Александр Грэм Белл изобрел телефон, а вот привычное нам «алло» было предложено Томасом Эдисоном. Белл считал, что стандартным словом ответа на звонок станет «эйхо!». Эдисон – кстати, конкурент Белла – в 1878 году предложил не сказать чтобы новое, но фонетически очень четкое слово. Вот так с его легкой руки «алло» быстро вошло в обиход телефонных разговоров.

Попытки Эдисона усовершенствовать телефон проходили как-то незаметно. Никаких сенсаций, сравнимых с настоящей истерией, некогда поднятой вокруг изобретения Белла. Так продолжалось до 1920 года, когда Эдисон поведал одному из журналов, что работает над «духовным» телефоном. По словам изобретателя, его устройство когда-нибудь позволит людям разговаривать с умершими.

– Я считаю, что жизнь, как и материя, не подвержена разрушению, – заявлял Эдисон. – Если по другую сторону завесы находятся желающие вступить в контакт с нашей стороной… мой аппарат, по меньшей мере, повысит их шансы…

Интервью вызвало бешеный отклик. Редактор журнала получил шестьсот писем и многочисленные заказы на «духовный» телефон. Впоследствии Эдисон признался, что пошутил, но кто-то и сейчас не оставляет попыток найти в наследии изобретателя какие-либо намеки на это таинственное устройство.

Весть о грядущем телешоу из Колдуотера, на котором впервые в прямом эфире прозвучит голос с небес, вызвала мощнейший всплеск интереса. Эдисону такое и не снилось. На дорогах к Колдуотеру возникли многочасовые пробки. Губернатор штата выделил дополнительные контингенты полицейских. Вдоль шоссе номер 8 их посты встречались через каждую милю, а на Лейк-стрит они стояли через каждые сто ярдов.

Это было похоже на современный вариант переселения народов. Караваны машин всех типов: от обычных легковушек до кемперов и желтых школьных автобусов. Человечество обожает масштабные зрелища, будь то метеоритный дождь, солнечное затмение или празднование начала нового тысячелетия. Грядущее событие в равной степени притягивало верующих, любопытных и тех, кому просто хотелось поучаствовать в историческом событии. Естественно, кто-то считал подобное шоу безумием и святотатством. Мыслимое ли дело – так себя вести с небесами? Но и они тоже ехали в Колдуотер.

Шоу назначили на пятницу за три дня до Рождества, в час пополудни. Местом проведения избрали школьное футбольное поле, поскольку ни одно из городских зданий не вместило бы всех зрителей. На поле предполагалось воздвигнуть сцену и установить громкоговорители. Джек Селлерс с самого начала был «решительно против этой затеи» – так писали в газетах и говорили по телевидению. Для него стадион явился компромиссным вариантом: иначе не попавшие в здание все равно будут туда рваться, и давка неминуема. Плюс высокая пожароопасность.

Эми Пенн больше не значилась в числе ведущих. Фил велел ей возвращаться в Алпену. Сам он долго извинялся перед продюсерами общенационального телешоу. Никто не понимал, чем был вызван ее отчаянный крик «ПРЕКРАТИТЕ!» и внезапное нежелание говорить о проекте, который она заботливо выстраивала несколько месяцев.

– Вероятно, это у нее от переутомления, – говорил Фил. – Когда люди сильно устают, они совершают глупейшие поступки.

Успех всего замысла, конечно же, зависел от Кэтрин Йеллин. Когда ее спросили, готова ли она участвовать в шоу, Кэтрин попросила день на размышления.

В пятницу утром, проведя несколько часов в молитвах у изголовья кровати, Кэтрин услышала звонок розового мобильника. Это могла быть только Дайана. Кэтрин не ошиблась.

– Сестра, ты сегодня счастлива? — спросила Дайана.

Кэтрин торопливо рассказала ей обо всем, включая и собственное подавленное состояние. От нее Дайана узнала о протестующих и о тех, кто сомневался в чуде и не верил в подлинность звонков с небес.

– Дайана, ты согласна говорить со мной в присутствии огромного скопления народа? Ты готова подтвердить им, что все это реально? Что мы были первыми?

Пауза. Потрескивание.

– Когда?

— Они хотят это провести в следующую пятницу. Эти люди. Я не знаю. Дайана, скажи, это благой замысел или нет? Я чувствую себя такой растерянной.

– Кэт, а чего хочешь ты сама?

Кэтрин улыбнулась сквозь слезы. Даже на небесах Дайана не забывала о заботах своей сестры.

– Я всего лишь хочу, чтобы мне… поверили.

Шум в динамике телефона стал громче.

– Дайана? Сестра, ты слышишь меня?

Наконец Дайана ответила:

– Кэт, я всегда готова тебе помочь…

Опять шум, и наконец:

– В пятницу…

На этом разговор прекратился.

* * *

В редакции «Нортерн Мичиган газетт» было очень шумно. В последние недели газета вдвое увеличила объем – в основном за счет рекламы, предназначенной для гостей города. В штате находились двое постоянных репортеров: шестидесятишестилетний ветеран издания Элвуд Джупс и двадцатичетырехлетняя Ребекка Чу, которую он готовил себе на смену. Им в помощь Рон Дженнингс нанял троих фрилансеров. Каждый готовил для очередного номера не менее пяти статей.

Все два месяца работы в «Газетт» Салли держался от местных журналистов подальше. Он не испытывал никакого желания знакомиться с ними. Зная эту публику и специфику ее работы, Салли понимал, что такое знакомство обязательно подняло бы кучу вопросов, на которые ему не хотелось отвечать.

Но сейчас у него была иная цель. Умница Лиз: верно предположила, что у кого-то из газеты должен быть доступ к черновым записям некрологов Марии. Газетчики постоянно работают со множеством данных. Они знают и телефонные номера, и подробности жизни умерших, которые не вошли в некрологи. Все это поможет Салли выйти на главного мошенника, устраивающего звонки с небес.

Сегодня Рон Дженнингс созвал весь персонал редакции.

– Друзья, начинаются великие времена. – Рон едва сдерживал бьющую через край энергию. Он стоял возле белой доски, постукивая по ней синим маркером. – Нас ждет величайшая неделя, какой не было за всю историю нашей газеты…

* * *

Когда собрание закончилось, Салли подошел к Элвуду Джупсу – пожилому блондину со свернутым набок носом и впечатляющим двойным подбородком. Нижняя складка колыхалась, нависая над плотным воротничком и туго завязанным галстуком. Корреспондент взглянул на Салли сквозь роговые очки, затем протянул руку и представился.

– Вы, кажется, наш рекламный агент? – спросил он.

– Да. Салливан Хардинг, или просто Салли.

– Хмм, – пробормотал Элвуд.

Салли не понял смысла этого хмыканья.

– И давно вы у нас работаете? – спросил блондин.

– Не очень. Пару месяцев. А вы?

– Я пришел сюда, когда вас еще на свете не было. А? – Элвуд усмехнулся.

– Что вы думаете обо всем этом? – напрямую спросил Салли. – Я про звонки с небес.

– Самая странная тема, на какую мне приходилось писать. – Элвуд покачал головой.

– Как по-вашему, это стало благом для города? – спросил Салли, проверяя ответную реакцию блондина. – В конечном итоге?

– Благом? – щурясь, переспросил Элвуд. – Что ж, давайте порассуждаем. Поведение наших горожан улучшилось. А? С тех пор как начались звонки с небес, мы больше не слышим о магазинных кражах. Поговорите со священниками. Все церкви полны. Священники утверждают, что прихожане никогда не молились так истово, как сейчас. Разве это не благо, мистер Хардинг? А?

«Еще одно “А?” – и я заеду тебе по морде», – подумал Салли. Вслух он сказал другое:

– Наверное, вы уже написали кучу статей об этих звонках.

– Только ими и занимаюсь. – Элвуд вздохнул. – Едва хватает времени написать об играх наших «Ястребов». Знаете, я до сих пор помешан на футболе. Правда, в этом году нам не везло. Всего три победы.

– Скажите, что-нибудь известно про Элиаса Роу? – Салли решил сменить тему. – Помните его, наверное? Он тоже признался, что ему звонили.

Элвуд огляделся по сторонам.

– На этой неделе Элиас был в городе, – понизив голос, сообщил корреспондент. – Его видели.

– А что же он не присоединится к остальным?

– Трудно сказать. Быть может, Элиасу звонит тот, с кем ему вовсе не хочется общаться. Об этом почему-то никто не думает. Но я думаю.

– А кто ему звонит? – Салли стиснул кулаки.

– Этого я вам сказать не могу. – Джупс ухмыльнулся. – Я должен защищать свои источники информации.

– Элвуд, но как же так? – Салли заставил себя улыбнуться. – Мы ведь в одной команде, делаем общее дело.

– Нет, – замотал головой блондин. – Деньги и журналистика всегда по разные стороны.

Он насмешливо потрепал Салли по руке. Мозг Салли лихорадочно работал. Их беседа явно приближалась к концу, а он толком ничего не узнал.

– Между прочим, без рекламы газета бы не выжила. Особенно без постоянных клиентов. Я как раз должен сегодня навестить одного из них. Похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья». Вам оно знакомо?

– Молодой человек, мне шестьдесят шесть лет. Представляете, на скольких похоронах я присутствовал? И потом, владелец – мой давний друг.

«Отлично,– подумал Салли. – Блондин и Хорас. Интересная парочка».

– Я говорил с женщиной, которая там работает. Ее зовут Мария. Она мне рассказала, что пишет для нас…

– Да-да, некрологи, – перебил его Элвуд и поморщился. – Мне никогда не нравилась ее писанина. Но это обычный порядок: рекламодатель платит вам деньги и он же дает текст. Согласитесь, странная практика?

– Конечно, – ответил Салли, продолжая думать о Марии. – Мне это тоже кажется странным. А откуда мы знаем, что печатаем достоверный материал? Кто-нибудь проверяет подробности?

– У вас это вызывает любопытство? – Элвуд вгляделся в Салли, да так пристально, будто вел панорамную съемку. Салли неопределенно пожал плечами.– А чем оно вызвано, ваше любопытство?

– Не суть важно.

– Мистер Хардинг, вы верите в загробную жизнь? – спросил Элвуд, почесывая складки подбородка.

– Почему вы спрашиваете? – Салли уперся взглядом в пол. Для него ответ был очевиден: нет.

– Просто так. Люди же не вчера начали интересоваться небесами, раем, загробной жизнью – называйте как хотите. Это любопытство сопровождает их с тех пор, как появился человек. Или был сотворен. Через несколько дней мы, возможно, получим кое-какие доказательства. Возможно, эта история потрясет мир. Согласны?

Салли замер.

– Если окажется правдивой, – тихо сказал он.

Пряча усмешку, Элвуд что-то пробормотал.

– Кто такой Ник Джо… – Салли решил действовать напрямую, но тут его хлопнули по плечу.

– Смотрю, у вас тут вовсю идет дружеская беседа, – прогремел Рон Дженнингс. – Я не против общения коллег, но, может, все-таки в другой раз? У нас дел – выше крыши. Салли, держите список клиентов. Их надо объехать сегодня. Идемте, не будем мешать Элвуду.

Он вывел Салли в коридор. Оглянувшись, Салли увидел, как Элвуд бредет к своему столу.

– Не забудьте: мы вдвое повысили расценки на рекламу, – говорил Рон, буквально выпроваживая Салли. – На этой неделе мы выходим колоссальным тиражом. Расскажите всем, что такая возможность бывает раз в жизни. Можете не сомневаться, они заплатят, – добавил издатель, открывая входную дверь. – Желаю успехов.

Дверь захлопнулась. Салли стоял по щиколотку в снегу, вдыхал морозный воздух и прокручивал в мозгу недавний разговор с Элвудом. Приблизился ли он к разгадке? Или отдалился?

Неподалеку остановился автобус: прибыла очередная партия жаждущих увидеть чудо. Колдуотер встретил их звоном церковных колоколов.

– Хардинг!

Салли резко обернулся. В дверях редакции стоял Элвуд Джупс, улыбался и молчал.

– В чем дело? – спросил Салли. – Вы забыли мне что-то сказать?

– Когда я окликнул вас на стадионе, вы не обернулись. Почему?

Салли сглотнул.

– Сам не знаю, – шепотом ответил он.

– С вами обошлись несправедливо. – Элвуд цокнул языком. – У нас многие это знают. И плюньте вы на того идиота, который выкрикнул «Джеронимо!». Он был в стельку пьян. Ясно? – И Элвуд шумно захлопнул дверь.

* * *

В свое время «Газетт» тоже откликнулась на катастрофу с истребителем Салли. Статья называлась: «Столкновение в воздухе: нашему земляку не повезло». Ее написал Элвуд Джупс. В основном там повторялась информация «Ассошиэйтед пресс» с добавлением слов отца Салли, с которым Элвуд говорил по телефону.

«Я своего сына знаю, – сказал Фред Хардинг. – Он прекрасный, опытный летчик. В случившемся однозначно виновата наземная служба. Надеюсь, компетентные люди дознаются, как все было».

Надежды отца не оправдались. Эллиот Грей погиб в автокатастрофе. Сведения о нем были весьма скупыми. В Линтоне он работал менее года, успев до этого сменить три других штата. Пленки с записями переговоров оказались либо совершенно чистыми, либо содержали невообразимую мешанину звуков, не поддающуюся расшифровке. Вначале подозрения пали на Эллиота Грея. Но уничтожение и порча записей требовали времени и специальных знаний. Принимая во внимание, что воздушный диспетчер бежал с дежурства и через считаные минуты погиб, врезавшись на своей «тойоте» в «шевроле» Жизели Хардинг, эту версию сочли невозможной и все свалили на сбой в работе оборудования. Тем более что в момент столкновения Грей был в диспетчерской один, остальные сотрудники готовились встретить подлетающую «сессну». Самолет сел на брюхо, приземлившись на траве рядом с полосой и успев своротить телефонный столб.

У «сессны» был помят фюзеляж и расщеплен руль направления. Похоже, часть руля просто засосало внутрь реактивного двигателя истребителя Салли. Пилот «сессны» утверждал, что вообще не видел F-18, а диспетчер отвел ему для посадки «двадцать седьмую правую». Ту же полосу, что и истребителю! Это было ключевым моментом… пока не стали известны результаты анализа крови Салли. «Газетт» написала и о внезапном «смещении акцентов».

Салли, естественно, не читал статью Элвуда. В то время он находился далеко от Колдуотера. Каждую ночь, ворочаясь на тюремной койке, он думал о роковых словах «двадцать седьмая правая» и о том, как гнусавый голос навсегда изменил его жизнь. Кстати, и это случилось лишь потому, что люди научились передавать человеческий голос сначала по проводам, а потом и без проводов.

* * *

Джек уже не помнил, когда в последний раз пек блины. Однако кулинарные навыки быстро вернулись к нему. Он управлялся с двумя сковородами. Готовые блины Тесс складывала на большие подносы и относила людям, собравшимся в гостиной.

После Дня благодарения старый дом, доставшийся Тесс от матери, превратился в нечто вроде перевалочной базы. Тесс категорически отказывалась называть своих гостей верующими и запрещала это другим. Люди рассаживались на полу и жадно расспрашивали Тесс про все, о чем говорила Рут. Особенно их интересовали советы ее покойной матери. В кухню – святилище, где висел телефон, – Тесс не пускала никого из посторонних. Исключение составляли Саманта, Лулу и с недавних пор Джек Селлерс. Когда телефон звонил, она снимала аппарат со стены и уносила в кладовку, благо длина провода позволяла.

Начиная с прошлой недели, Джек заезжал сюда каждое утро перед работой. Невзирая на оголтелость протестующих и хищный интерес СМИ, ему нравилось провести часок, а иногда и больше, на старомодной кухне, под негромкий стук тарелок и мелодичный звон ложек и вилок. Ему нравилось, что у Тесс нет привычки держать телевизор включенным «для фона», нравился запах готовящейся еды и даже детская беготня – дневной центр частично тоже перекочевал в ее дом.

Но больше всего Джеку нравилось быть рядом с Тесс. Он старательно отводил от нее взгляд, боясь выдать свои чувства. Его восхищало, с каким смирением она принимала звонки от матери. Так же вел себя сам Джек, когда слышал голос Робби. Она не хотела привлекать к себе излишнее внимание. Чувствуя это, Джек попытался отговорить Тесс от участия в пятничном шоу.

– Зачем вам становиться участницей этого безобразия? – спросил он, когда они были на кухне вдвоем.

Тесс задумалась, потом жестом позвала его в кладовую.

– Я знаю, – шепотом произнесла она, входя внутрь. – Но когда я спрашивала об этом у матери, она ответила: «Расскажи всем». Значит, на небесах хотят, чтобы это не оставалось тайной.

– То есть если вы откажетесь от участия, вы…

– Да, я поступлю неправильно.

– Совершите грех?

– Что-то вроде этого.

– Так говорит отец Кэрролл?

Тесс кивнула.

– А вы откуда знаете? – спросила она.

– Я ведь тоже хожу в церковь, но…

– Я бы не смогла вести себя так, как Кэтрин.

– Согласен: это какое-то безумие.

– Но если люди хотят знать то, о чем узнала я, имею ли я право скрывать от них свои знания?

Джек помолчал, а затем произнес:

– Там соберутся и все остальные.

– Кроме вас, – сверкнув глазами, сказала Тесс.

– Между прочим, моя бывшая перестала говорить с Робби. – Джек отвернулся. – По ее словам, после звонков сына ей становится очень грустно.

– А вам?

– Мне не становится грустно. Мне очень приятно слышать его голос. Но у меня…

– Что?

– Сам не знаю…

– Остаются сомнения? – подсказала Тесс.

– Да.

– Сомнения – это способ найти Бога. – Она улыбнулась.

Джек застыл на месте. Он уже слышал эти слова. От Робби.

– Еще болит? – спросила Тесс, осторожно дотрагиваясь до раненого виска.

Ему показалось, что ее пальцы прошли сквозь кожу.

– Нет, – глухо ответил Джек, сглатывая.

– Рана затягивается.

– Угу.

Их лица были так близко друг к другу.

– Почему вас так тревожит это шоу? – спросила Тесс.

– Потому… что я не смогу вас защитить.

Слова вырвались раньше, чем Джек их осознал. Тесс улыбнулась. Они показались ей облачками пара, слетевшими с губ Джека и тут же растаявшими в воздухе.

– Как приятно, – прошептала она.

Потом она поцеловала Джека. Один раз. Слегка. Оба отпрянули и одновременно пробормотали: «Извините». Опустив голову, Тесс вышла из кладовой и услышала, как ее кто-то зовет.

Джек не понимал, чтó с ним. Он стоял все в той же кладовой, но уже не был прежним Джеком Селлерсом.

* * *

Толпы приезжих не обошли своим вниманием и местную библиотеку. Для Лиз настали жаркие дни. Посетители спрашивали книги и документы, связанные с историей Колдуотера. Авторы журнальных статей выискивали материалы для своих публикаций. Кому-то требовались карты города и окрестностей. Лиз едва успевала присесть.

Но ровно в шесть часов вечера она тоном, не терпящим возражений, объявляла, что библиотека закрывается, выпроваживала посетителей и гасила свет в зале. Все это делалось для того, чтобы Салли мог спокойно работать. Во вторник вечером, за три дня до шоу, Салли вошел через заднюю дверь библиотеки, ведя с собой крепкого темнокожего мужчину в брезентовой куртке и шерстяной шапке.

– Привет, – поздоровался Салли, не представив своего спутника.

– Привет, – ответила Лиз.

– Мы посидим у компьютера и… поговорим.

Лиз пожала плечами и поковыляла к своему столу. Салли со спутником уселись возле компьютера. Салли достал желтый блокнот, а Элиас Роу стал медленно и обстоятельно вспоминать недавний разговор с Ником Джозефом.

– Элиас, куда ты исчез? – спросил голос Ника.

– Оставь меня в покое, – потребовал Элиас.

– Ты должен кое-что сделать… для меня…

– Ничего я тебе не должен. Зачем ты мне звонишь?

– Ты должен… кое о ком позаботиться…

– Что-о?

– Ты должен позаботиться о Нике…

– Я что, мало о тебе заботился? Я мог бы еще давно тебя выгнать, но терпел, давая один шанс за другим!

– Что он сказал в ответ? – Салли перестал записывать и поднял голову.

– Ничего.

– Вы задавали ему вопросы, которые мы составили?

– Пытался.

Они с Салли составили целый вопросник в надежде получить хоть какую-то зацепку о природе звонков с небес. Одним из вопросов было: «Откуда ты звонишь?»

– Ты знаешь откуда… – ответил Ник.

– И он ни разу не произнес слово «небеса»? – спросил Салли.

– Нет. Я его дважды спрашивал.

– А вы спросили Ника о тех, с кем он работал?

– Естественно. Так и сказал: «Помнишь парней, с которыми работал? Назови-ка мне их имена». И тут – молчок. Только потрескивание и шум.

Это обстоятельство сразу насторожило Салли. Настоящему Нику Джозефу не составило бы труда ответить на этот вопрос. И еще: откуда Ник узнал новый номер Элиаса?

В мозгу Салли завертелась мысль о возможной причастности Джейсона, но он тут же прогнал ее. Слишком уж нелепо было думать, будто этот вечно сопливый парень услужливо стукнул Нику на небеса.

– А что с другими вопросами? – спросил Салли, уперев подбородок в ладони.

– Я его спросил: «Как выглядит Бог?» Тоже вопрос из нашего списка. Сперва опять шум. Потом слышу: «Ник». А дальше… – Элиас замолчал.

– Что дальше?

– Я не успел и рта раскрыть, как он сказал: «Элиас, сделай то, что нужно». – Элиас беспокойно заерзал на стуле. – Знаете, меня это зацепило. Я уже рассказывал: работником Ник был никудышным. Сплошная головная боль. Испытывал мое терпение только так. Но с того дня, как я узнал о его смерти, меня не покидало…

– Что не покидало?

– Какое-то тяжелое чувство. Как будто я сделал что-то неправильное.

– Но вы же…

Их разговор прервал испуганный крик Лиз.

– Что? – насторожился Салли, повернувшись в ее сторону. – Что случилось?

– Там кто-то есть!

– Где?

– За окном!

Но Салли не увидел ничего, кроме оконного стекла, подсвеченного уличными фонарями.

– Извините, – оправдывалась Лиз. – Я не должна была кричать. Но я очень напугалась. Смотрю – на стекле чьи-то руки.

Не слушая ее, Салли выскочил наружу и успел заметить отъезжавшую машину. Освободившееся парковочное место тут же было занято. Салли вернулся в библиотеку.

– Это был мужчина или женщина?

– Кажется, мужчина, – ответила смущенная Лиз. – Кто это мог быть?

– Кто угодно.

– Вот-вот, – подхватил Элиас.

– Еще раз извините. Я не должна была орать, как испуганный ребенок.

– Тут и взрослый испугается, – успокоил ее Салли. Он снова посмотрел на окно, затем на Элиаса. – Элиас, вам знаком человек по имени Элвуд Джупс? – спросил Салли, чувствуя, как колотится его сердце.

* * *

В тот вечер Кэтрин, закутавшись в махровый халат, сидела у себя на кухне. Она пила клюквенный сок, вертя в руках рамку со старой фотографией. Ей тогда было двенадцать лет, Дайане – четырнадцать. Обе стояли в купальниках на песчаном берегу, держа над головой ленту с надписью «Победителям в парном плавании». Тогда они выиграли заплыв на одну милю. Соревнования проходили на озере Мичиган.

Кэтрин смотрела на худощавые девчоночьи тела, бронзовые от загара, и такие же загорелые счастливые лица. Она и сейчас помнила их разговор.

– Хорошая у нас с тобой команда, сестренка, – сказала ей Дайана.

– Ты плыла быстрее меня.

– Не выдумывай. Это я тебя догоняла.

– Неправда!

– Нет, правда! Если бы не ты, не видать нам первого места.

Кэтрин вспоминала, как тогда ее захлестнула волна искренней любви к Дайане. И дело было не в комплиментах. Кэтрин прекрасно знала, что плавает хуже старшей сестры. Обогнать Дайану не могла ни одна колдуотерская девчонка. Важно было другое: Дайана всегда поддерживала в ней веру в собственные силы.

– Я не помешаю?

В дверном проеме стояла Эми. На ней была фуфайка с эмблемой Йельского университета и голубые лыжные штаны.

– Садись.

Эми уселась на соседний табурет.

– Ты училась в Йеле? – спросила Кэтрин.

– Мой старый дружок учился. Это все, что от него осталось.

– М-да, – произнесла Кэтрин, поглядывая на стакан с клюквенным соком. – Мой бывший муж вообще ничего мне не оставил. – Она подняла голову. – Хочешь выпить чего-нибудь крепче сока?

– Еще как хочу, – призналась Эми.

* * *

В течение суток Эми проехала триста двадцать шесть миль. Когда Фил выгнал ее с колдуотерского проекта, она вернулась в Алпену. Квартира, которую она снимала в таунхаусе, встретила ее полупустыми стенами. Рик съехал, оставив несколько книг, кучку грязного белья, одинокий сэндвич в холодильнике и коробку высокопитательных протеиновых батончиков «Пауэрбар» в кухонном шкафу. На столе лежала записка: «Когда у тебя найдется время, можем поговорить. Р.»

Слова Рика она восприняла с горькой иронией. Чего-чего, а времени у Эми было теперь предостаточно. Она вынула мобильник, соображая, как ей лучше извиниться перед женихом. Но чем дольше Эми смотрела на зажатый в руке телефон, тем меньше ей хотелось ему звонить.

Она вернулась в машину и поехала обратно в Колдуотер. Возле дома Кэтрин дежурили двое полицейских. Эми показала им свое удостоверение, обогнула дом и постучалась у заднего крыльца.

– Я все-таки хочу досмотреть это до конца, – выпалила она, когда Кэтрин открыла дверь. – Как-никак, я заслужила такое право. И мне плевать, оставят они меня на работе или выгонят.

– Я тебе постелю, – сказала Кэтрин. – Ложись, отдохни с дороги.

По правде говоря, Кэтрин вообще не хотела, чтобы Эми уезжала. Эми была единственным человеком, которому она доверяла с самого начала. Когда они собрались у Фриды и Эми вдруг выкрикнула «ПРЕКРАТИТЕ!», а потом дрожала и не отвечала на вопросы своего начальника, Кэтрин не на шутку перепугалась за нее. Эми перенапряглась и нуждалась в отдыхе… Только на следующий день, уже дав согласие на участие в шоу, Кэтрин узнала, что Эми выгнали из проекта. Звезда ток-шоу на алпенском телевидении давно мечтала влиться в это начинание, а Фил не хотел ссориться с человеком, от которого во многом зависел рейтинг Девятого канала. И потом, Эми исполнила возложенную на нее задачу. Этот нервный срыв произошел как нельзя более кстати. Теперь Фил мог с чистой совестью отстранить ее от работы.

Они сидели на тихой кухне. Кэтрин пила клюквенный сок, Эми – вино. Она уже не оглядывалась на свою видеокамеру, ища выгодный ракурс. И разговор у них шел не о небесах и не о звонках оттуда, а об отношениях с противоположным полом. Кэтрин рассказывала о своем бывшем муже Деннисе. Через год после развода он переехал в Техас. На момент раздела имущества ему удалось выставить себя бедняком и подтвердить это документально. Кэтрин почти ничего не получила, а Деннис в том же году купил себе дорогостоящий катер.

– Как мужчинам это сходит с рук? – спросила Кэтрин.

Вопрос был риторическим. Эми пожала плечами. Ее отношения с мужчинами строились несколько по-иному. Рик стал третьей жертвой в ее жизни, нацеленной на карьеру. В первого парня она влюбилась еще в колледже. Он слинял сразу же, едва услышал, в какой дыре Эми предложили работу. В общем-то, городишко Бофорт в Северной Дакоте и впрямь был жутким захолустьем. Новости на местном телевидении в основном крутились вокруг цен на зерно и прогнозов погоды для фермеров. Второй приятель вроде бы с пониманием относился к ее работе и ненормированному рабочему дню. Не возражал, когда Эми вечерами и даже ночами засиживалась в монтажной. Вскоре она узнала причину такого понимания: пока она строила свою карьеру, ее друг развлекался с двадцатидвухлетней блондинкой из спортивного клуба, куда они оба ходили на тренировки. В настоящее время он и блондинка жили в Джорджии, работая инструкторами в гольф-клубе.

Рик был совсем другим. Во всяком случае, Эми так казалось. Будучи архитектором, человеком творческой профессии, он понимал и ее долгие задержки на работе, и необходимость пробиваться наверх в мире жесткой конкуренции. Не понял он только, почему она так цепляется за колдуотерский проект. По мнению Рика, это было даже хуже новостей по выходным.

– Я тебе очень сочувствую, – сказала Кэтрин.

– Сама виновата, – вздохнула Эми. – Я всегда гналась за карьерой. Злилась на себя, сравнивала с другими, которые в моем возрасте успели гораздо больше. Для меня это было смыслом жизни. Я не могла понять, почему его мнение не совпадает с моим. Я считала, что любовь – это когда двое думают одинаково. – Эми допила вино. – А может, мы так себя успокаиваем, когда хотим идти по жизни своей дорогой.

– По-моему, это он проиграл, а не ты, – сказала Кэтрин. – Посмотри на себя.

– Спасибо, Кэтрин. – Эми зажмурилась и почти засмеялась.

– Дайана мне часто говорила: если ты нашла настоящего друга, ты богаче большинства людей. Если настоящий друг еще и твой муж – считай это редкой благодатью. – Она помолчала. – Но если настоящий друг – твоя сестра, не огорчайся. По крайней мере, она с тобой не разведется.

– А у меня почти не было друзей. – Эми улыбнулась.

– Что так?

– Работа, вечная работа. Времени не хватало. А у тебя как?

– У меня время было. Со мной хотели дружить, но я разбрасывалась людьми.

– Не наговаривай на себя.

– Это правда. Я была слишком резкой. Хотела быть правой во всем. Дайана надо мной подшучивала: «Кэт, не пылают ли твои туфли? Кажется, ты сожгла очередной мост». – (Эми засмеялась.) – Общество Дайаны заменяло мне всех друзей. А когда она умерла, оказалось, мне даже не с кем поговорить. Я ходила как в тумане. Ждала, что вот-вот услышу ее голос. Когда начались звонки, я ожила. Понимаешь, она была моей старшей сестрой. Всегда, когда мне было нужно, она оказывалась рядом. И почему бы ей сейчас не вернуться ко мне, хотя бы так?

– Кэтрин, всем этим людям ровным счетом плевать на тебя. – Эми закусила губу, отвела глаза.

– Ты о ком?

– О телевизионщиках… О нас, – вздохнув, добавила Эми.

– А я знаю, – помолчав, сказала Кэтрин.

– Им нужны шоу и рейтинги.

– И это я знаю.

– Рик был прав. Мы выдаиваем из людей новости, а когда выжмем все до последней капли, уходим. Что остается? Выжженная земля.

– Эми, я не вчера родилась.

– Я часть этого конвейера, – сказала она, глядя Кэтрин в глаза.

– Теперь уже нет, – улыбнулась Кэтрин. – Ты же крикнула: «Прекратите!»

– Со мной что-то произошло. В тот момент мне показалось, что мы перестали рассказывать о событиях, а начали сами их создавать. – Эми шумно выдохнула. – Но я ведь цеплялась за твою историю.

– Да.

– Рассчитывала, что она поможет моей карьере.

– Знаю.

– На то же рассчитывают и все, кто причастен к медийному миру. Только потому они с тобой и возятся. Неужели ты этого не понимаешь?

– Понимаю.

Ответы Кэтрин ошеломляли Эми.

– Но если ты все это знаешь, если тебе понятна вся эта механика, зачем же ты согласилась участвовать в их шоу?

Кэтрин задумалась, а потом ответила:

– В день, когда мы похоронили Дайану, я вернулась домой и уставилась на стены. Я просила Бога послать мне знак, что с моей сестрой все в порядке. Если она больше не может быть со мной, так пусть будет с Ним. Два года подряд я шептала эти слова. Каждый день. А потом вдруг зазвонил розовый мобильник Дайаны. Я помню, как покупала его для сестры. Она не любила технические штучки и просила что-нибудь попроще. После ее смерти я забрала телефон себе. На память. И вдруг он зазвонил.

Эми смотрела на Кэтрин, не понимая, куда та клонит.

– Я дождалась! Господь мне ответил! Сделал величайший подарок, о каком я не могла и мечтать, дал услышать голос моей сестры. И я поняла: взамен Бог просит совсем немного – рассказать людям, что Он действительно существует. Смела ли я сказать Богу «нет»? Могла ли я после этого наслаждаться Его подарком в одиночку? В древние времена избранные Богом поднимались на вершину горы и оттуда говорили с людьми. Но сейчас…

– Сейчас у нас есть телевидение. Ты это имела в виду?

– Да, наверное.

– Но что будет, если они все устроят, а твоя сестра не позвонит? – медленно выговаривая каждое слово, спросила Эми.

– Она позвонит. – Кэтрин скрестила руки на столе.

Они помолчали.

– А ведь я соврала тебе, – пробормотала Эми.

– Когда? – спросила Кэтрин.

– Когда сказала, что я верующая. Нет, Кэтрин. Не верила я. И сейчас не верю.

Кэтрин раскачивалась на стуле.

– В пятницу, быть может, поверишь.

* * *

На следующий день Салли приехал в похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья», снова выбрав обеденное время. Дождавшись, когда Хорас укатит, он поспешил внутрь, пройдя в комнатку Марии Николини.

– Здравствуйте, – сказал он, просовывая голову в дверь. – Хорас на месте?

– Нет. Только что уехал на ланч. Приехали бы на пару минут раньше, и вы бы его застали. У вас с ним какое-то фатальное несовпадение во времени.

– Ничего, я подожду.

– Я же вам сказала: он только что уехал. Неужели вам некуда спешить?

– Мы готовим специальный выпуск газеты. Увеличиваем объем и тираж. Возможно, Хорас пожелает разместить дополнительную рекламу.

– Понимаю, – взмахнула пухлыми ручками Мария.

– Такое ощущение, что весь город с ума посходил, – сказал Салли, обдумывая, как ему быть дальше.

– И не говорите. Утром я ехала на работу целых двадцать минут, а живу всего в миле отсюда.

Их разговор прервал мелодичный перезвон колокольчиков. Мария посмотрела на экран небольшого монитора, куда транслировалось изображение с камеры у входной двери.

– Извините. – Мария встала. – Этих людей я не знаю. Пойду их встречу. А то у нас дверь не запирается.

Оставшись один, Салли посмотрел на шкаф с папками. У него забилось сердце. Он приехал сюда, намереваясь осторожно выяснить, имеет ли еще кто-нибудь доступ к рабочим записям Марии. В первую очередь, Элвуд Джупс. Салли никак не ожидал, что Мария оставит его наедине со своими сокровищами.

Салли никогда не воровал, ни по нужде, ни из мальчишечьего озорства. Но сейчас ему это было необходимо. Кое-какие нити он, похоже, все-таки нащупал. На пятницу запланировано грандиозное шоу. За библиотекой кто-то следит. Вспомнились странные вопросы Элвуда Джупса… Как ему не хватает информации!

А у Марии она есть.

Салли глубоко вдохнул. Времени на рассуждения не было. Либо он сейчас залезет к Марии в шкаф, либо уберется ни с чем. Перед мысленным взором всплыли лица родителей, Джулза, Жизели. Салли мотнул головой, прогоняя их и попутно избавляясь от всех шипов совести.

Подойдя к шкафу, он выдвинул нужный ящик…

Благодаря образцовому порядку рабочие записи нашлись быстро. Все они были аккуратно озаглавлены: «Джозеф Ник», «Селлерс Роберт», «Рафферти Рут», «Баруа Симона» и «Йеллин Дайана». В коридоре послышались шаги Марии и посетителей, но Салли уже успел засунуть бумаги в портфель и защелкнуть замок. Когда дверь открылась, он сдергивал с вешалки пальто.

– А знаете, Мария, съезжу-ка я еще по двум адресам, потом вернусь.

– Вы же собирались дожидаться Хораса.

– Мне Рон позвонил, – соврал Салли. – Просил поторопиться.

– Я же вас не представила! – Мария его задержала. – Это мистер и миссис Альберго. А это – мистер Хардинг.

Все трое кивнули.

– Примите наши соболезнования, – сказала миссис Альберго.

– Нет… – торопливо пробормотал Салли. – Я здесь по делу. Я не…

Супруги переглянулись.

– Мистер Хардинг потерял жену, – встряла болтливая Мария. – Но это было несколько месяцев назад.

– Да, – чувствуя себя идиотом, закивал Салли. – Было… Извините, мне пора.

– А мы приехали из-за моего отца, – вдруг сказала миссис Альберго. – Он пока жив, но очень болен. Рак костного мозга.

– Это серьезно, – сказал Салли.

– Очень серьезно, – подхватила Мария.

– Ему осталось жить совсем немного. Вот мы и решили, когда это случится, похоронить его в Колдуотере. Так у нас будет больше шансов… снова услышать его голос… Вы ведь понимаете, о чем я.

Салли ограничился сдержанным кивком, борясь с желанием сказать им что-нибудь циничное. На его беду, в разговор включился мистер Альберго.

– Вы позволите вопрос?

– Спрашивайте, – хмуро разрешил Салли.

– Ваша жена… Она когда-нибудь… – Зять будущего покойника указал на небеса. – Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю. – Салли сглотнул и посмотрел на Марию. – Но должен вас разочаровать: оттуда звонят не всем.

Мистер Альберго опустил руку. Молчание становилось все более тягостным. Салли чувствовал все возрастающее напряжение.

– Мне нужно идти, – сказал он.

Добравшись до стоянки, Салли выместил гнев на отцовской машине, пять раз подряд ударив по капоту «бьюика». «Этот ад никогда не кончится», – подумал он. Каждый приезд сюда – обязательно напоминание, очередной рубец на сердце. Портфель с ворованными бумагами он зашвырнул на заднее сиденье. Открывая водительскую дверцу, Салли вдруг заметил в дальнем конце стоянки серебристый «форд-фиесту».

В машине кто-то был, и этот кто-то следил за ним.

* * *

Пастор Уоррен, лежа на больничной койке, слушал новости по включенному телевизору. Наконец ему это надоело, он нащупал пульт и стал нажимать все кнопки подряд, пока телевизор не замолчал. Довольно новостей. Имеющегося у него запаса хватит на целый год.

Врачи сказали, что с ним случился «небольшой сердечный приступ». Это скоро пройдет. Но им придется оставить его в больнице на несколько дней, чтобы провести дополнительное обследование. «Вы понимаете: в вашем возрасте… Мы хотим удостовериться, что во всем остальном у вас полный порядок».

Стены палаты были окрашены в мягкие, приятные тона. Возле койки стоял металлический столик на колесиках и стул с красно-коричневой кожаной спинкой. Пастор вспоминал, как перепугал прихожан, упав возле церковной кафедры. Через несколько минут приехала «скорая» и доставила его сюда. Вспомнилась строчка из Евангелия: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Уоррен всю свою жизнь посвятил Господу и ожидал – отчасти, даже надеялся, – что Господь скоро заберет его к себе.

Сегодня его навестил отец Кэрролл. Сначала поговорили о погоде, старости, здоровье. Потом, естественно, коснулись грядущего телешоу.

– Работники телевидения попросили меня присутствовать на этой передаче, – сказал отец Кэрролл. – Думаю, церкви это пойдет во благо.

– Возможно, – вздохнул пастор Уоррен.

– Как вы думаете, она сумеет добиться звонка?

– Кто?

– Кэтрин Йеллин. Я спросил: она сумеет убедить свою сестру, чтобы та ей позвонила?

Пастор вглядывался в лицо католического священника, надеясь увидеть там что-то, чего не видел прежде.

– А разве не Бог это определяет?

– Конечно, – ответил отец Кэрролл и отвернулся.

Через несколько минут он простился и ушел. Этот разговор утомил пастора. Он решил вздремнуть, но в палату вошла медсестра с новым пластиковым мешком для капельницы.

– Пастор, к вам еще посетители, – сказала она.

Он не сразу понял ее и переспросил.

– Я сказала: посетители. Хотят вас видеть. Идут сюда.

– А-а, – промямлил Уоррен, до подбородка натягивая одеяло.

Кто ж это к нему пожаловал? Может, миссис Палт? Или кто-то из священников?

Медсестра ушла, не закрыв двери.

Пастор плохо видел, но этого посетителя узнал сразу, как только тот вошел.

Элиас Роу!

* * *

Лавры изобретателя телефона достались Александру Беллу. Куда менее известен Томас Уотсон, первый в мире человек, которому Белл позвонил. Уотсон был весьма ценным сотрудником Белла, однако их сотрудничество, продлившись еще пять лет, затем прервалось. В 1881 году Уотсон, получив свою долю за участие в изобретении (сумма по тем временам была весьма значительная), попытался реализовать себя в других сферах. Прежде всего, он немало времени провел в Европе, празднуя медовый месяц. Часть полученных денег он вложил в кораблестроение. Считая, что у него есть актерские способности, Уотсон пробовал играть в пьесах Шекспира.

Но через тридцать восемь лет после первого телефонного разговора между Уотсоном и Беллом состоялся еще один. Теперь их разделяли не двадцать футов, а три тысячи миль. Белл находился в Нью-Йорке, Уотсон – в Сан-Франциско. Это был первый междугородний, точнее, трансконтинентальный звонок. Белл произнес ту же фразу, что и тогда: «Мистер Уотсон, приходите ко мне». На это Уотсон ответил: «Я бы с удовольствием, но боюсь, что путь к вам займет у меня не меньше недели».

Уоррен не видел Элиаса пару месяцев и почти забыл его лицо. Теперь пастор заново всматривался, узнавая знакомые черты своего прихожанина. Этого человека Уоррен знал давно, еще с тех пор, как тот был подростком. Тихий, молчаливый, всегда готовый помочь, Элиас был мастером на все руки. В свое время он участвовал в перестройке церковной кухни, потом укладывал в церкви новый ковер. Многие годы Элиас не пропускал ни одной воскресной службы – вплоть до того дня, когда Кэтрин Йеллин возвестила о чуде.

После этого Элиас пропал и появился лишь сегодня.

– Пастор, я хочу попросить у вас прощения, – сказал он, присаживаясь на край больничной койки.

– Ты не сделал ничего, за что надо просить прощения.

– Я помешал вашей службе… тогда.

– Я бы не сказал, что помешал. Ты счел нужным поддержать Кэтрин.

– Наверное, – улыбнулся Элиас. – Все это время я постоянно молился.

– Рад слышать. Но должен признаться, нам тебя очень недостает.

– Пастор…

– Да.

– Со мной сюда пришел еще один человек. Вы разрешите ему войти?

– Он здесь?

– Да.

– Ну что ж… приглашай.

Элиас подошел к двери, что-то сказал, и в палате появился Салли. Элиас представил его священнику.

– Пастор, я хочу попросить прощения не только за ту службу, – вдруг сказал Элиас.

– Неужели? – удивился Уоррен. – И что же за грех ты совершил?

* * *

Перед визитом в больницу Элиас побывал у Салли дома. Они внимательно прочли материалы к некрологу Ника Джозефа. Выяснилось, что Мария общалась с младшим братом Ника, Джо, и старшей сестрой Пэтти. Родители их тогда уже умерли. Сообщив подробности из жизни брата, Пэтти вдруг заговорила о «маленьком Нике».

«Представляю, как тяжело было Нику умирать, не зная, кто же позаботится о его малыше. Мать мальчишки… о ней лучше не вспоминать… Вряд ли она вообще приедет на похороны… Когда он перестал посылать ей деньги, она буквально взбесилась. Уехала и даже адреса не оставила… Только прошу вас, Мария, про маленького Ника в некрологе писать не надо. Хорошо? Пусть это останется между нами…»

Элиас и понятия не имел, что у Ника были жена и сын. Этого не знали и рабочие. Они считали, что Ник живет один – какая женщина выдержит вечно пьяного и болтающегося неведомо где мужа?

– Пастор, Ник ведь тоже ходил в «Жатву надежды», – продолжал Элиас. – Вот я и подумал: если кто и знает о его семье, так это вы. А когда я пришел в церковь, мне сказали, что вы упали во время занятия и вас увезли в больницу.

– Да. Сам того не ожидал, – признался Уоррен.

– Я вам очень сочувствую.

– Не стоит. У Господа есть свой замысел насчет каждого из нас… Давай вернемся к Нику. Значит, у него остался сын?

– Да. Вы знали об этом?

– Увы, нет. А ведь Ник регулярно меня навещал. И Пэтти тоже.

– Погодите. Ник бывал у вас?

– Он постоянно страдал от безденежья. Нашу церковь не назовешь богатой, но мы нередко выделяли ему скромные суммы.

– Пастор, это я виноват в его безденежье. – Элиас потер вспотевший лоб. – Я его уволил. И не просто уволил, а еще лишил выплат за потерю трудоспособности. Формально я имел такое право: когда с Ником произошло несчастье, он был сильно пьян.

– Знаю, – только и ответил Уоррен.

– Он мне звонит. – Элиас отвернулся. Ему было стыдно.

– Кто?

– Ник. Это о его звонках я тогда рассказал в церкви. Он тоже звонит оттуда… с небес… как бы это ни называлось. Он продолжает на меня сердиться. Требует что-то сделать… для Ника. Я сначала думал, он имеет в виду себя. Теперь понимаю: он говорит о сыне.

– Так ты поэтому скрылся из города? – Уоррен сощурился.

– Простите, пастор. Я испугался. Я не знал, что у Ника есть сын.

– Элиас, я тебя ни в чем не виню.

– Я бы ни за что его не уволил.

– Это не твоя…

– Я бы стерпел его выходки…

– Успокойся.

– Эти звонки. Его голос. Они преследуют меня.

Уоррен протянул руку, желая успокоить разволновавшегося Элиаса, и встретил взгляд Салли.

– Мистер Хардинг, а как вы относитесь ко всему этому?

– Я? – переспросил Салли, прижимая руку к груди. Уоррен кивнул. – Пастор, не сочтите это за оскорбление, но сам я не верю в звонки с небес.

– Продолжайте.

– Я думаю, эти звонки – чья-то хитрая уловка. Кто-то знает много подробностей о жизни этих покойных. Ник тщательно скрывал, что у него есть сын, даже вы не знали. Но голос, с которым разговаривает Элиас, – он знает. Что же получается? Элиасу действительно звонит умерший Ник? Я в этом сомневаюсь. Элиас специально задавал ему вопросы, на которые настоящий Ник ответил бы без запинки. А голос будто не слышал этих вопросов. Я склоняюсь к мысли, что всеми звонками заправляет хорошо информированный и технически очень грамотный человек.

Уоррен уронил голову на подушку. Посмотрел на трубку капельницы, подведенную к его руке, и передвинул руку так, чтобы не видеть ни трубки, ни иглы, ни жидкости, поступающей в вену. «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные…»

– Элиас… – Пастор протянул ему другую руку. Элиас осторожно сжал старческие пальцы. – Ты ничего не знал об этом ребенке. Бог тебя простит. Я думаю, это был способ показать тебе, что мальчику нужно помочь… Теперь, когда ты о нем узнал.

Элиас кивнул. По смуглой щеке скатилась слезинка.

– Мистер Хардинг, – позвал пастор.

Салли выпрямился.

– Я верил и верю в небеса. И верю в то, что Бог способен на мгновение приоткрыть завесу и показать их нам.

– Понимаю, – пробормотал Салли.

– Но не тем способом, что мы наблюдаем.

Салли заморгал. Получается, старый пастор разделяет его точку зрения?

– Как вы думаете, кто мог все это устроить? – спросил Уоррен.

Салли откашлялся:

– Кто-то из газеты, у кого есть доступ ко всем необходимым сведениям.

Уоррен медленно кивнул.

– Газеты – могущественная сила, – прошептал он и закрыл глаза. – Уж вы-то об этом знаете по собственному опыту.

У Салли сдавило грудь. Значит, и пастору известна его история.

– Да, пастор. Я хорошо это знаю.

* * *

Зимой в Северном Мичигане темнеет рано. К пяти часам на улицах Колдуотера было уже темно. А на школьном футбольном поле включили мощные прожектора. Джефф Джекоби ходил по сцене, проверяя подготовку к телешоу. Продюсеры оказались правы: для денег нет ничего невозможного. Повсюду сооружались помосты для телеоператоров, и над каждым белел широкий навес. Рабочие расставляли штанги с осветительной аппаратурой и тянули провода от многочисленных портативных обогревателей. В дополнение к стационарным операторским площадкам из Детройта на грузовиках доставили передвижные, где кабинка оператора поворачивалась на триста шестьдесят градусов и поднималась на значительную высоту. Для них заснеженное футбольное поле застелили прочными деревянными щитами с гладкой поверхностью. Доступ на самые верхние трибуны перекрыли, а нижние на случай внезапного снегопада защитили брезентом. По обе стороны от сцены установили громадные демонстрационные экраны. За все годы жизни в Колдуотере Джефф еще не видел столь масштабных приготовлений. Он испытал прилив гордости, но следом в голову полезли тревожные мысли.

Мэр уже знал сценарий пятничного шоу. Ребят с Девятого канала аккуратно подвинули, дав понять, что всем будет заправлять Эй-би-си. На сцене рассядутся избранные и знаменитая ведущая. Ровно в час дня начнется прямая трансляция. Ведущая будет расспрашивать избранных и принимать вопросы аудитории, поступающие как от зрителей на стадионе, так и из Интернета. Все это время Кэтрин будет ожидать звонка от Дайаны, постоянно находясь в поле зрения закрепленной за ней телекамеры. Телевизионные специалисты уже проверили ее розовый мобильник, убедившись, что сигнал беспрепятственно идет в эфир и на громкоговорители стадиона.

Если Дайана позвонит, ее голос сразу услышат повсюду.

А если не позвонит? Больше всего Джеффа тревожило именно это. Кэтрин уверяла, что сестра не обманет. Но можно ли ей верить? В качестве подкрепления продюсеры собрали многочисленных экспертов: ясновидцев, утверждающих, что они постоянно общаются с умершими, специалистов по паранормальным явлениям, которым удавалось принимать по радио и записывать призрачные голоса. Среди них оказалась женщина, пережившая клиническую смерть и с тех пор начавшая видеть души умерших. По ее словам, они окружают ее постоянно, даже во время встречи с продюсерами.

Несколько часов общения с избранными и экспертами не развеяли сомнений мэра. К вопросу об истинности колдуотерского чуда добавился другой: почему эти звонки начались лишь осенью, а не гораздо раньше? Мэр слышал слова Анеша Баруа. Тот во время репетиции интервью говорил, что его умершая дочь называет небеса бесконечным светом. Бывшая жена Эдди Дукенса сказала ему: «Это похоже на наш первый дом, когда дети были еще маленькими и играли на лужайке». По словам Рут, матери Тесс Рафферти, там «все получают прощение» и там «не убоишься ужасов в ночи и стрелы, летящей днем…».

Но и эти признания не погасили тревог Джеффа. Он даже отвел Лэнса в сторону и спросил:

– А вдруг за эти три-четыре часа Кэтрин так и не получит звонка?

– Мы можем лишь надеяться, – улыбнулся продюсер.

– Я не понимаю.

– Вы – нет. – Улыбка Лэнса превратилась в кривую усмешку. – Вам этого не понять.

Лэнс знал правду: не важно, будет звонок или нет. Чем дольше продолжается шоу, тем больше рекламы будет продано и тем больше денег они заработают. Общенациональная телесеть не делала никаких различий между шоу из Колдуотера, королевской свадьбой или любым другим проектом. Главное – соотношение затрат и доходов. Зрительский интерес к колдуотерскому шоу был невообразимо велик. Аудитория будет исчисляться десятками миллионов. И люди будут смотреть, смотреть, смотреть, до последней минуты надеясь, что звонок с небес все-таки прозвучит.

А существует жизнь после смерти или нет – этот параметр Лэнс и его коллеги вообще не вводили в свое уравнение.

* * *

Салли снилось, что он находится в кабине истребителя. Самолет трясло. Приборы показывали, что он теряет высоту. Салли готовился к катапультированию. И вдруг небеса стали черными. Салли повернул голову вправо и увидел прилипшее к окну лицо Элвуда Джупса.

Он мигом проснулся.

Было утро четверга. До шоу оставалось чуть больше суток. Салли решил проверить свои подозрения. Приехав на стоянку «Газетт», он через окошки заглянул внутрь салона серебристого «форда-фиесты». Это действительно была машина Элвуда. На заднем сиденье громоздились какие-то коробки. На некоторых из них был логотип «Радио-шэк» – сети магазинов, торговавших радиотоварами и электроникой.

Войдя в редакцию, Салли принялся имитировать бурную деятельность: листал расценки на рекламу, заглядывал в блокнот, делал пометки. Украдкой посматривая на Элвуда, Салли видел, что тот внимательно наблюдает за ним.

В половине одиннадцатого Элвуд покинул редакцию. Через пару минут ушел и Салли.

Он ехал за серебристым «фордом-фиестой», держась на безопасном расстоянии. Вслед за «фордом» Салли свернул с Лейк-стрит. Проехав несколько кварталов, он резко затормозил, обнаружив, что Элвуд подъехал к похоронному бюро «Дэвидсон и сыновья».

Салли передвинулся так, чтобы вести наблюдение за зданием, самому оставаясь незаметным. Ждать пришлось больше часа. Наконец «форд» проскочил мимо. Салли возобновил преследование. На сей раз Элвуд поехал на Катберт-роуд и затормозил возле дома Тесс Рафферти. Салли остановился поодаль и стал ждать. Спустя полчаса Элвуд появился снова. Теперь его путь лежал к футбольному полю. Там, дав Элвуду выйти, Салли продолжил наблюдение, пригибаясь и прячась за грузовиками с оборудованием. Элвуд разглядывал сцену, освещение и координационный пункт. Всякому, кто интересовался, зачем он здесь, блондин показывал редакционное удостоверение. Пробыв на поле час, Элвуд вернулся в редакцию «Газетт».

Салли поехал в библиотеку. Возле стола Лиз толпилась очередь. Он жестом поманил девушку в служебную комнату.

– Элвуда Джупса знаете?

– Журналиста из местной газеты?

– Возможно, он не только журналист.

– Что вы этим хотите сказать?

– У него могли быть причины устроить всю эту авантюру со звонками? Может, какой-то личный интерес?

– Не знаю. Возможно, его дочь.

– Она что, тоже умерла?

– Покончила с собой. Это было несколько лет назад. На своей машине пробила ограждения моста и рухнула вниз. Жуткая трагедия.

– Почему она это сделала?

– Почему вообще люди кончают с собой? – Лиз покачала головой.

– В «Газетт» наверняка об этом писали. У вас есть тот номер?

– Посидите здесь. Я сейчас посмотрю.

Через десять минут Лиз вернулась с пустыми руками.

– Как раз этого номера и нет. Все остальные на месте, а его нет.

* * *

Лихорадочная деятельность Салли продолжалась еще несколько часов. Он сгонял в «Дайел-Тек» и попросил проверить, не подключен ли телефон Элвуда Джупса к тому же тарифу, что и остальные избранные. Джейсон обещал узнать, но это требовало времени. Салли вернулся в редакцию, рассчитывая, что уж там-то он найдет нужный ему выпуск. Элвуд полулежал на своем столе и в открытую следил за Салли.

– Что вас заставило приехать вторично? – спросил блондин. – И почему, позвольте узнать, вы роетесь в старых газетах?

– Одному из моих клиентов понадобилось взглянуть на рекламу, которую он давал несколько лет назад. Его собственный экземпляр куда-то задевался.

Элвуд хмыкнул.

Узнав от Лиз дату, Салли быстро нашел нужную газету и тут же убрал в портфель, едва успев глянуть на крупный заголовок: «Расследование смерти на мосту». Кажется, Элвуд не заметил, какой именно номер он взял.

Заехав в школу за Джулзом, Салли отвез сына к родителям, а сам поспешил домой. На ступеньках его уже дожидался Элиас Роу.

Они внимательно прочли похищенные материалы, все записи бесед Марии с родственниками умерших. Джейсон сообщил: да, Элвуд подключен к тому же тарифному плану, что и остальные избранные. Потом они взялись за старую газету. История была по-настоящему трагической: двадцатичетырехлетняя женщина свела счеты с жизнью, направив машину в стылые ноябрьские воды.

Оба не сразу заметили, что автором статьи был… Элвуд Джупс.

– Как у него сил хватило писать о дочке? – удивился Элиас.

– Я тоже удивляюсь. Хотя это вполне объяснимо. Элвуду не нравятся некрологи Марии. Он мне сам говорил.

– Но как все это связано со звонками от Ника?

– Не знаю, – развел руками Салли.

– Другие утверждают, что голоса их родных звучат так же, как при жизни.

– Мутная история, – поморщился Элиас.

– Должно быть, Элвуд сечет в электронике и телефонах.

Они замолчали. Салли выглянул в окно. Опять сумерки. День прошел незаметно. Меньше чем через сутки в Колдуотере начнется грандиозное шоу. Трибуны, забитые до отказа. Миллионы зрителей у телевизионных экранов и компьютерных мониторов. Границы Колдуотера расширятся до размеров всего мира. Затаив дыхание, люди будут ждать, надеясь увидеть и услышать разгадку величайшей тайны о существовании загробной жизни.

Его размышления прервал настойчивый стук в дверь.

Салли повернулся к двери и замер.

Настойчивый стук повторился, уже громче.

У Салли свело живот.

– Вы кого-нибудь ждете? – спросил Элиас.

Салли покачал головой. Он заглянул в дверной глазок, и его пробрала дрожь. Знакомое тошнотворное чувство, повторения которого не могло и не должно быть. Он же обещал себе, когда выходил из тюрьмы.

– Полицейский инспектор Селлерс, – представился человек в форме. – Вам необходимо поехать со мной.

* * *

Кэтрин и Эми стояли на невысоком холме, откуда открывался вид на футбольное поле и сверкающую огнями сцену. Заметно похолодало, и Кэтрин, зябко ежась, подтянула шарф повыше.

– ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… – летел в морозный воздух мужской голос, усиленный множеством динамиков.

Кто-то из звукооператоров проверял микрофоны. Казалось, над сценой сияет маленькое солнце – до того там было светло.

– Ну и как тебе все это? – спросила Эми.

– Широко они размахнулись, – ответила Кэтрин.

– Ты еще можешь отказаться от участия.

– Это уже не мне решать. – Кэтрин улыбнулась одними губами.

– ПРОВЕРКА… РАЗ-ДВА… ПРОВЕРКА… – разносилось над стадионом и окрестностями.

Шла завершающая стадия приготовлений. Это тоже снималось и передавалось в эфир. Эми насчитала не менее полудюжины телеканалов. Рослые операторы в теплых куртках. Камеры на их плечах чем-то напоминали базуки. Все они были направлены на сцену. У Эми вдруг защемило сердце. Какая вопиющая несправедливость: она сейчас тоже должна была бы находиться там, вести репортаж для Девятого канала.

Потом ее охватило совсем другое чувство – облегчение. Так чувствует себя студент, узнав, что ему не надо сдавать экзамен.

– Я могу с ними поговорить, – предложила Кэтрин.

– О чем?

– Скажу, что не стану участвовать, если тебя не вернут в программу.

– Пару минут назад ты утверждала обратное. Ты сказала: «Это уже не мне решать».

– Я не отказываюсь. – Кэтрин пожала плечами. – Просто могла бы внести некоторые изменения.

– Зачем из-за меня осложнять себе жизнь?

– Не будь дурочкой, – улыбнулась Кэтрин. – Как раз из-за тебя я бы это и сделала.

Впервые за все месяцы знакомства с Кэтрин Йеллин Эми вдруг воочию увидела Дайану. Она поняла особые отношения, существовавшие между сестрами, и причину, почему смерть Дайаны стала для Кэтрин столь тяжелой утратой. Главным качеством Кэтрин была верность, а верности в одиночку не бывает.

– Спасибо, Кэтрин. Не надо с ними говорить. Что случилось, то случилось.

– Ты пробовала еще раз позвонить Рику?

– Да. Он не отвечает. Не хочет общаться со мной.

Кэтрин опустила глаза.

– Ты что? – насторожилась Эми.

– Да вот, думаю.

– О чем?

– Мы с тобой похожи. Ты не можешь заставить своего абонента ответить. А я – позвонить мне.

* * *

Изобретя телефон, Александр Белл потом еще десять лет был вынужден защищать свой патент. Он делал это более шестисот раз. Его первенство оспаривали конкурирующие компании и алчные индивидуумы. Шестьсот раз! Белл настолько устал от судебных тяжб, что перебрался в Канаду. Там, по свидетельству очевидцев, вечерами он любил сидеть в каноэ, курить сигару и разглядывать небеса. Белла до глубины души огорчало, что люди обвиняют его в краже самого драгоценного – его же идей. То же делали и юристы, но в форме предположений и вопросов. Иногда вопросы бьют больнее, чем оскорбления.

Салли Хардинг сидел в тесном кабинете начальника колдуотерской полиции. Джек Селлерс выстреливал в него один вопрос за другим.

– Что вам известно о телефонных звонках?

– О каких?

– О тех, что с небес.

– Вы хотите сказать, о тех, которые, по словам людей, поступают к ним с небес?

– Какова ваша причастность?

– Моя причастность?

– Да, ваша.

– Если вы о звонках, я к ним совершенно непричастен.

– Тогда почему вы общаетесь с мистером Роу?

– Мы с ним друзья.

– Друзья?

– Да. Познакомились недавно и подружились.

– А ему звонят с небес?

– Это вы у него спросите.

– Зачем вы сегодня приезжали в редакцию «Газетт»?

– Я там работаю.

– Если не ошибаюсь, вы рекламный агент.

– Верно.

– Тогда что вы искали в старых номерах газеты?

– А почему вы меня об этом спрашиваете?

– Я хочу установить степень вашей причастности.

– Причастности к чему?

У Салли кружилась голова. Элиас сидел в другом помещении. Чувствовалось, внезапное появление Селлерса его напугало. За все это время они с Салли не перекинулись ни одним словом.

– Вы собираетесь меня арестовать? За что?

– Я всего лишь задаю вам вопросы.

– Я обязан на них отвечать?

– Уклонение от ответа создаст дополнительные подозрения.

– В чем?

– В вашей причастности.

– Говорю вам, я не имею никакого отношения к этим звонкам.

– Что вы делали в похоронном бюро «Дэвидсон и сыновья»?

– Они постоянно размещают у нас рекламу.

– А зачем вы ездили на футбольное поле?

– Послушайте, откуда вам это известно?

– Почему вы преследовали Элвуда Джупса?

Салли передернуло. Как Селлерс об этом узнал?

– Вы сидели в тюрьме?

– Один раз, – промямлил Салли.

– За что?

– По ошибке.

– Наверное, попытались вторгнуться в чью-то жизнь?

– Я никогда ни в чью жизнь не вторгался.

– Тогда почему вы сегодня повсюду ездили за Элвудом Джупсом? Что вам известно об этих телефонных звонках?

Салли сглотнул, а затем выпалил, не успев толком подумать:

– У меня возникло подозрение, что звонки – дело рук Джупса.

Джек выпрямился. У него самым настоящим образом отвисла челюсть.

– Как странно, – пробормотал он.

Потом встал и открыл боковую дверь. Салли увидел Элвуда Джупса с блокнотом в руках.

– Джупс подозревает вас в том же самом.

* * *

Джек не смотрел полицейских сериалов. Большинство настоящих копов их не жалует. Когда сам работаешь в полиции, экранная фальшь только раздражает. В реальной жизни все происходит совсем не так, как у телевизионных сценаристов.

Джек понимал: его разговор с Салливаном Хардингом – чистейшей воды самоуправство, и это в лучшем случае. Он не имел законных оснований допрашивать этого человека. Подумаешь, пару часов назад Джеку пожаловался Элвуд из «Газетт». Элвуда он давно знал. Ничего удивительного, если в маленьком городке начальник полиции хорошо знает единственного репортера местной газеты.

Элвуд явился к нему и изложил свою теорию. Некто Хардинг, в прошлом военный летчик, а теперь рекламный агент, вдруг сдружился с Элиасом Роу. Поведение Роу тоже внушало репортеру подозрения. Заявив, что ему звонят с небес, Элиас потом исчез. Куда – никто не знает. Спрашивается, почему? Что общего нашлось у Хардинга с Элиасом? Дополнительные подозрения у Элвуда вызвало внезапное любопытство Салли. Начал забрасывать его вопросами, говорил о некрологах, что-то искал в старых газетах. Как тут не заподозрить неладное?

В другое время и при других обстоятельствах Джек попросту сказал бы, что у Элвуда разыгралось воображение, посоветовал бы не быть таким подозрительным и выбросил это из головы. Но здесь… Джек не мог признаться ни Элвуду, ни кому-либо другому, что его тоже очень интересует подлинность этих звонков. А вдруг они чей-то жестокий розыгрыш? Узнать правду было очень важно не только для него самого. Для Дорин. Для Тесс. Для всех горожан. Эти звонки вернули ему сына, а Тесс – ее мать. Никому не позволено так жестоко играть на чувствах людей. В таком случае имеет место преступление, но преступление особого рода, о котором ничего не говорится в уголовном кодексе.

Джеку пришлось поехать к Салли, притащить его в свой непрезентабельный кабинет и бомбардировать вопросами до тех пор, пока не стало ясно, что Элвуд и Салли подозревают друг друга в устройстве звонков с небес.

То, что происходило дальше, отчасти было похоже на сериал. Комедийный. Салли и Элвуд пытались выяснить причины обоюдной слежки.

– Зачем вы ездили в похоронное бюро? – спросил Салли.

– Расспрашивал про вас. А что делали вы в библиотеке после ее закрытия?

– Тоже расспрашивал про вас. А почему вас потом понесло на футбольное поле?

– Хотел посмотреть, не толчетесь ли вы там.

Словесная дуэль угрожала затянуться. Наконец Джек поскреб затылок и сказал:

– Хватит!

Он устал слушать эти препирательства. Ему было ясно, что оба никуда не двинулись дальше подозрений. Джек – тоже.

– Извините, что вломился к вам домой, – сказал он Салли.

– Бывает, – вздохнул тот.

– Вообще-то, мы в Колдуотере так с людьми не обращаемся, – добавил Джек.

– Колдуотер неузнаваемо изменился, – заметил Салли.

– Полностью с вами согласен, – подхватил Элвуд.

– Мой сын тоже ждет звонка оттуда.

Салли не понимал, зачем он это сказал. И почему он сегодня говорит не подумав.

– Звонка от умершей матери? – спросил Элвуд. Салли кивнул. – Представляю, как мальчишке тяжело.

– Потому я и хотел доказать, что никаких звонков с небес нет.

– Вы не хотите, чтобы он питал несбыточные надежды?

– Вот именно. Уж если у взрослых крыша едет. Как же! Снова услышать голос близкого человека, который говорит, что с ним все в…

– Это не совсем так, – перебил его Джек. – Услышать голос человека, которого, как вам казалось, вы потеряли навсегда… Вы ощущаете… некоторое облегчение. Вроде и не было никакой смерти. То есть поначалу это странно. Вы смотрите на телефон и думаете, что это чья-то жестокая шутка. А потом вы сами удивляетесь, насколько привычными становятся такие разговоры… – Джек сообразил, что надо давать задний ход. Салли и Элвуд недоуменно смотрели на него. – Так мне рассказывала Дорин, – соврал он.

– Ваша жена? – спросил Салли.

– Бывшая жена.

Некоторое время все трое молчали. Наконец Элвуд захлопнул блокнот.

– А из вас мог бы получиться неплохой репортер, – посмотрев на Салли, сказал он.

– Вы так считаете? – усмехнулся Салли. – Только потому, что я пошел по ложному следу и на пустом месте наворотил целую историю?

Элвуд тоже усмехнулся. Каждый из троих вдруг почувствовал, до чего же он устал.

– Пора по домам, – сказал Джек, взглянув на часы и поднимаясь с места.

Они вышли в общую комнату, где под надзором двух прикомандированных полицейских томился Элиас. Еще через минуту Джек и Элвуд уселись в свои машины и укатили: Джек поехал к Тесс и очень обрадовал ее своим появлением, а Элвуд – в «Пиклз» запивать пивом этот суматошный день.

– Куда вас подбросить? – спросил Салли у Элиаса.

– Я и пешком дойду. Здесь недалеко. Пойду к брату и хорошенько высплюсь.

Он пожал Салли руку и зашагал по улице. Салли поехал домой. Над стадионом поднималось зарево. Лучи двух самых мощных прожекторов были направлены вверх. Прямо к небесам.

ВЫПУСК НОВОСТЕЙ

на Эй-би-си

Пятница, 22 декабря

В е д у щ и й в студии: Пройдет совсем немного времени, и Колдуотер, неприметный городок в штате Мичиган, станет центром международного внимания. Миллионам телезрителей и пользователей Интернета предстоит убедиться в возможности общения с потусторонним миром. Этот вопрос всегда был актуален и для мировых религий. В Колдуотере находится наш специальный корреспондент Алан Джереми. Алан, вам слово.

(В кадре – Алан, чуть ли не по колено утопающий в снегу.)

А л а н: Как видите, небеса уже подали нам знак. Из-за так называемого озерного эффекта ночью на Колдуотер обрушился сильнейший снегопад. Толщина снежного покрова достигает пяти дюймов. Работе снегоуборочной техники мешают сотни машин, припаркованных на каждом свободном пятачке. Сегодня в местных школах отменены занятия. Деловая жизнь тоже замерла. Закрыты многие магазины. Вместе с остальным миром город замер в ожидании… чуда. За неимением более подходящего слова, многие именно так называют то, что происходит здесь уже несколько месяцев подряд. Я имею в виду звонки с небес. Но сегодня одна из местных жительниц, которой звонит ее умершая сестра, пообещала, что их разговор услышит весь мир.

В е д у щ и й: Алан, кто эта женщина?

(В кадре чередуются снимки Кэтрин.)

А л а н: Ее зовут Кэтрин Йеллин. Ей сорок шесть лет. Риелтор, мать двоих детей, с мужем давно развелась. По словам Кэтрин, со старшей сестрой Дайаной они всегда были очень близки. Два года назад Дайана Йеллин умерла от аневризмы сердца. Кэтрин утверждает, что с сентября находится в постоянном контакте с сестрой, разговаривая с ней по телефону. По мнению Кэтрин, звонки идут с небес. Иными словами, из потустороннего мира.

В е д у щ и й: Насколько я знаю, Кэтрин не единственная, кому звонят оттуда. Скажите, Алан, остальные придерживаются того же мнения?

(В кадре – фото других избранных.)

А л а н: Да. Их шестеро, это люди разного возраста и рода занятий, от руководительницы дневного центра до стоматолога. Ожидается, что все они примут сегодня участие в готовящейся встрече. Но основное внимание будет сосредоточено на Кэтрин, ее покойной сестре и… голосе оттуда. Телекамеры будут постоянно следить за Кэтрин. Все, что она скажет и что услышит по своему телефону, будет передаваться в режиме реального времени. В далеком тысяча восемьсот семьдесят восьмом году Александр Грэм Белл демонстрировал изобретенный им телефон английской королеве. Пожалуй, с тех пор мир еще никогда не ожидал с таким напряженным вниманием одного-единственного телефонного звонка.

В е д у щ и й: Но этот звонок может неузнаваемо изменить многие наши представления.

А л а н: Согласен. Ждать осталось совсем недолго. С вами был Алан Джереми. Эй-би-си, Колдуотер.

* * *

– Нужны дополнительные снегоуборочные машины! Где они? – крикнул Лэнс, перекрывая шум вентиляторов и гудение мощных электрогенераторов.

– Я пытаюсь их достать! – крикнул в ответ Джефф. – Обзвонил пять окрестных городов!

Лэнс раздраженно мотал головой. Им сейчас нужно было бы вовсю заниматься последними приготовлениями к шоу, но вместо этого люди чистили снег. Добровольцы сметали его с трибун и вытирали мокрые сиденья. Начальник местной полиции Джек Селлерс куда-то вел своих молодцов. Чтобы не вязнуть в снегу, полицейские шли след в след. Колдуотерский мэр Джефф Джекоби командовал имеющимися снегоочистителями. Нужно было срочно делать проходы для зрителей. Сегодня ни одно из тысячи мест на стадионе не будет пустовать.

«И угораздило же этот чертов снег выпасть именно сегодня!» – сердито подумал Лэнс. Он достал портативную рацию и вызвал Клинта:

– Клинт, наши представители уже едут к участникам?

В динамике послышался треск, сквозь который прорывались отдельные слова:

– Мы им сказали… дррррззз…

– Повторите еще раз!

– Мы… бррррууммм…часов.

– Что?

– …пррршшш… что?

– Клинт, они уже едут?

– …их на десять часов.

– На какие десять часов? Сейчас! Немедленно! Вы что, не видите, сколько снега навалило? Привезите их пораньше!

– …дрррзззз… сейчас?

– Да! Сейчас! Немедленно!

Динамик рации разрывался от треска.

– …повторите…

Лэнс со злости швырнул рацию в сугроб. Какие остолопы отвечают здесь за связь? До грандиозного шоу осталось меньше четырех часов. Мир должен услышать звонок из другого измерения. А эти задницы даже не могут обеспечить работу примитивных раций!

* * *

Салли наполнил миску хлопьями для завтрака и долил туда молока.

– А сахар? – спросил Джулз.

– Хлопья и так сладкие. Ты сначала попробуй.

Он сел возле окна. За окном простиралась снежная равнина. Кое-где земля была похожа на сгустки замороженных сливок. Ветви деревьев прогнулись под тяжестью снега.

Пытаясь хоть немного взбодриться, Салли залпом проглотил чашку крепчайшего кофе. Давно ему не случалось так уставать. Версия, на которую он ухлопал столько времени и сил, оказалось ложной. Кто он после этого? Дурак. Измотанный дурак. Если бы не Джулз, он бы сейчас на весь день завалился спать.

– Малыш, раз у вас сегодня не будет занятий, я отвезу тебя к дедушке с бабушкой. Договорились?

– Давай сначала во дворе поиграем. Стадли сделаем.

Салли улыбнулся. Это Жизель придумала для снеговика такое имя. Он вспомнил, как она весело кричала Джулзу: «Снег выпал. Идем делать Стадли!» Они торопливо одевались и выскакивали на улицу.

Салли посмотрел на сына, и у него защемило сердце. Сколько времени он ухлопал на свои поиски. Мотался туда-сюда, болтал с Элвудом, Марией, Элиасом. Рылся в некрологах, одержимый желанием опровергнуть чудо звонков с небес. А сын каждый день продолжал любить своего непутевого отца. Вот оно, настоящее маленькое чудо.

– Мы обязательно поиграем во дворе, – сказал Салли. – И сделаем Стадли.

– Круто! – завопил Джулз.

Сын стал торопливо есть. Молоко текло у него по подбородку. Салли пришлось взять салфетку и вытереть мальчику лицо.

– Пап.

– Да?

– Ты не грусти. Мама тебе позвонит.

– Мы, кажется, собирались лепить снеговика. – Салли опустил салфетку.

– Стадли, – поправил сын.

* * *

Через час возле крыльца стоял мускулистый снежный джентльмен. Нос ему заменяла палочка, а для глаз и рта Джулз пожертвовал несколько своих любимых крендельков. К дому подкатил на грузовичке Фред Хардинг.

– Это у тебя кто? – спросил он внука. – Почетный караул?

– Дед приехал! – завопил обрадованный Джулз.

Топая по снегу, он подошел к Фреду и, как в раннем детстве, обнял за ноги.

– Спасибо, что заехал за нашим парнем, – сказал отцу Салли. – Мы немножко задержались. Решили пустить часть снега на этого красавца.

– Я не тороплюсь, – ответил Фред.

– Как добирался? – Салли отряхнул перчатки. – Дороги уже почистили?

– Им сейчас не до дорог. Наставили копов на каждом шагу. Уж не знаю, кого они там охраняют. Со снегом вообще чехарда. Повсюду машины, не повернуться, а эвакуаторов не хватает.

– А вы с мамой…

– Что? Ты хотел спросить, пойдем ли мы на шоу?

– Это у них так называется?

– Ты бы сам как это назвал?

– Пожалуй, так бы и назвал. Шоу.

– Твоей матери любопытно. Вроде хочет пойти.

– Не хочу, чтобы и он становился зрителем этого безумия. – Салли вздохнул и кивнул на Джулза.

– Не волнуйся. Он останется дома, со мной. Я так думаю: если небесам захочется с нами поговорить, мы их услышим и дома.

Салли хмыкнул, вспомнив, от кого унаследовал свой цинизм.

– А мне надо на работу, – сказал он, поправляя шерстяную шапочку.

– Неужто сегодня кто-то работает?

– Как видишь. Надо заехать за чеком в похоронное бюро.

– К Дэвидсону с сынками?

– Угу.

– Веселенькое местечко.

– Ты там кого-нибудь знаешь? Расскажи. Один владелец чего стоит. Такое ощущение, что говоришь с дворецким Ларчем.

– Это ты про Сэма?

– При чем тут Сэм? – не понял Салли.

– Владельца зовут Сэм. Сэм Дэвидсон. Он никак не тянет на Ларча. Маленький, толстенький.

– Я говорил про Хораса. – Салли удивленно моргал.

– А-а. Нет, тот парень не владелец, а директор. Он купил долю в похоронном бизнесе, и Сэм отправился на покой.

Салли смотрел на отца. До сих пор он считал Хораса владельцем.

– А когда Хорас купил долю?

– Где-то года два назад. Я до сих пор не знаю, все ли у него дома. Приехать в Колдуотер, чтобы управлять похоронным бюро? Тут поневоле будешь чесать в затылке.

– Значит, Хорас – приезжий?

– Конечно. Я помню всех, с кем рос. А этот откуда-то прибыл. Вот только зачем?

Салли оглянулся на крепенького снеговика, и ему показалось, что тот подмигивает крендельковым глазом.

– Поеду я, – сказал Салли отцу.

* * *

Утром Кэтрин помолилась, затем занималась макияжем. Услышав, что в кухне появилась Эми, Кэтрин запахнула халат и пошла туда.

– Доброе утро, Эми.

– Доброе утро, Кэтрин. Как ты себя чувствуешь?

– Нервничаю.

– Я тебя понимаю.

В руках у подруги Эми увидела розовый мобильник.

– Давай я приготовлю тебе завтрак, – предложила Кэтрин.

– Побереги силы.

– Говорят, завтрак…

– Важнее обеда и ужина, – перебила ее Эми.

– Да. Пожалуй, я с этим согласна.

– Я не могу позволить себе лишние калории. – Эми улыбнулась. – Толстяки в этой профессии не задерживаются.

– По-моему, ты никогда не растолстеешь.

– Месяц спокойной жизни, и ты меня не узнаешь.

Обе засмеялись.

– Знаешь, когда…

В дверь позвонили.

Кэтрин посмотрела на часы. Ее лицо помрачнело.

– Они же собирались приехать к десяти. А сейчас всего двадцать минут десятого!

– Оставь это мне, – предложила Эми. – Я сама с ними разберусь.

– Ты серьезно?

– Конечно. Одевайся и не высовывай носа.

Кэтрин убежала в спальню. Эми вышла и открыла дверь. На крыльце стояли трое.

– Что вам угодно? – холодно спросила она.

– Мы с телевидения.

– Кэтрин еще не готова.

– Нам велели приехать пораньше, привезти Кэтрин. Потом, надо еще раз ее телефон проверить.

– Она будет готова к десяти.

Телевизионщики переглядывались. Все они были молодыми темноволосыми парнями в куртках с эмблемами их телеканалов. За их спинами, вдоль Ганингем-стрит стояли машины с аналогичными логотипами. «Очевидец» с Седьмого канала, Четвертый местный, Шестой. Кучка операторов, будто взвод стрелков, наводили камеры на дом Кэтрин. Эми вдруг почувствовала, что от собственной жизни ее отделяет миллион миль.

– Она что, не может в темпе собраться? – удивленно спросил один из парней. – Чем раньше, тем лучше. Сами знаете, сколько шумихи вокруг этого шоу.

– Простите, а почему Кэтрин должна подстраиваться под вас? – Эми скрестила руки на груди. – Ее просили быть готовой к десяти. К десяти она и будет готова. И нечего ее торопить. Кэтрин не электронное устройство. Она человек.

Все трое как-то странно шевелили губами. Эми даже показалось, что они проглотили язык.

– Послушайте, это не вы делали первые репортажи? – вдруг спросил кто-то.

– Это она, – подхватил другой. – Эми Пенн. «Горячие новости на Девятом». Я смотрел все ваши выпуски.

– По условиям шоу, Кэтрин не имеет права контактировать с другими каналами.

– Мы получили эксклюзивные права…

– Вы обговорили это с Лэнсом?

– Вы знаете, сколько денег они вбухали…

– Это нарушение…

– Вы должны…

Эми захлопнула дверь.

* * *

«Бьюик» Салли полз на черепашьей скорости. Снег и скопление машин. Никто в Колдуотере такого еще не видел. До многих кварталов снегоуборочная техника не добралась, и снегу там было по колено. Выхлопные трубы машин и автобусов выбрасывали белые ядовитые облачка, везя паломников к футбольному полю. Сейчас туда можно было куда быстрее дойти пешком.

Когда Салли приехал в похоронное бюро, его часы показывали половину двенадцатого. До начала шоу оставалось полтора часа. Он выскочил из машины, побежал к крыльцу, как вдруг поскользнулся на обледенелой дорожке и упал лицом прямо в снег. В отличие от Джулза, мокрая и холодная масса на физиономии не приводила его в восторг. Он неуклюже встал, отряхнулся и уже медленнее побрел к крыльцу.

Внутри было пусто. Как всегда, играла негромкая музыка. Салли только сейчас увидел, что его куртка и брюки намокли от снега. Завернув за угол, он почти столкнулся с Марией. Та была в пальто.

– Здравствуйте… мистер Хардинг. Что это с вами?

– Поскользнулся на вашей дорожке.

– У вас все лицо красное. Надеюсь, вы не поранились?

Мария подала ему несколько бумажных платков.

– Спасибо, Мария. А где Хорас?

– Боже мой, это какой-то рок. Вы опять его не застали. – (Салли шумно выдохнул.) – Могу лишь сказать, что сегодня он не уехал на ланч.

– Тогда где он? Отправился на стадион, шоу смотреть?

– На стадион собираюсь я. Еще немного – и ушла бы. Честно говоря, не знаю, где сейчас Хорас.

– Он вам не сказал?

– По пятницам он мне этого не говорит.

– Почему?

– Хорас по пятницам не работает.

Салли сглотнул с таким трудом, будто в глотке застряло страусиное яйцо.

– Пятница у него всегда выходной? – почти шепотом спросил он.

– Пожалуй, с конца лета. Или с начала осени.

«Пятницы. Все эти звонки – они тоже происходят по пятницам».

– Мария, мне нужно вас кое о чем спросить. Возможно, мой вопрос покажется вам странным и даже диким.

– Хорошо, спрашивайте, – с опаской ответила она.

– Когда Хорас начал работать в похоронном бюро?

– На этот вопрос я отвечу без запинки: это был апрель прошлого года. У моей внучки день рождения в апреле.

Апрель прошлого года? Спустя месяц после катастрофы с самолетом?

– А из каких краев его занесло в Колдуотер?

– Откуда-то из Вирджинии. Он не очень распространялся об этом… Да вы и сами знаете почему.

– Нет, не знаю, иначе не спрашивал бы.

– Военные – люди скрытные.

– А кто вам рассказал, что я был военным?

– Хорас. Я думала, он это узнал от вас.

Салли еще раз сглотнул.

– Интересно, а чем занимался Хорас, будучи военным?

– Я не решалась спрашивать его о таких вещах. Но однажды случайно услышала его разговор с мистером Дэвидсоном. Они говорили про какое-то место в Вирджинии. Форт… форт… Второе слово забыла.

– Форт-Бельвуар?

– Да. Видите, какой вы умница? А вам откуда это знакомо?

Салли отер вспотевший лоб. Форт-Бельвуар был средоточием армейской электронной разведки. В числе прочего, там занимались подслушиванием и перехватом телефонных разговоров.

– Мне надо идти. – Мария посмотрела на часы и покачала головой. – Мы с дочкой договорились встретиться на стадионе.

– Хорошо. Еще один вопрос.

– Только один.

– Помните, вы рассказывали, что тщательно записываете свои разговоры с родными умерших, а потом по этим материалам составляете некрологи?

– Ну да. Я так привыкла.

– Хорас… видел ваши записи?

– А почему вы спрашиваете? – Мария оторопела.

– Он их видел? – резко повторил вопрос Салли.

– Н-наверное. – Испуганная женщина даже попятилась. – Я же их не запираю. Но ему незачем копаться в моих записках.

– Почему?

– Потому что он тоже присутствует на всех этих встречах.

– Что-о?

– У него такой принцип. Он всегда встречается с родственниками. Говорит с каждым. И у него есть номера всех газет с некрологами.

Последние слова Марии вернули Салли в сентябрь. Он вспомнил свою первую встречу с Хорасом. «Прощальная церемония была просто великолепна». Хорас не только встречался с родственниками покойных – он присутствовал на церемониях прощания и на похоронах. Он читал все некрологи. Он знал все о родных Ника Джозефа, Рут Рафферти, Робби Селлерса.

И о Жизели тоже.

– Где он живет? – спросил Салли, надвигаясь на Марию.

– Мистер Хардинг, вы меня пугаете!

– Я спрашиваю, где он живет?

– Зачем…

– Прошу вас, – сквозь стиснутые зубы произнес Салли. – Мне очень нужно знать… где… он… живет.

– Я не знаю. – Глаза Марии стали совсем круглыми. – Этого он мне никогда не говорил.

* * *

К полудню все места на трибунах были заняты. Мощные тепловентиляторы, подключенные к еще более мощным генераторам, гнали струи теплого воздуха. Яркий свет прожекторов не только освещал, но и обогревал сцену, позволяя расстегнуть куртки и пальто.

Джек закончил краткий инструктаж полицейских. Ему еще не приходилось командовать таким количеством подчиненных. Он забыл, когда в последний раз пользовался портативной рацией. Сейчас этих раций были десятки, и все – настроенные на одну частоту. После этого он провел Тесс к учительской трибуне, которая сегодня была местом сбора участников шоу. Тесс сжимала сумочку, где лежал новенький мобильный телефон. Все звонки с ее старого домашнего телефона будут переадресованы на мобильник. Эту идею ей подсказала Саманта, освободив Тесс от необходимости дежурить у стационарного аппарата. Теперь, если Рут вдруг позвонит во время шоу, она не пропустит драгоценный звонок.

– Вы по-прежнему можете отказаться от участия, – шепнул ей Джек.

– Зачем? Я не боюсь вопросов.

Джек знал: она не лукавит и не пытается выглядеть храброй. Он немало дней наблюдал, как Тесс общается с последователями, собиравшимися в ее гостиной. Она отвечала на все их вопросы.

– Я все время буду находиться на сцене, – сказал Джек.

– Замечательно, – улыбнулась Тесс.

Вчера, после этой бредовой беседы с Хардингом, Джупсом и Элиасом Роу, он заехал к ней домой. Ему нужно было облегчить душу, выговориться. Пока он говорил, Тесс внимательно слушала, время от времени откидывая падавшие на лоб волосы.

– Значит, никакого заговора нет, – произнесла она, когда Джек окончил рассказ.

– К счастью, нет. Просто два очумелых парня с взаимными подозрениями.

Ему показалось, что она счастлива. В какой-то мере он тоже был счастлив. Звонки с небес выдержали натиск, и это делало их убедительнее.

Потом Тесс угостила его горячим шоколадом с молоком. Они сидели на диване и говорили о завтрашнем шоу и о том, какая поднимется истерия. Незаметно для себя Джек задремал. Открыв глаза, он обнаружил, что по-прежнему находится в доме Тесс, на диване, но уже не сидит, а лежит, заботливо укрытый теплым одеялом. В доме было темно. Джек взглянул на часы: раннее утро. Он мог бы еще поспать, а потом дождаться, когда Тесс проснется и спустится вниз. В нем зашевелилось давнее чувство, когда он начинал день не один. Однако Джек быстро погасил его, понимая, что грядущий день потребует от него максимальной собранности. Да и Тесс незачем смущать… Он аккуратно сложил одеяло, на цыпочках вышел из дома, поехал к себе, принял душ, а затем отправился в школу, где с тех пор и находился.

На учительской трибуне, превращенной в ВИП-ложу, к Тесс сразу же подошла женщина. В руках она держала планшет с зажимом для бумаг.

– Здравствуйте. Я Тесс Рафферти, – представилась Тесс.

– Рада вас видеть. – Женщина тут же поставила галочку против имени Тесс. – Если хотите, у нас есть кофе и сэндвичи. А я буду дальше заниматься писаниной.

– Доброе утро, Тесс, – послышалось слева.

Тесс увидела отца Кэрролла. Он был в теплом шерстяном пальто, надетом поверх сутаны. Рядом сидел епископ Хиббинг.

– Доброе утро, отец, – ответила несколько смущенная Тесс. – Доброе утро, епископ.

Она оглянулась на Джека. Он представился священникам, после чего отвел Тесс в сторону.

– У меня еще уйма дел. В последний раз спрашиваю: вы действительно готовы участвовать?

– Конечно, – уверила его Тесс.

– Я потом к вам загляну.

Она улыбнулась. Джек удалился, пытаясь заглушить свои личные чувства решением величайшей оперативной задачи, когда-либо стоявшей перед ним. Он направился к сцене, где ему предстояло находиться в течение всей передачи. А зрители все прибывали. Вход на стадион был перекрыт, и люди занимали окрестные холмы. «Они готовы сидеть на снегу», – подумал Джек.

К счастью, снегопад прошел, ветер стих, в облаках показалось солнце. Телевизионщики сновали между камерами, осветительными установками, пультами управления и передвижными аппаратными. Интересно, каким Колдуотер станет завтра? В какую сторону изменится: в лучшую или в худшую?

Почти возле самых ступенек, ведущих на сцену, у Джека зазвонил мобильник.

– Инспектор Селлерс слушает, – привычно ответил он.

– Пап… Это Робби…

– Сынок, ты? – Джек застыл как вкопанный.

– Пап, расскажи им обо мне… Расскажи, где я нахожусь…

* * *

Салли позвонил Лиз и попросил о срочной встрече. В библиотеку пришлось бежать, увязая в сугробах, – машина на заснеженных и забитых транспортом улицах была бесполезна. Он судорожно глотал воздух, и каждый глоток царапал и обжигал легкие.

– Что случилось? – тревожно спросила Лиз, когда Салли появился на пороге задней двери.

– Мне нужен… адрес. – Салли пытался успокоить дыхание. – Поищите… где живет Хорас.

– Какой Хорас?

– Из похоронного бюро.

– Сейчас посмотрим. – Лиз проковыляла к столу, включила компьютер. – У них должны быть архивные материалы, документы по закладным. Но для поиска требуются ключевые слова.

Салли опустился на корточки. Он все еще тяжело дышал.

– Начните с имени Хорас… Черт, как же его фамилия? Введите слова «похоронное бюро». Посмотрим, что выскочит.

– Смотрите. – Лиз забарабанила по клавишам. – Куча информации про Дэвидсона с сыновьями… Похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья»… Хорас Белфин, директор…

– Поищите его домашний адрес!

– Сомневаюсь… Сейчас гляну…

Салли бросил взгляд на часы. Время двигалось к половине первого.

Лиз продолжала выстукивать запросы, потом вдруг остановилась.

– Есть более простой и быстрый способ, – сказала она.

* * *

Через десять минут они толкнули дверь и под звяканье колокольчика ввалились в офис «Недвижимости Колдуотера». Секретарский стол пустовал, но в соседней комнате, в самом углу, сидел человек. Это был Лу.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Возможно, – тяжело дыша, ответил Салли. – Хотя у нас довольно странная просьба.

– А что теперь в Колдуотере не странное? Только, пожалуйста, не говорите, что хотели бы купить дом, куда ваши умершие родственники смогут позвонить. Этим я сыт по горло.

Салли и Лиз переглянулись.

– Вы так скептически настроены? – удивился Салли.

– Я не собираюсь на всех углах опровергать слова нашей знаменитой коллеги Кэтрин Йеллин. – Лу оглянулся по сторонам, словно их кто-то мог подслушать. – Нашей дорогой, любимой Кэтрин. Но вы правы: я действительно настроен скептически. Должен признаться, я ни во что это не верю, однако не собираюсь никого разуверять. – Лу шмыгнул носом. – Так вы хотели бы купить дом?

– Для начала – найти, – ответил Салли. – И очень может быть, этот дом подведет основу под ваш скептицизм.

Лу выпятил челюсть:

– Говорите.

* * *

Без пяти минут час из теплой палатки вышла ведущая сегодняшнего шоу. Трибуны встретили ее громом аплодисментов. На ней было пальто цвета фуксии, черный свитер-водолазка, юбка до колен, черные колготки и черные сапоги. Ведущая уселась на высокий стул. По другую сторону расположились Тесс Рафферти, Анеш Баруа, Эдди Дукенс и Джей Джеймс. Они сидели на таких же стульях в ряд. Затем на сцену поднялась Кэтрин Йеллин в темно-фиолетовом брючном костюме, выбранном с помощью Эми. В руках она держала розовый мобильный телефон. Толпа приветствовала ее аплодисментами и возгласами, слившимися в общий гул. Кэтрин проводили к стулу, поставленному отдельно специально для нее. Рядом встал Джек Селлерс. Ранее речь шла о двух полицейских, но в последнюю минуту Лэнс решил, что столь важную участницу должен охранять сам начальник колдуотерской полиции. Джек стоял с каменным лицом. Он еще не опомнился после короткого разговора с Робби.

– Благодарю всех, кто сюда пришел! – прокричал в микрофон мэр Джефф Джекоби. – Нам пора начинать. Еще раз напоминаю: сегодняшняя встреча транслируется напрямую. Все, что увидим мы, одновременно увидят десятки миллионов телезрителей. И что бы ни случилось, постараемся сделать так, чтобы Колдуотер не ударил в грязь лицом. Думаю, вы со мной согласитесь. – Повернувшись, мэр кивнул седовласому священнику: – Отец Кэрролл, надеюсь, вы не откажетесь перед началом этой встречи благословить собравшихся?

* * *

Салли торопился выбраться на шоссе номер 8. Он спрямлял и укорачивал себе маршрут, проезжая по заснеженным лужайкам и огибая стоявшие там машины. «Бьюик» подбрасывало, и каждый раз Салли рисковал удариться головой о приборную доску. Он ехал по тротуарам, заставлял машину преодолевать бордюры, не желая слушать жалобный скрип колесных подвесок. Выбора у него не было: если снизить скорость, машина увязнет в снегу.

На клочке бумаги Лу написал ему адрес и набросал схему проезда. Согласно документам, хранящимся в агентстве недвижимости, пятнадцать месяцев назад Хорас купил дом в окрестностях Мосс-Хилла, по сути – целую усадьбу со старым фермерским домом и амбаром. Заплатил наличными. Поскольку сделка совершалась в агентстве, у них осталась копия договора. Злорадно усмехаясь, Лу извлек папку и подал Салли.

– Знаете, я никогда не верил Кэтрин. Даже когда она поговорила с тем светом прямо из этой комнаты.

Салли вывернул с лужайки на расчищенную улицу. Подпрыгнув, «бьюик» выкатился на утоптанный снег. Перед мысленным взором Салли неотступно маячило вытянутое, изможденное лицо Хораса. Он вспоминал все их разговоры, стараясь найти малейшую зацепку, которая свидетельствовала бы о причастности директора похоронного бюро к этим звонкам.

«Прощальная церемония была просто великолепна… Полагаю, семья вам рассказала».

«Семья – это я».

«Конечно».

У Салли противно урчало в животе. Наконец он достиг нужного выезда. К счастью, шоссе успели основательно почистить. Колеса «бьюика» радостно зашуршали. Салли надавил на газ. Слева ползла вереница машин, направлявшихся в Колдуотер. Правая полоса была пуста.

«Как поживаете, мистер Хардинг?»

«Да так себе».

«Понимаю».

Салли взглянул на часы.

Десять минут второго.

Шоу началось.

* * *

Когда королева Виктория пожелала увидеть телефон в действии, Александр Грэм Белл с радостью согласился. Он понимал всю важность и значимость этого события. Оно состоялось в январе 1878 года в личном дворце королевы на острове Райт. Прошло менее двух лет с того знаменательного дня, когда император Бразилии воскликнул: «Боже мой! Эта штука говорит!» За это время Белл значительно усовершенствовал свое изобретение, и королеву ожидало внушительное представление. К дворцу протянули целых четыре линии, чтобы ее величество услышала в слуховой трубке сначала просто голос из соседнего здания, затем четырех певцов, находившихся в городке Каус, игру на рожке из Саутгемптона и, наконец, лондонского органиста.

Присутствовали во дворце и газетные репортеры. Все понимали: если изобретение Белла произведет на королеву должное впечатление, его ждет блестящее будущее на территории всей Британской империи.

И надо же так случиться, что за считаные минуты до начала Белл вдруг обнаружил, что три линии из четырех молчат. Времени выяснять причины уже не оставалось. В зал входила королевская семья. Белла представили ее величеству королеве Виктории, ее сыну, герцогу Коннаутскому, и дочери, принцессе Беатрис.

Придворный передал Беллу вопрос королевы: «Не соблаговолит ли профессор рассказать нам об устройстве, которое он называет телефоном?»

Белл поднес к уху слуховую трубку, вдохнул и мысленно помолился о том, чтобы последняя линия оказалась работающей.

* * *

В больничной палате негромко бормотал телевизор. Элиас Роу осторожно взял сухонькую руку пастора Уоррена.

– Пастор, там началось, – сказал Элиас.

– Что? А-а, понял…

В приоткрытую дверь Элиасу был виден пустой больничный коридор. На местах оставался лишь дежурный персонал. Многие отправились на стадион. Кое-кто взял в этот день выходной «по религиозным мотивам». И в Колдуотере, и по всей стране очень и очень многими владело ощущение, будто они присутствуют при историческом событии. В том, что шоу проводится за три дня до Рождества, тоже усматривали особое значение. По накалу страстей этот день не уступал дню выборов президента. Говорили, что эта пятница навсегда изменит историю человечества, как изменил ее американский астронавт, ступивший на Луну.

После вчерашней дурацкой встречи Салли и Элвуда Элиасу захотелось покоя и ясности. Поэтому он пришел в палату, где лежал пастор Уоррен. Они вместе помолились. Теперь Элиас расположился на мягком стуле возле койки пастора, и они смотрели кульминацию событий, начавшихся четыре месяца назад. И для Уоррена, и для Элиаса это были едва ли не самые странные месяцы. Элегантно одетая ведущая представила зрителям нескольких избранных, а затем и Кэтрин Йеллин. Камеры без конца показывали собравшихся на трибунах. Люди сидели, сложив руки и закрыв глаза, – молились.

– Кэтрин, вы просили свою сестру Дайану выйти сегодня с нами на контакт? – спросила ведущая.

– Да.

«А она нервничает», – подумал Элиас.

– Вы объяснили ей, для чего? – продолжала ведущая.

– Да.

– И что вы ей сказали?

– Я спросила ее… если Господь хочет, чтобы весь мир убедился в реальности загробной жизни, согласна ли она показать это… всему миру?

– И она дала согласие?

– Да, – почти шепотом ответила Кэтрин, глядя на свой розовый мобильник.

– Вам передали список вопросов, набравших большинство зрительских голосов? Все эти вопросы касаются той таинственной сферы, которую мы привыкли называть небесами, раем, потусторонним миром и так далее.

Кэтрин вертела в руке планшет с пришпиленным листом бумаги.

– Да.

– Как я понимаю, вы все пришли сюда со своими телефонами. – Ведущая повернулась к остальным избранным. – Пожалуйста, покажите их нам.

Все послушно достали мобильники. Кто-то положил телефон себе на колени, кто-то держал у груди. Камера поочередно показывала крупным планом каждого из избранных.

Ведущая повернулась к экрану «телеподсказчика», позволявшего ей незаметно для зрителей читать текст, набранный большими белыми буквами.

– Феномен голосов из потустороннего мира отнюдь не нов. Сейчас через спутник к нашему разговору подключится эксперт по паранормальным коммуникациям, доктор Саломея Депазна. Она находится в Хьюстоне. Доктор Депазна, вы нас слышите?

На громадных экранах появилось лицо женщины средних лет, с седыми прядями в волосах. В широком окне за ее спиной виднелась панорама Хьюстона.

– Я рада принять участие в вашей программе.

– Скажите, доктор, зафиксированы ли в прошлом случаи общения людей с…

Дррррнннн!

Ведущая смолкла.

Дррррнннн!

Тесс опустила голову.

Это звонил ее новенький мобильник.

– Боже мой, – прошептала она.

Дррррнннн!

А потом… Дззинннь!

Затем… Оле-оле-оле…

Один за другим, оживали мобильные телефоны в руках всех избранных. Избранные очумело переглядывались.

– Вы меня слышите? – вопрошала с экрана доктор Депазна. – Куда вы пропали?

Сообразив, чтó происходит, зрители начали кричать:

– Поговорите с ними! Ответьте им!

Тесс взглянула на Анеша, тот – на Джея, а Джей – на Эдди. Джек Селлерс, стоявший возле Кэтрин, увидел смущенное лицо, повернутое к нему. Он не сразу понял, что его мобильник тоже звонит.

* * *

Нужный Салли дом находился в самом конце грунтовой дороги, заваленной снегом. Участок был огорожен металлической сеткой. Фермерский дом стоял в глубине, амбар – позади него. Можно было подъехать к воротам, однако Салли не хотел обнаруживать себя. Набрав побольше воздуха, он прыгнул на изгородь и вцепился в ячейки сетки. Десять лет военной подготовки научили его преодолевать препятствия, но он уже забыл, когда в последний раз занимался подобными вещами. То, что раньше делалось играючи, сейчас потребовало заметных усилий. Однако Салли удалось достичь верха. Он протиснулся между заостренными столбиками, оттолкнулся и прыгнул в снег.

«Вы меня помните?»

«Конечно, мистер Хардинг».

«Можете называть меня Салли».

«Тогда и вы зовите меня Хорасом».

Салли продвигался к фермерскому дому, думая о скорой встрече с его хозяином. Снегу здесь выпало больше, чем в Колдуотере, на ногах будто гири повисли. Слезились глаза, текло из носа. Подойдя ближе, Салли увидел около амбара конструкцию, похожую на трансформаторную будку. Над ней поднимался металлический шест высотой никак не меньше шестидесяти футов. К нему крепились непонятные штуки, внешне напоминавшие ломаные подсвечники, только крупнее. С верхушки свешивались ветви с зелеными листьями. Казалось, шест пытались замаскировать под дерево. Маскировщик не учел лишь одного: зимой эта зелень выглядела нелепо.

Салли сразу узнал военный камуфляж. «Подсвечники» на шесте были антеннами сотовой связи.

* * *

– Анеш, что сказала ваша дочь?

– Мы здесь…

– А ваша мама, Тесс?

– Мы здесь…

– Джей, что вам передал ваш партнер?

– Мы здесь…

– Эдди, ваша бывшая жена сказал те же слова?

Он кивнул.

– А вы, инспектор полиции Селлерс?

Джек не сразу понял вопрос ведущей. Он неуклюже стоял между Кэтрин и избранными и выглядел человеком, оказавшимся здесь случайно.

– Что сказал позвонивший вам? – допытывалась ведущая.

– Это был мой сын.

Джек услышал собственный голос, усиленный многочисленными динамиками. Как эхо в глубоком каньоне.

– Как звали вашего сына?

– Робби, – нехотя ответил Джек.

– Когда он умер?

– Два года назад. Он был солдатом.

– Сын звонил вам прежде?

Джек поднял голову. Вряд ли Дорин пришла на стадион, но могла смотреть шоу по телевизору. Она все равно узнает. Как жена отнесется к его вранью? Джеку хотелось извиниться перед ней. Комок в горле мешал ему говорить. Джек мельком взглянул на Тесс. Та едва заметно кивнула.

– Да. С тех пор, как начались звонки.

Толпа на трибунах зашумела.

– А что сын сказал вам сейчас?

Джек сглотнул:

– Он сказал: «Конец – это не конец».

Ведущая смотрела в главную камеру, сложив руки на коленях. Ее лицо раскраснелось от события, которое она еще не успела осознать. Неужели они только что были свидетелями исторического момента? Как объяснить, что все телефоны зазвонили разом? Почему голоса оттуда произнесли одни и те же слова и смолкли? Она старалась не растеряться и не поддаться эмоциям. Ведь эту запись будут смотреть грядущие поколения.

– Давайте поговорим о том, чему мы все были свидетелями…

– МЫ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ! – донесся голос откуда-то с трибун.

Ведущая попыталась определить откуда. Загораживаясь локтем от яркого света, она всматривалась в лица сидящих.

– МЫ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ! ОТКУДА НАМ ЗНАТЬ?

Люди на трибунах что-то бормотали, вытягивая шеи. Наконец оператор заметил и взял в кадр того, кто кричал. Это был довольно пожилой мужчина в длинном расстегнутом пальто, пиджаке и галстуке. Он стоял в проходе самого верхнего яруса. Оператор включил максимальное приближение. Лицо человека появилось на обоих экранах.

– СИДЯЩИЕ НА СЦЕНЕ ВПОЛНЕ МОГУТ ВАМ ВРАТЬ! – выкрикнул очередную фразу Элвуд Джупс. Он простирал руки, поворачиваясь во все стороны и обращаясь к землякам: – НЕ ТОРОПИТЕСЬ ИМ ВЕРИТЬ! ВЫ ЖЕ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ!

* * *

Салли добрался до амбара и припал ухом к деревянной стенке. Изнутри доносился приглушенный шум. Так могло шуметь что угодно. Большая дверь находилась всего в двадцати футах от него, однако Салли предпочел не выдавать своего присутствия и не стучать. Если все это действительно устроено Хорасом, нужна внезапность. Этого мерзавца надо застичь на месте преступления.

Амбар стоял на каменном фундаменте, имел металлическую крышу и был обшит кедровой вагонкой. Окон не было. Салли приблизился с южной стороны и теперь огибал амбар сзади. Салли дрожал всем телом, ощущая безмерную усталость и жжение в легких. Но он представлял себе Джулза, своего малыша. Вот сын подносит к уху мобильный телефон – уже настоящий – и оттуда раздается голос Жизели. Салли слышал ликующий крик сына: «Мама мне позвонила!» Но звонок от мамы, как и все прочие, устроило дьявольское отродье по имени Хорас. Тощий, похожий на призрака Хорас, чей собственный голос лишен не только эмоций, но и жизни.

Злость придавала сил. Салли пробирался через сугробы, вытаскивая ноги из снежного плена, пока не добрался до северной стороны. Там он увидел рельс длиною около десяти футов, а ниже – раздвижную дверь.

* * *

– Поясните ваши слова, – сказала ведущая, подходя к краю сцены. – Значит, вы считаете, что эти люди сговорились между собой и дурачат вас, меня и всех остальных?

– Насколько могу судить, да, – ответил Элвуд в протянутый ему микрофон.

Его слова взбудоражили трибуны. Элвуд напомнил людям, что все они пришли сюда, рассчитывая собственными ушами услышать голос оттуда. Но вместо этого они получают лишь пересказ из уст пятерых избранных. Самих голосов с того света никто другой не слышал.

– Вы местный житель? – спросила у Элвуда ведущая.

– Да. Я здесь родился и живу практически безвылазно.

– А кто вы по роду занятий?

– Репортер местной газеты.

Ведущая вопросительно посмотрела на продюсера.

– Тогда почему вы не прошли в сектор для прессы?

– Потому что репортер – это всего лишь профессия. До того как им стать, я родился и рос в Колдуотере. Здесь я ходил в школу. Здесь женился. Здесь растил свою маленькую дочь. – Элвуд помолчал. – И здесь она умерла.

На трибунах оживленно переговаривались. Чувствовалось, Элвуду трудно говорить.

– Многие местные жители знают эту историю. Машина, рухнувшая с моста. Моя дочь была хорошей девочкой. Но скверные болезни не щадят даже хороших девочек. Она знала, чем кончится ее болезнь, и решила не дожидаться агонии.

– Поверьте, мне очень тяжело слышать об этом. – Ведущая придала лицу сочувственное выражение.

– Давайте обойдемся без банальностей, – оборвал ее Элвуд. – Вы ее не знали и меня не знаете. Это было несколько лет назад. Но в сентябре, когда начались звонки с небес, мне тоже позвонили. Каково, а?

– Подождите. Давайте уточним. Вам позвонила ваша умершая дочь?

– Я не знаю, кто мне позвонил. Но я слышал ее голос.

На трибунах снова зашумели.

– И что вы сделали?

– Я потребовал от звонившего прекратить эту жестокую игру и пригрозил, что в следующий раз все запишу на диктофон и обращусь в полицию.

– И что было дальше?

– Она… больше не звонила. – Элвуд опустил голову и вытер лицо носовым платком. – Поэтому я хочу услышать не пересказ… Я хочу услышать настоящий голос оттуда… исходящий с небес… И пусть все, кто его услышит, станут свидетелями и судьями. Пусть решат, правда ли это. И тогда я пойму… – Он замолчал.

– Что вы поймете? – осторожно спросила ведущая.

– Не совершил ли я ошибки. – Элвуд снова вытер лицо и отдал микрофон.

Собравшиеся затихли.

– Ваше желание совпадает с желанием всех, кто здесь находится и кто смотрит нас по телевизору, – сказала ведущая, возвращаясь на свое место. – Я хочу обратиться к Кэтрин Йеллин. – Она повернулась туда, где сидела Кэтрин. «Персональный» оператор Кэтрин тут же навел камеру. – Кэтрин, мы рассчитываем на вас.

Побледневшая Кэтрин стиснула в руке старый мобильник-раскладушку, который когда-то покупала Дайане в подарок. Ей казалось, что на нее сейчас устремлены взоры всех жителей Земли.

* * *

Расставив ноги ради лучшей устойчивости, Салли взялся за кромку двери. Он собрал все силы, какие у него оставались, дабы не упустить шанс застичь Хораса врасплох. Случай не повторится, а потому надо действовать быстро. Сделав три коротких выдоха, он рванул дверь, как когда-то рукоятку катапульты. Дверь поддалась. Салли протиснулся внутрь.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Амбар был напичкан оборудованием, которое перемигивалось множеством красных огоньков. К стойкам, змеясь, подходили толстые кабели питания и отходило множество других, разноцветных. Назначения этих устройств Салли не понимал. Здесь стоял большой металлический стол и пустой стул. Шум, который он слышал снаружи, был звуком плазменного телевизора, показывающего мультфильм.

– Хорас! – крикнул Салли.

Его голос полетел вверх, к потолочным балкам. Ответа не было. Салли обошел вокруг непонятных устройств, мысленно приказывая себе успокоиться.

– Хорас Белфин!

Ответа по-прежнему не было. Салли подошел к столу, на котором аккуратной стопкой лежали бумаги. Из кофейной чашки торчало несколько маркеров. Салли включил настольную лампочку. Поверхность стола ярко осветилась. Салли рванул выдвижной ящик, потом другой: в первом была бумага и канцелярские принадлежности, во втором – компьютерные кабели. Он дернул ручку третьего ящика и оторопел.

Внутри лежали… точные копии папок Марии. Такие же цветные наклейки. На папках аккуратно были написаны знакомые фамилии… Баруа. Рафферти. Селлерс. Йеллин…

– Мистер Хардинг!

Салли резко обернулся.

– Мистер Хардинг!

Голос раздавался снаружи. У Салли вдруг так сильно затряслись руки, что он даже не смог задвинуть ящик.

– Мистер Хардинг, что же вы? Прошу вас, выйдите из амбара.

Салли пошел на голос. Возле двери он сделал глубокий вдох, потом чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу.

– Мистер Хардинг! – Возле дома стоял Хорас в черном костюме и махал ему рукой. – Идите сюда! – крикнул директор похоронного бюро.

* * *

Когда Кэтрин рожала своего первенца, Дайана была рядом с ней в родильной палате. И Кэтрин была рядом с сестрой, когда та рожала свою первую дочь. Они вместе проходили через тяготы родовых схваток, крепко держась за руки.

– Потерпи еще немного, – уговаривала ее тогда Дайана. – У тебя получится.

Лицо Кэтрин заливал пот. Два часа назад Дайана привезла ее в больницу, гоня машину как сумасшедшая. Деннис в это время был на работе.

– Поверить не могу… нас даже не остановили за превышение скорости, – шептала Кэтрин в перерывах между схватками.

– Я даже жалею, что не остановили, – призналась Дайана. – Мне всегда так хотелось сказать копу: «Я совсем не виновата, что ребенок моей сестры торопится появиться на свет».

Если бы не очередная схватка, Кэтрин бы рассмеялась.

– Боже мой, Дайана… как ты это выдерживала?

– Спокойно, сестренка, – улыбнулась Дайана. – Если не забыла, ты сидела рядом со мной.

Кэтрин вспоминала тот давний разговор, сжимая не руку сестры, а старый розовый мобильник. Она смотрела на толпы людей, заполнивших трибуны. Огни притушили – в эфире был перерыв на рекламу. Кэтрин вдруг отчаянно захотелось убежать со сцены, вернуться домой, вновь стать самой собой и тихо ждать звонка Дайаны. Как же она устала от людского гула, яркого света, наведенных камер. А теперь, когда этот чокнутый Элвуд Джупс заявил, что не верит, все еще больше глазели на нее и ждали, ждали. Ждали чуда.

На сцене визажист торопливо подправлял макияж ведущей. Рабочие придвигали тепловентиляторы поближе к участникам шоу. В нескольких футах от Кэтрин стоял Джек Селлерс и глядел в пол.

Кэтрин знала этого человека. Она пару раз встречала его, но давно, в те полузабытые дни, когда людей в Колдуотере знали по именам и роду занятий. «Джек, начальник полиции». «Кэтрин, риелтор». А потом город разделился на тех, кто разговаривал с небесами, и всех остальных.

– Джек, – негромко позвала она.

– Да? – Он встрепенулся, вскинув голову.

– Как вы думаете, что он имел в виду?

– Кто?

– Ваш сын, когда сказал: «Конец – это не конец». Как вы поняли его слова?

– Наверное, он хотел сказать, что тот свет действительно существует… – Джек пожал плечами. – Во всяком случае, я надеюсь, что он это имел в виду. – Джек обвел глазами трибуны. – Я вообще не собирался никому рассказывать, – признался он Кэтрин.

– Теперь уже слишком поздно, – вздохнула она.

В это время ее розовый мобильник ожил.

* * *

Салли подошел к дому и, прежде чем войти, ощупал дверь и косяк.

– Входите же быстрей! – крикнул ему Хорас и исчез в доме.

Там вполне могла ждать ловушка, а он явился сюда с пустыми руками. Салли оглядывался, ища что-нибудь, пригодное в качестве оружия.

Коридоры были узкими, дощатые полы – старыми и скрипучими. Унылую картину дополняли стены, выкрашенные в тусклые тона. Комнаты были маленькими; надо думать, во времена постройки дома люди были ниже ростом.

Он вышел в кухню, оклеенную обоями в цветочек. Мебель из светлого дуба, на столе кофейник с остывшим кофе. Салли прислушался. Откуда-то доносились голоса. Он пошел на звук и в конце коридора увидел дверь и лестницу в подвал. Хотелось бежать отсюда, но он понимал необходимость дойти до конца. Салли сбросил тяжелое пальто, чтобы не сковывало движений, и оно неслышно упало на пол.

Он стал спускаться, думая о Жизели.

«Малышка, останься со мной».

Вниз. В логово Хораса.

* * *

Спустя девять лет после изобретения телефона Александр Белл проводил эксперименты по записи звука. Звук он записывал через мембрану, соединенную с резцом. Резец чертил бороздки на восковом диске. Белл произнес несколько случайных цифр. В конце записи, чтобы не оставалось сомнений в авторстве, он произнес:

– Сим свидетельствую, что это говорю я… Александр… Грэм… Белл.

Более века никто не пытался прослушать диск. Он хранился в ящичке, среди прочих музейных коллекций. И только когда настала эра компьютеров, лазерных проигрывателей и трехмерного изображения, ученым удалось, образно говоря, «извлечь звук из воска». Исследователи впервые услышали голос давно умершего изобретателя, его манеру произношения и даже легкий шотландский акцент: «Александр… Грэм… Белл».

Современные люди оставляют бесчисленные образцы своих голосов. Чаще всего это сообщения голосовой почты. Уникальное изобретение Белла поначалу передавало голос на расстояние нескольких футов. Сейчас голос можно беспрепятственно передавать на спутники и сохранять в цифровом формате, делая бесчисленные копии без потери качества. И не только сохранять. При желании записанными в цифровом формате голосами можно манипулировать.

Спустившись в подвал, Салли еще не знал, что видит перед собой воплощение технологии манипулирования чужими голосами. Хорас сидел на стуле с высокой спинкой, окруженный несколькими ярусами телеэкранов, показывавших колдуотерский стадион. Здесь же стояло несколько мониторов. Картину дополняли клавиатуры и не менее дюжины металлических ящиков, наполненных электроникой. Десятки кабелей разного диаметра сплетались в толстый пучок, уходящий вверх, в сторону амбара.

– Располагайтесь, мистер Хардинг, – не оборачиваясь, бросил ему Хорас. – Можете выбирать любой стул.

– Чем вы занимаетесь? – прошептал Салли.

– Если бы вы не знали, то не вытрясли бы мой адрес и не приехали бы сюда. – Хорас нажал несколько клавиш. – Самое время.

Он нажал последнюю клавишу. На экранах появилось лицо Кэтрин Йеллин. Ее взгляд был устремлен на розовый мобильный телефон, зажатый в руке. Он звонил: один раз, второй. Оператор приблизил изображение. В это время Кэтрин раскрыла мобильник.

– Алло! Дайана? – спросила она.

Ее голос гремел из динамиков, ударяясь в стены подвала. Салли попятился. Хорас взглянул на один из мониторов, где было что-то вроде таблицы, после чего нажал несколько клавиш.

– Да, Кэт… это я, — ответил голос Дайаны Йеллин.

Салли слышал его в подвале. Кэтрин – из динамика розового мобильника. Мощные громкоговорители разносили его над стадионом. Он звучал из десятков миллионов телевизоров и десятков миллионов компьютерных колонок. Голос мертвой Дайаны Йеллин звучал по всему миру, заставляя многих и многих верить, что он исходит с небес. Действительность была гораздо прозаичнее: голос Дайаны, пропущенный через хитроумные устройства Хораса, исходил из подвала старого фермерского дома в штате Мичиган.

Мечты Александра Белла о разговорах на далекие расстояния не только воплотились, но и получили дьявольское продолжение, какое даже не снилось изобретателю. Дайана Йеллин умерла два года назад, а ее голос вел разговор с живыми.

– Дайана, это действительно ты… – сказала Кэтрин.

Хорас еще постучал по клавишам.

– Да, Кэт… это я.

– Я сейчас не одна. Тебя слушает множество людей.

Опять стук по клавишам.

– Знаю… вижу…

– Дайана… ты можешь… рассказать миру о небесах?

Хорас взмахнул руками, как пианист, только что исполнивший блестящий пассаж.

– Спасибо, Кэтрин Йеллин, – прошептал он.

Он нажал клавишу на другой клавиатуре, и на соседнем мониторе появились слова.

– Когда знаешь вопрос, это очень помогает… в работе, – сказал Хорас, поворачиваясь к Салли.

* * *

В течение девяноста четырех секунд мир слушал рассказ о жизни после смерти. Повествование, переданное голосом умершей женщины. Очень скоро ее слова перенесут на бумагу, напечатают и будут повторять бесчисленное количество раз. Вот что поведал миру голос Дайаны Йеллин:

– Здесь… на небесах, мы способны видеть вас… Мы чувствуем вас… Нам ведомы ваши страдания, ваши слезы… У нас нет тел… Нет возраста… Старики, приходящие сюда… ничем не отличаются от детей… Никто не ощущает себя одиноким… Мы все пребываем в свете… свет – это благодать… прощение освобождает нас… и мы все – часть… одной великой общности…

Голос смолк. Кэтрин подняла голову.

– Дайана, какой общности? – шепотом спросила она.

Хорас слегка кивнул. Он ждал этого вопроса и нажал клавишу, отправив заготовленный ответ:

– Любовь… мы в ней рождаемся… в нее мы и возвращаемся…

Экран показывал плачущую Кэтрин. Она держала мобильник, словно трепещущую птицу.

– Дайана!

– Да… сестра…

– Ты тоскуешь по мне… как я по тебе?

Хорас замер над клавиатурой, затем отстучал:

– …Каждую минуту…

У Кэтрин текли слезы. Остальные участники шоу могли лишь взирать на нее в немом благоговении. Кэтрин вспомнила о вопросах. Взяв пюпитр, она дрожащим голосом принялась читать.

– Бог слышит… наши молитвы?

– …Всегда…

– Когда мы получим ответы?

– …Вы их уже получаете…

– Вы находитесь выше нас?

– Мы рядом с вами…

Салли приблизился к Хорасу. По худым впалым щекам директора похоронного бюро катились слезы.

– Значит, нас действительно ожидают небеса? – спросила Кэтрин.

Хорас вздохнул и отпечатал последний ответ Дайаны:

– Нет… моя милая сестра… это вы… их ждете.

* * *

Салли действовал яростно и стремительно. Только потом в его памяти стали всплывать подробности. Он вырывал шнуры из розеток, опрокидывал на пол мониторы. По стойке с аппаратурой он ударил, как по футбольному мячу, свалив и ее. Он был ослеплен бешенством. Ему казалось, что его насильно заставляют смотреть и слушать отвратительный фильм, от которого у него раскалывалась голова. Салли крушил все, до чего мог дотянуться. Он тяжело дышал. Его мускулы напряглись и стали похожи на ненавистные кабели. Опрокинув и растоптав то, что казалось ему сердцем дьявольского спектакля, Салли обернулся и увидел наблюдавшего за ним Хораса. Тот не был ни рассержен, ни раздражен. На старческом лице не отражалось никаких эмоций.

– ПРЕКРАТИТЕ! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ! – крикнул Салли.

– Все уже и так закончилось, – тихо ответил Хорас.

– Кто вы на самом деле? Зачем вы издеваетесь над людьми?

– Я ни над кем не издеваюсь, – возразил Хорас, явно изумленный обвинением Салли.

– Нет, издеваетесь! Вы творите жуткие вещи!

– Вы так думаете? – Он кивнул в сторону экранов. – Что-то я не вижу испуганных.

Учиненный Салли погром лишил телевизоры звука, но изображение сохранилось. Люди на трибунах ликовали. Они улыбались, обнимались, молились, стоя на коленях, плакали на плече друг у друга. По сцене, торжествующе улыбаясь, ходила ведущая. Отсутствие звука только усиливало нереальность происходящего.

– Это безумие, – прошептал Салли.

– Почему?

– Потому что это гнусная ложь.

– Насчет существования загробной жизни? Вы уверены?

– Вы даете людям ложную надежду.

Хорас сложил руки на коленях:

– А что ложного в надежде?

* * *

Салли сел на стол, пытаясь успокоиться. У него сдавило горло. Он дышал ртом. Голова болела так, что глаза отказывались смотреть.

Хорас нажал какую-то кнопку, и экраны погасли.

– Скоро вы увидите последствия, – сказал он.

– Вам не удастся улизнуть.

– Мистер Хардинг, не надо мне грозить.

– Я расскажу всем.

– Сомневаюсь. – Хорас поджал губы.

– Вы меня не остановите. – (Хорас равнодушно передернул плечами.) – Предупреждаю: если вы попытаетесь применить ко мне свои штучки, я не посмотрю на ваш возраст…

– Мистер Хардинг, вы меня не так понимаете. Я не собираюсь причинять вам вред. И в силе я заметно вам уступаю. Я ведь весьма слаб здоровьем.

Салли с трудом сглотнул. Судя по тощей фигуре Хораса, землистому лицу, темным кругам под глазами, должно быть, директор похоронного бюро и впрямь был болен. До этого Салли относил и бледность, и потухший взгляд на счет особенностей работы Хораса.

– Это… откуда? – Салли разглядывал горы опрокинутого им и частично раздавленного оборудования. – Трофеи с вашей прежней службы? Вы же служили в военной разведке?

– Кажется, вы тоже этим занимались. – Хорас улыбнулся. – В какой-то мере.

– Подслушивание телефонных разговоров? Радиоперехват? Хакерские атаки?

– Берите выше.

– Международный шпионаж?

– Выше.

– Вы мне не ответили: это все оттуда? Надо же, сколько всего вам понадобилось для устройства так называемых звонков с небес!

– Вы об этом? – Хорас махнул в сторону опрокинутой стойки. – Чтобы достать такие штучки, необязательно служить в разведке.

– Рассказывайте! – потребовал Салли. – Я жду объяснений.

– Извольте.

Менее чем за десять минут Хорас подробно рассказал такое, отчего у Салли поползли мурашки. Он и не представлял, каких умопомрачительных высот достигли компьютерные технологии. Оказалось, провайдеры годами хранят записи голосовой почты. Хакерские программы позволили Хорасу получить доступ к нужным записям. Затем ему понадобились программы для распознавания и редактирования голоса. Люди так привыкли к голосовой почте, что каждый день оставляют десятки сообщений. Набираются обширные словари, с помощью которых можно скомпоновать любую фразу. Главное – разговоры должны быть недолгими, а фразы – короткими, с обязательными паузами. Это усиливало «эффект потусторонности». То, что ответы иногда получались невпопад, подчеркивало, что звонившие находятся как бы в ином измерении. И конечно, Хорас тщательно изучил истории жизни умерших, их семейные связи, интересы, особые словечки. Обстоятельные некрологи и записи бесед с родственниками существенно облегчали ему задачу. Такому похоронному бюро, как «Дэвидсон и сыновья», позавидовал бы любой крупный город.

Под конец рассказа Салли уже понимал механику устройства массового обмана. Не понимал он лишь причин, заставивших Хораса решиться на такое.

– Чего вы рассчитывали достичь?

– Заставить мир поверить.

– Зачем?

– Если мир наполнен верой, поведение людей становится лучше.

– А вам-то какое дело до их поведения?

– Считайте это моим покаянием.

Ответ застал Салли врасплох.

– Покаянием?

– Иногда невиновного человека сажают в камеру. Вам, мистер Хардинг, это знакомо. – Хорас отвел глаза. – А иногда… наоборот.

– Но почему именно эти люди? – спросил ошеломленный Салли.

– Я мог бы выбрать и других.

– Но почему Колдуотер?

– Из-за вас, – ответил Хорас и поднял руки.

– Из-за меня? Я-то какое отношение имею к вашим фокусам?

– Вы в самом деле не понимаете? – За все время их разговора на лице Хораса впервые появилось удивление.

Салли выпрямился и сжал кулаки. Наверное, со стороны это выглядело комично, ведь Хорас не собирался на него нападать.

– Простите меня, мистер Хардинг. Я думал, к моменту приезда сюда вы это уже поняли. – Хорас снова отвел взгляд. – Как вы нашли мой дом?

Салли объяснил: Мария, библиотека, агентство недвижимости.

– Вы читали копию договора о покупке дома?

– Да.

– Наверное, просто пробежали глазами. Прочтите еще раз.

Хорас глубоко вздохнул, потом тяжело встал, упираясь ладонями в стол. Сейчас он был похож на изможденного солдата, откидывающего полог палатки. Салли показалось, что его собеседник может в любой момент рассыпаться.

– Вы не сумеете скрыться, Хорас.

– Не в вашей власти мне помешать.

– Я вызову полицию.

– Сомневаюсь. – Хорас подошел к задней стене. – Мистер Хардинг, я очень сожалею, что вам не удалось проститься с женой. Я знаю, каково вам было и каково вам сейчас. – Хорас поправил свой черный пиджак. Салли обратил внимание на его бледные руки со вздутыми венами и выступающими костяшками. – Поверьте мне, церемония прощания была на редкость прекрасной.

– Не смейте говорить о Жизели! – хриплым, срывающимся голосом потребовал Салли. – Вы ее совсем не знали!

– Вероятно, скоро я с ней познакомлюсь, – тихо ответил Хорас. Он сложил ладони, словно собирался молиться. – А сейчас мне необходимо отдохнуть. Прошу меня извинить.

Хорас нажал кнопку на стене – и подвал погрузился во тьму.

* * *

В древности известия передавались из уст в уста, распространяясь с той скоростью, с какой двигался вестник. Дни утомительной дороги верхом, переправы через реки и горы. Даже эстафетная передача ненамного ускоряла движение новостей. И на каждом этапе – из уст в уста, еще раз и еще. Новость, скажем, двухнедельной давности считалась свежей.

Сегодня нам не требуются гонцы. Весь мир собирается у одного костра. Все семь миллиардов жителей Земли. И то, что произошло на стадионе в Колдуотере, разнеслось по всей планете, достигнув самых удаленных ее уголков. На это понадобились не месяцы, не недели и даже не дни – считаные часы. За один вечер жителям планеты напомнили то, о чем веками не уставали твердить мировые религии: небеса – они совсем рядом.

Новость попала в вечерние газеты. «ВОТ ОНО, ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!» – кричали заголовки. «НЕБЕСА ГОВОРЯТ С НАМИ!» От Майами до Стамбула, на городских и сельских улицах собирались толпы ликующих людей. Они обнимались, пели и молились. Церкви, соборы, синагоги, мечети и все прочие храмы были переполнены желающими покаяться. Тишину кладбищ нарушили многочисленные посетители, захотевшие навестить могилы своих родных и близких. Неизлечимо больные уже не боялись закрыть глаза.

Конечно, были и сомневающиеся. Такие люди всегда есть. Но с тех пор как мир впервые услышал голос с того света, эта новость стала темой подавляющего большинства разговоров.

– Вы слышали?

– Что вы об этом думаете?

– Вы в это верите?

– Разве это не чудо?

Только один человек, едущий сейчас в старом «бьюике» по двухполосному шоссе, знал правду и думал, как сделать ее достоянием всего мира. Борясь с жуткой усталостью, он сжимал рулевое колесо. Он со вчерашнего вечера ничего не ел. Его ноги насквозь промокли от бросков по снегу, когда он безуспешно пытался разыскать исчезнувшего Хораса.

Салли далеко не сразу сумел выбраться из подвала. Похоже, Хорас отключил свет не только в подвале, но и по всей усадьбе. По пути к лестнице Салли несколько раз обо что-то ударился. Оказавшись снаружи, он обшарил весь дом, а затем и амбар, но Хорас как сквозь землю провалился. Утопая в снегу, Салли облазал окрестные кусты. Хорас исчез. Смеркалось. Салли охватило отчаяние. Он понимал, что непременно должен хоть кому-нибудь рассказать об увиденном. А для этого нужно поскорее отсюда убраться, пока кто-то или что-то не преградит ему путь.

Он снова перемахнул через забор – только за счет всплеска адреналина. Салон машины встретил его холодом. Двигатель долго не желал заводиться. Вместе с сумерками на землю опустился густой туман. Салли включил фары и двинулся в обратный путь. Шоссе было относительно свободным, но за поворотом – там, где почти рукой подать до окраин Колдуотера, – он увидел длинную вереницу машин, перемигивающихся габаритными огнями. Автомобильная пробка растянулась на милю. Все жаждали попасть в Колдуотер.

– Нет, – прошептал Салли. – Боже, только не это. Я же здесь застряну.

Эта была новая волна паломников, подхлестнутая недавним телешоу. При такой скорости он приедет не раньше чем через два, а то и три часа. Салли вдруг сильно захотелось обнять Джулза, крепко прижать к себе. Глаза застлали слезы. Вспомнив про мобильный телефон, он зубами стянул перчатку, вытащил мобильник и набрал домашний номер родителей. Гудок, потом второй и вдруг…

– Мамочка, это ты? – зазвучал в салоне голос Джулза.

У Салли зашлось сердце. Вряд ли отец включал телевизор и смотрел это безумие. Но Джулз мог случайно увидеть кусок репортажа, что-то услышать, поймать обрывки разговоров взрослых. Салли онемел.

– Мама, я тебя слушаю.

Потом Салли услышал голос отца, идущего к телефону:

– Джулз, кто там звонит? Дай мне трубку…

Салли поспешно нажал красную кнопку и отключился.

«Сомневаюсь, что вы это сделаете», – сказал ему Хорас, когда он пригрозил старику полицией.

Неужели этот электронный дьявол оказался прав? Неужели знание о циничной фальши звонков с небес парализует ничуть не меньше, чем доказательство истинности потустороннего мира? Салли смотрел на красно-желтую гирлянду габаритных огней, потом со всей силой ударил по приборной доске. Нет! Нет!!! Он не поддастся чарам этого тщедушного маньяка.

Салли включил в салоне свет и стал рыться в ворохе бумаг на пассажирском сиденье. Найдя клочок бумаги с нужным ему номером, Салли дрожащими пальцами вдавил кнопки мобильника.

– Джупс? – спросил он, услышав ответ.

– Это кто?

– Салли Хардинг.

– Черт! Я вас не уз…

– Не важно, – перебил его Салли. – Слушайте внимательно. Все эти звонки с небес – фальшивка. Подстава. У меня есть доказательства.

Элвуд молчал.

– Элвуд, вы меня слышите? – не выдержал Салли.

– Да, и очень внимательно.

– Все держалось на компьютерных технологиях. Соответствующие программы. Уворованные голосовые сообщения, которые оставляли умершие, пока еще были живы. Эти сообщения были основой для всех звонков, с самого первого и до сегодняшних.

– Что-о?

– Говорю вам: все эти месяцы людям втюхивали компьютерную стряпню, а они думали, что им действительно звонят умершие родственники.

– Постойте…

– Вы должны немедленно об этом рассказать…

– Я расскажу… Салли, куда вы пропали? Хотя бы скажите, кто все это устроил?

– Это был…

Салли замолчал, судорожно сглатывая. Он думал о том, чтó скажет в следующее мгновение. Одна фраза могла изменить все. Салли увидел толпы журналистов и телевизионщиков, спешащих к похоронному бюро вместе с полицией. Он вдруг понял: есть что-то, о чем он должен узнать первым, раньше их всех.

– Подробно расскажу при личной встрече, – сказал он Элвуду. – Еду в город. Застрял в пробке.

– Хардинг, я вряд ли смогу вам особо помочь. Наша газета выйдет не раньше следующей недели. Но если то, что вы рассказали, – правда, вам нужен человек, способный дать этому немедленный ход. Я знаю одного парня из «Триба».

– Откуда?

– Из «Чикаго трибьюн». Мы когда-то с ним вместе работали. Ему вы можете доверять. Я дам ему ваш номер, и он вам перезвонит. Согласны?

Салли вдруг почувствовал себя невероятно одиноким.

– Хорошо, – сказал он. – Пусть он позвонит где-то через час. Мне еще тут надо кое-что доделать.

* * *

Почти каждый дом в Колдуотере был украшен гирляндами рождественских огней. Свет горел едва ли не над каждым крыльцом. Казалось, люди начали отмечать Рождество, не дожидаясь его наступления. Улицы бурлили. Ликующие толпы, забыв про холод, ходили от дома к дому. Никого не волновало, местный ты или приезжий. Раз ты находишься в Колдуотере, значит причастен к чуду. Двери домов были распахнуты, и оттуда выносили угощение. Повсюду слышались взрывы смеха, которым вторили автомобильные гудки. Повсюду звучала рождественская музыка.

Телешоу давно окончилось, однако собравшимся не хотелось покидать стадион, по-прежнему залитый ярким светом. Сотни людей, взбудораженных увиденным, бродили по футбольному полю. Ведущая и мэр Колдуотера давали интервью. Кэтрин Йеллин охраняли десять полицейских, сдерживая напор восторженной публики. Ее атаковали вопросами, но Кэтрин лишь устало улыбалась. Неожиданно она заметила в толпе Эми Пенн.

– Эми! – радостно крикнула Кэтрин. – Пожалуйста, проведите ее на сцену, – попросила она полицейских.

Джек Селлерс отыскал Тесс. Они с Самантой стояли, взявшись за руки, а рядом десятки глоток выкрикивали: «Бог велик!» или просто: «Поздравляем!» Не обращая внимания на то, что Джек в форме, его хлопали по плечу, пожимали руку, терлись о его мундир. Некоторые кричали: «Инспектор Селлерс, благословите нас!» Один хлопок по плечу оказался особенно сильным. Джек обернулся и увидел Рэя и Дайсона.

– Мы за тобой, – сказал ему Рэй.

Они встали по обе стороны от своего начальника.

– Очень хочется домой, – наклоняясь к Джеку, призналась Тесс. – Все это уже слишком.

– Идемте, – сказал он.

Толпа не хотела их отпускать, и Рэю с Дайсоном приходилось оттеснять людей, без конца повторяя:

– Просим дать дорогу… Дайте пройти!

Элиас Роу по-прежнему сидел в палате пастора Уоррена. Оба молчали. Когда разговор Кэтрин с Дайаной внезапно прервался, Элиас спросил пастора:

– Подтверждают ли ее слова то, во что мы верим?

– Если ты веришь, подтверждения тебе не нужны, – тихо ответил Уоррен.

Элиас не знал, о чем еще говорить, и потому молчал.

Вошедшая сестра сменила пакет капельницы и заодно поделилась восторгами по поводу удивительных событий. Она улыбалась. Потом девушка ушла, и в палате снова стало тихо, если не считать слабого попискивания кардиомонитора.

– Элиас, возьми меня за руку, – попросил Уоррен.

Элиас сжал в своей широкой ладони тощие пальцы пастора.

– А ты хороший строитель, – тихо сказал пастор.

– И вы тоже, пастор.

Уоррен смотрел в потолок. Потом закрыл глаза.

– Меня не будет на рождественской службе.

– Это еще не факт, – возразил Элиас. – Возможно, к тому времени вы уже покинете больницу.

– Покину. – Не открывая глаз, Уоррен слабо улыбнулся.

* * *

Салли не мог ехать быстрее вереницы машин, державших путь в Колдуотер. За час он едва одолел полмили. Журналист из «Чикаго трибьюн» до сих пор не позвонил. Салли включил радио. Почти все станции продолжали обсуждать недавнее телешоу, воспроизводя запись слов Дайаны. Салли прошелся по всему диапазону, и отовсюду слышалось:

– Мы способны видеть вас… Мы чувствуем вас…

С досадой Салли выключил приемник. Его охватило чувство беспомощности. Он застрял: в этой машине, в этой пробке. Угнетала страшная правда, о которой весь остальной мир и не догадывался. Салли последовательно вспоминал разговор с Хорасом и искал зацепку, ключ. Хорас утверждал, что выбрал Колдуотер из-за него, Салли Хардинга.

«Вы читали копию договора о покупке дома?»

«Да».

«Наверное, просто пробежали глазами. Прочтите еще раз».

А что там читать? Обычный юридический документ, написанный на профессиональном жаргоне. Такую бумагу подписывает каждый, кто покупает дом.

Салли решил было позвонить Лиз и попросить прочесть ему договор. Однако что-то его остановило. Салли вдруг показалось: если он расскажет Лиз шокирующие новости, какие-то нехорошие люди потом попытаются вытрясти из нее эти сведения.

Вместо звонка он послал эсэмэску:

Вы в библиотеке?

Через минуту пришел ответ.

Да. Очень волновалась. С вами все в порядке? Где вы сейчас?

Со мной все ОК. Договор у вас?

На дом?

Да.

Прошло полминуты.

Я отдала его вам.

Салли оторопел. Он снова перечитал последний ответ Лиз, затем стал рыться в бумагах на пассажирском сиденье… Не то… Опять не то… И это тоже…

А вот это она. Копия договора купли-продажи.

Шрифт был мелким, а свет в салоне – тусклым, что затрудняло чтение. Стандартная часть: условия сделки, описание построек и участка, регистрационный номер. Салли устал читать длинные громоздкие фразы. Может, Хорас решил посмеяться над ним?

Он добрался до конца листа, где слева стояла подпись продавца, а справа – покупателя. Сощурившись, Салли прочитал имя и фамилию купившего усадьбу.

Потом прочитал снова, чувствуя, как его начинает бить дрожь.

Закорючка подписи не сказала ему ничего. А вот ее расшифровка в скобках… Там стояло: «Эллиот Грей».

* * *

Машина сзади принялась сигналить. Салли подпрыгнул на сиденье и выругался. Затем снова пробежал глазами договор. В мозгу проносились тысячи мыслей. Эллиот Грей? Такое просто невозможно! Имя, превратившееся для него в неотступный кошмар. Эллиот Грей, который своей идиотской ошибкой разрушил лучшую часть жизни Салли. Но ведь Грей мертв. Зачем Хорасу понадобилось бить по самым больным его местам? Почему…

Зазвонил мобильник. Номер был незнакомым.

– Алло! – сказал Салли, нажав зеленую кнопку.

– Здравствуйте. Я Бен Гиссен из «Чикаго трибьюн». А вы – Салливан Хардинг?

– Да, это я.

– Тут такое дело. Мне позвонил один старый приятель. Элвуд Джупс. Он работает в Колду…

– Я знаю.

– Отлично. Он сказал, что у вас есть какая-то важная информация насчет этих звонков с небес. Джупс говорил, очень важная. Что там на самом деле произошло?

Салли выдержал паузу.

– А каково ваше мнение? – спросил он, понизив голос.

– Мое?

– Да.

– Я нахожусь далеко от гущи событий, чтобы высказывать какие-то мнения. Зато я готов очень внимательно выслушать ваш рассказ.

Салли выдохнул. Ему было никак не выкинуть из головы Эллиота Грея. Ну почему Хорас приплел эту тварь?

– С чего мне начать? – спросил Салли, все еще продолжая думать о покойном диспетчере.

– Решайте сами, – ответил чикагский журналист. – Можно было бы…

Звонок оборвался.

– Алло! – крикнул Салли. – Алло. Я вас не слышу!

Он посмотрел на мобильник и чертыхнулся.

Поднеся дисплей к тусклому плафону, Салли убедился, что аккумулятор не разряжен. Оставалось ждать, когда Бен Гиссен перезвонит. В этом Салли не сомневался. И он ждал.

Через пару минут телефон зазвонил снова.

– Я уж думал, что потерял вас, – сказал Салли.

– Ни в коем случае, – ответил ему мягкий женский голос.

У Салли перехватило дыхание.

Жизель.

* * *

Как себя вести, когда мертвые возвращаются? Люди очень этого боятся, хотя порой жаждут вновь увидеть и услышать того, кто ушел навсегда.

– Салли, – произнес до боли знакомый голос.

Этот голос взорвал его изнутри, заставил истекать печалью и радостью. Да, это был ее голос, исходивший из ее уст, из ее тела и души. Ее голос…

Нет!

– Я знаю, что это не ты, – заплетающимся языком произнес Салли.

– Малыш, не надо.

– Я знаю, что твои слова – уловка Хораса. Я видел, как он заставляет мертвецов говорить.

– Пожалуйста. Если ты меня любишь. Не делай.

Салли сглотнул, чувствуя соленый вкус слез. Он не хотел и в то же время отчаянно хотел слушать ее голос.

– Чего не делать? – наконец прошептал он.

– Не рассказывай ему.

И связь оборвалась.

* * *

Салон «бьюика» превратился для Салли Хардинга в персональный ад. Спрятав лицо в ладонях, он кричал. Он рвал на себе волосы, заставляя их корни вопить от боли. Схватив телефон, Салли швырнул его на пол. Потом поднял. Он орал в микрофон, он звал Жизель. К счастью, плотные стекла машины почти не выпускали его голос наружу.

Тщедушный, но бесконечно жестокий монстр! Неужели Хорасу было мало сотен миллионов одураченных? Или он задумал шоу как отвлекающий маневр, а главный удар направил в Салли?

К горлу подступила тошнота. Салли пришлось глотать собственную желчь, не давая ей выплеснуться изо рта. Этот краткий разговор отнял у него последние силы.

Когда мобильник зазвонил опять, Салли вздрогнул и зябко поежился. Вызов повторился несколько раз, прежде чем Салли решился ответить.

– Кто? – едва слышно прошептал он.

– Это Бен Гиссен… Мистер Хардинг, вы меня слышите?

Салли казался себе воздушным шариком, напоровшимся на гвоздь. Зная, что голос Жизели – обман, он тем не менее хотел снова ее услышать.

– Алло… Вы меня слышите? Я Бен Гиссен. У нас вдруг прервался разговор.

– Извините, – промямлил Салли.

– Главное, что я снова до вас дозвонился… Я внимательно вас слушаю. Что вы хотели мне рассказать?

Салли смотрел на машину впереди и щурился, как спросонья, ожидая, когда в глазах прояснится. Кажется, в той машине сидели дети. Или подростки? Салли подумал о Джулзе, о жителях Колдуотера, ставших жертвами манипуляций Хораса. Только что Хорас манипулировал и им. Не исключено, что этот паук прослушивает его мобильник. Салли стало муторно.

– Вы могли бы приехать в Колдуотер? – спросил он у Гиссена. – О важных вещах лучше рассказывать не по телефону.

– У вас действительно есть доказательства, что звонки с небес кем-то подстроены? Не хотелось бы ехать так далеко ради…

– У меня есть доказательства, – равнодушным тоном перебил его Салли. – Все, какие вам понадобятся.

– Но я нахожусь в Чикаго. Смогу приехать лишь…

Не дослушав журналиста, Салли отключился, потом развернул машину и по свободной полосе понесся в обратную сторону. «Я убью тебя, Эллиот Грей», – думал он, давя на газ.

* * *

Джек открыл дверцу патрульной машины и помог Тесс выйти.

– Дорожка скользкая, – сказал он, беря ее за руку.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Тесс.

От стадиона до ее дома они ехали молча, если не считать восклицаний вроде «надо же» и «невероятно». Такие восклицания часто слышишь от людей, уцелевших после стихийного бедствия. Улицы были полны приезжих, смеющихся и горланящих песни. Сугробы по обе стороны дороги напоминали баррикады. Автомобильные фары выхватывали из темноты счастливые лица под нависшими капюшонами курток и нахлобученными шерстяными шапочками. Люди что-то кричали и махали вслед.

– Раньше я знала в лицо почти всех жителей города, – сказала Тесс.

– А я знал, где все они живут, – добавил Джек.

К счастью для Тесс, лужайка перед ее домом была пуста. После стадиона тишина казалась чем-то неестественным. Они с Джеком поднимались на крыльцо, как вдруг заверещала рация.

– Джек, вы в городе? – спросил мужской голос.

– Да, – нажав кнопку, отозвался Джек.

В динамике затрещало, потом вызывающий спросил:

– Мы можем поговорить?

– Можем, но через несколько минут. Я сам выйду на связь.

Джек прицепил рацию к поясу, вздохнул и виновато посмотрел на Тесс. Ему так хотелось посидеть на ее кухне. Увы, не получится.

– Я жутко устала, – призналась Тесс.

– Еще бы.

– А вы, наверное, устали еще сильнее. Вы с какого часа сегодня на ногах?

– Не помню, – пожал плечами Джек. Она покачала головой. – Вы хотели что-то сказать?

– Подумала о… завтрашнем дне.

– О том, что будет завтра?

– Да. Об этом, – ответила Тесс и отвернулась.

Джек отлично понял все, что осталось невысказанным. Весь вечер его не покидало странное чувство. Поведав миру о словах Робби, он… выполнил свою задачу.

– Кажется, ваша мама говорила, что звонки довольно скоро прекратятся.

Тесс кивнула и закрыла глаза. Она прильнула к плечу Джека, замерла на несколько секунд, а потом, открыв глаза, слегка поцеловала его в губы.

Его рация снова заверещала, но Джек игнорировал мигающий сигнал.

– Мы ведь как-то жили… до этих звонков, – глухо произнес он.

– Да. Жизнь продолжается. Ничего, я приду в норму. Спасибо, что подвезли меня.

Тесс вошла в дом и закрыла дверь. Джек вернулся в машину. Он знал: сейчас самое время заехать к Дорин, рассказать ей про звонки от Робби, объяснить, почему все это время он держал их в тайне. Так он и сделает. Но сначала узнает, зачем он понадобился. Джек снял с пояса рацию и нажал кнопку.

Можно только гадать о том, какое впечатление произвела бы на великого Александра Белла обычная полицейская рация.

– Джек Селлерс на связи.

Треск. Затем тот же голос:

– Вам необходимо срочно приехать в Мосс-Хилл.

– Это еще зачем? Что случилось?

Снова треск.

– Вы должны это видеть своими глазами. Приезжайте.

* * *

Желания вращают стрелку нашего компаса, указывая курс, однако плавание мы совершаем на корабле реальной жизни. Нередки случаи, когда по разным причинам этот корабль меняет первоначальный курс.

Кэтрин Йеллин всего лишь хотела отдать дань памяти своей сестре. Первоначальным желанием Эми Пенн была успешная карьера на телевидении. Элиас Роу мечтал, чтобы его строительный бизнес не страдал от отсутствия заказов. А пастор Уоррен всю свою сознательную жизнь хотел служить Богу.

Компас желаний каждого из них указывал достаточно четкий курс, но события шестнадцати недель внесли свои коррективы, существенно изменив направление плавания.

В тот знаменательный вечер пятницы, покидая ярко освещенную сцену, Кэтрин думала о том, что при жизни Дайана никогда не говорила ей «моя милая сестра». Впервые она произнесла эти слова сегодня, в присутствии сотен зрителей.

Эми Пенн, идущая следом за Кэтрин, смотрела на телевизионщиков как на служителей некоего культа, непонятного и чуждого ей.

Элиас Роу чувствовал, что обязан разыскать сына Ника Джозефа и помочь мальчишке, которого никогда не видел.

Пастор Уоррен счел, что его миссия на земле закончена. Его церковь вполне оправдывала свое название. Надежда собрала обильную жатву, и новому пастору придется думать о дополнительных скамьях. А он может с чистой совестью отправиться на встречу с Господом, что и сделал поздним вечером все той же пятницы. Кардиомонитор Уоррена в последний раз пискнул и затих.

Было желание и у Салли Хардинга. Всего одно: убить человека по имени Эллиот Грей, или Хорас Белфин, или как бы тот ни назывался. Жизель уже не вернуть, но этот тщедушный дьявол заплатит и за ее гибель, и за испоганенную жизнь Салли.

Эти четыре мили Салли пролетел на бешеной скорости. Его подхлестывала ярость.Она гнала кровь по жилам и питала легкие кислородом. Все его мышцы напружинились. Руки мертвой хваткой сжимали рулевое колесо. Еще немного – и они вот так же сомкнутся на горле Хораса.

Но реальная жизнь внесла свои коррективы, заставив Салли резко надавить на тормоза. Возле фермерского дома стояли полицейские машины с включенными мигалками. По периметру участка расхаживали копы. Поодаль он заметил еще несколько автомобилей, почти сливающихся с темнотой. Скорее всего, это были федералы.

– Боже мой, – прошептал Салли.

Реальная жизнь изменила курс его желания. Почему она уберегла Хораса от мести – этого Салли не знал.

Он снова развернул свой «бьюик».