Николай Пахомов

Назначения на ключевые посты в новой администрации США свидетельствуют, что во второй президентский срок Барак Обама намерен обзавестись собственной внешней политикой

Если в течение первого срока во внешней политике Барак Обама был вынужден во многом ориентироваться на традиционные демократические кланы, то теперь он будет значительно самостоятельнее

Фото: AP

Про внешнюю политику Барака Обамы написано уже много. Кто-то говорит о разочаровании американских либералов и левых из-за продолжения президентом курса предшественников. Кто-то, напротив, хвалит президента за эту последовательность. Кто-то силится найти во внешней политике США последних лет новые идеи. Обама же тем временем, похоже, лишь приступает к проведению собственного внешнеполитического курса.

Внешняя политика в наследство

Фабула политической карьеры Барака Обамы известна. Его стремительный взлет на вершину американского политического олимпа был обеспечен поддержкой самых разных групп американского общества, надеявшихся на перемены к лучшему в разных областях жизни страны. И внешняя политика после затяжной войны в Афганистане и кошмара Ирака из их числа. Известно также, что многие из ожиданий Обама оправдать не сумел; не стала исключением и внешняя политика, где при некоторых достижениях (вывод войск из Ирака, свержение Каддафи) кардинальных перемен не произошло.

Велико искушение обвинить в этом Обаму — его умение красиво выступать и мало делать проявилось и в сфере внешней политики. Однако ведь можно посмотреть на ситуацию по-другому: с началом второго срока стало все больше оснований думать, что нынешний американский президент, по крайней мере во внешней политике, — мастер затяжной игры и только сейчас начинает брать дело в свои руки.

Основные действующие лица внешнеполитической части кабинета первого президентского срока достались Обаме в нагрузку. Главу Пентагона Роберта Гейтса на переправе двух войн менять было никак нельзя, к тому же он республиканец, а Обама претендовал на установление двухпартийного компромисса. Хиллари Клинтон стала госсекретарем, потому что Обама очень хотел выиграть выборы, а без клана Клинтонов сделать это было едва ли возможно. Если говорить о позициях пониже, то заниматься их комплектованием Обаме было и вовсе некогда — бушевал экономический кризис, внешняя политика была даже не на третьем плане. В результате должности были заняты по обычным вашингтонским законам: кто-то дождался своей очереди, кого-то отметили за помощь в предвыборной кампании.

Не удивительно, что во внешней политике не произошло революционных изменений — Вашингтон едва успевал реагировать на международные кризисы, число которых, особенно к концу первого президентского срока Обамы, росло. Правда, при этом Белому дому в целом удавалось сдерживать либеральных интервенционистов, группу внешнеполитического истеблишмента Демократической партии, готовую огнем и мечом распространять по планете демократию и права человека. Например, стало известно, что президент чуть ли не в одиночку отверг попытки Госдепартамента, разведки и даже военных помочь сирийским повстанцам. Эту сдержанность можно объяснить известным прагматизмом и осторожностью Обамы.

Пропагандистская машина Белого дома тем временем трубила об успехах внешней политики, в которые были записаны и «арабская весна», и вывод войск из Ирака, и новые удары по талибам в Афганистане. Однако Обама весьма неглуп: обладая доступным президенту объемом информации, он отчетливо представляет себе низкую эффективность современной американской внешней политики и всю опасность международных кризисов, грозящих стране и миру. С этой точки зрения дополнительная легитимность переизбрания могла стать хорошим ресурсом для модернизации американской внешней политики в соответствии с идеями президента.

Казус Сьюзан Райс

Нельзя исключать, что в какой-то момент президент решил действовать по-своему, не обращая внимания на планы и идеи, доминирующие во внешнеполитической части его окружения. Основания для такой версии дает история неудавшейся номинации Сьюзан Райс , постоянного представителя США при ООН, на пост госсекретаря. Можно сказать, что Обама потерпел поражение, — даже без официального предложения президента стало понятно, что ее кандидатуру Сенат не поддержит.

А можно, напротив, ясно увидеть очень тонкую игру президента. Кто такая Сьюзан Райс? Одна из самых видных представителей либеральных интервенционистов. Она ветеран администрации президента Клинтона, первоначально планировалось, что она станет важным игроком внешнеполитической команды Хиллари Клинтон во время праймериз перед выборами 2008 года. Однако Райс быстро переметнулась в лагерь Обамы, что обеспечило ей в будущем высокий пост. Любопытно, что уже тогда у нее были трения с некоторыми членами команды будущего президента. Вообще, Райс фигура неоднозначная — за время своей успешной и стремительной карьеры она нажила себе много врагов (впрочем, хватало и друзей, настаивавших на том, что пришло ее время стать госсекретарем).

Но у Обамы, видимо, были другие планы. До реальной номинации Райс дело не дошло, все ограничилось намеками, в то время как она оказалась в центре скандала с убийством американского посла в Бенгази. То есть Белый дом определил Райс в качестве цели для республиканских атак, однако не оказал ей необходимой поддержки. Другими словами, Обама вроде бы и начал выполнять свое обещание (если он дал его Райс, либеральным интервенционистам, либеральным интеллектуалам, клану Клинтонов или кому-то еще), но оно было исполнено таким образом, что Райс сама сняла свою кандидатуру. Госсекретарем стал Джон Керри , не только давний соратник Обамы, но человек, оказавший решающую помощь президенту во время нынешней кампании (Керри изображал Ромни во время подготовки к дебатам).

Казус Чака Хейгела

В том, что Обама мог лишь сделать вид, что собирается сделать Райс госсекретарем, убеждает история успешной номинации бывшего сенатора от Небраски республиканца Чака Хейгела на пост министра обороны. Большинство комментаторов сразу сошлись во мнении, что Хейгел — это персональный и осознанный выбор Обамы. Но даже и без мнения аналитиков президент убедил всех, что ему нужен именно Хейгел, когда сумел защитить своего будущего министра обороны под шквальным огнем критики со всех сторон.

Кто же нападал на Хейгела? Коалиция получилась пестрой: организации сексуальных меньшинств — однажды во время слушаний в Сенате по утверждению нового посла Хейгел спросил, не помешает ли тому в работе нетрадиционная сексуальная ориентация; произраильское лобби — сенатор от Небраски не только заявил, что он сенатор не Израиля, а США, но и однажды сказал, что слишком много людей на Капитолийском холме запуганы еврейским лобби; однопартийцы-республиканцы — Хейгел последовательно выступает против войны в Ираке и назвал Буша-младшего худшим президентом со времен Герберта Гувера.

В запале борьбы за утверждение Хейгела на второй план отошли его многочисленные заслуги. Хейгел добровольцем ушел на вьетнамскую войну, служил вместе с братом (по некоторым оценкам, единственный случай во Вьетнаме), был удостоен многих южновьетнамских и американских наград. После чего сделал успешную политическую и бизнес-карьеру. Среди прочего работал в штабе предвыборной кампании Рейгана, был заместителем руководителя ведомства по делам ветеранов, откуда подал в отставку, считая, что чиновники делают для ветеранов недостаточно.

В Сенате Хейгел всегда отличался независимой позицией. Предпочитал принимать решения по тем или иным вопросам самостоятельно, не ставя во главу угла партийную дисциплину. Сразу же занял позицию против войны в Ираке. Позднее установил хорошие отношения с новичком верхней палаты Конгресса молодым сенатором от Иллинойса Бараком Обамой. В отличие от многих американских сенаторов, старающихся досидеть в Сенате лет до ста, Хейгел, отслужив три срока, заявил, что политикой он занимался достаточно и теперь пришло время заняться наукой. После чего занял видное место среди интеллектуалов внешнеполитической элиты США, среди прочего возглавив влиятельный Атлантический совет.

Новая политика

Итак, Белый дом сумел защитить Хейгела. Единственное, чего добились республиканские сенаторы и другие критики Хейгела, — затягивания утверждения его кандидатуры. В этом процессе было побито сразу несколько американских рекордов — предложенная президентом кандидатура, тем более такая заслуженная, да к тому же на пост министра обороны, обычно утверждается куда легче. Было видно, что во время слушаний Хейгел заметно нервничал, когда вместо честных ответов на вопросы, задаваемые сенаторами, некоторые из которых даже не пытались скрывать свою неприязнь, ему надо было произносить ритуальные фразы вашингтонского театра. Однако для Обамы все завершилось благополучно — Керри и Хейгел заняли высокие посты. Теперь можно попытаться спрогнозировать, какой будет внешняя политика новой администрации старого президента.

Керри, конечно, демократ и давний обитатель Вашингтона, всю риторику распространения демократии и прав человека и прочий набор лозунгов он знает хорошо. Однако при этом бывший сенатор от Массачусетса представляется прагматиком. Вспомним, что на посту председателя сенатского комитета по международным делам Керри сменил нынешнего вице-президента Джозефа Байдена , казавшегося рупором и столпом либерального интервенционизма. В связи с этим можно даже вспомнить, как многие в России после первой победы Обамы на выборах всерьез думали, что, став вице-президентом, Байден будет чуть ли не грозить Москве ядерной войной, требуя немедленного обустройства демократии и защиты всех прав человека в соответствии с присланными из Вашингтона инструкциями.

Однако выяснилось, что Байден не идеолог, а прагматик; внешняя политика ушла на далекую периферию его деятельности, чему он и не сопротивлялся; а когда это было необходимо, например во время предвыборной кампании, он даже рассказывал избирателям, каких успехов администрация добилась в улучшении отношений с Россией, которая может по договоренности с Вашингтоном снабжать всю Европу нефтью в случае любого кризиса вокруг Ирана.

Керри едва ли отличается от Байдена. С одной стороны, он не может не понимать, что американской внешней политике сегодня лучше избегать резких движений, тем более в отношениях с Москвой. С другой — он едва ли будет иметь мнение, отличное от мнения Обамы, похоже, предпочитающего осторожность.

С Хейгелом ситуация несколько иная. Строем он не ходит, однако есть основания думать, что с Обамой (и именно этим объясняется его номинация) у него сложился подлинный консенсус по целому ряду внешнеполитических вопросов. Представляется, что именно в наборе этих вопросов нужно искать главное объяснение тому ожесточенному сопротивлению, которое вызвала кандидатура Хейгела. Несколько упрощая, можно сказать, что новый министр обороны США — противник внешней политики с позиции силы, он ясно представляет себе ограниченность американских возможностей, осознает сложность ситуации на Ближнем Востоке и не желает следовать стереотипам американской внешней политики.

В ближайшее время станет понятно, насколько согласен с таким подходом Обама. Очень может быть, что, поставив на посты госсекретаря и министра обороны своих доверенных людей, американский президент действительно готовится осуществить ряд серьезных изменений в американской внешней политике. Однако в любом случае очевидно, что внешняя политика нынешней администрации будет взвешенной, осторожной и рациональной — и свободной хотя бы от некоторых вашингтонских шаблонов.