условны и раз и навсегда закреплены: направо — софа, налево — стол, артисты маячат поближе к суфлерской будке. Каждый спектакль начинался с оркестровой увертюры, не имевшей никакого отношения к спектаклю. За вечер показывали, как правило, две разножанровые пьесы, а в антракте — снова музыка. Все эти приметы пошлого «театра буфетчиков» в Художественном были упразднены. Вместо аляповатой позолоты и бархата в зале — сдержанные, благородные цвета («Театр начинается с вешалки», — утверждал Станиславский). Вместо бенефисного премьерства — слаженный актерский ансамбль. Вместо пьес-однодневок — мировая классика и современная драматургия. Вместо условных декораций из подбора — тщательно проработанная сценография.

Правда жизни

В первые годы Станиславский вообще очень увлекался внешней стороной постановки. Пытаясь показать на сцене «правду жизни», он тщательно воссоздавал интерьеры и костюмы эпохи. В спектакле по пьесе Алексея Толстого «Царь Федор Иоаннович», которым 14 октября 1898 года открылся Художественный театр, зрителей поражали роскошь боярских нарядов и подробнейшие декорации, создававшие ощущение настоящих царских палат или шумной уличной толпы. В том же духе были сделаны «Смерть Иоанна Грозного», «Шейлок», «Антигона», «Власть тьмы», «Юлий Цезарь» и другие «костюмные» спектакли. Но что хорошо для исторических пьес, не всегда подходит современным.

Работая над чеховскими «Чайкой», «Тремя сестрами» и «Дядей Ваней», Станиславский по-прежнему стремился к бытовому правдоподобию. Он активно насыщал спектакль звуками: пением птиц, завыванием ветра, звоном колокольчика на тройке — так что Чехов в конце концов пообещал в следующей пьесе поставить ремарку: «Стоит полная тишина»... В лирической сцене актеры могли вдруг начать хлопать комаров, что давало недоброжелателям повод обвинять МХТ в излишнем натурализме. Но весь этот подробный антураж был не самоцелью, а лишь одним из способов вдохнуть в актера жизнь его персонажа, помочь ему слиться с образом.

Известна история, как утонченный интеллигент Станиславский вместе с актерами ходил на Хитров рынок знакомиться с обитателями ночлежек, готовясь к постановке пьесы Горького «На дне». Этот спектакль, впервые показавший на сцене босяков, в бурлящей предреволюционной Москве имел фантастический успех. Но эстетика пресловутого реализма постепенно исчерпывала себя, превращалась в штамп. Станиславский, как его тезка Костя Треплев из чеховской «Чайки», снова стал искать новых форм, новых способов показать на сцене внутреннюю правду, не опираясь на внешнее правдоподобие.

Интерьер ресторана «Славянский базар» в Москве, где произошла знаменитая 18-часовая встреча Станиславского и Немировича-Данченко

Фото: РИА Новости

Год за годом он разрабатывал психологические приемы, позволявшие актеру чувствовать себя на сцене органично. Чтобы артисты не работали на публику и вели себя естественно, он ввел понятие «четвертой стены», якобы отделявшей сцену от зрителей. А при малейших признаках фальши кричал свое знаменитое «Не верю!». По другой версии, эту четвертую стену Станиславский придумал для себя, поскольку панически боялся черной пасти зала. Но среди маститых актеров МХТ его эксперименты отклика не вызывали. «Что же мне делать, если я зала не боюсь?» — обмолвился как-то Василий Качалов.

Тогда Станиславский вместе со своим верным помощником Леопольдом Сулержицким открыл при театре студию для молодежи — «собрание верующих в систему Станиславского» — и начал учить ее по своему новому методу. Из этой студии вышли Евгений Вахтангов и Михаил Чехов, создавшие позже свои собственные системы. Вслед за Первой студией, превратившейся потом во МХАТ 2-й, появились Вторая и Третья — ставшие Театром Вахтангова. Станиславский, болезненно переживавший эту «измену», дал им имена шекспировских героинь «Регана» и «Гонерилья».

Вихри враждебные

После революции театр оказался в трудном положении. Спектакли были объявлены бесплатными, билеты не продавались, а рассылались по учреждениям и фабрикам: «Пришлось начать с самого начала, учить первобытного в отношении искусства зрителя сидеть тихо, не разговаривать, садиться вовремя, не курить, не грызть орехов, снимать шляпы, не приносить закусок и не есть их в зрительном зале».

Новая «первобытная» публика не понимала искусства художественников. Спектакль по пьесе Байрона «Каин», посвященный братоубийственной гражданской войне, провалился. Станиславский обвинял в этом только себя: настоящий артист должен уметь достучаться до любого зрителя.

В 1922 году МХТ, чтобы поправить свои дела, отправляется на большие гастроли в Америку, их ждет триумф и финансовый успех, но Станиславский снова недоволен: театр превратился в «насос для долларов», а искусство никого не интересует. «МХТ мертв», — пишет он в Москву Немировичу. Однако долларовый поток быстро иссяк, за лето труппа проела все сбережения, и, чтобы добыть денег для возвращения на родину, Станиславскому пришлось срочно, за три месяца, написать книгу мемуаров. Так родилась знаменитая «Моя жизнь в искусстве».

Константин Станиславский и Бернард Шоу. 1931

Фото: РИА Новости

После возвращения режиссер переживет еще один мощный творческий взлет. Разочаровавшись в старом коллективе, превратившемся в «большой кабак распивочно и на вынос», Станиславский найдет необходимый ему азарт и энтузиазм в молодых артистах Второй студии, чьей «Чайкой» станет спектакль «Дни Турбиных», который, как известно, очень любил Сталин. Но личное покровительство вождя не спасло ни Булгакова, которому устроили страшную травлю, ни племянника Станиславского, замученного в застенках НКВД. Режиссер писал униженные письма главе госбезопасности Генриху Ягоде с просьбами о помиловании родственника, но получил на руки только обезображенное пытками тело.

В 1930-е годы Станиславский уже с трудом переносит собственный театр, который захватили молодые «советизаторы», ставящие революционные агитки вроде «Бронепоезда 14-69». А после инфаркта, случившегося прямо на сцене во время юбилейного спектакля к 30-летию МХАТа, Константин Сергеевич и вовсе перестал ездить в Камергерский переулок. Врачи запретили его волновать, и основатель МХТ оказался в полной информационной изоляции. Но не перестал работать. Он репетировал дома с приближенной молодежью, а главным образом пытался систематизировать весь свой накопленный опыт и выстроить из него грамматику актерского мастерства. В книге «Работа актера над собой» он подробно описал открытые им ранее понятия «сквозного действия», «сверхзадачи» и «веры в предлагаемые обстоятельства». Но не остановился на этом и начал разрабатывать совершенно новый метод физических действий, прямо перпендикулярный тому, что он делал раньше. Так что знаменитая система Станиславского никогда не была застывшим сводом правил, она росла и изменялась вместе со своим создателем.

Однако неумные интерпретаторы канонизировали его учение, возвели его в культ и сделали орудием борьбы с инакомыслящими. Именем Станиславского стали прикрываться наименее талантливые, те, кто боялся идти своим путем. В советских театральных вузах «систему» насаждали, как историю марксизма-ленинизма. Неудивительно, что у многих на нее выработалась стойкая аллергия.

В Америке к достижениям русского гения отнеслись гораздо практичнее. Театральный режиссер Ли Страсберг, познакомившись с системой Станиславского через его учеников Марию Успенскую и Ричарда Болеславского, в 1930-е годы разработал на ее основе свой собственный метод, по которому позже учились Марлон Брандо, Аль Пачино, Мэрилин Монро, Джейн Фонда, Дастин Хоффман, Роберт де Ниро, Микки Рурк и многие другие голливудские звезды. Все они были уверены, что играют по системе Станиславского, хотя Страсберг ухватил лишь ее часть. Другой знаменитый театральный педагог из США, Стелла Адлер, трактовала учение Станиславского совсем иначе. Как в том анекдоте про слона, которого слепцы обследовали с разных сторон и нащупывали то хобот, то ногу, то хвост, систему Станиславского каждый режиссер трактовал по-своему. В результате учение Станиславского превратилось в бренд, истинного значения которого уже никто не помнил. Но настоящее, проверенное опытом знание передавалось из рук в руки, от мастера к ученику, и на этом всегда держался русский театр. Хотя фигур, подобных Станиславскому, в его истории больше не встречалось.       

 

Hi-End

Франсуа-Поль Журн — один из самых ярких современных часовщиков, и все, что он делает, как минимум заслуживает внимания, а как максимум — восхищения. Новые часы Chronomѐtre Optimum из коллекции Souveraine не исключение. Это хронометр с двойным заводным барабаном и двумя прочными пружинами. Фирменный журновский ремонтуар постоянной силы впервые сделан из титана и сохраняет равновесие в самых разных положениях, что, конечно, усиливает его эффективность. Еще одно эффектное отличие новых часов — запатентованный самозапускаемый двухосный спусковой механизм EBHP с двумя колесами и прямыми импульсами, работающий без масла (50 часов) без изменения амплитуды. Все эти детали и узлы впервые собраны вместе.

Индикация часов, минут и секунд, а также запас хода (70 часов) продуманно сочетается с видимым маховиком ремонтуара постоянной силы на лицевой стороне циферблата и создает очень яркий и узнаваемый стиль. Сквозь сапфировое стекло задней крышки виден механизм из розового золота 750-й пробы и естественная замершая секунда, вписанная в секундную шкалу, прикрепленную винтами на мостах механизма.

Часы Chronomѐtre Optimum представлены в корпусе из платины или красного золота 750-й пробы диаметром 40 или 42 мм с циферблатом из белого или красного золота на браслете из кожи, платины или красного золота 750-й пробы.

Модная и очень любимая у нас марка Marni любит сотрудничать с современными художниками, причем с прикладными — например, иллюстраторами или карикатуристами. Роп ван Миерло именно из таких, он график и иллюстратор. Рисунки на футболках из мужской коллекции Marni очень похожи на те, что он сделал для книги «Дикие животные». Это чуть размытые ярких цветов силуэты тигра, попугая и проч., сделанные в очень узнаваемой манере. Кстати, в 2011 году Роп ван Миерло получил приз Best Dutcn Design Award за иллюстрации. Футболки понравятся мужчинам, не чуждым самоиронии.

Геза Шон — парфюмер с выдумкой и большой оригинал. Кто другой, кроме него, додумался бы посвятить аромат не какой-нибудь звезде подиума, шоу-бизнеса или знаменитому спортсмену, а одному из самых неформатных актеров в истории мирового кино Клаусу Кински, чье имя ничего не говорит обычному потребителю. Ну разве что он отец популярной в 1980-е актрисы Настасьи Кински. Мрачный, тяжелый психопат с безумным взглядом, погрязший во всех возможных пороках, любимый актер Вернера Херцога, в чьих фильмах он и прославился, игравший маньяков и садистов, — вот такую далеко не однозначную персону выбрал Геза. Впрочем, Кински — культовый персонаж в среде эстетов и интеллектуалов, на которых Геза Шон прежде всего и ориентируется.

Аромат получился вполне носибельный, но при этом лишен уже надоевших штампов нишевой парфюмерии. Конечно, делая что-то связанное с именем Кински, невозможно обойтись без животных компонентов –— и тут это кастореум. Вторая половина — древесные запахи, можжевельник, кедр, стиракс. Ну и запах океанского воздуха. Все вместе сложилось вполне удачно и подойдет далеко не только поклонникам Кински.

Компания Solidoodle начала продажи бюджетного 3D-принтера Solidoodle-3. Стоит он 800 долларов (в России еще дороже — 45–55 тыс. рублей). То есть теперь его могут приобрести не только крупные компании и продвинутые пользователи, но и самые обыкновенные состоятельные люди.

В последние годы технический прогресс перевернул привычные представления о мире. Но 3D-принтеры воспринимаются как чудо — он делает вещи! Не картинки, не проекции, а настоящие вещи, которые можно пощупать руками. Любые, какие вы захотите и нарисуете на компьютере.

Solidoodle делает вещи из пластика, а точнее, из пластиковой нити ABS — самого распространенного и легкодоступного материала для 3D-печати. Принтер — это прозрачная коробка размером с маленький телевизор (максимальный размер — 203 х 203 х 203 мм). Стремительно перемещающиеся головки слой за слоем наносят пластиковую нить — из хаоса разнонаправленных движений проступают контуры вещи, а потом и она сама. Зрелище поистине завораживающее.

Новый Bentley Continental GT Speed — очень странный автомобиль. Во-первых, это полноценный Bentley — дорогой, надежный, на каждый день и на любую погоду. Просторный, как и положено, салон, в котором комфортно даже вчетвером, отделанный кожей и деревом высочайшего качества. Вместительный багажник. Плавный ход, ну и все прочее, что должно быть у Bentley. Во-вторых, это одна из самых быстрых машин в мире. Во всяком случае среди серийных марок. Максимальная скорость — 329 км/ч. До «сотни» разгоняется за 4,2 секунды. Наконец, в новой версии 2012–2013 годов благодаря совместной с Audi разработке резко снижен расход топлива — с 16,5 до 10,5 л на 100 км.

Кроме того, это полноценный спорткар с экономичным расходом топлива. Стоит соответственно — 285 тыс. евро. Впрочем, соотносимые по скоростным качествам спорткары стоят не многим меньше, но езда на них по городу дается с большим трудом и создает владельцу множество проблем. В общем, как ни странно это звучит, Bentley — автомобиль для прагматиков, не желающих тратить лишние деньги.

 

Мусульмане и англосаксы

Максим Соколов

Максим Соколов

Давняя (2009 г.) статья дважды лауреата Пулитцеровской премии Д. Вайнгартена в «Вашингтон пост», посвященная делу Димы Яковлева, теперь переведена на русский язык и вызвала — по понятным причинам — самый живой отклик у отечественной аудитории. Чтобы быть точнее, в статье разбиралась не столько судьба самого Димы, сколько судьба его приемного отца М. Харрисона и других американских родителей, сходным образом умертвивших своих малых детей. Автор утверждал, что такие провалы в памяти весьма распространены и имеют причину, кроющуюся в самой физиологии мозга. Последующее описание страданий таких родителей, павших жертвой физиологии, подводило читателей к мысли, что при отсутствии сознательной злой воли говорить об уголовной вине таких забывчивых людей невозможно, тем более что они сами себя наказали муками совести.

Напрашивающийся вопрос, можно ли говорить об уголовной безвинности авиадиспетчера, вследствие аналогичного физиологического провала памяти невольно сведшего два воздушных борта в одну точку, внятного ответа не получил, но общее рассуждение было высказано. А именно то, что в американском праве принципиально иные базовые понятия, в том числе и понятия вины. Совершенно иная архитектура системы, как сказали бы программисты. А значит, без углубленного изучения американского права (или без вырастания в американской правовой среде) попытки критиковать и анализировать тамошние установления, исходя из привычного нам континентального права, вообще бессмысленны.

С чем вполне можно согласиться. «Не зная законов языка ирокезского, можешь ли ты делать такое суждение по сему предмету, которое не было бы неосновательно и глупо?» Поэтому, воздерживаясь от неосновательных суждений, достаточно принимать реальность, данную нам в ощущениях или в юридических казусах, может быть, для нас и диких, но привычных для тамошних жителей, которые свою реальность приемлют, с нею живут, кажется, ею довольны, и не нам их судить. Что, конечно, не исключает использования полученной информации к размышлению для взятия известных мер необходимой предосторожности. В 1845 г. император Николай Павлович утвердил указ об ученой командировке члена Академии наук в Северную Америку, сделав, однако, оговорку: «Согласен, но с тем, чтобы обязать его секретным распоряжением отнюдь не употреблять в пищу человеческого мяса». В данном случае Николай Павлович пал жертвой ошибки и переоценил своеобычность американских нравов, но сама логика безупречна: что они там сами едят, это их дело, Бог им судья, но подданным царя следует, принимая к сведению их нравы, самим гордо нести звание советского человека. Равным образом, когда местночтимый тверской купец Афанасий Никитин отмечал, что в Индии «народ лицом черен, а женки все бл…», это было не в осуждение и не содержало в себе призыва преобразовать население Индостана в светлоликих, а тамошних женок — в образец целомудрия. Всего лишь сообщение о том, как дела обстоят у басурман и как это следует учитывать тому, кто поедет в Индию.

Выражение «средневековая нетерпимость» вообще требует уточнения. Если во внутренних сношениях терпимости порой и вправду было маловато, то во внешних — если они, конечно, не носили характера прямого военного столкновения (тут уж понятно) — терпимость была вполне удовлетворительной. «Басурмане, чего же с них взять». Или, по формуле Жанны д’Арк, «я люблю англичан, когда они у себя дома». То есть когда англичане (ляхи, татары, американцы, саудиты) лезут в мой дом со своими порядками, то уж какая там любовь, а если не лезут, тогда прекрасно и у меня к ним полное благоволение. С тех пор человеческая натура мало переменилась.

Соответственно и особенности американского права никого бы особенно не волновали, когда бы это право — как это и было до поры до времени — действовало, ограничиваясь рамками американской же территории. Правовых систем в мире много (а в истории было еще больше), всех их разделять на агнцев и козлищ умаешься. Я люблю (или хотя бы уважаю) иностранных судейских, когда они у себя дома. На юридическом языке это называется компетенцией. Если суды действуют в ее рамках, то уж какая у них там архитектура, интересно лишь с той точки зрения, чтобы, не зная броду, не соваться в воду. А поскольку брод находится на иностранной территории, это не так уж и страшно. Потому что если страшно — можно не ездить.

Но сейчас в мире есть две правовые системы, явно выходящие за пределы своей традиционно понимаемой компетенции. Американская и мусульманская, настаивающие на том, что в силу универсальности отстаиваемых ими ценностей и в силу самих своих базовых принципов они вправе пренебрегать принципами территориальной подсудности, зона их действия — весь мир. У мусульман это носит характер спорадический, да и ответственность размыта, но фетвы исламских ученых, устанавливающих универсальную ответственность за некоторые деяния безотносительно места их совершения и подданству подлежащих наказанию, встречаются сплошь да рядом. Универсализму мешает в основном то, что руки коротки, и раздробленность мирового ислама — если бы страны исламского права были объединены в единый халифат, военная и экономическая мощь которого была бы сколько-нибудь сопоставима с американской, вопрос о том, где кончается Беня и где начинается полиция, приобрел бы большую актуальность во всем мире. Причем американцы на этом фоне еще выглядели бы довольно милостивыми господами.

Но поскольку неприятности нужно переживать по ходу поступления, то сейчас исламское право в смысле всемирной экспансии не способно конкурировать с американским. Пока что только американские инстанции более или менее последовательно настаивают, что в сферу их юрисдикции входит весь мир и что если вами пока не заинтересовались, то это не ваша заслуга, а наш недосмотр. Или наша добрая воля, а равно терпение, которое может и лопнуть.

«Акт Магнитского» или «дело о библиотеке Шнеерсона» интересны прежде всего именно этим. В силу самой природы вещей фазовый переход от «закон ребенок» до «закон созрел» не бывает одномоментным, но мужание американского права происходит с впечатляющей скоростью.