Андрей Виньков

Первый визит председателя КНР Си Цзиньпина в Россию показал, что стороны крайне заинтересованы в интенсификации ресурсной дружбы: россияне хотят поддержать рост своих нефтегазовых корпораций, а китайцы - получить экономически доступные ресурсы для сохранения конкурентоспособности собственной индустрии

Фото: AP

Пребывание главы КНР в нашей стране оказалось весьма продуктивным. В течение трех дней его первого государственного визита в Россию, с 22 по 24 марта, было подписано 10 соглашений и 35 документов. Большая их часть касалась увеличения поставок российских энергоносителей или ресурсов в Китай. «Мы достигли прорывных договоренностей о поставках нефти, строительстве газопровода, а также об импорте российского сжиженного газа», — заявил председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин на совместной пресс-конференции с российским президентом Владимиром Путиным .

К примеру, «Роснефть» заявила о поэтапном увеличении поставок нефти. По словам главы компании Игоря Сечина , в этом году экспорт в Китай вырастет на 800 тыс. тонн, а через несколько лет достигнет 31 млн тонн, то есть удвоится: сейчас «Роснефть» (в том числе при посредничестве «Транснефти») поставляет в Китай 15 млн тонн нефти в год. Помимо прочего, по словам Сечина, компания привлечет дополнительный китайский кредит на 2 млрд долларов под гарантии поставки нефти сроком на 25 лет «на очень выгодных условиях».

Кроме того, «Роснефть» и китайская нефтяная госкорпорация CNPC договорились о работе на шельфе Баренцева моря, в Печорском бассейне и на восьми участках в Восточной Сибири. А с другой китайской нефтехимической компанией, Sinopec, «Роснефть» договорилась об оптимизации работ на проекте «Сахалин-3» и в ряде других проектов. Министерство энергетики России и Государственный энергетический комитет Китая также подписали соглашение о сотрудничестве в строительстве Тяньцзиньского НПЗ, которое ведут «Роснефть» и CNPC.

В электроэнергетике тоже произошло вполне содержательное событие: группа «Синтез» подписала соглашение с Государственной электросетевой компанией Китая о возможном строительстве электростанций мощностью 10 ГВт в Сибири и на Дальнем Востоке с расчетом на экспорт излишков энергии в Китай. Предполагаемый объем инвестиций — 600 млрд рублей. Кроме того, стороны договорились о модернизации шести существующих и строительстве пяти новых объектов электро- и теплоэнергетики подконтрольной «Синтезу» ТГК-2 в Архангельской, Вологодской, Костромской и Ярославской областях. Суммарная мощность новых ТЭС составит около 1 ГВт, модернизируемых объектов — около 600 МВт. В проект стороны могут вложить порядка 70 млрд рублей.

Даже «Газпром» сумел продвинуться в подписании газового контракта, который он никак не может заключить уже несколько лет. В ходе визита Си Цзиньпина было объявлено, что летом 2013 года планируется подписать 30-летний контракт на поставки газа в Китай по восточному маршруту — газопроводу «Сила Сибири» (Якутск—Хабаровск—Владивосток) — с Чаяндинского месторождения в Якутии. Меморандум об этом подписали сам г-н Си и председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер . Начало поставок намечено на 2018 год, годовые объемы составят 38 млрд кубометров с возможностью увеличения до 60 млрд кубометров.

Нельзя не обратить внимание, что ресурсные контракты с Китаем были по старой доброй традиции закреплены оборонными договорами. Накануне визита китайского лидера Россия и Китай подписали рамочное соглашение о военных поставках самолетов и подводных лодок (24 самолета Су-35 и четыре неатомные подводные лодки проекта 1650 «Амур»), что может стать первой за последнее десятилетие крупной поставкой российского вооружения в Китай. Одним словом, оборонно-сырьевая дружба наших стран упрочилась. «Я теперь буду часто приезжать в Россию, а президент Владимир Путин будет чаще бывать у нас», — заявил Си Цзиньпин. И похоже, г-н Си прав. Крупные межгосударственные контракты между Россией и Китаем заключаются все чаще и чаще.

Близкие контракты третьей степени

Долгое время экономические контакты с китайской стороной не доходили до каких-либо серьезных контрактных обязательств, пока в 2004 году не произошел прорыв: «Роснефть» получила 6 млрд долларов от CNPC для покупки «Юганскнефтегаза» (актива ЮКОСа) в качестве предоплаты за поставку 48,4 млн тонн нефти до 2010 года.

А в 2009 году был заключен новый контракт, еще более дружный. Россия договорилась с Китаем в течение 2011–2030 годов поставить 300 млн тонн нефти. Условия контракта не были публичными — стоимость нефти определяется специальной формулой, которую стороны не раскрывают. Тогда государственные корпорации «Роснефть» и «Транснефть» получили от Банка развития Китая кредит на 15 млрд и 10 млрд долларов соответственно. «Роснефть» направила полученные средства на реструктуризацию задолженности после поглощения активов ЮКОСа и на инвестиционную программу. А «Транснефть» потратила часть денег на строительство ответвления от нефтепровода ВСТО на Китай (это было предусмотрено соглашением).

Сейчас в нефтяной отрасли такие крупные контракты между сторонами уже не редкость. Китайцы, например, готовы удвоить поставки нефти по трубопроводу Сковородино—Мохэ с нынешних 15 млн тонн, построив рядом с имеющимся нефтепроводом второй, такой же мощности.

Чем обусловлен столь интенсивный двусторонний интерес? Поскольку условия контракта засекречены, некоторые эксперты склоняются к мысли о серьезном дисконте, который мы предлагаем китайцам. Так, лидер движения «Демократический выбор» и глава Института энергетической политики Владимир Милов считает, что в Китай нефть продается более чем на 14 долларов за баррель дешевле, чем в Европу. Он исходит из информации, представленной в годовом отчете «Роснефти», где есть данные о выручке от реализации нефти, объемах и ценах продаж раздельно по двум направлениям — Европа и Азия. «Из этих цифр, — говорит Милов, — следует, что средние цены реализации нефти по азиатскому направлению — а это преимущественно Китай — составили примерно 98,2 доллара за баррель по сравнению с 112,3 доллара за баррель по европейскому направлению». «Если умножить это на годовой объем реализации по китайскому направлению, — продолжает г-н Милов, — это означает, что “Роснефть” теряет на китайских поставках примерно 1,86 миллиарда долларов в год. К тому же по нефтепроводу ВСТО нефть экспортируется без смешивания с сернистыми сортами нефти Поволжья, как это происходит при экспорте нефти в западном направлении. За счет этого по восточному нефтепроводу экспортируется нефть нового сорта ESPO (англоязычный перевод аббревиатуры ВСТО), которая торгуется с премией к сорту Urals примерно на четыре доллара за баррель», — считает он.

На самом деле отклонение между ценой реализации на азиатском направлении и европейскими ценами связано с ежегодными поставками 6 млн тонн нефти не в адрес китайцев, а «Транснефти». Такая «обязанность» вменена «Роснефти» условиями договора 2009 года, и об этом сказано в том же годовом отчете, на который ссылается Милов. Эти объемы продаются «Транснефтью» по цене, рассчитанной на основе экспортной альтернативы, и учитываются как зарубежные поставки в структуре реализации «Роснефти» (почти наверняка не по цене экспортных поставок, а по цене продажи «Транснефти»).

Потребление нефти в Китае за десять лет, с 2001-го по 2011 год, удвоилось с 228 млн до 462 млн тонн. Ежегодно оно прирастает примерно на 5–6%, то есть в ближайшие годы, если тенденция сохранится, Китай будет увеличивать потребление нефти на 20–30 млн тонн ежегодно

Но даже с учетом поставок в адрес «Транснефти» специалисты признают, что дисконт все же был. Почему же «Транснефть» с «Роснефтью» пошли на такие «эксклюзивные» условия? Дело в том, что в том самом прорывном 2009 году эти две госкорпорации смогли получить кредиты на 25 млрд долларов от Китайского банка развития на беспрецедентных на тот момент условиях. Как утверждали тогда участники отрасли, им удалось занять деньги у китайцев очень дешево: ставка по кредиту у «Роснефти» была привязана к LIBOR, причем чем LIBOR больше, тем меньше добавка. К примеру, при минимальном уровне LIBOR, до 2%, маржа составит 3,25%, а при LIBOR свыше 4,5% она будет 0,6%. «Роснефть» договаривалась о кредите в разгар кризиса, и выбранная структура кредита позволила «Роснефти» получить адекватную ставку в разные периоды цикла. Кредит был выдан на 20 лет, но выплачивать проценты по нему «Роснефть» начнет лишь в нынешнем году. И это самое дешевое финансирование, которое «Роснефть» могла бы привлечь тогда. Скажем, еврооблигации «Газпрома» с погашением в 2022 году торговались тогда с доходностью 9–10% годовых.

Такая скидка по кредиту, в принципе, могла потребовать скидок с цен на нефть. По нашим расчетам, «Роснефть» с «Транснефтью» для восстановления «справедливого» равновесия могли пойти на уступку в 5–6 долларов за баррель. Но никак не на 14 долларов.

Наконец, отметим, что потребление нефти в Китае за десять лет, с 2001-го по 2011 год, удвоилось (с 228 млн до 462 млн тонн, см. график). Ежегодно оно прирастает примерно на 5–6%. То есть в ближайшие годы, если тенденция сохранится, Китай будет увеличивать потребление нефти на 20–30 млн тонн ежегодно. И на фоне этого быстрорастущего спроса и своего более выгодного уникального положения во владении ресурсами менеджеры российских государственных корпораций вряд ли бы себе позволили идти на такие невиданные уступки.

Дядя Сэм ревнует, а Поднебесной не до него

Российские чиновники не преминули подчеркнуть, что Си Цзиньпин для своего первого официального зарубежного визита выбрал именно Россию. Спикер Госдумы Сергей Нарышкин заявил, что этот факт говорит о приоритете во внешней политике Китая. В Вашингтоне, кстати, тоже обратили на это внимание, но вида не подали. «Мы, как известно, абсолютно спокойны», — заявила официальный представитель американского Госдепартамента Виктория Нуланд в ответ на вопрос, не вызвал ли этот факт «разочарование» в Вашингтоне. Она разъяснила: «Си Цзиньпин посетил США в прошлом году, не помню точно когда. Месяца четыре назад, так? Он был гостем вице-президента, у него была возможность встретиться с президентом. Экс-госсекретарь Клинтон принимала его в этом здании Госдепартамента США. У нас был шанс узнать его».

На самом деле для Китая сейчас актуально решение фундаментальных экономических задач, а не раздача политических реверансов. «В конце 2011-го — первой половине 2012 года экономическая обстановка в Китае осложнилась, — считают аналитики Института глобализации и социальных движений (ИГСО). — Власти стали демонстрировать нервозность в связи с проблемами внешней торговли, притоком инвестиций и внутренним положением дел. На ситуацию в экономике Китая одновременно влияют внешние и местные факторы. Правящие круги ищут новые возможности стимулирования роста...»

Сейчас Китай активно вкладывается в горнодобывающий сектор и энергоресурсы, необходимые его экономике. По словам заместителя директора национальной комиссии по развитию и реформам Китая Чжан Сяоцяна , на эти отрасли, включая также промышленное производство, приходится 90% китайских внешних инвестиций. «Активное инвестирование китайских капиталов за рубежом говорит не только об экспансионистском настрое корпораций, — считают эксперты ИГСО. — Оно также указывает на сужение возможностей для выгодного вложения капиталов в самом Китае. В 2012 году замедление национального хозяйства Китая стало фактом, а риски начали приобретать черты недалекой перспективы».

Так, по словам профессора Технологического института штата Массачусетс Давида Леви , 14% зарегистрированных в Соединенных Штатах транснациональных корпораций приняли решение о возврате бизнеса на американскую территорию. Аналогичным образом настроена большая часть европейских компаний. По сведениям Европейской торговой палаты в КНР, 20% торгово-промышленных фирм из стран ЕС предполагают уйти из Китая. «Причиной такой позиции иностранцев является рост операционных расходов, — говорят в ИГСО. — При застое производительности труда в стране произошел рост номинальной оплаты труда, что на фоне падения уровня жизни в странах центра делает Поднебесную уже не такой выгодной для вложений». Компании легкой, текстильной и швейной промышленности начали вывод производств из КНР. Не только такие страны, как Лаос, Индонезия, Камбоджа или Вьетнам, но и государства Восточной Европы оказываются более интересными для инвестиций, чем КНР. Растет тенденция к возврату более сложной индустрии на родину корпораций. «Наряду с Apple в США намерен вернуться производитель бытовой техники General Electric. Выводит производство из Китая и Adidas. Иностранный бизнес недоволен не только рыночными условиями. Власти КНР в 2008 году приравняли заграничные предприятия к местным, лишив их многих налоговых льгот», — поясняют в ИГСО.

Китайские власти боятся обвала экономики и стараются, чтобы замедление было плановым. В решении этой проблемы хеджирование рисков роста цен на энергосырьевые ресурсы становится наиболее важной проблемой, куда более важной, чем дружественные жесты в адрес бывшего крупнейшего инвестора, который перестал им быть и выводит свои капиталы из страны.

И мы должны кланяться

Впрочем, для России значимость китайского топливно-энергетического направления тоже трудно переоценить. Сегодня российский углеводородный экспорт идет почти исключительно в западном направлении: Евросоюз потребляет около 85% российских нефти и газа. При этом европейское направление не самое привлекательное — потребление энергоносителей растет медленно, конкуренция здесь жестче. Растет и давление со стороны европейской бюрократической машины. Не секрет, к примеру, что Еврокомиссия в основу своей энергетической политики давно уже поставила необходимость снижения объема российских поставок природного газа. «По сути дела, российский газ признан политически неблагонадежным, с ним ведется борьба, которая маскируется теорией диверсификации поставок, повышения надежности и так далее, — считает Константин Симонов , глава Фонда национальной энергетической безопасности. — Европейская комиссия ищет любой газ, кроме российского, и любой газ считается абсолютно нормальным, но не российский. Например, никто не против алжирской компании Sonatrach, которая тоже использует привязку газовых цен к нефтяным и тоже, в общем-то, присутствует на рынке ряда стран, пользуясь отсутствием единого энергетического рынка. Антимонопольного расследования не начинают. Важно, что Европа действительно уверена, что альтернативный российскому газ найден и этот нероссийский газ укрепляет энергетическую безопасность Европы». По этой и ряду иных причин (давление американского газа из нетрадиционных источников на мировой рынок, например) ситуация в российской газовой отрасли и в крупнейшей газовой монополии «Газпром», у которой падает добыча, не может не вызывать озабоченности российских чиновников. Газовый монополист планирует добыть в 2013 году 540 кубометров газа. В 2012-м добыча, по данным компании, должна была стать на 1–2% ниже плановых 531 млрд кубометров. Но по прогнозам аналитиков инвестбанка Sberbank CIB (бывшая «Тройка Диалог»), по итогам 2012 года ее объем едва ли превысит 496 млрд кубометров, останется на этом уровне до 2015 года, а к концу десятилетия снизится. Если не будет реализован проект экспорта природного газа в Китай, рост совокупного спроса на поставляемый «Газпромом» газ будет составлять в общей сложности менее 1%.

Россия стала первой страной, которую глава Китайской Народной Республики Си Цзиньпин посетил с официальным визитом

Фото: РИА Новости

Неудивительно, что эта дискомфортная ситуация на рынке уже сказывается на прибыли «Газпрома», а значит, может сказаться и на объеме дивидендов в пользу основного акционера — государства. Так, чистая прибыль «Газпрома» по РСБУ в 2012 году уменьшилась на 37% по сравнению с 2011 годом и составила 556 млрд рублей. При этом пока что выручка «Газпрома» растет, за 2012 год она увеличилась на 3,5% по сравнению с 2011 годом и достигла 3,659 трлн рублей.

Прирост бизнеса и доходов «Газпрома» мог бы дать Китай. Однако, как доказывают аналитики Sberbank CIB, в газовом балансе Китая нет места для российского газа по крайней мере до 2017 года, а возможность поставок 25–30 млрд кубометров появится только к концу десятилетия: «Если руководство “Газпрома” полагает, что Китай будет во что бы то ни стало стремиться получить российский газ и потому не ищет альтернативного покупателя, это значит, что оно не извлекло уроков из примера США. Недавно IHS CERA сообщила, что 79 месторождений нетрадиционного газа в Китае могут обеспечить добычу 14,2 трлн кубометров с себестоимостью менее 286 долларов за тысячу кубометров, что в долгосрочной перспективе может оказать давление на объем предложения и цены импортного СПГ и газа, поставляемого по трубопроводам», — писали они в своем отчете в июле 2012 года.

Переговоры о поставке трубопроводного газа в Китай, которыми уже многие годы занимается «Газпром», неизменно упираются в вопрос цены. Китайцы настаивают на формуле, увязывающей цену газа и угля (уголь занимает ведущее место в структуре энергопотребления Китая), в соответствии с которой стоимость газа на границе должна составлять лишь 70–80 долларов, что близко к себестоимости его добычи и транспортировки. До последнего времени Пекин не стремился развивать газовую энергетику и вообще делал ставку на импорт газа в сжиженной форме, а потому такого же интереса, как к нефти, китайцы к газу не проявляли. В 2011 году, по экспертным данным, объем потребления природного газа в Китае перевалил всего лишь за 100 млрд кубометров, но к 2020 году он, как ожидается, может составить до 400 млрд кубометров, при этом до 120–160 млрд будет импортироваться и/или замещаться некими новыми источниками природного газа. Вообще, одним из таких источников мог бы стать местный сланцевый газ. Но пока ожидаемые объемы его добычи невелики. Госкомитет по реформе и развитию КНР не закладывает никаких нереалистичных планов по этому виду ресурса и к 2015 году планирует добывать лишь около 6,5 млрд кубометров. Однако переход на газ, возможно, может привести к определенным качественным изменениям в энергетике Китая, в том числе связанным с ростом производительности труда. А именно это Пекину и требуется.

Поэтому неудивительно, что в газовых переговорах с Китаем наконец-то произошел прорыв. На прошлой неделе Алексей Миллер заявил журналистам, что поставки российского газа в Китай могут быть авансированы. По его словам, согласно подписанному меморандуму, предусмотрена возможность авансового платежа в счет будущих поставок газа. «Стороны планируют подписать юридически обязывающие основные условия контракта в июне этого года, до конца года подписать долгосрочный контракт, — сказал Миллер. — При этом цена газа будет определяться на основе формулы. Определен срок долгосрочного контракта — 30 лет с началом поставки в 2018 году. Зафиксированы объемы поставок российского газа в Китай — 38 миллиардов кубометров газа с возможностью увеличения до 60 миллиардов кубов».

Впрочем, вопрос цены по-прежнему не ясен. «Китай готов принять российский газ, однако ценовые параметры его поставок по-прежнему являются предметом обсуждения», — сообщил на прошлой неделе председатель совета директоров «Газпрома» Виктор Зубков .

По его словам, китайская сторона заинтересована в импорте российского газа, однако пока не согласовала привязку стоимости газа для формулы ее расчета. При этом он отметил, что в мире принято определять стоимость на трубный газ в привязке к нефтяной корзине. Китайская сторона по-прежнему рассчитывает на более низкую базовую цену для расчета поставок российского газа. Так что очередной раунд переговоров, в котором будет заинтересована в большей степени уже наша сторона, еще предстоит. Вот тогда у Владимира Путина снова будет повод побывать в Китае.

Таблица:

Серьезные поставки природного газа из России в Китай возможны не раньше 2020 года (млрд куб. м*)

График

Потребление нефти в КНР