И папа римский с нами

Редакционная статья

Коллаж: Константин Романов

Стоя на пороге очередной ближневосточной военной операции, США чувствуют себя одиноко. Из всех кампаний такого рода, начиная с бомбежки Югославии, нынешняя пользуется самой слабой поддержкой мировой общественности. Основная причина этого — постепенная утрата Соединенными Штатами морального права судить о добре и зле. Слишком много раз они себя скомпрометировали.

Особенно памятна фальсификация доказательств наличия оружия массового поражения у Саддама Хусейна. Перед глазами мировой общественности до сих пор стоит видеоряд: какая-то капсула с белым порошком, которой потрясает госсекретарь США Колин Пауэлл, утверждая, что это и есть самое верное доказательство; процедура повешения Хусейна и разоренный Ирак, где до сих пор нет и признака восстановления государства, число погибших в терактах только в этом году уже приближается к 10 тыс. человек… Потом, конечно, выяснилось, что все руководство США было кем-то неведомым введено в заблуждение и никакого оружия массового поражения в Ираке не нашли, а страну разрушили просто так.

Из всех лидеров, кого за последние годы хотели свергнуть США, Башар Асад менее всего похож на тирана. Даже еженедельник The Economist, стремящийся на своей обложке изобразить Асада кровавым преступником, не смог испортить его умное и интеллигентное лицо. Информация же о зверствах сирийских боевиков, многие из которых являются сторонниками террористической организации «Аль-Каида» и с которыми сражается Асад, поколебала уверенность самых стойких последователей западной пропаганды.

В сухом остатке — еще одна ближневосточная страна с непростой внутренней ситуацией, в которой Запад, поддерживая боевиков и попирая принцип невмешательства во внутренние дела суверенного государства, разжег настоящую гражданскую войну и теперь собирается разрушить Сирию, прикрываясь разговорами о добре и зле и защите мирного населения. Хотя исходя из накопленного, совсем еще свежего опыта всем очевидно, что, как только страна будет разрушена, защита мирного населения сразу же перестанет волновать Вашингтон и его союзников.

В такой ситуации поддержка Сирии Россией понятна. Мы в корне не согласны с тем, что, попирая все нормы международного права, США присвоили себе право единолично решать судьбы других народов и вмешиваться в их внутренние дела; решать, кого именно и за что следует наказать…

Россия сегодня едва ли не единственная страна, которая может открыто заявить о циничной аморальности американской внешней политики. Нашу позицию разделяет изрядная часть мировой общественности, просто не многие могут позволить себе об этом заявить. Китай поддерживает наши вето в Совете Безопасности, но традиционно не ввязывается в открытую полемику с США, Италия также выразила свое нежелание поддерживать американцев, отказалась от участия и Германия. Большинство населения США, Великобритании и Франции (правительства этих стран активно выступают за проведение кампании) против удара по Сирии. Даже в традиционно антипутинской Швеции, куда с визитом (вместо отмененного в Россию) прибыл Барак Обама перед «большой двадцаткой», его встретила демонстрация против удара по Сирии. Папа римский Франциск тоже немало удивил мировых лидеров, прислав письмо Владимиру Путину с призывом сделать все возможное, чтобы не допустить удара по Сирии.

Впрочем, пока США продолжают настаивать на проведении операции. В ответ на угрозу три корабля ВМФ России пошли в Средиземное море к берегам Сирии. По словам заместителя министра обороны России Анатолия Антонова, этот шаг не означает нашего намерения вмешиваться в конфликт, если удар все-таки будет нанесен, и основное назначение кораблей — эвакуация российских граждан, если возникнет такая необходимость. Однако российские суда смогут оказать Сирии информационную и гуманитарную поддержку. «Будем ли мы помогать Сирии? Будем», — уверенно ответил Владимир Путин на пресс-конференции по итогам саммита «двадцатки» на вопрос о том, будет ли оказана сирийцам помощь в случае внешней агрессии. Остается надеяться, что она все-таки не понадобится.

 

Как Обама проиграл Сирию

Ольга Власова

Геворг Мирзаян

Президенту США не удалось противостоять нефтяным и военно-промышленным элитам, лоббирующим проведение военной операции в Сирии. Однако еще одна ближневосточная война может привести к перенапряжению ресурсов американского государства и способствовать его внутреннему кризису

Коллаж: Константин Романов

Если бы Бараку Обаме , только вступившему в обязанности президента Соединенных Штатов, сказали, что через пять лет он ничем не будет отличаться от Джорджа Буша- младшего и начнет очередную военную акцию на Ближнем Востоке, он бы не поверил. Уставшая от войны и лицемерия политиков Америка выбирала принципиально нового лидера, свободного от круговой поруки и шкурных интересов традиционного истеблишмента. Однако теперь и Обама стоит на пороге своего собственного Ирака и, кажется, ничего не может с этим поделать.

В его положении есть некоторый трагизм. Ему лучше многих известно, что Башар Асад не применял химического оружия — хотя бы потому, что и без того выиграл гражданскую войну. А единственной серьезной угрозой для его режима теперь может быть только американский воздушный удар. По всей видимости, Обама понимает и то, что будущая операция противоречит интересам США и что он сам поставил ловушку, в которую теперь попал. Порекомендованный его пиарщиками удачный риторический ход — пообещать нанести удар в случае доказанного применения химического оружия (сценарий, казавшийся совершенно невозможным) — сделал его заложником провокации.

Обама стал жертвой серьезного внутриполитического раскола в самих США. Крупные нефтяные компании и военно-промышленный комплекс, поддерживаемые саудитами, не хотят примирения с Ираном, начатого Обамой; удар же по Сирии похоронит саму надежду на его демаргинализацию. Обама оказался слаб и не смог переиграть собственных «ястребов». Теперь он должен сдержать слово и начать военную операцию, если только ему не повезет и Конгресс не проголосует против.

Американская политическая система ставит своего президента в такую ситуацию, когда он вынужден делать то, чего не хочет, и говорить то, чего не думает. По всей видимости, во многом именно этим объясняется стойкое нежелание Барака Обамы встречаться с Владимиром Путиным даже в рамках саммита «большой двадцатки» (под конец двадцатиминутная встреча все-таки состоялась, но стороны остались при своем). Обаме было решительно нечего сказать.

Выстоял

Нынешнее лето начиналось для Башара Асада очень многообещающе: в сирийской гражданской войне наступил перелом. Победа официального Дамаска казалась делом времени, и генералы сирийской армии обещали за лето завершить масштабные боевые действия и разгромить основные группировки боевиков.

Причин для такого оптимизма было несколько. Прежде всего, официальным властям удалось переломить ситуацию на фронтах. Крупная группировка боевиков под Дамаском была разгромлена, и правительственная армия перешла в контрнаступление. При этом сирийские генералы не стали устраивать лобовые атаки и штурмы главных центров боевиков в Сирии — они понимали, что на место каждого убитого боевика придет новый из Туниса или Ливии. Поэтому армия сосредоточила свои усилия на лишении боевиков снабжения, и первой их целью стал городок Кусейр. Взяв его, армия серьезно осложнила снабжение боевиков через ливанскую границу, после чего отправилась брать Алеппо и закрывать таким образом второй путь поставок живой силы и оружия — через Турцию.

В операции по взятию Кусейра активное участие принимали бойцы «Хезболлы» — и это стало второй причиной изменения баланса сил в сирийской гражданской войне. Долгое время внутри движения шла дискуссия, кого поддержать в Сирии, и были опасения, что «Хезболла» в итоге может пойти по пути «Хамаса» (после начала войны в Сирии он продался Катару и перевел свою штаб-квартиру в Доху). Однако в конечном итоге «Хезболла» выступила на стороне Асада. И дело тут не только в верности основному патрону и спонсору — Тегерану, а в том, что у Партии Аллаха и у Башара Асада общие враги. В частности, суннитский блок Саада Харири , который является союзником Саудовской Аравии, контролирует Северный Ливан и обеспечивает снабжение сирийских боевиков, не забывая при этом пополнять собственный карман и копить силы для того, чтобы поставить под свой контроль весь Ливан.

Международная обстановка тоже менялась в пользу Асада. Боевики начали проигрывать информационную войну. С них постепенно спадал флер борцов за свободу, и западные журналисты все чаще писали об их экстремизме и жестокости в отношении местного населения — об убийствах, вымогательстве, рэкете. Наиболее известным случаем стал расстрел четырехсот мирных курдов в одной из деревень на границе с Турцией — месть местных боевиков курдским ополченцам за то, что те воевали на стороне Асада. Стали писать и о том, что среди боевиков очень много лиц, аффилированных с международными террористическими группировками. В частности, речь идет о «Джебхат ан-Нусре» — организации, которая открыто объявила о своей лояльности лидеру «Аль-Каиды» Айману аз- Завахири .

В такой ситуации лидеры европейских стран не рискнули активно выступить на стороне «Аль-Каиды», а тем более давать ее боевикам оружие, поэтому, несмотря на просьбы терпящих поражения боевиков помочь им финансово и материально, Европа помогала лишь морально. С неевропейскими спонсорами у боевиков дело тоже обстояло неважно. Катар сворачивает свои операции в Сирии — в конце июня в эмирате сменилась власть, и новый эмир Тамим решил привести амбиции своего государства в соответствие с его реальными возможностями. Турецкому премьеру Реджепу Эрдогану было не до Сирии — в начале лета в стране бушевали массовые антиправительственные выступления, а потом рухнул режим «Братьев-мусульман» в Египте, на который Эрдоган возлагал большие надежды.

Самым же неприятным моментом для боевиков была пассивная позиция Соединенных Штатов. Барак Обама не хотел активно вмешиваться в сирийский конфликт, потому что это сорвало бы его планы переформатирования Ближнего Востока. Президент отдавал себе отчет в том, что «арабская весна» серьезно обострила обстановку в регионе, дестабилизировала крупнейшие страны (в частности, Египет) и нарушила региональный баланс сил в пользу деструктивных акторов (прежде всего Саудовской Аравии). И, по всей видимости, стабилизировать регион он намеревался единственным возможным способом — за счет заключения пакетной сделки с Ираном, которая вовлекла бы Исламскую Республику в процесс ответственного управления региональными делами и сделала бы ее одним из гарантов региональной стабильности. «Обнуление» иранского имиджа за счет избрания президентом умеренно-консервативного политика Хасана Роухани наверняка поспособствовало ходу американо-иранских переговоров.

Сделка со злом

Однако у этих планов американского президента было крайне много противников — как внутри Соединенных Штатов, так и снаружи.

Прежде всего вариант американо-иранской пакетной сделки не устраивал Саудовскую Аравию. Королевство рассматривает Исламскую Республику как своего регионального архиврага. И дело не только в разнице религий. Иран (как отчасти и «Братья-мусульмане» в Египте) представляет собой вариант относительно успешной исламской демократии, то есть проект, против которого саудовские монархи борются уже десятки лет.

Кроме того, не стоит забывать, что в Саудовской Аравии в ближайшее время уйдут из жизни все дети основателя династии Абдель- Азиза аль- Сауда и королевство ожидает серьезная борьба за власть. В Эр-Рияде считают, что Иран воспользуется этим для того, чтобы поставить под контроль нефтеносные восточные земли королевства (на них проживают шииты, серьезно притесняемые центральными властями страны). В этом плане легитимация Ирана Соединенными Штатами серьезно ограничивает возможности королевства уменьшить влияние Ирана и проводить против него войны на периферии (в Западном Ираке, Ливане или той же Сирии).

Против американо-иранской сделки выступает и часть израильского общества. Очевидно, что элементом этой сделки будет сохранение за Ираном права на ядерную программу (США не смогут заставить Тегеран отказаться от нее и попытаются лишь связать иранцев различными международными соглашениями по контролю за атомом). Между тем для Израиля подобный вариант неприемлем, поскольку оставляет за Ираном возможность уничтожить израильское государство. Израильтяне в данном случае не принимают в расчет возможные изменения поведения Ирана после заключения такой сделки и не верят, что он прекратит угрожать «утопить Израиль в море огня». Для них важно, что Иран продолжит представлять собой экзистенциальную угрозу Государству Израиль — угрозу, которую израильтяне самостоятельно ликвидировать не в состоянии. Именно поэтому Тель-Авив хочет ликвидировать эту угрозу американскими руками, является самым горячим сторонником начала войны между США и Ираном и прекрасно понимает, что в случае пакетной сделки никакой войны не будет.

Наконец, еще один противник подобной сделки — Турция. Для нее Иран — один из основных конкурентов за влияние на Ближнем Востоке и Южном Кавказе. Особенно сейчас, когда Реджеп Эрдоган окончательно отказался от стратегии стать лидером на Ближнем Востоке (в ее рамках тактический среднесрочный союз с Ираном был бы выгоден Турции) в пользу полномасштабной экспансии. В Анкаре рассчитывают, что после выключения из большой политики охваченного внутренним конфликтом Египта и начала борьбы за власть в Саудовской Аравии Турция сможет позиционировать себя перед Западом как безальтернативный региональный стабилизатор и требовать за это определенных уступок. В случае же заключения пакетной сделки Иран станет серьезным конкурентом в борьбе за этот статус.

Несмотря на важность этих стран и серьезные лоббистские возможности в Соединенных Штатах, их возражения не принимались бы в расчет, если бы у американских властей и истеблишмента на Капитолии была готовность проводить четкую, последовательную и, самое главное, эффективную политику в регионе. А ее нет. Значительная часть истеблишмента продолжает настаивать на том, что ключом к стабилизации Ближнего Востока и укреплению американских позиций в регионе являются мертворожденные и бесперспективные палестино-израильские переговоры, и воспринимает в штыки намерение президента пойти на диалог с Тегераном.

Для большей части республиканцев, представителей военно-промышленного комплекса и просто демократических фундаменталистов Иран — абсолютное зло. И дело даже не в его ядерном оружии и не в том, что американцы не верят в рациональность иранцев и их готовность вести себя прилично. Как и в случае с Саудовской Аравией, иранская исламская демократия представляет проект политического развития, альтернативный тому, который Запад предлагает третьему миру. Легитимация Ирана и этого проекта может нанести серьезный удар по идеологическому доминированию Соединенных Штатов.

Подловили на слове

Общей задачей этих групп было сорвать планы Обамы по американо-иранскому сближению. И, по всей видимости, у них это получилось — через вовлечение американского президента в войну в Сирии (даже ограниченная военная операция вызовет гнев Тегерана). Фактически они взяли его «на слабо».

Было очевидно, что, несмотря на все свое нежелание втягиваться в сирийский конфликт, Барак Обама как лидер Соединенных Штатов обязан был реагировать на «зверства» режима Башара Асада. И тогда Обама попытался схитрить — он установил заведомо, по его мнению, невозможную «красную линию». Президент заявил, что США примут все меры в отношении Асада в том случае, если Дамаск применит химическое оружие против своих граждан, — при этом прекрасно понимая, что сирийский лидер на это не пойдет. Однако именно это обещание и было использовано сторонниками войны, устроившими самую настоящую провокацию.

Несколько месяцев назад стало известно об использовании химического оружия в районе Алеппо, где как раз шло наступление правительственных войск, и вина за это была возложена на Башара Асада. Поскольку к ощутимым результатам это не привело (проект поставок оружия боевикам со скрипом проходил через Конгресс, Обама не спешил выполнять обещание, а ООН отправила специальную комиссию, чтобы установить истинного виновника использования оружия массового поражения), грянул новый взрыв — в Гуте, пригороде Дамаска. На сей раз игнорировать его было нельзя — хотя бы потому, что число жертв составило около полутора тысяч человек. В результате Обама оказался в ловушке, и ему пришлось выбирать между интересами Соединенных Штатов и собственной репутацией (которую в данном случае он приравнивает к репутации самих США).

А репутация эта в последнее время серьезно пострадала. С самого начала «арабской весны» Белый дом ведет фактически реактивную политику, реагируя на конъюнктурные изменения конъюнктурными же решениями. Среди них была и сдача Хосни Мубарака , и краткосрочная военная кампания против Ливии, и поддержка «Братьев-мусульман» в Египте. В результате США терпят поражение за поражением. Сдача Мубарака стала шоком для американских союзников во всем мире, ведь президент Египта четко и безоговорочно выполнял все свои обязательства перед США. Свержение Муаммара Каддафи не принесло Америке никаких дивидендов, но лишь финансовые потери и публичное убийство освобожденными ею ливийцами американского посла в Бенгази. А ставка на «Братьев-мусульман» фактически лишила Штаты остатков поддержки со стороны либеральной и светской части египетского общества и осложнила отношения США с египетскими военными (единственными, по сути, гарантами исполнения Египтом Кэмп-Дэвидских соглашений). И если бы сейчас, по мнению Барака Обамы, он не исполнил свое обещание в отношении «красной линии», то Штаты продемонстрировали бы слабость, окончательно потеряли свое влияние на Ближнем Востоке и те же иранцы с ними попросту перестали бы считаться.

Барак Обама не хотел активно вмешиваться в сирийский конфликт, потому что это сорвало бы его планы переформатирования Ближнего Востока

Именно поэтому Обама после недели колебаний между реальными интересами и репутацией выбрал последний вариант и выразил готовность начать войну с Сирией. «Если мы не заставим его (Башара Асада. — “ Эксперт” ) ответить за свои гнусные деяния, это станет сигналом относительно нашей решимости жестко противостоять другим лидерам, которые попирают основные международные нормы. Как в этом случае поведут себя государства, которые встали на путь создания ядерного оружия? Террористы, распространяющие биологическое оружие? Армии, устраивающие геноцид?» — заявил Барак Обама.

Заявление американского президента вызвало прилив энтузиазма в рядах сирийских боевиков, которые уже стали подавать заявки на конкретные цели. Так, командующий «южным фронтом» Сирийской свободной армии генерал Зияд Фахд попросил разбомбить три ракетные батареи и шесть авиабаз в районе Дамаска, после чего его 30 тыс. бойцов атакуют остальные объекты сирийских вооруженных сил, а затем займут столицу. Естественно, он добавил, что после этого они будут защищать сирийское алавитское меньшинство от мести их суннитских сограждан и наказывать бывших официальных лиц режима Асада только в судебном порядке. Однако очень скоро выяснилось, что боевики несколько поспешили. Организовать эту операцию Обаме оказалось крайне непросто.

Нет солидарности

Прежде всего, обнаружилось отсутствие союзников. Нынешний кризис вокруг Сирии еще раз продемонстрировал, что Западного блока как такового больше нет — после окончания холодной войны у европейских держав появились свои интересы, которые не совпадают с американскими.

Именно поэтому абсолютное большинство европейских лидеров заявили, что без мандата Совета Безопасности ООН (его ветировала Россия) и без четких доказательств того, что именно Асад использовал химическое оружие (предоставить их Обама не смог), они в Сирии воевать не будут. Наиболее болезненным для США стал отказ их главного европейского союзника — Великобритании. Премьер-министр Дэвид Кэмерон выставил вопрос на голосование Палаты общин и долго объяснял депутатам, почему они должны поддержать Обаму и облегчить страдания сирийского народа бомбардировками. На вопросы, как бомбы облегчат страдания и зачем Башару Асаду применять химическое оружие (официальная версия, согласно которой сирийский лидер решил просто испытать волю международного сообщества, выглядит нелепо), Кэмерон ответить не смог, и в результате парламентарии проголосовали против интервенции.

Решение палаты не было обязательным для исполнения, скорее рекомендацией, однако британский премьер не рискнул пренебречь волеизъявлением депутатов и заявил о готовности его исполнить, даже в ущерб отношениям с Соединенными Штатами. «Я думаю, что американское общество, американский народ и президент Обама должны нас понять», — заявил он. К слову сказать, Обама не понял: сразу же после голосования американские военные прекратили делиться с британцами разведданными по Сирии. Единственный крупный европейский лидер, поддержавший идею об операции и намеревающийся принять в ней участие, — французский президент Франсуа Олланд (которого британская Guardian уже окрестила за это «новым пуделем Америки»). Находясь на волне собственного успеха в Мали, Олланд заявил, что Франция готова и в одиночку наказать Сирию. Однако французские министры и депутаты более сдержанны в своих оценках — они говорят, что без США Франция никого бомбить не будет.

Замечание имеет смысл: несмотря на позицию Обамы, участие США в операции до сих пор под вопросом. Дело в том, что еще одной — и более важной — проблемой для Обамы стала позиция американского общества. Резкий поворот внешней политики США от войны с «Аль-Каидой» к войне за «Аль-Каиду», которая к тому же потребует немалых денег (одна ракета «Томагавк» стоит 1,5 млн долларов), не встретил понимания электората. Согласно недавнему опросу, проведенному совместно ABC News и газетой The Washington Post, несмотря на масштабную информационную кампанию по демонизации Башара Асада, лишь 36% американцев поддерживают вмешательство в сирийский конфликт, тогда как 59% выступают против. К идее предоставить боевикам оружие американцы относятся еще более скептически: 70% респондентов не поддерживают эту идею и лишь 27% одобряют ее.

В этой ситуации Барак Обама не нашел ничего лучше, как пойти по пути Дэвида Кэмерона и попытаться разделить ответственность за эту операцию с Конгрессом. «Я помню, что я президент страны, которая является старейшей конституционной демократией в мире. Я знаю, что наша сила не только в военной мощи, но и в том примере, который мы подаем как правительство. Поэтому я собираюсь получить санкцию на военные действия в Сирии от представителей народа… Конгресса США», — заявил он.

Поражение при любом исходе

Однако голосование в Конгрессе не сулит Обаме ничего хорошего. Причем вне зависимости от того, каков будет его итог.

Ирония ситуации в том, что намерение Обамы поддержать удар по Сирии одобрили не только спикер Сената Гарри Рейд (однопартиец Обамы), но и республиканский спикер палаты представителей Джон Бонер — ярый противник «коммуниста Обамы», обещавший блокировать любой законопроект, который будет приходить в палату из Белого дома. Поддержка спикера и части его соратников-республиканцев, скорее всего, объясняется желанием организовать Бараку Обаме его собственный Ирак.

Они прекрасно понимают, что операция США в Сирии не будет легкой прогулкой и что каждый сбитый американский самолет — серьезный удар по рейтингу президента. А также то, что после начала операции военные объекты США — корабли, базы — станут легитимной целью для удара сирийской армии. Понятно, как в этом случае поведет себя американское общество: достаточно вспомнить реакцию на уничтожение американских казарм в Ливане. Заявления о том, что война за «Аль-Каиду» привела к гибели американских солдат, могут стать фатальными для Обамы.

Отчасти поэтому комитеты по международным делам Конгресса отвергли проект резолюции, предложенный Белым домом, и разработали свои собственные, серьезно усложняющие победу США в этой кампании. Так, срок операции устанавливается в 60 дней с однократным продлением при одобрении Конгресса еще на 30 дней. Обаме запрещается без позволения Конгресса вести любые политические переговоры с сирийскими силами и поставлять оружие повстанцам. Однако главный пункт резолюции — запрет на любое использование в этой операции сухопутных сил США.

Госсекретарь США Джон Керри попытался оспорить этот пункт, отметив, что при определенных обстоятельствах наземная операция может оказаться необходимой. «Если Сирия, например, распадется или если будет угроза попадания химического оружия в руки боевиков “Аль-Нусры” или иных сил, то в интересах США и наших союзников… предотвратить это. Я не хочу каким-то образом ограничивать возможность президента Соединенных Штатов обезопасить нашу страну», — заявил он во время слушаний на Капитолии, однако конгрессмены остались при своем.

Джон Бонер настолько жаждет провести решение через Конгресс, что готов даже нарушить традиции. На Капитолии есть так называемое негласное «правило Хастерта» — законопроект может быть вынесен на голосование лишь в том случае, если его поддерживает большая часть членов той партии, которая контролирует данную палату Конгресса. А на сегодня большая часть республиканцев в палате представителей выступает против интервенции.

Вообще, шансы законопроекта пройти палату оцениваются крайне невысоко. Если, по данным газеты The Washington Post, 5 сентября за операцию выступало 23 сенатора, в основном демократы, против или скорее против — 24 (демократов среди них лишь пятеро), остальные 53 пока не определились, то в палате ситуация более сложная. За операцию выступает лишь 24 конгрессмена, опять-таки в основном демократы, а против или скорее против — 205 (в основном республиканцы). Еще 142 конгрессмена пока числятся в рядах колеблющихся, а по 64 конгрессменам у издания данных нет. Очевидно, что если Обама срочно не предоставит каких-либо аргументов и не переубедит часть противников интервенции в Сирию, то резолюция может быть провалена. Причина проста: значительная часть конгрессменов-республиканцев не считают возможным добиваться ухода Обамы путем вовлечения США в новый Ирак. «Война в Сирии не имеет никакого отношения к интересам Соединенных Штатов, — заявил сенатор Рэнд Пол . — И победа в конфликте одной из сторон отнюдь не приведет к власти тех, кто могут считаться друзьями США».

 

Пожар демократии

Максим Кантор

Мы живем в странное время, когда слово «демократия» стало многих пугать. Привести к общему знаменателю сто культур невозможно, но организовать мировой пожар оказалось реально. Отныне война — единственный порядок, единственно желаемое для демократической номенклатуры положение дел. И желаемый итог войны не победа над врагом, но неутихающая вражда

Рынок отныне — это весь мир. Строить на пустыре нерентабельно, поэтому строить не будут; а разрушить страну, увы, придется, потому что заборов на рынке быть не должно — все открыто торговым рядам

Войну ждут покорно. Дело не в конкретной причине и даже не в конкретной стране. Если войны не будет сейчас в Сирии, она обязательно возникнет в ином месте. Войны переходят из страны в страну так же легко, как капиталы. Трансакция войны осуществляется легко, как банковский перевод, — и проследить, кому достается прибыль, невозможно. Принято говорить, что это, мол, Америке выгодно. Но это условное допущение. Сегодня войны другие — совсем не те, о которых написано в учебниках. И выгоды от войны иные.

Условности абсолютизма (сражение армий по правилам) не соблюдаются давно. Наполеон вместо дуэли получил драку без правил, но цели войны оставались прежними — победить. Сегодня изменились цели. Желаемым итогом войны является не победа над врагом, но неутихающая вражда.

Это кажется парадоксальным, на деле же бесконечная распря есть разумный механизм в истории демократий. Не замирение на условиях противника, не принятие законов победителя, не подавление инакомыслия — но воцарение бесконечной вражды, в которой аргументы сторон не имеют смысла: договориться нельзя в принципе, у каждого своя правда. Так называемый третий мир состоит из стран, в которых тлеет распря: если проходит показательное вразумление далекой диктатуры, то не затем, чтобы бывшим узникам улучшить жизнь. Внутри раздавленных стран сознательно насаждают раздор — прогрессивно, когда инакомыслия много. Любая дипломатическая встреча убеждает: правд много, всякий имеет право на свою точку зрения. Вечно тлеющая вражда израильтян с палестинцами, взаимная ненависть внутри Афганистана, соревнование вооруженных партий Востока, все это нарочно зарезервированный ресурс войны, поддерживают огонь в очаге, чтобы огонь не гас. Боевиков снабжают оружием, противные партии финансируют не потому, что сочувствуют идеям сепаратизма или верят в местные культы. «Цивилизованные» люди понимают, что дают оружие бандитам, — но надо подбрасывать дрова, иначе огонь погаснет.

Носителей национальных/религиозных/клановых правд убеждают, что следует отстаивать свои позиции перед лицом возможной автократии и подавления прав меньшинств. Говорится так: лучше уж беспорядок, нежели тоталитаризм, — и все кивают, кто же сочувствует тирану?! Неудобства (локальный терроризм), которые приносит провокационная риторика, принимают как неизбежное зло свободы. Гражданина далекой варварской страны убеждают, что он должен принять посильное участие в гражданской войне, ведь он делается не просто солдатом, но потенциальным избирателем!

Речь идет не о партизанском движении, народном ополчении, террористах и т. д. Эти явления — неизбежные следствия, порожденные общим сценарием. Суть же процесса в том, что демократия теперь живет именно так, бесконечные гражданские войны есть питательная среда демократии, отождествившей себя с либеральным рынком.

В данном предложении нет ничего зловещего — политическая история мира связана с военными действиями всегда; особенность нынешней фазы в том, что отныне не нужна победа над врагом. Нет злых кукловодов — кукловодом станет любой, вовлеченный в процесс; в новой демократической истории мира простая сила вещей заставляет людей враждовать всегда. Нравственному сознанию не постигнуть, зачем тратить сотни миллиардов на войну, если за сумму тысячекратно меньшую можно построить города, дать образование и медицинскую помощь. Обывателю объясняют: городами займемся, когда на поле брани воцарится демократия, — тогда солдаты помирятся и проголосуют за строительство жилья. Однако мира не наступает.

Разрушить плановую экономику

Мира не наступит не потому, что коварство американской политики не допустит мира в конкретной стране. Замирения не произойдет по той элементарной причине, что в конфликте участвуют демократические силы, которые представлены многими партиями, соответственно, у них много резонов и выгод. Количество противоречий зашкаливает: нет и не может быть мирного договора, который обуздает стихию демократического выбора. То есть если бы выбирали между странами и обществами, выбор сделать было бы можно, но в том-то и дело, что такого предложения на рынке нет. Не существует страны, которая представляла бы ценность сама по себе, как место для жизни народа; нет общества, которое хотело бы зафиксировать свои договоренности на длительное время. Страна и общество стали переменными величинами, функциями от капитала и рынка. Капитал не знает границ: сейчас деньгам милее Америка, но если деньгам больше понравится в Китае, Индии или на Марсе, то трансакция произойдет незамедлительно. В сущности, так уже и происходит — движение идет по всем направлениям в зависимости от выгоды и более ни от чего. Подобно тому как Версальский договор и Брестский мир были не способны остановить передел мира, так и современные соглашения на пепелищах разбомбленных стран не гарантируют ничего. Стабильности не ждут, потому что стабильность отныне не является социальной ценностью. Еще сто лет назад создавали подмандатные территории, ставили наместников; сейчас это ни к чему — на пустырях войны не хотят застоя. Застой — это вообще синоним увядания. Пусть все всегда будет в движении. Оценивая иракские или афганские операции, говорят, что результаты войны не достигнуты — война продолжается, и это-де провал. Но искомые результаты именно достигнуты — результатом является перманентная гражданская распря, нестабильность, брожение.

Отныне даже присвоение ресурсов побежденной страны не нужно; ресурсы расторопным людям достанутся сами собой, после того как суверенная страна прекратит существование. Целью войн отныне является то, что на современном политическом жаргоне называется «утверждение демократии», а это не утверждение иного порядка, чем тот, что был до войны, — это утверждение перманентного хаоса. Хаотического состояния мира достигают упорными усилиями, потребность в хаосе высока как никогда — гибнущая либеральная экономика может выживать лишь путем утверждения всемирного хаоса. Хаос — отнюдь не ругательство, но постулат всемирного рынка; принято считать, что свободный хаос сам из себя рождает справедливость; в терминологии экономистов, в ходе свободного соревнования на рынке возникает «справедливая цена». Тезис этот ничем не доказан, цены на московскую недвижимость его скорее опровергают, а экономические пузыри свидетельствуют об обратном, — но такой тезис имеется. Сообразно этом тезису хаос нагнетается повсеместно. В разоренных войной землях занимаются отнюдь не медицинским снабжением и даже не восстановлением промышленности; занимаются организацией выборов лидера страны из трех боевиков — надо решить, кто будет командовать в течение следующих трех месяцев. Потом пройдут иные выборы, к власти приведут иного головореза, и так будет всегда. Всякий проигравший поставит сторонников под ружье, всякий победитель откроет двери тюрьмы. Требуется поддерживать ротацию крикунов — это называют свободными выборами, за бесперебойную ротацию негодяев голосуют толпы. Здесь важно то, что возникает чехарда контрактов, корпоративные спекуляции — кипит деятельность, каковую решено считать перспективной для цивилизации. Эта деятельность не улучшит конкретной жизни побежденных, но граждане разоренной страны станут участниками общего процесса, они попадут на общий рынок. Кому-то из них, вероятно, повезет больше, чем остальным. Всем — не повезет.

Пощадите, кричит сириец или афганец (или русский), мы жили по другим законам и наша цивилизация — иная! Дикарям объясняют, что теперь нельзя остаться в стороне, образовалась глобальная цивилизация, рынки не знают границ — и то, что способствует либеральному рынку, полезно для человечества. В известном смысле это правда, хотя польза и кратковременная: свободный рынок движется как армия Чингисхана, используя территории, но не осваивая их. Кому-то это не нравится, кто-то считает, что для самого рынка было бы перспективнее оставлять за собой не пепелища, но светлые города с сытыми гражданами. Но то — в очень долгосрочной перспективе; а в настоящее время выбора нет: никому нельзя позволить остаться в стороне от общего процесса. Даже если конкретная территория не представляет интереса для торговли и добычи ресурсов, ее присоединение к рыночной площади имеет символический характер. Рынок отныне — это весь мир. Строить на пустыре нерентабельно, поэтому строить не будут; а разрушить страну, увы, придется, потому что заборов на рынке быть не должно — все открыто торговым рядам. Это неприятная логика, но логика такова, иной сегодня нет. Окончательное разрушение плановой экономики и есть цель современной перманентной войны. Следует повсеместно создать условия соревнования — в большинстве случаев это соревнование с себе подобными за право на жизнь.

Торжество над слабым

Здесь самое время спросить: а что, тирания — лучше? Если не демократический строй — то какой? Разве неясно, что все прочее заведомо хуже?

В ходе перманентной гражданской войны в «тираны» производят легко, пресса награждает этим определением тех, кто вчера был другом свободного мира. В одночасье выяснилось, что Саддам, Каддафи, Мубарак, Асад — тираны; эти деятели не стали хуже, чем были вчера, — просто мир переменился. Заклинание «Х — новый Сталин, а Y — новый Гитлер» наготове, вместо X и Y подставляют любые фамилии — интеллигенты на площадях приходят в неистовство, борются с новым Гитлером — который еще вчера Гитлером не был. Подобные преувеличения возникают не от хитрости, но от того, что демократия мутировала, видоизменилась, появились иные критерии оценки. Можно сказать, что изменились требования демократии к тому обществу и тому народу, который данная система управления собирается обслуживать. По новым критериям Асад — тиран, хотя вчера тираном еще не был.

Пиночет не тиран, но Асад — тиран; на первый взгляд это бессовестный двойной стандарт. Нет, здесь есть логика. Разрушения, которые сопутствуют усмирению очередного тирана, превосходят тиранию по беспощадности. Но коварства политики нет и здесь — политики и впрямь хотели демократии, а принципы демократии действительно предпочтительнее тирании. Когда граждане клянутся демократическими ценностями, возразить против лозунгов нечего. Несправедливость демократии проявляется сама собой, стихийно и неотвратимо, подчиняясь стихии рынка; постепенно демократическая доктрина оказывается страшнее тирании. Ледяной поцелуй демократии, в отличие от железной пяты тирании, не убивает сразу.

Особенность нынешнего фрагмента истории в том, что демократия отождествила себя с либеральным рынком, отныне демократия находится в зависимости от соревновательного торжества сильного над слабым, и демократия объявляет своим достижением победу успешного над неуспешным. Победа в соревновании ничем не плоха: ведь у всякого следующего, потенциально сильного, тоже есть шанс на победу. Но отличие этих триумфов от триумфов, допустим, Перикла в том, что общество от победы сильного не выигрывает. Предметом заботы Перикловой демократии или демократии Джефферсона было общество, а не отдельный результат соревнований. Сегодня общество — это арена либерального рынка, в лучшем случае — зрители, но скорее — помеха соревнованиям. По замыслу, демократия не допускает торжества сильного над слабым: торжество случается в ходе соревнований, но уравновешивается правами прочих граждан — сильный оказывается в зависимости от общества, в котором разделяет обязанности гражданина. Но гибрид последнего времени «демократия — либеральный рынок» утверждает торжество над слабым как вечное, создает касту «сверхграждан», сильнейших игроков, граждан мира-рынка, — но отнюдь не граждан конкретного общества. Успешный на рынке автоматически делается влиятельным в политике; причем лишь ситуативно это политика конкретных стран — поскольку рынок не знает границ. Президенты банков, главы концернов, владельцы месторождений представляют не общество и даже не собственно капитал — но новое образование, демократическую номенклатуру.

Демократическая номенклатура вовсе не напоминает социалистическую номенклатуру времен Брежнева, многократно описанную и презираемую. Директора заводов, которые становились секретарями райкомов, — мы знали эту номенклатуру; сегодня речь об ином. И это не хрестоматийные капиталисты — эксплуататоры трудового народа, как их пытается представить критика слева. Новая демократическая номенклатура лишь условно представляет интересы правых, эта идеология не принципиально правая. Существенно то, что так называемые левые взгляды представлены в новой номенклатуре наряду с правыми и левая фразеология вошла в новую идеологию на правах орнамента. Ханна Арендт в сущности не противоречит Айн Рэнд, а как бы ее обрамляет, дамы представляют новую идеологию одинаково страстно. Современная идеология — и это важно — выстроена с использованием так называемого левого дискурса, она базируется на том понимании авангарда, какое несли левые мыслители, она оперирует понятиями радикального искусства, у новой идеологии есть своя, не классическая, не категориальная, философия; у нее своя, и совсем не консервативная, система ценностей. Собственно говоря, воспринимая идеологию всю целиком — а только так и можно составить об идеологии представление: Дейнеку и Симонова невозможно отторгнуть от краткого курса ВКП(б), — убеждаешься, что это совсем не классическая правая доктрина. Система ценностей новой идеологии обслуживается аванградными форумами искусств, беспредметным творчеством, левыми кураторами, и условный левый Славой Жижек делает для новой идеологии не меньше, нежели условные правые Чейни или Рамсфельд: все они обслуживают новое мышление. Класс нового типа, созданный демократическим рынком, новая демократическая номенклатура — это класс свободолюбивый, исповедующий идеалы личной свободы для каждого; то, что ситуативно его представители оказываются феодалами, не отменяет их прогрессивных убеждений — они верят в свободу и развитие каждой личности. Они даже не хотят угнетать других, у них просто иначе не получается. Идеология демократической номенклатуры предстает сегодня наиболее прогрессивным учением. Граждан убедили, что наличие богатых феодалов символизирует их собственные свободы, многие в это поверили, тысячи журналистов доказывают это положение ежедневно. И сами феодалы верят, что творят добро.

Мантра Черчилля «У демократии много недостатков, но лучше строя нет»; учение Поппера об «открытом обществе и его врагах»; сочинение о тоталитаризме Ханны Арендт; онтология вины, описанная Хайдеггером, и онтология труда, описанная Айн Рэнд, философия Энди Уорхола и представление о рынке современного искусства — все это смыкается в единое учение, в столь же убедительный набор учебников, как сочинения основоположников для былых членов КПСС. Попробуйте вынуть из общего строения и подвергнуть критике один из постулатов, скажем, попробуйте усомниться в величии Энди Уорхола — и вам докажут с Ханной Арендт в руках, что он символизирует свободу. Попробуйте усомниться в определении тоталитаризма Арендт, и вам объяснит Поппер, что зерна угнетения легко распознать в обществах закрытого типа. Быть уличенным в тоталитаризме сегодня очень просто, отработан ряд беспроигрышных определений; существует, если можно так выразиться, онтология тоталитаризма, описанная Арендт и Поппером, — всемирный тоталитаризм преодолевают в поисках «открытого общества». И широта определений тоталитаризма, так сказать, степень «банальности зла» потрясает — и вооружает; уличен может быть практически любой.

В «Бытии и времени» Хайдеггер доказывает, что понятие вины (Sсhuld) состоит в неиспользовании всех возможностей бытия — причем вне зависимости от природы этих возможностей. Неспособность реализовать предложенное бытием делает субъекта виновным перед лицом бытия; мы все — виновны, каждый по-своему. Онтология вины находится вне морального суда, она первичнее, нежели общественные договоренности. Внутри этой концепции вина грешника и святого, нациста и мальчишки, разбившего стекло камнем, — равны. Онтологический релятивизм Хайдеггера лег в основу современной идеологии: в частности, этот релятивизм формировал концепцию Ханны Арендт, по видимости — моральную, в действительности — крайне релятивистскую.

Отныне в споре с диктатурами всякий подкован — и назубок выговорит основные положения нового краткого курса. Стандартный уличный спор состоит в противопоставлении диктатуры и демократии, граждан уверяют, что существует обязательный выбор: между тоталитаризмом и демократией — а третьего компонента не дано. И тут же аргументы: хотите, как в Северной Корее? Берите демократию — лучше все равно нет ничего. И тут же цитату из Поппера: оказывается, еще Платон выстроил казарменные обязательства граждан друг перед другом — и сами видите, что дело кончилось ГУЛАГом. И тут же цитату из Ханны Арендт о банальности зла: видите, как легко тоталитаризм пускает корни. И тут же рецепты Айн Рэнд: вы не о равенстве посредственностей думайте, а о личной инициативе и успехе. И все логично и понятно. У Ленина и Брежнева тоже выглядело понятно, у Джефферсона и Токвилля тоже получалось стройно, но та логика, логика социального государства, капиталистического или социалистического, безразлично, — устарела.

И сегодня, в новой системе координат, граждане растерянно ищут в учебниках и не находят другого ответа: а есть ли в самом деле нечто лучшее, чем демократия? Конституционная монархия? Анархия? Коммунизм? Как приглядишься, нет ничего лучше демократии. А рынок — развивает прогресс; все сходится. Теперь понятно, почему у Абрамовича яхта, а варваров бомбят.

Стратегия хаоса

Никакому спорщику не приходит в голову, что спор этот проходит одновременно в двух логиках: в системе ценностей новой идеологии ставить вопрос о Северной Корее можно, но в традиционной исторической логике — это архинелепая постановка вопроса. В истории выбора между тоталитаризмом и демократией не происходит; так происходит лишь на страницах Поппера и Ханны Арендт. В истории реальной выбор гораздо сложнее. Даже такие вопиющие образования, как нацистская Германия, были неоднородны, что уж говорить о случаях менее одиозных. На вопрос: «Хочешь как в Северной Корее?» можно ответить так: «Нет, я хочу как во Флоренции времен Лоренцо Медичи, причем не позже. Расцвет Флоренции был коротким, но мне бы хотелось вот такого государства».

Если думать об идеалах развития свободной личности, то идеалы эти были сформулированы эстетикой и философией Ренессанса — и всякая новая идеология Запада более или менее очевидно ссылается именно на них. Самые значимые периоды истории Запада — итальянский Ренессанс и немецкие княжества XVIII века, краткие периоды конфедеративного сосуществования независимых государств — сформировали искусство, философию и мораль западной цивилизации; все социальные утопии, выдуманные впоследствии, опирались на эти небольшие оазисы утопии; современная демократическая номенклатура хоть впрямую и не знакома с сочинениями Лоренцо Валла или Гете, но опосредованно (фразеологией) ссылается именно на них или их окружение — других авторитетов в западной культуре не придумано. Важно то, что это золотое время цивилизации вообще не описывается терминами «тоталитаризм» и «демократия». Что это было во Флоренции — монархия? Ну да, и монархия тоже. Республика? И республика в том числе. Какой именно строй был в трехстах княжествах Германии, в которых выросла вся западная философия? Феодализм? Монархия? Демократия? Все это многократно сложнее: история живых обществ ткется из тысячи факторов, многосложность и требуется понять. Нет просто художника эпохи барокко, но есть Рембрандт, нет постимпрессиониста — есть неповторимый Ван Гог. Германия эпохи Гете прекратила существование, Флоренция эпохи Лоренцо пришла в негодность — и то и другое было сметено именно универсальными, спрямленными планами развития; утвердили общий регламент — разнообразие оказалось неуместным. То, что идеологи по-прежнему вспоминают о Канте или Гете, Микеланджело или Пико Мирандола — о тех, чье представление о свободной воле легло в основу демократической мысли, — должно бы подсказать, что прямого ответа на вопрос о Северной Корее быть не может.

Чтобы остановить войну, требуется избавиться от новой идеологии. Требуется не просто отказаться от экономических пузырей, но проткнуть самый главный, самый страшный пузырь — идеологический. И пока Запад не вернется к категориальной философии и не поймет, что Энди Уорхол принципиально хуже, чем Рембрандт, — никакого мира не будет

Когда современные обществоведы предложили считать, что отныне имеется единая цивилизация, развивающаяся от варварства к прогрессу, и общие демократические ценности для всех — в этот момент перманентная война уже была объявлена.

На геополитической бирже требуется вечная волатильность: чего больше сегодня в стране — демократии или тоталитаризма? Попробуйте ответить, что культура страны сложнее, чем предложенная дихотомия «тоталитаризм—демократия» — такой ответ сегодня никто не примет.

Первой жертвой этой простоты стала сама демократическая идея. Задуманная как форма регулирования конкретного общества, демократия в союзе с безразмерным свободным рынком мимикрировала — утратила родовые черты. Мы живем в странное время — то время, когда прекрасное слово «демократия» стало многих пугать. Привести к общему знаменателю сто культур невозможно, но организовать мировой пожар оказалось реально. Все опасались мирового пожара, который устроит злокозненный коммунизм, и не заметили, что именно концепция всемирной рыночной демократии ведет к мировому пожару.

История всякой страны — сугубо индивидуальное драматическое явление, соединение искусства, географии, климата, национального характера, традиций и обычаев, ремесел и религии — но страсть сегодняшнего дня в том, что своеобразная страна больше не нужна; И в этом пункте современная идеология совершает простой, но действенный логический обман: гражданам страны внушают: вы настолько суверенны, так лично своеобразны, так зачем вам государство, если каждый из вас — личность? Для чего вам дом, когда у каждого может быть счет в банке? Корпорация «государство» утратила смысл — рядом с более успешными корпорациями.

Процессу глобализации либеральной экономики соответствует распад стран на племена, а племен — на враждующие кланы. Разрушенное никто не восстановит. Чтобы восстановить страну из руин, нужен план действий по восстановлению целого, нужна хоть какая, но договоренность населения. Но договоренность и планирование — главные враги в современном мире. И, что самое главное, не нужна страна, отличающаяся от других стран. И это стало ненужным не по воле злого Буша, не потому, что Обама оказался заложником военно-промышленного комплекса, но потому же, почему авангардисты всех стран похожи до неразличимости, почему московский концептуализм ничем не отличается от американского. Перед нами однородный серый мир рынка, не пытайтесь опровергнуть его логику — вас растопчут.

Встречи мировых лидеров в условиях кризиса поражают наивного наблюдателя: мир в беде, требуется составить план спасения — а плана нет. Лидеры мира подтверждают: плана не имеем, банкиров хотели лишить бонусов, но банкиры не согласны. Планирование чуждо современному миру принципиально, никто не делает даже попыток сопоставить бюджет олигархии и суммы, необходимые на то, чтобы накормить голодных. Именно отсутствие стратегии и определяет сегодняшнюю стратегию, в том числе стратегию войны. Стратегией является создание хаоса. Хаос локальный можно спрятать в хаосе мировом. Цивилизованные страны гордятся тем, что они не воюют, но издалека бомбят, — а дальше пусть разбирается местное население. Это лишь по виду безответственность. Точечные удары по объектам выполняют необходимую задачу — бомбардировка должна ввергнуть страну в неуправляемое состояние. Надо разрушить целое. Дальше правит хаос.

Спор антиглобалистов и глобалистов проходит по нелепейшему сценарию: «Вы стали современной империей!» — «Мы стали империей? Помилуйте! Мы не хотим никем владеть — только даем другим шансы стать свободными!»

Конечно, это не империя и даже не «империя нового типа», как утверждает философ Негри. Это бескрайняя демократия. И сценарий Ханны Арендт и сценарий Пола Чейни, как оказалось, друг другу не противоречат.

Война без виноватых

Правление хаоса стало спасением демократии. Но и это не беда: о спасительном хаосе давно говорят, есть устойчивое выражение «управляемый хаос»; к выражению привыкли, перестали бояться. Хаос родит справедливость — это идеологическое заклинание заставило забыть о том, что хаос неминуемо рождает титанов: то, что описывает мифология — закономерность исторического процесса. А титаны не знают справедливости. Либеральный рынок выбрал мировую гражданскую войну как систему управления миром — это было выбрано как существование с рисками, но иное существование, как казалось, невозможно, невыгодно. Долой диктатуру! — с этой фразой людей кидают в мировой пожар; сгори во имя свободного рынка — ибо никто не сварит на пожаре спокойной жизни, да и не нужна спокойная жизнь.

Людям внушают, что их главное право — право на гражданскую войну, на то, чтобы «каждый взял столько свободы, сколько может» — этот чудовищный лозунг, прогремевший однажды с российской высокой трибуны, правит миром. Толпы скандируют, что они хотят перемен, но никто из митингующих никогда не скажет, каких именно перемен он хочет, — по сути, людям внушают мысль, что миру нужна вечная ротация; мир приведен в перманентное возбужденное состояние, подобно наркоману, ежедневно нуждающемуся в дозе. Еще, еще, еще — расшатывай государство, раскачивай лодку. Ты не хочешь расшатывать государство — значит, ты за тиранию, охранитель режима? Есть вещи поважнее, чем застой и мир! Отныне война — единственный порядок, единственно желаемое для демократической номенклатуры положение дел.

Вы знаете, какой мир хотите построить после войны? Нет, этого не знает никто. Этот вопрос так же дик, как и вопрос «умеете ли вы рисовать?», заданный современному авангардисту. Зачем рисовать, если это уже не требуется, — сегодня договорились считать, что рисование в изобразительном искусстве не главное. Так и мир не нужен никому.

Оруэлл предсказал, что новый порядок выдвинет лозунг «Война — это мир».

Так и случилось.

Речь идет о бесконечной гражданской войне, в которой практически нет виноватых. Война возникает силой вещей, и чтобы остановить ее, мало противопоставить голоса в ООН, глупо определить Америку как мирового жандарма, еще глупее упрекать Запад в корысти. Запад первым оказался заложником своей демократической идеи, благородной идеи, за которую отдавали жизни лучшие люди западной истории и которая на наших глазах портится. Чтобы остановить войну, требуется избавиться от новой идеологии, от идеологии Айн Рэнд, от подделок «второго авангарда», от веры в прогресс и рынок. Требуется не просто отказаться от экономических пузырей, но проткнуть самый главный, самый страшный пузырь — идеологический. И пока Запад не вернется к категориальной философии и не поймет, что Энди Уорхол принципиально хуже, чем Рембрандт, — никакого мира не будет.      

 

О Болдине и бюджетобесии

Александр Привалов

Александр Привалов

Болдинский музей-заповедник переводится из регионального подчинения в подчинение муниципальное. Стало быть, и расходы на содержание музея снимаются с регионального бюджета и переносятся на бюджет муниципальный. Группа деятелей культуры, опубликовавших по этому поводу открытое письмо, начали его с восклицания «Уму непостижимо!» — и они совершенно правы. Беда не только в том, что место, где 173 года назад происходило одно из величайших событий всей русской культуры, Болдинская осень, низводится до ранга сельской достопримечательности. Имя Пушкина уж как-нибудь перевесило бы это формальное умаление. Но понижение статуса означает, что уже никогда не найдётся денег не то что на реставрацию и сейчас еле живой деревянной церкви Св. Александра Невского, но и на поддержание территории музея-заповедника в сколько-нибудь приличном состоянии: даже расходы на окашивание травы, на уборку мусора, на подкраску стен и латание крыш для бюджета небольшого и небогатого села непосильны. В недалёкой перспективе замаячили деградация и развал всего, кроме разве что прославленного топонима.

Ляпы такого рода, вообще-то говоря, почти неизбежны при всякой большой перетряске, а перетряска идёт большая. В связи с очередными изменениями в Бюджетном кодексе Нижегородская область перебрасывает с баланса на баланс многие десятки, если не сотни объектов — могли не успеть сообразить, что стригут под общую гребёнку объект, ей явно непосильный. Кабы извинились да исправились сразу, так и дело бы с концом. Но исправляться сразу никто не видит оснований. Первые слова федерального министра культуры по этому поводу были такими: «Надо разобраться. Не всегда изменение уровня подчинённости влияет на финансирование. Московские учреждения культуры финансируются намного лучше, чем региональные. Нужно смотреть, на каком уровне подчинения учреждению культуры будет лучше, где адекватное финансирование и больше заботы». Я не думаю, что г-н Мединский хуже нас с вами понимает разницу между бюджетом Москвы, который на многих направлениях и впрямь щедрее федерального, — и бюджетом Большого Болдина, пятитысячного центра дотационного аграрного райончика. Что не в следующем году, так через год финансирование музея станет чахнуть, равно понятно всем. Как и то, что заметного передела консолидированного бюджета в пользу нижних уровней сто лет не будет. И слова министра о том, что надо ещё посмотреть, где музею-заповеднику будет лучше, означают, по-моему, совсем простую вещь: министр остерегается публично осуждать даже и это, частное и очевидно неприемлемое, проявление неостановимой бюджетной консолидации. Все животные равны, но некоторые равнее других — Минфин как ещё при Кудрине приучил кабинет к своему главенству, так и продолжает держать верх. Свежайшее заявление министра финансов Силуанова о необходимости сокращения на 5% всех бюджетных расходов (кроме разве что пенсий и стипендий) прозвучало как «Стоять, бояться!» — и можно пари держать, все (кроме разве что ВПК) будут стоять и бояться.

Более всего тут характерно привычное отсутствие каких бы то ни было разъяснений: почему именно на пять процентов? какие такие «новые задачи» для своего «финансового наполнения» требуют именно такого «манёвра в бюджетной сфере»? Лучше не спрашивайте, а то он велит всё срезать не на пять, а на семь. Взять хоть самое пока громкое из конкретных предложений этого рода: отменить материнский капитал, зато повысить пособие на детей матерей-одиночек и в малообеспеченных семьях. Этот манёвр может быть ужасен, он может быть замечательно мудр — не знаю. Содержательные аргументы чиновниками не приводятся, одна голая арифметика: экономия от непродления маткапитала — 300 млрд в год, затраты на увеличение пособий — 100 млрд в год… Почему, зачем, как это связано с государственной семейной политикой? Сами разбирайтесь.

Ладно бы чиновники, так ведь и эксперты туда же. Обнародован совместный доклад Высшей школы экономики и Академии народного хозяйства с предложениями по оптимизации федеральных бюджетных расходов. Доклад огромный, предложений много; говорят, Минфин в своих нынешних запросах использовал не больше пятой их части. Так в этом докладе есть, например, и предложение вдвое сократить численность Вооружённых сил с приостановлением призыва. Аргументы? Немного публицистики («тот факт, что боеспособность армии не зависит от численного состава… был особенно остро осознан в России ещё после поражения в Русско-японской войне») плюс немного тщательно отобранной арифметики: если у немцев или англичан такой-то процент населения на военной службе, то и нам надо примерно такой. Опять-таки, не стану спорить. Укажу лишь, что если взвешивать армии не по численности населения, а по длине границ (тем паче неспокойных границ), выводы были бы другими; что столь радикальный совет следовало бы как-то увязать с внешнеполитической и оборонной доктринами… Но этого ничего нет, ибо это доктринёрство и схоластика (так и сказано). Сократить и приостановить! Сопутствующие риски отсутствуют.

Правительство, вместо того чтобы, по известному словцу человека, пережидавшего в залитом дождями Болдине холерные карантины, быть «единственным европейцем в России», всё глубже впадает в кромешное язычество, в бюджетобесие: цифра вместо всякого смысла. Бюджет (и его бездефицитность!) предстаёт уже не как один из инструментов организации жизни в стране, а как самоцель. За последние шесть лет закрыто более десяти тысяч школ; число больниц в стране с начала века уменьшилось на сорок с лишним процентов, поликлиник — на четверть. И это не потому, что радикально изменились методы обучения и лечения, а ради бюджетной экономии. Объективные причины убивают сотни и тысячи деревень и посёлков, а мы вместо того, чтобы пытаться затормозить одичание собственной территории (например, строительством дорог), насильно его ускоряем, закрывая в дышащих ещё поселениях школы и медпункты.

В Болдине же, хочется верить, всё наладится. Ведь министр Мединский пообещал всё-таки «в случае ущемления его интересов» взять Болдино, как взято Михайловское, на федеральный кошт. Публика, без сомнения, способна не позволить этому посулу забыться.         

 

Неограниченным кругом лиц

Петр Скоробогатый

Инвестиционный климат в России может резко ухудшиться в случае принятия жесткого варианта законодательства о коллективных исках

Рисунок: Игорь Шапошников

Закон о коллективных исках против компаний, нарушающих антимонопольное законодательство, в скором времени может нанести серьезный ущерб отечественному бизнесу. В своем жестком варианте этот закон может даже несколько разбалансировать гражданско-правовую систему. Неудивительно, что в деловой среде развернулась серьезная дискуссия вокруг основных положений документа. В частности, в минувшую пятницу состоялось специальное заседание координационного совета «Деловой России».

Истоки самой идеи отсылают к предвыборным статьям Владимира Путина и Посланию президента Федеральному собранию от 12 декабря 2012 года. В том же 2012 году на свет появился соответствующий законопроект Минюста, который предусматривал возможность для любого гражданина или группы граждан подавать иск в защиту неопределенного круга лиц. Сейчас такие иски могут инициировать только местные власти, прокуратура, Роспотребнадзор и ассоциации защиты прав потребителей. А оскорбленный или обманутый потребитель всегда выступал в одиночку. Законопроект Минюста имел определенно социальный характер. Коллективные иски касались споров о защите прав потребителей в сферах ЖКХ, долевого строительства, образования, здравоохранения, социального и пенсионного обеспечения; кроме того, устанавливались условия для оспаривания в суде нормативных правовых актов. В декабре прошлого года законопроект был внесен в Госдуму депутатами-единороссами Михаилом Старшиновым и Отари Аршбой , но документ завис при рассмотрении во втором чтении, и в 2013-м думцы к нему не возвращались.

Однако одновременно в рамках дорожной карты по развитию конкуренции и совершенствованию антимонопольной политики шла работа над другим документом о коллективных исках — в отношении компаний, нарушающих антимонопольное законодательство. Этим вопросом занимается специальная подгруппа правительственной комиссии по конкуренции и развитию малого и среднего предпринимательства; готовый законопроект планируется представить в октябре-ноябре 2013 года. И именно этот законопроект, активно лоббировавшийся представителями юридических компаний, и вызвал бурную негативную реакцию предпринимателей, которые в целом ряде его положений (например, возможность взимания возмещений, кратно превосходящих понесенные убытки) увидели опасность резкого ухудшения инвестиционного климата.

Бизнес против

В ходе заседания КС «Деловой России» выяснилось, что жесткие принципы, предлагавшиеся в ходе работы над новацией, не имеют поддержки подавляющей части среднего бизнеса, да и руководства организации тоже. «Если я сейчас хоть в “Деловой России”, хоть в РСПП вынесу этот вопрос на голосование, 99 процентов предпринимателей, входящих в организации, будут против этого закона. Разработчики должны это понимать. Нам надо активнее привлекать наших юристов к работе над законопроектом», — заявил, например, сопредседатель «Деловой России» Сергей Генералов .

В основе обсуждавшегося варианта антимонопольного законопроекта — американская модель. За океаном работает система opt-out — по одному иску получить компенсацию смогут все пострадавшие от компании, даже если они не присоединились к самому разбирательству. Размер убытков определяет суд: для истцов — на основании представленных документов, для потенциальных жертв — по рыночным оценкам (европейский вариант — opt-in, когда в распределении компенсаций участвуют лишь фигуранты самого судебного процесса).

В Штатах в антимонопольных делах кроме убытков также разрешается взыскивать с компаний упущенную выгоду в кратном размере. В то время как истцы в случае проигрыша дела финансовой ответственности не несут. Кроме того, в американской практике существуют так называемые гонорары успеха — фиксированная премия адвокатов по выигранному делу. В США это 30% суммы, в России поначалу тоже называли подобные цифры, но потом стали звучать предложения остановиться на 10%.

Ведомство Игоря Артемьева выполняет дорожную карту по либерализации антимонопольной политики. Контроль идет на уровне 9% вместо запланированных к настоящему моменту 43%

Фото: ИТАР-ТАСС

Ярослав Кулик , руководитель межведомственной рабочей подгруппы, занимающейся разработкой документа, утверждает: «Задача частных исков заключается в том, чтобы предоставить обществу эффективные инструменты самостоятельной защиты нарушенных прав в дополнение к публичной функции защиты конкуренции, которую выполняет Федеральная антимонопольная служба. Это мировая практика. Задача “гонорара успеха” в этой системе — обеспечить финансирование института».

Однако разработанный подгруппой документ создал правовую коллизию. Фактически получился глобальный документ, регулирующий весь институт коллективных исков в России, вместо того чтобы сфокусироваться исключительно на антимонопольном сегменте.

В минувшую пятницу на заседании координационного совета «Деловой России» было принято решение не поддерживать существующую версию проекта, отправить документ на переработку. «Такой вариант никогда не может быть реализован, — сказал “Эксперту” сопредседатель “Деловой России” Александр Галушка . — От нас требуется в соответствии с дорожной картой разработать систему коллективных исков только в отношении нарушений антимонопольного законодательства. Цель законопроекта — с помощью механизма коллективных исков остановить диктат монополий. Смысл этого законопроекта в том, чтобы не штрафы шли в бюджет, а деньги возвращались назад человеку или компании, которые переплачивали монополисту. Нужна возможность доказать это в рамках коллективного иска. Это принципиально отличается от той модели, которая у нас есть, когда ФАС просто надзирает и штрафует в бюджет. В итоге должен уменьшиться объем контроля со стороны Антимонопольной службы».

Либо иски, либо ФАС

В итоге, правда, вполне может получиться не совсем так. Американизированный вариант законопроекта о коллективных исках закладывает десятки мин замедленного действия, утверждают противники документа. Ведущее объединение российских юристов-профессионалов НП ОКЮР не исключает массового применения предлагаемого механизма в корыстных целях и предупреждает о вероятных рисках. В случае принятия самых жестких положений американской модели правоведы рисуют следующую картину.

Начнутся конкурентные и рейдерские войны, когда подача нескольких необоснованных исков будет высасывать из жертвы средства на судебную защиту. Компании будут закладывать эти риски в стоимость товаров и услуг, что приведет к росту цен для потребителей. Появится новая карательная санкция: нарушители в дополнение к уже существующим «оборотным» штрафам будут выплачивать многократные убытки, что неминуемо повлечет за собой рост административной нагрузки на бизнес и банкротства.

Возникнут группы профессиональных истцов: иски будут предъявляться с единственной целью — получить материальную выгоду, а не для защиты интересов потребителей. В итоге денежные средства начнут перетекать из реального сектора экономики в юридический сегмент. Вменяемые компаниям убытки будут завышаться, дабы увеличить полагающийся «гонорар успеха».

При этом российские компании малого и среднего бизнеса окажутся в худшем положении по сравнению с иностранными конкурентами (в основном крупными) и крупными же компаниями, которые сегодня обслуживаются ведущими российскими адвокатскими конторами. Само собой, юристы вряд ли станут выступать против своих клиентов, обратив главный удар на компании помельче.

Противники законопроекта предлагают изменить систему с opt-out на opt-in (когда истцами считаются только те, кто присоединился к иску), убрать «гонорары успеха» и кратные убытки, а также вменять истцам затраты на делопроизводство в случае проигрыша.

Чтобы не разрушить деловую среду, из законопроекта о коллективных исках необходимо либо убрать антимонопольную основу, либо предварительно полностью либерализовать антимонопольное законодательство, то есть снизить давление на бизнес со стороны ФАС, считает Алексей Ульянов , сопредседатель Национального союза защиты прав потребителей. Потому что иначе получится, что и ФАС сохранит свои полномочия, и антимонопольные коллективные иски заработают, то есть произойдет не замещение одного типа контроля другим, а их сложение.

Сопредседатель «Деловой России» Александр Галушка уверен в необходимости уменьшить объем контроля со стороны Федеральной антимонопольной службы

Фото: ИТАР-ТАСС

«В дорожной карте по развитию конкуренции, утвержденной правительством, зафиксировано упрощение деятельности предпринимателей в рамках антимонопольного контроля. Есть поручения Медведева о необходимости снижать антимонопольный контроль. ФАС это все саботирует: выполнение дорожной карты идет на уровне 9 процентов вместо запланированных к настоящему моменту 43 процентов. Вместо этого ужесточают уголовную ответственность для предпринимателей. Будут их сажать за действия, которые не являются общественно-опасными, например за соглашения, которые подписаны и не соблюдаются, за злоупотребление доминирующим положением, а у нас к этому относится ущемление интересов. Президент и правительство объявили о декриминализации экономических преступлений, ФАС же действует в обратном направлении — предлагает такие изменения в четвертом антимонопольном пакете, которые вводят отсутствующие в законодательстве развитых стран нормы регулирования, например регулирование торговой практики компании, — рассказывает Алексей Ульянов. — Возбуждается огромное количество дел, которые не способствуют развитию конкуренции, а препятствуют ему. Фактически ФАС имеет законное право защищать отдельных конкурентов. Мы видим здесь колоссальные коррупционные риски. Девяносто процентов дел по злоупотреблению доминирующим положением — это защита отдельных конкурентов. При этом если в тех же США 70 процентов дел и 90 процентов взысканных штрафов приходится на иностранные компании (то есть антимонопольная политика служит инструментом повышения конкурентоспособности американских компаний), то у нас доля иностранцев менее одного процента. Зато 56 процентов дел в суде — это дела против малого и среднего бизнеса. Благодаря тому что ФАС начала заниматься МСБ, внутри службы сложилась палочная система. То есть бизнес вместо облегчения получает в сто раз больше дел, чем в США, ужесточение уголовной ответственности, коррупционную норму по торговым практикам. А тут еще коллективные иски…»

Таблица:

Зачем нужен такой закон

Обратная тенденция

Коллективные иски в антимонопольной сфере — изобретение американского права, и для континентальной системы правосудия, действующей в том числе у нас, в России, являются чуждым элементом. Сама практика групповой подачи иска появилась в США в середине 1960-х и защищала права миноритариев в спорах с корпоративным руководством. Затем процесс освоили обычные потребители и профсоюзы. В 1970-е под ударом коллективных исков оказалась Johns Manville Corporation, ее обвинили в сокрытии информации о вреде асбеста. Под валом 16,5 тыс. исков компания объявила себя банкротом. И не стала исключением — примерно треть американских фирм, против которых подаются коллективные иски, прекращают свое существование.

В 2002 году Совет экономических советников президента США оценил общую сумму выплат компаний по таким делам в 180 млрд долларов. Мощные корпорации тратят огромные деньги на судебные разбирательства вместо внутренних инвестиций. Известный пример: фармацевтический гигант Wyeth потратил в 1999–2004 годах на урегулирование споров в рамках коллективных исков 25 млрд долларов, в то время как в исследования было вложено лишь 19 млрд.

В США появился целый адвокатский сектор, специализирующийся исключительно на коллективных исках. Механизм «гонораров успеха» привел к фантастическим доходам в этом сегменте права. Естественно, распространились и случаи мошенничества: юристы сначала искали потенциальные жертвы в бизнес-среде, а затем подкупали потенциальных истцов. В 2008 году известные американские адвокаты Мелвин Вайс и Уильям Лерак были осуждены за сговор с целью подкупа истцов по групповым искам в акционерных спорах. Они добивались миллиардных выплат по мировым соглашениям в процессах против компаний Enron, Lucent, Tyco. Подсудимые утверждали, что такая практика не является уникальной для американской системы.

В итоге власти США приняли меры по ограничению этой практики. В 2005 году в силу вступил закон об объективности коллективных исков (Class Action Fairness Act). Соответствующие указания получили судьи. Так, в 2012 году Верховный суд отказался рассматривать крупнейший коллективный иск в истории страны против половой дискриминации в Wal Mart. Истцами выступали полтора миллиона женщин — бывших и нынешних сотрудниц компании. Суд не нашел достаточных оснований, чтобы считать пострадавшими всех заявителей.

В то время как в США применение коллективных исков начали ограничивать, в мире такая практика постепенно начала распространяться. Сначала в Канаде и Австралии, а затем и в европейских Голландии, Германии, Болгарии, Дании, Италии. При этом ни одно государство не скопировало американский механизм полностью, заимствовав лишь определенные положения. Летом 2013 года Еврокомиссия подвела итоги трехлетней работы по выработке общих для Евросоюза правил подачи коллективных исков. Рекомендации чиновников таковы: запрет на «гонорары успеха» и кратные убытки, а также система opt-in (закрытый список пострадавших). На этом фоне очень странно выглядят попытки протащить в российское законодательство вариант документа, сочетающий в себе фактически все наиболее жесткие положения американской юридической практики.       

 

Двигатель без мотора

Ольга Рубан

«Сатурн» создал первый в истории современной России газотурбинный двигатель морского назначения. Однако ни одна из его модификаций на рынок до сих пор не вышла

Первый российский морской газотурбинный двигатель, созданный в НПО «Сатурн»

Фото предоставлено компанией «Сатурн»

Россия устроена так, что новая техника здесь внедряется только «вручную». Кто-то обязательно должен за нее биться, прокладывая новому продукту путь на рынок. Если такой «моторчик» у новой разработки есть — дело, пусть медленно и тяжело, но движется; если же его нет — инновационный процесс затухает вопреки всем разговорам о построении инновационной экономики.

У первого в истории современной России морского газотурбинного двигателя (ГТД) такие «моторчики» поначалу были. Благодаря их усилиям процесс создания двигателя, растянувшийся на долгие шестнадцать лет, все-таки удалось довести до победного конца. Однако когда «железо» было готово, этот новый представитель отечественных высоких технологий своих «моторчиков» лишился и вот уже пять лет не может пробиться на рынок. Интрига в том, появится ли в истории этого образчика отечественного хайтека новая движительная сила, или он пополнит список нереализованных технологических новаций.

Задача для тучных времен

Обладательницей собственного морского газотурбинного двигателя Россия стала вопреки целому ряду обстоятельств. Инициаторами становления этого направления отечественного хайтека выступили военные моряки, которых всерьез беспокоила технологическая зависимость Военно-морского флота страны от непредсказуемой на тот момент Украины.

На корабле ГТД — это движитель, который вращает гребной винт. Он же может выступать и сердцем главной бортовой электростанции, которая питает системы вооружения и жизнеобеспечения.

Надводные корабли, оснащенные газотурбинными или дизель-газотурбинными двигателями, — это основа боевого состава самых мощных военных флотов мира. Газовая турбина обеспечивает корветам, фрегатам и эсминцам высокую скорость хода и высокую маневренность. В ВМФ СССР, который после распада Союза унаследовала Россия, газотурбинные энергетические установки стояли на 70% надводных кораблей. Однако ни инженерной школы, ни технологий, ни мощностей для производства морских ГТД у России не было. Все эти компетенции остались на Украине — двигатели «для моря» разрабатывало украинское НПП «Машпроект», а выпускал расположенный там же, в Николаеве, завод «Зоря». Отношения с Украиной между тем стремительно разлаживались. Боеготовность российского флота оказалась под угрозой. И тогда Управление кораблестроения ВМФ инициировало создание в России собственной базы для серийного выпуска морских ГТД.

Такая задача вполне по силам благополучному состоятельному государству. Но в России начала 1990-х ситуация была прямо противоположная: промышленность приходила в упадок, армия и флот жили впроголодь, гособоронзаказ схлопнулся почти до нуля. И все-таки моряки не отступились, не предали идею. Офицерам Управления кораблестроения ВМФ пришлось объехать полстраны, прежде чем они нашли сильную команду разработчиков, которые их услышали. Задачу создать первый в истории современной России морской ГТД в 1992 году взял на себя генеральный директор Рыбинского КБ моторостроения (РКБМ) Александр Новиков .

С небес на море

РКБМ с 1940-х годов занималось созданием двигателей для перспективных самолетов. О существовании этого мозгового центра знали немногие. Засекречено было все — и разработки, которые делались в стенах КБ, и те летательные аппараты, для которых они предназначались.

Все пятьдесят лет существования рыбинского КБ полторы тысячи его конструкторов занимались исключительно «небом». И все же задача создать первый в России морской ГТД как нельзя лучше соответствовала духу этой инженерной школы: команде РКБМ часто приходилось браться за создание того, чего еще не было. Примером может служить «двустволка» — двигатель для фронтового бомбардировщика нового поколения. Он должен был обеспечить боевому самолету экономичные режимы полета как на дозвуковых, так и на сверхзвуковых скоростях во всем диапазоне высот. Во время перестройки эту тему закрыли, но инженеры РКБМ успели разработать, изготовить в «железе» и испытать на стендах все ключевые элементы этого супердвигателя — компрессор, турбину и камеру сгорания. «Эта разработка была новым словом в авиадвигателестроении, — утверждает Андрей Бровкин , в то время заместитель гендиректора РКБМ. — По параметрам термогазодинамического цикла она намного опередила свое время».

Михаил Кузменко, генеральный конструктор НПО «Сатурн» с 2000-го по 2010 год

Фото: ИТАР-ТАСС

Именно наработки по «двустволке» легли в основу проекта газотурбинного двигателя для моря. Но только в основу. В отличие от авиационного двигателя морской ГТД должен обладать на порядок большим ресурсом и выдерживать характерные для кораблей циклические нагрузки, а его конструктивные элементы должны быть защищены от воздействия горячей солевой коррозии. Чтобы реализовать все это в «железе», требовалось проделать большой объем опытно-конструкторских работ.

В другое время эта стратегическая тематика, скорее всего, попала бы в перечень задач государственной промышленной политики, но в России образца 1990-х денег на ее развитие у военных моряков не было. Тем не менее благодаря мужеству вице-адмирала Веномина Полянского , начальника Управления кораблестроения Военно-морского флота, и его заместителя вице-адмирала Михаила Барскова , которые жестко отстаивали необходимость этих ОКР, удавалось изыскивать деньги, чтобы не прекращать разработку при любых секвестрах гособоронзаказа.

Со стороны РКБМ «мотором» процесса на том этапе был Андрей Бровкин. Он руководил разработкой двигателя, и, несмотря на исчезающе малое финансирование, к середине 1990-х у РКБМ были готовы проекты корабельных ГТД двух типоразмеров. На этом все едва не закончилось.

Зачем авиадвигателестроителям море

В 1996 году РКБМ было присоединено к заводу «Рыбинские моторы». Судьба морских ГТД оказалась в руках предприятия, выпускавшего авиадвигатели. Скорее всего, на этом витке истории «бумажные» еще морские двигатели просто забросили бы. Но в ход событий снова вмешались военные моряки.

Юрий Ласточкин, в прошлом генеральный директор «Сатурна»

Фото: ИТАР-ТАСС

После Полянского и Барского биться за первые отечественные морские ГТД продолжил новый начальник Управления кораблестроения ВМФ контр-адмирал Анатолий Шлемов . Ему во что бы то ни стало нужно было убедить Юрия Ласточкина , генерального директора «Рыбинских моторов», впоследствии ставшего основным собственником предприятия, завершить разработку морских двигателей и запустить их производство. С этой целью в конце 1990-х он привез в Рыбинск целую делегацию из высокопоставленных морских офицеров. «Это был очень серьезный разговор. Он длился больше пяти часов. Была уже глубокая ночь. Я объяснял Юрию Васильевичу [Ласточкину], что флоту обязательно нужны газотурбинные двигатели, а отношения с Украиной только ухудшаются, и значит, их производство необходимо развивать в России, — вспоминает Анатолий Шлемов. — Нас было семь человек, и мы выпили всего одну бутылку водки». Контр-адмирал был красноречив и убедителен, как любой, кто просит не для себя. Его боль за будущее страны и тревога за ее технологическую независимость решили исход дела в пользу морского первенца: Юрий Ласточкин дал согласие осваивать морскую тематику. Ласточкин тогда поставил перед собой цель сделать из ничем не выдающегося серийного завода, выпускающего всего один двигатель, да и тот не своей разработки, многопрофильную двигателестроительную корпорацию. «Море» удачно ложилось в его стратегию: оно могло стать третьим направлением деятельности компании — после авиадвигателей и наземных установок общепромышленного назначения.

Однако «выйти в море» авиадвигателестроительному предприятию было весьма непросто. Морская тематика требовала от «Рыбинских моторов», во-первых, создать с нуля собственную инженерную школу морских ГТД, а во-вторых — освоить совершенно новые для компании рынки. С первой задачей «Сатурну» (такое название компания носит с 2001 года, когда состоялось объединение «Рыбинских моторов» и КБ «А. Люлька — Сатурн») справиться, судя по всему, удалось. Но рыночной истории успеха у первого отечественного морского газотурбинного двигателя до сих пор нет.

Они сделали это

Толчок развитию отечественных газотурбинных технологий морского назначения дал сугубо земной «Газпром». Газовый монополист появился в этой истории в начале 2000-х, когда, по свидетельству Олега Петровичева , в то время главного конструктора «Сатурна» по морским ГТД, направление морских двигателей еле теплилось. Военный флот по-прежнему не мог обеспечить финансирование ОКР в сколько-нибудь значимом объеме. Зато у «Газпрома» денег было в достатке.

В основу газоперекачивающего агрегата, который «Сатурн» по заказу газового монополиста поставил на производство, лег проект морского ГТД; по одной из версий — тот самый, который был создан в РКБМ до объединения с «Рыбинскими моторами». Наземную версию двигателя удалось унифицировать с морской процентов на семьдесят. На ней проверили и отработали многие придуманные для «моря» технические решения, которые до тех пор оставались в виде расчетов и чертежей. Сам же морской первенец еще долго оставался «бумажным». Но его и теперь не бросили: Юрий Ласточкин свое обещание развивать морские газотурбинные технологии сдержал.

Прорыв произошел в 2005 году: ВМФ увеличил наконец финансирование ОКР по морским ГТД на порядок. При этом военные поставили очень жесткие сроки и каждый год корректировали ТЗ — повышали планку требований, соизмеряясь с тем уровнем, которого к тому моменту достигали мировые аналоги. «Удивительно, что нам вообще удалось сделать этот двигатель», — признавались нам участники тех событий.

На этом этапе созданием первого российского морского ГТД занималась сборная команда инженеров и конструкторов, выходцев из разных авиадвигателестроительных школ, которых Юрий Ласточкин к тому времени собрал в НПО «Сатурн». Возглавлял команду Михаил Кузменко , в тот период генеральный конструктор «Сатурна». А главным конструктором по судовым и промышленным ГТД был Евгений Ефимов .

Дмитрий Новиков, директор программы морских ГТД «Сатурна»

Прежде чем отправить взятые от «двустволки» элементы в море, их требовалось основательно переработать. «Основная переделка затронула турбину высокого давления — вместо одноступенчатой мы сделали двухступенчатую. Фактически был создан новый узел. В итоге КПД газогенератора сразу вырос на семь процентов, это очень много, — рассказывает Михаил Гасуль , нынешний главный конструктор “Сатурна” по судовым и промышленным ГТД. — Мы также достроили компрессор еще одной, “нулевой”, ступенью. Но ставить туда обычный диск, на который лопатки крепятся с помощью специальных замков, было нельзя: сборная конструкция не выдерживает характерных для кораблей циклических нагрузок. И мы применили так называемое моноколесо — диск, который вытачивается из одного куска металла вместе с лопатками. Благодаря такому решению удалось существенно увеличить ресурс двигателя». В этот период «Сатурн» заложил основу первой в современной России инженерно-конструкторской школы морского газотурбостроения. Однако для формирования полноценной школы компании не хватает спроса на морские ГТД.

Хотя задача казалась невыполнимой, авиадвигателестроители в отведенные им сроки все-таки уложились: первый морской ГТД мощностью 7 тыс. л. с. успешно прошел государственные испытания в ноябре 2006 года — спустя четырнадцать лет после того, как Андрей Бровкин со своей командой приступил к его разработке в РКБМ. Второй (его мощность 14 тыс. л. с.) «Сатурн» не менее успешно сдал госкомиссии двумя годами позже — в конце 2008-го. Впрочем, очень скоро выяснилось, что места на российских боевых кораблях отечественным газотурбинным двигателям нет.

Нужны ли российскому флоту российские двигатели?

«Мы сделали в Рыбинске очень хорошие двигатели», — утверждает Анатолий Шлемов. По словам Сергея Щетинкина , в то время старшего офицера отдела энергетики Управления кораблестроения ВМФ, который принимал двигатели у производителя, они полностью соответствовали всем требованиям Военно-морского флота. Первые в истории новой России морские ГТД обошлись оборонному бюджету относительно недорого: в общей сложности примерно в 1,4 млрд рублей (за рубежом разработка подобной техники стоит 1,5–2 млрд долларов). Но «очень хорошим двигателям» не повезло. В «боевую готовность» они пришли в момент, когда руководящие посты в армии и на флоте заняли люди, которые, судя по всему, не знали о российском хайтеке.

При министре обороны Анатолии Сердюкове Управление кораблестроения ВМФ было расформировано. Анатолий Шлемов и Сергей Щетинкин ушли в отставку. В лице Шлемова и его команды газотурбинные двигатели лишились своего главного «моторчика»: биться за них на военном флоте стало некому. В итоге обстоятельства стали складываться не в их пользу.

Анатолий Шлемов, в прошлом начальник Управления кораблестроения ВМФ России

Фото: ИТАР-ТАСС

Новые двигатели опоздали на корветы проекта 20380: первый корабль этой серии закладывался в начале 2000-х, на нем были установлены дизельные двигатели, тоже российские, выпущенные Коломенским заводом. Помимо корветов строились и продолжают строиться еще две серии новых боевых единиц флота — малые артиллерийские корабли «Буян» (проект 21630) и малые ракетные корабли «Буян-М» (проект 21631). На первом «Буяне» тоже стояли дизели, но уже санкт-петербургского завода «Звезда».

Но это был не тот случай, когда уже ничего нельзя изменить. Газотурбинные двигатели «Сатурна», после того как они наконец прошли все положенные испытания, могли встать на корабли всех трех типов, хотя бы на остаток серий. Для этого нужно было переделать проекты этих кораблей под новую энергетическую установку. С инженерной точки зрения переделка была вполне возможна — это доказали соответствующие проработки, выполненные проектантами упомянутых кораблей: ПКБ «Алмаз» и Зеленодольским ПБК. «Когда мы строим большие серии, если мы хотим их улучшить, мы делаем внутрипроектную модернизацию. То есть в принципе можно было перейти на новую энергетическую установку, — объясняет вице-адмирал в отставке Анатолий Шлемов, ныне начальник департамента гособоронзаказа ОСК. — Но этого не произошло». «Флот, главнокомандующим которого тогда был адмирал Высоцкий, принял решение ставить импортные энергетические установки. И проект 20385 (корвет), и проект 21631 (малый артиллерийский корабль) были утверждены с энергетикой на базе дизелей немецкой фирмы MTU. Так они сейчас и строятся, — рассказывает Анатолий Шлемов. — MTU — это хорошая фирма с мировым авторитетом, но не наша...» Выбор в пользу зарубежных двигателей был мотивирован низкой надежностью отечественной техники, в частности дизелей, которые на первых кораблях упомянутых серий показали себя не с лучшей стороны.

Отечественные газотурбинные двигатели до сих пор не установлены ни на одном корабле российского ВМФ. Единственное место, где применение нашлось, правда не им, а их упрощенным аналогам — наземным двигателям общепромышленного назначения, — это объекты «Газпрома». С 2006 года на газоперекачивающих станциях и в подземных хранилищах газа работает более семидесяти подобных установок. По словам Павла Фетисова , заместителя управляющего директора «Сатурна» по промышленным и морским ГТД, зарекомендовали они себя достаточно хорошо. Утешение, конечно, но слабое. «С одной стороны, я горжусь, что нам удалось довести разработку до конца, что полностью русифицированные корабельные газотурбинные двигатели все-таки были созданы, что в Рыбинске была создана производственная база. С другой стороны, мне очень жаль, что созданное до сих пор не востребовано Военно-морским флотом, — признается Анатолий Шлемов. — И мне до сих пор стыдно перед Юрием Васильевичем за то, что я не смог сдержать свое слово — не обеспечил заказ от флота на эти двигатели».

Новый министр обороны Сергей Шойгу , его заместитель Юрий Борисов и новый главком ВМФ адмирал Виктор Чирков относятся к отечественному хайтеку вполне благосклонно. По крайней мере, так утверждают близко знающие их люди. Однако нынешняя система заказов в военном ведомстве не позволяет создавать действительно новые корабли — с новым вооружением, новой электроникой и новой энергетикой. Для этого нужны системный подход и «моторчики» мощностью не меньше шлемовской.

А был ли рынок?

Пока происходили описанные выше события, «Сатурн» создал еще один морской ГТД, на этот раз гражданского назначения. «Железо» уже готово, а четкого понимания, где оно будет применяться, нет.

Инвестиции в разработку гражданской версии морского ГТД составили в общей сложности около 2 млрд рублей, большая часть которых (порядка 1,5 млрд) — госбюджетные средства, полученные компанией в рамках ФЦП «Развитие гражданской морской техники».

Чтобы создать конкурентоспособный гражданский морской ГТД, конструкторам «Сатурна» потребовалось существенно усовершенствовать свое детище. В первую очередь новому двигателю нужно было обеспечить длительный ресурс. В компании разработали, в частности, новую конструкцию рабочих лопаток турбины высокого давления. За счет этого и ряда других решений полный ресурс ГТД удалось увеличить в два с половиной раза — до 100 тыс. часов.

У гражданского двигателя двухтопливная камера сгорания, причем переходить с газа на дизельное топливо и обратно он способен без остановки. Как утверждает Юрий Шмотин , генеральный конструктор «Сатурна», ни один из морских ГТД, представленных сегодня на мировом рынке, возможностью смены топлива на работающем двигателе не обладает.

Сам двигатель прошел все испытания еще в 2011 году. К концу нынешнего года у компании будет готов уже агрегат целиком — турбогенератор мощностью 8 МВт. Такая машина может стоить несколько сотен миллионов рублей.

Независимых данных об этом новом образце отечественного хайтека пока нет ни у участников, ни у аналитиков рынка. Однако нам хочется верить, что инженеры и конструкторы снова сделали свое дело добросовестно и это очередной «очень хороший двигатель». Но для кого он создавался? От самого «Сатурна» внятного ответа на этот вопрос мы не получили.

«Когда мы начинали этот проект, мы видели, что за рубежом ГТД данной размерности — 8–10 мегаватт — продаются в больших количествах и у этого рынка есть перспективы роста», — говорит Дмитрий Новиков , директор программы морских ГТД «Сатурна». Что касается российского рынка, то в неофициальных беседах представители «Сатурна» рассказывают, что рассчитывали на освоение Штокмановского газоконденсатного месторождения и другие проекты «Газпрома» на морском шельфе, а также на программу создания газовозов ледового класса, проекты которых собиралось разрабатывать Северное ПКБ.

Помимо этого ожидания роста общемирового рынка ГТД были связаны с планировавшимся ужесточением международных экологических требований. Конвенция, принятая Международной морской организацией по борьбе с загрязнением окружающей среды, направлена в том числе на ограничение выбросов в атмосферу продуктов сгорания серы с судов. С вступлением в силу новых требований у более экологичных газотурбинных установок должно появиться конкурентное преимущество перед дизельными двигателями, которыми в настоящее время оснащается подавляющее большинство судов.

Другими словами, на момент запуска разработки гражданской версии двигателя конкретных потребителей у компании не было. Были лишь основания ожидать, что потребители появятся в будущем. Пополнит ли гражданский морской ГТД перечень «продуктов без потенциала», покажет время. Пока у «Сатурна» есть договоренность только с ЦКБ по судам на подводных крыльях им. Р. Е. Алексеева. Это ЦКБ разработало проекты трех типов скоростных пассажирских судов нового поколения, которые должны прийти на смену «ракетам» и «метеорам». В них заложены морские двигатели рыбинской компании. По словам Сергея Платонова , генерального директора ЦКБ им. Р. Е. Алексеева, заказчик на новые суда есть, и до 2016 года планируется построить пять единиц.        

График

Морские газотурбинные двигатели компании "Сатурн" в сравнении с аналогами

 

Нефть в 3D

Елена Николаева

Василий Шелков, 44; образование - МФТИ, фопф

Василий Шелков, 44; Кирилл Богачев, 42; Кирилл Паринов, 46; Денис Восков, 41

сфера деятельности: IT для нефтяной отрасли

стартовые вложения: собственные средства - $ 600 000–700 000; Intel Capital - $ 2 000 000; фонд «Сколково» - $ 820 000

Весной 2005 года сотрудники ЮКОСа сидели на чемоданах. Компания доживала последние месяцы, людей уже сокращали. Даже получив неплохие выходные пособия в размере трех зарплат, нужно было решать — что делать дальше. В непростой ситуации оказались сотни высококлассных специалистов. Среди них Василий Шелков — ученый-физик, уехавший в США в 1993 году и вернувшийся в Россию в 2004-м, отказавшись от спокойных перспектив университетского профессора в пользу вакансии в отделе сведения и анализа данных мониторинга добычи нефтяной компании; и его коллега из центра моделирования месторождений — выпускник мехмата МГУ Кирилл Богачев , пришедший в компанию в 2002 году. Они решили продолжить то, чем занимались в ЮКОСе, но уже работая на себя, — создавать программное обеспечение для гидродинамического моделирования месторождений.

В 2005 году новорожденная Rock Flow Dynamics (RFD), не имея ни бренда, ни больших денег, замахнулась на рынок, который принято считать высококонкурентным. Нефтегазовые компании по всему миру сидят на софте таких грандов, как Roxar и Schlumberger, работающих на рынке не один десяток лет, либо разрабатывают собственные программы, поскольку приобретение и поддержка лицензии обходится как собственный штат программистов. Основные конкурентные преимущества на этом рынке — скорость вычислений, простота работы, набор опций, реакция на потребности клиента и мгновенная круглосуточная техподдержка. «Мы делаем то, что в мире делать не могут. Мы считаем в 30 раз быстрее. Инженер может пользоваться нашей программой без специальной подготовки», — говорит Шелков. И гигантам пришлось потесниться.

Зачем

Гидродинамическая модель месторождения — важная составляющая извлечения нефти и газа на поверхность, будь то выработка старых скважин или новое бурение. После того как закончилась геологоразведка, поработали сейсмологи, геологи, геофизики и стало понятно, что ресурсы есть, возникает вопрос: как их добыть? Здесь важно все: формы залегания в недрах, особенности пластов, окружающей среды, условия формирования, разрушения, качество самого ресурса, наличие примесей — газа, конденсата и так далее. Все эти данные и расчеты собираются, строится 3D-модель, которую штатные инженеры могут вертеть, проигрывая различные сценарии разработки. Такая модель позволяет определить оптимальную расстановку скважин, направление и длину гидроразрыва пласта, выбрать методы бурения; оценить в динамике взаимодействие пар добывающих и нагнетательных скважин в любой момент времени, в любой момент закачки; рассчитать суммарный дебит нефти для определенной группы скважин, создать ежегодный сводный отчет для любого периода. Все это позволяет выбрать оптимальный вариант дальнейших работ.

Кирилл Богачев, 42; образование - МГУ, мехмат

До возникновения этой технологии, в том числе из-за отсутствия компьютерных мощностей, использовались «системы старого поколения» — двухмерные карты да наработанный опыт. Некоторые, кстати, пользуются столь расточительным методом до сих пор — это как считать на счетах при наличии компьютера.

История. Команда

В самом начале работали над программой Василий, Кирилл и Денис Восков (вышел из состава RFD в 2007 году), а также двое программистов на зарплате. На первых порах партнеры вложили собственные деньги — 300 тыс. долларов, еще порядка 300–400 тыс. вложил друг — Кирилл Паринов , ставший бизнес-ангелом проекта.

Первый прототип своей программы Шелков и Богачев создали к концу 2005 года. Но он позволял решать достаточно узкий круг задач, тогда как конкуренты предлагали набор опций, позволяющих просчитывать множество параметров. Ясно было, что продукт нужно дорабатывать, а еще — увеличивать штат, мощности, завоевывать себе имя. И привлекать дополнительные инвестиции. Следующие пару лет партнеры обивали пороги кабинетов, жили чуть не впроголодь, но от идеи не отказывались.

«Мы сразу решали две задачи: внедряли новые уникальные опции, которые казались нам востребованными, и поддерживали типовые опции западных программ, к которым покупатели привыкли. В итоге наш продукт может работать с входными данными конкурентов», — рассказывает Василий Шелков. Бизнес строили по наитию. «Я по образованию физик, Кирилл — математик. Нас никто ничему не учил. Читали учебники», — добавляет Шелков.

С 2006 года начались переговоры с Intel — компания сама вышла на разработчиков софта. «Чтобы протестировать свои процессоры, им нужен был пример высокопроизводительных вычислений в ТЭКе. А нам — мощные компьютеры. Мы одновременно и работали сами, и тестировали самые современные машины раньше, чем они попадали на рынок», — вспоминает Шелков.

Кроме того, Intel дал программистам бесценный совет: если будете писать программу, имейте в виду — грядет эра двухъядерных и более процессоров; они позволяют производить параллельные вычислительные процессы — то есть разбивать задачи на составляющие, которые можно обсчитывать отдельно. И это, пожалуй, главное отличие Rock Flow Dynamics от конкурентов, создавших свои сложные системы еще для одноядерных процессоров и, как следствие, проигравших в скорости расчетов. А чтобы написать программу для многоядерной системы, все надо начинать сначала.

В 2007 году у RFD случился первый прорыв. Несмотря на недоработки — во многом благодаря скорости вычислений, — Rock Flow Dynamics удалось договориться с ТНК-BP о внедрении флагманского продукта tNavigator на все предприятия корпорации. Прорыв не только финансовый — важно было имя покупателя, мировое признание. Почти сразу подтянулись «Лукойл», «НоваТЭК», «Роснефть», «Башнефть».

В 2010-м, впечатлившись успехами «тестовых пользователей», Intel решила инвестировать в Rock Flow Dynamics — разработчикам предлагали 2 млн долларов. Но разбогатевшая компания взяла половину, отдав, судя по открытым данным, 17,7% акций и впустив в совет директоров двух представителей. Intel определила маркетинговую стратегию и дала имя. Двери на международный рынок были открыты.

В том же 2010 году компания вышла на безубыточность, а в 2011-м — уже заработала более 3 млн долларов. В конце 2011-го — начале 2012 года RFD заметил фонд «Сколково». «Это первые люди в России, которых заинтересовало, что мы делаем. Они дали 820 тысяч долларов — и снова имя», — говорит Шелков.

Каждое громкое имя клиента притягивает новых покупателей. Так, после подписания контракта с американским гигантом Occidental Petroleum компании, тянувшие с решением, тоже сказали: «Берем».

«В 2011 году 99,9 процента наших продаж были в России. Сейчас мы вышли на международный уровень, и баланс отечественных и зарубежных покупателей 50 на 50», — оценивает перемены Василий Шелков.

Занимаясь бизнесом, Богачев и Шелков продолжают научную деятельность. Богачев преподает на мехмате МГУ — здесь же находят новых сотрудников. «В вузах есть большой потенциал. Но нет коммерческих успехов. Средний уровень образования, да, падает, но гении остаются», — уверен Шелков.

Россия — страна НИОКР, считает он, проблемы у нас с капитализацией и с достижением коммерческого качества. «Людям негде применить свои знания, свой талант. Да, можно пойти работать в банк. А у нас они могут считать, заниматься своей специальностью. И деньги зарабатывать за решение уравнений», — говорит Василий Шелков.

Сейчас в компании 50 специалистов, у каждого пятого опционы — работают в Москве, Тюмени, Уфе и Хьюстоне. Есть те, кто решает задачи из дома. Находясь в разных часовых поясах, они передают друг другу эстафету оперативной поддержки клиентов. Поддержка — решающий фактор, который, по словам Шелкова, «на 90 процентов создает репутацию». Также планируется открыть офисы в Лондоне и Малайзии.

Рынок

Цикл продажи лицензии в среднем занимает полгода. «Вы договариваетесь о презентации — это два месяца. Вас ставят в очередь — еще два месяца. Наконец, два месяца программу тестируют», — объясняет Василий Шелков. Предмет особой гордости Rock Flow Dynamics — и факт, немыслимый на рынке подобного программного обеспечения, — интернет-продажи. Через сеть продукт RFD приобрели, например, японская JOGMEG и крупная американская сервисная компания Baker Hughes — для проектов на Ближнем Востоке.

В 2012 году провели 60 презентаций. «Треть компаний готова работать, еще треть смотрит на клиентов, а треть подозрительно относится к компании из России» — таковы, по мнению Шелкова, основные типы клиентов. «Мы проигрываем, когда месторождение специфическое — с газами, с песчаниками, — признается он. — В Канаде, например, тяжелая нефть, ее нужно выпаривать. Если мы приходим в компанию и у нас все есть — мы однозначно побеждаем». tNavigator используют нефтяники из Аргентины, Кореи, Малайзии, Китая и Японии, США.

Итак, основа успеха: скорость расчетов, простой интерфейс, не требуется присутствия специалистов даже при установке программного пакета и обучении пользователей. Программой могут пользоваться не только сотрудники центра моделирования, но и специалисты на самом месторождении. Наконец, еще одно важное преимущество — плотное общение с заказчиком и готовность оперативно подстраиваться под его нужды.

Калькулятор

В зависимости от стажа и опыта зарплата работника составляет 120–150 тыс. рублей. Будучи резидентом иннограда Сколково, компания платит 13% зарплатных налогов. Итого примерно 8 млн рублей в месяц. На ФОТ, несмотря на то что это интеллектуальная компания, в Rock Flow Dynamics уходит не больше 30%. Остальные траты — аренда, командировки, вычислительная техника, закупка оборудования, энергия. Также на открытие каждого офиса уходит 500–700 тыс. долларов в год.

Лицензия tNavigator стоит 50–100 тыс. долларов на одном персональном компьютере, то есть на одного инженера. Большим предприятиям требуется несколько сотен таких лицензий, средним — десятки. В мире также существуют сотни небольших консалтинговых компаний, которым нужно 3–10 экземпляров. За установку на корпоративных кластерах в вычислительных центрах компаниям придется заплатить от 150 тыс. до 1,5 млн долларов. «Цена определена конкурентами до нас. Мы предлагаем более гибкую ценовую политику, ориентированную на стимулирование использования наших технологий на высокопроизводительной вычислительной технике, High Performance Computing, — кластерах, — говорит о ценообразовании Шелков и добавляет: — Мы стараемся продавать по 50–100 лицензий в год и стремимся эту цифру увеличивать. Конкретных цифр мы не закладываем, наша цель — максимальный охват международного и российского рынка».

При этом каждая проданная лицензия дает в год 20% от своей стоимости — это плата за поддержку. В прошлом году обслуживание принесло 1,5 млн долларов. Маржа у компании высокая — «как в IT, а не как в нефтянке». Такое сравнение позволяет оценивать чистую прибыль примерно в 35–40% от выручки.

Резюме

В планах RFD — дорабатывать модули, добавлять опции, подготовиться к выходу нефтедобытчиков на шельф. А в перспективе — вывод компании на IPO. У канадской CMG, которая моделирует резервуары тяжелой нефти, размещение проведено в 1998 году. Сейчас ее капитализация под миллиард долларов.

Из комментариев Василия Шелкова — ученого, превратившего свое любимое занятие в бизнес, — мне больше всего понравился совет всем разработчикам: «Общайтесь с клиентом — с первой секунды. Нельзя долго сидеть в гараже и тратить время. Иначе можно выйти оттуда через десять лет и понять, что ваша разработка никому не нужна. Реагируйте на нужды пользователя».     

 

Оказались не готовы

Александр Кокшаров

Удешевление фунта стерлингов не привело к сколь-нибудь значительному росту экспорта из Британии. Для сокращения внешнеторгового дефицита страны нужно гораздо большее

Глава Банка Англии Марк Карни верит в начавшееся восстановление британской экономики, несмотря на не очень хорошую внешнеторговую статистику

Фото: EPA

С апреля по июнь 2013 года Британия экспортировала товаров на рекордную сумму 125,4 млрд долларов, в основном за счет поставок на рынки вне Европы. Однако внешнеторговое сальдо остается отрицательным — несмотря на значительное ослабление британской валюты. «Есть признаки восстановления экономики. Ключевую роль в нем играют расходы потребителей, а это увеличивает импорт. Потому внешнеторговый дефицит вряд ли существенно сократится в краткосрочной перспективе», — считает Вики Редвуд , экономист исследовательского центра Capital Economics. Подобные осторожные оценки внешнеторговых новостей во многом связаны с опытом последних нескольких лет, когда удешевление британского фунта так и не привело к превращению Британии в экспортную державу.

Учебник оказался не прав

Когда в разгар финансового кризиса фунт стерлингов подешевел на 25% по отношению к корзине валют ключевых торговых партнеров, экономисты полагали, будто они знают, что за этим последует. Внешнеторговый дефицит Британии немного увеличится из-за роста цен на импортные товары, но затем он уменьшится, так как подешевевшие британские товары направятся на внешние рынки. Импорт же начнет сокращаться из-за роста спроса на британские товары и на внутреннем рынке.

Проблемные старопромышленные регионы на севере и в центре Англии надеялись на возвращение к прежним временам благополучия — ведь экономисты ожидали восстановления баланса экономики по мере спада потребительского бума, который финансировался за счет роста долговой нагрузки. Многие страны еврозоны (а евро падал не так сильно, как фунт) с завистью ожидали, что девальвация вернет Британии экономический рост.

Ранее подобное случалось. Когда в начале 1990-х фунт стерлингов подешевел на 15% относительно ключевых валют, внешнеторговый дефицит быстро сменился профицитом. Поэтому в июне 2010 года Бюро бюджетной ответственности (OBR), публикующее официальные экономические прогнозы Британии, предсказало новый торговый бум. Однако этого не произошло.

«Мы ожидали повторения сценария начала 1990-х. Мы думали, что экспорт отреагирует на изменение курса фунта стерлингов так же, как он делал это в прошлом», — говорит Джеффри Дикс , один из экономистов бюро. Того же ожидали и в британском правительстве. Министр финансов Джордж Осборн сделал восстановление баланса центром своей экономической стратегии. «Мы хотим, чтобы слова “сделано в Британии”, “создано в Британии”, “сконструировано в Британии”, “изобретено в Британии” двигали нашу страну вперед. Британию выведут вперед лишь действия производителей», — заявил он в своем бюджетном послании 2011 года.

Однако министра и правительственных экономистов ждало разочарование. Экспорт не вырос, а британцы продолжали покупать импортные товары, несмотря на их подорожание. В 2010 году OBR ожидало, что внешняя торговля добавит экономическому росту 2012 года 0,9 процентного пункта. Сегодня экономисты бюро ждут эффекта всего в 0,1 процентного пункта.

Британии не удалось нарастить экспорт таких групп товаров, где важен не бренд, а цена. Например, положительное сальдо во внешней торговле продукцией химпрома, которая является сырьем для производства конечных товаров, до кризиса варьировало между 2 и 8 млрд долларов в год, а в прошлом году составило всего 270 млн долларов.

Почему так произошло?

Ответ на этот вопрос имеет значение не только для Британии, но и для стран еврозоны — ведь в некоторых из них публично обсуждается вопрос об отказе от единой европейской валюты. В некоторых странах, например в Греции, полагают, что если они вернутся к своим валютам, которые можно будет девальвировать, то это сделает товары конкурентоспособными, что позволит нарастить экспорт. Но, как показывает статистика, с 2010-го по 2012 год экспорт из Испании, страны зоны евро, рос в среднем на 7,3% в год (хотя и после резкого падения в 2008–2009 годах), в то время как экспорт из Британии, несмотря на независимую валютную политику, рос лишь на 3,5% в год.

Тройка неудач

Основных причин отсутствия экспортного бума в Британии несколько. Причина первая. «Цена имеет значение лишь при определенных условиях. Но если ключевой экспортный рынок стагнирует, то это ограничивает возможности наращивания экспорта. Выход на альтернативные рынки требует времени и усилий, поэтому не компенсирует потерь на основном рынке», — говорит Нил Протеро , экономист лондонского центра Economist Intelligence Unit. Около половины британского экспорта идет в страны Евросоюза, многие из которых в последние годы пострадали из-за кризиса в зоне евро, вызванного резким сокращением госрасходов и ростом безработицы.

Снижение спроса на британские товары в странах еврозоны стало причиной того, что в последний год в Британии происходили увольнения на предприятиях металлургии, автомобилестроения, химической промышленности и электроники, имеющих американских, японских или южнокорейских владельцев. «Решения об инвестициях в глобальных корпорациях принимаются в Нью-Йорке, Токио, Сеуле или Шанхае. И Британия для глобальных компаний лишь одна из многих стран, где расположены их производственные мощности. Если на соседних с ней рынках падает спрос, то смысла наращивать производство и экспорт для глобальных корпораций нет», — считает Вики Редвуд из Capital Economics.

И хотя в последние годы развивающиеся рынки росли (например, с 2007 года импорт Китая и Южной Кореи в стоимостном выражении вырос более чем втрое), этот рост происходит с низкой базы. Например, на Китай приходится лишь 3,5% британского экспорта, а на Южную Корею и Индию — по 1,6%, на Бразилию — всего 0,9%. Роста на этих рынках оказалось недостаточно, чтобы компенсировать сокращение экспорта в европейские страны.

Вторая причина. Самая успешная статья британского экспорта после кризиса вышла из моды. В 2008 году финансовый сектор страны (лондонский Сити) имел положительное внешнеторговое сальдо в 82 млрд долларов. С тех пор экспорт финансовых услуг снизился почти на 20% в долларовом выражении. «После кризиса глобальный спрос на те услуги, в которых Британия преуспела, а именно на инвестиционный банкинг, значительно уменьшился. Заметно упали и цены на эти услуги», — утверждает Амит Кара , экономист банка UBS.

Наконец, причина третья . Именно после кризиса произошло заметное снижение добычи нефти и газа на британском шельфе Северного моря. Хотя добыча и находилась в долгосрочном понижательном тренде, именно с 2008-го по 2012 год она снизилась в физических объемах на 40%. Отчасти это происходило из-за недостаточных инвестиций в инфраструктуру, что потребовало проводить ремонтные работы на буровых в море, в некоторых случаях останавливая добычу на многие месяцы. Это вынудило Британию увеличить импорт углеводородов. В марте 2013 года, оказавшемся самым холодным за последние шестьдесят лет, сложилась критическая ситуация: резервов газа в газохранилищах хватило бы лишь на шесть часов. От веерных отключений страну спас не рост добычи на собственном шельфе, а приход теплой погоды в апреле.

Не фунтом единым

Впрочем, ряд экономистов полагает, что накануне кризиса Британия оказалась просто не готова к тому, чтобы воспользоваться возможностью увеличить экспорт за счет подешевевшей валюты. Все предыдущее десятилетие локомотивами роста в стране были строительство и недвижимость, государственный сектор (в частности, здравоохранение и образование) и финансы. Энди Халдэйн , директор департамента финансовой стабильности Банка Англии, сравнил их эффект на экономику страны с пылесосом: «Можно было услышать засасывающий звук — и деньги, и люди уходили в банковский сектор. Многие отрасли за пределами финансов оказывались в тени Сити».

Доля обрабатывающей промышленности в ВВП с 19% в 2000 году сократилась до 11% в 2010-м. По объемам основных инвестиций в промышленность Британия оказалась второй с конца среди стран «большой семерки» — хуже дела оказались лишь в Италии.

В то же время многие компании-экспортеры одновременно являются импортерами сырья и деталей, которые подорожали после удешевления фунта. Немаловажно и то, что по мере того, как компании переходят от производства базовых товаров к более сложным и специализированным, снижается зависимость между ценой товара и спросом. Так, те британские компании, которые в последние годы наращивали экспорт, производили специализированные товары. «Если посмотреть на промышленные компании с растущим экспортом, то их успех на внешних рынках был основан на технологиях, персонале и качестве товаров, а не на цене фунта», — говорит Эндрю Сентэнс , старший экономический консультант PwC.

Лондон

График 1

С началом кризиса фунт стерлингов подешевел почти на четверть

График 2

Несмотря на подешевевший фунт, дефицит во внешней торговле Британии в последние года лишь рос

 

Nokia положила трубку

Алексей Грамматчиков

Недавний мировой лидер на рынке мобильных телефонов финская Nokia не устояла в жесткой конкурентной борьбе. За семь миллиардов долларов компания продает свой телефонный бизнес американскому гиганту Microsoft, притом что в период расцвета шесть лет назад Nokia стоила почти в 30 раз дороже

Выходец из Microsoft — нынешний директор Nokia Стивен Элоп (на фото слева вместе со Стивеном Балмером — главой Microsoft) не развалил финского гиганта для продажи американцам, а, наоборот, спас Nokia от полного банкротства и колоссальных долгов

Фото: РИА Новости

Кто бы мог подумать, что закат финского гиганта наступит так быстро? Еще шесть лет назад позиции Nokia казались непоколебимыми — она продавала более 250 млн телефонов в год, намного опережая своих конкурентов, обороты компании равнялись одной пятой ВВП Финляндии, а сама она оценивалась примерно в 200 млрд долларов — больше, чем, скажем, автомобильные компании Mercedes-Benz и Toyota, вместе взятые.

На днях телефонный бизнес Nokia продан Microsoft за 7 млрд долларов, и это еще удача: вместо полного краха компания хоть как-то продолжит свое существование под крылом Microsoft.

Провал Nokia — наглядный пример того, как изменчив и непостоянен рынок высокотехнологичных товаров и что бывает с теми, кто хоть ненадолго зазевался.

Ну, Nokia, погоди!

Гордость финской нации, символ инновационного развития всей Европы, компания Nokia появилась на свет еще в конце XIX века, когда Финляндия была частью царской России. Сферы ее деятельности были весьма разнообразны: Nokia занималась производством бумаги, автомобильных покрышек, обуви. Затем, удачно поймав волну научно-технического прогресса, компания выпускала кабели, электротехнику, бытовую электронику (во второй половине 1980-х компания была третьей в Европе по выпуску телевизоров; кстати, телевизоры Nokia рекламировались в одной из серий мультфильма «Ну, погоди!»). Наконец, в начале 1990-х компании удалось стать в авангарде телекоммуникационных технологий.

В 1991 году премьер-министр Финляндии Харри Холкери совершил первый в мире GSM-звонок, используя созданный Nokia прототип мобильного телефона, а в 1992-м модель Nokia 1011 (названная так в честь даты появления — 10 ноября, 10.11) стала первым серийно производимым GSM-телефоном.

Следующие два десятилетия знаменовались триумфом Nokia на рынке бытовых телекоммуникационных устройств. С конца 1990-х и до начала 2012 года Nokia была самым крупным мировым производителем сотовых телефонов, ежегодные продажи превышали 250 млн штук, а выручка — 40 млрд евро.

Бизнес гиганта развалился всего за три года — компания не смогла оперативно перестроиться под новые запросы рынка.

Проклятие «звонилки»

Символично, что пик расцвета Nokia пришелся на 2007 год, когда на рынок вышел iPhone от Apple. На рынке мобильной связи наступала эра смартфонов — из простой «звонилки» телефон превращался в карманный мини-компьютер.

Вряд ли справедливо утверждать, что «горячие финские парни» не догадывались, что будущее рынка — за смартфонами. Nokia давно говорила, что мобильные телефоны со временем станут маленькими компьютерами. Достаточно вспомнить модель Nokia Communicator 9000, которую финны выпустили еще в 1996 году: она была задумана как небольшой карманный компьютер.

Но это был слишком ранний старт: телефоны не обладали еще вычислительной мощностью, экраны были черно-белыми, а мобильный интернет — медленным. Когда же условия для взрывного распространения смартфонов созрели, Nokia не смогла предложить рынку конкурентный продукт.

В частности, компании не удалось оснастить свои коммуникаторы удобным программным обеспечением, Nokia с нордическим упорством продолжала ставить на смартфоны устаревшую и не очень удачную операционную систему (ОС) Symbian и не шла на то, чтобы открыть свои устройства для набирающей популярность мобильной операционной системы Android.

В результате в сознании массового потребителя телефоны Nokia остались примитивными «звонилками» с шутками вроде «Если уронишь iPhone — разобьешь экран, если Nokia — разобьешь пол» или «Телефон Nokia — это алкофон, потому что его не жалко потерять в баре».

Конкурентная среда была безжалостна: если на момент премьеры iPhone в 2007 году доля Nokia на рынке смартфонов составляла почти 50%, то к концу 2012-го она рухнула менее чем до 4%.

«Троянский конь» или спаситель?

В конце 2010 года Nokia возглавил выходец из Microsoft Стивен Элоп . Впервые в истории компании ее главой стал иностранец. Многие ждали, что этот антикризисный менеджер наконец поставит на устройства Nokia Android. Но Элоп опять выбрал для компании особый путь — он закрыл Symbian и сделал ставку на операционную систему Windows Phone.

И эту ставку нельзя назвать удачной. По данным IDC, сегодня на долю смартфонов на этой системе приходится всего 3,7% (8,7 млн) всех продаваемых в мире смартфонов (и 81,6% всех мировых поставок аппаратов на Windows Phone — это телефоны Nokia). Лидирует же ОС Android от Google — 79,3% всего рынка (187,4 млн устройств), за ней идет iOS от Apple — 13,2% (31,2 млн смартфонов).

Далее события развивались драматично: в 2011 и 2012 годах ежегодные убытки Nokia приближались к миллиарду долларов. В первом полугодии 2013-го компания получила чистый убыток в размере почти полмиллиарда евро. В июле Nokia отчиталась о падении продаж смартфонов во втором квартале 2013 года на 27% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Это был конец. На сцену вышел Microsoft.

Заскочить в уходящий поезд

Microsoft покупает телефонный бизнес Nokia за 5 млрд долларов, еще 2,18 млрд американцы платят за патентное портфолио финской компании. Семь миллиардов за Nokia — это много или мало? Мало, если смотреть назад: несколько лет назад Nokia стоила в десятки раз дороже. В 2011-м тот же Microsoft заплатил 8,5 млрд долларов за Skype, а Google в том же году выложил за Motorola Mobile 12,5 млрд долларов.

Но если смотреть вперед, то цена покажется не такой уж маленькой: мобильный бизнес Nokia катился в пропасть, и кто знает, готов ли был бы кто-нибудь заплатить хоть сколько-то за компанию, скажем, через год. Тем более что сейчас Nokia не единственный значимый игрок мобильного рынка, выставленный на продажу. Недавно о намерении продаться недвусмысленно заявила канадская Blackberry, дела которой тоже не слишком хороши.

В Финляндии главу Nokia Стивена Элопа называют троянским конем, который пришел в финскую компанию, чтобы развалить ее изнутри и дешево продать американцам. Однако, скорее всего, правда в том, что Элоп спас Nokia от окончательного краха, банкротства и огромных долгов. И сумел переложить проблемы финской компании на плечи Microsoft, который теперь берет под свое крыло около 32 тыс. сотрудников Nokia, работающих как в Финляндии, так и в других странах мира.

То, что продажа Nokia — благо для финнов, подтверждает и недвусмысленная реакция рынка: после объявления о сделке стоимость акций Nokia скакнула почти на 50%.

Кстати, у самой финской компании после совершения сделки остается немало активов. Дело в том, что продажа мобильных телефонов — это только 50% доходов Nokia. Вполне успешная часть бизнеса финнов — производство оборудования для сетей сотовой связи. Это подразделение в прошлом году принесло Nokia 18 млрд долларов выручки.

После продажи бизнеса мобильных телефонов у Nokia останутся еще и картографические сервисы: в 2007 году компания за 8,1 млрд долларов приобрела одного из крупнейших мировых разработчиков в этой области — американскую Navteq. Ну и, конечно, с рынка не исчезнет сам бренд: Microsoft получает лицензию на использование бренда Nokia, хотя Nokia продолжит владеть и управлять им.

Американцы, в свою очередь, полны оптимизма: Microsoft заявляет, что к 2018 году они планируют нарастить ежегодные продажи смартфонов на Windows Phone до 250 млн единиц и увеличить свою долю на рынке операционных систем с 3 до 15%.

Насколько реалистичны подобные планы, вопрос сложный. Как известно, дела у Microsoft сейчас идут неважно. Крупнейший мировой производитель программного обеспечения проспал мобильную революцию и сейчас, в том числе с помощью Nokia, пытается впрыгнуть в уходящий поезд.

Компетенции Nokia для Microsoft придутся кстати. Американского гиганта не назовешь удачливым создателем конечных потребительских товаров. Пожалуй, игровая приставка Xbox — единственный яркий и успешный продукт Microsoft, который можно увидеть на магазинных полках. Если вспомнить, то провалом для Microsoft закончился выпуск МР3-плеера Zune, который компания начала выпускать в 2011 году. Не очень хорошо обстоят дела с недавно стартовавшими продажами планшетов Microsoft Surface: по некоторым данным, убытки уже составили 900 млн долларов.

С приобретением Nokia Microsoft, вероятнее всего, постарается пойти по пути Apple — будет создавать закрытую экосистему ОС Windows Phone, когда производитель получает существенный доход не только от продажи аппаратов, но и от реализации используемых на них программных продуктов.

Microsoft придется найти весомые аргументы, чтобы заставить пользователей, уже освоившихся на iOS и Android, покупать устройства на Windows Phonе. Стоит признать, что пока аргументов не видно. Да, смартфоны и планшеты на Windows могут легко совмещаться с домашними компьютерами и ноутбуками на Windows, но это, пожалуй, их единственное преимущество. А то, что мобильные системы Windows закрыты для сторонних программ, вызывает раздражение: например, в майкрософтовском планшете Surface в качестве браузера по умолчанию приходится пользоваться устаревшим Internet Explorer вместо, скажем, более распространенного и привычного многим Mozilla Firefox.

Пока влияние нового приобретения Microsoft на будущее компании скептически оценивают и мировые финансовые круги: после объявления о сделке акции американского софтверного гиганта упали на 5%.

График 1

Продажи смартфонов в мире динамично растут

График 2

Nokia не смогла удержать долю на мировом рынке смартфонов

 

Невозможное самоубийство

Сергей Сумленный

Самоубийство топ-менеджера швейцарской страховой группы Zurich бросает тень на множество крупных компаний. Жесткие условия работы и непомерные требования к сотрудникам оказываются невыносимы даже для самого высокого руководства

Иллюстрация: Александр Житомирский

«У нас нет причин сомневаться в том, что речь идет о самоубийстве» — заявление швейцарской полиции по поводу гибели топ-менеджера страховой компании Zurich Пьера Вотье сформулировано недвусмысленно. 53-летний Вотье покончил с собой в собственном доме. Менеджер был женат, у супругов было двое детей, однако счастливая семейная жизнь не смогла удержать Вотье от непоправимого шага, вызванного рабочим стрессом.

Гибель в золотой клетке

На первый взгляд карьера Вотье — идеальный послужной список европейского топ-менеджера. Выпускник Сорбонны, высокопоставленный сотрудник банка J. P. Morgan, Вотье получил должность члена совета директоров в CFO Zurich в сентябре 2011-го — в 51 год. ГК Zurich — один из крупнейших мировых страховщиков, в компании работает около 60 тыс. человек, годовой оборот за прошлый год составил 70 млрд долларов, а чистая прибыль — почти 4 млрд.

«Эта должность традиционно считается последней ступенькой, на которую надо встать, перед тем как возглавить финансовую компанию — страховую или банковскую. Вполне логично было бы ожидать, что через несколько лет Вотье станет председателем совета директоров либо Zurich, либо другой крупной финансовой структуры. Вотье был еще достаточно молод, чтобы пройти карьерную лестницу до конца — и получить все полагающиеся почести и бонусы», — прокомментировал «Эксперту» высокопоставленный сотрудник крупного немецкого банка.

Между тем из двух прощальных записок, оставленных Вотье, ясно следует: причиной самоубийства стал невероятный стресс, который испытывал топ-менеджер. По признанию главы Zurich Мартина Зенна , в записке, предназначенной для руководства компании, Вотье прямо обвиняет в своей гибели главу наблюдательного совета Zurich швейцарца Йозефа Акерманна .

Акерманн, долгие годы возглавлявший крупнейший частный фининститут Германии Deutsche Bank и ушедший в отставку со своего поста только в мае 2012 года, считается одним из самых жестких и требовательных менеджеров Европы. По данным уважаемой немецкой экономической газеты Handelsblatt, незадолго до самоубийства Вотье представлял руководству компании данные полугодового отчета, которые, по его мнению, были достаточно позитивными. Оборот компании за полгода составил 34,3 млрд долларов, чистая прибыль после уплаты налогов — 2 млрд долларов. Однако вопреки ожиданиям Вотье, его отчет встретил жесткую критику Акерманна, якобы недовольного показателями американского рынка. Кроме того, хотя оборот вырос на 1,2 млрд долларов по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года, чистая прибыль после уплаты налогов сократилась более чем на 200 млн долларов.

Взбучка от начальства

Именно разнос от Акерманна и стал, по мнению наблюдателей и семьи, причиной самоубийства Пьера Вотье. Руководство Zurich отрицает информацию швейцарского издания 20 Minuten, сообщившего, что незадолго до смерти Вотье его жена в личном разговоре с главой Zurich Мартином Зенном якобы жаловалась, будто Йозеф Акерманн «загнал ее мужа в тупик». Так ли это — неизвестно, но уже через три дня после гибели Вотье Акерманн заявил об уходе с поста главы наблюдательного совета Zurich. «Причина моего решения — семья (покойного) предполагает, что я должен нести часть ответственности за случившееся — вне зависимости от того, насколько беспочвенны с объективной точки зрения такие предположения», — заявил Акерманн на пресс-конференции по поводу своего ухода.

Люди, знакомые с нравами, царящими в финансовой отрасли, верят, что Вотье мог сорваться из-за критики, которую счел незаслуженной. «Я знаю, что такое получить нагоняй от начальника уровня Акерманна, когда ты добился того, что заседаешь в совете директоров компании уровня Zurich, а тебе устраивают выволочку, как мальчишке, на виду у твоих коллег. В это сложно поверить, но члены советов директоров финансовых корпораций иногда выходят с заседания с лицом бледным как бумага. После этого думаешь: а кто вообще защищен в наших структурах?», — сказал «Эксперту» высокопоставленный сотрудник одного из крупных немецких банков.

Руководство Zurich уже заявило, что начнет собственное расследование обстоятельств смерти Вотье, чтобы предотвратить повторение подобных трагедий. «Я лично займусь тем, чтобы развеять это темное облако. Это удар по репутации компании, от которого страдает наше предприятие», — заявил глава Zurich Мартин Зенн.

Таблица:

Сокращение чистой прибыли Zurich на 239 млн долларов за полгода, по-видимому, стоило жизни топ-менеджеру компании Пьеру Вотье

Швейцарские самоубийцы

Самоубийство Вотье уже не первый случай, когда швейцарский топ-менеджер не выдерживает внутрикорпоративного давления. Месяцем раньше покончил с собой Карстен Шлотер , возглавлявший совет директоров швейцарского телекоммуникационного провайдера Swisscom. Шлотер четыре года назад развелся с женой и жил отдельно от своих троих детей — возможно, к травме развода менеджера прибавился рабочий стресс.

В случае с Шлотером даже нельзя сказать, что он скрывал свою депрессию от окружающих. Еще в мае топ-менеджер дал интервью газете Schweiz am Sonntag, в котором, в частности, сказал: «Подумайте, сколько у вас “окон” в течение недели, в которые вы свободны от любых рабочих и частных обязательств? Каждому человеку нужны такие окна. [Если их нет], то рано или поздно вы приходите к точке, когда кажется, что ничего не остается, кроме как бежать от одной задачи к другой. Это бьет вам по спине, как дубина. Вот под таким давлением, в мечтах о том, чтобы было поменьше обязанностей, я нахожусь постоянно».

Через два месяца после этого интервью 48-летнего Карстена Шлотера нашли мертвым в его доме в кантоне Фрейбург.

Самоубийство сразу двух топ-менеджеров швейцарских компаний стало поводом для дискуссии о том, насколько ожидания отдачи от сотрудников со стороны современного бизнеса совместимы с психологическим здоровьем работников. Швейцария еще не забыла две другие трагические смерти. В ноябре 2011 года покончил с собой глава пищевого концерна Ricola Адриан Колер . Колер, проработавший в компании четверть века и выросший до поста председателя совета директоров, оказался причастен в растрате 100 тыс. франков — суммы небольшой и по сравнению с его личным доходом, и по сравнению с оборотом компании, составлявшим 300 млн франков. Еще раньше, в конце 2008 года, свел счеты с жизнью глава одного из самых уважаемых частных банков мира, Julius Bär, Алекс Видмер . За три года до этого у Видмера умерла жена.

Стресс до смерти

«Самоубийства топ-менеджеров воспринимаются обывателем как что-то невозможное, потому что эти люди обычно ассоциируются с невероятным успехом, недоступным простым гражданам», — говорит бизнес-тренер Хартмут Штеппуттис . Однако тяжелые депрессии распространены среди руководителей компаний не меньше, чем среди их подчиненных. По данным европейской Ассоциации психологов, борющихся с депрессиями, только в Германии от этого психического расстройства страдает около 4 млн человек. Причем если у низкоквалифицированных работников или у квалифицированных представителей среднего класса депрессия вызывается страхом невозможности удержать текущий уровень доходов — то есть опасениями скатиться по социальной лестнице (по данным статистики, все больше представителей немецкого среднего класса вынуждены брать дополнительную работу), то у топ-менеджеров причины страхов другие.

В первую очередь руководство компаний боится совершить ошибку, выставить себя в глупом свете и продемонстрировать некомпетентность. В условиях жесткой конкурентной борьбы за руководящие позиции топ-менеджер обязан постоянно демонстрировать качества идеального работника — именно поэтому он не может позволить себе даже просто показаться удрученным. (Если у рядовых работников депрессию признают лишь в 20% случаев у мужчин и в 40% у женщин, то у топ-менеджеров депрессию не замечают почти никогда.)

Так, глава Zurich Мартин Зенн, летавший в командировку с Вотье за несколько дней до его гибели, утверждал, что не заметил ничего необычного в поведении своего подчиненного. Вполне возможно, что Пьер Вотье просто до последнего выполнял то, что считал долгом менеджера, — демонстрировал окружающим позитивный настрой и уверенность в будущем.

Берлин

 

Послушайте секунданта

Александр Ивантер

Господа бизнесмены, если вы полагаете, что какая-либо мера, применяющаяся к вашей продукции на зарубежном рынке, является дискриминационной, не соответствует праву ВТО, именно вы, а не чиновники должны затевать разбирательство, объясняет директор проекта «Россия в ВТО» Роман Губенко

Роман Губенко

Фото: Светлана Постоенко

Прошел год с момента завершения процедуры присоединения нашей страны к Всемирной торговой организации (ВТО). Россия включилась в работу большой бюрократической машины: начала готовить и направлять претензии и нотификации, принимать участие в работе десятков комитетов и переговорных групп, успела получить иски в свой адрес. Российских представителей в женевской штаб-квартире ВТО осаждают «ходоки» из разных стран — предлагают «дружить» в отношении различных инициатив. Но наша позиция пока нейтральная: прежде чем ввязываться в чужие игры, надо четко понимать их правила, а главное — определиться с собственными стратегическими интересами. Например, должна ли Россия поддерживать в ВТО страны так называемой Кернской группы (в нее входят 18 стран — экспортеров сельхозпродукции: Аргентина, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и др.), выступающие за радикальное сокращение сельскохозяйственных субсидий, либо нам ближе позиция США и ЕС, которые хотят сохранения этих субсидий? И подобных содержательных развилок в ВТО десятки.

Изменился за прошедший год и характер конкуренции с иностранными производителями на многих отраслевых рынках внутри страны. В целом ряде случаев она стала жестче, как и предупреждали многие предприниматели и бизнес-ассоциации (подробно условия присоединения России к торговому клубу и его последствия мы разбирали в статье «Достаточно сильны для ВТО», см. № 46 за 2011 год). В то же время, как и полагало большинство специалистов, автоматических бонусов российской экономике наше членство не обеспечило. За прошедший год постепенно начало утверждаться отношение к ВТО как к инструменту регламентации международной торговли, которым нам еще только предстоит научиться пользоваться.

Именно такую задачу ставит перед собой московский Центр международной торговли, который совместно с Торгово-промышленной палатой организовал специальный проект «Россия в ВТО». Директор проекта Роман Губенко в интервью «Эксперту» осветил некоторые грани этой необъятной темы.

Наш собеседник — опытный специалист по международному торговому праву. В команде департамента торговых переговоров Минэкономразвития участвовал в переговорах с ЕС по торговой защите, торговле изделиями из стали, вступлению России в ВТО. В 2011 году организовал и возглавил фирму LexGuard, оказывающую услуги по подготовке и поддержке антидемпинговых, компенсационных и защитных расследований. В прошлом году Губенко присоединился к команде Центра международной торговли.

Начали мы разговор с горячей смежной темы — событий 14–20 августа на российско-украинской границе, когда наша таможня без предупреждений и объяснений подвергала сплошному досмотру грузы из соседней страны (тоже, кстати, члена ВТО и нашего пятого крупнейшего торгового партнера), фактически парализовав импорт. 21 августа тотальный досмотр на границе прекратился столь же неожиданно, как и начался. Последовали и официальные разъяснения с российской стороны. Советник президента Сергей Глазьев в интервью украинской газете «Вести» мотивировал действия России «проверкой готовности нашего таможенного администрирования к фильтрации грузов, поступающих с украинской территории, с целью отсечения украинских от неукраинских» в связи с «рисками беспошлинного ввоза в РФ под видом украинских европейских товаров и товаров из стран, имеющих преференциальные торговые режимы с ЕС, включая Турцию» в случае ожидаемого в ноябре подписания Украиной соглашения об ассоциации с Евросоюзом.

— Роман Михайлович, меня сильно огорчил недавний инцидент на российско- украинской границе. Я считаю, что таким « приглашением» Украины в Таможенный союз мы добились ровно обратного эффекта. Но от вас я бы хотел услышать чисто юридическую трактовку происшедшего. Нарушила ли Россия своими действиями какие- то пункты соглашения с ВТО и соглашения о зоне свободной торговли ( ЗСТ) стран СНГ 2011 года?

— Начнем с того, что соглашение о ЗСТ содержит в статье 17 «Вопросы администрирования» отсылочную норму на правила ВТО (статьи VIII и X ГАТТ-94). Десятая статья касается вопросов транспарентности, а восьмая определяет обязательства участниц, то есть и России, и Украины, в отношении сборов и формальностей, связанных с ввозом и вывозом товаров. Основа этих обязательств — требование, чтобы все сборы и платежи любого характера (кроме пошлин и налогов), устанавливаемые на ввоз или вывоз или в связи с ввозом или вывозом, ограничивались по величине «…приблизительной стоимостью оказанных услуг и не являлись косвенной защитой для отечественных товаров». При этом требования статьи распространяются и на инспекции. В августовской ситуации, согласно информации в прессе и заявлениям таможни, речь шла о тотальном досмотре грузов. То есть о выполнении таможней прямо предусмотренных законодательством функций. Критерий избыточности таких проверок можно отчасти парировать причиной — наличием сведений о возможности предоставления недостоверной информации в отношении происхождения товаров — то есть поставкой европейских товаров под видом украинских. Август — тренировка и отработка действий в такой ситуации. Действия не были связаны с изменением стоимости услуг или установлением дополнительных сборов, которые могли бы создать барьер в торговле. Поэтому действия российской таможни не противоречили нормам ВТО и, следовательно, нашему Договору о ЗСТ.

Поддержать этот вывод может и отсутствие каких-либо юридических действий украинской стороны в отношении российской таможни.

— В интервью украинской прессе советник президента РФ Сергей Глазьев пригрозил Украине в случае подписания соглашения об ассоциации с ЕС запустить « вывод Украины из зоны свободной торговли стран СНГ». Действительно ли возможна такая процедура в рамках соглашения о ЗСТ 2011 года и как она будет происходить?

— Договор о ЗСТ СНГ — многосторонний международный договор, в котором предусмотрен добровольный выход с уведомлением за двенадцать месяцев. Положения договора также содержат полный арсенал инструментов по защите внутреннего рынка в соответствии с правилами ВТО: специальные защитные, антидемпинговые и компенсационные меры.

Неотъемлемой частью договора является Приложение 6, в котором содержится весьма интересный механизм, о котором, возможно, и говорил Сергей Юрьевич.

Если участие одной из сторон договора в соглашениях о ЗСТ и/или таможенных союзах приведет к росту импорта в объемах, наносящих или угрожающих нанести ущерб промышленности, то остальные участники могут вернуть пошлины в размере ставок режима наибольшего благоприятствования на эти товары. Механизм применяется без ущерба для мер торговой защиты. Таким образом, речь идет не об исключении из ЗСТ, а о возврате к пошлинам, причем по тем товарам, по которым вырос наносящий ущерб импорт. Детали механизма неясны — не прописана процедура, сроки, механизм определения ущерба и угрозы ущерба.

— Понимаю, что это лишь экспресс- анализ ситуации. По проблематике торговли в СНГ и коллизиям внутри и вокруг Таможенного союза мы, я надеюсь, сделаем с вами отдельное большое интервью. Теперь же давайте перейдем к разговору о нашем членстве в ВТО. Кстати, как правильно говорить: вступление в ВТО или присоединение к ВТО? Не чувствую, если честно, содержательной разницы.

— Правильно говорить о присоединении к ВТО — к объему нормативной документации, накопленной в рамках ГАТТ и его преемницы ВТО. А вступление... Как говорил Виктор Степанович Черномырдин, вступают сами знаете во что.

— Для ряда отраслей российской экономики шутка Черномырдина, пожалуй, не смешная. Именно в это и вступили...

— Давайте предметно разбираться. Одной из отраслей, которой предрекали негативный эффект от присоединения к ВТО, считалось свиноводство. И действительно, в первые месяцы действия новых тарифных квот в отношении мяса свинины и снижения тарифной защиты по живым свиньям наблюдался всплеск импорта (пошлина на ввоз свинины в рамках квоты была снижена с 15% до нуля, пошлина на ввоз живых свиней — с 40 до 5%. — « Эксперт» ). Но затем Россия и Евразийская экономическая комиссия предприняли шаги по исправлению ситуации. Так, мы увидели, что одним из основных экспортеров, увеличивших поставки свинины в Россию, оказалась Бразилия, и в марте нынешнего года ЕЭК отменила преференции (они предоставлялись Бразилии в рамках Общей системы преференций и предполагали нулевые ставки ввозных пошлин), а также исключила свинину из перечня товаров, по которым предоставляются такие преференции.

— Не нарушая ни одной запятой в условиях ВТО?

— Конечно! Это очень яркий пример того, что ВТО оставляет пространство для изменения тарифной защиты в диапазоне от применяемого уровня до уровня связывания. В результате импорт пошел на спад, ситуацию мы немножечко сбалансировали. За период с сентября 2012-го по июль 2013 года, то есть за одиннадцать месяцев с момента нашего присоединения к ВТО, импорт свинины к соответствующему периоду годичной давности увеличился всего на 5,5 процента.

— Но вот с молочными продуктами ситуация более драматичная. Их ввоз за упомянутый вами период увеличился без малого на 20 процентов.

— Но мы и здесь не сидели сложа руки. По 14 позициям молочных продуктов ставки ввозных пошлин были повышены до уровня связывания, и темпы роста импорта после повышения начали заметно сокращаться. Вместе с тем одиннадцать месяцев показали рост на 19,6 процента, что явно свидетельствует о необходимости принятия дополнительных мер поддержки национальных производителей.

Вообще говоря, конечно, неверно связывать изменение объемов импорта тех или иных товаров исключительно со сдвигами в тарифном регулировании в связи с присоединением к ВТО. В реальности импорт определяется гораздо большим числом разнообразных факторов. Скажем, мы видим двузначные темпы роста ввоза табака, овощей и мороженой рыбы, притом что ставки ввозных пошлин по этим позициям вообще не менялись.

Ситуация с замороженной рыбой отчасти связана вот с чем. Мы работаем в условиях Таможенного союза (ТС). По ряду товаров требования в Казахстане и Белоруссии отличаются от российских. В нашем примере речь идет о значительно более мягком нормативе по уровню глазури в мороженой рыбопродукции в Казахстане. В результате значительные объемы ввоза рыбы пошли через Казахстан, где происходили таможенная очистка и выпуск товара в свободное обращение на общий рынок стран ТС.

Рост импорта овощей в основном определяется посткризисным восстановлением спроса населения на более ценные продукты питания не первой необходимости.

Теперь давайте посмотрим на промышленные товары. Произошел десятикратный рост импорта железнодорожных и трамвайных вагонов. За неполный год после присоединения к ВТО их ввоз увеличился с 11 до 111 штук. Но ввозной тариф остался неизменным. Так что присоединение к ВТО здесь ни при чем. Рост произошел по двум позициям: трамвайные вагоны, которые мы закупали для Универсиады в Казани, и первые поставки локомотивов «Ласточка» от «Сименса» для производства, которое организовано компанией «Синара», входящей в холдинг ТМК,

в Верхней Пышме.

С лекарствами, ввоз которых вырос на 13 процентов, история очень непростая. Мы посмотрели статистику, почитали аналитику, пообщались с коллегами из ассоциации. Выяснилось, что идет рост ввоза неупакованных лекарственных средств. Получается, мы взяли на себя функцию изготовления упаковки, расфасовки и зарабатываем на этом.

— Одним из преимуществ присоединения к ВТО считается возможность использования инструментов защиты российских производителей от недобросовестной конкуренции со стороны иностранных компаний. Были уже прецеденты?

— Да, были. В феврале 2013 года в ТС была введена специальная защитная пошлина на ввоз зерноуборочных комбайнов из третьих стран в размере 27,5 процента. Однако для Казахстана это оказалось болезненным решением. Зерноуборочная техника в стране не производилась, и до создания ТС был крайне либеральный порядок ее импорта — практически нулевая ввозная пошлина и серьезная льгота по НДС. Страна активно обновляла парк комбайнов, преимущественно за счет американской и голландской техники. В то же время Белоруссия и Россия все еще сохраняют значительные мощности по производству комбайнов и заинтересованы в защитных мерах. Именно по их инициативе в полном соответствии с процедурами ВТО было принято решение ЕЭК о введении предварительной специальной защитной пошлины. При этом для Казахстана была оставлена квота на беспошлинный ввоз 400 комбайнов. Однако решение о применении окончательной меры принято не было, хотя все процедуры выполнены и есть все основания для ее введения. Решение приостановлено Казахстаном. Страна воспользовалась правом вето в ТС.

— Интересная коллизия. Что же получается, прогнулись под слабейшего в данной отрасли члена ТС?

— Я бы ни в коем случае не говорил о слабейшем. Большой плюс этой истории в том, что мы отрабатываем цивилизованные правовые инструменты и в рамках ВТО, и в рамках ТС.

— Сущая правда. Только « Гомсельмашу» с « Ростсельмашем» толку от этого в результате никакого.

— Не горячитесь. ВТО — это инструмент торговой политики, позволяющий находить баланс между интересами национального потребителя и национального производителя. В данном случае интересы потребителей в Казахстане — полноправном участнике ТС — возобладали. Но есть материалы расследования, действовала предварительная мера. Импорт был, хоть и временно, ограничен. Импортеры получили сигнал, что инструмент может быть приведен в действие. Все эти сигналы чутко отслеживаются рынком, и нельзя говорить, что это совсем ничего не дало заявителям.

Второй пример нашей активной позиции в ВТО — введение антидемпинговой пошлины на легкие коммерческие автомобили из Германии, Италии и Турции. В ходе антидемпингового расследования Евразийской экономической комиссии, инициированного компанией «Соллерс-Елабуга», было установлено, что имеются все основания для применения антидемпинговой меры. За период с 2008-го по 2011 год объем ввоза легких коммерческих автомобилей из этих стран вырос почти на четверть, несмотря на сокращение общего объема импортных поставок таких автомобилей в Таможенный союз на 29,1 процента. В период расследования такие автомобили поставлялись в ТС по демпинговым ценам. При росте потребления этих автомобилей в странах ТС в 2011 году по сравнению с 2009 годом в 3,7 раза темпы роста их производства и реализации в ТС в 2010-м и 2011 годах существенно отставали от темпов роста демпингового импорта.

— Насколько я знаю, эта история сильно напрягла европейцев. Стала еще одним раздражителем наряду с утилизационным сбором. В какой стадии сейчас находятся консультации по утилизационному сбору ( УС)?

— Утилизационный сбор был введен в сентябре 2012 года, через месяц после формального завершения процедуры нашего присоединения к ВТО. Поэтому понятно, что этот инструмент защиты отрасли готовился заблаговременно.

Прежде всего надо отметить, что в процессе переговоров о присоединении мы добились уникального по продолжительности в истории ВТО переходного периода в секторе промышленной сборки. Ведь сами по себе наши соглашения о промсборке, подразумевающие жесткие нормативы локализации, прямо противоречат базовому принципу ВТО — недопущению дискриминации (а ТРИМС* напрямую запрещает подобные условия).

Утилизационный сбор стал дополнительной защитной мерой от импорта легковых и грузовых автомобилей, так как не распространялся на работающие автопредприятия на территории России, включая сборочные производства иностранных концернов. Реакция зарубежных автопроизводителей была оперативной и жесткой. На следующий день после утверждения закона и подзаконных актов о вводе утилизационного сбора перевод на английский уже лежал на столе у наших коллег из Еврокомиссии. Европейцы потребовали, чтобы условия УС были выравнены для отечественных и иностранных производителей. В ЕС рассчитывали, что конфликт будет урегулирован до 1 июля текущего года с принятием поправок в Закон «Об отходах производства и потребления», но к этому сроку поправки приняты не были, Дума ушла на каникулы. Девятого июля ЕС подал запрос в Орган по разрешению споров ВТО на проведение формальных консультаций по поводу УС. В дальнейшем к этим консультациям присоединились Япония, США, Китай, Турция и Украина.

Ситуация непростая. Дело усугубляется тем, что набор претензий, которые выставила Япония, шире, чем у ЕС. Коллеги из Японии указали все те пункты, по которым оспаривается введение утилизационного сбора в ЕС, но добавили еще один очень важный пункт, касающийся технических барьеров в торговле. Это добавит головной боли юристам, представляющим Россию на консультациях.

Утилизационный сбор стал дополнительной защитной мерой от импорта легковых и грузовых автомобилей. Он оказался очень эффективной мерой. Производители вагонов и сельхозтехники уже заявили, что заинтересованы в применении такого же механизма по их продукции

Фото: Светлана Постоенко

— Как могут дальше развиваться события вокруг УС?

— Более 60 процентов споров в ВТО урегулируется на стадии консультаций. Стороны находят взаимоприемлемые решения. Возможно, нас ждет этот сценарий. Но я думаю, что не все российские автопроизводители согласятся, что это оптимальный сценарий для России, потому что УС в нынешнем дизайне оказался очень эффективной мерой. Производители вагонов и сельхозтехники уже заявили, что заинтересованы в применении такого же механизма.

— А если не договоримся?

— На консультации отведено шестьдесят дней. После этого, если не находится удовлетворяющего стороны решения, процесс переходит в стадию создания третейской группы, или панели арбитров. Панель арбитров будет разбирать этот спор и с юридической, и с содержательной точки зрения. При выборе арбитров у нас есть возможность отклонить определенные кандидатуры.

— Я бы еще просто время тянул, используя все процедурные возможности...

— Конечно. Это целое искусство. Поэтому мы и привлекаем к этой работе первоклассных юристов. Правильно используя процессуальные возможности, которые предоставляет соглашение ВТО, включая апелляции, мы можем применять эту меру еще порядка двух с половиной — трех лет в неизменном виде, до того как будет принято решение.

В этом решении могут быть два варианта. Худший для нас — определение Органа по разрешению споров (ОРС) ВТО, что мера, применяемая Российской Федерацией, не соответствует таким-то и таким-то положениям ВТО. И вывод: эта мера должна быть либо отменена, либо приведена в соответствие с пунктами соглашений ВТО.

— А если мы откажемся выполнять решение суда ВТО, что будет? ОМОН же не приедет или « голубые каски» ООН?

— ОМОН не приедет. Решения ОРС в ВТО носят, по сути, рекомендательный характер. Но заинтересованные в этом споре страны, прежде всего ЕС и Япония, могут воспользоваться ответными мерами в отношении РФ — легитимными в рамках ВТО и болезненными для нас.

— Да пожалуйста! Нас же не выгонят за это из организации? Не « исключат из комсомола»?

— «Исключить из комсомола» нельзя. В соответствии с Марракешским соглашением страна — член ВТО может выйти из этой организации, соответствующим образом уведомив секретариат и других членов. Исключить страну «за хулиганство», скажем так, нельзя. Кроме того, мы в ответ можем начать сутяжничать по поводу того, что встречные меры не соответствуют реально понесенному нашими визави ущербу.

— А прецеденты выхода стран из ВТО по собственной инициативе были?

— Пока нет. Это, кстати говоря, неплохой аргумент в споре сторонников и противников ВТО. Если бы членство в организации не отвечало интересам участников, «отказники» были бы обязательно.

На самом деле ВТО довольно эффективный инструмент разрешения споров в межгосударственной торговле. С момента создания ВТО в 1995 году и по настоящее время было инициировано 462 спора. Из них 145 еще находятся в стадии консультаций, 92 — в формальном разбирательстве с привлечением третейской панели, 119 — в стадии имплементации. Завершены 106 споров. Причем 95 процентов из них — очень важная цифра — завершены компромиссом: либо заявка отозвана, либо мера устранена или изменена. И только в пяти процентах случаев страны упорно стояли на своем и истцы вводили ответные меры.

— Интересно, а кто самые заядлые спорщики?

— Лидируют американцы. Эксперты нашего проекта в Центре международной торговли посчитали, что США фигурируют в 22 процентах всех запросов в рамках ВТО в качестве истца и в 25 процентах в качестве ответчика. На втором месте Евросоюз: 18 процентов запросов в качестве истца и 16 процентов в качестве ответчика. Весьма активны также Канада, Аргентина, Мексика, Индия, Китай, Бразилия, Япония и Южная Корея. В итоге 70 процентов всех споров пришлось на десять стран (см. график 1. — « Эксперт» ). Интересно отметить, что доля США в спорах в ВТО превышает долю страны в мировой торговле (21 процент), тогда как по Европейскому союзу эти показатели примерно совпадают.

Китай, присоединившийся к ВТО в 2001 году, пока еще не слишком активный спорщик: на него приходится лишь два процента исковых запросов в организации, и в шести процентах запросов КНР фигурирует как ответчик. Притом что доля Китая в мировой торговле уже вплотную подбирается к американской.

Кроме того, именно США и ЕС в качестве ответчиков чаще всего входят в клинч — сохраняют такие меры, которые были признаны сначала третейской панелью, а затем и апелляционным органом не соответствующими праву ВТО.

Кстати говоря, Россия уже участвует в качестве третьей стороны в восьми спорах в рамках ВТО, в частности в трех спорах, касающихся поставок редкоземельных металлов из Китая в США, ЕС и Японию.

— А что это нам дает?

— Мы получаем право высказать свою позицию в тех случаях, когда итоги спора могут оказаться чувствительными и для нашей страны. Например, это так называемые энергокорректировки. Это тот аспект, по которому Россия уже практически готова подать заявку на проведение консультаций и открытие спора в отношении ЕС. Речь идет о применении Евросоюзом дискриминационной, по нашему мнению, методики расчета демпинговой маржи, когда фактические данные о затратах на приобретение энергоресурсов российскими компаниями при проведении антидемпинговых расследований не принимаются во внимание. Вместо этого европейцы заявляют следующее: в России осуществляется государственное регулирование цен на природный газ и другие энергоносители, их уровень искусственно занижен и не отражает действительных затрат. Поэтому для наших предприятий берутся не фактические цифры, а вменяются средние энергозатраты в ОЭСР или иные ценовые ориентиры. В этой искусственной системе координат поставки многих наших товаров с большой долей затрат газа и энергии в себестоимости, например удобрений, выглядят как демпинговые. Вот такую методику Россия предполагает оспаривать в рамках ВТО.

— Это просто бред. Откровенная дискриминация! Но при чем здесь третья сторона?

— Смотрите, допустим, аналогичный подход применен ЕС в отношении предприятия на Украине, во многом схожего с российским по структуре себестоимости. И орган по решению споров сказал: «Все нормально. Методика соответствует праву ВТО». И в следующий раз, когда мы бы вышли с подобным иском, уже был бы прецедент не в пользу нас. Мы же заинтересованы

в создании «правильного» прецедента.

— А ЕС как одна из спорящих сторон, допустим, не заинтересован видеть Россию в качестве арбитра. Он может отклонить нашу кандидатуру?

— Нет. Только секретариат. Вообще говоря, участие в спорах в качестве третьей стороны характеризует активность страны в ВТО. Скажем, опыт показывает, что США и Южная Корея стопроцентно ввязываются в качестве третьей стороны в споры, инициированные Японией и ЕС.

Механизм разрешения споров в ВТО очень интересен, не зря его называют бриллиантом в короне ВТО. Хотя надо отдавать себе отчет в том, что это крайне дорогое удовольствие. Стоимость спора начинается с миллиона долларов. Есть две модели участия. В США и ЕС соответствующие торговые юристы находятся просто в штате соответственно министерства торговли и Европейской комиссии, то есть фактически являются госслужащими. Все остальные страны нанимают юристов из международных компаний. Оплачивают их услуги либо госбюджет, либо заинтересованные национальные компании, либо это делается в складчину. В России пока что в государственном бюджете такой статьи не предусмотрено.

— Насколько я знаю, пока даже самостоятельное постпредство России в ВТО не создано.

— Это правда. Пока наши сотрудники используют мощности постпредств РФ в других международных организациях в Женеве. Но очень важно понимать, что основное бремя по отстаиванию своих прав в ВТО лежит не на чиновниках, а на самих российских компаниях.

На сегодня, по оценкам Минэкономразвития, выявлено 75 торговых ограничений в отношении наших товаров. Из них 38 — это меры торговой защиты. Наше присоединение к ВТО привело к автоматическому снятию только двух ограничений, а именно квот на поставку металлопродукции США и ЕС, так как статья 11 ГАТТ/ВТО запрещает применение количественных ограничений. Отмены всех остальных ограничений придется добиваться.

Господа бизнесмены, если вы полагаете, что какая-либо мера из этих барьеров или иная, не выявленная, не попавшая в этот список, является дискриминационной, не соответствует праву ВТО, именно вы должны инициировать разбирательство.

— Допустим, я считаю неправомерной применяемую в отношении меня на китайском или американском рынке антидемпинговую пошлину. Как мне действовать? Куда идти?

— Процедура такова. Сначала необходимо инициировать пересмотр этой меры в связи с изменившимися условиями. То есть вы должны обратиться в национальный орган, который ввел данную меру. Если это требование будет отклонено, тогда уже надо подавать запрос в ОРС ВТО.

— А Минэкономразвития или Минпром могут подключиться к этому процессу? Хотя бы на уровне консультаций?

— В первую очередь это Министерство экономического развития. Во-вторых, это Минпром как отраслевой орган. Они будут оказывать поддержку на всех этапах процедуры. Но ключевым актором является само предприятие, которое чувствует себя незаслуженно ущемленным на внешнем рынке, и никак иначе.     

Специальная защитная мера применяется в отношении товаров добросовестной конкуренции из всех стран (отсутствуют факты демпинга и недобросовестной практики специфического субсидирования). Мы не наказываем иностранного производителя, а просто просим время, чтобы национальная промышленность адаптировалась к изменившимся условиям. Специальная защитная мера вводится на четыре года и может быть продлена только до восьми лет. Тогда как антидемпинговая и компенсационная меры применяются сроком на пять лет и их можно продлевать неограниченное число раз, пока доказаны факты наличия демпинга и материального ущерба конкретного производителя.

Схема

ВТО - эффективный инструмент разрешения споров в международной торговле

График 1

Десять стран - наиболее активных спорщиков в ВТО

График 2

В прошлом году количество возбужденных споров в рамках ВТО резко выросло, прервалась тенденция затухания спорной активности

 

Рестораны повышенного риска

Евгения Обухова

Попытка компании «Проектные инвестиции» раскрутить бизнес на средства, привлеченные с биржи, не удалась. Акции компании теперь интересны разве что спекулянтам

Рисунок: Игорь Шапошников

Владелец ночного клуба, работавшего на арендуемых площадях, затеял строительство ресторанного холдинга. Для воплощения своей мечты он решил пойти непривычным для России путем — привлечь капитал не у знакомых или в банке, а на бирже, продав там акции. Так в конце 2009 года на Московской бирже появились акции компании «Проектные инвестиции». В середине августа нынешнего года они были переведены в сектор компаний с повышенным инвестиционным риском и теперь торгуются в специальном режиме. Этот сектор создан на Московской бирже год назад — чтобы защитить права инвесторов и снизить их финансовые потери от приобретения на торгах ценных бумаг с непрогнозируемым уровнем инвестиционного риска. Включить эмитента в этот сектор бирже рекомендует ее комитет по листингу или комитет по фондовому рынку. Кроме «Проектных инвестиций» в секторе сейчас представлена лишь малоизвестная и неликвидная компания «Богородские деликатесы»; еще одного эмитента, «Главторгпродукт», в этот сектор сначала внесли, а потом исключили.

Что же касается «Проектных инвестиций», то инвесторы, покупавшие акции этой компании, похоже, не успели спастись от повышенного риска. На пике акции ПРИН торговались по 17 рублей за штуку, а к моменту своего перевода в особо рискованный сектор они стоили около 30 копеек (см. график). И судя по всему, на повышение держателям этих бумаг надеяться не стоит.

Деньги с биржи

К моменту появления на бирже «Проектных инвестиций» на открытом рынке торговались акции лишь одного ресторанного холдинга — «Росинтера». Динамика их была (и остается) неважной, и «Проектные инвестиции» казались неплохой альтернативой. Тем более что еще Уоррен Баффет говорил, что надо инвестировать только в тот бизнес, который ты понимаешь, а управлять рестораном, как считают многие, — плевое дело. Концепцией ПРИН были инвестиции в ресторанный бизнес — «демократичные заведения (рестораны, кафе), ориентированные на потребителей со средним уровнем доходов и предлагающие своим гостям дружелюбную атмосферу европейских кафе и ресторанов в сочетании с авторскими интерьерами и недорогой, но хорошей кухней». Число ресторанов планировалось довести с одного в 2009 году до 16 к концу 2012-го. К моменту выхода ПРИН на биржу ее владельцем числился ветеран ГУ МВД РФ по ЦФО, полковник милиции и исполнительный директор благотворительного общественного фонда «Долг и память» Лембит Корк (ему принадлежало 99,9% акций; правда, г-н Корк является генеральным директором в других обществах и вряд ли был конечным бенефициаром). А в начале 2010 года основными владельцами ПРИН стали два офшора.

В начале 2010 года владельцы ПРИН начали продавать акции на рынке и за полгода продали около 20%, во всяком случае, один из офшоров, владевший 21% акций, полностью исчез из числа владельцев холдинга. «Доли акционеров сокращались, так как часть их акций ушла в рынок, еще часть ушла на сделки репо, и потом немного было потеряно на маржин-коллах», — сказал «Эксперту» председатель совета директоров ПРИН Василий Лавров . По его словам, целью размещения ПРИН на бирже было привлечение денег за счет продажи акций и их залога, а также капитализация бизнеса. «Но для маленькой компании это очень тяжело», — признается Лавров.

Впрочем, сначала план привлечь деньги на бирже и приобрести на них активы работал неплохо. По выражению одного из участников рынка, компания начала превращаться из полувиртуальной в реальную. В 2010–2012 годах ПРИН приобрела ресторан во Владимире, доли в нескольких заведениях в Москве — в бистро Canaille, ресторанах «Кафе “Блюз”», «Экипаж», Booze Bub Segafredo Family Rest и Segafredo City Life (везде эти доли не превышали 25%, кроме «Кафе “Блюз”» — там был куплен 51%). Кроме того, ПРИН обзавелась ивент-агенством Nord Project и кейтеринговой компанией «Аликом» (они принадлежали ПРИН полностью, первое организовывало вечеринки, а вторая привозила туда еду для фуршета), а также вложилась на стадии строительства в многофункциональный комплекс площадью около 2000 кв. м на Студенческой улице.

В середине 2011 года капитализация компании превысила 1,7 млрд рублей — большая сумма для холдинга, который заявляет, что управляет ресторанами и имеет активов примерно на 80 млн рублей, причем его активы — это несколько ООО. Что вообще является реальным активом, если рестораны, как у ПРИН, располагаются на арендованных площадях? «Активы такого ресторана — оборудование, удачное местоположение, возможно, мебель и ремонт: ведь если помещение большое и запущенное, то на его ремонт уйдет огромная сумма», — говорит исполнительный директор RestCon Андрей Петраков .

Но агрессивная биржевая история ПРИН не опиралась на реальные активы, она подразумевала очень резкий рост бизнеса. Зашел разговор об SPO. Топ-менеджмент ПРИН заявлял, что намерен привлечь на бирже еще 150 млн рублей, открыть 16 демократичных ресторанов общей площадью 11,6 тыс. кв. м и к 2012 году увеличить свою выручку до 1,1 млрд рублей. То есть всего за год «Проектные инвестиции» собирались нарастить свой бизнес примерно в пять раз — крайне амбициозная цель.

Однако потом вместо SPO появилась другая возможность. Желание войти в капитал ПРИН выразил американский фонд Global Emerging Market (GEM). Специально для сделки с ним ПРИН подготовила промежуточную отчетность по МСФО — выяснилось, что совокупная выручка всего холдинга за 9 месяцев 2011 года составила 218 млн рублей, а чистая прибыль за этот же период — около 40 млн рублей. Аналитики мигом экстраполировали эти цифры и рекомендовали покупать акции ПРИН; например, инвестиционная группа «Олма» увидела у них потенциал роста на целых 125%.

Обвал

Осенью 2012 года Василий Лавров заявлял, что GEM подписал соглашение о приобретении у основных владельцев «Проектных инвестиций» 19,99% компании в течение трех лет по рыночной цене. К тому моменту цена на бирже сильно снизилась по сравнению с пиковой. Возможно, владельцы ПРИН надеялись, что она снова подрастет, но их надежды не сбылись, а сделка до сих пор не состоялась. «Мы подписали с GEM договор, мы находимся в рамках этого договора до сих пор, но когда началось снижение цены акций, сделка по продаже доли фонду зависла», — пояснил Лавров «Эксперту».

И GEM можно понять: он планировал приобрести долю в компании по рыночной цене — но тут оказалось, что биржевыми котировками ПРИН манипулировали. В такой ситуации рыночная цена уже не может служить ориентиром.

По графику видно, насколько большими были колебания котировок ПРИН: в течение дня акция могла подорожать или подешеветь на 20%. Динамика акций стабильной компании (а ресторанный бизнес достаточно стабилен) выглядит совсем не так. В ФСФР стали поступать жалобы от частных трейдеров, от брокеров, которым попадались подозрительные поручения, и в апреле 2013 года служба заявила, что факт манипулирования рынком обыкновенных акций ПРИН установлен. По мнению специалистов ФСФР, акциями ресторанного холдинга манипулировали больше года — с января 2012-го по февраль 2013-го. Один российский частный инвестор и две иностранные компании продавали друг другу акции ПРИН, чтобы повысить объемы торгов; в некоторые дни на рынке практически ничего не было, кроме этих взаимных сделок. «Такие операции привели к существенному отклонению цены акций», — говорилось в заявлении ФСФР, при этом манипуляционные сделки совершались в интересах самого эмитента. Это выглядит логичным: никто не заинтересован в повышении котировок больше, чем основной акционер, привлекающий деньги под залог акций, и никто не имеет больше возможностей для манипулирования, чем тот, у кого в руках большой пакет. В ФСФР «Эксперту» сказали, что виновные в манипулировании уже привлечены к административной ответственности, но называть их не стали.

В самой ПРИН категорически отрицают, что разгоняли котировки. «Лица, которые были привлечены к ответственности за манипулирование, к компании не имеют вообще никакого отношения, — утверждает г-н Лавров. — Но как только вышла заметка про манипулирование, рынок перепугался, и мы обвалились».

Сейчас аналитики уже не рассматривают акции ПРИН сквозь розовые очки. «Бумаги находятся в затяжном боковике и имеют низкую ликвидность. Деятельность компании непрозрачна, потенциала у этих акций нет, и вряд ли он появится», — категорична аналитик «Альпари» Анна Кокорева .

Дешевый бизнес

Сейчас капитализация ПРИН составляет 40 млн рублей, финансовые показатели компании, по словам Василия Лаврова, находятся примерно на том же уровне, что был показан в промежуточной отчетности по МСФО за 9 месяцев 2011 года. Рентабельность бизнеса по EBITDA у холдинга, если верить г-ну Лаврову, 15–20%. То есть, по идее, капитализация компании примерно равна ее годовой чистой прибыли. «Ничего хорошего в переводе акций “Проектных инвестиций” в сектор Д Московской биржи мы, конечно, не видим. Но это от нас не зависит ни малейшим образом. План действий — работать. Подождем, пока акции начнут дорожать», — ответил г-н Лавров на наш вопрос, планирует ли компания что-то делать со своей рыночной капитализацией. Проблема лишь в том, что у акций ПРИН больше нет причин дорожать.

Топ-менеджмент компании признает, что сделать выводы о состоянии бизнеса по той отчетности, которую сейчас предоставляет ПРИН, нельзя. Это отчетность по РСБУ одной лишь головной компании, и выглядит она довольно причудливо: например, согласно отчету за второй квартал, за второе полугодие 2013 года ПРИН заработала всего 1,6 тыс. рублей (!). При этом баланса и отчета о прибылях и убытках в этом квартальном отчете нет, что вообще-то является нарушением норм о раскрытии информации. Но и готовить отчетность по МСФО ПРИН больше не будет — это слишком дорого.

Наконец, цифры из отчетов в случае с ресторанным холдингом вообще могут не нести никакой важной для инвесторов информации — получить реальную оценку такого бизнеса очень сложно. «Ресторанный рынок считается довольно непрозрачным, и официальным цифрам на нем не принято доверять, — говорит Андрей Петраков из RestCon. — Стороннему инвестору всегда нужны механизмы для проверки истинного положения дел. К примеру, в ресторане сажают своего человека, который на протяжении некоторого времени наблюдает, что там происходит: кто приходит, что заказывает».

Если предположить, что у «Проектных инвестиций» сейчас шесть заведений, как указано на их сайте, то все равно вилка в стоимости их бизнеса, по мнению Андрея Петракова, может быть довольно большой. Варианты таковы: если заведения прибыльны и приносят в год, скажем, по 800 тыс. — 1,5 млн долларов (а это просто отлично по нынешним временам), то все вместе они могут стоить 10–15 млн долларов (не более двух годовых прибылей). Если же они убыточны и продать их можно только под последующее перепрофилирование, то весь бизнес «Проектных инвестиций» может стоить не более 1,5 млн долларов, заключает эксперт.

Получается, что при любых оценках акции ПРИН уже торгуются по справедливой цене и не могут стоить больше. Те 600 человек, которые поверили в большие перспективы холдинга и купили его акции, получили хорошую прививку от излишнего оптимизма.      

График

Торги акциями ПРИН напоминают истерику

 

Вечный эйдос Академии

Дан Медовников

Александр Механик

Тигран Оганесян

Университеты, академии, даже современные фабрики мысли и, во многом, современные философия и наука обязаны своим существованием тому, что появилось на окраине Афин две тысячи четыреста лет назад

Платоновская академия. Древнеримская мозаика

Фото: ИТАР-ТАСС

В августе 2013 года в Афинах впервые прошел Всемирный философский конгресс. Устроители мероприятия подсчитали, что с момента создания в северо-западной части Афин в 387 году до н. э. древнейшего научно-образовательного учреждения античного мира — Платоновской академии — прошло ровно 2400 лет, и пришли к выводу, что манкировать такой юбилейной датой не стоит. Так же решили и мы.

Можно спорить по поводу точной датировки знакового события, однако едва ли можно подвергнуть сомнению уникальное значение Академии для всей последующей истории европейской цивилизации.

Эта первая в истории человечества фабрика мысли удивительным образом объединила в своих стенах выдающихся философов и исследователей, разнообразные науки, большое количество слушателей, а также привела в систему и выработала строгие методы преподавания, которые много позднее, уже в Средние века, послужили моделью для организации университетов и прочих институций высшего образования. По сути, и все современные разновидности научно-исследовательских и образовательных учреждений, включая Российскую академию наук, так или иначе используют те принципы организации учебной и исследовательской работы, которые впервые были предложены Платоном, Аристотелем и их учениками.

По словам старшего научного сотрудника Института философии РАН Светланы Месяц , Платон придумал и дал всему европейскому человечеству новаторскую систему воспитания, или пайдеи (от греч. «образование»), которая заключалась не в том, чтобы вложить в человека некое готовое знание или воспринимать человека как некий чистый лист, на который можно записать что угодно, а в том, чтобы разбудить в нем мысль, разбудить исследователя, заставить его не принимать ничего на веру и не брать как некое готовое мнение, пусть даже оно освящено традицией, богом, религией.

При этом нельзя не отметить еще и тот факт, что Платон изначально избрал в качестве самой важной цели своей жизни и философской деятельности подготовку и воспитание в стенах созданной им школы достойных учеников, которые впоследствии должны были стать основой новой политической элиты Древней Греции, государственными мужами, твердо руководствующимися в своих поступках и деятельности духом и буквой его этического учения о совершенном государственном устройстве.

И хотя эта утопическая программа Платона так и не была успешно реализована, по мнению известного британского исследователя Тревора Сондерса , еще в середине 1980-х опубликовавшего резонансную статью под заголовком «Античная RAND Corporation: Академия Платона и греческая политика», благодаря разработанной Платоном теории управления государством, а равно и хорошо поставленному корпусу обучающих дисциплин, традиционно воспринимавшихся в качестве необходимых элементов багажа знаний политиков (ораторское искусство, риторика, поэтика и проч.), его Академия достаточно быстро приобрела статус крупнейшего «центра политконсалтинга» в Древней Греции, к советам и рекомендациям которого регулярно обращались представители различных эшелонов власти.

Более того, согласно утверждениям ряда поздних летописцев, многие иногородние ученики Академии после обучения возвращались на родину и предпринимали там активные попытки применить на практике теоретические постулаты Платона, затевая различные политические и законодательные реформы.

Разумеется, эти спорадические эксперименты не принесли тех результатов, на которые рассчитывал гениальный философ-идеалист (хотя воспитание и последующее консультирование Аристотелем Александра Македонского дорогого стоит), но его установка на кропотливое выращивание новой меритократии оказалась востребованной современной интеллектуальной элитой — по крайней мере, на уровне формально заявляемых той же RAND Corporation и ей подобных think tanks основополагающих принципов и ориентиров своей деятельности.

Большая образовательная инновация

Что же представляла собой Платоновская академия? Эта философская школа была создана Платоном вскоре после его возвращения из первой поездки на Сицилию, в результате которой он порядочно разочаровался в своей идее непосредственного просвещения сиракузского тирана Дионисия Старшего. Платон пришел к выводу, что раз нынешние политики не перевоспитываются, имеет смысл создать школу для выращивания новых. А достойный политик может получиться только из философа. С этой целью он и организовал на территории купленного им в афинском пригороде дома с садом, местность рядом с которым находилась под покровительством легендарного древнегреческого героя Академа, новое учебное учреждение.

Академия, по-видимому, имела статус частной философской школы, поскольку к моменту ее создания в афинском обществе уже существовала достаточно долгая традиция организации специализированных частных учебных заведений, которые никак не были связаны с государством. По словам крупнейшего отечественного специалиста по античной философии профессор Свято-Тихоновского университета и МГУ Юрия Шичалина , Академия была создана по образу и подобию пифагорейских школ, которые к тому времени были «разросшимися аристократическими клубами, вдобавок взявшими на себя еще и образовательные функции. И по существу, в новом учебном заведении, курируемом Платоном, была реализована именно пифагорейская модель образования, предполагающая совместный образ жизни и возвышенность помыслов». Поэтому помимо традиционного обучения политической риторике другим важнейшим направлением учебно-образовательной программы Академии стало изучение так называемого квадривиума — четырех математических наук, к которым в Древней Греции относили арифметику, геометрию, астрономию и теорию музыки (гармонику). В своем философском учении Платон руководствовался постулатом о том, что углубленное изучение математики — необходимая предпосылка для того, чтобы в дальнейшем перейти к метафизическим штудиям, и, согласно известной легенде, над входом в Академию даже висела грозная вывеска «Негеометр да не войдет».

Ансельм Фейербах. Пир Платона (Художественный музей Кунстхалле). Аллегория на тему одноименного диалога Платона

Наконец, третьим и уже совершенно оригинальным элементом платоновской образовательной программы стало постижение основ диалектики, которую он называет в своем знаменитом трактате «Государство» не просто наукой, но венцом наук, единственной дисциплиной, позволяющей приобщиться к миру подлинного бытия. Что касается конкретных методов изучения этой ключевой научной дисциплины, культивировавшихся Платоном и его соратниками, в их числе можно назвать подготовку и чтение «студентами» учебных докладов перед профессиональной аудиторией (другими слушателями и мэтрами Академии), а также практику регулярной организации различных философских диспутов — дружеских бесед и дискуссий (симпозиумов) на те или иные заранее заданные темы.

В целом же в общей системе организации учебно-образовательного процесса в Платоновской академии можно выделить три ключевые формы передачи знаний: 1) письменные диалоги — обстоятельные логические и мифологические истолкования основ мироздания, которые писались как самим Платоном, так и его ближайшими сподвижниками, и формально предназначались для самой широкой аудитории, или «профанов»; 2) устные диалоги, то есть открытые семинары и научные дискуссии, активно модерировавшиеся Платоном и прочими академиками (подобные мероприятия, предположительно, регулярно проводились в первой половине дня в примыкавшей к дому Платона роще; 3) устные лекции Платона или закрытые академические беседы с ближайшими учениками — тайная форма общения с посвященными, в ходе которой, возможно, происходила передача сокровенных знаний (подобные интерактивные лекции организовывались в вечернее время и, по всей видимости, в доме Платона). Впрочем, так называемая проблема неписаной философии Платона до сих пор остается одной из самых плохо проработанных в современном платоноведении.

Гениальный враг открытого общества

Платона можно назвать первым последовательным объективным идеалистом, который утверждает существование идеального, духовного начала вне и независимо от человеческого сознания, а внешний мир считает проявлением духовного бытия, универсального сознания, абсолюта.

Мир идей, по Платону, первичен по отношению к миру вещей, все явления и предметы материального мира изменчивы и преходящи, в то время как идеи вечны, неподвижны и неизменны. За эти свойства Платон признает мир идей подлинным бытием и возводит в ранг единственного предмета истинного познания.

Для пояснения своего учения об идеях Платон использовал аллегорию о пещере, в которой сидят прикованные узники. Свет огня освещает вход в пещеру. Перед ней какие-то существа носят на длинных палках чучела зверей, птиц, людей, различные изображения. Узники не видят ни этих существ, ни манекенов. Они не могут повернуть головы, и лишь тени, рожденные в мерцающем свете огня, скользят перед их глазами. Узники не знают другого мира, кроме мира теней. Если кому-нибудь из этих узников посчастливится в дальнейшем освободиться от оков и заглянуть в мир действительных явлений, он будет несказанно поражен его богатством и разнообразием. Но философ может получить более полное представление о мире идей, постоянно задавая себе вопросы и ища на них ответы. В этом и состоит суть философии.

Наивысшей идеей, по Платону, является идея блага: «Идея блага — это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она — причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама — владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни».

По мнению Юрия Шичалина, Платон был уверен, что правильное государство, как и бессмертная душа отдельного человека, укоренено и связано с миром в целом. То есть и для мира в целом, и для человеческой души, и для государства, существуют общие законы. И их нарушение неизбежно ведет к краху государства и к соответствующему наказанию после смерти. Вот почему для Платона было важно найти тот путь, который показывал бы укорененность правильного государства в строе мира в целом.

Правильному, идеальному государству Платон противопоставил отрицательные типы общественного устройства. В нем главным двигателем поведения людей оказываются материальные заботы и стимулы.

Отрицательных типов государства, по Платону, четыре: тимократия, олигархия, демократия и тирания. В сравнении с идеальным государством каждая из этих форм есть последовательное ухудшение или извращение формы идеальной. Как заметил философ и историк философии Валентин Асмус , «в отрицательных формах государства вместо единомыслия налицо раздор, вместо справедливого распределения обязанностей — насилие и насильственное принуждение, вместо стремления правителей и воинов-стражей к высшим целям общежития — стремление к власти ради низких целей, вместо отречения от материальных интересов — алчность».

Тимократия — это власть, основанная на господстве честолюбцев. В тимократии первоначально существуют черты совершенного строя: здесь правители пользуются почетом, воины свободны от земледельческих и ремесленных работ и от всех забот материальных, трапезы общие, упражнения в военном искусстве и в гимнастике процветают. Однако со временем честолюбие замещается страстью к обогащению, и происходит переход от тимократии к олигархии, когда властвуют богатые, и это неизбежно приводит к противостоянию богатых и бедных. А рано или поздно — к восстанию бедных против богатых и к демократии, то есть правлению большинства, — форме государства еще худшей, чем олигархия, потому что демократия порождает произвол толпы. Хотя Платон признает, что разделение на богатых и бедных — черта любого государства: «Каково бы ни было государство, в нем всегда есть два государства, враждебных друг другу: одно — государство богатых, другое — бедных», просто олигархия доводит эту враждебность до взрыва.

Но худшей формой государства Платон признавал тиранию — власть одного над всеми, которая возникает как вырождение демократии. По Платону, как замечает Асмус, все, что делается слишком, вознаграждается великой переменой в противоположную сторону, и избыток свободы должен приводить отдельного человека, так же как и полис (город-государство), не к чему иному, как к рабству.

Всем дурным формам государства Платон противопоставляет свой проект наилучшего государства и правления. Этим государством руководят немногие, а именно те, кто овладевает мудростью, то есть философы. «Пока в городах, — говорит Платон, — не будут либо царствовать философы, либо искренно и удовлетворительно философствовать нынешние цари и властители, пока государственная сила и философия не совпадут в одно... до тех пор ни для государств, ни даже, полагаю, для человеческого рода нет конца злу».

В основе совершенного государства лежит справедливость. Справедливость во внешнем мире проявляется только тогда, когда она есть в душе. Поэтому в совершенном Городе должно быть совершенным образование и воспитание, причем для каждого сословия оно имеет свои особенности. Воспитание, достойное правителей, должно сочетать практические навыки с освоением философии. Цель образования — через познание Блага дать образец, которому должен уподобиться правитель в своем стремлении воплощать Благо в своем государстве.

Истинное политическое искусство есть искусство спасения и воспитания души, а потому Платон выдвигает тезис о совпадении истинной философии с истинной политикой. Только если политик становится философом (и наоборот), можно построить подлинное государство, основанное на высшей ценности Правды и Блага.

Платон создал первую в истории человечества утопию, и, как практически во всех утопиях, жители его идеального государства фактически становятся рабами государства. Назначение гражданина идеального государства состоит только в том, чтобы способствовать красоте его построения. Как говорит сам Платон, «законодатель заботится не о том, чтобы сделать счастливым в городе особенно один какой-нибудь род, но старается устроить счастье целого города, приводя граждан в согласие с убеждением и необходимостью... и сам поставляет в город таких людей, не пуская их обращаться, куда кто хочет, но располагая ими применительно к связности города».

И в этом главное противоречие его проекта, как и любой утопии. С одной стороны, утопии подвигают человечество на поиски более совершенного государственного устройства, с другой — понятые буквально, они часто становились идейной основой ужасных тираний, вождям которых не хватало философской мудрости, чтобы понять разницу между утопией и жизнью. Поэтому не случайно крупнейший философ двадцатого века Карл Поппер посвятил значительную часть своего труда «Открытое общество и его враги» критике Платона, тем самым подчеркнув актуальность его политической теории.

Первый ученый в собственном смысле

Малоисследованной до сих пор остается тема научной работы платоновских академиков: с одной стороны, есть исторические свидетельства о том, что внутри самой Академии примерно к середине IV века до н. э. значительно усиливается интерес к естественно-научным изысканиям (например, к метеорологии и ботанике, и с куда большей определенностью это можно сказать в отношении астрономии), однако, с другой стороны, есть основания утверждать, что это важнейшее направление получило по-настоящему серьезное развитие прежде всего в Ликее Аристотеля.

Этот альтернативный научно-образовательный проект был запущен также в Афинах самым одаренным учеником Академии уже после смерти ее основателя (ориентировочно в конце 30-х годов IV века до н. э.). И если Платоновскую академию в значительной степени можно считать прообразом классического европейского университета, то аристотелевский Ликей — это, скорее, предтеча более поздней постгумбольдтовской разновидности комбинации вуза и исследовательского института.

Ликей Аристотеля оказался далеко не таким долговечным, как Академия Платона, которая просуществовала, пускай и с перерывами, около девяти веков, — в исходной форме Ликей ненадолго пережил своего основателя, и лишь значительно позднее аристотелевское учение было эффективно впитано неоплатониками и стало необходимым элементом их образовательной программы. Тем не менее лучшему ученику Платона удалось продвинуться дальше своего учителя.

Триумф святого Фомы Аквинского (1471, Париж, Лувр). В центре — Фома Аквинский, слева — Аристотель, справа — Платон

Прежде всего это относится к научному анализу окружающего нас материального мира. Как отмечает Юрий Шичалин, «Аристотеля очень быстро перестало интересовать то, что, в общем, всегда интересовало Платона: конструкция человеческой души, конструкция идеального государства, общие принципы воспитания и так далее. У Аристотеля был очень ясный, практический ум, который цеплялся за действительность и хотел ее познать во всем многообразии. И, что показательно, в сохранившемся до нашего времени обширном корпусе работ Аристотеля больше половины объема составляют именно естественно-научные тексты. Он, как настоящий ученый, хочет везде проникнуть, все описать, все понять. Но сначала все описать. И когда мы смотрим на его школу, на его учеников, мы сразу отмечаем, что ведущим жанром их деятельности являлось скрупулезное составление разного рода сводок научных данных, обширного массива справочной информации по самым различным дисциплинам: сводки по физике, сводки по геометрии, ботанике, зоологии, теории музыки и так далее».

Неустанный процесс аккумуляции и переработки разнообразных знаний и опыта требовал детальной фиксации полученной информации в письменном виде и постоянного пополнения этого «библиотечного фонда» из внешних источников. Это не было аристотелевской инновацией — в той же Древней Греции практика создания библиотек прослеживалась как минимум с середины VI века до н. э. Однако именно Аристотель и его сподвижники превратили эту деятельность в систематическую, регулярную процедуру. В частности, одним из самых великих достижений перипатетиков следует считать создание знаменитой Александрийской библиотеки.

Еще одно важное отличие подхода Аристотеля от подхода Платона к образовательному процессу — гораздо большая открытость: Аристотель регулярно и с удовольствием читал по утрам для всех желающих публичные лекции (Платон же, согласно ряду позднейших летописцев, выступал для широкой публики лишь один-единственный раз, и то неудачно) и в целом руководствовался в своей преподавательско-просветительской деятельности универсальным принципом: каждый, кто испытывает живой интерес к новым знаниям, должен иметь возможность их получать.

Наконец, Аристотелю удалось сделать то, за что современное человечество должно испытывать к нему особую благодарность: именно он впервые смог четко классифицировать и выделить в отдельные дисциплины многие из наук, которые до него пребывали в зародышевом состоянии или вообще не считались таковыми (в частности, это касается физики, астрономии и логики, но также может быть сказано и про биологию, метеорологию и многие другие дисциплины).

После смерти Платона Аристотель приступил к критическому анализу его наследия, подвергнув, в частности, критике учение об идеях. Основное из возражений Аристотеля состоит в том, что предположение Платона об идеях как самостоятельном бытии, отдельном от существования чувственных вещей, бесполезно как для познания этих вещей, так и для объяснения их бытия. Платон только удваивает мир существующих вещей, но не раскрывает для знания никаких новых свойств в самой их природе. Идея любого предмета ровно ничем не отличается от совокупности общих признаков, принадлежащих каждому отдельному предмету.

Аристотель отличался от Платона и методами своей философской работы. Как замечает Юрий Шичалин, «Платон не знает, что такое определение. В его диалогах задаются вопросы, а не даются определения. А Аристотель пытается на все найти ответы. Не случайно именно он разработал формальную логику — на 2300 лет, по крайней мере. И мир Платона кардинально отличается от мира Аристотеля. Мир Платона — это демиург, это творение, это возможность изменения, это катастрофы, это то, что нарождается и гибнет. А для Аристотеля мир вечен, и мы должны только изучать его и описывать. То есть Аристотель — это первый ученый в собственном смысле этого слова».

Прокловский ренессанс

Платоновская академия после смерти основателя знавала самые разные времена. Ближайшие преемники Платона попытались ввести его культ, жестко догматизировать его учение, а в 266 году до н. э., после прихода к руководству Академией Аркесилая, в ней начал доминировать скептицизм, то есть стремление к чистой постановке различных философских вопросов, когда любая проблема исследуется таким образом, что никакого окончательного решения не принимается (и, по большому счету, как отмечает Юрий Шичалин, этот скептический подход, стремление постоянно возвращаться к атмосфере живого диалога, был вполне в русле исходного учения самого Платона).

В 87 году до н. э. знаменитый римский полководец Сулла в ходе осады греческой столицы вырубил рощу вокруг Академии для походных нужд, и это неприглядное мероприятие в итоге привело к прекращению ее функционирования в месте, выбранном Платоном. Причем, как полагают многие исследователи, начиная с середины 80-х годов до н. э. и вплоть примерно до середины II века н. э. она фактически вообще не существовала как институт. Постепенное ее возрождение началось после того, как римский император-философ Марк Аврелий распорядился вновь открыть и содержать на государственные деньги в Афинах четыре философские кафедры, одной из которых была платоновская.

Однако, по мнению Юрия Шичалина, реальное восстановление Платоновской академии произошло лишь с конца IV века благодаря активным усилиям новой яркой плеяды последователей платоновского учения — Плотина, Порфирия, Плутарха Афинского, Сириана и, наконец, Прокла, во время 50-летнего руководства которого (435–485 годы) она вновь стала одним из самых мощных интеллектуальных центров античного мира.

Плотин получил образование в философских кружках Александрии, где господствовал платонизм и откуда вышел и великий христианский философ Ориген. В 242 году, желая познакомиться с философией персов и индийцев, Плотин сопровождал императора Гордиана III в персидском походе. В 243-м или в 244 году он вернулся в Рим, где основал собственную школу и начал преподавать.

Это была эпоха, которую сторонники традиционных римских ценностей воспринимали как время решительного боя с набравшим силу христианством. И Плотин предложил систему, которая собрала вместе все то, что тогда считалось языческой философией. Писания Плотина, которые не выходили за пределы кружка его учеников, были отредактированы его учеником Порфирием примерно в 305 году — будто бы, как пишет американский философ и социолог Рэндалл Коллинз , специально для того, чтобы пустить их в ход в период смертельной схватки с христианством. Неоплатонические школы стали центром политической оппозиции христианству и вели кампании за реставрацию традиционных культов. Особенно во времена императора Юлиана Отступника, запретившего христианам преподавать в философских школах, финансируемых государством. Как заметил Юрий Шичалин, «потому что это было государственное дело. А всякий государственный служащий должен почитать признаваемых императором богов и его самого почитать как бога». Хотя многие выдающиеся христианские деятели и философы учились в этих школах.

По Плотину, мировой процесс начинается с непостижимого и невыразимого божественного первоединого начала, которое проявляется вовне через своего рода истечение (эманацию) — сначала как мировой ум, затем как душа мира, далее как единичные души, как единичные тела, вплоть до материи, под которой Плотин разумеет небытие. Цель человеческой жизни, по Плотину, — восхождение к первоединому. Достигается она посредством сдерживания и обуздания телесных влечений, а также развитием духовных сил, в том числе познавательных. На высшей, экстатической ступени восхождения душа воссоединяется с богом.

Последним великим мыслителем языческой философии был последователь Плотина Прокл, возглавивший Платоновскую академию в Афинах около 450 года. Занимая еще более антихристианские позиции, он был истово религиозен и соблюдал все священные дни и ритуалы египетского и греческого календарей, а также всех мистерий начиная с халдейских и заканчивая орфическими.

Как отмечает Светлана Месяц, «Прокл представляет Платона как пророка, который пришел на Землю, чтобы облагодетельствовать человечество, и принес некое откровенное учение. В его диалогах мы можем вычитать учения о богах, чего, конечно, мы не найдем ни у Платона, ни у ранних его учеников. Афинская школа времен Прокла характеризуется уже полным отсутствием интереса к политике, потому что все подчиняется божественной необходимости, человеческая сфера деятельности очень резко сужена, и свобода воли тоже резко сужена. Но есть представление о каком-то высшем мировом законе, который регулирует все».

«Прокл сделал все, — отмечает Юрий Шичалин, — что можно было сделать для сохранения традиционной Платоновской академии: во многом заново создал инфраструктуру и библиотеку, которая позволяла держать весь круг философского знания в одном месте».

Проклу удалось наладить очень четкую организацию всего учебного процесса. Вот как описывает ее распорядок Светлана Месяц: «Учебный день в Академии Прокла был четко поделен на две части: утренние лекции и послеобеденные лекции. Утренние были эзотерические, для внутреннего узкого круга, ближайших учеников, то есть более сложные, а вторые, послеобеденные, читались для всех желающих. Обеденную трапезу Прокл обычно проводил со своими друзьями и учениками и, кроме того, осуществлял в это время отправление различных религиозных обрядов. Причем, поскольку он считал, что философ — это иерей всего мира, он отправлял обряды всех религий, за исключением христианства, которое у неоплатоников религией не считалось. Наконец, вечернее время, на закате, при светильнике, Прокл посвящал записи своих лекций: по свидетельству его биографа, Прокл отличался завидной трудоспособностью и в день писал до 700 строк. При этом на сон оставлял всего два часа.

Центром же всей Академии, как и в платоновские времена, вновь служил жилой дом ее руководителя (схоларха), который, в свою очередь, достался Проклу в наследство от предшествующих схолархов — Плутарха и Сириана».

От Августина до Петрарки

Академия успешно работала вплоть до ликвидации в VI веке по решению императора Юстиниана, который распорядился закрыть вообще все языческие философские школы. И не только закрыть, но и изгнать за пределы империи последних платоников.

Судьба их примечательна. Вероятно, в конце 531 года последний схоларх Платоновской академии Дамаский и другие знаменитые философы отправились из Афин ко двору персидского царя Хосрова I, который, заключив «вечный мир» с Юстинианом, добился для философов-язычников разрешения находиться в пределах Византийской империи, не подвергаясь преследованиям за свои убеждения. По версии французского ученого Мишеля Тардье , после этого платоники обосновались в Харране (в тридцати километрах от византийской Эдессы): существовавшая здесь до 1081 года философская школа была одним из важных источников влияния платонизма на мусульманскую философию.

Любопытно, что в то время, когда академики вели арьергардные бои с победоносным христианством, сами христиане вели диспуты с представителями различных ересей: монархиан, ариан, монофизитов и пелагианцев — используя аргументы, разработанные их оппонентами платонистами. Христиане присваивали интеллектуальный капитал, остававшийся от язычников: св. Иеремия был связан с фракцией средних платоников; его доктринальный оппонент св. Августин вышел из неоплатонической линии. По мнению современных философов, успех Августина был обусловлен его энциклопедически полным представлением языческого культурного капитала в христианском контексте.

Как отмечает Юрий Шичалин, «христиане чувствовали свою силу и понимали, в чем основание этой силы. Это Откровение. Римский историк-христианин Евсевий объясняет, что языческая философия была “евангельским приготовлением”. Бог всегда всем открывал все, и самые мудрые из язычников это поняли. Поэтому на стороне христиан и Платон, и Плотин, и Порфирий».

И хотя платонизм и неоплатонизм в дальнейшем были преданы анафеме на двух Поместных Соборах в Византии (1076-й и 1351 годы), христианский неоплатонизм получил большое распространение в византийской философии благодаря деятельности представителей каппадокийской школы — Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, ставших на путь христианизации неоплатонизма. В отличие от Византии, знавшей и читавшей Платона и всю греческую «премудрость» в подлинниках, западноевропейский средневековый платонизм, как отмечает известный российский исследователь Возрождения Александр Горфункель , был платонизмом без Платона и античных неоплатоников. И только в эпоху Возрождения Петрарка провозгласил Платона знаменем в борьбе со схоластической традицией и обратился к изучению античного, особенно греческого, философского наследия. Вдохновленные Петраркой флорентийские философы во главе с Марсилио Фичино создают Platonica Familia, с которой начинается история всех современных академий.      

Схема

Античные философы от Сократа до Августина

Карта

Афины в эпоху Академии

 

Принесенный паводком

Александр Попов

Назначение Юрия Трутнева вице-премьером и полпредом президента на Дальнем Востоке — свидетельство не только очередной попытки усилить «восточный вектор» федеральной политики, но и непонимания центром того, как обеспечить быстрый рост на далекой и депрессивной окраине

Деградация Дальнего Востока продолжится, если Юрию Трутневу не удастся добиться позитивных сдвигов в развитии региона — пусть минимальных, но заметных людям

Фото: РИА Новости

Информационные сводки о ходе паводка на Дальнем Востоке в последние недели напоминали военную хронику. А потому кадровое решение, обнародованное президентом Владимиром Путиным во Владивостоке 31 августа, произвело сильный эффект, но быстро утонуло в информационных сообщениях о новых связанных с паводком бедах. Однако от главы государства, который лично проинспектировал регионы, пострадавшие от буйства воды, уже давно ждали жестких кадровых решений. Таковым и стало назначение Юрия Трутнева , бывшего главы Минприроды, последние полтора года работавшего помощником президента, на должность полпреда главы государства на Дальнем Востоке и одновременно вице-премьера правительства России. Виктор Ишаев , бывший полпредом с 2009 года, а с мая прошлого года и главой Министерства РФ по развитию Дальнего Востока, был уволен со всех постов. Из уст президента он, правда, услышал слова благодарности и обещание задействовать «на других участках работы» (кстати, у Ишаева есть варианты трудоустройства и как у академика РАН).

Конец эпохи

Нынешнее решение президента сразу же навело на аналогию с Северо-Кавказским федеральным округом (СКФО). Ведь теперь статус Трутнева такой же, как у Александра Хлопонина , вице-премьера и полпреда президента в СКФО. Различие лишь в том, что в подчинении у Трутнева оказалось Минвостокразвития (у Хлопонина такого министерства нет).

Новое назначение Трутнева стало одним из ряда перемещений бывших министров, не попавших в правительство Дмитрия Медведева . Помощниками президента России стали в мае прошлого года Эльвира Набиуллина , возглавлявшая Минэкономразвития, а в июне нынешнего года взявшая в свои руки управление Банком России. Кандидатуру Татьяны Голиковой (бывший министр здравсоцразвития) Владимир Путин уже внес в парламент для утверждения на посту председателя Счетной палаты РФ.

Трутневу доверили развитие Дальнего Востока. И это решение симптоматично — президент не скрывал своего раздражения отсутствием прорывов на восточном направлении, давно объявленном приоритетным. При правительстве много лет действует специальная госкомиссия, которой руководит первый вице-премьер Игорь Шувалов . Однако кроме масштабного проекта подготовки Владивостока к саммиту АТЭС-2012 (он обошелся федеральной казне в 600 млрд рублей), за счет которого приморская столица преобразилась и похорошела, ничего особо революционного здесь не случилось. И точек самостоятельного экономического роста не возникло.

В конце 2011 года, будучи премьером, Путин даже предложил создать «нечто такое, что предметно занималось бы конкретными проектами развития в этом важнейшем для нас регионе страны». Это «нечто» предложил Сергей Шойгу , на тот момент глава МЧС России, — он выдвинул идею создать госкорпорацию по развитию Сибири и Дальнего Востока. Его предложение с интересом обсуждали в правительстве Медведева, но в итоге в далеком Хабаровске появилось федеральное ведомство — Минвостокразвития. Его руководителем назначили Виктора Ишаева, бессменно занимавшего пост губернатора Хабаровского края с 1991-го по 2009 год, когда его назначили полпредом президента на Дальнем Востоке. Получив уникальный статус министра по делам огромного региона, Ишаев с энтузиазмом взялся за формирование нового ведомства и разработку программы развития округа на срок до 2025 года. Однако особых полномочий ему не выдали — утвержденное положение о Минвостокразвития, по сути дела, ограничивало его консультационными и согласительными функциями. В столичных кабинетах Ишаев столкнулся с постоянными проволочками с принятием стратегических документов.

Сегодня есть ощущение, что Ишаев с самого начала был временной фигурой, даже если сам он считал иначе. Вероятно, отказавшись по каким-то причинам от идеи назначить Сергея Шойгу ответственным за развитие востока страны, Кремль столкнулся со стандартной в практике «ручного управления» проблемой — отсутствием сопоставимой по опыту и масштабу фигуры. Ишаев представлялся подходящей кандидатурой на время поисков, которые могли затянуться: человек ответственный, крепкий хозяйственник, но… «Виктор Иванович не просто политический тяжеловес последних двух десятилетий. Это глыба. Ишаев всегда был активным элементом системы, а потому плохо вписывался в “покорную” вертикаль. Он выстроил в Хабаровском крае “цеховую” систему, вникал во все детали строительства и управления. Это раздражало новичков в политике. Ну и потом, Виктор Иванович все же не в том возрасте, чтобы прогибаться под изменчивый мир. Вместе с Ишаевым ушла целая политическая эпоха», — говорит политолог из Владивостока, директор Дальневосточного консалтингового центра Петр Ханас .

А директор Института экономических исследований ДВО РАН академик РАН Павел Минакир считает, что у Ишаева «железобетонная последовательность заблуждений». «Дальним Востоком он взялся рулить точно так же, как управлял Хабаровским краем, — говорит он, — а ранее заводом строительных алюминиевых конструкций. То есть как хозяин фермы, на которой он знает каждую корову, каждую дыру в ограде, каждого батрака и даже членов его семьи, а также лично знает, что и когда нужно построить, отремонтировать, засеять и убрать, где и по какой цене продать. Короче говоря, взялся за дело в лучших традициях первых секретарей обкомов КПСС». По мнению Минакира, такой стиль оказался чужд даже для нынешней вертикали власти: «Последовательное продавливание линии на накачивание региона деньгами, святая убежденность в том, что главная проблема — количество денег. Количество и масштаб строек — тоже оттуда, из славного партийного прошлого. На деле это позиция профессионального нищего на паперти».

Виктор Ишаев — последний представитель уходящей школы управленцев

Фото: РИА Новости

Суждение очень резкое. Но что остается делать министру, в распоряжении которого не было нужных инструментов? Только просить. Фактически просьбой, если продолжать аналогию академика Минакира, стала Государственная программа развития Дальнего Востока до 2025 года. Сроки утверждения этого стратегически важного документа постоянно срывались — в декабре прошлого года Владимир Путин даже публично отругал Ишаева за проволочки и в сердцах предложил снова вернуться к обсуждению идеи создания госкорпорации. В конце концов программа все же была утверждена правительством, но лишь в апреле 2013 года и в сильно урезанном виде. Минвостокразвития, словно реализуя подход «проси больше, чтобы получить столько, сколько нужно», предусмотрительно разработало пять версий документа, различавшихся по сумме госзатрат. Но изначальная смета государственных расходов в итоге была снижена более чем в три раза — с 11 до 3,8 трлн рублей. Объем финансирования ФЦП «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2018 года», основного проводника госфинансов по госпрограмме в текущем режиме, утвержден в объеме 526 млрд рублей. Но даже эта сумма до сих пор не подтверждена финансированием — Минфин со скрипом запланировал выделять лишь по 100 млрд рублей в год начиная с 2014 года и до 2016-го, то есть пока поручился лишь за 300 миллиардов. За прошедшее время в полную силу не смог заработать и специальный Фонд развития Дальнего Востока («дочка» ВЭБа), уставной капитал которого правительство увеличило на 100 млрд рублей (изначально в нем было всего 15 млрд).

Средства под правильную идеологию

Госкорпорация или министерство, вице-премьер или просто министр, триллионы или десятки триллионов рублей — все это инструменты, которые могут сработать, но только в одном случае: при наличии понимания будущего Дальнего Востока. Однако на федеральном уровне в этом плане явный идеологический кризис. Жесткая позиция Минфина в отношении дальневосточных запросов, постоянная критика и заявления о неадекватности предложений Минвостокразвития, и все это на фоне отсутствия прорывных и действительно революционных решений, а также постоянных речей о необходимости скорого запуска чрезвычайно дорогостоящих проектов (вроде моста на Сахалин — идефикс Ишаева). Декан социально-гуманитарного факультета Тихоокеанского госуниверситета политолог Илдус Ярулин уверен, что именно в этом кроется главная причина проведенной перестановки кадров: «Не был решен основной вопрос: каким образом будет финансироваться программа развития. Ишаев был убежденным сторонником решения проблем за счет государственного бюджета, а в условиях растущего дефицита это оказалось невозможным».

Уход Ишаева и назначение Трутнева полпредом и вице-премьером можно расценить как знак того, что Кремль устал вязнуть в ворохе противоречий и решил серьезно взяться за Дальний Восток. Аповторение конфигурации, примененной в управлении Северным Кавказом, видимо, признано в Кремле удачным. «Если получается у Александра Хлопонина, получится и у Юрия Трутнева. Опять же, этим назначением лишний раз подчеркивается важность федеральных проектов на Дальнем Востоке. Вместе с тем такая модель способствует ручному управлению и полному контролю со стороны федерального центра», — рассуждает Петр Ханас.

Таким образом, пытаться выйти на верную дорогу теперь будет Юрий Трутнев. Почему именно он? Причин можно назвать много. Например, сугубо обывательская: Трутнев — один из самых богатых чиновников в Белом доме и в Кремле, а деньги, даже несмотря на проблемы бюджета, закачать в регион предполагается немалые. Его официально задекларированный доход за 2012 год составил 210,6 млн рублей. Он моложе Ишаева на восемь лет — ему сейчас 57. У него богатый и разнообразный профессиональный опыт — он был успешен и в бизнесе (один из основателей пермской группы компаний ЭКС), и в политике (в декабре 1996 года победил на выборах мэра Перми, в 2000-м выиграл выборы губернатора Пермской области). С марта 2004 года Трутнев работал в Министерстве природных ресурсов РФ, а в мае 2008 года в правительстве Путина стал министром природных ресурсов и экологии — один из ключевых постов, учитывая сильную сырьевую составляющую российской экономики.

Правда, особых достижений на этом направлении у него как будто бы не замечено. Замдиректора Института экономики и организации промышленного производства СО РАН член-корреспондент РАН Валерий Крюков отметил лишь, что при Трутневе были жестко регламентированы процедуры выдачи лицензий на участки недр. Однако множество других важных вопросов — от регулирования недропользования до налогообложения сырьевых отраслей — хоть и обсуждалось, но они так и остались нерешенными. Жесткие высказывания Трутнева в отношении крупных корпораций остались лишь словами. Более того, позиция Минприроды в экологическом направлении отличалась непоследовательностью. Так, подконтрольный ведомству Росприроднадзор несколько раз продлевал Байкальскому ЦБК разрешение на сброс стоков в Байкал, что противоречило федеральному закону об охране озера. Впрочем, это позволяло удерживать ситуацию в Байкальске от неконтролируемого социального взрыва.

Тем не менее «сырьевой» бэкграунд Трутнева в его новом назначении важен. «Он был министром природных ресурсов. Это может означать победу рационального подхода к будущему экономики Дальнего Востока. Ведь самое эффективное с точки зрения национальной экономики и скорости возврата ресурсов — сырьевые проекты и экспорт сырья. Трутнев в теме. Кроме того, его назначение — стратегический сигнал. Можно предположить, что риторика о диверсификации экономики и повышении качества жизни останется политической платформой, но реальные действия и ресурсы будут аккумулироваться в сырьевом секторе», — говорит Павел Минакир. Статус вице-премьера, по его мнению, необходим Трутневу для того, чтобы «определять нужный в данный момент вектор и обеспечивать его проведение в жизнь»: «Иначе президенту придется постоянно вмешиваться во внутриправительственные разборки между сторонниками одного и другого векторов развития». Наконец, «Владимир Путин перестраховался и назначил своего человека, которому он в известном смысле доверяет. Помимо этого, данная кандидатура устраивала первых лиц государства. В первую очередь Игоря Шувалова», — делится своими соображениями Петр Ханас.

Быстрых прорывов не будет

Сокращение объемов госинвестиций в Дальний Восток ставит перед Трутневым не только идеологическую, но и вполне прикладную задачу — привлечь инвестиции. Для этого Трутневу придется столкнуться с Минфином, который крепко стоит на своем понимании значения расходов госказны для экономики. Близость к Путину, который в последнее время постоянно говорит о необходимости принятия мер по ускорению развития экономики, возможно, поможет Трутневу в налаживании диалога с ведомством Антона Силуанова. Но серьезных уступок ожидать не стоит. Поэтому ему предстоит наладить действенный механизм стимулирования инвесторов. Наработки в этом направлении есть (см. «Бедному и нитка впору», «Эксперт» № 44 за 2012 год), но пока они вызывают скепсис, поскольку касаются лишь новых предприятий и, так или иначе, могут быть интересны только крупным компаниям. Когда верстался этот номер, стало известно, что главой Минвостокразвития может быть назначен председатель «Деловой России» Александр Галушка . Если так, то это серьезный сигнал для предпринимателей, поскольку этот человек, говорят, понимает их чаяния.

Начинать Трутневу, по мнению Павла Минакира, нужно с разработки программы выращивания новой экономики, создания условий для ее укоренения на Дальнем Востоке. «Как и что строить, кому и за сколько продавать, экономика определит сама», — уверен академик.

На наш же взгляд, в новой программе нужно будет не только прописать проекты, которыми будут заниматься на Дальнем Востоке крупные госкомпании от «Газпрома» до ОАК, но и просчитать мультипликативные эффекты и выстроить хотя бы минимальные технологические цепочки, чтобы горы не рождали мышей — экономические анклавы, ориентированные на экспорт ресурсов, как это случилось, к примеру, с Ванкорским проектом в Красноярском крае (см. «Ванкор: эффект бабочки», «Эксперт Сибирь» № 45 за 2012 год). То, что эта проблема не совсем понятна в Хабаровске, для нас стало очевидным после интервью с самим Ишаевым (см. «В Москве должны понять, что мы ничего не просим», № 35 за 2012 год).

Кроме того, Дальнему Востоку необходима ускоренная трансформация «расселенческого каркаса» — наследия советской экономической политики. Это наследие, конечно, давит на развитие всей страны, но на Дальнем Востоке и в Сибири обилие искусственно созданных поселков и моногородов ощущается острее и во многом определяет «западный» дрейф демографии (см. «Мертвый восток», «Эксперт» № 27 за 2012 год). Примечательно, что, инспектируя пострадавшие от паводка регионы, о расселении некоторых поселков заявил недавно и Виктор Ишаев.

Но все это — от практических мер до философии развития — дела ближайшего будущего. Пока же Трутневу предстоит выполнить конкретное поручение президента — заняться ликвидацией ущерба от наводнения, нанесенного как минимум пяти регионам Дальнего Востока. По предварительным оценкам, ущерб уже перевалил за 30 млрд рублей, а стихия не унимается. Предстоит восстанавливать жилье, дороги, коммунальную и социально-бытовую инфраструктуру, вкладываться в восстановление сельского хозяйства, а также контролировать выделение средств населению — от разовых «подъемных» до компенсационных выплат за утерянные дома и имущество. Для этого при правительстве уже создана специальная комиссия, во главе которой и встал Юрий Трутнев. Ликвидация последствий стихии — хороший повод хотя бы начать решение расселенческой проблемы. «Нет и не будет никакого быстрого успеха и никаких экономических чудес, будет долгая и кропотливая работа по выращиванию новой экономики и новых социальных систем на востоке страны, — предупреждает Павел Минакир. — Стоимость этого выращивания сопоставима со стоимостью большой войны, срок — с продолжительностью жизни нескольких поколений. Вероятность успеха определяется терпением и готовностью к нестандартным решениям и действиям».           

 

Не остаться за кадром

Алексей Ходырев

Выпускники технических вузов более востребованы на рынке труда, чем управленцы и экономисты. Однако абитуриенты упорно делают выбор в пользу нетехнических направлений

Выпускники технических вузов более востребованы на рынке труда, чем управленцы и экономисты

Фото: picvario.com/Russian Look

Второй ежегодный рейтинг вузов России, подготовленный рейтинговым агентством «Эксперт РА» (см. таблицу 1), зафиксировал опасную тенденцию: увеличился разрыв между потребностями рынка в кадрах и выбором абитуриентов. Впервые этот дисбаланс аналитики агентства отметили еще в прошлом году: российские компании испытывают дефицит квалифицированных «технарей», но, несмотря на это, абитуриенты предпочитают выбирать профессии в сфере экономики и управления. В этом году, по итогам подготовки рейтинга 100 лучших вузов России, «Эксперт РА» зафиксировало, что разрыв между потребностями работодателей и выбором абитуриентов только увеличился.

Таблица 1:

20 лучших вузов России

По интенсивности сотрудничества вузов с работодателями и возможностям трудоустройства и карьерного роста выпускников технические вузы только упрочили свое превосходство над экономическими. Причем среди лидеров рейтинга лучшую динамику по востребованности выпускников работодателями продемонстрировали вузы, готовящие специалистов для ТЭКа: РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина и Московский энергетический институт.

На этом фоне примечательно, что стоимость платного обучения, напротив, выросла главным образом в экономических и управленческих вузах: в РЭУ им. Г. В. Плеханова на 74,6 тыс. рублей, в МГИМО на 57 тыс. рублей, в НИУ ВШЭ на 50,1 тыс. рублей. В топ-10 самых дорогих вузов вошел только один технический университет — МГТУ им. Н. Э. Баумана. Если же судить о выборе абитуриентов по среднему баллу ЕГЭ, то и здесь та же тенденция: в технических вузах он вырос в среднем на 1,1 балла, тогда как в управленческих и экономических — на 3,2 балла. Таким образом, мода на экономические специальности за минувший год только усилилась.

А вот у студентов, приехавших учиться в Россию из других стран СНГ, иные предпочтения. Они выбирают в основном медицинские и технические направления: среди десяти вузов, где студенты из СНГ представлены наиболее широко, три медицинских, шесть технических и РУДН.

Второй важный вывод исследования: ставка госчиновников на укрупнение вузов пока не оправдалась. Рейтинг показал, что крупнейшие вузы (свыше 20 тыс. студентов) пока в целом не научились использовать эффект масштаба. У восьми таких вузов места в рейтинге снизились и лишь у пяти повысились (это Московский государственный университет путей сообщения, Пермский национальный исследовательский политехнический университет, Уральский федеральный университет имени первого президента России Б. Н. Ельцина, Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, Тюменский государственный нефтегазовый университет). Основная причина, повлиявшая на ослабление позиций самых крупных вузов, — ухудшение условий обучения, которое, в частности, выразилось в снижении финансирования в расчете на студента, снижении обеспеченности студентов достаточным количеством преподавателей. И этот факт лишний раз подчеркивает необходимость тщательного анализа при принятии решений об укрупнении вузов.

Составители рейтинга не могли обойти вниманием и одно из самых заметных событий этого года для вузов — определение перечня получателей субсидий для повышения конкурентоспособности на мировой арене. В целом выбор Минобрнауки можно считать оправданным: объявленные министерством 15 победителей заняли высокие позиции в рейтинге «Эксперт РА» (за исключением Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского и Дальневосточного федерального университета). А, к примеру, показатели цитируемости научно-педагогических работников 15 вузов — победителей конкурса почти в четыре раза лучше, чем в среднем по 100 вузам — участникам рейтинга, и в три раза выше среднего значения по вузам со статусом «научно-исследовательский университет». Единственным существенным недостатком выбора Минобрнауки можно считать отсутствие в списке получателей субсидий МГТУ им. Н. Э. Баумана, традиционно занимающего высокие места в рейтинге.

Таблица 2:

Вузы с самым большим объемом эндаумент-фонда

Помимо государства важным источником софинансирования учебных заведений уже в ближайшие годы могут стать выпускники ведущих вузов. В этом году «Эксперт РА» впервые запросил у вузов справочную информацию об эндаумент-фондах (фондах целевого капитала, формируемых на пожертвования выпускников) и обнаружил, что эндаумент-фонды созданы в трети ведущих вузов — в 34 из сотни лучших. Среди топ-20 процент таких вузов значительно выше: эндаумент-фонды есть в 15 из 20 лучших вузов. По данным учебных заведений, самые крупные фонды созданы выпускниками МГИМО, МФТИ и СПбГУ (см. таблицу 2). Высока вероятность, что популярность эндаумент-фондов в России в ближайшие годы будет только расти и при подготовке следующего ежегодного рейтинга вузов данные об эндаумент-фондах будут включены в перечень критериев, используемых для расчета рейтинга.

Как составлялся рейтинг

Цель составления рейтинга вузов - оценить способность университетов обеспечивать выпускникам высокое качество знаний, навыков и умений, исходя из условий для их получения и результатов применения.

Рейтинг отражает интегральную оценку качества подготовки выпускников, определяемую статистическими параметрами образовательной и научно-исследовательской деятельности высших учебных заведений и качественными характеристиками, отражающими мнение ключевых референтных групп: работодателей, представителей академических и научных кругов, а также студентов и выпускников вузов. Всего в опросах приняли участие свыше 4 тыс. респондентов. Источниками статистической информации стали данные анкетирования вузов в 2012-2013 годах (в 2013 году в анкетировании приняли участие 118 вузов, в 2012-м - 116), наукометрические показатели и данные из открытых источников.

Определение рейтингового функционала происходит на базе анализа следующих интегральных факторов:

1. Условия для получения качественного образования в вузе (вес = 0,5). Интегральная оценка уровня преподавания (4 критерия), степени международной интеграции (6 критериев), ресурсной обеспеченности вуза (3 критерия) и степени востребованности абитуриентами (3 критерия).

2. Уровень востребованности работодателями выпускников вуза (вес = 0,3). Интегральная оценка качества карьеры выпускников (8 критериев), сотрудничества с работодателями (4 критерия).

3. Уровень научно-исследовательской активности вуза (вес = 0,2). Интегральная оценка инновационной активности (12 критериев), научных достижений (5 критериев) и инновационной инфраструктуры (3 критерия).

Рейтинг вузов России подготовлен по инициативе и при поддержке фонда Олега Дерипаски "Вольное дело". С 2006 года фонд выступает инициатором разработки рейтингов, характеризующих различные аспекты деятельности российских вузов. С 2012 года рейтинги вузов России составляются рейтинговым агентством "Эксперт РА". Методика рейтинга регулярно обсуждается с представителями ведущих вузов России и дорабатывается с учетом высказанных мнений.

Полная версия и методика рейтинга доступны на сайте www.raexpert.ru.  

 

Одноразовая жизнь

Шарапов Сергей, Автор книги «Бедность и богатство. Православная этика предпринимательства».

Улыбышева Марина, Автор книги «Бедность и богатство. Православная этика предпринимательства».

Исключительно рыночное поведение бизнеса, не корректируемое этическими ограничениями, в конечном итоге вредит всем — и самим предпринимателям, и обществу в целом.

Фото: Сергей Жегло

Молодой юрист, радостный, приходит к отцу:

— Папа, поздравь меня! Я выиграл дело, которое ты не мог выиграть двадцать лет!

— Дурак! — отвечает отец. — Оно все эти двадцать лет кормило меня.

Как все изменилось. Еще наши мамы и папы перелицовывали платья и пиджаки, потому что сукну, из которого шили одежду, сносу не было (только слегка лоснилось и выгорало на солнце). Сегодня мы тоже порой носим свои куртки и брюки в ближайшее ателье — но лишь заштопать обмахрившиеся края штанин или поменять прохудившиеся карманы, подумывая о том, что цена пары таких ремонтов уже сопоставима с ценой нового столь же некачественного изделия. Прошли времена, когда «добро» хранили в сундуках и передавали по наследству и чуть ли не каждая «нажитая» вещь могла стать исторической семейной реликвией. Ушли безвозвратно воспоминания о годах, когда добротные сапоги переходили от отца к старшему сыну, затем к младшему… Научно-технический прогресс добрался до века двадцать первого. Каковы же его последствия для нас, обывателей? Купленные ботинки хорошо если отслужат один сезон, мебель из ДСП начинает разваливаться, еще не добравшись до квартиры, а в модной кокетливой дубленочке, оказывается, нельзя попадать под снег и под дождь.

Качество бытовых вещей падает с каждым годом, пытаясь приучить нас в жизни ко всему одноразовому: одноразовой тарелке, одноразовой кофточке, одноразовому полотенцу. Наверное, в этом нет ничего страшного, если дело касается предметов ширпотреба: чем плох одноразовый носовой платок или шприц? Но то ли вы скажете, когда дело коснется качества автомобиля, или жилища, или, не дай бог, сделанной вам операции на сердце? Увы, закон «одноразовости», или, как его еще можно изящно назвать, «соотношения цены и качества», все глубже проникает во все сферы нашей жизни. Одноразовая зубная щетка, одноразовая книжка, одноразовый художественный фильм…

Одноразовость, когда вещь можно использовать и без сожаления выкинуть, постепенно завоевывает наше сознание, норовя также обесценить до одноразовости и самого человека, и все человеческие отношения. Нет проблем заменить одного мужа другим, старого приятеля — новым, традиционного жителя города — приезжим, потомственного рабочего — гастарбайтером. А все, что заменено, можно без сожаления отправить на свалку.

И мы как-то особо не задумываемся, что происходит с тем, что выкинуто. Например, с энергосберегающими лампочками, аккумуляторами, полиэтиленовыми пакетами. Куда оно все девается? Не задумываемся, даже если и слышали краем уха, что полиэтилен вообще не разлагается, а одна пальчиковая батарейка загрязняет тяжелыми металлами около 20 квадратных метров земли (считайте, одну комнату нашего дома). Из земли эти тяжелые металлы попадают в водоемы, из которых мы пьем, и вот уже и родниковую воду надо фильтровать, обзаводясь для этого все новыми агрегатами для комфортной, а то и просто здоровой жизни.

Нет, конечно, кто-то об этом задумывается. Некоторые даже учатся все это перерабатывать и зарабатывать на этом. И все для чего? Чтобы опять произвести на свет новую партию очередных одноразовых штуковин.

Человек, хозяин и венец природы, превратил землю в отхожее место и, как на Безумном чаепитии у Мартовского зайца, оставляя за собой одну грязную чашку, перемещается к новой.

Торжество имитации

Но, может быть, у нас нет выбора? Нет таких технологий, которые могли бы решить эту проблему? К счастью, есть. Для иных «непродвинутых» автолюбителей это, возможно, станет открытием, но уже сегодня есть технологии, которые продлевают срок службы шины до срока службы самого автомобиля: купил машину, отъездил — и утилизировал всю целиком, без автосервисов и шиномонтажа. Фантастика? Ничуть не бывало! Такие качественные шины сделать можно. Почему же не делают? Невыгодно.

Производителю невыгодно делать качественно. Потому что конкурентоспособным в условиях рынка сегодня оказывается именно некачественный товар, а иногда и товар, прямо угрожающий здоровью человека (как, например, продукты, содержащие консерванты или ГМО).

Проблема в том, что потребитель при покупке товара зачастую просто не способен определить его качество: ведь основным критерием выбора для многих остается внешний вид изделия. А внешний вид одноразовой вещи сегодня может ничем не отличаться от вещи хорошей. К примеру, пластиковые окна «класса А» и «класса Б» по внешнему виду практически одинаковы. Только искушенный покупатель станет разбираться, чем один профиль отличается от другого, дотошно исследовать характеристики теплоизоляции, шумоизоляции и прочее. В итоге, как показывает практика, более качественные окна «класса А» не востребованы на нашем рынке покупателями, предпочитающими «класс Б» (предназначенный для казенных и временно (!) жилых помещений). В строительные магазины перестают поставлять хорошие двери, добротный паркет, не ломающиеся диваны. Просто потому, что их не покупают, так как есть дешевые аналоги, пользующиеся спросом.

Потребитель судит по внешнему виду: беленько, гладенько — значит, хорошо. Предприниматель, который, досконально изучив характеристики изделия, пытается не приобретать и не реализовывать некачественный или не соответствующий назначению товар, — обречен. И это при том, что многие до сих пор уверены: рынок — двигатель торговли и свободная конкуренция скоро все расставит по своим местам и сделает нашу жизнь непрекращающимся благоденствием. Увы, жизнь показывает: выдерживают конкуренцию заведомо плохие товары. Люди покупают худшее и более дешевое (а более дорогое среднему человеку и не по карману). Поэтому и китайские товары, сделанные «на коленке», идут на ура. И только потом выясняется, что эта игрушечка, которую мы купили своему ребенку, отравлена. И хорошо, если выясняется.

Все больше по миру распространяются технологии, имитирующие не только качество продукции, но и сам продукт: сигареты делаются не из табака (а из бумаги, пропитанной специальными смолами), рыба не из рыбы, масло не из сливок, картофельные чипсы не из картофеля и так далее. В магазине старушка с любопытством и желанием поправить здоровье вертит в руках баночку с привлекательным названием «Постное масло», не понимая, что перед нею всего-навсего вполне знакомый ей (и вредный для здоровья) маргарин. Вы думаете, лекарство называется лекарством, потому что должно лечить? Ничуть не бывало. Нынче лучшее лекарство то, которое снимает симптомы, точнее сказать, видоизменяет их. Причем чем быстрее происходит этот процесс, тем большим спросом пользуется у недальновидных потребителей. С кого спрос, если, снимая симптомы простуды, человек заболевает язвой желудка, «леча» язву, получает проблемы с печенью и так далее?

Отсечение совести

Но, как мы поняли, дело отнюдь не в технологиях. Как раз эти технологии сейчас настолько хороши, что из черного могут сделать белое и наоборот. Проблема в том, что сейчас, пока вы читаете эту статью, не одна сотня прекрасных и умных инженеров ломают голову над тем, как не улучшить , а именно ухудшить свое изобретение, заложив в него быстро ломающиеся втулки, болтики, штифты, чтобы вышло из строя не далее чем через год (срок окончания гарантии), полгода, три месяца.

Недавний случай из практики современного предпринимателя. Буровая компания «Евразия» попросила владельца одного машиностроительного завода по производству нефтяного оборудования разработать поршень для бурового насоса. Существующие поршни российского и китайского производства постоянно ломались. Заказ был сформулирован так: сделать разработку, подобную американской, которая могла бы обеспечить бесперебойную работу буровой примерно на три месяца. (Кстати, представьте себе замену этих поршней в условиях какой-нибудь полярной зимы — сразу станет ясно, что для буровиков это проблема насущная.) Владелец завода стал разговаривать об этом заказе со специалистами-разработчиками. И вдруг его неожиданно поставил в тупик вопрос: «А какой закладывать потолок работы поршня?» «Вы имеете в виду себестоимость?» — не понял заводчик. «Нет, — сказал специалист, — я спрашиваю, сколько сейчас работает российский поршень? В общем, сколько вам нужно, чтобы он работал — триста часов, пятьсот, шестьсот?» Оказалось, что разработчик способен сделать очень доброкачественный, не ломающийся поршень, но спрашивает, до каких характеристик надо ухудшить продукт.

Как ни печально, сегодня это обычные требования заказчиков. При этом себестоимость и «хорошего», и «плохого» поршня одинакова. Соответственно, путем нехитрых дальнейших подсчетов выгодности этого дела выяснилось, что хорошую прибыль можно получить только от производства «плохого» поршня.

Перед предпринимателем, естественно, в таких случаях всегда встает вопрос элементарной выгоды, который чаще всего решается совершенно однозначно. Конечно, если он не закладывает в это уравнение морально-нравственную составляющую, то есть попросту совесть. Так вот чего требуют от нас современные условия конкуренции современного рынка — отсечения совести.

Но отсечение совести так прижилось в современном мире, что не только не порицаемо, а порой даже ставится в пример как гениальный маркетинг. Как, к примеру, известный ход фирмы, сделавшей ручки своих овощечисток коричневого цвета — чтобы хозяйки по ошибке выкидывали их вместе с картофельными очистками и приходили за новыми.

Какие мысли приходят вам в голову, когда вы видите жидкий водянистый гель, моментально чуть ли не полностью выливающийся из бутылочки, — вместо двух капель, как следует в инструкции, или тюбик зубной пасты с «широким горлом», или рифленую упаковку творожной пасты, которую никогда не извлечь из всех этих «рифов»? Обман, мелкое надувательство. А может, и не очень мелкое. А ну-ка представьте, сколько копеек набегает с каждого тюбика или баночки, если идет производство в промышленном масштабе?

Жертва и выгода

«Старые песни о главном», то есть о том, что рынок представляет собой саморегулирующийся механизм размещения ресурсов, производства, распределения и обмена благ, основанный на взаимодействии спроса и предложения в конкурентной среде посредством свободного ценового сигнала. В децентрализованной экономике благодаря гибкости цен и конкуренции предложение подстраивается под изменяющийся спрос, делая невозможным длительный хронический дефицит, низкое качество и узкий ассортимент продукции, — следовательно, являются мифом.

И нам не решить проблемы качества и перехода человечества на новую «неграбительскую» нормальную экономику без введения нравственной составляющей, без переосмысления человеком ценностей в этом мире и своей же роли в нем.

Если предприниматель хочет иметь чистую совесть, ему так или иначе придется идти на сознательную жертву — жертвовать частью своей прибыли. А жертва без веры, без религии невозможна. Так как только вера дает человеку правильное понимание слов Господа « иго Мое легко есть ». И это не пустые слова. То есть, заглядывая на более далекую перспективу, человек понимает: то, что ему сегодня кажется жертвой, на самом деле не призрачная, а настоящая выгода , то вложение, которое в конечном итоге окупится с лихвой.

Даже не будем говорить о спасении души и Царстве Небесном как о слишком отдаленных перспективах. Проигрывая сегодня в получении прибыли, такой предприниматель выигрывает в другом — хотя бы в мотивации работать дальше и вообще жить. Так уж устроен человек, его природа. Грех, даже неосознаваемый, всегда ломает человека изнутри, отдаляет его от Источника жизни. А что такое выбор выпускать заведомо некачественные изделия, как не сознательный грех? Предприниматель, выбирающий сиюминутную прибыль, не имеет повода гордиться (в хорошем смысле этого слова) плодами своего труда. Такой человек (и его работники, которые также понимают это) всегда будут работать плохо — с потерей мотивации трудиться вообще. А следом за нежеланием трудиться всегда маячит проблема потерять смысл жизни.

В этом нет ничего нового. Все это знали люди с древнейших времен. « В кисе твоей не должны быть двоякие гири, большие и меньшие; в доме твоем не должна быть двоякая ефа (ефа — мера для сыпучих продуктов. — Прим. авт. ) , большая и меньшая; гиря у тебя должна быть точная и правильная, и ефа у тебя должна быть точная и правильная, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе. Ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий неправду» (Втор. 25: 13–16), — так Священное Писание говорит нам о недопустимости обмана и обвеса. Некачественный товар — это тот же самый обвес, только более изощренный, завуалированный.

Обратите внимание, сказано: « чтобы продлились дни твои на земле» !

То есть, если человек преступает эту заповедь, он рискует укоротить свою жизнь? А может, он даже и захочет ее укоротить. Как утверждает Всемирная организация здравоохранения, сегодня в мире от самоубийств погибает больше людей, чем от войн и терроризма. За последние 45 лет уровень самоубийств возрос на 60%. Цифры эти не включают в себя многочисленные попытки самоубийств, которые двадцатикратно превышают количество самоубийств «завершенных».

Мотивация жить и работать чрезвычайно важна. Не случайно, когда люди вообще стали задумываться о мотивировании работников на предприятиях и были разработаны всевозможные методы (вплоть до комнат психологической разгрузки или избиения палками муляжей своего начальника), то один умный человек сказал: «Все это не нужно, если человек любит свою работу». Но как ее можно любить, если, включаясь во всеобщий процесс производства некачественных одноразовых предметов, человек идет вразрез с Божественными установлениями в этом мире.

Если верно, что только Господь является истинным собственником всего в этом мире, то, относясь небрежно к Его собственности, мы тем самым залезаем в карман к Богу, по сути нарушаем заповедь «Не укради». Такими деяниями мы становимся на пути гармонии Божественного миропорядка, рубим сук, на котором сидим. Вот к такому регрессу нас ведет семимильными шагами наш прогресс.

Вы не задумывались, почему всегда будет цениться антиквариат? Даже не потому, что это просто красиво, а потому, что сделано с другой человеческой установкой — с любовью к труду и человеку. И, наверное, к Богу.

Сегодня мы часто видим предпринимателей, которые считают себя верующими и идут в храм ставить свечи за процветание своего дела. Что ж, само по себе предпринимательство, как и почти любая человеческая деятельность (за исключением деятельности сугубо греховной, например наркобизнеса и проч.), не может быть неугодно Богу. И если ты трудишься — пожалуйста, иди к Богу и проси благословения на свой труд. Он обязательно поможет. Но нужны ли Богу твои одноразовые вещи? — Вот в чем вопрос.

 

Однажды на ближнем Западе

Марк Завадский

Из Азии российский Дальний Восток может выглядеть совсем не так, как из Москвы, но пока там его не могут как следует разглядеть

Затраченные на проведение во Владивостоке саммита АТЭС усилия, кажется, начали приносить свои плоды, хотя и не совсем те, на которые рассчитывали в Москве

Фото: РИА Новости

«Я никогда раньше не слышала о Владивостоке, но было очень интересно сюда попасть, оказывается, до России лететь не десять часов, а три», — говорит мне китайская художница И Чжоу, главная звезда 8-й Владивостокской биеннале искусств, проходившей в городе в последние две недели августа. И Чжоу, известная сотрудничеством со знаменитыми модными брендами, привезла во Владивосток новые видеоинсталляции — их показывали целую неделю на одной из городских набережных.

В сентябре 2012 года во Владивостоке прошел саммит АТЭС, который стал кульминацией государственных усилий по вовлечению российского Дальнего Востока в восточноазиатскую политическую и экономическую среду. Азиатские политики и бизнесмены, проведя несколько дней в университетских общежитиях на острове Русский, уехали и больше не возвращались, но затраченные усилия, кажется, начали приносить свои плоды, хотя и не совсем те, на которые рассчитывали в Москве. Вместо инвесторов в дорогих костюмах, для которых так и не построили хороших гостиниц, город заполонили китайские и японские художники и музыканты в джинсах и майках.

В России уже был один эксперимент по культурному переформатированию Владивостока — обращенный на Запад пермский проект Марата Гельмана, закончившийся фактическим изгнанием знаменитого галериста после смены власти в регионе. Ярковыраженный азиатский (или даже тихоокеанский) культурный вектор Владивостока кажется чуть менее искусственным и привнесенным извне и потому имеет больше шансов на реализацию. Да и главного пророка «нового Владивостока» — Илью Лагутенко — выгнать из города будет, пожалуй, невозможно. С одной стороны, он там давно не живет, с другой — представить себе современный Владивосток без него просто немыслимо.

Фантастическая реальность

«В августе тут и правда весело, но зимой тухловато. Единственное оживление было, когда весь город снимался в клипе “Мумий Тролля” на песню “Четвертый троллейбус”», — рассказывает владивостокская художница Анна Парменова. Кульминация клипа: Илья Лагутенко, играя на дудочке, ведет куда-то разрастающуюся толпу горожан, причем в первом ряду вместе со всеми весело шагает и владивостокский мэр Игорь Пушкарев.

Лагутенко — главный герой современного Владивостока, «Мумий Тролль» — единственное, что за двадцать лет город смог предложить стране и миру (в последние пару лет «Мумий Тролль» записывает альбомы на английском и активно гастролирует в США, Европе и Азии).

«Я помню первый концерт группы во Владивостоке после того, как он получил известность в России, туда шел весь город, это было невероятное ощущение», — рассказывает преподаватель Дальневосточного федерального университета Иван Зуенко. Всероссийское пришествие «Мумий Тролля» стало здесь катализатором бурного взлета музыкальной жизни в конце 1990-х. Местные любители музыки до сих пор вспоминают о тех временах с ностальгией, в начале нулевых это движение фактически закончилось — кто-то ушел в бизнес, кто-то уехал покорять Москву и там затерялся. Но славное прошлое все время дает о себе знать, благообразный арт-директор клуба «Мумий Тролль» оказывается фронтмэном легендарной группы «Мексиканские пчелки-убийцы» Жукой Паленым, а встречающий тебя человек в костюме и галстуке вечером выходит гитаристом в современной реинкарнации другого исторического ВИА — «Туманный 100н».

В августе 2013-го Лагутенко спродюсировал во Владивостоке первый российский «шоукейс-фестиваль» Vladivostok Rocks, на который съехались группы, музыканты и продюсеры из всех уголков России, а также из Азии и США. Однако и на пресс-конференции, и во время интервью чувствовалось, что Лагутенко осторожно примеряет на себя новую функцию — то ли культурного менеджера, то ли музыкального продюсера, то ли просто главного по глобальному продвижению Владивостока. «Я думаю, что в будущем я стану больше заниматься продюсированием и чуть меньше музыкой», — сказал он журналисту, поинтересовавшемуся его творческими планами.

Наверное, главная особенность владивостокского визионерского проекта, — странный симбиоз между искусством и государством, вопреки ожиданиям, не вызывающий отторжения. Официальная страница V-ROX находится на сайте Vladivostok 3000, существующем на грант от администрации города, а сам фестиваль, безусловно, сыграл на руку действующему главе Владивостока Игорю Пушкарев (наряду с Лагутенко Пушкарев был главным публичным спикером фестиваля), идущему на выборы 8 сентября.

Впрочем, прямой агитации на концертах не звучало, а финансовая помощь из бюджета была достаточно скромной — большинство коллективов Лагутенко сумел убедить прилететь сыграть без гонорара.

Финансовый вопрос

Культурное оживление во Владивостоке отмечают все, вопрос лишь в том, насколько оно жизнеспособно в средне- и долгосрочной перспективе. Все культурные проекты пока дотационны, а денег в городском бюджете не так уж много — внимание Москвы, прикованное к Владивостоку перед саммитом АТЭС, смещается на другие города и проекты, а у Владивостока в 2013 году более 800 млн рублей дефицита бюджета, для выполнения обязательств городу пришлось брать банковские кредиты.

Есть и ярковыраженный сезонный фактор: владивостокская экономика очень медленно раскачивается, набирая приличные обороты лишь к осени. «В нашей отрасли мы два квартала сидим на месте, что-то серьезное появляется ближе к концу лета, такое впечатление, что в начале года все друг другу должны, поэтому ни у кого не получается сделать первый шаг», — рассказывает генеральный директор портала о пиаре и рекламе PrimMarketing Леонид Копылов.

Впрочем, в сокращении федерального финансирования можно увидеть и некоторый шанс: единственная альтернатива федеральным дотациям для города — азиатские деньги. Частный российский капитал не слишком охотно инвестирует даже «на Западе» (так во Владивостоке называют остальную Россию), что уж говорить о дальнем во всех смыслах Востоке. У азиатских же инвесторов очень большие возможности, но для того, чтобы Владивосток попал в их поле зрения, необходима системная работа на протяжении нескольких лет. Культурные проекты здесь могут сыграть роль «мягкой силы», создающей необходимую среду, в которой азиатские инвесторы будут чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы вкладывать деньги в регион.

Добрый рок Владивостока

В начале сентября стало известно, что Владивосток вошел в предварительный список городов, где планируется ввести правило 72-часовой транзитной визы для иностранных туристов. Ослабление визовой политики может стать одним из важных факторов для роста региона — Владивосток находится в нескольких часах лета от крупнейших экономических центров Восточной Азии и связан с ними прямыми авиарейсами. Туристический потенциал региона еще не раскрыт.

Главная проблема — отсутствие системной и скоординированной политики города и края на внешнем направлении, помноженное на постоянную чехарду в высоких кабинетах. «Я вышел на работу, и мне достались пустые коробки, предыдущие сотрудники прошлись по жестким дискам с магнитами», — рассказывает «Эксперту» новый начальник департамента одного из владивостокских учебных заведений.

России необходимо приучить азиатские страны к тому, что российский Дальний Восток является частью Азии, ее ближним Западом — дешевой и удобной альтернативой более далеким поездкам в Европу и США. В этом смысле Vladivostock Rocks мог бы стать хорошим началом. Если приучить китайцев, японцев и корейцев летать во Владивосток хотя бы каждый август, со временем эту моду можно распространить и на другие месяцы года, и на туристов из других стран.

Владивосток—Гонконг

 

Схема души

Артем Рондарев

О том, как смелость автора становится критерием истины

«Обращение в слух» — литературный дебют журналиста Антона Понизовского, который довольно долго собирал для нее материал, записывая интервью с людьми по разным учреждениям. Книгу эту давно уже назвали «настоящим русским романом» и сравнили с Достоевским; под «Достоевским» наш рецензент обычно понимает все тот же «психологизм» и постижение человеческой души, желательно с трагическим оттенком; так что угол преломления для интерпретации, будем считать, предзадан.

Книга представляет собой серию подлинных рассказов о себе самых разных, преимущественно «простых» людей и обсуждение этих рассказов, которое ведут четыре русских человека, случайно собравшихся на несколько дней в швейцарской гостинице. Причина появления записей с рассказами людей в рамках самой книги имеет длинное, весьма неуклюжее и неестественное объяснение, носящее все признаки deus ex machina, — состоит оно в том, что некий профессор задумал постичь национальный характер (не только русский), для чего созвал группу помощников, назначенных собирать для него материал; здешний герой, юный помощник профессора, входит в эту группу, где отвечает за «русское направление»; и вот, дескать, что ему удалось найти.

Как положено в таких сюжетах, у каждого комментатора свое амплуа. Двое мужчин — юный помощник профессора и его более взрослый визави — в сущности, представляют собой ту же пару, что и Алеша с Иваном Карамазовы: первый — сторонник народа и веры, второй — интеллигентный скептик и атеист; собственно, дуэль за русский народ разворачивается между ними, тогда как две женщины, несмотря на попытку написать им обеим свою партию, в сущности остаются на традиционных для постсоветского дискурса амплуа манипулирующих мужчинами субъектов, а также объектов мужской любви и похоти. Одна их женщин, постарше, впрочем, озвучивает, так сказать, «гендерную» сторону происходящего анализа; вторая же являет собой тот малахольный тип юной девицы, которая, как это принято говорить, живет сегодняшним днем, то есть полностью равна сама себе. И вот, значит, они слушают народные рассказы и намереваются «понять русскую душу».

Разумеется, все это очень быстро заканчивается дискуссией о духовности. Оба главных оппонента сходятся на том, что русский народ — ребенок. Только для одной стороны это отрицательная констатация: мол, русские во всем инфантильны, — а для другой положительная: да, инфантильны, зато и верят как дети, горячо и искренне, — словом, «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие». Потом они пытаются эту констатацию как-то расширить, но получается плохо, причем не у них, а у автора. Вся книга производит впечатление отважного и честного, но очень дилетантского проекта — Понизовский обладает хорошим языком, но не владеет им, умудряясь вслед за очень точными, именно что «достоевскими» в хорошем смысле пассажами вставить совершенно глухую разговорную фразу из тех, при виде которых сразу вспоминаются соцсети: он человек явно талантливый, но совсем не литератор, так как почти не контролирует писательский аппарат и способен одним лишним движением похоронить тщательно выстраиваемую конструкцию текущего повествования. Основная же беда в том, что в области философского и социального анализа он точно такой же дилетант, как и в писательском деле: несмотря на все структуралистские и семиотические покушения, за пределы идей любви, веры, особого русского пути, умиления и умаления книга не выходит, а доказательная база здешних собеседников вся состоит из ссылок на лежащие в шаговой доступности примеры и цитаты: если Достоевский — то непременно Легенда об инквизиторе, если Бродский — то Постум, если женщина — то хранительница очага, если мужчина — то добытчик, если Россия — то страдающая, Бог есть, смерть неизбежна. Воля ваша, а делать из подобных рассуждений пятьсот страниц — мероприятие не слишком гуманное, даже с учетом того, что половину этих страниц составляют рассказы настоящих живых людей о своем житье-бытье — рассказы, что решительно отказываются ложиться в схему, которую строит автор.

В итоге, по моим представлениям, большую часть того шума, который подняла пресса по поводу этой книги, срежиссировал — неосознанно, конечно, — сам Понизовский, который просто вышел в наш скептический век к рампе и сказал: «А я буду сейчас говорить о душе». Публика, натурально, всколыхнулась от такой дерзости, в ней сразу наметились сторонники бесед о душе, которые всегда готовы сказать: «Вот это настоящая тема, не то что ваш постмодернизм», — и противники, которые заговорили о том, что в наш век, в котором, как пишут в соцсетях, «все сложно», надобно иметь ясное представление о собственности на землю и о Хайдеггере, чтобы вот так вот взять и заговорить о душе. Это все чистая правда, однако любому, кто прочитал книгу Понизовского внимательно, станет очевидным, что в самой книге материала нет даже на начало такого спора: на сайтах народной поэзии лежат еще более смелые рассуждения о русской душе, однако никто не берется осуждать или превозносить их за смелость, и заслуга Понизовского тут только в том, что он примерно того же уровня воззрения — дилетантские как в философском, так и в социологическом плане, — облек весьма приличным русским языком и обрамил рассказами подлинных людей. То есть совершенно очевидно, что в прошедшей дискуссии люди оппонировали не его книге, а старым своим товарищам и противникам по медийной среде (которая у нас сосуд весьма тесный), для обличения коих книга Понизовского дала очередной повод.          

 

Способ поразить воображение и почтить память

Сергей Жегло

Вся подноготная работы над фильмом настоящего мастера — в инсталляции Аркадия Насонова «Между кадрами»

Фото: Аркадий Насонов

До 19 сентября вы можете спланировать свою прогулку по Москве так, чтобы, проходя через центр, заглянуть в театр «Школа современной пьесы» на Трубной площади, где есть один заветный зал — от входа прямо, через свисающую бордово-бархатную преградку, по лестнице наверх, налево, и там перед вами распахнется маленький зальчик, в углу которого, в полумраке, вы обнаружите два крупных экрана с проецируемыми на них интересными фильмами (днем бесплатно, после половины седьмого вечера — по билетам театра).

На одном экране вашему вниманию будет представлен ужатый до девяти часов экранного времени четырехлетний процесс съемок фильма «Багровый цвет снегопада», а на втором, перпендикулярном ему, — этот самый фильм, пропорционально растянутый на те же девять часов (и, соответственно, замедленный). Если вы придете рано, охранник из гардероба может вас вежливо окликнуть, спросив, куда вас, собственно, несет; скажите ему, что вы в галерею «Комната», пришли посмотреть инсталляцию Аркадия Насонова, и вас проводят куда нужно, включат все необходимое электричество, оставят, скорее всего, наедине с этими двумя экранами и фильмом, в котором сербская актриса Даниэла Стоянович исполняет главную роль сначала сестры милосердия времен Первой мировой войны — немки, уроженки Киева (этим объясняются удивительные интонации, произношение и манера речи героини), затем — эмигрантки, которую как бы завлекает в Москву эмиссар реэмиграции, давний убийца ее мужа-генерала, агитатора Временного правительства. Я бы задал вопрос Владимиру Яковлевичу Мотылю, почему фильм называется так, но он умер, едва закончив эту работу, и остается только предполагать, что таким образом он зарифмовал это название с названием фильма, который прежде всего ассоциируется в народе с его именем: «Белое солнце пустыни». Аркадий Насонов известен в Москве в основном как исследователь художественной сущности форм и перемещения облаков, а также как галерист, устраивавший выставки в уборной коммунальной квартиры на Новослободской. Это, конечно, никак не исчерпывает его роли в культуре, но важно, что в какой-то момент он, как добрый внук великого режиссера, бросил все и пошел на стандартную ставку фотографа на фильме, про который никак нельзя было догадаться, что он окажется последней работой мастера. В силу того что фотоаппарат слишком дискретно членит процессы, Аркадий, чтобы не скучать в промежутках, запечатлел все четыре года съемок на видео, создав таким образом эпическую повесть о создании эпической повести.

Фото: Аркадий Насонов

Эти материалы послужили основой документального фильма о жизни и творчестве Владимира Мотыля «Белая звезда снегопада», который прошлым летом, в день восьмидесятипятилетия режиссера, был представлен Аркадием на вечере памяти в общественном центре «Моссовет».

Тем временем в театре «Школа современной пьесы» продолжалась история с галереей «Комната», которую открыл театральный художник Алексей Трегубов. Основными посетителями здесь были театралы, коротавшие время антракта. Эта галерея перестала выглядеть маргинальной после того, как с ней начала сотрудничать Екатерина Ираги, которая, собственно, однажды и предложила Аркадию экспонировать его девятичасовую видеоинсталляцию именно в этом зале, после того как он уже был окончательно замучен переговорами с владельцами и кураторами всяких пафосных московских площадок.

Эта экспозиция, в свою очередь, оказалась тоже уже вполне себе эпической повестью — вы только представьте: девять часов изо дня в день с начала лета..

Оказаться свидетелем съемок фильма — большое счастье для неглупых детей. Если соберетесь порадовать их таким образом, не поленитесь, прежде посмотрите фильм, чтобы примерно представлять, когда начнется постельная сцена и вовремя сказать: «А теперь пора съесть мороженое!»

 

Hi-End

За последние несколько лет часовое подразделение Harry Winston стало одним из ключевых в компании, да и вообще одним из лучших среди ювелирных марок. Сейчас, когда компанию купила Swatch Group, это положение должно только укрепиться. Но сегодняшние коллекции — это продукт еще независимой Harry Winston. И Midnight Collection — одна из самых красивых и сложных среди них. Недавно в ней появился новый экземпляр — Midnight Skeleton.

Со скелетонами есть две проблемы, и они составляют диалектическое единство. Первая — необходимость сделать механизм максимально прозрачным и при этом сохранить его функциональность. Вторая — необходимость сохранить хоть какую-то читаемость показаний. Декоративность и функциональность борются друг с другом и при этом зависят друг от друга. Найти баланс между ними — задача каждого скелетона. И Midnight Skeleton успешно с ней справляется. Чтобы увеличить прозрачность, был разработан ультратонкий механизм и вместо стандартного ротора автоматического завода использован микроротор, который занимает гораздо меньше места и идеально вписывается в микромеханическую архитектуру скелетона. А чтобы улучшить читаемость, фиксирующие крепления механизма размещены на месте часовых меток. В результате получился один из самых красивых скелетонов последнего времени. Есть вариант в белом и розовом золоте.

Индустрия чехлов для продукции компании Apple — iPhone и iPad — развивается бурно. Все люксовые марки уже давно соревнуются, кто сделает самый крутой чехол. Сейчас, в преддверии выхода новой версии iPad, эта гонка стала особенно бодрой. Один из самых эффектных чехлов для iPad сделал Givenchy. С одной стороны на нем яркие ирисы, как с картин Ван Гога, а с другой — распахнутые челюстные кости акулы, напоминающие уже о Дэмиене Херсте. Этот незамысловатый, в сущности, эффект отлично работает и выполняет главную функцию чехла — продемонстрировать миру сложную индивидуальность владельца самого девайса. А то, что он стоит практически столько же, сколько сам iPad, а именно 330 долларов, — так это вопрос подходящей индивидуальности.

Такие уникальные табуреты из круглых и овальных деталей, сделанных из разных материалов, придумала и производит португальская дизайн-компания Ginger & Jagger. Она специализируется на современной минималистичной мебели — столиках, шкафах, лампах и зеркалах, — сделанной из дорогих пород дерева, камня и с обязательными металлическими элементами. Этот табурет называется Pebble, он сделан из массива каштана и существует в трех вариантах: с центральным шаром, обработанным никелем, латунью или медью.

На этой неделе на Франкфуртском автосалоне Audi отмечает 30-летие Sport Quattro — со времени дебюта Ur Quattro в 1980 году Audi продала более 5 млн этих автомобилей с постоянным полным приводом. А собственно Audi Sport Quattro появился на Франкфуртском салоне 1983 года — это была омологационная модель для чемпионата WRC. Обладавший мотором мощностью 306 л. с. и рядом технических инноваций, Sport Quattro был настоящим суперкаром своего времени. В честь этого будет показан новый концепт Audi Sport Quattro. Это современная машина с гибридной силовой установкой plug-in hybrid, идеально вписанная в принцип Quattro — безопасное спортивное вождение. Короткие свесы, спортивные пропорции, огромные 21-дюймовые колеса — все эти детали создают энергичный и даже агрессивный вид. Колесная база Sport Quattro составляет 2784 мм, а длина — 4602 мм. При этом Sport Quattro необычайно широк (1964 мм), а его высота всего 1386 мм.

Все дизайнерские решения выполняют ту или иную техническую функцию, а некоторые из них отсылают к классическим моделям Quattro начала 1980-х — как, например, плоские задние стойки и квадратные фары головного света, выполненные с применением новой технологии Matrix LED, которая будет доступна с конца этого года на новом поколении Audi A8.

Внутри — кожа и карбон. Вся важная информация выводится на цифровую приборную панель. Переключаться между различными вариациями оформления 3D-дисплея можно при помощи кнопок на рулевом колесе. Сенсорная панель контроллера Audi MMI позволяет быстро и удобно вводить информацию. Ну и есть новый контроллер работы кондиционера, интегрированный непосредственно в воздуховоды и регулирующий сразу и температуру, и интенсивность потока воздуха.

Сумки — важная тема сентября: нужно перекладывать весь свой скарб из легких и светлых летних в более основательные и темные осенние. При этом они должны быть более или менее классическими, потому что it-bag, то есть остромодные сумки, которые меняют каждый сезон, сейчас окончательно стали out.

Lanvin в осенне-зимней коллекции сыграла беспроигрышно — представила три вариации на тему классической сумки, сделанной Жанной Ланвен в 1950-х: Beyond Le Jour, Beyond Le Soir, Beyond La Nuit. То есть радикально маленький вечерний вариант размером с косметичку, клатч и сумка на каждый день среднего размера. У всех одинаковые мягкие формы и жесткая геометричная фурнитура в стиле ар-деко. На застежке — кабошон в тон цвета телячьей кожи, из которой сделана сумка. Все цвета вполне осенние: баклажановый, угольно-серый, сверкающий синий, антрацитовый черный и приглушенно-красный.

 

Переиграть процентные ножницы

Михаил Доронкин

Опережающее по сравнению со ставками привлечения снижение стоимости кредитов особенно сильно ударит по банкам с высоким уровнем расходов. Выход — в оптимизации бизнес-процессов и расширении масштабов кредитования малого и среднего бизнеса

Опережающее по сравнению со ставками привлечения снижение стоимости кредитов особенно сильно ударит по банкам с высоким уровнем расходов

Иллюстрация: Эксперт Online

Банковский рынок продемонстрировал заметное ускорение во втором квартале 2013 года. Конкуренция ужесточается, что на фоне слабого экономического роста и стабильной инфляции способно привести к существенному снижению ставок по кредитам уже до конца года. В результате отдельные банки могут столкнуться с падением доходности кредитования при относительной стабильности ставок по пассивам. Наиболее уязвимы к так называемым процентным ножницам небольшие банки, несущие очень высокие расходы на обеспечение деятельности. Им необходимо не только провести очевидно назревшую оптимизацию бизнес-процессов, но и активно снижать долю постоянных издержек за счет наращивания масштабов бизнеса. Тем более что итоги первого полугодия показали: резервы для роста небольших банков не исчерпаны, и они вполне способны на равных конкурировать с лидерами.

Квартальное ускорение

Второй квартал 2013 года оказался для банковского сектора более удачным по динамике ключевых сегментов, чем начало года. Заметнее всего активизировалось розничное кредитование: за май—июнь портфель кредитов физическим лицам вырос на 700 млрд рублей против 360 млрд рублей тремя месяцами ранее. Всего за первое полугодие розничный кредитный портфель прибавил 13,7% (4,7% в первом квартале). Результаты кредитования организаций скромнее: с начала года плюс 5,3% (см. график 1). Вместе с тем именно второй квартал внес основной вклад в динамику портфеля (4,1 против 1,1% в первом квартале): в апреле после трехмесячной стагнации возобновился рост портфеля крупного бизнеса. Хороший рост демонстрирует и сегмент кредитования малого и среднего бизнеса (МСБ): за первое полугодие портфель вырос на 8,4%.

Интересно, что основной вклад в динамику кредитования организаций в первом полугодии 2013 года внесли средние и малые банки (см. график 2). Темпы прироста портфеля юридических лиц и индивидуальных предпринимателей у банков ниже топ-50 по активам оказались в два — два с половиной раза выше динамики крупных фининститутов: в среднем 20–25% против 5–10%. Основа роста таких банков — кредитование МСБ: по итогам первого полугодия портфель кредитов МСБ у банков ниже топ-30 по активам вырос на 12% против 6% у тридцатки крупнейших. При этом небольшим банкам удается демонстрировать среднерыночные темпы прироста кредитования и в розничном сегменте.

Таблица 1:

30 крупнейших российских банков по размеру прибыли до налогообложения

Рост по итогам полугодия показала и чистая процентная маржа банков, составившая (без учета данных Сбербанка России) 4,6 против 4,3% за 2012 год (см. график 3). Основной прирост отмечен в первом квартале, что связано с сезонностью: на этот период приходятся выплаты по кредитам, выданным в традиционно удачном в смысле спроса на заемные средства четвертом квартале. В первую очередь это касается розничных кредитов, отличающихся наибольшей доходностью: в ноябре—декабре 2012 года месячные темпы роста портфеля кредитов физлицам превышали 2%.

Маржа под давлением

Вместе с тем мы предполагаем, что по итогам 2013 года значение чистой процентной маржи (без учета Сбербанка) не превысит 4,3%. Ожидаемое «Эксперт РА» замедление ключевых сегментов банковского бизнеса до конца 2013 года приведет к усилению конкуренции за заемщиков, в первую очередь в розничном сегменте. На фоне стабильной инфляции это может выразиться в резком снижении ставок по кредитам. Уже с начала 2013 года крупнейшие госбанки, имеющие широкий доступ к «бесплатным» средствам крупных компаний, проводят политику снижения ставок по кредитам организациям и населению. В частности, Сбербанк дважды — в марте и в мае — понижал ставки, и, по заявлениям руководства госбанка, до конца года планируется еще одно снижение. При этом банки будут вынуждены как минимум полгода платить высокие проценты по дорогим депозитам физлиц: рост ставок наблюдался со второй половины 2012 года, и этот тренд был сломлен лишь в мае 2013-го. На фоне стремительного роста потребкредитования крупнейшие розничные банки всю вторую половину 2012 года завышали ставки по вкладам. За ними были вынуждены следовать небольшие банки, не имеющие широкого доступа к корпоративным ресурсам либо к межбанковскому рынку.

Таблица 2:

100 крупнейших российских банков по размеру активов

Разнонаправленная динамика ставок привлечения и размещения может привести к тому, что уже до конца 2013 года отдельные банки попадут в ножницы процентных ставок. Дополнительное давление на рентабельность фининститутов способно оказать и ухудшение качества кредитного портфеля. Это будет связано не только с тем, что станет сложнее «размывать» просрочку по розничному портфелю за счет новых выдач, но и с тем, что на фоне ужесточения конкуренции снизятся требования к заемщикам. Некоторого роста просроченных кредитов можно ожидать и вследствие расширения масштабов «кредитных фабрик» для малого бизнеса, поскольку этот инструмент используется меньше двух лет и еще не прошел «проверку на прочность». На этом фоне мы ожидаем роста отчислений в резервы, что фактически будет означать снижение прибыли банковского сектора.

В зоне особого риска небольшие банки ниже топ-200 по активам. С одной стороны, их деятельность характеризуется наиболее высокими значениями чистой процентной маржи — по итогам первого полугодия 2013 года она составила 5,9 против 4,9% (см. график 4) в среднем по рынку. Но, с другой стороны, такое их преимущество нивелируется значительным уровнем расходов на обеспечение деятельности (см. график 5) — за указанный период они составили 5,6% среднего актива (4,4% без учета амортизации). Для сравнения: маржа и уровень расходов у банков из топ-5 — 4,6 и 2,1% (1,6% без учета амортизации) соответственно. Неудивительно, что показатели рентабельности капитала небольших банков поддерживаются заметно ниже среднерыночного уровня (11,6 против 18% за первое полугодие 2013 года, см. график 6). Разница в уровне расходов на ведение бизнеса наглядно демонстрирует действие эффекта масштаба на банковском рынке. В результате именно небольшие банки оказываются сегодня особенно уязвимыми к колебаниям рыночных ставок и процентным ножницам.

Оптимизация роста

Избежать падения доходности смогут банки, способные в короткие сроки снизить стоимость пассивов и оптимизировать расходы на ведение бизнеса. Первый инструмент сегодня доступен в основном крупным и средним банкам из топ-50. Остальные участники рынка обладают крайне ограниченным доступом к ликвидности корпоративного сектора. Возможности же фондирования на межбанковском рынке сдерживаются очень слабым механизмом перетока ликвидности от крупных банков к более мелким. В такой ситуации в большинстве случаев средства населения — ключевой источник пассивов для небольших банков, и резкое снижение ставок способно привести к торможению всего бизнеса.

Таблица 3:

30 крупнейших российских банков по размеру кредитов организациям

Таблица 4:

30 крупнейших российских банков по размеру кредитов физическим лицам

С другой стороны, именно небольшие банки обладают значительным потенциалом повышения рентабельности за счет снижения уровня расходов на ведение бизнеса. Ключевые инструменты — совершенствование (в том числе автоматизация) бизнес-процессов и увеличение масштабов бизнеса. И если эффект от внутренней оптимизации обычно растянут во времени, то наращивание активов способно в достаточно короткие сроки снизить долю постоянных издержек ведения бизнеса. Результаты первого полугодия показывают, что небольшие банки обладают достаточными конкурентными преимуществами: темпы прироста их кредитных портфелей как минимум не хуже динамики крупных фининститутов. Однако на фоне замедления кредитных рынков небольшим банкам необходимо искать ниши для расширения объемов деятельности. Сегменты кредитования крупного бизнеса и «конвейерных» ссуд физлицам для малых и средних банков уже фактически недоступны. Доступ на рынок таможенных гарантий ограничен минимальным размером капитала банков. Развитие ипотеки и автокредитов связано с заметными вложениями в инфраструктуру и поиском сопоставимых по срокам пассивов.

В такой ситуации основной потенциал снижения уровня расходов для них — работа с малым и средним бизнесом, в том числе по тендерным кредитам. Да и государство проявило особый интерес к расширению масштабов кредитования этого сегмента. Среди ключевых инициатив — создание федерального гарантийного фонда, использование средств Фонда национального благосостояния (около 100 млрд рублей) для финансирования МСБ, а также рефинансирование кредитных институтов Банком России под залог ценных бумаг, обеспеченных пулом кредитов МСБ. По оценкам «Эксперт РА», реализация этих мер в полном объеме обеспечит рынку кредитования МСБ 2–3 п. п. дополнительного роста в 2014 году и до 3 п. п. — в 2015-м.

Средние темпы прироста банков из топ-10 по активам за период с 1 июля 2012 года по 1 июля 2013 года составили 18%. Активы Сбербанка России выросли на 21%, ВТБ - на 23%. Наибольшие темпы прироста продемонстрировал ВТБ24 - 35%, или, в абсолютном выражении, более 400 млрд рублей. Одним из драйверов роста ВТБ и ВТБ24 выступил переток части клиентской базы из Транскредитбанка (он опустился в ренкинге по активам с 12-го на 23-е место). Среди крупных частных банков хорошие результаты показал Альфа-банк (объем активов увеличен на треть). Крупнейшие банки, принадлежащие нерезидентам, продолжают демонстрировать отрицательную динамику: Юникредитбанк сократил активы на 9%, Райффайзенбанк - на 2%. Стремительно наращивали масштабы своего бизнеса розничные банки: ХКФ-банк увеличил активы на 93%, "Русский стандарт" - на 62%. Неудивительно, что ХКФ-банк сохранил по итогам полугодия третье место по величине кредитного портфеля физических лиц. При этом "Русский стандарт" по этому показателю перебрался с 7-го (по итогам 2012 года) на 4-е место.

Из пока еще относительно небольших банков, ориентированных на работу с физическими лицами, можно особо выделить ТКС-банк. Его активы выросли на 89%, и он переместился с 93-го на 63-е место. А вот позиции его конкурента Связного банка даже ухудшились: он опустился с 75-го на 80-е место: на фоне ограничения приема вкладов банк фактически перестал продавать основной продукт - универсальную карту, на которую приходилось почти 100% его кредитного портфеля. 

График 1

По итогам 1 полугодия 2013 года розница осталась в лидерах по темпам роста, однако ее динамика замедлилась в наибольшей степени

График 2

Банки ниже топ-50 по активам заметно опережают крупнейших игроков по динамике кредитования организаций в 1 полугодии 2013 года

График 3

Чистая процентная маржа банков в 1 полугодии 2013 года выросла

График 4

Небольшие банки демонстрируют наибольшие значения чистой процентной маржи

График 5

Банки ниже топ-200 имеют наибольший уровень расходов на ведение бизнеса

График 6

Рентабельность банков ниже топ-200 заметно ниже среднерыночного уровня

 

Не тронь наши бороды

Максим Соколов

Максим Соколов

Кампания, проведенная в июне-июле с. г. против Академии наук, была довольно основательной. Сама реформа (если таким словом позволительно называть погром) РАН готовилась в стиле блицкрига — с явным расчетом на то, чтобы неприятель, т. е. ученое сообщество и просто общество, не успел ни опомниться, ни отмобилизоваться для обороны. Обличение номенклатурщиков в академическом звании, в лучшем случае пребывающих просто в маразме, но чаще являющихся злейшими жуликами и ворами, было организовано по всем правилам пропагандистской войны (хоть это в Минобрнауки умеют делать профессионально), а на выступления в прессе в защиту РАН и против ливановско-гуриевской реформы было наложено жесткое эмбарго. В конце июня — начале июля значительно проще было похулить в печати В. В. Путина (со зловещими Тимченко, Ротенбергами etc. и вовсе проблемы не было, хули не хочу), нежели выступить в защиту учреждения с трехсотлетней историей. Попытки пресекались сразу и безоговорочно (снова комплимент Минобру — умеют же, когда хотят).

Покуда реформаторы проводили эту большую работу и покуда научным работникам, желающим присоединиться к погрому, была предоставлена полная carte blanche на обличение в прессе академических вредителей, исследовательская группа РОМИР, добру и злу внимая равнодушно, не ведая ни жалости, ни гнева, опрашивала горожан на тему доверия к различным общественным и государственным институтам. Результаты июльского опроса показали, что первое место по общественному доверию (полностью доверяю + скорее доверяю) занимает РАН — 67%. Далее следует РПЦ (66%), президент РФ (63%) и армия (61%).

Церковь, президент и армия как объекты максимального доверия вполне соответствуют (на что РОМИР не преминул обратить внимание) девизу «За Веру, Царя и Отечество». Более того, Вера, Царь и Отечество суть вечные основы российского бытия, те самые духовные скрепы, из которых достаточно убрать одну — и будет как дом, построенный на песке, и падение этого дома будет великое. Если публика готова смеяться над выражением «духовные скрепы» — пусть придумает более точное и афористическое. В принципе это возможно, кремлевский спичрайтер, изобретший это выражение, не является непревзойденным языковым гением, бывают гении и выше. Но смысл выражения, очевидный всякому благомыслящему человеку, таков, что отказаться от этого смысла при ведении дел государственных — обойдется очень дорого. Когда скрепы не держат, происходит катастрофа. Тем более что как минимум один раз попробовали отказаться от скреп по всем пунктам: «Бога нет, Царя не надо, // Губернатора убьем, // Податей платить не будем, // Во солдаты не пойдем». Результат был прескверный. А то, что, судя по опросу РОМИР, генетическая память большинства держит такие вещи, не может не обнадеживать.

Но когда ученость, олицетворяемая РАН, также попадает в число скреп и даже первенствует, это мало того что приятно, это достаточно неожиданно. Доказательства важности Веры, Царя и Отечества получены от противного и внятны каждому. Ученость не имеет таких практических доказательств, когда и самый простой и некнижный человек если не на собственном опыте, то на опыте предков твердо знает: «Горе стране отсталой». Это не «Горе стране разоренной», где что же и доказывать, когда поруха видна на каждом шагу. Что же до учености, то ее ценность скорее показывается общими рассуждениями: «Науки юношей питают, отраду старцам подают etc.», — но повседневный жизненный опыт скорее показывает, что, возможно, и питают, и подают, но в принципе можно прожить, и неплохо, свиньей под дубом вековым. Как на уровне социума — различные впечатляющие технические чудеса последних десятилетий вполне себе внедрялись в быт многих стран при весьма невысоком уровне учености тамошнего общества, а у нас так и при очевидном падении этого уровня. И ничего — всюду стереофонические унитазы фирмы «Эппл». Так и на уровне индивида. И при советской власти сравнение благосостояния мясника в гастрономе и вузовского преподавателя было совсем не в пользу последнего, а уж после советской власти науки если и подавали отраду, то сугубо нематериальную. Неученый купец (вар.: эффективный менеджер) и всемирноученый профессор различались и по уровню дохода, и по уровню людского почитания так, что даже и говорить об этом неприятно.

Общественная, а равно и индивидуальная практика, которая вроде бы есть критерий истины, властно говорила, что старомодная ученость есть нелепость, сданная в архив. Соответственно, и институция, эту ученость олицетворяющая. Ливановско-гуриевский погром был вполне обдуман с точки зрения экономического материализма.

Если в итоге все пошло не по всепобеждающему учению, то, вероятно, потому, что непосредственная практика не вполне является критерием истины, да и знак равенства между истиной и эффективностью ставить не вполне научно. Сработали более тонкие и глубинные культурные переживания, про которые в Минобре, РЭШ и ВШЭ не знали.

Во-первых, мечта, чтобы дети превзошли своих родителей и достигли высокой учености, присуща не только еврейской бедноте и не только крестьянам. Русским горожанам эта почтенная мечта также свойственна, академия же — это сумма учености и потому хороша весьма. Во-вторых, русским горожанам так много говорили, что их родина — это Верхняя Вольта с ракетами, а скоро будет и без ракет, что люди поневоле задумывались, хороша ли такая перспектива и не является ли академия таким учреждением, которое от этой перспективы как-то уберегает. Отчего надо ее не громить и шпынять, но бережно с ней обращаться. В-третьих, многие смелые реформаторские замыслы терпели неудачу от забвения чувства реформируемых: «Режь наши головы, не тронь наши бороды».

Академия, учрежденная в 1724 г., соединяет в себе такую давность с такой почтенностью, что погром ее, задуманный лицами и институтами, ни давностью, ни особой почтенностью не отличающимися, способен был вызвать угрозное «Не тронь наши бороды» в сердцах слишком многих людей, в том числе доселе весьма благонамеренных. Выяснилось, что академия есть также палладиум русской державы — со всеми последствиями для того, кто на этот палладиум посягает.

«Земля, как и вода, рождает газы, и это были пузыри земли» — но свойство пузырей в том, что они лопаются, и скорее раньше, чем позже.