— Так ты все еще сердишься? Какие волны магии я чую, какое напряжение волшебных сил — все аж трещит! Это другие не слышат, а я-то слышу, и не сказать, что это очень приятно. Но ты продолжай, продолжай, я не против. Кстати, мой транспорт стоит вон там.

Пока Кит с профессором рука об руку шли через площадь к метле, лежащей в тенечке у башни, мальчик краем глаза посматривал на профессора.

Тот заметил:

— Любопытствуешь? Я-то тебя давно разглядел: глаза черные, волосы нечесаны, ногти нечищены…

Кит покраснел, но профессор, кажется, не заметил его смущения и продолжал:

— …Короче, все как и должно быть у нормального юного волшебника.

Кит улыбнулся. Этот профессор Муар вовсе не дурак. И говорит он правильные вещи.

Пожалуй, стоит на него посмотреть внимательнее, раз сам попросил. И поскольку профессор не возражал, Кит остановился, поднял голову и стал откровенно разглядывать своего нового знакомого, хотя многие, в том числе и тетя Перл, сказали бы, что это неприлично.

Но профессор Муар не возражал и только улыбался, разводя руками:

— Перед тобой обыкновенный британский колдун. Конечно, на мне модный парижский костюм — но это дела не меняет.

— Да уж, — кивнул Кит.

— Хорошо, что мы понимаем друг друга.

Когда они подошли к тому месту, где предусмотрительный профессор оставил свое средство передвижения, Кит неожиданно услышал:

— Так ты все думаешь о том парне — как бишь его? Скиннер?

— Вообще-то да, — вынужден был согласиться Кит. — Мне кажется, он меня с самого начала невзлюбил. Как только понял, что я волшебник.

— Так-так… — Профессор явно заинтересовался. — Позволю себе заметить, что в мире, где мы живем, есть люди, которые ненавидят любое волшебство, в каких бы формах оно ни проявлялось. Такие люди были всегда и всегда находили себе оправдание. На самом же деле причины их ненависти другие. Их две: зависть и страх. Ты и сам, наверное, не раз имел возможность в этом убедиться: взять хотя бы Стаффорда Спаркса… Мне это тоже знакомо. Здесь во Франции, в академии, я занимаюсь изучением магоненавистничества, пишу диссертацию на эту тему. У меня богатая картотека.

— Правда? — оживился Кит.

Профессор Муар кивнул.

— Я мог бы рассказать тебе много интересного на эту тему. Но, может быть, лучше полетим в академию? Чего тебе больше хочется?

— Если честно — больше всего мне хочется наколдовать Скиннеру большой красный чирей под нос… или… туда, где он обнаружит его, когда сядет!

Профессор Муар хмыкнул.

— Да, понимаю. Но после драки кулаками не машут. У волшебников часто бывают такие мысли, но потом случается и пожалеть о том, что наколдовал сгоряча.

И они полетели к Академии Седобородых, которая находилась рядом с Сорбонной. Правда, по пути выяснилось, что над Парижем спокойно не полетаешь. Местные аэролюбители гоняли на предельной скорости и по любому поводу громко сигналили. На всякий случай Кит велел ковру соблюдать дистанцию.

Короткое, но опасное путешествие закончилось, когда они приземлились на внутреннем дворе академии. Сооружение это, по замыслу архитектора, должно было напоминать четыре скалы, смыкающиеся кольцом и образующие глубокий двор-колодец. Двери и окна в зданиях были оформлены в виде расщелин и пещер, а водосточные трубы были увенчаны гаргойлями, напоминающими химер собора Парижской Богоматери. На угловатых балкончиках Кит заметил фигуры преподавателей магии. Они расхаживали взад-вперед в своих элегантных кашемировых мантиях и дымили трубками, некоторые при этом бормотали непонятные слова и жестикулировали, словно споря с невидимым собеседником. Выражение их лиц было почти страдальческим.

Марк Муар посмотрел на них и заметил довольно язвительно:

— Эти французы — большие умники. Только и делают, что говорят о магии, спорят о магии, осмысляют, откуда она взялась и что с ней будет, только совсем не применяют ее на практике. Думаю, они даже яйца сварить по-волшебному не смогут. Давно забыли, как это де…

Тут он осекся. Рядом, на соседнем крыльце, украшенном поддельными сталактитами, вдруг с шумом хлопнула дверь. На верхней ступеньке стояла низенькая женщина с сердитым красным лицом, рядом с ней — чемодан. Она застегивала пальто, надетое впопыхах, прямо поверх передника.

— Уфф! — выдохнула она, справившись наконец с нижней пуговицей.

— Милейшая мадам Камелия, неужели чутье не подводит меня и действительно что-то случилось? — проворковал профессор Муар. — Надеюсь, ничего страшного?

— Страшного, вы говорить? Очень страшного случилось! Я, например, так страшно, что больше не может здесь оставайся!

Голос ее дрожал, а глаза метали молнии.

Она сбежала с крыльца, по пути задев Кита чемоданом, как будто он был пустое место, и протянула профессору большой медный ключ от входной двери.

— Я это не выносить! — крикнула она. — Я уезжай! Я больше не хозяйничай у вас, профессор. Эта жуть, этот злой маленький страшил, он снова сбежай. Он сделай разгром в мой кухня — все вдребезгах! — он бросай в меня тарелки и кусайся! Он оставайся — я ухожу. Оревуар!

С этими словами она подхватила чемодан и засеменила прочь, бормоча по-французски какие-то не очень приятные на слух слова.

— Так… — Профессор Муар приложил указательный палец к губам и задумался. — Из всего только что увиденного можно сделать лишь один вывод — Лудди опять удрал.

— Кто-кто? — не понял Кит.

— Гремлин, — ответил профессор. — Недели две назад мне понадобился один гремлин для научных экспериментов, вот я и скрестил мартышку и секстант. А получился хулиган какой-то! Если бы знать заранее… Переколдовать его обратно у меня, честно говоря, духу не хватило. И вот теперь он разбушевался. Бедная мадам Камелия!

За закрытой дверью послышался грохот и звон.

Профессор умоляюще посмотрел на Кита.

— Могу я попросить тебя об одном одолжении? Надо поймать его. Ты мне поможешь?

— С удовольствием!

Кит прокашлялся и стал быстро вспомнить все колдовские заклятия, необходимые для охоты на гремлинов.

Они приоткрыли дверь и тихо-тихо, на цыпочках, вошли в прихожую. Осторожно сложили в углу ковер и метлу. Поставив сумку на пол, Кит огляделся вокруг, пытаясь на глаз определить степень разрушений. На кафельном полу валялся разбитый вдребезги барометр.

— Боже мой, — только и мог сказать профессор.

Несколько искореженных деталей от предсказателя морских приливов поблескивали у нижней ступеньки лестницы.

— Ой, что же это такое?..

Старинный спиритофон — прибор для общения с привидениями — был сорван со стены и теперь лежал разбитый на мелкие кусочки и был так же безжизнен, как те, чьи голоса некогда слышались в его трубке.

— Ой-ой-ой, — вздыхал профессор. — Такого я не ожидал.

— У меня была когда-то ручная ящерица, — попытался успокоить его Кит. — Тоже безобразничала. Жевала все подряд. В конце концов я отдал ее Альфи, у них она погрызла отцовские ботинки. Что с ней потом стало, не знаю.

От мыслей о ящерице и о погрызенных ботинках его отвлек дробный стук и цокот когтистых лап.

— Он наверху, над нами, — тихо сказал Кит. — Можно, я пойду, профессор? Я справлюсь. Если не поймаю, я его к вам вниз пригоню.

И прежде чем профессор успел ответить, Кит рванул вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Наверху была площадка, на которую выходили четыре двери, ничем не примечательные, кроме того, что дверные ручки заменяли живые человеческие руки. Все двери были закрыты, но когда Кит подошел ближе, три руки помахали ему и стали дружно указывать на четвертую дверь. У этой четвертой двери рука была сильно исцарапана и безвольно свисала, как неживая. Кит подошел к ней и осторожно пожал. Бедняжка в ответ только задрожала. Потом очнулась, крепко сжала руку мальчика, словно хотела сказать: «Удачи тебе!», а когда дверь приоткрылась, схватила Кита сзади за платье и потянула назад на лестницу.

— Понял, только не щипайся, — шепнул Кит.

Прячась за приоткрытой дверью, Кит стал внимательно, метр за метром, оглядывать комнату.

По другую сторону двери слышалось приглушенное ворчанье и чавканье, а в остальном комната выглядела как обычная лаборатория чародейства в Итоне, только обставлена лучше.

Приоткрыв дверь пошире, Кит наконец увидел его. Это был первый гремлин, которого он видел живьем, а не на картинке.

Как злой языческий божок, он сидел на сверкающем Солнце в самом центре модели Солнечной системы. В одной лапе он держал Марс, в другой — Сатурн, откусывал по очереди от каждой планеты и выплевывал откусанные части прямо на пол.

Это существо выглядело действительно странно. У него был густой щетинистый мех, сильно топорщившийся над ушами (и неудивительно, потому что это был не мех, а проволока, обыкновенная медная проволока, хотя на груди и на животе мех скорее напоминал железную стружку). Еще у него был длинный хвост, очень похожий на кабель, сильно обтрепанный на конце, а вместо коленей и локтей — зубчатые шестеренки. Зубы и когти у гремлина были металлические, глаза свинцовые, и смотрел он злобно, что вообще-то не свойственно маленьким существам.

Лудди оторвался от поедания планет, поднял мордочку и принюхался. Он, видимо, учуял Кита, потому что, едва мальчик высунулся из-за двери, гремлин высоко подпрыгнул. Обоюдоострый магический луч, пущенный рукой Кита, вместо того чтобы оглушить гремлина, вхолостую прошелся по модели Солнечной системы, оплавив и сбив на пол еще несколько планет. Испуганный Лудди заверещал и кинулся в другую комнату.

Кит бросился за ним.

Арочная дверь вела из лаборатории в профессорскую библиотеку. В этом помещении не было других дверей, не было даже окон. Не найдя выхода, Лудди в панике заметался по комнате, прыгая с полки на полку и сбрасывая на пол книги.

Едва Кит вбежал в библиотеку, как его стукнул по макушке метко нацеленный том «Астрономии».

— Ой, больно!

Лудди поднялся на задние лапы и стал бросаться в Кита книгами. Они с глухим стуком падали. Кит пытался увернуться, делал пассы, посылал магические лучи, но все безрезультатно.

Он снова протянул руку… и совершенно напрасно. Откуда ни возьмись увесистый черный трактат о природе невезения ударил его по руке. Рука дрогнула, и неуправляемый сполох магии, неожиданно вырвавшийся из нее, пошел гулять по комнате, как шаровая молния. Остававшиеся на полках книги взлетали в воздух, как бумажный фейерверк. С потолка сыпалась штукатурка. Затем стали падать висевшие на стенах полки. Кит, онемев, стоял как изваяние, а вокруг него кружили в воздухе скрученные обгоревшие страницы и хлопья серого пепла.

Лудди, улучив момент, перепрыгнул с полки на шкаф и пулей вылетел из библиотеки.

Через Несколько минут появился профессор Муар и с ужасом оглядел дымящиеся руины.

— Мои книги! — ахнул он.

— Про-простите…. — Кит почему-то стал заикаться от смущения. — Произошла ужасная ошибка — я не успел ничего сделать… не смог…

Профессор плюхнулся на стопку книг. Он теребил бороду и сокрушенно качал головой. Потом схватился за обугленную полку, и еще несколько томов с шумом упали на пол.

Кит зажмурился от стыда, но через минуту услышал голос профессора:

— Нет, Кит, ты тут ни при чем. Я один во всем виноват. — Голос у профессора был грустный.

— Но…

Профессор протянул руку, предупреждая возражения.

— Мне бы следовало сразу же переколдовать обратно это неблагодарное существо. — Он виновато улыбнулся. — Как любила говорить твоя тетя Перл: «Завел гремлина — жди разбитой посуды».

«Да, тетушка любит повторять афоризмы собственного сочинения», — подумал Кит. Потом огляделся вокруг и спросил:

— Интересно, куда он подевался?

— Кто, Лудди? Бог его знает, но, по-моему, тебе удалось его запугать и он вряд ли здесь еще раз появится. А я, клянусь бородой, больше ни одного не сотворю — все, с гремлинами покончено.

С помощью уборочных заклинаний, веника, совка и щетки они постарались навести в библиотеке порядок. Но не сильно в этом преуспели — слишком велик был урон. Кит загрустил. Лучше бы уж профессор накричал на него. Но старый волшебник оставался невозмутим и спокоен.

Подбирая с пола книги и складывая бумаги, Кит заметил, что они по большей части имеют отношение к теме ученых изысканий профессора Муара — магоненавистничеству. Не очень-то приятное чтение для юного волшебника. Кит посмотрел на портреты: вот Мэтью Хопкинс и Джон Стерн, печально известные ревнители порядка, жившие в семнадцатом веке. Они причастны к гибели множества замученных волшебников, вся вина которых заключалась лишь в том, что они продавали людям один-два простых трюка. Наряду с древними здесь были представлены и современные магоненавистники.

В одной папке были собраны вырезки из газет. Кит машинально раскрыл папку, чтобы поправить сбившиеся листы, и глазам своим не поверил. Посмотрел внимательней. Затем вынул листок из папки и стал изучать. Это была более или менее свежая газетная статья с фотографией. Текст по краям обуглился, но фотография была цела. На нее-то Кит и обратил внимание. На ней была изображена группа людей, одетых в чародейские парадные мантии… И только при ближайшем рассмотрении стало видно, что магические знаки на них либо перевернуты, либо искажены до неузнаваемости.

— Профессор, посмотрите-ка, что это? — Кит протянул волшебнику фотографию.

Тот взял листок и нахмурился.

— Это, Кит, наши недруги. Рыцари Ордена противомагов. Почему ты спросил о них?

— Вот! — Кит ткнул пальцем в лицо одного человека в заднем ряду. — Узнаете?

Профессор Муар поднес листок к самому носу.

— Без очков не разберу…

— Скиннер! — воскликнул Кит. — Эрнест Скиннер. Теперь понятно, почему он меня невзлюбил. Он самый настоящий магоненавистник!