Геворг Мирзаян

Август 2008 года завершился полной победой России — Москва решила все свои задачи и достигла всех целей. Сегодня настало время стабилизировать отношения с Тбилиси и зафиксировать эту победу

Фото: РИА Новости

8 августа в Цхинвали отмечали пятилетие окончания Августовской войны 2008 года, принесшей Южной Осетии и Абхазии независимость. По всему городу горели свечки в память о людях, отдавших жизнь за эту свободу (в ту войну погибло около 160 жителей Южной Осетии и 70 бойцов Российской армии).

Все стратегические и тактические задачи войны 2008 года Россия решила. Мы защитили имевших российские паспорта осетин, а также свои интересы в Южной Осетии и Абхазии, предотвратили дестабилизацию Кавказа (как Южного, так и Северного), поставили на место Михаила Саакашвили , продемонстрировали Западу всю неэффективность его «грузинского образцово-показательного проекта», не пустили Грузию в НАТО, доказали свою способность эффективно контролировать сферу влияния и отвечать за нее.

Между тем долгосрочный конфликт с постсаакашвилевской Грузией, которая с наших границ никуда не исчезнет, или «кипрский вариант» в отношении Южной Осетии и Абхазии абсолютно не соответствуют российским интересам — разве что это отвечает интересам отдельных групп во власти, параноидально стремящихся создать вокруг России буферную зону из стопроцентно лояльных ей стран. Нужно смотреть вперед и прорабатывать допустимые для нас компромиссы с Тбилиси.

Сами россияне к компромиссу готовы. Проведенный недавно опрос Левада-центра показал, что к Грузии «очень хорошо» или «в основном хорошо» относятся 48% россиян (показатель, сравнимый с 2004 годом), тогда как в сентябре 2008-го таких было лишь 16%. «Очень плохо» или «в основном плохо» относится 40% (в 2008 году — 74%). С российскими элитами сложнее — они пока не готовы к тому, что в случае стабилизации отношений с Грузией Южная Осетия и — прежде всего — Абхазия выйдут из режима изоляции и получат альтернативные российским предложения по инвестициям и возможностям политического развития.

Война, нужная всем

Что касается самой войны, тут особых разногласий уже нет. Вопреки заявлениям Саакашвили, даже грузинские официальные лица говорят о том, что на момент вторжения в Южную Осетию никаких российских бронетанковых колонн там не было. Другое дело, кому была выгодна эта война. Анализ ситуации показывает, что в ней в той или иной степени были заинтересованы все непосредственные участники конфликта.

Для Михаила Саакашвили восстановление территориальной целостности Грузии было, безусловно, идеей фикс. Президент позиционировал себя как великого реформатора, и если бы ему удалось вернуть под контроль Тбилиси Южную Осетию и Абхазию (а сделать это можно было только силой), история бы поставила его в один ряд с Давидом Строителем. Однако помимо личных амбиций августовская война была необходима Саакашвили по двум другим, более приземленным причинам.

Перед началом войны Михаил Саакашвили был абсолютно уверен в том, что Россия в войну либо не вступит совсем, либо вступит тогда, когда будет уже поздно

Фото: AP

Прежде всего она позиционировалась как «маленькая победоносная». К лету 2008 года внутриполитическая ситуация в Грузии обострилась. С ноября 2007-го шли массовые акции протеста оппозиции, а скандалы вокруг достаточно спорных президентских выборов в январе и парламентских в мае подорвали легитимность президента. Начали проявляться и негативные последствия экономических реформ — остатки реальной экономики страны были уничтожены, безработица росла. Не исключено, что возвращение Южной Осетии рассматривалось как своего рода доказательство эффективности Михаила Саакашвили. Кроме того, реинтеграция сначала Южной Осетии (как более слабого звена), а затем и Абхазии должна была снять преграды для вступления Грузии в НАТО. Было очевидно, что альянс не примет в свои ряды государство, имеющее территориальные проблемы. Особенно если в конфликте участвует Россия.

В свою очередь, Москве эта война была выгодна как с практической, так и с имиджевой точки зрения. Если Саакашвили считал, что военный конфликт откроет для него двери в альянс, то Москва рассчитывала их таким образом закрыть. Для России вступление Грузии в Североатлантический блок было абсолютно неприемлемым — Москва не желала, чтобы натовские базы находились поблизости от проблемных северокавказских территорий. Попытки донести свою обеспокоенность до Саакашвили и договориться с ним по-хорошему не увенчались успехом. Да, сейчас, через пять лет после войны, бывший президент Грузии утверждает, что предлагал Москве обменять Абхазию и Южную Осетию на отказ от вступления в НАТО. «Наша делегация, в которую входили министр иностранных дел Григол Вашадзе, глава внешней разведки Гела Бежуашвили и другие лица, встретилась с Путиным и предложила смену ориентации, однако он нам ответил, что заинтересован в территориях, а не в нашей ориентации… Мы предлагали узаконить официально на долгосрочный период за ними аэропорт в Сухуми, военную базу в Гудауте, объекты в Пицунде и Гаграх, но они отказались и от этого», — заявил недавно Михаил Саакашвили в интервью грузинскому телеканалу. Однако даже если такие предложения и делались, Москва предсказуемо их отклоняла. Мы это уже проходили в 2004 году, когда помогли Саакашвили вернуть под контроль Аджарию (секретарь Совета безопасности России Игорь Иванов лично вывез главу автономии Аслана Абашидзе в Москву), — тот сначала благодарил, а потом вышвырнул наши военные базы из Грузии.

Отсюда вытекает и вторая причина заинтересованности России в войне — личная неприязнь к Саакашвили и желание поставить его на место. Конечно, при этом мы теряли возможность использовать Южную Осетию и Абхазию как рычаги давления на тогдашнего грузинского президента, однако его политика и широкая поддержка, которой он пользовался на Западе, фактически нас этих рычагов уже лишили.

Что касается самих лидеров Южной Осетии и Абхазии, то их позиция была не столь важна, они шли в фарватере российской политики. Однако возникает впечатление, что и их тяготила атмосфера неопределенности перед 2008 годом. Было очевидно, что Грузия осуществляла ползучую экспансию (выборы в контролируемой Тбилиси части Абхазии в 2006 году, взятие в том же году под контроль части Кодорского ущелья и размещение там подконтрольной Тбилиси администрации Абхазии). Казалось, что остановить эту экспансию Россия не может и отступает шаг за шагом, а обещаниям Саакашвили уважать местное население при реинтеграции никто не верил (опять же помня пример Аджарии — несмотря на многочисленные обещания, после 2006 года она быстро лишилась статуса автономии). Война виделась способом остановить эту экспансию и изменить ситуацию.

Не проскочил

Основная интрига была в том, кто эту войну начнет, кого потом назовут агрессором и ее виновником. И тут, надо признать, Москва переиграла Тбилиси.

Перед началом конфликта Михаил Саакашвили был абсолютно уверен в том, что Россия в войну либо не вступит совсем, либо вступит тогда, когда будет уже поздно, и под это были заточены действия грузинской армии. Тбилиси даже не озаботился перекрытием или выводом из строя Рокского тоннеля, через который российские войска и вошли в Южную Осетию.

Отчасти в таком видении ситуации виноваты западные советники Михаила Саакашвили. Союзники Грузии, безусловно, знали о планах Саакашвили и не отговаривали его от операции. Многочисленные свидетели рассказывают о полунамеках на российский нейтралитет, которые делала Саакашвили госсекретарь США Кондолиза Райс , об американских экспертах в Тбилиси, говоривших о слабости российской армии. «Вот если бы таких заявлений не делалось, может быть, у господина Саакашвили возобладал бы разум и в 2008 году он бы не танки двинул с ракетными установками в сторону Цхинвали, а приехал в Москву поговорить, о чем мы с ним договаривались», — объяснил на днях, 6 августа, грузинскому телеканалу «Рустави-2» премьер-министр России Дмитрий Медведев . А так, как писал британский журналист Томас де Ваал , перед Саакашвили «мигал желтый сигнал светофора, позволяя ему думать, что если он нанесет молниеносный военный удар, то сможет проскочить».

Уверенность в том, что проскочат, была железобетонной, и, когда первый российский танк пересек Рокский тоннель, а российские корабли начали высадку десанта в Абхазии, грузинскую армию и политическое руководство охватила настоящая паника. Саакашвили жевал галстук, грузинские солдаты бежали, бросая технику, путь на Тбилиси был свободен — и в этой ситуации российские власти еще раз продемонстрировали столь несвойственную им прежде выдержку и контроль. Вопреки заявлениям и требованиям ура-патриотов, Россия поступила точно как Бисмарк во время войны с Австрией — выполнила свои задачи и не стала брать столицу противника, тем самым избежав вероятности включения в конфликт третьих стран и подтвердив локальный характер операции. «Это грузино-осетинский конфликт, в который нам пришлось вмешаться... Это не война между государствами и уж тем более не война между народом России и грузинским народом. Это операция по понуждению к миру», — пояснял Дмитрий Медведев на «Рустави-2».

В итоге Россия вышла из войны победителем. Признание Южной Осетии и Абхазии, конечно, имело для нас достаточно неприятные последствия в виде обострения отношений с США и Европой, однако это полностью уравновешивалось теми дивидендами, которые мы извлекли на постсоветском пространстве. Прежде всего был преподан урок лидерам соседних государств. Им продемонстрировали, что будет, если они решат не учитывать интересы России или тем более не выполнять свои обязательства по соглашениям с ней (забегая вперед, отметим, что кто-то урок усвоил, а кто-то, в частности Курманбек Бакиев , — нет). Признав Южную Осетию и Абхазию, Россия также продемонстрировала некоторым кавказским лидерам, что может выйти, захоти они решить силой свои территориальные проблемы. Наконец, Москва доказала всему миру — США, Европе, Турции, — что постсоветское пространство является ее зоной влияния, которую надо уважать и с которой надо считаться.

Республики на содержании

Однако выиграв войну и продемонстрировав свои возможности, Россия проигрывает мир. Как экономически, так и, как ни странно, политически. Все дело в неспособности властей Абхазии и Южной Осетии выстроить нормальное эффективное государство. При этом Москва откровенно сделала ставку на «законсервированное» состояние этих республик.

За пять лет независимости в Южной Осетии и Абхазии можно было создать вполне жизнеспособные образования — в обеих республиках есть достаточный потенциал. В Абхазии это, естественно, туризм (республике принадлежит часть Черноморского побережья), строительный сектор, сельское хозяйство. «В Южной Осетии это, помимо того же сельского хозяйства, минеральные воды, — поясняет научный сотрудник Института социальных и политических исследований Черноморско-Каспийского региона Владимир Новиков . — Понятно, что российский рынок минеральной воды перенасыщен, но можно попытаться поставлять воду в сети РЖД, попытаться выйти в южные области страны».

Несмотря на колоссальные российские вливания, Южная Осетия до сих пор не восстановлена

Фото: ИТАР-ТАСС

Однако обе республики до сих пор в значительной степени зависят от российской помощи. Южная Осетия — практически на 100% (4,23 млрд из 4,73 млрд рублей, заложенных в бюджет), Абхазия — примерно на 40% (почти 2 млрд из 5 млрд бюджета на 2013 год).

Ряд политологов утверждают, что причина бедственного положения — коррупция в национальных элитах. Это частично признают и представители самих элит. «Восстановление проходило без четкой программы, без проектно-сметной документации на восстанавливаемые объекты и объекты нового строительства, поэтому сегодня трудно определить, что уже сделано и что еще нужно сделать», — говорит президент Южной Осетии Леонид Тибилов . По его словам, с апреля 2012 года (именно тогда Тибилов пришел к власти) возбуждено 64 уголовных дела. Однако президент подчеркивает, что половина из них передана Генеральной прокуратуре России, поскольку виновные в растратах находятся по российскую сторону границы.

Абхазские и южноосетинские экономисты утверждают, что российские бюрократические круги не только «пилят» выделяемые республикам средства. Якобы они намеренно выделяют деньги лишь на социальные проекты и выплаты, игнорируя долгосрочные вложения в инфраструктуру и производственные мощности. Отчасти в этом, считают абхазцы и осетины, виновато чиновничье мышление. «Бюрократическое сознание определенных московских групп работает так: если нельзя что-то отбить быстро, то и не нужно на это тратиться», — говорит один из экспертов. Есть и другая версия: Москва намеренно не вкладывается в производственный сектор в обеих республиках для того, чтобы обе они оставались в полной зависимости от российских денег.

Впрочем, версий для оправдания своего паразитирования на российском бюджете (не исключено, правда, что взаимовыгодного) у абхазцев и осетин может быть много. В любом случае очевидно, что без российских вливаний Южная Осетия и Абхазия по-прежнему нежизнеспособны. По словам лидера абхазской оппозиции Рауля Хаджимбы , безработица в Абхазии все еще 70-процентная. А это приводит к серьезному росту уличной преступности и снижению привлекательности Абхазии как туристического центра.

Проблемный Алик

Политическая ситуация в анклавах еще сложнее. Южную Осетию здесь рассматривать вовсе не стоит — трудно говорить о политическом будущем государства, все лидеры которого выступают за скорейшее вхождение в состав России. В Абхазии же упор России на стабильность привел лишь к дестабилизации ситуации.

Эту дестабилизацию связывают с приходом к власти в 2011 году полностью поддерживаемого Москвой Александра Анкваба . По мнению некоторых политологов, эта дестабилизация была связана с попыткой Анкваба навести элементарный порядок в стране. «Анкваб, имея широкую поддержку населения, счел возможным не делиться с радикальной оппозицией, которая весьма немногочисленна, однако за время своего господства c 1990-х и вплоть до 2005 года уже привыкла иметь долю во власти и теперь готова требовать ее даже с оружием в руках», — говорит абхазский аналитик Спартак Жидков . Однако есть и другая точка зрения. «Два этих года он строил все подряд: школы, больницы, стадионы, даже дорогу и высоковольтную ЛЭП к отданному в аренду СухумГЭС подвел, но только не государство», — пишет абхазский политолог Инал Хашиг . По мнению противников президента, Железный Алик, как его называют в Абхазии, взял курс на укрепление в стране авторитарной системы. Какая бы из версий ни была верна, результат один: Анкваб умудрился испортить отношения как с абхазскими кланами, так и с общественными организациями. В этом году в стране начали проходить масштабные акции протеста, и дошло до того, что 12 июня проправительственная партия «Единая Абхазия» (в простонародье именуемая «ЕдА») объявила о переходе в оппозицию. От «ЕдА» было всего три депутата в парламенте, однако в партии состояло абсолютное большинство всех чиновников страны. Те из них, кто остался лояльным Анквабу, тут же написали заявление о выходе из партии, однако часть осталась. Вряд ли, конечно, страну ожидает государственный переворот. «Даже радикальная оппозиция в Абхазии понимает, что альтернативы демократическим выборам просто нет… Если Хаджимба или любой другой лидер оппозиции захватит власть, кто защитит его самого от нового переворота? Ведь население Абхазии вооружено, у сторонников Анкваба стволов ничуть не меньше. Если законный глава государства хоть раз уступит силе, то президенты в Абхазии начнут свергаться каждые два-три месяца», — поясняет Спартак Жидков. Однако говорить о поступательном развитии в такой ситуации тоже нельзя.

По всей видимости, Москва закрывает глаза на внутриабхазскую ситуацию потому, что Александр Анкваб открыто демонстрирует не только лояльность, но и готовность во всем ориентировать свою страну на Москву. Например, правительство Анкваба стало серьезно ограничивать иностранные НПО, обязав их работать лишь на территории Гальского района республики. Некоторые международные проекты были закрыты — в частности по университетской линии. Так, Абхазия изгнала из страны бельгийского профессора, который читал лекции в Абхазском государственном университете, под предлогом того, что абхазских профессоров на Запад читать лекции не приглашают.

Однако в последнее время у Анкваба стали возникать чреватые серьезными последствиями конфликты с Москвой. Так, абхазское руководство поддержало идею выделения абхазской митрополии из подчинения Грузинской православной церкви — и столкнулось с жесткой позицией РПЦ, которая рассматривает Абхазию как каноническую территорию Грузинского патриархата и взяла на себя лишь функцию временного духовного окормления абхазской паствы. Возможно, столь щепетильное отношение патриарха Кирилла к правам ГПЦ объясняется тем, что последняя нужна ему для борьбы с украинскими раскольниками и другими православными церквями. Кроме того, глава грузинской церкви Илия II рассматривается как один из тех, кто может поспособствовать стабилизации российско-грузинских отношений. «Нам предложили “двойную юрисдикцию”. Это означает, что де-юре мы остаемся в границах Грузинской православной церкви, а де-факто временно отдаемся в управление Русской православной церкви», — пояснил глава фактически самопровозглашенной Священной митрополии Абхазии отец Дорофей . В результате абхазцы обратились за помощью к Вселенскому патриарху в Константинополь, и не исключено, что в итоге перейдут под его юрисдикцию. Что, конечно же, будет считаться в Москве политически неприемлемым.

Мириться придется

Чем больше проходит времени после завершения горячей фазы грузино-югоосетинского конфликта, тем очевиднее становится тот факт, что ориентация исключительно на Россию не приносит обеим республикам экономического и политического развития. И что ключ к решению комплекса абхазских и осетинских проблем — в налаживании их прямого диалога и дальнейшей стабилизации отношений с Грузией. Речь, конечно, не идет ни о реинтеграции этих республик в Грузию, ни об их отказе от приоритетных отношений с Москвой — в силу целого ряда объективных геополитических, исторических и, в конце концов, психологических причин оба этих сценария в обозримой перспективе нереальны. Скорее следует искать компромисс, который выведет республики из политической и экономической изоляции, откроет путь иностранным инвестициям. Наконец, решит ряд межнациональных проблем. Так, в Абхазии остро стоит вопрос выдачи паспортов грузинским жителям Гальского района. «Идущая сейчас паспортизация несет серьезную угрозу республике. Большинство этих людей участвовало в боевых действиях, у всех есть грузинские паспорта, все лояльны к Тбилиси. И как только они получают паспорта, то сразу смогут голосовать. А электорат, лояльный враждебному соседу, — это пятая колонна», — говорит один из экспертов по Абхазии, пожелавший сохранить анонимность. Учитывая, что причины «паспортной проблемы» кроются прежде всего в недоверии к Грузии, решать ее лучше всего в рамках сотрудничества и диалога с Тбилиси.

Очевидно, что сегодня путь к стабилизации отношений между Тбилиси и Сухуми с Цхинвали лежит через Москву, через нормализацию российско-грузинских отношений — нормализацию, которая выгодна не только Тбилиси, но и Москве («ноль проблем с соседями» всегда является необходимым элементом любой эффективной стратегии регионального лидерства). Однако, несмотря на то что правительство Бидзины Иванишвили заявило о намерении мириться с Москвой и сама Москва вроде как не против, диалог продвигается крайне сложно. У каждой из сторон есть свои страхи, в каждой из стран — свои противники стабилизации отношений.

Так, в России алармисты не устают повторять, что Грузия ведет двойную игру и готовит новое вторжение. В качестве доказательств приводят отказ Тбилиси подписать соглашение о неприменении силы в отношении обеих республик. Однако тут дело не в том, что Грузия жаждет реванша за 2008 год — просто подписывать эти документы не с кем. Сам факт подписания такого документа с Абхазией и Южной Осетией будет автоматически означать их признание со стороны Грузии. В Тбилиси говорят, что готовы подписать документ с Москвой, однако Россия справедливо утверждает, что она признала Абхазию и Южную Осетию независимыми государствами и не может от их имени подписывать подобного рода международные документы.

В свою очередь, в грузинской правящей коалиции нет единого мнения относительно отношений с Россией — слишком сильны еще фантомные боли и опасения за собственный электоральный рейтинг. Так, некоторые предлагают просто сесть за стол и начать разговор. «Если диалог не будет открыт, мы не сможем основательно обсуждать ни один вопрос, в том числе и восстановление территориальной целостности. Поэтому дипломатические отношения должны быть восстановлены без каких-либо предусловий, уговоров и взаимных обещаний», — считает министр юстиции Грузии Тея Цулукиани . И в то же время грузинские власти говорят, что никакого восстановления дипломатических отношений быть не должно до тех пор, пока Россия сохраняет дипломатические отношения с Южной Осетией и Абхазией. Между тем для всех очевидно, что отказа от признания не будет. И не потому, что мы радеем за осетин и абхазцев, просто Россия не банановая республика, которая может признавать и отзывать признание.

Для стабилизации отношений нам нужно не только оставить позади события 2008 года как полностью отыгранные, но и научиться уважать позиции и риторику друг друга. Мы должны понять, что ни один грузинский политик публично не откажется от планов по реинтеграции Южной Осетии и Абхазии. Мы должны забыть и об имперской риторике, о заявлениях типа «политически Грузия может состояться только в стратегическом союзе с Россией, которой грузинские государство и народ обязаны своим существованием» (это мнение начальника сектора кавказских исследований РИСИ Яны Амелиной разделяют и другие политологи, считающие себя патриотами). И дело тут даже не в том, что никакого стратегического союза с Москвой после отторжения Южной Осетии и Абхазии не предвидится. Никто не оспаривает тот факт, что Грузия находится в нашей сфере влияния, однако она является независимым государством. И вольна выбирать между политическими проектами, которые ей предлагают. Если российский проект — прежде всего из-за нашей риторики — видится грузинам менее привлекательным, чем западный (даже при всех минусах и иллюзорности последнего), то выбор будет явно не в пользу «стратегического союза» с Россией. Благо альтернативы есть.

В свою очередь, грузинские лидеры должны признавать сложившуюся реальность, баланс сил, трезво оценивать свои возможности, а также с пониманием относиться к позиции Москвы относительно планов Грузии по вступлению в НАТО. Тем более что эта позиция абсолютно логична и прагматична. «Это (вступление в НАТО. — “Эксперт” ) ничего не добавит Грузии как суверенному, хорошо развивающемуся государству, но в то же время создаст долгосрочный, долговременный источник напряженности между нашими странами… Вы станете участником крупного военно-политического альянса, который — еще раз повторяю, это не мы придумали, это до нас все сделали — является… так называемым вероятным противником при возникновении определенных ситуаций», — поясняет грузинским тележурналистам Дмитрий Медведев.

Карта

Война 2008 года привела к окончательной независимости Южной Осетии и Абхазии