Ирина Осипова

На Восьмой международной биеннале «Мода и стиль в фотографии» в Москве показывают крупнейшие коллекции и ретроспективы признанных мастеров

Дора Маар. «Ассиа», 1934. Из проекта «Это Париж!»

© Centre Pompidou, MNAM-CCI / Georges Meguerditchian / Dist. RMN-GP

Фестиваль «Мода и стиль в фотографии» неутомимая Ольга Свиблова проводит в нечетные годы, свободные от Московской фотобиеннале. Сама она признается, что каждый год боится не найти достаточно материала, но в итоге залы заполняются под завязку. В этом году фестиваль растянулся на всю весну, часть проектов уже представлена, остальные открываются друг за другом едва ли не каждую неделю. От ретроспектив мэтров фотографии до снимков из популярного приложения Instagram — всего 39 выставок (большая часть — привезенные из западных собраний) на шести основных площадках. В дополнение к ним — лекции, концерты, кинопоказы и мастер-классы фотографов, параллельная программа камерных выставок в частных галереях. Тема, объединяющая весь этот калейдоскоп, звучит так: «Красота: мифы и источники вдохновения».

Стиль

Центральным проектом нынешнего фестиваля, отвечающим за высокий стиль и вдохновение, стала выставка «Это Париж!», посвященная модернизму в фотографии 1920–1950-х годов (она проходит в Мультимедиа Арт Музее на Остоженке). Двести с лишним снимков представляют небольшую выжимку из крупнейшей коллекции, собранной историком фотоискусства и арт-дилером Кристианом Букре и купленной два года назад парижским Центром Помпиду. Коллекция весьма примечательна. Букре начал собирать фотографию в 1970-е, еще будучи студентом и изучая синологию и германистику в Берлине. Вернувшись в Париж, он сосредоточился на французской фотографии периода между мировыми войнами, со временем расширив временные рамки до первого послевоенного десятилетия. В то время еще были живы если не сами фотографы, то их прямые наследники, а фотографический рынок во Франции был недостаточно развит, и это дало Букре возможность собрать полноценную панораму обозначенного времени со множеством раритетов. В конце 1980-х Букре открыл галерею, где устраивал выставки, издавал каталоги, писал монографии (в том числе первым исследовал роль женщин-фотографов) — словом, пропагандировал фотографию как важнейшее из искусств. В Москву работы из его коллекции приехали всего через месяц после выставки в Центре Помпиду. Несмотря на присутствие ключевых фигур, таких как Ман Рэй, Жермена Круль, Андре Кертеш, Дора Маар, Брассай, Анри Картье-Брессон, акцент сделан не на имена, а на само время. Париж между мировыми войнами — перекресток всех дорог, город, притягивавший художников, писателей и прочих творческих личностей со всего мира, «место, где сейчас надо быть», как писала Гертруда Стайн. Место, где живет авангард, ставятся эксперименты и развивается сюрреализм. На выставке видно, сколь близка фотография в это время живописи и скульптуре. «Абажур» Мана Рэя легко представить и фрагментом абстрактной живописной композиции, и бронзовой скульптурой. Идущие по воде женские ноги без тела на снимке Доры Маар (самостоятельная художница и фотограф, она больше известна как одна из возлюбленных и моделей Пикассо) просятся на сюрреалистический холст, ее же «Монстр на пляже» кажется кадром из фильма. Коллаж, эксперименты со светом, интерес к телу, поиски формы и ее искажения, новая реальность, созданная средствами этого молодого в сущности искусства, — на выставке возникает множество параллелей. При этом кроме «чистого» искусства здесь в соответствии с духом времени есть и реклама, и книжная иллюстрация, и репортерская съемка.

От парижского модернизма тянутся логические нити в другие залы музея на Остоженке. Проекты удачно подобраны и экспонированы — это не просто пестрая мозаика имен и жанров, но визуальная игра со смыслом. У Августа Зандера время действия то же, между мировыми войнами, место — Германия. Зашедшему в этот зал зрителю в первый момент может показаться, что он смотрит большой семейный альбом, задаваясь вопросом: «Кто все эти люди?» Но к портретам стоит присмотреться повнимательнее. Документальную серию «Люди двадцатого столетия» Зандер снимал на протяжении всей жизни, составляя масштабный социальный портрет эпохи. Гипнотизер, нотариус, бакалейщик, католический священник — кого здесь только нет. Фотографу не занимать иронии и острой наблюдательности — как может выглядеть молодой национал-социалист в 1941 году, несгибаемый коммунист с гитлеровскими усиками или растерянный демократ в интеллигентских очках, какова внутренняя суть театрального критика и тенора, архитектора и художника. Зандер находит своих героев среди знакомых и клиентов, так что время от времени на снимках появляются знаменитости — композиторы Пауль Хиндемит и Рихард Штраус, например. У типичных героев есть и своя среда обитания — вторая половина зала отдана под городской пейзаж, снятый с той же скрупулезностью.

Модернизм как источник, из которого черпают все последующие поколения, читается в фотографиях нашего современника Михаила Розанова. Выхолощенные черно-белые снимки: гранитные набережные, заводская архитектура, лестница, идущая по диагонали (после знаменитого кадра Александра Родченко она многим не дает покоя) — явный привет конструктивизму столетней давности.

Красиво замкнуть этот круг, начатый с истории парижской жизни, перейдя от общего к частному, должны две выставки, которые откроются в конце марта — начале апреля: «Лиля Брик. Несостоявшееся путешествие» с фотографиями Александра Родченко и «Пьер Жаме. Ретроспектива. 1930–1970. Дина Верни и другие истории».

Лиля Брик была одной из первых московских автоледи. Серо-черную «реношку» в 1928 году привез из Франции Владимир Маяковский, потратив на автомобиль гонорар за пьесу «Клоп» и сценарий фильма «Идеал и одеяло». Брик увлеклась новой игрушкой со свойственной ей страстью — получила права, сшила специальное платье и костюм для езды, выписала из Парижа шапочку и перчатки. Родченко просил ее сняться с новой машиной, и вот, собравшись как-то в Ленинград, Брик дала согласие на съемку. Плохие дороги — вечная российская беда — помешали добраться до Ленинграда, за что они с Маяковским и прозвали путешествие «несостоявшимся». Брик с Родченко немного отъехали от Москвы, поснимали и вернулись, но дневник путешествия остался — с очарованием бытовых деталей (накачкой шин и пикником на обочине) и фирменными родченковскими ракурсами.

Александр Родченко. Из серии «Лиля Брик. Путешествие из Москвы в Ленинград», 1929

В пандан к ним — еще одна история французской жизни. Родившаяся в Кишиневе Дина Верни была в Париже такой же легендой, как и москвичка Брик. Натурщица с дипломом Парижского университета, искусствовед, муза скульптора Аристида Майоля, а после его смерти (он завещал ей свое состояние и коллекцию) — одна из самых успешных парижских галеристок. На досуге Дина любила петь, аккомпанируя себе на гитаре (сохранилось немало ее записей, из которых лучшей считается «Окурочек» на слова Юза Алешковского), и именно благодаря пению в народном хоре революционных художников и писателей познакомилась с певцом и фотографом Пьером Жаме. Фотографии Дины — скачущей голышом по пляжу, плещущейся в воде, всегда смеющейся и лучезарной — самая яркая, хотя и не единственная тема его московской ретроспективы.

Мода

За модой и красотой в современном ее понимании стоит отправиться в Манеж. Выставки, открывшиеся здесь, — самые яркие и зрелищные внешне, но, увы, без намека на содержание. Большую часть Манежа занимает «Dior Couture» — проект современного гуру рекламной и fashion-фотографии Патрика Демаршелье. Платья 1950-х годов, времени расцвета дома Dior, надетые на современных моделей, столь явно проигрывают оригинальным старым съемкам, что становится обидно за обоих — и за придумавшего женщину-цветок Кристиана Диора, и за Демаршелье. Рядом, за временной перегородкой, Музей дизайна Барселоны показывает результат двадцати лет работы в индустрии моды испанца Мануэля Оутумуро. Вместо искусства фотографии от выставки остается ощущение каталога одежды — вот жакет от Armani, а вот платье Sonia Rykiel. Можно составить виш-лист и отправляться за покупками. Последний раздел выставки «Фрагменты» посвящен старым кинофильмам, вдохновлявшим фотографа. Однако нет, как оказалось, лучшего способа «убить» современную модель, чем заставить ее перевоплотиться в Одри Хепберн или Марлен Дитрих, — сравнение с великими не в пользу новоявленных героинь и напоминает проекты Екатерины Рождественской.

Натаниэль Голдберг. «Без названия», 2007. Из проекта «Красота в XXI веке.Мужчины мечты. Женщины мечты»

Наконец, третий блок в Манеже отдан выставке «Красота в XXI веке. Мужчины мечты. Женщины мечты». Здесь все, о ком принято вздыхать в последние полтора десятилетия, — от Джорджа Клуни и Зинедина Зидана до Барака Обамы и Бранджолины (Бреда Пита и Анджелины Джоли), снятых звездами фотографии вроде Беттины Реймс, Натаниэля Голдберга и Дэвида Ляшапеля. Однако, как это часто бывает, выставки, рассчитанные на возбуждение основных инстинктов, на деле не вызывают почти никаких эмоций. Хотя прекрасно иллюстрируют современный миф о красоте, поставленный в заголовок биеннале.

Сейду Кейта. «Без названия», 1952–1955

© Ke Ta / IPM courtesy CAAC - The Pigozzi Collection, Geneva

Пищу для размышлений о красоте дают другие экспозиции. Например, «Бабушки» Игоря Гавара — попытка увидеть красоту и стиль в образах женщин того возраста, которого, судя по картинкам из журналов и с телеэкрана, в нашей стране не существует вовсе. Или выставка фотографа из Мали Сейду Кейта (проходит в МАММ), снимавшего в столичной студии в 1940–1950-е годы парадные портреты простых малийцев — в нарядных платьях на фоне однотонного занавеса или пестрого задника с нехитрыми атрибутами вроде радио, цветка или телефона. В начале 1990-х французский искусствовед Андре Манин, готовивший выставку африканского искусства, случайно нашел снимки Кейта и в одно мгновение сделал из вышедшего на пенсию фотографа звезду мирового масштаба — эстетика его работ приводит в восторг коллекционеров по обе стороны Атлантики.