Первая мировая война породила невиданное ранее количество военно-технических новинок. Многое не сразу научились применять, многое было отвергнуто, однако в целом появление новых видов вооружений принципиально изменило характер боевых действий

section class="box-today"

Сюжеты

Технологии:

Полет над скептицизмом

Региональный лайнер ИЛ-114: возвращение на родину

/section section class="tags"

Теги

Технологии

Оборонный комплекс

ВПК

Война

История

Общество

/section

Развитие военной техники в России в ходе Первой мировой войны представляло собой классический пример ситуации «вызов — ответ». Противостояние такого масштаба и накала помимо небывалых человеческих жертв отличал невиданный прогресс вооружений уже в ходе войны. Задолго до августа 1914 года многие военные, ученые и писатели разных стран пытались предположить, как будет выглядеть новая большая война, которой не случалось уже много десятилетий. Вскоре после начала мировой войны ее участники обнаружили, что некоторые из этих прогнозов (например, «Будущая война и ее экономические последствия» Ивана Блиоха 1898 года) сбылись.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Между тем к длительным боевым действиям не была готова в военно-техническом отношении ни одна из стран — участниц Первой мировой войны, включая Российскую Империю. Ее военный министр В. А. Сухомлинов лелеял планы модернизации и усиления армии, воплотившиеся в двух программах: «малой» и «большой». Первая была одобрена министерством в июне 1913 года, и в соответствии с ней львиная доля средств в сумме 98 млн рублей вотировалась на развитие артиллерии и заготовку боеприпасов. Еще 16 млн рублей выделялось на организацию артиллерийских мастерских и лабораторий и 9 млн — на авиацию. «Малая программа» была утверждена императором Николаем II и приобрела силу закона.

Впрочем, до начала войны оставался всего год, и планам было не суждено воплотиться в жизнь. Задел же на первый этап войны, считавшейся скоротечной всеми сторонами общемирового конфликта, хотя был и весом (в частности, русская авиация накануне войны была представлена 263 аэропланами — немалая цифра), но быстро исчерпал себя. Например, приданные 2-й армии генерала от кавалерии А. В. Самсонова корпусные авиационные отряды разделили ее трагическую судьбу в Восточной Пруссии. Отсутствие в русской армии опыта снабжения авиаотрядов и их ремонта в полевых условиях привело к резкому сокращению количества исправных аэропланов уже в августе 1914-го. 12 августа Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич-младший был вынужден издать приказ с требованием применять авиацию лишь при «действительной необходимости». Техническая авангардность авиации, поражавшей воображение нижних чинов и даже офицерского состава пехотных частей действующей армии, влекла за собой и неоднократные случаи фратрицида — открытия «дружественного огня» русской пехотой по собственным аэропланам. Следует отметить, что эта болезнь роста не была окончательно преодолена и с началом кампании 1915 года.

Революционные изменения

Однако в целом прогресс в получившем третье измерение военном деле впечатлял. Только Франция за 11 месяцев 1918 года выпустила почти 24 тыс. самолетов и 45 тыс. двигателей (при 40 моторах в месяц на 1914 год) — вполне сопоставимые с рекордами Второй мировой темпы производства. Не менее внушительным был качественный скачок: если в 1914 году летчики руками сбрасывали на врага металлические стрелы и «дуэлировали» на револьверах, то к концу войны с дальних бомбардировщиков вниз летели бомбы массой до 800–1000 кг. На истребители ставили до шести пулеметов, автоматические и крупнокалиберные пушки, безоткатные орудия Дэвиса и ракеты Ле Приера; часть самолетов в зависимости от назначения получала радио, броню или ночные прицелы. Немцы поставили на тяжелый бомбардировщик «Гигант» 120-миллиметровое орудие и даже стреляли из него в полете. Французы разработали Nemirovsky-Tilmant Aerochir — первый летающий госпиталь, имеющий даже рентгеновскую установку. Самолеты также сбрасывали наступающей пехоте боеприпасы на парашютах.

Отто Дикс

Тем временем на земле современное оружие, опробованное в далеких колониальных войнах и на маневрах, — скорострельные пушки, за минуту выбрасывающие десятки снарядов с тысячами пуль внутри, магазинные винтовки с патронами бездымного пороха и пока немногочисленные, но уже смертоносные пулеметы, — позволяли стрелкам буквально стирать с лица земли атакующие войска. На любом фронте можно было без труда найти одинаковые описания: «Все деревянные части орудий были буквально изрешечены шрапнельными пулями. Потом я насчитал в спицах колес по 30–40 пуль в каждой спице. Было очевидно, что батарея умерла мгновенно: на нее за 10–12 секунд обрушился поток в 10 000 пуль! (40 шрапнелей по 250 пуль каждая)».

Снайперы быстро заняли свою нишу в этой войне нового типа, и попытки использовать шанцевый инструмент для защиты от их пуль не оправдали себя, лишь усугубляя угрозу жизни солдата в прицеле. В дополнение к перечисленным бедам дорогу наступающей пехоте быстро преградила колючая проволока. Поскольку колья из древесины, к которым она крепилась, были уязвимы для огня, уже на второй год войны в России их планировали забивать в грунт заподлицо, вдобавок удобряя его заостренными металлическими шипами, дабы повысить травматизм пехоты противника. В геометрической прогрессии развивались и средства преодоления искусственных преград — счет известных разновидностей одних только ножниц для разрезания проволоки идет на многие десятки.

Не утратил своего тактического значения и рельеф местности. Театры военных действий Восточного фронта не имели недостатка в естественных водных преградах, форсирование которых было сопряжено с ростом потерь, как правило невозвратных. Примером может служить оборона войсками 2-й армии укрепленных позиций на реках Равка и Бзура в конце 1914-го — 1915 году. Захват и закрепление плацдармов на их левых берегах, по словам командующего генерала от инфантерии В. В. Смирнова, «имеют огромное моральное значение, так как они воспитывают войска в духе предприимчивости». При этом львиную долю текста приказа он уделил описанию и анализу неудачных русских десантов. Первые предложения военному ведомству по сокращению количества попросту тонущих на переправах солдат стали поступать в Главное военно-техническое управление только в конце 1915 года, например спасательный пояс «Дельфин», дошедший до испытания образцов. В разы больше изобретений в этой области пришлось на весну 1917-го. В марте на рассмотрение Инженерного (после переименования Технического 23 сентября 1916 года) комитета поступил проект за подписью некоего Яна Янова Рекстина: «Снабжать каждого переправляющегося просторными штанами из непромокаемой материи, надеваемыми в минуту надобности поверх сапог и одежды при полном снаряжении». Их следовало оснащать резиновой трубкой, запаянной в кольцо на поясе и заполняемой воздухом до переправы. В мае гражданин И. Онищенко ходатайствовал о рассмотрении изобретенных им складных водяных лыж. Будучи аналогом охотничьих мокроступов — каркас из железа и древесины, обтянутый брезентом, — они, по замыслу автора, позволяли быстро пересекать не только болота, но и реки. Было решено ассигновать Онищенко 100 рублей на изготовление опытного образца, а затем испытать его. Однако, дошло ли дело до апробирования на фоне кризиса на фронте и в тылу, неизвестно.

Obice da 305/17 — огромная итальянская гаубица, таких во время войны было произведено около 50-ти

Оборона также постоянно и неуклонно совершенствовалась, опережая все попытки быстро разгромить противника. От шрапнели спасали окопы. Снаряды и гранаты разбивают окопы — убежища ушли на десятки метров под землю. Сверхтяжелые орудия обрушивают и такие крепости — войска перешли к целой сети мелких, но прочных и замаскированных огневых точек и блиндажей, где каждая следующая линия простреливает предыдущие. Наступающие силы попадали в огневые мешки и выбивались подготовленными контратаками. Обороняющиеся спасались от артобстрела маневром по траншеям, уходя почти от любого огня. Проекты развития полевой фортификации доводились военными инженерами и дилетантами до технологического тупика. Например, в российское Главное военно-техническое управление в начале 1916 года поступили чертежи и описание системы укреплений из двух линий расположенных в шахматном порядке блиндажей, обнесенных колючей проволокой и окруженных «волчьими ямами» с кольями, в которые по проложенным трубопроводам должен был подаваться отравляющий газ. Подобную «адскую позицию» (название автора проекта) оказалось бы невозможно оборонять, и она ожидаемо осталась на бумаге.

Всего один-два укрытых пулемета в сочетании с рядами колючей проволоки могли остановить атаку целого полка: «Один батальон за другим атаковали только для того, чтобы лишний раз подтвердить, что фронтальная атака одной живой силой против проволоки и пулеметов ведет только к потерям…

и нескольким медалям за храбрость, для уцелевших».

Новая военная промышленность

Реалии войны показали, что всего для нескольких часов боя требуются миллионы снарядов, мин и гранат, причем далеко не все из них разрывались, вынуждая тратить еще больше. В 1916 году десять британских пулеметов «Виккерс» всего за один бой выпустили порядка миллиона патронов.

Но как и где произвести такое еще недавно невероятное количество, когда многих необходимых вещей до войны просто не существовало?

Во Франции многие важнейшие регионы страны оказались оккупированными. Британия обнаружила себя в опасной зависимости от импорта целого ряда товаров — от продовольствия до оптики. САСШ еще только предстояло создать как массовую армию, так и военную промышленность, а потом перевезти миллионы солдат со всем необходимым через океан.

Пришлось срочно создавать новые заводы, упрощать технологии, разбивать производственный процесс на ряд более простых операций. Вместо рабочей элиты ту же работу выполняли женщины и иностранцы, в бой шли части из белых жителей колоний, чернокожих и индусов. После окончания войны это, наряду с прочими факторами, приведет к поистине революционным потрясениям общества.

Североамериканские Соединенные Штаты, по сути, подошли к войне как к обычной бизнес-задаче. Отсутствие взрывчатки решалось строительством за два года (1915–1916 годы — и это мирное время) 40 бензольных заводов с годовой мощностью порядка 128 тыс. тонн. Обувь изготовлялась с привлечением консультантов-ортопедов, 15 размеров по длине и шести — по ширине, что давало 90 размеров обуви (хотя зимой 1917/18 года в некоторых дивизиях до 90% солдат получали обувь не того размера). С октября 1918-го для американской армии во Франции каждые сутки обеззараживалось почти 16 млн литров воды.

Британские пулеметные экипажи на мотоциклах с бронированными колясками готовы отправиться на вылазку во Франции, 1918

В России 5 июня 1915 года был создан комитет военно-технической помощи, деятельность которого заключалась в подготовке специалистов-техников для частей действующей армии. На базе высших учебных заведений, в частности Института гражданских инженеров Императора Николая I, Технологического института, открывались курсы военных строителей, монтеров, автомехаников, инструкторов по противогазовой борьбе и т. д. Организованная комиссия по оказанию помощи инвалидам разрабатывала планы по ведению специальных курсов цеховых строительных рабочих из инвалидов. В рамках издательской деятельности выпускались брошюры по фортификации и топографии, курсы лекций для старших и младших техников. В составе комитета функционировали и научно-исследовательские отделы. Однако результативность этой масштабной работы на практике оказалась невысока. К концу 1916 года для нужд Северного фронта было организовано всего две инженерно-строительные дружины по 3000 человек личного состава в каждой, прошедших ускоренные курсы подготовки. Плодами исследовательской деятельности химического отдела стали зеленая глауконитовая краска для покрытия окопных сооружений, ценная в первую очередь своей дешевизной, и зубной цемент. После же Февральской революции 1917 года львиная доля сил и средств комитета военно-технической помощи была направлена на массовый выпуск пропагандистских листовок. «Так возникла в Комитете работа, известная под именем “Организации духа”. Неблагоприятные условия дореволюционного времени, естественно, значительно тормозили эту работу (sic!), и только с освобождением нашей родины горизонты и возможности и здесь значительно расширились», — говорилось в заявлении комитета. Как следствие, в тексте адресованной рабочим оборонных предприятий листовки «Помните о войне! Помните о братьях в окопах! Дайте им снаряды!» ни сами снаряды, ни интенсификация их производства даже не были упомянуты.

Обходные пути

Нехватку артиллерии на фронтах приходилось компенсировать любыми средствами. По выражению выдающегося военного деятеля и ученого Генерального штаба генерал-лейтенанта А. Е. Снесарева, «война… пустила в ход все то старое, что уже считалось непригодным: сняла с крепостных платформ застарелые орудия».

Эта мера была вынужденной и в известном смысле оправдала себя. В ходе декабрьских боев 1914 года потери в 1-й и 2-й армиях убитыми и ранеными исчислялись сотнями тысяч, а их командование, как справедливо отмечал видный военный историк русского зарубежья А. А. Керсновский, проявило косность, не пожелав использовать предложенную многочисленную тяжелую артиллерию крепости Новогеоргиевск. Позднее, как свидетельствовал генерал-лейтенант В. И. Гурко, в боях в районе Воли Шидловской в январе 1915-го ему была оказана поддержка четырьмя шестидюймовыми крепостными орудиями для разрушения каменных строений, в которых укрывались германские войска. Однако тем самым ослаблялся оборонительный потенциал русских крепостей западного приграничья.

Тогда же, в январе 1915-го, и на том же участке фронта войсками германской 9-й армии была организована первая в ходе войны газобаллонная атака. По признанию немецкого генерала Эриха Людендорфа, она не принесла тактического успеха: примененный ксилилбромид имел слезоточивое действие, вдобавок замерзал вместо испарения. Тем не менее моральное воздействие атаки оказалось безусловным, были обозначены новая веха в истории войны и новый вызов. Россия в череде других стран — участниц Первой мировой войны ответила на него достойно. Отечественные разработки средств индивидуальной защиты от боевых отравляющих веществ по праву считались передовыми, достаточно назвать первый в мире фильтрующий угольный противогаз Н. Д. Зелинского и М. И. Кумманта. При этом для борьбы с газовыми атаками планировалось использовать и огонь. 20 декабря 1916 года на рассмотрение русских военных инженеров был представлен переносной очаг для создания тепловой завесы по фронту движения облаков газа. Изобретатель предлагал размещать эти очаги по одному на каждые десять шагов фронта. Всего же, по его расчетам, армии потребовалось бы 540 тыс. костров при условии их расположения также перед второй и третьей линиями окопов.

Германские связисты при помощи тандем-велосипеда заряжают генератор передвижной радиостанции. Тыл Восточнеого фронта, сентябрь 1917

Со 2 июня 1915 года начались работы и по созданию собственных химических снарядов и удушающих средств. До сих пор отдельные проекты в этой области неизвестны даже специалистам. Например, в том же июне 1915-го шеф русской авиации генерал-адъютант великий князь Александр Михайлович лично санкционировал всевозможное содействие приват-доценту Императорского Харьковского университета Трефильеву, трудящемуся над новым БОВ. Баллоны с этим загадочным химическим веществом перевозились в ставку для испытаний в отдельном охраняемом вагоне, как груз особой важности. Вопросом «удушливого газа Трефильева» занимались высшие военные чины Российской Империи! Итог же истории с ним подвело давление из Петрограда на Глобинский казенный военно-химический завод, на котором в декабре 1915 года было прекращено производство этого БОВ и снаряжение им снарядов.

Артиллерия: новая и старая

Кампания 1915 года для России ознаменовалась тяжелейшим «великим отступлением» русской армии из западных губерний. Начавшийся 19 апреля 1915 года Горлицкий прорыв позиций Юго-Западного фронта со всей остротой выявил дефицит артиллерии и боеприпасов: противник имел пятикратный перевес по орудиям вообще и сорокакратный — по тяжелой артиллерии в частности, а русские батареи могли расходовать не более десяти выстрелов в день. Сказалась и реквизиция пушек из крепостей западного порубежья. Часть из них была взята противником (Ковно, Новогеоргиевск), другие были покинуты отступающими войсками для сохранения гарнизонов (например, Брест-Литовск). Оборона крепости Осовец (грамотное применение имевшейся артиллерии, стойкость гарнизона и компетентность командующего), в итоге тоже оставленной и взорванной, на фоне общесистемного кризиса на фронте вошла в легенды. События весны — осени 1915-го стали очередным вызовом времени, ответом на который стал феноменальный всплеск военного изобретательства в русской армии и обществе.

В канцелярию военного министерства ежедневно поступали предложения по развитию артиллерии, фортификации, летательных аппаратов и боевых машин — как здравые, так и парадоксальные. В разгар крушения фронта на рассмотрение военных инженеров был подан проект «газово-водной мобилизации» гражданского инженера В. Н. Авдеева — недопущение противника к Петрограду: «Канализацией удушливых газов на Псков с углублением по Смоленскую дорогу достигается подача их в места и пункты, наиболее угрожаемые наступлением врага в Империи», создается «в районе Чудского озера, по предварительной эвакуации из него своих войск и жителей и заболочении, зона хлора полосой 45–50 верст по ширине и по длине». Замысел инженера Авдеева был буквально разгромлен специалистами, однако успел заинтересовать командование Северного фронта. В то же время расчеты русских артиллерийских батарей предполагалось вооружать топорами на длинной рукояти, а на Западном фронте для зачистки тесных траншей и туннелей успешно применялись средневековые по виду дубины и булавы. Первая мировая война на своем очередном витке оформлялась в сплав архаики и опережающей время военно-технической мысли.

В то же время на Западном фронте солдаты готовили самодельные гранаты из консервных банок. Чтобы доставить снаряд по назначению, в окопы ставили мортиры XIX века, бесшумные катапульты фабричного производства, пневматические минометы и даже ацетиленовые пушки. Новые задачи вызывали к жизни новые орудия — зенитные, противотанковые, пехотные пушки, минометы и газометы. Если до войны практически все задачи артиллерии решались одним-двумя типами снарядов (шрапнель и граната), то теперь к ним добавились зажигательные, дымовые, газовые… Артиллерия ценой многих жертв, в том числе от своих же бракованных снарядов и разрывов изношенных стволов, научилась стрелять в любое время, при любой погоде и на любой местности. Теперь артиллерия стремительно перемещалась на новых тягачах вместо упряжек лошадей, появились и первые самоходные орудия. Чтобы обнаружить тщательно укрытые цели, вражеские позиции фотографировались с разных высот и под разными углами. Учитывались износ стволов, качество пороха, температура воздуха, направление и скорость ветра на разной высоте. Для каждой задачи — подавления вражеских батарей, уничтожения заграждений, поддержки пехоты, разрушения укреплений, поражения тылов — выделялись специальные группы орудий, переносящие огонь по мере развития сражения. Артиллерийский бой стал не только искусством, но и точной наукой.

Эстафета военного изобретательства

Вершиной военного прогресса на 1916 год и ответом шрапнели, пулеметам и колючей проволоке стали танки. Но и они не смогли мгновенно переломить ход войны: очередное чудо-оружие требовало обученных экипажей, тесного взаимодействующих с пехотой, кавалерией, артиллерией и даже авиацией, — предвестников боевых групп Второй мировой. Чуть более года спустя после первого применения неуклюжих «цистерн» в битве при Камбре уже использовались специализированные танки управления с радиостанциями, транспортные и саперные танки, к концу войны пехота перевозилась под броней, испытывались плавающие машины. Российских танков в годы Первой мировой войны создано и пущено в серийное производство не было, несмотря на изобилие проектов. К осени 1916-го на Восточном фронте действовало 12 линейных броневых автомобильных дивизионов Русской армии, а кроме того, союзные бельгийский и британский бронедивизионы.

За считанные дни до падения самодержавия в феврале 1917 года русский военный агент присутствовал при испытании диковинных французских боевых машин, рапортуя: «Танка разбила стены и прошла по груде развалин. Трактор этих препятствий не проходил. Испытание прошло очень хорошо… Считаю танки и тракторы очень полезными для боя. Французская комиссия тоже».

Первые танковые бои на территории России пришлись уже на годы Гражданской войны. При этом обыкновенный петроградский обыватель Е. В. Кангро в июле 1917-го составил проект самоходной артиллерийской батареи и развернутый план боевого применения подобных машин. С учетом его утопичности по меркам Первой мировой войны и явного отсутствия у автора военного образования он в деталях превзошел даже одного из отцов-основателей бронетанковых войск бригадного генерала Жан-Батиста Этьена, не говоря уже о мастере саморекламы Хайнце Гудериане. Однако материалы Кангро были обнаружены лишь совсем недавно, пролежав в архиве без малого столетие.

Бурное развитие техники сопровождалось не менее бурной эволюцией вооружения и тактики пехоты. Вместо штыковых атак массами солдат (иногда даже с незаряженными винтовками и вынутыми затворами — во избежание соблазна вступить в перестрелку и остановиться) пехота наступала сравнительно небольшими рассредоточенными группами — в касках и бронежилетах, под прикрытием огня траншейных орудий, минометов, станковых и ручных пулеметов, снайперов и огнеметчиков, а также танков. Массово использовалась «карманная артиллерия» —

ручные и винтовочные гранаты разных типов. Каждый член пехотной группы (наблюдатель, гранатометчик, подносчик боеприпасов, стрелок) выполнял свою задачу в рамках общего замысла.

Законодателями мод выступили французы — их труды по тактике пехоты и артиллерии как можно быстрее переводились на немецкий, английский и русский языки. На завершающем этапе войны новая пехота могла сравнительно малой кровью победить там, где раньше бесплодно гибли тысячи людей. Так, сводный французский батальон (около 250 человек) в ходе стремительной атаки взял в плен четверых германских офицеров (в том числе командира батальона), 150 рядовых, восемь 77-миллиметровых пушек и 25 станковых пулеметов, не потеряв ни одного человека.

Чтобы доставить миллионы тонн грузов и солдат к линии фронта, требовалось радикально модернизировать транспортную систему. Передвигаться пешком было затруднительно даже по хорошей дороге — общая нагрузка пехотинца США зимой составляла свыше 36 кг, а специалистов — более 41 кг. И это не говоря о перемешанной миллионами снарядов и ног грязи, попав в которую солдаты часто не могли выбраться без посторонней помощи. Но если к началу войны армия Франции имела около 170 автомашин, а английская — 80 грузовиков, то к концу войны страны Антанты имели в войсках порядка 200 тыс. машин. В США одна компания FWD (Four Wheel Drive) выпустила более 15 тыс. полноприводных трехтонных грузовиков модели В. Горючие смеси углеводородов вытеснили фураж на фронте и в тылу, хотя еще в 1915 году основатель российских автомобильных войск генерал-майор П. И. Секретёв поднимал вопрос об использовании биоэтанола в качестве топлива. Спиртовые двигатели не были новинкой, но их широкому внедрению препятствовали низкая энергоемкость этанола и конкуренция с бензином по себестоимости. И хотя век спустя ситуация в корне не изменилась, тогда эта идея намного опередила свое время.

Некоторые виды оружия остались для будущих войн: в Англии и США испытывались первые беспилотные самолеты, во Франции — управляемые по проводам «сухопутные торпеды», немцы применили в бою радиоуправляемые катера. Авангардным военным проектам в России, не попавшей на пир победителей по итогам войны, несть числа, и здесь мы упомянули лишь некоторые из них. Эстафета отечественного военного изобретательства уже в ходе Гражданской войны была подхвачена отделом военных изобретений Реввоенсовета — новые вызовы времени не заставили себя ждать.

Победители же в тяжелейшей войне, тогда еще не названной Первой мировой, запамятовали полученные немалыми жертвами уроки тактики, логистики и мобилизации промышленности. Их предстояло вспоминать уже в следующих войнах, ожидавших Европу.

Статья основана на материалах Российского государственного военно-исторического архива, Государственного архива Российской Федерации, Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи и документальной коллекции компании Wargaming.net.