Широко зевая, друзья с неохотой покинули свои теплые места у костра. Следом за Тэмми и Оллимуном они вышли из дворца и очутились в глубоком снегу. Драконья гора возвышалась прямо перед ними: одинокая вершина, которую теперь трудно было отличить от тысяч других. Полусонная Агна шла, спотыкаясь, а Каш никак не мог взять в толк, зачем нужно куда-то идти среди ночи, не дожидаясь рассвета. Он полетел назад и уселся в снег, нетерпеливо поджидая остальных.
У Тэмми все кости ломило от усталости, но голова была на удивление ясная. Оглянувшись назад, он впервые хорошенько рассмотрел замок Верностей. Даже разрушенный, он выглядел очень внушительно, и вдоль стен его и сейчас можно было насчитать более двадцати обвалившихся, заметенных снегом башен. На внешней стороне стены темнели длинные глубокие царапины. Сой, зевая, пояснил, что в этом месте Гримскалка точила свои когти.
«Неудивительно, что люди так быстро сбежали отсюда!» — подумал Тэмми.
В молчании они шли через снег и лунное сияние, и тени следовали за ними по пятам. Время от времени легкий ветерок с тихим шорохом гонял по насту снежное крошево, но чаше всего вокруг царило глубокое молчание.
Каш вернулся. Всюду пахло драконом, и ему стало страшно в одиночестве. Глядя на легко планирующего вниз медвежонка, Тэмми снова позавидовал Кашу. Вот если бы у него тоже были крылья, чтобы хоть разок почувствовать себя легче воздуха — и летать, как ангел… Вместо этого ему приходилось шагать по земле в огромных неуклюжих башмаках, а единственный путь на драконью гору вел через узкое ущелье, покрытое льдом. Идти по нему было так трудно, что даже Агна окончательно проснулась. Ущелье тянулось с севера на юг, и превращало слабый ветерок в пронизывающий ветрище, который швырял ледяную крошку прямо в глаза путникам.
По мере того как ветер усиливался, а тени темнели, гора Гримскалки росла у них на глазах. У нее были черные каменные склоны, испещренные наростами льда и глубокими отметинами драконьих когтей. Тэмми не видел в горе никаких других отверстий, кроме огромного провала возле вершины. Он решил, что в эту яму Гримскалка сбрасывает свои сокровища, когда возвращается домой после удачной охоты. Драконам (а также ангелам и летучим медведям) добраться до провала было проще простого, но вот как попадут туда Тэмми и его друзья, обутые в огромные тяжелые башмаки?
— Как мы попадем внутрь горы? — спросила Агна волшебника, словно подслушав мысли Тэмми.
Оллимун притворился, что не слышит, и сделал вид, что поскользнулся на льду. Он готов был делать что угодно, только бы не отвечать на вопросы.
И тут Тэмми понял.
— Вы не знаете, как попасть внутрь горы, правда? — воскликнул он. — Но как же так, волшебник?! Выходит, вы зря привели нас сюда?! Неужели мы столько прошли только для того, чтобы потерпеть неудачу в самый последний момент?! И когда дракониха прилетит обратно, она увидит нас, превратившихся в ледяные статуи! И мы все еще будем пытаться найти путь в…
— Довольно, мальчик!
Теперь уже Оллимун не на шутку рассердился. Он опустил вниз свою волшебную палочку.
— Неужели ты до сих пор ничего не понял в волшебстве?! Неужели ты так и не научился доверять ему? Да в эту гору должно вести множество входов! Тайных входов. Наберись веры и смотри внимательней!
— Что мы должны искать? — спросил Сой, но Оллимун продолжал сердито ворчать себе под нос и ничего не ответил.
Возможно, магия Оллимуна уже начала действовать, поскольку они не успели сделать и дюжины шагов, как вдруг Сой заметил на земле что-то блестящее. Этот блеск не был похож на сияние льда или снега, поэтому мальчик наклонился и что-то поднял с земли.
— Золотая монета, — удивленно сказал он. — Ой, смотрите, там еще!
— Капли сокровищ Гримскалки, — пояснил Оллимун. — Драконы носят свои драгоценности в пасти. Очень неудобно, но так уж у них заведено. Иногда что-то выпадает. Я даже слышал истории о золотых дождях.
Сой собирался положить монету в карман, но Оллимун так мрачно посмотрел на него, что мальчик замер на месте.
— Выбрось ее, мальчик. Или ты забыл, что сокровища драконов прокляты?!
Сой в последний раз с сожалением посмотрел на монету и отбросил ее в сторону.
В тот же миг рука, больше похожая на безволосую лапку, только маленькую и чистенькую, как у ребенка, высунулась из-за скалы и схватила монету. Прежде чем кто-нибудь успел удивиться, существо показалось целиком. Оно выпрыгнуло из-за скалы, деловито подобрало все монетки и ссыпало их в ранец.
Существо это было столь мало ростом, что Тэмми поначалу принял его за странного ребенка. Но затем он обратил внимание на пучки тонких бесцветных волос и бледную кожу, сквозь которую просвечивали кости. Странное существо разгуливало по снегу босиком и было одето в грязное платье, а на лице у него красовались очки из толстого темного стекла. По всей видимости, глаза его были невероятно чувствительны к свету, даже к лунному.
Не обращая внимания на маленький отряд, глядящий на него во все глаза, карлик остановился возле старого сухого дерева и посмотрел на несколько сказочно красивых ожерелий, свисавших с его ветвей. В мгновение ока малыш вскарабкался наверх, снял драгоценности и бережно положил их в ранец, где уже лежали монеты.
— Что за странное маленькое существо! — пробормотала Агна. — Как оно называется?
— Копуша, — ответил Оллимун. — Там где есть дракон, непременно найдутся и копуши. Они всегда живут вместе, поскольку копуши любят сокровища ничуть не меньше, чем драконы. Своих сокровищ у них нет, но драконы со временем приютили их, поскольку эти трудолюбивые маленькие сторожа приносят им огромную пользу. Не спускайте с него глаз! — воскликнул он и поглядел на Тэмми. — Если мы пойдем за ним, он приведет нас к входу!
Торопливо прыгая с камня на камень, копуша бежал вперед по ущелью, он ни разу не оглянулся назад и не передохнул, чтобы поправить тяжелый ранец. Если он и останавливался ненадолго, то только для того, чтобы подобрать со снега монетку или драгоценный камешек. А в ущелье можно было найти не только сокровища. У подножия горы валялись остатки последних трапез Гримскалки — обглоданные дочиста китовые кости, слоновьи черепа и даже бивни мамонтов.
Внезапно Оллимун остановился и поднял руку, приказывая всем сделать то же самое.
— Ага, вот это, кажется, уже интересней.
— Что это за странная музыка? — спросила Агна.
— Это копуша разговаривает с горой.
— Разговаривает?! Да это больше похоже на птичий щебет или на писк детской свистульки!
Так оно и было. Меньше всего речь копуши была похожа на приказ, но гора мгновенно повиновалась. С оглушительным стоном она приоткрылась — и снова закрылась, когда копуша скрылся внутри.
— Пошли! — скомандовал Оллимун.
Они бросились вперед, встали там, где только что стоял копуша, и увидели перед собой гладкую скалу без всяких признаков входа.
— Теперь у нас есть дверь, и нам остается только научиться с ней обращаться, — заявил волшебник и со всей силы ткнул своей палочкой в скалу. Рассыпая искры, она глубоко вошла в камень. Разумеется, палочка не могла служить дверной ручкой, зато могла стать рычагом. Чтобы войти внутрь, нужно было заставить дверь отвориться. Ухватившись обеими руками за палочку, Оллимун, что было сил, навалился на нее. Через несколько секунд гора со скрипом приоткрылась, но не больше, чем на ширину его пальца.
Оллимун перебросил бороду через плечо; несмотря на холод, он весь взмок от пота.
— Ну? Вы будете стоять и смотреть или, может быть, все-таки поможете?!
Тэмми, Сой и Агна бросились к нему на помощь. Самое удивительное, что палочка не сломалась — она оказалась прочной, как скала!
Мало-помалу они все-таки открыли дверь.
— Сделали! — завопил Сой, восторженно прыгая на месте.
— Да, — кивнул Оллимун, расправляя свою бороду. — Лучше оставить вход открытым, на случай, если придется быстро убегать. — Он посмотрел на луну, словно она была карманными часами, показывавшими, сколько у них осталось времени.
Все вошли внутрь — Оллимун, Тэмми, Агна, Сой и даже Каш. Все старались держаться вместе и жались вокруг лужицы слабого света волшебной палочки. За пределами этого круга не было видно почти ничего, кроме длинного прямого коридора, плавно поднимающегося вверх. К счастью, в этом коридоре не было отвратительного запаха, а стены его не были перепачканы слизью, как ходы гоблинов. Далеко впереди торопливо бежал копуша. Друзья не знали, куда он торопится, но решили пойти следом.
Они шли по туннелю, и на всем пути ни разу не встретили ни ловушек, ни укрепленных ворот, ни свирепых хищников, охранявших входы. Здесь в них не было необходимости. Оллимун сказал, что для зашиты от воров вполне хватает драконьего проклятия. А еще волшебник сказал, что тот, кто пытается что-нибудь украсть у дракона, должен быть либо очень-очень смелым, либо очень-очень глупым!
— Глядите, — сказал Сой, — коридор кончается.
— Ага, значит, мы добрались до самого сердца горы.
— Смотрите, Оллимун, — вмешалась Агна. — Сосулька чувствует, что почти вернулась домой… Мне кажется, что она очень рада.
Она вытащила Сосульку из кармана, и все невольно отвернулись, ослепленные острыми, как иглы, лучами света, бьющими из самой глубины сокровища. Агна бережно завернула Сосульку в свой носовой платок, и только после этого Тэмми перестал видеть искры.
Пройдя еще несколько шагов, они обнаружили тайну Гримскалкиной горы. Она была полая — нора, через которую Гримскалка швыряла внутрь свои сокровища, оказалась прямо над их головами. И еще они увидели, что все стены горы изрезаны галереями, от которых отходят многочисленные туннели и пещеры. По этим галереям сплошным молчаливым потоком сновали копуши. Никто из них даже не посмотрел в сторону незваных гостей.
— Это похоже на пчелиный рой, — сказал Тэмми, дедушка которого разводил пчел. — Все такие деловитые!
— Разве я не говорил, что копуши — очень полезные и трудолюбивые сторожа? — напомнил Оллимун. — Теперь нам осталось только найти пещеру с сокровищами и вернуть Сосульку на место.
Пещеры на первом уровне оказались складами продовольствия и разных припасов. На втором этаже были длинные пустые спальни, где отдыхали копуши, работающие в дневную смену. На третьем этаже располагались мастерские, где при тусклом мерцании светящихся кристаллов множество копуш что-то чинили и полировали. Но ни разу друзья не встретили ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего сокровищницы.
— Будем искать, пока не найдем, — вздохнул Оллимун.
Вокруг них по галереям сновали копуши, пронося какие-то ящики и сундуки с драгоценностями. Они слегка морщились от бледного света волшебной палочки, но ни разу не попытались преградить друзьям путь. Наоборот, Тэмми вскоре понял, что больше всего его утомляет необходимость постоянно расталкивать копуш, прокладывая себе дорогу. Ходить тут было все равно, что плыть против течения.
Наконец они добрались до четвертого уровня, и в первой же пещере что-то заманчиво блеснуло. Тэмми пристально всмотрелся во тьму.
— Да здесь полным-полно тронов! — недоверчиво воскликнул он.
Это была чистая правда. Зрелище и в самом деле было невероятное — даже для Агны, которая большую часть своей жизни провела во дворце. Троны из золота, серебра, нефрита и слоновой кости были расставлены в ряды, которые терялись во мраке, и каждый следующий трон был еще великолепнее предыдущего. Для того чтобы троны не потускнели, и пауки не вздумали затянуть их паутиной, множество копуш полировали ножки, подлокотники и великолепные высокие спинки, покрытые резными изображениями львов и щитов. Никто не обратил на друзей ни малейшего внимания даже тогда, когда озорной Каш вскочил на одно из шелковых сидений с кисточками. Не выказывая ни гнева, ни удивления, копуши принялись полировать трон вокруг медвежонка, как будто его тут и вовсе не было.
— Пора, Агна, — негромко сказал волшебник, останавливаясь рядом с девочкой.
Агна вытащила Сосульку. Она развернула носовой платок и увидела, что Сосулька погасла. Девочка бережно положила ее на ладошку и сделала шаг вперед.
— Давай! — подбодрил ее волшебник.
Агна кивнула. Но только она хотела положить Сосульку, как копуши разом прекратили работать и с шумом столпились вокруг девочки. Она испугалась. Их тоненькие, писклявые голоса звучали, как сердитый птичий хор. Копуши преградили Агне дорогу и медленно, без грубости, принялись выталкивать ее из пещеры.
— Я ничего не понимаю! — закричала она. — Разве им не нужна Сосулька?!
Оллимун и сам ничего не понимал.
— Пойдем, попробуем в следующей пещере.
Следующую пещеру они обнаружили по запаху.
Она пахла солью, водорослями и гнилым деревом, что было неудивительно, поскольку в ней хранился огромный, разбитый кораблекрушением галеон, с висящими клочьями парусов. Вместо матросов по палубам бегали копуши, и деловито сгребали груды золотых дублонов и других монет, высыпавшихся из длинного пролома в борту. Среди золота белели кости нескольких несчастных пиратов.
— За этим сокровищем Гримскалке, наверное, пришлось нырять на дно океана, — заметил Оллимун.
Награбленные пиратами дублоны, словно сугробы, высились вокруг корабля, и целые стаи копуш метались между ними и складывали откатившиеся монеты в аккуратные кучки. То тут, то там из золотого моря выглядывали части более крупных предметов. Короны, блюда, серебряные шлемы и кубки, почти все покрытые ракушками и оплетенные длинными нитями сухих водорослей.
— Попробуй еще разок, — велел Оллимун Агне.
Она попробовала — и опять то же самое. Не успела девочка отпустить Сосульку, как толпа копуш с шумом и писком вытолкала ее прочь. То же самое повторилось и в третьей пещере, где хранились драгоценные камни, которые в свете волшебной палочки заблестели, как глаза снежных барсов. Некоторые камни были холодные, как лед, другие так ярко сверкали, что казалось вот-вот вспыхнут огнем.
— Время уходит! — встревожилась Агна. — Если я немедленно не отдам Сосульку, проклятие никогда не будет снято!
— Должна же быть какая-то причина, — задумчиво протянул Оллимун, побарабанив пальцами по своей палочке. — Серебро — золото — драгоценные камни, — бормотал он и вдруг громко закричал: — Ну конечно! Сосулька во много раз ценнее всего этого добра! Где-то тут должна быть еще одна пещера, в которой Гримскалка хранит свои самые ценные сокровища. Надо отыскать ее!
Не успел он сказать это, как внизу поднялась какая-то суматоха. Копуши, которые полировали драгоценные камни, даже головы не повернули. Но когда Тэмми и друзья выбежали из пещеры и посмотрели вниз, они застыли от страха.
— Оловянный Нос! — вскричал Тэмми.
— И Ледокус с ним! — добавила Агна.
— А также, — печально закончил Оллимун, — как раз столько гоблинов, чтобы натворить бед на сотни лет!