Недостижимый пока уровень

Редакционная статья

Российско-американский диалог снова пробуксовывает. Из планировавшихся четырех встреч за последний год с небольшим состоялась лишь одна — на североирландском озере Лох-Эрн в рамках саммита «большой восьмерки». Тогда после двусторонней встречи Владимир Путин и Барак Обама старались лишний раз не смотреть друг на друга. На тех переговорах Путин, несмотря на серьезнейшее давление, фактически навязал «восьмерке» свое видение ситуации в Сирии. Не самые приятные воспоминания о тех переговорах, по-видимому, сыграли свою роль в том, что Обама отказался от аналогичной личной встречи в Москве — перед саммитом «большой двадцатки» в Санкт-Петербурге.

Впрочем, пройдет какое-то время, и переговоры между двумя президентами состоятся, однако вопрос ведь не в самом факте встречи, а в проблемах, которые на ней решаются. С этим-то как раз есть сложность: кроме обсуждения каких-то наиболее острых, злободневных вопросов в последнее время отношения России и США других тем не затрагивают. Основных причин тому две.

Во-первых, российская сторона не доверяет американской. Еще в своей Мюнхенской речи (2007 год) Путин зафиксировал свою позицию в отношении западной привычки обещать, получать в обмен конкретные выгоды и не выполнять обещанное. С тех пор мало что изменилось. История с Ливией показала, что уступчивость России ничего ей не дает. Напротив, тут же требуют новых уступок.

Современная политическая культура на Западе такова, что о стратегии никто не думает. И долгосрочные договоренности легко приносятся в жертву сиюминутным тактическим интересам. Хорошо бы по телевизору показали, как американский президент «наводит демократию и порядок» в Сирии — а там хоть трава не расти. В случае США стратегические договоренности действуют, только если они глубоко интегрированы в системы принятия решений партнера, иначе они стоят ровно столько, сколько бумага, на которой они напечатаны; устные же договоренности не стоят вообще ничего. Потому что завтра, когда ради набора политических очков выгодно будет от них отказаться, от них не раздумывая откажутся.

Во-вторых, не вполне ясно, а зачем мы, Россия и США, нужны друг другу. Теоретически Вашингтону было бы интересно, чтобы мы, например, вынудили Тегеран отказаться от своей ядерной программы, но такого влияния на Иран мы не имеем. Наверное, США было бы интересно, чтобы мы менее интенсивно развивали свои экономические связи с Китаем, но мы не можем отказаться от такого важного партнера, особенно в нынешних непростых условиях мирового экономического кризиса. По большому счету, где еще американцам нужна от нас какая-то помощь, так сразу и не скажешь.

А нам зачем нужны Соединенные Штаты? По мелочи вроде ничего особо и не надо, а что-то серьезное (вроде возможности влиять на формирование новейших технологических платформ) заведомо не дадут. Так и стоит ли рядиться?

Европа для чего нам нужна, понятно: рынок сбыта, источник технологий и инвестиций. Китай — тоже примерно понятно. А Америка?

С Америкой нам, безусловно, есть о чем говорить в сфере стратегической безопасности. Те же учения российской армии и флота на Дальнем Востоке показали весьма высокую боеготовность войск (с учетом привходящих обстоятельств, конечно). То есть Россия вполне может быть адекватным партнером для США, однако пока у нас слишком разный список угроз. И пожалуй, он вряд ли когда-то станет идентичным. Слишком мы далеко друг от друга и слишком мы разные — фактически островная океанская сверхдержава и ослабленная страна с самой протяженной сухопутной границей, по периметру которой расположены потенциальные очаги нестабильности на любой вкус. Поэтому наши стратегические отношения практически неизбежно должны строиться не на единстве целей, но на готовности учитывать цели партнера, даже если они тебе не очень интересны и понятны. Выйти же на подобный уровень взаимопонимания крайне сложно.

 

И разговаривать тут не о чем

Павел Быков

Пауза в российско-американских отношениях затягивается, и это совсем не плохо

Иллюстрация: Сергей Жегло

Российско-американские отношения никак не выйдут из состояния заморозков. Казалось бы, вот только прошли в конструктивном ключе двусторонние консультации министров обороны и иностранных дел — но тут же последовало заявление Барака Обамы про «скучающего школьника» Владимира Путина и отказ от отдельной встречи в рамках петербургского саммита «большой двадцатки». С чего вдруг такие развороты?

В самом факте отказа американского президента от вроде бы неминуемой встречи с российским коллегой ничего особо нового нет. В 2012 году Путин и Обама «любезностями» по разу уже обменялись: Обама не поехал на саммит АТЭС во Владивосток, а Путин — на саммит «большой восьмерки» в Кемп-Дэвид. Впрочем, несмотря на повторение по форме, содержание у нынешнего демарша Обамы иное. Отношения России и США не стояли на месте, и, хотя назвать происходящее скатыванием к конфронтации никак нельзя, возросшая взаимная напряженность очевидна.

Кто-то из комментаторов увидел в решении Обамы желание «наказать» Россию за «неправильное поведение» (довольно распространенная в западных СМИ точка зрения). Другие расценили его как победу лагеря недоброжелателей России — в Вашингтоне их и в самом деле немало, и они давно требовали от Обамы проявить твердость в отношениях с Москвой. Однако, по большому счету, не правы ни те ни другие. Слишком многое указывает на то, что намерение американского президента взять паузу в диалоге с Россией вызвано главным образом ворохом накопившихся внутриполитических проблем нынешней администрации, набирающим силу общим политическим кризисом в США, а также отсутствием понимания того, о чем и как договариваться с Россией в условиях нарастающей геополитической неопределенности.

В компании с людоедами

Обама не будет встречаться с Путиным прежде всего потому, что на такой встрече ему непременно пришлось бы поднять целый ряд крайне неудобных вопросов. Сноуден, секс-меньшинства, Сирия — представляете какой шум подняла бы американская пресса, если Обама в Москве не высказался бы вполне определенным, агрессивно-нравоучительным образом по этим темам? А в очередной раз затрагивать эти темы означает лишний раз злить Путина. Стоит ли устраивать встречу ради такого сомнительного результата?

Представьте, как на итоговой пресс-конференции какой-нибудь очередной бойкий западный журналист спросит Путина, какое право имеет Москва укрывать преступника Сноудена или будут ли на Олимпиаде в Сочи преследовать спортсменов, высказавшихся в поддержку российских гомосексуалистов. Путин же в ответ выдает очередную свою фирменную шутку в стиле «вы хотите поддерживать людоедов?», а Обаме приходится неловко помалкивать или еще более неловко оправдываться. Конечно, именно такая телекартинка сегодня нужна вашингтонской администрации, которая в последние полгода-год переползает из одного громкого скандала в другой — от убийства американского посла в ливийском Бенгази до налоговых проверок с пристрастием оппозиционных некоммерческих организаций. В этих условиях давать лишний повод для критики не вполне разумно; для внутреннего использования гораздо выгоднее поиграть в крутого парня, который жестко разговаривает с «этими русскими». Однако жесткость эта проистекает от слабости, а не от силы, и двусторонним отношениям она никак не идет на пользу, поскольку демонстрирует высокую зависимость российского направления внешней политики США от внутриполитической конъюнктуры. Иначе говоря, снова убеждает российский истеблишмент в его мнении, что с американцами всерьез и надолго по сложным вопросам договориться нельзя.

Встреча министров обороны и иностранных дел России Сергея Шойгу и Сергея Лаврова с американскими коллегами Джоном Керри и Чаком Хейглом прошла весьма продуктивно, поэтому решение Барака Обамы об отмене встречи с Владимиром Путиным стало неожиданным

Фото: EPA

Впрочем, дело не только в проблемах администрации Обамы. Сегодня американцы вообще плохо представляют себе, как вести диалог с Россией. О том, что построенная на нравоучениях и разговоре с позиции силы прежняя модель взаимоотношений давно себя изжила, за последние лет десять заметные американские эксперты заявляли уже не раз, однако на деле отказаться от нее политикам так и не удается. (Последним ярким проявлением стремления сохранить прежнюю модель стало принятие в США закона Магнитского одновременно с отменой дискриминационной поправки Джексона—Вэника.) Между тем идеологических оснований для продолжения такой политики у Вашингтона не осталось.

Дело в том, что за последний год Россия бросила США сразу несколько вызовов в той сфере, где американцы привыкли безраздельно доминировать, а именно в сфере этической. Началось все с запрета американцам усыновлять российских детей. Получив широкую международную огласку, он для всего мира вскрыл неблагополучную обстановку в этой сфере в США, например, достоянием мировой общественности стал факт наличия в Америке специальных лагерей для брошенных усыновителями детей вроде «Ранчо для детей» в Монтане.

Затем вопреки своим стараниям США оказались-таки «не на той стороне истории» на Ближнем Востоке. Энтузиазм по поводу арабских революций обернулся: в Ливии — убийством американского посла, в Египте — де-факто поддержкой двух военных переворотов (свержение египетской армией сначала президента Мубарака, а затем президента Мурси), в Сирии — попаданием в одну компанию с боевиками «Аль-Каиды» и людоедами. Если раньше, в Югославии и Ираке, американцам удавалось хотя бы сохранять видимость успеха, то на Ближнем Востоке избранная ими политика потерпела очевиднейшее фиаско.

Затем дело Сноудена, которое не только вскрыло механизмы глобальной электронной слежки со стороны Агентства национальной безопасности США, но и спровоцировало Вашингтон на вопиющее нарушение международного права — под давлением из-за океана европейцы были вынуждены блокировать перелет боливийского президента и провести принудительный досмотр самолета. Подобное поведение со стороны президента Обамы (напомним, лауреата Нобелевской премии мира) обрушило международный авторитет Америки до беспрецедентно низкого уровня.

Наконец, ударом по «моральному лидерству» Запада, а значит, по лидерству США прежде всего, стал и российский закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Россия пошла против очевидного мейнстрима в западной политике. Причем поскольку сильная оппозиция расширительному толкованию прав человека («Права геев — это права человека, а права человека — права геев», — неоднократно повторяла в своих заявлениях о защите прав секс-меньшинств бывший госсекретарь Хиллари Клинтон ) существует и на Западе, Россия показала принципиальную возможность иных подходов. Что для нынешней — демократической — администрации США стало еще одним весьма болезненным уколом. За год фундамент для идеологического давления Соединенных Штатов на Россию оказался полностью разрушен.

Дело Эдварда Сноудена безвозвратно подорвало международный авторитет США в сфере соблюдения прав человека

Фото: EPA

Стратегический цугцванг

Впрочем, наверное, если бы у Вашингтона были надежды на то, что личная встреча Обамы и Путина на полях саммита «большой двадцатки» сулит США какие-то конкретные выгоды, американский президент мог бы и не принимать во внимание вышеизложенные соображения и все же поехать в Москву. Однако в том-то и дело, что никаких прорывных решений, которые могли бы оправдать «мягкость» Обамы, не предвидится.

Единственное, чего по-настоящему хочет Вашингтон от российской стороны в последнее время, — это согласие Москвы на новый раунд радикальных (на треть) сокращений стратегических ядерных вооружений (хорошо бы при этом еще начать переговоры о сокращении тактического ядерного оружия, где у России большой перевес). Американцы пытаются увязать это сокращение с какими-то весьма расплывчатыми обещаниями об ограничении развертывания своей системы противоракетной обороны и/или о некоем обмене информацией. Однако Россия начинать переговоры о новом сокращении СНВ категорически отказывается. Поэтому и Обаме специально встречаться с Путиным вроде как незачем.

Для США же вопрос о сокращении СНВ принципиален. Технологического прорыва, который резко повысил бы эффективность гипотетически полностью развернутой ПРО, не произошло. Поэтому затевать ее масштабное развертывание имеет смысл, если только появляются шансы на значительное сокращение российского ядерного потенциала (пока на треть, потом еще, потом можно будет подключать к этому процессу другие страны). Поэтому российское согласие на сокращение СНВ в увязке с неким соглашением о «мягком» контроле американской ПРО — это прямой путь к тому, чтобы подтолкнуть США к продолжению работ по противоракетной тематике. Против мощного ракетно-ядерного арсенала ПРО бессмысленна, поэтому, чтобы убедить скептиков (а такие в США, конечно же, тоже есть, особенно в условиях острого бюджетного кризиса), требуется показать им перспективу сокращения арсеналов.

Таким образом, сокращение российского СНВ — это шаг поддержки ПРО США, отказ от сокращения — препятствие на пути ПРО. А не наоборот, как пытаются представить сторонники договоренностей с США любой ценой. Именно поэтому Россия отказывается обсуждать дальнейшее сокращение ядерных вооружений, полагая уровень стратегических ядерных сил, закрепленный в действующих соглашениях (1550 ядерных боезарядов), оптимальным. Поскольку имеющиеся у США арсеналы обычного (неядерного) высокоточного оружия и мощности по его производству не позволяют России поддерживать стратегический паритет с США иначе, кроме как за счет СЯС.

Военные учения на Дальнем Востоке не только показали высокую боеготовность российских войск, но и продемонстрировали, что слабость российских позиций в этом регионе — кажущаяся

Фото: ИТАР-ТАСС

Упрямство России — серьезный вызов для США. С одной стороны, в стране существует мощный двухпартийный консенсус о необходимости создания масштабной противоракетной обороны, и администрация Обамы вынуждена так или иначе его продвигать. С другой — американский бюджет, в том числе его военная часть, сильно перенапряжен. За последние десять лет госдолг США в абсолютном выражении вырос примерно в три раза, а в относительном (в процентах ВВП) — почти в два раза. Одновременно поддерживать и развивать значительный ядерный арсенал, арсенал высокоточного оружия и разрабатывать и развертывать ПРО становится для США непосильным бременем. (Прибавьте к этому, например, еще десять авианосцев, содержать которые — удовольствие не из дешевых.) Сократить свои ядерные силы в одностороннем порядке американцы тоже не могут, поскольку в стратегическом плане (как средство сдерживания и возмездия) ядерное оружие и оружие высокоточное (каким бы ни было эффективным последнее) не эквивалентны.

Даже развитие перспективных систем вооружения вроде гиперзвуковых ракет — при наличии у вероятного противника достаточно мощных СЯС — не позволяет получить гарантию от нанесения неприемлемого ущерба в ответном ударе (в принципе достаточно, чтобы взлетела одна тяжелая МБР с десятью боеголовками, не говоря уже о ракетном залпе единственной уцелевшей атомной подлодки). При этом развитием своих ядерных сил американцы по окончании холодной войны пренебрегали, увлекшись в угоду ВПК более продвинутыми военными игрушками. Урезать технологичную часть военной программы Обаме никто не даст по внутриполитическим причинам (по крайней мере, пока), а сокращать ядерную — плохо.

Фото: ИТАР-ТАСС

Заточенный в центре

Таким образом, решение Обамы не встречаться с Путиным — это отражение стратегического тупика, в котором оказались США. Положение осложняется тем, что пространство для маневра у нынешней администрации очень ограничено. И дело тут не только в череде скандалов, но и в общем кризисе американского политического класса. Неожиданное появление такой фигуры, как Обама (напомним, что многие прочили ему роль «американского Горбачева», который сумеет адаптировать политику США к постепенной утрате роли гегемона), стало свидетельством того, что провальное президентство Буша-младшего форсировало закат «американской империи» и сохранять контроль над политическим пространством традиционному двухпартийному истеблишменту становится все труднее.

Одновременно с появлением на левом фланге Обамы на правом возник феномен ультраконсервативной «партии чаепития». Если от Обамы ожидали, скажем так, некоей европеизации США, то чаепитчики, которые в какой-то момент чуть было не раскололи Республиканскую партию, были настроены сделать Америку еще более американской. В итоге Обаму удалось удержать на центристских позициях (например, это проявилось в назначении на должность вице-президента видного представителя демократической аристократии Джо Байдена ), а бунт чаепитчиков был подавлен, хоть и не без труда.

Тем не менее напряжение на противоположных флангах никуда не делось. Любое движение демократической администрации влево (вроде попытки реформировать систему здравоохранения или ужесточить контроль над оборотом стрелкового оружия) тут же приводит к радикализации правых. Острота их реакции во многом базируется на неблагоприятных для республиканцев демографических тенденциях. Так, в 2012 году смертность среди белых американцев нелатиноамериканского происхождения впервые превысила рождаемость. Ранее прогнозировалось, что смертность среди белых начнет превышать рождаемость не ранее чем в 2020 году. Однако кризис ускорил процесс, фактически в США начало сходить со сцены поколение послевоенного беби-бума 1946–1964 годов (оценивается примерно в 78 млн человек), которое составляет костяк нынешнего американского общества.

Сегодня среди детей в возрасте до пяти лет белые дети составляют лишь половину — 50,1%, уже в скором будущем они окажутся в меньшинстве. Так что процесс размывания белого ядра США набирает обороты. Ускорить его может, например, инициатива по предоставлению гражданства нелегальным мигрантам, число которых официально оценивается в 11 млн человек, а неофициально — до 20 млн человек. Республиканская же партия сегодня преимущественно партия белых, которые опасаются стать чужими в своей стране. Для этих людей Обама — наглядное олицетворение их страхов, поэтому любые шаги его администрации вызывают повышенную реакцию.

В свою очередь, и Обама возник не на пустом месте, а как реакция на временами довольно экзотические для начала XXI века взгляды и политику консервативно настроенных республиканцев. Поэтому, чтобы не допустить радикализации левого крыла демократов и правого крыла республиканцев, Обама, как политик уже сравнительно встроенный в истеблишмент и к тому же растерявший полученный на старте своего президентства фантастический мандат доверия, вынужден прочно сидеть в центре, избегая серьезных решений, которые могли бы разрушить хрупкое политическое равновесие.

Между тем положение в стране требует как раз таких решений. О том, что ситуация в экономике США постепенно нормализуется, в СМИ говорится довольно много, гораздо меньше внимания уделяется негативным процессам, которые развиваются, несмотря на масштабные стимулирующие меры. С начала 2000-х устойчиво снижается использование рабочей силы. Кризис 2008 года и последовавшая стагнация не запустили, а лишь ускорили этот процесс. А ведь с начала 1970-х этот показатель устойчиво рос, так что речь идет о структурном сдвиге, о развороте долговременного тренда, о снижении способности экономики создавать рабочие места. (Снижение безработицы за последние два с половиной года с 10 до 7,4% тут не вполне показательно, поскольку учитываются лишь те, кто активно ищет новое место, а это спустя несколько месяцев без работы делают далеко не все.)

С середины 2000-х начал ломаться повышательный тренд такого показателя, как почасовой выпуск продукции. За последние семь лет американские нефинансовые компании недобрали относительно тренда процентов десять прироста эффективности производства. Примерно с того же момента началось сокращение внешнеторгового дефицита США, который традиционно рассматривался как показатель силы американского бизнеса — волны экономической экспансии обычно имели четкую корреляцию с периодами роста торгового дефицита. В общем, экономическая ситуация остается сложной, скорого выхода на траекторию нормального роста ждать не приходится. Поэтому смягчить упомянутые выше политические риски за счет ощутимого повышения благосостояния американцев не удастся еще долго. Хорошо если не будет ухудшения. Потому что не ясно, как на очередную волну падения уровня жизни отреагирует средний класс — в стране с кучей оружия на руках, с многочисленными стрелковыми клубами, со своей историей правого терроризма (вспомним теракт в Оклахома-Сити в 1995 году, да и свежий, весьма неполиткорректный фильм «Штурм Белого дома» с незадачливым чернокожим президентом-миротворцем тоже будет уместно упомянуть). Так что Обаме явно есть на что потратить остатки своего политического капитала и кроме встреч с непопулярным в США российским президентом.

Новая повестка?

В очередной раз приходится констатировать: России и США не о чем разговаривать, новая повестка дня, выходящая за рамки стратегических вооружений, так и не сформировалась. Вот уже лет пятнадцать аналитики по обе стороны океана приходят к подобному выводу, говорят о необходимости расширять экономическое взаимодействие, которое может стать базой для новых отношений, о необходимости в процессе диалога выработать новый взгляд на будущее мира — и на его основе создать ту самую новую повестку двусторонних отношений. Однако годы идут, а ничего не меняется.

Почему так происходит? Посмотрим, что вообще происходит с международными связями США.

Европа. Былая гордость, трансатлантическое партнерство, неуклонно деградирует. Европейские страны остаются в зоне влияния США, но скорее как пассив, а не актив. Попытки вывести отношения США—ЕС на новый уровень через создание торгового блока неизбежно наткнутся на такие преграды, как экономический кризис, прогрессирующее расшатывание основ Евросоюза и новая роль Германии. Удастся ли их преодолеть, вопрос открытый.

Ближний Восток. Система союзов трещит по швам. Египет — главного своего союзника в арабском мире — американцы собственноручно толкнули в хаос. Саудовская Аравия и Катар в какой-то момент обнаружили себя в бушующем регионе с конкурирующими проектами на руках — салафитским и умеренно исламистским соответственно. Турция давно уже отправилась в автономное плавание, правда, как видно, без особого успеха. Отношения с Израилем напряжены до предела. Ирак — уж по всем законам жанра, казалось бы, оккупированная и только что оставленная страна должна быть преданным союзником — рассыпается на глазах. И над всем этим нависает Иран, с которым вроде бы надо дружить, но американский истеблишмент упорно продолжает видеть в нем главного регионального противника США.

Центральная и Южная Азия. Индия — возможно, самый беспроблемный внешнеполитический партнер США. Но это полностью компенсируется головной болью от Афганистана и Пакистана, в запутанных взаимоотношениях которых американцы никак до конца не могут разобраться, из-за чего, как регулярно выясняется, постоянно играют в чужую игру.

Африка. Африку американцы уверенно проигрывают Китаю.

Латинская Америка. Некогда задний двор стал совершенно самостоятельным. На повестке дня не влияние США на Латинскую Америку, а латиноамериканизация США.

Китай. Отношения с этим растущим гигантом постепенно скатываются к противостоянию, не к состоянию холодной войны, конечно, но к мягкому взаимному сдерживанию точно.

Япония. Стратегические отношения с этой важной страной висят на тонкой ниточке, имя которой — КНДР. Не будь в регионе этого возмутителя спокойствия, Япония, а заодно и Южная Корея дрейфовали бы в сторону Китая куда как быстрее и неотвратимее.

А теперь вопрос: можно ли при таком состоянии американской внешней политики рассчитывать, что российско-американские отношения будут развиваться продуктивно? То-то и оно.

Существует ли у российско-американских взаимоотношений потенциал? Да, существует. И большой. Однако реализован он может быть только тогда, когда политический класс США найдет в себе мужество привести свою внешнюю политику в соответствие с реальностью. До тех пор достойные темы для переговоров у российского и американского президентов вряд ли появятся, и России остается только ждать. Так что объявленная президентом Обамой пауза в диалоге вполне уместна.  

График 1

Эффективность использования рабочей силы в США с начала 2000-х годов устойчиво снижается

График 2

Несмотря на масштабные меры стимулирования экономики, эффективность американского бизнеса практически не растет

График 3

Динамика торгового баланса США указывает на то, что стагнация еще не преодолена

 

О независимости суда

Александр Привалов

Александр Привалов

Уголовное судопроизводство решено упростить и удешевить — к этому направлен законопроект, внесённый правительством в Думу. Он расширяет список статей УК, по которым возможен т. н. особый порядок рассмотрения дела: в обмен на полное согласие подсудимого с обвинением суд это обвинение принимает, не рассматривая по существу, зато даёт не более двух третей предусмотренного законом наказания. Сейчас суд может слушать в особом порядке дела по составам, где наказание не превышает десяти лет лишения свободы, — предлагается поднять эту планку до пятнадцати лет, так что в особом порядке станет можно рассматривать дела, например, об умышленном убийстве. Правительство уверено, что «реализация законопроекта без ущерба целям правосудия снизит расходы средств федерального бюджета, связанные с рассмотрением дела по существу и вызовами в суд участников уголовного судопроизводства, значительно сократит сроки рассмотрения уголовных дел судом». Эксперты же неправительственные почти в унисон говорят о неизбежном ускорении деградации и следствия, и самого суда.

Довод о возможной экономии, на мой вкус, стыдно читать: на суды общей юрисдикции бюджет тратит в год примерно по 120 млрд рублей — это в пять с половиной раз меньше минимальной оценки наших трат на подготовку к ЧМ-2018! Что же до «без ущерба целям правосудия», так это смотря что считать его целями. Если знаменитую раскрываемость, то точно без ущерба и даже с приобретениями: нераскрытых преступлений будет всё меньше и меньше. Теоретически говоря, признаний вины у нас не выбивают, а что на практике — люди говорят разное. Лови троих или четверых, запирай, да и жди себе, кто из них первый признается; на связность же обвинения при особом порядке суд и смотреть не будет. В других странах — в Штатах, например, — подобные сделки применяются либо в делах мелких, либо уж в обмен на важные сведения, сообщённые обвиняемым прокуратуре. У нас пошло не так: хотя особое рассмотрение введено лишь четыре года назад, уже сейчас чуть не половина дел, особенно в глубинке, поступает в суды таким манером — и суды практически не глядя утверждают выводы обвинения. После же принятия нынешнего законопроекта особый порядок и вообще не будет знать удержу. К тому же приговоры, вынесенные в особом порядке, то есть без разбирательства по существу, охотно используют как аргументы в смежных процессах — против фигурантов того же уголовного дела, своей вины не признавших. Опять же, теоретически статья 90 УПК («Преюдиция») прямо запрещает так предрешать виновность лиц, не участвовавших в рассмотрении дела, но на практике, даже в самых резонансных делах, получается и по-другому.

Обсуждаемый проект прекрасно смотрится в паре с инициативой ВС: снова ограничить юрисдикцию суда присяжных — теперь лишь теми преступлениями, за которые грозит пожизненное заключение. Масштабы очередного ограничения невелики: говорят, сейчас в год присяжные разбирают около шестисот дел, а будут около пятисот, — но важен вектор перемен. А он бесспорен: поскольку присяжные оправдывают чуть не четверть обвиняемых, а профессиональные судьи — меньше процента, то новшество ещё ужимает шанс соскочить с конвейера, на котором штемпелюют обвинительные заключения.

Пора наконец спросить себя, почему же многолетние — и не встречающие никаких возражений! — призывы к независимости третьей власти приносят так мало плодов, а настоящая тенденция, как мы видим, направлена в обратную сторону. Иногда говорят, будто первая власть держит третью в таком жёстком подчинении, чтобы в политически важных делах не опасаться неправильного вердикта. Это было бы странно: для политически важных дел особых рычагов не требуется. Вон, при всей независимости американских судов, тамошний Белый дом не сомневается же, что ни в одном суде США Сноудена не выручит никакая первая поправка. Нет; власть, возможно, и сама хочет независимого суда, но хочет не слишком сильно, в вялом режиме «конечно, хорошо бы» — и всё время находятся более важные дела, не дающие ненасущное желание утолить.

Реальная независимость судов не соткётся из воздуха ни по приказу, ни по результатам референдума; даже при наличии вроде бы задающих её правовых норм она вырастает ( может вырастать) в привычную силу в ходе повседневных столкновений более или менее независимых субъектов как небезопасный и никого особо не радующий, но в итоге оптимальный способ охраны своих интересов. В России же этих самых более или менее независимых субъектов не то чтобы нет, но их количество, как и степень их независимости, с годами явно сокращаются. Я сейчас не только о том, что в стране несуразно мало — и всё меньше — денег, не проистекающих сразу или через одно колено из казны. То, что способность и юридического, и физического лица отстоять себя при внешней атаке в девяноста девяти случаях из ста зависит если не от «крыши», то от «завязок» во властных структурах (прежде всего в силовых), нельзя объяснять только слабостью судов. Государство продолжает наращивать влиятельность прямо или чуть косвенно контролируемых им структур, что плохо совместимо с разведением вольных самодостаточных субъектов, а значит, и с независимостью суда.

Председатель думского комитета по экономической политике Руденский объяснял на недавнем заседании Либеральной платформы ЕР незаменимость концепции корпорация Россия : ключ к экономическому росту и вообще к успеху — «ориентировать все уровни и ветви власти, хозяйствующие субъекты и граждан на единый конечный результат — эффективность корпорации Россия»; ну, естественно, «при максимальной свободе предпринимательской активности». Конкурентоспособность отечественной экономики очень важна, но конкурировать-то надо не внутри России, а России как корпорации — вовне , на глобальном уровне. Плодотворность такой концепции — отдельный вопрос, но очень похоже, что она — во всяком случае, в одной из возможных форм — прекрасно описывает базовые намерения власти. Между тем очевидно, что для её реализации хрестоматийная независимость суда не нужна, а то и противопоказана. А вот суд, ограниченный ролью юротдела, а то и канцелярии силовых структур, к чему так явно клонятся нынешние законопроекты, — подходит замечательно.        

 

Туркам достались русские ферросплавы

Андрей Горбунов

Группа «Мечел» продала турецкой Yildirim Group два своих ключевых ферросплавных актива. В результате этой сделки на российский рынок впервые пришла крупная турецкая металлургическая компания

Тихвинский ферросплавный завод перешел к туркам

Фото: photoxpress.ru

Группа «Мечел», имеющая запредельную для металлургического сектора долговую нагрузку и обремененная сразу несколькими крупными инвестиционными проектами, продала за 425 млн долларов Тихвинский ферросплавный завод в Ленинградской области и горно-обогатительный комбинат «Восход» в Казахстане. Оба эти предприятия входят в единую технологическую цепочку по производству феррохрома. В результате российская компания свернула один из самых своих значимых инвестпроектов по собственному производству ферросплавов, а турецкая сторона получила по приемлемой цене новый ферросплавный завод с собственной сырьевой базой.

Мастер на все руки

Единственная продукция Тихвинского ферросплавного завода — феррохром, сплав, применяемый при производстве нержавеющих, легированных и специальных сталей. «Мечел» традиционно специализируется на выплавке спецсталей — базовый для компании Челябинский металлургический комбинат создавался для обеспечения советской промышленности именно спецсталями. Вошедший в состав группы комбинат так и остался единственным крупным производителем специальных сталей в России — других заводов подобного профиля у нас в стране просто не создавалось.

В начале 2000-х годов руководство «Мечела» взялось за диверсификацию бизнеса компании. Предполагалось, что группа будет развиваться как интегрированная металлургическая структура со специализацией на выпуске сортового проката и при этом станет крупным экспортным производителем всего комплекса сырья для металлургического производства — от железной руды до коксующегося угля и ферросплавов. Параллельно компания планировала развивать и собственный энергетический бизнес. Реализуя первую часть стратегии, «Мечел» приобрел ряд небольших прокатных и передельных заводов в Румынии, начал строительство рельсобалочного стана в Челябинске. А в сырьевом дивизионе была анонсирована разработка Эльгинского месторождения коксующихся углей и начата консолидация ферросплавных активов.

Именно ферросплавы интересовали компанию в первую очередь. Правда, главные ферросплавные предприятия России — Челябинский электрометаллургический завод и Серовский завод ферросплавов — оказались поделенными между новыми собственниками, и продавать их «Мечелу» никто не собирался. В результате компании пришлось довольствоваться поглощением второстепенных производителей — Братского завода ферросплавов (специализируется на выпуске феррокремния) и комбината «Южуралникель».

Тем не менее «Мечел» стремился закрепиться в качестве производителя одного из наиболее важных видов ферросплавов — феррохрома. Поиски дополнительных активов привели компанию к Тихвинскому ферросплавному заводу, который в то время строила группа ИСТ Александра Несиса . Это предприятие создавалось на мощностях приобретенного группой Тихвинского завода транспортного машиностроения. Привлекательности проекту придавало и наличие собственной сырьевой базы — месторождения «Восход» в Казахстане, разработку которого начала британская Oriel Resources. Обогащенная руда из Казахстана должна была поставляться в Ленинградскую область, а полученный феррохром — отправляться на экспорт.

Проблема собственной сырьевой базы всегда была достаточно острой для российских производителей ферросплавов. Основные месторождения хромовых руд после распада СССР оказались на территории Казахстана. России же досталось сравнительно небольшое Саранское месторождение в Пермском крае и ряд мелких месторождений в Заполярье и Карелии, поэтому любой производитель феррохрома сталкивался с необходимостью импорта руды — из того же Казахстана или из Турции.

Строящийся ГОК и ферросплавный завод «Мечел» в 2008 году приобрел у группы ИСТ почти за 1,5 млрд долларов. На тот момент эта сделка стала одной из самых крупных в российской металлургической промышленности. С покупкой нового предприятия инвестиции «Мечела» не закончились — компании пришлось достраивать и шахту, и завод. В результате последняя очередь Тихвинского ферросплавного завода была введена только в прошлом году. Казалось бы, новое предприятие благодаря современному оборудованию и собственному сырью хорошо впишется в структуру компании — «Мечел» должен был получить рентабельное экспортное производство и одновременно удовлетворить собственные потребности в феррохроме. Но все вышло иначе.

Китайский фактор

Расчет на быструю окупаемость проекта во многом определялся благоприятной динамикой мировых цен на хром и хромовые руды. Хром не является редким элементом, но основную роль в добыче хромитов в мире играют четыре страны, лидирующие в этой сфере на протяжении нескольких десятилетий, — ЮАР, Казахстан, Индия и Турция, на которые приходится более 80% добычи. Еще пять-десять лет назад мировые цены на хромиты и феррохром непрерывно росли, достигнув пика к середине 2008-го. Но уже в конце того же года произошел резкий обвал, а к началу 2013 года цены на феррохром оказались ниже максимума почти вдвое. В результате многие инвестиционные проекты по добыче и переработке хромовых руд были заморожены. Правда, на динамике добычи обвал цен сказался незначительно — после небольшого спада в 2009 году она опять начала расти. Это связано с тем, что добыча хромовых руд — во многом уже сложившийся бизнес с высокой степенью амортизации. Крупнейшие компании разрабатывают свои месторождения несколько десятилетий, поэтому колебание цены на хром для них не критично. Но есть и еще одна причина быстрого восстановления — глобальное изменение структуры спроса на хромовые руды. Дело в том, что их крупнейшим потребителем в последние годы стал Китай, не располагающий значимой сырьевой базой, но нарастивший производство и импорт феррохрома в несколько раз. В результате в выигрыше на мировом рынке оказались те компании, которые смогли организовать экспорт руды непосредственно в КНР. И в первую очередь здесь преуспели добывающие компании ЮАР, Индии, Австралии и Казахстана. А вот «Мечел» сделать этого не смог — весь ферросплавный дивизион группы оказался на грани рентабельности. И понятно почему. С момента запуска Тихвинского завода там выпускалось не более 70 тыс. тонн феррохрома в год при проектной мощности 120 тыс. тонн. Потребности Челябинского металлургического комбината «Мечела» в феррохроме также оказались достаточно скромными — менее 15 тыс. тонн в год. И загрузить простаивающие мощности завода никаких шансов у «Мечела», судя по всему, не было. Тем не менее, если бы не чрезмерная долговая нагрузка «Мечела», перевалившая за 9 млрд долларов, группа, скорее всего, оставила бы актив у себя до лучших времен. Но необходимость ежегодно платить несколько сотен миллионов долларов процентов заставила руководство «Мечела» выставить ферросплавные активы на торги.

Почему Yildirim Group

Изначально считалось, что наиболее вероятные покупатели Тихвинского завода — крупнейшие производители ферросплавов в России и Казахстане: Челябинский электрометаллургический завод и компания «Казхром», входящая в состав ENRC и являющаяся наряду с южноафриканской Samancore крупнейшим производителем феррохрома в мире. Интерес «Казхрома» к ферросплавным активам «Мечела» понятен: основные добывающие предприятия казахской компании находятся в непосредственной близости от ГОКа «Восход». Таким образом, в случае поглощения казахи могли бы не только резко сократить логистические расходы, но и получить дополнительную прибыль, увеличив загрузку Тихвинского завода. Но договориться с «Мечелом» им не удалось — по всей вероятности, стороны просто не сошлись в цене. А вот турки скупиться не стали. После приобретения новых ферросплавных заводов Yildirim Group увеличит свои мощности по производству феррохрома почти на треть. Эта компания — один из лидеров по добыче хромитов и производству феррохрома в Турции. Но начать активную зарубежную экспансию у нее до последнего времени не получалось. Туркам принадлежит лишь один небольшой ферросплавный завод в Швеции, а других активов за пределами своей страны ни по добыче хромитов, ни по производству ферросплавов у Yildirim Group нет. Так что покупка Тихвинского завода и ГОКа «Восход» практически на самом дне рынка может стать не только выгодной долгосрочной инвестицией, но и плацдармом для продолжения экспансии турецкой компании в Европу и Азию.             

График 1

После пика в 2008 году цены на феррохром так и не восстановились

График 2

Динамика производства феррохрома

 

Радиоромантик из девяностых

Петр Скоробогатый

Дмитрий Савицкий, генеральный директор радиостанции «Серебряный дождь», делится секретом, как заработать денег на волнах FM-диапазона, рассказывает, почему он не любит телеканал «Дождь», и пытается заразить вас бациллой радио

Дмитрий Савицкий

Фото: Виктор Зажигин

Российское радио в ожидании серьезных перемен. Сегодня это СМИ у нас крайне популярно: ежедневный контакт аудитории с радио длится в среднем 125 минут в Москве и 115 минут в регионах. В США — лишь около 90. Этот показатель плавно падает под давлением интернета и мобильных устройств. Кроме того, близится эпоха цифрового радио (в России оно внедряется с 2012 года), благодаря чему дефицит свободных частот надолго исчезнет и на свет появятся десятки новых станций. Это усилит и без того жесткую конкуренцию — за слушателя, за контент и за деньги рекламодателей.

В России радио удерживает второе место по объемам рекламы после телевидения. И в отличие от печатных изданий демонстрирует ежегодный рост рекламных продаж. В 2012 году суммарный объем рынка радиорекламы увеличился на 23%, до 14,6 млрд рублей (данные АКАР). Во многом это стало возможно благодаря максимальной концентрации в секторе. Борьбу ведут, по сути, два крупных игрока: Русская медиагруппа («Русское радио», «Хит FM», Maximum, DFM, Monte Carlo) и «Тотальное радио» — альянс Европейской медиагруппы («Европа Плюс», «Ретро FM», «Радио 7», «Кекс FM», «Рекорд», «Радио Спорт») с другими независимыми станциями. Внутри этих холдингов реклама продается пакетами, то есть транслируется одновременно на нескольких станциях. Это позволяет демпинговать на рынке и фактически выжимать небольших конкурентов.

В итоге из семи десятков московских радиостанций на самоокупаемость вышли меньше десяти. Из независимых — лишь «Серебряный дождь».

Дмитрий Савицкий руководит радиостанцией 18 лет, с самого ее основания. Он представляет собой тот тип управленцев, которые отвечают за все процессы и замыкают на себе все ключевые проблемы развития компании. Насколько гармонично сочетаются в одном человеке бизнесмен, менеджер, программный директор, креативщик и управленец? Ответы на эти вопросы — в интервью «Эксперту».

Бизнесмен

— Как в столь жестких условиях « Серебряный дождь» окупает затраты?

— Это вопрос сокращения издержек. Все ежемесячные расходы на содержание станции рассматриваются под микроскопом. Есть вещи, без которых компания может обойтись. Например, у меня нет машины с водителем, хотя с нынешними московскими пробками это, наверное, уже не роскошь, а необходимость. Можно ездить на шестисотых «мерседесах», мы ездим на «рено». Не забываем просить скидки, если уже год закупаем картриджи в одной фирме, делаем маркетинговый анализ, потому что цены за год изменились. Экономим деньги.

— У вас на радио довольно много рекламы.

— Большое количество рекламы не означает больших доходов. Проблема в том, что рынок перегрет, станций полно. Ситуация, когда станции входят в холдинги, снижает конкуренцию: крупные игроки, вместо того чтобы конкурировать контентом, начинают конкурировать ценами, возникает демпинг. Есть даже шутка: купи радиостанцию какого-нибудь холдинга — и получи еще пять бесплатно. То есть человек приобретает рекламу на одной, остальные получает вагончиком, просто в качестве бонуса. И понятно, что рекламодатель выбирает такой путь. Мы, независимая станция, находимся в самых сложных условиях.

Но дальше возникает вопрос: на кого вообще рассчитана эта реклама? Если на народные массы, то лучше, наверное, идти на телевидение, на станции с широким охватом. Если на какую-то целевую аудиторию, на людей с интеллектом, достатком, то, наверное, имеет смысл выбирать. Например, взять станцию более дорогую, но ту, где количество именно твоих клиентов будет больше. С массовым охватом ты получаешь целевую аудиторию из других групп.

— Почему вы довольно долго не присоединялись к « Тотальному радио»? И какие у вас отношения с этим альянсом сегодня?

— Мы боялись, что возникнет конфликт интересов с нашими постоянными клиентами. В этом году мы очень аккуратно вошли в альянс «Тотальное радио», особенно это не афишируя. Смотрим. Сказать, что мы в невероятном восторге от этого сотрудничества, нельзя. Оно как-то особо и незаметно. И в общем-то, понятно почему. «Тотальное радио» — это про конкуренцию с телевидением, которая достигается не целевой аудиторией, а объемами. У нас все немного по-другому, мы все-таки товар немассового потребления. Но мы предпринимаем шаги, чтобы реклама товаров широкого потребления тоже размещалась у нас. Мы коммерческая станция, нам нужно жить.

— Почему вам все же несут рекламу, если за те же деньги заказчик получит время на нескольких радиостанциях?

— У нас есть самое ценное — наша аудитория и наша репутация. Может, в России это слово не так часто употребляется, но у нас она тем не менее есть. Мы ею очень дорожим. Всегда честны с партнерами. А они понимают, что получают то, за что заплатили, даже немного больше. Я вот очень уважаю честность, как в Америке. Заказал молочный коктейль — тебе принесут коктейль и еще металлический стакан, где будет на дне молоко. Потому что ты заплатил долбаный доллар за этот долбаный коктейль, и за этот доллар ты должен получить столько молока, сколько вмещает стакан. В этом есть такая психологическая честность. Мы тоже стараемся так работать: заплатил — получаешь полный сервис и даже немного больше.

— Вы изначально рассчитывали создать самоокупаемый бизнес, без спонсоров и меценатов?

— В 1995 году запускать проект и рассчитывать на каких-то спонсоров было нелепо. Денег не было, спонсоров не было, мы, конечно, хотели, чтобы станция самоокупалась. У нас был запас прочности, но очень небольшой. Тем не менее на окупаемость вышли быстро — через год-полтора. Проседали во время кризиса в 1998-м, еще больше в 2008-м. Я считаю, что мы как отрасль и как станция не оправились от этого кризиса. К сожалению, это так.

— Вроде бы в последние годы открылось много новых станций.

— Это не показатель. У нас около 70 станций в Москве, реально из них окупаются восемь. Остальные живут на подножном корме, на меценатах, на любви к искусству, или запущены как проект на перспективу. Есть прекрасные станции: «Классик», «Джаз». Иногда попадаю и слушаю с удовольствием. Но понимаю, что это не бизнес.

Может быть, для нас последствия кризиса связаны с аудиторией, с рекламодателями, лакшери-продукцию продавать труднее. Когда идет речь об экономии бюджета, в первую очередь срезают рекламные расходы. Ну и конкуренция огромная. Новые станции появились, интернет на себя отобрал. Тут все совпало: и научно-технический прогресс, и кризис. А завтра они введут цифровое радио, и что мы вообще будем делать?

Менеджер

Российское радио сегодня — это еще и борьба (а точнее, дефицит) форматов. Есть десяток лидеров (в основном динозавры из 1990-х) и десятки федеральных и региональных клонов. Главные темы — русская и зарубежная музыка, шансон, юмор, информация и экономика. По объемам аудитории лидируют «Европа Плюс» (16,4%), «Дорожное радио» (14,1%) и «Авторадио» (14%) — это данные TNS за период с октября 2012-го по март 2013 года. «Серебряный дождь» — в начале третьего десятка (2,2%). Зато радиостанция нашла свою оригинальную нишу — качественная современная музыка и актуальные социально-политические программы, раскрашенные харизмой интересных ведущих. Этот формат проверен почти двумя десятками лет вещания.

— По поводу названия « Серебряный дождь» существует несколько легенд, одна из которых связана с Гогеном.

— Версия с Гогеном и есть официальная. В 1990-е денег не было, все было очень сложно. Инвестиции нужны были немаленькие, и в рекламную кампанию, и в студийное оборудование. И как раз у одного из партнеров умерла в Америке родственница, которая оставила в наследство картину Гогена «Дождь на серебряном фоне». Ее продали на аукционе, а деньги были вложены в радиостанцию. Ну и в память об этом назвали «Серебряный дождь». Вот такая романтическая история.

Название ужасное, на самом деле. В современных прагматичных 2000-х ни одному нормальному человеку не придет в голову назвать станцию «Серебряный дождь». У названия просто миллион идиотских минусов, с которыми невозможно бороться. Во-первых, дай бог если напишут с одной ошибкой («серебрянный», с двумя «н»), а то и с двумя («серебренный»). Это везде — в документах, в банках, платежи не проходят. Потом, это дико длинное название, и очень сложно писать логотип. У нас сменилось, по-моему, шесть логотипов, пока мы не пришли к нынешнему удобоваримому варианту, который можно ставить и на вытянутые носители, и на вертикальные, и на маленькие, и на большие. А еще наше название невозможно пропеть. Вообще, придумать название радио, которое невозможно пропеть в качестве джингла, — это надо умудриться.

Фото: Виктор Зажигин

— Зато название « Серебряный дождь» явно выделяется из общего ряда.

— Не то слово. Я говорю об этом, наверное, с ностальгией, потому что эпохи радио в России уже нет. Она была в 1990-е, и это было время романтиков, были романтические станции. Слушатели делились на группы: вот ты слушаешь «Максимум», а ты «101»... Были любимые ведущие, фанаты. Магия радио. Сейчас все слушают плееры, ютьюб, айподы. Магия радио исчезла.

— Радио давно предрекали смерть, еще на заре эпохи телевидения. Сейчас наступило время интернета, однако радио по- прежнему весьма популярно. В чем секрет его многолетней актуальности?

— Интернет все-таки отчасти выдавил радио. Было золотое время, когда на радио звучала музыка, которую люди больше нигде не могли услышать. И это было относительно недавно. Потом появилась возможность купить музыку на Горбушке, на дисках, а радио слушали, чтобы денег лишних не платить. Сейчас все в миллион раз проще, у всех есть интернет, зашел, нашел музыку, которая тебе нравится. Вам в каком стиле? В стиле танго? Ну вот, получите 800 песен в день в стиле танго. Интернет оттащил аудиторию очень сильно, конкуренция очень жесткая. Но радио еще конкурирует в машине. Многие говорят: как только интернет придет в машины (а сейчас уже выпускаются такие автомобили), вот тогда вам точно хана. Но я помню, как люди говорили: все, пришла эпоха home video, VHS. Кино больше не существует. И где сейчас VHS, а где кино?

— Раньше я скачивал музыку в интернете и слушал записанные диски в машине. И все равно в итоге вернулся

к радио — огромный выбор форматов, удобно, время тратить не надо.

— Человеком движет лень, слава тебе Господи. Я тоже закатал на флешку свою любимую музыку, прослушал раз шестнадцать и отложил, поскольку не могу постоянно тратить время и ее обновлять. Зачем это делать, если у тебя есть куча станций, что захотел, то и включил? Так что вся надежда на лень.

— Я уверен, вы очень хорошо знаете своего слушателя. Нарисуйте его портрет.

— Мы нашего слушателя знаем даже внешне. Когда проводим акции, всегда четко видим — пришел наш слушатель или случайный любитель халявы. Мужчины-женщины в равных пропорциях, сейчас стало больше женщин, до этого было больше мужчин. По возрасту — 30–35 лет, хотя мы бы хотели 25–35, помоложе.

— У вас постоянные слушатели? Или « Серебряный дождь» слушают периодически, как одну станцию из определенного набора?

— Мы в любом случае на одной из шести или десяти кнопок, но я надеюсь, что под цифрой один. Однако, у нас очень низкий индекс продолжительности прослушивания. Потому что станция очень неоднородная. «Наше радио», «Русское радио», «Релакс» — человек включил кнопочку, и весь день радио будет играть фоном. «Серебряный дождь» — другая история: утром один ведущий, вечером другой, все меняется, разные характеры, разные личности. Поэтому, к сожалению или к счастью, люди постоянно переключают нас. Хотя есть и фанаты. Но в целом в этом плане нам нечем похвастаться. Однако к нам возвращаются, это точно.

— У вас очень интересная музыкальная подборка. Музыка иностранная, качественная, спокойная, респектабельная. Совсем нет российской продукции — почему?

— Решили отказаться, потому что до фига отечественной музыки на других станциях. Есть российские группы, которые поют на английском языке. Вы знаете, мы не проводим масштабных исследований. Хотя, наверное, это неправильно. Все делаем эмпирическим путем, на интуиции. С другой стороны, этому тоже можно довериться, потому что уже не первый день замужем. Врубаемся.

В России полный провал с музыкой. Осталось только наследие прошлых лет, которое делится на две категории — рок и говнопопс. Середины практически нет. Никаких современных хитов не выходит. Все относительно популярные группы поют на английском.

— Для многих « Серебряный дождь» ассоциируется с премией « Серебряная калоша», которая, в свою очередь, ассоциируется с отечественной эстрадой. А на самой станции, оказывается, нашу музыку даже не слушают.

— Ну, мы же «Калошу» вручаем за сомнительность достижений.

— То есть, не транслируя отечественную музыку, вы показываете ее сомнительность?

— Когда-то церемония называлась «За самые сомнительные достижения в области шоу-бизнеса», а сейчас, обратите внимание, «За самые сомнительные достижения», и точка. Шоу-бизнеса нашего больше нет.

«У нас есть самое ценное — наша аудитория и наша репутация. Может, в России это слово не так часто употребляется, но у нас она тем не менее есть»

Фото: Виктор Зажигин

— Другая важная часть эфира помимо качественной музыки — интерактивность. Между прочим, еще одно преимущество перед интернетом.

— Да, сейчас телефонные звонки не столь дороги, как раньше, человек может позвонить в студию, пообщаться, прислать эсэмэску, твиттер задействовать. Мы уважаем аудиторию и не зарабатываем на эсэмэсках, как большинство наших коллег, которые объявляют стоимость сообщения под 60 рублей.

— То есть на вашей станции эсэмэска идет по оригинальной стоимости оператора, без накрутки?

— Да, и мы это постоянно подчеркиваем. Я лично считаю, что это просто позорище, когда радиостанция «Вести FM» ВГТРК делает эсэмэски от своих слушателей платными. Это государственная радиостанция, что — нищеброды там? Сиротствуют? Есть вещи, через которые мы со всей своей экономией не переступаем. И все наши станции регионального вещания тоже. Я прекрасно понимаю, сколько зарабатывают на эсэмэсках, викторины специально делают. Но мы стараемся быть с аудиторией на одном уровне. Мы не берем деньги за эсэмэски, не будем размещать рекламу МММ. Меня удивляет, когда на радиостанциях, которые входят в крупные холдинги, идет реклама МММ.

— Интерес к интерактиву растет?

— Растет, абсолютно точно. Сначала людей интересовала музыка западная, потом ее стало слишком много — и заинтересовала отечественная, а потом информация, спич. Я люблю приходить с вещанием в города, где много станций, в которых уже есть три станции с шансоном, пять авторадио. Значит, все будет хорошо у нас там. Потому что люди этого уже перекушали, они хотят, чтобы с ними поговорили, рассказали историю какую-нибудь интересную. Мы поздно начали развиваться в регионах. В этом минус, потому что нам труднее получать частоты — все занято. И в этом плюс — потому что приходим в города, где мы уже востребованы. И экономика подросла.

— А бывает так, что вы отказываетесь идти в регион, опасаясь конкурентов?

— Нет, мы сначала ввяжемся в драку, а потом посмотрим. С конкурентами надо конкурировать не ценой, а интеллектом. Не переманивать ведущих, не снижать цены. Нужно что-то придумывать, какие-то трюки, акции. Да, это сложно.

— В таком случае кого вы считаете своим прямым конкурентом?

— В Москве есть масса прекрасных радиостанций, с которыми мы конкурируем рекламодателями: «Бизнес FM», «Коммерсант FM». А по контенту — «Маяк», станция разговорная, при этом не информационная в чистом виде и не политизированная, как, например, «Эхо Москвы». Они нам, конечно, не конкуренты, мы с ними не пересекаемся, как будто в параллельных мирах живем. Правда, сейчас столько станций, что я половину не знаю.

Программный директор

На волне «Серебряного дождя» говорят обо всем. Подчеркнуто соблюдается тематический баланс. Политика, экономика, социальная сфера, культура и музыка. В эфире может идти обсуждение митинга на Болотной, но уже через час слушатели погрузятся в мир арт-хаусной музыки, а затем узнают об аномальных районах Москвы. Главным интеллектуальным активом станции всегда были яркие харизматичные ведущие. Сегодня это Михаил Козырев, Алекс Дубас, Ксения Собчак, Фекла Толстая, Ингеборга Дапкунайте, Георгий Черданцев. В недавнем прошлом — Александр Гордон, Антон Комолов, Стас Садальский, Тина Канделаки. Начинал карьеру на станции и Владимир Соловьев. Впоследствии он признавался, что состоялся как специалист во многом благодаря «Серебряному дождю».

— В интернете на многих ресурсах утверждается, что « Серебряный дождь» вместе с телеканалом « Дождь» и еженедельником « Большой город» входят в один медиахолдинг.

— Мы ни в каком медиахолдинге не состоим и никогда не состояли. Между радиостанцией «Серебряный дождь» и телеканалом «Дождь» такой нейтралитет со знаком минус. Мы их не любим, к ним не относимся, они сами по себе, а мы сами по себе. Мы живем раздельно. У нас, к сожалению, коммунальная квартира, вызванная схожим названием. Мы вынуждены жить с этим соседом-алкоголиком или, наоборот, с этим соседом-композитором, который по утрам на скрипке пилит... Ну вот как есть, так есть. Мне стоило больших трудов объяснить всем, начиная с чиновников и заканчивая рекламодателями, что мы не есть одно целое. Слава богу, сейчас на рынке это знают. Но, бывает, звонят слушатели и говорят: «Спасибо большое за ваш телеканал “Дождь”». И нас тут всех корежит. Мы на значительном удалении друг от друга, такая холодная война, Берлинская стена.

— Возможно, многих путает тот факт, что на станции долго проработала Наталья Синдеева, ныне главный директор телеканала « Дождь»?

— Да, она стояла у истоков создания «Серебряного дождя».

— Почему столько антагонизма к телеканалу? Проблема лишь в схожем названии?

— Да, конечно. Назвались бы они по-другому, нам было бы вообще все равно. Возник конфликт интересов, который с их стороны никак не был закрыт, никак не был урегулирован, несмотря на обещания. Мы считаем, что они поступили по отношению к нам непорядочно и некрасиво. Бизнес-интересы, моральные интересы, обязательства. Я в этой куче даже не хочу копаться. Есть они и есть, вещают и вещают.

— Чувствуется, что вам не по душе формат канала.

— Телеканалу «Дождь» ничего не остается, как собирать деньги на обмусоливании темы противостояния общества и Путина, выхода на Манежную и так далее. Не будет этого — непонятно вообще, кому этот телеканал будет нужен. Абсолютно политизированная история.

У нас все наоборот. Мы все-таки не политическая радиостанция. У нас есть общий либеральный принцип. Мы не за коммунистов, мы не за партию «Единая Россия». Мы не говорим «судью на мыло». У каждого ведущего своя линия. У нас есть ведущие — сторонники правящей партии и ее линии, со своими взглядами. Есть ведущие с диаметрально противоположными взглядами — все на амбразуру, на Манежку и так далее.

— Ну есть же какие- то границы в программной политике станции?

— У нас в этом плане полная свобода, каждый делает так, как считает нужным. Конечно, есть определенные табу, которые нельзя нарушать. Я не потерплю национализма в эфире или сталинизма. Никаких оскорблений чувств верующих или гомофобии. Все остальное — полная свобода.

Мы посвящаем очень много программ злободневным событиям социальной направленности. Но все равно перетекаем в политику, потому что социалка — это та же политика. Почему скамейки не покрасили? — Потому что деньги воруют. Кто ворует? — А партия жуликов и воров. Куда ни плюнь, везде получается политическая окраска. Но мы стараемся не впадать в крайность. Нельзя не замечать, что происходит. Нельзя не выйти на улицу и не отработать митинг по ситуации с Навальным. До двух часов ночи работала служба информации, делали 15-минутные включения. Но невозможно говорить об этом непрерывно. И я говорю: ребята, хватит, давайте теперь про футбол. Надо быть интересными для всех, для разных людей, с разными интересами. Мы очень внимательно относимся к тому, чтобы не было перекоса в сторону одного формата. Пытаемся, как в театре, расписать роли: есть злодей, есть хвастун, есть старик, который рассказывает истории, есть разные образы и характеры. Тем интереснее получается спектакль.

«Может, у моих коллег срабатывает стокгольмский синдром, но после ухода с “Серебряного дождя” в другие организации они, конечно, тоскуют по нашим немецким порядкам»

Фото: Виктор Зажигин

— И все- таки, существует ли единое политическое решение по станции, как подавать те или иные события? Или каждый ведущий волен давать свою оценку?

— У каждого ведущего есть своя точка зрения, иногда не совпадающая с точкой зрения станции и руководства. Но мы говорим: да, окей, давайте поговорим. Я всегда предлагаю: если вы хотите кого-то покритиковать, зачем огульно, давайте пригласим в студию. Давайте дадим человеку возможность высказаться, а затем мы скажем все, что думаем по этому поводу. Нет проблем. А слушатель потом решит, кто прав, кто виноват.

— Навальный и Удальцов появятся в эфире?

— А почему нет? Если это не запрещено законом?

— То есть, скорее, нельзя услышать на волне какого- нибудь националиста из РНЕ?

— Исключено.

— В одном из интервью вы сказали, что свободы слова в России не существует. Но сами с цензурой не сталкиваетесь.

— Свобода слова заключается не только в том, есть ли цензура, но еще и в том, что есть темы, которые нельзя обсуждать. Их становится все больше и больше. И если вы сейчас включите телепрограмму образца 1996–1998 годов, у вас глаза на лоб полезут от удивления. Вы поймете, насколько люди были свободнее, они вообще жили в другом времени. Жизнь очень сильно изменилась. Понаделали миллион законов. Я не оцениваю их сейчас с точки зрения правильности или неправильности. Я говорю в целом — их дикое количество. Когда-то мы проводили акцию, которая называлась «Гонки на умирание». Это была хулиганская акция, это делал Гордон. Люди приходили на лыжах на стадион, делали круг, выпивали кружку пива, рюмку водки. Кто последний останется, тот и выиграл. Теперь все это законодательно запрещено. И таких примеров уйма — этого нельзя, того нельзя.

Поговорите про гомосексуализм, про религию в эфире. На фиг надо, когда каждую секунду какой-нибудь идиот может написать жалобу: мол, вы чего-то там оскорбили его чувства, не так сказали про геев или недосказали чего-то. Так лучше про футбол поговорить, чем про это.

— То есть этот ограничительный тренд в законодательном поле вам не нравится с профессиональной точки зрения?

— Это сильно сжимает контент, мы скоро вообще ничего не сможем говорить. Сейчас все стали судиться, жаловаться, решать довольно зыбкие и сложные юридические вопросы, а там такое количество нюансов, все проходит на грани и так все сложно...

Труднее стало сделать акцию в эфире — смешную, хулиганскую, с юмором. Сейчас любая акция — с юридическим сопровождением. Мозг от этого разрушается. В результате вся кочерыжка сути скрывается под таким количеством бумаги, что в какой-то момент становится бессмысленно это делать.

Например, хотим акцию такую сделать: раздавать всем людям цветы. Безобидная акция. Не белые, не дай бог, скажем, зеленые цветы. Собирается круглый стол, куча людей. Подключаются МВД, МЧС, пожарные, рамки, выходы, входы. Оно и понятно, в общем. Никто не хочет подставиться, чтобы прошел террорист, взорвал бомбу, с тебя потом погоны сняли. Поэтому каждая служба подходит с максимальным рвением. Для них проведение фестиваля в Тушине и проведение трогательной акции по раздаче детям цветочков — это одно и то же. И их можно понять: не дай бог, кто-то погибнет, не дай бог, какая-нибудь ситуация. Но нам в таких условиях проще не проводить.

Раньше мы могли бросить клич: ау, слушатели, давайте соберемся в Петровском парке, будем лепить снеговиков. Люди приходят, лепят, все довольны. Придите сейчас — вас разгонят, снеговиков раздавят. А если разрешат, то станет еще хуже, потому что будет как за колючей проволокой: веселитесь, суки, веселитесь. Жизнь в этом смысле очень изменилась.

Таблица:

Объем аудитории радиостанций по России

Креативщик

Главный имиджевый проект радиостанции — ежегодная премия «Серебряная калоша», которая, как уже говорилось, вручается «за самые сомнительные достижения». В первые годы проект фокусировался на событиях в отечественном шоу-бизнесе. Сегодня веселые и не всегда почетные трофеи получают также политики, чиновники и спортсмены. Организаторы стараются не повторять идеи, удивлять оригинальностью и новизной, поэтому размах шоу на 17-м году его жизни впечатляет. Ближайшая «Калоша» пройдет 30 октября в Кремле. Однако сами устроители признаются, что с удовольствием отказались бы от премии.

— Чем вам не угодила « Серебряная калоша»?

— Она давно перестала быть для нас важным проектом. Даже с точки зрения имиджа. Бренд «Серебряного дождя» продвигать больше не надо. «Серебряную калошу» продвигать тоже не надо. Это два независимых бренда, один из которых не особенно-то и нужен. А планка проведения подобных мероприятий с каждым годом все выше и выше. Мы делаем сложнейший театральный спектакль, одноразовый, который мы продаем рекламодателям не всегда успешно, то есть иногда расходы превышают доходы. Мы не в таком минусе, чтобы потом без штанов остаться, но все равно это не очень приятно.

Нам комфортнее, прибыльнее и эффективнее делать маленькие проекты, разные, симпатичные и милые, чем умирать на этой огромной барже под названием «Серебряная калоша», как бурлаки на Волге. Поэтому я хочу, чтобы ко мне пришел какой-нибудь человек и сказал: я у тебя хочу купить «Калошу». И пусть они дальше ее делают, зарабатывают на ней, в принципе это возможно, если заниматься весь год только этим и больше ничем.

— Дмитрий Савицкий объявил о продаже бренда?

— Ну да, да. Мы бы продали как бренд.

— Мне говорили, что главная движущая сила радиостанции — спецпроекты — марафоны, концерты, акции и так далее. С точки зрения распространения, рекламы, связей. Это так? Или все- таки все эти акции идут прицепом к основной деятельности станции?

— Очень сложный вопрос, я думаю, что, скорее всего, прицепом. Все эти акции — это и необходимость, и образ жизни, и, слава богу, все это у нас со знаком плюс, мы не в минус это делаем. И акцию провели, и денежку заработали, и с людьми встретились, и слушателям приятно.

Когда-то давно станции придумали для себя такие глобальные акции. Тогда это был прекрасный способ ну, например, пролезть на телек, чтобы тебя все узнали, фанаты появились. Во всем мире это есть. Но обратите внимание, что вся история этих проектов есть только на старых станциях. Ни одна новая станция за последние десять лет не может похвастаться ничем таким, потому что в этом просто нет необходимости, потому что дешевле с точки зрения денег и энергозатрат запузырить рекламу в интернете, вирусный ролик какой-нибудь, чем морочиться с «Нашествием» в Тверской области на 30 тысяч человек и 16 групп. Это колоссальный труд, это адъ, с твердым знаком на конце.

— То есть сегодня в приоритете небольшие акции?

— Верно. У нас выстроена такая пирамида. Есть акции, которые мы проводим раз в месяц, локальные, для рекламодателей. Есть локальные для слушателей, раз в неделю, месяц, три месяца. Есть крупная — раз в год, есть День рождения радио, в Нахабине, на две с половиной тысячи человек. Весь год расписан, скучать не приходится. У каждой акции своя конкретная цель.

Вот, например, есть акция под названием «Барахолка Барабаки». Цель — собрать деньги, на которые мы закупаем самое необходимое для подшефного интерната. Акция во дворике, приходят слушатели, видят ведущих, берут автографы, покупают одежду за символические деньги и участвуют в благом деле. Они нам доверяют и понимают, что деньги никуда не денутся, ни копейки не пропадет.

 Сделали клуб «Серебряного дождя», где люди участвуют, получают приглашения на какие-то мероприятия, которые либо мы проводим, либо наши информационные партнеры. Вступить может любой человек через сайт. Это все для того, чтобы мы были ближе, чтобы люди приходили, видели свою станцию, этот офис,  специальный дом, где живут ведущие, собака. Мы делаем все, чтобы человек, который нас слушает, понимал, что на другом конце провода живые люди, которые работают специально для него.

Управленец

В интернете у Дмитрия Савицкого недобрая слава крайне жесткого директора. Причиной тому стало опубликованное письмо девушки, которая не смогла проработать на станции и дня. Постоянные штрафы, суровые порядки, тотальная дисциплина. Савицкий не спорил с этим тогда и не спорит сейчас, призывая лишь не передергивать факты.

— 18 лет успешной работы станции, по идее, должны доказывать эффективность вашего стиля управления.

— Стиль какой есть, такой есть. Может, у моих коллег срабатывает стокгольмский синдром, но после ухода с «Серебряного дождя» в другие организации они, конечно, тоскуют по нашим немецким порядкам. Говорят: «Дмитрий Владимирович, да, было время золотое. Если бы вы к нам пришли, вы бы ужаснулись, как у нас тут все организовано». Но мне трудно что-то сказать, нет возможности провести сравнительный анализ.

У нас тут порядок, все относительно четко, откровенного раздолбайства, как в 90 процентах организаций России, конечно, нет. Я всем сотрудникам говорю: «Нас окружают люди ужасные, вы просите перезвонить — они не перезвонят, вы просите прислать — они не пришлют. Их надо контролировать непрерывно, они вилку в ухо суют. Совсем беда». У нас в этом смысле все достаточно четко.

— С одной стороны, порядок — залог эффективной работы, с другой — людям творческих профессий часто бывает сложно раскрыться в жестких тисках дисциплины.

— А у нас тут нет никаких творческих профессий. Творческие профессии — это наши ведущие. И то мы их воспитываем и делаем из них людей, пытаемся, по крайней мере. А все остальные в офисе — это никакие не творческие люди, они работники офиса.

— Штрафуете ведущих за ошибку в прямом эфире?

— Нет. Хотя ошибка ошибке рознь. Неправильное ударение — конечно нет. Существует человеческий фактор. Бывает. А если ведущий заговорил метку, которая в компьютерах в регионах открывает путь к рекламному блоку, и в результате в далеких городах не вышла реклама — извини, дорогой, нужно заплатить штраф. Смешной по сравнению с масштабом бедствия, произошедшего в городах. Что, ему прощать, если он творческий человек? Если он рушит бизнес, построенный на рекламе, благодаря которой ему платится зарплата? Штраф смешной — триста рублей, но в следующий раз человек уже начинает думать и заканчивать фразу раньше.

Поэтому штраф штрафу рознь. А говорят, Савицкий всех штрафует. Да Савицкий, господи, ромашка луговая. У нас половина штрафов автоматически начисляется и ко мне не имеет никакого отношения. Не надо ошибаться, лажать и раздолбайствовать, и все будет хорошо.

— У вас никогда не было желания сменить сферу деятельности?

— Люди той эпохи, эпохи романтики радио, заражены этим и не мыслят себя в какой-то другой сфере. Они могут еще работать на телевидении, в журналах. Но основное для них — радио. Мне вот телевидение даже как-то неприятно. Физически трудно смотреть какие-то телевизионные проекты. Люди, которые начинали на радио, заражены этой бациллой. И я в том числе.

 

Технология экономии

Елена Николаева

— На что делаете ставку? - Стальные строительные конструкции необходимо защищать от коррозии и наиболее надежный, энергоэффективный и экологичный метод горячей металлизации будет востребован.

Олег Поспелов, 46; образование - высшее

сфера деятельности: технология для горячей металлизации стальных конструкций

стартовые вложения: 2008 год - € 70 000 собственные вложения; 2011 год - € 25 000 от бизнес-ангелов Amber Sea Business Angels Club (отдали 8% компании); 2011 год - € 50 000 СТАРТ от Фонда Бортника («Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере»)

Дождь, ветер, солнце, снег — и в результате коррозии около 10% использованного в разных конструкциях металла ежегодно становится непригодным.

Защищать открытые поверхности от коррозии научились довольно давно. Способы защиты разные: полимерные покрытия, напыления, электролизное нанесение металла. А несколько последних десятилетий наиболее действенной и надежной считается горячая металлизация, когда сталь опускают в раскаленный более податливый материал — алюминий, цинк или сплав. Такая «одежда» полностью защищает металл 50–70 лет — раз в десять дольше, чем любое другое средство. Еще одно очевидное преимущество этого способа защиты — сделал и забыл: не нужно ни за чем ухаживать и подкрашивать. Более того, даже если, скажем, цинковое покрытие будет повреждено, сработает эффект гальванической пары — электрохимическая защита от коррозии. В пользу метода говорит и его экологичность — процесс полностью замкнутого цикла. Очевидные недостатки — энергоемкость и дороговизна: себестоимость оцинковки одной тонны стальной конструкции составляет около 450 долларов.

Сейчас в России действуют 60–70 покрывающих заводов, причем резкий рост в отрасли происходит в последние пять лет. Запускаются как небольшие предприятия с ваннами длиной 4–6 метров, так и производства с емкостями 12–13 метров. Среднегодовая производительность линии — 30 тыс. тонн. Общий ежегодный объем обработанных с помощью горячей металлизации металлоконструкций — 1 млн тонн на 450 млн долларов.

Предприниматель из Нижнего Новгорода Олег Поспелов пытается изменить одно из звеньев технологической цепочки, чтобы удешевить весь процесс на 25–30%. Экономия на миллионы долларов.

Екатерина Рунова, 31; образование - высшее

Продвигаемая Поспеловым установка была разработана и построена еще в 1980-е годы конструкторским бюро, в которое входил его отец. Сын конструктора вернулся к технологии, поработав в традиционном бизнесе, в середине 2008 года. Вникал в научные подробности, выбирал стратегию, искал партнеров. В 2010 году к проекту «Магиди» (магнитная гидродинамика) подключилась Екатерина Рунова , занимавшаяся до этого консалтингом в наукоемких отраслях.

Металлизация производится в несколько этапов: предварительное обезжиривание металла — обработка кислотой, затем отжиг, чтобы получить необходимое сочетание химических и физических свойств, и непосредственно металлизация (в случае горячего цинкования — погружение стальной детали в ванну с расплавленным цинком). Можно варьировать толщину покрытия от 80 до 100 микрон. Если детали мелкие, с частыми изгибами, разъемами или резьбой, используют термодиффузный метод, который, впрочем, отличается лишь на последнем этапе. После просушки изделия покрытие составляет со сталью единое целое, за счет чего и достигается прочность, несравнимая с лакокрасочным покрытием.

Основное оборудование — печь с регуляцией температуры нагрева металла, меняющейся при погружении холодной стали. Поддержание нужной температуры связано с колоссальными энерго-, а значит, и финансовыми затратами.

Так вот, идея «Магиди» состоит в сокращении площади нагрева. «Мы предлагаем сделать маленькую ванну и пропускать изделие сквозь нее под поверхностью расплава, для этого нужны технологические отверстия, через которые мы протаскиваем изделие любой длины, а еще нужно, чтобы расплав не вытекал из этих отверстий», — объясняет Рунова.

Экспериментальная печь для плавки цинка и алюминия с каналами для обрабатываемого изделия

Удержание расплава в емкости — главная задача. Компания решила ее за счет магнитной гидродинамики. В металлургии магнитогидродинамические устройства используют для перемешивания расплавов и перекачки жидких металлов. «Магиди» же нашла уникальное применение этого поля — в горизонтальной системе. Дело в том, что перемещать изделия по цеху конвейерным способом (а это тоже большая экономия по сравнению с используемым сейчас погружным способом подачи изделий в ванну) возможно, только когда они в горизонтальном положении. Конечно, метод тоже энергозатратен, но это компенсируется тем, что ванна нужна маленькая. Большая разница — греть 24 кубометра (средний объем оцинковочных линий) или 2,5 кубометра. Результат — сокращение расходов на треть за счет снижения затрат электроэнергии на нагрев и поддержание наносимого металла (цинк или алюминий) в расплавленном состоянии.

«Но это не главное преимущество, — говорит Екатерина Рунова. — Наша технология позволяет использовать самый дорогой покрываюший металл — алюминий и на небольших предприятиях». Пока же алюминирование, защищающее от коррозии лучше, чем цинкование, могут позволить себе лишь крупные предприятия, поскольку окупить содержание ванны можно, только продавая гигантский объем продукции — сотни тысяч тонн рулонной стали. На мелких производствах и на профилированных изделиях довольствуются цинком.

Основа бизнеса

Бизнес-идея проекта — продавать комплексную технологию производителям металлургического оборудования для нанесения металлических покрытий. «А те уже будут продавать готовое оборудование оцинковочным производствам», — рассчитывает Рунова. То есть производить оборудование компания не планирует — она намерена ограничиться технологической частью, защитить интеллектуальную собственность и играть на лицензионном поле. Конкуренция технологий сейчас на рынке довольно острая. «Мы отслеживаем динамику конкурентов, патентную активность, лицензионные сделки и публикации. Пока картина такая — высок интерес к непрерывному покрытию полосы, патентуются устройства, аналогичные нашим, но не выполняющие своих функций на профилированных изделиях при горизонтальном проходе через ванну», — говорит Екатерина Рунова. Хотя похожий метод реализован у крупнейших производителей оборудования для горячего цинкования, таких как Posco, Danieli, ArcelorMittal, — но только на вертикальном принципе в ваннах для обработки стальной полосы.

Середина пути

Правда, технологию еще нужно доработать. Для этого необходимо 2 млн евро — примерно во столько обойдутся постройка опытно-промышленного образца, проведение НИОКР и международное патентование. «Точно посчитать сейчас сложно: сохраняется неопределенность по количеству объектов патентования», — говорят разработчики. В первоначальный маркетинг и экспериментальные работы Олег Поспелов вложил порядка 70 тыс. евро собственных средств.

Чтобы получить деньги на порядок выше, нужно представить доказательства состоятельности научной идеи. Действовать решили через бизнес-ангелов и гранты — 25 тыс. и 50 тыс. евро дали, соответственно, бизнес-ангелы и Фонд Бортника (Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере). На эти деньги, рассказывает Рунова, построен демонстрационный образец. «Практически настольная модель позволяет увидеть, что мы действительно умеем удерживать расплав в ванне. Теперь мы переходим к инвестиционным переговорам», — добавляет Екатерина. Один раунд переговоров уже состоялся — в Лондоне. Обсуждения ведутся с тремя инвесторами.

На каналы, из которых вытекает расплав, устанавливаются устройства для его удержания

Калькулятор

«После поступления инвестиций мы закладываем полтора года на постройку действующей промышленной линии и параллельное патентование. Продажа технологии (упаковка, переговоры, оформление сделки и прочее) займет еще от полугода до года. Так что максимальный срок мы ставим два с половиной — три года от момента инвестирования. Лично я ориентируюсь на конец 2016 года», — рассчитывает Екатерина Рунова.

Ну а чтобы отбить все инвестиции и прилично заработать, по ее словам, «нужна одна хорошо юридически оформленная лицензионная сделка». Расчет стоимости технологии у предпринимателей такой: «Стоимость аналога, оцинковочного завода производительностью 20 тысяч тонн в год, от 5 до 9 миллионов евро, берем нижнюю планку — 5 миллионов, себестоимость нашей линии при серийном производстве — 1,5 миллиона, соответственно, прибыль с продажи до налогов будет 3,5 миллиона евро. Крупный производитель подобного оборудования типа Danieli может поставить два десятка линий в год, то есть его прибыль составит 70 миллионов евро в год. Ставка роялти в машиностроении около 3 процентов, но мы предусматриваем вариант комбинированного платежа при продаже технологии, то есть берем разовый платеж 10 миллионов евро и еще закладываем 3 процента в год по роялти на 10 лет — 2 миллиона евро в год. Итого общий доход — 30 миллионов евро».

Сейчас к проекту привлечено 6 человек научного и инженерно-технического персонала, а также бухгалтер и фондрайзер. Фактически понятия «зарплата» в компании нет — есть оплата конкретных работ из расчета от 10 до 20 евро в час в зависимости от сложности задачи.

Основные траты — непосредственно НИОКР (оплата работ персонала, материалы и комплектующие, выполнение экспериментов, плата за электроэнергию, помещение, оборудование).

Перспективы

Рынок кажется привлекательным — пока люди используют сталь, отбоя от клиентов из строительной, автомобильной, нефтедобывающей, энергетической отраслей не будет. Но удастся ли компании реализовать свою технологию более чем один раз — то есть не закончится ли все покупкой технологии неким крупным игроком отрасли? Впрочем, считают учредители, и это принесет неплохой доход. 

 

Жаркое лето 13-го

Марк Завадский

В КНР использовали летнее затишье для очередной дискуссии о будущем страны — все признаки указывают на то, что оно будет неспокойным

«Местным органам власти запрещается тратить деньги на пышные представления и соревноваться друг с другом, приглашая эстрадных звезд и устраивая роскошные приемы», — говорится во внутренней инструкции, распространенной по основным министерствам и ведомствам КНР

Фото: AP

«Звезды вэйбо (китайский аналог твиттера. — “ Эксперт” ), лидеры общественных дискуссий и известные интеллектуалы ежедневно фантазируют, распространяют непроверенную информацию и создают негативное мнение о состоянии дел в обществе… В результате они абсолютно открыто призывают китайцев к тому, чтобы они превратились в “пушечное мясо” и расшатали устои общества» — это цитата из колонки китайского блогера, широко растиражированная сайтом официального китайского информагентства «Синьхуа», а за ним и другими СМИ. Дальше комментатор приводит в пример Россию, которая в результате перестройки «из великой державы превратилась в незначительную страну второго или даже третьего эшелона». Данные по России поданы крайне односторонне, общий смысл послания — перестройка в Китае приведет к еще более печальным последствиям, чем в России.

«Синьхуа» не часто уделяет блогерам столько внимания, и большинство экспертов сходятся в том, что этот пост появился в китайской сети не случайно. В августе центральные медиа КНР отвели краху Советского Союза непропорционально много внимания, по этой теме отписались и «Жэньминь Жибао», и другие официозные СМИ. Летнее затишье в Китае в этом году оказалось неожиданно бурным, дискуссия о путях экономической реформы в стране чем дальше, тем больше включает социальные и политические аспекты.

О необходимости «похода в политику» открыто начали говорить и влиятельные бизнесмены. Так, в гонконгской газете «Вэнвэйпо» в середине августа появились цитаты из выступления президента китайской компании Wanke Ван Ши на экономическом семинаре в Шанхае. «Наш голос должен быть слышен, чтобы уберечь нас от политических преследований», — подчеркнул он, вступив в заочный спор с президентами Lenovo и Alibaba, которые ранее заявляли о необходимости держаться подальше от политики. Наверное, это главное, что изменилось в общественной жизни в Китае, — экономическая дискуссия уже невозможна вне социально-политического контекста, причем его рамки становятся все шире.

Экономический аскетизм

В экономическом плане лето в Китае прошло под знаком ужесточения контроля за государственными финансами — и все это на фоне завершения процесса над опальным главой Чуньцина Бо Силаем (суд над ним, как ожидается, начнется уже в этом месяце).

А в начале августа было объявлено о детальной проверке бюджетов местных органов власти. Эта новость привела к почти двухпроцентному падению индекса Шанхайской фондовой биржи: долги провинциальных и городских администраций считаются одной из важнейших скрытых проблем китайской экономики; даже по официальным данным, с 2005-го по 2012 год они выросли в три с лишним раза и составляют сегодня более половины всего госдолга КНР. По данным китайской газеты «21 Шицзи Цзинцзи Баодао», чиновникам на местах в некоторых провинциях дано прямое указание удерживать рост займов ниже показателей темпов экономического роста.

Одновременно китайским чиновникам запретили тратить бюджетные средства на необязательные нужды. «Местным органам власти запрещается тратить деньги на пышные представления и соревноваться друг с другом, приглашая эстрадных звезд и устраивая роскошные приемы», — говорится во внутренней инструкции, распространенной по основным министерствам и ведомствам. Скромность предписана и телеканалам: в Китае явно не хотят злить среднестатистического телезрителя показной роскошью. «Это вредит образу Коммунистической партии и вызывает жалобы в обществе», — говорится в директиве.

Наконец, в Пекине официально отказались от идеи пакета стимулирующих мер для поддержания экономического роста, темпы которого с начала года не поднимались выше 7,7% (7,5% во втором квартале). В то же время, по данным гонконгских СМИ, государство продолжает поддерживать экономику точечно — кредитами госбанков на конкретные инфраструктурные проекты. С начала августа стало известно уже о четырех таких траншах, выделенных через Банк развития КНР и Сельскохозяйственный банк Китая. «Китайские власти стараются удержать экономику от очередного бессмысленного перегрева и при этом поддержать действительно проблемные регионы, важные для экономического благосостояния всей страны в целом», — рассказывает эксперт Гонконгского технологического университета Дэвид Лам .

В частности, Сельскохозяйственный банк Китая выделит правительству сумму, эквивалентную 12% его ВВП, на различные инфраструктурные проекты. «Если в 2008 году деньги выделялись “не глядя” беднейшим районам, где на них строили все подряд, не обращая внимания на то, насколько это строительство необходимо, то теперь средства выделяются и развитым районам, если эффективность от инвестиций будет высока», — утверждает Лам.

Сдерживающий механизм

«Главной темой общественно-политической дискуссии в этом году в Китае будет противопоставление “социализма” и “конституционности”», — утверждает руководитель проекта China Media Project в Гонконгском университете Дэвид Бандурски . В начале декабря прошлого года новый председатель КНР Си Цзиньпин заявил о необходимости строгого следования конституции, которая должна быть гарантом соблюдения законности. Именно это заявление стало идеологической основой для «системных реформаторов», выступающих за начало политической реформы в КНР.

Им на страницах партийной печати противостоят сторонники «социализма с китайской спецификой», которые видят в строгом следовании конституционным нормам «буржуазные заморочки».

«Главное в “концепции конституционализма” — утверждение конституционных механизмов, способных контролировать роль и политику государства и не давать ему поступать так, как вздумается», — говорит китайский экономист и политолог, профессор китайского Университета политических наук Ван Цзясюнь .

«Эта концепция неприемлема для многих китайских политологов, которые видят в государстве высшего арбитра по всем вопросам. Она также непонятна многим китайским чиновникам, привыкшим опираться в своих действиях не на законы, а на элитный консенсус», — говорит профессор Гонконгского университета Питер Чэн . В то же время умеренный конституционализм нужен официальному Пекину для того, чтобы навести порядок в судебной системе и обуздать провинциальных чиновников. Ведь борьба с коррупцией и волюнтаризмом на местах остается одним из главных приоритетов китайской внутренней политики.

Потрясения без потрясений

Большинство экспертов не ожидают в Китае серьезных потрясений в ближайшие несколько месяцев, экономическая и общественно-политическая ситуация в стране выглядит достаточно стабильной. В ближайшее время должна завершиться и многомесячная эпопея опального мэра Чуньцина. По данным гонконгских СМИ, Бо Силай признает себя виновным, хотя, возможно, и не по всем предъявляемым ему статьям. Приговор, скорее всего, будет вынесен за несколько дней. Его сторонники, довольно активно выступавшие в поддержку Бо в первые недели, нейтрализованы или деморализованы. На официальном уровне пример Бо Силая используют для того, чтобы показать опасность федерализма — начальник Чуньцина слишком сильно оторвался от высокого партийного руководства в Пекине, что и привело к столь печальному исходу.

В экономике третий квартал, скорее всего, будет удачнее второго — об этом свидетельствуют июльские данные по промышленному производству (плюс 9,7% в июле по сравнению с 8,9% в июне) и другие статистические показатели. «Экономическая ситуация явно стабилизируется. Если этот тренд сохранится, то оздоровление экономики в Китае вкупе с более позитивными новостями с развитых рынков позволит снизить риски в развивающейся Азии в ближайшие кварталы», — говорит глава азиатского департамента экономических исследований HSBC Фредерик Ньюманн .

В то же время китайские власти не оставляют усилий по консолидации промышленности и закрытию низкоэффективных и экологически вредных предприятий. В конце июля Министерство промышленности дало указание более чем 1400 компаниям свернуть или резко сократить производство. Это тоже важный позитивный фактор, свидетельствующий если не об оздоровлении экономики, то уж точно об оздоровлении экономической политики.

Производства ради производства в Китае больше не будет, китайский госкапитализм, в последние пятнадцать лет делавший все в угоду высоким темпам экономического роста, пытаются заставить работать по новым схемам. В краткосрочном периоде это может негативно сказаться на статистических показателях, но на длинной дистанции это, пожалуй, единственная возможность для изменения модели экономического развития КНР, а необходимость перемен в Пекине признают уже многие годы.

Гонконг

График

Долг местных органов власти в Китае

 

В петле процента

Евгения Обухова

Яковенко Дмитрий

Реальная стоимость потребительских кредитов по-прежнему может оказаться гораздо выше заявленной. Постепенно банкиры делают свои продукты более прозрачными, но до реального снижения ставок еще далеко

Рисунок: Игорь Шапошников

Нашумевший конфликт банка «Тинькофф Кредитные Системы» с его заемщиком Дмитрием Агарковым завершился на прошлой неделе: стороны отказались от взаимных претензий. Дмитрий Агарков в 2008 году вписал в кредитный договор свои условия, указав, что кредит, выдаваемый ему, должен быть бессрочным и беспроцентным, и требовал с ТКС-банка 900 тыс. рублей за неисполнение этого договора (в СМИ фигурировала предварительная сумма иска в 24 млн рублей). Теперь Агарков заявил, что «это была просто шутка, которая зашла слишком далеко», и добавил, что «не рекомендует подобным образом поступать другим людям». А президент банка «Тинькофф Кредитные Системы» Оливер Хьюз , со своей стороны, признал, что «банки должны лучше разъяснять клиентам условия обслуживания, а клиенты должны быть ответственными заемщиками». Конечно, вряд ли подобное разрешение конфликта было связано с тем, что претензии Агаркова могли повредить ТКС-банку: его чистая прибыль в прошлом году по МСФО составила 3,67 млрд рублей, а активы и другие финансовые показатели за 2012-й удвоились. «Делать, как Агарков» другие заемщики тоже массово не стали бы — это технически невозможно (о чем ниже). Скорее, банк просто решил пойти не по эмоциональному, а по цивилизованному пути. Банковские конфликты должны решаться быстро и тихо, а «Тинькофф Кредитные Системы» — не только банк, но и эмитент. Сейчас в обращении находится облигаций ТКС-банка более чем на 11 млрд рублей, и готовятся еще несколько выпусков.

Однако массовая поддержка Агаркова со стороны населения высветила, насколько велико еще противостояние банков и их клиентов.

Агарков останется один

Воронежскому клиенту ТКС-банка сочувствовали, его поддерживали, радовались, что «банк наступил на свои же грабли», а особо радикальные граждане призывали «делать так же». Но повторить ситуацию, которую организовал Агарков, практически невозможно. Напомним, житель Воронежа получил по почте анкету от ТКС-банка, которую нужно было заполнить, чтобы стать обладателем кредитной карты. Агарков вписал в анкету свои условия, отправил ее в банк, после чего ему выслали карту. «Насколько я понимаю, в момент оформления кредитной карты личная встреча сотрудника или агента банка с клиентом не требовалась, и клиенты соглашались с условиями банка дистанционно, отправляя по почте подписанные со своей стороны документы, — предполагает временно исполняющий обязанности председателя правления Связного Банка Евгений Давыдович . — На этапе проверки документов заемщика произошел сбой, вследствие которого банк подписал подобный договор. Сегодня такие риски фининституты не несут — все документы подписываются с обеих сторон в присутствии сотрудников банка или агентов и клиентов».

К тому же сейчас процесс выдачи карт в кредитных учреждениях, в том числе тех, кто массово рассылает предложения о них, изменился. «В крупных банках процесс выдачи кредитов автоматизирован до степени, близкой к 100 процентам, — сказал “Эксперту” директор по маркетингу Национального бюро кредитных историй Алексей Волков . — Это существенно снижает издержки. Надежность подобного подхода также не вызывает сомнений — при должной организации и неукоснительном соблюдении методологии вероятность сбоя существенно ниже, чем при ручной обработке. Именно поэтому случай, когда заемщику удалось вписать свои условия в кредитный договор, произошел несколько лет назад — тогда, когда в банке только выстраивалась автоматизированная система и методология обработки договоров. Сейчас такое менее вероятно». Случай с ТКС-банком, по мнению представителя бюро, просто станет поводом для кредиторов провести аудит системы контроля договоров — чтобы застраховаться от влияния человеческого фактора. Сегодня вероятность возникновения подобной ситуации минимальна, соглашается Давыдович: подписание документов происходит теперь без временных задержек — к вам приезжает сотрудник банка, и вы при нем ставите свою подпись под теми условиями, которые предлагает банк, или отказываетесь от заключения договора. А те банки, которые сейчас занимаются рассылкой карт (но этот канал продаж из-за возрастающих рисков сейчас не пользуется особой популярностью среди банков), чаще всего отправляют их, если получатель уже имел отношения с банком и подписывался под вполне конкретными условиями.

Хотя при большом объеме заявок нельзя полностью исключить риск допущения ошибки при верификации, полагает директор департамента розничных продуктов и технологий Промсвязьбанка Иван Пятков . Впрочем, подобные риски, как и невозвраты, с лихвой компенсируются ценой кредита.

Сколько стоят деньги

В ТКС-банке «Эксперту» отказались пояснить, насколько реальная стоимость кредита по кредитной карте выше его номинальной стоимости. Ставка по самой популярной карте банка «Тинькофф Платинум» начинается от 24,9% годовых, в интернете клиенты банка говорят о ставках в 45%. Это не самый низкий, но и не самый высокий процент: судя по статистике Banki.ru, ставки по кредитным картам колеблются от 14 до 60% годовых.

В последние годы фининституты, правда, стараются сделать свои кредитные договоры понятнее и проще. Немало этому способствовало требование Центробанка указывать в документах полную стоимость кредита — ПСК. Еще иногда говорят об эффективной ставке. «Мы кардинально переработали наши договоры, для того чтобы сделать их максимально простыми и понятными для клиентов, — говорит Артем Алешкин , директор департамента розничного бизнеса Банка Хоум Кредит. — В прошлом году мы переписали их простым языком, без сложных юридических терминов, убрали все звездочки и сноски, сократили объем текста до одной страницы. Информация в документах четко структурирована, изложена крупным шрифтом, поэтому все понятно и никаких сложностей не возникает». В этом банке нет платы за открытие счета, клиент вносит только проценты за пользование деньгами, а также комиссию за обслуживание карты, если она есть. «Полная стоимость кредита в среднем превышает номинальную процентную ставку на 5–15 процентных пунктов», — говорит Алешкин. «По базовому карточному продукту ОТП банка эффективная ставка составляет 44,64 процента. В ее расчет входят проценты по кредиту, а также плата за обслуживание банковской карты», — приводит пример Начальник отдела карточных продуктов ОТП банка Юлия Мацияшко .

Вообще, самостоятельно вычислить полную стоимость кредита по карте довольно сложно: в нее будут входить разные комиссии — например, за снятие наличных, а ставка будет меняться в зависимости от того, сколько клиент снимает денег, какие суммы выплачивает, как использует грейс-период, когда за пользование деньгами не надо платить проценты. В целом же ПСК складывается из суммы основного долга по займу, суммы процентов, которые необходимо будет выплатить, комиссий за расчетное и операционное обслуживание, за выпуск и годовое обслуживание кредитных карт. «По инструкциям ЦБ, в расчет полной стоимости кредита включаются и другие параметры, такие как комиссия за открытие и ведение счета, за выдачу кредита, но после решения арбитражного суда о незаконности подобного рода комиссий банки отказались от них, поэтому сейчас они не влияют на стоимость кредита, — добавляет Евгений Давыдович. — Полную стоимость кредита по кредитным картам банки могут указать, лишь приведя несколько примеров использования кредитного лимита карты. Например, при лимите в 20 тысяч рублей человек может снять все средства в банкомате, потеряв грейс-период, а может оплатить покупку на эту сумму, освобождая таким образом себя от выплаты процентов в первые один-два месяца. Соответственно, для двух этих ситуаций полная стоимость кредита будет разной».

Неудивительно, что клиентам довольно сложно сделать такие расчеты. В случае с потребительскими кредитами наличными или на конкретную покупку дело обстоит проще, но и тут для заемщиков все еще много непонятного. «Около трети от общего количества обращений к нам связаны с потребительским кредитованием, — сказала “Эксперту” ответственный секретарь Союза защиты прав потребителей финансовых услуг Ирина Свинцовская . — Изменения полной стоимости кредита происходят из-за оплаты заемщиком дополнительных услуг банку, иных комиссий, которые повышают стоимость кредита примерно на 20 процентных пунктов». По словам Свинцовской, очень часто заемщики просто не читают документы и узнают, что им придется платить большую, чем ожидалось, сумму, только через некоторое время — после детального изучения подписанных бумаг.

Покажите паспорт

Уже несколько лет в банковской среде обсуждается очередная мера «принуждения банков к прозрачности» — введение единого паспорта кредита. Ирина Свинцовская считает, что это хорошая идея. В таком паспорте в виде таблицы в доступной форме для потребителя, не имеющего экономического образования, будет представлена информация о платежах по кредиту, а также обозначены санкции за просрочку по его оплате. «В странах Европейского союза действует подобный кредитный паспорт», — добавляет Свинцовская.

У нас с инициативой выступила Ассоциация региональных банков, однако не похоже, чтобы такой паспорт вскоре появился: банкиры по-разному смотрят на нововведение. «Простая и понятная форма документации выгодна всем: и банкам, и клиентам, так как непонимание условий кредита и недостаточная финансовая грамотность в конечном счете влияют на уровень просрочки. Мы, безусловно, поддерживаем инициативы, которые помогли бы снизить риски в целом по системе», — говорит представляющая ОТП банк Юлия Мацияшко. А Иван Пятков из Промсвязьбанка добавляет, что, хотя сегодня кредитные учреждения и рассчитывают полную стоимость кредита по формуле ЦБ, и указывают полную сумму, подлежащую выплате потребителем, но эти сведения могут указываться в разных частях договора. «Если паспорт продукта позволит более наглядно и точно представить клиенту все условия кредитования, собрав их из разных частей кредитного договора, то данную инициативу мы поддержим», — говорит представитель Промсвязьбанка. А вот Артем Алешкин из Банка Хоум Кредит не считает такой паспорт необходимым: «Мы уже указываем все важные параметры кредита в документах, предоставляемых клиенту, и поэтому не видим необходимости введения дополнительной документации».

Польза чтения

Сегодня у многих банков на сайтах нельзя найти даже типового кредитного договора, особенно по таким продуктам, как потребкредит и кредитная карта. С одной стороны, это связано как раз с тем, что условий, от которых зависит конечная стоимость кредита, очень много, но с другой — клиент лишается возможности заранее, не торопясь, изучить все условия. «Многие кредитные организации разрабатывают общие условия предоставления банковских продуктов физическим лицам, где, надеемся, навсегда исчезнет “мелкий шрифт”. Кстати, данный документ объемистый, около тридцати страниц. Для изучения такого “соглашения о партнерстве и сотрудничестве” требуется немало времени и абсолютной тишины», — говорит Свинцовская.

По словам банкиров, не все заемщики рвутся тщательно изучить договор. «Клиенты делятся на две категории: тех, кто тщательно изучает каждый пункт в договоре, и тех, кто, не глядя, ставит подпись там, где ему покажет сотрудник банка, — говорит Юлия Мацияшко. — Практика показывает, что клиенты, которые внимательно знакомятся с договором, в итоге являются самыми дисциплинированными по погашению обязательств по кредиту. Да и в целом более лояльны к банку».

Тему продолжает управляющий директор Experian Россия и СНГ Сергей Горащенко : «Многим клиентам текст договора неинтересен на ранних стадиях, а в случае оформления в простых форматах присоединения к публичным условиям или оферты/акцепта он неинтересен даже и в момент окончательного подписания принятия условий. Это не порок и не недостаток ни клиента, ни банка — просто такова практика взаимодействия российских клиентов с банками».

Мы спросили представителей фининститутов, нет ли у них ощущения, что банки и их клиенты находятся в постоянном и серьезном конфликте. Банкиры оценивают ситуацию спокойно. Так, председатель правления банка «Восточный экспресс» Сергей Власов считает, что просто надо учитывать несколько традиционных российских особенностей. Во-первых, банкиров не любят (правда, не только у нас — во всем мире). Во-вторых, у нас очень низкий уровень финансовой культуры населения и особенно высокий консьюмеризм, люди живут под лозунгом «Потребляй сейчас любой ценой». Наконец, в России, отмечает Власов, достаточно высокие ставки и комиссии по кредитным картам и кредитам. «Абсолютно точно прозрачность в банковской системе РФ появляется. Но это никак не влияет на выбор и предпочтения граждан», — резюмирует Сергей Власов и добавляет, что в долгосрочном периоде номинальная и эффективная ставки сравняются.

Но, несмотря на все эти особенности, россияне активно занимают: к середине 2013 года объем кредитов физлицам достиг почти 9 трлн рублей — уже свыше 13% ВВП и больше пятой части годовых денежных доходов российских граждан. И это при практически полной неподвижности ставок, которые и не думают снижаться (см. графики). Собственно, до ценовой конкуренции за клиентов-физиков между банками дело еще не дошло, и вряд ли такая конкуренция возможна, пока полная стоимость кредита может серьезно отличаться от заявленной в рекламе.

График 1

Граждане занимают все больше

График 2

Задолженность россиян также растет относительно ВВП...

График 3

...и их доходов

График 4

При этом ставки по коротким кредитам практически не снижаются

 

Пора раздвигать рамки

Александр Ивантер

Инфраструктура априори не особенно привлекательна для коммерческих банков, проекты ее развития более рискованны и рассчитаны на длительный срок. Поэтому ВЭБ ожидает смягчения нормативных ограничений на привлечение ресурсов для финансирования инфраструктурных проектов

Заместитель председателя Внешэкономбанка Александр Иванов

Фото: Дмитрий Лыков

Внешэкономбанк задает ориентиры доходности первому эшелону рынка рублевых облигационных займов и входит в десятку крупнейших российских эмитентов еврооблигаций. Почему рыночные займы так важны для ВЭБа, не слишком ли рискованно расширение присутствия нерезидентов на рынке госбумаг и в капитале госбанков и насколько удобен интерфейс системы поддержки российского экспорта — обо всем этом мы беседуем с заместителем председателя Внешэкономбанка Александром Ивановым.

— В конце июля Внешэкономбанк разместил дебютный выпуск биржевых рублевых облигаций. Как прошло размещение? Почему вы выбрали именно этот инструмент?

— Размещение прошло успешно. При открытии книги заявок мы планировали занять на три года 10 миллиардов рублей, однако спрос превысил 50 миллиардов, и мы решили удвоить объем размещения. Стоимость привлечения тоже оказалась весьма неплохой. Сейчас выпуск торгуется с доходностью около 7,7 процента годовых, с премией примерно 160 базовых пунктов к бумагам Минфина аналогичной срочности, и это очень неплохой показатель — один из лучших для корпоративных облигаций эмитентов первого эшелона.

Специфика этих биржевых облигаций связана с их более высокой ликвидностью, что определяется целым рядом ковенант (условий, при которых держателями бумаг могут быть начаты переговоры с эмитентом о досрочном погашении. — « Эксперт» ), привлекательных для инвесторов и обеспечивающих бо́льшую их защиту. Кроме того, мы предусмотрели для них ряд дополнительных обязательств по раскрытию информации.

— Нерезиденты проявили интерес к выпуску?

— Совокупный спрос зарубежных инвесторов составил около 7 миллиардов рублей. Это неплохой результат, так как ранее иностранцы входили в наши рублевые бумаги в гомеопатических объемах — как правило, через свои дочерние российские банки, просто в рамках казначейских операций. Планируется, что в нынешнем году нерезиденты получат возможность покупать бумаги российских эмитентов через централизованные торгово-расчетные системы Clearstream и Euroclear аналогично госбумагам. В результате ликвидность рынка облигаций, во всяком случае бумаг первого эшелона, заметно выросла уже на ожиданиях притока новых инвесторов. И мы в ходе нашего последнего размещения это почувствовали.

— Меня недавно поразила информация Центрального банка: к середине года доля нерезидентов в размещенных рублевых облигациях Минфина достигла 30 процентов.

— Не ожидали?

— Примерно такая же доля была у иностранцев в ГКО в 1997 году, накануне азиатского кризиса, и стремительный сброс бумаг нерезидентами стал одним из спусковых крючков, приведших к дефолту по госбумагам в августе 1998- го. Не наступаем ли мы сейчас на те же грабли? Не слишком ли либерализуем доступ на наш рынок?

— На самом деле оснований для паники нет. Во-первых, масштабы рынков не сопоставимы. Объем ГКО в обращении достигал на пике рынка 40 процентов ВВП, сейчас совокупный портфель ОФЗ составляет 3,3 триллиона рублей, это порядка 5 процентов ВВП. Во-вторых, состояние федерального бюджета и государственных финансов в целом сегодня кардинально лучше, чем в 1997-м и особенно в 1998 году.

— А 44 процента голосующих акций Сбербанка в руках нерезидентов вас тоже не смущают?

— Нет, абсолютно. Ведь контрольный пакет Сбербанка по-прежнему находится в руках Центрального банка. И ключевые решения принимаются с учетом мнения основного акционера.

— Якорными зарубежными инвесторами, скорее, может похвастать ВТБ. Кстати, у него совокупная доля нерезидентов в капитале тоже очень приличная, более 30 процентов.

— И в Сбербанке, и в ВТБ в качестве акционеров присутствуют долгосрочные иностранные инвесторы. Ну и потом, знаете, рынок есть рынок. Сейчас капитал границ не имеет, переливается туда и сюда. Другое дело, что я убежден: контроль в системообразующих банках должен пока оставаться за государством. А вхождение иностранных инвесторов в капитал наших компаний и банков сопряжено не только с рисками. Они, как правило, приносят с собой лучшие практики корпоративного управления, дисциплинируют менеджмент.

— Любопытно, что формат взятия на себя иностранцами российского риска меняется. Кризис привел к существенному снижению и общего количества, и долей банков, контролируемых иностранцами, на нашем рынке. В то же время присутствие нерезидентов в капитале крупнейших госбанков и в совокупном портфеле госбумаг существенно выросло. Вместо того чтобы « наслаждаться» несовершенствами российского рынка и бизнес- климата, можно несколькими щелчками мыши через Clearstream прикупить себе немного ОФЗ, Сбербанка и ВЭБа, не выходя из люксембургского или лондонского офиса, и прекрасно жить.

— Есть такая тенденция. Впрочем, ряд стран Центральной и Восточной Европы, где все командные высоты в банковских системах были в руках иностранцев еще с 1990-х, пострадал в кризис гораздо сильнее. Они испытали колоссальный отток капитала через банки на их материнские рынки, кредитование, особенно долгосрочное, просто схлопнулось. Поэтому структуру нашей банковской системы я бы оценил как сбалансированную. Да, открыт доступ иностранцев в формате дочерних банков, нет ограничений по движению их капитала, но в то же время госсектор играет доминирующую роль.

— Вернемся к ВЭБу. Какова программа рыночных заимствований банка в текущем году?

— В 2013 году целевой объем привлечения ресурсов оставлен на уровне прошлого года и составляет порядка 7–8 миллиардов долларов. Из этой суммы примерно половина — публичный долг: еврооблигации и локальные облигации, а другая половина — непубличные инструменты, такие как синдицированные кредиты, двусторонние кредиты, торговое и связанное финансирование. Стоимость привлекаемых ресурсов играет для нас как для банка развития приоритетную роль, поэтому выбор инструментов привлечения финансирования и их объем во многом зависят от конъюнктуры рынка.

С начала 2013 года мы уже привлекли финансирование по этим направлениям в объеме около 3 миллиардов долларов. Недавно на Московской бирже мы зарегистрировали два выпуска внутренних облигаций, номинированных в евро. Это дебютный проект на российском рынке. Мы увидели достаточно сильный спрос со стороны внутренних инвесторов на такие инструменты. Сейчас совместно с Московской биржей активно работаем над реализацией этого проекта, проводим консультации с участниками рынка. Надеемся провести размещение до конца года.

— Каковы долгосрочные целевые показатели облигационного фондирования ВЭБа?

— Мы планируем довести долю рыночных облигационных заимствований до одной трети от общего объема привлеченных ресурсов. Цель эта будет достигаться в долгосрочной перспективе. По итогам прошлого года фактический показатель был вдвое меньше.

К сожалению, в отличие от многих зарубежных институтов развития Внешэкономбанк поставлен в своей работе в довольно сложные рамки. Мы не располагаем, согласно закону «О Банке развития», гарантиями государства по нашим обязательствам. К тому же ВЭБ лишен регулярного фондирования из бюджета на общекорпоративные цели — есть только целевые депозиты ЦБ, Министерства финансов и Фонда национального благосостояния, привязанные к ряду конкретных проектов. Запрещено ВЭБу привлекать депозиты от населения и компаний — за исключением тех случаев, когда это делается в рамках инвестпроектов. Поэтому в части привлечения средств ВЭБ вынужден работать в рынке и конкурировать за ресурсы как с другими институтами развития, так и, к сожалению, с российскими банками и корпорациями.

— И с Минфином до какой- то степени?

— Мы ответственный заемщик и поэтому координируем с министерством свою деятельность на рынке публичного долга.

— Как это происходит?

— Это регулярные рабочие консультации по телефону. Формального вмешательства правительства в операционную деятельность ВЭБа нет.

— На июльской конференции, организованной недавно ВЭБом в Москве, глава бразильского банка развития BNDES Лусиано Кутинью заявил, что в нынешней непростой глобальной макроэкономической ситуации именно облигации банков развития с госгарантиями становятся важнейшим инструментом долгосрочного финансирования.

— Отрадно, что люди из разных стран мира думают одинаково и говорят одинаковые вещи, понимая, что в период кризиса инвестиции в инфраструктуру и обеспечение их долгосрочного финансирования — очень важная тема. Это занятость, это налоги. Это качество жизни населения. Это забота о будущих поколениях.

— Отсутствие суверенной гарантии по займам — это действительно серьезное ограничение? Если представить себе, что оно снято, что изменилось бы для вас?

— Все элементарно: мы могли бы серьезно увеличить объемы и снизить стоимость заимствований. Хоть мы и квазисуверенный заемщик, но без формальной гарантии государства мы размещаемся заметно дороже, чем Минфин РФ. Те зарубежные банки развития, которые имеют гарантии своих государств, избавлены от таких премий.

— Как, на ваш взгляд, повлияет на рынок международных облигационных заимствований ожидаемое сворачивание программы монетарного стимулирования (QE-3) в США?

— Такие ожидания уже оказывают давление на котировки американских казначейских облигаций (UST). Десятилетние казначейки c мая этого года по настоящее время выросли в доходности более чем на 40 процентов — с 1,8 до 2,6 процента годовых. Рост доходности американских госбумаг отражается на увеличении доходности долларовых еврооблигаций других участников международных долговых рынков.

Фактическое сворачивание программы QE-3 может вызвать краткосрочный негативный эффект на рынках капитала и распродажи в секторе рисковых активов, в том числе российских долговых бумаг, прежде всего эмитентов второго и третьего эшелонов. Непосредственных значительных угроз для стоимости заимствований Внешэкономбанка мы пока не видим.

Кроме того, необходимо отметить, что причиной обсуждения сроков сворачивания стимулирующей программы стало постепенное восстановление экономики США, в том числе рынков труда и недвижимости. Впоследствии позитивные макроэкономические данные из США могут оказать поддержку рынкам капитала. Тем более что базовые ставки ФРС США останутся на прежних исторических минимумах (0,0–0,25 процента годовых) до тех пор, пока уровень безработицы в стране не опустится до 6,5 процента (при текущих 7,6 процента), что будет ограничивать дальнейший рост доходности долговых инструментов.

— Несмотря на этот позитив, все же есть вероятность, что российские банки используют ужесточение денежной политики в США как повод для повышения кредитных ставок для корпоративных заемщиков?

— Такой сценарий исключать нельзя. В определенной степени это будет естественной селекцией, как бы жестко это ни звучало. В условиях более ограниченного доступа к финансовым ресурсам будут выживать те проекты и заемщики, которые более конкурентоспособны и не слишком закредитованы. На первое место снова выйдет финансовая дисциплина, качество баланса, качество корпоративного управления.

Но хочу подчеркнуть, что к инфраструктурным проектам подходить со стандартными рыночными требованиями нельзя. Инфраструктура априори менее привлекательна для коммерческих банков, проекты ее развития более рискованны и рассчитаны на длительный срок. Поэтому у нас есть надежда, что государства и регуляторы в условиях ужесточения доступа к ликвидности пойдут на то, чтобы активизировать деятельность национальных институтов развития. Что касается ВЭБа, то мы рассчитываем на смягчение наших нормативных ресурсных ограничений.

— Позвольте один вопрос в жанре фэнтези. Вот вы размещаете облигации, нормальный квазисуверенный инструмент, пусть даже и без формальных госгарантий. Почему бы не размещать в эти инструменты средства « молчунов», которыми управляет ВЭБ как государственная управляющая компания? Мне кажется, это не менее надежный инструмент, чем, скажем, инфраструктурные облигации РЖД, в которые ВЭБ недавно начал вкладывать пенсионные накопления.

— Принципиально не вижу здесь никаких проблем. Я этот вопрос давно задавал коллегам. Было бы логично, чтобы ВЭБ, будучи основным банком, который финансирует инфраструктуру в России, мог привлекать для этих целей на условиях возвратности и платности пенсионные накопления. Но вопрос лежит в юридической плоскости. Мы будем иметь дело с классическим конфликтом интересов — совмещения в одной структуре функций эмитента и инвестора.

Тем не менее расширение инвестиционной декларации банка как государственной управляющей компании происходит. Мы теперь можем инвестировать не только в госбумаги, ослабляются ограничения на инвестиции в корпоративные облигации.

Кроме того, президент Путин заявил об использовании до половины средств Фонда национального благосостояния (на начало августа размер средств в нем составлял 86,9 миллиарда долларов) на финансирование инфраструктурных проектов внутри страны. ВЭБ совместно с нашим дочерним Российским фондом прямых инвестиций во взаимодействии с Минэкономразвития сейчас разрабатывает механизм, который позволил бы с минимальными рисками использовать средства ФНБ для этих проектов.

— В прошлом году приступило к работе Агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций ( ЭКСАР), входящее в группу Внешэкономбанка. Каковы результаты его работы на сегодня?

— Агентство создано в 2011 году. С момента создания были выбраны два направления работы ЭКСАР — создание специальной нормативной базы по страхованию экспортных кредитов от политических и коммерческих рисков и практическая работа в интересах отечественных экспортеров.

В конце декабря 2012 года при поддержке Внешэкономбанка была оформлена государственная гарантия России по обязательствам ЭКСАР сроком на двадцать лет. Фактически тогда ЭКСАР и стало полноценным государственным экспортным кредитным агентством России.

На сегодня страховая поддержка предоставлена более чем по 30 экспортным проектам и контрактам общей стоимостью свыше 16 миллиардов рублей, еще примерно по 20 проектам на сумму около 70 миллиардов рублей ведется детальная подготовительная работа.

Вот наиболее яркие примеры. В текущем году ЭКСАР поддержало сделку по поставкам секций конденсаторов паровых турбин на Украину. Кроме того, агентство покрывало риски по экспортному кредиту на поставку продукции компании «Ростсельмаш» в Казахстан. Отмечу также проект страхования поставки оборудования и запасных частей, произведенных концерном «Русэлпром» и предназначенных для модернизации кубинских теплоэлектростанций.

— Можно ли говорить о синергии ЭКСАР, Росэксимбанка и самого Внешэкономбанка в деле поддержки российского несырьевого экспорта? Все ли необходимые институты поддержки экспорта в России созданы?

— На мой взгляд, сейчас все компоненты этой системы созданы. Есть Внешэкономбанк, который предоставляет экспортные кредиты и гарантии. Недавно мы создали специальный департамент финансирования экспорта, который целиком и полностью этой функцией занимается. Есть ЭКСАР, страховое агентство, которое предоставляет полисы по экспортным кредитам. Причем я подчеркну сразу, кредитам не только ВЭБа, но и всех банков, российских и иностранных, которые готовы российский экспорт финансировать. Есть Росэксимбанк, который предоставляет государственные экспортные гарантии как банк-агент Министерства финансов. Есть «ВЭБ-лизинг», ведущая лизинговая компания в России, принадлежащая Внешэкономбанку, которая участвует в ряде крупных международных лизинговых сделок.

Но есть одна проблема, к решению которой мы сейчас приступили. Речь идет о раздробленности институтов поддержки экспорта, отсутствии внятного интерфейса для отечественных компаний-экспортеров. Мы решили сделать интерфейс в формате «одного окна». Чтобы любой экспортер, независимо от того, какого он размера и что он экспортирует, мог обратиться во Внешэкономбанк в специально созданный департамент. Дальше заявка будет направлена по назначению в зависимости от его потребностей и специфики деятельности, и экспортер сможет получить доступ к полному набору продуктов господдержки экспорта, которыми мы сейчас располагаем.               

График 1

Внешэконом банк на рынке рублевых облигаций задает бенчмарк для эмитентов "первого эшелона"

График 2

Доходность долларовых еврооблигаций Внешэкономбанка максимальна среди бумаг крупных банков развития

 

Организация будущего

Пармон Валентин, Академик РАН, директор Института катализа СО РАН, член президиумов РАН и Сибирского отделения РАН

Рисунок: Константин Батынков

Структура любой организации определяется целью ее создания и выполняемыми функциями. Целью учреждения Петром Великим Российской академии наук в 1724 году с самого начала было не только создание условий для непосредственных упражнений в высоких науках (как теперь уточняют — фундаментальных), но и перспектива появления компетентного государева советника (в современных терминах — возможность обеспечения функции государственного эксперта, включая подготовку прогнозов) по многим проблемам развития государства.

Принятый Госдумой во втором чтении проект нового закона «О Российской академии наук…» также ориентирован на то, что кроме проведения фундаментальных исследований РАН сохраняет за собой указанные функции государева советника, и подчеркивает (статья 6 главы 2): «Целью деятельности РАН является… экспертное научное обеспечение деятельности государственных органов» в областях, способствующих технологическому, социальному и духовному развитию России.

Цель настоящей статьи — обратить внимание на то, как именно РАН обеспечивала и сможет далее выполнять функции экспертизы и прогноза, по крайней мере в области технических и естественных наук (соответственно энергетика, механика, машиностроение, прикладная математика и т. п., с одной стороны, и физика, химия, биология, геология и т. п. — с другой). Без ясного ответа на этот вопрос не может быть и речи о продвижении в решении шумно дискутируемых вопросов о необходимой коррекции законопроекта в части о целесообразной структуре РАН.

Экспертиза и прогноз

Только будучи совсем наивным, можно думать, что научные экспертиза и прогноз делаются собравшимися вместе «яйцеголовыми» специалистами, облаченными, например, в академическую мантию. К сожалению, именно эта позиция прослеживается при анализе духа и буквы проекта обсуждаемого закона.

На самом деле серьезные научные экспертиза и прогноз являются результатом целенаправленных и обычно больших теоретических или экспериментальных исследований, осуществляемых коллективом или даже несколькими коллективами высококвалифицированных специалистов. Эти исследования обычно заключаются в проведении поисковых экспериментов или экспедиций с целью проверки новых научных идей, как правило, возникших в результате либо глубокого анализа возможных путей решения поставленных обществом или руководством страны задач, либо прорывных идей, возникших в ходе фундаментальных исследований и способных дать практическую отдачу не обязательно прямо сейчас, но в средней и даже дальней перспективе (лет через двадцать, а может быть, и позже).

Валентин Пармон

Фото: РИА Новости

Наивно думать, что глубокая экспертиза и прогноз могут быть подготовлены одной или несколькими лабораториями, пусть даже сверхвыдающимися, при университетах. Нет, типичная задача научных университетских лабораторий состоит исключительно в генерации новых знаний и, как это иногда — и часто непредвиденно — случается, вытекающих из этих знаний прорывных идей. Иными словами — в проведении чисто фундаментальных исследований. А в технических вузах — и конкретных прикладных исследований по заказу промышленности.

Для возможности обеспечить высококвалифицированную экспертизу государственного уровня все государства, заботящиеся о своем будущем, создают специальные научные структуры и государственный орган, который дирижирует их научной работой.

Именуют государственные органы по-разному. Например, во Франции, Италии, Австралии, Испании и проч. это советы по науке (CNRS, CNR, CSIRO, CSIС в данных примерах) с целой плеядой научных институтов в своем составе. В других странах это национальные лаборатории и федеральные институты: в США, например, функционирует почти сорок национальных лабораторий и Институт газа при тесно связанном с обороной аналоге министерства энергетики — DOE, а также Национальный институт здоровья, по структуре и функциям аналогичный нашему Курчатовскому центру. В Германии эти функции выполняют многочисленные институты полных аналогов Российской академии наук — государственных самоуправляемых обществ имени Макса Планка, Франгофера, Гельмгольца. В странах бывшего социалистического содружества государственные экспертно-прогностические функции выполняли и продолжают выполнять институты национальных академий наук.

С точки зрения обсуждаемой проблемы чрезвычайно существенно, что все названные уполномоченные государевы органы всегда являются ведомствами с необходимой инфраструктурой в виде специализированных подведомственных научных институтов для проведения соответствующих исследований, экспертизы крупных проектов и подготовки прогнозов. Без наличия такой инфраструктуры осуществление экспертной и прогностической функций в обозначенных областях государственных интересов просто невозможно.

Взглянем на историю создания структуры непосредственного предшественника РАН — Академии наук СССР. Нетрудно обнаружить, что создание всех без исключения академических НИИ было вызвано именно необходимостью экспертной и прогнозной поддержки важнейших межотраслевых проблем страны. Геологические институты АН СССР создавались в 1920–1930-е годы для решения базовых проблем оценки и прогноза природных ресурсов страны. Технические, физические и химические институты — в 1930–1950-е годы, для решения межотраслевых проблем индустриализации и обороны.

Научная карьера автора этих строк стартовала в Москве в Институте химической физики АН СССР — мощнейшем в мировых масштабах научном академическом институте физико-химического профиля. Этот институт был создан в 1931 году для решения научных проблем горения и взрыва, без понимания которых страна не смогла бы в 1940-е в неимоверно сжатые сроки овладеть ядерным оружием. Три выдающихся специалиста этого академического института обеспечили решение уже более «прикладных» проблем по созданию взрывающихся ядерных устройств в отраслевых оборонных институтах. Это академики Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович и К. И. Щелкин, ставшие трижды Героями Социалистического Труда. А сам оставшийся академическим Институт химической физики оказался центровым игроком в решении проблем создания и испытания необходимых химических зарядов для приведения в действие ядерных устройств и наблюдения, диагностики и прогноза событий, развивающихся в окружающей среде после атомных взрывов. За выдающийся вклад в мировую науку организатор и директор института академик Н. Н. Семенов даже в 1950-е, тяжелые годы конфронтации двух социальных систем, был удостоен Нобелевской премии за потрясающий прорыв в фундаментальной науке — создание теории разветвленных цепных реакций. Эта теория — основа как атомных бомб, так и атомных электростанций.

Естественно, для обеспечения возможности проведения соответствующих исследований государство предоставило институту огромную инфраструктуру с уникальными по своим возможностям исследовательскими стендами и полигонами. Эта инфраструктура была создана не только в Москве, но и в широко известном сейчас подмосковном поселке Черноголовка, где возник целый академгородок со своим жилым фондом. Сейчас официальное название этого городка — Ногинский научный центр РАН. Существенно, что всей научной деятельностью этого межотраслевого научного гиганта и целевым развитием его инфраструктуры мог управлять только орган высочайшей научной компетенции — сама Академия наук СССР. Не курировавшее атомную отрасль могучее Министерство среднего машиностроения (сейчас это Росатом), не Госкомитет по науке и технике или Госплан СССР, а именно Академия наук; при решении стержневой задачи института параллельно приходилось решать многие не входящие в прямую компетенцию Минсредмаша фундаментальные научные задачи вроде создания методов и устройств наблюдения за развитием быстропротекающих химических и физико-химических процессов, их математического описания и моделирования, а также многие другие.

Сибирское отделение

Отметим, что поставленная государством перед Институтом химической физики и на «отлично» выполненная комплексная научная задача никогда не могла быть выполнена ни в отраслевом (пусть даже оборонном) институте, ни тем более в университетских лабораториях. Университеты (или, как было принято говорить в недавнем прошлом, образовательные институты и вузы) готовили научные кадры для таких исследований, будучи нередко на 100% интегрированными с важнейшими институтами АН СССР. Автор сих строк глубочайше признателен своей судьбе, которая позволила получить серьезнейшее физико-математическое и физико-химическое образование в очень закрытом до начала 1990-х Московском физико-техническом институте (МФТИ). Особенностью МФТИ была возможность прохождения трехлетней дипломной практики (вроде нынешней магистратуры) и затем аспирантуры в этом и других выдающихся академических и оборонных НИИ под руководством непосредственно тех, кто обеспечивал проведение соответствующей научной экспертизы и поэтому не понаслышке знал и науку, и потребности страны.

Второй близкий автору пример целевого создания системы академических структур — создание в конце 1950-х огромного (сейчас это 79 академических НИИ и более 9 тыс. высококвалифицированных научных работников) и по настоящее время полностью боеспособного Сибирского отделения АН СССР (ныне — СО РАН).

Академпарк в Новосибирске

Фото: ИТАР-ТАСС

Сейчас уже нет секрета в том, что истинной причиной создания (по инициативе государства!) СО АН СССР было не просто желание создать новую и очень дорогостоящую структуру для научных исследований любопытствующих академиков, но решение актуальнейших проблем государства в период обострения холодной войны. Была необходима резервная научная база, локализованная вдали от западных границ СССР и поэтому недоступная для атомных бомбардировщиков стран НАТО (стратегических ракет в то время еще не существовало). Поэтому приоритетными задачами СО АН СССР стали проведение фундаментальных и поисковых работ для целей обороны (гидро- и аэродинамика, ядерная физика, микроэлектронные и оптические системы, прикладная математика и т. п.) и сопровождение создания в Сибири ядерного и топливно-энергетического комплексов, а также решение проблем прогнозирования ископаемых и биологических природных ресурсов Сибирского региона и их разумного использования.

Решение этих четко поставленных и стратегических для страны задач, хорошо поддержанных необходимыми ресурсами, позволило в считаные годы создать уникальный в мировых масштабах научный комплекс с очень четко ориентированными научными институтами и очень эффективной и полностью интегрированной с академической наукой собственной системой подготовки научных кадров — Новосибирским государственным университетом (перенесенным в Новосибирск полным аналогом МФТИ). Для обеспечения возможности эффективной и автономной работы ученых в условиях территориальной удаленности Сибирское отделение АН СССР было вынуждено создать обширную инфраструктуру с системами энерго- и жизнеобеспечения и даже научными городками. Это всемирно известный новосибирский Академгородок и его несколько меньшие аналоги в других сибирских городах — Красноярске, Томске, Иркутске, Кемерове, Омске, Бийске и т. д. Для возможности быстрого оперативного решения всех внутренних проблем государство пошло на то, что сделало СО АН СССР по сути отдельным ведомством, закрепив за ним даже отдельную строку в бюджете. Последнее позволяло быстро и при необходимости нестандартно решать все проблемы внутренней жизни, в том числе без посредничества столичной бюрократии (заметим, в те годы существенно меньшей).

Именно научные геологические институты СО АН СССР спрогнозировали наличие огромнейших запасов природного газа и нефти в Западной, а в последние годы и в Восточной Сибири и крупнейших алмазных месторождений. Аргументированные научные прогнозы академических институтов Сибирского отделения были подтверждены отраслевыми институтами Мингео и затем использованы для развития экономики страны. Это стало основой для быстрого создания в Сибири уникального нефтегазового комплекса — основного фактора экономической устойчивости современной России.

На пороге использования находится спрогнозированное и разведанное геологами СО уже Российской академии наук крупнейшее в мире месторождение редкоземельных элементов, острейший дефицит которых является болью наиболее высокотехнологичных отраслей промышленности России.

Пример химии

Автор этой статьи непосредственно связан с химией и поэтому хорошо знает историю создания и нынешнее состояние химических институтов СО РАН. Их сейчас 12, и все они тоже были созданы для решения конкретных задач страны. Самый первый химический институт АН СССР в Сибири был создан в 1946 году (сейчас это Институт химии твердого тела и механохимии СО РАН) в целях решения проблем переработки минерального сырья Сибири, в том числе извлечения из него ряда химических компонентов, необходимых для развития ядерного комплекса. В 1957 году были созданы еще два химических института — Институт химической кинетики и горения (с целью частичного переноса на территорию Сибири изучения проблем, решаемых уже упоминавшимся Институтом химической физики АН СССР) и Институт неорганической химии (для научного сопровождения химических проблем, возникающих на производствах ядерного комплекса). В следующем году руководство страны приняло очень серьезные (и в основном выполненные!) государственные решения о необходимости ускоренного развития химического комплекса СССР (мое поколение хорошо помнит тогдашний лозунг «Плюс химизация народного хозяйства»). Для научного сопровождения этого развития было решено создать сразу три академических химических института, причем именно в Сибирском отделении Академии наук: два — для научного сопровождения нарождающейся в стране промышленности производства полимерных материалов (Новосибирский институт органической химии и Иркутский институт химии) и мой родной Институт катализа. Задачей Института катализа было создать государственную точку опоры и обеспечить научное сопровождение развития всего химического комплекса страны в области одной из самых наукоемких и поэтому болезненных надотраслевых проблем химической промышленности: разработки «волшебных палочек» для химиков — катализаторов. А одновременно и решения многих связанных с этим фундаментальных проблем технологии каталитических процессов, которые лежат в основе почти 95% современных химических производств. (Заметим, что история показала оправданность ставки здесь именно на институт Академии наук, а не на отраслевые институты могущественных химических министерств.) Далее были созданы Институт химии нефти в Томске и Институт углехимии в Кемерове с очевидной задачей оказывать научное сопровождение в важнейших для страны направлениях технологического развития, а также два института в Красноярске (ныне объединенных в один), направленных на научное сопровождение новейших технологий горнохимического комплекса страны и переработки доступного в регионе крупнотоннажного органического сырья.

В Институте катализа РАН научились коммерциализировать научные результаты

Фото: РИА Новости

Одним из самых последних, уже в современной России, в СО РАН в далеко не всем известном городе Бийске был создан Институт проблем химико-энергетических технологий, обеспечивающий научное сопровождение создания современного ракетного щита России.

Как видно из сказанного, все химические институты Сибирского отделения РАН имеют четко выраженную государственную направленность, не потерявшую своей актуальности и в условиях новой России. Существенно, что выполнение возложенных на эти институты государственных задач невозможно без проведения широкого фронта фундаментальных исследований, обычно ориентированных и имеющих комплексный межотраслевой характер. Комплексность таких исследований не позволяет организовать их в университетских лабораториях, а межотраслевой характер — в отраслевых или оборонных институтах, куда передаются и где используются многие задельные результаты исследований академических НИИ. Очевидно, что и созданная при сибирских химических институтах инфраструктура отражает четкую научно-практическую направленность исследований и кроме чисто научной приборной базы включает в себя и развитую опытную базу. Последнее позволяет доводить результаты исследований до «товарного» уровня, необходимого для их восприятия отраслевой наукой и гражданской или военной промышленностью.

Ведомственный императив

Теперь относительно выводов, которые хотел бы донести автор данной статьи, их два:

Первое. Российская академия наук, основное государево призвание которой обеспечивать руководство страны комплексной экспертизой и прогнозами по самым животрепещущим направлениям нашего развития и жизни, с необходимостью должно оставаться ведомством, имеющим сеть подведомственных институтов, компетентных по тем направлениям науки, технологий или иных сторон нашей жизни, по которым государство желает иметь надежную экспертизу или прогноз. Это неизбежный и испытанный временем императив для любых стран с любым социальным устройством.

Подведомственность означает прямое и полное подчинение таких институтов Российской академии наук наиболее компетентному и уполномоченному на то государством органу в части назначения (и, естественно, увольнения) руководителя (директора) института и возможности определения объема госбюджетных ресурсов, выделяемых институту на выполнение им основных государственных функций, в том числе в части развития инфраструктуры.

Назначаемый Академией наук директор обязан представить в Академию наук полную предметно и количественно обоснованную программу развития института как минимум на срок полномочий директора и несет полную личную ответственность за рациональность использования выделенных институту госбюджетных средств и закрепленной за институтом научной инфраструктуры.

Второе. Снижение числа ведомств путем их объединения не приводит к уменьшению численности управляющего аппарата, зато приводит к снижению личной ответственности подчиненного персонала, многократному увеличению времени различных согласований и, как следствие, к невозможности принятия важных оперативных решений и поэтому к утрате инициативы со стороны подчиненных инстанций.

В связи с этим представляется очень сомнительной целесообразность предлагаемого в проекте закона объединения нескольких четко специализированных академий в одну и устранение самостоятельности региональных отделений РАН, которые функционируют ныне как достаточно независимые ведомства с отдельной строкой финансирования в государственном бюджете.

Действительно, слияние нескольких имеющих разные предназначения ведомств в одно приводит к размыванию компетентности руководства объединенного ведомства в части понимания обоснованности решений и запросов подчиняемой структуры и появления нежелания нести ответственность за эти решения (это постулаты социальной психологии). Кроме того, руководство объединенного ведомства обычно встречает в штыки попытки внешних сил (даже высшего руководства страны или некоторых министерств) непропорционально усилить поддержку ресурсами конкретного выделенного направления, за которое несло ответственность подчиняемое ведомство. Следствием является естественное торможение выполнения таких внешних инициатив. А очевидные приоритеты страны в настоящее время — необходимость избирательного усиления научного сопровождения оборонной тематики, здравоохранения и ускоренного развития регионов. Такие задачи неоднократно, явно и неявно, ставил президент нашей страны.

Особенно опасна утеря самостоятельности региональных отделений РАН. Они отвечают за выполнение очень конкретных и важнейших государственных функций на огромных территориях, удаленных от столичного региона и имеющих неисчислимые особенности с точки зрения подходов к их выполнению. Сюда входит, например, необходимость появления и целенаправленной поддержки маленьких (и поэтому не способных конкурировать в области фундаментальных исследований с устоявшимися научными структурами), но компетентных научных ячеек, непосредственно в местах, очень важных для оборонного, экономического или социального развития государства. Пример — арктическая зона, многие малоосвоенные территории Урала, Сибири и Дальнего Востока, а также уникальные природные объекты, требующие научного изучения на месте. В силу необъятности территории нашей страны необходимые структурные, кадровые и финансовые маневры при этом не всегда понятны руководству централизованного ведомства, что приводит в огромном числе случаев к печальным (и не только в науке) последствиям.

В целом пример Сибирского отделения показывает, что региональные отделения РАН оказываются более мобильными в выполнении государственных функций и обычно выступают в качестве объектов, на которых отрабатываются пилотные проекты по совершенствованию системы управления наукой в современных условиях. Затем опыт этих пилотных проектов переносится на всю академию или даже подхватывается Министерством образования и науки.

Ключевой момент для возможности более мобильного, подчас опережающего или нестандартного поведения региональных отделений РАН — их автономность в принятии многих решений, опирающаяся прежде всего на юридическую оформленность этих отделений как ведомств и наличие отдельной строки в государственном бюджете с закреплением за региональными отделениями функций главного распорядителя бюджетных средств (ГРБС), то есть независимость в принятии многих внутренних решений. Поэтому предлагаемое в законопроекте даже после его второго чтения снижение статуса региональных отделений до уровня филиалов с потерей юридического лица и, естественно, статуса ГРБС абсолютно недопустимо как для будущего науки в регионах, так и для развития российской науки в целом.       

 

Скала преткновения

Александр Кокшаров

Спор, разгоревшийся вокруг Гибралтара между Великобританией и Испанией, показывает, что даже после десятилетий европейской интеграции две страны — члены ЕС и НАТО могут оказаться втянутыми в серьезный дипломатический конфликт

Ни Испания, ни Британия не имеют средств для ведения войны за Гибралтар

Фото: EPA

Все началось с банального экономического спора. Власти Гибралтара, самоуправляемой британской заморской территории, решили создать искусственный риф из бетонных блоков к западу от местного аэропорта. Как утверждают в самом Гибралтаре (местные жители обычно называют его просто Скалой), искусственный риф должен восстановить биологическое разнообразие морской фауны в той части прибрежных вод, где активно ловит рыбу лишь одно испанское судно. Однако поскольку и Испания, и Гибралтар считают, что местные воды находятся в их юрисдикции, вслед за рыбаками, пытавшимися воспрепятствовать созданию рифа, на место прибыла испанская береговая охрана.

Одновременно испанские власти решили усилить досмотр всех автомобилей, направляющихся в Гибралтар или из него. В разгар отпускного сезона это привело к многочасовым очередям как для туристов, так и для местных жителей. Ведь многие испанцы из соседних городов работают на Скале или ездят туда за покупками, а гибралтарцы ездят в Испанию.

Вскоре в Мадриде выступил министр иностранных дел Испании Хосе- Мануэль Гарсия- Маргальо , который пригрозил ввести сбор в 50 евро за пересечение границы с территорией и даже закрыть испанское воздушное пространство для полетов из Лондона в Гибралтар.

Сначала британские власти пытались ограничиться лишь устными заявлениями. В начале августа премьер-министр Британии Дэвид Кэмерон заявил, что серьезно озабочен растущим напряжением вокруг Гибралтара. Но очереди на границе территории с Испанией продолжали расти (в некоторые дни автомобили проводили в них до семи часов), и Британия решила показать силу. В Средиземное море отправлены четыре боевых и шесть вспомогательных судов британских ВМС, которые сделают остановку в Гибралтаре. Вертолетоносец Illustrious и фрегат Westminster на рейде местного порта должны будут показать серьезность намерений британских властей по поводу своего заморского владения. Хотя в британском минобороны настаивают, что отправка судов в Средиземноморье — «давно запланированные учения», этому не верят даже британские газеты.

Застарелый конфликт

Лондон и Мадрид оспаривают право владения Скалой площадью всего 6,8 квадратного километра на юге Пиренейского полуострова уже более трех столетий. Расположенный в проливе между Средиземным морем и Атлантическим океаном, на морском пути из Северо-Западной Европы на Ближний Восток и далее в Индийский океан, Гибралтар — один из множества осколков Британской империи, до сих пор остающийся британским владением. Англо-голландские войска захватили его у испанцев в 1704 году во время Войны за испанское наследство, в которой участвовала половина монархий Европы. Утрехтский мир 1713 года зафиксировал крепость Гибралтар за британской короной «на вечные времена». Испания пыталась вернуть себе Скалу сначала в 1727 году, а затем во время «большой осады» в 1779–1783-м, но оба раза безуспешно.

С тех пор Гибралтар стал ключевой базой британского флота. Он сыграл важную роль во время Трафальгарской битвы в 1805 году, когда флот адмирала Нельсона разбил объединенные силы наполеоновской Франции и Испании (именно после этого название испанского мыса попало на карту Лондона). Стратегическое значение Гибралтара выросло после того, как в 1869 году был открыт Суэцкий канал, связавший британские владения в Индии, Сингапур и Гонконг с метрополией самым коротким маршрутом. Во время Второй мировой войны Гибралтар был превращен в неприступную крепость, с помощью которой поддерживались коммуникации с британскими силами на Мальте, Кипре и в Египте. По военно-исторической значимости Гибралтар для британцев столь же важен, как для россиян Севастополь.

После войны испанский диктатор Франсиско Франко вновь стал поднимать вопрос о необходимости вернуть Гибралтар испанским властям. Когда в 1960-е по всему миру прокатилась волна деколонизации, испанцам удалось провести через Генеральную ассамблею ООН резолюцию о необходимости деколонизации Гибралтара. До начала 1980-х испанцы держали границу с территорией закрытой — все товары туда доставлялись по воздуху или морем из Британии. Лишь накануне вступления Испании в Европейское экономическое сообщество (предшественник Евросоюза) в 1986 году сухопутная граница была полностью открыта. В 1980-х Мадрид вновь обращался в Лондон с предложением передать ему суверенитет над Гибралтаром, при этом обещая сохранить на Скале британскую военно-морскую базу на неопределенный период. А в 1990-х испанцы даже предлагали вариант со столетним переходным периодом двойного суверенитета.

По-видимому, события вокруг Гибралтара — это попытка правительства Мариано Рахоя (на фото) отвлечь внимание испанцев от печального состояния дел в экономике страны

Фото: EPA

Ключевая разница в позициях Мадрида и Лондона — отношение к желаниям самих гибралтарцев. Испанцы считают их колонистами, которые не имеют права на самоопределение территории. В Лондоне же полагают, что решать судьбу Гибралтара должны в первую очередь его жители, а не политики или дипломаты в двух столицах.

Поскольку после захвата Гибралтара британцами триста лет назад испанское население его покинуло, нынешние гибралтарцы (их всего около 30 тыс. человек) — это потомки мигрантов из самых разных стран. Хотя большинство гибралтарцев сегодня носят вполне британские имена, фамилии многих указывают на их средиземноморское происхождение. Согласно реестру избирателей, на британские фамилии в Гибралтаре приходится лишь 27%. Еще 26% составляют испанские, 19% — итальянские, 11% — португальские и 8% — мальтийские. Попадаются также еврейские, греческие и арабские. Нынешнего (с 2011 года) главу правительства Гибралтара зовут Фэбиан Пикардо, предыдущего (1996–2011) — Питер Кауана. Оба родились в Гибралтаре, но образование получили в Британии — в Оксфорде и Лондоне соответственно.

При этом гибралтарцы являются британскими гражданами и хотят оставаться заморской территорией Британии. На референдуме в 1967 году 99,6% гибралтарцев высказались за британский суверенитет, а на референдуме в 2002-м 99% выступили против даже совместного с Испанией суверенитета над территорией. «Гибралтарцы на двух референдумах показали, что они хотят оставаться под британским суверенитетом. Эту волю гибралтарского народа Испания должна принимать во внимание», — прокомментировал в разгар кризиса Фэбиан Пикардо, глава автономного правительства территории.

Спасительное безденежье

Британский МИД заявил, что действия испанских властей по особо тщательной проверке документов на границе с Гибралтаром являются политически мотивированными и совершенно не соответствующими отношениям двух стран Евросоюза. В Лондоне отметили, что серьезно рассматривают юридические меры против Испании в случае продолжения спора. В частности, британские власти могут обратиться к Европейской комиссии с просьбой вмешаться в действия Испании, которая нарушает, как полагают британцы, права жителей Гибралтара — граждан Евросоюза (по факту наличия у них британского гражданства).

«Мы предпочли бы возвращение к ситуации, которая существовала до эскалации конфликта, но мы не будем ждать и примем некоторые меры. Мы не собираемся портить отношения с Испанией, но считаем, что сложившаяся ситуация на границе с Гибралтаром совершенно неприемлема», — рассказал «Эксперту» на условиях анонимности один из сотрудников британского МИДа.

После прихода в 2004 году к власти в Испании социалистов Гибралтар перестал быть серьезной проблемой в отношениях между двумя странами — новые власти в Мадриде предпочитали прагматичный подход в отношениях с партнером по Евросоюзу. Но в 2011 году испанцы вернули во власть консерваторов, которые вновь заговорили о необходимости возвращения испанского суверенитета над Скалой.

«Не исключено, что события вокруг Гибралтара — это попытка властей в Мадриде отвлечь внимание простых испанцев от печального состояния дел в экономике страны, где продолжается рецессия, а безработица остается на рекордном уровне. Кроме того, дипломатический конфликт отвлекает внимание от коррупционных скандалов в нынешнем правительстве Испании», — сказал «Эксперту» Винсент Форест , экономист исследовательского центра Economist Intelligence Unit в Лондоне.

Пока в Мадриде решили продолжать настаивать на необходимости пограничного контроля на границе, поскольку Британия (и ее владения) не входят в Шенгенскую зону. В частности, испанцы обвиняют Гибралтар в том, что он является источником контрафактных сигарет, финансовым офшором и средоточием интернет-казино. В Мадриде пригрозили начать налоговое расследование в отношении шести тысяч гибралтарцев, владеющих недвижимостью на испанской территории.

Игнасио Ибанес , один из высокопоставленных дипломатов испанского МИДа, также заявил, что глава ведомства Гарсия-Маргальо может использовать плановый визит в Буэнос-Айрес для согласования позиций с Аргентиной, которая претендует на контролируемые Британией Фолкленды (подробнее об этом конфликте см. «Эксперт» № 4 за 2012 год). В частности, Аргентина и Испания могут поднять вопрос о деколонизации этих британских владений на Генеральной ассамблее ООН. Ради этого испанские власти оказались готовы забыть проведенную в 2012 году ренационализацию Буэнос-Айресом аргентинской части нефтяной компании Repsol-YPF.

Пока спор Лондона и Мадрида, партнеров по Евросоюзу и НАТО, остается в политической и дипломатической плоскости. Официальный Брюссель уже заявил, что озабочен возможным нарушением прав граждан Евросоюза. Мэр Лондона Борис Джонсон считает, что Британия должна показать ту же решимость в защите Гибралтара, что и в случае Фолклендов, хотя он и не играет прежней военной роли. В частности, Джонсон напомнил, что в 1982 году премьер-министр Маргарет Тэтчер начала военные действия против Аргентины, чтобы восстановить над архипелагом британский суверенитет.

Наблюдателей успокаивает лишь то, что у участников спора нет средств на войну за Гибралтар. «Британский военный бюджет сокращается, а в Испании ситуация еще хуже — испанцы не могут себе позволить воевать за Гибралтар», — сказал «Эксперту» источник в британском МИДе.

Лондон

 

Поэты и художники, а также их кураторы

Ирина Осипова

VII Фестиваль коллекций современного искусства, устроенный ГЦСИ, собрал широкую панораму — от видеоарта армянских художников до рисунков Иосифа Бродского и Линор Горалик

Иосиф Бродский. «Автопортрет с голубем». Июль, 1964. Из архива Евгения Рейна

Фестиваль, который уже в седьмой раз проводит Государственный центр современного искусства (ГЦСИ), кажется событием камерным, но на самом деле он чрезвычайно важен. Коллекционирование актуального искусства развито у нас пока недостаточно, и об этом на каждом углу кричат галеристы. У музеев не хватает средств на закупки, и это тоже всем известно. Но из года в год фестиваль демонстрирует примеры сложившихся коллекций и разные форматы собирательства.

«За семь лет существования фестиваля у нас выработалось несколько линий, которые мы стараемся продолжать и развивать, — рассказывает главный хранитель ГЦСИ и куратор фестиваля Алина Федорович . — Первая — коллекция художника. Иногда мы показываем их напрямую, как, например, коллекцию и архив концептуалиста Вадима Захарова, иногда трансформируем в более сложный ансамбль или придуманную самим художником инсталляцию. Вторая линия — показ коллекций различных институций, центров современного искусства. Третья — наша партнерская работа с музеями. Так мы сотрудничали с Царицыно, а в этот раз — с Литературным музеем. Наконец, мы всегда стараемся использовать собственную коллекцию ГЦСИ, показывая ее в разных ракурсах. Пока собственного здания для экспонирования коллекции у нас нет, мы используем возможности фестиваля».

Рисунок Михаила Чернышова «Святогорск SIKORSKY». 1966

Ждать нового здания ГЦСИ и правда еще долго, и пока даже непонятно, как оно будет выглядеть, есть только простор Ходынского поля, выделенный под застройку, и как раз сейчас проходит первый этап конкурса на здание и концепцию. Пять выставок фестиваля разместились в двух залах нынешнего здания ГЦСИ на Зоологической, в мансарде принадлежащего ему же Дома Поленова, что стоит по соседству, и в Литературном музее в Трубниковском переулке — всё рядом.

Начать осмотр стоит, пожалуй, с коллекции художника. «Контейнеры, пакеты, цистерны, мемории» — выставка самых разных вещей, которые собирает Сергей Шутов, превращенная в авторскую инсталляцию. Строго говоря, это никакая не коллекция, а срез времени и мировоззрения, что-то вроде культурного слоя. На щитах, развешанных по стенам, скомпонованы газетные вырезки, справка, выданная художнику Шутову в поликлинике при устройстве на работу дворником, его собственные небольшие холсты и работы коллег, настольные скульптуры и музыкальные диски. Вот статья уважаемого советского искусствоведа Каменского из «Московских новостей» 1984 года, а вот призыв к избирателям прийти на выборы и предупреждение о манипуляциях «антиперестроечных сил». Во все это обязательно нужно вглядываться, вчитываться и искать сотни скрытых смыслов, а уж параллели с днем сегодняшним и так бросаются в глаза.

Часть инсталляции Сергея Шутова

Сергей Шутов

За вторую тему на фестивале — собрания институций — в этот раз отвечают ереванский Центр современного экспериментального искусства АССЕА/NPAK и музей голландского города Харлема De Hallen Haarlem. Выставки, которые пройдут в Большом зале ГЦСИ одна за другой, показывают выжимку из их собраний. Первая вполне может стать открытием — работы актуальных армянских художников в Москве выставляются не часто. Среди бывших союзных республик Армения первой вышла на мировую арт-сцену благодаря большим выставкам АССЕА/NPAK и инициированному им же участию с 1995 года в Венецианской биеннале. Главной специализацией центра, существующего уже двадцать лет, стал видеоарт. Помимо него на выставке есть и концептуальные инсталляции, и яркие объекты из ткани Манан Торосян, напоминающие работы популярной сейчас во всем мире португальской художницы Жоаны Вашконселуш. Но самый эффектный экспонат — аудио- и видеоинсталляция основательницы центра Сони Баласанян «Площадки для игр как мишени». В закрытой комнате перед вами выстроились маленькие коробки типовых домов. За ними зеркало, в котором вы отражаетесь, оказываясь внутри действа. Пейзаж недолго остается мирным — на дома проецируется мишень для стрельбы с громким взрывом в финале. «Власти вторгаются в личное пространство людей, превращая дома, города и страны в руины, в кучи пепла. У людей нет другого выхода, кроме как сдаться. Их жизненное пространство превратилось в площадку для игр сильных мира сего, где человек — лишь мишень», — объясняет художник. Но и без комментариев идея выражена вполне доходчиво.

Владимир Маяковский. Эскиз декорации к пьесе «Мистерия-Буфф». 1919

Государственный литературный музей

Следующий пункт осмотра — расположенный этажом выше малый зал ГЦСИ, который, по словам куратора, хорошо подходит для камерных моновыставок, а верхний свет от мансардных окон создает ощущение, что вы находитесь в мастерской художника. Сейчас здесь показывают работы одного из основателей абстракции и поп-арта в среде советских неофициальных художников Михаила Чернышова.

Инсталляция Сони Баласанян «Площадки для игр как мишени». 2006

От профессиональных художников стоит перейти к «Рисункам поэтов» в Литературном музее. И если даже почерк может многое рассказать о человеке, то уж рисунки и вовсе выдают его с головой. Совместив архивы ГЦСИ и Литературного музея, удалось создать внушительную картину: от поэтов Серебряного века — Белого, Брюсова, Волошина, Иванова, Маяковского, Хлебникова и многих других (мало кто в тот образованный век не держал в руках карандаша) до поколения шестидесятников в лице Сапгира, Пригова, Хвостенко и самой молодой в этой компании Линор Горалик.         

 

Простые истории

Артем Рондарев

Плюсы и минусы авторской неамбициозности

Анна Матвеева — журналист и писатель с вполне успешной, немного глянцевой карьерой: наибольшую известность имеет ее повесть «Перевал Дятлова», хотя часть этой известности обусловлена самой темой. Данная ее книга, «Подожди, я умру — и приду», — сборник рассказов и повестей: собрание пестрых историй о жизни городского интеллигентного человека, преимущественно (что ожидаемо) девочек и молодых женщин. То, что Матвеева журналист, хорошо заметно: она очень точно ловит внешний аспект человеческой личности, который формируется в социуме и называется «социальным “я”» (или «персонажем» у Чарльза Кули), — все эти фразы, позы и детали жестов, которые обусловливают проекцию личности на общество и которые затем общество навязывает личности, зачастую в принудительном порядке. Сами по себе они часто штука весьма синкретическая, что у Матвеевой отражено очень хорошо: списки ее эпитетов часто составляются из явлений, взятых из самых разных смысловых и физических рядов, которые собираются все вместе в очень характерное — и при этом весьма лаконичное — целое. Тут, однако, надо отдавать себе отчет, что к пресловутому «психологизму» сказанное не имеет особенного отношения — Матвеева, разумеется, постоянно перечисляет мысли своих персонажей, но даже и мысли эти несут на себе печать внешнего представления мира о человеке — ее герои, грубо говоря, думают не то, что хотели бы, а то, что им предписано думать: это делает их мысли банальными и немедленно узнаваемыми. И это нормальное состояние обычного конформного человека в социуме, насквозь пронизанном информационными связями. Отразить данный тип мышления — задача не самая простая; Матвеева умеет это сделать, и оттого читать ее не только приятно, но и поучительно. Точность попадания ей во всех случаях делает честь — у нее хороший слух и очень теплое отношение к своим героям (это по нынешним временам отдельный дар), она их всех любит, им всем сочувствует и именно поэтому так хорошо их слышит.

Истории она рассказывает весьма простые — про мальчика, который хотел бы, чтобы рядом с ним был папа, а не мамин хахаль; про учительницу, которая хотела бы, чтобы ее любил ученик; про девочек, каждая из которых хотела бы быть лучше другой, — словом, истории о людях, у которых в жизни в целом все в порядке, но что-то определенно не так. Тема эта не настолько банальна, как может показаться в пересказе, — современный человек, живущий в целом весьма благополучно, тоже страдает от несовершенства мира, и то, что его страдания на фоне глобальных катаклизмов и подлинных трагедий кажутся смехотворной фанаберией, не делает их слабее и не мешает им отравлять жизнь. В сущности, философия Матвеевой в том, что всякое страдание уникально, и не имеет смысла мерить их все по какой-то абсолютной шкале. Я не знаю, отдает ли она сама себе в этом отчет, и это, в общем, не важно: ее к выражению данной идеи приводит вполне объективная логика жизни; из нее можно не делать эксплицитных выводов, но если ты ей верен — выводы получатся сами собой.

Несмотря на весь описанный бытовой облик, прозу Матвеевой часто относят к магическому реализму, и небезосновательно — то там, то тут в весьма прозаическое бытие ее героев вторгается какая-то, как любят говорить в глянцевых журналах, мистика: то возникает художник, который умеет читать мысли, то педколлектив, инициалы участников которого все Е. С., а одна из учительниц к тому же не оставляет отпечатков пальцев. Тем не менее суть магического реализма не в том, что люди умеют летать, а в том, зачем им это нужно, — тогда как из странностей в рассказах Матвеевой решительно ничего, за вычетом каких-то ситуационных удобств и неудобств, не вытекает и не следует. Такое впечатление, что, польстившись на внешний облик приемов этого самого магического реализма, Матвеева в итоге не поняла, для чего он ей нужен, и пустила дело на самотек, примерно из тех же соображений, из каких Эразм Дарвин играл на трубе перед тюльпанами — авось что и выйдет.

Сказанное, как представляется, есть часть более глобальной проблемы с книгой Матвеевой — автор хорошо понимает, как выглядит жизнь, но совсем не задумывается над тем, отчего она выглядит именно так, а не иначе; этот вопрос, праздный в быту, для писательского дела имеет принципиальное значение, так как, не решив его, очень трудно сформулировать проблематику, которая отличала бы автора от сонма других, тоже хорошо пишущих авторов. Да, жизнь штука непростая; да, об этом можно рассказывать просто; да, нас этому научили Чехов и Сэлинджер, — ну так что дальше? Точнее сказать, проблемой это становится только тогда, когда книга оказывается в списке номинантов на большую литпремию: можно бесконечно говорить о том, что литература может быть какой угодно, лишь бы она была хорошая, — но есть книги, так сказать, «премиальные» и есть — не очень; то же и с фильмами, и с музыкой: предполагается, что премии дают за вещи, имеющие субстанциональное значение, а откуда возьмется субстанция там, где об устройстве мира речи не идет?

В конечном итоге с прозой Матвеевой та же история, что и с хорошим человеком, в котором замечательно все, кроме того, что сказать о нем почти нечего. Тем не менее большинство людей предпочло бы, чтобы хороших людей кругом них было бы как можно больше; в этом смысле книжки, подобные нынешней, ложатся в ту же логику: их, разумеется, нужно побольше — потому что читать их приятно, пошлости в них нет, представляют они собой en masse ту плодородную почву, на которой определенно может взойти что-нибудь стоящее, и в этом качестве необходимы. Я не уверен, что это комплимент в адрес непосредственно Матвеевой, но читатель эгоист, ему удобнее тогда, когда удобно ему, а не писателю.           

 

Hi-End

Если вы хотите, чтобы ваш золотой «Ролекс» отличался от ста миллионов других таких же «Ролексов», отправляйтесь в Bamford Watch Department, и они превратят его циферблат в нечто совершенно оригинальное. Здесь занимаются кастомизацией часов. Но в этот раз речь идет не об one & only, а о десяти часах, но не менее оригинальных. Джордж Бэмфорд, владелец Bamford Watch Department, скооперировался с лос-анджелесским дизайнером, маркетологом и клипмейкером Дарреном Романелли (он же Dr. Romanelli, он же DRx), в результате чего появился специальный выпуск знаменитого ролексовского хронометра Yachtmaster.

На белом циферблате SE Gold «Popeye» Rolex Yachtmaster изображен популярный персонаж комиксов и мультфильмов моряк Попай. Корпус часов сделан из желтого золота. Часы помещены в винтажную шкатулку, напоминающую старые морские контейнеры, вместе с комиксом об отважном морячке. Заказать часы можно на сайте Bamford Watch Department.

Диваны и пуфы Monomoka делают выпускницы Wroclaw Polytechnic архитекторы сестры Моника и Кася Гвиздовские. Точнее, они вяжут мебель из разнообразной пряжи на спицах и крючком. На изготовление каждого предмета уходит несколько месяцев работы, а всего их в коллекции Monomoka тринадцать, например «Зебра», обтянутая крупной оранжевой сеткой, или «Суфле» в форме грецкого ореха, собранного из 76 подушек. С 6 по 10 сентября в Париже пройдет очередная выставка мебели и предметов интерьера Maison & Oject, где можно будет увидеть все эти не просто чрезвычайно декоративные, но остроумные и ироничные вещи сестер Гвиздовских.

Модная нишевая парфюмерная марка Le Labo представила два новых аромата — Lys 41 и Ylang 49. Причем именно так — парой, и создатели Le Labo Фабрис Пено и Эдуард Роски назвали их несовершенными близнецами. Автор Lys 41 — Дафни Баги (она создала для Le Labo Rose 31, Bergamote 22 и Neroli 36), автор Ylang 49 — Фрэнк Волкл (создатель Santal 33, Musc 25 и Baie Rose 26), и общего у них то, что они цветочные, яркие и сильные. Lys 41 построен вокруг белых цветов — лилии, туберозы, жасмина. В базе — дерево, ваниль и мускус. Тубероза — в любых количествах — сама по себе очень запоминающаяся, а в сочетании с такими сильными ароматами, как лилия и жасмин, просто незабываема. Ylang 49 — это цветочный шипр, где к иланг-илангу добавлена гардения Pua Noa Noa с Таити. Шлейф составляют классические для шипра дубовый мох, ветивер, сандал и бензоин. И немного пачулей. Гардения по силе и оригинальности аромата не уступает туберозе, так же как Ylang 49 по яркости не уступает Lys 41. Именно поэтому каждый из них требует очень индивидуального подхода, потому что на коже каждого конкретного человека они будут вести себя очень по-разному. Посмотреть, как это сработает для вас, можно будет уже в сентябре в корнере Le Labo в ЦУМе.

Совсем недавно компания Montblanc отпраздновала 100-летний юбилей. В честь этого события была представлена новая линия Heritage Collection 1912. Прежде всего речь идет о двухступенчатом винтовом механизме, который одновременно контролирует выдвижное перо и поршневое устройство для заправки чернил — чтобы все заработало, нужно всего лишь потянуть за корпус ручки. Образцом для дизайна стала одна из первых перьевых ручек Simplo Safety Filler, появившаяся в начале XX века. Корпус и колпачок сделаны из черной смолы, на кончике колпачка — традиционная звезда Montblanc, накрытая куполом из прозрачной смолы, а на нем — лак цвета «королевская жемчужина». Перо — из золота 585-й пробы с родиевым напылением, в его основании проделано треугольное отверстие, и это впервые и только в Heritage Collection 1912.

Замечательную марку Privé придумал и создал Лоран Дюффур, знаменитый парижский парикмахер, начинавший работать еще в легендарном салоне Claude Maxime. В 1970-е он переехал в Лос-Анджелес, а в 1995 году открыл там собственный салон Privé — отсюда, собственно, и название марки. Затем такой же салон появился в гранд-отеле SoHo в Нью-Йорке. Вскоре Дюффур знакомится с известным лос-анджелесским пластическим хирургом Стэнли Фрайлеком, и вместе они открывают популярный спа-салон ONA. Называть имена его знаменитых клиентов просто нет смысла, это чуть ли не весь Голливуд. Из всего перечисленного понятен не только масштаб личности Лорана Дюффура и его место в бизнесе, но и уровень его средств для волос.

Полное название линии — Privé formule aux herbes, и она действительно буквально напичкана растительными экстрактами (розовые лепестки, белый имбирь, орхидея, бамбук, модный сейчас антиоксидант ягоды асаи и многое другое) и современными технологиями. В линии 26 средств на все случаи жизни: для мытья волос, восстановления, укладки и проч. Все это, разумеется, создано в соответствии с этическими и экологическими принципами производства косметики. Найти Privé можно в магазинах и корнерах Cosmotheca.

 

Августовское банкротство

Максим Соколов

Максим Соколов

Окончательно репутация российского августа как месяца катастроф сложилась уже в нынешнем тысячелетии, при В. В. Путине, но нарабатывать роковую репутацию август начал еще в XX веке. Собственно, хватило бы и одного Августа Четырнадцатого, когда случился такой обвал истории, последствия которого не избыты и по сей день. Но отсчет роковых месяцев обыкновенно ведут даже не с августа 1991 г., хотя гибель СССР — катаклизм очень большой силы, а с августа 1998-го, когда курс рубля рухнул втрое с надлежащими последствиями для денежно-финансовой системы и для экономики и политики вообще.

Хозяйственного катаклизма такой силы в новейшей русской истории не было допрежь и не было с тех пор, хотя прошло уже пятнадцать лет. Причем не только такой силы, но и такой катастрофичности — в смысле мгновенности обвала. «Все та ж высокая, безоблачная твердь, // Все так же грудь твоя легко и сладко дышит, // Все тот же теплый ветр верхи дерев колышет, // Все тот же запах роз, и это все есть Дефолт». Когда разом остановились все платежи, путешественники на чужбине остались без денег, банкиры объявили вкладчикам: «Накося, выкуси», вчерашние скоробогачи продавали за бесценок свои джипы и лимузины, будучи не в силах их обслуживать. Люди (говорю о своем задорном цехе), еще весной 1998-го горделиво заявлявшие, что на жалованье меньше 5000 у. е. они не согласны, осенью были премного довольны, если им удавалось найти работу за 300 у. е. в месяц. Весь федеральный бюджет на 1999 г. составлял лепту вдовицы — 20 млрд у. е.

Никогда не забуду, как трасса М9 Москва—Рига, уже и к 1998 г. стонавшая от потока тяжелых фур, идущих из латвийских портов, вдруг в одночасье обезлюдела. Исчез торговый кредит, а с ним и фуры. Ездить стало легко и приятно, но радости это не доставляло — скорее было чувство большой неуютности.

После первого шока встал вопрос «как же мы дошли до жизни такой?», а равно «кто будет платить за разбитые горшки?» Задним-то числом видно, что дойти до такой жизни было делом немудреным. На неблагоприятную внешнюю конъюнктуру — нефть падала до 8 (восьми) долларов за баррель, свой вклад внес и азиатский кризис 1997 г. — наложилась чрезвычайная внутриполитическая слабость правительства. Оно было зажато между семибанкирщиной, аппетиты которой значительно превышали дальновидность и даже простую осторожность, «наша сила, наша воля, наша власть» совершенно зашкаливало, и левой Думой — самой левой и самой несговорчивой из всех Дум с 1993 г., готовность которой назло правительству отморозить себе уши зашкаливала также. Харизматичность президента была в далеком прошлом, его спасала лишь общая расслабленность, неизбежно наступающая после революционных потрясений, да остаточная боязнь коммунистов, которые в 90-е были совсем не столь ручными, как сегодня. Оставалось лишь ведение дел по принципу Тришкина кафтана, причем принцип был избран в самом злокачественном варианте пирамиды ГКО — другого, впрочем, и не предлагали. Наконец, экономическое миросозерцание правительственной команды — и сейчас-то крайне либеральное — тогда было либеральным сугубо и трегубо, отступления от единственно правильного учения были недопустимы. Исключения делались лишь ради злобы дня — «нам бы только ночь простоять, да день продержаться», — но никакой ревизии основ не допускалось.

Расплата за разбитые горшки и произошла, и не произошла. С одной стороны, во все последующие правительства не допускались лица, стоявшие у руля и доведшие дело до дефолта. Кабинет министров оказался закрыт для них навсегда, хотя попервоначалу это не было понятно никому, в том числе самим изгнанникам. Пилюля, впрочем, оказалась минимально горькой, ибо за пределами собственно кабинета министров, но вполне в окрестностях кабинета нашлось немало вполне завидных мест — различные РАО, приправительственные институты, Дума, наконец, — куда и пристроились деятели дефолта. Если случалось, что потом они, подобно А. Р. Коху или Б. Е. Немцову, совсем сошли с круга, то это было уже сильно потом и уже не в качестве платы за 1998 год. Оплачивались их более поздние заслуги. Тот же, кто не отличался совсем вздорным нравом, все благополучно уцелели.

Менее повезло некоторым членам семибанкирщины. Впрочем, 300-процентная норма прибыли всегда сопровождается риском сжечь паруса. К тому же и паруса сожгли не все, а только особо настырные, которые почувствовали себе нашкодившими котами лишь на краткое время и вскорости опять взялись за прежнее «наша сила, наша воля, наша власть». Их более осторожные товарищи не пострадали.

Самое же главное последствие — спасительное или губительное, тут мнения расходятся — в том, что с тех пор и до сего дня, хоть пятнадцать лет уже прошло, срок немалый, экономические власти пребывают в состоянии постоянного страха. Запуганное сословие, или кого в лесу медведь (дефолт) драл, тот и сучка боится. В принципе известная доля осторожности при ведении хозяйства еще никому не мешала и только приносила пользу, и если урок 1998 г. оказался усвоен, то вроде бы и хорошо. Но проблема в том, что dosis facit venenum, доза делает яд. Известная доля осторожности — это одно, парализующий страх, воплощением которого является кудринское (теперь силуановское) бюджетобесие. Благоразумие велит выбрать золотую середину между «Блюдите, как опасно ходите» и «Боящийся несовершен в любви». Как блюстители опасного хождения экономические власти достигли крайних высот, но боящийся несовершен не только в любви, но и в экономическом развитии.

В этом смысле последствия 1998 года насущны и через пятнадцать лет. Никогда не повторять цепь безумных решений, приведших к дефолту, — это хорошо, но мало, и экономическая политика не может строиться только на отрицании одного из видов безумия. Она еще должна быть разумной, а с этим наблюдается полное наличие отсутствия.