Озаботившись рецессией и расходами на развитие Крыма, можно поискать варианты решения этих проблем вне заданной повестки дня. Например, ослабить налоговую нагрузку на бизнес, увеличить нагрузку на самых обеспеченных физических лиц, а крымскую инфраструктуру профинансировать путем масштабных облигационных займов

section class="box-today"

Сюжеты

Экономическая политика:

Модернизация голыми руками

Ядро гарантий для бизнеса

/section section class="tags"

Теги

Экономическая политика

Политика

Экономика

Инвестиции

Финансовая система России

Финансовые инструменты

Принятие Крыма в РФ

/section

Все взаимосвязи в экономике в сегодняшней ситуации — отсутствие роста, проблемы у региональных бюджетов и у частного бизнеса — настолько ясны, что проследить их может даже первокурсник экономического факультета. При этом внятных решений, которые могли бы поправить положение, все еще нет. Зато уже есть риск отмены прежних правильных шагов: монополии пытаются вернуть прежний рост тарифов (напомним, осенью прошлого года правительство приняло решение ограничить рост тарифов РЖД, «Россетей» и «Газпрома», в результате чего выиграть должно было большинство отраслей и население). Более того, в своем прогнозе Минэкономразвития предупреждает, что возможно дополнительное повышение цен на электроэнергию в 2015–2017 годах из-за финансирования энергосистем Калининградской области и Крыма.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Крым вообще стал отличным поводом для того, чтобы попытаться выбить средства из бюджета или перераспределить их в пользу одних проектов в ущерб другим. Некоторые чиновники уже поговаривают, что можно пустить «на Крым» деньги, которые ранее предполагалось выделить на мост через Лену в районе Якутска. Но мост через Лену имеет принципиальное значение. Он должен был соединить федеральные трассы «Умнас» и «Лена» и обеспечить круглогодичную транспортную связь между территориями Якутии. Еще больший эффект дало бы строительство железнодорожного моста через Лену с доведением ветки железной дороги до Якутска — это означало бы новые возможности для стратегического проекта Северного морского пути. Но теперь не будет ничего. Совершенно непонятно, почему мы должны жертвовать Якутией ради Крыма, или наоборот. Почему у страны, имеющей положительное сальдо торгового баланса, ничтожный внешний долг, профицитный бюджет и проч., нет денег на то, чтобы развивать свою территорию?

В условиях, когда в ответ на новый вызов естественные монополии опять хотят увеличивать издержки экономики за счет роста тарифов, а значит, за счет свободного расходования средств внутри своих компаний, как и раньше, увеличение госрасходов как способ оживить экономику теряет смысл. Но, к счастью, есть и решения совершенно из иного арсенала — никак не затрагивающие расходную часть бюджета, но позволяющие оживить экономику и реализовать все намеченные инвестиции. Остановимся на двух самых очевидных: модернизации налоговой политики и широком применении такого инструмента, как инфраструктурные облигации.

Решение первое: налоговая модернизация

Тема снижения налогового бремени очень не нравится чиновникам, но все чаще и чаще звучит «снизу» — бизнес просто задыхается в существующих налоговых условиях. Один из самых ярких примеров — резкое падение продаж отечественных комбайнов и тракторов: их производство при текущих ценах — которые практически сравнялись с западными — невыгодно. Константин Бабкин , президент Российской ассоциации производителей сельхозтехники «Росагромаш», подробно описал почему. Если сравнить российское и канадское производство комбайнов, то окажется, что в России выше налоги на заработную плату и добавленную стоимость (НДС), а налог на прибыль в Канаде хоть и выше российского (35 против 20%), но с учетом различных вычетов и льгот по стимулированию НИОКР и модернизации производства его эффективная ставка снижается до 16,7%.

«Наиболее серьезное влияние на жизнедеятельность предприятий оказывает налоговая нагрузка с фонда оплаты труда», — соглашается заведующая лабораторией развития налоговой системы научного направления “Макроэкономика и финансы” Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара Наталья Корниенко . В ИЭП также считают целесообразным рассматривать вопрос о введении единой ставки НДС при снижении ставки налога на прибыль до 15–16%.

Предложение снизить налоги недавно публично высказал Михаил Прохоров : его экономическая программа «НЭП 2.0» предполагает проведение налогового маневра путем снижения НДС с 18 до 15% и повышения НДФЛ до 20% на доходы, превышающие 30 млн рублей в год, что дало бы государственной казне дополнительно до 350 млрд рублей.

Оптимизировать налоги предлагает и бизнес-омбудсмен Борис Титов (подробнее см. «Добиться налоговой реформы сложно, но можно»). По его словам, в условиях, когда основная задача — рост экономики, налоговая программа должна стимулировать развитие частного конкурентного производственного бизнеса и технологическую модернизацию. «Мы сегодня не предлагаем снижать налоги, мы предлагаем вводить налоговые стимулы для тех, кто развивается, создает высокопроизводительные рабочие места. Такая программа создает минимальные риски для бюджета. Если она и снижает налоговые доходы, то только будущих периодов, для не существующих сегодня производств», — утверждает бизнес-омбудсмен.

В принципе, предложения и Бориса Титова, и Михаила Прохорова направлены на то, чтобы стимулировать предпринимателя вкладывать в свой бизнес, а не тратить деньги на себя — то есть встать на путь уменьшения корпоративных налогов в сочетании с одновременным повышением личных налогов.

И есть ощущение, что наверху готовы прислушаться к бизнесу и пойти по пути оптимизации налогов. На это указывает, например, то, что на Петербургском экономическом форуме министр экономического развития Алексей Улюкаев высказался против непоследовательности государства по отношению к бизнесу: «Есть обещание не поднимать налоговую нагрузку, но под разными предлогами нагрузка так или иначе возрастает».

Наши прикидки, кстати, показывают, что время переложить часть налогового бремени с корпоративного сектора на частный, похоже, пришло. Труд верхушки российского общества, часть которой живет за счет бюджета, оплачивается так хорошо, что давно уже превзошел европейский уровень. И дополнительный, но заметно ниже европейского налог на эти доходы составляет очень неплохую сумму.

Таблица:

Недополученные из-за льгот налоги, по данным за 2013

Олимпиада на свои

Года два назад в качестве первоапрельской шутки мы хотели написать заметку о том, что топ-менеджеры госкомпаний решили на свои личные накопления начать проект строительства высокоскоростных магистралей в России. Мы решили тогда, что это перебор, но определенная экономическая логика в этой несостоявшейся шутке была.

В России одна из самых высоких в мире степеней дифференциации населения по доходам. Так называемый децильный коэффициент — отношение 10% самых богатых к 10% самых бедных — составляет 17 и растет в годы кризиса. Что с макроэкономической точки зрения означает такая высокая концентрация? Она несет две проблемы. Во-первых, ограниченный по размеру и имеющий отрицательную динамику потребительский рынок, который все время сужается. Обеспеченных людей в России попросту мало, а чем их меньше, тем меньше они покупают собственно в России. Бедных много, но они не покупают. Бизнесу с высокой добавленной стоимостью расти в такой структуре населения некуда. Во-вторых, высокая концентрация означает, что имеет место исходная высокая концентрация ресурсов у ограниченного количества компаний, или, шире, хозяйствующих субъектов. Эти ресурсы и формируют возможность сверхвысоких личных доходов. Однако такая концентрация автоматически означает избыточные издержки, так как слишком большими ресурсами трудно управлять столь же эффективно, как ресурсами средней величины. То есть высокая концентрация — фактор «зажатого» рынка и высоких издержек. Устранение ее даст хороший импульс экономике. Мы думаем, что именно эти два порока концентрированной экономики — а вовсе не социальная справедливость — одна из важнейших экономических причин существования прогрессивной системы налогообложения.

До сих пор прогрессивная шкала вызывала сомнения тем, что много денег здесь не соберешь. Однако произошедший до кризиса 2008 года колоссальный рост доходов населения и одновременно растущая концентрация доходов заставляют предположить, что сегодня это уже значительные деньги. Причем прогрессивная шкала даст результат, даже если она коснется только последнего, самого обеспеченного, одного процента населения. Мы исходим из предположения, что если децильный коэффициент составляет 17, то вряд ли он меньше для последних — самых обеспеченных — 10% (он может быть даже и больше, так как «на хвосте» доходы растут самым стремительным образом). То есть 1% самых богатых людей в стране в 17 раз богаче нижней границы последнего дециля. Нижняя граница последнего дециля составляет сегодня примерно 45 тыс. рублей в месяц. Верхняя — 765 тыс. рублей. Годовой доход на члена семьи у последнего процента — 9 млн рублей. Один процент трудоспособного населения — это 1 млн человек. Пусть они платят подоходный налог не 13, а 30% (весьма скромно по европейским меркам). Тогда дополнительный налог с каждого составит за год 1,5 млн рублей, а со всех — 1,5 трлн рублей. На эти деньги можно провести еще одну Олимпиаду. Так что идея строительства высокоскоростных магистралей на личные средства была не так уж безумна.

Какие тут нас ждут возражения?

Правильно ли мы оцениваем уровень доходов последнего процента? Здесь надо делать более точные оценки. Можно оценить количество очень обеспеченных людей по количеству приобретаемых дорогих автомобилей, квартир, загородных домов. Но мы точно не опустимся ниже планки 700 тыс. человек и, таким образом, все равно будем иметь налоговый потенциал в 1 трлн рублей, пол-Олимпиады.

Можно ли будет собрать эти налоги? Это не принципиально. Если будет принято решение по сути, то есть возможность введения прогрессивной шкалы не для одного, а, например, для трех процентов населения. Будет жалко, конечно, но лучше отдать малую часть, чем лишиться возможности зарабатывать в будущем больше.

Так или иначе, но увеличение подоходного налога на самые обеспеченные слои населения сегодня может дать хорошую прибавку к бюджету, и это пойдет на пользу экономике, если, конечно, при этом уменьшится налоговая нагрузка на бизнес в виде снижения страховых взносов, НДС и налога на прибыль.

Льготы мешают

Смежный «налоговый» вопрос — оптимизация налоговых льгот и субсидий, которые выделяются определенным группам предприятий, тогда как другие, непривилегированные, группы вынуждены, по сути, платить налог по завышенной ставке. Здесь тоже можно изыскать пути для оптимизации — и, главное, без всякого ущерба для бюджета, который из-за льгот и сейчас недополучает существенные суммы (см. таблицу). Компании не все равны перед Налоговым кодексом — некоторые «равнее». «Нефтяные компании имеют значительно более высокий уровень налоговой нагрузки по сравнению с газовыми из-за более высоких ставок налогообложения нефти, чем газа, в пересчете в энергетический эквивалент. В 2013 году налоговая нагрузка на выручку для “Роснефти” составила 53 процента, совокупные налоговые выплаты — 2,7 триллиона рублей. Для “Газпрома” этот показатель составил немногим более 20 процентов, для “НоваТЭКа” — 30 процентов, — говорит отраслевой эксперт. — Отдельный вопрос — всевозможные льготы и изъятия несистемного характера. По расчетам, в газовой отрасли они превосходят 200 миллиардов рублей в год».

К льготам добавляются многочисленные субсидии. Так, в этом году корпорации РЖД положено 26 млрд рублей из федерального бюджета на капремонт путей и 24,3 млрд рублей из региональных бюджетов на субсидирование пассажирских перевозок.

Все это наводит на мысль, что система льгот и субсидий нуждается если не в отмене, то в серьезной инвентаризации. «Для оптимизации налоговых расходов бюджета требуется действенный механизм оценки эффективности налоговых льгот, результатом его работы в среднесрочном периоде должна стать отмена всех тех из них, для которых в ходе процедур мониторинга не удалось достаточно четко определить цель введения, — говорит Наталья Корниенко. — Кроме того, существуют льготы, связанные с политикой государства развить какую-либо сферу, например льготы для инновационного центра “Сколково”, но они должны иметь срочный характер и прекращать свое действие в определенную дату в будущем». По оценкам специалистов ИЭП им. Гайдара, существует ряд льгот, которые не имеют привлекательного идеологического, промышленного значения, и их можно безболезненно отменить.

Решение второе: крымские облигации

Расходы на Крым вызывают сейчас нездоровый ажиотаж и часто рассматриваются как нечто навязанное и негативное — хотя при правильном подходе они могут не только обустроить полуостров, но и дать мощный стимул к развитию нашего финансового рынка.

Порядок цифр выглядит так: собственные доходы бюджета Крыма — около 16 млрд рублей. Правительство уже выделило 13 млрд рублей в марте на сбалансированность бюджетов Крыма и Севастополя, 68,5 млрд в мае — на выплату пенсий и социальных пособий, 3,7 млрд — на дорожное строительство и обеспечение транспортной доступности, 16 млрд — на повышение зарплат госслужащих и 8 млрд — на другие цели.

Со следующего года начнется строительство моста через Керченский пролив (пока он оценивается в 100 млрд рублей), Крыму также требуется модернизация энерго- и газоснабжения (примерно 90–150 млрд рублей) и систем мелиорации (оценку пока дать сложно). Уже понятно, что весь объем инвестиций в крымскую инфраструктуру будет не менее 300 млрд рублей, а учитывая, что сметы имеют обыкновение удваиваться, — еще больше.

Будет ли все это профинансировано из бюджета? Обычный ответ: конечно, на Крым у государства найдутся деньги. Но есть гораздо более эффективное и для бюджета, и для российской финансовой системы решение: финансировать объекты инфраструктуры через облигационные займы. И мост, и энергетика, и железнодорожное сообщение, и мелиорация способны сами себя окупить. Но требуемые размеры займов не осилит ни один банк. Да и доходы Крыма мизерны, так что сама республика не сможет занять денег на свое развитие. Именно тут на помощь приходят специализированные инфраструктурные облигации, привязанные к концессионным проектам. «В плане экономики развитие Крыма мало чем отличается от любого другого масштабного инфраструктурного проекта, — говорит аналитик по кредитному анализу ИК “Атон” Ринат Кирдань . — Это может быть и простая инфраструктурная облигация (если с гарантией ВЭБа или правительства, то будут и ниже ставка, и более понятные для инвесторов риски), и как определенного рода секьюритизация: продажа будущих денежных потоков от сдачи в аренду работающих активов, которые принадлежат Крыму». Разумеется, тут не обойтись без госгарантий. «Схема с госгарантиями и/или концессиями в целом должна выглядеть жизнеспособной, — соглашается начальник аналитического управления банка “Зенит” Кирилл Сычев . — Облигации, очевидно, будут длинными, поэтому их рефинансирование в ЦБ необходимо. В рамках текущих правил ЦБ единственной возможностью включения в ломбард остается госгарантия. Или надо рассчитывать на то, что ЦБ сделает некий особый порядок рефинансирования специально для таких бумаг». Что касается рисков, то банки-организаторы, участники размещения или другие лица, вовлеченные в проект, могут стать объектом санкций со стороны некоторых западных правительств, предупреждает аналитик.

«Так как вхождение Крыма в состав России не признано другими странами, участие иностранных инвесторов невозможно, а отсутствие рейтингов сужает круг и потенциальных российских инвесторов, — говорят в одной из управляющих компаний. — Такой выпуск можно сравнить с субфедеральными займами. Сейчас размещается Красноярский край по ставке 11,3 процента. Соответственно, у крымских облигаций должна быть либо бÓльшая доходность, либо гарантии Минфина».

По информации «Эксперта», сегодня уже разрабатывается схема облигационного финансирования моста через Керченский пролив. «В случае реализации концессионного соглашения государство предоставляет землю и инфраструктуру, а концессионер — финансовый ресурс, — напоминает президент Национальной фондовой ассоциации Константин Волков (НФА совместно с УК “Лидер” разрабатывает стандарты концессионных облигаций). — В результате концессионер на свои инвестиции получает будущие финансовые потоки от объекта, а государство — сам объект». В НФА считают, что даже если с помощью таких облигаций будет профинансирован весь мост целиком, то их сразу разберут негосударственные пенсионные фонды и страховые компании. «У них, в отличие от банков, есть длинные, на десять-двадцать лет, средства, — поясняет Волков. — Банки могут и должны выступать как посредники и операторы. Для них включение облигаций в ломбардный список ЦБ принципиально важно, так как даст возможность рефинансировать такие длинные бумаги. Для НПФ и СК это не имеет принципиального значения. Сегодня они приходят на финансовый рынок с претензией, что на нем нет достаточного числа длинных и надежных инструментов. При их возможностях, включая Пенсионный фонд РФ, объем в 100 миллиардов рублей не представляется чрезмерным. Сегодня концессионные облигации (Северо-Западная концессионная компания, “Главная дорога”) являются по факту необращаемым инструментом — они разошлись по портфелям НПФ».

На самом деле сейчас можно выработать оптимальную схему для финансирования крымской инфраструктуры — например, не нужно сбрасывать со счетов то соображение, что мост может быть и бесплатным (бесплатные инфраструктурные объекты также «упаковываются» в концессии или контракты жизненного цикла), а доходность будущих крымских облигаций следует попытаться максимально снизить. Тут пригодился бы механизм, аналогичный тому, что реализован на базе АИЖК: специально созданное агентство по развитию Крыма могло бы выпускать облигации, беря в основу займы, выпущенные специально созданными под проекты компаниями.

Наконец, в роли покупателей таких бумаг может выступить население — и эту возможность надо обязательно использовать. Крымские облигации — отличный повод привлечь на финансовый рынок частных инвесторов, оживить этот рынок, который сейчас практически мертв. По предположению Константина Волкова из НФА, неквалифицированным инвесторам такие бумаги могли бы продаваться брокерами и банками как посредниками. В IPO «Роснефти» восемь лет назад участвовало 115 тыс. человек, которые купили акций на 750,7 млн долларов. «Монетизация патриотизма» в случае с Крымом позволяет надеяться на такую же сумму. Тем более что их выпуск совпадет с серьезными налоговыми льготами для частных инвесторов: начиная с 2015 года любой человек сможет открыть у брокера или в УК так называемый индивидуальный инвестиционный счет (ИИС), положить на него до 400 тыс. рублей и получать ежегодное возмещение подоходного налога либо не платить налог с дохода от своих операций. Увязать крымские облигации и ИИС в один продукт — задача брокеров, но такой шанс нельзя упускать: крымская история может изменить весь наш финансовый рынок.