Александр Привалов

Александр Привалов

В нынешнем ноябре Москва, бесспорно, была в числе музыкальных столиц мира: в ней выступили один за другим два из пятёрки, а то и из тройки лучших оркестров планеты: Концертгебау и Венский филармонический. Если оркестр из Амстердама просто включил Москву в маршрут юбилейного турне, то гастроли венцев были совсем не рядовыми. За сто семьдесят лет своего существования этот прославленный оркестр всего четырнадцать раз играл цикл из всех симфоний Бетховена — в Зале Чайковского случился пятнадцатый раз. Программа экстремальная, тут пан или пропал. Эти симфонии слышаны столько раз (и, благодаря звукозаписи, в таких исполнениях), что цикл едва ли мог пройти со средненьким успехом: либо победа — либо уж фиаско с заскучавшим, а то и опустевшим залом на второй, много на третий день. Мы увидели победу.

Важнейшая её часть — сам оркестр. Когда-то был до оскомины популярен афоризм про газон, который-де совсем просто сделать идеальным: всего-то и надо поливать его да стричь — но триста лет подряд. Венские филармоники — бесспорное доказательство, что так оно и есть. Неполные два века строжайшего отбора и каждодневной работы — и вот вам оркестр, практически неспособный играть плохо. Формально ВФО никогда не имел музыкального руководителя: самоуправляемый коллектив голосованием определяет, с кем из дирижёров заключать более или менее длительные контракты. На деле же, конечно, лидеры у оркестра бывали, да и какие: с ним подолгу работали Фуртвенглер и Караян, Бернстайн и Аббадо. И тут как с курицей и яйцом: потому ли такие дирижёры работали с ВФО, что это великий оркестр, или потому он стал великим, что с ним работали титаны, — неважно. Главное, что плод их совместных трудов великолепен. Принято, говоря о легендарном звучании ВФО, выделять духовые, а среди них специально «венские» гобои и валторны. Спору нет, духовики там прекрасные, но и прочие группы никак не хуже. Первые скрипки, скажем, просто расклонированный Крейслер. Звук у оркестра богатый, прозрачный и даже на фортиссимо какой-то по-домашнему мягкий, а сбалансированность и сыгранность выше любых похвал.

Ну и опыт неимоверный. На пюпитрах лежали жёлтые от старости ноты — по этим самым нотам этот самый оркестр играл бетховенские симфонии и с Бруно Вальтером, и с Бёмом, и с Карлосом Клайбером (причём с Клайбером — не просто тот же оркестр, но, думаю, наполовину те же самые люди) и в любой момент может сыграть их сам, даже и без дирижёра. В двадцатые годы, рассказывает в мемуарах Пятигорский, другой великий оркестр, Берлинский филармонический, ещё можно было нанять: всякий человек, заплатив известные деньги, получал право провести репетицию и концерт. И вот, пишет мемуарист, приходит такой наниматель на репетицию, взгромождается на дирижёрское место и заводит: «Прежде всего, господа, я хотел бы обсудить с вами философские основания Пятой симфонии Бетховена»… Оркестранты в таких случаях молча переглядывались: вечером играем как всегда . И вот вечером очумевший от восторга дилетант размахивал руками, а оркестр играл сам по себе — и ведь недурно выходило! Так и венцы, вне всякого сомнения, могли бы сыграть сами — думаю, нам бы понравилось.

Но играли они под управлением Кристиана Тилемана, немецкого маэстро, которого славят сейчас как ведущего современного специалиста по немецкой классике. В последнее время ВФО часто играет Бетховена именно с Тилеманом — и четыре московских концерта подтвердили, что это хороший выбор. Маэстро энергичен и властен; у него хороший контакт с оркестром; он прекрасно чувствует форму, и, главное, он дал связную трактовку всех девяти бетховенских шедевров — трактовку глубокую, почти всё время внятную и часто свежую, хотя безусловно и прежде всего традиционную. Из уважения ли к витающим в оркестре теням Бёма и Караяна, по собственному ли вкусу, но Тилеман работал в несколько уже старомодном «большом стиле», что проявилось и в составе оркестра. Даже в лёгкой, почти ещё гайдновской по языку Первой симфонии маэстро сделал струнные группы лишь на один-два пульта меньшими, чем в циклопической Девятой. (Понять его можно: аутентичные исполнения по-своему хороши, но очень уж Бетховену к лицу величавость.) Симфонии звучали в этот раз и «как всегда» — и в то же время иначе. Тилеман будто писал своё исполнение на полях известных наизусть и ему, и оркестрантам, и публике классических трактовок. Без преувеличения десятки раз он применял (и почти всегда с успехом) один и тот же приём: указывал первым ли, вторым ли скрипкам сделать в какой-то фразе непривычные и притом очень резкие акценты — и в знакомой картине вдруг посверкивали новые краски. Более крупных новаций было не так много; как важная удача запомнились необычно медленные темпы в средних частях Девятой симфонии.

Иные критики уже назвали услышанное нами исполнение эталонным — по мне, это чересчур. Были в ходе концертов и мелкие погрешности, неизбежные в живом исполнении: недружные вступления, киксы медных, и ляпы поярче. Скажем, свои выходы после антракта маэстро Тилеман обставлял так: коротко улыбнувшись публике, быстро разворачивался к оркестру — и без паузы начинал играть. В первый вечер, начав таким образом Пятую симфонию — с её знаменитым «стуком судьбы в дверь», — он произвёл изрядный эффект, но на следующем концерте этим же вольтом породил в оркестре сумбур и заметно испортил начало Седьмой. Но это всё, конечно, мелочи — в целом серия была вполне первоклассной.

Не знаю, сколько раз слышал я бетховенские симфонии, но все девять кряду, да вживую, да в таком исполнении — точно впервые. Я и прежде, казалось мне, понимал вселенский масштаб этого немыслимого цикла, но тут его величие стало физически ощутимым. Не в том даже дело, что в нём более или менее явственно предопределена вся последующая большая музыка, он ещё гораздо важнее. Это одно из ярчайших сокровищ всей вообще европейской культуры, свидетельство истинного масштаба человеческого духа, каким его задумывал Создатель. Последнее звучит грустновато, но можно и нужно радоваться, что и сегодня есть люди, способные так прекрасно сыграть эти симфонии, — и люди, способные с таким восторгом слушать их, почти поголовно выключив мобильники.