Как вернуть темпы экономического роста первого президентского срока Владимира Путина в условиях кризиса и новой холодной войны

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический курс:

Пузырь, соломинка, лапоть

Экономика на грани

/section section class="tags"

Теги

Экономический курс

Финансовая система России

Экономика

Расчеты и платежи

/section

Относительно спокойный для России исторический период закончился. Страна вошла в опасное военное, политическое и экономическое противостояние с Западом. Умиротворить Запад невозможно. Никакие уступки не приведут к пересмотру уже принятого курса на конфронтацию с путинской — то есть политически самостоятельной — Россией. Но самостоятельности в политике препятствует экономическая зависимость от Запада. Если в политике последствия катастрофы 1990-х во многом преодолены, то в экономике это пагубное наследие — зависимость от доллара и экспортных доходов — лежит в основе российской финансовой политики. До тех пор пока не будет восстановлен суверенитет в области финансирования собственного развития, Россия будет оставаться уязвимой по отношению к политическому давлению и экономическим санкциям.

Когда и почему в России было жить хорошо

В первые два президентских срока Владимира Путина государство перенаправило растущие доходы бизнеса в карманы выходцев из госаппарата и в бюджетный сектор. Возросла управляемость экономики, резко поднялся уровень жизни населения. Противники Путина объясняют рост 1998–2008 годов повышением цен на нефть. Но росшие в то время цены на нефть сыграли в этом опосредованную роль: рост простимулировали не сами нефтедоллары, а рубли, эмитированные Центробанком под их покупку. Если в 1996–1999 годах ежегодный прирост денежного агрегата М2 составлял 27% в год при отсутствующем экономическом росте, то в 1999–2008-м — уже 45% в год при росте ВВП на 7–8% в год. Финансовые органы в тот период были вынуждены увеличить эмиссию, так как в Россию поступал нараставший поток нефтедолларов. Однако в 2009–2014 годах цены на нефть и, соответственно, приток нефтедолларов стабилизировались. В результате рост монетизации экономики снова замедлился до 16% в год, то есть опустился ниже, чем в допутинскую эпоху (см. график 1). Соответственно темпы роста ВВП сократились до нынешних 1–2% в год с переходом в рецессию. Нет прироста монетизации: встала экономика.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Экономика не может расти в условиях дефицита денег. Сокращение денежного предложения из-за стабилизации цен на нефть уже привело к началу рецессии, а западные меры по ограничению российского экспорта, которые, весьма вероятно, будут действовать параллельно с ухудшением ценовой конъюнктуры рынка, повлекут за собой быстрое и жесткое сжатие российской экономики. Резерв финансирования роста экономики за счет конвертации экспортных долларов в рубли исчерпан. Заменить его можно только ускоренной монетизацией на основе собственных резервов.

Возможности, создаваемые кризисом

Сверхчувствительность российской экономики к санкциям — прямое следствие внешнеторговой зависимости от ЕС, жесткой привязки эмиссии к доллару и преувеличенных надежд на иностранные инвестиции. Но нет худа без добра: крушение системы отношений России с ЕС и США расчищает дорогу для новой экономической и финансовой политики.

Чтобы выжить как самостоятельному субъекту истории, стране придется быстро перейти от гайдаро-кудринского врастания в мировой рынок и создания институциональных условий к самостоятельному, причем форсированному — порядка 10–15% прироста ВВП в год, — развитию за счет кратного роста инвестиций. Для этого потребуется мощный приток капитала в экономику — гораздо больший, чем простое замещение выпадающих внешних поступлений наличности в экономику. И этот капитал должен генерироваться внутри страны.

В постсоветской России была внедрена простейшая из всех возможных финансовых систем: эмиссия новых денег в экономике осуществляется покупкой валютной выручки экспортеров. Де-факто рубль обеспечен не суверенными обязательствами российского государства, а суверенными обязательствами другого государства, а именно США. Нет долларов — нет рублей.

Российские реформаторы заменили золотой стандарт долларовым. В результате долларовый стандарт оказывает такое же депрессивное влияние на экономику России, какое оказывал золотой стандарт на экономику США и других стран западного блока до 1973 года. Развитие экономики России все эти годы определяется не ее нуждами, а потребностями других стран в российском экспорте.

Но даже и эти заработанные удовлетворением чужих потребностей доллары для каких-либо целей, не связанных с прямым импортом и обеспечением эмиссии рубля, не используются. Минфин и Центробанк выводят их из оборота и замораживают (стерилизуют) в виде значительных резервных активов, размещенных за границей. Результат — хроническое недофинансирование собственной экономики. Нет ни рискового, ни долгового финансирования в каких-либо значительных масштабах, ибо львиную долю банковских активов составляют вклады и депозиты физических лиц. То есть банки в России работают как в XIX веке — сберегательными кассами.

Российским финансовым властям удалось уничтожить долг и кредит, которые со времен Адама Смита везде в мире считаются главным достижением развитой капиталистической экономики и ее двигателем. Российский госдолг меньше, чем госдолг Дании или Бельгии, почти вдесятеро ниже долга Германии и в 30 раз ниже долга США. Российский совокупный госдолг, внутренний и внешний, составляет всего 12,3% ВВП (данные на конец прошлого года), в то время как в Германии или Франции — примерно две трети ВВП. Рост долговых обязательств государства в несколько раз не приведет к серьезной нагрузке на финансовую систему страны.

Как жить без экспортных доходов

Пример жизни финансовой системы без значительных экспортных доходов и иностранной валюты демонстрируют сами Соединенные Штаты Америки. В 1973 году США отказались менять доллары на золото. Значение этого революционного для мировой экономики события до сих пор недооценено и недопонимается.

Чего добились США, отменив золотой стандарт? Они уничтожили нехватку капитала. Отмена золотого стандарта профинансировала технологическую революцию в Америке и бурный рост мировой торговли. Но в отличие от Америки большинство других стран, в том числе страны Евросоюза, Китай и, к сожалению, Россия, заменили золотой стандарт долларовым, переложив функции золота на доллар. Их развитие зависит не от их собственных оценок своих потребностей, а от поступления доллара в их экономики.

В структуре активов ФРС США иностранная валюта занимает малую долю. Более 90% активов — внутренние обязательства: облигации казначейства и ипотечных корпораций. В крупнейших экономиках стран БРИКС ситуация противоположная: подавляющую часть активов центробанков Индии, Китая и России составляют валютные авуары. Исключение представляет собой Бразилия примерно с равным соотношением внутренних и внешних обязательств. За неимением международных финансовых центров на своей территории Россия держит свои валютные активы в странах Запада (см. график 2).

России необходимо отвязаться от доллара как основы эмиссии. Нужна ускоренная монетизация на основе внутренних ресурсов.

Апологеты долларового стандарта аргументируют его необходимость угрозой гиперинфляции и задачами привлечения иностранных инвестиций. Факты показывают, что угроза гиперинфляции столь же надуманна, как и привлекательность иностранных инвестиций, которые составляют не более 7–8% всех инвестиций в экономику России. Из них значительная часть — спекулятивные финансовые инвестиции, то есть покупка собственности на российские компании или финансирование российских корпораций с офшорных счетов аффилированных лиц.

Миф об угрозе гиперинфляции опровергается российским же опытом 1999–2008 годов, когда удвоение темпов монетизации не привело к росту инфляции. Гиперинфляция становится реальностью в разрушенной экономике мобилизационного типа, такой как германская экономика 1918 года или советская экономика 1991 года. Но российская рыночная экономика не разрушена, «избыток» денег в ней приведет к стимулированию деловой активности и к росту предложения. Угрозу гиперинфляции в рыночной экономике можно превентивно купировать ускоренным ростом производства потребительских товаров и ввода жилья путем поддержки экспоненциального роста рознично-сбытовых сетей и их систем поставки отечественной продукции.

Эмиссия денег должна осуществляться путем приобретения Центробанком квалифицированных долгосрочных облигаций институтов развития: верхнего эшелона крупнейших банков, фондов прямых инвестиций, региональных фондов развития. Таким образом, активы ЦБ будут формироваться не только за счет обязательств Минфина, выпускаемых под госбюджет, и краткосрочных обязательств банков, но и за счет долгосрочных облигаций институтов развития.

Фонды прямых инвестиций должны выступать в качестве андеррайтеров при выпуске корпоративных обязательств под инфраструктурные проекты, а региональные фонды развития — гарантировать финансирование проектов застройки, проектов муниципального и регионального развития.

Опасность увода новой ликвидности за границу можно устранить широким распространением документарного кредита в инфраструктурном финансировании, который предполагает оплату обязательств перед исполнителями и подрядчиками только по выполнении согласованных объемов работ в соответствии с графиком проекта, возложив функцию промежуточного финансирования на частные банки. Такие проекты фактически окажутся под тройным финансовым контролем — со стороны Центробанка, институтов развития и частных банков.

Важно, что встраивание новых ценных бумаг в действующую экономику не нуждается в чрезвычайщине и при правильном подходе не вызовет экономического шока. Критический фактор при этом — качество проработки проектов для эмиссионного инвестирования. Такая система будет более устойчивой и лучше обеспеченной, чем американская, где между государственными финансами и бизнесом залегает толстый слой частного банкинга и спекулятивных инвестиций (см. схему 1), и намного более капитализированной, чем нынешняя российская (см. схему 2), полностью зависящая от накопления собственных активов в иностранной валюте, размещенных за границей.

В предлагаемой системе появляется возможность мягко ввести планы государства, регионов и корпораций в ядро финансовой системы (см. схему 3) без демонтажа рыночной части экономики. 

Как не проесть золотовалютные резервы

В обсуждениях проблемы экономического роста особое место занимает идея «проедания» золотовалютных резервов страны. Левому крылу политического спектра давно хотелось бы уже истратить экспортные доходы на «строительство дорог». Правое крыло размахивает жупелом «проедания», оправдывая сохранение зависимости рубля от доллара.

Обе крайности неприемлемы. Тратить дорогие высоколиквидные валютные активы на строительство инфраструктуры — действительно за пределами экономического смысла. Для инфраструктурного строительства нужны дешевые рубли, а не дорогие доллары.

С другой стороны, не имеет смысла и замораживать валютные активы в виде неработающих фондов за границей. Валютные резервы должны работать на российскую экономику, и не в качестве «черной кассы», а в качестве страхового резерва, обеспечивающего устойчивость финансовой системы, построенной на внутренних обязательствах. В этом отношении Центробанк должен быть подобен обычному коммерческому банку, предоставляющему кредиты в размерах, значительно превышающих их собственный капитал. Предлагаемая реформа представляет собой переход от структуры активов Центробанка, в которой преобладают иностранные обязательства, к структуре, в которой львиную долю составляют внутренние российские обязательства. От структуры индийской — к структуре американской (см. график 3).

В качестве первоочередной количественной цели можно поставить выход эмиссии, обеспеченной внутренними обязательствами, на уровень внешнеторгового профицита в последние несколько лет — 100–200 млрд долларов, или 3–6 трлн рублей в год.

Что делать

В разворачивающейся мировой экономической войне нужно создать экономическое оружие по меньшей мере того же класса, что и у геополитического соперника, а желательно и лучше, чем у него. Этого можно добиться планированием государственно-корпоративного экономического маневра, подобного которому еще не было в российской истории. Предлагаемая модель финансовой системы представляет собой одну из разновидностей «смешанной экономики» — государственного планирования и регулирования крупномасштабного платежеспособного спроса в сочетании с активным частным сектором, экспоненциально растущим на волне роста спроса корпораций и государства.